Месяц спустя, в пустующей городской квартире профессора Грязнова сидели двое. Ирина, приехавшая с дачи на несколько дней из-за всяких хозяйственных дел, и ученик Аркадия Львовича, вхожий в их дом уже давно, молодой ученый Свириденко. Сергей Юрьевич был совершенно поглощен новым, захватившим его с головой, проектом.

– Подумайте только, Ирина, – говорил он, – какие возможности представляются нам сегодня! Неужто профессорская спесь вашего дяди так привлекательна для вас?

– Я вас прошу, Сергей Юрьевич…

 

– Оставьте, слепому видно, что он зарывает свои работы в могилу! Не сердитесь же на меня, а послушайте непредвзято и внимательно. Вы же красивая и умная девушка, у вас много расходов. Прилично одеваться, парфюмерия, досуг, в конце концов. В последний концерт билеты по тридцать долларов, и это при нищете наших ученых кавалеров.

 

Ирина с негодованием поднялась с места.

– Ах сядьте, сядьте, умоляю вас! – схватил ее за руки Свириденко. – Я готов разодеть вас, как принцессу, и каждый день возить в концерты. Если бы вы не были так неразумны и доверились мне! Но вы же слышать не желаете о законном браке и, уж тем более, о моих искренних чувствах!

 

По крайней мере, мы договорились оставаться друзьями, так дайте же мне объясниться. Я сделал так много, подготовил устав научной ассоциации, нашел авторитетных учредителей и о чем же прошу? Да только о том, чтобы ваш дядюшка возглавил эту организацию. Формально. Кроме подписи и позволения называть себя президентом престижной научной структуры, от него вовек ничего не потребуется.

 

– Наука не может быть предметом коммерции. Это сфера государственных интересов. Она требует колоссальных затрат и комплексной правительственной защиты.

– Ваши наивные слова, простите меня, сплошные глупости. Кому сегодня нужны абстрактные теоретические труды? Государство, о котором вы так печетесь, закрыло лабораторию вашего дядечки и оставило прозябать его самого, не говоря о семье, на мизерную, смехотворную пенсию. А не думаете ли вы, что ваша дача, так удачно приобретенная Леонидой Архиповной, – подарок неизвестного мецената, который заинтересован в работах уважаемого господина Грязнова?

 

– О чем вы говорите, Сергей Юрьевич? Тетя все документально оформила, потом мы продали старый дом. Зачем вы оскорбляете нас? Вы же были одним из любимых учеников моего дяди…

– Да почему же оскорбляю, Ирина Александровна! Что оскорбительного в богатых и влиятельных друзьях? И потом, я только предположил. Никакого мецената, разумеется, нет и не было никогда. Это вы вот упорствуете. Государство, человечество… Великое братство из тождественного биологического материала, не более чем высший класс разумных животных с грубыми инстинктами стадности.

 

– Прекратите, вы не смеете так цинично презирать людей!

– Люди… Что это такое – люди? Спросите лучше у вашего дядечки, куда подевалась электронная схема его уникальной «Мышки», способной дистанционно воздействовать на релаксированный во сне человеческий мозг. А то, что ваш дядечка – «астральный майор» – находился под неусыпным надзором ведомственных комитетов до самого развала так патриотически защищаемого вами государства, вам известно? И что он не имел права на выезд не то что за границу, а даже в третью погранзону на рыбалку, где жили его престарелые родители.

 

То-то же. Я уже не говорю о судьбе соавтора его уникального труда «Сансэнергетические возможности живой материи», Славика Лагунова. После выступления в Таганроге перед массовой аудиторией мальчишка умчался в Москву, опьяненный успехом и резонансом в прессе, где был… принудительно обследован квалифицированной комиссией из профессорского состава и помещен в спецпсихбольницу с диагнозом, подписанным лично Шмейсcером: реактивный маниакальный синдром, прогрессирующая шизофрения.

 

– Но это же не типично, – тихо возразила Ирина, – у него с дядей были принципиальные разногласия. Нас ведь не преследовали, даже наоборот…

– Оставьте, милая моя, замечательная Ирина Александровна, – я преклоняюсь перед умом и достоинствами Аркадия Львовича и, поверьте, от всего сердца желаю добра вашей замечательной семье.

 

Но вы должны понять, что государству сейчас не до ученых-теоретиков, психофизические возможности пригодны только для коммерческой практики, как у Кашпировского. Заметьте, что доктору, который феномены магии использует весьма корыстно, лечебница не грозит, потому что с его капиталом можно купить все здравоохранение, вместе с министерским портфелем. К тому же комитеты сейчас латают прорехи минфина за счет сокровищ Али-Бабы и множества беспардонных разбойников. «Астральные майоры» и авторы глобальных психоэнергетических систем их больше не интересуют.

 

– Мне не ясно, к чему вы клоните. Что, собственно, я должна сделать для вас? Выкрасть дядины рукописи и продать загранице? – с издевкой перебила Ирина. – Вы же прекрасно понимаете, что труды профессора Грязнова уникальны и не годятся никаким кашпировским.

 

– Ирина, не смейте превращать меня в шута, – рассердился Сергей Юрьевич, – вы просто обязаны уговорить дядю формально возглавить ассоциацию и международный Центр развития национальных психокультур.

– Да вы представляете, сколько нужно средств для создания такого Центра? Это ваша идея? Может быть, у вас готов план активного развития?

 

– План действительно готов, – загадочно улыбнулся Свириденко, – остается только заполучить подпись вашего дяди на протоколе учредительного собрания и вписать паспортные данные в устав. Единогласным решением мы уже избрали его президентом.

 

– Послушайте, я ничего не смыслю в организационных делах, но почему вы официально не послали приглашение дяде на ваше собрание? Да он ни за что в жизни не поставит подпись на каких-то сомнительных бумагах и не согласится на подобную буффонаду.

 

– Откуда у вас, очаровательная Ирина Александровна, столько чернильной желчи? Неужели вы не догадываетесь, что международная ассоциация и все учредители – это я сам! Оглянитесь вокруг: сколько энергичных людей поставили на колеса свое дело. Дело вашего дяди – наука в чистом, классическом виде, а мое – стать трибуном его науки. Озолотить великий ум и одарить неблагодарное человечество новейшими технологиями. Ибо что ни изобретай, люди все знания обязательно обратят себе же во зло. Да. Простите за примитивную философию.

 

– Ах, так это ваши очередные заморочки, – рассмеялась Ирина, – а я слушала со всей серьезностью и почти поверила. Все выглядело так, будто вы командированы от независимого Ученого Совета, в котором один только дядя не принял участия.

– Кроме вас, никто не уговорит старого упрямца. Его консервативные взгляды кого угодно доведут до белого каления.

 

– Но и ваш космополитизм далек от похвал, – отрезала Ирина, – мне надоело с вами ссориться и отражать атаки на моего дядю. Говорите с ним сами, если хотите. Самое большее, на что я отважусь – это подготовить его к такой беседе. И оставьте свои беспредметные нападки. Лично я в чем-то с вами согласна. Почему бы действительно не продать продукт интеллекта, тем более, что дядин товар нельзя использовать на уровне агитационной листовки к выборам, не говоря уже о сравнении с нейтронной бомбой. Пойдемте пить кофе, – примирительно сказала она.

 

Со стороны эта пара выглядела довольно своеобразно: крупнопородный экзальтированный ученый муж и хрупкая эмоциональная девушка, почти девочка, рядом с таким колоссом. Впрочем, судя по оживленному диалогу и непринужденному поведению, их можно было принять за родственников.

 

На самом же деле, Свириденко появился здесь около года назад. Столько же продолжалось знакомство с Ириной. Поначалу правила приличия и гостеприимства заставляли ее откровенно терпеть навязанное общение, потом все изменилось. Большой знаток и почитатель магии, он увлек девушку составлением справочника с описанием каббалистической символики, и пока она копалась в дядечкиной библиотеке, спутал разбуженный интерес к эзотерическому трактату с нежными чувствами к своей особе, после чего с благородным намерением неожиданно нанес визит Леониде Архиповне.

 

В тот вечер гость, как обычно, разделся в прихожей, развернул белый шелестящий пакет и преподнес тетушке цветы.

– Зачем это, – удивилась она, – как вы могли так потратиться? Цветы для нас недопустимая роскошь, мы привозим их только с дачи. Правда, розы уже все срезали…

 

– Я счастлив, поверьте, доставить вам маленькое удовольствие, – загудел Свириденко, — тем более что сегодняшний день совершенно особенный для всех нас.

– Аркадий Львович в лаборатории, а Ирина осталась помогать ему. Присаживайтесь и рассказывайте, с чем вас поздравить, раз уж вы решились разделить свое торжество с нами.

– Нет, нет, вы ошибаетесь, у меня несколько другая цель…

 

И Свириденко стал пространно изъясняться. Он долго и страстно говорил о прекраснейшем из человеческих чувств, о развитии любовных отношений, о победе над жизнью и смертью, о постоянстве, верности и христианстве… Его крупное лицо побледнело и покрылось испариной, по вискам струился обильный пот, ко лбу прилипли волосы. Он беспрестанно утирался носовым платком, но духота мучила его.

 

– Мне все ясно, – избавила его от страданий Леонида Архиповна. – Вы влюблены в Ирину и намерены жениться.

Свириденко закрыл глаза и промокнул влажный лоб.

– Скажу вам прямо, что, на мой взгляд, вы абсолютно не подходите друг другу. Я не отрицаю ваших бесспорных достоинств, но… браки заключаются на небесах. Выбор за ней, хотя и не стану вас обнадеживать.

 

– Позвольте с вами не согласиться, – возразил Свириденко, обретая прежнюю уверенность. – Ирина слишком молода и стесняется собственных чувств. Это естественно и прекрасно. Как в старые добрые времена, вы могли бы подготовить ее, объяснить…

 

– Да о чем это вы, дорогой мой? О каких временах? – вытаращила глаза тетушка. – Нынешние дети с успехом родителей просвещают. К тому же Ирина настолько равнодушна к сильному полу, что мне и самой удивительно. В ее возрасте странно обходиться без романтических приключений. А она терпеть не может даже безобидный флирт и называет все это глупостью. Вам надо бы объясниться с ней, но честно скажу: мне бы не хотелось оказаться на вашем месте.

 

– И что, она никогда не дружила со сверстниками? У нее не было первой любви или увлечения? – оживился Свириденко, пропуская мимо ушей все остальное.

– Представьте, да. Она вообще ни с кем не дружила, Аркадий Львович не в счет, это ее единственный друг.

 

Свириденко бегло, пронзительно взглянул в лицо собеседницы своими маленькими черными глазками, и она подумала, что, несмотря на давность знакомства, привыкнуть к этому человеку так и не смогла. «Охрани Бог от такого мужа, в нем слишком много всего: и тела, и ума. Пожалуй, не каждая справится с таким утесом. С чего вдруг ему понадобилась Ируська? И вовсе бы не женился…»

 

– Я вам не нравлюсь, – вздохнул Сергей Юрьевич, словно разгадав ее мысли.

– С чего вы взяли? – покраснела Леонида Архиповна.

 

У гостя был грустный, растерянный вид, и ее доброе сердце тотчас откликнулось искренним раскаянием в невольной предвзятости.

– Давайте пить чай с вертутой, – спохватилась она, – у меня сегодня получилась отменная. Аркадий Львович большой любитель печеного.

 

Разговор этот, однако, не получил должного продолжения и остался между ними. Леонида Архиповна предпочла не беспокоить мужа напрасно, тем более, что прогнозы подтвердились: Ирина категорически отказала Сергею Юрьевичу. В свою очередь он не стал досаждать ухаживаниями, а занял позицию некоего куратора ее самодеятельных опытов в области биополярного магнетизма, до которых она была большая охотница, и в этом преуспел довольно скоро.

 

Ирина, грациозно двигаясь по комнате, накрывала на стол так, как было заведено в доме профессора. Взглядом хищника гость следил за плавными движениями ее рук, расстилающими крахмальную скатерть. Затем девушка подошла к серванту и стала доставать с верхней полки кофейник и чашки. Солнечные лучи, косо падая из окна, насквозь просвечивали ее тонкое платье, обрисовывая безупречной красоты линии тела и стройные ноги.

 

Обернувшись и прижимая к груди посуду, она хотела было отвечать, но что-то в лице Свириденко поразило ее. Он был смертельно бледен, желтоватая кожа на лбу покрылась бисеринками пота, потускневшие глаза смотрели как бы сквозь нее, уставившись на неведомую точку в пространстве.

 

– Сергей Юрьевич, – Ирина едва не выронила посуду, – с вами все в порядке?

– Да, конечно, – встрепенулся он, сразу переменившись в лице, принявшем обычное выражение, – что-то жарковато сегодня, потом задумался… Простите. А как ваши успехи в упражнениях, которые я вам рекомендовал?

 

– Ровным счетом ничего не выходит, я слишком земной, материальный человек.

– Могу доказать вам, что это не так, прямо сейчас, если вы, разумеется, не против.

– Очень любопытно. Вы что же, собираетесь искусственно усилить мое биополе? Дядя категорически предостерегал меня насчет гипнотических опытов вне лабораторных условий.

 

– Ирина Александровна, доверьтесь мне без колебаний. Я не способен причинить вам не только зла, но даже маленькой неприятности. Постигнуть непостижимое невозможно, но приоткрыть завесу над тайной…

 

Он говорил, глядя в глаза Ирины, и постепенно рокочущие звуки его зычного голоса сливались в ее восприятии, напоминая шумы морского прибоя.

 

Магия слов, потерявших всякий смысл, вызывала в воображении картину залитого солнцем пространства, зыбкого и непрочного в полыхающей бездне. Она вдруг испугалась, увидев себя как бы со стороны, идущей вдоль пустынного берега. Ей хотелось разглядеть вдали хоть какой-нибудь признак жилья или просто присутствия человека, но вокруг было пусто.

 

Вдруг, словно ниоткуда, перед ней встал мужчина, весь израненный, в окровавленном офицерском френче, со связанными в кистях руками. Скаженный ветер вздымал отовсюду песок и сыпал ей прямо в лицо. Она прикрывала глаза ладонями, стремясь приблизиться к раненому, но он исчез так же внезапно, как появился… Затем перед собой она увидела Свириденко, вытянувшего вперед правую руку с кольцом на среднем пальце. Черный камень в голове змея, кусающего хвост, вспыхивал изнутри фиолетовыми искрами.

 

– Что это? – изумилась Ирина, безуспешно пытаясь вспомнить, о чем только что говорил гость или, по крайней мере, что отвлекло ее внимание и заставило на мгновение забыться.

– Где вы были? Вы не слушали меня, – с укоризной вымолвил Сергей Юрьевич, загадочно поблескивая глазами, – это кольцо досталось мне по наследству. Семейное предание гласит, что оно приносит богатство и власть.

 

Ирина рассеянно смотрела на кольцо, усилием воли понуждая себя отвести взгляд от черного бриллианта. Мозг ее лихорадочно работал, воспроизводя только что пережитые впечатления, но ничего, кроме слепящего солнечного света, в памяти не возникало. Это походило на засвеченную пленку, напрасно прокрученную много раз. Наконец, возвратившись к действительности, она сказала:

 

– Вы иллюзионист, Сергей Юрьевич, я догадываюсь, что вам удалось чем-то отвлечь меня, выключить мое внимание, это нечестно.

Свириденко расхохотался.

 

– Наоборот, милая моя, чудная Ирина Александровна. Я пытался включить его, заставить работать в ирреальном пространстве. Ну ничего, вам самой интересно будет познать собственные возможности. Нет большей тайны, чем та, что заключена в нас самих. «Мы также таинственны и страшны, как этот непостижимый мир», – говорил один старый индеец яки, а он кое-что смыслил в этом. Поставьте на место кофейник и, пожалуйста, принесите-ка кипятку. Я угощу вас напитком богов, попросту чаем, который сам заварю сейчас.

 

С этими словами он с удивительной легкостью для своей грузной комплекции стал двигаться вокруг стола, переставляя приборы по своему вкусу и превращая эту простенькую процедуру в настоящий церемониал.

 

Из саквояжа была извлечена банка с черным китайским чаем, измельченным в тончайшую пудру, затем экзотическая метелочка из рисовой соломки и пузатый фарфоровый кувшинчик с выпуклой крышкой. Согрев заварник кипятком и обернув в льняную салфетку, он засыпал в него небольшую порцию порошка и, добавляя по каплям горячую воду, стал взбивать смесь рисовой метелочкой. Затем все повторилось несколько раз, пока в кувшинчике не образовалась масса, напоминающая соус.

 

– Все готово! – воскликнул Олег Юрьевич, довольный своей работой. – Теперь расположимся поудобней. Нет, только не за столом, лучше здесь, увидите сами.

Он усадил Ирину на ковер, затем разлил душистый напиток в кофейные чашечки, объяснив, что такой чай пьют медленно, понемногу и крошечными глотками, уселся напротив по-турецки и подал ей пример, пригубив чашку. Ирина тоже попробовала. Вкус напитка был терпким и очень ароматным, а изнутри по всему телу разливалось удивительное волнующее тепло. Свириденко жестикулировал своими интеллигентными ручками и вдохновенно рассказывал о ближневосточных храмах Богини Матери…

 

Теперь Ирине казалось, что она ступила на шаткий, бесконечной длины мост. Куда он вел? Она до изнеможения долго бежала и… очутилась в объятиях Свириденко, он гладил руками ее горячий голый живот, запуская пальцы все глубже и глубже, а она выгибалась, ослабевая от неги и отдаваясь его грубым постыдным ласкам…

 

Глумливый раскатистый смех вернул ее в дядечкину гостиную. Ирина сидела на ковре прямо, поджав под себя ноги и слегка раздвинув колени для удобства и устойчивости позы. Сергей Юрьевич допивал чай и рассказывал о совокуплениях тантристов во имя познания Высших Сил. Казалось, что он не заметил возбужденного состояния девушки или, по крайней мере, ничто не выдало в ее поведении коротких галлюцинаций.

 

– Таким образом, – заканчивал он свою мысль, – создается «великое тантрическое кольцо» и люди воплощают в себе богов. Понятно, что тантрический подход к сексу требует больших усилий и жестких тренировок, его бессмысленно рекомендовать широкой публике, однако, и пошленький обыватель может позаимствовать для себя кое-что.

 

– Это что же, входит в программу вашего Центра развития психокультур? – не без иронии спросила Ирина.

– Вот именно! – радостно согласился Свириденко. – И секреты жриц храма Богини Матери, и циклы лекций по эротической психокультуре, и практические семинары для тантрических пар…

 

– Не хотите ли вы сказать, что видите меня в качестве своей партнерши?

– Именно вас и вас только, – подчеркнул совершенно серьезно Сергей Юрьевич. — Ваша чистая плоть и ясный разум способны донести публике идеи тантры в классической форме, а это очень важно, потому что развращенное и похотливое воображение наших соотечественников трудно переориентировать.

 

– Это безумная идея – устраивать шоу такого рода.

– Это заманчивая и очень прибыльная идея!

– Я не уверена, что смогу согласиться с вами. Впрочем, заручитесь сначала поддержкой Аркадия Львовича. Боюсь, что от вашего Центра останется один пшик, как говорит моя тетя.

 

Беседа явно затянулась, и Свириденко, скомкав финал своего продолжительного визита, сдержанно попрощался.

Ирина рассеянно вымыла посуду, убрала чашки в сервант и заторопилась на вечерний автобус. Ей предстоял неблизкий путь, но оставаться на ночь одной в пустой квартире определенно не хотелось.