Они вышли затемно. Небо слегка серело на востоке, но звезды еще сохранились. Было свежо. Отец шел немного впереди. Иван слегка отставал. Во всем его теле чувствовалась сонность и вялость. Когда отец его будил, он еще подумал, стоит ли идти на рыбалку, может быть как-нибудь в другой раз. Но он знал, что отец специально для него приготовил отдельную удочку и отказаться сейчас, когда накануне сам напросился, было бы крайне неприличным. Проявление слабости, отсутствие твердости данного слова. Оказаться таким Иван более всего не хотел, особенно в глазах отца.
Павел Иванович, одетый в свой традиционный костюм, предназначенный специально для рыбалки, обутый в легкие кожаные тапочки, шел небольшими, но ровными шагами. Тапочки при этом издавали тихое шуршание при соприкосновении с дорогой. Так можно было отсчитывать каждый шаг. Шли молча, и в этой ходьбе чувствовалась какая-то тайна, заложенная во всем мероприятии. Никто им не встретился, да и кто в эту раннюю пору мог быть на дороге к реке? Пятый час утра, самый сон. Рыбы и те, наверное, еще спали в реке. Когда они пришли к месту ловли, уже стало достаточно светло, чтобы можно было заняться снастями. Отец устроился на краю своего земляного настила, достал из потайного места рогатины для упора удилищ, одну отдал Ивану и указал ему на место в метре от него. Так же вручил ему удочку со снастями.
– Разберешься? – спросил он, передавая удочку, – вот тут в торбочке для тебя припасена распаренная пшеничка. Надевай на крючок так, чтобы не видно было острого края цевья. Чабак очень чуткий. И не шуми, не делай лишних движений. Старайся поменьше торчать во весь рост.
– Ладно, – кивнул Иван и стал разматывать удочку. Он не считал себя завзятым рыбаком, хотя в его небольшой практике рыбной ловли были удачные моменты. Он ловил и щук, кажется пару раз и лещей, но не крупных, а так все больше плотвичек и ершиков. Игорь, его средний брат, к рыбной ловле относился более серьезно. Он, как и отец, готовился всякий раз очень тщательно. Еще в Москве он в специализированном магазине закупал леску, поплавки, крючки, свинцовые грузила и дробинки. Он мог ходить на рыбалку по несколько дней подряд и его старания имели успех: порой он приносил по три, четыре рыбины, довольно крупные и с великой важностью передавал их матери. То как он это проделывал, мог делать только он. Олег совсем не увлекался рыбалкой.
Противоположный восточный берег реки стал окрашиваться в багряный цвет. Поверхность воды была ровной без всякой ряби, поплавки стали отчетливо видны. Пару раз где-то посредине реки выплеснулась крупная рыба, подняв круги воды. Поплавки зашатались. Иван подумал как бы хорошо, чтобы эта крупная рыба, проснувшись, заметила его пшеничку и попробовала бы ее проглотить. Тогда бы поплавок погрузился, и он смог бы резким движением подсечь рыбу. Но этого ничего не происходило: клева не было.
Солнце уже почти во весь свой круг выкатило над берегом реки, прогоняя утренею прохладу и нежно согревая рыболовов. Отец сидел неподвижно, внимательно наблюдая за поплавками. За спиной в лесу запела иволга, чарующими переливами она как-бы звала к себе. На Ивана напала сонливость. Он проверил удочку и вновь закинул ее.
– Пап, я пойду немного отдохну, – прошептал Иван.
– Иди сынок, подреми. Из тебя все равно деревянный рыбак.
Иван не обиделся на замечание отца. Он действительно был никудышный рыбак и не стремился быть лучше. Вот Игорь, его брат, это другое дело. Тот был настоящим любителем-рыболовом. Не спеша, стараясь не шуметь, Иван поднялся на обрывистый берег реки, нашел местечко на траве рядом с небольшим кустом и улегся на спину. Куртка, которую он подстелил на траву, сразу стала влажной от росы. Сославшись на неудобства, которые как назло встречаются повсюду, он перебрался на песчаную полянку, уже прогретую солнцем, лег и закрыл глаза. Призывно пела иволга, и какая-то другая птица ей вторила. Тихо, спокойно было на душе. Иван хотел было подумать о предстоящем, о возвращении в Москву, о поисках работы, какой она должна была быть, но мысль где-то останавливалась, возвращалась назад и пыталась вновь пробить себе путь в сознании. Иван задремал, а когда проснулся, было уже полное утро. Птицы заливались многоголосьем, солнце было уже довольно высоко. Начинался очередной жаркий летний день над Полтавой. Спустившись к своей удочке, он проверил наживку. Так никто за все время не притронулся к ней.
– А как у тебя? – спросил Иван.
– Пусто, – ответил отец, – пора сматывать удочки, уже клева не будет. Сегодня будет жаркий день, а когда жара, рыба ленивая и клевать не хочет.
Так это или нет, Иван не знал. Но уже через пол – часа они действительно смотали удочки, и пошли вдоль берега реки. На ближайшем пляже они разделись и вошли в прохладную воду.
– Быть у реки и не искупаться – это великий грех.- Отец окунался в воду с головой, закрыв пальцами нос и уши. Иван не нырял, он лишь поплавал немного и вышел на берег. Все! Утренний моцион закончен, пора домой.
Вернувшись с рыбалки пустыми, они встретили иронический взгляд Ольги Григорьевны.
– Что толку ходить на рыбалку, когда нет рыбы. Лучше бы спали как все, – сказала она.
– Слабаки, вот что я вам скажу. Рыбу ловить не умеете. Завтра я пойду рыбачить и докажу вам, что клев есть, – это Игорь вмешался в разговор. Стоит заметить, что в отличие от Ивана и тем более от Олега, который к рыбалке был абсолютно равнодушен, Игорь был удачливым рыболовом. Он всегда готовился к рыбалке тщательно и обстоятельно, ладил снасть с великим усердием, приготовлял нужную наживку, и все это нередко заканчивалось большой удачей: он приносил по три, четыре крупных рыбины и с удовлетворенным видом победителя отдавал их матери на готовку. И на этот раз он вышел победителем. Пару дней подряд он приносил по три крупных леща и все на этом кончилось. После двух неудачных походов он объявил, что сезон рыбалки окончен.
Алла не появлялась нигде уже пять дней после возвращения Ивана из Харькова. Он не знал, что думать. Ее не было на пляже, она могла бы прийти к нему домой в любой из прошедших вечеров. Самые противные мысли посещали его. Например: она узнала о его провале и теперь считает ненужным продолжать с ним встречаться, зачем, когда все равно их ждет длительная разлука, бездна роковых случайностей; она узнала о его любовном романе с Ниной, что случился в Харькове, и не желает больше иметь с ним отношения. Вторая версия казалась Ивану менее вероятной. В первую он тоже мало верил. В любом случае, должна быть встреча и объяснения. Ведь мы интеллигентные цивилизованные люди. Так мучился он в догадках, пока на шестой день к нему не подошла незнакомая девчонка и вручила ему записку. На листе бумаги, сложенным вчетверо, написано «Ивану». «От кого? – спросил Иван. «Там все написано», – ответила девчонка и быстро, почти бегом ушла. Иван развернул листок. Там было: «Ваня. Нам нужно встретиться, поговорить. Для меня это очень важно. Если ты сможешь, то завтра на перекрестке у нашего магазина в 5». И подпись: «Нина». Первое, о чем подумал Иван, приехала Нина. На минутку часто застучало сердце в предчувствии возможной и желанной встречи. Но все же остались сомнения. Все это было как-то не так. Она могла встретиться с ним на пляже или передать предложение о встрече через Вадима. Впрочем, Вадим может ничего не знать об их связи и она не хочет, чтобы он знал об этом.
На завтра в 5 вечера Иван пришел к магазину и, на всякий случай, остался на противоположной стороне улицы. Ждать пришлось недолго. Уже через пару минут слева от него появилась Нина тонкая и стройная в легком платьице. Она быстро подошла к нему, взяла его за руку и потянула в сторону от магазина. Пройдя немного по улице, она оглянулась, как-бы скрываясь от преследования, и поздоровалась с Иваном: «Здравствуй, Ваня. Спасибо, что пришел. Пойдем куда-нибудь подальше от этих мест. Я не хочу, что бы нас увидели знакомые».
Они поспешно покинули эти места. Иван решил, что лучше всего пойти вдоль насыпи на старое русло реки. Там были живописные места, и было безлюдно, и вечернее солнце не так сильно пекло, все – таки насыпь частично закрывала его лучи. Иван осторожно обнял девушку за талию, боясь чтобы не спугнуть ее. Нина была взволнована, но продолжала молчать. «Наверно все-таки что-то произошло, – подумал Иван, – попробую разговорить ее». Пройдя еще некоторое время, Иван остановился, повернул Нину к себе и пристально заглянул в ее глаза.
– Что-нибудь случилось? Ты взволнована и молчишь? Рассказывай, у тебя неприятности?
– Нет, все в порядке. Просто я не знала, как ты меня встретишь после того, что у нас было. Я совсем не была уверена, что все это не случайность или насмешка над бедной девушкой.
От этих слов волна умиления затопила Ивана. «Какая же все-таки замечательная девушка, эта Нина, – подумал Иван, а вслух сказал:
– Как ты можешь такое говорить? Это мне стоит думать, что ты позабавилась надо мной. Все произошло так быстро и неумело. Я, право, виноват, что не сумел убедить тебя в своих чувствах. Я хотел бы исправить это положение, если ты позволишь.
Иван привлек к себе Нину и крепко поцеловал ее в губы. Нина ответила взаимностью. Казалось, что надуманный инцидент остался позади. Вскоре они пришли к старому руслу реки, неширокому с берегами, поросшими мягкой густой травой. Вокруг ни души. Две лягушки прыгнули в воду, и лишь тихое пение птиц напоминало о существовании живого вокруг. Солнце полностью скрылось за насыпью и заметно посвежело. Иван предложил Нине немного отдохнуть на этом зеленом травяном ковре.
– А я скоро пойду работать. Я устроилась лаборантом на кафедру биологии в университете. Приехала к тебе, чтобы попрощаться. Увидимся ли когда?
– Это зависит от нас самих, – прервал ее кислое настроение Иван, – мы свободные люди и что нам мешает встретиться друг с другом.
Далее он начал рисовать ей радужные картины их возможных встреч, перечислял возможные варианты, в которые, впрочем, и сам не верил. Нина молча слушала, улыбалась. Похоже, она тоже не верила в возможность их будущих встреч. Но что сейчас может помешать им, быть вместе и любить друг друга. Она сказала это Ивану, несколько смутившись и опустив глазки. Иван обнял ее за плечи и положил на спину. Стал ласкать и целовать ее всю, как тогда в Харькове. Нина отвечала ему такими же горячими ласками. Так продолжалось некоторое время. Иван был в нерешительности, пока Нина не спросила его:
– Ты хочешь меня, как тогда, помнишь?
– Да, я весь сгораю от нетерпения. Но я жду твоего согласия.
– Я согласна. Я тоже очень хочу тебя.
Поцелуи, ласки и любовные игры продолжались до темна. Уставшие и удовлетворенные они вдруг поняли, что уже темно, на небе зажглись звезды и сквозь тонкие облака выглядывал серебристый серп. Он превращал поляну, на которой они лежали, в волшебное покрывало. Кроны деревьев пошатывались на фоне темного неба, стараясь слиться с ним. К влюбленным постепенно возвращалось сознание того, что пора оставить эти сказочные места и пробираться в реальный мир. Они поднялись, поправили свою одежду. Иван взял Нину за руку и, глядя себе под ноги, стал искать ту тропку, по которой они пришли сюда. Теперь в лунном свете все выглядело по – другому. Но вот впереди открылась темная стена насыпи, и они услышали усердное пыхтение паровоза на ее верху. Своими фарами он упирался в небо, но дорога оставалась в темноте. Не без труда Иван и Нина вышли к той части города, где было жилье и светили уличные фонари. Возле дома Иван поцеловал Нину и она, открыв калитку, скрылась в своем палисаднике.
Иван шел по улице Правды от дома Нины к себе домой. Он был полупьян и слегка пошатывался. Нежданная близость с этим милым юным созданием ошеломила его. Он забыл обо всем на свете. Нина казалась ему самым дорогим и желанным существом. Все остальное померкло. Но память чувств, проснувшаяся в нем, вдруг встретилась с ощущением реальности, которая напомнила ему о существовании еще одной девушки, тоже желанной для него. Сопоставлять Нину и Аллу казалось бесполезным делом. Одна тихая и скромная, без оглядки любящая его и доверчиво отдавшаяся ему, другая яркая и блестящая, тоже любящая его, но на этом пути у нее стоят ограничения. «Любовь с ограничениями», – ухмыльнулся Иван, подходя к своему дома, из двора которого тихо лилась джазовая мелодия.
