– Я знал, что мы встретимся, – Рочестер окутался дымом толстой дорогой сигары. – Будете виски?

Гарин не отказался.

– Мое знание людей подсказывает, что вы прожженный авантюрист, любитель испытывать судьбу.  Хотите возразить?

– Продолжайте.

– Я не знаю, какую игру вы ведете или вели, но мне нужен такой человек.

– В чем заключается суть предложения? – сухо спросил инженер.

Рочестер ухмыльнулся, заложил большие пальцы рук в карманы жилета. На левом мизинце изумрудом вспыхнул перстень.

– Вам нужны деньги?

– Допустим.

– Тогда вот на первое время, – мистер Рочестер уронил на синее сукно стола пачку засаленных бразильских ассигнаций. – Пока мне от вас ничего не нужно. Приоденьтесь, наймите порядочную гостиницу. Кажется, миссис Саари покинула вас? – ухмылочка на шершавом лице Рочестера растянулась шире.

– Почему вы знаете?

– Несмотря на свою грубую внешность, я тонко чувствую людей, и их жизненные обстоятельства не составляют для меня тайны.

– Предположим, я соглашусь, что дальше? – Гарин спрятал глаза.

– А дальше, Микки Саари, я отведу вам роль в моей партии, и ее придется добросовестно исполнить.

– Вы ошибаетесь, я никогда не играю по чужим правилам – я самостоятельная фигура.

Мистер Рочестер откинулся на спинку стула, изучал непроницаемое лицо Гарина.

– Я все более убеждаюсь, что ставя на вас, делаю правильно, – сквозь зубы, продолжил он. – Но согласитесь, на сегодняшний день у вас нет другого выбора, кроме моего предложения.

– Выбор есть всегда, – Петр Петрович многозначительно повел бровью.

– Например?

– Например, немедленно встать и уйти отсюда.

– Ладно, в скором времени я посвящу вас в свои планы.

– Давайте условимся сразу, – резким тоном сказал Гарин. – Я согласен быть только вашим компаньоном с правом принятия решений и при полной осведомленности относительно подноготной дела, и никак иначе.

В блюдце с хрустом сломалась недокуренная Рочестером сигара.

– С вами любопытно будет сотрудничать, Саари.

 

*       *       *

 

В южном полушарии занималось лето. Гарин и Патрик Рочестер прибыли в Монтевидео, убогий пыльный городище, преимущественно застроенный грязными лачужками, приплюснутыми друг к другу. В центре – большой католический собор, непременный атрибут всех латиноамериканских городов, напротив – здание президентского дворца – убежище местного диктатора.

Потрепанный таксомотор катил подельников в самый приличный отель уругвайской столицы.

– Саари, меня мучает один вопрос.

– Какой?

– Зачем вы подслушивали разговор Джонса и Фореста?

– Вы следили за мной?

– Не за вами, а за теми двумя.

– Это вы шпионили за профессором по поручению Беллока, – догадался Гарин.

Патрик  показал синюшную десну:

– Какое нелестное определение «шпионил» – я выполнял свою работу, и только.

– Надеюсь, Беллок остался доволен вами?

– Не сомневайтесь, но мне надоели умники, пора заняться настоящим делом. Как вы смотрите насчет знакомства с местными красотками, Саари?

– Пожалуй, – вяло отозвался инженер.

Автомобиль затормозил возле тяжеловесного здания отеля.

– Встретимся в восемь вечера в местном баре, – Рочестер упруго выпрыгнул из машины.

¶

Гарин, выйдя из билдинга Главного Штаба уругвайской армии, деловой походкой направился на Центральный телеграф. Здесь на имя Урхо Лари он получил телеграмму из Буэнос-Айреса: «Деньги автоматически зачисляются на ваш счет при поступлении подтверждающего сообщения, согласно договоренности». Петр Петрович взял неудобное перо, часто макая его в чернильницу, написал на бланке с пометкой «Молния»: «Буэнос-Айрес. Филиал Нью-Йоркского коммерческого банка. Управляющему лично. Груз вышел, прошу проверить. Урхо Лари».

Спустя двадцать минут Гарина пригласили к окошку «До востребования». Он держал в руках очередное послание. «Оговоренная сумма полностью зачислена на ваш счет. Управляющий Айзек».

Теперь инженер вразвалочку прогуливался по бульвару, нахально провожая взглядом встречных барышень. Завернул в небольшое кафе-шантан. Раскрыл «Пари Матч». Полистал. Местная публика не заслуживала внимания, бросил журнал рядом с ополовининой дымящейся чашкой кофе, двинулся дальше, напевая непристойную русскую песенку, вдруг выхваченную памятью из воспоминаний далекого детства.

В назначенный срок инженер сел на высокий табурет перед сверкающей стойкой бара гостиницы. Бармен искусно маневрировал освещением в зале, создавая сложную световую мелодию. Рочестер задерживался. Гарин заказал мадеры, закурил длинную папиросу, распространяя вокруг приятный аромат отличного табака.

Появился Патрик, слегка навеселе, в компании двух впечатляющих спутниц, слепивших яркими пятнами платьев. Одна – великолепная мулатка, царапающая вегетатику мужских органов безбрежными манящими глазами и ее подруга, высокая броская блондинка, сродни идеальному манекену.

– Девочки, поздоровайтесь с мистером Саари. Моя Жужу, – Рочестер, обняв куколку  ниже талии, привлек к себе мулатку. – И неотразимая Инга. Сегодня будет только шампанское!

Веселье, похожее на ведьмин шабаш, развивалось по проверенному сценарию, набирая адские обороты. Прекрасный игристый напиток бешено пенясь, вырывался из фужеров наружу. Официант не успевал менять полные окурков пепельницы.

– Котик, нам пора, – протянула шикарная Инга, вытаскивая Гарина из-за стола.

Рябь в глазах инженера двоила неустойчивые образы действительности.

– Ты немка? – спросил он, пытаясь как-то собрать ускользающее сознание.

– Нет. Меня привез сюда из Амстердама один красавчик, ну, а потом, обычная женская история.

– Все, мы дошли. – Гарин толкнул дверь в номер.

¶

Петр Петрович проснулся от раскалывающей голову боли. Его мучительно тошнило, все тело дрожало, пробегали судороги. Он толком ничего не мог вспомнить о прошедшем вечере. Так худо от спиртного Гарину не было никогда. «Мне что-то подсыпали», – решил страдалец. Инженер залез под холодный душ, отмокая, постепенно оживал.

Гарин постучал в номер Рочестера. Ни звука. Он оглянулся – в коридоре никого. Гарин навалился на дверь, она, незапертая, подалась. В комнате на полу распластался голый труп сильного мужчины с перерезанным горлом. Стены, мебель забрызганы кровью. На ковре – липкая лужа. Лицо и голова покойника без кожи, волос, глаз – голый обуглившийся череп, как будто голову поливали концентрированной кислотой. На левом мизинце убитого тускнел перстень с зеленым камнем.

Гарин перерыл чемоданы, наваленные кучей в углу. Все личные вещи Патрика, его документы, бумажник были на месте, исчез только саквояж. «Бедняга Рочестер. Наверное, Жужу и Инга не простые шлюшки, срочно смываться», – лихорадочно думал инженер.

Собрав минимум вещей, он поторопился на улицу. От гостиницы за суетящимся Гариным незаметно крался допотопный «лорен-дитрих».

Гарин почувствовал, как сзади на него набросились. Натренированная рука прижала к его носу влажную губку, усыпляя ощущением прохлады…

Петр Петрович пошевелился. Черный паук, зашитый в панцирную броню, щекотал лицо мохнатыми членистыми лапками, Гарин смахнул отталкивающее насекомое. Терпкий запах опилок, покрывавших земляной пол, на котором валялся инженер, возвращал к реальности. Рассеянный дневной свет  пробивался откуда-то сверху. «Если это не могила, то, наверняка, я в погребе», – заключил несчастный. Он не ошибся. Над головой растворился люк, пленника извлекли на поверхность.

– Милый Саари, мы так хорошо отнеслись к вам и вашему другу, и вдруг такой конфуз.

– Вы не получили деньги, – прохрипел Гарин, ему было совсем плохо.

– Как вы догадались?

– Послушайте, Родригес, я сам ни черта не понимаю. Вчера вечером меня отравили, Рочестера я нашел утром мертвым в его номере.

– Славно. Но где же деньги?

Гарин часто дышал:

– Мне дурно. Помогите и дайте подумать, иначе вряд ли генерал Горилос получит свое вознаграждение.

– Оставьте его, полковник. – К допросу присоединился Горилос. – До вечера, гринго, советую проявить смекалку или я прикажу сварить тебя заживо.

Инженер дернул веками, вновь лишился чувств.

 

*       *       *

 

– Опишите стерв подробнее, – Горилос подпер студенистый подбородок кулаком, задумчиво разглядывая душу  Гарина.

Инженер, несмотря на то, что мысли все еще путались в его стопудовой голове, собрался с силами и закончил свой рассказ.

– Блондинку Ингу из Амстердама найдем без труда, – генерал дал отмашку Родригесу, тот стремглав удалился. – А вы пока останетесь здесь. Будете нашим гостем, – Горилос нехорошо улыбнулся.

– Не считаю, это разумным.

– Что предлагаете?

– Напротив, лучше я появлюсь на виду.

– Зачем?

– Точно не знаю. Возможно, демонстрация моей свободы повлияет на поведение воров, они занервничают, сделают какой-нибудь ход, который обнаружит их.

Горилос прикрыл глаза, молчал долго.

– Попробуем и это.

Сведения об Инге собрали, но сама она бесследно исчезла.

– Плохо ищите, Родригес! – рявкнул генерал.

– Я допускаю, что она у Ге Равы.

– Плевать на ваши домыслы. Искать ее и ту, вторую – это приказ! Перевернуть вверх дном все бордели и притоны. Допросить всех шлюх и сутенеров страны поголовно! Любых подозрительных – на заметку.

Гарина поселили на конспиративной квартире контрразведки уругвайской армии в одном из центральных кварталов столицы. Ежедневно он под присмотром дюжины молодцов в штатском фланировал по людным улицам, магазинам, прочим общественным местам.

Главное наблюдение, которое огорчало его – он не видел подлинной возможности изменить свое положение; опека казалась очень плотной.

– Послушайте, Родригес, нельзя ли сделать мою охрану менее многолюдной, ваших гвардейцев видно за версту. Я сомневаюсь, что кто-нибудь захочет вступить в контакт со мной в окружении такой рати.

– Потерпите, скоро охрана вам не понадобится.

– Вы нашли этих дряней?

– Шутить изволит господин хороший. Терпение генерала неиспытанное средство для продления земных дней, вам не позавидуешь.

– Какой смысл в моем истреблении, моя смерть не вернет вам ни денег, ни оружия!

– А какой смысл в вашем существовании? Генерал уничтожит вас просто так, как червяка.

После столь определенного разговора с полковником Гарин просчитал перспективы своего будущего. «Если я верну деньги, меня убьют, как ненужного свидетеля, а если деньги не отыщутся, меня опять же ликвидируют», – обдумывал реалии Петр Петрович, поднимаясь на второй этаж аляповатого дома, где помещалось его убежище.

Вопль  изумления сорвался с уст джентльмена фортуны. В прихожей  неуклюже застыли двое его охранников, противоестественно безучастные к течению времени.

– Молчать! – прошипел элегантно одетый молодой латинос с франтовато подстриженными усиками, наступая на Гарина.

Инженер заподозрил, что в его руках томится вороненая сталь пистолета с глушителем. Неизвестный неблагородно втолкнул Гарина во внутренние покои. В спальне, на его кровати нежился еще один тип: лет около тридцати пяти, умные злые глазенки под глобусом лба, подчеркнуто резкие движения. На левой руке черная кожаная перчатка.

– Кто вы? – удивился инженер.

На его не в меру простодушную голову обрушился мастерский удар, Гарин рухнул мешком.

 

*       *       *

 

Горилос, забыв о приличиях, врезал полковнику Родригесу стеком поперек лица:

– Всех на ноги! Действовать с утроенной энергией! Больше никаких ошибок!

Родригес взвыл, закрывая промакашкой окровавленное лицо, опрометью кинулся прочь.

Четыре  дня  авральных  мероприятий  дали  первые  результаты: нашли голову Инги – без обольстительного тела, и второе: окончательно установили, что  Микки  Саари  похитили  повстанцы  Ге  Равы.  Генерал пребывал  в  бешенстве; Родригес, наложив несколько швов на глубокую рану, залег в лазарете.

¶

– Давайте мыслить логически, – увещевал бандитов пытаемый Гарин. – Рочестер мертв, Горилос хватает меня, а денег все равно нет.

–  Я не учитель математики, чтобы упражняться в логике, просто открой мне: кто, где? – меланхолично сказал астеничный Ге Рава.

– И мне то же интересно, – Гарину растягивали руки и ноги, суставы конечностей опасно трещали.

– Пропавшие средства, – Рава индиферентно взирал на разделяющееся тело, – принадлежали не мне лично, это достояние угнетенного люда моей несчастной  страны.  Для таких как ты деньги – инструмент достижения удовольствий; мечтаете отдать каждую секунду вашей сорной жизни наслаждению. Сластолюбцы, переоценивающие свои посредственные способности, вы оскверняете мир своим рождением. Теперь тебе придется самому испытать боль, чтобы понять нашу.

– Я помогу, помогу вам вернуть все, – выпалил инженер, у него захрустел позвоночник.

– Да? Это уже дело. – Ге Рава поднял левую руку; двое с дивными бородами, крутившие лебедки сделали передышку.

– Если деньги не у вас, не у Горилоса и не у меня, то они должны быть у Рочестера, но он мертв. Я предполагаю, что деньги у Жужу.

– Никакой Жужу не существует, – скучно сказал Рава, подавая дирижерский знак усердным костоломам.

– Подождите, подождите, может быть Жужу вымышленный персонаж, за ним скрывается кто-то другой?

Предплечье Равы окоченело в неопределенном положении.

– Кто вывел вас на меня? – Гарину казалось, что сейчас у него разорвутся легкие.

В лице Ге Равы что-то переменилось. Он нахмурился, отвернулся от истязаемого.

– Ослабьте струны. – В душе Ге Рава был художественно утонченной личностью, пыточный стол чем-то напоминал ему гитарный гриф. Он окончательно опустил кисть в плотно облегающей перчатке. Ге зыркнул по-волчьи, предвкушая аппетитную расправу:

– Клеймить падаль!

Гарин заорал дико. Запахло паленым мясом, инженеру жгли бок печаткой в виде пятиконечной звезды.

Вечером Ге Рава возобновил неприятный для Гарина диалог:

– Физические язвы не беспокоят или разваливашься от уныния?

– Знаете ли, бодрюсь.

– Я, как черный доктор, несу тебе смертельное исцеление, прими его символ – красную гвоздику – визитную карточку нашей революции.

– Высокая метафора, сеньор Рава.

– Вот что, гринго, – сказал Ге певуче, – твой грязный намек отбрасывает тень на верного товарища, если дуришь нас пустышкой, лучше тебе умереть сегодня.

– На пороге великого суда нет духу ерничать, торопитесь, Горилос разыскивает ее, он может добраться до ваших капиталов первым.

 

*       *       *

 

Старенький «форд-Т» был забит до отказа. Гарин в обществе отпетых бородачей сидел в багажной части автомобиля. Машина долго прыгала на ухабах лесной дороги, рискуя рассыпаться на составляющие части. Пересекая небольшое поле, водитель резко затормозил – пассажиров увлекло вперед; фордик бездумно атаковал страус нанду. В птицу полетели томаты, она скоро отстала под гогот и улюлюканье развеселившихся людей.

Около пяти часов дня въехали в маленькую и очень бедную деревушку. Бо¢льшая часть жителей сразу попряталась, немногие вышли с радушными приветствиями. Гарин, с трудом разбиравший испанскую речь, не мог ухватить сути происходящего. По прошествии получаса вернулся мрачный Ге, посетивший одну из хибар.

– Что мы забыли здесь, сеньор Ге Рава? – как можно вежливее спросил инженер; обезображенный бок не давал о себе забыть.

– Здесь живет его мать.

– Чья?

Лицо Ге Равы исказилось неприятной гримасой:

– Наш товарищ в действительности оказался женщиной.

– Жужу?

– Я знал его как Жоржа. Ее полное имя Жозефина Санчес Оливейра Этуш, – Ге брезгливо плюнул, тонкие губы его кривились, на глаза навернулись слезы.

«Да он, должно быть, гей», – почему-то решил Гарин и чуть не расхохотался.

– Команданте! Нас окружают солдаты! – вопил на бегу наблюдатель, предусмотрительно выставленный за околицей.

Петр Петрович услышал, как с юга, откуда они приехали, затрещали сразу  два пулемета, разметая хилые постройки. С противоположной стороны в селение ворвался конный отряд, его поддерживал беглым огнем артиллерийский броневик. Гарина швырнуло в сторону, он закатился в неглубокую воронку. Сбоку замертво рухнули оба бородатых мучителя, их сандалии из старых автомобильных покрышек дымились. Вблизи воронки, где затаился инженер, взлетел на воздух от прямого попадания снаряда «форд». Гарин приметил, как, прячась за черный дым горящей машины, Ге Рава метнулся по направлению к лесу. «Нужно держаться ближе к нему, он опытный, выведет», – сообразил Петр Петрович. Петляя, как заправский заяц, инженер пустился со всех ног вдогонку за команданте.

Гарин настиг задыхающегося от спринтерского бега по пересеченной местности Ге километрах в четырех от побоища, в небольшой лощине. Оба прислушались: звуки погони не выдавали себя.

– Уходим дальше! – Гарин повлек Раву за собой.

Они забрались глубоко в чащобу, на небольшой полянке повалились на траву.

– За что вы так самозабвенно сражаетесь? – спросил инженер.

– Счастье народа горизонт моих бескорыстных помыслов.

– Вы удостоились ручкаться с многоликим счастьем?

– Ты – чужак, тебе не понять чаяния простого крестьянина.

– Извините, команданте, вы тоже не смахиваете на пахаря, наверное, недоучившийся студент?

– Не имеет значения, я знаю душу своего народа.

– Красивые слова, не кроется ли за ними мать порядка – анархия разрушения?

– Невежда, я оперирую безотказным инструментом марксизма.

– Питаю искреннюю неприязнь к «измам». Любая политическая или другая внушаемая со стороны идея, это мозговая кастрация, она стремится подчинить меня, исподволь подменить исконное мнение, губит целую вселенную в моей голове. Чтобы не попасть в зависимость от внешних сил остается ежечасно тренировать свой рассудок.

– Я сразу раскусил тебя. Ты – жадный беспринципный капиталистический паразит.

– А я думаю – разве мы не похожи? У обоих в груди теснится азарт игры продуманной, расчетливой. И вы не менее меня влюблены в себя до восторга. Пусть цели борьбы различны, но интрига ее и смысл один – любоваться собой, развлекать ненасытный ум шахматными комбинациями, которые всякий раз приводят не к отвлеченному эндшпилю, а к запаху свежей крови. Раньше я грезил о власти над миром, глупец, а когда стало нечего добиваться, то понял, что попал в ловушку скучной жизни…

– Лжешь! Я переверну мир с помощью моей борьбы. Единственная вещь на свете, которую я домогаюсь, это абсолютная власть справедливости! – глаза марксиста вспыхнули глянцем сумасшедшего вдохновения.

Инженер, не колеблясь, закрыл бы их, но, увы, не сейчас:

– Чего ее домогаться, домогаются матрон или девок, на худой конец; эта госпожа всегда задаром, как солнечный свет, она ежечасно с нами, другое дело, что мы не приемлем ее, потому что она – абсолютная справедливость – сумма многих ограниченных справедливостей, а эти во все дни в контрах друг с другом и со старшей сестрой.

– Прячешься за буржуазные завирания, загнивающие поповские пережитки – не поможет, в любой серьезной дискуссии я размозжу твою тупую пропаганду методом материалистической дедукции, о, черт, оговорился, диалектики[1].

Условный рефлекс на Ге Раву, выработанный болью, распался, Гарин улыбнулся: «Вот такие круглолобые выродки уверяют, что знают истину в последней инстанции».

– Вы по-прежнему считаете, что я украл ваши деньги?

Ге Рава игнорировал вопрос.

– Вам не найти Жужу, необходим контакт с Горилосом.

Команданте зашелся натужным мучительным хрипом.

– Что с вами? – обеспокоился Гарин.

– Твои друзья в Мексике продырявили мне одно легкое.

Инженера не заинтересовал этот эпизод из бурной биографии товарища Ге.

– Поймите, – гнул свое Петр Петрович, – вам и Горилосу нужно объединиться в поисках – тогда будет результат.

– О чем ты, гринго?

– Я должен навестить генерала, только я могу координировать ваши и его действия. Мы найдем оборотня.

 

*       *      *

 

Клюшка четко щелкнула по мячу, он пролетел метров сорок и запрыгал по тщательно выстриженному газону. Горилос подъехал в миниатюрном электромобиле к месту падения спортивного снаряда. На лужайке мячика не оказалось, генерал взял очередную клюшку, пошарил ею в плотной стенке декоративного кустарника. «Куда он делся?», – сердился Горилос,  продираясь сквозь жесткие посадки на другую сторону.

– Вы не за этим, генерал?

Горилос вздрогнул; перед ним стоял отливающий бронзой загара  Саари. На вытянутой руке он держал мяч для игры в гольф.

– Не делайте резких движений, вы под прицелом, – любезно предупредил Петр Петрович.

Генерал непроизвольно оглянулся по сторонам:

– Зачем вы здесь?

– Кажется, вы все еще собираете по кускам тело прекрасной Инги, а мой маленький планчик сработал.

Вчера Горилосу доложили, что найдены две женские ноги, каждая длиной один метр десять сантиметров и правая верхняя конечность, принадлежавшие, как утверждали знатоки, амстердамской красавице.

– Откуда вам известно про расчленение?

– У Ге Равы есть источник в вашем ведомстве, – Гарин, дурачась, подкинул  мячик, он упал к ногам спортсмена. – Но я здесь не за этим. Генерал, ситуация  еще более запутанная, чем мы все полагали прежде.

– Кто это все?

– Вы, команданте Ге и я.

– Объяснитесь, наконец.

– Мы искали маску – проститутку Жужу, на самом деле нам нужен  молодой человек, возможно, его имя Жорж. Самое забавное, что и Жорж этот – липовый, под его личиной скрывается действительно юная особа женского пола. Ее настоящее имя нам с Ге Равой известно, но Раве одному  не  выудить  его  или  ее,  нужны  возможности  вашей  службы,  если,  конечно,  наш  объект  еще  не  покинул  Уругвай.

– Страна закрыта с самого начала сделки, она могла бежать только через районы, контролируемые повстанцами.

– Команданте дает руку на отсечение, что через его территории не прошмыгнула и мышь.

Горилос скорчил рожицу:

– У него уже нет одной.

До Гарина дошло, почему левая кисть у Ге Равы постоянно в перчатке – под ней скрывается протез.

– Генерал, вам желательно действовать сообща с Равой.

– При чем здесь этот негодяй, он  получил свое оружие.

– Нет. Груз ушел в неизвестном направлении: или Рочестер, или Жужу вели более тонкую игру.

– Невероятно! Канули и товар и деньги?

– Именно.

Жирное лицо Горилоса налилось кровью.

– Генерал, возьмите себя в руки, нам сейчас необходимы осмысленные действия, инсульты противопоказаны.

– Оружие меня больше не интересует, мне нужна только оплата за него.

– Это ваши с Ге Равой проблемы.

– Я не буду открыто сотрудничать с изменником.

– И не надо, координировать действия обеих сторон могу я, а на заключительном этапе вы разберетесь между собой по своему усмотрению.

– Каков ваш интерес? – Горилос окончательно пришел в себя.

– Жизнь.

 

*       *       *

 

Революционеры держали в руках все бордели и иные заведения подобного рода, всю контрабанду, терроризировали помещиков в окраинных районах страны, там же собирали дань на нужды свободы с крестьян. Горилос полностью контролировал игорные предприятия, занимался тотальным крышеванием легального бизнеса, его контрразведка курировала пограничные переходы, порты, таможни, полицейскую службу, эскадроны смерти, имела своих людей в армии и гвардии.

Гарин понимал, что без серьезной материальной базы, без излюбленного им в таких ситуациях фокуса с двойником ему не уйти в чужой стране от двух враждующих группировок. Нужно было сделать ставку на одну из сил. Садист-романтик Ге Рава не импонировал инженеру, но человекообразный Горилос нравился ему еще меньше. «Принимать решение придется в самом финале», – размышлял Петр Петрович.

Жесткий розыскной пресс, с разных сторон направляемый Гариным, сжимал кольцо вокруг призрачной Жужу-Жоржа, близилась кульминация. Инженер постоянно анализировал информацию, поступавшую к нему с полярных флангов. Родригес лично доставлял  последние сведения, добытые агентами спецслужб, как по легальным каналам, так и по тайным.

– Все забываю спросить, откуда у вас такой мужественный шрам на лице, милейший?

Полковник не оценил юмора, без церемоний, по-солдафонски прямолинейно ткнул стальной рукой балагуру в солнечное сплетение. Инженер закусил губу, согнулся. Известное время он не мог нормально дышать.

– Будь полюбезнее, собака, ты пока на нашей территории, – процедил оскорбленный офицер.

«Нет, положительно, эти военспецы настоящие животные», – отходя от боли на диванчике, думал Петр Петрович. Очухавшись, он подробно изучил сводку, составленную для него нарочно на английском. «Кажется, нашел!» – молнией мелькнуло в голове. Инженер отложил листки, прошелся по комнате, делая  глубокие вдохи  и  выдохи,  снова углубился в  текст.  «Да,  это  удача. Лишь бы ничего не испортить, надо опередить всех – иначе погиб». Гарин  отдернул занавеску на окне, теперь с улицы был виден горшок с геранью –  условный  сигнал сподвижникам Ге Равы: «Объект найден,  отвлеките людей Горилоса». Инженер наблюдал, как знакомый ему элегантный тип с усиками, зевая,  вплотную  притерся  к   верзиле в котелке. Блеснуло длинное лезвие ножа, и сотрудник контрразведки, размякнув, отдался в объятия щеголя.  Убийца отбросил от себя мертвое тело, побежал по середине узкой улицы. Справа и слева из подворотен кучно вырастали агенты спецслужб, устремляясь за бегущим, паля на ходу из револьверов.

«Превосходно. Пора», – Гарин, выходя из квартиры, приколол к бюро записку с адресом. За дверью его сторожил еще один человек Ге Равы. На лестничной клетке валялся задушенный в штатском, его котелок беззвучно катился по ступеням. Не говоря ни слова, Петр Петрович и неизвестный ринулись вверх по лестнице, забрались на чердак, оттуда по крышам соседних домов перемахнули на параллельную улицу, спустились по водостоку.

– Быстро отсюда! – крикнул проводник Гарина водителю поджидавшего их автомобиля.

Машина вздрогнула, взвизгнули шины. Окутавшись сизой гарью выхлопных газов, легковушка рванула на проспект мимо казарм президентской гвардии.

 

*       *       *

 

Гарин застал то, чего не ожидал. На колченогом табурете, за грубосколоченным столом сидел неряшливо прибранный субъект. Орудуя алюминиевой ложкой, он поглащал тушенку из консервной банки. Ел Патрик Рочестер, живой, судя по аппетиту, невредимый. Петр Петрович со своим удалым помощником набросились на жующего. Рочестер до того растерялся, что не оказал сколь-нибудь серьезного сопротивления. Повстанец одним движением стреножил Рочестера, как это делают с молодыми бычками ковбои в Техасе. Поверженному тут же заткнули рот кляпом. У Гарина оставалось мало времени, с минуты на минуту здесь мог появиться сам команданте с подкреплением. Инженер, как заправский ворюга, обшарил сырое полуподвальное помещение. Саквояжа с деньгами не нашлось, но он узрел спрятанную за занавеской дверь. В другой комнате – чулане без окон, на широкой старой кровати спала Жужу. Увидев спящую, Гарин невольно залюбовался ее красотой, забыв на секунду о цели своего визита. Тонкая простыня точно огибала изящные линии молодого тела, напоминающего нежный бутон, готовый вот-вот раскрыться в великолепный цветок. Жозефина по-детски улыбалась во сне, и беззащитная прелесть ее выражения тронула сердце Петра Петровича.

Проснувшаяся девушка пыталась вскочить, инженер навалился на нее, зажал мягкие сочные губы ладонью.

– Молчи, – зашептал он, – ты пропала. Сейчас  будет Ге Рава, он знает, кто предал его, и он понял, что ты не мужчина. Твой единственный шанс на спасение – уйти  со мной, вместе с деньгами, разумеется. Ты знаешь, где они?

Жужу утвердительно мотнула головой. Необъятные глаза, подкрашенные испугом, казались еще прекраснее.

– Немедленно собирайся. До моей команды затаись.

Гарин вернулся к Рочестеру. Инженер обратил внимание, что молодой революционер не силен в английском.

– Мистер Рочестер, какая приятная встреча. А я, признаться, все это время оплакивал вас, как безвинно зарезанного в номере гостеприимного отеля.

Петр Петрович вытащил кляп.

– Саари, деньги у меня, давай все честно поделим и разминемся. У нас целых сто тысяч долларов, по пятьдесят тысяч на брата, – Патрик заискивающе ловил взгляд палача.

– Поздно, любезнейший. Через мгновения сюда нагрянет товарищ Ге, над вами свершится революционное правосудие. Я поимею все – милая Жужу согласна помочь в этом вопросе. Да-а, еще Горилос сильно обеспокоен вашим здоровьем, хотя, скорее всего, он поживится вашим окровавле¢нным телом, уже второй раз.

– Почему Горилос, ведь, генерал не получил деньги, значит судно с оружием не могло быть отправлено!

– Ошибаетесь, несчастный. Я пустил груз налево и заработал на этом кругленькую сумму.

– Что? Ты перепродал оружие другим?! – чуть не задохнулся от возмущения американец.

– Да, – кротко ответил инженер.

– Ты дьявол! – глаза Рочестера выражали страх и в то же время злобу.

– Хуже, я – Гарин.

– Кто?

– Га-рин, – по слогам повторил Петр Петрович.

Рочестер в изумлении открыл рот. Гарин воспользовался случаем и вновь заложил туда плотный кляп.

– Прощайте, голубчик. Вы не виноваты, вы просто не знали, с кем связались, – самодовольно смаковал несостоявшийся диктатор вселенной.

На улице свирепствовал надсадный кашель револьверов. «Сработало», – понял инженер. Юноша-революционер задергался, словно он марионетка в умелых и мозолистых ладонях падшего артиста, не зная, что предпринять.

– Амиго, перед тобой лежит мистер Рочестер, тот, кто спер ваши священные деньги. Его нельзя оставлять живым, иначе команданте дюже разгневается, –  коверкал испанские слова Гарин.

Парень заулыбался – понял.

Острая наваха вошла аккурат между ребер, неотвратимо разрезая на доли  галопирующий миокард Патрика.

– Ступай, помоги друзьям, Пинчос, – в комнате материализовался стройный мо¢лодец. Волосы его были тщательно заправлены под кокетливый берет,        глубокие глаза смотрели властно, бархатную кожу лба прорезала тонкая складочка.

Пинчос растеряно покосился на товарища Жоржа, послушно удалился во двор. В затылок ему дышали Гарин и Жозефина.

– Где саквояж?

– Здесь, под навесом.

Гарин отщелкнул никелированные замки. Заботливо уложенные пачки стодолларовых купюр терпеливо дожидались хозяина.

Револьверно-ружейная трескотня набирала обороты.

Элегантный усач заметил улепетывающую парочку. Догнать их он не мог; правая штанина промокла от крови, еще в городе, когда он отвлек на себя агентов Горилоса, пулей ему продырявило икру. Боевик вскинул свой кольт, прицелился, но выстрелить не успел…

В какой-то момент Гарину показалось, что они выбрались, но самообман тут же растаял. Хищнически обнаженные зубы, блестя желтизной золотых коронок, впечатались в ганглии зрительного нерва инженера. Полковник Родригес нанес убийственный хук справа, опрокинувший Гарина навзничь. Жорж ловким движением выхватил дамский браунинг и разрядил его в живот контрразведчика.

– Сейчас же вставайте, как вас там… – Жозефина тормошила ногой Гарина.

– Микки, меня зовут Микки Саари, – Петр Петрович сплюнул кровавую слюну вместе с резцами.

 

*       *       *

 

Команданте с горсткой своих ускользнул из объятий Горилоса.

– Ты говоришь, Пинчос, они ушли?

– Да, товарищ Ге.

Рава, не моргая, уставился на паренька. Тому, почему-то, захотелось опуститься на колени и зареветь, но он только заплакал.

– Хорошо, Пинчос, у тебя будет возможность исправить ошибку.

– Спасибо, спасибо, команданте, – всхлипывал юноша, размазывая грязным рукавом слезы по покрытым пушком щекам.

– Я знаю, куда они направились, мы перехватим их.

Гарин не прогадал, что выбрал Жозефину. Она отлично ориентировалась на местности, знала укромные тропы повстанцев и контрабандистов, у нее имелись свои тайные схроны. Путая следы, меняя направление, хитрецы пробрались к океану. В одном страшноватом местечке, где не ступала нога правоохранительных органов, Жозефина сторговала у знакомого братка небольшую моторную посудину.

Гарин, девушка и саквояж, набитый долларами, пошли морем в страну Аргентину.

– Почему ты не застрелила меня, когда на нас напал Родригес?

– В  обойме  кончились  патроны,  –  лаконично  ответила  медовая  мулатка.

Отставной берет полетел за борт. Теплый морской ветерок шаловливо перебирал ее густые волосы. Они замолчали, наслаждаясь охватившим их чувством безопасности.

– Зачем вы убили Ингу?

– Это Патрик. Я не сразу узнала. Похоже, она догадалась о масштабах операции, потребовала доплаты. Они не договорились, Инга, вспылив, пригрозила выдать нас.

– Кого нашли в номере Рочестера?

– Ночной портье.

– Тебя не мучает революционная  совесть  за  украденные  народные  гроши?

Жозефина  грациозно  облокотилась  о  поручни  трапа,  сбегающего  вниз  к мотору, устало-томным  взглядом  обвела  Гарина,  подпирающего  штурвал:

– Эти деньги добыты силой и наглым обманом. Я полностью разочаровалась в Ге. Его идеи об отъеме средств у одних в пользу беднейших, о всеобщей материальной одинаковости, так называемом, равенстве – развращают простой люд, возбуждают низменные, порочные основные инстинкты. Прикрываясь  революционной фразой, орудуют бандиты в целях личного обогащения. Я не считаю предосудительным взять там, где властвует тьма невежества, зависть и сплошное надувательство. Сам он … пошлый прохиндей, ошалелый психопат и извращенец.

– Команданте на самом деле считал, что ты мужчина?

– У Равы нездоровое воображение, его место в сексопатологической лечебнице.

– А Рочестер?

– Патрик. Он, конечно, не ангел, но это настоящий мужчина. Опасный, сильный, смелый, умный.

– Кто же, по-твоему, я? – Гарин пытливо заглянул в чудесные глаза девушки.

– Не знаю. Нас просто связывают сумка с чужими деньгами и обстоятельства.

После полудня открылся берег.

Их суденышко, переваливаясь с борта на борт, шлепало по волнам, завершая переход. Уплотняющиеся сумерки мутили синюю панораму, превращая ее в мираж, однако, Жозефина смогла разглядеть паровую  шхуну, подрезающую их курс.

– Микки, это он, – отрешенно сказала Жозе, зябко передернув плечами; внутренний холодок заполнял ей грудь.

– Кто, Ге Рава?

– Нам не уйти, – прошептала девушка.

Инженер оглянулся на восток: яркая близкая луна не оставляла им шансов.

– Жужу, прыгай в воду. Мы доберемся вплавь, а лодку направим вдоль берега, выиграем время.

– Деньги, что будет с ними?

– Забудь о них – бросай в море, пусть Рава лопнет от злости. Послушай, Жозефина, в Буэнос-Айресе у меня есть капитал, я не оставлю тебя. – Гарин смотрел на нее своим магическим пронизывающим пламенным взглядом.

Рассчитывать больше не на что, бездонные глаза ответили: «Да».

Инженер резко крутанул рулевое колесо, спутница вручила ему свою шелковую руку. Две тени сиганули в океан.

Шхуна догнала пустую моторку. Ге Рава с соратниками обыскал ее: «Приманка, здесь ни денег, ни беглецов».

– Они в воде! Полный вперед к берегу, всем смотреть в оба! – скомандовал вожак, срываясь на фальцет.

Сильным течением Гарина и Жужу вынесло на широкую лунную дорожку.

– Я вижу, вижу! – задыхаясь от радости, закричал Пинчос. – Вон они!

– Право руля! – гаркнул Рава. – С предельного расстояния всем открыть огонь! – Сам он изготовил к стрельбе ручной пулемет.

– Быстрее, Жозе. – Гарин волок на себе обессилившую Жужу.

Они перебегали неширокий пляж, когда с корабля началась интенсивная стрельба. Петр Петрович заметил, как впереди и чуть левее, около самых деревьев пунктирной линией зафонтанировал песок, длинные пулеметные очереди вздыбили пляж. Бегущие заскочили за первые пальмы. Вокруг валились срубленные свинцом ветки и листья, пули с визгом вонзались в стволы. Каждый шаг увеличивал надежду на спасение, преследовать их в густом темном лесу будет трудно. Внезапно Жозефина потяжелела. Гарин протащил ее еще несколько метров, остановился.

Выстрелы прекратились. Шхуна уперлась носом в отмель, революционеры с задорным гиканьем, попрыгав в море, потянулись к берегу по горло в воде.

– Что с тобой? – запыхавшийся Гарин склонился над Жозефиной.

– Очень страшно. Поцелуй меня, – жарко выдохнула девушка. Инженер крепко обхватил ее голову руками… Он почувствовал, как женское податливое естество, выгибаемое конвульсией, аганизировало.

Дура пуля угодила Жозефине Санчес Оливейра Этуш под левую лопатку, выйдя из внутренней поверхности левого бедра.

Взгляд ее огромных, вдруг остекленевших глаз, навсегда поглотила бездна ночного неба.

 

*       *       *

 

Гарин оторвался от преследователей под утро. Следующие сутки он отлеживался на берегу небольшой чистой речки, восстанавливая силы мелкой рыбешкой, которую ему удалось наловить руками. На другой день Петр Петрович направил стопы на юго-восток, намереваясь выйти к морю…

Неделю инженер безнадежно плутал по лесу, прежде чем зеленая гуща расступилась. Он оказался на плантации неизвестной ему сельскохозяйственной культуры. За возделанным полем, на пригорке был разбит маленький парк, в тени которого уединилась фазенда хозяина. Полуживой Гарин напрямки двинулся к жилью.

Он дернул за шнурок, за добротной дверью мелодичным звуком отозвался колокольчик. Через несколько времени врата отворились, на пороге стоял пожилой негр, седая щетина оттеняла шоколад кожи.

– Сэр?

– Мое имя Урхо Лари, не откажите в поддержке, – Гарин опирался нетвердой рукой о стену.

– Кто там, Том? – в глубине дома проявилась фигура благообразного господина в безукоризненном платье.

– Не знаю, маса[2], но думаю, необходимо наше участие.

¶

– Итак, мистер Лари, что привело вас в здешние края? – капитан Гастингс удобно сидел у вычурного камина, обстоятельно разглядывая неожиданного гостя.

Накормленный и отдохнувший к вечеру Гарин теперь был в состоянии вести светскую беседу.

– Благодарю вас, капитан, за помощь.

– Протянуть руку нуждающемуся – долг всякого порядочного человека.

– О, как приятно общаться с джентльменом. Последнее время мне по роду своей деятельности доводилось иметь дело с людьми низкими или их несчастными жертвами, – инженер с удовольствием пригубил живительного коньяку.

– В чем смысл вашей работы, если это не секрет?

– Я частный детектив.

– В самом деле? Мне везет с сыщиками, – в глазах хозяина засветились теплые искорки.

–          Как  прикажете вас понимать?

– В Британии у меня есть друг – Эркюль Пуаро, не слышали о нем?

– Не имел удовольствия.

– Это большой оригинал, он бельгиец, но величайший детектив Европы. Я  ассистировал ему в трудных делах.

– В таком случае, мой рассказ может показаться вам небезинтересным.

– Я весь внимание.

– По воле заказчика я очутился в милой соседней стране, где занимался весьма запутанной историей. Для прояснения положения вещей пришлось провести ряд сложных мероприятий, в результате которых обнаружилось следующее. Вообразите, капитан, лет двадцать назад в Вест-Поинте[3] на почве увлечения гольфом тесно сходятся два человека, молодой американец и представитель неназываемой мною державы. Из американского юноши получился прохвост, его с позором изгоняют из армии. Со временем он становится отпетым негодяем. Много позже, в Мексике, наш изгой знакомится с еще одним фигурантом этого дела. Проходят годы. Любитель гольфа из банановой республики превращается в горилоподобного генерала местной армии, а мексиканский друг американца, в его антоганиста. В лесах и на полях несчастного государства разыгрывается не то революционный фарс, не то кровавая драма, не то гангстерский беспредел. И вот, однажды открывается, что, несмотря на патологическую взаимную ненависть, и генерал и его антипод – революционер нуждаются друг в друге, как плюс и минус. Причины банальны: вождю угнетенных масс необходимо оружие для продолжения «освободительного» действа, а генерал  решил втайне от дружка президента немного заработать – «толкнуть» устаревшее оружие с армейских складов. Тут как тут появляется изрядно повзрослевший несостоявшийся офицер армии США.  Он предлагает сторонам за приличные комиссионные посредничество при заключении сделки. С собой он прихватил занятного типа, – Гарин самовлюбленно пригладил висок, – ему в тщательно подготовленной махинации была уготована роль жертвенного животного. Однако агнец не доверяет своему напарнику и, что еще забавнее, сам решил надуть мерзавца. По плану сделки американец работал с революционером, его компаньон – с отвратительным генералом. Нечестивый гринго берет деньги за оружие у доверчивого  бунтаря и представляет собственную смерть. Деньги при этом, естественно, исчезают. Его товарищ на свой страх и риск отправляет транспорт с оружием не наивным повстанцам, а перепродает его еще раз, другим покупателям. Теперь участвовавшие в сделке остаются  без  денег  и  без  товара.

– Что случилось дальше? – волновался заинтригованный сюжетом Гастингс.

Глаза Гарина потускнели, Петр Петрович беспричинно вспомнил вкус неповторимой свежести нежных губ Жозефины, почувствовал магнит ее зовущих глаз. Еще секунда, и он встряхнулся от наваждения:

– Моей задачей было разыскать того, кто продал пароход с оружием третьим лицам. Я напал на его след, он здесь, в Аргентине, но это сугубо конфиденциальная информация, – подпустив доверительности, сказал Гарин. –       Кстати, капитан, вы не посоветуете мне хорошего дантиста в Буэнос-Айресе?

 

[1] Ге Рава, по простоте душевной, все напутал –  метод не материалистической диалектики, а диалектического материализма.

[2] Маса (устар.) – обращение рабов афро-американцев к своим белым господам.

[3] Вест-Поинт – высшая военная академия США.