Шла я однажды по вечерней улице. Медленно так, не спеша. То в одну сторону посмотрю, то в другую, то ворон посчитаю, то деревьями полюбуюсь… Казалось, кроме меня, никого вокруги нет. Ну, ещё деревья и пташки всякие.

И вдруг – что такое? Слышу: кто-то ревёт, и громко так, будто что-то ужасное случилось. «Вот,– думаю,– и начало отпуска. Видимо, на кого-то, несчастного, напала злая собака. Что поделать, придётся спасать!» Одна беда, боюсь я этих собак с детства. Потому что они, кусачки, огромными бывают и злющими. И если уж такая за тобой помчится, точно за ногу тяпнет или, наверно, сумку с докторской колбасой отнимет. «Ну, – думаю, – нужно быстрее торопиться… покудасмелость-отвага вся в пятки не убежала».

Пока я на помощь бежала, рёв сначала в плач перешёл… тихий-тихий, а потом и совсем исчез. Устала я, решила посидеть на скамеечке, сумку сбросила и вижу – рядом со мной кто-то шелестит.

«Опять, – думаю, – придётся смелость в себе разыскивать, потому что мышей я тоже очень-очень боюсь». Вспомнилось, как лет сто назад, когда я ещё маленькой была, крошечный мышонок в моей туфельке спрятался. Может, ему захотелось уединиться от мирской суеты… Но я-то, ни о чём не догадываясь,стала свою туфельку надевать – и сразу неладное почувствовала. «Что это, – думаю, – такое тёплое и пушистое внутри? Носок? Нет, носок больше этого комочка…» А мышь, видимо, не вытерпела и выскочила словно угорелая. А я потом в обморок упала и меня долго водой опрыскивали и успокаивали.

Так что, сидеть на скамейке с предполагаемой мышью я тоже не собиралась. Оборачиваюсь и удивляюсь – совсем рядом сидит маленький человечек, и забавный такой, что не передать. Ножки и ручки тонюсенькие, словно соломинки, а сам человечекпонурый какой-то, со шмыгающим носом и круглыми глазищами, похожими на две пуговицы, из которых вылетают слёзы, как воздушные пузыри, очень похожие намыльные, но абсолютно бесцветные.

Я тысячу раз гуляла по этой улочке и никогда таких, пускающих глазами пузыри,не видела. «Ну, и как же, – думаю, – с тобой заговорить?» А он, видимо, умел мысли читать, потому что перестал пузырить и вежливо так сказал:

– Добрый вечер! Разрешите представиться – простой карандаш. Ненужный и брошенный.

Вижу – пузыри опять понеслись из глаз.

– Приятно познакомиться, – наконец ответила я. – Только таких карандашей не бывает.

– Очень даже бывает, – возразил  собеседник. – Обычный я, простой карандаш. Никому ненужный!

Я решила не согласиться с последним возгласом – о ненужности, но он опять меня опередил.

– Ты когда-нибудь рисовала безоблачное небо?

– Нежно-бирюзовое…

–А каким цветом изобразишь вот этот кустик?

–Конечно, зелёным…

– Ну, вот, всё понятно! Придётся пропадать…

– Это ещё почему? – возмутилась я. – Простой карандаш, он такие оттенки способен передать, его одного на миллион картин хватит.

 

Вижу – удивился. Носом ещё сильнее замотал, а пузыри из глаз понеслись совсем удивительные, в каждом из нихмаленький цветочный бутончик проглядывался, словно маленький фонарик иликапелька росы. Вот, не зря говорят, что захочешь – любое чудо разглядишь… От волнения я даже со скамейки встала, показалось, что от этих волшебных бутонов исходил небесный аромат, лёгкий-лёгкий, словно свежий ветерок. Цветочное чудо!

И вдруг я поняла, что жутко хочу нарисовать хоть один бутончик, чтобы он никогда и никуда не исчез. Просто цветочек. Когда я домой вернулась, вместе с карандашом, то столько цветов нарисовала, что и не пересчитать. И ни один из моих цветоляпов не был похож на те, маленькие, чуть-чуть воображаемые. А так как карандаш стал моим лучшим другом, то он мне старательно помогал, но я просто не была художницей.

«Всё, – решила я, – пора забрасывать это изнурительное дело. Что толку изводить бумагу и портить волшебный карандаш». Только этот простой карандаш-волшебник не хотел со мной соглашаться.

– А я, – говорит, – поверилв тебя! Чувствую – мечтательница! Вроде бесцветный пузырь, а столько в нём чудес разглядела. Неужели мы с тобой тот цветочный бутон не нарисуем?

И никуда, конечно, я не делась. Целых пять лет, каждый отпуск, думала и рисовала, рисовала и думала. И знаете, мой карандашик только лучше становился, а может, я к нему просто привыкла. И однажды это случилось. На белой бумаге проросло зёрнышко, а потом появился крохотный бутончик. Совсем живой! Я с удовольствием с ним поздоровалась. И теперь радуюсь каждый раз, когда он распускает всё новый и новый лепесток.