Александр Карабчиевский. Ночной книгер

Это неопубликованное ранее интервью, попавшее ко мне по знакомству, проливает свет на некоторые теневые стороны книжного рынка, которые могут показаться интересными всем заинтересованным в литературном процессе сторонам. Поэтому смею предложить его вниманию читателей «Новой Литературы».

Александр Карабчиевский

_______________

Яна Валлеева

Ночной книгер

С человеком нестандартной литературной профессии я встретилась в тель-авивском кафе. Так познакомившая нас подруга его охарактеризовала – “нестандартная литературная профессия”. Невысокий, лысеющий брюнет лет сорока пяти, подвижный как заяц, с острым, колючим и вместе с тем странно наивным взглядом.

– Называйте меня как хотите. Хотя бы Володей. Потому что близкие меня зовут не так, – сказал он. – Я книгер.

Я вслушалась и не поняла. Попросила повторить.

– Книгер. Это сокращение слов книга и негр, по-английски “ниггер”. Иногда слово пишут через два “г” – “книггер”, так резче проявляется расистская связь с “грязным ниггером” и название работы выглядит унизительнее. В Интернете, в Википедии, я даже нашёл однажды определение: “Книггер – от русского «книжный» плюс «ниггер» – пренебрежительный термин”. Но я ничего презрительного в нём не вижу и слово это предпочитаю писать с одним “г”. Просто работа такая. Вы думаете, она необычная? Вряд ли. Я встречал работы гораздо менее обычные. Вот вы любите свою работу?

– Ну, я, наверное…

– Не лгите! Наверное, нет человека, который бы искренне любил свою работу. Поймите: не дело, которое он делает, не доход, который получает, и свое дело как источник благ и дохода, а именно работу. Обязательную явку к определенному часу или обязательное выполнение каких-то повседневных действий по заданию начальников. Это невозможно любить, с этим можно только смириться.

– Вы полагаете?

– Уверен в этом. Бог, изгоняя людей из рая, проклял их. Нечего было рвать плод с древа познания добра и зла. Разве всесильный Бог не мог бы их мгновенно уничтожить и создать новых? Смешно! Но он проклял их, а именно: “В поте лица будешь ты добывать хлеб свой”. Ну, Еве ещё “в муках рожать детей”, но я этого не умею. А насчёт пота лица – это верно. Выигрывает тот, кто максимально выгодно использует свои умения. А я умею быстро, много и эффективно писать. Эй, правильно поставьте ударение в последнем слове, когда будете переносить его в компьютер! Поняли? Хорошо. Видите ли, наверное, есть такое понятие: чувство слова. Оно сродни музыкальному слуху. Вот, например, музыкальный слух концертмейстера…

– Какого?

– Ну, какого-нибудь. В симфоническом оркестре, например. Даже в Израиле есть множество симфонических оркестров, хотя по интенсивности работы многие из них лучше назвать сифоническими, а по зарплате – симфонищенскими. И вот концертмейстер… Он же не композитор, не главный дирижер, даже не меценат. Он продаёт свой музыкальный слух и умение тем, кто в этом нуждается, своим коллегам. Я то же самое делаю со словами. Однажды, давно, в детстве, я прочитал в каких-то мемуарах такую миниатюрку о Маршаке, детском писателе, которая называлась “Чувство слова”. Вот она, цитирую по памяти: «”Почему вы не выступаете?” – спросили у Маршака. “Потому что я не пава”, – ответил Самуил Яковлевич». Всё! Вся миниатюрка. Однажды, когда я был моложе, ещё работал в коллективе и пришёл на работу после бурной ночи сонный, одна сотрудница спросила меня: “Почему вы не высыпаетесь?” “Потому что я не песок”, – мгновенно ответил я. Что, намного глупее Маршака? Но наша популярность несравнима.

– Вы завидуете?

– Конечно. Завидую не самому Самуилу Маршаку: он давно умер, а я, как видите, жив и даже неплохо выгляжу. Завидую его литературной судьбе. Впрочем, полагаю, что он, если бы мог, позавидовал бы мне: наше время, то есть то, в котором живем мы с вами, гораздо удобнее для людей с чувством слова. Цивилизация нуждается в грамотно составленных текстах. Количество населения Земли растёт, и соответственно увеличивается потребление художественно составленных слов и стилистически выверенных изысков. То есть мы с вами, писаки, без работы не останемся. Правда, она будет всё дешевле и дешевле, но и здесь есть мой фирменный рецепт: пишите больше, продавайте дороже.

– Вы думаете, в Израиле труд как вы говорите, книгеров, востребован?

– А как же! Так сложилась жизнь, что мой родной язык – русский. Я никогда не овладею каким-либо другим языком так, как русским. Поэтому не могу стать книгером на иврите. А на русском – запросто. К примеру, наши, местные, израильские русскоязычные газеты охотно пользуются негритянскими услугами. Ну, я-то знаю. Вы в Лондоне были?

– Пока нет.

Читайте журнал «Новая Литература»

– А я однажды побывал. Смотрю, там висит большой плакат рекламный. Пригляделся – знакомое лицо. С таким лицом выступала в одной толстенькой израильской газете Алиса Грин – специалистка по душещипательным рассказам из чужой жизни. Совершенно ясно, что никакой Алисы Грин не существует, а работали под этим именем мои коллеги, литературные негры. Кстати, не следует путать нас, негров – то есть книгеров, с копипастерами. Те действуют по-другому: своё имя-то как раз указывают, но сами текст не пишут, то есть, как говорит моя дочка, “из головы не выдумывают”, а нарезают из любых доступных источников, как правило, из Интернета, цитаты и компилируют их. Один такой, с позволения сказать, израильский журналист даже опубликовал интервью с английской королевой и с президентом США в маленькой местной газете на русском языке. Разумеется, к его большому счастью, ни королева, ни президент об этих интервью ничего не знали. А то бы ему могло влететь. Впрочем, он мог бы и отбрехаться: они же и вправду всё это говорили, хотя не ему, а другим людям, и не одномоментно, а с разными временными интервалами.

Володя говорит быстро, легко, с каким-то странным куражом, практически не давая мне вставить слова. При этом в бурном потоке исходящей от него информации угадываются ответы на вопросы, которые я собиралась, но не успела ему задать.

– Нет, я никак не считаю себя рабом. Хотя такое слово есть: “литраб” – сокращение от “литературный работник”. Когда-то школьных работников, учителей то есть, называли “шкрабами”. В московской тусовке пробивающиеся в гении дочки писателей назывались “писдочками”, а их не менее литературно активные мужья – “мудописами”, то есть “муж дочери писателя”. Время словарных сокращений, неявный симптом смутного времени. Невольно вспоминается заместитель командующего по морским делам – “замком по морде”. Так вот: хотя слово “работа” и “раб” одного корня, я не причисляю себя к последним. Раб не получает денег за работу и не имеет возможности уйти от хозяина. То есть раб работает принудительно и бесплатно. Те, кого сейчас именуют литературными неграми, свою оплату получают. И получают они столько, сколько удастся выколотить из заказчика. И могут уйти от хозяина в любой момент и заняться чем-то другим. И я могу работать как копипастер, и редактором могу, и даже корректором. Это легче, чем мостить дороги, носить мебель или убирать квартиры. Хотя тоже требует навыка, умения и сноровки. Благо, новые технологии позволяют, сидя в Израиле, работать для Москвы и вообще для России и получать деньги оттуда. Труднее всего – не сделать такую работу, а найти её. Но и тут есть свои хитрости. Вы читали Сью Таусенд?

– Это английская писательница, по-моему…

– Да, английская. Она придумала такого парня Адриана Моула, написала книгу “Тайный дневник Адриана Моула” – о парне, которому 14 лет, о его семейке и окружающих. Получилось умно и смешно, и ей пришлось писать продолжения, в которых Моулу и 20 лет, и 30, и даже 40. Так вот в первой книге есть такой эпизод: Адриан пишет стихи; ну, так поступают многие подростки, осваивающие тонкости языка и половые гормоны. И вдруг ему приходит письмо из издательства: мол, уважаемый, мы прочитали ваши стихи и удивились, насколько они хороши, и восхитились, и такое прочее. И мы бы хотели ваши стихи издать. Отдельной книжкой. И мы даже готовы вложить в это свои деньги. Но так как мы – издательство маленькое, а всё нынче дорожает, то давайте вложим деньги пополам: половину – вы, а половину – мы. Вот такое стимулирование издательской деятельности. Надо ли объяснять, что в ту “половину”, которую предлагали оплатить парню, были заложены и зарплаты сотрудников издательства, и прибыль. Но без фанатизма, а то можно клиента спугнуть. Вот и у нас: раньше удовольствие увидеть свою книгу напечатанной, если нет умения и первоначального сочинительского импульса, было доступно только высокопоставленным персонам, генералам там или адмиралам. Или генеральному секретарю ЦК КПСС Брежневу, за которого писал Аграновский и другие толковые авторы. А сегодня любой пенсионер, собравший достаточную сумму, может увековечить себя подобным образом. Он рассказывает книгеру свою жизнь, а тот пишет. Выходит не дороже денег. Вы знаете, сколько стоит установка памятника на могилке?

– Как сказать, приблизительно…

– Так вот книга, так сказать – мобильный памятник, обходится не намного дороже. Тем более что на здешних кладбищах памятники типовые, а книгу можно издать, учитывая все пожелания заказчика – и он своему памятнику порадуется, а не огорчится, как на кладбище. Я иногда берусь за такие проекты. Когда ничего более вкусного нет под рукой, разумеется. Конечно, бывает утомительно выслушивать людей, которых мало кто кроме меня готов слушать, въезжать в особенности семейных архивов или скудные тайны ординарных биографий, но постаравшись, даже из такого материала можно сделать конфетку, то есть вполне приемлемую книгу. Были бы у заказчика деньги. Ой, да вы совсем скисли, кажется… Устали? Ладно, знаете что: я вам на электронную почту сброшу некоторые интересные фрагменты материалов из Интернета, чтобы вы были в теме. Добро? Ну, так я побежал. За кофе вы платите, как и договаривались.

Он исчез мгновенно, будто растаял. За кофе я, конечно, заплатила, и мне ничуть не было жалко. А поздно вечером на мою электронную почту поступили фрагменты, которыми Владимир (буду так его называть) хотел снабдить это интервью. В сопроводительном его письме меня удивила фраза: “Извините, что поздно отправляю. Я – ночной книгер”.

Вот эти фрагменты.

Главный редактор газеты “Книжное обозрение” Александр Гаврилов:

“В этой профессии нравится то, что она одна из немногих наследует цеховой логике. Скажем, в Средневековье любая отрасль, любая индустрия была устроена как цех – были мастера, были подмастерья. И вот литературные негры – это, по сути, литературные подмастерья, потому что, по большому счету, нужно признаться, от них ведь в большинстве случаев (не всегда) не требуется исключительного литературного качества. И если мы посмотрим на абсолютное большинство книг, скажем, политиков, написанных в таком режиме, то это книги, единственное достоинство которых заключается в том, что они есть, а прочих достоинств у них не имеется… Последние три года я редко общаюсь с людьми, работающими в этой области, но еще буквально три-четыре года назад этой работой не гнушались настоящие мастера, люди, которые к этому моменту уже имели свое очень значимое имя. Классический пример – это история про Марию Семенову, автора романа “Волкодав”, который является одним из самых значительных лонгселлеров на рынке русского фэнтези, то есть человеку постоянно капают деньги с одной его написанной книжки, с трех написанных книжек. Она в какой-то момент стала писать романы Незнанского и, будучи в составе этой рабочей группы, создала такой симпатичный ей самой образ, что ей было жалко его хоронить в этом могильнике, и она его утащила и самостоятельно выпустила потом несколько романов про этого киллера по кличке Скунс. Причем самое смешное в этой истории то, что кусок, описывающий жизнь Скунса, абсолютно без изменений, слово в слово присутствует и в книге Незнанского, где он вводится в качестве эпизодического персонажа, и в книге Марии Семеновой, которая начинает сериал “Скунс”. И никто за все время существования этих книг на рынке (уж лет пять точно прошло) не изумился, не удивился, не шевельнулся.

Литературный критик и журналист Андрей Мальгин:

“Случаи, когда писателя вообще нет в природе, а за него пишут другие (часто разные люди), конечно, есть в природе, но мне они неизвестны. Даже Оксану Робски можно потрогать руками, хотя в её доме нет ни компьютера, ни пишущей машинки”.

Дина Ильина (сайт http://www.blatata.com/book/4362-literaturnye-negry.html):

“Есть и вполне официальное «рабство». К примеру, не существует писательницы Марины Серовой. Под этим брендом трудится целя группа авторов. Даже придумана биография Серовой, вот только живого автора публике до сих пор не предъявили. Ходят слухи, что нет несколько человек работает под брендом Фридриха Незнанского. Впервые это имя возникло в начале восьмидесятых годов – в США вышли детективные романы «Журналист для Брежнева» и «Красная площадь». На обложке значилось два автора – Эдуард Тополь и Фридрих Незнанский. Позже выяснилось, что писал эти книги один человек – Тополь. Он сумел доказать это после восьмилетнего судебного разбирательства. А имя Незнанского эксплуатируется и по сей день, с завидной плодовитостью.
И все же доказать наличие «литературного рабства» очень сложно. «Заказчики» стараются эту тему не комментировать, «книгеры» предпочитают держать язык за зубами. Кстати, некоторые рабы все же ухитряются выйти из тени. Говорят, что Полина Дашкова когда-то тоже была «книгером». Тему «рабства» достаточно подробно раскрыла Александра Маринина – в романе «Соавторы». Под раскрученным брендом трудились несколько человек. Один придумывал сюжет, другой связно излагал текст, третий руководил, а четвертый добывал необходимую информацию. Когда трех соавторов убили, четвертый решил издаться под своим именем – отнес в издательство собственный роман, казавшийся ему гениальным. Однако издатель сообщил, что роман нудный и предложил «книгеру» принять участие в новом проекте.

Ирина Панасьян (сайт: http://shkolazhizni.ru/archive/0/n-46087):

Какие выгоды приносит работа в писательском сумраке?

Для кого-то это просто работа – не хуже и не лучше любой другой офисной или фрилансерской, удобный вариант для любителей свободного графика и нуждающихся в дополнительном источнике дохода.
Возможность для начинающего писателя не просто писать за деньги, но и быть незамедлительно опубликованным. Книгу купят и прочитают, появится обратная связь с читателями и отзывы критиков. Все это поможет в будущей самостоятельной карьере, а настоящее имя «практиканта» не будет ассоциироваться с неудачами первых творческих экспериментов.

Работа в разных жанрах позволяет оттачивать все грани литературного мастерства. Иногда даже предлагается подражать художественному стилю известного современного автора – а это уже захватывающий словесный ребус.
«Сумрак» удобен для людей, которые сознательно не хотят ставить свое имя на обложке художественного произведения. Они получают огромное удовольствие от работы и приличный заработок, не боясь осуждения и насмешек со стороны коллег. Видимо, именно так появляются на свет очень откровенные любовные романы и сборники советов «Как иметь трех любовников и богатого мужа».

Чем приходится жертвовать?

Далеко не всегда поступают заказы, отвечающие вашим эстетическим предпочтениям. Вампиры и полусгнившие мертвецы все еще в почете у читателей.
Бывают случаи, когда, как говорится, начинает «душить жаба». Вдруг получается книга, которая становится бестселлером. Читатели в восторге, издатели выпускают дополнительные тиражи. А литературный негр довольствуется полученным скромным гонораром и в тоске грызет ногти, оставаясь в тени.

 

Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Ответьте на вопрос: * Лимит времени истёк. Пожалуйста, перезагрузите CAPTCHA.