* * *
Казалось, там оркестр, а это – ветер…
И каждый слышал музыку свою.
Совсем не ветер за нее в ответе –
Вся жизнь стоит у бездны на краю.

Всё в свой черед – звучали и печали,
И эхом в них – родная сторона.
Орудия внезапно замолчали,
Чтоб «Ода к радости» была слышна.

* * *
Вечно тайный обоз желаний,
Продвигаясь, уходит в тень.
В небесах – ни границ, ни Германий,
Тень чужая, где все – мишень.

Тень чужая глаза неволит.
Воздух – будто сырой магнит.
И взрывною волной сквозь поле,
Как сквозь память, судьба летит…

* * *
И все мы вовсе не с луны –
Солисты погорелого театра.
Взгляни в глаза мои – видны
Осколки слёз, не выплаканных завтра.

А отраженья новых слов
Летят сквозь память, как летят осколки.
И отражается любовь
Сквозь слово «больно», а казалось – «долго».

* * *
Дорога ведет всегда. Даже когда ее нет.
Кому-то поет мечта, а где-то не гаснет свет.

Пространство, как реку – вброд, словарный храня запас.
И даже сквозь сон – вперед, туда, где звезда – за нас.

Хоть берег там – не кисель, и стала войной вина.
Но даже не все там – все. А память на всех – одна.

* * *
Закончится всё – и война, и беда,
Не раньше, не позже. В свой срок.
Но тех, кто ушел в никуда навсегда,
Утешит ли этот итог?

И, всё же, сквозь слёзы родни и страны,
Сквозь памяти строгий салют
Виднеется правда осколком луны,
И правду победой зовут…

* * *
Житейский волейбол. Вчерашний день над сеткой
Завис. И надо бить. Но я в запасе. Пас.
А тот, напротив, бьёт старательно и метко,
Но день еще парит. Он, кажется, за нас.

А в памяти – тщета, тоска, дитя разлуки,
Вчерашние мечты, что свиты из любви.
Житейский волейбол для взятых на поруки
Удар, еще удар… Живи, еще живи…

* * *
Неразгаданные намёки,
Как чужое письмо из прошлого.
Мир зачитан от корки до корки.
От плохого и до хорошего.

Остановка всего две минуты.
Что за станция? Оборонная,
Где намеками скрыты маршруты
Обороны, как пылью вагонною…

* * *
Небрежная походка – это время.
Идет себе, теряясь и теряя,
Не замечая, как чаинку в чае,
Всех, кто не в теме, с теми и не с теми.

Понять не в силах, и забыть не в силах,
Шагаем вдоль отбоя и тревоги.
Не так небрежно, как часы и Боги.
Но с памятью и в сердце, и в чернилах…

* * *
Превращение правды в обман,
Умножение цели на ноль.
Это память летит сквозь майдан,
Превращаясь в забытую боль.

Пресекается прошлая быль,
И метафоры здесь ни при чём.
Немец сделает вывод: «So viele» –
«Слишком много». И мало. Живём…

* * *
Виноград оказался горьким.
А оскомина – неизбывной.
Кто-то в гору, а кто-то с горки,
Курс учебы – факультативный.

Вкус прощания – долгосрочный,
Крылья делят судьбу на части.
Страх оскомины – это точно.
Поцелуя печать – на счастье…

* * *
Война любви наперерез, и меж собой – как «да» и «нет».
А жизнь имеет интерес узнать на свой вопрос ответ.
«Не жди, не бойся, не проси»… Но как походный шаг в строю,
Стучат военные часы у бедной жизни на краю…

* * *
Памятник рукотворный, падая, видит небо.
В небе – свое отраженье, с вечными облаками,
Светлыми именами, эхом Бориса и Глеба.
Те, кто за ними – над нами и неизменно – с нами.

Не предавая память, небом наполнив площадь,
Памятнику просторно, даже когда невозможно
В эту беду поверить, да и понять не проще…
Бьют молотками, тянут через войну и таможню.