На востоке наконец стала светлеть и розоветь полоска неба. Скоро рассвет. Какая длинная выдалась ночь. Люба перевернулась на другой бок, закрыла глаза и в очередной раз честно попыталась уснуть. Тщетно. Да что же это такое! Она с досадой откинула одеяло и встала. Вот тебе и «дворец, а не квартира!», вот тебе и «футбольное поле, а не кровать!». И дворец, а не квартира, и футбольное поле, а не кровать и еще много чего шикарного и роскошного, вот только элементарно выспаться во всем этом великолепии у нее не получается.

Люба встала и прямо в майке, которая служила ей ночной сорочкой, пошла в очередной раз оглядывать свои временные владения. Квартира была и впрямь настоящим дворцом! Одних комнат – восемь штук. Это еще не считая двух туалетов, ванной и подсобного помещения – попросту большой кладовки. Да, живут же некоторые! Не то, что некоторые. Под некоторыми под номер один подразумевалась Любина подруга Лариска, которая в свое время удачно вышла замуж за оборотистого мужика, сумевшего мгновенно раскрутиться и стать бизнесменом большой руки. Под некоторыми под номером два имелась в виду сама Люба, в свое время неудачно вышедшая замуж, чье замужество почти моментально закончилось разводом, и с тех пор так одиноко и проживающая в своей крошечной малосемейке. Люба по натуре не была завистницей, ей вполне хватало и ее крошечной квартирки и такой же крошечной, прямо скажем, лилипутской зарплаты, которой хватало ровно на то, чтобы оплатить квартплату, телефон, купить проездной билет и продуктов как раз на столько, чтобы полученных с них калорий ей хватило для работы в родном почтовом отделении. Но ведь, как говорится, не хлебом единым жив человек. Человеку, а в особенности, если этим человеком является еще совсем не старая (33 года) и далеко не уродливая женщина, нужны еще и праздники в жизни. Хотя нет, она не права, любому человеку, не зависимо от его возраста, пола, внешних данных, темперамента, статуса, семейного и прочих положений, нужны, просто физически необходимы праздники. А любые праздники требуют финансовых влияний. Хочешь набраться впечатлений и для этого съездить в интересную поездку – плати денежки, хочешь вкусно поесть и порадовать свой истосковавшийся по деликатесам организм – гони денежку, хочешь элементарно сходить в гости к подруге, которую не видела сто лет – бабки в карман и шагом марш за тортом и бутылкой хорошего вина, а про то, чтобы доставить себе такую необходимую и такую естественную женскую радость, как покупка красивой вещи – так и речи нет, без толстого кошелька лучше и не заходить в магазин, не травить душу. Люба и не заходила. Хорошо еще у Любы была подруга Лариска, немного взбалмошная, бестолковая, изнеженная и избалованная, но добрая душой. По своей доброте душевной она время от времени подкидывала Любе кое-что из своих вышедших из употребления шмоток попроще, вещи стильные и дорогие она продавала. Любу первое время несколько коробило, что приходится ходить в обносках подруги, потом она привыкла и с благодарностью принимала Ларискины бэушные вещи. Надо признаться, что знакомство с Лариской и ее мужем Андреем очень скрашивало однообразную и серую Любину жизнь. Лариску она знала еще со школьной скамьи, вместе отсидели рядышком все положенные десять школьных лет. Все эти годы Люба опекала и поддерживала подругу, у которой учеба шла с большим скрипом. Самой Любе очень нравилось учиться, да и давалась учеба ей шутя. Она успевала за контрольную решить и свой и Ларискин вариант, давала ей списывать и домашние задания и диктанты, на экзаменах тоже садилась поближе к ней, чтобы помочь. В результате, благодаря ей Лариска вполне сносно закончила школу, но учиться дальше категорически отказалась. Сама же Люба поступила учиться в университет на иняз. Но пути-дорожки их не разошлись. Они продолжали часто встречаться, много общались и по телефону и лично. Когда Люба первой выходила замуж, свидетельницей у нее была Лариска. Когда вскоре выходила замуж Лариска, свидетельницей у нее была Люба. Спустя двенадцать лет после этого, Люба является рядовым работником почтового отделения связи, Лариска же – жена преуспевающего бизнесмена, ворочающего миллионами так же легко, как Люба ворочает почтовыми конвертами на своей почте. Такой вот жизненный расклад получился. Так как личная Любина семейная жизнь быстро дала трещину, и они с мужем разбежались как в море корабли, то она как верная подруга много времени и сил отдавала Ларискиной семье. Улаживала как могла их конфликты, учила уму-разуму подругу как не надо себя вести, чтобы не остаться в гордом одиночестве как Люба. Помогала Лариске и Андрею, когда у них родился сын Валера. Теперь у Мироновых все давно в полном ажуре, но они по-прежнему в хороших теплых отношениях с Любой, несмотря на то, что в их социальном положении между ними пропасть.

Три дня назад все семейство Мироновых отбыло месяца на три-четыре в Англию по делам главы семейства. Они и раньше иногда выезжали в Лондон, но не так надолго, как в этот раз. Свою шикарную квартиру они решили на сей раз оставить на Любино попечение. Особой необходимости в этом не было – квартира на сигнализации, да и дом хорошо охраняется, но, во-первых, надо ухаживать за цветами, которые Лариска развела в большом количестве, во-вторых, не хочется отдавать в чужие руки кота Марика, а вести его с собой хлопотно, и, в-третьих, хочется, чтобы в доме пахло живым духом, а не запустением, когда они вернуться домой. К тому же, Люба присмотрит, чтобы все было в порядке. А то оставлять квартиру на чужого человека рискованно. Да пусть заодно и поживет в нормальных человеческих условиях, а не в своей скорлупке, где не вставая с места можно до всего рукой дотянуться, где ванная сидячая, а балкон стоячий в половину квадратного метра. Люба еще немного колебалась – согласиться на это предложение или нет, когда из соседнего поселка позвонила старшая сестра Вера и попросила приютить у себя на два месяца дочь Машу, которой от предприятия дали направление на двухмесячные курсы по обучению тонкостям профессии секретаря-референта. Вот тут Люба уже и не стала сомневаться, принимать ей предложение Мироновых или нет. Маша – девушка скромная, хорошая, любимая племянница Любы, но пусть девчонка поживет спокойно и вольно, без теткиной опеки, да и Люба привыкла к одиночеству, а ее квартира-малютка действительно маловата для двоих.

В результате уже вторые сутки Люба роскошествует в шикарных апартаментах Мироновых. И вторую ночь не может нормально спать. Она привыкла к своему маленькому уютному диванчику, где спать лучше свернувшись калачиком, так как если вытянуться в полный рост, то или голова или ступни будут свешиваться над полом. Но вот парадокс, на том диванчике ей спалось так сладко, а на огромной семиместной кровати Мироновых ей не спится.

Люба выглянула в окно. Край неба уже совсем расцвел утренней розой, на улице серый рассвет. Ночь закончилась, наступило раннее-раннее утро. Сегодня выходной. Спать бы и спать до отвала, что все нормальные люди и делают. Но Люба, видимо, не из их числа.  Она накинула сверху халат и пошла умываться. Потом заварила себе настоящий кофе, молотый, не растворимый, к какому привыкла. Достала из холодильника сливки, сыр, масло. Лариска, добрая душа, забила холодильник продуктами до отказа, на все три месяца Любе хватит. Как бы только ей не избаловаться. К хорошему привыкаешь мгновенно, а вот потом из князи возвращаться опять в грязи – процесс, должно быть, весьма болезненный. Лучше уж и не знать и не пробовать, как это жить в неге и роскоши, чем узнать, попробовать, а потом вернуться в свою убогую конуру. Но Люба себя знает, она не станет потом убиваться из-за таких пустяков. Она гибкий человек, ко всему быстро приноравливается. Подумаешь трагедия – пить чай из дешевой кружки или из позолоченного бокала, спать на продавленном диванчике или на широченной кровати и прочее. Все это фигня по сравнению с вечностью.

На кухню пришлепал заспанный и всклокоченный Марик. Он грустно потерся о Любину ногу – скучает, бедолага. Люба сменила воду в миске, в другую вывалила пачку корма, а в третью положила сметану. Марик пару раз вежливо лизнул сметану и ушлепал грустить дальше. Люба расправилась с кофе, вымыла бокал. Чем бы заняться? Впрочем, она знает чем. У Мироновых шикарная библиотека. Это единственное, чему Люба искренне завидует. В комнате, которая называется в семье Мироновых кабинетом, одна стена вся сплошь от пола до потолка представляет собой книжные полки, плотно уставленные солидными томами. Книги здесь стоят чисто для интерьера, так как их никто и никогда не читает, кроме Любы. А почитать здесь есть что. Люба с удовольствием провела ладонью по корешкам. Ах, какие авторы здесь! Ах, какие книги! Она закрыла глаза и наугад вынула книжный кирпичик. «Маршал Жуков. Воспоминания.» Прекрасно! Замечательный был человек, а Люба о нем мало что знает. И она тут же с ногами уселась в кожаное кресло и уткнулась в книгу.

Прошло еще несколько дней. Люба уже вполне освоилась в своем временном жилище, приноровилась спать в раздвижном кресле, где хоть и было несколько тесновато, зато она мгновенно проваливалась в сон. Марик перестал скучать и с удовольствием ел кошачий корм, рыбу, сметану и молоко, а спать предпочитал в ногах у Любы. Люба навестила племянницу Машу, убедилась, что у той все в порядке, дала ей несколько наставлений касательно быта и решила больше не мешать девушке пожить свободно вдали от маминых и теткиных нотаций. Люба находила явное удовольствие в том, чтобы вечерком после трудов праведных поставить тарелку с немудреным ужином на поднос, усесться в глубокое кресло перед огромным – в полстены – телевизором, и, пощелкивая пультом, словить что-нибудь занимательное, тем более, что Мироновский телевизор ловил чуть ли не 200 каналов, в том числе и передачи на иностранных языках. Иногда Люба смотрела фильм на английском или французском языках, мало что понимая, так как со студенческих лет изрядно подзабыла эти языки без практики, и больше по мимике, жестам и интонации, чем по словам, угадывала суть сюжета. Однажды она поймала хороший русский фильм «Влюблен по собственному желанию», дублированный на немецкий язык, и ей было так забавно и странно слышать из уст Янковского и Глушко непонятную отрывистую резкую речь. А когда простой русский деревенский дядька, которого великолепно сыграл Волков, тоже заговорил на чистом немецком, Любиному веселью не было предела.

Однажды вечером, едва Люба поужинав улеглась с книгой на диван, раздался телефонный звонок. За все время, что Люба здесь жила, это был второй звонок. Первый раздался в первый же вечер, когда позвонила Лариска, спросила как Люба устроилась и сообщила номер в Лондоне, по которому можно будет разыскать их в случае крайней на то необходимости. Кто бы это мог быть на сей раз? Люба сняла трубку. Звонила ее двоюродная сестра Эльза, дама напористая сверх меры. Она сначала позвонила Маше, и хоть та и не хотела сообщать ей новые временные координаты Любы, но под сокрушительным напором двоюродной тетки не выстояла, и раскололась. Да кто бы и выстоял? Эльза в среде родных и знакомых за сокрушительную энергию носила кличку «тайфун «Эльза».

– Спряталась, да? Замаскировалась? В подполье ушла? Думала, не найду, да? Ничего, от Эльзы еще никому спрятаться не удавалось!

– А в чем дело, собственно говоря? – вяло откликнулась Люба, – Что за срочность?

– Пошептаться надо. Посплетничать. Есть о чем.

– Я даже догадываюсь, о чем именно. Вернее, о ком. Об очередном поклоннике.

– А вот и не угадала. Вот и мимо. Не о поклоннике, а о кандидате в мужья. Сечешь разницу?

– Секу. Только все твои поклонники, я так понимаю, и есть кандидаты в мужья. Ладно. Давай, выкладывай. А я буду делать вид, типа мне это безумно интересно.

– А, нет. Не пойдет. Это разговор серьезный, долговременный, обстоятельный. Короче, требуется личная встреча. Но не на моей территории, сама понимаешь, моя маман так и будет норовить подслушать или встрянуть. Короче, я сейчас к тебе прилуплю. Машка адрес мне сказала.

– Неудобно как-то, Эльз. Все-таки это не моя квартира. Давай где-нибудь на нейтральной территории встретимся, а?

– Неудобно штаны через голову одевать! Я что, собираюсь сабантуй там устраивать или пьяную драку с оргией? Мы интеллигентно посидим, попьем чаю. Чего ты дрейфишь? Не боись, бить тарелки из сервиза и вытирать грязные руки о фирменные шторы я не собираюсь. Ставь чайник и жди! – с этими словами Эльза отключилась. Любе ничего другого не оставалось, как повздыхав и поохав – пропал вечер! – отправиться на кухню ставить чайник. Через полчаса снизу позвонил охранник Петя с вопросом, не ждет ли Люба к себе гостью по имени Эльза. «Жду, Петя, пропусти эту тетеньку, пока она тебя там по стенке не размазала», – попросила Люба. Почти в ту же секунду ворвалась и сама Эльза. «Да, милая моя, к тебе без автомата Калашникова и не пробиться! – с порога начала она, – Ты здесь недосягаема, как смерть самого Кощея Бессметного, что на конце иголки, а игра в яйце, а яйцо в утке и так далее. Это и есть квартира твоей Лариски? А ну, давай, показывай, как новые русские живут. Страсть как интересно!». И она отправилась делать обход квартиры, цокая языком от восхищения и выдавая восхищенные восклицания типа «вот так да!» или «вот это я понимаю!». «Да! Красиво жить не запретишь!» – сделала она заключение в конце обхода. Люба повела ее на кухню пить чай. Эльза и здесь провела полную ревизию всех шкафов и ящиков и даже холодильника. «Где бы мне найти такую Лариску, чтобы хоть иногда пожить как белый человек?» – мечтательно закатила она глаза.

– Так что у нас с поклонником, пардон, с кандидатом в мужья? – вернула ее на грешную землю Люба.

– Ага, так вот, – оживилась Эльза, – значит, началось все так…

Далее шел получасовой рассказ с массой мельчайших подробностей, рассказывающий историю знакомства Эльзы и Александра – так звали нового поклонника. Историю эту можно было бы рассказать и в трех предложениях, так как ничего особенного в ней не было. Просто неделю назад Эльза в обеденный перерыв была откомандирована коллегами по работе в кафе-столовую за заказанным накануне тортом к некоей годовщине отдела. Торт она благополучно получила, но он оказался таким большим, с поднос, что перед несчастной Эльзой встала проблема, как довезти его без потерь до родного отдела, так как весь общественный транспорт был переполнен до предела. Как раз в это время на своей машине мимо проезжал Александр, который сжалился над дамой, несчастно стоявшей на переполненной остановке с огромным тортом в руках, остановил машину, посадил в нее Эльзу и довез ее до конторы. Вот и весь рассказ. Но Эльза рассказала все так, что самые невероятные и фантастические приключения на фоне ее приключения выглядели бы бледно и жалко. «И вот, он значит везет меня, я сижу с ним рядом, злосчастный торт на заднем сиденье, а я смотрю на него и что я вижу?!». Тут она делает выразительную паузу. «Ты видишь, что за рулем сидит сам Александр Буйнов», – делает первое предположение Люба. Эльза отрицательно машет головой – не угадала. «Тогда, ты видишь, что у него один глаз стеклянный, челюсть вставная, а на голове рыжий парик», – делает следующую попытку Люба. «Балда! Я вижу, что рядом со мной сидит весьма интересный мужчина, – понизив голос мечтательно произносит Эльза, прикрыв глаза наклеенными ресницами, – У него такой красивый профиль, греческий нос, мужественный немного выдающийся вперед подбородок, высокий лоб интеллектуала. А руки! Баранку сжимают длинные красивые пальцы, сразу видно, что он работник умственного труда!». «Все ясно, – подытоживает Люба, – Лобастый, крючконосый, с бульдожьей челюстью, да к тому же не знает с какой стороны молоток держать. Ох, Эльза, вечно тебя тянет на каких-то ненормальных, с прибабахом. Ведь существуют в природе и нормальные мужики, хотя бы чисто теоретически. Почему тебе такие редко встречаются?». Эльза отмахивается от Любиных замечаний, как от назойливой мухи. Они молча пьют чай с бисквитом. Эльза на два года младше Любы, но ее опыт по мужской части куда как обширнее: кроме двух официальных замужеств в ее копилке огромная коллекция бывших поклонников и ухажеров. Что интересно, этих мужчин мало что объединяет: тут есть и работяги – шофер, токарь-универсал, шахтер, кочегар; есть представители интеллигенции – от школьного учителя физики до заместителя министра социального развития; есть представители вообще непонятных Любе профессий – импрессарио, вышибала в ночном клубе, стриптизер, был даже один бомж, от которого за километр несло давно немытым телом и помойкой. По внешнему виду они тоже отличались друг от друга как день и ночь: лысый нелепый полукарлик сменял высокого красавца, на смену ему приходил лохматый дикарь, не в состоянии связать пары слов, потом Эльза представляла Любе нормального симпатичного компанейского дядьку, которого через пару недель бросала ради заплывшего жиром страдающего одышкой владельца трех подбородков и так далее. Когда однажды Люба спросила Эльзу по какому признаку она выбирает себе мужчин, та не задумываясь ответила, что признаков как таковых нет, просто она находится в творческом поиске, поэтому внимательно рассматривает все кандидатуры., встречающиеся на ее жизненном пути.

Наконец Эльза прерывает затянувшееся молчание:

– Знаешь, Люб, я печенкой чувствую, что на этот раз я встретила свою судьбу. Выйду замуж в третий – бог троицу любит! – и последний раз, заведу пару детишек. Буду жить спокойной семейной жизнью. А то меня маман уже задолбала: когда нормально жить начнешь, когда внуков мне подаришь и прочее. Да и то, уже четвертый десяток пошел, хватит порхать стрекозой. Кстати, тебе Люба, тоже пора всерьез подумать о семье. Не собираешься же ты так век одной и прожить. Подумаешь, обожглась однажды. Это было давно и неправда. Отрицательный опыт – тоже опыт. Бери с меня пример! Я сколько раз за свою жизнь обманулась – и ничего! Паранджу одевать не собираюсь! Короче, сестрица моя, вот выйду замуж за Александра, а потом и тебя пристрою. Ладно, мне пора. У меня через два часа свидание, а я еще не в форме. Пока, Любаш. Побегу! Буду держать тебя в курсах! Чао!

И Эльза умчалась. Люба вымыла посуду, убрала со стола и пошла читать дальше.

Прошло еще четыре дня. Эльзин роман потихоньку развивался, о чем она обстоятельно докладывала каждый день Любе. Причем звонила она обычно глубокой ночью, вернувшись со свидания и дождавшись, когда уснет мать. Вот и сейчас Любу разбудил телефонный звонок. Она включила настольную лампу и взглянула на настенные часы. Боже мой! Два часа ночи!

– Да, – отозвалась сонным голосом.

– Это я! – без обиняков начала свой доклад Эльза, – Значит так! Были сегодня в кино на десятичасовом сеансе, а потом еще заглянули в бар. Коктейль там пили просто обалденный!

– Слушай, сестрица, а рассказать об этом коктейле завтра никак нельзя? Два часа ночи. Завтра, между прочим, рабочий день.

– Ага! Рабочий! Так вот, называется коктейль «Сумасшедший Нарцисс». Представляешь?! Я спрашиваю у бармена «откуда такое название»? А он мне отвечает…

Люба положила трубку на тумбочку и уронила голову на подушку. Пока Эльза будет трепаться про коктейль и бармена, можно спокойно подремать с полчасика. Через каждые десять-пятнадцать минут она брала трубку, говорила туда что-нибудь вроде «да что ты говоришь?» или «ну, надо же!», опять клала трубку на тумбочку и дремала еще минут десять-пятнадцать. Наконец, в половине четвертого, Эльза произнесла: «Ну, ладно. Пора, пожалуй, и спать. Я тебе завтра все подробно расскажу». На следующий день после работы она действительно примчалась рассказывать все подробно. Хотя куда еще подробнее? Люба приготовила полноценный ужин к ее приходу, все-таки, человек прямо с работы. Они ужинали котлетами по-киевски с картофельным пюре и винегретом. Эльза в десятый раз пересказывала мельчайшие подробности своих встреч с Александром.

– Но одно меня тревожит, – вдруг произнесла она, – вроде, все нормально, все идет, как должно идти. Но почему он тянет с интимом, мне не понятно. Я ведь не уродина, Любаш? Посмотри на меня внимательно сторонним объективным взглядом.

Люба посмотрела. Эльза действительно выглядела прекрасно. У нее от природы красивое лицо, стройная фигура, длинные ноги, прекрасная смуглая кожа, густые волосы, умом ее бог тоже не обделил. Единственное, что на Любин взгляд несколько портило все, так это то, что во внешности Эльзы всего было слишком. И так красивое лицо она раскрашивает до невероятности: губы накрашены ярко вишневой помадой, поверх своих длинных ресниц она наклеивает искусственные, да еще густо в несколько слоев красит все это тушью, под тональным кремом не видно кожи, на скулах розовеют полоски румян, глаза раскрашены на манер Нефертити – темные полосы теней от краев накрашенных глаз залезают аж на виски. Волосы вздыблены в непонятный спутанный клок. На Эльзе переливающаяся всеми цветами радуги обтягивающая блузка и мини юбка, перехваченная широким поясом, затягивающим Эльзину талию на манер буквы Х. На шее бренчит неимоверное количество цепочек, подвесок и бус. В ушах длинные цыганские серьги, достающие до плеч. На пальцах кольца, на запястьях браслеты. И в поведении Эльзы тоже всего слишком – слишком напориста, слишком эмоциональна, слишком шумна. Все вместе это привлекает как яркая редкая бабочка, но и быстро утомляет.

– Знаешь, Эльза, ты очень яркая красивая женщина. И выглядишь на 23-24 года. Но если ты хочешь выйти замуж за серьезного человека, то тебе надо изменить свою внешность и свое поведение. Зачем ты себя разукрашиваешь, как новогоднюю елку? Это в тринадцать лет девчонки так малюются. А в тридцать надо выглядеть соответственно своему возрасту. У тебя и так все есть – и внешность, и фигура, и шарм. Тебе бы только слегка подчеркнуть свою природную красоту, а ты ее зачеркиваешь этими художествами. Одеваться надо тоже согласно возрасту. Сними немедленно эту павлинью блузку и юбчонку размером с носовой платок. А все эти побрякушки, которыми ты обмотала себя с ног до головы, немедленно выброси в мусорное ведро или подари соседской девчонке Танюшке, в куклы играть. И научись немного контролировать свои эмоции, не обрушивая их Ниагарским водопадом на головы ни в чем не повинных окружающих тебя людей. И тогда цены тебе не будет. Ведь ты у нас и красавица, и умница.

Эльза фыркнула.

– Что же прикажешь ломать себя в угоду кому бы то ни было. Я такая, какая есть! И пусть меня любят такую!

– Пусть любят, – согласилась Люба, – но тогда найди себе такого человека, который принял бы тебя такую, какая ты есть. Видимо, твой Александр не тот человек, который тебе нужен.

– Ха! Все будет так, как я захочу! Еще не было случая, чтобы меня бросали. Всегда было только наоборот! И этот самый Александр будет у меня под каблучком! И если я захочу, то он станет моим мужем!

– Что ж. Флаг тебе в руки, – вздохнула Люба, почему-то жалея неведомого Александра.

Прошло еще несколько дней. Люба в поте лица трудилась в своем почтовом отделении, сильно уставая к вечеру, так как ее напарница по семейным обстоятельствам ушла в недельный отпуск, и Любе приходилось работать за двоих. Она принимала и выдавала бандероли, посылки, заказные письма, переводы. А еще поговаривают, что из-за стремительного развития современных средств связи, почтовые отделения скоро начнут хиреть и отходить на второй план. Пока этого совершенно не чувствуется. Работы как было, так и осталось по уши. В квартиру Мироновых она приползала уставшая и выжитая как лимон. Да еще эта жара! Люба сразу принимала прохладный душ, выпивала чай со льдом и лимоном, включала кондиционер и в одном нижнем белье ложилась прямо на ковер на полу с книгой в руках. Эльза ее больше не донимала. Зная ее настырный характер, Люба предположила, что Эльза положила все свои недюжинные силы на то, чтобы окончательно охмурить Александра, повести его к алтарю, а потом ткнуть Любе под нос своим обручальным кольцом – вот тебе, мол, а ты еще со мной спорила, уму-разуму учила. По большому счету, Любе все это не так и важно. Бога ради, она будет только рада, если два человека встретят свое счастье.

В третье воскресенье, что Люба жила в чужой квартире, часов в девять утра раздался опять телефонный звонок. Это была Эльза.

– Привет, подруга. Как дела?

– Привет, Эльза. Мои дела без перемен. А твои как? Как поживает Александр?

– Вот сама у него и спросишь. Короче, мы с ним сегодня придем к тебе на обед. К двум часам. Так что ноги в руки и марш на кухню готовить нам шикарный обед. Спиртное за нами. Не ударь лицом в грязь, сестрица. Сама знаешь, как важно мне заполучить этого мужика себе в мужья. И еще, я ему насвистела, что ты – жена очень делового человека, который по делам временно уехал в Лондоне. Так что не проговорись, что это не твоя квартира.

– Ты с ума сошла! В конце концов, всему есть предел! Сама ври, что хочешь, но меня не втравливай в свою паутину лжи. Я врать не умею и не хочу! Да и зачем? Какой смысл? Ведь он не на мне женится, а на тебе. Какая ему на фиг разница как живет твоя двоюродная сестра?

– А такая! Пусть видит, что мои родственники – не какая то там мелкая шушера с почты, а состоятельные люди, живущие в такой роскошной квартире. Это будет большим плюсом в мой актив. В общем, не подведи меня. Понимаешь, мне кажется, что он колеблется. Сейчас важна каждая мелочь, каждый штрижок. Иногда пустяк решает судьбу. Да, и приведи себя в порядок. Не забывай, что ты жена очень серьезного и состоятельного человека.

– Вот что я тебе скажу. Ты говори, что хочешь, а я буду молчать как рыба. То есть, прерывать тебя не буду, когда ты понесешь полную ахинею, но сама нести эту ахинею я не буду. Сама подумай, какая из меня жена бизнесмена? Да любой мало-мальски внимательный человек раскусит меня в два счета.

– Вот и хорошо. Хорошо, что молчать будешь. От тебя больше ничего и не требуется, кроме трех вещей: первое – хороший обед, второе – нормальная внешность и третье – молчание, которое, как известно, золото. Пока.

Люба бросила трубку на рычаг. Это уже переходит все границы. Нельзя позволять садится себе на шею. Скоро Эльза из квартиры Мироновых с попустительства Любы сделает дом свиданий. Надо ставить точку. Ладно, пусть этот обед состоится, раз уж она успела пригласить этого Александра, но это будет в последний раз. Больше у нее на поводу Люба не пойдет! И она пошла на кухню делать ревизию продуктов, чтобы сообразить что-нибудь насчет обеда.

Ровно в два снизу позвонил Петя и сообщил, что пришла уже ему известная Эльза с мужчиной. «Пропусти их, Петя», – попросила Люба и пошла открывать входную дверь.

Они вошли. Причем, Александр галантно пропустил свою даму вперед, и только потом вошел сам. В руках у него был роскошный букет розовых роз. «Это вам, хозяюшка», – с улыбкой вручил он цветы Любе. Что-то неуловимо знакомое мелькнуло в его лице. А Эльза тем временем нежно ворковала: «Позвольте вас познакомить. Александр, это моя двоюродная сестра Любовь. Люба, это мой хороший знакомый Александр». Они стояли напротив друг друга и рассматривали друг друга в упор. Да, прошедшие двенадцать лет изменили их обоих, но не настолько, чтобы он не узнали в красивой, элегантно одетой женщине, стоящей напротив него, свою бывшую жену, а она бывшего мужа. Эльза не заметила происшедшей заминки. Она сунула Любе в свободную руку пакет, в котором звякнули бутылки. «Долго ты еще будешь держать своих гостей в прихожей?» – спросила она Любу, выведя ее этим вопросом из ступора. «Ах, да, конечно, проходите, пожалуйста». И Люба повела их в гостиную. Пока дорогие гости располагались, она под предлогом того, что надо поставить цветы в воду, вышла на кухню. Машинально вынула цветы из упаковки, достала из навесного шкафа вазу. Вот так встреча! С тех пор, как они развелись, им ни разу не довелось встретиться. Так уж получилось. И вот на тебе. А он изменился. Заматерел, возмужал, стал интереснее. Да и то, когда они разводились, он был двадцатидвухлетним молодым специалистом, только что закончившим ВУЗ, а она и вообще студенткой-четверокурсницей. Явилась Эльза. Достала из пакета бутылку коньяка и бутылку хорошего вина. Втянула носом ароматы, витающие по кухне. «Офигительно пахнет! Есть охота до смерти. Давай скорее на стол накрывай!». Люба поставила три прибора на кухонном столе. Ничего, поедят и на кухне, не будет она носить поднос с тарелками в столовую и обратно. Тем более, что встреча, как оказалась, получается в тесном семейном кругу. Она усмехнулась.

Пока Люба хлопотала на кухне, Эльза водила гостя по квартире, хвалилась роскошным семейным гнездышком своей сестры. Гость по достоинству оценил и огромный холл и дорогущий спальный гарнитур из натурального дерева, и джакузи, и душевую кабинку и отличный вид на город, что открывался из окон. Когда сели за стол, он выразил свое восхищение и самой хозяйкой, и ее апартаментами. Люба в ответ сдержано кивнула головой. Она приготовила отличные отбивные с овощным гарниром, салат из креветок и даже успела испечь к чаю сладкий пирог. Гость опять все очень хвалил. Он ничем не выдал того, что уже знаком с Любой. Люба тоже придерживалась этой тактики. Она вообще больше помалкивала, как и обещала сестре. Эльза говорила за троих, с аппетитом ела, с удовольствием пила. И вообще была в отличном расположении духа. Люба заметила, что она все же прислушалась к ее советам, и макияж на сей раз у нее был более сдержанным, волосы красиво зачесаны, на ней была шелковая кремовая юбка до колен и белая открытая блуза, а из украшений только серьги и браслет. В результате выглядела Эльза отлично.

Александр налил дамам вино, себе коньяк. Они выпила за знакомство.

– А чем вы, Александр, занимаетесь? – спросила Люба не только для того, чтобы поддержать разговор. Ей действительно было интересно узнать, что с ним стало за это время.

– Я владелец компьютерной фирмы. Поставка компьютеров, запасных частей, различных программ, подключение к сети «Интернет», а также установка, обслуживание и ремонт.

– И как ваш бизнес, процветает?

– Конечно, размах не как у вашего мужа, судя по всему. Но на жизнь вполне хватает. А чем занимаетесь вы?

– Ее профессия – жена бизнесмена, – прокомментировала за нее Эльза, – Завидую я ей. Для нее все двери открыты, все возможности у ее ног. Захотела в Европу? Пожалуйста, только шепнет своему Андрею. Захотела в Таиланд или Индию? Плиз, мадам. Ее Андрюша в ней души не чает. Правда, Люб?

Люба промолчала. Только выразительно посмотрела на Эльзу, давая ей взглядом понять, чтобы сильно не завиралась.

Люба время от времени поглядывала на своего бывшего мужа. Несколько раз их взгляды встречались, и оба тут же отводили их в сторону. Да, он сильно изменился. И время пошло ему только на пользу. Из худощавого взъерошенного прыщавого парня с порывистыми угловатыми движениями он превратился в уверенного дядьку, с приятными манерами и располагающей внешностью. Он сдержанно шутил, умело поддерживал разговор и вообще производил хорошее впечатление основательного и интеллигентного человека. Не удивительно, что Эльза в него так вцепилась. И даже, судя по всему, готова вопреки своим словам кое-что изменить в себе, лишь бы не упустить его. Люба вдруг поймала себя на том, что очень не хочет, чтобы ее бывший муж стал добычей ее хваткой сестрицы. Просто категорически против этого! Пусть кто угодно, но только не Саша. И дело даже не только в том, что ей будет неприятно видеть свою первую любовь в Эльзиных объятиях, но Любе было бы просто жалко, если Эльза своими цепкими пальчиками заарканила бы его. Конечно, за прошедшие двенадцать лет он мог так же сильно измениться и внутренне, как и внешне. Но Люба помнила его как хорошего надежного человека, с внутренним стержнем, с определенными моральными устоями, которые вряд ли могли сильно измениться за эти годы.

После обеда на чай они расположились на балконе. Балконом Люба называла эту комнату просто потому, что не знала как еще можно назвать большую комнату, где одна стена отсутствовала и ее заменяла перегородка в полстены высотой. Они сидели в плетеных креслах за плетенным летним столом, пили чай из толстых керамических бокалов, ели сладкий пирог. «Молодец, Любка, вкусно все приготовила, – похвалила ее кулинарные способности Эльза, – Кстати, как дела у твоего мужа в Лондоне?». «Все хорошо,» – Люба слегка покачала головой, давая Эльзе знать, чтобы она развивала эту тему. Но той все по барабану. «И чем он там сейчас занимается? Выкладывай давай! Страсть как интересно узнать про жизнь русских олигархов в Англии». Ах так? Ладно. Сейчас Люба расскажет все про дела мифического мужа Андрея в Лондоне, раз Эльзе так интересно. И Люба стала рассказывать. И про то, что на днях он ходил на прием к королеве Елизавете в Букингемский дворец, где был удостоен личной аудиенции коронованной особы. И про то, что вчера ужинал с Романом Абрамовичем в каком-то роскошном ресторане, только Люба забыла его название. И про то, что Андрей хочет купить трехэтажный особняк в центре города для своей семьи, куда бы они могли выезжать на несколько недель в году.  Что сейчас он продвигает на обсуждение в правительстве Великобритании вопрос о том, чтобы все полицейские и продавцы Лондона немедленно начали изучать русский язык на ускоренных курсах, так как с каждым годом увеличивается наплыв туристов из России. Да, кстати, знаменитые Лондонские часы Биг-Бен, гордость всех британцев, Андрей уже перекупил и сейчас ведет переговоры с одной английской компанией о том, чтобы разобрать башню и переправить в Москву, где она будет установлена как раз во дворе их дома и отсюда с балкона будет прекрасно видна. Она нимало не обращала внимания на отчаянное подмигивание и покашливание сестры и на удивленный вид бывшего мужа. Хотите спектакль? Извольте! Получайте шоу по полной программе!

– Вы все это серьезно? – спросил ее Саша, когда она наконец замолчала.

– Еще как серьезно, – успокоила его Люба, – серьезней не бывает. Еще чаю? Нет? Как хотите. Мое дело предложить.

Когда гости ушли, Люба закрыла за ними дверь и устало опустилась на диванчик в холле. Да, жизнь – штука удивительная, любит преподносить сюрпризы. Ведь надо же было Саше увидеть Эльзу с тортом на остановке. Что интересно, они с ним прожили в одном городе двенадцать лет после развода и ни разу не встретились, пока Эльза под ручку не привела его к Любе. Кстати, а почему Эльза не узнала в нем ее бывшего мужа? А, ее же не было на их свадьбе, так как она сама в это время выходила замуж в Киеве за своего первого мужа, хохла Кузьму. Люба вздохнула, встала и пошла в спальню переодеваться. Она сняла Ларисино шелковое желтое платье, расстегнула и сняла босоножки с длинными ремешками, что опоясывают ногу до колена, вынула из ушей золотые серьги с янтарем. Одела свой ситцевый сарафан в цветочек – эффект конечно совсем иной, но зато в нем комфортно и уютно. Взялась было за книгу, но не читалось, и Люба в конце концов захлопнула ее. Пошла поливать цветы. Щедро брызгала из пульверизатора на бегонию и хризантемы, которые Лариса на лето вынесла на балкон, рыхлила землю, поливала, а сама думала об Александре. Он произвел на нее очень приятное впечатление. Вдруг подумала, что если бы она двенадцать лет назад знала, каким он станет через десяток лет, ни за что бы не стала с ним разводится. А ведь именно Люба была инициатором развода. И почему? А потому, что он перестал оказывать ей те знаки внимания, которые оказывал до свадьбы, как то: ежедневно дарить цветы, каждодневно и каждочасно говорить о своем чувстве к ней, а самой главной причиной, почему она подала на развод, стало то, что Саша сделал чудовищную, немыслимую и непростительную по своей преступности вещь – он не поздравил Любу с полугодовщиной их свадьбы и не преподнес ей по этому поводу ни цветочка, ни подарочка. Сейчас об этом смешно и грустно думать, но тогда ей, двадцатиоднолетней замужней женщине это показалось таким хамством, что она ничего не объяснив своему мужу просто ушла от него на следующий день, и в тот же день подала на развод. Официальной формулировкой в суде причиной развода она выдвинула несхожесть характеров. А ведь Саша в это самое время только что устроился на работу в научно-исследовательский институт и, конечно же, переживал непростой период своей жизни. А тут еще юная жена со своими истериками и капризами. Да, много непоправимого мы совершаем в своей жизни, особенно по молодости. И что имеем в результате? Сама живет в одиночестве, он тоже до сих пор не создал другой семьи, а теперь Эльза его захомутает и будет крутить и вертеть им как захочет, наверняка мучая его своим несносным характером, а заодно и Любу, которая будет страдать, глядя на его страдания. Если их отношения и дальше будут развиваться, то она должна будет предупредить его о том, что его будет ожидать в случае брака с Эльзой и вообще что она из себя представляет. Может, это и неэтично по отношению к Эльзе, но зато еще как этично по отношению к Саше. Право, он не стоит того, чтобы эта вертихвостка крутила и вертела им, довольно он в свое время хлебнул с Любой.

Поздно вечером, почти ночью, опять позвонила Эльза. Судя по голосу очень всем довольная.

– Любка, браво! Ты и «твоя» квартира произвели неизгладимое впечатление на Александра. Он мне так и сказал, когда мы от тебя вышли: «Какая потрясающая женщина! Тебе повезло с сестрой». Ты действительно сегодня прекрасно выглядела. Молодец! Постаралась, как я тебя и просила. Но только в следующий раз, когда мы к тебе придем, ты слишком уж не старайся. А то я на твоем фоне выглядела бедной родственницей. А меня такой расклад, сама понимаешь, не устраивает. Я привыкла быть в центре внимания. Кстати, что за ахинею ты несла про дела мужа в Англии? Биг Бена какого то приплела. Перегибаешь палку, сестрица.

– К чему рвалась, на то и нарвалась. Сама же настаивала на том, чтобы я вам «все» рассказала. Вот и получила по полной программе. Что касается «следующего раза», то его не будет. Больше своих поклонников и кандидатов в эту квартиру ты не приведешь. Обижайся, не обижайся, но впредь порог мироновской квартиры не перешагнет никто из твоих знакомых. Кстати, мне Александр понравился. Судя по всему, хороший мужик. Может, несколько пресноват для тебя. Но не спеши с узакониванием отношений. Он тебе быстро надоест, поверь мне. Тебе ведь нужен постоянно действующий вулкан страстей, замешанный на экзотике и авантюризме, а тут хороший, но обычный, нормальный мужик, наверняка мечтающий о простых семейных радостях, с вечерними посиделками за чаем, с воскресными пешими прогулками с женушкой под руку, с пирогами и пельменями на обед.

– Что ж, так тому и быть. Гулять я люблю, особенно по воскресеньям. Пельмени лепить умею, а искусству печь пироги ты меня обучишь. Александра я не упущу. Это однозначно. Ладно, пока. Мне надо этой ночью хорошенько выспаться, чтобы завтра цвести розой. Мы с Александром идем ужинать в ресторан. Кстати, не разрешишь ли мне позаимствовать что-нибудь из гардероба твоей Лариски? Ладно, не пыхти, пошутила я. Гуд найт!

Вот тебе и гуд найт. Кому гуд найт, а кому и ночь бессонная.

И она действительно всю ночь не сомкнула глаз. Все перебирала в памяти свое коротенькое замужество. И чем больше перебирала, тем больше убеждалась в том, как была не права тогда, как виновата в том, что их с Сашей брак распался. И почему тогда никто из старших не образумил ее, не дал вовремя хорошего совета, не научил терпению в неизбежной притирке характеров первого семейного года? А ведь причины для ссор были совершенно ерундовские – муж задержался с работы на целых сорок минут, или купил не российский сыр, как она наказывала, а костромской, или не был достаточно вежлив с ее подругой, не вовремя заглянувшей к ним в гости и прочее и тому подобное. Глупость несусветная! А ведь женились по большой и светлой любви. Вернуть бы все это назад. Все было бы совсем-совсем иначе. Люба вздохнула. Возврата к прошлому нет и быть не может. Мы сами пожинаем то, что сеем. Жаль только в молодости нельзя предвидеть того, во что нам выльется наш юношеский максимализм и глупый гонор. Что будет она в 33 года жить одинокой полустарческой и полунищенской жизнью, работать рядовым работником на почте, жить в крошечной малосемейке, доставшейся по наследству от бабушки, и страдать от того, что двоюродная сестра «тайфун «Эльза» прибирает на ее глазах к рукам то, что она сама по глупости своей беспросветной потеряла в юности. Люба вздохнула, сняла с колен Марика, и пошла выключать свет, так как на улице уже совсем рассвело.

Эльза дала о себе знать ровно через сутки. Опять позвонила ночью. Впрочем, Люба не спала, она вообще плохо спала в последнее время.

– Давай, докладывай, на каком этапе твои отношения с Александром. Не уговорила еще его на экскурсию до загса?

– Все идет по плану. До загса дело пока не дошло, но не сразу и Москва строилась. А тут все-таки не Москва, тут дело серьезное. В общем так, хочешь ругай меня на чем свет стоит, хочешь бей меня чем ни попадя по чему ни попадя, но в пятницу после работы мы с Александром опять придем к тебе в гости. Так надо! Прошлый раз наш приход к тебе сдвинул дело с мертвой точки, а теперь опять требуется рывок. Я так чую, что еще один рывок, и все будет тип-топ. Не можем же мы с ним ходить только по ресторанам и кино, домой я его приводить пока не хочу, сама знаешь мою маман – вцепится в горло человеку мертвой хваткой, если не убьет, то напугает до смерти. Ну не вести же мне его в гости к дяде Васе с тетей Липой, в самом деле? Он как увидит их опухшие с постоянного перепоя физиономии, так и ретируется сразу с перепугу, что я имею таких родственников. А к остальным мне его вести вовсе не резон – что ни квартира, так видно, что голь перекатная здесь обитает. А мне нужно создавать вокруг себя ореол дамы состоятельной, эффектной и блистательной. Чтобы ему за счастье великое было знакомство с такой редкостной женщиной. Короче, завтра часов в семь вечера мы опять к тебе припремся на званый ужин. Он от прошлого твоего обеда и твоего общества в полном восторге был, так что не подкачай и обеспечь любимой сестре Эльзе выгодный фон. А как я его заполучу себе в законные мужья, так тебе отплачу чем-нибудь хорошим. Глядишь, как щука в сказке и я тебе чем-нибудь когда-нибудь да пригожусь.

– Слушай, Эльза, а почему вы к нему домой не идете?

– Были однажды и у него. Шикарная конура у него, кстати. Но он меня больше почему-то не зовет, а мне напрашиваться типа не удобно.

– Чего, чего? – Люба даже подпрыгнула на кресле, – Ты сказала «неудобно»? Я не ослышалась?! Похоже, действительно конец света настает, если сама Эльза, Эльза-тайфун, говорит «неудобно».

– Знаешь, мне мой имидж-мэйкер посоветовал такую тактику. Типа я такая скромная воспитанная женщина, из которой получится золотая жена – тактичная и терпеливая. Так что приходится соответствовать выбранной тактики.

– Я не поняла, кто тебе посоветовал? Имидж – кто?

– Имидж-мэйкер. Ты же изучала в свое время английский, должна догадаться, даже если не знаешь, что имидж-мэйкер – это специалист по созданию имиджа. Такие специалисты в обязательном порядке есть при каждом видном политике и при всех шоу-звездах. А я чем хуже них? У меня тоже есть человек, создающий мне необходимый имидж. Он видел меня с Александром, немного общался с ним и сделал вывод, что Александр мечтает именно о такой женщине – скромной и деликатной. Вот я из скромности и не напрашиваюсь в гости. Короче, ты мне мозги не пудри, а зови настойчиво в гости. Не хочешь – не зови, мы все равно явимся.

– Слушай, а твой имидж-мэйкер не советовал тебе случайно, чтобы ты и в глазах двоюродной сестрой старалась выглядеть тоже скромной и ненавязчивой, и не рвалась так настырно в гости туда, куда тебя не приглашают?

– Перебъесси, – бросила Эльза и отключилась.

 

В пятницу Люба работала в первую смену, то есть только до 14 часов. Так что у нее было достаточно времени, чтобы привести себя в порядок. Тем более, что праздничный ужин на троих она приготовила накануне и оставалось только все подогреть, испечь на скорую руку кексы к чаю и сервировать стол.

Она примчалась в квартиру Мироновых уже в половине третьего. Быстренько перехватила чай с бутербродом и помчалась делать ревизию Ларискиным туалетам. Нехорошо, конечно, пользуясь отсутствием хозяйки перебирать ее одежду и тем более одевать ее, но не рядиться же в свое убогое тряпье. Эльза ее тогда убьет на месте. Люба перемерила весь летний Ларискин гардероб, и остановилась на белом в крупный черный горох платье из натурального шелка с широким черным поясом в белый горошек и таким же галстучком. Скромно, но элегантно и очень к лицу Любе. Она в нем выглядит весьма мило и молодо.

В половине седьмого Люба накрыла плетеный столик на балконе – здесь очень уютно в окружении цветов, и обстановка неофициальная. Она как раз вынимала из духовки сметанные кексы, когда Петя снизу предупредил ее о приходе гостей. Она метнулась к зеркалу, чтобы обновить помаду на губах и поправить уложенные феном волосы. Отчего то заволновалась, аж ладони вспотели. Сама на себя цыкнула с досадой – вот еще глупости!

Когда Эльза с Сашей позвонили, она открыла им дверь с приветливой улыбкой на спокойном лице. Ничто в ней не выдало недавнего волнения, даже когда Саша поцеловал ей руку.

– Прошу вас проходить, гости дорогие. Рада вас видеть, – Люба была сама вежливость.

Все прошли в гостиную. Эльза выглядела сногсшибательно – ярко алый брючный костюм в сочетании с ее жгуче-черной шевелюрой и смуглой кожей создавали фантастический эффект. И все же русоволосая Люба в своем бело-черном гороховом наряде нисколько не терялась рядом с ней. К тому же Саша, как угадал! преподнес ей ромашки, и Люба сознательно не сразу поставила их в вазу, а несколько минут держала букет в руках, понимая как он кстати к ее наряду. Мелькнуло в голове: помнит, что ромашки – ее любимые цветы. Или хочет дать ей понять, что все помнит. Или напоминает ей самой о прошлом. В общем, букет этот – не просто букет, а со значением. Иначе принес бы обычные розы, как в прошлый раз.

Между тем все трое прошли в гостиную, расположились в креслах и вели обычную светскую беседу. Как водится, когда больше не о чем говорить, начали с погоды. Какая она жаркая, до изнурения, и когда же наконец ожидается понижение хотя бы до 26-27 днем. Саша спросил ее, что там муж сообщает о погоде в Лондоне, чем привел ее в секундное замешательство. Но она тут же взяла себя в руки и сообщила, что и в Лондоне тоже сейчас жарко, но там хотя бы бывают иногда кратковременные дожди (зря, что ли, в последнее время пристально следит за английскими новостями).

Перешли на балкон. Люба принесла на подносе фрукты и кувшин с клюквенным морсом со льдом. Все с удовольствием выпили холодный кисловатый морс. Хоть дневное пекло и спало, но жара давала еще себя знать. Хорошо еще кондиционеры создавали в квартире благоприятный микроклимат. Эльза со смехом рассказывала Любе историю о том, что позавчера подруга затащила ее на презентацию нового фильма в Дом кино, которую осчастливил своим присутствием знаменитый режиссер (далее следовала известная фамилия). Так вот, этот самый режиссер моментально «запал» на Эльзу и сделал ей сразу два недвусмысленных предложения: первое – сняться в его новом фильме в главной роли, второе – немедленно выйти за него замуж. «И что же ты не приняла такие многообещающие предложения? Надо было принять не раздумывая», – сказал на это Саша. Эльза недовольно поджала пухлые яркие губы – она хотела вызвать ревность своего кавалера, а не этих идиотских советов. Люба принесла второе – шницель с зеленым горошком и шампиньонами на гарнир. Саша открыл бутылку белого муската, разлил в бокалы.

– Позвольте мне, как единственному здесь мужчине, сказать тост. Я хочу выпить за присутствующих дам. Честно говоря, мне еще никогда ранее не доводилось бывать в обществе столь очаровательных и прекрасных женщин, не считая, конечно, нашей прошлой встречи. Милые дамы, пью за вас, за вашу красоту и очарование. Оставайтесь всегда такими милыми, прелестными и прекрасными. И будьте счастливы!

Выпили мускат. Дамы закусили конфетками, Саша с аппетитом ел шницель. Разговор за столом понемногу завязался. Эльза похвалилась тем, что на днях ей по результатам прошедшей аттестации установили повышающий коэффициент к зарплате в размере 1,8. Аттестацию проводила независимая комиссия из главного ведомства, которому подчиняется их контора, а председателем комиссии был сам заместитель руководителя ведомства некто Пал Палыч. Этот самый Пал Палыч оказался в полном восторге и от самой Эльзы, и от ее профессиональных знаний. «Так и сказал: такая прелестная и умная женщина и на такой смешной зарплате пропадает. Или немедленно прибавьте ей оклад, или я ее у вас забираю к себе, – со смехом рассказывала Эльза, – Шефу ничего не оставалось как стиснув зубы сделать мне прибавку к зарплате». Люба искренне порадовалась вслух за Эльзу. Саша тоже похвалился перед дамами удачным контрактом, согласно которому он закупил большую партию компьютеров последней модели с большой скидкой. Люба в связи с прогремевшим недавно в средствах массовой информации скандалом с учителем школы, который закупил нелицензионные программы для обучения своих учеников, за что чуть было не получил пять лет тюрьмы, спросила у Саши, имеют ли они дело только с лицензионными программами или бывают и другие. Саша ответил, что в его фирме за этим строго следят – себе дороже навлекать на себя праведный гнев разных инспектирующих лиц, которым только дай повод. А вот дома у него для личного пользования таких нелицензионных программ хватает, как и у любого другого частного пользователя, и вообще вся эта шумиха надумана и уж конечно не с несчастного учителя провинциального городка надо начинать борьбу с нелицензионными дисками. «Ваш сын Валера тоже увлечен компьютером?» – неожиданно спросил он у Любы. «Да, конечно, как и все мальчишки в его возрасте,» – сдержанно ответила Люба. Она боялась подобных вопросов, касающихся ее личной жизни, боялась сказать что-нибудь не так, нечаянно выдать себя. Да, поставила ее Эльза в затруднительное положение. Вернее, не поставила, а подставила. Вот и сиди теперь дура-дурой, боясь лишний раз открыть рот. Сама то вон сидит, щебечет, рот не закрывая. Так и сыплет словами и улыбками, пытаясь обратить на себя еще большее внимание Саши. Саша и обращает. А Люба почти все время молчит. Впрочем, ее функция в этом и заключается, ведь она только выгодный фон для своей сестры. «Я вижу, Биг Бена вам во двор еще не установили?» – опять обращается к ней Саша. «Пока нет», – опять кратка Люба. «Может, вы все-таки уговорите своего Андрея, чтобы оставил англичанам их реликвию?» – спрашивает серьезно Саша, а в глазах его мелькают смешливые чертики. «Может, и уговорю,» – неопределенно обещает Люба. «Вы уж пожалуйста отговорите его от этой затеи», – просит он опять. «А чего ты это так переживаешь за какого то Биг Бена? – с подозрением интересуется Эльза, – Какая разница, где он стоять будет – в Лондоне или у Любки во дворе?». «Видишь ли, Эльза, я считаю, что во всем должен быть порядок и гармония. И каждая вещь должна быть на своем месте. Эти городские часы много десятилетий простояли в Лондоне, стали своеобразной визитной карточной столицы Великобритании. По этим часам тысячи и тысячи англичан сверяли и сверяют свое время. И пусть сверяют дальше. А здесь они будут смотреться нелепо и не к месту. Вот представьте себе, если бы, к примеру, Билл Гейтс как самый богатый человек на земле захотел бы и купил, например, Спасскую башню с часами, ее бы разобрали и перевезли в Америку, чтобы установить в его имении? И стояла бы она там, светила красной звездой, била курантами на радость Биллу. А каково при этом было бы москвичам, да и всем россиянам?». Эльза неопределенно пожимает плечами – подумаешь, башня с часами, построят другую. Люба живо представляет себе эту картину и ей становится не по себе. Она успокаивает Сашу – она уговорит мужа, английские часы останутся на своем месте. Неожиданно разговор перекидывается на миллионеров. Саша добродушно посмеивается над тем, что наши русские богачи имеют тенденцию к необдуманным покупкам и тратам. Американский миллионер никогда не купит вещь, которая ему не нужна, и вообще сто раз подумает и прикинет, прежде чем что-то купить. Недавно все известные газеты мира обошла фотография американского миллионера, главы Всемирного банка Пола Вулфовица, который в Турции зайдя в мечеть разулся, как требуется у мусульман, и нимало не смущаясь продемонстрировал всему миру большие дырки на обоих носках, а по пути из мечети, проходя по рынку захотел купить сувенир, для чего занял 150 евро у своего охранника. И это рядовой случай для американского богача. Швейцарские миллионеры еще большие скряги – едят полуфабрикаты и быст-футы, одеваются чуть ли не в секонд-хэде, а живут в тех же скромных малюсеньких квартирах или домиках, в которых жили, будучи еще бедными людьми. Эльза фыркает: а какой тогда смысл в богатстве и деньгах, если ими не пользоваться. «Они вкладывают деньги в бизнес, в недвижимость, в хорошее образование своих детей, в благотворительность. Считают, что неразумно покупать костюм за сто тысяч долларов, если за пятьсот долларов ненамного хуже. Есть, конечно, и среди западных и европейских толстосумов любители пошвырять купюрами, поудивлять людей, но там таких единицы. А у нас в России стоит человеку заиметь приличную сумму, так он сразу начинает покупать футбольные команды, яхты и наполнять бассейны шампанским». «А вот если бы я была наследницей миллионов, как Перис Хилтон, я бы купила себе несколько десятков шикарных иномарок, скупила бы особняки и виллы по всему миру, одних тряпок у меня было бы на несколько комнат! Вдела бы в уши и в пупок вот такенции бриллианты! – и после секундной паузы, видимо вспомнив совет своего имидж-мэйкера, Эльза добавила, – А еще купила бы одежду и конфет для сироток в детском доме». Люба усмехнулась про себя – ты купишь, как же, держи карман шире. Эльза не то, чтобы жадная, ее просто совершенно не волнуют переживания и проблемы других.

Люба принесла чай, кексы, фрукты. Эльза отказалась от чая в пользу кофе со сливками.

– Ты где такими кексами отоварилась, сестрица? Вкуснотища!

– Кексы моего производства. Если хочешь – дам рецепт. Ничего сложного.

– Да нет, спасибо. Ты же знаешь, что возиться на кухне – не мое призвание, – и, кинув взгляд на Сашу, тут же торопливо добавила, – То есть, конечно, иногда и я с удовольствием могу испечь что-нибудь эдакое. В общем, давай свой рецепт. На днях и попробую.

– Милые дамы, – прервал их Саша, – у меня появилась идея. А что, если нам всем втроем завтра же отправиться на пикник. Завтра выходной. Я совершенно свободен. Эльза, я знаю, тоже не занята. И вам, Люба, не повредит развеяться. В общем, приглашаю вас за город. Возьмем с собой немного продуктов, сядем в мою серебристую ласточку и полетим – вперед и с песней! Как вам идея?

– И куда же мы поедем? – поинтересовалась Эльза, которой идея в принципе очень понравилась, за исключением того, что с ними поедет еще и Любка, которая по ее мнению явно была третьей лишней.

– А куда глаза глядят! Будем ехать, пока не увидим какое-нибудь симпатичное местечко, например, полянку на берегу озера. Или лесочек. Или рощицу. Как вы к этому относитесь, Люба?

Люба утвердительно кивнула, несмотря на знаки, подаваемые Эльзой, чтобы она отказалась составить им компанию.

 

Поздно вечером, когда зазвонил телефон, Люба уже знала, кто это звонит, и что сейчас ей скажут. Это была действительно Эльза, которая действительно выговорила ей и за то, что Люба сегодня излишне привлекательно выглядела, и за то, что согласилась ехать на пикник.

– Не могла, что ли, сказать, что завтра у тебя важное дело, например, ждешь звонок от мужа из Лондона?

– А с какой стати я должна была отказываться? Сто лет не была за городом. И потом, я вас дважды кормила-поила, привечала, вот и отплачивайте мне добром за добро. И напоминаю – это ты его ко мне приводила, я в вашу компанию не напрашивалась.

– Вот и должна была отказаться от поездки с нами!

– В следующий раз не будешь приводить ко мне своих кавалеров. Я спать хочу. Пока, – и Люба отключила телефон, представляя себе, как беснуется Эльза, не в силах больше дозвонится до нее. Ничего, побесится и успокоится. Нечего было ее втравлять в свои игры.

 

Ровно в назначенное время под окнами мироновской квартиры просигналила машина. Выглянув в окно, Люба увидела серебристую ауди, из которой высунувшись по пояс ей махала рукой Эльза. Люба уже была готова, прихватив хлопчатобумажный жакетку на случай внезапного понижения температуры, которое вот уже несколько дней тщетно обещали синоптики, и взяв корзинку, в которой лежало все необходимое для пикника, она натянула на ноги босоножки на низком каблуке, поставила квартиру на сигнализацию и вышла.

Машина несла их по серой ленте шоссе. Город с пригородом остался позади. Справа и слева лежали широкие поля. Люба с удовольствием подставила лицо теплому ласкающему ветру, что врывался в приоткрытое лицо. Она действительно давно не была за городом, на природе. А здесь, оказывается, так здорово! И ведь совсем рядом от города, в каком-нибудь получасе езды, сел в любой пригородный автобус и вырвался из каменных джунглей на простор! Ан нет, сидим, как каторжане в добровольном заточении месяцами и годами, дышим смрадом и тяжелыми испарениями города, когда рядом такая чудесная красота!  Даже сквозь тихий шум мотора слышна песня жаворонка. И небо здесь другое, не как в городе – выше, чище, синее, свободнее. Внезапно она поймала в зеркале заднего обозрения Сашин взгляд. Он улыбнулся ей глазами, она тоже улыбнулась в ответ и отвела глаза в сторону, за окно. Эльза этого не видела, она сидела рядом  с Сашей, чтобы указывать по какой дороге ехать и в каком месте лучше остановиться.

Наконец, они нашли место для пикника, которое по всем статьям удовлетворило Эльзу. В небольшом леске недалеко от шоссе, на берегу чистой речки. Саша поставил машину в тени деревьев, достал и расстелил большой плед, поверх которого кинул две подушечки, чтобы дамам было удобно расположиться. Люба принесла свою корзинку с продуктами. У Саши оказался в багажнике бидон с замаринованным мясом, мангал с шампурами и пакет с углями. Он выложил все это и отправился в лес запасаться дровами для шашлыка.

Эльза сняла с себя футболку и укороченные лосины, под которыми оказался крошечный оранжевый купальник. Распустила волосы, нацепила на нос солнцезащитные очки и легла на плед загорать. Повернув лицо к Любе, спросила:

– Как он тебе вообще? Ты у нас дама строгая, как на твой взгляд Александр?

– Он нравится мне, – честно призналась Люба, – из всех твоих мужей и кавалеров, которых я видела, он самый стоящий. Но это на мой взгляд. Тебе, возможно, он и не очень подходит.

– Это почему же? – Эльза сняла очки и села, пристально глядя на Любу.

– Я уже говорила тебе, что это мужчина стабильный, основательный, положительный. То есть обладающий качествами, которые скоро наведут на тебя смертную скуку. Авантюризма, экзотики и эксцентрики в нем не чувствуется совершенно. Вряд ли он тебе когда-нибудь предложит венчаться в Лас-Вегасе  или подарит тебе на день рождения участок на Луне или бриллиант с куриное яйцо. Будет дарить тебе банальные розы и духи, а по большим праздникам водить на ужин в ресторан. Так что, подумай, сестрица, чтобы не обмануться самой и не обмануть Александра. Кстати, что ты знаешь о его прошлой жизни? Он тебе рассказывал о том, как жил раньше?

– Да, – нехотя ответила Эльза, опять распластавшись на пледе, – кое-что. Был женат. Давно, еще по молодости. Чего-то разбежались. В общем, ничего особенного. А розы я люблю. И Александра не упущу. Так что, жди, сестрица, скорого приглашения на свадьбу. И еще, если ты еще раз с нами куда-нибудь увяжешься, я тебя придушу. Понятно? Где твоя хваленая деликатность? Не понимаешь, что ли, что если бы тебя сейчас здесь не было, быть может, я его уже сегодня заарканила бы навеки.

Люба только улыбнулась.

Из леса вернулся Саша, принес несколько сухих бревнышек. Стал рубить небольшим топориком дрова. Люба помогла ему установить мангал. Он высыпал в мангал из пакета угли, уложил поленья, разжег их. Пока угли разгорались, они вместе нанизали на шампуры мясо. Саша уложил шампура на мангал над тлеющими углями, Люба резала овощи на салат, делала бутерброды. Эльза загорала, мурлыкая под музыку, что доносилась из включенного магнитофона.

А погода установилась исключительная! Синоптики обманули только наполовину, и если значительного понижения температуры все-таки не случилось, то и изнуряющего жара тоже не было. Стоял очень теплый, солнечный, ласковый и ясный июльский день! И настроение было в тон дню – теплое и солнечное. Над головой пели птицы, рядом тихо поплескивала речка. Вскоре от мангала потянуло вкусным запашком поджаривающегося мяса. Когда «стол» был окончательно накрыт, Саша разбудил задремавшую Эльзу: «Ваше королевское сиятельство, подъем. Прошу к столу. Да и прикрыться, пожалуй, тебе уже пора. А то придется вечером обмазываться сметаной».

Все расположились на пледе, составив собой неравнобедренный треугольник – Эльза уселась вплотную к Саше, стараясь коснуться его своими коленками. Она по-прежнему красовалась в своем ярко-оранжевом купальнике, и Люба поймала себя на мысли, что, оказывается, терпеть не может этот вызывающий вульгарный цвет. Саша держался просто – шутил, много улыбался, даже напевал что-то популярное. Снял с шампуров румяные дымящиеся куски мяса дамам на тарелочки, себе положил мясо на шампурах. Достал из сумки-холодильника бутылку шампанского, открыл с шумом, по-гусарски, разлил в разовые стаканчики пенную жидкость – щедро проливая через край.

-Ну, те-с, милые женщины, начтемте наш пир горой! Давайте еще раз выпьем за наше знакомство, за нашу чудесную компанию, за этот прекрасный летний день, за еще более прекрасное будущее, которое нас всех ожидает!

– Что это ты, Александр, все в одну кучу навалил – и знакомство, и погоду, и будущее? – недовольно поморщилась Эльза, – Настоящие мужчины в первую очередь пьют за прекрасных дам.

– Прошу пардону. Пью за прекрасных дам! Стоя! – и он действительно встал и пригубил – все же за рулем – содержимое своего стакана.

Эльза с Любой последовали его примеру. В меру холодное шампанское приятно взбодрило и освежило.

– Эх, хорошо! – опять порадовался жизни и удачному дню Саша, – Давайте, девочки, налетайте на мясо!

Девочки налетели. Мясо просто таяло во рту. Никогда ничего подобного Люба не пробовала. Она так и сказала Саше. «Я старался!» – потупил он глаза с наигранной скромностью. Люба мигом расправилась со своей порцией. Саша тут же не спрашивая опять наполнил ее тарелочку. Вновь разлил шампанское по стаканчикам.

–  Девушки, тост за вами!

– Выпьем за любовь! – предложила Эльза. Выпили за любовь. За любовь грех не выпить. Саша что-то вспомнил, хлопнул себя по лбу и побежал к машине.

– Слушай, сестрица, ты не можешь придумать какой-нибудь повод, чтобы оставить нас вдвоем? – пользуясь его отсутствием зашипела Эльза.

– И куда же мне прикажешь деться? Отправиться пешком домой? Нет уж, как привезли, так и отвезите обратно. Мне отсюда деваться некуда.

– Сходи, погуляй с полчасика. Птичек в лесу послушай, грибочки поищи.

– Какие могут быть грибочки в июльскую жару?

– А ты, типа, этого не знала. Придешь потом и скажешь: «Оказывается, никаких грибов здесь нет».

– Знаешь что? Нечего из меня полную идиотку делать. Никуда отсюда я деваться не собираюсь. Бери своего Александра, и сами идите искать грибы. А я здесь посижу, позагораю, – с этими словами Люба решительно сняла с себя бриджи и майку, под которыми оказался симпатичный голубой купальник (между прочим, опять таки Ларискин).

Примчался Саша, принес фотоаппарат.

– Девушки, фото на память!

Эльза тут же передала фотоаппарат Любе, а сама стала пристраиваться к Саше, выбирая более удачный сюжет для снимка. Люба истратила не меньше тридцати кадров, фотографируя влюбленную парочку – и сидя рядышком на фоне речки, и стоя, и в обнимку. Потом Саша сфотографировал  сестер, восседающих на подушечках на пледе на фоне  речки. Потом Эльза по просьбе Саши сфотографировала его под ручку с Любой, стоящих под старой березой. Пленка наконец к Любиной радости закончилась.

«Александр, купаться!» – скомандовала Эльза и увела Сашу к речке. Люба осталась. Она  легла на плед, положив голову на подушку и прикрыв лицо косынкой. Лучи солнца приятно грели ее кожу, обдувал теплый ветерок, над головой пели птицы. Если бы не визги Эльзы, доносившиеся с речки, можно было бы считать себя в раю. Люба лежала с закрытыми глазами и вспоминала то далекое лето, единственное в своей жизни замужнее лето, тот тоже июльский день, когда они с Сашей поехали купаться на пруд. Как она боялась заходить далеко в воду, так как с детства очень плохо плавает, а Саша смеялся над ее страхами и подначивал ее. И тогда она решилась и смело шагнула в глубину, а там оказалась яма. Люба тут же моментально очутилась с головой под водой, распахнула от неожиданности глаза и с любопытством смотрела вверх, туда, где сквозь толщу воды был виден размытый круг солнца и светлые блики на воде. И тут же увидела подплывающего к ней Сашу, его расширенные от ужаса зрачки. Его страх моментально передался ей, и она со всей силы забарахталась, заработала руками и ногами и пробкой вылетела на поверхность. Потом она долго сидела на горячем песке, не чувствуя его жара, так как ее трясло в холодном ознобе от пережитого  кошмара, а Саша все кутал ее в махровую простынь и его тоже трясло и колотило. Теперь же Саша плавает с ее сестрой Эльзой, и, судя по их хохоту, они весьма довольны друг другом. Что ж, все правильно: Люба по своей глупости потеряла то, что имела, Эльза со своим практичным умом нашла и присвоили. Все справедливо. Так же, как справедлива мудрая русская поговорка: имея – не бережем, потерявши – плачем. Она, Люба, имела и не сберегла, а теперь ей хочется плакать. Оттого, что потеряла, что не сберегла, что оттолкнула единственное свое в жизни счастье. Счастье, которого больше уже никогда в ее жизни не будет. И Люба заплакала. И чем звонче был смех Эльзы, тем горше ее слезы. Наконец, она успокоилась, села, вытерла свое лицо, расчесала волосы, повязала их косынкой, которую спустила пониже на глаза, чтобы в тени не видно было припухших век. Плач – не плач, но что сделано, то сделано. Прошлого не вернуть. Никто кроме нее не виноват.

Явились Саша с Эльзой – оба мокрые, довольные, улыбающиеся. Любино сердце опять кольнула ревность – уж больно красивую пару они составляли.

– А ты чего не идешь купаться? – спросила ее Эльза.

– Да так, не хочется. Ты ведь знаешь, что я очень плохо плаваю, – последние слова она проговорила, глядя на Сашу, словно напоминая ему о том, что вспомнила сама. Он быстро взглянул на нее и промолчал. Люба опять опустилась на плед, закрыв глаза. Глупо. Она ведет себя глупо. Зачем эти намеки, попытки воскресить былое. Все позади. У каждого теперь своя жизнь. Он не виноват в том, что их жизненные пути разошлись, виновата только она, пусть теперь Саша строит свою жизнь, как хочет. Но вот только Эльзе на растерзание Люба его не отдаст. Ничего, перетопчется. Не все ли ей равно кого терроризировать, пусть найдет себе другой объект для оттачивания своих коготков. Только не Саша!

Играли в подкидного дурака. Люба все время проигрывала, несмотря на то, что Саша явно поддавался, никогда не была сильна в картах. Игру прервал звонок мобильного. Саша довольно долго вел разговор о каких-то поставках с неким Ильей. Выключив телефон, задумался, машинально покусывая травинку.

– Проблемы? – спросила Люба.

– Да так, ничего серьезного. Обычные дела среднего бизнеса. Никак не определимся с компаньоном, какому из двух поставщиков отдать предпочтение. Тому, с которым давно имеем дело, или тому, кто предложил более выгодные условия, но неизвестно, что из себя представляет.

– Я бы выбрала первый вариант. Если человек проверен в деле и не подводил, то стоит ли менять его на мифические дивиденды, писанные на воде?

– Я тоже склоняюсь к этой мысли, – улыбнулся ей Саша.

– А я считаю, что если есть возможность за то же самое взять больше денег, то глупо отказываться от этого, – возразила Эльза, недовольно взглянув на Любу.

Пили легкое прохладное вино, заедая конфетами, которые Саша жестом фокусника выудил из своей бездонной сумки-холодильника. Поинтересовались у проходивших мимо рыбаков – двух явно местных мальчишек лет десяти-двенадцати с небогатым уловом в ведерках из-под майонеза: как называется речушка? Речушка называлась неожиданно и смешно – Штанишки. Стали делать предположения – откуда такое название. Склонились к Сашиной версии, что должно быть когда-то у некоего рассеянного купальщика уплыли штаны, и это получило настолько большую огласку в деревне, что происшествие вошло в местную историю и закрепилось в названии речки. Сама деревня, кстати, называлась тоже нехило – Ахпердино. Такая вот география – Ахпердино на Штанишках. Долго веселились по этому поводу.

Домой возвращались уже под вечер. Сначала подвезли Любу. Саша, выйдя из машины, помог ей донести до дверей подъезда корзинку и букет собранных ею ромашек. Поцеловал ей руку, поблагодарил за компанию. Перед тем, как уйти, неожиданно тихо сказал: «Я очень рад, что мы опять встретились».

Люба приняла прохладный душ, легла на диване на балконе. Смотрела в небо. Думала. Вспоминала. Последние дни она все время жила воспоминаниями двенадцатилетней давности. Старалась больше не корить себя за прошлое – что толку в самоедстве, но все равно корила и травила свою и так растревоженную душу. И опять пришла к решению, что исправить уже ничего не возможно, единственное, что она может и должна сделать – оградить бывшего мужа от посягательств настырной и наглой двоюродной сестры. Кстати, это надо сделать и в интересах самой Эльзы, так как Саша ей тоже явно не подходит.

Когда поздно вечером раздался звонок от Эльзы, Люба уже знала, что скажет ей. И она сказала. И про то, что Саша ей не подходит, и про то, что она не подходит ему. И что это не гоже – поганить и отравлять хорошему мужику жизнь. И что лучше остановится сейчас, чтобы не наломать дров.

– Короче, – прервала ее Эльза, – так и скажи, что сама на него глаз положила. Только ты забыла, что ты у нас как бы дама замужняя, имеющая сына и богатенького муженька. К тому же вся такая положительная, что тебе как бы не к лицу разные увлечения.

– Вот именно – «как бы». Как бы замужем. А на самом деле свободна, как птица в полете. Так что вообще то ничего мне помешать не может, если на то пошло.

– Ах, вот как ты запела! Только учти, что тебе сначала придется признаться, что ты вовсе не жена преуспевающего бизнесмена, а обычная почтовая мышка. И что это не твои хоромы, а живешь ты в старом доме в квартирке в три с половиной квадратных метра. И все это время рядилась в чужие тряпки, так как ничего своего приличного не имеешь. Расскажи ему, расскажи! И что он подумает о тебе после всего этого? Какое мнение у него будет о такой врушке и «артистке»? А вот я как раз ничего не сочиняла. Все, что он знает обо мне – чистая правда. Единственный мой грешок – это только то, что по твоей большой просьбе я прикрывала твое вранье. Не хотела по доброте душевной разрушать тобой сочиненную сказку – пусть, мол, бедная Золушка и фантазерка немного потешит себя иллюзией.

– Так это я значит все придумала? – от удивления Люба даже успокоилась.

– Ну не я же. Конечно ты. Вообще то, несолидно и смешно в твоем возрасте. А теперь иди, и все расскажи Александру. И начни с себя. То-то он посмеется. А вот про меня что ты будешь рассказывать? То, что я была два раза замужем и у меня были поклонники? Ну и что? Это вполне объяснимо и понятно при моих внешних данных. Тем более, что он об этом знает от меня же. И ничего преступного и криминального здесь нет. Просто я всю жизнь подсознательно искала его, Александра. И нашла, наконец. И не упущу теперь. А если кто посмеет встать на моей пути, то тому же хуже будет. Пока, сестрица! Будь здорова! Не чихай!

Положив трубку на рычаг, Люба рассмеялась. Ай да Эльза! Ай молодец! Лихо она с больной головы на здоровую! Впрочем, будь у Любы действительно голова здоровая, она бы ни в жизнь не должна была согласиться на эту авантюру. А теперь получается, что она действительно врушка и артистка. Да еще какая! Муж у нее, видите ли, олигарх, Биг Бен в Лондоне покупает. Так что Эльза теперь вполне может ее шантажировать этим обманом. Ну и черт с ними со всеми! Пусть живут все как хотят. Пусть сами разбираются во всех своих делах. Она не нянька, чтобы оберегать Сашу, и не полиция нравов, чтобы караулить Эльзу. Взрослые люди, сами разберутся. Вот и пусть разбираются, а ее оставят в покое. И Люба отключила все телефоны в квартире. И предупредила охранника Петю, что ни для кого, кроме, разумеется, Мироновых, Любы дома нет на веки вечные. Все! Финита ля комедия!

И опять потянулись будни. Отработав на почте Люба шла домой, кормила Марика, готовила себе немудреный ужин, читала, поливала цветы – в такую жару их надо увлажнять каждый день, иногда гуляла после работы в парке. Пару раз заходила проведать Машу. В субботу, поддавшись уговорам племянницы, вместе с ней съездила проведать сестру Веру. Вернулась в воскресенье вечером отдохнувшая, посвежевшая с бидоном свежей малины на варенье. Проходя фойе поздоровалась с Петей.

– Добрый вечер, Любовь Николаевна, – улыбнулся в ответ он, – а вам презент!

С этими словами Петя вынул из-под стола трехлитровую банку, в которой стоял огромный букет ромашек – крупных, садовых, – Ваш знакомый принес. Тот, который вместе с вашей подругой Эльзой приходил.

Последнее пояснение он мог и не делать. Увидев ромашки, Люба сразу поняла от кого они. Значит, приходил. Интересно зачем?

– Он что-нибудь просил передать?

– Нет. Ничего. Спросил только дома ли вы. А если он еще раз придет и вы будете дома, мне все-таки говорить что вас нет?

– Да, Петя. Так и говорить. Только он вряд ли придет еще раз.

Дома Люба поставила цветы в вазу. Вынула наугад один цветок из букета. Любит – не любит, плюнет – поцелует, к сердцу прижмет – к черту пошлет… Любит – не любит, плюнет – поцелует… Вышло: к сердцу прижмет. Вопрос только – кого прижмет. Интересно, как у них отношения с Эльзой развиваются? Хотя, она же решила – это не ее собачье дело.

…Внезапно проснулась среди ночи. Сердце щемило. Ах, зачем она отключила телефоны? Что за глупость – скрываться от людей. Надо немедленно наладить связь с миром – мало ли что, а она в глухом подполье. Та же Лариска может позвонить. Правда, если ей очень приспичит, то Лариска, не дозвонившись в свою квартиру, всегда может выйти на нее через того же Петю или его сменщика. И все же, все же… Вдруг она сестре понадобиться срочно? Да мало ли?..  И, в конце концов, почему бы ей не поговорить и с Сашей, если он позвонит? Как-никак, бывшие супруги.

Она воткнула телефонный штырь в розетку, и обрадованный телефон тут же затрезвонил. Половина второго. Кто бы это мог быть?

– Да? Алло?

– Вам кого надо? – спросил строго Саша сонным голосом.

– Мне никого не надо, – уточнила она сразу, и тут же напомнила – Это не я тебе, а ты мне звонишь.

– Да? Странно. А вообще да, ты права. Не сообразил спросонья. Действительно: это я тебе звоню. Вернее, я звонил тебе, звонил. Несколько дней висел на проводе. А у тебя, по-видимому, телефон был отключен. Вот я и запрограммировал свой аппарат на моментальный дозвон к тебе, как только ты подключишься. Где ты была? Ездила к мужу и сыну в Англию?

– Да. То есть, нет. Причем, трижды нет. Нет, не ездила. Нет у меня никакого мужа. И нет у меня никакого сына. Так же как нет и в помине никаких мифических миллионов и бриллиантов. Да и квартира это не моя. Это Ларискина квартира. Той Лариски, которая была свидетельницей на нашей свадьбе. Вот она действительно жена миллионера, проживающая в этой квартире и сейчас уехавшая с мужем и сыном в Англию. А я всего лишь сторож чужого имущества. Еще вопросы есть?

– Нет. У матросов нет вопросов. Впрочем, один остался. Цветы мои получила?

– Ез, сэр. Все до единого. Мерси боку. Как там поживает моя сестрица Эльза? Скоро ждать приглашения на свадьбу?

– Это ты у нее спроси, – усмехнулся он, – лично я ей больше вопросов задавать не собираюсь. Тем более, что она меня предупредила, что если я когда-нибудь попытаюсь с ней встретиться, то она мне руки-ноги и еще кое-что повыдергивает и скажет, что так и было. Тайфун, а не женщина!

– Чем это ты ее так рассердил, если не секрет? – поинтересовалась Люба.

– А и всего то – посмел сделать тебе комплимент, когда мы, возвращаясь с пикника и высадив тебя, ехали в машине. Как она рассвирепела! Все выложила! И то, что ты почтовый работник. И про квартиру. И про все остальное. Это надо было слышать, скажу тебе. Но я, если честно, и так уже обо все догадывался.

– Не ври, ни о чем ты не догадывался, – прервала его Люба.

– Ей богу! С той самой минуты, как в первое свое посещение увидел в холле фотографию в рамке. При всем уважении к подруге вряд ли будет хозяйка квартиры вывешивать ее семейное фото туда, где должна находиться фотография ее собственной семьи. Так что, уважаемая, лавры Рихарда Зорге или Штирлица ни вам, ни вашей сестрице не светят. Хреноватые из вас конспираторши, прямо скажем. Кстати, Биг Бена вам во дворе еще не установили?

– …Нет еще. Не установили…

– Ну и ладно. Ну и славно. Пусть стоит, где стоял. Знаешь, а я Эльзе тоже все рассказал. Про то, что ты моя бывшая жена. Она была в шоке. Когда от шока отошла, то сказала, что и тебе руки-ноги оторвет и скажет, что так и было. Так что скоро встретимся в доме инвалидов – оба безрукие, безногие, зато у нас будет море времени пообщаться друг с другом. Ведь мы не виделись целую вечность. Слушай, а, может, мы не будем ждать этой встречи в доме инвалидов? Давай встретимся завтра, то есть, уже сегодня. Что ты делаешь после работы? Скажем, часиков в  семь – восемь?

– Как что? Ты же сам только что сказал, что я встречаюсь с тобой. В общем так, в семь тридцать я жду своего бывшего мужа у памятника Горькому. На той же скамейке, что и тринадцать лет назад.

– Ез, мэм. В семь тридцать я жду у памятника Горькому свою бывшую жену. И, очень надеюсь, что и будущую тоже.

 

…Люба босиком в одной майке вышла в холл. Включила свет. В центре стены напротив входной двери в рамке висела фотография – Лариска в гороховом платье в обнимку с Андреем, к ним прижался Валерка. Все трое на фоне Биг Бена…