На этом моя история могла бы и закончиться. Ни в этот, ни в последующие дни мы почти не вспоминали о моих ночных похождениях, если, конечно, не считать слегка тяжеловесных шуток Валентины по поводу моего необычайного «везения», еще долго отпускаемых ею при каждом удобном случае, но это, как говорится, не в счет. Тем более, меня в это время волновали уже совершенно другие проблемы.
Во-первых, я был страшно недоволен собой. Радости от того, что удалось выйти сухим из воды, хватило ненадолго, и очень скоро на смену эйфории пришли раздражительность и жуткая хандра. Объяснение этому таилось во мне самом. С одной стороны, я испытывал жгучий стыд, поскольку вынужден был врать и выкручиваться, как какой-нибудь мальчишка. С другой, ругал себя последними словами за то, что упустил предоставленный судьбой шанс и вместо того, чтобы раз и навсегда покончить со всеми своими сомнениями, продолжал играть роль примерного супруга, делая вид, что ничего не случилось.
Хотя – и это было уже во-вторых – я все еще не терял надежды, что в самом скором времени в моей судьбе должны произойти некоторые изменения, и эти изменения я, как ни странно, связывал с девушкой, случайно встреченной мной в парке. Ее образ, проведенная с нею ночь настолько прочно засели у меня в памяти, возникая то и дело перед глазами, что я даже всерьез стал опасаться за свой рассудок. Это было похоже на наваждение.
Совершенно не зная, как с этим бороться, я пришел к выводу, что должен обязательно еще раз встретиться с Аделой – пусть не надолго, всего на несколько минут, чтобы только перекинуться парой слов, сказать, что она для меня значит, и, может быть, удостоиться в ответ какого-нибудь знака, слабого намека на взаимность. Постепенно это желание переросло в какую-то жуткую манию – мне уже казалось, что от этой встречи зависит вся моя дальнейшая жизнь. И хотя в редкие минуты просветления мой здравый смысл нашептывал мне, что это просто безумие – вновь пытаться встретиться с особой, которая скорей всего о тебе и думать забыла, поскольку ты для нее всего лишь очередной клиент, не более, но стоило мне вспомнить ее глаза, руки, волосы, запах духов, и вся моя рассудительность моментально рушилась, словно карточный домик.
Так вот и случилось, что спустя примерно неделю после описанных событий я решил отправиться на поиски Аделы, и моя история, таким образом, получила совершенно неожиданное продолжение.
Я был уверен, что удача улыбнется мне в самое ближайшее время. Но не тут-то было! Оказалось, даже в нашем маленьком городке отыскать нужного тебе человека – дело не из легких. Сложность заключалась в том, что я, как выяснилось, не помнил ни дома, ни квартиры моей знакомой. Впрочем, может быть, это была вовсе не Аделина квартира, а что-то вроде перевалочного пункта, блат-хаты, куда девушки ее профессии приводят обычно своих клиентов. Тем не менее, свои поиски я решил начать именно с этого места.
Теперь, всякий раз возвращаясь с работы, я намеренно изменял маршрут и самым тщательным образом исследовал близлежащие к парку районы. Увы, все мои усилия оказались напрасными: сколько я ни блуждал по незнакомым улицам и переулкам в надежде, что моя подстегиваемая интуицией память когда-нибудь приведет меня куда надо, нужного мне дома я так и не нашел.
Тогда, поразмыслив, я решил перенести круг своих поисков в парк – ведь не исключено, что ежевечерние моционы моей знакомой мало отличались один от другого, и поэтому – рано или поздно – она могла снова попасться мне на глаза.
Сначала я избрал местом своего наблюдения ту самую скамейку, с которой и началось наше знакомство. По часу, а то и больше просиживал я на ней, провожая внимательным взглядом всех проходящих мимо девушек.
Когда и это ни к чему не привело, я стал прогуливаться взад-вперед по аллее и – о удача! – в один из дней обнаружил дорожку, ведущую к маленькому уютному кафе, где мы сидели в тот вечер. Сердце у меня в груди забилось в два раза сильней – ведь наверняка я был не единственным, с кем девушка заходила сюда.
Первым делом я, конечно, заглянул внутрь – вдруг моя знакомая и сейчас там. Посетителей в этот раз было больше – пять или шесть человек, но Аделы среди них не оказалось. Зато девчонка-барменша, обслуживавшая нас тогда, сидела на том же самом месте, за стойкой, и поглядела в мою сторону как будто с узнаванием. Я уже почти собрался подойти к ней, чтобы задать несколько вопросов, но представил, как буду сейчас стесняться, мямлить, отводя в сторону глаза, и передумал. Нет, в таком деликатном деле лучше всего действовать в одиночку, без посредников.
Я вышел на улицу и, спрятавшись в кустах, недалеко от входа, стал вести наблюдение за дорожкой…
Помню, в тот раз я провел в своем укрытии почти час, покинув его лишь после того, как вечерние сумерки стали стремительно скатываться в ночь. Адела так и не появилась.
Не было ее и на следующий день.
И еще на следующий.
Но я не терял надежды. Чтобы не вызывать подозрений у Валентины, я придумал байку о том, будто бы заводу дали какой-то срочный заказ, над которым мне приходится просиживать после работы, и с завидным упорством продолжал каждый вечер являться на свой наблюдательный пункт, повторяя как заклинание, что сегодня – да, именно сегодня – мне непременно должно повезти. Но она все не шла, и я уже был близок к тому, чтобы проклясть эту затею, навсегда отказаться от своих безумных поисков. И вот тогда…
Нет, видимо, судьба все-таки благосклонна к безумцам, одаривая своим вниманием в тот самый момент, когда ты уже ни на что не надеешься…
Помню, в тот день я задержался чуть дольше обычного и, когда уже совсем собрался уходить, в конце дорожки неожиданно увидел ЕЁ. Да, это была Адела! Вне всякого сомнения! Я узнал ее почти сразу, несмотря на то, что вместо дымчатой блузки и кожаной юбки в обтяжку на ней был брючный костюм какого-то ярко-оранжевого цвета, выгодно подчеркивающий фигуру, а свои роскошные волосы она умудрилась спрятать под такого же цвета нелепую фуражку с помпоном, нисколько ее, впрочем, не портившую.
Под руку с ней семенил толстый краснорожий мужик, судя по экипировке, клиент довольно состоятельный, которого я возненавидел в ту же минуту, как увидел. Он то и дело наклонялся к своей спутнице и, жмурясь как кот, когда его чешут под подбородком, шептал ей что-то в самое ухо, от удовольствия еще больше багровея.
В кафе они пробыли недолго – минуть пятнадцать или двадцать (этого времени мне как раз хватило на то, чтоб немного успокоиться и обдумать свои дальнейшие действия) – и, когда снова появились на пороге, мужик нес в руках большой сверток, а полу его куртки оттопыривала довольно увесистая бутылка. Я дождался, пока парочка свернет в аллею, и, оставив свое укрытие, устремился следом.
Прохожих в этот час было мало, и поэтому я вынужден был сохранять значительную дистанцию. Преследование еще больше усложнилось, когда, выйдя из парка, Адела и ее спутник свернули в ближайший переулок. Теперь, чтобы не потерять их из виду, мне приходилось делать длинные перебежки от одного угла дома к другому, нырять в проходные дворы и стоять там, прижавшись к стене, или прятаться за столбы и деревья. В эту минуту я чувствовал себя по меньшей мере Шерлоком Холмсом или комиссаром Мегре, идущим по следу злоумышленника. К счастью, преследуемые были так увлечены беседой, что почти не смотрели по сторонам. Их голоса – в особенности густой бас мужика, который был явно под хмельком – громко разносились в ночном воздухе, но слов невозможно было разобрать.
Вот, наконец, мы у цели. Теперь я готов был поклясться, что раз десять, если не больше, проходил мимо этого дома и просто не узнавал его. Какое-то временное помутнение рассудка, не иначе. Однако сейчас мне некогда было об этом задумываться. Передо мной стояла еще одна задача: выяснить номер квартиры или хотя бы запомнить ее расположение. Поэтому, как только парочка скрылась в подъезде, я тенью метнулся за ними.
На этот раз даже лампочка внизу не горела – темень была хоть глаз выколи. Дождавшись, пока Адела со своим спутником, оступаясь на неровных ступеньках и каждую такую заминку сопровождая смехом и приглушенными ругательствами, поднимутся на один пролет, я на цыпочках двинулся следом.
Шаги остановились где-то на уровне четвертого этажа, сменившись шушуканьем, затем звоном ключей и скрипом отворяемой двери. Не дожидаясь, когда она захлопнется, я, уже не таясь, бросился вверх по лестнице и в метнувшемся из коридора луче света в последний раз успел разглядеть тонкую фигуру девушки и рядом – низкорослую – ее захмелевшего спутника. В следующее мгновение все снова потонуло во мраке. Но я уже знал то, что мне нужно было знать.
Не спеша поднявшись на этаж, я щелкнул зажигалкой, осветив номер Аделиной квартиры. Шестнадцатая. Ну, вот и все, конец поискам.
Неторопливой походкой человека, хорошо справившегося со своей работой, я спустился вниз по лестнице, постоял некоторое время во дворе, вдыхая ночную прохладу и поглядывая на окно четвертого этажа, где на фоне занавески, под звуки музыки, слабо доносящейся через полуоткрытую форточку, причудливо изгибались две слившихся в танце тени. Представил на секунду, что происходит сейчас там, наверху, и грудь сдавило как при сильном приступе астмы. Нет-нет, не думать об этом!
Я еще раз осмотрелся для верности, «фотографируя» взглядом беседку посреди двора, детскую площадку, песочницу, лавочку возле подъезда, одинокий тополь над ней, а потом быстро зашагал к дому.
