Провинциальные поэты

В глухую пору чернозёма

октябрь вступает в города.

И вы уходите из дома,

пока не знаете – куда.

Бульвар разбрасывает листья,

во всём наводит чистоту.

И кажутся  родными лица,

что взгляд наш ловят на лету.

 

Так щедро тратится природа

на ненависть или любовь.

И величайшая свобода

в походке кажется любой.

 

Вам всё от праведных трудов.

И шлёт Бодлер привет из Рая.

Слова, как бабочки, сгорая,

кружатся и родятся вновь.

 

А хороши вы,  иль плохи  –

мне это не решить отныне.

И вы, друзья мои родные,

не умещаетесь в стихи.

 

 

ПАДЕЖИ

Дожди. Дождями. О дождях…

Мне не забыть уроки в школе.

Мы – в классе, только дождь на воле.

Дожди. Дождями. О дождях.

 

Уже кружится листопад –

В саду и яблочно, и тихо.

Слова ложатся невпопад,

увы, никто не виноват:

и дождь – чудак, и я – трусиха.

 

Дожди. Дождями. О дождях…

Как сиротливо и нелепо

издалека нам машет лето!

Дожди. Дождями. О дождях.

 

Сентябрь, постой, не уходи,

дожди, спасите наши души

от скуки и от равнодушья –

мы только начинаем жить!

 

… вбежать под дождь. И замолчать.

Дождинку каждую увидеть.

И чью-то душу не обидеть,

чужой печали не прервать…

 

 

—   —   —

 

Повсюду остаёмся мы:

во всех домах, где не бывали,

во всех, кто нас  не понимали,

кого не понимали мы.

И в зноем дышащей спирали,

и в белом облаке зимы.

 

Мы остаёмся навсегда

в чужих слезах, в чужих заботах

и в чьих-то слабостях и болях,

и там, где чья-нибудь беда.

 

Причудливые наши тени

не умирают, а живут.

Там тихо-тихо на колени

покорно голову кладут.

 

Мы остаёмся навсегда

в чужих и очень разных людях.

Так пусть мы в них всегда пребудем,

как эта Вечная звезда.

 

Ты тоже постигаешь лето,

когда повсюду снег лежит,

от памяти спасенья нету –

и, слава Богу, значит – жив.

 

 

—   —   —

День как день – ни великих открытий,

ни досадных  семейных обид –

солнце светит, курносая птичка

на щербатом карнизе свистит.

 

Пацанов развесёлая стайка

обживает заброшенный двор,

вещи  старые тянет хозяйка

за последний прогнивший забор.

 

В доме форточки настежь открыты,

свежей краской сияет крыльцо,

тёплый ветер стучится в калитку

и швыряет сиренью в лицо.

 

И, взирая на мир ошалело,

бродят куры, травою шурша.

Что ж ещё ты, душа, захотела?

Что ж ещё тебе надо, душа?

 

 

—–   —–   —–

Холодное небо в холодном тумане.

Кричащая птица в холодном тумане.

И слышится: кто-то в холодном тумане

тихонько играет на старом баяне.

И страшно – когда-то нас в мире не станет…

 

Играет баян – вспоминается что-то.

За городом осень кружит над болотом,

но  недостижимо пространство полёта,

и даже не видно в холодном тумане.

Не верится, что нас когда-то не станет…

 

Холодное небо в холодном тумане.

Не предугадать, что случится,  заранее.

Счастливое, грустное наше свиданье,

и красное яблоко в тесном кармане.

А жаль, что когда-то нас в мире не станет…

 

 

——-   ——-   ——-

Весенних улиц тишина,

и ночью чёрной

крестом уснувшего окна

ты перечёркнут.

 

А скоро новая трава

зазеленеет.

Опять зашепчется листва

ещё хмельнее.

 

И принесёт холодный дождь

весны звучанье.

Мой взгляд вдогонку ты поймёшь,

как крик прощанья.

 

 

 

 

—-    —-    —–

Ложится ветер незаметно

На гладь пруда, на спины крыш.

– О чём молчишь, мой друг пресветлый?

О чём так бережно молчишь?

 

Я не нарушу грусть твою,

твоей не выведаю тайны.

И тихий ветер нам подарит

листвы холодную струю.

 

Вернутся на ночь птицы в гнёзда,

погаснут островки афиш,

над нами загорятся звёзды…

– Что ты молчишь? Что ты молчишь?

 

 

——-    ——-   ——-

Здесь лица так спокойны и чисты!

Я ухожу, я говорю «До завтра!»,

и комната меняется внезапно,

и я теряюсь: как же мне уйти?

 

Здесь всё полно растерянности, той,

что мне расстаться с комнатой мешает,

здесь лампа на стене, как детский шарик,

подмигивает и следит за мной.

 

Я знаю: здесь навеки влюблены

все те, кто рады моему вторженью.

И я меняю вновь своё решенье.

Мы все друг друга радовать должны!

 

Я остаюсь. И лица горячи,

и чай налит, и вечер долго длится.

Всё это никогда не повторится!

Как славно говорим мы и молчим,

 

как славно, расставаясь с февралём,

любить и этот бесконечный вечер,

минуты тишины, и детский лепет,

и дом, и всех живущих ныне в нём.

 

И кажется, мне не расстаться с ним,

мне не расстаться с ним и… не остаться.

Смотрю в окно на снега лёгкий танец

и удивляюсь помыслам своим.

 

 

Брат и сестра

По гороскопу – рождённые в августе живут под знаком сосны и кедра.

Ты под кедром родился,

а я – под сосной.

Нас дождём поливало

цветущей весной,

летом – жаром палило.

Нас подземною влагой

питала земля,

мы вдвоём провожали

в полёт журавля.

Мой родимый, когда это было?

 

Ты под кедром родился,

а я – под сосной.

Значит, раньше мы жили

семьёю одной.

Тихим утром

нас солнце будило.

И под нами росла

молодая трава,

сонный шёпот цветов

превращая в слова…

Мой родимый, когда это было?

 

Ты под кедром родился,

а я – под сосной.

Птицы все улетели,

и  нет ни одной,

а вокруг – пустота

и безлюдье.

Мы когда-нибудь снова

вернёмся сюда,

и в бездонной реке

отразится звезда.

Мой родимый, когда это будет?

 

 

Земля   моя

Земля моя, тепло моё, сестрица!

Там добрый свет горит в любом дому.

Я всё равно приду к тебе склониться.

Я возвращусь к истоку своему.

 

Там хороши рябиновые гроздья.

Там плачут и смеются от души.

Там в щели крыш просвечивают звёзды,

И листопад под окнами шуршит.

 

Там пела песни и беду сносила,

Не жалуясь на трудное житьё,

Прабабушка моя Анастасия.

Я, говорят, похожа на неё.

 

И где бы побывать мне ни случится,

Услышу через дальние поля

Родимое и нежное – землица.

Суровое и доброе – земля!

 

 

——-    ——-    ——-

Пойдём со мной по краю

осинового леса.

Я всё тебе прощаю,

сверчок,

дружок,

повеса!

 

Малиновые ветки,

оранжевые шишки…

А где-то бродит ветер,

ступает еле слышно.

 

Такой порой богаты

осенние растенья –

и вот, зрачком заката

отмечен миг даренья.

 

И у реки уснувшей

Просторно и прохладно.

А ты такой хороший!

А ты такой нескладный!

 

Прощально солнце светит,

раскрашивая лица.

Мне кажется:

мы – дети.

Мы собираем листья.

 

 

——-   ——-     ——–

А за окном светало, светало, светало…

хрипел железный чайник на старенькой плите.

И молодая мама мне косы заплетала,

и тихо было в доме, и в мире, и везде.

 

Так начинался праздник. И было неизвестно,

когда и где случатся все таинства его.

Так проходило детство. Так мы месили тесто.

Так радовалось сердце, не зная ничего.

 

А за окном кружились, кружились, кружились

и белый снег, и ветер, и смех, и торжество.

По-разному мы жили, дружили, спешили,

и было столько в жизни прекрасного всего!

 

Ночь минула. Светало, светало, светало.

И таяла, как тайна, последняя звезда.

Лишь всех нас меньше стало,

да снег к утру растаял.

А в остальном всё было, как раньше,

как всегда.