С днем Великой победы!
Сорок третий шёл год,
На пути всё сжигая,
Лихолетьем паскудства
Беспардонной войны.
Совесть в этом дерьме,
Стала словно немая,
Но молчать нет уж сил.
Жжёт нас чувство вины.
В батальоне десантном
Рон служил санитаром.
Ассирийского волка
Кровь в нём гордо текла.
Жизнь раба не влекла
Его сытым наваром.
Не мила гордецу
Нежности кабала.
Он бы мог возлежать
Пред ногами владыки,
Или с кровью бурлящей
На охоту лететь,
В поединке с сильнейшим,
Оголить острый клык мог,
Но за другом ушёл,
Чтоб за правду сгореть.
И медалей носителем,
Стать бы мог кавалером,
И намордник лизать,
Льстивым мог языком…
Мог, но здесь не холоп,
А лихой кабальеро,
Верным сердцем и честью,
Стал порывом ведом.
Под огнём проливным,
Был форсаж через реку,
Но не выдержал бот
Под прицельной стрельбой.
Рон стал друга искать,
Чтоб тащить его к брегу,
Защищая от пуль,
Укрывая собой.
Двести метров тащил
Верный пёс, не робея,
А огонь норовил
Их быстрее достать
Мудрый Рон точно знал –
Плавать друг не умеет…
Из последних уж сил
Сам пытался дышать.
Отпустил Рон бойца,
Лишь почувствовав землю.
Языком он шершавым,
В лицо друга лизал,
Но напомнила смерть,
Что снаряды не дремлют.
Верный пёс умирал…
С глаз катилась слеза…
Разрыдался боец
Над любимой собакой.
Сам сознанье терял он…
От тягостных мук.
И всё рвался он броситься,
В огневую атаку,
Но лишь только заметил,
Что нет больше рук…
Из всего батальона
Только трое осталось,
И предали земле они
Верного пса,
А в беспамятстве другу
Всё о Роне шепталось…
Был он в шоке от боли,
Не слыша конца.
На мгновенье очнувшись,
Он о друге вновь вспомнил,
Горячо задышав,
Захотел рассказать,
Как нашёл малыша он,
В собачьем питомнике,
И каким смог в дальнейшем
Героем он стать:
– Менял пункт назначенья под обстрелом батальон.
А вдоль дороги беженцы… с детьми и скарбом,
И мёртвых тел-войны пороков страшный звон.
Детей невинных там… настигла божья кара?
Вдруг, выгнув хвост серпом упругим, рычать стал Рон…
Нельзя сейчас ему мешать, то знал хозяин;
Издалека к ним доносился еле слышный стон,
То жалобно взывал, то на мгновенье затихая.
Рон, из машины выскочив, к оврагу побежал…
Там под расстрелянной сосной убита женщина,
И труп лицом к растерзанной земле лежал,
Не выиграв с подлюгою войной сражение.
Рон носом, лапами хотел её перевернуть,
Но тяжело… никак ему не поддавалась,
Пытался тряпку он из-под неё в крови тянуть,
А в ней мяуканье тихонько раздавалось.
Боец на помощь поспешил, из пасти Рона взяв,
Младенца раненого, спрятав в одеяло.
Пёс на ходу всего младенца: всё лизал, лизал…
Чтоб окровавленное тельце заживало…
Он мог на расстоянии живого отличить,
Учуяв носом в мёртвом страшном мраке,
Потом облизывал, чтоб жизнь им подарить.
Визжа в восторге, победивши в смертной драке. —
И тут… хозяин Рона резко замолчал,
Воспоминания на миг прервали слёзы,
И в бессознательное состоянье впал…
Земля рыдала, и стонали в небе грозы.
Ушёл за верным другом и лихой боец.
Нашли их санитары… только очень поздно…
Чтоб нам дарить отважное тепло сердец,
Поднялись к облакам… туда… поближе к звёздам.
………………………………………………………………………….
Друг другу они преданно, любя, служили.
Их рядом… под берёзкой и… похоронили.
………………………………………………………………………..
Собаки наши! Беззаветные ГЕРОИ!
Немало сыновей отдали матерям!
Отцов вернули, детство успокоив.
Мужей, любимых, сохранив назло смертям.
К всевышнему взываем: «О, наш Боже!
Ты помоги такими стать без глупых драк,
Какими видят нас, и верят невозможно –
Любимые друзья с сердечностью СОБАК».
|
