Архив за месяц: Апрель 2018

Одна семья… по лжецам правдой, ПЛИ…

Дню Победы посвящается!

Танцуют тучи над родной страной
Угрюмый, мрачно-серый пасодобль.
Врагу решительный дать твёрдо бой –
Живые с мёртвыми, всегда готовы.

Удвоив силы, правду сохранить
От ложных слухов о Мировой войне,
И будущему поколению оставить,
Не верили, чтоб всякой болтовне,

Американцы лгут бесстыдно детям,
Что победили в той войне — Они,
Снимая сливки малыми сраженьями –
Тысяч пятьсот у них легли в те дни,

Но наших тридцать миллионов павших
Сегодня вновь с живыми встанут в строй,
Чтоб обуздать, когда-то опоздавших.
Союзников, которые не поспешали в бой,

И ставит полк Бессмертный тех на место,
Задумал кто историю перекроить.
Народам всем в полку не тесно –
В нём ИСТИНА готова их объединить.

Одной семьёй в войну спасали землю,
И не дадут ЕЁ на нации делить,
Разрушив гневом грязную торговлю,
Победу не позволив загубить.

Страна жива, коль мёртвые восстали.
Как никогда — желает просто БЫТЬ.
Так, от бессмысленной борьбы устали –
Готовы всех, кто помешает — уложить.

 

Audio — сопровождения произведений
вы можете услышать на Fabulae.ru 
автор — sherillanna
http://fabulae.ru/autors_b.php?id=8448
https://poembook.ru/id76034

Идет Бессмертный полк!

Дню Победы посвящается.

Вступившись за любимую страну:
За мужественный, боевой народ –
Победоносный полк шагнул вперёд
Цветеньем яблонь души распахнув.

Ведомый непреклонно доброй волей,
Показывая дух народный миру.
В нём памятью войны, лидирует –
Набатом звук могильных колоколен.

И завещает полк живым, бороться,
Чтоб жало вырвать у агрессии-змеи,
Отпор, дав умственным пигмеям –
На свой же штык, их зло наткнётся.

Не дать и пикнуть тем марионеткам,
Что крутятся под пальцами изгоев.
От смертной боли гаубицами взвоют –
Зады с фингальными подсветками.

Висят на ниточках гнилых, смердя –
Прохвосты, здравый смысл потерявшие,
Шуты, в войнишку заигравшиеся,
Детей и стариков безжалостно бомбя.

Гонимый ненавистью вылетает
С драконьей пасти гибельный пожар,
Вам боком вылезет тупой угар –
По зад.. вас жёстко отхлестают.

Наш полк бессмертный стережёт покой
Земли родной, бесценной не позволив,
Живым стать жертвами той грязной воли –
Врага расплющит поступью он строевой.

Вандалами ИХ души сгублены,
Как вы — фальшивыми «героями».
Теперь не ждите же от них покоя –
Напором его будете порублены.

Погибшие взывают к нам: “ЖИВИ!
Мы с вами, только вы не подведите!
Достоинство земли лишь сохраните,
Чтоб не купалась никогда в крови.

Мы вместе в бедственный, и горький миг,
Чтоб ваша жизнь текла заворожённо,
Безбрежною рекой, освобождённой
От мракобесия, и злых интриг”.

Audio — сопровождения произведений
вы можете услышать на Fabulae.ru
автор — sherillanna
http://fabulae.ru/autors_b.php?id=8448
https://poembook.ru/id76034

От них смеётся кровь…

Увы! Слова ветшают вместе с нами,
Прикрывшись мудростью, как древним мхом.
Грустят глаза, простившись с огоньками,
Сознанием содеянных грехов.

И по воде расходится кругами,
В том месте, где ко дну ушла любовь,
Звучанье слов, с другими именами,
Нас отдаляет от значенья — ВНОВЬ.

“Не говорите старых слов!”-  журчит
Весна,  своими    новыми ручьями,
Но возвратятся старые грачи,
Нас оживляя радостным звучанием.

Пронзая  сердце музыкой колоколов,
Трепещут  под  лазоревым покровом.
Зачем  же  опасаться старых слов:
КружИтся голова от них… смеётся кровь.

“Они летят издалека, сердца пронзая и века.
Какие старые слова, а как кружится голова.
Ах! Как кружится голова!”

Они летят издалека, 
Сердца пронзая и века. 
Какие старые слова, 
А как кружится голова, 
А как кружится голова…
Р. Рождественский

 

Audio — сопровождения произведений
вы можете услышать на Fabulae.ru 
автор — sherillanna – Надежда.
http://fabulae.ru/autors_b.php?id=8448
https://poembook.ru/id76034
http://novlit.ru/maksa/

Бермуд его… этот отель… или… селёдка с душком. Эпилог.

5 часть.

Не запланированное счастье.

    Нина, изгнанная из матушкиного дома вероломным смрадом селёдочного духа, решила использовать момент и заскочить в химчистку, но спохватилась, что в стремительном бегстве оставила сумочку, а квитанция как раз в ней и покоилась. Возвратившись, с облегчением почувствовала, что запах у подъезда значительно ослабел, но зато мама не отзывается в домофон… Тут подоспел мужчина высокого роста с намечающейся лысиной, но обольстительной улыбкой.
-Исходя из того, что, нас не впускают, означать может только одно -вы в этом доме не живете, иначе с имелся бы ключ, — резюмировал он, обнажая сметливость.
-Ну, вы прямо-таки Шерлок Холмс с дедуктивным методом. Ключик имеется, хотя проживаю, как точно приметили, не в этом доме. Придётся ожидать помощи, — Нина несколько раз пыталась звонить, но… увы, — может, засела в ванной и не слышит, — эта версия немного сбила напряжение с души. Из подъезда, наконец, вышел мальчик, и они ринулись внутрь. Мужчина пытался получить интересующую его информацию у пожилой женщины с собакой, показывая какую-то фотографию. Нина быстрёхонько побежала к квартире.

     Едва собралась звонить, как заметила, что входная дверь оказалась неплотно прикрытой и слегка дёрнула… Тут же у неё подкосились ноги… В прихожую из кухни высовывалась чья-то нога в ботинке с рифлёной подошвой… Нина, едва дыша, медленно подступала к кухне и то что увидела… вогнало в ужас девушку. На полу, разбросив руки в стороны, лежала любимая мама, а на её ногах сверху, какая-то женщина… Обе не подавали признаков жизни, и, казалось, не совсем не дышали… У странной незнакомки одна нога нелепо задрана, а другая, словно на коньках проехала почти в прихожую, и судя по подошве — селёдочная голова исполнила функцию коньков… в руке у неё зажат шприц. Нина в ужасе вылетела в коридор, пробуя закричать:
-Помогите! Помогите, кто-нибудь! — но голос предательски срывался на слабый писк отчаяния. Трясущимися руками набирала номер скорой помощи, и одновременно кричала, хотя так казалось; голос был ватным и тихим, но всё-таки его услышал мужчина. Он поднимался по лестнице и трезвонил во все двери, пробуя найти какую-то женщину, но услышав слабосильный вопль призыва, ринулся на помощь.
-Что? Что случилось?! – завидев недавнюю знакомую в безраздельном отчаянии.
-Помогите! Помогите! Там… там… Вызовите скорую помощь… у меня срывается рука.
-Скорая, Павел Звонарев – майор – следователь по особо важным делам. Срочно машину к дому, — вопрошающе взглянул на Нину, дрожащую как осиновый лист.
-Дд-да-да-выдова 10… Кк-к-квартира 4. Ты… ты… там две женщины бе… без сознания…
-Давыдова 10 кв. 4 – две женщины без сознания. Срочно!

      Она метнулась в квартиру, он за ней… Немножко придя в себя, Нина бросилась стаскивать женщину с матери, но Павел с мягкой решительностью её отстранил…
-Нет, нет! Погодите! — вынув, из кармана мел, и обвёл на полу абрис двух лежащих тел, заснял. Прощупал пульс женщины снизу, и с поразительной быстротой, высвободил Маргариту Петровну, перевалив незнакомку в сторонку, пристально вглядываясь в её лицо. Торопливо стал набирать какой-то номер:
– Георгий, срочно группу на Давыдова 10, кв. 4. Кажется, я разыскал её, при более, чем странных обстоятельствах.

     Нам короткая жизнь не предоставлена оттуда… сверху… Никак нет. Мы сами, расточительно используя её — необразованно сокращаем. Когда бы мы это понимали, то и жизнь могла быть продолжительной и увлекательной. Живя лишь в душевном комфорте, разумно могли бы обуздывать любые эмоции: горе, гнев, радость. А если ежесекундно опасаться потерять нашу жизнь, то не успеем ею насладиться, радоваться кратковременному счастью — просто жить. Одни теряют здоровье в погоне за всеми деньгами мира, за вселенским господством, чтобы затем их потерять, в попытке возвратить утерянное здоровье либо, ещё хуже, исчезают в никуда, не успев испытать наслаждение от достигнутого, а другие, бессодержательным времяпрепровождением ведут себя к порокам и потере здоровья, забывая, что лишь устремление ума к увлечённостям, несёт собой бодрость, укрепляющую жизнь. Вместо всестороннего развития: красиво ходить, размышлять, хорошо бегать, плавать, играть в занимательные игры, чтобы вместе с физическими, комфортно развивались и умственные качества. Со здоровьем шутки плохи. Ему не свойственно чувство юмора. Это точнейший механизм, а мы его разрушаем невежеством. Но и чрезмерное увлечение здоровьем – практически сродни болезни. Говорят, ещё задолго до того, как Иисус ступил на грешную землю, Сократ, древнегреческий философ выразил мысль о том, что нельзя пытаться вылечить одну часть, не пробуя исцелить целое. Невозможно вылечить тело, оставив больной душу. Глупо лечить свой разум, пока не исцелил дух. Сердце неотделимо от разума, а разум от тела.

     Испытала ли это великое чувство – прозрения Маргарита Петровна, покажет время. Едва приоткрыв глаза, она увидела над собой громадное белое солнце. Оно было неотчётливо и мерцало белесыми лучами, но понемногу стало проясняться, превращаясь в круглый матово-белый плафон на потолке. Слабо прослушивались отдалённые голоса, делаясь все отчётливее, и она смогла услышать:
-Мама! Мамочка! Это Нина. Мамочка! Приходи в себя. Маргарита Петровна слегка повернула голову навстречу до боли знакомому голосу… Она ничего не говорила. По щеке бежала слеза. Нина приникла к груди очнувшейся матери, но врач попросил отойти и подождать, пока сделают все необходимое. Медсестра уже готовила капельницу.
– Нина! Где я, что со мной?! – слабым голосом спрашивала бедная женщина.
-Вам нельзя говорить, — успокаивал врач. Уже все хорошо. Не тревожьтесь. Вы в больнице… под наблюдением. Рядышком дочь. Все хорошо. Сейчас станет намного лучше, и поговорите с ней. Нина опустилась рядом на стул и гладила руку мамы. Маргарита Петровна не сводила глаз с дочери… К ней все увереннее возвращался разум и постижение происшедшего.

      Через час...

         В сопровождении врача в палату вошли трое мужчин.
-Маргарита Петровна, драгоценная вы наша! – устремился к ней элегантный мужчина в шляпе и плаще. Меня зовут Георгий Юрьевич Владимирский, — отрекомендовался он, — мы из следственного управления. Я начальник отдела по особо важным делам, а это мои коллеги. Счастлив, что вы пришли в себя и дело пошло на поправку. Нам разрешили сказать вам несколько благодарственных слов. Вы ценой своей жизни, можно так сказать, помогли обнаружить злостную преступницу. Ещё и преподнесли её нам на блюдечке с золотой каёмочкой, — улыбался Георгий.
-Нет, не на блюдечке, — внёс поправку лысоватый мужчина, приятной внешности, представившийся Павлом. – На седёлочной голове, так будет, вернее. Анжеле повезло меньше, чем вам. Она при скольжении на рыбной голове сильно упала и разбила голову. Но мы могли потерять вас совсем, если бы злодейка успела сделать инъекцию с лошадиной дозой снотворного. Селёдочка вас спасла… Представляете, вместо сельди под шубой, мы получили — селёдку под преступницей, — скаламбурил Павел.

     -Зачем, зачем, вы об этом сообщаете?! Она же может разволноваться…— забеспокоилась дочь.
-Нет, нет, Нина! Ничего. Я начинаю припоминать начало встречи с этой… Так что же, получается, селёдочка не только от подагры избавляет, но и правонарушителей ловит?! — улыбнулась Маргарита Петровна. И жизнь мне спасла?! Доктор! – обернулась она к врачу, — а я встану на ноги до шестого октября? Мне надо ехать в Киев на день рождения внуков – двойняшек. Там моя вторая доченька живёт.
-Мы постараемся поставить вас на ноги, а вы старанием, нам поможете. Есть целая неделя, — отозвался врач и попросил всех удалиться, а больной велел поспать после капельницы.
-Вы, оказывается, едете в Киев?! Тогда у меня имеется к вам просьба, то есть у нас, — оглянувшись на, ничего не понимающих коллег, обрадованно заговорил шеф. Я вам потом при встрече все разъясню, а сейчас выздоравливайте. Мы будем каждый день на связи. Нам предстоит ещё детальный и продолжительный разговор. Мушкетёры сыска распрощались и удалились, предложив Нине, доставить её домой.

       Спустя неделю…

        – Маргарита Петровна! Мы всей группой благодарим вас за сотрудничество и доскональный рассказ об этой злополучной встрече. Благодаря вам задержана парочка на счету, которой несколько трупов и интернет-мошенничество в крупных размерах. Чем чёрт не шутит; если бы не вы, то, возможно, мог быть и ещё один труп… – Георгий многозначительно кинул взгляд в сторону коллег, согласно кивающих. О чём мы бы хотели вас попросить… — он на время задумался, размышляя… — можно обойтись и без этого деяния, но нам представилось, что будет правильным объяснить человеку, который собственноручно едва не завязал на своей шее петлю… Растолковать в чём он неправ, и что его коварно поджидало. Человек он, вполне может быть, порядочный, тем более вам это будет несложно, как сказала Нина. Мы прежде с ней посовещались. Она нам поведала, что вы вполне сможете поддержать разговор на английском языке. В нескольких словах суть дела.

      Анжела, она же Вероника, вела переписку с иноземцами и заманивала их, меняя парики и цвет линз. Те, кто клевал на эту аферистку, наезжали для встречи с ней в страну и поселялись в ту гостиницу, где она на тот момент временно трудилась горничной, о чём они, разумеется, не знали. В отеле аферистка пребывала скромной, тихой барышней, не привлекающей внимания. Наставлял её хитрый и неглупый проходимец, по кличке «Сократ». Он в былые времена трудился в банке и отлично исследовал систему наблюдения. Она же ему предоставляла реквизиты карт, добытые путём обольщения с добавлением препаратов для развязывания языка в первый же вечер. Заполучив данные, добивала жертву смертельной дозой заготовленного препарата, и, тут же, в номере сняв парик, линзы, растворялась в обслуживающем персонале отеля. Никто, никогда не видел красавицы с такими расцветками, выходящей из номера, если бы ни один-единственный случай, когда, видимо, что-то пошло не так… ей пришлось вынырнуть в образе соблазнительницы — она столкнулась с горничной Оксаной.

      Нам ещё предстоит многое прояснить в том, как это все удавалось. Анжеле повезло меньше, чем вам… При падении, она сильно разбила голову и пока… в тяжёлом состоянии. С ней запрещается длительное время разговаривать. Сейчас мы вплотную работаем с подельником, обнаружить которого помог телефон, найденный в ее сумке. Не стану вас загружать подробной техникой жульничества. Одурачивание — феномен, свойственный в основном человеческому обществу. В природе, впрочем, водятся крайне оригинальные формы адаптации к обстоятельствам, напоминающие обман, но, несмотря на наружное сходство с ним, в корне отличаются по своей сущности. К подобным животным феноменам относится маскировка и мимикрия. Но у них вполне благородная цель-защита от предполагаемого врага. За всю человеческую цивилизацию, а это, как вы понимаете, тысячи лет — люди изобрели тысячи вариаций обмана и окрестили это циничное изобретение разными именами. Словари ошеломляют численностью синонимов глагола «обмануть»: перехитрить, провести, обойти, обхитрить, надуть, оставить в дураках, оставить с носом, обвести вокруг пальца, втереть очки, наставить нос, одурачить, обдурить, околпачить, облапошить, обморочить, обставить… Только вслушайтесь в этот калейдоскоп аморальных призывов: ввести в заблуждение, объегорить, оболванить, обжулить, обвести, обмишурить, обштопать, обуть, нагреть, одурачить, взять на пушку, замазать глаза, охмурить, заморочить или задурить голову, навешать лапши на уши и т. д.

      -Боже мой! И во всём этом приходится копошиться! — с неподдельным удивлением воскликнула Маргарита Петровна.
– И не только в этом. Об остальной грязи, в какую нам приходится нырять и рассказывать-то жутко, — добавил Петр.
-Маргарита Петровна, как выяснилось из вашего рассказа и допроса Олега – подельника Анжелы, она же – Вероника; парочка навострила лыжи в другой город, так как в этом месте уже засветились. Они гастролировали по разным городам. Но Анжела – Вероника решила выйти замуж и распроститься с криминальной деятельностью. Её сообщник Олег, об этом ничего не знал, и поджидал в аэропорту, чтобы отправиться в Сочи. Он намеревался провести последнее выступление, а потом уехать за кордон, но она разрушила всего планы. Мы произвели распечатку переписок Анжелы и выяснили, что к ней должен прилететь некий Стэнли Браун из Флориды, семидесяти пяти лет. Олег об этом не знал, иначе бы он её убил, как сообщил он нам сам. Мы рассчитывали этого сэра привлечь в качестве свидетеля злодеяний «очаровательной особы», но потом американского богатенького старичка, решили не трогать, но позволили ему проехаться впустую, чтобы отбило желание вожделенно гоняться за внучками.
-Это и его бы она… того?! И старцев не щадила?!
-Да, такие нелюди никого не щадят, Маргарита Петровна. Им это чувство не знакомо. Но за него как мы поняли, она как раз собиралась выйти замуж. Начать новую жизнь, хотя вряд ли у неё бы это получилось. Мы хотим вас упросить встретить этого господина в аэропорту и вручить пакет, который мы вам дадим. В нём будут красноречивые фотографии его несостоявшейся возлюбленной и сокращённое досье от органов, чтобы он немого задумался. Вас же мы преподносим, как его избавительницу. Если будет желание, можете от себя сказать ему несколько слов.
-Ой, это такое ответственное задание, но попытаюсь. Я никогда в жизни не разговаривала на английском языке с его носителями.
-Мам, вот и опробуешь способности, — Нина, заключив в объятия, поцеловала её.

        Эпилог.

        Режим ЧП во Флориде, Южной Каролине, Пуэрто-Рико и на американских Виргинских островах, наконец, был снят, и авиакомпания American Airlines возобновила рейсы. Самолёт из Флориды прибыл без опоздания. Стэнли Браун перед посадкой в самолёт испытал недомогание, и у него кружилась голова, а судя по насморку, всё-таки переохладился, пребывая долго в воде, когда помогал при эвакуации соседским детям. Пошатываясь, прошёл таможенный досмотр и направился к выходу, пристально всматриваясь в лица встречающих. Вероника должна уже его ожидать в отеле, но, вдруг, решит встретить здесь. Не заметив рыжей роскошной гривы возлюбленной, немножко ссутулился, но по большей части из-за паршивого самочувствия. И уже хотел, собрался звонить своему врачу, чтобы получить рекомендации для аптеки, но тут подметил собственное имя и фамилию на табличке в руках приятной чёрненькой дамы. Она смущённо смотрела прямо на него.
– Добрый день! Вы не меня, случайно, встречаете?! – вымученной улыбкой он подчёркивал свой взволнованный юмор.
-Да, да! Вас. Прошу извинить мой плохой английский, — торопливо ответила Маргарита Петровна.
-Нет, вы неплохо разговариваете на моём языке, а вот я по-русски ещё плохо совсем, но буду проявлять рвение. Маргарита Петровна вознамерилась тут же вручить ему пакет, но что-то её смутило в облике благородного пожилого джентльмена.
-Вы плохо себя чувствуете? Может, вам нужна помощь?
-О! Вы мудрая леди. Да, я, вероятно, простыл и сейчас едва стою на ногах. Предчувствую, что у меня температура.
-Знаете, что, а давайте так сделаем. О деле поговорим позже. Вы не тревожьтесь — я хорошая знакомая Вероники. Она приедет позже в Киев. Непредвиденная задержка. А вы сейчас позвоните в отель, чтобы сохранили номер, и мы же поедем в гости к нам. Вас быстро поставят на ноги. Моя дочь-врач. Маргарита Петровна со свойственным ей авантюризмом в хорошем смысле этого понятия, и от неимоверной доброты души взяла шефство над совершенно не знакомым человеком. Но ей было его жаль по многим параметрам…

      Петр, муж Ольги — младшей дочери Маргариты Петровны не изумился, зная натуру любимой тёщи, завидев с незнакомцем, историю которого они вкратце знали.
-Петенька, познакомься, — но Стенли перебил презентацию…
-Разрешите, я сам испробую на плохом русском. Стенли Браун, — представился он Петру, улыбающемуся доброжелательно.
-Очень приятно, Пётр! Извините за старую, ржавеющую машину, но на свою ещё не заработал. Это раритет отца, – обезоруживающе улыбался Петр, оправдываясь перед Стенли, приглашая садиться в машину. Маргарита Петровна, как могла, перевела, но судя по тому, как улыбнулся сквозь болезненное состояние Стенли — понял и оценил юмор. До глубины души его поразили люди с невероятно открытой добротой, но больше был поражён тому, как его встретили дома. Словно ждали именного его. Красивая девушка Оля, оказалась молодым педиатром. Почти с порога, его не церемонясь, уложили в постель, как будто им было ведомо, как он о ней сейчас мечтал. Измеряли температуру – 38,9. Тут же поставили капельницу, а позже Маргарита Петровна приготовила тёплое питье с травами, и он провалился в глубокий сон.
-Мам, ты ему ещё не показала пакет?! Почему?! — удивилась Ольга, после разговора с мужем.
-Знаешь, не смогла сразу так сконфузить, той информацией, что в нём хранилась. Выше моих сил оказалось видеть унижение на его лице… не знаю… почему. Слегка поправиться и я отдам. Может, не полностью… Зачем ему все знать? Это же больно.

Через два дня Стенли стало значительно лучше, и он поразился тому, как профессионально, и добросердечно его лечат. Порывался выехать в отель, но его не выпускали, пока не встал на ноги. Правда, он и не очень сопротивлялся. Чего греха таить ему здесь было тепло и комфортно. Он и не предполагал, что так может быть. Во всяком случае раньше никогда не испытывал такого участия в своей судьбе. Неожиданно для себя ощутил, что не вспоминает о Веронике. Через неделю ему стало лучше, и Маргарита Петровна, смущаясь… не глядя в глаза, вручила пакет с фотографиями и характеристикой аферистки, отойдя в сторону. Он по нескольку раз перечитывал… разглядывал фотографии… там было все на английском. Вышел на лоджию и там долго о чем-то думал… Молча распрощался со всеми. Отказавшись от услуг Петра, вызвал такси. Переехал в отель, но на следующий день утром позвонил и пригласил всю семью на обед в ресторан при отеле, сказав, что для серьёзного разговора. Были приглашены и родители Петра: Мария Игнатьевна и Василий Мефодьевич, но они не поехали, а остались с внуками.

      Стенли встречал удивлённых гостей не один.

        -Здравствуйте, меня зовут Игорь! Я буду помогать с переводом, – отрекомендовался молодой человек.
-Да, но мы, кажется, недурно понимали друг друга, — удивилась Маргарита Петровна.
-Да, да Маргарита! Но разговор будет обстоятельный. Можно сказать — официальный. Должно быть понятно, все более детально, — с неподдельным уважением ответил молодой человек.
– Я понимаю, что ситуация не только комичная, но и в большей степени ещё и трагичная, — начал Стенли, глядя пристально на Маргариту, словно все это говорил ей лишь одной. – Собственно, как сама жизнь. Разве она у нас не трагикомедия? А мы все получились, так или иначе, её персонажами. Не могу понять… За какие такие заслуги я заработал немыслимую награду, в виде вашего гостеприимства, — повернувшись к Оле с Петром, — и ошеломительной деликатности от Маргариты к старому олуху, захотевшему юного тела, не задумавшись о душе, – он кивнул переводчику, попросив его не упускать ничего из сказанного. Игорь был точен. Стенли, все время прокручивая что-то в голове, продолжил:
-Я полагаю, что это незаслуженная награда и поэтому буду стараться её завоевать. Не хочу с вами расставаться. Со всеми… Если вы мне предоставите шанс исправить свои ошибки, я буду несказанно счастлив. Во-первых — дарю молодой семье машину, а документы и все оформление вам поможет сделать Игорь, о чём мы уже с ним договорились, а также, во-вторых, вместе с вами выберет самую лучшую, достойную таких людей, как вы, и отказ не принимается. Но самое главное… я… я приглашаю вас, Маргарита, поехать со мной в Ниццу, чтобы лучше меня узнать и понять. Мы отдохнём и поближе познакомимся. Надеюсь, вы, со свойственной мудростью и открытостью души, во мне сумеете разглядеть призанки вашей судьбы. Что касается меня, то я разглядел уже в аэропорту, не совсем понимая тогда… что это такое?! Как такое может случиться?! Но случилось. И прошу мне сейчас ничего не отвечать, а завтра мы встретимся и обсудим все вдвоём. Он многозначительно посмотрел в глаза потрясённой женщине. Маргарита Петровна, сидела, опустив голову… ни мертва, ни жива.

      Сцена за столом напоминала Гоголевское «Ревизор приехал»…

        Прошло полгода.

     -Ниночка, Нина! Стенли уже подготовил приглашение к нашему венчанию. Мы хотели, чтобы вы собрались все вместе. Его дети тоже подъедут. Оленька с семьёй прислали документы. Ждём от тебя. Мы очень скучаем. Стенли рвётся с тобой поскорей познакомиться. Говорит, что надоело по скайпу разваривать, и у него есть для тебя какой-то необыкновенный сюрприз. Ждём вас, наши милые девочки.     

 

Audio — сопровождения произведений
вы можете услышать на Fabulae.ru
автор — sherillanna
http://fabulae.ru/autors_b.php?id=8448
https://poembook.ru/id76034

Бермуд его… этот отель… или… селёдка с душком. 4ч.

4 часть.
                                 Селёдка с душком…

        Из подъезда острой струйкой тянулся удушающий рыбный дух, встречая, и тут же выпроваживая обратно всех, в него входящих. Но как бы то ни было, входить надо. Как-никак, некоторых проживать здесь угораздило, а иных экстренные дела влекли в этот дом, а кто, может, так, попить чайку. Словом, нам не дано знать, чего это вдруг они направлялись в злополучный подъезд, что и подтверждается фактом, и раз при входе в оный противогазов не выдают, то и нечего роптать, а пробивайтесь сами, как знаете. Нина, прикрыла нос шарфом, стремительно, пытаясь добежать до двери матери, но чем резвее неслась, тем пронзительнее становился запах. Она нажала на звонок, в страстном желании быстрее скрыться в квартире, от  тошнотворного кошмара. Дверь открыла Маргарита Петровна, да и кто ещё мог это сделать – жила-то она тут одна, но лучше бы она и не распахивала — эту самую дверь… Едва Нина, ступила в прихожую, как оказалась сбита с ног благоуханием протухшей селёдки. Лобзание дочери не состоялось… повисло в благоухающем облаке, окутывающем маму. Маргарита Петровна баттерфляем плавала в насквозь протухшей ауре.

-Мама! Что твориться в квартире?! Отчего так нестерпимо пахнет, мягко говоря?! Селёдкой, что ли? Так, не воняет, когда зажариваешь рыбу?! И у тебя же имеется вытяжка.
-Да?! А я и не чувствую! — нежным голосом, невинно изумившись вопросу дочери, откликнулась Маргарита Петровна. – Значит, принюхалась, — рассмеялась. Миловидная женщина обрадовалась приходу дочери, и ринулась заключить её в объятия, но выпустила из памяти, что вся обмотана — этой самой селёдкой. Таким методом врачевала она суставы, в целях профилактики возможного вероломного нашествия подагры. Нина с брезгливостью отступила…
-Мама, мама! Чем это ты обвязалась вся?!
-Ой, Нинуленька! Я совсем забыла…— задорно рассмеялась, умирающая мать, вообразив, что видит дочь. Это ж я на ночь обложила себя селёдочкой с душком. Узнала, что она излечивает суставчики… Представляешь, оказывается, рыбка извлекает все хвори из организма…
– Ох, эта мама! – Нина принялась лихорадочно раскрывать окна и балконную дверь, а на кухне включила вытяжку. Мам, зайду к тебе попозже, а то мне срочно надо бежать по делам, – и, зажав ноздри, устремилась к двери.
– Доченька, а я собиралась тебя попотчевать свежим вареньицем из чернички… – огорчённо воскликнула Маргарита Петровна. -Твоё ведь любименькое, — она умоляюще смотрела на дочь.
– Мамусик! Да какое тут вареньице полезет?! Уж, пожалуйста, не лепи больше ничего на себя, и мы попьём с тобой чаёк. Скоро приду.
-А -а-а-! Ну да, понимаю. Хорошо, милая. Немедленно наведу шмон в квартире.

Нина в этом ни капельки не сомневалась; знала, что матушка аккуратистка, но и большая охотница до нетрадиционной медицины, а также, пламенный экспериментатор. Вероятно, наложил отпечаток род деятельности мамы. Маргарита Петровна много лет работала методистом дворца культуры и сама любила обучаться: то танцам, то изучением языка. Она и Нину пригласила преподавать английский язык, открыв курсы у них во дворце, да и сама, во избежание преждевременного атеросклероза, решила подтянуть школьные знания. В её теперешней жизни все стало подчинено борьбе с надвигающейся старостью. Конечно, если рядышком находился друг – в виде мужского плеча, то эта битва «с ветряной мельницей» свершалась бы уж с другого фланга, ибо силы ушли на сражение за правильный образ жизни любимого человека. Такая уж натура у этой симпатичной и доброжелательной женщины, супруг которой, два года, как скончался, и не сражённый коварной болезнью, а от человеческой расхлябанности… Неопытная девчонка сбила его на машине, избежав наказания, продолжает благополучно куролесить на дорогах по сей день.

Едва дочь пустилась наутёк, якобы по неотложным делам, как Маргарита Петровна кинула все оставшиеся, от схватки с различными недугами — силы, на истребление амбре от избавительницы-селёдочки, обратившись за помощью к мистеру Проперу, но заметив какую-то бумажку перед телефоном, спохватилась, что не передала письмо соседке, брошенное в её ящик по ошибке. Эта квартира, напротив. Лидия Нестеровна — соседка, укатила с мужем на два года в Сомали, а к себе пустила на квартиру скромную девушку. Маргарите Петровне оставили запасные ключи, и попросили приглядывать, но, она не позволяла себе без съёмщицы входить  и прежде звонила. Быстренько освежив себя и наведя порядок в комнатах, Маргарита Петровна понесла письмо. Она позвонила в дверь один раз, но никто не отозвался, хотя движение за дверью ощущалось… вдруг заметила, что дверь приоткрыта… Заволновалась… Потихоньку толкнула, и она бесшумно открылась. Боязливо, озираясь, тихонько ступила в переднюю… Да, это вам не от каких-то хворей погибнуть… С ними можно ещё побороться, а тут, внезапность принимает решение. Шарахнет по голове, воришка какой и все тебе… Опасливо заглянула на кухню, но и там никого не оказалось, прошла в зал.

Пред взором изумлённой женщины предстал натюрморт, достойный кисти художника-авангардиста. На столе позировали парики всех окрасок: огненно-рыжий, белоснежный, черноволосый, шоколадный. Маргарита Петровна крайне поразилась, ибо не могла заподозрить, что эта бесцветная барышня, какой она ей показалась, на первый взгляд, носит парики. Взгляд привлекла пёстрая коробочка с линзами для глаз всяких цветов, а рядом с коробочкой лежали авиабилеты… Конечно же, дама она воспитанная, но тут, согласитесь, ситуация прямо детективная… Ну и заглянула, но успела лишь прочитать, что они выписаны на некую Веронику, хотя эту, вроде, звали – Анжела, и место прибытия – Киев, как услышала шаги за спиной… Оборотившись, поразилась ещё больше, тому, во что упёрся взгляд. Перед ней стояла молодая лицом женщина, но седовласая с водянисто – серыми глазами, что придавали бесцветному лицу измождённый вид.
– У-у-у вас бы-бы-ла открыта дверь, — заикаясь, принялась, объясняться, но тут же пронзительно воскликнула. – Я-я-я-я узнала! Вас же с каким-то мужчиной демонстрировали по телеви…— не успела договорить, как… Да! Никогда раньше нашей симпатичной экспериментаторше не доводилось, да и позже не ожидалось, побывать на водопаде «Виктория» либо, Ниагарском, и, тем более доведись там побывать, то вряд ли она полезла на самый верх скалы, чтобы потом низвергнуться вместе с каскадом водного столба вниз. А тут… нате вам… извольте получить острые ощущения, пережив тот самый момент, с наступлением которого так исступлённого боролась… но напоролась.

Анжела досадливо пнула безжизненное тело не своевременно вошедшей соседки, и начала нервозно набирать номер телефона.
– Алло! Ты меня слышишь? Какого черта ты не закрыл дверь и не забрал весь свой бандитский хлам? Ты же, знаешь, что я опаздываю, взгляни на часы. Стряслось, стряслось… Тронутая соседка забрела, пока я вышвыривала все твоё отработанное хозяйство в мусоропровод, чтобы после нас, его не обнаружили, а эта милашка сунула свой нос за чем-то, и рассматривала парики и линзы… Представляешь?! Не знаю, успела она или нет прочесть билет. По-моему, нет — я спугнула. Но самое ужасное – она видела по телеку наши фотороботы, о чём мне радостно объявила… Ну, тогда, помнишь — эта кретинка из банка давала показания… Нет. С работы я сбежала раньше, потому что меня стал допекать какой-то мент – обольститель… Ну, почему это не сожрала своё пирожное… Не могла же я ему сообщить, что всандалила в него, приготовленное тобой зелье с эффектом пищевого отравления, чтобы угомонить, дуру — Оксанку. Да, тебе легко рассуждать, а она уже собралась донести ментам про ту встречу с ней, когда я выбежала из номера датчанина… Слушай! Я бою-ю-ю-сь! Не знаю, что сейчас делать. Ну да! Я шарахнула по любопытной башке напольной вазой. Её нельзя теперь здесь оставлять… меня немедленно вычислят. Так! Да! Да! Все, я все поняла… Она? Напротив. Все, все я тебе позже позвоню. Да, да быстрее смываться отсюда. Встречаемся, как условились.

Живо побросала в сумку приготовленные вещи. Потом натянула на руки тонкие перчатки и нервно вынула из сумочки ампулу, но после, поразмыслив, достала вторую и стала набирать в шприц. Высунулась в коридор — там царило безмолвие и только угасающий запах селёдки, напоминал о том, что в этом месте ещё недавно проживала милая женщина, никому не делающая вреда, кроме как, себе. Она взяла за ноги Маргариту Петровну и потащила в её квартиру, которая печально распахнула двери перед финальной встречей со своей любимой владелицей. Общий коридор был отделён от остальной площадки и это облегчало грязные деяния злодейки. Швырнув бедную женщину на кухне рядом с увесистой глиняной вазой, какую она предусмотрительно громыхнула о пол, имитируя падение откуда-то сверху на бедовую головушку.
Возвратилась в свою квартиру за сумкой, осмотревшись, не оставила ли чего, захлопнула дверь. Ещё раз вслушалась в звуки подъезда, и, удостоверившись в безраздельной тишине, юркнула в комнату к бездыханному телу. Поставив сумку на пол, наполнила шприц лошадиной дозой снотворного, чтобы уж на века усыпить бдительность вездесущей соседки. Нагнулась, собираясь натренированным движением сделать инъекцию в ягодицу бедняжке, попавшей наконец-то туда, куда неизменно устремлялась, сам того не сознавая, но… Да, говорят же мысли – воплощаются в жизнь, чёрт бы их побрал. Рука злодеяния, с занесённым над Маргаритой Петровной, шприцем резко дёрнулась и отвалилась в сторону вместе с обладательницей, то есть – седоголовый бандиткой. Сползший парик, распластавшейся в горизонтальном положении девушки, обнажил нежно-золотистые натуральные волосы, а из-под правого ботинка, жалостливым вылупленным глазом, как у камбалы смотрела плоская, полураздавленная голова селёдки. Ей суждено-таки было спастись от Маргариты Петровны, при быстротечной уборке, выскользнув из пакетика, но здесь настиг бедняжку злополучный ботинок криминала. Тем не менее, расставаясь с жизнью, размазанная черепушка селёдочки смогла нанести конечный, сокрушительный удар по злу. Владелица ботинка, наступив нечаянно на злополучную голову селёдочки с душком, поскользнулась на ней и обрушилась без сознания, при падении, брякнувшись черепом об угол тумбочки.

  Трагикомический, аморально-этический,
социально-экономический деФективчик. 
Как, собственно, и сама жизнь. 

Реальная история с продолжением…

Audio — сопровождения произведений
вы можете услышать на Fabulae.ru 
автор — sherillanna
http://fabulae.ru/autors_b.php?id=8448
https://poembook.ru/id76034

Бермуд его… этот отель… или… селёдка с душком. 3ч.

Бермуд его... этот отель... или... селёдка с душком. 3ч.

Бермуд… мать его – отель…

Пуаро, крепко стискивал обеими руками голову, пытаясь выжать из неё боль.  Не-е-ет!  Не показалось, – это, в самом деле Пуаро, но не тот, кто с тростью и при шляпе, а, другой Пуаро — без тросточки, но шляпа в наличии, и время от времени любил побаловаться трубкой. И именно трубка в его руках, являлась для сыскной четвёрки знаковым действием. Символизировала выигранное очередное сражение. Величали нашего Пуаро — Жора, то есть — Георгий, так вот у него как раз и болела невыносимо голова уже целую неделю, а причина для этого имелась, самая что ни на есть досадная.  Чего это вдруг его именуют прославленным на весь мир именем? Да все просто — очень уж элегантно выглядел всегда, прослыв на все главное следственное управление и далеко за его пределами — элегантнейшим из руководителей отделов по особо важным делам. Когда Георгий, небрежно закинув ногу на ногу, как бы свысока взирал на них – товарищи  урки,  суетливо начинали подёргиваться на стульчиках…  Нет, ещё не на электрических, а на обыкновенных — на каких сиживать обычно изволим мы с вами, извиваясь рыбёшками на раскалённой сковородочке, под прицелом его достоинства. При этом он имел обыкновение, выдерживать нестерпимо длинную паузу, и они ещё активней начинали ёрзать и сучить ручонками, а на их нагловато – самоуверенных мордах-лица, выступала от театральной паузы, некоторая оторопь… И грезилось сердечным, что всё уже в принципе доказано и в настоящий момент им подробненько поведают: как и где они совершали злодеяния…

Да-а-а! Ну, тут я вам сообщу, акценты поведения, для работников сыска неординарные, и расставлены непросто правильно, но изысканно противоположно тому, как ведут себя обыкновенно эти самые работники. Ну, вы знаете… те, у которых от вечного недосыпа серое лицо, мешки под глазами, усталая без энтузиазма речь с элементами раздражения… А внешний вид? Ну, что внешний вид? Этот вид, как и обстановка в кабинете следователя… ясно говорят о зарплате выявителя и ликвидатора всякой нечисти, и об отношении к ним (я имею в виду самого ликвидатора и его кабинет), мягко говоря, нашего с вами, — государства. Невыспавшиеся, помятые, оттого что приходиться спать иной раз: где попало, как попало, с кем попа… нет… не о том. Имеется в виду — несколько минут приходиться поспать за три дня, чтобы опять в бой, а эта самая нечисть, потому ведёт себя перед нашими ликвидаторами вызывающе и вращает перед их носами мокасинами из натуральной кожи, ещё и по этой причине. Вполне можно подумать, что мне больше нечего делать, как брюзжать на этих «слуг», чьими заложниками мы с вами являемся?! Ничуть не бывало. Во-первых, это — не брюзжание, а констатация, а во-вторых, отображение действительности, подчёркивающее, не меняющиеся порочные взаимоотношения власти и народа. И все потому, что не меняется сам народ, начиная с себя любимого, а только уповает на бога, власть и барина, который приедет и рассудит; помните же, как об этом самом ещё Некрасов сообщал:

Забытая деревня.

У бурмистра Власа бабушка Ненила
Починить избенку лесу попросила.
Отвечал: «нет лесу, и не жди — не будет!»
«Вот приедет барин-барин нас рассудит,
Барин сам увидит, что плоха избушка,
И велит дать лесу”, — думает старушка.

Кто-то по соседству, лихоимец жадный,
У крестьян землицы косячок изрядный
Оттягал, отрезал плутовским манером.
“Вот приедет барин: будет землемерам!—
Думают крестьяне.- Скажет барин слово –
И землицу нашу отдадут нам снова”.

Умерла Ненила; на чужой землице
У соседа-плута — урожай сторицей;
Прежние парнишки ходят бородаты;
Хлебопашец вольный угодил в солдаты,
И сама Наташа свадьбой уж не бредит…
Барина всё нету… барин всё не едет!

Наконец однажды середи дороги
Шестернею цугом показались дроги:
На дрогах высокий гроб стоит дубовый,
А в гробу-то барин; а за гробом — новый.
Старого отпели, новый слезы вытер,
Сел в свою карету — и уехал в Питер.

Вот я и пишу жизнь, как оно есть, к сожалению… но не должно было быть. И вообще… Детективом, в привычном его понимании, угостят вас, горячо мной любимые: Чейз, Шелдон, Сименон и иже с ними, а я ещё вначале дала понять, во что вы вляпались, заглянув сюда: в трагикомический, аморально-этический, социально-экономический деФективчик. Как, собственно, и саму жизнь.  Парадокс! Они «слуги», а мы заложники! Да, на этих парадоксах и построена вся наша жизнь. И ведь удивительным образом эти факторы дьявольски связаны между собой. Да неужто вы думаете, что эта самая нечисть, какая, чаще всего изволит сидеть перед ликвидаторами грязи, посмела бы вести себя дерзко, нагловато, если бы… Мечтать никогда не вредно.   Представляете, в сопровождении конвоя заходит этот самый урка в кабинет следователя, а та-а-а-м… Не-ет, не меблировка из красного дерева, а вполне себе нормальный, функционально подобранный комплект офисной мебели, и за столом трудится…, кто бы вы думали? Невыспавшийся, слегка помятый и так далее… Нет, не отгадали. За приятной мебелью, во всех отношениях, сидит хро-ни-чески невыспавшийся, чуть-чуть помятый и с тёмными кругами вокруг глаз-следователь, но только сча-а-стливый… А почему он счастливый? Нет, ему не увеличили жалованье до заоблачных высот, и не повысили в звании, перемахнув через две звёзды…  Попросту он спокоен за семью, обделённую его участием, потому как полностью отдаёт всего себя служению, пардон Родине, не щадя живота своего. А она, прошу прощения, эта самая Родина в лице, наших «слуг» народа с благодарностью за его бескорыстный, ратный труд окружает заботой и вниманием тыл, то есть дом, где проживают дети, родители.  Потому и трудится опер с достоинством в глазах, сидя в белоснежной рубашке, пусть, не в абсолютно свежей, потому как уже три дня не может попасть домой, гоняясь за врагами чести и совести, но по сердцу у него медовой патокой разливается мысль о доме…  Знает, что пока он на боевом посту, о его драгоценной семье позаботилось Отечество, а потому любимая жена, решила подарить ему ещё и маленькую дочурку.

Правда, она пока находится в состоянии пятимесячной беременности…  Так вот, его драгоценная, в настоящий момент, посадив маленького сыночка в коляску и бережно укутав животик с доченькой в шубку (глубокая зима, потому как гололёд), подходит к лифту, а живут они на двенадцатом этаже, и едут на первый этаж, а там… Имеется в виду холле: по специальному спуску для детских колясок, причём есть даже приспособление для двойняшек, скатывается прямо на улицу. При этом, не надрывая животика, какому всякое усилием угрожает бедой. Представляете, и эти самые пандусы для детских колясок есть, куда ни кинь взгляд. Тогда молодая и, даже которая постарше — мамаши, смогут, без малейшего напряжения обходиться сами без мужей, а они все свои силы отдают заботливой стране. Это как должно быть, чтобы…   Но пока дома, ещё старой постройки, то есть в этих старых домах отродясь никакие спуски для детских колясок не предусмотрены. Не берусь порицать! Видимо, никаких детей не предусматривалось заводить в те отдалённые времена, вследствие того чего ещё голову напрягать из-за каких-то там малявок…  Вот подрастут, если уж сподобились всё-таки появиться на свет, так пускай ихние мамашки и размышляют сами, как карабкаться по лестницам на этажи с дитятками: один в коляске, другой за палец зацепился, а третий ещё в животе плавает… Вот так.

-Ну-у, загнула! — скажите вы, – при чём здесь семья?! И где, вообще, вы видели, чтобы мамаши не корячились со своими колясками, а старики — родители могли  гулять в любую погоду, не надеясь, что сыночек бросит дела и прибежит вывести их на променад, потому как им жи-и-зненно необходим свежий воздух и пешие прогулки? Так вот тут-то как раз и порылась собака…  Это я так, для примеру… а на самом-то деле… нет у нас, для средних жителей любимой Отчизны условий для благотворной деятельности во благо Родины.  Да что там пандусы? А что, вообще-то, есть, чтобы можно было спокойно сидеть на работе и всего себя реализовать на благо, при этом сердце могло биться радостно и спокойно за тех, кто остался дома, рожая и выращивая будущее страны. Остаётся — одно бо-о-о-льшое НО, и вот в этом «Но» и таится сила – силища, которая и внушает человеку, то есть нам с вами, а также следователю: уверенность в завтрашнем дне, чувство патриотизма, замешанное на любви к Родине. Отсюда, от этой самой, непонятно откуда берущейся любви, неспешно вытекает чувство собственного достоинства… вот оно-то и ставит на место нелюдей. И те уже не посмеют с брезгливой иронией сказать следователю, такое, что они, бывает, говорят… Да мне кажется, что и вражин с мордами нечисти, могло быть поменьше, если бы…  А, да что там?

Вернёмся же к Пуаро…

На джентльмене Российского сыска – безукоризненно чистая и выглаженная сорочка с небрежно отогнутыми накрахмаленными манжетами, придающими особенный шарм, а тёмно-синий пиджак и такие же тёмно-синие брюки чинос — с коричневыми кожаными лоферами, гармонично завершают элегантно – демократичный имидж. Ну, и, конечно, волосы лакового — чёрного цвета, гладко зачёсанные назад — органично дополняли облик следователя, совершенно справедливо  получившего прозвище — Пуаро. Тут не поспоришь – похож на любимца Эркюля. Не исключено, что образ элегатного  усатика явился эталоном для подражания. Так, ведь на то они, и образчики, чтобы с них брали примеры…  Напрашивается справедливый вопрос, а кто накрахмаливает ему эти самые манжеты, когда при такой адовой работе и спать-то некогда. В том-то и дело, что все это сам. Хотя мать нашего Пуаро вносит значительную лепту в имидж сына, и он безгранично её любит, конечно же, не только за это, ничуть не стесняясь выказывать светлое чувство перед коллегами. Георгий Владимирский похоронил любимую жену через семь месяцев после свадьбы… Марина, так звали юную супругу, находилась на седьмом месяце беременности, а он тогда вёл одно чрезвычайно запутанное дело и всецело полагался на поддержку мамы, но её положили в больницу.

В то время заявилась зима, как всегда, нежданно, негаданно, к тому же ещё то слякотная, то скользкая. Страна все никак не приспособится к появлению этой проблематичной, капризной гостьи. Видите ли, к встрече с ней надо тщательно готовиться! Выдумали тоже, когда это у нас к чему-то готовились, вообще, тем более тщательно?! Все спонтанно… авось пронесёт. Нам это знакомо, многие из нас каждый день на работе так работают. Вот и здесь… девушка отправилась на приём к врачу сама, а мужа три дня не было дома… заскакивал на несколько минут, чтобы расцеловать молодую жену и животик, и дальше очищать воздух от смрада бандитизма… Марина спускалась по лестнице с развалившимися ржавыми перилами, по ступенькам, которые в обычном-то состоянии так разбиты, что приходилось неизбежно ставить ноги как на лыжах, а уж зимой… Бетонные огрызки были покрыты ледяными наростами вперемежку со снегом, и угрожающе торчали копья арматуры… вот нога и сорвалась… Беременная женщина полетела вниз, а из-за поворота, как и положено, в черте города, на огромной скорости вынырнул большегрузный самосвал и подмял под себя женщину и не родившуюся доченьку…

Пять лет прошло со дня их гибели, но он и не помышляет о женитьбе, чем глубоко огорчает мать, но она переносит это молчаливо, с пониманием поддерживая сына. Георгий слыл педантичным и дисциплинированным до неприличия, как иногда принято, и эти положительные качества частенько вызывали неодобрительное брюзжание коллег. На его фоне — им простым смертным, которым ничто человеческое не чуждо, трудновато было соответствовать своей профессии. К примеру: обыкновенное разгильдяйство, или там… кое-какая небрежность, но, несмотря на разницу привычек, и характеров, какими Георгий самоустранился от пасмурной реальности – его как-то трогательно любили и почитали друзья, да и он, расплачивался с ними тем же.   Мама джентльмена сыска – Алевтина Юрьевна их общий ангел-хранитель. Вся «мушкетёрская компашка» во главе с гасконцем Жорой, а это: Костя — двадцать два годка от роду, Петруша — тридцатилетний женский угодник, Павлуша — о тридцати двух годах, ну и гасконец Жорж Пуаро, коему стукнуло тридцать пять лет; так вот, вся эта компания обожала наведываться к хлебосольной женщине, то гурьбой, а то и по очереди. Со своим личными проблемами, но в основном с пустыми желудками. Да, желудков имелось в наличии четыре, но Алевтина Юрьевна неизменно оказывалась во всеоружии: в виде тазика всяких пампушек, пирожков, одним словом, имела, чем обуздать ненасытные субстанции.

В кабинет с шумом ворвался самый неоперившийся помощник-Костя. Пару секунд безмолвно разглядывал шефа, а затем так это опасливо спросил:
-Что это с вами, Георгий Владимирович? Вам плохо, что ли?
-А тебе, что ли, лучше, мой друг? – отозвался вопросом на вопрос шеф, приподнимая голову и растирая руками виски. Подошёл к молодому коллеге обняв за плечи, участливо проронил: — Ты же, знаешь, что из-за этого чертового Бермуд… мать… его отеля уже едет кровля. Мне сегодня недвусмысленно прозрачно намекнули, что если мы не продвинемся за эту неделю хоть на квадратный сантиметр в расследовании, то четыре скальпа, один из которых полу-лысый, имеется в виду Павлушин, гуляющий с умом, вывесят над входом в Управление, для назидания товарищам, — выговорившись, начал остервенело растирать виски. – А тут эта носительница интеллекта, рвётся на части… никакие таблетки не подают руку помощи.
– Ну, дела! – коротко резюмировал Костя. А я прибыл от горничной, той, что лежит в больнице. А вы, почему к своей маме не обратитесь за помощью? Помните, у Петруши разламывалась голова? — упорно продолжал озабоченный проблемой шефа сердобольный Костя, — так ваша мама его за полчаса поставила на ноги, – синхронно спрашивая, и изумляясь, почему человек не использует услуги личного эскулапа.

-Гаскони неизвестно слово трус,
Не знать мне шпаги, если вы неправы.
У нас, гасконцев, лучший в мире вкус –
Ничто нам не по вкусу, кроме славы.
Бургундия, Нормандия, Шампань или Прованс,
И в наших жилах тоже есть огонь,
Но умнице Фортуне, ей-богу, не до вас.

– Пока на белом свете есть этот хренов Бермудский отель, — вместо ответа, Жорж, процитировал слова популярной песни с шутливой интонацией в голосе, продолжая машинально говорить с Костей, что-то напряжённо прокручивал в голове. «Мушкетёры» знали, что за ним такое частенько водилось. В это время зарождалась гениальная мысль.
-Понимаешь, Константин, – после паузы продолжал Жорж, но уже с блеском в глазах, означающим, что поймал-таки толковую мыслишку за хвост, — в этой знаменитой песне как нельзя лучше отобразилось все, чем живёт и гордится современная Гасконь. Это и всемирно знаменитый гасконский безудержный темперамент, и гордость родным краем, и устремление к славе, и, конечно же, постоянное поддержание неугасающей славы самого известного гасконца в мире – шевалье Д’Артаньяна. Дюма избрал родину шевалье крайне удачно. Тру-у-дно представить, каким бы удался бравый мушкетёр, появись на свет он в Бургундии или Орлеане. И хотя, Орлеанской Девой он не был бы по определению, то вряд ли собрался мчаться сломя голову на край света за какими-нибудь бриллиантовыми висюльками, пускай и решающими судьбину драгоценный Франции.
А ты: «К ма-а-а-ме не обратились», — соскользнув с мыслительных небес, Жорж ласково похлопал молодого коллегу по плечу, а тот стоял, всецело раздавлен, да что там раздавлен… асфальтным катком – размазан по облезлому линолеуму…
– Ну, вы даёте! – с неподдельным восхищением воскликнул Костя, начисто забыв о больной голове шефа. Откуда вы все это знаете?!
– Эх, Костя, Костя! Ещё со школы должен был усвоить, что бывает внеклассное чтение, и кто это принимал к сведению, тот и подружился с книжкой. Ну а если серьёзно, то… одними знаниями статей законов и всякой специальной атрибутики — с гулькин нос чего добьёшься от современных преступничков. Эпоха компьютеров, интернета и иных информационных технологий…  Вникаешь, — размышляя вслух Жорж, но вдруг круто обернувшись к другу, неожиданно попросил:- Костенька, дорогой, а ну-ка поведай мне быстренько, чего тебе наплела горничная? И ещё…  С какой это стати ты ко мне обращаться опять на вы?! Мы же с тобой, братец договорились – один на один общаемся как близкие друзья, тем более что это, так и есть, — роясь в каких-то бумагах, миролюбиво ворчал гасконец — Пуаро.
– Вот, уж, в самом деле, наплела! — запальчиво рапортовал Костя.В тот вечер, когда обнаружили бессознательное тело датчанина в номере – она, оказывается, должна была дежурить, но напарница Светлана уговорила поменяться днями, якобы той срочно куда-то надо было уйти. Ну,  они и обменялись сменами, но Оксана, вечерком забежала в отель, забрать забытую косметичку, а когда уже выходила из гардеробной, где переодеваются горничные, увидала, как из лифта вынырнула дьявольски красивая девушка: голубоглазая с чёрными роскошными волосами и стремительно побежала по лестнице вниз…  У Оксаны тогда возникло мимолётное ощущение, что кого-то ей напоминает эта фурия, но она не придала особенного значения, если бы буквально на следующий день не узнала… Почти в то же время в одном из номеров обнаружили гостя из Дании без признаков жизни. Дежурная по этажу клялась, что никто к нему не проходил а, тем более такая яркая женщина…  Дескать, она сразу бы её заметила и уж, конечно, запомнила.Оксана спрашивала тогда всех, кто в тот день дежурил, не видели ли такой женщины, но те отрицательно кивали, и это показалось странным, потому что невозможно не заметить такую яркую личность…  А вы же помните, что тот мужчина скончался в больнице от сильной передозировки сердечных капсул, вызвавший анафилактический шок и остановку сердца. Почти так же погибли два других иностранца, три месяца назад, и стали нашей головной болью. В отеле началась настоящая паника, рейтинг стал катастрофически падать. Оксана почувствовала, что та не в меру яркая женщина имеет прямое отношение к страшным событиям… – Костя задумался на миг, потом продолжил, убедившись в возникшем умозаключении.
– Мне показалось, что она боится в чем-то признаться не только нам, но прежде всего себе, после отравления. У неё есть догадки. Вот что она говорила, из чего я вывел заключение:
– Я помню, мы пили чай с девочками, — выстраивала она цепочку воспоминаний, — а я собиралась уже уходить домой, но не спешила и решила с девочками чуточку поболтать, тем более что в эти дни всё были взбудоражены, а отель гудел, как пчелиный улей после драматических событий…  Тогда я ляпнула девчонкам, что собираюсь рассказать вашему красавчику — оперу о своих подозрениях…
– Это она имела в виду вас, Георгий Владимирович, — заговорщицки радостно сообщил Костя, а затем продолжил доклад.– Девчонки пытались меня отговаривать, особенно старалась, Анжела, наша серая мышка…— внезапно оборвав воспоминание, Оксана задумалась, но опомнившись, продолжила. – Анжела, начала слишком горячо уверять, что меня затаскают как свидетеля, и света белого не увижу. Потом все разошлись по своим делам, а мне неожиданно стало ужасно плохо… потеряла сознание… и вот теперь лежу в больнице…  Знаете, мне кажется, что меня отравили… и думаю дело этим не закончится, — внезапно обречённо произнесла Оксана.
– После беседы с Оксаной я пошёл к врачу и попросил показать историю болезни, но он сказал, что ещё в работе и покажет завтра. Вот такие дела, — заключил свой рассказ Костя, наливая из графина воду.
– А дела-то, более чем распрекрасные! — торжественно объявил Жорж. Костя даже слегка захлебнулся водой от такого заявления…
– Чего же тут прекрасного вы увидели, Георг… то есть Жора?!
– А все отменно! Ты целиком засвидетельствовал мою версию, которая егозит в головушке всю неделю, представляя эту чёртову беспрестанную боль. Но не имелось ни единого обоснования, чтобы мог выдать её вам на-гора, мои драгоценные мушкетёры-сыщики, — ликующе подтанцовывая, прокричал Жорж. – Так! Константин! Бери гитару и седлай коней…
– Не понял… — промямлил остолбеневший Костя
– Ну, в смысле, дуй за ребятами, и свистать всех ко мне! Да, кстати, а где это наш Павлуша?! – вспомнив, что тот фрукт ещё час тому назад звонил, докладывая о набеге на пирожки к Альбине Юрьевне, но до сих пор его нет? Осведомился Жорж. – Ты не знаешь?Костя не успел ответить, как распахнулась дверь, и вкатился, а не вошёл, тот самый Павлуша с виноватой наружностью и плачевным пакетиком в руке. От мамы Георгия с бездыханными пакетиками не прибывают. Она неизменно вручает по целому тазику горячих пирожков.  Тот стоял, жалостно понурив голову. Из-под этой буйной головушки вероломно висели лоснящиеся от смачных горячих пирожков щёки с разливанным здоровым румянцем. Но, может, это было всё-таки багровое зарево стыда за недовнесенные пирожки изголодавшимся коллегам? Но кого теперь может удовлетворить любой из ответов на этот, как зов вопиющего в пустыне вопрос, когда уже ничего не изменится. Пирожков-то нет, как нет. И здесь, как назло, врывается в кабинет порывистый Петруша: голодный, предвкушая на языке привычный, ароматный привкус маминых пирожков…
– На кой черт я ему доложил, что поехал за пирожками?!— в страшенной тоске размышлял, с опущенной главой Павлуша, предчувствуя неотвратимый конец, ещё такой молодой жизни, не до конца реализованной.
– Кого торжественно похоронили?! Чё  эт  у вас такие лица?! — устремившись к Павлушиному пакетику, на аллюре осведомился Петя. Но тут же все расчухал. И ведь не потому, что чертовски был догадливый, а скорее… подобное приключалось и ранее, потому расследование по горячим пирожкам неизбежно пришло к скоротечному заключению… – Та-а-а-ак! — взревел одуревший от голода Петручио. – Опять насыщал всю секретную лабораторию криминалисточек?! – свирепо рычал Петюня, наползая на махину-Павлушу всем своим слабосочненьким, худеньким тельцем…  Да-а-а-а! Что значит сила духа! В особенности, когда отстаиваются праведные дела. Она даже гигантов веса повергает в трепетание, даже если носитель этого воинственного духа — комарик. Павел, весь втиснулся, нет, провалился в собственные плечи, благо, что было куда зарываться. Там имелась косая сажень в плечах. Жутко помыслить, какое могло свершиться душегубство, не вторгнись Пуаро, во внутрипартийные разборки…-Да, ладно, объяви уж амнистию этому женскому подпяточнику и обжоре. У меня для вас имеется лакомее еда. Павлуша, наконец, смог приподнять повинную головушку и быстренько передислоцировался поближе к шефу и подальше от этого…
– У-ух, ты! – зловеще прошипел Петр, направляя тому… в район его бесстыжих глазонек, два пальца.
– Ну, ты, это! Того…— нетвёрдо предохранялся Павлуша, от остатков агрессии голодного друга. Когда, в конце концов, пирожковые страсти чуток поутихли и все расселись за круглый стол временного перемирия. Стол, правда, не круглый, а в некоторых остроугольных местах даже подободранный, но всё равно, для образности представим таким. Костя, безмолвно наблюдавший за баталией как гром среди ясного неба, соорудил предложение, поразившее своей животрепещуще – гениальной полезностью…– А, может, мы пойдём в соседний сквер… там продают чебуреки… и подробно поговорим на открытом воздухе, а? – всем показалось, что как-то жалостливо он это произнёс.
– Как же отчаянно хочет кушать, маленький! — хотя рост того был метр восемьдесят пять, но так синхронно подумали все, одновременно подскочив, как ужаленные съедобной мыслью и энергично устремились к выходу…  Все, кроме Жоржа. Он оставался сидеть на месте, с лёгким презрением, оглядывая, этих… не мог отыскать нужных слов для выражения… но затем, махнув безнадёжно рукой, встал и вышел за ними.
– И это правильно, — поддержал решение шефа жалкий лицемер-обжора Павлуша, за что заработал беглый товарищеский подзатыльник от Пуаро.К невообразимому человеческому счастью «мушкетёров» от сыска — оказался вакантным столик, стоящий под раскидистым дубом, в отдалении от остальных собратьев. Честная компания  дружно плюхнулась на деревянную скамейку, а Павлушу незамедлительно отправили охмурять миловидную девушку, туда, откуда тянулся дурманящий дымок и запах, с напоминанием о мясе. Разумеется, он торжественно заверил всех, что исключительно благодаря его неотразимому обаянию и шарму, они будут немедленно вкушать чебуреки с двойной порцией мясо-начинки. Но когда к столу доставили скалистую гору отощалых, как зелёная тоска — чебуреков, никто не посмел поддёргивать ловеласа. Скоростное поедание первого чебурека протекало в бездыханной, мёртвой… почти зловещей тишине. После четвёртого возник слабый ропот… дескать, попить бы.   Жорж решительно устремился к маленькому домику и принёс оттуда несколько стеклянных бутылок с минеральной водой, и также категорично поставил на стол, твёрдо сообщив:– Все! Нашпиговали утробы, теперь о деле… Благо, никого рядом не оказалось, и они могли поговорить, одновременно, наслаждаясь свежим воздухом и тишиной, что весьма редко им приходилось испытывать.
– Ну, что, начнём сначала. Я почти теперь уверен, — начал разбор полётов Жорж, — что мы зашли в тупик именно в тот момент, когда стали мусолить версию самоубийств…  Ну да, нам, конечно, было, отчего так думать, ибо при каждой из двух жертв, оставались при себе и кое-какие наличные деньги, и документы хотя не хотелось с этим соглашаться, но ничего другого до поры до времени не оставалось делать. Сколько мы истратили времени на дальнейшую отработку этой версии? — осведомился Жорж, глядя на Петрушу?   Да было о чём сокрушаться.Группа значилась самой результативной по всему управлению. Поэтому-то и доверили это, как оказалось — довольно запутанное и таинственное дело. Тем более что замешаны, оказались иностранные граждане и задета честь отеля. Одни просили не раздувать шумихи вокруг роковых событий, а полномочные представители консульств стран, откуда явились жертвы, призывали большего расширения следственных возможностей. День и ночь опрашивались все до единого работники отеля.  Изучен и обследован каждый миллиметр в номерах отеля.  Одна-единственная улика, в двух происшествиях совершенно одинаковая, говорящая о том, что это, тем не менее, самоубийство: в одном случае, это коробочка с капсулами, а на ней отпечатки  только жертвы, а в другом, передозировка сильного наркотика, и ни единого намёка на присутствие посторонних  в номере… Либо все прочие следы тщательно стёрты, как сказали криминалисты, и оставлены только отпечатки хозяина коробочки. Группа это понимала, но ничего другого пока не приходило в голову, если бы…Из отеля вдруг сообщили, что одна из горничных неожиданно попала в больницу со странным, на их взгляд, острым отравлением… Группа помчалась в больницу, надеясь, что-либо, узнать от девушки, но та была в тяжелейшем состоянии, и пришлось остановиться лишь на многочисленных беседах с её коллегами. Но из этих разговоров ничего не следовало, кроме того, что она, видимо, отравилась пирожными, которые они приобрели в соседнем кафетерии к чаю.  Напрашивался вопрос: а почему же тогда не отравились двое других, с кем она пила чай. Одна из них сообщила, что, вообще, не ест мучного, а вторая — Анжела, решила съесть немного позже… — пока не хотелось, но Оксана, дескать, уничтожила и её пирожное, потому как была охотница до всякой выпечки.  Петр, вместе со своим «неразлучником» Павлушей и криминалистом – перешерстили тогда все до единого пирожного в этом злополучном кафетерии, но ничего подозрительного не обнаружили, но время было потрачено более чем достаточно.
– Меня, — рассуждал Жорж, — мучил один-единственный вопрос: как так получилось, что не осталось ни единой крошки от этих злополучных пирожных, чтобы сделать анализ?! Ведь первое, что должны были сделать, вызвав скорую помощь — это обратить внимание на все вокруг, способное вызвать отравление. И это предположение наводило на мысль о некой преднамеренности, но… к сожалению —  только мысль без всяких подтверждений, если бы не…– Костенька, дорогой наш! Ты даже не представляешь, какую замечательную зацепочку нам преподнёс! — с умилением обратился Жорж к коллеге. – Представляете, — продолжал он, — Оксана вдруг заговорила с нашим красавчиком и пусть сказала всего несколько фраз, но каких! Она тоже думает, что её отравили, и опасается чего-то ещё большего. Это то, что терзало меня долгое время и вот почему, — продолжал вдохновенно Жорж. Да, все оставалось при наших жертвах нетронутым… Ограбление и всякие мелкие пакости отпадали, но…  И это, не давало мне покоя. Не могли же, эти самые граждане Дании и Италии приехать в другую страну и поселиться в шикарных номерах пятизвёздочного отеля, имея в наличии, только те деньги, которые оказались при них…  Как минимум при них должны быть карты, без которых сейчас почти ни один уважающий себя иностранец не путешествует, да и вообще. Но вот именно эти карты при них оказались почти пустыми,  причём у обоих. Вы помните, я тогда подробно интересовался в банке по поводу состояния этих карт, и возможных способов снятия с них всех денег…Через некоторое время мне предоставили информацию о том, что хотя это большая редкость, но с обеих карт сняты почти все деньги. Оставлена мелочь. Но в банкомате, такие суммы снять невозможно сразу… их сняли в офисах разных банков, причём ещё при жизни жертв. Видео, в одном из них в это время отобразило мужчину высокого роста в надвинутой на лоб шляпе с подчёркнуто спокойным поведением, а возле банка его ждала рыжеволосая красавица. Пытались сделать тогда их фотороботы, но оказалось сложно, ибо он все время показывал себя со спины, а она плохо просматривалась из-за непогоды. При доскональном ознакомлении, мы сделали вывод, что мужчина до мельчайших подробностей знал расположения камер в банках и искусно манипулировал ими, забавляясь, таким образом, демонстрируя полное спокойствие. И у меня возникло предположение, что он нерядовой служащий одного из банков, и ему необходима была помощница из обслуживающего персонала престижных отелей.Два связанных между собой убийства, плюс версия с отравлением; должны говорить о том, что «Ищите женщину». Ему кто-то доставлял эти карты с полнейшей информацией о номере пин-кода и владельце, сама же оставалась в номере, пока производится манипуляция с картами, тем более что могла иметь доступ к ключам, или ещё какие-то приёмы… Затем, уже опустошённые карты возвращали хозяину, с которым часа три тому назад успевали расправиться при помощи сердечных капсул, или наркотиков, охраняя временно его неприкосновенность и покой.  Пока же Костенька, дорогой ты наш, Оксаночка остаётся на твоей совести, потому что она именно к тебе глубоко прониклась доверием, — хитро взглянув в сторону женского угодника Павлуши. Ну, что дружище, и на старуху бывает проруха, — успокоил того. Все заулыбались. Им известно, что Оксана отказалась ему что-либо говорить Павлу, и попросила прийти, другого… молодого и скромного. Поступим следующим образом… — продолжал Пуаро, — Константин, завтра мчишься к Оксане с фруктами и… не давишь на неё. Ни-ни, а ждёшь, сколько надо, пока она сама пожелает, что-то сообщить. Заготовь необходимые деликатно-доверительные вопросы и как бы ненароком вставляй в беседу. А я лично поговорю с врачом. Ну что, святой Павел — ты наш великолепный! – Жорж, перевёл взгляд на  любимца коллектива, которого ещё совсем недавно, непосредственно этой самой любовью, чуть было не лишили жизни.Ваш выход, маэстро! Срочно стирайте белые носки и бринолиньте свои обольстительные волоски вокруг зацелованной женщинами мира-лысины, и вперёд. Я тебя бросаю на чрезвычайно ответственное и тонкое дело. Тебе необходимо полностью раствориться в Анжелочке… Где живёт, с кем, откуда… — трое изумлённо вытаращились на Пуаро… их глаза красноречиво выражали вопрос один на всех: – С чего бы это вдруг?!
– Значит, так, — Жорж продолжил, как будто не замечая удивления товарищей. -Эта серая мышка, как её называют в отеле, мне кажется не такой уж серой. Надо бы пощипать со всех сторон, но не больно…  Пока, не больно, — добавил, размышляя про себя Пуаро. – Там посмотрим. Не далее как завтра, я жду полной биографии этой мышки.
– Как завтра?! — промямлил, было, огорчённый Павлуша (у него была сегодня забита стрелочка с новенькой из криминального отдела), а тут на тебе…
– Так, Павел, не испытывай терпения друзей, получишь, — пресёк порыв Жорж, не допуская размаха жалобно-сексуальной полемики несчастного друга.

Трагикомический, аморально-этический,
социально-экономический деФективчик.
Как, собственно, и сама жизнь.
Реальная история с продолжением…

 

Audio — сопровождения произведений вы можете услышать на Fabulae.ru автор — sherillanna http://fabulae.ru/autors_b.php?id=8448 https://poembook.ru/id76034

Бермуд его… этот отель… или… селёдка с душком. 2ч.

Бермуд его... этот отель... или... селёдка с душком. 2ч.

Рыжая бестия.

В Майами стояла немыслимая жара, непривычная для этого региона. Штат готовился к нашествию очередного тайфуна по имени «Рита». Частенько звучит праведный вопрос: «Ну отчего это страшное чудовище носит такие милые женские имена?!» И можно представить ответы с лукаво – подозрительно – саркастическим выражением отдельных лиц… Вроде того: «А, если, это — не случайность, а, закономерность…» К чему пустые споры, когда и в самом деле видится в этом некоторая закономерность. Для сравнения взять хотя бы пару черт нрава милейших существ и природного чудовища: коварство и непредсказуемость. Тема, настолько обширная, и пикантная, что так и подмывает пуститься в размышления с чашечкой ароматного кофе в руках, но нет… совсем уже заждался почтенный джентльмен.

В это же самое время, Сэр Stanly вряд ли был озадачен подобными размышлениями… Хотя его любимый штат непрерывно подвергается регулярным катаклизмам, всякий раз создавая разрушения, какие ему с компанией приходится возрождать из пепла. Не своими, конечно же, ручками – как-никак он президент компании. Не среднестатистический  дяденька – Американец, а при некоторых миллионах, но нет нужды подсчитывать чужие деньжонки, хотя для развития криминального сюжета более подробная информация не помешает, коль уж ступили на скользкую тропу детективного жанра.  Сэр Стенли, будем его именовать так,  отчаянно богат, но катастрофически преклонного возраста… Да-а-а! Такая вот досада, но что поделаешь? Пока, прорываясь сквозь тернии сколачиваешь это самое богатство – годы утека-а-ю-ют. Хотя, нетрудно предположить, что кое-кто с радостью пошёл бы на это самое накапливание, и пусть даже в ущерб удирающим годам, мечтая помереть богатеньким Буратино и быть похороненным в гробу из красного дерева. Да только кишка тонковата… трудиться – то надо как папа-Карло, а раз так, то остаётся бедным завистливо пялить глаза со стороны на их распрекрасную жизнь, и недовольно брюзжать на богатеньких. И ведь никто, пожалуй, не сподобиться задаться вопросом, а так ли уж превосходна у них эта самая жизнь? Если задуматься, так у миллионеров и проблемы… миллионерские. Вот мы почти вплотную приблизились к сэру Стенли.

В этом году к нему постучались семьдесят пять лет. Как штат праздновал юбилей, повествовать нет смысла, разговор-то о том, что бедный сэр давненько потерял душевное равновесие, а подставил ему подножку старый товарищ, который, в отличие от Стенли не так уж и богат, да и пригожестью не блистал, хотя мужчине она нужна, как козе баян. Но это только, кажется, на самом деле все обстоит иначе. Не блещешь красотой, так хоть умственными способностями компенсируй, или — суперделовыми качествами, а если и с этим отдельные неувязки, то уж тут, батенька, спасут только «зелёненькие, а хоть и красненькие».    Стенли некогда блистал красотой, и в уме ему не отказала природа-матушка, но главное качество, которым он сам гордился — упорство и трудолюбие с самого голоштанного детства. Кто знает, возможно,  поэтому, и достиг таких высот в том, где многие из друзей оставались не у дел. Но в личной жизни не все так было лучезарно, а, больше — мрачновато. Жена, в прошлом — первейшая прелестница штата и на весь диапазон использовала свое очарование. Ну, так вот… жена сэра Стенли от безделья, или ещё по каким-то там причинам сделалась наркоманкой. Правда, она исхитрилась в передышках между приёмами наркотиков и праздностью презентовать ему двух обворожительных пупсиков: сына и доченьку, а сама благополучно скончалась от передозировки пять лет спустя после родов. Умерла, когда сыну первенцу – было семь лет, а дочери пять.  Возникает справедливый вопрос: «Как же это так?! А на кой чёрт тогда несметные богатства, если невозможно спасти собственную жену от наркотиков и, от всяческих напастей?!» Но у нашего сэра тогда еще не имелось несметных богатств, да и сэром он не именовался, а супругу спасал и немало лет истратил на дело, оказавшееся безрезультатным. Порочность и изощрённость оказались намного хитрее и изворотливее его способов спасения. Он скорбел, но недолго – потерял немало сил в битве за неё, да и деток надобно поднимать на ноги.

Он женился через год после смерти подруги жизни, пригласив в спутницы славную женщину с превосходным нравом и… к прискорбию, с неприглядным лицом. Правда, она стала для детей хорошим  другом и няней, а он с головой погрузился в бизнес, время от времени забавляясь с другими женщинами. Невзирая на приятный характер – она не подвигала его на исполнение супружеского долга, а тут ещё и интернет с развалом СССР преподнес своих красавиц, и мужчины всего мира засели у компьютеров, выбирая наложниц, под названием: суженая, ряженая. Американские джентльмены, как и, впрочем, мужики из остальных держав бросились покупать дамочек СНГ. Тем паче, что это самое СНГ радушно раскрыло объятие перед нашествием и предоставило в постоянное пользование своих раскрасавиц – женщин, которые и коня на скаку застопорят, и в горящую избу войдут, и если ты мужик, там задыхаешься и под шумок помираешь, то и тебя за шиворот на своих белых рученьках вынесут.  А на кой ляд нам самим такие? А? Ну-ка, скажите на милость… Пусть себе избавляют этих «СЭРОВ», а мы уж как-нибудь, если силёнок не хватает побороться за них, наших хранительниц генофонда. Да! «За державу», в очередной раз «обидно», и за наших мужиков. Его ближайший друг, тем и лишил его равновесия, когда привёз чернявую кралю Дашу из Киева, и наш сэр в буквальном смысле слова занедужил. Украина пошла дальше собратьев по СНГ, задарма и с безвизовым посещением,  предоставив черноглазых красавиц на блюдечке с голубой каёмочкой американским мужчинам: «Нате-с, дорогие вы наши! Кушайте! Приятного-с аппетита! Улучшайте на здоровье свой генофонд, а уж мы как-нибудь, где-нибудь, с кем-нибудь».

Ну, раз так, то бросились милые дамочки: мамы, дочери, что там говорить?! Наши маленькие внучки в объятия к закордонным благодетелям. Я сказала – внучки, и в душе похолодело, а у вас разве нет? Но это они для нас ещё маленькие: девочки — тринадцати, четырнадцати лет, а для тех самых благодетелей — лакомые кусочки, из которых они формируют быстренько недозрелых, но уже, умудрённых и побитых несвоевременным градом житейской мудрости-женщин.
Скажете: — Эко занесло её, то есть меня.
А я стану упрямо утверждать, что это напрямую связано с моим повествованием. Пробираясь через кордон: милых и не очень мордашек, лиц, морд на подиуме интернета, сэр Стенли застопорил взор на рыжей куколке с зелёными глазами, переписка с которой так закружила, что не имелось сил остановиться на мгновение, для анализа и осмысления: «А за какие же это такие заслуги перед Американским Отечеством обрушилось небесное благословение, на его, глубоко седую голову, и не столь седую, но глубже лысую, а тут, на тебе!»
-Я вас ждала всю свою двадцатитрехлетнюю жизнь… Готова на старости лет подтирать вам, извините, сопельки, и менять памперсы, а то, что вы сообщаете в анкете, о готовности заниматься сексом аж три раза в месяц, так это ничего хотя мне требуется несколько раз в  день,  а пальчики-то на что у нас? Ну, разве не прелесть?! Какая неподкупная искренность! Да, да именно неподкупная, потому как о денежках ни-ни. А чего о них там лепетать, если мужик в анкете сообщил прямо и открыто: «ОБЕСПЕЧЕН», а это означает, что и вас снабжу.

Ласковость нашей рыжеволосой соотечественницы не имела границ… От посланий, исполненных неподдельным чувством: вожделенно облизывать каждую клеточку старенького «МАЧО» — прямо-таки свели с ума сэра Стенли. Сдвинули ведь, на нет. Срочно стал отсылать триста долларов каждую неделю на обучение английскому языку. Её же письма теперь смахивали на сплошную карамельную патоку. Он сделал ход ещё дальше… попросил незамедлительно бросить свою каторжную работу на фабрике нательного белья. Честно говоря, я понятия не имела, о том, что в России функционируют в настоящий момент, какие бы ни было фабрики?! Но раз она ему об этом пишет, стало быть, где-то завалялись. Не станет же милая девочка лгать достойному джентльмену, который, в свою очередь, экстренно решил вылетать в Киев, изнывая от похоти вкушать безотлагательно тепло шаловливого язычка, на обезумевших чреслах.

Почему в Киев, если она живёт в Московской области?! Да все по той же причине, что я сообщала ранее. Американскому мужчине теперь проще приехать на Украину, не заботясь ни о каких визах, чем вам из Москвы поехать к своей матери на Украину. Надо признать, что умна бестия… Посудите сами, как только выяснила его финансовые возможности, более всего интересующие интернет-гетер — она этаким сладеньким языком поведала в письме, какое безмерное счастье их ждет в Москве. Как оформят свои романтические отношения и поедут в свадебное путешествие по всему миру, а не только по какой-то там Европе. Тем самым она исподволь смогла разведать, а обеспечен ли в таком масштабе, что дерзнёт поехать по всему миру… Но он и клюнул, засвидетельствовав немедленную готовность бороздить по всему миру хоть всю его, чертовски недолгую жизнь. Просил о деньгах не беспокоиться. Она же пламенно его уговаривала не тратиться, потому как следует заботиться ему о своих детях. Дескать, он прямо-таки обязан оставить им все своё состояние… Во! Какая беспорочность, аж мурашки по коже…

Но — Сэр Стенли поторопился информировать, что дети давным-давно живут независимо от него, и ни в чём не нуждаются, пожалуй, даже в нём… В настоящее время свет в его окне – ОНА. На что бестия, скромно потупив взор, ровно настолько, чтобы можно было писать, ответила, что ей ничего не нужно, «онли» нежность и заботу. Якобы девочка выросла без родителей… Все! Это была смертельная капля в его чаше терпения. Он стал непокобелим… пардон — непоколебим. Заказывает билеты на Киев, оплачивает оформление документов и бронирует в пятизвёздочном отеле  пентхауз, где они, в конце концов, скрепят планиды страстным поцелуем. Ей ничего больше не оставалось делать, как согласиться.

Ну, что же… Карету ему! Карету!

Леденящий душу деФФективчик с продолжением….

 

Audio — сопровождения произведений
вы можете услышать на Fabulae.ru
автор — sherillanna
http://fabulae.ru/autors_b.php?id=8448
https://poembook.ru/id76034

Чудеса под парусами…

Английский гордо-старый лорд
Нанёс визит к врачу однажды,
Сказал: – Я несказанно горд,
Что юностью пленён отважно!

Проблема омрачает  брак.
Уж год, как проживаем вместе,
Но без дитя жизнь, просто мрак.
Как быть молоденькой невесте?

– Вам сколько лет, прошу простить?
– За восемьдесят… очень сильно.
– Решили дЕвицы испить?!
– Но я силен!– сказал умильно.

— Попробую вам дать совет.
Секретаря  юнца наймите.
На яхте загорится свет.
С ним вместе море бороздите.

Как девять месяцев пройдут,
Нахлынут  с моря  чудеса вам!
Страданья более не ждут.
Прошу поверить, вам во славу.

И через год приходит лорд
– Вы правы оказались, сударь!
Я счастлив, несказанно горд!
Жена беременна! Отцом я буду!

Смеялся доктор про себя:
– Как секретарь ваш поживает?
– Усерден, море полюбя,
Красив, и дело свое знает.

Вот гонорар вам. Я так рад,
Что в ваши чудеса поверил!
Не жалко никаких наград.
Не зря мечту я вам доверил.

Audio – сопровождения произведений вы можете услышать на Fabulae.ru автор – sherillanna http://fabulae.ru/autors_b.php?id=8448 https://poembook.ru/id76034

Бермуд его… этот отель… или… селёдка с душком. 1ч.

1 ч. Гримаса ипохондрии…

Маргарита Петровна в очередной раз традиционно готовилась к летальному исходу… Энергично, а не так, чтобы абы как… В этом, знаковом для впечатлительной дамы, драматическом событии, о том не смекая, невольно помогала целительница-ведущая программы «Исцели себя сам». Нет, несчастная, не представляла собой древнюю старушку, уже все подготовившую к завершающему акту одноимённой пьесы жизни, скорее, с точностью — наоборот — это миловидная, жизнелюбивая женщина пятидесяти лет, но чрезмерное пристрастие к всевозможным оздоровительно – разрушительным целевым программам центрального телевидения, прозрачно намекающим на определённые признаки ипохондрии… Эти самые, программы, леший их возьми, своевременно ежедневно предоставляли вероятность обнаружения у себя неисцелимой болезни или предпосылки такой. С другой-то стороны, не справедливо было бы утверждать, что роскошно царствовала ипохондрия, с характерной для неё затяжной депрессией, и иными тормозящими движение — факторами.

Ну взять хотя бы один пример: недавно довольно простым методом она излечилась от ужасающего недуга-рака молочной железы… Да, да! Тяжко вообразить себе… Несчастная женщина противоборствовала, на первый взгляд, неизлечимой болезни, надо сказать бесстрашно и деятельно орудуя, но не раскисая. Нет! Все окрест экстренно были подняты на ноги и подыскивали сердечной главного эксперта в данной области, ибо те, каких ей настоятельно предлагала городская поликлиника, ничего не смыслили, заверяя, что здоровье в полном порядке.
-В порядке! — восставало горемычное сознание. А что же тогда непрерывно колет в левой груди? – неизменно задавало законный вопрос, на какой, ответила Нина — старшая дочь хозяйки недоверчивого сознания. За двадцать шесть лет она успела недурно исследовать бесхитростный азартный характер мамы, и даже неоднократно приходилось возвращать ненаглядную с того самого света. Откуда, вообще-то, не возвращаются, но это так общепринято думать, но если вы там не бывали, то и нечего свидетельствовать, а вот Маргарита Петровна вхожа… и немало раз. Вот и Нина в очередной раз откликнулась на зов, молниеносно примчавшись после телефонного звонка, тревожно сообщавшего, что любезной матушке угрожает рак груди…

-Все сходится! — траги-патетическим голосом рапортовала Маргарита Петровна. – Под грудью ноет, но эскулапы ничего не выявляют… Нина, немедленно произвела осмотр и подметила под левой грудью сравнительно маленькую кровоточивую царапинку… Поначалу, чуть-чуть опешила, хотя, уже нередко приходилось развеивать страшные подозрения чрезмерно мнительной мамы, но здесь и в самом деле что-то неясное… Внимательно приглядевшись, разгадала откуда нагрянул враг. Из бюстгальтера чуточку вырвалась на волю металлическая косточка, она-то как раз и доставляла мучительные неудобства бедняжке. Дочь с мамочкой радостно посмеялась, запив чайком со смородиновым вареньем, благополучную диагностику. И то, лишний разок приехать к матери, чтобы успокоить и засвидетельствовать лишний разок, что она любима и небезразлична чадам. В таких мгновениях излишнего раза не должно быть. Ещё при жизни щедрость на ласковые, сердечные слова способна только удлинить её астероидный полет.

Но в данный момент, все, несомненно, и, кажется… не оставляло хотя бы малейшего намёка на благополучный исход. Всю ночь ныло правое плечо и неестественно кольнуло в боку, а к утру, как умышленно для неё, ведущая сообщала о приметах крайне серьёзной болезни, но только лишь название Маргарита Петровна прошляпила, а сим-пто-мы-ы-ы… Симптомы в точности сходились с физическими ощущениями, возникнувшими аспидно-синей ночью в воспалённом мозгу славной женщины. Можно, конечно, поразмышлять, почему именно в верхнем отсеке организма, а не в противолежащем месте… Так, ведь уж давным-давно извещают, что все неприятности возникают  аккурат там — в голове, а уж позже мысли-метастазы, информируют организм, являясь непрошенными бесцеремонными гостями к его органам.

У Маргариты Петровны перистальтика чувственного восприятия с быстротой молнии подавала информацию для дальнейшего переваривания. Она намылилась экстренно нырнуть в интернет, чтобы узнать название болезни, но тут… взор застопорился на необычных портретах-фотороботах: едва различимый — женский и поотчётливее — мужской. Демонстрировали их в криминальных новостях, идущих сразу за шоу — «Излечи себя сам», но и тут вездесущую женщину настигло фиаско – прослушала начало, потому не уяснила, по какому поводу разыскивается эта странная парочка. Не на шутку задумчивую голову, сверлила мысль, что девицу на портрете, она явственно видела… Но где?!
Её, Маргариту Петровну, она это так воспринимала, убедительно просили позвонить, если что-то, разумеется, о той особе известно, а титры любезно сообщали номер телефона.

Торжественное прощание с жизнью было отложено на неопределённый срок, ибо мысль, поменяв  азимут, уже мчалась, обгоняя разум, а мозг лихорадочно прокручивал: где, когда, и при каких обстоятельствах пересеклась она с этой девицей?!

А в это же самое время-я-я-я…

Леденящий душу деФФективчик с продолжением.

 

Audio — сопровождения произведений
вы можете услышать на Fabulae.ru
автор — sherillanna
http://fabulae.ru/autors_b.php?id=8448
https://poembook.ru/id76034

Луна в объятиях солнца…

 

-Ну и любопытное светило ты, луна,
Изъян, отсвечивая на земле греховной!
Хоть, правда, бдительность твоя нужна,
Иначе жизнь без неё — бескровная.

Но ты сама смущаешь более всего,
Внушая мысль с рассудком что несовместима,
Подмигивая пятнами нам колдовско,
И чувства бередишь преступные игриво.

Сближая сиротливые порой сердца
В союз,  для счастья — несоединимый.
Вручаешь правдолюбцу жалкого лжеца,
Хоть  там противоречия — непоправимы.

Юнцу нашептываешь мысль о древней деве,
Чтоб правильным мужчиной мог он дальше плыть,
Грешка пред дамочкой, не видя в подогреве…
Раненье ж  в сердце её будет вечно ныть.

Или коварно, продавая старцу внучку,
Творишь, луна, циничный, грязный грех.
Откалываешь аморальную, ты штучку,
Сдав тело юное в плен мерзостных утех.

Небесную любовь воодушевляет солнце,
И лишь его лучам прозрачность чувств видна,
А у луны, для глупых — темновато донце…
Как ночь пороков, суть разрушения темна.

Когда же сердце с разумом в прямом родстве,
То ты, луна, одно небесное блаженство…
Купается душа в волшебном колдовстве,
Являя каждой клетке тела совершенство.

Лишь в солнечных объятиях луна правдива,
Поступки же под ними все тогда красивы.

Звучит:Лунный свет – Дебюсси.

Audio — сопровождения произведений
вы можете услышать на Fabulae.ru
автор — sherillanna – Надежда.
http://fabulae.ru/autors_b.php?id=8448
https://poembook.ru/id76034
http://novlit.ru/maksa/

Город без мужчин…

Город без мужчин...

Любовно-эротическая,
трагикомическая,
социально-политическая история.

Беспощадный дождь исступлённо хлестал по булыжной мостовой, струями сшибая, опавшие жёлто-красные листья с пешеходных тротуаров на обочину. Порывистый, безжалостный ветер дирижировал всем тем, что оказывалось под силу его баллам поднять с земли. Всем этим, он и молотим по водосточным трубам, создавая дождливое, режущее слух, какофоническое звучание. Мокрый фактор прибавлял безумия, создавая оттенок неистовости в авангардистскую дьявольскую симфонию безостановочного дождя, безжалостного ветра и аспидно-синей ночи. Витиеватый старинный фонарь, извивался в ритмических резких изгибах страстной музыки дождя и багряной осени. Виртуозные па невольно напоминали причудливую пляску шамана. Казалось абсолютно не реальным, как при этом удавалось продолжать висеть на изогнутой, с удивительными вензелями – цепочке, беснующейся в яростном ритме порывистого вихря, присовокупляя демонический мазок на полотно вакханалии адской ночи.

Внезапно в очередном па сумасшедшего танца — фонарь высветил светом, неотчётливым от дождя – мифическое полотно: по витой решётке балкона дома, рядом с которым он и имел честь висеть, распласталось человеческое ТЕЛО, неясного пола и генезиса. Но ещё меньше можно осмыслить, чем и как оно опять-таки упорно держалось на мокрой решётке балкона?! Безжизненный свет фонаря казался крайне приглушённым и мигающим, а потому невозможно было ничего распознать. Понятно одно, что это самое ТЕЛО выглядело полностью недвижимым и бездыханным, потому как не обнаруживало решительно никаких, даже мало отличительных симптомов жизни, не то, чтобы уж… Зрелище порождало леденящий душу – безмерный ужас.
Казалось, что это проистекает не во взаправдашнем мире, а представляет собой разыгранной акт трагической драмы, в подлинных декорациях улицы, дождя и осени. Нежданно, балкон, на коем реяло тело, живописно озарился зажжённым светом, изнутри комнаты. От этого видение ещё более гиперболизировалось и приняло причудливую окраску. Туловище слабо зашевелилось и испустило щемящий, беспомощный булькающий звук, и тут же его прервал жуткий громо — подобный голос нечеловеческого происхождения…

-А-а-а-а-а-а-а-а! — в буквальном смысле слова пригвоздил визгливый вопль беззащитное ТЕЛО, каковое едва лишь, не оборвалось вниз, а это всё-таки пя-тый этаж, к тому же под небольшим балконом распростирались превосходные колючие кусты шиповника с исполинскими гранатовыми ягодами.
-Та-а-ак! — несносный голос продолжал сшибать бездыханное ТЕЛО. Ты снова взялся за своё?! В прошлый набег неужто не вдолбили, как следует, что неизбежно ожидает, если ещё один раз дерзнёшь это совершить?! Охрана! Где стражи порядка?-революционное воззвание вопиющей, и оттого что мокрые безжизненные руки, всё больше сползая по злосчастной решётке, не имея силы стойко держаться все-таки содеяли чёрный безнравственный поступок. Несчастное ТЕЛО рухнуло-таки долу, частично покрыв собой пышный, но редкий по происхождению, куст шиповника с вероломно предательскими торчащими колючками. Сквозь портьеры было заметно, как по комнате мечется дамская фигура в развевающемся длинном одеянии, пытаясь выйти на балкон, но ей преграждает свободный доступ, владелица того ужасающего голоса, удерживая руками, уговаривая и убеждая – не совершать непоправимого деяния.

– Алиночка! Родная моя девочка! – урезонивал бархатный напев плачущую молодую женщину. Девушка рвалась выскользнуть на балкон. Голос, теперь стало полностью ясно, принадлежал, как оказалось, при ближайшем рассмотрении, ничуть не злому демону бабьего происхождения, а даже как-то, наоборот…- миловидной женщине пятидесяти лет с довольно мягкой улыбкой и озорнинкой в глазах. Тёплый тембр бархатного голоса, ничуть не смахивает на гром или вроде того. Оказался приятно-молодым и ласковым. Но что способна содеять адская ночь, безудержное воображение и все, являющее собой сопутствующие непременные атрибуты всякой там мистики?! Неспроста же произносят, что у страха глаза велики. Так, и в нашем случае. В конце концов, Юлия Петровна постепенно сумела изловить в объятия дочь.
-Ну, будет тебе. Успокойся же, наконец. Ты разве не знаешь меня? Ну, какая там охрана? Попросту хотела попугать слегка — твоего неугомонного Мачо. Иначе он тебя загубит. Ты же, знаешь, что если консьержка немедленно донесёт нашей горго… то есть уважаемой Земфире Григорьевне, — быстренько поправила оплошность Юлия Петровна. Алина ещё больше прижалась к груди матери, вообразив воочию, что может свершить та самая горгон… то есть Земфира Григорьевна.
– Мамочка, родная моя! Но, мне его жаль! Он мог ведь разбиться, а я даже не в состоянии выйти оказать ему помощь.
– Ну, знаешь ли?! Твой “великий князь Игорь”, и расшибиться — это, знаете ли, невозможно, вследствие того, что, не может быть никогда в жизни. Ты, видно, позабыла, откуда он сваливался в предыдущий набег на город? Больной вопрос и беспокойное воспоминание, зажгли улыбку на лице Алины… И действительно было чему улыбаться.

Игорь тогда взобрался на исполинский платан перед больничным окном, за каковым находилась – Алина, его любимая подруга жизни. Возлюбленная, нестерпимо желанная, а в особенности после того, как окончательно покинула его, укатив в этот самый проклятущий город. Алина и её мама, беззлобно усмехаясь, вспоминали, какой великий переполох случился тогда в больнице. Игорь, во время реющего полёта с платана, зацепился за сук рубахой вместе с майкой. Акробатическая поза висящего человека была до такой степени неуклюжая, комичная и беспомощная, что он ничего не мог совершить, кроме, взмахов безжизненными руками, безуспешно пытаясь живописать испепеляющий гнев и жутко тараща глаза. Но вместо трепета пред этой яростью, абсолютно все держались за животы от беззаботного хохота. А некоторые, смельчачьки… Да, да! Именно «смельчачки», потому как смельчаков тут не существовало, и не могло водиться по определению… Таким образом, эти самые… норовили ещё его и раскачать… Висячий мачо-Игорь безуспешно пытался рычать и угрожать расправой, но это ещё больше забавляло беспечную ватагу обворожительных девушек. Очаровательных не только в смысле необыкновенной красоты фасада, но ещё и тем, что глаза их сияли самодостаточностью, безбрежной свободой и безграничной верой в собственные силы и неповторимое очарование. Юлия Петровна успокоила, сказав, что немедленно выйдет и посмотрит, как обстоят дела у бедолаги. Дала обещание всё уладить, чтобы это чрезвычайное происшествие не сделалось достоянием одной пленительной персоны, проживающей на первом этаже – Маньки — Большое ухо..

                 В  терновых лапах…

Свободное падение было непродолжительным, но и за этот рекордно короткий промежуток времени бессильное ТЕЛО успело мысленно вынести жутчайший вердикт: во-первых, любимой тёще, а во-вторых, горгоне-Земфире… как там её по отчеству, за их злодеяния против молодой семьи, и его лично. Приблизительно так, размышляло ТЕЛО, но в этом месте мстительные метафизические раздумья оказались прерваны чрезвычайно грубым приземлением, а вслед за ним, и провалом всех сообразительных центров головы из-за болевого шока, нанесённого шипами циклопического шиповника. Дивные кустарники являлись особой гордостью Земфиры; она их специально привезла с острова Явы, и собственноручно проводила дальнейшую селекцию, прививая с более закалёнными сортами, адаптированными к холодному климату. Получилось настоящее чудо, ставшее не только бесспорным украшением диковинного города, но и регулярно поставляло на столы обитательницам замечательные зрелые плоды с невообразимыми витаминными свойствами. К ним зачастую стали приезжать разнообразные делегации, чтобы позаимствовать бесценный опыт по взращиванию чудо-шиповника.

Но то, что в настоящий момент остро ощущал и испытывал на себе бедняжка, и отдалённо не походило на безмерный экстаз от глубокого знакомства с этой невидалью… Ему казалось, что проглотил язык, ибо не в состоянии им пошевелить, тот глубоко запал в гортань. Рот жертвы колючек травянистого растения-мутанта открылся в максимально возможную ширину и не собирался захлопываться… Он сам, как бы одеревенел, а бульдожьи глаза вылезли из своего постоянного местожительства до такой степени, что производили впечатление прилепленных теннисных шариков. Все это сооружение вместе с беззащитным телом пребывало в изогнутом состоянии и представляло собой чучело животного, неведомого генезиса… Манчестерская мумия не шевелилась, ибо всякое, даже малейшее движение — доставляло жертве невыносимые боли, несовместимые с жизнью. Вот, такой образ предстал пред ясны очи консьержки — Маньки-Большое ухо.

Кутаясь в дождевик с головой, украшенной разноцветными папильотками из тряпочек, пристально вглядываясь в кромешную темноту, семенила к непостижимому объекту.
-А-а-а! Эт снова ты! Ну, чё, милок? Колется чуток, да? — елейным ехидненьким голоском вопрошала «ми-лей-шая» тётенька. Но у того уже нет решительно никаких сил и эмоций хотя бы просто попробовать дать решительный отпор этой, с позволения сказать, дамочке… Достойный, конечно же, отпор, а не брякнуть типа: «Да пошла ты!» Но, где там… На такое-то хиленькое сопротивление не имелось сил, не то чтобы уж… Беззащитное Тело молчало как рыба и лишь пучило глаза.
-Давай уж подсоблю, что ли… — снизошла эта… -Это только все считают: «Манька, Манька!» А я, может, и не зловредная ни крошечки, а токмо правильности домогаюсь и установленного распорядка. Чего безнаказанно нарушать-то, если издали закон, какой-никакой призыват вас вести себя правильно, к примеру, сказать, так и соблюдайте, – рассуждало большое УХО, и не торопилось оказывать обещанную безотлагательную помощь. Тело неожиданно произвело противоестественное движение: ввалилось внутрь непосредственно самого себя, на мгновение обомлело в этой вульгарно – ужасающей акробатической позе, вслед за тем как возвратная пружина — катапультировало из себя же, вместе с собой же… подскочило всего ничего кверху над редкими кустами, оторвавшись от шипов, и всей массой брякнулось на святую землю… Нечеловеческий безумный рёв сопроводил леденящее душу-действо. Манька, в конце концов, решила функционировать. Она подступила к туловищу, силясь поддерживать и поднять его, хотя ватные ноги того не удерживали.
-Болезный, ты хочь, чуток подвиньси к свету, а там я повыдергаю энти колючки с твоей спины… Да и, с этой, как там её, жо… –присовокупила она со значением, — захихикала и потащила к парадному подъезду безвольно волочащееся за ней тело. Заволокла в парадное: там было светло, тепло и не донимал убористый моросящий дождь. Подвесив тело на балясинки, стала дёргать из него острые колючки.

Юлия Петровна еле слышно ступала по ступенькам, чтобы не пробудить вездесущую консьержку, но то, во что вонзился её взор – не подлежало решительно никакому живописанию… На лестничных перилах болталось тело, её бездыханного зятя, а над ним уже колдовала та самая Манька, какую все как раз и страшились как чёрт ладана.
-Ну вот, Юлечка Петровначка, оказываю спасительную подмогу вашему сродственнику. Вы-то постоянно думаете про меня, что, мол, Манька злыдня какая-нибудь, а я, можно сказать, и спать-то не могу из-за ваших нарушений. А тут ещё и приходи на помощь всяким нарушителям.
-Мань… то есть Мария, как вас по отчеству, — придя в себя, внезапно пошла в дальнейшее наступление Юлия Петровна. – Благодарю вас за безотлагательную помощь. Вы можете ступать отдыхать… Я с самостоятельно разберусь с ним.
-Э-э-э! Не-е-ет, дражайшая! Я не оставлю в подведомственном мне жилище энтого бесчинства. Вы уж, пожалте, его кудай-то оттранспортировать… в прочее место, неподчиненное мне. К примеру сказать, вон хочь, в новоиспечённый блудный дом… Или как там он у вас именуется – распутный вроде… али публичный.
-Какой ещё публичный? – мякнуло, наконец, ТЕЛО, тем самым слегка обозначило человеческое обличье по имени Игорь. -Никуда меня не надо транспортировать… Как-нибудь без вашей помощи доберусь до своей машины, — прохрипел он нежным тембром воробьиного голоса и безуспешно попытался сдёрнуть себя с перил, чтобы до конца стать на собственные ноги, но у него ничего не вышло из безрезультатных усилий. При резком падении несчастный, видимо, подвернул одну ногу, и теперь без чужой поддержки невозможно обойтись.
– Ну, так вот, тем, значит, и сильнее надобно его снаряжать в блудный дом, — коротко резюмировала Манька. -Там ему и окажут врачебную подмогу.

Поверженный воин, уже не сопротивлялся… Все его горемычное тело страшно ныло от уколов шиповника-гиганта, а нога отказывалась слушаться совсем… Тело содрогалось в ознобе с такой силой, что не попадал зуб на зуб. Юлия Петровна не стала спорить с «УХОМ», зная, что та не отвяжется, а завтра будут большие проблемы у дочери, если его забрать домой. Она попросила Маньку поддержать бедолагу несколько минут, пока сходит за машиной, благо, что стоянка была рядом с домом. Манька с удивительной готовностью согласилась на благотворительную акцию, бесконечно довольная тем, что её послушались. Через несколько минут сообщницы грязного дела загрузили Игоря в машину, и Юлия Петровна повезла его в неизвестном, для бедолаги направлении. Машина лихо остановилась у здания из красного кирпича, похожего на банно-прачечный комбинат. Как он должен выглядеть никто не знает, но, похоже, что так. Всякие там трубы, стоки, подтоки, и прочие металлические изделия, напоминающие аксессуары подобных предприятий. Игорь, хотел было открыть рот, что… Но его, тут же, заткнули увесистым аргументом типа:
– Цыц!

Он понял, что надо на время сдаться, чтобы не навредить себе ещё больше, и не лишать возможности разобраться в месте дислокации. Юлия Петровна нежно схватила зятя – вражеского лазутчика под белы рученьки, увитые густым волосяным покровом чёрного колера, и вдобавок исколотые шипами.
– И именно от этого волосяного покрова была без ума её дочь… — досадливо чертыхнулась тёща. -Так! Вести себя здесь тише воды, ниже травы. Тебе окажут первую помощь, завтра совет города будет решать вашу судьбу. И, не рыпаться мне! Повсюду охрана, — заволокла его в дом и передала в руки вышедшей навстречу молоденькой красотке.

На голове у той красовалась кокетливая медицинская шапочка. Хрупкое тело едва прикрывал коротенький белоснежный халатик, распахнутый на груди… до, мама не горюй… Бедный мачо – Игорь аж тихо застонал… Мало того, находиться перед эфемерным созданием в таком беспомощно-унизительном образе, так ещё и тёща сверлила зенками так, что зубы сводило от ужаса и непонимания…
“Ка-ки-е она ещё придумает изощрённые наказания за его малепусенькую оплошность… Можно сказать, простое недоразумение… Подумаешь, поблагодарил пару раз соседку за блины, пока жена лежала в больнице… Так, ведь она сама его провоцировала… Кто ж угощает чужого мужика ночью, в чем мать родила?!” — удивленно размышляя Игорь. Тёща, будто услышала немой вопрос зятя, распорядилась:

– Людмила, ты, пожалуйста, построже с этим… – указывая пренебрежительно пальцем на горе-зятя, давала наставления медицинской сестре.
– Не беспокойтесь, он у меня не забалует, — девушка мило улыбнулась в сторону Игоря, отвечая Юлии Петровне.
Эта улыбка вселила надежду в бедолагу. Ему показалось, что тем самым она давала понять, чтобы он не волновался. Дескать, сейчас всё будет… О, кей… какаВо…

В том, что это ему только привиделось, пришлось уразуметь сразу после того, как удалилась тёщенька. Игорь, из последних сил сконцентрировался в плачевно-жалкой позе с волочащейся ногой, всем ободранным телом, в наполовину разодранных шортах — приосанился, как ему опять-таки казалось, и привычным движением попытался уверенно взять девицу за место, куртуазно предлагаемое ему, выставляя напоказ… Немедленно откомандировал масляный взгляд на сестричку, протягивая алчную ручонку к округлостям под халатиком, и тут же испытал лёгкий привкус левого апперкота…
-Это, пока что, предупреждающий, — с усмешкой медузы, изрекла девушка… -Вы больны, изувечены… Вас жаль, но в другой раз, настоятельно рекомендую не испытывать планиду… — нежно взяла его за шаловливую руку и натренированным броском уложила на кушетку. Моральное унижение накрыло все существо поверженного мачо. Барышня чрезвычайно лёгким движением стащила с него изорванные чёрные шорты, и брезгливо откинув в сторону, стала протирать чем-то жгучим, его шипорваные ссадины. Затем всандалила в мягкую точку укол, сексуально шепнув при этом:
-Противостолбнячная сыворотка… Отдохните. Я скоро поведу вас на рентген. Необходимо сделать рентгеновский снимок ноги.
-А где я нахожусь? — конфузливо справился Игорь…
-Публичный дом… — лукаво усмехнулась девушка…
-В смысле?! – недоумевая, переспросил, вспомнив, как Манька – Большое ухо упоминала это название…
-Для озабоченной публики… Вы один из этих, — на ходу популярно разъяснила сестричка. После рентгена на ногу наложили шину, и отвели в небольшую келью-одиночку.
«Для критического переосмысления безнравственной жизни» — гласила информационная табличка на двери.

Поутру, страшный звон поднял с постели. На все мелодии трезвонили чудесные колокольчики, и тут же, стучались во входную дверь, с синхронным настойчивым приглашением к завтраку. Игорь умылся, взял костыль, доброжелательно поджидавший у деревянной кровати, и вышел.

Из покоев, расположенных по обеим сторонам длинного коридора, выползали странные субъекты… Их колоритный внешний облик не подлежал никакому описанию, но Игорю было не до того… Есть хотелось так, как можно лишь хотеть — жрать. Он даже слегка подвывал от предвкушения пищи. В большой комнате стоял круглый стол, накрытый к завтраку. Игорь плюхнулся в кресло и немедля заглотил пару круассанов и два куриных яйца. Вальяжно развалившись, собрался было, попить кофейку в привычном темпоритме, но не тут-то было… Раздалась команда закругляться и немедленно всем собраться в зале предварительного правосудия… “Ещё лучше!” — горестно ухмыльнулся бедняга, на аллюре дохлёбывая крепкий кофе, запивая очередной бутерброд с плавленым сыром и варёной колбасой…

Зал правосудия отдалённо напоминал античный Римский амфитеатр. Странные личности расположились по всему внутреннему периметру… Возле каждого стояла девушка в таком же халатике, как вчерашняя медсестра. Их миловидные мордочки сияли доброжелательным светом медузы — горгоны. Верхние и нижние округлости уже не воспламеняли вожделенных сексуальных позывов. В настоящий момент, он лицезрел в них коварные иезуитские, и в каком-то смысле, макиавеллевские интриги соблазнения, чтобы тут же, за них незамедлительно покарать. “Где их набрали? — угрюмо пораскинул умом про себя Мачо, — и в предыдущий раз, такие кульбиты ногами выписывали, эти миленькие девочки из охраны города, что до сих пор ломит правый бок от сексуального бойцовского удара одной”.

-Встать! Идёт Земфира Григорьевна, хозяйка «Города без мужчин!» — торжественно провозгласила вассалша в коротеньком халатике, из-под которого…
“А, да что там! Говорить… Все, что не следовало бы обнажать, то и отлично видно”. — с досадой хотелось ему привычно сплюнуть, но не нашёл куда… пришлось проглотить.

Взыскательная публика, не ожидающая ничего хорошего — об этом красноречиво сообщали их пасмурные, безжизненные выражения “апостольских” мордо-ликов, скрипя зубами приподняла, свои, с позволения сказать — пятые точки, тем самым силясь выразить приветствие, вошедшей авантажной даме, с гордо посаженной головой и стройным станом.
– Прошу садиться, — обронила она в зал, и предложила секретарше подробно обрисовать ситуацию.
– На сегодняшний день у нас три многообещающих новичка: два закостенелых и один опасный рецидивист.
– Так, понятно, можете начинать, — устремилась хозяйка к отчаянно тонкой девушке, с раскосыми агатовыми глазами, как у газели. – Наташа, пожалуйста, красочно представьте визави. Обольстительно окинув зал бархатным взглядом ехидны, юная подданная опытной горгоны, ручкой повелела подняться пожилому мужчине, напротив.
– Семейство закостенелых… Подвид «Неизлечимус — Игроманус», отставной полковник Сидоренко, — бесстыже, по тягостному ощущению Игоря, отрекомендовала она взрослого дяденьку, действительно странноватой наружности. “Вероятно, в прошлом был разудалым офицером с отменной военной выправкой, но в настоящий момент являет собой, ссутулившегося жалкого субъекта в ободранном мундире и каких-то малорослых шортах в аленький цветочек…” — пронеслось в голове у Игоря, и окончательно все напряглось от внутреннего мятежа… Зрел безотчётный протест… “Это что же они выкамаривают?! Взрослых людей одаривают обидными, оскорбительными для человеческого достоинства — эпитетами”, — но в этом месте его праведные душевные раздумья пресёк ледяной ангельский голос Земфиры Григорьевны.
– Господин Сидоров, встаньте!

Поднялось нечто невразумительное…
– Что за внешний вид у полковника?! — удивлённо обернулась полноправная Хозяйка города к сопровождающей девушке:
-Когда Сидоров вчера изволил перелезать через высокий забор, его, как, и положено, радушно встретил горячо нами любимый Джек Потрошитель, — миленьким голоском поведала юная секьюрити.
-А-а! Ну, зная нашего Джека, можно полагать, что незначительно пострадали только личные вещи, а корпус в целости.
– Да, как всегда. Вы же, ваша милость, знаете, что благородный Джек не имеет привычки раздирать тело — он с романтическим увлечением рвёт верхнюю одежду.
-Вы, как будто, важные выводы не делаете?! – вонзилась хозяйка в жертву легендарного кобеля. – Ваша подруга жизни, почему поспешно уехала в мой закрытый город? — вопрошала она к удручённому полковнику. – Между прочим, за этот период, что она проживает у нас, Ирина Петровна — ваша супруга, освоила два иностранных языка, танцует сама, и активно ведёт хореографические курсы. А с вами она хирела, чахла от нескончаемого, терпеливого ожидания с постоянных картёжных всенощных бдений. Не видела белого света. Служила вам, как рабыня, а ведь когда вы официально женились на прославленной артистке балета, клятвенно брали на себя обязательство, что она будет располагать возможностью танцевать и не опускать себя, как личность. Иметь возможность постоянно развиваться.
-Так, я же, — мякнул было, полковник…
-Вам слово больше не предоставляется. Вы уже исчерпали утверждённый лимит первичного доверия, в настоящее время вступаете в разряд — закостенелых. Рандеву с супругой категорично запрещены, и систематические набеги на город в дальнейшем будут иметь для вас печальный неблагоприятный исход. Только безраздельное освобождение от карточной зависимости, существенно может изменить вашу жизнь, и окончательно вернуть горячо любимую жену! У полковника из глаз текла скупая безмолвная слеза глубокого отчаяния. – Незамедлительно выдворить его за установленные пределы города.
Наташа заломила назад его безжизненную длань и вывела из зала. Бедолага не сопротивлялся…
“Значит, был уже научен горьким бесценным опытом”, — тоскливо заподозрил Игорь…
-Ирина, представьте вашего подопытного, — обратилась Земфира к помощнице с правой стороны зала. Невысокая девушка за шиворот приподняла немыслящую субстанцию с обвисшими аристократическими дланями вдоль корпуса и головой, болтающейся особняком от туловища внизу, бьющеюся как рыба об лёд, о собственную же “атлетическую” грудь.
-Ископаемое семейство «Хроникус-Моллюскус», — выдала та подлинно научную социально-психологическую характеристику.
-У-у-у! Где уже успел назюзюкаться?! Безмятежное утро ведь на дворе?! — с немалым удивлением спросила Земфира барышню.
-Так, одичавшая ж хавронья грязи… — дева не успела договорить, как… нематериальная субстанция, винтообразным быстрым движением, как чёртик из табакерки вывинтилась из собственного бессильного тела, распахнула посоловевшие глаза на Земфиру, и безуспешно силясь зарычать, пропищала:
-Вы угробили нашу жизнь с вашим долбанным прекрасным городом! Моя Наташка увезла законных детей, и теперь они тут у вас, а я, может быть, потерял смысл в душевной жизни…— и шлёпнулся обессиленный на сидение.
-О-о! Сам-то уразумел, что тут наговорил?! Имеешь некоторые сведения о слове «смысл»?! О нём следовало бы размышлять раньше, а вы что регулярно делали? Избивали бедную жену, постоянно выпивали, и нарушали супружескую верность. В настоящий момент она получает медицинское образование, а дети обучаются в великолепной школе и занимаются детско-юношеским спортом. Имеют уже значительные достижения, чего не смогли её предоставить вы, супруга добилась сама.
-Я должен их видеть, — заскулила жалким голосом субстанция.
-За установленные пределы города! Навечно! — строго добавила Земфира. Эктоплазма, было, дрыгнулась, но сравнительно лёгкий левый апперкот в печень охладил боевой запал.

-Ба-а! Знакомые все ангельские лица! — необыкновенно ласково – издевательским голосом произнесла Земфира, вглядываясь в мужчину высокого роста, в изысканном твидовом пиджаке, и вытянутых драных тренчиках… – Оленька, что это с почётным академиком?!
-Это проделки нашей Меланхолии. Учёный муж вчера перелезал через забор, и обрушился прямо на её маленьких щенят. Ну а какая заботливая мамаша выдержит подобное бесчинство… Вот и… Брюки неизбежно пришлось вышвырнуть. Тренчиками поделился наш конюх. Он его и немедленно привёл в медсанчасть всего ободранного.
-Ну, что же вы?! Мы ведь в прошлый раз объяснили, чтобы вы распростились со своей мечтой. Помните, как вам ответила супруга, что она только здесь увидела и почувствовала человеческое счастье и безбрежную свободу духовного творчества. В моем городе без мужчин увлечённо занимается научными исследованиями. Мы выделили ей научно-исследовательскую лабораторию и сотрудниц. Они дают уже поразительные результаты. Создаются превосходные хлопчатобумажные ткани. К нам регулярно наезжают на обучение делегации женщины: из Голландии, Германии, Индии. Вас даже определять в какой-нибудь «подвид» неловко. Вы же непосредственно сами целенаправленно занимаетесь разнообразными «категориями, группами», так кто вам дал право незаконно лишить такой возможности для супруги?! Талантливой, прекрасной женщины?! Надеясь, на ваш здравый смысл, аналитический ум и наличие ещё чего-то подлинно гуманного, предоставляю последний шанс. Вам будет разрешена легальная встреча с подругой жизни через месяц. В настоящий момент свободно можете выйти за пределы города, там под особой охраной стоит ваш чёрный Мерседес. Проводи своего визави, — отдала распоряжение сопровождающей девушке.

Так, все, ещё одного, и меня давно ожидает иностранная официальная делегация. Людочка, выпускайте вашего опасного рецидивиста, – указав на Игоря.
-Да, что вы себе позволяете?! — рванулся было на правовую защиту своей чести, и опущенного человеческого достоинства прочих, но взгляд Людмилы его немедленно застопорил.
-Ископаемое семейство примитивных… — мачо, даже резко подпрыгнул от такой наглой беспардонности. При нём до такой степени уничижительно открыто говорить в третьем лице ещё и подобными эпитетами удостаивать!
-Чего это я примитивный?! Да, кто вы сами такие?! — но игнорируя, его не замечали, и не слышали.
-«Хамус — Кобелинус» — одноклеточный, — упорно продолжала зачитывать его психологическую характеристику. У Игоря желваки едва не разрывали лицо на части… – Невзирая на неоднократные предупреждения, упорно продолжает хапать барышень, за все, что ему попадается на глаза.
-А вы не выпячивайте напоказ, — рявкнул он.
-Да-а-а! Вина ваша отягощена особым цинизмом деяния. Обзаводиться связью с соседкой в то время, как любимая жена производит на свет долгожданного наследника. И как вы неоднократно сами говорили — ненаглядная супруга. Вас вылавливают здесь уже несколько раз. Ваша тёща, заявила, что костьми ляжет, но не дозволит даже приблизиться к единственной дочери и любимому внуку. Вы приговариваетесь к полнейшему пожизненному изгнанию. К вам будут применены жесточайшие санкции, вплоть до лишения свободы и заключения в городскую тюрьму. Поверьте, в ней ваше пребывание превратится в сущий ад. Обворожительные надзирательницы станут переодеваться на ваших глазах… В день по нескольку раз. Принимать ванну и душ… А вы уже, имеете сведения, о том, что если даже шевельнётесь по направлению к одной из них, ваше тело в один момент будет парализовано, — мило усмехалась Горгона Григорьевна.
-За что?! Я же публично извинился сто раз?! Уже нет сил, без них существовать… Да, я вас тут поочерёдно всех… — он подскочил, выпустив из вида больную ногу, которая отчего-то полыхала жутким огнём, и безрезультатно пытался оттолкнуть Людмилу, но чрезмерно жёсткий правый апперкот молниеносно его отключил, и немедленно все поплыло перед глазами…

Стало все расползаться, трансформируясь в устрашающих огромных чудовищ: зал, кресла… Над ним повисло устрашающе огромное лицо Земфиры, с широко раскрытым ртом и торчащими саблевидными клыками из властной пасти… Её сумасшедшие зрачки выкатились из глазных впадин, и парили прямо над бледным лицом, улетающего в никуда поверженного витязя.


-Игорь! Игорь! Доносилось откуда-то издалека! Очнись! — студёная вода свершила своё реанимационное действо.
Бедолага резко раскрыл глаза… Над ним с ведром в руках, стояла взволнованная тёща – Земфира Григорьевна, и с беспредельным беспокойством вглядывалась в него.
-Ты что же это?! Никак, задремал в гамаке на солнцепёке?! Уснул, сердечный?! Да это же солнечный удар! Отец небесный мой! Ты же в крапиву опрокинулся. Вся нога красная. Надо срочно врача вызывать, — суетилась любимая тёща. – Господи, как хорошо, что я пораньше подоспела с работы! Тебе уже в родильный дом к Алиночке надо. Она несколько раз звонила. Заждалась совсем.
Обескураженный, ничего не понимающий Игорь, спросил:
– А вы… вы, ей не рассказывали про то… ну… про соседку?! – осторожно выведывал у тёщи Игорь.
– Какую соседку?! Ну, совсем перегрелся, милок. Сынок, — ласково, погладила его по голове, —да если я что и увидела бы, так сама бы сняла с тебя штаны и крапивой по голому задку-то и отходила. А собственной дочери-то я на кой ляд, стану жизнь губить? Она ж тебя очень любит. Так, ведь и ты, кажись, души не чаешь в ней. Славный ты, у нас, а в остальном быстро разберёмся. Пойдём-ка, я медвежьим жирком смажу бедные твои ноги, бедолажечька.
– Так, а меня что, уже отпустили?!
-Откуда?! Та-а-ак, немедленно звоню в неотложку… Дела, видно, зятёк с рассудком у тебя совсем  плохи.
Игорь, превозмогая острую физическую боль от ядовитых укусов крапивы, блаженно улыбался…
“Оказывается, этот кошмарный мифологический сюжет, навеян солнечным бойцовским ударом! И к счастью, наконец, развеялся! Но, шуры-муры с соседкой надобно быстренько завязывать… Чем чёрт не шутит?” — с опаской пораскинул мозгами, глядя вслед Горгон… Ах да! Любимой тёще.
-Земфирочка, а я тут хотела у тебя с десяток яиц попросить к пасхе – то, – и увидев живописную картину «Теща над телом зятя, совершает непонятные манипуляции», тут же, вникнув, от комментировала соседка – Манька – Большое ухо. Так ее в посёлке прозвали за подрывной характер и вездесущность. Но с добрым сердцем. -У-у! Небось, по кустам шастал к девкам, – и рассмеялась, обнажив беззубый рот. Хотя нет, один торчал вызывающе.
– Земфира Григорьевна, мама, уберите эту… не то я за себя не отвечаю, – вскинулся было воин, но теща только улыбнулась, и пошла за яйцами.

Действующие лица: вносятся не в соответствии с рангом или положением в этом городе, а по мере неожиданного появления их в романе.
ТЕЛО – оно же «Мачо», оно же — князь Игорь, оно же — благоверный супруг Алины.
Юлия Петровна — тёща «Тела», Игоря и т. д. тому же — маменька Алины.
Алина – дочь Юлии Петровны, и обмануто — счастливая супруга «Тела».
Горгон… то есть, миль пардон, Земфира Григорьевна – духовный наставник. Полноправная хозяйка «города без мужчин». Жилетка, в которую все норовят поплакать, ну, и губернатор этого самого города, который взлелеяла, построила и в настоящий момент активно начинает пожинать плоды воплощенной мечты.
Манька — Большое ухо-парадокс, мешающий всем жить. Но без него, этого антиномия, жизнь каждого из нас была бы спокойно-приторной и без адреналина. Другой вопрос – необходим ли нам такой адреналин или нет — это уже шумная полемика, которая, как правило, отнимающая только благоприятное время, и ничего конструктивного не предлагает.
Охранницы: обученные боевым искусствам и оказанию первой врачебной помощи. Бывшие модели: Людмила, Наталья, Ольга, Ирина.
Джек Потрошитель – кавказская овчарка, обученная забавляться оригинальным способом. Рвать на злоумышленнике одежду, не дотрагиваться до тела.
Меланхолия — кавказская овчарка – супружница Джека Потрошителя, родившая ему, пять отменных щенков.

Мальчик со слоненком… 3ч. За удовольствия надо дорого платить. Не так ли?

Дьявольский пляжный карнавал неистово бушевал, в непредсказуемости…
-Андрюха, слушай меня! – без всяческих прологов Виктор нарушил благостное состояние главного помощника и проверенного временем товарища.
-Валерка, ты умеешь подсыпать жгучего перца в мёд! Только вознамерился с черномазенькой навести мосты, а тут ты! И что вам, сударь не отдыхается?! – разочарованный Андрей отошёл в сторону, не переставая сверлить взглядом темнокожую аборигенку.
-Не путайся ты с этими…они практически все носители всякой гадости… Самих – то ни хрена не берёт, а нам всучат, так мало не покажется, а то и, ноги протянешь.
-Да брось ты! То-то вижу, как многие из нас уже протянули ноги от черномазых баб. А от ваших пуль, не больше ли полегло, сэр? Ладно, давай рассказывай, чего там стряслось?
-Видишь, вон того типа? Его зовут Сусила, в переводе – хороший характер. Он хозяин катера. Нам это подходит, к тому же он немного знает русский язык. Открыл бизнес специально для обслуживания Россиян. Лепечет, что мы оплачиваем щедро услуги, — Виктор ухмыльнулся… не без удовольствия.
– Я забираю свою нимфетку, а ты и Борис прихватите себе тёлок, но лучше неизвестных, и желательно не из местных, чтобы не трепались. Да вот хотя бы эту… ко мне приклеилась сегодня одна новоявленная гетера. Кинь взгляд, производит впечатление, ничего себе… у неё в отеле вроде ещё подружки. Пускай пригласит, и мы развлечёмся подальше от толпы. Относительно моей подопечной, у меня созрел планчик. Позже вкусишь. Ты меня знаешь, скучно не будет.
-Да уж, повеселимся! — с откровенным сарказмом резюмировал Андрей.
-И это, отпусти охрану. Пускай отдохнут без нас, а перед возвращением дашь им команду – встречать, — добавил «хозяин жизни».
Маргарита казалась наверху райского блаженства от поступившего нежданно предложения продлить удовольствие колдовского бала, к тому же пригласить подружек.
-Так сильно вас разочаровали местные очаровашки, что пришлось снизойти до соотечественниц?! – игриво зацепила каламбурчиком Андрея, заметив, как Виктор оторвал его от обхаживания аборигенки. Она весь вечер сопровождала взглядом своего нового знакомого, и в поле зрения были все, его передвижения.
-Да, разве их сравнишь с вами, прелесть моя! — подыграл девушке галантный кавалер. – А вы бы, моя богиня, позвонили подружками, чтобы были готовы, пока я все организую, — хотя катер стоял уже под парусами, а капитан знал секретный фарватер дальнейшего прожигания жизни.
Виктор выискивал глазами Юлю, но она внезапно исчезла.
-Что опять твоя дикарка слиняла?! Слушай! Откуда у тебя адское терпение?! Я бы уже давным-давно её оприходовал и под целомудренную задницу ускорение сообщил. Его берут в клещи такие пипетки, а он, как пригвождённый к этой…
-Так! Я говорил, чтобы ты не совал нос в мои личные дела?
-Говорил.
-Я говорил, что спущу тебя с лестницы, если…
-Ну, говорил…
-Мне продолжать? — Виктор, полушутя, полусерьёзно сыпал крылатыми фразами из любимого фильма.
-Да ладно, делай ты, что хочешь. Все, еду за девчонками, а вы ждите на причале.
-Вот это чисто мужской разговор. Пацан сказал, пацан сделал! — потрепал с любовью приятеля по лысой голове.

Сам Виктор молотил под элегантного джентльмена пятидесяти лет. Ему ещё с подросткового возраста не давал покоя образ прославленного Дона Вито Корлеоне, возглавлявшего один из самых могущественных кланов итало-американской мафии — многочисленное семейство Корлеоне. Они по нескольку раз бегали смотреть нашумевший фильм «Крёстный отец», поразивший желторотое безудержное воображение подранка, с раннего возраста, предоставленного самому себе. В некотором смысле даже сделался внутренним наставником в сомнительном бизнесе. Когда Виктору предложили инвестировать наркобизнес он, как Дон Вито отнекивался, ибо целился в кресло губернатора, и не желал конфронтации с властями. Уже все почти было готово для удачной пересадки в высокое кресло, но внезапно оказалось, что излишне увяз в преступных связях с людишками, не прощающими тех, кто портит всю обедню, мешали осуществлению планов. И они немедленно поспешили ему прозрачно намекнуть, чем закончил Вито, отказавшись от поддержки наркодилеров.

Для легализации криминальных баснословных доходов Виктор сформировал фирмы по продаже оливкового масла и других экзотических продуктов, чтобы иметь непосредственное право наезжать в те страны, откуда и черпал преступное вдохновение, хотя оно не вступает ни в какое сравнение с тем, что настойчиво предлагает собственная страна.   Изощрённость отечественных воротил перешибает все мыслимые границы убийственного безудержного воображения. А тут, со стороны дружественной Монголии, подфартило присесть на алмазы, отчего, орлиные крылья наглости из розовых разрослись в огненные. Под их небывалым размахом, как от напалма заживо сгорало все, что попадалось под разрушительное дуновение. Вот и юная Юля… попала в эти силки. После критических рассуждений Андрея, Виктор, в этот раз, непривычно глубоко задумался, хотя, об этом ему тысячекратно намекали прямо в лоб, но сейчас и самого стало тяготить странное состояние. Он внезапно задумался, ощутив горьковатый привкус безрадостных воспоминаний…

Случилось это год тому назад…

Как раз завязались нужные наркосвязи, и деятельность группировки Виктора Сердюка выходила на необозримые безбрежные просторы фантазии. Экстренно возникла потребность в филантропии. Причём с торжественным освящением на центральном телевидении, и всяческих интервью, чтобы заблистать, как благовоспитанный общественный деятель, борец за социальную справедливость, предлагающий редкостные здоровые продукты для поддержания жизни. Да ещё и с такой размашистой душой, в просторы которой не втискивается любовь к осиротевшим деткам, и, чем чёрт не шутит, может, и не без его личной помощи. Вместе с Андреем, преданным соратником – дружбаном, повезли в детский дом гостинцы.
Директриса рассыпалась перед ними в благодарностях, Андрей щедро раздавал деткам презенты, сопровождая фальшивой улыбкой детскую искреннюю благодарность, за то, что им же цинично дарят, безобразным образом украденное у них вместе с детством. Виктор уличил себя на мысли, что горестный комок подступает к горлу.
-Неужели все ещё так больно внутри?! – изумлённо вопрошал себя. Память предательски рисовала картину его изуродованного детства, и спивающихся родителей. По сей день саднит что-то в его очерствевшем сердце. Валерий обратил внимание на девочку… лет тринадцати, на первый взгляд, когда она с прирождённой грациозностью впорхнула в зал, не обнаруживая даже малейшей заинтересованности к людям с камерами, висящим на вешалках детских пальто, платьев и другой одежды, ярким свёрткам… Приблизилась к директрисе, тихо о чем-то спросила, и выпорхнула.  У Виктора затуманилось в голове… Будто пред ним, обдав его свежим дыханием лугов, пронеслась нежная газель со смородиновыми глазами и выражением необъятной тоски.

-А эта девочка, почему не подходит, и ничего для себя не выбирает?!
-Ой, да вы знаете – это девочка своеобразная. Она на гостинцы не реагирует вообще. У неё свой… особенный мир.
-Да?! Как любопытно, чем же он выделяется от мира иных детей?! Ведь, кажется, их всех привела сюда, в той или иной степени одинаковая беда.
-Нет, что вы! Драмы у них разные. Юленьке пришлось вытаскивать из петли горячо любимую, ещё совсем молодую мать — спивающуюся красавицу. А это, скажу я вам, наносит удар такой силы по детской психике, что не всякие взрослые способны выстоять, как она. Рассказывали, что Катя – мама Юли, родила её от своего начальника, у которого убирала в кабинете. Сама еще была ребёнком в пятнадцать лет: родители-алкоголики, поэтому нигде не училась и с малолетства зарабатывала на жизнь. Так, и произвела на свет Юлю. Но, несмотря на подобную генетику, девочка, непостижимо, откуда приобрела пристрастие к книгам, всему прекрасному. Словно в роду у них пребывали дворяне: превосходно рисует, постоянно читает. А музыку слушает такую, о какой, подавляющее большинство из нас, не слышали. Мне не совестно в этом признаться, — честно повинилась Виктория Павловна – директор детского дома.
-А почему же настолько удивительную девочку никто не удочерил?! С такими данными – это должно бы быть мечтой приёмных родителей, — искренне удивился Виктор.
-Она к нам поступила всего год назад: сравнительно взрослая, имея собственное суждение обо всех проблемах, хотя взрослые люди, не всегда имеют его. Уже трижды отказалась от удочерения. Однажды хотели увезти в Италию состоятельные люди, но она пришла ко мне и настойчиво попросила, чтобы больше никогда и никому её предлагали.
– Я очень… очень люблю маму, и буду дожидаться, когда она выздоровеет. Сделаю все, чтобы её поставили на ноги и возвратили материнство, — заявила тогда. Маму Юли лишили материнства тогда, и теперь она в психлечебнице. Не выдержала расставания с дочерью, хотя и пыталась на себя наложить руки… правда, в пьяном состоянии.

Всю обратную дорогу из детского дома, Виктор находился в глубокой задумчивости. Из головы не выходила история девочки, и ещё больше — она сама. Цветок свободных полей. Он решил обработать сестру-Дину, официально оформить опеку над девочкой, взяв на себя обязательства на горячее участие в лечение матери Юли, и непременно подружиться с девочкой. Виктора, по соглашению, должна была выставить перед ней, как непосредственно главного благодетеля и спасителя матери. Дина, как и, впрочем, директриса детского дома — не сопротивлялись долго, приняв от него изрядную мзду за сутенёрские выдающиеся заслуги. Наедине с собой, каждая, вероятно, заверяла себя, что это исключительно в благих намерениях для славной девочки, и во имя торжества добра. Хотя обе, распрекрасно соображали, и, не исключено, что даже вздрагивали ночами от постижения, содеянного, но жажда наживы полностью коррумпировала сознание, метастазами растленного стяжательства, и они уже были слишком глубоко поражены болезнью несовместимой с высоконравственной жизнью. Сестре, о которой он, ранее и не вспоминал в преступной суетности, но теперь же, приобрёл дом, чтобы у девочки были достойные условия. В тех же целях, Виктор старался соответствовать всем пристрастиям Юли: водил их на концерты, персональные выставки, подарил небольшую библиотеку. Постепенно сам втянулся в эту игру и почувствовал, что потерял интерес к прежним наклонностям. Не тянет, как раньше пачкаться с услужливыми барышнями.

Дружки его не узнавали. Безнравственная душа Виктора устремлялась к чистоте, но он осознавал, что слишком… ожесточённо поздно. Грязные руки по локти уже обагрены кровью и увязли в зловонной жиже совершаемых деяний, но отречься от планов, оказалось, выше сил, а поэтому он решил тщательно подготовить девочку для себя. Понимал, что торопливой грубостью сломает, но терпение давалось с невероятным трудом. В привычках у него не водилось деликатности и запретов хотя бы в малой степени. Чтобы ближе с ней сблизиться, он решил сделать подарок к четырнадцатилетию девочки — путешествие на о. Бали, пояснив, что это исключительно для расширения кругозора познания мира.
– Виктор, мы тебя уже заждались! Ты чего здесь застрял? — окончательно вывел из беспокойного воспоминания Андрей.
-Да, да! Немедленно едем, едем. Погоди, а Юля где?
-Давай оставим девчонку сегодня в покое. Она нам все испортит своим постным видом. Смотрит, словно вердикт тебе выносит. У меня кусок в горле застревает от такого взгляда.
-Не подмечал у тебя этой постыдной слабости, дружище! Ну, хватил. Чтобы такого быка хрупкая девчушка могла так пришпорить…— рассмеялся Виктор. – Я сейчас схожу за ней. На звонок не отвечает… Встревожился не на шутку… Она в этом месте ничего не знает.
Загородная вилла находится в отдалении от г. Куту. Виктор обычно снимает на год, и временами наведывается с компаньонами для заключения сделок и приятного расслабления. Вулканический чёрный песок и тихая вода создают неповторимый пейзаж для созерцания заката. Тропический великолепный особняк, окружённый густыми джунглями, привлекал его отдалённостью от шумных мест и возможности предаваться медитациям. Обслуживающий персонал уже неплохо знал его привычки, требования и он ощущал себя совсем как дома. Даже подумывал обосноваться на острове «богов и демонов», когда устанет от бренности мирской. Но на сегодня снял отель в Куте – сорока минутах от виллы, чтобы окунуть целомудренное сознание девочки в порочность и пробудить в ней новые, неизведанные ранее чувственные ощущения на превосходных песчаных пляжах, устроив для неё карнавал.

Куту облюбовала бедовая молодёжь из-за большого количества тусовочных заведений – баров и ресторанов, дискотек, ночных клубов и роскошных пляжей. И в район, бурлящей молодости, страстно любили наведываться стареющие мачо с дальних вилл с портмоне, похожими на выпуклые животы, испить молодой кровушки для эффективного оздоровления дряхлеющего организма. Но у Виктора с брюшком, более, чем хорошо. Он строен, как вечный юноша… сзади и в профиль. Хотя он и звал её нимфеткой, но, к огорчению, от «Лолиты» в ней ничего не было, а в отношении него самого, девочка не испытывала никаких эмоций. В глазах её всё время угадывалось крайнее недоумение, типа, чего надо этому почтеннейшему идальго?! На первых порах это щекотало нервы, в предвкушение всецелого физического обладания девственной газелью, но на пылающем страстями острове в нём воспламенились нешуточные притязания к бедному существу, подогреваемые решительным натиском друга.
-Юля, ты, что же это сбежала, не предупредив меня, — стенал Виктор, заметив девочку возле крокодилового раскидистого дерева. Она кормила рыбок. – Тебе не нравится праздник?! Все веселятся, а ты исчезаешь… это неуважительно к моему старанию доставить тебе удовольствие.
– Виктор Васильевич, но я вас не просила его создавать. Не понимаю, почему вы это все делаете? Вы ведь мне говорили, что хотите помочь вылечить маму, но ни разу не возили к ней в больницу.
-Юля, я тебе объяснял! Она лежит в закрытой клинике, чтобы до конца могла прийти в себя. Её нельзя сейчас тревожить, а увидит тебя, сама понимаешь, какие эмоции будут у неё… Это может глубже вогнать в подавленное состояние. Наберись терпения, и увидишь, как все будет хорошо. Я заметил, что тебе не нравится шум, да и мне, впрочем, не очень, поэтому и снял катер. Хочу тебе показать острова, а проводник расскажет о них. Этот остров вдохновляет и возрождает, наполняя жизненными силами. Я хочу, чтобы ты его полюбила, и мы будем приезжать сюда часто, как ты захочешь. Остров изменяет все ощущения мира и тебя в этом мире, хочешь ты того или нет. Твой мир уже никогда не будет прежним. Так, почувствовал я, и очень хочу, чтобы ты стала моим близким другом.
– Я хочу домой… Ближе к маме. Меня ничто не интересует, пока ей плохо, и у неё отняли меня. А она меня очень любит. Я это знаю. И всегда чувствую. Я могла бы работать в больнице нянечкой. Помогите мне устроиться. Если вам надо, чтобы я поехала, то поеду, но обещайте, что выполните мою просьбу, — Юля с обезоруживающей мольбой смотрела на него.
– Юленька, я уже оплатил твоё обучение в частном колледже, чтобы ты смогла приобрести профессию, какую захочешь и в дальнейшем помогала своей маме. Ей это очень потребуется. Она ведь у тебя совсем молодая ещё, и мы поможем и ей учиться. Давай сейчас поедем, нас уже заждались, а позже подробно ещё раз все обсудим. Прошу тебя, быть моим единомышленником. Ты никогда в жизни об этом не пожалеешь, даю обещание, моя девочка.

Катер, заждавшись, бил копытами. Из раздувающихся ноздрей Андрея шёл пар мятежа и нетерпения.
-Ну, всё, все, не пыхти, как паровоз, — Виктор, извиняясь, приобнял за плечи друга. -О! Нас сопровождают обворожительные морские нимфы! – с притворным восхищением обозначил присутствие Лолочки и Софочки.
Возбуждённые девушки, было, наметились ему представиться и рассыпаться в благодарностях за приглашение, но он, опередив их, дал распоряжение всем отдыхать и пообещал, что в процессе вояжа познакомятся ближе. И не обманул.
Юля сразу испытала доверие к доброжелательному капитану – Сусилу. Он с нескрываемым удовольствием подробно рассказывал ей о любимом острове, почувствовав искренний интерес со стороны девочки, решив, что это дочь хозяина праздника.
-Андрей, вы с Борисом поразвлеките девушек, а я пока немножко поразмыслю в отдалении. Посижу вон там на носу. Оттуда мне неплохо за Юлией и проводником наблюдать, а ЕЙ, — особняком выделив местоимение ЕЙ, — и ЕЙ хорошо заметно меня. Пришла пора уже будить в ней женщину, не так ли?
– Наконец-то в тебе очнулся мужик, а то, как няня-Витя вожжаешься с ней…
-Да, ты прав… В четырнадцать лет можно уже кумекать… что от тебя требуется. Мы ей придём на помощь, не так ли? А вы с Борисом доведите барышень до необходимой кондиции. Сам понимаешь… О том не подозревая, должны будут мне подыграть. За удовольствия надо платить, не так ли? — скрепляя преступную сделку, приятели ударили по грязным рукам.
Попроси Маргариту принести мне виски и фрукты, да, и скажи, чтобы были они без всяких там парео… только в бикини. Отправляй по очереди ко мне с тем же набором… Попасём: я их к вам, а вы ко мне, я их к вам… — разразился похотливо злодейским смехом, каким, вероятно, привлекают самок, или похожим своим протяжным “ух-ух-ху-у-уу” на жутковатый вой гиен.
-Понял, шефуля, не дурак, — откликнувшись на приглашение, подвыл стервятник.
-Ритуля, у меня большая просьба, согреть взгрустнувшую душу нашего юбиляра, — Андрей, смазывая взглядом Софочку, вручил обрадованной девушке поднос. Борис с Лолой вели оживлённую беседу, и пили на брудершафт, с последующим ритуалом. Обстановка напоминала мирную прогулку добропорядочных граждан под лёгким шефе.
Маргарита, с нескрываемым удовольствием, виляющей походкой направилась к взгрустнувшему Виктору. Его философский взор был обращён к бескрайним просторам Индийского океана вкупе с морем Бали, впадающим в Тихий океан… Такой вот феномен этого райского уголка. Южная часть острова омывается водами Индийского океана, а его северная часть — умиротворяющим Балийским морем. Эти особенности легко объясняются необычным положением острова, отчего, даже самая развращённая мирской суетой душа, не может не подпадать под очищающее великолепие природного пейзажа островов, и получать удовольствие от водной стихии. Ласковые волны и шум прибоя останутся в памяти на долгое время, привлекая сюда снова и снова.
-Виктор, позволите немного отвлеку вас от созерцания? — кокетливо начала Рита, но не дав договорить, он привлёк за кончики трусиков девушку резко к себе так, что сзади это выглядело так, будто это она сама прилегла неожиданно на мужчину. Чего ему и требовалось, привлекая внимание Юли.
Рита едва не выронила поднос, однако, успев поставить на столик перед шезлонгом. Вначале даже растерялась: то не обращал никакого внимания, как она ни старалась, а тут такая страсть?! Растерянность была сиюминутной, и тут же девушка решительно используя момент, начала ковать железо, не отходя от кассы. Резво раздвинув ноги, оседлала мустанга, плотно прижимаясь, и подставляя соблазнительную грудь к его губам, но он провёл влажными пальцами по ним, окатив замороженным взглядом, не выражающим ни малейшего желания в них погружаться. Его взгляд соскальзывал с них вдаль… туда, где к нему вполоборота стояла Юля, вдали что-то разглядывая, и радостно беседуя с Суcилом.
-С ним она никогда с такой доверительностью не вела себя, — с досадой подумал он. И вдруг ни с того ни с сего громко рассмеялся, словно бы от щекотки, и грубо стал целовать опешившую девушку, завалив на колени, шаря руками по телу.
-Солнышко, направь-ка ко мне вон ту красотку, — указал на Лолу, — а ты можешь развлечь её кавалера, — и подтолкнул недвусмысленно вперёд. Рита выпила достаточно, чтобы уже слабовато соображать, но тут… С оторопевшим видом, шатаясь, направилась к шумной кампании.
-Лола, Виктор просит подойти… Женщина удивилась странной просьбе, но для кавалера — Бориса ничего неожиданного не прозвучало. Это смогла заметить Рита. Лола и Софочка были несколько трезвее подруги, они же не гуляли на пляже во время карнавала. Не скрывая удивления, Лола направилась к Виктору, а он приветствовал громким возгласом, привлекая внимание, стоящих на корме, и Юля это понимала, несмотря на свои четырнадцать лет. Но была непонятна подоплёка, а действия… вполне.
-Лолочка, вы меня игнорируете?! Ни единого раза не обратили внимания, — игриво отчитывал девушку манипулятор.
-Но мне казалось, что вам требуется внимание подруги и…
-Ну почему только подруги, и ваше тоже… Я люблю много внимания, — и, обхватив за талию, привлёк к себе, для большего обозрения развратного действия, поднявшись во весь рост. Лола, желая, отстранится от напора, пыталась выскользнуть из грубых объятий, но он, делая ещё больнее, грубо сжимал тело руками, поставив кровавый засос на красивой шее. Когда всё-таки удалось вырваться, то глаза её выражали неподдельный гнев. Она даже попыталась выразить негодование, но он не позволил, скомандовав, идти продолжать веселье, а сам, окликнув Андрея, спустился в каюту.
-Давайте-ка этих гетер спускайте сюда, и займитесь, наконец, делом… Я приведу чуть позже Юльку. Андрей, кивнув, пошёл за компанией.
Виктор подошёл к Юле, изображая неподдельный интерес к рассказу о легендах острова.
-Ну, как тебе наш гид?
-Спасибо, Виктор Васильевич, мне очень интересно, — сияя чёрными огоньками глаз, ответила девочка. Она действительно испытывала сказочное чувство, только неприятное поведение благодетеля, вызывающее в ней и отвращение и страх, не позволяли полностью отдаться восторгу.
-Не стоит благодарности, моя девочка — это для тебя. Но довольно разговоров, надо пообедать, а потом продолжите разговор, если будет желание, — с подчёркнутой интонацией сказал он, надеясь, что всё-таки добьётся долгожданного ответа и растворится она всей девственной душой в его порочной груди и грязном теле.
-Нет, я не хочу, есть, можно буду здесь? Мне так хочется все смотреть и фотографировать.
-Хорошо, иди, возьми немного фруктов, сока, и угости Сусила. Он по моей просьбе отпустил помощника, и теперь не может оторваться от штурвала, а ему необходимо пить и хоть немного есть. Не так ли? – улыбаясь, обратился к капитану. Сусил кивнул. Ему действительно хотелось пить.

Не подозревая подвоха, девочка направилась с ним в каюту. Оттуда доносился визг и громкий вульгарный смех… Когда они спустились, перед Юлей предстала отвратительная картина: Маргарита, всем телом прижавшись к стенке, с ужасом смотрела, как София валялась в ногах перед Борисом, а он одной рукой толкал её голову под свои спущенные штаны, награждая оскорбительными эпитетами, другой же стягивал с неё трусики. В это время Лола, пыталась вырваться из рук голого Андрея. Виктор, ведя сюда девочку, очевидно, рассчитывал на то, что здесь уже вовсю свершаются половые акты, увидев и пропустив через восприятие которые, Юля сойдёт с ума от перевозбуждения, и кинется ему на грудь с жаждой вожделения… Вместо этого, их ждала картина, содержание которой, имело противоположное значение.  Юлю стошнило, и хотела выбежать, но Виктор резко схватил за руку и притянул к себе.

Девочка испуганно, как загнанный зверёк смотрела на него. Маргарита, даже сквозь пьяное состояние, притихшим разумом все поняла, и закричала:     -Ты нас позвал сюда, чтобы мы помогли развратить это юное создание?! Да? Я-то думала, что это твоя дочь. А ты кто? Беги скорей отсюда, глупая, — она схватила девочку за руку и попыталась вместе с ней выйти из каюты, но Виктор наотмашь ударил по лицу, и девушка упала как скошенная на диван, ударившись головой об угол стола. Из виска сочилась кровь.
-Так! Праздник перестаёт быть томным! — разочарованно резюмировал Андрей, натягивая на себя трусы. На борту мятеж, а за бунт на военном корабле всю команду развешивают на реях, — красноречиво призывным взглядом сверлил Виктора.
-Борис, Андрей, мы все перегнули слегка палки. Надо перед девушками извиниться. Оставьте-ка их на минутку. Им надо попудрить носики, а вы за мной. Не так ли, милые барышни, — цинично желая притушить бдительность, обратился он к девушкам, совершенно не обращая внимания, на безжизненную Риту. Не отпуская руки Юли, поднялся наверх. На палубе, свесившись за борт, она пыталась вырвать. Виктор, ничего не говоря, дал ей стакан с водой, понимая, что ситуация повернулась чертовски непривлекательной гранью… такого поворота он не планировал. Теперь предстояло все разрулить, но приемы для подобного действия были у него без всякой фантазии предсказуемы… до банальности. Юля на некоторое время оказалась предоставленной себе…
-Виктор, дело принимает серьёзный оборот. Лола призывает девушек попросить Сусила причалить к берегу и заявить в полицию за совращение девчонки. Она заявила, что если они хотели немного своего женского счастья и пусть иллюзорной, но любви, отправляясь на отдых, то на такой извращённый разврат не подписывались. У них, якобы есть дети, и они не хотели бы перед ними совершить такой грех. Ну, в общем, дескать, не за тех мы их приняли, мать их… Ты сам понимаешь, нам на острове такая слава не нужна, да ещё и перед встречей с компаньонами, — Андрей досадливо плюнул за борт.
-Да уж, понимаю. Ну, значит, так! Не мне вас учить. Оставим их на вечный отдых в этом райском уголке. Иначе нам Монгол со своей командой скрутит головы и будет прав. Он не простит этой международной головной боли. Займитесь этими… дамочками, а я дам распоряжение Сусилу, — ударив Андрея по плечу, Виктор пошёл к капитану. Борис спустился снова в каюту, а Андрей направился за своей сумкой. Она осталась в другой маленькой каюте.

Когда же он вернулся к гостям, то, на первый взгляд, в каюте царила мирная атмосфера. Обе девушки привели себя в порядок, и помогали Маргарите, вытирая кровь, а Борис сидел с бокалом виски и приносил им извинение за доставленное неудобство, предлагая распить мировую, но они отказывались, заискивающе улыбаясь, чтобы не получить ещё порцию таких ударов. Он улыбался в ответ, якобы принимая их всерьёз, но едва только вошёл Андрей, как он превратился в холодного, изверга, вывернувшись стремительно змей, резко ударил в горло, сидящую рядом Лолу… она замертво свалилась на пол. Маргарита, истекающая кровью, и Софочка подскочили, но мгновенными апперкотами накачанного Андрея были разбросаны в разные стороны. Борис стал их придерживать, а он каждой делал инъекции дозы сильного наркотика, несовместимого с жизнью. Юля, слегка спустившись по трапу, все это видела, но, не отпуская с поля зрения Виктора, который стоял к ней спиной и разговаривал с Суилом.

Быстро поднялась наверх, делая вид, что ей плохо, но из-под парапета заметила, как Андрей, на выходе из каюты, что-то прикрепил к металлическому баку… Она со ужасающей ясностью поняла — происходит страшное, не понимая, как привлечь внимание капитана, чтобы сообщить в полицию. Было жалко женщин, и мучительно старалась что-то придумать, спасая их, хотя, то, что увидела в каюте, не давало надежды на спасение. Надеялась, что он уколол им снотворное. Виктор возвращался, а Юля, скрючившись в шезлонге, претворяясь, изображала полуобморочное состояние. Он дал распоряжение Сусилу, подвезти их к пляжу, объясняя желанием Юли полетать на парашюте, а дамы, дескать, отдохнут пока в каюте… Немного перебрали. Жара развезло… Попросил их не тревожить, и покатать, чтобы ветерком обдуло, а через часик вернуться за ними, подкрепив свои указания увесистой пачкой денег. Суил довольный, улыбаясь, кивал.
-Виктор, ну а что делать с твоей… Не слишком ли много она знает, чтобы оставаться на этой грешной земле? — с напором вопрошал Борис? Меня, это напрягает.
-С ней разберусь сам, можешь не сомневаться, но не сразу. За ней должок. Знаю, как заставить молчать. Её мать в моих руках.
Катер причалил к шумному пляжу Сунар, высадив гостей, и резво помчался дальше бороздить просторы Индийского океана. Виктор вёл Юлю, держа за хрупкую талию. Девочка казалась совсем без сил. Да, не при таких обстоятельствах он грезил её обнимать. Они прошли вдоль берега метров двести, подальше от места прибытия смешавшись с толпой. Сквозь возбуждённый шум, каким заполонены все места отдыха жизнерадостных людей, раздался звук взрыва, откуда-то издалека… куда умчался катер с доброжелательным, доверчивым капитаном, унося в бесконечность, по сути, замечательных женщин: так и не нашедших никому не понятного счастья, но зато сделавших своих детей сиротами. Андрей, Борис и Виктор многозначительно переглянулись, а у Юли все внутри сжималось от страшного отчаяния: хотелось громко кричать и звать на помощь, но она лишь с отчаянием смотрела на полицейских и ничего не могла сделать, всем клеточками понимая, что ждет молниеносный хук с любой стороны покровителя или его вассалов. Виктор, не на секунду, не отпуская её из рук, звонил кому-то, резким голосом давая распоряжения. Борис договаривался с прогулочным маленьким катером, чтобы их отвезли в Куту.

Там уже ждала личная охрана, и они срочно отправились на виллу. Виктор строго приказал Юле собрать вещи, а сам звонил Монголу, сообщая, о вынужденном срочном возвращении, обещая позже объяснить причину, и просил перенести встречу с компаньонами в другом месте. Юля уже однажды слышала это имя, или кличку. По внешнему виду Виктора, после звонка, было понятно, что встреча с этим человеком не сулит ему ничего хорошего.
Андрей заказал билеты на Барнаул, и уже через полчаса такси мчало их в Международный аэропорт Денпасар. Два часа пришлось провести в ожидании рейса, сидя в ресторане, а через 24 часа: с пересадками в городах Доха, Москва — они были в Барнауле. Встречал их невысокого роста колоритный мужчина: то ли монгол, то ли бурят, в сопровождении суровых молодцев в чёрных очках. Он улыбался обезоруживающей, милой улыбкой, внушая надежду на благоприятный исход от встречи с ними.

Продолжение следует…

Audio — сопровождения произведений
вы можете услышать на Fabulae.ru
автор — sherillanna
http://fabulae.ru/autors_b.php?id=8448
https://poembook.ru/id76034

Мальчик со слоненком… 4ч. Рыцари морских глубин…

Мурманск…
9 октября 2015г.

Рыцари морских глубин…

   -Мама, мам! А можно Тёпу я возьму? Ему тоже хочется в море поплавать немножко.
-Заинька, посмотри как твой маленький чемоданчик распух от игрушек, а в  большой не поместится уже ничего. Там все наши вещи.  Мой милый, тебе некогда будет заниматься игрушками.
-Мамочка, он же не игрушка, а милый дружочек! Бабуля Наташа ведь своими ручками его сшила для меня, а значит он ручной, и ему страшно оставаться одному, — не унимался Олежек удивляясь, что мама не может этого понять.
-Ну, если он твой сердечный дружочек, то возьми, а остальные игрушки тогда оставь. Им тоже надо от твоей заботы чуточку передохнуть. Ты так не думаешь? Не-ет, я верю, что мой сыночек добрый мальчик и жалеет своих дружочков.
Пятилетний малыш  медленно стал вынимать из чемодана мягкие игрушки, надеясь на какое-то чудо…, но оно не пришло.  Вздохнув, он положил  слоника в чемоданчик,  поцеловав в черненькую пуговичку-глазик.
-Ребятишечки, цигель, цигель… — подшучивала мама. Нам ещё заезжать за бабулей.
-Мам, я никак не могу решить, что из обуви брать, — суетилась у шкафа Женя.
-Евгешка, тебе двенадцать лет, сообрази-как сама быстренько. Мы отправляемся в жаркую страну, а стало быть, что… — Светлана, недоговаривая, призывала дочь к размышлению.
-А это означает, что из холодного Мурманска ехать лучше в удобной тёплой обуви, а с собой брать сандалии, — улыбалась маминой оценке и доверию. – О, ещё розовые ботиночки захвачу, а то ни разу не надевала. А в Санкт-Петербурге же пойдём в театр? — Женя вопрошающе посмотрела на маму.
-Обязательно! Лиза, уже и билеты нам купила: в детский театр, и в Мариинский — на балет «Щелкунчик».
-А папулю успеем мы встретить на причале, или нет? Он же будет нас ждать, — тревожился Олежек.
-Успеем! Обязательно успеем! – Светлана улыбнулась грустно. «Как же я соскучилась по тебе, моя любовь! — сердце отправило признание в далёкий поход. – Пусть у тебя все будет хорошо, наш дорогой! Мы с тобой каждую минутку! — добавила душа».
– Папа из похода приходит через полтора месяца, – поцеловал сыночка в голову, – а наш отдых продлится четыре недели: поздравим бабулю с юбилеем и немножко погреемся на солнышке. Вы же, знаете, что папуля предпочитает отдыхать на горном Алтае, у родителей. Да они с вашим дядей Игорем должны помочь деду — Феде достроить дом, и, наверное, в этот решат сплавляться с друзьями на плотах. В прошлом году, им что-то помешало.
-А я тоже сильно люблю жить у дедули и бабы Наташи, — задумавшись, прокручивая в маленькой головке мамины слова, выдохнул малыш. -Но на тёплое море тоже очень хочу! Я ведь никогда ещё не был! А сейчас е-е-еду! – возбуждённо подпрыгивал Олежка.
Зазвонил телефон, доложив о прибытии такси, и весёлая компания, угомонившись, захватила, кому, что нужно было нести — вприпрыжку помчалась на выход.

Раиса Ивановна — мама Светланы, уже  поджидала их перед домом,  волнуясь, что не успеют в аэропорт. За свои шестьдесят лет,  ни разу не выезжала из страны: все время поглощала напряжённая работа, и забота о больном муже. После инсульта он не вставал больше семи лет, а в прошлом году его не стало. И вот в первый раз она едет отдыхать с любимой дочерью и внуками. Зять сделал ей такой подарок к юбилею.
Через три часа самолёт уносил семью, взволнованную предстоящей близкой встречей с тёплым ласковым морем, в Санкт-Петербург, а оттуда в неведомый сказочный Египет.

Алтай
31 октября 2015г.

На Алтае буйствовала щедрая благодатная осень. Расписывала макушки высоких деревьев, яркими, живописными мазками, а влюблённый в неё рассвет, добавлял светотени, в переливающуюся, извилистыми волнами роскошную палитру, размазывая между горными пиками.

Федор Васильевич – заслуженный зодчий СССР, в этом году принял добровольное решение оставить  руководство архитектурным научно-исследовательским институтом и уйти на заслуженный отдых. Хотя не предполагал этого совершать ещё, лет этак десять, но, как говорится, «Мы предполагаем», — а нами обычно «располагают». Приходиться, но не ради безмятежного отдохновения, но, внедриться в дружный коллектив пчёл на пасеке-гордости родителей. Им не под силу стало справляться с этим беспокойным семейством. Нынче родителям Федора Васильевича уж за девяносто, и они бОльшую часть времени коротают, беседуя с природой.  Супруга, Наталья Евгеньевна – заведующая терапевтическим отделением  в поликлинике, безоговорочно поддержала его решение и уехала за супругом на Алтай ухаживать за его родителями. Для неё это было привычным делом, ибо никогда не противоречила мужу, и не из-за слабости характера, но тонкости ума и безмерной мудрости, что позволило прожить им под одной крышей пятьдесят один год… Не просуществовать, но именно прожить полноценную, счастливую жизнь. К тому же она никогда не чувствовала внутренне себя так комфортно, как здесь. Организм благодарил каждой улыбающейся клеточкой за такой бесценный подарок, хотя бы на завершающем путешествии по жизни…

Работая на пасеке, нравилось ему предаваться размышлениям и воспоминаниям. Словно просматривал нескончаемую киноленту жизней: прошлых, будущих и настоящей… своей жизни, жизни предков и будущее внуков… правнуков. Закончив разговор с пчёлами, прежде чем отправиться домой, залюбовался мастерством благодатной осени и рассветных живительных лучей, вслушиваясь в щебетание птиц. Пасека родителей находилась недалеко от усадьбы, которую вместе с отцом возводили каждый отпуск собственными руками. Теперь это место встречи всего семейства. Хочется полагать, что любимое. Сюда наезжали на отдохновение сыновья со своими семьями, а это для родителей всегда безграничная радость, но ещё больше — гордость, за верное воспитание детей.

Старший сын — Игорь, известный юрист, проживает в Санкт-Петербурге, а младший, Валерий — морской офицер – подводник. В прошлом году получил звание капитана первого ранга. Традиционно предпочитал приезжать с боевыми друзьями офицерами на Алтай. «Мы, батя, про запас пропитываемся необыкновенным воздухом, чтобы затем бережно его расходовать под большей водой в походе. Ничто так не снимает усталость, как общение с природой и музыкой пения птиц», — любил произносить Валерий, поднимая бокал за большим семейным столом. Во главе него, как принято было — сидели родители Фёдора Васильевича; отец, Василий Макарович – потомственный офицер – подводник, и мать, Ефросинья Никитична – сестра милосердия, прошедшие всю войну параллельно: он под водой — старшим офицером-торпедистом, а она на земле с полевым госпиталем.

Батюшка же Василия Макаровича, основоположник семейной династии; морской офицер-гидроакустик. Легендарный прадед, служивший ещё на прославленной подводной лодке «Дракон» в 1915 году, о котором всегда в этом доме помнят и почитают.
Дорога дедов и отцов… Нелёгкая дорога, полная опасностей, требующая невероятной самоотдачи и дисциплины, но тем она и почётнее. Именно такой путь и выбрал Валерий, решив шагать по стопам деда и прадеда. Через месяц, полтора его ожидают в родном доме, чтобы отпраздновать боевое крещение. Десять походов, и первый, в должности-командира атомной подводной лодки.

Фёдор Васильевич приготовил для внуков сюрприз – построил мезонин, в котором разместил, маленькую обсерваторию с раздвижным потолком под крышей. Сыновья клятвенно обещали купить небольшой телескоп, чтобы вместе с детьми вести изучение ночного неба, отдыхая душой и заполняясь энергией космоса. Наталия Евгеньевна, с особым нетерпением ждала любимых внуков: загодя приготовила каждому отдельную комнату по их вкусу. У старшего сына пока не получается с детьми, и вся любовь обращена к детям Валерия. Лиза и Игорь тоже, души не чают в родных племянниках, максимально реализуя всю не истраченную любовь. Для девичьей горницы бабушка сама сшила кокетливые занавески на окна, а на этажерке выставила подборку книг; литературы, необходимой, на её взгляд, для чтения юной девочки, помимо той, какую предпочитала сама  Женя. Она любила с книжкой посидеть под большой развесистой сосной. По соседству с ней  дедушка соорудил широченную семейную  качелю,  украсив изысканной резьбой. Бабушка сшила теплый матрасик, а когда начинался дождь его уносили в дом, хотя её от непогоды защищал надежный навес. Качеля, стала любимым местом родителей Федора:подремать, слегка покачиваясь в ней.

Наталья Евгеньевна каждый день заходит в комнаты внуков, мечтая о том, когда они наполнятся милыми голосами. Вот и сейчас, протёрла пыль в комнатах и пошла готовить обед. Скоро вернётся муж, и он не должен видеть беспорядок с разложенными овощами и прочим составляющими его любимого борща. Напевая, направилась в своё кухонное царство.

Фёдорович Васильевич уже подходил к дому, как неожиданно услышал что-то вроде завывания… Он заспешил, и уже на пороге нижней террасы распознал голос жены. По телу побежали мурашки от ужаса, исходящего из комнаты. На полу у плиты: с длинным ножом в одной руке, и недорезанным кочаном капусты — в другой… с безумными глазами неподвижно сидела жена и выла, тыча ножом в сторону телевизора… Он не знал, куда бросаться: либо приходить ей на помощь, либо прислушиваться к новостям, но слух поймал сообщение о крушении самолёта… над Синаем.
-Наш зелён… сло…ник… слоник… вон…
-Какой слоник, где?! Ты о чём?! – но тут же увидал среди разбросанных вещей и… игрушку… плюшевого слонёнка, похожего на того, что они в прошлом году привозили внуку Олеженьке в Мурманск… Наташа сама любовно его шила, чтобы малыш мог с ним спать. Знала, как он любит засыпать в обнимку с искусственными игрушками, и решила сшить из натуральной ткани, чтобы ему было приятно. “Да и полезно”, – авторитетно заявила тогда любящая бабушка. Разыскала в каких-то журналах по рукоделию…

 -Нет, нет! Не может быть! Я сейчас… буду звонить… — он заметался… От телефона к жене… Поднял супругу и поместил на кровать, дав валидол под язык, и сам машинально положил себе в рот… Ничего не сообщай только пока нашим родителям. Мы должны… Я все узнаю… попозже… потом… Мучительно сжимал виски, пробуждая в сознание светлую искру действительности, дающую надежду на ошибку… пусть трагическую, ибо там… в том сообщении много страшного для других людей, но ничего не получалось. Прицельным огнем по мозгу стреляла неотвратимость, пулей
из игрушечного слоника… другого такого быть не могло, а значит…
У Натальи Евгеньевны перекосило лицо… пыталась говорить, но только беспомощно шевелила искривлёнными губами. Из глаз выкатилась беспомощная слеза…
Федор, мгновенно поняв в чём дело, позвонил в скорую: объяснил ситуацию, и попросил им навстречу отправить реанимобиль, сообщив номер и марку джипа. Терять время было нельзя… Закутав в покрывало любимую жену, взял бережно на руки и понёс к машине, постоянно целуя мокрые глаза.

На половине пути к больнице их встретил реанимационный автомобиль. Федор нежно взял на руки жену, и собирался переложить из машины на носилки, но… она напряженно смотрела, привлекая  внимание, и ослабленной рукой потянулась к нему… Рука упала…
-Что, что, милая? Сейчас, сейчас тебе помогут и все будет хорошо…— целовал глаза, лоб, губы… Наташа же… не смогла сказать мужу последнее: «Спасибо за жизнь, моя любовь! Прощай!» — умерла на руках любимого человека.

Продолжение следует…

Счастья в бедности не бывает…

 -Ксенька, Ксенька приехала! — скашивая острыми коленками заросли крапивы, вопил во все маленькое горло соседский мальчишка, Филиппок.

Так, прозвали ВаськА, за любопытный, пронырливый характер. Ни одного значимого события в леспромхозе не происходило, о каком не оповещал первым из всех именно он. На роковом отрезке для пятилетних тоненьких ножек пути, оказались густые заросли крапивы. Их вполне  можно было обогнуть, то есть, спокойно пройти к дому по камушкам, со знанием дела выложенными хозяином, и любовно выкрашенными в белый цвет — хозяйкой, но какой там…  этому только напрямую пробираться доставляло удовольствие.

– Филиппок, ты, что  так кричишь?! Посмотри, как изодрал ноги крапивой, иди  я тебе смажу их, бедолага непоседливая.
-Так, ваша  Ксенька приехала, — не унимался…
-Какая это Ксенька?!
-Ой, это ты, что же, Ксюшу мою так называешь?! – не веря ушам и мальчишке…
Из материнской груди наружу рвалось сердце…
-А, где, где ты её видел-то?! – засуетилась Мария Петровна, а лицо её покрылось румянцем, цветом неожиданного счастья…
Может, и не привирает, может, и вправду, приехала! Уж целый год не видела свою единственную любимую дочь… Сыновья-то все рядом. Определились, а вот младшенькая, ещё учится, и, кажется, тоже на пути определения… В прошлый раз, по телефону, все время, запинаясь, говорила, что есть новость, но вслух, ещё боится озвучивать: “Потом, потом, мама! Ты первая все узнаешь… Я пока… Я сама должна ещё всё осознать…- успокаивала мать, отнекиваясь.  – Серьёзная девчонка получилась… Рассудительная – с нежностью и заботой вспоминала о дочери взволнованно”.

Филиппок  деловито задрал до самых трусов разорванные штанины и подставил остренькие коленки Марии Петровне, одновременно рассказывая:
-Меня мамка послала за буханкой, а я по дороге в магазин,  зашёл к Петьке, дядьки Свирида, который сын. У них кошка окотилась. Петька сказал, что ему нужны пятьдесят рублей, и предложил купить котёнка. Он так смешно лизал меня в лицо, ну, я и купил его за пятьдесят рублей. Вот, — бережно достал из-за пазухи маленький рыженький комочек…
-Ну, надо же, прямо под цвет волос подобрал, — подумала с улыбкой Мария Петровна, погладив по рыжей взлохмаченной шевелюре милого мальчонку. – Ой, ты его едва не придушил! — забеспокоилась…
-Да, нет! Я его берег… Вот, — с любовью поглаживая котёнка, продолжал Филиппок… – А ваша Ксенька…
-Да, что ты её так называешь?! Какая ж она Ксенька?! — пыталась шутливо возмутиться, но тут к дому лихо подкатила чёрная легковая машина.
Из неё выскочила стройная девушка и бросилась к матери. Мария Петровна едва тихо вскрикнула и, обхватив дочь обеими руками, разразилась рыданиями. Так, они простояли несколько минут…   Машина тихонько отъехала, а Филиппок поплёлся держать отчёт перед матерью: з а хлеб не купленный, котёнка и ободранные коленки.

-Глаза-то грустные, опустошённые,— с беспокойством оглядывая дочь со всех сторон, определило материнское сердце, и как позже выяснилось – безошибочно.
-Мама, ты сейчас ни о чём не спрашивай… Вижу, что не терпится засыпать вопросами…
-Да, нет, доченька, — Мария Петровна, немного обидевшись, парировала любя. Ты, видно, успела забыть… Я ведь и не задаю вопросы вам, пока все сами не рассказываете…
-Да, да, мамочка! Прости! Это мне, отчаянно хочется прижаться к тебе и все рассказать, но, главное… понять. Понять, как научиться жить дальше, — Ксюша, закрыв лицо руками, села на любимую скамеечку под сосной, и не замечала, что к ней подошёл оленёнок Гоша и тыкается носом.
Его, раненного браконьерами, в прошлом году вместе с отцом они нашли в лесу.  У Марии Петровны внутри все окаменело…  Не…  неуж…
-Неужто беременная?! Но, тут же, испугавшись своего глупого волнения, заулыбалась, отмахнувшись от чёрной мысли…
-Ксюшенька, хочу тебя предупредить и успокоить, если ты о ребёночке… так и не мучайся. Мы с отцом об этом только и мечтаем. Нам же все одно: с мужем ли, без мужа…  Лишь бы он был… — суетливо успокаивала дочь, казнясь за первоначальное переживание по этому поводу…

Ксения подняла голову и пристально посмотрела на мать…  Потом расхохоталась заливисто, как могла только она, когда ей весело. Её заразительный смех раскатился по всему лесу и посёлку.
-Мам! Ты что? Ну, понапридумала! Я, чья дочь-то?! Ваша: твоя и папкина. А вы у меня кто?! Лесные Человечищи-и! А не какие-то там — мелкие человечки.
У Марии Петровны, словно какая-то пружинка отпустила сердце, и тут же напряглась хотя с внуками уже грустно было расставаться, пусть даже в мыслях, но, с другой стороны… вроде все в порядке, раз так смеётся…
-Ладно, мама. Хочу твоих вареников с вишней и мочёных яблок с арбузами. А, папа где?
-Ой, а папка-то наш за наградой поехал.
-Наградой?! Какой наградой?! – удивилась и одновременно обрадовалась.

Ксюша самозабвенно любила отца: мужественного, сильного человека. У Георгия Ивановича косая сажень в плечах и открытый острый взгляд, если он пристально на кого посмотрит, так тот и под землю может уйти от страха, коль чувствует за собой вину. Браконьеры больше смерти боятся лесничего. Спят и видят, как бы от него избавиться. Когда мама   говорила о своем муже, её лицо выражало свет   женской  любви  и гордости:
-На прошлой неделе вместе с участковым леспромхоза,   ваш отец арестовал целую банду приезжих браконьеров. Причём – высокопоставленные шишки какие-то там. К тому же ещё ухитрились устроить пожар, и едва не пострадал заповедник с маленькими олешками, которые осиротели, оставшись без родителей. Лесничий сам пытался погасить, пока ехали пожарные, а потом пролежал целый месяц в больнице… Ожоги, и бревном перебило ногу. Ну а теперь вот, его вызвали в область за наградой. За мужество и гражданскую принципиальность. Братья-то твои в это время были на лесосплаве. Лес отправляли по Шилке. Собрали по всему леспромхозу неравнодушных мужиков и решили создать деревообрабатывающий комбинат в посёлке… Скооперировались все вместе, и уже документы подали на оформление.
-Мама, а что, и Петруша тоже с ними на сплаве?! – удивлённо спросила Ксения. А как же, он ведь…
-Ох, Ксюша, ты и не представляешь, что мне тут пришлось пережить! – смеясь и одновременно охая, вспоминала мама.
Ксения заволновалась, но Мария Петровна успокоила:
-Да, ты не волнуйся, все обернулось как нельзя лучше. Твои- то братья-близнецы навели, как они говорят — порядок, в танковых войсках.  Когда Алексей и Никита вернулись из армии, Максим уж поступил на службу в МЧС, а за Петром – то приглядывала одна я. Отец, сама знаешь… Его звери в лесу чаще видят, чем я. Так вот они мне и объявили, что, мол, кончилось твоё время, Мария Петровна! В трухлявый пень превратила Петра, своей материнской жалостью. Бледный, как поганка, даром что живёт в лесу. Двигаться ему надо.  Я, собралась было, открыть рот, чтобы напомнить им о его неподвижности, так они вместе с отцом, так на меня зыркнули, что я тут же его и прикрыла, присев. Батя твой, потом чуток сжалился… Подошёл, обнял за плечи и говорит: “Отдохни, родная! Ты уже, итак, навозилась  с ним  по больницам, да по санаториям… Пускай теперь мужики все в свои руки берут”.

-Ой, Ксюшенька, что тут началось! Эти изверги постелили на медвежью  шкуру клеёнку, а поверх насыпали снега и туда Петра в одних трусах, да давай его растирать… Итак, каждый день… Я уходила, чтобы не видеть ихнего  изуверства. А через месяц и того, хлеще… Братья его обливают зимой холодной водой, растирают и таскают из бани в сугроб, из сугроба в баню…  Так, ты знаешь, Петька — этот паршивец, ржал, как конь… Зарозовел весь-то…  Сча-а-а-стливы-ый! Ему мои-то «оханьки», да «аханьки» не нужны, оказались теперь… С чаёчками да тёплыми носочками, а вона чего ему надобно было! Натащили целый двор железяк каких-то, и сами их тягают: вверх и вниз, и этого приохотили.
Так, вот хоть Петр, твой младший из братьев – инвалид колясочник, но старшие браться его не оставляют ни на минуту в покое. По полной загружают — это они так любят говорить. Не щадят и себя… Оно ведь не так-то просто повсюду возить с собой колясочника, а тот только хохочет во все горло. Ну, я совсем разболталась… Сама, поди, все потом узнаешь и увидишь. Через месяц будут твои братья дома. Доченька, ты пока займись мочёными арбузами, помнишь, где они обитают, а я баньку налажу…

“Да, банька у них всем банькам – банька”, – ласково взглянув на мать, подумала Ксюша.
Отец её строил по каким-то там Финским проектам. Он когда-то ездил на конференцию по лесничеству в Финляндию, и у своего нового друга парился в бане. После этой парилки — буквально заболел такой же идеей. Ему прислали из Финляндии оборудование и вот теперь — это гордость семьи. С наступлением ночи, женщины – мать и дочь, в обнимку, лежали на большом топчане и разговаривали. На нём помещалась обычно вся семья. Он был устлан хорошо выделанной медвежьей шкурой, а сверху настилали большую рубленую холстину и отдыхали после баньки. Тело излечивалось от всех недугов медвежьей энергетикой, исходящей из шкуры. Топчан срубленной отцом специально для валяния всей семьи после баньки… А, тут же, рядом с топчаном – аэродромом стоял столик широкий с аппетитными арбузами из кадки и яблоками. Мужчин сейчас нет, и мяса не хочется, а будь они дома, так здесь бы было… У-у! Да-а!

Марию Петровну  точила непонятная червоточинка, омрачающая приезд дочери…  Ожидание чего-то такого, отчего пульсировала боль в сердце матери…
-Мама! Я, кажется, люблю… Нет, не кажется, а люблю, — как бы убедившись в точности определения этого состояния, обыденным голосом, без намёка на торжественность объявила о высоком чувстве дочь.
-Так, это же, хорошо, доченька, но почему с такой тоской в голосе мне это говоришь?!
После затяжной паузы, измучившей мать, Ксения продолжила…
– Отец Егора, академик… Кардиолог с мировым именем… Две недели тому назад он пригласил меня познакомиться с родителями… Я не хотела… боялась хотя мы встречаемся уже год, но поцеловались только через полгода… в мой день рождения. Знаешь, как он надо мной трясётся,  просто пылинки сдувает. Говорит, что бережёт для себя. Нет, тогда, он ещё не собирался делать мне предложение, но говорил:”Родители должны знать, что есть ты, и никакая другая мне не нужна”.
Я почувствовала, что он что-то не договаривает, но поддалась на уговоры и поехала. Мне, ведь тоже никто не нужен, кроме него.     За обеденным столом  меня давила ужасом молчаливая напряжённая обстановка… Просто кусок не лез в горло… От волнения, я пролила себе на платье красное вино, и немного на скатерть… Юрий Александрович посмотрел на жену так, будто этого они и ожидали, а Егор сразу заволновался… Потом он пытался объяснить это волнение, дескать, оно было вызвано тем, что он понимал, как на эту маленькую незначительную оплошность отреагируют родители. Уговаривал  не  обращать внимания,  говоря:”Понимаешь, Ксюша? Постарайся их понять и простить… Два года назад они потеряли любимую дочь, а я сестру. И вот я остался у них один. И все свои помыслы направили только на моё благополучие. Тема стара, как мир. Отец все уже для меня определил. Моё будущее расписано по минутам: и обучение, и работа, благосостояние, а тут возникла ты…   -Но почему же ты об этом раньше не говорил?  – Потому что ещё не знал, кто ты для меня. Теперь вот убедился окончательно: ты моё будущее и настоящее – вспоминал их разговор с Егором, а глаза выражали такую грусть, что у матери сердце холодело от боли  за дочь”.

-Когда мы прощались, — продолжала Ксюша, — мать попросила Егора, что-то там ей помочь подержать, а отец, глядя пристально мне прямо в глаза, сказал:  “Вы, Ксения, бесспорно красивая девушка, но я должен сказать, что счастья в бедности не бывает. Поверьте, я знаю, о чём говорю. Да, можно слышать, что бедность не порок и прочее. Но не порок для других… Для меня же и моей семьи — это неприемлемо. Поэтому сын наш должен связать свою жизнь с девушкой из состоятельной семьи, чтобы ничто им не мешало творить с увлечением в выбранной профессии, не задумываясь о куске хлеба. Надеюсь, вы умная девушка и все прекрасно понимаете. Всех вам благ. Кажется, там где-то на Алтае у вас брат инвалид, так и всей вашей семье желаю терпения.  Смею надеяться, что вашего имени больше не назовут в моей семье” – это все он мне говорил, пока Егор, что-то там помогал матери.
Думаю, они устроили так специально, чтобы без него мне все это сказать. Надолго задумавшись, тяжело вздохнула и продолжила…
-Я Егора попросила пока не приходить в общежитие ко мне. Сказала, что мне необходимо готовиться к экзаменам, а он отвлекает. Мама, но я совершенно ничего не могла запомнить… Мама! Мама! Меня так унизили… Никогда ещё не ощущала себя так ничтожно… Как червяк, на который просто наступили, и его нет… Главное, мне показалось – он всех вас, моих любимых людей унизил. Я всегда себя ощущала сильной, уверенной, а после это разговора мне показалось, что мы все зря живём на этой земле… Она не для нас… Не для таких, как мы. Зачем от так странно спросил меня: “У вас, кажется, отец лесничий, и брат-инвалид?”  — неожиданно вспомнив, продолжила Ксения. -Я не поняла к чему это?! Добить, окунуть душой в грязную лужу, подчеркнуть моё ничтожество в сравнении с их сыном?! Неужели он не понимал, что мне, итак, уже больно, стыдно, и ещё много страшных чувств, убивающих все светлое в сердце?! Мама, он же врач-кардиолог?! Как, как так можно с людьми?! За что?! Мама, я взяла академический отпуск… Не могу больше находиться в Москве… Ноги не несут в университет. Мне все время кажется, что все об этом происшедшем знают и насмехаются надо мной… Мама, мне теперь нужно научиться жить… дышать без Егора. Я ему позвонила и сказала, что не люблю его… Выхожу замуж и уезжаю… Он чуть с ума не сошёл у телефона, а я не могла это слышать и положила трубку.
-Доченька! – Мария Петровна обняла Ксюшу и…
-Мама! Пожалуйста, не говори сейчас ничего… Сегодня хотя бы… Очень хочу спать. Не сплю уже несколько дней. Папа, когда приедет?
-Так, сегодня вот должен. Ночью вроде. Его привезёт сосед, он как раз будет на станции. Так, а если Егор тебе позвонит?
-Нет,  не сможет. Я поменяла симку, а адреса он не знает. Спокойной ночи.
Ксения поцеловала мать и ушла в свою комнату.

Проснулась среди ночи от какого-то стука… Мельком посмотрела на ходики – четыре часа утра… Вдруг издалека услышала обрывок разговора отца с матерью…
-Значит, говоришь, не бывает счастья в бедности? – басил отец.
У Ксюши защемило сердце от любви к отцу, и желания броситься ему на шею… Но интонация их разговора с матерью остановила её… Она почувствовала всем дочерним чутьём, как сильно отца зацепило мамино сообщение.
-Так, не я это говорю, а тот академик, — оправдывалась мать…
-Э-эх, мать! Это ведь смотря, что этот бестолковый Московский народ считает бедностью. Я так думаю, что бедность — это когда в мозгах такие проблемы, как у них. Наш Максим меня бы поддержал, как-никак он у нас психолог. Бедное мышление, то есть узкое соображение — это самая настоящая бедность. Оно им не позволяет быть счастливыми.   Деньги, богатство материальное, что им всем даёт? Ни-че-го! Глаза пустые, сердца израненные, головы забиты всякой материальной ерундой. Не могут радоваться от всей души: ни детям, ни увлечениям, ни друзьям. С природой, так, вообще, не якшаются. Родных: мать и отца не признают. Что им остаётся? Дырка от бублика. Пустота кромешная в душах. Вот она где БЕДНОСТЬ непролазная.

А мы! Что мы? Нас окружает вон, какая природа. Она же и кормит. А как мы все любим, друг друга. Мы  глотку перегрызём за каждого из нас. У всех есть интересная работа, увлечение. Вон наши сыны, только пришли из Армии, и уже задумались, как жить дальше. А счастье, так оно ведь многолико. Из всего этого состоит. Что-то одно из счастья захворало, другие его стороны поддержат. Подхватят в критические моменты… итак по кругу. Счастье, оно ведь, как круг, поделённый на сегменты, в которых хранится все, из чего состоит жизнь. Один захворал, другие подлечат. Так-то! Все давай спать. Пожалеть надобно того академика с его понятием — счастье. Это он бедный.

-Так, может, он не такой уж и плохой… За сына своего ведь переживает, — мама
пыталась найти хоть что-то положительно-оправдательное в людях, обидевших дочь. -Вот ведь и Максим наш мог бы после университета зацепиться в Москве… Ему же предлагала эта… его девушка, Нина, кажется. Кто-то там мог им помочь.  Свой кабинет открыть и приёмы, что ли, вести…
-Мать! Ты все никак не успокоишься. Максим правильно тогда рассудил. Не имеет он права копаться в психике людей одними знаниями, приобретёнными в университете. Должен прежде ближе познакомиться с ней на практике. Вот и пошёл он в МЧС психологом, а она, его не поддержала. Кстати, мать, он тебе тогда рекомендовал почитать “Драматическую медицину”, чтобы ты ликвидировала свою материнскую близорукость и хоть немного понимала, чем занимаются твои дети?! Так, ты читала? – смеясь, спрашивал отец.
Ксения почувствовала по интонации голоса, что он в это время обнял маму.
-Да, ты же мне кости поломаешь, медведь, — с любовью шикала она в ответ… Читала про Коха… Туберкулёзную палочку выявил. Сам себя заразил, чтобы испробовать на себе вакцину против туберкулёза, и сам заболел…
-У-у-у! Мать! Так, ты у нас теперь похлеще того горе-академика будешь! Кстати хоть он и кардиолог, а сердце у него нечувствительное, иначе б знал, что заботясь о благе сына, нельзя убивать нежное сердце девочки. Походя, втаптывать в грязь её мечту о нормальной, счастливой жизни.  Хренов кардиолог! — заключил отец. Ну а этот отпрыск, если любит – найдёт. Разгребёт весь свет и найдёт, а коли не любит… Цыц мне! Об этом больше ни слова в доме. Ещё и при братьях.

У Ксении от слов отца совершенно прошёл сон. Она буквально физически почувствовала, как унижение отпустило маленькое сердце, а вместо этого ощущения появилась щемящая жалость к Егору. Даже показалось, что он достоин именно того счастья, о котором говорил её любимый отец. Ведь она его и полюбила за эти качества, о которых с таким достоинством говорил он. Повторила дважды про себя эту фразу, испытывая невероятную гордость за отца, и семью.

Петух заливался так, словно специально готовился поразить воображение любимой девчонки. С Петькой у Ксюши давнишняя любовь. Их с петухом  называли «н е разлей вода». Он всегда ходил за ней по двору, как хвостик, а когда она садилась к отцу в машину, то залетал на капот и его не могли никак согнать.
-Папка!
-Доченька!
На этих восклицаниях закончились все приветствия отца и дочери. Он схватил её в охапку и закрутил по комнате.
-Доченька! У меня возникло твёрдое решение. Ты едешь в Финляндию к моему другу… Помнишь, Хансена,  помогал мне баньку делать? Они уже давно нас приглашают, но я сейчас никак не могу оставить без присмотра лес. Мои пятнистые олешки готовятся для отправки в Европу, и я должен контролировать этот процесс, чтобы не взяли больных, слабых малышей. Через неделю улетаешь. Там развеешься, отдохнёшь. У него четверо детей почти твоего возраста. Чуть, правда, постарше. Поедешь с матерью. На недельку или две, как получится. Возражения не принимаются. Отец все сказал, — он поцеловал в голову дочь и вышел из комнаты.

Прошел месяц…

-Ай, яй, яй! Кто приехал?! Мои милые финочки явились! — отец схватил своих женщин в одну охапку и почти понёс в машину. – Ну, как, отдохнули?
-Спасибо, папа! Ты  правильно сделал, что отправил нас в эту замечательную, дружную семью. Я там много передумала и поняла.
Мать лишь молча все время улыбалась, нежно разглядывая мужа. Не исхудал ли? Когда подъехали к дому, им навстречу со всех ног нёсся Филиппок…
-Ксенька, Ксенька! Мария Петровна, а к ва-а…— но ему не дали договорить, потому что из бани вывалились гурьбой, раскрасневшиеся братья, во главе с двумя экзотическими личностями.

Впереди всех выступал Егор и его отец-академик –   оба в банных цветастых халатах Марии Петровны и Ксюши. На головах у них красовались войлочные финские шляпы, а из-под халатов кокетливо мелькали красные трусы в белый горошек.

-Ксения, простите! Простите меня, старого дурня! Потом вам Егор поведает, как мы вас долго разыскивали, но нашли, как видите… Да разве это, главное?! Ксения, у тебя необыкновенно красивая семья! И счастливая! Да, со всей очевидностью я теперь вижу, в каких надёжных руках будет мой сын, если ты, конечно же, возьмёшь его… — он извиняюще приобнял девушку за плечи.
Вместо ответа, Ксения, барахтаясь в объятиях братьев, любовно прицыкнула на Егора.
-На кого ты похож?! Иди, оденься… Мама тебя первый раз видит, а ты тут…
Егор счастливый улыбался всеми горошинками на жизнерадостных трусах.

 

Audio — сопровождения произведений
вы можете услышать на Fabulae.ru
автор — sherillanna
http://fabulae.ru/autors_b.php?id=8448
https://poembook.ru/id76034

Нет времени спешить…

Совсем нет времени спешить…
Успеть бы, жить: тягуче — густо.
Себе тем самым удружить –
на финише не станет пусто.

Не будет путь твой – в никуда.
У нас их два: один, что c сердцем,
другой же – сущая беда…
Для радости закрыты дверцы.

Идёшь по первому пути:
от счастья ты — неотделим,
другим же — зло не обойти.
Путь в радости — непобедим.

Тропы единой не бывает:
и для животных, и людей.
С тобой идут, и погибают,
бодры ж, ступая по своей.

По звёздам, совершаем путь:
не торопясь, спокойно к цели.
К себе же самому, и в этом суть.
В фарватере не будет мели.

Ты сделаешь свой путь великим,
но он тебя же – никогда.
Живёшь ты со счастливым ликом,
лишь сомневайся иногда.

Уверенностью чрез сомненья,
результативным сделав путь,
вот главные мгновения,
что не накрыла его муть.

Шагаешь если не спеша, то не страшна тогда тяжёлая дорога,
а в суете и гладкая, не стоит и гроша, и цель не встретит у порога.

 

Audio — сопровождения произведений
вы можете услышать на Fabulae.ru
автор — sherillanna
http://fabulae.ru/autors_b.php?id=8448
https://poembook.ru/id76034

Эхо Революционного этюда…

 Если музыка деградировала, то это бывало верным признаком 
гибели правления и государства.  У совершенной музыки есть 
свое основание. Она возникает из равновесия.
Равновесие возникает из правильного,  правильное возникает 
из смысла мира. Поэтому говорить о музыке можно только 
с человеком, который познал смысл мира.
Музыка покоится на соответствии между небом и землей, 
на согласии мрачного и светлого.
Гибнущие государства и созревшие для гибели люди 
тоже, правда, не лишены музыки, но их музыка не радостна.
    (Гессе и Иозеф Кнехт)

Звучит Революционный этюд ШОПЕНА
в исполнении Святослава  Рихтера.
Художник-Эжен Делакруа.

Ничего нет такого в жизни, что исправить
нельзя.
Есть выход из любого тупика…
Чего лукавить:
Вверх, глубже вниз, и резко в сторону…
И даже отползя…
Кутузов ведь Россиюшку от Бонапарта,
так, избавил.

Полезно отступать хоть иногда, но,
применяя ум.
Их просто люди видеть не хотят, и вялость
правит.
В пассивном ожидании застыл весь мир,
почти без дум.
Инертно, по течению плывёт, и нечего
добавить…

В обход лишь духом сильному идти, хоть
и устал он.
Другие ж, копошась, брюзжать на жизнь,
тоской научены.
При этом вялый сильного казнит натурой
бранной.
На фоне действия не комильфо ползти…
Уютней в куче…

С приверженцами лени  ерунду   нести. Ведь
не уймутся.
Укором выглядит для них, стремленье
к небу… без помех.
Хоть труден путь, но радостью успехи
обернуться,
преодолев преграды, подняв инерцию
на смех.

Свобода силы духа — тяжела, но жаждущим,
то по зубам.
Не зацепив, чтоб обойти – пороков,
злую стаю,
что на колени ставить норовят,
творя бедлам.
Душевной лени, места нет, трудиться
заставляя…

Лететь, идти, ползти… хоть сложно в этом
бренном мире.
К простому знаменателю прийти, чтобы
достойно жить,
и кучу шишек вековых набив, начать смотреть
нам шире.
Они же норовят в тартарары планету
запустить.

Сегодня правят парадокс на парадоксе во власти
мести.
Видна царящей какофонии причина…
Она вокруг,
поддерживая ложь, забыв о совести,
и чести,
замкнув в порочной агрессивности –
преступный круг.

Взывал к нам из романа Гессе «Игра в бисер»
Йозеф Кнехт.
Классику не удалять навек опустошая
души,
чтобы невежество и тьма – не допустили
этот грех.
Не умерли б, сердца, и не оглохли б
ваши уши.

На Государство кликаете и самих себя –
беду.
А в ритмах разрушительных танцуют, злые
змеи…
Зомбирующих ритмов, без мелодий – построили
гряду.
В агонии подобной лишь беснуются
лакеи.

А псевдо — музыка лишь разрушает у людей
умы.
Страдает Государство от  столкновений
лобовых.
Нажива станет управлять бесстыдно миром,
без любви,
Рожая нищих духом: без чести – душой
больных.

Но гармоничной МУЗЫКЕ, рождённой
из дыхания,
дано внедряться в нас, и оздоравливать душой
своей,
И ритм естественный Эпохе обрести,
включив сознание,
Открыв все шлюзы на планете, весь мир
заполнив ЕЙ.

Лишь КЛАССИКА спасёт от сумасшествия
людей.
Вглядитесь в просветлённые те лица, где
царит ОНА:
Там светел ум, наполнен ароматом расцветающих
полей,
Объединяя семьи, чтоб властвовала   в них
весна.

Уводит от конвульсий разрушительных под
грохот,
в мир пробуждённый, обновлённым воздухом
дышать,
и эра просветленья из сознания изгонит
похоть.
Вдохнём с восторгом запах новой жизни, устав
существовать…

И возродимся, как из пепла Феникс – волшебной
вязью,
дух вытащив из вязкого болота, собственной же
грязи,
а просвещенья век-век мелодизма, мир
украсив,
поднимет на щите достоинство людей признав его
всевластье.

 

Audio — сопровождения произведений
вы можете услышать на Fabulae.ru
автор — sherillanna
http://fabulae.ru/autors_b.php?id=8448
https://poembook.ru/id76034