Бывает же иногда так в жизни – о чем-то подумал вдруг или приснилось тебе что-то накануне и встречаются на пути какие-то знаки.  Это может быть номер проезжающей машины, который совпадает с началом номера телефона человека, о ком ты только что вспомнил, или же днем происходят события, которые ты уже частично или полностью увидел во сне. Не то чтобы это было что-то серьезное или значительное, но все же интересно – что это?  То ли стечение обстоятельств, то ли случайность просто, то ли  что-то еще…Так вот одно из таких совпадений нескольких факторов и заставили меня написать эту небольшую работу, а именно то,  что данное стечение обстоятельств – случайность(?) гораздо более высокого порядка по своему смыслу нежели факт совпадения номера машины и номера телефона.

1.

Итак, все по порядку. Некоторое время назад, опять же «случайно» я узнала факт, который поразил меня (многим он известен давно, но так уж вышло, что по образованию я технарь и гуманитарных наук касалась лишь в школе, вот и самообразовываюсь сейчас).  Дело в том, что великие и читаемые во всем мире произведения Л.Н.Толстого «Война и мир» и «Анна Каренина», которые обязательной программой проходят в школах, а мировые режиссеры до сих пор снимают по ним фильмы,  герои и сюжеты  которых занимают умы людей с тех пор как явились миру, сам автор не считал чем-то таким уж выдающимся и относился к ним, мягко говоря, скептически. Приведу примеры.  В январе 1871 года в письме Фету он признается: «Как я счастлив…что писать дребедени многословной вроде «Войны» я больше никогда не стану». Эта же мысль появляется и в личных дневниках писателя: «Люди любят меня за те пустяки – «Война и мир» и т.д., которые им почему-то кажутся  очень важными»(1908). А летом  1909г Лев Николаевич сильно сконфузил одного из гостей Ясной Поляны, который восторженно благодарил его за создание «Войны и мира» и Анны Карениной» : «Это все равно, что к Эдисону кто-нибудь пришел и сказал бы: Я очень уважаю вас за то, что вы хорошо танцуете мазурку»».  Кокетство? Не может быть! Толстой –  слишком уж мощная личность. Но что же тогда? Что не «дребедень» и не «пустяки» в его понимании? Какие важные вещи он не смог передать через своих героев? Что волновало этого гиганта? Ведь все мы помним еще со школы, что в произведениях поднимаются основополагающие и фундаментальные ценности человечества – нравственность, честь, справедливость, доброта, дружба, семья, любовь. И через персонажей мы учимся понимать и отличать добро от зла (это грубо и упрощенно конечно). Мы благодарны ему за какие-то радостные мгновения, нами испытанные, когда  читали его повести. На уроках литературы нас учили – как нужно читать и видеть через произведения самого автора, что он хотел сказать и показать.  Но меня всегда волновал вопрос – догадывался ли сам Толстой, что его будут понимать именно так. Тем более как мы знаем – сколько людей столько и мнений, а автор-то точно один.  Кстати, как я узнала, он отмечал позже, что мол на «Войне и мире» он изучал историю, а на «Анне Карениной»  исследовал семью. Безусловно, произведения остаются шедеврами, даже если сам автор их таковыми не считает. Но все же – что важно для него? Что занимало конкретно его голову и душу? Наверняка и точно об  этом  можно узнать лишь из дневников, писем и всего того, что написано от первого лица. Таким образом,  я читаю «Исповедь» и узнаю, что делом всей жизни для Толстого было исследование самой жизни, поиск ответов на вопросы – зачем мы тут?, в чем смысл?, что такое вера и нужна ли она?, его собственное прочтение Библии. Мучился он от своего неверия и  перед тем, как написать свои главные религиозно-философские труды, Толстой усердно изучает древнегреческий и привлекает переводчиков для того, чтобы читать Евангелие в оригинале. Он дотошно изучает каждую запятую, каждое значение слова и рождаются «В чем моя вера», «Царство Божие внутри нас» и другие трактаты. В них он приходит к своему собственному пониманию веры. После чего он собственно и был отлучен от церкви. На мой взгляд –  незаслуженно. С ним можно соглашаться в утверждениях или нет, но ценно ведь то, что он искал путь, искал долго, сложно, через голову, через мозг, но все же пришел хоть и к своему, но пониманию. Впрочем, это тема не данной статьи, которую  я пишу. А лишь вступление, которое, на мой взгляд, необходимо.

2.

Узнав религиозно-философские взгляды Толстого, его внутреннюю жизнь, поняла, что уважаю его выводы, но не разделяю во всем. Стройно и логично в анализе и взглядах, но уж очень категорично и безапелляционно, что вполне соответствует его непростому характеру. Рационально и разумно, но разум-то штука холодная, тепла не возникло. Решила тогда сравнить его взгляды с другим литературным «тяжеловесом» Ф.М. Достоевским. Просто из интереса даже. Два гения – современника, которые никогда друг с другом не встречались, но которых многое объединяет: обоим были знакомы многие  человеческие грехи и пороки, боролись с ними, познавая себя; оба ездили в поисках ответов к старцам в Оптину Пустынь,  всю свою жизнь эволюционировали и уж точно понимали что-то больше остальных. К тому же, как мы знаем, Достоевский пережил самые страшные мгновения ожидания казни, которую отменили в последний момент.  А этот факт не мог не повлиять на его дальнейшее отношение к жизни, смыслам. К каким важным выводам он пришел в результате своих интеллектуальных и душевных поисков? Собственно это мы узнаем из его произведений, писем, записок и дневников. Он не переводил Библию как Л.Н. Толстой, он принимал ее в том виде, в котором она есть, не анализировал в работах написанное через мозг, а чувствовал сердцем.  За то анализировал и пытался разгадать человеческую природу, природу пороков и благочестия.  Для того чтобы быть абсолютно уверенной в мыслях именно самого автора, я  начинаю искать их не через героев его произведений, а по примеру с Толстым напрямую обращаюсь к работам от первого лица, к собственным мыслям и размышлениям Достоевского, к дневнику писателя (за 1877 год в частности). Автор описывает волнующие его происходящие события от частной жизни людей до глобальных мировых проблем, размышляет над местом России в мире, противопоставляет ее  другим западным  странам:  «Россия вовсе была не Европа, а только ходила в европейском мундире, но под мундиром было совсем другое существо». Его убежденность в  «особости России» толкает его на размышления – в чем собственно она состоит.

3.

Возвращаясь к моему вступлению к работе. Про совпадение нескольких фактов. Довелось мне присутствовать как-то на научном заседании в Доме-музее Достоевского в Москве. Тема встречи – «Достоевский. Свобода и право в цивилизованном мире». Как удачно! Как раз то, о чем я в тот момент читаю в «Дневнике» 1877 года. За круглым столом собрались профессора литературных институтов, доценты философских наук, а также  любители и знатоки творчества писателя. Обсуждение было горячим  и развернулся настоящий спор. О том, что по-Достоевскому преобладание в обществе только лишь одного права означает в итоге потерю совести – что не запрещено, то разрешено. Право человека превращается в право тигра и крокодила. Закон лишь земной – покрывало на сердце. Есть еще закон Любви и Благодати. И без него происходит расчеловечивание. В общем сложные филосовские вопросы были подняты.

Так в чем собственно совпадение нескольких факторов? Прямо на следующий день  после обсуждения в «Независимой газете» выходит знаменитая уже статья Суркова «Долгое государство Путина».  http://www.ng.ru/ideas/2019-02-11/5_7503_surkov.html  Прочитав ее, долго не могла отойти от мысли, что это во многом  дополнение и продолжение дискуссии вчерашнего круглого стола в музее.  И не замечать этого я не могу. Решаюсь кое-что изложить по этому поводу далее.

4.

Итак, после вышедшей статьи тут же посыпались комментарии от самых известных и уважаемых журналистов и не только. Каждый разглядел и подсветил в ней что-то свое, но это и должно так быть – все смотрят под своим углом и имеют разные точки зрения. Алексей Венедиктов, к примеру, сравнил  мысли с рассуждениями 30-х годов лидеров Третьего рейха, Максим Шевченко увидел «замыслы правящей элиты и стоящего за ее спиной космополитического капитала по перезагрузке системы и сохранению своей власти», кто-то увидел в написанном «гимн диктатуре» ну и так далее. На мой взгляд, наиболее адекватно и беспристрастно высказался Контантин Ремчуков, в газете которого и вышла статья. «Этот текст, безуслово, не согласован ни с кем из администрации президента, ни с департаменом внутренней политики. Ни с какими процессами. Это взгляд Суркова на то, что происходит и его точка зрения», – делится своими впечатлениями главред «Независимой». ( программа «Особое мнение» на радио «Эхо Москвы»). https://echo.msk.ru/programs/personalno/2368553-echo/

В статье вводятся новые понятия – «люди длинной воли» и «глубинный народ».  И если с «людьми длинной воли» все более менее понятно, Сурков сам и  приводит примеры таких людей (Петр 1, Иван 4, Ленин, теперь и Путин), то мало кто коснулся очень важного на мой взгляд, основополагающего для понимания сути статьи понятия – «глубинный народ». Мысль интересная и многим непонятная. Предлагаю и поразмышлять на эту тему.

Для этого позволю ввести в  свои размышления еще одно понятие – «люди длинной мысли». Сразу поясню – что отношу к ним тех, чьи суждения и выводы строятся на глубоком и тщательном исследовании,  являются в обществе авторитетными, плюс к этому не устаревают со временем, то есть актуальны и сотни лет назад и сейчас. Сурков – наш современник, для многих фигура  спорная, с ним кто-то согласится в суждениях,  кто-то подвергнет их жесткой критике, но раз уж Ремчуков подчеркивает, что это не научная статья строго, а лишь изложение взглядов конкретного человека, что писал он как мыслитель, возьму на себя смелость сравнить его взгляды со взглядами бесспорного мыслителя, философа, писателя, а как многие считают и пророка (прогнозы  сбывались неоднократно) – Ф. М. Достоевского, кто  без сомнения относится к людям длинной мысли. Писатель всю свою жизнь посвятил изучению человека, народа России: «Человек есть тайна. Ее надо разгадать, и ежели будешь разгадывать ее всю жизнь, то не говори, что потерял время; я занимаюсь этой тайной, ибо хочу быть человеком». Понимаю, что никто лучше Достоевского не объяснит нам – кто же этот непонятный многим «глубинный народ».

Сразу отмечу, я не поднимаю в своей работе Суркова на пьедестал, и возможно у него свое понимание «глубинного народа», мне лично интересен, близок и понятен «глубинный народ» Достоевского (хотя считаю, что Сурков именно его и имеет ввиду).  Я точно знаю, что народ этот  был и есть в России, он среди нас, и на него Россия всегда опиралась и будет опираться. Вспомнилось многими осуждаемое высказывание Володина: «Есть Путин –  есть Россия, нет Путина – нет России». Он пояснил потом, что «западные политики не понимают сути России, ее основ и принципов, в отличие от россиян, которые в настоящее время воспринимают атаки на президента как атаки на свою страну и лично на себя»( ИТАР-ТАСС.) На самом деле я бы сказала так : «Есть глубинный народ –  есть Россия, нет глубинного народа – нет России». Для таких людей наша страна – не президент, не царь, не вождь и не форма правления, Россия и жизнь в ней – это наличие и сохранность своих ценностей ( их можно принимать другим, не принимать, кто-то посмеется и скажет архаичность и бред ) , но  глубинный народ впитал их исторически, генетически и как угодно можно это объяснять. Это есть,  было и будет, это факт и не учитывать этого нельзя. Будем разбираться с помощью Достоевского, что это за ценности.

5.

1)Начну, пожалуй,  с главного примера. («Фома Данилов, замученный русский герой» (Дневник писателя 1877)). В дневнике Достоевский заостряет внимание на одном  случае, который, как он считает,  недостаточно был освещен в обществе. А именно, речь идет о простом русском солдате (Фома Данилов), попавшем в плен к кочевникам в Туркестане.  Они хотели, чтобы Данилов отказался от своей веры, принял «магометанство», перешел служить к ним  и тогда ему не только сохранят жизнь, но и наградят и  возведут в чины. Пленник стоял на своем и под страшными пытками и угрозой смерти никак не отрекался. В итоге Фому убили, а вместе с  тем поразились  мужеству и силе духа, и даже хан назвал его русским батырем, то есть богатырем.  И вот что пишет Достоевский  в  дневнике с  грустью: «Факт лишь тот, что немного говорили или, лучше, почти никто не говорил об этом особенно. Впрочем, может быть, и говорили где-нибудь про себя, у купцов, у духовных, например, но не в обществе, не в интеллигенции нашей. В народе, конечно, эта великая смерть не забудется…». Сам же писатель был потрясен таким поступком русского солдата и не только его стойкости и мужеству, подробно  объясняет чем именно. Он обращается в дневнике к интеллигенции (он себя к ней конечно же относит тоже): «Знаете что, господа, ведь из нас никто бы этого не сделал. Пострадать на виду иногда даже и красиво, НО ВЕДЬ ТУТ ДЕЛО ПРОИЗОШЛО В СОВЕРШЕННОЙ БЕЗВЕСТНОСТИ, В ГЛУХОМ УГЛУ; НИКТО НЕ СМОТРЕЛ НА НЕГО; ДА И САМ ФОМА НЕ МОГ ДУМАТЬ И НАВЕРНО НЕ ПРЕДПОЛАГАЛ, ЧТО ЕГО ПОДВИГ ОГЛАСИТЬСЯ ПО ВСЕЙ ЗЕМЛЕ РУССКОЙ. …Был он еще молод, там где-то у него молодая жена и дочь, никогда-то он их теперь не увидит, но пусть: «Где бы я ни был, против совести моей не поступлю и мучения приму», – подлинно уж ПРАВДА ДЛЯ ПРАВДЫ, А НЕ ДЛЯ КРАСЫ! И никакой кривды, никакого софизма с совестью: «Приму-де ислам для виду, соблазна не сделаю, никто ведь не увидит, потом отмолюсь, жизнь велика, в церковь пожертвую, добрых дел наделаю». Ничего этого не было, ЧЕСТНОСТЬ ИЗУМИТЕЛЬНАЯ, ПЕРВОНАЧАЛЬНАЯ, СТИХИЙНАЯ. Нет, господа, вряд ли мы так поступили бы!». Вот он тот самый подлинный «глубинный народ»!!! Фома Данилов! Достоевский, впечатленной этой историей, назвал воина-мученика «эмблемой России, всей России, всей нашей народной России…». Он продолжает рассуждать,  «…что тут именно как бы портрет, как бы всецелое изображение народа русского…Именно народ наш любит точно так же правду для правды, а не для красы».  Поэтому у народа поступок солдата и не вызывает удивления: « там удивления и не надо, в нем удивления и не будет; поступок Фомы ему не может казаться необыкновенным, уже по одной великой вере народа в себя и в душу свою. Он отзовется на этот подвиг лишь великим чувством и великим умилением.» И  я считаю в этом нет никакого пафоса.

2)Еще пример обычного, неприметного крепостного, который также восхитил Достоевского – ему он посвятил главу «мужик Марей» в «Дневнике писателя». Отбывая срок на  каторге, писателю вспомнился случай из детства. Как он, 9тилетний ребенок, шел по опушке леса и вдруг услышал крик: «Волки!». Мальчик побежал что есть мочи и на пути ему встретился мужик крепостной. «Это был наш мужик Марей. Не знаю, есть ли такое имя, но его все звали Мареем, — мужик лет пятидесяти, плотный, довольно рослый, с сильною проседью в темно-русой окладистой бороде. Я знал его, но до того никогда почти не случалось мне заговорить с ним. Он даже остановил кобыленку, заслышав крик мой, и когда я, разбежавшись, уцепился одной рукой за его соху, а другою за его рукав, то он разглядел мой испуг.» Марей успокоил мальчика. «— Что ты, что ты, какой волк, померещилось; вишь! Какому тут волку быть! — бормотал он, ободряя меня. Но я весь трясся еще крепче уцепился за его зипун и, должно быть, был очень бледен. Он смотрел на меня с беспокойною улыбкою, видимо боясь и тревожась за меня.— Ишь ведь испужался, ай-ай! — качал он головой. — Полно, родный. Ишь малец, ай! Он протянул руку и вдруг погладил меня по щеке.— Ну, полно же, ну, Христос с тобой, окстись. — Но я не крестился; углы губ моих вздрагивали, и, кажется, это особенно его поразило. Он протянул тихонько свой толстый, с черным ногтем, выпачканный в земле палец и тихонько дотронулся до вспрыгивавших моих губ.— Ишь ведь, ай, — улыбнулся он мне какою-то материнскою и длинною улыбкой, — господи, да что это, ишь ведь, ай, ай!» Вроде бы обычный случай, любой бы успокоил ребенка. И Достоевский об этом рассуждает дальше: «Конечно, всякий бы ободрил ребенка, но тут в этой уединенной встрече случилось как бы что-то совсем другое, и если б я был собственным его сыном, он не мог бы посмотреть на меня сияющим более светлою любовью взглядом, а кто его заставлял? Был он собственный крепостной наш мужик, а я все же его барчонок; никто бы не узнал, как он ласкал меня, и не наградил за то. Любил он, что ли, так уж очень маленьких детей? Такие бывают. Встреча была уединенная, в пустом поле, и только бог, может, видел сверху, каким глубоким и просвещенным человеческим чувством и какою тонкою, почти женственною нежностью может быть наполнено сердце иного грубого, зверски невежественного крепостного русского мужика, еще и не ждавшего, не гадавшего тогда о своей свободе.» И в этом случае, как и с Фомой, Достоевский подчеркивает, что поведение мужика идет из сердца, а не для того чтобы кто-то увидел.  Конечно же, образ народа со стороны в целом далек от идеала, но Достоевский его и не идеализирует и с болью признает это. Случай с Мареем он вспоминает как раз в тюрьме,  когда видит  рядом с собой дерущихся пьяных каторжников. Он другими глазами на них смотрит теперь, веря что может и не каждый, но кто-то из них точно мог бы быть Мареем: « И вот, когда я сошел с нар и огляделся кругом, помню, я вдруг почувствовал, что могу смотреть на этих несчастных совсем другим взглядом и что вдруг, каким-то чудом, исчезла совсем всякая ненависть и злоба в сердце моем.»  Важнейшее заключение делает писатель о таком народе : «В русском человеке из простонародья нужно уметь отвлекать красоту его от наносного варварства».

3)Считаю не лишним привести и свой собственный пример, уже из современности. Тот случай, когда и у меня после произошедшего «исчезла совсем всякая ненависть и злоба в сердце моем». Маленькая зарисовка. Есть такой коллективный образ русского туриста за границей (в условной Турции) – «Тагил». Сколько историй снято на это тему! Многие мои интеллигентные цивилизованные приятели (и я в том числе, что уж там) сторонятся их и выбирают отели с учетом публики. И вот что наблюдала лично я. Отдыхая как-то раз в Тайланде (на Пхукете), решили взять экскурсию на ближайшие острова. Плыть надо было на катере вместе с русскими туристами. О поездке вначале крайне пожалели, так как в большинстве своем попутчиками оказались  условный «тагил» – многие мужчины, как это водится, выпили перед путешествием и во время поездки  не то чтобы вели себя плохо, но очень громко скажем так проявляли свои эмоции. Погуляв по острову, ближе к вечеру начался сильный отлив, нас всех собрали, посадили на лодку и… катер не поехал, так как сел на мель..жестко…ни туда ни сюда. Капитан суетится, созванивается с «большим берегом», ждет помощи оттуда. На улице тем временем  темнеет, дети и женщины начинают паниковать. И что делает «тагил»? – выпрыгивают   наши мужчины из лодки и, не боясь порезать ноги (дно все в острых кораллах), под песню «Эх, ухнем» благополучно  выталкивают судно на глубину. Так себе пример, но все же – случись что-то более серьезное, уверена – в беде бы не бросили. К слову,  другие катера с иностранными туристами ждали буксир.

6.

Вот эта глава – самая важная! Прошу вникнуть в нее, так как здесь я выделила мысли Достоевского, ради которых пишу эту работу. Они объясняют всю сущность нашего народа, а значит и ту самую «особость» России!  В «Дневнике писателя» Достоевский рассказывает, что один из его критиков, оскорбившись, что у русского народа есть своя правда, «а стало быть, действительно просвещен» (здесь отмечу – не путать с образованием!) обратился к нему с вопросом : «А свальный грех?». Справедливо. Но вот каков ответ классика: «Да разве свальный грех существует в целом народе нашем и существует как правда? Принимает ли его весь народ за правду? Да, народ наш груб, хотя и далеко не весь, о, не весь, я в этом клянусь уже как свидетель, потому что я видел народ наш и знаю его, жил с ним довольно лет, ел с ним, спал с ним и сам к «злодеям причтен был», работал с ним настоящей мозольной работой, в то время когда другие, «умывавшие руки в крови», либеральничая и подхихикивая над народом, решали на лекциях и в отделении журнальных фельетонов, что народ наш «образа звериного и печати его». Не говорите же мне, что я не знаю народа!». Он продолжает и подчеркивает в чем отличие: «Боже мой, а на Западе, где хотите и в каком угодно народе, – разве меньше пьянства и воровства, не такое же разве зверство, и при этом ожесточение (чего нет в нашем народе) и уже истинное, заправское невежество, настоящее непросвещение (опять же здесь не про образование речь), потому что иной раз соединено с таким беззаконием, которое не считается там грехом, а именно стало считаться правдой, а не грехом. (Взять хотя бы сейчас наше время и ставшие кое-где нормой однополые браки и введение в школах графы «родитель №1 и родитель №2.  «Глубинный народ» не позволит принять это за норму ни сейчас ни потом! А легализация проституции?! Т.е. на уровне государства это признано нормой!).  Считаю, это очень важное замечание Достоевского – нельзя переворачивать понятия и следует называть все своими именами. Сила наша в том, что грех у нас не становится нормой и уж тем более правдой, и человек, даже совершая его, четко понимает это. «Но пусть, все-таки пусть в нашем народе зверство и грех, но вот что в нем есть неоспоримо: это именно то, что он, в своем целом, по крайней мере (и не в идеале только, а в самой заправской действительности),  никогда не принимает, не примет и не захочет принять своего греха за правду! Он согрешит, но всегда скажет, рано ли, поздно ли: «Я сделал неправду.»  Если согрешивший не скажет, то другой за него скажет, и правда будет восполнена.» Считаю, что «глубинный народ» и есть хранитель той правды, о которой говорит писатель, и в случае нравственного падения ближнего укажет на это (не осудит даже!)  –  «скажет, и правда будет восполнена». «Грех есть дело преходящее, а Христос вечное. Народ грешит и пакостится ежедневно, но в лучшие минуты, во Христовы минуты, он никогда в правде не ошибется. То именно и важно, во ЧТО народ верит как в свою правду, в чем ее полагает, как ее представляет себе, ЧТО ставит своим лучшим желанием, что возлюбил, чего просит у Бога, о чем молитвенно плачет…». “Повторяю: судите русский народ не по тем мерзостям, которые он так часто делает, а по тем великим и святым вещам, по которым он и в самой мерзости своей постоянно воздыхает. А ведь не все же и в народе – мерзавцы, есть прямо святые, да еще какие: сами светят и всем нам путь освещают!..Нет, судите наш народ не по тому, чем он есть, а по тому, чем желал бы стать. ” Вот и Фома Данилов в жизни вполне возможно и даже наверняка грешил, и выпивал наверное и «с виду, может, был одним из самых обыкновенных и неприметных экземпляров народа русского, неприметных, как сам народ русский».

А сейчас – ГЛАВНОЕ! Считаю что, Достоевскому удалось гениально сформулировать определение нашего народа, его непостижимую многими сущность. Вникните в эти слова: «Но, видите ли, я осмелюсь высказать одну даже, так сказать аксиому, а именно: ЧТОБ СУДИТЬ О НРАВСТВЕННОЙ СИЛЕ НАРОДА И О ТОМ, К ЧЕМУ ОН СПОСОБЕН В БУДУЩЕМ, НАДО БРАТЬ В СООБРАЖЕНИЕ НЕ ТУ СТЕПЕНЬ БЕЗОБРАЗИЯ, ДО КОТОРОГО ОН ВРЕМЕННО И ДАЖЕ ХОТЯ БЫ И В БОЛЬШИНСТВЕ СВОЕМ МОЖЕТ УНИЗИТЬСЯ, А НАДО БРАТЬ В СООБРАЖЕНИЕ ЛИШЬ ТУ ВЫСОТУ ДУХА, НА КОТОРУЮ ОН МОЖЕТ ПОДНЯТЬСЯ, КОГДА ПРИДЕТ СРОК. Ибо безобразие есть несчастье временное, всегда почти зависящее от обстоятельств, предшествовавших и преходящих, от рабства, от векового гнета, от загрубелости, а ДАР ВЕЛИКОДУШИЯ есть дар ВЕЧНЫЙ, стихийный, дар, родившийся ВМЕСТЕ С НАРОДОМ, и тем более чтимый, если и в продолжении веков рабства, тяготы и нищеты он все-таки уцелеет, неповрежденный, в сердце этого народа.» Дар великодушия! Что входит в понятие великодушие? Откуда корни этой благодетели? Обратимся сначала к толковому словарю. Ушаков дает такое определение: «свойство характера, выражающегося в бескорыстной уступчивости, снисходительности, отсутствии злопямятства, в способности жертвовать своими интересами. Простить обиду в порыве великодушия». Толковый словарь Ефремовой говорит так : «наличие высоких душевных качеств, щедрость души; благородство». Ожегов так описывает великодушного человека: «обладающий высокими душевными качествами, готовый бескорыстно жертвовать своими интересами для других».  То есть это свойство души в чистом виде! Не разума! С точки зрения разума это иррационально, разум никогда не объяснит нам в чем польза жертвенности, прощения, сострадания, милосердия. Вот поэтому Тютчев  и написал когда-то: « Умом Россию не понять…». Разум говорит нам: «Око за око – зуб за зуб». («Ветхий Завет»). Это понятно и это рационально, это правила справедливости. Но есть вещи выше справедливости! («Новый Завет»).  И это иррационально. Это в области понимания сердца. Величие души над разумом, вместо мести – прощение, вместо справедливости –  милосердие, вместо ненависти – любовь. Ведь и вправду  народ наш с виду только суровый, мрачный и неулыбчивый ( стоит спуститься в метро и это первое, что бросается в глаза любому иностранцу), но в час беды или ненастья более сердечных и душевных людей не найти! Самые красивые качества в человеке поднимаются на поверхность – способность сострадать, желание помочь, поделиться последним куском хлеба. Никакой корысти при этом. Потому что это – правда сердца и души. Помните в культовом фильме:  «В чем сила, брат?…». Так вот для «глубинного народа» ответ однозначный: «Сила – в правде». И правда эта не в деньгах, не в статусе и власти. Фома Данилов это знал и «глубинный народ» правду свою знает и любит, а потому неуязвим и непобедим! И то, что именно эта фраза из культового фильма «Брат 2»,  вышедшего в такое непростое время – когда идеалы стерлись и обесценились, стала у людей центровой и главной, доказывает, что все исследования и высказывания Достоевского о народе – вне времени. Даже если пришло время «чудовищного материализма в виде золотого мешка» – и это снова слова Достоевского, найдется тот, кто сквозь жуткий хаос, беззаконие и несправедливость, сохранит в себе человека, скажет слово и «правда будет восполнена».  Поразительно, но  как будто о наших «лихих 90-х» говорил когда-то Достоевский: «Мы боялись, что он (народ)  сразу падет перед вырастающим в силе золотым мешком и что не пройдет поколения, как закрепостится ему весь хуже прежнего. И не только силой подчинится ему, но и нравственно, всей своей волей. Мы именно боялись, что он-то и скажет прежде всех: «Вот где главное, вот она где сила, вот где спокой, вот где счастье! Сему поклонюсь и за сим пойду». Вот чего можно было очень и очень опасаться, по крайней мере, на долгое время». И ведь не напрасны были опасения. Помню сама анекдот 90-х: «Как же ты, умница-отличница, стала валютной проституткой?- Что сказать, повезло!».  Как известно в шутке лишь доля шутки. А песня Газманова «Путана». Сами того не замечая, люди постепенно начали  романтизировать переломное время и проститутка превратилась в «ночную бабочку» или «Интердевочку»-еще, кстати, фильм 90-х; бандиты стали «братками» и людьми, умеющими «крутиться»  и зарабатывать. На какое-то время произошла подмена ценностей – наглость, хамство поощрялись, нравственность высмеивалась и вытеснялась. Но, к счастью,  не может это долго существовать у нас, так как есть «глубинный народ», который взял и сказал «сила – в правде»! И ведь откликнулось это в людях!

А теперь собственно перехожу к тому, откуда корни и почему мы считаем свою правду за ценность, а если уж и малодушничаем, то хотя бы восхищаемся чужим великодушием, а значит стремимся к нему!

Достоевский очень многое в характере народа объясняет его верой – православием. Да! Именно им! А это уже Новый Завет, как я выше отметила. Сейчас меня справедливо упрекнут, мол устарели мысли и рассуждения писателя, так как писал он это 132 года тому назад и в России уже давно все поменялось несколько раз, начиная от революции 1917 года, построение Советского Союза, его разрушение, смена режимов, форм правления, что Россия сейчас –  многонациональное государство с разным вероисповеданием народов и вообще много неверующих (еще бы – несколько поколений людям внушали, что «религия – это опиум для народа» ); тем не менее, мол,  все уживаются и без этого. Но для «глубинного народа» идеалы и ценности не покачнулись. Сейчас часть (не все) условно «думающих людей» любят обличать РПЦ (пусть в чем-то и заслуженно), нравится находить и выкладывать видео с пьяными священниками на авто (как будто все церковнослужители только в таком состоянии и бывают), следить у кого какие часы на руке и т.п. Такие факты никто не отрицает. И также не поощряет. Но справедливости ради должны быть «мухи отдельно котлеты отдельно». Ведь не так интересно показывать, к примеру, тех священнослужителей, которые организовывают приюты, помогают в беде, жизнь свою посвящают служению Богу и людям. Как приятно некоторым не вникнув в суть оскорбить и всех грести под одну гребенку, обозвав «православнутыми». (подобное было в 1917 году!) И если б жил тогда Достоевский, возможно не было бы той кровавой страницы в истории России. Но история не терпит сослагательных наклонений, поэтому просто извлечем уроки. Вернусь к тому о чем писала выше: откуда корни у главной благодетели народа – великодушия. Вот еще одно из главных на мой взгляд изречений Достоевского, которое это объясняет:  «Вникните в Православие: это вовсе не одна только церковность и обрядность, это живое чувство, обратившееся у народа нашего в одну из основных живых сил, без которых не живут нации. В русском христианстве, по-настоящему, даже и мистицизма нет вовсе, в нем одно человеколюбие, один Христов образ, – по крайней мере это главное.»  Вот это высказывание, считаю,  может быть адресовано всем атеистам, скептиками и рационалистам. Народ исторически впитал в себя «живую силу» и наличие этого «живого чувства» не зависит от того ходит ли он в церковь или нет, является верующим в общем церковном понимании или нет; это генетически сидит в сердце и не учитывать этого нельзя. Так как я изначально технарь, о чем говорила выше, попробую объяснить математическим языком. Рассмотрим Православие не только как религию. Предположим, что это – философия. Ее –то уж атеисты не будут отрицать.  А значит, это не столько внешние действия и обряды, а образ мышления, восприятие мира. Одно понимание – хорошего и плохого, которое закладывалось в народе поколениями. Это совсем упрощенно. Мне очень нравится  слушать или читать мнения упомянутого выше главного редактора «Независимой газеты» Константина Ремчукова. Он, на мой взгляд, объективный, адекватный, современный. В частности, главред  рассуждает о духовности народа, и искренне признается, что не понимает как могут сочетаться такие вещи как коммунизм, снос церквей в известное время и при этом духовность не исчезла полностью с уничтожением религии. Как? Ведь духовность от Бога? А если нет Бога то и духовности нет. Ремчуков в интервью «Эхо Москвы» говорит:  «Я когда раньше Проханова слушал, участвовал в каких-то передачах, он же всегда говорил, что миссия России это космическая, это расширение. Русский народ не может жить банально, вот как средние европейцы живут от зарплаты до зарплаты. Улучшать свой материальный уровень жизни. Это же дискурс, он глубинные корни имеет в православии. В том лицемерном подходе, что материальное, бренное, низкое, а вот духовность, которую очень сложно измерить и которая начиналась как вера в Бога, беззаветная вера в Бога. И служение Богу. Она как-то, в 20-м веке пришли люди, которые уничтожили Бога, попов. Храмы, а продолжали говорить о духовности. Сейчас они слились в одном лице. У них духовность России и дореволюционная, и советская. Совпадающие вещи. Я уже не понимаю. Что такое духовность. Но они говорят, что русский человек духовный». На первый взгляд разумно и справедливо…Но только на первый взгляд! Хочу разобраться как так вышло, что духовность не исчезла в 20 веке.

 

7.

«СССР – самая читающая страна в мире» – утверждение, которое стало потом и социалистическим лозунгом. Не знаю насколько самая или не самая, но  точно знаю и помню – какой ценностью была книга. Люди их собирали, «доставали», в квартире могло не быть стиральной машины или пылесоса, но у всех были книжные полки – у кого-то меньше, у кого-то больше. Помню, как меня восхищало всегда наличие у людей полного собрания сочинений Толстого, или Достоевского, или Пушкина. Помню, как сама маленькой с удовольствием ходила в детскую библиотеку, это был такой таинственный мир, тогда конечно брала сказки, на них у детей была целая очередь, записывались и современным языком тебя «ставили в лист ожидания», то есть еще тогда книга воспринималась как что-то ценное. Взрослые дома в свободное время читали. Возможно из-за отсутствия других развлечений, но это и не важно. «Две силы — родная вера и родная литература — духовно сложили русского человека, дали ему масштаб и окрылили его. Такого влияния и такого значения литературы ни в одном народе увидеть больше нельзя. Когда насильственно отвергнута была вера, почти столетие литература, пусть и недостаточно, пусть и притчево, иносказательно, но продолжала духовное дело окормления и не позволила народу забыть молитвы», – вот как отвечает на вопрос – «почему духовность не погибла?»  еще один классик при жизни, советский писатель Владимир Распутин (1937-2015). Он говорил, что «Достоевский-современник», чувствовал свое духовное и идейное родство с ним. Поэтому я и обратилась к нему за разъяснением. В статье «Откройте русскому человеку русский свет» Распутин размышляет о литературе прошлого и преемственности литературных поколений. О Пушкине (главном любимом писателе и поэте Достоевского) Валентин Григорьевич говорит как о истинном рыцаре, «высоко поднявшем значение и честь литературы, защищавшем честь России и свою личную честь», Гоголь для него – птица, слетевшая на нашу многострадальную землю, Толстой – корневище огромного дуба. Про Федора Михайловича он говорит: «Достоевский – пророк … К чтению Достоевского приходится готовить душу, как к исповеди, иначе ничего не поймешь».  «России для ее нравственного и духовного спасения и возвышения нужна не просто хорошая, честная, чистого письма литература — ей нужна литература сильная и влиятельная, жертвенного реализма, достойная Пушкина и Достоевского». «Сильная и влиятельная литература» сберегла и охраняет духовность людей далеких от православия.

 

8.

Ну и конечно, с уничтожением религии в 20 веке веру искоренить не удалось все равно. «Глубинный народ» ее сберег. Я лично росла с его представителем  и теперь понимаю, что это новое понятие полностью ложится на мою бабушку! Так получилось, что моя мама – 9-й, младший ребенок в семье, бабушка ее родила в 44 года, а сама она 1909 года рождения. То есть ее долгая жизнь захватила разные исторические периоды России. Этим и интересно было слушать ее рассказы и воспоминания. Детство прошло еще при царе Николае Втором!!! Пишу и самой не верится! Обычная крестьянская семья, деревня Рыбное под Рязанью, соседствует с известным Константиново – родиной Есенина.  Красоту этих мест великий поэт воспел в своих стихах. Деревенские люди к образованию относились очень спокойно, читать – писать научилась  и хорошо – по хозяйству помощь нужна, за младшими сестрами и братьями смотреть. Про таких Достоевский говорит – народ не образован, но просвещен. А просвещен он самой жизнью, родителями, мудростью житейской. К моменту  начала Великой Отечественной войны бабушке было 32 года, дедушку на фронт провожала беременной четвертым ребенком. Я всегда поражалась ее рассказам о том тяжелом времени, восхищалась с каким спокойствием она это делала. А ведь все было на ней – дети, хозяйство, огород, скотина. Говорит, нам повезло, мы не бедствовали – картошка, огурцы – все есть! Несмотря на своих полуголодных детей, делилась едой с соседями! А  то, что спать приходилось по 4 – 5 часов для того, чтобы это «все было», что чуть насмерть не замерзла, когда белье в проруби стирала,  считала даже зазорным обсуждать. Никакого нытья и жалости к себе! Все с благодарностью. Спрашиваю – силы –то откуда брала? –Как откуда? – с Божьей помощью! И еще запало в душу мне ее признание. Говорит, единственное о чем Бога просила, чтобы вернулся твой дед с войны, пусть без рук без ног, но живой. Вот какая сила, вот какая высота и настоящая красота! Слава Богу дед вернулся да еще целый невредимый! «Мама-мама, солдатик к нам какой-то идет!  – Так это ж папка твой»,- сказала мать сквозь слезы подросшему сыну, который отца  еще никогда не видел.  Сейчас уже нет давно ни бабушки, ни дедушки ни подросшего сына – моего дяди, но память об этом моменте глубоко сидит во мне,  пишу, а ведь и у самой слезы проступают. Что хочу отметить, сложно понять, но удивительным образом бабушка могла сочетать веру в Бога и уважение к?Ленину. Долго не могла себе объяснить этот парадокс. А объясняется он не так сложно  – Ленин олицетворял для нее  не уничтожение религии и царской семьи, а был символом равенства и справедливости. То есть «глубинный народ» способен сохранять веру и традиции, плюс  из «нового» брать самое лучшее. А все то, что противоречит ценностям, само по себе отпадает со временем, что и произошло.

9.

Завершить свою работу хочу, отметив схожесть размышлений Суркова о России, народе и власти с мыслями известного режиссера Андрея Кончаловского; более года назад он давал интервью Дмитрию Быкову, которое опубликовал «Собеседник». https://sobesednik.ru/dmitriy-bykov/20171017-andrey-konchalovskiy-chem-dolshe-budet-putin-tem-luchshe Поводом для встречи был замечательный фильм «Рай», получивший награды (кто не смотрел- обязательно посмотрите!), но постепенно обсуждение перешло в очень интересную словесную дуэль уже о нашем времени – о том, как зарождалась русская культура, о ментальности людей, о том, какая форма власти подходит именно России, о ее «особости» и в чем она. Грубо говоря, Быков подсмеивался над этими понятиями, а  Кончаловский подробно разъяснял и доказывал, что они есть и являются основополагающими для тех, кто действительно хочет разобраться в ситуации. И если Достоевский приходит к тому, что главным образом Православие  сложило народ, то Кончаловский берет еще глубже: «Мало кто понимает, что русская культура — огромная архаическая плита, которая лежит во всю Евразию и восходит даже не к славянству, а к праславянству, к самой языческой древности. В наследство от Византии нам досталось Православие, но не досталось ни иудейской схоластики, ни греческой философии, ни римского права. И в этом — как наш недостаток, так и наше преимущество. И эту тектоническую плиту пока никому не удалось сдвинуть. И любую власть она будет структурировать, согласно своему представлению: какой она должна быть». Кончаловский также как и Достоевский приходит к мысли, что, только изучив и  разобравшись – кто такой простой народ, чем он живет, возможно  понять Россию и объяснить закономерности ее развития. Режиссер приводит в интервью слова ученого Владимира Булдакова, касающиеся тектонической плиты архаики, на которой, как он считает, покоится российская культура, а следовательно, государство: «Не без иронии Булдаков замечает, что интеллигенции недоступно понимание того иррационального факта, что русский народ создает в своем обществе власть согласно своему представлению о власти, а не вследствие победы той или иной партии на выборах». И признается: «Для меня это было огромное облегчение – понять неизбежность возникновения властной государственной вертикали». А теперь сравним : «Народность, что бы это ни значило, предшествует государственности, предопределяет ее форму, ограничивает фантазии теоретиков, принуждает практиков к определенным поступкам. Она мощный аттрактор, к которому неизбежно приводят все без исключения политические траектории. Начать в России можно с чего угодно – с консерватизма, с социализма, с либерализма, но заканчивать придется приблизительно одним и тем же. То есть тем, что, собственно, и есть»,- а это уже Сурков приходит к выводу в своей статье.

В Российской академии народного хозяйства и государственной службы при президенте РФ (РАНХиГС), которую я закончила заочно как второе высшее, поднимался вопрос: «Что появилось раньше – государство или право?». Вопрос спорный, но все же большинство согласились, что право. Вот теперь считаю не лишним изучать будущим и настоящим  чиновникам – что предшествовало праву, изучать корни своего народа и свои в том числе. Чиновник должен быть доступен для людей, слышать их, говорить и думать на одном языке. Тогда только он будет на стороне народа и сможет решать общие проблемы, а не  собственные за счет своих возможностей.  Несколько лет подряд каждый год идет «прямая линия с президентом» – это пример, который должен перениматься региональными и муниципальными чиновниками, это они должны слышать и решать местные проблемы с водой, с мусором, с жильем и так далее, а не выполнять все это после того как президент им на это укажет. Ректор РАНХиГС  Владимир Мау сказал недавно, что разработана программа высшего резерва управленческих кадров, в которой появилась еще и личностно-профессиональная диагностика слушателей. Очень хочется надеяться, что личностная диагностика позволит выявлять такое качество, как желание служить народу, и это станет одним из главных критериев при приеме на государственную или муниципальную службу. .