1.
Я ощущаю разноцветное, но серое мне ближе. Люблю – лежа курить. Потолки становятся заманчивее, притягательнее. И мне раскрывается суть вещей, материя обволакивает меня. Начинаю видеть. Резкий свет, которому я показываю спину.
Обманчивая близость тем и хороша, что не только агрессивна, но и по-лунному нежна.
Я помню все запахи, слова, удары и выражения лиц, что мне важны. Ты мне тоже необходима. Я без тебя не настолько одинок, как хотелось бы. Едва ли обезумевшие снега шевелятся, пока мы спим. Едва ли.
Эти шаги удаляющиеся и приближающиеся, — мои. Я знаю, немногим не дотягивая до помешательства, — мои!
И да! Я измучил пыльный коридор, изучил его, разболтавшись от одного его края до другого понескольку раз. Представляю, как ты, пьяная, зажигаешь свечи или, может быть, полураздетая не можешь уснуть из-за мыслей, накинувшихся на тебя, как стая голодных волков. Злых. Ни один не позволит погладить себя против жесткой шерсти. Ни один не позволит сомкнуть глаз, пока не потянешься шеей к знакомой стене и не вольешь в себя вина.
Все было давно. В том месте, где звезды уже другие, и светят по-иному. Но я надеюсь, что плечи твои не изменились. Такие же музыкальные, неспокойные. Не торопись открывать мне. Кто знает перед кем ты распахнешь дверь? Не смейся пожалуйста. Я за тебя боюсь.
Черт! Бессмысленно. Мне лучше прийти через год или еще чуть позже. Летом или осенью. Новой вечностью. Эта не удалась. Как змея. Ни разу не далась мне в руки. Может оттого, что они – холодные. Как дождь. И стекла в этих бесцельно блуждающих трамваях. Заразна эта тоска; распространяется мгновенно, как чума. Ограничимся тем, что на утро, выйдя за порог, ты столкнешься с моим дыханием.
2.
Белый берег. Люди как корабли, самые красивые из них сталкиваются; и это приводит к крушению обоих. Ты видишь: я когда-то был больше, чем лодкой, заблудившейся на огромном волнистом пространстве вместе с навязанным ей одиночеством. Не смейся. Не думай. Моя грусть, как твоя шея, — легкая и честная.
Черт, эти беспомощные мачты, нелепо вытянутые вверх. Эти самоуверенные души, теперь захороненные в песках и брошенные. Черт.
Ты, сидящая у меня на коленях, — вот мое счастье, крепко спрятанное в моей больной голове. Кто найдет его в паутине лжи, притворства и забвения?
3.
Это парень с мозолистыми руками сказал мне: « Делай, что хочешь; если не можешь – пройди мимо, только не руби себе долбанный мизинец на левой ноге. Загадаешь – исполнится. Запомни одно – ты пожалеешь». Мы выпили еще. Когда он уходил, мне показалось, он прихрамывал. А может, у меня уже чересчур кружилась голова.
Несколько дней спустя, и я стою, пошатываясь, стиснув зубы, и смотрю на свой беспомощный мизинец в лужице крови. Плевал я на все предупреждения. Палец – небольшая плата за счастье. Я только успел вытереть кровь и пнуть мизинец в щель под холодильником (взять его в руки не осмелился – меня бы сразу стошнило), как в дверь постучали.
Она кинулась мне на шею, поклялась в любви, и через десять минут мы лежали в одной постели. Я не сомневался, что все на самом деле. Вкус ее волос, соленых как у русалки, я бы ни с чем не спутал. Это была она. Ее улыбка, ее любовь. Я и не думал кричать, называть ее куклой дьявола, — в этом не было ни малейшей нужды.
4.
Да, ощущение, что что-то не так у меня возникло. Я сошел с ума, свихнулся, но по истечении времени, я едва сдерживал себя, чтобы не укусить ее, лишь бы она перестала быть такой довольной. Она восторгалась всем, что я делал, неважно как, результат не имел значения, он всегда был для нее превосходным. Я стал плохо заниматься любовью, плохо готовить и плохо выглядеть. Но нет! – она говорила, что все потрясающе.
Однажды утром, ( я не мог больше терпеть), я брился в ванной, и меня понесло: я побежал в спальню, сдернул с нее одеяло, рывком поднял и что было сил ударил ее. Никогда мне не забыть это нелепо падающее тело, будто бы обожженную от прикосновения к ее коже руку и отсутствие реакции.
Она встала и спросила: «Что сегодня будем завтракать?» и непонимающе уставилась на соскользнувшую с рассеченного лба капельку крови, приземлившуюся на идеально белую, старательно выстиранную наволочку.
5.
Я пытаюсь найти признаки подмены, безуспешно всматриваюсь в происходящее, надеясь выловить, зацепиться за ниточку, ведущую туда, где раскрывается обман. Ничего. Все правда. Я получил желаемое. Единственно, нога начала кровоточить, но я не придаю этому значения.
6.
Я сижу на мосту, где когда-то сидели мы вместе. Я знаю, что ты уже давно рядом со мной, и я точно знаю, что это именно ты, а не кто-то другой, нацепивший тебя, как костюм, но мне неспокойно. Мне так неспокойно. Я нервно и жадно курю. Мне все еще снишься ты. Ты – грустная. Ты чем-то опечалена. Во сне я вытягиваю руки, они тянутся и тянутся за тобой, и вдруг я понимаю, что они вовсе не являются мной, и когда они преодолеют расстояние между нами, мне останется смотреть на то, как они тебя убивают.
7.
Я увидел ее, когда зашел в бар выпить. Это была она. И ее же я оставил дома. Одна ждет меня дома, а другая даже не подозревает, что я наблюдаю за ней. Мне никак не унять эту дикую дрожь. Я бегу оттуда в ужасе. Я никогда еще так не боялся. Вокруг горячо, как если бы тысячи батарей приползли на случку. Я болен!
Впервые на лице той, которая делит со мной старую поскрипывающую кровать, я замечаю беспокойство. За меня. Я слышу, как она не может уснуть. Она чувствует, что я в бреду, что мне плохо настолько, насколько может быт плохо человеку. Мне не до этого.
8.
Да! Это я расшатал коридор так, что, возможно, начнется землетрясение. Представляю, как ты пьяная зажигаешь свечи. Или рвешь свою рубашку на тряпки, чтобы было чем вытирать разлитое вино. Нет! Мне недостаточно того, что на утро, распахнув дверь, ты столкнешься с моим дыханием. Я хочу тебя видеть. Хочу видеть твои глаза, грудь, душу. Пускай ты и ждешь меня дома. Не смейся. Я за тебя боюсь. У меня кровоточит нога. Кровоточит не переставая. Каждый раз, когда я делаю шаг, в ботинке у меня противно хлюпает.
Я у тебя! У той, которая меня уже давно не знает. Я танцую с тобой. Луна визжит, как сумасшедшая, и я не могу разобрать: от горя или от радости. Мы танцуем, и кровь выплескивается за мою обувь, оставляя следы на твоем ковре.
Мы танцуем, и моя же кровь, растянувшись оберегом или проклятием, окружила нас.
Мы сидим, прислонившись к стене с обшарпанными обоями; ты шепчешь мне на ухо признания в любви. Я молчу, отупевшая рыба, и только кисти моих рук дерутся друг с другом. Я не могу не думать о той, что ждет меня, зажав голову коленями, как тисками, и, оставив дверь открытой.
9.
Люди как корабли. Те, что уже утонули, — задыхаются; те, что еще тонут, — мучаются; те, что еще на плаву – не знают, что им делать на случай бури.
Я рыбацкая лодка, которой управляет парень с мозолистыми руками. И вокруг ни одной русалки.
10.
Я не могу выбрать. Я не могу выбирать. Я искал свой мизинец под холодильником и не нашел. Он исчез. Все вокруг в алых пятнах.
Она, вечно довольная, сторожит меня днем и ночью. И теперь в ее глазах – грусть.              Она, наблюдающая со мной впервые звезды, ждет меня днем и ночью. И теперь в ее глазах – музыка. Все смешалось. Я уже не различаю их.
Люблю – лежа курить. Потолки становятся заманчивее, и мне раскрывается суть вещей. Теперь с этим покончено. Я помню все запахи, слова, удары и выражения лиц, что мне важны. Ты мне тоже необходима. Ты мне тоже необходима. Я без тебя ненастолько одинок, как хотелось бы. Я без тебя ненастолько одинок, как хотелось бы.
Сегодня я посмотрела на нее, как никогда и ни за что не должен был смотреть. Так я смотрю на нее другую. Она все поняла. Нога продолжает кровоточить.
11.
Новая вечность не удалась. Она еще призрачнее, и еще холоднее. Я с надеждой всматриваюсь в небо, но звезды, которые я ищу, пропали.
Теперь меня мучают новые сны. Я болен. Лежу на спине с полузакрытыми глазами и курю. Они стоят надо мной и пытаются помочь, что-то спрашивают, но я не отвечаю. Я боюсь их перепутать. Они обе в больничных халатах. Я еле сдерживаю руки, чтобы не убить их обеих, но я уверен, что проиграл; мои руки, которые не мои, гораздо сильнее. Они чувствуют, что я слабею с каждым днем и ждут. Это не так трудно. Всего лишь подождать.
12.
Я сижу на Белом берегу один.  И плачу.  Из моей ноги хлещет кровь.
Мне больно.