– Кешенька, ты просил сегодня пораньше разбудить. Завтрак заждался тебя.
Женя, по дороге на кухню, мимоходом оглядела себя в зеркало, и, что-то едва уловимое во взгляде, заставило её вернуться. Он содержал в себе отчаянный вопрос:
«Ты разве не замечаешь, как у тебя опустились уголки губ, а на лбу появилась складочка скорби?! Пусть она едва заметна, но это пронзительно мешает улыбаться тебе, как прежде. Разве есть основания для тревожного состояния? Олежка, единственный сын, отслужил армию, по настоянию отца, и поступил в академию, как мечтала ты. Вы воспитали замечательного сына, не доставляющего изматывающих тревог с порочными зависимостями, какие у многих друзей и знакомых, разрушивших навсегда покой в семьях. Где и свою жизнь пустили под откос, и жизни близких людей, – Женя тяжко вздохнула, прервав внутренний монолог-вопрос, вспомнив, как полгода назад они похоронили сына близкой подруги. – Наркотики проклятые! – воскликнули глаза с болью, продолжив молчаливую беседу. Так что же тебе мешает быть спокойной, и гордо нести голову, не опуская нас вниз? – настойчиво вопрошали, но… но, у нее не было ни-ка-ко-го ответа, пришлось прекратить допрос с пристрастием».
В кухне насвистывал блюз любимый Олежкин чайник в красный горошек:
«Как он там, один в жерле бушующих страстей Москвы?» – мелькнула беспокойная материнская мысль.
– Евгения, что-то не хочется завтракать, и… – закашлялся Иннокентий, – и должен… нет, конечно, не должен, а просто… Ты присядь, а то я никак не могу собраться с мыслями, чтобы… – сбиваясь, и нервно поправляя узел на галстуке, пытался начать разговор, но галстук основательно предательски развязался, поставив точку встревоженным действиям супруга. Вконец проиграв в борьбе с галстуком, обмяк, и безвольным мешком плюхнулся на стул. Женя положила руки на плечи мужа, молча погладила поседевшие волосы, глядя пристально в глаза, стала привычными движениями завязывать свой фирменный узел, которым он так гордился перед научными сотрудниками академии.
– Так дело не пойдет. Ты непременно должен позавтракать. Вспомни, что тебе сказал врач после операции. Любое дело, может решиться намного быстрее и результативнее на здоровый желудок. Твоя экспедиция… помнишь, годовая, уже с ним сотворила злую шутку, пришлось наполовину убрать. Не довольно ли, истреблять свой организм по частям. Да, кстати, давно хотела спросить тебя, тогда там… в больнице видела твою сотрудницу, её, кажется, Ниной зовут? Я не ошиблась? Как она поживает? Ты ведь о ней, хотел со мной… – специально не договаривала, дав возможность начать мучительный разговор мужу.
– Нее-е-т, не о… но… Вообще… да! – вконец растерявшись от осведомлённости, и, еще больше, невозмутимой реакции жены.
– Не надо ничего говорить. Если ты о ней… – перебила, приложив его палец к его же губам.
– Женечка, понимаешь, я должен быть там.
У нее ребенок от меня, если бы не он, то я бы никогда…
Понимаешь.
Да, так случилось.
Виноват!
Каюсь, что смалодушничал в этой чёртовой экспедиции.
Схожу с ума, но ничего не могу поделать.
Она оказалась такая настойчивая, и не дает мне покоя, а ты знаешь, что может быть с моей карьерой, если…
– Если, если… Ох уж, это если! – в задумчивости протянула Женя, словно принимая жизненно важное решение.
А если, не может быть, и не будет, мой несчастный!
Какая же она несносная, эта ненавистная женщина, не правда ли?
Нарушает покой такого достойного, авторитетного господина?
Он ведь и не догадывался, предаваясь мимолетной страсти (ты ведь так хотел это обозвать), что ей всего лишь требуется выйти за него замуж: за такого респектабельного, известного ученого, давно и основательно освободившегося от коротеньких штанишек – студента, аспиранта, и облачившись в смокинг ученого с мировым именем?
Родив скоропостижно ребеночка, она твердо была убеждена, что тут же уложила его статус и авторитет, который он боится потерять, к ногам?
Не правда ли, неожиданно и обидно?
А все это произошло, мой милый, по одной простой причине, что любой женщине, это требуется от вас, прежде всего.
И только редким особям нужна любовь.
Да, да!
Та самая!
Настоящая.
Жертвенная.
Когда женщина кладет на алтарь служения супругу: все мечты, любимую профессию, личные пристрастия, и всецело отдает себя ЕМУ – любимому, единственному, с огромным вдохновением и отменным аппетитом, поглощающему службу: ЕМУ, во имя НЕГО, для НЕГО.
Женя вышла в прихожую, и стала одеваться. Долго не могла ногой попасть ногой в сапог… от беспомощности опустилась рядом с креслом на пол. Предательски дрожали руки, и противно начинали сотрясаться плечи, хотя, она изо-всех сил сопротивлялась, накатывающейся брезгливой волне разрушения.
– Женька, ну куда ты идешь?
Там такая метель, милая моя!
Прости…
Давай сохраним…
– Заботливый ты мой, не тревожь себя лишними переживаниями.
С таким здоровьем, тебя на нас всех не хватит.
С рождением ребеночка, начинается полоса неподдельных волнений для ранимой психики юного папаши, со здоровьем дряхлого старца.
Не так ли?
Только не забывай, что каждые полгода, ты должен, нет, просто обязан ложиться в больницу на плановый осмотр.
И диета.
Диета, милый.
А мне нужно срочно бежать к косметологу.
Я уже давно к ней записалась.
Извини, не провожаю, – говоря все это, откуда-то появились силы и уверенность в себе, как в женщине – личности.
На бегу, накинув пуховик, выскочила на улицу. Метель наулице куролесила с особенным изыском, сбивая с ног прохожих, втягивая в свою круговерть все новые, и новые жертвы-участники, включая и её, бегущую в пустоту. Силясь разглядеть хоть какой-то огонек сквозь снег для ориентира, сознание выискивало путь решения, но его не было, а тело требовало движения, но куда… туда… вперед, не глядя под ноги, подставив лицо под колющий, горячий снег. Опустошенная, гордая осанка шла по направлению – в никуда… Внезапно, наткнувшись на два тусклых глаза, пронзительно сигналящих, выпученных от ужаса фар, осанка тут обрела наполненность человеческого тела.
– Вы, вы, что же это по дороге совершаете променад? И без вас не видно ни хрена… О, да тут голимая ПУСТОТА в горячем снегу! – воскликнул мужчина, вглядевшись в опустошённое лицо заснеженной женщины. Так, а ну-ка, немедленно ныряйте в машину ко мне. И даже не сопротивляйтесь. Я хирург, насмотрелся на идущих в никуда… только уже под простыней.
Женя и не думала сопротивляться. Напротив, ей было даже любопытно, что ждет теперь там… за поворотом судьбы. А за поворотом, оказался небольшой, но уютный грузинский ресторанчик в лесу.
– Гоги, как тебя давно не было! Ты где пропадал, генацвале? – пылко приветствовал хозяин, заключив в объятиях похитителя придорожных женщин.
– Давай, бИстро прАхАдите к камину, – засуетился Вахтанг, и помчался за официантами..
– Григорий, а вас как, – протягивая руку, но, не встретив ответного движения, настойчиво ждал ответа.
– А вам не все равно?
– Мне нет, но здесь мои друзья, и я не хочу, чтобы у них возникли лишние вопросы, которые будут травмировать, прежде всего вас, а вы и без того… никакая.
– Евгения.
– Вот и замечательно, Женя. Итак – мы коллеги. Можете не улыбаться, изображая воспитанность, и чувствуйте себя защищённой от назойливых вмешательств.
– Гоги, представь нам свою царицу, не Тамара, надеюсь?
– Нет, не Тамара. Женя. У нас сегодня был сложный день. Пять операций, а ей приходилось их героически вынести на ногах. Евгения, старшая операционная сестра у нас. Нам бы согреться, и вкусить твоих изысков.
– Все, все, понял! Не будем тревожить вас. Отдыхайте, – и Вахтанг подставил под ноги Жене мягкий пуфик, чтобы смогла перед камином полулежать. Она ответила благодарным взглядом, закрыв глаза, тут же провалилась.
***
Очнулась уже в больничной палате… Не успела испугаться удивившись, как вошел Григорий.
– Глаза полны неподдельного удивления? Женя, вы только не волнуйтесь, пожалуйста! С вами все хорошо, но мне надо было на операцию ехать срочно, а тут вы, у камина… Сами понимаете, пришлось прихватить с собой приятный багаж, и совсем даже не тяжелый, – пытался шутить, но споткнувшись о строгий взгляд, умолк.
– Григорий Ираклиевич, ей требуется консультация гинеколога. Эта тяжелая, еще и беременная оказалась, мы не может ее сразу на операцию, – волновалась медсестра, с анализами в руках.
– Где же его сейчас брать? Операцию надо делать срочно, но выхода нет, вызывайте.
– Постойте! Давайте я посмотрю! – воскликнула Женя. – Правда уже давно не занималась любимой работой, – встретив изумлённый взгляд, – да, я акушер-гинеколог высшей категории.
Трехчасовая операция прошла удачно, и юной девушке, попавшей в аварию, удалось сохранить не только жизнь, но и ребенка.
***
– Так что, Евгения, не забывайте о нашем разговоре, и ещё, прошу Вас крепко подумать о моем предложении, – прощаясь у подъезда, Григорий приложился губами к руке.
Ничего не сказав в ответ, на неожиданное предположение, она просто посмотрела в глаза “неожиданности”, и задумчиво повернувшись, неуверенно пошла в сторону подъезда… Возвращалась домой из ниоткуда… Включила в прихожей свет, надеясь, что никто её здесь больше не ждет, но…
– Женечка, ты куда, куда пропала?!
Какой может быть косметолог на двое суток?!
Я весь извелся.
Ты, ты только ничего не спрашивай у меня и… прошу… не гони.
Я все- таки решил остаться…
Хорошо?
Скажи только, мы ведь можем платить деньги на… на того ребенка?
Помоги мне оставаться человеком.
– Знаешь, я выхожу на работу.
Да, да!
На ра-бо-ту-у.
Боже, как же я по ней соскучилась! – проговорила, одновременно зевая. – Оказывается, это такое счастье, заниматься любимым, благодарным делом!
Знаешь, пригласи свою маму, ты же знаешь, что она уже давно мечтает быть тебе полезной.
Можешь, даже, переехать к ней.
Путь готовит для тебя диетическую пищу.
Хорошо?
У меня же… больше не будет на это времени, а сейчас извини, чертовски устала.
Иду спать.
Метель, наконец, угомонилась, и мрачное небо приоткрыло створки солнцу.