«Обратные близнецы». Так в Управлении внутренних дел города Н-ва порой называли старшего инженера связи и пресс-секретаря начальника УВД. Почему? Оба майора милиции носили фамилию Кузнецов, имя-отчество же – Михаил Андреевич и Андрей Михайлович. Однако главный связист «управы» Кузнецов М.А. являлся ее старожилом – пятнадцать лет «отвоевать» в родных стенах, это вам не мелкого хулигана задержать. А вот однофамилец сюда пришел с год назад, сменив армейские погоны и кресло редактора дивизионки (после расформирования газеты) на милицейские и статус домашнего рупора гласности УВД.

– И как это они сдружились? – бывало, удивлялись сослуживцы офицеров. – Единство и борьба двух противоположностей?

Впрямь: попробуй-ка, застань Кузнецова А.М. в кабинете – нет, он постоянно колесит по райотделам города, отбирая фактуру по «громким» преступлениям. Причем через пять минут беседы с опером, раскрывшим значимое дело, глядишь – и уже с человеком на «ты». Отписывался тоже оперативно, удачно совмещая скупое количество строк с их высоким качеством. Перманентно еще и успевал препираться с начальством, вечно не по делу совавшим нос в стилистику и прочие писучие премудрости подготовленных материалов.

В противоположность «обратному близнецу», Кузнецов М.А. руководству старался не перечить – разве, за редким уж исключением: мол, тупость и глупость на Олимпе сидящих и самостийно шилом из мешка вылезет. А за письменным столом демонстрировал недюжинную штабную культуру. И еще: общаться со всеми предпочитал по-старомодному, исключительно на «вы». Даже с  подчиненными. Вот только молодые инспектора-связисты почему-то редкой учтивости должно не оценивали.

Впрочем, сами рассудите, кто тут прав, – хотя бы по такому типичному для главного связиста монологу:

– Евгений Геннадьевич, – неспешно выговаривал майор лейтенанту-прогульщику, наконец-то обозначившемуся на службе. – Право, когда вы научитесь соразмерять возможности организма с наличествующими объемами спиртного? Выходные, плюс еще двое суток… Это же лошадиная нагрузка на почки и печень! И – налицо нерабочее лицо. Настрой, безусловно, будем поднимать кипучей горючей деятельностью… Где ваш патриотический восторг? На бой кровавый, святой и правый!  Заметьте: от верхов я вашу самоволку – с риском для собственной жизни – прикрыл. Однако прогулянное компенсируете по множимому тарифу: дважды два – четыре выходных… отменяются. Плюсуем пять, точнее – ноль-пять. То есть, изыскать «на земле», в любом райотделе, пол-литра чистого этилового. Не забыли, на носу срок окислившиеся контакты чистить? Марш-марш, вперед, пролетарский народ!

Правда, при надобности начальник за подчиненных до последнего стоял…

А начало сближению однофамильцев положила хвалебная статья, опубликованная Кузнецовым А.М. в городской газете в канун Дня радио. Материал, озаглавленный «Связь – это воздух», толково восхвалял специфику службы Кузнецова М.А. с подчиненными. Напечатанное круто обмыли в узком кругу героев статьи и ее автора. С тех пор как-то само собой и повелось: раз в месяц-полтора приватные беседы-возлияния связистов и журналиста обязательно имели место быть. Посему…

– Андрей Михайлович, а что-то давненько мы опытом не обменивались, –проявил инициативу главный связист, встретившись с пресс-секретарем на лестнице меж этажами «управы».

– Ваша правда, – с готовностью согласился тот. – А что, имеются  конкретные предложения по исправлению ситуации?

– Точно так. Нет, с кондачка серьезные мероприятия назначать несерьезно. Вот, ежели на завтра, на вечер… Мне тут, кстати, копченой рыбешки перепало…

– Стало быть, расслабляться с пивка начнем? – воодушевленно уточнил Кузнецов  А.М.   –  А там и чего покрепче.  Как  раз  столько  информации поднакопилось… И по дяде Степе, и всякой другой. Хоть роман зачинай!

– Хм. По дяде Степе и у меня кой-чего отыщется, – многообещающе усмехнулся Кузнецов М.А.

На том однофамильцы и порешили…

Вечером следующих суток пресс-секретарь во всеоружии прибыл к связистам.

– Ждем, ждем, Андрей Михайлович, присаживайтесь, отдохните пока, –радушно пригласил  хозяин кабинета. – Вот только с ответом на срочную указивку расквитаюсь… Евгений Геннадьевич, видите, уже сервировкой руководит, а Александра Юрьевич за хлебом и минералкой командирован…

– Может, пока помочь чем? – поинтересовался журналист, выгружая из дипломата спиртное, колбасу и сыр.

–   Ну, разве штору задернуть – от «уэсбешников», от греха…

…Здание УВД имело форму буквы «П». Отдел связи занимал смежные кабинеты в одном из боковых крыльев старинной постройки. На том же этаже, но в другом крыле, строго напротив, располагались два кабинета Управления собственной безопасности областного ГУВД. Здесь, так сказать, на чужой территории, работали офицеры Главка, непосредственно курировавшие городскую «управу». Надзирателей за надзирающими, как кулуарно именовали «уэсбешников», сотрудники остальных служб, по понятным причинам, не жаловали, общаясь с ними лишь по необходимости.

– Дельное замечание, – оценил предусмотрительность Кузнецова М.А. Кузнецов  А. М. и, подойдя  к окну,  длинной  алюминиевой  указкой старательно зашторил стекло. Тут в кабинет постучался «откомандированный».

…Застолье развивалось по отработанному сценарию: между первой и второй перерывчик небольшой. Размявшись пивком под жирного леща, народ приступил к благословенно-очищенной. Евгений Геннадьевич показушно скромничал, недоливая свой стаканчик – похоже, не забыл еще про свою самоволку. После третьего тоста решили перекурить и, само собой, завязался разговор «за жизнь».

– Теперь – о последних злостных поползновениях дяди Степы, – со значением заявил журналист.

(Так, с ноткой сарказма, окрестили заместителя начальника УВД по кадрам подполковника милиции Степана Григорьевича Крикуленко).

– Позавчера призывает меня и требует, чтобы я, одной нужной даме, приветственный адрес к юбилею состряпал, «и непременно в стихах», – передразнил пресс-секретарь начальника. – Ну, суть я сразу уловил. Щас, черта лысого ему! Жены, говорю, вашей подруга очередная, и вы опять за мой счет поэтическими изысками блеснуть решили? Сестра жены, племянница жены, директор у жены – и всем адреса подавай? Доколе мне мозги не по делу напрягать? Давайте лучше еще одну статью о раскрытом тяжком подготовлю. Дядя Степа аж всеми цветами радуги расцвел и орет: мол, не один ли хрен, за что я тебе зарплату плачу? Не один, ответствую, и не вы лично, а МВД России. Он шипит прямо: я, мол, тебе приказываю! Иди и исполняй! Прошу: пожалуйста, в письменном виде. Чтобы было, что немедленно обжаловать. А пока наверху разбираться будут,  юбилей точно пройдет. Крикуленко – кулаком по столу: «Уволю!» И матом, этажей на пять. Так я ему еще и попенял – не годится, значит, воспитателю высокого масштаба «Закон о милиции» нарушать. Надо – как Михаил Андреевич, мой однофамилец. Со всеми на «вы», галантно.

– Ну, а он что? – поинтересовался  поставленный в пример.

– Да никакой фантазии. Опять обругал и выгнал.

– Ох, Андрей Михайлович, с огнем играете, – осудил Михаил Андреевич. – Пути начальства неправедны – через время подловит на чем…

– И дальше? Может, в участковые переведет? А статьи и адреса потом  ему самому писать? Пардон, целый подполковник, грамотешка же на уровне трех классов церковно-приходской. Недавно в служебном расследовании – опер ногу сломал – вместо «такой-то поскользнулся на обледеневшей дороге», изобразил: «осклизнулся на обляденевшей». Стыдоба!

– У кого что болит… – ввернул Александр Юрьевич под общий хохот.

– Ладно, – принял эстафету Михаил Андреевич. – Евгений Геннадьевич, плесните… Да пойдет она не во вред службе! А теперь – внимайте. Третьего дня, аккурат в полдень, в дверь по-хозяйски барабанят. Открываю – собственной персоной дядя Степа. Смекаю, неспроста. Обычно ведь громы и молнии в своем кабинете мечет. Однако и грехов особых вроде за собой…

– Уж он-то крамолу и в раю отыщет, – вклинился Евгений Геннадьевич.

– Точно, – согласился рассказчик. – Зашел, значит, и прямиком в аппаратную оперативной связи ломится. А по инструкции ему, как руководству, туда вход разрешен. Но к чему бы оно? Мне даже любопытно стало. Ладно… До-олго он кросс – нашу спецаппаратуру – обозревал, а потом и выдал:

– В штаб УВД психолога ввели, так ему кабинет нужен. Вот и мыслится: что, если вам в большую комнату потесниться, в середку ее все эти реле и провода распихать, а промежуточную дверь заложить. Вторую из коридора пробьем – вот психологу и готовая жилплощадь…

– Вот же  дурная шутка, – буркнул Александр Юрьевич.

– Если бы, – возразил Кузнецов М.А. – Нет, вижу, тут настрой серьезный. Позвольте, – уточняю, – это, выходит, полный демонтаж и новый монтаж кросса? Сотни кабелей переключать, тысячи кроссировок расшивать? Месяц займет, даже если специальную монтажную организацию подряжать – сами-то мы тут не потянем. А потом, пусть даже кросс здесь и разместим, свободной территории останется – разве по стенкам бегать… И главное: телефоны УВД весь этот месяц молчать будут, кто ж такое позволит? Ни начштаба, ни в области. Ну а гениальный перестройщик все свое талдычит: в области порешаем, вы – своими силами справитесь. Кабели же менять частями будем: по очереди-то, временно, отделы  без связи пересидят. Объясняю: не получится, это все одно, что надеяться слона на лифте по частям поднять. Умнее же всего дядя Степа измыслил, дабы я самостийно рапорт с предложением о демонтаже написал и за положительный результат поручился. Короче, за бесплатно – и в козлы отпущения. Целый час так наезжал, а уходя, распорядился, чтоб я сразу после обеда, с рапортом – самим себе приговором, стало быть, – и к нему в кабинет бегом… Пришлось срочно «энша» докладывать. Тот Крикуленко и предложил, чтоб он личной комнатой отдыха пожертвовал. Всего-то, значит, и дел – дверь  меж нею и рабочим кабинетом перестройщика заложить – и безо всяких перестановок! Ох, и не по нутру такой вариант дяде Степе пришелся! Всех собак потом на меня по телефону спустил.  Орал: не плюй в кадровый колодец, во сто крат дороже отольется! Да что там! – обреченно махнул рукой главный связист. – Воистину, наше начальство только два арифметических действия и освоило: отнимать да делить… – И закрыл тему: – Евгений Геннадьевич, не забывайте о своих наполняемых обязанностях…

От обсуждения-осуждения кадрового руководителя застольная беседа постепенно перетекла на перемывание косточек других вышестоящих, потом – на важнейшие недавние события из жизни самих присутствующих, свежие анекдоты и т. д. Словом, выпили и отдохнули знатно, а расходились уже в десятом часу вечера, конспиративно покидая здание поодиночке и через два разных выхода…

Следующим утром, едва Кузнецов А.М. переступил порог рабочего кабинета, яро затрезвонил аппарат прямой связи с дядей Степой.

– Ты где бродишь? – с места в карьер напустился на журналиста начальник.

– Так ведь… Без пятнадцати еще…

– Много разговариваешь! Зато работаешь мало! И плохо!.. И докажу! Ты в курсе, что Сочнев сегодня именинник? Нет? Видишь? Ну, на хрена мне такой бездельник? Сообщаю: тридцать три ему! Почти круглая дата!

Майор милиции Сочнев как раз и возглавлял «уэсбешников», надзирающих за сотрудниками УВД и райотделов города.

– Понял, – со вздохом признал пресс-секретарь свою неинформированность. – Только ведь мы его должность в обязательный список раньше не вносили…

– А почему? – рычало в трубке. – Почему, я тебя спрашиваю?! Писатель… всех времен и народов!

– Указания от вас не было, – огрызнулся журналист. – И обзываться нечего…

– Я т-те сейчас не указание, а взыскание! Все бросить! Адрес в стихах! На фирменном бланке! До обеда! У меня на столе!

– Да понял, понял… Пишу уже…

– То-то! – довольно хрюкнуло в трубке…

Озадаченный срочной работой, Кузнецов А.М. с гримасой отвращения придвинул к себе чистый лист и по привычке пробурчал: «Черта лысого…».

…Сочинительство разнообразных приветственных адресов – типовых, в стихах, с использованием старославянской лексики и т. д., – позднее вручаемых от имени руководства УВД всяким начальникам в погонах и без оных, отнимало у пресс-секретаря два, а то и три полных рабочих дня каждый месяц. Потому как готовились поздравления гамузом и «с кровью», уже после утверждения руководством списка очередных именинников.

– Запомни! – поучал дядя Степа Кузнецова А.М. в самом начале его милицейской карьеры. – Хрен с ней, с нераскрытой на сегодня кражей, или даже с убийством: покойнику-то все одно. Раскроют завтра, через неделю… И даже если совсем не раскроют – ну, одним минусом в отчете больше: в первый раз замужем, что ли? А вот коль УВД День рождения большого руководителя прошляпит или – тоже косяк – поздравит с опозданием… Так это ж проявление высшего неуважения! Весьма чревато в дальнейшем для дальнейшего взаимодействия…

Однако до конца эту «чреватость» журналист осознал, только когда, зарапортовавшись, умудрился проставить на огромной открытке с текстом приветственного адреса новому облвоенкому вместо 27-го 7-е число. А потом дядя Степа, нагруженный евробукетом (девять роз, в середине – лилия, вокруг – целый сноп листьев папоротника)  и подарком (инкрустированная настольная лампа чудовищных размеров), досрочно ввалился в кабинет к генералу, как раз собравшему у себя на совещание всех замов.

– Ты хоть представляешь, в какой идиотской ситуации меня выставил? – брызгая слюной, орал Крикуленко на Кузнецова А.М., вызванного «на ковер». – Они там с хохоту под столы попадали! Генерал ржет: с какого, мол, вы дуба упали? Гляньте: и жить торопится, и чувствовать спешит!.. Ну, представил? И как?

Майор милиции представил и – вторая непростительная ошибка: не сдержавшись, по-детски расхохотался сам.

– Тупица! Бездельник! Элементарщину исполнить не в состоянии! – заходился в крике и стучал кулаками по столу главный кадровик. – Так он еще и радуется! Накажу! Уволю!

В итоге Кузнецов А.М. схлопотал строгий выговор с уклончивой формулировкой: «за грубые нарушения оформления служебной документации».

О чем он с неудовольствием припомнил, корпея над авральной  работой.

Всласть испытав муки творчества, часа через два пресс-секретарь наконец-то оформил стихотворное поздравление, зачинавшееся так:

 

Тридать три – это возраст Иисуса Христа,

В тридцать три Илья Муромец с печки встал,

Тридцать три – это возраст мужской красоты,

В тридцать три исполняются все мечты.

 

В следующем четверостишии воздавалась честь и хвала десяти годам  службы Сочнева в органах внутренних дел. Конечно, глупо было бы превозносить бурную деятельность именинника по увеличению, его стараниями, числа  разжалованного и отданного под суд милицейского люда. Посему середина «поэтического творения» была набита общими словами и похвалами. Завершалось же оно, в лучших традициях соцреализма, такими строками:

 

Тридцать три золотых, дорогих, трудовых,

Тридцать три жизнь всего отсчитала.

Тридцать три – только миг, уверяет сей стих,

Тридцать три – это только начало!

 

Радостно отложив авторучку, автор оконченного перла взялся за клавиатуру компьютера. Вскоре офицер уже спешил к дяде Степе, на утверждение текста. Начальник, само собой, должен был к чему-то придраться: «При чем здесь Иисус Христос?», – в итоге творение со скрипом, но принял. Еще четверть часа спустя поздравление было распечатано на фирменном бланке и трепетно унесено замом по кадрам в кабинет начальника УВД. Кузнецов А.М., тем временем, с облегчением принялся за корреспонденцию о раскрытии серии квартирных грабежей в Свердловском районе города…

После обеда в кабинет пресс-секретаря нежданно-негаданно ворвался сам именинник.

– Ну, классик, ну, ты и даешь! – затряс он руку автора поздравления в своей. – Уважил, блин, уважил! Такая ода, куда там Пушкину!

– Скажете тоже, – правдиво умалил значение своего сочинения журналист. Уж он-то прекрасно понимал, что это всего лишь жалкая рифмованная поделка.

– Так, все! – не терпящим возражения тоном заявил Сочнев. – Сегодня у меня в кабинете, в восемнадцать ноль-ноль. Приговор окончательный. Ясно?

– Куда яснее… – нехотя протянул Кузнецов А. М. Отказаться – черта лысого выйдет, идти – ну совсем не в жилу.  Еще посетила мысль, что за последнее время участились чего-то вечерние возлияния…

Хочешь-не хочешь, а пришлось разориться на бутылку коньяка – благо, продуктовый магазин располагался через дорогу от УВД. И точно в назначенное время приглашенный вошел в кабинет героя оды.

Виновник торжества хлопотал над богато накрытым столом: от тарелок с немыслимым числом бутербродов – с икрой, балыком, бужениной, сыром и колбасой нескольких сортов, – до огромного блюда с отварным, посыпанным зеленью картофелем и крупными кусками курицы гриль. На полу, под окном, выстроилась батарея бутылок: коньяки, водки, ликер, кагор, шампанское, упаковка минеральной воды… Присовокупив туда же свой подарок, оказавшийся бедным родственником в куче заморских спиритус-вини, Кузнецов  А.М.  был   представлен  нескольким  незнакомым  ему  гостям – офицерам областного УСБ.

– Так… Все в сборе? Начинаем! – распорядился именинник. И вдруг, бросив тревожный взгляд на окно, попросил журналиста: – Будь добр, зашторь, а то напротив связисты… От греха подальше…

И здесь майор милиции захохотал, как и когда-то, в кабинете дяди Степы, –  неудержимо, от души. Виновник торжества непонимающе-враждебно замер, прекратив обрывать фольгу с шампанского. Остальные присутствующие тоже подозрительно уставились на нештатного гостя. Наконец Сочнев разлепил губы:

– Что? Почему?

– Ой, не могу! – всхлипывал от безудержного веселья Кузнецов А.М. – Это ж надо так! Друг от друга!

– От какого еще друга? Ты толком объясни! –  пасмурно потребовал Сочнев.

– Да вот же, вчера, у связистов…

И пресс-секретарь, с не присущей милицейским рядам легкомысленностью, поведал о недавней схожей ситуации. Присутствующие вникли в ее суть и  изобразили постные улыбки. Потом один из «уэсбешников»-областников с сарказмом протянул:

– Да-а… Классический пример: наш пострел везде поспел…

Сочнев же хмуро напомнил:

– А шторы-то того… Все одно закрыть надо…

Натянуто проходило торжество. Вроде бы и тосты следовали один за другим, и выпить-закусить имелось в изобилии. Ан, что-то не то, совершенно не то…

Понимая это и чувствуя в создавшейся ситуации личную вину, Кузнецов А. М. попросил слова. Высказал довольно стандартные пожелания имениннику, вымахнул очищенную из  хрустального стаканчика и поспешил откланяться.

А двумя днями позже, в пятницу утром, едва войдя в здание УВД, пресс-секретарь вновь столкнулся на лестнице с главным связистом «управы». И тот без предисловий кинул предъяву сослуживцу:

– Ну, Андрей Михайлович, вы нас всех и подставили! Круче не бывает! То-то теперь дяде Степе радости – полные штаны…

– Как подставил? Когда? Черта лысого! – не сразу вник в ситуацию Кузнецов А.М. – И причем здесь дядя Степа?

– При сем… – Кузнецов М.А. и сейчас говорил, не повышая голоса, но чувствовалось, что спокойствие ему дорого дается. – Кто ж вас за язык-то тянул – про наши посиделки рассказывать? Да еще кому – «уэсбешникам»! Вот они к нам вчера, под конец рабочего дня, полным составом и заявились – еще и с дядей Степой на хвосте. Внезапная проверка несения службы! Я же, как на грех, Александра Юрьевича пораньше отпустил. Да разве им чего докажешь… А Евгений Геннадьевич в смешанной форме одежды за столом дремлет: спецхалат синий поверх милицейской рубашки, и на ней еще – и это доглядели! – погоны отсутствуют. Скандал на ровном месте! Говорю: он, значит, только что в следствии телефон чинил, пришел и переодеться в китель не успел… Даже и слушать не хотят! Надо же, возмущаются, при живом-то начальнике, в рабочее время, внаглую кемарит! И возразить-то… Впрочем, это все цветочки. Дальше Сочнев настоящий обыск учинил и в аппаратной бутылку початую со спиртом этиловым вынюхал. Объясняю: мол, мы им контакты чистим, по инструкции положено. «Покажь!» И ее, и накладную, по которой в хозотделе спирт отпустили. Ладно, инструкцию – держи, а це-два-аш-пять-о-аш нам уж года два, как самостоятельно добывать приходится, средств на это упорно не выделяют… Увы, не убедил. Так и постановили, что бутылка – левая и для очередной пьянки приготовлена. Еще и на освидетельствование всех таскали, на предмет алкоголя. Не поленились, даже за Александром Юрьевичем машину сгоняли, а он,  грешник, успел две бутылочки пивка дома выхлебать. А ты вот докажи, что дома!

Короче: по мне сейчас дядя Степа служебное расследование проводит, и уже загодя пообещал: даже «строгача» маловато будет. Не плюй, значит – ухмыляется, – в кадровый колодец… Что ж, ладно. На посиделках наших теперь ставим большой жирный крест, а вам – урок: впредь думайте, с кем компанию водить. И готовьтесь – более чем уверен, ни УСБ, ни дядя Степа вас своим вниманием тоже не обделят…

Что мог на все  это ответить Кузнецов А.М.? А ничего… Разве, тихо:

– Я понял вас, Михаил Андреевич…

И, ссутулившись, побрел к своему кабинету. Отпирая дверь ключом, майор  услышал, как бешено затрезвонил телефон прямой связи с дядей Степой…