Зазвонил сотовый телефон. Кому я нужен? Неизвестный номер. Может это она и я ей еще нужен!

-Алло, Таня это ты?!

– Артем это я дядя Андрей. Ой твой папа, Андрей.

– Здравствуй отец.

– Артем с тобой все хорошо?

– Все у меня хорошо. Почему вы звоните?

– Мне приснился сон, ты плачешь, я проснулся в два часа ночи и не мог больше уснуть, и я подумал, что ты умер. Ты как себя чувствуешь?

– Хорошо себя чувствую, знаете я как раз вчера думал о нас. Зачем?

– Артем, что зачем?

– Зачем вы забрали меня от матери, а ваша жена Валентина издевалась и била меня каждый день. Целых три года, каждый день. Она изломала меня, и вот я нервный человек. И вы это все знали и видели. Зачем?

– Артем это было так давно. Ты же знаешь, что у матери твоей было все плохо.

– И все равно вы меня вернули ей, когда у нее дела пошли хуже некуда.

– Не принимай все так близко сердцу. Я хотел, чтобы все получилось хорошо, но не вышло, я ведь не виноват.

Мне захотелось прекратить разговор с отцом, живущим с другой семьей, и тридцать лет не перекинувшийся со мною даже парой фраз до сегодняшнего дня, в эту ночь приснился плачущий я. Мне стало тоскливо, «отец ты знаешь правду, я тебе никогда не был нужен, ты не хотел платить алименты матери одиночке. Матери троих твоих детей, и ни чего лучшего не придумал, так ты силой как какую-то игрушку меня, самого младшего отобрал у матери, а когда в стране наступила смута, и с гибелью СССР на обломках страны зацвел беспредел, и злостные неплательщики алиментов на фоне этого безумия выглядели разумными людьми, ты вернул меня как не нужную, но уже изломанную игрушку, обратно к маме и старшим братьям, которые переживали к этому времени крайнюю степень нищеты». Ком стоял в горле. Разговор нужно закончить достойно, поменял тему разговора.

-Отец, а как ты сам, у тебя все хорошо?

– Я уже постарел. Вот и доживаю с тетей Валей.

-Ты себя береги отец. Это важно для нас твоих детей, и детей твоих детей. Долголетия старших влияет на длительность и качество жизни младших. Удачи тебе, здоровья, всего хорошего.

– И тебе всего хорошего, ты береги себя, и забудь все что было. Ерунда все это. Если что звони. До свидание.

– До свидание, отец.

Послышались гудки.

Через два дня. Ветер. Сильный морской порывистый ветер. Тороплюсь, ветер заставляет сгорбится, прищурится. Звоню девушке она пообещала мне свидание, заняла деньги, сейчас мой номер у нее в черном списке. Набираю номер отца, вызываемый абонент не отвечал, и как после всего этого мне понимать его «Забудь»? С радостью бы забыл!  Забыть придуманного в семь лет Бога, каждую ночь я его со слезами просил, о приезде матери. Молил чтобы Валентина не била, не обзывалась, а похвалила хоть бы раз.  Мечтал уйти далеко-далеко, туда кому я буду нужен. Забыть про «рай»? В нем тот же придуманный Бог, и просит наугад глотать таблетки с аптечки – в восемь лет, – и ждать «избавления». Забыть, Валентину, с нездоровым блеском в глазах с наслаждением на лице бившая меня скалкой. Она как мантру повторяла мне «Ты никому никогда не будешь нужен».

Придумываю дурацкие истории, про мое сломанное ухо и челюсть, и съехавший в левый бок нос, оправдываюсь, я не борец и боксер, и лгу будто бы травмы мною получены в честной драке. Мне сорок лет, слова Валентина пока верны, я никому не нужен. Придуманный мною в семь лет Бог – жив по сей день, меня заставляет бросаться при малейшей возможности на людей очертя голову в поисках любви, все мои попытки не имеют для людей никакого под собой основание, кто-то отстраняется, кто-то просто использует и бросает. С юного возраста я отправился бродить по земле, восхищаюсь местами, в каких я не был,  в одном из таких мест на земле я буду нужен, и влюбляюсь в места на земле, в которых я был, в них живут люди, они так мне нужны. Правда в «рай» своего Бога я больше не верю. К сорока годам начинаю уставать, унывать.  Душнейший страх, что не успею одолевает мною все чаще и чаще.

С тринадцати лет я не плакал, или не помню, что плакал. Сон отца вправду вещий? Нет. Нет же нет. Все это суеверие постаревшего отца. Детство – «время слез» прошло, я мужчина, а мужчина не плачет.  Морской порывистый ветер, поет голосом Бога Тяжелого Детства: «Порою тоскуя по ветру, мужчина от боли сходит с ума, уходит в запой, блуждает, желает надраться, подраться, забыть, но он никогда не заплачет. Мужчина ни о чем не попросит, он не жалеет себя, мужчина не плачет, все слезы от сильного ветра, что застилает глаза».