Саша Ирбе. Раннее (сборник стихотворений)

*  *  *

Если бы только к маме спешить могли мы,

через дожди и ветры, чрез боли к маме

и прикасались к ней в темноте губами,

может быть, были бы Богом тогда хранимы.

 

Только другие губы нас часто звали

и обнимали часто другие руки,

и в темноте, без слов, просто так бросали,

и замолкали в сердце дела и звуки.

Мама жила тревожась, спала – печалясь.

Все нас звала, но не смела дозваться мама.

Вот мы одни теперь в тишине остались.

Плакать хотелось – но раньше казалось рано.

 

Слёзы осушит ветер, омоет ветер!..

Мама теперь одна, точно солнце светит.

Мы бы теперь пришло рассказать все маме,

только она не выдержит плакать с нами.

Читайте журнал «Новая Литература»

 

Бабушке Лермонтова

Баба-бабушка, как ты жила,

потеряв беспокойного внука,

столь ли строгой, как прежде была,

как тебе удавалась разлука?

Как пила ты свой чай за столом?

Чай печалилась? Чай голосила?

И стихи его помня с трудом,

ненавидела их, а любила.

Все взирала на милый портрет:

мальчик в платье по старой привычке.

Двадцать шесть предназначенных лет

над ним пели, как райские птички.

Баба-бабушка, холод какой

от твоей беспросветной печали!

Ты всегда остаешься такой,

как была для нас в самом начале.

Нянька гения, мамка – ферзя,

сочинившего верные строки,

а тебе спотыкаться нельзя,

спотыкаются лавы-пророки.

Донеся свой насильственный крест,

много ль в жизни еще ты ценила,

много в сердце оставила мест,

где живых, а не живших любила?

Баба-бабушка, все решено.

(Бесконечная мера теченья.)

Ты и богу – я знаю одно –

там, в раю, не простила мученья.

 

* * *

Что делать: меня не обманешь,

уже не оставишь меня,

мой тайный и светлый товарищ –

хранитель вчерашнего дня.

 

Глядишь в мои губы устало,

пытаешься быть бодрячком!..

Что делать: такое настало,

мне хочется в землю ничком.

 

Что делать: устлали заботы

тугие заточины лба…

А ты мне опять про работу –

про бренные наши дела.

 

А ты мне опять про измены…

Кого, мне скажи, и кому?..

Измены – все мест перемены.

все – радость больному уму.

 

Попытка хоть как-то укрыться

от мыслей, что время не спит,

что жизни земной колесница

по небу все жестче летит.

 

Не спрячешься, не остановишь…

В любимых людей – не уйдешь…

Ты взгляд мой отчаянно ловишь.

Ты рядом, как Понтий, бредешь.

 

Прости мне!.. Отчаянно руку

на руку твою положу.

Пройдя по  порочному кругу,

я больше с тобой не дружу.

 

Не верю я в тихое счастье

и сплетен твоих хоровод!..

Родной, я разбилась на части.

И счастье меня не спасет

 

* * *

Устала… Поймешь ли?.. Пойми…

Мне холодно, если не слышишь.

 

Хочу, чтобы ярче и выше

звучали все мысли мои.

 

Чтоб сразу к тебе донеслись,

прорвались, как лучики света.

 

Позволь мне, пожалуйста, это!

От холода в сердце очнись!

 

Тогда ты узнаешь в рассвет:

я рядом, когда меня нет.

 

Я кутаюсь в розовый плед,

чтоб лучше поймать твои мысли.

 

Такой вот полуночный бред

моей неудавшейся

жизни.

 

*  *  *

Я учла пару маленьких истин:

если «Нет!» говорят тебе сразу,

а в довесок «Никак невозможно!» –

это значит: «Все очень возможно!».

И они вскоре это узнают.

 

Если «Да!» говорят тебе сразу,

то делить это на двое нужно

и взирать в человека устало,

чтобы он поскорей отказался.

 

Только сложное стоит решений!

И за сложное только воздастся!

 

*  *  *

А любовь принесу только сыну,

А мечту принесу только маме,

Потому что от плоти едины,

Потому что и верили сами

 

В быстротечную рыжую осень,

В ту, которая соединяет

И уже никуда не уносит,

И уже ничего не узнает.

 

Только будут все темные ели,

Только будут все сонные звезды

И в саду, на веранде, качели,

И уже нам неслышимый

Поезд.

 

Вятке

Не сумею уже возвратиться

в город мой,

быстротечный и ленный,

где событием кажется птица,

что сидит на обшарпанных стенах

белой церкви.

В нем тихая речка

огибает колдобины парка.

И не встретишь ты в нем человечка,

чтоб тебе его было не жалко.

 

Бесконечные сумки, пакеты,

по карманам – бумажки да крышки…

Он живет, будто не было лета,

будто выпал из чеховской книжки.

 

Все о чем-то своем рассуждает.

Да, мечтал… Но теперь не мечтает.

В этом городе тянет ко сну  –

так случилось –  саму

тишину.

Случайность

 

Бывает, радости неспешно

слегка заглядывают в дом,

но в новоявленных одеждах

мы их не сразу узнаем.

 

Но все случается:

с глазами

впотьмах встречаются глаза:

вчера – наполнены слезами,

сегодня  – сосен бирюза.

 

Рука к руке подходит тихо

и голос тихо говорит:

«Смотри, как помирились лихо,

а будто скромные на вид!»

 

Но голос ошибется тоже.

И ошибается рука.

Я,

ты

и радость

непохожи,

несовместимы

на века.

 

Борисоглебу

Борисоглебских стен

раскатистая сень…

Я попадаю в плен

негаданного чувства

 

назло тревогам всем,

назло печалям всем,

я погружаюсь в плен

безмолвного искусства:

 

Столбы – короновать,

пустошь – именовать,

задуматься давать

лишь в белоснежной сени

 

и волей всех святых

двух старцев вызывать,

и чёрную вражду

вдруг ставить на колени –

 

все это русский дух,

все это бренный стон

из глади тех времён,

где не на чем согреться.

 

Густая бледность стен

среди обширных крон,

глубокий плач в ночи

встревоженное сердце.

 

Что стенам царь Иван,

что чёрный караван

событий, клятв, имён

мытарство и мещанство?

 

Борисоглебских стен

несокрушимый стан –

всех княжеств и времён

и высота,

и царство.

Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Ответьте на вопрос: * Лимит времени истёк. Пожалуйста, перезагрузите CAPTCHA.