«Их надо остановить».

Глухой грозный гул доносился с ночного неба. Как будто где-то там, в вышине, невидимыми дорогами двигались тысячи и тысячи всадников, и серебристый шлейф из пепла и пыли тянется за ними по мирозданиям.

«Мы видим сны, – шептали деревья, – огонь и залитые кровью лица, чёрные кони кричат страшно, и всадник с тёмным ликом творит слова заклинаний».

«Их надо остановить», – пролетел над озером ветер.

«Остановить, остановить», – шептала листва.

Вопль пронзительный, нечеловеческий пронёсся вдруг над озером, над лесом, и мёртвая тишина.

Иваньюшка с Аркадьюшкой бросили грести.

– Что это?

– Не знаю.

«Крылья лёгкие раскину,

Стены воздуха раздвину,

Страны дольние покину.

Вейтесь, искристые нити.

Льдинки звёздные, плывите,

Вьюги дольние, вздохните!»

Взрыв серебристый! Озеро засверкало, тусклым серебром залепило берега.

Смотри, там! В сиянии неверном, в воде, блестящей, как ртуть, поднялся гигантский бутон цветка. Расправились лепестки – крылья перепончатые забили по воде, уродливая рогатая голова замоталась на длинной шее из стороны в сторону, разинула пасть, усеянную зубами-иглами…

Вперёд!

Флеи ударили в вёсла. Лодка понеслась.

Воздух над озером бликовал, вспыхивал то там, то сям, и жуткие твари – крылатые змеи, гигантские ящерицы, гады мерзкие, невиданные образовывались в клочьях серебристого огня…

– Аркадьюшка, видишь?!

На дальнем берегу, там примерно, где жила Болгер, затрепыхался оранжевый маячок костра. В следующий момент лодку вырвало из воды, – всё произошло стремительно – ужасное зловоние и огромистый зёв, нависший над ними, Аркадьюшка врезал веслом по саблевидным жутким клыкам, готовым раскроить лодку; рёв, шквал воды, Аркадьюшка вылетел из лодки, захлебнулся, но тут же почувствовал землю под ногами. Отплёвываясь, полуослепший, полуоглохший:

– Иваньюшка!

– Тут!

– Цел?

– Флеи!

Аркадьюшка обернулся. Костёр – близко, рядом, и маленькая женщина возле костра. Значит, ударом воды их отшвырнуло к берегу.

– Выбирайтесь скорее!

Флеи полезли из воды. Иваньюшка запутался в каких-то корнях, Аркадьюшка сгрёб его в охапку и выволок за собой на берег.

И вот тут раскололось пространство: многоголосый рёв потряс берег, лес, небо!

Чудовищные гиганты с драконьими головами давили, рвали мелких гадов, шипящих и стонущих, и лезли на берега, в щепы разнося деревья. А прямо на флеев плыло бревно – дуб-столетник с двумя красными горящими глазами навыкате.

– Отойдите дальше!

Аркадьюшка попятился, не вставая, на четвереньках, не отводя взгляда от приближающегося зверя, рывком опрокинул Иваньюшку, поднявшегося было на ноги, – ему почудилось, что друг его ещё барахтается в озере!

Но Болгер! – маленькая женщина смело подошла к самой кромке воды. Что она делает? Чудовище вот оно, оно разевает уже свою пасть…

– Болгер!

Но словно сила какая-то удержала флея на месте. Женщина вскинула вверх руки, произнесла что-то неслышно…

Радуга! Кисель, сусло разбухшее сизо-бурое вместо озера; загудела, завращалась медленно против часовой стрелки гигантская воронка, в мгновение ока преобразилась в фиолетовый вихрь!…

И всё исчезло. Всё. Нет чудовищ, нет серебристого сияния, нет красноглазого бревна, готового уже броситься на целительницу… Спокойное озеро. Чистое звёздное небо. И воздух опьяняющий – свежий и чистый, и невозможно надышаться им! Аркадьюшка вдруг обнаружил, что сжимает в правой руке какую-то палку. Ба! Да это обломок весла – он ведь хрястнул веслом по зубам зверяги, он так и не выпустил, выходит, обломок. Аркадьюшка поднялся с колен. Вон, полузатопленная лодка их, – весло Иваньюшки удержалось в уключине! – покачиваясь, ткнулась носом в берег. Деревья по окружности озера, кажется, кое-где повалены… Да они с Аркадьюшкой – мокрые и грязные, – вот и все следы произошедшего.                            Тихо потрескивал костёр. Болгер, опустив руки, по-прежнему стояла у самой кромки воды и смотрела на затихшую водяную гладь. Медленно повернулась к флеям. Усталое лицо, но необычное, просветлённое изнутри словно, и взволнованное, и в огромных тёмных глазах – слёзы.

– Эти чудовища из Мира спящих, – чуть подрагивающим голосом, но всё же очень спокойно произнесла целительница. – Они не должны были появляться в долине флеев. Они здесь – лишь иллюзия. Мираж. Подходите к огню, погрейтесь, обсушитесь немного. Я не могу пригласить вас в дом – обогреть и накормить: у нас нет времени. Я ждала вас, я знала, что вам угрожает опасность. Слава Богу, всё обошлось. Теперь рассказывайте вы.

– Пусть Аркадьюшка расскажет, – горестно пробормотал Иваньюшка, распутывая с себя гирлянды водорослей. Неизменная его остроконечная шапка походила теперь на бесформенную мокрую тряпку, нашлёпнутую ему на голову. – Расскажи, братец.

Аркадьюшка перевёл дыхание, он тоже всё ещё не мог прийти в себя после всего произошедшего.

– Да рассказывать особенно нечего.

Сунул обломок весла в огонь, костёр зашипел, выдул белый пуховый одуванчик, дымовой струйкой устремившийся вверх.

– Дингвис ушёл и ни слуху о нём ни духу. Уголь обещал вернуться, и не возвращается… А самое главное, почему мы плыли к тебе… У нас девушка одна заснула два дня назад. И не просыпается. И мы никак не можем разбудить её…

– Девушка! Я так и знала! – Болгер закрыла на несколько секунд глаза. – Как её зовут?

– Фея.

– Фея…

Болгер вдруг достала откуда-то из складок платья маленькую дощечку и протянула её Аркадьюшке:

– На.

Тот с удивлением взял её, – какая-то выцветшая картинка, темно, плохо видно, – женщина, кажется, держит на руках…

– Когда Фея проснётся, а она вот-вот проснётся, отдайте ей эту икону. Пусть она пойдёт с ней в храм возле Кивежа и помолиться за Дингвиса. Бог подскажет ей слова молитв.

Глаза целительницы сделались сухими и строгими.

– Вы всё поняли?

– Всё, – кивнул Аркадьюшка.

– А теперь уезжайте отсюда поскорей, чтоб духу вашего здесь не было!

Иваньюшка зашевелился, но Аркадьюшка не двинулся с места. Он внимательно посмотрел на женщину.

– Мне кажется, тебе нужна помощь, Болгер… Может, ты скажешь нам, чего не договариваешь?

– Да, – прерывисто вздохнул Иваньюшка, – мы поможем.

И вдруг – Болгер заплакала.

– Родненькие мои, уезжайте.

Она закрыла ладонями лицо. Она плакала навзрыд.

– Уезжайте, я прошу вас, миленькие мои, ну пожалуйста.

Женщина упала на колени, обняла ноги Аркадьюшки.

– Уезжайте, родненькие, уезжайте!…

– Ты что… – флей ошеломлённо попятился. – Хорошо, хорошо, мы уедем, – поднял Болгер с колен, – мы уедем, только не плачь, пожалуйста.

Он махнул рукой, круто развернулся, заспешил к лодке, Иваньюшка, с волочившимися по земле хвостами водяных лилий, – за ним.

– Икона!

– Да-да, икона, – Аркадьюшка засунул дощечку за пазуху. Потянулся, схватил за нос лодку, рывком перевернул её – вода выплеснулась, – вновь бросил на брюхо. В этот же момент из уключины вылетело второе весло. Флей прыгнул за ним, догнал по пояс в воде, полез в лодку. Иваньюшка, вытирая с лица не то слёзы, не то брызги воды, лез с другого борта.

В лодке Аркадьюшка встал.

– Болгер!…

Она помахала им ладошкой. Он тоже помахал. И Иваньюшка помахал.

– Болгер…

– Плывите!

Флей помедлил ещё несколько секунд, затем поднял весло и с силой вонзил его в воду – с одного борта, со второго, вновь с первого… Лодка начала быстро удаляться от берега… Когда флеи отплыли достаточно далеко:

– Скажите Фее, что Любовь в мире всё-таки существует!

Лодка скрылась из виду. Болгер продолжала стоять на берегу. Лицо её сделалось неподвижным, только губы шевелились, словно проговаривали неслышимые слова… Внезапно она расстегнула платье на груди, отняла от тела большой крест на верёвочке, всмотрелась пристально в него, закрыла лицо ладонями и с отчаянием:

– Господи! Кто же из них будет первым?!

И вновь – неподвижно, с губами то ли дрожащими, то ли шепчущими молитвы…

И вот, наконец, – шум крыльев раздался за её спиной. Слёзы потекли по лицу женщины:

«Он прилетел – первым».

Она обернулась. Горун спрыгивал с седла. Болгер пошатнулась, но не упала, не отвела взгляд.

– Ты что сделала, старая?!

Тёмный воин был страшен.

– Я вдохнул силу в призраков Мира спящих, они ворвались сюда, они должны были уничтожить долину флеев! А ты – отбросила их своими проклятыми молитвами. Им не прорваться сюда вновь! Ведьма… Ты думаешь, я не чувствовал, что ты следишь за мной в последнее время? Жаль, я не смог убить тебя раньше.

Он потащил меч из ножен.

– Опять бормочешь свои молитвы?!

Шагнул к женщине.

– Я говорю, – голос Болгер срывался, – что Любовь в мире всё-таки существует.

– На!

Горун резко выбросил руку вперёд. Болгер вскрикнула, откатилась в сторону, затихла. Горун брезгливо вытер конец меча о траву, вложил его в ножны. Вскочил в седло. Чёрный скакун с налитыми кровью глазами фыркнул, взмахнул крыльями…

И вновь тихо-тихо. Звёзды чудно светят над головой, тихо-тихо:

«Любовь в мире всё-таки существует».

Болгер не двигалась. Костёр догорел, затух. Лишь дымило, то вспыхивая оранжевыми язычками, то угасая, обугленное Аркадьюшкино весло… Приближался рассвет.