Глава 51

Генри медленно шагал по заброшенному поселению. Вслед за ним, держа наготове оружие, шли Руди и Саманта, с огромной плазменной винтовкой наперевес. Мужчина уверенно шел, сжимая в руках пистолет. Прислушавшись к рации, он остановился, оглядывая брошенные домики. Вдоль улочек стояли столбы, по которым тянулась электропроводка. Поселение жило на собственном энергообеспечении. Редкое ныне явление. Но в том лишь и дело, что жило.
Ныне все вымерло. Трупы валялись по переулкам. Свежая кровь расплескалась по стенам старых хибар. Невооружённым глазом сосчитать, скольких поселенцев убили тут работорговцы не представлялось возможным. Головы тех, кому особенно не повезло, ублюдки насадили на стальные жерди, выставив вокруг поселения. Стараясь не обращать внимание на жуткие изувеченные тела вокруг, Руди и Сэм оглядывались в окна и выбитые двери, дергаясь при каждом шорохе.
Их группа двигалась в направлении электрощитовой, находящейся на краю города. Они понимали, что работорговцы устроят засаду, но и сами были не промах. Пока Генри со своей группой шел, словно наживка, в указанное работорговцами место, другие группы пробрались в поселение окольными путями, разведывая все посреди погрома.
Они связались со некоторыми своими людьми, сообщив им о предательстве Нэнси. Не все поверили, но некоторые откликнулись на призыв и пошли вслед за Хэнком, чтобы вызволить Магдалину. Собралось не больше пары десятков, но этого могло не хватить против работорговцев. Несмотря на то, что многих из них перебили, их противники представляли не меньшую угрозу. За счет своей жестокости и безрассудности, даже такой дезорганизованный сброд, как работорговцы, становились опасными.
Заметив впереди группу врагов, Генри тут же прицелился в них. Руди и Саманта последовали его примеру. Работорговцы тоже направили оружие на непрошенных гостей, но стрелять не стали. Две группы замерли, разглядывая друг друга. Моралес потер спусковой крючок своими дрожащими пальцами, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не открыть огонь.
В это время Дафна и несколько ее людей заняли позицию на возвышенности, сообщая Генри о том, сколько врагов они насчитали. Несколько человек отправились в переулки, чтобы подобраться ближе. Сара, которой повезло оказаться в группе Дафны, сидела, держа в руках потертую изношенную винтовку и, оперевшись на стену, старалась оставаться в сознании.
Сэм практически ничего ей не сказала. Быть может, не нашла слов. Какое-то время ей пришлось нести ее, пока кровавая мокрота Сары не поутихла и она не смогла идти самостоятельно. Пусть медленно, но все же, сама. Руди и Кэролайн нашли для нее обезболивающие, заставив выпить половину таблеток из пачки. Это помогло ей не чувствовать, как ее легкие пытаются выбраться наружу, но кашель не уняло. К тому же, ее клонило в сон, и на ногах она стояла неуверенно.
Веллингтон не была рада тому, что Сару навязали ей в группу. Она настаивала, чтобы девушку оставили хоть в каком-то убежище, пока ей не станет лучше. Сэм и Руди первыми вызвались пересидеть с ней где-то в безопасном месте. Однако Генри был неумолим.
— Нам нужен каждый человек, пока он может держать в руках эту чертову винтовку. — бросил он Саре оружие, которое поднял с одного из пристреленных людей Нэнси. — Иначе Магду мы не спасем.
Как бы кто ни пытался его переубедить, Моралес не дал им и шанса. Сара, почти на десяток шагов отставая от своей группы, плелась за ними, с трудом соображая из-за обезболивающего, которым ее напичкали и пару раз уронив винтовку. Когда Моралес предпочел взять Сэм с собой и их группы разделились, подруга подошла к ней, приложив руки на лицо девушки.
— Ты точно сможешь идти? — прошептала Саманта, поглаживая ее щеки.
— Д-да, — прохрипела Сара дрожащим голосом. Кажется, ее хватил озноб. — я см-могу.
— Не напрягайся. — взгляд Сэм был таким грустным, словно девушка доселе не была ей знакома. Ее глаза будто наполнила вселенная печаль. — Ты справишься. Я верю в тебя. — она улыбнулась. По-доброму. Так несвойственно для себя самой. Сердце Сары ушло в пятки, когда она вновь присмотрелась к небольшим ямочкам на ее щеках.
— И я верю в т-тебя. — прошептала Сара, коснувшись своими ослабшими пальцам ее холодных кистей.
— Это не конец, усекла? — серьезно сказала Сэм.
Сара промолчала. Она понимала, что это конец.
— Не молчи. — сжала ладони на ее лице Саманта.
— Да. Это не конец. — улыбнувшись сквозь боль, соврала ей девушка.
Они стояли так несколько мгновений, глядя друг другу в глаза. Сэм медленно водила пальцами по ее лицу, всматриваясь в него. Девушка облизнула свои вечно сухие, обветренные, множество раз разбитые губы.
— Я н-не хочу, чтобы ты уходила. — прошептала Сара. — Мне очень плохо, когда тебя н-нет рядом.
— И я всегда думаю о тебе. — аккуратно прижала ее к своей груди Саманта. — Когда все это кончится, уйдем с тобой, типа, куда-нибудь далеко, да?
— Куда? — удерживая открытыми тяжелые веки, улыбалась Сара.
— Да плевать, — поглаживая ее по голове, прошептала Саманта. — куда глаза глядят, Сара. Уйдем туда, куда глаза глядят.
Тогда она коснулась ее губ. И ощущение этого поцелуя не уходило от Сары даже сейчас, когда она дрожа сидела посреди заброшенного барака, в окружении чужих лиц и Дафны, которой явно было не до нее.
Переговариваясь по рации с другой группой, Веллингтон помечала выходящих из электрощитовой врагов. Их было больше, чем ожидалось. Еще несколько обступили Генри и его сопровождающих со всех сторон, выходя из соседних домов. Они целились в них, но не стреляли. Дафна выругалась себе под нос, приказав целиться в работорговцев, но не открывать огня.
— Я пришел сюда за своей женщиной и моим ребенком! — крикнул Хэнк, оглядывая окруживших их врагов взглядом, полным ненависти. Они медленно продвигались внутрь замыкающегося вокруг них круга.
— Босс, он тут! — крикнул кто-то в сторону потертого здания электрощитовой, вершина которого, словно центр паутины, собирала в себя все кабели, растянувшиеся по вымершим хибарам вокруг.
Спустя несколько секунд молчания, дверь отворилась и оттуда вышел человек, облаченный в черную, громоздкую броню. Его нагрудник украшали следы множества попаданий, потертые перчатки и сапоги, все было черного цвета. На его шлеме, закрывающем голову, ярко-белой краской была нарисована человеческая черепушка. Окуляры в маске подсвечивались посреди жуткой эмблемы на шлеме, словно демонические глаза. На груди, как и у множества других работорговцев, висели ожерелья из засохших ушей, носов, и зубов. Из этих же “прекрасных” материалов, были сделаны его браслеты, как бы намекая, что будет с теми, кто перейдет ему дорогу.
— Ты пришел, предводитель. — донесся приглушенный голос из-под шлема. — Я ждал тебя.
Генри не ответил. Саманта и Руди встали спина к спине, переводя свои пушки от одного к другому врагу.
— Молчишь? — оперся на перила перед собой жуткий бугай. — Быть может ты не заинтересован в своей женщине, о которой так вопил только что, предводитель?
— Предводитель? — поднял на него взгляд Хэнк.
— Ты ведь заправляешь этим братством уродов, убивающей моих людей? — прогромыхал голос из-под шлема.
— Единственное братство уродов тут сейчас окружило нас. — указал на кольцо из врагов вокруг себя Хэнк. — Я пришел сюда не торговаться, а забрать свою женщину. И своего ребенка!
— Не кипятись так, предводитель. — сказал работорговец. — Сейчас мы играем по моим правилам.
— Я так не думаю. Сэм? — глянул он на девушку.
Саманта тут же направила свою огромную винтовку в сторону электрощитовой, нацелив ее прямиком на врага. Тот несколько опешил, сделав шаг назад, но не пошевельнулся дальше. Враги вокруг крепче взялись за винтовки, поглядывая на своего босса.
— Еще один шаг и ты труп. — прошипел Моралес. — Знаешь, что у нее в руках?
— Что-ж, — покачал головой работорговец. — плазмаган. На это я не рассчитывал.
— Если я нажму на курок, это здание взлетит на воздух, твою мать! — крикнула ему Саманта.
— Да, твои люди убьют нас, но какой в этом толк, если тут же умрешь и ты сам? — Генри держался твердо, несмотря на то, что в него целился десяток стволов, лишь его дрожащие руки выдавали его гнев. Руди тоже был спокоен, в отличии от Саманты и Моралеса. — Так что играем мы по моим правилам, ублюдок.
— Очень смело. — саркастично похлопал в ладони тот. — Но, если умру я, твоей женщине конец. Она сейчас здесь, — указал он на электрощитовую позади себя. — и мои люди вырежут твоего драгоценного ребенка из ее пуза, если со мной случиться хоть что-то.
— Черт. — вздохнул Руди.
— Я устал от пустой болтовни! — крикнул Хэнк. — Если бы ты хотел нас убить, давно бы это сделал. Чего ты хотел?
— С кем я говорю, предводитель? — проговорил работорговец в маске. — Как мне к тебе обращаться?
— Хэнк. — шагнул вперед тот. — Меня зовут Хэнк. А как тебя, ублюдок?
— Я? — он пустил глухой смешок из-под шлема, пафосно разведя руками и словно демонстрируя себя. — Я Череп! — его люди заликовали, едва заслышав имя своего предводителя.
В рации послышалось хихиканье Мэдисон.
— Серьезно? «Череп»? — Сэм чуть ли не подавилась, стараясь скрыть свою саркастичную усмешку. —  Очень, блять, оригинально!
— Над чем ты смеешься, грязная сука? — грозно указав на Саманту пальцем, обернулся на нее работорговец.
— Так чего ты хотел, а, Череп? — прошипел Генри, впиваясь в того глазами.
— Вы, — работорговец вновь обернулся на Моралеса. — на вашем счету почти сотня жизней моих людей. Хороших, честных парней, отрабатывающих свои деньги. Вы убили их. За что?!
— Честных парней? — покачал головой Генри. — Они убивали и грабили честных парней. Все вы здесь, — осмотрел работорговцев вокруг Хэнк. — сукины дети и убийцы. И мы не дадим вам больше гадить на нашей земле.
— Эта земля не ваша, Хэнк. — ответил ему Череп. — Мои люди следили за вами. Вы не хозяева здешних земель. Но, наверняка, хотите ими стать, не так ли? Ты и твои люди, предводитель, борются с местным властями. У нас с тобой много общего.
— Много общего? — прищурился Генри, вглядываясь в горящие “глаза” Черепа, скрестившего руки на своем нагруднике. — У нас с тобой нет ничего общего, ублюдок.
— Там, откуда я родом, тоже пытаются установить свой порядок свиньи, считающие себя лучше и цивилизованнее, чем другие. Чем все мы. — указал он на своих людей. — И мы боремся с ними так, как можем. Боремся за то, что считаем правильным. Также, как и ты со своими людьми, верно, Хэнк?
— Да, все мы знаем про спорные земли, гнилой ты ублюдок. — кивнул ему Генри. — Все мы наслушались страшных сказок про рейнджеров, работорговцев, прочих дикарей и их непрекращающуюся войну друг меж другом. Но между тобой и мной… Череп, — ему явно неудобно было называть собеседника таким странным именем. — лежит пропасть. Я всю свою сознательную жизнь посвятил борьбе за правое дело. И за свободу. А ты похитил мою женщину и ребенка, чтобы заманить меня в ловушку.
— Это не ловушка, Хэнк. — прервал его Череп, спускаясь. — Это вовсе не так.
— Тогда что же это? — задумчиво спросил Хэнк.
— Это предложение. — положил руку на грудь работорговец.
— Предложение?
— О, да. Именно так. — кивнул Череп. — Ты перебил множество моих людей. Но сражаться со мной, и уж тем более с этими свиньями, возомнившими себя королями, одновременно, ты не сможешь, Хэнк.
— У тебя осталось не так уж и много людей. — пожал плечами Генри. — Да, их хватит, чтобы сейчас убить меня и моих спутников. Но только за тобой явятся куда больше и весь твой дьявольский промысел вымрет на этой земле, как и ты, Череп.
— Ты не услышал меня, Хэнк. — подошел ближе Череп. — Я потерял много людей. Из-за тебя, предводитель. А я обязан выполнять свои контракты. Мне платят за них. Много платят. Благодаря ним я могу отстаивать то, во что верю. Но вот теперь мои парни мертвы, товар сбежал, а твоя девка, — кивнул он на Саманту. — целиться в меня из плазменной, мать ее, базуки. Не так я представлял легкую прогулку по восточному побережью.
— А как же ты ее представлял, а? — стиснул зубы Хэнк. — Эту прогулку?
— Я думал наладить тут похищение товара. Здесь множество нетронутых ферм, а границы и вовсе покинуты, только представь! — усмехнулся из-под маски Череп. — Ваши свиньи, разодетые в нарядные костюмы, отвели свои армии от границ. Чего же они так испугались? Быть может тебя? Неужели они направили все свои силы на борьбу с тобой и твоей кучкой людей, а, Хэнк?
— И если так, то что? — подошел ближе Генри, потирая пистолет.
— Не держись так за пушку, а то и выстрелить недолго. — сказал Череп, постучав по своему нагруднику. — А эта штука выдержала не одно и не два таких жалких плевка из игрушек, вроде твоей.
— А выдержит ли она выстрел из сраного плазмагана в упор? — не опускала с него пушки Саманта.
— Как я и говорил, мы в невыгодном положении. — пожал плечами Череп. — Если начнется стрельба, ни я, ни вы, живыми отсюда не выйдем. Потому позволь мне предложить тебе сделку.
— Я весь в внимании. — тихо ответил Генри.
— Объединим усилия, Хэнк! — сжал кулаки Череп. — По отдельности мы перегрызем друг друга, прямо здесь. На этом месте! Но если сработаемся, я обещаю, как человек бизнеса, поровну делить доход от товара. Тебе хватит этого, чтобы снарядить целую армию и трахнуть этих свиней в костюмах, которые ныне властвуют тут. Как тебе такое предложение, а, предводитель? Заманчиво, не правда ли?
— Доход от товара? — почесал свой шрам Генри.
— Да, именно. Ныне наш товар в цене на Фронтире.
— Твой товар – это люди.
— Люди такой же товар, как что угодно другое. Не отрицай.
— Я сейчас пристрелю его, Генри. — донесся из рации голос Дафны.
— Что это у тебя там? — присмотрелся Череп. — Ах, вот оно что? Ты привел сюда еще своих людишек? Ожидаемо. Ты хитер, Хэнк. Я это уважаю. Но, даже если тут есть еще твои люди, я не отзываю предложение. — он сделал пару шагов, протянув ему руку.
Генри посмотрел на его перчатку, затем вновь подняв глаза на маску Черепа, который держал протянутую ему руку.
— Я хочу увидеть Магдалину и девочку. — процедил он. — Я пришел сюда за ними.
— Ах, твоя женщина! — усмехнулся Череп. — Ну конечно! Поверь, у меня тоже есть детишки, я понимаю, что ты чувствуешь. Лишь благодаря этому, я знал, что ты точно придёшь сюда! Ребята, выведите пузатую!
На крыше появились фигуры работорговцев, винтовками толкающих Магдалину ближе к краю, чтобы ее было видно. Женщина все так же гордо старалась держаться на ногах, которые, однако дрожали. Ее колени подкашивались. Лицо было покрыто побоями, но взгляд ее все такой же сильный. Сильный и несломленный.
Магда, опустив взгляд вниз и смотря на ситуацию на земле, сквозь паутину электрических проводов, поймала на себе взгляд Хэнка. Ее разбитые губы, покрытые кровью, легонько улыбнулись, когда их глаза встретились.
— Хэнк… — сказала она, подойдя к краю. Работорговцы сзади расстегнули наручники на ее запястьях и она принялась растирать посиневшие ладони.
— Магда. — посмотрел на нее мужчина.
— Вы еще успеете вдоволь наговориться и натрахаться, предводитель. — выступил вперед Череп, отстраняя внимание Генри от беременной женщины. — Так что ты скажешь? Насчет нашей сделки? — он вновь протянул ему руку.
— Ты хочешь узнать, что я скажу? — Генри посмотрел на свой пистолет, схватившись за дрожащее запястье. — Хорошо, я отвечу на твой вопрос. Ты говоришь о том, что ты поможешь нам? Что вместе, мы, якобы, достигнем высот, которых ты так желаешь? Твои цели мне понятны. Ты, Череп, или как тебя там, ублюдок, думаешь лишь о выгоде. Своей выгоде. Но, похоже, ты слишком многое не видишь за своим модным шлемом, которым пытаешься всех впечатлить. — шрам вновь дернулся, исказив лицо Хэнка. — Не знаю, что ты под ним прячешь. Свои раны, или просто рожа у тебя отвратная. Но видимо, он мешает тебе увидеть истинную природу вещей. Когда ты предлагаешь мне сделку, где товар – людская свобода, ты совершаешь самую большую ошибку в своей жизни. Я видел, как люди умирали за то, чтобы сорвать с себя цепи, которые вешают на них звери, навроде тебя. Ты борешься не за свободу. Не за идеалы. Твои представления о мире ничуть не глубже, чем у поедающего помои мусорщика. Ты червь, который копается в трупах, пытаясь выгрызть кусок гнили побольше и посочнее. И, я думаю, ты уже вообразил, что теперь тебе открыты все границы, не так ли? — Генри поднял пистолет, глядя на то, как блики холодного солнечного света играют на металле. — Как ты там сказал, Череп? Ты представлял легкую прогулку по восточному побережью? — Генри отступил на шаг, постукивая по своей рации. — Но ты зря выполз из той норы, в которой тебе не повезло родиться. Потому что тут не Спорные земли, ублюдок. Не Нью-Мексико и не Техас. Это Джорджия, и здесь ты будешь играть не по своим правилам!
Генри резко выставил вперед пистолет, нацелив его на горло работорговца. Из переулков вынырнули их люди, нацелив оружие в спины окружавшим переговорщиков врагам. С зданий, пригорков и возвышенностей засияли включенные лазерные указатели винтовок. Их тонкие линии-лучики крест-накрест осветили всю площадку, на которой происходила суматоха. Точечки прицелов забегали по телам работорговцев. Череп медленно повернул шлем, ощущая приставленный к его горлу ствол и оглядываясь вокруг.
— Я вынужден признать, — усмехнувшись, сказал работорговец. — ты, Хэнк, чертовски хитрый сукин сын.
— Вели им отпустить ее и дай нам уйти, или вам всем конец.
Они оба замолчали. Вдалеке донесся гул и все осторожно подняли глаза к небу. Магдалина, придерживая свой живот посмотрела вдаль, стараясь не оступиться с края крыши. Черные точки на фоне неба появлялись на горизонте, с каждой секундой приближаясь. Рев плазменных двигателей знаменовал появление целой эскадрильи самолетов коменданта. Их воздушная группа разделилась, заходя вокруг поселения со всех сторон.
— Хэнк! — прохрипела рация младшего Моралеса. — Здесь самолеты! Солдаты коменданта тут, черт возьми!
— Вот так утеха. — хрипло смеясь кивнул Череп. — Кажется теперь нет разницы, кто выстрелит первым, предводитель.
— Их больше десятка, Генри! — крикнула Дафна, глядя на то, как самолеты уже настигли их, нарезая круги вокруг поселения и снижаясь.
— Ну так, что будем делать? — прищурился Генри, уперевшись оружием в Черепа и поглядывая на Магдалину на крыше, которая взволнованно держалась за живот, закрыв глаза. Ей в спину целились сразу две винтовки.
— Раз уж наши переговоры зашли в тупик, — покачал головой Череп, разминая свои кулаки. — я думаю, мы будем умирать.
Он невероятно быстро для своей комплекции ударил по руке Моралеса с размаха. Перехватив второй рукой его кисть, он в мгновение ока отвел пистолет вниз, надавливая на его пальцы и заставляя нажимать на курок. Выстрелы вспороли заснеженную землю между ними. Глухо хохоча, Череп отклонил туловище назад, рывком ударив шлемом по голове Генри, словно молотом. Мужчина отшатнулся, теряя равновесие и Руди подхватил его.
Прошло мгновение молчания, прежде, чем кто-то из толпы вокруг тоже нажал на курок. Гудящие самолеты выпустили в сторону скопления людей несколько ракет, приземляясь. Выстрелы и удары слились воедино посреди вспыхнувшего взрывами ракет городка. Посреди небольшой площади развергся адский котел.
Попавшая в соседний дом ракета разнесла хлипкое строение на куски. Зажигательная смесь снаряда перекинулась на соседние домишки. Взрывная волна отнесла Сару в другой конец комнаты, в которой засели они с Дафной и ее отрядом. Осколки прошили насквозь стены и лишь упавший на нее мужчина спас Сару от смертельного ранения. Его тело раскромсало, забрызгав девушку кровью.
Она ударилась головой и мир вокруг поплыл. Сара сомневалась, было ли это из-за удара, из-за нехватки кислорода или это было очередным побочным действием обезболивающего. Сгруппировавшись и прижав колени к груди, она вжала голову в плечи, кашляя. Кровавое пятно расползалось по ее одежде, вытекая из той кучи мяса на ней, что секунды назад была человеком.
Теплая красная жидкость проникала под одежду, струилась между пальцами, липла к волосам. Сара дернула ногой, в попытке стряхнуть с себя труп, но это было бесполезно. Ей не хватало усилия. Дафна, встав и держась окровавленной рукой за бедро, в которое вонзился осколок, подбрела, закашлявшись от оседающей после взрыва пыли, поднявшейся вокруг. Пнув ногой изуродованное тело, она протянула Саре руку.
Подъем с пола был слишком резким и девушку помутило. В глазах двоилось, идти было трудно. Силуэт Дафны расплывался в поднятой пыли, среди разрухи. Заметив, как сильно отстает от нее девушка, Дафна приказала одному из выживших поддержать ее. Раненый мужчина в черном подхватил Сару, помогая ей устоять на ногах.
Где-то вокруг свистели пули, барабаня по металлу. Поднялся дым и копоть, пожар охватил переулки, полные трупов. Перешагивая тела шаг за шагом, Сара уже не осознавала реальности происходящего. Вцепившись в плечо поддерживающего ее мужчины, она просто брела туда, куда ее волочили.
Перед глазами пронеслась вспышка света. Глухой лопающийся звук зазвенел в ушах. Ее отбросило к стене. Рядом рухнуло тело человека, который держал ее мгновение назад. Темные силуэты выскользнули из-за стены огня, стреляя вдаль. В стеклах их черных, как ночь, шлемов, отражалось пламя. Сара потянулась к винтовке, которая была в руках трупа, лежавшего рядом.
Солдаты коменданта подступали ближе, некоторые заметили ее, приближаясь, но не открывая огонь. Они переглянулись. Из-под шлемов послышался приглушенный шепот их раций. Сара стиснула в руках винтовку, нащупав курок. Ну конечно, они пришли сюда за ней, не так ли? Бежать было не куда. Ее ноги гудели, отдавая болью при каждом движении. Комендантские солдаты сделали шаг ближе, и в то же мгновение Сара направила в их сторону винтовку, закрыв глаза и нажав на курок.
Оружие завибрировало в ее руках. По ладоням ударил зуд. Холодный ветер и пламя вокруг били со всех сторон и ее тело дрожало от неестественных ощущений. Щелчок затвора сообщил о пустой обойме. Сара открыла глаза, увидев, что пули лишь отбросили солдат назад, куда-то в пламя и пыль. Перед глазами стояли копны дыма. Закашлявшись, девушка помотала головой, ощущая боль в затылке.
В черной дымке пожарища вспыхнул выстрел. Вслед за ним повалился наземь солдат. Из тумана выступила Дафна, пустив пулю ему в голову и, подойдя, вновь протянула Саре руку. Вцепившись в ее липкие от крови ладони, она поднялась, почти не удерживая равновесия. Грохот стрельбы вокруг поглощал все звуки и мысли. Молча шагая, повиснув на Дафне, Сара выронила винтовку из рук. Попытка дотянуться до рюкзака, чтобы вытащить оттуда револьвер была тщетной. Слишком рьяно Веллингтон тянула ее за собой.
Сплюнув густой кровавый комок наземь, Сара прищурилась от ударившего в глаза света. Их путь вновь был усеян трупами. Теперь уже приходилось шагать прямиком по ним, пальцами сжимая плечо Дафны. Подступив к электрощитовой, стоявшей впереди, Веллингтон отпустила Сару, позволив той опереться на стену. Стараясь отдышаться, Дафна перезарядила винтовку, подойдя к двери и выбив ее ударом приклада.
Шагнув внутрь, Веллингтон увидела там несколько работорговцев, отстреливающихся из окон. Она сделала шаг вперед, прицеливаясь в одного, но раненая осколком нога дала о себе знать и женщина оступилась, промахнувшись и бросившись к укрытию. Работорговцы тут же обернулись, открыв по ней огонь. Электрический генератор, за которым скрывалась Веллингтон задымился и зашипел от пробивающих его пуль. Все кабели вокруг заискрились, опасно дергаясь и дымясь.
Вслепую отгоняя подступающих врагов очередями, Дафна прижалась к электрощиту, доставая новую обойму. Выскочив из соседней комнаты, один из работорговцев вытащил с собой за волосы Лиз, дернув ее и подхватив на руки. Девочка завизжала, брыкаясь и крича. Ее вопль заставил Дафну вздрогнуть. Мужчина, прикрываясь девочкой, как щитом, медленно шагал к укрытию Дафны пуская пулю за пулей. Тело Веллингтон вздрагивало, когда очередной патрон рикошетил от угла ее укрытия.
Работорговец сделал еще шаг, как вдруг стена справа от него разорвалась и синее пламя взрыва отбросило его с Лиз на другой конец комнаты. Этот же выстрел повалил Дафну с ног и убил остальных работорговцев, стоявших тогда у окон. Сара, вытащив дробовик из рук лежащего рядом трупа, медленно выглянула за двери, смотря на полыхающую синим огнем плазмы электрощитовую.
Внутрь шагнула Сэм, переступая через обрушившуюся стену и обугливающиеся трупы врагов. Плюнув на одного из них, она осмотрела комнату на предмет выживших. Лишь Дафна, грязно выругавшись, поднималась на ноги, потирая висок, которым ударилась в падении. Сара заскочила внутрь, прицеливаясь из дробовика, но поняв, что внутри остались только свои, опустила оружие.
— Идиотка! — крикнула Дафна, поднимая свою винтовку. — Ты чуть нас всех не угробила!
— Но не угробила же! — стиснув зубы, сказала Сэм, глядя на плазмаган в руках. Огромный ствол пушки дымился, а счетчик зарядов показывал последний истраченный. Теперь эта громадная винтовка была бесполезна. Саманта бросила ее в сторону, разгребая сапогом обрушившиеся на одного из работорговцев кирпичи и взяв его оружие.
— Ты могла!
— Где Магда? — прикрывая лицо от дыма, спросила Саманта.
— Наверху. — кивнула в сторону лестницы женщина. — Нам надо за ней.
— Так пошли скорее, бля. — фыркнула Сэм, направляясь к подъёму.
— Вот черт. — Дафна посмотрела в другой конец комнаты, откуда донесся детский крик и рванула туда.
Сара, пошатываясь, прошла следом за Сэм к ней. Отпихнув горящее тело работорговца, Веллингтон упала на колени рядом с Лиз, отложив винтовку и боясь к ней прикоснуться. Она сняла куртку, принявшись тушить ею охвативший бедняжку огонь. Сара и Сэм подошли с боков, ужаснувшись зрелищу. Лиз, стоная и дрожа, дергала ногами и руками, извиваясь на полу. Взрыв плазменного снаряда оторвал ей почти все пальцы на руках. Ее ножки нездорово выгнулись в разные стороны, трясясь, словно в припадке. Дафна затушила огонь на ее одежде, но лицо девочки покрывали страшные ожоги. Почти все ее волосы сгорели, оплавился нос и губы. Она кричала, сжимая глаза и плача. Из-под ее обожжённых век текли слезы, вымывая тонкие борозды на грязном от крови и копоти, обожжённом лице.
— Блять. — отступила на шаг Сэм, отворачивая голову.
Сара отвела взгляд, несмотря на то, что не сразу смогла разглядеть произошедшее. Ее помутило. Отступив в сторону, она схватилась за стальные поручни лестницы, тяжело глотая пыльный воздух. Обернув трясущуюся девочку курткой, стараясь не задеть ее жутких ран, Дафна подняла ее на руки, с трудом удерживая свою винтовку. Вблизи послышались пулеметные очереди. Затем раздался гул двигателей и на другом конце поселения вспыхнули новые взрывы.
— Где Генри? — поправляя куртку у изувеченного лица Лиз, спросила Дафна.
— Не знаю.
— Он жив?
— Ранен, но жив. — покачала головой Сэм.
— Где он?! — крикнула Дафна, сморщившись от боли в раненой ноге.
— Кажется, отступил куда-то туда. — Сэм указала в сторону бараков, в которые пару мгновений назад пустили ракеты.
— Живо за Магдой! — оглянулась на Саманту Веллингтон, чуть ли не освежевавшая ее одним лишь взглядом.
— Но, — неуверенно ответила Сэм, глядя на дрожащее тельце в ее руках. — девочка…
— Это на твоей совести, девушка. — процедила Дафна, не спуская с нее глаз. — Идите наверх и приведите мне Магду. Живой. Я постараюсь найти Генри, если… Если с ним все в порядке. Отступаем согласно плану, на северо-запад.
— Отступаем? —  закашлялась Сара, выплюнув кровавую мокроту, перемешанную с пылью, которая скопилась в горле. —  Куда? Тут целая армия коменданта собралась!
— Ну значит вам придётся постараться. — утерла пот со лба Дафна, прихрамывая направившись к выходу и глядя на начавшуюся за очередным углом перестрелку. — Не стойте столбом, вашу-ж мать!
Побежав наверх так быстро, насколько хватало сил, Сара и Сэм преодолевали пролет за пролетом. Стальная лестница под их ногами казалась такой хрупкой, будто вот-вот обрушится под ногами. Сара остановилась, вновь зайдясь кашлем. Саманта обернулась, подхватив ее и закинув руку подруги себе на плечо. Медленно взбираясь наверх, Сэм оставила ее в ближайшем пролете, забираясь на крышу. Ее двоящийся в глазах Сары силуэт исчез в люке, но оставлять подругу она не могла. Встав на ноющие от боли ноги и крепко сжав в руках дробовик, девушка полезла на крышу вслед за ней.
Двое работорговцев, все еще сидевших в укрытии на крыше, выглядывали вниз, глядя, как солдаты Алекса Моралеса, переулок за переулком, зачищают поселение. Магдалина, дрожа и прикрывая свой живот руками, сидела между ними, закрыв глаза и вздрагивая при каждом звуке очереди внизу. Ее поджилки тряслись, и она с невероятным усилием держала ровное дыхание.
Внизу, выстрелив в спину убегающему работорговцу, Генри медленно шагал к площади, прикрывая кровоточащее бедро, в которое угодила пуля. Следом за ним, осматривая трупы, шагал Руди. Один из работорговцев шевельнулся и парень тут же пустил ему пулю в голову. Навстречу им вышла Дафна, ковыляя с раненым ребенком на руках. Генри подступил к ней, решив взять завернутую в куртку Лиз, но Дафна, завидев его рану, прошла мимо, протягивая девочку Руди.
— Где Магда? —  прошипел Генри, сжимая свою рану. Шрам на его лице дрожал, создавая жуткое впечатление.
— Наверху. — кивнула на электрощитовую Веллингтон. — Сэм с Сарой отправились за ней.
— Что с ней? —  отводя взгляд от ран малышки Лиз, вздохнул Руди, принимая ее на руки. — Как же ее так? Вот же жуть.
— Не сейчас. — покачала головой Дафна. — Нам нужно убираться отсюда, как можно скорее. Солдат коменданта сдерживают лишь мелкие отряды этих ублюдков на улицах, а мы потеряли почти всех людей.
— Я никуда не пойду без моей женщины и ребенка! — дрожащим голосом прокричал Хэнк, шагая вперед и перезаряжая пистолет.
— У нас нет времени, Хэнк! — одернула его Дафна, оглядывая ближайшие переулки на предмет врагов. Но они были полны лишь мертвых тел. — Не уйдем сейчас и нам всем конец. Девушки выручат Магду и вернутся в назначенное место.
— Ты оглохла, Веллингтон? — срывая голос, шагал вперед Генри, не отступая. — Я никуда не уйду пока Магды не будет со мной!
— Хэнк! — донесся крик Магдалины с крыши.
Работорговцы вскочили, заметив влетевшую на крышу Сэм. В пару быстрых рывков она тут же оказалась вблизи первого, прицелившись ему в грудь и нажав на курок. Однако обойма ее недавно приобретенного оружия оказалась пуста. С наскока врезав по целящемуся в нее врагу прикладом, она выбила оружие из его рук. Второй работорговец, немедля подскочил к Магдалине, схватив ее за горло и рывком поднимая с колен. Приставив пистолет к ее виску, он прикрылся беременной от наступающей Сэм.
Противник Саманты тем временем не отступал, несмотря на то, что девушка лишила его оружия. Встав в боевую стойку, он наносил ей удар за ударом, но та уклонялась, ловко отклоняя корпус и шагая назад, чтобы находиться за туловищем наступающего врага и не открывать себя для выстрелов второго работорговца.
Явно рассвирепев, бугай бросился на Саманту, ударив ее ногой с наскока. С трудом устояв на ногах, Сэм сохранила равновесие, кинувшись на него в ответ и начав наносить суровые удары по ребрам работорговца. Тот отпихнул ее, сделав подсечку ногой и нанеся мощный удар сапогом в живот. Девушка согнулась, кашлянув и потеряв дух, но не упала. Использовав свое единственное преимущество на данный момент, она бросилась ему в ноги, нанося удар локтем между ног. Крикнув, мужчина согнулся, начав барабанить кулаками по ее голове и спине, что было силы, пока Сэм пыталась повалить его, заламывая его ноги.
Схвативший Магду мужчина смотрел за схваткой, пытаясь выцелить девушку, но тщетно. Получая сокрушительные удары, Сэм терпела, лишь бы не подставиться под выстрел второго врага. В это же время Магда, стараясь не повалиться на подкашивающихся ногах, посмотрела вниз, завидев там бредущего к ней Генри.
— Хэнк! — окликнула его женщина.
— Магда, я иду! — прокричал ей тот, поднимая пистолет.
Работорговец услышал это, тут же развернувшись в сторону подступающего снизу Моралеса и прижал оружие к виску Магды. Генри резко остановился, опешив и направив прицел на того в ответ. Следом за ним подняли оружие Дафна и Руди.
— Дайте нам уйти, или ей пиздец! — подступил к концу крыши работорговец, наклонив Магдалину вниз, демонстрируя, что он не шутит.
— О Господи! —  закричала Магда, придерживая живот и стараясь не смотреть на землю, до которой ей было достаточно долго лететь.
Генри застыл на месте. Пистолет в его руке дрожал и прицел ходил ходуном. Он не мог выцелить голову ублюдка, который постоянно скрывался за туловищем Магдалины. Руди и Дафна начали аккуратно обходить здание с двух сторон.
— Остановитесь, или пузатая сдохнет! — своим кряхтящим голосом закричал он, выстрелив поверх ее головы, показывая – пистолет заряжен. Магдалина дернулась от оглушающего грохота пистолета над собой.
Все трое внизу застыли, глядя на Магду и ее пленителя.
В это же время Саманта, получив удар коленом в висок, повалилась на землю, откатившись и не дав вновь лупить ее по голове сапогом. Отползая в сторону, она осмотрелась, не найдя поблизости никакого оружия. Огромный бугай, разминая кулаки и утирая кровь с лица, прыгнул на нее, вложив в удар весь свой вес. Сэм закрыла голову руками и на ее блок посыпались тяжелые удары кулаками. Одна из рук работорговца скользнула к ее шее, сдавливая горло, а второй мужчина начал бить ей в живот, заставляя убрать руки от лица. Саманта вцепилась в его рожу, выкручивая нос, тыкая пальцами в глаза и так, как могла, нанося удары в виски, но тщетно. Работорговец вцепился в ее горло и не отпускал.
Одновременно с этим, собравшись с силами, Магдалина, отклонив голову от пистолета, задержала дыхание на секунду и, оперевшись на одну ногу, ударила ботинком в колено держащего ее мужчины, резко выгибаясь вперед. Тот закричал, нажав на курок, но выстрелив вновь лишь поверх головы Магды. Женщина схватила его руку, дернув ее на себя и поставив врагу подножку, чтобы развернуть его спиной к Хэнку.
— Стреляй! — крикнула она. И Генри, не раздумывая ни секунды, спустил курок.
Его выстрел попал точно в спину ублюдка, заставив того пошатнуться и выронить пистолет из рук. В порыве гнева Генри выпустил еще пару пуль в мужчину, и враг, качаясь, медленно накренился в сторону карниза, рухнув вниз. В это же мгновение его рука схватилась за кофту Магды, утянув ту за собой, женщина вскрикнула, полетев в сторону земли.
Магдалине хватило реакции ухватиться за один из столбов и повиснуть на нем, среди паутины искрящих проводов. Она закричала, стараясь не дергаться и не касаться смертельного напряжения.
— Магда! Нет! — Генри резко рванул к ней, но рана в бедре дала о себе знать и он, застонав, упал.
— Держись! — крикнула Магдалине Веллингтон, хромая плетясь к Хэнку. Руди, прижав к себе стонущую Лиз, остановился, глядя на с трудом держащуюся на столбе Магду. Он оглянулся, заметив, что отряд солдат коменданта Моралеса выходит из-за угла и поспешил ретироваться ближе к пути отступления, попутно указав Дафне на солдат, прочесывающих переулок.
Перелезая последнюю ступень лестницы, Сара закашлялась, отплевываясь кровью. В голове все звенело, словно в огромном колоколе. Она прижала к груди дробовик, оглядывая крышу. Сэм обернулась на нее, что-то пробурчав. Ее лицо синело, громила уже почти выдавил из нее все силы. Девушка потянулась рукой в сторону подруги, взывая о помощи.
— О Боже! Помогите! — донесся крик Магды с другой стороны крыши. — Сэм! Сара! Черт, я больше не могу держаться!
Адреналин ударил Саре в виски, выбивая из сознания помутнение рассудка от ударов и взрывов вокруг. Она переглядывалась по обе стороны крыши, где ее взывали о помощи Магдалина и Сэм. Провода вокруг Магды искрили все ярче, а ее руки соскальзывали с стальной балки, за которую она держалась. Тяжелый живот тянул ее вниз.
Зов о помощи, грохоты выстрелов вдали и череда образов смешались в ее голове. Сэм стукнула по земле, выдавив из себя крик, и впившись в Сару взглядом. Послышался вопль Магды, чьи дрожащие пальцы были больше не в силах держать ее на весу. Недолго думая, Сара приняла единственно верное в этой ситуации решение, которое она могла себе позволить.
Направив дробовик на бугая, который почти лишил Сэм чувств, она нажала на курок. Отдача чуть не сбила ее с ног. Дробь разворотила бок мужчины, отнеся его в сторону от Сэм. Та тут же начала глотать воздух сквозь стоны и перевернулась на живот, пытаясь подняться. Сара рванула к ней, бросив в сторону дробовик и помогая девушке подняться. Сэм оперлась на ее и без того слабые плечи и медленно поплелась к выходу.
Крикнув, Магдалина соскользнула с балки, рухнув на провода и вцепившись в них. Те разразились яркими мириадами искр, вцепляющихся в ее тело. Женщина замычала, ворочаясь в паутине проводов. Ее трясло и дергало из стороны в сторону. Метаясь в проводке, как в коконе, Магда застряла в них, и провода облепили ее тело, прожаривая его напряжением. Дергаясь, она срывала их, но ловушка была смертельной. Один из кабелей обмотался вокруг ее шеи, стянувшись на ней, как удавка. Последний рывок вырвал ее из очередного узла, и она полетела вниз, дернувшись и повиснув на высоковольтном проводе, как на виселичной петле.
Покачиваясь на электрических проводах из стороны в сторону, тело Магдалины тряслось и дымилось. Кожа начала скукоживаться, а конечности дрожали. Волосы женщины медленно объяло пламя от вспыхнувшей искры и те загорелись, словно факел. Кровавое пятно медленно выступило на ее джинсах между ног, сползая вниз.
Генри застыл, не в силах пошевелиться. Его зрачки следили, как качается в разные стороны пекущееся в электрических искрах тело. Дафна отступила на шаг, потеряв равновесие. Руди, сохраняя самообладание, положил Лиз к ногам Веллингтон, выхватив гранату у одного из мертвых тел с пояса и, дернув чеку, бросил взрывчатку в переулок, откуда уже выбегали люди Моралеса и открыв по ним огонь из пистолета. Взрыв разбросал их в стороны, а те, что выжили, бросились к укрытиям, начав стрелять в слепую в ответ. Их рации в шлемах зашуршали и в небе послышался гул разворачивающихся самолетов.
— Не-е-ет! — сквозь боль и слезы, выступающие с глаз, закричал Генри, развернувшись и пошагав прямиком на комендантских солдат. Один из них высунулся, чтобы пристрелить мужчину, но тут же поймал пулю в голову. Второй выстрелил в слепую, пройдясь очередью прямиком на пути младшего Моралеса.
— Нам нужно бежать! — крикнул Руди, прикрывая Хэнка огнем и указывая на летящие в небе самолеты, которые разогревали свои пушки.
— Вы! Все! Сдохнете! — выпуская пулю за пулей, шагал Хэнк прямиком на вражеских солдат. Слеза сползала прямиком к его шраму, врезаясь в него и стекая по глубокой неровной линии к губам.
Подхватившая дрожащую Лиз Дафна, поспешила к нему, дернув его за куртку и остановив. Генри ударил ее по руке, развернувшись. Солдат позади выскочил, наметившись тому прямо в спину, но меткий выстрел Руди унял его амбиции.
— Уходим. — вновь схватила его Дафна, потянув за собой.
— Они сдохнут! Все они сдохнут! Я убью их! — кричал Хэнк, захлебываясь слезами. Его сломленный голос звучал тихо и жутко.
— Убьешь, — кивнула Веллингтон, волоча его за собой. — но не сейчас.
Перестроив двигатели в вертикальное положение, самолеты медленно выровнялись, принимая точку удара. Подвешенные на них стволы разразились огнем, вспарывая площадку перед электрощитовой. Пули проходились по трупам и обрушенным баракам, перемалывая все и вся. Затем в ход пошли ракеты. Несколько залпов, разорвавшись вблизи здания, обрушили его фундамент, раскромсав тот в считанные секунды.
Огромное здание рухнуло, подняв кучу пыли и хороня под своими обломками все, что было внутри. Обвисшее тело Магды, дымящееся от проходящего по нему тока, рухнуло вниз, а вслед за ним все несколько этажей здания стали женщине могилой. Пламя перебрасывалось на другие домики, которые еще не облизал пожар, а очередной залп ракет превратил площадку в выжженное пепелище.
Нависающие над поселением самолеты вновь двинулись дальше, принимая очередную цель. В заваленных телами улочках еще звучали выстрелы и доносились крики раненых. Отряды солдат проходили мимо, заглядывая в каждый дом и открывая огонь по всему, что движется. Вспышки их винтовок загорались тут и там.
Столп дыма, поднимающийся от объятых пожаром жилищ устремлялся в небеса, смешиваясь с молочно-голубым небом. Маленькие фигурки беглецов с поля боя устремлялись в разные стороны, едва различимые с высоты птичьего полета. Не прошло и десятка минут, как последний отряд солдат доложил о том, что в секторе не осталось никого живого. Теперь они принялись обыскивать потухающие руины.
— Угроз не осталось, — донеслось в рации. — но мы потеряли объект, агент Фрайдей.
— Я знаю. — хлебнув кофе, сказала та, глядя на мигающий огонек на карте и проведя рукой по своим соломенным волосам.
— Она не пострадала, но сумела уйти. — сверил координаты солдат. — Прикажете продолжить преследование?
— Нет, лейтенант. —  поставив горячий напиток на стол и причмокнув, девушка поднялась, глядя на то, как маячок все дальше и дальше удаляется от места перестрелки. — Мне вновь придётся заняться этим лично.

 

Глава 52

Звон ложки по краям стакана раздражал. Дафна помешивала уже давно остывший чай, потирая кружку в руках. Ложка предательски задевала стенки, а этот проклятый звон эхом отзывался в ее опустошенном сознании. Снаружи бушевал снег с дождем. Здесь редко шли такие. Мокрая белая слякоть вместо сугробов. Вода, бьющая с плачущих небес, смешивала снег с грязью, превращая землю под ногами в омерзительное болото.
На улице стояла полночь. Осадки барабанили в окна старой хибары, стучали по крыше, врезались в дряхлые деревянные стены. Внутри пахло сыростью и плесенью, вперемешку с запахом пыли, витавшей здесь повсюду. Она не была в этом доме уже столько лет. И, быть может, еще столько же не возвращалась бы сюда, но выбора у нее не было. Ни у кого из них.
Посреди гостиной, мрачной и заброшенной, Руди сидел у дивана, стараясь разжечь камин. Дрова были сырые и огонь никак их не брал. Холод внутри заставлял поджилки дрожать, а кожу покрываться мурашками. Малышка Лиз, стоная и корчась от боли, лежала на старом, грязном диване. Она почти ничего не видела, с трудом откликалась на голоса и не говорила вовсе. Боль от чудовищных ожогов – все, что сейчас осталось у ребенка. Эта боль сейчас занимала все ее мысли. Ее тело тряслось, словно при лихорадке. Лиз раздели и уложили на диван, накрыв тоненькой шалью, прикрывающей ее страшные раны.
Кэролайн намочила несколько полотенец в холодной воде, положив их на особо глубокие раны девочки. Прикрыв им ее лицо, она пошла обыскивать верхний этаж дома в поисках чего-то, что еще может помочь. Пройдя мимо Дафны, Кэрол покачала головой, опустив взгляд. Ее диагноз был неутешителен – девочка не доживет до рассвета.
Открыв с грохотом дверь, внутрь ввалился старик Макентош, опрокинув на пол пачку дров. Приложив усилия, чтобы вновь закрыть проход, мужчина подпер вырываемую ветром дверь стулом. Взяв пару поленьев, он подошел к Руди, закинув их в камин. Эти были не настолько сухие, как ожидалось. Однако, парочка из этих дров, найденных в небольшом хранилище рядом с покинутым домом, все-таки подхватили огонь, затрещав и разгораясь. Парень, поправив челку, пригнулся к камину, начав раздувать огонь.
— Как она? — Луи Макентош, с трудом встав на ноги, посмотрел на Лиз, лежащую в полумраке и делающую тяжелые вздохи сквозь стоны, от которых сердце старика обливалось кровью.
— Плохо. — мрачно ответил Руди, не оборачиваясь на ребенка и подсовывая еще бумаги в камин. Он нашел выцветшие, старые комиксы и пачки газет и утрамбовал ими пространство между бревнами, чтобы пламя быстрее схватилось. Огонь медленно перебирался по бумаге и вот уже многолетние раритетные выпуски «Капитана Полураспада» полыхали, сжимаясь от жара пламени и освещая огнем широкую гостиную.
Макентош подошел ближе к девочке, потирая свои морщинистые пальцы. Он закрыл глаза, помассировав веки. С такими ранами не выживают. Уж он то знал. На его памяти многих парней зацепило взрывами плазменных гранат. Их голубоватый, едкий огонь расползался по телу, а кипящая плазма проедала тело вплоть до внутренних органов, обсасывая и разъедая кости, как леденцы. Старик проводил на тот свет слишком многих на своем веку и ему было не привыкать смотреть на смерть молодых. Но он видел в этом жуткую несправедливость и понятия не имел, почему этой ночью хоронить вновь будут не его.
Подойдя к Дафне, стоявшей на кухне и пустым взглядом взирающей в окно с чашкой чая в руках, он встал рядом, наблюдая, как потоки мокрого снега выписывают кляксы на стекле.
— Я принес дров из сарая. — вздохнул он. — Тоже сырые, но паренек хотя бы смог развести огонь.
Веллингтон молча кивнула, помешивая ложкой холодный чай.
— Он не идет в дом, как бы я его не просил. Так и стоит под этим проклятым ливнем. — причмокнул старик, почесав свой подбородок и доставая из кармана трубку. — Подхватит воспаление легких, или еще чего.
Кивнув вновь, Дафна посмотрела на чашку в своих руках. Отложив в сторону злополучную ложку, она подняла стакан, глядя как чайные листья кружат в нем, словно исполняя странный, жутковатый танец. Отставив чай в сторону, Веллингтон уставилась в окно.
За потоками дождя и снега, размываемыми по стеклу, посреди леса, стоял Хэнк, смотря куда-то вдаль. Уже почти час он не двинулся с места, молча разглядывая мрачную пустоту леса. Его одежда промокла насквозь, но он даже не дрожал. У него в руках был пистолет, который он не выпускал. Все попытки подойти к нему и затащить его в дом, оканчивались ничем и Дафна оставила их, присматривая за Генри через окно.
— Нельзя его там оставлять. — вздохнул Макентош, забивая трубку опиумной смесью и раскуривая.
— Нельзя. — кивнула Дафна.
— Но он глух ко всем моим просьбам. — пожал плечами старик, выпуская смачное облако дыма.
— Стоит оставить его в покое. — Веллингтон устало прикрыла глаза.
— Девочке совсем дурно.
— Я знаю.
— Кэролайн сказала, что эту ночь…
— Я знаю. — оборвала его Дафна, потирая шею.
— Где остальные? — посмотрел на нее Луи, попыхивая трубкой. — Неужели никто больше не выжил?
— Весь мой отряд перебили, — Дафна с трудом подбирала слова. — осталась только Сара, но я не знаю, жива ли она. Скорее всего она где-то с Самантой, но я не уверена, что они пережили тот адский ракетный залп, который устроили люди Моралеса.
— А что со вторым отрядом? — вдохнул Макентош.
— Что с Ником и остальными – я тоже не знаю. Если они выжили, то должны прийти сюда, как мы и планировали. — Веллингтон опустила взгляд на стакан с чаем, глядя, как листья оседают на дно. — Не знаю, смогли ли Сара и Сэм сбежать, но вдвоем им сложно будет добраться до этого места. Если они поймают с нами связь, и если они еще живы, то должны добраться сюда. Но мы потеряли слишком много людей. Слишком много, Макентош.
— Откуда там вообще взялись люди старшего коменданта? — прищурился Луи.
— Я не знаю. — нахмурилась Дафна. — Остается только догадываться, как они нас выследили.
— Учитывая то, как часто мы шумим в последнее время, это немудрено.
— Или кто-то предал нас. — стиснула зубы Веллингтон. — Сдал.
— Этот вариант мне не хочется рассматривать, но, — потушил трубку старик, вытряхивая на пол ее содержимое и растирая его сапогом. — да, этого тоже нельзя исключать.
— Нужно проверить связь, — Дафна взяла свою винтовку со стола, перекинув ее через плечо и пошагала к лестнице на второй этаж. — быть может кто-нибудь из наших выжил и пытается с нами связаться.
— Как скажешь. — кивнул старик, провожая ее взглядом. — Слушай, — помедлил он, окликнув Веллингтон. — насчет того, что произошло с Магдой…
— Не будем об этом. — остановилась Дафна, опустив веки и покачав головой. Ее глаза намокли, но она быстро моргнула несколько раз, отгоняя слезы. Тяжело вздохнув, женщина, ковыляя, пошагала наверх, доставая свою рацию.
Связь здесь, посреди этой глуши, барахлила. Почти все волны забивали помехи. Женщина присела у окна, подключив рацию к связному устройству, в надежде поймать хоть какой-то сигнал. Однако, сколько бы тумблеров она не крутила, настраивая частоты, ответом ей был лишь глухой скрип помех. Положив винтовку на стол, Дафна протерла слезящиеся глаза. Их щипало то ли от слез, то ли от усталости, то ли от всего сразу.
Достав из ящиков свежие бинты и раствор антисептика. Присев и опустив джинсы, Дафна, стиснув зубы, медленно сняла повязку. Кровь запеклась и она прилипла к ране, потому отрывать ее было достаточно больно. Но Веллингтон не издала ни звука. Рассмотрев дыру от пули, облепленную свернувшейся кровью, Дафна аккуратно смочила бинт антисептиком, обтерев кровь вокруг раны, а затем задержав дыхание и зажмурившись резко плеснула антисептик на ногу. Она задрожала, когда раствор зашипел, проникая вглубь и, словно кислотой, обжигая ее ранение. Вцепившись в стол, Веллингтон глухо простонала от боли.
— Эй, — донесся сзади голос Кэролайн. Дафна резко обернулась. — могла бы попросить помочь. Я умею обрабатывать раны.
— Я знаю. — прошипела Дафна, морщась от жуткого жжения в ноге.
— Дай посмотрю. — подошла ближе Кэролайн.
— Не стоит. — покачала головой Веллингтон.
— Не глупи, Дафна. — Кэрол пригнулась, осматривая дыру от пули и взяв из рук Веллингтон бинт, аккуратно разматывая его. — Ничего страшного. Заживет и будешь бегать, как новенькая.
— Черт! — взвизгнула Дафна, когда Кэролайн приложила бинт на рану, начав обматывать ее ногу, крепко стягивая перевязку.
— Потерпи. — прикусив губу, завязала бинт на узел девушка. — Вот, теперь все.
Дафна откинулась на спину стула, тяжело дыша и натягивая спущенные джинсы. Кэролайн Фишер встала, поглядывая на тихо шуршащую рацию и направилась к выходу.
— Эй, Кэрол, — стараясь перебить вцепившуюся в мысли боль в ноге, окликнула девушку Веллингтон.
— Что? — оглянулась та.
— Спасибо. — прикрыв глаза, кивнула ей Дафна, распластавшись на стуле.
Ее тяготила усталость и она, сама того не заметив, уснула, не взирая на холод и раны. Было зябко. Мурашки пробежались по ее коже, заставив вздрогнуть и очнуться, резко оторвавшись от спинки стула и оглядываясь. В комнате ничего не изменилось. Разве что стало чуть теплее. Дафна поерзала на стуле, услышав, как сквозь хрип рации доносятся едва слышимые звуки.
— Я не уверенна, что эта хрень работает. — сказала Саманта.
— Ну поверни в ней что-нибудь, черт возьми. — Сару перебил собачий лай.
— Почему мы вообще следует за этим блохастым? — фыркнула Сэм. — Может он просто не знает, куда нас ведет. Этот лес, это полная срань. Мы давно уже заблудились и промокли.
— Апчхи!
— Ты еще и простыла. — возмущенно обратилась к подруге девушка. — Чертов снег. Какая же параша. Мы, типа, в полном дерьме.
— Хотя бы живы. — кашель Сары хрипом пронесся по радиоволнам.
— Благодаря тебе. — усмехнулась Сэм, явно постучав по микрофону в рации.
— Эй, прием! — схватилась за свое устройство Веллингтон. — Сара! Сэм! Девочки! Меня слышно? Ответьте, черт возьми! Прием!
— Бля, — удивилась Саманта. — Веллингтон? Ты? Это говно работает?
— Работает. — вздохнула Дафна. — Вы целы?
— Вполне, твою мать. — слышался барабанящий по рации дождь.
— Если я принимаю ваш сигнал, значит вы где-то поблизости. — погодите секунду, я пошлю за вами. Передай мне точную корректировку своей частоты.
— Это, типа, как? — спросила Сэм, недоумевая.
— О боги, просто нажми на правую верхнюю и левую среднюю кнопку. Там же все написано, Сэм, не глупи!
— Этим рациям лет сто нахер, — возмутилась Саманта. — все надписи на этих сраных кнопках уже давно стерлись!
— Передавай уже! — прикрикнула Дафна, покачав головой и настроив передатчик на точный прием частоты.
Спустившись вниз, Дафна подменила Руди у камина, отправив его и Кэролайн разыскать девушек. Их рация сообщала о сближении сигналов и потому их поиск не должен был стать большой проблемой, несмотря на деревья вокруг, жуткий снег с дождем и непроглядный мрак. Руди не колеблясь собрался, явно взбодрившись, когда услышал то, что девушки живы и уже на связи с ними. Кэролайн же мялась и неторопливо собиралась, явно не горя желанием бродить в эту чертову пургу и жуткий мороз посреди лесной чащи. Однако не отправлять же с юрким Руди старика Макентоша?
Дверь хлопнула и эти двое отправились искать сигнал, постоянно переспрашивая по рации у Сэм и Сары, где они находятся и что вокруг. Веллингтон, присев рядом с горящим камином, поправила раненую ногу, подставив ее ближе к теплу. Взяв пару просохших поленьев, которые Руди сложил рядом, Дафна бросила их в огонь, наблюдая, как пламя цепляется за свежую, нетронутую добычу, брошенную ему в пасть.
Женщина боролась с усталостью, как могла. Дурные мысли рылись в ее голове, внутри было неспокойно. Она смотрела на пламя, ощущая, как некомфортно ей находиться здесь сейчас. Это было безопасное место, но Дафне оно приносило лишь боль от воспоминаний. Памяти о жизни, которой ей уже никогда не вернуть. Сонно прикрывая глаза, она протянула руки поближе к огню, чтобы согреться.
Ее отвлек стон Лиз, дернувшейся на кровати. Дафна тут же встала, подковыляв к девочке и сев рядом на уголок дивана. Лиз, стоная, стянула с лица мокрое полотенце, хныча и дрожа. Вновь вглядевшись в раны на ее лице, оплавившуюся кожу, плоть, проеденную плазмой до костей, Дафна вздрогнула. Девочка отмахнулась от чего-то перед собой, сморщившись и сжавшись в комочек, как кошка.
— Тише, Лиз. — прошептала Дафна, тихонько прикоснувшись к ее затылку, нетронутому огнем и поглаживая девочку. — Все хорошо. Все будет хорошо. — она старалась говорить это как можно приятнее и мягче, но голос ее наполнился горечью. Она не умела врать. Никогда не умела. И дитя, бессознательно мотающаяся сейчас где-то между жизнью и смертью, словно сознав это, захныкало, прикрывая лицо тем, что осталось от ее ладоней.
Спустя какое-то время, Руди с Кэролайн вернулись и не одни. Причем не только с Сарой и Сэм. Где-то в лесу они уловили сигнал Ника, который тоже направлялся к старой хижине, ведя с собой остатки его отряда. Всего пятеро человек, не больше. Мэдисон тоже была с ними. Когда они все ввалились в дом, ее Дафна была удивлена увидеть первее всего.
— Я думала ты сбежала. — скривилась Дафна, глядя на наемницу, подбежавшую к камину, дрожа от холода, устраивающуюся ближе к пламени.
— Дафни, ты правда думала, что я тебя оставлю? — зубы Мэдисон стучали от озноба, но она все равно сохраняла позитивное выражение лица и улыбнулась. — Так просто от меня не отделаешься, дорогуша.
— Не знаю, хорошо это или плохо. — отвернулась Дафна, прикрывая нагую Лиз тонкой шалью и отходя от дивана.
Пес, отряхнувшись на пороге от снега, покрывавшего его чуть ли не целым сугробом, рванул к камину, рухнув к ногам сидящей рядом Мэдисон и, поскулив, улегся греться. Другие выжившие последовали за Кэролайн, чтобы та осмотрела их и обработала раны. Сэм, сняв кожанку, повесила ее на край стоявшего на кухне стула и начала рыться в ящиках, в поисках чего перекусить.
Сара, откашлявшись, тоже сбросила мокрую куртку, побежав к камину и сев рядом с псом и Мэдисон, стянув с одного из больших прикаминных кресел толстый плед и укутавшись в него. Ее волосы, сырые, как и вся она, сползали на лицо, извиваясь и мешая. Девушка никак не могла с ними совладать. Пес привстал, обнюхав ее, а затем вновь уселся на свое место. Сара обернулась на диван, где под прозрачной шалью, едва скрывавшей от глаз то, что пламя сотворила с ее телом, лежала малышка Лиз. Ее былая улыбка от тепла, которым наполнялся дом, сползла с ее лица. Девочка смотрела куда-то взглядом своих поврежденных глаз и водила ручкой перед собой, будто к чему-то потягиваясь. Сара вздрогнула. Ей стало не по себе и она отвернулась, хмурясь и обратив взгляд к огню.
Подумать только, еще недавно эта милая, веселая девчонка сидела с ней в одной комнате, смотря по доисторическому телевизору всякую глупость. И вот теперь она лежит во мраке старого, брошенного дома, кривясь и изнывая от чудовищной боли смертельных ожогов. Такое краткое мгновение так быстро все изменило. Если бы в жизни была справедливость, такого бы не могло произойти. Но судьба распорядилась иначе. Выбрала самый жестокий путь расправы из всех возможных. Заслужила ли этого бедная девочка? Конечно же, нет.
«Судьба, ты бессердечная сука», подумалось Саре, когда к ней пришло осознание того, в каком отвратительно-дерьмовом положении они находятся все это время. В клетке без выхода, раненные и загнанные в угол, словно животные. Судя по взгляду Мэдисон, которая тоже обернулась на стонущую Лиз, наемница была с ней абсолютно согласна. Она взяла в руки свое золотистое распятье, мерцающее отражением пламени в камине и потерла его в руках, что-то шепча.
Не найдя выпивки в доме, Сэм, потирая руки, вышла в гостиную. Дафна, стоявшая в это время у окна и рассматривающая в нем Хэнка, оглянулась, наградив Саманту презрительным взглядом. Девушка отвернулась, подойдя к камину. Его тепло легонько пробежалось по коже. Лиз простонала на диване и Сэм не смогла не оглянуться на этот звук.
Не отрывая глаз, она сделала пару шагов к девочке, которая, казалось, тянулась к ней рукой. Созерцать ее раны было настоящей пыткой, но Сэм, скрепя сердце, подошла ближе, глядя на то, в чем была повинна. Это был первый раз, когда она так долго смотрела в глаза Лиз. Но теперь эти глаза были пустые, отстранённые и лишенные всяких чувств, кроме боли. Сэм присела на уголок дивана, и Лиз, словно заметив ее, повернула голову в сторону девушки и простонала. Скрепив сердце, Сэм протянула к ней руку, дрожащую, но отнюдь не от сырости и холода.
— Не смей! — крикнула Дафна, отступив от окна и пошагав к дивану.
Саманта оглянулась на нее, опешив.
— Убери от нее руки. — голос Веллингтон был словно металл. — Не подходи к ней больше, поняла?
Впервые девушка не нашла, что ей ответить. Лицо Сэм поникло, плечи опустились. Она не знала, что сказать. Тягость вины давила на нее, не оставляя места для ненависти и злобы, чтобы выплеснуть Дафне что-то едкое в ответ. Стоило ей начать подниматься, как Лиз прикоснулась к ее ладони остатками своих пальцев и вздохнула. Вздрогнув, Саманта остановилась, глядя на обезображенную девочку.
— Мама… — прошептала Лиз. По ее обожжённой щеке скатилась слеза.
Все сидящие вокруг перевели взгляд на эту картину. Сквозь дрожь и боль сжимая тонкие пальцы Саманта, малютка Лиз потянула ее к себе. Та не нашла сил воспротивиться, сев рядом и посмотрев на Дафну. Веллингтон, словно остолбенев, отступила на шаг, наблюдая за тем, как ребенок, превозмогая чудовищные раны заползает Сэм на руки, прижимая к груди девушки и уткнувшись в нее.
Нежно прижав девчушку к себе, Сэм закрыла глаза, стараясь не задевать ее ран и поправляя на ее дрожащем тельце шаль. Она чувствовала на ладонях жар, бьющий по телу девочки. Ощущала каждое ее вздрагивание, каждое движение ее тела. Малышка уткнулась в нее, прикрывая лицо и тяжело вздохнула. Удивительно, но Лиз больше не плакала.
Покачав головой, Дафна отступила, утирая намокшие глаза. Рухнув на подоконник, она проворчала что-то себе под нос, устроившись там и больше не отводя взгляда от окна. Худощавый силуэт Хэнка в нем направился к дому. Поток ветра резко распахнул дверь, и мужчина, весь в снегу с ног до головы, вошел внутрь. Захлопнув за собой вход, он оглядел всех сидящих внутри.
Стряхнув снег с плеч и рукавов, Генри направился на кухню. Дафна вдохнула, покачав головой. Налив себе кипятка из еще теплого чайника, младший Моралес взял кружку, выхлебав ее обжигающее содержимое в пару глотков и посмотрел на пистолет в своих руках.
Подвинувшись поближе к огню, Сара потирала руки. За окном, словно волчья стая, выл ветер. Девушка закашлялась, поправляя плед на себе. Закрыв глаза, она наслаждалась теплом, бегающим по ее коже и пощипывающим щеки. В очередной раз поправив мокрые волосы, она откинула их назад, утерев рукавом капли крови, оставленные кашлем на губах.
Подошедший сзади Генри молча схватил ее за волосы, дернув вверх и обматывая ее локоны на свой кулак. Девушка закричала, выронив плед. Мэдисон вскочила, отступив и удивленно глядя на мужчину. Дафна попыталась встать, но, наступив на больную ногу, чуть не упала, оперевшись на подоконник. Пес, залаяв, начал скакать вокруг Моралеса, дернувшего Сару к себе за волосы.
— Ты, — процедил он сквозь зубы. Капли талого снега слезинками сползали по его бледной коже. Пересекающий лицо шрам жутко искривился, становясь еще более пугающим в свете камина. — это ты…
— Отпустите! — крикнула Сара, пытаясь вырваться и кашляя, но Генри крепко держал ее за волосы и дернул к себе. Она взвопила.
С размаху ударив ею о камин и прижав ее щекой к холодной кирпичной кладке, Хэнк достал пистолет, поднеся его к девушке и приставив его к губам. Сара закашлялась и Моралес, воспользовавшись моментом, засунул ствол прямо ей в рот. Девушка замолкла, дрожа и ощущая на языке леденящее прикосновение оружейного металла.
— Маленькая погань. — прошипел Моралес, все сильнее вдавливая ее голову в стену. Виски заболели, а кашель упирался в оружие, занимающее ротовую полость девушки. — Ты убила их. Ты! Ты виновата в ее смерти, ничтожество! Посмотри мне в глаза! — надрывал голос он. — Посмотри мне в глаза и признайся в этом, овца! Покайся, прежде чем я раскрою твою черепушку об этот камин! — показывая серьезность своих слов, он вновь дернул ее за волосы, стукнув лбом о камин. От удара все в глазах поплыло и начало двоится.
Послышался щелчок взводимого курка. Моралес обернулся, глядя на то, как Сэм, прижимая к себе Лиз одной рукой, навела на него свой пистолет. Пламя камина отражалась в ее зрачках, сплетаясь с естественным жаром ненависти, так часто их озарявшим. В отличии от оружия Хэнка, направленного Саре в рот, ее пистолет не дрожал. Облизнув губы, Саманта прищурилась.
— Убери от нее, нахер, руки, пока я тебе их не отстрелила. — тихим, но режущим слух голосом, сказала она.
Генри ослабил хватку, наблюдая направленное на себя дуло, но девушку не отпустил. Его рука задрожала еще больше. Сара чувствовала, как оружие бьется об ее зубы, упираясь ей в горло и вызывая рвотные позывы.
— Генри, успокойся. — держась за ногу, подошла ближе Дафна, опираясь на плечо идущей рядом Мэдисон.
— Эй-эй! Остынь! — напряженно оглядывала сложившуюся ситуацию наемница, переводя взгляд то на Генри, то на Сэм.
— Эта маленькая шлюха убила их. Магду и моего ребенка! — процедил сквозь зубы Моралес. — Она могла ей помочь. Они обе могли. Но они бросили ее умирать на оголенные провода. — он оторвал лицо Сары от камина, впившись в нее глазами и еще сильнее вдавив оружие ей в горло. Девушка почувствовала, что ее сейчас стошнит.
— Убери от нее руки или сдохнешь. — Сэм медленно начала давить пальцем на курок.
— Будто мне есть что терять. — Моралес перевел на нее свой опустошенный взгляд, тоже медленно нажимая на курок.
— Генри, одумайся! — воскликнула Веллингтон. — У нее не было выбора!
— Не было выбора?! — крикнул мужчина.
— Она не могла спасти их обеих! Никто из нас не мог! Это работорговцы виноваты, не она! Это они убили ее, а не девушка! — опираясь на здоровую ногу, умоляюще глянула на него Дафна.
— Реально, приятель, — Мэдисон осторожно вытянула руку вперед, как бы показывая Генри остановится. — умерь свой пыл. Все мы понимаем твою боль, но…
— Ты ничего не понимаешь! — крикнул Хэнк. — Никто из вас не понимает!
— Отпусти ее, сейчас же, бля! — Сэм чувствовала, как маленькая Лиз вздрагивает в ее руках от каждого крика.
— Хэнк, послушай, — вздохнула Дафна. — она лишь спасала подругу. Девочка сделала трудный выбор, какой мы всегда делаем. Спасла того, кто ей дорог. Неужели, ты на ее месте не поступил иначе? Неужели, тебе недостаточно смертей? Неужели, так мало наших ребят умерли за все это время? Посмотри на себя, ты дрожишь, Генри, ты ослаб. — Моралес поубавил свой напор, медленно вынимая пистолет изо рта Сары. — Послушай меня, Хэнк. Я знаю, ты не желаешь слышать никого из нас. Но пойми, нам всем уже достаточно крови. Мы сыты ею по горло. А ты прижал и ударил головой бедную больную девчонку, которая не может себя защитить и приставил пистолет к ее голове! Посмотри на себя со стороны и спроси, наконец, что бы сказала Магда, увидь она сейчас это?!
Отступив на шаг, Моралес убрал опустил пистолет, разжав пальцы, сжимавшие волосы кашлявшей Сары. Та тут же выскочила, тяжело дыша и упав на диван рядом с Сэм, которая не спускала прицела с Моралеса. Дафна кивнула, отпустив плечо Мэдисон и держась за камин, подошла ближе, положив руку ему на плечо.
— Я понимаю Генри. — потерла шею Веллингтон, аккуратно коснувшись его пистолета и поставив его на предохранитель, а затем медленно вынимая оружие из руки мужчины. — Как никто, понимаю.
Моралес смахнул ее руку, скривив свою физиономию и, медленно развернувшись, пошагал прочь, сутулясь. С лестницы в то время спускались Руди и Кэролайн, а из комнат вышли Ник и несколько других людей, не понимая, что произошло и оглядывая гостиную, в которой мерно трещал камин.
— Что случилось? — смахнул с лица челку Руди, глядя на бредущего к лестнице Хэнка. Мужчина оттолкнул его в сторону, проходя дальше. Заметив его настрой, Кэрол сама подвинулась, пропуская размякшего Генри вперед.
— Ничего хорошего. — покачала головой Дафна. — Присмотрите за ним, пожалуйста. Я боюсь, что он выполнит еще что-то безрассудное.
Сара, забравшись на диван, тяжело отдышалась, схватившись за грудь. Сэм, опустив пистолет и положив его рядом, поудобнее устроила Лиз на своих руках, грустно глянув на нее. Взгляд Сэм, такой странный, словно незнакомый. Не веселый и не яростный. Даже не пустой, окутанный пеленой наркотиков. Печальный и слабый. Будто вся тяжесть вселенной взвалилась на ее плечи.
— Как ты? — тихо прошептала Сэм.
— Я, — потирая ушибленную голову, сморщилась Сара. — в порядке.
— Будет синяк. — причмокнула Мэдисон, глядя на девушек.
— Меня не слишком-то волнуют синяки. — прохрипела Сара, держась за грудь. Несколько капель крови угодили на ее кофту, впитываясь и засыхая на ней.
— Если бы что-то случилось, я бы убила этого мудака. — улыбнулась уголками губ Сэм, словно пытаясь выразить заботу.
— Сейчас или чуть позже. — отмахнулась Сара, чувствуя, как в внутри легких снова что-то тянется, будто рвется. — Какая разница.
— Не говори так, — прошептала Саманта. — это не конец, помнишь?
— У любой истории есть конец. — поглаживала себя по груди девушка, в надежде что это хоть немного утихомирит боль. — И наша не бесконечна.
— Но этот конец наступит уж точно не скоро, поняла? — нахмурившись, сказала Сэм, будто действительно веря в свои слова.
— Я уже и не знаю. — схватившись за вновь заболевшую голову, вздохнула Сара.
Виновата ли она в смерти Магды? Она не знала. Ее настиг этот выбор в такой момент, когда ее чувства и эмоции были на пределе. Да и могла ли она поступить иначе? Сэм чуть было не убили у нее на глазах. Кто бы что не говорил, выбора у нее не было. И как бы Сара не пыталась взглянуть с иной стороны, она не понимала, в чем может быть виновата. Быть может, Хэнк просто обезумел от смерти своей женщины, от смерти ребенка, который так и не увидел свет. Да, она могла осознать его чувства, но не принимала их. Его ненависть, эта боль, горящая в его глазах, они все неоправданны. Сара не была виновна, она лишь сделала то, что должна была сделать. Поступи девушка иначе, она никогда бы себя не простила.
Тошнота все не отходила. Она потирала лоб, на котором, кажется, действительно начала образовываться гематома. Дафна подошла ближе, держась за раненую ногу и присмотрелась к голове девушки.
— Неслабо он тебя… — провела рукой по лбу Сары Веллингтон. — Пойдем, тебе надо прилечь и приложить лед.
— Голова кружится. — простонала Сара, когда поняла, что стоять на ногах ей удается с трудом. Дафна подала ей руку, хромая в сторону лестницы наверх.
— Может, мне помочь? — озабоченно проводила их взглядом Кэролайн.
— Не стоит, Кэрол. — покачала головой Дафна, кивнув в сторону дрожащей на руках Саманты девчушки. — Лучше присмотри за ними. — сказала она.
— Ты как? — прикусив губу, Руди глянул на шагающую на второй этаж Сару.
— Пока что жива. — сморщилась она, растирая ноющий синяк.
— Держись. — вздохнул парень и, подстраховав Сару при переступании на очередную ступень, медленно пошагал вниз.
Усадив девушку на кровать, Дафна пошла вниз набрать льда, чтобы было, что приложить к свежей ране. Скрипнув дверью, она спустилась, явно не взирая на боль в ноге. Сара часто замечала эту упертость за всеми вокруг, а не только за Веллингтон. Они переступали через себя, через боль и лишения, но шли дальше. Сара едва ли могла сделать бы то же самое. Она уже смирилась с тем, что в один скорый миг, ее легкие разойдутся по швам и больше вдохнуть у нее уже не получиться. Эти мысли о скором конце уже стали для нее таким банальным осознанием, что она и не придавала им значения. Теперь только Сэм имела для нее значение. Кроме девушки у нее ничего не осталось.
Осматривая старую, пыльную комнату, она наткнулась взглядом на кучку писем, сложенных в приоткрытом ящике стола, рядом с кроватью. Потянувшись к нему и вытащив стопки бумаг, она перелистала несколько конвертов. Все они были уже пожелтевшие от сырости и времени. Неужто кто-то пользовался ими до сих пор? Все они были адресованы некой Мэй от сестры. Сара призадумалась, почесав затылок.
В комнату вошла Дафна с пакетом льда в руках. Завидев девушку, перебирающей письма, женщина подошла ближе, положив лед на кровать и выхватив пачку писем из ее рук.
— Нехорошо брать чужие вещи. — нахмурилась она, указав Саре на лед. Та взяла холодный пакет, приложив его ко лбу. Холод обжег кожу, перебивая, однако, боль в назревающей гематоме.
— Какие старые письма. — поудобнее пристроила пакет со льдом Сара. — Они твои? Ты так и не отправила их?
— Мои. — вздохнула Дафна, глядя на желтые конверты. — Отправляла.
— Погоди, тогда почему они здесь? — пыталась включить свой настрадавшийся от побоя мозг Сара.
— Некоторые из тех, что я отправляла, мне вернули. А другие, быть может, ушли вникуда. Я не знаю. — пожала она плечами.
— Можно еще разок взглянуть? — протянула руку Сара, кажется, до нее дошло.
— Зачем тебе? — напряглась Веллингтон.
— До, ну… — Сара вздохнула. — до всего этого я работала курьером в почтовой службе, знаешь. Разносила все эти посылки. Письма, они… тоже попадались.
— Ты была курьером? — приподняла бровь Дафна.
— Да. Когда жила в Бей-41. — кивнула Сара, аккуратно пристраиваясь на кровать и подкладывая под голову подушку.
— Бей-41? — задумалась Дафна. — Это где-то на побережье? Небольших номерных поселений столько, что запомнить их все я не в состоянии.
— Ничего страшного, я и не прошу запоминать. — Сара положила лед на голову так, чтобы его не пришлось придерживать руками. — Обычный городок, в нем нет абсолютно ничего такого.
— Они все похожи, как капли воды. — потерла в руках письма Дафна. — Быть может, это для того, чтобы обезличить жителей. Наверное, так проще заставлять их гордиться тем ужасом, что там, в Атланте, называют государством. Куда проще сказать, что ты Сара, гордая дочь Джорджии, нежели начать объяснять, что-же за Бей-41 такой является твоим родным домом. Хитро, однако.
— Это не совсем мой родной дом. — вздохнула Сара. — Но я жила там, потому что Брэд, мужчина, который меня растил, посчитал куда более безопасным, чтобы я провела свое детство вдали от Мейкона, после событий, которые там произошли.
— Неудивительно. — кивнула Дафна, присев на угол кровати, рядом с Сарой. — Это было верное решение, учитывая, что твой отец был участником мятежа, верно?
— Да, наверное, это было верное решение. — прищурилась Сара, почувствовав головную боль.
Дафна помялась, глядя на письма, а затем протянула их Саре.
— На, держи. — вздохнула она.
Вновь взяв конверты, девушка постаралась сконцентрировать внимание на них. Что-ж, вот так совпадение. Неужто то злополучное письмо, которое они с Дейзи должны были отправить в трущобы, принадлежало вовсе не какому-то их обитателю? Это несколько позабавило Сару, хотя усмехнуться она не решилась, понимая, что ее голова трещит даже от слишком резких движений. Покачав головой и в очередной раз поразившись хитросплетениям судьбы, она протянула письма обратно Веллингтон.
— Тут неправильная индексация адреса. — вспомнила она слова Дейзи. — В Джорджии ее давно изменили. То, по каким координатам ты их отправляешь, гарантирует, что они никогда не дойдут куда надо.
— Что? — Дафна выпучила глаза, словно ее ударило током.
— Адрес неправильный. — вздохнула Сара. — Ты пытаешься отправить их сестре, да? Куда?
— Я… — Веллингтон онемела, разглядывая письма в руках. Она несколько мгновений молча сидела, тяжело глядя на запечатанные бумажки. — Они должны были дойти моей сестре Мэй в Хьюстон. На базу рейнджеров Техаса.
— А вместо этого приходили в какие-то вонючие трущобы в Джорджии, поздравляю. — перевернула мешочек со льдом более холодной стороной Сара.
— Этого просто не может быть. — Дафна словно выпала из реальности, не отводя взгляда от этих писем, что держала в руках.
— Может. Это я тебе как курьер говорю. — закрыла глаза девушка.
— Но, Мэй…
— Как вообще так получилось, что ты пишешь письма в Техас? Прямиком в Спорные земли? Что там забыла твоя сестра?
— Я родилась там. — опустила взгляд Дафна, отложив наконец письма в сторону. — Наша мать была фермером, а отец помощником рейнджера.
— И как так получилось, что ты оказалась здесь, а она?..
— Работорговцы. — тихим жестким голосом ответила Веллингтон, прикоснувшись к шее и поглаживая ее. — Это другой край, Сара, отличный от Джорджии. Земли Фронтира тянутся от Юты на западе, до Арканзаса на востоке и от Техаса на юге вплоть до Небраски на севере. Они огромны и суровы. И очень опасны.
— Так ты, — начала было Сара, но тут же заткнулась.
— Да. — кивнула Дафна. — Я была еще ребенком, когда попала в плен к этим ублюдкам. Родители решили навестить знакомых и взяли меня с собой. Мэй тогда приболела и они оставили ее с дядей Спенсером. — Веллингтон прикусила губу, не отпуская руки от шеи. — Это был такой приятный день. Мы ничего не подозревали и думать не могли, что на наш караван обрушится целая армия этих уродов. Они перебили половину людей. Сказали, что столько “товара” им не увезти. Мне с семьей повезло больше, если это можно назвать “везением”.
— Ох. — прикусила губу Сара.
— Они заключили нас в цепи, продавали, как скот. А чтобы мы никуда не делись от своего “предназначения”, они выбили каждому пленнику скованные цепи вокруг шеи. Я была лишь ребенком, Сара. Тогда еще была ребенком. Но мне казалось, словно сам ад тогда поглотил нас. Мы не отдыхали, не спали. Нас кормили какими-то объедками, лишь бы мы не умерли до очередного “аукциона”. И таких как мы были сотни. Тысячи. Многие семьи разделяли, продавая каждого члена туда, куда он больше сгодился. — Веллингтон взглотнула комок в горле. — Но мы были едины. И, быть может, в этом был свой ужас. Пользуясь нашей слабостью, работорговцы избивали одного из нас на глазах других, лишь бы остальные не отставали.
Она замолчала, подняв взгляд и рассматривая им пустоту темной комнаты. Будто перед ее глазами всплывали жуткие дни тех событий. Поправив воротник своей кофты, Дафна продолжила.
— Мой отец, моя мать, — поджала губы Веллингтон. — они страдали для того, чтобы удары не прилетали по мне. Я видела, как они принимают страшные пытки, как их бьют плетями или прижигают железом лишь для того, чтобы я продолжала рыться в отравленном дерьме шахт и не пыталась сбежать. Но сбежать бы и не вышло. Эти ошейники. Такие тугие. Такие тяжелые. — Дафна опустила плечи. — Мне казалось, в них невозможно вздохнуть. И каждую ночь меня мучала боль мышц и людей вокруг. Хотя они не считали нас за людей. Товар. Прибыль. Вот кто мы для них были.
— Но, — Сара несколько стеснялась спросить, но пересилила неловкость. — зачем им нужны рабы? Для чего?
— Нефть давно иссякла в земной коре, Сара, — глянула на нее Дафна. — но вот прочие ее богатства не исчезли. Спорные земли переполнены шахтами и рудниками, в которые сгоняют тысячи людей, заставляя их выгрызать из горной породы эти драгоценные камни и цветные металлы. Они высосали из недр черное золото, и теперь принялись за обычное. А я, как всего лишь ребенок, была на менее дорогостоящих приисках, где мои ошибки не приносили бы убытка хозяевам. Добывала и перевозила уголь. Дни и ночи проводила в этой черной грязи, въедавшейся в поры. Кашляла и задыхалась от пыли и копоти узких тоннелей. Так что, в каком-то смысле я тебя понимаю.
— А что потом? — снова перевернула пакетик льда Сара. — Как ты… стала свободна? Вы сбежали? Подняли бунт?
— Это проще, чем кажется. — перевела дух Дафна. — Как бы кто ни пытался сбежать, их убивали на месте. Работорговцы не любят церемонится. Они знают свое грязное дело. Все было совсем не так, без красивых историй побега на волю. Нас перепродали и должны были доставить другому хозяину, в Арканзас. — женщина потерла уставшие веки. — Но, о чудо, на нас нарвался воздушный патруль из Атланты. Они перехватили караван, в котором нас везли, перебили пленителей и даровали нам свободу, кров и еду.
— Вас спасли люди Джорджии? — удивилась Сара.
— Да, — кивнула ей Веллингтон. — солдаты Атланты. Они доставили нас в Мейкон, отправили нас в больницы, чтобы обследовать. Расселили по фермерским домикам неподалеку. Нам с родителями достался этот. — окинула взглядом комнату Дафф. — Здесь была милая семья. Старый мистер Гудман с женой. У них не было своих детей и они приняли меня, словно родную внучку. Мои родители после этих жутких лет были совсем отчаявшиеся и остались жить тут, радуясь тем крохам, что мы делили с семьей Гудман.
— А Мэй?
— А Мэй осталась в Техасе. Моя младшая сестричка даже не знала, что я жива. Наверное, мы числились мертвыми все эти годы. — Дафна нервно покручивала волосы вокруг пальца. — И она разуверилась в том, что мы могли выжить. А я росла здесь и, глядя вокруг, понимала, что справедливости ждать не стоит и в Джорджии. В одну ночь, к семье Гудман направились бандиты, какие-то ублюдки из мейконских банд нариков. Старый Гудман застрелил их из своего карабина, чтобы защитить нас всех. А потом сюда пришли копы и без всяких объяснений забрали мистера и миссис Гудман. Сослались на незаконное хранение оружия, хотя все только и болтали за спинами о том, что это комендант Коллинз вступился за своих подельников, которые потеряли людей.
— Вполне возможно. — Сара понимала, что Коллинз был за человек и потому удивляться подобному раскладу не могла.
— Дом переоформили нам, как новоявленным жителям республики. — Дафна с грустью окинула взглядом пургу за окном. — Отец продал его за приличные деньги, вместе с участком какому-то старику, который скончался тут от туберкулеза лет через пять. А мы с семьей, забрав все пожитки и старинные вещицы из обители почивших Гудманов, переехали в Мейкон, где он открыл эту лавку, полную антиквара, который насобирал. Это кое-как помогало нам выжить. И они были довольны. А я – нет.
— Почему?
— После того, что случилось, я поняла, что и здесь жизнь недалека от рабства. И черные цепи, набитые на моей шее каждый день напоминают мне об этом. А то, что случилось в Мейконе, лишь подтверждало мои догадки. Эти люди в Атланте поступились жизнями своего же народа, который должны оберегать. И я поняла, это все ложь. Вся эта гостеприимность и наше спасение. Притворство, чтобы пустить всем пыль в глаза. Мой отец получил раны во время бунтов, ему было трудно ходить. Они с матерью съехали обратно в этот дом, оставив меня в Мейконе следить за лавкой. Тут она подхватила чертов туберкулез, явно после прошлого хозяина и вскоре слегла. Отец остался на мне, но и он долго не протянул.
— Тяжко тебе пришлось. — попыталась проявить сочувствие Сара.
— Да. — кивнула Дафна. — И я осталась одна. Здесь, посреди чужого мира, чужих людей, лжи и тирании. А черные цепи на моей шеи зудели, словно шрамы былых сражений, напоминая о том, через что мне пришлось пройти, чтобы оказаться здесь. А что самое чудовищное, я все это время думала о Мэй. Каждый час, я думала о сестре. Я обращалась в полицию, писала просительные в Атланту, чтобы меня выпустили. Позволили отправится домой. Но нет, они сказали, что граждане не имеют права покидать республику, ради их же безопасности. Тогда я поняла, что выхода у меня нет. Так я и оказалась здесь.
— А письма?
— Я писала их еще с детства. Каждый месяц отправляла письмо по тому адресу, что мне сказала мать. — Дафна захлопнула ящик с конвертами, чтобы те на мозолили ей глаза. — Но Мэй не отвечала. Лишь потом, став взрослой женщиной, я узнала, по чистой случайности, что Мэй теперь рейнджер. Она всегда была боевой девчонкой. Смелой и отважной. А когда мы пропали, верно, возненавидела работорговцев пуще прежнего и вступила в ряды защитников порядка. Я гордилась ей, но письма мои, как я понимаю, отравлялись вникуда. Даже если теперь она знает, что я жива, думаю, Мэй меня ненавидит.
— Разве она должна тебя ненавидеть? — нахмурилась Сара.
— Я так и не смогла к ней вернутся. Как бы не пыталась. — Дафна прикрыла глаза, слегка намокшие, и утерла поступающую скупую слезу. — А значит все это было зря. И все мои страдания не значили ничего.
— Эй, — приподнялась Сара, откинув в сторону пакетик со льдом и положив руку Веллингтон на плечо. — это не так. Я думаю, она помнит тебя.
— Конечно-же помнит. — погладила ее ладонь Дафна, аккуратно снимая ее с плеч. — И оттого – ненавидит. — женщина встала, подняв упаковку льда и вновь положив ее на лоб Сары. — Не снимай, держи дольше. И лучше не вставай. Дай голове прийти в порядок. А я, верно, зря тут напрягаю тебя. Тебе нужна тишина, а не моя болтовня.
— Все в порядке, Дафна. — отмахнулась Сара, придерживая лед. — Ты мне не помешала. И я ничего не имею против того, что ты высказалась. Надеюсь, тебе стало легче. Я верю, ты справишься и еще встретишь сестру.
— Не стало. Но спасибо за твою веру. — улыбнулась Дафна, поправляя волосы и направилась к двери, оставляя Сару наверху.
Старик Макентош и Руди мерно, почти засыпая, подкладывали дрова в камин. Доски трещали от пламени, которое теперь было куда сильнее, чем раньше и достаточно сильно обогревало гостиную. Генри скрылся в тени на кухне, уставившись в окно. Веллингтон медленно подошла к нему, прикоснувшись к его плечу, но мужчина одернул его, отступив дальше в тень. Слабый лунный свет струился на его, разделенное шрамом, лицо.
— Уйди, Веллингтон. — сказал он, не оглянувшись на нее. Дафна не стала спорить и решила не беспокоить Хэнка, выводя его из себя и удалилась.
Саманта уже почти спала, закрыв глаза. Лиз дрожала на ее руках, прижимаясь к груди. Кэролайн бродила по комнате с карандашом и листком бумаги. Она ничего не рисовала, а лишь смотрела на пустое полотно в своих руках и изредка оглядывалась на болезненные всхлипы малютки на руках у Сэм. За окном прекратилась буря и ветер перестал выть. Снег с дождем утих, и лишь блестящие, ели заметные, снежинки спускались на землю с небес. Стало на удивление тихо. Только треск горящих поленьев нарушал идиллию.
Ручка Лиз потянулась к шее Саманты, коснувшись ее своей мокрой ладонью. Сэм тут же очухалась от подступившего сна, напрягая руки и обратив взгляд на девочку.
— Мам… — прошептала Лиз широко открывая глаза. Их поврежденная роговица покраснела, наливаясь кровью, и даже зрачок странно искривился, будто растекаясь.
— Ч-что? — голос Сэм вздрогнул. Она не могла оторвать взгляда от девочки, дрожащей на ее руках. Лиз коснулась одной из рук Саманты, обнимая ее тем, что осталось от ее крохотных ладоней.
Теперь уже каждый в комнате смотрел на них, освещаемых огнем камина.
— М-мне холодно, м-мам… — тихо сказала Лиз, обмякнув на руках девушки. Прикосновения ее ручек потеряли силу и ее искромсанные ладони сползли по запястью Сэм, упав вниз и свиснув. Ее маленькие глазки теперь вновь были обращены вникуда. И больше не моргали. Лицо девочки замерло, взирая в пустоту и легонько приоткрыв губки. Саманта поправила ее тело в своих руках. Оно больше не дрожало. Все вокруг отвели взгляд, медленно поднимаясь со своих мест и обступив диван со всех сторон.
Положив руку на лицо девчушки, Сэм аккуратно коснулась ее век, прикрывая их и поправляя локоны, спадавшие на изувеченные ожогами щеки ребенка. В камине, словно с издевкой, затрещали дрова. Макентош покачал головой, а Руди нервно поправил челку. Мэдисон крепко сжала в руках висящее на груди распятье, потирая его и закрыв глаза.
— Ох. — выронив ручку из рук, вздохнула Кэролайн.
— Доброго пути, дитя. — положил руку на сердце Луи Макентош.
Дафна, подступив к телу девочки, оглядела его. Сэм со столь скорбным видом прижала его к груди, что на мгновение Веллингтон даже забыла, кто именно повинен в ее смерти. Потерев ноющую рану на ноге, женщина протянула руки, чтобы взять тело ребенка из рук Саманты. Но та отчаянно вцепилась в него, словно не желая отпускать.
— Сэм, — нахмурившись, обратилась к ней Дафна. — отдай ее мне.
Саманта подняла на нее уставшие глаза, ослабив наконец хватку и позволяя Веллингтон поднять труп девочки себе на руки. Он оказался куда тяжелее, чем Дафна себе представила. Прикрыв ее изуродованное лицо рукой, Дафна медленно пошагала к выходу.
— Куда ты? — окликнул ее Руди.
— Эй, Дафф. — обратилась к ней наемница.
— Мы должны похоронить ее. — встав в дверях, ответила Дафна, не оглядываясь. — Пускай хоть она получит покой, что не достался Магдалине.
Открывая дверь, Дафна шагнула в морозный холод окружающего их леса. Руди, разбудив спящего в соседней комнате Ника, повел его за собой. Кэролайн и Макентош, долго не решаясь, таки взяли свои куртки, перешагнув порог. Сэм же сидела у камина, оглядывая свои дрожащие руки. Они казались ей такими грязными, грубыми и к тому-же, очень холодными. Настолько ледяными, что даже жар адовых печей не смог бы согреть их.
Вся земля снаружи оказалась промерзшей и запорошенной снегом. Лопаты с трудом пробивали ее. Дафна забрела в старый сарай, в котором хранились садовые инструменты, ненужное старье мистера Гудмана, все еще почившее здесь спустя столько лет, и прочий хлам. Аккуратно уложив тело Лиз на какие-то ящики, она указала Руди и Нику на лопаты, стоявшие в углу. Они молча взялись за инструменты и Веллингтон указала им на место посреди старой постройки, где еще была свободная земля. Они с трудом погрузили лопаты в заледеневшую землю, принявшись рыть ее.
За ними следом вошли Кэролайн и Макентош, оставшись у дверей и разглядывая драматичную картину. Почва почти не поддавалась парням, и каждый новый пласт земли они вырывали с ужасным усердием. Макентош решил было подойти и помочь им, но никто из ребят не дал старику лопату, сославшись на то, что они не нуждаются в поддержке, хотя Луи понимал, что никто из ребят просто не решается переложить этот труд на плечи старого человека.
Раз за разом, они все глубже прогрызали могилу в земле. Устав, но продолжая. Дафна тем временем обернула тело девочки белой шалью с ног до головы, придав ему хоть сколько-нибудь приемлемый вид. Мэдисон осталась снаружи, потирая замерзшие руки и прислушиваясь к ударам лопаты в твердую земную плоть. Она подняла глаза, глядя как Сэм медленно вышла из дома, прокладывая себе путь через сугробы к сараю. Девушка вошла внутрь, глядя на то, как Ник и Руди уже погрузились вниз по колени, раскидав кучи земли по всему полу.
Дафна лишь покачала головой, даже не подняв на нее глаза. Саманта подступила к Нику, протянув ему руку и демонстративно указывая на лопату. Он отмахнулся, продолжив копать. Тогда девушка схватила его руку, вырвав из нее инструмент и отпихнув паренька назад. Заняв его место, она вонзила черенок лопаты в землю, твердую, словно камни и, подняв значительный пласт, откинула его в сторону. Тяжелые минуты текли долго и вязко, а могила посреди пыльного, мрачного сарая все углублялась вниз.
Заглянув внутрь, наемница увидела, что Веллингтон подзывает ее к себе жестом. Осторожно входя, она потирала висящее на ней распятье и не спускала взгляда с облаченного в белую пелену тела ребенка. Присев рядом с Дафной, она озадаченно посмотрела на нее.
— Что? — тихо, почти шепотом, спросила она.
— Ты, верно, лучше всех нас знаешь священное писание, так? — вздохнула Дафна, поглаживая свою шею. — Быть может, и пару молитв знаешь?
— Ну, может и знаю. — поджав губы, ответила Мэдисон, глядя как легкий ветерок, забравшийся внутрь, трепет, обёрнутое вокруг трупика, белое полотно.
— Не могла бы ты прочитать что-нибудь из них? — смущенно почесала затылок Дафна. — Ребенок больше прочих из нас заслужил с почестями отойти в иной мир.
— Я надеюсь, что ты издеваешься, Дафна. — покачала головой Мэдисон, отгородившись ладонью от Веллингтон. — Я не гожусь на роль священника.
— Оглядись вокруг. — та указала ей на всех стоящих в сарае. Сэм и Руди на секунду отвлеклись от разрывания могилы. — Хоть кто-то из нас здесь годится?
— Я не буду этого делать. — отмахнулась Мэдисон.
— Никто кроме тебя не сможет. — поджала губы Дафна. — Как бы я к тебе не относилась, я Библии в руки в жизни не держала. Так что внемли моей просьбе, будь добра.
— Ты же понимаешь, что это глупо? — вздохнула наемница.
— Понимаю, но ты уверена, что я стала бы просить об этом именно тебя, зная, что это может сделать кто-то другой? — поднялась Дафна, глядя на то, что яма уже приобрела достаточную глубину и остановив Сэм и Руди, убрала их лопаты.
— Впервые самолично доверяешь мне что-то серьезное? — пустила смешок Мэдисон, поднимаясь вслед за Дафной.
— Будем считать это нашим временным перемирием. — ворчливо ответила та.
Взяв на руки тело Лиз, Веллингтон подступила к краю могилы, осторожно пригнувшись и погружая тело в черную землю. Белая шаль поверх ее худенького тела врезалась в глаза в мрачной темноте сарая, среди грязи и земли. Мэдисон, несколько неуютно помявшись на месте, подошла к краю могилы, поглаживая пальцами золотистый крестик на шее. Все они выстроились вокруг тела малютки, опустив взгляд и переглядываясь друг на друга.
Саманта смотрела на ее прикрытое полотном лицо, ели заметное в ночи. Снаружи выл ветер, прорываясь в сарай и заставляя кожу дрожать под страшным, могильным холодом зимы. Дафна оперлась на плечо Макентоша, который не спускал глаз с могилы. Лицо старика тяготила вселенская усталость и взгляд его, вечно ровный и смиренный, преисполнился горем. Кэролайн зажато ютилась в углу, стараясь не заглядывать вниз.
— Ну, — наемница почесала затылок, осмотрев собравшихся и, явно ощущая себя неловко, сложила руки на груди, обняв ладонями распятье и закрыла глаза. — начнем?
— Давай. — тихо выдавила Дафна.
Мэдисон приоткрыла веки, вновь окинув глазами людей вокруг.
— Боже, мы собрались здесь, чтобы проводить в последний путь и поручить тебе сестру нашу… Нашу… — она прикусила губу, вновь открыла глаза и посмотрела на Веллингтон. — Как ее зовут?
— Уф, — фыркнула Дафна. — Лиз. Ее имя Лиз.
— Поручить тебе душу сестры нашей, Лиз. — скорбно опустила голову Мэдисон. — Отпусти ей грехи, что совершила она по слабости человеческой и… Хотя, знаете, она же всего лишь ребенок. Не думаю, что найдется, какой грех ей отпускать, не так ли? Наверное, она и не делала ничего противоестественного, да? Ей же на вид лет семь.
— Наемница! — повысила голос Дафна. — Заткнись и продолжай! Прошу.
— Ладно-ладно. — покачала головой Мэдисон, глядя на крест в своих руках. — Все мы, Господи, рождаемся и живем во грехе по слабости своей и оттого отпусти ты все, что стоит отпустить, этому дитю. Да пребудет благословение твое с нами в жизни в час смерти нашей. Аминь. — Мэдисон настороженно наложила жестом руки крест на тело девочки и отступила, позволяя Руди и Сэм взяться за лопаты.
Спустя пару минут молчания и тишины, они принялись забрасывать в яму куски земли. Облаченное в белоснежную шаль, тело девочки скрывалось за летящими на него пластами почвы. Ее руки, лицо, грудь, все сливалось с мрачным цветом ночи, и вот Сэм, подцепив очередной кусок, перекинула его в могилу и тело скрылось под землей. Они с Руди забросали оставшуюся землю поверх могилы и отступили, оставляя посреди сарая неровный бугорок. Дафна закрыла глаза, присев и прикрыв лицо рукой. Кэролайн смахнула слезы, стекающие по щекам, а Макентош присел на колено, приложив руку к холодной земле.
— Спи спокойно. — вздохнул старик, опустив взгляд.
— Кажется, я простудился. — чихнул Ник.
— Иди в дом. — прошептала ему Кэролайн, пошагав вместе с парнем в сторону фермы.
Руди, в последний раз взглянув на могилу своими холодными, равнодушными глазами, развернулся, засунув руки в карманы и тоже направился в дом. За ним вышла Мэдисон и тяжело поднявшийся с колена Луи Макентош. Сэм и Дафна остались одни, посреди холодной темной хибары, стоя по разные стороны могилы малышки Лиз. Дафна, потерев раненую ногу, подняла на девушку мокрые, усталые глаза с тяжелыми веками.
— Она этого не заслужила и ты знаешь это лучше других. — прошептала она голосом, сливающимся с воем ветра снаружи.
Сэм облизнула сухие, обветренные губы, размяв кулаки и поправив свою кожанку. Ворвавшийся ветер растрепал по лицу ее светлые волосы.
— Хочешь меня винить? Продолжай, Веллингтон. — нахмурившись, ответила ей Сэм. — Этот чертов мир уже давно вешает все грехи на мои плечи, перенесу и еще один.
— И как же ты спишь, осознавая то, что сделала? — покачав головой, Дафна опустила взгляд на могильную землю под своими ногами.
— С закрытыми глазами. — бросила ей Сэм, развернувшись и пошагав прочь из злополучной хибары. Ветер бил ей в лицо и по коже пробежали мурашки. Она достала из кармана смятую сигаретную пачку, причмокнув языком. В ней осталась та последняя сигарета, что отдала ей Магдалина.
«Твое время еще не пришло», пронеслось в мыслях Сэм и она убрала пачку обратно в карман, решив придержать свой неприкосновенный запас до лучших времен.
Гостиная дома медленно, но верно, вновь заполнялась и люди стекались к камину, стараясь находиться ближе к теплу. Внутри вновь повисло молчание и никто не проронил ни слова. Кэролайн отправилась наверх, чтобы проверить, как там Сара, а Дафна, приноровившись к передвижению с раной на ноге, направилась к Хэнку, который все еще стоял в далеком углу дома, разглядывая оружие в руках и погрузившись в мрачные мысли.
— Эй, — она оперлась на стену, рядом с мужчиной, постаравшись привлечь его внимание. — как ты?
Генри посмотрел на нее исподлобья.
— А как ты думаешь, Веллингтон?
— Всем нам тяжело без Магды, поверь. — вздохнула та. — Это утрата не только для тебя. Но если мы сейчас остановимся и будем вечно оплакивать погибших, даже таких близких для нас, мы ничего не достигнем. Метель кончилась и скоро взойдет солнце, Генри. Мы должны выступить с рассветом.
— Знаю. — ответил он.
— Но я понятия не имею, куда нам идти. — покачала головой Веллингтон. — Мы остались совсем одни. Кажется, словно враги со всех сторон.
— Так и есть. — Хэнк щелкал затвором пистолета, словно поигрывая оружием. — Все нас предали. Мы одни Веллингтон. И никому не можем доверять.
— Но должны же идти дальше, ведь так?
— Должны. — стиснул зубы он. — И мы пойдем.
Ступени заскрипели. С верхнего этажа вниз спускалась Кэролайн, потирая замерзшие пальцы и обдавая их теплым дыханием. Генри остановил девушку, преградив ей рукой путь. Та опешила, отступив и вопрошающе глядя на него и Дафну.
— Что? — удивленно пролепетала она.
— Где сейчас Теодор Фишер? — положив ей руку на плечо, спросил Хэнк.
— Папа? Ну, он в одном из укрытий. Этих подземных тоннелей. — призадумавшись, ответила Кэролайн.
— Чего ты хочешь, Генри? — нахмурилась Дафна.
— Ты ведь хотела, чтобы мы разъяснили ситуацию с твоим отцом, верно? — вздохнул Моралес, щелкнув предохранителем пистолета в очередной раз и засовывая его в кобуру.
— Да, мы должны показать ему, что Нэнси все это подстроила. Это все ее вина. Все эти смерти! И остальное! — новость о том, что они наконец займутся этим, взбодрила Кэрол.
— Мы разберемся со всем этим. — кивнул ей Хэнк. — Но ты должна проводить нас к убежищу твоего отца. Если тебя с нами не будет, они пристрелят нас, как собак, стоит им завидеть меня с Дафной.
— Может ты и прав. — помялась Кэролайн.
— Собирайся, и старика Макентоша бери с собой. — указал на греющегося у камина Луи Хэнк. — Вы подтвердите то, что сказали нам, перед остальными.
— Нам стоит взять других, Генри. — одернула его Дафна. — Это может быть опасно.
— Нечего боятся, если правда на нашей стороне. — нахмурился Моралес.
— Именно когда правда на твоей стороне, боятся стоит больше всего. — возразила Веллингтон.
— Но я не боюсь. — ровно ответил ей Генри, поправив свою куртку и пошагав к Макентошу. Дафна поспешила за ним.
— И что? — возмутилась она. — Мы просто берем и вот так вот уходим? Оставляя их здесь? — указала она на остальных членов их группы, находящихся внутри.
— Да. Это наше личное дело. И мы решим его лично. — взяв в руки винтовку, Генри повесил ее на плечо, глядя как Кэролайн объясняет Макентошу и Руди, куда они направляются.
— Ты уверен, что это хорошая идея? — вздохнула Дафна.
— Нет, но разве у нас есть другие? — Моралес открыл дверь, выбираясь из дома. Поток морозного ветра обрушился на его лицо и она пошагал в сторону леса, прикрывая голову от метели ладонью.
Старик Макентош, завернувшись в свое утепленное пальто, захлопнул дверь, выходя последним. Пробираться сквозь снег для него было задачей непростой, но он, закаленный жизнью, перебарывал усталость, стараясь держаться с молодыми наравне. Генри вел их группу вперед, следуя указаниям Кэролайн, к одному из убежищ, в котором должен был находиться их предводитель, старик Теодор.
Путь был не слишком близкий, почти два часа пешком отсюда до заброшенных тоннелей, минуя снежные барханы, поселения и стараясь держаться вдали от КПП и железных дорог, которых по пути было в достатке. Они выдохлись уже через час, а еще через двадцать минут поняли, что заплутали. Пришлось выйти к железной дороге, и идти неподалеку от нее к ближайшему поселению с скромным номерным знаком J-303, где они решили передохнуть. Так как на улицах номерного городка в это время как раз выходили патрули свободной полиции, им пришлось ретироваться быстрее, чем они рассчитывали и ускориться, чтобы их не застали копы.
До логова осталось всего ничего и Хэнк предложил прибавить шагу. Несмотря на усталость и сонливость его спутников, они не решились спорить и двинулись дальше. Луна на небе скорбно глядела им вслед.
Наконец они добрались до нужного ориентира. Подземное убежище находилось уже практически перед ними. Вход в старый тоннель был прикрыт небольшой рощей, вокруг, казалось, никого не было. Генри подозрительно огляделся, посмотрев на Кэролайн.
— Я уж было думал, что нас тут ждут. — прищурился он.
— Они точно должны быть здесь. Отцу нездоровится, он не стал бы сейчас выдвигаться куда-то без крайней необходимости. — ответила Кэрол.
— Но их могли выследить солдаты Моралеса. — выглядывая из-за дерева в сторону входа, задумалась Дафна.
— Не льсти себе. — достал пистолет Хэнк. — Алекс идиот и он ни за что не додумается выискивать наши укрытия в таких местах. Он солдафон. Мыслит приказами и смотрит на мир только через прицел.
— Может просто пойдем и проверим? — предложил Макентош.
— Тогда идите впереди. — кивнул Генри. — Завидев нас с Дафной, они наверняка откроют огонь.
— А если там все же люди Атланты? Поджидают нас? — сняла винтовку с плеча Веллингтон, поднимая ее и переключая предохранитель.
— Тогда нам всем все равно конец. — присмотрелся к входу в тоннель Генри. — Так что пошли.
Стоило им приблизится к проходу, как из-за соседних деревьев, вышли, ранее не замеченные ими, люди, нацелив на них винтовки. Хэнк хмыкнул, оглядывая их и вовсе не удивляясь. Из тоннеля вышло еще несколько человек, держа их в прицеле. Порядка двадцати стволов сейчас было нацелено в их сторону. Дафна вздрогнула, переводя винтовку от одного силуэта к другому. Кэролайн тут же сделала уверенный шаг вперед, поднимая руки.
— Кэрол! — окликнул ее один из людей. — Ты вернулась?
— Да! Я здесь. — ответила девушка.
— Мы уже думали, что ни тебя, ни Макентоша, нет в живых.
— Однако мы живы! — крикнул Луи.
— И пришли не одни. — Кэролайн старалась держаться серьезно и уверенно.
— О, поглядите-ка кто тут у нас! — нацеливая винтовку на Генри, сказала одна из окружавших их фигур. — Дафна Веллингтон и Генри Моралес. Предатели собственной персоной.
— Они не предатели! — оборвала ее Кэролайн.
— Да неужели? Твой отец думает иначе!
— Отец не в себе! Мы здесь для того, чтобы поговорить с ним! — оглядела людей вокруг Кэролайн, не опуская рук. Хэнк стоял, неторопливо рассматривая засаду, окружившую их. Шрам на его лице дернулся.
— Эй, сообщите мистеру Фишеру, что здесь его дочь. — крикнул кто-то. — И она привела с собой предателей.
— От тебя, Дафф, я не ждала такого! — разочарованно ответила одна из людей Фишера, не спуская с Веллингтон прицела.
— Как вы могли? Мне даже не верится, что вы после всего этого решаетесь так открыто прийти сюда! — вторили голоса из леса.
— Что за чушь?! — крикнула Дафна в ответ. — Мы не предатели!
— Расскажи эту сказку старику Тео, техасская шлюха! — гаркнул кто-то из леса.
— Заткнись! — яростно выпалила Веллингтон.
Ковыляя и дрожа от чудовищного холода, Теодор Фишер степенно поднимался по лестнице из тоннеля, опираясь на трость и кутаясь в свою шубу. Эта зима совсем высушила из него силы. Он не переносил холод и теперь холод выжал его и без того старое тело, словно лимон. Закашлявшись и промокнув губы своим розовым платочком, он встал напротив названных гостей, чуть ли не повиснув на трости.
Генри размял шею, потирая в руках пистолет, как только завидел старика. Его рука затряслась, но сам он стоял ровно и непоколебимо, как гранитное изваяние. Дафна кинула взгляд на Фишера, но не опустила оружия, наблюдая, что люди вокруг все еще держат их в прицеле. Макентош, заметив, что ситуация лишь накаляется и сам потянулся к кобуре на поясе, взявшись за холодную ручку пистолета, которую не трогал так давно.
Кэролайн выступила вперед, опустив руки и глядя на отца, но запнулась, понимая, что ей нечего сказать.
— А вот и вы. — прошипел своим старческим голосом Фишер, потирая в костлявой руке платок покойной жены. — Не думаю, что вы явились раскаяться и предстать перед честным судом, не так ли, Генри? Тогда зачем вы здесь? И ты, Кэрол, что ты с ними забыла? Неужели он и тебе смог запудрить мозги?
— Запудрить мозги? — нахмурилась Кэрол. — Отец, ты не в себе! Все далеко не так, как ты думаешь! Нас всех обвели вокруг пальца! Это все Нэнси! Это она!
— Неужто? — с издевкой ответил Тео Фишер.
— Просто выслушай нас! — взмолилась Кэрол.
— И не собираюсь. — старик указал пальцем на Генри, приглядываясь к нему через запорошенные снегом очки. — Этот человек ослушался приказа. Он ослеп от ненависти и зависти, а теперь возжелал списать нас всех со счетов!
— Да что ты, мать твою, такое несешь? — процедил Хэнк.
— Ты прекрасно знаешь, о чем я, Генри Моралес. — чуть ли не выплюнув это ему в лицо, покачал головой Фишер. Его голос наполнила желчь, так свойственная этому ворчливому старику.
— Я делал, что должен! — крикнул Генри, взмахнув пистолетом и выступив вперед. Все винтовки тут же нацелились на него и он остановился посреди сугроба.
— Ты подставил всех нас. — поправил очки Фишер. — Подставил под удар все наше дело. Ты плюнул в лицо всему, чего мы добились и самовольно выдал всю нашу организацию!
— Плюнул в лицо? — Генри не мог сдержать гнев. — Да я впервые за столько лет сделал хоть что-то, в отличии от тебя! Ты, старик, давно уже разуверился в нашем деле. В тебе не осталось ничего от того, кем ты был. Годы давно уже лишили тебя рассудка!
— Верно, как и тебя! — дрожащими пальцами вцепившись в трость, закашлялся Теодор Фишер. — Открой же глаза, Хэнк, ты все еще слеп. Каким глупым мальчишкой ты был двадцать лет назад, таким и остался! Я принял тебя, понимая, что тобой движет праведный гнев, но я ошибся. В который раз.
— Ошибки – все, что ты нам принес. — стиснул зубы Генри.
— Послушайте же! — крикнула Кэролайн, перебивая их. — Мы все должны успокоиться! Это Нэнси! Нэнси во всем виновата!
— А при чем тут Нэнси? — спросил кто-то из людей в толпе.
— А вот это, друг мой, хороший вопрос! — кивнул Хэнк. — Я думаю Кэролайн со старым добрым Луи откроют вам глаза. — он оглянулся на Макентоша и дочь Тео Фишера. — Не поведаете ли вы им то, что рассказали нам с Дафной?
— Послушай, Тео, — растаптывая снег, выступил наконец вперед Макентош. — прикажи людям опустить оружие и давай наконец поговорим, как подобает взрослым мужчинам, а не обиженным детям.
— Заткнись, Луи. — махнул на него Теодор. — Оставь нравоучения кому-то другому. Мне не нужна ваша гнилая ложь. Я не слеп и не безумен. Я понимаю, что случилось и знаю, почему.
— Да выслушай же меня, отец! — сорвалась в истерику Кэролайн. — Вы, все! Неужели вы думаете, что Дафна могла нас предать? Или Генри? Быть может мы с Макентошем? Пришли бы мы сюда тогда по своей воле? Я здесь, чтобы наконец вразумить вас! Нэнси обманула нас всех! Она попыталась убить Генри, Дафну, их группу, прямо посреди ночи! Они напали на них, решив перебить их спящими! Я лично видела, что тогда там творилось!
— Эта баба себе на уме, это уж точно. — утвердительно кивнул Макентош. — Мы с Кэрол видели, как она отправляет своих людей, чтобы избавиться от Генри. Они вечно не ладили, но подумать только, опуститься до этой резни?
— Мне вот интересно, — как можно громче сказала Дафна, чтобы ее слышали все. — а где же сама виновница торжества? Где Нэн? Или быть может ее нет здесь? Я вижу тут некоторых из ее людей, но она сама не пожелала встретить нас, “предателей”. Неужто бесстрашная Нэнси испугалась? А может она просто уже унесла ноги, понимая, что натворила?
— Она говорила, что вы будете лгать здесь, всем нам прямо в лицо. — процедил сквозь дрожащие зубы Тео Фишер. — И я не удивлен, что она вновь оказалась права.
— Да ты и впрямь всего лишь сумасшедший старик, Тео. — покачал головой Генри, потирая запястье дрожащей руки с пистолетом.
— Ты пришел сюда, размахиваешь оружием и винишь всех, кроме себя, Генри! Ты, и вся твоя шайка устроили такой переполох, что нас уже ищет вся армия Атланты, будь уверен! — взмахнул тростью Тео.
— Армия Атланты? — усмехнулся Моралес. — Не смей говорить мне про армию Атланты! Ты считаешь, что я предатель? Что я пришел к тебе с оружием? — он посмотрел на пистолет в своих руках и протянул его Кэролайн. Та, опешив, тут же схватила оружие, оставляя Генри с пустыми руками. — Вот, теперь я безоружен. — он поднял руки, демонстрируя всем пустые ладони. — Такими же безоружными были все мы, когда полоумная шлюха Нэнси пришла с целым отрядом, чтобы перебить нас всех ночью! Но только вот к ответу здесь и сейчас мы ее не призовем, не так ли? Ты дал ей уйти, Фишер? Нет, конечно нет. Я и сомневаться не смею, что это был твой приказ! Ты решил избавиться от меня, от Дафны и всех, кто хоть сколько-нибудь не согласен с тобой! Мы решили действовать, а не прятаться по норам, и вот ты тут же сорвался с цепи, решив перегрызть нам глотки, а чтобы оставить свои дряхлые ручонки чистыми, натравил на нас свою шавку Нэнси с ее наркошами!
— Боже мой, Хэнк! — крикнула Кэрол. — О чем ты?! Ты же знаешь, что это не так? Мы же все объяснили!
— Неужели? — бросил он на Кэролайн ненавистный взгляд. — Не метайся из стороны в сторону, девка. Я вынес из этой истории правду. И, видимо, я один тут ее вижу.
— Многие погибли, Тео. — покачала головой Дафна, переступив с раненой ноги на целую. Она заметила, что некоторые из людей вокруг опустили винтовки. — И я не хочу, чтобы все закончилось так. Не хочу смотреть на еще больше смертей. Но пути назад нет. Нэнси пыталась убить нас всех и спорить с этим глупо!
— Да мне плевать! — брызжа слюной, бросил Фишер. — Вы поставили под удар все наше дело! Вы верите в то, чего уже нет. Мир вокруг уже не тот, что двадцать лет назад. Он изменился. И чтобы победить, нам надо меняться.
— Я заметил, что ты изменился. — подступил к нему ближе Хэнк. Старик попятился, переставляя трость. Люди рядом с ним перевели оружие на Генри. — И не в лучшую сторону. Неужто тебя так прельщает свет Атланты, которую ты, якобы, так хочешь низвергнуть? Настолько прельщает, что ты уже готов весь ей отдаться? Кто, как не ты или твоя псина Нэнси, могли выдать нас солдатам Алекса? — он бросился к старику, схватив его за куртку. Люди рядом тут же приставили оружие к его груди и затылку.
— О, я смотрю на тебя, и вижу ее. — усмехнулся с трудом стоящий на ногах Теодор. — Ты точь-в-точь, как она. Безжалостный и жестокий. Но ты здесь вовсе не ради свободы, не так ли?
— О чем ты там бормочешь, старик?! — сорвался Генри, не обращая внимания на упирающиеся в него винтовки.
— Твоя зависть к брату. Она пожирает тебя. Ненависть и жажда мести ему, все что у тебя осталось. Быть может, это все, что тобой движет, я не знаю. Быть может даже Магдалина не держит тебя здесь и все что ты к ней чувствуешь, такая же ложь. Твоя жизнь – самообман, Генри. Ты не желаешь меняться. Ты желаешь занять место брата. Получить то, что не смог. Но ты уже не сможешь, Генри. Ты вступил на тот путь, с которого пути назад нет. Это не меня прельщают огни Атланты. Они прельщают тебя. Однажды завидев их, уже не хочется возвращаться назад, не так ли? И для тебя достижения брата, сродни проклятым огням этого проклятого города. Слепят тебе глаза, заставляя желать лишь одного. Мести. — выронил из дрожащих рук трость Тео. — Хочешь избавиться от меня? Устроить войну? Резню, в которой народ Джорджии вновь окажется в огнях плазменных бомб? Ты такой же как она. Как Дженнифер Линн. Жажда крови захлестнула твой разум, не оставив в нем места благоразумию. Делай, как знаешь, Генри Моралес. Но помни, чем закончила та, кого ты считаешь своим примером.
Генри, глядя на дрожащего в его руках старика, разжал пальцы, отбросив того на снег и отступил. Тео, отряхиваясь, потянулся к своей трости.
— Она мертва, старик. — сделал шаг назад он, осматривая людей вокруг. — Магда мертва. Из-за тебя. Из-за Нэнси. Мне плевать, из-за кого. Но она и моей ребенок мучительно погибли у меня на глазах. Ты говоришь, что мной движет месть? Что я возжелал крови? — Генри обернулся на Макентоша. — Напомни мне, как он тогда сказал?
— О чем ты? — задумался Луи.
— Что он сказал, когда узнал, что мы отправились к радиовышке без его ведома? Какую фразу он произнес, когда решил выставить нас предателям?
— Ну, — старик почесал затылок. — «Надеюсь, что он попадется в лапы своему братцу прежде, чем я до него доберусь.» Кажется, так.
— Ты так и сказал, не так ли, Тео? — вновь перевел взгляд на Фишера Хэнк.
Лежащий в снегу старик скривился, промолчав и обхватил трость, стараясь подняться с земли.
— Ну же, Тео? Ты сказал именно так, верно? — пожал плечами Хэнк. — И это я тут жажду крови? Мне месть затмила глаза? — шрам на его лице дернулся. — Или быть может ты послал Нэнси убить нас всех, потому что решил, что мы можем помешать тебе получить то, что ты так хочешь?
Вокруг повисла тишина. В них уже не целились, большинство людей из толпы опустило оружие, переглядываясь друг на друга. Дафна все еще держала винтовку наготове, посматривая на тех, кто направлял на них пушки. Кэрол хотела было подойти к отцу, чтобы помочь ему подняться, но Макентош взял ее за руку, постаравшись остановить и не пустить Хэнку под горячую руку.
Внезапно прозвучали выстрелы. Пулевая очередь взрыла снег у ног Генри, однако тот успел отскочить в сторону, не попав под огонь. Дафна тут же развернулась в сторону стреляющего, нажав на курок. Еще несколько людей из леса, что-то крича друг другу открыли по ним стрельбу, затем кто-то из засады начал стрелять в своих же. Дафна же, с трудом ориентируясь, отстреливалась сразу от всех. Несколько человек выбежало из леса, целясь в Дафну и Генри. Макентош, не сплоховав, выхватил свой пистолет и тремя точными попаданиями в грудь пристрелил всех троих. Последнее его нажатие на курок знаменовало конец перестрелки. Посреди трупов в темном лесу, люди настороженно переглядывались друг на друга.
— Какого черта?! — крикнул кто-то из-за деревьев.
— Идиоты! — закричал Тео Фишер. — Кто приказывал вам открыть огонь?!
— Вы чуть не убили нас! — оглядываясь по сторонам, готовилась вновь выстрелить Дафна.
— Что за хрень? — перезарядил обойму Луи Макентош, подойдя к трупу трех выбежавших из леса людей и присел, оглядывая их.
Из леса медленно вышли оставшиеся, настороженно переглядываясь друг на друга. Дафна переводила прицел от одного к другому. Генри, стиснув зубы, поднимался со снега, пошатываясь. Он ударился головой, раскроив себе бровь, из которой кровь стекала прямиком ему в глаза. Кэролайн, открыв веки, поднялась с земли, на которой лежала, прикрывая голову. Все они медленно собирались ближе к входу в тоннели.
— Что за идиот открыл огонь? — крикнула Дафна, не опуская оружия.
— Понятия не имею. — покачал головой один из людей.
— Они стреляли и по нашим. Я не разобрал в темноте. — удивлялись люди вокруг, осматривая тела и настороженно присматриваясь к лесу.
— Тоже предатели? — спросил кто-то.
— Старик! — закричал Генри, шатаясь и подступив к Тео Фишеру. Он сжал кулаки, оглянувшись на небольшую толпу, собравшуюся вокруг. — У кого-то еще остались сомнения, что он сошел с ума? Вы только что пытались убить нас!
— Это люди Нэнси. — констатировала Дафна, с трудом рассматривая лицо человека, первого открывшим огонь. — Они начали стрельбу.
— Они пытались убить всех нас?
— Выходит вы все-таки правы. Она предательница?
— И кому нам теперь доверять?
Все вокруг возмущались и посреди пролеска поднялся шум. Генри попытался сказать что-то, но его никто не услышал. Заметив это, Макентош поднял пистолет в воздух, выстрелив один раз и тут же обратив на себя взгляды.
— Минутку внимания! — не опуская руки с пистолетом, громогласно сказал старик. — Генри, продолжай.
— Неужели вы не видите? — оттерев очередную струю крови, спускавшуюся к глазам, Хэнк отступил ближе к Тео Фишеру, все еще пытающемуся подняться со снега. Слабость совсем подкосила его и Теодор, даже опираясь на трость, не мог встать на ноги. — Эта шлюха Нэнси со своими наркошами предала нас. Всех здесь. И затуманила мозги нашему “лидеру”. Давно ли он уже замыслил перебить нас всех? Или быть может, эту свежую идею она не так давно вбила ему в его старую башку?
— Хэнк, прошу, остановись. — подошла к нему Кэролайн, положив руку на плечо, но мужчина стряхнул ее, посмотрев на девушку.
— Твой отец уже не тот, что мы все знали! — дрожащим от переполняющей его ярости голосом, сказал Моралес. — Он повелся на поводу у этой дикарки, согласившись отравлять наш народ ее ядом, вести дела с бандами и торговаться с зверями-мусорщиками. Таким как он не место среди нас, не так ли? — обратился он уже к людям вокруг.
Толпа, поначалу перешептываясь и сомневаясь, начала громче подхватывать слова Генри, а затем скандировать их, поддерживая его.
— Только сейчас несколько наших людей погибло из-за тебя. Из-за твоего сотрудничества с этой шлюхой, которой ты доверился, старый глупец. Ты говоришь, что победить можно, лишь меняясь. Что мы должны подстраиваться под мир. Но нет, все что ты говоришь, теперь звучит, как отвратная, лживая бравада. Я больше не верю ни одному твоему слову, Фишер! — прокричал Моралес. — А вы? Вы верите этому человеку?
Люди вокруг отрицательно закричали, махая руками и поднимая в воздух винтовки. Дафна и Макентош, переглянувшись, подошли к Генри ближе.
— Сколько еще хороших парней должно погибнуть, ради твоей веры в пустые идеалы, старик? Ответь же мне! — схватил он Фишера за воротник, тряхнув. Очки упали с носа старика в снег.
Но тот промолчал, лишь меряя Генри презрительным взглядом.
— Вы видите, что ему нечего сказать. — вновь бросил того на снег Генри, отступив назад. — Он больше не может вести никого из нас. Он недостоин зваться нашим лидером. Шлюха Нэн залила ему в уши свой яд и тот проел его разум, искоренив здравый смысл без остатка. — он с надеждой глянул на людей вокруг. — Принимаете ли вы отставку этого… человека?
Толпа, мгновение поразмыслив, начала утвердительно кивать, вторя ему.
— Хватит же! — крикнула Кэролайн, бросившись к Генри и вцепившись ему в плечи. — Боже, вы все тут с ума посходили!
— Генри, успокойся. — вздохнула Дафна. — Неужели ты не видишь, все здесь на взводе. Не накаляй обстановку, она итак горяча до предела.
— Да неужели? Быть может и вы с ними заодно? А, Кэрол? — он схватил ее за руку, сжимавшую пистолет и крепко стиснул его запястье. — Может и тебе больше нельзя доверять?
— Умоляю, хватит! Я на твоей стороне! Я не предатель! — на лице Кэролайн выступили капли слез.
— Неужели все вы здесь ослепли. Прельстились его речами? — продолжил Хэнк. — Как долго мы ждали? Как много близких и родных людей мы потеряли, следуя за его гнилыми указами?
— Кхе, — закашлялся Тео, наконец подав голос. — и все-таки, Хэнк, я был прав.
— Молчи старик! — отпихнул от себя Кэролайн Генри. — Ты здесь больше не главный.
— И кто же теперь главный, Генри? — скривившись, старик соскалил зубы, словно дикий зверь. —Ты? Тогда мне жаль всех вас, недалеких идиотов. Вы решили, что этот человек приведет вас к победе? Или быть может к справедливости? За ним вы попадете только в ад, сгорев в огне, как все наши братья много лет назад. Вы захотели крови? О, поверьте, вы в ней захлебнетесь, стоит вам прислушаться к его словам.
— Заткнись и не скули, старик. — оборвал его Хэнк. — Тебя никто здесь и слушать более не желает.
— А ты, Генри, услышь то, что я тебе скажу. — прокряхтел Теодор. — Желаешь войны? Ты получишь ее сполна. И кончишь также, как кончали все, вроде тебя. Как кончила Линн. И как кончила твоя драгоценная Магдалина! В могиле!
Мужчина отшатнулся, глядя на лежащего в его ногах старика. Фишер закашлялся, держась дрожащими костлявыми пальцами за свою старую трость. Однако он глядел на него так, словно он победил. В его глазах не было и капли страха. Лишь презрение.
— Да будет так, старик. Быть может я не прав. Быть может, все мы погибнем. Но мы погибнем, борясь за правое дело, а не прячась в норах, как крысы. Если мы и будем лежать в земле, то будем знать, что мы погибли достойно. — вздохнув, сказал Хэнк задумчиво. — Однако ни ты, ни Нэнси, этого уже не увидят. Отныне ты такой же наш враг, как каждый проклятый человек в Атланте. Ты предал нас. И за предательство надо платить. От имени всех здесь собравшихся, я приговариваю тебя к смерти, Теодор Фишер.
Мороз ударил по коже. Холодный ветер растрепал кроны деревьев, заставляя копны снега на них осыпаться вниз. Люди затихли в напряженном ожидании. Дафна, опешив, решила, было, что-то сказать, но слов не нашла.
— Генри, — дрожащим голосом начала Кэролайн. Слезы текли по ее щекам, обжигая кожу. — пожалуйста, прекрати. Зачем все это? Зачем ты это говоришь? Он невиновен. Никто здесь невиновен. Это все она… Это все Нэн…
— Ты верна нашему делу, Кэролайн? — спросил он твердо и внезапно.
— Я?.. Д-да. Да, Генри, ты же знаешь! Я сама пришла тогда! Попросила спасти нас всех! Знала, что Нэнси нас всех погубит! Отпусти отца! Хватит разжигать здесь это пламя вражды! Хватит смертей! Пожалуйста!
— Тогда если ты верна, — подошел он ближе, вновь обхватив ее руку с
оружием и поднимая ее в сторону Тео Фишера. — докажи это.
Кэролайн вздрогнула. Ее ноги подкосились.
— Ч-что? — сказала она слабым, словно не своим, голосом.
— Докажи свою верность. — он подтолкнул ее вперед, встав позади и направив пистолет в ее руках на старика в снегу. — Исполни приговор.
— Я… — Кэрол взглотнула комок в горле, сквозь слезы, затуманивавшие глаза, посмотрев на Хэнка, а затем на отца.
Прицел был точно на его груди. Теодор Фишер, держась за трость, вновь попытался подняться, кашляя и трясясь. Приложив все усилия, он застонал, поднимаясь на ноги, но порыв морозного ветра ударил ему в спину, и старик вновь рухнул на колени.
— Кэролайн, — прошептал он, посмотрев на дочь. — не слушай его.
— Отец… — хныча, словно дитя, Кэролайн сжала в руке оружие. Такое тяжелое и холодное. Отпустив спусковой крючок, она медленно опустила ствол вниз.
— Ну же! Чего ты медлишь? — потер трясущееся запястье Хэнк.
— Я… — она взглотнула комок в горле. — я не могу. — девушка закрыла глаза, отведя оружие в сторону.
Лес вновь озарила зловещая тишина. Только холодный ветер, вновь несущий метель, свистел между стволов деревьев. Тучи заволокли Луну и теперь ее тусклый свет почти не пробивался сквозь их завесу. Тяжелое дыхание Кэролайн, биение ее сердца. Все это слышалось ей так громко, словно это было единственное, что заполняло молчание вокруг.
Крепкая рука Генри тут же схватила ее ладонь, вновь одернув ее в сторону. Его железная хватка сжала пальцы Кэролайн, заставив ту взвизгнуть и нажать на курок. Яркая вспышка мелькнула среди леса и грохот выстрела эхом пронесся среди лощины. Девушка отступила, выронив пистолет из рук и застонав. Тело ее отца рухнуло в снег с дырой в груди.
— Все приходится делать самому. — прошептал Генри, удаляясь к Дафне, которая ошарашенно глядела на труп Фишера у входа в тоннель. Все вокруг молча глядели на эту сцену, пораженные и не знающие, что сказать.
— Что же ты натворил, Хэнк? — выдавила из себя Дафна глухо.
— Сделал то, что должен был. — подобрал свой пистолет со снега Хэнк, отряхнув его и глядя на его еще дымящийся ствол.
— И вновь кровопролитие. — покачал головой Макентош, прикрыв глаза. — Неужели это никогда не закончится?
— Одной проблемой меньше, Макентош. — устало похлопал его по плечу Генри, осматривая удрученных людей, стоявших и глядевших только на него. — Думаю, нам стоит прибраться здесь и пересмотреть наш план действий, друзья мои. Мы должны действовать прежде, чем Нэнси пришлет сюда еще людей, чтобы избавиться от тех, кто остался.
Неуверенным шагами, Кэролайн приблизилась к телу в снегу. Ее ноги обмякли, словно ватные, подкосились и она упала на колени, глядя как кровавые струйки расползаются по снегу от груди ее отца. В ногах ее лежала его потертая временем трость, она подняла ее, потирая холодную рукоять, обжигавшую ладони и отложила в сторону. Утирая нескончаемые слезы, девушка медленно прикоснулась к холодному телу отца, положив руку ему на грудь. Оттуда еще стекала теплая кровь.
Его взгляд, стеклянный и ледяной, был все такой же, как и при жизни. Красная капля стекала с его губ, почти достав до снега. Кэролайн взяла его тощие ладони в свои руки, прижав их к губам. Старые и сухие. В них больше не было жизни. Руки его сжимали розовый платок ее матери. Вытащив его из окостеневших отцовских пальцев, Кэрол расправила платочек в своих руках, захлебываясь от слез и дрожа от кусающего кожу мороза.
Он был такой же мягкий, как и много лет назад. Отец никогда с ним не расставался. Розовый, со странной вышивкой, он был последней вещью, что осталась у Тео Фишера от его жены, после побега из Мейкона. Казалось, от него все еще веет мамиными духами. Такой же мягко-розовый, что и двадцать лет назад. С одним лишь отличием. Теперь его насквозь пропитали кроваво-красные, липкие пятна крови.

 

Глава 53

Она не доверяла этой ржавой, старой, прогнившей лестнице. Но другого пути не было. Переставив одну ногу на очередную ступеньку и перехватившись рукой за холодные поручни, Сара полезла выше. Воздух здесь был почище и ощущался не так болезненно, как обычно. Однако, она все равно боялась, что приступ застанет ее посреди покорения этой вышки. Пес внизу все еще лаял, определённо возмущаясь тому, что девушка полезла в такую высь одна.
Наконец ступив на твердые балки, девушка обтерла о штаны грязные от ржавчины ладони и осмотрелась, стараясь балансировать на такой высоте. Тут было холодно, впрочем, как и везде, но, когда смотришь на мир с высоты, холод пробирает пуще прежнего. Увидев у основания башни щиток, Сара подошла к нему, медленно и аккуратно переставляя ботинки. Несмотря на то, что конструкция казалась крепкой, лист металла, на вид достаточно толстый, прогибался под ее шагами. Каждый раз, когда железо скрипело, ее сердце сжималось, словно в тисках.
Достав рацию, она включила ее, постучав по микрофону.
— Блин, что за шум? — Руди возмущенно ответил ей по радиосвязи.
— Просто проверяю.
— Не стучи так, это режет слух и заставляет меня волноваться.
— Мы на вышках с огромной высотой. Если отсюда лететь вниз, то ты превратишься в сочную отбивную. — нервно усмехнулась Сара, глянув вниз через парапет. — Я думаю шум в рации должен беспокоить тебя меньше всего.
— Ну упадем и упадем. — спокойно ответил Руди. Сара не всегда могла понять, шутит он или нет. — Зато хоть твой пес пообедает.
— Мы не очень-то привлекательная пища. — кашлянула Сара. — По крайне мере, я-то точно.
— Нежное мясо диверсантов в собственном соку. — усмехнулся Руди. — Звучит аппетитно, не думаешь?
— Я предпочитаю лапшу. — открыла щиток Сара, глядя на провода и устройства, подключенные внутри. От их разнообразия и странных переплетений разбегались глаза.
Достав из кармана устройство для перехвата сигналов, она потянулась к одному проводу, потом ко второму. Однако так и не поняла, что именно нужно подключать и куда. В технике она смыслила только на уровне пользователя, а не тайного шпиона-диверсанта. Взяв рацию, девушка снова обратилась к Руди.
— Так ну и куда подключать эту фигню? — спросила она, кашлянув и сплюнув с высоты вниз густой комок крови.
— Я же уже объяснял. — немного погодя, ответил паренек.
— Ну значит я уже забыла! На словах это звучало проще! — на этот раз Сара ни капли не соврала. Она и правда уже забыла.
— Ох, — вздохнул Руди. — ладно, повторяй все в точности, как я скажу, поняла?
— Да уж поняла. — прикусила губу девушка, разглядывая все эти подключения, провода и металлические коробочки внутри.
Следуя инструкциям парня, она отсоединила несколько проводков, затем еще пару, переключила какие-то тумблеры и переставила проводку в другое место. При соединении что-то внутри заискрило, и Сара ошарашенно отскочила, ели устояв на ногах. Если бы она упала, ее бы ждал долгий полет с не очень приятным окончанием. Но она успела схватиться за поручень и удержать равновесие, несмотря на ветер.
— Тут что-то искрит. — сказала она в рацию.
— Так и должно быть. — вздохнул Руди. — Теперь подключи перехватчик сигнала. И не перепутай провода. Желтый – справа, синий – слева.
— Погоди-ка, а где у этой штуки право и лево? — покрутила странную коробочку в руках Сара.
— Видишь на ней небольшую антенну?
— Вижу. — кивнула Сара, забыв, что Руди не видит ее жест сквозь рацию.
— Держи ею вверх. Вот тебе правый и левый разъем для подключения.
— О! — воскликнула Сара, повертев устройство в руках и поднеся его внутрь щитка. Включив провода в разъемы, она увидела, что устройство мигнуло, сообщая о соединении с вышкой связи. Прикрыв его другими проводами, она восторженно обратилась в рацию:
— Кажется все получилось!
— Я в тебе и не сомневался. — усмехнулся Руди. — Хотя, сомневался, конечно. Но ты справилась и ты молодец. Теперь слезай. Ты же помнишь, где нам нужно встретиться?
— Да-да, я отсюда вижу ту вышку, на которой стоишь ты. — вдалеке и правда высилась связная антенна, на которой был ели заметен силуэт Руди.
— Тогда иди. Я жду. — сказал он и отключил рацию. Сара облегченно вздохнула, закашлявшись и сплюнув на опасно дрожащий металл под ногами кровавый сгусток. Пристроившись к лестнице, она медленно взялась за нее, вновь почувствовав болезненное жжение холодного металла и поползла вниз. Там ее уже встречал лаем знакомый голос животного.
Потрепав собаку за ухом, Сара отдышалась после покорения подобных вершин и еще раз оценила, насколько высокая эта радиовышка. Ей повезло, что она не упала. Несмотря на кучу снега вокруг, от нее бы ничего не осталось. Девушка промассировала ладонь, разгоняя кровь по немеющим пальцам и осмотрела свою руку. Ей вспомнилась погоня, тогда, в Саванне. Как это было давно. Но несмотря на то, что рана ее затянулась, она не оставляла ее никогда. Пальцы часто немели, заставляя растирать ладонь. Это вошло к ней в дурную привычку.
Ощущение одиночества часто преследовало Сару в последнее время, несмотря на все происходящее. Когда рядом не было Саманты, внутри лишь расцветало чувство пустоты. Сейчас, бродя среди покрытых снегом деревьев и глядя под ноги, чтобы не споткнутся, она ощущала все то же одиночество. Засунув руки в карманы, девушка глянула на собаку, которая отдалялась от нее, поворачивая куда-то направо и пробираясь между древесных стволов.
— Эй. — окликнула она пса, но животное направилось дальше уверенно. Затем остановилось и оглянулось на Сару, гавкнув.
Девушка кивнула на вышку в совершенно другом направлении.
— Нам не сюда, мохнатый. — вздохнула она. — Нужно идти в ту сторону.
Пес посмотрел на нее, махнув хвостом и снова издав лай. Проигнорировав ее слова, он пошагал дальше, подзывая ее лаем. Сара, покачав головой, пошагала за ним, протаптывая снег. И куда это его понесло?
— Да погоди ты! Стой! — кричала Сара, не поспевая за животным. Собака останавливалась, поглядывая на Сару, а затем вновь продолжала свой путь, виляя хвостом.
Девушке пришлось достаточно долго идти вслед за животным. Куда правда, она все еще не понимала. Пес, взрывая наст, вышел к какому-то холму, засыпанному снегом. Сара, откашлявшись и утерев губы, наконец поравнялась с ним, недовольно поглядев на животное.
— Ну и что ты тут учуял? — нахмурилась она.
Пес, гавкнув, подошел к холму, разрывая снег перед собой лапами. Сара, почесав затылок, последовала за ним. Ей бы очень хотелось удивиться, но она равнодушно приняла то, что увидела. Стряхнув лапами очередной пласт снежного покрова, пес откопал под ним биометрическую панель. Девушка, подойдя ближе, стряхнула снег с устройства, а затем, пнув ногой сугроб рядом, поняла, что здесь расположилась очередная дверь. Разрыв руками преграду, Сара удостоверилась, что тут находился спуск в бункер, навроде того, что они с Роуз обыскивали на пару. Только этот был закрыт. А значит она зря тратит время.
— Ну и зачем ты меня сюда привел? — покачала она головой, посмотрев на пса, который взирал на нее с надеждой. — Я не смогу ее открыть. Даже если ты был тут когда-то, зря ты привел меня сюда.
— Гав! — пес агрессивно зарычал.
— Эй, полегче, приятель. — выставила руки вперед Сара. — Все нормально. Просто пойдем отсюда, ладно?
— Гав-гав! — животное подошло ближе, подпирая ее к панели.
— Что, ты хочешь, чтобы я попробовала? — подняла ладони Сара, демонстрируя их животному. — Ладно, смотри.
Девушка лениво положила руку на панель. Та моргнула при ее прикосновении. Лампочка рядом загорелась все тем же красным цветом и биометрический сканер пискнул, сообщив о недопуске. Она пожала плечами, отходя от аппарата.
— Видишь? Бесполезно. — пошли отсюда, отряхнула рукава от снега она.
Пес зашелся лаем, преграждая ей путь. Она, испугавшись, отскочила назад, уперевшись спиной в стальную дверь. Животное подошло ближе, рыча и лая. Сару сковал страх. Он смотрел на нее дикими глазами, не прекращая гавкать и отрезать ей дорогу к отступлению.
— Да что с тобой такое, черт возьми! — крикнула она, пытаясь держаться подальше от внезапной агрессии собаки.
Животное пригнуло ноги, готовясь к броску. Прежде, чем Сара успела сообразить, что к чему, пес прыгнул на нее, разинув пасть. Взвизгнув, она выставила перед собой руку и острые челюсти животного впились ей в кисть, сжимая ее. Она закричала, начав бить пса ладонью по голове и барахтаясь у стены. Собака сильнее впустила клыки ей в руку. Острая боль вонзилась в тело от запястья до плеча. Сара выхватила другой рукой пистолет, пнув пса в брюхо коленом.
Сделав очередной рывок, не отпуская ее руки, пес повалил ее прямо на биометрическую панель. Хлеставшая из прогрызенной кисти кровь била в лицо, пачкала куртку, снег вокруг, брызгала на сканер. Сара замахнулась рукой в которой сжимала револьвер и, что было сил, врезала собаке по голове. Пес, заскулив, откатился в сторону, стараясь подняться.
Устояв на ногах и схватившись за раненую руку, Сара как можно скорее ринулась вперед. Пес успел вскочить на лапы прямо перед тем, как она пустилась бежать и хотел уже было вновь помешать ей, но теперь уже преимущество было на стороне девушки и та, перескакивая через животное, нанесла ему удар мыском ботинка прямо в морду и понеслась дальше, не оборачиваясь и крепко сжимая в руках пистолет.
Скулящий лай пса удалялся. Сара мимолетно оглянулась, поняв, что животное не преследует ее, оставшись у входа, однако скорости не убавила. В конце концов ее легкие воспротивились такому резкому рывку и она зашлась кашлем, споткнувшись и упав на снег. Отплевываясь мокротой с кровью, она перевела дыхание, сидя на коленях в снегу и чувствуя, как болезненно сжимается что-то в груди. В глазах потемнело, но она осталась в сознании, медленно, но верно, налаживая темп вдохов и выдохов так, чтобы унять боль хоть немного.
Успокоившись, она огляделась, убедившись, что никто ее не преследует. Взяв в руку снега и оттирая им лицо и куртку от крови, она осмотрела новоявленную рану. Укус был достаточно глубокий, сильный. Но животное не разодрало ничего, лишь впившись зубами в ее кисть. Тем не менее, кровь продолжала идти и с этим нужно было что-то делать. Нашарив в рюкзаке бинт, она на скорую руку, корчась от боли, перемотала рану, поднявшись и поспешив в сторону Руди. Сара настороженно осматривалась назад, но холм уже исчез из вида за деревьями, и ни его, ни пса, видно не было.
Что нашло на животное? Почему вдруг ее верный спутник так резко предал ее? Пульсирующая боль в ладони лишь усугубляла ее мысли. Было не столько страшно или мерзко. Скорее обидно. Но девушка старалась напомнить себе, что это всего лишь животное. Лишь пес, к которому она слишком привыкла и забыла, что это тоже зверь. Быть может, бедняга думал, что она должна впустить его в место, которое он помнил. Быть может, воспринял ее неудачу, как отказ. Сжимая рану и туже затянув бинты, она прибавила шагу, всеми силами пытаясь не сбивать ритм дыхания и морщась от боли в груди и кисти. Но боль от предательства все же ощущалась больнее.
Связавшись с Руди по рации, она наконец-таки добралась до него. Сказать, что паренек был ошарашен произошедшим – ничего не сказать. Первым делом он снял ее наспех наложенные повязки и перемотал ладонь правильно, заодно промыв рану водой. Крепко завязав бинты узлом, он осмотрел ее руку.
— Больше никаких ран? — спросил он взволнованно.
— Нет. Кажется, нет. — Сара сжала и разжала пальцы, чтобы понять, причиняет ли ей боль укус. Было терпимо, так что девушка не стала жаловаться.
— Что вообще случилось? — стряхнул челку Руди. — Почему она напала на тебя? Это, по меньшей мере, странно.
— Ты на полном серьезе решил спросить об этом меня? — нахмурилась она. — Как будто бы я знаю, что у животного на уме.
— Может вернемся туда? Посмотрим, что там произошло? — посмотрел вдаль, сквозь лесную чащобу, Руди.
— Ну уж нет! — Сару эта перспектива не то, чтобы не устраивала. Она ее пугала. — Я туда ни ногой. Мы свое дело сделали, так?
— Так.
— Вот и валим отсюда. — Сара, держась за укушенную руку, побрела прочь, поправляя рюкзак.
— Точно не больно? — поспешил за ней Руди, глядя на ее бледное лицо.
— Не больше, чем обычно. — выплюнула на снег красноватую мокроту девушка, слизав кровь с губ.
— Нужно будет найти что-нибудь от заражения. — Руди шел на шаг позади нее, подстраховывая девушку, неровно бредущую по снегу. — Мало-ли, чем был болен этот пес.
— Ага. Надо бы. — фыркнула Сара.
— И все-таки что-то тут не так. — покачал головой паренек.
— Конечно, блин, не так. Посмотри на мои бедные руки. Их никто не жалеет! — простонала та. — Теперь обе в шрамах.
— Укус не смертельный, Сара. — аккуратно похлопал ее по плечу он. — Заживет, не парься. Нам не привыкать, да?
— Меня так часто пытались убить, что я уже ко всему привычна. — отмахнулась девушка, тяжело вздохнув. Ее легкие болезненно захрипели.
— Ты выглядишь все хуже с каждым днем. — прикусил нижнюю губу Руди. — Может, нам стоит пробраться в город? Найти Роуз? Я уверен, она не откажет и найдет какое-то лекарство.
— Оставим Роуз в покое. Ей итак сейчас несладко, а мне уже поздно пить всю эту лекарственную хрень. — Сара перешагнула через большую упавшую ветку, лежащую у них на пути. — Я не хочу подвергать ее еще большей опасности.
— Как благородно. — усмехнулся он ни к месту. Он всегда улыбался и проявлял какой-то неясный позитив ни с того, ни с сего.
— Хотя, мне все же интересно, как там она? Как Лили, Пинки? — пожала плечами Сара. — Как все, кого я знаю? Я оставила их позади и очень часто скучаю по ним. Думаю, Брэд волнуется. И Дейзи тоже. Знаешь, если бы я могла, я бы ни за что в жизни не полезла во все это.
— Иногда жизнь не оставляет нам выбора. — теперь голос Руди звучал грустно.
— Это точно. — сплюнула очередной горький комок крови изо рта Сара.
Наконец, после часа блуждания по лесу, среди оврагов, кочек, снежных комов и зарослей, они добрались до очередного убежища. Старые тоннели метро вызывали некое гнетущее ощущение. В них было не холодно, не темно, но все же эти узкие проходы, шершавые стены вокруг, давили на нее. Сара не страдала клаустрофобией и любила проводить деньки в своей уютной квартирке, но незнакомые, страшные, старые тоннели, которым было уже больше лет ста на первый взгляд, заставляли ее нервничать.
Внутри сидели люди, зализывая раны, перебирая патроны, о чем-то болтая за миской безвкусного варева. Девушке с трудом давались эти заговоры, о которых вокруг только и шла речь. Смерть старого мистера Фишера повлекла за собой тяжкие последствия. Дафна рассказывала им, что теперь их стало куда меньше, чем раньше. Мало того, что добрая половина людей, помогавших им, были парнями Нэнси, которую все здесь теперь называли врагом, так еще и несколько десятков человек, достаточно важных и умелых, просто ушли одной темной ночью, исчезнув из виду.
Дезертирство было не единственной их проблемой. Куда страшнее Дафне казалось то, что может за ним последовать. Какой шанс, что один из этих беглецов не уйдет к Нэнси, не сбежит через границу куда-нибудь в Спорные земли, а пойдет и свяжется с комендантом Моралесом и людьми Атланты, чтобы всех их выдать. За ними посылали отряди людей, чтобы найти дезертиров, но бурный снег той ночи замел все следы, да и расходились беглецы в разных направлениях, утянув с собой неплохую долю патронов и припасов. Этот раскол их партизанской команды сломил многих и те, что сломались больше других, уже были далеко.
Но их работа не прекращалась. Сара и Руди уже несколько дней устанавливали перехватчики сигналов на вышки. Украденный ими дешифратор позволил соорудить достаточно этих приборов, настраивая те на волны Атланты. Конечно, на все вышки в Джорджии их бы не хватило, но Дафна и Генри выделили самые важные, и те, у которых чаще всего приходилось работать их людям. Тем самым, вылавливая переговоры полицейских и информацию о патрулях, хотя бы частично, они могли узнать, когда и как им лучше действовать. Больше всего Хэнка и Веллингтон интересовали грузы, которые возили в Атланту черными конвоями. Учитывая прошлый опыт и нехватку людей, они и не пытались нападать, но следили за ними практически до прибытия в столицу республики.
Конвоев с плазменными зарядами было много. Они ходили раз в несколько дней, окольными путями, вдалеке от городов. По их скромным подсчетам, каждый конвой вез по сотне плазменных стержней. Тем самым, за месяц, несколько тысяч таких оказывалось в Атланте. А это не сулило ничего хорошего. Ник предположил, что их могут использовать не для изготовления бомб, а для поддержки питания реактора под городом. Однако, выслушав причитания старого Макентоша, этот вариант сразу отвергли. Конечно, после захвата канадцами Бостона, вероятность того, что энергию могут перекрыть, не исчезала, но если «Эдемгейт» вез сюда заряды из-за океана и имел доступ к их производству, то вероятно, Атланта запаслась стержнями для реакторов на годы вперед.
Саманта расположилась у одной из пролегающих вдоль тоннеля труб, устроившись поудобнее и греясь. Закинув ногу на ногу, она потирала свою «Неон Блоссом», глядя, как мигают на ней индикаторы зарядки. Вся жизнь и суета вокруг проходили мимо нее. Она устала, хотелось вздремнуть, но шум людей в тоннелях не давал ей и глаз сомкнуть. Хотелось выпить. Но найти в их положении пиво – задача не из легких. Кто знает, сколько ей еще предстоит мучатся в ожидании хлебнуть драгоценного напитка? Это желание преследовало ее ничуть не меньше, чем желание спать.
Первым делом, когда вниз спустились Сара и Руди, ее внимание привлекла наспех перемотанная кисть девушки. Поднявшись с недовольным видом и облизнув губы, Сэм пошла им навстречу.
— Что случилось? — нахмурив брови, бросила она. Вид у нее был недовольный донельзя.
— Все просто прекрасно. — вздохнула Сара, пройдя мимо и сев рядом с теплой трубой, на бывшее место Саманты.
— С рукой что? — Сэм присела рядом, взяв ее ладонь и рассматривая повязку.
— Не обращай внимания. — девушка просто не хотела об этом говорить.
— Это ты завязывал? — Сэм кинула взгляд на Руди.
— Ну да. — пожал он плечами, улыбнувшись, вероятно, в ожидании похвалы.
— Полное говно. — фыркнула Сэм, положив раненую конечность себе на колено и начав ее разбинтовывать. Сара стиснула зубы, чувствуя, как повязка отдирается от руки вместе с раненой кожей. Поглубже вдохнув, она наполнила свои легкие жгучей болью, перебивающей ту, от которой дрожала рука и закашлялась.
Сняв повязку, Сэм швырнула ее в сторону, разглядывая рану. Скривившись, она подняла глаза на Сару, затем на Руди и снова на подругу. Обвиняюще одарив взглядом их обоих, она встала, уперевшись руками в бока.
— Это то, о чем я думаю? — сдула она упавший на лицо локон.
— А о чем ты думаешь? — приподнял бровь Руди.
— Да, — кивнула Сара виновато. — собака напала на меня.
— Ну просто охерительно! — развела руками Сэм, закатив глаза. — А ты где был? — злобно глянула она на Руди.
— Меня еще не было рядом.
— И ты, придурок, оставил ее одну? — подступила к нему ближе Саманта, указав на Сару, так вовремя отплюнувшую в сторону комок крови.
— Я… Ну… — Руди помялся, убирая челку с лица.
— Не трогай его. — махнула рукой Сара. — Я сама настаивала на том, что могу сработать и без этого постоянного надзора.
— Так она и сказала! — пожал плечами парень. — Не могу же я ей отказать.
— Дебил. — покачала головой Саманта.
— Но, стоит отметить, сработали то мы неплохо! — удовлетворенно улыбнулся он, пытаясь разрядить обстановку.
— Вот иди к Веллингтон и, типа, распинайся перед ней сколько еще обоссаных вышек вы облазили. — гневно бросила Саманта, вновь присматриваясь к ране Сары.
Руди, разведя руками и смирившись с ее придирками, пошагал вдоль тоннеля к Дафне и Хэнку, как обычно ютящихся где-то в глубине недостроенного метро, оставляя девушек одних.
— А я ведь говорила, что эта сраная псина однажды захочет перегрызть нам ночью глотки. — скрестила руки на груди Сэм.
— Да-да, давай только без «ну я же говорила»!
— Но я же говорила. — повторила возмущенная Саманта.
— Наверное нужно сделать новую перевязку и какой-нибудь укол против заражения. Лучше перестраховаться. — осматривала рубцы от укусов на руке Сара. Зубы пса впились не так уж и глубоко, она могла двигать пальцами и особой боли не ощущала. Хотя, казалось, по сравнению с ее гниющими легкими ни одна боль не могла ее удивить. Кроме душевной.
— Сиди здесь. — Сэм поправила свою кожанку, осматривая разветвления тоннелей. — Я схожу, поищу, типа, бинтов и прочую хрень.
Потратив пару минут на то, чтобы разобраться в переплетении всех этих ходов, к которым она так и не привыкла, Сэм наконец наткнулась на старика Макентоша. Он стоял у двери в какое-то недостроенное помещение, за которой заперлась Кэролайн. Девушка ни с кем не разговаривала, попросту игнорируя обыденные обращения. Уже несколько дней дочь Фишера практически ничего не ела и те тарелки с кашей и прочим своим варевом, что оставлял ей Луи, она не опустошала и до половины, а компаний и вовсе сторонилась.
Сейчас старик вновь ожидал рядом с ее убежищем, держа в своих морщинистых руках давно остывшую тарелку супа. Сэм остановилась, глядя на это непривычное зрелище. Многие здесь говорили о смерти ее отца, Тео Фишера, но обстоятельства описывали по-разному и слишком туманно. Одно Саманта поняла точно, старый предводитель давно уже разочаровался в их собственных идеях и, по всей видимости, предал их. Она лишь пару раз видела эту “важную” персону и особой жалости к Тео Фишеру не испытывала. Как и не трогало ее, по сути, предательство поехавшего дедка. Ведь ее жизнь от всего этого не слишком то переменилась.
Макентош, наконец, обратил внимание на стоящую рядом Саманту и потер края миски с супом, устало осмотрев ее. Девушка подошла ближе.
— Что такое? — спросил у нее старик.
— Я пришла взять что-нибудь для перевязки. Мою подругу укусил бешенный пес и теперь ей, типа, нужно что-то наложить на руку.
— У меня найдется пара медикаментов и бинты, но… — старик помедлил, оглянувшись на дверь к Кэролайн.
— Что такое? Ты давно вообще тут стоишь с этой тарелкой, дед? — опустила взгляд на давно остывший суп девушка.
— Кэрол сегодня вообще ничего не ела. — покачал головой Макентош. — Ей нужно перекусить, хотя бы немного. Все это далось ей слишком тяжело. И я понимаю ее чувства. Потерять последнего родного человека, да еще и так…
— Все мы что-то теряем, дед. — вздохнула Сэм, засунув руки в карманы. — А чего не войдешь?
— Здесь закрыто. Кэролайн не хочет, чтобы ее беспокоили.
— Да? — приподняв бровь, Сэм подергала за ручку. С той стороны ее держал не замок, не засов, а всего лишь дряхлая старая цепочка. Скорее формальный символ “закрытия” этой двери.
Пару раз прицениваясь, потряся дверь, девушка напряглась, схватившись за ручку и приложившись всем корпусом, дернула ту на себя. Цепь, со звоном, слетела, разлетевшись на несколько частей и дверь отворилась. Макентош, почесав свой гладко выбритый подбородок, хмуро глянул на Сэм.
— Ну и зачем было делать это? — спросил он.
— Отдай девке жратву и пойдем скорее за бинтами.
Старик, покачав головой и ворча себе под нос, вошел внутрь, глядя на сидевшую в одиночестве Кэролайн. Ее маленькую пыльную каморку освещал только небольшой фонарик на столе, тускло рябящий и напрягающий глаза. Девушка сидела, глядя на лист бумаги перед собой и водила по нему карандашом, разрисовывая его черными, неровными, бесформенными кляксами. Вся бумага была исполосована ими. Скрип ее карандаша резал слух, словно скрежет ножа по стеклу. В другой руке девушка держала испачканный запекшийся кровью розовый платок, поминая его пальцами. Она даже не повела головой на грохот открывающейся двери. Макентош, аккуратно подступив ближе, поставил миску с супом на край ее стола и, печально посмотрев на Кэролайн, отступил назад из мрачной комнаты, прикрывая дверь. Как только та закрылась, из комнаты тут же послышался грохот сметенной со стола тарелки, расплескивающегося содержимого и звона той о каменный пол. Старик помассировал уставшие глаза и пошагал дальше по тоннелю, махнув рукой Сэм, чтобы та следовала за ним.
Когда старик, вдоволь наворчавшись, отдал ей медикаменты, Саманта, с довольным видом, пошагала обратно к Саре. Засучив ей рукав и нащупав пальцами вену, она ввела иголку внутрь, нажимая на шприц и вкалывая антирабическую вакцину. Девушка даже не поморщилась.
Стоило ей закончить, как люди вокруг уже стекались вглубь тоннелей. Удостоверившись, что ее ладонь плотно и верно забинтована, Сэм погладила ее по плечу, поднимаясь.
— Сиди здесь, я проверю, что там случилось.
Большинство людей собиралось в зале, где Хэнк и Дафна корпели над планами. Рядом с ними Руди и Ник уже помечали те точки связи, которые они успели посетить и снабдить перехватчиками. Мэдисон, устало развалившись на стуле, закинула ногу на ногу, покачиваясь и молча глядя на карты. Веллингтон, убедившись, что люди вокруг в сборе, сказала что-то Хэнку. Моралес, наконец оторвавшись от своих дум, оглядел людей, не обратив на Саманту никакого внимания, или же просто не заметив ее в толпе. Девушка устроилась у стены, глядя на все действо и поигрывая в руке раскладным ножом, который достала из-за пояса.
— Что-ж, — начал мужчина, потирая шрам на щеке. — раз вы все уже тут, перейдем к делу. Веллингтон, — кивнул он Дафне. — излагай.
— Наши дела идут куда лучше, чем мы рассчитывали. — сказала Дафна достаточно позитивно для своего вечного недовольства. — Несмотря на то, что людей среди нас поубавилось, мы сплотились и стали работать оперативнее. Это радует. Но, есть одно но…
— И какое же? — спросил один из собравшихся.
— Уже второй наш отряд исчезает без вести. Вторую неделю подряд. — Дафна вновь сделалась серьезной и угрюмой. — Мы пытались связаться с ними, но тщетно. Ничего не помогало. Однако, в недавней вылазке, произошло то, что меня вовсе не удивило. Ник?
— Все они пропадали недалеко от убежища Нэн. — сказал паренек, оглядывая людей в комнате. — Стоило нам подобраться ближе, и мы нашли следы перестрелок. Их всех убили. Так мы потеряли уже четырех человек.
— Конечно же эти предатели убили их. — возмутился кто-то.
— И что нам делать? Не оставлять же все как есть? — сказала девушка, стоящая где-то за спинами в толпе.
— Хороший вопрос, Минерва. — кивнул ей Хэнк, не отрывая взгляда от карт. — Именно за тем мы и собрались здесь. Пора решить эту проблему.
— Мы должны избавиться от Нэнси и яда, которым она отравляет Джорджию. Раз и навсегда. — твердо сказала Дафна.
— Вы предлагаете прийти прямо к ней в логово?
— Но нас не так много.
— Мы же в меньшинстве. Если я правильно помню, у этой стервы больше людей. — люди явно не были уверенны в успехе этого предложения.
— То, что нас меньше, не значит, что мы в проигрыше. — сказал Руди. — Если мы будем действовать сообща, мы победим.
— Главное, разведать, сколько у нее людей. — кивнул Ник.
— Нам нужен план. Мы не можем позволить себе импровизировать. Этот раскол зашел слишком далеко. — Дафна скрестила руки на груди.
— И я думаю, что эта шлюха уже планирует, как избавиться от всех нас. — стиснув зубы, процедил Генри. — В прошлый раз ей не повезло. Но она знает наши убежища не хуже нас самих. И у нее есть люди и оружие. Я уверен, она тоже решится нанести удар.
— Потому мы и решили обсудить с вами варианты действий. — Дафна скользила взглядом по собравшимся, в ожидании предложений.
Люди тут же бросились обсуждать планы. Комната наполнилась шумом и гамом. За всей этой суматохой трудно было разобрать хоть какие-то предложения. Руди и Ник пытались перекричать и успокоить всех, а наемница с забавой поглядывала на все эти пререкания и споры. Сэм, проталкиваясь плечами через людей вокруг, вышла вперед, поймав на себе недовольный взгляд Хэнка и настороженные глаза Дафны.
— Нападем на них ночью. — сказала Сэм громко, чтобы обратить на себя внимание. Люди поутихли, оборачиваясь на нее.
— Что? — донеслось сзади.
— Нападем ночью. — подняла нож Сэм, воткнув его в точку карты с логовом Нэнси. — Пока эти нарики под кайфом или спят. Зарежем всех до одного.
— Отличный план! — улыбнулась Мэдисон, поднимая руку, и как-бы голосуя “за” этот вариант.
— Саманта! — тут же вспыхнула Дафна. — Думай, что ты говоришь. Они пытались поступить с нами так же. Это же…
— И впрямь хорошая идея. — вставил свое слово Хэнк. Веллингтон, удивившись, замолкла. Все люди в комнате постарались подойти ближе. — Ублюдки Нэнси хотели перебить нас в ночи. Пока мы спим. Пока мы безоружны и ничего не ждали. Мы сделаем с ними то же самое.
— Но, Генри… — Дафна явно мялась, не решаясь противиться такому выводу.
— Это будет им хорошим уроком. — поднялся мужчина, глядя на лезвие ножа Саманты, вонзившееся в помеченное среди леса поселение Нэн. — Последим уроком, что мы преподадим этой суке. — он вышел из-за стола, поднимая свою винтовку, приставленную к стене. Проходя мимо и остановившись рядом с Самантой, мужчина впился в нее оценивающим взглядом. — И все же от тебя есть толк, не так ли?
— Пф. — фыркнула Саманта, скривившись. Этот мужчина вызывал у нее все меньше и меньше уважения.
— Быть может, тогда я был не прав. — сухо сказал Хэнк. Шрам на его лице дернулся. — Забудем о нашем разногласии. Я позволил эмоциям взять надо мной верх.
Вот значит как? Саманта, конечно, все еще помнила, как это ублюдок пытался убить Сару. Но, задумываясь, все же понимала, что он перенес. Однако простить его она не была способна, и, вообще-то, даже не пыталась.
— Забей. — так же сухо ответила ему она, отмахнувшись и отойдя с пути мужчины. Люди вокруг уже суетились близ Веллингтон, облепив ее в ожидании планов действия.
Вернувшись к Саре, девушка уселась рядом, пристраиваясь к теплым трубам у стены. Приобняв подругу, она потрепала ее темные волосы, вздохнув. Достав сигарету из кармана, Сэм затянулась и ее «Неон Блоссом» пикнула, сообщив об окончательной разрядке. Выпустив струйку дыма в обратную от кашлянувшей Сары сторону, она с прискорбным лицом убрала сигарету обратно в карман.
— Вот дерьмо. — поглаживая Сару по затылку, Сэм закрыла глаза. Она не сразу заметила, что подруга уснула у нее на плече. Саманта обратила на это внимание, лишь услышав посапывания Сары.
Руди подошел к ним аккуратно и тихо, увидев спящую девушку и в надежде не разбудить ее. Несмотря на суматоху вокруг, усталость так сковала ее, что та спала, вовсе не обращая внимания на все происходящее. Паренек остановился рядом, оперевшись на стену напротив и улыбнулся краями губ, глядя на сопящую Сару.
— Спит? — не снимая улыбки с губ, спросил он.
— Ага. Как ребенок. — вздохнула Сэм, поглаживая задремавшую подругу по голове. Ее волосы стали жестче, неподатливее. Верно, не находилось время, чтобы ухаживать за ними.
— Вообще-то, нам всем давно бы уже пора отоспаться. — кивнул парень.
— Отоспимся в аду. — зевнула Саманта.
— Или, когда победим. — пожал плечами Руди.
— Ты, что, серьезно в это веришь? — Сэм усмехнулась безнадежно, подняв на него свои уставшие глаза с тяжелыми веками, сползающими на них.
— Не вечно же в нашей жизни будет темная полоса?
— Не обманывай себя, челкастый. Нас почти не осталось. Люди, оружие, это все, типа, кончается. А Атланта не стала к нам ближе ни на шаг. И с каждым днем наша цель все дальше и дальше за горизонтом.
Наконец ночь опустилась на землю. Пока все вокруг были заняты делами, Сара спала. Ей снились отблески тех давних деньков, когда ее ничего не заботило. Когда она валялась в кровати часами напролет. Когда Дейзи приходила в жуткую рань, чтобы разбудить ее. Чашка кофе и горячий тост по утру. Эти воспоминания согревали ее сильнее горячих труб, к которым она прижималась, прячась от пробирающегося снаружи в тоннели ветра. Мелькали лица, которые она, быть может, никогда больше не увидит. Скомкавшись в клубок у труб, в грязной куртке и потертых джинсах, Сара улетела далеко от своих проблем.
Однако, как это часто бывает, абстрагироваться от реальности у нее вышло ненадолго. Ее потрепала за плечо Дафна, пытаясь разбудить соню. Сара зевнула, пробормотав что-то невнятное себе под нос. Веллингтон настойчивее принялась ее трясти. Наконец Сара открыла глаза, поняв, что никакой сон от действительности ее не спасает.
— Тебя видимо, даже крики и гул вокруг разбудить не в силах, да? — Дафна, в столь редкой для себя манере, улыбнулась.
— Прости. — поднялась Сара, оглядываясь по сторонам. Сэм рядом не было. Сколько же она тут проспала.
— Пойдем. — кивком подозвала ее Дафна.
— Где Сэм? — встревожилась девушка.
— Она снаружи, как и почти все.
— Куда мы? Что случилось? — Сара протирала глаза, в надежде наконец прийти в себя. Вдохнув поглубже и ощутив привычное адское жжение в легких, девушка пришла в чувство. Ничего лучше боли не заставляет тебя протрезветь буквально в один миг.
— Идем навестить Нэнси. — голос Веллингтон тут же перестал звучать мягко.
— Что? Куда? — Сара не поняла, что стряслось.
— Сэм сказала, что не позволит мне оставить тебя здесь наедине с Макентошем, Кэрол и парочкой раненых. Я устала настаивать на чем-то в разговоре с ней. Ты сама то решишься идти?
— С Сэм? Конечно. Я не оставлю ее. — кивнула Сара.
— Слишком опасно тащить тебя туда. Ты точно этого хочешь?
— Зачем спрашивать дважды? Да. Я иду. — уверенная, пусть и не совсем понимая, в чем, сказала девушка.
— Пошли, тебе нужна пушка.
— У меня есть это. — достала револьвер из-за пояса Сара.
— Полупустой старый «Смит-Вессен»? Выглядит надежно, но я предпочту вручить тебе винтовку. — ответила Дафна, заглядывая в ящики с оружием.
Внутри было множество сложенных обойм, у стены стояли сами винтовки. Множество из них уже расхватали, но и для Сары нашелся экземплярчик. Кивнув на патроны, Дафна уступила девушке место. Запихав за пояс несколько штук, а также припрятав по карманам куртки парочку, Сара зарядила обойму в винтовку. Это оружие казалось ей тяжелее, чем уже знакомые револьвер и обрез, но стрелять из него, она, думается, смогла бы.
— Мы что, собираемся заявиться к ним ночью с оружием? — следуя за Дафной к выходу, Сара смутилась, начав задумываться.
— Надо разобраться с ней и ее парнями. Раз и навсегда. — голос Дафны, однако, все же звучал неуверенно.
— Но ведь они сами напали на нас так. Посреди ночи. Это же, ну, фигово. — пожала плечами Сара, поправляя в руках тяжеловатое оружие в попытке приноровится к его весу.
— Я тоже не в восторге. Но этот план предложила твоя подруга.
— Сэм? — Сара опустила взгляд. — Ну, раз так…
— И этого достаточно, чтобы ты переменила свое мнение о «фиговости» подобных действий? — хмыкнула Веллингтон.
— Меня вообще не радует факт того, что мы бродим среди этих лесов с винтовками и стреляем в людей.
— Должны же мы защищать себя и других. Как иначе? — глянула на нее Дафна, закинув свой автомат на плечо.
— Не совсем так я представляла себе борцов за справедливость, добро и все такое прочее.
— Добро должно быть с кулаками, а лучше – даже с пушками. — сказала Дафна. — Оставим пацифизм святым отцам.
Добираться в темноте, несмотря на то, что кругом полно людей, сложное занятие. Даже днем преодолевая все эти сугробы, полные подлых корней, веток и булыжников, о которые можно было споткнутся ненароком, она не раз падала, что уж говорить о подобных путешествиях в ночное время. Приходилось не только оглядываться по сторонам, в поисках пропадающих среди ночного мрака спутников, но и идти втрое медленнее, перед очередным шагом проверяя, нет ли впереди ничего опасного.
Ночь была холодной, как и все последние ночи. Сара повесила винтовку через плечо, понимая, что нести ее в руках не столько тяжело, сколько холодно. Пальцы ее рук дрожали и девушка предпочла спрятать настрадавшиеся от чужих зубов и гвоздей руки в карманах. Она искала перед собой взглядом Сэм, но так и не находила, среди ночи и бесформенных силуэтов, сливающихся с темнотой.
Саманта шла впереди, не выпуская винтовку из рук. Рядом с ней шел Руди, следуя прямиком за Генри Моралесом. Их группы разделились на западную и восточную, расходясь в разные стороны. Сэм огляделась, не замечая рядом Дафну и Сару. И на кой черт она доверила Веллингтон подругу? Видимо, Сара последовала за другим отрядом. Главное, чтобы не лезла на рожон, иначе чертовой Дафне придётся отвечать за нее головой, думалось Саманте.
Не прошло и часа, как они оказались рядом с поселением Нэнси. Домики в глубине леса, испускающие легкий дым из труб. В некоторых из них горели огни, в других, наоборот, уже потухли. Два отряда, докладывая по рации о местонахождении друг друга, окружили поселение в кольцо, все еще не приближаясь на достаточно близкое расстояние. Следовало избавиться от часовых, которых Нэнси всегда успешно расставляла. Несколько таких групп как раз были замечены вблизи лагеря, прогуливающимися по два-три человека, вдоль периметра. Сэм и Руди, переглянувшись с Хэнком и получив знак согласия, неспешно начали пробираться ближе.
Спрятавшись за дерево, Сэм достала из-за пояса нож, выглянув и наблюдая за часовыми. Один из них отошел к дереву в нескольких метрах от нее, расстегивая ширинку и с шуршащим звуком орошая мочой снег. Ублюдок удобно расположился к ней спиной, пока двое его товарищей ждали его неподалеку. Пока Руди, неспешно переступая с ноги на ногу и пытаясь не хрустеть отвратительным предательским снегом, подбирался к часовым, Сэм потерла рукоять ножа сделав шаг к мочащемуся на дерево парню.
Тот насвистывал себе под нос какую-то мелодию, не замечая за ней звука приближающейся к нему смерти. После того, как мужчина окончил свои дела, он принялся застёгивать явно сломанную ширинку. Но она все никак не поддавалась. Стоило ему посильнее дернуть за молнию, закряхтев, как Сэм подскочила к нему, закрывая ладонью рот и вонзая нож ему в горло. Он задергался, пытаясь мычать, но тщетно, лезвие вошло глубоко и спустя секунду, Саманта резанула им глубже, вырвав лезвие из шеи противника. Сделав пару неловких рывков, его тело обмякло, сползая на снег. Сэм посмотрела на красные от крови руки. Неудивительно, что они ощущались такими теплыми.
В то же время Руди, держа в руке штык, подошел ближе, доставая рацию. Двое перед ним невзначай болтали о чем-то, пока паренек подбирался ближе. Поправив автомат, часовой почесал свой второй подбородок.
— Ну и где этот засранец, а? — фыркнул он.
— Билли? — столь же возмущенно покачал головой второй. — Пойдем проверим. Мало ли, что стало с этим имбицилом.
— Да, а то мне очень уж интересно, сколько же надо пить, чтоб столько ссать. — сплюнул на землю первый.
Они развернулись, пошагав в сторону своего пропавшего товарища, как Руди тут же кинулся на одного из них из-за кустов, нанося ему удар снизу прямиком в челюсть. Лезвие с хлюпающим звуком пронзило его глотку, проходя прямиком в черепушку. Парень, не мешкая, вырвал штык, занося его и ударив еще раз, чтобы быть уверенным в сделанной работе.
— Что за?.. — не успел договорить второй, как точная пуля Мэдисон, просвистев в ночи, пробила ему висок, врезавшись в древесный ствол рядом. Куда же пропал Билли, этому парню не суждено было узнать.
Второй отряд сообщил о том, что избавился от проходящих с их стороны часовых. Теперь ничто не мешало им пробраться дальше, к самому поселению. Запорошил снег, будто благоволя им и заметая окна. В некоторых из них еще горел свет, кто-то не спал. От четверых парней, которые стояли, наблюдая, посреди самого поселения, избавились быстро и не мешкая. Четыре их трупа рухнули вокруг костра, где они и грелись. Пламя тут же схватилось за их волосы и одежду, принимаясь за тела.
Как и планировалось, они разделились согласно домам. Сэм с Руди отправились к крайнему слева, свет в его окнах не горел. Им повезло, что они были незаметны. Подкравшись к дверям, и оглянувшись на проникающие в другие дома группы, они дернули за дверь. Та не поддалась. Сэм выругалась, отпустив ручку.
— Закрыто, твою мать. — прошипела она, потирая нож в липкой от крови руке.
— Фигово. — Руди выглянул в окно дома, присматриваясь к мраку комнаты. Домик был небольшой, на двух, максимум четырех, человек. Скромная лачужка, как и все вокруг. — Что будем делать?
— У меня есть вариант. — сжав окровавленный нож в зубах, Сэм сняла винтовку с плеча, приставляя ее к замку.
— Эй-эй, стой! — чуть было не сорвался на крик парень.
— Что такое? — забавно сказала Саманта, стараясь не выпустить нож из зубов.
— Мы действуем скрытно! Тихо. Ти-хо, понимаешь? — с издевкой сказал паренек. — Это значит, что твой любимый вариант, «видишь закрытую дверь – снеси ее с петель», тут неуместен!
— И что же ты предлагаешь, челкастый? — они оглянулись на другие дома, в которые остальные пробирались через окна, либо же незапертые двери.
— Ну, почему бы нам не сделать, как и все нормальные люди? Проникнем туда через окно. — пожал он плечами, обходя хибару вокруг. Благо, окно тут и впрямь было открыто. Изнутри пахло какой-то химией, въедающейся в нос, что Сэм чуть было не чихнула, с трудом себя переборов.
Приоткрыв окно, Руди залез внутрь первым, а Сэм, применив всю свою сноровку, заскочила туда за ним. В хибаре было темно, а на полу валялись спальные мешки, в которых спали люди Нэнси. Саманта задержала, дыхание, пробираясь к одному из мешков. В ноздрях все еще стоял зуд из-за этого отвратного запаха. Руди уже избавился от одного, доставая штык из закутанного в утепленную ткань тела. Пригнувшись, Саманта медленно повернула к себе один из мешков. В нем была девушка, еще молодая. Она поерзала, явно не желая отходить ото сна. У ее носа были голубоватые разводы. Что-ж, сегодня у них счастливый день, эти парни под кайфом.
Поднеся нож к горлу спящей, Сэм на секунду остановилась. Такая молодая девчушка. Ей нет и двадцати на вид. Разум, будто предавая ее, пытался найти оправдание тому, что убивать ее вот так – подло. Нанюхавшись дури, эта девка сейчас где-то в своих снах, навряд ли осознает, что происходит. Но нет, нельзя оставлять ее в живых. Они пришли сюда мстить. А что если бы именно эта девушка потом пустила бы пулю Саре в спину? Она могла быть одной из тех, кто нападал на них ночью. Точно так же. И она не знала бы сожаления. Стой эта грязная шлюха в ночи над спящим телом ее самой, задумалась бы она, хоть на миг, о сожалении? Нет, конечно же нет, подумала Сэм.
В конце концов, она сама предложила сделать это. Пробраться сюда и убить их – ее идея. Эти ублюдки не пожалели бы их. И они сами – последние люди, которых стоит жалеть. Конечно, все так и есть, кивнула Саманта. Все это правда. Избавься от них сейчас, пока не стало поздно и они сами не пришли по наши души. Нэнси и ее шайка давно отравляли жизнь Джорджии. Глядя на пакетики с дурью, валяющиеся вокруг, Сэм напомнила себе о Кларк. Вспомнила себя саму. Эти уроды были всему виной. Так и есть, правда? Дурь, которую они сбывали бандам, с главарями-ублюдками, вроде Чен и Френка, отравила много жизней, включая ее собственную. Нельзя их жалеть. Они бы тебя не пожалели.
Перед ее глазами стоял серый могильный камень Кларк. Пустой и покинутый среди сотен таких же. Она умерла от передоза. Задохнулась собственной блевотиной, корчась от зверской боли, где-то посреди трущоб. Эта картина заняла все ее сознание. Девушка, которая была с ней, умирающая в собственных испражнениях. Она больше не допустит подобного. Ни с Сарой, ни с кем-либо еще. С этим пора кончать. Поздно думать, мысли не доведут до добра. Надо действовать.
Ее холодные тонкие пальцы сжались на губах спящей. Та дернулась, явно ощущая прикосновение. Поднеся лезвие к ее горлу, Саманта надавила на острие, медленно запуская его в шею девушки. Та заметалась, мыча и открыла глаза, запорошенные пеленой наркотического дурмана. Едва ли она понимала, что сейчас происходит. Быть может, ей и лучше. Рывком рассекая ей глотку, Сэм вырвала нож, еще несколько секунд сжимая губы девушки ладонью. Глаза ее жертвы закатились, та больше не дергалась. Ее густая теплая кровь стекала с шеи, расползаясь по полу и пропитывая спальный мешок.
— Чего ты так долго? — возмутился Руди, со спокойным лицом прикончив уже третьего.
— Ничего. —  глядя на стекающую по рукавам свежую кровь, ответила Саманта.
— Пойдем, нам нужно двигаться дальше. — кивнул в сторону выхода Руди.
— Да, — не спуская глаз с красного лезвия, поднялась Сэм, пнув мешок с телом обратно к стене. — пошли.
Подойдя к двери с внутренней стороны, парень щелчком отворил замок. Стоило ему приоткрыть вход, как вдруг снаружи раздались звуки выстрелов и темные окна одной из хибар озарились вспышками выстрелов. Саманта тут же прижалась к стене, сжав в зубах нож и прижав палец к спусковому крючку винтовки. Руди выглянул из окна, глядя на то, что выстрелы снаружи явно всполошили спящих. Те, с кем еще не успели расправиться, выбегали из домов, либо высовывались из окон, стреляя, по большей части в слепую, пытаясь поразить невидимых врагов.
Окна домика, в котором они укрывались, лопнули от пуль. Сэм, облизывая еще теплое лезвие кончиком языка, сильнее стиснула на нем зубы, сбила прикладом острые огрызки стекла в окне, чтобы не пораниться, а затем также вслепую выпустила обойму в ночь.
Руди, юрко выглядывая из окна и тут же прячась обратно, постреливал из пистолета в их противников, прямиком в соседнем доме. Посреди поселения завязалась перестрелка, участники которой явно сами не понимали, в кого целиться. Сэм слышала, как барабанят прилетающие пули по стенам хибары. Зарядив новую обойму, она задержала дыхание, выглянув и выстрелив несколько раз в окна напротив.
В лесу вокруг засверкали огоньки стрекочущих винтовок. Второй отряд принялся за свое дело, прикрывая их огнем. Из пары домиков, ели одетые и паникующие, выбежали несколько человек, отстреливая патроны в молоко. Их попытка улизнуть провалилась. Те не добежали и до центра поселения, как пара метких очередей скосила их и тела беглецов повалились на снег.
Выстрелы звучали все реже. Сэм уже без опаски выглядывала из окна, постреливая по далеким домам. Их атака врасплох сработала. Сопротивление ощущалось все меньше и меньше. Руди хладнокровно стоял у окна, прицелившись и пуская пулю за пулей в выглядывающих противников из остатков своих окон врагов. Теперь это казалось Саманте больше забавным, чем напряженным. Крысы были загнаны в угол и с этого тонущего корабля им уже не выйдет сбежать.
Когда из покрытых пулевыми отверстиями и следами попаданий домов, начали выбираться люди, сообщая что тут чисто, Руди кивнул девушке и та, сразу все поняв, вышла вслед за ним, все еще держа оружие наготове и не спуская взгляда с окрестностей. Нельзя было быть уверенным, что все мертвы.
Из переулка рядом, вперед вышел Хэнк, держа в руках свой пистолет и пошагал вдоль домиков в окружении их людей. Сэм и Руди поспешили за ним. Он направлялся к самому далекому из домов, в котором уже не горел свет, но по которому еще пускали одиночные выстрелы из леса парни второго отряда, не давая высунутся сидящим внутри. Это было убежище Нэнси. Понимая это, люди медленно разбредались полукругом, обходя его со всех сторон.
Пустующий на вид домик напрягал их больше всего. Они нацелили на него сразу все стволы, что у них были. Хэнк, словно ничего не боясь, шел первым. Лицо его было холодным, в него летел мокрый снег, все еще сыплющийся с небес. Дрожащей рукой держа револьвер, он нацелил оружие на дверной проем дома, трижды спустив курок. Пули пробили двери насквозь. Мужчина набрал воздуха в грудь и дрожащим, но все еще грубым голосом, крикнул:
— Все твои люди мертвы! — шрам вновь исказил его сморщившееся лицо — Больше никого не осталось. Тебе не сбежать, Нэн!
Ответом ему было лишь молчание. Дом не подавал признаков жизни.
— У нас целая армия против вашего жалкого десятка людей! — он крикнул громче. Эхо его голоса окатило весь лес. — Вы, гребаные накачанные дурью уроды, я не буду повторять дважды! Сотня стволов сейчас целится в ваше убежище. Либо вы выдаете мне эту гнилую шлюху, выходите оттуда с поднятыми руками, сложив оружие и сдавшись, либо мы перебьем вас всех, на пару с ней! Вы хотите сдохнуть из-за этой паршивой суки Нэн? Я думаю вам хватит пяти минут, чтобы обдумать мое предложение!
Теперь уже он отступил назад в толпу, скрываясь за спинами других людей, напряженно держащих оружие наготове. В окнах было заметно движение. Кто-то нервно выглядывал оттуда, посматривая на лес, двор, полный врагов и сдобренный трупами и пустые дома вокруг, откуда им уже не дождаться помощи. Тихие минуты тянулись медленно. Сэм целилась в одно из окон, в котором мелькало движение. Руди держал на прицеле главный вход.
Сара, покашливая, смотрела на все это действо, спускаясь с лесных пригорков к поселению, на пару с Дафной и несколькими людьми из их группы. Она все еще высматривала в толпе подругу, надеясь, что с той все в порядке. Разруху вокруг укрывала тьма и она была почти не видна ее глазами. Даже трупы во дворе она не сразу заметила. Наконец они добрались ближе к дому, теперь уже окружив его полностью. Глядя на остальных, Сара, сплюнув неприятный красный сгусток на снег, подняла оружие, лениво целясь им в последнее прибежище Нэнси.
Долго думать окруженным действительно не пришлось. Через пару минут дверь распахнулась и оттуда вылетела Нэнси, с криком упав на грязный снег перед входом. Поочередно из дома выходили люди, поднимая руки и складывая свое оружие у порога. Их тут же окружали, наставляя на них винтовки и отводили в стороны. Дом остался пустым. Последний рубеж пал.
Нэн, кряхтя, попыталась подняться, ощупывая пустую кобуру из-под пистолета. Утерев кровоподтек из разбитого носа, она подняла взгляд на возвышающегося над ней Хэнка. Только она открыла рот, собираясь что-то сказать, как тот с размаху врезал ей ногой в челюсть и та вновь рухнула на землю, хватаясь за подбородок и мыча. Генри оглядел ее людей, которые, поникнув, садились на колени, или убирали руки за головы.
— Связать их? — спросила одна из своих.
Хэнк, задумавшись, оглядел пленных. Нэнси, тем временем приметив пистолет, лежащий всего в паре метров от нее, напряглась, прицениваясь, сможет ли она достать его. Стоило женщине дернутся, как ей тут же угодил в живот удар тяжелого сапога Моралеса. Она, замычав, не в силах сказать что-либо из-за сломанной челюсти, вновь бессильно рухнула наземь.
— Прикончите их. — махнул рукой Хэнк. — Всех.
Ужас наполнил глаза пленных, ровно, как недоуменные взгляды нападавших. Кто-то без сожаления направил оружие в затылок сидящего на коленях пленника, спуская курок и окропляя снег кровью, а кто-то колебался, не в силах выстрелить. Этим воспользовались парочка отчаянных экс-соратников Нэн, выбив оружие из рук своих пленителей, и, из последних сил, пустившись наутек.
Одного из них подстрелил кто-то из толпы, а вторую беглянку Руди сразил метким выстрелом в поясницу. Та, с криком, упала, но не оставила попыток убраться, впиваясь в промерзшую землю ногтями и волоча за собой отнявшиеся ноги. Сара заметила эту картину, от чего ей стало не по себе. Раненая беглянка тащилась прямо в ее сторону, а Руди, неторопливо шагал за ней, вытащив обойму из своего пистолета и наблюдая в ней всего один патрон. Быстро настигнув девушку, он поставил ногу ей на спину, не позволяя ползти дальше. Та простонала, когда парень перевернул ее мыском ботинка на спину, глядя в глаза.
Сара, не обращая внимания на остальных, пошагала к парню, опустив винтовку. Тот поставил ногу поперек горла девушки, надавив на него и спокойно глядя на ее дергающееся лицо. Руки задыхающейся обхватывали его лодыжку, скребли по ней ногтями, но той уже ничего не могло помочь. Парень еще сильнее надавил на сапог. Лицо лежащей посинело от удушья.
— Стой! — бросила ему Сара, подскочив ближе. — Что ты делаешь?
Руди спокойно поднял на нее глаза, оторвав вторую ногу от земли и всем своим весом оперевшись на ту, которой стоял на гортани девушки. С странным, жутковатым хлюпающим звуком та в последний раз провела ногтями по его ноге, высунув язык из посиневших губ и осела в снег. Ее дрожащие ладони отпустили лодыжку парня. Сара, остолбенев, глядела на бездыханное, синее лицо девушки.
— З-зачем?.. — вздрогнувшим голосом спросила Сара. По ее спине пробежали мурашки, когда в голове предстала сцена, где она сама, задыхаясь, лежала в переулке.
— Не парься. — улыбнулся ей парень, так странно по-простому. Будто ничего и не произошло. Он легко спрыгнул с тела девушки, похлопав по плечу Сару и не спуская улыбку с губ.
— Т-ты… Ты мог просто пристрелить ее. — хмурясь, Сара проводила его недобрым взглядом, кивнув на пистолет в руке парня. Его пустой, холодный, жуткий взгляд, вновь напомнил девушке о старых страхах.
— Остался всего один патрон. — пожал плечами Руди, убирая пистолет за пояс. — Его, как известно, лучше припасти для себя, да? — он шутливо подмигнул ей, пустив смешок. Сара только сейчас заметила, как дрожат ее поджилки. Протерев глаза, она пошагала к Сэм, которую наконец заметила впереди, стараясь не оглядываться на удушенный труп на снегу.
Девушка приобняла ее, крепко сжимая плечо Сары. Ее руки были все в запекшей крови. Красные и липкие. Саманта стояла, молча глядя на то, как Хэнк наносит по Нэнси удар за ударом. Все попытки той сопротивляться были тщетны и она, отмахиваясь и прикрываясь руками стонала, прогибаясь под сокрушительными пинками Генри. Наконец, отдышавшись, Моралес обернулся на людей за ним, ее обделив вниманием Сэм и Сару. Вторую девушку он смерил презрительным взглядом.
— Сожгите тут все. — сказал он, указывая на стоявший перед ними дом.
Немного погодя, Сэм пошагала внутрь, а Сара, сторонясь Моралеса, помельтешила за ней. После них внутрь вошло еще несколько людей, неся в руках бутылки с зажигательной смесью. Внутри было темно, однако тепло. Пустоватые комнаты были обставлены всяческим хламом, но большую часть занимали столы с препаратами, колбами, пробирочками, горелками и всяческой химической ерундой, предназначенной для изготовления дури. Пахло тут отвратно, из-за чего кашляющей Саре пришлось дышать, прикрывая лицо ладонями.
Пара бутылок с коктейлями Молотова сделали свое дело. Сначала вспыхнула одна комната, затем вторая. Пламя прыгало по дому, цепляясь за все новые и новые объекты. Сэм, проходя вдоль горящих стеллажей, остановилась у стола с химикатами, глядя на все эти хитросплетения приборов и склянок. Взяв один из пакетиков дури, Сэм вскрыла его лезвием, черным от запекшейся крови и, подцепив несколько грамм голубоватого порошка, поднесла его к ноздрям, снюхивая с опасного острия.
Затем обернулась на огонь, стеной поднимающийся позади нее и, обходя комнату, пнула стол с приборами прямиком в пламя. Склянки посыпались в огонь, с грохотом разбиваясь в дребезги. Пачки с химикатами и ингредиентами для наркотиков зашипели, поглощаемые пожаром. Какие-то элементы, соприкоснувшись с огнем, вспыхнули, шурша и поднимая вверх столпы окрашивающегося в загадочные цвета пламени. Выходя из комнаты, Сэм утерла ноздри от остатков порошка и протянула последнюю бутылку с зажигательной смесью Саре, вслед за остальными, выбираясь из полыхающего здания.
— Держи, — жутковато улыбнулась она. — повеселись.
Сара проводила ее взглядом, рассматривая бутылку в руках. Поправив сползающую с плеча винтовку, она отступила за порог дома, глядя на то, как внутри свирепствует жар, пышущий ей прямо в лицо. Замахнувшись, как можно сильнее, она бросила бутылку внутрь. Та разлетелась, разбрызгивая смесь по стенам. Спустя мгновение, за жидкость схватился огонь, расползаясь по входу в дом. Сара улыбнулась, глядя на бушующее пламя и отступила обратно. Из окон вырывались горящие языки, слышался треск, летели искры. В ночное небо поднимался столп дыма.
Пока парочка людей забрасывала зажигательными смесями остальные дома, превращая поселение в один огромный костер посреди леса, Генри стоял, держа Нэнси за натянутые волосы, устремляя ее взгляд на полыхающий дом. Та, уже не в силах вырываться, тяжело дышала и, с трудом опираясь на переломанные пальцы рук, взрывала ладонями снег.
— Вот и все. — прошептал Генри, похлопав ее по щеке. — Больше ничего не осталось, не так ли? Кроме тебя.
Женщина дернулась в его руках, цепляясь за снег, но Хэнк вновь рванул ее за волосы и та взвыла, нелепо мыча что-то сквозь переломанную челюсть. Генри пригнулся, притянув ее к себе за волосы, и, стиснув ее подбородок, вновь поднял ее опущенный взгляд на объятый пламенем дом.
— Ее смерть лежит и на твоих плечах. — прошептал он. — И тебе ни за что не искупить сотворенного. Но, уж поверь, расплаты ты получишь сполна, грязная сука.
Проходя между горящими домами и укрываясь от пышущего в лицо пламени рукой, Дафна смотрела на разворачивающийся вокруг хаос. Люди собрались вокруг одного из столбов, который облюбовал Хэнк. Мужчина, затянув на шее Нэнси наспех свитую удавку, тащил ее по земле, пока та, тряслась, вцепившись в удушающую веревку на шее. Мужчина кинул Руди другой конец веревки и парень перебросил ее через верхушку столба, обходя тот с обратной стороны и подозвав к себе Сэм. Пока Генри затянул удавку крепче на шее Нэнси, Руди и Сэм, вцепившись в обратный конец веревки, натягивали ее, поднимая дергающееся тело женщины все выше.
Наконец, ее ноги оторвались от земли, судорожно дрожа. Она металась, пытаясь достать до почвы, на которую могла бы опереться, но тщетно. С каждым рывком Руди с Самантой поднимали ее все выше, пока остальные молча смотрели на ее метающеся тело, освещаемое бликами десятка горящих хибар вокруг. Сара не поднимала на это глаза, следуя за Веллингтон, которая стояла на пригорке, глядя на казнь предательницы. Ее силуэт все менее рьяно метался в воздухе, качаясь на удавке, которая сдавливала ее шею. Дафна, вздохнув, тоже отвела взгляд, разглядывая землю под своими ногами, как и Сара.
— И был град и огонь между градом, град столь сильный, какого не было во всей земле Египетской… — подошла к ним позади Мэдисон, рассматривая горящее поселение и трупы вокруг. Она даже не заметила, или не посчитала нужными замечать, повешение Нэнси, устраиваемое неподалеку.
— Наемница, — хотела было обратиться к ней Дафна.
— Молчу-молчу, недотрога. — похлопала она ту по спине, не отрывая взгляд от пожарищ повсюду вокруг.
— Дафна, — обратилась к женщине Сара, посмотрев на ее сломленный вид.
— Что? — та все же не обернулась на нее.
— Зачем?
— Что «зачем»? — спросила та, явно не понимая сути вопроса.
— Зачем нам все это? — этот вопрос с самого начала крутился у девушки на языке. Она понятия не имела, для чего им нужно было убивать всех здесь. Нападать ночью, словно предатели и убийцы.
— О чем ты? — теперь уже Дафна явно понимала вопрос, однако все же переспросила, быть может, не желая искать на него ответ.
— Она хочет спросить, зачем тут вся эта показательная жестокость. — пожала плечами Мэдисон, легко и просто вставив свою фразу ненароком.
— Да, именно. — кивнула ей девушка.
— Знаешь, Сара, — наконец она поймала на себе взгляд Дафны. Уставший, потерянный, обреченный, как и всегда. — иногда я задаю себе тот же вопрос. И, честно говоря…
Веллингтон наконец подняла голову, глядя на казнь.
— Честно говоря, я не знаю. — ответила наконец она, глядя на мерно покачивающийся в петле труп Нэнси, озаряемый пламенем пожарища вокруг. Их дым поднимался в небо, заслоняя с трудом проступавшие в ночной пелене звезды. Маленькие, мимолетные маячки в пустоте. Такие далекие, недостижимые и осуждающе на них глядящие.

Глава 54

Поставив упаковку чипсов с малиновым вкусом на место, Сара пошла дальше, вдоль рядов магазинчика. Несмотря на то, что сейчас здесь было мало товара, выбор был куда больше, чем за всю ее жизнь в Бей-41. Ассортимент товаров поражал ее каждый раз, несмотря на то, что она, казалась, уже привыкла к ритму этих больших городов. Они были слишком большие и масштабные, чтобы уложиться в ее голове. Сара и мечтать не могла жить в них, но вот уже сейчас, она бродит по Мейкону, словно жила тут с рождения. Что, в общем-то, не является чем-то странным, ведь так или иначе, родилась она именно здесь. Эта мысль не так часто посещала ее голову, но каждый раз, когда она прокрадывалась в ее сознание, становилось немного грустно.
У нее не было при себе очень уж много денег, потому она приценивалась к всему тому, что было в магазине достаточно тщательно. От разнообразия разбегались глаза. Все эти продукты из рекламы, которые так сложно было раздобыть в ее захолустье тут были на расстоянии вытянутой руки. Энергетические батончики с добавлением чили. Чипсы со вкусами ананаса, клубники, вишни, огурца, ну, и конечно, самые покупаемые и популярные – со вкусом стейка. Все эти содовые, такие разные. Сотни цветастых бутылок, от радужных переливов которых болели глаза. Все они пытались привлечь покупателя удивительными миксами вкусовых ощущений, от банального фруктового ассорти до содовой со вкусом «смертоносного виноградного урагана». Сара понятия не имела что это, но смеющийся череп на этикете явно обещал содовую, которая запомнится надолго.
Она остановилась в отделе с энергетическими напитками, где нашла «Маверик». Недорогой, приятный на вкус и с необычным кислотно-зеленым цветом, он был самым приемлемым для нее вариантом. Давненько она не пила этой освежающей мятной отравы. К тому же сейчас на нее была скидка, чему она, естественно, не могла не порадоваться. Достав из кармана свои последние пожитки и пересчитав их, Сара поняла, что ей хватит средств еще и на пачку снеков. Это были дешевые и крайне непритязательные на вид печенюшки с привкусом «морского коктейля», которые явно никто не покупал уже давно, судя по состоянию упаковки. Взяв их, девушка направилась к кассе, где ее ждал Руди, мило болтающий о чем-то с Клэр.
— Мне кажется раньше они стоили дешевле. — рассматривал парень в руках пачку конфет с ежевикой.
— И были вкуснее. — кивнула Клэр, сидя за кассой и подперев голову рукой.
— Не знаю. Я, если честно, не пробовал их. Просто подметил, что подорожали. — взглянул на прилавки Руди.
— Все дорожает. — Клэр пожала плечами. — Хоть эти синтетические сигареты, посмотри сам. Почти вдвое дороже.
— И правда. — кивнул паренек.
— Вот эти сейчас по скидке. — Клэр достала пачку «Неон Блоссом» с ароматом арбуза. Их явно раскупали не так активно, как другие. — Возьмете?
— Я не курю. — улыбнулся ей он.
— Серьезно? — приподняла бровь девушка. — Ладно, предложу Саре.
— Уверен, она скажет тебе тоже самое. — Руди пустил смешок.
— Сара? Не курит? Мы точно об одной и той же Саре говорим? — саркастично растянула Клэр.
— Не уверен. — тот не снял с губ своей извечной улыбки.
Сара, наконец, дойдя до кассы, положила перед Клэр пачку снеков и банку «Маверика», принявшись считать свои жалкие пожитки, которые у нее были. Девушка машинально пробила товар, глядя на процесс копания Сары в потертых старых центах. Явно скучая от ожидания она постукивала ногтями по столу, глядя то на Руди, то на одноклассницу.
— Что, денег не хватает? — вздохнула Клэр.
— Погоди минутку, Уокер, — нахмурилась Сара, отсчитывая последние гроши. — я же считаю!
— Я уже отсюда вижу, что там не хватит около тридцати центов. — прицениваясь к горке мелочи в ее руке, сказала Клэр.
— Черт. — пересчитала последнюю монетку Сара. — Двадцати восьми центов не хватит.
— Видишь? Почти в точку! — гордо хихикнула Клэр Уокер.
— Метко прицениваешься к чужим деньгам. — шире прежнего улыбнулся Руди, засунув руки в карманы.
— Когда стоишь тут двенадцать часов в сутки и не такому научишься. — девушка присела на кресло рядом с кассовым аппаратом.
— Эй, — Руди окликнул Сару, с скорбью рассматривающую скромную горстку монет у себя на ладони. — держи!
Пара звонких монет зазвенели, упав в ее руки. Она улыбнулась, сжав деньги в кулак и кивнула ему. Паренек пожал плечами, оперевшись на прилавок и, поправляя челку, глядел на мелькающие за витринами лица. Насыпав горсть центов перед Клэр, она взяла свои приобретения, рассовывая их по карманам.
— Погоди, — остановила ее девушка за кассой, глядя на то, как уверенно Сара направилась к выходу.
— Что? — оглянулась на Клэр Сара.
— С тобой точно все нормально? — причмокнула та.
— Да, все прекрасно. — Сара старалась не морщиться от шипения в груди.
— Выглядишь дурно. Я бы даже сказала дерьмово. — покачала головой Клэр, упиравшись руками в бока.
— Нет-нет, — махнула рукой Сара. — все отлично. Просто простудилась немного. Только и всего.
— Да на тебе лица нет. — Клэр пожала плечами. — На улице дикий мороз. Погоди секунду. — она пригнулась, роясь в коробочках под своим прилавком в поисках чего-то.
Поднявшись, она протянула небольшую пачку витаминной смеси с цитрусом, протянув ее Саре и улыбнувшись. Руди пустил смешок, но не подал виду, что от этой ерунды ей не будет толка. Помявшись на месте, Сара вздохнула.
— У меня больше нет денег. — развела руками она.
— Они тебе и не понадобятся. — не опустила руки Клэр, кивнув на упаковку. — На, держи. Это, конечно, ерунда, но хотя бы согревающая.
— Да ладно тебе. Оставь. — отмахнулась Сара. — Не стоит.
Легкие предательски завопили и она закашлялась, прикрывая рот кулаком. Чтобы не привлечь особого внимания, она остановила сгусток крови во рту, чувствуя его горький привкус металла и гноя на языке.
— Ничего себе простуда. — хмыкнула Клэр. — Бери уже. — потрясла она упаковкой. Руди, вежливо взяв пачку смеси, кивнул ей, улыбаясь и пошагал к выходу.
— Спасибо. — проговорила Сара, переваливая сгусток крови во рту языком и пытаясь не морщиться от этого.
— Не стоит благодарности. — вновь присела за кассу девушка.
— И, извини еще раз. — пошагала к выходу Сара.
— За что? — приподняла бровь Уокер.
— За квартиру. Ну, и то, что Сэм там натворила. — локон вновь упал ей на лицо, и девушка тут же сдула его обратно.
— А, это… — прикусила губу Клэр, сложив на груди руки и закинув ногу на ногу. — Знаешь, забей. Главное не приводи эту сумасшедшую наркоманку даже близко ко мне. Как тебя вообще угораздило с ней шляться? У нее тогда нож был! Чертов нож, Сара!
— Повезло, что только нож. — грустно улыбнулась Сара, помахав бывшей однокласснице рукой и выскочив на улицу вслед за Руди, сплевывая на ближайший сугроб комок красной жижи вперемешку со слюной. Парень оценивающе глянул на ее кровавую мокроту, поглаживая свою челку.
— Смотрится премерзко. — почесал затылок он.
— Ощущается еще хуже. — поглаживала грудь Сара.
Подойдя к ближайшей колонке с водой, Сара взяла небольшой стаканчик из пачки рядом, поставив его на край конструкции и принявшись раскрывать неподатливый пакетик. Как она его не тянула, он все никак не желал открываться. Наконец Сара поднесла его к губам, попытавшись вскрыть зубами пачку с порошком, но после пары попыток, Руди остановил ее, взяв упаковку и безо всяких усилий надорвал ее в специально предназначенном месте. Улыбнувшись, он протянул пачку Саре.
— Спасибо. — вздохнула она, высыпая кислотно-зеленый порошок в стакан и открывая краник с горячей водой. Порошок жутко напоминал ей на вид какой-то наркотик, от чего у Сары по спине пробежали мурашки и почувствовалась сухость во рту.
— Удивляюсь тому, как ты до сих пор цела, раз не можешь даже эту упаковку открыть. — с долей издевки хохотнул парень.
— Сама поражаюсь. — ее стакан медленно наполнялся жидкостью. Его края начали приятно обжигать руки. Порошок зашипел, растворяясь в воде и испуская сотни маленьких пузырьков.
— Наверное, потому что вокруг тебя много людей, которые стараются тебя защитить. — пожал плечами Руди.
— Жаль, что выходит не всегда. — посмотрела на шрамы на своих руках Сара. В воздух взвивался цитрусовый аромат витаминной смеси. Поднеся его к губам, Сара сделала глоток, отпрянув из-за излишне горячей воды.
Они пошагали вдоль улиц, стараясь держаться подальше от проходящих патрулей и постоянно нервно оглядываясь на пролетающие в воздухе патрульные машины. Эти черные птицы вызывали у девушки неподдельный страх уже на инстинктивном уровне. За недели и месяцы этой нервной беготни по Мейкону, пока им приходилось прятаться и ютиться в подворотнях, ночуя в разрушенных небоскребах, она натерпелась страху в наблюдении за ними. Создавалось впечатление, будто ничего не ускользнет от их глаз-прожекторов.
Теперь же им хотя бы не приходилось рисковать собой ежедневно, растаскивая дурь по городу. После той злополучной ночи, когда они оставили от поселения Нэнси лишь пепел, прошло меньше недели, но их жизнь уже порядком поумерила свои страсти. Теперь им почти не приходилось выбираться куда-либо и они зачастую проводили скучные дни и вечера в «Антиквариате Веллингтон». Избавившись от нарколаборатории, они спасли сотни жизней, как уверяла их Дафна. Спорить с ней и не хотелось. Сара успела насмотреться на бесконечных наркоманов и ублюдков, готовых убивать за наркотики. В окружении Сэм они мелькали постоянно. Другое дело – способ, которым они этого добились. Да, иногда, для того, чтобы помочь другим, нужно сделать что-то дурное. Но от этой размытой морали у Сары кипел мозг и, стоило ей задуматься об правильности таких действий, как она мгновенно терялась в собственном восприятии реальности.
За эти долгие, тянущиеся дни, она с трудом находила чем себя занять. Чтение книг, которые она могла найти на полках в убежище Дафны ей быстро наскучивало. Ей с трудом удавалось преодолеть пару страниц этой непонятной ерунды. Как убеждали обложки, в этих книгах заключались великие сложные истинны, оплетенные пеленой удивительных историй. Но от бесконечных букв у Сары рябило в глазах и хотелось спать все сильнее с каждым разом, когда она переворачивала страницу. Ей удалось найти старую пачку комиксов о Капитане Полураспаде, но они были такие пыльные, что она не решила к ним притрагиваться. В итоге, все ее времяпровождение ограничивалось сидением в кресле с чашкой чая под убаюкивающее разглагольствование каких-то ведущих телешоу с телика. Закрывая глаза, она даже представляла себя в своей уютной квартирке в Бей-41. Когда ей никуда не было нужно и жизнь никуда ее не торопила. Представляла себе ту прекрасную, но такую далекую жизнь, в которую ей уже нет возврата.
Сара, потерев замерзшие пальцы о горячий стакан, поднесла к нему губы, сделав еще один глоток. Приятная теплота пронеслась внутри, отдавая в горле вкусом цитруса. Чем-то напоминало привкус тех лекарств, что она принимала. Жаль, что они ей больше помочь не в силах.
— Кстати, ты слышала историю про эти водяные колонки? — засунув руки в карманы, посмотрел на нее Руди своими серыми глазами и улыбнувшись.
— Историю? — кашлянула Сара, сделав очередной глоток. — Какую?
— Когда какие-то трубы под Мейконом прорвало и грязная вода с химикатами и прочей дрянью смешалась с этой в обход фильтров? — он покачал головой, поглаживая челку. — Жуткое было дело. Много людей отравились тогда.
— А, да. — кивнула Сара. — Кажется, Роуз с Лили рассказывали мне об этом. Когда мы уезжали из Мейкона. — девушка с недоверием посмотрела на содержимое своей чашки и пузырящаяся в ней смесь, скривившись.
— Эй, будь попроще. — похлопал ее по плечу Руди, еще сильнее натянув улыбку. — Видела бы ты свое лицо.
— Мое лицо здесь вполне уместно, если учитывать, что когда-то этим дерьмом травились люди. — потирала она стакан в руках. Желание пить эту штуку у нее улетучилось.
— Ладно, извини. — сдержал смех парень, поглядывая на проходящий рядом патруль и отвернувшись.
Остановившись у близлежащей мусорки, Сара посмотрела в стакан, где все еще всплывали наверх сотни крохотных пузырьков. Руди оглянул ее, с недовольным видом рассматривающую жижу в емкости. Вздохнув, она выплеснула доставшуюся ей задаром смесь в мусорный бак, смяв пластиковый стаканчик и кинув за ней вслед. Руди покачал головой, скрывая улыбку, а Сара пошагала дальше, чувствуя, как немеет ладонь и растирая пальцы, в попытках разогнать кровь.
Их окликнул знакомый голосок сзади. Саре было на удивление приятно его услышать. Размяв руку, она обернулась, сквозь грудную боль улыбнувшись Оливии. Пинки, закутавшаяся в теплую куртку и поправляя свою извечную шляпку, подошла к ним, потоптавшись на месте.
— Привет! — улыбнулась она своей по-детски широкой улыбкой, обнажая щель в передних зубах, к которой вновь потянулся взгляд Сары. Она явно отвыкла от этого зрелища.
— Оливия! — Сара попыталась произнести это радостно, однако, боль исказила ее голос и вышло это не слишком-то мило. — Привет.
— Давно не виделись. — кивнул ей Руди.
— Боже, наконец-то я смогла вас увидеть! Даже ты тут! — восхищенно выпучила она глаза на паренька. — Я так переживала! Вы пропали! Раз и нету! Ни тебя, ни Саманты, никого! Мы все так переживали! Я, Роуз, Лили, мистер и миссис Кессиди. О Бо-о-оги какая же тяжелая была та ночь! Мало того, что мы все носились по квартире туда-сюда, потом ведь еще и в город бросились вас искать! — она подскочила к Саре, положив руке той на плечи и оглядывая ее. — Вот же нифига себе! Что с тобой?! Да ты же бледная, как молоко? Ты заболела? Блин! Блин! Блин! Нам нужно срочно к Роуз! Она глазам своим не поверит! Она так переживала и…
— Эй, притормози коней. — решилась наконец прервать ее Сара, приобнимая девушку, так яро ее осматривающую. Но с Пинки это не сработало.
— Так вы живы! Это так классно! Ох, я сама своим глазам не верю. Иду такая себе, думаю, блин, как же хочется сейчас искупаться в теплой ванной. А потом еще и перекусить чего-нибудь. Чизбургера! С двойным сыром! И можно даже бекона добавить! А потом вижу – вы! Я сначала не поверила! Думала, что это галлюцинации! Ну, как в фильмах, знаешь? Но потом я поразмыслила, вспомнила что ничего не пила ни вчера ни сегодня. Да и вообще ничего ближайшую неделю, представь себе?! И меня, как будто, ну… В общем, я просто в шоке была! Потом я подумала: а вдруг это злые близнецы? Ну, клоны, представляешь? После той истории с дочкой министра, Сара, меня уже вряд ли что-то удивит, так вот… Кстати! Я вспомнила, Роуз очень хотела тебя видеть! А, — Пинки почесала затылок. — в общем-то, это очевидно. Ведь вы пропали. Куда вы вообще делись?! Мы просто весь город прочесали! А вас не нашли!
— Эй-эй, погоди! — со второй попытки, однако, удалось остановить Кейси, которая все еще радостно тряслась от одного только их вида.
— Я и забыл, какая же ты болтливая. — усмехнулся Руди.
— О-о-о, мне еще столько надо вам рассказать! — яростно жестикулируя, начала тараторить Оливия, но Сара вовремя ее перебила.
— Слушай, — кашлянула Сара, потирая пальцы руки. — отдышись, а потом мы тебя обязательно выслушаем.
— Фух, — сдула висящий напротив лица локон Оливия. — ты права. Пойдемте к Роуз, она тут, неподалеку. И Лили, кстати, тоже здесь! И маленький гангстер Бен! Они будут о-о-очень рады вас видеть.
— Не сомневаюсь. — пошагал вперед Руди, засунув руки в карманы. Его явно забавляло наблюдение за этим монологом Оливии, в котором Сара играла малозначимую роль. Рация на его поясе зашуршала и он поспешил снять ее, чтобы ответить на сигнал.
В небольшом маркете в паре кварталов, Лили настороженно бродила между стеллажами с продуктами, потеряв сестру. Уставший Бен дремал у нее на руках. Ребенок, ворочаясь в полудреме, мял в своих маленьких ладошках ее темные волосы. Вздохнув и обойдя стоящих перед собой покупателей, явно выискивающих что-то на стеллажах, Лили поспешила к кассе, состроив угрюмую физиономию.
Прикрыв лицо темным капюшоном, Роуз рассматривала несколько пачек спаржи и консервированных бобов в томатном соусе, которые прихватила с собой. Поставив их перед кассиром, она поправила капюшон, из-под которого струились ее расплетенные дреды. Потирая переносицу очков, Роуз постоянно оглядывалась по сторонам, наконец заметив пробирающуюся к ней через толпу покупателей сестру.
— Ну вот и ты, — облегченно вздохнула она. — наконец-то.
— У меня нервов не хватит постоянно искать тебя! — пробубнила Лили, поправляя ребенка на руках. — Куда ты запропастилась?! Я трижды обошла весь этот магазинчик в поисках тебя.
— Я же говорила, не отставай. — покачала головой журналистка. — В любом случае я ждала тебя тут, ближе к выходу.
— Ясно, опять не права тут я. Ребенка на руках несу, так еще и должна поспевать за расторопным кроликом, вроде тебя. — нахмурила брови Лили.
— Ладно, — приспустив очки, Роуз помассировала глаза. — прости. Постоянно теряюсь. Все это… Так свалилось на наши плечи, понимаешь? А мои попытки сделать так, чтобы вся наша жизнь не рухнула и не стала еще хуже, совсем выбивают меня из колеи. Я должна стараться лучше. Извини.
— Не надо извинятся. — фыркнула мамаша.
— Хочешь, я понесу Бена? — протянула руки та, пока кассир неторопливо разглядывая каждую пачку и баночку, пробивал их в аппарате, будто не обращая внимания на столпившуюся очередь.
— Ну уж нет! — прижала к груди сына та, из вредности не желая отдавать его сестре.
Наконец, когда последняя банка консервов была пробита, на экране высветился счет Роуз. Та, второпях рыская по карманам, попыталась найти карточки, чтобы расплатиться. Когда последний оказался пуст, она разочарованно вздохнула, начав нервно поправлять очки.
— Карты, случаем, не у тебя? — опустила она взгляд на сестру.
— Просто прекрасно, ты еще и карты забыла! — закатила глаза Лили.
— Платить будете? — безынтересно посмотрел на них кассир.
— Да, конечно. — кивнула Роуз, покачав головой.
Приподняв рукав своего пальто, она поднесла к дополнительному сканеру браслет, затем прислонив палец к датчику. Тот загорелся зеленым, одобрительно запищав и аппарат выдал, что покупка оплачена. Кассир, выпучив глаза, с невероятным удивлением пялился на браслет журналистки, будто не в силах оторвать от него взгляда. Несколько людей из очереди позади тоже поглядывали из-за спин друг друга, будто прикованные к личному браслету на ее руке.
— Это?.. — кассир помялся, переступая с ноги на ногу и наконец поднял зрачки на Роуз, явно недовольную таким вниманием.
— У вас все? — кивнула она на аппарат и принялась складывать пробитые товары в пакет, пока Лили поспешила ретироваться от всеобщего внимания на улицу.
— Да-да, мэм. — паренек растерянно кивнул головой, не зная, куда деваться. — Приятной покупки! Приходите к нам еще! — кивнул он, натягивая улыбку. Роуз, вздохнув, подняла пакет, поспешив за сестрой и прикрывая рукавом злополучный аксессуар.
Стоило ей выйти из магазинчика и поднять взгляд, удивлению ее не было предела. Оливия, яростно размахивая руками и восторженно что-то скандируя, чуть ли не прыгала вокруг Лили и Бена, а рядом с ней, кто бы мог подумать, стояла Сара с дружком. Роуз набрала полную грудь воздуха, стараясь сдержать себя, но все-таки не смогла.
Ее пальцы задрожали и пакеты с продуктами тотчас рухнули наземь. Из них с звоном выкатились банки с консервами и спаржей, расползаясь по тротуару. Этот грохот тут же отвлек Пинки от ее эмоционального монолога, в котором, кроме нее, казалось, никто в компании не заинтересован и она, выпучив глаза, посмотрела на рухнувшие на асфальт продукты.
— Ой. — поджала губы Оливия, указывая на выпавшие из рук подруги пакеты. — Кажется… Ты обронила…
— Сара! — воскликнула Роуз, тут же бросившись к девушке и вцепившись в нее руками, словно хищник. Она начала рассматривать ее, бегая по девушке глазами и пытаясь подобрать слова.
— Привет, Роуз. — смущенно улыбнулась Сара.
— О господи, как ты? — ее теплые влажные ладони коснулись щек девушки, по которым ударил румянец. Это удивительно согревающее прикосновение напомнило ей о том дне, когда они с Роуз спустились в тот злополучный бункер.
— Я… — Сара помялась, не в силах подобрать какой-либо достойный ответ.
Так они и стояли, глядя друг на друга вопрошающими, горящими взглядами. Ей хотелось обнять ее, обхватить Роуз, что было сил. Выпалить ей все, что она знала. Рассказать все, что с ней случилось. Быть может, она могла бы помочь? Быть может, она нашла бы решение, как вырваться из этого проклятого омута насилия, который теперь утягивал их всех? Если никто не знает ответа, Роуз-то должна знать! Должна же?
Но комок встал в ее горле, и она не смогла произнести ни слова. Молчание. Молчание спасет их. Роуз, Оливию, Лили с ребенком. Брэда и тетушку Мэридит. Ее молчание. Если сейчас она сорвется, если скажет, что происходит, она подвергнет их всех еще большей опасности. Все, кого она знает, теперь в опасности. Все, кто ей дорог. Из-за нее. Она утопает в трясине жестокости с головой. С каждым днем погружается все глубже. Это болото затягивает ее, кровавая трясина уже проникает в ее легкие, приближая ее жизнь к развязке. Да, Роуз, Брэд, все они готовы будут протянуть ей руку помощи. Но, взявшись за нее, не утянет ли она их за собой?
— Оливия, будь добра, собери эти банки, а то наши любовнички все никак не могут оторваться друг от друга. — покачала головой Лили, кивнув на десятки рассыпавшихся из пакетов консервов.
— Одну минуту! — радостно улыбнулась вечно позитивная Пинки, подскочив к месту крушения и начав собирать все покупки обратно в пакеты. Моментально хватая банку за банкой, она окончила свою работу почти мигом, заметив, как одна единственная из них укатилась дальше других. Готовая было встать и потянуться за ней, она увидела, как Руди подошел, поднимая банку консервированных бобов и, улыбнувшись, протянул ее ей. Оливия, изобразив смущение, улыбнулась, принимая его помощь.
Роуз, наконец опомнившись, вцепилась руками Саре в плечи, прищурившись и разглядывая ее лицо. Легкие вновь ее подвели и она предательски кашлянула. На язык почувствовался знакомый металлический вкус капелек крови.
— Нет, — покачала головой Роуз. — не может быть.
— Что? — в попытке не выдать себя, Сара проглотила кровавый сгусток.
— Ты вся бледная. Словно… Словно труп. — журналистка прикусила губу. — Я… Нет, я должна была… Ты же?.. Как ты себя чувствуешь?
— Прекрасно. — размяла пальцы немеющей руки Сара. Ее ложь сейчас смотрелась невероятно неубедительно.
— Не ври! — сорвалась на крик Роуз. Судя по выражению ее лица, ее переполнял праведный гнев. Не отпуская рук с ее плеч, она отошла с Сарой в сторону, тяжело выдохнув и начав говорить тише. — Ты умираешь!
— Вот так удивила! — фыркнула Сара, саркастично покачав головой. Ей не хотелось, чтобы Роуз сейчас решилась говорить об этом. Ей вообще не хотелось об этом говорить.
— Здесь нет ничего смешного! — дернула ее за плечи та, нахмурив брови. Легкий снег ложился на плечи ее черного пальто, приковывая взгляд Сары.
— А я и не смеюсь. — отвела взгляд девушка, засунув руки в карманы. На кончике языка все еще ощущался привкус крови. — У меня все отлично. И ничего я не… Не умираю.
— Вот только не начинай! — стиснув зубы, прошептала Роуз. — Я прочитала двадцать пять статей об этом. — она дотронулась до ее груди указательным пальцем. — Двадцать пять статей, Сара. У тебя кожа, как молоко. Я даже сейчас слышу, как с каждым твоим вдохом у тебя в груди хрип, словно разрывается что-то! Ты сама себя слышишь? Да у тебя даже голос, словно у мертвеца! — Роуз огляделась по сторонам, осторожно глядя на летящий в небе неподалёку патрульный самолет.
— Ты, что, серьезно читала ради меня какие-то статьи? — приподняла бровь Сара, пытаясь свести разговор в шуточное русло. С Роуз это не сработало.
— И ты улыбаешься? — скривила лицо в недовольстве журналистка. — Я не знаю, что с тобой такое, но я вижу, что тебе нужна помощь. Срочная помощь. И мы сейчас же отправимся к мистеру Кессиди, к тебе домой, чтобы…
— Нет! — отскочила Сара, смахнув с себя ее руки. Она не может подвергать их всех опасности. Не может! Не имеет права! И ради того, чтобы спасти их, она не должна соглашаться. Слишком много людей погибло и без того. Если погибнут они – Сара себе этого не простит.
— Да одумайся же ты, — начала было Роуз, как Сара сделала еще один уверенный шаг назад, заметив, что к ним теперь были прикованы все взгляды, от Лили и удивленной Оливии, поднимающей сумки с продуктами, до Руди, поправляющего неряшливо растрепавшуюся челку.
Роуз напряглась, глядя на нее исподлобья. Сара же не решалась сдаваться. Она не может идти с ними. Как бы она не хотела и как бы мерзко с ее стороны это не было. Кем бы они ее после этого не посчитали, они будут в безопасности. На эту жертву ей нужно идти ради всех них. Сделать нечто дурное, чтобы помочь другим.
Журналистка схватила ее за руку, не слишком напористо. Саре хватило сил вырвать свою ладонь из ее теплых пальцев. Роуз хотела было что-то сказать, приготовив для этого невероятно укоряющее выражение лица и фразу, против которой у девушки не было бы аргумента. Но ситуацию, благо, спасла гостья, которую сейчас тут явно никто не ждал.
— Посмотрите, какая, типа, милая компания. — усмехнулась Сэм, сделав глоток вишневого пива из бутылки. Едва ли у нее были деньги, потому, Сара решительно предположила, что та, вероятно, ее украла.
— Сэм! — восторженно улыбнулась Оливия, хотев было броситься ей в объятья, но потом осознав, что обременена весом сумок с консервами. — Наконец-то все мы в сборе! Как же это крутенько!
— Здорова, странная. — кивнула ей Саманта, подойдя поближе и сделав еще глоток. Судя по ее расслабленному виду и походке, это была не первая украденная ею бутылка пива за сегодня. — О, и королева джунглей тоже здесь? — ехидно усмехнулась Сэм, посмотрев на журналистку.
Роуз тут же впилась в нее обиженным взглядом, поправляя очки.
— Расслабься, — она подошла ближе. — я просто шучу. — причмокнула языком Сэм, похлопав Роуз по плечу. Кажется, теперь все взгляды уж точно были обращены на нее, чему Сара была невероятно рада.
Кивнув Руди, Саманта подошла к нему ближе, взяв его за плечо и отведя на пару метров дальше, заводя в переулок, чтобы не так сильно привлекать внимание остальных. Пригнувшись, она перешла на шепот, оглядевшись и удостоверившись, что их не будет слышно.
— Что за херня? — нахмурилась Сэм.
— О чем ты? — приподнял бровь Руди.
— Какого черта вы тут стоите и болтаете с ними? Посреди города, бля? — Сэм, заметив на себе подозрительный взгляд Роуз, показательно ехидно улыбнулась ей, глотнув вишневого пива.
— Мы просто встретили Оливию, а затем…
— Да плевать мне на то, кого вы встретили! — чуть было не крикнула Сэм, облизнув губы. — Я понимаю, если бы неряха Сара решила, типа, поболтать вот так вот на глазах у всех со своей ниггерской подружкой, но ты-то куда смотришь?
— Что-то случилось? — провел рукой по челке Руди.
— Да, Моралес сказал, что у нас здесь запланировано дельце.
— Это по поводу того оружия, которое он хотел закупить? — задумавшись, спросил паренек.
— Вроде того. — кивнула Саманта. — И для нас нашлось дело.
— Какое?
— Он уже получил оружие, — оглядываясь по сторонам, сказала Саманта. — они с Дафной сейчас улаживают какие-то дела. За нами осталось отдать бабки за пушки этим ребятам.
— Генри наконец-то смог связаться с этими наемниками? — усмехнулся Руди. — И как Дафна на это согласилась?
— Не думаю, что он ее спрашивал. — отмахнулась Сэм. — Но это чертовски хорошо, мать твою. Не так ли?
— В каком смысле?
— Это значит, что дела у нас пошли на лад, верно? — Саманта вновь посмотрела на Роуз, Сару и остальных, не спускавших с них глаз. — Теперь у нас есть оружие. Только людей недостает.
— Удачно мы завладели кредитами Нэнси. — кивнул Руди. — Теперь больше не придется иметь дел с этой проклятой наркотой. Она и ее люди были ничем не лучше бандитов, вроде Френка. Она получила по заслугам.
— Да, жестоко мы ее отделали. — причмокнула языком Сэм. — Подохнуть в петле. Ну и мерзкая же смерть.
— Можно сказать, в мире стало на одно зло меньше. — пожал плечами он.
— В мире есть грязь, это точно. — Сэм размяла костяшки пальцев, недовольно поглядывая на Роуз. — А чтобы ее убрать…
— … приходится запачкаться, да. — вновь улыбнулся Руди. — Когда вырезаешь гнойные раны, руки невольно оказываются в крови. Но мы сделали хоть что-то. Мы больше не сидим на месте. Мы движемся вперед. Так что, да, в какой-то мере, наши дела идут в гору. И, будем надеется, это не сизифов труд.
Приложившись к бутылке, Сэм осушила ее до дна парой глотков. Девушка поставила бутылку на мусорный бак, утерев нос и засунула руки в карманы. Да, наверное, в глазах остальных они не внушали доверия. Грязные куртки и усталый вид. Но, с другой стороны, какая Саманте разница? Не побежит же Роуз жаловаться на них в полицию. Это не только не в ее правилах, у нее и положение не то.
— Ладно, нам надо валить. — неторопливо и аккуратно пошагав вперед, оглянулась Саманта на Руди.
— А что с Сарой? — спросил он.
— При нас, типа, большие суммы. — Сэм показала ему карту, которая лежала у нее в кармане. Удивительно приятно было носить при себе штуку, на которой лежит так много денег. Пускай и кровавых. Деньги не пахнут. Особенно, если их хозяин окончил свою жизнь, дергая ногами в петле. — Мало ли, что решат вытворить эти наемники. Я им не доверяю.
— И что ты предлагаешь?
— Как насчет лавки Веллингтон? — предложила она.
— На другом конце города? Разве нам не стоит поторопиться? — пожал плечами тот. — Не очень-то хочется наматывать по городу круги.
— Может, Мэдисон присмотрит за ней? — задумалась Саманта.
— Она в городе? Что она здесь забыла? — почесал затылок Руди.
— Хэнк тоже что-то ей поручил. — Сэм пожала плечами. — Хер его знает. Но она здесь. У меня получалось связаться с ней по рации.
— Доверим нашу подругу ей? — улыбнулся парень, глянув на Сару, которая пыталась не дать Роуз утащить ее за собой.
— Она нормальная телка, кажись. — прикусила губу Саманта, выходя из переулка. — Так что, да. Пускай побудет с ней. Стрелять Мэдисон умеет, так что, я не буду волноваться за ее жизнь.
— И я. — согласно кивнул Руди. — У самой-то оружие при себе?
— Шутишь что-ли? — усмехнулась Сэм, похлопав себя по поясу, за которым висел, прикрытый кожанкой, пистолет. — Все свою ношу с собой, бля.
— Вот и чудно. — усмехнулся он.
Заметив, что они подзывают ее к себе, Сара поспешила подальше от Роуз. Журналистка не отступила, пошагав за ней. Юркнув за спину Саманты, Сара кашлянула, схватившись рукой за грудь. Руди подхватил ее, чтобы не дать той упасть. Роуз шагнула вперед, но Сэм преградила ей путь, уперевшись ладонью ей в грудь. Роуз посмотрела на Сару, сплюнувшую розовато-красную слюну на снег. Поправив очки, она с прищуром вцепилась взглядом в Сэм.
— Ты же понимаешь, что ты сейчас убиваешь ее? — прошептала Роуз обвинительным тоном, словно присуждая Саманте смертный приговор.
— Не учи меня жить. — не оторвала от нее глаз Саманта. — Да, дерьма у нас по горло. Но только и тебе есть, о ком заботиться, не так ли? — кивнула она на Оливию и Лили с ребенком на руках, стоявших позади и оглянувшихся друг на друга. — Постарайся их не потерять. А с Сарой я уж как-нибудь сама разберусь.
Она сделала шаг назад, удостоверившись, что Роуз больше не рвется вслед за ними. Пока Руди уводил Сару, она обменялась с журналисткой взглядами. Обернувшись на сестру и Оливию, Роуз вздохнула, поникнув и опустив лицо вниз. Сняв очки, она достала из кармана тряпочку, протирая от снега линзы и моргая прищуренными от напряжения глазами. Саманта засунула руки в карманы, сделав еще пару шагов назад. Роуз уже хотела была сказать ей что-то, вновь водружая на нос очки, но последний взгляд Сэм отбил у нее всякое желание отвечать. Развернувшись, девушка почесала переносицу и поспешила взять у Оливии тяжелые сумки.
Проходя мимо центральной городской площади, Сара заметила заметно поредевшие палатки бастующих. Многие из них пробирались ночью мимо полиции и солдат Алекса Моралеса, стараясь не попасться патрулям и возвращались домой. Другие же, кто был более стойким, нежели первые, до сих пор оставались в палаточном городке посреди города. Там уже наладилась своя небольшая экосистема. Горели костры, люди ходили и помогали друг другу. Они не собирались отступать. Принципы не давали. А плакатов с мертвой Эми Лайнс в городе меньше не стало. Глядя на уставшие, изнеможённые лица людей на площади, Сара отчасти позавидовала их стойкости. Ни холодные зимние ветра, ни патрульные машины, черными пятнами слонявшиеся по небу, не могли заставить этих людей отступить.
Мэдисон, как оказалось, засела где-то на высоком пустом небоскребе, неподалеку от центра города. Руди и Саманта проводили ее вплоть да входа. Саманта решилась было пойти вслед за ней прямиком до верхушки небоскреба, но Руди напомнил ей, что они должны торопиться. Сара настаивать не стала. Натянув фальшивую улыбку сквозь грудную боль, она обняла подругу, отпуская ту с Руди. Сэм потрепала волосы на ее затылке, окунувшись лицом в ее локоны и поглубже вдохнув запах волос Сары. Она давно не принимала душа, потому не знала, достаточно ли прилично от нее пахнет, но Саманту это, похоже, не смущало.
Удостоверившись по рации, что наемница здесь, Сара побрела по пустым этажам небоскреба вверх, вверх и вверх. Если какие-то бездомные еще ютились на этажах ниже, то наверху их оставалось все меньше и вскоре остались лишь пустые коридоры и девушка, одна, посреди холодных бетонных полов. Она чувствовала себя куда увереннее, потирая сквозь ткань куртки рукоять револьвера на поясе. Она уже не боялась бродить так одна. Иногда тревога прокрадывалась в ее душу, но страху сложно было схватить ее за горло. В отличие от разложения легких.
Спустя несколько этажей, Сара закашлялась, отплевываясь кровавыми сгустками. Они стали совсем уж густыми и горькими. Она привыкла к металлическому привкусу крови на языке, но к горькому, отвратительному вкусу мокроты, привыкнуть, кажется, было нереально. Он обжигал горло и вызывал рвотные позывы. Собрав все остатки легочной слизи во рту, девушка выплюнула их, сморщившись. Поглядев на уже чернеющую кровь в ее слюне, оставленной на бетоне, девушка растерла ее по полу мыском ботинка и пошагала наверх.
Мэдисон сидела, разглядывая в руках элементы своей винтовки, лежащей у нее на коленях. Проверяя прицел, она прикрыла один глаз, посмотрев в него и, протерев окуляры, начала прикручивать обратно к винтовке. Затем посмотрела на браслет на своей руке, глядя на показатели времени и погоды. Отставив винтовку в сторону, она зевнула, присев на небольшой раскладной стул, который явно принесла с собой. Наемница была закутана в утепленную куртку поверх своего извечного боевого камуфляжа. Поправив причудливую прическу, она обернулась, глядя на подходящую к ней Сару.
Девушка запыхалась, поднявшись на несколько десятков этажей. Не в ее состоянии уже было преодолевать такие расстояния ввысь. Лестницы и подъем по ним стал для девушки поистине тяжким испытанием. Причем даже небольшие подъемы по ступеням заставляли боль в ее легких выть, не переставая напоминать о себе.
— Привет. — сказала ей Мэдисон, вновь принявшись проверять винтовку. Рассматривая ствол и сошки, она протерла их от упавшего снега ладонью. — Выглядишь неважно. Неудивительно, что они хотели, чтобы я за тобой присмотрела.
— Сюда было идти ближе, чем к лавке Дафны, — вздохнула Сара, поглаживая себя по груди. — потому Сэм с Руди решили, что ты подойдешь.
— Не думала, что Саманта доверит свою подружку-лесбиянку кому-то кроме себя самой. — улыбнулась Мэдисон, вынув обойму из винтовки и считая количество патронов в ней. — Значит я все-таки внушаю доверие. С ее стороны это практически комплимент.
— Может быть. — пожала плечами Сара.
— Слушай, я сижу тут уже, — наемница снова посмотрела на время. — полтора часа. Мне достаточно холодно. Не могла бы ты сбегать во-о-он в тот магазин и прикупить мне стаканчик кофе? — указала она на небольшую кофейню, располагающуюся внизу через площадь. Вид с этого покинутого небоскреба открывался как раз на центр Мейкона, где собралась толпа бастующих. — Перекусить, кстати, тоже можешь взять.
— Это что, шутка? — нахмурилась Сара. — Если да, то вовсе не смешная. У меня голова идет кругом от этих подъемов. Я прошагала под пять десятков этажей и до сих пор не могу привести дыхание в порядок, — она демонстративно кашлянула. — а ты просишь меня еще разок совершить этот поход туда и обратно? Ну уж нет! Хватит меня использовать.
— Как знаешь, милашка. — улыбнулась наемница, вставляя обойму в винтовку и глядя в сторону площади.
Сара присела на кучу старых коробок неподалеку. На них было холодно, но ее усталость от подъема все же взяла верх. Настроившись на свое дыхание, Сара мерно делала вдохи и выдохи, стараясь привести его в норму.
— Как там Дафни? — подняла на нее взгляд наемница.
— Не знаю. — покачала головой Сара. — Она сейчас где-то с Хэнком, кажется. За городом, как я понимаю.
— Странно, что не в своей лачуге с пыльными драгоценностями. Мне кажется, она очень ими дорожит.
— Ага, эта лавка досталась ей от отца. Так что да, дорожит.
— Неудивительно, что она все еще хранит при себе все эти странные старые штуковины. — вновь проверила время на часах Мэдисон. — Прошлое это сложная вещь. Ты можешь от него убегать или пытаться забыть, но что-то прелестное и драгоценное из него отпустить не в состоянии, не так ли?
— Может и так. — помялась Сара. Ей взгрустнулось. Вновь вспомнился родной Бей-41. Улыбчивая Дейзи, уминавшая тосты в ее квартире. Всего этого ей так не хватало. Бежать от этого не было смысла. К этому нет возврата. Чтобы отвлечь себя от этих мыслей, Сара вдохнула поглубже, ощутив жгучее хлюпанье в легких и принявшись растирать пальцы немеющей руки.
— Ты скучаешь по чему-нибудь, Сара? — не вовремя спросила наемница.
— Ну, — девушка прикусила губу. — много по чему.
— Например?
Да какое вообще твое дело? Саре не слишком хотелось распинаться тут перед Мэдисон, которая, судя по своему виду, вообще не питала к разговору особого интереса и просто пыталась заполнить тишину, нарушаемую лишь криками и возгласами бастующих, на площади внизу.
— Неважно. — отмахнулась Сара, сжав и разжав пальцы раненой руки.
— А что насчет мисс Веллингтон? Чем она там занимается?
— Не думала, что тебя на самом деле интересует ее судьба.
— Дафни хорошая, — кивнула наемница. — просто ее постигла тяжкая судьба. Судить ее за эту грубость и холод сложно. Она много что пережила, как я понимаю.
— Мы все много что пережили. — насупилась Сара.
— Верно подмечено. — пустила смешок Мэдисон.
— Даже страшно становится. — тихонько сказала Сара скорее сама себе, но наемница это услышала.
— От чего? — приподняла бровь та.
— Ну, скажем от того, что из-за всей этой жести, которая происходит вокруг, уже не испытываешь чего-то, скажем…
— Былого страха? — перебила ее Мэдисон.
— Можно и так сказать. — кивнула Сара. — Все эти смерти. Поначалу они снились мне в кошмарных снах. Я не могла забыть то, что видела. А теперь, чем дальше мы забираемся, тем больше наплевать на то, что происходит вокруг. Нападения. Убийства. Расправы. Ощущается, будто так и должно быть. А ведь не должно!
— Становится навязчивой рутиной, да? — Мэдисон размяла плечи. — Знаешь, ко всему когда-то привыкаешь. Даже к этому. Справедливости ради, к дурному привыкнуть куда проще, чем к чему-то действительно полезному.
— Это говорит мне девушка, убивающая людей за деньги? Как-то не слишком верится в речи от справедливости из твоих уст.
— Предпочитаю просто “наемница”, как говорит Дафна. — легонько усмехнулась Мэдисон. — Знаешь, все это крайне относительно. Справедливость. Убийства. Любовь. Добро и зло, тьма и свет, бла-бла-бла… Монеты всегда имеют две стороны.
— И ты предпочитаешь брать эти монеты за свою работу? — ехидно подметила Сара, массируя пальцы.
— Конечно, я же наемница. — широко улыбнулась та. — Мне заплатили, собственно, вот я и здесь. А подвернулась бы работа получше, ушла бы, глазом не моргнув.
— И все-таки ты еще здесь.
— И все-таки здесь. — прикрыв рот рукой, Мэдисон зевнула. — Однако, мне, честно, наскучивает эта старая, как мир, история.
— О чем ты?
— Взять хотя бы вашего “лидера”. Ты думаешь, он идеалист? Или, быть может, герой? Мистер Моралес-младший не идеалист и не герой. Им движут не идеалы, уж поверь. Им движет, вот, — кивнула Мэдисон на пролетавшее вверху звено патрульных самолетов.
— Его брат? — спросила Сара.
— Очередная история, исход которой все мы знаем. Обиженные на мир братья, так яро ненавидящие друг друга. Родная кровь по разные стороны баррикад. История циклична. Все это уже было и никого этим не удивить. — покачала головой Мэдисон. — Зависть и ненависть, нарастающая, как снежный ком. Только и всего. Каин и Авель, ей богу.
— И, несмотря на это, ты все еще работаешь на нас? На него? — девушка засунула замерзающие руки в карманы.
— Две стороны монеты, Сара. Две стороны. — причмокнула Мэдисон. — Пока одни смотрят, на какую же из сторон падает тень, я предпочитаю наслаждаться их прельщающим звоном. Это уже принцип жизни. Когда к этому привыкаешь, тебя просто не отпускает. Это круче любого кайфа. Круче дури, алкоголя и секса, Сара. Благодаря этому я научилась понимать мир. Научилась жить, а не выживать.
— Для тебя все это, словно забава. — фыркнула Сара. — А вокруг гибнут люди.
— Это не забава. Я определенно понимаю всю серьезность. Но так, как у любой истории есть развязка, а я, поверь, увидела много таких историй, я выдам тебе жирный спойлер. — она сделала театрально серьезное, умудренное выражение лица. — Предаст же брат брата на смерть, и отец – сына и восстанут дети на родителей, и умертвят их.
— Это что, тоже Библия? — завела глаза Сара.
— Да, она самая. — хихикнула наемница.
Мэдисон постоянно поглядывала на часы. В очередной раз зевнув, она размяла шею, встав и закинув винтовку на плечо. Сара рассматривала бродящих внизу людей, прищурившись. Их было так много, на удивление. Особенно ее поражала толпа протестующих. Потерев немеющую руку, девушка поморгала, чтобы снять напряжение с глаз. У тротуара внизу она заметила пробирающихся мимо очередного поста солдат Руди и Сэм. Они сообщили в рацию, что дело закончено. Там же, неподалеку, ей удалось разглядеть и бредущую на пару с Лили и Оливией Роуз, буквально в паре переулков от Саманты и Руди. Наемница, глядя вниз, причмокнула языком, взяв в руки винтовку.
— Собирайся, пойдем. — еще раз сверилась с временем Мэдисон.
— Да? Ну наконец, пошли. Я уже начала замерзать. — встала Сара, переступая с ноги на ногу. — А зачем ты вообще здесь сидела? — поинтересовалась она.
— А? — приподняла бровь Мэдисон. Затем взяв рацию, она включила связь, пару раз стукнув пальцем в микрофон. — Ну, что там, большой босс?
Поначалу никто не ответил. Спустя секунд десять ожидания, рация зашипела и оттуда донесся голос Хэнка.
— Давай. — сухо проговорил он.
Наемница пожала плечами, отключив рацию и улыбнулась Саре, потирая в руках свою винтовку.
— Вот за этим. — хмыкнула она, направляя оружие куда-то в сторону толпы внизу и, как ни в чем не бывало, спустила курок. Затем, легко закинув оружие на плечо, пошагала в сторону выхода, прибавляя шаг и кивнув Саре.
Несколько мгновений прошло, прежде чем вспыхнуло пламя. Толпа внизу не сразу сообразила, что по ней открыли огонь. Послышались грохот, шум, стоны, возмущение. Одно мгновение, вот что требуется. Одно мгновение, чтобы избавиться от всего, что делает людей людьми. Человеческая масса, как пороховая бочка. Причем, пропитанная маслом и сдобренная термитом. Достаточно мгновения. Доли секунды, за которую пуля преодолеет положенное ей расстояние. Всего секунды, чтобы пламя сожрало их всех. Ну, и пару мгновений на осознание происходящего, конечно.
Сквозь вопли и рев первые ряды бастующих понеслись на полицейские отряды, сметая их с пути. Те не успели что-либо сделать. Прорвав кордон с оцеплением, они понеслись дальше, с чем попало нападая на полицейских. Комендантские солдаты, в отличии от братьев своих меньших, были куда сноровистее. Отступив к переулкам, они открыли по толпе огонь. Первые ряды человеческой массы, словно волнами расползающейся с площади, полегли мгновенно. Но это были лишь первые минуты кровопролития.
Хватая оружие с убитых, люди бросались вперед, буквально трупами заваливая комендантские отряды. Подбирая винтовки и пистолеты убитых копов, те, что поумнее, бросались в укрытия, отстреливая людей Моралеса, отвлёкшихся на орду, наваливающуюся на них. Это безумие мигом охватило площадь и пути назад уже не было. Первые несколько групп прорвали оцепление, унося ноги из своего палаточного лагеря. Откуда-то сверху на солдат полетели коктейли Молотова. Огонь, охвативший их броню, заставлял их отступить или бросаться врассыпную, открывая пути отхода некогда окруженным бастующим.
Сара, вцепившись в мешанину людей внизу, не могла сдвинуться с места. Отсюда, с высоты, они такие маленькие, словно муравьишки. Они налетали друг на друга, падали и поднимались. Или не поднимались, если не повезло схватить пулю. От наблюдения за завораживающей и пугающей резней, ее отвлек гул двигателей подлетевших самолетов, которые направлялись к площади.
— Эй, чего стоишь?! — крикнула Мэдисон. — Сюда, скорее! — она указала за угол, где располагался старый строительный лифт. Сара, с испугом рванула к ней, не в силах осознать происходящее.
— Боже мой! — закричала девушка, запрыгивая вслед за Мэдисон. Наемница начала тянуть на себя свисающие тросы и их люлька вмиг понеслась вниз. Сара, кашлянув и схватившись руками за грязные поручни строительного лифта, выпучив глаза смотрела на достаточно спокойную Мэдисон. — Что это?! Какого фига?! Ты… Ты же убила кого-нибудь! Может быть женщину или… Или…
— Мы живем в гендерно-равном обществе. Какая разница, в кого именно могла попасть пуля? — попыталась отшутиться Мэдисон.
— Да там же чертова бойня! — закричала Сара, но, сорвавшись на вопль, закашлялась, вновь вжавшись в поручни и отплевываясь мокротой вниз. Они уже почти подползли к нижнему этажу. — Т-ты… Это же ужасно! — хрипя не переставала истерить девушка.
— Просто работа. — пожала плечами наемница, посильнее дернув за канат. Люлька с грохотом ударилась о землю и наемница, перемахнув через перила, помогла перелезть Саре. — А теперь нам надо валить отсюда.
В панике рванув вслед за Мэдисон, Сара пыталась не задохнуться от темпа бега. Бежать уже давно было не в ее силах. Однако, происходящее обязывало ее наплевать на боль и нестись вслед за латинкой. В рациях донесся голос Сэм, потом Руди, но Сара не смогла расслышать, что именно они там болтали. Учитывая, что оба переходили на крик, им, внизу, приходилось несладко. Все их жизни были в опасности, а улицы устилались трупами. И все из-за Мэдисон.
Вынырнув в переулок, Мэдисон тут же схватила Сару за руку. Девушка поначалу попыталась вырваться, но тщетно. Наемница явно не желала потерять ее. Потащив Сару за собой, Мэд направилась прямо противоположного несущейся на них топе. Это были не вооруженные люди. Обычные граждане, убегающие от начавшейся бойни. Но их поток врезался в девушек, нескончаемо проносясь мимо. Сара сильнее сжала пальцы Мэдисон. Наемница шла ближе к стенам переулка, прикрываясь рукой от несущейся толпы, преграждающей путь. Однако, это не очень-то помогло.
Толпа сжала Сару, не давая ей даже вдохнуть. Этот шторм из людей схватил ее, словно в тиски и поволок за собой. Ее последняя попытка удержаться за руку наемницы окончилась неудачей. Та не успела обернуться, как их руки разомкнулись.
— Сар… — не успела вымолвить та, как людской поток вынес Сару, заслоняя собой весь обзор. Она закашлялась, прикрывая лицо руками. Ее обуял жуткий панический страх. Девушка испытывала ровно тоже, что было в Саванне. Клаустрофобия. Нехватка воздуха. И неизвестность, в которую тебя тащит толпа.
Не сумев устоять на ногах, Сара споткнулась, рухнув наземь. Выход из переулка, казалось, был уже совсем рядом, но выскочить она не успела. Крикнув, она закрыла лицо руками и прижала ноги к груди. Но людям, видимо, было не до того. Тяжелая поступь сапог проходилась по ней. Жители, сломя головы, проносились прямо по ее телу. Удар за ударом. Каждый шаг она ощущала, словно рухнувшую на нее гору. Все тело заболело. В лёгкие ударило жжение. Попытки отползти ничего не дали. Ее будто никто и не видел. Словно она не существовала. Пустое место, о которое вытирают ботинки.
Когда очередной сапог надавил на ее ладони, прикрывавшие лицо, в глазах потемнело. Кажется, это конец. Чья-то подошва впилась прямо в грудь. Девушка сплюнула кровавую массу, захлебываясь. Но вот, через крики, силуэт выше спихнул наседающих людей, расталкивая их. Боль в мгновение ока прекратилась. Но конечности продолжали болеть и от ужаса Сара не могла пошевелиться. Роуз, отмахнувшись какой-то палкой, отпихнула подступавшую толпу, подхватив Сару одной рукой и попытавшись поднять.
Вцепившись в журналистку, как в последнюю надежду на спасение, Сара потянулась к свету выхода. Роуз прижала ее к себе, поднимая рывком. Когда очередная волна людей хлынула к переулку, отмахнутся палкой у Роуз не вышло. Пробегающие мимо люди просто выбили орудие из ее рук.
— Жива?! — крикнула Роуз, хватая Сару и прижимая к себе.
Достойно ответить у той не вышло, впрочем, как и всегда. Она зашлась кашлем, сжимая пальцами воротник пальто Роуз. Журналистка попыталась осмотреть ее, но оступилась и теперь толпа обрушила и ее. Они, обняв друг друга, вновь оказались на земле. Сара наконец смогла сделать долгожданный вдох и темные пятна перед глазами расплылись. Она почувствовала теплое дыхание Роуз, крепко сжимающей ее плечи. Роудсон, словно живой щит, прикрывала Сару своим телом. Теперь сапоги проходились по ее спине, наступая на затылок и плечи. Она, сморщившись, старалась держаться, опираясь на локти, чтобы не придавить собой Сару.
Принимая удары на себя, словно святая мученица, Роуз закрыла глаза, сильнее прижав к себе девушку. Сара смотрела в ее лицо, даже сейчас столь несломленное, что страх отступил куда-то сам собой. Она чувствовала на себе ее тяжелое дыхание. Ощущение, словно они сейчас дышат одним воздухом, полным страха и дорожной пыли, поднимаемой вверх сотнями ног. Вдалеке, будто приглушенно, барабанили автоматные очереди. Их стрекот бил в виски, заставляя сознание сходить с ума. Сара попыталась отогнать страх прочь. Ради того, чтобы выжить. Ради Саманты. Ради Роуз. Она ощущала прикосновение ее тела, так близко, как никогда раньше. Руки Сары сжались на бедрах журналистки. Удары сапог прижали ее еще ближе к земле. Кажется, их губы соприкоснулись на мгновение. Превозмогая боль, Сара вдохнула глубже, чувствуя, как ее лицо касается лица журналистки. Роуз открыла глаза, щурясь от боли и посмотрела девушке прямо в глаза.
— Пистолет… — прошептала она.
— Что?! — Сара закричала, пытаясь пересилить гул толпы.
— Пистолет! За пазухой! — завопила Роудсон, когда очередной сапог надавил на ее затылок, придавливая ее к Саре.
Бьющая в голову кровь позволила сообразить, что от нее требуется. Сара просунула руку к груди Роуз, не думая о смущении и нашарила рядом с ней рукоять ее оружия. Выхватив ствол из кобуры, она просунула руку обратно, подняв ее вверх и несколько раз нажала на курок. Прогремевшие из-под ног выстрелы распугали толпу и люди, с криком, бросились врассыпную в разные стороны, оббегая валяющихся на грязном холодном асфальте девушек. Роуз простонала, перевернувшись на спину и рухнув рядом с Сарой в переулке. Ее лицо в пыли и гематомах, мало чем отличалось от лица Сары. По линзе одного из очков прошлась трещина, рассекая стекло пополам. Тяжело дыша, Роуз дрожала, глядя на Сару. Ей определенно досталось.
Завидев вновь выбегающих из-за переулка людей, Сара, сквозь стоны, направила на них пистолет, выпустив пули вслепую. Донеслись крики и глухие звуки попаданий в стену. Щелчок после нажатия курка знаменовал конец патронов в обойме. Поворочавшись на земле, Сара попыталась подняться. Капли крови с ее губ рухнули на грязный снег вниз. Все тело болело. Удары и ушибы выли при любом движении. Зажмурив веки, она наполнила легкие воздухом и рвущая, адская боль в груди перебила все остальные ощущения. Концентрируясь на пожаре в легких, Сара поднялась, попытавшись устоять на ногах.
Когда головокружение прошло, она подступила к Роуз, протянув журналистке руку. Влажная, теплая ладонь Роудсон коснулась ее сухих, грязных рук. Их пальцы сжались, и та попыталась встать с земли. Стиснув зубы, она медленно поднималась, с трудом сгибая конечности. Сара чувствовала, как усилия и вес Роуз тяготят ее ослабшее от кашля тело вниз, но она не согнулась, крепко сжимая ладонь журналистки. Наконец, Роуз оказалась на ногах и, пошатнувшись, оперлась о стену, тяжело дыша.
— Кажется, это твое. — сказала хриплым голосом Сара и встала рядом, взяв пистолет за ствол и протянув его рукоятью к хозяйке. Роуз, видимо еще не придя в себя, несколько секунд пялилась на оружие. Затем, дрожащими, потертыми до мозолей пальцами, сжала оружие, принимая его из рук Сары. Вытащив обойму, журналистка удостоверилась, что та пуста и, вздохнув, с хлопком вставила ту обратно, убирая пистолет за пазуху.
— Кажется, мне переломали все кости. — простонала Роуз, легонько коснувшись груди и посмотрев на стоящую рядом девушку.
— Спасибо. — улыбнулась разбитыми губами Сара.
— За что? — нахмурилась Роуз, задумавшись. С ее рассеченной брови стекала струйка крови, сползая прямо на глаза.
Покачав головой, Сара смущенно опустила взгляд, выплюнув очередной кровавый сгусток на асфальт и глядя, как снег впитывает кроваво-красные исторжения ее легких.
— За все. — ответила она, чувствуя хрип в легких.
Визг сверху привлек внимание обеих девушек. Дребезжа полыхающим двигателем, один из патрульных самолетов кружился в воздухе. Пилот не справлялся с управлением. Машину заносило и единственный не отказавший двигатель рвал ее в разные стороны. На очередном заносе, начертив в воздухе крюк, самолет врезался в здание рядом, озарив яркой вспышкой. Голубые и красные языки пламени растянулись в стороны. Обломки машины и здания понеслись вниз и девушки рванули наутек.
Сара побежала, глядя, как остовы самолета рушатся вниз, прямиком на них. Отскочив в сторону, она вновь чуть было не встретилась с беснующейся толпой вокруг. Позади раздался грохот и поднялся дым. Она оглянулась. Роуз, кашляя от пыли, поднималась рядом. Шум толпы и звуки выстрелов в переулках неподалеку заглушал даже собственные мысли. Огромные остовы самолета валялись посреди улицы, полыхая огнем. Струйки пламени облепили каркас, облизывая его. Накалившийся от плазмы металл шипел и вздувался. Сара подошла ближе к журналистке, прикрывая глаза и нос от поднявшейся в воздух пыли.
— Роуз! — крикнула Сара, отчаявшись. — Роуз! Боже!
— Я жива, — поправила разбитые очки Роудсон. — настолько, насколько это сейчас возможно, конечно.
— Господи, что нам делать?! — истерика захлестнула Сару с головой.
— Надо вернуться. — указала в сторону напротив Роуз. — Там Оливия и Лили с ребенком. Нужно вернуться к ним.
Они обе закашлялись. Кажется, пересечь эти переулки, наполненные теперь безумием и паникой, не представлялось возможным. Сара потянулась к поясу, нащупав, что револьвер у нее на месте. Затем сняла оттуда рацию, решив докричаться до Сэм и Руди. Но ее ждало разочарование. Устройство было сломано. Кто-то наступил прямиком на него и теперь та, перекосившись, издавала легкий, но въедающийся в мозг писк. Фыркнув, Сара выкинула сломанную рацию в сторону, прижавшись ближе к Роуз. Так она чувствовала себя в большей безопасности.
Медленно шагая в неизвестном для Сары направлении, они продвигались вдоль улиц. В какой-то момент те стали не столь людными. Роуз оглядывалась, пытаясь сориентироваться, где же ее сестра и Пинки. Кажется, она и сама уже растерялась. Из-за поворота выбежали несколько людей, с ужасом несущихся от кого-то. Пулеметная очередь и вспышки выстрелов быстро дали на это ответ. Тела убегающих кубарем рухнули наземь, распластавшись по дороге. Из-за угла вышли солдаты в черной броне. Они тут же обратили внимание на нее и Роуз. В груди Сары все сжалось от ужаса.
Направив на них оружие, они начали приближаться ближе. Бежать было некуда, да и учитывая то, как болело все тело, выхода у них не оставалось. Роуз попятилась, но позади был лишь тупик. Солдаты уже обступили их. Из-под их шлемов хрипло доносились переговоры по рации, которые невозможно было разобрать. Двое из них, явно командующие отряда, судя по определенным повязкам со знаками отличия на предплечьях, переключили устройства в шлемах и теперь их можно было услышать.
— Стоять на месте! — крикнул один.
— Не двигаться! Это касается вас обеих! — выступая вперед, скомандовал второй, переводя прицел с Сары на Роуз. — Вы арестованы!
На лбу девушек выступила испарина. Сару словно пробил холодный пот. Они узнали ее. Узнали наверняка. Будь все это проклято! Теперь они схватят ее, увезут, все это было зря. Сбежать больше не удастся. Они окружены. Черт бы побрал эту Патрицию Маккриди!
Один из солдат подошел ближе к Роуз, повесив винтовку на плечо и заломав ей руки. Журналистка простонала и слабо дернулась. Сил сопротивляться в ней больше не находилось. Сара подумывала сейчас же потянуться за револьвером. Всего то и нужно перебить десяток… Нет, семерых солдафонов Моралеса. Однако ее уверенность сошла на нет, когда те приблизились, нацелив на нее пушки со всех сторон. Что-ж, в этот раз Тиффани и ее дружки победили. Но она не сдастся. Не скажет ничего, что выдаст их всех или Саманту. Особенно Саманту. Скорее умрет.
— Ты уверен, что это она? — переспросил солдат, схватив Сару за руки и заведя их за спину. Другой достал наручники, пока ее отводили в сторону от Роуз, ненавистно взирающей на солдат.
— Я уверен. — кивнул командир отряда. — Фрайдей говорила точно о ней. Я не мог ошибаться. Эта та самая девка.
— Тогда нам крупно повезло. Она, наверно, много что расскажет Фрайдей. Ну, или старшему коменданту. — хриплое шипение из-под шлема явно обозначало довольствующийся смех солдата. Сара с надеждой оглянулась на Роуз, которую уже уводили в переулок, доставая шоковые трости. Теперь и до них добрались.
— Не знаю, что в тебе особенного, девка. — командир обхватил ее за подбородок, потирая ее щеки холодными жесткими пальцами в перчатках. — Но больше убегать у тебя не выйдет.
Сара промолчала, сморщившись от неприятного прикосновения и отвела взгляд. За темным стеклом солдатского шлема не было видно его взгляда. Ее воображение рисовало лишь пугающие мертвецкие лица с пустыми глазами. И сейчас они, кажется, злорадствовали.
— Поаккуратнее с ней. — одернул руку того второй солдат. — Фрайдей сказала, что, если с девки хоть волос упадет, мы трупы. — затем, переглянувшись, они вновь переключили шлемы на блокировку звука.
Да какая такая Фрайдей, черт подери? В голове у Сары все вскипело. Это настоящее имя Тиффани? Ее позывной? Что-ж, если так, можно попытаться вырваться. Они же не посмеют ее тронуть, ведь так? Собравшись с силами, она дернулась вперед, но лишь оступилась и поскользнулась на льду асфальта. Облажалась, как и всегда. Солдаты схватили ее под руки, пытаясь удержать. Их шлемы вновь зашипели.
Они потащили ее вперед, волоча за собой ее ноги. Сара зажмурила глаза, закашлявшись и сплевывая кровь. Солдаты остановились, глядя на нее. Это была их роковая ошибка. Отчетливо, раз за разом, погремели выстрелы. Сначала упали ближайшие солдаты сопровождения, а затем и один из тех, что держал Сару под руки. Из-за его падения, она вновь оступилась, рухнув прямиком рядом с трупом. Из дыры в его шее на снег мерно хлестала кровь.
Последний из оставшихся солдат развернулся, выставив вперед оружие и разрядив обойму в стреляющих. Руди и Саманта прыгнули за мусорные баки, по которым забарабанили пули. Солдат, отпустив руку Сары, машинально перезарядил обойму в мгновение ока, вновь открыв по ним огонь. Только Руди попытался высунуться, чтобы выстрелить, как очередь вспорола металл прямо у его виска и он, ойкнув, вновь нырнул за укрытие.
Сара, стиснув зубы, глядела, как командир перезаряжает очередную обойму, потянувшись к гранате на поясе. Замахнувшись ногой, она врезала ему ботинком по ноге со всей силы, что смогла приложить. От подобного усилия, тело ее вновь завыло и легкие зашлись кровавым кашлем. Солдат подкосился, пытаясь удержать равновесие, но этой секунды им хватило.
— Давайте! — крикнула Сара хрипло, чувствуя, как это разрывает ее воспаленное кашлем и горькой слизью горло.
Знакомый грохот пуль и вот тело комендантского солдата врезается в стену, красуясь пробитым пулями стеклом шлема. Он еще дергается несколько секунд, но угрозы больше не представляет. Сара, сморщившись, поднимается, поглядывая на его мертвое тело. Теперь не такой уж ты и страшный, ублюдок.
Выбежав из подворотни, Саманта перезарядила пистолет, тут же принявшись разглядывать Сару и ощупывать ее. Руди, выставив оружие вперед осматривал переулки и здания, из которых выбегали люди. Где-то неподалеку донесся звук двигателей летящего самолета.
— Ты как? — прикоснулась к ее щеке Саманта.
— Жить буду. — кашлянула Сара, сплевывая очередной горький ком слизи.
«Не знаю только, долго ли» — пронеслось в ее голове, но она смогла удержать язык за зубами и не сказать этого в слух. Хотя бы сейчас.
— Это просто ад. — фыркнула Сэм. — Нужно убираться отсюда.
— Это… — попыталась восстановить дыхание Сара. — Это Мэдисон. Генри. Они задумали это. Я… Я своими глазами видела.
— Да-да, мы знаем. — спокойно кивнул Руди. Будто так и надо было. — Но давайте искать свои плюсы. Под шум нам куда удобнее будет выбираться из города.
— Но это же ужасно! — Сара попыталась крикнуть, но не вышло.
— Не драматизируй. — улыбнулся Руди. Да, когда же ты, сволочь, не улыбаешься? Эти неловкие ухмылки парня в любой момент напрягали ее не меньше, чем трупы вокруг. А то и больше.
— Ладно, хорош болтать. — приобняла Сару Сэм, двигаясь вперед. — Надо убираться отсюда. И быстро. А то нас всех к херам пустят в расход.
— Нет, стойте! — Сара потрясла подругу за плечо. — Роуз!
— Что «Роуз»? — нахмурилась Саманта.
— Они забрали Роуз! — сквозь боль простонала она. — Мы должны помочь ей. Она здесь! Неподалеку!
— Нам нет дела до какой-то сраной Роуз! — завела глаза Сэм, чуть ли не огнем пыша от ярости. — Нам бы свои жопы спасти, неужели тебе не ясно!
— Если бы не Роуз, я бы сейчас была мертва! — отпихнула девушку Сара. — Эта толпа вокруг раздавила бы меня! — она запустила руку за пояс, доставая револьвер. — Бегите куда хотите! Спасай свой зад, если тебе так угодно, Саманта! А я не уйду отсюда без Роуз!
Сэм, скривившись, смерила ее взглядом. Пробежав глазами по синякам на ее лице и дрожащем в руках револьвере, она покачала головой, облизнув сухие губы. Переглянувшись на Руди, она проверила патроны в обойме своего пистолета. Та была полная.
— Где твоя черная подружка? — нехотя спросила Сэм.
— Ой, неужели в тебе вдруг проснулась человечность?! — попыталась упрекнуть ее Сара, но ее голос из-за боли сошел на стон и вышла эта попытка жалко.
— Не умничай, они уволокли ее недалеко, да? — посмотрела на ближайшие кварталы Саманта, проведя рукой по волосам и присела рядом с телом мертвого командира. Сняв с его пояса еще целую гранату, она покрутила ее в руках.
— Вон туда! — кивнула Сара. — Они забрали ее. Мы должны торопиться. Иначе они убьют ее! А затем придут за вашими драгоценными задницами, которые вы так торопитесь спасти! — ее голос с трудом был слышен среди гула города и грохота вокруг.
— Челкастый, пригляди за нашей сестрой милосердия. Я на минутку. — она отмахнулась рукой, пошагав в указанную Сарой сторону. Руди тут же взял Сару за руку. Та попыталась вырваться, но его хватка была не такой уж и слабой.
Комендантский солдат прижал Роуз к стене, приставив к животу автомат. Та пыталась отстранится, но тщетно. Второй, связавшись по рации с кем-то старшим, пытался разобраться, что делать. Еще один, потирая рукоять своего оружия, осматривал переулок. Видимо решить, что же делать с неуемной Роудсон они не могли, не посовещавшись с начальством. Роуз старалась держать гордый вид, заодно приспустив свой рукав, чтобы браслет на ее руке был четко виден. Ей не казалось, что это спасет ее сейчас, но она попыталась использовать это, как небольшой гарант того, что эти парни будут дезориентированы.
Из-за угла, со звоном, выкатилась граната. Прокатившись несколько метров, она остановилась у ног солдат. Стоило одному из них опустить взгляд вниз и сказать что-то в рацию, как двое его сообщников тут же отпустили Роуз, прыгая в разные стороны. Журналистка, опешив, посмотрела на гранату прямо под своими ногами. Ее глаза наполнил немой ужас и она зажмурила веки, вжимая голову в плечи в ожидании хлопка взрывчатки.
Сэм вышла из-за угла, мгновенно осмотрев ситуацию вокруг. Солдаты удивленно оглянулись на лежащую на земле гранату. Выстрел. Другой. Третий. Четвертый. Вспышки озарили светом переулок. Пара пуль прибила двоих насмерть. Третий же успел вскочить и выстрелы пришлись ему в бронежилет. Он поднял оружие, нацелив его на Кессиди и нажал на курок. Роуз, не растерявшись пнула ногой его автомат и пули прошлись прямо под ногами не успевшей отскочить Сэм. Среагировав быстро и слажено, Саманта выпустила остаток патронов прямиком во врага и тот рухнул на асфальт.
Отбросив в сторону пустую обойму и с щелчком вставив в пистолет новую, Сэм вальяжно прошлась по переулку, осмотрев тела у ее ног, а затем обменявшись взглядами с ошарашенной Роудсон. Роуз выдохнула, покачав головой и улыбнувшись. Саманта присела, подбирая гранату и засовывая ее в карман.
— Не выдернула чеку. — кажется, журналистка чуть ли не смеялась от радости. Хотя смех этот был, скорее, истерический. — Ты не выдернула чеку! Боже! — она бросилась к Сэм, обняв ее.
Сморщив лоб и хмурясь, Сэм неловко похлопала ее по спине. Роуз, столь же неловко помявшись, отпустила ее плечи, отшагнув назад и глядя на свою спасительницу. Кажется, журналистка впервые в жизни не находила слов.
— Ты… — прошептала она, не спуская с Саманты глаз. — Ты спасла меня.
— Я не подписывалась благородствовать, дружить со всеми вокруг, помогать обездоленным и прочую радужную херню. — скривила лицо Сэм, отводя взгляд. — Это ради Сары. Пошли уже отсюда. — не желая объясняться, она отвернулась и пошагала прочь из переулка, стараясь оторваться от Роуз. Та в свою очередь, отдышавшись и глянув краем глаза на трупы солдат у ее ног, поспешила за Самантой.
Город не затухал. То тут, то там, доносились звуки выстрелов и крики. Улочки все еще полнились бегущими толпами ближе к центру. Люди закрывали двери и завешивали окна, когда рядом пролетали патрульные самолеты или проходились, выставив оружие в руках, полицейские и солдаты. Пробираться через весь этот ад, не подставляясь под пули или летящие кирпичи и палки не представлялось возможным. Мимо проносились автомобили, пытаясь улизнуть подальше от скопления народа или мест перестрелок и побоищ.
Прикрыв губы руками, Оливия сидела на коленях, глядя перед собой наполненными ужасом глазами. Ее извечная шляпка слетела вниз, валяясь у ее ног в грязи и пыли. На лице девушки застыл немой крик. Кончики ее пальцев дрожали, плечи тряслись, она не находила в себе сил сдвинуться с места или банально отвести взгляд. Ее растрепанные волосы колыхал ветер. Редкий снежок мерно ложился с небес, совсем не обращая внимания на крики, ужас и смерть вокруг.
Прижав ребенка к груди, бездыханная Лили лежала посреди улицы. Малыш Бен вопил и кричал так истошно, что, казалось, будто его крик приглушает грохот пуль и рев плазменных двигателей самолетов вокруг. Отчаянный вопль потери, перекрывающий собой гул толпы и симфонию бойни, разыгрываемую вокруг. Страшный. Тонкий. Пронзающий сознание вопль ребенка. Прижимаясь к груди матери, он боязливо прятал в нее лицо, надеясь укрыться от страшного, жестокого мира вокруг. Прятался, укутавшись в объятья остывающего тела Лили.
Среди поднявшейся пыли и свиста пуль, выскочила Роуз, следом за ней на крик понеслись Саманта и Руди. Сара плелась следом, откашливаясь и сплевывая на грязный асфальт не менее грязную кровавую массу. Рухнув рядом с Лили, Роуз впилась взглядом в ее лицо. Перевернув девушку, она увидела, что ее взгляд устремлен куда-то поверх нее. Застекленевшие, неживые глаза всматривались в небеса, грязные от дыма и исполосованные конденсационными следами самолётных двигателей, рыщущих посреди города взад-вперед и завывая сиренами.
— Лили? — прошептала девушка, прикоснувшись руками к ее щекам. Бен закричал еще сильнее, вцепившись ладошками в куртку матери и отворачиваясь лицом от бьющего в глаза света. — Лили!
Оливия подползла ближе, стирая джинсы о запачканный кровью асфальт. Протянув руки, она подняла малыша, потянув его на себя. Истошно вопя, он смертельной хваткой вцепился в одежду матери, дрыгая ногами и не желая ее отпускать. Со всей болью, упавшей тенью на ее лицо, Пинки вырвала Бена из объятий остывающих рук Лили, прижимая его к груди. Малыш завопил еще сильнее. Сэм скривилась и стиснула зубы. Его крик въедался в перепонки. Бил по голове сильнее всякого молота. Но малыш кричал, срывая горло, и не останавливался. Поглаживая его по затылку, Оливия отшатнулась от трупа Лили, прижавшись к волосам Бена и шепча что-то несвязное. Ее взгляд все еще цеплялся за тело на асфальте.
Руди и Саманта подошли ближе. Сара же, опустив взгляд, сделала вперед лишь пару шагов. Она и без того понимала, что она там увидит. Это ее не прельщало. В голове стоял гулом детский крик, сливающийся с грохотом и воем сирен вокруг. Все это так давило на сознание, что у нее не оставалось сил думать. Она почувствовала, что ее колени дрожат, словно ее начало лихорадить.
Глядя на тело сестры у себя на руках, Роуз сидела, не шевелясь. Кровавые струйки, вытекающие из-под разорванной пулевой очередью куртки Лили, стекали между пальцев журналистки, капля за каплей оказываясь на асфальте. Поджав губы, Роуз схватила плечи сестры дрожащими руками и начала дергать ее, словно пытаясь разбудить. Саму ее трясло не меньше.
— Лили! — она сорвалась на крик, сильнее дергая ту за плечи. — Лили! Очнись! Нет! Нет! — замахнувшись, она ударила ей по щеке, будто пытаясь привести ту в сознание. — Нет! Ты не можешь!
Обрушив тело сестры наземь, она принялась нервно лупить ее кулаками в грудь, что мало чем походило на наружный массаж сердца, который Роуз, судя по всему, пыталась сделать. Когда после очередной безуспешной попытки и удара, с губ Лили потекла тонкая струйка крови, Роуз взвопила, схватившись за воротник сестры и, глядя в ее пустые глаза, начала метать ее вверх-вниз. Тело девушки стало тяжелее и эти безуспешные манипуляции давались Роудсон все сложнее.
— Ты не имеешь права! Нет! Нет! Нет! — вновь закричала Роуз, начав бить по щекам Лили. — Очнись! Ты не можешь… Не можешь… — ее крики утихали, сходя на нет. Безумный вопль отчаяния переходил в дрожащий шепот. — Не можешь… вот так. Нет. Лили, ты… — она обхватила ее голову. Стеклянные, будто кукольные, зрачки Лили все так же смотрели в грязные небеса. — Ты не можешь…
Сэм подошла ближе, глянув на дрожащую Оливию, прижимающую и покачивающую на руках вопящего Бена. Она делала это так машинально, выверено и четко, скорее пытаясь успокоить и отвлечь себя, нежели малыша. Присев на корточки рядом с Роуз, держащей на трясущихся руках труп сестры, Сэм облизнула сухие губы.
— Эй, — тихо прошептала она, пытаясь привлечь внимание Роудсон. Та не откликнулась.
Роуз, сокрушенно сидела на коленях, не шевелясь. Легкий ветерок трепал волосы Лили, волоча их туда-сюда и пачкая об асфальт в ее собственной крови. Руки журналистки были красными от стекающей крови, будто от краски. Проведя ладонью по холодной щеке сестры, она оставила на ней кровавые следы.
— Слушай, — потянулась к телу в ее руках Сэм, сморщившись и на удивление смущенно пытаясь подобрать слова. — ей уже не помочь. — Саманта попыталась оторвать руку Роуз от тела Лили. — Она мертва.
— Убери от нее свои грязные руки! — замахнувшись, Роуз, что было мочи, врезала по руке Саманты, оттолкнув девушку. Машинально отступив на шаг, Сэм инстинктивно встала в боевую позу, словно готовясь к ответному удару, но потом, сделав глубокий вдох, остыла, понимая, что это ни к чему.
— Полегче! — фыркнула Сэм, одернув свою куртку. Ее это явно задело. — Нам надо уходить. Иначе мы все подохнем. Неужели неясно?
— Ты! Ты! — Роуз впилась в девушку взглядом. Ее голос, дрожащий и потерянный, звучал уже не так убедительно, но все еще яростно. — Ты всегда ненавидела нас! Ты презирала ее, меня, нас обеих! Зачем ты помогла мне? Не лезь и не прикасайся к ней! Оставь нас в покое, хотя бы сейчас! — разбито опустив голову, Роуз приобняла тело сестры, прижимая ее к груди. Покачиваясь, она запустила лицо в ее локоны и закрыла глаза. Ее глаза не заливались слезами, но ее трясло так, будто она рыдала сильнее чем Бен на руках у Оливии, молча глядящей на поверженную журналистку.
Руди почесал свой затылок, явно не зная, что сказать. Поправив челку, он задумчиво щелкал предохранителем пистолета, переводя взгляд на окружавших его девушек одну за другой. Сара, помявшись, обошла дрожащую Роуз, остановившись у Оливии. Наклонившись, она подняла ее шляпку, запачкавшуюся в грязи и повертела в руках. Та вся помялась и промокла. Отряхнув ее о свои колени, она смущенно протянула ее Пинки. Девушка даже и не заметила. Неуютно переступив с ноги на ногу, она сама водрузила шапку на голову Кейси. Тогда та, не отрываясь от покачивания ребенка, наконец перевела взгляд на нее. По розовым от холода щекам Оливии покатились слезы и она уперлась лицом в куртку Сары, хныча и сокрушаясь также, как малыш Бен сейчас прятал кричащее личико в ее грудь.
Пригнувшись, Сара погладила Оливию по спине, понятия не имея, что делать. Все происходило так быстро, что не успевало откладываться в ее воспаленном от недосыпа и адреналина сознании. Подошедший Руди помог поднять Оливию на ноги. Та, несмотря на то, что ее колени подкашивались и ребенка на руках, все-таки сохранила равновесие и сделала пару шагов ближе к Роуз, которая сидела молча, водя липкими от крови пальцами по локонам сестры.
Грохот и гул поблизости утихли. Кажется, толпы разбежались из этих кварталов. Сверху лениво пролетел верещащий сиреной самолет, окинув их огнем прожектора, но явно не обратив никакого внимания. Порывы ветра проносили по окровавленному асфальту какие-то пакеты и прочий мусор, словно перекати-поле по пустырю.
Коснувшись век Лили кончиками пальцев, Роуз медленно опустила их, закрывая. Прижав ее к груди, она коснулась губами лба сестры, долго не отрывая их. Поудобнее обхватив ее тело, Роуз с трудом переставила ноги, чтобы подняться. Обмякшее, тяжелое тело девушки явно не давалось ей легко. По ее лицу было видно, что держать на руках бездыханную сестру ей тяжело. Не только морально, но и физически. Однако журналистка все равно гордо распрямила плечи, нахмурившись и стараясь держаться изо всех сил. Блики солнца били в ее разбитые очки.
Оливия посмотрела на девушку, печально переведя взгляд на Лили в ее руках. Бен, всхлипывая и стоная, на мгновение перестал плакать. Он поворочался в ее руках, пытаясь обернуться, но Пинки прижала его голову к своей груди, не давая осмотреть происходящее и продолжила покачивать дитя. Несмотря на ее худенькое тельце и печальное лицо, некогда бывшее вечно жизнерадостным, она не уступала Роудсон и пыталась сконцентрироваться не на обуявшем ее горе, а на сохранности ребенка в своих руках.
— Нам пора. — прошептала Роуз, чуть согнувшись под тяжестью своей ноши.
— Что? — Пинки поджала губы, поглаживая пальцами голову ребенка.
— Мы уходим. — сказала Роудсон уже более уверенно. — Нам здесь больше не место. Никому из нас.
Сделав несколько шагов назад, Роуз обернулась на Сару, с надеждой глядя на девушку, стоявшую и потирающую немеющие пальцы. Руди и Сэм уже было отступили, собираясь рвать ноги, особенно подметив зачастившие над этим районом патрульные машины в небе.
— Пойдем, — обратилась журналистка лично к ней. — уйдем отсюда. Мы не можем тут оставаться. Больше нет. Уберемся как можно дальше. Скроемся с глаз всех вокруг. Это безумие, Сара. — окинула она взглядом рушащийся город вокруг. По ее пальцам стекала кровь сестры. — Нас здесь ничего не ждет.
Ответив ей уставшим, тусклым взглядом, Сара прикусила губу. Как прекрасно было бы сейчас же сбежать отсюда. Оказаться подальше от всего этого хаоса. От разразившейся бойни. Уйти вслед за Роуз. Провести свои последние дни где-то вдали от розни и невзгод. В тихом местечке, которое припасла журналистка на этот случай. В скромном убежище от внешнего мира. Но это были лишь мечты. Такие близкие, не так ли? Стоит лишь руку протянуть. Сделать шаг ей навстречу. И всего этого больше не будет.
Но, оглянувшись на Руди и Сэм, которая с прищуром смерила ее взглядом, Сара опустила глаза. Она не может бросить их. Уже нет. Она не оставит Сэм. Какими бы прекрасными не могли быть эти дни вдали от зла, крови и расправ из-за несбыточных идеалов, это были бы не те последние дни, что она хотела бы прожить. Если ей суждено задохнуться, выплёвывая наружу все свое нутро, если ей суждено умереть в этом мучении, то пускай уж она умрет на руках у Саманты. Достаточно с Роуз. Она сломлена. Негоже ей рыть еще одну могилу. Перед ней стоит такой заманчивый выбор между смертью посреди хаоса или где-то, как можно дальше от войны. Но если ей и предстоит сделать этот выбор, то она выберет апокалипсис, лишь бы встретить его в объятиях Саманты.
— Прости, Роуз. — наконец осмелилась она взглянуть на нее, разрушая надежды девушки. — Но я не могу.
Сделав шаг назад, Сара инстинктивно попятилась за спину Саманты, словно прячась за ней, как за щитом. Роуз разочарованно посмотрела на нее, легонько покачав головой. Развернувшись, она поправила Лили на своих руках и пошагала, покачиваясь, в обратную от них сторону. Оливия, прижав к груди Бена, помялась на месте, провожая взглядом Сару, Руди и Сэм, и, кивнув в знак прощания, обернулась, уходя следом за Роудсон. Сара посмотрела им вслед, наблюдая, как усиливающийся ветер колышет подол пальто Роуз. Они уходили вдаль, остановившись на секунду, чтобы обернуться, но Руди, поправив челку, уже поспешил ретироваться и Саманта, последовав его примеру, подхватила Сару за руку, утаскивая ее как можно дальше и не дав последний раз взглянуть в глаза ее уходящих надежд.
Выбраться из города представлялось какой-то нереальной задачей. Кварталы, заполненные людьми или их трупами, были забиты, словно водосточные трубы. Петляя и прячась, они обходили любые вспышки и перестрелки, держались подальше от толпы. Дороги были забиты от пробок, образовывающихся возле аварий. Безумие так быстро и яро захлестнуло город, что невольно хотелось закрыть глаза и понадеяться, что это сон.
Саманта предложила пройти за стены через канализацию или тоннели. Поначалу этот вариант показался резонным. Они обошли несколько кварталов полукругом, избегая уличных боев. Определить их местоположение было несложно, достаточно было посмотреть на поднимающийся в небо дым и прислушаться к крикам толпы и грохоту выстрелов. Но, однако, это было тщетно. У мест ближайших безопасных спусков в подземку оказались патрульные отряды, отстреливающие протестантов с наспех сделанных баррикад из заслоняющих их машин. Руди, пораскинув мозгами, решил направиться к «Антикварам Веллингтон», однако, их пути к лавке Дафны оказались пресечены пресловутыми городскими стычками или столпотворениями на улицах. Пробираться через них было опасно, а идти на другой конец города под пулями, в надежде укрыться в захолустном магазинчике Дафны представлялось идеей бессмысленной и рискованной.
Внезапно, их отвлекло шуршание рации, на которое первым откликнулся Руди, схватившись за устройство.
— На связи! — крикнул он в микрофон.
— Экстремальная пробежка у вас вышла, да? — донесся голос Мэдисон из рации. Сара недовольно нахмурилась.
— Где ты? — старался говорить четко и слышно Руди.
— Неподалеку. Вижу вас через прицел. Посмотри левее. — сказала наемница.
Парень повернул голову, присматриваясь к ближайшим зданиям.
— Не туда «левее», — усмехнулась Мэдисон. — левее от меня.
Наконец они заметили через пару улиц неподалеку Мэдисон, засевшую в одном из зданий этаже на седьмом. Она активно пыталась привлечь к себе внимание бликами прицела, а затем принялась интенсивно махать руками.
— Заканчивай эту клоунаду, мы тебя видим. — рявкнула в рацию Саманта, пошагав в сторону наемницы.
— Что, тоже решили наведаться к Дафни? — хихикнула Мэд. — Не выйдет. В той части города суматоха покруче, даже чем здесь.
— Нам надо валить к херам из этой жопы, иначе всем нам крышка. — расталкивая бегущих на них людей, прислушивалась к рации Сэм, шагая впереди закашлявшейся Сары и Руди, прикрывающего их тыл.
— Поверни направо.
— Всмысле? — недоуменно осмотрелась Сэм.
— Я выше, мне виднее не так ли? — сказала наемница. — Справа пара копов отбивается от толпы бастующих рядом с фургоном. Судя по не слишком то покоцанной обшивке, эта тарантайка еще на ходу. Это наш шанс выбраться отсюда.
— На чертовой машине? — Сэм выглянула из-за угла. Там действительно была локальная перестрелка, в которой пара неуверенных копов отстреливалась от обступивших их кругом бастующих, отстреливающихся еще более неуверенно.
— Бинго! — весело воскликнула наемница.
— Почему бы тебе просто не пришить тех парней с высоты? — возмутилась Саманта. — Тебе проще их прикончить, чем нам.
— Включи логику, Сэмми, — вздохнула Мэдисон. — стоит мне их пристрелить, как эта толпа вокруг тут же ринется вперед и может первой застолбить наш дорогой шанс уйти отсюда живыми.
— Предлагаешь воспользоваться людьми, как приманкой для копов и увести эту бронированную рухлядь? — Сэм оценивающе посмотрела за угол. Полицейские, несмотря на явное меньшинство, все еще не подпускали бастующих близко.
— Что-то вроде отвлекающего маневра. Круто, правда? — гордо сказала та.
— План херня. Но если поспешим, первыми залезем в эту сраную тачку.
— Я вас прикрою! Не забудь остановиться рядом со мной, малышка. — язвительно сказала Мэдисон.
— Оставлю тебя здесь если еще хоть раз назовешь меня «малышкой». — проверив патроны в обойме, Сэм вышла из-за угла, кивнув Саре и Руди, чтобы шли за ней. Достав свой револьвер, Сара устало поплелась вслед за пареньком и подругой.
Направив пистолет на одного из полицейских, Сэм спустила курок. Забрызгав кровью обшивку машины, тот рухнул вниз. Второй не сразу понял, что его товарищ больше не прикрывает тыл и продолжил отстреливаться. Это дало им время подойти ближе. Прежде чем тот успел оглянуться, Руди прикончил и его. Открыв дверь машины, паренек запрыгнул внутрь, впуская за собой Саманту.
Сара поспешила к дверям, чувствуя, что ее сейчас захлестнёт очередной приступ кровавой мокроты. Однако, бастующие успели среагировать прежде, чем она подошла. Обступая машину, они присматривались к сидящим внутри пассажирам. Руди тут же заблокировал свою дверь. Сэм протянула руку Саре, как выскочившие из-за машины двое людей с криками полезли внутрь. Один из них отпихнул Сару, которая схватилась за дверь грузовика и толкнул ее в машину, пытаясь залезть первым.
Его рвение прервал удар Сэм в лицо. Хруст явно сообщил о том, что та без особых усилий сломала ему нос. Рухнув на асфальт рядом с Сарой, тот застонал. Второй же, обхватив двумя руками свою импровизированную дубинку, приготовился к бою. Руди тут же нацелил на него пистолет, а затем это сделала и Саманта. Сара, кашляя, поднялась с земли, поскорее поспешив залезть в машину, неуклюже переваливаясь через Саманту и Руди.
Сэм захлопнула дверь прежде, чем другие люди поспешили залезть внутрь. Заблокировав ее изнутри, она облегченно вздохнула. Машина была бронированной, а стекла не пробивались пулями. Маленькая крепость. То, что нужно, чтобы перевести дух. Сара устроилась между Руди и подругой. Внутри все еще шипело радио. Кажется, все вещание быстро отключили. Сара интереса ради щелкнула кнопку на магнитоле, надеясь переключить отвратительное скрипение, действующее на нервы, но все другие станции оказались такими же. Фыркнув, она отключила приемник.
Люди долбились в окна машины кулаками и палками. Бронестеклу было плевать. Сэм, недовольно оглядывая толпу вокруг, осмотрела руль и приборную панель. Проведя пару манипуляций с кнопками, она завела машину. Им повезло, что полицейская ключ-карта присутствовала в разъеме доступа. Навряд ли служебная машина завелась бы без предоставления права управления.
Понимая, что их не пустят, люди начали пытаться толкать машину из стороны в сторону. Их было много, но тяжелый бронегрузовик все же был тяжелее. Их попытки почти не ощущались. Особо ярый представитель бастующих залез на капот, начав колотить дубинкой в лобовое стекло и кричать что-то невнятное на Сэм. Та, хмыкнув, прислонила к стеклу средний палец, медленно начала жать на газ. Машина зарычала и потихоньку двинулась вперед. Люди расступались и пятились, но кольцо вокруг транспорта не размыкали.
— Вот придурки! — рявкнула Саманта, сигналя им и прибавляя ходу. Те, что побоязливее, отступили от машины, уже настойчиво таранящей стоящих впереди.
Какая-то женщина выскочила из толпы, направив пистолет в лобовое стекло и с яростным воплем начав пальбу. Три пули врезалось, отскочив, но оставив различимые царапины в стекле. Поддерживая ее выходку, другой мужчина, подхвативший автомат явно с полицейского трупа, открыл огонь по боковым стеклам машины. Те, завибрировав, выдержали, но по ним прошлись достаточно пугающие трещины, заставив Руди попятится от окна и прижаться к Саре плечом. По спине девушки пробежали мурашки.
— Да в жопу вас! — крикнула Сэм, вжав газ на полную и выворачивая руль.
Электродвигатель загудел, колеса пару раз провернулись на льду, разрывая снег и машина, вереща понеслась вперед, снеся людей на пути и прорвав окружение. Сара взвизгнула от неожиданности и скорости. Мужчина на лобовом стекле, скривившись, не сдавался и не желал отскочить с капота. Его волосы трепал ветер. Проворчав, Саманта включила очистительные механизмы стекла и те принялись скоблить по тому взад-вперед, стаскивая руки особо упрямого пассажира снаружи. Тогда тот умудрился вцепиться в крышу, не желая сдаваться. Саманта, призадумавшись, резко вывернула руль, вжимая газ на полную. Машину крутануло и Сэм дернула рычаг ручной остановки. Транспорт резко дернулся, пару секунд останавливаясь на льду и нежелательный пассажир слетел с капота, рухнув на асфальт рядом. Вновь газуя, Саманта поспешила вырулить подальше от этого психа.
Они повернули через пару кварталов, объезжая заставленные пробками дорожные развилки. Сэм, просматривая карту улиц на навигаторе приборной панели, приценивалась, как им подобраться ближе к Мэдисон. По задней обшивке машины застучали пули. Кто бы по ним их не выпустил, вылезать отсюда точно не стоило. Вновь вильнув в поворот налево, Сэм подъехала к зданию, в котором укрывалась Мэдисон. Судя по кучно упавшим трупам комендантских солдат рядом с входом, наемница обезопасила свое убежище от их проникновения.
— Ну где ты там, твою же мать? — проговорила в рацию Саманта.
— Еще пару минут, Сэмми, дорогая, ты же знаешь девушки всегда так долго собираются на свидания… — хихикнула Мэдисон в рацию.
Сверху донесся свист пуль и несколько трупов полицейских упали с пары этажей выше. Один из них забавно покачивался, напоровшись на выступающую из здания арматуру и не долетев до асфальта. Мэдисон, выглянув из пробитого в стене проема, осмотрела упавших и перезарядила винтовку, улыбнувшись смотрящим на нее пассажирам, ретировавшись из поля зрения.
Выбежав из подворотни внизу, она поспешила к задним дверям фургона. Сара, уже перебравшись через сиденья по просьбе подруги, кашляла, но пыталась открыть двери. Вышло это не с первого раза, но, когда Руди объяснил, за какой именно рычаг нужно дернуть, у нее все получиллсь. Мэдисон тут же заскочила внутрь, захлопывая их обратно, а Сара уселась позади, недовольно глянув на наемницу. Латинка, кажется и вовсе не обратила на нее внимания. Высунувшись из-за передних сидений, она похлопала Сэм по плечу, подгоняя ее.
— Ну же, вперед, амиго! Нам нужны третьи городские ворота. У них сейчас как раз идет бойня. — указала на навигаторе направление она, потянувшись рукой через руль.
— Черт ну и задница же все это! — стиснула зубы Сэм, втопив педаль газа в пол и направляя машину в указанную наемницей сторону.
— И как мы планируем их пересечь? — приподнял бровь Руди.
— Кого? — оглянулась Мэдисон.
— Ворота, конечно. — покачал головой тот. — Там же куча охраны и башни с турелями. Снайперы, да еще и толпы народу. Как нам прорваться?
— Методом, который Сэм одобрит первее вас. — улыбнулась наемница.
— Мне это уже не нравится. — кашлянула Сара, потирая грудь и утерев красноватую слюну с губ.
— И что ты предлагаешь? — оглядываясь то на дорогу, то на карту навигатора, спросила Сэм, потирая руль.
— Мы просто проедем напролом, снося все на своем пути. — беззаботно пожала плечами Мэдисон.
— Это не звучит как проработанный план. — держался за поручень Руди, с трудом усиживать на месте во время лихих поворотов под управлением Саманты Кессиди, явно незнающей, что такое «безопасное вождение».
— А она права, — ухмыльнулась Сэм. — мне этот план нравится.
У ворот бесновалась толпа. Действительно, людей там было много. Они лезли на стены, пытались выбить полицейских и солдат коменданта из охранных башенок. Те, в свою очередь, поливали их огнем из пулеметов. Турели стрекотали, проходясь по машинам, служившим укрытием бунтующим. Люди еще не взобрались на стены, но уже практически пробились к ним. Некоторые стреляли довольно метко, судя по трупам копов на вершине стен. Когда несколько человек вломились в охранную башню по трупам товарищей и посбрасывали с нее стражников, открыв огонь из турели по соседним башням, солдаты медленно начали отступать. Когда часть из них поднялась выше, люди на стене приняли решение не дать бастующим забраться наверх. Перерубив тросы лифтов, они продолжили удерживать людей внизу, поливая их огнем. Огромные стальные коробки лифтов рухнули, смявшись и загрохотав, а заодно придавив пару неаккуратных атакующих, спешивших подобраться ближе к стенам.
Сэм, прицениваясь, смогут ли они пробиться к воротам, облизнула губы. Путь им преграждали не только машины, составленные бежавшими хозяевами по дороге кое-как, но и толпы людей и целый отряд полицейских и солдат у баррикады ворот внизу, оставленный своими сослуживцами без возможности подняться наверх. Факт того, как запросто они оставили своих, вызвал у Саманты ироничную ухмылку.
Вырулив на дорогу к воротам, Сэм почесала затылок. Переключив рычаг передач, она сдала назад, отъезжая настолько, насколько возможно. Остановившись, она пристегнула ремень, кивнув Руди. Тот, все уяснив, поспешил сделать то же самое. Мэдисон, недовольно сморщившись, устроилась сзади напротив Сары. Поняв, что дело пахнет неприятностями, Сара зажмурилась и всеми силами вжалась в поручни, как это сделала наемница.
— Держитесь покрепче, — усмехнулась Саманта, оглянувшись на них назад. — думаю, немного потрясет.
Вдавив на газ, Сэм направила несущуюся на всех парах машину вперед. Люди, увидев этот стальной таран, начали разбегаться с дороги. Полицейские открыли по ним огонь и все лобовое стекло тут-же начало расходиться трещинами от застревающих в нем пуль. Со свистом влетев в впередистоящие машины, их бронетранспортер затрясло и развернуло в пол-оборота. Сару так дернуло, что ее, казалось, сейчас вырвет. В голове все пошло кругом.
Хохоча и явно найдя в этом что-то веселое, Сэм вновь сдала назад. Руди, вжав голову в плечи, старался рассмотреть хоть что-то за покрытыми паутиной трещин стеклами. Заверещав двигателем, их машина поползла назад. Внутри слышался непрекращающийся грохот летящих в броню пуль. Мэдисон сделала серьезный вид и сгруппировалась, явно на случай того, что их перевернет при неудачной попытке.
— А теперь дубль два! — усмехнулась Сэм, быстро отъезжая назад.
— Это самый дебильный план, который мы могли придумать! — кричала Сара, вжавшись в поручень.
— А у нас когда-то были другие? — напряженно проворчала Саманта, вновь переключая передачу и готовясь идти на таран.
Двигатель взревел и их изрешеченный пулями грузовик рванул вперед, дребезжа и скрипя, однако не сбавляя былого темпа в скорости. Сэм присматривалась к дороге через те участки стекла перед ней, в которых было видно приближающуюся баррикаду. Транспорт вновь тряхнуло от удара. На их капоте и стекле оказались несколько трупов оборонявшихся полицейских. Судя по кровавым пятнам за трещинами стекла, расползающимися по нему, влетели они знатно, одним махом лишив группу солдат внизу их подкреплений. Однако от того толчка, земля чуть не ушла у Сары из-под ног, а от вибрации руки с трудом держались за поручни. Она закашлялась, чувствуя, как у нее все буквально переворачивается внутри.
— Отсосите. — фыркнула Саманта, глядя на трупы полицейских, окрашивающих стекло в багровые тона.
Третья попытка была решающей. После погрома, которым они раскатали себе путь к воротам, оставалось надеяться, что те получится выломать таким же способом. Однако, судя по их массивному виду, верилось в это с трудом. Вереща двигателем, транспорт пополз назад. Руди, глядя в окно, увидел, что люди уже захватывают посты внизу ворот. Кажется, им это было только на руку. Судя по грохоту и выстрелам в рубках, они как раз бились за центр управления этим въездом в городе.
Сэм вновь вдавила газ, чуть ли не вплотную прислонившись к стеклу, в попытках хоть что-то углядеть. Навряд ли она действительно видела дорогу. Их машина с грохотом понеслась вперед как раз в тот момент, когда кто-то в рубке поспешил открыть ворота. Огромные, стальные и невероятно тяжелые, они заскрежетали, раздвигаясь. Саманта, сильнее нажала на педаль, упирая ее в пол. Двигатель уже скулил от такого напряжения. Ворота раздвинулись лишь на половину, когда их огромный кусок железа на колесах влетел в них с жутким грохотом. Все внутри перевернулась верх дном, машину бросило в бок. Сэм выругалась, вцепившись в руль и стараясь удержать направление.
Не сумев удержаться за поручень вновь, Сарв выпала с места, полетев в другой угол кузова и ударившись всем телом о стену. В глазах потемнело. Она закашлялась, сплевывая кровь прямиком на куртку. Мэдисон что-то закричала, она не разобрала. От удара звуки и образы смешались. Кряхтение двигателя все еще доносилось откуда-то позади, как и пули, барабанящие по обшивке. Сара протянула руку вперед, словно отмахиваясь от чего-то. Прежде чем она сумела понять, что они вырвались из ворот , оставляя бойню у блокпоста бастующим и уже уносились из города куда подальше, она потеряла сознание.
Холод и жар, сменяя друг друга, как по часам, били по ее телу. Ворочаясь и не находя себе места посреди мрака, Сара задыхалась. Бесформенные образы плыли перед ней. Пугающие и таинственные, но не имеющие смысла. Блики цветов и красок. Все это продолжалось недолго, прежде чем боль в груди не вырвала ее из небытия. Голова жутко болела и гудела. В горле пересохло. Хотелось пить. Веки, словно выкованные из свинца, не желали подниматься.
Она осознала, что лежит на чем-то твердом и холодном. Сознание всегда врывалось к ней внезапно. И это всегда было не слишком-то приятно. Ощущение, будто тебя вырывают из сна. Долгого, мучительного, сложного сна, который все-таки лучше кошмарного холода и сухости реальности. Девушка подвигала кончиками пальцев рук и ног, сморщившись от ощущения онемения. По ней пробежала дрожь. Поворочавшись, она кашлянула и легкие отозвались хрипящим стоном. Боль пробежалась от груди ко всем конечностям. Это означало, что она еще жива и не факт, что это была позитивная часть ее пробуждения.
Ник снял повязку с ее головы, стараясь как можно более аккуратно избавляться от бинтов. Сморщившись и открыв глаза, она увидела над собой парня и старика Макентоша, стоявшего неподалеку со своей трубкой. Ник, сняв последний виток повязки, отложил ее в сторону, поудобнее устроив Сару, лежащую на каких-то матрасах в мрачной темной комнате. Знакомый шум труб и эхо из-за двери дали ей понять, что они добрались до подземных тоннелей.
— Сэм… — простонала Сара. Открыв глаза, она ожидала увидеть ее. Неужели с ней что-то приключилось? Или она оставила ее здесь, одну? — Где… Сэм?
— Эй-эй, не дергайся так сильно! — постарался успокоить ее Ник.
— Сэм… — снова простонала она, хватаясь за голову. Та загудела и Сара скривила лицо, чувствуя, как каждое движение отдает ей ударом по сознанию.
— Она ушла только недавно. Все будет хорошо, ты цела. — Ник явно выглядел обеспокоенным ее состоянием. Она толком и не знала этого парня, но судя по тому, как он аккуратно старался с ней обращался, плохим тот явно не был. — Я и Луи взялись приглядеть за тобой, пока ее нет.
— Долго я тут лежала? — прошептала Сара. Чем громче она говорила, тем больший гул раздавался в голове.
— Ну, — Ник, прицениваясь, задумался. — часа три, не больше.
— Ох, — причмокнула девушка. — голова раскалывается.
— Неслабо тебя ударило. — кивнул Ник. — Но все будет в порядке. Не переживай.
— Так где Саманта? — Сару это волновало больше всего.
— Она сейчас где-то с Дафной, я думаю. Нам привезли оружие эти парни. Как их, там Луи? — глянул он на старика.
— «Мерривезер Арматек»? — пустил тот дым из трубки, оторвав ее от губ и покрутив в руках. — Да, серьезные ребята. Они привезли сюда припасов и пушек на целую армию. — старик покачал головой.
— Там… в городе… — начала Сара, пытаясь подобрать слова сквозь гудение в голове. Она с трудом соображала. Ей нужно было время, чтобы прийти в себя.
— Да. — Ник грустно кивнул. — Мы знаем.
— Нет покоя на моем слишком долгом веку. — нахмурился Макентош, поглаживая свой подбородок, на котором проступала щетина. — Я видел достаточно крови за свою жизнь. Не знаю, чем я заслужил даже старость проживать среди бойни.
— Связь до сих пор не работает? — спросил его парень.
— Кажется, нет, — причмокнул Макентош, перевернув трубку и вытряхнув ее выгоревшее содержимое на пол, растерев ногой по бетону. — по крайней мере, никаких вестей. Они здорово подрубили систему глушилок, лишь бы отрезать всех от мира. Хотят замолчать произошедшее.
— Не знаю, что и думать. — поднялся Ник, убедившись, что Саре ничего не мешает лежать.
— В любом из случаев – ничего хорошего. — старик убрал трубку за пазуху, переступив с ноги на ногу и направившись к выходу. — Пойду, проведаю Кэролайн. Узнаю, как она там.
— Я останусь здесь. Нужно приглядеть за Сарой. — кивнул ему Ник.
— Не стоит. — легонько махнула рукой девушка. — Мне ничего не мешает.
— Ты уверенна? — кажется Ник не слишком то ей поверил. — Твоя подруга сидела здесь все это время, не давая тебе захлебнутся этой отвратительной штукой во время приступов кашля.
— Правда? — Сара почувствовала, что краснеет.
— Ни на шаг не отходила, пока ее не вызвала Дафна, чтобы помочь с этими наемниками и оружием, что они приволокли.
Кашлянув, девушка прикрыла рот рукой. Сделав пару тяжелых вдохов, она сплюнула мокроту на пол. Ник отвел взгляд.
— Жуткая штука. — покачал головой он. — Что это? Рак легких?
— Что-то вроде того. — Сара понимала, как жалко она выглядит сейчас. — Мои легкие разлагаются, медленно, но верно.
— Это ужасно. — помялся он. — Может, есть что-то, что может тебе помочь?
— Если у тебя есть пара легких в запасе, я готова принять помощь. — снова зашлась кашлем Сара, держась за голову, которая буквально взрывалась в этот момент.
— Черт. — Ник помялся на месте. — Может мне все же остаться? Ты ведь так и умереть можешь.
— Я и без того одной ногой в могиле. — посмотрела на кровь на рукаве Сара, оперевшись о стену и почувствовав ее приятный холодок затылком. — Так что не трать свое время. Я подожду Сэм.
— Ты уверенна? — тот явно не желал отступаться.
— Да. Все нормально. — ее легкие предательски захрипели. — Ну, настолько, насколько может быть нормально. Не парься. Я справлюсь здесь и одна.
— Ну, — он неуверенно глянул на дверь. — если ты так считаешь… — постояв еще несколько мгновений, Ник пошагал к двери, оглянувшись на нее еще раз и вздохнув, а затем скрылся в тоннеле.
Оставшись одна, Сара ворочалась, стараясь принять положение поудобнее. Ее одолевала жуткая усталость. Она была сломлена и разбита. Ничего не хотелось делать, мир потерял какие-либо краски. Все эти события не помещались у нее в голове. Чем дальше она шла, тем настойчивее мир рушился у нее под ногами. В реальность всего этого было невозможно поверить. Девушка пыталась осмыслить произошедшее.
Что это значит? Война? Теперь еще больше людей умрут. Для чего это было нужно? Неужели, действительно так необходимо? Открыть огонь по толпе, в надежде на что? На восстание? Если это их план, они перевыполнили его с лихвой. Она бы поаплодировала, да не знала кому. Хотя, собственно говоря знала.
Генри Моралес. Кажется, он совсем уже тронулся умом. Сара не забыла, как он пытался убить ее. По ночам, когда ей удавалось заснуть, преодолев боль и бесконечные мысли, что лезли в голову, ей снились жуткие сны. Она не понимала, что ее пугало. Но ей было страшно. И там было то жуткое ощущение, когда Моралес пытался убить ее. Поджилки затряслись от воспоминаний. Холод пистолета, касавшегося ее языка надолго заседал в ее памяти. Ее так много раз пытались убить. Это уже не казалось чем-то неестественным. Но стоило ей задуматься над происходящим и осознание того вечера обращалось в ненависть. Да, она терпеть не могла Генри Моралеса. Она терпеть не могла всех вокруг. Ей больше не хотелось находится здесь. Все, что ей хотелось, это убежать с Самантой так далеко, как это только возможно. Подальше от людских глаз. От Джорджии. Атланты. Осуждения. Крови. Боли.
Но Сэм видела во всем этом нечто правильное. Кровь, которую надо пролить, чтобы другим стало лучше. Но кровь лилась, а другим лучше на становилось. Знала бы она, в ком причина этой заварушки. Кто устроил эту бойню… Она решилась бы. Она бы все ей рассказала, прямо здесь и сейчас. И, по воле случая, ей представилась такая возможность.
В тоннеле рядом, провожая беженцев и протаскивая ящики, в которых, видимо, привезли оружие, шагали Дафна, Генри Моралес и Сэм, дискутируя о чем-то важном. Из-за шума в голове, она не смогла разобрать, о чем именно, прежде чем они подошли ближе и Сэм обратила на нее внимание.
— Ты как? — заглянула она в ответвление тоннеля, где расположилась Сара. Саманта подошла ближе, присев и проведя пальцами по ее лбу. Они казались обжигающе холодными. — Смотришься херово.
— Голова раскалывается. — простонала Сара, поглядывая на Генри Моралеса, вместе с Дафной заглянувшего внутрь вслед за Сэм.
— Тебе лучше, Сара? — поинтересовалась Дафна, поглядывая из-за плеча Сэм, осматривающей подругу, на девушку.
— Жить будет. — процедил Генри.
Прищурившись и стиснув зубы, девушка посмотрела на Моралеса. Он стоял, держа в руках новёхонькую винтовку, еще блестящую и не потертую. У Дафны, как она заметила, была такая же. Сэм тоже решилась примерить обновку и, кроме прочего, на Саманте, под ее грязной кожанкой была униформа, а на поясе в кобуре красовался новый пистолет, напару с боевым ножом. Обувь она тоже сменила, впервые за долгое время. Вместо рваных, старых и поношенных уличных сапог на ней были явно куда более удобные и практичные военные. И, если ее не обманывало зрение, куда более тяжелые, чем прежние.
— То, что мы выбрались – это настоящее чудо. — сказала Сара. — Нас всех там запросто могли убить!
— Вам повезло, что вы целы. — задумчиво кивнула Дафна. — Кто же знал, что там произойдет такая взбучка…
— Он. — фыркнула Сара, кивнув на Моралеса. Сэм и Веллингтон даже не оглянулись на него. — Это он приказал Мэдисон открыть огонь! Я была там! Я слышала! — она указала на мужчину пальцем, необдуманно и резко. — Это вы! Вы виноваты! Столько людей погибло и все из-за вас! Все должны знать об этом! — крикнула Сара, превозмогая боль в голове.
Моралес не сменил выражения лица, почесав свой шрам. Дафна и Сэм отвели взгляд, будто недоумевая. Веллингтон помялась на месте, нервно постукивая ботинком по бетонному полу.
— Что?.. — Сара оглянулась на подругу и Дафну.
Они не выражали удивления.
— Вы… — Сара, опешив, отпрянула от Саманты. —  Вы знали?
— Ну, — Сэм почесала затылок. — типа, да.
— Вы знали, что он хочет устроить в городе бойню?! — не спуская пальца с равнодушно смотрящего на нее Генри, крикнула девушка. — Знали и все равно позволили подвергнуть нас всех опасности?! Загубить столько людей, ради его чертовой прихоти?!
Те вновь ответили молчанием.
— Типа, как бы это сказать… — Сэм прикусила свои сухие губы, поглаживая колено Сары, которая осматривала их, таких неподдельно спокойных, своим недоумевающим и испуганным взглядом.
— Это было общее решение. — процедил Моралес с неохотой.
— Общее решение?! — Сара чуть было не срывалась на истерику.
— Мы устроили голосование. — опустила взгляд Дафна. — Не жребий же тянули. Несмотря на некоторые несогласия и противоречия, большинство высказалось за.
— За?! Большинство?! — Сара отпихнула руку Саманты со своего колена. — Все знали об этом? А я? Моего мнения никто не хотел спросить?! Я пустое место для всех вас?
— Эй, слушай, — Сэм вновь навязчиво положила на нее руку, теперь уже на плечо и уселась рядом. — не кипишуй. Успокойся.
— Успокоиться? Нас же теперь убьют, Сэм! Объявят на нас охоту. Найдут всех до одного! У вас нет людей, плана… У вас ничего нет!
— Вообще-то есть. — робко почесала затылок Дафна.
— Люди уже бегут из города. — Моралес мерил ее взглядом. Сухим, страшным, ненавистным взглядом. Будто испытывал отвращение от одного только разговора с ней. — Мы ищем их. Помогаем выбраться из западни. Спасаем. Предлагаем убежища. Многие из них готовы присоединяться к нам, взяться за оружие, чтобы отомстить.
— Это правда. — Веллингтон кивнула, поглядывая на Сару. — Столько людей. Мы даже не ждали подобного пополнения. Их даже больше, чем было двадцать лет назад. Это целая армия.
— И эта армия уже готова убивать. Атланта поплатится. Все эти свиньи получат по заслугам. — шрам на лице Хэнка дернулся. — А эти люди получат отмщение, которого жаждут.
— Отмщение за что? — Сара кипела от злобы. — За то, что вы устроили на улицах резню? Это по вашему приказу был открыт огонь! Стольких жертв можно было бы избежать!
— Эти жертвы необходимы. — процедил Хэнк. Сара оглянулась на подругу. Сэм, словно не замечая разговора, промолчала. — Мы ближе к победе, чем когда бы то ни было.
— Вы стали ближе к победе, загубив сотни жизней. — перед яростным взглядом Сары встала Лили, вспоротая пулями. Ее кровь текла по мостовой. Дрожащие руки Роуз. Боль в ее глазах. Эти воспоминания были свежи в ней, как никогда.
— Столько лет мы молчали. Затаили дыхание. Прятались как крысы. В Атланте смеялись, думая, что нас нет. Что мы погибли и сгнили под землей. Сегодня Бенедикт Маккриди дрожит от ужаса, прячась за спинами моего мерзкого братца и его хваленой гвардии. Они готовы были подавить мятеж в зародыше. Все мы знаем это. У них были бомбы. Но теперь ярость народа вырвалась за стены Мейкона. У Атланты больше нет шансов. Да, мы пошли на эти жертвы. Но мы сделали шаг к свободе. А путь к ней всегда выстлан по чьим-то головам. — рука Генри задрожала. Он сжал кулак, чтобы утихомирить дрожь.
— Хорошие ребята так не поступают! — рявкнула Сара.
— Хорошие ребята не выигрывают войн. — процедил Моралес, потирая рукоять винтовки, развернувшись и пошагав прочь.
Дафна, явно не зная, что сказать, посмотрела на Сару и Сэм, закинув оружие на плечо. Едва заметно покачав головой, Веллингтон пошагала обратно в тоннель мерными, но неуверенными шагами, опустив взгляд в пол. Сара, закашлявшись, скрестила руки на груди и поджала ноги в коленях. Саманта, закинув руку ей за спину, поглаживала ее по шее и волосам. Они сидели молча, слушая, как в тоннелях гудит гул зарождающейся войны.
Сара, поникнув, положила голову Сэм на плечо. Погрузившись лицом в ее волосы, Саманта глубоко вдохнула их запах.
— Это неправильно. — прошептала Сара. — Так не должно быть.
— Теперь уж у нас, типа, нет выбора. — Сэм крепче прижала ее к себе. Сара обняла ее за талию, попутно разминая немеющую руку.
— Разве теперь они чем-то лучше их?
— Их? — приподняла бровь Сэм.
— Атланты. — покачала головой Сара. — Теперь все это одно дерьмо. И я не знаю, правильную ли мы выбрали сторону. И стоило ли выбирать ее вообще.
— Мир устроен достаточно просто, Сара, он состоит из гавнюков и ещё больших гавнюков. — Сэм коснулась губами ее лба. — Так что будем радоваться, что мы, типа, не так уж и сильно запачкали руки в крови.
«Куда уж сильнее», промелькнуло у Сары в голове и она вновь закрыла глаза, придавшись молчанию. Они сидели так еще долго, пока время безжалостно тянулось, все глубже затягивая их туда, откуда нельзя было выбраться. Мир, кажется, перевернулся вверх дном. Хотя, в ее жизни он уже столько раз переворачивался за последнее время, что трудно было понять, когда он встанет на место. Это было для нее слишком сложно.
День за днем, она сидела в этих мрачных подземельях, приходя в себя. Ей ничего другого и не оставалось, а с каждым часом словно становилось хуже. Легкие прескверно шипели при каждом вдохе, она устала бороться с этим. Зачастую Сара просто лежала, глядя в пустые серые стены. В этом бетоне не было ничего завораживающего. Он был скучен, мрачен и гнетущ. Но у нее не было больше ничего. Сэм часто отлучалась по просьбе Дафны. Вокруг становилось все больше людей, и она становилась все незначительнее. Она потеряла для мира значение.
Связь глушили и понять, что происходит за пределами тоннелей, служивших им убежищем, Сара могла только со слов людей вокруг. Ничего хорошего там не было. О войне речи не шло, но слухов о Мейконе было много. Самых разных. Кто бы что ни говорил, а количество беженцев не преувеличивал ни один слух. Тут, кроме взрослых и сильных мужчин и женщин были дети, больные старики. Все растекались от Мейкона как можно дальше, находя убежище тут. Чем их становилось больше, тем сложнее было скрываться, а значит угроза всегда висела над ними. Саре было уже все равно. Она проводила пустые дни своего существования в серых тоннелях, выходя на свет и свежий воздух лишь по нужде.
Ее грызли мысли. Раздирали на куски. Когда не остается ничего, кроме пустоты, остается лишь думать. А вокруг нее и была пустота. Сколько бы людей не заполоняли тоннели, какими бы живыми теперь не казались эти огромные убежища, никто не обращал на нее, гниющую заживо в своем углу, никакого внимания. Лишь изредка, когда она заходилась страшным кашлем, пугавшим детей, на нее начинали обращать взгляды. Но Сара не отвечала взаимностью. Хотят смотреть на умирающую? Пусть смотрят. Пусть смеются, если угодно. Она потеряла всякую надежду на лучшее.
Брэд. Роуз. Тетя Мередит. Оливия. Дейзи. Беттани. Что с ними теперь? Что стало с теми, кто был ей небезразличен? Неужто их всех постигнет участь Лили? Мертвая мать с ребенком в руках виделась ей в те моменты, когда сон, усталость и сломленность прокрадывались в разум. Из всех мертвых тел, что помнила она на пути, что привел их сюда, Лили была самой отчетливой. А если уж она сломлена так, то какого сейчас Роуз? Что стало со всеми ее друзьями?
Их было так много в этих тесных тоннелях, но все они были словно отрезаны от мира. Стена помех, оставившая их в неведении. Некоторые из установленных ею с Руди передатчиков позволяли перехватывать сигналы и координировать действия и перемещения в этих подземных норах, в которых Сара ощущала себя крысой, прячущейся от грозных, рыщущих снаружи волков. Это была одна из немногих их возможностей скрываться и понимать, что происходит там, наверху.
Вся ее жизнь пробуждалась внутри, когда являлась Саманта. Она уходила рано утром и появлялась поздними вечерами, когда ночь уже поглотила мир. Девушка была уставшей. Очень уставшей. Но ее было не сломить. Наблюдая за ее движениями, жестами, фразами, Сара все понимала. Глядя на заполненные беженцами тоннели, Сэм, наверное, чувствовала свою ответственность за них. Всякий монстр когда-то был человеком. И наблюдая за тем, какая печаль отражается в ее некогда полыхавших глазах, Сара пыталась всячески поддержать подругу. Чем могла. Они болтали по вечерам, о какой-то ерунде, если честно. Каждую ночь, посреди душных тоннелей, пропахших человеком.
За этими разговорами Сара невольно засыпала у нее на груди. А Сэм не спала ночами, реагируя на каждый нездоровый хрип ее умирающих легких. Контролировала каждый миг, чтобы девушка не задохнулась во сне. А на утро она дарила ей прикосновение и поцелуй и вновь исчезала, растворяясь в толпе незнакомых, противных и грязных лиц. Она верила в то, что делает. Верила в их предназначение. В праведность того кошмара, что стал для них реальностью. Сара же разуверилась в этом всем. Кроме тех моментов, что она проводила с Сэм, она более не жила. Она гнила, как брошенная в канализации кукла.
Изредка, Руди навещал ее. Приносил еды, проверял ее самочувствие. Он постоянно улыбался. Вечно, словно ему было смешно. Как же она ненавидела эту его отвратительную ухмылку. Взгляд его глаз. Все это сейчас приводило ее в жуткое смятение и вызывало отвращение. Все вокруг вызывало у нее отвращение. Жить в моментах, где не было Сэм, у нее не получалось. Она принимала то, что приносил паренек, но слов благодарности ему от нее было не дождаться.
Очередной ненастный день сменился вечером. Закрыв глаза, Сара уснула на груди у Сэм, обняв ее. Холод пробежался по спине. Она не знала, сколько времени прошло, но в организме чувствовалась особенная усталость. Открыв глаза, она осмотрелась. Ничего не изменилась. Сэм легко дремала, поддерживая ее голову. Приподнявшись и осматривая мрак тоннелей, заполненных людьми, Сара поднялась, поняв причину своего ночного пробуждения.
Сэм приоткрыла глаза, но по жесту Сары поняла, что же заставило ее уставшее тело пробудиться среди ночи. Поджав ноги и переступая через спящих людей вокруг, Сара пошагала по тоннелю. На самом деле многие вокруг не смыкали глаз, лишь молчали, чтобы не мешать другим. Где-то из глубины непроглядного мрака подземных ходов доносился детский плач. Сара вздрогнула от этого. Пройдя наконец большее скопление людей, она добралась до выхода на поверхность, достав пистолет из-за пояса так, на всяких случай.
Холодный воздух ударил в лицо и при первом же вдохе обжег легкие. Вокруг был мрачный лес. Лишь у входа толпились люди, карауля за деревьями. Чаще всего эти патрули ходили именно у спусков в подземные тоннели. Часовые, на случай если их вычислят. Чтобы предупредить остальных и чтобы обезопасить их отход, если сюда грянут враги. Посматривая на Сару, некоторые из них недоверчиво провожали ее взглядом. Она поспешила в лес, стиснув зубы и крепче прижав ноги друг к другу.
Пробравшись через кусты и выставив вперед пистолет, чтобы осмотреть, есть ли на небольшой полянке опасность, девушка выдохнула, убедившись в безопасности сего места. Выглянув из-за кустов, она успокоила свое волнение по поводу того, что часовые могут ее заметить и, сжав холодный револьвер зубами, принялась расстегивать штаны.
Присев на корточки, Сара напряглась, взволнованно осматриваясь по сторонам. По оголенным ногам пробежал холод. Потирая в руках револьвер, девушка почувствовала облегчение, однако проклятый холодный ветер, поникающий всюду, тут же заставил ее вздрогнуть и поджать ноги. Закончив свои дела, она поднялась, принявшись натягивать мятые и потертые в их долгих походах джинсы, взяв револьвер в свободную руку и присматриваясь к темноте вокруг.
В кустах рядом что-то зашуршало. Сара напряглась, схватившись за пистолет. Прислушавшись, она убедилась – это не ветер. Выступив вперед из кустов и потирая курок, она выглянула из-за веток, заметив там копошащуюся в тени фигуру. Чуть было не споткнувшись о сучок в земле, сдержав визг неожиданности, Сара вылетела прямиком рядом с ночным лазутчиком, направив на него пистолет.
Мэдисон не сплоховала и среагировала молниеносно, чуть ли не в упор нацелив винтовку ей в грудь. Стоило признать, она была крайне тренированной. Прицел ее оружия даже машинально сразу же метил в сердце. Опомнившись и отойдя на шаг друг от друга, девушки отдышались.
— Фух, — покачала головой Сара, опуская пушку. — ты меня напугала.
— Да? — наемница оглянулась по сторонам. — Ну извини.
— Думала, кто-то крадется к убежищу. Хотела было звать на помощь. — кивнула Сара на стоявших неподалеку часовых.
— Это всего лишь я, — натянула улыбку наемница, она несколько дрожала от холода. — можешь никого не звать. Что ты сама забыла тут посреди ночи?
— Я… Ну… — Сара смутилась, потоптавшись на месте.
— Да в общем-то и неважно. — подняла большой палец Мэдисон, закинув винтовку на плечо. — Можешь возвращаться. Наверное, Сэм тебя уже заждалась, не правда ли? Не отпустит же она свою девушку вот так, куда-то, посреди ночи? — наемница косо глянула на часовых неподалеку.
— Погоди, — Сара опустила взгляд. На земле лежал военный рюкзак Мэдисон, который та не успела закрыть. Забитый банками с провиантом и сухпайком под завязку, он казался еще более громоздким, чем раньше. Сама наемница была одета куда теплее, на ней была универсальная униформа. Девушка посмотрела на часовых вдалеке. Они переговаривались по рации. Рация на поясе Мэдисон промолчала. А, если судить по индикаторам связи, вовсе была отключена.
Наемница, вновь взяв винтовку в руки, посмотрела на Сару недовольно. Девушка сделала шаг назад, еще раз оглядывая Мэдисон. Пожалуй, она все поняла.
— Ты уходишь? — Сара заметила недовольство на физиономии наемницы. Значит, скорее всего, она угадала.
— Ты ведь не собираешься, никого звать не так ли? — приподняла бровь Мэдисон, поправив винтовку в руках.
— Вот так просто? — фыркнула Сара, крепче сжимая пистолет. — Нагадила и сбежала? По приказу этого полоумного Моралеса ты развязала бойню. А теперь ты уходишь? Как крыса с тонущего корабля?
— Ох, как же мы заговорили. — покачала головой та. — Ты думаешь, дело в этом, Сара?
— Конечно. Так я и думаю. — она не спускала глаз с оружия в руках наемницы. — Ты винишь себя в этом и оттого бежишь сейчас.
— Я? Виню себя? — наемница презрительно усмехнулась. — Кажется, ты так и не поняла ничего, Сара.
— А что это такого я должна была понять?
— Это все равно случилось бы. Со мной, без меня. Какая разница? История циклична. Она бежит как белка в колесе, сама не зная, что наворачивает круги. Ты думаешь, будто твоя история уникальна. Будто все, что здесь происходит, это что-то невероятно пугающее, страшное и неизведанное. Здесь пахнет кровью и овцы разбегаются в страхе. И ты, моя дорогая, тоже боишься. — Мэдисон причмокнула, переводя взгляд то на Сару, то на далекие фигурки позади нее. — Но я открою тебе глаза. Все это уже было когда-то. Все так похоже. И столько жизней друг с другом схожи, и все уже рассказано до нас.
— Снова твоя проклятая Библия? — кашлянула Сара, хмурясь.
— Нет, это я сама придумала. — пожала плечами наемница. — Но, согласись, красиво вышло.
— Мне наплевать. — она почувствовала, как потеют ладони и скользит в руках рукоять револьвера. — Ты их бросаешь. В самый ответственный момент. Когда ты спустила курок и начала все это.
— Я лишь ускоряю процесс. — покачала головой та. — Чему быть, того не миновать. Не я, так кто-то другой сделал бы это. Они уже все решили, и ты знаешь это не хуже меня. Я лишь отработала свои деньги, которые мне платили, однако, за голову Бенедикта Маккриди.
— Ты просто пошла на поводу Моралеса. — Сара чуть было не сорвалась на крик, привлекший бы часовых. — А теперь уносишь ноги. Это бесчестно.
— Зато за это платят. — она высказала это Саре, будто бы малому ребенку. — Честь – вещь весьма относительная, Сара. У меня есть кодекс. У меня есть принципы. Я ни за что не буду работать с мусорщиками, работорговцами и прочими отбросами. Но честная сделка, есть честная сделка. Моя работа тут окончена, мне незачем здесь оставаться, а конец этой истории я знаю уже очень давно.
— Ничего ты не знаешь. — Сара сдула локоны, сносимые ветром ей прямиком в глаза.
— Неужто. — завела глаза Мэдисон.
— Я представляла тебя иначе.
— Значит ты ошибалась.
— Нет, просто ты меня разочаровала. — бросила Сара. Это явно задело наемницу, которая фыркнула, смерив ту взглядом. — Убегаешь, безо всякого оправдания.
— Оправдания? Пф. За что? За то, в чем ты меня так винишь? По правде, Сара, дело не столько в этом. — задумалась Мэдисон. Она звучала более откровенно. — Я много кого встречала за свою не очень-то долгую жизнь. И много что видела. У меня сложились некоторые… «связи» с людьми моего круга. Включая людей из «Мерривезер Арматек».
— Это те, что приволокли сюда тонны оружия? — вспоминал Сара.
— Именно. — Мэдисон легонько кивнула, оглядываясь. — Я знаю… Знала их. Работа носила меня по самым разным группам и заданиям. И я знаю «Мерривезер Арматек». И знаю Фелицию Мерривезер. Я сказала, что не работаю с мусорщиками, работорговцами и разного рода отбросами. Но еще, я не работаю с теми, кто бросает на смерть своих товарищей.
— То есть, ты… — Сара задумалась, расслабившись и глядя на наемницу. Та, кажется, находилась в некотором смятении от подбора своих слов. Не создавалось ощущения, что она врала.
— Но я уже говорила. У меня была бурная жизнь. И для рассказа о ней сейчас не время и не место. Впрочем, как и в любое другое, я думаю. — глядя на нее, Сара расслабилась, больше не сжимая пистолет. Мэдисон, глядя на это, опустила свою винтовку ниже.
— Ты уходишь из-за каких-то старых обид? — Сара была разочарована.
— Вся история построена на старых обидах. — голос наемницы вновь приобрел серьезность. От былой сентиментальности в нем не осталось и следа. — И эта не исключение.
— И куда ты теперь пойдешь? — Сара вгляделась в пустоту леса.
— Куда-нибудь, где потеплее, знаешь ли. — та постаралась изобразить позитив на лице. — Говорят, в спорных землях рейнджеры платят по сотне кредитов за голову каждого убитого работорговца. — она пожала плечами. — Легкие деньги. Словно в тир сходить. Может, туда и наведаюсь.
Мэдисон нагнулась, застегнув свой рюкзак и закинув его на плечо. Она сделала несколько шагов назад, убеждаясь в том, что Сара не сделает ничего необдуманного.
— Если Дафни будет скучать, поцелуй ее от меня на прощание. — улыбнулась Мэдисон, отдаляясь.
— Она не будет скучать. — проворчала Сара, вновь глянув на часовых позади.
— Ну, ты же не будешь поднимать тревогу, не так ли? — грустно ухмыльнулась она. Сара кашлянула.
— Если бы хотела, уже давно бы подняла. — уставшими глазами, Сара смотрела, как та удаляется.
— Хорошая девочка. — с издевкой хихикнула та. Поправляя рюкзак на плече, Мэдисон развернулась, пошагав вдаль и исчезая во тьме. Деревья скрыли ее силуэт. Сара закашлялась, выплюнув кровавый сгусток на землю и, мыском ботинка затоптав его в снег, развернулась и пошагала обратно.
Разминая пальцы руки, окостеневшие от онемения, она вошла в теплые, душные тоннели, переступая через людей и стараясь никого не задеть. Некоторые из них провожали ее взглядами, оборачиваясь на то, как девушка кашляла, прикрывая рот рукой. Дойдя до ее укромного уголка, она устроилась рядом с Сэм, поджав колени и положив голову ей на грудь. Саманта посмотрела на нее, приоткрыв глаза, и приобняла за плечи.
— Что-то ты задержалась. — устало прошептала ей подруга, опуская тяжелые веки и посапывая.
— Да так, — вздохнула Сара, устроившись поудобнее подруге. — немного заблудилась…
Наутро поднялась настоящая суматоха. Какие-то беженцы, судя по слухам, выдали это убежище, попавшись полиции, а это значило только одно – нужно уходить. Вести об этом пришли от патрульных, которые прикончили группу разведки, продвигавшуюся в их сторону. Когда рации завопили о приближающейся опасности, людей тут же начали эвакуировать. Их повели вглубь мрачных шахт, к выходу в ином месте. Дафна приказала нескольким людям остаться, чтобы подорвать тоннели и не дать преследованию пойти за ними. Все это произошло так быстро и сумбурно, что Сара и проснутся то толком не успела, как сотни людей уже следовали за проводниками вглубь тоннелей.
Руди и Макентош были ответственны за то, чтобы перевести людей в безопасное место, вместе с несколькими другими членами их группы. Они лучше многих знали шахты и оттого им было доверено это дело, от исхода которого зависели жизни многих людей. Сару уже готова была поплестись за ними, но Сэм ей не позволила, сказав, что не может отпустить ее так далеко.
При них было несколько машин. Им крупно повезло с ними. Сэм была не единственной, кто вытащил из пламени бойни на улицах грузовик или какую-либо технику. Группы беженцев прибывали к ним и на своих машинах, и на краденых у полицейских бронегрузовиках. Ник и Макентош постоянно возились с ними, убедившись, что те работают и главное – что их не отслеживают. Благо создавать помехи для связи Атланты больше не было проблемой для них. С тех пор, как они присвоили себе устройство связи с заброшенного завода, они часто ухитрялись обманывать своих противников.
Дафна и Сэм со своей группой грузили в кузова оружие. Тем же занимались Ник с Моралесом при поддержке пары крепких ребят. Сара, обессиленная ранним пробуждением и извечным кашлем, лишь стояла в стороне, поглядывая ни их работу. На них лежала задача увести купленное у наемников Мерривезер оружие.
— Поторапливайтесь, Атланта вас ждать не будет. — подгонял их Генри, искоса поглядывая на отлынивающую Сару.
— У нас готово! — сообщила Дафна, захлопывая фургон, в котором засели люди. — Как вы?
— Еще пара ящиков. — Ник с какой-то суровой дамой, часто мелькавшей в компании партизанских командиров, загрузили ящики с пушками в бронемашину и пошагали по машинам.
Дафна, настраивая частоты рации настойчиво пыталась дозваться Мэдисон. Но ей в ответ были лишь переговоры уходящих по тоннелям Руди и Макентоша, либо шипящая пустота помех.
— Черт возьми, — проворчала Веллингтон. — наемница, ответь!
— Что, твоя любимая не берет трубку? — усмехнулась Сэм, выглянув на Веллингтон из окна машины.
— Не выходит на связь. — задумчиво покачала головой Дафна. — Странно.
— Она не придет. — сказала Сара негромко. Но Дафна обратила на нее внимание и многие взгляды тут же уставились на Сару.
— В смысле? — приподняла бровь Веллингтон.
— Она ушла. — махнула рукой Сара, глянув на Дафну, а потом на Сэм.
— Наемница? Ушла? — опешила Веллингтон.
— Да. — кивнула Сара. — Посреди ночи.
— Она че, типа, сбежала? — скривилась Сэм, чуть ли не половиной туловища высунувшись из машины и непонимающе взирая на Сару.
— Я видела ее. Когда отходила сегодня ночью… ну, в лес. — помялась Сара. Кажется, эти подробности никого особо не интересовали. — Мэдисон ушла, решив, что ее работа здесь сделана.
— Вот сучка. — фыркнула Саманта.
— Она ушла? Ничего не сказав? — Дафна задумалась. Не похоже, что она была обиженна или расстроена. Скорее не понимала.
— Она передала тебе привет. — Сара робко пожала плечами, кашлянув.
— Бросила нас нахер. — стукнула Саманта по рулю. — Вот же черт!
— Плевать! — оборвал их Хэнк, услышав разговор. — От нее тут больше никакой пользы. Свои деньги она отработала. Пусть теперь валит куда хочет. — проворчал он, остановив Ника рукой. — Что с тоннелями? Где Фишер? — проворчал Хэнк.
— Секунду. — Ник кивнул, услышав его просьбу и поспешил в тоннели. Несколько минут спустя, они поднялись оттуда с Кэролайн и несколькими людьми. Девушка выглядела так себе, грустно глядя на землю.
— Кэрол, твою же мать, что вы там возились? Взрывчатка готова? — прицепился к ней Генри.
— Да. — сухо ответила Кэрол, пошагав к машинам.
— Так, Ник, иди к группе внизу. — указала Дафна на вход. — Как закончите с обвалом в тоннеле, убирайтесь по указанным местам. Поможешь нашим бомбардирам найти выход из тоннелей.
— Так точно, командир Веллингтон. — шутливо отдал честь Ник, поспешив в сторону спуска в шахты.
— Сэм, ты точно сможешь управлять этой штукой? — недоверчиво посмотрела на Саманту за рулем машины Дафна. — Который раз ты за рулем?
— Я вывезла нас из сраной бойни посреди Мейкона. Ты, типа, сомневаешься в моих силах? Веллингтон, залезай уже внутрь. — фыркнула Саманта.
— Фишер, — окликнул Генри Кэролайн, потирая свою дрожащую руку. Та устало глянула на него. — вести сможешь?
— Конечно. — покорно кивнула Кэрол, засунув руки в карманы и пошагав за руль.
— Тогда не стоим! — крикнул Моралес, поторапливая их. — Живо по машинам!
В этой суматохе Сару чуть ли не подхватили, помогая забраться внутрь. Ей хотелось конечно быть ближе к Сэм, но судя по количеству мест в их фургоне, оставалось забраться в тот, где за рулем сидела Кэролайн. Девушка оглянулась на Сару, забиравшуюся внутрь и вздохнула, потирая руль. Она выглядела сломлено, но судя по тому, как уверенно она включала передачи, садится за руль ей было не впервой.
Усевшись посреди коробок в этом закрытом контейнере из брони, Сара сложила руки на груди, отвернувшись от Моралеса и людей, севших рядом. Загудел электродвигатель и машины тронулись с места. По рации Дафна пожелала им удачи. Их фургон тоже дернулся, последовав за машиной, что вела Сэм, которая, будто бы в гонках, намеренно резко обогнула их фургон, поспешив вперед. Судя по скорости, которую развивала Кэрол, они ехали куда медленнее. Внутри было холодно, но жутко не хватало кислорода. Легкие Сары буквально изнывали от такого количества воздуха, которого явно не хватало на людей, забивших фургон.
Судя по тряске, они выезжали по очень большим сугробам и кочкам. Благо, проходимость машины позволяла сделать это без особой опаски. Сару клонило в сон, ее глаза слипались и, если бы не взгляд Генри Моралеса, поглядывающего на них всех, и в особенности на девушку, смеряюще-ядовитым взглядом и почесывающего дергающийся на лице шрам, она бы постаралась даже расслабится и уснуть по пути к другим тоннелям подальше от этих.
Зевнув, она разглядывала коробки с оружием с пометкой организации, продавшей им их. Тут было так много всего, гранаты, амуниция, оружие, какие-то чертежи. И все под маркой этой самой «Мерривезер Арматек». Мэдисон ушла лишь из-за того, что это были ее враги? Впрочем, какая разница. Все это уже неважно. Она слишком устала, чтобы думать об этом.
Фургон качало из стороны в сторону, они ехали уже приличное количество времени. Оперевшись на один из ящиков, Сара зевнула, протирая глаза. Генри, поглядывая на нее, подвинулся, постучав в водительскую кабину.
— Ну, что там, Кэрол? — напряженно прикрикнул он. — Здесь не работает связь, либо мы оторвались от Веллингтон. Где мы?
— Уже почти на месте. — едва слышно донесся ее голос. — Почти на месте.
Машину тряхнуло на резком повороте. Сара чуть было с места не повалилась. Звук скрежета колодок сообщил о том, что они тормозят. Фургон остановился, снаружи послышались топот и шум. Ну наконец-то приехали.
Люди потянулись к выходу из фургона. Со скрипом открыв замок грузовичка, они распахнули двери. В глаза ударил свет, прежде, чем Сара разглядела, что произошло.
С десяток винтовок целились прямиком внутрь салона. Комендантские солдаты, взирая на них из-под своих черных шлемов, переговаривались, о чем сообщал приглушенный скрип их раций. Позади виднелось далеко не убежище, а несколько посаженных посреди какой-то глуши самолетов. Двигатели у них были давно потушены. Значит, их ждали.
— Выходите по очереди, с поднятыми руками. — проговорил один из солдат.
— Одно резкое движение, и мы откроем огонь. — сказал второй.
У Сары что-то сжалось внутри. Она кашлянула, не в силах пошевельнуться. Генри Моралес стиснул зубы, оглядывая своих людей. Некоторые из них переглянулись, опешив, но не двигаясь с места. Стоящий впереди солдат махнул оружием, как бы показывая, чтобы те не задерживались.
— Повторяю, выходите с поднятыми руками. Без резких движений. — солдаты отступили на шаг, чтобы освободить им место. Они замкнули их в круг, прорваться через ряды людей Моралеса не казалось реальным.
Первые несколько человек, поглядывая на Генри, шрам на лице которого жутковато дернулся, подняли руки, выбираясь из машины. Затем еще несколько, более неохотно. Последними к выходу направились Сара и сам Моралес, сделавший глубокий вдох.
Ступив на землю, они осмотрелись. Да, теперь все они были окружены. Ловушка. Они оказались в ловушке. Страх вцепился в сердце Сары, стискивая его зубами, как дикий зверь. Разрывая ее на части изнутри. Колени задрожали. Она с трудом дышала, глядя на черные маски солдат. Те подступили ближе, снимая пистолеты с поясов стоящих ближе людей. Моралес судорожно оглядывался по сторонам.
— Миссис Фишер, можете выходить. — сказал солдат.
Дверь хлопнула и Кэролайн медленно вышла из-за машины, глядя на солдат, а затем на своих товарищей, пойманных врасплох.
— Он здесь. — кивнула она в сторону Хэнка.
— Девчонка, как я понимаю, тоже. — указал солдат на Сару.
— Да, так вышло. — кивнула Фишер.
— Фрайдей будет довольна. — кивнул облаченный в черное мужчина. — Идите за мной, — указал он на самолет позади. — теперь ими займёмся мы. Благодарим вас за содействие.
Моралес выпучил на нее налившиеся кровью глаза. Его рука задрожала и он стиснул ее в кулак. Шрам вновь изогнулся на пару с мимикой его лица.
— Ты… — он с трудом прошипел даже это, не спуская глаз с Кэрол.
Девушка в ответ лишь подняла на него безразличный пустой взгляд. Ее, казалось, совсем не трогала эта ситуация. Однако, все же, веки ее казались намокшими.
— Видимо измена у вас наследственное, Кэролайн. — процедил сквозь зубы Моралес. — Твой отец тоже был предателем. Напомнить, как он закончил?
— Надеюсь вскоре ты сам сможешь с ним это обсудить. — с ледяным спокойствием сказала Кэролайн, но с глаз её стекли слёзы. — Не забудь передать ему привет от меня.
Она обернулась и пошагала прочь, в сопровождении двух солдат. Остальные, не спуская оружия, подступили, чтобы заковать пленников в наручники. Солдат указал стволом на Сару и Генри.
— С этими двумя особо аккуратно. За девчонку отвечаете головой. — солдаты в первую очередь подступили к ним, доставая наручники.
— Живыми вы нас не возьмете, ублюдки! — крикнул один из людей, пнув солдата коменданта и резко рванув к ящику с гранатами. Среагировав на это, другой вырвал свои руки, заключенные в кандалы и попытался выхватить у солдата винтовку. Те не медлили с ответом. Вокруг загрохотали выстрелы и Сара зажмурилась, прикрыв уши руками и вжав голову в плечи.
Через мгновение шум стволов прекратился, и она позволила себе открыть глаза. Все остальные пленники, кроме нее и Генри были мертвы. Моралес, дрожащей рукой пытался выхватить свой пистолет из кобуры. Однако, его пальцы дернулись и оружие упало на землю. Солдаты тут же приставили к ним винтовки, чуть ли не в упор. Сара смотрела в их безликие шлемы, вновь представляя скрытые за ними мертвецки бледные лица.
Генри напряженно отступил на шаг, наблюдая, как загораются двигатели одного из самолетов. Плазменное пламя обдало землю и машина, ревя, начала подниматься выше над деревьями. Сара прижалась к фургону, стараясь не дать ухватить себя за руку.
Моралес, бросив последний взгляд на девушку, сжал кулак и, напрягшись, бросился на одного из солдат, перехватив его винтовку и подсечкой сбивая того с ног. Врезав с размаху прикладом по стоящему ближе всех врагу, он вцепился в винтовку, нажав на курок и выпустив десяток пуль в грудь сбитого с ног солдата. Не успел он поднять оружие в своей самоубийственной выходке, как его сбили с ног и врезали прикладом по затылку. Хэнк рухнул на грязный снег.
Сара в ужасе отступила, закашлявшись и потянувшись рукой за пистолетом за поясом. Это была ее последняя надежда. Сделать хоть что-то, прежде чем проиграть. Она даже не задумалась о бесполезности этого действия. Единственным ее спасением сейчас был этот кусок стали. Схватившись за рукоять, она в панике выхватила его, не успев даже поднять на стоявших рядом врагов, как удар выбил у нее из рук оружие и перед ее глазами мелькнул приклад, прилетевший ей прямо в голову.

Глава 55

Чарли переключила линию связи, покручивая регулятор. Каналы все еще были заполнены докладами о беспорядках в городе. Она зевнула, поудобнее устроившись в кресле и закинув ногу на ногу. Сняв шлем и положив его на сиденье рядом, девушка осмотрела приборную панель, перещелкнув тумблер на обычную радиосвязь. Все эти донесения ей порядком поднадоели за ближайшее время. У них есть целая армия, неужели так сложно справиться с парой сотен, может тысяч, людей на улицах? Что бы там не произошло и не подожгло толпу, успокоить их без применения силы не выйдет. В конце концов они уже делали так, в чем проблема?
По радио заиграл джаз и Чарли улыбнулась. Вот это, что надо. Хватит с нее на сегодня этих служебных волн. Да и кто посмеет ей что-то предъявить? Она просто слушает музыку. А если возмущаться будет сам Моралес, то, что-ж, придётся выключить.
Кто-нибудь сказал бы ей, что такое поведение на службе — это халатность. Что поделать, видимо, она была халатна, но ей зачастую это прощалось. Чарли Ли, будучи лучшим пилотом во всей Джорджии, позволяла себе небольшие вольности за время службы. Раз никто не может управлять самолетами на плазменной тяге так ловко, как Чарли, она всегда имеет козырь в рукаве. Будучи пилотом личного отряда Алекса Моралеса, сложно не выкинуть что-нибудь пафосное, когда тебе говорят, что ты действуешь не по уставу. Да, не по уставу, но зато летаю, как никто другой!
Двигая телом под ритмы джаза, она посмотрела на дискеты, разложенные у нее в кабине. Если уж летать, то только под что-то бодрое. Это настраивает на нужный лад, когда стремительно несешься в небесах. Хотя, конечно, старший комендант не одобрял ее привычки включать музыку во время полетов. Алекс Моралес вечно твердит, что нужно фокусироваться на задании.
«Мы солдаты, а не клоуны, Ли!», вспомнив его излишне серьезное выражение лица, когда Моралес говорит это, Чарли усмехнулась. Она особо любила включать такую ненавистную старшему коменданту старую поп-музыку, когда они делали очередной “чрезвычайно важный” вылет. Ничто в мире не могло сравниться с кислой рожей Алекса Моралеса, когда в плеере начинала петь Бонни Тайлер.
Порывшись в куче дискет, раскиданных на приборной панели, Чарли нашла там записи почившей поп-дивы. Есть музыка, которая никогда не устареет, не так ли? Достав одну из потертых дискет, она запустила ее в проигрыватель, прибавив громкости и, обхватив руками штурвал, принялась подпевать, дергая рулем управления в разные стороны.
Кто-то постучал по корпусу машины, заставив Чарли отвлечься от своего времяпровождения. Она приподнялась в кресле, резко выключив музыку и глядя на стоящего в ангаре инженера, который пытался подавать ей какие-то знаки. Так как Ли все равно ничего не поняла, она встала с кресла, открывая дверь и выглядывая из самолета.
— Какие-то проблемы, рядовой? — изобразила она на лице серьезность, показательно стряхивая с погон несуществующую пыль. Она любила иногда подшутить над новичками, которые так бросались в дрожь от одного только разговора с ней, будто бы знаки на погонах делали ее чем-то большим. Однако рядовым, видимо, так и казалось.
— Нет, капитан Ли, мэм, никаких проблем! — резко встал в стойку инженер, отдав честь. — Меня попросили проверить ваш летательный аппарат.
— Что, коменданту вздумалось полетать над полыхающим городом? — усмехнулась Чарли, открыв дверь на полную и усевшись у края кабины.
— Нет, капитан Ли, мэм! Чисто техническая проверка, мэм! — все так же взволнованно и напряженно стоял он.
— Можешь перестать отдавать честь, — усмехнулась Чарли. — мы не на параде. Расслабься и объясни в чем дело.
— Так точно, мэм! — вздохнул он, опуская руку, но говорил все еще напряженно. — Просто техническая проверка. Ваш аппарат в приоритете, мэм, как старший в звене. Потому первым делом направился к вам.
— Эй, давай без формальностей. Почести и мишуру будешь выставлять перед генералом Аберкромби. А я просто пилот, не нужно всего этого. — отмахнулась Чарли, спрыгивая вниз с кабины и отступив пару шагов от самолета, осматривая его на пару с инженером.
— Устав обязывает, мэм. — несколько неловко сказал инженер.
— Только ты не начинай… — покачала головой Чарли, махнув рукой. — Что там с проверкой, солдат? Давай уж побыстрее, в конце концов, может я тут строю свои важные капитанские планы, верно?
— Но разве вы не… — хотел бы сказать что-то рядовой, поглядывая на разбросанные в кабине дискеты, но тут же одумался и вновь выпрямив спину и выпятив грудь, встал в стойку смирно. — Так точно, мэм! Приступаю к осмотру самолета!
Чарли посмеялась, похлопав его по плечу и пропустив к летательному аппарату. Оперевшись на свою машину, она смотрела как молодой паренек раскладывает свои инструменты, которые принес в чемоданчике и нервно поглядывает на самолет.
— Что, в первый раз возишься с моей пташкой? — улыбнулась она, поглядывая на чуть ли не на трясущегося парня.
— Да, мэм, да. — нервно кивнул он. — Других инженеров отправили в горячие точки города, восстанавливать электросети и коммуникации, нарушенные боями. А я… Ну, впервые работаю с такими модифицированными версиями самолетов, капитан Ли, мэм. В ближайшем штабе я единственный свободный инженер и дело доверили мне, мэм. Я постараюсь не подвести вас, мэм.
— Мэм. Мэм. Мэм. Мэм. — передразнивая, сказала Чарли. — Боже, что за дурная привычка у вас. Все эти деловые обращения меня жутко забавляют.
— Устав, мэм. — взял инструмент рядовой, принявшись осматривать двигатели.
Ей было интересно и смешно смотреть на такое волнительное отношение новобранца к машине. Он был аккуратен с ней, словно с девушкой, пытаясь с разных сторон подойти к двигателям и примеряясь. Чарли прикусила губу, поправив свои кудрявые волосы.
— Крути поаккуратнее, рядовой. — подразнила его она. — Мало ли инструмент сломаешь.
— Как скажете, мэм. — отчетливо протараторил тот, взявшись действительно более мягко открывать и просматривать клапаны и плазменные батареи. Ли с трудом сдержала смех, прикрыв рот рукой.
— А что там в Мейконе, солдат? — задумалась Чарли. — Есть вести из города?
— Очень смутные, мэм. — проверив один двигатель, принялся за второй инженер. — В городе продолжаются бои тут и там. Но их быстро пресекают. Основные сражения на улицах быстро прошли. Старший комендант и первый помощник Олдридж сейчас пытаются урегулировать беспорядки. Однако эти восставшие как-то пробились через ворота и огромная часть людей убежала из города.
— Но ведь это же хорошо, — пожала плечами Чарли. — меньше хлопот. Может в этот раз начальство обойдется без бомб. Бедному Мейкону и без того досталось.
— Да, это правда. — вздохнул солдат. — Только вот это может быть куда более жутким исходом. Если все эти люди, готовые убивать наших граждан и разрушать нашу страну выбрались за стены… Только Всевышний знает, чем это может закончиться.
— Думаю, самое худшее уже позади, не так ли? — Ли глядела, как паренек переходит от двигателей к подвесным орудиям и контейнерам с ракетами.
— Можно сказать честно, мэм? — оглянулся инженер. Чарли увидела, что взгляд его на деле не пышет уверенностью.
— Можно, солдат. — кивнула пилот.
— Мне страшно, мэм. И многим страшно. — он покачал головой. — Никто из нас не хочет того же для всей республики, что было в Мейконе. Столько жертв, а ради чего? Что хотели эти люди? Чего они добивались?
— Кто-нибудь всегда бывает недоволен, солдат. Тебе ли не знать? — задумалась Чарли. Она не была политиком или каким-то важным министром. Ее дело было – управлять самолетом, а остальное не так уж важно. Не будь она серьёзна к своему долгу и не получай жуткий кайф от полетов, разве бы стала она лучшим пилотом в республике? Едва ли. Потому она понятия не имела, чего хотели эти люди. А попытки понять ничего ей не давали. Она видела только то, что от их жажды крови, которую они выдают за “борьбу за свободу” умирают люди. И зачастую хорошие. А если позволить им, со своими пустоватыми идеалами кроить Джорджию на куски, то что останется? Ведь если бы не политика Атланты, страна давно бы превратилась в игровое поле для работорговцев, мусорщиков и прочего сброда. Только держа за яйца подобные попытки разрушить все, что построили министры, спасали народ республики от участи бедных рабов в спорных землях и разменных монет в торгах мусорщиков и торговцев людьми. Это Чарли знала, а люди, убивающие солдат на улицах – явно нет.
— Я сам вырос в Мейконе, мэм. — проверил боезапас пушек инженер. — Мальцом еще был, когда в городе произошел этот ужас. Я молился ночами, чтобы этого не повторилось. Но мои молитвы не услышали.
— Когда это произошло, мне было лет десять. — попыталась припомнить Чарли. — Помню, что у нас, в Атланте, об этом только и трезвонили по телевидению. Чего только там не заливали. До сих пор в голове не укладывается.
— А я видел это все своими глазами, мэм. — рядовой позволил себе мгновение молчания на раздумья. — Видел, как люди убивают полицейских. Забрасывают министариат зажигательными смесями. Помню, как люди этой женщины, что их вела, захватили вышку радиовещания.
— Дженнифер Линн? Ты о ней? — Чарли помнила эту тетку из старых рапортов тех времен. Странная женщина, видимо считавшая, словно на одних ее плечах держится их короткая кровавая революция. Кто вообще воспринимал ее всерьез?
— Да, Линн. Так ее звали. — паренек взглотнул комок в горле. — Знаете, они вломились в министерство в Мейконе… Перекрыли выходы и всех там перебили. Подумать только… Сколько людей умерло ради их жажды крови.
— Но они проиграли. Проиграют и эти. — Чарли и правда не слишком волновалась по этому поводу. Ее всю жизнь готовили к чему-то подобному. Она считала это проверкой своих возможностей. Тестом своих военных навыков в реальных, полевых условиях. Ее это приободряло.
— Дело не в том, как скоро они проиграют. — парень прикрыл глаза, потирая и массируя их. — Знаете, мэм, я видел, как они вывели семью какого-то корпоративного главы из горящего небоскреба. Его детей они просто пристрелили у стенки, а на него самого и на его жену натянули петлю, повесив их на фонарном столбе. Я помню, как они хохотали. Этот смех долго не давал мне спать по ночам. Мое детское сознание не было готово к этому. — он потер в руках инженерный инструмент. — А потом, когда те уже болтались в петле, эти ублюдки начали стягивать с него часы и обыскивать все карманы. О какой “свободе” они говорили? Что за “свобода” такая, которая позволяет обирать трупы, что сам за собой и оставил?
— Не раскисать, солдат! — с шутливой серьезностью бросила Чарли Ли. — Эти восставшие сами не знают, чего хотят. Погляди на них. Что они требуют? Я лично так и не поняла. Сколько бы не смотрела на все эти плакаты. Какой расплаты и за что им нужно? Ведь этого придурка Коллинза уже упрятали за решетку.
— Комендант Коллинз получил по заслугам. — задумчиво кивнул инженер. — Смерть той маленькой девочки – всецело его вина. Я рад, что в Атланте это признали.
— Никто не поддержал старого извращенца Коллинза с его страстью к дерущимся на арене девчушкам. — хохотнула Чарли. — Это-ж надо додуматься, устроить под городом целый комплекс для подпольных боев, да?
— Моя мать всегда говорила мне, что зло неимоверно хитро. Оно найдет лазейку куда угодно, если нужно. Заползет и будет отсиживаться в канализации, подземке, да хоть в самой преисподней, словно крыса. Заберется даже в чью-нибудь душу, но не умрет. Зло всегда будет существовать, пусть даже в чьем-то сердце. — с серьезным видом сказал инженер, явно забывшись о работе.
— И как же нам с ним бороться?
— Сражаться со злом нужно в самом себе, мэм. И если бы каждый выиграл эту битву, мир стал бы чище. Но не каждый способен так глубоко забраться внутрь самого себя.
— Если зло так любит глубокие и мрачные тоннели, пусть в тоннелях оно и подохнет. — фыркнула Чарли, поправив прическу.
— Было бы очень неплохо, мэм. — кивнул тот, наконец продолжив рассматривать механизмы самолета.
— Ну-так, разве же капитан может сказать фигню? — улыбнулась Чарли.
— Никак нет, капитан Ли, мэм. — заученно ответил ей солдат.
Чарли увидела мигающий индикатор на шлеме. Потянувшись за ним, она надела тот на голову, слушая переговоры солдат. Что-ж, судя по всему, снова работа. Ладно, главное, чтобы не рутина. Она терпеть не могла эти занудные дела. Ей хотелось чего-то более острого, испытывающего ее навыки на прочность. Даже несмотря на положение вокруг и на мятеж, который был таким мизерным и незаметным с высоты птичьего полета, ей не казалось, что все это – достойно ее навыков пилота. Она бы не отказалась поучаствовать в воздушном сражении. Но на ее долю воздушных сражений никогда не выпадало. Как минимум потому что на своей памяти она не помнила действительно серьезных войн, в которых их страна могла бы поучаствовать. А зачистки пристанищ мусорщиков и сопровождение конвоев никак не тянуло на что-то ее уровня сложности. Кто-то сказал бы ей, что она самоуверенна. Но если же не верить в себя, добьешься ли успеха?
— Ну, как там проверка, солдат? — сняла шлем Чарли, оглядывая рядового. Тот, поторопившись и копошась, выдохнул, отдавая честь и кивнув.
— Все в порядке, мэм. Машина исправна и готова к полетам.
— Ну вот и передохни. — улыбнулась она, рассматривая в руках шлем и кивнув пареньку, чтобы шел. — Время уже как раз подходит к вечеру.
— Никак нет, мэм. — строго и ответственно ответил тот. — Ваша машина только первая на очереди. Мне предстоит проверить остальные шесть в ближайших ангарах, мэм.
— Эх, вы, чертовы трудоголики. — причмокнула Чарли, хихикнув. — Мне вас никогда не понять.
Отпустив наконец парня и проводив его взглядом, она уселась рядом с самолетом, ожидая парней. Раз они так копошились, значит случилось что-то серьезное. Интересно, что? Чарли уже не терпелось сесть за штурвал и понестись навстречу очередной опасности, но люди подоспели не так скоро, как она ожидала. Какого же было ее удивление, когда вместе с солдатами показался сам старший комендант Алекс Моралес, да еще и в сопровождении агента спецслужб. День обещает быть интересным, подумалось Чарли.
Фрайдей, поправляя свои волосы, так напоминавшие Чарли сухую солому, шагала рядом с Моралесом, о чем-то тихо переговариваясь. Комендант как всегда сохранял спокойствие на лице, выслушивая агента. Они подошли ближе и Чарли в привычной ей ленивой манере отдала Моралесу честь и улыбнулась Фрайдей.
— Самолет готов к вылету, Ли? — одернул свой утепленный воротник комендант, принявшись поправлять пучок на затылке.
— Да, комендант. — кивнула она, глядя, как солдаты забираются в машину. Фрайдей недовольно достала сигарету, закурив. Чарли вдохнула запах черники ее «Неон Блоссом». Пахло неплохо, стоило признать.
— Ого, — пилот обратила внимание на глубокий шрам над глазом Фрайдей, проходивший по ее лбу до брови. Раньше она не замечала его при ней. — Где это вас так отделали, агент?
Фрайдей, затянувшись сигаретой, глянула на Чарли, которая забиралась в кабину, включая разогрев двигателей. Моралес, в своей горделивой манере выпрямив осанку и заложив руки за спину, пошагал в обход машины, к своему месту.
— Это? — дернула Фрайдей бровью, на которой красовался шрам.
— Да, неслабо так. — одела шлем Чарли, подав руку агенту и помогая ей забраться внутрь кабины, усаживаясь на кресло между пилотом и комендантом.
— Врезали бутылкой. — недовольно фыркнула Фрайдей,
— Наверное, стоит меньше шляться по барам, да, агент? — усмехнулась Чарли, даже не догадываясь, насколько была права.
Фрайдей не подала виду, что ее это задело и потушила сигарету, убирая ее в карман кожанки. Она, как и большинство агентов разведслужб, всегда носила гражданское, чтобы не выделятся из толпы. Подчиненные Беверли из Атланты, в отличии от агента Фрайдей, предпочитали эти темные старомодные пальто, для того чтобы сливаться с окружением. Но, оно и понятно, в Атланте все носят эти дурацкие пальто. Последний писк моды. Чарли он казался жутко непрактичным.
Моралес сел на свое сиденье, пристегивая ремни безопасности. Солдаты заполнили десантный отсек и Чарли нажала на тумблер закрытия дверей. Гидравлика, шипя, закупорила выходы. Пилот надела шлем, включив его. На стекле тут же заморгали цифры и датчики подключения к электронике машины. Машинально перещёлкивая регуляторы тяги, нагрева двигателей и стабилизации, Чарли улыбнулась. Все это она знала лучше, чем свои пять пальцев.
Удовлетворенно обняв руками штурвал, Чарли размяла шею. Зажав кнопки и потянув рычаги на штурвале на себя, она медленно начала разворачивать двигатели, прибавляя им мощности. Фрайдей явно с интересом разглядывала то, с каким мастерством справляется с машиной Ли. Чарли улыбнулась под шлемом, заметив взгляд агента, прикованный к ловким движениям ее рук.
— Десять секунд до взлета. — сказала в рацию шлема Чарли, прибавив мощности.
Плазменные двигатели зарычали, исторгая пламя. Этот их шум, как музыка для ушей пилота. Четкий и чистый, в нем ощущалась вся мощь этой машины. Переключив еще пару тумблеров и подкрутив регуляторы тяги, Чарли еще сильнее потянула на себя штурвал, повернув двигатели максимально вертикально.
— Пять секунд до взлета.
Дав полную мощность, она выжала из двигателей тягу и плазма, струясь и облизывая пол ангара, потянула машину вверх. Их немного тряхнуло и Чарли переключила стабилизаторы на плавный режим. Самолет медленно поднялась и Ли, наклоняя штурвал, направила его к раскрывшимся воротам ангара.
— Погнали. — усмехнулась девушка, сильнее выкрутив мощность и машина, грохоча шумом двигателей вылетела, поднимаясь в воздух над ремонтной базой. Люди внизу расступались, глядя как поднимается самолет старшего коменданта. — Ну что, большой босс, — глянула Чарли на Моралеса. — куда направляемся?
— К «Дженерал Стилворк». — сухо ответил тот, глядя на голографическую проекцию карты в кабине. Чарли пометила цель в навигации.
— Решили погреться посреди зимы в сталелитейных цехах на пару с агентом? — улыбнулась под шлемом Чарли. — Это я одобряю. Мороз на улице жуткий.
— Давайте без сво…
— … ей клоунады, капитан Ли. — прервала Моралеса Чарли, закончив за него. — Поняла-приняла, большой босс. К заводу, так к заводу. Что мы там забыли?
— Это дело государственной безопасности. — ответила ей Фрайдей.
— Меньше вопросов, Ли. Это не боевой вылет, стрелять не придётся. — Алекс Моралес постоянно поправлял свой пучок на затылке. Чаще, чем обычно. Кажется, он нервничал, несмотря на свой вечно сухой вид. Сейчас он казался, скорее, задумчивым.
— Не придётся? Как жаль! — театрально покачала головой Чарли. — Мы с инженером уже проверили подвесные орудия. Я надеялась пострекотать из автоматических пушек. Хотя бы пару бомб можно будет сбросить? Так, для пущего эффекта.
— Капитан Ли, — нахмурился Моралес. — не испытывайте мое терпение.
— Так точно, сэр! — издевательски ответила она, отдавая честь и случайно подпихнув локтем Фрайдей. Агент притворилась, будто не заметила этого.
Самолет прибавил скорости и Чарли, расслабившись, регулировала его наклон и высоту рулем. До «Дженерал Стилворк» минут пять-семь полета, не больше. Особенно на максимальной тяге. Однако, ей все равно было не по себе, если бы она не сделала то, что всегда.
Потянувшись за дискетой с Бонни Тайлер, свободной от штурвала рукой, пилот потянулась к приемнику, подсовывая туда запись певицы. Моралес, по привычке, среагировал незамедлительно.
— Только попробуй вставить эту штуку в дискетник, Ли. — не отрывая взгляда от рапортов на голографическом экране своего планшета, оборвал ее Алекс.
— Старушка Бонни скрасит любой полет, большой босс. Почему вы до сих пор не привыкли? — хихикнула Чарли.
— Убери эту дрянь от проигрывателя, Ли. Это приказ. — максимально недовольно отрезал Моралес.
— Ладно, в этот раз ты меня убедил, большой босс. — отложила она в сторону дискету. — Но в следующий я застану тебя врасплох.
Несмотря на явно шутливый тон Чарли, Моралес шутку не оценил и фыркнул, сморщившись и вновь уткнувшись в рапорты и отчеты на экране. Фрайдей, нервно потирая пальцы, рассматривала разбросанные по кабине дискеты. По ее взгляду сложно было понять, одобряет ли она этот творческий беспорядок на рабочем месте у Ли.
Покрытые снегом кроны деревьев и огни поселений мелькали на земле. Все они такие маленькие и беззащитные. Чарли любила смотреть на мир в полете. В такие моменты ощущаешь какую-то собственную значимость, возвышенность над всем сущим. Ничто не сравнится с этим ощущением. Если бы она выбирала, кем родится, она стала бы птицей. Но судьба не дала ей крыльев, в отличии от академии пилотов в Атланте. Чарли закончила ее с отличием. Никто не справлялся с машинами так, как она. За штурвал какого аппарата она не села бы, он покорялся ей. Ею восхищались инструктора. Она не раз вела воздушные колонны на военных парадах. Получила три медали и десять знаков отличия, которые, однако, всегда оставляла на своем парадном мундире. Ей ни к чему были эти блестящие штучки. Она и без них была уверенна в себе. Одного, правда, ей не хватало. Настоящего вызова. Но даже нынешняя ситуация вокруг не была для нее какой-то помехой. Даже во время вспыхнувшего в городе бунта она не столкнулась с проблемами. Что букашки на земле смогут сделать этой махине? Закидать камнями?
Чарли мечтала побывать в воздушном бою. Столкнутся с противником в воздухе, а не на земле. Вести колонну в бой, не столько ради защиты республики, сколько ради собственного удовольствия. Как и любой пилот, она гордилась своим местом на поле боя. Пока солдаты умирают в грязи и копоти на земле, нет места сражения славнее, чем бескрайний небесный простор. На этом поле боя сходились настоящие асы. И Чарли уже давно мечтала показать себя в деле. Она молчала об этом, но, когда люди в Атланте с ужасом и предубеждением говорили о том, что канадские войска могут вступить на территорию западного побережья и что это принесет их чудной Джорджии войну, Чарли втайне хотела бы этого. Конечно, она знала, что это аморально. Генерал Аберкромби как-то сказала, что они, пилоты, «глядя в свои небеса, понятия не имеют, что такое настоящая война, пока не окажутся низвергнуты вниз». Может и так. Но от того гордости Чарли это не умаляло. Если уж она получила свой белый китель и эти блестящие медали-безделушки, она имела право желать испытать себя в деле.
Впереди распростерся, неподалеку от Мейкона, «Дженерал Стиллворк». Огромные гектары земли, обстроенные цехами и складами. Десятки гигантских труб подпирали небо, возвышаясь, как монолиты. Их черная тень опускалась не лежащее рядом кладбище. Самый большой завод в Джорджии, он был построен для столь многофункциональных целей, что описать их все было нереально. В нем разрабатывали все, что только можно. Большинство цехов выделялось под работу с металлами, железом, сталью и прочими. Но существовали и те, в которых использовали и другие промышленные материалы. В любом случае, дым из них даже днем стоял такой, что небеса над той частью города, что прилегала к «Дженерал Стиллворк» покрывались тенью, словно в ночь.
Чарли помнила множество скандалов, связанных с тем, какое огромное количество отравы выпускает в воздух этот завод. Жители ближайших поселений, на которые переносил эту отраву ветер, были сплошь и рядом больны онкологическими заболеваниями и отравлениями. Сколько в свое время было шума, она и представить не могла. Да и как решили эту проблему, тоже не помнила. Кажется, жителям поселений выплачивали компенсации. По крайней мере, так говорили.
Сейчас, однако, над городом стоял другой дым. Пожары от бунтов все еще не утихли, как оценила пилот. Но, хотя бы были не такие интенсивные, как пару дней назад. А значит – все образуется. Не стоило и сомневаться в том, что в Атланте найдут решение. Всегда находят.
Многие цеха «Дженерал Стиллворк» сейчас были закрыты. Конечно, кто же в Мейконе пойдет на работу, когда посреди бела дня на улицах с ножами бросаются на полицию. Этому возмущались многие представители корпораций, ратуя в Атланте на то, что у них пропадают деньги. Чарли это забавляло. Эти богатые господа из корпораций по всей Америке мыслили только кошельком. Видимо, им было плевать, что происходит, они обращали внимание на что-либо только тогда, когда кредиты переставали капать на их счета. Жестокий капитализм во всей его красе. Что-то в мире не меняется.
Чарли, как солдат, а уж тем более пилот, не была большой сторонницей этой схемы. Ей казалось, что главное это доблесть в битве. Погоны блестят, конечно, красиво, но зачем их одевать, если на твоем счету нету подвига? Потому Чарли ставила адреналин и желание подтвердить свои достижения выше денег. Денег, которые у нее, в общем-то, имелись. У нее была своя уютная квартирка, которую ей выделили прямиком на жилых этажах Сиренити-тауер. Были какие-то счета, на которые ей перечисляли кредиты. Чем больше звездочек на погонах, тем больше эти счета. Но она не слишком часто посещала это злачное место, полное министров, чиновников, телезвезд и прочих сливок Атлантского общества. Родной ангар ей был милее, еда в офицерской столовой вкуснее, а спалось лучше на жестком кресле ее машины. Она с этим аппаратом уже давно сроднилась.
А вычурность и пафос бизнес-центров Сиренити-тауер и их роскошные интерьеры, дорогие залы и шведские столы пусть будут наслаждением для советов министров. Ее утомляли золотой блеск и льстивые улыбки. Какими бы прельщающими их не называли, нет занятия приятней и надежней, чем покопаться в механике, а затем, усевшись за штурвал, нарезать пару десятков кругов над городом, включив песню в динамиках на полную мощность.
— Куда приземляться, большой босс? — накреняя машину, рассматривала огромные производственные территории Чарли.
— Нам нужно к третьему сталеплавильному цеху. — указал Моралес на одно из крайних зданий. Громоздкое сооружение буквально облепили солдаты. Они заполоняли крышу, стояли шеренгами вокруг территории. Их здесь была почти сотня, как смогла прикинуть Ли своим метким взглядом.
— Ого, вы сюда целую армию согнали. — улыбнулась Чарли, глянув на Фрайдей, которой было не до улыбок. — Что там в этом цехе такого? Ядерная бомба?
— Это секретная информация. — ответила Фрайдей не колеблясь.
— Да ладно, у меня же не низший уровень доступа! Вы же тут не зачинщиков бунта поймали. — Чарли отмахнулась, пустив смешок.
Фрайдей, поправив упавший на лицо локон, не ответила. Алекс Моралес, прикрыв губы кулаком, пару раз кашлянул. Чарли посмотрела на них, чуть было не выпалив что-то неуместное, но промолчав.
— Это дело государственной безопасности, капитан Ли. — ворчливо ответил Моралес. — Потому идите побыстрее на снижение.
— Вот оно как, — сдерживала усмешки пилот, заходя на посадку рядом с огромным зданием. — а мне дадут звездочку на погоны за то, что я приобщилась к подавлению мятежа? — все-таки Чарли не смогла сдержаться и пустила колкость в сторону Моралеса.
— У вас слишком длинный язык, капитан Ли. — Фрайдей не была настроена на беседу. Это было видно по ее недовольному и кислому лицу. — Удивляюсь, как вы дослужились до звания лучшего пилота Джорджии.
— Да ладно, еще скажите, что вам полет не понравился! Прохладительных напитков, конечно, не предлагаем, но комфортное путешествие гарантируем. — Чарли потянула рычаг тяги и повернула двигатели в вертикальное положение. Самолет медленно начал снижаться.
— Никто не оспаривает ваших навыков, Чарли, — разглядывала ситуацию внизу Фрайдей, приподнявшись с сиденья. — но вам стоит поучится держать язык за зубами. Это полезно.
— Из нас двоих спецагент под прикрытием тут вы, — пожала плечами пилот. — у меня работа более возвышенная. Ну, “возвышенная”. Вы поняли.
— Юмор вам кстати тоже стоит подтянуть. — потерла ремни безопасности Фрайдей.
Самолет приземлился и Чарли включила открытие десантного люка. Солдаты вышли, обступая машину и осматривая территорию. Заглушив двигатели, пилот открыла двери кабины, спускаясь вниз и шутливо подавая руку Фрайдей.
— Приятного приземления. Ждем вас вновь на наших авиалиниях. — Фрайдей шутки не оценила и спустилась вниз сама, пока старший комендант покинул кабину с другой стороны.
— Если бы вам давали звезду на погоны за каждую несмешную шутку, вы бы уже были генералом республики, а то и маршалом всей Америки. — поправила кожанку агент.
— Генерал Ли. — мечтательно завела глаза Чарли, снимая шлем и взяв его под руку. — Между прочим, меня в его честь и назвали. Чарли Ли. Как звучит!
— Иронично. — явно не оценив этого факта, смотрела на спешащего к ним Моралеса Фрайдей.
— Так что, да, поставлю своей целью стать генералом армии Джорджии. — высоко задрав подбородок и сделав суровый патриотичный взгляд, съязвила Чарли. — Буду достойна своего имени.
— Кассандра Аберкромби этого не оценит. — проверив заряд сигареты, Фрайдей сжала ее губами.
— Генерал Аберкромби ничего не оценит. — услышав их разговор, потуже затянул пучок на затылке Моралес. — Я давно уже намекаю первому министру, что пора сменить ее на кого-то более достойного.
— На меня. — ухмыльнулась Чарли. Комендант бросил на нее дурной взгляд. Эти двое никак не могли в юмор.
— Оставайтесь здесь, капитан. Ждите дальнейших указаний. — кивнул на самолет Алекс Моралес и они с Фрайдей пошагали в сторону цеха, оставляя ее у машины. Чарли, забравшись в кабину, покачала головой, улыбнувшись и вставляя наконец в проигрыватель дискету с музыкальной записью.
Солдаты выстроились в шеренгу, отдавая честь проходящему мимо коменданту и Фрайдей. Моралес первым шагнул в жаркий цех, прищурившись от пыхнувшего в лицо тепла. Людей, которые еще находились здесь выгнали быстро. Приказ, исходивший от Фрайдей значил привести девчонку ей, а Алекс Моралес первым делом приказал доставить пленных в Атланту. Из-за несовместительства приказов, солдаты поступили, согласно предписанному протоколу плану действий на непредвиденную ситуацию. Они изолировали пленников, заодно разогнав целый цех завода и облепив его со всех сторон. Вести их в город было опасно, и несмотря на все прения, решено было запереть пленников здесь.
Прошло меньше часа, как и агенту и коменданту доложили о выполнении цели. Однако, ни Фрайдей, ни Алекс Моралес не были довольны принятым комендантским отрядом решением. В высшей степени глупо было запирать их здесь, учитывая, что буквально под боком кипят городские бои, а где-то вокруг рыщут беглецы, которые уже наверняка сориентировались, что их лидер попал в плен.
Агент, поднимаясь по лестнице вслед за Моралесом, посмотрела на еще горячие плавильные цеха. В этом полумраке чаны с раскаленным железом слепили глаза, в воздух поднимался отравленный дым, от которого тянуло закашляться. Температура внутри стояла ужасно жаркая. Но она чувствовала себя как никогда лучше за последнее время. Ее план удался. Теперь девчонка привела их прямиком к центру этого гадюшника, который ввязал Мейкон в новую кровопролитную бойню. Алекс Моралес ее успеху не был рад.
— То, что вы делали, Фрайдей – отвратительно, — твердо шагал он, глядя как солдаты, вошедшие следом, занимают свои места посреди здания. — и я гарантирую, когда об этом узнают в Атланте, вам не поздоровится.
— Незачем сыпать обвинениями, Алекс. — отмахнулась Фрайдей, разминая плечи. — Все вышло. Я пошла на риск и он был оправдан. Теперь у нас есть и девчонка и этот ублюдок.
Старший комендант недовольно фыркнул.
— Я все равно не верю в твои россказни. — он с трудом сдерживал ярость.
— Это не россказни. Это не может быть совпадением. Она – вылитая копия Патриции Маккриди. Когда ты увидишь ее вживую, ты поймешь, о чем я.
— Я прочел твои рапорты. — сжал кулаки он. — Только вот ты не спешила отправлять их в Сиренити-тауер. — комендант остановился посреди цеха, на одной из платформ, обернувшись на следующую за ним Фрайдей. Пар от кипящего метала в подвешенных чанах поднимался в воздух, задымляя все вокруг и перед глазами собеседников стояла легкая дымка. — Не потому ли это, что ты сама сомневаешься в своей правоте?
— Это не ошибка. Не может ею быть. — махнула рукой Фрайдей, поправляя свои соломенные волосы. — Я рисковала жизнью десятки раз, чтобы следовать за ней. Она была даже в одной из затопленных лабораторий, на пару с твоей подружкой Роудсон. Они заперли меня в ней, а ты смеешь говорить, что я не уверенна в своих действиях?
— Если же она и впрямь имеет отношение к проекту, как ты писала в своих неотправленных докладах, почему тогда ты, агент, рисковала ее жизнью, подставляя под угрозу не только всех нас, но и девчонку?
— Для того, чтобы добраться до твоего полоумного братца, Алекс. — фыркнула Фрайдей. — И я смогла. Сделала то, что ты и твои солдафоны не могут сделать уже несколько лет.
Моралес нахмурил брови, скривив лицо.
— Они не представляли угрозы. — он задумчиво отвел взгляд на один из плавильных котлов. — Ну… до недавнего времени.
— Да, и теперь они развязали в Мейконе настоящую войну. А если мы не поторопимся, эта волна захлестнет всю страну, а потом затопит тебя, меня, Атланту и все, чего мы добились. — скрестила руки на груди Фрайдей.
— И все-таки, ты нарушила указ.
— Значит буду отчитываться перед начальством. — издевательски развела руками Фрайдей. — Интересно, как они накажут меня, если мое “нарушение указа” принесло им на блюдце не только Генри Моралеса, но и…
— Ты вечно пытаешься сослаться на моего брата, — оборвал ее Алекс. — но мы то знаем, что не он один виновен во всем этом.
— Кажется ты слишком сентиментален по отношению к террористам. Напомнить тебе, что он сделал? — прищурилась Фрайдей.
Моралес потер кулаки, сверля ее взглядом и принявшись поправлять пучок у себя на затылке.
— Твоя самоуверенность и жажда большего чуть не лишила нас и твоей драгоценной девчонки и Генри со всеми его подельниками. — затянул волосы туже комендант, расправив плечи и убрав руки за спину. — Своими опрометчивыми действиями, Фрайдей, ты не только расшатала безопасность республики, но и поставила всю Джорджию на грань гражданской войны! Всего лишь из-за своего неуемного комплекса непомерных достижений! И если ты так сильно пытаешься что-то доказать своему отцу, то, пожалуй, не смей обвинять меня в сентиментальности!
Они оба застыли посреди платформы, от ярости не менее красные, чем раскаленная сталь вокруг. Фрайдей размяла пальцы, изо всех сил сдерживая свое непомерное желание врезать коменданту. Тот, в свою очередь, пытаясь сохранить на лице солдатское достоинство, сам чуть ли не пышел огнем из ноздрей, смеряя агента пламенным взглядом праведного гнева. Наконец, устав от этих игр в гляделки, они оба молча развернулись, пошагав на этаж выше, где в окружении десятка солдат, находилась комната с их целями.
Сара, скривив лицо, поерзала в кресле. Сознание неторопливо возвращалось к ней. В голове все гудело. Мысли терялись где-то на подступах к мозгу и она с трудом могла связать хоть пару слов. Удар, пришедшийся ей прямиком в голову, оставил на лбу большой синяк. Конечности, онемевшие от долгого пребывания в бессознательном состоянии, огрызались на каждую попытку ими пошевелить. Пересилив себя и подвигав пальцами рук и ног, девушка поняла, что она прикована к какому-то стулу. Открыв глаза, она в этом еще раз убедилась. На столе неподалеку лежало их оружие и перевернутый вверх дном рюкзак Сары. Они обыскали все в нем. Даже голопроектор, который они нашли с Роуз валялся там же.
Генри Моралес не оставлял попыток вырваться. Мужчина явно пришел в себя раньше нее и всячески извивался, пытаясь вырвать руки и ноги из стальных наручей, сдерживающих его. Заметив, что Сара пришла в себя, он прекратил попытки выбраться, смерив ее взглядом. Шрам, проходящий через его лицо, нервно дернулся.
Двери комнаты, в которой они были заперты, отворились. Старший комендант со своей спутницей вошли внутрь, встав напротив пленных. Алекс Моралес сложил руки на груди, а Фрайдей тут же впилась взглядом в Сару.
— Здравствуй, брат. — обратился к Генри комендант. Тот тут же впился в Алекса ненавистными злыми глазами.
— Ты… — процедил, буквально выдавив из себя это, Хэнк. Они застыли, глядя друг на друга. Яростный Хэнк, заключенный в цепи, словно зверь и Алекс Моралес, в своей униформе, глядящий на него мерно и со спокойствием. Они не отрывали друг от друга взгляд. В их встрече смешалось все. Боль. Злость. Ненависть.
Фрайдей, поставив на небольшой столик рядом свой чемодан, открыла его, принявшись рассматривать какие-то приспособления, что были в нем. Ее привлек внимание пистолет Сары, лежащий на столе. Рядом были припасы и еда, которые девушка носила с собой. Они агента не интересовали. Переведя взгляд на фото и голопроектор, она достала его, повертев в руках и улыбнувшись. Убрав фото и устройство в отдельные вакуумные пакеты, Фрайдей положила их во внутренний карман своей кожанки. Затем, развернувшись, она подошла к Саре, пригнувшись и рассматривая гематому у нее на лбу.
— Тиффани. — фыркнула Сара, стараясь отклонить голову подальше от девушки. Даже глядеть на нее было неприятно. Но, деваться было некуда. Она победила.
— Тиффани? Серьезно? — приподняв бровь, глянул на девушек Алекс Моралес. Он явно был удивлен подобному обращению к агенту. — Могла бы подобрать имя посимпатичнее.
— Не умничай, Алекс, у тебя это плохо выходит. — бросила ему агент. — Зато вот у твоих солдафонов кое-что выходит куда лучше! Я призову к трибуналу того идиота, который сделал это. — выпрямившись, Фрайдей кивнула она Алексу, указав на огромный синяк на голове Сары. — Я четко дала понять, если с нее упадет хоть волос…
— Да, я помню. — оторвался от переглядывания с братом Алекс, заложив руки за спину и сделав пару шагов к девушке. Комендант смотрел на нее в упор. Сара не могла выносить его взгляда и отвела глаза.
Мужчина пригнулся, обхватив ее за подбородок и, несмотря на все тщетные попытки девушки вырвать голову из его хватки, повернул ее в разные стороны, разглядывая. Когда он отцепился от нее, отступив на шаг, Сара принялась дёргаться в кресле, быстро осознав, что ни одних усилий не хватит, чтобы сорвать эти мощные браслеты, приковывавшие их.
— Не похожа. — фыркнул комендант, представляя Фрайдей свой вывод.
— Вот и выясним. — девушка взяла шприц и ватку с обрабатывающим веществом. Подойдя ближе к Саре, она задрала ее рукав, протерев от грязи кожу и быстро вонзила внутрь шприц, набирая крови.
Закончив, она положила колбу с материалом внутрь своего кейса, запечатав ту. Затем, достала ножик, подойдя к зажмурившейся Саре и отрезав небольшой кусок ее волос, тоже убирая те в отдельную колбу. Наконец, достав небольшую палочку с ватой на конце, она обернулась к девушке, аккуратно взяв нижнюю челюсть той в руки.
— Открой рот. — сказала Тиффани.
— Да пошла ты. — прошипела Сара, дернувшись и вырвав лицо из рук той.
— Ты вечно будешь противиться? — нахмурилась соломенноволосая. — Пора бы тебе уже понять, что ты в безопасности. Неужели, если бы я хотела убить тебя, я бы не сделала этого раньше? Ты нужна мне целой и невредимой, Сара.
— И все же, ты не уверена. — покручивал в руках колбу с ее кровью старший комендант, хмурясь.
— Положи на место. — резко обернулась Тиффани, выхватив у того колбу и убирая ту обратно в кейс. Затем снова метнулась к Саре, уже более грубо обхватив ту за челюсть и оттянув ее. Быстро проведя по ее языку палочкой, она посмотрела на собранную слюну и спрятала ту в колбу.
— Как яро ты боишься облажаться. — причмокнул комендант, мерными шагами подойдя к брату. Генри до сих пор не отрывал от него глаз, щетинясь оскалом словно бешеный пес. — Неужели, Фрайдей, ты думаешь, что допустила ошибку?
— Ошибки быть не может. — Тиффани закрыла чемоданчик, заблокировав его замки. — Это нужно лично мне. Чтобы быть увереннее в своем решении. — Тиффани обернулась к дверям, окликнув одного из солдат. Тот вошел, отдав честь. Девушка протянула ему чемодан. — Отнести в самолет. Скажи Ли, чтобы заводила двигатели. Мы улетаем. Вольно.
Солдат кивнул, быстро направившись с чемоданом на выход.
— Оставлю вас наедине с вашими прекрасными сантиментами. — оглянула братьев Моралесов Тиффани, поправив кожанку и направляясь к Саре. — Я ухожу. Девчонку беру с собой.
Сара, поджав губы и преодолевая головную боль, пыталась сконцентрироваться на том, что происходит. Тиффани уже была готова расстегнуть ее наручники, как комендант, быстро оказавшись рядом с ней, остановил агента рукой, встав у нее на пути.
— Не в этот раз, Фрайдей. — прищурился он.
— Отойди. — на лице Тиффани не осталось ни капли насмешек и издевок. Она стала похожа на пантеру перед броском. — Я забираю девчонку и мы летим в Атланту. Надеюсь ты сможешь разобраться с террористом и его приспешниками сам. Или хотя бы приложишь усилия. — процедила девушка.
— Ну уж нет, агент. — комендант всем телом заслонил ей путь к Саре. — У тебя было достаточно шансов, чтобы разобраться со всем этим. Теперь настала моя очередь. Ты помогла нам добраться до них, молодец. Но теперь это мое дело. Я сам решу, что делать с девчонкой, Генри и всеми их подельниками. А теперь можешь лететь в Атланту. Одна.
— Без девчонки я не ступлю не шага отсюда. — кивнула на Сару Тиффани.
— Я так не думаю. — бросил ей это в лицо Алекс Моралес. — Ты ошиблась, Фрайдей. Это вовсе не та девчонка, что тебе нужна. Это жалкая террористка, с которой я разберусь, как и с моим братом. Без сантиментов. А теперь ступай и не мешай работе старшего коменданта. Теперь это моя прерогатива.
— Если с ней что-то случится, а ДНК покажет, что моя догадка верна, — Тиффани размяла кулаки, придавливая Алекса Моралеса взглядом. — Маккриди спустит с тебя шкуру и ты будешь гнить в лагере до конца своих дней, Алекс. Помяни мое слово. То, что ты сейчас делаешь, препятствует моей работе. А значит, ты идешь поперек всей разведке республики.
— Мне вручены экстренные полномочия лично первым министром. — выпятил вперед грудь комендант. — И я имею доступ к полному спектру действий, чтобы не дать крови захлестнуть улицы Джорджии еще больше. Потому, агент, благодарю вас за работу. Вы прекрасно потрудились. А теперь убирайтесь. — махнул он на дверь.
— Ты будешь иметь дело с моим отцом! — ткнула ему пальцем в грудь Фрайдей, глянув на Сару из-за его плеча. — Я уже сказала, что тебя ждет. Помяни мое слово, превышая полномочия, добром ты не кончишь.
Она резко развернулась, пошагав к дверям. Остановившись в них, Тиффани посмотрела на Сару, скорее грустно, нежели злобно или разочарованно. Когда она отвернулась и послышался топот ее сапог о железные ступени за дверью, Сара поняла, что теперь она, кажется, была в еще большей опасности, нежели минуту назад.
Алекс Моралес отступил на пару шагов назад, сложив руки на груди и обернувшись на своих пленных. Сара и Генри не могли ничего ему противопоставить. Девушка опустила взгляд, чтобы не встречаться с старшим Моралесом глазами, в то время, как Хэнк, буквально всем своим телом рвался освободиться от оков и впиться в глотку своего пленителя. Но оковы, все же, были сильнее.
— Ну, что-ж, Генри, я тоже рад встрече. — сухо сказал он брату, натянув улыбку, которую сложно было назвать радушной.
Хэнк лишь набрал воздуха в грудь, пожирая Алекса взглядом. Шрам на его лице дрожал, как и все его тело. Но не от страха. В нем кипела ярость, которую никакие оковы не могли сдержать.
— Столько лет ты не видел меня, и все-таки не скажешь даже слова? — комендант отвел взгляд, покачав головой. — Это так в твоем стиле, Генри. Ты предсказуем.
— А ты так уверен лишь потому что на мне сейчас нацеплены эти штуки. — дернул за свои наручники Хэнк. — Не будь их сейчас, ты был бы уже мертв.
— Не будь я к тебе милосерден, ты был бы мертв еще много лет назад. — окинул его взглядом Алекс, заведя руки за спину и подступив к Генри ближе. — Но ты здесь. И я все еще тебя не убил. Хотя, Хэнк, это желание очень часто посещало меня за все эти годы. Ты не представляешь, как долго я хотел посмотреть в твои глаза. А я всегда добиваюсь того, что мне нужно. Видишь, Хэнк, я смотрю в твои глаза прямо сейчас.
— И что же ты в них видишь, а, атлантский червь? — прошипел Генри.
— Я вижу убийцу, который развязал войну и стал виновником тысяч жертв на улицах Мейкона. Я вижу павшего, обезумевшего мальчишку, который так вцепился в обиды и неприязнь, которого так пожирали собственные комплексы и грехи, что за двадцать лет он превратился в монстра. — тихо и четко сказал комендант. — Вот, что я вижу, Генри. А что видишь ты? — наклонился он ближе, будто давая заглянуть в свои глаза.
Не мешкая и воспользовавшись случаем, Генри смачно плюнул ему в лицо, заставив коменданта резко отскочить и выругаться, прикрываясь рукой. Явно довольный собой Хэнк распластался на стуле, словно свыкнувшись наконец с ролью пленника. Он смотрелся необычайно гордо, будто выплюнул в лицо брата всю свою ненависть.
Комендант, дрожащей рукой утирая лицо, отвернулся. Сара, закашлявшись, наклонилась, сплюнув на пол рядом кровавый сгусток. Алекс Моралес оглянулся на ее кашель, но явно не придал ему значения. Все внимание коменданта средоточилось на его брате.
— В лицо плюнули мне, но от этого более жалким здесь все же выглядишь ты. — все же держась гордо, выпрямив плечи и подняв голову, сказал Хэнку Алекс. — Ты думаешь, будто ты творишь что-то благое? Быть может ты сам себя в этом убедил? И засыпая по ночам, ты лжешь себе, уверяя, что поступаешь верно? Не так ли, брат? Та кровь, которую ты проливаешь. Она уже ничего для тебя не стоит? Жизни, что ты забрал. Судьбы, которые разрушил. Оглянись, Генри! Ты и твои “друзья”… Все, что вы делаете, это лишь разрушаете. Во имя чего? Столько лет вы с Фишером прятались под землей. Столько лет вы отравляли жизнь республики. Наркотики, разбой и грабеж. А ради чего? Что тобой движет, Генри? Что движет всеми вами? Ты скажешь, что это “справедливость”? Или, ты потребуешь “свободы”, как твоя “великодушная” Дженнифер Линн? И много ли людей решатся выйти на эту свободу? На твою “свободу”. — комендант покачал головой, на мгновение окинув взглядом Сару. — Мир, который вы хотите видеть, уже давно исчез. На дворе другое время. В нем другие правила, Генри. Но вы цепляетесь за ложь о прошлом, словно хватаясь за спасательный круг, хотя на деле держась за якорь, который тянет вас на дно. Ты прятался, пока люди умирают на улицах, брат. По твоей вине и вине лжецов, вроде Фишера, вроде Линн. Насколько я знаю, теперь ты заправляешь этой бандой террористов, не так ли? Дочь мистера Теодора много о чем нам рассказала. И я ужаснулся, понимая, что это все правда. И что на все из этого ты способен. И, о боги, Генри, мне сложно поверить, что это все действительно мой брат. Что ты не ограничился тем, что натворил. Твоя алчность довела тебя до безумия. Зависть и страх, верно, все, что тобою движет. Мне больно на это смотреть. — поправив воротник своего плаща комендант.
Генри молча смотрел на него все это время, пока его брат излагал свою речь. Фыркнув, он поудобнее уселся на стуле, усмехнувшись. Его лицо вновь стало серьезным и твердым, словно гранит. Шрам застыл, искажая его.
— Избавь меня уже от своей болтовни и пристрели. — тихим, скрежетающим голосом, проговорил младший Моралес. — Мне отвратительно даже слышать твой мерзкий голос и глядеть на твое лицо, червяк.
— Пристрелить? — комендант нахмурил брови. — Ты действительно веришь, что я возьму и убью тебя, Генри?
— О, хочешь меня помучать? — усмехнулся Хэнк, кривя лицо.
— Мне это ни к чему. — покачал головой Алекс Моралес. — Ты виновник чудовищных преступлений. Но ты мой брат. Несмотря ни на что, мы живем в цивилизованном мире. Мы многое отдали, чтобы выстроить этот цивилизованный мир среди руин. И, нет, Генри, я не убью тебя. Ты окажешься в Атланте, где над тобой будет проведен справедливый суд. Мы покажем всем истинное лицо шайки, в которую ты так поверил. Народ непрестанно идеализирует Дженнифер Линн. Ты и твои дружки вдохновлялись ее примером, примером Тео Фишера. Но в этот раз вашей прекрасной лжи пришел конец, Генри. Пусть вся Джорджия увидит тебя в лицо. Надеюсь, что ты сумеешь сохранить достоинство.
— Вы лицемер. — прошептала Сара, которую уже переполняло раздражение. Она не могла ничего сделать. Не могла вырваться. И если уж все это кончено, она позволит себе вставить свое последнее слово.
— Что? — комендант, казалось, не сразу поверил в то, что Сара заговорила.
— Вы лицемер. — она все еще не смотрела на него, отвернувшись и бросая фразы с отвращением. — Вы так смело обвиняете всех. Только вот сами вы, господин комендант, не без греха.
— Надо же, кто заговорил. — неторопливо подойдя к Саре, Алекс Моралес навис над ней тенью. Она все еще не смела поднять на него взгляд. Мужчина сам поднял ее голову, коснувшись подбородка пальцами. В Саре не осталось сил вырываться, она устало посмотрела на коменданта. В ней не осталось воли сражаться с его прикосновением. — Твое имя Сара, не так ли, девчонка?
— А какая вам разница? — тихо ответила ему та.
— Пожалуй, никакой, и правда. — он отвел свою руку от ее лица, но Сара все еще продолжала смотреть на него. — Ты была так интересна агенту Фрайдей. Когда я добрался до ее засекреченных отчетов, то не поверил было своим глазам. Но сейчас, когда я смотрю на тебя так четко. Могу рассмотреть твое лицо. Скажу честно, Фрайдей зря навела весь этот переполох.
— Так отпустите меня, раз я не та, кто вам нужна. — прищурилась Сара.
— Кем бы ты ни была, девчонка, ты помогала террористам. Ты часть всего этого. — он легонько развел руками. — И когда я найду всех вас, а уж поверь, теперь мне не оставит труда этого сделать, вы все предстанете перед судом. А потом, быть может, и вовсе окажетесь у стенки. Тебе бы очень повезло, девчонка, если бы Фрайдей оказалась права. Да только не верю я в это.
— Во что? — прошептала Сара. — Что вам от меня надо? Я понятия не имею, почему я вообще оказалась ей нужна.
— Так ты не знаешь? — он явно был удивлен. — Тем лучше. Мне и самому было трудно поверить. Ты же и вовсе не сможешь себе это представить.
— Представить чего? — Сара все же не оставила надежды допытаться до происходящего. Генри Моралес тоже пытался вникнуть в их диалог, но ничего не произносил. Комендант же и не думал раскрывать карт.
— Какая же ты пытливая. — покачал головой он. — Но только вопросы тут задаю все же я. Мне очень интересно узнать, о каких таких “грехах” ты сейчас говорила? Чего же я сделал такого, что заслужил такую порочную оценку от юной экстремистки?
— Вы слепы или шутите? — фыркнула Сара. — Ваши солдаты, полицейские, они все притесняют людей. Они держат всех за горло. А от тех, кто вам не нравится, просто напросто избавляются! Вы пойдете на все, лишь бы усидеть на своем месте! Вот почему вы ужасны и лицемерны! Вы куда хуже любого из нас!
— Хуже любого из вас? — Алекс Моралес сложил руки на груди. — Неужто ты, девчонка, не понимаешь? Выходит, здесь ты слепа или же шутишь.
— Чего же я не понимаю? Я вижу, какую цену вы готовы заплатить, лишь бы справедливый суд, о котором вы все твердите, не добрался до вас самих!
— Ах, вот ты о чем. — покачал головой комендант. — Ты верно не блещешь умом, девушка. Ты, как и прочие недалекие, что так легко поддаются на россказни подобных моему брату людей. Все, что ты видишь, ты выворачиваешь наизнанку. Я думал ты будешь умнее. — он одернул свой плащ. — Неужели, проведя дни, быть может месяцы, за стенами городов, ты все еще не поняла? Не видела мусорщиков? Не видела эти отстойники, полные наркоманского сброда? Неужели, не удосужилась встретить работорговцев? Мои сведения говорят об обратном. Мир за пределами городских стен суров. Здесь, среди Джорджии, в нашей республике, лишь отголоски истинной грязи, что расползлась по Америке. Гляди ты чуть дальше своего носа, ты бы видела, что дикарство это все, что осталось за пределами цивилизованного мира. За пределами этих стен. Не будь мы строже, не пытайся мы держать массы в узде, все это рухнуло бы прахом. Мы защитили республику от работорговцев. Мы избавили ее от наводнивших ее мусорщиков. Мы защитили людей за этими стенами. Мы даровали им мир. Мир, который за этой преградой, не отличить от того, что стоял тут до ядерной катастрофы. Но за этот мир приходится платить. И между строгим кулаком, что держит людей от падения и дикарством, в котором торгуют людьми и режут друг другу глотки, я, девчонка, выберу кулак.
— Дикарством? — Сара больше не могла держать себя в руках. — Да как вы смеете говорить о дикарстве?! Вы, человек, убивший собственного отца?!
Комендант выпрямился, прищурившись. Он вновь отошел на шаг, оглядывая Сару, а затем перевел взгляд на брата. Поджав губы, он вновь взялся за пучок на своем затылке, затягивая его туже. Генри Моралес бросил на него яростный взгляд, вновь напрягшись в своем кресле. Комендант кашлянул, поправив воротник своего плаща-пальто. Сара не понимала, чем вызвано недоумение на его сухом лице. Прикрыв лицо ладонью, Алекс Моралес покачал головой и вновь обратил взор на брата.
— Так вот, что он тебе сказал? — не сводя глаз с брата, нахмурился комендант. — Это он говорил всем вам? Сказал, что я убил собственного отца?
— Именно так. — фыркнула Сара. — Вы ублюдок!
— Да неужели? — комендант отцепился от брата, снова встретившись взглядами с прикованной девушкой.
— Вы пристрелили его! Вот что я знаю! — ответила ему Сара.
— Верно, Генри, — покачал головой комендант. — как низко ты пал. — переступив с ноги на ногу, Алекс Моралес глядел то на брата, то на нее. — И после этого они будут доверять тебе? Как же быстро превратятся в прах все ваши идеалы, когда они узнают правду. Не так ли?
— Да о чем вы вообще? — Сару уже выводила из себя эта манера всех вокруг говорить загадками.
— В этой комнате действительно находится убийца нашего отца, — кивнул Моралес, тяжело дыша. — Однако это не я. — комендант пожал плечами.
Сара опешила, не сразу понимая, о чем идет речь. Она тряхнула головой, стараясь собраться с мыслями, которые роились в ней, как змеи. Глянув на Хэнка, а затем на коменданта, она крепко зажала глаза, вплоть до боли и вновь их открыла. Генри Моралес конечно был ублюдком. Он пытался убить ее. Но неужели он настолько жесток? На этот вопрос ей трудно было подобрать ответ, учитывая головную боль. Девушка не исключала того, что все это может быть правдой. Но все-таки сейчас ее враг – комендант. И он вполне может лгать, пытаясь заполучить ее к себе доверие.
— Ложь. — бросила ему Сара. — Это все ложь. Вы врете! Врете, чтобы заставить меня поверить в ваши бредни о необходимости ваших зверств!
— Правда? — комендант подошел ближе к брату, заведя руки за спину и потирая пальцы друг о друга. — Если же ты так веришь в идеалиста и борца за свободу Генри Моралеса, быть может спросим у него? — мужчина вновь посмотрел на Хэнка, который теперь не горел желанием встречаться с ним взглядом. Стиснув зубы, он отводил лицо, красное от злости.
Сара с ужасом посмотрела на Генри, словно вновь ощутив ту холодную сталь пистолета, который он вставил ей в рот. Виски завибрировали от воспоминания об ударах. Во рту пересохло.
— Ну же, Генри, куда подевалась твоя уверенность? — приподнял бровь старший комендант. — Ты же мнишь себя самым честным и верным делу борцом за свободу, наверное? И даже сейчас пытаешься найти оправдание своим поступкам, опираясь на то, что, якобы, никогда не лжешь? Ну же, брат, подними глаза, и скажи мне, ей, всему миру, что это не ты спустил курок и убил нашего отца! Давай же!
Хэнк стиснул зубы. Шрам на его лице жутко скривился, словно разлом, идущий через всю его физиономию. От жара цехов на его лбу выступил пот. Сара тоже чувствовала, что вспотела.
— Ну же, брат. — развел руками комендант. — Давай, скажи то, что всем твоим людям будет удобно услышать. Соври им всем. Вновь.
Но тот не ответил, лишь тяжело дыша и опустив взгляд. Сара заметила, как его рука, прикованная к стулу, трясется сильнее обычного. Комендант вновь посмотрел на Сару, разведя руками.
— Что и требовалось доказать. — сказал ей он. — Не строй такое лицо, девчонка. Прекрати удивляться. Все так и есть. Зачем мне врать? Твой лидер, Генри Моралес, лжец, подлец и отцеубийца. Не больше и не меньше.
Сара закашлялась, сплевывая кровавые сгустки на пол. Комендант скривил лицо, глядя на красные ошметки, вылетающие из ее легких. Он, опешив, подступил ближе, глядя на эту омерзительную массу на полу и решившись было, что-то сказать, как вдруг где-то за стенами приглушенно прогремел взрыв.
Старший комендант тут же схватился за свой пистолет-пулемет, взявшись за него обеими руками. Он оглянулся на двери, где солдаты уже встали в боевой готовности. Устройство связи у него в ухе замигало и Алекс Моралес нажал на него, принимая сигнал. Его лицо выражало серьезность и непоколебимость. Даже сейчас.
— Держите оборону. — приказным тоном сказал он, направляясь к дверям, глядя на своих солдат и указывая на пленных. — Сейчас я пришлю к вам еще людей. Стоять на месте и не отступать. Эти двое нужны нам. Если эти идиоты решились отвоевать своего драгоценного лидера, то совершили роковую ошибку. — он заблокировал дверь, пошагав прочь и переключая устройство связи. — Мейкон! Код красный! Десять свободных единиц подкреплений к «Дженерал Стиллворк». Так быстро, как только возможно!
Алекс Моралес исчез из виду и двое солдат, забаррикадировав дверь, осмотрели пленных, встав в разных углах комнаты. Снаружи прогремел еще один взрыв. Слышались приглушенные стрекотания очередей. У Сары защемило в груди. Ей не было страшно, смерть уже давно схватила ее за горло. Но, несмотря на это, внутри что-то перемешалось, словно от ужаса. Генри Моралес вновь попытался дернутся в оковах, но тщетно. Солдат тут же ткнул его в спину стволом, напоминая о своем присутствии. Сара же, вжавшись в кресло, прислушивалась к звукам боя снаружи. Что-ж, теперь у них, по-видимому, есть только два исхода. И оба из них зависят от того, кто победит снаружи.
Взрыв доносился за взрывом. Слышался рев плазменных двигателей. Звуки снаружи казались такими далекими, хотя по факту их от боя отделяли только стены цехов. В запертой комнате они никак не могли знать, что за суматоха творится за стенами. Солдаты, охранявшие их твердили что-то в устройства связи. Шлемы заглушали их переговоры, но было понятно, что они не очень рады перспективе остаться здесь без подкрепления.
Крики и грохот не утихали, а лишь нарастали. Сара, поджав ноги и сжав кулаки, до боли впиваясь ногтями в ладони, зажмурила глаза. Генри Моралес, оглядывался на их охранников, постоянно отвлекаясь на звуки бойни снаружи. Он оценил взглядом сжавшуюся Сару, а затем попытался просунуть расслабленные кисти через оковы, но этого у мужчины не вышло. Зато один из солдат заметил его действие и огрел его прикладом по виску, чтобы пленник поумерил пыл.
Моралес сознания не потерял. Солдат не вложил в удар должной мощи. Но это на время вывело Хэнка из колеи и он, стиснув зубы, тряхнул головой, стараясь прийти в себя. Сара вновь кашлянула, кривясь от боли в груди. Донесся особо мощный грохот взрывчатки снаружи. Звуки выстрелов стали громче. Слышались перекрикивания. Судя по топоту сапог за дверьми, солдаты в цехе уже спешили на подкрепление снаружи. Сара откинула голову на спинку стула, к которому была прикована и попыталась отдышатся и расслабить легкие. Какая разница, все равно ведь ее жизнь сейчас не в ее руках.
Бой уже ворвался в цех. Сердце девушки уходило в пятки. Гул заполнил пространство за дверью. Выстрелы чутка поутихли. Кто-то остановился у двери, попытавшись ее открыть. Когда сделать это не вышло, в дверь последовало несколько глухих ударов. Выбить ее не смогли. Солдаты, прицелившись, открыли огонь по двери вслепую. Выстрелы пробили в железе пробоины, заставив спрятаться штурмующих в комнату. Сара зажмурилась, стиснув зубы. Ничего не оставалось, кроме как про себя молить о том, чтобы их вытащили.
Раздался грохот. Выстрел в упор снес с двери замок и та отворилась. Солдаты мигом начали палить по проему, но люди за ним уже успели спрятаться. Солдаты не прекращали огня. Пока один перезаряжал оружие, второй накрывал вход подавительным огнем. Из-за укрытия штурмующих послышалась знакомая ругань.
Мелькнул взмах руки и в комнату влетела граната, со звоном ударившись о бетон и прокатившись мимо ног Генри Моралеса. Мужчина, выпучив глаза, посмотрел на взрывчатку прямо у его ног и попятился в кресле. Солдаты, среагировав немедленно, отпрыгнули за ближайшие укрытия от взрыва. Сара отвернулась, готовясь встретить свой нежданный конец, прилетевший из-за двери в виде гранаты.
Но не тут-то было. Залетевшие внутрь люди выставили оружие вперед, тут же прицеливаясь и открывая огонь по встающим солдатам. Вспышки очередей мелькнули перед глазами. Дафна и Сэм прошли в комнату, вслед за ними мелькнули неизвестные Саре лица. Девушка посмотрела на гранату, все еще лежавшую между их с Моралесом креслами. Глаза защипало от сползающего на них пота.
— Всегда срабатывает. — ухмыльнулась Саманта, утирая лоб и поднимая с пола гранату с неактивированной чекой.
— Должен признать, девка, от тебя есть толк. — прошипел Генри, дергая свои наручи, сковывавшие его.
— Дай посмотрю, Хэнк. — поспешила к нему Дафна, оглядывая пленных. — С вами все нормально? Вы целы?
— Вполне. — кивнула Сара, кашлянув. Веллингтон принялась дергать их оковы, покачав головой. Осмотрев комнату, она приметила рядом на верстаке плазменный резак, зажигая его.
— Ты что, сдурела, Веллингтон? — Генри поморщился, взирая на голубое пламя. — Аккуратнее с этой штукой!
— Если у тебя есть идеи получше, Хэнк, то излагай их пожалуйста. Ожоги это меньшее, чем мы сможем отделаться, выбираясь отсюда. — набрав в грудь воздуха и сосредоточившись, Дафна принялась срезать наручи плазменным резаком. Генри стиснул зубы, чувствуя, как жар достигает его кожи. Сара задрожала, глядя на это.
— Парни, подбирайте подарочки. Буду получше ваших игрушек. — пнула людям у дверей винтовки павших солдат коменданта Сэм, направляясь к Саре.
Девушка улыбнулась, глядя на лицо подруги. Она и не надеялась увидеть ее вновь. Саманта, оглядев ее наручи, окликнула Дафну, срезающую резаком второй наручник Генри.
— Вы пришли спасти нас… — Сара не могла сдержать радости сквозь боль и жар. Она щурилась от стекающего по лицу пота, но не отрывала взгляда от Сэм.
— Да-да, устроили, типа, целую чертову войну. — ухмыльнулась Саманта, проведя своими пальцами, даже сейчас ледяными, по лицу Сары. Ладонью она отвела назад сползающие на лицо Сары волосы и, воодушевляющие подмигнув ей, выхватила горелку у Веллингтон, когда та закончила. — А сейчас крепись, потому что я этой херней работаю впервые.
Пока люди вооружились опасными приспособлениями солдат Атланты, Дафна, вручила Генри одну из штурмовых винтовок, выглядывая за дверь. В цеху царил настоящий хаос. Все этажи сталеплавильни были заполнены перестрелкой. Люди Алекса Моралеса с одной стороны и его брата с другой. Перестрелка перемешалась и выстрелы с гранатами летели куда не попадя. Снаружи дела обстояли не лучше.
— Ты что сюда всех, кого могла, привела? — потер дрожащую руку Хэнк, перезаряжая винтовку.
— Не всех. — причмокнула языком Веллингтон. — Только тех, кто может держать в руках оружие.
Очередь пробарабанила по ближайшей стене, заставив Хэнка и Дафну тут же юркнуть в укрытие. Повстанцы начали постреливать из-за дверей, в попытке пробить им дорогу. Сара же, со всей силы зажмурив глаза и сжав кулаки, старалась перетерпеть бьющий по рукам жар плазменной горелки. Сэм, прикусив губу, срезала первый наручник, принимаясь за второй. Запищав от боли, Сара заметила, что на первой освободившейся руке остались красноватые ожоги. О, боги, за что всегда страдают ее нежные руки?
Наконец второй наруч слетел и Сара, вереща от боли, вскочила со стула, закашлявшись и бросившись Сэм в объятья. Саманта едва успела откинуть плазменную горелку в сторону и та начала кататься по полу, оставляя на нем оплавленные следы. Прижав подругу сильнее к себе, Сэм погладила ее по затылку, посмотрев в глаза.
— Точно цела? — прищурилась она, глядя на гематому у нее на лбу и мокрое от пота лицо. — Идти сможешь?
— Не знаю, хватит ли у меня сил. — пытаясь привести в норму дыхание, прошептала Сара, чувствуя, что действительно с трудом стоит на ногах.
Сэм тут же пригнулась, поцеловав ее. Жар ее губ ощущался сильнее температуры огненных жаровен цехов. Сара прижалась к ней сильнее, чувствуя вкус дешевого вишневого пива. Единственный вкус, в котором она сейчас нуждалась. Ощущение поцелуя, придававшего сил. Наконец оторвавшись от ее сухих губ, Сэм вновь провела холодной рукой по щеке девушки. По спине Сары пробежали мурашки.
— Теперь хватит. — ухмыльнулась Саманта, потрепав подругу за волосы. На ее лице мелькнула улыбка, в которой не было ни капли издевки. Сара и впрямь почувствовала бодрость, наполнявшую ее с головы до ног. Или это было возбуждение? Хотя, впрочем, какая разница.
Сэм подошла к столу, под которым лежал рюкзак Сары. Сметя туда припасы, еду и медикаменты со стола, она застегнула его, протянув подруге. Сара накинула пыльный, потрёпанный и прошедший через все круги ада рюкзак на плечо, взяв свой пистолет. Переломив револьвер, она увидела в нем лишь два патрона. Такой себе боезапас. Щелкнув предохранителем, девушка убрала оружие за пояс. Один из людей передал ей свою винтовку, которую поменял на более навороченное армейское оружие. Сара, почувствовав тяжелый вес оружия в руках, улыбнулась. Уперевшись прикладом в плечо, она вздохнула, пытаясь сохранить подаренную поцелуем Сэм уверенность.
Тиффани забрала голопроектор и фото, которые она с Роуз стащила из лаборатории? Но зачем? Видимо, они были ей нужны. Что-то было на том проекторе. Все это было как-то запутанно, но нити в ее голове, вместо сплетения в одну четкую схему, переплелись в клубок и она ничего не могла придумать. Она чувствовала себя зашедшей в тупик. Наверное, Роуз Роудсон постоянно испытывает это чувство. К тому же, Тиффани, или агент Фрайдей, черт знает, как зовут ее на самом деле, взяла ее биологические материалы. Неужели эта полоумная все никак не успокоится? Если она так уверена в какой-то связи Сары с Патрицией Маккриди, то почему бы ей не пойти и не спросить у самого первого министра? Как же Сара устала от всего этого. Мысли о подобном приводили ее в бешенство, которое еще больше подстегивало ее решимость сбежать поскорее с этого проклятого жаркого завода.
— Нам нужно выбираться. И как можно скорее, черт возьми. — процедил Генри Моралес, будто озвучив ее мысли.
— Дафф, скажи нашим парням, чтобы отвлекли внимание на себя. — проверила патроны в оружии Саманта. — Свалим уже, бля, отсюда.
— Мы несем ужасные потери, — покачала головой Дафна, оглядываясь на Сару и Генри. — и все ради вас. Не прошу благодарности, но уж постарайтесь хотя бы не погибнуть сейчас.
— Их всех перебьют или пленят. — поглядывая на гибнущих в перестрелке среди цеха людей, проворчал Генри. — Приводить сюда столько народа, Веллингтон, было жутко опрометчиво и легкомысленно.
— Все, как ты любишь, Генри. — бросила издевку Дафна.
— Давайте уже выбираться отсюда! — простонала Сара, крепче сжимая винтовку и подбираясь вслед за Сэм к дверям.
— Внимание, говорит Веллингтон, — включила рацию Дафна. — мы выходим. Сосредоточьте все силы, что можете, чтобы отвлечь внимание.
— Я смотрю ты неплохо сжилась с ролью лидера. — ухмыльнулся Генри, прижимаясь к стене и выглядывая из-за укрытия.
— А то, — поправила свое оружие Дафна. — не все же тебе командовать.
Хэнк пустил смешок. В дверь выбежали сопровождавшие их повстанцы, принимая на себя первый огонь
— Мне уже не терпится кого-нибудь пристрелить. — проворчала Сэм, направляясь за ними и поднимая винтовку и кивнув Дафне. — Валяй вперед, ковбойша. Я вас прикрою.
Дафна, размяв плечи и выбираясь вслед за Генри, прикрыла собой Сару, сделав пару подавительных выстрелов в укрытие солдат неподалеку. Сэм вышла последней, прикрывая их тыл. В цехах, кроме бойни, царил ужасный жар и в этой тесноте, используя в качестве укрытия, все, что можно, им пришлось продвигаться по платформам в сторону выхода. Пригнувшись и ползя за Веллингитон, Сара крепче прижимала к груди винтовку. Вокруг по металлу и бетону барабанили пули и глаза резало от стекающего пота. Девушка облизнула губы, чувствуя на них вишневый осадок поцелуя Сэм и двинулась дальше, стараясь не прижимать к земле каждый раз, когда в стену неподалеку врезалась автоматная очередь.
Разорвавшаяся среди цеха граната обрушила один из чанов с раскаленным металлом и он рухнул вниз, придавив несколько станков. Горящий вязкий металл начал растекаться по полу, разделяя сражавшихся там людей. Пока нападавшие прикрывали их отряд огнем, внутрь с другой стороны уже ворвались солдаты коменданта. Веллингтон приказным тоном велев прибавить хода рванула на ярус ниже. Сара и Хэнк поспешили за ней. Саманта, подстрелив двоих солдат и чуть было не получив пулю в плечо, перепрыгнула через перила, поспешив за отступающими.
Сара, прячась за спинами бегущих рядом людей, поспешно мельтешила за Дафной. Они уже приближались к спуску на нижние этажи цехов, почти подобравшись к выходу. Дорогу им преградил отряд солдат, которые покончили с сопротивлением поблизости и тут же обратили свои взгляды и оружие на уносящих ноги Сару и ее спутников.
— Черт! — выругался Генри.
— Нас прижали! — крикнув в рацию, Дафна пригнулась, прячась за одним из станков. По нему забарабанили пули. — Помогите!
— Вот ублюдки! — Сэм выругалась, перезаряжая винтовку.
— У нас осталось слишком мало людей, — крикнула Веллингтон. — нужно их отвлечь, чтобы мы могли отступить.
Саманта глянула на них из соседнего укрытия.
— Уносите ноги, я вас прикрою! — отмахнулась она.
— Мы не уйдем без тебя! — взвопила Сара.
— Ничего со мной не случится. — фыркнула Сэм, выпустив очередь вслепую в сторону врагов. — Мы откроем по ним огонь, а вы уносите ноги.
— Это смело, но чертовски глупо. — покачала головой Дафна, прижимаясь к укрытию. — Нужно дождаться помощи.
— Не глупи, Веллингтон, — процедил Генри. — нам нужно как можно скорее уйти отсюда живыми.
— Я не уйду без нее! — стиснув в руках винтовку, сказала Сара.
— Так или иначе, — начала было Дафна, как Сэм тут же высунулась, перебегая из укрытия в укрытие и выпуская очередь в обстреливающих их солдат.
— Бегите! — крикнула она.
Дафна тут же рванула, схватив Сару за руку. Генри, прикрывая их, сделал несколько выстрелов из пистолета, ранив пару людей коменданта. Другая часть группы побежала вслед за Сэм, переводя на себя внимание врагов. В воздухе мелькнула летящая граната, рухнув почти у ног Саманты, девушка тут же прыгнула в сторону, перемахивая через парапет и рухнув на нижние этажи цеха. Вместе с ней упали и другие люди. Только уже поверженные взрывом.
Выругавшись, она поднялась, хватая у одного из павших винтовку и выстрелив в сторону солдат. Сэм оглянулась на уже приближающихся к выходу группу Дафны, поспешив к ближайшей лестнице за ними. Посреди хаоса перестрелки творившейся посреди цеха, на нее почти не обратили внимания.
На призыв Дафны о помощи с верхних этажей поспешила еще одна группа людей повстанцев, закидывая гранатами солдат. Сэм, спрятавшись за колонной и увидев ближайшую не раскуроченную взрывами лестницу на этаж выше, вприпрыжку бросилась к ней, тяжело дыша. Утерев пот на лице рукавом, она заскочила на платформу наверху, вспоров очередью двух отбившихся от группы солдат и подползла к укрытию, сняв с их поясов несколько обойм.
Перезарядив винтовку и указав группе повстанцев наверху, чтобы прикрывали группу Веллингтон, она вновь поднялась, побежав по параллельной движению Сары и ее спутников платформе. До выхода из цеха оставалось всего ничего, как вдруг оглушительный выстрел и вспышка света обрушили очередной чан с расплавленным металлом и он рухнул с грохотом посреди цеха. Клубы пара поднялись в воздух, заставив Саманту закашляться и прикрыть лицо рукой от обжигающего жара.
Она оглянулась на отряд, продвигающийся наперекор отступающим повстанцам. Это были тяжеловооруженные бойцы, которыми, кроме всего прочего, руководил сам Алекс Моралес. Старший комендант, передвигаясь от укрытия к укрытию, приказывал не дать группе своего брата выйти из цеха. Сэм сплюнула, фыркнув и поспешив на помощь вместе с подоспевшей группой повстанцев.
Ринувшись в атаку, они открыли огонь по солдатам коменданта. Те, будучи не робкого десятка, быстро ответили на их жалкую попытку. Выстрел из плазменной винтовки разнес одну из несущих колон и земля под ногами Саманты накренилась, а платформа рушилась вниз. Вцепившись в поручень, девушка прищурилась, готовясь к столкновению. Люди прыгали вниз, чтобы не попасть в раскаленный металл, растекающийся по земле.
Платформа с грохотом упала на этаж ниже. В воздух поднялись клубы бетонной пыли и крошки. Не удержавшись за поручень, девушка кубарем покатилась вниз. Сгруппировавшись и получив пару неплохих ударов о каменный пол, Сэм вскочила, стиснув зубы и прыгнув к ближайшему укрытию. Вокруг завязался опасный ближний бой. Толпа понеслась прямо на людей коменданта и со всех сторон люди бегали туда-обратно. Выругавшись, Саманта поняла, что потеряла винтовку и осталась без огнестрела. Укрывшись за одной из колонн, она поспешно перебегала от угла к углу, продвигаясь все ближе к выходу.
Сару и ее сторонников прижали за кучей ящиков плотным огнем люди Моралеса. С ними был и сам комендант. Такого шанса упустить было нельзя. Пропади оно все пропадом! Рука Сэм юркнула в карман, в котором она держала свой нож. Размяв шею, она свистнула ближайшим союзникам и те прикрыли ее огнем, начав оттеснять отряд коменданта с их удобной позиции. Девушку, казалось, берет горячка. Пышущий жар сталелитейных цехов, словно пламя преисподней облизывало ее мокрое лицо. Волосы липли к коже. Саманта провела языком по губам, почувствовав на них соленый привкус.
Солдатам Алекса Моралеса приходилось разрываться на несколько фронтов, отражая обстрел со всех сторон. Несколько из них, прикрывая собой коменданта, отходящего с линии огня, попали в прицел атакующих и очередь снесла их наземь. Старший комендант отпрыгнул в сторону, перекатившись к ближайшему укрытию. При его крепкой комплекции ему было не занимать проворности. Он мгновенно выскакивал из укрытия, метко подстреливая особо неаккуратных врагов из своего оружия.
Сэм потерла рукоять ножа. В ее вспотевших ладонях он держался некрепко. Что-ж, она не раз рисковала своей жизнью, невзирая на боль. Теперь же ей представился невероятный шанс покончить со всем этим. Размяв ноги и поглядывая из-за колонны, служившей ей прикрытием, она крепко обхватила нож одной рукой и размяла кисть второй. Набрав тяжелого горячего воздуха в грудь, она вприпрыжку, словно рысь, побежала на коменданта, вырвавшись из своего укрытия.
Подскочив к Моралесу сбоку, она направила лезвие прямиком ему в шею. Он оказался быстрее и внимательнее, чем она ожидала. Комендант с разворота отбил ее удар своим прикладом. Саманта с трудом удержала нож. Оказавшись почти вплотную с Моралесом, Сэм вцепилась своими руками в его пистолет-пулемет, отводя его в сторону и попутно пытаясь достать лезвием до его горла. Хватка коменданта была крепкой. Он пытался вывернуть ствол на корпус Сэм, чтобы одного нажатия курка было достаточно для победы.
Внутри нее кипел пожар. Вот он, ублюдок. Так близко. Сам комендант Алекс Моралес. Достаточно лишь вонзить клинок ему в глотку, перерезать ее и дело с концом. Пролить еще немного крови – и победа. Напрягшись, Сэм замахнулась ногой, попытавшись сделать коменданту подсечку. Тот умело увернулся, но просчитавшись, подставил свои руки и девушка, вывернув его оружие, откинула его в сторону. Пистолет пулемет прокатился по стальному полу, рухнув на этаж ниже.
Теперь уже не была важна многоуровневая бойня среди станков для обработки металла. Тут и там стрекотали пули, гибли люди. Это все неважно. Сэм концентрировалась на своем враге. Их победа так близко, как не была никогда. Она и не надеялась померится силами с самим комендантом Моралесом. Десятки боев в клетках научили ее выживать и убивать. Не был для нее проблемой и Алекс Моралес. У нее было преимущество, нож, но она подметила на его поясе кобуру с пистолетом, к которой тот моментально потянулся. Медлить было нельзя. Эти секунды стоили сейчас ее жизни.
Сделав рывок к коменданту, она выставила вперед лезвие, всем телом наседая на него. Не успев выхватить пистолет, Алекс Моралес вынужден был сдать позиции и отпрыгнул, перехватывая ее руки с ножом. Схватив друг друга они кубарем покатилсь по платформе, упав еще на этаж ниже. Теперь она оказалась не там, где должна была. Но отступать не приходилось.
Перехватив ее руки и сжав их невероятно мощными кулаками, комендант понемногу поднимал наседающую над ним Саманту. Конец ее лезвия все дальше и дальше ускользал от его горла. Забыв о безопасности, Сэм пропустила его пинок коленом в бедро, но не прогнулась. Пот лился в глаза, затуманивая взор. Комендант ударил ее ногой еще сильнее. Теперь уже она инстинктивно согнулась, стараясь пересилить боль. Но это позволило Моралесу вывернуть ее руки и откинуть насевшую над ним Саманту.
Сгруппировавшись и поднявшись, мужчина попытался сохранить дыхание. Его рука скользнула в кобуру, выхватив пистолет. Сэм, бедро которой жутко вибрировало от ударов, с трудом выпрямилась, за долю секунды замахнувшись ногой и ударом с разворота врезав прямиком по руке коменданта. Тот выронил пистолет, сделав несколько шагов назад. Его оружие скатилось под поручень, упав в один из чанов с раскаленным металлом внизу. Сэм и комендант встали друг напротив друга, осматриваясь. Полем их битвы стала узкая платформа, куда ниже основного уровня боев. На помощь рассчитывать не приходилось.
Под платформой находились чаны с раскаленным металлом. Один неверный шаг, и если противник перекинет другого через парапет, то конец. Из-за взрывов и грохота выше платформа покачивалась, не давая Саманте ощущать себя на твердой земле. Алекс Моралес тоже оценил их опасное положение, встав боевую стойку и удерживая свою противницу на расстоянии.
— Не вижу чести в рукопашном бою с женщиной. — сказал он, вновь заведя руку за пояс. Сэм пробила дрожь. Неужто он хранил при себе еще один пистолет?
— Рассчитывать на мою слабость? — процедила девушка, медленно шагая к коменданту и следя за каждым его движением. — Твоя ошибка. Я убивала и людей вдвое крупнее тебя, пидарас, и даже без этой штуки. — размяла она вспотевшую руку с ножом.
— Что-ж, тогда я настою на равноправии. — извлекая из-за пояса длинный острый армейский нож, сказал комендант, выставив его перед собой.
Саманта старалась сохранить самообладание. Она не была профессионалом битвы на ножах. Не теряя темпа дыхания, она стояла, цепляясь взглядом за блестящее лезвие оружия коменданта. Права на ошибку она больше не имела. Живым отсюда выйдет только один, не так ли? С таким правилом она встречалась среди клети множество раз. И по этим правилам она сыграет вновь, лишь вместо оваций рукоплещет ей гром автоматных очередей, а наградой за победу числятся не хрустящие купюры, а ее жизнь.
Достаточно насмотревшись друг на друга, противники пошли на сближение. Сэм выгадывала более слабое место в обороне Моралеса. Но он оперативно переводил ножом из стороны в сторону, хаотично, не давая ей сфокусироваться. Просчитав траекторию удара, Сэм прикусила губу, крепче сжав скользкое лезвие ножа и с криком ринувшись на коменданта. Тот тоже пошел в атаку с военной невозмутимостью на лице. Его зрачки бегали по движениям нападающей Саманты.
Занеся нож вбок, Сэм направился лезвие в горло Моралеса. Тот же, приметив брешь в ее защите, с размаху нанес удар снизу-вверх. Лезвие Сэм промелькнуло в паре сантиметров от горла старшего коменданта, который ловко наклонил корпус чуть назад, избегая удара. Его же нож врезался ровно в нижнюю челюсть девушки, пройдясь по кости и рассекая плоть прямиком до нижней губы.
Сэм взвыла, отскочив назад. Теплая кровь потекла по шее вниз. Челюсть задрожала. В голове не сразу все встало на места после удара. Красная масса, густая и теплая, стекала с рассеченной челюсти ей на грудь. Коснувшись раны языком, Саманта вздрогнула. Тряхнув головой и стараясь отпустить боль подальше от сознания, девушка снова впилась взглядом в коменданта. Грубая тактика тут не работала, но другой Сэм не знала. Он был профессионалом и каждое его движение, словно выверенное. Она решила положиться на грубую силу, безрассудство и собственную удачу. Шанс прикончить знатную атлантскую шавку выпадает слишком редко, чтобы его упустить.
Ринувшись на врага, Сэм обеими руками обхватила нож, целясь коменданту в бок. Удар коменданта, приходившийся с другой стороны, был направлен ей в таз. Мгновение столкновения вновь отозвалось болью. Отклонив корпус с линии ее удара, Моралес избежал попадания, зато его лезвие прилетало прямиком в ее бок, если бы девушка не сумела среагировать, попытавшись отскочить и приподняв ногу. Нож резанул ее по ляшке, глубоко рассекая ногу. Она взвизгнула, вывернувшись и отступив на пару шагов. Дыхание сбилось. Кровь брызнула из раны, просачиваясь на штаны. Шея и нога посылали в мозг пульсирующие сигналы о боли. Сэм принимала их, но всем своим существом пыталась не сдаться под их ударами. В ноге почувствовалось онемение и она подкосилась. Держать равновесие теперь приходилось с трудом. Безрассудство сыграло с ней злую шутку, а удача ее подвела.
Комендант усилил натиск, но все-таки не лез на рожон. Сэм, прихрамывая, отступала, чувствуя, что теряет силы. Сердце бешено колотилось. Ее одежда пропитывалась кровью. Передвигаться становилось тяжело.
Сознание медленно, но верно отступало на второй план. Раны ныли, буквально вопя о том, что пора отступать. Но отступать было не в ее силах. Она встречала противников крупнее. И побеждала. Она не смеет их всех подвести. Не посмеет отступить. Не только ради своего самолюбия и жажды схватки. Ради всех, кто сейчас сражается там, наверху. Ради Сары.
Кипящий жар воздуха обжигал раны, лишь подстегивая ее гнев. Ей больше не двигал авантюризм и решимость. Лишь инстинкты. Она понимала, что жизнь ее висит на волоске и организм ее метался, несмотря на ранения, стараясь работать изо всех сил. Завопив Саманта понеслась на коменданта, нацелив нож ему в грудь. Тот выступил вперед, будто подставляясь. Всего удар и ему конец!
Сэм с яростью обрушила нож ему в грудь. Лезвие врезалось, скользнув в ее руках и оставшись в груди. Саманта удивленно открыла глаза, которые щипал пот и жар. Лезвие не прошло внутрь. Лишь наконечник остался в грудине. Понимание пришло к ней слишком поздно. Под его военной формой был бронежилет.
Резкая, рвущая боль пронзила бок Саманты. Нож коменданта врезался ей в районе бедра, проникнув почти по рукоятку. Она закричала, со всей силы дернув руками, чтобы отопнуть от себя Моралеса. Покачиваясь, отступила назад, схватившись за рукоять ножа, всаженного ей в бок. Адреналин захлестнул в мозг. В голове словно ударило колоколом. По всему ее телу будто вонзились иглы. Вздрогнув, она потянула нож, но боль оказалась сильнее и девушка вскрикнула, оторвав пальцы от рукоятки. Перед глазами все поплыло. Ощущения рвущегося организма отошли на второй план. Сэм дернулась, не в силах стоять на ногах и оперлась на перила платформы.
Не мешкая, комендант рванул вперед, подскочив к Сэм. Схватив ее одной рукой под плечом, а второй между ног, он, напрягшись, поднял ее выше, фыркнув и перекидывая через перила вниз. От этого сотрясения в голове Саманты что-то перевернулось. Вестибулярный аппарат чуть не дал сбой. Все вокруг стало таким медленным и плавным, что каждая секунда ее полета вниз ощущалась как вечность. Напрягшись, Сэм увидела перед собой пролетающий край платформы и выставив руки вперед ухватилась за него кулаками. Дернувшееся вниз тело взвыло от тряски. Боль вцепилась в мозг Сэм, приводя ее в сознание. Конечности дрожали, в голове все гудело, словно сирены. Теплая кровь пропитала всю ее одежду. Моментально оглядевшись, девушка посмотрела вниз, на огромный чан с раскаленным металлом, разверзшийся под ее ногами, как бездна ада. Жар прошелся по всему ее телу, но на лбу выступил лишь холодный пот. Это сообщило ей, что она по крайней мере еще жива.
Уходящий комендант обернулся, заметив, что поверженная противница все жива, свисающая над смертельной пропастью вниз. Он поправил свое армейское плащ-пальто, размяв плечи и руки, а затем потуже затянул легонько распустившийся пучок волос на своем затылке. Ему ничего не стоило покончить сейчас с ней, но солдатская честь и гордость не дала ему этого сделать. Противница повержена. Он уже победил. Переведя дыхание, Алекс Моралес обернулся, пошагав прочь и призывая по устройству связи солдат прийти ему на помощь. Фигура коменданта испарилась на лестнице вдалеке.
Стоная и дрожа, Сэм цеплялась за жизнь всеми силами. Ее ногти впились в края платформы. Железная стружка забиралась под них, потные ладони скользили. Эти сантиметры – все, что отделяло ее сейчас от смертельной участи. Нога, словно совсем отнялась, повиснув. Тело дрожало, ощущая в себе толстый кусок заточенной стали, упиравшейся в кишечник. Кровь с рассеченной челюсти хлыстала в рот. Ее металлический привкус растекался по языку, смешиваясь с слюной.
Напрягаясь, Сэм попыталась сосредоточится. Адреналин переполнял ее. Когда мгновение отделяет тебя от смерти, мозг начинает работать в полную силу, а тело выкладываться до изнемождения. Качнув ногами, Сэм начала двигать корпусом вперед и назад. Постепенно, сквозь адские укусы боли по всему телу она раскачивалась, как могла. Туда-обратно. Туда-обратно. Она даже не раздумывала. Просто делала. Ей было некогда думать.
Набрав достаточно инерции, она в очередной раз качнулась назад, отведя корпус отпустила руки и понеслась вниз. Перелетев через край сталеплавильного чана, она рухнула прямо на бок, в который вонзился нож. Лезвие от удара скривилось внутри, словно переворачивая все ее внутренности. От удара головой ее спасли вовремя выставленные перед собой руки, которым тоже досталось. Стиснув зубы и чуть не откусив язык, Сэм закричала, перевернувшись на спину и вцепившись в вошедшее глубже лезвие у себя в боку.
От крика она сорвала голос, перейдя на постанывания. С ее глаз покатились слезы. Она не хотела этого. Она возненавидела себя за это. Но стройные струйки слезинок спускались по ее грязным от крови и копоти цехов щекам, прорезая среди грязи ровные тоннели. Дрожа и дергаясь на полу, она ерзала, тряся ногами и корпусом. Все ее пальцы были липкими от крови.
Чувствуя упадок сил, Сэм смерила движения, стараясь свыкнуться с болью, как делала всегда. Чем больше и быстрее она двигается, тем сильнее кровь вытекает из ран. Эта мысль посетила ее вовремя. Стиснув пальцы на рукояти ножа, она остановилась, пытаясь сосредоточится. Боль, ее злейший враг сейчас. Она мерзко прокрадывалась в голову. Отвлекала от мыслей. Стоит уступить боли и она проиграет. Но этот бой она выиграет. Сэм не привыкла уступать.
Собравшись с мыслями, она медленно, аккуратно перевернулась на целый бок. Кровь из раны вокруг ножа действительно поумерила свой пыл и стала хлестать куда слабее. Набрав полную грудь воздуха, она вновь повернулась, подгибая ноги и пытаясь встать. Поднимаясь вверх, Саманта снова уступила боли место и взвопила, рухнув на колени, прошипела, ощущая, как обжигающие слезы, куда более горячие, чем весь проклятый жар цехов, стекают по щекам.
Нет. Нет. Нет. Она не имеет права сдаться. Только не сейчас. Плевать на раны. Плевать на то, что из нее, словно через решето, стекает кровь. На пару дырок больше, на пару дырок меньше. Подумав об этом, Сэм усмехнулась, стараясь прибодрить себя. Думать о чем угодно, кроме боли. Не уступать этой суке место в своих мыслях. Перебороть боль. Победить.
Однако это было сложнее, чем казалось. Слезы все еще текли по ее щекам. Осознание собственной ничтожности приводило ее в ярость. Она испытала множество боли. Куда более страшной, чем сейчас. Сэм убедила себя в этом. Она нарочно вгрызалась в сознание. В воспоминания. В ее голове возникали все удары, что наносила ей жизнь. Каждый просчет. Каждый проигрыш. Каждый отвратительный поступок, что она совершила. Та злосчастная ночь, когда она впервые пала. Холодное лицо маленькой девочки, обреченной ею на смерть. Ее мертвые глаза и холодные прикосновения. Ненависть к себе двигала ею, как рычаг.
Погляди на нее сейчас Сара, что бы она сказала? Посмотри она сейчас на нее, разве же она смогла бы впредь на нее положиться? Нет. Ни за что. Что бы она подумала, завидев ее здесь. Рыдающей и разбитой. Что бы пронеслось в ее мыслях?
«Хватить ныть, тряпка.» — прозвучал в ее голове голос Кларк. Эти слова, врезавшиеся ей когда-то в память. Врезавшиеся, как нож. Нож, ранящий куда больнее, чем сталь коменданта, вонзившаяся ей в тело. — «Хватит ныть. С этими слезами ты выглядишь жалко.»
Да, верно. Она была права. Перед лицом всей чертовой вселенной она сейчас выглядела жалко. Перед лицом Сары. Перед лицом покойницы Кларк. Перед самой собой. А она ненавидела сожалеть.
— Хватит ныть, тряпка. — поцедила сама себе, сквозь боль, Саманта. — Встань и иди!
И сама себе поражаясь, она встала. Сгибаясь под ударами боли. С трудом держась на подкашивающихся ногах. Ощущая прикус собственной крови во рту. Привкус утекающей из тела жизни. Она встала, не желая, чтобы над нею смеялись. Если ее кто и сломит, то уж точно не сегодня. Если ее кто и сломит, то не сейчас. Да, пусть боль пожирает ее изнутри. Пусть обгладывает кости и тянет за нервные окончания, поигрывая на них, словно на струнах. Она все равно будет сильнее. Она встанет и пойдет дальше. Потому что ее время еще не пришло. Она пережила стольких из них. Стольких, погибших на арене. Погибших в перестрелке. Она пережила их всех. Ее час еще не пришел. Может она проиграла эту битву. Но война внутри нее бушевала всегда. А почем ей тогда эта жалкая битва, если ее жизнь – сплошная война?
Сделав первый неуверенный шаг, девушка медленно огляделась. Судя по тому, как резво струилась кровь из ее ран, времени у нее оставалось немного. Переступая с ноги на ногу, Саманта направилась ближайшему подъему. Звуки стрельбы вокруг казались приглушенными. Цвета померкли. Сознание медленно улетучивалось из нее. Девушка цеплялась за любые попадавшиеся в голову мысли. Зачастую пустые и бессвязные. Делала что угодно, лишь бы не вырубиться. Жар вокруг будто исчез. По телу бежал озноб. Было холодно. Жутко холодно. Даже в струях крови по всему телу не ощущалась теплота. Она начала чувствовать проступающий по телу пот. Ее лихорадило и бросало в дрожь. Каждый шаг давался с мучительным трудом.
Во рту почувствовалась жуткая липкость и сухость. Горло раздирало от жажды. Хотелось пить. Время вокруг, казалось, замедлялось. Жизнь, на пару с кровью, вытекала из ее тела, как из поврежденного сосуда. Саманта буквально чувствовала, как ее силы и энергия струятся сквозь пальцы, покидая ее. Вокруг что-то взрывалось. Земля под ногами тряслась и кривилась. Перед глазами мелькали тени. Происходило какое-то движение. Но Сэм не могла разобрать, где свои, где чужие.
Ее кто-то толкнул. А быть может, нога сама подкосилась. Вспышки выстрелов сияли вокруг как звезды во мраке ускользающего сознания. Она терялась в пространстве, инстинктивно опираясь на все, что смогла нащупать одной рукой, а другой придерживая вывернутую в боку рукоять ножа. Доносились какие-то голоса. Знакомые. Незнакомые. Теплые. Страшные. Вот ее будто позвали по имени. Она остановилась, оглянувшись, но там никакого не было. Перед глазами стояли лишь расплывающиеся очертания сталеплавильного цеха. Как картина маслом, безжалостно размалеванная художником в приступе творческого безумия.
Стараясь больше не отвлекаться на голоса и бредни, рисуемые ее воспаленным от кровопотери мозгом, Сэм брела вперед, держась в тени, мягко окутывающей взор. Так или иначе, она добредет до выхода. Она должна. Нужно вырваться из здания. Укрыться. Ей должны помочь. Там должны быть их люди. Бойня снаружи. Сара.
Сплетать слова и мысли становилось все труднее. Девушка остановилась, стараясь перевести неровное, хаотичное, надрывающееся дыхание. Сердце бешено колотилось. Мозг стучал в черепной коробке, пульсируя. Кислородное голодание давало о себе знать. Ее организм медленно, но верно, раскалывался на части. Ее кожа начала бледнеть. Она опустила взгляд на бледно-синие кончики пальцев, на которые выплескивалась кровь.
Неважно. Не думай об этом. Делай очередной шаг. Выберись отсюда. Ты не можешь умереть. Не сейчас. Только. Не. Сейчас. Она постоянно повторяла это, пересиливая себя и, сделав очередной шаг, оступилась, покатившись вниз и свалившись. Удары о землю почти не чувствовались. Боль давно пропала. Ее тело отказывалось сообщать ей о боли. Мозг во всю трубил о кровопотере.
Сконцентрировавшись на конечностях, которые она с трудом ощущала, Сэм медленно начала двигать ими, стараясь поставить их так, чтобы было возможно встать. Сгруппировавшись и пытаясь подняться, Саманта собралась с остатками сил. И вновь не вышло. Она рухнула вниз, нащупывая торчавшую из ее тела рукоять боевого ножа. Вытаскивать его сейчас – себе дороже. Вонзившаяся в бок сталь сдерживала и без того быстро уходящую кровь.
Пытаясь не потерять себя и хватаясь за любые ощущения, что подавал ей организм, Саманта набрала воздуха в грудь, предприняв очередную попытку. Со второго раза ей удалось подняться. Ее водило из стороны в сторону. Девушка не могла сориентироваться. Движения вокруг. Мелькающие вспышки и тела. Все это отвлекало ее от самоконтроля. Преодолев головокружение, она подняла взгляд. Все было таким светлым. Однотонным. Приятным.
«Небо», пронеслось в ее голове тихим шепотом, едва слышимым даже ею самой. Это было небо. А значит она выбралась наружу. Значит вокруг есть свои. И чужие. Враги. Друзья. Она не могла разобрать. Ей не хватало сил, чтобы позвать на помощь. Потому, она инстинктивно начала делать шаг за шагом. Это был единственный для нее способ уйти отсюда. Выбраться. Выжить. Идти. Движение – жизнь. Особенно сейчас.
Теряясь в пространстве, она шагала вперед. Тени кидались друг на друга вокруг. Снаружи «Дженерал Стиллворк» кипела настоящая война. Все смешались в одну массу. Стрельба велась со всех сторон. Вспышки и мелькающие перед глазами трассеры заставляли Саманту вздрогнуть. Все двоилось. Земля уплывала из-под ног. Гул плазменных двигателей отдаленно шелестел на фоне. Нарезая круги над полем боя, черное пятно самолета скользило посреди белизны неба, то ускользая, то появляясь.
Шатаясь, Сэм шагала все дальше. Казалось, что ее кто-то толкает. Она приподняла глаза, увидев вспышку. Поначалу она решила, что уже умерла. Свет в конце тоннеля. Яркое сияние. Но вскоре оно приняло черты голубоватого пламени, разлетевшегося и растворившегося в белизне, среди теней сражающихся вокруг людей.
В уши все сильнее врезался гул. Такой навязчивый. Ужасный. Она стиснула дрожащие зубы, остановившись и чувствуя, как подкашиваются ноги. Обернувшись, Саманта заметила десятки других черных точек на небосводе. Они мелькали. Исчезали. Появлялись. Ее проняла дрожь и беспокойство. Нужно уносить ноги. Нужно бежать.
Грохот и крики заполняли все вокруг. Девушка, почти не различая происходящего, брела через сражение. Люди кидались друг на друга. Сражались среди снега и грязи. Падали замертво. Землю вспарывали очереди. Озаряли взрывы. Она с трудом различала их. Шатаясь из стороны в сторону, она просто брела. Не думая. Не размышляя. Только желание выжить, закрепившееся в ее воспаленном мозгу тянуло ее вперед. Грязную. Покрытую кровью. Умирающую. Она, как живой мертвец, скользила среди бойни. Пустая тень самой себя.
Забарабанили пулеметы. Все стало серым. Пустым. Саманта сделала очередной шаг. Звуки летящих пуль прозвучали ближе. Шальная очередь прострекотала вблизи. Две пули врезались ей в спину, проделав в ее одежде дыры. Та итак вся пропиталась кровью. Потому новые раны были уже незаметны. Глянув вниз, Сэм увидела два отверстия в своей куртке. Навылет. Она пошатнулась, падая на землю.
Перед лицом раскинулось небо. Такое чистое. Лишь летающие эскадрильи самолетов рассекали его, оставляя на белизне небосвода шрамы своими инверсионными следами. Голубые плоски располосовали небо, которое разразилось снегом. Сэм глядела, как перед глазами кружатся, медленно и неспешно, белые точки-снежинки. Сердце постукивало все реже. Встать не представлялось возможным.
Не может она умереть. Только не сейчас. Ее отравленный смертью разум уже мало что осознавал. Она вцепилась в самую сильную мысль, роившуюся в голове. Сара. Она где-то там. Посреди бойни. Если она не ушла, то все это зря. Но даже сил повернуть голову, чтобы осмотреть поле сражения, у нее не было. Сквозь пелену тумана и бреда, ели оставаясь в сознании, Саманта заметила, как перед глазами все застилала тьма. Напрягшись, она дернулась, понимая, что все еще жива.
Она обязана жить. Должна. Хочет она того, или нет. Не ради чьей-то прихоти. Не ради мести. Ради нее. Ради Сары. Растворяющийся, мутный образ подруги стоял перед глазами. Пока темные фигуры над ней шевелились, издавая неясные звуки и переговариваясь, она ухватывалась за черты девушки. Ее глаза. Руки. Щеки. Губы, натянутые в улыбке. Это все, что заняло ее сознание перед тем, как она отключилась, чувствуя растекающуюся по венам теплоту.

Глава 56

Сжав и разжав ладонь, Сара сморщилась, чувствуя, как игла проникает в вену, погружаясь все глубже. Тонкая трубочка прозрачного цвета вмиг начала окрашиваться в темно-красный. Медленно, но верно, кровь поползла вверх, наполняя пакетик в руках Дафны. Веллингтон с обеспокоенным видом наблюдала, как перетекает эта алая субстанция. Сара никогда до этого не выкачивала из себя кровь в таких масштабах. Ее максимумом был небольшой укол, только ради сдачи анализов. Тут же создавалось впечатление, что из нее высасывают сок. Причем, видимо, томатный. Кровь была густой и вязкой. От наблюдения за тем, как из нее вытекает эта жидкость, у Сары пересохло во рту и закололо в груди.
Веллингтон долго отговаривала ее от этого. Руди тоже сказал, что не стоит так рисковать, и что лучше попробует он. Но Сара настояла. Если кому-то и предстоит спасать Саманту через самопожертвование, то только ей. Она рисковала жизнью ради нее. Чтобы дать им уйти. И Сара чувствовала за собой ответственность и долг перед подругой за все то время, что она ее спасала. Ну, и еще головокружение.
Ее несколько мутило от подобного процесса. И это казалось ей жутко странным. Она видела столько жестокости и смерти. Наблюдала за чудовищными вещами. За убийствами и расправами. А у нее в горле встает ком и тошнит от какого-то жалкого выкачивания крови. Девушка пыталась собраться с мыслями и выкинуть эти ничтожные жалобы из своей головы. Выходило, вообще-то, не очень.
Руди сидел рядом, поджав губы и поправляя челку. Он явно пытался выказать взволнованность этими действиями Сары. Все бы ничего, но пустота его серых глаз выдавала всю ту же безразличность, как бы он не нервничал всем своим видом. Быть может Сара и зря винила его в этом, но ничего со своими ощущениями от парня поделать не могла. Веллингтон же, действительно переживала. Даже поначалу не попала иглой в вену, что заставило Сару сомневаться в ее компетентности. Но со второго раза у Дафны все получилось.
Они сидели в одном из тоннелей, при слабом свете. Повсюду доносились стоны и крики. Раненых было не счесть. И многим из них требовалась кровь, лечение, операции и перевязка. Десятки были уже покойниками, но им не решались сообщать об этом, накачивая морфином и прочими обезболивающими. Вокруг еще множество людей сдавало свою кровь. Это, благо, позволяло Саре не чувствовать себя одиночкой в этом порыве. Потому она, стиснув зубы, старалась сидеть смирно и не стонать. Стонов и криков вокруг итак было достаточно.
Они потеряли много людей. Еще больше, казалось, попало в плен или осталось умирать на поле боя. Решение Дафны казалось опрометчивым и странным. Но ее решение их всех спасло. А, быть может, и погубило. Сару это настораживало. Столько человек пали ради нее? Ради ее спасения? На самом-то деле нет. Все эти мужчины и женщины устроили нападение на «Дженерал Стиллворк» ради Генри Моралеса. А может быть и вовсе ради собственной жажды мести. Какого-либо благородства от этой возни в грязи, смертей и лишений Сара уже давно не ощущала.
Наконец Дафна закончила, аккуратно вытащив иглу из ее вены и приказав Руди помочь Саре с перебинтовыванием. Паренек, улыбнувшись ей с присущим ему жутковатым холодком, достал антисептик, обработав им вену, из которой была взята кровь и принялся перематывать ее руку, сдобрив ту ватой. Он затянул бинты достаточно сильно. Стало даже больно.
— Ну, как ты? — поправил свою челку он, убеждаясь в крепости перевязки.
— Голова кругом идет. — тяжело дышала Сара, покашливая. В легких все хрипело. Состояние ее было не из лучших. Голова так и не прошла от удара.
— Я же говорил, это мог бы сделать я. — поджал губы парень.
— Нет. — нахмурилась Сара. — Это был мой долг.
— Да на тебе же лица нет. — покачал головой Руди, вставая. — Ты сдала немало. Тебе стоит подкрепиться.
— Да, пойдем. — Сара аккуратно, стараясь не упасть, начала подниматься, но Руди, положив руку ей на плечо, усадил ее обратно.
— Не вставай. — улыбнулся ей он. — Я принесу тебе еды. Надо же тебе как-то восполнять такой запас крови.
— Как скажешь. — покачала головой Сара, поудобнее усевшись на ящике и потирая руку, которая теперь, кажется, немела с еще большей силой.
Она уже и не надеялась увидеть Сэм. Ее сердце сжималось до боли и руки тряслись, когда подоспевшие из Мейкона самолеты начали покрывать территорию сражения бомбами. Невероятно повезло, что Саманта осталась жива. Это было просто чудо. Саре даже не верилось. Если существовали боги, высшие силы, да кто угодно, она была им сейчас благодарна.
Ник с отрядом людей наткнулись на нее, всю в крови и грязи, бредущую посреди сражения. Она была бледна. Сама на себя не похожа. В какой-то момент ее задело выпущенной очередью. Две пули вспороли живот. Пролетели насквозь. Саманта потеряла огромное количество крови. На вид она была, как живой труп. Но держалась. Этой выдержке поразились все, от Дафны до старика Макентоша, который сказал, что за всю свою жизнь едва ли видел человека выносливее. Он принялся вспоминать собственные ранения, но его тогда почти никто и не слушал.
Им повезло, что они убежали. Бросились вразнобой. Многие умерли. Но они добрались до убежища. Преследовать их всех было проблематично, особенно учитывая, как быстро они исчезали среди ближайших лесов. Чаща поглотила отступающих повстанцев и отыскать их было сложно даже для самолетов коменданта. Это была несказанная удача. Но в плен все же успели попасть десятки, а может сотни людей. Благо, многие из них не знали всех схем тоннелей и укрытий. Потому, Генри Моралес удовлетворенно сказал, что их могут пытать сколько угодно. До основных пристанищ люди старшего коменданта не доберутся. А в прежние они возвращаться были не намеренны.
Генри Моралес. У Сары на душе скребли когтями кошки, когда она вспоминала о нем. От воспоминаний о нем выворачивало. Все тело дрожало от ненависти. Мало того, что этот сумасшедший пытался убить ее и подвергал их всех опасности, так он еще и убил собственного отца. Сара никому не пыталась говорить об этом. Интересно, многие ли знали? Генри лгал им всем. А значит, все здесь, все вокруг – ложь. Эти мысли роились у нее в голове, как клубок змей. Если все так, как сказал Алекс Моралес? Если все правда? Значит ли это, что они следуют за человеком, ничем не лучшим, чем их собственный враг. За человеком, который давно уже уподобился тем, с кем борется?
Сара тряхнула головой, стараясь выбить злополучные мысли об этом чудовище в человеческом облике из своего сознания. По сравнению с Генри Моралесом даже самые отвратительные личности на ее пути не бесили ее так же. Как-то, среди ночи, пока они глядели на звезды и огни мегаполиса, Саманта сказала, что она и есть настоящее чудовище. Сара смирилась бы с этим. Она все равно любила ее. Но Сэм не была чудовищем. Она была героиней. Она жертвовала собой, чтобы спасти ее. А Генри Моралес? Он скот. Свинья. Отцеубийца. И он знает, что Сара в курсе его секретов. Быть может, он попытается вновь убить ее? Прикончить того, кто может разрушить его власть в мгновение ока. Эта мысль разжигала в ней пожар и Сара сидела, потирая рукоять своего револьвера за поясом.
Руди вернулся, спустя несколько минут. Он раздобыл у Макентоша несколько банок консервов и даже какую-то плитку шоколада. На вид та выглядела не слишком внушающей доверие. Паренек объяснил, что шоколад полезен для восстановления крови. Сара не слишком понимала, как связана эта сладость с кровообращением, но решилась ему доверится. Поначалу она хотела оставить часть плитки для Сэм, но Руди уверил ее, что для Сэм найдется еще и что ей стоит самой съесть эту плитку. Ей было просто-напросто лень спорить и она принялась жевать этот шоколад. Не то, чтобы он был вкусным. Да и не слишком-то сладкой. Даже горький. На шоколад это было мало похоже, но все же Сара продолжала его поглощать. В ней и впрямь проснулось дикое чувство аппетита.
— Вкусно? — потирая руки поглядывал Руди на Сару, принявшуюся поглощать консервированные бобы в томате.
— Не слишком. — вздохнула девушка, пережевывая мягкую гущу бобов. — Но знаешь, жаловаться не буду.
— Хоть на этом спасибо. — улыбнулся он. — Я рад, что ты цела.
— Цела? — Сара подняла на него взгляд, демонстративно поглаживая грудь, которая при каждом вздохе отзывалась жуткими хрипами. — Ну, это как сказать.
— По крайней мере, травм не получила? — поправил челку он.
— Разве что психологические, — пустила грустный смешок девушка. — Ну, и пару синяков в придачу. — указала она на место удара на лбу.
Паренек присмотрелся к гематоме, поджав губы.
— Неслабо тебе врезали солдаты коменданта. — Руди покачал головой. — И все-таки не ждал я такого от Кэролайн. Я не слишком-то хорошо ее знал, но предать нас всех? Это настораживает.
— Моралес убил ее отца. Чего он еще ждал? — фыркнула Сара.
— Не знаю. — пожал плечами тот. — Но ситуация неприятная.
— Мне Хэнка не жаль. — запустила вилку в консервы девушка, поглядывая по сторонам. Тесное ответвление тоннеля, где они сидели, было мрачноватым и пыльным. — Он ужасный человек.
— О чем ты? — приподнял бровь Руди.
«Он убил и собственного отца!», захотелось воскликнуть Саре, да так, чтобы каждый из людей, прячущихся в этом тоннеле, это услышал. Но она глотнула грызущего легкие воздуха и это желание улетучилось.
— Да много о чем. — ответила она, взяв в рот насаженные на вилку бобы.
— Он потерял свою жену и ребенка, — вздохнул Руди, изображая сочувствие. — его можно понять. Наверняка ему тяжело.
— А кому легко? — фыркнула Сара, уже давясь этими бобами. — Но будь Магда здесь, она бы ужаснулась, глядя на то, что он творит. Сколько жизней мы уже загубили? А сколько судеб сломали, Руди? Я устала смотреть на это.
— Жизни, судьбы… — задумчиво посмотрел себе под ноги Руди. — Им свойственно ломаться. Никогда не знаешь, когда мир отнимет у тебя кого-то.
Сара вспомнила гнетущую тишину Аллеи Памяти в Саванне. Разноцветные ленточки, вьющиеся на ветру. Мемориал жертвам теракта. Молчаливые могилы детей. Падающую листву. Руди, сидящего на земле, напротив камня с выгравированным именем своей сестры. Это было так давно. Словно улетучивалось из памяти. Ее путь сюда, в мрачную, пыльную подземку. Она хотела бы вернутся в те времена, когда ей ничего не грозило. Девушка скучала по ним. Но возврата к ним не было. Тот ураган, что захватил ее жизнь, нещадно унес ее в эту трясину. Вдали от дома она уже и не видела пути возврата. Оставалось сидеть и ждать своей участи, захлебываясь кровавой мокротой и надеясь, что жизнь выделит ей еще один лишний час рядом с Сэм.
Шутка-ли, но больше в ее мрачной жизни не было лучика света, кроме нее. Ничего не приносило ей радости. Даже страх смерти уже почти не касался ее. Лишь подавленность и слабость. Единственные чувства, поселившиеся в ее душе, по соседству с сердцем, так учащенно бьющимся, когда Саманта была рядом. От этих мыслей у нее пропал аппетит. Девушка проглотила очередную порцию бобов в томате, скривившись и отставила банку в сторону.
— Я больше не хочу есть. — отмахнулась она.
— Но ты должна, — Руди вновь протянул ей пищу. — твой организм итак слаб.
— Моему организму уже ничего не поможет. — вставая, Сара закашлялась, сплюнув под ноги кровавый сгусток. Несколько людей, перевязывающих раны друг-другу в тоннеле напротив оглянулись на нее. Она уже не обращала на них никакого внимания.
— И куда ты собралась? — вздохнул Руди, покачав головой.
— Мне нужно к Сэм, — уверенно и твердо ответила Сара. — я должна быть с ней. Особенно сейчас.
Оставив паренька с открытой банкой консервированных бобов, она шагнула в тоннель, направляясь вглубь. Эти длинные, старые катакомбы были такие витиеватые, что в них легко было запутаться. Потому она шагала лишь там, где были люди. Иначе рисковала потеряться и выбрести куда-то не туда. Хотя на деле большинство развилок просто кончались тупиками. Эти тоннели, предназначавшиеся для подземной сети поездов, действительно были везде. Такой проект сложно было не оценить. Когда его задумали, еще до бомбардировки, вся поверхность кишела застройками. Перенаселение давало о себе знать. Недаром на столько людей не хватало столько нефти. Сара постоянно задумывалась, какого было жить в таком обществе, напоминающим забитый подчистую термитник.
Города, возвышающиеся на сотни этажей в небеса. Станции, на которых не продохнуть от толп людей. Удушливый газ машин, заполняющий воздух. Современность выглядела лишь как бледная тень того мира стекла и бетона, который уничтожила ядерная война и радиация. Но, стоило признать, масштабная идея прорезать весь континент подземными тоннелями, даже для того времени казался неимоверным и невыполнимым. Сара смотрела на эти длинные катакомбы и понятия не имела, как их все можно было соединить воедино. Их начали строить почти во всех частях Штатов, чтобы по мере продвижения сплетать их, как нити паутины. Но война началась раньше. И нити паутины так и остались нитями, разрезающими землю, но так и не пересекающимися друг с другом.
Думается, подобные глубокие шахты могли служить неплохим убежищем от взрывов. Сара как-то слышала, что многие люди, не имеющие поблизости бункеров, бежали в эти тоннели, чтобы спастись от неминуемой гибели, о которой им возвещал вопль чрезвычайных сирен. Многие даже спаслись благодаря ним. Но это было так далеко. На другом конце Америки. Там, где бушевала война. Сара и представить не могла, как выглядят другие части света. Все они вырисовывались похожими на Джорджию в ее не очень ярком воображении. Для нее и республика была огромной. А вообразить себе масштабы целой Америки, а уж тем более мира, представлялось с трудом. Вероятно, она была слишком приземленной, хотя эта загадочность и неизведанность мира не очень ее пугала. Она хотела бы посмотреть на какие-то другие части континента. Может быть, даже другие страны и части света. Но все-таки Джорджия была ей чем-то родным. Пускай и таким, каким являлась.
Добравшись до более глубокой и менее заполненной части тоннелей, она пошла между стеллажей с ранеными, выискивая нужный поворот. Люди здесь выглядели жутко. Без рук, ног, в ожогах или со страшными переломами. Этот своеобразный мрачный лазарет больше походил на могильник. Девушка старалась не оглядываться на провожающих ее взглядами раненых и высматривая Дафну Веллингтон. Между покалеченными кружили люди, меняя перевязки, поднося еду или вкалывая обезболивающие. Сара вздохнула, растирая немеющие пальцы руки и наконец вильнула в нужный уголок, поспешив скрыться от непритязательных взглядов.
Сэм лежала на импровизированной кушетке, прикрытая простыней. На ее лицо струился свет стоящего рядом фонаря, освещавшего этот пыльный подземный “лазарет”. Девушка была бледной, как молоко. Местами ее кожа посинела, напоминая мертвецкую, неживую. Сара замерла, разглядывая лежащую девушку, над которой хлопотали несколько людей, включая Дафну. Веллингтон подняла на нее недовольный взгляд, но останавливать не стала.
Подойдя ближе, Сара увидела подтянутые к венам трубочки, в которые затекала ее кровь. По коже пробежался морозец. Она поглядывала на Саманту из-за спин людей, рассматривая ее лицо. Кожа не ней была белая, лишь местами покрываясь румянцем. Под впалыми глазами стояли большие черные синяки, она вся казалась такой разбитой. От нижней губы вплоть до подбородка ее челюсть рассекал глубокий шрам. Кажется, оружие прорезало его вплоть до кости. Под покрывалом было еще несколько ран, самых опасных, как заявила Дафна. Мало того, что ей подрезали мышцы на ноге, так еще и всадили нож в бок. Отсюда те раны было не разглядеть, но от одних даже мыслей об них, девушке становилось дурно.
Самыми опасными были пулевые ранения, которые чуть было не добили Сэм. Случайно пущенная кем-то очередь угодила ей в спину. Она потеряла очень много крови, а раны на Саманте оставляли желать лучшего. Чтобы выкарабкаться ей нужен был уход. И очень долгое восстановление. Сейчас она была без сознания и напоминала скорее труп, который отчаянно цеплялся за жизнь. В этом убеждали ее несколько присоединившихся к ним докторов, которым приходилось разрываться между десятками раненых в этой части тоннелей.
— Вот черт, — проговорил один из врачей. — у нее озноб. Укутайте ее потеплее и вколите какую-нибудь согревающую смесь.
— Сейчас. — сказала девушка рядом, начав выискивать нужную ампулу в ящиках с препаратами, которых вокруг было немало.
— Вколите на всякий случай обезболивающее. — фыркнул врач. — Не зря же мы возимся рядом с ней уже несколько часов.
Поправив одну из перевязок на лежащем неподалеку от Саманты больном, Дафна вздохнула, отходя. На ее плече все еще висела винтовка. Казалось, Веллингтон уже давно ее не снимала. Она всегда была при оружии. И немудрено. Все здесь, без исключения, были во опасности каждое мгновение.
Она подошла ближе к Саре, встав рядом и положив руку ей на плечо. Сара помялась, глядя на медиков, хлопочущих над Самантой.
— Она выкарабкается. — кивнула Дафна. — Не может быть иначе.
— Сэм сильная, но сейчас, — девушка опустила взгляд. — мне больно глядеть на нее. Она не хотела бы, чтобы я видела ее такой.
— Никому бы не пожелала оказаться на ее месте. — вздохнула Дафна.
— Я бы заняла ее место, если бы могла. — вздохнула Сара, прохрипев очередным кашлем в легких. Ей было нечего терять. — Лишь бы она не мучилась.
— Уверенна на твоем месте, Саманта сказала бы тоже самое. — причмокнула Веллингтон, потирая сухие ладони. Сара еще раз бросила взгляд на Сэм, так опасно балансирующую где-то между жизнью и смертью.
— Когда она придёт в себя? — прикусила губу девушка.
— Ей нужно несколько часов, чтобы ее откачали. Пройдет еще время, чтобы сознание вернулось. — Дафна покачала головой. — Она потеряла слишком много крови. То, что она спаслась – одно большое чудо.
— Она постоянно рисковала жизнью. Играла с ней. Ничего не боялась. — Сара разминала стонущие от онемения пальцы. — Я всегда восхищаюсь этим. Ее смелости, граничащей с безрассудством. Тому, как она всегда находит выход.
— Не всем нам вечно сопутствует удача. — отвернулась Дафна, медленно шагнув прочь из мрачной комнаты с больными. Сара, поняв, что своим присутствием они явно мешают врачам, отступила вслед за ней, с трудом отрывая взгляд от обессиленного тела Саманты.
— Нас с Самантой она давно покинула.
— Не падай духом. Тут много людей, которым страшно. Не стоит подавать им дурной пример. Ты с нами дольше других, как и Сэм. — размяла пальцы Дафна. — И, какой бы спорной твоя подруга не была, она являет собой пример несгибаемой, как чугун, воли. Пускай и крепит этот чугун ее заносчивость и, местами, жестокость.
— Скажу честно, Дафна, — кашлянула Сара, петляя вслед за Веллингтон между раненых. — я устала. Я больше так не могу.
— И что ты предлагаешь?
— Я не могу уйти. Но у меня больше не хватает сил. Я не выдержу этого всего. — прошептала Сара, перешагивая через перемотанное тело раненого. Кажется, уже бездыханное.
— Все мы устали, — обернулась на нее Дафна, поумерив свой шаг. — но если мы сдадимся, неужели все эти жертвы были напрасны? Неужели они умерли зря? Неужели Магда умерла зря? Неужели твоя драгоценная Саманта рисковала жизнью, чтобы ты сдалась?
Сара помолчала мгновение.
— Но Дафна, подумай сама, — девушка сплюнула на сухой бетонный пол комок кровавой слизи. — это же никогда не закончится.
— О чем ты? — Веллингтон наконец остановилась и повернулась к Саре. Они вдвоем стояли посреди темного тоннеля, глядя друг на друга сквозь мрак.
— Все это как трясина. Глубокое болото. Зови, как хочешь. — девушка пожала плечами, вспоминая слова Роуз. — Трясина насилия. Мы так и будем обмениваться ударами. Вы все будете пытаться нагадить старшему коменданту, а он вам. Затем вмешается Атланта. Кровь будет литься, а все мы будем в проигрыше. Эта трясина, засасывающая нас с головой. Мы вступили в нее и выбраться не можем, не так ли?
Дафна поглядела на нее задумчиво.
— Болото, которое поглощает нас? — переспросила она.
— Да. — кивнула Сара, стараясь придать уверенность своим словам. — И раз никто не уступит, эта трясина всех нас затащит вслед за Магдалиной. Жестокость породит только жестокость, разве нет?
— Если вокруг трясина, то выбраться всегда очень сложно, ты права. — кивнула Веллингтон. — Но вокруг нас не болота, Сара. Быть может, наша война сродни пучине, поглощающей жизни. Все мы ощутили это на собственной шкуре. Однако если мы разожгли в сердцах людей пламя, то его будет не так уж просто потушить.
— И из-за полыхания этого пламени жертвы лишь продолжат расти. — опустила взгляд девушка.
— Знаешь, чем опасны торфяные болота, Сара? — вздохнула Дафна, поправив на плече свою винтовку. — Если их тронет пламя, они начинают гореть, пока вся почва под ними не превратиться в пепел. — женщина обернулась, пошагав вдоль тоннеля. — Атланта развязала эту войну. А значит нам остается лишь ждать, пока под их ногами не выгорит эта проклятая кровавая трясина.
Вздрогнув от пробежавшегося холодного ветра в тоннеле, Сара потерла руки и помассировала уставшие глаза. В висках стучало от давления. Провожая Дафну взглядом, Сара поплелась в ближайшее ответвление тоннелей, найдя там укромное местечко и усевшись в одиночестве.
В последнее время она и правда часто задумывалась. Чаще, чем обычно. Эти мысли уже тяготили ее. Она просто-напросто устала думать. Но разум был ей неподвластен. Боль и лишения, жизнь в подземном мраке, среди грязи, недоедание, недосып и боль в груди, кровавыми исторжениями напоминавшая ей о неминуемой смерти заставляли ее сожалеть о том, что они находятся здесь.
Кэролайн предала их. И, возможно, ее было можно понять. Генри Моралес убил ее отца. Многие говорили о предательстве Теодора Фишера. Слухов ходила масса. Но Сара уже им не верила. Быть может, Моралес убил его из собственной алчности? Чтобы стать главным. Избавиться от Нэн. Развязать войну. Этому ублюдку ничего бы это не стоило. Раньше Сара всегда убеждала себя, что все дурное, что они делают – это жертва. Жертва, которую они приносят, ради помощи другим. Но все это была ложь.
Все здесь. Все вокруг. Все это самообман. Им не победить Атланту. Им не уйти. Даже если каждый ребенок, женщина, старик и калека, который прячется в их многочисленных убежищах возьмется за оружие, они не победят. Всего нескольких отрядов коменданта хватало, чтобы разгромить их в пух и прах у «Дженерал Стиллворк». Всего нескольких отрядов. А это лишь малая часть того, какими ресурсами располагал Алекс Моралес.
А кроме Алекса Моралеса им всем грезилось победить Атланту. Многие здесь, по разговорам, которые подслушивала девушка, мечтательно отзывались о ее богатствах. О высочайших небоскребах, роскошных залах и невероятных дворцах. Все они купились на сказки Генри Моралеса. Поверили глупостям мерзавца, слетевшего с катушек после смерти Магдалины. А ведь она ровняла его со своим пропавшим отцом, кто бы мог подумать? Аж вспоминать тошно.
Эти мысли роились в ее голове. Разъедали ее. Мрак комнаты давил на девушку, словно огромный сапог, прижимающий ее к земле. Усталость, боль и отчаяние. Они правили бал в сознании Сары. Ей хотелось просто-напросто исчезнуть. Закрыть глаза и больше никогда не быть. Забрать Саманту и сбежать отсюда. Укрыться где-то в тихом месте, где она смогла бы выхаживать подругу, заботиться о ней и где ни Тиффани, ни Генри Моралес, ни старший комендант, никто вокруг не смог бы ее найти. Скрыться так далеко, что этот проклятый, обезумевший мир, оставил бы ее в покое. Эта мечта об уютном гнездышке, где посреди этого апокалипсиса остались бы только она и Саманта согревала ее больше любых недостижимых, обманчивых огней Атланты.
Девушку, сидящую в уединении среди мрака, заприметили проходившие мимо люди. Это был Ник со стариком Макентошем, мерно пыхтящим своей трубкой. Сара ощутила изнывание в груди, когда старик вновь выдохнул копны густого дыма. Луи Макентош, заметив это, помялся, развернувшись и вытряхнув содержимое, притоптал его ботинком, убирая свою извечную трубку за пазуху.
Ник шагнул к ней, присев на холодный пол. Сара подняла на него глаза. Паренек улыбнулся ей, осматривая укромный уголок, который она себе присмотрела.
— Ты чего тут сидишь? — спросил он, не снимая с губ улыбки своей невероятно белых для их образа жизни зубов.
— Хочется побыть одной. — вздохнула Сара.
— Пойдем, Ник, — потер подбородок, чуток обросший щетиной Макентош. Его лицо выразило смущение. Обычно старичок брился гладко и тщательно и ненавидел ощущать даже зачатки поросли на своем лице. — не будем смущать девчонку. Каждому из нас нужно время, когда он сможет побыть один. С этими душными темными тоннелям это удается не всегда.
— Выглядишь так себе, Сара. — Ник услышал Макентоша, но все же не отступился. К тому же это был первый раз, когда он назвал ее по имени, как показалось девушке. — Как твое здоровье?
— Все так любят интересоваться как оно. — фыркнула девушка, подняв глаза на Ника и показательно кашлянула, утерев пару капель крови, оказавшихся у нее на губах. — Знаешь, просто прекрасно!
— Эй, ну что за агрессия. — вздохнул Ник. — Я же без злого умысла спросил.
— Извини. Просто нервы уже на пределе. — опустила глаза девушка, а затем, опомнившись, вновь посмотрела на парня. — И знаешь… — она помедлила, прикусив губу и размяв пальцы руки. — Спасибо тебе.
— За что? — он будто и правда не понимал.
— Ну, — она почесала затылок. — ты же спас Сэм. Она тебя отблагодарит навряд ли, потому скажу спасибо от нас обеих.
— Да ладно тебе. — отмахнулся Ник, несколько неуверенно потупив взгляд. Словно пристыдился. Парня явно редко благодарили за его вклад в общее дело. — Не стоит благодарности.
— Еще как стоит. — подбодрила голос Сара. — Ты рисковал собой, чтобы помочь ей. Это стоит любой благодарности.
— Все мы здесь рискуем собой.
— Но ты же лез под пули там, — пожала плечами Сара. — мог погибнуть.
— Как и ты. Как и Дафна. Как и многие из нас каждый день. — потер ладони Ник. — Я просто делаю свое дело. Потому что так правильно. Если мы не будем помогать друг другу и продолжим держать старые обиды, то чем мы отличаемся от древних людей? К тому же, я цел и невредим. — он расставил руки, как бы демонстрируя себя. — И помощь людям мне тягости не приносит. Хотя с твоей подругой пришлось повозится. Из нее текло как из решета. Повезло, что я залатал ее биогелем. И что у меня еще оставался морфий.
— Вот именно, а если бы не все это, ее бы не было сейчас со мной. С нами. Потому уж изволь просто принять мое «спасибо», потому что ты его заслужил, а большего я дать тебе не в силах.
— Я ничего взамен не прошу, — Ник почесал затылок. — может твоя подруга и не лучший человек на свете. Но она человек. А значит ее жизнь чего-то стоит.
— Наши жизни в последнее время невелики в цене. — причмокнул Луи Макентош, нервно потирая щетинистый подбородок. — Как и всегда.
— Ты не прав, Луи. — покачал головой Ник. — Жизни бесценны.
— Когда я был на войне, сынок, — прищурился Макентош, вновь погружаясь в старые воспоминания. — нас бросали на врагов не жалея. Либо ты прорвешься, либо нет. Таков закон. Что мы, что узкоглазые, все едино. В пылу боя жертвенность это все, что мы можем дать для победы.
— В спасении других тоже есть жертвенность. — глянул на него Ник.
— Определенно. Жертвенность медиков, лезущих под пули. — старик глядел куда-то поверх них, глядя на свой собственный пейзаж, что всплывал в его памяти. — Но когда дым оседает, то понимаешь, что в общем-то, все мы, солдаты, как разменные монеты, которыми платят за победу.
— В этом есть своя доля правды. — вздохнул Ник. — Но слишком уж пессимистичная, Макентош. Нам сейчас пессимизм ни к чему.
— Знаешь, — вставила Сара, чувствующая как нельзя больше пессимистично. — тут, среди мрака подземки, волей-неволей, но погружаешься в мрачные мысли.
— Мы потеряли итак слишком многих. — глянул на нее Ник подбадривающим взглядом. — Так постарайся думать о живых, не о мертвых. И помни, что ты все же из первых, а не вторых.
— Это еще как сказать. — скривилась Сара, чувствуя жгучее першение в трахее.
— Да, потери у нас немаленькие. — покачав головой, Макентош медленно отошел, выглядывая куда-то вдаль тоннелей. Там действительно, судя по звукам, началась какая-то суматоха. — И я боюсь, что будет еще больше. — грустно сказал старик.
— Выше голову, Луи. — поднялся Ник, тоже вышагивая из облюбованного Сарой закоулка. — Отбрось свой старческий пессимизм. В конце концов, грехи всего мира не падают на твои плечи.
— Их тяготит не только тяжесть грехов, — морщась, Макентош вновь достал трубку, забивая ее опиумной смесью. — просто я уже устал хоронить молодых.
Сара из любопытства к шуму, тоже поднялась, отряхивая штаны и куртку от осевших на них пыли и грязи тоннелей. Ник и Макентош присматривались и прислушивались к гулу на другом конце тоннелей. Это не были звуки боя, как поначалу подумалось Саре и сердце ее еще не успело уйти в пятки. Старик поджег трубку, пошагав вперед и поочередно пуская вверх облачка дыма, словно пароход.
— Там явно что-то твориться. — махнул Саре Ник. — Хватит тут унывать. Пойдем посмотрим. Может кому нужна помощь.
Решив, что ее все равно уже отвлекли и никуда не деться, Сара последовала за ними, решив развеяться. Чем ближе к выходу из тоннелей, тем свежее воздух в этой затхлой подземке. Потому, если там и не происходит ничего значимого, ей удастся хотя бы подышать бодрящим зимним кислородом.
Однако освежиться прогулкой на поверхности ей не удалось. Ближе к выходам из тоннелей началась какая-то давка и толкучка. Сара следовала за Ником, пробираясь через копошащихся людей. Пару раз ее неприятно пихнули или ткнули в грудь, быть может ненароком. Это заставило девушку зайтись кашлем и посторониться толпы. Когда наконец она добралась до эпицентра всего этого безумия, она принялась разглядывать, кто же стал причиной суматохи. Какого же было ее удивление, когда двое повстанцев бросили к ногам стоявшего посреди тоннеля Генри Моралеса грязную, избитую Тиффани. Девушка из повстанцев, что привела сюда федералку пихнула ее стволом своей винтовки в спину, когда та попыталась встать. Тиффани фыркнула, утирая грязь с лица. Ее руки были наспех связаны.
— Эта девка с отрядом агентов преследовала наших в лесу. — сказала та, кивнув на Тиффани и держась рукой за глаз, из которого явно сочилась кровь. Генри Моралес осмотрел разведчиков, которые привели ему столь нежданного пленника.
— Они не прошли далеко, — кивнул второй разведчик. — мы настигли их врасплох, перестреляли всех, кто сопротивлялся. Эту девку мы обыскали, вроде никаких приборов. Едва ли ее смогут выследить в суматохе.
— Да, потеряли семерых. Но эту шлюху схватили. — хмыкнула разведчица, прикрывая рану на лице.
— Сражалась, как бешенная, выдавила Минерве глаз.
— Сучка. — плюнула в Тиффани раненая, убирая руку от лица. Действительно, кроме ссадин и побоев, на ее лице красовалась кровавая масса вытекающего глаза.
— Повезло что я врезал ей сзади прикладом. Отрубилась как миленькая. — усмехнулся разведчик, пнув Тиффани сапогом в бок. — Эти комендантские ублюдки защищали ее до последнего. Но нас было больше.
Все вокруг смотрели на лежащую в грязи и слякоти тоннелей Тиффани. Костяшки ее пальцев были разбиты, с губ и носа текла кровь. Оставленный Самантой шрам на лбу, кровоточил. Пленница медленно и аккуратно осматривала людей вокруг. Ее глаза метнулись на Сару, вцепившись в нее. Тиффани не выглядела сломленной или подавленной. Скорее она походила на загнанного зверя, который готовился к последней схватке. Федералка переводила взгляд то на Хэнка, то на Сару. Девушку это смутило. Понятное дело, ради кого она шла сюда.
— Вот как бывает, — хмыкнул Генри Моралес, подойдя к Тиффани и схватив ее за подбородок, поднимая ее лицо не себя. Девушка вгрызалась в него взглядом. Она потирала кисти, скованные вместе и водила челюстью, будто облизывая полость рта языком изнутри. — только что ты пыталась пленить меня. А теперь охотник сам стал добычей.
Тиффани не ответила, все так же разминая челюсть. Ее руки напряглись, как и вся она. Пальцы Моралеса стиснулись на ее лице, сжимая его.
— Вы хорошо поработали ребята. — кивнул он разведчикам. — Думаю, можете передохнуть. А Минерва пусть заглянет в лазарет.
— Я думаю мы сможем вытянуть информацию из этой атлантской шлюхи. — процедила та самая Минерва, вновь прикрывая выдавленный глаз. Она остановилась рядом с Тиффани, мстительно улыбнувшись. — А если не захочет говорить… Глаз за глаз, как говорится.
Вновь развернувшись, разведчики пошагали к лазарету, расталкивая толпу вокруг. Сара вышла поближе, поглядывая на Тиффани. Вот уж забавно, верно. Теперь она сама стала жертвой. И глядя на то, с каким упоением глядит на агента Моралес, ей даже стало не по себе. Она боялась Тиффани, но Генри Моралеса ненавидела пуще прежнего.
— Как самоуверенно было явиться сюда. — приподнял ее за подбородок Хэнк. Его рука, сжимавшая лицо Тиффани, дрожала, ровно, как и шрам, пересекающий лицо. — Ты, верно, думала, что уже победила? Рано ты и Алекс радовались своей победе, как там тебя, Фрайдей, не так ли? — он сильнее сдавил ее лицо. Несмотря на гримасу боли, Тиффани не выдавила ни звука, крепче сжав кулаки. — Но нет, ты оступилась. И теперь тебя ждет бесславный конец. Как и каждого атлантского ублюдка, кто решиться встать против нас.
Моралес гордо расправил плечи, демонстрируя толпу за своей спиной. Та одобрительно заверещала, поддерживая его. Тиффани фыркнула, осматриваясь вокруг. Ее взгляд мелькнул на пояс Хэнка. Она резко дернулась, пытаясь вырвать голову из его хватки, а затем мгновенно ухватилась связанными руками за кобуру Генри, в которой был его пистолет, вскрикнув.
Мужчина сильнее вцепился в ее лицо, осознав, что та уже выхватила его оружие. Пальцы Моралеса скользнули ей в рот, обхватив нижнюю челюсть Тиффани и сжав ее, одергивая. Зубы впились в костяшки Генри. Девушка машинально перещелкнула предохранитель пистолета, направляя его в живот Моралеса, но тот дернув ее за челюсть в бок, вывернулся, со всей силы ударив ей кулаком в висок. Прогремел выстрел, пролетев между ног Хэнка и, высекая искры, срикошетивший об стену тоннеля. Из толпы донесся крик. Пуля явно задела кого-то. Люди расступились, хватаясь за оружие.
Бессознательное тело Тиффани повисло в руках Хэнка. Пистолет выпал из ее ослабших рук. Моралес пригнулся, глубже запустив руку в глотку Тиффани и начав словно копошиться там. Сара скривилась от этого неприятного зрелища. Наконец, спустя несколько мгновений, Генри дрожащими пальцами, с которых стекала кровь от укуса Тиффани, достал из ее рта небольшую беловатую ампулу. Та была испачкана в слюне и каплях крови Хэнка. Он хмыкнул, потерев ее пальцами и разглядывая.
— Цианид. — проворчал он, покрутив ампулу в руках и убирая ее в карман.
Затем поднялся, подозвав нескольких своих соратников и кивнул на Тиффани. Те подошли, убедившись, что она без сознания и потащили ее вглубь тоннелей, по приказу Хэнка. Люди провожали их взглядами, тихим ненавистным шепотом осыпая проклятьями пленную девушку. Сара отступила подальше, смотря на то, что впереди них идет Моралес. Ник вздохнул, осматривая Тиффани. Он покачал головой, глядя как пленницу уносят вглубь тоннелей.
— Офигеть. — проговорила Сара.
— Этой женщине не позавидуешь. — печально вздохнул Ник.
Ее проволокли вдоль тоннелей, подальше от людских глаз. В толпе все еще шло негодование. Кто-то боялся, что их обнаружат. Кто-то и вовсе не понимал, что происходит. Спускаясь все ниже в тоннели, почти на самую их глубину, Генри с опаской оглядывался на шпионку, которую тащили за ним вслед. Он уперся в тупик этой подземки. Дальше проходов в этой части тоннелей не было. Разветвленные подземные ходы упирались в недостроенные и непрокопанные земляные норы, навроде шахт. В одном из таких ответвлений и бросили Тиффани, приковав ту наспех к стальным жердям на стене. Моралес разжег бочку рядом, чувствуя, как холод пробегается по коже. Тут, ниже нормального уровня, где тоннели пересекались с системой водоснабжения и отопления, не было тепла. Обжигающий лед подземного воздуха щекотал нервы. Волосы на руках становились дыбом. Огонь в бочке задался и Моралес поднес к языкам пламени дрожащие руки, чтобы согреться. Тело Тиффани, едва дышавшей, расползлось у стены. Руки ей связали сзади, сковав стальными наручниками так туго, чтобы пошевелиться было невозможно. Хэнк лично проверил все крепления, заодно глядя на предательски открытую кобуру на поясе. Мужчина фыркнул, почесав шрам на своем лице. Эта оплошность могла стоить ему жизни.
Через несколько часов она пришла в себя. Осмотревшись и поерзав в своих кандалах, шпионка убедилась, что прикована она надежно. В глаза бил неприятный, режущий свет огня из ближайшей бочки. Тепло от нее, однако, не доходило до Тиффани. Размяв конечности, которые изрядно отекли пока девушка была без сознания, она присмотрелась к фигуре в темноте. На Генри Моралесе зловеще плясали блики света, отбрасываемые огнем. Он рассматривал фотографию, которую держала при себе агент. Бросив ее в сторону, мужчина взял голопроектор. Повертев его в руках, Хэнк обернулся, завидев то, что его пленница очнулась.
— А ты быстро, — тихо сказал он, сделав пару шагов к девушке. — я думал еще пару часов проведешь в отключке. Но ты явно в хорошей форме, раз так быстро оклемалась от удара в висок. Тем проще, быстрее начнем.
Девушка, сделав вдох, осмотрела Моралеса-младшего, еще раз дернувшись в кандалах. Нет, переплетены они были добротно. Как бы она ни выкручивала ладони, напрягая и расслабляя их, освободиться от оков представлялось задачей фантастической.
— Занимательная штучка. — покрутил он голопроектор в руках почти перед ее лицом. — Поначалу я думал, что это какое-то устройство связи. Может слежения. Но потом понял, что это лишь безделушка. Ты отняла ее у девки, не так ли? Что на ней?
Тиффани лишь смерила его ненавистным взглядом, не сказав ни слова.
— Могу лишь предполагать, — хмыкнул Хэнк, потирая устройство в руках. — какие-то данные? Откуда они у девчонки?
Она не ответила.
— Поначалу я подумывал просмотреть их, но осторожность взяла верх. — легонько ухмыльнулся он. — Эта штука не снабжена устройством памяти. Только через атлантский сигнал ее можно просмотреть, не так ли?
Тиффани лишь фыркнула, поджав губы и бегая взглядом по мрачной сырой комнате. Она искала хоть что-то, что могло бы ей помочь. Но не находила. Лишь голый пол и стены, да холодный бетон.
— Даже если я с помощью дешифратора включу эту штуку, то, скорее всего, ее сигнал будет как боевой рог в Атланте, возвещающий «все сюда, они здесь», правда? — ответа ему вновь не последовало. — Забавно. А фото чье? Как это все связанно? При чем тут девчонка, это записывающее устройство, фото? Для чего она была тебе нужна?

Шпионка лишь сдула сползавший на лицо волос.
— Все это время она была здесь. — окинул Моралес взглядом ходы, поднимающиеся к верхним уровням тоннелей. — Девчонка все это время была тут. С этой штукой. — похлопал он проектором по ладони. — Она ваша сообщница? Пф. Едва ли. Но кто тогда? Для чего тебе нужна была эта больная, умирающая девчонка?
— Включи проектор и узнаешь. — явно с издевкой ответила ему Тиффани.
— И меньше чем через пол часа сюда на плазменных двигателях слетится целый рой машин Алекса и армия Атланты в придачу? Умно. Но меня ты не проведешь, сучка. — он отбросил голопроектор в сторону, доставая из кармана капсулу с цианидом и покручивая ею перед лицом Тиффани. — Кажется ты обронила.
Девушка посмотрела на яд, проведя языком по деснам.
— Чтобы покончить с собой определенно нужно мужество. — кивнул Моралес. — Неплохо вас отдрессировали в Атланте, раз ты так спокойно готова была раскусить эту штуку. Но теперь она у меня. К моему счастью. И твоей неудаче.
— Пытки. — хмыкнула Тиффани. — Как старомодно и дико. Как раз в твоем стиле, ублюдок.
— Может и старомодно. Но действенно. — отошел Хэнк, положив цианид на бетонную окаемку стены на другом конце этого отсека тоннелей. — Болевой порог у всех разный. Кто-то расколется от одного осознания. Кто-то же потерпит, прежде, чем расколоться. Мне вот стало интересно, тебя так хорошо учили драться, убивать и готовили быть убитой. Но вот что у вас в разведслужбах республики говорят насчет плена?
Она вновь не ответила, но поерзала в кандалах. Девушка почувствовала, как, несмотря на холодный воздух глубоких тоннелей, на ее лбу проступает пот.
— Эта заветная ампула с цианидом, — кивнул он на отраву, всего в нескольких метров лежащую от Тиффани. — так близко и так далеко, да?
Расслабив руки, девушка попыталась аккуратно пропустить их через кольцо наручников, но тщетно. Те были затянуты наглухо, упираясь прямиком в кости. Даже если переломать пальцы, едва ли получится высунуть руки.
— Ничего, я еще позволю тебе ею воспользоваться. Но только после того, как ты все мне расскажешь. — Моралес обернулся на парня, который принес ему небольшой электроаккумулятор. Компактный, но мощный. Поправив челку, тот поставил его рядом с Хэнком.
Тиффани посмотрела на него. Этот странный, жутковатый парень, выглядел все так же спокойно, как обычно. Руди проверил, включен ли генератор питания и щелкнул парой кнопок на аккумуляторе. Моралес кивком поблагодарил его.
— Какая встреча. — улыбнулся ей Руди зловещей, холодной улыбкой в своей манере. Тиффани стиснула зубы.
— Мир тесен. — ответила она, борясь с подступающим страхом.
— О, ты уже встречалась с Рудольфом, верно. — кивнул Хэнк. — Он рассказал, что ты выискивала его и этих его подружек. Опасный ты человек, агент Фрайдей.
— Зверь, запертый в клетке, опасен только в ее пределах. — усмехнулся Руди, засовывая руки в карманы. Хэнк тем временем проверял заряд электричества в генераторе.
— Сегодня к слову, пятница, агент. — сказал Руди, глядя как Моралес, пощелкивая щипцами-“крокодилами” от энергопроводов, подошёл ближе к пленнице. — Думаю ваш позывной вам был предписан самой судьбой.
— Посмотрим, предписано ли ей судьбой самосохранение. Или ради проклятого первого министра она решит сдохнуть здесь, вместе со своими тайнами. — присел ближе к ней Хэнк, расстегивая на ней куртку и разрывая одежду. Добравшись до ее груди, он секунду помедлил, глядя на ели заметные шрамы и следы от драк и ударов, которые вполне успешно заживали на ее теле, а затем вцепил “пасти” этих щипцов ей в грудь. Фрайдей лишь поморщилась, стараясь скрыть боль и глядя прямо в глаза Моралеса. Несмотря на то, в каком унизительном положении она находилась, она поняла, что единственный способ победить и умереть достойно это не показывать своей слабости. Если ее ждут муки, то пускай она примет их, не сломавшись.
— У тебя еще есть шанс сказать что-нибудь, агент. — пожал плечами Генри, глядя на провода, подведенные к ее покрасневшей груди. — Но я думаю ты им не воспользуешься, не так ли?
Она нервно усмехнулась, не отрывая от него взгляда. Капелька холодного пота стекала по виску. Колени дрожали от подкравшегося страха.
— Я так и думал. — пожал плечами Моралес, махнув Руди. Паренек, пожав плечами в ответ, присел на корточки, поворачивая тумблер подачи энергии и прибавляя силы тока.
Из горла даже не вырвался крик. Ее словно сковало. Все мышцы затряслись в напряжении. Мозг сдавило. Глаза будто лезли из орбит. Конечности дергались и немели. Спустя несколько секунд подача энергии прекратилась и Тиффани осела на пол, нервно дыша. Ее сердце колотилось в груди, прыгая из стороны в сторону. Мышцы все еще сжимались и дрожали. Она почувствовала, как пот проступил по всему телу. Во рту почувствовался привкус крови.
Моралес посмотрел на нее вопрошающим взглядом. Но она не сдалась. Стиснув зубы со всей силы, что была, девушка не опустила с него глаз. Если он надеется сломать ее так скоро, то он ошибается. Прежде чем она попыталась собраться с растекающимися по сознанию мыслями, ее тело заныло и кости заломило от напряжения.
— Желание говорить у тебя все еще не появилось? — Хэнк почесал дернувшийся шрам на щеке. Тиффани проворчала что-то несвязное, как могла. Моралес пригнулся к ней, рассматривая ее ошарашенное лицо. — Ну же, что ты хочешь сказать?
Сглотнув слюну с густым привкусом металла, Тиффани нагнулась к его лицу, не отрывая от него взгляд. Глаза ее были красные, налитые кровью и яростные. Поперхнувшись слюной, она облизала иссохшую полость рта кончиком языка.
— Пошел ты в жопу. — процедила она.
Генри, ни капли не удивившись, пожал плечами. Примерно такого ответа он и ждал. Что-ж, у них впереди еще вся ночь. Она должна заговорить. А если нет, то они хотя бы насытятся местью сполна. Он махнул рукой Руди и тот, понимающе кивнув, потянулся к переключателю на электрогенераторе. Разряд прошелся по ее телу, вновь погружая девушку в жуткую агонию. Сцепивший ее зубы ток не давал издать даже крик. Вечер еще только опускался на Джорджию, а боль уже выжимала всю ее без остатка.
В тоннелях вновь наступило затишье. Толпы перестали сновать туда-обратно. Люди прятались, укутываясь в спальные мешки. Предавали друг другу согревающую пищу и фляжки. Становилось все тише. Кто-то засыпал. Кто-то просто сидел, разглядывая среди мрака остальных. По тоннелям пробегалось эхо. Снаружи начался дождь со снегом. Разразилась гроза. Ее неприветливые громыхания словно взрывы бомб наверху разносились по шахтам. Вспышки молний мелькали снаружи, слепя тех, кто ютился ближе к поверхности. Ледяные порывы ветра прорывались внутрь подземки. Становилось холоднее. Люди, что не спали, принялись растапливать покучнее костры, чтобы отогнать нагрянувший мороз.
Сара провела эту ночь рядом с Самантой. Переливание крови закончилось успешно, теперь ей осталось лишь реабилитироваться. Это успокаивало Сару, но стоило ей взглянуть на подругу, как горечь подступала к ее горлу, сдавливая и переворачивая все внутри. Ее кожа покрылась румянцем и уже не была столь бледной, но Сэм все еще смотрелась больше мертвой, чем живой. Девушка легла рядом с ней, прижавшись к ее спальному мешку, в который она была завернута. Ей вспомнились жуткие рассказы Брэда о трупах в мешках, заполонявших улицы Мейкона после бомбардировок. Сейчас она оглядывалась вокруг, глядя на раненых и покалеченных людей, лежащих в этой части тоннелей и понимала, как это страшно. На раны некоторых из них было просто невозможно смотреть. Все ее нутро сковывал ужас и она судорожно отводила взгляд.
Несколько раз ее подзывали помочь санитары. Поднести каких-то лекарств или подать что-либо. Серьезной работы ей не доверяли. Ее видок сам по себе был не лучше остальных посетителей этого “лазарета”. А стоило ей начать кашлять, как даже лежавшие тут люди, лишившиеся конечностей или получившие не менее опасные травмы, смотрели на нее с опаской. Особенно тогда, когда ей приходилось сплевывать густые кровавые сгустки.
С наступлением ночи вся эта суета вокруг поутихла. Устроившись рядом с Сэм, она поправила на ней теплую одежду, удостоверившись, что той не угрожает холодный ветер, проникавший даже сюда. Приобняв бессознательную подругу, она прислушалась, как бьется ее сердце, положив голову ей на грудь. Тихо, неспешно, но оно отдавало ударами, которые Сара четко слышала. Поглаживая рукой шею Саманты, она улыбнулась, ощущая, как ее грудь медленно опускается и поднимается от дыхания. Жизнь, бившаяся в ее израненном теле, не могла не вызывать у девушки улыбки. И в этих тоннелях, в которых пахло мочой, гноем ран, страхом и гарью, среди холодного бетона, сковывавшего их всех, как каменный саркофаг, ей все же стало тепло.
Ее размышления прервал Руди, явившийся внезапно и кивком подзывая ее к себе. Сара, зевнув, приподнялась, смерив парня вопрошающим взглядом. Чего он хочет? Неужто ей нельзя побыть одной в эти тяжелые мгновения. Побыть рядом с Сэм.
Она покачала головой, как бы показывая, что не хочет никуда идти. Но Рудольф был назойлив. Он снова позвал ее взмахом руки, улыбнувшись. Сара нахмурилась. Нет ей покоя. Что за издевательства?
Поднявшись, девушка аккуратно поправила одежду на Саманте, вновь зевнув и потянувшись. Она была так близка ко сну, но Руди ее отвлек. Какое такое важное дело он нашел для нее в этот поздний час? Хотя, ей ли жаловаться на время. У нее его осталось не так много и все оно сливалось в однообразную массу. Серое месиво посреди таких же серых тоннелей. Возможно это были ее последние дни, а она проводила их тут. В проклятых катакомбах среди пыли, крыс и болезней. Если ей уготована такая судьба, то это по меньшей мере неприятно.
— Что такое? — почесав затылок подобралась к Руди девушка, перешагивая через спящих на полу людей.
— Уж извини, что отрываю от отдыха, — помялся паренек, засунув руки в карманы. — но думаю это ты пропустить не захочешь.
— О чем ты? — приподняла бровь она.
— Увидишь. — кивнул он, пошагав вниз.
Парень направился в самые глубокие уголки тоннелей, куда Сара еще не забредала. Тут было холоднее. Мрачнее. Страшнее. Они уже не походили на недостроенное метро. Скорее мрачные катакомбы какой-то шахты. Грязные, черные стены из неотесанного камня. Лишь в некоторых из них проглядывались высеченные комнаты, которые были частью шахт. Тут пахло сыростью и чем-то горьким, заставлявшим ненароком кашлять.
— Куда ты меня ведешь? — нахмурилась Сара, оглядываясь на угасающий свет более обжитых верхних этажей тоннелей.
— Не буду раскрывать секрет. — он явно был возбужден и даже его улыбка сейчас не казалась слишком уж натянутой. — Тебе понравится.
— Что там? Тиффани? — вздохнула Сара. Ну, а что же еще по мнению Руди могло ее заинтересовать? И, да, она не прогадала.
— Именно. Она.
— Даже видеть ее не хочу. — проворчала Сара. Ей и впрямь не хотелось на нее смотреть и чувствовать на себе ее взгляд. Ей не хотелось вообще никого видеть. Девушке было достаточно дыхания Сэм и ее упругой груди у себя под головой.
— Да брось. Пойдем. — ускорил шаг он.
В самом низу, где эти недорытые тоннели кончались, была цель их маршрута. Тут уже виднелись тупики этих злосчастных шахт. Перед глазами была бы непроглядная тьма чернее ночи, если бы не горящие тут и там химические фонарики, разбросанные вдоль пути. Лишь по ним и можно было ориентироваться. И, кроме того, где-то рядом полыхал костер. Кажется, горящая бочка.
Генри Моралес покрутил в руках цианидовую капсулу. Пригнувшись к мычащей что-то непонятное шпионке, он приоткрыл ее рот, заталкивая ей под язык ампулу с ядом. Похлопав пленницу по щеке и обтерев пальцы от ее слюны, он поднялся и отошел от Тиффани.
— Что-ж, выдержки тебе не занимать. — сказал он, хотя и не было уверенности, что измученная девушка его слышит. — И до сих пор в сознании. Наверное, и сама жалеешь, что у тебя такой мощный болевой порог. — отвернувшись, он бросил в сторону железную арматуру с раскаленным концом и размял плечи. — Раз уж нам из тебя ничего не выбить, то жри свою проклятую капсулу. Приятного аппетита.
Он направился к выходу, завидев там Руди и Сару. Фыркнув, он вцепился в девушку взглядом. Словно что-то подозревал. По спине Сары пробежала дрожь. Но если его слова верны, то Тиффани ничего не выдала, не так ли? Ведь если Генри Моралес знал о какой-то ее косвенной причастности к делам Атланты, если узнает, что она действительно нужна кому-то там, то она становилась жертвой в его руках. Кто знает, как этот несчастный ублюдок решит использовать ее ради своих целей?
— Зачем ее привел? — кивнул Хэнк, потирая дрожащую руку и проходя мимо них. По его отвратному тону можно было понять, что он испытывает презрение даже лишь глядя на Сару.
— Может тоже захочет позабавиться. — развел руками Руди. — В конце концов эта Фрайдей доставила нам с ней немало хлопот. Свою часть отмщения она заслужила.
— Она сама вызвалась? — фыркнул Генри, встретившись взглядом с Сарой. Девушка, не желая терпеть его черных, налитых кровью, глаз, отвернулась. — Что-ж, меня это уже не удивит.
Сплюнув густой ком слюны в темноту, Моралес пошагал на верхние этажи тоннелей. Сара потерла свою немеющую ладонь и сжав покрепче пальцы, понадеялась, что отек в кисти пройдет. Руди, улыбнувшись, кивнул на девушку.
— Я посчитал, что ты как никто другой недолюбливаешь ее. — губы парня все еще приподнимались в простой ненавязчивой улыбке. — Все равно она ничего не сказала. Удивительная стойкость, я впервые вижу такую. Но теперь ей все равно конец.
— И что ты хочешь от меня? — вздохнув, посмотрела на парня Сара.
— Пока она еще не опомнилась, можешь выместить на ней всю злость. Ты же сама говорила, что это по ее вине вы влипли во всю эту кашу. Что она преследует вас. Мы не узнали почему, но зато если хочешь, можешь поиграться с ней сполна. Отомсти за то, что она сломала твою жизнь в том тихом городке на побережье. Отомсти за эти погони. Раны. Страдания. — он поправил челку. — За Сэм.
— Ты хочешь, чтобы я пытала ее? — помялась Сара, не решаясь взглянуть на истерзанное тело Тиффани.
— Говорят, что нет лекарства от душевных ран эффективнее, чем месть. — сделал пару шагов назад он. — Генри хотел, чтобы я позвал Ника с Макентошем, чтобы они избавились от тела. Но я подумал, что в такие трудные для тебя мгновения тебе полезно будет посмотреть в глаза преследовательнице, которую ты так боялась. И осознать, что вообще-то теперь, тут, она не так уж страшна, Сара. По крайней мере теперь она тебе больше не угроза.
У Сары от его слов ком встал в горле. Да, ее часто посещали мысли о мести. О том, что она хотела, чтобы каждый из тех, кто причинил им с Сэм вред страдал и получил по заслугам. Получил то, что получили они. Страдание за страдание. Но вот теперь, когда она стоит над тяжело дышавшим телом Тиффани, в этих промерзлых подземельях, ее окутывает смятение. Несомненно, она хотела бы, чтобы судьба и жизнь наказала всех ее врагов. Воздала им по заслугам. Но вот мстить им своими собственными руками? Она глянула на бледные, исхудавшие, грязные пальцы своих израненных рук. На ее ладонях красовались следы от собачьего укуса и шрам от выстрела гвоздомета. Ее руки итак настрадались. Заслужили ли они быть вновь запачканными в крови?
— Что, я тебя стесняю? — улыбнулся Руди, постояв рядом с ней и кивнув на Тиффани. — Ну, тогда я удалюсь. Делай с ней что считаешь нужным. Она не жилец, а тебе станет легче. А я пока неторопливо схожу за стариком Луи и Ником. Думаю, когда я их приведу, тут все уже будет кончено.
Вновь одарив ее своей улыбкой, пробиравшей до дрожи, паренек удалился, похлопав ее по плечу на прощание. Он оставил ее посреди мрака этой комнаты. Одну. Ее и скованное тело Тиффани, распластавшееся по полу. Даже перевести на нее взгляд было страшно. Волосы на руках Сары вставали дыбом. Девушка подошла ближе к горящей бочке, греясь у нее. На полу рядом лежала запачканная фотография и голопроектор. Сара не сразу заметила их во мраке этой пещеры.
Присев, она подняла устройство, обтерев его о джинсы. Когда-то она дорожила чистотой одежды. Сейчас же она вся была в грязи и пыли. Уставшая и больная, ничем не лучше бешенной собаки. Поныне думать об этих жалких джинсах ей было просто незачем. Осмотрев голопроектор, она опрометчиво и не задумываясь пощелкала им, слыша все те же шуршания помех из него. Как он не работал тогда, когда они с Роуз вытащили его из бункера, так не работает и сейчас.
Фото она подняла куда более аккуратно. Обтерев его рукавом и убедившись в сохранности картинки, Сара вновь посмотрела на девушку на фото. Как будто то должно изменится. Все та же девушка в очках, желтом свитере и халате с пятном на плече. Кто она была? Что хранила на этом устройстве? Раз эту ночь Тиффани не пережить, то эта тайна навсегда останется где-то в темном подземном бункере, затопленным мутной водой. Был ли пес ее питомцем? Зачем он так предательски напал на нее? От этих воспоминаний заболела не только кисть девушки, но и ее душа. Меньше всего от животных ждешь предательства.
Тиффани должна была знать. Но едва ли теперь могла это ей поведать. Оглянувшись на прикованную к стене шпионку, Сара скривилась. Не только от отвратительной картины, но и от жалости. Почему-то сейчас, когда она чувствовала над ней полную власть. Когда могла сделать с пленницей что угодно… Ей стало ее попросту жаль. Ведь она когда-то помогла ей. Преследовала какие-то свои цели, но все же… Она спасла ее от того типа на стройке. Перевязала ее раны. Зачем это было делать, Сара не понимала. Но когда ее глаза проходились по ранам Тиффани, на душе скребли кошки.
Она лежала здесь, посреди комнаты с одеждой нараспашку. В запёкшихся кровоподтеках. На ее теле виднелись следы от порезов. Живот и ребра шпионки были исполосованы ножами. Взгляд девушки вцепился в ее грудь. Возможно, когда-то она была красивой, стройной и привлекательной, но теперь ее покрывали жуткие следы от каленого железа. Глубокие, большие ожоги на коже переплетались с следами от лезвий. Менее глубокими, но многочисленными. Вокруг шеи виднелась голубоватая гематома от попыток удушья. Пальцы ее рук были перекошены и поломаны. Ногти на них отсутствовали. Запястья и локти покрывая следы ударов и страшные, практически черные, синяки. С ступней девушки стащили ботинки. Точнее с того, что от них осталось. Кроме порезов и гематом, на них не было практически всех пальцев. Они валялись неподалеку, а дыры от пуль на полу служили доказательством того, что их явно отстреливали. По-одному. Неторопливо. А раны на ступнях прижигали раскаленным железом, чтобы остановить кровь. У Сары подкосились ноги. Дышать стало тяжело. Она подметила, что намокли глаза.
Лицо же Тиффани полнилось следами ударов и ушибов. Теперь прошлый шрам на лбу, оставленный Самантой, был на ней практически незаметен. Сломанный нос и разбитые губы. Искромсанные уши и щеки в порезах. Вокруг обеих глаз синие набухшие гематомы, ровно, как и везде. Ее веки подергивались, практически не двигаясь. Один из глаз налился кровью и его белок покраснел. Это казалось жутким и пугало. Не меньше чем весь остальной ее вид. Сара отступила назад, убирая в карманы фото и голопроектор. Она закашлялась, чувствуя, что в горле смертельно пересохло и в животе все свернулось. Отведя взгляд, она покачала головой, принявшись нервно потирать свою ладонь.
Тиффани кашлянула, поежившись в кандалах. С ее разбитых окровавленных губ стекала слюна. Издав стонущий звук, девушка откинула свисающую голову к стене и прищурилась еще видящим глазом. Поперхнувшись, она поводила языком по ротовой полости, нащупав в ней заветную капсулу. Прижав ту языком к зубам, она приподняла взгляд на Сару. Девушка заметила это, помявшись. Тиффани фыркнула, не отрывая от нее взгляда, наполненного болью и усталостью.
— Сар… — она попыталась подозвать ее, но закашлялась, зайдясь стонами и хрипом. Стиснув зубы, Тиффани откинула голову к холодной стене. Слова довались ей с трудом и потому Саре пришлось напрягаться, чтобы понять, о чем она говорит. — Сара… Т-ты цел-ла?..
— Пожалуй целее тебя. — нахмурившись, вздохнула Сара, поглаживая пальцы руки. Она поглядывала на пленницу, частенько отводя взгляд. В ней не было ни сил, ни желания лицезреть такую Тиффани.
— И чт-то же?.. — прохрипела пленница, поглядывая на Сару дрожащим зрачком. Сара не была уверенна, что она четко различала ее среди мрака комнаты, особенно с такими ранами. — Приш-ш… Кхе. — девушка поперхнулась слюной, перемешанной с кровью. — Пришла взглян-нуть на меня? Уб-бедится, что живой я отсюда н-не выберус-сь?
— А зачем мне это? — покачала головой Сара.
— Н-ну, как-же, — Тиффани сделала передышку, тяжело дыша. Даже такой короткий диалог уже истощал ее. —т-ты ведь верн-но думаешь, ч-что я тебе враг.
— Конечно. — потерла края куртки Сара, бросив взгляд на Тиффани. — Ты пыталась поймать меня. Столько раз я была в опасности из-за тебя. Ты следила за мной. Шпионила. Преследовала. Если бы не ты, я бы все еще была дома. Была в Бей-41.
— Если б-бы не я, т-ты была бы мерт-тва. — процедила Тиффани, глухо кашлянув.
— Ты все равно спасала меня, лишь потому что сама хотела добраться до меня первой. — сжала кулаки Сара. — Это не спасение. Вернее, ну, не какое-то доброе спасение. Я не должна воспринимать это, как что-то хорошее.
— Сч-читай, как знаешь. — дрожа, сказала Тиффани.
Вновь наступило молчание. Сара искоса поглядывала на девушку напротив. Тиффани же, сквозь одышку, собиралась с мыслями.
— Когд-да я увидела теб-бя там, — прошептала она. — в том ваг-гоне… Ты была там напротив м-меня, прямо, как сейчас… Как две капли воды…
— Патриция Маккриди. — перебила ее Сара, скрестив руки на груди. — Да-да, эту глупую идиотию я слышу уже не первый раз.
Пленница опешила, замолчав. По избитому и покалеченному лицу Тиффани сложно было понять степень ее удивления. В первый раз они говорили так открыто об этом. В иное время шанса так прямо сказать ей это, Саре не выпадало. Но теперь, несмотря на то что ее противница была скованна, изувечена и разбита, она была горда хотя бы за то, что может сказать ей это в лицо.
— Я никакая не Патриция Маккриди. — подошла ближе к ней Сара. — И никак я с ней не связанна. Это все глупость. Вы все видите только то, что хотите видеть. Видите иного человека во мне. А страдают и умирают из-за этого люди вокруг. Я устала. Больше я так не хочу. И мне очень жаль, что я не могла сказать тебе это раньше. Вот так как сейчас. Я. Не. Дочь. Маккриди. Я просто Сара. Из простого городка на побережье Джорджии. У меня есть люди, которых я люблю. Те, которыми я дорожила. И они все страдают. Из-за тебя. Из-за всех вас, кто смотрит на меня и хочет видеть что-то важное. Но это не так. Я не важна. Это все это ложь, Тиффани! Или как мне тебя звать? Фрайдей? Мне плевать, знаешь?! Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое. Хочу вернутся домой. Но из-за всего этого, — развела руками Сара. — путь назад мне заказан. И ты виной этому ничуть не меньше всех них. Ты виной не меньше других.
— О, ты, вижу, сооб-бразила, что крысы Ген-нри Мор-ралеса тебе не друзья? — прошептала Тиффани, кривясь от боли.
— Плевать я на всех них хотела! — стараясь не выкрикнуть это слишком громко, выпалила Сара. От такой экспрессии у нее заболели легкие. — Я не верю, что у них хоть что-то выйдет. Им не победить Атланту, не так ли? Никому из нас. Пусть верят, во что хотят. Я тоже поначалу поверила. Искала какую-то ложь в этом деле. Ложь. Оправдание. Мне уже все это осточертело, Тиффани! Я не хочу всего этого!
— Т-так уйди. — прошептала она. — Беги от них. Бег-ги как можно дальше, Сара. Это н-не те люди, с которым-ми ты доживешь д-до завтра. Любой из твоих дней зд-десь станет для тебя последним. Унос-си ноги. К-как можно скорее.
— И куда? В твою прелестную Атланту? — кашлянула Сара.
— Б-было бы н-неплохо. — пленница издала звук, похожий на усмешку. Точнее, он был бы похож, не прерви его очередной болезненный стон.
— Я не пойду туда, даже если мне дадут там хоть десять новых пар легких. — махнула руками Сара. — Пока здесь Сэм, я никуда не уйду.
— Ты т-так самозабвен-но бежишь за ней. К-как собачка. — покачала головой Тиффани. Ее взгляд уже расплывался. — Эт-то погубит тебя.
— Мы сбежим вместе. Уйдем с ней так далеко, что ни ты, ни старший комендант, никто вокруг, нас не найдет! Я уговорю ее. Мы спрячемся и останемся целы. И, я очень надеюсь, проживем так до конца нашей жизни.
— Кон-нец твоей жизни не т-так уж далек. — закашлялась Тиффани.
— В общем-то как и твоей. — потерла горящие от боли легкие Сара.
— А в-ведь все могло кончится иначе… — скривила избитое лицо девушка, глубоко вздыхая. — Послушай т-ты меня тог-гда, и ты была-бы спас-сена.
— И как же? Кто бы меня спас? — Сара фыркнула, хмурясь. — Не надо выставлять себя моим другом, Тиффани. Ты мне не друг. Мне даже стыдно за то, что мне тебя жаль.
— О, т-тебе жаль? — губы Тиффани легонько дернулись. Она несколько мгновений пробыла в молчании. Задумалась над чем-то. — Ну т-так смилуйся надо мной, Сара.
— О чем ты? — нахмурилась девушка. — У тебя во рту капсула с ядом. Если бы хотела, давно бы раскусила? Не так ли? — Сара поймала себя на том, что эти слова будто сказала не сама. Какая-то озлобленная ее часть выпалила это вместо нее.
Тиффани помусолила во рту ампулу, поджав губы. Вновь зайдясь кашлем, она чуть не выронила яд изо рта, стиснув зубы. Собравшись с мыслями, она подняла взгляд на девушку.
— Могу, конечно. — показательно приоткрыла рот она, демонстрируя ампулу на языке. — Но как-то н-нет жел-лания под-дыхать на трезвую голову. Вс-сем нам бывает страшно, Сара. Даж-же твоей С-с… Кхе. Саманте. Всем не чужд стр-рах. Поверь, м-мне тоже.
— Надеешься выжить? — покачала головой Сара. — Даже не думай. Генри Моралес не пощадит тебя. Он никого не пощадит. Это мудак давно свихнулся и чуть было не убил меня.
— И в-все-таки во мн-не нету сил раскусить эту шт-туку. — вновь сжала губы Тиффани. — Не на трезвую голову, С-сара.
— И что ты хочешь? Чтобы я тебе ее во рту раздавила? — грубо ответила девушка. — Ну уж нет, знаешь. Убивать тебя у меня нет ни единого желания. Осознай, что пока в тебе есть жизнь, этот ублюдок еще будет над тобой издеваться. Думаю, не ради того, чтобы добыть сведения. А для того, чтобы выместить свой гнев. Быть может тогда будет проще сделать это.
— А т-ты права. — голос Тиффани звучал неуверенно. Задумчиво. — Знаешь, Сар-ра, — вновь зашлась кашлем шпиона. Капля слюны свисла с ее раскромсанных губ. — быть может, ты найдешь д-для меня п-пару глотков чего-то покрепче?
— Покрепче?
— Не знаю, ч-что там ваш-ши парни носят во фляжках. Но я б-бы не отказалась глотнуть такой дряни. — она вновь подняла на нее взгляд. Лишь один из ее глаз более-менее цельно двигался. Налитый же кровью, казалось, отмер. — Для храбрости.
— И с чего вдруг мне тебе помогать? — уперлась руками в бока Сара. — Я думаю мы уже давно квиты. А то, что мне тебя жаль, не делает меня твоей девочкой на побегушках. Кандалы тут все еще на тебе.
Шпионка задумчиво смерила ее взглядом. Уголок ее губы поднялся сквозь боль и дрожь в теле.
— Я даж-же не узнаю тебя. К-какой же дер-рзкой ты стала. Кто бы мог подумать, что этот п-путь так тебя ож-жесточит, Сара.
— Какой путь, такие и последствия. — Сара специально пыталась придавать голосу серьезности и сложности фразам. Ей не хотелось показаться слабой перед Тиффани. Эту игру в кто кого переговорит она знала еще со школы. Злободневная практика с Ханной не прошла зря.
— Ну, д-давай так, — набрав в грудь воздуха и медленно выдыхая, сказала Тиффани. — услуга за услугу.
— Услуга за услугу?
— Принеси мне чег-го спиртного, — сморщилась Тиффани. — и я отвечу на любой твой в-вопрос. В эт-тот последний раз.
— С чего бы мне взять, что ты не соврешь? — фыркнула Сара.
— Можешь п-поверить на слово. — дернула плечами пленница. — А м-можешь дать мне вып-пить уже после т-того, как я скажу. П-пускай будет дог-говор на неравных условиях. В конце к-концов кандалы тут в-все еще на мн-не, верно? — она вновь попыталась усмехнуться, но тщетно. Девушка зашлась стонами боли.
Сара поглядела на ее, вновь отведя взгляд. Она нашарила рукой в кармане голопроектор и фотографию. Быть может, это ее шанс. Что-ж, тогда она готова к действию.
— По рукам. — быстро бросила ей Сара, не выпуская рук из карманов и шагнув из темного уголка обратно в тоннели.
Среди темноты найти что-либо было непросто. Сара осматривала лазарет, где лежали больные и развилки ходов неподалеку от него. Девушка удалось найти самые разные лекарства и средства первой помощи. Но вот злополучную фляжку, которую тут носит каждый, ей все никак не удавалось нарыть. Заметив суматоху в тоннелях, Сара отступила, глядя на то, как люди заносят внутрь ящики. Это были все те же пресловутые припасы и оружие. Их хранили, как зеницу ока. Десятки, если не сотни ящиков, в которых лежат винтовки, гранаты и медикаменты. То, на что они спустили огромные деньги, накопленные Нэнси годами оборота наркотиков.
В темноте лазарета сидела женщина, потерявшая глаз во время пленения Тиффани. Сара заметила, как та морщится, прижимая повязку к глазнице. Во второй руке у нее была фляжка. Оторвав от окровавленных остатков глаза марлю, женщина открыла зубами фляжку, плеснув еще спирта на полотно и прислоняя его к глазу, а затем вновь скривила лицо от обжигающего прикосновения к ране, отложив фляжку в сторону.
Когда та, обратив внимания на ящики с медикаментами, приметила там обезболивающее, она поднялась, пошагав туда, чтобы найти что-то, что поумерит боль ее лишения.
— О, Минерва. — сказал один из людей, поставив ящик на пол и поглядывая на подошедшую раненую. — Неслабо тебе эта сука засадила.
— Да, шалава прямо пальцем ткнула. — фыркнула Минерва. — До сих пор ощущение, будто в черепушке кто-то ковыряется, мать ее. Прямо в глазнице.
— Тут есть морфий. — указал на ящик с медикаментами ее собеседник. — Не нужен?
— Чем черт не шутит. — покачала головой та. — Давай.
Прислушавшись к их диалогу и подобравшись к месту где минутой назад лежала Минерва, Сара пригнулась, потянувшись к фляжке. Как можно незаметнее ухватив емкость со спиртным, Сара убрала ее за пазуху, застегивая куртку. Когда хозяйка фляги, закидывая в рот пару таблеток морфия, вернулась к своему спальному мешку, привязывая обработанную повязку к глазу, девушка уже ретировалась, присвоив себе флягу. Минерва, кажется, и не заметила пропажи.
Спешно добравшись до конца тоннелей, Сара заглянула в закоулок, где была скованна Тиффани, чтобы убедиться, что та все еще одна. Пленница, благо, никуда не делась и рядом с ней никого не было. Доставая из-за пазухи фляжку и закашлявшись, Сара огляделась, чуть не выронив свое приобретение. Хрип ее легких эхом разнесся по этим глубоким тоннелям.
Тиффани, постанывая, вцепилась взглядом в флягу, которую вернувшаяся девушка потирала в руках. Поджав разбитые губы, она медленно подняла лицо на Сару.
— Моя часть уговора готова. — потрясла фляжку в руках девушка.
— Это алкоголь? — прошептала Тиффани, кашлянув.
Сара задумалась. Приоткрыв крышку, она поднесла горлышко фляжки к носу и тут же, скривившись, отвела ее подальше. Пахло оттуда премерзко. Даже заслезились глаза.
— Да, уж поверь. — сморщила лицо Сара, вновь прикрыв баночку крышкой.
— Х-хорошо. — кивнула шпионка, вновь откинув голову стене и тяжело дыша. Ее вздохи казались еще более неровными и прерывистыми чем у Сары с ее разлагающимися легкими.
— Ладно, — достав из кармана устройство и фото, Сара протянула их вперед, показывая девушке. — выкладывай. Кто это?
— И это все, ч-что ты хочеш-шь узнать? — присмотрелась к вещам Тиффани.
— Ты пыталась это забрать. Значит тут что-то важное.
— И из в-всех воп-просов ты выбрала этот… — легонько покачала головой девушка, дрожа.
— Хватит увиливать. Ответь мне. Кто это? — помахала она фотографией в воздухе и еще пару раз щелкнула переключатель устройства. Тиффани не пропустила этого мимо глаз. — Что здесь записано?
— Д-девушка, — прошептала пленница, собираясь с мыслями. — на ф-фото…
— Как ее зовут?
— Эт-то… Это доктор Маргарет Р-райт. — сквозь стон ответила Тиффани. — А у теб-бя в руках… Кхе… Ее элект-тронный дневник.
— И что на нем? — потерла голопроектор в руках Сара.
— Ее жизнь. — коротко ответила Тиффани.
— Он заблокирован. Им никак не воспользоваться? Для чего он был тебе нужен? Как все это связанно с теми бункерами под землей?
— С лаб… Кха! — она поперхнулась слюной, стиснув зубы. Сара заметила, как трясутся ее сломанные пальцы и дрожат покалеченные ноги. — С лабораториями?..
— Так это лаборатории?
Тиффани легонько кивнула, чтобы не напрягать гортань лишний раз.
— И что там исследовали?
— Много ч-чего… — помедлив, ответила Тиффани.
— Тебе нужна эта фигня или нет? — похлопав по фляжке, нахмурилась Сара. — Хватит говорить загадками. Пес. Который был со мной. Как он связан с этой Маргарет?
— Связан? — странно глянула на нее девушка. — Понятия н-не имею.
Сара фыркнула, задумавшись.
— Так ты не знаешь, что было внизу? Тот бункер. Он был затоплен.
— Как и б-большинство из них. — вздохнула Тиффани.
— Почему?
— Какой-то системный с-сбой. Я н-не знаю.
— Эта Маргарет, — посмотрела на фото в своих руках Сара. — чем она там занималась? Она как-то связанна со всем этим… Зачем вообще ты пыталась похитить меня.
— Я же говорю, ст-тоило мне увидеть тебя и…
— Слышать ничего не хочу про дочку Маккриди. — отмахнулась Сара. — С чего ты вообще решила, что я как-то с ней связанна? Все вокруг, все, ошибаются. И ты. Даже старший комендант сказал тебе об этом, когда ты поймала меня!
— Алекс не понимает… — покачала головой шпионка. В глубине тоннелей доносилось эхо. — И ты не понимаешь…
— Кажется зря я раздобыла для тебя эту флягу. — стиснула емкость в руке девушка. — Ты ничего особо и не прояснила. Тогда может мне стоит спросить у этой чертовой Маргарет Райт, а? — Сару обуяла подступающая истерика. — Быть может она прольет мне свет на все это, раз уж ты так хочешь помучаться?
— О, да, — сквозь боль пустила ухмылку пленница. — я думаю доктор Райт с удовольствием бы рассказала тебе все. — кивнула та.
— Отлично! Я хочу понять, ради чего, вы, ублюдки, испортили мою жизнь и превратили ее в ад. Что такого в этой Патриции Маккриди и мне, что вы все готовы поубивать друг друга. Раз эта Маргарет расскажет мне все, сделай хоть что-то полезное перед смертью. Расскажи мне о ней. Где она? — убрала фотографию с голопроектором в карман Сара. — Где мне найти ее? Как с ней связаться? Где находится эта доктор, черт ее дери, Райт?!
Тень усмешки вновь прокатилась по истерзанным губам шпионки.
— Доктор Маргарет Райт мертва, Сара. — прошептала девушка. — Уже почти десяток лет как.
Это совсем вывело Сару из себя. Пнув стену рядом с Тиффани, она чуть было не прикрикнула от недовольства. Эти тайны, паутиной оплетающие ее выбешивали девушку. Как же она не любила загадки. В особенности те, что не может разгадать. Будь тут Роуз, она бы знала, что спросить. Она бы помогла. Но Роуз тут нет. И нет никого. Сара в очередной раз ощутила собственную беспомощность. Бесполезность и слабость даже тогда, когда она находится в выгоднейшем положении.
От кутерьмы этих мыслей ее отвлеки приближающиеся шаги в тоннеле. Сердце сжалось. Послышались голоса. Тиффани, проворчав что-то невнятное, привлекла к себе ее внимание. Сара подошла ближе, присев и глядя ей в глаза.
— И ч-что же?.. — простонала шпионка.
— Ты ни капли мне не помогла. — сухо сказала Сара, сквозь неприязнь глядя в ее глаза. Тот, что налился кровью, пугал ее и казался безжизненным. От этого девушку несколько мутило.
— Я сказ-зала, что знала, Сара. — тихо слетело с ее губ. — С-сейчас сюда явится так н-ненавистный тебе Генри М-моралес и будет медленно выдергивать из меня жизнь раскаленными кл-лешнями. Для н-него я уже н-не представляю пользы. Игруш-шка, чтобы выместить злость, в-вот, кто я.
— И все же ты хочешь, чтобы я дала тебе эту дрянь? — приподняла флягу к ее глазам Сара. Послышался звук переливающейся внутри жидкости.
— М-можешь ненавидеть меня, Сара. Это твое дело. — проговорила пленница. Ее дыхание, теплое и нервное, било Саре в лицо. — Но в-ведь доставить такого удовольствия Мор-ралесу ты себе позволить не можешь? — она бросила ей вызывающий взгляд, несмотря на свой полумертвый вид.
Сара задумалась, потирая крышку фляги. Перед ее глазами встала Сэм, бледная, умирающая. Ее тяжелое дыхание. Молочная кожа. Жуткие, впалые глазницы. Смерть, которой несло от нее, на пару с дорожной пылью. Она вспомнила Магдалину, умирающую в сети проводов. Вспомнила Нэнси, болтающуюся в петле. Ее дрожащие ноги. Огни горящего поселения. Прозвучали стоны и всхлипы Лиз, из которой, сквозь ожоги от плазмы, мерно, медленно и мучительно, вытекала жизнь. Жизнь, которую она не заслужила потерять. Тело Ричи, растворяющееся в мерзотной, булькающей кислоте. Ее останки, разносимые по канализации. В ее голове прозвучали хруст и хлюпание ломающегося под арматурой черепа Френка. Образ Стэна, чей череп надвое переломил топор. Ханна, лежащая в крови собственного брата в грязном вагоне. Жестокость переполняла все вокруг. И не всегда ее поступки были тому виной. Но что, если она может сделать хоть шаг к тому, чтобы выбраться из бездны смерти, страха и отчаяния, что поглощала их? Проявит милость к тому, кто ее не заслужил? Пускай и лишь ради того, чтобы ублюдок Моралес не кичился своей силой и вседозволенностью? Не сделай этого, она себя не простит.
Девушка открыла крышку фляги, медленно поднеся ее губам Тиффани. Та потянулась к фляге, заодно посмотрев на Сару как в последний раз.
— Ты лучше, чем сама о себе думаешь, Сара. — твердо, превозмогая боль, произнесла она.
— Не умничай и пей. Не надо искать во мне что-то хорошее. Я уже давно потерялась посреди этого добра и зла. — проворчала Сара, отведя взгляд.
Тиффани медленно коснулась губами горла фляги.
— И, знаешь… — помялась Сара неловко. Шпионка наклонила голову, прислушиваясь к ней. — Прощай, Тиффани.
Пленница остановилась на секунду. Задумчивый взгляд соломенновлосой пробежался по собеседнице.
— До встречи, Сара. — простонала та, принявшись хлебать дурно пахнущий алкоголь из фляги. Сара приподняла емкость, чтобы жидкость продолжала стекать жадно глотающей ее Тиффани в рот. Когда ей оставалась всего пара глотков, девушка задержала дыхание, оторвавшись от фляжки. Она дернулась, вздрогнув. Послышался странный хруст. Пленница тут же зашлась кашлем, дрожа всем телом. С ее губ потекло что-то неприятное. Сара тут же оторвалась, чуть было не расплескав остатки из фляги. Тиффани все еще дергалась, поникнув. Сара отвернулась, убирая флягу в карман и слыша, что за ней уже пришли.
Вышагнув из закоулка, где держали шпионку, Сара последний раз кинула взгляд на ее соломенные волосы, спадавшие на лицо. На ее изувеченную грудь, пальцы и другие конечности. Ей стало жаль девушку. Какие бы цели она не преследовала, таких страшных часов перед кончиной едва ли она заслужила. В голове у Сары пронеслась мысль, что ей предпочтительнее было бы видеть на ее месте проклятого Генри Моралеса. Эти раздумья разожгли у нее в груди огонь.
Навстречу ей в тоннеле шагали Руди, Ник и старик Макентош.
— Ты уже закончила? — усмехнулся Руди, приподняв одну бровь.
— Да. — проворчала Сара.
— И как все прошло? — спросил ее паренек, поправляя челку. Ник и Макентош явно не разделяли его позитива в данный момент. Они смотрелись хмурыми и грубыми. В конце концов именно им придётся избавляться от трупа и они это понимали.
— Раскусила капсулу. — проходя мимо Руди, Сара даже не взглянула на него.
— Ожидаемо. — пустил смешок парень, засовывая руки в карманы. — Ну, что, тебе стало легче, как я и говорил?
Сара удалялась на верхние этажи тоннелей, не останавливаясь. Внутри себя она чувствовала какую-то горечь и дрожь. Словно гниющая желчь из легких расплывалась по всему организму, ко всем частям ее тела.
— Нисколько. — ответила она Руди, поворачивая за ближайший угол и прибавляя шаг.
На верхних этажах стало сложнее пробираться из-за нагромождений ящиков и коробок. Сара лавировала между ними, стараясь не оступиться. В и без того тесных шахтах стало еще теснее. Девушка, перешагивая очередного раненого в попытке добраться до места, где лежала Сэм, оступилась, ухватившись за кучу коробок. Те с грохотом полетели вниз. Из них высыпались обоймы для винтовок и пачки с обезболивающим.
— Вот дерьмо. — выругалась Сара, растирая ладонь.
На грохот сбежалось несколько человек и раненые вокруг тоже пытались присмотреться к случившемуся. Когда девушка объяснила им, что ничего жуткого не произошло, они успокоились и направились обратно на свои посты. Несколько из них, включая, ту саму раненую Минерву, остались помогать ей собрать ящики. Когда Сара пригнулась, поднимая очередную пачку лекарств и неряшливо запихивая их в коробку, женщина заметила торчащую из ее кармана фляжку.
— Эй. — окликнула ее Минерва.
— Что? — оглянулась Сара, поняв, что та заметила свою пропажу у нее в кармане. Но всем своим видом попыталась показывать, что понятия не имеет, в чем дело.
— Эта фляжка, — кивнула та, поправив повязку из бинтов на глазу. — она моя.
— А? Да? — помялась Сара, доставая ее. Ей пришла в голову сама дурацкая отговорка, что могла. — Просто увидела, что она лежит там, а мне захотелось глотнуть немного… Ну, вот я и взяла.
— Ты что, клептоманка? — хмурясь, спросила Минерва, закрывая ящики с медикаментами и оружием.
— Ну, я просто думала, что она общая… — почесала затылок Сара.
— У нас тут не гребаный социализм, черт возьми. — покачала головой раненая, выхватив флягу у нее из рук и повесив себе на пояс. — Общая, думала она. Пф.
Сара проводила недовольную девушку взглядом, ничего не сказав ей вслед. Она была слишком взволнованна и возбуждена, чтобы придумать достаточно колкий ответ. Махнув на ту рукой, Сара перелезла через очередной ящик и направилась в привычный ей закоулок.
Покручивая ослабших руках лезвие, Саманта смотрела на него несколько стеклянными, пустыми глазами. Оружие блестело в ее руках, отмытое от крови. Ее пальцы с трудом удерживали его. В них не хватало силы, чтобы банально сжать рукоять крепче. Во всех ее конечностях ощущалась лишь тяжесть, усталость, дрожь и слабость. Она лежала, завернутая в эти теплые спальные мешки и одежду, как мумия. Ей многого стоило высвободить хотя бы свои руки.
Увидев, что подруга пришла в себя, Сара бросилась к ней, падая на пол рядом и прижимаясь к ней всем телом. Она запустила лицо ей в волосы, коснулась щекой ее холодной шеи. Обняв руками ее плечи и сжимая их, Сара ластилась к ней, как кошка. Опустив ладони девушке на талию, Сара прижала ее к себе. Сэм простонала, опустив оружие себе на грудь.
— Не так сильно, черт возьми, — прошептала Саманта. — ты же меня сейчас надвое раздавишь.
— Боже, ты жива. — прошептала Сара, вдохнув полной грудью запах ее кожи. Легкие заболели, но оно того стоило. — Ты жива. Жива.
— Дафна сказала из тебя выкачала прилично крови. — голос Сэм звучал тихо. Едва слышимо. Она не заглушала его специально. В ней не было сил говорить громче.
— Я же должна была тебе помочь. — ослабила хватку своих объятий Сара, понимая, что они доставляют подруге дискомфорт. Хотя желание сильно-сильно прижать ее к себе никуда не делось.
— Как мило, бля. — на губах Сэм проступила улыбка.
Израненная, она все же нашла в себе силы чуть двинутся, опустив глаза на Сару. Их взгляды соприкоснулись. Уставшие, больные, стеклянные глаза Саманты и мокрые, невыспавшиеся, но столь полные неистовой радости за подругу глаза Сары. Кашлянув, девушка поглубже вдохнула теплый воздух, который выдыхала Саманта.
— Мы выбрались. — прикрыла тяжелые веки Сэм, покачав головой.
— Выбрались. — кивнула Сара, вновь приобняв девушку и подвинувшись к ней. Их губы, казалось, почти касались друг друга. Чувствуя дрожь между ног, Сара первой наклонила голову к Саманте, подарив ей свой поцелуй. Та не сопротивлялась.
Облизнув губы, Сара вновь отпрянула, рассматривая бледное лицо подруги. На ее подбородке зиял шрам, рассекающий нижнюю челюсть. Прямиком до губы. Он казался глубоким и серьезным. Но Сару он ничуть не смущал. Наоборот, казалось, придавал какого-то шарма, красоты и силы лицу Саманты. Сама девушка, однако, так не считала.
— Стремно выглядит да? — моргая больными глазами, спросила Сэм.
— Что? — покраснела Сара.
— Этот уебок комендант саданул мне ножом по роже. — она поджала губы, морщась. Шрам на подбородке легонько дергался от движения ее мышц. — Зеркал тут нет, но думаю, выглядит отвратно, да?
Сара вновь прошлась взглядом по ее лицу. Оно было бледным, полным ссадин и в довесок украшенное шрамом. Но оно было живое. И оно было прекрасно.
— Нет. — покачала головой Сара, поглаживая руку Саманты. — Ты красивая.
— Тебя, типа, ничего не смущает? — грустно ухмыльнулась Сэм.
Прикоснувшись ладонью к ее лицу, Сара погладила ее. Кончики пальцев коснулись ее губ, спускаясь к шраму на лице. Сэм почти не поморщилась, когда Сара его коснулась.
— Ты с ним выглядишь, ну… — Сара прикусила губу. — брутальнее.
— Шрамы – это не женское украшение. — подвинула свое лицо к ее руке Саманта. Сара, поняв ее, начала поглаживать девушку по щеке.
— Плевать мне на шрамы. — тихо ответила ей Сара. — Главное, что ты жива.
— Да уж, — вздохнула Саманта. — разве что, не слишком цела.
— Я так боялась, что ты погибнешь. Что доктора не смогут что-то сделать. Все эти часы я мучилась, думая о тебе. Я… Я просто, ну, знаешь…
— Я тебя поняла. — кивнула Сэм, прикрыв глаза.
Повернувшись на спину, Саманта с усилием сжала пальцы на рукояти ножа, приподняв его перед собой. Поворачивая острие, она смотрела, как на клинке играют блики света.
— Дафна приходила, — прошептала девушка, кивнув на стоявшие вокруг коробки с припасами и оружием. — поверяла, как я.
— Ты всех нас спасла. — прижалась к ней Сара, положив голову подруге на грудь. — Если бы не ты, мы бы не выбрались. Но, блин, то, что ты вытворяешь… Ты чуть не погибла. Ты просто… Просто прыгнула в битву и я потеряла тебя из виду. У меня чуть сердце не остановилось.
— Я сделала то, что должна была.
— Может и так, но, если бы я тебя потеряла, я бы тебя не простила.
— Ну, как видишь, я, типа, жива.
— Разве что не слишком цела. — иронично ответила Сара.
Сэм повертелась в утепленном спальном мешке, как бы пытаясь содрать его с себя. Сара присела рядом, глядя на нее.
— Что ты делаешь? Тебе нужно быть в тепле. — возмутилась она.
— Раскрой эту херню. — фыркнула Сэм.
— Но…
— Мне жутко неудобно. Расстегни ее. — потянулась к молнии Саманта.
— Ладно, сейчас. Подожди. — расстегнув спальный мешок и приоткрыв его, Сара посмотрела на теплую одежду на ее теле. Сэм потянулась к молниям, чтобы снять куртку и кофты, но ее пальцы никак не могли ухватиться за замочек.
— Что ты хочешь? — нахмурилась Сара.
— Расстегни.
— Зачем?
— Ну, меня ткнули ножом и вспороли очередью из сраного автомата. — простонав, сказала Сэм более грубо. — Может я сбросила пару килограмм, знаешь? Хочу позаботиться о фигуре, бля.
— Очень смешно. — покачала головой Сара, принявшись расстегивать одежду на ней. Поначалу ее пробрало смущение, но затем она, скрепив сердце, приподняла на ней куртку и кофты, обнажив живот. Сама Сэм, как бы не изгибалась, посмотреть на раны не могла. А вот Саре все было прекрасно видно.
— Ну, что там? — прошептала Саманта.
Ее живот, покрытый бинтами и перевязками, выглядел действительно жутко. Из-под них проступали шрамы и швы. Виднелся застывший на ранах биогель. Докторам пришлось постараться, чтобы сшить все прилично. Но в таких условиях сделать это было, конечно, непросто. Оттого слеплены швы на ней были очень неряшливо и криво. Но хоть надежно. Но от былой красоты ее талии не осталось и следа. Перекромсанная кожа и швы, кое-как друг на друга наложенные выглядели жутко и страшновато. При каждом вздохе Саманты, казалось, что они разойдутся и лопнут, обнажая ее внутренности.
— И как? — повертевшись, переспросила Сэм.
— Сказать правду, или так, чтобы ты не парилась? — отведя взгляд от ее живота, вздохнула Сара.
— Ты обещала мне всегда говорить правду. — ухмыльнулась Сэм. — Помнишь?
— Ну, — почесала затылок Сара, вновь укутывая подругу в теплые одеяния. — выглядит ужасно дерьмово.
Сэм, кажется, позабавил этот ответ и она улыбнулась. Сара посмотрела на нож в ее руках. Такой большой и острый. От одного вида на него в горле вставал ком. Сложно представить во что он превращал внутренности девушки во время ударов.
— Веллингтон занесла. — посматривала на нож Саманта. — Сраный ублюдок Моралес меня отделал, как девчонку, мать его.
— Тебе не стоило лезть в бой с ним. — возмутилась Сара.
— Вот уж тут я бы себя, типа, не простила. — стиснула зубы Сэм. — Не каждый день представляется шанс надрать жопу засранцу вроде старшего коменданта.
— И это вышло тебе боком. Ты рискнула и чуть все не потеряла. Чуть не оставила меня одну! Знаешь, я даже, в каком-то роде, злюсь на тебя.
— Ой, да ладно тебе. — Сэм улыбнулась так, будто к ней вновь вернулись силы.
— Если бы не Ник, то ты бы так и осталась там. Мертвая!
— А при чем тут этот ниггер? — фыркнула Саманта.
— Ну вообще-то, он спас тебя. — скрестила руки на груди Сара. — Если бы не он, то ты была бы мертва. Он со своей группой наткнулся на тебя посреди чертовой, блин, перестрелки. Ты была как ходячий труп, как они говорили. Он нанес тебе на раны биогель, остановил кровь, вколол обезболивающее. И они тащили тебя на своих руках сюда, Сэм. Прояви хоть каплю уважения!
Саманта, задумавшись, отвела глаза. Ее зрачки вновь вцепились в блики света на острие боевого ножа.
— Да уж, — тяжело вздохнула она, чуть было не выронив нож из рук. — неловко получилось.
— Куда уж неловче. — покачала головой Сара.
— Ну, по крайней мере я жива, правильно? — уставшие глаза Сэм вновь скользнули на нее. Они были такие странные. Спокойные. Сара давно хотела увидеть такие ее глаза.
— Жива-жива. — погладила ее шею и лицо Сара. — Да только вся изранена.
— Парой дырок больше, парой меньше. Нам не привыкать. — пустила гаденький смешок Саманта, вновь попытавшись улыбнуться, но в итоге скривившись от боли.
Сара прильнула к ней ближе и они молча лежали, слушая какой-то гул в тоннелях, разговоры и шум. Снаружи дул ветер. Слышались его завывания. Одной рукой Сэм вертела нож, а другой держалась за ладонь Сары. Девушка ощущала, какими слабыми были ее пальцы. Сил в Саманте и правда было немного.
— Давай убежим. — прошептала Сара.
— Что?
— Убежим вместе. Как-то раз ты предлагала сбежать из Джорджии. Так далеко, как только можно. Куда глаза глядят. Убежать и не возвращаться.
— Так ты только сейчас решила, вдруг, прислушаться к моим словам? — кинула на нее взгляд Сэм.
— Теперь я понимаю. Да. Я хочу уйти. Уйти вместе с тобой. Исчезнуть и остаться вместе где-то далеко. От мира и от всего этого.
— Ну, тогда ты, типа, молодец и я тобой, типа, горжусь. — несколько грустно сказала Саманта. — Но посмотри на меня. Куда я убегу? Мне бы, сука, хоть подняться бы хватило сил. Не то, что идти.
— Убежим, когда ты поправишься. Соберем вещи и уйдем ночью.
— Собралась дезертировать? — то ли с издевкой, то ли серьезно, спросила Саманта. Сара помялась.
— Да. Если ты согласна, мы убежим. Куда тебе угодно.
— Это конечно, типа, круто, Сара. — блик света вновь пронёсся по острию ножа. — Сбежать куда-нибудь отсюда. От всей этой срани. Найти себе какую-нибудь обоссаную ферму в Техасе. И жить там как чертовы ковбои, да? Судя по тому, как мы умеем вляпываться во всякое дерьмо, приключения нас и там не оставят.
— Ранчо? — хихикнула Сара. — Ты серьезно?
— Ну да, а что? — задумалась Сэм, сжимая и разжимая пальцы на рукояти ножа. — Больше такое, бля. С полями всякими. Ну, и лошадями.
— Может лучше домик где-нибудь? Ну, на холме там, я не знаю.
— Домик на холме? — усмехнулась Саманта. — Какой еще к чертям домик на холме?
— Обычный домик. Красивый. Ну, и уютный. Вдали от всех.
— Чего еще пожелаешь? Детишек, мать их?
Сара покраснела, поджав ноги. Подвинувшись ближе к ее лицу, она поцеловала Саманту в щеку.
— А было бы неплохо. — шутливо ответила она.
— И что ты еще хочешь? Чтобы мы чертову свадьбу сыграли? — Сэм тоже это позабавило, судя по ее улыбке. — Ты только представь это, а? Ты в свадебном платье… Ну или я… Или мы обе? Как это вообще, бля, должно работать?
— Понятия не имею, но, знаешь, звучит красиво. — вздохнула Сара, коснувшись губами ее шеи.
— Но только вот, есть одно но, — тихо прошептала Саманта.
— Какое?
— Мы запутались. Попали в эту чертову переделку. В паутину. — голос Сэм стал неузнаваемо печальным. — Мы давно заплутали где то, типа, во тьме. Все эти поезда, что идут вникуда. Пустые лица людей. За ними ничего нет. И что страшнее всего, нам отсюда уже не выбраться.
— Почему ты так считаешь?
— Оглянись вокруг, Сара. Мы в дерьме. И как бы нам теперь не хотелось слинять. Остаться вдвоем и вся вот эта, типа, романтичная херь, мы уже никуда не сбежим.
— Эй, ты только что разрушила всю идиллию. — завела глаза Сара.
— Ну, надеюсь ты не серьезно сейчас несла всю эту чушь про тихую жизнь?
— Вообще-то очень даже серьезно. — сказала Сара. Ее это немного задело.
— Только вот не будет никаких домиков на холме, детишек и белых платьев, оглянись вокруг. Твоя чёрная подружка как-то раз затирала про трясину насилия. Мы в ней сейчас по самое горло. Это как в этих чертовых книгах. Мерзкая история у которой не будет счастливого конца. Не стоило и вовсе начинать читать её, не так ли?
— А мне эта история нравится, — Сара улыбнулась ей, поглаживая её холодную руку. — не хочу, чтобы у неё был конец.
— У любой истории есть конец. И у нашей будет. Дерьмовый, я думаю.
— Дерьмовый конец оставим этим парням, — прошептала ей на ухо Сара. — они его заслужили. Пусть Моралес и все его прихвостни хоть заживо сгниют, мне все равно. Только ты и я. Ты и я мне важны. — Сара кашлянула, почувствовав привкус крови на языке. Причмокнув, она проглотила кровь. — Даже если нам недолго осталось. Сбежим. Оставим им эту войну. Эту грязь. Пусть сами разбираются с этой Атлантной.
Сэм нахмурилась, скривив лицо и проведя языком по губам.
— Атланта. Атланта. Нахер Атланту! — процедила она.
— О чем ты?
— Эти ублюдки заслужили сдохнуть. Но, быть может, ни у кого здесь не выйдет с ними расправиться. Мы просто делаем, что должно. Не думая о последствиях. Так мы и загнали себя в эту жопу. Все они думают, что есть в мире какая-то сраная справедливость. Что всем атлантским крысам воздастся по заслугам…
Девушка задумчиво покрутила ножом в руках.
— Быть может, было бы куда прозаичнее, — очередной блик лезвия ударил в глаза Сары. — утопить их чудный городок в крови.
Сара задумалась, но никакие мысли не лезли ей в голову. Все, что сейчас ее переполняло, и радость от того, что она находится рядом с Сэм. Говорит с ней. Трогает ее. Чувствует ее запах. Слышит ее голос. Видит ее. Ощущает ее. Саманта, приподнявшись, повернулась на бок, поудобнее устроившись. Движения приносили ей дискомфорт и оттого она скривилась.
— Твой рюкзак. — кивнула она, потирая рукоять ножа.
— Что? — приподняла бровь Сара.
— В заднем левом кармане. — тихо сказала Сэм. — Достань.
Задумавшись, Сара поднялась, дойдя до рюкзака. Он лежал неподалеку, на контейнере с какими-то чертежами. Сара взяла один из них, рассматривая нарисованные на нем схемы. Это были не карты тоннелей, которыми обычно пользовались. Чертеж был достаточно свежий и новый. На нем изображался продолговатый предмет, похожий на какую-то ракету. Сара присмотрелась, читая надписи и пометки. Удивление ее не постигло.
— Тебе будет интересно взглянуть, Сэм. — сказала она.
Вернувшись к подруге, Сара присела рядом, кинув ей чертеж, а сама принялась открывать рюкзак. В указанном Сэм кармане находился небольшой пакет голубоватого порошка. Сара нахмурилась, аккуратно достав его и повертев в руках, пока Сэм, дотянувшись до чертежа, рассматривала его.
— Ахереть, — прошептала Саманта. — это же, типа, чертова бомба. Они достали чертежи, сраной, мать ее, бомбы.
— Какого хрена? — Сару не слишком волновал чертеж оружия. Положив перед Самантой пакет с наркотиками, она возмущенно глянула на нее, хмурясь. В ней кипело негодование.
— Что?
— Что в моем рюкзаке делает дурь?
Саманта усмехнулась. Шрам под ее губой забавно задрожал.
— Припрятала немного после той заварушки у Нэнси. — в уставшем голосе Сэм послышался азарт. — Мы перебили там всех нахер, но мне совесть не позволила уйти и сжечь всю лабораторию по варке этого гавна, не забрав себе презент.
— Офигенно. — покачала головой Сара. — Просто прекрасно.
Оглянувшись по сторонам и убедившись, что им никто не мешает, Сэм приоткрыла кончиком ножа пачку с наркотиками. Запустив острие внутрь, она зачерпнула содержимого, поднеся его к лицу и пройдясь по лезвию ноздрям, заглатывая ими порошок.
— Мне за тебя стыдно. — фыркнула Сара.
— Забей. — усмехнулась Саманта, прикрыв пакет с дурью и припрятав его под свой спальный мешок. На ее лицо расплылось расслабление. — Вот, теперь я чувствую себя намного лучше.
— Еще бы, — возмущенно отвела взгляд Сара. — а я-то думала ты завязала.
— Последний разок, подруга. — приподняв уголки губ, глянула на нее Саманта. Посмотрев на нож, она поднеся его к губам, высунув язык и проведя им по гладкой стороне оружия. Сара, глядя на это, вжала голову в плечи. Сэм посмотрела на мокрый от ее слюны нож, утерев второй рукой синие разводы под носом.
— Холодный. — прошептала она.
— Зачем ты это сделала? — не отрывала от нее взгляда Сара.
— Я только что долбанула целую кучу дури. Не вини меня. — посмеялась Саманта, распластавшись поудобнее на своем лежбище. — Хочешь попробовать? — она протянула ей лезвие ножа.
— Что? — сморщилась Сара.
— Вкус металла. Почти как у крови. — она поводила лезвием перед ее лицом. — Попробуй. Это классно. Возбуждает.
Сара поджала ноги, почувствовав зуд. Конечно, Саманта была под кайфом. Ей были простительны эти глупости. Но что за ерунду она ей предлагает. Вкус крови возбуждает? Что за чушь? Это не так. Но глядя на глаза Сэм, которые вновь наполнила какая-то жизнь, она, усмехнувшись, приняла вызов. Сделав серьёзный вид и улыбнувшись подруге, она нагнулась, проведя кончиком языка по холодной стали. По телу пробежали мурашки. В животе что-то сжалось. Да, пожалуй, в холодной стали оружия и впрямь было что-то завораживающее. А вкус его напоминал кровь, пускай и отчасти.
Отложив оружие в сторону, Сэм подвинула чертеж взрывчатки подальше вместе с ножом, освобождая место Саре. Подруги вновь прижались друг к другу, глядя в глаза.
— В горле пересохло. — пожаловалась Сэм. — Сейчас бы глотнуть пивка. Думаю, я была бы как новенькая.
— Я думала ты хотя бы на дури остановишься. — потерла ее холодные пальцы в руках Сара. — Но, уж поверь, пива тут точно нет.
— Зато я знаю, что есть. — Сэм ехидно улыбнулась, потянувшись руками вниз. Она запустила ладони куда-то в свой спальный мешок, выискивая там нечто. Сара задумалась, глядя на интригующую ее Саманту. Наконец извлекая из своих джинс какую-то пачку, Сэм улыбнулась. Сара не сразу поняла, что это помятая, рваная, изношенная пачка сигарет.
Сэм приоткрыла ее дрожащими руками, извлекая из видавшей виды упаковки сигарету. Это была не «Неон Блоссом», и не какая-то другая синтетическая сигарета. Вполне себе обычная, сделанная из бумаги. Сару это немного удивило. Откуда она это взяла? У Брэда стащила? Кажется, его запас уже кончился.
— Достань спички, подруга. — кивнула Сэм на рюкзак. Девушка потянулась к сумке, вытащив из нужного кармана упаковку спичек. Сэм приняла их, кивнув и сжав сигарету губами.
Чиркнув по пачке, Саманта зажгла спичку. Ее огонек весело плясал на палочке, потихоньку истощая ту. Поднеся пламя к концу сигареты, Сэм подожгла ее, затянувшись и легким взмахом потушив спичку. Выпустив в воздух струйку так непривычно пахнущего дыма, Саманта улыбнулась.
— Откуда ты ее взяла? — глядя на поднимающийся вверх зигзагами дым, спросила Сара, прижавшись ближе к подруге. Ее тело казалось теплее, чем раньше.
— Неважно. — задумчиво и несколько грустно, ответила Саманта, вдохнув еще сигаретного дыма. Сара кашлянула. Сигарета очень быстро кончалась. Всего в несколько затяжек девушка уже ополовинила ее.
— Никогда не пробовала такие. — прошептала Сара. — Ну, обычные сигареты.
— Правда? — Сэм задумалась, покрутив ту в руках. — Знаешь, может, это, типа, опрометчиво с моей стороны, но… — она протянула девушке сигарету.
Сара помялась, принимая ее из рук подруги. Она так давно не курила. Кажется, даже забыла, какого это. Внутри от сигаретного запаха, что-то свернулось. Но если уж они обе трупы, то чем черт не шутит. Если им осталось недолго, то какая уж теперь разница?
Закрыв глаза, Сара поднесла сигарету к губам, вдохнув. Горечь пронеслась по ее гортани, наполняя легкие. Те завибрировали и сжались, обжигающе разнося боль по всей груди. Сара попыталась сдержать ее, свыкнуться с ней, но не смогла. Она зашлась кашлем, выронив сигарету из рук и отвернувшись от Сэм. Сплевывая красно-черные комки мокроты, она тяжело дышала, держась за грудь. Наконец придя в себя, Сара рухнула рядом с Сэм, утерев губы. Девушка прижала ее к себе, подняв сигарету.
— Ну, зато теперь оценила их вкус. — пожала плечами Саманта.
— Ага. — Сара морщилась, потирая грудь. В легких вновь чувствовалось хлюпанье, жжение и разложение.
— И как тебе?
— Все так-же дерьмово. — вздохнула Сара, положив голову подруге на плечи.
Дым поднимался к бетонному потолку, врезаясь в него, растворяясь и расплываясь. Они молча лежали, поглядывая то друг на друга, то на поднимающийся вверх дымок. От запаха сигареты Сару мутило, но она не подавала вида. Все, на чем она была сейчас зациклена, это сердцебиение Саманты, которое она слышала, лежа на ее груди. Мгновения тянулись за мгновениями. Мир был для них так неважен. В этом молчании Сара находила что-то незримо притягательное. Она поглаживала рукой шею Сэм, чувствуя, как теплеет ее кожа и как к ней возвращается жизнь.
— Знаешь, — сказала Сэм, поднося к губам сигарету. Вдохнув, она сморщилась от боли, схватившись за живот. — Вот эта хрень, — она кивнула в сторону чертежа бомбы. — словно в моём сне.
— Где мир сгорел? — сказала Сара, кашлянув. Из лёгких вновь донесся неприятный хрип и почувствовалось жжение.
— Ага. — Сэм выпустила струю дыма в иную от Сары сторону, как уже привыкла делать. — Точь-в-точь такие же падали с неба дождём. — внезапно она вздохнула, сказав. — Ты ведь не бросишь меня тут, да, Сара?
— Конечно нет, о чем ты вообще?
— Только ты, я и апокалипсис? — Саманта улыбнулась, сквозь боль, прижав к себе девушку.
— Только я, ты и апокалипсис. — прошептала Сара, легонько улыбнулась, снова положив голову ей на плечо и тяжело вздохнув.

Глава 57

Лезвие дрогнуло в его руке и Хэнк едва успел отстранить его от щеки. Вновь посмотрев на дрожащее запястье, Моралес сжал его крепче второй рукой, потирая. Блики света плясали на дрожащем в его ладони клинке. Сморщившись, Генри размял руку. Опустив лезвие в емкость с водой, он промыл его, вновь поднося к горлу. Его острый конец скользил по коже в опасной близости от пореза. Проведя лезвием к подбородку, мужчина вновь промыл то в кипятке. Уже который год ему приходилось пользоваться опасными лезвиями заместо нормальных бритв. Подравнивать ими его неказистую, неровную и жесткую щетину было до ужаса неудобно. Его щеки под этой порослью волос были покрыты мелкими шрамами, полученными далеко не в бою. Эти проклятые бритвенные лезвия нанесли ему больше ран, чем все его враги.
Дрожащей рукой подравнивая вторую щеку, мужчина смотрел в отражение напротив. Его обнаженный торс был покрыт заросшими шрамами. Их было куда меньше, чем порезов от чертовой бритвы, но каждый из них отзывался зудом и стонами в мышцах, стоило ему обратить на них взор. Но эта была приятная боль. Боль, которая напоминала ему о том, что победы не достичь без лишений. Но порой, эти лишения были слишком велики.
Протерев лезвие в воде, Моралес принялся подравнивать бороду на последней части щек, на которой еще вились и торчали во все стороны волосы. Прислонив клинок к коже, он аккуратно повел его вверх, чувствуя, как дрожат пальцы. Когда-то Магда делала это за него. Чтобы он не поранился, она брала это лезвие в руки и помогала ему. В этом ощущалось некоторая степень опасности. Он бы никому такого не доверил. Позволить поднести нож к своему горлу чужому человеку? Хэнк фыркнул, подбривая щеку.
Но Магдалина была другой. Не такой, как все они. Несмотря на все. Невзирая на трудности и презрение. Лишения и боль. Она была добра с ним. Магдалина не была из тех, кто извечно упрекает. Она не жаловалась и не прогибалась под ударами судьбы. Не видел он в жизни женщины, более сильной, более статной и непокорной. Женщины, взгляд которой был тверд и серьезен, когда мир нуждался в ее решимости и мягок и спокоен, когда она понимала, что людям нужна ее помощь. Магдалина никогда не просила подмоги, даже остро в ней нуждаясь. Она не боялась и не пряталась от проблем. Эта женщина встречала их грудью и враги разбивались о ее нерушимый, словно стальной, бюст, как о стену. Не было в мире человека, на которого можно было положиться сильнее, чем на Магдалину. Твердость была ее вторым именем. Она была постаментом, который не гнется под ударами бурь и громом штормов. Однако все, что не гнется, в один миг ломается.
Зарывшись в эти мысли, Хэнк не уследил за лезвием в своих руках. Оно дернулось, впившись в его кожу и резануло по щеке, открывая рану. Мужчина стиснул зубы, медленно оторвав лезвие от лица. По его острию вниз плавно спускались струйки крови. Генри смотрел на них, трясущимися пальцами поглаживая рукоять ножа. Кровь из пореза на лице спустилась к его шраму, вливаясь в борозду и спускаясь через все лицо к его губам. Мужчина повернул клинок, глядя, как блики перекидываются с металла на кровавые струи. Дрожащей рукой опустив лезвие в горячую воду, он обтер его, ощущая, как на языке почувствовался металлический привкус.
— Снова порезался? — донесся позади голос Дафны.
Мужчина оглянулся.
— Да. — ответил он, дотронувшись до раны на щеке.
— Как всегда. — покачала головой Веллингтон, подойдя ближе и усевшись на кучу ящиков рядом с Моралесом. По его лицу стекала кровь, притом достаточно живо. Порез был глубокий.
— Одной раной больше, одной меньше. — Хэнк потрогал порезы и ссадины на груди, покрытой шрамами. Дафна тоже пробежалась по ним глазами. — Нам не привыкать, верно?
— Стоит быть осторожнее, Генри. — вздохнула Дафна.
— Раны есть раны, в нашем деле их не избежать. — кинув лезвие в воду, мужчина взял полотенце с трубы, проходящей у стены рядом и приложил его к щеке, сморщившись. Лицо его, искаженное шрамом, померкло.
— Как же ты так? Я думала, уже приноровился.
— Задумался.
— О чем? — приподняла бровь Веллингтон.
В ответ ей было лишь молчание. Моралес опустил взгляд на тазик с кипятком перед собой. По поверхности воды расплывались капли крови, смешиваясь и окрашивая всю жидкость в розоватый цвет. Он запустил в него руку, достав оттуда опасное лезвие и стряхнув с него капли воды, убрал его в карман. Дафна все еще смотрела на него, но ответа не дождалась.
— А, — вздохнула она. — о ней.
Генри перевел на нее взгляд своих хмурых глаз.
— Извини. — покачала головой Дафна.
— Тебе не за что извинятся, Веллингтон. — фыркнул тот, отстраняя от лица полотенец и глядя на кровавые разводы на нем.
— Я не хотела тебя задеть. Ведь я знаю, какую боль причиняют тебе эти мысли. — почесала затылок Дафна.
— Боль прекрасно отрезвляет рассудок. — ответил ей Хэнк. — Каждый раз, когда я вспоминаю Магдалину и своего ребенка, я осознаю, что жертвы наши не напрасны. И если она глядит на нас с небес, то все не зря. Она улыбается, уж поверь.
— Улыбается ли? — прикусила губу Дафна, набрав воздуха в грудь.
— Ты считаешь, что мы поступаем неверно? — Генри впился в нее взглядом, утирая кровь с раны и даже не морщась.
— Я не знаю, Хэнк. — покачала головой та. — Не знаю.
— Зато я знаю. — кивнул он, откинув полотенце прочь и взяв свою одежду, принялся натягивать ее на плечи. — Любая жертва оправданна, если она принесена во имя блага. Путь к свободе всегда вы…
— …выстлан по чьим-то головам. — закончила за него Дафна. — Да, я помню. Мне ли не знать, что такое свобода, Хэнк? Ради нее стоит идти на жертвы, но…
— Что, «но»? — размял плечи Моралес, надевая куртку и проверяя кобуру с пистолетом на поясе.
— Но когда мы пройдем по этому пути, можем ли мы быть уверенны, что останется хоть кто-то, кто сможет принять эту свободу?
— В Атланте бы заулыбались, услышав такие слова из уст Дафны Веллингтон. — подошел к ней Хэнк, встав у стены рядом и сложив руки на груди. — Они мечтают о том, чтобы мы сломались. На это все их надежды. А если ты позволяешь подобным мыслям посещать тебя, Веллингтон, то подкармливаешь ими атлантских псов. Псов, которые загрызут нас, если окрепнут.
— Просто, — Дафна опустила взгляд, свесив ноги вниз. — знаешь, Генри, чем чаще я задумываюсь и вспоминаю, чьи головы мы выстлали на этом пути, тем больше я сомневаюсь. Я вспоминаю Магду. Всегда вспоминаю. Она была хорошей женщиной. Сильной.
— Она была самой сильной среди всех нас. — сказал Моралес.
— И она мертва. — Дафна прикрыла глаза рукой, массируя веки пальцами. — Магдалина не заслужила такой смерти. Но ведь она… Она погибла, неся под сердцем ребенка, Хэнк. Твоего ребенка.
Моралес вновь отвел взгляд, цепляясь за что-то незримое. Шрам на его лице задрожал, искажая его, как всегда.
— Помню, кто-то сказал, что это ваше дитя, оно как символ надежды. Не помню, кто это ляпнул, но, черт возьми, Хэнк! — Дафна чуть было не сорвалась на крик. — Магда всегда говорила, что это позволяет ей думать о том, что мы делаем это не зря. О том, что это ради тех, кто будет после нас. И я думала об этом. Всегда думала. Не мы, так наши дети смогут дышать без тяжести оков. Но теперь… Теперь все словно изменилось. Ее дитя погибло, как и вера многих здесь в лучшее. — она наконец открыла уставшие глаза, глянув на Хэнка. Тот тяжело дышал, держа дрожащее запястье.
— Когда мы доберемся до Атланты, я покажу тебе лучшее будущее. Ты увидишь, что там уже живут в нем. В мире, столь далеком от этого. Ты даже вообразить себе не можешь, Веллингтон, насколько далеком.
— И какую цену они платят за это лучшее будущее? Чужие жизни? — нахмурилась Дафна. — Все мы были разменными монетами в их игре. Они наслаждаются тем, что побеждают. Видят, что мы ничего не можем сделать. И черт бы побрал их всех, от Бенедикта Маккриди до Аберкромби и Ридли. Я была бы рада убрать эту мерзкую ухмылку с их лиц, Хэнк, но можем ли мы?
— Конечно можем. — отступил от стены Хэнк, медленно направившись в тоннели. Дафна встала, последовав за ним.
— Иногда я в этом сомневаюсь, Генри.
— Пускай сомнения грызут псов Маккриди, а не нас. Уверенность должна придавать нам сил. — четко и уверенно ответил мужчина. — Или ты не веришь в наш план?
— Верю, но…
— Хватит на сегодня “но”, Веллингтон. Атланта недооценивает нас. И поплатится за это. — Моралес сжал кулак, чтобы унять дрожь в нем. — Весь их проклятый город сгорит, если так будет надо. Мы не должны жалеть их, потому что они бы не снизошли с жалостью к нам.
— Но у них есть армия, — голос Дафны наконец стал звучать более уверенно и рассудительно. — а мы с каждым днем теряем людей. И подставляем себя под огонь. Подумать только, та женщина чуть было не убила тебя. Она проследила за нами вплоть до катакомб. Теперь я чувствую себя под прицелом абсолютно везде.
— Ты об этой шлюхе из Атланты, что пробралась сюда? — Генри поджал губы.
— Конечно. Она выхватила пистолет прямо у тебя из кобуры и чуть не пустила тебе пулю в лоб! И это не самое страшное. Страшно то, что таких агентов может быть еще больше. С каждым, мать его, днем.
— О шпионке можешь больше не беспокоится. Она не доставит нам проблем. — отмахнулся мужчина. — Николас и Макетош должны были “позаботится” о ней. Ее тело сейчас где-нибудь кормит рыб.
— Она не единственный шпион. Откуда нам знать, что таких, как Кэролайн больше нет в наших рядах? Как мы можем быть уверенны?
— А мы и не можем. — сухо ответил Моралес. — Отродье Фишера предало нас всех. Кэрол подставила все наше дело, будь она проклята. И я обещаю тебе, она сдохнет в петле, как и все прочие. Чем бы она не руководствовалась, тем, кто лег под Атланту, не избежать страшного суда.
— О боги, Генри, ты же убил ее отца! — покачала головой Дафна. — Плевать, кем был Тео Фишер. Но ты должен понять, что это были личные счеты, а не какой-то заговор Атланты.
— Не неси чушь, Веллингтон. Тео Фишер стелился под тиранию и дочь его ушла недалеко. Она бы итак сделала это, просто ей нужен был повод. Предатели окружают нас. И мы должны быть всегда начеку.
— Мы не можем знать наверняка, кто следующим возьмет за нас тридцать серебряников, Хэнк.
— Можем.
— В каком смысле? — Дафна скривилась, почуяв запашок из одной из канализационных труб подземки, которая прорвалась. Отходы неторопливо, но верно, капали на пол.
— И, скажу больше, я уверен, что знаю, кто может им быть.
— О чем ты? — непонимающе спросила Дафна.
— Девчонка. — процедил Моралес. — Она как-то связанна с этой атлантской шлюхой Фрайдей. Со всем этим. Но я понятия не имею, как.
— Теперь уж ты не неси чушь, Генри Моралес. Сейчас за тебя говорит твоя паранойя. — напряглась Веллингтон. — Сара обычная девушка. Она бежала от Атланты и от преследования, как и многие из нас. К тому же, она больна.
— Эта шлюха искала ее. Не знаю, зачем, не знаю, сколь долго. Но они как-то связаны и я это знаю точно. Она не обычная девчонка, она нужна моему брату, а значит и всем, кто сидит в столице.
— С чего такая уверенность? — поправила волосы Дафна. — Откуда ты взял такие догадки?
— Это не догадки. Они сами сказали об этом, когда я был у них в плену из-за этой твари Фишер. — хрипло ответил Хэнк.
— Что? — нахмурила брови Дафна. — Ты уверен? Генри, я думаю ты что-то напутал. Это звучит, как бред.
— Знаю, но так и есть. Это какая-то сраная паутина, в которой мы запутались, и которая все сильнее стягивает нас в кокон. — почесал шрам Моралес. — Эта девчонка. Как она тут оказалась? Кто привел ее?
— Они с Сэм пришли вместе с Руди и Магдой. — вздохнула Дафна. — Они поручились за них. Сказали, что те помогли им.
— Да, Магдалина рассказывала мне. — прикусил губу Генри. — Но что привело их сюда? Не просто же так они скрываются. Не просто же так бегут.
— Мы многое о них знаем, Хэнк.
— И не знаем, все ли из этого правда.
— Но Саманта… Она же так рьяно нам помогает. Да, у нее есть грехи за плечами, но поверить в то, что она предатель, я не могу. Они просто две потерянные девушки посреди враждебного им мира. Чем они заслужили твое недоверие?
— Дело не в ее подруге, а в ней самой. — махнул рукой Генри. — Я думаю об этом. Очень часто. Но ничего не приходит мне на ум. Мы должны узнать, в чем дело, Веллингтон. Иначе, быть может, всех нас ждет могила, пока девчонка находится здесь и пока она – цель охоты Атланты.
— Почему бы нам просто не спросить их? Они должны ответить.
— Нет, Веллингтон, черт подери, не будь наивной и глупой. — вспылил Хэнк. — Они, быть может, и сами не знают, что от них нужно Атланте. Быть может и девчонка не догадывается, как и мы.
— Сара явно не из тех, кто строит какие-то козни. Она не похожа на таких людей. Да и глянь на нее, Хэнк, — пожала плечами Дафна. — она умирает. Все, что ей нужно, это Саманта. Эта девушка – единственное, что держит ее здесь.
— И мы воспользуемся этим, если понадобится. — тихо сказал Генри, оглядывая фонари в тоннелях.
Дафна вздохнула.
— А что ты предлагаешь делать сейчас?
— Пока ничего. — задумчиво прошептал Моралес. — Но мы не должны спускать с девчонки глаз. Если случится что-то непредвиденное, мы будем знать, что она не просто туберкулезница, которая обузой подыхает в этих тоннелях. Она будет нашим козырем в рукаве. — Дафна несколько смущенно отвела взгляд, прислушиваясь к его словам. Они не казались ей справедливыми, но в них была доля истинны. Если Генри Моралес говорил правду, а, она знала, лгать он не любил, то может быть, его план и имел право на жизнь.
Им по пути попался Руди, сидевший у тоннеля и посматривающий на пистолет в своих руках. Сегодня он был более задумчивый, чем обычно. Дафна кивнула ему в знак приветствия, а Руди, улыбнувшись, помахал ей ладонью. Моралес же, в своей манере, сразу перешел к делу.
— Прохлаждаешься? — спросил он парня.
— Нет, занимаюсь делами. — пожал плечами тот, убирая пистолет в кобуру.
— Интересно, какими же? — приподнял бровь Хэнк.
— Наблюдаю за обстановкой вокруг. Слежу за безопасностью. Контролирую местность. Жду обед. — развел руками Руди.
— Очень увлекательно, — фыркнул Моралес. — но пора тебе наконец заняться более важными делами.
— Какими же? — поправил челку паренек.
— Ник сообщил мне с утра, что один из наших передатчиков барахлил. — вздохнул Хэнк. — Пропал сигнал где-то неподалеку от мегаполиса. Это хреново.
— Да, стоит разведать. — кивнула Дафна.
— А день так хорошо начинался. — шутливо покачал головой Руди. — Я надеялся провести его не прыгая по вышкам, особенно в такой холод.
— Понимаю, Руди. — сказала Веллингтон.
— Но наши парни действуют неподалеку оттуда, — почесал свой шрам Моралес. — там прячутся несколько отрядов беженцев. Если мы не сможем следить за патрулями в том районе, их могут схватить.
— Стоит признать, мы слишком привыкли к этому перехвату сигналов. — сложила руки на груди Дафна. — Раньше мы как-то обходились и без него.
— Раньше у нас за плечами не было тысяч людей, за жизни которых мы ответственны. — ворчливо ответил ей Моралес, смерив ее недовольным взглядом.
— И то верно… — Веллингтон вздохнула, опустив взгляд и оглядывая людей, шастающих по тоннелям. Неподалеку от нее игрались несколько детишек, словно и не замечая того, что они сейчас в мрачном сыром тоннеле. Они добыли где-то старые фигурки супергероев, разыгрывая ими какую-то сценку. Дафна отвлеклась, глядя на них. Ей не хватало чего-то такого всю свою жизнь. У них с Мэй не было много кукол и играли они нечасто. Когда она оказалась на свободе, вдали от шахт и плетей, от криков и вечных перегонах в ошейниках, все эти игрушки казались ей занятием для имбицилов. Она никогда не находила языка со сверстниками и знать не знала, чем увлекают подростков вокруг нее эти дурацкие хобби. Она слишком быстро выросла и видела слишком многое, чтобы герои в латексных костюмах и плащах казались ей притягательными. Но, наверное, оттого и роилась в ее душе горечь, что она не смогла подарить сестре чего-то, навроде этого. Воспоминаний о юности. Помнит ли ее Мэй сейчас? Думает ли она о потерянной сестре с теплотой, как Дафна о ней? В этом она не была уверенна.
От наблюдения за тем, как детишки устроили на холодном полу побоище сверхлюдей, изображая нелепыми звуками испускаемые ими лазерные лучи и пародируя смертельные удары, Дафна совсем забылась. Воспоминания о юности заставили ее вздрогнуть. На спине заныли старые раны от ударов, исполосовывавших ее. Где-то в глубине сознания прозвучали крики. Дафна потерла свою шею, чувствуя, как зудит на ней проклятая метка. Цепь, сдавливающая ее шею темными ранами прошлого. Оковы, не дающие засыпать по ночам.
— Тогда я возьму с собой Сару, — улыбнулся Руди, заставив Веллингтон отвлечься от мрачных воспоминаний. — мне в любом случае нужна страховка. А мы с ней уже успели сработаться.
— Хочешь взять с собой девчонку? — процедил Моралес.
— Да. — кивнул парень, откинув рывком головы челку с лица.
— Пускай так. — тихо ответил Хэнк, задумавшись.
— Хорошо, узнаю координаты у Ника и затем отправлюсь туда. Думаю, пара лишних обойм мне тоже не помешает. — глянул тот в сторону ящиков с боезапасом. — Проверим что там и вернемся.
Он юрко развернулся, уже решившись направиться по назначенным ему делам, как Хэнк окликнул его, подойдя ближе. Руди внимательно посмотрел на него.
— И еще, — приказным тоном сказал ему Моралес. — раз ты будешь с девчонкой…
— Что? — почесал затылок Руди.
— Не спускай с нее глаз.
— Только так я и делаю. — шутливо ответил парень, подмигнув и засунул руки в карманы, направляясь дальше. Моралес же поспешил оторвать Дафну от наблюдения за детскими играми и направился с ней по делам.
Сара поправила теплый плед на плечах Саманты, приподнимаясь. Девушка спала крепко, но неспокойно. Во сне она дрожала, постанывала и шептала что-то невнятное, будто говоря с кем-то. Пришлось провести всю ночь, следя за ней. Самой Саре уснуть так и не удалось. У нее болела голова, зудели глаза и путались мысли. Под веками уже были приличные мешки. Она зевнула, присев рядом с подругой. Поглаживая ее по голове, Сара пригнулась, поцеловав ее в щеку и встала, чувствуя, как урчит живот. Ей хотелось перекусить. В последнее время она мало ела и оттого чувствовала себя еще хуже. Ломило кости и знобило. Спина болела из-за того, что приходилось спать на бетонном полу как придётся. Чувство опустошения преследовало ее всегда, когда Сэм не было рядом.
Добравшись до склада провизии, она взяла небольшую жестяную тарелку и встала за остальными. Поутру здесь всегда была очередь, когда люди готовили в чанах еду. Она была простой. Какие-то пустые каши, сдобренные бобами или консервированными фруктами. Могли выдать пару галетов или еще каких снеков. Пить приходилось разбавленную кипятком смесь, которая превращалась в стакане в коричневую гущу. Едва ли ее можно было назвать “кофе”. Заведовал распределением провизии старик Макентош и сейчас он, явно недовольный, распределял банки с консервами подходящим людям.
Шагая вслед за толпой, Сара потирала холодную тарелку в руках. Люди вокруг о чем-то говорили, шептались, спорили. Она даже не прислушивалась. Кашлянув, девушка обнаружила, что подходит ее черед. Поспешив на запах пищи, она протянула тарелку и ей плеснули в нее очередного отвратного варева, дав ложку. Сара отошла в сторону, сев у стены и поставив тарелку на колени. Есть не хотелось вообще, но мысленно Сара принуждала себя к этому. Запустив ложку в кашу, она принялась помешивать ее, вылавливая оттуда бобы, смотря на них, а затем вновь сбрасывая с ложки в гущу. Пахло это неприятно, да и не слишком-то было сытно. Девушка, пересилив себя, взяла в рот ложку еды, начав, насупившись, с недовольным видом, пережёвывать свой завтрак.
Руди настиг ее как раз тогда, когда она пыталась запихнуть в рот вторую порцию этой дряни, морщась и кривясь. Он усмехнулся, посмотрев на нее.
— Эй, сделай лицо попроще. — хохотнул парень.
Девушка подняла на него глаза, опустив ложку в тарелку и отставив ту в сторону. Она кивнула ему в знак приветствия.
— Завтракаешь? — улыбнулся Руди.
— Вроде того. — посмотрела на тарелку у своих ног Сара.
— Что, не хочется?
— Не-а, не хочется. — покачала головой та.
— Можно? — кивнул он на тарелку, присев рядом.
— Конечно, бери. — пожала плечами Сара.
Паренек взял ее порцию, схватив ложку и принявшись как ни в чем ни бывало поедать ее. Руди всегда вел себя абсолютно беззаботно. Ему была ни по чем отвратная каша и отвратные убийства. Если бы Сара решила открыть институт по равнодушию имени себя, она бы взяла его главным преподавателем.
— Надеюсь никто не приметит, что я все же заскочил перекусить. — за столько короткое время он уже опустошил половину порции.
— Почему? — равнодушно спросила Сара, просто ради того, чтобы не оставаться с ним в неловком молчании.
— Нам с тобой вновь поручили отправится к этим вышкам. — пожал плечами парень, доедая кашу.
Сара посмотрела на него недовольно и нахмурилась. Он улыбнулся ей, будто бы пытаясь подбодрить. Улыбка у него вышла в своем стиле. То есть, ни капли не бодрящая.
— Я тоже не в восторге. — соскребая со дна тарелки еду, Руди оставил ту в сторону, облизнув ложку. — Но дела есть дела, понимаешь?
— Почему бы тебе не взять кого-то еще? — вздохнула Сара, кашлянув. — Я чувствую себя нехорошо. Как-то разбито. У меня вообще нет желания лазить по этим чертовым вышкам.
— У меня тоже. — поправил челку тот. — Но все же это нужно сделать. И в конце концов, мы уже сработались, не так ли? Мы же команда!
— Уф, ну пошли. — вздохнула Сара, собравшись с мыслями и понимая, что от нее не отстанут. Что-ж, хотя бы выбраться из этих мрачных тоннелей казалось неплохой идеей. Потому она встала, кивнув Руди в знак согласия. Может эта простенькая прогулка освежит ее мысли и ей станет лучше. Эти тоннели уже осточертели ей. Она пошагала за Руди, убрав руки в карманы. Девушка понадеялась вернутся хотя бы до темноты, чтобы успеть заснуть с Сэм.
Снаружи было прохладно. Сара уже несколько дней не выходила на свет и оттого солнце, отражаемое в бесконечных снежных полях вокруг казалось ослепляющим. Кроны деревьев покрывали огромные охапки белого снега, напоминавшие забавные шапки. Сара прищурилась, стараясь адаптироваться под неприятный холод и свет. По спине пробежали мурашки. Руди шел первым, протаптывая дорогу в снегу, девушка же мельтешила за ним.
Парень повесил на плечо винтовку, а Сара потирала свою в руках. Это оружие все еще казалось ей непривычным и тяжеловатым. Хотя эта приятная тяжесть вседозволенности огнестрела в руках несколько придавала сил. Чувство это было ей знакомо. Редко когда столько же самоуверенности наполняет сердце, как тогда, когда ты держишь винтовку, способную тебя защитить. Конечно, гордится подобным чувством было странным, но Сара не испытывала неудобства. Она привыкла ходить с оружием за все это время. Без оружия она, бывало, чувствовала себя голой. Родная рукоять револьвера, упирающаяся ей в бедро, всегда напоминала, что ей есть, чем ответить. От этого становилось легче на душе.
Идти им предстояло довольно долго. К тому же их замедлял вездесущий снег и собственная осторожность. Они постоянно останавливались, оглядывались по сторонам, притаивались, чтобы проверить путь впереди. Сейчас даже бродить среди лесов не было безопасным занятием. Чтобы не заплутать, Руди вывел их к шоссе, по которому ему легче было ориентироваться и они пошагали по обочине, проходя мимо давно брошенных домиков, садовых участков, разрушенных магазинов, разграбленных еще десятилетия назад. Местами мир казался вымершим полностью. Чем дальше от городов, тем сильнее это ощущалось. Вокруг – ни души. Заваленные снегом полуразрушенные фермы и автозаправки, выстроенные вдоль дорог. Сара остановилась у одной из таких, закашлявшись и заставив их остановится.
Руди удостоверился, что с ней все нормально и предложил двинутся дальше. На их пути, не так далеко от автозаправки, расположилась очередная автомобильная свалка. Все эти кладбища старых авто друг на друга похожи. Брэд говорил, что, когда он был молод и эти штуки еще разъезжали по дорогам, их количества было не счесть. На каждого человека в мире приходилось по несколько автомобилей. Саре с трудом удавалось это представить. Земля страдала от перенаселения, а на каждого человека на ней приходилось по паре пожирателей бензина. Удивительно, как такое было возможно.
«А потом они еще спрашивают, почему началась всемирная экологическая катастрофа», любил говорить Брэд. Не то, чтобы Сара с теплотой мечтала о старых временах, но слушать рассказы мужчины о них она могла с запоем. В основном, конечно, он рассказывал о том, что не все и не всегда было лучше, чем сейчас. Он любил говорить ей о том, что жизнь, кажется, не слишком то и изменилась. Он провел почти всю жизнь в Мейконе и Мейкон едва ли отличался от того, что был раньше. Сара помнила еще одну из его фразочек. Она звучала как-то вроде: «Времена меняются, а людские проблемы – едва ли.»
Кто-то любил драматизировать насчет ядерной войны. Сара этих драм не понимала. Как там говорила Саманта? Когда у людей не было ядерных бомб у них были ружья, мечи и палки? И то верно. Даже сейчас, оглядываясь по сторонам, девушка понимала, что человечество недалеко ушло. Она смотрела на эти старые, брошенные, застывшие во времени домишки у дорог. В них когда-то жили люди. Которые любили, смеялись, ругались и страдали. Как и все они сейчас. Эти времена до войны представлялись Саре каким-то каменным веком, где люди высекают огонь из камней и палок, но каждый раз, когда она обращала внимание на здания, постройки, вещи и фильмы тех лет, она убеждалась, что в общем-то, скорее они сейчас высекают огонь из камней. Раньше, вроде бы, даже строили красивее. И если бы не эта ржавчина или разруха, обгрызавшие эти домики, Сара бы с удовольствием в них пожила. Они напоминали ей домики фермеров, обступавших большие мегаполисы. Ей вспомнились деньки, которые они проводили на ферме миссис Вайт. Это было довольно беспечно, нудновато, но приятно.
Но только вот фермы сейчас сгорают в огне, города захлестывают бунты, а дороги становятся небезопасны. Эти мысли часто терзали девушку. Ей хотелось поворчать, представив себя какой-нибудь старухой, но потом она вспоминала, что, несмотря на скорую смерть, она вообще-то, все еще молода. Может, не слишком то хороша собой, но все-таки не старуха. Очередной приступ кашля, сопровождаемый болью, напомнил ей о том, что убежать можно от пуль, пережить ножевые ранения, да даже от взрыва или яда случай может тебя уберечь. Но от смерти, засевшей внутри тебя и расползающейся по всему твоему телу, как зараза, ничего не спасет. Есть в мире столько прекрасных вариантов умереть безболезненно и быстро, подумалось ей. Однако девушке такой не достался. Словно судьба забавы ради крутила барабан револьвера, играя с людьми вокруг в чертову русскую рулетку. Кому-то доставались осечки, а кому-то мучительные смертельные выстрелы. И видимо барабан этого револьвера фортуны повернулся не в ее сторону. А может быть просто игра была нечестной и оружие было полностью заряжено еще с самого начала.
Неподалеку от них располагались железнодорожные пути. Руди сказал, что вдоль них располагалось КПП, с которым им совсем не хотелось иметь дела. Чтобы обойти охраняемый пункт, они решили срезать через небольшой пролесок, а затем выйти к расположенному чуть дальше номерному поселению. Не сказать, чтобы этот путь был безопаснее, но все-таки возможность нарваться там на отряд полицейских или патрули был куда меньше.
Преодолев заснеженный пролесок, Сара снова зашлась кашлем, сплюнув кровавые капли на снег. Руди постоянно оглядывался на нее, предупреждая о том, где впереди расположены опасные коряги, корни или камни. Сара старалась слушать его, но все же разок споткнулась, скатившись кубарем по сугробу. Паренек дал ей время, чтобы отряхнутся от снега и они пошагали дальше. Одежда Сары несколько промокла и ее пронял еще больший озноб. Чтобы отвлечься, девушка принялась потирать раны от укуса на одной руке и от гвоздя на другой. Она уже едва ли могла избавится от этой дурной привычки.
Поселение 45-12, к которому они вышли, показалось Саре донельзя знакомым. Как и все эти проклятые поселения. Разглядывая его с пригорка, она узнавала серые улицы и одинаковые домики-коробки. Было утро и город еще только должен был просыпаться, но никого на улицах видно не было. Шляться прямиком в центре поселения никто из них двоих не хотел и Руди с Сарой аккуратно спустились с пригорка, направившись к крайним частям города. Сара засунула руки в карманы, накинув на голову капюшон. Ладонью она ощущала револьвер за поясом, поглядывая бегающим взглядом по сторонам. Она побаивалась повстречать полицейских.
Улицы городка пустовали. Он явно не вымер, как поначалу показалось. В окнах горел свет, виделись фигуры. За прилавками некоторых магазинов сидели люди, но все равно все казалось безжизненным и пустым. Неподалеку от них из одного дома в другой перебежала парочка. Мужчина и женщина торопливо оглянулись на пробирающихся мимо Сару с Руди, но не обратили на них должного внимания. Сара отметила занавешенные шторы, притушенный свет. Даже рекламные вывески горели не везде, где должны были.
Руди остановил ее, схватив за рукав и дернув в ближайший переулок. Она недовольно посмотрела на него, но парень приставил указательный палец к губам и она тут же замолкла, оставив при себе свои возмущения. Мимо прошли несколько полицейских с винтовками в руках. Они поглядывали в окна и повороты между домиками. Сара пригнулась вслед за Руди, спрятавшись за грязным мусорным баком. Один из полицейских остановился, поправив винтовку в руках и осмотрев переулок. Достав из кармана сигарету, мужчина закурил ее, бросив что-то невнятное своим напарникам и отойдя за поворот. Сердце Сары ушло в пятки. Руди сжал в руках винтовку. Шаги полицейского донеслись близко, но остановились. Прямиком с другой стороны мусорного бака.
Донесся звук расстегивающейся молнии и звук бьющей в асфальт струи. Мужчина, насвистывая, облегчился прямиком на мусорный бак и, застегнув ширинку, поспешил вслед за остальными членами патруля. Руди покачал головой, выглянув и осмотрев переулок. Больше там никого не было. Кивнув Саре, он аккуратно вышел, направившись к другим зданиям. Сара, сморщившись, окинула взглядом лужу мочи неподалеку.
— Фу. — скривила лицо от запаха она, постаравшись поскорее удалится.
Рыская по переулкам они почти прошли поселение 45-12. Сара обратила внимание на то, что ближе к центральной части городка, витрины магазинов были заколочены наспех досками, а стекла за ними разбиты. Ровно также некоторые двери были сбиты с петель, перевернуты мусорные баки. На части стен она наблюдала следы от пуль. В переулке напротив улицы, что они переходили, она заметила сложенные в кучу сгоревшие плакаты. Оглядываясь на сквер в центре города, который можно было разглядеть через улицы, она заметила, что у некоторых деревьев сгорели кроны. Там же стволы были искорежены очередями и следами от выстрелов. Когда они перебежали через улицу, Сара заметила, что какая-то женщина с ребенком на руках заметила их в окно. Но как только Сара успела обернутся на нее, та резко занавесила стекла, а вслед за ними окно закрыли жалюзи.
Подобравшись к другому концу поселения, где располагалась станция монорельса, они обождали, пока там пройдут патрули. Руди вышел, крепко держа винтовку в руках и оглядываясь. Они глянули на рельсы, идущие в заснеженную даль, прямиком к КПП. Сара опустила взгляд, оглядывая такую похожую станцию. На такой же она всю свою жизнь ждала прибывающий и убывающий монорельс. Вся ее жизнь проносилась перед глазами, когда рядом мелькали эти мимолетные несущиеся вагоны. В горле пересохло, когда в сознании всплыли жестокие картины того, каким они оставили злополучный вокзал Бей-41.
У выхода из поселения их встретил вездесущий надоевший плакат с первым министром Маккриди. Кто-то уже успел потрепать его, испачкать и, судя по нелепо нанесенным на поверхность швам – даже сорвать. Лицо седого старика, глядящее на нее, было таким пустым. Сара смотрела на него, скривившись, пытаясь ощутить былую неприязнь, но не вышло. Она только сейчас поняла, что в этом огромном плакате нет ничего завораживающего. Это всего лишь картинка. Она не вдохновляла. Не вызывала отвращения. Не пугала. Обращенный к безликой толпе Бенедикт Маккриди смотрел на зрителя, обращая его к сияющему позади него свету. Но краски плаката выцвели. Толпа перед первым министром слилась в серое месиво из образов, лицо старого политикана сморщилось от потрепанности агитплаката, а свет позади него потускнел, напоминая бледные блики и разводы на фоне.
Руди остановился, глядя на плакат и оглянулся на девушку, натянув улыбку. Сара подбрела ближе к нему, приподняв бровь. Паренек запустил руку в карман, достав оттуда баллончик с краской и потряс его в руках.
— Пора разбавить этот скучный невзрачный призыв к светлому будущему. — он ухмыльнулся, подмигнув ей. — Как в старые добрые.
— Тут же ходят патрули, — тихонько проворчала Сара. — сейчас не время.
— Они ушли только что. — пожал плечами Руди. — А шанс такой выпадает не каждый раз. Так что давай не будем стеснятся и просветим местных копов в глубокую культуру искусства стрит-арта.
Парень подошел, оглядывая плакат и потрясывая в руке баллончиком, а затем остановился и кивком подозвал к себе Сару. Протянув ей баллончик с краской, он улыбнулся шире прежнего.
— Давай, разукрась эту штуку как следует. — повертел баллончик в руке он.
— Я не думаю, что это хорошая идея.
— Да ла-а-адно тебе, — он сунул краску ей в руки. — бери уже.
— Может не стоит? — потерла в руках баллон Сара.
— Не упусти свой шанс. Как ты там говорила? — он показательно изобразил задумчивость, потирая подбородок рукой. — Пикассо локального масштаба? Ну тогда дерзай, Рембрандт, покажи какой шедевр ты подаришь этому миру. Или хотя бы этому небольшому поселению. — развел он руками.
— Мы подарим местным взбучку за вандализм, — фыркнула Сара, рассматривая баллончик в руках. — давай пойдем, а?
— Ну что ты за зануда, а? — с издевательским вызовом бросил он.
— Я? Зануда? — нахмурилась Сара. — Вот уж нет!
Сара, взяв пример с Руди, потрясла баллончик, встав напротив плаката и разглядывая его. Почесав затылок, девушка задумалась, чем бы украсить этот выцветший, серый, непримечательный плакат. Осматривая изображение, ей приходили в голову дурацкие идеи, вроде подрисовывания каких-нибудь глупостей. Она уже почти было нажала на баллончик, решившись написать на плакате какую-нибудь нецензурную надпись, но остановилась. Руди покачал головой, убрав руки в карманы и пошагав прочь.
— Вандал из тебя никакой. — усмехнулся он, удаляясь и кивком подзывая девушку за собой.
Помявшись, она еще раз поглядела на плакат. Прикусив губу, девушка увидела, что Руди уже повернул за угол. Набрав воздуха в грудь и скривив лицо от дерущей легкие боли, Сара поднесла баллончик к плакату, надавив на него. Бледно-красная, практически розовая, краска струйкой выплеснулась из баллончика, осаждаясь на стену. Выводя неказистые буквы, девушка заметила, как невысыхающая краска струйками стекает вниз, оставляя за собой следы. Прищурившись и довершая свою задумку, Сара вывела последнюю буку, оставив на стене надпись: “Сара + Сэм”. Улыбнувшись, она еще раз тряхнула баллончиком в руке, нажимая на него и обводя вышедшую надпись сердечком. Отступив, она посмотрела на деяние рук своих, удовлетворенно вздохнув.
В переулке рядом послышались звуки шагов и девушка что есть мочи рванула в переулок, поспешив за Руди. Он оглянулся на нее, снимая с плеча винтовку, но, когда та махнула рукой, понял, что опасности нет. Ловко поймав брошенный Сарой баллончик, паренек увидел на нем следы от краски. Бросив на нее взгляд и улыбнувшись, он покачал головой, убирая тот в карман.
Вышка, которую они искали, находилась рядом с лесом. Это была та самая, на которую лазила Сара. Завидев ее вдалеке и оглядевшись, Сара сориентировалась на местности, как могла и уяснила, что проблема, видимо, была в ней. Наверняка она подключила что-то не так, или же поломала. Руди, поняв, что за вышка их ждет, улыбнулся шире обычного.
— Почему же я не удивлен? — паренек пустил смешок.
— А я говорила, что ни черта не помню, как взламывать эти ваши вышки. — Сара взволнованно оглядывалась по сторонам, потирая вновь заболевший укус на руке. Вспомнив боль впивающихся в кости зубов, она сглотнула комок в горле.
— Но ведь я все так дословно объяснил. — возразил Руди. — Понятия не имею, что ты там могла перепутать. Проще же было некуда!
— Я никогда не славилась ни уличным художником, ни взломщиком устройств связи, знаешь ли. — засунула руки в карманы девушка. — Так что не надо придираться.
— Эй, не обижайся. Я и не думал придираться.
— Да я и не обижалась. — фыркнула Сара, сплюнув на снег красную от примеси крови слюну. — Меня, ты не поверишь, сейчас уж едва ли что-то может так сильно задеть.
— Не ставь на себе крест. — возмутился Руди. — Ты же, ну, сильная девушка. Я думаю мы что-нибудь придумаем с этой твоей болезнью.
— Да что ты тут придумаешь? — нахмурилась Сара.
— Ну, дай подумать…
— Не напрягайся. — отмахнулась она. — Я даже не хочу об этом говорить.
— Как скажешь. — пожал плечами Руди, опустив взгляд и поправив свою челку.
— Пойдем уже к этой проклятой вышке, — девушка почувствовала пробирающийся под одежду холод. — мне кажется я замерзаю. И лучше нам не бродить здесь так. Нас могут искать.
— Да, мне тоже не слишком понравился этот городок, что мы прошли. Будем надеяться, что мы остались незамеченными.
— Я так не думаю. — кашлянула Сара. — Лучше будем надеяться, что никто не взялся следовать за нами.
— И то верно. — Руди поторопил ее жестом, прибавив шага и направившись в сторону приближающейся вышки связи. — Не так уж далеко осталось. Ускоримся и закончим дело побыстрее.
— Жутко вновь идти здесь. — потерла укушенную ладонь Сара.
— Преступники всегда возвращаются на место преступления. — отшутился Руди, оглянувшись на нее и закинув винтовку на плечо.
— И именно тогда их обычно и ловят. — проворчала девушка.
— Ну что-ж, значит такая судьба. — пустил смешок парень, сам не понимая, насколько он был близок к истине.
Они двое уже пробрались через лес, достигнув подножья вышки связи, сами не подозревая о том, что за ними следили. Опрометчиво было с их стороны надеяться на то, что их не заметили. Или на то, что о них не сообщили. Пока они подходили ближе к вышке, решая, кто же полезет наверх, в их сторону уже направлялся отряд полиции. Удача зачастую отворачивается от всех нас, хотим мы того или нет. И пробираясь по городу в попытке быть незамеченными, они рисковали попасть на глаза случайного жителя. И, так или иначе, не все вокруг были благосклонны к их партизанскому делу. А особенно люди, что боялись встретится с участью своих погибших соседей. Запуганные и одинокие, они не любили гостей и хотели отвести новую беду подальше от своих поселений. И ровно таким образом, мелькая в чужих окнах, они невольно поставили себя под удар. Их легкомысленность сыграла против них.
Полицейские настигли их достаточно быстро, чтобы сесть им на хвост. Но недостаточно, чтобы успеть их схватить. За неимением преимуществ ничего кроме побега им и не оставалось. Только вот далеко унести ноги в лесу, полном сугробов, коряг и снега по колено у них бы едва вышло. Однако, если судьба в этот раз вновь повернула барабан своего револьвера, поигрывая их жизнями, им досталась пустая камора. Пока они неслись через лес, промокшие от снега, уставшие и растерянные, выискивая место, где можно было бы укрыться, им было невдомек задаваться подобными вопросами. Спасение они нашли нежданно. В любой истории есть моменты, на которые никто не обращает внимания. Они кажутся пустыми и незначительными, пока в один момент не станут образующими. И если бы Сара была героиней какой-то из таких историй, то такой момент для нее наступил еще тогда, когда она, унося ноги пыталась скрыться от своего четвероного друга, чувствуя на сердце боль от внезапного предательства.
Стволы деревьев вокруг мелькали перед глазами Сары. Она запыхалась, стараясь не отставать от Руди. Закашлявшись, она споткнулась, чуть было не ударившись головой о какую-то корягу. Вскочив и сплюнув на снег красноватую слюну, она прибавила шагу, опираясь на деревья. Позади доносились крики и гул.
Руди перепрыгнул через древесный ствол, лежащий на земле и подхватил летящую следом Сару. Их догоняли, фигуры преследователей уже мелькали где-то неподалеку меж деревьев. Свернув за ближайший пригорок, они забежали за группу деревьев, оглядываясь по сторонам. Руди пригляделся к лесу позади через прицел винтовки. Нахмурившись он медленно отступал.
— Что мы будем делать?! — крикнула Сара, чуть было не начав задыхаться.
— Не знаю. — покачал головой Руди, опуская винтовку и глядя на глубокие следы в сугробах, которые они оставляли за собой. За ними шли буквально по пятам.
— Черт! Черт! Черт! — Сара пнула ногой снег, доставая из-за пояса револьвер.
— Нужно найти укрытие. — Руди нервно поправил челку.
— Какое еще укрытие?! Где ты его тут найдешь?! — истерила девушка.
Судорожно оглядываясь и торопливо бегая взглядом вокруг, Руди замер, буквально застыв. Сара посмотрела на него, нахмурившись. Что он увидел? Повернув голову в направлении его взгляда, Сара поперхнулась собственным вдохом и схватилась за грудь. Девушка невольно открыла рот от удивления.
— Какого хрена? — ошарашенно спросила она, глядя на отворенные ворота старого бункера.
Руди бросился к ним, оглядываясь назад и потирая в руках винтовку.
— Скорее, это наш шанс! — бросил он.
— Да ты, черт подери, шутишь?! — покачала головой Сара, но услышав хруст веток позади резко побежала вслед за ним.
Паренек уже скрылся в проходе, пока Сара, пробегая мимо, заметила запекшееся, замерзшее, черное пятно собственной крови на панели рядом с дверью. Взглотнув комок в горле, она перепрыгнула через порог бункера, спрятавшись за стенку. Руди осматривал двери с другой стороны, ощупывая стены и рассматривая механизмы двери.
— Кажется это не слишком нам поможет! — крикнула Сара, заметив выходящих неподалеку от деревьев полицейских. Она сжала в руке рукоять револьвера, тяжело дыша и слыша хрип в легких.
— Я понятия не имею, как ее закрыть. — прикусил губу Руди, нервно поправляя челку и осматривая провода рядом с дверью. Тем временем полицейские уже шагали по их следам, явно обратив внимание на широко распахнутые двери бункера.
— Нам жопа! — стукнула по стене Сара, почувствовав боль в костяшках руки и пожалев о своем опрометчивом решении, принялась потирать пальцы.
— Секунду. Секунду! — разминая замерзшие пальцы, Руди бегал глазами по электронике вокруг, ощупывая ее.
Вдруг по бункеру забарабанили пули, и они вынуждены были спрятаться за дверьми. Сара оглянулась на лестницу, ведущую вниз. Ее пробрал страх темноты и неизвестности этого спуска. Она уже испытывала его, держась за теплые, мягкие ладони Роуз в таком же страшном стальном подземном гробу, полном тоннелей.
Пули пробарабанили по полу в нескольких сантиметрах от ее ног. Они были окружены. Руди в бешенном темпе дергал какие-то провода, не зная, что делать. Он потянул за очередной из них, пока Сара жалась к стене, вжимая голову в плечи и раздался глухой шум. Двери дернулись, медленно закрываясь. Стальной вход сомкнулся, закрывая их и оставляя в темноте. По бронелистам снаружи забарабанили пули. От этого звука у девушки пробежались мурашки по спине.
Звук герметичного закрытия символизировал полную блокировку дверей. Заморгал тусклый красный фонарик над входом, освещая их в полумраке. Их кожа, освещаемая красными тонами, казалась жутковатой, а образы вокруг сливались в темноте. Сара, взглотнув комок в горле, отстранилась от стены, оглянувшись на закрытые ворота, а затем на Руди. Парень тоже посмотрел на нее.
— Это ты сделал? — кивнула она на двери бункера, приподняв бровь.
— Не знаю. — озадаченно покачал головой Руди.
Звук барабанящих по двери пуль вновь прозвенел в ушах. Они оба отшатнулись от входа подальше, держась за свое оружие.
— Как бы это не вышло, но я чую, что если мы и можем выбраться отсюда, то явно не через эту дверь. — прошептал парень.
— И что же ты предлагаешь? — Сара спросила этим дрожащим от боли в легких и страха в голове голосом. По ее коже пробежали мурашки, а волосы встали дыбом. Она оглянулась на тускло освещенный спуск вниз.
— Ну, если в наших планах нет пункта “сдаться полиции”, то, наверное, путь у нас один, — несколько неуверенно ответил парень, положив винтовку на плечо и недоверчиво поглядывая в сторону спуска. — вниз.
Девушка подошла ближе к лестнице, поглядывая вниз. От холода внутри ее знобило. Потерев немеющие пальцы, Сара осматривала спуск. Руди первым ступил на лестницу, выставив винтовку вперед и медленно спускаясь. Ступенька за ступенькой.
— Не знаю, хорошая ли это идея. — вздохнула Сара, пошагав за ним. У дверей бункера слышался приглушенный шум.
— Думаю нет. — вздохнул парень, оглянувшись на нее и натянув улыбку. — Но раз уж мы заперты здесь, постараемся хотя бы убедиться, что внизу нас не поджидает еще большая опасность.
— Не нравится мне все это. — Сара медленно переставляла ноги на ступени, недоверчиво всматриваясь в слабо освещенные стены бункера. Страх пробрал ее где-то внутри.
Как двери смогли отворится? Ведь когда она была здесь в прошлый раз, ничего не вышло. Посмотрев на шрам от укуса на руке, она крепче сжала рукоять револьвера. Не может же все это быть правдой? Она не открыла двери. Тогда кто? А если и она имеет к этому отношение, то как? Мысли лезли в голову без всякого разрешения, загружая ее мозг. От этого даже заболела голова. Она зашлась в припадке и страшный гул ее кашля разошелся по тоннелям. Руди обвинительно глянул на нее, покачав головой.
— Что? — нахмурилась Сара.
— Я конечно не могу тебя винить, но будь потише. — ответил он.
На этаже ниже все навевало воспоминания о том, другом подземном строении. Они с Роуз обнаружили его затопленным. И, кроме того, лишенным питания. По слабому свету здесь, можно было сказать обратное. Пройдя через открытые двери в зал, разглядывая колонны и запертые двери в ответвления ходов бункера, Сара взглотнула комок в горле. Они остановились среди колонн в просторном зале, оглядываясь. Тут было больше всякого хлама, каких-то ящиков и инструментов. В тусклом свете было не разглядеть.

Руди осмотрел углы зала, убедившись, что тут никого нет. Сара же направилась к спуску на другом конце комнаты и обнаружила, что лестница уходящая вниз не затоплена водой. Здесь был проход на нижние уровни. Ее мозг буквально закипал от варящей в нем информации. Эмоции захлестнули ее и все внутри нее металось, пытаясь разобраться с этими пугающими, непонятными чувствами, сжимающими все в груди пострашнее гниющих легких.
Паренек посмотрел в проход, не опуская своего оружия. Затем обернулся на Сару, пожав плечами.
— Не знаю, сколько здесь этажей. Но судя по тому, как эхо завывает в вентиляции, немало. — он с недоверием ступил на лестницу, спускаясь.
— Пойдем еще ниже? — боязливо протараторила Сара. — Едва ли там внизу есть выход отсюда.
— Так пойдем и проверим. — Руди казался напряженным, несмотря на все то же преспокойнейшее выражение лица. Сара, отчаявшись, пошагала вслед за ним, потирая лоб. В висках ощущалась тяжесть.
На очередном этаже было еще больше разветвлений тоннеля. Тут висели таблички и сканеры. Судя по всему, это был какой-то технический этаж, если судить по количеству проводки и аппаратов, расположенных в коридорах. Они с Руди подергали несколько дверей, пытаясь их открыть. Красные индикаторы вокруг показывали им, что все они заблокированы. Но это же и значило, что подземный комплекс еще подпитывает энергия. Сару это пугало. Кто-то был здесь. А может есть до сих пор. Укус на ее руке зазудел.
Пройдя очередной этаж и не обнаружив открытых входов, Руди принялся осматривать проводку. Вся она была защищена и проходила сквозь стены и электрощитки. Он попытался дернуть один из проводов прикладом винтовки и тот заискрил, заставив парня отскочить.
— Не трогай тут ничего! — проворчала Сара. — Мало ли, что здесь творится. Вдруг тут есть система защиты или что-то такое?
— Ты права. — Руди начал пристальнее приглядываться ко всему вокруг. — Будем аккуратнее.
Третий этаж комплекса был закрыт. Они спустились к нему, но вход закрывала герметичная дверь. Руди постучал в нее, сначала рукой, потом ногой, а затем и вовсе врезал прикладом. Затем выдохнул, опустив взгляд и покачав головой. Не поддавалась. Сара посмотрела в люк, расположенный в середине двери. За ним располагались слишком уж чистые коридоры. В них виднелся какой-то хлам, заметный в напрягающем мигании здешних ламп, почти не одаривающих пространство светом, но там все было чисто. Но, кажется, тоже было полно хлама и ящиков.
— Заперто. — Руди почесал затылок. — Эту дверь нам не выломать.
— Что будем делать? — Сара нервно щелкала затвором пистолета. Это ее нисколько не успокаивало. Скорее приближало ее к тому, чтобы заработать нервный тик.
— Может стоит вновь подняться? — повернулся тот к лестнице, щурясь от напрягающего света вокруг.
— Тщательнее осмотреть прежний этаж?
— Да, попытаемся. Двери снаружи прочные. Не знаю, почему копы еще не открыли их, если бы могли. У нас еще есть время, чтобы разобраться.
— Думаю тут нет выхода. — сказала Сара, буквально сдаваясь. Несмотря на бьющий в крови адреналин и кипящее от напряжения сознание, ее мышцы заныли от жуткой усталости.
— Мы что-нибудь придумаем. — вновь улыбнулся ей Руди, стараясь подбодрить девушку.
Стоило им начать подниматься по лестнице, как вдруг, донесся звук разгерметизирования двери и вход позади них открылся. Они одновременно резко оглянулись на него, выпучив глаза, а затем переглянулись друг на друга.
— Вот же хрень. — прошептала Сара. Ей стало по-настоящему жутко.
— Так, — кивнул Руди. — стоит признать, это напрягающе.
— Конечно же это, нахрен, напрягающе! — девушку поглощала истерика. — Эти чертовы двери заманивают нас, как проклятые ловушки! — она схватилась за поручни лестницы, стараясь устоять на месте. Ее ноги подкашивались, а руки тряслись. Сара судорожно оглядывалась то на двери, то на лестницу, не зная, куда им деваться. Бежать было некуда и ее переполняло ощущение, будто бы она загнанный зверь, пойманный в капкан.
— Как будто кто-то играет с нами. — нахмурился Руди, выставив винтовку вперед и пошагав вниз.
— Вот же срань. — выругалась Сара. У нее просто не хватало слов, чтобы связано описать состояние своего шока и страха. По спине пробежали мурашки, когда ветер вновь завыл в вентиляционной системе.
Вслед за Руди, она вошла через дверь на очередной этаж. Здесь были белые стены, которые казались действительно чистыми. Двери, лампы, пол и потолок. Ящики вокруг. Даже воздух. Все казалось нереально стерильным. Руди потер в руках винтовку, сдув сползающую на лицо челку. Сара помельтешила рядом с ним, как вдруг дверь позади, с все тем же пугающе резким звуком герметизации, закрылась.
— Черт! — крикнула Сара.
Руди резко оглянулся на запечатавшуюся дверь. Он прищурился, начав оглядываться вокруг. В полумраке эти хитросплетения комнат и проходов разбегались в глазах.
— Это не к добру. — прошептал он.
— Конечно, блин, не к добру. Мы в гребаной ловушке!
— Без паники. — сказал Руди. Голос его казался вполне уверенным. — Пойдем дальше. Если кто-то решил нас так мило к себе пригласить, то отказаться мы не можем. Не столько потому что хочется, сколько потому что у нас нет выбора.
— Ладно, пошли. — потерла веки дрожащими пальцами Сара. Она тяжело дышала, покашливая и стараясь не начать задыхаться. Почувствовав металлический вкус крови во рту, она сплюнула красную мокроту на белоснежный пол. Скривившись, она растерла тот сапогом, как будто пытаясь прикрыть, но оттого лишь сильнее размазав массу по полу.
— Осматривай углы. — сказал Руди. — Тут может быть опасно.
— Я уже поняла. Спасибо за констатацию факта. — возмутилась Сара, выставив перед собой пистолет.
Медленно шагая по тоннелям, они оглядывались, проверяя каждый закоулок. Продвигаясь вперед и вперед, щурясь от недостатка света и боли в глазах, они пересекали этаж. Двери и здесь были заперты, а там, где были открыты, присутствовал лишь очередной проход в другой коридор. Сара медленно набрала воздуха в грудь, чувствуя жжение.
Она повернула в очередной закоулок, осматривая его с пистолетом навскидку. Руди заглянул в соседний. Девушка шагнула вперед, осматривая двери. Некоторые индикаторы на них горели зеленым светом. У нее заколотилось сердце. Значит тут было открыто. Поджав губы, она шагнула к одной из дверей, как позади донесся все тот же пугающий звук герметичного закрытия. Сара резко оглянулась, оборачиваясь назад, но двери позади нее сомкнулись, закрывшись. Она закричала, забарабанив по ним и стучась в стекло. То, словно запотев, не давало разглядеть что за ним. Голоса Руди тоже не было слышно.
Вновь послышались звуки открытия дверей. Сара закричала, обернувшись и прицеливаясь из пистолета в коридор. Свет замигал, а двери, некогда отмеченные зелеными индикаторами, распахнулись. Сердце девушки ушло в пятки. Она прижалась к двери, начав стучать в стекло прикладом револьвера. Крик уже не вырывался из ее груди. Лишь кашель. Свет на мгновение ярко вспыхнул, чуть ли не ослепляя и тут же потух, оставив девушку в полнейшей темноте.
Замерев, она оглянулась вокруг. Закрыла глаза. Потом открыла. Никакой разницы. Нет, она не ослепла. Просто мрак тоннеля стал настолько неразличим, что она начала путаться, открыты ее глаза или нет. Донесся скрип. В вентиляции, словно живой, завыл ветер, рвущийся наружу. Что-то мелькнуло в темноте. Запаниковав, Сара начала долбить в дверь усерднее, лишаясь остатка своих сил. Сорвавшись на хриплый крик, как могла, она вцепилась в заблокированную дверь, чуть ли не плача. Позади нее загорелись два красных огонька-окуляра. Послышался звук засасываемого воздуха. Скрип металла. Девушка не сделала ни одного движения, встав как статуя. Крепче сжав в руке оружие, она чувствовала, как что-то позади нависает над ней. Медленно повернув дрожащую голову, она встретилась глазами с двумя красным огоньками в темноте, взирающими на нее. Сердце словно остановилось. Все ощущения кроме наполняющего ее горло крика, подступающего ко рту, исчезли. Девушка оступилась на подкашивающихся ногах, будто стараясь отойти, но не в силах оторвать глаз от нависающих над ней красных огоньков, сияющий во мраке. Звук скрежета металла слился с завыванием воздуха в вентиляционных трубах. Прежде чем девушка сумела закричать, стальные пальцы впились в нее, вцепившись в щеки и шею мертвой хваткой и утаскивая ее во тьму.

Глава 58

Поправив свой уютный желтый свитер, Пегги поерзала в сиденье, склонив голову к стенке и глядя в иллюминатор. Шерсть свитера была такой колючей, но очень и очень теплой. Она улыбнулась, глубоко вздохнув. Девушка любила этот свитер. Кто-то говорил, что он был ей слишком велик, но на самом деле она просто любила чувствовать себя чуть свободнее, чем есть на самом деле. Вечно в делах, она не могла продохнуть, особенно сейчас, в таком важном, судьбоносном для нее путешествии. И раз уж она скованна постоянным трудом, пусть хоть этот свитер не поджимает ее.
За окном иллюминатора распростерся океан. Он был такой чистый и синий, что невольно не верилось, что так много воды может быть столь нетронутой. Пегги поправила сползающие на носик очки в толстой черной оправе и прищурилась. Нет, все же там мелькали какие-то черные пята и мусор, но в целом, если не приглядываться, картина была потрясающей и захватывала дух. Девушка глянула на наручные часы, пощелкав пальцам по голографическому сенсору, чтобы найти время. В этих устройствах было так много измерителей, данных и прочей информации, что бывает, можно было потеряться и приходилось искать среди всех вкладок этого чудо-браслета время. Между прочим, его основную функцию.
Они летели уже несколько часов. Прошло больше половины пути полета. Это хорошо, потому что, несмотря на комфортные кресла, прохладительные напитки и прочие радости жизни, которые должны были скрасить ей полет, ее организм немного утомился. Защищая свои работы, она летала и много раз. Но в основном час, максимум два, между городами Европы. Но не столь долго. Не каждый день пересекаешь Атлантику, чтобы встретить совершенно другой мир. Другую страну.
Пегги никогда не была дальше Европы. Кроме Женевы, она посещала многие другие крупные мегаполисы. Все они казались такими однотипными. И очень утомляли. Она была скромной, тихой и нелюдимой. Вся ее жизнь была в этих исследованиях, научных работах, бумагах, опытах, отчетах, докладах и прочем. И она дала свои плоды. Ее семья никогда не ценила ее рвения к науке. В школе Пегги учила все, что могла. Она была отличницей, закончила школу с наивысшими баллами, получила золотую медаль и все мировые институты открыли перед ней двери. Однако ни ее отец, ни ее мать, несмотря на ее достижения, не воспринимали ее всерьез. Они были простыми людьми, крутящимися в колесе своих жизней, как и прочие члены ее семьи. Дом и работа, редкие походы к друзьям и близким, и нечастые семейные уикенды, вот и вся их жизнь, ограниченная донельзя. Пегги тоже варилась в своем собственном котле. Но то был котел науки. Цех знаний, в котором она ковала свое будущее. И жар этого цеха, несмотря на чудовищные труды, бессонные ночи с десятками чашек кофе и волнительные выступления перед докторами наук принесли свои плоды.
И вот она Маргарет Райт, доктор наук, обладатель сотни наград и самой Нобелевской премии, летит через океан навстречу миру, который нуждается в ее помощи. Ее отец считал, что ей не стоит летать. Ее мать говорила, что нечего делать на разрушенном войной континенте, который сам привел себя к гибели. Вся семья, ее братья и сестры, кузены и кузины, а также прочие родственники, мнение которых ее особо не волновали, твердили ей – за океаном тебя ждет только разруха, голод, смерть и радиация. Что там она встретить только болезни и гибель. Что ее желания идут вразрез с тем, чего хочет от нее собственная семья. Они говорили ей, что Америка – это помойка, в которой догнивают люди, причастные к уничтожению половины планеты ядерной бомбардировкой. Для них Америка – это выжженная пустыня, получившая поделом. Для нее – это шанс по-настоящему помочь людям. Людям, которые нуждаются в ее помощи. Какой ей толк от наградных грамот и грантов, от ликования восторженных коллег-ученых, если она не может применить результаты своих собственных исследований на практике?
Пегги осмотрела салон. Тут было уютно и комфортно. Она уже летала на бизнес-классах, но этот самолет был просто невообразим. Кресла из кожи с удивительной узорчатой выделкой, столики из красного дерева, обивка под золото и прочая вычурность, несколько ей чуждая. Не салон самолета, а покои дворца. Полет был таким ровным, что даже напитки в бутылках в баре почти не колыхались. Здесь же, на особо выделяющемся месте стоял старинный граммофон. Пластина крутилась, вплетая в музыку свои шуршащие ноты, по мнению Пегги, придававшие звучанию некоторый особенный шрам. Доносившаяся негромко прелюдия до-диез минор Рахманинова, пленила ее своим звучанием и она невольно не могла оторвать взгляд от океана, чьи волны за бортом самолета переливались в такт звучанию музыки.
— Не желаете выпить? — оторвала Пегги от наблюдения за водной стихией стюардесса. — Вино? Виски? Прохладительные напитки?
— Ой. — оглянулась на нее девушка, выпучив глаза и чуть ли не вжавшись в свое кожаное кресло.
Молодая стюардесса, высокого роста, с шикарным бюстом и золотыми волосами, облаченная в строгий костюм, ловко балансировала в руке поднос с напитками. Пегги помялась, глядя на нее. Опустила взгляд и робко покачав головой. Переплетая пальцы, она начала потирать их друг о друга, в попытке занять чем-нибудь руки.
— Нет. — протараторила Пегги. — Спасибо.
— Если вам нужно что-нибудь, только скажите. — улыбнулась ярко накрашенными губами стюардесса, выпрямив осанку и пошагав прочь, чтобы не мешать единственной пассажирке в роскошном салоне.
Пегги глубоко вздохнула, стараясь собраться. Эта неловкий шок, который она испытывала, каждый раз, когда с ней пытались поговорить, заставлял ее краснеть, заикаться и метаться, не находя себе места. Еще со школы бедняжка Пегги испытывала ужасающий дискомфорт в общении с людьми. Серая мышь, она была нелюбима среди сверстников и становилась объектом нападок и унижений. Потому каждый раз, когда кто-то начинал с ней диалог, особенно если это были люди красивее и увереннее нее, как эта дамочка-стюардесса, ее хватали за горло собственные детские комплексы и она готова была провалиться сквозь землю, лишь бы не сгорать от стыда. Каких-бы успехов в науке она не добилась, но себя и свои заморочки побороть Райт не могла.
Люди часто не понимали ее, потому она не замыкалась лишь в двух случаях: в кругу семьи и родственников и среди коллег-ученых. Только если рядом были люди, знавшие ее всю жизнь и растившее ее и люди, которые выше всех этих унижений, люди науки, она чувствовала себя сама собой. Лишь пустые домашние диалоги ни о чем и заумные разговоры о теориях биологических процессов, генетики и органики не доставляли ей дискомфорт. Казалось бы, это два разных края пропасти, но Пегги предпочитала находиться на этих краях, а не прыгать в бездну человеческого общения, где никто не понимал ее и где ей было сложно всех понять. Оттого у нее не было друзей, подруг и, уж тем более, мужчин. Вообразить себе в какое оцепенение она впадала, когда с ней начинал говорить парень, пожалуй, и представить было сложно. Оттого ее крепостью от внешнего мира служила собственная тесная, но уютная комната и куда менее тесная, но все еще нелюдимая лаборатория.
До этого дня. Теперь же она решилась шагнуть навстречу миру, пускай и не в том понимании, в каком бы хотелось ее родным. Наконец-то она сможет проводить исследования где-то, кроме теории. Использовать свои знания на благо людей. Спасать жизни. Конечно, ее будоражило ощущение совершенно нового мира, который ей предстоит увидеть. Мира, который нуждается в ее помощи. Она была горда собой и одновременно ужасно напугана своим шагом. От этого смешения эмоций у нее буквально сводило между ног.
Поправив свои большие очки в толстой оправе, за которыми ее глаза казались неестественно большими и засунув руки в рукава колючего желтого свитера, она откинулась на спинку сиденья, переводя дух.
— Мисс Райт, — вышел один из ее сопровождающих из кабины пилота. — как вы? — Пегги вновь постаралась скрыть смущение, но жар румянца уже обжигал ее лицо.
— Нормально. — бросила она, нервно топая кончиком ботинка.
— Нравится самолет? — улыбнулся тот, окинув салон.
— Угу. — робко кивнула девушка, отводя взгляд к окну.
— Мы почти на месте. — утвердительно сказал ей мужчина. — Не больше получаса, как мы уже прибудем в Хартсфилд-Джексон. В такой-то роскоши, небось, весь полет пролетел незаметно?
— Да. — помялась она. — Вполне.
— Вам нехорошо? — приподнял бровь мужчина.
— Нет-нет! — торопливо отчеканила Пегги. — Все в порядке.
— Если что-то случится, только скажите. — уверенно ответил тот. — За вашу сохранность мы лично отвечаем перед мисс Кармен. Как и за комфорт и безопасность вашего перелета. К слову, это она просила узнать, как вы.
— Мисс Кармен спрашивала, как я? — прикусила губу Пегги. — Нормально. Передайте ей, что я благодарна ей за предоставленный шанс.
— О, что вы, это мы должны быть вам благодарны, мисс Райт. — положил руку на сердце мужчина. — Ваши исследования, они поразительны. Это один из самых значимых шагов в науке, мисс Райт. Мисс Кармен просила передать, что все что вы хотите – к вашим услугам. Только попросите.
— Ничего не надо. — потерла дрожащие руки Пегги. — Мне очень лестно, что мисс Кармен заботится обо мне. Думаю, когда мы прибудем, я свяжусь с ней и поблагодарю еще раз, если выйдет.
— Она сама с вами свяжется. — улыбнулся мужчина. — Вы у нас тут важная персона. Не робейте, в конце концов, тут вы лауреат сотни премий, а не я.
В самолете загорелись значки на табло и легонько померк свет.
— Мы пересекаем границу Джорджии. — донесся голос пилота. — Пожалуйста, все займите свои места и пристегните ремни. Через пол часа, самолет прибудет в воздушную гавань Хартсфилд-Джексон, Атланта.
— Приятной посадки, мэм. — кивнул ей мужчина, выходя из салона в кабину.
— Угу. — кивнула Пегги, глубоко выдохнув, когда он ушел.
Задремав под музыку в уютной обстановке одиночества, она и не заметила, как они уже подлетели к конечной цели. Здесь в окнах виднелась Атланта, в вечернем свете большая, загадочная и, на удивление Пегги, вполне живая. Она ожидала увидеть разрушенные города, уничтоженные высотки и нищих, переполнявших улицы. Так ей рисовался мир, переживший ядерную войну. Но стоило ей вспомнить, что война шла на совершенно другом побережье Америки, и глупости отпали. Огнями внизу горел привычный ей мегаполис, едва ли чем-то отличный от других.
По краям города велись строительные работы. Там что-то кипело и возводилось. Приглядываясь и поправляя очки, Пегги поняла, что это стены. Вокруг огромных массивов города, пестрящих невероятно высокими зданиями, возводили сооружения, защищавшие его границы. Она не знала, что за ситуация происходит здесь, внизу. Быть может, там было куда менее безопасно, чем казалось. Наверное, это была вынужденная мера.
Самолет зашел на посадку в Хартсфилд-Джексон. Самый большой аэропорт в мире. Уже больше двух сотен лет он обслуживал воздушные пути Атланты, некогда являясь самым загруженным и огромным аэропортом на всей планете. В нынешних реалиях, загруженность его, конечно, была не столь велика. Площади Хартсфилд-Джексона теперь полнились военными самолетами на плазменной тяге, выстроившимися вдоль стройными рядами. Между ними сновали обслуживающие машины и персонал. Казалось, что самолетов здесь несчетное количество. А для транспортных линий было уделено теперь куда меньше места. Хартсфилд-Джексон был переоборудован и перестроен и теперь больше походил на военную базу, нежели на гражданский воздушный порт. Что, в общем-то, тоже казалось Пегги вынужденной мерой. На этих землях не так давно шла война, да и сейчас, среди разрухи и неразберихи на континенте, иметь столь мощную воздушную эскадрилью, наверное, было хорошим козырем. Когда мисс Кармен гарантировала ей безопасность перелета, она пошутила что Атланта неприступна с воздуха и бомбы ей не помеха, если, конечно, кто-нибудь не решит бомбить ее из-под земли.
Их самолет окружило несколько сопровождающих летательных аппаратов, голубым пламенем оставляющих в небесах свои следы. Пегги заворожённо смотрела на рассекающие небо голубоватые линии. Развернувшись и снижаясь, самолет приземлился, плавно остановившись на своей полосе и подъезжая к пассажирскому отделению аэропорта. Пегги помялась, разглядывая здание, такое большое, но притом, на удивление простенькое.
В салон вошел один из сопровождающих и стюардесса, улыбаясь Пегги.
— Мы прибыли, мисс. — улыбнулась пышногрудая леди-стюард.
— Добро пожаловать в Америку, мисс Райт. — кивнул ей мужчина.
Помявшись и потирая дрожащие от волнения пальцы, Пегги поднялась, кивнув им в знак благодарности. Она медленно пошагала к выходу, опуская взгляд и искоса оглядываясь.
— С ним все в порядке? — обернулась она на сопровождающих, взволнованно поинтересовавшись.
— Конечно, с вашим спутником все хорошо. Можете не беспокоится. Конечно, он нервничал во время полета, но, сами понимаете. — пожал плечами тот,
— Оу, конечно. — поджала губы Пегги. Мужчина взял ее багаж, а стюардесса направилась за клеткой в грузовой отсек.
Ступив на трап, Пегги почувствовала на лице теплый вечерний ветер. После кондиционера самолета тут было очень даже тепло. Спускаясь, она оглядывала поля вокруг, заставленные служебными постройками, ангарами и рядами черных стальных птиц. Их тут были сотни, если не тысячи.
Внизу ее ждали несколько человек. Мужчина в темном плаще-пальто и шляпе с широкими полями, отбрасывающими тень на лицо. Поджарый, крепкий, не слишком большого роста, с жиденькими тонкими усиками над верхней губой, так напомнившей Пегги стереотипные усы какого-то мафиози. Рядом с ним стояли еще несколько столь же мрачно и однотипно одетых людей, чьи плащи трепал ветер, гулящий по аэродрому.
Рядом с мужчиной стояла дама, достаточно молодая, но с лицом серьезным и внушающим доверие. Ее голову украшала строгая стрижка с русыми волосами до плеч. Сама она была одета в не менее строгий костюм и носила на груди несколько значков, явно символизирующих ее принадлежность к какой-то политической элите. Впрочем, Пегги не дали слишком уж долго гадать насчет того, кто был ее встречающим. Женщина представилась сама, поприветствовав ее.
— О, доктор Райт. — улыбнулась та, подойдя ближе и протянув Пегги руку. Девушка помедлила, глядя на символическое приветствие и невольно протянула руку женщине перед собой. Она пожала ее достаточно мягко, не усугубляя стеснение Пегги. — Как мы рады, что вы добрались к нам. Здравствуйте, я Хелен Картер, министр здравоохранения. Вы в представлении не нуждаетесь.
— Очень приятно. —  тихонько кивнула ей Пегги, потирая свою ладонь, на которой так и ощущались остатки прикосновения министра Картер. Девушка не привыкла к этим формальностям, но из-за робости противостоять не могла.
— Это, — кивнула на стоящего рядом мужчину с смешными усиками. — агент Беверли. Служба государственной разведки республики. Он будет сопровождать нас в пути, а его люди обеспечат нам с вами безопасность.
— Добрый вечер, доктор Райт. — достаточно мягким голосом сказал агент Беверли. Он в принципе не выглядел, как человек, который служит в разведывательных органах и тайных управлениях. Потому Пегги испытала некоторый диссонанс от такой встречи. — Машина уже подана. Пройдемте.
Позади них и впрямь стоял роскошный электромобиль класса люкс. Длинный, на несколько персон, сродни лимузину. Черный матовый. От него несло роскошью, которую Пегги не ожидала здесь встретить.
— Нет. Стойте. — отступила на шаг Пегги, оглядываясь. — Я не… — она запнулась, нервно смотря на самолет «Эдемгейт Трансатлантик», доставивший ее сюда. Сердце бешено заколотилось от осознания того, что сейчас она задерживает какой-то важный процесс.
— Что случилось? — взволнованно приподняла бровь министр Картер, на пару с агентом глядя в ту же точку, что и Пегги.
— Мадам? — переспросил агент, оглядываясь на открывающиеся двери подоспевшего лимузина. Сопровождающие доктора с самолета люди уже укладывали багаж Маргарет в автомобиль.
— Я тут… Не одна… — переступила с ноги на ногу Пегги, прикусив губу.
— В смысле? — нахмурился Беверли.
С криком на трап выскочила стюардесса, прикрываясь руками и испытывая испуг. Открытая клетка выпала у нее из рук и на всех парах вниз по лестнице к земле неслось ее лохматое чудо, радостно визжа, что они наконец преодолели этот волнительный для него перелет. Собака подпрыгнула к Маргарет, уперевшись передними лапами ей в живот и начав радостно лаять, виляя хвостом и прыгая вокруг доктора. Неловко улыбнувшись и пригнувшись к животному, Пегги потрепала ее за ухом и та, радостно визжа, лизнула ее щеку.
— Хорошая девочка, Векс, — подбодрила она животное, почувствовав облегчение и защиту своей овчарки. — хорошая. Молодец. А теперь успокойся.
— Гав! — пес снова лизнул ее в лицо. Пегги посмеялась, приобняв собаку и вставая.
— Смирно! Сидеть! — приказала она. Векс послушно села, выпрямив осанку и навострив уши, приглядывалась и принюхивалась к новым лицам.
— Какая милая. — улыбнулась Хелен Картер, подойдя ближе и глядя на собаку.
— Спасибо. — Пегги вновь прихватило смущение.
— Как ее зовут? — поправила свои русые волосы министр, посмотрев на Пегги.
— Векс. — помялась та, ответив. Услышав имя, собака гавкнула, посмотрев на Картер, которая пригнулась, протягивая к ней руку, но тут же зашлась лаем, заставив министра отступить.
— Ой, боже! — вскрикнула Пегги, принявшись успокаивать пса. — Простите, боже мой! Простите!
— Ничего. — спокойно ответила Хелен, глядя на с трудом сохраненные пальцы.
— Она вообще-то очень спокойная собака. — поглаживая за ухом пса, сказала Пегги, подзывая ту за собой. — Просто нелюдимая. Она не слишком то любит подпускать к себе кого-то. Только и всего.
— Говорят, животные часто похожи на своих хозяев. — улыбнулась министр Картер, посмотрев на покрасневшую Пегги. — Не беспокойтесь. Все в порядке. Пойдемте в машину. Ваш багаж уже там.
— Хорошо. — Пегги похлопала себя по бедру, подзывая за собой собаку. — Векс! За мной! Пошли-пошли! Хорошая девочка.
Всей группой они направились к машине, рядом с которой уже выстроились еще несколько автомобилей. Они были уже служебные, как заметила Пегги. Черные, бронированные и с пулеметными башенками на крыше. Вот так конвой ее сопровождает. Она к подобному не привыкла.
— Ну наконец-то. — вздохнул Беверли, открывая перед министром и Пегги двери машины. Он явно не любил ждать.
Забравшись внутрь вместе с Векс, Пегги уселась у тонированного окна. Автомобиль внутри был не менее роскошен, чем самолет. Обитый кожей и вычурный. Замкнувшись в себе и устроившись в салоне, Пегги подсадила Векс к окну, к которому так рвалась собака и начала поглаживать ее по загривку. Это успокаивало девушку. Хелен и агент Беверли сели вслед за ней. Двери опустились, закрываясь. Послышался гудящий звук электромотора и автомобиль тронулся.
Они покидали аэропорт, который Пегги проводила взглядом. В машине было тихо, все молчали. Девушка не оглядывалась на своих сопровождающих, но буквально чувствовала на себе их взгляды. Хелен Картер, поправив волосы, оценивала ее, а агент Беверли поглядывал в соседнее окно, юрко бегая глазами по пейзажу за ним. Конвой двинулся по Атланте, проезжая мимо выстраивающихся зданий, мелькающих огнями торговых центров, казино и ночных клубов. Пегги так утомляли эти прельщающие светила роскоши. Она была далека от светской жизни богатеев, как от звезд на небе. И пускай после ее научного прорыва ни Пегги, ни ее семья, не бедствовали, она не любила вычурность, дороговизну и хруст купюр не прельщал ее ушей.
Вздохнув, она потрепала Векс за ухом. Собака игриво ластилась к хозяйке, фыркая и высунув язык. Она принялась почесывать подбородок собаки, отчего та расплылась от удовольствия на ее коленях.
— Обычно люди не могут оторвать глаз от вида этого города за окном. — улыбнулась министр Картер, поглядывая на Пегги. — А вам, доктор Райт, будто все равно. Вас действительно это не трогает?
— А? — удивленно отвлеклась Пегги, поджав губы. Она покраснела, поглядывая на Хелен. — Нет-нет. Что вы! Нормальный город.
— Нормальный город? — Картер пустила смешок. — Как скромно. Вас ни капли не воодушевляют эти постройки? Эти виды? Атланта на порядок красивее большинства мегаполисов по всему свету. Это ли не удивительно?
— Да, конечно, очень красиво. — помялась Пегги, прижав к себе собаку, внимательно оглядывающую людей вокруг.
— И все же вас не впечатляет?
— Эти слепящие огни, знаете, — вздохнула доктор. — они утомляют.
— Что-ж, — вздохнула министр. — у всех свои причуды.
Агент Беверли будто бы и не думал вмешиваться в их диалог. Хотя по его движениям сложно было понять, что он чувствует. Мерные, ровные, выверенные. Едва ли можно раскусить что у него на уме. Может он и не подавал виду, но явно все подмечал.
— А куда мы едем? — зевнула Пегги. Она очень устала.
— О, вам выделили лучшие апартаменты в ближайшей гостинице. Номер-люкс, доктор Райт. Со всеми удобствами. — гордо сказала ей министр Картер.
— Ох, не стоило. — смутилась Пегги, поджав плечи.
— Что с вами, Маргарет? — приподняла бровь Хелен. — Я вас смущаю?
— Не вы одни, мисс министр. — нервно перебирала пальцы девушка. — Мне немного, ну, знаете, трудно общаться с людьми. Я очень скромная.
— Я заметила. — улыбнулась Хелен. Несмотря на ее формальный стиль, строгую одежду и статность, она казалась очень доброй женщиной. Министр здравоохранения не создавала впечатления заумного политикана, как представлялось Пегги. Она внушала какое-то доверие, может, сама того не понимая. Несмотря ни на что от нее веяло теплотой, которую Пегги, в силу своего характера, все равно не могла принять.
Гостиница, к которой они приехали была действительно роскошной. Мраморные фасады, украшенные резьбой и в то же время, по соседству с ними, стеклобетонные инсталляции в столь современном стиле. Здание горело огнями и голографическими изображениями на фасаде. В ночи все в Атланте горело так ярко, что Пегги приходилось щуриться, а глаза слезились. К этому еще долго придётся привыкать.
Лакей открыл ей дверь, а его собратья по несчастью принялись вытаскивать багаж из лимузина с очень радостным видом. Стоило признать, Пегги почти поверила их улыбкам и радушию. Охранники вперед них направились внутрь, разведывая обстановку. Пегги вышла, робко кивнув и поблагодарив прислугу. Те уже уносили ее багаж. Собака вышла рядом с ней, рыча на копошащихся вокруг людей. Векс никого не подпускала к хозяйке.
— Как вам? — улыбнулась Хелен, осматривая отель.
— Нормально. — оглядывая величавое здание, чуть ли не шепотом ответила Пегги. Она поправила очки, сползающие на нос.
— Располагайтесь, персонал гостиницы укажет вам ваш номер. Если что, в нем есть прямая связь с нами, можете позвонить и вам предоставят любые услуги. — кивнула Хелен. — Как настрой, доктор Райт?
— Ну, — она нервно потопала ножкой. — нормально.
Министр Картер учтиво и скромно посмеялась.
— Что-ж, пускай так. — она легонько похлопала Пегги по спине, подбадривая. Но от этого по коже девушки пробежали мурашки и она вздрогнула. Хелен заметила это и тут же убрала руку. — Добро пожаловать в Атланту, мисс Маргарет.
— Можно просто Пегги. — тяжело вздохнув, она буквально чувствовала, как румянец на ее щеках сжигает ее на глазах у всех.
В гостинице ее встретили живо и услужливо. Набежавшие официантки предлагали ей напитки, вина и десерты. Приглашали принять ванную в спа-центре, сделать массаж, посетить оркестровый концерт, который сейчас проводили в концертном зале гостиницы. Пегги, пересиливая себя, махала головой, отказывая всем им и те, понимающе, отступились, пытаясь не быть назойливыми и не докучать столь важному гостю.
Один из слуг проводил ее до лифта, услужливо нажимая кнопки и открывая двери. Кажется, Пегги заметила знак, сообщающий о том, что в отель нельзя проводить собак, но местные служащие, узнавая о том, что животное вместе с столь важной гостьей, как-бы ненароком не обращали на это внимания. Звоночек сообщил о том, что они прибыли на нужный этаж. Следуя за лакеем, который привел Пегги к ее номеру, она заметила, что несколько помощников агента Беверли заселяются в соседние номера. Видно, неспроста. Кармен не соврала, ее тут хранят как зеницу ока.
Паж, поклонившись, открыл дверь, отступая и пропуская ее в роскошный номер-люкс. Когда Векс зашла вслед за хозяйкой, тот почти неслышно закрыл за ней дверь. Пройдя вперед и снимая куртку, Пегги повесила ее на крючок в обширной прихожей. Оставив на себе желтый свитер, она помяла его рукава, проходя внутрь и не в силах скрыть удивление.
Среди огромных палат располагались кожаные диваны, дорогие кресла, мебель из резного дерева, различные украшения, сияющие позолотой. Мягкое освещение бегало по золотистым подсвечникам, блюдцам и тарелкам. Окна выходили на яркую, горящую Атланту. Ароматические свечи придавали залам благоухающий аромат. Шагая по этому номеру, Пегги невольно сутулилась, приобняв руками сама себя. Она не привыкла к таким огромным помещениям. Этот размах, эта грандиозность, словно давили на нее. Сжимали. От этого перехватывало дыхание.
— Какая огромная. — выдохнула Пегги.
На полу в гостиной, рядом с огромным голографическим телевизором и книжными шкафами по бокам от него стоял ее багаж. Обо всем уже позаботились, удобно расставили и разложили. На столе стояла бутылка вина и бокалы. Рядом с ними тарелки с фруктами и десертами. Да, к ее приходу тут постарались устроится. Векс явно была довольна такими просторами, что тут же начала носиться по комнатам. Девушка попыталась остановить ее, но тщетно. Животное уже вошло во вкус и запрыгнуло на большую двухместную кровать, напоминающую спальную какой-то сказочной принцессы. Большие перины и мягкие покрывала. Все это вычищено до блеска, как и все люкс-апартаменты. Пегги присела на диван, стараясь успокоится и внушая наконец себе, что тут ее больше никто не побеспокоит.
Раскладывая из своих чемоданов отчеты, кучи бумаг и цифровых носителей, она подвинула подготовленный для нее ужин на столе с максимальной аккуратностью на другой край и переставила бутылку с вином в ближайший шкаф. Устроив на столике так родной ей беспорядок бумаг, Пегги почувствовала себя куда легче. На дне чемодана лежал ее голографический проектор. Потерев его в руках, она отложила его в сторону, вздохнув. Сейчас она слишком устала, чтобы делать в своем дневнике записи. Пожалуй, это дело подождет до утра.
Достав пижамку из второго чемодана, в который мать собрала ей одежду, она стянула с себя уютный желтый свитер и, оглядываясь, направилась в ванную. Заперев замок и осмотрев комнату, она наконец позволила себе раздеться, снять очки и шагнуть в теплый душ. Стоя под струями воды и инстинктивно прикрывая интимные места, хотя прятать их было не от кого, Пегги вдохнула горячий пар, поднимающийся в воздух. Взяв ароматное мыло и натерев им кожу, она принялась промывать свои жестковатые волосы.
Закончив, она выключила воду, переступив через края душевой и взяв удивительно мягкие полотенца, приготовленные для нее, тщательно вытерла всю влагу с кожи, буквально до капли. Улыбнувшись от ощущения мокрых волос, щекочущих шею, Пегги натянула свою голубую пижаму, украшенную забавными рисунками. Кто-то назвал бы ее детской, но Пегги считала ее очень милой и уютной. Надев очки, она пошагала в спальню.
Векс уже устроила бардак на кровати, растрепав одеяла и подушки. Пегги улыбнулась, глядя на свою четвероногую подругу, которая гавкнула, завидев хозяйку. Спальня была слишком большой, а кровать какой-то неуместно просторной. Пегги прикусила губу, поправляя прическу. Утроившись рядом с Векс, которая положила морду ей на грудь, девушка долго лежала, глядя в расписной потолок, рассматривая украшенные скульптурами комнаты и поглядывая в окно на бесконечные огни Атланты. Долго ворочаясь, Пегги пришла к выводу, что так она никогда не уснет.
Поднявшись, она пошагала в гостиную, оставив задремавшую на главной кровати Векс отдыхать после трудного полета. Сама же девушка легла на кожаный диван, напротив столика со своими копнами бумаг и улыбнулась. Эта уютная мебель была ей куда приятнее. Свет города бил в глаза через окна и Пегги, приказав системе умного дома закрыть жалюзи и выключить свет, наконец осталась в темноте, ютясь на своем уголке. Повернувшись лицом к спинке дивана, она накрылась одеялом, запутавшись в нем и, тяжело вздохнув, уснула. Проводив сном тяжелый день, она готовилась к не менее тяжкому завтрашнему.
Наутро лимузин вновь подъехал к гостинице и вслед за агентами охраны, из него вышел темнокожий мужчина, высокого роста, с короткой стрижкой и крайне опрятным черным пальто. Подав руку министру Картер, он помог той выйти из машины. Хелен кивнула ему в знак благодарности.
— Говоришь, она слишком стеснительна? — мягким голосом спросил у той мужчина, подтягивая свой красный галстук.
— Да, потому старайся быть с ней помягче, Коуди. — улыбнулась ему Хелен.
— А разве я когда-то бываю груб? — ответил ей взаимной улыбкой мужчина, отряхнув свой плащ-пальто и направившись вместе с Картер к входу.
— Ты всегда загадочный, Коуди. — достав из кармана сигарету и, потерев ее, министр проверила зарядку. Приложив свой «Неон Блоссом» к губам, она затянулась, выдыхая тонкую струйку голубого дыма. — Кто знает, какой ты внутри?
— Неужели ты сомневаешься во мне, Хелен? — пустил смешок мужчина, на пару с Картер проходя в гостевую отеля, которую уже облепили сопровождающие агенты, осматривая и проверяя ее.
— Нисколько, мистер Роудсон. — хихикнула министр, глядя на поднимающийся от сигареты дым. — Просто ваше обаяние доктор Райт может принять как-то не так и ей будет неловко. А я не хочу доставлять неудовольствие столь важному гостью.
— Для чего именно она прибыла сюда? — голос министра Роудсона стал серьезным и он больше не улыбался.
— Я думала ты знаешь.
— Нет, Бенедикт мне не сказал. — покачал головой тот.
— Значит и я знаю не больше твоего, — проходя мимо таблички «курение запрещено», министр Картер затянула сигарету, наслаждаясь ароматизатором черники, наполнявшим ее. — какой-то секретный проект. Будет помогать Хартманну и его команде.
— Странно, я думал главный среди них Крюгер. Или Майерс. — почесал затылок Коуди Роудсон. Они с Картер поднимались по лестнице, проигнорировав лифт. Оба министра любили наслаждаться компанией друг друга и не спеша, болтая, поднимались выше по ступеням.
— На самом деле они все равны, — пожала плечами Хелен. — по крайней мере, мне так кажется. Просто заслуги Хартманна стоят прежде достижений прочих из них.
— Даже не подумаю спорить. — улыбнулся Коуди Роудсон.
— Как представитель министерства здравоохранения его вклад я могу оценить больше других. — задумчиво кивнула Картер, затягивая сигаретный дым.
— И как представитель министерства здравоохранения, ты, верно, строишь план выкурить как можно больше синтетической дряни Эвергрина, чтобы жителям республики меньше досталось и они стали немного здоровее? — пустил он колкость, беззлобно глянув на Картер.
— Я тебя умоляю, Коуди, — медленно выдохнула голубоватый дым Хелен. — давай без нравоучений. Я думаю тебе стоит оставить их для твоей дочери. Меня уже поздно переучивать.
— Ах, как грубо, Хелен. — театрально покачал головой Роудсон, явно издеваясь. — Ты ранишь меня в самое сердце.
— Как жаль. — подняла уголки губ Картер. — но я думаю ты переживешь.
— Вот чего я уж точно не переживу, так это нашего графика работы. — на лице министра появилась гримаса усталости. — Когда в последний раз ты была в отпуске, Хелен? Мы постоянно в делах, я буквально не успеваю бывать дома.
— И правда, Коуди. — вздохнула женщина. — Но знаешь, работа мне не в тягость. Да, дел по горло, но все-таки ощущаешь какую-то значимость, понимая, что помогаешь людям.
— Быть может не так уж усердно мы им помогаем. — поправил воротник пальто Роудсон. — Едва ли мы станем ближе к проблемам людей, обстраивая города стенами.
— Сам понимаешь, что это не просто так. — покручивая сигарету в руках, сказала Хелен. — После этого кошмара с мусорщиками, я была в рядах первых, кто голосовал за отстройку укреплений и пропускных пунктов. Мы не можем допустить, чтобы эти животные на пару с работорговцами слонялись по нашей земле.
Роудсон промолчал. Его лицо вновь стало серьезным и мрачным.
— Я что-то не то сказала? — приподняла бровь Хелен.
— Вовсе нет. — лицо министра снова сменилось на приятное. — Знаешь, о чем я подумал? Может, нам стоит передохнуть? Взять какой-нибудь отпуск, или что-то вроде того?
— Пожалуйста, запиши на камеру, как ты будешь подавать к Паттерсону или Маккриди прошение об отпуске. — издевательски улыбаясь, положила руку на сердце Картер. — Я давно не смотрела трагикомедий.
— Мы трудимся на благо восстановления цивилизации… — хмурясь и пародируя голос президента Паттерсона, проговорил министр.
— … и нам не до этих ваших глупостей, сэр! Вы получили место в министариате, так будьте добры оправдать мое доверие! — подыгрывая его шутке попыталась изобразить Маккриди Хелен Картер.
Они оба рассмеялись, предварительно оглядевшись, нет ли поблизости агентов разведки Беверли и тут же умолкли, сделав серьезные лица. Добравшись до нужного этажа, они пошагали к комнате Маргарет Райт.
— Как насчет сходить куда-нибудь вечером на днях? — посмотрел на спутницу Коуди Роудсон, улыбнувшись ей.
Министр хитро глянула на него, отводя с лица спадающий локон своих русых волос и заинтригованно затянула сигарету.
— Вы что, предлагаете мне интрижку, министр Роудсон? — Хелен хитро улыбнулась. — Акститесь, Коуди, мы на работе.
— Что за фамильярность, министр Картер? — глядя ей в глаза, мужчина ответил взаимной улыбкой. — Просто предлагаю провести приятный вечер где-нибудь в опере, отдохнуть от этой назойливой суеты.
— Да? — изобразила смущение Хелен, взяв спутника за руку и поднимая ее перед собой. На одном из его пальцев красовалось золотое кольцо. Она покрутила его на руке Роудсона, как напоминание. — Что же ты скажешь Марте, Коуди? Избавь меня от душевных терзаний. Я слишком глубоко испытываю чувство вины за что-либо. Если тебе хочется провести вечер с пользой и в спокойной компании, я думаю малютка Роуз всегда готова выслушать очередную сказку своего папы на ночь.
— И снова удар в самое сердце. — усмехнулся министр, сомкнув пальцы на руке Хелен и поглаживая тыльную сторону ее ладони. — Вы знаете, куда бить, миссис Картер.
— Не все ведь ты можешь от меня скрыть, верно, Коуди? — игриво вытащив руку из его ладони, Картер отошла, томно глянув на него из-за плеча и позвонила в дверь доктора Райт.
Внезапный утренний визит ошеломил неторопливо проснувшуюся Пегги. В этот самый момент она как раз чистила зубы в роскошной ванной номера и звук звонка чуть ли не током ударил по ней. Сжав щетку зубами, Пегги побежала в комнату, на ходу снимая с себя пижамку. Звонок донесся еще раз. Векс выскочила из спальни, подбежав к двери и начав лаять. Все тело девушки тряслось от волнения, ведь она так не хотела кого-либо задерживать.
Наспех натянув свитер прямиком на пижаму и начав натягивать штаны, она продолжала нервные попытки довершить чистку зубов. Прыгая на одной ноге и запихивая вторую в штанину, девушка подскочила к гардеробу, натягивая ботинки и поправляя сползающие очки. Векс прыгала по коридору, поливая лаем незваных гостей.
— Уфпокойся! Фекс! Фидеть! — пробубнила с щеткой во рту девушка. Ее верное животное не слишком-то разобрало слов и продолжал сломя голову носится по прихожей, завывая и гавкая.
Подхватив ее за ошейник, Пегги начала успокаивать собаку, оттаскивая ее в гостиную. Поняв-таки требования хозяйки, Векс уселась, пристально поглядывая на входную дверь. Доктор побежала к ней, запыхаясь и резко отворила ее, заметив на пороге министра Картер с ее спутником, который улыбнулся ей кивнув.
Хелен приподняла бровь с удивлением рассматривая стоящую перед ней на пороге тяжело дышавшую Маргарет, в помятой одежде, кое-как натянутом свитере и штанах, с растрепанной прической, сползающими очками, да еще и зубной щеткой в губах.
— Фдрафтвуйте. — проговорила Пегги, только сейчас вспомнив о том, что так и не отложила зубную щётку. Ее щеки залились румянцем и она ссутулилась, буквально чувствуя, как стыд пожирает ее и бешено бьётся сердце
— Эм, — отвела взгляд Хелен и Коуди Роудсон, улыбнувшись, последовал ее примеру. — я вижу мы не вовремя, доктор Райт. Извините.
— Угу. — кивнула Пегги, вытаскивая щетку изо рта и проглатывая пасту, которая мешала ей говорить. Вкус, кстати, был ужасный и она сморщилась, чувствуя, как щиплет горло. — Это вы меня извините. Кхе. — она кашлянула от неприятного жжения ментоловых добавок пасты. — Мне нужно еще пять минуточек. Всего пять, мисс Хелен. Прошу! Я так волнуюсь!
— Не стоит, доктор, мы подождем. — отступила Хелен от двери, пытаясь жестами успокоить Маргарет.
— Все хорошо. Вас никто не торопит. — улыбнулся ей Коуди Роудсон.
— Я сейчас! — резко захлопнула дверь Пегги, сжимая в руках зубную щетку. Прислонившись к двери затылком и тяжело вздохнув, она откашлялась, проносясь на кухню и налив жидкости из бутылки вина в стакан. Прополоскав им гортань, чтобы избавиться от мерзкого ощущения, она скривилась еще больше, отставив стакан в сторону. Пегги не могла пить алкоголь. Ее организм с трудом его переносил и даже от небольшой дозы она хмелела, словно осушив бутылку. Даже сплюнув все вино в раковину и хлебнув из-под нее воды, Пегги чувствовала, как кружится голова.
Подойдя к окну, открыв его и отдышавшись свежим воздухом, девушка словила на себе взгляд Векс, которая, весело помахивая хвостом и навострив уши, высунула язык, разглядывая хозяйку.
— Ну и денек, да, Векс? — улыбнулась она, направившись к зеркалу и торопливо начав поправлять одежду и расчесываться. Когда наконец ее вид напомнил ей человека, а не неандертальца, она по-быстрому собрала свои бумаги в чемоданы, засунула голопроектор в карман и, подозвав Векс хлопками по бедру, направилась к входу.
Картер и ее спутник явно не слишком-то волновались за то, как быстро соберется доктор. Девушка вышла из двери, закрывая ее, пока эти двое шептались о чем-то друг с другом. Пегги подумалось, что они шепчутся о ней и рассуждают о том, какая она неряха и неудачница. Особенно ее пробил стыд, когда Хелен Картер, игриво поглядывая на мужчину, пустила смешок.
— Вы собрались, доктор Райт? — оглянулась на нее Картер.
— Да. — кивнула, опустив взгляд на собаку, Пегги. Векс принюхивалась к новым лицам, недоверчиво осматривая их.
— Надеюсь, мы не доставили вам хлопот столь ранним визитом. — поправил свой галстук мужчина.
— Нет. Нет. — поворочала головой Пегги, потирая в руках чемодан и не поднимая глаз. — Все в порядке. Не волнуйтесь.
— Тогда пойдемте. Ну же, доктор Райт, не смущайтесь. — мужчина улыбнулся, подойдя ближе и протянув ей руку. — Коуди Роудсон. Министр по связям с общественностью. Приятно познакомится.
Пегги, помявшись, протянула ему свою ладошку, которую тот аккуратно пожал, приподняв, и, пригнувшись, поцеловав ее. Кровь ударила в виски Пегги и она чуть было не одернула руку. Пальцы ее задрожали и она поджала ноги.
— Не переживайте так, доктор. — отпустил ее руку мужчина, широко улыбнувшись. — Вам незачем волноваться.
— Простите. — протараторила Пегги, тяжело вздохнув. — Может мы уже пойдем?
— Да, действительно. — улыбнулась ей Хелен Картер, затянувшись сигаретой и пошагав первой, неторопливо выпускала струйки дыма. Министр Роудсон и Пегги направились за ней. Векс шла между хозяйкой и темнокожим мужчиной, как бы живой стеной оберегая ее от новых знакомств. Министр пригнулся, чтобы погладить собаку, но Векс зашлась лаем, обнажила клыки и зарычала. Роудсон тут же отступил, посмеявшись.
— Какая боевая особа. — засунул руки в карманы он. — Вы берете ее с собой в лабораторию?
— Угу. — кивнула Пегги, стеснительно потирая руки на чемоданах.
— Я слышал, что вам разрешили взять с собой животное. Но не думал, что такое больше. Предполагал, какой-нибудь хомячок в клетке, знаете. Кто-нибудь из тех, на ком обычно ставят опыты.
— На Векс не ставят опыты. — возмущенно прошептала Пегги.
— Нет-нет, что вы. — покачал головой Роудсон. — Я не веду к этому. К слову, у вас тяжелые чемоданы, позволите взять? — протянул он руку к ее ноше.
— Не стоит утруждаться. Спасибо. Я сама. — протараторила Пегги, притянув чемоданы поближе к себе.
— Ну же, доктор. — не снимал улыбки своих белоснежных зубов с лица министр. — Я настаиваю.
— Отстань от доктора, Коуди. — оглянулась на него впередиидущая Хелен, выдыхая сигаретный дым. Пегги мельком вдохнула его и тут же закашлялась, морщась и кривясь.
Министр здравоохранения остановилась, посмотрев на нее. Коуди хотел было подхватить доктора за плечи, но тяжелый взгляд Картер остановил его. Отдышавшись, Пегги посмотрела на Хелен, поджав губы и поглядывая через сползающие очки на ее «Неон Блоссом».
— Извините, — начала мямлить она. — А вы… Ну… Не могли бы вы… Знаете…
— Ах, конечно. — по-доброму улыбнулась ей Хелен, потушив сигарету и на всякий случай проверив ее заряд. Затем убрала ту в карман. — Простите меня, доктор Райт.
— Нет, вы простите. — вновь пошагала вперед Пегги, нагнав министра Картер. Векс тем временем встала щитом между ними и идущем позади министром Роудсоном, который недоверчиво поглядывал на животное.
— Просто у меня жуткая реакция на дым, извините. А этот никотиновый запах, уф. — сморщилась Пегги, тяжело дыша.
— Право слово, не стоит извинятся. — положила руку на сердце Хелен. — Просто эти дурные привычки, ну, вы знаете.
— Можно, ну… — Пегги прикусила губу.
— Что? — приподняла бровь Хелен.
— Ну, знаете, дать вам совет. — вздохнула Пегги, пытаясь унять дрожь в голосе. У нее не вышло.
— Конечно, как я могу не выслушать совет от доктора наук. — тепло ответила ей Хелен. Все же в этой женщине, несмотря на серьезность, была какая-то теплота.
— Синтетические сигареты содержат опасные неорганические смолы. — как по учебнику проговорила Пегги. — Они оседают на стенках легких, бронхиолах и альвеолах, растворяясь и впитываясь. Если вы продолжите курить их, это приведет к опухолям легких, некрозу, внутренним кровотечениям и ну… — она запнулась.
— Я вас поняла, доктор. — несколько смущенно натянула улыбку Хелен. — Спасибо за совет.
— Не стоит благодарности. Кто я, чтобы раздавать вам советы. — тяжко вздохнула Пегги.
— Вы слишком к себе требовательны, доктор Райт. — министр ответила ей так мягко, как только могла. — Вы добились куда большего, чем многие из людей вообще добиваются за свою жизнь. Не стоит натягивать планку собственных достижений так высоко, поверьте мне.
— Хорошо. — тихонько ответила Пегги, спускаясь по лестнице.
— Знаете, у меня есть дочь, — обратилась к ней Хелен. — ее зовут Джилл.
Пегги искоса глянула на министра, не понимая, к чему это.
— Она совсем еще малютка, но однажды она увидела вас по телевещанию. В том репортаже рассказывалось о ваших достижениях в науке, показывали церемонию вручения вам Нобелевской премии и демонстрировали ваши исследования. — Пегги внимательно прислушивалась к Хелен, хоть и не слишком-то понимала, к чему та ведет. — И на днях, когда я говорила с мужем о том, что вы прилетаете к нам, она буквально растаяла от радости. Прыгала по комнате, рисовала какие-то выдуманные формулы и играла с подружками, изображая клинику.
— Простите, но… Я не очень-то понимаю. — сказала Пегги.
— Они даже устроили ссору. Знаете, по какому поводу? — легонько посмеялась Картер. — Девочки не могли решить, кто из них будет доктором Маргарет Райт. А еще в тот же вечер Джилл подошла ко мне и спросила, сможет ли она стать такой-же, как вы.
Девушка, услышав это, снова зашлась краской. Она не знала, что сказать и слова застряли у нее в горле, будто она проглотила язык.
— Теперь Джилл ежедневно говорит мне о том, что хочет стать врачом и помогать людям. — вздохнула Хелен, с теплотой вспоминая ребенка. — Так что в следующий раз, когда вы решите внушить всем, что вы не важны и ваше мнение, якобы, никто не хочет слышать, вспомните о маленькой Джилл Картер, которой вы подарили мечту и цель в жизни. И подумайте о том, сколько еще таких маленьких девочек сейчас по всему миру.
Опустив взгляд, Пегги задумалась, выходя в холл отеля. Несмотря на то, что она вся дрожала от смущения, где-то на сердце у нее стало тепло. Это казалось ей таким странным и чуждым, но она постаралась смирится с этим. На губах Пегги выступила улыбка и она стеснительно глянула на Хелен Картер, улыбнувшись ей.
— Спасибо. — прошептала она.
— Вам спасибо, доктор Райт. — ответила ей министр с присущей добротой в голосе. Подошедшие из стоящей у входа машины агенты взяли чемоданы у Пегги, укладывая их в багажник. Один из агентов открыл ей дверь, пропуская внутрь. Залезая в машину вслед за Векс, прыгнувшей туда, Пегги снова устроилась у окна, задумчиво глядя на блестящую в лучах рассвета Атланту. Такую громоздкую и вычурную. Она казалась гигантской и давящей. Это нисколько не симпатизировало Пегги, да еще и блики солнца на стеклах вездесущих высоток слепили доктору глаза.
Машина проехала мимо полицейского участка, где напротив маршировали с патрулем люди в черных бронекостюмах. Пегги проводила их взглядом. Насколько она помнила, новоявленные республики американского блока не имели права содержать наступательных армий, по соглашению какой-то из конвенций, но едва ли эти люди с оружием походили на обычных блюстителей порядка. Впрочем, она отбросила эти мысли. Пегги не считала нужным лезть в политику, она слишком двоезначна, а мораль там слишком сера. Девушка предпочитала родные лабораторные исследования, да научные заботы, которые казались ей куда проще и понятнее. Генетические формулы не имели обратных сторон и едва-ли кого-то обманывали, в отличии от политиков и законов.
За силуэтами небоскрёбов вокруг высилась стройка. Кажется, она находилась прямиком в центре Атланты. Пегги прищурилась, поправила очки и присмотрелась к ней, поглаживая собаку. Действительно, там возводили массивное здание. Уже сейчас, в недостроенном виде, оно было на порядок выше некоторых высоток города. Всю конструкцию облепили строительные леса, на которых сновали люди. Там кипела работа. Должно быть, когда она завершится, это будет очень солидная постройка. Пегги заинтересовало, для чего она. Но ее думы продлились недолго, так как министр Роудсон обратился к ней, заметив, что та уцепилась взглядом за стройку.
— Впечатляет, правда? — улыбнулся он.
— Ну, — поджала губы Пегги. — да.
— Когда закончат это будет самое больше здание во всей Америке. — гордо сказал министр, вместе с девушкой глядя на нее в окно.
— А что это? — спросила она, потирая ладони.
— Это будет главный бизнес-центр республики. В нем мы попытаемся сосредоточить все важнейшие органы и представительства Джорджии. Это будет сердце всей республики. Знак возрождения нашей цивилизации, вызывающийся до небес среди Атланты, как Вавилонская башня.
— Но Вавилонская башня пала. — поправила министра Маргарет. — Господь обрушил ее, в назидание за гордыню людскую.
— Ох, доктор, — сдержав улыбку, покачал головой Коуди Роудсон. — я не к тому веду. Я думаю вы поняли аналогию.
— Извините. — помялась доктор.
Хелен вздохнула, тоже обратив взгляд на выстраиваемое строение.
— Я видела проекты. — сказала министр здравоохранения. — На них смотрелось действительно впечатляюще. Среди разрухи вокруг эта башня будет светить своими голограммами на мили, как настоящий маяк. — усмехнулась Хелен. — Они дали ей достаточно емкое и скромное название. «Сиренити-тауер», кажется. Мне нравится.
— А, по-моему, все-таки броско. — возразил ей Коуди, глядя на кипящую работу на строительных лесах. — Впрочем, так и должно быть.
Машина развернулась на развилке, подъезжая к ближайшему скверу, пестрящему зеленью, деревьями и красиво выстриженными кустами. Пегги подметила что множество пешеходных дорог тут озеленено и красиво обстроено. Город и впрямь создавал нереальное ощущение. Возвести нечто такое среди разрухи ядерного апокалипсиса? Достойно восторгов и оваций, как ей казалось.
— Мы остановились? — удивилась Пегги, прижав к себе напрягшуюся Векс, которая зарычала, глядя на прохожих в окно.
— На минуту, доктор Райт, не переживайте. — успокоила ее Хелен.
— Нам нужно захватить еще кое-кого. — кивнул Коуди.
— Доктора Майерс. — сказала Картер. — Думаю вам будет интереснее общаться с ней, нежели с нами. Мойра очень, ну, активная личность. К тому же интересная. Она ваша коллега. Надеюсь вы найдете с ней общий язык.
Пегги облегченно вздохнула. Ей всегда было проще общаться с людьми науки. За окном показалась женщина, бегущая по узкой аллее. На ней был облегающий красный спортивный костюм, с подогнутыми рукавами и обнажающий живот и такие же красные шорты, чуть выше колен. Пробежав мимо машины, она глянула на нее и понеслась дальше, продолжив нарезать круги по скверу.
— Не обращайте внимания. — сказала Пегги Хелен. — Она сейчас закончит.
Сделав еще несколько кругов и остановившись рядом с машиной, двери в которую ей открывали агенты спецслужб, доктор Мойра Майерс, приятная на вид женщина с золотистыми волосами, заплетенными сзади, достала из кармана очки, надевая их и взяла пальто, которое протянул ей агент, одевая его прямиком на спортивный костюм. Отдышавшись, Мойра направилась к лимузину, усевшись внутрь, рядом с Коуди, напротив Пегги и Хелен. Маргарет присмотрелась к ней. Она выглядела нетипично для ученого. Высокая, подтянутая, с гладкой кожей и приятным, аристократичным лицом. Ее фигура, к слову, тоже оставляла бы многих девушек завидовать. Стройные ноги, которые она положила друг на друга, будто демонстративно, выглядели сильно и привлекательно. Пегги застеснялась. Ее всегда смущало присутствие женщин куда красивее ее.
— Добрый день, доктор Майерс. — кивнула ей в знак приветствия Картер.
— Мойра, здравствуйте. — улыбнулся ей Коуди Роудсон, пожав ее руку с длинными, стройными пальцами и поцеловав ее.
— Приятно видеть вас. — улыбнулась им Мойра. Ее голос был ровным, четким, она говорила без запинки и сомнений. Во взгляде доктора Майерс таилось что-то глубокое и манящее. А учитывая ее уход за собой, она определенно притягивала взгляды вокруг. — О, новые лица.
Мойра перевела взгляд на Пегги, улыбнувшись ей. Маргарет с трудом посмотрела на нее в ответ, но не нашла вызова или самовлюблённости в ее взгляде. Ее глаза темно-оливкового цвета не выглядели злыми или надменными. Она рассмотрела Маргарет, добродушно ей улыбнувшись. У Пегги камень упал с души.
— Здравствуйте, я доктор Майерс, — протянула она ей руку. — но все вокруг предпочитают звать меня просто Мойра. И я в общем-то, не против. Не вините меня за задержку. Я слежу за собой. Всегда выполняю утренние пробежки
Пегги потянула руку, чтобы пожать ее этой внушающей женщине, но Векс тут же зарычала, гавкнув в сторону Мойры. Та нахмурила свои выделяющиеся брови и посмотрела на собаку, которая напряглась, рыча на нее.
— Векс! Тихо! Успокойся! — приказала животному Пегги и собака, все еще не расслабляясь, уселась на место, глядя на доктора Майерс и принюхиваясь к ней.
— Какая бойкая. — усмехнулась Мойра. Пегги волнительно пожала ей руку.
— Доктор Маргарет Райт. Но… Вы можете звать меня просто Пегги. — представившись, вздохнула она, извиняясь за собаку. — Простите, если что.
— Не стоит, это же лишь животное. — Мойра посмотрела на ее дрожащую руку. — Вы волнуетесь? Это нормально. Переезд, особенно такой далекий, это всегда сложное событие. Но не переживайте, все хорошо. Вам тут рады. — утешительно кивнула ей Мойра. — Я много о вас слышала, доктор Райт. Читала ваши научные работы. Очень впечатляет. Вы мастер своего дела, стоит признать. Давно мои глаза не цеплялись за что-то столь увлекательное как ваш труд о репродуктивной генетике.
— Спасибо. — покраснев, улыбнулась Пегги.
— Думаю Виктору будет интересно с вами поболтать и ознакомится с вашими взглядами на нашу работу. А Отто не очень. Хартманн считает, что он самый умный среди всех нас.
— Доктор Хартманн многого добился. — возразила Маргарет. — Его сыворотка, защищающая организм от осадков радиации, вы знаете, это нечто. Когда я читала формулы, я удивилась тому, как доктор Хартманн добился этого. Это… Это потрясающе, Мойра.
— Не спорю. Отто много добился в науке, как и каждый из нас. — кивнула Мойра. — Но из-за этого он слишком набивает себе цену.
— Он избавил миллионы людей от жуткой лучевой болезни и смерти. — Пегги сама того не замечая, расслабилась. Векс, глядя что хозяйка не напряжена, тоже поумерила пыл. — Я и мечтать не могла о подобном.
— Ваше исследование репродукции и копирования генетического кода клеток – это не менее важный прорыв. О нем много говорят, Маргарет.
— На практике это исследование не так важно. — пожала плечами Пегги.
— Где угодно, но не здесь. — Маргарет переложила одну ногу на другую. — Неспроста же вы сейчас в Джорджии. Ваши исследования и ваш ум нужны в нашей работе как никогда.
— А чем мы более конкретно будем заниматься? — спросила Пегги. — Когда «Эдемгейт Трансатлантик» посылали меня сюда, Кармен говорила лишь общими чертами. И… Ну, я не очень поняла, о чем она.
— Вы будете спасать жизни. — улыбнулась краешками губ Мойра.
— А вы? — приподняла бровь Пегги.
— У меня несколько другая специализация. — пустила смешок доктор Майерс. — Но так или иначе мы с вами коллеги. Когда прибудем на месте, Крюгер с Хартманном все вам объяснят. Не моя это прерогатива.
— Что насчет исследований? Мне позволят наконец проводить более подробные опыты? Исследовать теорию в живой среде?
— Вам позволено все, что пожелаете доктор Маргарет. — кивнула Мойра. — На то вы и здесь. Юрисдикция Евразийского научного конгресса здесь никак вас не держит.
— О, боже, я так волнуюсь! — вздрогнула Пегги, приободрившись. — Так не терпится начать, доктор Майерс!
— Не переживайте, у нас в распоряжении много исследовательских центров по всей республике Джорджия. Вы еще успеете в них насидеться. — размяла плечи Мойра. — Оттого я ежедневно и занимаюсь спортом. Особенно люблю пробежки. Они позволяют держать тело в тонусе. Иначе мышцы и без того зачахнут в этих научных центрах и лабораториях.
— Да, я заметила, что вы очень усердно бегаете. — хихикнула Пегги, отведя взгляд к окну на прохожих в дорогих костюмах, шагающих снаружи.
— О, Пегги, я и в свободное время предпочитаю прогуливаться по паркам и улочкам. Если исследования и разработки – это моя работа, то мое хобби – это гулять под сенями деревьев и наслаждаться видом. Позволяет очистить разум от всех этих формул, расчетов и прочих рабочих издержек.
— Оу, а для меня наука ни что иное, как хобби, доктор Мойра. — стеснительно поерзала на кресле Пегги, поглаживая Векс по загривку. — Понимаете, я не очень люблю все эти прогулки. Открытые пространства они… пугают. Слишком тяжело мне дается социум. — Пегги прикусила губу. — Я к нему не приспособлена. Зато для меня в удовольствие проводить время в лаборатории, изучать и открывать новое. Еще с детства я это любила.
— Что-ж, когда ваша работа сопоставима с хобби, это один из шажков к истинному счастью, Пегги. — легко посмеялась доктор Майерс. — К слову, о работе… — начала она.
Лимузин проезжал мощеные улочки. Вилял между витиеватых переулков и скверов. Проносился через стены из небоскребов, офисов корпораций, бутиков, ресторанов, кинотеатров и торговых центров. Огромная стройка вдалеке скрылась за силуэтами небоскребов. Коуди Роудсон и Хелен Картер переглядывались, с трудом скрывая улыбки и помалкивая, чтобы не помешать разговорившимся людям науки. Больше всего министры были удивлены общительности Пегги, которая, словно их и не замечала. Решив не трогать их, Хелен и Роудсон провели остаток дороги в молчании, перебрасываясь многозначными взглядами.
Они проделали достаточно долгий путь до места назначения. Пегги, однако, даже его не заметила. Девушка так заболталась с Мойрой, что потеряла счет времени. Всегда, когда ее что-то затягивало, она абсолютно, целиком и полностью, этому отдавалась. Мир вокруг для нее попросту переставал существовать. Бывало, когда на родине она проводила дни в своей комнате, просто на просто занимаясь работой, она забывала спать и есть. Если бы не мать, заглядывающая к ней в комнату с готовым обедом или не заглядывающая, чтобы напомнить ей о сне, она бы, наверное, работала до отключи. Как-то раз она составляла трехмерную структуру генома, нужную ей для научного доклада и не спала почти два дня. У нее ушло несколько десятков кружек кофе, чтобы держаться на плаву все это время. Но организм был сильнее нее и тогда она проснулась спустя почти целый день на столе из своих бумаг. Родители говорили ей, что Пегги не жалеет себя, и что так нельзя. Она всегда соглашалась и чувствовала себя невероятно виноватой, ведь они были правы. Это чудовищная нагрузка на организм. Однако, когда она вновь принималась за работу, это как-то ускользало из ее сознания и ее вновь ждали бессонные ночи.
По пути Коуди Роудсон попросил завести их в один из центров гражданского управления Атланты. Это было массивное и серьезное здание, в котором все в поте лица занимались какими-то важными канцелярскими делами. Министр Роудсон, как глава связей с общественностью, учтиво провел ее внутрь, где полицейские, пробив ее в базе данных и без особых вопросов, понимая, что ее спутник – лично министр, выдали Пегги личный браслет, который очень удобно сидел на руке. Пегги долго рассматривала его, пытаясь привыкнуть к этому специфическому украшению. Как объяснил министр, это важный атрибут любого высокопоставленного жителя республики. «Ключ от всех дверей» — посмеялся Роудсон. Пегги восприняла его фразу слишком буквально, даже несколько испугавшись. Как ей позже объяснила Хелен Картер, пропускной браслет – сродни личным картам, которые местные использовали заместо мультипаспортов или удостоверений, как было у нее на родине. Браслеты имели различный уровень доступа, а их обладатель априори имел привилегии над обычным владельцем личной карты. Такие браслеты выдавали лишь элите высшего света республики и лишь единицы из этих избранных имели высший уровень доступа браслета. Пегги, в меру своей значимости, из-за которой ее все здесь радушно встречали, оказалась одной из таких счастливчиков. Ее это даже удручало. Потому она постоянно косилась на беленький браслет с индикаторами на руке, поправляя его и прикрывая рукавом. Она до сих пор не привыкла к подобным вещам.
Научный центр, о котором говорила Мойра, был достаточно далеко. Когда они приехали, Пегги удивилась его расположению. Он был вдали от города и располагался неподалеку от нескольких КПП и охранных постов. Девушка подметила множество из них по пути. В общем-то, недаром они стояли здесь. Она слышала про то, что на этих землях полно неких мародеров, а также похитителей людей. Это поначалу отпугивало ее от предложения. И это же было главным аргументом ее семьи в попытках отговорить ее от поездки сюда. Но Кармен настойчиво убеждала ее, что первый министр Бенедикт Маккриди отлично справился с этим, на пару с местным главой – президентом республики Хьюго Паттерсоном, избавили Джорджию от подобных напастей. Конечно некоторые сомнения все еще терзали ее по этому поводу, но в целом, она доверяла мисс Кармен и ее словам.
Не все страны признавали подобные образования на территории Америки. Их было так много, что от всех попыток разобраться в политических перипетиях у Пегги болела голова. Здесь, на восточном побережье, американская цивилизация была целее, чем с запада. Репортажи о местной разрухе велись, к слову, именно с западной части. По голографическому телевидению очень любили крутить ракурсы кратеров от взрывов ядерных ракет или показывать опустошенные войной могильники, некогда бывшие процветающими мегаполисами. Наверное, все уже наизусть помнили эти пейзажи пустых улиц Лас-Вегаса, Сакраменто, Сан-Франциско или Лос-Анджелеса. Небоскребы, железобетонной стеной стоявшие против силы расщепления атома. Гордо принявшие этот удар. И павшие. Картина, к слову, достаточно апокалиптичная. К тому же навевающая грусть и тоску.
Когда ее довезли в лабораторию, Мойра вызвалась лично ее проводить. Хелен Картер и Коуди Роудсон попрощались с ними, уехав дальше, по своим делам. Вдохнув полной грудью и подзывая за собой собаку, Пегги наконец почувствовала себя в родной стезе. На первых уровнях, после спуска, располагался зал с колоннами. Там стояли охранники и проверочные аппараты. Мойра сняла свое пальто, передав его одному из сотрудников. Пегги последовала ее примеру. Вывесив их одежду на небольшие вешалки, расставленные там, охранники принялись выписывать Пегги биометрический пропуск. У нее взяли образец крови и слюны, на основе которых будут внесены туда ее данные.
— Это все так сложно. — удивилась Пегги, пискнув, когда ей ткнули тонкой иголочкой в подушку пальца. — Удивительная система безопасности.
— Ну так и мы не в дешевой клинике работаем. — отшутилась Мойра, поправив свои очки и надевая халат, который ей выдали. К тому же сотрудники лаборатории уже приготовили белый, ровно выглаженный халат для самой Маргарет.
— Удивительная система аутентификации. — глядела на пробирки со своей кровью и слюной Пегги, глядя на то, как их вносят в аппарат. — Требуется именно биологический материал? Я видела только те, что работают на сетчатку глаза и отпечатки.
— Да, этот более сложный. Образцы вашей ткани вплетут в особый пропуск, — объяснила доктор Майерс. — достаточно коснутся им биометрической панели и вуа-ля!
— Фух, хвала небесам, — покачала головой Пегги, расслабившись. — я уж думала мне придётся постоянно сдавать все это для того, чтобы подтверждать вход. Так и крови не напасешься.
— Ну если вам очень хочется, можете постоянно резать себя и пачкать биометрическую панель своей кровью. — посмеялась доктор. — Я думаю, это тоже может работать.
— Думаю я не буду. — смутилась Пегги, не оценив шутку.
У охранников вызвал вопросы пес, который рычал и гавкал, пытаясь прорваться за хозяйкой. Пегги замялась, пытаясь объяснить, что это ее питомец. Охрана и сотрудники научного центра спорили по поводу того, целесообразно ли пускать собаку внутрь. Пегги очень переживала за Векс, которую пытались схватить охранники. Наконец, Мойра сослалась на то, что в приказах сверху была упомянута собака, потому, они не имеют права ее не пускать. Тогда, проверив указания, сотрудники увели Векс, вызвав у Пегги жуткую истерию. Мойра попыталась успокоить ее и объяснить, что ничего страшного не случится. Векс вымоют, продезинфицируют и сделают несколько прививок, которые необходимы. Она не соврала, вскоре ей вернули собаку, предварительно запихав ее в особую переносную клетку, что возмутило Пегги. Но она решила, что раз так нужно, то она перетерпит это, выпустив животное в своей комнате.
Туда ее как раз провела Мойра. Несколькими этажами ниже как-раз располагались жилые помещения персонала. Этот подземный комплекс был крайне мощно оснащен и, как оценила Пегги, имел внушительные размеры. А учитывая, что он был не один, девушка смело могла заявить, что деньги, выделенные на эти проекты не ушли даром.
Доктор Майерс провела ее к одной из комнат, которую ей выделили. Это были скромные комнатки, которые не походили на роскошные палаты того дворца-отеля, в который ее приняли изначально. Но это ей и понравилось. Эта небольшая уютная комната была вся в ее доступности. Не нужно расхаживать по этим огромным залам, достаточно сделать пару шагов, протянуть руку, и вот нужные тебе материалы или доклады уже в зоне досягаемости. Мойра, приветливо улыбаясь, оставила ее в комнате, сказав, что никто не торопит Пегги и она может обустроится здесь. Ее познакомят с работой завтрашним утром.
Распаковывая свои вещи и выпустив наконец рычащую Векс из клетки, Пегги начала раскладывать бумаги и приборы по полочкам. Повесив халат на вешалку рядом, девушка за десять минут утроила в этом небольшом, но уютнейшем, помещении такой родной ей творческий беспорядок. Комната была оснащена душем и кроватью, рабочим местом, компьютерным терминалом и всем, что было нужно для ее уединенных будней, погруженных в науку. Упав на кровать и присматриваясь к своему новому жилищу, Пегги одной рукой гладила Векс, а второй достала из чемодана свой голопроектор.
Очень удобная штука, она записывает и проецирует все, что твой душе угодно. Легким движением перещелкивая записи она смотрела на небольшие, плывущие вслед за мановениями ее пальца проекции. Это был ее дневник. Она вела его достаточно давно. Будучи девочкой-подростком, Пегги записывала все в кучу разных разноцветных тетрадей. Вела текстовый дневник. Но сейчас, когда она стала ученым и когда вместо записей о том, какой в школе был трудный день и как ее снова оскорбляли из-за прыщей и очков, появились записи куда более важные. Тут были ее исследования, доклады, научные гипотезы и записи рабочих процессов. Компактный кладезь знаний, в котором содержалась вся научная жизнь Пегги. В нем кончалась память, потому она подумывала попросить предоставить ей виртуальное хранилище данных на серверах в Атланте. В конце концов, это удобнее и, если когда-нибудь она потеряет свой драгоценный инструмент для ведения записей, все это останется в сети города.
Вздохнув, Пегги почесала загривок Векс, переключив голопроектор на состояние записи. Тот загорелся голубым огоньком, фиксируя и отцифровывая картинку лежащей Пегги перед собой.
— Дневник Пегги, запись номер… Ой. — опомнилась она, резко выключив тот и улыбнувшись, покраснев, сама не зная, кого застеснявшись.
Подправив прическу и сделав серьезный вид, Пегги села, поровнее надев очки и кашлянув, в попытке придать голосу официальности. Затем включила новый дубль.
— Дневник доктора Маргарет Райт. Запись номер 312. Сегодня я прибыла в Джорджию. Тут все не так, как я представляла. Да и, наверное, не так, как представляют все люди в остальном мире. Это мир контрастов, которые совершенно не укладываются в моей голове. По пути в столицу республики я видела разруху и небольшие городки, думая, что так здесь везде. Но нет. Это не так. Атланта. Атланта очень красивая. Не в моем вкусе, но, думаю, нормальным людям бы она понравилась. Кхм. Тут все точь-в-точь, как обещала Кармен. В городе и не подумаешь о том, что эти земли несколько лет страдали от разрухи, беззакония и отсутствия власти. Все совсем по-другому. Даже лучше, чем в Европе, которую я объездила вдоль и поперек со всеми этими научными выставками. Теперь уж, слава Господу, мне не придётся шататься по выставкам и вручениям премий. По крайней мере, я на это надеюсь. Встретила здесь приятных людей. Они добры ко мне. Так странно. Министр Хелен сказала, что я вдохновила ее дочь. Это так странно. Необычное ощущение. Как будто… Будто что-то впервые я сделала не зря. Я не ощущала такого чувства даже на церемонии Нобеля. Это… Это сложно описать. Порой такие мелочи западают в душу сильнее прочих церемоний и награждений. Вскоре наконец приступлю к работе. Уже не терпится начать. Здесь, в научном центре, очень просторно. Размах впечатляет. Я еще не осмотрела его весь, но он очень классный. Доктор Мойра меня впечатляет. Так странно чувствовать себя вновь в своей среде после всех этих официальных приемов и конгрессов. Нужно будет связаться с родственниками. Родители наверняка переживают. Сказать им, что все хорошо. К тому же, кажется, я проголодалась. Нужно отдохнуть и спросить у дока Майерс, где тут можно перекусить. Заодно прикормить Векс.
— Гав! — вклинилась собака в запись.
— Хорошая девочка. — не выключая голопроектор, Пегги прижала собаку к себе, потрепав ту за ухом, но затем вновь сделала серьезное лицо и посмотрела на устройство. — Пока что все хорошо. Надеюсь так и будет дальше, дорогой дневник. Конец записи.
Движением пальца девушка окончила запись, переключившись в режим просмотра и принявшись пересматривать, что в итоге получилось. Ей как обычно не нравилось ее лицо, манера речи, движения и глуповатый вид. Пегги никогда не любила себя. В особенности ей не нравилось на себя глядеть. Она такая невзрачная на фоне других людей. Даже страшненькая, подумалось ей, когда она приглядывалась к трехмерной проекции ее записи, выводимой устройством. Иногда она задавалась вопросом, как люди смотрят на нее, такую нелепую, странную, глупую, сдерживая смех. Самой ей было жутко горько от этого. Глядеть на свои записи она не любила. Но все равно пересматривала, чтобы убедиться в правоте своей к себе нелюбви. Еще и эта глупое детское «дорогой дневник». Звучало это так несерьезно. «Пора бы тебе повзрослеть, Пегги» — сказала сама себе в мыслях девушка.
Приняв душ и поставив завариваться быстрорастворимый кофе, Пегги привыкала к уюту своего подземного жилища. Ей на терминал пришло сообщение, что она свободна до завтрашнего утра. Раскладывая бумаги и попивая горячий напиток, девушка расслабилась, улыбнувшись сопящей в углу Векс. Она снова была в своей тарелке. Даже почувствовала невероятное воодушевление и прилив сил. С таким настроем Пегги принялась сортировать свои бумаги, раскладывая их, как удобнее, а затем принялась писать родственникам о том, что все хорошо.
Несколько часов проведя за переписками и звонками к людям по ту сторону земного шара, Пегги утомилась. Но утомилась приятно. Ее мама сообщила о том, как они все по ней скучают. Отец попытался ее поддержать, но Пегги заметила, что тот был раздражен. Он больше других выступал против этой идеи. Затем поздравлять ее принялись братья и сестры. Начали выспрашивать что и как. Помня условия соглашения, Пегги уворачивалась от некоторых ответов или вовсе переводила темы, смущаясь. Никто и не думал ее донимать. Когда она закончила переговоры с родственниками, Пегги улеглась спать, чувствуя, как ее тело наполняет благоговейная усталость. Закрыв глаза, она погрузилась в сон.
Наутро ее разбудила Мойра, сообщив о том, что самое время приступать к работе. Пегги вскочила, принявшись метаться и переодеваться. Доктор Майерс подождала ее у дверей.
— Извините. Что-то я заспалась. — поправляя свой белый халат, сказала Пегги, впуская Мойру внутрь.
— Вам здесь нравится? — улыбнулась, оглядывая уже обжитую девушкой комнату Майерс.
— Да! Тут очень мило и удобно.
— А как по мне – тесновато. — фыркнула Мойра.
— Скорее уютно, доктор Майерс. — улыбнулась Пегги, надевая очки. — Меня все устраивает.
— Я вижу. — поглядывая на вещи девушки в комнате, усмехнулась Мойра.
— Мы приступаем уже сегодня? Боже! Господи Иисусе! Это так волнительно! — трепетала Пегги, собираясь.
— Не переживайте так, доктор Райт. — оперлась на ее стол Мойра, поглядывая на работы Пегги, разложенные на столе. — Мы лишь введем вас в курс дела. Познакомим с лабораторией. Времени у нас много и график работы достаточно свободный. Такую персону как мы с вами никто не посмеет торопить и напрягать.
— Уже не могу дождаться! Я обзвонила всех родственников! Они так счастливы за меня. Ну, почти все. — помялась Пегги, сдерживая улыбку. — Думаю отослать им фото на память. Еще нескоро я смогу вновь увидеть их.
— Насчет этого, — чуть нахмурила брови Мойра, оглядываясь на Маргарет.
— Что такое? — поджав губы, Пегги вновь заволновалась. Ее настигло чувство словно она сделала что-то не так.
— Служба безопасности была несколько… обеспокоена вашими звонками. Вы конечно ничего конкретного не выведали, но, знаете, Маргарет, тут все очень строго. У нас не принято вот так вот названивать всем подряд. — Мойра улыбнулась, словно эта ситуация вызывала у нее смех. — Впрочем, я попросила охрану не блокировать вам связь. Пока что. Просто понимаете, в наше время информацию легко перехватить. А мы с вами на секретном объекте.
— Ой. — Пегги, выпучив глаза, скрестила руки замком, начав потирать пальцы и чувствуя в них дрожь. Опустив глаза, девушка переступала с ноги на ногу.
— Что такое?
— Выходит, я больше не смогу связаться с родней? — сердце Пегги учащенно долбилось в грудную клетку. Было не по себе. Но Мойра успокоила ее.
— Не волнуйтесь вы так, Пегги. — она подошла ближе, погладив ее по плечу. Маргарет вздрогнула. — Вы сможете звонить им в любое время, кроме того, когда находитесь в лаборатории. Просто здешние правила обязывают соблюдать конфидециальность. Вы же не стали бы говорить по видеосвязи с родственниками, параллельно вводя в ракетных шахтах ядерные коды?
Пегги снова не оценила шутку доктора Майерс и покраснела от стыда.
— Все будет хорошо, Пегги. Вот увидите. — Мойра похлопала по плечу девушку, кивнув и подзывая ту за собой. — Пойдемте. У вас впереди насыщенный день.
— Хорошо. — все еще не отойдя от стыдливого ощущения, помялась Пегги. Векс рванула за ней, но Мойра остановила их обеих взглядом.
— Животное лучше оставить внутри. — засунула руки в карманы халата Мойра. — В конце концов будет слишком много возмущений.
— Но ведь я говорила, что никуда не пойду без Векс.
— Помню-помню. — кивнула доктор Майерс. — Просто мы пока еще не решили, безопасно ли содержать ее здесь. Внутри. А не в какой-нибудь квартире, которую вам выделят в апартаментах Атланты.
— Я не могу ее оставить. Векс будет скучать по мне. А я по ней.
Мойра призадумалась, поглаживая подбородок.
— Знаете, давайте покажем ее Крюгеру. А уж он то решит, что делать с животным. — пожала плечами Мойра.
— А что, если он решит избавиться от Векс? — грустно вздохнула Пегги.
— Тогда мне снова придётся вступится за вас. — усмехнулась Мойра. — Не терять же нам такого высококлассного специалиста просто потому что кому-то здесь не нравятся немецкие овчарки.
Пошагав по довольно ветвистым тоннелям лабораторий, Мойра вела ее, рассказывая и показывая, как здесь все устроено. Объяснила, что каждый из центров подпитывает компактный реактор на перегоне плазмы. Он не столь большой, какие устанавливают в городах, но все-таки достаточно объёмный, чтобы под раздел его обслуживания уходил целый этаж.
— Поразительная эта технология, — кивнула Пегги. — не знаю, что бы мы делали без нее. Знаете, думаю альтернативные источники энергии это будущее человечества.
— Определенно. — кивнула Мойра. — Когда на планете кончилась нефть, думаю люди жутко паниковали. Только представьте, все, чем они подпитывали свои неуемные потребности цивилизации в один миг истощилось в земных недрах.
— Удивительно, как мы пережили это. — вздохнула Пегги. — Я слышала в плазменных реакторах используется достаточно старая технология?
— Это же что-то вроде токамака. Кажется, раньше их разработки считались секретными. Сейчас же на них держится весь мир. Думаю, Тесла бы обзавидовался.
— Так выходит люди и раньше могли добывать строить такие реакторы? — Пегги почесала затылок. — Но почему тогда не делали этого?
— Только представьте себе в какой хаос погрузился бы мир, узнав, что у него есть более дешевый, доступный и простой способ обеспечить себя энергией, чем выкачивать нефть или разделять атомные ядра. Лет сто назад миром правили корпорации. Жадные до нефти, ядерной энергии и ценных металлов. Мир, которым правили не президенты и короли, а советы директоров. Вообразите ужас, заполнивший бы их сознание, если вдруг все их силы и старания пойдут прахом. Они не смогли бы конкурировать с таким видом добычи энергии. И мир рухнул, быть может, куда глубже, чем сейчас. Человеческая жадность терзает планету куда дольше и куда страшнее, чем ядерная война, доктор Райт.
— Это звучит очень страшно, Мойра.
— В наше время не очень-то много изменилось, Пегги. — хихикнула та. — Оглядитесь вокруг и вы поймете. Едва ли мир меняется. Меняются декорации. В мире кончилась нефть, а сотни стран отказались от ядерной энергии. Но все еще есть то, что люди из земли не выжали. А значит нами всеми еще манипулируют люди, которыми движут алчность и жажда наживы.
— Как жаль, что от космических миссий так и не было вестей.
— Думаю это из-за ядерных осадков в атмосфере. Сейчас связываться с космосом куда труднее. И, лично я считаю, что все эти миссии по колонизации Марса окончились неудачей. Как жаль, но все эти добровольцы уже стали удобрением для красной планеты.
— Пессимистично. — поджала губы Маргарет.
— Космос слишком огромен, чтобы человеческая жадность обуздала его весь. — поправила очки Майерс. — Они решили замахнутся на другие планеты. Когда запасы нефти стали подходить к концу, столько людей добровольцами рвалось выбраться с нашей дорогой матушки-Земли куда-нибудь на Марс. Им обещали золотые горы. Новый мир, построенный на новой земле. Наверное, они летели туда за славным именем и тщеславием. Хотели наслаждаться высасыванием жизни из очередной планеты, насмехаясь над судьбами тех, кто остался на Земле. Но вот теперь наш мир выстоял перед ядерной катастрофой, а их сожрал космос. Иронично, да и поделом им.
— Вы недолюбливаете космос. — мельтешила вслед за широкими шагами Мойры Пегги. Ей было сложно нагонять доктора Майерс.
— Космос не для людей. Предпочитаю думать о делах более насущных. — чуть развела она руки. — И на Земле полно проблем. Как я и говорила, человеческая жажда власти и наживы сведет в могилу всех нас. Когда-нибудь уж точно. Не сейчас и не через сотню лет, быть может, но путь нашей эволюции проложен именно в эту бездну.
— Я не хочу с вами соглашаться. Но… Мне просто интересно, Мойра, что тогда вами движет? Я здесь ради науки. Ради того, чтобы помогать людям. Думать о будущем, как думает каждый из ученых. Но что движет вами?
— Знаете, Пегги, — поправила свою прическу Майерс. — я просто иду вперед. С томным угольком надежды в сердце на то, что однажды мы, ученые, сможем изменить мир и забрать его из рук вожделения насущных благ и капитализма.
— Звучит как-то, — Пегги прикусила губу. — слишком по-марксистски.
— Я не верю в утопии и не имею ничего против физических благ. Скажу больше, я этими физическими благами охотно пользуюсь. — одернула халат Мойра. — Но они не должны быть первостепенными в человеческом сознании. Я прогрессивистка. Всей душой я презираю традиционализм и консерваторство, которое якорем пытается тянуть нас на дно.
— И что вы тогда планируете делать? Как вы хотите изменить мир? — скромно улыбнулась Пегги, чувствуя, что они с мисс Мойрой слишком различны во взглядах.
— Нужно избавить его от идиотов и глупцов, только и всего. — отмахнулась Мойра, довольно улыбаясь. — Мир должен принадлежать интеллекту и прогрессу, даже если ради этого придётся обрушить все столпы, на которых зиждутся наши ценности.
— Вы мыслите очень радикально.
— Я лишь высказываю свою позицию. — пожала плечами Мойра. — Кто я? Всего лишь ученый. Разве нам, скромным детям науки позволено менять мир? — теперь уже улыбка Майерс казалась хитрой. Пегги покосилась на нее, ничего не ответив.
В центральной лаборатории Пегги буквально поражалась, прохаживаясь между высокотехнологичными аппаратами и приборами. О некоторых из них она слышала лишь на научных собраниях и за половиной из таких вовсе не работала. Тут стояло огромное количество клеток с животными. Кошками, крысами, кроликами.
У стола, на котором высвечивались голографические диаграммы результатов каких-то исследований спорили двое людей. К ним и направлялись Мойра с Пегги. Один из них, крепкого телосложения невысокий человек, среднего возраста, с черными густыми волосами и столь же густой, пусть и коротко стриженной, бородой. Сложив руки пирамидкой и закинув ногу на ногу, он яро дискутировал с высоким, стоявшим напротив него оппонентом. Продолговатое, тощее лицо и короткостриженые волосы, несмотря на не слишком то великий возраст явно старили мужчину, а круглые очки, которые он извечно поправлял указательным пальцем, довершали на нем образ стереотипного ворчливого доктора преклонного возраста, хотя в его висках не было ни одного седого волоса.
Их двоих Пегги сразу признала. Тот, что сидел был доктором Виктором Крюгером, человеком с достаточно смешанной репутацией в мире науки. Но оттого не безызвестным. Его оппонентом был куда более популярный доктор Отто Хартманн. Несмотря на то, что Хартманн был моложе Крюгера, со своим недовольным видом и строгим стилем он казался куда старше.
Судя по тому, как доктор Хартманн насупился, отмахнувшись и пошагав прочь, подхватив по дороге свой голографический планшет и принявшись в нем что-то настраивать, их спор зашел в тупик. Доктор Отто удалился из лаборатории, не обратив на Мойру с Пегги никакого внимания. Маргарет проводила его взглядом, приглядываясь к стройному статному телосложению и уверенным, четким движениям доктора, пока тот не скрылся за дверями.
— Ваш внеплановый спор снова зашел в тупик, Виктор? — ухмыльнулась Мойра, подойдя и оперевшись на стол Крюгера.
— Мойра! — возмущенно скривился тот, одернув от стола руки. — Прошу тебя! Умоляю, Мойра, никогда не садись на мой стол! Ни-ког-да!
— Чувствительный, как всегда. — пустила смешок Майерс, оторвав задницу от стола. Как подметила Пегги, доктор Мойра порой была достаточно своевольна. По крайней мере никто из тех, кого знала Пегги, не усаживался в лабораториях на рабочие столы.
— Просто предпочитаю, когда мое рабочее место никто не трогает. — потирал худые пальцы доктор Крюгер, обратив внимание на робко стоящую рядом Пегги и принявшись поглаживать бороду. Его глаза, такие странные, впились в девушку удивительными зрачками. Маргарет не сразу поняла, что его желтые зрачки, переливающиеся странными цветами и моргающие – это импланты. Лишь присмотревшись к глазам Виктора Крюгера, она заметила в них тонкие линии микросхем. Его зрачки казались такими неживыми и искусственными, что это резало взор. Сам взгляд Крюгера был стеклянный и чутка пугающий. У Пегги пробежала дрожь по спине. — О, это вы.
— Да, доктор Райт на месте. — кивнула Мойра, подтверждая догадку доктора. — Прибыла к нам из самой Европы. Гений своего дела.
Кислотно-желтые зрачки Крюгера, переливающиеся электронным светом вновь и вновь пробегались по ней. Виктор поджал руки к груди, встряхнув ими.
— Вы, как я понимаю, Маргарет. Очень приятно. Простите, что не могу пожать вам руки, это вовсе не потому что в вас есть какой-то неприятный изъян. Я вовсе никому не жму рук и стараюсь избегать тактильных контактов с людьми.
Пегги помялась на месте, переступая с ноги на ногу.
— Ладно. — отвела взгляд она, стараясь не пересекаться с глазами-имплантами Крюгера. Мойра следила за их забавными переглядываниями.
— Не обижайся на доктора Крюгера, Пегги. — махнула рукой она. — Он невероятный недотрога. Боится прикосновений как огня. Думаю, будь у Виктора возможность, он бы себе и вовсе все конечности заменил на импланты.
— Пожалуй да. — улыбнулся Виктор, аккуратно взяв свои белые резиновые перчатки со стола и натягивая их на руки с невероятной прилежностью. — Человеческие тела так несовершенны и хрупки. Собственно, это здесь я и пытаюсь исправить. Я нейрохирург. Разрешу себе вольность сказать, что один из лучших. Но спустя сотни сложнейших операций я понял, что недостатки человеческого тела можно излечить, лишь заменяя его несовершенные детали из плоти на те, что не столь уязвимы и легкоразрушаемы.
— Однако не все члены научного конгресса оказались с ним согласны. — пожала плечами Мойра.
— Эти идиоты выдворили меня, назвав мои цели до смешного недостижимыми. Вы только вдумайтесь! Один из них, этот толстый недоносок из отдела кардиохирургии сказал, что я фанатик и сумасшедший! — Виктор ткнул указательным пальцем себе в грудь. — Он заявил, что я идиот, раз по своей воле заменил свое «здоровое и сильное сердце на этот ненадежный кардиоимплант». Как будто он мог осуждать меня за мой выбор. А знаете, что самое смешное, доктор Райт?
— Что? — смущенно спросила Пегги, оглядывая лабораторию. Позади донесся лай. Она испугалась.
— Этот недоносок умер через пару лет от остановки сердца. — фыркнул Крюгер, довольно сложив на груди руки. — Это не просто иронично. Это судьбоносно доказывает, что все мои теории верны. Хотя, что я все о себе, да о себе. Ведь новенькая тут вы, доктор Райт. Рад вас видеть, если что.
— Да, я тоже вас. — Пегги обернулась на громкий вой посреди лаборатории. Все ее сотрудники тоже поглядели на вход. Векс, рыча и гавкая, с лаем понеслась к хозяйке, Крюгер вскочил, резко сделав пару шагов назад от прыгающей у ног Пегги собаки.
— Черт возьми! Лабораторный образец сбежал? — голос его стал напуганным. — Мойра! Мойра, черт подери, зовите охрану! Скорее! Охрану!
— Умерьте пыл, доктор Крюгер, вы создаете перед девушкой впечатление паникера и идиота. — вздохнула, заведя глаза, Мойра.
— Стоп. — кашлянул Виктор, поправляя перчатки на руках. — Так это что, ваша собака? — поглядел он на Пегги.
— Да. — смущенно приобняла ту Пегги, удивленно глядя на Векс. — Как ты тут очутилась, девочка?
Вслед за собакой внутрь вбежали охранники лаборатории, доставая шоковые трости. Все люди вокруг поднялись на уши, глядя на то, как Пегги успокаивает собаку.
— Что за чертовщина? — нахмурил густые брови Крюгер.
— Кто выпустил ее? Разве вы не закрыли дверь? — приподняла бровь Мойра.
— Доктор Майерс! Доктор Крюгер! Господа, — подбежал запыхавшийся охранник, медленно подбираясь к Пегги и Векс. — будьте аккуратнее. Эта особь опасна. Каким-то неведомым образом она выбралась из клеток и забралась в комнату новоприбывшей доктор Райт.
У Пегги испуганно заколотилось сердце. Векс залаяла на охрану. Мойра же, прикрыв губы, старалась сдержать смех.
— Мы услышали лай, ну и… — почесав затылок, непонимающий охранник глядел на обнимавшую собаку Пегги.
— Решили проверить и выпустили животное на свободу? — доктор Майерс, сложив руки на груди, покачала головой. — Что за охрана у такого объекта, если вы даже пса поймать не в состоянии?
— Мэм, я не совсем понимаю. — кивнул на Пегги охранник.
— Ох, чувствую нас ждут веселые деньки. — покачала головой Мойра. — Это пес доктора Райт. Его здесь пребывание – условие ее работы. Сообщите всем этим узколобым громилам с дубинками и стволами, что этот пес не лабораторный. Если бы вы случайно убили его, лишились бы не только работы.
Охранник, помявшись, глянул на испуганную Пегги, обнимавшую собаку.
— Эм, просите, доктор Райт, мэм. — почесал тот затылок.
— Ничего. — погладила Векс по загривку та. — Просто, ну поставьте на ее ошейник какой-нибудь маячок. Или что-то такое.
— Хорошая идея. — кивнула Мойра. — Идите, займитесь делом, капитан. А не просиживайте штаны в обзорном центре, заменив вывод изображения с камер на экраны на какое-то тупое телешоу.
— Но я не… — возмутился тот.
— Идите уже, ради всего святого! — нахмурилась Мойра, сложив руки на груди и охрана, поведя с собой вырывающуюся собаку, пошагала прочь.
Доктор Крюгер, ошарашенно поглядывая на них, тяжело вздохнул.
— Черт. Собака. Вы привели к нам в лабораторию чертову собаку. — покачал головой он. — Это же негигиенично! Мало того, попросту опасно!
— Животному провели обработку. Можете поумерить паранойю, Крюгер. — сказала ему Мойра.
— Простите меня. — опустила взгляд Пегги.
— Просто не подпускайте ее близко ко мне, умоляю. — скривился Крюгер. — Вы что, ее сюда даже не для опытов привели?
Девушка нахмурилась.
— Нет. Никто не будет ставить над Векс опыты. Она не просто собака. Она очень умная и она мой друг.
— Отто бы посмеялся вам в лицо. — улыбнулась Мойра. — «Приравнивать низшую ступень эволюции к человеку? Да как вы смеете?!» — изобразила она голос доктора Хартманна.
— Скажу вам сразу, доктор Райт, меньше прислушивайтесь к Отто Хартманну. — фыркнул Крюгер. — Может он и мировой известности специалист, но самонадеянный донельзя лицемер!
— К тому же слишком гордый. — кивнула Мойра.
— И он точно не одобрит собаку здесь. Посреди исследовательского центра. — кивнул Крюгер, осматривая и без того чистый халат на предмет пыли. — Я ничего против не имею, но, постарайтесь не выпускать эту заразную тварь за пределы комнаты. Я доверяю только стерильным лабораторным образцам.
— Векс не тварь. — надула губы Пегги. — Она почти как человек.
— Никто и не спорит, доктор Райт. — усмехнулся Виктор, усаживаясь за свое рабочее место. — Я, как нейрохирург уж точно вам говорю. Какого-то принципиального различия между рабочей единицей мозга человека и собачьего мозга нет. Там такой же нейрон. Хотя это конечно относится ко всем млекопитающим, это так.
— Виктор, ты как всегда на высоте… — издевательски кольнула Мойра. — Собаки – хорошие друзья человека. Но они ему не ровня, уж извини, Пегги. Мы далеко уши в прогрессе от четвероногих. Человек – есть венок эволюции.
— И после этого вы говорите, что вы прогрессивист, доктор Майерс. — ухмыльнулся Виктор, глядя на Пегги. — С физиологической точки зрения, на самом то деле, не так уж мы от собак далеки. В целом строение нашего мозга не слишком отличается от мозга собак. Но потенциал действия примерно равнозначен. Есть, конечно, различные аспекты. Разница в вестибулярном аппарате, обонянии, зрении. Это так. Но кровоснабжение головного мозга, что собачьего, что людского, также осуществляется также за счет двух сонных и двух позвоночных артерий. Но основное глобальное отличие все равно лишь в меньших объемах мозговой ткани.
— Я думаю спорить с тобой насчет того, насколько далеко наш мозг ушел от собачьего нет смысла. — пожала плечами Майерс. — Верь во что веришь, Виктор. Давай не будем нагружать мисс Маргарет твоими речами о пересаживании мозгов и их консервированнии в банки.
— Когда-нибудь, я гарантирую, людям эти исследования понадобятся.
— Ты здесь как специалист-нейрохирург, а не как мечтатель, пересаживающий одни мозги в другие черепные коробки. — прервала его Мойра. — Давай лучше покажем доктору Райт основные цели и задачи нашей работы, а споры по поводу того, сколько собачьих мозгов ты вместишь в человеческую черепушку, оставим на потом.
— Как пожелаешь, Майерс. Как пожелаешь. — развел руками Крюгер, встав и, позвав за собой женщин, направился к различным аппаратам и экспериментальным приспособлениям в лаборатории.
Все эти удивительные автоматизированные аппараты-хирурги, инкубаторы, приборы для извлечения ДНК, впечатляли. Пегги не могла оторвать взгляда от торжества технологий. Столько чудес науки, сосредоточенных в одном комплексе. Каждый сложнее и интереснее предыдущего. Виктор с упоением рассказывал о каждой машине, поясняя ее плюсы и минусы, особенности работы и правила безопасности. Мойра подобного восторга не испытывала и просто ходила рядом, местами пытаясь сдерживать улыбку от слишком рьяной и фанатичной подачи доктора Крюгера.
— А это автоматический хирург. — указал он на операционный стол, изукрашенный стальными манипуляторами, заменявшими руки хирургов. На них красовались хирургические пилы, скальпели, щипцы и сверла. Несколько из этих приспособлений были снабжены шприцами, которые вкалывали указанную дозу подключенных препаратов пациенту. — Но думаю с ним вы уже знакомы.
— Да, я встречалась с механизированными аппаратами для операций. — Пегги, чуть вздрогнув, проводила взглядом блики света, скользившие по скальпелям. — Но никогда ими не пользовалась.
— О, доктор Райт, это крайне просто. — парой легких движений включив голографическую панель у аппарата, доктор Крюгер быстрыми движениями пальцев настроил параметры на экране и нажал кнопку пуска. Механические руки-манипуляторы, вооруженные скальпелями и пилами, начали двигаться, выискивая свою цель на пустом операционном столе. — Я запрограммировал их все на легчайшее управление. Нам придётся много и долго работать с биоматериалами, доктор Райт. Всех рук не хватит. Другое дело – пара движений в настройках этого чуда технологий и вот операция уже готова.
— Это очень удобно. — кивнула Пегги.
— Да, любой дурак справится. — усмехнулся Виктор, поглаживая бороду.
— Что, даже ваши любимые, равные человеку, собаки, доктор Крюгер? — подкольнула его Мойра. — У них же лапки.
— Вот видите, Маргарет? — покачал головой Крюгер. — Она издевается. И как вы прикажете мне работать в таких условиях?
— Не изображайте раненную принцессу, Виктор. — пустила смешок Майерс. — Вам не к лицу.
— А вам, Мойра, эта ваша саркастичность очень даже к лицу. К превеликому сожалению. Я предпочитаю работать с серьезными людьми!
— Именно поэтому вы рассказываете доктор Маргарет, как собаки могут управляться с вашим аппаратом? — издевательски улыбнувшись, она прошла мимо, набирая что-то в своем голографическом планшете.
— Собаки хотя бы не смеются мне в лицо! — фыркнул Виктор, обратив взгляд своих золотисто-желтых глаз-имплантов на Пегги.
— Они просто физически не могут! Но думаю с удовольствием сделали бы это, если бы хватало мозгов. — уколола его Мойра, уходя в другую часть лаборатории.
— Не коллектив, а фестиваль стенд-ап комиков, черт их дери. — покачал головой доктор Крюгер, продолжая глядеть на Пегги. Она старалась не встречаться с его стеклянным техногенными зрачками. — Ну что, вас впечатляют наши технологии?
— Да. Очень. — кивнула Пегги, волнительно потирая руки.
— Я как-то читал ваши работы. Местами, конечно, слишком банально. Местами скучно. Но, знаете, очень действенно. Эти ваши исследования репродукции генома. — Крюгер одобрительно кивнул. — Впечатляют.
— Спасибо, доктор Крюгер. — опустила взгляд Пегги, чувствуя подкрадывающееся смущение.
— Вы ведь знаете, зачем вас послали сюда? — поглаживая бороду, спросил тот.
— Ну, Кармен не особо поясняла… — почесала затылок Пегги.
— Ваши исследования очень важным в нашем деле. — ответил ей Виктор. — Дело вот в чем. Вы думаете, мы просто так, научного интереса ради, получаем такое несметное количество средств на наши исследования? Вам верится, что Атланта – вот так вот в один прекрасный миг приютила все признанные и непризнанные гении мира, лишь бы толкать вперед научный прогресс?
— Ну, доктор Майерс сказала мне, что она…
— Да-да, Мойра очень хочет казаться невероятной прогрессивисткой. Будет разглагольствовать, как мечтает толкать человечество вперед. — они оба посмотрели на шагающую неподалеку Мойру, объяснявшую что-то обратившимся к ней ученым. — Небось, она и про космос вам рассказывала?
— Угу. — скромно кивнула Пегги. — Рассказывала.
— И каждый день одно и то же представление. — усмехнулся сквозь густую бороду Крюгер, поправляя свои перчатки. — Вас доктор Мойра не смущает? — подозрительно спросил он.
— Доктор Майерс? — Пегги нахмурилась, задумавшись. — Нет. Она добра ко мне. А что?
— Дело в том, доктор Райт, что столь огромные средства нам выделяют далеко не ради научных изысканий. Жена мистера Бенедикта Маккриди, первого министра республики Джорджия, тяжело больна. У нее некая странная, преобразившаяся форма опухоли. Кто знает, сколько ей осталось? Год. Пять лет? Может, весь десяток?
— Да. — кивнула Пегги. — Я слышала об этом от Кармен. Она мне говорила.
— Так вот, он явно не прочь выделить огромную часть бюджета их с Паттерсоном новообразованной республики на то, чтобы «покрыть все тяготы нашего неуемного научного рвения». Почти точная цитата, доктор Райт. — Виктор хмыкнул, поглаживая бороду. — Но все мы знаем, что это лишь дело личной выгоды. Мистером Маккриди движет желание спасти свою беременную жену. Его простые, человеческие желания, всем нам понятны. И вы, по зову вашего благородного сердца, вызвались нам помочь, не так ли?
— Ага. — Пегги стеснялась прерывать явно воодушевлённую речь доктора.
— Но вот незадача, некоторые средства, выделяемые на наши научные центры идут по пути, который вызывает у меня подозрения.
— Какие? — приподняла бровь Пегги.
— Доктор Майерс тут достаточно давно. — Виктор начал говорить тише, когда заметил, что Мойра, стоявшая неподалеку, окинула его взглядом. — Она помогает нам с доктором Хартманном в наших разногласиях. Работает в лабораториях. Исследует что-то. Но никто никогда не говорит нам, что именно. А спроси Мойру, она, в своем абсолютно шутовском стиле, скажет что-нибудь колкое и не ответит. То, что здесь делает доктор Майерс тайна. Как для меня. Так и для Хартманна. И для вас, я думаю, тоже.
— Может, у нее просто другой проект? — помялась Пегги.
— Вот именно. — прошептал Виктор, видя, что Мойра направляется к ним своим гордым шагом. Он взял часть своих дисков с данными и направился к какой-то аппаратуре, предварительно глянув на Пегги. — Не тешьте себя надеждами на то, что все здесь так просто, Райт. Наука здесь является не столько целью, сколько средством. — тихо бросил он, отходя от нее.
Подошедшая Мойра, поправив очки, прищурилась, поглядывая на Виктора, старавшегося сделать вид, будто он занят каким-то своим делом.
— Ну что, доктор Крюгер поделился с вами чем-то интересным? — улыбнулась она. Пегги призадумалась.
— Нет. Он даже не объяснил мне, что делать. — девушка нервно потерла свои пальцы, переступив с ноги на ногу. — Но он сказал, что не доверяет вам.
— Как предсказуемо со стороны Виктора. — улыбнулась краешком губ Мойра. — Он никому не верит. А потом жалуется, что с нами невозможно работать.
— А над чем вы работаете, доктор Райт? — спросила Пегги, надеясь получить ответ от Майерс, стороны которой она решила придерживаться. Доктор Мойра внушала доверие.
— Кормлю лабораторных кроликов. — пустив смешок, сказала Мойра и пошагала вперед, кивком подзывая Пегги за собой. — Пойдемте, я поближе познакомлю вас с доступной аппаратурой и персоналом, а затем можете, не торопясь, приступать к работе.
Они с Мойрой провели несколько часов в лаборатории. Лаборанты, помогавшие им, делали все безукоризненно и четко. Не ошибаясь. Они были профи своего дела. Маргарет принялась расписывать Мойре свое исследование о репродукции генома, показывать схемы ДНК и способы их копирования. Пегги всю жизнь занималась подобными исследованиями, «достигнув в них некоторых успехов», как она скромно заявляла, когда кто-то в очередной раз поздравлял ее с получением премии Нобеля. Мойра внимательно слушала. Или изображала, что слушает внимательно. Пегги, поняв, что доктор Майерс и впрямь увиливает от ее вопросов, уже и не знала кому верить. Может доктор Крюгер и был прав. Все здесь играют в какую-то свою игру и Пегги на этой доске пешка, которой далеко до того, чтобы выйти в дамки.
— Очень интересно. — поворачивая движениям рук голограмму процесса клонирования генома, кивнула Мойра. — Как долго вы этим занимаетесь?
— Всю жизнь. — опустила взгляд Пегги.
— Богатый, видимо, опыт. — Мойра снова улыбалась ей, но Пегги заметила, что сейчас улыбка доктора Майерс не смотрится слишком искренней. — И где вы начинали, могу узнать?
— Я работала в центре репродукции и генетики. — тихо ответила Маргарет, прикусив губу и заметив бегающий по ним взгляд глаз-имплантов Виктора, переносящего к хирургическим аппаратам неподалеку клетки с кроликами. — Помогала людям. Мы лечили их недуги. Помогали заводить детей. Можно сказать, что мы победили бесплодие.
— Благодаря вам? — улыбнулась Мойра.
По лицу Пегги пробежался румянец.
— Частично. — тихо ответила она, стесняясь. Хотя на деле это было не частичное, а полностью ее достижение.
— Еще одна победа за доктором Маргарет Райт, верно? — похлопала ее по плечу Мойра, переглянувшись недоверчивыми взглядами с Виктором. Часы тянулись медленно и Пегги старалась не думать о всех этих странностях вокруг, отдавшись работе и на пару с Мойрой загружая в компьютеры данные ее исследований.
Когда день подошел к концу, Пегги вздохнула с облегчением. Несмотря на то, что она занималась не слишком напрягающим делом, за сегодня она очень устала. Попрощавшись с Мойрой, которая, как ей показалось, стала к ней чуть холоднее, она направилась в свою комнату, расположенную на жилом этаже. Люди расходились вместе с ней. Виктор Крюгер все еще остался в лаборатории, решив работать с особями кроликов над чем-то «вселенски важным», как он заявил. Так он и сидел до глубокой ночи в научном центре, препарируя животных.
Пегги, нахмурившись и стараясь расслабить мысли, брела по коридорам в сторону лифта. В руках она несла папки с результатами тестов и отчетами, сделанными за сегодня. Ей хотелось провести ночь, чуть более точно с ними ознакомившись. Ее приняли здесь радушно, но, кажется, за всей этой любезность скрывалось что-то, что ей не нравится. Как и всегда среди людей. Девушка слишком сильно позабыла, что белые халаты не переделывают людской натуры. Все хотят ее провести или использовать. Наверное, и здесь.
Замешкавшись в своих мыслях и засмотревшись под ноги, она случайно наткнулась на что-то, вылетевшее из-за угла. Ее бумаги рассыпались и очки слетели вниз. Все расплылось перед глазами и Пегги не устояла на ногах, упав на колени. Рассыпавшиеся бумаги перед взором сливались и Пегги, щурясь, принялась нашаривать свои упавшие очки.
— Прошу простить. — донесся голос над ней. Она подняла взгляд, увидев расплывчатую фигуру, протягивающую ей злополучные очки. Дотянувшись до них, Пегги надела очки и напряжение с глаз спало.
— Я вас не заметил. Весь в своих мыслях. Вы меня отвлекли. Но впредь будьте аккуратнее.
Перед ней стоял Отто Хартманн. Высокий, статный человек с продолговатым лицом, короткой стрижкой и небольшими очками на носу, которые он спешно поправил. Пегги запнулась, пытаясь ответить, но проглотила слова. Что-то внутри нее сжалось, и она застеснялась.
— Что такое? — Хартманн нахмурился. При его выразительной мимике на лбу появлялись отчетливые складки.
— Я… — Пегги прикусила губу.
— Что вы? — пригнулся к ней доктор Хартманн, принявшись собирать бумаги с пола. — Проглотили язык?
— Ну… — она кашлянула, принявшись на пару с доктором собирать бумаги.
— Это что? — приподнял бровь тот, посматривая на бумаги в руках. Собрав их в стопку, доктор перелистывал их, быстро бегая по содержанию глазами. — Результаты работы Крюгера? Ох. Такое и в руках держать стыдно.
— Вы… — Пегги потерла руку, прижав к груди бумаги. Слова у нее в горле застряли. Нечасто ей приходится видеть так близко людей, вдохновлявших ее на научные свершения. Ближе, чем на расстоянии вытянутой руки.
— У вас небогатый лексикон, доктор Райт. — поднялся Хартманн, протягивая ей руку. — Доверьте работу с документами отделу по работе с документами. Не стоит носить их здесь самой. Если вы вот так будете постоянно терять их по пути, у нас уши свернутся от постоянных истерик Крюгера. Не то, чтобы его мнение меня волновало, просто лишний раз слушать его пререкания у меня нет желаний.
Пегги пропустила мимо ушей половину того, что он говорил. Она просто мерила доктора взглядом, обратив внимание на его руку, протянутую к ней. Молчание затянулось.
— Вам удобно сидеть на полу? — вздохнул Хартманн. — В технологичности и удобстве этих центров я конечно не сомневаюсь, но думаю, вам все же способны выделить комнату поуютнее этого коридора.
Девушка кашлянула, все еще глядя на протянутую к ней руку и поминая пальцами бумаги, которые собрала.
— Вы ударились головой в падении, доктор? Вы меня слышите? Вы собираетесь вставать? — взгляд Хартманна был острым, словно укол. А его голос еще острее. Он привел наконец Пегги в чувство.
— Д-да, д-доктор. — кивнула она смущенно, неуверенно протянув руку и взявшись за ладонь Хартманна. От такого контакта у нее по спине пробежали мурашки, в животе скрутило и пересохло в горле. Сердце учащённо забилось.
Поднявшись, она приняла бумаги, которые протянул ей Хартманн, прижав их к груди и глядя на ученого. На ее ладони до сих пор чувствовался теплый след его прикосновения. Маргарет покрепче сжала пальцы, стараясь не отпустить это ощущение. Оно показалось ей каким-то новым. Не пугающим. Скорее приятным.
— С вами точно все хорошо? — сняв очки, Отто Хартманн достал из кармана салфетку, протерев их и засунув ту обратно.
— Угу. — кивнула Пегги, стараясь дышать ровнее.
— Это хорошо. Если бы вы ударились головой и умерли, вышло бы неприятно, не так ли? — Пегги не поняла, шутил он или говорил всерьез. Кажется, ее голова кружилась. Но не от удара. Кажется, она вообще перестала соображать. — Потерять такого стоящего ученого в первый же день его прибытия. Да еще и так глупо. — лицо доктора Отто посетила усмешка. — Я думаю это был бы черный день для всей Джорджии, учитывая, сколько денег они влили в то, чтобы обеспечить вам тут комфортную работу.
— Мне? — переспросила Пегги, сама не понимая почему. Ее глаза прицепились к ровному лицу Отто Хартманна, не желая отрываться от него. Хотя девушка уже чувствовала, как она вся покраснела.
— Да. Вам. — кивнул мужчина, рассматривая ее. — С вами точно все в порядке?
— Ага. — кивнула она робко.
— Тогда, пожалуй, представимся. Я думаю, мы оба слышали друг о друге. Но, приличия ради, учтивость не помешает. — кивнул тот. — Я…
— …Отто Хартманн. — прошептала Пегги восхищенно. — Я знаю. А я… Я… — она запнулась.
— Доктор Маргарет Райт. Я знаю. — покачал головой тот, удостоверившись, что Пегги ровно стоит на ногах. — О вашем прибытии тут говорили так часто и много, что я начал сомневаться в адекватности местного персонала. Эта истерия по поводу вашего прибытия мне докучала, скажу честно.
— Я вам докучала? — помялась Пегги, поджав ноги и медленно пошагав за доктором.
— Не вы. — фыркнул он. — А тот хаос, который тут начался, когда они узнали, что «Эдемгейт Трансатлантик» уговорила вас прибыть сюда. Бенедикт был невероятно доволен. Думаю, вскоре он решит встретится с вами лично.
— Мистер Маккриди? — шагая вслед за Хартманном Пегги удалялась от той части этажа, где находилась ее комната, сама забыв об этом.
— Именно. Первый министр. — кивнул Хартманн.
— А когда?
— Что «когда»? — нахмурился мужчина. — Когда он захочет с вами встретиться? У него и спросите. Тут есть прямая связь с Атлантой, если вам интересно. Я не отвечаю за Бенедикта.
— А за кого? — прошептала Пегги, даже не вдумываясь в слова.
— Что за кого?
— За кого отвечаете?
Хартманн остановился и Пегги, чуть было не врезавшись в него снова, остановилась следом. Доктор обернулся к ней. Они смотрели друг на друга. Отто с недопониманием, а Пегги с удивлением и смущением.
— Мне кажется ваша комната в другой стороне. — сказал он.
— Ой. Простите. Я вам мешаю, да?
— Нет. Просто я не могу понять, что вам надо. — нахмурился доктор.
— Я не знаю. — протараторила Пегги. — А куда вы идете?
— Проверить реактор. Мне кажется, что он сбоит, хоть начальник техобслуживания мне и не верит. — возмущенно покачал головой Отто.
— Как можно вам не верить? — прикусила губу Пегги.
— Вы что-то приняли? — засунул руки в карманы Хартманн. — У вас донельзя возмущенный вид. Я не приемлю употребления наркотиков в научном центре. Не в мою смену.
— Я ничего не принимала. — покачала головой Пегги, пристыдившись.
— Идите проспитесь. — сказал тот, подходя к комнате реактора и вводя в нем пароль. Герметичные двери зашуршали, открываясь и доктор направился внутрь. Пегги, помявшись, заглянула вслед за ним.
Внутри стоял огромный реактор на перегоне плазмы. К нему подводились различные трубки, провода, энергоблоки. Циркуляционные круги опоясывали комнату и по ним, проносясь внутри машины, пролетала раскаленная плазма. Ее голубовато-фиолетовое свечение озаряло комнату с реактором, придавая ей непонятный, сказочный, удивительный оттенок. Пегги шагнула внутрь, осматривая заманчивое свечение. Реактор тихо гудел, вырабатывая энергию. На пару с ним гудел ветер в вентиляционных шахтах. Кроме того, в комнату были проведены еще несколько труб, достаточно объемных, но заблокированных. Маргарет, удивленно оглядываясь, шагала по цеху реактора, разглядывая все с пристальным вниманием.
Закончив проверку систем реактора, Отто обернулся, нахмурившись и заметив внутри стоящую и осматривающую все вокруг Пегги. Мужчина направился к ней, остановившись и грозно смерив ее взглядом. Отшатнувшись от неожиданности, Маргарет взвизгнула, но тут же прикрыла рот, заметив на себе взгляд доктор Хартманна. Такой тяжелый, но в то же время серьезный и вызывающий тепло в груди. Кажется, на ней проступил пот, несмотря на то, что тут была приемлемая, комнатная температура. Она судорожно поправила очки, не в силах оторвать взгляд от Отто.
— Вы заблудились или издеваетесь? — спросил тот.
— Я… — голос Пегги снова задрожал. — З-заблудилась. Угу.
— Ладно. — покачал головой Хартманн. — Так и быть. Сейчас посмотрим, где ваша комната и проведем вас туда. Не переживайте.
Она взглотнула вставший в горле ком, с трудом отведя взгляд от доктора. Ее внимание попыталось уцепится за что-то другое и она посмотрела на яркое свечение реактора.
— Что, впервые видите перегон плазмы в действии так близко? — спросил Хартманн, пошагав к выходу.
Пегги кивнула, последовав за ним.
— Очень полезные устройства. Без них едва ли мы смогли бы восстановить цивилизацию в столь скорые сроки. — пожал плечами доктор. — Они подарили жаждущему миру энергию, которую он так сильно хотел поглощать.
— Д-да. — кивнула Пегги. — Мы с М-мойрой говорили об эт-том.
— Как я видел, вы немало времени провели в лаборатории с Мойрой. — фыркнул Отто. — Да и помогаете с этими отчетами доктору Крюгеру. — кивнул он на бумаги в ее руках.
— Я прост-то еще н-не освоилась. — пробубнила она.
— И не спешите. — голос Хартманна стал серьезнее и суровей. — Не стоит доверять кому попало. Вы наивны, как я вижу. Наивность вам не к лицу. Как робость. Вам придётся отбросить их, чтобы работать здесь.
— Я п-постараюсь, е-если вы п-просите. — заикнулась та.
— Я прошу? — посмотрел на нее мужчина. — Это нужно не столько мне, сколько вам самой, доктор Райт. Если вы еще не поняли, это место не только колыбель науки, как вам наверняка заявляли в «Эдемгейт». И все мы здесь оказались не случайно и не только из-за наших мыслительных способностей.
— Угу. — робко кивнула та.
— Вы всегда со всем соглашаетесь? — возмутился он.
— Н-нет. — чувствуя, как горят щеки, сказала Пегги.
— Вам стоит научится играть по здешним правилам. От нас зависят не только жизни людей и прорывы в науке. На самом деле, все куда глубже. Я думаю, вскоре, вы, доктор Райт, поймете, о чем я. На этой разрушенной земле пытаются отстроить новый мир. Казалось бы, при чем тут мы? Но дело в том, доктор, что рано или поздно, наши исследования захотят использовать в своих целях. Я знаю людей, заседающих в Атланте. В последнее время я слишком к ним близок. Но такова суровая правда.
— Какая? — не в силах уловить всей его речи, Пегги чувствовала, что она потерялась в мыслях. Настолько доктор Хартманн своим появлением выбил ее из колеи.
— Мы, ученые, кузнецы мира. Но наши кузни часто становятся горнилом, на котором куют оружие войны. — Хартманн поправил свой халат. — Сейчас все здешние государства еще не окрепли. Они объединились под одной эгидой восстановления мира после ядерной войны. Реставрации здешнего общества. Но пройдут годы, и, быть может, наши с вами таланты направят в то русло, в которое всегда перетекает история.
— В какое? — завороженно слушая его, спросила девушка.
— В русло войны, доктор Райт. — скривился Хартманн. — Я не верю в то, что эти новоявленные государства смогут жить в мире. Больше нет.
— Может вы и правы. — не понимая ничего в политике, Пегги не могла ничего сделать, кроме как согласится.
— Впрочем, я думаю я итак вас утомил. — усмехнулся Отто.
— Нет, вовсе нет! — потрясла головой Пегги, вновь почувствовав себя виноватой.
— В любом случае, ваша комната здесь, доктор Райт. — остановился Хартманн у двери. За ней послышался лай Векс, услышав который, Отто недоверчиво покосился на вход.
— Спасибо. Ну… — помялась Пегги. — Что проводили меня… — прошептала она. У нее внутри все свернулось то ли от неудобства, то ли от волнения. Это был первый раз, когда она с мужчиной дошла до дверей собственного дома. Если, конечно, это можно так назвать.
— Выпейте успокоительного, доктор Райт. Мне кажется вы слишком взбудоражены. — поправив очки, сказал Хартманн. — Лучше выспитесь крепко. Каждый новый день тут труднее, чем предыдущий.
— Л-ладно. — кивнула Пегги, помявшись и поджав ноги. — Высп-плюсь.
— Вот и славно. — улыбнулся ей Отто, одернув свой халат. — Доброй ночи, доктор Маргарет.
— И вам, д-доктор… Доброй ночи.

Глава 59

Прохаживаясь между рядов с капсулами, Пегги помечала в свой планшет сведения об образцах внутри них. Под раздел для взращивания выделили целый этаж. Несколько комнат и длинных коридоров, усеянных капсулами. К сожалению, целый этаж был выделен не просто так. Поначалу, они пытались вырастить их в меньших количествах. Сначала потребовались несколько пробирок. Затем несколько комнат. И вот теперь неуемная жадность проекта до очередных попыток потребовала целого этажа под лаборатории взращивания. Стоило им лишь попросить выделить денег, и вот теперь в Мейконе, прямиком под городом, красовалась новая лаборатория. Если они хотели спрятать что-то у всех на виду, у них получилось.
Закупоренные в капсулах эмбрионы были подключены к устройствам, считывающим их состояние. Это было невероятно важно, учитывая то, что следить за ними вручную уже не представлялось возможным. Поначалу их было всего несколько штук. А потом, из-за провальных попыток стало десятки, а затем и несколько сотен. Вот и теперь ей приходилось прохаживаться между заполненными питательной жидкостью колбами, в которых колыхались свернувшиеся искусственные организмы. Как-бы то ни было, Пегги было очень жаль, когда очередной образец умирал. Отто упрекал ее за это, но она ничего не могла с собой поделать. Для нее каждый из них, словно живой. Хотя девяносто процентов из особей умрут в процессе формирования.
Пролистав пару страниц данных в планшете, Пегги подошла к очередной капсуле, глядя на болтающееся в ней крошечное существо, еще даже не напоминавшее ребенка. К тельцу были подключены провода и трубки, передающие информацию о его состоянии. Компьютер отдела взращивания сообщил о том, что состояние объекта статичное. А значит – никакое. В них было столько же жизни, сколько в куске мяса, отделенном от плоти. Пегги вздохнула, постучав ногтями по стеклу и, внеся сведения в планшет, направилась дальше.
Каждые несколько дней она лично обходила все образцы, считая, что тут нужно во всем убеждаться наверняка. Особенно после того, как несколько лаборантов перепутали нумерацию образцов и в результате этого погибло еще несколько эмбрионов. За эту ошибку их конечно уволили и Пегги их больше не видела, да и не знала, что с ними стало. Но зато эта ошибка дала понять ей, что все же лучше доверять самой себе в такой важной работе.
Капсула за капсулой, она переводила данные на накопитель. Обойдя еще десяток, она убедилась в все том же. Эмбрионы не способны сформироваться достаточно цельно. Все они наследуют те же гены и физиологические особенности. А значит их органы не помогут в лечении болезни. Они столь же обречены, как и у девочки.
Покачав головой и прислонившись спиной к стеклу одной из капсул, она достала из кармана свой голопроектор. Ощущая телом тепло внутри капсулы, она оглянулась на очередной эмбрион, который, по показаниям компьютера, хоть и развился целостнее других, все еще содержал в себе ту же наследственность, что и остальные образцы в лаборатории. Какие бы экспериментальные вещества им не вводились, ничего не менялось. Почти каждый раз они были обречены еще в зародыше.
— Дневник доктора Маргарет Райт. — включила она запись своего устройства и детекторы начали фиксировать ее движения и звуки. — Запись номер 611. Ничего нового. Те образцы, что я успела проверить за сегодня наследуют врожденные дефекты иммунитета девочки. Они будут бесполезны на поздних стадиях. Их тоже утилизируют. — она вздохнула. — Мне кажется, что это неправильно. Вот так вот… давать жизнь, а затем ее отнимать. Да, они говорят, что эти дети… Не живые. Что они ненастоящие. Но ведь, — она почесала затылок, прикусив губу. — ведь…
Она запнулась, не находя слова.
— В общем, нужно постараться меньше переживать по этому поводу и закончить осмотр. Но с каждым днем за эти несколько лет работы я убеждаюсь, что ничего не получится. Мы не смогли вылечить мать, не сможем сделать этого и с дочерью. Слишком сильная наследственность. Ничего не поделать. Может, я через чур пессимистична, но глядя на то, как они забирают в печи очередную партию этих детей, — ее голос дрогнул. Отто каждый раз говорил ей, что нельзя принимать их за настоящих детей. Потому что это всего лишь суррогаты. Пародии на настоящие эмбрионы. — я не могу. Вероятно, ничего не выйдет. Все, как обычно, зайдет в тупик.
Поправив очки, Пегги потерла свой желтый свитер, колющий шею.
— Думаю, нужно осмотреть еще парочку и передохнуть. Я не спала почти трое суток. Даже эти дрянные энергетики уже не придают мне сил. — она пустила грустный смешок. — Может быть, стоит попросить Виктора пересадить мне какой-нибудь кардиоимплант? Мое сердце уже с трудом выдерживает такое количество кофеина каждый день. — потерев в руке устройство и еще раз посмотрев на него, Пегги остановила фиксацию движений. — Конец записи.
Она почувствовала, как в сердце закололо. Помассировав грудь кулаком, Пегги тяжело вздохнула, морщась от болей. В последнее время они преследовали ее так же часто, как неудачи в исследованиях. Если в жизни все попеременно и черное сменяется белым, то видимо сейчас была скорее черная полоса. Постояв и отдышавшись, она ощутила, что боль внутри ушла и, встряхнувшись, нашла в себе новые силы продолжать обход лаборатории и проверять эмбрионы.
Один за одним загружая данные из компьютера, Маргарет делала это практически машинально и ни на что не надеясь. Поднеся устройство к очередной колбе с эмбрионом, девушка зевнула, чувствуя, что уже устала. Только она хотела выключить планшет, как вдруг, тот радостно моргнул, загрузив состояние образца на экран. Нахмурившись, Пегги поправила очки, смотря на данные. Поначалу, она не поверила своим глазам. Приспустив очки на нос и помассировав веки, Пегги вновь посмотрела на экран, а затем на достаточно взрослый, сформировавшийся объект. Невольно она раскрыла рот, переводя зрачки то на эмбрион, то на данные.
— Святая Мария, — прошептала она, принявшись просматривать все характеристики, загруженные с капсулы. Она поверить не могла. Организм объекта практически полностью избавился от предрасположенных к болезни генов.
С невероятным восхищением пересматривая данные, она сама своим глазам не верила. Кроме прочего, у объекта отсутствовала непереносимость к внедрению имплантатов и техногенных изменений в организм. Ее сердце учащенно забилось. Девушка улыбнулась, подняв глаза на крошечное тело ребенка, болтающееся в питательном растворе внутри банки, подключённое к проводам.
— А ты сильная, малышка, — улыбнулась она, прикоснувшись к стеклу и поглядывая на ели заметные движения ручек и ножек ребенка. — очень сильная.
В мозг прибило больше адреналина, чем после нескольких чашек кофе с энергетиком. Настолько это ее взбодрило. Даже мысли путались в ее голове.
— Какая же ты красавица, — поглаживая рукой теплое стекло, Пегги наклонила голову, глядя на то, как пошевеливается эмбрион. Объекту совсем немного осталось до полноценного сформирования. — умничка.
На сердце Маргарет словно выступило тепло. Она испытывала гордость за себя и за то, что они как никогда близки к цели.
— Сейчас посмотрим, сколько тебе осталось до полноценного “рождения”, кроха. — восхищенно вздохнула она, начав пересматривать данные капсулы с эмбрионом. В глубине зала послышались шаги.
Пегги обернулась, увидев шагающую между капсул Мойру. Доктор Майерс поправляла свежий халат, явно только вернувшись со своей ежедневной пробежки. Поглядывая на образцы, она подошла к Пегги.
— Доброго дня. — поправила волосы Майерс.
— И вам, Мойра. — кивнула в знак приветствия Пегги. — Вернулись с пробежки? Как погода? — приличия ради спросила она.
— Прекрасный солнечный день. Я отлично развеялась. А все еще упорно осматриваете каждый самолично, доктор Райт? — улыбнувшись, Мойра посмотрела на объект, у которого стояла Пегги.
— Д-да. — голос Маргарет вздрогнул от неожиданности.
— Я слышу, вы все еще слишком теплы к этим… существам. — явно подбирая слова, сказала ей Майерс.
— Кажется, эта малютка пробралась дальше других. — с трудом сдерживая улыбку, Пегги прижала к груди планшет, посматривая на эмбрион в растворе. Мойру эти слова явно не впечатлили, судя по ее серьезному взгляду.
— Малютка? — пустила смешок Мойра. — Вы все еще приравниваете эти образцы из пробирок к реальным детям? — она покачала головой. — Кажется, Отто заявлял, чтобы вы больше так не делали. Поначалу вы думаете, что жизнь этих образцов чего-то стоит. Затем начинаете считать, что они не просто результаты экспериментов, а что потом? Начнете давать им имена?
— Вы слишком суровы со мной, доктор Майерс. — насупившись, тихим голосом сказала Пегги. — Для меня все они живые. У них внутри бьется сердце. Они могут вырасти. Думать. Жить. Любить. Пускай они не зачаты естественным путем, но… Разве они не люди?
— Это маленькие мешки с органами, Маргарет. — куда серьезнее, чем обычно, ответила Мойра, поправляя очки. — Кажется вы забыли суть нашего проекта. А если нет, сходите к Отто, он вам напомнит. Не нужно влюбляться в ложь, Маргарет, дорогая моя. Эти существа не более, чем куски мяса, которым не суждено стать людьми. Они рождены в этих пробирках, чтобы подменить собой то, что уже не излечить. А те, кто не годен для такой операции, окажутся в утиле. Это не живые существа, Пегги. Это призраки. Пустые отражения реальной девицы. Они не мыслят. Не чувствуют. И не живут.
Пегги смущенно отвела глаза от Мойры. Она не была с ней согласна. Эти дети ничуть не хуже любых других. Она работала в репродукционном центре. Она видела детей. Видела, как они образуются и растут. И эти дети были ничем не хуже них. Ничем.
— Я вас расстроила, Пегги? — мягко улыбнулась ей Мойра, проведя рукой по спине девушки, вызвав у нее мурашки. — Вы выглядите печально.
— Вовсе нет. — ворчливо ответила Пегги, потирая руки на планшете.
— Да неужто. — завела глаза Мойра, покачав головой.
— Просто… Мне кажется, это жестоко. — провела рукой по стеклу капсулы Пегги, глядя на барахтающееся внутри тельце.
— Что именно?
— Такой конец. Для всех них. — опустила взгляд девушка. — Они заслуживают больше. А не смерти в огне просто за то, что они не вышли такими, какими мы хотим.
— И что же? Вы предлагаете их всех хоронить? — фыркнула Майерс. — Когда-нибудь для всех тел, отравляющих землю, просто не хватит места. Да и кому в здравом хочется гнить в земле? Я лично, сторонница кремации.
Маргарет не удостоила ее ответом, смущенно отведя взгляд.
— Позвольте, я вам кое-что объясню. — вздохнула Мойра. — Вы слышали иудейские легенды о големах? Может, доктор Крюгер рассказывал вам? Он любит эту глупую историю.
— Да. — хмурясь, кивнула Пегги. — Рассказывал.
— Ну так припомните ее. — посмотрела на девушку доктор Майерс. — Человек, в своем желании уподобится богу, лепил из глины существо, что служило бы его воле. Исполняло бы его заветы и подчинялось бы ему, своему создателю, словно богу. Он вдыхал в него жизнь, щелкал пальцами и вот, о чудо, глиняное изваяние оживало, двигалось, действовало по воле человека, возжелавшего перекроить и переиначить божественный замысел. Как емко, не так ли? Во всех этих мракобесных постулатах лживых религий, обращающих общество в рабов, люди пытаются уподобиться богу и бог их низвергает. Иронично, не так ли?
— К чему вы это, Мойра? — нахмурилась Пегги, поглаживая шею своего колючего свитера, нащупав там свою цепочку с крестом и прикусив губу.
— К тому, что сколько бы вы не пытались считать эти… образцы, скажем так, подобными людям, они никогда ими не станут. Скажите мне, способно ли глиняное изваяние делать то, о чем вы сказали? Думать? Жить? Любить?
— Они не глиняные изваяния. — резко ответила ей Пегги, стараясь не повышать голос.
— Но они творения рук человеческих. — пустила смешок Мойра, тепло ей улыбаясь и засунула руки в карманы. — В них нет ничего от божественного замысла, Маргарет. Не корите себя за это. Верите вы в эту чушь, или нет.
Пегги хотела было возмутится, но промолчала.
— Недостаточно просто запихнуть генетический код в пробирку и щелкнуть пальцами, воскликнув: «Да будет человек!». — словно с издевкой щелкнула пальцами Мойра. — Я знаю, что вы неравнодушны к религии, Пегги. Быть может, так вам спокойнее, я не буду вас порицать. Но поймите же, как глина не способна чувствовать и любить, так и эти маленькие, столь похожие на настоящих, эмбрионы, никогда не станут людьми. И не только, потому что мы не позволим, или потому что вдруг всемогущие силы обрушат нам небо на головы, увольте, конечно нет. Дело в том, что они лишь жалкие копии. Все их существование сведено к тому, чтобы стать попыткой заменить мисс Патриции ее охваченные опухолью органы. Вы не должны их жалеть. И не должны жалеть себя. — покачала головой Мойра, разворачиваясь и пошагав к выходу. — Просто осознайте правду и смиритесь с ней. Не возлагайте надежд. Так жить станет куда проще и ничего не сможет вас разочаровать.
Проводив Мойру взглядом, Маргарет расслабилась, тяжело вздохнув и вновь обратив внимание на боль в районе сердца. Ей явно нужно пить меньше кофе. Посмотрев на дитя в капсуле, она вновь приложила ладонь к теплому стеклу. Ей показалось, словно ребенок внутри раскрыл ладошку, пытаясь сам дотянуться к ней. На лице Пегги невольно проскользила улыбка.
— Тебя я тоже в обиду не дам, малышка. Не переживай. — стараясь привести себя в чувство, сказала скорее сама себе девушка.
Добравшись до выделенной ей комнаты, она поспешно вошла внутрь, включив компьютер и вводя туда данные об образцах. День начался очень приятно и она надеялась, что столь же приятно он и продолжится. Пока машина загружала данные на свой терминал, Пегги перещелкнула несколько вкладок, поправив очки и решив посмотреть, что там творится в мире. Она так часто проводила время в лаборатории, что ни за чем не успевала следить. Там были какие-то новости о столпотворениях на улицах Мейкона, но Пегги, в силу того, что презирала политику, отвела их на второй план, решив не вчитываться в происходящее. Никаких других особых вестей толком не было. Маргарет вздохнула, пожав плечи и обернулась на Векс.
Молодая мамаша, свернувшись в своем уголке, смотрела на сосущих ее молоко щенков. Она подняла взгляд на хозяйку, высунув язык и счастливо дыша. Собака охраняла свое потомство строго, но не от Маргарет. Ее она всегда подпускала погладить пищащее, еще почти не обросшее шерстью потомство. Пегги была невероятна рада появлению этих маленьких щеночков. В отличии от доктора Крюгера или Отто. Они считали нецелесообразным таскать собаку за собой по лабораториям. А когда та произвела на свет потомство, они вовсе возмутились. Пегги, пытаясь их задобрить, предложила подарить им всем по щеночку, коих было как раз трое. Один кобель для Виктора, один кобель для Отто и еще одна маленькая сучка для Мойры. Крюгер сослался на то, что не собирается притрагиваться к ним и каждый раз морщился, когда видел этих щенят. Хартманн сказал, что считает нужным разве что отправить их в лаборатории, к другим животным, чем жутко обидел Пегги. Но она промолчала. Доктор Отто вызывал у нее нечто большее, чем просто симпатию. Сколько бы он не говорил вещей, способных тронуть ее за живое, она прощала ему все. Просто, потому что не могла иначе. Из всех троих ее главенствующих коллег, только доктор Майерс согласилась взять щенка. Мойра как всегда была жизнерадостнее своих коллег-мужчин, но за те несколько лет, что Маргарет работала здесь, их отношения с Мойрой поостыли. Они обе изображали любезность и доброту, но все же Пегги чувствовала, что Мойра не особо жалует ее, ровно, как и прочих сотрудников лаборатории.
Дело, вероятно, было в том, что в отличии от них всех, Майерс была человеком другого склада. И работала над совершенно другим проектом. Засекреченным. Сюда часто приходили люди государственной безопасности во главе с агентом Беверли. Приходили не только ради того, чтобы сопровождать мисс Патрицию. Они часто посещали Мойру. Что-то у нее выведывали. Естественно, за закрытыми дверьми. Виктора это не волновало. Он был погружен в какой-то свой, очередной, фантастический проект, который никогда бы не реализовал, в отличие от Отто. Доктор Хартманн часто тайком шептался с Пегги о том, что Мойра здесь опаснее всех прочих. Никто из них не знал, над чем она работала. А ей выделяли отдельные залы и даже лабораторные комплексы. Но все впустую, доступ к ее файлам был засекречен даже у них. В общем-то, ее радовало то, что доктор Отто доверяет ей и она не предавала его доверия. Так они становились ближе, а значит, у Пегги появлялся лишний шанс провести время с доктором Хартманном.
Гавкнув, Векс оторвала ее от мыслей. Подойдя ближе к собаке, Пегги присела на колени, почесывая Векс за ухом. Та радостно дышала, выпустив изо рта болтающийся язык. С улыбкой посмотрев на присосавшихся к ее соскам щенят, Маргарет присела рядом с собакой, поглаживая ее везде. Она в последнее время так редко виделась с Векс, что жутко по ней скучала. И животное тоже бывало выло без хозяйки. Вот уж кто никогда ее не обидит и не предаст, так это Векс. Нет существа более преданного, чем лохматый четвероногий друг. А в ее случае – подруга.
— Только ты меня и понимаешь, Векс. — вздохнув, почесала подбородок собаки Пегги, умиляясь от вида малышей-щенков. Услышав хозяйку, Векс довольно гавкнула, как бы соглашаясь с ее словами.
Все данные были загружены на компьютерный терминал и Пегги отключила от него свой планшет. Положив Векс корма в ее миску, она вышла в коридор, направившись к кабинету Отто, чтобы сообщить ему столь важную весть. Если у них получилось, значит теперь проект в шаге от завершения. Все данные, все биоматериалы и все долгие месяцы работы прошли не зря. Улыбаясь сама себе и чувствуя, что выглядит по-дурацки, Маргарет ничего не могла с собой поделать. Даже шла она чуть ли не в припрыжку. Настолько у нее поднялось настроение.
Дойдя до лабораторного этажа, Пегги добралась до кабинета Хартманна и робко постучала внутрь. Ей не ответили. Она постучала еще раз. И никакой реакции. Приоткрыв дверь и заглянув туда, девушка поняла, что Отто у себя не было. Решив заглянуть к доктору Крюгеру, она решила спросить, где сейчас их коллега. Подойдя к его кабинету, она заглянула внутрь, услышав жужжание и скрип. Он явно что-то монтировал. Опять. Постучавшись, она ожидала разрешения, потому что знала, что даже заглядывая в кабинет к Виктору без его согласия можно вызвать жуткий скандал, в котором мистер Крюгер будет разгуливать по коридорам, звать охрану и жаловаться на то, что ему мешают работать. Сама она не попадала под его горячую руку, но видела, какой получают от него нагоняй лаборанты. А она, помня себя такой же юной помощницей в центре репродукции не решалась проявить схожую дерзость, чтобы не схлопотать скандал.
— Кто там?! — донесся громкий вопрос доктора Крюгера.
— Это я. — сказала Пегги. — Доктор Райт.
— А, Маргарет, проходите. — ответил ей Виктор.
— Спасибо. — облегченно вздохнула Пегги, приоткрыв дверь и юркнув внутрь.
В личном лабораторном кабинете Виктора Крюгера располагалось сотня механизмов, расставленных в каком-то странном порядке повсюду. Это были импланты, протезы рук, ног и вообще всего, что только можно. Этот человек был помешан на механизации человеческого организма и Пегги за эти несколько лет уяснила это. Иногда идеи Крюгера несли здравый смысл, но чаще всего выходили за грани разумного. По большей части его исследования протезирования и биоиплантаций были скорее хобби, на которое ему выделяли деньги. Мисс Патриция имела физиологическую непереносимость имплантов. Вживление механических имитаций частей тела, заместо обычных, отравило бы ее организм и вызвало отторжение. Именно в этом была огромная сложность их работы. Организм юной леди Маккриди был слаб и самый простейший способ вроде пересадки имплантов ей бы не помог.
— Вы что-то хотели, доктор Райт? — обернулся Виктор, оторвавшись от работы над чем-то своим и глянув на нее своими желтыми глазными имплантами с прищуром и размяв механические пальцы. Всего несколько месяцев назад он заменил свои кисти на железные аналоги. Стальные пальцы изгибались куда пластичнее и точнее живых, но смотрелись, как казалось Пегги, несколько жутковато. Впрочем, доктора Крюгера это устраивало. И теперь он всегда здоровался со всеми за руки, избавившись от страха подхватить какую-то инфекцию.
— Хотела просто спросить, не видели ли вы Отто. Ну, — кашлянула Пегги. — то есть, доктора Хартманна. Его нет в своей комнате.
— Ах, Отто. — фыркнул Крюгер, расчесывая стальными пальцами бороду, которую отрастил еще гуще, чем прежде и от расчесанной ровной бородки не осталось и следа. Кажется, он все чаще забрасывал свои настоящие, “человеческие”, части тела и куда больше времени уделял имплантам. — Он на техническом этаже. — отмахнулся Виктор. — Вместе с начальником инженерной службы исправляет какие-то неполадки в реакторе. За последние два месяца три сбоя электричества. Да, кратковременные, но нас всех они волнуют, естественно.
— А почему вы не отправились ему помочь? — приподняла бровь Пегги, поглядывая на Крюгера. — Вы же лучше разбираетесь в технике.
— О, Маргарет, ты же знаешь Хартманна. Он считает себя умнее всех других вместе взятых. Я не собираюсь работать с ним сверх той меры, за которую мне выделяют спонсирование. Если так хочет покопаться в реакторе и не исправить ни черта, то это его дело. А потом, когда он наиграется и поймет, что ничего не смыслит в электронике, пусть позовут меня. Ясно?
— Эм, — помялась Пегги. — хорошо.
— Ну вот и отлично. — недовольно вздохнул Виктор, прикрепляя какие-то провода к механизму, лежащему у него на рабочем верстаке.
— Чем вы занимаетесь, доктор Крюгер? — поглядывая на довольно большой механизм перед ним, спросила Пегги. Конструкция напоминала ей человеческое тело, сплетенное из имплантов. Механизированные конечности, соединенные воедино и будто бы имитирующие скелет и мышцы человека, сплетенные проводами и гидравлическими трубками.
— Вам это действительно интересно? — с надеждой в голосе спросил Виктор. — Обычно мои идеи тут не ставят ни в грош.
— Выглядит… — задумалась Пегги, разглядывая жутковатое механическое тело на столе перед Крюгером и почесав затылок. — внушающе, я бы сказала. — как можно более мягко подобрала она слова.
— Нравится? — улыбнулся Крюгер, судя по его взбудораженности, загоревшись таким бодрым интересом к его работе. Никто и никогда не спрашивал Виктора, чем он занимается. А если и спрашивали, то, когда он начинал объяснять, старались как можно быстрее отлучиться от диалога.
— Я не очень понимаю, что это. — проведя пальцами по механическим “мышцам” конструкции, прищурилась Пегги. — Выглядит так, как будто вы слепили человеческое тело из имплантов.
— Вы близки к истине, Маргарет, дорогая моя. — улыбнулся Виктор, показывая на небольшую конструкцию, напоминавшую шлем и подключающую сотни проводов к той части странного конструктора из механических конечностей. — Это экзоскелет. Он копирует строение человеческого тела, однако усиляя то, что недостаточно крепко и избавляясь от слабых мест строения человека. Только представьте, механическое тело, во всем преуспевающее над жалким куском мяса, одолженным нам природой до момента собственной смерти.
— Экзосклет? — присматривалась к конструкции Пегги. Внутри него, среди спаянной из стальных балок грудной клетки, были легочные импланты, сотни моторов и генераторов приводили в движение манипуляторы, связанные, словно мышцы. — Но ведь тут все забито внутри. Вы в него не поместитесь.
— Я – нет. — улыбнулся Виктор, ткнув указательным пальцем себе в висок. — А вот это – да.
— Ваш мозг? — Пегги пустила смешок. — Вы серьезно? Я понимаю, что вы нейрохирург, но подключить такое количество нервных окончаний к мозгу и заставить их все правильно работать… Не выглядит реальным, доктор Крюгер.
— Так значит и вы в меня не верите? — стиснул зубы Виктор, вскочив со своего кресла. — Вам смешно? Вы думаете, я решил посмеяться?
Пегги тут же убрала улыбку с лица, видя гнев доктора Крюгера. Ей стало неловко от того, что она позволила себе издевку над ним. В конце концов, над ней тоже издевались в юности и она знала, что такое унижение. От этого ей стало стыдно и она покраснела.
— Простите, доктор Крюгер.
— Ох, не нужны мне ваши глупые фамильярности, Маргарет! — отмахнулся механической кистью Виктор. — Вы так часто извиняетесь, что ваши глупые «простите» не имеют никакой ценности! Хотите посмеяться, идите в другое место! Выход там! — указал он на дверь.
— Я не хотела вас обидеть, доктор Крюгер. — опустила взгляд в пол Пегги, медленно пошагав в сторону дверей.
— Пф, как будто я обижен. — вновь взялся за работу Виктор, проверяя провода своего экзоскелета. — Когда я закончу никто из вас не будет смеяться. Это будет научный прорыв! Новое звено эволюции! А вам станет стыдно за то, что вы позволили себе усомнится в том, что я делаю.
Решив не спорить с разгорячившимся Крюгером, Пегги поскорее поспешила за дверь. Виктор, насупившись, оглянулся на уходящую девушку, взяв в руки шлем, окутанный проводами и надел его на голову. Спустя пару минут он попытался подключить тот к системам экзоскелета. Огоньки зажглись, сообщая о том, что подключение нейросети состоялось. Двинув рукой вверх, Крюгер увидел, как механический манипулятор-рука экзоскелета тоже поднимается. Дрожа и неспешно, но повторяя его движения. Улыбнувшись, он начал проделывать сложные движения руками, пытаясь поднять экзоскелет, но тот, после очередного резкого движения руки Виктора заклинил, вспыхнув искрами и рухнул обратно на технологичный верстак. Провода, подведенные к его шлему, задымились и проводка экзоскелета сгорела. В очередной раз. Крюгер яростно сорвал шлем, отбросив его в сторону и уперся в верстак, покачав головой.
— Как всегда нужно дорабатывать. — проворчал он, принявшись проверять, какие именно провода в конструкции перегорели.
Закрыв дверь его кабинета, Пегги покачала головой, глубоко вздохнув. Она направилась к лифту, чтобы спустится на технический этаж к реактору, чтобы наконец сообщить Отто о их прорыве. Конечно, у нее еще горели щеки от того, что она задела мистера Виктора, но чувство вины было не таким сильным как обычно. За последние несколько месяцев ее здесь работы она так много видела, что успела набраться некоторой храбрости. По крайней мере, ей так казалось. Теперь ее голос не так часто дрожал, она не так часто испытывала желание спрятаться под землю, общаясь с людьми и уже куда реже стеснялась. Настолько изнуряющий был ее интеллектуальный труд, что в голове в последнее время не оставалось места для того, чтобы еще и стеснятся. Особенно из-за фантазера Виктора Крюгера. Что за чепуху он задумал? Создать экзоскелет, заменяющий человеческое тело. Ага. Конечно. Пегги мысленно пожелала ему удачи. С издевкой, конечно. Этот мужчина сейчас выглядел чуть ли не безумно. Ему бы больше подошло имя Виктор Франкенштейн, подумала Пегги, посмеявшись над своей собственной шуткой.
Найдя Отто ровно в том месте, которое указал ей Крюгер, Пегги поспешила войти в зал реактора. Там действительно работала команда инженеров обслуживания и Хартманн был рядом с ними. Когда она посмотрела на Отто, что-то у нее в груди сжалось и в горле пересохло, но, пересилив себя, девушка пошагала ближе, радостно улыбаясь и приближаясь к доктору Отто. Тот оглянулся на нее, смерив недовольным взглядом.
— Что такое, Маргарет? — спросил он.
— Я отвлекаю вас, доктор Отто? — поджала губы девушка, потирая в вспотевших ладонях планшет.
— Вообще-то да. — нахмурился он. — Кажется в реакторе перебои энергии. Такое может случаться изредка. Раз в несколько лет. Но по паре раз в месяц. Я срочно вызвал сюда инженеров, чтобы они проверили эту штуку. — кивнул он на громоздкий реактор в сердце зала.
— Мне уйти? — опустила взгляд Маргарет.
Отто вновь окинул ее взглядом, вздохнув.
— А что вы хотели, доктор Райт? — спросил он.
— Ох, секунду, — включила свой планшет Пегги, наполнившись энергией от интереса Хартманна к ее присутствию. Это вызывало в ней трепет. — вот смотрите!
Девушка протянула ему планшет. Мужчина взял его, хмурясь и пробегаясь глазами по строчкам на экране. Смутившись, он принялся вновь перечитывать написанное, а когда закончил, поднял глаза на Пегги.
— Это правда? — улыбнулся он. Это растопило ее сердце. Улыбался Отто редко. Очень редко. И уж тем более не каждому. Потому каждый раз она не могла не растаять от его улыбки.
— Да! — улыбнулась она в ответ. — Я не могу поверить, что эта девочка… Что она…
— Объект. — оборвал ее Хартманн, вновь став серьезным в лице. — Это не настоящий ребенок, Маргарет. Не «девочка». Хватит, я же тебе говорил. Ты знаешь, что всех их ждет. Не надо привыкать к ней.
— Но… — Пегги запнулась.
— Что «но», доктор Райт? — протянул ей планшет Отто. — Не ведите себя, как малое дитя. Эти эмбрионы – всего лишь расходный материал. И ты это знаешь. Ты сама засаживала их и выращивала. Но это не делает тебя их матерью, Маргарет. Это не значит, что ты должна переживать за них.
— Ты не понимаешь… — начала было девушка.
— Нет, это ты драматизируешь. — сложил руки на груди Хартманн. — У нас здесь не родильный дом. Это лаборатория, Пегги. Тут не воспитывают детишек. Мы не играем в нянек и родителей. Мы создаем биоматериал, который нам требуется. На который нам выделяют деньги. Материал, который пойдет в расход в любом случае. Удачном. Неудачном. Неважно. У этих объектов нет никакого будущего, — кивнул он на планшет с данными в ее руках. — они даже не люди.
— А кто же они тогда? — фыркнула Пегги.
— Они инкубаторы для внутренностей, которые мы должны заменить юной мисс Маккриди за неимением варианта вылечить ее. — сурово ответил ей Хартманн. — Если ты забудешь про это, то невольно начинаешь им сочувствовать. Но они не достойны сочувствия. Потому что формально, Маргарет, они не жильцы. Ты же не жалеешь образцы лабораторных животных? Относись к этим существам так же.
Пегги почувствовала, как у нее колит в сердце. То ли от обиды, то ли от того, что она все же действительно перебарщивает с кофе. Вообще-то она очень жалела лабораторных животных и когда могла, не проводила с ними опыты.
— Знаете что, Отто… — вдохнула она, решив было выказать ему свое негодование, как вдруг одна из частей реактора резко вспыхнула искрами, разлетевшимися по залу. Доктор тут же подскочил к ней, обхватив ее за плечи и отскакивая с девушкой подальше. Инженеры, ругаясь и суетясь, принялись рассматривать в чем дело. Пегги же, помялась, чувствуя твердую хватку доктора на своих плечах. Она поджала ноги и прикусила губу.
— С вами все в порядке? — спросил ее тот.
— Д-да. — дрожащим голосом сказала Маргарет, чувствуя оцепенение от его прикосновения. Оцепенение, из которого не хотелось вырываться.
— Чертовщина какая, — покачал головой мужчина, убирая от нее руки и подозвав к себе одного из членов инженерной команды. Тот поспешил к Хартманну, снимая сварочную маску. — какой идиот переключил режим подачи энергии прямо во время ремонта?
— Мы извиняемся, сэр. Все еще ищем неполадку. — почесал затылок инженер.
— Сколько раз у лаборатории произойдет пожар, взрыв, затопление или утечка излучения, прежде, чем вы ее найдете? — бросил ему в лицо Отто.
— Мы соблюдаем технику безопасности, док. — неуверенно ответил тот.
Доктор Хартманн смерил взглядом дымящийся отсек реактора.
— Технику безопасности? — скривился он. — Заметно.
— Все в порядке. Еще до конца дня мы все починим. — отмахнулся инженер, посмеявшись. — Не впервой работать с такими махинами.
— Но вам стоит быть аккуратнее. — сказала ему Пегги, поглядывая на горящие желтым, промежуточным цветом, огни аварийной системы. Это означало что все-таки с реактором не все в порядке. В любом случае это место, конечно, не взлетело бы на воздух даже при красном уровне угрозы. Плазменный реактор при перегреве или какой-либо важной и опасной поломке мог разнести целый городской квартал своим взрывом. А несколько этажей подземной лаборатории он легко бы сжег в своем голубоватом огне. Но на такой случай практически во всех лабораториях была подведена система аварийного затопления. Когда датчики сообщали в нее об угрозе, тонны и тонны воды из подведенных к научным центрам труб заполняли реактор и ближайшие коридоры. Это заглушало взрыв и уменьшало температуру кипящей плазмы. Лаборатория, конечно, все равно приходила бы в негодность, но хотя бы никто снаружи не пострадал. И внутри. По крайней мере, если успеют выбраться до того, как водная стихия обратит это место в локальную Атлантиду.
— Мы стараемся, мисс. — вздохнул инженер.
— Не очень тщательно. — укорил его Хартманн.
— Еще раз прошу прощения. — пожал плечами тот, развернувшись и направившись обратно к своей ремонтной команде. Отто и Пегги остановились, поглядывая на громоздкую комнату с огромным реактором, по которому все еще проносилась раскаленная плазма.
Покосившись на Отто, Пегги пересилила себя, прикусив губу:
— Доктор Крюгер говорил, что в случае, если что-то не выйдет, мы можем позвать его. Он в конце концов, разбирается в технике получше нашего.
Хартманн недовольно поправил очки, засунув руки в карманы и посмотрев на Маргарет с высоты своего немалого роста. Его явно не порадовало такое предложение.
— Если Виктор так хочет покопаться в реакторе, пусть сам сюда приходит. Я не удостою его своим приглашением. — сухо ответил Отто.
— Но ведь, — почесав затылок, Пегги посмотрела на искрящий реактор. — это опасно. Доктор Крюгер не из приятных людей, но все же он больше смыслит в этой технологии.
— Он думает, что больше смыслит. — отмахнулся Хартманн, развернувшись и пошагав к выходу, всем своим видом показывая, что не желает говорить о докторе Крюгере. В чем многие были правы насчет Отто, так это в том, что он считал себя единственным хоть сколько-нибудь умным человеком в этом месте. И ни в грош не ставил мнение своих коллег. Ни Мойры, ни Виктора, ни Пегги. Он прислушивался к ней чаще, чем к прочим двоим, но не так часто, как ей хотелось бы.
Помельтешив вслед за ним из зала реактора, Маргарет тяжело вздохнула, чувствуя тяжесть в области сердца. Приспустив очки и помассировав глаза, девушка брела вслед за Отто, который не был против. Чаще всего, если доктору что-то претило, он говорил об этом прямо. Либо намекал так, что не понять этого было невозможно даже самым глупым из присутствующих. А если он не прогонял ее сейчас, то она не упускала момента пройтись рядом с доктором Отто, тайком поглядывая за его движениями, походкой, мимикой.
— Поздравляю. — после некоторого раздумья, сказал ей Хартманн. Пегги впала в некоторый ступор, не сразу сообразив, о чем тот.
— Ч-что? — переспросила она, чувствуя, как внутри все сжимается. Сжимается слишком болезненно, для ее обычного трепета при разговорах с доктором Отто.
— С удачным результатом работы. — кивнул он на планшет в ее руках, улыбнувшись явно натянуто и неловко, но беззлобно. — Мы слишком зашлись в дискуссии и я забыл тебя поздравить. — пожал плечами он.
— Спасибо! — восторженно прижав планшет к груди, расплылась в улыбке Пегги. — Это… Это очень важно для меня, Отто… Ой, то есть… Доктор Хартманн.
— Можно просто Отто. — сказал ей тот, поправляя халат. — Оставьте формальности для Майерс и Крюгера. Мы вынуждены сотрудничать с ними, Маргарет. А с вами мы успешно работаем вместе. Как коллеги.
— Я думала, что больше, чем коллеги. — тихо сказала Пегги, улыбнувшись.
— В смысле? — приподнял бровь тот.
— Ну, мы… Вы… — помялась Маргарет, не сразу осознав, что сказала.
— Что вы? — поправил очки мужчина.
Сердце Пегги учащенно забилось. Ей нужно было как-то выходить из положения. Она не знала, что обычно делают в таких ситуациях. Нужно было как-то перевести тему. Спасать свое неловкое положение.
— Вы должны заглянуть ко мне сегодня. У меня есть парочка вопросов о той вашей формуле. Ну, знаете, которая избавляет от поражения радиацией и лучевой болезни. Мне, — она почесала затылок. — было бы очень интересно узнать о ней поподробнее. Как вы… Пришли к ней? Или, ну, там, что подтолкнуло вас к ее разработке?
— Ядерная война. — коротко ответил он. — Ответ на ваш вопрос очевиден.
— Д-да? — помялась девушка. — Т-тогда простите.
Они вдвоем медленно, почти нога в ногу, шли по коридорам. Отто показался ей задумчивым. Мужчина несколько раз поглядел на нее, пока они шли к лифту, а затем, прервав молчание, снова обратился к Пегги:
— Но, так уж и быть. — приподнял уголки губ он. Теперь это не показалось натянутым. — Если вам интересно, я загляну и расскажу поподробнее. — Пегги почувствовала румянец на лице, когда они вместе вошли в лифт. Двери захлопнулись и оба посмотрели на панель этажей. Пегги торопливо потянулась к кнопке, но тут же наткнулась на руку Хартманна, решившего одновременно с ней нажать на значок этажа. От этого мимолетного прикосновения по ее руке пробежали мурашки и кисть дрогнула, но Маргарет не нашла в себе сил по привычке одернуть руку. Они с доктором переглянулись, одновременно коснувшись кнопки лифта и неторопливо отвели руки, посмотрев в разные стороны кабины, стараясь не пересекаться взглядами. Лифт издал звон, сообщая о прибытии на этаж.
Там их уже ждали люди в черных плащах, вставшие прямиком напротив лифта. К их неожиданным появлениям Пегги уже успела привыкнуть. Агенты государственной безопасности республики заявлялись, когда их никто не звал и не ждал. Впрочем, наверное, так и должны работать специальные службы, но Маргарет не очень любила форс-мажорные обстоятельства. Выйдя из лифта первым, Хартманн осмотрел прибывших агентов. Впереди них стоял Беверли, который по своему обыкновению был руководящим у той группы, что посещала их научные центры. Мужчина разгладил свои забавные тонкие усики над верхней губой и поправил очки, снимая шляпу с большими полями. Кивнув Маргарет и Отто в знак приветствия, он отступил, позволяя им пройти дальше из лифта.
Агенты обступили их, сопровождая по коридорам лаборатории. Взяв свою шляпу под руку, Беверли поправил перчатки, осматривая коридоры и кашлянул в кулак. Пегги всегда чувствовала неловкость, когда эти агенты окружали их, сопровождая. Их мрачный однотипный вид напрягал.
— Здравствуйте. — тихо сказал Беверли, привычно начав диалог первым.
— И вам доброго дня. — сухо процедил Хартманн. Он недолюбливал, когда агенты службы безопасности посреди рабочего дня являлись сюда, вмешиваясь в процесс.
— Рады вас видеть, агент. — помялась Пегги, попытавшись быть более учтивой. У нее не вышло. Радоваться их появлению уж никак не выходило.
— Вы снова не предупредили о своем прибытии, Беверли. — ворчливо сказал Хартманн, сняв очки и протерев их. — Заявились сюда, как обычно, без приглашения.
— Какая жалость, что мне не приходится каждый раз отчитываться перед вами, прежде, чем посетить вашу скромную научную обитель, не так ли, доктор Хартманн? — колко отметил Беверли, поправляя галстук и даже не взглянув на Отто.
— Вы могли бы просто сообщить. Элементарное предупреждение о посещении поможет сохранить график и не сбивать рабочий темп, отвлекая нас, Беверли. — убрал руки в карманы халата доктор.
— Что случилось на этот раз, агент? — спросила Пегги, вздохнув. Она надеялась, что это не очередная проверка. — Вам в Атланту снова забыли доставить отчет о работе?
— Нет, не в этом дело. — сказал агент. — Сегодня со мной мисс Патриция. Вчера ночью ее мучал нежданный приступ и первый министр послал меня сюда. Мисс Маккриди должна пройти внеплановое обследование.
— О, юная мисс Патриция здесь? — улыбнулась Пегги. Ей всегда нравилась эта милая девочка. Несколько раз в месяц, в условленные числа, она приезжала сюда на проверку. Ее болезнь еще находилась в стадии развития, но поделать с ней ничего было нельзя, потому девочку приходилось держать под пристальным наблюдением. Первый министр не хотел, чтобы она все свободное время проводила в лаборатории, как наставали доктора и предпочитал дарить ей обычную жизнь. Маргарет настаивала, что это может быть чревато тем, что болезнь будет развиваться быстрее, но тот был непоколебим. «Я не позволю вам отнять счастливую жизнь еще и у моей дочери. Ваша задача – помочь ей, а не держать в своем подземелье. Вам выделяют достаточно денег и средств. Ваши полномочия полноразмерны. Делаете, что должно и не отнимайте детство у моей дочери», говорил он и никто не смел с ним поспорить. Кроме, разве что, Отто. Он был храбрее всех по отношению к первому министру. Говорил, что думал и умудрялся спорить с человеком, выделяющим огромные средства на их работу. Возможно, за это, Бенедикт Маккриди и уважал его. Умение рубить правду с плеча и оспаривать решения и доводы Маккриди впечатляли, явно, не только Маргарет, но и самого первого министра. Тот крайне часто прислушивался к словам Хартманна, причем, не только в отношении его основной работы.
— Именно, доктор Райт. — кивнул Беверли, глядя, на моргнувшие лампы в коридоре. — Что-то со светом? Какие-то неполадки?
— Поломка в реакторе. — кивнул Отто. — Не слишком серьезная, но стоит выделить еще ремонтную команду. Сообщите об этом в Атланту.
— Хорошо. — сказал агент, помечая это в своем планшете.
— Сегодня охраны тут больше, чем обычно? — поглядывая на стоящих в коридорах агентов, нахмурилась Пегги.
— Да, доктор. — ответил ей Беверли. — На улицах города сейчас беспорядки. Какие-то возмущенные демонстранты. Можете не переживать. С ними быстро справятся.
— И чего же они требуют? — глянул на него Хартманн.
— Если вам очень интересно, идите к ним и спросите, доктор Отто. — сказал, словно отрезал, агент спецслужб. — Я здесь не из-за них, а потому что сопровождаю мисс Патрицию. Проблемы этих бастующих социалистов никого не волнуют. Они помашут плакатами и разойдутся по домам, как всегда было.
— Звучит пренебрежительно. — сказал Хартманн.
— Может, просто дать им то, чего они хотят? — пожала плечами Пегги.
— А они сами знают, чего хотят? — фыркнул Беверли. — Эти люди на Мейконских улицах не проблема. Не забивайте себе ими голову. Всегда находятся недовольные, как будто это первая демонстрация рабочих в городе.
— Что, снова эти господа с сталелитейного завода?
— Нет, теперь не только они. — покачал головой агент.
— Я слышала, что «Дженерал Стиллворк» не соответствует нормам безопасности. — вспомнила Пегги. — Кажется, уровень опасных металлов и выделений там выше нормы во много раз. В этом их претензия? Кажется, кто-то уже устраивал такую демонстрацию. Пару месяцев назад. Проблема в этом?
— Кого волнует уровень опасных металлов? — фыркнул Беверли. — Оглянитесь вокруг, половина континента уничтожена ядерной войной. Они должны быть благодарны за то, что живы и что вокруг них цивилизация, а не дикие земли, полные торговцев людьми и бандитов. А их волнуют вредные выбросы, что за вздор.
— Людям всегда мало, агент. — пожал плечами Хартманн. — Вероятно, те просто не понимают, каких трудов вам стоит заново отстраивать и содержать здешнюю инфраструктуру.
— Чем люди сытнее едят, тем непомерное чувство голода в их желудках. — пустил холодный смешок Беверли, словно бы попытавшись пошутить.
— Но ведь это такие же люди. Мы же тут, чтобы им помогать, кто бы они не были, жители Атланты или простые рабочие. — неуверенно вставила Пегги.
— Вам стоит меньше задаваться вопросами о проблемах рабочих, доктор Райт. — фыркнул Беверли. — Они вас не касаются и с ними разберутся понимающие люди. Сейчас ваша проблема это юная мисс Патриция, которая ожидает вас в комнате для обследований.
— Простите меня, агент. — опустила взгляд в пол девушка, почесав затылок. — Я, верно, не понимаю, о чем говорю.
У кабинета для приемов стоял целый отряд охранников. Агенты плотно оккупировали дверь в комнату, грозно поглядывая на всех вокруг. Когда к ним подошел Беверли с докторами те расступились, кивнув ему и открывая дверь внутрь. Чистый, ухоженный, полностью стерильный кабинет, служил лично для юной Маккриди. Об этом позаботились проектировщики и строители. На деле кабинетов для обследований было несколько, но в каждом из комплексов как минимум один был предназначен и зарезервирован именно для столь важной особы.
Патриция сидела на своей кушетке, рядом с которой также стояла пара агентов. Эти пугающие люди с каменными лицами, на которых не было эмоций, ходили за ней по пятам. Охрана у этой золотой девочки была сильнее, чем, вероятно, у всего этого комплекса вместе взятого. Так как все это было выстроено, все же, не в последнюю очередь, ради нее. У девочки был личный код доступа, генетическая база данных, палата на случай, если ей понадобится медицинская помощь и все прочее. У нее была даже собственная ДНК-карта с био-образцами. Все это потому что посещать эти места ей приходилось довольно часто и юная девочка к этому уже привыкла.
Это был ребенок необычайной красоты. Пегги не могла не умиляться, поглядывая на такое смышленое и в то же время прекрасное дитя. Ей не было и пяти лет, но она уже многое знала и с ней можно было порассуждать об интересных вещах. Девочка была начитанной и крайне умной. К тому же скромной и воспитанной. В этом она чем-то напоминала Пегги ее саму. Но в отличии от доктора Райт, Патриция была чудесной девочкой и обещала вырасти в еще большую красавицу.
Ее светлые волосы, аккуратно расчесанные, явно достались ей от матери. Они были густые, шелковистые и такие прекрасные, будто золото переливалось в их локонах. Пухленькие губки и щечки. Ее глаза, голубые, как чистая морская вода, отличались дефектом, предающим им особый вид. Гетерохромия сделала правый глаз девочки темнее левого и оттого, создавалось впечатление некого диссонанса. Она моргала своими большими, глубокими глазами, явно устав. Наверное, девочку привели сюда, разбудив от полуденного сна. Кожа Патриции была бледна, слишком уж бледная для обычного ребенка. Такое случалось, когда девочке становилось хуже и ее организм переставал должным образом работать. Кровь медленнее разгонялась по венам и оттого кожа приобретала крайне молочный оттенок. Это казалось красивым, но, когда Пегги вспоминала, что тому причиной, ее это пугало.
Задумавшись, Патриция смотрела куда-то на голографические экраны, где мелькали датчики и данные, переливались диаграммы и менялись таблицы с данными. Едва ли ребенок понимал хоть что-то из показанного, но она явно пыталась. Любознательность девочки была, иногда, неприлично сильна. Когда она задавала вопросы или пыталась осмыслить полученные ответы, она будто бы копировала мимику своего отца. Суровую. Грозную. Непоколебимую. Сдвигала аккуратные светлые брови и медленно переводила глазами, осмысляя ей сказанное. В такие моменты она казалась точной копией Бенедикта Маккриди, разве что, ставшего четырехлетней девочкой. Как человек, разбирающийся в генетике и наследственности, Маргарет обожала подцеплять такие детали в детях и родителях. Не без оснований говорят, что яблоко недалеко падает от своей яблони.
И в этой аналогии Патриция Маккриди была самым что ни на есть яблоком эдемским, хранимым как зеница ока. Золотой плод, обходившийся стране в миллионы кредитов. Первый министр не жалел средств и готов был пойти на любые уступки их научной команде, если те смогут помочь его дочери. Когда они потеряли его жену, Маргарет думала, что их выгонят прочь. Помочь старшей леди Маккриди они уже не смогли. О ее проблеме они узнали слишком поздно. Слишком. Как бы они не старались, выжить она не могла. Ее организм под воздействием здешней среды был крайне ослаблен и в какие бы места ее не отправлял на лечение Маккриди, его жена скончалась. Тогда ходили слухи о том, что проект сворачивают. Закрывают финансирование. Что их всех сейчас разгонят и прекратят эксперименты. Паника стояла дикая и все лаборатории чуть ли не вверх дном перевернулись.
Но так было ровно до того дня, как у юной леди Маккриди не выступили те же симптомы, что у матери. Патриция унаследовала ее болезнь. Искаженная форма опухоли, мутировавшая. Ее органы медленно пожирала эта проказа, просочившись в кровь и медленно убивая ее. Начавшись в области грудной клетки, как и у матери, эта жуткая зараза медленно, но верно, грозила перетечь на прочие ее органы и убить. Тогда Маккриди понял, что если его жену им спасти не удалось, то он предоставит им еще один шанс. И уж в нем они не должны его подвезти. В то время, как с матерью девочки у них почти не было времени, то сама Патриция была еще совсем дитя и прежде, чем болезнь заберет ее, у них было много лет. Тогда Виктор как-то неприятно отшутился по поводу того, что раз уж заболела и девочка, то все их труды не прошли напрасно и они могут спокойно продолжать работу. Если бы не Хартманн, заступившийся таки за него, Пегги и представить боялась, что бы ждало доктора Крюгера. Отто недолюбливал его, но больше прочего он недолюбливал, когда Бенедикт или президент Хьюго Паттерсон пытались вмешаться в их работу. Тогда он был готов защитить даже такого чудака, как Виктор Крюгер, даже зная, что едва ли дождется благодарности.
Сама же ситуация с Патрицией была сложна по сразу нескольким причинам. И первая из них была, пожалуй, самой неприятной. Иммунная система девочки, как и весь ее организм, отторгал импланты. Это значило, что самый простой способ, за которым сюда, кстати, и пригласили Виктора Крюгера, был неработающим. Столько людей сейчас заменяли свои органы на искусственные, но вот мисс Патрицию так спасти было невозможно. Эта особенность передалась ей от матери. Ее организм не усваивал импланты. Он отторгал их, они не могли функционировать, отравляли прочие органы и попросту грозили ей смертью. Оттого просто вырезать зараженные органы и пересадить вместо них техногенные было нельзя. Это надолго поставило их исследования в тупик, пока не поступило предложение использовать вместо искусственных органов живые. Настоящие. Тут же снова появлялась проблема крайне придирчивого иммунитета юной Маккриди. Чужие органы не могли здесь сгодится. Только ее собственные, либо же, органы ее родственников, со схожими группами крови и резус-факторами. А так как других детей у мистера Маккриди не было, да и родственников у него раз-два и обчелся, ничего не оставалась, кроме последней идеи. Вырастить из биологических материалов девочки других детей. Ее копий, органы которых бы подошли ей.
Тогда их научные цеха закипели с новой силой. Столько образцов, столько исследований и вариаций. Им приходилось синтезировать клетки, пересаживать ДНК и делать слишком много махинаций с геномом, которые Пегги бы не позволили проводить за океаном, где к идеям клонирования относились с опаской и скептически до сих пор. В центре репродукции, где она работала, ей приходилось заниматься чем-то подобным, но никогда в таких больших и смелых масштабах. Некоторые из их экспериментов в тех местах, где она начинала, назвали бы слишком смелыми или, быть может, противоестественными. Но, чтобы помогать людям, нужно иногда поступиться этой обыденной научной философией? Это и привлекло Пегги сюда. Возможность помогать людям без границ. Тут ее никто не держал и ей позволяли делать любые эксперименты с клетками, какие душе угодно. А душа у Маргарет была большая и стремилась к открытиям не меньше, чем к помощи другим. Вот так они и дошли до этих постоянных взращиваний новых поколений эмбрионов в попытке этими экспериментами с геномом вывести ту особь, что была бы избавлена от генетического недуга Патриции. И Пегги даже не верилось, что у них получится.
Да, у них было много времени. Десять? Двадцать лет? Это большие сроки, больше половины прожитой Пегги жизни. Она не была любительницей строить долгоиграющие планы, да и не было у нее такого таланта, как у Отто. Просто задумываясь, что если все их попытки даже через эти сроки приведут к провалу, то что тогда? Неужели все это время потрачено зря? Эти жуткие мысли, полные неуверенности, часто терзали ее. Но не теперь, когда, кажется, она была так близка к завершению их работы. Это утро началось прекрасно и если ребенок, избавленный от предрасположенных к злокачественным образованиям клеток, достигнет последней стадии, то, выходит, все было не зря. Выходит, это была еще одна ее победа. Их победа.
— Доктор Райт? — отвлеклась от своих мыслей малютка, отвернувшись от экрана и взглянув на Пегги. На ее губах выступила легкая улыбка. Она всегда улыбалась скромно, но очень по-доброму. Это растапливало сердце Маргарет.
— Здравствуй, Патриция. — кивнула ей доктор, подойдя ближе и сев напротив ее койки. Отто остановился неподалеку, перекинувшись парой слов с Беверли, который встал у двери, в своей привычной манере безразлично оглядывая все вокруг, но будучи настороже.
— Как ваши дела? — учтиво поинтересовалась девочка.
— Очень хорошо, Патриция. — улыбнулась ей Пегги, поглядывая на ребенка. Положив свое записывающее устройство на столик рядом, она щелкнула им, включая запись. — А как твои дела? Нам сказали, у тебя ухудшилось самочувствие?
— Да, это так. Сегодня днем было очень больно, доктор Маргарет. — вздохнув, Патриция надула губки и взгляд ее стал донельзя грустным. Разномастные глаза, кажется, намокли, но девочка, моргнув, отогнала слезы.
— Просто Пегги. Я же говорила тебе, зови меня просто Пегги. — она положила ладонь на плечо девочки.
— Хорошо, доктор Пегги. — хихикнула Патриция, поерзав на кушетке.
— Ну что, юная мисс, где сегодня болело? — старалась сохранять на лице уверенность и добродушность Маргарет. Это многого стоило. Нелегко держаться сильной и располагающей перед ребенком, обреченным на смерть и даже не знающим об этом. Но она привыкла играть в эту игру перед несчастной маленькой Маккриди.
— Тут. — указала на правую сторону груди Патриция, ткнув туда пальчиком.
— Как обычно? — потупила взгляд Пегги.
— Не-а. — покачала головой девочка. — Сегодня было чуть-чуть… больнее.
— Намного?
— Нет. — задумавшись, будто сравнивая в голове степени боли, ответила ей та. — Ненамного. Но было больно. Как будто… Что-то тянут внутри.
— Как часто повторяются твои приступы? — Пегги покосилась в сторону голопроектора, отцифровывающего их разговор. Повернув его чуть ровнее, чтобы они обе одинаково держались в кадре, она снова обратила взор к Патриции.
— Ну, — почесала затылок девочка. — не знаю. Не часто.
Пегги потерла пальцы, чувствуя подступающее волнение. Ей всегда было сложно держать себя в руках, чтобы не расчувствоваться от разговоров с малышкой. Скрепя сердце, она поднялась, снова натянув перед ребенком улыбку.
— Как настрой? Готова к очередной проверке? — Пегги кивнула стоящему у аппарата Хартманну и тот, кивнув в ответ, начал настраивать тот на диагностику.
— Конечно. — пожав плечами, сказала Патриция. — Ее же нужно делать.
— Именно. — подвинув голопроектор к себе, сказала Пегги.
— Снова ложиться? — выпучила свои удивительные глаза на девушку Патриция. Маргарет кивнула ей.
— Да. Ты же знаешь, как это работает. — сказала ей та.
Девочка, сняв свои бахилы, улеглась поудобнее, глядя на включающиеся томографы и излучатели ультразвука и рентгеновых лучей. Ей было не привыкать к этому. Она уже усвоила всю последовательность прохождения процедур. Поерзав на кровати, она улеглась ровно, стараясь не двигаться.
— Тебе удобно? — спросила ее Маргарет.
— Да, доктор Пегги. — уверенно сказала та, закрывая глаза.
— Тогда лежи. Не шевелись. — сказал Отто, включая устройства. Те неторопливо начали проходиться своими волнами по телу ребенка, а компьютерные терминалы, загоревшись, начали выводить на голографическую панель полный силуэт девочки со всеми ее внутренними органами и их состоянием.
Пегги, хмурясь, потирала свитер на своей шее, цепляясь взглядом к вырисовывавшимся на голограмме мышцам, органам, кровеносным сосудам и костям Патриции. Это был крайне завораживающий процесс, словно голографический проектор рисовал тело человека с нуля. Разветвляющиеся сосуды, лимфоузлы и вены, расползающиеся по трехмерному силуэту. Кости, словно конструктором выстраивающиеся вдоль конечностей. Анимированные внутренние органы. И черные пята на печени, желудке, легких, тромбе, сердце, диафрагме. Маленькие, настырные, ели заметные опухоли, отравляющие ее организм. Едва ли на глаз можно было сравнить, стали ли они больше, но компьютерное сканирование выявило их незначительный рост.
Маргарет покачала головой, рассматривая висящую перед ней голограмму. Движением руки увеличив ее, она начала рассматривать расползающееся по ее организму заражение. Отто подошел, встав рядом и глядя на результаты обследования вместе с ней.
— Не лучше, чем раньше. — сказал он тихо, в надежде, чтобы их особая пациентка не услышала.
— Или даже хуже. — поджала губы Пегги, хмурясь и потирая ладони.
— Очагов опухолей очень много. — покачал головой мужчина, косясь на Патрицию, чтобы убедиться, что только Маргарет слышит его. — Даже больше, чем было у ее матери.
— И ведь она совсем еще дитя. — сняла очки Пегги, потирая веки.
— Что-ж, ей повезло. — фыркнул Отто.
— Чем? — приподняла бровь Маргарет.
— Если объект, о котором ты говорила сегодня, достигнет полного развития, то она будет спасена. Нужно будет лишь дождаться, пока органы примут соответствующий объем и их можно будет пересадить, заменив прочие.
— А если опухоли возникнут на новых местах? — взволнованно потерла планшет в руках Пегги.
— Как раз для того в инкубаторе не один объект, а добрая сотня. — пустил не особо веселый смешок Отто.
— Твоя прагматичность меня пугает. — отвела взгляд Маргарет.
— Тебе стоит поучиться этой прагматичности. Всяко лучше, чем цепляться за какие-то эмоции, которые у тебя вызывают эти эмбрионы в банках. — подошел к компьютеру Хартманн, открывая базу данных и занося туда сведения о сегодняшнем осмотре. — Входя в лабораторию, оставляй свои чувства за дверями. Наука не всегда идет по тому пути, который люди назвали бы приемлемым. Слишком часто будешь думать о том, что правильно, а что нет, заморишь себя самокопанием.
— Знаешь, а вы с Мойрой не так сильно отличаетесь, как сами считаете. — сказала ему Пегги, глядя на то, как полоса загрузки данных на экране тянется к концу своего пути.
— В смысле?
— Вы считаете, что ради науки что угодно можно считать приемлемым. Если мы оставляем человеческие нормы за пределами этих стен, то чем мы лучше дикарей, которые тоже забыли о морали? — в памяти Пегги пронеслись ужасные виды свалок, наполненных “мусорщиками”, как их любили называть местные жители. Эти люди пугали ее своим дикарским образом жизни. Как бы она не хотела помочь всем, их образ жизни отторгал Маргарет. Как бы она не пыталась воспринимать их как жертв обстоятельств, получалось видеть лишь опасных налётчиков, роющихся в грязи. Она еще помнила рассказы людей о том, как те захватывали станции, спускали поезда с путей и брали людей в плен, продавая их. Сложно представить, на что тогда похожа жизнь еще дальше на западе, где цивилизация рухнула под тяжестью ядерного огня.
— В отличии от дикарей у нас есть цивилизованные цели и средства их достижения. — недовольно ответил ей Отто. Хартманн явно был не рад такому сравнению. — А эти… мусорщики, — скривился он. — это лицо деградации нашего общества. То, во что мы не должны превратится. Живое напоминание о том, чего стоит нам потеря здравого ума и крепкого социального строя.
— Иными словами разница только в том, что мы живем за этими стенами, а они с другой стороны? В том, что нам доступны блага цивилизованного мира, а им нет? — нахмурилась Маргарет.
— У этих бедных и обездоленных людей был шанс влиться в этот новый мир, — его голос стал более суров. — но они потеряли его, когда выбрали сторону грабежа и сотрудничества с торговцами людьми. Теперь они презренны и путь сюда им закрыт. Они отбросы этого мира и ими же и останутся.
— Я не уверенна, что у них был бы шанс. Им не повезло оказаться брошенными посреди разрушенной войной страны. Они, думаю, пытались выживать как могли. — пожала плечами девушка.
— И тем самым вырыли пропасть между собой и цивилизованными людьми.
— Выходит, неравенство осталось. Просто поменялись его приоритеты. А значит мир не слишком то изменился за последнюю сотню лет.
— Ну, почему же. — пустил смешок доктор. — В мире стало почти на миллиард людей меньше.
— Очень смешно. — нахмурилась Пегги, выключая диагностический аппарат и направляясь обратно к Патриции.
Девочка, прекратив жмурится, открыла глаза, удостоверившись, что аппарат выключился. Пегги присела рядом с ней, вновь натянув улыбку и стараясь держать позитивное выражение лица. Скрыть от малютки правду. К сожалению, дети, зачастую, подмечают истину, какие бы маски мы не надевали.
— Что-то не так, доктор Пегги? — приподнимаясь на койке, внимательно посмотрела на нее девчушка. — Показания стали хуже? — помялась на месте она, почесав затылок.
Маргарет, потирая в руках планшет, почувствовала, как у нее от напряжения дергаются, скулы, потому отвела взгляд, притворяясь, что рассматривает что-то на экране.
— Нет-нет, Патриция. — ей показалось, что ее голос дрожит. — Все хорошо.
— Точно? Вы выглядите взволнованной. — тихонько спросила девочка.
— Все нормально. — поднялась Пегги, кивнув агенту Беверли. — Мы с доктором Отто еще посмотрим на результаты, а ты пока иди дальше на терапию. И главное – не переживай. — врать в глаза ребенку у нее выходило не слишком. Патриция заметила это, явно расстроившись, но ничего не сказав. Опустив глаза, она спустилась с койки, пошагав к агенту Беверли, который взял ее за руку и повел в следующий кабинет. Патриция оглянулась на Маргарет, пытаясь встретиться с ней взглядами, но Пегги отвела глаза, притворяясь, что не обращает на девочку внимания.
— Устами младенца глаголет истина. — возмущенно сказал Отто, как только двери за агентами закрылись. — Ты вся сама не своя.
— С каждым разом все сложнее пытаться ее успокоить. — покачала головой Пегги, моргая намокающими глазами. — Лгать – это не мое. Особенно дитю.
— В том-то и дело, что она еще ребенок. Она не все понимает, как бы не старалась. — поправил очки Хартманн. — Хотя она уже встретилась с смертью своей матери, не думаю, что девчонка осознает, что с ней происходит то же самое.
— Она умнее многих детей. Хорошая девочка. — сняв очки, Пегги, щурясь, смотрела как переливаются в их стеклышках отражения голографических экранов. С ее ужасным зрением блики на стеке сливались в однородную массу. — Когда она поймет… Поймет, что ее ждет. Как мы будем смотреть ей в глаза?
— Так же как ты смотришь в глаза любому другому пациенту. — скривился Отто. — Не нагнетай, Маргарет. Мы что-нибудь придумаем.
Надев очки, Пегги потерла друг о друга легонько трясущиеся пальцы.
— Ты перенервничала. — вздохнул доктор Хартманн. — Иди в свою комнату. Передохни. На сегодня с тебя достаточно.
— Но ведь нам еще надо осмотреть результаты ее обследования. Сравнить их. А потом… — начала было перечислять список их планов девушка.
— Я сам этим займусь. — строго оборвал ее Отто, садясь за компьютер и окинув ее недовольным взглядом. — А теперь иди.
— Но я…
— Я сказал иди. На сегодня с тебя достаточно. — под тяжестью его взгляда, она не смогла устоять, покорно встав и медленно направившись к дверям. Ее сердце учащенно билось. Остановившись у дверей, она оглянулась на Хартманна, который все еще не отрывал от нее взгляда. — Иди-же, Маргарет. Я не люблю повторять сотню раз. Вечером я зайду к тебе и все расскажу. Нас никто не торопит, а твоя стрессоустойчивость обещает долго жить. Тебе нужен отдых. Ступай. — она, улыбнувшись ему, кивнула, списав это на его заботу о себе и, развернувшись, пошагала прочь из диагностического центра.
Закрыв дверь своей комнаты, она рухнула на кровать и глубоко вздохнула. Она и впрямь слишком устала. Единственное, что доставляло ей радость за этот день, так это то, что они как никогда близко подошли к разрешению их проблем. Эмбриону осталось всего ничего до того, как он станет абсолютно целостным организмом, а значит этот ребенок спасет юную Патрицию. Но перед Пегги в таком вопросе встала сложнейшая дилемма. Пожертвовать этой новой жизнью, пускай и не столь естественной, ради спасения девочки или попытаться сделать что-то еще? У нее в голове роилось множество мыслей. Как помочь всем? Спасти Патрицию и оставить в живых ребенка, который является самым большим из ее достижений? Она лежала, глядя в потолок и не находила ответа. Впервые за долгое время она снова почувствовала себя ничтожной и никому не нужной.
Векс фыркнула, подвигаясь ближе к спящим у ее живота щенкам. Маргарет приподнялась, глядя на собаку, охраняющую своих питомцев. Нужно будет на забыть сказать Мойре, чтобы зашла за одним из них. Может, предложить других щенков Патриции? Девочка столь добра и так любит животных. Наверняка она согласится взять одного или даже двух? Конечно, будет жаль отнимать этих детенышей у заботливой мамаши Векс. То, как она ластиться к своим щеночкам не могло не вызывать у Пегги улыбку. Но все же держать столько собак и перевозить их с собой по рабочим местам было бы для нее слишком тяжело. Векс будет нелегко проститься с потомством, но это нужно будет сделать. Горечь пройдет, останутся лишь дурные воспоминания. Маргарет знала это чувство, когда тебя лишают того, о чем ты заботишься и пытаешься вырастить. Знала лично и не по наслышке. Сколько неудачных эмбрионов они отправили в печи она уже не сосчитала бы. Пускай Отто и укорил бы ее за эти мысли, за жалость и любовь к живым существам в этих колбах, ее это не волновало. Она не могла ничего с этим поделать. Не могла им помочь. Но на скорбь она имела право, и никто у нее его не отнимет.
Поднявшись с кровати, она подошла, почесав Векс за ухом. Собака высунула язык, подвигая голову ближе к девушке. Второй рукой приласкав щенят, Маргарет вздохнула, направившись в душ. Сняв одежду и встав внутрь кабины, она аккуратно проверила воду ладонью, включив панель управления и настраивая на ней удобную температуру. Чуть теплее телесной, она не обжигала и не заставляла ее дрожать от холода. Отложив очки и помассировав глаза, она присела, подняв лицо к каплям душа, струившимся ей на голову. Прижав колени к груди, Маргарет выдавила себе в руки немного жидкого мыла, отставив тюбик в сторону и начав покрывать себя пеной. На душе стало легче. Наконец-то она позволила себе расслабиться. Хоть не на долго.
Заварив себе после душа стаканчик кофе, девушка помассировала глаза, очень быстро уставшие и напрягающиеся, а затем надела очки. Усевшись на кровать и сделав несколько глотков горячего напитка, она погладила грудь. В районе сердца чувствовалось тянущееся, неприятное ощущение. Оно было крайне навязчивым и в этот раз продлилось больше, чем в остальные. Стиснув зубы, Пегги перетерпела и, набрав полную грудь воздуха, облегченно вздохнула. Ее взгляд упал на стаканчик в руках. Да, ей определенно стоит меньше пить кофе.
Но, как же без него работать? Наверное, стоит просто уменьшить количество его употребления. То, каким количеством кофеина она нагружает свой организм вообще-то непростительно. Наши органы не любят прощать нам наши ошибки, потому всегда лучше быть с ними в компромиссе. Повертев стаканчик в руках, Маргарет прикусила губу, принюхиваясь к ароматному запаху, поднимающемуся в воздух. Ладно, от одного стаканчика хуже не станет, не так ли?
Пожав плечами, она поудобнее разлеглась на диване и мерными глотками начала похлебывать горячий напиток. В комнате было достаточно захламлено. По своей старой привычке она не разбирала все эти горы бумаг и докладов, папок с результатами экспериментов и коробок с электронными носителями. В ее комнате все это лежало так, что неподготовленному человеку могло показаться, что в этом уютном гнездышке Маргарет пронесся ураган. Но ее это устраивало. По крайней мере, она куда лучше ориентировалась в своем хаосе. Вспомнить, куда именно она дела тот или иной документ ей было проще именно в таком, безумном, перемешанном порядке. А от ровно выложенных полочек у нее рябило в глазах и искать что-то даже в пронумерованных архивах было тяжеловато.
Допив кофе уверенными глотками, она поднялась, аккуратно подкинув стаканчик в урну в углу. Удобство – это одно, а вот презентабельность, совсем другое. Когда сюда придёт Отто, не слишком то хотелось, чтобы все это нагромождение бумаг и папок помешало прагматичному доктору Хартманну. Пегги боялась произвести на него впечатление неряхи и дурочки. Она вообще очень беспокоилась по поводу того, что думает о ней тот. Меньше всего Маргарет хотела, чтобы Отто Хартманн неправильно ее понимал. Выражаться яснее она не могла, поскольку питала к нему слишком нежные чувства и высказываться всегда старалась, подбирая слова. Выходило, впрочем, так себе. Из-за волнения или, наоборот, излишней уверенности в том, что она говорит, Пегги очень часто могла ляпнуть что-то не то перед доктором и потом, скрепя сердце, извинятся и оправдываться. Ей это не нравилось. Но она осознавала эту необходимость и всегда была на нее готова.
Поднявшись, Пегги начала бродить туда-сюда по комнате, в жалких попытках разобрать собственноручно учиненный хаос, который копился в ее комнате неделями. Перекладывая папки и пытаясь придать комнате хоть сколько-нибудь представительный вид, она ужасно утомилась. У нее отсутствовало чувство порядка в интерьере. Куда бы она не перекладывала очередную стопку папок с докладами и отчетами, все равно чище и разобраннее не становилось. Принявшись распихивать папки по ящикам и полкам, она пожалела, что вообще принялась за это дело.
Чтобы хоть как-то разбавить этот ужас уборки она включила терминал, настроив его на волны телевещания. Пускай играющая белым шумом новостная телепередача заполнит это молчание, нарушаемое лишь надоедливым шуршанием разгребаемой Пегги макулатуры. Она так скоро и быстро металась из стороны в сторону, что привлекла даже внимание Векс. Собака следила за ней, переводя морду вслед за хозяйкой, пока ее щенята мирно спали, прижавшись к груди животного.
В очередном выпуске «Новостей Джорджии» только и говорили, что о протестах на улицах. Пегги посмотрела на экран, где показывали толпы недовольных и демонстрантов. Она поправила очки, приглядываясь. Людей там было довольно много. Больше, чем она представляла. Несмотря на то, что она прислушалась к голосу ведущего и журналистов, передающих репортажи с места событий, она так и не поняла, в чем проблема. Речь шла то ли о чудовищных условиях работ, то ли о гражданских свободах, то ли о нарушении прав человека. Девушка старалась не думать об этом. В конце концов, может, те и были правы. Жизнь здесь еще только налаживалась, а государство лишь начинало свое существование. У них были проблемы, которые нужно было решать. Много проблем. И, как казалось Маргарет, министры должны были как-то с ними управиться. Ведь если не они, то кто?
Но, как убеждали ее все вокруг, возмущение людей понятны. Ведь не все готовы к суровым испытаниям жизни после обмена сверхдержав ядерными ударами. Конечно, всем приходится нелегко. Но в Джорджии людей защищают от нападений городские стены, целая сеть коммуникаций сплетает побережье воедино, обеспечивая безопасное перемещение из города в город. Республика отстраивает инфраструктуру, правительственные институты, наводит порядок на своих территориях, избавляясь от мусорщиков и бандитов. Новоявленные государства западного побережья строят новые дипломатические отношения, налаживают торговлю, экономику. Чтобы восстановить целый мир из ядерного пепла нужно нечто большее, чем просто желание. Но, видимо, люди не слишком это понимали. Они хотели лучшей жизни. «Светлого будущего», которое им обещали плакаты на улицах. Но Маргарет не по наслышке знала, что путь в это будущее уложен не дорогой из желтого кирпича. Это сложный путь. И идти по нему не просто. Она убеждалась в этом с каждым днем сильнее. И этим она оправдывала все, что нуждалось в ее оправдании.
Из разрушенного и полной беззакония и мародерства штата, Атланта создала что-то большее, чем просто способ выживания. У этой республики было большое будущее. По крайней мере, так ей говорили ее коллеги. Может, они просто не знали, что Пегги ничуть не разбирается в политике. Потому ей приходилось верить им на слово. Как сказал Виктор, им незачем возмущаться, пока их работу спонсируют и финансируют проекты их научного центра. Маргарет не была уверенна в этом утверждении. Какое-то чувство жалости и справедливости внутри нее не давало согласиться с подобным.
Хотя, учитывая, что она слышала о Спорных землях на западе, Джорджия действительно была не худшим из вариантов. Эти земли формально не имели за собой законных представителей, на них то тут, то там, возникали и потухали общины, которые должны были стать чем-то, навроде республик восточного побережья. Но, получалось у них так себе. От самого побережья, вплоть до Арканзаса, здесь, на юге, царила разруха. По этим землям пришелся основной удар. Они больше других пострадали от войны. Там сложнее было взращивать пищу, строить и выживать. Огромные территории были загрязнены радиационными осадками, люди страдали от болезней и голода. Сотни различных сообществ враждовали между собой. Эти группировки объединялись и распадались. Затем Спорные земли наводнили торговцы людьми и мусорщики. Сюда же направили свои силы корпорации из-за океана. Это были большие территории, все еще полные ресурсов, которые из них можно было высосать. Потому территории Спорных земель всегда были охвачены войной и насилием. Они являли собой всю суть выжженной ядерной войной земли. Прямо, как в старых фильмах, подумалось Пегги.
Конечно, на деле, множество из этих страшных сказок о западной части континента могли быть преувеличены. Там до сих пор были обжитые города. Люди приспособились и к такой жизни. Находились те, кто не желал мирится с этим вечным разбоем. Группы законников и миролюбивых людей объединялись, в своих попытках установить на отдельных кусках территорий шаткий мир. Отстраивали железные дороги и поселения, по примеру республик восточной части континента. Но из-за наводнившего этот край насилия, редкие из этих попыток заканчивались успехом. Со временем, вооружившись и собравшись в организованные группы, люди выбили из крупных городов с еще кое-какой уцелевшей инфраструктурой работорговцев и прочих дикарей. До сих пор они каким-то чудом держали эти места под контролем, стараясь уберегать поселения поменьше от напастей и войн. Их называли Техасскими рейнджерами, словно героев дурацких вестернов. Формально у них не было централизованной власти и четких границ. Как не было и каких-либо курсов развития. Именно потому этих суровых парней из Спорных земель, здесь, в Джорджии, и соседних государствах, никто не признавал и не считался с ними. У них на западе была своя война. Здесь, на востоке, своя. И там, и там людям нужна была помощь. Но как бы Маргарет не горела желанием помогать сразу всем, она уже поняла, что это невозможно.
Устав от перебирания не исчезающих стопок бумаги, Пегги сдалась, отложив очередную папку в сторону. Рухнув на диван и поправив на себе халат, девушка откинула голову к стене, закрыв глаза и вздохнув. Векс проскулила, поглядывая на нее. Как будто беспокоилась за хозяйку.
— Все нормально, не переживай. — сказала ей Пегги, улыбнувшись. Собака положила морду на лапы, закрыв глаза и посапывая. Щенята у ее ног свернулись, заснув вместе с матерью.
Не успела Маргарет расслабится, как в дверь донесся стук. Она тут же вскочила, поглядев на себя и на халат, который так и не сменила после душа. Глянув в зеркало, она увидела свои растрёпанные волосы. Они немного высохли после мытья, но все еще оставались нерасчесанными и струились во все стороны, как разряды молний. Пытаясь их уложить руками, Пегги сделала лишь хуже. В дверь снова постучали и она, нервно потерев очки, подошла ближе.
— Вы здесь, Маргарет? — донесся голос Отто Хартманна. У Пегги пересохло в горле. — Я пришел вас навестить, как вы и просили.
— Я… — промямлила Пегги, не зная, что сказать.
— Может я не вовремя? Мне уйти? — переспросил доктор.
— Нет! Стойте! — резко вырвалось у Пегги, и она со всей резвостью впилась в устройство открывающее дверь и, переключив рычаг, открыла ее столь незвано заявившемуся мужчине.
Хартманн, пытаясь сохранить спокойное выражение лица, недовольно оглядел растрепанную Маргарет, с непослушными волосами, еще розовой, после душа, кожей и завернутую в халат. Она остолбенела, глядя на него. Потирая руки, девушка прикусила губу, чувствуя, как ее и без того теплая кожа покрывает красным румянцем. Мужчина смерил взглядом ее халат, пушистые тапочки и нелепое, смущенное выражение лица.
— Кажется, я все-таки не вовремя. — скривил лицо от недовольства тот.
— Нет-нет! Не переживайте, Отто. Вы всегда вовремя. — неуверенным голоском проговорила Маргарет, поджав ноги.
— Если нужно, я вернусь позже. — отвел от нее взгляд Отто, поправляя сверток в руке, который только заметила Пегги.
— Все нормально! — взволнованно, девушка отступила с прохода внутрь, открывая дорогу Хартманну. — Проходите. Вы не можете быть не вовремя. Я всегда вам рада, Отто. — голос ее, как она подметила, жутко дрожал.
— Ну, если вы настаиваете. — пожал плечами Хартманн, шагнув внутрь и обернувшись на Пегги, которая тут же захлопнула дверь, надеясь, что никто снаружи не заметил ее в таком хаотичном виде, одетую в один халат.
Они застыли посреди комнаты, глядя друг на друга. Хартманн повертел в руках продолговатый сверток, оторвав наконец взгляд от девушки и начав осматривать ее комнату. Конечно-же, ему в глаза тут же бросились косо разложенные Маргарет документы и куча рабочего хлама, заполонявшего все полки в ее уютно обустроенном жилище. Векс, приоткрыв глаза, посмотрела на вошедшего гостя, напрягшись и не отрываясь от него. Внимание животного строго прицепилось к мужчине. Рыкнув, собака пристроилась поближе к своим щенятам.
— Это существо меня недолюбливает. — фыркнул Отто, отойдя к столу и искоса проверяя собаку взглядом.
— Она просто охраняет потомство. — пожала плечами Пегги, поправляя свой халат, который так не вовремя, кажется, начал развязываться. — Как любая самка.
— Ваша питомица не любила меня еще до того, как успела выносить этот помет. — кивнул он на ластящихся рядом с матерью маленьких собачек.
— Просто она очень нелюдима. — вздохнула Маргарет, инстинктивно пытаясь разгладить волосы, все еще не желающие капитулировать перед ней и развивающиеся во все стороны. — Всегда такой была. Векс не любит подпускать к себе людей. Кроме меня, разве что.
Кинув на девушку задумчивый взгляд, а затем вновь посмотрев на собаку, Хартманн легонько кивнул, обратив внимание на работающий на фоне голографический экран, на котором новостная передача прервалась на рекламные ролики, обещающие «самую чистую зубную эмаль, при использовании именно этой пасты.» Его лицо изобразило недовольство. Чаще всего Хартманн нелестно отзывался о телевидении. Скрывать этого он и сейчас не стал.
— Вы смотрите эти каналы в свободное время? — покосился он на Пегги.
— Н-нет… — промямлила та, почесав затылок. — Я… Пр-росто…
— Телевидение – это раковая опухоль, которая создана для того, чтобы захватывать разумы людей. Им скармливают эту чушь, — кивнул он на очередную глупую рекламу на экране. — в надежде, что все их сознание прикуют эти красивые трехмерные изображения с яркими эффектами. Словно эта дурацкая реклама сможет отвлечь их от настоящих проблем.
— Я обычно не смотрю его, — стесняясь, ответила Пегги. Ей давненько не было так неловко. — просто решила как-то заполнить тишину. Я… Пыталась прибраться.
— Да? — осмотрел ее комнату Хартманн. — Что-ж, попытка есть попытка. Пусть даже неудачная.
— Тут правда жуткий беспорядок. — подошла ближе к нему Пегги, начав делать вид, что убирает куда-то все эти доклады со стола. На деле она вновь лишь перекладывала их с места на место. — Я… Не успела разобрать его. Часто не успеваю.
— И вы так работаете? — он провожал взглядом движения Маргарет, которая бессмысленно пыталась привести хаос в состояние порядка.
— Нет. Конечно, нет. Я… — запнулась Маргарет, чуть было не уронив папку с документами. Отто тут же подхватил ее, вновь протянув ее девушке. Она стеснительно кивнула ему в знак благодарности и прижала папку к груди. Это напомнило ей момент, когда она впервые с ним познакомилась.
— Я думаю, я все же выбрал неверное время, чтобы заявиться. Вы уверенны, что мне не стоит уйти?
— Нет. Правда. Не уходите. — улыбнулась Пегги, поглядывая на мужчину и пытаясь всеми силами убедить его в том, что она не испытывает смущение. Так, как смущение она все же испытывала, и немалое, ее игра в раскованность и спокойствие была до нелепого нереалистична. — Все нормально. Вы мне не капли не мешаете, Отто. Правда-правда.
— Точно? — нахмурил брови он.
— Точно-точно. — хихикнула Пегги, чуть ли не проваливаясь под землю от сжигающего ее стыда.
— Ну ладно. — засунув руки в карманы, мужчина подошел к дивану, положив сверток на стол и глянув на Маргарет. — Я присяду?
— Конечно! Вы еще спрашиваете?
Устроившись поудобнее, Хартманн указал Пегги на место рядом с собой и она без слов поняла, что ей стоит сесть рядом. Несмотря на то, что ей было приятно находится рядом с доктором, девушка испытывала бурю эмоций, которую ей сложно было контролировать. Сложив ноги и поглаживая колени ладонями, она отложила в сторону папку, прикусив губу и поглядывая на Хартманна. Они переглядывались, так и не зная, что сказать.
— Кажется, вы хотели, чтобы я рассказал вам о своей формуле. — сказал мужчина, констатируя факт.
— Да. — кивнула Маргарет, приподняв уголки губ. Ее сердце билось слишком сильно, к тому же в груди снова чувствовалась неприятная боль.
— Я тут прихватил, — разворачивая сверток, он достал оттуда несколько распечаток с формулами и отчетами. — вот.
— Оу. — посмотрела на них Пегги. — Это ваши первые исследования?
— Да, я думал вам будет интересно взглянуть.
— Конечно. — взяв несколько бумаг, Маргарет потерла их в руках, поглядывая на то, что осталось в вещах, принесенных Хартманном. — А что это у вас там? — кивнула она.
— Это? — отвел взгляд на сверток доктор. — Ну, если вам угодно… — он запустил руку внутрь, достав оттуда бутылку.
— Вино? — помялась Пегги.
— Я переборщил? — покрутил он в руках бутылку красного. — Не стоило ее брать? Вы не пьете? Или, быть может, предпочтете диалог на трезвый ум?
— Нет, конечно! — ляпнула Пегги. — Я с удовольствием выпью, если вы выпьете со мной. — у нее в животе что-то свело от волнения. Она и сама хотела сделать обстановку менее напряженной, но ей в голову не приходило идей. А теперь решение само пришло к ней. И как она сама не додумалась? — Правда, я не мастак по этой части. Я практически не пью, доктор.
— Аналогично. Я делаю это крайне редко. — он повернул бутылку изображением на этикетке к Маргарет. На нем были изображены персики, облечённые блестящими коронами. Это было дорогое вино из персиков, выращенных в зеленых зонах близ Атланты. У него было незаурядное название, выведенное сложным шрифтом. «Пич Гарден Гранд», тридцатилетней выдержки. Оно смотрелось очень роскошно и презентабельно. Его завораживающий розово-желтый оттенок казался Пегги крайне причудливым. — Эту бутылку мне подарил Бенедикт. В знак признательности. Эта первая партия вин, заготовленная в Джорджии после войны. Из засеянных тогда садов в зеленой зоне. Вы когда-нибудь бывали в зеленой зоне, Маргарет?
— Нет. — покачала головой она. — Мойра постоянно зовет меня туда, предлагает прогуляться. Но я всегда отказываю.
— Не скучаете по чистой природе? — удивился Отто.
— Не очень желаю проводить время с доктором Майерс. — честно ответила ему Маргарет, поглядывая на бутылку.
— Как я вас понимаю. — усмехнулся он, поставив бутылку на стол. — Но там действительно очень приятно. Эти места не просто так охраняют, как заповедники. Там можно вдохнуть полной грудью. Или вы думаете, что все эти атлантские толстосумы и министры скупают себе поместья в зеленых зонах забавы ради?
— Нет конечно. Просто, я как-то и не задумывалась об этом.
— Вам обязательно стоит там побывать. Посреди всех этих загаженных пейзажей, засеивающихся индустриализацией, зеленые зоны, как глоток свежего воздуха. Рекомендую все же посетить их.
— Если вы решите поехать со мной, я посещу с удовольствием. — сказала Маргарет, скрепя сердце. Это звучало слишком открыто, но она старалась быть с Отто как можно более откровенной. Однако, почувствовав прибивающую к вискам кровь, все же поспешила найти оправдание. — В конце концов, я ничего там не знаю. А вы будете компаньоном получше, чем доктор Майерс.
— Какой угодно компаньон лучше, чем доктор Майерс. — сказал ей Хартманн, взявшись за бутылку и осматривая крышку. — У вас не найдется пара бокалов, Пегги? Я пока открою эту злополучную бутылку.
— Конечно, Отто. Сейчас поищу. — взволнованно вскочила Маргарет, поспешив к одному из ящиков, в котором хранила свои столовые приборы.
Льющееся из горлышка бутылки вино неторопливо наполнило стаканы. Его странный розоватый цвет пленил взгляд. Маргарет редко пила, это правда. Она не любила алкоголь. Ни его вкус. Ни его действие. Она предпочитала строгость и сдержанность, оттого вечно замыкаясь в себе. Алкоголь, к ее глубочайшему страху, часто рушил эти стены, возведенные ей для себя же самой. Но она не могла отказать Отто. Он доверял ей, был добр и учтив. А даже тогда, когда переступал через приличия и задевал ее, все сошло бы ему с рук. Пегги слишком дорожила их близостью. И иначе быть не могло.
Звон двух бокалов заставил мурашки пробежаться по ее спине. Аккуратными глотками она пригубила вина. У них с Отто завязался разговор, очень быстро зашедший слишком далеко от работы. Они через пару минут позабыли об формуле Хартманна и всем, что с ней связанно. Кажется, сейчас, ни ей, ни мужчине, это все было неинтересно. Отто расспрашивал ее о жизни до проекта. Как она достигла всего этого, к чему стремилась, о чем мечтала раньше. Не сказать, чтобы вопросы эти звучали искренне, но Хартманн пытался поддерживать диалог, как мог. Пегги тоже, в меру своих сил, старалась придать их беседе какой-то теплоты. Оба не слишком то умели общаться с другими людьми, и, вероятно, именно поэтому их диалог завязался куда проще и свободнее. Минус, помноженный на минус, рождает плюс.
О самом себе, однако, Отто говорил неохотно и крайне прямо избегал вопросов о своем прошлом. Все то немногое, что Маргарет удалось из него вытянуть не особо складывалось в полноценную историю его становления, как ученого. Впрочем, она и не настаивала. Это его выбор и она не осмелилась бы его напрягать.
Бокал за бокалом, они осушили бутылку вина, подаренного Хартманну самим первым министром. Разговор зашел о нем. Хартманн поделился своими размышлениями о мистере Маккриди и президенте Паттерсоне. То, что Отто с Бенедиктом были крайне дружелюбно настроенный друг к другу, ни для кого не было секретом. За эти года, что они знали друг друга, они успели проникнутся симпатией. И пускай о своей прошлой жизни Хартманн рассказывал неохотно, его язык развязался после того, как его история дошла до прибытия на этот берег Атлантики.
Как он рассказал, с первым министром они познакомились еще тогда, когда о становлении Джорджии, как самостоятельной республики, не было и речи. Они с Бенедиктом Маккриди сдружились, пускай и плохо знали друг друга. В разрушенную Америку шли огромные гуманитарные конвои и люди стремились сюда, помогать пострадавшим. Огромное количество добровольцев. Не только врачей, но и тех, кто способен отстаивать порядок на охваченных послевоенным хаосом территориях. Бенедикт Маккриди был из таких. Еще с тех пор они заприметили друг друга. Какого же было его удивление, когда мужчина, столь далекий от политики, стал вторым лицом Джорджии. И какой была его благодарность, когда Маккриди воззвал к его помощи, позволив основать этот проект, не пожалев ни времени, ни средств.
Допивая остатки вина со дна бокала, Пегги увлеченно слушала его историю, изредка вставляя в нее вопросы, казавшиеся ей интересными. Сама того не заметив, с этим диалогом они вновь вернулись к работе. Речь вновь зашла о юной леди Маккриди, дочери первого министра.
— Боюсь, что спасти ее задача не из легких. — вздохнула Пегги, поглаживая указательным пальцем края стакана. — Какие бы надежды я не питала.
— Как иронично, все наши разговоры, как замкнутые петли. Так или иначе, все они сводятся к нашему проекту. — усмехнулся Отто, покачав головой.
— В этот проект погружена вся моя жизнь. — пожала плечами Пегги. — Я оставила семью, дом, славу там, за океаном. Мною двигали лишь побуждения вновь открывать то, что может помочь людям. И ради этого я пожертвовала всем, что у меня было в Швейцарии. Мои родные скучают по мне, уж поверьте. Наверное, отец так и не простил мне этот отъезд, а мать каждое воскресенье ставит свечу в храме за то, чтобы бог хранил меня здесь. На чужой земле.
— Довольно об этом, Маргарет. — недовольно прервал ее Отто. Он часто любил ясно выказывать неприязнь к неинтересным ему темам. Пегги сразу его поняла и даже не решилась спорить. — Вы, верно, днем говорили о том, что один из образцов уже достаточно развит и, мало того, физиологически здоров.
— Да, Отто. — улыбнулась Пегги. — Если данные верны, то мы в двух шагах от успеха. Еще немного и… — она встряхнулась, пытаясь взбодрится. Алкоголь уже затуманил ей рассудок. — Я ведь показывала вам результаты? — положила она ладонь на его руку, сжав ее. — Это просто невероятно! Эта девочка, она просто маленькое чудо! Идемте, я покажу вам полный отчет!
Вскочив с дивана, Маргарет подошла к столу, небрежно скинув в сторону стопку бумаг и взяв в руки свежераспечатанные результаты теста эмбриона. Отто поднялся, массируя виски и подошел к ней сзади, поглядывая из-за плеча девушку на оценки аппарата о состоянии ребенка. Протянув руку, он коснулся ее ладони, пытаясь потянуть документ к себе. Маргарет вздрогнула, разворачиваясь слишком резко. У нее закружилась голова и она чуть было не упала, выронив половину злополучного доклада на пол.
Отто подхватил ее, отбросив в сторону бумаги и удерживая девушку от падения. Ее руки инстинктивно схватились за шею мужчины, удерживаясь. Она посмеялась, оказавшись у него на руках. По коже пробежал морозец. Она опустила взгляд, заметив, что проклятый халат развязался, раскрывшись и теперь она лежит, практически полностью обнаженная, в объятьях Отто. Ее щеки защипало от смущения, но Пегги не обратила на это внимания. Ее грудь затвердела, конечности напряглись. Поджав ноги, между которыми почувствовалась дрожь, она еще крепче обхватила Хартманна, держась за его плечи.
Мужчина уже было отвел взгляд, стараясь ее не смущать, но она коснулась ладонью его лица, поворачивая его к себе. Ей не хотелось отрывать от него взгляда. Приподнявшись, она потянулась к его лицу, неловко, трусливо. Пытаясь осознать, подпускает ли он ее еще ближе. Он не был против. Их губы соприкоснулись и по всей коже Маргарет пробежалась легкая дрожь. Сердце бешено стучало, вырываясь из груди. Рядом с ним же, чувствовалась все та же, тянущаяся, странная боль. Но жар в ее рассудке перебивал все прочие ощущения. Она не желала отвлекаться на них. Отто прижал ее к себе, не отрывая своих губ. Все прочее уже было неважно. Ее страх и робость отошли куда-то на второй план. Руки девушки, неловко и неумело, потянулись к рубашке Хартманна, торопливо расстегивая его одежду.
Векс смотрела на них, так неуклюже стягивающих друг с друга одежду. Собака, недоверчиво щурясь, напряглась, когда руки чужака касались тела ее хозяйки. Подвинув лапой отползающего щенка к себе ближе, Векс напряженно следила за процессом, готовая рвануть к девушке, в случае необходимой помощи. Ее стоны и крик заставили животное приподнять голову и даже разбудили щенят. Пропищав, малыши вновь потянулись к животу Векс, принявшись посасывать материнское молоко. Животное же, фыркнув, смотрело на извивающиеся тела хозяйки и чужака с недоверием и недоумением, но вскоре свыклось с тем, что ничего не угрожает ни хозяйке, ни ее жизни.
Положив голову на лапы, Векс фыркнула, лениво прикрыв глаза, когда убедилась, что хозяйка с чужаком уже мирно лежат в своей кровати. Принюхавшись, Векс облизнулась, уставшим взглядом рассматривая мелькающие изображения на экране голографического телевизора. Там, приглушенным голосом диктора, полным тревоги, говорили о том, что протесты на улицах Мейкона перетекают в городские бои.

Глава 60

Зеленые. Синие. Желтые. Красные. В пачке были самые разные. Упаковка, наполненная капсулами всех цветов радуги. Глаза разбегались по их контрастирующим цветам. В упаковке было много капсул. Много, но недостаточно. Надавив на одну из них, Пегги выдавила таблетку. Та упала, начав кататься по столу. Девушка не отрывала от нее взгляда, пока та не завершила нарезать очередной круг и не остановилась. Следом за ней она выдавила из пачки еще капсулу. Затем еще. Одна за одной, она оставила упаковку пустой. Выкинув пачку в урну рядом, девушка открыла следующую. Все такую же, переполненную разноцветными препаратами. Потерев ее в руках, Маргарет начала извлекать содержимое и из этой пачки.
Стол перед ней уже полнился разноцветными таблетками. Они перекатывались по его поверхности, врезаясь друг в друга и причудливо расползались по столу. Те, что откатывались слишком далеко, Маргарет пододвигала ближе рукой. Их было много. Несколько десятков. Двадцать? Тридцать? Нет, куда больше. Целый стол успокоительных и транквилизаторов. Так много, что от их количества разбегались глаза.
Взглотнув тяжелый комок в горле, Маргарет положила руку на живот. Ее мутило. Это все не проходило бесследно. Боль в районе сердца щемила нещадно, будто подергивая ее нервные окончания. Натягивая их, как струны скрипки и принимаясь раздирать. С каждым днем терпеть ее становилось все труднее. Меньше всего ей хотелось отвечать на извечные вопросы коллег о ее самочувствии. Теперь каждый считал своим долгом влезать поближе, интересуясь, как ее здоровье. Она постоянно оставляла эти вопросы без внимания. А что ей было ответить? Она стояла на грани, за которой ничего не было. Это было ее наказание. Наказание за все, что они делали.
И скрыться от этого внимания было уже нереально. Беременность все усложнила. Первой ее заметила Мойра, как ни странно. Доктор Майерс так четко и ясно подмечала все симптомы, что выпалила диагноз уже на первом месяце. Ее строгий взгляд цеплялся за все странности, появившиеся в поведении Пегги. Словно ничего не могло ускользнуть из холодного, расчетливого внимания Мойры Майерс.
— Вам так претит запах? — перемешивая два раствора, сливавшихся в неприятную на вид сероватую смесь, спросила тогда Мойра. Оставив в покое колбы с раствором, она сняла с глаз очки химзащиты и стянула с рук перчатки, устремив взгляд на Пегги.
— Да. — скривила лицо Маргарет. — Жуткий запах.
— Доктор Крюгер, — повернулась Мойра к стоящему в другой стороне лаборатории Виктору, который подбирал скальпели для операции. Сравнивал размеры, мыл их, обрабатывал антисептиками. — вы чувствуете запах?
— Какой? — недовольно нахмурив брови, переспросил Крюгер, даже не обернувшись. Все его внимание было приковано к блеску скальпеля в его механизированных кистях.
— О, неважно. — отмахнулась Мойра, оставив Виктора в покое наедине с хирургическими приспособлениями, бывшими ему, будто бы, роднее, чем все люди вокруг.
— А что? — потирая грудь в районе сердца, уточнила Маргарет.
— Выпрямите спину, Пегги, — словно приказывая, обратилась к ней Мойра, но затем, подметив свой тон, выказала на лице дружелюбную улыбку, изображая свое извечное добродушие. — пожалуйста.
— Зачем?
— Ну же! Не сутультесь! — она прикоснулась рукой к ее спине, проведя ладонью по ней. Маргарет невольно выпрямилась, вздрогнув. Мойра присмотрелась к ней, оценивая ее взглядом, словно в первый раз. Внимание женщины остановилось на груди Маргарет. — Нет, не показалось. — утвердительно кивнула Майерс.
— О чем вы? — отступила на шаг Пегги, смущенно поджавшись и покашиваясь на осматривающую ее Мойру.
— Вас в последнее время не мучает усталость? Тяжесть? Спазмы? — поглаживая подбородок, обрушилась на нее с вопросами Майерс. — Как насчет тошноты? Неполадок с пищеварением? Головных болей?
Приподняв бровь, Пегги недовольно уставилась на Мойру. Она, конечно, преувеличивала, но была права. Маргарет часто мучало тяжелое состояние в последнее время. Они перерабатывали. Тяжесть операций и жертвы, на которые они шли, отражались на ее состоянии. Девушка часто чувствовала себя ужасно. Доселе она списывала это на стресс, переработку или же на злополучное злоупотребление кофеином.
— Может быть. — недоверчиво кивнула Пегги. — А что?
— Извиняюсь за деликатность, вам не казалось, что у вас нарушился менструальный цикл? Как в этом плане? — достаточно дерзко спросила Мойра, вызвав смущение Маргарет.
— Если вы намекаете, что мне нужен отпуск, чтобы снять стресс из-за нашей работы, я боюсь, что у меня еще слишком много дел. — фыркнула Пегги, недовольно переглядываясь с Мойрой.
— О, Пегги, дорогая, — подошла к ней ближе Мойра, положив руку на плечо и проведя второй от ее груди до живота. Этот жест заставил Маргарет вздрогнуть и остолбенеть, поежившись от приближения Майерс. — думаю, вам действительно понадобится отдых. И, скажем честно, достаточно длительный.
— С чего бы вдруг? — стараясь как можно более деликатно отодвинуться от Мойры, возмутилась девушка.
— Ну как же так, доктор Райт? — пустила смешок Мойра. — Вы столько лет проработали в центре репродуктивной генетики, а сами заметить не додумались? И верно же говорят, что какие-то вещи люди не замечают прямо у себя под носом. — покачала головой доктор Майерс. — Загляните в уборную в ближайшее время, доктор Райт. Надеюсь, тест на беременность вам будет найти не в тягость. — похлопала ее по плечу Мойра.  — Думаю, мне стоит вас поздравить, не так ли, Пегги? Вы же так любите детишек? — сказала та с присущей открытостью, но в ее словах поддержки будто бы читалась издевка.
С того дня все в ее жизни перевернулось вверх дном. Она не знала, куда ей деться. Девушка была совершенно не готова. И не могла быть готова. Пегги провела несколько лет, работая с женщинами, которым было трудно выносить ребенка. С теми, кто не мог забеременеть. Ей часто приходилось наблюдать проблемы, с которыми сталкивались их пациентки в центре репродукции. Всегда готовая им помочь, она никогда всерьез не пускала в голову мысль о своей собственной беременности. Как будто со всей этой извечной работой, диагнозами и принятиями родов, она тогда поставила перед собой заслон. Зная, сколько много проблем ей принесет процесс, какими тяжелыми могут быть последствия и учитывая, какие неприятные исходы она видела, Маргарет будто уже перечеркнула перед собой эту перспективу. Как будто это была табуированная тема в ее сознании. Мысль, которую она просто не пускала в свою голову.
Но когда она узнала, что теперь в ее животе развивается плод, ее обуял страх. Истинный страх. Как будто стена, что она возводила перед собой, рухнула в одночасье и сотни фобий захлестнули ее огромной волной. Ближайшие дни после теста она не знала, что делать. Она боялась. По-настоящему. Так, как не боялась никогда до этого. Больной плод или потеря ребенка. Страх смерти при родах или то, что беременность может сделать с ее хрупким организмом. Все эти мысли в ее голове бушевали, как волны, поднимаемые ураганом. Шторм из страхов и дурных эмоций, бьющий по ее сознанию.
Несколько дней она старалась избегать Отто. Пряталась от него. Не открывала двери, когда он решил зайти к ней. Накрывалась одеялом, прячась и притворяясь, что ее нет на месте. Это становилось невыносимым. Ее трясло, конечности ломило, а странная боль в груди, словно напоминание о том, что так дальше нельзя, то и дело переворачивало все внутри нее вверх дном. Но эта скрытность длилась недолго. И вовсе не потому, что она решила рассказать человеку, которого любила, об этом.
Страшнее всего то, что Отто узнал об этом от Мойры. Та заметила, что он часто недоумевает от внезапного холода, с которым Пегги его избегала. И, будто на зло, стараясь ей навредить, доктор Майерс ненавязчиво сказала Хартманну о том, в каком положении находится его спутница. Отто был в ярости. Когда он заявил, что знает обо всем, Маргарет не могла больше спрятаться. Он вошел, всем своим видом показывая, что ее поступок задел его до глубины души. Тогда девушка зашлась слезами, сама того не желая, она рухнула в своей комнате, пытаясь прекратить плакать, но ничего не выходило. Слезы предательски лились из ее глаз.
Видя это, Хартманн смягчился. Он сел рядом, подняв ее и прижав к себе. Сидя в молчании почти целый час, они даже не глядели друг на друга. За те годы, что они были вместе, едва ли Пегги могла сказать, что их отношения были теплыми. С той самой ночи, когда она впервые отдалась ему, они долго не могли понять, что они чувствуют. Дни неловких молчаний так или иначе привели их к разговору о случившемся. Крайне скромному и неловкому. Но очень понятному и простому. Они знали, что чувствуют, но их строгость к себе, гордость и, быть может, страх, не давали им раскрыться слишком сильно.
А потом все изменилось. Навсегда. Их жизнь стала сплошным кошмаром в ту ночь. Ночь, которая до сих пор снилась Пегги в кошмарах. Улицы города захлестнуло насилие. Смерть и бойня. Ей было не до разбирательств. Не до правых и виноватых. Она знала лишь то, что на город обрушилась война. Брат пошел на брата и теперь Мейкон захлестнуло восстание. Городские бои вспыхивали тут и там. Мейкон стал огромным полем боевых действий. И они, посреди этого ада.
В одну из злополучных ночей, когда они пытались эвакуировать результаты экспериментов из лаборатории под городом, все пошло не по плану. Чья-то роковая ошибка. Или, быть может, злой умысел. Все пошло прахом. Ее попытки пошли прахом. Ничего было уже не спасти. Люди с оружием в руках ворвались в лаборатории. Пока агенты Беверли выводили их из научного центра эвакуационными ходами, позади слышались звуки выстрелов. Крики. Взрывы. Автоматные очереди рассекали воздух. Безумие проникло с городских улиц прямиком сюда.
Сирены завывали. Аварийные лампы мигали в лабораторных ходах, мерцая. Их слепящий свет резал глаза. Когда их провели мимо лифта, Пегги хотела было рвануть в отсек взращивания. К инкубаторам. Но ей запретили. Она кричала, пыталась вырываться. Ее держали. Сил не осталось, и с глаз катились слезы. Все это было зря. Результаты экспериментов, годы опытов. Им не дали шанса спасти их. Отто посмотрел на нее строгим взглядом тогда, в темноте лифта, уносящего их к аварийным шахтам, и она оставила все попытки. Поникла. Сдалась.
Восставшие оказались заперты в научном центе. Их было больше. Те лаборанты, что не успели спастись, остались похоронены там вместе с ними. Из Атланты поступил четкий приказ и агенты выполнили его. Никто не должен был узнать, что было в лабораториях. Никто. И никогда. Пока разъяренные и жаждущие крови бунтовщики устраивали самосуд в залах лабораторий, агенты перегрузили реактор, запустив необратимый процесс. Разгон плазмы достиг предельного уровня. Начался перегрев систем. Все двери были заблокированы. Научный центр под Мейконом стал металлическим гробом для всех тех, кто остался внутри. Система аварийного затопления сделала свое дело. Тонны воды обрушились внутрь, заполняя все внутри. Все, что они достигли пожрала пучина. Вода, ревущим потоком сносящая все живое в лаборатории. Это заглушило взрыв реактора, который был и вовсе незаметен по сравнению с тем, какое пламя пожирало голод наверху. Атланта послала бомбардировщики в Мейкон. Все в тоннелях тряслось. Гул стоял такой, что закладывало уши. Жар раскаленной плазмы обгрызал небоскребы, превращая Мейкон в пылающую бездну. Казалось, что сами небеса обрушились на город.
Пегги просыпалась от этого кошмара, который снился ей слишком часто, чтобы быть нормальным. Эта фобия осталась с ней навсегда. Казалось, что каждую ночь она видит один и тот же сон. Сон, полный мрака. Тьмы. Страха. Грохота воды, заполнявшей тоннели. Глухого хлопка, означавшего выход реактора из строя. Раскаленная плазма и вода, заполнившие тоннели научного центра столкнулись друг с другом, похоронив все их достижения, что хранились здесь. Ей снилось, как посреди темной воды, кипящей плазмы и крови, заполнявшей тоннели, плавают мертвые. Лаборанты, доктора, повстанцы и охранники. Их темные силуэты скользили во тьме воды. Неестественно выгнутые. Разорванные на части. Как эти лабораторные холлы становятся их братской могилой.
Но в дрожь во время этого кошмара ее бросало другое. Каждый раз, когда этот сон вгрызался в ее сознание, он заканчивался одним и тем. Залом, полном инкубаторов. Тем, как все капсулы с эмбрионами заполняет вода и кипящая плазма. Как стекла, отделявшие их от мира, лопаются. Как питательный раствор смешивается с кровью и водой. Ей снилось, как оторванные от машин эмбрионы выплывают в мрак тоннелей. Она словно стояла там, каждую ночь, когда память не давала ей покоя. Как вживую видела десятки нерожденных детей. Маленькие тельца, плавающие вокруг. По коже ее пробегал мороз. Холодные воды щипали ее, заставляя конечности дрожать, а сердце сжиматься.
В какой-то момент, она обнаруживала, что все эти маленькие, не до конца сформированные тельца, подплывают к ней. Стук ее сердца раздавался громким гулом по толще воды, заполнявшей все вокруг. И когда очередной удар врезался в рассудок, все они открывали глаза. Глаза разного цвета. Все они. Один чуть темнее другого. Маленькие трупы гребли к ней, пока она смотрела. Они делали первые вдохи, пока их легкие наполнялись водой. Они не могли закричать. Вместо криков лишь пузырьки воздуха скользили вокруг из их ртов. Эмбрионы хватали ее за руки, за ноги. Сдирали с нее одежду. Рвали волосы. В их скомканных, кривых, недоразвившихся лицах стояли гримасы ненависти, а разноцветные глаза горели во тьме. Все они раздирали ее на куски, впивались челюстями, в которых еще не было зубов. Она дергалась, пыталась вырваться, все тщетно. Ее попытки были ничтожны. Каждый раз мертвые дети окружали ее, облепливая, словно пиявки. Каждую ночь. И каждый раз сон кончался одинаково. Никогда не было у этого сна иного конца. Всякий раз самая старшая из них подплывала последней. Ее глаза, лишенные гетерохромии, ярче прочих горели во тьме. Оторваная пуповина тянулась от ее живота. Маленькие ручки тянулись к горлу Маргарет, пока ее сестры, мертвецы из капсул, держали ее. И та единственная из них, что была ее гордостью. Та из сестер по пробирке подплывала, всматриваясь в нее своими сияющими во тьме глазами. Не страшными. Но обвиняющими. Ее маленькие пальцы впивались в горло Маргарет с неестественной силой. Перекрывали дыхание. Не давали вдохнуть. Пегги тряслась от удушья в объятьях мертворожденных, чувствуя их маленькие пальцы, ерзающие по ее коже. И перед тем, как умереть от удушья, она всегда видела лишь ее глаза. Глаза девочки, которой не хватило пары дней, чтобы стать настоящим ребенком. Девочки, которую ей не удалось спасти. Малютки, оставшейся погребенной под пучиной вод, в мрачной, холодной подземной лаборатории. Ее глаза были последними, что она видела каждую ночь, перед тем, как проснутся.
Недели шли за неделями. Отто был настойчив в своем намерении убедить ее бросить здешнюю работу. Хотя бы до того момента, как их ребенок не родится. Но Маргарет была непреклонна. Она настаивала на том, что никуда не уйдет. Многие спорили с ней, включая Мойру и даже Виктора. Но тщетно. Ее слишком гложело чувство вины, поедала изнутри боль и отчаяние. Потеряв свои достижения, она словно потеряла часть себя.
Годы их работы ушли впустую. Все образцы были уничтожены. Огромное количество результатов экспериментов пожрала вода. Вернуться в лабораторию даже спустя годы не представлялось возможным. Ее реставрация была нереальна. Хотя Виктор и настаивал на том, чтобы откачать часть воды в какие-нибудь резервуары, дабы спасти хотя бы долю их исследований, им выставляли запрет. Худшей участи для их проекта и представить было нельзя.
После того, что произошло в Мейконе, всю республику словно перевернуло вверх дном. И это сказалось не только на жизнях простых граждан, но и на них. Город был одним из мегаполисов. Одним из центров жизни Джорджии. И он был поглощён разрухой после бомбардировки. Это было катастрофой. Катастрофой, унесшей за собой тысячи жертв. Десятки тысяч. Городское восстание было подавлено жестоко и твердо. А Атланте пришлось пересмотреть распределение своих расходов. Часть лабораторий пришлось закрыть, заблокировав их и покинув. Большую часть оборудования перенесли в другие места, а бункеры обесточили. Как бы не настаивал первый министр Маккриди, президент Хьюго Паттерсон был непреклонен. Содержание научных проектов ученых с такими неуемными амбициями вредит и без того шаткой, только зарождавшейся, экономики республики. И не в первую очередь из-за несоразмерных трат Маккриди, который потакал любым желаниям ученого состава, лишь бы те вылечили его дочь. Все они это понимали. Но теперь пользоваться этим не вышло. Им сократили финансы, а значит, большую часть проектов пришлось свернуть. Страна перестала снабжать их достаточными расходами. Вся Джорджия больше не кормила мечты Бенедикта Маккриди о спасении Патриции.
Глядя на разноцветные таблетки, она слишком глубоко погрузилась в собственные мысли, чуть было не пропустив мимо ушей то, как открывается дверь. Сердце ушло в пятки и Маргарет, спохватившись, моментально прикрыла рассыпавшиеся капсулы папкой с документами. Обернувшись, она увидела стоявшего в дверях Отто, поглядывающего на нее.
— Как ты? — обратился он спокойно. На душе стало легче. Значит он не заметил, что она делала.
— Я? — помявшись, Маргарет встала, отойдя от стола, чтобы отвлечь от него внимание мужчины. — Все… Нормально.
— Точно? — улыбнулся он, подойдя и положив руку ей на плечо. Второй же он аккуратно, мягко, коснулся ее живота. — Как самочувствие?
— Лучше. — соврала Маргарет, сдерживаясь, чтобы не показывать на лице гримасу от боли в груди. — Правда лучше.
— Ты никогда не умела врать. — покачал головой Отто. Его лицо теперь уже выразило недовольство, которым он был переполнен. Он был категорически против ее работы здесь в таком положении, а когда не смог заставить ее уйти, старался не спускать с нее глаз.
— Не забивай себе голову. — махнула рукой Пегги, положив свою ладонь на ладонь Отто, которой тот поглаживал ее живот. — Что ты хотел?
— Пойдем, тебе нужно подготовить одного из этих детей к операции. — сурово сказал Отто. За последние годы он стал суровее. Слишком серьезен и холоден ко всему вокруг, кроме нее. В том числе и к тем чудовищным вещам, которыми они занимались.
— Почему я? — Маргарет взглотнула тяжелый ком в горле. — Попроси Мойру. Или, быть может, еще кого-то.
— Майерс сейчас здесь нет. Она где-то в своей личной лаборатории. — нахмурился Хартманн. — Опять.
— Снова ушла? Который день она не появлялась здесь? Третий? — пошагала вслед за ним Пегги, потирая дрожащие руки.
— Четвертый. И лучше бы не появлялась еще. — фыркнул мужчина. — Чем меньше эта женщина беспокоит нас своим присутствием, тем лучше. Ты знаешь, как я к ней отношусь.
— Она не та, кем кажется. — тяжело вздохнула Пегги, прикусив засыхающие губы. — Знаешь, а когда-то она мне нравилась. Когда я только прибыла сюда, мне казалось, что Мойра – единственная здесь, кому я могу доверять. Она была так добра. Так… располагала к себе?
— Она прекрасная лицедейка. — поправил свои очки Хартманн. — Но кто знает, что прячется за ее улыбками. За столько лет мы так и не узнали, кто она есть на самом деле. Я не верю ей, как не верю Паттерсону. Даже напыщенный идиот Виктор заслуживает большего доверия. Его простодушные мечты и идиотские мотивы хотя бы мне понятны. В отличии от этой засланной Паттерсоном змеи.
— С чего ты взял, что она работает на него? — приподняла на него взгляд уставших глаз Маргарет. Отто помассировал виски.
— Я пытался узнать от Бенедикта на днях. Он ничего не сказал. Кроме одного, — голос мужчины стал серьезнее, озлобленное.
— О чем ты?
— Финансирование наших проектов сократили. Закрыли научные центры. Немало научных центров. Лишили биоматериалов и заставили Беверли пойти… — он стиснул зубы, стараясь подбирать слова. — на это.
— Я не хочу даже думать об этом. — потерла колющий шею желтоватый свитер Маргарет. Каждый раз, когда разговор заходил об этих детях… Нет, она предпочитала забыть. Отключать сознание, чтобы работа шла своим чередом. С нее хватало и собственных кошмаров. А этот кошмар был слишком свеж и уже не столь четко отпечатался в ее израненном потерями сознании. Но он все еще оставлял ощущение, что на душе скребут кошки.
— Никто не хотел бы. — отвернулся, поглядывая куда-то в сторону, Отто. — Но это правда. Мы смирились с ней, помнишь?
— Я не хочу с ней мириться. Ни за что и Никогда.
— Мы слишком далеко зашли. Быть может, ты права. Но наука требует жертв. По крайней мере эта мысль меня утешает. Наверное, она и только.
— Так ты спишь по ночам? Говоришь себе, «что наука требует жертв»?
— Ответить тебе честно, Маргарет? — он вновь перевел взгляд на нее. Глаза Отто были уставшие. Такие-же, как у нее. — Чаще всего по ночам я не сплю.
Спустившись на лифте на этаж ниже, они добрались до операционных. Несколько комнат на этаже было выделено для детей и каждый раз, когда Маргарет проверяла их готовность к операции, она чувствовала себя так, словно гниет изнутри. Вот и сейчас, когда они приблизились к помещениям, у нее в горле пересохло и скрутило живот. Она остановилась, глядя на двери, за которыми, словно пленники, таились похищенные дети. Посмотрев на Отто, она тяжело вздохнула и мужчина приобнял ее, поцеловав в лоб. Он редко это делал. Хотя бы ради таких моментов она и крепилась до сих пор.
Придерживая живот, Маргарет подошла к дверям, поглядывая на них. Оперевшись об стену, Пегги покачала головой. Она устала. Она была слаба, больна и сломлена. Убедившись, что Отто ушел помогать Крюгеру готовить операционные, она достала из-под свитера маленький крестик, поднеся его к губам и помолившись о отпущении грехов. Своих и Отто. Прощения за все, что она делала и что еще успеет сделать. Просила упокоения души. Не своей. Ее душе положено гореть в аду за все, что она натворила. Она молилась за этих детей. Они были неповинны, а их истязание, формально, и ее рук дело. Бог смотрит за всеми ними. И каждый раз перед тем, как уснуть и окунутся в царство кошмаров, Маргарет буквально чувствовала на себе его тяжелый взгляд.
Войдя в комнаты, она прошагала по небольшому коридору, полному камер. В них, группами по три-четыре человека, были заточены дети. Их кормили самой чистой пищей, следили за их здоровьем и всячески диагностировали. Им лгали о том, где они, о том, что с ними делают. Все вокруг них – одна большая ложь. Дети еще ничего не смекнули, но начинали догадываться о том, что что-то не так. Уже несколько месяцев они были здесь. В плену. Похищенные и лишенные шанса выбраться. Их хранили как зеницу ока. Но это все равно был плен.
Маргарет часто думала о том, чтобы помочь им сбежать. Попытаться спасти детей, также, как она решилась тогда, много лет назад… Но она отбросила эти мысли. Ее поступки были неразумны, все что она пыталась сделать всегда шло прахом. В ней больше не было храбрости и мужества. Только страх и отчаяние. Все мысли о помощи, о попытке искупления, сгорали в сознании, потухая, как взлетающие от костра искры. Она слаба, больна и труслива. У нее под сердцем ребенок. Которому едва ли суждено родится. Вся эта боль, отчаяние, они уже давно выдавили из нее чувство взаимопомощи. От той наивной дурочки, что прибыла сюда пару десятков лет назад не осталось и следа. Даже глядя в зеркало, она не узнавала себя. Ее волосы казались такими хрупкими и ломкими, под глазами чернели огромные мешки. Кожа была сухой, нездоровой. Взгляд ее глаз давно поник. Она почти не вылезала из лабораторий, чуть ли не став затворником. Лишь в редкие моменты, когда Отто предлагал ей пройтись, она соглашалась. Но даже в них уже не чувствовалось былой теплоты. Быть может, чувство вины совсем уже выгрызло ее душу. Не оставило в сознании ничего, кроме страданий и она мучилась, пытаясь спрятаться от мира снаружи. Мира, которому она ничем не помогла. Мира, которому лишь навредила. Кем она стала?
Посмотрев записи в голографическом планшете, она удостоверилась, в какую камеру сегодня не вернется ребенок. Это была девочка из третьего раздела по имени Нина. Она была еще совсем маленькой, не больше лет шести. Попала в приют для реабилитации больных детей из-за болезней облучения, которые получила еще до вакцинации сывороткой Отто. Подойдя к третьему отсеку, она вызвала девочку к двери, открыв ей. Малютка лежала в своей койке, играясь с какой-то глупой пластиковой фигуркой. В двух других о чем-то разговаривали двое мальчиков, такого же возраста, что и она. Все трое детей посмотрели на Маргарет. Нина поднялась, зевнув и пошагав с фигуркой к Пегги. Мальчики же, проводив ее взглядом, вновь продолжили свой спор, увидев, что Маргарет закрывает двери.
Шипение герметического блокирования сообщило о том, что эти двое теперь изолированы от мира. Малышка Нина посмотрела на дверь, вздохнув и пошагав вслед за Пегги. Она крутила в руках эту фигурку, изображая ее полет и издавая какие-то странные звуки, которые, видимо, произносил в ее воображении, этот герой. Темноволосая маленькая проныра с серыми, очень невыразительными для ребенка глазами, похожими на льдинки, она явно жила в своем мире. Когда ее отправили в больницу для тяжелобольных детей, у нее, кажется, еще оставались родственники, если память не изменяла Маргарет. Большинство детей тут были сиротами. По очевидным причинам.
— Ты же Нина, верно? — тихо спросила Пегги, взяв девочку за руку. — Нина Мицкевич?
— Угу. — задумчиво кивнула та, на момент оторвавшись от игры с фигуркой. — Мы снова идем на обследование к тому дяде с металлическими руками? — она надула губки. — Мне он не нравится. Он выглядит страшно.
— Да, Нина, очень страшно. — потупила взгляд Маргарет, стараясь повторить все ту же очередную ложь, что говорила всем этим детям. — Но ты ведь у нас храбрая девочка, правда?
— Да, храбрая! — улыбнулась она, помахав фигуркой и демонстрируя ее Маргарет. — Как он!
— А кто это, Нина? — она попыталась отвлечь внимание девочки от коридоров, по которым они шли. И, кажется, у нее получилось.
— Это Капитан Полураспад! — снова потрясла фигуркой она. Странно выряженный тип в кислотно-зеленом костюме и забавным знаком на груди, напоминавшем изображения атомного ядра, судя по всему, был каким-то вымышленным кумиром маленькой Нины Мицкевич. — Он сильный, быстрый и неуязвимый. Он непобедимый герой. Защитник слабых. Он всем-всем помогает. Прямо как вы, доктор.
По рукам Пегги пробежали мурашки. Она взглотнула ком в горле.
— Эту фигурку мне подарил мой брат. — улыбнулась она, демонстрируя то, что ей не хватает одного зуба. — Он очень классный! Жаль, что его не пускают в эту больницу. — надула губы она. — Я скучаю по нему. И по маме тоже.
— Ничего, Нина, — сдерживая дрожь в голосе, Маргарет подвела ее к комнатам обследования, проведя внутрь и усаживая на койку. — когда ты вылечишься, тебя к ним вернут. А пока ты должна быть здесь. Тебе же объясняла доктор Майерс, правда?
— Угу. — опустила взгляд Нина, кажется, забыв про игрушку в руках и задумавшись. — Мы должны быть тут, чтобы за нами всегда приглядывали. Из-за наших, ну… болезней, да? Но мне не хватает Руди и мамы. Я скучаю по ним. Их не могут пустить сюда? Даже вы?
— Я бы очень хотела, если бы могла, Нина. — тяжело ответила ей Маргарет. — Поверь мне, очень бы хотела. Но я всего лишь доктор. И я уже не уверенна, что хоть что-то здесь решаю.
— Тут есть телевизор, книжки и даже игрушки. — голос девочки стал более бодрым. — Но все равно скучно. А еще Боб и Тимми вечно говорят о своем глупом бейсболе. Я не люблю бейсбол.
— Они тебя не обижают? — спросила Маргарет, с болью осознавая, что теперь это уже неважно.
— Недавно Тимми пошутил про мой голос. Сказал, что он писклявый. И Боб тоже смеялся. — возмутилась малышка. — У меня писклявый голос?
— Нет, Нина, что ты? — покачала головой Пегги, осматривая ее и проверяя ее давление и пульс. Девочка уже автоматически подставляла конечности под ее действия. Ее так часто проверяли, что она привыкла делать это, не задавая вопросов. — У тебя очень хороший голос.
— А еще Боб сказал, что я страшная! — фыркнула Нина. — Я ведь еще маленькая! Как он может знать? Мама говорила, что когда девочки вырастают, они становятся красивее! Я вырасту красивой, доктор? — она обратила на нее взгляд своих блеклых серых глаз. Маргарет вздрогнула. Давно на нее не падал столь проникновенный взгляд.
— Конечно станешь. Когда вырастешь. — соврала Маргарет, поднимаясь и внося данные о ее состоянии в компьютер. Оставив девочку ждать здесь лаборантов, она встала и поспешила уйти, захлопнув дверь. Сняв очки, она пошатнулась в сторону, чуть не упав и сжала кулаки, чтобы пальцы не дрожали. Придерживая живот, она отошла, сообщая через планшет, что девочку можно вести в операционную. Отто сказал, что сейчас зайдет за ней с помощниками. Стараясь утирать выступившие слезы еще у век, Маргарет поспешила ретироваться отсюда, чтобы ни ее мужчина, ни другие, не заметили ее чувств. Ей вновь нужно было уединиться со своим страданием. Ненависть к себе пожирала ее, когда она оставалась одна, но лучше уж так, чем смотреть в глаза другим, зная, какие ужасные вещи они творят. Уж лучше сгнить в одиночестве, лишь бы Отто, Мойра или Виктор вновь не начали ее укорят за то, что она слаба и что ни к чему не готова.
Иногда ее мучал соблазн. Соблазн сбежать отсюда. Оставив всех, даже Хартманна. Она любила его, но ничего не могла с собой поделать. Чувство вины, разъедающее ее, было сильнее любви. По сравнению с тем, что гложет ее всегда, когда она остается в одиночестве, меркнут все прочие чувства. Ей просто хотелось сбежать и всем все рассказать. Про эти подземные комплексы, про их зверские эксперименты и про детей. Про то, что они живы. Про то, что все вокруг – обман. Скрыться под покровом ночи, исчезнуть и раствориться. Найти кого-то, кто раскрыл бы всем правду. Того, кто смог бы обнародовать те преступления против человеческой природы, которые они здесь совершили.
Пускай бы все узнали, что никаких братьев-террористов нет и в помине. Что всему виной Беверли, первый министр, президент, да кто угодно! Ей хотелось кричать об этом! Чувство правды, суровой и жестокой, которое распирало Пегги, не давало ей мыслить спокойно. У нее в голове вечно крутилось одно и то же. Кажется, эти навязчивые мысли уже и вовсе поглотили ее с головой. Перед глазами стояли дети, усыплённые, лежащие на этих страшных хирургических аппаратах. Скальпели скользили по их телам, изымая органы, разделывая их заживо. И всегда, когда эта картина пробежалась по воспоминаниям Маргарет, когда она позволяла еще и этой страшной правде снова открыть ей глаза, у нее просто не оставалось сил бороться.
Она могла бы стать героиней. Раскрыть всю подноготную проекта. Объявить всем и каждому, что центр для реабилитации детей – это огромная приманка. Обман, чтобы затуманить людям глаза. Страшная сказка про террористов Далласов. Двух братьях-сепаратистах, которые в попытке убить Бенедикта Маккриди уничтожили плазменной бомбой приют для больных детей. Теракт, унесший сотни жизней. И, кто бы сомневался, даже не тронувший первого министра. Все это было уловкой. Преступлением. Страшным грехом. И Пегги ждала преисподняя за то, что она его скрывала. За то, что никому не смогла открыть того, что знала. О том, что Беверли с его агентством спланировали все это. Заложили бомбу под центром. Тайно вывезли детей сюда, чтобы у них был “биоматериал”, на котором можно ставить эксперименты. Уничтожили больницу и пожертвовали жизнями ни в чем ни повинных, даже не знающих об этом, врачей и родственников больных. Людей, пришедший взглянуть на открытие больничного центра. Когда по новостям неделями крутили ложь об этом, о бомбе, о Далласах и о сепаратистском движении против Джорджии, ее тошнило от мерзости. Она всегда вспоминала слова Отто о том, что телевидение – раковая опухоль, захватывающая разумы людей. Скармливающая им чушь и ересь, лишь бы отвести взгляд от чего-то действительно важного. И как бы глупо это не звучало, оно работало.
На месте “теракта” установили целую аллею, выстроенную из серых могильных камней с именами погибших. Такой чести редко кто в Джорджии бывает удостоен. Высадили деревья. Красивые, стройные, высокие. Маргарет засматривалась на них, когда прогуливалась по Аллее Памяти. Огромные стволы, длинные ветви. Все, как на подбор, мощные, вековые деревья. Люди, приходившие возложить цветы к памятникам и статуе аиста в центре мемориала, обвязывали их ветви разноцветными ленточками. Сотнями. Тысячами. Они пестрили вокруг, предавая скорбному месту лживую радужность. Раньше Маргарет часто ходила по этому месту. Смотрела на могилы, половина из которых на деле пусты. На имена детей, высеченных на камне. Похороненных всеми, но на деле живых. Заточенных тут, под землей. Обреченных на смерть.
Она припадала к деревьям, прислонившись и рыдая, пока ветер раздувал в стороны цветные ленты Аллеи. Никто не смотрел на нее косо. Многие жители Джорджии приходили в это место для скорби. Кроме цветов, которые они выкладывали у мемориала и могил, они оставляли здесь свою горечь и боль. Надеялись, что никогда подобное больше не повторится. Устраивали процессии в память о погибших. Детей из Молодежной Ассоциации Джорджии сюда приводили чуть ли не строем, заставляя выражать скорбь на лицах и отдавать почести якобы погибшим во время взрыва их больным ровесникам. Столько скорби и памяти. Столько сострадания и милости. Столько гнева к тем, кто сделал все это. Столько надежд, что подобное не повторится. Люди приносили все это сюда, к огромному мемориалу в честь лжи. Памятнику корысти и предательству. Аллее преступлений против человечества. Ее преступлений. И каждый раз, пуская у деревьев, покачивающихся от вечернего ветра, слезы, она смотрела на пустующие могилы и чувствовала себя самым мерзким, отвратительным и недостойным жизни существом на свете. Существом по имени Пегги, которое и человеком то зваться недостойно.
Но всякий раз, когда горечь и боль, заполняя ее рассудок, пытались заставить Маргарет сознаться в содеянном, открыть правду, она вспоминала о том, что носит под сердцем ребенка. Ребенка, которого не хотела. Которого не планировала и не желала. Ребенка Отто, которого она любила, боялась и сторонилась одновременно. Если бы она могла избавиться от него, то с удовольствием сделала бы это. Но мысли, подобной сией, разлагали ее рассудок еще сильнее. Она молилась Богу, лишь бы он отвел от нее эти страшные желания. Молилась каждый раз, когда просыпалась посреди ночи от кошмаров. Но ничего не помогало. Это был ее тягостный груз. Ее крест, что приходилось нести. Как странно, она так пеклась о чужих детях, помогала заводить их другим людям и заботилась даже о тех, что выращивала искусственно, но сама струсила и не хотела признавать того, что был самым естественным образом зачат внутри нее. Она пыталась полюбить этого ребенка. Пыталась всей душой. Но страх и тяжесть собственных грехов, в которых ей было некому раскаяться, не давали ей сделать этого.
Лишь этот ребенок и Отто, который не простил бы ее, были преградой на ее пути к правде. И ее трусость. Робость. Застенчивость. Страх поступить не так, как следует. Она не могла предать то, над чем они все работали столь долго. Родные отвернулись от нее из-за того, что она перестала общаться с ними. Перессорилась с семьей за те несколько лет, что осталась жить здесь, на другом краю света. Ей было некуда бежать. Негде прятаться. И она не могла оставить Хартманна. Несмотря на всю тягость, что ей приносило ее существование, любовь, словно цепь, прикованная к ее горлу, удерживала ее от панического побега как можно дальше отсюда. У нее никого не осталось. Не было людей, которым она могла довериться. Кроме Отто, у нее не было ничего. Лишь жалкий потертый голографический проектор, которому она могла доверить свои мысли. Мысли, которые другим она не сказала бы вслух.
Добравшись до своей комнаты, держась за живот, Пегги чувствовала, как в груди у нее все сворачивается. Боль стала непривычно сильной. Девушка скривила лицо, не в силах держаться и простонала. Ввалившись на кровать, она закрыла за собой двери, заблокировав их. Боль не унималась. Словно какие-то ее части разрывались изнутри. Дрожа, она посмотрела на таблетки на столе, прикрытые папкой. С трудом поднявшись на подкашивающиеся ноги, она добралась до стола, взяв парочку из них и запив кофе. Снова завалившись на кровать, она уставилась в потолок, поёжившись и чувствуя, как дрожат конечности.
Она знала, что ни кофе, ни эти таблетки, ей лучше было бы не использовать при беременности. Но она не могла чувствовать себя хоть сколько-нибудь бодрой, без чашечки кофе, как не могла и реагировать на острые боли в организме, которые усиливались со временем. Поудобнее устроившись на кровати, она заплакала. Слезы скупо стекали с ее глаз, обжигая кожу. Одна из них попала на ее губы и Пегги слизнула ее кончиком языка, почувствовав неприятный привкус соли. Все вокруг ее раздражало. Боль, страх, волнение, самобичевание, потери. Она потеряла слишком многих. Можно сказать, что она осталась одна.
Посмотрев на лежак, некогда принадлежавший Векс, она почувствовала еще большую горечь. Она была самой преданной, самой верной, самой понимающей ее подругой. Единственная, кто вступался за нее и не корил. Животное, которое было ей дороже любого человека. В последние месяцы она была сама не своя. Векс часто спала, поскуливая, нерешительно вставала. Когда ее лишили детей она словно впала в апатию. Со временем она худела, переставала есть. Дыхание Векс становилось трудным, она почти не двигалась на своем пригретом месте. Вскоре почти вовсе не ела, а потом отказывалась даже хлебать воду из миски.
Отто предлагал сделать ей эвтаназию. Хартманн говорил, что она умирает и мучается. Что если Пегги действительно так дорого животное, она должна помочь ей умереть. Прекратить мучение. Маргарет тогда сорвалась и устроила жуткую истерику. Стала словно сама не своя. Лишить жизни ту, кто была с ней почти всю жизнь? Она не была на это способна и эти слова Отто тогда ужасно ранили ее сердце.
Мойра пыталась проявить к ней сочувствие, но сочувствие то было как всегда в ее стиле, словно натянутым, ложным. Маргарет отдавала ей одного из щенков. Но, к сожалению, тот не прожил дольше собственной матери. Как сообщила Мойра, у него развилась какая-то болезнь. Кажется, отравление чем-то. Она не уточняла. Второй же из щенят, что достался Патриции, все еще жил где-то в Атланте. Она назвала его Уоллесом и, по собственным заверениям, просто обожала этого пса. Третий же щенок Векс был слишком сварлив и непоседлив. Однажды он выскочил из ее комнаты, когда представился случай и понесся по лаборатории. Даже попытался укусить Крюгера. Как же тот был не в себе тогда. Он устроил целую процессию, даже писал заявление в Сиренити-тауер, чтобы Маргарет заставили избавиться от собак. В итоге Отто вразумил его и нашел компромисс. Он унес щенка из лаборатории, отдав его какому-то знакомому священнику, живущему неподалеку. По крайней мере, так он заявил Пегги. Она сильно сомневалась в его словах, зная, как Хартманн ненавидит религию и в особенности презирает ее служителей. Часто задумываясь о том, что же стало с третьим животным, Пегги приходила к выводу, что скорее всего мужчина просто отпустил его где-то за городом на волю. Виктор как-то грубо констатировал ей то, что Отто, вероятно, «убил блохастую мразь», но Маргарет знала, что Отто это без надобности. Вероятно, животное просто затерялась где-то в Джорджии. Это навевало на нее грусть. Бывало, она представляла, как последний из щенков бродит где-то по разрушенным свалкам. Это был суровый для собак мир. Мир, для которого эти животные были слишком добрыми и верными. Мир, который не заслужил собак.
Он мог стать обедом каких-нибудь мусорщиков. Или присоединиться к стае бродячих животных. Очень много собак сбивались в стаи. Охотились и дичали в лесах. За стенами городов было очень мало животных. Пропускать же из-за стен кого-либо из питомцев было нельзя. Если у животного не было санитарного сертификата и особого ошейника с пометкой, его пристрелили бы не глядя. Многие дикие животные несли за собой заразу, а порой, бывали даже облучены радиацией. Это было жуткое зрелище. Они все были ободранные, линяли, покрывались плешью и нарывами от болезней. Когда Пегги думала об этом, ей становилось дурно. Она предпочитала верить в то, что Отто действительно отдал его на попечение каким-то добрым людям. Даже если это была ложь. Вся ее жизнь уже стала ложью. Одним большим обманом себя и окружающих. Чего ей стоил еще один самообман.
Старость забрала у нее Векс. Та уже совсем обессилила. Почти не вставала с места. Перестала есть и пить вовсе. Она лишь лежала, тяжело дыша и издавая редкий, тонкий, едва слышимый вой. Каждый день Маргарет приходилось смотреть, как время отбирает у нее существо, о котором она заботилась всю жизнь, и которое оберегало ее. В одну жуткую ночь, когда Маргарет вновь проснулась из-за ночного кошмара, вскочив на кровати, Векс наконец поднялась. Ее уставшие глаза блестели в темноте. С трудом переставляя лапу за лапой, животное добралось до ее постели. Забравшись на нее, она улеглась на Пегги, закрыв глаза. Маргарет так и лежала, приобняв старушку, чувствуя, как внутри едва слышимо бьется собачье сердце. Поглаживая ее по жесткой, неподатливой шерсти, она слушала ее редкие вздохи. Один из них стал последним. Собака умерла прямо у нее на руках, обмякнув и словно став тяжелее. Молча пуская слезы, девушка пролежала так до рассвета, поглаживая остывающее тело Векс у себя на груди. В ее мыслях была опустошенность и белый шум. Словно ее самой не стало вместе с собакой.
В тот день Отто заглянул к ней, удивившись тому, что Маргарет не явилась в лабораторные уровни вовремя. Она так и лежала, отреченная от мыслей, с взглядом, застывшем в потолке и мертвым питомцем на руках. Ему понадобилось время и очень много успокоительных, чтобы привести ее в чувство. Тот день окончательно сломал Маргарет и она впервые за долгое время снова вспомнила, что же такое, это ощущение абсолютного одиночества.
Когда боль спала, Маргарет попыталась отдышаться. Нет, это уже слишком. Кажется, она чересчур себя запустила. Ей следовало наконец проверить свое состояние. Работа и нервы поглотили ее словно пучина и она совсем забыла о самой себе. Эти боли, нет, они слишком сильные. Кажется, что ее пожирает изнутри. Это все просто непереносимо. А постоянно есть таблетки, в попытках утихомирить боль, выходом не было. Пегги всегда полагала, что это проблемы с сердцем из-за излишних волнений и стрессов, но боль, которую она теперь ощущала, никак не могла быть кардиальной.
Просидев в своей темной комнате до вечера, глядя лишь на бледное мерцание голографических экранов, Маргарет листала научные доклады, пытаясь предположить, что-же может быть причиной ее чудовищных давящих болей. Глаза уже болели от рябящих голограмм, цифр и букв. Все перед взором сплывалось. Сняв очки, девушка помассировала болевшие веки. В висках все пульсировало от усталости. Скрепив сердце, она поднялась, сжав кулаки. Если она хочет узнать, что с ней, был очень верный способ, который не мог врать.
Тихонько переступая с ноги на ногу, Маргарет добралась до лифта, придерживая живот. Голова кружилась и ее подташнивало, к тому же внутри все щемило отголосками недавнего припадка. Из-за этого огромного груза под сердцем ей было тяжко передвигаться. Она чувствовала себя обремененной. Беспомощной. Брошенной.
Дойдя до кабинета обследований, Маргарет прошла внутрь, выкрутив яркость ламп не столь сильно, лишь бы не резало глаза. Осмотрев коридоры, она убедилась, что ей никто не мешает. Охрана едва ли будет ей перечить, подумалось ей, когда Пегги глянула на браслет, повешенный на запястье. Она так свыклась с ним. Никогда его не снимала.
Сняв верхнюю одежду не без трудностей, девушка включила аппарат, на котором они обычно обследовали Патрицию. Зажглись индикаторы, запищали датчики. Девушка привычными движениями включила на нем режим полного обследования, забираясь на кушетку из закрыв глаза. Всевозможные рентгены и томографы пробегались по ее телу. Она почувствовала на коже легкое пощипывание от которого волосы на руках встали дыбом. Вздрогнув, она услышала, что компьютер сообщает о завершении сканирования.
Поморщившись, Маргарет присела на кушетку, отдышавшись. Вновь надев очки, она посмотрела на голограммы, медленно составляющее трёхмерную модель ее организма. Накинув на себя халат, девушка привстала, потирая воротник своего шарфа. Ее рука скользнула внутрь, нащупав там висевший на шее крестик. Голографический проектор собирал ее изображение, словно паззл. Вот кости и мышцы обрели форму, вырисовывались органы, а затем в области живота отобразились очертания ребенка. Уже достаточно большого, чтобы Пегги могла разглядеть. Это мальчик. На душе у нее заскребли кошки.
Но стоило ей протянуть руку к голограмме, чтобы коснуться изображение своего малыша, как вдруг проектор начал накладывать на модель еще один слой. Черные пятна расползались по ее органам, образуя сеть вздувшихся опухолей. Они были большие и темные, а их щупальца-метастазы расползались от сердца к легким, печени, почкам. Маргарет вздрогнула и отшатнулась. Ее рука схватилось за висевшее на шее распятье так сильно, что его серебряные концы впились в ладонь до боли. Весь ее организм был поражен опухолью. Медленно набухавшие очаги были везде. По всем ее внутренним органам. Они роились по ее телу, словно скопления червей. Взгляд Пегги прицепился к метастазам, добравшимся до матки, в которой зрел плод малыша. Черные клешни болезни оплетали все внутри, включая ее ребенка, словно пойманного в паутину из заразы.
Отшатнувшись, Пегги медленно сделала шаг назад. Затем еще. На глазах выступили слезы. Сухие, горькие, обжигающе. Ее руки дрожали, чувствуя сжатый в руках крест. Маргарет почувствовала, как уперлась в стену, пытаясь бесконечно отдалиться от страшной голограммы своего тела, охваченного болезнью. Ее колени подкосились и она медленно сползла по стене, усевшись на холодном полу. Достав из-под свитера распятье, она приложила его к дрожащим губам. Нагретое теплотой ее рук серебро коснулось кожи, заставив ее оцепенеть. Девушка начала читать молитву, не отрывая взгляда от мерцающей в темноте голограммы. Трехмерному изображению ее собственной кары. Кары за все ее грехи.
Мысли застыли в ее голове. Вот так потеха. Что могло быть ироничнее? Какую еще более злую шутку с ней могли сыграть небеса? Она медленно умирала из-за того же, что пыталась исцелить ценой стольких жизней. Способствовала смертям стольких людей, что уже не могла сосчитать. Столько маленьких, несформировавшихся телец, отправив в огонь. Почти никого из них не спася. Она была живым воплощением гниющей раны на человеческом теле. Опухоли на обществе. Большего она и не заслуживала. Только такую оценку могла себе дать. И таковой она и оказалась. Всю ее изнутри пожирала болезнь. Ровно та же самая, от которой они не смогли спасти жену первого министра. Ровно та же самая, из-за которой столько жизней было погублено. Ровно та же самая, что уже скоро могла свести Патрицию Маккриди в могилу.
Закрыв глаза, она прислонила крест к губам, принявшись дрожащим голосом молить господа о милости. Она вся дрожала, чувствуя, как ее сердце наполняется еще большей болью. Душевной. Пегги так долго боялась дня расплаты. И вот расплата пришла.
— …прости меня, Господи. — проговорила она, судорожно потирая высеченного на распятии Иисуса, как вдруг, с привычным звуком разгерметизации, открылась дверь в кабинет и внутрь шагнул Отто, тут же устремив на нее свой взор.
Их взгляды пересеклись. Мужчина непонимающе глядел на нее, сжавшуюся в комок в углу комнаты. По ее лицу бегали голубоватые блики голограммы, мерцающей на тускло освещенный кабинет. Отто подошел к ней, присев на корточки и глядя на девушку, которая непрестанно повторяла заученные слова молитвы, как учила ее делать мать. Коснувшись ее окоченевших рук, мужчина остановил дрожь и оттянул ее распятье от губ.
— Что случилось? — спросил он, глядя на нее. По стеклам его очков пробегало отражение голографического проектора. Маргарет, всхлипывая, не в силах сказать ни слова, глядела на него, словно остолбенев. — Я не нашел тебя в комнате. Хотел проверить как ты, но тебя там не оказалось. Маргарет, что сучилось? — он положил руку на ее плечо и по спине Пегги привычно пробежались мурашки. — Ответь уже. Что ты тут делаешь?
Покачав головой и прикрыв лицо руками, она кивнула на компьютер напротив. Встав, Хартманн поспешил к экрану, глядя на изображение искаженного опухолями организма девушки. Он замер, глядя на прозрачную голограмму. Сняв очки, он отступился на шаг, начав массировать закрытые глаза. Усевшись на кушетку, он тяжело вздохнул, замолчав и нервно потирая в руках очки.
Маргарет посмотрела на него, увидев в его обычно серьезных, суровых, мужественных глазах истинное отчаяние. Впервые за все то время, что она его знала, мужчина, которого она любила, был сломлен. Молча глядя на линзы своих очков, Хартманн потирал их платком. Методично, одно за другим, повторяя это, как ритуал. Словно сейчас это могло бы помочь.
По щеке девушки вновь стекла слеза. Глядя на Отто, она не нашла поддержки. Он был так же разбит и бессилен, как и она сама. Ощущение пустоты вновь заставило ее вздрогнуть. Ней найдя иного решения, она вновь приложилась к распятью, продолжив молитву. Минуты текли за минутами. В комнате стоял вызывающий дрожь полумрак. Хартманн молча глядел на рентген ее организма, изъеденного болезнью. Он понимал, что случай здесь куда более запущенный, чем у той же миссис Маккриди. Все это в мгновение ока сломало их обоих. Как будто у них больше ничего не осталось.
Гробовая тишина лаборатории нарушалась лишь тихим, навязчивым шепотом Маргарет, беспрестанно повторявших одну и ту же молитву. Она ни о чем не думала сейчас, кроме этого. Ее вера в науку рухнула в тот самый момент, когда перед ее глазами предстал ее собственный смертельный диагноз. Единственное, во чью помощь она сейчас верила, так это в божественную. Иной надежды у нее уже не было и оттого она бесконечно повторяла слова обращения к небесам, словно вытесняя ими из головы остальные мысли. В один момент Отто вздрогнул, не в силах более слышать ее бормотание, он вскочил, направившись к ней твердым шагом и резким движением сорвал цепочку с распятьем с ее шеи.
— Нет! — вскрикнула Маргарет, глядя как сорванные звенья цепи рассыпаются по полу. Ее сердце сжалось от боли, когда Хартманн лишил ее последней надежды, на которую она могла сейчас положиться. — Что ты делаешь?! — вспылила она.
— Уймись уже, Маргарет! — голос Хартманна, грубый и яростный, полный гнева, словно придавил ее сапогом к земле, заставив забыть о своей мимолетной истерии. — Почему ты не говорила мне раньше? — указал он на голографическую проекцию, пока распятье покачивалось на оставшихся звеньях в другой его руке. Взгляд Маргарет был словно прикован к блестящему во мраке кресту. — Ну же! Соберись!
— Я… — Пегги снова зашлась слезами, хныча, как ребенок и принявшись утирать влагу с глаз тыльной стороной ладоней. — Я… Не знала… Это все… Я так не могу, Отто… Боже… Прости меня… Прости нас, нас обоих! — обращаясь к вырезанному из серебра Иисусу, освещаемому голографическим светом, взмолилась она.
Хартманн выпрямился, глядя на крест в своей руке. Фыркнув, он обратил на Маргарет взгляд, полный презрения. Тот взгляд, который она всегда боялась узреть на себе больше прочих.
— Ты думаешь это поможет тебе? — покачал головой тот, поворачивая распятье в руках. — Думаешь, твой бог спасет тебя? Нет, Маргарет, никакой бог тебе не поможет. Смирись с этим. — с размаху он бросил цепь и распятье в стоявшую рядом урну. Маргарет закричала, упав на пол и вновь зайдясь слезами. Она протянула руку в сторону, в которую улетел крест.
Отто вновь нагнулся к ней, усаживая ее и вцепившись в ее плечи стальной хваткой. Размяв их, он будто пытался привести ее в чувство. Маргарет не могла сосредоточится. Внутри нее бушевала буря из страха и негодования.
— Посмотри на меня, Маргарет. — процедил Отто, стиснув зубы. Когда реакции не последовало он встряхнул ее за плечи. — Смотри на меня! — крикнул он.
Пересилив себя, девушка обратила на него свой заплаканный взгляд.
— Успокойся, ты слышишь меня? — сказал он, смягчив свой тон. Его хватка на ее плечах ослабла. Он опустил свои ладони вниз по ее плечам, обхватив руки девушки. Тепло его ладоней заставило ее сконцентрироваться. — Маргарет, послушай.
— Отто… — простонала она. — Это все… Это наказание, понимаешь? Это кара. Кара нам с тобой! За наши грехи!
— Не смей больше нести при мне эту мракобесную чушь! — процедил он сквозь зубы, вновь ужесточив свой голос, но потом, глубоко вздохнув, смягчился. — Как давно ты узнала об этом? Почему не сказала?
— Только что, Отто. — покачала она головой, всхлипывая. — Я узнала только что. Клянусь, я не вру!
— Почему ты решила пойти сюда? — нахмурился мужчина.
— Меня постоянно преследовали боли, — тихо сказала она, поерзав на полу. — уже давно. Я не обращала на них внимания. Думала, что это что-то простое. На чем не стоит даже зацикливаться. — она облизнула губы, чувствуя знакомый вкус соли слез. — Считала, что стресс всему виной. Что я просто загубила себя работой. Но сегодня приступ оказался особенно сильным и я… Я…
— Не паникуй. — он посмотрел на ее живот. — Прошу тебя, держи себя в руках.
— Я не могу, Отто. — простонала она. — Это все… Это слишком тяжело…
— Это обрушилось на меня с не меньшей чертовой тяжестью, чем на тебя саму. — возмутился он. — Но пойми же, слезами мы делу не поможем. Тебе надо успокоиться. Мы должны решить, что делать дальше.
— Мы ничего не сможем, Отто. — она смотрела ему в глаза, чувствуя, что мужчине столь же тяжело держаться, как и ей. — Мы не могли помочь миссис Маккриди. Ни Патриции не в силах. А у нас были годы. Годы, Отто! У меня нет нескольких лет! Это все… Это все так… — она молча покачала головой, обратившись к своим мыслям. Затем, приподняв голову, потянулась к Хартманну, обнимая его за плечи. Мужчина ответил ей тем же. Она прижалась к его груди, тяжело дыша. — Мне страшно. Я боюсь. Понимаешь, боюсь, Отто? Потому я и молюсь. Мне больше не на кого рассчитывать. Все препараты мира бессильны. Ты, я… Мы оба ничем не сможем помочь. Ни мне. Ни нашему сыну.
— Так это все же сын? — прошептал Отто. Маргарет возмущенно отвела взгляд.
— Это все, что тебя волнует? О, господи… — прижавшись к нему как можно сильнее, сказала она.
— Мы придумаем что-нибудь. — он погладил ее по спине. — Я тебе обещаю. Мы спасем тебя. Даю слово. Мы спасем твою жизнь и жизнь нашего сына.
— Уже поздно, Отто. — девушка словно почувствовала какое-то смирение. Как будто так и должно быть. Как будто все ее пути вели сюда. В этот самый момент. Хотелось бы ей, чтобы сейчас все закончилось. Чтобы вся ее жизнь свелась к концу здесь. Чтобы точку в ее истории можно было поставить в этом моменте. Чтобы не было ничего кроме этих объятий, от близости которых она могла слышать биение его сердца. — Уже слишком поздно. Мне ничем не помочь.
Словно среагировав на ее слова, Отто отстранился, поднимаясь и выпрямив спину. Он сжал кулаки, делая глубокие вдохи. Затем вновь посмотрел на Маргарет. Теперь уже не полным ярости взглядом. Это было нечто другое.
— Нет, Пегги. — сказал он твердо, покачав головой. — Это не так. Я только что дал тебе слово. И я сдержу его. Слышишь меня? Мы спасем тебя. Вас. Вас обоих. Я обещаю. Ты веришь мне?
Промолчав пару мгновений, Маргарет кивнула.
— Сейчас я позову сюда помощь. Они помогут тебе добраться до комнаты. Сделают укол успокоительного. Все будет хорошо. Главное не давай панике затянуть тебя. Я сейчас-же отправляюсь в Сиренити-тауер. — голос его стал серьезным и жестким. — Годы мы провели здесь, в этих чертовых катакомбах. Сколько времени мы потратили? Которую часть наших жизней мы тут просидели? Мы уже достаточно сделали для Маккриди. Достаточно, Маргарет. Пусть он отплатит нам тем же. Я заставлю Бенедикта дать мне все, что необходимо, для того, чтобы вылечить тебя. Пускай вся эта чертова Джорджия пойдет прахом, но я вытрясу из него все, что нужно. Слышишь меня, Маргарет? — он вновь нагнулся к ней и она поняла, что все же было в его взгляде. Это была решимость. — Я дал слово. Запомни это. Надеюсь и ты запомнишь. Тебя и его, — он провел рукой по ее большому животу. — спасет никакой ни бог. Вас спасу я. — сказал он, как отрезал.
Мигом побежав за помощью, Хартманн оставил ее одну. Тяжело дыша, девушка погладила свой живот, чувствуя, как внутри него шевелится ребенок. Покачав головой, она посмотрела на урну. В ее груди почувствовалась горечь и сердце словно вздрогнуло. Встав на колени, она подползла к контейнеру, приоткрыв его крышку и поглядев внутри. Сморщившись, Пегги запустила руку в отходы, нащупав пальцами серебряный крестик. Достав его, девушка обтерла ладонь об халат, принявшись оттирать распятие. Почувствовав облегчение на душе, она коснулась губами серебра, ощутив его металлический привкус и, оглядываясь, убрала то к себе в карман.
Не прошло и нескольких минут, как в комнату явилась чуть ли не целая толпа лаборантов и охранников, которых привел Отто. Он поднял на уши весь научный центр. Люди помогли ей подняться, дали воды и успокоительного. Доставив ее в одну из палат, уложили на кушетку, принявшись осматривать и проверять ее состояние. Хартманн яростно подгонял их всех, праведным гневом приходясь по подчиненным. Пока ее со всех сторон облепили врачи и приборы для осмотра, Пегги закрыла глаза, стараясь не обращать внимания на эти бесконечные прикосновения и касания. Стараясь абстрагироваться от этого внимания. Она почувствовала вселенскую усталость. Ей просто хотелось уснуть и больше не просыпаться. Вся жизнь была ей в тягость.
Наконец, завершив доскональную проверку, ее отвели в комнату, сделав несколько уколов и заставив выпить целую горсть разных антибиотиков и болеутоляющих. Отто, срываясь на яростный крик по всем этажам требовал пригнать к лаборатории машину или самолет, неважно как, лишь бы поскорее. Он принялся звонить первому министру прямиком посреди ночи, выплескивая всю свою ярость прямиком в телефонную трубку. Его пытались успокоить, но мужчина вырвался, накинув утепленное пальто прямиком на халат и пошагав к выходу в сопровождении охраны, придерживая телефон и не переставая обрывать попытки Бенедикта Маккриди хоть сколько-нибудь вникнуть в курс произошедшего. Первый министр не привык к тому, чтобы его будили среди ночи, но Отто было глубоко на это плевать.
И, видимо, это сработало. Уже на следующий день Маргарет отстранили от работы, назвав это «заслуженным отпуском». Ей выделили палату в самой дорогой из клиник Атланты, обустроенную куда лучше и свободнее того тесного уголка в лабораториях, который она звала своей комнатой уже много лет. Хартманн еще на ранней заре приехал навестить ее в клинику. Он сказал, что первый министр сделает все возможное, чтобы помочь Пегги.
— Я в долгу перед доктором Райт за то, как усердно она пытается помочь моей дочери. Это достойно уважения и я этого не забуду. — передал ей слова Маккриди Хартманн. Она попыталась гордиться этим, но из-за ее сломленного состояния у нее не вышло.
Почти неделю она провела в этой проклятой клинике, пока вокруг нее возились люди, понимавшие в лечении ее болезни куда меньше ее самой. Она не решалась им перечить и спорить с ними, даже когда те были абсолютно не правы. Не столько потому что ее одолевали стеснение или страх, а просто из безысходности. Маргарет знала, что ее уже ничего не спасет. Ни операции, ни лекарства, ни инъекции. Отто переступил через свою гордость и даже обратился к Крюгеру, чтобы узнать, можно ли что-то сделать, но ответ Виктора был неумолим.
— Даже если бы я, предположим, смог заменить столько пораженных органов сразу, — сказал Крюгер, осматривая ее голографический рентген и поглаживая механической кистью густую бороду. — проблема была бы в том, что у нее в утробе этот ребенок. — взгляд его желтых глаз-имплантов проскользил по животу Маргарет, бессильно лежавшей на койке. — Это все усложняет.
— Усложняет? — стиснув зубы, Отто обратил на Крюгера ненавистный взгляд. — Хватит ходить вокруг да около, Виктор, черт бы тебя побрал. Ты сможешь что-нибудь сделать?
— К сожалению, это невозможно. — покачал головой Виктор, глубоко вздохнув. Шипение при его вдохе выдало в нем установку протезированных легких заместо обычных. От привычного, «биологического» Виктора Крюгера с каждым годом оставалось все меньше. — Проводить операции по пересадке имплантов в организм беременного субъекта – критически опасная вещь.
— Но я слышала про операции с имплантами, проводимые и на беременных женщинах. — возразила Мойра, сидевшая на стуле рядом с койкой Пегги и до того молчавшая. — Разве такого не бывало?
— Ты говоришь о замене конечностей, Майерс. — фыркнул Виктор, показательно пошевелив своей механической кистью. — Заменять конечности это одно, Мойра. Другое дело – лезть среди внутренних органов, спаивая органическую субстанцию с имплантатами. Руки, ноги… да даже глаза, — указал он на свои жутковато блестящие зрачки-импланты. — все это можно делать во время беременности и, если вдруг доктору Райт захочется себе стильную механическую ногу или новые глазные яблоки, я определенно сделаю ей лучшую пересадку. Только вот от этой заразы, разросшейся по ее организму, это не спасет. Никоим образом.
— Что-ж, выходит не так уж всесилен оказался Виктор Крюгер, не так ли? —  издевку бросила Мойра, сложив руки на груди. — В который раз плоть победила ваши фантазии, доктор?
— Плоть недолговечна, — процедил Крюгер, недовольно глянув на Майерс. Пегги заметила в его искусственных глазах какой-то, будто живой, полный неприязни, блеск. — в отличии от импланта.
— Если вы не можете предложить ничего дельного – убирайтесь. — кивнул в сторону выхода Отто, заведя руки за спину и встав у окна напротив из которого открывался вид на Атланту. Город, который даже не заметит ее смерти, думалось Пегги каждый раз, когда она смотрела на его оживленный, вечно движущийся и мерцающий билбордами пейзаж.
— Величайшие светла науки собрались в одной больничной палате и ощутили собственную беспомощность перед одним и тем же врагом. — вздохнула Мойра. — Но Отто, не печалься. Я думаю, это все, как финальный раунд. — сказала Хартманну она.
— О чем ты? — нахмурившись, обернулся на нее Отто.
— Жена Маккриди умерла из-за того, что мы не смогли ничего придумать. Его дочь вскоре последует за ней, если мы ничего не придумаем. — показательно поправив очки, сказала Майерс. — И вот теперь мы вышли на финишную прямую. Ставки выше некуда, не так ли? Теперь если мы ошибемся… Если ты ошибешься…
— Ты находишь это забавным, Майерс? — Отто вспыхнул от злости, его лицо налилось кровью. Он подскочил к койке Маргарет, указывая рукой на дверь. — Убирайся отсюда, Мойра. Убирайся, или даю слово, я убью тебя.
— Отто, прошу… — простонала Маргарет, лежащая между ними. — Успокойся…
— Успокоиться? — повысил тон Хартманн. — Успокоится?! Это циничная тварь только что сравнила все это с какой-то игрой.
— Прошу тебя, не кричи… — тихо сказала Пегги, коснувшись рукой его ладони. Мужчина закрыл глаза, покачав головой. Маргарет чувствовала, как трясутся его пальцы. — Она права.
— Что? — скривившись, Отто впился в нее взглядом.
— Все это… Это наказание за то, что мы делали… За тех детей… За все это…
— Вот видишь, Отто? — легонько улыбнулась Мойра, словно торжествуя, но затем убрав с лица ухмылку и снова сделавшись серьёзной. — Я права.
— Не желаю больше слышать всего этого. Я надеялся, что вы пригодны хоть на что-то, кроме бессмысленных теорий и опытов на людях. Не хотите ничего предлагать, идите вон! Вы оба!
— Может попробовать ввести ей сыворотку, которая замедляет процесс распространения очагов опухоли? — сложила пальцы домиком Мойра, задумавшись. — Кажется она помогала миссис Маккриди. И Патриции. Некоторое время.
— Только на начальных стадиях. — возразил Виктор, кивнув на изображение организма Маргарет. — Едва ли здесь поможет затормаживание распространения метастаз.
— И все же это даст нам лишнее время. — Мойра перевела взгляд на Отто, потерев ладони. — Что думаешь, Хартманн?
— Я не уверен, что это хоть сколько-нибудь поможет. — возразил Виктор, но Хартманн прервал его.
— Каждый лишний час на счету стоит попытки. — голос Отто поутих. Его грубость испарилась. Взгляд Хартманна обратился к испещренной опухолями проекции внутренностей Пегги. Он крепко взял ее руку, потирая ее. Маргарет, прикрыв глаза, сжала его ладонь в ответ. Это тепло всегда давало ей уверенность.
— Но… — Маргарет набралась сил, чтобы вставить свое слово, когда она задумалась над практичностью такой идеи. — Отто…
— Что такое? — взволнованно посмотрел ей в глаза Хартманн.
— Ты же помнишь… Она затормаживала юной Пат не только распространение метастаз… Эти инъекции тормозят все процессы организма… Их… Я не могу их использовать…
Мойра вздохнула, закрыв глаза. Виктор, поразмыслив, тоже понял, что она имеет ввиду. До Отто понимание дошло в последнюю очередь. Он еще крепче сжал ее руку.
— Ребенок, Отто… — прошептала Пегги. — С ним может что-то случится…
— Это очень опасно? — хватка Хартманна стала крепче. Он сконцентрировался, задумавшись. Пытался принять решение.
— Не летально, но, — Мойра ответила ему первой. — что-то может пойти не так. Тут Маргарет права.
— И все же, это даст нам больше времени? — хмурясь, Отто копался в своих мыслях, переглядываясь то на коллег, то на живот Пегги, то на голограмму рентгена.
— Это замедлит процесс, но не обратит его вспять. — ответил ему Виктор.
— Сыворотка несовершенна. В ее использовании есть риск для плода. — кивнула Мойра, соглашаясь с Крюгером.
— Это неважно! — резко бросил Отто. — Сколько? Сколько времени это даст?
— Чем раньше начать иньекцирование, тем больше. — погладил бороду Виктор.
— Пол года. Может год? — задумчиво поглаживала подбородок Мойра. Пегги смотрела на них, облепивших ее, как пиявки и размышлявших о ее судьбе. Ей стало даже противно и тошно. Ведь никто даже не интересовался тем, что она сама об этом думала.
— Ты не должен этого делать… — одернула руку мужчины Маргарет. — Это слишком опасно… Если с ребенком что-то случится, ты не простишь себя… Ты не обязан делать этот выбор. Никто из вас не обязан… Я заслужила все это. Эту боль. Это крест, который мне нужно нести. Прошу, не берите его ношу еще и на себя. Если мне суждено так уйти, то… — она отвела взгляд, прикусив губу. Она уже смирилась с этой участью. По крайней мере убедила себя, что смирилась. А сейчас они словно пытались вытаскивать ее из трясины, в которую сами того не замечая, погружались следом.
— Замолчи, Маргарет. — оборвал ее Отто, отпустив руку девушки. — Если ты считаешь, что я брошу тебя умирать, ты невнимательно меня слушала. Я дал тебе слово. И я не отступлюсь.
— Но, Отто… — простонала она. — Ребенок…
— Если у меня есть хоть один шанс, Маргарет, хоть один крошечный шанс, — он положил руку на ее живот, переведя взгляд на трехмерное изображение барахтающегося в чреве ребенка. — я должен попытаться.
Всю ночь Пегги обдумывала его слова. Она знала, что Отто никогда не отказывается от своих целей и идет до самого конца. Таков уж он был. Мужчина не из тех, кто бросает слова на ветер. Это были одни из тех вещей, из-за которых ее тянуло к нему. Одна из тех вещей, за которые Пегги его полюбила.
Но она никогда бы не подумала, что Хартманн мог пойти на такой риск. Она знала, что, если что-то случится с их нерождённым сыном по его собственной вине, Отто не простит себя. Он мог послать к черту весь мир, если потребовалось бы, но вот ее и ребенка не отпустил бы никогда. Когда-то Маргарет считала это одним из лучших его качеств. Сейчас же она считала это помехой. Отто всегда был умен. Он мыслил прямо и говорил только по делу. Он никогда не пытался надеть на себя розовых очков, как любили делать многие здесь, в Атланте. Как любила делать и сама Пегги, когда только прибыла сюда. Но сейчас он словно ослеп. Боль потери, которая неминуемо приближалась, ослепила его.
Маргарет, в отличии от них всех, не питала надежд. Она ощущала лишь пустоту. Пустоту и безысходность. Тоннель, в конце которого не было света. Все эти разговоры были напрасны. Сколько бы они не рассуждали, как бы не кичились своими учеными степенями и познаниями в науке, итог один. Черта, которая подводит ее жизнь к концу уже проведена. И Пегги просто не могла врать себе. Больше нет. Она смирилась с участью, посланной ей. И лишь когда в ее палате больше никого не было, позволяла слезам выступить на глазах.
Уже спустя пару дней, за ней пришли агенты безопасности. Ее личный кортеж, который выделил министариат. Люди в черных плащах, следующие за ней по пятам. Тяжело дыша и придерживая живот, она медленно шла к машине, постоянно извиняясь перед телохранителями за неспешность. Они сказали, что Хартманн вынудил первого министра приставить ей первостепенную охрану. Сам же Отто все реже заглядывал к ней. Он углубился в разработки хоть чего-то, что могло бы ее спасти. Поцеловав ее в лоб, он сказал, что сантименты стоит оставить на ту пору, когда он вылечит ее. А пока он должен работать не покладая рук, ночью и днем, чтобы выполнить свое обещание. Спасти их жизни.
Поездка до очередной лаборатории заняла порядка трех часов. Это было утомительно. Маргарет, уперевшись лбом в прохладное стекло, потерла тяжелые веки. Все пестрящие огни Атланты казались ей сейчас такими серыми и бессмысленными. Их гнетущий свет удалялся за горизонт. За этой праздностью ничего не было. Люди тут жили одной лишь иллюзией. За пределами этих стен для них будто ничего и не было. Идеальный рай Хьюго Паттерсона и Бенедикта Маккриди, отрезанный от всей республики. Эдемский сад за колючей проволокой.
Научный центр, в который ее привезли, она еще не посещала. Их было немало по всей территории Джорджии, но в некоторых она так и не была. Этот находился достаточно далеко от всех поселений и уж тем более мегаполисов. Судя по не слишком то проторенной местности вокруг и дороге, явно неприспособленной для езды, они находились ближе к границе Джорджии. Где-то здесь должны были быть аванпосты, заполненные солдатами. Еще одна приграничная застава от остального мира.
У ворот ее уже ждала Мойра. Доктор Майерс поправила свое пальто, поежившись. Под ним у женщины развивался белый халат, а из-под него проглядывала все та же яркая спортивная форма, в которой Мойра постоянно отправлялась на так любимые ею спортивные прогулки. Агенты помогли Пегги вылезти из машины, подав руку. Когда те предложили провести ее вплоть до лифта, Маргарет отказалась. Она и без того чувствовала тело пустой оболочкой самой себя. Еще большую беспомощность ей ощущать не хотелось. Пошагав к доктору Майерс, она остановилась из-за начавшейся одышки.
— Добрый вечер, Пегги. — в своей вечно привычке улыбнулась ей Мойра.
— Такой уж добрый, доктор Майерс? — сквозь тяжелое дыхание ответила Пегги, скривившись из-за боли в районе живота. Мойра тут же подошла к ней широким шагом и взяла под руку.
— Как самочувствие, дорогая? — спросила та.
— Лучше не знать. — опираясь на руку Мойры, вздохнула Пегги. Они прошли внутрь, после того как Майерс провела своим биометрическим пропуском по панели. Агенты остались на верхних этажах лаборатории, пока женщины спускались вниз. Пегги заметила куда большее количество охраны и систем защиты в этой лаборатории, несмотря на очень похожую схему постройки.
Дойдя до лифта, они с Мойрой поехали на нижние уровни.
— Везет, наверное, иметь свою собственную лабораторию, вроде этой. — тихо сказала Пегги, поудобнее оперевшись на руку Мойры.
— Не жалуюсь. — улыбнулась ей доктор Майерс.
— Когда-то и я мечтала о подобном. — покачала головой Пегги. — Когда-то…
— Еще успеете помечтать, Маргарет. — пытаясь подбодрить ее, Мойра потерла ее руку, вновь одарив своей улыбкой, кажущейся теплой. — Не раскисайте. Сейчас мы сделаем инъекцию, на которой настоял Отто.
— Как будто это поможет. — фыркнула Пегги. — Хотя бы вы не обманывайте себя, Мойра. Я уже обречена. Я живой труп. Отто, он… Он пытается убедить себя в обратном, но…
— Успокойтесь, Пегги. — оборвала ее Майерс. — Все будет хорошо.
Звон сообщил о том, что они прибыли на нужный уровень. Большинство проходов тут были заблокированы высшим уровнем доступа, как успела подметить Маргарет. Это значит, что почти никто, кроме Мойры, входить в них не мог.
Проведя ее в свой кабинет на этом уровне, Майерс усадила Пегги поудобнее, попросив подготовиться к прививанию. Положив свою биометрическую карту на стол и принявшись искать в четко расставленных полочках сыворотку, она решила заполнить тишину диалогом.
— Я слышала, что Отто хочет твоего исключения из проекта, Пегги. — открыв один из стеллажей, Мойра рассматривала колбы с различными препаратами.
— Да. — кивнула Маргарет. — Он считает, что нужно сконцентрировать все возможные условия, чтобы получить больше времени.
— Какие такие условия наш милый Хартманн еще придумал?
— Считает, что здешние условия еще пагубнее влияют на мою болезнь. — закатала рукав Маргарет, обрабатывая антисептиком место для введения сыворотки. — Учитывая, что местная загрязненная атмосфера, скорее всего и вызвала эту онкологию. Ну, либо ускорила процесс пробуждения спящих до того момента клеток опухоли.
— Готова поспорить, ты об этом не подумала, когда летела сюда?
— И в мыслях не было. — пожала плечами Пегги, поглядывая на лежавшие на столе Мойры документы. — Знаешь, а ведь моя семья отговаривала меня от этой поездки.
— Теперь жалеешь? — доставая ящик с пробирками, глянула на нее Мойра.
— Думаю они были правы. — горько сказала Маргарет. — Но уже поздно сожалеть.
— Старайся думать о хорошем, Пегги. — взяв несколько охлажденных пробирок, доктор Майерс начала смешивать их, заготавливая раствор. — Ты вернешься домой. В Швейцарию. Ты, верно, скучаешь по этим горам и долинам? Я бывала в Швейцарии. Там полно мест удивительнейшей красоты. Они дарят ощущение свободы, не так ли?
— Я уже плохо их помню. — честно ответила Маргарет, выставив руку ближе к Мойре, которая набирала раствор в шприц. — И не слишком то рада возвращению.
— Почему же? — легонько надавив на шприц, Мойра аккуратно вколола иглой в вену, нажимая и выдавливая раствор. Пегги сморщилась из-за этого ощущения.
— Моя семья не ждет меня. — перетерпев боль укола, ответила она. — Я давно не общалась с ними. Они считают, что я их оставила. И что я их забыла.
— Не глупи, — пустила смешок Мойра, убирая шприц и залепляя место укола. — семья всегда будет тебя ждать. На то это и семья. Почему ты так уверенна в том, что они думают, будто ты их забыла?
— Потому что так и есть. — закрыв глаза, ответила Пегги. Мойра, смутившись, прикусила губу. — Я променяла родных на работу всей своей жизни. И вот чем теперь это все обернулось.
— Прости, если задела тебя. — сказала Майерс, выкинув шприц.
— Ничего. Не надо извинятся. — откинув голову на кресло, придерживала пластырь Маргарет.
— Сейчас, я передам агентам, чтобы они забрали запас сыворотки. — подошла к устройству связи Мойра. — Хартманн просил дать ему все образцы, что есть.
— Хорошо. — кивнула Пегги, разглядывая документы у нее на столе. Агенты вошли через мгновение, словно ждали за дверью. Маргарет не удивилась, если бы так и было.
Пока те выносили ящики с инъекцией, на которые указала им Мойра, Маргарет скривилась, взявшись за живот и простонала. Боль скрутила все у нее внутри, заставив согнуться из-за невыносимого ощущения, будто что-то в организме сейчас лопнет.
— Господи… — стиснула зубы Пегги. Доктор Майерс тут же подошла к ней, присев и взяв ее руку в свою. Маргарет сжала ее пальцы так сильно, как только могла.
— Подожди минутку, Маргарет. — попыталась успокоить ее женщина, вновь поднявшись и достав из ящика стола несколько таблеток обезболивающего. Дав ей бутылочку дистиллированной воды, она положила перед Пегги таблетку. — На, держи.
— Спасибо. — кивнула та ей в ответ, положив в рот пилюлю и приложившись к горлышку бутылки.
Устройство связи на столе Мойры запищало, сообщая о поступающем вызове. Та сразу же подошла к нему, посмотрев на вызывающего и нажала на кнопку ответа. Прежде чем тот успел сказать что-либо, Мойра выпалила:
— Секунду, сейчас я перезвоню. — затем сбросила вызов и поправила свой халат. Отойдя, она глянула на Пегги, вновь улыбнувшись. — Я сейчас вернусь. Побудь здесь, пока боль не утихнет.
Доктор Майерс быстрым шагом удалилась из комнаты, явно спеша. Маргарет тяжело дыша, чувствовала, как таблетки притупляют боль. Они были эффективны, но недостаточно. Одну боль они никогда не могли заглушить. Ту, что выжигала ее рассудок и душу.
Поудобнее устроившись на кресле, Маргарет попыталась расслабиться. В голове чувствовалась тяжесть и шум. Усталость покорила ее. В голову начали прокрадываться жуткие мысли, ее вечные спутники. Прежде, чем самобичевание вновь заполонило бы весь ее рассудок, Пегги решила отвлечься, взяв документы со стола Мойры, и читая их. Тут были какие-то отчеты, от которых у нее уже кружилась голова. Перелистывая пачку бумаг, Пегги зевнула. Ее клонило в сон после вечных успокоительных и транквилизаторов. Боль от опухолей перестала ощущаться. Они действовали отменно быстро в этом плане.
Проведя рукой по своему потрепанному временем и выцветшему желтому свитеру, Маргарет переложила очередной листок документации. Это был не отчет. Зазевавшись, Пегги не сразу поняла, что это формула. Помассировав глаза, она подняла листок перед собой, приглядываясь к сложным совмещениям химических элементов. Нет, глаза ее не обманывали. Что-что, а формулу Отто, выводящую радиационные осадки и изолирующую организм от облучения она точно бы узнала. Почесав затылок, она продолжила смотреть документы, заинтересовавшись. Тут и дальше шли формулы, крайне похожие на эту, только видоизмененные. Приподняв бровь, Пегги подозрительно присматривалась к ним. Все они были бесполезны и разрушали действие прошлой формулировки. Зачем бы Мойре понадобилось делать что-то подобное? Это же попросту нерабочая модификация сыворотки.
Обратившись к остальным документам на столе, Маргарет начала копаться в них. Тут были результаты исследований и опытов над животными. Из-за расплывчатого сознания ее взгляд не мог сфокусироваться на чем-то одном. Потерев занемевшую шею, Пегги пробежалась глазами по сводкам результатов испытаний. В очередном документе, что она прочитала, сообщалось, что почти половина выводка кроликов погибла в результате прививания. Потерев виски, чтобы хоть как-то разогнать кровь в голове, девушка присмотрелась к документациям. В следующем документе, датированном чуть ранее, чем парой месяцев назад, было прошение о поставке Мойре «человеческих испытуемых, для первых проб». Напрягшись, Пегги перечитала документ. Затем еще раз. И еще.
Выходит, Мойра работала тут над какой-то модификацией формулы Отто? У него за спиной? Но с какой целью? Кому понадобилось разработка чего-то настолько бесполезного? Это же просто антипод сыворотки Отто. Он никого и ничего не вылечит. Отложив документы в сторону, Пегги посмотрела на биометрическую карту доступа доктора Майерс. Приподнявшись, девушка пошатнулась, стараясь сохранить равновесие. Все это было слишком подозрительно. Быть может, ей впервые представился шанс понять, над чем Мойра работала тут все эти годы, прямиком у них за спиной?
Включив устройство связи, Пегги решила проверить, чей же звонок так скоро заставил Майерс отлучиться. Движением руки переключившись на вкладку недавних вызовов, Маргарет с удивлением обнаружила там наименование «Президент». Любопытство окончательно взяло над ней верх. Обычно с ними имел дело только мистер Маккриди. Его проекты интересовали лишь со стороны личной выгоды. Он хотел спасти дочь. Но вот президент республики почти не приближался к научным центрам. Хьюго Паттерсон никогда не проявлял никакого интереса к их работе. Или все же проявлял, а все они, кроме Мойры, были настолько слепы, что не видели?
Найдя в устройстве папку с записями звонков, Маргарет удивилась тому, как же часто доктору Майерс поступают звонки из самого Сиренити-тауер. Почти все они были от президента или агента госбезопасности Беверли. Перелистывая список звонков, Пегги не могла понять, чему же обязана Майерс такому вниманию? Едва ли это из спортивного интереса к утренним пробежкам Мойры.
Включив один из последних записанных разговоров, Пегги чуть убавила звук, чтобы не привлекать внимания. Голос на записи не мог врать. Это был сам президент Хьюго Паттерсон.
— Как идет работа, доктор? — старый, с хрипотцой, голос президента, сложно было с чем-то перепутать.
— Стабильно, мистер президент. — отвечала ему, собственно, Мойра. — Вы уже получили мое прошение о…
— Да-да, будут тебе люди. Как пожелаешь. Ты уверенна, что уже готова испытывать на них? — недовольно проворчал Паттерсон.
— Не вечно же мне прививать кроликов, мистер президент? Хотите результатов, позвольте идти на риск. Иначе результат всей моей многолетней работы пойдет псу под хвост, как было с моими коллегами. Не трусьте, как это делает Бенедикт Маккриди.
— Я плачу тебе не за то, чтобы ты учила меня, что нужно делать, а что нет, ясно? — кашлянул Паттерсон. — Научись хоть какому-то уважению. Кхе. Впрочем, тебе виднее. Мы тут не любезностей от тебя требуем, а результатов.
— И они будут, мистер президент. — довольно ответила Мойра. — Но только тогда, когда испытания перейдут на следующую фазу. Я не могу ничего вам обещать исходя только из работы с животными.
— Ладно-ладно. Не морочь мне голову, Майерс. — перебил ее президент. — Беверли все организует, как было с теми проклятыми полудохлыми детьми. На днях он выполнит то, что нужно. Жду отчета, доктор.
— Всего хорошего, мистер президент. — позитивно закончила Майерс, сбросив трубку. Пегги отшатнулась, тут же выключив аппарат. Так Мойра проводит и другие опыты на людях? Выходит, что уже много лет она пользуется прикрытием, выполняя какое-то определенное поручение президента? Но что потребовалось Паттерсону от формулы Отто? Какое такое требование он ей выдвинул, что не смог предложить ему самому?
Если это было направленно против Хартманна, она не могла бездействовать. Может, они пытались как-то опорочить его имя? Подменить сыворотку? Модифицировать ее до нерабочего состояния? В голове Пегги было столько вариантов, что ее помутило. Она должна была разобраться. Набраться храбрости сделать что-то хоть раз в своей жизни. Хотя бы ради Отто. Ведь если под угрозу попадал ее мужчина, как бы она сейчас себя не чувствовала, она не простит себе, если упустит из рук заговор против него, который уже так долго растет у них под носом. Она должна все понять. Обязана.
Схватив биометрический пропуск Мойры, Маргарет аккуратно выскользнула из комнаты, убрав тот в карман халата и пошагав по пустым коридорам. Неподалеку стояли агенты, обратив свой взгляд на нее.
— Куда вы, мисс? — спросил один из них, выступив вперед.
— Мне что-то нехорошо. Кажется, диарея. — показательно взявшись за живот, соврала Маргарет. Ее умение говорить лживо было никудышным, благо ей не нужно было изображать боль. — Мне нужно в сортир.
— Хорошо, мисс. Это там. — агент указал за угол. — Вас проводить?
— Нет, прошу. — взволнованно покачала головой Пегги. — Я… стесняюсь.
— Извините, мисс. Мы будем тут если что-то понадобится. — кивнул агент, вновь отстранившись.
Нырнув за угол, Пегги облегченно выдохнула. Так, ей нужно попасть на нижние этажи лабораторий. Если она правильно понимает устройство этой в сравнении с прочими, там должны находиться испытательные комплексы. Главное, не наткнутся на Мойру.
Поспешив к лифту, Маргарет разблокировала его картой доктора Майерс, заскочив внутрь. Нервно заблокировав двери, Пегги нашарила кнопку лифта, означавшую нужный ей этаж. Прислонившись к стенке, она пыталась успокоится, но сердце бешено билось от волнения. Но она не могла отступится. Если уж пошла, то до конца. Ей и без того недолго осталось. Пусть хоть несколько своих грехов она искупит этой попыткой помочь ближнему. Достав из кармана свое маленькое серебряное распятье, Пегги сжала его в кулак, перекрестившись и поцеловав его.
Лифт прибыл на нужный уровень. Двери медленно раскрылись, позволяя Пегги выглянуть за них. В коридорах никого не было. Стараясь как можно более бесшумно переступать с ноги на ногу, Пегги чувствовала себя отвратительно по-дурацки. С этим ужасным огромным животом она передвигалась с грацией бегемота. Ее попытки привлекать меньше внимания казались даже ей до абсурда нелепыми.
Очередная герметичная дверь отделяла ее от разгадки. Потерев в руках карту Мойры, она провела ей по сканеру и тот пискнул, зажигая зеленый огонек. Вход был открыт. Шагнув внутрь, она прищурилась. Свет на этом этаже был приглушенный. Режущий глаза. Ее шаги все равно слышались слишком отчетливо в тишине этого уровня. Придерживая руками живот, Маргарет шла, оглядывая камеры во круг. Вдруг ее слух привлек жуткий кашель вперемешку со стоном. Она отшатнулась, испугавшись. Сердце девушки ушло в пятки.
Крепко сжав в руке распятье, она собралась с силами и подошла к одному из отсеков этого лабиринта лабораторий. Оттуда и доносились звуки. Там был явно не один человек, что издавал их. Взглотнув комок в горле, Пегги провела картой по биометрической панели, шагнув внутрь. Было темно, тяжелые вздохи и кашель усилились. Вокруг стояли койки, на которых лежали люди. От того, сколько их было, Пегги вздрогнула. Несколько десятков. И это только в этом отсеке на уровне.
Нащупав рукой переключатель освещения, Маргарет прибавила яркости. Лампы зажглись и перед ее глазами предстала картина, заставившая даже ее, видевшую уже ни один и два жутко изувеченных тела, сморщиться и поежиться от мурашек, пробежавшихся по спине. В этом зале, прикованные к койкам, лежали люди. Десятки людей. Женщины. Дети. Старики. В основном. Они были подключены к аппаратам, считывающим их уровень жизнеспособности. Кардиограммы, датчики работы мозга, сканеры целостности органов и устройства жизнеобеспечения. Они штабелями лежали вдоль зала, дрожа, кашляя и стоная. Их кожа была поражена, местами темнела, сморщивалась. Глазные яблоки впали. Конечности дрожали. Многие из них съежились от внезапно включившегося света, замолкнув. Прикреплены они были надежно. Без шансов сбежать.
Дрожа, Маргарет медленно двинулась вперед, осматривая здешних пленных. Их данные оставляли желать лучшего. Многие из прикованных к койкам были обречены на смерть. Словно что-то пожирало их изнутри. Обращало вспять сам процесс жизни. Маргарет отвела глаза от очередного больного. Это был мальчик лет десяти, который весь трясся, беспомощно подергивая держащие его узником ремни. Отведя взгляд от мальчонки, Маргарет ускорила шаг, добравшись до конца зала и оставив кашель и стоны умирающих за спиной.
Тут было множество устройств для проведения химических реакций, целая коллекция всевозможных препаратов и бактериальных смесей. Несколько стеллажей были заняты колбами с прозрачно-желтоватой жидкостью. Они были помечены, как «штамм-1», «штамм-2», «штамм-3» и т.д. На полках насчитывалось с пару десятков экземпляров самых различных штаммов. Маргарет оглянулась на одного из пленников, пытавшегося издать крик. Он быстро захлебнулся в кашле и поутих. Поправив очки, Пегги заметила, что у некоторых больных показатели жизни уже на нуле. Эти бедные люди закованы здесь напару с трупами.
Тряхнув головой, чтобы сосредоточится, Маргарет включила центральный компьютер зала. Голографический экран зажегся, преобразуя картинку. Тут было много информации. Вероятно, о каждом из “подопытных”, как они тут назывались. У всех имелся свой личный номер заместо имени. Найдя файлы, в которых говорилось о самих испытаниях, Пегги судорожно принялась листать их, стараясь не упустить ни одной детали. Мойра создавала тут множество различных смесей. Десятки, сотни образцов для экспериментов. Пролистав самые первые, Маргарет начала разглядывать поздние наработки. Сопоставляя формулы с результатами инъекций, указанными под ними, она пришла к выводу, что различные модификаторы к формуле Хартманна приводят к опасным для организма последствиям. Одни из них позволяют лишь частично подвергать организм воздействию радиации. Другие наоборот, удваивали, а затем и утраивали, опасность поражения лучевой болезнью. Некоторые из последних штаммов этих модификаций снижали иммунитет организма, или же вовсе нарушали работу некоторых органов. Последние же из них, самые совершенные, работали почти на генетическом уровне. Эти вирусы, созданные на основе формулы Отто, являли собой средство массового уничтожения, если бы имели повышенную заразность. Почти все люди вокруг были привиты формулой Хартманна. До этого момента безвредной. Теперь же, если Мойра достигнет успеха с модифицированием вируса, это будет ничто иное, как…
— …биологическое оружие массового поражения. — прошептала Маргарет, отшагнув назад и потеряв дар речи.
— Именно так. — донеся голос позади нее.
Пегги истерично взвизгнула, развернувшись и увидев стоявшую в дверях Мойру. Доктор Майерс поправила свой халат, оглядывая лежавших на койках зараженных. Вальяжно шествуя вперед, она неторопливо и внимательно разглядывала то, что с ними происходило. Страх переполнил Пегги и к глазам подступили слезы. Она оперлась на стол, чувствуя, как подкашиваются колени.
— Ты удовлетворила свое любопытство? — нахмурившись, подняла на нее взгляд доктор Майерс, поправляя сложенный пучок на затылке.
— Господи… — дрожащим голосом простонала Маргарет, глядя на лежавших вдоль зала больных. — Это… Это чудовищно…
— Что, прости? — Мойра приблизилась к ней, пересекая зал. Скрепив кулаки, Пегги приготовилась к худшему. Она поняла, что забралась слишком далеко.
— Я… — не зная, что сказать, пробубнила она.
— Ты что-то хочешь сказать? — Мойра наконец подошла к ней вплотную, сложив руки на груди и отложив в сторону планшет, в котором делала пометки о состоянии зараженных.
— Это… Это ужасно, Мойра! — выпалила Маргарет, чувствуя стекающие по щекам слезы. Кажется, суровое лицо Майерс даже не дрогнуло. — Ты… Ты же… Просто-напросто мучительно убиваешь их всех! Ты… Ты убийца!
— О, Пегги, дорогая моя, — натянуто улыбнулась ей Майерс, протянув руку и коснувшись ее щеки. Мягкие ладони Мойры сползли ей на шею, поглаживая ее, словно в попытке успокоить. Сердце Пегги сжалось до боли. Ей показалось, что Мойра хочет свернуть ей шею. — как и все мы.
В горле Пегги словно встал камень. Она не смогла ответить.
— Успокойся, Маргарет. — улыбка Мойры вновь стала теплой. Как во время их первой встречи. — У тебя ребенок. Тебе нельзя волноваться.
— Это… Это аморально… Это ужасный грех. — поджав губы, посмотрела на нее Пегги. Мойра спустила ладони ей на плечи.
— Ты резала бедных невинных детишек, Маргарет. — в ее голосе, таком привычно мягком, прозвучала сталь. — Тебе ли говорить мне о морали?
Уперевшись руками в живот Мойры, Маргарет попыталась отстранится от нее, но не нашла сил. Майерс буквально вцепилась в нее глазами, придавливая взглядом к земле, как букашку.
— Но, Мойра, — тихонько пролепетала Пегги. — если этот вирус станет заразным? Он же может мутировать? Если он попадет за пределы этой лаборатории? Сотни людей погибнут.
— Тысячи, Пегги, — погладила ее по плечу Мойра. — тысячи.
— И ты так просто говоришь об этом? — покачала головой Пегги.
— Да. Ведь я позабочусь о том, чтобы вирус не покинул эту лабораторию. — ее голос вновь стал теплым. Но от этого поджилки Маргарет дрожали не меньше. — Не переживай. Все под контролем.
— А если выйдет из-под контроля? Ты не можешь все контролировать! Никто не может! Мы думали, что все контролируем! А что потом?! Помнишь, как в лабораторию ворвались бунтовщики? Повезло, что мы уничтожили ее. Что было бы, если кто-то покинул бы ее живым? Унес образцы, эмбрионы? Представь, что будет, если кто-то попадет сюда? Заразиться, или вообще украдет образцы?!Это же… Это биологическое оружие, Мойра. — девушка вздрогнула, когда Майерс утерла ее слезы тыльной стороной ладони.
— Так и есть. — приобняла ее женщина, чуть придвинув к себе и прижав к груди. — Но мы же никому об этом не скажем, правильно? — ее взгляд впился в Маргарет, словно кинжал и не отпускал.
Маргарет не смогла выдержать ее взгляда лишнюю секунду и отпустила глаза, задрожав. Мойра погладила ее по спине.
— Правильно. Хорошая девочка. — коснувшись губами ее лба, Мойра бодро похлопала ее по плечу. — А теперь иди тем же путем наверх. Тебя уже ждут агенты. Не переживай, они доставят тебя обратно в клинику, где уже ждет твой драгоценный Хартманн. Главное не оступись по дороге. А то подумают еще, что виновата я.
Отпустив ее, Мойра отступила в сторону, освобождая путь к выходу. Помедлив секунду и переваривая ее слова, Пегги, словно ужаленная, ринулась к выходу, не обращая внимания на стонущих зараженных, ни на провожающую ее взглядом Мойру Майерс. Завалившись в лифт, Маргарет ударила по кнопке верхнего этажа, прижавшись к стене кабинки. Нервно нашарив в кармане свой голографический проектор, дрожащими пальцами Пегги включила его, потирая устройство в руке. Она не должна молчать. Ее молчание и страх уже загубили немало жизней. Но сама она ничего не сможет с этим сделать. Зато знает, кто сможет. Пусть он сам решит, как поступать. Маргарет доверит судьбу этой тайны в его руки.
— Это Марг… — запнулась девушка, включая очередную запись дневника, пока лифт почти доставил ее на верхние ярусы. — Это Пегги. Отто, прошу, хотя бы сейчас послушай меня внимательно! Я должна тебе рассказать…