Олеся Брютова. Теорема неуверенности

националистам всех времён и народов посвящается

 

Если что-то нуждается в доказательствах – это не является самоочевидным. Согласны, господа? Полагаю, что согласны. Тут спорить сложно.

Что вы скажете, к примеру, о мироощущении девушки, чей досуг занят выкладыванием в социальные сети сотен своих до неузнаваемости отфотошопленных фотографий – ежедневно?

Не надо быть психологом, чтоб понять: девушка таким способом пытается доказать самой себе, что она – красива. Следовательно, у неё есть потребность в доказательстве этого момента. Из чего напрашивается вывод, что красивой она себя на самом деле не считает. Напротив того: имеет кучу подростковых комплексов – и мается непринятием себя.

 

А теперь – продолжим логическую последовательность.

Что вы скажете о человеке, который утверждает, что его народ – к примеру, самый древний? Что говорит он на самом древнем языке, который у его народа позаимствовали все, кому не лень; живёт в самой древней стране, которую пытался поработить каждый, претендующий на роль мирового зла. Стране, имеющей самую древнюю историю на планете, которую переписывал всякий опять-таки неленивый, снедаемый завистью к гордому и непокорному народу, пытаясь коварно скрыть факт, что от этого народа произошли все прочие?

Ну, как минимум, вы скажете, что момент древности народа, из которого происходит этот человек – не из самых очевидных. По крайней мере, для самого доказывающего. Это, во-первых.

Во-вторых, неизбежно возникнет вопрос: а в чём именно у данного человека коренится потребность – утверждать подобное? Особенно, если специально об сём никто человека не спрашивал?

Возможно, вы предположите, что, по-видимому, ничем больше, кроме происхождения, человеку гордиться нечем. И отчасти будете правы. Вероятно, вторым вашим предположением будет то, что подсознательно человек стыдится своего происхождения. Особенно, в сравнении с чьим-то иным происхождением. И тоже не ошибётесь.

Стыдится происхождения, которое имеет, – как и страны, в которой живёт. Стыдится её истории – и её языка. Полагая, что это всё – решительно неприемлемо для него, в виде повода для самоочевидной гордости, без надлежащей доработки.

Снедаемый завистью к тому, кому с происхождением повезло поболее, нежели ему – и, у кого, следовательно, автоматом возникает больше повода для гордости, – (ради которого, к тому же, не пришлось ударить и пальцем о палец), – такой человек проявляет небывалое рвение, дабы доказать, что его народ «не хуже». Обеспечивая себе, тем самым, как он думает, повод для гордости собой – «не хуже». А, напротив, даже и лучше.

 

Вроде бы, всё прелестно, – однако, жирное «НО» довлеет над каждым, утруждающим себя доказывать всему миру то, что, путём серии убедительных и веских доказательств, должно начать видеться этому самому миру самоочевидным.

Именно ввиду обилия самоочевидных доказательств, весь мир начинает активно сомневаться в самоочевидности момента.

Почему? Да потому, что феномен, нуждающийся в доказательствах, самоочевидным не является. Априори.

И, следовательно, чем больше доказательств момента – тем меньше уверенности в самоочевидности момента.

Если же все доказательства направлены не столько на обоснование существования самого феномена, сколько на обоснование его самоочевидности – как раз самоочевидность-то и дискредитируется. Именно обилием доказательств.

Это со всей остротой прочувствует на себе та самая девушка, снова и снова подвергающая свои фото обработке в графическом редакторе.

Читайте журнал «Новая Литература»

Чем больше фоток она разместит в сети, чем больше она прочтёт под ними хвалебных комментариев, – тем острее будет становиться её неудовлетворённость собой. Так как она со всею полнотой, раз за разом, будет убеждаться в неочевидности своей внутренней самооценки для самой себя. Будет чувствовать, что не может обрести внутренний баланс без чьей-то сторонней помощи. И это вынудит её редактировать свои фото – и выкладывать их на всеобщее обозрение, – опять и опять.

Коварный капкан.

 

Именно этот же самый капкан ожидает человека, который начинает испытывать потребность во всеуслышание заявить, что «наш мёд – самый липовый!»

 

А что вы скажете о государстве, которое вынуждено вносить в число официальных идеологических доктрин положение, что «наш мёд самый липовый»?

Которое, с самых высоких трибун, в лице своих первых лиц и прочих национальных лидеров, утверждает, что «нам есть, чем гордиться?»

Суровая логика тут же подсказывает ответ: а гордиться-то, в реале, нечем. Особенно, если вытянуть шею – и заглянуть в комнату соседа.

Значит, у подавляющего большинства граждан страны, чьи шеи невольно вытягиваются в неприемлемую сторону, назрела острая потребность услышать откуда-то со стороны, услышать веско, со всею возможной полнотой доказательств, что их мёд – да вот без вариантов, самый липовый. И сомневаться тут не в чем!

Но капкан воистину коварен: лишь только начав доказывать себе самоочевидное, остановиться уже невозможно. И в этом разбеге люди, действительно, не останавливаются ни перед чем.

Превосходная уловка для манипуляции. Превосходная – и безотказная.

 

Любой комплекс неполноценности, прогрессируя, имеет свойство завершаться манией величия. А мания величия имеет свойство крепить имидж делами своими.

Ну и как же поверить-то в своё мировое господство, не установив в самом деле тотальную власть над миром?  Мы же не психи какие, ей-богу! Раз сказали, что мы – сверхдержава, – так, значит, стофунтово, это так. Видите, нам все ясак кладут? Видите, у нас все реки развёрнуты вспять? Видите, мы всюду на страже демократических ценностей? Видите, мы победили везде, где только можно, – и всех, кого только можно? Что мы присоединили к себе всё, что присоединяется, откусили всё, что откусывается, и поработили всё, что порабощается?

Что, до сих пор не верите? Значит, мы идём к вам.

 

 

С древнейших времён до наших дней, любая абсолютно власть, любой абсолютно страны, любого абсолютно народа, за очень редким исключением, применяла в кризисные для себя времена достаточно примитивные – но не менее эффективные от того, – манипулятивные механизмы.

Механизм настойчивого доказательства того, что не является на данный момент самоочевидным, один из таких.

Какой правитель устоял хоть раз перед искушением, ощущая ропот толпы, произнести перед нею речь, что мы – самые крутые, – вы же, пацаны, и сами это знаете! – и что если б не они, то всё было бы о-го-го??? Давайте же, братцы, поддержим меня – и докажем им, какие мы «ог-го-го»!!!

И, в результате, власть в нестабильное время обязательно вытаскивает из рукава неких «мы», неких «они», и некий процесс доказательства самоочевидного, который большинством электората будет воспринят как «о-го-го».

«Карфаген должен быть разрушен», «во всём мире должна быть установлена демократия», «мы – одни против всех», «нас взрывают – а мы крепчаем», «даю вам слово – мы вернём себе былое величие, и я являюсь живым гарантом того».

Это всё – явления одного порядка.

И то, что правительство редкой державы современного мира не делало перед своими гражданами с трибун аналогичных заявлений, говорит лишь об одном: сейчас в мире нигде, абсолютно нигде нет липового мёда.

 

Запад, наступающий на Восток, Восток, наступающий на Запад, – всё это следствие глобального дисбаланса в человеческом обществе.

Следствие того, что человечество, которое уже переросло своё детство, вступило в бурный и опрометчивый подростковый период, когда тянет непременно доказать самому себе, что ты – не верблюд. Потому что тебе самому, без ряда неких внешних доказательств, это отнюдь не самоочевидно.

 

Однако каждый, кто был подростком, – и на сегодняшний день уже благополучно перестал им быть, –  хорошо знает: из этого состояния выход только один.

 

Чтобы нечто стало воистину самоочевидным, надо просто перестать доказывать это себе. Особенно, посредством неких внешних факторов.

 

Если не устраивает своё лицо, можно пойти к пластическому хирургу, коль скоро фотошоп уже не спасает нестабильную психику. Если не устраивает история родной страны, можно её переписать на самом высоком уровне. Если ты чувствуешь, что не смог сделать по-настоящему счастливой ни одну женщину, которая была рядом с тобой – у тебя всегда есть возможность осчастливить целую страну, присоединив к ней Крым. Если банк отказал тебе в кредите на автомобиль, а государство блокирует любую возможность заработать на него самостоятельно и честно, можно просто сказать себе, что «Крым наш!». Если в стране разруха, легко и приятно обвинить во всём «москалей, жидов, арабов, гастарбайтеров, кавказцев, америкосов, китайцев, масонов, рептилоидов с планеты Нибиру» (нужное подчеркнуть).

Однако это не будет выходом из положения.

 

Так как, перекроив своё лицо, ты не перестанешь тем самым ненавидеть женитьбу своих родителей, в результате которой оно у тебя появилось. Равно как и свои личные взаимоотношения с ними.

Так как, переписав историю на бумаге, ты никоим образом не сможешь вымарать последствия реального хода исторических событий, – о которых тебе будет говорить всё вокруг.

И, осчастливив целую страну, ты, тем не менее, не получишь от неё гарантий ответной взаимности, которая удовлетворит тебя самого.

А, сказав в очередной раз себе, что «Крым – наш», ты всё-таки понимаешь, что эти слова не переведёшь в счёт за ипотеку.

И,  найдя виновного в разрухе, – даже полностью уничтожив его! – всё равно ты, рано или поздно, осознаешь: а вот теперь придётся брать в руки вантуз и чистить засорившийся клозет. Потому что иным способом разруха не ликвидируется.

 

И разруха в голове – не исключение.

Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников

Один комментарий к “Олеся Брютова. Теорема неуверенности

  1. константин

    привет. я тоже с казахстана. мы почти земляки. занимаюсь греческим языком. прочитал вашу статью с критикой относительно европейских и русского языка. если вас интересует могу поделиться своими исследованиями в этой области. мой мэйл kivoserifthi@mail.ru

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Ответьте на вопрос: * Лимит времени истёк. Пожалуйста, перезагрузите CAPTCHA.