Поступью хозяйки вошла осень, развесила кумачовые гроздья калины, обозначила кусты сирени пожухлыми бордовыми листьями, пегие цвета чёрной рябины бросила, как вызов, напомнив о своей капризности и непредсказуемости. Ивы с грустно склонёнными ветвями ещё по-летнему свежи, хотя и понимают, наверное, как нелепа их яркая зелень. Совсем скоро задолдонят холодные дожди, похожие на монастырские будни с молитвами и постами, рыжие листья на озере доберутся до берега, чтобы ещё на метр съесть водную гладь. Читать далее →

Уродливая самоделка на четырёх колёсах с говорящим прозвищем “Кабысдох” не в первый раз стояла на пустынной площади села, у местной “Чайной”. На ней приезжал сантехник, довольно известный в районе умелец, который собственными руками уже лет десять строит во дворе своего дома самолёт. Сегодня из его самобытного “авто”, через вторую дверь справа от водителя, буквально выкарабкался мужчина среднего роста, в вельветовых тёмно-синих брюках и такого же цвета куртке спортивного покроя. Он носил тонкие усики и длинные, такие же чёрные бакенбарды, как у индийского актёра Раджа Капура. Облик неожиданного пассажира дополнял шейный платок вишнёвого цвета, спрятанный в воротнике куртки, в руках за белый шёлковый шнурок он держал небольшой брезентовый мешок. Читать далее →

Читать далее →

В последнее время она так устала от вспыльчивости и упёртости Салмана, что после его ухода в спальню продолжала сидеть на кухне одна, не включая света, хотя на улице заметно потемнело, и только участок неба на западе едва светился в отблесках спрятавшегося за горизонт солнца. Курила, потом разогрела в турке остывший кофе, пила без сахара, снова зажгла сигарету. Ей уже было наплевать на чьё-то мнение по поводу того, что она, Ирина Давыдовна Синельникова, директор дворца культуры, десять лет содержит любовника – татарина, почти на две головы ниже её ростом и годившегося в сыновья. Сегодня Ирина, наконец-то, погасила кредит на три миллиона рублей, которые Салман по своему усмотрению тратил на строительство её дачи и именно здесь и сейчас она собиралась проститься с ним навсегда. Читать далее →

– Ну что, что? Нельзя остаться? До утра? – мальчишка лет двенадцати высунулся по пояс из окна машины и буквально орал на всю автостоянку. Во втором окне заднего сиденья, предусмотрительно закрытом, виднелась лицо девочки, лет семи, кричащей в поддержку брата. Читать далее →

“Пятьсот весёлый” относился к категории почтово-багажных поездов, шёл из провинциального города до столицы в два раза дольше, чем обычный пассажирский, притормаживая у каждого полустанка. В одном из пяти спецвагонов, к которым пристёгивалось несколько обычных, правда, деревянных, времён гражданской войны, раздвигались ребристые стальные панели, и пара-тройка мужиков в срезанных на пятках галошах и жёваных свитерах под кителями сбрасывали в кузов подогнанной машины посылки, мешки с письмами и бумагами, газетами и журналами. Затем – обмен накладными, фразы о житье-бытие, передача сумки, а то и двух для местного начальства, взмахи рук, и дверные проёмы со скрежетом закрывались, оглашая окрестности щелчками внутренних замков. Паровоз, времён “очакова”, издавая свистящий надрывный звук, отходил от убогой дощатой платформы. Читать далее →

Поляк Станислав Ковальский был заброшен, наверное, самим богом в среднее Поволжье, побоявшись остаться на родине после второй мировой войны, когда, будучи ветеринаром, обслуживал конницу всех воюющих сторон. Его даже иностранцем нельзя было назвать: так прибившийся к райсельхозу зоотехник, сносно говоривший по-русски, но вполне понимаемый колхозниками и уважаемый ими за безотказность в работе. Читать далее →

1.

Такса лежала на переднем сиденье машины. За рулём – молодая ещё женщина с серыми в синеву глазами и несколько припухлыми веками. Она смотрела на остренькую мордочку собаки: порода сказывалась на шерсти, гладкой, сверкающей в солнечных лучах тёмными подпалинами. Удивительно, но глаза собаки выражали мудрость и печаль. Читать далее →

На второй этаж семейного общежития пацаны бежали гурьбой. В конце широкого коридора, застеленного крашеными коричневой краской досками, у открытой двери в одну из комнат мальчишки выстраивались по стенке и ждали, когда из-за занавесок появится хозяин большой красной машины марки “Москвич”. Её обладателю – Гошке, сыну только что вернувшегося из тюрьмы вора по кличке Русый, не так давно исполнилось пять лет. А хозяйкой комнаты была ткачиха – Соня Мылина, на которой прямо накануне отсидки в тюрьме, видимо, по пьянке и женился этот известный в преступном мире карманник, не зная, что та старше его почти на десять лет и что мечтала родить, наконец, ребёнка и неважно от кого, хоть от чёрта-дьявола. Читать далее →

Старшая сестра Аня безумно любила брата: иногда шестилетнему Петьке казалось, что она зацелует его до смерти. Всё свободное время она отдавала ему, а вечером, уложив спать, уходила гулять. Приходила поздно, ложилась на край общей с ним кровати, и он сквозь сон чувствовал запах духов, иногда её волосы отдавали папиросным дымом, а губы – вазелином. Читать далее →

Читать далее →

1-Кузя

Моего деда зовут Николай Иванович, его внука, то есть меня – Саша, кузнечика мы назвали – Кузя. Он, как и его друзья, любил зелёную траву в тени большущей яблони и зарослей белой акации в нашем саду. Моя бабушка, Татьяна Васильевна, каждый раз, как подходит к ней, тихо напевает: “…Белой акации гроздья душистые ночь напролет нас сводили с ума”. Она влюблена в неё, но ворчит, что та разрослась на целый квартал, потеснив всех соседей. Читать далее →

За последние год-два посудомойке Дусе уже несколько раз директор фабрики-кухни Равин предлагал работу полегче: можно перейти в вахтёры, дежурным на грузовой лифт, наконец, сторожем на продбазу. Семён Соломонович украдкой смотрел на белые, размытые, словно лепёшки, ладони, изъеденные щёлочным мылом и хлоркой, покоящиеся на резиновом фартуке, на безразмерные сапоги, на голову с туго перетянутым узлом волос и полностью закрытую белой в мелкий горошек косынкой, из-под которой робко смотрели большие серые глаза, и всё время чувствовал вину перед этой женщиной. Она была настолько незащищённой, что походила на большого ребёнка или, скорее, на деревенскую дурочку или юродивую, но с дипломом техникума потребкооперации на руках. Сколько раз он просил её, Евдокию Мякоту, надевать перчатки, она, молча, вынимала их из-под фартука, подходила к многолитровым ваннам с горячей-холодной водой и тут же снова снимала с рук неуклюжую резину. “Как можно отмыть тарелки-стаканы в таких перчатках, а ложки-вилки? – думала она, – грязь одна получается…” Читать далее →

Екатерина Ивановна Лыкова, мать пятерых детей, умерла на восемьдесят втором году, в субботу, тихо и незаметно. Жила она у младшей дочери, с двумя внуками и зятем, гостеприимным и ласковым от природы человеком, что совсем не вязалось с его работой – диспетчер порта. Лариса, так звали дочь, после обеда намыла маму в ванной, вытерла и уложила отдохнуть до ужина на диван. Она вошла в большую комнату, было по-зимнему темно, хотя муж ещё не приходил с дежурства, значит, на часах – не больше семнадцати, включила бра, и, увидев маленькое тельце старушки в белом в мелкий горошек платочке на голове, сразу поняла: мама мертва. Дочь не плакала, не убивалась, знала, как та болела, подумала: “Вот и отмучилась, бедолага, царствие тебе небесное, мама…” Читать далее →

Раиса взяла десятилетнего Валентина с собой, когда вечером обходила соседок и родственников, проживающих в рабочем посёлке, чтобы занять до получки денег. Сын, конечно, всё понимал, видел, как маме плохо, она унижается, прося в долг. В семье – Валька младший из пятерых детей, старшие – учатся в других городах, двух средних – старшеклассников, пристроила на лето мамина сестра Шура, оформив подсобными рабочими на загородную дачу детсада. Это лето сын с матерью коротали вдвоём. Мальчик отца почти не помнил, тот скончался после войны от ран. Читать далее →

Дюнин и Климкин стояли у дверей закрытой кочегарки в серенькой осенней хмари, когда не знаешь с утра, дождь будет или солнце. Рядом – вход в общежитие, где они живут вместе с родителями, не надеясь в ближайшее время съехать из перенаселённых комнат. Им по двадцать два, оба закончили школу для умственно отсталых детей, оба с дикого похмелья, которое грозит закончится увольнением с работы по 33 статье – “волчий билет”. Их строительная бригада возводит очистные сооружения: копает гектар земли для трёхметрового по глубине бассейна, куда будут стекать отходы свинокомплекса. Начальство рвёт и мечет, на дворе октябрь, а бетонирование стенок даже не начиналось: после зарплаты у трети работяг – запой. Читать далее →

*** Маме, Александре Витальевне, посвящаю

Любила ли Галина свекровь? Что за вопрос: чай, не мать родная, но уважала Матрёну Ивановну, немного побаивалась её, когда та, выпив стопочку самогона и смастерив козью ножку из моршанской махорки, уложит дымящийся вулканчик на край тарелки с закуской, достанет из рукава цветастой кофты белую чистую тряпочку, чтобы промокнуть больные слезящиеся глаза и сильным, каким-то нутряным голосом, затянет: “Скакал казак через долину…” Геннадий, сын, старший из детей в семье и муж Галины, только что вернувшийся с трудового фронта из умерщвлённого войной Ленинграда, где клепал жестяные буржуйки для полуживых горожан, стеклил окна в домах и копал братские могилы, как будто не глядит на мать, отвернулся в сторону, даже с кем-то разговаривает шёпотом, но на припеве песни, которую она пела совсем не в бравурном ритме, как казачий хор, а на растяжку, с тоской и слезами в голосе, он звонким и чистым тенором вторит ей. Их, мать и сына, можно слушать бесконечно долго: песня проникает в душу, вызывает смятение и жалость, грусть и тоску по несбывшемуся, которое происходит с каждым человеком… Читать далее →

В жизни, как правило, все происходит наоборот. Вадим отдавал предпочтение жгучим брюнеткам, с продолговатым, даже удлинённым лицом и прямым носом. Женился на русоголовой студентке с круглым личиком и слегка курносой. Почему обратил на нее внимание? Из-за сплетен. В институте все верили: Наталью совратил сын крупного чиновника – путейца, у которого, в силу служебного положения и принадлежности к мощному железнодорожному узлу, имелся личный вагон-кабинет, а также двухэтажная квартира – коттедж. Совпадение, по сплетням, было только одно: две студентки – землячки, действительно, поехали в машине сына хозяйственника на каникулы, по пути они должны были выйти в своём посёлке, но домой не пришли. Читать далее →

Читать далее →

Читать далее →