Вячеслав Кузнецов. Перевёрнутый крест (роман). Часть 9.

Город вздрогнул от проводимой милиционерами крупномасштабной операции по розыску «сатанистов».

Криминальный мир не ожидал от ментов такой подлости. Ладно бы облава проводилась в пятницу. Ну, ещё понятно, если бы посреди недели. Но чтоб в понедельник?!

Какая же муха их укусила? И в какое место? Ведь во всём же мире в начале рабочей недели, а именно, в понедельник, деловая активность обычно на нуле. И Горноуральская милиция исключением не является.

Здесь тоже в понедельник царит вялое и сонное «состояние нестояния», присущее буквально всем трудящимся, которые прибывают на рабочие места после выходных, с глазами, полными  скорби и печали.

Полдня вяло проходят совещания на различных уровнях, где подводятся итоги прошедшей недели и ставятся задачи, кажущиеся в этот чёрный день недели совершенно невыполнимыми. Затем сотрудникам вручают горы бумаг, на которых зафиксированы заявления и различные происшествия, валом захлестнувшие дежурную часть за прошедшие выходные.

Сотрудники, напрягая полусонные глаза, до конца смены успевают только изучить почти нескончаемый поток информации и составить планы работы по каждому материалу.

Практически, на это и уходила вся смена. Что ж поделать: понедельник – день тяжёлый. Во всём мире. Даже в Горноуральской милиции.

И об этом прекрасно знали представители криминалитета, ну никак не ожидавшие от вечных своих оппонентов подлого коварства в виде тотальной городской облавы.

И по глупому подставлялись, наивно открывая двери своих «малин» на любой стук, даже не спрашивая, кому же это приспичило посетить их скромные жилища.

К вечеру понедельника размеры «улова» ошеломили даже видавших виды милиционеров.

 

 

– Иду, иду! – спешил по коридору на стук распространитель наркотиков Вова Кривошеев по кличке «Кривой». Он ждал своего напарника – «Кастета», который после «работы» на ночных дискотеках должен был принести остатки «товара» и вырученные деньги.

Кривой гостеприимно распахнул входную дверь и, всё ещё улыбаясь, секунды две созерцал направленный ему в лицо и быстро приближающийся ствол пистолета системы Макарова. Лицо человека, державшего оружие, расплывалось вдали. Кривой просто не мог на нём сосредоточиться, так как маленькая круглая дырочка – выходное отверстие дула пистолета – магически притягивала взгляд.

Улыбка медленно сошла с лица подонка. Тут же он получил увесистый удар в расслабленный живот, и сразу же подсечку под левое колено, отчего рухнул на пол на спину, непроизвольно раскинув руки и ноги в стороны.

Незнакомый мужик в гражданском мигом сел ему на грудь, коленями прижав руки к полу. Затем шлёпнул Кривому по лицу милицейским удостоверением, видимо, таким образом уведомляя, что он из «органов». Убрал «ксиву» в карман и ткнул стволом пистолета в глаз Кривому.

Свободным глазом Кривой заметил, что в квартиру, перешагивая через его ёрзающие по полу ноги, прошли ещё четверо. Один в форме, остальные в «гражданке».

В форме был местный участковый – Паша Бондаренко. Одним из «гражданских» был опер из отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков Тарас Бойко. Остальных Кривошеев не знал.

А с первыми двумя он был знаком очень даже близко. Паша несколько раз закрывал его «на сутки», когда ловил на улице во «вмазанном» состоянии. А пока Кривой «отдыхал» на этих самых сутках и его там «ломало» из-за отсутствия дозы, им занимались опера из ОБНОНа, в основном, Тарас, проводивший весьма болезненный массаж почек, печени и других внутренних органов наркодилера в обмен на информацию.

Так что, лицезрев своих старых знакомых, Вова Кривой успел грустно подумать о том, что визит непрошенных гостей принесёт ему кучу неприятностей в виде всё того же болезненного массажа, камеры, «ломки» и, в итоге, лесоповала.

Если честно, для таких мыслей у него была причина. Большая причина. Она находилась на кухне, на столе. Не успел спрятать …

Читайте журнал «Новая Литература»

В это время мужик, бесцеремонно оседлавший Кривого, имитируя голливудских лихих полицейских, больно давил на глаз дулом пистолета и орал:

– Ты, дандон дырявый, сколько можно травить «дурью» наших детей!? Сколько можно наживаться на нашем горе? Когда же ты, скотина, сдохнешь? Когда, урод вонючий? Если сам не можешь сдохнуть – так я тебе помогу! Я тебя приговариваю к смерти, козёл!

С этими словами мужик ещё сильней надавил пистолетом на глаз Кривого.

– Ы-ы-ы-а … у-у-ы – нечленораздельно заскулил Кривошеев и судорожно засучил по полу руками и ногами в безрезультатной попытке освободиться от этого кошмарного, беспредельного судьи. Лицо его исказила гримаса ужаса.

Внезапно тело его обмякло. Послышалось журчание, затем явно почувствовался резкий запах мочи.

Мужик брезгливо сморщился:

– Можешь сказать последнее слово, чмо обоссанное!

-Я … я … н-не виноват – проблеял Кривой, сильно заикаясь, чего с ним раньше никогда не было. – М-меня за-за-заставили … Я … я … б-б-больше не-не-не б-буду … у-у-ы-ы-а … Ма-а-ама!

Тело наркомана содрогалось от всхлипываний. Из свободного глаза ручьём текли слёзы. Из одной ноздри надувались омерзительные пузыри и тут же лопались, разбрызгивая сопли по всему дебильному лицу облажавшегося дилера.

У Кривого, как у дауна, отвисла нижняя челюсть, распахнув его поганый рот с чёрными, гниющими зубами, откуда тошнотворно воняло гнилью и в два ручья текла слюна.

Созерцать это фантасмагорическое зрелище, достойное кисти Сальвадора Дали, удовольствия доставляло мало.

Мужик, с отвращением вытирая забрызганный соплями пистолет об волосы на голове Кривого, сказал, с трудом подавляя приступ тошноты:

– Можешь выкупить свою сраную жизнь в обмен на информацию, дебил.

– Да, да, к-командир, я всё с-скажу, всё, к-конечно, всё с-скажу, я го-го-готов – зачастил Вова, заикаясь и захлёбываясь слюной вперемежку с соплями.

– Слушай сюда, гнида! Меня интересуют твои «клиенты» – молодняк из сатанинской секты. Думай, гад, быстрее! – прикрикнул страшный мужик, опять воткнув пистолет в больной глаз Кривого.

– Я … я … н-не знаю. Не знаю я! – заскулил Кривой, конвульсивно дёргаясь под своим мучителем. – Я здесь, в своём районе ра-работаю, на улице. А у нас здесь нет н-никаких с-с-сатан-нистов.

– Ну, звиздец тебе, крыса. От тебя уже трупом воняет! Зря я тебя пожалел! Ну, сейчас мы это дело исправим …

И мужик прищурил левый глаз, изобразив, что прицеливается. Хотя куда уж там прицеливаться, пистолет и так уж наполовину загнан в кривошеевский череп.

Но Кривой находился в таком полуобморочном состоянии, что ему и в голову не могло прийти, что мужик блефует. Играет. Имитирует киношного крутого американского детектива, в ходе расследования оставляющего после себя дорогу из трупов преступников.

Об этом Вова не думал. Ему вообще плохо думалось. Потому что он был напуган. Напуган до такой степени этими «отмороженными» ментами, что ужас парализовал разум и волю к сопротивлению. Умирать не хотелось ужасно и ублюдок не придумал ничего лучшего, как «слить» своего напарника:

– Подожди! – взвизгнул он. – У меня к-кореш есть. «Кастет». Костя Байдуллин. Он «дурью» «банчит», н-ну, то есть т-толкает «герыч» на «точках». В к-клубах, на д-дискотеках, на «пятаках», в барах. Он всех «наркотов» з-знает.

– Где он – процедил мужик, с отвращением смотря на стукача.

– Он должен п-прийти ко мне. Сейчас. Я и в-вам-то открыл … д-думал, что он.

Остальные в это время стояли рядом и не вмешивались в этот стремительный  допрос, зная пристрастия старшего оперуполномоченного «убойного» отдела Славы Бугая к таким методам получения информации – с ходу, наскоком, ошарашивая и раздавливания морально противника.

К слову сказать, метод почти в ста процентах действовал безотказно. Бывали, конечно, исключения. В виде прожжённых, полностью «отмороженных» рецидивистов, которые большую часть жизни провели «у хозяина» и то, в основном, в штрафных изоляторах и «крытых» камерах, являясь «отрицаловом» – не признающими режима и порядка, установленного администрацией зоны.

Трусливый подонок Вова Кривошеев, естественно, таким исключением не являлся. И сразу же «поплыл» под нажимом опера, ради своей никчёмной жизни готовый продать любого, хоть мать родную. Которая, кстати, давно уже отреклась от ублюдка и за сына не признавала.

– Ну, ладно, дырка анальная, вставай. Пойдём, посмотрим, чем богата твоя «хаза».

Слава осторожно встал, пытаясь не испачкаться об сырого и воняющего наркомана.

Кривой перевернулся на живот. Приподнялся на трясущихся руках. Встал на карачки. В такой позе его и вырвало прямо на пол. Проблевавшись, Вова с трудом встал на ноги, держась за стену.

Паша Бондаренко заглянул на кухню и присвистнул.

– Господа понятые, попрошу пройти на кухню – пригласил двух незнакомых Кривому мужчин участковый. На его лице сияла улыбка до ушей. – И эта воняющая субстанция пусть сюда ковыляет.

Он махнул рукой Кривому, призывая подойти. Вова нехотя подошёл, прекрасно зная, какой сюрприз он так неосмотрительно оставил ментам на кухне.

Опера тоже подошли и одновременно присвистнули.

– Так, понятые, вы видели, что никто из сотрудников милиции за всё это время из прихожей не отлучались? – дрожащим от радости голосом спросил опер по «наркоте».

Оба мужика дружно закивали головами, не отводя взгляда от кухонного стола.

На котором большой грудой лежали объёмные целлофановые пакеты с белым порошком. Рядом стопками находились аккуратные квадратики, нарезанные из фольги. Всё было готово к расфасовке чистейшего героина на одноразовые дозы.

Милиционеры участливо посмотрели на поникшего Кривого. Который попал в очень неприятную ситуацию. Однозначно, наркотик он взял под реализацию и после продажи партии должен был рассчитаться с поставщиком. Что он уже сделать не сможет при всём желании. Так как наркотик будет изъят сияющими от подвалившего счастья ментами. В следствие чего Кривой не сможет рассчитаться с поставщиками. С о-очень серьёзными ребятами.

Суть этой неприятной ситуации заключалась в том, что менты получат премии и ордена за изъятие огромной партии «дури», а Кривой получит железный лом в задний проход и уютную безымянную могилку в необъятной тайге.

Вдруг раздался стук в дверь. Тук-тук, тук-тук-тук-тук-тук-тук-тук. На мотив воровской «Мурки». Вот и «Кастет» пожаловал.

Тарас вынул из кобуры пистолет и воткнул его во всё тот же больной глаз Кривому. При этом поднёс указательный палец к губам и сказал:

-Тссс!

Кривой обречённо кивнул – насколько это позволял упёртый в глаз пистолет, к которому он уже начал привыкать.

Бугай и Бондаренко бесшумно подошли к двери. Паша рывком распахнул дверь, а Слава резко протянул руку вперёд, схватил стоящего на лестничной площадке парня и рванул на себя.

Костя Байдуллин по кличке «Кастет» не ожидал такой наглости и без сопротивления влетел в квартиру, припечатавшись лицом к противоположной стене. Неведомая сила так прижала его, что он не мог даже нормально вдохнуть воздуха, чтобы словесно выразить своё возмущение такой бесцеремонности.

В затылок упёрлось что-то холодное и металлическое, ужасно напоминающее пистолет, а возле уха раздался грозный рёв:

– Ты что же, падаль, моих клиентов отбиваешь? Чё, бакланы, ваще страх потеряли? – с упоением импровизировал Слава, растягивая слова под «братка». – Какого хрена ты свою сраную «дурь» где попало «банчишь», ушлёпок грёбаный!

Костя в полумраке прихожей не успел разглядеть, кто его «прессует», а сейчас не мог повернуть головы, так как был плотно прижат к стене и видел только клопа,  по трещине в извёстке ползущего к его носу, ужасно счастливого в предвкушении свежей кровушки.

Но можно было и не разглядывать этих «быков». И так было ясно, что это конкуренты. Им уже приходило устное предупреждение от «смотрящих» за городом воров. Мол, или завязывайте с «бизнесом» или отстёгивайте процент в общак, как все «правильные пацаны» делают. После этого как то нелепо погиб их товарищ – Сашка Мокроусов. За городом на свалке в бомжацкой землянке от передозы героином. Как мог такой опытный наркоман неправильно рассчитать дозу? И что он делал на свалке. Он даже не знал, в какой стороне находится городской отвал.

Конечно, это был знак, «последнее китайское предупреждение» их команде. А они махнули рукой, понадеялись на «авось».

Вот и домахались, донадеялись.

Воры долго уговаривать не будут. Надо как то выкручиваться, обещать, выпрашивать. Как говорят в американских фильмах – нужно спасать свои задницы.

– Пацаны, «косяк» вышел – с трудом пробубнил Костя, губами собирая пыль и извёстку со стены, к которой был плотно прижат пистолетом. – Мы всё исправим … бля буду! Так получилось …

– Мне насрать, как там у тебя получилось! – рычал ему в ухо Бугай. – Какого хрена вы, бараны, моих «наркотов» порошком снабжаете?

– Да кого конкретно-то? – не сдавался Кастет, пытаясь вспомнить, кому  не из своей клиентуры он продавал героин.

– А ты забыл, щенок? А сатанистов грёбанных кто у меня отбил, а?

– Это черепанинских что-ли? Так Череп со своей бандой ни разу у меня не отоваривались. У них уже, наверно, год как свой канал образовался. Они на «точках» никогда не берут, всегда с собой приносят. Хороший такой «герыч», чистый. Ваш, да?

– Не твоё дело! Что за Череп?

– Ну, Колян Черепанин, с Будённки … – машинально ответил Кастет и осёкся. Смутные подозрения закрались в его душу. Как то странно расспрашивал его «вор». Во-первых, совсем не бьёт. Во-вторых, странный вопрос «что за Череп» – должен же он знать своих клиентов. И по кличкам и по фамилиям. Странно всё же его расспрашивают. Как будто д о п р а ш и в а ю т.

– А с кем имею честь …? – решил идти ва-банк Кастет и резко дёрнулся в сторону, развернувшись лицом к «собеседнику».

– Капитан Бугай, «убойный отдел»! – зловеще улыбаясь выдохнул ему в лицо Слава и свободно вывернул костину руку ему за спину, отчего наркоман взвыл, как раненый тюлень.

– А-а-а , мусора грёбанные! – вопил Кастет, пока Бугай тащил его в комнату, попутно угощая «лещами», то есть шлёпая свободной ладонью по затылку. – Волки позорные … пидоры гнойные …

Вот этого уже Слава ему простить не мог. Он развернул ублюдка лицом к себе и от всей души врезал ему такой хук, что Кастет в полёте полностью перевернулся через себя и удачно встретился с противоположной стеной своей пятой точкой, не получив при приземлении каких-либо серьёзных травм.

В этот оживлённый диалог вмешался Паша Бондаренко, в основном, для того, чтобы защитить наркомана от преждевременной и скоропостижной смерти.

– Сопротивление подавлено, Рейхстаг пал – отважно преградил путь разъярённому оперу участковый. – Нужно провести личный досмотр военнопленного. Проверить, так сказать, его карманы …

А в карманах у военнопленного оказалось восемь не проданных за ночь доз героина и несколько золотых побрякушек, принятых Кастетом у наркоманов в обмен на наркотик. Золото, само собой, было «горячим», то есть краденным.

В общем, повезло милиционерам, в это утро заглянувшим «на огонёк» в квартиру Кривого. Хорошо, так сказать, зашли. Удачно. Как сказал один всем известный мультипликационный герой: «Кто ходит в гости по утрам – тот поступает мудро …».

 

 

Витя Котельников по кличке «Котёл» с упоением мелкими глотками отхлёбывал обжигающий крепкий чай – «чифир» из большой эмалированной кружки. Время от времени он зажмуривался и облегчённо выдыхал: – Уффф!

Жизнь постепенно налаживалась, приобретала красочные тона.

Вите было хорошо. Ему было просто чудесно!

Ещё вчера утром он был заключённым без имени, только с порядковым номером. И в таковом состоянии ему надлежало находиться ещё восемь долгих лет! Семь лет он уже отсидел «у хозяина» и оставалось ещё восемь. Восемь! Целая жизнь!

Потому что он был осужден по сто второй статье. Ещё старого Уголовного кодекса. За двойное убийство.

В начале девяностых годов «Котёл», трижды судимый за кражи и разбои, решил взять на «рывок» женскую сумочку. То есть совершить грабёж.

В вечернее время на безлюдной улице он заприметил спешащую молодую женщину, крепко прижимающую к себе сумочку. Раз крепко прижимает – значит есть там что-то ценное, ну просто необходимое Вите. Потому что уже второй день ему было плохо. Из-за того, что его «ломало». Срочно нужна была доза. А без денег почему-то никто не хотел снабжать наркотиком несчастного наркомана. Чёрствые и бездушные люди. Даже, скорее, нелюди – так бы выразился Котельников.

В общем, Витьке было плохо. А тут эта баба с сумочкой. Вечером. Одна.

Сама напросилась, шалава!

«Котёл» лихо подлетел сзади, одной рукой схватил сумку, другой со всего маху ударил женщине по пояснице справа, там, где печень.

И побежал во двор, заросший кустами акации и огороженный невысокой оградой.

И столкнулся со стариком, направляющимся с мусорным ведром к мусорному контейнеру.

От удара оба упали на спину. Пока «Котёл» вставал, во двор с визгом влетела потерпевшая и заорала:

– Вот он, держите, он сумку у меня украл!

Пенсионер оказался боевым и схватился руками за куртку налётчика.

Не ожидавший такого отпора подонок молниеносно выхватил из внутреннего кармана «финку» и вогнал её по рукоять в горло отважного старика. В это время кто-то схватил Котельникова сзади за руку, которой он всё ещё судорожно сжимал сумку.

Озверевший грабитель развернулся и с ходу махнул ножом, разрезав женщине лицо пополам.

Тут же тычками нанёс ей четыре удара  в грудь, отбросил от себя бездыханное, изуродованное и фонтанирующее кровью тело и обернулся к хрипящему умирающему старику. Как потом ублюдок скажет на суде, в целях «облегчить страдания», он нанёс пожилому человеку восемнадцать ! ударов ножом в область груди и живота.

Всё это заняло буквально пять минут. Оглядевшись, «Котёл» побежал вглубь двора, но был остановлен военным комиссаром города, который, услышав крики, моментально среагировал – выбежал из квартиры во двор. В спортивных штанах, майке и тапочках. Но с табельным пистолетом. А его жена в это время звонила в милицию. Через две минуты прибыл наряд ППС и задержал равнодушного ко всему налётчика, сидящего возле трупов на земле под прицелом пистолета военкома.

Наручники бандиту надевал самый молодой из милиционеров, но уже доствточно прослуживший в «органах» и подающий определённые надежды, сержант Виталий Зотов.

Прихлёбывая обжигающий напиток, «Котёл» с неприязнью вспоминал дела давно минувших лет. Эх, не впади он тогда в ступор при виде этого вояки со «шпалером»! Ведь можно же было вывернуться! Можно было в наглую, напролом, уходить в кусты. Можно было шмыгануть обратно на улицу. Наконец, можно было финку метнуть в этого урода. Ведь через раз получался у Витьки этот фокус! Но напал столбняк – и всё тут! Недолгое следствие – улики налицо, суд, «пятнашка» строгого режима.

Нужно продумать план мести. И этому грёбанному военкому с бабой его, и ментам, что его задерживали, и операм, что в ИВС его «ломали», и инфантильному адвокату, который даже не пытался его защищать, и прокурору, который на суде запросил для него максимальный срок, и судье, который трясущимися от гнева губами этот срок и зачитал. Да мало ли кому сейчас можно отомстить! Всем достанется.

Потому что есть возможность. Потому что ушёл от «хозяина» смышленый «Котёл». Потому что он умнее всех!

Находясь на зоне Витька пустил слух, что за ним не два, а три «жмура». Тут же его к себе «подтянул» местный «кум» и давай «колоть».

А «Котёл» и не отпирался. Дал явку с повинной, что перед арестом «замочил» начинающего горноуральского коммерсанта и бросил труп в лесу, недалеко от города. Правда, ничего с этого не поимел. Пустой оказался коммерсант. Вот и пошёл после этого на «рывок» с убийствами.

Довольный «кум» доложил «на верх» о выявлении и раскрытии особо тяжкого преступления, а Котельникова этапом отправил в Горноуральск, чтобы местные коллеги «дораскрыли» на месте.

Так как «Котёл» считался раскаявшимся, то его перед отправкой тщательно не досматривали. Конвоиры в поезде, оказавшиеся солдатами-срочниками, которым до «дембеля» осталось совсем ничего, на службу вообще забили и никого не обыскивали.

А Витёк, надеясь на фарт, к побегу подготовился основательно. При себе имел полный набор необходимых инструментов: напильник, кусачки, полотно от пилы-«ножовки». И когда поезд неторопливо подходил к горноуральскому вокзалу, «Котёл» «соскочил», буквально выдрав решётку на окне вагона. Спрыгнул на железнодорожную насыпь, скатился в густые кусты и, прихрамывая, пошёл в сторону города – к заводскому микрорайону имени Кирова. Учитывая специфическую одежду, Витька благоразумно решил не переться через весь город в арестантской робе. А пошёл к ближайшей знакомой «хазе», надеясь, что за семь лет ничего не изменилось.

Правда, вышел всё же неприятный казус. В «столыпинском» вагоне, в камере, Витьке попался уж очень не сговорчивый попутчик. Тёзка – тоже Виктор – по фамилии Кропотенко, ещё не заслуживший клички, судимый впервые за растрату. Его везли в Горноуральск на пересуд. Открылись новые обстоятельства, сильно смягчающие его вину. Он был уверен, что его отпустят из зала суда, заменив колонию на условную меру наказания.

Поэтому Кропотенко ужасно разнервничался, увидев, что сокамерник готовит побег. Виктор справедливо считал, что сокрытие им побега отрицательно повлияет на решение суда о его освобождении. Поэтому он всю дорогу ныл, отговаривая тёзку от побега, чем сильно нервировал Котельникова, усиленно трудившегося на протяжении всего пути. Видя, что уговорами делу не поможешь, Кропотенко пригрозил, что, как только Витька выпрыгнет в окно, он сообщит об этом конвою. Вспотевший от изнурительного однообразного труда и нервный от непрестанного нытья «Котёл» от последнего заявления просто взбесился и с размаху загнал напильник прямо в глаз надоедливому  и ставшему опасным соседу. В эту же секунду зажал ему рот, гася последний вскрик, бросил бездыханное тело на заплёванный пол камеры и в ярости вырвал ненавистную решётку, подпиленную уже во всех местах. И ушёл.

Вот и сидел он сейчас на кухне в квартире своего старого корешка – Женьки Лапина, больше известного в определённых кругах под кличкой «Лапа», прихлёбывал обжигающий «чифир», щурился от удовольствия, слушал лапинский храп, доносившийся из комнаты, и вспоминал, что ровно сутки назад он сидел на своей зоне в одиночном «стакане» и ждал, когда конвой повезёт его в «столыпинский» поезд. Вспоминал и был безмерно счастлив.

Вдруг, нагло нарушая покой и безмятежность, раздался дверной звонок. «Котёл» по звериному сжался и замер, затравлено смотря в дверной проём. Храп в комнате прекратился и тут же на пороге кухни появился заспанный Женька, неуклюже натягивая мятые и грязные спортивные брюки.

– А? – ничего не соображая после ночной попойки со свалившимся как снег на голову гостем, вопросил Лапа.

– Бэ! – резко сказал Витька и мотнул головой в сторону входной двери: – Ждёшь кого?

– Ну-у-у, даже не знаю … Вообще-то мне в конце месяца пенсию носят на дом. Как раз по утрам …

– Какую, на хрен, пенсию? – выпучил на него глаза «Котёл» – Ты чё несёшь, баклан? Перепил, что ли?

–  Сам перепил, баклан! – с вызовом бросил «Лапа» – Ты меня вчера даже не слушал! Ты же всё «я» да «я»! Я тебе пытался рассказать …

– Ну?

– Гну! Ты когда «подсел», меня тоже менты чуть на «гоп-стопе» не взяли.

Еле ушёл. Пришлось прыгать с моста. Ногу сломал. В «больничку» «стремался» идти – думал, вдруг я уже в розыске. Лечил сам. Ну и долечил – пятку вырезали. Ладно, братва помогла. Общак мощный был в то время, выделили мне на протез американских рублей. Сейчас я к протезу привык, хожу, как новый! Ну и инвалидом меня объявили, пенсию вот платят …

Снова уныло заверещал звонок.

– Ну так иди, открывай скорей! – обрадовался «Котёл». – «Бабло» на халяву подкатило!

«Лапа» закрыл дверь на цепочку и открыл замок. Заглянул в образовавшуюся щель. На площадке стояла молодая женщина лет двадцати пяти с женской сумочкой, из которой виднелись листки каких-то квитанций.

«Лапа» окинул её взглядом. Богиня! Чуть выше среднего роста, колорированная блондинка, волосы пышные, длинные, свободно свисают на плечи и спину. Лицо самой успешной фотомодели. Малюханькая блузка еле скрывает высокую  грудь и оставляет открытым слегка выпуклый живот с пирсингом в пупке. Осиная талия. Ниже что-то наподобие юбки с названием «супер-мини». А ещё ниже длинные, стройные ножки, при виде которых даже у бывалых мачо мог случиться инфаркт от перевозбуждения. Ножки были обуты в открытые туфельки, через тесёмочки которых отчётливо просматривались ухоженные пальчики с кокетливым нежно-розовым маникюром.

«Лапа» сглотнул слюну и продолжал молчать, от увиденного позабыв все тридцать три буквы русского алфавита. Других алфавитов он не знал в связи с незаконченными пятью классами образования.

– Пенсия! – приветливо улыбаясь, объявила Богиня. – Кто у нас пенсионер?

– Я … – прохрипел Лапин, снимая цепочку и распахивая дверь.

– Какой молодой, интересный и симпатичный пенсионер! – промурлыкала Богиня и быстро кончиком языка облизнула пухлые губки. Отчего «Лапа» чуть не потерял сознание.

– Как приятно оказать посильную помощь такому … необычному пенсионеру! – продолжала кокетничать Богиня, ненароком качнув бёдрами, отчего нижний край юбочки неприлично приподнялся ещё выше, открывая для взора еле заметный краешек розовых плавочек.

От увиденного «Лапа» потерял бдительность напрочь. Он отступил назад, сделав рукой приглашающий жест. Богиня, покачивая бёдрами, с готовностью вошла в прихожую и встала как бы ненароком возле раскрытой двери, не давая возможности хозяину закрыть её.

– С восьми утра на ногах – пожаловалась девушка, призывно смотря прямо в глаза Женьке. – Отдохнуть бы … да никто не приглашает …

– Не вопрос! – дрожащим голосом проблеял «Лапа». – Отдохните здесь!

– А вдруг вы не один? Вдруг я вас отвлеку? – сделала шаг навстречу к Лапину девушка.

– Да нет, что вы! – запричитал Женька, совсем потеряв голову от такой близкой и доступной красоты. Он своей одной извилиной и не мог сообразить, что в таком виде – спросонья, с спутавшимися редкими волосёнками, с недельной щетиной, с прогорклым запахом немытого тела, с голым обрюзгшим торсом, в грязных, рваных, мятых, вытянутых «трениках», с чудовищным перегаром, в таком виде он ничего, кроме отвращения, вызывать не мог. – У меня только друг на кухне сидит, но он, также как и я, будет вам очень рад!

– Ну что ж – задумчиво произнесла Богиня (кстати, находившаяся в звании «капитан милиции», в должности «оперуполномоченный отделения НОН» и являющаяся кандидатом в мастера спорта по дзюдо, а в миру милая девушка и завидная невеста Петрова Светлана Валентиновна). – Значит, двое …

При этих словах Света молниеносно провела удар ногой в вздувшийся пах Лапина и в следующую секунду была уже в дверном проёме кухни, на ходу вытаскивая из сумки пистолет. Чудом увернулась от просвистевшего в миллиметре от головы ножа и выстрелила в «Котла», который, не теряя даром времени, уже подскочил к ней, и с криком: «Сучка мусорская!», замахнулся на неё кухонным топориком.

Витька с воем рухнул на пол, держась за простреленную мошонку, и отрубился.

А в прихожей в это время опер Серёга Климов и участковый Ренат Фахретдинов «упаковывали» в наручники скулящего Лапина. Двое молодых парней – сотрудники РОСМ (рабочего отряда содействия милиции) – с неподдельным интересом наблюдали за происходящим. Они присутствовали в качестве понятых.

Света обернулась к барахтающимся парням, дунула на ствол пистолета, крутанула его на пальце, повела бёдрами так, что у понятых отвисли челюсти, и изрекла:

– Ну вот опять всю важную работу свалили на хрупкие женские плечи …

– Это у тебя-то хрупкие? – запыхавшись, пробормотал Климов, наконец-то застёгивая наручники на руках извивающегося несостоявшегося донжуана. – Не дай Бог с такой «хрупкой» в тёмном переулке встретиться! Ты тому, второму, тоже между ног засадила?

– Отстрелила всё его «куриное» достоинство начисто! И «очко» на немецкий крест порвала … его же топориком!

Покачивая бёдрами, Богиня подошла к лежащему Женьке и присела на корточки. Теперь уже юбочка сзади задралась наверх, отчего молодые и неопытные понятые, как по команде, спинами привалились к стене, чтобы удержаться на дрогнувших ногах.

– Ну, чморик, звиздец тебе! – дружелюбно констатировала Богиня. – Я признала твоего корешка. Это же «Котёл», Витька Котельников, я по нему семь лет назад дело вела, когда в прокуратуре стажировалась. А вчера он с этапа «соскочил», да при этом сокамерника «зажмурил». Который, скорее всего, хотел сообщить о побеге конвою, то есть пытался предотвратить побег. А это уже отягчающее обстоятельство для «Котла». То есть «вышак» бы ему «корячился».

О том, что «Котёл» при побеге совершил убийство, «Лапа» не знал. И от знания этого стало ему совсем худо. Даже боль в распухшей мошонке притупилась.

– А я вот сама его приговорила и привела приговор в исполнение. Знаешь, как в фильме «Судья Дредд».

Светлана, сымитировав благородный голос Сильвестра Сталлоне, сказала: «Виновен!», навела пистолет на лоб «Лапы», положила изящный пальчик с идеальным маникюром на спусковой крючок и громко сказала:

– Пук!

– А! – взвизгнул «Лапа» и скрючился в судороге.

– Что, пукнул от страха, извращенец дырявый? – зловеще улыбнулась … нет, уже не Богиня – Горгона! – Твой чуханистый корешок уже в аду, его черти тащат в котёл. Прикольно, да? «Котла» – и в котёл. Ха! А ты, гнойный выпердыш, пойдёшь за ним следом, потому что укрыл у себя особо опасного преступника. И сам автоматически становишься таким же.

Света обернулась по сторонам:

– Надо засунуть ему в руку какой-нибудь нож … или топор … или самурайский меч … Да, вот самурайский меч – самое лучшее. Сейчас я его найду – и с чистой совестью «замочу» эту сволочь …

– Не на-адо! – заревел «Лапа», которого уже начало трясти крупной дрожью. – Я вам пригожусь! Я вам всё-всё расскажу-у-у …

– Светик – подал голос Климов. – Может, пожалеешь его? Парень готов честно сотрудничать с нами.

– Да, да, да! – зачастил «Лапа», с преданностью собаки заглядывая в глаза Светланы.

– Серьёзно? – недоверчиво спросила, выпрямляясь, девушка. – И даже подпишешь договор о сотрудничестве? Нам нужна только архиважная информация!

– Всё подпишу … я давно хотел с вами сотрудничать … и информация у меня есть ахи … ахри … важная, короче! – услужливо закивал «Лапа».

– Ну, ну – протянула Светлана – Хороший пёсик! Я лично с тобой буду «работать»! Пакуй его в машину! – потеряв интерес к ссучившемуся урке, приказала Светлана младшему по званию Климову.

Серёга рывком поднял Женьку с пола и вывел в подъезд.

– Надо «скорую» вызвать для Котельникова. И конвой.

– Так он живой, что ли? – доставая рацию, удивлённо спросил Ренат.

– А хрена ли с ним будет? – равнодушно бросила красавица. – Я ему так, вскольз, яйцо зацепила. У него просто болевой шок, то и вырубился. В принципе, я законно оружие применила. Он в меня нож метнул, и тут же с топором набросился.

– На самом деле – подал голос один из понятых. – Мы когда в квартиру вламывались, то кухня хорошо просматривалась. Я могу Ваши слова подтвердить.

– И я! – хрипло сказал второй, не в силах оторвать взгляд от прекрасной амазонки.

– Какие хорошие мальчики! – промурлыкала девушка, качнув бёдрами, отчего парни опять дружно прислонились к стенке.

– Светик, ну ты просто супер! Нет слов! Я тебя люблю! – Ренат после увиденного просто боготворил этого капитана в юбке. То есть, в подобие юбки.

– Я сама себя люблю! – улыбнулась Света и провела ладонью по щеке офицера. – Ренатик, по натуре я мягкая и пушистая. А то что ты сейчас видел … Видишь ли, убитые Кирчановы наши дальние родственники. Мы и не общались никогда. Но когда моя мама чуть не умерла от инфаркта, помогли нам именно они. Нашли самых лучших докторов, оборудование, самые лучшие и дорогие лекарства, заплатили за лечение бешенные деньги. Только благодаря им мама выжила. Так что найти их убийц – дело чести! И для достижения этой цели все средства хороши. Согласен?

 

Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Ответьте на вопрос: * Лимит времени истёк. Пожалуйста, перезагрузите CAPTCHA.