Вячеслав Кузнецов. Перевёрнутый крест (роман). Часть 11.

– Не гони так, Шумахер хренов! – вопил на заднем сидении Прохоров, обеими руками обхватив голову. – Ты мне всю машину угробишь!

– Как же приятно на чужой машине вот так вот по всем ухабам поподпрыгивать! – злорадствовал Зотов, выворачивая баранку до предела на убийственной дороге, ведущей в Зареченский посёлок. – Это же БТР, вездеход … йо-хо-хо … на моей «старушке» я бы уже давно днище пробил!

– Да не гони ты так, удод! – уже умолял Сашка, сидящий между Лузиным и Мышкиным и болтающийся там, как всем известная субстанция в проруби. – У меня в голове и так больно, а тут ты ещё на всех кочках, как на трамплинах, прыгаешь, горнолыжник недоделанный!

– А что у тебя там в голове болеть-то может? – веселился Виталя, поворачивая к следующей кочке. – Там же у тебя одна только кость! И больше ничего. А кость болеть не может. Йо-хо-хо!

– У меня там – в отличие от тебя – имеется мозг! Национальное достояние, между прочим! – горячился Прохоров, обеими руками схватившись за передние сидения, чтобы хоть как-то удержать равновесие. – А ты его можешь стрясти! Кто этого клоуна пустил за руль? Он же проводит диверсионно-подрывную деятельность против нашего государства. Он же может уничтожить интеллектуальное богатство республики – универсальный мозг Прохорова Александра Борисовича! Куда смотрят органы госбезопасности? Я буду жаловаться … куда надо!

– Опять его понесло! – констатировал Громов. – Этому больше не наливать!

– А вы что, с собой взяли, да? – заинтересовался Прохоров и просунул голову между передними сидениями, где сидели Зотов и Громов.

– Конечно, взяли! – кивнул Сергей. – А чем ещё можно расплатиться с агентурой за информацию? За деньги вербовать «барабанов» муниципальной милиции запретили. Сейчас это только опера могут. Вот и расплачиваемся «подножным кормом». Если у тебя имеется важная информация – тогда и тебе нальём. Ну, будешь «барабанить»?

Сергей обернулся к Прохорову и вопросительно поднял брови.

– Ты меня за кого держишь, мусорок!? – по блатному раскинул веером пальцы Санёк. – Слышь, в натуре, я своих братанов «цветным» не сдаю. Живу по понятиям, понял, ментяра? А «вискарь» я у вас на «гоп-стоп» возьму. И вас всех на «перо» посажу, как со всеми «красными» делаю. Ты меня понял, «кум» недоношенный?

– Слышь, Зотыч, а мы, по ходу, серьёзно попали «на понятия» – изобразив озабоченность, повернулся к прапорщику Громов. – Мощный урка попался. Рецидивист. Особо опасный.

– Да! – прорычал со своего место Сашка, у которого в процессе беседы притуплялась головная боль.

– Страшный и ужасный Урфин Джюс! – продолжал Сергей, с трудом сдерживая улыбку.

– Страшный и ужасный Бармалей он! – поддержал беседу Зотов. – И ему нужен Айболит. Добрый доктор-нарколог. Как раз тот, который Семёнова лечит. Правда ведь, Александр Борисович, уникальное вы наше достояние республики? А то, я вижу, вы уже бредите на фоне вашего благородного запоя.

– Какого ещё запоя? – вскинулся Прохоров. – Ты сам бредишь! Не надо мне никакого нарколога. Я вообще врачей боюсь. И уколов.

– А медсестёр не боишься? – толкнул его плечом Лузин.

– А медсестёр я люблю. Только когда они уколы не ставят. А, например, массаж делают … – мечтательно протянул Саня и закрыл глаза, представляя, как красавица-медсестра с фигурой фотомодели в коротеньком белом халатике делает ему … даже не массаж, а …

– Приехали – рявкнул Зотов и, взвизгнув тормозами, резко остановил машину.

Прохоров нехотя открыл глаза, что-то буркнув недовольно в адрес командира. Он только начал погружаться в сон, и снилось ему такая прелесть, что просто грех было просыпаться. Пошлая, конечно, снилась прелесть, но до чего приятная! А тут: «Приехали!». Умеет же всё-таки Зотов весь кайф обломать. Да что с него взять, он же прапорщик! Этим всё сказано.

– Мы над объектом. Десантируемся! – скомандовал Виталя и первым выпрыгнул из машины.

Со словами: «Первый пошёл, второй пошёл …» Сергей тоже покинул салон автомобиля. А вслед за ним уж стали «десантироваться» остальные «охотники за привидениями», как окрестили их сборную команду коллеги по отделу. Впрочем, это было только одно из прозвищ.

Читайте журнал «Новая Литература»

– Это декорации к фильму ужасов «Трущобы Преисподней» или здесь ещё и живые люди живут? – оглядываясь по сторонам, осторожно спросил Лузин.

– И то и другое – кивнул Виталя, сосредоточенно глядя под ноги, чтобы не вступить в какую-нибудь кучку зловонной дряни.

– Прохор, остаёшься возле машины и ведёшь наблюдение за … за … – задумался Громов, не зная, а за чем именно наблюдать сержанту. – Да за машиной и будешь наблюдать, чтобы местные аборигены, однозначно вражески настроенные к милиции, не проткнули колёса.

– Да, да – вяло махнул рукой Сашка и полез в машину, надеясь всё же досмотреть приятный сон.

– Мышкин, ты тоже остаёшься здесь – тоном, не терпящим возражений, сказал Сергей. – Ты будешь наблюдать за Прохором, который должен наблюдать за машиной и который, скорее всего, уже наблюдает за внутренней стороной своих век. Спит уже, если короче.

– Товарищ капитан, так я ведь … – всё же попытался поспорить Мышкин. – Я ведь эту версию выдвинул!

– Ты всё нам рассказал, Алексей – стоял на своём Громов. – Сейчас ты нужнее здесь.

Сказал как отрезал. Мышкин поник, поняв, что спорить бесполезно. Громов, Лузин и Зотов друг за другом зашли в тёмный и мрачный провал подъезда.

 

 

Женщина с печальными глазами и безразличным лицом пропустила милиционеров в квартиру. Здесь отовсюду веяло безысходностью и нищетой. Старые тусклые обои местами отошли от стен и постоянно шевелились от сквозняка. Давно не крашенный деревянный пол иссох и доски пронзительно скрипели от каждого движения. Подоконники испещрены трещинами, на оконных рамах краска облупилась и почти вся отпала, все стёкла в окнах истресканы и местами заклеены скотчем. На потемневшем от древности потолке видны следы извёстки. По периметру комнаты вдоль стен провисают не прикреплённые электропровода. С потолка свисает голая лампочка без люстры. В углу на полу стоит чёрно-белый телевизор «Рекорд» с разбитым экраном. Из мебели кособокий шифоньер без ножек и с потрескавшейся полировкой, доисторический комод с ящиками без ручек, круглый «бабушкин» стол, набор мягкой мебели, переживший свой срок эксплуатации как минимум раз в пять: два продавленных разваливающихся кресла и раскладной диван с не привинченными,  а просто приставленными боковыми стенками. Обивная материя выцвела и имела неопределённый цвет. А узор уже и не просматривался. Изо всех швов торчали нитки и куски поролонового наполнителя.

Окружающая обстановка нагнетала уныние, тоску и суицидные мысли о смысле жизни. Стоит ли вообще жить вот ТАК?

Но всё же было видно, что хозяйка хоть как-то пытается скрасить эту серость и убогость. Везде, где только возможно, стояли горшочки с комнатными растениями. По полу были расстелены хоть и старые, застиранные, но чистые половики. Стол был накрыт старомодной белоснежной скатертью с кружевами. На комоде аккуратно лежали такие же кружевные салфетки.

Женщина встала возле стола и равнодушно смотрела на топчущихся у входа в комнату мужчин в форме. Не дожидаясь приглашения, милиционеры осторожно расселись на разваливающиеся кресла и диван. Печальная женщина никак не отреагировала на это и продолжала молча рассматривать парней.

Повисло неловкое молчание.

– Кхе, кхе – кашлянул Громов, набираясь с мыслями. – Галина Алексеевна, мы расследуем убийство, произошедшее позавчера на кладбище …

Женщина безо всякого интереса смотрела сейчас на Сергея.

– Кхе, кхе – уже вопросительно покашлял Громов, с удивлением отмечая, что, оказывается, трудно разговаривать с таким вот почти что неодушевлённым собеседником, как эта женщина. – В субботу вы говорили вот этому сотруднику …

При этих словах Сергей показал рукой на Зотова, который кивнул и приветливо улыбнулся. Что, в прочем, не произвело на заторможенную гражданку ровным счётом никакого впечатления.

– … о том, что ваш муж – Павел Семёнов – месяц назад ходил на кладбище и увидел там … нечто … что … э-э-э … произвело на него неизгладимое, так сказать, впечатление …

«Ффу-у!» – выдохнул про себя Сергей. Ну как можно разговаривать с этой ненормальной? Создаётся впечатление, что она тебя в упор не видит и не слышит, и вообще находиться в другом измерении.

– Говорила – вяло ответила женщина.

– А вы не могли бы вспомнить, говорил ли муж, что он ТАМ увидел? – спросил Сергей, довольный, что всё-таки она пошла на контакт.

– То, что Паша говорил, больше походило на бред – равнодушно сказала Семёнова.

– Вы нам расскажите всё, а мы уж постараемся разобраться, где бред, а где реальность – стараясь говорить так же равнодушно, принимая её тон, предложил капитан. – Хорошо?

– Ну, муж пошёл расчистить от растительности и мусора могилу своей матери – начала рассказывать женщина. – И там, на кладбище, увидел … чертей. Это его слова …

Она тяжело вздохнула и опустила глаза. С минуту помолчав, продолжила:

– Он потом, уже в запое, говорил, что эти черти похожи на людей. Говорил, что черти уже ходят среди нас, а мы их не замечаем. Потому что они маскируются под нас. Муж сказал, что черти на кладбище разрывают могилы. Затем на этих разрытых могилах насилуют девчонок. Затем этим девчонкам отрезают головы и вырезают сердце. Сердце съедают, а трупы девочек закапывают в эти могилы. А руководит чертями какая-то Инесса – их королева. Или принцесса. Я точно не знаю. Он сказал, что знает эту Инессу. Или ту, под которую маскируется эта кладбищенская королева. Якобы, он с ней работал вместе. Ну, полный бред, разве не ясно? Вы здесь видите какую-нибудь реальность?

Семёнова с вызовом посмотрела на Сергея.

– Да-а, на самом деле бред … натуральный – пробормотал капитан. Он решил, что не стоит объяснять женщине, что два дня назад на кладбище произошло почти то же самое, о чём «в бреду» рассказывал Семёнов, оказавшийся очень ценным свидетелем.

И всё это произошло очень даже реально. Хотя  и походило по своей кошмарности на полный бред.

Только вот ужасное убийство было совершено на Старом Кладбище, где хоронили людей ещё в позапрошлом веке. А, учитывая возраст Семёнова, его мама однозначно похоронена на новом.

– А на каком кладбище захоронена мама Павла Ивановича? – на всякий случай спросил Сергей.

– Как на каком? – даже удивилась недогадливости милиционера женщина. – На Старом, конечно. У них там по традиции все предки захоронены. Рядом друг с другом. А в чём дело?

Женщина с недоумением смотрела на вытянувшиеся лица ошарашенных милиционеров.

Ай да Мышкин! Ай да голова!

Нужно было срочно ехать к Семёнову, прохлаждавшемуся на больничной койке в наркодиспансере!

 

 

– Ну, и как обстановка? – спросил у Мышкина вышедший из подъезда Громов.

– К-какая обстановка – захлопал ресницами разбиравший радиостанцию любопытный Лёха, застигнутый врасплох неожиданно появившимся за спиной командиром.

– Ну, не было нападения на БМП?

– Где БМП? – удивлённо вытянул лицо Мышкин, спиной вплотную прислонившись к машине, так как, заведя руки за спину, лихорадочно пытался вставить в корпус радиостанции заднюю крышку, снятую как раз перед этим, чтобы «посмотреть – а что там внутри?».

– БМП – это «боевая машина патруля»! – провозгласил Зотов и бесцеремонно отодвинул Мышкина от машины. – Ты что, прилип здесь, что ли?

– Я … э … ну … так … нет – нечленораздельно пробормотал Лёха, пряча крышку в карман.

– Ты чего там бормочешь? С Прохором на пару пили, что ли? – пробурчал Виталя, садясь на сидение водителя.

– А чего сразу Прохор-то! – сзади подал голос сержант, поднимаясь с сидения. – Чуть что – так сразу Прохор! Вот всегда так – пинки Прохорову, а медали – Зотову. Почему такая несправедливость?

– А может, потому что он часто начальству «докладывает»? Про пикантные подробности из жизни патруля, а? – подталкивая Прохорова, спросил Лузин и постучал костяшками пальцев по дверце, изобразив что-то вроде азбуки Морзе.

– Да, да! – проворчал Зотов. – Только и делаю, что «барабаню» начальнику. А ещё прокурору, в РУОП и в Интерпол. Меня ведь хлебом не корми – дай только «настучать»! Вот, до почётного звания прапорщика достучался.

– Почётно! – протянул Лузин и потрогал звёздочки на погонах Зотова. – Издалека тебя можно за генерал-лейтенанта принять!( Дело в том, что и у прапорщика, и у генерал-лейтенанта звёздочки на погонах расположены одинаково. Только у прапорщика звёздочки маленькие-маленькие, еле заметные, а у генерал-лейтенанта ну о-очень большие, этакие звездищи. Это чтобы снайпер не ошибся, кого первого стрелять, а на кого вообще пулю не стоит тратить).

– Да Виталя и без формы на генерала похож. Своей колоритностью и импозантностью – подтвердил Громов, устраиваясь на переднем сидении.

Зотов смущённо улыбнулся, посчитав это за комплимент, хотя не совсем понимал значение сказанных капитаном слов, и включил зажигание.

 

 

– Приехали! – уведомил Зотов, остановившись возле городского наркологического диспансера.

Здание имело мрачный и пугающий вид. Сложенное из чёрных от времени брёвен, на всех окнах мощные металлические решётки крест-накрест, вход оборудован громадной стальной дверью с глазком и множеством замков.

– Ну, я думаю, мы не будем раздражать местных обитателей всей нашей ватагой – предложил Громов. – Разведку будем проводить небольшим отрядом, в состав которого войдут скромный капитан Громов и легендарный генерал-лейтенант Зотов. Остальные пока курят. Пошли!

Сергей подошёл к двери и нажал на кнопку звонка. Где-то в недрах гулко зазвенел примитивный звонок. Рядом с Громовым встал Зотов, в душе раздираемый сомнениями – а не прикалывается ли над ним капитан, называя его таким высоким званием?

Милиционеры терпеливо ждали. Прошло две минуты. Не выдержав, Виталя протянул руку к звонку.

– Не стоит! – резко пресёк эту попытку Громов. А затем с серьёзным выражением лица добавил: – А то доктор решит, что у тебя невроз на почве параноидальной шизофрении и  здоровенные санитары привяжут тебя к кровати, чтобы колоть тебе этилхлоридонатриевые парапсихоанаболики. После этого ты отсюда выйдешь дебилом с ярко выраженным синдромом Дауна.

Виталя резко отдёрнул руку от звонка и испуганными глазами посмотрел на Громова. Из всего услышанного его ужаснули слова «шизофрения», «дебил» и «Даун». Значения этих слов он примерно представлял и совсем не желал, чтобы эти понятия хоть как-то его коснулись.

– А … а откуда ты знаешь? – спросил шёпотом внезапно побледневший Зотов.

– Ты что, не знаешь легенду о «взбесившемся прапорщике»? – округлив глаза, спросил Громов.

– Н-нет – прошептал еле слышно Виталя, с опаской оглянувшись по сторонам.

– Ну так слушай! – замогильным голосом начал импровизировать капитан, с трудом сдерживаясь, чтобы не расхохотаться. – В давние-предавние времена служил в Горноуральской милиции один нетерпеливый прапорщик. В патруле. Он всё делал быстро, не задумываясь о последствиях. Всегда куда-то спешил, бедолага. И вот однажды он привёз в наркологию наркомана. На выявление в его крови наркотика. И, как всегда, очень спешил. Начал подгонять врача, чтобы он быстрее обследовал наркомана. Кричал, топал ногами, размахивал руками, свистел в свисток. Злой доктор решил успокоить неугомонного прапорщика. Коварные санитары подкрались сзади, скрутили прапорщика и приковали к кровати кандалами…

– Чем? – испуганно спросил Зотов.

– Кандалами! – зловеще повторил Громов, откровенно издеваясь над простодушным и доверчивым прапорщиком. – А чтобы не кричал, в рот засунули кляп. И противогаз надели для верности. И начали каждый час ему в задницу колоть психотропные уколы, чтобы успокоить его. Ужасно больные уколы! Прапорщику было больно и он не желал успокаиваться. На сто двадцать шестой день подлый доктор велел увеличить дозу в пять раз. Это и привело к ужасным последствиям. Прапорщик от непомерно большой дозы лекарств просто впал в бешенство, перегрыз себе запястья и вырвался на свободу, при этом высосал кровь у санитаров, а у доктора на живую выел глаза. И сейчас тёмными, страшными, длинными ночами бьётся в двери всех больниц безумный прапорщик в противогазе, в нечеловеческой жажде испить санитарской кровушки и откушать докторских глазок. А ослепший доктор бродит по миру и ищет своего недолеченного пациента, а увидев какого-нибудь прапорщика, подходит к нему сзади, кладёт ему руку на плечо и говорит …

– Отдай глазки! – рявкнул подкравшийся сзади Прохоров, положив руку на плечо Зотову.

Виталя подпрыгнул, как ужаленный, и с ужасом обернулся.

– Да пошли вы … Стивены Кинги хреновы! – увидев отошедшего от похмелья жизнерадостного сержанта, выдохнул Зотов, вытирая пот со лба.

– Ха-ха-ха – ухохатывались парни над смущённо улыбающимся прапорщиком.

– Это скорбное место не для веселья – внезапно раздался мрачный голос.

В распахнутых дверях  стоял  Жора Сапун. Выйдя на пенсию, бывший старшина милиции Сапун устроился санитаром в наркодиспансер. Двухметрового роста, с руками-граблями, с громадным бугристым черепом Жора в бытность свою милиционером наводил ужас на хулиганов и дебоширов, а сейчас заботливо носил ослабевших алкоголиков и наркоманов из палат на процедуры. По паре в каждой подмышке.

– Здесь смятенные и заблудшие души ещё живых человеков бродят по сумрачному миру мёртвых – продолжал монотонно скрежетать угрюмый санитар. – А вы здесь смехопанораму устроили … нехристи!

– Жора, тебе бы в крематории работать, а не среди живых … человеков! – дружелюбно посоветовал Прохоров, смотря снизу вверх на бывшего коллегу. – У тебя и цвет лица-то серый, а ля пепел …

– Сейчас я кому-то цвет лица сделаю синюшным – по доброму так пообещал Жора, шагнув на улицу.

Ни у кого не возникло желания узнать, насколько пунктуально выполняет свои обещания санитар, поэтому все дружно сделали шаг назад.

– Ладно, Жора, не балуй! – примирительно сказал Сергей, на всякий случай всё же соблюдая дистанцию между собой и набычившимся санитаром. – Мы по делу …

– Опять, поди, наркомана привезли на освидетельствование – пробурчал Жора и отошёл в сторону, приглашая войти. – Отвлекаете только докторов от важных дел … трутни!

На самом деле, отношения между милиционерами и всеми медицинскими работниками были, мягко говоря, натянутыми. Привозили ли ребята на освидетельствование выпившего водителя или наркомана, или приходили за справками, содержащими диагноз потерпевших – врачи и медсёстры всегда были недовольны. Ведь для этого нужно было бросить все «неотложные» и «важные» дела, а именно чаепитие или просмотр любимого сериала, и делать нудную и скучную работу для «надоедливых» ментов. Вот как будто «ментам» совсем нечего делать и они от скуки всячески изголяются над трудоголиками-врачами! Нет, конечно, были отзывчивые, понятливые доктора, беспрекословно выполняющие требования совместных приказов МВД и Минздрава о сотрудничестве и взаимовыручке. Конечно, случались ситуации, когда доктора действительно были завалены работой именно в тот момент, когда приходили сотрудники милиции. И сотрудники терпеливо ждали, когда врач освободиться.

Но бывали и крайне вредные доктора и даже медсёстры, которые считали себя «пупами земли» и реагировали по принципу «И пусть весь мир подождёт … пока я доем свой бутерброд и часок-другой вздремну», тем более когда ждут эти бесправные и безропотные плебеи в форме!

В Горноуральском наркодиспансере подобрался именно такой медицинский персонал. Именно персонал, так как каждый п е р с о н а л ь н о, от главврача до поломойки, считал себя тем самым «пупом земли», этаким непризнанным гением, которому всякие там людишки, включая коллег, мешаются под божественными ногами и отравляют жизнь.

Они даже между собой, не переставая, грызлись, пытаясь разделить смены, премии, надбавки, медикаменты, обязанности и права, и заваливая главврача и все другие вышестоящие инстанции жалобами и анонимками.

Нездоровый был коллектив, враждебный даже по отношению к самому себе. Чего уж там говорить про чужаков, коими являлись бедные милиционеры, ох как не любившие посещать данное медицинское заведение.

Поэтому, когда Громов с Зотовым зашли в мрачное здание, остальные «охотники за привидениями» нисколько не расстроились, что их временно отстранили от оперативно-розыскной деятельности, и с удовольствием остались на улице, поглощая никотиновый дым и жмурясь на солнышко.

Только оживший и оттого весёлый Прохоров попытался вступить в диалог с Жорой, начав тому рассказывать анекдот про санитара из морга, но тут же получил отлуп в виде захлопнувшейся перед самым носом дверью.

Нелюдимый санитар не пожелал вступать в диалог.

Ну и хрен с ним! Сашкино внимание привлекли два скучающих милиционера в звании старшего лейтенанта и младшего сержанта, ожидающих продолжения анекдота.

Прохоров расправил плечи и начал:

– Просыпается, значит, санитар, в морге на «разделочном» столе, как обычно, с бо-ольшого бодуна и снимает с большого пальца правой ноги бирочку с именем …

 

 

Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Ответьте на вопрос: * Лимит времени истёк. Пожалуйста, перезагрузите CAPTCHA.