Глава 91

Бывает так, что день не задается с самого утра. Как ты не крути, все не ладится. Как будто специально. То ли встаешь не стой ноги, то ли черный кот перебежал дорогу на днях, а то и вовсе не сошлись звезды где-то там очень далеко на небосводе. За всю историю человечество придумало немало причин объяснить неудачу, от случайности до кармы. Всем нам бывает не везет, что уж тут поделать? Может не повезти простому менеджеру, по пути в офис своей корпорации. Может не повезти мусорщику, во время попытки вырыть что-либо в огромной куче отходов. А может не повезти и кому-то повыше них в иерархической лестнице.
Именно так сегодня не везло первому министру. Буквально все не ладилось с самого утра. Он проснулся, обнаружив, что старый верный пес Уоллес ни с того ни с сего испражнился прямиком на входной ковер. Пожилая собака всегда страдала от несварения, недержания и прочих обидных напастей возраста. Многие советовали Бенедикту Маккриди усыпить животное. Он, конечно же, отказывался. Да, Уоллес не был уже в той самой форме, в которой его подарили его, еще тогда маленькой, дочери. Однако, он был верным, добрым и крайне ласковым псом. Все вокруг люди бывали холодными, серьезными и жестокими. Времена обязывали. Однако, стоило поглядеть в глаза старого хвостатого друга, и нехотя приходилось улыбаться. Собакам чужда хитрость и корысть. Они верны и тем ценны.
Потрепав того за ухом и вызвав уборщиков, первый министр одел рубашку и жилет, застегнул массивную пряжку на ремне брюк, посмотрелся в зеркало. Как же он постарел. Словно сильнее, чем раньше. Эта мысль мелькала у него в голове каждый день, когда он стоял здесь, одеваясь и смотря на раскрашенные сединой волосы.
Не везет, так не везет. За одной напастью последовала другая. Одна из юных девушек, работающих в обслуге и приносивших подносы с завтраком, с улыбкой пройдя в кабинет первого министра и потянувшись, чтобы поставить перед ним яства, случайно не рассчитала и опрокинула стаканчик кофе прямиком на штаны Маккриди. Вскочив и отряхиваясь, старик посмотрел на запачканные напитком брюки и ковер.
— О, боже мой! — взвопила девушка, хватаясь за полотенце и принимаясь отряхивать штаны министра. — Сэр, простите меня! Я… Я!..
— Тише-тише, не надо! — отступил тот, не давая работнице подлезть к нему, чтобы протирать брюки.
— Управляющая убьет меня! Сэр, извините! Извините меня! — девушка принялась собирать осколки чашки на поднос. — Она же меня уволит! Столько лет здесь ради повышения коту под хвост!
— Не паникуйте. Никто вас не уволит. — покачал головой Бенедикт, с прискорбием глядя на промокшие штаны. — Унесите это. И, впредь, будьте поаккуратнее!
— Конечно, мистер министр! — в панике унося все, что рассыпалось, поспешила на выход девушка.
Какая мелочь, а неприятно. Что-ж, не стоит давать поводу таким мелким вещам портить день. Сегодня у него впереди еще было много работы. Заседание, переговоры, изучение отчетов министров по исправлению того бездонного хаоса, который царил в городе. Следом нужно было навестить девочку и узнать, как у нее дела. Экзоскелет, любезно предоставленный доктором Мойрой, по заверению врачей, отлично ей подошел. Однако, это все равно было тяжело для бедняжки, считал министр. Несмотря на то, что эти механизмы держали ее на ногах, ей в буквальном смысле придется заново учиться ходить. Это лучше смерти или полного паралича… но все-таки это груз для любого человека. За что ей все это? Неужели все, кто ему дорог, платят лишь за его ошибки? Бенедикту Маккриди это казалось несправедливым.
После посещения девушки первый министр планировал поговорить об этой теме с Мойрой. Прогуляться с ней по парку, как обычно любила мисс Майерс. Обсудить, насколько действенно принятое ими решение и сможет ли экзоскелет, который сама доктор нацеплять отказывалась, хотя бы частично заменить девушке парализованные ноги? Доктор Мойра знала ответы на все подобные вопросы, но и этому плану сбыться было не суждено. За окном, после скоропостижно затянувших город туч, разразился ливень и жуткий ветер. Погода была не для прогулок.
— Видимо, сегодня лучше будет посидеть в тепле, верно, Мойра? — вздохнув, глядя в окно, спросил у нее первый министр по телефону.
— Можем прогуляться, если вам действительно хочется. — ответила ему Майерс. Из трубки донеслось хлюпанье. Вероятно, та пила кофе. — Но ответственность за возможное переохлаждение, ослабление иммунитета, простуду, менингит, последующий отек головного мозга, глухоту и слепоту, вы в таком случае возьмете на себя.
— Мне сегодня еще подписывать кучу других бумаг, которые возлагают на меня ответственность. Не возражаете, если мы все же отменим прогулку? — покачав головой, спросил министр.
— Не возражаю. — усмехнулась Мойра, сделав очередной глоток кофе.
Что-ж, не вышло прогуляться, значит можно больше времени посветить работе, решил первый министр Маккриди. Усевшись за свой массивный стол, Бенедикт включил компьютер, чтобы проверить поступившие ему доклады. Голографические экраны загорелись перед ним, демонстрируя значок загрузки. Он вертелся непривычно долго. Минуту. Две. Первый министр нахмурился, глянув на компьютер. Тот работал. Когда наконец подключение к сети прошло успешно, статистика процесса загрузки сообщений крутилась на экране еще дольше. И когда наконец, спустя пять минут, закончилась, вместо результата там вспыхнуло лишь сообщение: «неполадки с сетью, попробуйте перезагрузить страницу или приложение, или обратитесь в отдел обслуживания». Вздохнув и откинувшись на спинку мягкого кожаного кресла, Маккриди покачал головой.
Но беда не приходит одна. В данном случае – она пришла совсем, совсем не одна. Спустя несколько минут на автоответчик ему пришло сообщение о том, что появилось срочное дело и с ним хотят посовещаться. Тут была и управляющая, и министр Хелен, и черт его знает сколько еще сообщений. Тема встречи каждого из них значилась как чрезвычайно важное дело государственного масштаба. Что-ж, так и быть, пусть заходят. Нажав кнопку и сообщив о том, что он готов принять их в своем кабинете, первый министр уселся в кресле поудобнее, глядя на двери.
Первой в кабинет влетела Хелен Картер, растерянно копошась. За ней следом уже спешили остальные.
— Что случилось? — обратил он взгляд на нее Маккриди.
— Министр, нам только что позвонили канадские послы, они требуют объяснений, почему была задержана их баржа. — протараторила Картер.
— Баржа? — нахмурился тот. — Ах, дело в перекрытии морских путей, верно? — он покосился на стоящих в дверях Петру и Моралеса. Кивнул им, чтобы входили внутрь.
— Да, именно так. — ответила Хелен.
— Ну так извинитесь и скажите, что это была ошибка. — вздохнул он.
— Министр Маккриди, сэр, с баржи сообщают что требуют немедленных разбирательств. — чеканя каблуками шаг, гордой походкой прошествовав внутрь и встав прямиком рядом с министром здравоохранения, сказала Петра Парчес, поправляя красный от крови тампон в носу.
— Скажите им что скоро все решится. — приподнял руку, успокаивая ее министр. Только проблем с канадцами им сейчас не хватало.
— Первый министр, сэр, — вмешался следом старший комендант Моралес, отдав честь и поравнявшись с женщинами. — только что нам сообщили что сюда летит маршал Рейвентри, собственной персоной в сопровождении эскадрильи самолётов, чтобы разобраться, что происходит.
— Чертово судоходное дело. — вздохнул Маккриди, прикрыв глаза и массируя веки. — Не зря я всю жизнь его так не любил.
Прекрасная вишенка на торте неудач только что начавшегося дня. Пока первый министр отчитывал докладывающих ему подчиненных о том, что они столь долго доносили до него эту информацию, в водах вдоль берегов Джорджии стояло затишье, нарушаемое только переговорами судов. Капитан транспортника «Пекод», задержанного по пути в Канаду, пытался договорится с стоявшими вдоль его пути боевыми катерами береговой охраны, те же лишь уверяли его, что ждут приказа сверху. Их остановили в глубокой ночи, совсем неожиданно. Никто не предупредил капитана, что путь вдоль побережья здесь закрыт. Команда была на взводе, как и сам старый капитан. Ему предстояло отчитываться за этот рейс важнейшим лицам. У берегов остановили уже с десяток судов. Некоторые стояли тут почти неделю, задержанными. Никого не выпускали. Те же судоходные компании, которые уже прознали о ситуации в Джорджии пытались выпросить для себя право на проход.
Это же право маршал Рейф Рейвентри выпрашивать не собирался. Глядя на распростершуюся до горизонта гладь океана, сегодня крайне неспокойную и колыхающуюся, мужчина присматривался к стоящим у берегов кораблям и пролетающим рядом самолетам республики Джорджия, спешным приказом, высланным им в сопровождение. Большую часть эскадрильи было разрешено приземлить неподалеку от Саванны, а с ним полетело в сторону столицы лишь пять машин. На большее количество разрешения не дали.
— Еще не насмотрелись на океан, маршал? — спросила у него Келли, сидевшая, пристегнувшись, на кресле напротив.
— Я смотрю не на океан. — резко ответил ей Рейф. — Пытаюсь увидеть задержанное судно. Не могу понять, какой из них «Пекод».
— Может его разбил огромный кит? — усмехнулась девушка.
— Мне казалось, они все почти вымерли, разве не так? — прищурившись, оглянулся на нее маршал.
— А мне казалось, вам не чуждо понятие «юмор». — пожала плечами Келли.
— Я слышал, куча китов выбросилась на берег то ли тут, то ли…
— В Новой Каролине, маршал. Это было в Новой Каролине. — уточнила для него факты девушка.
— Вам виднее, Роудсон. Это вам приходится постоянно общаться со всеми этими «зелеными». — пшикнул Рейвентри. — Мне, по большому счету, плевать, куда там выбрасываются эти киты. От них никакого проку.
— Не говорите такого на публике. Экоактивисты этого не оценят. — шутливо пригрозила ему пальчиком Келли Роудсон.
— Вы с ними разберетесь, я уверен. — махнул рукой Рейвентри.
— А вы не пытались связаться с «Пекодом»? — спросила у него она.
— Связывались, они мало что могут нам объяснить. — покачал головой тот.
— Очевидно, это связано с теми событиями в здешней столице. — прикусила губу Келли. — Да и в самой Джорджии тоже…
— Эти идиоты устроили у себя в стране логово корпоративных крыс и теперь удивляются, почему дела здесь идут наперекосяк. — хмыкнул маршал, не отрываясь от иллюминатора. Они уже пролетали расположившуюся под ними внизу Саванну. До Атланты оставалось не столь долго.
— Здесь, в Джорджии… вспыхивают мятежи… — тяжело сказала Келли.
— Вас это печалит? Мне доносили разведданные. По-моему, прекрасно видеть то, как народ встает на борьбу. — сухо сказал Рейф. — Это может сыграть нам на руку в будущем, если здешние политиканы не пойдут нам навстречу.
— Понимаете, маршал, — поправила свое пышное афро девушка, опустив взгляд. — тут живут мои кузины… Они давно мне не отвечали, а теперь…
— Боитесь за их жизнь? — наконец глянул на нее маршал.
— Я… Роуз крайне умная девушка. Она… она бы выбралась из неприятностей. А среди всего этого бардака от них не было никакого ответа, пока… — покачала головой Келли. — Конечно, тут блокируют связь и просто так мне до них не дозвонится. И Роуз… Лили…
— Ваши кузины? — уточнил Рейвентри.
— Ага. — тяжело вздохнула Келли. — Роуз та, что постарше, и младшая… Лили. — она выдержала паузу, нахмурившись. — Как давно я их не видела, ни кузин, не малыша Бена. Сейчас уже поздно. Я чувствую, что мне стоило… ах, впрочем, неважно, маршал.
— Значит у вас есть племянник, Роудсон? — спросил он скорее для поддержания разговора, видимо, чтобы отвести Келли от мрачных мыслей. То, что они обременяли ее, было заметно невооруженным глазом.
— Милейший ребенок… — в голосе у девушки чувствовалась тяжесть. — Уверяю, он бы вам понравился.
— Не люблю детей. — ответил тот, проведя рукой по своим темным прилизанным волосам.
— Ваше право, маршал. — развела руками девушка.
— Боюсь сейчас нам не до сантиментов. Едва ли вас пустят дальше, чем меня, без сопровождения. Так что оставьте встречи с родственниками как-нибудь на потом. — сурово подвел черту маршал.
— Я уж поняла… Может, хотя бы дозвониться до нее смогу здесь. — Келли повертела в руках телефон.
— Не рискуйте. Здесь явно прослушивают все разговоры. — ответил он.
— Так и у нас тоже прослушивают… — приподняла бровь она.
— У нас прослушивают ради безопасности Канады, а здесь – прослушивают враги, так что, если и собираетесь звонить сестрам, следите за языком. — предупредил ее Рейф.
— Всегда слежу, маршал. Меня можете не предупреждать. — ответила ему Келли, тоже глянув в иллюминатор. Ее ладони вспотели от переживаний.
Мужчина не ответил. Его сейчас заботили совсем другие дела. Все-таки это на нем лежала миссия отобрать и переправить на север, в Канаду, самых подготовленных из наемников. На этом невезучем судне сейчас, пускай и без оружия, шли к нему на родину продажные солдаты, которые будут умирать за деньги. Он презирал это, но генерал Тейлор считал, что для их нынешних начинаний ни к чему гнать под ружье каждого канадца. А теперь местные власти, явно не разобрав, с кем имеют дело, попытались остановить переправу этих солдат. Маршал Рейф Рейвентри, носитель нескольких Красных Кленовых Листов, ордена Социалистического героя Народной Республики Канада и обладатель прочих медалей поменьше, не любил возиться с политиканами, вроде тех, что обитали здесь, в Джорджии. Ему было глубоко наплевать, какие проблемы испытывают зазнавшиеся денежные мешки, сидящие в кабинетах Атланты. Им придется объясняться за совершенную ошибку.
Пролетая над столицей, Рейвентри присматривался к местной системе обороны. Города, оцепленные стенами. Зенитные системы на них. Да, пожалуй, россказни о том, что взять Атланту с воздуха невозможно не были далеки от правды, как оценил маршал.
В аэропорту их уже ожидал целый военный конвой. Подогнали все, от солдат до бронетранспортеров. В какой-то мере Рейфу было приятно наблюдать за этим. Если здесь так страшатся даже внезапного их визита, то какой трепет эти недоделанные страны испытывают перед их армией, перед их техникой… Он знал, о чем говорят эти политиканы, министры и чинуши, когда речь в их СМИ заходит о Канаде. Они страшатся. Правда, за свои кошельки и посты, но никак не за свои страны из которых они сбегут, поджав хвост, когда их шаткому положению начнут наступать на пятки.
Келли Роудсон, покрепче держась за ручки своего кресла, поглядела на военачальника, державшегося абсолютно спокойно.
— Вы все еще уверены, что прилететь сюда было хорошей идеей?.. — нервно взглотнула она, смотря на подходящих к самолету солдат Атланты. — Тут нам не рады.
— Нам нечего боятся. — отмахнулся Рейвентри.
— Если бы захотели, они могли бы сбить нас из тех огромных пушек. — кивнула Келли на виднеющиеся вдалеке стены.
— Пускай попробовали бы. — усмехнулся маршал, поправляя свое темное кожаное пальто и повязку на руке, и ожидая трапа у открывающихся после приземления самолетных дверей.
На улице было дождливо. Дул ветер. Генерал, выглянув наружу, прищурился от ужасной погодки. Провел рукой по волосам. Высокого роста подтянутый мужчина, он мог показаться худощавым и слишком молодым для военного. В особенности для маршала. Поджарое телосложение, ухоженное лицо, черные уложенные волосы. Рейф скривился от бьющих в лицо капель. Он заботился о своей прическе, а этот проклятый дождь наверняка бы ее испортил.
Спустившись по трапу на землю, генерал Рейвентри осмотрел встречавших его солдат. Следом за ним вылезла наружу Келли Роудсон, а за ней еще несколько их спутников, военных подчиненных маршала.
— Пройдемте, сэр. — кивнув ему на машину, сказал один из солдат.
— Говорить, как я понимаю, будете вы, маршал? — спросила у него Келли, чей голос немного утопал в шуме порывов ветра.
— Как старший по званию из нас всех. — одернув воротник пальто. Он пошагал к автомобилю, в который ему открыли дверь, девушка помельтешила за ним, с опаской поглядывая на солдат.
Келли не первый раз видела Атланту. Она даже бывала здесь в детстве, когда они с Роузи были еще девчушками, а Лили даже не было в планах. Тогда Атланта еще выглядела не столь богато, как сейчас, представ перед ее взглядом. Либо же смутные детские воспоминания обманывали ее. Эту страну она не любила, ни с рассказов Роуз, ни с всего, что знала о ней сейчас, будучи политическим работником в Канадской республике. Когда она была маленькой, все здесь казалось таким же, как у нее в родном Торонто. Ребенку все равно, где удивляться однотипным огромным небоскребам. Потом же ее мама рассказала, что отец Роуз, дядя Коуди, был убит здесь. По каким-то политическим соображениям. Тогда Келли уже была подростком и это вызывало в ее молодом бунтарском нраве еще большее возмущение. Наверное, это было одно из самых шокирующих событий ее юности. Мама постоянно предлагала семье дяде Коуди переехать, особенно с новорожденной Лили в Канаду. Но те, почему-то не хотели. Или не могли. А, быть может, их и вовсе не отпускали. Тогда их связь с Роуз пропала на долгое время и только годы спустя, кузина, вновь каким-то чудом добившись положения в обществе, смогла с ней связаться. Келли была крайне рада наконец узнать, как поживает сестра. Сейчас же, мысли о Роуз и том, что она ей рассказывала, лишь вводили Келли в скорбь и негодование, которые она старалась не показывать.
Ожидавшая их почти на пороге здания Петра Парчес, шмыгая носом и поправляя очки, спешно доставала из пачки тампон, чтобы заткнуть ноздрю. Покусывая губы, она нервно проводила взглядом поднимающихся внутрь под ливнем Рейфа Рейвентри и его свиту.
— Мистер маршал, кхм. — нервно постукивая по планшету в руках, поприветствовала его Петра. Рейф, остановившись, переглянулся с ней, оценивающе окидывая ее взглядом.
— Мне нужен первый министр. — строго сказал он.
— Конечно же, — кое как натянула улыбку Петра. — следуйте за мной.
Келли и другие «гости» Атланты пошагали следом, но путь им преградили солдаты старшего коменданта. Маршал оглянулся на всю эту армию, ожидавшую их в коридорах огромного бизнес-центра.
— Эй-эй, полегче! — возмущенно вырвала руку у схватившего ее за запястье солдата Келли.
— Мисс, э-э-э?.. — вопрошающе посмотрела на нее Петра.
— Келли. Келли Роудсон. — представилась она.
— Вы не могли бы обождать здесь? В гостевой зоне, мисс Келли? — поправила очки управляющая. — Господин Маккриди ждет только маршала.
— Да. — с толикой возмущения кивнула девушка. — Конечно.
Со звоном лифт остановился на нужном этаже. Петра вышла вперед, чтобы проводить маршала в комнату, где его ожидали.
— Следуйте за мной, сэр. — обратилась к нему управляющая.
Неторопливо прохаживаясь по коридору и оглядывая здешнее убранство, Рейф Рейвентри остановился у окон, глядя на город, а затем и на свое отражение в стекле. С прищуром проведя рукой по волосам, чтобы подравнять их, выглядящих растрепанными после дождя, он поджал губы. Затем поправил красную повязку на руке с изображением желтого листа клена на ней. Отличительный символ, который носили члены канадской правящей партии и ее сторонники. Он смотрелся видно и броско на его черном плаще-пальто. Пускай они знают, с кем говорят.
— Сюда. — остановилась у дверей Петра, открывая их посетителю и оставшись ожидать снаружи.
Сидевший за столом приемной первый министр сохранял уверенность. Ему было не впервой принимать возмущенных высокопоставленных господ, потому даже такой нежданный и не самый приятный визит не смог сильно выбить его из колеи. Зато вот старший комендант не испытывал такой уверенности и был скорее раздражен, что читалось во взгляде Алекса, его мимике, да и просто общем виде Моралеса.
Глянув на прикрытую Парчес дверь, генерал оглядел комнату, в которой его встречали. По его мнению, для деловой приемной она была слишком вычурной, броской. Рейвентри предпочитал рабочим местам рабочую же атмосферу.
— Вы удивили нас столь нежданным визитом, маршал. — сложив руки на столе перед собой, сказал ему первый министр. — Добрый день. Проходите, присаживайтесь, можете оставить верхнюю одежду на вешалке.
— Обойдусь. — махнул рукой Рейф Рейвентри, неспешно проходясь вдоль комнаты, пока капли дождя стекали с его влажного плаща, капая на ковер.
— Ну же, устраивайтесь поудобнее. — указал ему на кресло за переговорным столом Бенедикт Маккриди.
— Я думал это приватный диалог, но, как скажете. — пройдя мимо коменданта и обменявшись с ним нелицеприятным взглядами, устроился в кресле маршал Рейвентри.
— Это комендант Моралес, он временно исполняющий обязанности генерала. Его присутствие тут никак не противоречит теме, по которой вы прибыли сюда. — убедил его Маккриди.
— Сразу к делу? Без прочей чепухи? — откинулся на спинку маршал, закидывая ногу на ногу и скрестив на груди руки.
— Если хотите, могу формальности ради предложить вам перекусить, знаю отличные ресторанчики прямо здесь, в Сиренити-тауер. Можете посетить местные заведения, если вас интересует. — пожал плечами Маккриди. — Правда, учитывая вашу спешку, я полагаю, вас ждут иные дела?
— Да. Я не голоден. — хмыкнул Рейф. — А вот матросы задержанного «Пекода», быть может, уже проголодались.
— Так давайте не будем заставлять их дожидаться. — улыбнулся ему Бенедикт Маккриди. — Вам, возможно, еще не успели сообщить, но ваше судно было задержано по ошибке. Верно, Алекс? — покосился министр на Моралеса.
— Береговая охрана уже получила распоряжение дать барже право на пересечение вод. Проблема решена. — сухо кинул маршалу из-за плеча, стоявший к нему в пол оборота, комендант.
— Как оперативно, — хмыкнул маршал. — стоило только направиться сюда, как проблема уже решилась. А могла бы и не возникать, комендант. — ответил Рейф, даже не глянув на того.
— В нашей стране нынче тяжелая ситуация. Чуть больше недели прошло с момента, когда группа лиц готовила в Джорджии переворот. — достаточно прямо сказал маршалу Маккриди. — Сами понимаете, сложно так сразу вывести дела в нужное русло после такой встряски. Особый режим контроля прибрежных вод – лишь одна из мер по достижению порядка.
— Как я слышал, это уже не первая проблема республики Джорджия менее, чем за целый год, министр? — покосился на него Рейвентри.
Маккриди смерил его ответным взглядом, выдержав паузу.
— Да, боюсь, что в наше сложное, практически кризисное, время, Джорджия стала одной из жертв вездесущих встрясок. — наконец ответил первый министр, продолжая сохранять спокойствие.
— Земля уходит из-под ног, господин министр? — с долей насмешки вопросил у него Рейвентри.
— Пока что мы твердо на ней стоим. — сухо ответил Бенедикт.
— Ну, это пока… — махнул рукой Рейвентри, поудобнее устроившись на кресле. — Надеюсь, что подобные «встряски» больше не встанут на пути у Канады. Мы не любим, когда мелочи, вроде этой, мешаются под ногами.
— Чистое недоразумение. — улыбнулся министр, чуть схмурив брови.
— Очень надеюсь, что так. — сказал маршал. — Многовато нынче недоразумений на квадратный метр, не думаете?
— Да, проскакивала такая мысль. — с прищуром глядел на него первый министр. — Никто не защищен от подобных недоразумений, верно? Ни Джорджия, ни Каролина… ни, может даже, Пенсильвания или Массачусетс?
Маршал Рейвентри состроил недовольное лицо, напрягшись.
— Мне только что доложили, что барже освободили морской путь, маршал. Вы можете идти. — сказал комендант, оторвав палец от связного устройства, нацепленного на ухо.
— Я пойду, когда посчитаю нужным. — строго сказал ему Рейвентри. Моралес смерил его недовольным взором, вновь обратив свое внимание на Бенедикта Маккриди. — Мне очень лестно, министр, что вы так точно осведомлены о доблести и самоотверженности канадского народа, но я не совсем понимаю, к чему вы?
— Я ни коим образом не сомневаюсь ни в «доблести» ни уж тем более в «самоотверженности» канадского народа, — ответил ему министр. — Однако данные достижения генерала Тейлора, здесь, на юге, принято называть военной аннексией.
— Оставьте эту болтовню политиканам, с которыми вы так привыкли вести беседы, министр. — грубо ответил ему Рейф. — Боюсь, ни генерала Тейлора, ни уж тем более меня не интересует, как это здесь называют.
— Следите за языком, маршал. — предупреждающе сказал ему Моралес.
— Вы любому своему подчиненному даете вставлять слово без спросу в ваш диалог с кем-либо? — скривился Рейвентри.
— Маршал, я прекрасно понимаю, что вы за человек. И я достаточно видел людей, вроде вас, вроде генерала Тейлора и иже с ним. — покачал головой Бенедикт Маккриди. — Вы считаете, что сила позволяет вам делать все, что заблагорассудится. И потому дерзите даже сейчас.
— Так работает история. Ее пишут победители, министр. — бросил Рейф.
— Победители над ослабевшими и разрозненными, вроде Массачусетса? Или, быть может, победители, которым сдали власть под ультиматумом в Пенсильвании? — бросил ему первый министр.
— О, вы прекрасно знаете, о чем я, сэр. — процедил Рейвентри. — Вы ведь и сам из тех, кто пишет историю за счет своей силы, верно?
— Надеюсь, генерал Тейлор умеет рассчитать свою силу. А то как бы под такой тяжестью не рухнула вся Канада. — вновь сдержав серьезное выражение лица, парировал Маккриди. — История уже знавала такие примеры.
— Радует, что вам только и остается, что надеяться на то, что Канада рухнет под своей тяжестью, господин министр. — выдавил Рейф, поднимаясь с кресла и одернув пальто. — Буду считать, что за этим страхом скрывается уважение.
— Мне не за что уважать таких, как вы, маршал. — прямо сказал Бенедикт, также поднимаясь из-за кресла.
— Вы не забыли, где выход, Рейвентри? — подошел к нему ближе Алекс Моралес, сжав кулаки. Маршал даже не обратил на него внимания, меряясь взглядами с Маккриди.
— Знаете, что будет, если наши солдаты в один прекрасный день войдут в Джорджию, министр? — тихо, но пронзительно обратился к тому маршал Рейвентри. — Они позавтракают в Саванне, перекусят ланчем в Мейконе и устроят победный ужин в Атланте.
— Это угроза? — прищурился Маккриди.
— Да, министр. Это угроза. — развернулся, поправляя свой плащ-пальто маршал и направился к выходу, еще раз перекинувшись взглядом своих горящих черных глаз с старшим комендантом.
Келли, в ожидании Рейвентри на нижнем этаже беспечно попивала кофе, которое им предложили кружащиеся вокруг официанты. Сколько людей работало здесь просто ради обслуги этого здания, девушка и представить не могла. Их вид, несомненно непривычный для здешних мест, довольно быстро привлекал внимание общественности. Не каждый день в центре столицы, а уж тем более Сиренити-тауер, стоят солдаты-чужестранцы. Особенно это напрягало людей постарше, ибо этих солдат они видели в новостных сводках в амплуа совсем не вестников добра и мира.
Однако, куда более беззаботным местным жителям росточком пониже их вид внушал скорее интерес, а не страх. Дети собирались неподалеку, кучковались и перешептывались, то посмеиваясь, то покашиваясь на «гостей» столицы. Когда Келли направляла на них взгляд, те тут же отворачивались, как будто бы пялились не на них. Одна из групп этих детишек, все как на подбор, рискнули даже подобраться поближе, разглядывая солдат и Келли, сидевшую рядом. Когда один из вооруженных людей покосился на ребят, ходящих рядом, те испуганно попятились назад, прямиком к девушке за гостевым столиком.
— Чего пугаетесь, ребятня? — улыбнулась им та, допивая кофе.
— Ой! — обернулась на нее стоявшая рядом девочка.
— А вы тоже с этими солдатами, тетя? — поинтересовался мальчишка полюбознательнее, с прищуром глядя на красную повязку у нее на руке. Такую же, как у солдат.
— С ними. — кивнула Келли.
— Правда?! — вылупила глазенки девочка.
— Правда. — пожала плечами Роудсон.
— Ого… а что вы тут делаете? — спросил мальчишка.
— Сидим и ждем нашего большого начальника. Он на совещании у господина первого министра. — пояснила Келли.
— А папа сказал, вы… — чуть пугливо начала девочка, оборвавшись.
— Взрослые шептались, что вы приехали объявить войну! — причудливо выпалил полненький паренек. Мальчик был прямолинеен. Это позабавило Келли и она чуть посмеялась. — Правда?! Будет война?
— Нет, малыш. Мы приехали просто решить пару скучных вопросов, вроде тех, что всегда обсуждают нудные взрослые. — ответила ему Келли.
— Эй, ребятня, — гаркнул им солдат. — а ну отцепитесь от женщины.
— Нет-нет! Не нужно. — успокоила и детей и военного Роудсон. — Они мне ничуть не мешают. Правда, ребята?
— А вы откуда? — переступая с ноги на ногу, спросила девочка.
— Ты что, не слышала?! — возразил другой мальчик, повыше и худее, чем предыдущий. — Это же канадцы!
— Да, мы из Канады. — улыбнулась им Келли. — Что, вам рассказали о нас много страшных сказок?
— Говорят, вы хотите всех нас захватить! — скрестив руки на груди, поворотил нос худощавый мальчонка. Устами младенца говорит истина. В данном случае, истина его родителей, видимо.
— Я лично захватывать вас не собираюсь. — смешливо поглядывая на детей, ответила им Келли. — Что, неужели вы только такое знаете о Канаде?
— А что нам еще о ней знать? — поинтересовался полный мальчик.
— Хотите дам брошюру почитать? — потянулась рукой в сумку девушка, доставая оттуда одну из политагиток. «От цели к единению. От единения к равенству», гласила громко надпись на нем. Дети спешно выцепили у нее из рук бумажку, рассматривая ее.
— Тетя, а это на ней вы? — поинтересовалась девчушка.
— Именно я. — улыбнулась Келли, подмигнув той. Она была на изображении в первых рядах, среди прочих людей самых разных мастей.
— А что за единение и равенство? — читал бумажку толстый мальчик.
— Это то, к чему мы в Канаде стремимся. Чтобы все были равны. И вы, и детишки из других городов, например. И даже первый министр Маккриди в Канаде был бы с вами наравне. — улыбнулась им Келли. — Это будет прекрасное будущее, в котором все будут жить в мире!
— А мы не живем?..
— Ну… — погладила подбородок Келли. — это не совсем тот «мир». На самом деле все просто, давайте-ка я вам объясню. Смотрите…
С цоканьем каблуков по мраморному полу, над детишками нависла высокая тень и прежде, чем те успели оглянуться, управляющая выхватила листовку у них из рук, застав ребятню врасплох.
— Ай! — чуть ли не подпрыгнула от удивления маленькая девчушка.
— Нехорошо так пугать детишек. — укорила ее Роудсон.
— Дети, вы свободны, идите. — смяла листовку в руках Петра Парчес. — А вам, мисс Келли, стоит быть чуть поосмотрительней. Подобная пропаганда в нашей стране запрещена.
— Да? Как жаль. — состроила лицо, будто бы была не в курсе, Келли.
Она сразу заметила продвигающегося к выходу по коридору с недовольным видом маршала Рейвентри. Солдаты, спешно построившись, ожидали своего командира ближе к выходу. Келли тоже поднялась, пошагав ближе к ним и глянув на Петру.
— Приятного вам дня. — бросив свой пластиковый стаканчик в урну рядом, сказала она управляющей напоследок.
— И вам, мисс, — тяжело вздохнула Парчес, поправляя пропитавшиеся кровью тампоны в ноздрях. — и вам…
Провожая канадцев взглядом, первый министр, вышедший в залы за ними следом, остановился, глядя как солдаты усаживают их в конвой до аэропорта. Алекс Моралес поспешил к своим людям, чтобы приказать сопровождать их авиакрыло до тех пор, пока они не подойдут к границе республики. Управляющая, потирая зудящую переносицу и нервно потирая планшет свободной рукой, подошла к Маккриди.
— Ну как все прошло, сэр? — спросила она, судорожно моргая.
— Как видите, мы сумели довольно легко спровадить наших посетителей. — пожал плечами Бенедикт.
— Вот уж не горю желанием видеть тут подобных посетителей еще раз, верно? — перевела на него взгляд Петра Парчес.
— Наши желания не всегда сбываются. — хмыкнул Маккриди.
— Что, занимаетесь распугиванием заграничных гостей? — виляя бедрами, вклинилась к ним подошедшая с бокалом вина Элайн Спаркл, проводившая утро во внеочередном баре.
— Ты сама кого угодно можешь распугать. — дернувшись, обернулась на нее управляющая. — Здравствуй, Элайн.
— Мисс Спаркл. — кивнул ей Маккриди.
— Да-да, доброго утра. — зевнула модель, посмотрев на дно полупустого бокала.
— Ах, если бы оно было добрым. — вздохнул первый министр.
— Зачем сюда приперлись эти позеры? — кивнула в сторону выхода из здания Элайн, указывая на убывающий конвой. — Чего хотели?
— Как вы правильно подметили, господа из Канады решили «попозерствовать», если так можно выразиться. — ответил министр.
— С этим злосчастным судном все разрешили? — спросила Петра.
— Да. Его уже отпускают. — кивнул Маккриди.
— Они серьезно приперлись сюда, просто чтобы вы отпустили какое-то задержанное судно? — прищурилась Элайн. — А позвонить было никак?
— В этом и заключается их позерство. — посмотрел на нее Маккриди. — Решили заявить о себе, заявившись прямиком в Сиренити-тауер.
— Д-а-а уж, для своего названьица это место явно недостаточно спокойно. — пустила смешок модель.
— К слову об этом, — нервозно кашлянув, поправила очки Петра. — канадцы канадцами, а вот дела меня не ждут. Позвольте откланяться и пойти заниматься насущными вещами.
— Как скажете, Петра. Как скажете. — отпустил ее министр и управляющая тут же умчалась прочь, стуча каблуками.
— Когда-нибудь вы загоняете ее до смерти. — проводив Петру взглядом, покачала головой модель, хлебнув вина.
— Я постоянно предлагаю госпоже Парчес взять отпуск. — пожал плечами в ответ Маккриди. — Однако она всегда выбирает работу.
— Иногда мне ее даже жаль. — причмокнула та. — Что, эти придурки прилетели сюда угрожать вам, верно?
— Назовем это скорее взаимно напряженными переговорами. — кротко поправил ее первый министр. — Ни я, ни наш дорогой гость, маршал Рейвентри, не остались ими слишком довольны.
— Я слышала он педик. — скривила губы Элайн Спаркл.
— Тот еще. — хмыкнул первый министр, засунув руки в карманы.
Мгновение постояв в молчании, будто сделав перерыв, Бенедикт Маккриди вздохнул, разминая плечи и поглядел на бокал в руках модели.
— Мне казалось, после неудачного случая на приеме, вы бросите пить. — спокойно сказал ей первый министр.
— Что? И вы это тоже видели? — усмехнулась, кинув на него взгляд, Элайн.
— Боюсь, мисс Спаркл, на ваш неожиданный уход обратили внимание все, кто там был. — ответил мужчина. — Обычно, когда рядом Мисс Америка, как ни крути, с нее не спускают глаз.
— Главной звездой этого злополучного вечера была все же не я. — черные от помады губы Спаркл блеснули улыбкой. — К слову, позвольте спросить, как там поживает, ну, ваша дочурка?
— Как раз собирался ее навестить. — выдержав паузу, сказал Маккриди.
— Я видела в новостях как снайперы положили жирного пидораса Ридли в могилу, однако, боюсь это не сильно поможет бедняжке. — провела языком по губам Элайн. — Она… славная девчонка. Не заслужила.
— Да, она рассказывала, что вы с ней проводили достаточно много времени в зеленой зоне. — кивнул Бенедикт. — Обычно вас считают довольно… экстравагантной женщиной, мисс Спаркл. Я удивлен, что вы с моей девочкой нашли общий язык.
— Она просто… — призадумалась Элайн. — знаете, буду откровенна, может в нас просто есть что-то общее.
— Что же? — приподняв бровь, присмотрелся к ней Маккриди.
— Она… одинока. Как и я бывала когда-то. — ответила модель. — Но ей не стоит брать с меня пример. Если не хотите, чтобы бедняжка стала, как я.
— Победительницей конкурсов красоты? — иронично подметил тот. — Боитесь, что сместит вас с победных мест?
— Чтобы сместить кого-то там со своих мест, даже меня, ей придется старательно поработать над своей внешностью. Хотите положить девчушку еще под один хирургический нож? — покосилась на него Спаркл.
— Она и без этого довольно приятная леди. — сказал министр.
— Хотите похвастаться, что это наследственное? — легонько улыбнувшись, с прищуром поглядела на него модель.
— А что, не похожа? — оценивающе поглядев на ту и сделав легкую паузу, Бенедикт Маккриди все же улыбнулся.
— Умоляю, только не суйте ее в модельный бизнес. — отмахнулась Элайн, осушив бокал до конца. — Ее там сожрут. Без шансов.
Последнее, что сейчас интересовало бы Сару, так это выступления на каких-то голимых конкурсах красоты. Красавицей она себя никогда не считала, а уж эталоном внешности – тем более. Сейчас об этом и говорить было глупо. Поныне ее волновали совсем другие проблемы. И одна из них, в лице Абигейл, надзирающей за ней, словно приставленный к пленнику страж, досаждала девушке своим занудством прямо сейчас.
— Давай, я же говорю, поднимай ногу. — лицо Андерсон искажала смесь усталости и раздражительности. Она, уперевшись рукой в бок, не отрывала от Сары взгляда. — Ну-у?..
— Аби, замолчи, ты меня уже до белого коленья доводишь! — рявкнула ей Сара, едва-едва держащая равновесие. — Я пытаюсь, говорю же!
— Значит старайся лучше, — махнула рукой та. — вот, взгляни, уже половина пути тобой пройдена. Вести тебя к дивану под руки никто не будет. Так и собираешься стоять до ночи посреди комнаты?! — нахмурилась Аби.
— Андерсон, не могла бы ты полегче? — возмутилась Венди, стоявшая рядом и недовольно сложив руки на груди.
— Если ты будешь сюсюкаться с ребенком, которого учишь чему-то, то ты никогда не заставишь его что-то делать. — парировала в ответ Абигейл.
— Я не ребенок. — сжав зубы, почти до боли, покосилась на нее Сара.
— В данном случае – очень даже. И не отрицай. — прошла вперед Абигейл, встав в паре метров от нее. — Считай, что ты ребенок, которого нужно заново учить ходить.
— Ты правда очень груба, Аби. Будь полегче! — присоединилась к всеобщему возмущению, сидящая на диванчике в центре номера, Ева Эвергрин, сложившая руки на коленках.
— Вот и продолжайте нянчится с ней и ничего не добьетесь. — оглянулась через плечо на подругу Абигейл. — Первостепенную роль в том, как у нее будет все получаться, играет ее собственное усердие. А хлопоча и жалея ее, вы только добавляете ей проблем.
— Да пошла ты, Аби. — хмыкнула Сара, тяжело дыша и пытаясь держать равновесие, которое, казалось, вот-вот нарушится. У нее вовсе не было чувства, что она стоит на ногах.
— Ой, да что ты? Давай, шагай. А не ной, как тряпка, сколько тебе повторять-то уже? — сурово обратилась к ней Андерсон, подойдя к столику рядом и взяв оттуда конфету.
— Не слушай ее. Может тебе лучше передохнуть? — положила руку на плечо Сары Венди.
— Я… — Сара опустила взгляд вниз, тяжело дыша. Это нелегко ей давалось. Однако, в чем-то Андерсон была права. Все доктора твердили ей одно и то же – все зависит лишь от ее усердия.
— Никакого отдыха! — громко прикрикнула Абигейл, разворачивая конфету и, закинув ту себе в рот, смяла фантик, бросив его прямо Саре в лицо.
— Ай! — взвизгнула девушка. — Ты чуть не попала мне в глаз!
— Абигейл! — воскликнула Ева, чуть не вскочив с дивана. Венди тоже насупилась, сжав кулачки.
— Хватит стонать! Давай, попробуй подойти и остановить меня, м? — ухмыльнулась Андерсон, разворачивая еще одну жевательную мармеладку и запуская ее скомканный фантик в Сару. — Получай!
— Ах ты сволочь! — хмыкнула девушка, напрягая тело. Мышцы спины, легкие, все у нее уже болело от усталости. Для того, чтобы сделать хоть один шаг, приходилось прибегать к огромной концентрации. Ей в нос врезался очередной брошенный фантик и Сара, сделав глубокий вдох, поглядела на ноги. Одна из них приподнялась, на десяток сантиметров продвинувшись вперед и вновь ступила на пол. — Фух…
— Молодец! — хлопнула в ладоши Ева.
— У тебя хорошо получается… — улыбнулась ей Картрайт, нежно погладив Сару по спине.
— Нет, фигня! — разжёвывая мармеладку, сминала в руке очередной фантик Абигейл. — Еще шаг! — запустила она следующий снаряд в Сару, угодив ей промеж глаз.
— Ну, Абигейл, хватит! — нахмурилась Эвергрин.
— Ничего… — сделала тяжелый вдох Сара, напрягаясь и пытаясь перенести чуть подальше вторую ногу. — ничего… сейчас…
— Не забывай, у меня глаз-алмаз, — подмигнула Абигейл, примечиваясь. — я могу делать так еще очень-очень долго.
На этот раз в Сару устремился фантик из-под шоколадной конфеты.
— Смотри не заработай себе диабет такими методами… — проворчала Сара, с усердием выпрямившись и, подняв ногу выше обычного, сделала шаг на несколько десятков сантиментов вперед. Почти рекордный.
— Посмотрим, что будет раньше, моя смерть от диабета, или то, как скоро ты достигнешь финиша! — насмешливо бросила в ответ Андерсон и лоб Сары стойко принял очередной влетевший в него снаряд.
Как ни крути, а против метода Абигейл спорить было бесполезно. Раздражение, которым она ее раззадоривала, куда сильнее стимулировало ее мозг работать, нежели десяток хвалебных восклицаний Венди Картрайт и Евы Эвергрин. Сделав следующий шаг, Сара продвинулась вперед почти на пол метра. Остановившись и пригнувшись, она оперлась руками о коленную часть экзоскелета, сморщившись и тяжело дыша.
Ощущение от новоприобретенных «ног» было странным. Она действительно стояла на ногах и даже могла передвигаться. Пускай и с огромным усилием. Но создавалось ощущение, словно она вот-вот упадет, хоть эти роботизированные ноги экзоскелета и были сделаны так, что повалиться с них было столь сложно, даже если очень захотеть, что это можно было бы назвать нереальным. Устройство очень долго и кропотливо персонализировали под ее вес, рост и кучу прочих физиологических параметров. По итогу, всего через несколько дней, ее ноги украшал этот в меру громоздкий, но в меру эффективный, аппарат.
Он действительно напоминал по строению и устройству искусственное тело доктора Хартманна. Но, учитывая слова Мойры Майерс, это было неудивительно, ведь и то и другое соорудил один и тот же человек, их бывший коллега. Все это чудо техники может и поражало со стороны всех наблюдающих, однако для самой Сары совладать с ним было довольно тяжелой проблемой. Так как ощущение ног у нее все равно отсутствовало, доверять тому, как перемещается эта машина и уж тем более отдавать ей команды посредством просто мысли… было тяжко. Устройство, облегающее ее ноги, было подключено к вшитому в ее спину импланту, сочленяясь с ним чем-то похожим на железный позвоночник, который прилегал к спине девушки, синхронизируясь с имплантом и заодно поддерживая ее тело в некотором равновесии.
Стоило Абигейл распаковать конфетку и смять в руке фантик, чтобы сделать очередной бросок, как двери комнаты открылись и первый министр, заглядывая в них, остановился, наблюдая странную картину. Андерсон, пережевывая сладость, медленно опустила готовую к броску руку, Ева Эвергрин этично поднялась с дивана, а Венди Картрайт чуть стеснительно попятилась за спину Сары.
— Добрый день, мистер Маккриди. — улыбнувшись, кивнула ему Ева.
— Здрасьте. — не отрываясь от поедания конфеты, бросила Абигейл.
— Юные дамы… — поприветствовал их, входя внутрь и прикрывая за собой дверь Бенедикт Маккриди.
— Решили навестить нас? — поинтересовалась Ева.
— Вроде как. — поглядывая на разбросанные по полу смятые фантики, подошел к ним первый министр, оперевшись о стол рядом. — Как у тебя дела? — обратил он взгляд к Саре.
— Ну… как-то так… — пожала плечами девушка, наконец отдышавшись и выпрямляя спину. Ощущение, что она сейчас рухнет, никуда не пропало.
— Что-нибудь получается? — осмотрел он экзоскелет на ее ногах, а затем окидывая взглядом девушек. Его взор зацепился за Венди, ластившуюся к Саре и державшую ее за руку. Девушка, однако, даже заметив его на себе, не отступила. Маккриди ничего не ответил на это.
— У нее получилось пройти уже половину комнаты! — с какой-то долей восторга сказала Ева. Кажется, она действительно радовалась за Сару.
— С утра… — проворчала девушка, тяжело дыша и положив руку Венди на плечо, чтобы чувствовать себя увереннее.
— И все же это результат! — позитив Эвергрин не переставал удивлять.
— Судя по важному виду, командуете тут вы, Абигейл? — поглядел на девушку министр, подметив в ее руке очередной переминаемый фантик. Затем поглядел еще на один валяющийся у его ног. После на него посмотрела и сама Андерсон. Оба не стали ничего комментировать.
— Кому, как не Аби, знать, как работают все эти импланты. — утвердительно сказала Ева.
— И не поспоришь, мисс Эвергрин. — кивнул ей мужчина. — Я думал, что вы уже и сами сделали себе новый ручной имплант. — вновь перевел он взгляд на Андерсон.
— Пока что не удалось. — пожала плечами Аби.
— Не хочу показаться грубым, но ваш отец так жутко расписывал раны на вашем лице… а они, кажется, и вовсе на нем не заметны. — ответил ей Бенедикт Маккриди. — Используете какие-то средства?
— Можно и так сказать. — потерла шрам на переносице Аби. — Мое прелестное лицо парой засечек не испортишь. А вот зудят они так, что это уже проблема…
— У вас усталый вид. — подметила Ева. — Что-то стряслось?
— Я слышала с утра сюда прилетели какие-то чуваки из Канады. — нахмурилась Абигейл. — Что они хотели?
— Все-то вы знаете, мисс Абигейл. — слегка улыбнувшись, вздохнул первый министр, глядя на нее.
— Естественно. — хитро улыбнулась она.
— Не беспокойтесь, там не было ничего особенного. Просто пара вопросов, которые мы не поделили с канадскими господами. Сейчас уже все решилось, притом довольно быстро. — спокойно ответил Маккриди.
— Это из-за парома? — спросила Венди. — Я видела в новостях…
— Именно так. — ответил министр. — Мы усилили береговую охрану, чтобы обезопасить наши границы, учитывая положение. И, сами понимаете, из-за этого остановили их корабль.
— Раз они входят в чужие воды, они должны использовать наши законы, разве нет? — прищурилась Андерсон. — Сказали остановить – значит пусть стоит. Незачем им потакать.
— Маршал, навестивший нас по этому поводу, явно так не считал. — прискорбно сказал ей Маккриди.
— Надо было сразу сбить этих комми. — усмехнувшись, сказала ему Абигейл. — Пусть не качают свои права.
— Пожалуй, вам еще стоит поучиться у вашего отца терпению и работе на перспективу, мисс Андерсон. — покосился на нее первый министр.
— Я же просто прикалываюсь. — усмехнулась Аби.
— Ничуть не сомневаюсь. — покачал головой мужчина.
— Мистер Маккриди, вы ведь… — чуть помедлив, вставила Ева, краем глаза посматривая на Сару. — вы же наверняка хотели бы поговорить наедине? А мы вам мешаем?
— Нет, нисколько. — сказал первый министр.
— И все же, думаю это так. — подошла к Абигейл Ева, взяв ее под руку. — Мы итак здесь с самого утра. А вам нужно личное пространство и…
— Эй, мы вообще-то еще не провели ее до конца. — возмущенно сказала Андерсон, указывая на Сару. — Пусть хотя бы дойдет!
— Не все сразу, Аби! Не наседай! — потянула ее к выходу Ева.
— Но!..
— Пошли-пошли! — не выпуская ее руки из своей хватки, настояла она.
— Что, пока стоит оставить вас наедине? — приобняв Сару за плечо, осторожно поинтересовалась у нее Венди Картрайт.
— Как хочешь… — прикусила губу девушка. — можешь… можешь прийти еще разок попозже, если пожелаешь…
— Конечно пожелаю. — потерла ее ладонь своими мягкими пальцами Картрайт, прижавшись к ней поближе. — Не переживай, у тебя все получится. — прошептала она ей на ушко.
От ее мягкого тихого голоса по спине Сары пробежали мурашки. Она, невольно, улыбнулась, несмотря на свое состояние.
— Пока, — Венди спешно коснулась ее губ своими, не обращая внимания на непритязательный взгляд первого министра рядом. — я люблю тебя.
— Пока… — покрепче взяла ее руку в свою Сара, подержавшись так еще несколько секунд и наконец отпустив свою подругу.
Девушки удалились, оставив Сару с министром наедине. Помассировав уставшую шею, она подняла взгляд на Маккриди. Тот подошел к ней, взяв под руку и, приподнимая, помог девушке добраться до дивана. Проблема экзоскелета была в том, что адово напрягаться нужно было не только, чтобы сделать хотя бы один шаг. Но и для того, чтобы сесть. Ведь любые команды ему подавались за счет нейроинтерфейса, а следовательно – зависели от твоих ему мысленных приказов. Потому, встав у дивана, Сара еще какое-то время стояла, как вкопанная, не в силах даже присесть. Благо, не быстро, буквально по сантиметру, она таки присогнула колени, опускаясь и, наконец, смогла откинуться на спинку дивана.
Первый министр, сделав глубокий вдох и помассировав виски, уселся рядом с ней, точь-в-точь, так же, устало распластавшись на диване.
— С этим экзоскелетом ничуть не проще, чем без него. — прикрыв глаза, покачала головой Сара. Она действительно устала, причем не только физически, но и ментально. Мозг жутко пульсировал от нагрузки.
— По крайней мере, ты теперь можешь передвигаться самостоятельно. — ответил ей первый министр. — Без этого было больно смотреть на тебя.
— Мне тоже больно смотреть на себя. — причмокнула Сара, потирая руки друг о друга и разминая уже старые шрамы на них. Это успокаивало.
— Знаю, ты этого не заслужила. Тем хуже, что это отчасти и моя вина. — тяжелым тоном ответил Маккриди.
— Возможно, все мое существование – отчасти ваша вина. — прогоркло выдавила Сара, облизнув подсохшие губы.
— Я себя в этом не виню. Из книги слов не вычеркнешь. — на удивление спокойно среагировал мужчина. — А ты заслужила это право.
— Какое право?.. — приподняв тяжелые веки, перевела на него взгляд она.
— Жить. — ответил министр.
— Если жизнь – это сплошное страдание, то для чего тогда вообще она, блин, нужна? — обреченно выдавила Сара, устремив взгляд в потолок. Первый министр, потирая ладони, тоже поглядел вверх, но ничего не ответил.
От этой тягостной рутины пересохло в горло. Ближайший столик, стоявший перед диваном, был так близко, как и бутылка воды на нем. Собравшись с силами и оторвавшись от спинки дивана, Сара потянулась к заветному питью. Однако, согнув спину наполовину, она остановилась, потягивая руку. Всего несколько сантиметров отделяло ее от бутылки, но преодолеть их так просто не получалось. Сара, поджав губы, напряглась сильнее, что аж вздрогнули пальцы, но просто так добраться до минералки не получалось. Прокряхтев, она попыталась приподняться, но этого сантиметра, что она преодолела, не хватало до заветной цели. Так близко и так далеко.
Протянув руку и взяв бутылку, первый министр передал ее Саре. Девушка, поглядев на воду, кивнув в знак благодарности, приняла ее и, спешно открутив крышку, приложилась к горлышку, осушив ту наполовину.
— Дерьмо… — выругалась она, вновь опустившись на диван и разглядывая колыхающуюся воду в бутылке.
— Что? — поглядел на нее Маккриди уставшими глазами.
— Ничего не выйдет. — покачала головой Сара. — Никогда не выходит.
— Со временем ты приноровишься. — умеренным тоном сказал первый министр, пытаясь отогнать от нее эту мысль.
— Если я уж и бутылку взять не могу… — скривив губы, встряхнула ту девушка, глядя как вода покачивается внутри.
— Беспомощность убивает больнее любой пули. Я понимаю, о чем ты говоришь. — едва заметно кивнул Маккриди. — Мне всегда это казалось немного… лицемерной, быть может, мыслью, но, видеть, как другие страдают без возможности им помочь… может даже хуже, чем страдать самому.
— Да. Пожалуй, бывают такие мысли. — вздохнула Сара. — Но когда все, что тебя окружает – это сплошное страдание, то уже неважно, кто страдает, ты или другие… Все равно хреново.
— Я стараюсь, как могу, сделать твою жизнь лучше. — ответил первый министр, отведя взгляд на панораму Атланты в окнах.
— Все в моей жизни, почти всегда, идет ужасно… — горько сказала Сара, сделав глоток воды. — Никогда не становится лучше. А если становится – то это иллюзия, а потом все, как обычно, идет псу под хвост…
— Мне казалось, что, хотя бы общество подруг скрасит твои будни. Знаешь, Патриция всегда очень любила их. Она ценила людей вокруг, моя маленькая дочь. Умела делать то, чего недостает мне. — потер колени Маккриди. — Я думал, вы тоже сдружитесь.
— Да, они… они хорошие девушки. — кивнула Сара. — Своеобразные, но…
— А эта странная дама, твоя спутница? Девочка с фиолетовыми волосами. — вновь обратился к ней мужчина. — Тебе она действительно нравится?
— Не знаю, она хорошая… — пожала плечами та.
— И все же… — Маккриди запнулся. — ах, ладно.
— Я вижу, как вы на нее смотрите. И на меня. — покачала головой Сара. — Можете не скрывать, это итак понятно. Вы бы хотели, чтобы все было иначе. А я просто обуза на ваших плечах.
— На моих плечах целое государство. — твердо ответил Маккриди. — Ты действительно считаешь, что ты можешь сильно меня тяготить?
— О-о-о, вы еще не знаете, сколько проблем я могу доставлять. — с грустной кривой ухмылкой ответила Сара.
— Что-ж, могу представить. — с долей шутки сказал министр.
Потерев бутылочку в руке, девушка допила ее содержимое.
— Я только и делаю, что всем мешаю. От меня нету толка. — сделала глубокий вдох девушка. В горле почувствовался ком. — И я сама в этом виновата. Любой другой на моем месте, может, не совершил бы ошибок…
— Ошибки делают все. Ни ты, ни я от них не застрахованы. — в голосе Бенедикта Маккриди слышалась печаль. — Повернуть время вспять мы не можем, как бы мы не хотели. Зато можем учиться на этих ошибках. Только так люди и становятся лучше.
— Не думаю, что я стала лучше. Только бесполезнее. Наверное, вся моя жизнь ошибка. — Сара тоже поглядела на город в окнах. — Было бы проще и лучше, если бы меня не было.
— Откуда ты это знаешь? С чего такая уверенность? — сложив кисти в замок, оперся руками о колени Маккриди.
— А разве нет?.. Я даже не ваша дочь. Я… — она прикусила губу. — Я и сама не знаю кто я.
— Так раз не знаешь, не спеши хоронить себя и ставить на своем месте в жизни крест. Может, ты не моя дочь, но в тебе течет моя кровь. А значит, ты чего-то стоишь. — справедливо заметил Бенедикт Маккриди.
— И чего же? — хмыкнула Сара.
— Быть может, жизнь покажет, чего именно. — глядя вдвоем на город в золотых солнечных лучах, они замолчали.
Измученная Сара уже не находила в себе сил особо задумываться о своем месте в жизни. Ей попросту казалось, что его не существует. Если жизнь была театром, в котором каждому выписали свои роли и люди, как персонажи на сцене, отыгрывали их, кто-то заученно и монотонно, а кто-то и вовсе импровизируя, то она сама казалась себе выпихнутым на сцену бедолагой, которому не выдали сценария, костюма и заставили вливаться в постановку. Притом на главной роли. Настолько потерянной она себя чувствовала. Просто не понимая, почему, если у жизни есть сценарий, для нее в нем уготована такая бесперспективная роль.
Последующие дни все ее время, кроме редких часов отдыха, которые она проводила просто лежа на диване и глядя в потолок, занимали девушку постоянные осмотры и терапия, которая помогала бы ей лучше освоится с экзоскелетом. Ей бы очень хотелось просто выкинуть мысли о том, что она не может ходить без его помощи, из головы, но каждый встречный, от врачей до подруг, словно намеренно, издеваясь, говорил ей только об этом.
Врачи, а следом и подруги, обучали ее, как малое дитя, ходить заново. И если для ребенка это занятие в новинку, то в случае с Сарой это казалось повторением понятных и базовых истин, которые, по неудачному стечению обстоятельств, просто выбило из головы амнезией. Оттого еще более убого она себя чувствовала, пытаясь контролировать экзоскелет ног в простейших, казалось бы, вещах при ходьбе. Нужно было научиться правильно ставить стопу вперед, чтобы она не увиливала в сторону и чтобы с трудом подконтрольные ей ноги не переплетались при ходьбе. Приходилось каждый раз концентрироваться, чтобы переступить достаточно далеко. Даже в мелочах, понятных любому человеку, ей нужно было напрягаться. Например, нужно было не забывать согнуть колено до, а не после того, как она опирается ногой о твердую землю. А вместе с этим нужно было еще и держать в уме попытку сохранить равновесие. И каждый раз, по собственной глупости, она забывала что-либо из этого и неверно переставляла ноги, не сгибала колени, или просто начинала шататься, словно сейчас рухнет наземь.
И это были не единственные вещи, отнимавшие целые часы из ее далеко несвободного дня. После тренировок ходьбы через экзоскелет, ей приходилось еще и посещать центр нейрохирургии, где ее позвоночный имплант не забывали проверять каждый божий день. Следом, нужно было посещать мануальную терапевтию, где ей проводили комплексные массажи ног и части спины, чтобы кровообращение в ее теле не сбивалось и ноги просто-напросто не атрофировались без кровоснабжения. Она совсем не чувствовала движений массажистов и аппаратов, но учитывая, что ее обычно бледные ноги от этого становились чуть более живого и теплого цвета, она хотя бы могла понять, что по ним действительно разливается кровь.
Еще одну сложность, лично для нее, представляло отключение экзоскелета тогда, когда нужно было ложиться спать и, наоборот, подниматься на ноги после. Приходилось сначала сесть на кровать, затем вырубить роботизированные недоконечности и, освободив ноги от их креплений и отключая экзоскелет от импланта, выволочить свое тело на постель, не имея возможности даже пошевелить ногами. Этот процесс занимал очень долгое время для простой подготовки ко сну, из-за чего ей приходилось теперь отправляться в спальную часть своего номера гораздо раньше. Первый министр, прознав о подобной проблеме, предложил, чтобы ей помогали в этом, но Сара твердо отказалась. Ее итак целым днями окружали няньки, хлопоча, как вокруг годовалой. Хоть где-то она хотела пытаться что-то сделать сама. Иногда, правда, выходило очень туго и пару раз девушка так улеглась спать прямиком в экзоскелете. На утро, чтобы подняться из этого положения, ей пришлось звать на помощь…
Успехи, несмотря на первоначальные сомнения, тут были очевидны уже не только для докторов с их схемами и диаграммами, но и для самой девушки. Пару недель спустя, она уже могла делать шаги более уверенно и не путаться в ногах. Через месяц – уже и держать вместе с этим равновесие. Врачи связывали это с тем, что теперь передача ее мозговых импульсов через имплант проходит еще лучше и экзоскелет получает более четкие, отработанные и верные команды. Сара же просто позволяла похвалить саму себя за то, что у нее что-то, да получается.
Но беда, как известно, не приходит одна и слухи о том, что она не может ходить без посторонней помощи, расползались с жуткой скоростью сначала по Сиренити-тауер, а следом и по всей Атланте и Джорджии. Интернет у Сары, все же, никто не забирал. И часто, листая новостные ленты и глядя на то, что обсуждают люди, она натыкалась на самые разные заголовки средств массовой информации. Одни просто утверждали, что теперь Патриция Маккриди ходит с костылём, другие – куда более точно сообщали о ее недуге, замене позвонка и тому, что она учится ходить заново, и третьи, совсем уж желтушные, рассказывали о том, что дочь первого министра парализована от шеи до пят, изуродована или вовсе погибла в плену во время террористического акта министра-предателя.
Все СМИ в принципе бурлили только об этой теме. Если раньше новости Джорджии заполняла всякого рода чепуха, сухая скука и истории с другого конца континента про Канаду и далекую-придалекую войну, то сейчас в них уже прямо говорили о том, что республика находится под угрозой. Сотни репортажей, новостей и сводок в прессе о том, что кризис в Джорджии затянулся и правительству нужна помощь добропорядочных граждан, чтобы привести все в порядок. В Атланте ужесточились режимы слежки, люди стали напряжённее. В Саванне, Мейконе и городах поменьше, многие люди собирались, чтобы составить гуманитарную помощь поселениям, пострадавшим, так или иначе, от «мейконских экстремистов», как их обычно называли в новостях. Люди записывались добровольцами в больницы и строительные отряды, чтобы помогать в нехватке медиков в государственных клиниках и при отстройке пострадавших районов Мейкона. Как бы то ни было, эти неприятности, если судить по новостям, только сплотили джорджианский народ.
Сложных и напрягающих новостей всегда была куча. Проблемы горой сыпались на республику и смотреть телевизор бывало, порой, невозможно. В нем только и говорили, как об очередных невзгодах в жизни жителей, которые вызваны кризисом. От этого болела голова. Но, в один обычный вечер, когда Сара отдыхала после тяжелого дня, полного походов к докторам и тренировок ходьбы, одна единственная хорошая новость светлым лучом пробилась сквозь весь этот мрак.
Сидя на диване и поедая очередную кашу, которую ей принесли в номер, как нечто полезное и нужное для восстановления, девушка точно не ожидала, что к ней заявится Джиллиан, с улыбкой, а не серьезным лицом, как прочие посещающие ее врачи. Она несла весть, которую ей передала ее мать, министр Картер, и которая действительно взбудоражила и обрадовала Сару.
У Беттани родился ребенок. Как уверяла ее сама девушка, это был здоровый, увесистый малыш. Министерство здравоохранения позаботилось по просьбе Маккриди о том, чтобы у юной Хейз не возникло проблем с родами. Потому, когда срок подходил, ее доставили в Саванну, где профессиональные врачи пеклись о ней и помогли родить. Сейчас же Беттани как раз находилась там, отходя от послеродового стресса. Услышав об этом Сара мигом забыла о собственных проблемах и чуть было не вскочила с дивана от радости. По понятым причинам сделать это не вышло и осознание ее недуга вернулось довольно быстро, но не умалило радости за Беттани и ее малыша.
На следующее же утро она попросила первого министра помочь ей добраться до Саванны, чтобы встретить Бет, но он не разрешил срываться с места так скоро. Ее твердо уверили, что нет необходимости рваться на подобную встречу, особенно в ее положении. Это начало было злить Сару, ведь она хотела встретить Хейз после ее родов, но взамен, чтобы успокоить ее негодование, Бенедикт Маккриди разрешил ей связываться с Хейз и Дейзи сколько угодно, если она так хочет.
Узнать о подобной новости была рада и Ева, и Венди, и даже Абигейл. В особенности последняя, что удивило Сару. Она даже пообещала, что попросит отца перечислить семье Бет деньги через фонды помощи молодым семьям. Не обещала, что тот согласится, но хотя бы попытаться обязалась. Впервые за последнее время Сара смогла искренне улыбнуться.
Она попыталась списаться с Беттани, которая, однако, ответила ей не сразу. Сара не возражала. У юной мамаши наверняка сейчас были проблемы поважнее назойливых сообщений от нее. Но на следующий день Хейз таки отправила ей ответ, сообщив, что очень благодарна за все и сказав, что, когда ее выпишут, она все еще будет ждать ее в Бей-41. Сара предложила позвонить Дейзи и наконец-то, впервые за долгое время, поговорить с ней лично. Бет настояла на том, чтобы девушка этого не делала. «Пускай лучше это будет сюрприз», ответила она. Сара усомнилась в том, что ее вообще отпустят в родное поселение. Ответ Беттани Хейз не оставлял ей шансов. «Именно поэтому ты и должна пообещать мне вернутся».
Дав слово, Сара прожужжала все уши министру Маккриди тем, что она просто обязана хотя бы на денек вернутся домой. Хотя бы ради того, чтобы исполнить свое обещание Бет. Зная министра и его отношение к обещаниям, Сара не прогадала. Конечно, старик долго упирался в то, что это попросту небезопасно. Сослался и на то, что она с трудом переступает с ноги на ногу, а уже хочет отправляться на другой конец Джорджии, впервые так далеко от Атланты. Сару не смутило и это.
— Сами же говорите, упорство – первый шаг к тому, чтобы встать на ноги и научиться ходить заново. — воспротивилась девушка. — А значит, я буду упорной и сейчас.
После целого вечера, проведенного в нудных спорах с Маккриди, пытаясь доказать ему, что она действительно хочет туда, повидаться с Дейзи, Бет, ее ребенком, она все-таки победила. Покачав головой, первый министр сдался, кивнув и согласившись помочь ей посетить родные места. Но, конечно же, на его условиях, которые она обязана была принять.
Город будет оцеплен солдатами, они никуда не выберутся кроме гостевых квартир, и, конечно же, ее повсюду будет сопровождать старший комендант с отрядом своих лучших людей лично. Это звучало довольно сурово, но выбора не было. Если такова была цена их встречи с Бет и исполнения ее обещания, то пускай Бей-41 немного потерпит целую армию на своих улицах. Но, прежде чем даже это произойдет, там проведут целую сотню проверок и подготовят все к тому, чтобы Сара была там в максимальной безопасности. А на это уйдет пара недель.
Спорить было бессмысленно, да и сама Бет, узнав об этом, не расстроилась. Хейз считала, что за это время как раз сможет набраться сил после изнуряющих родов и вместе с семьей встретить гостью не в форме исхудалой и едва стоящей на ногах амебы. На этом они и сошлись. А недели до их встречи Сара впервые проводила ни в ужасном расположении духа. Ей даже казалось, что она начала ходить еще более уверенно. Теперь ее даже не нужно было подстраховывать и, включая какую-нибудь музыку, она нарезала круги по собственной комнате, оттачивая заново мастерство перемещения в пространстве. Даже Венди, обычно проводившая с ней вечера после работы заметила, что в Саре прибавилось резвости и она начала ступать с ноги на ногу лучше.
Ожидаемого сюрприза для Дейзи, к сожалению, не вышло. В обещанную министром «подготовку» к ее визиту входили и «профилактические беседы» с семьей Хейз и всеми, кто вообще потенциально будет тесно контактировать с девушкой в Бей-41. Беттани сообщила ей об этом по телефону, рассказав о том, что и Дейзи, и миссис Хейз жутко волновались, когда к ним опять нагрянули агенты государственной безопасности. Сара представляла, почему. Эти люди в черном умели вселять тревогу и недоверие. Впрочем, они никак не повредили ни Хейзам, ни кому либо еще, как точно уверила ее Бет. Вся суть их претензий, главная и основная заключалась в одном простом правиле, понятном даже ребенку: «никаких вопросов».
Всем им пришлось подписать сотни бумаг о неразглашении любой информации, которой они располагали. Они обязывались отвечать за это перед законом. Впрочем, семья Хейз находилась под внимательным взором закона еще после инцидента с бойней на свалке, а потом и во время визита Беттани в Атланту. Потому, как пошутила сама Бетси: «Ничего, им не привыкать к очередному визиту служителей закона в их квартиру». В каждой шутке была только доля шутки, а значит, вероятно, семью Хейзов и правда уже успешно прессовали не первый день и держали их в поле зрения государственной безопасности. Сама эта мысль казалась Саре немного неловкой, ведь теперь она буквально специально вновь приводит эту проблему к ним в дом, но, раз никто не пострадал, то и стыдиться ей было нечего. Всяко лучше, чтобы они были под чутким взором агентов, которые в случае чего защитят их от опасности, чем если бы кто-то из них стал целью куда менее расположенных к Саре людей.
В ночь перед отлетом девушке не спалось. Возвращение в родную гавань, спустя столько времени… даже представить было трудно, какого это, увидеть ее прибрежное поселение вновь. Она уже начинала забывать детали, окружавшие ее там. Общий серый пейзаж остался в ее памяти больше прочего. Сам же Бей-41 помнился ей таким же простым и неприметным, какой была она сама, живя там.
Венди Картрайт, несмотря на усталость после тяжелого рабочего дня, все равно пришла к Саре в номер, когда та попросила. Венди сомневалась, можно ли ей действительно оставаться здесь на ночь, но девушка уверила ее, что никто прогонять ее не станет.
— Тем лучше, не нужно собираться с утра на работу. — посмеялась в ответ на это Венди.
— Можешь продавать квартиру и оставаться тут каждую ночь, если тебе так нравится эта перспектива. — ответила Сара.
— Заманчивое предложение. — подмигнула ей Картрайт.
С помощью Венди освободиться из «пут» экзоскелета было куда проще. Девушка помогла ей освободить и отстегнуть крепления на ногах и перебраться на кровать. Это заняло от силы пару минут, в отличие от затяжного процесса, который обычно получался у самой Сары. Все-таки иногда не стоит отказываться от помощи.
Венди принесла ей острых орешков и чипсов с перцем, закупив их по пути. Саре это было есть противопоказанно, но Картрайт, зная ее увлечение остреньким, не могла позволить себе не побаловать девушку. Венди подложила под себя подушек, устроившись в изголовье дивана, а Сара, поерзав, чтобы найти позу поудобнее, улеглась головой на мягкие ляжки девушки. Хрустя чипсами, она расслабилась, пока Картрайт нежно поглаживала ее по волосам.
— Я думаю, тебе все же следовало поспать. — сказала Венди. Ее нежные холодные пальчики массировали виски Сары.
— Не могу. — покачала головой девушка, запихивая еще несколько перченых чипсов в рот. Язык уже жгло.
— Все же тебе нужно будет рано вставать и лететь с самого утра. Это утомительно. — пожала плечами Венди.
— Сколько там времени? — спросила Сара, покосившись на уже облеченный ночной темнотой город за окном, горящий огнями.
— Почти одиннадцать. — ответила Картрайт.
— Ну вот, а мне вставать в шесть утра, если не раньше. — облизнув горящие от перца губы, сказала девушка. — Даже если я прямо сейчас устроюсь спать, это займет пару часов… Итого, сколько часов сна? Каких-то жалких пять или около того.
— Лучше, чем ничего. — возразила Венди.
— Ай, да пофиг. — отмахнулась Сара, облизывая пальцы от крошек чипсов.
— Завтра, когда у тебя будут слипаться глаза посреди бела дня, ты попомнишь мои слова. — улыбнулась девушка.
— Когда я работала курьером, приходилось спать и поменьше, бывает. Так что не беспокойся за мое состояние. — спокойно сказала ей та.
— Курьером? Серьезно? — опустила на нее взгляд Картрайт, накручивая волосы девушки себе на пальцы. — Ты не рассказывала.
— Ага. Приходилось таскать посылки с утра пораньше во всякую глушь. Не самая благодарная из работ, скажу я тебе. — вздохнула Сара.
— И сколько ты получала? — поинтересовалась Венди.
— Явно поменьше, чем тебе платят на здешней работе. — с шуткой изобразив зависть, ответила ей она.
— Как, говоришь, называется это место?
— Бей-41. Я уже рассказывала, — сказала девушка. — впрочем, не удивительно, что ты не запомнила.
— Да-а уж, названия у этих поселений одно другого скуднее. — причмокнув, кивнула головой Венди.
— Да и виды не особо различаются. Уверена, ты бы не отличила Бей-41 от, скажем, Бей-42 или 43. С их фото можно играть в «найди десять отличий», я уверена. — улыбнулась Сара.
— Судя по названию, тебе повезло расти у океана. — сказала Картрайт.
— «Повезло» это еще мягко сказано. Ты бы знала, какая там иногда стоит вонь, когда летом мусор на побережье разлагается…
— Ах, так вот кто наплел этих жутких историй Еве! А я-то думаю!..
— Да ничего я не «наплела», все так и есть. — возразила Сара. — Была бы ты там, сама бы убедилась. Кстати, а где ты росла? Здесь? В Атланте?
— Что? Я? — переспросила Венди, словно не сразу услышав вопрос. — Ах, нет конечно. Мне повезло получить здесь работу и я переехала.
— Дай угадаю, Саванна? — задумавшись, предположила Сара.
— А? Да, все так. Саванна. — кивнула ей Венди, поглаживая лоб девушки.
— Я бывала в Саванне… А, впрочем, где уже я только не побывала. — с горечью в голосе вздохнула она.
— Ты так мало рассказывала про то, как попала сюда, — с интересом сказала Картрайт. — про то, почему ты… ну… вынужденно стала дочуркой господина министра.
— Ого, как ты завернула. — пустила смешок Сара.
— Уж это я могу. — улыбнулась та.
— Сама ведь понимаешь, мне нельзя ничего рассказывать. Вообще. — сделала глубокий вдох девушка. — Даже сейчас, даже тебе.
— Ладно уж, храни свои секреты. — с издевкой ответила Венди.
— Они не мои, но к сожалению, мне тоже приходится держать их при себе. А ты итак нарвалась на неприятности, когда вы с Евой впервые пришли сюда. Я думаю итак узнали больше, чем положено.
— Да уж, нас потом промывали неслабо. Благо, что все обошлось.
— С Евой то понятно… я удивлена, как тебя не уволили.
— Мисс Петра постаралась, спасибо ей. Какой бы вредной она не казалась, это прекрасная женщина. — ответила Картрайт.
— Это верно. — принялась за орешки Сара.
— И как тебя вообще угораздило попасть в такую передрягу, что из обычного курьера из безымянного городка ты теперь лежишь тут, устроившись у меня на коленках? — потянулась к пачке орехов Венди, подцепив оттуда один. Взяв его в рот, она сморщилась от остроты.
— Меня угораздило встретить Саманту в переулке темной ночью. — посасывая орешек во рту, ответила Сара.
— А, ту девушку… — помявшись, сказала Венди с толикой сомнения в голосе. — ты говорила.
— Что? — нахмурилась в ответ Сара.
— Забей, наверное, просто ревность. Знаю, что глупо.
— Она погибла. — прошептала девушка монотонно. — Тебе не к кому ревновать, Венди.
— Да, ничего, не обращай внимания. Сама же знаешь, как это работает. Я потому и не жалуюсь. — интенсивно взялась разминать ей затылок Венди.
— У нас с Сэм… ничего и не было. Мы просто… я даже не знаю…
— Ты любила ее и не могла ей этого выразить, верно? — эта фраза из уст Картрайт прозвучала, словно цитата какого-то мудреца.
— Э-э-э… ну типа того. — поджала губы Сара.
— Да, понимаю, тяжело, наверное, оставить чувства так… — Картрайт куснула губу, подбирая слава. — С такой недосказанностью.
— Тебе то вообще легко говорить. А мне ночами оттого не спится. — возмущенно бросила Сара, насупившись.
— Эй-эй, я не со зла. Просто… размышляю… — ответила Венди. — А… а как она… ну… ладно, забей, не стоило поднимать эту тему.
— Как она умерла, ты хотела спросить? — холодно проговорила девушка, сложив руки на груди.
Венди, остановив свой массаж ее головы, осеклась, промолчав.
— Ее застрелили. У меня на глазах. — процедила Сара.
— Оу. — руки Картрайт дрогнули.
— Это был… человек. Из этих уродов, что устроили в Мейконе резню. Он просто… взял и выстрелил. — тихо прошептала она.
— А… — начала было Венди, вновь остановившись, чтобы подобрать слова поаккуратнее. — для чего он это сделал?
— Он просто меня ненавидел. — хрипло сказала та.
— За что? Что… что ты могла ему сделать?
— У Мор… в общем, у этого ублюдка… — Сара потерла руки, по которым пробежалось онемение. — я не смогла спасти его женщину. Ее звали Магдалина. Она… она была славной, но… Я не могла бросить Саманту.
— Магдалина? — вновь, осекшись, продолжила поглаживать ее волосы та.
— Да, Магда. Она… она была беременна. Ее схватили. И получилось так, что она погибла. Она и ее ребенок. — сжала зубы Сара. — А он решил, будто это я тому виной… И во всем меня винил, а когда ситуация… накалилась…
— Я поняла. — пальцы Венди проскользили по ее щекам. — Не продолжай.
— Он убил ее у меня на глазах. — процедила та, не обратив внимания на слова Картрайт. — Я видела ее труп. От него… ничего не осталось. — ее пальцы вздрогнули, по телу пробежались мурашки.
— Сара… — прошептала Картрайт.
— И этот сукин сын, он все еще жив. Я уверена. Как крыса, он сбежал по своим тоннелям куда-нибудь. И он все еще дышит. — шмыгнула носом девушка. Ее голос был тихий, но наполненный яростью. — Знала бы ты, как я его ненавижу.
Венди промолчала вновь.
— Если бы я только могла что-то сделать. Сделать так, чтобы он поплатился за то, что натворил… — она прикрыла глаза. — Иногда мне кажется, что я просто не найду покоя, пока не увижу, как он сдохнет. — прошипела Сара, сжав кулаки. — Мучаясь и страдая за то, что сделал с Самантой. Даже так он бы еще легко отделался… Я молюсь, что все, на что он надеется – рухнет. Что все, кто ему дорог… Каждый из них закончит, как Магда.
В комнате повисла тишина. Холодные подушечки пальцев Венди едва заметно дрожа опять коснулись висков Сары. Город за окнами оживал своими лучезарными неоновыми красками, рекламными плакатами и отражениями голограмм в стёклах. Где-то на горизонте, над Хартсфилд-Джексоном мчались самолеты, оставляя в ночном небе яркий след. За всей этой фантасмагорией ярость Сары от ненавистных ей мыслей всегда уходила на второй план, утопала в сияющем свете.
— Знаешь, я думаю тебе все же стоит поспать. — тихо прошептала Венди.

Глава 92

Рассветное небо рисовало на бушующем океане разнообразными красно-желтыми красками узоры отражений. С этого побережья открывался красивый вид на всю Атлантику, если не приглядываться особо к дрейфующим на побережье кучам мусора. Вдоль океана, чей внушающий облик захватывал здешний пейзаж от края до края, заросли зелени цвели там и тут, заслоняя своими стенами проложенные вдоль океана знакомые железные дороги. Это место с высоты отличалось от своего земного восприятия. Его можно было бы даже назвать красивым, если очень захотеть.
Океан сегодня, вторя неприятной и ветреной осенней погоде колыхался и плескался у берегов, вздымая известные мусорные кучи и раскидывая их у побережья. Можно было разглядеть пронзающие берега реки, втекающие в лесные массивы где-то вдалеке. Отсюда же было видно еще чуть более далекое песчаное побережье, откосом уходящее за океанические просторы. Пролетая над знакомыми пейзажами, было интересно видеть их свысока. Так, как никогда раньше.
Вдоль пролегающей по побережью железной дороги виднелись едва заметные КПП, небольшие платформы для остановки у каких-то зданий, еще отсюда же можно было увидеть машинную свалку. Она казалась такой огромной, когда ходишь среди похороненных там гниющих авто или мчишься мимо на поезде, но с высоты птичьего полета это жутковатое место казалось довольно крохотным и невеликим, относительно всего масштаба пейзажа, распростершегося вокруг.
Облетев и ее, глазам представал наконец знакомый прибрежный городишко, чья пристань омывалась уныло барахтающимися волнами. Здешние домишки казались какими-то чересчур уж мелкими теперь, после взгляда с высоты на ту же Атланту. Но посмотреть на них отсюда было все равно интересно. Вот станция монорельса, вот небольшой сквер в центре, а вот и даже ее собственный дом! Сара с жутким интересом прилипла к стеклу самолета, глядя вниз, на знакомые с детства постройки.
Промчавшись над городом, самолет неспешно развернулся, позволяя приземлится внизу сначала сопровождающей группе, а следом и сам пошел на посадку, расписав в небе очередной полукруг и снижаясь.
— Пристегните ремни. Следующая остановка Бей-и-еще-что-то-там. — с насмешкой донеслось из-под шлема Чарли, потягивающей рычаг от себя и понижающей мощность рокочущих плазменных двигателей.
Сара, сжав пальцы на рукоятках сиденья, вжалась в кресло, поджав ноги друг к другу. У нее все внутри сжималось каждый раз, когда эта летающая машина начинала сбавлять скорость и опускаться все ниже. К этому ощущению, видимо, трудно было привыкнуть самому организму. Но было в нем что-то захватывающее дух.
Венди Картрайт была права. Она в действительности не выспалась и под ее глазами зияли привычные мешки, которые, кажется, были ее вечными спутниками в последнее время. На земле уже копошились солдаты. Очевидно, что без подобного столпотворения ничего бы не получилось. Ее бы попросту не отпустили домой. Да и ладно. Так хоть она будет чувствовать себя побезопаснее. Ведь даже по пути в аэропорт не обошлось без эксцессов. Ева и Андерсон, конечно же по наставлению первой, решили вместе с Венди проводить ее с самого утра. Подобные прогулки «знаменитостей» не могли остаться незамеченными местными пройдохами и пока Сара, кое-как переступая с ноги на ногу шагала с лелеющими ее охранниками и подругами к выходу, какой-то слишком умный горе-фотограф выбежал почти к ней на дорогу, наставляя на девушку камеру. Абигейл, прикрыв ее от резкой вспышки фотокамеры своим силуэтом, выставила вперед свою единственную руку, гордо демонстрируя папарацци свой прекрасный стройный средний палец. Следом с этим «умником» поспешила поговорить уже приставленная к ней личная охрана, уволакивая его под руки куда подальше.
Самолеты выбрали себе импровизированную посадочную площадку на небольшом открытом месте на пляже рядом с поселением. Грязный песок, перемешанный с мусором, довольно быстро разлетался, обугливался и раскалялся, когда языки голубоватого пламени двигателей касались его своими полыхающими порывами. Машину качнуло при приземлении. Капитан Чарли затушила двигатели. Двери самолета открылись и Сара, вдохнув полной грудью знакомый запах океана, кое-как попыталась развернуться на кресле к выходу. Слезать отсюда самолично грозило перспективой рухнуть лицом в песок.
В сопровождении нескольких солдат, комендант Моралес направился к ней, подметив, что девушка испытывает сложности при довольно высоком спуске со своего места в самолете.
— Давайте руку. — проговорил Алекс, протягивая ей кисть.
— Секунду… — прикусив губу, попыталась привстать Сара, дотягиваясь до руки коменданта. Моралес крепко схватил ее, потягивая на себя, а затем, второй рукой обхватив за талию, приподнял и поставил на землю. Для него это казалось не стоило никаких усилий, хотя Сара была далеко не перышком.
Легким кашлем постаравшись избавиться от першения в горле, девушка несколько смущенно кивнула коменданту, как бы в знак благодарности. Тот, смеряя ее взглядом, ничего не ответил. Сара, поправив свой развивающийся от осенних порывов ветра плащ и сметя с лица непослушные волосы, сделала несколько неуверенных шагов вперед. Ходить по песку прибрежного пляжа не было тем же самым, что по твердому полу Сиренити-тауер. Под ее весом песок проминался и обсыпался в сторону, потому и без того едва ли не иллюзорное ощущение равновесия грозило ее покинуть.
— Помощь нужна? — глядя на ее походку, обратился комендант.
— Нет. — резко ответила ему Сара. Не слишком то хотелось лишний раз принимать помощь этого человека. Однако, когда под очередным ее неловким шагом песок у ног промялся, отводя ногу девушки в сторону, Сару подкосило на бок и старший комендант, поспешно подскочив, схватил ее под руку, помогая удержаться.
— Осторожнее. — сухо сказал ей тот.
— Да знаю я! — дернулась, вырывая свою руку у него, девушка.
Благо, пляж не был столь уж далек от самого Бей-41. Страдать, пытаясь держать равновесие на неприятном, сыпучем песке, приходилось недолго. Но, когда ее нога таки опустилась на твердую асфальтированную землю ближайшей пристани, девушка все-таки вздохнула с облегчением. Она не могла чувствовать ног, но какое-то осознание крепкой почвы под собой у нее все же присутствовало. Так на душе было спокойнее.
Обернувшись от располагавшегося перед собой города на океан позади, Сара на мгновение застыла, глядя на его непослушные, раскатисто бьющие о пристань волны. С мириадами брызг они врезались в бетонные основания, разлетаясь и откатываясь обратно в морские пучины, чтобы через мгновение ударить вновь, бесцельно разбиваясь о земную твердь. За ними же, рядом с берегом, покачивались кучки мусора, дрейфующие туда-обратно.
Эта картина словно бы и не изменилась. Людские жизни утекают, растворяются, бьются о берег, что эти волны. Они конечны. А океан будет биться в этом месте сколько угодно долго. Переживет любых людей и их страдания. Сколько бы мусора и грязи не уносили и не смывали его бушующие волны. Океаны бездонны. Несмотря ни на что, они примут все.
Городок впереди только пробуждался от беспокойного ночного сна. Погасали фонари, рябящей мелодией света оглашающие округу. Задавался новый день. И он обещал быть для обыденно мерно протекающей жизни в прибрежном Бей-41 не таким, как обычно. Открывающиеся лавочки и ларьки с кофе и хот-догами, которые держали местные «бизнесмены», встречали не обычные, спешащие на работу и по делам люди, а марширующие по улице отряды облаченных в черное комендантских солдат. Вместо солнечных лучей, бьющих в окна просыпающимся людям, небо озаряли следы от пролетавших над городом самолетов. Для такой глуши, далекой от бьющегося сердца Джорджии, это было удивительное явление. Если не сказать пугающее.
Привычно выбирающиеся на улицу люди с опаской, страхом и недоверием глядели на солдат. Несколько членов свободной полиции, собравшихся у небольшого здешнего участка с пачкой засахаренных пончиков и кофе, с отвисшими челюстями заметили марширующих в их сторону солдат и поспешили скрыться от их незримых под шлемами взоров обратно в свой штаб. Люди, выглядывающие на необычных гостей из окон, аккуратно покашивались на них, прячась обратно за занавесками. В лицах здешних людей читалась тревога и боязнь. То, чем обычно встречают все что угодно непривычное.
Медленно, как позволяла ее походка, Сара прошлась с знакомой пристани вглубь города. Тут все было наводнено солдатами, казалось, что они охраняют каждый переулок. Там, где раньше обычно ошивались подозрительного вида типы, сейчас стояли облаченные в боевую броню люди старшего коменданта. Простых людей в округе словно бы и не осталось. Здесь, в Бей-41, никогда не было людно, но сейчас случайных прохожих было не видно вовсе.
Бредя мимо знакомых с детства улочек, Сара поглубже вдохнула местный запах. Он уже казался таким непривычным, хоть и помнился родным. Вдоль этих домов она шагала каждый день, направляясь на работу с рюкзаком за плечом на перевес. Казалось, будто в прошлой жизни.
Неподалеку от городских аллей располагался дом, в котором находилась ее квартира, однако, прежде, она решила все же наведаться, куда обещала. А в родной дом она заглянет позже. Прежде, девушка пошагала в окружении солдат на другой край поселения, где жила семья Дейзи. Местные деревья, высаженные вдоль дорожки, так и были желтыми, как и с прошлой осени, которую помнила Сара, когда они спешно покинули город.
Однако, ее задумчивый взгляд, остановившийся на пожелтевшей листве, спадающей с деревьев, тут же метнулся в другую сторону, когда знакомый голос окликнул ее впереди. Сказать, что девушка была удивлена увидеть его здесь и сейчас, значит – ничего не сказать.
— Сара! — вновь крикнул Брэд, направляясь к ней по аллее спешным шагом, пока стоявший неподалеку солдат не преградил ему путь, хватаясь за свисающий через его плечо автомат.
— Брэд! — с какой-то по детски восторженной улыбкой на лице воскликнула девушка. Она хотела уже было сорваться и побежать к нему, однако, ей пришлось медленно переступать с ноги на ногу, приближаясь к нему по аллее. Старший комендант со своими людьми шагал всего в метре позади нее.
Пришлось постараться, чтобы, сквозь усердие, доковылять до Брэда, который все свое внимание устремил на нее, пытаясь пройти через препятствующих ему солдат.
— Пропустите его. — хмыкнул Алекс Моралес. Солдат, стоявший на пути мужчины, отошел в сторону, освобождая ему путь и старший Кэссиди, что было сил, подбежал к девушке, расправляя руки.
Сара, рухнув в его объятья, прижалась к мужчине, потеревшись о него щекой. От куртки мужчины исходил все тот же знакомый запах, что и всегда. Его массивные руки легли ей на плечи, крепко сжимая их. Девушка сильно-сильно обняла его, сделав глубокий вдох.
— Ты жив… — не отрываясь от объятий Брэда, улыбнулась Сара.
— Как и ты. — тепло ответил мужчина, поглаживая ее по спине. Его взгляд пересекся сначала со старшим комендантом, а после Кэссиди обвел глазами и прочих окружавших ее солдат. — Что они от тебя хотят? — прошептал тихо Брэд, наконец освобождая девушку из своих массивных рук.
— Они… просто меня сопровождают… — смущенно ответила девушка. — А ты… что ты здесь делаешь? — подняла она взгляд на него.
— У меня к тебе стоит ровно тот же вопрос. — несмотря на счастливую улыбку, лицо Брэда казалось уставшим. Он, кажется даже стал чуть старее, чем раньше, хотя все еще был крепок.
— Поговорим в более удачном месте? — бросила юркий взгляд на свое сопровождение, оцепившее их, Сара.
— Да, конечно. Миссис Хейз, право, озадачила меня, сообщив, что ты вскоре будешь тут… я думал, что я… — мужчина опустил взгляд.
— Что такое? — взволнованно глянула на него Сара.
— Я думал, что больше никогда не увижу свою хулиганку. — провел рукой по ее щеке Брэд. В его голосе прозвучала дрожь.
— Я тоже боялась, что с тобой что-то случилось, Брэд… — коснулась его руки слегка дергающимися пальцами Сара. — В Мейконе был… сущий ад.
— Как и всегда. — хмуро ответил мужчина. — Ладно, пойдем, пока ты не замерзла. — поправил воротник ее пальто тот.
— Это кто еще тут будет замерзать, а? — хитро улыбнулась ему Сара, глядя на то, что мужчина и сам несколько трясется. — Ты… — девушка поглядела на свои ноги. Взгляд Брэда тоже невольно опускался на ее экзоскелет. — ты мне не поможешь? — протянула она ему руку.
— Я?.. Да, конечно. — слегка опешив, мужчина взял ее под руку, встав рядом и поведя девушку по аллее.
Когда-то, будучи еще совсем маленькой, несмышленой девчонкой, она точно так же, неумело переставляя ножки, шагала среди этих деревьев несуразной походкой ребенка, пока Брэд, чутка пригнувшись с высоты своего массивного роста, придерживал ее, помогая держаться, когда она Сара еще толком не умела ходить. Это чувство болью отозвалось в сердце, когда теперь, с трудом переставляя ноги, она шагала, все также опираясь на мощную руку уже далеко не молодого Брэда, держась за нее.
Холодный ветер рывками дул то в спину, то в бок, развивая ее волосы и разнося осыпавшиеся и пожелтевшие листочки по дороге аллеи.
— Мне сказали, не задавать вопросов… — так же осторожно сказал Брэд.
— Да. — сделала глубокий вдох Сара. — Лучше не стоит.
— Точно так же сказал мне твой отец, когда принес тебя на мой порог, завернутой в тряпичный кулечек. — до сих пор было непривычно слышать от Брэда подобное. Даже теперь, зная правду, о которой тот и не ведал. — «И, главное, Кэссиди, не задавай вопросов.» Так он мне сказал, как бы они не напрашивались. И, знаешь, — оглянулся Брэд на сопровождающую их колонну солдат. — кажется, сейчас вопросов только прибавилось.
— Я рада была бы ответить… но, не думаю, что могу. — сухо сказала Сара.
— Во что же вы ввязались… — покачал головой мужчина, поудобнее взяв девушку под руку.
— Не переживай. Эти люди не причинят нам вреда. — спокойно ответила девушка, концентрируясь на каждом шаге. — Они тут, чтобы защитить меня.
— Знаешь, я всегда говорил тебе в детстве, что ты необычный ребенок, — удивленно сказал мужчина, глядя на нее. — но иногда ты способна превзойти даже самые сильные ожидания.
— Ох, я уверена, эта орава солдат в моей свите далеко не последнее, что может тебя удивить, Брэд. — с легкой грустью ответила та.
— Но задавать вопросов мне не следует? — причмокнул мужчина.
— Так будет лучше и мне, и тебе. — кивнула Сара.
Наконец дойдя до конца аллеи, они направились обратно к жилым кварталам, где располагался, как раз неподалеку от станции, дом Хейзов.
— И все же, Брэд, — помявшись, вставила Сара, держась за него. — как ты тут оказался? Ты… приехал специально?
— Нет, боюсь, я и не подозревал, что все так обернется. — ответил ей мужчина. — Мы с твоей тетушкой поспешили убраться подальше из Мейкона, когда там начался этот кошмар. Как раз сюда.
— Вы все это время были здесь? В Бей-41? — удивилась Сара.
— Да, уже несколько месяцев мы живем здесь. В нашей с тобой старой квартирке. — кивнул Брэд.
— Правда? — на душе у Сары отлегло. Получается, все это время они с тетушкой были в безопасности. Вдали от мейконской резни.
— Мне пришла в голову мысль, что раз вы пропали, то ты, возможно, в первую очередь направишься сюда. В место, где ты росла. — с грустью ответил он. — Но ни Саманты, ни тебя здесь не оказалось… Я думал… — он снова осекся. — право слово, я думал ты погибла там, до тех пор, пока не увидел там Сэм. Она, в своей привычной манере, бросила что-то дерзкое, сказав, что вы в порядке… Но я знал, что это не так.
— Как видишь, много изменилось с тех пор. — горько усмехнулась девушка.
— Еще и твоя болезнь… на тебе не было лица, я переживал, что с тобой что-то сталось из-за легких… — причмокнул Брэд.
— Как видишь, дышу полной грудью. — все так же попыталась прозвучать позитивнее Сара. Ее обреченный тон ее выдал. — Еще и эти ноги… — хмыкнула девушка.
— Если не секрет, расскажешь старику, что с тобой? Перелом или?..
— Да так, забей. Пулевое ранение, с кем не бывает. — попыталась отшутиться Сара. Судя по грозному взгляду Брэда, шутки он не оценил.
— Ох, боже, как же ты так, — осекся он, прикрыв глаза и прикрыв их рукой, тяжело дыша. — кто это сделал?!
— Скажу – не поверишь. Так что не парься, он уже где-то в могиле. И это еще в лучшем случае. — скривила губы Сара.
Брэд помог ей подойти к дому. Солдаты, оцепляя территорию, окружили здание, становясь на страже. Благо, хотя бы внутрь за ними солдафоны не пошли. Мужчина открыл перед ней дверь, пока Сара проковыляла дальше. Впереди перед девушкой встало препятствие.
— Лестницы… — прошипела она.
— Что? — глянул на нее, не расслышав, Брэд.
— Я ненавижу лестницы… — стиснув зубы, она посильнее вцепилась в его предплечье, поднимая ногу, чтобы переступать выше. Каждая ступенька любой лестницы, встающей на ее пути, так или иначе, становилась для Сары кровным врагом. Она теперь куда больше любила лифты.
Когда, не без помощи Брэда, она смогла добраться до следующего лестничного пролета, девушка попросила передышку, чтобы набраться сил. Это всегда было труднее, чем казалось.
— Конечно, отдышись. — кивнул ей мужчина.
— Сара! — с визгом прозвучал крик сверху, эхом разлетаясь по подъезду дома. Послышался топот и, с бешенной скоростью перелетая через ступеньки, на нее понеслась Дейзи, кидаясь на девушку с объятьями.
— Ох! — чуть было не повалилась наземь Сара от такого внезапного скачка прямо на нее. Если бы сзади не стоял Брэд, она могла бы поспорить, что наверняка бы упала.
— О, господи, ты жива-жива-жива, — тараторила Хейз, сжимая ее плечи руками и прижимая к груди. — я не могу поверить! Бо-о-оже!..
— Я ужасно рада видеть тебя, Дейзи, — пролепетала Сара, похлопав подругу по спине и стараясь набрать воздуха в грудь, сквозь крепкие объятья Хейз. — но боюсь, если ты не выпустишь меня из своих тисков, живой я буду недолго…
— Прости! — тут же выпустила ее Дейзи, отступив на шаг назад и положив руки ей на плечи. — Прости-прости-прости! Я так рада тебя видеть!
— Спасибо. — улыбнулась ей Сара, потрепав свой воротник и глубоко вздохнув. — Это взаимно.
— Я поверить не могла! Бетти мне столько всего рассказала и… — вдруг девушка осеклась, поглядев вниз. — что с твоими ногами? — на ее лице застыл немой шок. Саре было знакомо это выражение. Оно всегда было на Дейзи, когда случалось что-то непривычное. Сказать честно, она скучала по этим ненаигранным эмоциям Хейз.
— Небольшие технические неполадки, — кашлянула от першения в горле девушка, неловко улыбнувшись в своей попытке отшутиться. — я буду очень рада, если ты поможешь Брэду в… в помощи мне.
— Да-да! Конечно! Ох, у тебя перелом?! — подойдя ближе и хватая Сару под руки, с удивлением разглядывала экзоскелет на ногах девушки Дейзи.
— Считай, что да. — переглянувшись с Брэдом, спешно ответила Сара. Зная впечатлительность старшей из сестер Хейз, она понимала, что лучше не заострять ее внимание на столь шокирующих подробностях.
— Проклятье, и как же ты так… — поджав губы, покачала головой Хейз. — Ладно, пойдем, держись за меня. Не будем же мы болтать на лестничной клетке!
— Да, предпочту присесть у тебя в квартире. — ответила Сара.
— Мистер Кэссиди, поможете? — обратилась к Брэду девушка.
— Конечно же… — вздохнул он, подавая Саре вторую руку и помогая взбираться вверх по ступеням. Держась за Брэда и лучшую подругу, покорять лестничные пролеты было все же проще, чем в одиночку.
Квартира семейства Хейз не находилось на этажах повыше, от чего Сара еще раз поблагодарила судьбу за то, что когда-то миссис Гвендолин и ее мужу выдали жилище не на самой верхушке этого злополучного дома. Подниматься выше у нее просто не хватило бы сил.
Пока Брэд придерживал девушку, Дейзи спешно открыла двери своей квартиры, впуская ее внутрь. Напрягаясь и переступая через порог, Сара наконец-таки добралась до места назначения. В квартире Хейз вкусно пахло. Обычно это означало только одно – миссис Гвендолин сейчас что-то готовила. И это действительно оказалось так.
— Мам, наша почетная гостья здесь! — радостно воскликнула Дейзи.
— Здравствуй, Сара! — донесся с кухни голос миссис Хейз, сквозь шум льющейся воды и жужжание микроволновки. Выглядывая оттуда и вытирая руки полотенцем, миссис Гвендолин улыбнулась, завидев девушек. — Проходите, не стойте в дверях.
— Не стоит торопить ее, мам. — чутка смущённо сказала Дейзи.
— Конечно, я и не тороплю. — смиренно ответила ей мать.
Брэд, помогая Саре снять с себя плащ-пальто и повесив тот на крючок в прихожей квартиры, прошел чуть дальше внутрь, заглядывая на кухню.
— Мэредит, ты все еще моешь посуду? Иди передохни! — возмутился он.
— Да-да, — тусклый голос тетушки был едва слышен за журчанием воды. — сейчас домою… нужно же помочь…
— Дейзи, у меня тут… ботинки. — поглядела на грязь, оставленную обувью на паркете, Сара. Снять их было бы проблематично.
— Ой, да ладно. Проходи, не беспокойся. — держа подругу под руку, Дейзи плюнула на эту мелочь, помогая ей пройти внутрь.
— Привет, тетя Мэри. — поглядев на кухню, где тетушка стояла у раковины, поздоровалась с ней Сара.
— Здравствуй… здравствуй… — пробубнила тетушка, даже не обернувшись. Она стояла, с пустым взглядом уткнувшись в тарелки и неторопливо намывала их губкой, циклично водя круги по посуде. Она, казалась, сильно исхудала за последнее время, хотя итак никогда не была полной. — сейчас я подойду… сейчас домою… — пробормотала тетушка.
— Мэри, пойдем. Тебе нужен отдых. — поспешил оторвать ее от дел Брэд. Тетушка была сама не своя. Видимо, ее и без того не самое здоровое состояние ухудшилось за последние месяцы.
— Майкл, — окликнула стоявшего на балконе парня миссис Хейз. — Майкл!
— Да? — оглянулся тот, входя в комнату и удивленно поглядывая на Сару. Он, несомненно узнал ее. Она тоже его помнила, с прищуром провожая паренька, пока тот шел через гостиную.
— Помоги, пожалуйста, разложить тарелки. — попросила его миссис Гвендолин, передавая пареньку стопку посуды. Тот, подхватив ее, направился к столу, расположенному рядом с диваном и принялся спешно оставлять там тарелки.
— Вы приготовили стол? Право, не стоило… — начала Сара. — Я не…
— Эй, это в первую очередь не ради тебя, — ткнула ее, то ли шутя, то ли серьезно возмущаясь, Дейзи. — все-таки Беттани наконец вернулась, да еще и с малышом!
— А, да, конечно… — улыбнулась Сара, чуть покраснев. — А где она? — оглядела квартиру девушка. — Я надеялась увидеть ее в числе первых…
— Она в своей комнате, — кивнула на одну из дверей Дейзи. — кормит ребенка. Такой миленький! Сейчас она закончит и увидишь!
— Тарелки на месте, миссис Хейз. — отчитался Майкл.
— Молодец. — сказала ему Гвендолин, намешивая на кухне какой-то салат в большом блюде.
— Я, пожалуй, наведаюсь к Бет. — покашиваясь на Сару, сказал парень.
— Хорошо, Майкл. — кивнула миссис Хейз. Ее спокойствие всегда поражало Сару. В любой ситуации, будь то пьяная дочь, пришедшая домой, или и вовсе возвращение блудной подруги Дейзи, да еще и с кучей солдат в придачу… Гвендолин Хейз ничего не могло смутить. У этой женщины были стальные нервы и вечное спокойствие.
Присев рядом со столом, на который миссис Хейз уже приготовила несколько блюд и, судя по ее хлопотам на кухне, продолжала готовить еще, Сара слегка улыбнулась. Признаться, она скучала по этой хлопотной, домашней атмосфере. Здесь не было дорогих морепродуктов, вин и сладких лакомств за тысячи кредитов. Но здесь чувствовалась эта домашняя теплота, которой она не ощущала, распивая дорогущее вино в зеленых зонах. Маленькое счастье часто куда важнее роскоши, подумалось девушке.
Оторвав все-таки тетушку от работы на кухне, Брэд повел ее в комнату, настаивая, чтобы та отдохнула. Тетя Мэредит бубнила что-то про то, что обещала помочь миссис Хейз, но противостоять мужчине она не могла.
— Не беспокойтесь, Мэри, — сказала ей с кухни Гвендолин Хейз. — я управлюсь с этой посудой и сама. Если что, мне поможет Дейзи. Правда, Дейзи?
— Я?! — оглянувшись на мать, выпучила глаза девушка. — А, да, конечно.
— Сидите спокойно, — поднялся с дивана Брэд, уступая место сестре. — я помогу с посудой.
— Мистер Кэссиди, мне действительно неудобно. Не волнуйтесь, тут не так много посуды и я… — начала было мать Дейзи.
— Даже не противьтесь, — твердо заявил Брэд. — я сказал, что помогу.
Заняв место у раковины, мужчина принялся намывать тарелки.
— Зд-дравствуй, Сара… — подняла наконец глаза на девушку тетя Мэредит. Ее несколько безжизненный взгляд, вкупе с парализованной мимикой части лица, всегда немного пугал. Но Сара не винила тетушку за это. Все же болезнь – не ее вина. Однако, сейчас она выглядела и правда хуже, чем раньше. Худощавая и бледная. Это вызвало тревожные и горькие ассоциации в голове у Сары.
— Здрасьте, тетя. — постаралась быть приветливой с женщиной Сара. Лицо Мэредит исказило кривое подобие улыбки.
— Угощайтесь, — вставила Дейзи, показывая на стоящие в изобилии на столе салаты и закуски, вроде сэндвичей. Непривычно роскошное разнообразие для жизни семьи Хейз. — не стесняйтесь.
— Я… н-не голодна. — прошептала тетка. На ней лица не было.
— Сара, а может ты? — подвинула ей салат девушка.
— Может подождем остальных? — предложила Сара.
— Да ладно тебе, все равно мы это все не съедим! А ты ведь даже не позавтракала! Я угадала? Ты ведь не завтракала? — прищурилась Дейзи.
— Не завтракала. — не стала увиливать девушка.
— Я так и знала! Ты никогда не завтракаешь! А между тем, завтрак – это самая важная пища дня! — в голосе старшей из сестер Хейз слышалось знакомое нравоучение. Сара не возмущалась.
— Ладно, давай попробую этот твой салат. Что там? — взяв вилку, поворошила содержимое салатницы девушка.
— Брокколи и изюм, с йогуртом, медом и… — начала Дейзи.
— Ты его сама придумала? Я угадала? — улыбнулась Сара.
— Нет. — тряхнула головой подруга. — Видела рецепт в сети.
— А сама то хоть пробовала его? — покосилась на нее девушка.
— Еще нет. — снова покачала головой Хейз.
— Ла-а-адно. Если мне не суждено было умереть от яда в бокале, то, видимо, это дело завершишь ты, Дейзи. — усмехнулась она, накладывая странное содержимое себе в тарелку.
— Яда? — задумчиво нахмурилась Хейз.
— Просто шутка. — поспешила отдалиться от темы та.
С осторожностью загребая вилкой часть странного салата, Сара приподняла ее, рассматривая перед собой. Словив на себе внимательный взгляд Дейзи, девушке пришлось открыть рот и все-таки отведать невиданный салат. Он оказался на удивление необычным и приятным на вкус. Сара поспешила подцепить еще немного.
— Ну как? — кивнула Дейзи.
— А знаешь, очень даже ничего. — улыбнулась ей Сара. — Где ты нашла столько ингредиентов? Не припомню чтобы у нас здесь продавался мед…
— Дядя привез. — улыбнулась подруга.
— Хорошо, наверное, иметь в дядях фермера? — ответила ей девушка, пережевывая очередную ложку салата. Дядя Дейзи всегда славился тем, что привозил ее матери, да и семье в целом, какие-то необычные для Бей-41 продукты. Например…
— Он еще привез чай, кстати. — опередила мысли Сары подруга. — Настоящий, как обычно! Налить?
— Конечно, Дейзи. Налей. — кивнула она девушке. Со всем изобилием, обычно лежащим на столах в Сиренити-тауер, она и забыла, что когда-то им в удовольствие было замешать настоящий листовой чай, вместо пыли из пакетов. Хейз, услышав ее согласие, ускакала на кухню к матери за чайником.
Дверь из соседней комнаты приоткрылась и оттуда, аккуратным шагом, вышел Майкл. Нерадивый папаша, завидев его Сара где-нибудь на улице, не зная, ни за что бы не воспринимался ею как будущий отец ребенка Беттани. Но, какое, впрочем, всем дело до того, кого Сара вообще находила симпатичными?
Паренек прошелся мимо нее, явно побаиваясь и направился к миссис Хейз на кухню, видимо, помочь еще с чем-то. Что-ж, от него в доме хоть появилась польза. Видно, что Майкл испытывал вину за то, что происходило с Бет и пытался своей помощью оправдаться перед семейством Хейз. По крайней мере так все это видела Сара. С ней он старался даже не пересекаться взглядами. Наверное, лицо девушки запомнилось ему в первую очередь как отголосок заварушки на автомобильной свалке.
— Сара! — донесся радостный голос из комнаты. Беттани, сидящая на диване, в пол оборота оглянулась на гостью, кивнув ей.
— Бет, привет! — махнула ей рукой девушка.
— Что ты там расселась? Боишься детей? — усмехнулась девушка. — Ну же, иди сюда.
— Погоди-ка, Бет, я сейчас… — опершись о спину своего стула, попыталась подняться Сара. Глаза Беттани в ужасе обратили наконец внимание на экзоскелет девушки. Та привстала с дивана.
— Д-давай я помогу… — прошептала тетя Мэри, протягивая ей руку.
— Нет-нет, спасибо. Я сама. — напрягая спину и держась за спинку стула, встала наконец на ноги Сара. Бет открыла рот, испуганно на нее глядя. Размяв плечи, девушка неспешно, как могла, направилась в комнату младшей из Хейзов.
Беттани, привстав на кровати с завернутым в пеленки ребенком на руках, настороженно посмотрела Саре на ноги. Прикрыв за собой дверь, девушка подошла ближе к Бет, поглядывая на кулечек у нее в руках. Молодая мама обеими руками прижимала его к груди, машинально покачивая. Вид у Бетси был исхудавший, но здоровый. Оба глаза, имплантированный и настоящий, с тревогой рассматривали Сару. Под ними зияли мешки от недосыпа.
Беттани, поглаживая ребенка на руках, прикусила губу, тяжело дыша.
— Что… что с твоими?.. — ее уставший голос вздрогнул.
— Клевый экзоскелет, да? — горьковато усмехнулась девушка, пытаясь отшутиться. Так ей было проще всего.
— Так новости про то что дочь министра ранена и… — Бет сделала глубокий вдох, подойдя ближе.
— Не беспокойся, на ногах, как видишь, держусь. — сделала попытку улыбнуться Сара. Хейз уловила эту фальшь, но не подала виду.
— Я думала все истории про это какие-то обыденные новостные бредни… — девушка невольно поглядывала на ее ноги. — вроде дебильных историй про инопланетные бункеры, ради просмотров. Мне и в ум не пришло, что…
— Бет, — Сара положила руку ей на плечо. — успокойся.
— Я спокойна. — отвела взгляд девушка. Ребенок на ее руках издал пискливый звук, зевая. Сара пригнулась, чтобы рассмотреть малыша.
— Кажется мы его разбудили? — вздохнула девушка.
— Тс-с-с… — прошептала Беттани, покачивая ребенка на руках. — Нам действительно стоит говорить потише…
— Какой милашка. — улыбнулась Сара, глядя в лицо малыша. Он, совсем еще маленький живой комочек, причмокивая, сопел на руках Беттани. Такой маленький, что, казалось, поместился бы у нее в ладонях, если бы не все намотанные на него пеленки.
— Мама говорит, он похож на меня. — тепло ответила ей девушка. Сара не сказала бы, что похожие сходства можно искать в лицах новорожденных, но озвучивать этого не стала. По крайней мере светлые волосы, уже обрамляющие голову ребенка, действительно походили на те же, что у Бет.
— Я надеюсь, я не оторвала тебя от кормления. — глянула на нее Сара.
— Нет, что ты. Я уже все. — погладила малыша по голове девушка. — Он наконец-то напился и уснул. Всю ночь кричал, боже. Сэм такой неугомонный ребенок…
— Как вы лодку назовете, так она и поплывет. — пустила смешок Сара.
— Спасибо, что ты пришла. Я, если честно, до конца сомневалась, что эти люди из Атланты тебя отпустят. — подняла на нее взгляд Беттани.
— В таком случае, пришлось бы устраивать побег из этого курятника, чтобы тебя посетить. — ответила ей та.
— Может, ты лучше присядешь? — нервничая, вновь обратила взгляд на ее ноги Беттани, отступив на шаг и освобождая ей место на кровати. Уж кому, как не бедняжке Бет знать, как сильно можно вымотаться, не имея возможности нормально ходить.
— Не откажусь, — кивнула Сара. — если поможешь, конечно.
Беттани, подставив ей плечо, за которые девушка смогла держаться, подсобила Саре сесть на кровать. На самом-то деле она вовсе не чувствовала тяжести или усталости в ногах, как и в принципе не ощущала ничего, с ними связанного. Но вот спина девушки зачастую болела неимоверно, так как на нее приходилась наибольшая нагрузка.
— Господи, так тебя действительно подстрелили… — поджав губы, покачала головой Беттани, усаживаясь рядом.
— Можешь не напоминать. — хмыкнула Сара.
— Прости. — осекшись, отвела глаза Хейз, покачивая ребенка. — Просто это так… черт, мы же виделись не так давно, а теперь…
— А теперь мы видимся снова. Это уже лучше, чем ничего. — на самом деле лишний раз говорить о своей травме ей совсем не хотелось. Это ее бесило до белого каления. Но срываться на Беттани было бы неправильно. Потому только и оставалось, что отговариваться.
— Наверное ты права. — помедлив, ответила девушка. — Просто это так… странно. Еще недавно я ковыляла с протезом, а ты помогла мне, и вот..
Саре эта мысль тоже приходила в голову. Она помогла девушке справиться с ужасной травмой, которую та несла крестом с самого детства, а теперь зажила нормальной жизнью. А в ответ за это получила от судьбы пулю в спину и травму, если не хуже, то как минимум столь же ужасную. Эта несправедливость казалась Саре абсурдной, но она отгоняла ее прочь. Ведь иначе первым вставал вопрос – «а стоило ли вообще тогда помогать»?
— Да что уж там, механической фигней в организме больше или меньше. — опять отшутилась Сара, чуть нахмурившись. — Скоро буду, как херов киборг.
— Не ругайся при ребенке. — прошептала Бет с укором.
— Он еще слишком маленький, чтобы понять в любом случае. — легко махнула Сара на подобное замечание.
— Мама сказала, что дети усваивают все даже еще не родившись. Потому нужно иногда с ними говорить, даже в утробе. — несмотря на то, как это звучало, Беттани, кажется, говорила вполне убедительно.
— Ты серьезно говорила со своим животом? — улыбнулась Сара.
— И что? — скривила губы Бет, насупив брови.
— Ладно-ладно. — покачала головой девушка. — Ничего.
— Уа-а-а… — возмутился чему-то маленький Сэм.
— Тише-тише, — прошептала Беттани, начав покачивать его усерднее. — ты же только уснул, ну…
— Слушай, Бет, — тихонько вставила Сара.
— Что? — оглянулась на нее девушка.
— Я планировала спросить еще пару дней назад, но запамятовала, — почесала затылок она. — ты еще не определилась с документами в институт?
— Ох, эта пачка, которую ты мне вручила? — вздохнула Беттани, приподняв ребенка на руках. — Мне, видишь ли, пока было не до этого.
— А, ну да… извини, тупой вопрос. — куснула губу Сара.
— Не нашлось времени их рассмотреть, но я займусь этим, обещаю. — кивнула ей младшая Хейз. — Там так много… Дейзи смотрела их и сказала, что там есть документы в любые институты республики.
— Да, я попросила дать все, что они найдут. — кивнула Сара.
— Не буду задавать вопросов… Меня, кажется, уже ничем не удивить, после того как меня вырвали отсюда прямо в столицу. — покачала головой та.
— Скучаешь по Атланте? — спросила Сара.
— Да не особо, знаешь ли… так шумно. И стремно. — скривила губы Беттани, поудобнее взяв на руки дитя. — Но… все равно спасибо.
— Абигейл просила передать тебе привет. — сказала она Бет.
— Правда? Она меня еще не забыла? — удивленно покосилась на нее Хейз.
— Думаю у Аби хорошая память. Наверное. — улыбнулась Сара.
— Боже, это все так странно… мы так просто общаемся, а ведь… ты ведь все равно не ответишь, правда? — поерзала Бет.
— Язык мой – враг мой. И твой тоже. — шутливо ответила ей девушка. — Да и к тому же, меньше знаешь – крепче спишь, правильно?
— Это уж точно… — вздохнула Беттани.
— Так что лучше, вместо пустых разговоров, займись изучением документов для поступления. Посмотри на тесты, реши, что тебе ближе.
— Но ведь у меня теперь Сэм, и… — в голосе Бет было сомнение.
— Дейзи так много времени тратила, чтобы тебя учить. Конспектировала всю фигню, что нам рассказывали, только бы сохранить для тебя. Не пропадать же ее стараниям даром, верно? — посмотрела на собеседницу Сара.
— Может ты и права, но, знаешь, я не уверена, что справлюсь. Все же для института нужно образование не по чужим тетрадкам. — помялась она.
— Забей, твое дело – выбрать что сердцу ближе. — махнула Сара.
— Даже если мама и Дейзи будут помогать мне с Сэмом, то… ну, знаешь, я ведь могу просто не сдать экзамены. — опустила взгляд девушка.
— Я же говорю – выбирай, что сердцу ближе. Остальное уже моя забота.
— Ты имеешь ввиду?.. — осторожно глянула на нее та.
— Каким идиотом должен быть ректор института, чтобы противиться просьбе первого министра о поступлении такой прекрасной одаренной девушки? — хитро улыбнулась ей Сара.
— Да ты шутишь… — Бет на протяжении всего диалога казалась немного ошарашенной, может, просто после родов. Но сейчас на ее лицо выступило самое настоящее изумление.
— Эй, моргни-ка мне этим клевым глазным имплантом и скажи еще раз, что я шучу. — усмехнулась Сара. Бет даже вздрогнула, стесненно опустив глаза.
Дверь в комнату Бет вновь приоткрылась и туда заглянула Дейзи.
— Тук-тук-тук, — шутливо сказала ей старшая сестра, проходя внутрь. — ну, что вы тут? Болтаете?
— Вроде того. — легонько улыбнулась Бет.
— А я вот заварила чаек. Пахнет – просто класс. — тряхнула она электрическим чайником в руке из трубочки которого вверх поднимался густой ароматный пар. — Будешь?
— Нет, спасибо. — покачала головой Беттани.
— А вот Сара – да. — подошла к столику у кровати девушка, поставив на него чашку и наливая заварки. В нос Сары ударил яркий травяной запах. Знакомый и приятный. — Кстати, Бетси, мама что-то хотела у тебя узнать, сходишь к ней?
— Конечно. Сейчас. — поднялась с кровати младшая.
— Эй, осторожнее с малышом! Не тряси ты его так повсюду. — сказала Дейзи. — Это же не игрушка.
— Да я и не трясу. — нахмурилась Беттани.
— Ох, дай сюда, — поставила чайник на стол Дейзи. — дай хоть понянчить племянника. М-м-м, малыш Сэм, хочешь к тете Дейзи-и-и?..
— Он спит. Потише. — возмутилась юная мама.
— Молчу-молчу. — осторожно перенимая протянутого ребенка, Дейзи со всей присущей ей заботой, прижала его к себе. — У-у-у, кто это тут у нас такой ма-а-а-аленький? — прошептала ему девушка.
— Кажется, что как младенец тут только ты… — с шутливой издевкой бросив сестре, Беттани неспешно пошагала в гостиную, закрывая за собой дверь.
— Ну не лапочка-ли? — нянча новорожденного Сэма, прошептала Дейзи.
— Милашка. — улыбнулась Сара.
— По-моему он похож на меня, да? — прислонилась к ребенку Дейзи, как бы демонстрируя их лица для сравнения.
— Ага, одно лицо. — пустила смешок та.
— Хочешь подержать? — предложила старшая Хейз.
— Кто? Я? Блин, нет, боюсь я его выроню или…
— Ой, не начинай! Выронит она его. — завела глаза подруга. — Я наготове, чтобы ловить, если что. На, бери же! Покачай!
— Дейзи, я… — не смогла отодвинуться Сара и вот юная сопящая в пеленках душа уже была у нее в руках. Напрягшись, девушка сплела руки так, чтобы ребенок ну никак не мог из них ускользнуть.
— Вот, молодец, ничего страшного, видишь? — сказала Хейз.
— А если он меня описает? Или рыгнет, или… — сморщилась Сара.
— Боишься запачкать дорогой костюмчик, м? — подтрунила ее Дейзи. — Да тебе ведь его все равно дали бесплатно, разве нет? Дадут новый.
— Ты невыносима! — шутливо возмутилась девушка.
— Зато ты просто чудо. — хихикнула подруга.
Ребенок на ее руках был таким маленьким и удивительно легким, что она невольно поразилась, как люди вообще могут вырастать до таких огромных размеров. Маленький спящий Сэм угрюмо хмурился и ерзал ногами под пеленкой. Наверное, ему что-то снилось. Осторожно и тихо поправив его у себя на руках, Сара прижала его поближе к груди, чтобы малышу, не дай бог, не стало холодно. От крошки исходил странный запах. Едва уловимый, но невероятно приятный. Она всегда слышала, что от новорожденных так пахнет молоком матери, но сама-то, конечно, убедиться в этом не могла.
Это было странное ощущение. Она еще никогда не держала на руках такого юного младенца. Даже сын Лили, годовалый Бен, был куда старше, чем эта малютка. Улыбнувшись сопящему в пеленке человечку, Сара погладила его по голове. Маленький Сэмюель, носитель непросто имени. В глубине души, она понадеялась, что его судьба сложится иначе, нежели жизнь той, в честь кого он назван. По крайней мере сама она попытается сделать для этого все, что может быть в ее силах. Девушка чувствовала это своим долгом. Одну Сэм она уберечь не смогла. Но, быть может, судьба предоставит этому малютке лучшие шансы. Будет к нему более справедлива.
Немного взгрустнулось. Хотя, казалось бы, почему? Все в жизни идет своим чередом. Люди приходят, и уходят. На замену им рождаются новые люди. Быть может, в этом и был какой-то смысл. У всего есть начало и конец. У жизней тоже. Они как рукописные истории, какие-то кончаются, а какие-то начинаются. Судьба перелистывает бесконечные страницы жизни, единственной истории, у которой нет конца. А они все – лишь ее невольные участники. Персонажи. Актеры на сцене. Кто-то наверняка сейчас улыбается, наблюдая за действом, которое они творят.
Дейзи, поглядев на чашечку с чаем, кивнула Саре.
— Подождешь, пока остынет? — спросила она.
— Да, нет желания хлебать кипяток. — сама невольно начав покачивать младенца, ответила девушка.
— Знаешь, Сара… — неожиданно сказала Хейз. — Спасибо.
— За что? — приподняла бровь та.
— За все. — лицо Дейзи обдала краска. — Я и не знаю, как поблагодарить тебя иначе…
— Да ладно, Дейзи. Забей. — покачала головой девушка.
— Нет, правда. То, что ты помогла Беттани… — подруга подняла на нее немного потупленный взгляд. — я не знаю, что с тобой случилось. И не знаю, как все так сошлось… да и надо ли знать? Я так много переживала, ты бы знала… Моя сестра попала в передрягу, моя лучшая подруга пропала, вокруг начался хаос. Почти целый год я сидела тут с камнем на сердце. И вот, сейчас, гляжу я на тебя с малышом Сэмми на руках… — Дейзи на секунду осеклась. — У меня словно камень с сердца упал.
— Если так… то, наверное, это хорошо, да? — легонько улыбнулась Сара.
— Ты ведь снова уедешь, правда? — теплота в голосе подруги внезапно сменилась на грусть и тревогу.
— Сама же знаешь… остаться мне нельзя. Не позволят. — ответила она.
— Может, хотя бы переночуешь с нами? Один разок. — стеснительно спросила Дейзи.
— Переночевать?.. ну, может, мне бы и позволили… — неуверенно, но все же предположила, Сара.
— Можем, как в детстве, пока взрослые спят, посмотреть кино. У меня как раз завалялись несколько старых дисков. — улыбнулась Дейзи.
— Опять мелодрамы или шняга про супергероев? — спросила та.
— Угу. — кивнула Хейз.
— Любишь же ты такое… — покачала головой Сара.
— Что поделать, эти истории внушают надежду на лучшее… почти, как твой поступок. — поглядела на нее подруга.
— Дейзи… — чуть смущенно возразила она.
— В нашем мрачном мире иногда так сложно поверить в добро, правда? — сказала Дейзи. — Но, когда я вижу такое… я в него верю.
Поглядев друг на друга, девушки замолчали. Ребенок, поерзав у нее на руках, немного поворчал на своем непонятном младенческом языке и, подергав ножками, начал кричать. Кажется, их беспрерывное бубнение, даже шепотом, все же его разбудило.
— Блин. — принялась усерднее покачивать его Сара.
— Ох, проснулся… ладно, сейчас я приведу родителей, малыш. Не переживай. Не кричи. Сейчас тетя Сара тебя отпустит. — Дейзи, вскочив с дивана, пошагала к выходу в гостиную.
— Ты что, решила оставить ребенка на меня?! — возмутилась девушка.
— Я мигом! — в мгновение ока уже выскочила из комнаты Хейз.
Сара, вздохнув, принялась укачивать ребенка из стороны в сторону, чтобы он прекратил кричать. Сделав тяжелый вдох, она сосредоточилась, вставая с дивана. Да уж, все-таки дети очень милы, ровно до того момента, как они начинают вопить во все горло.
Дверь в комнату вновь открылась, но вместо ожидаемой Беттани, туда вошел Майкл, тоже осторожно прикрывая за собой дверь и поглядев на гостью с сыном на руках. Паренек, чутка засмущавшись, все же подошел к ней. Сара, с прищуром, смерила его взглядом.
— Бет сейчас подойдет… — робко сказал он, кивая на ребенка. — Что он? Проснулся?
— Проснулся. — коротко ответила Сара, покачивая Сэма.
— Ладно… давай, я… возьму его. — протянул к ней руки он.
— Возьмешь. — тихо бросила Сара, однако, не отпуская ребенка от груди. Парень насторожился. — Майкл, верно?
— Д-да… Майкл. — кивнул он, поджав губы.
— Я вижу, ты отлично прижился на новом месте, Майкл. У миссис Гвендолин хорошая квартира. Уютная, верно? — прошептала ему Сара, пронзая его взглядом. Их голоса едва ли слышались за плачем младенца в соседней комнате. Майкл, с прищуром глядя на ее, кивнул.
— А что? — напрягся он.
— Ты молодец, что помогаешь ее семье… Майкл. — голос Сары, скрываемый детским криком, звучал как шипение. — Нет, правда. Настоящий мужчина. Не бросил собственного ребенка. Ты молодец.
— К… к чему это? — сложил руки на груди пацан.
— Это хороший способ искупить свою вину, вот к чему. — грозный взгляд девушки впился прямо в его глаза. — Я отлично помню, по чьей вине бедняжка Бет оказалась на той свалке в кругу наркоманов и прочих тварей. А ты помнишь, Майкл?
— Я… — в глазах пацана пробежался испуг.
— Помолчи. — процедила Сара. — Я не буду слушать твои оправдания. Мне они ни к чему, оставишь их для миссис Хейз. — девушка осторожно покачивала Сэма на руках. — Я отлично помню этот факт. Старайся помнить и ты. Видишь этого ребенка?
— Пф, конечно, это же…
— Я сказала помолчи. — скривилась девушка. — Этот малыш – твой шанс искупить все беды, что ты навлек на Беттани. Не подведи его. Бросишь их, и я узнаю. Если малютка Сэм будет расти без отца – поверь, я узнаю.
— Я их не брошу. — возмутился тот. Сара все же заметила, что его руки, сжатые в кулаки, дрожат.
— Очень на это надеюсь. Ты ведь смотрел в окно? М? — прошептала ему Сара. — Видишь этих солдат? Как думаешь, что они тут забыли? Они пришли сюда так, ноги размять, как считаешь?
— Чего ты… вы… хотите? — Майкл явно был в негодовании.
— Я хочу, чтобы ты поклялся мне, что больше никогда и ни при каких условиях, ты не имел дел с сбродом нариков и убийц. Ты понял? — сделала шаг в его сторону Сара.
— Но я… — начал было он.
— Ты. Меня. Понял? — прошипела девушка.
— Да. Да, я понял. — вздохнул тот.
— Запомни, потому что я – не забуду. — как можно более грозно выцедила Сара сквозь зубы. — Если ты еще раз впутаешь ее в неприятности, помяни эти слова, ты будешь иметь дело со мной. — выдавила она Майку в лицо, отведя взгляд к окну, за которым виднелся разрезающий рассветное небо след патрулирующего небеса самолета.
Парень посмотрел на нее с возмущением и тревогой. Значит, Сара все сделала правильно. Она давно хотела высказать нечто подобное ему в лицо. Со всей возможной скрытой агрессией, что она могла вложить. Майкл, конечно, не выглядел как плохой парень или негодяй. Просто запутавшийся, недалекий подросток. Однако, то, какую беду он мог навлечь на Бет, надолго осталось в памяти Сары. Нужно было показать ему, что оступаться ему больше не стоит. И, судя по всему, это сработало.
Еще разок погладив малыша Сэма по голове, девушка, не спуская с пацана глаз, осторожно оторвала младенца от груди, протягивая его ему. Майкл, подступив ближе, взял сына, с опаской прислоняя того к себе. Спешно развернувшись, он пошагал к выходу, подальше от внимания девушки.
Вздохнув, Сара потерла шрамы на кистях, следом засунув руки в карманы. Ее не покидало чувство, что все это вокруг, это мимолетное ностальгическое счастье по дому, месту где она росла, вновь уйдет, а она сама останется той же. В окне пестрили знакомые пейзажи Бей-41. Они были для нее столь же близкими, и теперь, столь же далекими. Теплое ощущение дома контрастировало с тем, что она прошла, прежде, чем вернутся сюда. Закрывая глаза, она видела перед собой блики прошлого, которое, как ни крути, не отпускало и не давало покоя. Особенно здесь, где все началось.
— Эй, так ты идешь? — выглянула в дверном проеме Дейзи.
— Да, конечно. — задумчиво кивнула Сара.
— Помочь? — помявшись, предложила подруга.
— Я сама… — отмахнула девушка и, взяв парящую кружку чая со столика, потерла об нее немеющие руки, напряглась и сконцентрировалась, разворачиваясь и шагая в гостиную.
Почти все в доме собрались за гостевым столом. Миссис Гвендолин красиво разложила на нем блюдца, полные еды, а Дейзи, на подхвате, разливала чай. Брэд, усевшись рядом с тетушкой Мередит, предлагал ей те или иные угощения из приготовленных, а Беттани, зевая и оперевшись рукой на стол, поглядывала на сына, которого Майкл держал на руках.
— Устраивайся поудобнее. — указала на стул во главе стола миссис Хейз.
Подбредя к нему, Сара остановилась, покашиваясь на мебель. Брэд все понял прежде остальных и, приподнявшись, протянул ей руку. Девушка, опираясь на него, успешно смогла усесться за стол, хлебнув уже чуть подостывшего чаю. Дейзи, закончив с разлитием кипятка, поспешила усесться рядом с ней.
— Тебе комфортно? — спросила подруга.
— Да, вполне. — кивнула Сара, поглядывая на угощения.
— Кто будет чизкейк с пеканами? — подошла с пирогом в руках к столу мать семейства, ставя угощение в середину.
— Я! — уверенно воскликнула Бет. Миссис Хейз отсекла ей кусочек побольше и положила на тарелку. — Спасибо, мам.
— Да, давай попробуем. Пахнет вкусно. — кивнул Брэд.
Миссис Гвендолин успешно поделила чизкейк на ровные кусочки накладывая всем. Досталось и Саре. Она уже пробовала когда-то чизкейки миссис Хейз. Они были до невозможности вкусными. Но, за частым неимением некоторых ингредиентов, хозяйка дома готовила данное лакомство только по особым случаям. Сегодня, очевидно, был один из таких.
Опробовав сладость, все принялись нахваливать труды миссис Гвендолин. Саре тоже понравилось. Талант к кулинарии не отнимешь, и с годами у матери Хейзов это мастерство только улучшалось. Никто не поскупился на комплименты. Даже хмурая тетушка Мэри, постаралась улыбнуться сквозь свой паралич, чтобы продемонстрировать свое почтение к кулинарным техникам миссис Гвен.
Затем Сара предпочла дополнить тортик еще одной небольшой порцией салата и запила все это заваренным Дейзи чаем, попутно слушая разговоры и расспросы Беттани о малыше. Младшая из Хейзов часто была смущена какими-то подробностями и вопросами о кормлении, о своем самочувствии после родов и в принципе обо всем, что было с этим связано. Но, так или иначе, отвечала на них в меру своей скованности. Однако, как бы не был важен для всех присутствующих новорожденный мальчик, очень скоро, разговор, как обычно, перетек своим вниманием на Сару.
— Как ты считаешь, кем он будет, когда вырастет? — поинтересовалась у подруги Дейзи. Сара, задумчиво, погладила подбородок, хлебнув чаю.
— Если учить его будешь ты, Дейзи, то точно вырастет почтальоном. — с легкой долей насмешки сказала Беттани.
— А что, хочешь сказать, я плохо тебя учила? — прищурилась Дейзи.
— Ну-у-у, несравнимо с пропуском для поступления институт, который мне передала Сара. — явно издевалась над сестрой младшая.
— Не нужно, Бет. — возмутилась сама Сара. — Дейзи очень старалась, чтобы ты получила все знания.
— Ну я же шучу… — завела глаза Бет, покачивая Сэма.
— Как ты вообще смогла выпросить в Атланте что-то такое? — задумчиво нахмурилась Дейзи. — Ну, то есть… как?!
— Дейзи, — тихо вставила миссис Гвен. — тебе-же прямо говорили – обойдись без лишних вопросов.
— Я, просто… — запнулась та.
— В этом нет никакой тайны. Я просто убедила всех, что Бет – милашка.
— Ну хватит! — теперь уже неуютно стало самой молодой мамаше.
— Вместо ответов мы все получили только сплошные вопросы. — с какой-то грустной иронией усмехнулся Брэд, ковыряя вилкой в тарелке.
— Бет была со мной в Атланте. Она спокойно уверит вас, что в этом нет ничего сверхъестественного. Верно, Бет? — глянула на нее Сара.
— Ну-у… не знаю – не знаю. — улыбнулась девушка.
— Как ты вообще попала туда? — заинтересованно посмотрел на нее Брэд, задавая вопрос. — Да еще и убедила помочь тебе с… ну, с легкими. Неужто местная «знать» снизошла на добродушие? Или и на это ты нам не ответишь?
— Извините, мистер Кэссиди… — вставила Беттани. — вы вовсе не следите за интернетом? Или даже новостей не читаете?
— Вполне себе читаю, — пожал плечами тот. — однако, в последние месяцы все новости только и говорят о том, в какую задницу загнали нашу страну. И раз уж даже по новостям, не стесняясь об этом болтают, боюсь представить, какова правда на самом деле!
— Бр-р… да уж. — вздрогнула Дейзи. — Уж нам то в нашем поселении и то известно меньше прочих.
— Правда мало чем отличается от того, что болтают сейчас по телику, — уверила их Сара. — все вокруг в заднице, Брэд. Это ты верно подметил.
— Уж Саре то можно верить. — улыбнулась Беттани. — Считайте, прямой репортаж из Атланты с первых уст.
— Ты не растеряла своей колкости, да, Бет? — глянула на нее Сара.
— Даже приобрела. — вновь пошутила та. Было приятно видеть, как на уставшем и похудевшем лице Беттани сияет улыбка и та шутит.
— Хорошо видеть, что вы, девочки, сохраняете позитив. — также улыбнулась сама миссис Хейз. — А-то на новости без слез не взглянешь. Одни теракты, да смертоубийства. Вы верно поступили, мистер Кэссиди, раз решила пока перебраться сюда, подальше от Мейкона.
— Эх…, наверное, так и есть. — хмыкнул Брэд. — В какой-то момент там стало страшно просто просыпаться с утра, а улицы заполонил хаос. Столько людей… Ладно, не при ребенке. — поглядел он на Бет и ее младенца.
— А… — внезапно донесся голос тети Мэредит, все это время циклично помешивающей чай в чашке.
— Что такое, миссис Кэссиди? — глянула на нее Гвендолин.
— Нет-нет… просто, все это… — глаз женщины дернулся, она тяжело вздохнула, приподняв чашку, чтобы глотнуть немного, но так и не коснулась его губами.
— Не переживайте. — поглядев на ее невроз, сказала Дейзи.
— Сара, я… — стеклянные глаза тетушки обратились к девушке. Мэредит устало потирала чашку в руках.
— Что, тетя? — приподняла бровь она.
— Саманта. Где она? — тихо спросила тетушка.
За столом все замолчали, переглянувшись и обратив взгляд к Саре. Этот вопрос, признаться честно, застал ее врасплох. Казалось бы, чего, как не этого, стоило ожидать, однако, девушку это ввело в некоторый ступор. Тяжелое молчание усилилось. Саре показалось, что в комнате уже стало слышно шуршание ее искусственных легких, наполняющихся воздухом. Не слишком хотелось бы поднимать эту тему. Особенно здесь и сейчас. Но и врать было бы попросту глупо. Особенно матери девушки. Она заслуживает знать правду. Даже горькую.
Потерев чашечку чая в руках, Сара поймала на себе взгляд Беттани. Та прекрасно поняла ее переживания. Молодая мама тоже чутка вздрогнула.
— Ее больше нет. — спокойно ответила девушка, сжав кулаки. Ее тихая фраза, однако, прозвучала, как грохот грома посреди ясного неба. Столь мало слов, а горло уже пересохло. Сара взяла со стола чашку, поднеся ее к губам и глотнув обжигающего губы кипятка.
Повисшее молчание показалось теперь еще более гнетущим. Миссис Гвендолин опустила глаза, а Дейзи поджала губы, нервно потерев ладони. Бет вздохнула, покрепче прижав к себе ребенка. Тетушка Мэредит замерла, ее губы пугающе дернулись. Брэд, на мгновение глянув на Сару, тоже словно остолбенел. Кашлянув в кулак, девушка положила руки на стол, не став продолжать разъяснения.
Легкий дрожащий звук прервал тишину. Маленькая ложечка дребезжала в чашке, трясущейся в руках тети Мэри. Этот давящий звук разрезал молчание недолго. Спустя миг, чашка выскользнула из ослабших рук тетушки и, рухнув на пол, со звоном разлетелась в дребезги мириадами брызгов и осколков.
— Ой! — воскликнула Дейзи.
Брэд, вновь встретившись с Сарой взглядами, многозначительно прищурился. Не совсем было ясно, что он хотел сказать, но, первым делом, он потянулся к дрожащей сестре, которая, однако, не обратился на это внимания. Тетушка поднялась, с хлюпающим звуком наступая на лужу чая у ног и хрустя стеклянными осколками. Женщина, чуть оступившись, вышла из-за стола, запуская руку в карман и доставая оттуда сигарету.
— Мэредит! — окликнул ее брат. Та не оглянулась.
— Сейчас я все уберу… — тихо сказала миссис Гвендолин, поднимаясь со своего места и направляясь на кухню за тряпкой. Майкл, судя по всему, уже инстинктивно, тоже встал, последовав за ней.
Мэредит, нетвердым и неровным шагом направилась к дверям, потирая сигарету в руках. «Неон Блоссом» помигивала ей делениями зарядки. Тетя поднесла сигарету ко рту, однако, та выскользнула из ее исхудавших дрожащих пальцев, упав на пол. Брэд, наконец выбравшись из-за стола, подскочил к тетушке, приобнимая ее за плечи.
— Мэри… — прошептал он. Тетушка не слышала его. Ее холодный взгляд уставился куда-то в пустоту. — Мэредит, — вновь попытался обратиться к ней мужчина. Безуспешно. — пойдем выйдем… тебе надо на воздух.
— Брэд, я… — оперевшись на ручки стула, попыталась подняться со своего места Сара. Пока она делала это, оба старших Кэссиди уже вышли на лестничную площадку за дверь.
— Да сиди ты… — остановила ее Беттани. — Гнаться за ними собралась?
— Наверное, нужно найти успокоительное? — встревожено спросила Дейзи.
— Сейчас, — ответила ей с кухни мать, попутно выходя оттуда с пакетиком, в котором были собраны разные пачки таблеток. — я нагоню их.
— Я все протру, миссис Хейз. — с тряпкой направился к пролитому чаю и осколкам посуды Майкл, пока Гвендолин Хейз, накидывая на себя куртку, поспешила за Брэдом и тетей.
Дверь хлопнула и в гостиной опять повисла тишина. Сара и обе сестры Хейз переглянулись, пока Майкл, наклоняясь, принялся собирать блестящие на полу осколки чашки и вытирать жидкость.
— Ну ты выдала. — с явным укором бросила ей Бет.
— Что? — взглотнула ком в горле Сара. — Это… она имела право знать.
— А помягче было никак? — вздохнула Дейзи, явно волнуясь.
Возможно, ей действительно стоило умолчать или?.. Нет, Сара так не думала. Будь она на месте тетушки, она бы не хотела быть обманутой. Кто, как не мать, первая в праве узнать о своей потере? Да и сама Сара лишь сухо выложила произошедшее. Коротко и ясно. Не вдаваясь в подробности, не рассказав, какая судьба ее постигла. Сама она бы тоже не хотела на месте тетки знать, какую жуткую картину Саре довелось видеть. Стоило этой мысли промелькнуть в голове, тело вздрогнуло будто бы трупный запах, вызывающий отвращение и тошноту, вновь оказался перед ней.
От этого ее оторвал раздавшийся по квартире плач ребенка на руках Бет. Малыш Сэм снова проснулся, принявшись чему-то возмущаться. Молодая мама прикрыла глаза, дернув головой и неспешно поднялась из-за стола, покачивая дитя. Майкл, собравший все осколки и как раз выбрасывающий их в ведро, заслышав это, поторопился к девушке. Они оба направились в ее комнату, чтобы успокоить дитя.
— Думаю нам все же стоит помочь маме и мистеру Кэссиди. — сказала Дейзи, протянув к Саре ладонь и взявшись за ее руку.
— Да… думаю стоит. — причмокнула Сара, сделав еще глоток чая и опять попытавшись подняться. В этот раз, когда Дейзи ей подмогла, сделать это опять же оказалось проще.
Крикнув сестре, что они выйдут, старшая Хейз, взяв Сару под руку, поторопилась, как могла, к выходу. В ней все еще горела та, известная и самой Саре, курьерская прыть. Добежать, поскорее доставить, и нестись с посылкой к следующему адресату. Учитывая то, какой черепахой в лучшем случае была Сара, их темп передвижения постоянно обрывался и заставлял Дейзи снижать темп ходьбы.
Проклятая Сарой на вечное горение в адском пламени лестница опять встала на их пути препятствием, благо спускаться по ней было всяко легче, чем покорять ее пролеты. Брэд с тетушкой и миссис Хейз, очевидно, уже спустились вниз, так как не их, не даже их голосов или шагов, в подъезде заметно не было. Ближе к первому этажу снаружи уже доносились звуки копошащихся солдат. Стоявший у выхода их подъезда, сложив руки на груди, комендант Алекс Моралес, выглянув на спускающуюся и вцепившуюся в подругу Сару, хотел было что-то сказать, да не успел.
— Комендант, не стойте столбом! — в приказном тоне бросила ему Сара. — Помогите мне!
Моралес, быстро подскочив к Саре, подхватил ее за руку вместо Дейзи.
— Что случилось? — нахмурившись, спросил он.
— Да так… вы видели Брэда? Ну и тетушку. Они с миссис… — начала та.
— Да-да, они только что вышли. — оборвал ее комендант.
— А куда? — спросила Сара, пока Дейзи, чуть побаиваясь, стояла у нее за спиной, поглядывая на Алекса Моралеса.
— Они попросили сопроводить их к дому. Я отправил с ними людей, они будут в целости и сохранности. — сказал комендант.
— Отлично, теперь проводите меня к ним в целости и сохранности. — ответила ему Сара.
— Я… тоже… — явно смущаясь солдат вокруг, подала голос Хейз.
— Останься с Беттани, Дейзи. — оглянулась на нее девушка. — Думаю, ей как раз сейчас нужна будет помощь с ребенком.
— А ты… — куснула губу подруга.
— Не беспокойся. Я не пропаду, как видишь. — кивнула она за расхаживающих повсюду солдат.
— Слушай, будь мягче, не наломай еще дров. — покачала головой Дейзи.
— Постараюсь. — вздохнула она.
— И еще… — опустила взгляд та.
— Что? — Сара подметила, что договорить ей не дает явно нависающий над ними комендант. Однако тот уходить не собирался.
— Ты все же… останешься, хотя бы на ночь? — подняла на нее щенячьи глазки подруга, надув свои пухлые губки, словно ребенок.
— Было условие, что мы заберем вас вечером обратно. — возмутился Моралес, поглядев на Сару.
— Боже, ну так позвоните первому министру или там вот, в рацию свою спросите! Я не видела своих близких почти целый год, что за бесчеловечность, а?! — развела руками она.
— Предлагаешь оставить мне здесь целый гарнизон еще на день? — хмыкнул ей в ответ Алекс.
— Мне нужно всего лишь провести больше времени с подругой! Большего я не прошу. А так можете оставаться хоть на неделю, — с издевкой ответила тому девушка. — вон, искупайтесь сходите, главное мусор разгрести.
— Сара… — осторожно попыталась остудить ее Дейзи.
— Не парься, — отмахнулась она подруге. — он ничего не сделает.
Комендант грозно поглядел на нее скривив губы.
— Но… — испуганно поежилась Хейз.
— Ну же, комендант, вы тут мой попутчик или кто? Помогите добраться до дома, я покажу, куда идти. — покрепче схватившись за его руку, сделала шаг прочь от дома Сара.
Так как уже привычных ей машин в округе не наблюдалось, а перелетать через какие-то несколько кварталов на самолете звучало как шутка, Саре и коменданту, в сопровождении солдат, пришлось идти по знакомым улочкам своими силами. Да уж, недостает в ее родном месте чудес технологии. От кортежа с лимузином прямиком до дома она бы сейчас не отказалась.
Девушка, подбираясь к дому, совсем уж выдохлась. Курьер из нее теперь точно выдался бы никакой. Она вся раскраснелась и тяжело дышала, когда старший комендант открыл перед ней дверь в знакомый подъезд. Пройдя внутрь, Алекс опять взял ее под руку, но Сара аккуратно вырвала из его хватки свое предплечье.
— Дальше я сама… — бросила ему девушка, вцепляясь за поручни лестничного проема и с трудом поднимая ногу на ступеньку.
Видеть Бей-41, знакомый с детства, было странно. Видеть родной подъезд, где каждая ступенька была ей знакома – было еще страннее. Сколько раз она поднималась по этим пролетам? С утра, отправляясь на станцию, и вечерами, поднимаясь домой. Тысячи и тысячи раз эти ступени были ею исхожены. Тем еще более странным и неприятным было то, что подниматься по ним теперь было все сложнее и сложнее с каждым шагом. Это, конечно, не крест на Голгофу, но все же измотало бедную и несчастную Сару, когда она наконец переступила последний шаг своего этажа.
Дверь в ее квартиру была слегка приоткрыта. Добравшись, наконец, до нее, Сара заглянула внутрь, чуть улыбнувшись знакомым стенам. Внутри было тихо, никто не говорил. Пройдя в прихожую и заглянув внутрь, Сара увидела Брэда, со стаканом стоящего на кухне. Мужчина, также оглянувшись и увидев ее в дверном проеме, опустил взгляд.
Она, с трудом делая шаг, прошла к нему, остановившись рядом. С балкона доносились едва слышимые фразы. Выглянув туда, девушка увидела миссис Хейз, приобнимавшую тетушку, покрытую пледом. Гвендолин пыталась привести ее в чувство.
— Мне… — указала девушка в сторону балкона.
— Не стоит. — покачал головой Брэд. — Дай своей тетке передышку…
— Конечно… — кашлянув из-за вставшего кома в горле, сказала Сара.
— Ты всегда пила эту дрянь, пока жила без меня? — кивнув на черную жидкость в стакане, от которого поднимался пар, спросил Брэд.
— Обычный растворимый кофе. — пожала плечами девушка, оперевшись на столик, за которым он сидел и расслабив спину.
— Видимо мало я рассказывал, какое это дерьмо, а не кофе. — покачал головой мужчина, сделав глоток свежезаваренного месива. По комнате медленно, но верно, расползался его аромат.
— Но, твое сердце… тебе не стоит его пить. — возмутилась Сара.
Брэд, устало посмотрев на нее, ничего не ответил, потерев стакан в руках. Несмотря на всю его силу, по глазам мужчины было видно, что его принесенное Сарой известие тоже пошатнуло.
— Тебе не стоило ошарашивать Мэри так резко. — с ноткой горечи проговорил он, провожая взглядом поднимающийся к потолку пар от кофе.
— Я уже поняла… — разминала немеющие пальцы девушка.
— Знаешь, я догадывался. — тихо сказал тот. — Где-то в глубине души, увидев среди аллеи тебя одну, я это понял.
— Ты о… — покосилась на него Сара.
— Как она умерла? — он глядел куда-то в пустоту. — Наркотики, верно?
— Нет. — кашлянула девушка. — Ее… убили.
Мужчина, сделав глубокий вдох, мгновение помолчал.
— В Мейконе, да? — процедил Брэд. — Эти бунтари?
— Можно сказать и так… — куснула губу Сара.
— Бедная девушка, — сухо выдавил он, вновь хлебнув кофе. В этот раз Сара все же промолчала. — она… она запуталась. Она достойна была лучшей жизни, чем… чем та, что она прожила. Был бы жив ее отец, он бы… Черт.
— Она много раз спасла меня. Быть может, если бы не Сэм, я бы тут не стояла. — прошептала девушка.
— Помилуй ее, боже, она… — прикрыл глаза рукой Брэд. — ах, да ты и сама все знаешь.
— Да. Понимаю. — кивнула Сара.
— А что с… где ее тело? Нужно… хотя бы похоронить ее. — сказал он.
— Я… — осеклась девушка. — я не знаю.
Несмотря на то, что Сэм была далека от своей семьи и жила сама по себе, ее смерть все равно была для Кэссиди потерей. В конце концов, других детей ни у тетушки, и уж тем более у Брэда, не было. Она поймала на себе тяжелый взгляд мужчины. Он был ей понятен. Как ни крути, Сара теперь оставалась единственной из тех, кого в семье можно было назвать потомком. И это при том, что они даже не были родственниками. Пока девушка, молчаливо поднимаясь со своего места, держась за стол, отходила в сторону, Брэд сделал еще глоток горького кофе.
В ее комнате, а вернее, теперь уже комнате, где жили тетушка и Брэд, было довольно-таки чисто, относительно легкого беспорядка, который обычно оставляла тут сама девушка. После целого дня в разъездах, ей было не до заправления кроватей, протирания полов или чего-то подобного. У нее конечно не было совсем уж ужасно, но живущие тут теперь взрослые навели тут порядок. Так, что квартирка явно стала покраше. Засунув руки в карманы, она прошла в центр комнаты, разглядывая знакомые стены. В них ощущалось то чувство домашней безопасности, которое она долго не могла ощутить в Сиренити-тауер. Сделав несколько коротких шагов вокруг кровати, Сара подтолкнула ногой стоящую в углу огромную красную боксерскую грушу, которую притащила в ее дом Саманта. Как давно это было?
В тишине все равно чувствовалась тяжесть и тревога. Но ей было больше нечего сказать. Она не смогла спасти подругу, как бы она ее не любила. А вернуть ее никто не в состоянии, так что к чему слова. Остается только надеяться, что хотя бы сейчас Саманта Кэссиди обрела покой.
Сара сказала Брэду, что хотела бы переночевать здесь, в городе, если получится. Он ничего не ответил, кивнув, то ли в знак согласия, то ли просто машинально. Незачем было его беспокоить, пожалуй, следовало дать ему смириться с потерей, о которой ему пришлось так внезапно узнать. Слова, которые Сара обычно контролировала не слишком хорошо, могли бы только навредить сейчас, потому она неспешным шагом направилась к двери.
Остановившись у выхода и опираясь рукой о дверной проем, девушка глянула через плечо на некогда свою уютную квартирку. Когда еще она сумеет посетить ее в следующий раз? Может, и вовсе, никогда?
Путь к дому Дейзи обещал быть снова тяжелым. Топать туда через пол городка оказалось даже труднее, чем добираться сюда. Однако, это был, наверное, ее личный рекорд по преодоленному за день расстоянии на этом треклятом экзоскелете. То бишь, даже такой травме было не под силу ее сломить, что неустанно повторяла себе Сара, стараясь не задерживать шага. Такой прогресс не мог не радовать.
Бет и Майкл мучились с ребенком, пытаясь сменить Сэму памперс. Для молодой, еще недавно подростковой, пары, это занятие было самой настоящей проблемой. Они осторожно растягивали на нем испорченный подгузник, морщась и пытаясь аккуратно его стянуть.
Дейзи, которая вновь успешно подняла Сару на свой этаж, лишь покачала головой, глядя на то, что те все еще возятся с этим.
— Вы никак не закончите? — посмеялась она, заглядывая к сестре.
— Мы… уже почти… — морщась, проговорила Бет.
— Эх, вы! Посидишь тут, Сара? Нужно помочь этим горе-родителям. — уперевшись руками в бока, сказала подруга.
— Без проблем. — пожала плечами девушка, опускаясь на диван за столом и приглядываясь к тому, что еще осталось из приготовленных блюд.
— Ладно, пропустите уже тетю Дейзи к племяннику! — с гордым видом направилась к Беттани старшая сестра. — Когда он вырастет, я расскажу ему об этом, а вам будет стыдно! Да-да, Майкл, вот так же ты покраснеешь, когда малыш Сэм об этом узнает!
Для старшей Хейз решение подобной проблемы не составило никакого труда и она спокойно разобралась с памперсами, поменяв их меньше, чем за минуту, к позору возившихся тут с получас Майклу и Бет. Сара, наполнив себе тарелку еще куском чизкейка, откинулась на спинку дивана. Комендант, успевший связаться с Атлантой, коротко сообщил ей что девушке разрешено остаться тут на ночь. Она не стала уточнять. Разрешено и хорошо. Едва ли первый министр отказал бы в такой мелочи, она это знала.
Дейзи была неимоверно рада подобному раскладу, и чуть ли не целовать ее лезла, узнав об этом. А так как впереди у них было еще почти пол дня и целая ночь, подруга принялась рассказывать, как она проводила бесконечные дни и месяцы в нервах, паниках и прочих ужасах, присущих впечатлительной душе Дейзи Хейз. В былые времена это показалось бы Саре пустословием и лишь раздражало и вгоняло бы в тоску, но сейчас даже просто слышать голос подруги и ее восторженный тон было чем-то неимоверно близким и успокаивающим. Дейзи заварила им еще чая, принесла припасенных конфет, которые также, как и прочие прелести, обычно привозил ей дядя и они с Сарой принялись выбирать, какой фильм посмотреть ночью.
В коллекции Дейзи была куча мелодрам, комедий и всякого киношного развлекалова самого разного пошиба. Девушка едва ли стала бы смотреть что-то подобное с интересом по своей воле, но просто за компанию поглядеть в экран вместе с Дейзи было сейчас хорошей и уютной перспективой. Наконец они сошлись на какой-то романтической комедии, из тех, что так любила Дейзи и подруга, приготавливая видеоплеер, настраивала телик в своей комнате для их киносеанса, заодно позвонив миссис Хейз и попросив купить кукурузы для жарки. Когда мать Дейзи вернулась ближе к вечеру, она не забыла о просьбе дочки и у Сары и Хейз ко всему прочему добавилась целая тарелка соленого попкорна. За окном уже висела луна, а они пялились на забавные злоключения влюбленной парочки на экране, хрустя сухомятиной. Однако, ее конца Сара так и не увидела, так как не спала почти всю прошлую ночь. Зевнув и заглядевшись на мерцание экрана, девушка и не заметила, как уснула у подруги на плече.
Проснулась она под самый рассвет. На глазах чувствовалась тяжесть и организм, ощущая пробуждение, резко завыл под тяжестью очередного недосыпа. Поерзав, Сара обнаружила на себе теплый пледик, покрывающий ее с плеч до ног. Дейзи постаралась, видимо, когда она заснула. Сама же подруга тихо посапывала на диванчике рядом. Зевнув и растирая глаза, под которыми уже зияли синяки, девушка, поправляя плед, села.
В голове стояло мутное ощущение, будто ей что-то снилось, а пробуждение прервало сон на самом интересном месте. Однако, вспомнить, что же именно это было, девушка уже не могла. Покосившись на стоящие у ног тапочки и осторожно снимая с плеч уютное покрывало, Сара поднялась, стараясь быть максимально тихой, лишь бы не разбудить подругу.
Заря задавалась за окном, коронуя крыши домов лучезарным сиянием восходящего солнца. Эта привычная ее глазу столько лет картина, сейчас была чем-то удивительно теплым, таким, будто она видела этот рассвет над Бей-41 впервые. На сердце почувствовалась теплота, будто солнечные лучи самолично касались его.
Кое-как выбравшись из комнаты Дейзи и пройдя в гостиную, Сара первым делом осмотрелась. Тут никого не было видно. Миссис Хейз видимо спала в своей комнате. Осторожно закрывая за собой дверь, девушка прошла к столу, на котором еще были остатки вчерашнего угощения. Однако, она была не голодна. Зато в горле пересохло и девушка первым делом постаралась доковылять до кухни, чтобы налить себе попить.
За кухонным столиком как раз стоял остывший еще вчера чайничек с заваркой и, потупив мгновение, девушка приподняла его, подтянув свободной рукой ближайшую чашечку и наполняя ее чаем. Стоило ей прикоснуться и сделать первый глоток, как дверь одной из комнат в гостиную приоткрылась и оттуда вышла зевающая Беттани.
Они с девушкой переглянулись и Бет, также протерев веки, побрела в сторону Сары. Та улыбнулась ей, приподняв чашку.
— Чай будешь? — едва слышимо прошептала Сара.
— Не-а… — потянулась Бет, обогнув гостью и достав из ящиков кофеварку, ставя ее на плиту и принявшись искать на кухне баночку растворимого кофе.
— Чего встала в такую рань? — голос Сары едва слышимо скользил по комнате. Она и сама бы могла его не услышать.
— Я до двух часов укачивала ребенка, — уставшим голосом жалобно простонала Бет. — сколько сейчас? Пять утра?
— Вроде как. — пожала плечами девушка.
— Ох…так значит мне только показалось, что я спала. — прикрыла глаза руками Беттани, вытаскивая кофе и насыпая его в кофеварку. — Может, по кофейку?
— Это такая дрянь, — вздохнула Сара, глядя на упаковку. — ладно, наливай.
Она спешно допила холодный и горький густой чай, оперевшись на столик рядом и глядя, на пару с Бет, как черная жижица в кофеварке бурлит и исходит приятными ароматами на всю кухню. Молча наблюдая, как пузыри на поверхности превращаются в бурное кипение, девушки неохотно переглядывались.
— Тебе сколько налить?.. — вновь зевая, спросила Бет.
— Немного, давай пол чашечки. — подвинула ей свою посуду Сара. Черный густой напиток струей наполнил ее почти до краев. — Эй!
— Прости, не рассчитала. — извинилась Беттани, наливая кофе себе.
— Думаю тебе было бы лучше еще поспать, а не пытаться подбодрить себя, закачивая в организм кофеина. — подула на кипяток девушка.
— Я все равно не усну. — с закрытыми глазами прошептала Бет.
— Впрочем, как и я. — попыталась хлебнуть напитка Сара, однако даже крохотное прикосновение уже приобожгло губы.
— А ты то что так рано? — покосилась на нее Хейз.
— Хрен его знает. — сморщилась Сара, пытаясь попивать кипяток очень маленькими глотками.
— Выглядишь тоже усталой. Давно не спала? — поинтересовалась та.
— Да так. Пару дней. — отмахнулась Сара. — Нужно бы просто сходить на улицу, проветриться. Сейчас прохладный ветерок сразу поставит мозги на место.
— Что-то я сомневаюсь. — прищурилась Бет.
— Я несколько лет вставала засветло, чтобы успеть отвести оставшиеся задолженности по посылкам. Не высыпаясь, как и Дейзи. Уж поверь, ничего бодрее холодного осеннего воздуха представить в такое время нельзя. — усмехнулась Сара.
— Не буду спорить с экспертом. — подшутила девушка, глотнув еще кофе.
Прохладные порывы, как и ожидалось, быстро отрезвили ее не выспавшееся сознание. В этот раз преодолевать десятки ступеней ей пришлось в одиночку, держась за одни только лестничные перила. Но это не стало для девушки непроходимым препятствием и, за десяток минут, она все же смогла самолично добраться до нижнего этажа, тяжело вздохнув и почувствовав бьющий в лицо ветерок.
Поправив воротник пальто, девушка, привычно убрав руки в карманы подальше от ветра, взглянула на задающийся рассвет. Город еще спал, лишь через пару часов он начнет пробуждаться, а люди – выбираться на улицы. Пока что здесь было тихо, пусть и не безлюдно. Солдаты все еще кучковались, бродя с автоматами наперевес, оккупировав улицы. Целый отряд охранял дом Дейзи, патрулируя его и стоя у дверей. Заметив выходящую из дверей Сару, солдаты коменданта первым же делом поинтересовались у нее, готова ли она к отлету и стоит ли сообщить старшему коменданту.
Девушка сказала им, чтобы не торопились. Ей хочется еще разок пройтись по знакомым улочкам, как раз, пока никто тут не будет ей мешать. Те ничего не сказали, сразу же начав заглушенные шлемами переговоры по рации, видимо с Моралесом. Сара же неторопливо побрела прочь. Несколько солдат, отделившись от группы, пошагали за ней в сопровождении. Благо, поодаль, а не держась у нее прямиком за спиной.
Ветер разносил пожелтевшие опавшие листья под ее ногами, пока девушка неторопливо брела вдоль побережья в сторону станции монорельса. Волны сейчас лишь немного колыхались. Не сравнить с их обычным буйством в танце с штормами. Вода вдалеке золотилась от падающих на нее солнечных лучей. Прибрежный прилив то выкидывал на песчаный берег кучки мусора, то, нахлынув, пожирал их обратно. Сара остановилась на мгновение, чтобы оценить этот пейзаж, а заодно сделать небольшой перерыв в прогулке и отдышаться.
Огромный плакат первого министра, висящий у подходов к остановке монорельса, заметно поистрепался за это время. Под зимним снегом, летним солнцем и прочими дождями, изображение Бенедикта Маккриди высохло и стало блеклым и серым. Один из уголков плаката оборвался, трепыхаясь на ветру и прикрывая собой верхнюю часть изображения с лицом министра. На нем все еще сохранились едва заметные остатки художеств Руди, которые он оставил тут на память. Оттереть их до конца получилось лишь с оглядкой на то, что на груди первого министра останутся разводы. В них правда уже едва ли можно было разглядеть изначальный посыл акта вандализма.
Следующие за ней солдаты тоже остановились у испорченного временем плаката, перекинувшись словом о том, что его следовало бы сменить на что-то поновее. Сара же, оставив их разглядывать этот безусловный шедевр пропагандистского искусства, с трудом поднялась по лестнице, вновь оказавшись на привычной ей станции, где она раньше постоянно встречала утро с рюкзаком посылок за спиной.
Достав из карманов чуть занемевшие руки, девушка принялась растирать шрамы на них, проходясь вдоль колонн станции, прямиком к краю платформы. Ни с одной, ни с другой стороны, пока даже не было видно плеяды вагонов. Небольшое чувство ностальгии нахлынуло на нее в очередной раз. Может, вставать в такую рань и идти разносить посылки не было самым приятным делом, но, в какой-то мере, об этом все же было приятно вспомнить. То, как они с Дейзи каждое утро, обычно на пару, а бывало и порознь, направлялись сюда, встречались, шутливо обменивались колкостями, обсуждали всякую чепуху, в ожидании поезда. В этом было все же нечто обыденное, но душевное.
Легкий щелчок позади, донесшийся до ее ушей сквозь вой ветреных порывов, быстро отвлек ее от этих мыслей. Прежде, чем девушка успела обернуться, холодное прикосновение стали коснулось ее затылка.
— Двинешшя, и я выхтгхелю… — с забавным шепелявиньем донеслось позади. Сара, чуть пустив смешок от того как это звучало, замерла, лишь через мгновение поняв, что у ее затылка маячит пистолет.
— Я… — запнулась девушка.
— Шаткнишь! — выдавил голос позади. — Шакрой пашть!
— Молчу-молчу. — приподняла руки Сара, демонстрируя, что она безоружна. Холод стали у затылка чуть дрожал.
— Как ты… как ты вообше пошмела явитшя шюда… — голос теперь прозвучал отчетливее. Она узнала его. — Ты… ты…
— Ханна? — вопросила девушка, чуть обернувшись. Пистолет оторвался от ее шеи и Ханна сделала шаг назад, позволяя Саре взглянуть на нее в пол оборота. Ее давняя старая знакомая была сама на себя не похожа. На лице Ханны не осталось никакой было уверенности, что обычно помнила Сара. Глаза под очками блестели от наворачивающихся слез. Пистолет в ее руках трясся, едва ли не выпадая.
— Ты… — дрожащим голосом выдавила та. Несмотря на оружие, направляемое ею прямиком в девушку, Ханна выглядела жалко. Когда она говорила, можно было заметить зияющую пустоту у нее во рту. Зубов у той не осталось с тех пор, как Саманта отделала ее. — Што ты… тут делаешь?!
— Опусти оружие, Ханна. Прошу. — осторожно переступив с ноги на ногу, сказала Сара, оборачиваясь к ней.
— Не шмей мне укашывать! — все так же забавно рявкнула та. Сара, слыша это, неуместно усмехнулась. Глаза Ханны пришли в бешенство. — Тебе шмешно?! Тебе шмешно, шука?! — угрожающе махнула она пистолетом. Она смотрелась слегка поехавшей.
— Пожалуйста, Ханна, послушай! Убери пистолет! Давай поговорим. — попыталась объясниться с ней Сара.
— Поговогхим… о-о-о, тепегхь теперь хочетшся поговогхить?! — скривилась та, вновь демонстрируя недостаток зубов.
— Мы… я… я понимаю, Ханна, ты не в себе, но…
— Не в шебе?! Я, шука, не в шебе?! — дрожа и корчась от злости, подступила к ней девушка, ткнув пистолетом ей в грудь. — А может это ты не в шебе?! А? Шволочь! Как ты вообше можешь так шпокойно штоять и пялитьшя на меня?!
— Можешь не тыкать в меня стволом. Видишь, я никуда не убегу. — развела руками Сара, демонстрируя экзоскелет на своих ногах. Ханна, чуть помедлив, потупившимся взглядом покосилась на него.
— Ты… ты и твоя шлюшья подгхужка… — холод оружия поднялся от ее груди к шее. Ствол пистолета уперся ей в подбородок. — Што, неушто ты уше шабыла?! Штен! Вы убигхи его! Шдешь! На этом шамом меште!
— Я… — кровь ударила в голову Сары. — Ханна, я понимаю, ты в ярости, но, прошу, дай мне сказать…
— Шкаши пошему мне не пшиштшелить тебя пгхямо шейчаш, а?! — толкнув Сару в грудь, Ханна приблизилась к ней, хватая ее за пальто и приставив пистолет к ее губам. Ее яростно, обрывчивое дыхание, било прямо Саре в лицо, а заплаканные глаза Ханны прожигали ее взглядом.
— Прости, Ханна… прости, я не… — пролепетала девушка, однако, Ханна даже слушать ее не стала, лишь сильнее дернув и пихнув ствол ей в лицо, прямиком в губы. От знакомого чувства внутри Сары все сжалось. Пистолет трясся у нее во рту, не давая сказать ни слова. Схватившая ее девушка и сама вся дрожала, по ее лицу потекли слезы.
— Ты… ты… — хныча, выдавила Ханна, уткнувшись ледяной сталью прямо Саре в небо. — Штен… Он не… Это вше ты! — в ответ на это Сара могла лишь покачать головой, глядя как напряженно трется палец Ханны о курок. Бежать ей было некуда, позади был лишь конец платформы и рельсы. Да и как уж ей убегать…
Слеза Ханны опустилась с щеки на шею. Та едва сдерживала плач. Сара, чуть отстранив голову, чтобы пистолет не давил на нее, поглядела в сторону выхода со станции. Там, поднимаясь по лестнице, показались солдаты. С испугом взглянув на них, Сара перевела глаза на Ханну. Приподняв руку, она осторожно коснулась ее плеча, как бы предупреждая. Ханна не поняла.
— Не тгхогай меня! — крикнула та, лишь через мгновение заметив, что Сара, кивая, указывает ей за спину.
— Брось оружие! — прокричал один из солдат, поднимая винтовку.
— Руки вверх, оружие на землю! — бросил второй.
Следом за ними, по ступеням, на станцию забежали еще несколько солдат, а за ними еще. Координация у них была мгновенной. Не успела Ханна опустить пистолет, вытаскивая его из челюстей Сары, как уже вся станция была забита солдатами. Их загорающиеся лазерные прицелы со всех сторон сплелись на ней. Они повторяли один и тот же приказ: бросить оружие. Однако, ошеломленная девушка явно была не в себе и продолжала сжимать пистолет в трясущихся руках. Заметив это, Сара аккуратно сделала шаг вперед, приподняв руку перед Ханной, наперекор сетке из лучей целеуказателей. Солдаты, недоумевая, переглянулись.
Взбежавший следом по лестнице Алекс Моралес с еще одним подкреплением солдат, с яростью и паникой на лице, посмотрел на происходящее действо. Некоторые из его подчиненных расступились, освобождая ему путь. Следом за ним сбежались и полицейские.
— Какого черта тут происходит?! — рявкнул старший комендант, спускаясь на платформу и глядя на Сару и шокированную Ханну.
— Эта девчонка пыталась убить мисс Маккриди. — ответил один из солдат.
— Кто из вас, идиотов, отпустил ее сюда одну?! — снимая с плеча пистолет-пулемет, стиснул зубы Моралес.
— Сэр, она была не одна, но мы не знали…
— Молчать! Те, кто это допустил сегодня лишаться звания, ясно? — приподняв свое оружие в сторону Ханны, он прищурился. — Быстро опустила пушку! Я считаю до трех! Раз! Два! Т…
В панике вздрогну, та, перещелкнув предохранитель на блокировку, мгновенно опустила оружие. За следующую же секунду, Алекс Моралеса рывком преодолел расстояние до Ханны и, с размаху врезав ей по челюсти прикладом своего пистолета-пулемета, отбросил девушку к ближайшей колонне, выхватывая у нее пистолет.
— Сволочь. — процедил он, глядя на плачущую на полу Ханну, держащуюся за свой подбородок. Кажется, ей вывихнуло челюсть.
— Нет, стойте! — поспешила окликнуть его Сара.
— Эта… дрянь пыталась тебя убить?! Твою мать, да как тебе вообще взбрело в голову явиться сюда без охраны? У тебя мозги-то есть? — не постеснялся на яростную реакцию Моралес.
— Вяжите ее. — спеша окружить Ханну, бросились к ней солдаты.
— Мгх… — промычала что-то непонятное та, пытаясь подняться.
— Лежать! — крикнул один из первых подбежавших солдат, врезав ей с размаху сапогом по бедру и снова повалив на пол. Все прицелы вновь были направлены на Ханну.
— Глупая маленькая террористка. — покачал головой Моралес, с презрением глядя на Ханну. — И ведь хватило же прыти…
— Она может что-то рассказать. — предложил коменданту один из его солдат, доставая наручники. — Повезло, что не подстрелили.
— А может и зря. Надо было жать на курок. — бросил другой.
— Пошлушайте… — начала было лежащая девушка.
— Заткнулась! — врезал ей по спине солдат, хватая за руку и заламывая ее.
— Хватит! У меня ешть пгхава! — завопила Ханна.
— Я только что лишил вас их. — ответил Моралес, нажав на предохранитель ее пистолета и, пока двое полицейских приподняли ее к стенке, с невозмутимо спокойным лицом навел оружие на онемевшую от страха девушку.
— Да стойте вы! — во весь голос прокричала Сара. — Пожалуйста! Хватит!
Комендант, солдаты и полицейские тут же оглянулись на нее.
— Эта поганая террористка пыталась тебя убить. — скривился Моралес.
— Не убивайте ее. Прошу. Не надо. — покачала головой девушка, подступив к Ханне и встав между ней и направленными на нее прицелами посреди громоздких станционных колонн. — Хватит… хватит крови для этого места. Ладно?
Алекс Моралес, опустив оружие, с недоверием переглянулся с Сарой. Та, в свою очередь поглядела через плечо на разбитую, всю в синяках и пыли, Ханну у себя за спиной. Та, опустив взгляд, лишь хныкала, что-то бурча себе под нос, а подняв глаза на Сару, только скривила губы, прожигая ее взглядом. Полицейские нацепили на нее наручники, передавая бывшую коллегу в руки комендантских солдат. Та ели держалась на ногах.
— Уведите ее. — отмахнулся комендант, глядя на Сару. — Ну и как это понимать? Решила проявить милосердие к убийце?
— Она… не убийца. — прикрыв глаза руками, потерла их Сара. Ее вспылившая голова потихоньку остывала, дав ей собраться с мыслями. — Да и не террористка. Просто… Ох, это все такое дерьмо… — процедила она.
— Посмотрим, что скажет эта погань на суде. — сложила руки на груди Моралес, убирая оружие. — Ее ждет лагерь.
— Это… — сделала глубокий вздох Сара, протирая лицо руками. — Твою же мать, и угораздило ведь… Может, не стоит хотя бы говорить об этом инциденте мистеру Маккриди?
— Он узнает об этом первый. — ответил комендант, разворачиваясь и уходя.
— Да уж… — куснула губу Сара, оглядывая нависающие над станцией колонны, некоторые из которых еще зияли дырами от пуль. — Вот тебе и поездочка домой.
Позади послышался гул и несколько мгновений спустя, пропуская остановку, вдоль станции промчался поезд, обдавая девушка струящимися потоками ветра, вылетающими из тоннеля. Ее волосы неуклюже снесло на лицо и растрепало плащ. Потерев немеющие до колик ладони вдоль шрамов, Сара пошагала в сторону выхода. В небе прогудел самолет, садящийся неподалеку, а солдаты, окружившие ее, первым делом потащили девушку к нему. Видимо, нормального прощания ей теперь никто не собирался предоставлять. А на просьбы и мольбы хотя бы чуток подождать, комендант Моралес отвечал грубым молчанием. Ее усадили в самолет, безо всяких вопросов. Двигатели заревели, и машина поднялась ввысь.
Бей-41 под ногами становился все меньше и меньше. Домики вновь стали словно меньше ее ладони. На горизонте, обдаваемый рассветными лучами, зиял лес. Монорельс беззвучно скользил сквозь утреннюю дымку, разрывая темноту фарами. За окном мерцали силуэты деревьев, создавая иллюзию стен, окружавших медленно скользящие вагоны. Он мчался вдаль по одному и тому же намеченному маршруту. Всегда зная, где тот пролегает. Сара же, посмурнев, устало провожала его взглядом. Все это казалось таким странным и отчасти неправильным. Но в ее жизни в последнее время не могло быть иначе. Облизнув губы, девушка вновь ощутила привкус стали во рту. На сердце почувствовалось тяжесть. Все те дела, что они успели натворить за это прошлое время, тенью нависали над ее настоящим. Быть может, ей не стоило возвращаться? Может, так было бы лучше? В душе встало четкое ощущение, что ей тут было не место. Вернувшись в начало, вы суждены вспоминать весь путь до самого конца, лишь сильнее понимая, как безвозвратно вы изменились. У всего есть начало и конец. Может хотя бы в жизни семейства Хейз было заслужена точка на хэппи-энде? Но история Сары так и струилась многоточиями…

Глава 93

Лучшее избавление – это ложь. Люди не готовы к правде. Они так часто жаждут ее и почти всегда истина их разочаровывает. После они стремятся забыть или просто не принимают то, что является чудовищной, ломающей их действительностью. Они хотят избавления от того, что они знают. Потому что иногда тягота этой ноши бывает непосильна. Она обращает сердца в камень и разъедает души. Человеку не хочется видеть правду, потому что она болезненна. А от болезни нужно лечение, избавление, панацея. Этой панацеей от правды всегда была ложь.
И жизнь Сары постепенно сама обращалась в эту панацею. В какой-то мере она и была лекарством для больных людских умов. Человеку проще поверить в простую и незамысловатую ложь, которая легко ложится на примитивные представления о мире. Так устроен человеческий ум. Так он спасает себя от безумия. Люди не готовы знать то, что они не примут и не поймут. Их каша из мнений и предубеждений настолько густа и вязка, что истина для них непостижима. Нет толку обращаться к ним с правдой на устах. Они куда охотнее примут еще одну порцию спасительной панацеи.
Развивающиеся ленточки всех цветов радуги, шевелящиеся и танцующие на ветру. Их яркое нагромождение было праздником жизни, посреди мемориала смерти. Аллея Памяти в Саванне, каждый год пестрившая этими яркими ленточками, полнилась кучей людей. Еще одна панацея. Истина, скрытая под гранитными камнями и развеваемая ветром, закручивающим по веткам повязанные разноцветные полосочки и разносящим по округе опадающие листья.
Сегодня, с букетами и цветами, сюда направлялись сотни и тысячи людей. Каждый год, в день траура, сюда стекались люди со всей Джорджии. Прилетали и из Атланты, и из Мейкона и со всех уголков страны. Несли венки, букеты, или пресловутые ленточки, чтобы украсить и без того обвязанные ими деревья. По телевидению часто пускали передачи в память о случившемся, чтобы почитать погибших в теракте молчанием и скорбью. Вот как работала панацея. Достаточно было внушить людям идею, которая объединяла их, в скорби, как этот день, или в чем-то ином, чем и являлась сама Сара. Людям проще делить мир на черное и белое, не зная, что таится за этой ширмой. И в этом, видимо, и был их удел.
Девушка не слишком хотела отправляться сюда вместе с первым министром, но, как и обычно, кто вообще ее спрашивал? Ее лишь заранее предупредили, поставив перед фактом, что ей придется отправится сюда. Всего лишь как дополнение к первому министру, но все же. Петра попыталась убедить ее, что люди куда сильнее воспрянут духом, увидев и ее, отдающей дань памяти жертвам трагедии. Тем идиотичнее все это казалось Саре. Ведь не было никакой трагедии. Не было ни братьев Далласов, жестоких террористов, взрывающих клинику, не было погибших в огне детей, чьи имена выгравированы на усыпавших Аллею Памяти мемориалах. Была только панацея.
Однако Сара, на свою удачу или горе, знала правду, а вот тысячам и тысячам людей, собирающимся на этом месте каждый год, знать ее было не положено. Эта мысль могла бы показаться кому-то неправильной, но Сара не просто сжилась с ней, она сама была одним из ее воплощений. Ведь похищенные дети, выставленные жертвами теракта, на самом деле лишь отправлялись в лаборатории, чтобы стать очередной жертвой попытки спасти прелестнейшую дочь мистера Маккриди. Людям это знать было крайне противопоказано. Ведь Сара была венцом этой попытки. И людям лучше было бы видеть этот венец оливковым, а не терновым.
По этой же причине, она чувствовала себя лишней на этом торжестве скорби и утраты. Когда весь джорджианский народ, скорбя, лил слезы и горевал, она лишь тяжело вздыхала, глядя на клоунаду, которую тут устраивали все вокруг. Она попыталась убедить и упросить даже самого первого министра не брать ее на этот абсурд, но тот категорически был против. Потому что это была его собственная идея, как оказалось. И ни притворное нытье Сары, ни ее куда более серьезные попытки убедить мужчину, что это может быть опасно для нее, ведь даже посещение собственного дома заставило ее подвергнуть жизнь опасности, не убедило Бенедикта Маккриди оставить ее в Атланте. «Если уж даже меня не смогли там подстрелить за столько-то лет, то чего бояться тебе», словно с издевкой или иронией заявил ей первый министр.
И вот теперь, Сара, которую вновь нарядили в ее приличный костюм, оказалась в Саванне, которую посещала до этого лишь единожды. Петра, уверив ее, что безопасность там будет превыше любых других, сказала, что ей действительно не за что волноваться. Ее «убедительные заявления» звучали чем-то вроде – «на крышах, конечно, могут быть снайперы, но разве что только снайперы коменданта Моралеса». Звучало удручающе.
Благо, ей хотя бы не нужно будет выступать на публике. Там бы Сара наверняка как-нибудь, да облажалась. Но почти целый день сегодня у них был расписан. Сначала траурная церемония у мемориала, а после посещение клиники в Саванне, где первый министр встретиться с ведущими врачами и лечащимися там детьми, поддержав больницу материально. В этот день Атланта переводила деньги в медицинские фонды республики, и официальные лица посещали места, в которые эти деньги пойдут.
Сидя в машине, везущей их по Саванне к Аллее Памяти, Сара глядела в окно, держа в руках довольно пышный букет, который вручили ей по прибытию в город. Он был таким огромным, что мог закрывать, кажется, все ее лицо и верхнюю часть тела. На искусственные цветы тут не поскупились. Девушка должна была возложить этот букет к мемориалу после речи первого министра. Ее изначальные смущение и волнение сейчас немного испарились и она просто надеялась не налажать. Куда больше ее заставляло нервничать то, что придется показывать перед толпой людей в подобном виде, этом экзоскелете… Рядом с ней конечно будет охрана и упасть она точно не упадет, но девушка боялась выглядеть жалко.
Сидящий с ней рядом первый министр, был, как обычно, спокоен и холоден. Эта привычная для него церемония едва ли доставляла ему сложностей, по сравнению с кучей дел и проблем, которые ему действительно приходилось решать. Кажется, судя по тому, как он откинулся на спинку сиденья лимузина и его ненапряженному взгляду на пролетающие за окнами улицы, он позволил себе расслабиться.
— О чем думаете? — спросила его Сара, глянув на министра.
— А? — отвлекся он, обратив на нее внимание.
— Говорю, вы сегодня особо задумчивый… придумываете речь или что?
— Мне ее уже заранее написали. Если бы каждый раз мне приходилось придумывать речь для выступления импровизируя самостоятельно, поверь, я погорел бы на этом деле еще лет двадцать назад. — ответил Маккриди.
— В Саванне так спокойно… — поглядела на небоскребы и толпы людей на улицах Сара. Некоторые эти виды она отлично припоминала. — как будто ее и не тронула вся жуткая буча в Мейконе.
— Мейкон есть Мейкон. Иногда создается ощущение, что этот город будто бы проклят. — покачал головой Бенедикт. — Саванна же куда приветливее и милее, согласись.
— Если конечно не считать этих трущоб, которые разрослись у ее стен. — хмыкнула Сара, вспоминая холодную ночь в тамошних захолустьях.
— Насколько я знаю правительство города уже не раз и не два пыталось избавиться от этих рудиментов, но ничего не получается. Трущобы вокруг города все растут и растут, сколько их не сноси. — пожал плечами министр.
— Там такое скопилище народу… — сказала девушка, поправив букет в руках поудобнее. — И их видимо все устраивает.
— Мейкон славится своей ужасной репутацией, а Атланта призвана сохранить имидж Джорджии, — поразмыслил первый министр. — потому, вероятно, многие люди с окраин республики стекаются сюда. Может, в поисках лучшей жизни. Саванна третий из крупнейших мегаполисов Джорджии, зачем искать счастья где-то в городах поменьше?
— Вы так спокойно говорите об этом… вас не смущает, что многие люди из трущоб могут пробираться в город и все такое?.. — сказала Сара.
— Конечно-же они могут это делать. Для того они сюда и идут. — своим обычным тоном ответил первый министр.
— А как-же все эти ваши законы о распределении и прочее, вас не заботят, что они нарушаются? — приподняла бровь девушка.
— Саванна прибрежный город. У нее циркулируют порты и торговля. Она, пожалуй, способна самосодержать все эти толпы людей, собирающихся здесь в поисках удачи. — ответил Маккриди. — Нам не нужно платить туда дотации или пытаться что-то регулировать. За это я люблю Саванну. Этот прекрасный мегаполис справляется с этим сам. Работающая экосистема, в которой не стоит ничего нарушать.
— Я думала, у вас более… радикальные взгляды на все эти контролирующие законы. Неужели вам действительно все равно?
— Большинство из этих законов составлял Хьюго. Президент Паттерсон, если тебе так удобнее. Я лишь помогал ему советом или делом. — снова отвернулся к окну старик. — Он был уверен, что акты о распределении помогут нам контролировать страну, которая тогда стояла на пороге хаоса. В тогда еще штате Джорджии царила разруха, толпы людей, бежавшие от эха войны на западе страны хлынули в том числе и сюда. А у нас были ограничены ресурсы и связи. Плюсом к этому, безумствовали шайки всяких бродяг. «Мусорщики», так их сейчас называют верно? Держать в руках весь этот хаос казалось нереальным, но Хьюго сумел сшить все это разорванное полотно воедино и вот, как видишь, оно все еще держится.
— Я бы сказала, что уже дает трещины. — хмыкнула Сара.
— Именно потому нам и приходится эти трещины залатывать. Но зачем менять прочее? То, что итак работает? — спросил скорее сам себя он. — Я полагаю, незачем ворошить ульи, когда они стабильно дают мед.
— А разве людям не нужны перемены к лучшему? «Светлое будущее Джорджии», или как там обычно пишут на агитках?
— Мне кажется, наше настоящее всякое лучше жуткого будущего, полного хаоса, которое ждало бы этих людей, не сработай бы планы Паттерсона. Ты видела репортажи из фронтира? Вот, что ждало бы всю Америку, если бы люди, вроде Хьюго не взяли все в свои руки хотя бы на этом побережье.
— Вы про спорную землю? Да, говорят там хреново.
— Меня всегда забавляло, какое ироничное название получили эти места у народа. Они позиционировали себя как последние суверенные преемники Штатов, как государства, а теперь считаются непризнанной и спорной территорией. Без определенности. Без твердого управления. — покачал головой Маккриди. — Дикий запад, не иначе.
— Ладно, может вы и правы. Это всяко лучше, чем тамошний хаос. — пожала плечами Сара.
Народа близ Аллеи Памяти было немерено. Людей действительно собралось много. Благо, через всю эту толпу им идти было не нужно. Лимузин остановился неподалеку от огражденной территории, где находилось больше всего охраны и высадил первого министра с Сарой именно там. Придержав дверь, Маккриди взял ее за руку, помогая вылезти с кресла. Ее подвижность в экзоскелете оставляла желать лучшего.
Вдоль путей, ведущих к Аллее, посетители выкладывали венки, а те что помоложе и пошустрее, завязывали ленточки на деревьях. Близ статуи журавля в середине мемориала собрались, облаченные в свою форму, юные члены молодежной организации Джорджии. Они поочередно выкладывали букеты у подножья монумента. Под лапами бедного аиста распростерлось уже целое поле самых разных цветов.
Букет в руках Сары ощущался в особенности тяжело, когда его приходилось держать стоя, а не удобно устроившись на сидении. Взяв ее под руку, чтобы подстраховать, первый министр пошагал к мемориалу. На их прибытие уже обратили внимание люди вокруг, поглядывая, оборачиваясь, а то и вовсе не отрывая взгляда. Собравшиеся вокруг журналисты тут же неустанно разразились вспышками фотокамер. Сара, стараясь гордо держать спину ровной, как ей советовала Петра Парчес, не откликалась и не смотрела в сторону этой излишней концентрации внимания. Конечно же, все они сейчас глядят на ее неумелую, медленную походку. На что им еще глядеть? Может, даже злорадствуют где-то в мыслях. Ну и пошли они к черту, считала девушка.
Остановившись у ряда охранников, среди которых к ней были приставлены Рейнбоу и Блю, идущие за девушкой тенью, она опустила взгляд, стараясь изображать скорбь. На самом же деле ей было как-то неуютно вообще находиться здесь. Несколько людей зачитывали свои траурные речи у памятника, а следом за ними вышли совсем еще юные детишки из молодежной организации, чтобы зачитать стихи в память о жертвах. Первый министр, скорбно сложив руки, глядел на все это немного уставшим взглядом. Его речь должна была быть следующей и самой главной.
— Мне идти класть букет сразу после того, как вы закончите? — ткнув его локтем, чтобы привлечь внимание, спросила Сара.
— Да. — тихо, едва слышно, ответил ей министр. — Агенты тебя проводят.
— Хорошо… — проводила спускающихся с трибуны детей взглядом девушка. — теперь ваша очередь?
— Пожелай мне удачи. — вздохнул Маккриди, поправляя галстук.
— Ну, не упадите в грязь лицом. — пожала плечами Сара.
Пройдя к сцене, первый министр одернул свой плащ-пальто, развеваемый неспокойным холодным ветром и, погладив бороду, поднялся по ступенькам к трибуне. Взгляды всех зевак, собравшихся вокруг, естественно, первым же делом уцепились за него. Фотокамеры вновь заискрили вспышками. Подойдя к микрофону, первый министр поначалу выдержал паузу, оглядывая собравшихся.
— Граждане Саванны, Атланты, Мейкона, — начал он. — приезжие гости мегаполиса, прибывшие почтить память сегодняшней трагедии… Я горд видеть всех вас сегодня здесь. Тысячи человек, которые собрались вокруг этого мемориала. Я горд, что память в вас не угасает с годами. — министр остановился, сделав глоток воздуха. — Здесь, на этом самом месте, произошло ужаснейшее преступление. Не только против граждан Саванны, не только против жителей республики, но против самой человечности! И мы должны помнить об этом, не только в этот день, но и в последующие. Чтобы не допустить повторения кроваво-красных моментов нашей истории, мы не должны ее забывать. — мужчина сделал еще одну паузу, скорбно опустив взгляд, заодно, чтобы поглядеть в лежащий на трибуне текст. — Тот, у кого не осталось памяти о прошлом, обречен потерять и свое будущее. Поэтому все мы будем помнить этот страшный день и передадим память о нем нашим детям и внукам! Чтобы у них было будущее, в котором жизням беспечных детей не будет угрожать кровавый кулак терроризма. Взгляните вокруг, вы все видите, что происходит. Многие люди, наши с вами сограждане, забыли, чего стоит мирное небо над головой. И как бы не прискорбно было это признавать, они предали нашу республику. Они предали Джорджию! Подталкиваемые радикалами, нашими противниками и заграничными оппонентами, экстремистские круги лиц попытались развязать на территории страны кровопролитную братоубийственную войну! Они забыли, чем мы заплатили за нашу родину! Какие жертвы мы уже понесли! Мне больно говорить об этом, но от правды не уйти. Для Джорджии настали темные времена. Времена, когда в одиночку нам не решить всех наших проблем. Мы должны быть мудрыми. Мы должны быть сильными. Мы должны бороться за наши идеалы. За мудрость, умеренность и справедливость! Мы должны быть вместе! Вместе, чтобы эти жертвы наших родных и близких не были напрасны! Чтобы в те дни, когда скорбь наполняет наши сердца, над головой наших детей было мирное небо. Только вместе, мы, народ Джорджии, сможем добиться этого. Ни я один, ни каждый из вас по отдельности, но общим усилием. Сплоченным и единым народом. Гордо принявшим вызовы прошлого и готовым принять то, что готовит нам будущее! Чтобы невинные, которые смотрят на нас с небес могли сказать, что мы достойно сохранили их память! Почтим же тех, кого больше с нами нет минутой молчания!
Все вокруг затихли и первый министр, поправляя воротник, развернулся, пошагав прочь, спускаясь с трибуны. Сара, оглянувшись на Блю и Рейнбоу, заметила, как те кивнули, как бы говоря «пора». Набрав воздуха в грудь и опустив взгляд к земле, она пошагала к мемориалу, пока агенты шли чуть в шаге позади от нее. Скопившиеся вокруг толпы народу теперь приковали свои взоры к ней. Она не оборачивалась на них, но и без того чувствовалось, как на нее ложится груз пристального внимания. Девушка старалась делать шаги не быстро, но уверенно. Так казалось, что она не испытывает явных проблем при ходьбе, и при том держит медленный шаг, как бы не нарушая общий траур. Под гнетущее молчание, Сара таки добралась до монумента, осторожно пригибаясь в колене и опуская пышный букет у подножья статуи. Завывающий в кронах деревьев ветер заверещал над Аллеей.
Ей стало немного тяжеловато, то ли на сердце, то ли в душе. Вздохнув и поглядев на устланную венками и букетами землю, девушка попыталась приподняться. Однако у нее не вышло. Со стороны, может, просто казалось, что она в знак почтения пригнула колени, но агенты, стоящие позади, быстро спохватились, поняв, в чем дело. Подойдя ближе и аккуратно взяв ее под руки, Рейнбоу и Блю помогли ей встать. Сара прикрыла глаза, покачав головой. Она посчитала, что опозорилась.
Выпрямив спину и сконцентрировавшись, девушка развернулась, спешно направившись назад. Люди все еще приковывали к ней свое внимание, но теперь уже ей стало не по себе, лицо покрылось румянцем, руки закололо от онемения. Нервно потирая их, чтобы разогнать кровь, она прошла мимо первого министра, направившись к машине. Бенедикт Маккриди оглянулся на нее, проводив взглядом, но остался на своем месте, предназначенном ему на церемонии. Агенты провели Сару к машине, помогая забраться внутрь. Где то из толпы все еще сверкали блики камер.
Захлопнув за собой дверь, девушка откинулась на спинку, закрыв глаза. Ей было жутко неловко и неприятно. Мелочь, но ведь у всех на виду. Лучше бы она и вовсе не участвовала во всей этой клоунаде. Публичная роль была для нее куда тягостнее, чем просто сидеть для вида в своем люксовом номере, никуда не спеша. Однако, все это были стороны одной монеты. Разменной монеты, в данном случае, коей она и являлась. На девушку накатила усталость и она, попытавшись расслабиться, просто уставилась в окно. Благо, оно было тонированное и увидеть ее здесь никто снаружи не мог. Тем лучше. Ей предоставлялся шанс наблюдать весь этот театр абсурда со стороны, не сгорая от стыда от своего в нем участия.
Первый министр смог удалиться с площади уже ближе к концу всего действа. Прочие посетители Аллеи Памяти направились к монументам, чтобы возложить еще кучи цветов. Маккриди открыли дверь и он забрался внутрь, усаживаясь рядом с Сарой. Двигатель машины тихо завелся.
— Я облажалась, да? — спросила у него девушка.
— Почему? — не понял первый министр.
— Не смогла даже встать… на глазах у людей… — покачала головой та.
— И в чем же ты облажалась? Для них уже не секрет, что ты получила травму, тогда где ты оплошала? — посмотрел на нее Маккриди.
— Но ведь… я показалась немощной. Разве этого они ждут от… от вашей дочери? — куснула губу Сара.
— Послушай, ты не обязана всегда быть сильной. Это тяжелая ноша, особенно для юной девушки, вроде тебя. — успокоил ее мужчина. — А люди… Ты хочешь казаться им лучше них самих?
— Я…не знаю. — пожала плечами Сара. — Просто, раз мне отведена такая большая роль, я не хочу подводить… если не людей, то вас.
— Ты никак меня не подвела. — спокойно сказал он. — Как ты думаешь, зачем мы сейчас направляемся посещать одну из этих детских клиник?
— Ну, чтобы поддержать людей, что-то такое. — сказала та.
— Мы делаем это для того, чтобы быть ближе к людям. Пойми, народу не понравится, если ты будешь вечно смотреть на него свысока. — пояснил ей Бенедикт. — А такие вещи, публичные мероприятия, посещения больных и все в этом духе… они заставляют людей почувствовать, что мы на одной волне. Что нас заботит одно и то же.
— А вы уверенны, что вас заботит одно и то же? — прищурилась Сара.
— В плане? — прищурился Маккриди.
— Знаете… мне кажется ваши заботы мало чем схожи с людьми, собравшимися сегодня на этой Аллее Памяти. — девушка почувствовала некоторое стеснение от поднимаемой темы, но оно быстро ушло. — Разве для вас жизнь вашей дочери – не первостепенная цель?
Первый министр на мгновение опешил.
— В этом есть доля правды. — кашлянув, сказал он.
— В том то и дело… вы можете пытаться делать вид, что вы на короткой ноге с этими людьми, но вы никогда не поймете, чего они хотят на самом деле. Вы… слишком по-разному мыслите, что ли. — пожала плечами Сара.
— Какая глубокая для тебя мысль. — пустил смешок он.
— Э-э-э? Вы так невзначай назвали меня тупой? — насупилась девушка.
— Ни в коей мере, я просто рад, что ты начинаешь смотреть на мир в более глубокой парадигме. Понимать, что он устроен сложнее обычной «серой морали», как ты говорила. — ответил он.
— Ой, только не начинайте вот опять про всякие парадигмы… я говорила с вами об обычных, насущных вещах. — сложила руки на груди она. — Я хочу сказать простую мысль – вы далеки от собственного народа, и от того вся республика катится в пропасть… — Сара ощутила на себе тяжелый взгляд первого министра. — Ладно-ладно, извините!
— Нет, что ты, не нужно извинений. — покачал головой он. — Мне скорее интересно, что ты хочешь этим сказать. Если не я, то кто тогда близок их проблемам? Невзначай намекаешь на себя?
— Я… эй, слушайте, я не хочу сказать что я лучше или умнее вас и все такое, но вообще-то я действительно с детства жила в заднице Джорджии. Кому, как не мне видеть ее проблемы!
— Ты растешь в своем самомнении буквально на глазах. Не знаю, радоваться этому, или же напрячься. Ты можешь хорошо видеть какие-то мелочные недостатки обыденной жизни, я и не спорю. Я и сам успел их повидать, но когда ты правишь целой страной, держишь в руках жизни миллионов людей… — Маккриди вздохнул. — ты видишь проблемы масштабней.
— И какая разница? Как вы собрались решать глобальные проблемы, если попросту не понимаете, что хотят обычные люди?! — возмутилась Сара.
— И чего же они хотят? О чем молят? Не выводи нас к свету из милой египетской тьмы? — с укором бросил тот.
— Что? — приподняла бровь Сара.
— Тебя хоть чему-то в школе учили?
— Ну да, тому что вы хороший, а китайцы, канадцы и коммунисты – плохие.
— Это была… довольно обобщённая позиция. — с прищуром поглядел на нее Бенедикт Маккриди.
— Краткость – сестра таланта. — хмыкнула девушка.
— Мы уже подъезжаем к больнице, — кивнул в окно первый министр. — так что давай оставим спорные вопросы тут.
— Как удобно, да?.. — хмыкнув, покачала головой Сара.
Вид снаружи показался девушке знакомым. Ну конечно, а как иначе. Они проезжали по улице, ведущей к закрытой территории клиники в Саванне, которую девушка хорошо припоминала. Именно из этой больницы, некогда, Роуз забирала Лили с ребенком. Их не пустили внутрь, и пришлось ожидать снаружи. Неподалеку виднелся на стене голографический щит, на котором раньше демонстрировалось изображение первого министра в какой-то постановочной пропаганде. Сейчас же этот экран рябил, а изображение на нем судорожно подрагивало. В нем едва ли можно было разглядеть былые очертания. Судя по всему, был поврежден сам проектор, от чего голограмма искажалась, размывая былой силуэт первого министра с девчушкой на руках в непонятное растянутое и рябящее месиво. От взгляда на это болели глаза. Проще уж было выключить эту штуку…
У клиники их тоже уже ожидали корреспонденты и операторы. Все тут же принялись осыпать их вспышками, а некоторые даже попытались подобраться ближе, протягивая микрофон, но охрана, окружавшая их со всех сторон, не дала этому случится. На территорию больницы их впустили безо всяких пропусков, будучи готовыми к приезду.
— А здесь мне что делать? Тоже стоять и молчать? — тихо спросила Сара.
— Можешь и так. Главное старайся выглядеть приветливо. Это все-таки детская клиника. — ответил Маккриди.
Конкретно это место для посещения было выбрано не случайно, а потому, что здесь была одна из больниц, в которую было поставлено Атлантой медицинское оборудование из-за тяжелого положения. Так как в Мейконе все еще было не спокойно и далеко не все больницы там работали, множество раненых перевозили в том числе и сюда, в Саванну. А так как среди пострадавших были и дети, которым требовался особенный подход, направляли их в подобные, частные клиники, которые не отказывались принять их безо всякой оплаты, так как понимали тяжесть того, что происходило в Мейконе. В благодарность за это, подобным учреждениям и выделяли государственную помощь.
Лишь несколько представителей СМИ впустили внутрь, следом за ними. Тех, кто заранее получил разрешение подразделения министариата Саванны о возможности освещать это посещение изнутри. Взяв под руку первого министра, Сара смогла добраться до входа, где их уже ждали работники клиники. Сзади послышались щелчки камер. Их опять снимали.
— Мы очень рады видеть вас здесь, господин министр! — приветственно заявила полная женщина в халате у входа. Кажется, на ее бейджике было помечено, что она являлась главврачом, если зрение не обмануло Сару.
— Добрый день, мистер Маккриди. И вам, госпожа Патриция. Мы благодарны вам за оказанную помощь! — донеслись возгласы и благодарности прочих врачей, стоявших вокруг. — Проходите, проходите!
Основным приоритетом здесь для первого министра было оценить вместе с работниками клиники поставленные аппараты и медицинские устройства, разобраться в проблемах и том, чего еще не хватает в это нелегкое время медицине республики. Такой план для него составила министр здравоохранения Картер. Это значило, что им нужно было обойти всю больницу, которая была немаленькой и составляла несколько этажей. Для Сары это уже представлялось чем-то тяжелым и, в первую очередь, это подметили врачи и работники клиники. Так как даже подъем на второй этаж уже был для девушки небольшим, но испытанием, главврач первой выступила за то, чтобы просто дать ей передохнуть. Негоже же прекрасной «Патриции Маккриди» напрягаться. Подобной точке зрения Сара была только рада и, несмотря на молчаливый укор первого министра, поспешила согласиться, что ей не помешало бы присесть. Бенедикту Маккриди ничего не оставалось делать, кроме как пожать плечами и предоставить девушке эту возможность.
Несколько медсестер тут же засуетились вокруг нее, предлагая провести ее в комнату ожидания, где она сможет спокойно присесть, а также поспешили предложить ей воды. Рейнбоу и Блю, тихой тенью бродящие за Сарой, тоже поспешили за ними, как и несколько солдат, отделившихся от охраны первого министра. Девушка уже привыкла к подобным кортежам, однако сейчас ее смущало скорее то, что вся эта королевская рать может напугать лежащих здесь детишек. Но кроме нее эта мысль, наверное, никому в голову и не пришла.
Ее усадили в мягкое кресло, подав заодно бутылочку освежающей минералки. Агенты отошли в сторону, делая вид «случайных» посетителей клиники, а солдаты остались у входа. Открыв шипящую от газов минералку, Сара сделала несколько глотков и, достав из кармана телефон, поспешила ответить на несколько присланных Венди и Евой смешных картиночек.
Вся суета вокруг удалилась вместе с Бенедиктом Маккриди на этажи повыше и Сара наконец смогла сделать перерыв, расслабившись. Тут, в зале ожидания, было тихо. По крайней мере первые несколько минут, пока девушка лазила в телефоне. Ее отвлек девчачий голосок рядом.
— Извините… мисс Патриция? — спросила подошедшая к ней девочка лет двенадцати на вид. Сара подняла на нее уставший взгляд.
— М? — приподняла бровь она.
— Ох, я и не думала, что вы тоже будете здесь… — куснула губу подросток. У нее была перемотана голова и коротко пострижены волосы. Видимо, девчушка получила травму черепа.
— Ты что-то хотела? — кивнула ей Сара, вопрошая. Агенты Рейнбоу и Блю, а также солдаты, первым делом напряглись, завидев подошедшую так близко к Саре гражданскую. Однако девушка поспешила своим видом дать им знак, что бояться нечего.
— Нет, просто… — помялась девчонка. — Можно сделать с вами фото?
— Фото? Зачем? — удивилась она.
— Нельзя? — расстроенно пропищала та. — Ладно, ничего… я просто… подружки бы обзавидовались…
— Обзавидовались бы фотке со мной? — усмехнулась Сара, пожимая в ответ плечами. — Ну, как хочешь. — кивнула ей она. Агенты напряглись, наблюдая за этим, но не стали делать резких движений. Как и стоявшие в паре метров солдаты.
Девочка, радостно хихикнув, подошла ближе. Ее взгляд потускнел, когда она заметила экзоскелет на ногах Сары и схватилась за голову.
— Извини, не против, если я не буду вставать? — грустно хмыкнула она.
— Нет-нет, конечно, мисс Маккриди… я.. давайте я сама. — дрожащими пальцами открыв камеру на своем телефоне, юная больничная пациентка сама присела на корточки рядом, делая селфи с Сарой. — Спасибо большое!
— Эй, это что, правда?! — донесся голос другой девочки в коридоре. — Блин, тут Патриция! — воскликнула она кому-то за углом.
— Да ладно! — усмехнулся другой мальчик. Один за другим, дети, перекрикиваясь, начали выглядывать в зал, где она сидела, выпучивая глаза и спешно собираясь вокруг.
— Вау, это правда?! — удивленно крикнул еще один пацан.
— Что там?! Что там?! — мельтешила из палаты совсем уже маленькая девчушка лет восьми.
Сара удивленно поглядела на собирающуюся вокруг толпу детей.
— И много вас тут?.. — чуть смущенно поглядела на рассматривающую заветное фото девушку с перемотанной головой Сара.
— О-о-о, сейчас будет много, поверьте! — усмехнулась она.
И не прогадала. Уже минуту спустя вокруг нее суетилось несколько десятков детей, сбредающихся сюда со всей больницы. Те, кто был постарше, тоже просили сделать с ней фото. Малышня же просто радостно верещала, сбегаясь вокруг, даже если не понимала, что происходит. Им просто было весело от того, что тут почему-то собралась куча других детей. Теперь уже агенты не могли не вмешаться, попытавшись пройти и хотя бы заставить чуть расступиться налетевших на нее детей. Пока они пытались это сделать, на Сару уже сыпались вопросы от юных пациентов, которые она едва ли могла разобрать из-за гула, а подростки наперебой спешили сделать с ней снимок. Какая-то малышня, в ссадинах и следах от уколов уже столпилась на креслах рядом, прыгая по бокам от нее, странный мальчик в больничом халате хохоча, пытался подставить ей пальцами рожки на фото, а одна из подростков, с перемотанным ожогом на лице, скромно пыталась протиснуться ближе, неся на руках совсем маленькую сестренку с гипсом, тоже, по-видимому, пациентку клиники. Итого, Сара и сориентироваться не смогла, как ей на руки уже усадили трехлетнего ребенка, а какая-то девочка и вовсе лезла к ней обниматься. В общем, воцарился полный хаос.
— Разойдитесь! В сторону! — попыталась усмирить их Рейнбоу.
Это не сработало. Пришлось вмешаться солдатам, которые нехотя, но отставляли детей в стороны. Сара, попытавшись улыбнуться для очередной фотографии рядом с ней, поглядела на пытающихся разгрести всю эту кучу-малу агентов.
— Да слезь ты с нее! — прикрикнула агент обнимающей Сару за руку девочке. Та испугано отступила.
— Ладно, не пугайте их, это всего лишь дети. — отмахнулась девушка, пытаясь передать бедного растерянного ребенка со своих рук обратно сестре.
Вся эта громкая сцена сразу же попала во внимание поднимающихся на этаж журналистов. Прежде, чем Блю и Рейнбоу успели отреагировать на это, Сару уже осыпали чередой вспышек, запечатлевая ее в окружении веселящихся детей. Солдаты тут же направились к фотографам, чтобы урезонить их излишнее внимание, но Сара, поднимаясь со своего мягкого кресла поспешила остановить их.
— Оставьте их в покое, — сказала девушка. — у них есть разрешение на съемку, в конце концов. — перспектива быть запечатленной здесь не казалась ей чем-то плохим. Наоборот, если первый министр был прав, то что может больше впечатлить людей и убедить их в приземленности Сары, чем не радостно ликующие вокруг нее дети.
— Они вам не мешают, мэм? — оглянулся на девушку солдат.
— Нет, нисколько. — покачала головой Сара.
— Что тут за шум? — донесся голос главврача, проводящей первого министра на этот этаж. — Что-то случилось?
— Нет, ничего такого. — глянула на них девушка.
— Ох, сколько тут ребятишек. — улыбаясь, прошел следом за процессией из работников клиники первый министр.
— Это же мистер Маккриди! Смотрите-смотрите! Там министр! — десяток детских возгласов зароптал в коридоре.
— Как я понимаю, это ты приковала их внимание? — подошел к девушке Бенедикт Маккриди, засовывая руки в карманы.
— Да, они просто… хотели фотку… — пожала плечами Сара. — В этом же нет, ну… ничего плохого?
Первый министр задумчиво обвел взглядом детей, уставившихся на него, докторов и солдат. Погладив свою бороду, он кивнул.
— Конечно-же, ничего плохого. А может, ребятня будет не против сделать фото с нами обоими? — предложил он ей. Все юные пациенты тут же услышали это поспешив пристроиться поближе к Бенедикту Маккриди и ней.
— Это будет отличный кадр, сэр! — улыбнулась главврач, вставая рядом.
— Так, дети, внимание, встаньте поровнее! Эй, не кривляться! — пристыдила их другая медсестра.
— Скажите «сы-ы-ыр», ребята! — пригнулся, намечая объектив своей фотокамеры, один из фотографов.
Фото вышло прекрасным. Уже завтра, оно, наравне с прочими кадрами Сары в окружении больных детишек, будет красоваться на первых полосах новостных изданий, а те журналисты, что так и не смогли выбить себе право присутствовать здесь, будут только завистливо покусывать локти. Как только очередная яркая вспышка ослепительно сверкнула, агенты и медсестры принялись разгонять детей подальше от первого министра, поспешив провести его дальше. Сару же, чтобы та вновь не стала магнитом для этой орды ребятни, решено было увести прочь. Тем лучше, ей не придется сидеть в этой больнице.
Хотя, для нее не было особой разницы, где именно ей залипать взглядом в экран. Ожидание, пока первый министр закончит свои дела в клинике, она провела, переписываясь с Венди Картрайт, у которой сегодня был выходной. Девушка сетовала, что Сара не может провести его с ней сегодня, но та ничего не могла поделать. «Зато увидишь, как ужасно я, наверное, получилась на фото завтра в новостях», написала ей Сара.
Прошло около часа, прежде чем Бенедикт Маккриди вышел из больницы, усаживаясь обратно к ней в лимузин и они направились в Сиренити-тауер.
— Не заскучала? — спросил он, когда машина тронулась.
— Ага, с вами то заскучаешь… — хмыкнула девушка.
— Стоит признать, с детьми было хорошо сработано. Уверен, людям понравится то, что они увидят. — оценил Маккриди.
— Это было непреднамеренно. Но эта мысль тоже у меня в голове промелькнула. — кивнула Сара.
— Что-ж, еще один повод гордится тобой. Ты верно мыслишь. — улыбнулся Бенедикт Маккриди. — Эта твоя открытость к людям… она работает на пользу. Ты им нравишься.
— Ну, хоть так. — причмокнула Сара. — Вам, к слову, тоже не помешало бы быть открытым, как я говорила.
— У меня как раз на завтра запланирована пресс-конференция. — поправил галстук Маккриди. — Придут люди самых разных слоев, будут задавать вопросы… в общем, ты права, нужно быть с людьми на короткой ноге. Особенно в наши тяжелые времена.
— Рада, что вы это поняли. — сказала девушка.
Их лимузин уже подносился к центру города. Тень гигантского бизнес-центра укрывала ближайшую улицу от слепящего солнца. Машина заехала в подземную парковку, где царила вечная прохлада. Промчавшись мимо обычного своего места остановки, лимузин заехал дальше, поворачивая вглубь и уезжая за пределы парковочных мест. Сара, раньше тут никогда не бывая, поглядела в окно.
Машина остановилась и агенты отрыли им двери.
— Знаете, было бы проще если бы вы остановили нас у лифта. — вздохнула Сара, хватаясь за протянутую Рейнбоу руку и вылезая наружу. — Мне не пришлось бы ковылять туда…
— Мы остановились, где надо. — серьезно ответил первый министр, одергивая свое пальто. — Пойдем за мной.
— Куда? — приподняла бровь Сара.
— Пойдем. — подошел, взяв ее под руку Маккриди и пошагал дальше. Здесь тоже был лифт, однако вел он, очевидно, вниз.
— Надеюсь вы не на допрос меня тащите в эти цокольные этажи. Я, знаете ли, уже там успела насидеться. — нахмурилась девушка.
— Нет, никто не собирается тебя допрашивать, — провел ее в лифт Маккриди, проведя своим браслетом у сканера доступа. — Мы просто… я подумал, нам необходимо кое-что обсудить.
— Что? — напряглась она.
— У тебя еще будет время для вопросов… не начинай их прямо сейчас. — с серьезным лицом поглядел на нее министр.
Лифт пронесся глубже обычных подземных этажей, где когда-то водили на допрос Сару. Были здесь этажи и пониже. На одном из таких они с Маккриди и вышли. Тут все выглядело, как в самом настоящем бункере. Да и глубина, пожалуй, была соответствующая. Наверное, здесь можно было бы и попадание ядерной боеголовки пережить.
В коридорах было прохладно, а у входа стояло несколько охранников, сканеры, детекторы и прочие прелести системы безопасности. Вооруженные стражи лишь расступились перед первым министром, пропуская его внутрь. Сара также прошла спокойно. В коридорах было прохладно, даже несмотря на то, что девушка была одета в пальто. Вдоль стен пролегали какие-то провода и трубочки. Топот их шагов отчетливо проносился эхом, вокруг не было ни души.
— Что это за место? — спросила Сара, оглядываясь вокруг.
— Место, где мы сможем, наконец, поговорить. — ответил Маккриди.
— Почему тут?.. — напряглась девушка.
— А где, как не здесь? — сказал министр, кивая ей на ближайший поворот, к которому сводились множество пролегающих тут труб и проводов. Пройдя к дверям комнаты, в которую вел этот небольшой подземный комплекс, министр разблокировал себе проход, открывая их и прошествовав внутрь.
— Вы же не хотите сказать… ох, черт. — скривила губы Сара, вздрогнув далеко не от прохлады помещения.
Сделав шаг вперед и разглядывая аппаратуру, девушка оглянулась на хлопок закрывающихся за нею дверей. Датчики, трубочки, машины… Это напоминало ей лаборатории, вроде тех, что она уже успела навидаться с доктором Хартманном на пару. Тут правда было чище, вылизаннее и стерильнее, чем в заброшенных старых подземельях.
Посреди комнаты располагалась лежащая капсула, к которой направился Бенедикт Маккриди, остановившись рядом. Именно к ней были подведены все эти аппараты и датчики, подающие хладоген трубочки и системы жизнеобеспечения. Воздух здесь был ледяной, застывший, закостенелый. Министр обернулся на нее, молчаливо пронзая взглядом. Девушка поглядела на запертые двери позади. Ей некуда убегать. Взглотнув ком в горле и потерев руки, чувствуя ползущие по ним мурашки, Сара неторопливо подступила к капсуле, скривившись и отведя взгляд на первого министра.
— Вы псих. В курсе? — процедила она.
Принцесса в хрустальном гробу. Сара смотрела в стекло криокапсулы словно в кривое зеркало, где красовалось ее трупно-белое отражение. Чтобы взглянуть на него еще раз, девушке пришлось себя заставить. Запотевшее стекло размывало очертания лежавшей за ним девушки. Оттого, лицо Патриции Маккриди еще больше походило на ее собственное. По спине, вплоть до пяток, пробежалась дрожь и защемило в груди. Девушка прикрыла глаза.
— Полагаю, ты должна была побывать здесь. Кому, как не тебе нести это бремя вместе со мной. — вздохнул первый министр.
— Черт… ну и жуть. — скривила губы девушка. — Это… вы серьезно держите труп собственной дочери здесь? Все это время?
— Она не мертва. — покачал головой министр. — Я сделал все, чтобы она не погибла. Как видишь, мне удалось это отсрочить.
— О-о-о, так вы привели меня сюда похвастаться? — нахмурилась Сара.
— Вовсе нет. — голос Маккриди здесь был необычайно тихим и едва уловимым. Словно мужчина боялся нарушить покой этого места. — Я лишь понадеялся, что ты сможешь меня понять.
— Я скорее чувствую себя неуютно… как будто… словно так не должно быть… — с прищуром покосилась на девушку перед собой Сара. Патриция была куда худее, к тому же бледная, словно настоящий труп. К ее венам, носу, губам, везде были проведены какие-то трубки. Тело лежало недвижимо.
— Что сделано, то сделано. Время мы вспять не повернем. Но хотя бы сможем разобраться, как до такого вообще могло дойти. — потерев руку об руку, сказал мужчина. — Ты ведь тоже задаешь себе такой вопрос, верно?
— Может быть. — куснула губу Сара.
— Поначалу, я и не думал, что ты могла быть так на нее похожа. — прошептал Маккриди. — Твоя мимика, голос, манера речи… даже внешность. Когда я взглянул на тебя, я подумал, что это какая-то ошибка. — первый министр подступил ближе к капсуле, положив руку на ее стекло в изголовье и проведя ладонью по нему, стирая образовавшийся от перепада температур конденсат. За ним ясно виднелось лицо Патриции. — Но, чем больше я смотрю на тебя, тем яснее вижу, что вы с ней почти две капли воды.
— Еще бы. — хмыкнула она.
— Когда я понял это, я… а, впрочем ты и сама понимаешь. Ты же не глупая девушка, верно? — опустил взгляд министр. — Ты все понимаешь.
— Да, я вижу… знаете все это… реально немного пугает. Как бы, я понимаю, я все это знала, но… — осеклась Сара.
— Нет-нет, я осознаю. Это может шокировать. Но, кто, кроме тебя, заслуживает еще увидеть это? Лицезреть истину? — сказал Маккриди.
— Вы хотели спасти дочь, но… — потерла шрамы Сара. — Мне кажется, все это как-то… Так неверно… — с сомнением прошептала она.
— Есть ли в мире что-то важнее семьи? Что, кроме этого, толкает людей на жертвы? Семья, родная кровь, близкие, ради которых мы на все готовы. Не ты ли сама это знаешь, как никто другой? — глянул на нее Бенедикт.
— Родная кровь… — прошептала девушка. — Среди всех моих близких, родной крови у меня никогда не было. Меня ведь… даже не родили, в прямом смысле этого слова.
— У тебя все же есть родная кровь. Гены, которые ты унаследовала. Оглянись вокруг, — поджал губы министр. — ты тоже часть этого.
— Мы с вами может и родня… но это все так странно. Неправильно, опять же. Мне всегда трудно уложить это в голове. — помяла пальцы Сара, разгоняя кровь. — Мы столь мало знакомы…
— Но ты ведь тоже чувствуешь это, верно? Связь, так или иначе, скрепляющую нас. Зов крови, или как это обычно зовут?..
— И все же вы не мой отец. Может во мне ваша кровь, да и гены… Но между нами пропасть. Вы знаете это. — покачала головой она. — Вам не понять, что я чувствую. Мои мысли, мои мечты…
— Знаешь… — оборвал ее первый министр Маккриди. — Мой отец был рыбаком. Всю жизнь он провёл на берегу моря, как его отец и дед. И он надеялся, что я пойду по его стопам. — первый министр вновь обратил свой взор на дочь.
— И как ловится рыбка? — с издевкой бросила Сара.
— Очень смешно. — нахмурился Маккриди. — Знаешь, мечтой всей жизни моего отца было самолично построить лодку, на которой он сможет рыбачить как можно дальше от берега. Он все свободное время пилил эти бревна, сбивал их и примерял. А я смотрел на берег, где он делал это и понимал, насколько же мелочны и ничтожны его стремления и мечты. Я был молод и хотел изменить мир, а старику нужна была проклятая лодка. Нет, ну ты только подумай.
— Не всем же стремится к правлению над людьми. — пожала плечами Сара, поглядев на старика.
— Нормальные люди не стремятся к нему, оно приходит к ним в руки само по себе. — Маккриди вновь провел ладонью по запотевающему стеклу капсулы. — Или ты считаешь, что я всю свою жизнь мечтал сидеть в этом здании и глядеть на огни города в ночи, размышляя о том, как прекрасно иметь в своих руках власть?
— Вы смотритесь именно так. — ответила ему девушка.
— Какой банальный взгляд на мир. — покачал головой старик. — Он не так прост, как кажется, Сара. — столь непривычно было услышать свое имя с его уст. — Нет «хороших» и нет «плохих». Нет откровенных «героев», как нету и отпетых «злодеев». Мир прекрасен в своей сложности и неодномерности. Глядеть на него через призму зла и добра – удел детей.
— Я и не считаю, что мир черно-белый. В этом я уже убедилась. — Сара потерла немеющие пальцы руки.
— Знаешь, моя первая жена смотрела на мир как ребёнок. Она была куда простодушнее моего отца, но я любил её, мою Амелию. Я был молод, совсем еще ребёнок. Она – дочь фермера. Мы встретились на ярмарке. Меня сразу привлёк её взгляд. Такой странный, по-детскому наивный. Она провожала меня взглядом каждый раз, когда я с этой треклятой рыбой шёл за отцом. Амелия не была красива, не была умна, она мало что умела, кроме готовки и уборки, к которой её приучила матерь. И она была больна.
— Больна? — приподняла бровь Сара.
— Амелия с детства имела прогрессирующий аутизм. Я узнал об этом слишком поздно, чтобы её разлюбить. Её мирок был и без того мал, а когда мы встретились, я заполнил его без остатка. И, как бы мне не было стыдно, мне это нравилось. Сколько бы девушек на меня не смотрело и как бы прекрасны они не были, никто из них не был Амелией. Никто их них не отдавал всю себя.
— Приятно, наверное, чувство. — сказала Сара.
— Бесспорно. Но я каждый день, каждую ночь, каждое мгновение, когда она целовала меня, когда мы спали и прогуливались вдоль скалистого берега, корил себя.
— За что? Вы ведь полюбили ту, которую навряд ли бы кто-то полюбил. Это повод для гордости, разве нет? — Саре вспомнилась Беттани, то, как она впервые увидела их с Майклом в каком-то кафе. Ей взгрустнулось.
— Мне казалось, что я использую её. Казалось, что я недостоин такого чистого, по-детски прекрасного, к себе отношения. — министр помассировал глаза. — Потом мы женились. До сих пор помню слёзы на её щеках, когда я показал ей кольцо. Я два месяца работал на рыбацком судне без продыху, лишь бы купить эту прелестную безделушку с бриллиантом, хотя Амелии сгодился бы и куда более дешевый подарок. Запах этой рыбы и вечная влажность, бьющие волны, весь этот адский труд на барже. Он стоил того. Стоил её улыбки, когда я протянул ей кольцо. Стоил её объятий. Я ни капли не жалел о содеянном. Я жил впроголодь, ради чертова кольца. Голодал ради куска металла.
— Вы сами это выбрали.
— Я и не пожалел. — твёрдо ответил он.
— А что с ней стало? — неловко поинтересовалась Сара. — Если это не секрет, конечно.
— Война. Началась война. — ответил он. — Мир рухнул в пропасть. Деньги обесценились, стали мусором. В городах отключали свет на недели, а полки магазинов были пусты. У нас была рыба, был свой сад. Мы больше не голодали. Амелия забеременела тогда. Доктор сказал, будет двойня. Но когда по телевизору вечно говорили о жертвах наших солдат, ушедших на восточный фронт, чтобы отбить вторжение коммунистов, она сидела у экрана и плакала. Многие страны посылали на помощь своих солдат на восток. Сибирь, тайга, или где там они воевали? Люди сами записывались в добровольцы. И каждый день в одиннадцать вечера они показывали список погибших шотландских солдат, добровольцев, ушедших на фронт. И с каждым днём Амелии становилось хуже.
— И она была беременна?
— И она была беременна. — кивнул мужчина. — Я кричал на неё, заставлял выключить эту дрянь. Я знал, что она не может переносить вида смертей, даже их упоминания. Когда нашего кота убила лисица, Амелия неделю пускала слезы по нему. Представь её состояние, когда юноши на экране, совсем ещё дети, представлялись мертвецами в её детском сознании.
— И что в итоге? — спросила Сара, и без того понимая, что могло случиться.
— Я разбил телевизор, когда она в который раз убивалась перед ним, шепча что-то себе под нос. А потом у неё начались схватки и наши дети родились мертвыми.
Сара замолчала, опустив взгляд. Пальцы дернулись от онемения. Она взглотнула комок в горле.
— Жутко. — это было единственное что она смогла сказать в ответ.
— Это было не самое страшное. — прикрыл глаза Маккриди, приподняв голову. — Потом эти идиоты запустили друг в друга ракеты. Весь мир скорбел по миллионам погибших. Мир хранил скорбное молчание в честь такого кровавого конца этой войны. А я кричал. Кричал, потому что она умерла в слезах и муках, когда эта новость сразила её. Ей и без того было плохо, она была бледна, вся исхудала и каждый вечер проводила у могил наших детей, которых я похоронил под липами. Там я её и нашёл. Бледную, уставшую от жизни. И мёртвую.
— Боже… — поежилась Сара.
— С того дня больше ничего не держало меня в том месте, которое я некогда называл домом. Вместе с ней мой дом умер для меня. — скорбно выдавил первый министр. — Мне казалось тогда, что умер и я сам…
— И что тогда? — взгляд девушки помрачнел.
— Я покинул дом. Ушел, ни с кем не попрощавшись. — сделал глоток холодного воздуха Маккриди. — Мне больше ничего не было нужно. В мире я не находил для себя места. Жить было больше не за чем, но и просто покончить с собой я не мог, как бы иногда не хотелось.
— Знакомое чувство… — куснула губу Сара.
— Мне ничего не оставалось, кроме как найти себе смерть. Так я считал. В полыхающем после ядерного армагеддона мире, казалось, сделать это не так уж и сложно… И вместо того, чтобы просто умереть, я отправился сюда. Через океан, в полную хаоса и смерти, разрушенную Америку. Тут было проще всего пройти в последний путь, казалось мне. — нахмурился мужчина.
— Вы приехали сюда, просто чтобы умереть? — прищурилась она.
— Не хотелось умирать просто так, бесцельно, от горести. Я твердо решил, что стоит погибнуть, отдав жизнь за доброе дело. Эта земля стонала от ран, которыми истязали ее боеголовки. Страдали тут и люди. — сделал паузу Бенедикт. — Сотни гуманитарных миссий шли сюда. Записаться в них не составляло никакой проблемы.
— Решили погибнуть, помогая людям? — грустно пустила смешок Сара.
— Именно так. Война, которую развязали грызущиеся за последние нефтяные ресурсы страны, лишила меня семьи. Где же еще мне отдать и свою жизнь в жертву, кроме как в месте, где особо яростно вгрызлась в планету эта война. Когда я прибыл сюда, Америка напоминала кадры из фильмов… настоящий постапокалипсис. В начале войны, помню, Ким, как же там было ее имя?.. Она любила бросаться броскими фразами, которые никто не воспринимал всерьез. — хмыкнул министр. — Я помню, как все газеты, каждый чертов таблоид, пестрил цитатой того её выступления. — вздохнул Маккриди. — «Всего сотни наших ракет достаточно, чтобы отправить цивилизацию капиталистических свиней на сотню лет в прошлое.» — первый министр провел рукой по своей покладистой бороде. — И, когда я впервые прибыл сюда, я понял, насколько она была права.
— Все было так плохо?
— Хуже, чем обычно представляется людям. Все любят рассказывать нынче, что тогда, много лет назад, ядерная катастрофа сплотила людей. Что мы все дружно объединились, отправившись помогать пострадавшим сюда… Это тоже отчасти правда, но жестокости и человеческой злобы в израненном войною мире я повидал куда больше, чем единства. — ответил он. — И сейчас, глядя на то, как далеко мы продвинулись относительно той дыры, в которую война и кризис ввергли Америку, я поражаюсь таланту таких людей, как Хьюго.
— Вы встретили президента Паттерсона тут? В Джорджии?
— Да, впервые я познакомился с ним, да и с Отто тоже, здесь, тогда еще спешно отделившимся от рушащегося государства, штате. Хьюго бежал сюда из Вашингтона, где массовые беспорядки и хаос захлестнули улицы. Бесконечные протесты, стачки и забастовки в последние годы Штатов были явлением вездесущим.
— Он прятался тут от погромов в тогдашней столице?
— Прятался, не совсем верное слово. Паттерсон вовсе не скрывался. Но во многих частях континента тогда его ненавидели не хуже самого президента Вотерстоуна, который ушел в отставку сразу после того, как коммунисты с американцами обменялись ядерными ударами. — пожал плечами в ответ Маккриди. — Хьюго был одним из тех, кто поставил тогда на повестку дня вопрос о превентивном ядерном ударе по ключевым позициям коминтерна в Азии. И многие считают его одним из виновников трагедии.
— Как же тогда он победил на выборах в республике?
— Как ни странно, тут на юге, в наименее пострадавших местах, люди не так яростно ненавидели причастных к составу правительства людей, вроде Хьюго. К тому же сюда вместе со мной прибыл и доктор Отто. Он привез свою чудодейственную вакцину, которая затем расползлась по всей Америке. Сюда же чаще прибывали все гуманитарные поставки и волонтеры. А Паттерсон удачно спохватился, используя это в своей предвыборной компании на пост главы новообразовавшейся республики Джорджия. И люди, как ты видишь, выбрали его.
— Всегда казалось странным, что президента Паттерсона избрали, несмотря на то, что его чаще прочих припоминают, когда речь идет о ядерной войне…
— Когда Хьюго обвиняли в том, что он один из виновников этой катастрофы из-за которой Америка погибла, он любит отвечать: «Мы стоим тут, на этой не выжженной земле, дышим воздухом, мыслим и чувствуем, в то время как вся Азия стерта в порошок, а души узкоглазых горят в аду. А вы смеете заявлять, что мы проиграли ядерную войну?» — Маккриди причмокнул. — Да, именно так он и говорил.
— Звучит, как оправдание. — сказала Сара.
— Это и было оправдание. — хмыкнул министр.
— И как вы вообще смогли привлечь к себе его внимание, будучи простым волонтером? — удивилась девушка.
— Я спас ему жизнь. — ответил Бенедикт. — На одном из его выступлений, из толпы вырвался человек, попытавшись его убить. Я остановил его, прежде, чем тот нажал на курок. Тогда Хьюго сказал – «я обязан тебе по гроб жизни, сынок». Думаю, он действительно чувствовал этот долг до самой своей смерти.
— Вам повезло так легко стать его правой рукой? — приподняла бровь она.
— Нет, на это ушли годы. Но чем больше жизней мы спасали, чем сильнее возвращали цивилизацию на эти брошенные и осиротевшие земли, тем больше он доверял мне, и в один момент действительно предложил мне место в своем правительстве… — мужчина задумчиво поглядел куда-то в пустоту. — Мне было нечего терять. Я не смог отказаться. И вот теперь я тут.
— Сложно, походу, вам пришлось. — почесала затылок Сара.
— Да. Потеряв все на родине, я медленно, но верно, нашел новую цель здесь. Сам того не ведая, я буквально начал новую жизнь.
— Нашли даже новую семью?.. — покосилась на тело Патриции Сара.
— Ах, это случилось уже многим позже. Я был одинок и уже не юн. Хотя с высоты своих нынешних лет, пожалуй, кажусь себе тогда еще молодым. При мне уже был ранг министра, я налаживал контакты с теми, кого хотел видеть в нашем новом государстве Паттерсон… и на одном из таких приемов я встретил ее. Николетт. Такая молодая. Кто бы мог подумать тогда…
— Она была сильно моложе вас?
— Почти на пятнадцать лет младше меня. До сих пор с трудом могу поверить, что она полюбила такого старика. — вздохнул Маккриди. — Мы проводили много времени вместе. Она работала на корпорацию мистера Андерсона. Была кем-то вроде посредника. Не в последнюю очередь благодаря ей, его компания открыла здесь свой филиал.
— И вскоре вы женились?
— То была странная пора. Быть может, она и впрямь согласилась на то полюбовно, быть может, лишь из чистой выгоды, или вскружив старому дураку, вроде меня, голову. Но так или иначе, да, мы венчались и надели кольца друг другу на пальцы, и уже спустя год, родилась Патриция.
— Наверное, вновь обрести семью после всего…
— Да, я и поверить не мог. Как сейчас помню наш первый танец. Ее аккуратные движения, стройное тело и легкую улыбку… Помню, как она коснулась меня губами и обняла, сообщив, что беременна. — его на мгновение счастливый взгляд тут же помрачнел. — «Разве есть на свете человек счастливее меня?», сказала она тогда и улыбнулась мне. Больше она никогда не улыбалась, Отто диагностировал ей болезнь на следующий день.
— Вот же дерьмо… — выдавила Сара.
— И это еще слабо сказано. Я был в бешенстве. Ярость и ненависть к несправедливости мира, вот и все, что осталось у меня тогда. Я просил Хьюго выдать мне нужные средства, я умолял Отто привести сюда лучших специалистов… И даже получив все это, я не смог спасти ее. Черт, как много прекрасных людей я пережил. То верно, что смерть забирает лучших.
— Да, я… есть такое. — помялась девушка.
— Теперь то, надеюсь, ты понимаешь, почему я так боролся за жизнь своей дочери? Патриция – это единственное, что у меня осталось. — провел покрытой морщинами рукой по стеклу капсулы Маккриди, обтирая вновь запотевающее стекло. — Ради семьи я готов был на всё. Только так можно оставаться человеком.
— Вы не думали вашей попытке оставаться человеком вы переступили все человеческое? — ответила ему Сара.
— А ты бы не сделала точно так же? — прищурился Маккриди.
Она промолчала. Если бы она могла спасти Сэм, не пошла бы она и сама на это? Вопрос не был для нее даже спорным. Ответ она итак знала.
— Ну… — помялась девушка.
— Может когда ты ответишь себе на вопрос, что же хуже, ради благого дела поступится всем, что у тебя есть и предстать чудовищем у всех на глазах, или же из-за собственного зла и коварства идти на поступки столь благородные, что люди не могут распознать за твоей самоотверженностью мстительность и жажду мести, ты поймешь, что на самом деле вело меня.
— Это звучит так в вашем духе, жертвовать всем ради собственной выгоды. Даже ради мелочи… но, мне все же сложно это осознать…
— Неужто? Позволь спросить, ты не хотела бы сохранить жизнь той девушке, по поводу которой столь много сокрушалась? Я не хочу быть бестактным, но разве ты отвергла бы такую возможность? Даже, если бы шанс был таким мелочным и мимолетным…
— Может и так. Я не знаю. — бросила Сара, лишь бы уйти от ответа. Ее взгляд все цеплялся за бледное тело девушки, лежащее перед ней. — Сэм была целым миром для меня… Я готова была бы умереть и сама, если бы она могла жить. Но выбора у меня не было.
— Также, как и у меня. Больнее прочего – глядеть на близкого, которому ты не в силах помочь, не так ли? Ты можешь отдать все, что есть, но и этого окажется недостаточно… — вздохнул Маккриди.
— Мне нечего было ей отдать… у меня итак ничего не было, кроме жизни, которую я и без того теряла. Саманта бы на моем месте сделала что-нибудь… она бы придумала. Не пошла бы на компромиссы с судьбой, как я… — с грустью ответила Сара. — Она была свободной. Своевольной, но свободной. И никто не мог ей приказывать. Я хотела бы быть такой как она.
— Хм, ты действительно ей восхищаешься, верно? — спросил министр.
— Может быть… может быть я бы поступила также, как вы, если бы могла, и вот это все… — она засунула руки в карманы. — Ваш поступок понятен, но… скольким людям он обошелся боком?.. Это же… хреново.
— Ну давай, ещё скажи, что мы все злодеи. — покачал головой Маккриди.
— Вы злодеи. — с издевкой ответила девушка.
— Дай угадаю, этому бесстыдству ты научилась у мисс Андерсон?
— Скорее унаследовала от вас. — ответила Сара. — Не вам рассказывать про бесстыдство… вы же поступились целой страной, столькими людьми, просто, чтобы спасти дочь. Мне до вас еще расти и расти.
Возможно, Сара лукавила, подтрунивая первого министра. Кому, как не ей это чувство обреченности было знакомо. Она и сама бы пошла на все, и она это знала. Никакая ответственность на плечах не держала бы ее, если на кону стояли бы ее близкие и родные. Будь она хоть трижды президентом или министром, это бы ничего не значило. Политика уходит на второй план, когда идет вразрез тому, что тебе важно. Личный интерес, попытка ухватиться за спасение тех, кто тебе дорог – это тот рубеж, за которым умирает демократия.
— Знала бы ты, как трудно иногда принимать решения, будучи на моем месте, может и не ехидствовала бы. — покачал головой Маккриди.
— Просто прятаться за всеми этими лозунгами… демократия, свобода, равенство, мудрость и справедливость… Немного лицемерно не находите? Особенно учитывая, что мы, вроде как, как раз демократичная страна.
— Если так восхищаешься демократией, можешь повесить конституцию Джорджии себе в рамочку. — с издевкой бросил ей он в ответ.
— Вот-вот, видите, ехидство я точно унаследовала от вас!
— В чем-то ты в любом случае права. Какая бы ширма не висела, красные знамена, а может звезды и полосы, люди все равно плюют на это, если речь стоит об их собственной жизни и судьбе. Их собственной истории, а не лозунгах, которыми они прикрываются. И каждый, я полагаю, поступал бы также. — ответил ей Бенедикт Маккриди. — С высоты своих лет я смотрю на происходящее, как на одну большую историю. И в истории этой много иронии. Порой, злой, омерзительно-тошнотворной иронии.
— Это точно… — причмокнула Сара. — Но как же люди? Ведь на вас такая ответственность. А вы ставите свое стремление выше них…
— Каждый человек эгоист, а кто отрицает это – эгоист еще больший. В том правда жизни. Закон природы. — переглянулся с ней Маккриди. — И едва ли в нем найдется что-то более фундаментальное. Этот мир, он как мы. Мы все лишь его отражения. Люди не способны жить по тем правилам, которых в нем нет. — речь министра, безусловно, была правдивой. Однако, все равно удручала. Стоящий тут, над телом собственной дочери, ради спасения которой он готов был продать целый мир, он не смотрелся более столь уж целеустремленным. Лишь одинокий старик. Разочаровавшийся и уставший, потерявший все стремления и мечты.
— И потому вы решили, что проще держать людей в ежовых рукавицах?
— Люди в глубине души сумасшедшие. Ненормальные. Абсолютно все. И если освободить мир от каких-то правил, дать бесконтрольную свободу, это выльется в безумие. — строго ответил министр. — Я убедился в этом лично. Мне «посчастливилось» наблюдать этот мир, лишенный всяких правил.
— Но людям же нужна свобода. Как без нее? Мы все хотим жить, любить, да просто дышать свободно. — провела рукой по пряди волос девушка.
— Людям поныне достаточно свободы. Она, как кислород, быть может ты права. Каждому он необходим, чтобы дышать и жить, но стоит забыть меру, как он начнет тебя убивать. Как гипероксия. Кислородное отравление.
— И сколько-ж это нужно кислорода, чтобы им травануться-то? — пустила смешок девушка.
— Свободой отравиться гораздо проще, чем кислородом. Представь, что человеческая жизнь, это монумент. Нерушимый, как самое бытие. — сказал ей Маккриди. — Если растение пускает корни в древний монумент, они не прорастут через него быстро. Они будут медленно, но верно въедаться в гранит, пока однажды сотни трещин не обрушат его в один прекрасный момент. Архитектуры человеческих монументов, несомненно, крайне личные, индивидуальные и интересные, если такая метафора угодна. Но я видел силу прогрызающих камень корней. Я знаю, что все монументы человеческих судеб имеют обыкновение рушится. Если у нас с тобой есть какой-то монумент, то и он вероятно однажды рухнет, хотим мы этого или нет. Такова правда этого жестоко мира, он – одно огромное кладбище монументов. Долина царей, полная разграбленных могил.

Глава 94

Налегать на кофе каждое утро – прямой путь к проблемам со здоровьем. Сара это знала, как, наверняка, знала это и Венди Картрайт. И обе, несмотря ни на что, все равно предпочитали начинать день в компании друг друга, заодно попивая горячий напиток. Это была отличная инициатива, которую предложила ей девушка. Латте макиато был любимым у Венди, и чаще всего они брали именно это кофе. Мягкий вкус благодаря молоку и сливкам был явно приятнее обычной горечи. К тому же пахло оно отпадно.
— Вот это я понимаю, хорошее начало дня. — улыбнулась Картрайт, делая еще глоток из своего стаканчика.
— Смотри как бы мисс Петра тебе не устроила плохой конец этого самого дня. Ты же знаешь ее отношение к вот этим твоим «перерывам» со мной. — предостерегла ее Сара, потирая стакан обеими руками и вдыхая поднимающийся вверх аромат.
— Ничего, Глория нас не сдаст. — махнула рукой Венди.
— Как будто тут работает одна только Глория! — возразила Сара.
— Ничего, я со всеми тут стараюсь быть за своего человека. Чем больше стараешься нравится людям, тем проще живется. — пожала плечами та.
— Я видела в баре подают кофе с коньяком… может, как-нибудь попробуем? Ну, потом. — предложила девушка.
— О-о-о, ну уж тут я явно пас. Отлынивать от работы – еще ничего, но вот если меня уличат в том, что я выпиваю… — усмехнулась Картрайт.
— Так никто же тебя не сдаст. Или уже не так уверена, м?
— Я конечно всем нравлюсь, но, пожалуй, еще не настолько. — покачала головой Венди, хлебнув кофе.
— А сколько там время то уже? — кивнула ей на телефон Сара.
— Да не переживай ты так. Некуда тебе торопиться. До этой пресс-конференции еще часов пять, не меньше. — возмутилась Картрайт.
— До ее начала. А мне нужно одеться, добраться туда, потом еще визажисты и куча прочей ерунды. Так что хотя бы за пару часов мне нужно будет собираться. — сказала девушка.
— Вот он – главный минус встречаться с первой леди страны. — с издевкой завела глаза Венди. — На личную жизнь у нее никогда нет времени…
— Ой, да хорош тебе. — хмыкнула Сара. — Я целыми днями сижу тут и ничего не делаю. Это первые сильно занятые дни за столько недель!
— Не дуйся так, я же шучу! — улыбнулась Венди. — Хорошо, что ты больше не так сильно замыкаешься в себе из-за… ну… — покосилась она ей на ноги.
— Со временем привыкаешь. — пожала плечами девушка. — С этой фигней на ногах, увы, не побегаешь, но по-моему, я делаю успехи.
— Да, ты права. Ты настоящая молодчина! Приятно видеть, что не унываешь. А то на тебя было больно смотреть…
— Это вам спасибо надо сказать. Без поддержки, думаю, я бы тут совсем скисла с этими ногами, будь они неладны.
— Как там твой имплант? Что говорят врачи? — глянула на нее Картрайт. — Не получше?
— Да фиг его знает. Они вечно показывают мне эти диаграммы и уверяют в успехах… мол, нейронная связь стабильнее с каждым днем. А толку-то от их болтовни, — хмыкнула девушка, подув на кофе. — я как не чувствовала ног, так и не чувствую. Дерьмо настоящее.
— Когда то ты боялась, что и с кровати не встанешь. А теперь вот, уже ходишь по всяким мероприятиям, да больницам. Так что, не зарекайся.
— Ох, и не напоминай! Ты видела, как я получилась на этом фото из клиники? Это же тихий ужас… я там глаза вылупила, как… как не знаю кто, блин! — сморщилась Сара.
— Да ла-а-адно. Ты настоящая красотка. С этой кучей детишек вокруг. Я думаю, лучше и нарочно не придумаешь. — сказала Венди.
— Это всяко лучше бесконечной белиберды в инете, где наяривают на нас с тобой. — причмокнула девушка. — Кто вообще додумался до этого кринжа?
— Ты все еще обращаешь на это внимание? — посмеялась Картрайт. — Не парься, они же просто завидуют, какая мы горячая парочка! Ты же всегда в центре внимания, а когда дело касается известных личностей, люди жить не могут, не пытаясь заглянуть им в постель.
— А ты то я смотрю только рада… — покосилась на девушку Сара.
— Что теперь, застрелиться и не жить от того, что озабоченные в интернете рисуют с нами порно-арты? — развела руками Венди. — Да наплевать, пусть делают, что хотят. Они же просто завидуют.
— Мне бы твою легкость, Венди… — покачала головой она.
— Так учись, пока я еще жива. — подмигнула ей Картрайт.
Ей действительно следовало бы многому научится у Венди. Например, не переживать по пустякам. Казалось бы, Сара уже попривыкла к тому, что ей постоянно нужно находится у всех на виду и быть в центре внимания. Но, все равно, учитывая, что ей сегодня опять предстояло присутствовать на пресс-конференции с первым министром, она волновалась. Ей не хотелось идти, но, как заявила Петра, аналитики считают, что она привносит популярности и увеличивает рейтинги своим присутствием. Как бы это не было нелепо, но людям нравилась Сара. Вернее, та роль, что ей приходилось играть.
Томительные часы ожидания всегда убивали. Венди, чмокнув ее, поспешила поскорее создать видимость того, что она была на рабочем месте, когда Оливер написал ей, что управляющая где-то поблизости. Без девушки сидеть одной в комнате было жутко скучно. На часах стрелки ползли непозволительно медленно, а попытки Сары скоротать время глядя видеоролики в интернете, помогали не сильно.
Потому, когда заглянувшие к ней агенты наконец позвали девушку на выход, она была даже рада выбраться наконец из этого гнетущего ожидания. Ей помогли облачиться в свой вальяжный образ и сопроводили до выхода из лифта на этаж, где готовили студию к пресс-конференции министра. Там Сару провели к гримерке, где вокруг нее принялись хлопотать девушки, нанося ей на лицо пудру и тональник, подкрашивая губы, тени глаз и стрелки у ресниц. Ее кожа обычно после подобных наворотов чувствовала себя не очень, ощущалась сухой, иногда даже краснела. Но никого не волновало то, что ее не устраивает такое количество мейк-апа. Петра сказала – что нужно его сделать, значит нужно было. Вопросов не задавали.
Глядя на то, во что превращали ее лицо визажистки, она удивлялась тому, как тонна этого марафета способна превратить даже ее лицо в довольно приятную мордашку. И это при том, что себя Сара красивой никогда не считала. Профессионализм этих порхающих вокруг нее женщин, разрисовывающих ей лицо, делал свое дело. Когда они закончили и позволили девушке вдоволь насмотреться на себя в зеркало, ее наконец отпустили и повели к первому министру.
Тот, стоя напротив зеркала в полный рост, разглядывал свой костюм. Бенедикт Маккриди не мог выходить на публику, не подготовившись заранее ко всем аспектам, включая то, достойно ли он выглядит. Рядом с ним, зачитывая что-то, хлопотала Петра, вновь забившая свои кровоточащие ноздри тампонами.
— О, ты здесь! — скромно улыбнулся входящей Саре первый министр.
— Привет-привет. — помахала ей ладошкой Петра, отвлекшись от планшета.
— Здрастье. — засунув руки в карман, неторопливо подбрела к ним девушка.
— И как я выгляжу? — повернулся к ней министр, поправляя галстук.
— Отпад. — показала палец вверх девушка. — Еще вопросы?
— Ну, раз «отпад», то вопросов нет. — ответил Маккриди, поглядев на Петру Парчес. — Продолжайте.
— Так вот, затем к вам подойдёт женщина в красном платье. — бегая глазами по планшету, сказала Петра. — Задаст вопрос про рост экономики.
— Ага. — разглядывая в зеркале стрижку своей бороды, кивнул Маккриди.
— Затем мужчина в простеньком свитере. — перелистнула страницу в планшете Петра. — Будет пару вопросов про открытие новых рабочих мест на сталелитейных заводах. В ответе отметьте, что увеличение рабочих мест предвидится через пару месяцев.
Маккриди кивнул, поправляя подол пальто.
— После будет человек в синем пиджаке, представится независимым журналистом. Будет якобы “неудобный” вопрос про стрельбу на мейконских улицах во время забастовок.
— И что насчёт ответа? — нахмурился первый министр, одернув галстук.
— Скажете, что это провокация, спланированная лично генералом Тейлором и упомяните канадских снайперов. — ответила ему женщина.
— О чем вы? — разглядывая себя в отражении рядом, спросила Сара.
— Обсуждаем свободный микрофон и вопросы от пришедших. — спокойно сказала Петра.
— А разве это не должна быть открытая студия? — нахмурилась Сара. — Люди же надеются увидеть правду на экранах. Не для этого устроен свободный микрофон?
— Может нам ещё и СМИ не цензурировать? — глянул на неё Маккриди.
— Но ведь вы сами сказали, что решили стать открытым и все такое. — скрестила руки на груди Сара.
— Сарочка, не надо удивляться. — приподняла бровь Петра. — Только так и работают все прямые эфиры. Сейчас за редким исключением туда может проскочить что-то не прописанное заранее.
— Но это же очередная ложь. — возмутилась девушка.
— Без этой лжи толпа первой сожрет тебя и меня. — наконец застегнув последнюю пуговицу рубашки, отвернулся от зеркала министр. — Итак, значит теперь мы готовы?
— Да, именно так. — поправила очки Петра, потирая переносицу.
— Пф, — завела глаза Сара. — так, еще разок, мне то ничего не придется там делать? Сидеть и строить красивые глаза – все, что от меня нужно?
— Только стой в сторонке и улыбайся камерам. — кивнула ей Петра. — Ну, или не улыбайся. Ты и с насупившейся мордашкой нравишься людям. И, главное, спину держи прямо! — легонько похлопала ее по позвоночнику управляющая. — Ты все таки перед объективами!
— Улыбаться, махать, держать осанку. — почесала затылок Сара. — Вроде, ничего сложно.
— Студия то готова? — обратился к Петре министр.
— Еще с утра. Сейчас там ждут только вас. — кивнула Парчес. — Пойдёмте?
— Ну, пожелай мне удачи. — проведя рукой по волосам, поглядел на девушку Бенедикт Маккриди.
— Ни пуха ни пера. — развела руками Сара.
За кулисами сцены, которую приготовили для выступления, тоже собралось достаточно народу. Охранники, операторы, технические специалисты и еще целый ворох людей. Ждали тут первого министра и комендант Моралес с Хелен Картер. Пока первый с важным видом переговаривался с охраной, Картер потягивала сигаретный дым.
— Миссис министр! — первым делом прикрикнула Петра. — Я, конечно, все понимаю, но…
— Уже убираю, госпожа управляющая. — сделала последний затяг «Неон Блоссом» министр здравоохранения и убрала ее в карман. — Ну, много там людей? — попыталась выглянуть в зал она.
— Достаточно, чтобы создать ощущение массовости. — ответила Петра.
— А, вот вы и здесь, господин Маккриди. — оглянувшись на их разговоры, оставил солдат Алекс Моралес, пошагав на встречу.
— Алекс, — поприветствовал его, пожав руку, первый министр. — Хелен, добрый день. Что, переживаете?
— Да не то, чтобы. — отмахнулась Картер. — Много нервов в последнее время… А мисс Парчес, как не кстати, всегда попадается мне в коридорах, когда я решаю покурить.
— Для этого есть отведенные зоны, миссис Картер. — прищурилась Петра.
— Знаю-знаю. — вздохнула Хелен.
— Скоро там начало? — поглядел на часы Бенедикт Маккриди.
— Через пару минут объявят старт пресс-конференции. Зададут несколько вопросов поначалу представителям власти поменьше, которые приехали к нам из Саванны и Мейкона, а следом уже будет ваша очередь. — поглядела в планшет Петра.
— А девчонка тут зачем? — покосился на Сару Моралес.
— Как зачем? Для рейтингов, конечно. — улыбнулась управляющая.
— Зачем заставлять бедняжку стоять тут? — возмутилась Хелен Картер. — Ей же наверняка это не в радость, верно?
— Да нет проблем, министр, — покачала головой девушка. — не переживайте.
— Как скажешь. — пожала плечами Хелен.
Со стороны сцены заиграла вступительная музыка, послышался ропот собравшихся в зале людей. Первыми туда направились члены городских отделений министариата, ждавшие выхода в сторонке. По пути на сцену они спешно уважительно покивали, как бы здороваясь с первым министром Маккриди. Петра поспешила выйти ближе к сцене, чтобы поглядеть, идет ли все по плану, а пока та отлучилась, Хелен Картер быстренько достала сигарету, делая пару нервных затягов.
— Не можете без никотина, Хелен? — покосился на нее министр.
— Ничего не поделаешь… — вздохнула та, выдыхая дым в сторонку.
— Когда-нибудь это вас погубит. — укорил ее Маккриди.
— Да чего уж там бояться, никто из нас не застрахован. — Картер еще несколько раз спешно приложилась к сигарете, прежде чем убрать ее, заметив возвращающуюся Петру Парчес.
— Ну что, через пару минут ваша очередь, господин министр. — указала ему на сцену управляющая.
— Хорошо, я готов. — твердо ответил Бенедикт Маккриди.
Гордым шагом, статно выпрямившись, он пошагал на сцену. На него тут же посыпались вспышки камер. Следом за ним поспешила Хелен Картер, а Алекс Моралес кивнул Саре, чтобы выходила и та. Вздохнув, девушка еще раз поправила свое пальто, переглянувшись со стоявшей рядом Петрой. Та подбадривающе подмигнула ей, отходя в сторону и Сара направилась к сцене. Объективы фотокамер тут же переместились на нее, запечатлев девушку, а затем вновь направились к первому министру, указывающему на микрофон у которого гости могли задавать вопросы.
— …ну же, не стесняйтесь. — улыбнулся Маккриди. — Кто следующий?
Как и ожидалось, первым к микрофону подобралась девушка в красном платье. Ее лицо показалось Саре знакомым. Лишь пару мгновений спустя, она вспомнила, что это была журналистка, которая работала с Роуз и с которой они пересеклись в крайне неожиданном месте. Как же ее звали?..
— Добрый день, господин министр. Меган Янг, газета «Вестник Мейкона», у меня довольно деликатный вопрос… — представилась журналистка. Она быстро обвела сцену взглядом, на мгновение остановившись на Саре. Это насторожило девушку,  но судя по лицу Янг, она ее не узнала.
— Какой же? — улыбнулся ей первый министр.
— Наших читателей очень интересует, как повлияет экстренная ситуация в городе на экономические процессы в целом. В последнее время жители Мейкона испытывают некоторые трудности с доступностью еды и медицинской помощи, в том числе даже по государственным талонам. — спросила она. — Всех интересует, как будет восстанавливаться этот аспект нашей жизни, особенно сейчас, в городе, где это особенно необходимо.
— Я понимаю вашу заинтересованность, — кивнул Маккриди. — да, мне сообщали об этом. В первую очередь, конечно, министр Картер, — указал он на стоящую рядом с Сарой женщину. — мы находимся на стадии решения этого вопроса. Нам уже вызвались помочь некоторые корпорации, располагающиеся в Атланте и очень скоро дефицит в городе сойдет на нет. Главное, что в нем прекратилось кровопролитие, верно?
— Бесспорно, господин министр. — отступила от микрофона Меган.
За ней следом к микрофону подошел мужичок лет пятидесяти, одетый довольно скромно. Явно, простой рабочий.
— Спасибо, что позволили мне оказаться тут, мистер Маккриди… — удрученно проговорил он.
— Без проблем, сэр. Не переживайте. — урезонил его министр. — А вы?..
— Билли, сэр. Я тут, так скажем, хочу задать вопрос от простого народа. Тут вот уже хотели узнать про медпомощь и все такое… а я, понимаете ли, был простым рабочим на Дженерал Стиллворк, но после, вы уж простите, той дряни, что произошла в городе, завод простаивает и остается опечатанными целая прорва цехов. Многие мои товарищи не могут вернутся на работу. Да и в целом этот, ну вы знаете, ужас… совсем уж думается разрушил отрасль. А ведь мы, в Мейконе, гордились нашими цехами…
— Да, конечно. Ваш вопрос понятен. Вы же знаете, что большая часть акций заводского комплекса Дженерал Стиллворк принадлежала господину Френсису Ридли? — строго напомнил министр. — Но после того, как он предал нашу с вами страну, он уже, очевидно, ничем там владеть не будет.
— Так, а что с нашими рабочими местами-то? — спросил мужичок.
— Этот вопрос вынесен на обсуждение в мейконский министариат. Если мне не изменяет память, они планируют национализировать части предприятия, принадлежащие Ридли и вновь вернуть заводы в функционирующее состояние своими силами. Так что можете не переживать. — сказал министр.
— Сэр, позволите? — довольно быстро подошел к микрофону, чуть ли не отодвигая мужичка с его места, молодой человек, одетый в приличный костюм и с налаченными волосами. — Мистер Маккриди, я представляю независимые интернет-СМИ, которые, как вы знаете, не слишком-то жалуют в нашей стране! Однако, правду люди все равно должны слышать, верно?! И раз уж я здесь, у меня к вам серьезный вопросик!
— Мы рады ответить на любые вопросы, — пустил смешок Бенедикт Маккриди. — даже ваши.
— Так вот, министр, — поставил перед собой заранее свой диктофон журналист. — вопрос тут простой, но всем нам понятный. Кто же виноват в том, что по митингующим на мейконских площадях была открыта стрельба? Я могу ошибаться, но именно снайперы старшего коменданта в то время были поставлены в городе!
— Кхм, — сделал удивленный вид Маккриди, как будто бы не ждал этого вопроса. Он переглянулся со стоящим позади Сары Моралесом. — да, это довольно животрепещущий вопрос. Многие говорили мне, что в стрельбе могут быть виновны служащие лица. Но, как меня уверили агенты из служб госбезопасности, расследование подтвердило обратное. За стрельбой, как признались некоторые из пойманных террористов, стояли наемные снайперы, проникшие в город под шум беспорядков. И, если их же показания верны, этих снайперов могли подослать сюда уже известные нам канадские спецслужбы. Они известны своими грязными методами!
— Спасибо за ответ, господин министр. — щелкнул остановку записи диктофона, мужчина, проведя рукой по волосам и отходя в сторону.
— Что, еще вопросы к господину министру будут? — уточнил стоящий в стороне ведущий пресс-конференции. — Нет? Ну, если так, то, пожалуй, мы перейдем к…
— Постойте, у меня еще есть вопрос! — донеслось криком из зала. Все, стоящие в нем, немедленно оглянулись на выходящую вперед фигуру. Меган Янг, которую та отпихнула, проходя вперед, тут же выпучила на нее глаза, начав возмущаться. И было понятно почему. Сара, прищурившись, не сразу поняла, что это и впрямь она.
Поправив очки, на одном из стекол которых все еще зияли трещины, Роуз, поправляя свой свободный плащ-пальто, подступила к микрофону. Стоящие позади нее люди переглянулись, начав перешептываться. Меган Янг что-то прикрикнула ей сзади, но Роудсон не обратила внимания. Камеры перевели свои объективны на нее. Роуз глубоко вздохнула.
— У меня вопрос, сэр! — процедила она, с прищуром глядя на первого министра. Сара, напрягшись, тут же впилась в Роуз взглядом. Хелен Картер и старший комендант Моралес насторожились не меньше.
— Мисс? — теперь уже действительно удивленно посмотрел на нее министр.
— Роуз Роудсон. — ровным, но грубым тоном, представилась она. — Вы, быть может, еще помните моего отца, господина Коуди…
— Ах, так вы… дочь почившего министра Роудсона, верно? — приподняв бровь, поглядел на нее Маккриди.
— Все так. — бросила в микрофон Роуз. Взгляд ее, чуть скрытый бликами поврежденных очков, переместился к Саре. Они с девушкой переглянулись. Та не казалась удивленной, но ее обычно рассудительный взор сейчас казался полыхающим, и в то же время стеклянно-холодным. Сара от ощущения этого взгляда на себе, с трудом взглотнула ком в горле. Роуз вновь перевела взгляд на первого министра. — Надеюсь, вы не выставите меня прочь по этому?
— Нет-нет, что вы? С чего бы. Я рад видеть вас тут. — судя по явно недоумевающему тону министра, он не был особо рад. — Вы тут тоже на правах журналистки, мисс Роудсон?
— Да. — Роуз вновь оббежала чуть дрогнувшим взглядом и Сару, и глядящую на нее удивленно Хелен Картер, и Моралеса. — Вам уже довелось поговорить с моей коллегой, Меган.
— Сегодня к нам идут и идут гости из Мейкона? — попытался улыбнуться министр. Выглядело натянуто. — А что интересует вас, мисс Роудсон?
— Ах, всего лишь хочу поинтересоваться примерно тем-же, что и стоявший тут ранее молодой человек. — голос Роуз дрогнул. Она недовольно сложила руки на груди у воротника своего плаща-пальто.
— Вас не устроил мой ответ на его вопрос, мисс Роудсон? — оперся руками на трибуну перед собой министр.
— Нет. — сухо бросила Роуз.
— Так что именно вы хотели бы узнать точнее? Раз уж решились выйти к сцене, то спрашивайте. — старался сохранить невозмутимость министр.
— Я спрошу. Не сомневайтесь. — поджала губы Роудсон. — Вы сказали, что люди коменданта Моралеса не виноваты в открытии огня по мирным протестующим. Может, оно и так. Я бы хотела знать не об этом…
— Тогда в чем дело, мисс? — взгляд первого министра вновь метнулся к коменданту Моралесу. Тот нахмурился.
— Не так важно, кто начал стрельбу. Я ясно видела, кто ее охотно продолжил. Люди коменданта Моралеса открывали беглый огонь бездумно и безрассудно прямиком по толпам гражданских! — повысила тон девушка.
— Это ложь, я… — выступил было вперед Алекс Моралес.
— Комендант! — остановил его Маккриди, приподняв руку. — Так вы считаете, что люди коменданта Моралеса стреляли по мирным гражданским или?..
— Я не считаю, я знаю, что видела. — поерзала сложенными руками Роуз, переступая с ноги на ногу. Саре было очевидно, что она нервничала. Но, что, черт побери, она творит?! Зачем она сунулась сюда? У девушки от волнения заколотило сердце. — Огонь был открыт в том числе по невинным!
— Быть может, вы ошиблись, и… — начал Маккриди.
— Я не ошиблась. — перебила его Роуз, стиснув зубы. — Или, быть может, вы хотите сказать, что я лгу? Скольким людям вы решите заявить это в лицо?
— Никто не обвиняет вас во лжи, мисс Роудсон. — приподнял ладони первый министр. — Однако, в городе был хаос. Настоящая бойня. Разве вы можете утверждать, что задевшая кого-то шальная пуля не была пущена одним из этого террористического сборища?
— Вы… — голос Роуз задрожал, но она взглотнула ком в горле и выровняла свой тон. — Моя сестра умерла, держа собственного ребенка на руках! Ей в спину разрядили очередью! Вы считаете, что это тоже «шальная пуля»?! — тон Роудсон вновь переходил на крик.
— Мисс Роуз, спокойнее… — возмутился Маккриди, подняв взгляд на охрану в углах комнаты, агенты, обратившие на это внимание, неторопливо поспешили спуститься в зал. — вы явно не в себе и…
— О-о-о, да, я не в себе. Моя сестра умерла, пытаясь спасти от пуль собственного ребенка! А вы смеете заявлять мне, что я лгу?! Она умерла на моих руках! Я даже не смогла с ней попрощаться! — глаза Роуз намокли в ее яростном крике.
— Госпожа Роудсон, послушайте, я сожалею! Действительно сожалею. Но что я могу поделать? Разве мне под силу вернуть вам сестру?!
— Лили! — выдавила Роуз. — Ее звали Лили. А ее малыша, оставшегося сиротой – Бенджамин. Лили и Бенджамин Роудсоны. Запомните эти имена!
— Так чего вы хотите, мисс? Вы хотите разбирательств? Расследования, кто мог быть в этом виновен? Справедливости? Я не понимаю! — развел руками Маккриди, покачав головой. — Что вы хотите, чтобы я сделал?
— Я просто хотела посмотреть вам в глаза. — процедила она.
— Что-ж, смотрите? Я перед вами. И что вы видите? — нахмурился тот.
— Вижу, что вам ни капли не жаль. Я не удивлена, что вы даже не решитесь раскаяться в том, чья это вина… — тяжелый вздох Роуз пронесся по залу.
— Раскаяться? Вы хотите моего раскаяния? За что, мисс Роудсон? Разве это я виновен в гибели вашей родственницы? Чем я заслужил подобное обвинение? Я всеми силами старался как можно скорее закончить ужасные события, что развернулись в городе. Что-ж, раз вы считаете, что я в этом виновен… виновен в том, что жители Мейкона наконец могут спать спокойно, то извините меня! — грубо возразил Маккриди.
— Вы думаете, этого достаточно, чтобы искупить смерть Лили? — прошипела Роуз, стиснув зубы.
— Если бы я мог, извинился бы и перед вашей сестрой. — хмыкнул он.
— Я предоставлю вам такую возможность. — сказала Роуз, скривившись.
— О чем вы? — не сводил с нее взгляда первый министр.
— Об этом. — выдавила в микрофон Роудсон.
Следующее мгновение застыло во взгляде Сары, как в тумане. Руки Роуз, сложенные в возмущении на груди, скользнули под обширный воротник ее пальто. Первый министр, прищурившись, сделал шаг назад. Толпа вокруг, в молчаливом ужасе, расступилась. Резким движением, Роудсон извлекла из-за пазухи пистолет, направив его в сторону сцены. Кто-то крикнул вдалеке и эхо крика разлетелось по помещению.
Яркая вспышка озаряет конференц-зал светом. Громкий хлопок внезапно сильно бьет по ушам. Сара прищуривается. Сбоку от нее доносится вопль Хелен Картер. Толпа позади Роуз расступается и бросается к выходам. К журналистке сломя голову и обнажая шоковые трости, несутся охранники. Пуля врезается первому министру в грудь, заставляя того отшатнуться и схватиться за стойку. Комендант Моралес, отталкивая Сару в сторону, бросается к Маккриди.
Новый выстрел вновь озаряет зал. Сара, чуть было не падая от толчка, хватается о министра Картер. Подскочившие к Роудсон охранники, занося свои жужжащие электрошоком дубинки. Крики паникующей толпы поглощают все прочие звуки вокруг. Это попадание относит первого министра от стойки. Комендант Моралес пытается подхватить его, совершая к старику рывок. Его белая рубашка и темное пальто окрашиваются в багровый.
Палец Роуз вжимается в спусковой крючок в последний раз. Третья пуля, блеснув вспышкой, бьет в грудь Бенедикта Маккриди. С грохотом тело первого министра рушится наземь. Рядом с ним падает на одно колено Моралес, что-то громко крича и пытаясь остановить кровь старика, просачивающуюся сквозь его пальцы. Заламывающий ей руку охранник вырывает пистолет из ее пальцев. Второй же со всей силы вжаривает ей шоковой тростью в шею. Скривя лицо, Роуз падает на колени. Ее взгляд сквозь разбитые очки впивается в Сару, прежде, чем погаснуть. Знакомый взгляд. Боль отчаяния. Крик утихает. Мысли вновь обретают форму, освобождаясь от тумана. Красное пятно разливается по подиуму сцены, как разлитая краска.

Глава 95

В кабинете было не продохнуть от спертого воздуха. Спину и шею все еще жутко ломило от ударов и Роуз ощущала дрожь в мышцах. Тряслись поджилки и пальцы, в груди от нервоза будто встал камень, от чего даже стараясь дышать равномерно, она сбивалась. Во рту пересохло, устали глаза и жутко болела голова. Наручники, приковывающие ее запястья к столу были затянуты так туго, что болели руки.
Ее треснувшие очки сползли ниже обычного, от чего девушка постоянно морщилась, прищуриваясь, чтобы разглядеть четко все вокруг. Поправить их у нее возможности не было, что очевидно. Это все равно было меньшая из ее проблем. Комната была звукоизолирована, потому, ничего снаружи не было слышно, а тишину комнаты нарушал только громкий, бьющий по голове, топот шагов старшего коменданта. Моралес, убрав руки за спину, ходил вокруг нее кругами, как волк, загнавший добычу. Его полный ярости взор не отцеплялся от девушки, сидящей на стуле. Завершив очередной обход вокруг комнаты, старший комендант остановился у нее за спиной. Тень Моралеса, нависающая сзади, буквально придавила ее.
— Я ненавижу повторять, Роудсон! — его голос, как громовой раскат, вновь разразил тишину. Роуз поежилась, кривясь от вступившей в виски головной боли. — Либо вы отвечаете мне сейчас же, либо… ах, черт, на что я теряю время?! Вы оглохли, Роудсон?! Говорите немедленно!
Сложив руки в замок, девушка лишь прикрыла глаза. Ей было дурно. Кажется, чутка тошнило. Но она еще держалась. Моралес вновь принялся брести по комнате против часовой стрелки, продолжая свои попытки до нее достучаться. До сих пор, она не сказала ни слова.
— Если вы не дадите показаний мне, этим займутся люди куда менее заботящиеся гуманностью и законностью получения ваших ответов. Вы это осознаете, Роудсон? — остановился теперь напротив нее комендант, оперевшись руками о стол. — Как вы смогли пронести в здание оружие? Кто помог вам с этим? Как вы проникли сюда? Роудсон! Вам, по-моему, еще не отрезали язык, отвечайте!
Девушка лишь сделала тяжелый вздох, промолчав.
— Вы же осознаете, что сделали? Вы в дерьме и сейчас, своим молчанием, вы только загоняете себя еще глубже в эту яму! Вам светит пожизненный срок в трудовом лагере, вы это понимаете? — процедил старший комендант, пригнувшись к ней. — Незаконное использование оружия, предумышленное покушение на убийство, измена родине! Вы будете гнить там до конца своих дней! Неужели вы этого не осознаете?!
В ответ Роуз лишь подняла на него глаза, наконец пересекаясь с комендантом взглядами. Они пронзили друг друга, как раньше.
— Что, боитесь, что ваши слова будут использованы на суде против вас? Да? Помилуйте, Роудсон, вам уже вынесли приговор. Ничего вам не поможет, кроме собственной повинности. Вы спустили курок на глазах у десятков камер. Никто и никогда не сможет вас оправдать, если вы решили на это понадеяться. — пригрозил Моралес. — Чем больше вы молчите, тем больше подозрений повесят на вас. Так что лучше бы вам развязать язык, Роудсон. А не то кроме убийцы, вы можете стать и иностранным агентом, а то и вовсе пособником террористов. Что, судя по вашему взгляду вас и это не смущает?
Девушка, выпрямив спину, провела языком по высохшим губам. Алекс Моралес поглядел на нее, ожидая какого-то ответа, но того не последовало.
— Что-ж, ладно. Вы считаете, что молчание в вашем случае – умный ход. Вы же итак знали, на что шли, верно, Роудсон? Вы знали, что обречены. И если уж вы решили, что пойдете на такое «самопожертвование», то чего вам бояться теперь? — сложил руки на груди Моралес. — Что? Отвечать за свои действия сложнее, чем жать на курок? Три пули. Одной было мало? Решили, чтобы наверняка, верно?
Журналистка взглотнула вставший в горле ком, стиснув зубы.
— Могу вас только поздравить, Роудсон. — хмыкнул комендант. — Первый министр сейчас при смерти. Вы спокойны? Рады? Что-то я не вижу ликования в ваших глазах? Чего вы добились? Месть? Попытка самолично свершить некую «справедливость»? Вы видите себя героиней, да, Роудсон? Вы ей не стали. Никто не запомнит вас героиней. Вы убийца. Хладнокровная и жестокая. Вот кто вы такая. Этим вы запомнитесь людям. И никто, поверьте, никто не вспомнит вас поборницей справедливости, Роудсон. Вы сгниете за решеткой, сожалея о том, что сегодня сделали. Довольны? Этого вы ждали, вдавливая спусковой крючок? — выпалил ей в лицо Моралес, сделав шаг назад и прожигая ее взглядом.
— Без комментариев. — наконец выдавила сухим хриплым голосом Роуз. Скривив лицо, старший комендант рявкнул что-то себе под нос с разворота стукнув кулаком по стене. Покачав головой, мужчина отошел к дверям, оглядываясь через плечо на журналистку и, с громким хлопком закрывая за собой дверь, удалился из комнаты.
Кабинет вновь наполнило лишь затишье. Роуз, вздрогнув, сделала глубокий вдох. Она понимала, что любые ее слова будут напрасны. Что бы она не сказала, ей не поверят, исказят это, вывернут наизнанку и используют против нее же самой. Она прошла точку невозврата. Бежать отсюда было некуда. Но она знала, на что шла… Это цена, которую ей теперь придется платить. Остается надеяться, что она была заплачена не напрасно. Может, хотя бы сейчас, вся Джорджия вздохнет свободно.
Дверь камеры дознания снова приоткрылась, Роуз стиснула зубы, со страхом подняв напуганные глаза. Она думала, что теперь сюда заявились ее пытать, однако, закрывая за собой вход, в комнату вошла всего лишь Сара. Девушки поглядели друг на друга, молча, не говоря ни слова. Несколько неуверенных шагов вперед и Сара оказалась у стола, напротив журналистки. Отодвинув стул, она, с трудом, но смогла усесться на него.
Руки Роуз вздрогнули, она не сводила взгляда со своей посетительницы.
— Это не те обстоятельства, при которых я бы хотела увидеть тебя вновь. — причмокнула Сара, помассировав глаза.
— Взаимно. — кивнула та в ответ.
— Ты в заднице… — прямолинейно сказала ей девушка.
— Ага. — прищурилась Роуз, оглядывая собеседницу напротив. — Я-то да, а что насчет тебя?
— А, ты об… слушай, я знаю, как это может выглядеть и… — прикусила губу Сара. — послушай, все гораздо сложнее, чем тебе кажется.
— Не думаю. «Патриция Маккриди», значит? — хмыкнула Роудсон. — И как же так получилось? Ты лгала мне все это время, или?..
— Это все полная чушь! Не обращай внимания, пожалуйста. — покачала головой Сара, сложив перед собой руки.
— Так просто? «Не обращай внимания»? Как это понимать? — на уставшем и разбитом лице девушки промелькнуло истинное недоумение.
— Понимай, как хочешь, Роуз. Я тут не для этого. — сказала Сара.
— Не для этого? А для чего же?! Послушай, у меня уже нет сил что-либо понять! Как тебя угораздило оказаться здесь? Да еще и… вот так!
— Успокойся, Роуз. Пожалуйста. Ты же знаешь, тут стоят камеры и каждое наше слово сейчас слышат. Даже если бы я хотела тебе все рассказать, я не могу! — возмутилась она. — Я лишь… боже, Роуз, во что ты вляпалась?!
— У меня к тебе тот же вопрос. — все не сводила с нее глаз журналистка.
— Ты… как ты смогла пройти сюда? Откуда у тебя оружие?! И… зачем ты вообще решилась на это! Роуз, ты… это же… — Сара, попытавшись успокоиться и собраться с мыслями, набрала воздуха в грудь. — Слушай, это же безумие! Чем ты думала?!
— Головой. И точно так же, сейчас, пытаюсь понять, что они с тобой сделала, Сара. — прошептала Роудсон.
— Со мной сделали? О чем ты? — скривилась девушка.
— Ты пришла сюда вместо этого мордоворота Моралеса. Задаешь точно те же вопросы… я не могу понять, что случилось. — поджала губы та.
— Что случилось? Что, блин, случилось?! Ты только что пристрелила Бенедикта, блин, Маккриди, вот что случилось! — хлопнула по столу Сара.
— Как вижу, ты больше не нуждаешься в помощи. С твоими легкими все в порядке? Из-за этого ты решила им помочь? В чем смысл? Чем эти люди купили тебя? — процедила Роудсон.
— Меня никто не покупал, пойми же! Я… я лишь хочу помочь тебе!
— Помочь мне? И как же ты собираешься это сделать? — нахмурилась она.
— Я… я не смогу спасти тебя от тюрьмы, Роуз. Ты у всех на глазах стрельнула в первого министра! Но… слушай, я знаю всех этих людей. И я попыталась хоть что-то сделать! Помочь тебе! Если ты признаешься в том, как ты это сделала, они пойдут навстречу! Тебе… тебе срежут срок!
— Один пожизненный вместо двух? — хмыкнула Роудсон в ответ. — Не смеши меня, я знаю, какое уже для меня уготовили место.
— Так если знала, зачем ты это сделала?! — повысила тон Сара. Она нервничала не хуже Роуз. Ее руки сковала дрожь.
— Кто-то должен был. Так не могло продолжаться вечно. — твердо ответила Роуз Роудсон. — Ложь, ложь и еще раз ложь. Этот порочный круг нужно было разорвать.
— Ну и? Разорвала, блин? Ты даже не представляешь, что ты наделала! — воскликнула Сара.
— Я… — начала журналистка.
— Ты только что прикончила не Бенедикта Маккриди, ты прикончила меня, Роуз! Понимаешь?! Меня! — все же сорвалась на крик Сара, но тут, осекшись, тяжело вздохнула, прикрывая лицо руками. — Боже-боже-боже… что же теперь будет… зачем ты…
— Послушай, Сара… — сжала кулаки Роудсон.
— Нет, Роуз, это ты послушай! Вся республика в огне! Люди гибнут и страдают! Все… все только начало налаживаться и теперь ты!.. ты уничтожила все это на корню, понимаешь?! — выпалила девушка.
— Налаживаться? Где, Сара?! Ответь мне, где что-либо начало налаживаться?! Все становиться лишь хуже с каждым днем! — теперь и Роуз повысила голос.
— Ты не понимаешь! Ты… я могла бы… — Сара, скривя губы, замолчала. — Все могло бы быть иначе. Может, все можно было бы изменить!
— Сара… — покачала головой Роуз, глядя ей в глаза. — о чем ты? Что за бред? Ты серьезно веришь, что, связавшись с этими людьми, ты способна была что-то изменить? Даже сейчас они тебя используют, пойми же.
— Никто не использует меня! Я явилась сюда сама! По своей воле! Я хочу помочь тебе, Роуз! — истошно высказала Сара.
— Хочешь помочь, скажи людям за этими дверьми, — кивнула на выход Роудсон, тряхнув своими кандалами. — чтобы сняли с меня наручники. Пусть отпустят меня. Что ты так смотришь? Сама понимаешь, как это звучит?
— Это… это невозможно, Роуз. — стараясь ответить спокойно, сказала девушка. — Не нужно глупить. Никто не отпустит тебя, как бы мне этого не хотелось.
— И что же тогда ты решила тут изменить? М?
— Все… все сложнее, чем ты думаешь. Ты и сотой доли правды не знаешь! И теперь уже поздно… — вновь уткнулась лицом в ладони Сара. — Теперь ничего не вернуть назад.
— Вернуть назад? — приподняла бровь Роудсон.
— Тебя отправят в тюрьму, понимаешь, Роуз? — подняла на нее взгляд девушка, потерев виски. — И я ничего не могу с этим поделать. Ты… то что ты совершила, это чудовищно! Они арестуют все твои счета, заберут все твои квартиры… у тебя ничего больше не останется!
Роуз, куснув губу, с недоверием поглядела на Сару.
— Я не могу заставить их отпустить тебя! Это невозможно. Но я не хочу, чтобы еще один ребенок остался сиротой! Подумай о Бене! О Пинки! Что с ними будет? — сказала она Роуз обреченно. — Ты подумала о том, чем твоя выходка обернется для них?!
— Ты… ты хочешь сказать…
— Да, Роуз. Да! Просто признайся во всем, что ты сделала, и они оставят твоей семье все имущество. Оливия, Бен… ты ведь не хочешь, чтобы они пострадали из-за тебя также, как и я?! — насупила брови Сара. — Если ты раскроешь все карты, сознаешься, как и почему ты это сделала, их оставят в покое! Понимаешь, Роуз?
— Это низко. — выдавила Роудсон.
— Что?! — удивленно вылупилась на нее девушка.
— Ты пытаешься шантажировать меня моими родными, Сара. — процедила сквозь зубы журналистка. — Это низко.
— Шантажировать? Шантажировать?! — не выдержав, она поднялась из-за стола, глядя на Роуз сверху вниз. — Да я хочу тебе помочь, понимаешь?!
— Помочь? Это слабо походит на помощь. — тяжело дыша, ответила ей она.
— Я была бы крайне рада выпросить и твое освобождение, знаешь ли, — махнула рукой Сара. — однако в единственного человека, который мог меня послушать, ты выпустила несколько грамм свинца!
— Единственного человека?.. — покачала головой журналистка. — Боже мой, Сара, да как ты… ты хочешь сказать, что ты была на короткой ноге с чертовым Бенедиктом Маккриди?! — ее голос наполнился праведным гневом. — Как это вообще возможно?!
— И что теперь? — возмущенно сложила руки на груди Сара. Ей не было приятно слышать в свою сторону подобные обвинения. В особенности от Роуз, учитывая, что та ничего даже не знала. — Тебе представляется шанс изменить судьбу своих близких, Роуз. Не дай ему утечь сквозь пальцы из-за какой-то мнительности!
— Не ставь мне условия, Сара, что за бред ты несешь? Какой шанс? Ты думаешь, что хочешь предоставить мне какой-то шанс?! — Роудсон уже была на взводе от их недолгого диалога. — Эти люди никому не дают шансов, не лги себе! Они могут только отнимать!
— Но я же стою тут. Перед тобой. — попыталась успокоиться девушка, оперевшись руками о стол. — Посмотри на меня, Роуз. Прошу тебя, не делай глупостей. Я столько просилась попасть сюда, чтобы поговорить с тобой… а теперь ты даже отказываешься слушать меня. Это нелепо!
— Нелепо верить людям, которые пытаются использовать тебя. — бросила Роуз. — Я не знаю, что они тебе наплели… Да, может и не хочу знать. Если ты считаешь, что я пойду им на уступки – верь дальше в свой самообман!
— Это не самообман! Роуз, да послушай же меня!..
— Я пытаюсь тебя услышать, Сара, но я тебя не узнаю. Что с тобой стало? Блеск Атланты голову вскружил? Ты забыла, что находится за пределами этих стен? Поэтому ты пришла сюда, просто, чтобы шантажировать меня?! Задумайся же, ты просто очередная марионетка, чем бы они тебя не прельстили! Просто пешка в руках у Атланты! — из последний сил, надорвав горло, вырвалось у Роудсон. — Что Сэм скажет об этом?!
Сара осеклась, чуть не оступившись, но оперевшись рукой о стул. Она промолчала мгновение, выпрямив спину и снова поглядев на журналистку.
— Сэм уже ничего не скажет. — тихо выдавила девушка в ответ. — И не пытайся надавить на мои чувства, напоминая о ней. Она погибла. И далеко не от рук правительства или Атланты. Ее убил уж точно не Бенедикт Маккриди.
— Она… — опешив, поджала губы Роуз. Затем опустила взгляд. — слушай, я… не хотела…
— Нет, это ты послушай, Роуз. Я благодарна тебе за все, что ты сделала. Вы с Оливией буквально спасли меня. Нас. И я правда хочу, чтобы с тобой все было хорошо. Но ты… то, как ты поступила – это мне не под силу оправдать. Я не могу спасти тебя, так хоть помогу остальным, кто также мне дорог. Оливии, Бену… — в горле у Сары также пересохло от волнения. — Ты же знаешь, мне так же жалко Лили, как и тебе, но…
— Нет. Тебе не жалко. — оборвала ее Роуз, тряхнув головой. Ее буквально распирало от возмущения. — Иначе бы ты не пыталась сейчас заставить меня здесь сдаться на атлантскую милость. Это несправедливо!
— Да нет среди людей никакой справедливости! — крикнула Сара. — Как ты не поймешь?! Посмотри уже на мир вокруг без этих розовых очков, которые ты носишь! Он сложнее, чем ты думаешь! Убив Бенедикта Маккриди ты ничего не решила! Ты только сделала все хуже! Теперь… теперь даже я не знаю, что будет завтра! Что говорить о тысячах других людей, которых ты, видимо, в своем бунтарском порыве пыталась «освободить»!
— Бунтарском порыве? — скривилась Роудсон. — Ты сейчас серьезно, Сара?
— Да. Я абсолютно серьезна. — ответила девушка. — Вся наша страна, все эти люди… нам нужен порядок, в этом мире, наполненным хаосом! Иначе их дни будут сочтены. Взгляни вокруг, ты сама знаешь, как много ужаса и крови за пределами этих стен. Наркоманы, мусорщики, работорговцы! Нужен кто-то, чтобы наводить порядок, держать его, иначе прольются еще большие реки крови. Но ты убила его!
— Ты… как тебе такое могло хоть в голову прийти? Ты видела, как эти ублюдки убили Лили. Как они убивали невинных… И ты сейчас говоришь такое? — Роуз подняла на нее красные, слегка намокшие глаза.
— Я видела, как невинных убивают и те, кто думает, что борется за «правое дело». Роуз, тут нет правых и виноватых. Ты не видишь другие стороны медали. А я, поверь, насмотрелась на них достаточно! — дрожащим голосом бросила ей Сара.
— Может, я и впрямь где-то допустила ошибку. Да. Может, я не права в каких-то своих суждениях… кто знает? Может, не права ты. Или не правы мы обе и из этой пучины насилия просто нет выхода… — шмыгнув носом, Роуз промолчала чутка. Ее сердце сжалось от боли. На глаза выступили слезы. Слезы ярости. Она подняла свои зрачки на девушку исподлобья. Ее голос звучал горьким, жалящим, как кинжал. — А еще, быть может, самой большой моей ошибкой было тогда впустить вас и попытаться помочь. — сквозь горесть сказала она.
Эти слова действительно вонзились ей в самое сердце. Чего-то подобное услышать от Роуз она совсем не ожидала. Ее скулы дернулись от неприязни, девушка скривила губы. Но ничего не ответила. Набрав воздуха в грудь, она прикрыла глаза, развернувшись и пошагав к выходу. Она больше не хотела ничего говорить. Ей было просто нечего сказать. Как только пальцы Сары коснулись дверной ручки, тихий, едва слышимый голос Роуз, трясущийся и разбитый, окликнул ее, задавая, полный отчаяния, вопрос.
— Неужели ты стала чудовищем, как все они? — выдохнула Роуз.
— А может я им родилась? — бросила ей через плечо Сара, выходя за дверь.
Хлопнув ею, девушка пошагала прочь, засунув руки в карманы. Алекс Моралес и агенты, стоявшие снаружи, лишь проводили ее молчаливыми взглядами. К Саре тут же подошли несколько охранников, провожая ее к лифтам. Оставшись в кабинке лифта одной, она потянулась к кнопке этажа, щелкнув по ней и, облизнув губы, опустила взгляд. Внутри было противно от осознания того, что Роуз вообще могла такое сказать. Она ведь правда сама упрашивала Рейнбоу, что обязана поговорить с журналисткой. Так как знает ее. Так как они являются хорошими подругами. Но, видимо… она была не права. И оттого было вдвойне обидно.
Что же теперь ей делать? Сара буквально не знала, чего ожидать. Ее планы, мечты и надежды, все, что она строила у себя в голове – пошли прахом. Первый министр при смерти. Доктор Мойра была неутешительна – сейчас шел отчет его последних часов. Пули задели жизненно важные органы, повредили часть имплантов, которые присутствовали в теле Маккриди. Только спешная медицинская помощь и аппараты жизнеобеспечения еще удерживали в нем жизнь, как ей сказали.
И если сейчас он умрет – что же будет с ней? Кому еще во всем этом городе она нужна была так же, как первому министру? Это было страшно осознавать, но ее жизнь здесь была накрепко повязана с судьбой Бенедикта Маккриди. А Роуз одним нажатием пальца оборвала эту связь. Подумать об этом было даже как-то дико. Всю свою жизнь она прожила, наблюдая первого министра по телевидению, на плакатах, биллбордах, голограммах, а теперь, даже вживую. Как ни странно, с самого детства этот человек был частью ее жизни, даже если не считать, что он и вовсе причастен к ее зарождению. И вот теперь – он мертв. А впереди – только неизвестность.
Выйдя из лифта, она побрела к ближайшему торговому автомату. В кармане завибрировал телефон, сообщая о пришедших сообщениях. Видимо, это писала Ева, или Венди… девушки еще с самого утра ужасно волновались за нее. Задумавшись, Сара потрогала карман со своим смартфоном, но так его и не достала. Разговор с Роуз отбил у нее всякое желание с кем-либо болтать.
Заказав себе в меню кофемашины чашечку простого американо, Сара оперлась об автомат, наблюдая, как дребезжащее устройство вываливает в держатель стаканчик, насыпает в него сахар и порошок и заливает все это напором струи кипятка. Черная жидкость наполняет стаканчик и в нос ударяет знакомый, бодрящий аромат.
— Решила взбодриться? — до Сары донесся голос Петры Парчес.
— Вы меня ищете? — достала стаканчик девушка, оглянувшись на управляющую. Петра кивнула.
— В общем-то да. — вид у женщины был тоже далеко не самый спокойный. Сейчас на нервах были все. Даже Парчес, почти всегда пребывающая в своем рабочем, возбужденном состоянии, казалась не такой растерянной, какой представала сейчас. — Агенты быстро подсказали мне, где ты.
— Естественно. Они всегда у меня вместо тени. — хмыкнула девушка, хлебнув кофе. Кипяток обжег полость рта, но Сара даже не поморщилась.
— Как я понимаю, — вздохнула Петра. — твой разговор не задался?
— Не будем об этом. — скривив губы, отмахнулась девушка.
— Как скажешь. — управляющая куснула губу. — Пойдем со мной. Думаю, стоит поторопиться. — чутка смущенно сказала она.
— Торопиться я не могу. — осторожно переступила с ноги на ногу Сара, пошагав к Петре. — Но я попытаюсь не отставать.
— Уж постарайся, — шмыгнула носом Петра Парчес, взяв планшет под руку и роясь в кармане в поисках пачки тампонов. — не думаю, что у нас много времени…
— Я не хочу идти. — нахмурилась Сара.
— Понимаю, но иначе никак. Мне сказали, найти тебя. — причмокнула та.
— Как он? Еще держится? — голос девушки наполнился тяжестью.
— Боюсь, что это ненадолго. Доктор Майерс сказала, что ничего не может сделать. Он потерял слишком много крови, прибавь к этому шок, пулевые ранения… я поражаюсь, как старик не погиб прямо там. — покачала головой управляющая, запихивая тампоны в обе ноздри. Те скоропостижно напитались ее кровью.
— Боги, Роуз, что же ты натворила… — пробубнила Сара себе под нос.
— Я узнала у Хелен Картер подробности… все это… боюсь, бедную мисс Роудсон можно понять, но все это, — приспустила очки Петра, потерев свои веки. — боюсь, у нас большие проблемы.
— Что нам теперь делать, Петра? — Сара знала, что управляющая едва ли знает ответ на этот вопрос, но все же обратила к ней взор.
— Мы с тобой оказались в том шатком и незавидном положении, когда остаётся только ждать. — с грустью глянула на нее Парчес.
Во многих коридорах Сиренити-тауер сейчас было пусто, особенно, на верхних этажах. Пока снизу люди выпивали, веселились, ходили по магазинам и стояли в очередях за билетами в кинотеатры, либо же разменивали фишки в казино, верхушку города охватил немой шок. Все здесь были в тихой панике. Повсюду стояла охрана, почти никто не ходил и не выходил. Лишь цокот каблуков Петры и тяжелые переступания Сары с ноги на ногу в экзоскелете раздавались вокруг. Всем, кто знал о произошедшем, быстро закрыли рот. Этажи оцепили, записи произошедшего не пустили в эфир. Для тех, кто там, внизу, в Джорджии ничего не изменилось. Ветренный осенний день шел своим чередом и люди согревались, как могли, пока здесь, в застенках бизнес-центра, мрачными и молчаливыми людьми, решалось, что же теперь будет с республикой дальше.
У дверей, за которыми боролись за жизнь первого министра врачи, стояла Хелен Картер, опустив взгляд в пол, не отрываясь от сигареты. Вокруг окопалась целая прорва солдат коменданта Моралеса. Настоящая армия. Петра, подходя к палате, покосилась на министра Картер, выпускающую очередную струйку дыма в воздух, но, обреченно покачав головой, ничего ей не сказала. Сара, покашиваясь на стоящих вокруг солдат, тоже поникла пуще прежнего. Смерть и потеря – всегда гнетут, но, когда от погибшего зависела вся твоя жизнь, в душе и вовсе становится пусто и страшно. Это чувство уже было ей знакомо.
Хелен обернулась на них, нервно теребя кончики своих волос свободной рукой. Министр тряхнула сигарету, опуская ее от губ. Из дверей палаты, со столь же сломленным взором вышла ее дочь. Джиллиан, глянув на мать и на подошедшую Сару, куснула губу, спрятав руки в карманах своего белого, как снег, халата. Младшая Картер подошла к Саре, положив руку ей на плечо.
— Крепись. — прошептала она, тяжело вздохнув и, отведя взгляд, тут же поспешила быстрым шагом в какую-то палату поблизости.
Вокруг были десятки врачей, носящихся в бесконечно тщетных попытках спасти жизнь Бенедикта Маккриди. Они копошились, поднимая суету. Мелькали перед глазами, что-то друг-другу перекрикивали. Сара, поглядывая на них исподлобья, не могла уследить за всем происходящим. У нее уже не осталось концентрации и сил.
— Я привела ее, как и просили. — поправила очки Петра, попутно принявшись вертеть персти на своих пальцах.
— Вижу. — поджала губы Хелен Картер, поглядев на девушку.
— Как там? — кивнула на дверь палаты Парчес.
— А сами как думаете? — приподняла бровь министр.
— Может, впустить девушку? Он же… хотел ее видеть. — пожала плечами управляющая, постукивая ногтями по планшету.
— Он хотел видеть свою дочь. А, впрочем, какая разница, — отмахнулась Картер. — он вновь потерял сознание.
— Черт. — хмыкнула Петра.
— Вы потому меня привели. Министр хотел видеть дочь? — приподняла бровь Сара. — Но… она ведь…
— Не обращай внимания. У него агония. Это просто бред. — причмокнула Хелен Картер, сделав еще одну сигаретную затяжку. — Силы и рассудок покидают его. Не думаю, что Бенедикт увидит разницу.
— Вы говорите, он без сознания? — вздохнула девушка.
— Только что опять отключился. Его пытаются привести в чувство. Пф, как будто это поможет. — прохрипела Хелен, кашлянув. — Это все бесполезно. Доктор Мойра знает это, но все равно продлевает его страдания.
— Хотите, чтобы я притворилась для него Патрицией? — прошептала Сара, недовольно. — Даже сейчас?
— Если он снова вернется в сознание. Утоли последнее желание старика. — тихо ответила ей Хелен Картер. Не приказывая, а скорее, моля.
— Может, мне все же не стоит?.. — потупила взгляд Сара.
— Подумай хорошенько об этом еще раз? Быть может, второго шанса сказать ему что-то у тебя уже не будет. — мельком поглядела на нее министр, отведя глаза и вновь закурив.
Сара и сама была в замешательстве. У нее и мыслей-то не было на этот счет. Она не знала, что ей делать и как теперь поступать? Как бы то ни было, Бенедикт Маккриди действительно в каком-то роде был единственным человеком, чьи гены она несла. Он не воспитывал ее, не был ей родным и не слишком-то и близким, и уж, как ни крути, ее язык не поворачивался бы назвать его своим отцом. Но он не был в ее жизни простым человеком. И, как бы она не боялась или не сомневалась, стоило взглянуть ему в глаза. Хотя бы в последний раз.
Двери палаты вновь открылись и еще одна медсестра выскользнула из них, лепеча что-то о требующемся сейчас-же препарате. Сара краем глаза заглянула внутрь. Там собрался чуть ли не целый врачебный консилиум, учитывая, сколько людей в халатах было внутри. Доносился их ропот, писк работающий аппаратов жизнеобеспечения, который отозвался нервозным ощущением в ее нутре. В груди защемило, словно заныло сердце. В горле снова встал ком. Ей не хотелось терять кого-то опять.
Осторожно ступив внутрь, Сара поникла от представшего вида. Первый министр, окутанный проводками и трубками, лежал, не подавая признаков жизни, как не столь давно лежала в койке и она сама. Доктора и медсестры, возившиеся вокруг, завидев девушку, расступились, открывая ей дорогу. Одна только Мойра Майерс не отрывалась от первого министра, глядя на показатели датчиков его сердцебиения, давления и дыхания, которое обеспечивалось искусственно.
— О, ты здесь? — покосилась на нее доктор Мойра.
— Как просили. — облизнула сухие губы Сара.
— Вам помочь? — поспешила взять ее под руки одна из медсестер.
— Нет. Не надо. — аккуратно отпихнула ее девушка. — Я сама.
Настороженно переступая с ноги на ногу, она медленно подбиралась к первому министру. Так, будто боялась разбудить его. Так, словно он спал. Медперсонал медленно, но верно, поспешил покинуть комнату, кроме тех, без кого здесь нельзя было обойтись вовсе. Мойра Майерс, сняв очки и протерев их линзы небольшой тряпочкой, поглядела на Сару, оценивающе, но ничего не сказала, когда девушка присела рядом с койкой Маккриди.
Лежа здесь, бледный и, казалось, исхудавший, теперь он действительно выглядел совсем как старик. Былая стать и живость, наполняющая его обычно, сейчас сошла на нет. Казалось, будто и кожа его подсохла, впали глаза, на руках и теле проступили вены. Мерзкий писк аппарата доносился у Сары прямо над ухом, но она стерпела. Сделав глубокий вдох, девушка ощутила наполняющий комнату запах медикаментов и растворов, которые вливались в первого министра через катетеры.
Мойра, развернув свою коляску, отъехала к ближайшему столику с шприцами и пробирочками, принявшись что-то на нем разглядывать. Одна из медсестер тут же подошла к ней, помогая. Устроившись поудобнее на стуле, Сара покосилась на их возню, а затем вновь опустила взгляд на первого министра. Он казался действительно пустым и умирающим. Беззащитным. Возможно, впервые в жизни.
Они не знали друг друга достаточно хорошо. На их долю не выпало для того достаточно времени. Но, несмотря на это, глядеть на умирающего человека, даже осознавая некую крохотную толику родства с ним, Саре было тяжко. Может, ее жизнь и не была сказкой. А если и была, то крайне пресной и грустной. Но она все же была. И у нее было довольно приятных моментов, близких и друзей, любви и взаимопомощи. В ней был яркий луч света, который всегда пробивал мрак, даже в самые черные из часов. Эту жизнь, как бы не хотелось отрицать, подарил ей именно этот человек, лежащий сейчас перед ней, дряхлый старик с бледнеющей кожей и впалыми глазами. Его можно было бы за это ненавидеть, как когда-то и пыталась Сара. Но попросту не хотелось. У нее не было ненависти к этому человеку, как не хватало к нему и любви, чтобы пустить слезу или скорбеть. Однако, ей все равно было тяжеловато.
Треклятый аппарат пропищал над ухом еще раз. На экранах мониторов показывались индикаторы его сердцебиения, чьи полоски крайне неровно скакали по экрану, все затухая и затухая. Мойра, набрав в шприц из пробирки какую-то жидкость, запустила иглу в вену старика, медленно вводя ему препарат. После этого индикаторы сердцебиения снова медленно, но верно, принимали более ровные волны.
Сара никогда не думала о том, хочет ли она детей. Вернее, если и думала, то ответ всегда был один. Это явно не для нее. Она считала, что была бы ужасной матерью, это точно. Какой из нее воспитатель, когда она и себя-то воспитать нормально не может? Но, с другой стороны, глядя на радость на лицах Бет или Дейзи, держа на руках малютку Сэма, она понимала, что в этом есть что-то сакральное. Что-то, может попросту ей недоступное, но то, что она могла при этом понять. И глядя на первого министра, она понимала – все что он делал, он делал ради своей дочери. Она не знала Патрицию Маккриди и не хотела знать. Честно говоря, Сара подсознательно питала к ней неприязнь. Вторичным быть не хочется никому, включая ее. Но, будь она на месте Бенедикта Маккриди, она бы отдала и большую цену за то, чтобы спасти своих близких. В особенности, если бы это была ее собственная дочь.
Писк индикаторов стал громче. Мойра вновь обернулась на лежащего в койке первого министра. Его рука чуть вздрогнула, даже несколько напугав Сару. Старик кашлянул от вкачиваемого ему в легкие воздуха и поморщился. Его слабые, дрожащие пальцы, потянулись к лицу.
— Тише, Бенедикт. Тише! — сказала, подъехав к нему, доктор Майерс. Она аккуратно сняла с его лица маску для поддержания дыхания.
— Мойра… — повернувшись к ней, первый министр через силу приподнял свои явно тяжелые для него веки. — Это ты?..
— Это я. — вздохнула доктор. — Не двигайся. Тебе нужны силы.
— Где… я? — голос мужчины был едва слышим. Все доктора в комнате затаили дыхание. Даже Сара старалась не издавать и звука, чтобы его речь доносилась сквозь жужжание всей техники вокруг.
— Не переживай, Бенедикт. Ты дома. — коснулась его плеча Майерс.
— Дома… да, верно. А Пат? Ты… — прохрипел старик.
— Она здесь, Бенедикт. Оглянись. — попыталась улыбнуться ему та.
Маккриди медленно передвинул голову на подушке в сторону Сары. Его глаза казались безжизненными, намокшими, почти пустыми. В них не горела жизнь. Лишь утекала. Его зрачки, будто стеклянные, пристально уставились на Сару. Старик прищурился, вздрогнув. Пытаясь разобрать, не обманывает ли его зрение. Его сухие дрожащие губы легонько улыбнулись.
— Ты пришла… — прошептал он. — Я… боялся…
— Нечего бояться, Бенедикт. — набирая обезболивающее в шприц, вновь сделала ему инъекцию Майерс. — Тебе нечего бояться.
— Как… прошел день… Пат? — каждое слово ему давалось с трудом. Старик буквально выдавливал их из себя последними силами. Его рука осторожно поднялась, потянувшись к Саре. Девушка взяла его трясущиеся пальцы в свои руки, чтобы успокоить. Они были такие холодные…
— День? — чуть опешила Сара. — Да… нормальный.
— Все нормально?.. Это… хорошо… — вновь улыбнулся Маккриди. — Тут, э-э-э… что-то…
— Что? — причмокнула девушка.
— Что-то… не так. По лицу вижу… что случилось? — Бенедикт Маккриди медленно погладил ее руку своими худощавыми пальцами.
— Ну-у… — девушка подняла взгляд на Мойру Майерс. Та смотрела на нее пристально, с прищуром. — Нет-нет, вовсе ничего. Не переживайте.
— Это.. опять тетушка?.. — тихий голос первого министра стал чуть грубее, подохрип. — Что… она тебе… наплела?
— Тетушка? — приподняла бровь Сара. — Нет, она тут ни при чем.
— Я говорил… тебе… не бери в голову… — сморщившись, покачал головой Маккриди. — Не слушай… ее…
— Как скажешь. — пожала, недоумевая, девушка, поглаживая его ладонь.
— Так… как… как прошел день? — ненавязчиво, словно так и должно быть, спросил у нее едва слышимо первый министр.
— День? — куснула губу девушка. — Э-э… хорошо.
— Ты… ты была на терапии?.. — выдавил Маккриди, чуть крепче сжав ее пальцы своей рукой. В этом жесте все еще не хватало силы.
Аппарат жизнеобеспечения пискнул вновь. Сара, помявшись, переглянулась с Мойрой Майерс, пристально за ней наблюдавшей.
— Да. — кивнула она. — Да, была.
— И что… что сказал доктор Отто?.. — затуманенные глаза мужчины опять проскользнули по ней, разглядывая.
Видимо, он действительно потерялся в собственном разуме. Кажется, Маккриди и правда принимал ее за собственную дочь. Знакомые очертания лица, быть может, и правда сыграли свою роль. А бред ускользающего рассудка рисовал перед мужчиной картины прошлого. В этот момент его стало особенно жалко. Наблюдать, как силы и рассудок утекают у некогда крепкого человека всегда трагично.
— Ничего необычного. Он ничего не сказал. — погладила его по руке Сара. Знал бы старик сейчас, что на деле стало со всеми этими людьми.
— Я вижу… что-то не так… — покачал головой он.
— Почему? — кашлянула девушка.
— Твое лицо… ты грустная… что-то случилось… — на мгновение прикрыл глаза Бенедикт Маккриди, затем вновь поднимая тяжелые веки.
— Ах, нет, — попыталась улыбнуться ему Сара. Так искренне, как только могла сейчас. — я… просто призадумалась.
— Вот, так… так-то лучше. — вновь слегка улыбнулся старик, протянув руку к ее лицу и коснувшись щеки. — Твоя улыбка… прямо, как у младенца… Ты улыбалась так же… когда была… — он закашлялся.
— Аккуратнее! — чуть возмутилась Мойра Майерс.
— …когда была совсем маленькой. — прошептал он. — Моя маленькая принцесса… помнишь… как я укладывал тебя… кхм…
— Не торопитесь. — коснулась его плеча Сара, вздохнув. Было видно, что тому уже едва достает мощи говорить.
— Колыбельная… ты так засыпала под нее… совсем дитя…
— Угу. — смущенно кивнула девушка, едва ли понимая на самом деле.
Старик чуть погладил ее по щеке, глядя в глаза. Его хриплый, угасающий голос, внезапно стал чуть ярче. В нем промелькнула жизнь, возможно, последняя ее искра, наполняющая эти строки. Маккриди неторопливо, медленно проговаривая слова, прошептал ее.
— Ты свети, звезда моя,
Где ты есть, не знаю я.
В темном небе надо мной,
Как алмаз во тьме ночной… кхе, помнишь, как дальше?
— Нет. — поджала губы Сара, отведя взгляд.
— Когда Солнце вдруг зайдет,
И весь мира свет уйдет,
Ночью, ты сияй одна,
Ты свети, звезда моя…
Девушка невольно всхлипнула, куснув губу.
— Тот, кто ночью в путь пошел,
Счастлив, что тебя нашел,
Он бы путь свой потерял,
Если-б свет твой не видал… — пустил смешок старик.
Писк аппарата отвлек доктора Мойру от наблюдения. Она отвернулась, принявшись разглядывать показатели на датчиках. Маккриди сделал тяжелый вздох, цепляясь взглядом за Сару. Его сердцебиение становилось все медленнее, дыхание затруднилось, падало давление.
— Мне… мне не верится, что… все это реально… — тихонько прошептал Бенедикт Маккриди. Сара переглянулась с ним.
— Я тут. Не переживай. — также тихо прошептала она.
— Ох… что-то… мне… нехорошо… — вздрогнула рука мужчины у нее на щеке. Аппараты запищали пуще прежнего, доктора, стоявшие поодаль, тут же бросились к нему, принявшись осматривать министра. Заставить его организм схватиться за жизнь. Они суетливо копошились вокруг, слегая задевая Сару и подключая к телу министра новые трубки, вкалывая ему что-то. Доктор Мойра, сняв очки, прикрыла глаза рукой, поджав губы и обреченно покачав головой.
Показатели активности его жизнедеятельности стремительно рушились вниз. Что бы не пытались делать врачи, они не останавливали падение своих диаграмм на датчиках. Пламя жизни в нем затухало. Дрожащие пальцы министра, поднимающиеся по ее шее, остановились. Старик, собравшись с силами, вновь поглядел на нее, поднимая веки. Его холодный, безжизненный голос был едва слышим. Осознание потухло в его глазах и стеклянные зрачки, несмотря на то, что были направлены на Сару, глядели куда-то совсем сквозь нее.
— Знаешь, Пат, — он провел сухой ладонью по её щеке. — если это ад, то здесь холодновато…
Непрерывный писк кардиомонитора огласил комнату. Индикаторы на экранах из волн приобрели форму непрерывных линий. Этот звук заслонял все прочие, звеня в ушах. Врачи принялись нестись за дефибрилляторами, подключать искусственную вентиляцию легких, но тщетно. Доктор Мойра, нахмурив брови, медленно отвела свою коляску подальше от койки, помассировав виски и потирая очки в руках.
В комнату на крики ворвались прочие врачи. Ни один ударивший в грудь старика разряд дефибриллятора не помог. Затягивая сигаретный дым, Хелен Картер заглянула внутрь, скривив губы и глядя на творящийся внутри панический хаос докторов. Холодящий сознание машинный писк въедался в сознание до раздражающей дрожи. Сара пересеклась зрачками с разбитым взглядом министра Картер, выдыхающей вверх струйку бледно-голубого сигаретного дыма. Девушка вздрогнула. Холодная рука старика сползла по ее шее на плечо и рухнула вниз.

Глава 96

Хмурые тучи, под стать настрою на душе, заволокли небо. Дождь лениво моросил, назойливо барабаня в окна ее квартиры. Петра, постукивая пальцами по стеклу, с задумчивым лицом опираясь на него, глядела на город, орошаемый ливнем. Античные статуи, украшающие ее жилище, при серых, затянутых небесах, открывающихся панорамой в окнах, казалось, также нахмурили свои лица, свели брови и опустили каменные взгляды. Даже изваяния предавались сомнению в этот момент.
На ее столе остывала недоеденная овсянка, горел ярким светом экран планшета, который прозвенел от уведомления. Сделав глубокий вдох, Петра Парчес куснула губу, отойдя от окна и, опуская заправленные рукава, направилась к столу, подхватив планшет и, подтянув очки, быстро окинула взглядом пришедшее сообщение.
Похороны – это всегда морока. Нельзя просто так взять, и проводить человека в мир иной, или куда бы он там не отправлялся. А похороны главы государства – это уже не просто морока. Это самый настоящий геморрой. Петра много сложной работы повидала на своем веку. Она жила работой. Благодаря этому она не чувствовала, что время без пользы утекает сквозь пальцы. Управляющая часто была занята, но сейчас ей казалось, что даже ее, крепчайшей психике и стальным, несгибаемым нервам, все-таки нужен перерыв. Потому что похоронить первого министра, да так, чтобы вся страна могла почтить его память – оказалось делом непростым и неблагодарным. Ей об этом сообщили в числе первых. Она ведь и сама была одним из лиц, которым доверял лично Бенедикт Маккриди. Тем больше тяготы забот свалилось теперь на ее плечи. И без того непосильно груженые.
В Атланту теперь планировалось навести людей из всей страны. Чтобы каждый простой работяга и школьник мог воздать дань памяти первому лицу государства. А это означало очень большие проблемы с пропускным контролем. Особенно сейчас, когда бунтовщики могли планировать некий новый удар, если успели собраться с силами. Потому агентам разведки приходилось лично проверять почти каждого жителя, который изъявлял желание попасть сюда. А это даже звучало, как настоящая паранойя. Впрочем, на Петру пали другие проблемы, это – организация самих похорон. Когда умер президент Паттерсон, все казалось… проще? Ведь каждый знал, кто будет после него. А министр Маккриди лично распоряжался, как поступить на тот или иной счет. Теперь же Бенедикта Маккриди не стало и совету министров, а вернее тому, что от него осталось, предстояло решить, что делать дальше.
Попытавшись собраться с мыслями, Петра подошла к зеркалу, глядя на себя в отражении. Поправляя юбку и рубашку, она несколько минут простояла так, бездумно пытаясь отвлечься. Это при любом раскладе не было вариантом. Ей нужно идти. Мысли о попытках сделать минутный перерыв лишь оттягивали неизбежность. Еще раз поглядев на экран планшета, управляющая набрала воздуха в грудь, с прищуром поглядев на себя в зеркало и легонько похлопав по щекам.
— Соберись! — сказала Парчес сама себе и, развернувшись, пошагала на выход, с неистовой яростью натирая перстни на своих пальцах.
На верхних этажах, в комнате для собраний, куда она направлялась, уже сидела, в ожидании, Хелен Картер. Министр привычно выкуривала сигарету, батарейку которой за день уже успела дважды посадить. Кабинет был пуст. Хелен всегда приходила сюда, обычно, раньше всех, однако теперь в зал собраний торопиться было некому, кроме тех немногих, кто сейчас отвечал за работающие ведомства и кому предстояло решать, что будет дальше. А таких людей было немного и даже в их списке, голос Картер был по значимости одним из последних.
Вся страна была сейчас в подвешенном состоянии. Им предстояло сообщить людям о смерти первого министра, и это была меньшая из всех проблем. Хоть и порождала кучу других, куда более сложных. Сама министр Картер была в растерянности и смятении. Она и не думала, что когда-нибудь такой день настанет. Хелен часто подумывала в последнее время, что, быть может, уйдет с должности министра, когда все наладится. Когда Джорджия наконец сможет вздохнуть спокойно. Однако, времена, когда свой пост со свободной душой можно было бы оставить все не приближались.
Двери зала открылись и с характерным цоканьем каблуков, внутрь вошла Петра, шмыгая носом и поправляя очки. Они с Хелен перекинулись друг на друга взглядами и управляющая, глядя на поднимающийся к потолку дым от сигареты Хелен Картер, подошла, устроившись на свободное место за столом напротив.
— Может, сигаретку все же потушите? — без былого энтузиазма покосилась на нее Петра. У нее не было сил заставлять Хелен Картер что-либо делать.
— Как скажете, мисс Парчес. — причмокнула министр, сделав последнюю затяжку. — Вы оперативны.
— Вам стоило выбрать кого-то еще чтобы протоколировать ваше заседание. У меня дел и без того по горло. — положив перед собой планшет, сказала Петра Парчес.
— Мы не можем при ком угодно обсуждать эти темы. А вы здесь вряд ли услышите что-то доселе для вас конфиденциальное. — облокотившись на спинку своего кресла и подняв глаза к потолку, вздохнула Хелен Картер.
— У вас есть идеи, что будете делать дальше? — поглядела на нее Парчес.
— У меня нет никаких идей. Как видите, из всего прошлого состава совета министров, тут удосужилась сейчас сидеть только я… — пожала плечами Картер. — Даже не знаю, радоваться мне, или…
— Что-ж, вы живы и не за решеткой. Пожалуй, это лучше, чем подобные альтернативы. — хмыкнула Петра.
— Сложно поспорить. — поджала губы министр здравоохранения. — На мою жизнь пришлось немало тяжелых решений. Я думала, их было достаточно. Но, раз мы сидим сейчас здесь, я ошибалась.
— Когда вы собираетесь сообщить людям… ну, о произошедшем? — кивнула ей Парчес.
— Полагаю на днях. Сегодня же и решим. Тянуть вечно не выйдет, как не вышло и с президентом. — ответила Хелен. — Однако теперь, в отличие от той поры, перед нами неизвестность…
— Да уж. Я ощущаю это, как будто, знаете, — погладила подбородок управляющая. — в воздухе, что ли. Эта тяжесть витает везде.
— У вас сильное самовнушение. — грустно улыбнулась Картер. — Однако, вы все равно правы… нас ждут тяжелые решения.
Следом за ее фразой, двери зала заседаний вновь скрипнули и внутрь, поправляя свой плащ-пальто, вошел комендант Моралес. Его угрюмый взгляд, сморщившийся от насупившихся бровей лоб и тяжелое дыхание выдавали в солдате то же напряжение, что и в прочих здесь. Сняв свое промокшее пальто, комендант встряхнул его, водрузив на вешалку у входа.
— Комендант. — кивнула ему министр Картер.
— Алекс… — с грустью окинула его взглядом Парчес.
— Что-ж, вы уже здесь. — окинул их взглядом Моралес, разминая плечи и пошагав к кулеру с водой. — Хоть кто-то, кроме смерти, не запаздывает.
— Кроме вас должны были прийти представители национальной безопасности. — приподняла бровь Картер. — Они уже решили, кто будет с важным видом заменять здесь почившего мистера Беверли?
— Да. — подхватив пластиковый стаканчик и покрутив его в руках, подставил его под струю холодной воды кулера Моралес. — Кто-то из этих двух индюков. Его бывших подручных.
— Мистер Блю и мисс Рейнбоу? — подняла на него взгляд Петра.
— Именно так. — вмиг осушил стакан воды Алекс, утерев губы и пошагав к своему месту. — Вы здесь, чтобы задокументировать наше решение, Петра, верно?
— Ага. — кротко ответила управляющая, поглядывая на него.
— Не облажайтесь хотя бы в этот раз. — хмыкнул тот, усаживаясь на стул.
Управляющая слегка оскорбленно отвела взгляд. Стук дождя снаружи был едва слышим здесь через приоткрытую дверь. Все трое сидели на своем месте молча, погруженные в суровые думы. О судьбе миллионов людей снаружи. О долге перед страной. О предательстве. От сказанного тут ими могла сейчас зависеть судьба целого народа. Однако, решающее слово все равно было за одной лишь инстанцией, которая отвечала за действия, необходимые в крайнем случае как раз во время таких ситуаций. Ситуаций тяжелых, сложных и непредвиденных. От которых зависела вся страна и ее безопасность.
Строгим жестом открывая дверь, агент Рейнбоу вошла в просторы зала. Следом за ней, сделав глубокий вдох и держа массивную папку документов в руках, вошел Блю, захлопывая за собой дверь.
— Все в сборе? — оглянула своим прозорливым взглядом присутствующих в комнате Рейнбоу. — Прекрасно.
— Ах, так никого не придется ждать? — усмехнулся Блю, поспешив к столу и повалив на него уйму бумаг, так, что старая мебель, привыкшая к подобному, все равно вздрогнула. — Повезло-повезло…
— Вы полагали, что мы запоздаем на столь важное собрание? — покачала головой Хелен Картер.
— Не терпится принимать судьбоносные решения, миссис министр? — словно с издевкой поглядел на ее Блю, усаживаясь в кресло.
— Меньше слов, больше дела, господа. — поглядев на свободное место, пристроилась на нем Рейнбоу, закидывая ногу на ногу. — Мы сейчас не в том положении, чтобы разглагольствовать по пустякам.
— И то верно. — кивнула министр.
— Госпожа управляющая, вы готовы? — покосился на нее Блю.
— Да-да, — постаравшись избавиться от внезапной растерянности, кивнула головой Петра, включая свой планшет. — я готова.
— А вы, комендант, миссис министр? — спросила Рейнбоу.
— Можем начинать. — потерев виски, сказала Хелен. Комендант кивнул.
— Тогда начнем наше экстренное заседание. — констатировала агент.
— Но, сначала вопрос, господин комендант, — перевел взгляд на Моралеса Блю, рассевшись на стуле. — вы так и не смогли ничего выведать у Роудсон?
— Нет. Она не хочет говорить. — хмыкнул Алекс. — Да и это уже не имеет никакой разницы. Через несколько дней ее конвоируют в исправительный лагерь.
— В лагерь? — с тревогой глянула на него Хелен Картер.
— А куда же еще? — раздраженно ответил комендант.
— Я думала, ее посадят в тюрьму хотя бы до конца разбирательств… — куснула губу женщина.
— Она убила первого министра Маккриди. Не пошла на контакт. Теперь она будет мечтать о том, чтобы попасть в тюрьму. — сказал Моралес. — Для нее приготовили исправительный лагерь самого строгого режима.
Хелен Картер причмокнула, отведя взгляд и потерев руки.
— Вас что-то не устраивает, министр? — прищурился Алекс Моралес.
— Просто… все еще не могу поверить, что она это сделала…
— Значит придется поверить. — отрезал комендант, поглядев на агента Блю на другом краю стола. — А у вас что-то есть?
— Мы проверили записи камер, детекторов наблюдения, — пожал плечами тот. — и ничего. В здание Роуз Роудсон вошла безо всякого оружия. К тому же у нее каким-то удивительным образом оказался пропуск.
— Хм… полагаю, это связано с утечкой данных? — покосился на смутившуюся Петру комендант. — Кто-то смог достать информацию о системе безопасности и воспользоваться ею. Роудсон могла приобрести ее, либо получить еще каким-то образом. И благодаря этому как-то протащить в здание свое оружие.
— Мы проверили маркировку, серийные номера, — покачала головой Рейнбоу. — ничего. В республике любое официальное боевое оружие проходит через наши системы. Эта модель в них не числилась.
— Нелегальный оборот, получается? — нахмурился Моралес.
— Оружие боевое и официальное. Но маркировка не наша. — ответил ему Блю. — Но отследить его у нас просто так не вышло.
— А как тогда узнать?.. — приподняла бровь Хелен Картер.
— Мы смогли проследить маркировку до одного из крупнейших ЧВК в мире. «Мерривезер Арматек». Они производители. Однако, даже связавшись с ними, мы не смогли узнать, кому и как был передан этот экземпляр. — сказала ей Рейнбоу.
— Помнится, «Мерривезер» снабжает оружием Канаду. — сложив руки на груди, предположил Моралес. — Значит, это они замешаны?!
— Погодите, комендант, до этого мы еще дойдем. — приподнял ладонь Блю.
— «Мерривезер Арматек» продает оружие и отряды тем, кто платит. Их арсеналом пользуются и канадцы, и их противники. С ЧВК иного и не спросишь. — чуть угрюмо сказала Рейнбоу. — Массовое, надежное… Это могла быть много раз перепроданная модель пистолета. К тому же учитывая теневой рынок, пролегающий, не без помощи банд, и через Джорджию, не составило бы труда Роудсон достать пистолет.
— Но?.. — поглядел на нее Моралес.
— Но у нас есть подозрения, что к этому действительно причастны канадцы. Пускай это могло быть и не столь официально. — ответил ему Блю.
— Канадцы? Как? — удивилась Картер.
— На недавнюю «дипломатическую» миссию к нам прибывал один из главнокомандующих Канады. Маршала Рейвентри, думаю, многим из вас сложно забыть. — сказала Рейнбоу. — Так вот, пробив некоторые источники, мы выяснили, что вместе с ним в конвое находилась гражданка Роудсон.
— Что? — не понял Моралес.
— Не та же самая, но все же. — процедил Блю.
— Мисс Келли Роудсон – одна из политических пропагандистов на службе у Канады. Ничего серьезного, только громкие лозунги и пустые речи. Сама по себе никакой угрозы она не представляет. — начала агент Рейнбоу.
— Однако… — чуть улыбнулся Блю.
— Однако она приходится кузиной Роуз Роудсон. Прямая родственница. — кивнула ему напарница.
— Вот черт! — легонько ударил по столу Моралес. — Я знал, что этих недоносков нельзя было сюда пускать! Нельзя было им верить!
— Но официально она никак с этим не связана. Так что поумерьте свой праведный пыл, комендант. — укорила его взглядом Рейнбоу. — Это лишь наше предположение. Пусть и не лишенное смысла. Если Роуз Роудсон не лжет, и ее сестра погибла в Мейконе по тем или иным причинам, это действительно могла быть спланированная акция мести. Но, возможно, только личной. У нас пока что нет улик, которые мы можем прямо предъявить канадцам, как доказательство их причастности.
— Но ведь эта женщина была в их составе… разве это не повод? — предположила Хелен Картер.
— Повод, который они очень легко смогут опровергнуть. — объяснил ей Блю. — Канадцы играют в грязные игры, но просто так к ним нельзя прикопаться.
— Может, хотя бы международный трибунал или?..
— Они не станут нас слушать. — покачала головой Рейнбоу. — Едва ли какому-то члену Евразийского союза будет дело до наших разборок. Вы же в курсе, что они едва ли признают легитимность республик новой Америки.
— А что насчет «Эдемгейт»? — вставил комендант. — Мы можем…
— Это исключено. — сказала, как отрезала, Рейнбоу.
— Но ведь господина Маккриди больше нет, и она… — хотел сказать Алекс.
— Это исключено, господин комендант. Я выразилась достаточно ясно. — сухо и коротко ответила агент.
— Мы можем обсудить, какие претензии предъявлять Тейлору и канадцам и позже. — подала голос Хелен. — Мне кажется, у нас сейчас есть несколько иные проблемы.
— Хм, это верно. — оглянулась на нее агент. — Мы собрались здесь не для того, чтобы решить, кому и как предъявлять претензии за смерть мистера Маккриди. Нам нужно определиться, как дальше поступать относительно сохранения целостности самой республики.
— Дайте угадаю, вы притащили сюда эту кучу макулатуры, потому что именно в ней старик Беверли уже расписал все наши судьбы на данный случай? — скривив губы, кивнул на папку рядом с Блю, комендант.
— Вы сегодня необычайно прозорливы, господин Моралес. — улыбнулся ему агент, похлопав по документам.
— Значит, старый вредитель достанет нас даже из могилы? Вот как? — возмущённо бросил ему Алекс.
— И вы даже ничем не сможете перечить ему в лицо. — все с той же издевкой ответил Блю.
— Так что нам нужно делать в подобной экстренной ситуации? — поинтересовалась министр Картер.
— Если кратко, — подвинула к себе один из документов Рейнбоу. — в первую очередь экстренные полномочия ложатся на плечи наших спецслужб. С чем мы вполне преуспели. Пока что информация о произошедшем просачивается в СМИ ровно такими порциями, которые мы позволяем.
— Значит, вы очень вовремя ухватили всю полноту власти в свои руки? — сказал недовольно Моралес.
— Уж простите, но план на экстренный случай не подразумевал установления в стране комендантской диктатуры. Ваших действий людям и без того было достаточно, мистер Моралес. — спокойно ответила Рейнбоу, пересматривая папку. — Мы без лишнего шума удержим ситуацию под контролем, как и всегда. Ваше дело – все еще быть на страже и не допустить очередного кровавого побоища.
— Ясное дело. — фыркнул Алекс.
— И мы вам в этом обязательно поможем, не сомневайтесь. — улыбнулся ему Блю, передавая следующий документ напарнице.
— А разве ваша агентура уже выбрала нового главенствующего представителя? — уточнила Хелен. — После гибели Беверли, мне кажется, стоило бы…
— Всему свое время, министр. Не торопите события. — ответила ей Рейнбоу, перебив. — Форс-мажор ситуации в том, что и прочие министерства и ведомства остались без полноценного контроля.
— Поверьте, я заметила. — возмущенно обвела пустые места за столом зала собраний Хелен. — Но из-за особого положения министариаты все еще не могут предоставить выбранных кандидатов на эти должности. Еще потому что и предоставлять некому.
— Какая хрупкая вертикаль власти. — тихо прошептала Петра, продолжая печатать в своем планшете. Все покосились на нее, но ничего не ответили.
— Ваша задача, как, пожалуй, единственного из уцелевших высших глав совета министров помочь нам организовать и подобрать лучшие кандидатуры на опустевшие посты. — сказала Рейнбоу. — Вы выберете тех из подающих надежды чиновников, что знаете, а мы – проверим их подноготную, чтобы не посадить за этот стол кого-то не того.
— Вы упускаете важную вещь – пока у страны нет президента, или хотя бы первого министра, исполняющего его обязанности, члены министерств не способны просто взять и предоставить эти варианты мне самой! — чуть повысила голос Хелен, глядя на агентов так, будто те не понимали сказанного.
— Именно потому мы перейдем к самой… деликатной части нынешнего собрания… — сложил руки на столе Блю.
— Преемственность власти стала шаткой ещё когда умер господин Паттерсон и у министра Маккриди не оказалось напрямую выбранного последователя. — оглядела сидящих вокруг Рейнбоу. — Агент Беверли забеспокоился еще тогда.
— Однако, о, чудо, нам буквально в руки упал прекрасный вариант, — поглядел на коменданта агент Блю. — не без вашей помощи, мистер Моралес.
— Что? — скривился тот. — Вы же не хотите сказать?!..
— Нет-нет, не беспокойтесь. Это не то, о чем вы наверняка подумали. — сказала ему Рейнбоу. — Девушка, которую вы очень удачно оберегли от гибели, теперь может сослужить нам прекрасную службу.
— Но она… — кажется, комендант закипал.
— Мы прекрасно это знаем. — оборвал его Блю. — И именно потому, никто, конечно же, не собирается отдавать этот пост какой-то несведущей в делах страны девчушке…
— …и все же несмотря на это, — продолжила его мысль Рейнбоу. — она прекрасно играет роль, которую на нее примерили господин Маккриди и Беверли. Первый министр мечтал, что его дочь сможет стать ему достойной преемницей, но, зная обстоятельства ее, м-м-м… болезни, все пошло не по плану. Но, этот факт вовсе нам не помешает здесь и сейчас.
— Вы собираетесь заставить бедную девушку плясать под вашу дудку и дальше? Теперь уже… вот так? — чуть осеклась Хелен Картер от удивления.
— Именно. Она не будет ничего решать. Лишь станет удобной ширмой для людей до тех пор, пока мы с вами не приведем дела в порядок. — кивнул Блю министру.
— Хотите сказать, мы представим ее людям, как нового «первого министра» или?.. — в голосе Хелен явно чувствовалось огромное сомнение.
— Доверить эту роль девчонке? Да ни в жизнь! — возмутился Моралес.
— Мы могли бы сделать так, как наверняка полагали вы, — начал Блю. — сказать, что временно исполняющим обязанность главы Джорджии станет, скажем, достопочтенный старший комендант. Однако, скажите мне, Алекс, вы уверены в том, что ваше лицо не станет для и без того стонающей от кризиса народной толпе прямой угрозой?
— О чем вы? — сложил руки на груди Моралес.
— Ваши действия были, без сомнения, плодотворны, комендант. Эффектны и эффективны. — умеренно, но едко, ответила Рейнбоу. — Но излишняя тяжесть железного кулака, которым вы сдавили республику, несколько дискредитировала вашу персону в глазах приличной части населения.
— Хотите сказать, вы пойдете на поводу у них? — сжал кулаки Алекс.
— Сделайте глубокий вдох и расслабьтесь. С вашего поста вас никто убирать не будет. Пока что. Вы очень ценный кадр. — глянула в папку перед собой агент Рейнбоу. — Но в нынешней… ситуации, нужно уметь обтекать проблемы, а не давить их сапогом. Потому мы должны действовать хитрее, а не прямолинейно, как вы привыкли.
— Да эта девка и двух слов связать не может, какой из нее «первый министр»? — стиснул зубы Моралес.
— Она, ко всему прочему, еще и ничего не смыслит в политике! — с опаской предупредила Хелен. — Может, все же не стоит?..
— Но… кхм, ладно. — начала было Петра, следом сама себя оборвав.
— Что еще?! — оглянулся на нее комендант.
— Вы позволите мне вставить слово? — глянула в первую очередь на агентов во главе стола Петра. Рейнбоу, с прищуром осмотрев ее, чуть погодя, кивнула. — Девушка, без сомнения, не является ни мастером-оратором, ни прирожденным политиком…
— Это уж точно! — бросил Алекс Моралес.
— Я не закончила, — с недовольством поправила очки Парчес. — так вот, это решение, может, было бы действительно ужасным… посади вы ее на это место с полнотой всяких полномочий. Но, раз уж вы решили использовать девочку как… «ширму.
— Ну?.. — кивнул Блю. — Что вы хотите сказать?
— Рейтинги говорят о том, что она очень нравится людям. У нее есть потенциал стать для вашей цели идеальным средством. За многие годы господин президент и премьер министр утратили свое… доверие, простите за прямоту. — шмыгнула носом управляющая, с некоторым волнением поглядев сначала на Хелен Картер, а затем на Алекса Моралеса. — А девушка – прекрасный чистый лист. Вовсе не запятнанный. Кому, как не ей, стать наконец отдушиной для джорджианского народа?
Закончив, Петра чуть вздрогнула. Ее нервы в последнее время шалили не на шутку и без этого, а сейчас и подавно. В переносице почувствовался едкий зуд и женщина поспешила потянуться за пачкой тампонов, невзирая на то, что все взгляды людей в комнате сейчас были устремлены на нее. Запихивая в ноздрю уже пропитывающуюся кровью затычку, она вновь пересеклась глазами с агентом Рейнбоу.
— Вот именно. — коротко и ясно согласилась с ней та, захлопнув папку документов и поднимаясь с кресла.
Следом встал из-за стола Блю, поправляя складки на пиджаке и, обведя взглядом присутствующих, якобы с почтением откланялся. Хелен и Алекс Моралес с недовольством поглядели на агентов. Их сюда пригласили, словно бы, для вида. На деле агентству госбезопасности плевать было на их точку зрения. Эти люди давно решили все за них.
— Предлагаю на этом и закончить. — растянул улыбку на лице Блю, направившись к выходу, пока Рейнбоу собирала бумаги. Петра, кашлянув и опустив глаза вниз, поставила точку в заполняемом ей документе. Взяв планшет под руку, она поднялась, также поспешив к выходу. Ее проводили взглядом комендант и министр, затем, переглянувшись меж друг другом.
Управляющую действительно ждало много дел и задерживаться здесь она не собиралась, но теперь в действительности постаралась лишь унести ноги подальше, избегая гнева оставленных за бортом от принятия данного решения Картер и Моралеса. Покручивая кольца на руках, она чуть задержалась у окна рядом, делая вид, что глядит на свое в нем отражение, на деле, обождав, пока агенты усядутся в лифт и уедут вниз прежде нее. Как только его двери захлопнулись, Петра Парчес помельтешила к другому свободному лифту.
— Ну и как это понимать? — окликнул ее выходящий вместе с министром из зала совещаний Алекс Моралес.
— Мисс управляющая, вы же прекрасно видели, что это – нарушение хода совещания! — сказала, вторя ему, Хелен Картер. — Эти… господа, даже не удосужились выслушать наше мнение!
— Уж извините, министр Картер, — заходя в лифт и взяв планшет под руку, нажала на кнопку нужного этажа Петра. — я здесь была лишь для того, чтобы задокументировать ход совещания в протоколе. — закрывшиеся двери спасли ее от очередного укора в свою сторону.
Сделав глубокий вдох, Петра облокотилась затылком к холодной стенке кабины, почесывая переносицу. Язык мой – враг мой. Не стоило сейчас лезть туда. Пускай и слова ее были безобидны, она была слишком явной. Теперь, к своему собственному сожалению, она наверняка настроила против себя и Алекса и министра. Проведя кончиком языка по губам, Петра попыталась собраться с мыслями и поправила очки. Лифт прозвенел и женщина выскочила оттуда. Да уж, нервы ее подводили. Неудивительно, постоянно держаться в этом напряжении… Вновь посмотрев на свое отражение в ближайшем зеркале, Парчес приободрилась.
Это решение агенты приняли бы и без нее. А если бы Моралес и Картер не согласились, их чрезвычайных полномочий, думается, вполне хватило бы, чтоб отстранить и одного и другую от своих обязанностей. Ну, а ежели те будут действительно против, то их «отстранят» иным, куда более привычным для агентов способом. Так или иначе, дело сделано. Бедняжка теперь получит на свои плечи груз, который выдержать будет непросто. А может, даже непосильно. Все-таки столь глобальная смена ролей… Едва ли девушка будет от такой перспективы в восторге, когда ей сообщат.
И Петра была чертовски права, когда в ее голове проскочила эта мысль.
— У них с головой все в порядке?! — крикнула Сара, покрутив пальцем у виска, когда Петре пришлось в срочном порядке сообщить ей об этом.
— Остынь, пожалуйста, — постаралась спокойно ответить ей Петра, потирая ободок очков. — ты не будешь нести никакой ответственности.
— Я… да черта с два! Они хотят, чтобы я теперь плясала под их дудку еще и в роли… — Сара готова была волосы на голове рвать. — Первый, блин, министр?! Вы серьезно?!
— Сделай глубокий вдох и медленный выдох. — пыталась успокоить ее управляющая. — Я говорю с тобой на полном серьезе и хочу, чтобы ты выслушала и оценила все, что я скажу на трезвую голову.
— Трезвую голову? — хмыкнула Сара, подковыляв к столику в своей комнате и наливая себе из графина воды. — А у них-то голова была трезвой, когда они это придумали, нахрен?!
— Подумай сама, прежде чем наотрез отказываться и противиться. — подошла к ней ближе Петра, куснув губу и глядя на девушку.
— Противиться?.. — фыркнула девушка, вздохнув и осушив бокал воды. — Знаете, я, конечно, многого ожидала, но…
— Но? — переспросила управляющая.
— Но точно не думала, что они решат и дальше использовать меня! Да мне бы и в голову такое… не пришло. — чуть осеклась Сара. — Почему я?!
— Ты ведь сама понимаешь, — пожала плечами Парчес. — кому, как не «дочери» мистера Маккриди занять его место?
— Могли бы выбрать кого-то, — оперлась о стол девушка. — кто подошел бы больше…
— Больше тебя? Сама же в курсе, люди тебе симпатизируют. — улыбнулась Петра, правда, слегка натянуто.
— О-о-о, и потому было просто гениальным решением взять и сказать всем, что теперь я… да какой из меня министр? — взмахнула рукой Сара. — Даже если притворный… Я и со своей ролью-то облажалась и не раз…
— Не знаю, где ты облажалась, но какой-то рейтинг как публичная персона ты уже заработала. И он положительный, верь или нет. — ответила ей та.
— Это все еще не кажется мне хорошей идеей… — нахмурилась Сара. — Вы ведь знаете это, но делаете вид, что я справлюсь!
— Я в тебя верю! — сказала ей Петра.
— Меня задолбало быть игрушкой в чьих-то руках! Делай это, говори то! Я смирилась… а теперь опять все переворачивается с ног на голову! — не переставала возмущаться девушка.
— Послушай, — положила ей руку на плечо Петра, чуть помедлив. — не перебивай, пожалуйста. Ты ведь понимаешь, что с гибелью министра Маккриди теперь все переменится? Уже меняется?
— Да уж понятное дело. — надула губы Сара.
— И ты прекрасно знаешь свое место здесь, да? — серьезно сказала та.
— Вроде того… — на самом деле в этом удобстве, уже приевшемся ей, она понемногу забывала, что изначально была здесь лишь инструментом.
— Ты ведь не глупа, ты должна понимать, что тебе нет смысла препираться и идти агентам наперекор. — сказала управляющая. Сара хотела было ей возразить, но Петра не позволила. — Нет, стой, послушай! Они могли бы просто избавиться от тебя за ненадобностью! Прикончить, а всем вокруг сказать, что Патриция Маккриди вновь отправилась куда-то там… обратно в Европу. Если бы агенты хотели – они бы избавились от тебя, будь уверена. Ты слишком много знаешь, больше, чем следовало бы. И просто так тебя отсюда никто не отпустит!
— Но… — начала было Сара, однако, не нашла слов. Ее покоробило.
— Пользуйся этим шансом, пока они тебе дают! Я боялась, что теперь эти подонки просто убьют тебя. Они могут. — Петра поглядела ей в глаза. Парчес казалась достаточно серьезной. Да и Сара вполне ей верила и без того. — Да, теперь тебе станет сложнее, что естественно. Но, понимаешь, это, возможно, твой единственный шанс спасти свое положение. Танцевать под их дудку неприятно, уж не спорю, но лучше танцевать, чем пропасть в одну прекрасную ночь без вести. Ты согласна?
— Я… — эта новость выбила ее из колеи. Смерть первого министра могла обернуться для нее чем угодно. И, конечно, у нее в мыслях прокручивалось парочка вариантов, что ее могут попытаться устранить. Однако, чтобы с такой прямотой кто-то вроде Петры высказывал ей подобную мысль? Да, вероятно дело было серьезнее некуда.
Спорить с управляющей сейчас не было никакого резона. Все, что она сказала – вполне себе было правдой. Девушка была в ловушке и бежать не представлялось возможным уже давно. И к этой ловушке она привыкла, засиделась и расслабилась. Забыв, что она – просто марионетка. Кукла, которая делает то, что прикажут дергающие ее ниточки. Ее наряжают в платьица, как куклу, ее красиво садят на сцену в видном месте, как куклу… но в такие моменты у нее стирается ощущение того, что в любой момент ее могут выдернуть с места удушить теми же ниточками, под плавные движения которых она пляшет, как и любая марионетка.
— Может… вы и правы… — выдавила Сара, поджав губы и глядя на Парчес.
— Рада, что я смогла донести до тебя эту мысль. — вздохнула та с небольшим, но все же облегчением. — Так что, мне передать агентам, в красках, как ты любезно согласилась на подобные условия без препирательств и возмущений?
— Сомневаюсь, что они поверят. — покосилась на нее девушка.
— Сыграй с ними ту же игру, что они заставляют тебя играть со всеми прочими? — улыбнувшись, сказала ей тихо Петра.
— В смысле? — прищурилась Сара.
— Стать и для агентов послушной пай-девочкой. Делай все, что они говорят, притворяясь, что тебя это устраивает. — хитро предложила Парчес. — А сама считай, как хочешь…
— И чем мне это поможет? — потупила взгляд Сара. — Позволит им дольше манипулировать мной, словно игрушкой?
— Это даст тебе время, а им – замылит глаза. — подмигнула Петра. — Чем больше у тебя будет времени, тем больший шанс, что у них что-то пойдет не по плану… — она мгновение помедлила. — а потом уж хоть танцуй и пой, как Пиноккио в том старом мультике.
Безусловно, так все и было. Казаться покладистой девчонкой на побегушках, которой легко манипулировать, было сейчас наиболее подходящим вариантом для Сары. За каждым ее шагом так или иначе следили, потому избежать уготовленной ей участи она могла, разве что погибнув. А погибать ей сейчас ой как не хотелось…
Странно, конечно, было слышать подобные слова из уст Петры. Она всегда казалась Саре человеком куда более прямым и бесхитростным. Но, быть может, не просто так управляющая все это время была к ней добра и пыталась помочь. У нее были какие-то своеобразные взгляды на жизнь, малопонятные Саре. И Парчес уж наверняка не считала ее кем-то, кто справился бы с такой ответственной задачей. Но, в ее словах был смысл. Не просто так же управляющая пыталась наставить ее на верный лад. Может, Петре действительно было ее жаль.
До конца дня Сара просидела в комнате, обдумывая произошедшее. Она, конечно, никогда к власти не стремилась. Да и зачем она ей? Так девушка всегда думала. У нее нет грандиозных планов или харизмы настоящего лидера, чтобы зваться уж тем более «первым министром». Ей, вообще-то и не верилось в то, что ее и правда хотят выставить преемницей Бенедикта Маккриди. Единственный раз, когда она задумывалась об этом, был на приеме, где Элайн, в не самом трезвом из всех своих состояний, почти прямо сказала ей об этом. Но тогда модель даже и не догадывалась о правде… И если она действительно считала ее настоящей Патрицией Маккриди, то вполне серьезно могла полагать, что ее метят в «преемницы» первому министру. Ширму для отвода людских глаз.
И эта перспектива, которая теперь уже взаправду открывалась перед Сарой казалась до невозможности туманной. Если она перестанет быть нужной агентам, ее легко устранят даже сейчас. Но, пытаясь сослужить им полезную службу, она еще поживет. Ей хотелось жить, как бы то ни было странно, даже после всего. Сейчас, пройдя целый путь из этих испытаний, Сара считала, что ее жизнь чего-то да стоит. Настоящая это жизнь, либо же жизнь из пробирки, кого это волнует? И девушка ну о-о-очень не хотела бы эту жизнь потерять, особенно сейчас, обретя вещи, ради которых можно бы и пожить.
Кроме прочего, если даже она только номинально, для «показухи», займет это место, никто же не посмеет ограничивать ее в каких-то вне государственных делах? Пускай эти занудные умники, министры и агенты, сами решают свои политические проблемы. Если ее роль во всем этом будет заключаться лишь в том, чтобы прочитать написанное по бумажке на камеру, ее это сильно не затруднит. Но такое важное положение… От мелькнувшей в голове мысли Сара невольно хитро улыбнулась.
Она же может и дальше помогать тем, кто дорог ей самой? Разве, хорошо улыбаясь на камеры по указке этих кукловодов, она не заслужит подобные поощрения? Беттани в скором времени может поступить в институт, а ее семье, или, может быть, даже Брэду с тетушкой, может понадобиться материальная или иная помощь. Чем не простая, но действенная просьба? Играя по правилам спецслужб и делая, что те считают нужным, Сара будет беспокоиться только о жизни тех, кто ей дорог. Да, придется для этого поступиться принципами и дальше отзываться публично на чужое имя и натягивать чужую улыбку на лицо, но разве это не мизерная цена за возможность подарить близким лучшую жизнь?
Проснулась она на следующее утро уже с совсем иным расположением духа, куда более бодрым и жизнерадостным. Внутри легкой дрожью все же чувствовался мандраж, но Сара постаралась не обращать на него внимания. У ее комнаты на всем этаже теперь свили целый улей члены спецслужб. Они даже отказывались пропускать к ней Глорию, которая несла завтрак, до тех пор, пока разбираться с этой проблемой не пришла сама Петра Парчес.
Перекусить ей толком и не дали и уже спустя пол часа потащили на нижние этажи, где ее безо всякого лишнего приветствия встретили Рейнбоу и Блю. Они, как всегда, казались спокойными, будто ничего не произошло. Не убийства первого министра, ни чего-то еще. Усадив Сару в комнату, хоть и вполне свободную, но все же напоминающую ей допросный кабинет, агенты в своей привычной манере принялись пояснять ей то, что девушке итак было известно.
Агенты не скрывали, что лишь хотят ее использовать. Они даже казались честными, хоть Сара и понимала, что наверняка те где-то лукавят. Пока Блю расписывал ей, почему столь важно сделать приманкой для публики именно ее, Рейнбоу один за одним протягивала ей документы, в которых, по-видимому, содержалась прорва информации, которую ей опять надо будет выучивать, ровно, как когда-то эти же люди заставляли ее слово в слово выучивать биографию для образа дочери Бенедикта Маккриди.
Рейнбоу довольно прямо поставила ее перед фактом, что теперь ей нужно будет куда усерднее стараться сохранять бдительность и хладнокровие, не покидая образа Патриции. Но, следом за этим, чутка успокоила ее, сказав, что они позаботятся обо всем, чтобы ничего не смутило ее и, как заявила агент, «не произошло несчастных случаев и эксцессов».
Если под этим агенты подразумевали, что никто не попытается пристрелить ее прилюдно, то, пожалуй, им реально следовало постараться. Расследованием по делу Роуз и его деталями с Сарой делиться никто не хотел, несмотря на то, что она напрямую знала девушку. После их первого, не самого удачного, разговора, ее держали в стороне от Роудсон и всего, что с нею связано. Но даже с таким уровнем осведомленности, Сара была в курсе, что девушка не пошла на контакт, а ее судьбой теперь была целая жизнь в трудовом лагере. И, по правде говоря, ей было жаль Роуз. Даже несмотря на то, что журналистка ей наговорила. Понятное дело, та была в стрессе, а ненависть, которая сподвигла Роуз Роудсон пойти даже на убийство, уж точно затуманила ее разум в отношении даже к Саре. Сейчас, на трезвую голову, она могла пожалеть журналистку, но спасти ее уже было никак нельзя. Та ступила по тропе, с которой уже нельзя свернуть и эта трясина с безудержной скоростью засасывала ее в свои пучины.
Соглашаясь на все, без исключения, условия агентов, она внимательно следила за всем, что они говорили. Пускай их вопросы о ее согласии на участие и были довольно условны. У Сары не было вариантов отказать. Этот разговор длился дольше, чем она планировала, но слушать их все равно приходилось. Но, коротко говоря, итог был один – она делает все, что ей говорят, а взамен может спокойно спать по ночам. Собственно, ее положение особо и не изменилось в этом плане.
А вот положение вокруг менялось довольно сильно. Пускай Сара этого и не замечала. Зато заметила совсем другое. К ней перестали пускать и Венди, и Еву и в принципе кого угодно. Даже еду, которую дотаскивала Глория, ей подавали какие-то члены спецслужб. Девушку окружили целиком с ног до головы и уже не пара агентов, а целая армия. Ей запрещали отвечать на звонки и отключили от сети телефон. На ее возмущения о том, что она хотела бы поговорить с подругами, никто и не думал отвечать. Сара оказалась заперта на пару дней в своей комнате, отрезанная от мира. Разве что спасительный телевизор все еще держал ее в курсе.
Презентовать ее в новой роли для публики агенты намеревались уже после похорон Бенедикта Маккриди, которые в поте лица организовывала сейчас Петра. Теперь от народа никто не скрывал – первый министр хладнокровно убит. Об этом трубили все телеканалы, это обсасывал весь интернет и, конечно же, об этом болтали все люди вокруг, кому не лень. В новостях теперь двадцать четыре часа в сути говорили только об этом. Крутили записи с конференции, где произошло убийство, предварительно убеждая убрать от экранов детей, беременных женщин и людей со слабой психикой. Хотя, казалось бы, чего там бояться? Глядя на эти кадры, где первый министр падает наземь от нескольких выстрелов, Сара не испытывала ужаса. Видала она и похуже.
Со стороны видеть эту сцену, видеть испуганную себя… девушка все еще к подобному не привыкла. Момент, когда Роуз спускала курок занимал от силы несколько секунд, и вот уже тело старика обрушивалось. В памяти Сары это мгновение, казалось, длилось вечно…
Люди были шокированы, испуганы и готовились к трауру. Так странно осознавать, что для них первый министр Маккриди умер только сейчас. Их осознание правды отставало от реальности. Впрочем, этот факт скрывали намеренно, потому, удивляться было нечему. Зато удивиться можно было тому, как много граждан Джорджии, кажется, взаправду горевали по его гибели. Тысячи постов в соцсетях, вечные траурные лица на экранах… Сара лишь задавалась вопросом: а почему они так разбиты?
Она, прожившая на отшибе всю сознательную жизнь, не горела яркими идеями, облеченными в пламенные речи политиков, о возрождении мира на обломках ядерного апокалипсиса. Ей тогда, по большему счету, было плевать и на президента Паттерсона, и на Бенедикта Маккриди, с высокой колокольни. Для тогдашней Сары первый министр был не более, чем развешенным на стене плакатом у выхода с станции монорельса. Сейчас же, его смерть была для девушки лишним поводом задуматься… Ей хотелось его пожалеть. И, пожалуй, ей действительно было жаль. Особенно сейчас, после того, как он начал раскрываться ей, как человек, а не икона с плакатов. Но, уставшее от боли и терзаний сердце Сары все никак не могло найти для него еще одной порции печали. Это странное чувство для нее, при потере какого-то знакомого человека. Девушка слышала, что от страданий людские сердца черствеют. Неужто и ее постигала та же участь?
Нахлынувшие дела не давали ей возможности ответить на все вопросы, которые в подобной ситуации девушка пыталась себе задавать. Уже со следующего утра ее опять разбудили ни свет, ни заря, заявив, что без ее участия никак не выйдет. Впервые попытки расспросить у агентов что-либо увенчались переменным, но успехом. Пока подготовка к траурной церемонии прощания с Бенедиктом Маккриди шла полным ходом, сама Сара требовалась для куда более прагматичной цели.
Когда ее объявят исполняющей обязанности первого министра и, номинально, наследницей этого звания, потребуется пафосные и громкие спецэффекты, как любят политиканы. В данном случае, кроме речи, над которой для нее уже работали целые отделы министерства по связям с общественностью, девушке требовалось стать моделью… в каком-то смысле. Она не сразу поняла, что агенты имели ввиду, но, когда ее привели на студию, где-то на срединных этажах Сиренити-тауер, ей все стало ясно.
Для того, чтобы во всей красоте продемонстрировать людям их новую «принцессу», требовалось снять с девушки трехмерную модель. Ее, естественно, светозарный, голографический лик, планировали зажечь на всех самых больших зданиях мегаполисов, как обычно демонстрировали первого министра, а до него и самого президента Паттерсона.
Сара была мало знакома с технологиями создания голографических моделей и съемки фильмов. Ее понимание в этой области ограничивались тем, что это технологично, вычурно, сложно и очень-очень дорого. Хотя, когда она оказалась на студии трехмерного сканирования, общий принцип стал девушке примерно понятен.
Комнаты студии были с пола до потолка усеяны камерами, самыми разными датчиками движения и захвата изображений для фотограмметрии. В буквальном смысле клетка из ловящих тебя со всех сторон объективов. Все внутри нее захватывалось камерами и датчиками, следом обрабатывалось компьютерами и выводилось в полноценную трехмерную модель, неотличимую от реальности. Этот новомодный и невероятно дорогой способ снятия голографических фильмов применяли сейчас в основном те, кто рассчитывал не только на обыденную аудиторию, но и на эстетов, способных позволить себе голографические домашние кинотеатры.
Внутри ее уже ждали не только целая куча личной охраны, но и работники студии, визажистки и, кто бы мог подумать, присланная по личной просьбе управляющей, Элайн Спаркл. Заметив наконец заявившуюся в студию девушку, модель, убирая мундштук с сигаретой в сумочку, пошагала к ней. Сегодня Спаркл была не в привычном платье, а куда более раскрепощенной одежде, легинсах с сапогами и модной куртке с вкраплениями меха. Правда все это было столь же черным, что и ее прочая одежда.
— Я смотрю, ты не торопилась? — подошла к ней Элайн, глядя на ее медленную, не совсем ровную, походку в экзоскелете.
— Все шутки шутите? — пристально покосилась на нее девушка, замечая, что Спаркл прекрасно понимает свои слова.
— Все-все, не дуй губки… — отмахнулась модель. — настоящая первая леди страны не должна выглядеть, как обиженная замухрышка, верно?
— Настоящая первая леди может приказать никогда больше не пускать вас на телевидение тоже. — с прищуром подтрунила ее Сара.
— У-у-у, я вижу ты уже с удовольствием вступаешь в свои «права»? — хитро сказала ей Элайн, взяв девушку под руку и неторопливо отводя ее в сторону, пока студийные работники настраивали камеры.
— Ага… — вздохнула Сара. — «права»…
— Не вижу оптимизма в глазах, — поглядела на нее модель. — где же радость от повышения?
— Вам это кажется смешным, а мне мозг промывали несколько часов подряд, вообще-то. — покачала головой девушка.
— Сделай лицо попроще, как бы то ни было, ты теперь для всех звезда. — ответила Спаркл. — Может, даже поярче, чем я.
— Вы же понимаете, что это не так… — сказала она. — Я тут только для вида. Не более.
— Я догадывалась, что все так и будет. — сказала, словно бы ничего необычного не произошло, Элайн. — Старик Маккриди был не вечен. А кого им было выбрать заместо него, кроме тебя?
— Вы так спокойны… как будто у всей страны не траур или что-то подобное сейчас. — покосилась на нее Сара.
— Только не делай вид, что тебя действительно это волнует. — чуть поубавила тон Спаркл, оглянувшись. — Вся эта кучка стариков в кабинете министров давно уже набила всем оскомину… Теперь хотя бы приятно будет видеть там тебя, моя маленькая лесбушка. Вот так действительно прогрессивное правительство. — усмехнулась она.
— Да ну вас… — отвела взгляд Сара, изображая возмущение.
— Выше нос, тебя не выслали куда подальше и не прикончили. Это уже успех. — сказала модель. — Неужто ты не рада? — они с моделью подошли к зеркалам и та принялась разглядывать ее внешний вид. Сара облачилась в наряд, который подобрала для нее когда-то модель и смотрелась как нельзя лучше для подобного образа.
— Рада? — тихо прошептала Сара, кивнув на стоящих поодаль агентов. — Чему? Теперь с меня и вовсе не сведут глаз… Мне не дадут воли, только и будут, что держать за горло… вы же знаете нашу тайну… — едва слышимо слетело с губ девушки.
— Если тайну знает больше двух человек, то это уже не тайна, а конфиденциальная информация. — сказала модель, обходя вокруг Сары и рассматривая ее со всех сторон. — Ладно, давай, нужно подготовить тебя к съемке…
Подозвав толпу девушек-визажисток, Элайн встала рядом, опять достав из сумочки сигарету и затянувшись. Порхая вокруг с тушью, пудрой, помадой, тональником и тенями, девушки разукрашивали ее лицо, придавая ему красивые черты и вскоре в зеркале перед ней находилась вновь не просто Сара, а самая настоящая первый министр Патриция Маккриди. Ровные, подчеркнутые макияжем черты лица, томный взгляд накрашенных глаз, подведенные черной помадой губы и подчеркивающее все это рубашка и пальто с красной подкладкой.
— Отлично. — похлопав в ладоши, Элайн распустила суетящихся вокруг визажисток. — Хороший видок для прелестной леди-диктаторши, не находишь?
— М-да, так и сама себя, глядишь, не узнаешь… — вновь с удивлением разглядывала свое отражение в зеркале Сара. — Что, теперь идти к камерам?
— Не-е-е-т, погоди. — поглаживая подбородок, подошла к ней Спаркл. — Я долго думала, чего не хватает твоему образу, для полноты, так скажем, картины… и кажется я поняла! — с прищуром оглядывая ее, сказала модель.
Девушка с недоверием покосилась на нее.
— Еще одной порции ваших слюней на помаде? — недоверчиво сказала она.
— Не совсем, но, если ты так просишь… — Элайн опять смеялась над ней.
— Так о чем вы? — приподняла бровь Сара.
— Секундочку! — обошла ее сзади Спаркл, принявшись что-то делать с волосами девушки. Расчесав их и заводя назад, модель свернула их в солидный пучок, аккуратно закрепляя его, а следом чуть подправила, оставляя по бокам ее лица два свисающих локона. — Вот, думаю, так будет в самый раз… — куснула губу она.
— Вы… думаете мне идет? — покрутила корпусом тела Сара, разглядывая прическу. Она почти никогда не меняла ее с самого детства, отращивая простые, длинные волосы. Что удивительно, с этим незамысловатым пучком, она смотрелась вполне себе неплохо, а длинные локоны не спадали на плечи и лицо. Ей, в принципе, понравилось.
— Да, теперь это можно даже назвать прической. — усмехнулась модель.
— И вот в этом виде я должна буду появиться в огромной, блин, голограмме у всех на виду? — рассматривала свой, достаточно пафосный, как ей казалось, образ, Сара.
— А что такого? — хитро улыбнулась Спаркл. — Король умер, да здравствует королева! — кажется, Элайн издевалась.
— Ладно, придется вам доверится… — вздохнула девушка, не отрывая взгляда от зеркала. Заметив, что они заканчивали, ее принялись окликивать работники студии, сообщая, что съемку готовы начинать, как только девушка скажет. — Видимо, пора. — причмокнула девушка.
— Не сгори в софитах слишком быстро, детка! — усмехнулась Элайн Спаркл, выдыхая ей вслед клубок голубоватого сигаретного дыма.
Вся эта процедура оказалась не такой сложной, как она думала. И даже заняла не очень долгое время. Все, что требовалось от Сары – лишь вальяжно принимать самые разные позы, встав в центре сотен объективов. Ей лишь подсказывали, как она красивее будет выглядеть и как ей лучше всего двигаться, чтобы ее голограмма после казалась наиболее внушающей. Это был отчасти даже веселый процесс. Несмотря на то, что ее смущали уставившиеся на нее взгляды постановщиков, Сара позволила себе пару раз покривляться в камеру, чтобы разрядить обстановку. На лицах всех работников студии чувствовалась тревога, то ли конкретно от ее присутствия, то ли от атмосферы в городе в целом.
Результат съемки ей не показали, зато убедительно поблагодарили, посочувствовали утрате, а некоторые даже попросили сфотографироваться. Никто и не думал ее тут задерживать, что девушку только порадовало. Она подметила сама себе, что, наверное, для чувствительной благородной особы, потерявшей отца в результате жестокого покушения, девушка не выглядит особо разбитой и траурной. Впрочем, кто вообще возразит ей что-либо по этому поводу? Как и ожидалось, никаких вопросов не последовало.
Закончив здесь, девушке наконец дали вздохнуть свободно. Видимо, у агентов были в планах какие-то другие дела, вместо того, чтобы таскаться с ней. И, что удивило Сару еще больше, ей сообщили, что позволят наконец встретиться с подругами. Не из доброты душевной, конечно. Как она и полагала, причина крылась в том, чтобы девушки, прежде прочих, узнали о планах посадить ее на новую роль. Агенты и не скрывали, что это позволит наиболее мягким и ненавязчивым способом сообщить корпоративным гигантам Айзеку Андерсону и Ричарду Эвергрину, о подобных намерениях. Сара лишь недоуменно поинтересовалась у Рейнбоу, почему бы им самим не рассказать об этом воротилам бизнеса и заручиться их поддержкой, на что получила лишь уклончивый ответ – чем более приземленно и лично эта информация доберется до корпоратов, тем охотнее они в нее поверят, и, что естественнее, охотнее захотят воспользоваться ситуацией в свою пользу. В данном случае, видимо, подразумевалось, что бизнесмены попытаются повлиять на Сару напрямую через своих дочерей. Это была жестокая, но правда, и девушка ее понимала. Чем меньше корпоративные директора знали о том, что все это хитрая фикция и постановка, тем сложнее им было бы запустить в нее свои щупальца.
Потому, когда Сара позвала подруг наконец встретиться, она чувствовала себя неуютно. Будто она какой-то засланный лжец-спецагент, который хочет обмануть их, несмотря на то, что по сути, всего лишь сообщает девушкам правду. Благо, хотя бы Венди из всей их компании не была хоть как-то связанна с всей этой политической чепухой и открывая ей эту информацию, Сара просто сбрасывала с души камень.
Девушки пришли незамедлительно, к назначенному ей месту. Это было небольшое кафе на нижних этажах Сиренити-тауер, выходящее своими столиками на открытом воздухе к аллеям неподалеку. Это был довольно красивый вид. Хоть и снаружи было несколько ветрено. Сара сидела именно там, облачившись в свое пальто, которое отлично защищало от осенней прохлады. Первой ее заметила, конечно же, Ева, прибавив шагу и указывая подругам на нужный столик.
— Ах, вот и ты, наконец-то! — поспешила обнять ее Эвергрин, подбегая к девушке. — Цела и невредима! А я так переживала…
— Судя по всему тебя трудно прибить, да? — со своим извечным слегка токсичным сарказмом, ухмыльнулась Абигейл, подходя следом. Ее треплющийся по ветру пустой рукав на месте бывшего импланта руки все еще резал глаз, хотя сама Андерсон не придавала подобному совсем никакого значения.
— Иди сюда! — протиснулась к ней Венди, обнимая девушку следом за Евой и целуя ее. Следом, правда, Картрайт нахмурилась. — Почему ты не отвечала на мои звонки все это время?!
— Да-а уж… Венди с ума там сходила. — покачала головой Эвергрин.
— Меня отрезали от всего остального мира. Безопасность, все дела. Сами понимаете. — развела руками Сара, вздохнув и улыбнувшись Картрайт. — Уж прости…
— Ладно-ладно, но ты будешь мне должна. — подмигнула ей Венди. — Эй, а… что это у тебя на голове?
— Ой, а я и не заметила! — выпучила глаза Ева.
— Пучок? Ты наконец-то решила следить за трендами моды? — усмехнулась Абигейл, чей затылок украшала похожая прическа.
— И как? Мне идет? — невзначай поправила волосы Сара.
— Выглядит элегантненько… — призадумалась Ева.
— Ты красива и без него. — хихикнула Венди, усаживаясь ей на колени. Так странно всегда было не ощущать ее веса ногами, словно Картрайт была всего лишь перышком.
— Слушай, я… мы… — Ева, потирая руки, уселась на ближайший стул. — соболезнуем. Все-таки… мистер Маккриди…
— Не начинай, Ева, я же говорила, ей будет все равно! — упершись рукой в бок, шлепнулась на последнее свободное место рядом Андерсон.
— Аби! — возмутившись, оглянулась на нее Эвергрин, прищурившись.
— Что? — пожала плечами та, переведя взгляд на Сару. — Ну, еще скажи, что я не права?
— Хватит, девчонки, — упрекнула их Венди. — так что, долго еще наши дорогие спецслужбы будут отрезать тебя от внешнего мира?
— Думаю, до тех пор, пока не станет безопасно… — куснула губу Ева.
— Удивлена, что они вообще ее выпустили. — сказала Абигейл.
— Знаешь, Аби, я тоже удивлена. — кивнула Сара. — Все-таки…
— Да уж, мир похоже сошел таки с ума совсем, — закинула ногу на ногу Андерсон. — даже здесь теперь не чувствуешь себя в безопасности.
— Если у кого-то хватило смелости убить самого мистера Маккриди…— стеснительно сказала Эвергрин. — Да, никто теперь не защищен.
— А может, никогда и не был. — вздохнула Венди.
— Завтра ведь будут похороны? — поглядела на Сару Ева.
— Да. Завтра. — причмокнула девушка.
— Народу соберется немало. — кивнула Картрайт. — Мисс Петра с ума сходит от всей этой волокиты. Никогда не видела ее такой растерянной и потрепанной.
— Это верно, для управляющей это странно. — согласилась Сара.
— А где ты пропадала все это время? Сидела взаперти? — спросила Венди.
— Ну, почти, — ответила девушка. — сегодня меня таскали на студию.
— Студию? — приподняла бровь Абигейл.
— Да? Зачем? — также не поняла Картрайт.
Ева тоже хотела было что-то спросить, но ее отвлекла подошедшая ближе официантка, готовая, судя по всему, принять у них заказ. Девушка в строгом платьице пыталась не подавать вид, что перед ней собрались такие «важные особы». Это всегда чутка забавляло Сару. То, как прислуга в здании пытается быть услужливой, пряча свой к ней или девушкам интерес. Это было вполне логично, хоть иногда и случались разные казусы, вроде наглых фотографов. Обычно официанты и другие работники не приставали ни к ней, ни к ее подругам. Наверное, это могло грозить им потерей работы.
— Приятно видеть вас здесь, мисс. — чуть нервно сказала официантка. — Что будете заказывать?
— Э-э-э… пожалуй ничего. — покосившись на прайс-лист лежавшей на столике брошюры, улыбнулась Венди.
— Ты пригласила нас сюда перекусить? — улыбнулась Ева, глянув на Сару.
— Вообще-то нет, — она покачала головой официантке. — мы, наверное, пойдем. Извините за беспокойство.
— К-как скажете… — чуть заикнувшись, ответила прислуга.
— Пойдем? Куда? — в голосе Аби мелькнуло возмущение.
— Да хоть куда, например, прогуляемся по аллее. — кивнула на ту через дорогу Сара. Все девушки с любопытством поглядели на нее. Венди, встав с ее колен, помогла Саре подняться и переглянулась с ней.
— Что-то случилось? — чуть тише прошептала Картрайт.
— Не совсем, но думаю, нам лучше подойдет место поуединенее. — сказала она подругам и пошагала, держась за руку с Венди, в сторону парка.
Увести их от посторонних глаз было хорошей идеей. Так их случайно не услышат проходящие мимо люди и работники, к тому же куда точнее сохранится атмосфера «секретности», в которой Сара должна была рассказать Абигейл и Еве о том, что задумали агенты.
Окружавшие Сиренити-тауер территории тщательно охранялись солдатами. Сейчас в городе стоял чуть ли не комендантский час. Потому, усаженные деревьями аллейки были пусты. Зато вокруг были целые тучи солдат и агентов. И никакой лишней души поблизости. При попытке кого-то чужого подойти ближе, наверное, бедняга огреб бы от людей коменданта сполна. Их же компанию, естественно, все солдаты знали в лицо, и никто даже не стал подходить и тревожить девушек. Зато, как подметила краем глаза Сара, в парке тут же появились «случайные прохожие», занимающие места у лавочек, или изображающие прогулку. Да и ладно, в присутствии агентов спецслужб гулять тут было всяко безопаснее.
— Бр-р, прохладно. — потерла руки Ева. В аллее действительно было ветрено. — Ты меня встревожила, обязательно было уходить сюда?
— У тебя какой-то хитрый план, чтобы нас продуло? — прищурилась Аби.
— Хитрый план? — чуть опешила Сара. — Ах, ну конечно. В особенности чтобы продуло тебя.
— Пф. — завела глаза Андерсон.
— Это как-то связано с тем, что ты делала на студии? — спросила Венди.
— Вроде того. — когда они прошли достаточно глубоко в парк, Сара остановилась, чтобы передохнуть. — Фух, секунду, мне нужно перевести дух.
— Попить не хочешь? — подошла к ближайшей колонке с водой Ева, подхватив одноразовый стаканчик.
— Да не особо. — пожала плечами Сара.
— Ладно, не томи ожиданием. — следом за Эвергрин взяла пластиковую емкость Абигейл, подставив ее под краник и наливая себе воды. — Что ты хочешь сказать-то?
— Меня не просто так водили в студию, естественно, — почесала затылок Сара, пытаясь понять, как сформулировать то, что ей нужно сказать. — а для дела…
— Какого? — прищурилась Венди.
— Да не давите вы на нее, видно же, что дело в чем-то серьезном! — Ева плеснула и себе воды в стаканчик, переведя взгляд на девушку. — Не переживай, мы тебя не торопим.
— Ладно, я думаю вам действительно стоило бы присесть. — засунула руки в карманы Сара.
— Зачем? — сделала несколько уверенных глотков Абигейл.
— Ты и правда пугаешь… — хлебнула следом Эвергрин.
— Что-то случилось? — в голосе Венди мелькнуло волнение.
— Фух, — помассировала прикрытые веки Сара. — ладно… меня хотят назначить первым министром республики… ну, не то, чтобы всерьез… а…
— Тьфу! Что за хрень?! — закашлялась Абигейл, отбросив стаканчик в сторону. Ева тоже с чутка раздраженным видом поставила свой обратно на колонку, с каким-то раздражением коснувшись шеи. Венди потупила взгляд.
— Я… — Сару эта реакция действительно смутила. Вот уж чего она не ожидала, так это подобного возмущения. Нет, с Абигейл все понятно, но Ева?..
— Первый министр? — Венди кажется, тоже не верила.
— Блин, я и не ожидала, что… — хотела было удивиться Сара, как Абигейл, покачиваясь, ухватилась за край колонки, хватаясь за живот. Ева, морщась, также отвела взгляд, словно ей стало не хорошо. — Аби, ты?.. — сделала шаг к ней Сара, но, прежде чем она попыталась ее спросить, Андерсон вырвало.
— Черт! — скривившись, отступила Венди.
— Что за фигня?! — напряглась Сара. Абигейл попыталась выпрямиться, как вдруг снова залилась кашлем и, согнувшись в три погибели, вновь опорожнила траву и асфальт содержимым своего желудка.
— Ева, помоги-ка мне. — подскочила к Абигейл Картрайт, пытаясь ее удержать, но Аби отпихнула Венди, стиснув зубы и чуть было не рухнув на землю. Благо, упала она прямиком к Саре в руки.
— Я… — Эвергрин тоже побледнела. Ее лицо исказилось болезненным ощущением. Девушка коснулась живота. — мне что-то нехорошо…
— Что вы… — пытаясь удержать Абигейл на руках, нахмурилась Сара, затем поглядев на брошенный Аби стаканчик. — что у вас там такое?..
В ответ на это Андерсон лишь снова стошнило ей под ноги.
— Позови… кого-нибудь… — сделала пару неуверенных шагов Ева. Кажется, ее тоже чуть-ли не тошнило.
— Аби… Абигейл, ты как? — тряхнула, пытаясь удержать девушку Сара. Она почувствовала, как Андерсон трясет. Ее пальцы вцепились ей в плечо, явно с трудом держа девушку на ногах. — твою мать… Венди, иди позови врачей… солдат… кого угодно! — бросила она подруге.
— Так, никуда не уходите, — чуть замешкавшись, оглянула девушек Венди, стремительно побежав к выходу из парка. — Я сейчас!
— Аби, — взяв Андерсон за оба плеча, старалась держать ее равновесие Сара. — ты можешь идти?
— Там… что-то… — покосилась в свой стаканчик Ева, учащенно и тяжело дыша, она прикрыла глаза, держась одной рукой за край раковины, а другой потянувшись к Саре.
— Вот же срань! — набрала воздуха в грудь девушка, подхватывая падающую с ног Абигейл. Ту в очередной раз стошнило Саре прямо на ботинки. Было неприятно, но девушка не подала вида. Дрожащая в какой-то конвульсии Аби выглядела всяко неприятнее.
— Венди… она уже… идет? — пошатываясь держалась за плечи Сары Ева.
— Не знаю, — бросила Сара, поглядев вдаль. Картрайт уже скрылась. Благо, ей на глаза попались агенты. — эй! — окликнула их девушка. — Эй, на помощь! — закричала Сара во все горло. Оглянувшиеся люди в плащах тут же сорвались с мест, понесясь к ней.
Издав какой-то отвратительный звук, Андерсон закашлялась и выпала у девушки из рук. Ее пальцы дрожали и саму девушку трясло не хуже. Ее вновь начало рвать, и Сара, кое-как пригнувшись, попыталась перевернуть Абигейл на бок, чтобы та не захлебнулась. Выглядело это страшно и мерзко. У Сары по спине побежали мурашки. Кажется, ее передернуло.
— Аби, дыши! Старайся… блин! — попыталась подтянуться к ней Сара. — Ева, помоги!
— А? Да… — из Эвергрин, однако, оказался плохой помощник. Она попыталась потянуться к Андерсон, но и сама зашлась каким-то тошнотворным кашлем. Благо, в это время к ним уже сбежались несколько агентов, обступая Сару и подхватив Абигейл, дрожащую в припадке.
— Что случилось? — тряхнул Сару за плечо один из людей в пальто.
— Они… я… не знаю… — растерялась девушка. — выпили что-то и…
— Кажется, отравление. — сказал один из агентов, помогая другому держать Аби так, чтобы она, бьющаяся в конвульсиях, не захлебнулась в приступе тошноты. Ее все еще рвало и не было понятно, в сознании ли девушка вообще. Зрелище было отвратное, Сара отвернулась, предпочтя не смотреть.
— Что она выпила? — повысив голос, обратился еще один агент.
— Ничего… ну… то есть… — попыталась собраться девушка. — из крана…
— Зови медиков! — приказал агент другому. — Тут что-то нечисто! — однако, вдалеке тут же показались солдаты, бегущие к ним. Видимо, Венди уже успела. Ее самой, однако, видно не было. Неподалеку тоже раздался крик о помощи. Через дорогу у Сиренити-тауер кому-то также поплохело.
— Что там… — дрожащим голосом сказала ей на ухо Ева, оглядываясь.
— Держись, — положила руку ей на пальцы Сара, потерев их. — сейчас вам должны помочь. Вот, уже близко. Видишь?
— Я не знаю…— прошептала Ева, потирая ее за плечо. Эвергрин усилено моргала покрасневшими глазами, с которых покатились слезы. Зрачки девушки, словно у мертвеца, глядели через плечо Сары куда-то в пустоту. — кажется, я ничего не вижу…

Глава 97

В преддверии грозы в воздухе стояла духота. Народ, прибывающий в Атланту, образовал огромные толпы, настоящая армия, не иначе. Все они растянулись на километры, толпясь вдоль аллей и улиц, ведущих к центру, где, сияя голограммой извивающегося флага республики, стоял, словно маяк для них, Сиренити-тауер. Все дороги, которые к нему вели, сегодня были перекрыты и уставлены солдатами. Машины на них не пускали, движение было остановлено. Город замер в молчаливом ожидании, его сердце словно перестало биться. Остановилось. А за ним следом и вся кровь Атланты прекратила течение по своим венам, обратив ее в тягучие, вязкие толпы, мнущие тысячи и тысячи людей.
Тело первого министра, облаченного в белоснежный костюм, в лакированном до блеска гробу, лежало на постаменте в тени гигантского бизнес-центра, освещаемое блеском голограммы на нем, озаряющей весь город. Все прочие небоскребы потухли, и лишь Сиренити горел этим вечером во всей своей траурной красе, горя, казалось, сильнее, чем уходящее солнце.
В ужасной духоте, нависающей вокруг, дышать было нечем. Воду в городе пришлось перекрыть, от чего никому из толпы людей, пришедшим проститься с первым министром, не предоставлялось даже возможности сделать глоток свежей воды. Город иссох и в горле у каждого стояла ужасная, грызущая сухость, что особенно убивало в пылу недостатка кислорода. Сара ощущала это на себе больше прочих, с обреченным видом стоя в первых рядах, ожидающих у гроба Маккриди. Даже ветра, как на зло, не поддувало, и ей, кажется, становилось плоховато от того, что было невозможно даже вздохнуть.
Вокруг, негромко, но отовсюду, доносился играющий из колонок гимн республики. Кажется, проигрываемый на повторе уже десятый раз, он выводил из себя и раздражал еще больше. Четким, выверенным шагом, под него на красную дорожку, пролегающую к гробу с телом министра, промаршировали несколько солдат в такой же снежно-белой форме, держа в руках винтовки. Сделав очередной шаг нога-в-ногу, их отряд остановился, схватив оружие обеими руками. На молодых ребят были обращены взгляды всей, казалось, бесконечной толпы, собравшейся в тени небоскреба.
Гимн, медленно проиграв свой последний аккорд, затих. Ровным рядом солдаты воздели винтовки к небу, выдержав мгновение. Грохот выстрелов разорвал тишину, пророкотав в воздухе, словно оглушающий взрыв. От него душа ушла в пятки и сжалось сердце. Стало некомфортно. Опустив винтовки, солдаты одернули затвор, перезаряжая их и, следом, сделав очередной залп в небеса, прокатившийся гулом по всей миллионной толпе, даже там, откуда всей процессии не было и видно. Люди затаили дыхание, опуская взгляд и держа скорбные лица. Одергивая затвор в последний раз, солдаты сделали последний залп. Запах пороха почувствовался вокруг. Площадь вновь озарило молчание. Почетный караул, опуская оружие, также выверено развернулся, пошагав к своему назначенному месту вокруг гроба.
Эхо стрельбы все еще доносилось вокруг, звенело в ушах, отдавало в сознании. Под молчание толпы голограмма флага на Сиренити-тауер сползла вниз, будто его опускают. Здание на мгновение потухло, а за ним следом возникло изображение девушки, выпускающей в небо феникса. Будто отправляющей душу покойного к небесам. Расправив крылья изображение птицы воспарило вверх, порхнув ими и, на секунду задержавшись у самого пика небоскреба, потухло, исчезая. Тысячи людей в толпе подняли глаза к этому зрелищу, которое было видно с каждого края мегаполиса.
Проход к гробу открыли, и люди, медленно, но верно, потекли в него. В то же мгновение, вспышка молнии ударила на горизонте, озаряя затянутый тучами небосвод и, словно последний, четвёртый залп винтовок, прогремел гром. Небеса снизошли на землю целительным дождем. Его капли, посыпавшиеся на голову Саре, чуть освежили ее. Девушка подняла голову к моросящему дождю, сделав глубокий вдох. Все вокруг начали раскрывать заранее заготовленные зонты, покрывая головы. Агенты, стоявшие от девушки по бокам, услужливо прикрыли ее своим. В воздухе наконец почувствовалась желанная свежесть и прохлада. Уставшие, изнеможённые ожиданием, люди устремились к гробу, неся букеты и венки.
В числе первых к нему направились, конечно же, главные лица и Сара, к своему сожалению, была в их числе. Хелен Картер, стоявшая рядом вместе с дочерью, кивнула ей. Джиллиан подала Саре руку, чтобы девушке было на что опереться и, вместе с ней, она направилась к гробу. Пока все прочие люди опускали взгляд и укрывались под зонтами, Сара подняла глаза к слезоточащему небу. Ей было неловко. Вокруг царил траур и люди со скорбью стягивались почтить память, а девушка думала о том, как же жутко ей хочется пить. Благо, капли дождя касающиеся ее лица, хоть сколько-нибудь освежали.
Несмотря на загрязнение водопровода в результате поломки, возникло много проблем, но никто не решился отменять или переносить похоронную процессию. Тем горче она казалась, будто напоследок горечь утраты отравила даже питьевую воду вокруг. Сара так устала и изнемогала, что даже волнение по этому поводу уходило на второй план. Она подметила в толпе миссис Андерсон, облаченную в темное платье и шляпу с вуалью, падающей на лицо. Она следовала к телу министра как раз за ней, Джиллиан и Хелен Картер. Видимо, как ни сложились обстоятельства, она все равно нашла время посетить похороны.
Министр Картер остановилась, пропуская Сару вперед, чтобы девушка могла первой возложить цветы к гробу. Откуда-то издали толпы все блестели вспышки камер. Даже похорон провести без этого, видимо, было не дано. На шаг подойдя к гробу, Сара покосилась на Джиллиан, придерживающую ее за руку. Та поглядела на нее, поняв все без слов и, поддерживая девушку, помогла ей пригнуться и встать, после того, как букет роз был уложен ею к подножию. Капли дождя уже порядочно измочили ее пальто, духота сменилась прохладой и сыростью, от которой по спине побежали мурашки.
Придерживая руку Джилл, Сара выпрямилась, поглядев на лежащее перед ней тело Бенедикта Маккриди. Он казался вовсе непохожим на себя в последние минуты. Словно ни усталости, ни старости, не осталось на его испещренном морщинами лице. Спокойный, словно спящий. Похоже, на старика наложили целую кучу грима. Так, что он внезапно выглядел моложе на десяток лет. Сделав глубокий вдох и поведя кончиком языка по иссохшим губам, девушка положила руку на его плечо.
Быть может, посмертный покой – это единственное, что может спасти нас от жизненной суеты, страданий и утрат. Жизнь так коротка, если подумать. Старик разменял седьмой десяток… и даже этого, как ни крути, было мало для того, чтобы воплотить все свершения, что он задумал. Он столькими пожертвовал, пытаясь спасти свою дочь, и только этого сделать не смог. Что это, если не та самая злая ирония, о которой он ей говорил?
Но ладно, как там было? «О мертвых или хорошо, или ничего»? Кто ей такое говорил? Кажется, Брэд… Это было так странно. Глядеть в лицо еще, как будто бы вчера, живому человеку, однако, спящему уже беспробудным сном. Еще страннее было то, что, увидев за это время столько смертей, она впервые была на чьих-то похоронах. Эта мысль с трудом укладывалась в голове, но она понемногу с ней смирилась. Помяв плечо Маккриди, будто бы в надежде, что он проснется, Сара убрала руку, отводя взгляд. Все же, все мы когда-то окажемся на этом самом месте. Кроме, быть может, доктора Хартманна, будь он неладен.
Держась за Джиллиан, она побрела обратно, в сторону, позволяя следующим возложить цветы и отдать почести. Внутри было как-то пусто. Ни волнения, ни страха… события последних дней ее опустошили.
— Ты как? — шепотом спросила Джилл, нагнувшись к ее уху.
— Все в порядке… — причмокнула девушка. — но жутко хочется пить…
— Придется потерпеть. — сделала тяжелый вздох младшая Картер. Ее мать, тем временем, отходя от гроба, также подошла к ним, глядя на Сару.
— Держишься? — поинтересовалась министр.
— А как мне иначе?.. — подняла на нее усталый взгляд девушка.
— Выглядишь не очень. — сказала Хелен.
— Еще бы. — ответила она, борясь с першением в горле.
Следом за какими-то чинушами, Мириам Андерсон в сопровождении своей охраны, несущей красивый венок, также ненадолго остановилась у гроба, следом направившись к Саре. Вид у женщины был, естественно, хуже некуда. Но Сара могла бы твердо сказать, что скорбью ее лицо оттеняла не жалость к почившему Бенедикту Маккриди, а волнение за судьбу дочери.
— Мы сожалеем. — окинув ее мимолётным взором и опустив глаза, сказала, подойдя к девушке, Мириам, и положив руку ей на плечо.
— Да… спасибо… — чуть замялась Сара. Ей было неудобно спрашивать, как там Абигейл или Ева, хотя ее действительно тревожило их состояние. Но перебарывать себя ей не пришлось. Министр сделала все за нее.
— Как ваша дочь? — поинтересовалась у Мириам Хелен.
— Спасибо, что спросили. — ответила Андерсон. — Ах, что за проклятье упало на нашу голову… — покачала головой женщина.
— Сегодня утром она еще была в реанимации. — прошептала Джилл.
— Благо, Абигейл успели госпитализировать. — вздохнула Мириам. — Но доктора сказали, что интоксикация серьезная, могут быть осложнения.
— Ей… не смогли помочь? — приподняла взгляд Сара, переглянувшись на Мириам и Джилл. Эта ужасная катастрофа с водой была действительно каким-то бичем, обрушившимся на них в самый неподходящий момент.
— Первая помощь была оказана, но, боюсь для реабилитации ей понадобится куда более долгий курс лечения. — ответила миссис Андерсон. — Мы с Айзеком решили, что будет лучше провести его где-нибудь в проверенной клинике.
— Например? — спросила Картер. — Ее увезут куда-то?
— Мы положились на известную клинику в Иерусалиме. Они не дали точного ответа, как долго Абигейл придется реабилитироваться, однако, поблагодарим Господа, что она вообще жива. — положила руку на сердце Мириам. — Счет шел на минуты. Возможно, не позови вы на помощь…
— Право слово, не стоит благодарности. — отмахнулась Сара. — Не могла же я поступить иначе?
— Приятно слышать, Патрис. — улыбнулась ей женщина. — Я у вас в долгу?
— Нет-нет, что вы… — покачала головой девушка. — вы ничем мне не обязаны…
Пока что катастрофу с водоснабжением объясняли некоей поломкой. Все же и полного дня не прошло и обнаружить причину пока не представлялось возможным. Однако, подачу воды в Атланту пришлось перекрыть. Петре предварительно сообщили о том, что, вероятно, сливаемые у Мейкона химикаты каким-то образом попали в водоснабжение, ведущее к столице. То, что управляющую это привело в ярость и панику, можно было даже не упоминать. В ближайшие дни было поручено найти неполадки, однако трагедии в целом избежать не удалось.
Неизвестно, что именно за токсины могли попасть в трубы и каким именно образом, однако по всей Атланте за первые сутки было насчитано несколько тысяч жертв отравления. И далеко не всем повезло в первые же минуты получить медицинскую помощь, как попавшим под этот удар Абигейл и Еве Эвергрин. Сара не интересовалась точными цифрами, но слышала от Петры, что как минимум пара десятков человек умерли и это число рисковало еще подрасти. Что это за ужасная отрава была сейчас даже в питьевой воде было поручено узнать докторам. Возможно, даже сама Мойра Майерс займется этим. Кому уж, как не ей, знать.
Этот поток людей, кажется, не кончится до утра. Столь многие пришли сюда, чтобы попрощаться. Политики, предприниматели и, конечно же, даже люди из-за рубежа. Многих из них Сара, естественно, не знала, что было странным, учитывая, что почти все, проходя мимо нее, выражали ей соболезнования. Хелен Картер, попутно, кивала им. Женщина, как стало ясно, знала почти всех гостей. Их «соседи» тоже собрались на последний поклон. Главы соседних республик так же прибыли сюда, выкроив время в своем, наверняка, забитом графике.
Разглядывая этих гостей, Хелен Картер прищурилась.
— Ты только посмотри на них… — прошептала она, скорее сама себе, однако, Сара все равно услышала ее.
— Что такое? — глянула на министра здравоохранения девушка.
— Так умело делают вид, что им жаль. — тихо сказала ей женщина. — А сами уже наверняка потирают руки, подумывая, как использовать это.
— Вы им не доверяете? — поглядела на подходящих к гробу мужчин и женщин с довольно обширными букетами. На них явно не поскупились.
Первым к телу Маккриди подошел высокий седой мужчина с густыми усами и зачесанными к затылку волосами в темном костюме. Рядом с ним, еще один усатый, правда поменьше и грузнее с носом-картошкой, лысый. Его виски, словно лавровым венцом, обрамляли остатки былой шевелюры. Последней шествовала смуглая женщина средних лет, с темными короткими волосами и густыми бровями, под которыми зияли большие карие глаза.
— А должна доверять? — хмыкнула Хелен. — Наши «дружелюбные соседи» не слишком-то нас любят. Хоть виду и не подадут.
— Буду знать, — куснула губу Сара. — а кто из них кто?
— Первый, высокий, — кивнула на седого усача Картер. — это Эрнандес, он пытается усидеть на своем месте во Флориде уже который год. Ему везет в этом лишь потому, что он очень хочет оспорить принадлежность прибрежной территории у нас на границе. А рядом с ним президент Сандерс и Ариян. «Один остолоп, а вторая – гадюка. Вот и думай, кто хуже.» Так про них обычно говорил Паттерсон.
— Они тоже нас не любят? — прошептала вопрос Сара, подняв глаза.
— В политике никто никого не любит, это первое, что тебе стоит запомнить, особенно теперь. — вздохнула Картер.
Покосившись на капающий дождь, Эрнандес поспешил скрыться под ближайшими зонтами. Следом за ним и президент Сандерс, а председатель Бернадетт Ариян, глава Новой Каролины, уложила к гробу огромный букет из роз последней из них троих. Все трое, с невероятно скорбным видом направились к Саре и Хелен, в первую очередь, конечно же, поглядывая на ютящуюся под зонтом девушку.
— Миссис Картер, мисс Маккриди. — поприветствовал их кротким поклоном лысый толстячок Сандерс. — Мои соболезнования.
— Сегодня для всех нас тяжелый день, — кивнул ему Эрнандес, переведя взгляд на Сару и министра. — я понимаю горечь вашей утраты. Господин Маккриди был всем нам хорошо знаком. Надеюсь, его скоропостижная кончина не выбила вас из колеи. — он обратился к Хелен. — Если нужна будет какая-то помощь, Флорида всегда к вашим услугам, министр.
— Вирджиния тоже не останется в стороне. — пропыхтел Сандерс. — Мы надеемся, что в жизни Джорджии наступит светлая полоса. В такие… проблематичные времена, наши народы должны держаться вместе.
— Ваш отец был достойным человеком, — обратилась к Саре Бернадетт, потирая ручку своего зонта. — примите и мои соболезнования, госпожа Патриция.
— Мы безмерно благодарны, что вы уделили эту прощальную церемонию своим вниманием. — ответила им Хелен. — Надеюсь, что вскоре мы сможем полноценно наладить все дела.
— Да, время не ждет. Надеюсь в скорейшие дни Джорджия оправится от такой потери. — сказал Сандерс. — Все же, все мы американцы. И не должны забывать свои корни. Нам стоит… сплотится!
— Бесспорно так, господин президент. — не слишком искренне кивнула, вторя ему, председатель Ариян. — Бесспорно так.
— Крепитесь, мисс Маккриди. — похлопал ее по плечу Сандерс. — И удачи.
Закончив на этом, столь важные господа отстранились, пошагав к своим сопровождающим, ожидавшим их рядом. Сара проводила их взглядом, засовывая руки в карманы. Не то, чтобы эти люди показались ей хоть сколько-нибудь подозрительными, но, все же, наверняка, министр была права. Просто так явиться на похороны Маккриди из уважения они, конечно, тоже могли. Но в версию о том, что этим господам наверняка было что-то нужно, верилось больше.
— «Крепитесь», «удачи», «мы к вашим услугам»… — процедила Хелен, глядя уходящим политиканам в след. — Да-да, конечно же.
— Думаешь, они были неоткровенны? — поглядела на мать Джиллиан.
— Даже если бы и были, ситуацию это не особо изменило-бы. — вздохнула министр Картер, приглядываясь вдаль на других гостей.
Среди прочих, облаченных в траур, посетителей, ее взгляд зацепился за человека, которого она точно не ожидала здесь увидеть. На лице Хелен возникло сначала недоумение, а следом и возмущенность. Высокая и худощавая женщина преклонных лет, поправляя свой плащ-пальто, по которому струились дождевые капли, вышла из толпы в окружении своих телохранителей, шагая к гробу. В ее, видимо, некогда темно-рыжеватые, почти шатеновые, волосы уже вплелась седина, сделав их оттенок блеклой тенью самого себя. На лицо женщины спадала массивная седая прядь, особо выделяющаяся из всей ее прически. Несмотря на заметные морщины на лице, выдающие в ней далеко не молодую даму, она выглядела подтянутой и бодрой. Словом, кроме морщин с сединой, ничего не выдавало в женщине ее возраст, как было, некогда, с Бенедиктом Маккриди.
— Что она тут делает?.. — процедила Хелен, чуть пригнувшись, чтобы выбраться из-под зонта и пошагав той навстречу. Сара не поняла, с чего вдруг у министра Картер взыграла такая реакция.
—  Кто это? — глянула на Джилл Сара. Та, присмотревшись, похоже, и сама не поняла, так как не ответила.
Протиснувшаяся через стоящих перед ними людей, Хелен Картер, довольно небрежно выступила вперед, прямиком под дождь, на путь к странной гостье. Та, завидев ее, не остановилась, лишь подойдя поближе. Это позволило разглядеть нашивки на рукаве ее пальто. Ровно такие же, какие были и у всех ее телохранителей. Они изображали земной шар в форме яблока, с ярко-зелеными континентами на голубоватом фоне. Океане.
— Министр?.. — приподняла бровь женщина, остановившись рядом с Хелен Картер и глядя на нее снизу вверх. Эту тихую, но заметную сцену, уже подцепили взглядами многие люди из толпы.
— Стоило подозревать, что вы все же заявитесь сюда. — поджала губы Картер, с прищуром глядя на женщину.
— Звучит так, словно это запрещено… — с явным возмущением ответила ей женщина. Следующие за ней телохранители подступили ближе. В частности, поджарая женщина с суровыми чертами лица выступила вперед, словно готовясь отпихнуть от нее Хелен Картер.
— Вас здесь видеть не рады, мисс Кармен. — обратилась к женщине Хелен.
— И что-же, даже не подпустите меня попрощаться? — поинтересовалась та, глядя на гроб, через плечо министра.
— Не имею права. Но он сам бы не подпустил. — возразила Картер, все еще не отступая с ее пути. Женщины глядели друг другу в глаза, не отводя взгляда. Нежеланная гостья сложила руки на груди.
— Вас не пугает дождь, миссис министр? — сказала та в ответ Хелен. Обе действительно уже промокли. Люди медленно тянулись к телу Маккриди в обход не поделивших что-то женщин.
— Вы все еще при должности? Удивительно. — насупилась Картер, поглядев на эмблему у той на руке. Сара, приглядевшись, поняла, где-же все-таки она ее также видела. В этот момент их гостья обернулась и на нее, внимательно рассматривая девушку, заставив Сару чуть вздрогнуть и отвести взгляд.
— Так можно мне пройти? — тихо поинтересовалась та, проводя рукой по сползающей ей на лицо мокрой седой пряди и заводя ее за ухо.
Мгновение пораздумав, Картер хмыкнула, показательно возмущаясь, но все же отошла, возвращаясь к Саре и дочери. Они переглянулись с ней, явно ожидая от Хелен ответа, что вообще сейчас произошло. Но министр, лишь нахмурив брови, встала рядом, сложив руки на груди и глядя на их гостью, подошедшую к гробу.
Остановившись у тела, женщина оперлась руками о деревянный «саркофаг», в котором лежал Маккриди. С поникшим лицом, она опустила на него взгляд, покачав головой. Стянув с рук промокшие перчатки и убирая их в карманы пальто, женщина протянула руку к его лицу, погладив поначалу налаченные волосы трупа, а следом проведя кончиками пальцев по его щеке. Она явно что-то шептала себе под нос, но расслышать, о чем именно пыталась говорить с мертвецом странная женщина, отсюда было невозможно. Та простояла у тела довольно продолжительное время, заставляя ожидать стоящих позади людей. Все камеры на этот раз были направленны на нее. В конце концов, она пригнулась, поцеловав холодный лоб Бенедикта Маккриди и, шмыгнув носом и прикрывая глаза, развернулась, пошагав прочь.
Проходя мимо Сары, женщина на секунду остановилась, глядя на девушку. Достаточно пристально, чтобы сказать, что это просто некий интерес. Не найдя другого выхода, Сара вновь лишь отвернулась, делая вид, словно не заметила такого жеста со стороны гостьи. Благо, заметив это, женщина мгновение спустя, удалилась, прекратив давить на нее своим вниманием.
Процессия похорон была тягостна и утомительна. Особенно под дождем. Сара, к своему стыду, желала поскорее бы скрыться отсюда, чтобы не мокнуть под ливнем. Но, конечно, так рано уходить с проводов в последний путь ей было нельзя. Все-таки, это был ее «отец», и люди вокруг бы точно обратили внимание на подобную попытку Патриции Маккриди сбежать с его собственных похорон.
От мыслей об этом ее отвлек пробирающийся к стоящим рядом агентам комендант Моралес. Судя по его торопливому виду, направлялся он сюда явно не воздавать посмертные почести. Агент Рейнбоу, все это время таившаяся где-то в толпе вокруг, позади Сары, вынырнула оттуда, обратив внимание на коменданта. Тот подошел к ним ближе, обращая на себя внимание. Алекс Моралес весь промок с головы до ног, однако, его это не смущало.
— Что-то случилось, комендант? — глянула на него из-под зонта Хелен.
— Вы с новостями, господин Моралес? — обратилась к нему Рейнбоу.
— Да. Есть, что обсудить. Отойдем? — постарался тихо сказать он.
— Это так срочно?.. — приподняла бровь министр Картер.
— Может, и нет, однако, группа моих парней наткнулась на кое-что интересное в патруле, — переглянувшись с агентом и министром, отчитался комендант. — возможно… это может быть связано с произошедшим.
— С чем именно? С отравлением системы водоснабжения? — прошептала министр. Моралес ей кивнул. Сара подметила, что их диалог, несмотря на попытки перешептываться, наверняка слышат и другие люди вокруг. В гробовой тишине похорон, нарушаемой лишь шумом дождя, это было не так уж и сложно.
— Что вам удалось узнать? — прищурилась Рейнбоу.
— Патрульные наткнулись на остатки из групп террористов неподалеку от водопроводного узла. Тот не был поврежден, но, многое указывает на то, что именно это и собирались сделать экстремисты. — нахмурился Моралес.
— Вы смогли их задержать? — первым делом спросила агент.
— Только парочку. Они не сознались в отравлении водопроводных стоков. Может, именно эта группа и не была причастна. — пожал плечами тот.
— Хотите сказать… — вставила свое слово Сара. — что это… они? Эти уроды попытались отравить город? — только что дрожащая от влаги и холода девушка вздрогнула, чувствуя, как лицо и грудь наливаются горячим пламенем ярости. Это вполне было в духе шайки Генри Моралеса.
— На допросах они не сказали об этом не слова, — кинул на нее неприятный взгляд комендант. — однако, один из задержанных выдал координаты одного из их последних убежищ.
— Правда? — по голосу Рейнбоу не было понятно, действительно ли она удивилась, или просто делала вид.
— Не просто правда, он клятвенно уверял, что выдает эти данные взамен на свою свободу… — Моралес помедлил. — пленник сказал, в этом месте засели остатки лидеров террористов. — хмуро сказал он.
— Вы… вы хотите сказать?.. — Сара поняла, о чем именно недоговаривает сейчас комендант.
— Я думаю, вам стоит проверить это место, — сказал комендант, обращаясь к Рейнбоу. — если это не ловушка, то мы можем нанести туда удар.
— Что за внезапная осторожность, комендант? — поинтересовалась агент.
— У меня… дурное предчувствие. — хмыкнул Моралес. — Обычно все члены этого сброда молчат в тряпочку. А тут такое… Явно что-то нечисто.
— Нечисто?!. — выпалила Сара, чуть громче, чем следовало. На них незаметно покосились стоящие вокруг люди. — Вы что, опять трусите?!
— Да как… — хотел было выпалить что-то грубое комендант, однако, быстро осознал, что у всех на виду это было бы ошибкой. — что… что вы имеете ввиду?
— Все мы прекрасно поняли, что там сейчас находится ваш братец… — процедила девушка. Ее переполняла ярость и праведный гнев. Комендант наверняка пытался дать своему выродку-родственничку еще одну возможность скрыться. Как он сделал это тогда… в лесу… когда этот ублюдок убил Сэм. Нельзя было дать этому повториться. — И вот, внезапно, в вас заиграла… «настороженность»? «Дурное предчувствие»? — буквально прошипела Сара, сжимая кулаки. Ее пальцы занемели от дрожи и девушка принялась потирать свои кисти сквозь кожаные перчатки.
— Я… не… — судя по виду коменданта он опешил.
— И правда, к чему такая нерасторопность, комендант? Разве не вы были в числе первых, кто ратовал за истребление террористов стремительным ударом любой ценой? — тихо, но колко, обратилась к нему агент Рейнбоу. Сара чуть улыбнулась. Приятно, что хоть в этот раз, эти агентишки на ее стороне. Вернее, играют ей на руку.
— Я не уверен, что он находится именно там. — собравшись, все-таки высказался комендант. — Однако, да, это возможно. Но… я подозреваю, что это может быть очередная ловушка.
— Вы думаете, у нас есть на это время? — словно проверяя его, вопросила Рейнбоу, поправляя свой зонт. — А что, если лидеры террористов успеют сбежать? Как они делали все разы до этого?
— Но… — опять осекся комендант.
— Хватит медлить! — бросила Сара. — Он уже показал всем вокруг кроме вас, какое он чудовище! Сколько по его вине погибло женщин, детей? — она вспомнила трупы, устилающие улицы Мейкона во время бойни, вспомнила темные, грязные тоннели, вспомнила яркую вспышку выстрела посреди непроглядного мрака леса, снящуюся ей по ночам. — Он убил и калечил тех, кто мне дорог… и вот он не чурался отравить всю воду в моём городе!
— Твоём городе? — стиснув зубы, сказал Моралес.
— Да, моём. — стараясь держать гордо, сказала Сара. — И вашем тоже. Надеюсь ваши тёплые чувства к братцу на этот раз не помещают вам сделать то, что должно.
— И что же? — процедил комендант.
— Идите туда, — кивнула Сара на городские стены вдали. — и избавьтесь от него… — кинула она ему в лицо. Стоящие вокруг люди старательно делали вид, будто не замечают этой перепалки.
— И по какому праву ты решила мне приказывать? — грозно глянул на нее с высоты своего роста комендант. Сара, не страшась его, переглянулась сначала на стоявших вокруг людей, а затем на Рейнбоу, молчаливо наблюдающую эту картину.
— Можете считать, что это мой вам приказ, как первого министра республики Джорджия! — сказала она негромко, не достаточно слышно, чтобы это могли услышать рядом стоящие. Едва ли комендант решит усомниться в этом приказе у всех на виду, не так ли?
Судя по налившемуся кровью от негодования лицу коменданта, эти слова произвели на него должный эффект. Он сжал кулаки, сделав глубокий вдох и скорчив грозную гримасу. Но ничего не ответил. Алекс Моралес лишь покосился сначала на агента Рейнбоу, будто ожидая от нее возражений, а следом, не найдя, чего искал, поглядел на Хелен, ожидая поддержки, но и та лишь скорбно отвела взгляд, не решившись перечить. Сара поглядела на него, не спуская глаз. Ее сердце победоносно колотилось в груди. Нет, он точно последует этому «приказу». Как и следует из его роли цепного пса.
Хмыкнув, Моралес развернулся, не сказав им не слова и, тяжело дыша, пошагал прочь, довольно грубо проталкивая себе путь через кучу людей вокруг. Сара вновь опустила взгляд, стараясь не менять своего скорбного вида, но на самом деле ей хотелось зловредно улыбнуться. Сколько проблем ей успел подстроить за все это время комендант и его люди. Пусть теперь сам попляшет под чужую дудку, чтобы жизнь медом не казалась. Вновь вздрогнув от льющего вокруг дождя, девушка помяла шрамы на ладони.
Похороны продлились до самой ночи и, судя по толпам вокруг, длились бы и того дольше. Благо, Сару никто не заставил все это время стоять здесь до самого конца. Спустя несколько часов, процессия перешла в финальное русло. Гроб затворили. Поверх него караульная стража возложила флаг Джорджии. Оркестр заиграл гимн, а собравшиеся школьники из молодежной организации исполняли его слова под аккомпанемент. Солдаты взяли гроб, направляясь вдоль рядов людей к машине, которая отвезла его на кладбище, к месту захоронения, где уже каждый желающий мог попрощаться.
Сара скрылась у всех из виду задолго до окончания церемонии. Она почти до дрожи замерзла и агенты, не став ее мучать, позволили девушке покинуть публичное место. Людей было много и скрыться за кучей черных плащей было не так уж и сложно. Хотя, безусловно, ее уход наверняка не оставят без внимания.
В опустевшем сейчас здании царило молчание. Только снаружи еще доносились звуки толпы. Сара заказала себе стаканчик кофе у аппарата, тяжело вздохнув. Ей стало грустно и одиноко. Как будто специально, стоило ей убраться подальше от дождя, небеса окончили свой почтенный плач. Звук дождя перестал отбивать ритм. Теплый кофе согрел ее чутка озябший организм и девушка, глядя на ночное небо, куснула губы.
Там горели звезды. Так много. Интересно, а действительно ли они бесконечные? У вселенной, вроде как, нет границ. Она огромна, если ее размер вообще можно оценить. И, несмотря на это, бедная девушка Сара, стояла тут, ощущая себя одиноко. Венди довольно скоро ответила на ее сообщения, сказав, что сейчас она у себя дома. Но, так как весь город был перекрыт, добраться сейчас до центра, минуя всех этих людей, было проблематично. И даже она не смогла скрасить этого одиночества Сары.
Гул толп со временем перетек от Сиренити-тауер вдаль. Но даже отсюда был слышен. Выйдя наружу, девушка сделала глубокий вдох. Свежий воздух. Иногда его так не хватало. Все дорожки были покрыты лужами, где-то, тут и там, распластались по асфальту цветы, которые люди то ли роняли, то ли бросали намеренно. Засунув руки в карманы, она медленно побрела в сторону аллей. Вокруг них все так же стояли солдаты, теперь казавшиеся обыденной частью общего пейзажа Атланты. Агенты, охранявшие ее, как всегда тоже шнярыли где-то поблизости, стараясь быть рядом, но не попадаться ей на глаза. Ее это вполне устраивало.
Проходя мимо одной из питьевых колонок, Сара подошла ближе, покрутив ее краник. Там, понятное дело, было пусто. Девушка глотнула кофе. Нужно будет навестить Еву, узнать, как она. Родители Эвергрин даже не явились на похороны. Джиллиан сказала, что в отличии от Абигейл, отравление Евы не столь сильно, но интоксикация организма опасная. Отравление девушки могло сказаться на ее здоровье и очень сильно. В первые часы Эвергрин и вовсе чуть не потеряла зрение. Сара боялась, чтобы это не стало чем-то более трагическим.
Однако, даже сейчас заявиться к Еве она не могла. Девушка находилась в особом отделении и к ней, конечно, просто так никого бы не пустили. Но раз ее жизни уже ничего не угрожает, торопиться не куда. Сара может посетить ее в любой момент. Да хоть через пару дней. Тогда и состояние девушки точно будет получше.
Размяв шею и потянувшись к намокшему пучку волос, девушка затянула его покрепче, поправляя прическу. Удобно, когда эти непослушные длинные локоны не лезут в лицо. Сделав еще глоток кофе, она уселась на скамейку, поставив стаканчик рядом и глядя на ровные ряды деревьев. Почему в ее жизни все так не ладилось? Где бы она не была, ее всегда преследует хаос? Выходит, с самого ее рождения. Жизнь, рожденная хаосом и протекает, как хаос. А ей так хотелось порядка. Хотя бы немного уверенности в завтрашнем дне. Это то, чего она действительно хотела.
— Не спится, мисс Маккриди? — донёсся тихий женский голос из ночной тишины. Сара вздрогнула, тут же обернувшись. В тени деревьев, позади неё стоял женский силуэт, облачённый в плащ-пальто, спускающиеся до колен. Поправив длинные чёрные перчатки, женщина оперлась о дерево рядом с ней, поправляя седой локон, мелькнувший среди шатеновых прядей.
— Кто вы? — нервно спросила Сара, найдя глазами агентов с солдатами рядом. Как ни странно, они пропустили к ней эту женщину.
— Можете не волноваться, — приподняла руки в перчатках женщина. — при мне нет ничего что может вам угрожать. Я безоружна. И я не приемлю оружие. Стоит мне взять его в руки, как меня пробивает дрожь.
— Вам что-то нужно? — нахмурилась Сара, пытаясь разглядеть женский силуэт. Мрак ночи скрывал ее черты. — Если нет – идите своей дорогой.
— Потому я и здесь, что хотела с вами поговорить. — сказала ей та, подходя ближе. Сара, приглядевшись, заметила что-то круглое в ее руках. Поначалу чутка испугавшись, она все же смогла разглядеть, что это было яблоко. Женщина потерла его о подол своего плаща, покрутив в руке. — Вы позволите? — кивнула она на скамейку.
— Что… что вы хотите? — нахмурилась Сара. Все это выглядело как-то жутко подозрительно. Однако, она подняла стаканчик своего кофе, освобождая той место рядом с собой на скамейке.
— Я вас смущаю? — кивнув в знак благодарности, уселась рядом с ней женщина, поправляя пальто.
— Ну… немного… — поглядела на нее девушка. В свете фонарей аллеи эта незваная гостья наконец позволила себя разглядеть. Да, как и казалось Саре, она была уже не молода, однако, старость не исказила черт ее лица, ничем, кроме не столь уж глубоких морщин. Скорее даже мимических. Наверное, будучи молодой, эта женщина была довольно красивой. Сидя в тени, отбрасываемой на нее кронами деревьев, женщина чем-то походила на Элайн Спаркл, однако, украшенную уважительной старостью.
— Кажется, нас не представили. — вздохнула она, снимая одну перчатку и протягивая худощавую кисть Саре. — Меня зовут Кармен.
— З-здрастье… — чуть помявшись, пожала ее руку девушка, хлебнув кофе.
— А вас?.. — как-то странно приподняла бровь та. Сара тоже не поняла вопроса. Довольно подозрительно, что эта женщина не знала.
— Меня? — девушка почувствовала, что назвавшаяся Кармен незнакомка, будто не хочет выпускать ее руку. — П-патриция… Меня зовут…
— Ах, нет, увольте, прошу! — покачала головой женщина. — Я о том, как мне действительно стоит вас звать. — ее пальцы, словно прощупывая пульс Сары, поглаживали ее кисть.
— Ч-что… что вы имеете ввиду? — по лицу Сары пробежался румянец. Теперь она действительно опешила.
— Ну же, вы что, что действительно считаете, что я не отличу Патрицию Маккриди от… от вас? — наконец отпустила ее руку Кармен, пристально наблюдая за ее реакцией своими уставшими глазами.
— Я… — слова застряли у Сары в горле.
— Ох, простите, я не хотела вас смутить. — удрученно положила руку на грудь женщина, тряхнув головой. — Наверное, стоило подойти к этому вопросу помягче, верно? — приподняла бровь Кармен.
— Вы… но… — девушка нервно потирала баночку кофе в руках.
— Вижу вы растеряны. Ладно, соберитесь с мыслями, я не тороплюсь. — кивнула женщина, приподняв фрукт в руке. Красное наливное яблоко бликами отражало в себе падающий с фонарей свет. — Яблочко хотите?
— Нет… — кротко бросила девушка. — спасибо.
— Как скажете. — пожала плечами Кармен, сама смачно откусив кусок фрукта, и с хрустом его пережевывая. — Так что, как мне к вам обращаться?
— Да тише вы! — буркнула Сара. — Нас же… услышат…
— Не думаю, что для господ из разведбюро это секрет. — пожала плечами женщина, вновь отгрызая кусок от яблока.
— Но… как вы узнали?! — выпучила на нее взгляд Сара.
— Помилуй меня, я же не слепая. — улыбнулась женщина. — И не глупая.
— Вы… — покосилась на эмблему у Кармен на рукаве она. — этот… слушайте, я не могу ничего говорить. Вы же понимаете…
— Прекрасно понимаю. Потому я и здесь. — кивнула женщина. — Вы выглядели растерянной всю церемонию похорон. Я понимаю, почему. Агенты, верно, уже рассказали вам, какие у них на вас планы?
— А… это вы тоже знаете? — теперь Сара совсем была в тупике.
— Для такого не нужно много ума. К тому же Бенедикт не раз и сам говорил об этом. Так что для меня это не стало бы каким-то откровением.
— Бенедикт… Маккриди? Говорил вам? — потупила взгляд Сара.
— Все верно. Однако, как я полагаю, Бенедикт не хотел бы оставить страну в том подвешенном состоянии, какой она является сейчас. — отвела взгляд женщина, вздохнув. — Какая злая ирония…
— Вы… о чем? — чуть не поперхнулась кофе Сара.
— Так много сил и времени потратить. И по итогу все равно не успеть. — поджав губы, подняла взгляд к небу Кармен. — Бенедикт всего себя отдал лишь спасению бедняжки Пат, запертой в холодном стеклянном гробу. Это, безусловно, стремление чистого сердца. — казалось, всхлипнула она. — Но речи о «светлом будущем Джорджии» так стремительно уходили на второй план, стоило ему вновь обратить взгляд на свое мрачное прошлое…
— Откуда вам все это известно?! — чуть нервно оборвала ее Сара.
— Полагаю, оттуда-же, откуда и тебе. — опять перевела на нее взгляд та, объедая яблоко до конца.
— Но… — облизнула губы девушка. — так, погодите… что вы хотели?!
— Хотела бы, чтобы с его уходом все мои старания не пропали зря. — глубоко вздохнула Кармен, протянув руку с огрызком яблока и кидая его в стоящую рядом урну. — Но теперь, кажется, это будет задача посложнее.
— Какие старания? Вас… что вас связывало с первым министром? — все это как-то слишком резко упало на Сару, не давая ей нормально сообразить.
— У нас с ним были… некие незаконченные дела. — выдала довольно пространную формулировку Кармен. — Но, к несчастью, Бенедикт был такой же человек, как другие. И как другими им можно было манипулировать.
— В смысле? — напряглась Сара.
— Ты, наверное, успела заметить, как он может… мог прижать к стене эту… генерала Аберкромби, или господина Алекса Моралеса… — причмокнула женщина. — но, полагаю, упустила из виду, как он потакает… потакал каждому слову этой колясочницы, единственому, как он считал, человеку в руках которой жизнь его дочери.
— Доктору Мойре? — прищурилась девушка.
— У нас возникли… частичные разногласия. Полагаю, не в последнюю очередь и из-за ее участия. — женщина остановилась, о чем-то задумавшись. Она казалась странной. Чересчур скрытной. Сара все не могла понять, что она от нее хотела. — Ах, бедная, бедная Патрис… — Кармен поглядела на Сару, словно что-то в ней разглядывая. — Дети – зеркало своих родителей. По ним можно понять, чего хотели достичь их предки и что боялись взрастить. — тихо прошептала она, протянув руку к лицу девушки и осторожно проведя холодными пальцами по ее щеке. — В детях полно и того и другого.
— И что же по-вашему было в зеркале у первого министра? — с прищуром глянула на нее Сара, чуть поморщившись. — Хладный труп?
— Вам стоит быть поаккуратнее в своих выражениях и мыслях. — взгляд женщины стал строже. — А еще стоит быть аккуратнее в той довольно опасной игре, которую, наверняка, захотят сыграть тобой, как пешкой.
— Я… — чуть отстранилась Сара. — я все не пойму… что вы… что вы хотите сказать? М?
— Мне не пришлось приложить излишней доли стараний, чтобы раскусить вас. Для кого-то это будет сложнее, однако… — поднялась со скамейки женщина, засовывая руки в карманы. — если вы не хотите подвергать свою жизнь, или жизнь ваших, несомненно близких, людей опасности, вам стоит не просто заставить себя жить чужой жизнью.
— Опасности?.. — сжала кулаки Сара. — Это угроза?
— О, нет. Конечно нет! — приподняла ладонь Кармен. — Я лишь хотела бы посоветовать вам… стереть все, что связывало бы вас с вашим прошлым. Иначе, на кону этой игры, в которую вас ввязали, конечно-же, насильно, будет стоять не только ваша жизнь. — сказала та, отвернувшись и поправляя плащ-пальто. — Полагаю, друг друга мы поняли? — оглянулась на нее через плечо женщина.
— Погодите… я не… эй! — окликнула ее вслед Сара, но загадочная персона, представившаяся ей, пошагала прочь, не оборачиваясь. Холодный ветер, вновь пронесшийся по аллее, растрепал ее волосы и развивающийся плащ. Скривя губы, Сара оглянулась на солдат, вовсе не останавливающих ту. Что это вообще сейчас такое было? Кашлянув, девушка осушила уже изрядно охладевший кофе, разминая плечи. Силуэт странной женщины скрылся в темноте прежде, чем девушка выудила зерно истины из ее слов.

Глава 98

Изображение на фотографии отсвечивало, отражая блики языков пламени. На вечернем небе не блестело ни звездочки. В наступающей ночной тишине не было иного источника света, кроме этого пламени, пожирающего воспоминания. Где-то позади, сродни угасающему закату, медленно зажигались огни Атланты. Если приглядеться, можно было заметить яркий столп света, возвыщающийся над остальными. Сиренити-тауер. Словно от всевидящего ока, сложно было скрыться от его ослепляющего сияния.
Северный ветер дул, растрепывая ее волосы и подол пальто. Было холодно, осень окончательно знаменовала свое правление над землей. Лишь теплые прикосновения жара, касающиеся ее лица, не давали дрожать от озноба. Потерев фотографию в руках, Сара вздохнула. На ней была она сама. Это было одно из тех пугающий некогда фото, запечатленных Тиффани. Тут девушка брела куда-то от вокзала. Вероятно, домой, ничего не подозревая. С очередной смены курьера, развезя десяток посылок, врученных ей старичком Пайнсом. Наверное, тогда она думала, как бы поскорее заварить себе кофе и улечься на диван, залипая в телик. Отдохнуть, прежде, чем начнется новый день. Это беззаботное время осталось в прошлом. Сгорело в огне.
Выпустив фотокарточку из рук, Сара наблюдала, как она падает на раскаленную решетку, из-под которой ее тут же начало облизывать пламя. Изображение потемнело, скривилось, потекло. Фотография сжалась от жара. Огонь обволакивал ее, обращая в пепел. Девушка поглядела, как эти черные пылинки уносятся вдаль порывами ветра, исчезая в темноте.
Опустив взгляд на свои руки, Сара легонько погладила шрамы на них. Теплота, доносившаяся из жаровни, касалась их, обагряя ярким светом пламени. В нем эти раны на ладонях казались еще уродливее, глубже и страшнее. Вот, почему она предпочитала носить перчатки. Потянувшись в коробку к следующей папке, она достала оттуда увесистый кирпич из бумаги, раскрывая его и пробежавшись глазами по строчкам. Тут не было ничего особенного. Просто информация о Бей-41, дате его основания, как рабочего поселения для беженцев и куча прочей бесполезной ерунды. Вырывая из него страницы, одну за одной, Сара сминала их и бросала в огонь. Набрав воздуха в грудь, девушка, перевернув папку, быстро пролистала страницы до самого конца, где шла речь о ее доме, месте работы и оплате счетов. Захлопнув папку, она без зазрения совести положила ее на жаровню. Захрустев и треща на огне, будто сочный стейк, документы объяло пламенем и огонь взметнулся вверх, заставив девушку чуть отклониться назад. Полыхая и чавкая, жар пожрал стопку документов, медленно тлеющую и обсыпающуюся сквозь сетку на дно жаровни.
Бросать в огонь отголоски своего прошлого не может быть приятно. Глядя, как они рассыпаются, словно рассыпаешься и ты сама, казалось Саре. У нее позади был долгий путь, который едва ли можно уложить в папках с документиками и фотографиях. А для агентов только таким он и был. Всего лишь фактом, записанным в документе. Благо, они и сами понимали опасность хранения всей этой информации на бумаге. Справедливости ради, даже в цифровом варианте эти данные о ее жизни, прошлом и, по сути, настоящем, не были в безопасности. Взлом системы защиты серверов Сиренити-тауер доказал это. Блю и Рейнбоу убедили ее, что цифровые данные будут в безопасности. Однако, согласились, что бумажные копии следует уничтожить. Сейчас, когда агентству предстояло заметать ненужные хвосты, оставленные суматохой вокруг Сары, лишний риск доступа к этим данным в осязаемом виде был бы слишком рискован.
Но, как ни крути, это уже ни для кого не было тайной. Сара подняла, перелистывая, очередную папку с документами и полистав ее, обнаружила досье на своих знакомых. Тут были и данные о Дейзи, и о ее семье, Брэде… и о Саманте, конечно же. Ей выделялся отдельный раздел в документе. Не один десяток страниц. Куснув губу и переворачивая лист с ее фотографией, Сара поглядела на длинный список приводов в полицейский участок, психологический портрет, данные перемещений по регистрации личной карты и даже лист посещений и успеваемости в брошенной Сэм учебе. Да, агенты не скупились в коллекционировании информации о людях.
Захлопнув папку, девушка наотмашь бросила на жаровню и ее. Та оплавилась, вспыхнула и, после того, как огонь пожрал страницы, медленно истлела. Блеск пламени отражался в ее глазах, уставших смотреть на то, как рассыпаются на пепел эти страницы. С очередным порывом ветра позади послышался хруст листьев под ногами. Девушка обернулась на Петру.
— Ты заканчиваешь? — поинтересовалась управляющая, поправляя свое пальто. По ее виду, Парчес уже замерзла.
— Можете подождать в машине… — кивнула на свет фар чуть поодаль Сара, засовывая руки в карманы. — тут еще немного…
— Уверена? — приподняв бровь, поглядела на коробку с бумагами Петра.
— Огонь сожрет все это достаточно быстро. — пожала плечами девушка.
— Может и так. — шмыгнула носом управляющая, потирая свои перстни.
— Замерзли? — поглядела на ее чуть покосившиеся ноги Сара, потянув руку за следующей пачкой документов, которую кинула в жаровню.
— Если позволишь, погреюсь в огне твоих воспоминаний. — пустила смешок Парчес, протягивая руки к огню.
— Всегда пожалуйста. — вздохнула она, пересматривая пачку фотографий, лежавшую в стопке документов следующей. Тут был еще набор каких-то невнятных изображений ее самой, сделанный наспех. Изображения тут же последовали в огненную пасть жаровни.
— Кто надоумил тебя на это? — покосилась на нее управляющая.
— А меня был обязан кто-то надоумить? — прищурилась Сара. Либо Петра что-то знала и спрашивала с колкостью, либо на самом деле считала ее человеком без собственного мнения.
— Это на тебя не похоже… — ответила Парчес, потирая руки поближе к жару. — Ты все же так старательно пытаешься держаться за всех своих близких. Вроде той девочки. Или бедняжки Роуз Роудсон…
— Я держусь за тех, кто мне дорог. Но по той же причине я не хотела бы, чтобы из-за этого у них самих были проблемы. — сказала Сара. — А Роуз… она лишь пример того, что возврата в былую жизнь больше нет…
— В смысле? — повертела кольцо на пальце управляющая.
— Она… ее поступок… — девушка облизнула губы кончиком языка. — такое чувство что в мире нет ничего постоянного… больно видеть, как люди предают свои же идеалы.
— Мир меняется. Всегда менялся. — спокойно ответила ей женщина. — В этом нет ничего страшного. Однако… да, пожалуй, некоторые перемены менее приятны, нежели остальные.
— Роуз было сложно узнать. А может… может я никогда ее и не знала. — нахмурив брови, сказала Сара, потянувшись за очередным комплектом документов. В них, какая ирония, содержались газетные заметки. В том числе и статьи Роудсон.
— Как странно, я думала, вы с ней были хорошими знакомыми, — сказала Петра. — сложилась такая картина по твоим словам.
— Я тоже так думала. А теперь сомневаюсь, права ли я была все это время.
— Бедная мисс Роуз Роудсон сейчас, наверное, думает о чем-то похожем, сидя в холодной лагерной камере. — странно подметила Петра. — Тебе действительно ее не жаль?
— «Бедная мисс Роуз»?.. — хмыкнула Сара. — Старайтесь, чтобы вас с такими смелыми заявлениями не услышали агенты…
— Однако, госпожу Роудсон не сложно понять. — спросила та. — Не так ли?
— Да, может и так… возможно, если бы я послушала ее… — задумалась Сара о том, о чем частенько задумывалась всегда. — может, если бы я пошла с ней, скрылась… всего этого бы не было. А может, не было бы и меня? — сделала глубокий вдох девушка. — Часто мелькает такая мысль.
— Я думаю, так поступают все люди. — кивнула Петра. — Мы часто глухи к тем, кого нам стоит слушать и зачастую верим дуракам.
— Наверное, так… — опустила взгляд Сара.
— И ты даже не задумывалась о том, чтобы ей помочь? Спасти ее, или…
— Так я и попыталась! Однако, как видите, ей было все равно. — хмыкнула Сара, размяв занемевшие руки. — Роуз не стала слушать…
— Быть может, потому что ты ставила ей условия, которые тебе нашептали господа агенты? — словно в укор бросила Петра.
— Пф, а я по-вашему в том положении, чтобы самой ставить им условия? — возмущенно выпалила Сара.
Парчес, вместо ответа, обреченно вздохнула, обратив взгляд к огню, куда последовала еще одна пачка документов. Горящие страницы затрещали, обугливаясь и растворяясь в жаре. Женщина прищурилась, поправляя очки, в которых отражались языки пламени и, запустив руку в карман, достала очередную пачку тампонов из своего запаса, затыкая ноздрю. Задумчиво глядя на огонь, Петра тихо прошептала строки, все же донесшиеся до Сары.
— …Она судом грозила строгим
Лишь неимущим и убогим,
Тем, кто нуждой был принужден,
Немного преступать закон.
Зато богатый, именитый
Был защищен мечом Фемиды,
Всегда готовым чернь карать,
Дабы обезопасить знать.
— Что? — поглядела на нее краем глаза девушка, закидывая всю коробку с оставшимися стопками документов на огонь. Спустя мгновение и та согнулась под жадными укусами огня.
— Сомневаюсь, что эта судьба справедлива для мисс Роудсон. — сказала Петра, натирая свои перстни. — Правосудие, конечно, свершилось. Однако судьи-то кто? — спросила она сама у себя.
— Что-то вы зачастили со странными мыслями… — поджала губы Сара.
— Только не говори, что и тебя саму не терзают, иногда, подобные размышления. Я не поверю. — хмыкнула Петра.
— Меня какие только размышления не терзают… однако, что толку? Я ничего не могу изменить. — развела руками девушка, глядя, как ветер уносит догорающие обрывки документов.
— Когда-нибудь у тебя появится такой шанс. Поверь мне. — в попытке обнадежить, обратилась к ней Петра. — А пока тебе придется играть свою роль, как играем мы все.
— Не уверена, что у меня теперь есть хоть какой-то выбор. — оглянулась на стоявших вдалеке агентов у машины Сара. — Вы правы, с учетом того, как много я знаю, эти тайны мне придется унести с собой только в могилу…
— Не падай духом. — легонько потрепала ее по плечу Петра. — Когда-нибудь справедливость восторжествует. И для тебя тоже.
— Нет. — нахмурилась Сара. — Наверное, я все же проживу до конца в этой убогой маске… другого человека. — скривила губы девушка. — В ее тени. И никогда никто не узнает правды.
— Правду очень легко прятать в тени, но стоит забыть выключить свет… — шмыгнула носом Петра.
Сара невзначай кивнула, как бы соглашаясь и также обратила взгляд к огню. Подувший ветер вновь встряхнул их волосы и подолы. Глядя на осыпающиеся пеплом бумаги в потухающем костре, девушка чуть потупила взор, задумавшись. Сама не понимая почему, она уцепилась в последние слова Петры, тряхнув головой. Она не сразу поняла…
— Стоп, что? — с прищуром обратилась к управляющей Сара.
— М? — приподняла бровь Парчес.
— Так ты… это ты слила данные? — тихо, едва слышимо, прошипела девушка, настороженно оглядываясь. — Специально?..
— Ага. — пожала плечами Петра. Тлеющие угли отражались в ее очках.
— Но… — растерялась Сара.
— Не делай такой удивленный вид. — стараясь держаться на удивление спокойно, укорила ее Парчес. — Ты ведь уже все поняла.
— Петра… — девушка не сразу нашла слова, глядя управляющей в глаза. По ее спине пробежали мурашки. Отнюдь не от холода. — но… зачем?
— Ты надеешься, что я действительно отвечу на это? — холодно бросила та.
— Ты… — девушка промолчала. Это чуток не укладывалось у нее в голове. Как такое возможно? Петра? Все это время? Но… что еще тогда она натворила? Неужели?..
— Не подумай ничего лишнего. — спокойно ответила она. — Я не желаю тебе зла. Я просто… считаю, что так правильно.
— Скажи мне честно, хорошо? — сжала кулаки Сара, сделав глубокий вдох и пронзив управляющую взглядом. — Ответь…
— На что? — одернув пальто, вопросила женщина.
— Тогда. На приеме. — процедила Сара, не отрывая от той взгляд. — Это тоже была ты?
— Нет… — чуть взволнованно причмокнув, ответила ей Петра. — Не я.
— Точно? — дрожащим голосом процедила девушка.
— Клянусь. — управляющей явно было сложно держаться так холодно.
— Ты ведь знаешь, что теперь я могу просто сдать тебя и посадить до конца твоих дней в лагерь? — она хмыкнула в ответ с возмущением.
— Знаю.
— И ты все ещё не торопишься скрыться?
— Нет. — ответила та, пожав плечами. — Если бы ты хотела, меня уже бы остановили. Верно?
— Но ведь… я же могу… — Сара несколько испуганно начала говорить, однако, тут же оборвавшись и повернувшись к Петре, поправляя пучок волос на затылке. — дай угадаю, ты не просто так это говоришь?
— Завтра утром меня здесь уже не будет. — покрутила кольцо на руке та.
— А если я тебя раскрою?.. — колебалась девушка.
— Но ведь ты же не станешь? — в голосе Парчес мелькнула неуверенность.
— Разве… разве что в ответ на небольшую услугу. — тихо прошептала она.
Путь к Атланте они преодолели в молчании, каждая уставившись в параллельное окно лимузина. Когда они въехали обратно в город, вечер стал уже совсем донельзя темным. Саре вспомнилась их с Роуз ночная поездка в Мейкон. Благо в этот раз обошлось без трагедий. Не проронив ни слова, их довезли к Сиренити-тауер, услужливо открывая женщинам двери. Петра протянула ей руку, помогая вылезти из автомобиля. Девушка косо поглядела на нее, однако, все же доверилась. Ей было не по себе, но все-таки она не хотела сдавать управляющую. Как бы то ни было, она не желала ей зла.
Теплый кофе из автомата, к которому она уже пристрастилась, чуть придал бодрости. В городе все еще не было поставок воды, потому приходилось довольствоваться тем, что продавалось в магазинах и торговых аппаратах. А еще хотелось помыться, что, однако, не было возможно. Сара, похлебывая горячий напиток, неторопливо брела вдоль рядов магазинов и бутиков на нижних этажах бизнес-центра. Часть из них закрывались, какие-то же наоборот, работали круглосуточно. Город всегда жил. И ни перекрытая вода, ни смерть мистера Маккриди, казалось, не пошатнули его. Девушка всхлипнула, обжигая кончик языка о кипяток и, остановившись, посмотрела на позирующие в разных позах манекены у витрин дорогой одежды. С чуть затуманенными мыслями, она, будто в ступоре, бродила тут, предаваясь размышлениям. Телефон звенел приходящими сообщениями от Венди, но девушка не горела желанием их читать. Погруженная в свои мысли, она просто думала, почему непостоянность толкает людей на предательства?
Когда лифт донес ее на вершину Сиренити-тауер, на улице уже потемнело и вместо звезд город полыхал совсем другими, неоновыми, огнями. Поправив свое пальто, девушка прошла мимо группы агентов, стоявших у лифта в роли охраны и, зайдя в свой номер-люкс, остановилась, разминая плечи. Телефон снова завибрировал пришедшим от Картрайт сообщением. Сара проигнорировала это, осторожно проходя внутрь и поглядывая на камеру, висящую под потолком. Сделав глубокий вдох, она оглядела комнату. На стуле, рядом с обеденным столиком, на котором уже расположился в ожидании поглощения, горячий ужин, лежала небольшая коробка. Еще раз покосившись на камеру, девушка невзначай подбрела туда, поглядев на тарелки с салатами, йогуртом и сочные круассанчики. Однако рука ее скользнула ниже, поднимая коробку и осторожно опуская ее под занавес подола пальто.
Неспешно пройдясь в сторону ванной комнаты, девушка проскочила туда, закрывая за собой дверь и нервно вздохнув. Положив коробочку рядом, девушка оперлась о раковину, глядя на свое отражение в зеркале. Она все еще она. Как ни крути. Потуже затянув пучок своих волос, Сара тихонько приподняла крышку коробки. Блеск металла в ней тут же бросился в глаза. Холодное прикосновение показалось до боли знакомым. Этот бедняга прошел весь этот путь с ней вместе. И вот, нервничая, она осматривала револьвер, пытаясь укрыть его от ненужных глаз в собственной ванной. Как-то слишком резко в голове установилось чувство дежавю. Сара щелчком открыла барабан, покрутив его и глядя на блестящий в нем патрон. «Последний всегда оставляют для себя, да?», пронеслось у нее в голове.
Крутанув барабан и глядя, как он вращается, девушка вздрогнула. Тряхнув рукой, она одернула пистолет и тот закрылся, щелкнув. Его холодные, железные касания, придавали уверенности. Сделав глубокий вдох, Сара засунула его за пояс, прикрывая подолом пальто и вышла из ванной, направившись к столу с едой и усевшись за него. Все казалось таким аппетитным, но и кусок в горло не лез.
Заставив себя, через силу, проглотить несколько ложек салата и, давясь круассаном, запила его стаканом сока, поднимаясь со стула. По ее спине пробежала дрожь. Казалось, даже по всему телу. Засунув руки в карманы, она пошагала на выход из номера. Снаружи все также стояли охранники, не подающие виду, что она ей интересна. Опустив взгляд, Сара пошагала обратно к лифту, проходя через металлодетектор. Ручка револьвера упиралась ей в спину, отдавая холодком. Детектор привычно пискнул и охрана не проронила не слова. Хоть в чем-то можно было поблагодарить этот проклятый кусок металла, помогающий ей ходить.
Спуск вниз казался вечностью. Страх и доля отчаяния сейчас правили бал в ее голове. Вопросы из разряда «а правильно ли это?», всплывали сами собой, но Сара не хотела и не могла на них ответить. Неважно, правильно или неправильно. Это было нужно. Она не могла чувствовать себя свободной. Не могла быть в безопасности, пока не сделает этого. Рискует ли она сейчас? Несомненно, да. Возможно, рискует всем, что у нее есть. Но… есть ли у нее выбор? Нет, как и всегда. Это был единственный возможный вариант. Единственный расклад событий. Может, к этому и вел ее путь все это время. К тому, чтобы поставить точку. Точку в единственном вопросе. Ее ли гены предопределили эту судьбу, или же ее привело сюда что-то иное, ее выбор или чья-то высшая воля… все эти вопросы имели только один ответ. И сейчас он никак ее не пугал. Ее наполняла решимость ответить на него раз и навсегда.
Проведя своим браслетом у датчика рядом с очередным лифтом, Сара замерла на мгновение, но тот все же открылся. Шагнув в него, девушка ткнула на нужную кнопку, взволнованно поправляя свой плащ. Несмотря на то, как быстро коробка лифта неслась вниз, девушка провела в ней словно целую вечность. Время стало вязким, неторопливым. В каждом вздохе, казалось, не хватало кислорода.
Охранники у выхода из лифта, лишь окинули ее взглядом. Когда девушка прошла мимо них, сердце ушло в пятки, но те ничего не сказали. Арка детектора все так же пискнула. Ноль реакции. Сара с трудом, напрягаясь, переставляла ноги, двигаясь осторожно. Напротив, из какого-то кабинета вышла группа людей в белых халатах. Доктора? Неважно. Сара, опустив взгляд, прошла мимо них, стараясь не привлекать внимания. Те, конечно, все равно покосились ей вслед. Пальцы девушки отозвались немотой.
Свернув за угол и оперевшись о стену, Сара сделала глубокий вдох. От волнения ей, кажется, стало дурно. Кашлянув и потирая дрожащие руки, она, скрепя сердце, продолжила свой путь. В коридоре было холодно, но при этом, на лбу все равно выступила испарина. Шаги стали неуверенными, неровными. Вместо ног Сара концентрировалась лишь на одном. На своей главной цели. И, остановившись у металлических дверей, девушка сделала решительный шаг вперед. Ее рука потянулась к датчику, проведя мимо него браслетом. Тот издал неровный писк. Дверь не открылась. Сару бросило в дрожь. Настороженно оглядываясь, девушка подняла ладонь, разминая онемевшие пальцы и, затаив дыхание, положила ее на панель-сканер. Та, мгновение помедлив, сверкнула, задумавшись. Сара медленно оторвала от нее руку. Повисшую тишину вновь развеял писк датчика. Тот загорелся зеленым. Из приоткрывшейся после щелчка двери повеяло холодом. Набравшись мужества, она шагнула внутрь.
В тишине зала каждый ее шаг отдавал эхом. Девушка дрожащей рукой закрыла за собой дверь. Та захлопнулась, изолируя ее от мира. Теперь они один на один. Осторожно вытащив револьвер из-за пояса, Сара приблизилась к криогенной капсуле. Холодный воздух обжигал гортань при вздохе. Набрав полную грудь, она подошла ближе, потирая рукоять оружия. Ее палец, вздрогнув, оттянул курок. Щелчок раздался громко, казалось, даже оглушающе. Нависнув мрачной черно-красной тенью над капсулой, Сара протянула к ней руку, проведя по стеклу и стирая пелену с запотевшего стекла. Она опустила глаза на ее лицо.
Для них двоих тут нет места. Больше нет. Столько раз девушка задавала себе этот вопрос. Но так и не могла понять, какой из всех вариантов верный. Теперь же выбора не было. Она стоит здесь. Обязана сделать то, что должно. Этот круг уже слишком долго пожирает чьи-то жизни. Люди погибают ради того, чтобы жили они. Два звена одной цепи. И эту цепь давно пора было разорвать. Получить наконец то, что заслужено. Место под солнцем. Право на жизнь. Право на то, чтобы разорвать эту связь. Больше она не будет зависеть от чьих-то генов. Больше она не пойдет у судьбы на поводу. Нет. Нет, больше никогда! Кто бы ни был ее отцом, ее матерью… Как бы она не была рождена. Ее кровь не определяет ее жизни, так ведь? Она сама должна быть вольна выбирать. Хотя бы раз в своей жизни.
Леденящая стальная рукоять чуть дрожала у нее в руках. Поджав губы, Сара медленно подняла оружие. Дуло коснулось стекла капсулы. Осторожно она подвела его к тому месту, где за ледяной пеленой виднелась голова девушки. Тихий звук переключения предохранителя пробежался по телу мурашками. Палец Сары скользнул на спусковой крючок. Кем бы ты не была, Патриция… как бы то ни было… Кто, как не она, кто, как не Сара, имеет права окончить ее, и свои, страдания? Довольно боли. Довольно смерти. Хватит с них мучений. В этой истории должна была быть поставлена точка. В гробовом молчании, ощущая пробегающий по телу холод, Сара потянула спуск на себя. В последний раз поглядела на свое отражение. Мелькнула вспышка. Свинец черканул рикошетом по холодному стеклу. Внутри повисло молчание. Вопрос остался без ответа.
Все как в тумане. Медленный шаг. Тяжелое дыхание. Дрожь в руках и звон гильзы, катящейся по полу. Немножко холодно. И страшно. Почему-то очень страшно. Сама не заметив, как, девушка потирала руки, стоя в лифте. Немеющие кончики пальцев отдавали по всем рукам болью, так, что невольно зубы сами сжимались до скрипа. Едва найдя в себе силы, Сара вдавила кнопку лифта. Кажется, стало чуть теплее. Дрожь медленно, но верно, унималась. Горящие циферки этажей мелькали, с каждой секундой повышая свое значение. Глубокий вдох. Медленный выдох. Чешется шрам на груди. Холодная сталь вновь целует спину. Что-ж, она все еще жива.
Тихой тенью проходя в сторону своего номера, девушка проскользнула в дверь, устало массируя глаза. Захлопнув ее за собой, она подвалилась к уже убранному обеденному столику и, вытащив тяготящий руку револьвер из-за пояса, с глухим звуком вывалила его на стол. Набрав полную грудь, девушка попыталась унять дрожь в руках, вцепившись в спинку стула.
— Э-э-э… это у тебя откуда? — голос Венди, донесшийся слева, заставил ее одернутся, встряхнувшись. Сара чуть испуганно уставилась на девушку, сидящую в довольно свободной позе у ее кровати.
— Венди? Ты… что ты тут делаешь? — кашлянув, чтобы перебороть першение от сухости в горле, выдавила ей Сара.
— Ну… вообще-то ждала тебя… — пожевывая жвачку, надула ее в яркий синий шарик Венди, лопнув и глядя то на девушку, то на ствол.
— Оу. — потянувшись к пистолету, Сара вновь припрятала его под подол плаща, медленно отбредя назад к тумбочке у входа и, осторожно открывая ее, пихнула револьвер туда, захлопнув мебель. — Прости, я…
— Да уж, ты полна сюрпризов. — явно наигранно улыбнулась Венди, пытаясь побороть кучу навалившихся на нее вопросов.
— Тс-с… — коснулась губ указательным пальцем Сара.
— Я нема, как могила. — пустив смешок, все еще поглядывала на тумбочку, куда та спрятала пистолет, Картрайт. — Ты где была? Надеюсь, не застрелиться пыталась?.. — шутка Венди, наверное, должна была, по ее мнению, разрядить обстановку.
— Может считать, что так. — поджала губы Сара.
— Почему ты не отвечала на мои сообщения? — теперь уже в голосе Картрайт звучало возмущение. — Я даже звонила!
— Ох… прости. — почесала затылок девушка, виновата опустив глаза.
— Я была у Евы в больнице. Врачи сказали, что ту скоро можно будет посещать. — продолжила Венди. — И вообще-то я надеялась пойти к ней с тобой! Но, видимо, мисс первому министру больше нет дела до подружек?
— Эй, да ладно тебе! — хмыкнула Сара. — Давай без этого сарказма… «мисс первому министру», блин.
— А где-ж иначе ты пропадала? — приподняла бровь девушка. — Дела государства не ждут?
— Государство все решит и без меня. — разведя руками, поковыляла к кровати Сара, попутно скидывая с плеч пальто и повесив его на спинку стула. Следом, она развязала свой пучок, тряхнув волосами.
— Ты выглядишь не очень. Что-то случилось? — прищурилась Венди.
— Нет. — соврала Сара. — Нет, ничего не случилось.
— Могла бы просто сказать, что не хочешь рассказывать. — сложила руки на груди Картрайт, чуть надув губы.
— Венди, не грузи… я итак жутко устала. — подойдя к кровати, Сара медленно присела на нее потерев колени.
— Приляг. Расслабься. — кивнула на мягкие перила Картрайт, лопая очередной, надутый ею, шарик из жвачки.
— Тут уж расслабишься. — хмыкнула девушка, принявшись расстёгивать крепления на экзоскелете, чтобы выползти из его пут.
— Давай я помогу. — поднялась Венди, обходя кровать и, присев на корточки, принялась освобождать Сару из железных оков.
— Как там Ева? Врачи ничего не сказали? — поинтересовалась девушка, глядя как Картрайт возится у ее ног, чавкая жвачкой.
— Нет. Увы, ничего. — пожала плечами та. — Может, просто не хотят говорить. Однако, я встретила Джилл…
— И? Что она сказала? — приподнялась на руках Сара, пытаясь вытащить свои свисающие мертвым грузом ноги из экзоскелета. Венди, обхватив ее лодыжки, помогла ей в этом.
— Ничего хорошего. Говорит, что отравление у нее, ничем не легче других.
— То есть?.. — приподняла бровь девушка.
— Химикаты могли поразить нервную систему или что-то вроде того, — удрученно пожала плечами Картрайт. — боюсь, реабилитация ей предстоит долгая. Джилл сказала, что зрение к ней вернется. Однако, может, не в полной мере.
— Вот дерьмо. — процедила Сара.
— Ева… она этого не заслужила. — грустно прошептала Венди, помогая Саре забраться на кровать и подкладывая ей под спину подушки.
— Да и Абигейл, — потерла шрамы на ладони Сара. — тогда… черт, мне стало так страшно. Я боялась, что…
— Согласна. Было жутко. — залезла на кровать Венди, укладываясь рядом с девушкой и прижавшись к ней боком.
— Знаешь, что страшнее всего? — перевела на нее взгляд Сара, взяв девушку за руку. — Вероятно, это не просто совпадение или какая-то… «роковая череда событий». Это… все это подстроено.
— Подстроено? — прищурившись, покосилась на нее Картрайт.
— Да. — тихо ответила она. — Я думаю… все это дело рук сброда Генри Моралеса. Этих… — девушка помедлила. — эти ублюдки способны на все, что угодно. Ты знаешь, я….
— Ты, э-э… — чуть помялась Венди. — ты считаешь, что террористы отравили водопроводы? Серьезно?
— А тебя это удивляет? — нахмурилась Сара. — Они ничем не поступятся, лишь бы нагадить первому министру… Атланте… мне…
— Ну-у… сомневаюсь, что им такое было бы под силу. — задумалась Венди.
— Их прижали и раздробили. Однако, пока я не увижу трупа Моралеса, я ни за что не поверю, что он остановится. — Сара покрепче сжала руку девушки, нервно поерзав на кровати. — Он ненавидит меня. И это ой как взаимно!
— Ох, блин. — прижалась к ней поближе Картрайт. Ее дыхание чувствовалось еще теплее. Венди провела рукой по ее щеке. — Мне кажется, такими темпами ты скоро сойдешь с ума.
— А что мне остается? Ты считаешь, что я смогу это просто так оставить? — возмущенно бросила ей Сара. — Я, может, и не самая умная… но вот память мне пока не изменяет. Зная этих людей, я не удивлюсь, если это дело из рук.
— Слушай, — мурлыкнула Венди, сделав медленный вдох. Ее грудь уперлась Саре в плечо. — я думаю… Я думаю тебе стоит просто расслабиться. Если думать только о проблемах – свихнешься непременно. — прошептала она, поцеловав ее в щеку.
— Проще сказать, чем сделать. — покачала головой Сара, приподняв руку и разглядывая свои шрамы на ней. Венди провела мягкими подушечками своих пальцев по ее ладони.
— Если хочешь, я могу помочь. — приобняла ее девушка, куснув губу.
— Помочь? — хмыкнула Сара. — И как же? — она сжала кулак, вздохнув.
— Старым добрым действенным методом. — хихикнула Картрайт, перевалившись через Сару и, расставив ноги, усевшись поверх нее. Опешив от такого действия, девушка потянулась назад. — Эй-эй! Ты чего! — усмехнулась Венди, положив руки на нее.
— Что ты делаешь? — приподняла она бровь.
— А ты как думаешь? — Картрайт кокетливо прижалась к Саре, целуя ее в губы и, потянувшись худыми пальчиками к ее рубашке, принялась расстегивать пуговицы у ее воротника.
— Я… — покраснела та в ответ, не найдя слов.
— Что? — оторвалась от нее девушка, чуть приподнявшись, но не прекращая распахивать ее одежду. — Ты против?
— П-против? — заикнулась Сара. — Не-нет… я, просто, ну-у…
— А что тогда? Я тебе не нравлюсь? — пристально поглядела на нее Картрайт, стягивая рубашку с девушки. По телу Сары пробежали мурашки.
— Нравишься, конечно… я… просто… — приоткрыла рот та.
— Тогда что не так? — вновь хитро улыбнулась Венди, наклонившись над ней и снова прервав ее попытку что-то ответить яростным поцелуем.
— М-м… — лишь промычала Сара, чувствуя, как Картрайт гладит ее плечи. Уперевшись руками ей в живот, она чуть приподняла Венди, чтобы та оторвалась от ее губ и дала ей возможность хоть что-то сказать.
— Ну-у же! Что такое? — простонала та, стягивая свою блузку.
— Постой, нас же увидят! — возмущенно поглядела на камеру Сара. Под потолком за ними пристально наблюдало ее око.
— Не увидят… — хитро хихикнула Венди, расстегивая лифчик и, неторопливо спуская его, оголяя грудь, замахнулась, метнув бюстгальтер на висящую под потолком камеру. Тот, к сожалению, пролетел мимо.
— Упс. — краснея, выдавила Сара, глядя на ее обнаженный торс.
— Мимо. — пожала плечами Картрайт, приподнявшись на ней и, снимая свои штаны, скрутила их в комок, сделав второй залп. Почти зацепившись за устройство слежения, они тоже пролетели мимо.
— Не повезло… — куснула губу девушка, все так же покашиваясь на нависающую над ней грудь Венди. Ее соски сжались, явно от холода.
— Дубль три. — глянула на нее Картрайт, спуская свои трусики.
— Венди, блин, тебя же там видно! — стесненно отведя взгляд, Сара старалась не потерять ритма своего дыхания. Это было очень проблематично сделать в ситуации, когда над тобой свисает абсолютно обнаженная девушка.
— Пускай завидуют! — прикрикнула Венди, приметившись и метнув последний оплот своего нижнего белья в механического наблюдателя. Порхнув в воздухе, ее трусы врезались и осели на объективе камеры.
— Трехочковый. — пустила смешок Сара, похлопав. Услышав эту команду, свет в комнате потух, оставив девушку краем глаза глядеть на упругую грудь Венди, освещаемую огнями города за окном.
— М-м-м, в неоновых огнях ты смотришься еще красивее. — улыбнулась ей Картрайт, глядя на Сару, лежащую в мягком свете билбордов и голограмм, проникающим в квартиру через огромные окна.
— Ты, знаешь ли, тоже ничего. — пустила смешок Сара, невольно отводя взгляд. Однако, Веди легонько обхватила ее щеки, оборачивая девушку к себе.
— Ну же, не стесняйся. Глазей сколько влезет. — прошептала Венди. На ее лице в полумраке можно было разглядеть все ту же ехидную улыбочку.
— Я… стесняюсь немного… — пробормотала Сара.
— Давай я тебе помогу. — ее сладкий голос прозвучал ближе и девушка нагнулась, запуская руки ей за спину и, щелчком расстёгивая бюстгальтер, обнажая ее грудь. Сара стеснительно поерзала, но прикрывать ее не стала.
— Ну и чего боялась? — обратилась к ней Венди, одарив ее еще одним поцелуем и, спускаясь ниже, прошлась губами по шее, нежно переминая ее грудь в своих мягких ладонях. Наконец она опустилась ниже и ее теплый, влажный язык, коснулся сосков Сары.
— Ау! — взвизгнула девушка, рассмеявшись.
— Эй! Что это должно значить? — оторвалась от облизывания ее груди Венди, пристально покосившись на девушку.
— Щекотно же! — проведя рукой по ее спине, все хихикала Сара.
— Какая же ты недотрога, — шутливо завела глаза Венди, опуская руками ниже и расстегивая штаны девушки, стягивая их с нижним бельем на пару. Сара заметила это лишь визуально. Ее прикосновений к ногам она не ощутила даже близко. — ну ничего, куда же ты денешься, когда разденешься!
— Будем считать, что я этого не слышала! — подшутила та в ответ. Венди, наконец раздев Сару догола, приподнялась на коленях поверх нее, томным взглядом, блестящим в темноте, пронзая девушку.
— Такая беззащитная… — провела пальцем Венди по шраму, проходящему меж ее груди, заставив девушку вздрогнуть. — Кажется, словно можно сделать с тобой, что угодно.
— Эм… — поморщилась Сара. Звучало это некомфортно.
— Ха! — девушка, опустившись, ткнула её локтем в бок. — Я же шучу.
— Ты… ох… — тяжело вздохнула она, глядя на соски Венди, маячащие у нее прямиком перед носом.
— Давай. Не стесняйся. — погладила ее по волосам Картрайт. В животе у Сары, кажется, что-то сжалось. Пальцы чуть дрожали, а лицо было красным, как помидор. Как хорошо, что этого не видно в темноте комнаты! Вздохнув и собравшись, девушка, преодолевая чувство ужасного стыда, приподнялась, коснувшись груди Венди руками. Она была такой мягкой, но в то же время очень упругой, податливой. Поглаживая ее, Сара прикрыла глаза, медленно прикоснувшись к ее соскам губами и, после нескольких поцелуев, тихонько проведя вокруг них кончиком языка.
Это было странно. Словно ее оторвало от реальности в этот момент и все, что ее интересовало, это странный, приятный вкус груди Венди у нее во рту. Пальцы Картрайт прошлись по ее затылку, погладили девушку за ухом, коснулись шеи. Оторвав ее от своих сосков, приподняв подбородок Сары, Венди вновь присосалась к ее губам, так, что ее язык ненароком юркнул ей в рот, заставив девушку немного поморщиться. С причмокиванием оторвав от нее свои губы, Картрайт снова поползла поцелуями вниз, по ее шее, груди, животу и, наконец, все ощущения снова пропали, стоило той добраться до нижней части ее туловища.
Сара опустила взгляд, наблюдая, как Венди, раздвигая себе путь, ныряет ей головой между ног. Ее худощавенькие пальцы поглаживают бедра девушки, а язык старательно проходится по интимным местам. От того еще более не по себе, что все ее усилия тщетны. Откинувшись головою на подушку, Сара подняла глаза к потолку, затем, когда наскучило глядеть в пустоту, обернулась к городу за окном. Кончики пальцев Венди, чуть касавшиеся ее живота там, где она еще могла уловить их прикосновение, казались такими знакомо холодными и сухими. Девушка вздрогнула, сжав кулаки и прислонив их к груди. Дрожащими пальцами она коснулась шрама на ней, почесав его. Ей вдруг стало столь же невыносимо одиноко, как и несколько часов назад. Взглотнув в горле ком, Сара помассировала немеющие пальцы, глубоко вздохнув.
— Эй, ты чего? — оторвавшись от ее промежности, приподнялась Венди, подползая к ее лицу ближе. Ее груди коснулись груди Сары.
— Нет… ничего… — прошептала она в ответ, не отрывая взгляда от слепящего мерцания Атланты в оконной панораме.
— Тебе не нравится? — тревожно спросила Картрайт, приобняв ее за плечи и прижимаясь к Саре. Теплота ее чуть влажного тела была согревающей, но едва ли помогла.
— Слушай, Венди, — тихо ответила Сара, приобнимая ее и нервно поглаживая спину девушки вплоть до ягодиц. — я ничего не чувствую. — кисло процедила она. Весь ее запал сейчас испарился вникуда.
— Черт… я и… — осеклась Картрайт, прижимаясь к ней покрепче и коснувшись носом ее шеи. Теплое дыхание девушки пронеслось по плечам и груди. — я и не подумала…
— Ничего. — сухо прошептала Сара, вглядываясь в городские огни, блеском отражающиеся в ее глазах. — Забей.
Улёгшись рядом с ней и прижимаясь к девушке сбоку, Венди поглаживала ее, наблюдая, как девушка молчаливо глядит вдаль.
— Что случилось? — тихо спросила она ее на ухо. — Мне… как-то неловко.
— Венди, давай… давай просто полежим. Я… не хочу. — едва слышимо пробубнила Сара себе под нос, поерзав и прикрываясь одеялом. Картрайт, не став спорить, подвинулась к ней поближе, с любопытством разглядывая девушку. Она ничего не сказала в ответ, лишь поплотнее подвинувшись к Саре. Обняв ее и облизнув губы, сама Сара с грустью смотрела на город, попутно прижимая Картрайт к себе. Так было теплее.
Ее усталость и стресс быстро скопились в сонливость. Венди успокаивающе посапывала у нее на плече. От того, как она близко, казалось, будто Сара чувствовала ее сердцебиение. Блеск неона усыплял и глаза, утомившись, закрылись сами собой. Сон взял над ней верх.
Холодные и мрачные сновидения были такими расплывчатыми и неуловимыми, что запомнить их было бы проблематично. Вой ветра. Шепот океанических волн, облизывающих прибой. То ли грохот волн, то ли канонада пушек. Вспышки в темноте. Рычание и ржание, вперемешку с цокотом копыт. Волчий оскал. Зловонное животное дыхание, бьющее из огрызающейся пасти прямо в лицо. Огонь. Яркий. Пылающий. Своими острыми языками разрывающий воспоминания. Горящие фото. Сияющие пламенем газетные вырезки. Сыпятся с небес, словно дождь. Колонны из стеклобетона, подпирающие небеса. В них отражается пламя. Оно же их и обвивает, заставляя таять, как лед в жаркий день. Девушка в огне. Все такое жуткое. Неясное. Знакомое и пугающее. Вспышка, разрывающая и без того яркий огонь. Угасающее поле. Пустое и выжженное. Разбитое стекло гроба. Силуэт, поднимающийся из него. Она знает его. Кажется, даже запах доносится до нее. Вишневый сад. Деревья, распустившиеся на только что безжизненной земле, прикрывают их своими белоснежными кронами. Бриз. Прохлада, сменяющаяся на приятное тепло. Она подходит ближе, касаясь ее щеки ладонью. У той на лице застывает немое выражение античной скульптуры.
«Сэм…», шепчет ей Сара в ответ, словно обращаясь к безжизненной статуе. Ответа не следует. Белые лепестки осыпаются с деревьев, уносясь в потоке ветра. Силуэт тает, становится расплывчатым, незнакомым, страшным. Черты ее лица, словно из воска, растекаются, обращаясь в подобие гниющего трупа. Сара отрывает руку. Отстраняется, в груди ее дрожь. Холодно. Странно. Почему?.. Так холодно…
В полудреме помешкав, она встряхнулась в постели. Ее отрывает странный звук. Скрип? Щелчок? Ах, кто заявился в такую рань? Сара, еще не отойдя от сна, тяжело вздыхает. Да. Прохладненько. Одернув одеяло, она понимает почему. Никого нет рядом. Теплота тела, кажется, мгновение назад, прижимавшегося к ней, исчезла. Вновь звук шага. Сара вздрогнула. Пробуждение выдалось неудачным.
Оперевшись на локоть и поднимаясь, Сара поглядела на бьющие через силуэты высоток, лучи рассвета. День только задается. Новый день. Она снова резко оборачивается на звук рядом. Венди, в чем мать родила, стоящая неподалеку и держащая в одной руке халат, подобралась к тумбочке в углу. Солнечные лучи, золотые и игристые, отражаются в ее бледноватой коже, пробегаясь теплыми тонами от шеи до ягодиц. Девушка что-то ищет внутри.
— Венди?.. — сквозь слипающиеся глаза, прошептала Сара.
Этого было достаточно, чтобы Картрайт услышала ее и, вздрогнув, резко обернулась, застигнутая врасплох. В ее руке, так же отражая солнечные лучи, пробивающиеся в комнату, блестит револьвер. Его ствол наведён на Сару. Рука Картрайт чуть вздрагивает. На ее лице виднеются слезы.
— В-венди?.. — вновь шепчет девушка. От этого зрелища у нее одновременно жутко сводит живот и, пробираемые страхом, бегут мурашки по спине. Ей требуется лишь мгновение, чтобы понять.
— Прости меня. — слетает с губ Венди. В ее дрожащем голосе чувствуется страх и неуверенность. Ноги девушки подкашиваются, это видно. Ее большой палец, уцепившись за курок револьвера, отгибает его назад.
— Ты… — Сара осеклась. Вид нацеленного на нее оружия заставлял адреналин охотнее бурлить в крови и бить в голову. Ну конечно. Конечно, теперь ей все ясно.
— Прости, я… — Венди шмыгнула носом, не спуская с нее прицела и утирая слезу на щеке свободной рукой. Ею же Картрайт накинула халат себе на плечи. Они с Сарой уцепились друг в друга взглядами.
— Все это время. — процедила Сара. Дрожащий прицел Венди был направлен ей прямо в сердце. — Это была ты. — голос девушки стал хриплым и холодным.
— Я не хотела. Но… — на лице Венди не искрило более ее хитрой улыбки и задорного взгляда. Она непривычно дрожала. Иссиня-фиолетовые волосы спадали ей на глаза и лицо, прикрывая их тенью. — так… так вышло.
— Так вышло? — сердце Сары сжалось до боли от ярости. Мерзость. Гадость. Предательство. Как такое вообще могло произойти?
— Сара… — набрав воздуха в грудь, прошептала Картрайт.
— Прямо когда я сплю… Не отрава, так пуля? Пф… так вышло, получается? — все ее нутро дрожало от негодования. Душу разрывало на части.
— У меня нет выбора. Ты же понимаешь. — вновь шмыгнув носом, покачала головой Картрайт. Выбор у нее был, но он был невелик.
— Не хочу больше видеть тебя. — прохрипела Сара, сжимая немеющие до боли кулаки. — Как это… по-вашему…
— Я… я правда… все, что я чувствую… — Картрайт опустила взгляд. Но не пистолет. — Я люблю тебя… честно. Но, мой долг…
— Ложь. — оборвала ее Сара. Венди вновь подняла на нее глаза. — Ложь и предательство! Это все, на что способна ваша шайка!
— Мир состоит из предателей и лжецов Сара, — тихо сказала Венди, потирая револьвер. — пора бы тебе уже это понять.
— Твой мир состоит из предательства и лжи, Венди. Не мой.
— Открою тебе глаза, мир – общий. Он на всех один.
— Ты же знаешь, нажмешь на курок – и ты не жилец. — стиснув зубы, пробормотала Сара, поглядев на дверь рядом.
— Может… может все так и должно было быть? — голос Картрайт трясся от отчаяния. Обнаженная, в солнечных лучах, теперь она предстала всем своим гадким предательским нутром. И как же Сара этого не замечала?
— Ну так давай. Жми на курок и покончи с этим. — выдавила из себя девушка, собравшись с мыслями. Теперь она все понимала. — Жми и кончай! Я не хочу больше видеть твою гнилую рожицу! — Сара вложила всю боль, что она сейчас испытывала, в эти слова.
Венди не нашла, что ответить. Влажными, заплаканными глазами, она глядела на Сару, потирая пальцем спусковой крючок. Горящий взгляд девушки испепелял Картрайт сильнее любого стыда. Она первой сдалась, отведя взор. Хмыкнув, Сара закрыла глаза. Как же ей это все надоело. Все, кого она любила, все те, кому она верила… Их нет. А может, никогда и не было. Сейчас ей лишь представился очередной повод в этом убедиться. Если так суждено. Что-ж, видимо, лишь одиночество спасает от бесконечной лжи и предательства. От болезненного страха потери.
Глубоко вздохнув, Сара провела рукой по шраму на своей груди. Всего лишь еще одно напоминание. В интимной тишине, нарушаемой лишь их дыханием, вместо щелчка раздался глухой звук. Легкие шаги. Скрип и хлопок разрушили тишину. Девушка открыла глаза. Вокруг было пусто. Лежащий револьвер. Закрытая дверь. Она вдавила ногти в шрамы на ладони до боли, стиснув зубы. «И ты, шлюха, больше никогда не попадайся мне на глаза», пронеслось в голове. Было обидно и больно. Людям никогда нельзя давать второго шанса. Дрожащие руки подкосились и Сара рухнула на мягкие простыни, прикрыв глаза. Снаружи занимается новый день. Поднимается солнце. Тени сгорают в рассвете.

Глава 99

Тяжело дыша, старый Уоллес лежал напротив камина, перебирая лапы и грустно скуля. Вечерняя Атланта была пасмурной и холодной и только так верный пес еще мог погреть свои немолодые кости. В полном одиночестве животному было особенно грустно, когда никто не заявлялся сюда и собаке приходилось коротать деньки лишь в ожидании кормежки. А сейчас даже блестящая миска была пуста. Преданному животному сложно понять, почему его оставили. Фыркнув, он недовольно махнул хвостом, навострив уши и приподнимая морду.
С осторожностью заглядывая в пустующие палаты первого министра, Сара вышла из-за приоткрытой двери, закрывая ее за собой. Приподнявшись на передние лапы Уоллес шмыгнул своим мокрым носом и, высунув язык, тявкнул, замахав хвостом так резво, как позволял ему возраст. Пройдя внутрь, девушка приподняла в руках пакетик корма, лениво потряся им.
— Есть хочешь?.. — обратилась к собаке она. Уоллес радостно гавкнул, медленно, но верно, поднимаясь на лапы и тряхнув туловищем. — Проголодался? Да?
Ковыляя по широкой комнате и вновь оглядев ее богатое убранство, девушка, оперевшись рукой о кресло напротив камина, пригнулась, раскрывая пачку корма и высыпая все, что в ней было, в собачью миску. Радостно, подбежав к ней, Уоллес пару раз издал одобрительный «тяв» и, пригнувшись, принялся опустошать содержимое миски.
Опустившись в кресло, Сара поглядела на пламя камина. Здесь было тепло. Теплее, чем снаружи, где зябкий ветер пробирал до нутра и было недолго простудится. Потерев тяжелые веки, сами опускающиеся на глаза, девушка покачала головой, обернувшись на аппетитно чавкающего пса рядом. Много ли для счастья нужно преданному животному? Куда меньше, чем человеку. Протянув к нему руку, Сара погладила Уоллеса по аккуратной, ровной шерсти, почесала за ухом. Его хвост радостно завилял еще быстрее.
Свободной рукой потянувшись за пояс и достав из-за него револьвер, Сара покрутила оружие. Все такое же блестящее и гладкое. Холодное. Все ему ни по чем. А блеск пламенных языков все так же отражается в его ледяной отливке. Большим пальцем она осторожно подвинула его барабан. Щелчок. Еще щелчок. Этот звук странным образом успокаивал. Девушка, перещелкивая его одной рукой и трепая пса за ухом другой, молча глядела в танцующее перед ней пламя. Щелк-щелк. Пустой барабан нарезал круги.
Скоро зима. Мир опять замрет в ожидании оттепели и возрождения жизни. А пока придется снова ее пережить. Хотя бы не в холодных бетонных подземельях. Здесь тепло, есть все радости жизни. Что еще нужно? От нее требуется только играть свою роль. В часы раздумий, Сара задавалась вопросом, правильно ли она поступила. Наверное, она была слишком доброй и доверчивой. За лоском и ярким сиянием, она совсем забылась. Ей подарили уютную роль королевы. Это замылило ей глаза. Под удобной короной легко свить гнездо скорпионам.
Это все больше не тайна, как верно подметила Элайн Спаркл. Весь этот спектакль теперь лишь чья-то конфиденциальная информация. А ее глупость, наверняка, подставила все это под удар. Дура! Дура! Дура! Нельзя было давать им уйти. Ни Петре, ни этой шлюхе. Ее милосердие еще наверняка сыграет с девушкой злую, о-о-очень злую шутку. И винить, как всегда, придется саму себя. И врать. Врать-врать-врать. Бесконечно лгать. Сколько уже кругов намотал этот клубок лжи? Как бы самой не запутаться в нем. И хуже всего, что это уже кажется нормой. Ни дня без лжи.
С самого утра ей пришлось лгать и играть в эту игру. На больничном этаже, куда она пришла проведать Еву, ей встретились мистер Эвергрин с женой. Видимо, наконец-то смогли выкроить себе минутку. А может, им просто до того не удавалось пересечься. Слушать новую триаду соболезнований из их уст было тяжеловато. Ей было не до того. В голове только и роились мысли о том, что теперь делать, но приходилось рисовать на лице не тревогу, а скорбь. Все-таки, для этих людей, она потеряла отца. В их речи не обошлось без попыток аккуратно затронуть тему дальнейших взаимоотношений девушки с компанией мистера Эвергрина. Агенты были правы, этот слух расползся быстро. Узнали ли родители Евы об этих планах из ее уст, или же им рассказал кто-то другой, так ли это было важно? Теперь и они попались на этот крючок.
Ко встрече с Евой Сара заказала в цветочной лавке огромный букет. Тут были ромашки, пионы, незабудки и целая куча других, выращиваемых в особых условиях цветов. Это обошлось в разы дороже, чем покупка каких-нибудь искусственных имитаций из пластика, так обычно популярных в городах поменьше. Впрочем, это деньги не ее. Может тратить, сколько влезет, и жадность ее не задушит. Поглядывая на свой драгоценный браслетик, которым она позволяла себе оплачивать любые пришедшие ей в голову покупки, она улыбнулась, прижимая пышный букет к груди.
Первыми к девушке впустили, конечно же, родителей. Сара и возражать не смела. Кому, как не им, принадлежит право проведать дочь? Мистер и миссис Эвергрин были там достаточно долго, заставив Сару заскучать в коридоре ожидания. Пробегающая мимо Джилл легонько помахала ей рукой, явно куда-то торопясь. Ей было не до нее. Картер, кажется, была не в духе. Сара тоже лишь кивнула, глубоко вздохнув. Букет цветов пах невероятно ярко. Однако, все это оказалось было потрачено даром. Дежурящие у палаты врачи поспешили сказать ей, что букеты с цветами в палату проносить нельзя. На логичный вопрос, почему, ей чуть ли не лекцию по аллергологии устроили, сообщая, что у Эвергрин сильно подорван иммунитет и слишком яркие раздражители могут ухудшить ее состояние. Пыльца цветов была в их числе. С грустью вздохнув, Саре ничего не оставалось, кроме как оставить букет медбратьям снаружи.
— И куда нам его девать? — возмутился один из них.
— Забирайте себе. — пожала плечами девушка, поднимаясь с кресла. — Если хотите, подарите доктору Джиллиан. Может это скрасит ей день.
Подобный ответ несколько озадачил работников больницы. Наверное, им не приходилось постоянно общаться с Джилл. Впрочем, Сара просто ляпнула первое, что пришло ей в голову. Это применение бедным цветочкам будет точно лучше, чем просто выкинуть их в мусорку. Это-ж не дешевый пластик.
Выходя из палаты следом за мужем, миссис Эвергрин кивнула Саре, как бы давая отмашку, что она может заходить и они закончили. Девушка, понимающе кивнув, сняла свой плащ-пальто, накидывая его на вешалку рядом с местом для ожидания и, потуже затянув пучок на затылке, набрала воздуха в грудь, заходя к Еве. Внутри пахло лекарствами и было тихо. Свет приглушен, чтобы не резать девушке глаза. В палате царил полумрак.
Сидевшая на кровати, сложив ноги в позе лотоса, Ева тут же обернулась на звук открывшейся двери. Она приподняла руку, видимо в надежде что-то нащупать. Ее глаза были перемотаны марлевой повязкой, словно у статуи слепой богини правосудья.
— Кто здесь? — первым делом спросила девушка.
— Это всего лишь я, Ева. — подошла ближе Сара, коснувшись ее руки. От неожиданности, Эвергрин одернула ее. — Привет.
— Ох… здравствуй. — губы девушки чуть приподнялись в улыбке.
— Можно… э-э… — вновь потянулась к ее руке Сара.
— Что? — непонимающе спросила Венди, пытаясь глядеть туда, откуда исходил звук ее голоса.
— Можно твою руку? Мне… присесть бы. — почесала затылок девушка.
— Ах, да, конечно. — протянула рядом ладонь Эвергрин. Она, конечно же, промахнулась, но Сара взяла ее за руку, опираясь на нее и медленно сгибая колени, чтобы сесть на стул рядышком.
— Фух, спасибо. — кивнула ей Сара, не подумав, что Ева этого и не заметит.
— Не за что. — Ева не отпустила ее ладонь, взяв ее двумя руками и ощупывая. Ее пальцы осторожно прошлись по шрамам девушки.
— Знаешь, я купила такой огромный букет цветов… просто, блин, гигантский. И, угадай, что мне сказали? — посетовала Сара.
— Что? Не дали его пронести? — поджала губы Эвергрин.
— Именно. Не пустили меня. — хмыкнула девушка, сжав покрепче в руке пальцы Евы. — Сказали, что у тебя из-за слабости организма может развиться аллергия или что-то в этом духе.
— Да… наверное, они правы… — вздохнула та. — Они же врачи… им виднее, как правильно.
— Может быть. — причмокнула Сара, чувствуя себя чуть неуютно. Не то, чтобы она стеснялась Еву, но посещать больных. Это всегда было не слишком комфортно. Особенно сейчас, глядя на ее перемотанные глаза, девушке приходила на память юная Бет со своей повязкой. — Ну, Ева… как твои дела?
— Дела? — на лице Эвергрин проскользнула задумчивость. — Сложно сказать, знаешь ли. Наверное, стоит сказать спасибо. Все-таки, я хотя бы жива… но…
— Плохо себя чувствуешь? — поинтересовалась Сара.
— Нет-нет… вернее, не совсем. — чуть растерянной девушке явно было немного сложно подбирать слова. — конечно, бывает, подташнивает и немного трясет. Но доктора говорят, это просто интоксикация. И она пройдет. А вот…
— Что? Глаза? — с тяжестью в голосе спросила Сара.
— Да. Пока у них еще слишком сильная чувствительность. Ужасно болят, если попытаться их открыть. Даже просто так, закрывая их, ужасно жжет. — куснула губу Ева. Ей было тяжеловато это объяснять, отчего она нервно потирала руку Сары. — Потому пока приходится носить эту повязку.
— А что, ну-у, говорят насчет самого зрения? — тихо сказала она.
— Они… они не знают… — взглотнула ком в горле Эвергрин. — Пока еще рано проверять его. Но, если приходится открывать веки, когда туда закапывают лекарства, все… все такое мутное. Словно в тумане… — Ева шмыгнула носом, явно сдерживая чувства.
— Эй, эй. Не переживай. — положила ей на ладонь вторую руку Сара.
— Я пытаюсь. Но, знаешь… тут очень одиноко. — опустила голову та. — и ведь… кроме музыки не остается никакой другой возможности скоротать время. — кивнула куда-то в сторону тумбочки рядом с постелью Ева. На ней лежал плеер с наушниками. — Ни в телефоне не залипнуть, ничего…
— Буду стараться приходить к тебе, как можно чаще, Ева. — пообещала девушке Сара, сжав ее руки. — Как ты старалась посещать меня.
— Спасибо. Мне… правда это нужно. — кивнула Эвергрин, подвинувшись чуть ближе к Саре. Она нежно поглаживала раны у девушки на руках. Может ненамеренно, но словно пытаясь успокоить. — А где Венди? Врачи сказали, она записывалась ко мне на прием. — спросила у нее Ева.
— Венди… не смогла прийти… — процедила Сара, сдерживаясь.
— Да? — с грустью вздохнула Ева. — Я думала… впрочем, ладно. У нее же… работа. — провела пальцами по тыльной стороне ее ладони Эвергрин.
— Угу. — хмыкнула Сара, опустив взгляд.
— Еще и Абигейл вернется не скоро. Как долго ей придется проходить лечение? — покачала головой Ева. — Словно в нашей жизни наступила какая-то черная полоса. — сжала ее руку девушка. — Сначала нас берут в заложники, теперь травят…
— Но нас не так-то просто убить, верно? — чуть кривовато улыбнулась Сара. В ее словах не было гордости за этот факт.
— Зато очень просто покалечить. — сказала Ева, осекшись. Видимо, сама не сразу подумала, что сказала. Сара, однако, пропустила это мимо ушей.
— Все что нас не убивает, делает нас сильнее, да? — потерла холодные пальцы Евы в ладонях девушка, чтобы ее приободрить. Сама она была сейчас потеряна и разбита, но перекладывать это на Эвергрин не хотелось. Нужно было поддержать ее в сложную минуту. Даже если для этого придется соврать.
— Все… все ведь будет хорошо правда? — подняла голову Ева, обернув ее куда-то в сторону Сары, почти угадав. Будь ее глаза сейчас не сокрыты повязкой, они бы наверняка пересеклись взглядами.
— Да. Конечно будет. — сказала Сара, уверив Эвергрин в очередной лжи.
Ложь, ложь, ложь. Повсюду. Как паутина. И, что еще хуже, она не чувствовала в ней чего-то настолько отвратительного. Если каждый твой день начинается с порции лжи, ты перестаешь отличать ее от правды. Даже, если знаешь, что верно, а что нет. И вскоре говорить ложь становится так же просто, как слышать ее. А следом, еще проще и саму себя убедить во лжи.
Щелк-щелк. Звук барабана отвлек ее от этих мыслей. Чавкая, Уоллес закончил свою порцию корма и, устало дыша, улегся переваривать лакомство у ее ног, грея набитое пузо у камина. Вот уж кто всегда честен, с собой и с окружающими. Верность, преданность. Искренние черты. Так ли много людей она знала, столь же верных, столь же преданных? Нет. Пожалуй, нет. Единственная, кто была честна с ней все это время, это Саманта. Все, что та держала на уме, слетало у нее с уст. Сэм ничего не утаивала, никогда не лгала и ничего не боялась. Саре никогда не стать такой же. Саманта совершила столь много дерьмовых поступков, что все они буквально терялись в памяти от их количества. Но в одном можно было быть уверенной точно, она не лгала. Она была верна ей до конца. И лишилась жизни из-за того, что сохраняла эту верность их дуэту.
Она не была чудовищем. Никогда не была. Вспоминая ее сейчас, словно пытаясь угадать ее очертания в танце пламени перед глазами, Сара вспоминала только ту юную, задорную девчонку, которой Саманта была. Настоящая Саманта, которую жизнь не сломала. Саманту, которая жила где-то под панцирем из страха, грубости и эмоций. Сэм никогда не была чудовищем. В отличии от нее самой.
Пришедшая на свет посреди хаоса, только его за собой она и могла нести. Как она умудрилась разрушить жизни всем тем, кого она встречала, кто был с ней добр, помогал ей? Почему туда, куда она ступала, приходило только страдание? Быть может, все это просто потому, что ее и существовать не должно было. Столь часто она переживала смерть, которая шла за ней буквально по пятам. Выигрывала у той по ее же правилам. Не потому ли, что сама ее кровь, ее гены… искусственны? В этом мире она лишняя. Слабое звено. Может ли она хотя бы считать себя… настоящим человеком?
Вновь до щелчка переместив барабан револьвера, Сара откинулась на спинку кресла, приложив тот к виску холодным дулом. Это освежало. Отгоняло ненужные, глупые мысли. Хоть на секунду. Переведя взгляд на окна на другой стороне комнаты, девушка вздохнула, приглядываясь к тихой Атланте за ними. Так мирно, убаюкивающее сверкающей перед ней.
— Как ты там говорила? Будет очень прозаично утопить их чудный городок в крови? — вздохнула Сара. — Интересно, глядя на меня сейчас, сказала бы ты тоже самое?
Навострив уши, Уоллес обернулся, услышав девушку. Явно не поняв, что та говорила не с ним, пес радостно гавкнул, виляя хвостом и, повалившись на спину, распростер перед Сарой свой живот. Это так умилило ее, что она, напрягшись, постаралась кое-как пригнуться, чтобы потрепать собаку и почесать ее пузо. Судя по радостным визгам Уоллеса и тому, как он расплылся на полу в экстазе, словно щеночек, ему это было по нраву.
Радость пса оборвали привлекшие его внимание шаги. Он тут же выскользнул из-под руки Сары, поднимаясь на лапы и, дернув ушами, направил свой взор в сторону двери. Опустившись в кресло и пряча револьвер за поясом, девушка вместе с ним покосилась на вход в апартаменты. Спешным шагом сюда кто-то шел. Чуть расслабившуюся Сару это напрягло. Она не отпустила рукоять оружия, заткнутого за пояс.
Однако, подобная паранойя оказалась излишней. Постучавшись в дверь и приоткрывая ее, внутрь заглянула всего лишь Хелен Картер.
— Ты тут? Отлично. — без особого облегчения спросила женщина. На ее лице виднелась тревога. Такая заразительная, что Сара быстро подметила ее и поняла – что-то не так.
— Что случилось? — прищурилась Сара, убирая руку от пистолета и прикрывая его сзади.
— Пойдем. Это важно. — Хелен, явно, не шутила.
— Иду-иду, — набрав воздуха в грудь и опираясь руками о кресло, девушка осторожно поднялась с него, оборачиваясь к Картер лицом. Лишь бы министр не заприметила ее опасную безделушку. — а в чем дело?
— Сейчас тебе все расскажут. Не торопись. — сказала Картер.
— Ночь на дворе, раз решили меня притянуть, значит точно что-то серьезное, верно? — пошагала к вешалке Сара, срывая с нее пальто и накидывая на плечи, чтобы прикрыть себя. Уоллес помельтешил за ней, но девушка обернулась на него, покачав головой и пес, послушно сев, остался у дверей.
— М-да, — причмокнула министр, закрывая за ними дверь и пошагав с Сарой к лифту. — дело… непростое. — она запустила в карман пальцы, доставая «Неон Блоссом» и, приподняв, обратила взгляд к Саре. — Позволишь?
— Как хотите. — пожала плечами та.
— Спасибо. — потерев сигарету, затянулась отравой Картер. — Агенты ждут нас внизу. Они введут тебя в курс дела.
— Снова агенты? Что они теперь придумали? — засунула руки в карманы Сара, следуя за министром в лифт.
— Им нужна, видимо, твоя точка зрения. Это… насчет Моралеса. — причмокнула Хелен, выпуская в воздух струйку дыма.
— Какого из? — прищурилась Сара.
— Обоих. — вздохнула женщина в ответ.
Этажами ниже, в холле у конференц-зала, агенты с подозрением глядели в экран ноутбука. Оглянувшись на подходящим к ним Сару и министра, Блю, тут же, жестом, подозвал их ближе. Хелен, покосившись на мигающую сверху табличку «не курить», сделала последний затяг, невольно погасив сигарету. Рейнбоу не отвлекалась от экрана, непрерывно разглядывая одну и ту же, запущенную на повторе, запись.
— Вы быстро, — окинул их взглядом Блю. — отлично.
— Министр сказала это что-то срочное. — прищурилась Сара. — Что такое?
— Подойди сюда. — тихо приказала Рейнбоу, промотав видеозапись на экране в самое начало и остановив ее.
— Ну? — напряженно спросила девушка, подступив ближе. Заранее оглянувшись, она убедилась, что рядом не было никого.
— Это было направленно к нам через каналы связи. — кивнула на экран агент. — Старое шифрование, очевидно, до бреши в нашем файерволле. Но суть, думаю, от этого не меняется.
— Так в чем дело? — пригнулась к ней Сара, опираясь на стол.
— Смотри. — в спокойном голосе Рейнбоу ощущалась напряженность и тяжесть. Хладнокровие агента, видимо, слегка пошатнулось.
Женщина нажала на кнопку старта, запуская видеозапись. Камера тряслась и изображение казалось нечетким. Поначалу приглядеться было сложно. Пару мгновений спустя Сара заметила на экране стволы деревьев. Это был лес. Звук был хриплым, приглушенным. В нем было почти ничего не разобрать. В дрожащем объективе показались чьи-то сапоги. Они свисали над землей. Камера поднялась выше, к кронам деревьев. Труп солдата в облачении комендантского отряда покачивался на ветке. Из-под его шлема выглядывала натянутая через ветви петля. Дернувшийся фокус камеры приблизился к его шлему. Затем вновь отдалился, перемещаясь вдоль деревьев. На ближайших ветвях, покачиваясь на ветру, болтались еще двое, трое, десять… множество солдат. Камера резко опустилась вниз. Тот, кто держал объектив, явно отошел подальше. На экране снова виднелась чья-то обувь. Камеру приподняли. Сара, сжав кулаки, сделала глубокий вздох. В петле, подгибая собой сук, висело массивное тело. Накинутый на голову мешок не давал разглядеть лица, но все итак было ясно. Привычный ему плащ-пальто развивался на ветру. Руки были связанны сзади. Его оружие повесили, словно хомут, на шею. На бронежилете виднелись следы крови.
— Мы попытались отследить откуда это могли прислать. — хмыкнул Блю, поправляя пиджачок. — Пока безуспешно.
— Первый помощник коменданта, Олдридж, вызвался найти место казни. И, судя по тому, как мало тут ориентиров, пройдет несколько дней, прежде, чем у него выйдет. — скривила губы Рейнбоу. — Они уже давно скрылись…
— Полагаю, это предупреждение. — прошептала Хелен Картер, нервно наматывая волосы на палец.
— Это не предупреждение, — выдавила Сара. — это угроза.
— Они хотят дать нам понять, что не остановятся. — подтянул галстук Блю.
— Конечно же они не остановятся. — насупилась девушка.
— Их ресурсы, включая человеческие, все же конечны. — вновь нажала на старт записи Рейнбоу, пересматривая ее. — Но, их существование, все еще ставит под вопрос нашу национальную безопасность.
— Пока всю эту свору ублюдков не выкорчевать под корень… Они так и будут занозой в заднице. — покачал головой Блю.
— У вас есть какие-нибудь… — куснула губу Хелен, поглядев на агентов. — предложения на этот счет?
— Мы что-нибудь придумаем. А пока нам стоит держать ухо востро. — ответила Рейнбоу. — Нам не удастся так просто предугадать, какой шаг они предпримут следующ… — агент не успела договорить.
Раздавшийся откуда-то вдалеке грохот заставил их всех одернутся, осматриваясь по сторонам. Он был ярким, но глухим. Очевидно, происходя снаружи. Рейнбоу, захлопнув ноутбук, тут же поднялась из-за стола, хватая его под руку и подходя к окну, в попытке что-нибудь разглядеть. Хелен Картер нервозно переступая с ноги на ногу, покосилась туда-же, засунув руки в карманы. Блю встал рядом с Сарой, на всякий случай.
Спустя мгновение затишья, прогремел еще один хлопок. Где-то вдалеке, между центром города и его окраинами, отчерченными контурами возвышающихся стен на горизонте, показалась вспышка, четко проглядывающаяся в ночи. Яркий всплеск голубоватого огня взметнулся в воздух, мелькнув и погаснув. Лишь из-за силуэтов зданий можно было разглядеть блики его света. Зато, через несколько секунд, к звездному небу потянулся огромный столп дыма, метка пораженного взрывом участка.
— Какого… — хрипло выдавил Блю.
И тут же очередной гром донесся откуда-то снаружи. Затем вновь. И вновь. Словно вокруг опять заиграла пушечная канонада. Яркий огонь, вспыхнув у подножия очередного здания, в десятке кварталов отсюда, взвился сияюще-синими языками от его подножья к вершине, пожирая этаж за этажом и облизывая стеклобетон жаром, от которого тот крошился и оплавлялся. Черный дым, заволакивающий и небо и звезды на нем, поднимался то тут, то там, в разных районах города. Снаружи зазвенела тревога, сообщая об чрезвычайном положении. Ее эхо лишь частично доносилось до Сиренити-тауер. Завывая сиренами и мигалками, по улицам уже мчались машины пожарной и скорой помощи.
— Живо, уведите ее в безопасное место! — прикрикнула агент Рейнбоу, тут же куда-то рванув и оставив Блю и Хелен рядом.
— Это?.. — прикрыла рот министр Картер.
Блю, взяв Сару за руку, хотел было потянуть куда-то девушку, но, сдвинуть ее оказалось не так просто. Стоя, как вкопанная, она вцепилась взглядом в чернее ночи дым, поднимающийся к небесам и огням пламени пожара, перекидывающимся от торговых центров и кинотеатров на пристройки небоскребов и жилые дома. Очередной взрыв, расплескивающий едкую плазму, вгрызающуюся в металл своими кипящими зубами, пророкотал совсем неподалеку, вспыхнув у ближайшего здания центра. Яркий, слепящий, он перебивал своим пламенем неоновый блеск и сверкание зарябивших голограмм. Теперь голубое пламя, взвивающееся от плазмы, заменяло ближайшему кварталу рекламные билборды. Густой смог, из-за ветра обвивающий, словно в объятиях, огромные небоскребы, понесся прямиком к центру города, на небоскребы и Сиренити-тауер. За его темным облаком виднелись отблески пламени, отражаясь в ее глазах.
От этого ужасающего грома, и без того не спящий город, теперь и вовсе оказался в шоке и недоумении. Люди выглядывали в окна и выбегали на улицу, чтобы посмотреть, что происходит. Недоумение сменилось страхом, а страх, как обычно, сменяется только паникой. Череда взрывов прекратилась. Среди шума, воцарившегося в городе, это все еще ощущалось затишьем. Отсюда, с высоты, все это казалось ненастоящим. Словно кадры из фильма на экране. Город, как на ладони. Толпы людей, копошащихся в нем среди хаоса полуночной паники. То тут, то там, мелькающие пламенные огоньки пожара, полыхающего в разных частях Атланты. Воздух снаружи наполнился едким запахом дыма и копоти. Благо, внутри Сиренити-тауер, где наизнос работающая вентиляция, освежала просторные пустые коридоры, этого было не учуять. Как почти не слышим был вой сирен, людской крик и гул нарастающей паники в отдалении.
Здесь, наверху, она была словно в бункере. На самом пике недосягаемой башни, куда никто не смог бы добраться. Уютный мир, отгороженный от всех тревог, каким была вся Атланта, до тех пор, пока сюда не ступила ее нога. Ей были не слышны крики. За черным смогом и ночной темнотой панику было не разглядеть. Но она знала, что люди, там, внизу, сейчас переполнены отчаянием. Они думали, что находятся в безопасности. На тихом, спасительном островке. Хоть где-то, посреди мира, погруженного в хаос. Теперь и они ощутят эту горечь крови на своих губах. Стоило Саре оказаться здесь и сияющий город задохнулся в собственном пороке.
Беда не приходит одна. За ней по пятам следовала вражда и ненависть, которой нет конца. Чье жаркое пламя сейчас пожирает этот город. Пламя, которое она внесла за собой, пересекая его врата. Его не потушить прощением, не оставить позади. Оно может только обгладывать людские души, завязшие в этой топи. И каждый, кто вступает в этот порочный круг, опускается в пучину, все глубже и глубже. Из нее нет выхода, как бы ты не старалась отпустить и забыть. Твои старания развеются прахом, в пламени поднимающемся по ветру. Что бы она не делала, все, что получается принести людям – это страдание. Какими бы не были намерения, чего не коснись, и о чем не мечтай. В конечном счете, страдание – все что нам остается.