Читать далее →

идея и сюжет Дмитрия Ветрова

Волдырь не то место, где вы с охотой и удовольствием можете провести свой отпуск. Набор провинциальных достоинств: тишина, пенье птиц, перекрывающее звуки транспорта, почти совсем отсутствующего, сложные ароматы осоки, цветущих лип, едва различимый дух болота и нежные ароматы гниения– перечеркиваются темной глухоманью, решительным бездорожьем и непроницаемостью лесной чащи, тут и там обступающей город. Короче – непроходной вариант для отпуска. Зато превосходное место для жизни. Кукушка, которая болтлива, но весьма профессиональна, уверяет в газетке, где служит помощницей редакторши, что Волдырь дарит человеку свободное дыхание; наши легкие, болтает Кукушка, здесь развиваются таким образом, что в другом месте одной пары хватило бы на двоих. Читать далее →

Волдырь – удивительный по-своему городок. Вечером, за час-два до наступления комариных сумерек, Волдырь особенно тих и хорош. Острые запахи гниющих трав вплетаются в ароматы городского происхождения; пахнет теплой снедью, подгоревшими масляными пирожками, пивом, случайно разлитым на пороге городского кафе; слышатся звуки ленивой перебранки, изувеченные помехами шумы из телевизоров и далекий гул Тучи – ибо Туча, если вам интересно, не боится даже зимних холодов. Читать далее →

Крот Кротович Ивашников сидел в кресле мэра третий срок.

Его крепкая и даже незыблемая фигура воплощала тот важный провинциальный опыт, который – дайте только срок – переймет вся страна. Это был именно опыт незыблемости; это была скала, неподвластная ветрам либо другим ударам стихии. Крепость мэра Волдыря была не вымышленного, не внешнего свойства; Крот Ивашников был словно и не совсем человек, а, скорее, важная часть сложного фортификационного сооружения. Читать далее →

К искусству Клыкастый относился так себе: в целом ему нравилось, когда рисуют – но чтобы без лишнего выпендрежа; чтобы, к примеру сказать, погода на картине стояла ясная, лес был бы чистый, а в пруду водилась рыба. Но – в пруду, а не на берегу – как у этих нынешних художников на букву «ху»; видел он на выставке какой-то; тоже картина, и даже название с вызовом: «РЫБА»; так вот, там эта так называемая рыба шастала по дорогам и даже заходила в приличные районы; на улицу Дремучую заходила – а это уж, как хотите, центр, главная магистраль… И ежели допустить, что по Дремучей будут шляться р ы б ы – то где же, позвольте спросить, прикажете размещаться человеку? Нырнуть заместо рыбы в пруд? Да башкой под мутные воды? Да в тину, тину – и жрать там мелкий речной мусор? Взамен, так сказать, созидательного труда? Читать далее →

Утвердилось мнение, будто в школе Волдыря детям дается исключительно крепкое образование. Не в пример другим регионам – со множеством новаций, но без стабильной базы. Все, даже и волдыри попроще, твердо верили: тут, в Волдыре, детей учат на совесть; вкладывают ума ровно столько, чтобы молодой волдырь шел далее по жизни, не испытывая неудобства. Читать далее →

Тех, кто сегодня пиздит об экологии, нужно отдавать в руки Совиных; уж эта баба вразумит правых и виноватых, вправит им мозги; после примерно т ы ся ч и сочинений о родной природе эти блядские экологи заткнутся НАВСЕГДА. Усвоят: родная природа либо НЕ родная природа – одна баня; до человека ей дела нет, а значит, и человек не должен совать свое немытое рыло в дела природы (Родной природы.Уж извините за крепкое словцо). Читать далее →

Незадолго до встречи отца Сойки и коршуна Полыни произошла другая – важная – встреча под крышей городской Администрации. «Административная берлога» – вот как называли эту твердыню те, кто терся поближе; у кого даже нюх был устроен таким образом, чтобы улавливать сладкие административные ароматы; ну а оттуда – это не секрет – вечно неслись призывные запахи. В новехоньком буфете торговали кровяной колбасой, колбаской с дымком, колбасой с нежным жиром и сырокопченым мясом. Да прибавьте уложенные горкой сосиски – дамские пальчики; да пироги с   з а й ч а т и н о й; плюс – выпечка; плюс превосходные напитки, не отягощающие желудок; да желе из ягод (черника, брусника, малина, земляника); да ореховая настойка… Читать далее →

Б о л о т н ы й   д у р е н ь

В середине темного болота жил Болотный Дурень; стоял этак, гордо поглядывая по сторонам, да разговаривал громким голосом, как радио. Народ болотный лениво прислушивался к речам Дурня; иногда молча крутили жители болот головами, а то и просто стояли, как поставлены, – ни движения, ничего. А Болотный Дурень, не теряя попусту времени, сообщал лягушкам новости. «Вот, – говорил, – ныне комар крыло утерял, цапля ногу поломала, жаба воды наглоталась и сделалась, как пузырь». «Что же, – удивлялись болотные жители, – всё так не здорово? Одни невосполнимые потери?». Читать далее →

Сова Андреевна Совиных воспитывала патриотов. Это, можно сказать, был фирменный знак желтоглазой учительницы. Ну а если из-под ее пера не вылуплялся патриот; если и железный клюв оказывался бесполезен и питомец оставался тем, кем и был, – туповатым равнодушным пожирателем несвежей пищи, – в этом случае неукротимая Сова смежала желтые глаза и просто говорила, что и удобрение надобно производить; без этого, мол, земля оскудеет («Наша щедрая земля», – торжественно прибавляла она, хотя это была совершеннейшая глупость: никакой особенной щедростью окрестности Волдыря сроду не отличались: болота да глина). Читать далее →

Черт его знает, почему на дурацком вечере встречи отсутствовали рыбы. Вот как хотите! Может, кому-то это и показалось бы чрезмерным – зато сразу на несколько вопросов следствие нашло бы ответы… А чего! Нашли бы, как миленькие. Потому что рыбы – такова уж их природа – спорить не станут. В крайнем случае, просто пошлепают губами; ограничатся такой скромной демонстрацией своей гражданской позиции… Ну а фига в кармане – это уж, как говорится, на здоровье! Не видели мы фиг, в самом деле… Они, эти рыбы, таковы: что называется, себе на уме. Бледные глаза, невидимые рты – что тут возразишь? Плюнешь и отойдешь, а более ничего возражать не станешь… Читать далее →

Кукушка подружилась с Крабом. Это не строчка какой-нибудь идиотской басни, а чистая правда. Вот как в этакое поверить? Но, однако, проверить можно – если ты не полный простофиля и соображаешь: такие, как пронырливая Кукушка, войдут в любую дыру и не поморщатся. Ну а Краб, что уже отмечалось, был зрелым администратором, совсем неплохим на вид. Так что Кукушка разом почувствовала себя молоденькой и легкомысленной; в небольшой ее головке зазвучали весенние гимны. Читать далее →

Люди из ворганов носят равнодушные, мертвые хари. Даже не уяснить сразу, кто там, в этих ворганах, служит? Волки ли, переродившиеся в гиен? Либо именно гиены, – но без выраженных генетических признаков; гиены, скорее, в высоком, художественном смысле… Морды, надо повторить, у рядовых ворганов мертвые, равнодушные, точно присыпанные прахом. Ну, прах или нет – не разобрать; но дух родной земли тут присутствует по-любому; крепкий запах тлена. Читать далее →

То, что дело о смерти молодого коршуна оказалось передано в руки ворганов, – целиком и полностью лежало на совести самих коршунов. Если, конечно, считать, что у этих ребят есть какая-нибудь совесть… Короче: павший в школьной раздевалке Витек оказался в некотором смысле искрой, которая з а ж г л а в сердцах… Конечно, по совести говоря, тут не все ясно. Даже и почти ничего не ясно. То есть, допустим, помер этот самый Витек от руки собственного боевого лидера, Полыни; а потом, уже померев, сделался жертвой сговора. Иначе говоря, Полыня принял единственно верное решение: свалил бесславную гибель бестолкового бунтаря (Витек бунтовал против авторитета Полыни) на невинного, но перепившего на вечере встречи Кабана. Свалить-то свалил, дело не новое! Но куда удивительнее, что чуть ли не в тот же самый вечер Полыня твердо уверовал, что так все оно и было, в точности! Их молодой товарищ пал от руки административного борова, послушного неповоротливого холуя Кабана! Хмуря тонкие брови, Полыня совершенно с е р ь е з н о поверил, что кровь юного Витька стучит в его сердце и взывает; да, именно так: взывает к мщению! То есть Полыня стал жертвой миража, который сам же зажег в своей душе! Читать далее →

Уже миновала неделя, как Саня Бздун служил в ворганах. Здание в Темном Перелеске наконец-то открылось для юноши. Туго соображающий Саня все-таки кое-как сформулировал: отныне это плацдарм его замыслов; тут уж он разгуляется (в лучшем смысле)… Но именно сделавшись сотрудником Здания, собственно в о р г а н о м, Саня маленько приуныл. Даже и не приуныл, а растерялся; не смекнул сразу, что именно станет делать. Это было тем более не просто, что о молодом человеке как будто разом все позабыли. Постучали по плечу: мол, валяй, действуй! – а как действовать, в каком направлении, – не указали. Читать далее →

В О Л Ь Н Ы Е   К О Р Ш У Н Ы

Боевая организация «вольных коршунов» – миф. Вранье чистой воды. В чьей голове зародилась эта бредятина, теперь уж не установить. «Вольные коршуны», скажите на милость! Или это теперь так принято: если ты носишь оловянное око – то, значит, и есть вольный коршун? Оловянное око, немигающий взгляд, черный ботинок, белый шнурок… Башка, естественно, выбрита – это само собой… Бритоголовый коршун – каково? Головки – маленькие, клювы – хищные, когти словно покрыты темным лаком… Читать далее →

Знаменательно, что в тот момент, когда в землю ударил луч небесный, Волдырь спал. Город был неподвижен, как окружающее его болото; тихие пузыри вспыхивали над бледной тиной и без звука гасли. Город лежал пред невидимыми глазами неизвестного небесного наблюдателя, похожий на вымирающий лес; пустынный заброшенный вид не оживлялся двух и даже трехэтажными домами; строения казались брошенными и полусгнившими – да такими и были на самом деле. Читать далее →

Сверх-волдыри крепко засели в голове молодого лидера коршунов – Полыни. Он понимал, что решительно ничто не объединяет волдырей нынешних – неповоротливых, толстозадых, ленивых и бестолковых – с героями далекого прошлого. Нет, не на рядовых волдырей походили их предки – скорее, это были вольные коршуны, только в более возвышенном исполнении; гордые демоны, да и всё… Вольные сыны этого самого… – тут Полыня маленько сомневался, нужное слово ускользало из сознания; ну а когда вспомнилось, неясно было, что оно значит: сыны э ф и р а ! Возможно, э ф и р есть не что иное, как в ы с о т а, вышняя сфера? То есть не менее четвертого этажа, на наш пересчет… Так или иначе, Полыня с удовольствием предавался красивым размышлениям о высшем предназначении вольных коршунов; и о лично его, Полыни, миссии: вернуть ускользнувшие идеалы красавцев сверх-волдырей в Волдырь нынешний. Уж это непременно, как хотите… Потому что, если высокие идеалы отсутствуют… – тут Полыня опять начинал хмуриться и даже раздражительно кряхтеть; понимал, однако, что без идеалов дело именно не сдвинется с мертвой точки, никакое усердие не поможет. Читать далее →

Отец Сойка, к большому сожалению, ничего не знал о планах и действиях молодого Полыни. Оставил на короткое время юношу без своего духовного наставничества (и, забегая вперед, можно сказать, – жестоко за это расплатился). Да и не он один расплатился, всем досталось… Но это уж случилось позже, а покуда отец Сойка целиком ушел в собственные свои планы, которые, вот беда, тоже касались светлого будущего родного их Волдыря. Читать далее →

Ворганы – странные ребята. С виду нипочем не скажешь, что делает сию минуту ворган. Даже, допустим, он сидит перед тобой на стуле и смотрит в потолок; но все равно ни фига не ясно: то ли смотрит просто так, от избытка досуга, – то ли, наоборот, – занят государственным делом, – пусть и не видимым невооруженным глазом… Короче, с ворганами надо держать ухо востро. Читать далее →