Первое января. 8 утра. Стук в дверь. Собака Майка начинает дико визжать: «ВОРЫ! УБИЙЦЫ! НЛО!». Я швыряю в Майку тапкой.
-Кто там?
А там Нюся. Стоит с красным лицом в заснеженной шапке. Я смотрю Нюсе в глаза, и тут же понимаю все. Молчи Нюся, не надо слов. Но Нюся все равно говорит. Говорит, пока я включаю обогреватель, даю ей шерстяные носки, накладываю с горкой оливье и подливаю чай. Говорит, что гуляла по городу и решила ко мне зайти –поздравить. Говорит, что гулять два часа в минус 25 первого января совсем не скучно. Говорит, что, первого января закрыты вообще все магазины в городе. Говорит, что елка на площади в этом году выглядит что-то не очень. Говорит, что за все время не встретила ни одного человека. Говорит, что так хотела со мной поговорить. А я слушаю, смеюсь и думаю, как уговорить маму оставить Нюсю пожить у нас на некоторое время.
Второе февраля. Мы с Нюсей проводим эксперимент в моем дворе: сколько времени нужно сидеть на скамейке девочке 13-ти лет, чтобы ее полностью завалило снегом. Снегопад прекращается в самом разгаре эксперимента. Мы отправляемся отмечать свое фиаско в кафе «Бриз», там нас уже знают. Едим беляши за 18 р. и говорим о том, чего никогда бы в жизни не стали делать. Я никогда не выйду замуж за нелюбимого человека. А Нюся никогда не будет пить.
Третье марта. Мы с Нюсей гадаем на суженного- ряженного. Гадаем на пепле. Гадаем на воде. Гадаем на игле. Гадаем на вальтах. Гадаем на всем, на чем только можно гадать в домашних условиях. Я считаю, что Нюся прирожденная гадалка. Нюся считает, что мне сняться вещие сны. Мы готовим приворотное зелье. Решаем вылить его в чан с чаем в школьной столовой. Ведь у Нюси новая любовь из одиннадцатого класса. А мне просто весело. Я спрашиваю Нюсю о том, что будет, если ее одиннадцатиклассник влюбится случайно в меня, а не в нее. Нюсю такой исход не смущает. Ее в принципе сложно смутить. Отвечает: значит, такова судьба.
Четвертое апреля. Мы с Нюсей гуляем в лесу около железной дороги. У меня сегодня от рахита умерла черепаха Джони. У Нюси два года назад умер кот Паж. У меня земля под ногтями, а пальцы пахнут рыбьим жиром, которым я мазала панцирь Джони в надежде вылечить ее.
Нюся прыгает по шпалам и уверяет меня, что все существа на планете смертны, и что умирать- это норма. Я толкаю ее в плечо, и напоминаю, что Джони болела. А это не норма. Разворачиваюсь в сторону города. Бегу. Нюся догоняет меня и хватает за руки. Я бегаю очень хорошо. Нюся бегает очень плохо. Она тяжело дышит, а ее пальцы теперь тоже пахнут рыбьим жиром.
Пятое мая. Мы с Нюсей учимся писать левой рукой. У меня на правой руке гипс. А у Нюси столько старания на лице, будто ей все это нужно больше, чем мне. Приходит папа Нюси и начинает ругать ее за то, что она почистила мало картошки. Нюся молчит, потому что картошки в доме больше нет.
-Маша , ты тоже родителей ни во что не ставишь?
я молча отстукиваю гипсом по столу, так как чувствую в вопросе некий подвох. Папа Нюси ложится спать, а мы тихонько идем к моей бабушке занять немного картошки. В три руки чистим и режем. Я все время попадаю по гипсу, так как орудовать левой рукой не очень удобно. Нюся все время плачет, так как резать лук не очень весело.
Шестое июня. Мы с Нюсей актерствуем. Меж нами, открыв рот, сидит маленький толстый Клим из соседнего двора. Нюся смотрит в одну точку и молчит. Я открываю малышу тайну о том, что ведьмы существуют на самом деле, и Нюся одна из них. Я рассказываю о том, как однажды Нюся впала в транс прямо в момент спуска с лестницы.
-И что прям упала?- не верит Клим.
Я напоминаю ему о том, что Нюся все прошлое лето ходила с перебинтованной головой.
-Ты же сам видел！
Клим смотрит на нас с подозрением, машет перед Нюсиным лицом. Нюся молчит и сверлит глазами скамейку напротив. Я крайне не советую Климу шутить с потусторонним миром. Рассказываю о пиковой даме и выдуманные истории о древних шаманах. Пугаю гневом богов и возможностью обрушения неба прям на голову. Клим очень боится. У Клима клаустрофобия. Он со слезами на глазах бежит жаловаться тетке. Я смотрю ему в след, пока Нюся выходит из транса.
-Ну что, какое будущее тебе открылось?
-Такое, что плакать хочется,- и мы с Нюсей хохочем так громко, что мамаши спешат увести подальше своих чад от детской площадки.
Седьмое июля. Мы с Нюсей сидим в огороде под черноплодной рябиной, подальше от хаоса, творящегося во дворе. Сегодня второй день, как моя мама вышла замуж. Мы представляем, что едим волчьи ягоды, а этот вечер последний в нашей жизни. Нас находит моя младшая сестра и пугается грязных красных ртов. Я прижимаю сестру к себе и шепчу ей на ухо о том, что я вампир, а Нюся новообращенная мною. Сестра пинает меня в коленку и, смеясь, говорит, что сегодня все какие-то странные, даже Миша добрый стал. Мы с Нюсей совершаем перемещение от черноплодки до нормальной рябины, около которой согнулся в три погибели добрый Миша- мой младший брат. Ему так плохо, что у меня холодеет в затылке. Я знаю, кто предатель, знаю, кто напоил брата. Пока я взглядом выискиваю в толпе пьяных взрослых виновника, Нюся заставляет Мишу принять немного водички. Она начинает посмеиваться, и это меня успокаивает. Потому что я верю Нюсе. И уж если в этой ситуации она улыбается, то все точно будет хорошо.
Восьмое августа. Мы с Нюсей тушим пожар. Я выливаю дождевой воды на огромную свечку, но воск начинает пузыриться, и огонь вспыхивает ярче. Нюся бьет по огню своей кофтой, но кофта начинает загораться. Я вспоминаю, что у нас под ногами песок, и благодаря моей смекалке штабик спасен, чего нельзя сказать о шторе. Нюся открывает окно, чтобы проветрить. На улице ночь.
Мы с Нюся лежим в огромном старом кресле и разговариваем, потому что нам страшно. Наш грандиозный план ночевки накрылся внезапным приходом закодированного папы Нюси, который сегодня вдруг раскодировался, и нам пришлось переместиться в штабквартиру под яблоней. Август в этом году холодный. На крутую крышу падают от ветра яблоки и катятся. Мы дрожим то ли от страха, то ли от холода. Я уговариваю Нюсю не спать. А она уговаривает меня не уезжать после окончания школы. Я успокаиваю ее, объясняя, что это всего лишь мечта, тем более что учиться в школе еще целых четыре года. Мы обе знаем, что за четыре года многое может измениться, но не хотим этого. Клянемся друг другу в вечной дружбе и скрепляем клятву глотком недействующего приворотного зелья. Отплевываем эту редкостную гадость, давясь хохотом. Потом Нюся уснула. А я не спала всю ночь.
Девятое сентября. Мы с Нюсей не общаемся уже год. Не поссорившись, не обидевшись, даже не поговорив, мы избегаем друг друга. Мы избегаем друг друга, но постоянно сталкиваемся в школе, в магазине, на улице. Нюся ходит одна. А я нет.
Десятое октября. Мы с Нюсей пришли в соседний двор попрощаться с маленьким толстым Климом. Мы с Нюсей не общаемся уже два года. Я пришла одна. А Нюся нет. Здесь вся школа и весь соседний двор. У Клима было мало друзей, а тетка его не любила. Но плачет и двор, и школа. Тетка омывает горькими слезами гроб. Мне не по себе, и меня даже немного бесят все собравшиеся. Я не плачу. Смотрю на Нюсю. Нюся смотрит на меня. Она не плачет. Я мысленно спрашиваю у нее, а вот это вот –норма? Норма ли, когда десятилетний мальчик падает вместе с обвалившимся этажом прямо на железный штырь? Нюся тихонько машет головой из стороны в сторону.
Одиннадцатое ноября. Я гуляю с собакой Майкой. Я иду, а Майка практически летит, так как ветер очень сильный. Около магазина «У старого дуба» меня окликают по имени. Раздается пьяный мужской смех в несколько голосов. Майка начинает визжать. Я иду быстрее. Меня аккуратно разворачивают за плечо. Это папа Нюси. Раскодированный. Мы говорим с ним об учебе, о родителях, о будущем. Я провожаю его до дома и уговариваю лечь спать. Он садится на крыльцо и закуривает. А я стою и боюсь, что из дома выйдет Нюся. Ветер такой сильный, что пепел с сигареты не приходится стряхивать. У меня замерзли руки, но я молчу.
-Маша, зачем ты ее бросила?- спрашивает папа Нюси. Я молчу, потому что чувствую в постановке вопроса некий подвох. Потому что никто никого не бросал. Потому что такова судьба.
Папа Нюси тушит сигарету, спотыкается о ступеньку, и дверь в дом захлопывается за ним.
А я стою, и мне хреново. Но понимаю, что уже поздно что-то менять.
Двенадцатое декабря. Вчера у меня был день рождения. Мне восемнадцать. Я живу в Москве. Мы с Нюсей не общаемся почти четыре года. Но она поздравила меня первая в 00:00. Я часто захожу на ее страницу в соцсетях, спрашиваю о ней общих знакомых, иногда она мне сниться. Внешне Нюся почти не изменилась. А я, скорее, изменилась. И при мысли о ней мне почему-то всегда хреново, хотя я и пытаюсь успокоить себя тем, что никто не виноват. Просто мы очень разные. Я бы сказала, что мы полная противоположность друг друга. Но как понимала меня она, меня не понимал и не понимает никто. И сейчас я о себе мало кому рассказываю. Нюся знала обо мне все. Может, потому что мы просто были еще маленькими, а может и совсем не по этому.
