Который день прошел впустую. Который год через час умчится вдаль… Который раз она идет в новогоднюю ночь по улице одна… А вокруг счастье, семейный уют, шампанское и оливье…
Она любит гулять. Как хочется иногда вечером выйти на улицу и оглянуться вокруг. В темноте, как лучики надежды, вспыхивают окна. Вспыхивают и гаснут, оставляя в душе свой свет. Свет, который всегда напомнит, что ты не один. И что где-то горит твое окно, за которым сбудутся твои желания. Как хочется в это верить, особенно в эту необычайно красивую ночь…
Она любит наблюдать вечером за окнами. За каждым из них скрывается история жизни, из которой можно увидеть лишь кусочек и самому придумать продолжение. Смотря на окна, она понимает, что где-то кто-то точно так смотрит на окна и думает о ней.
Одно ярко-желтое окно весело подмигивает ей гирляндой. С улицы видно много теней и глухо доносится клубняк. Вечеринка в самом разгаре. Соседи-старушки лениво постукивают по стенам, но потом успокаиваются. Привыкают: «Пусть молодежь празднует по-своему». Ну что ж, пусть…
А вот еще одно окошко. Свет от ночника еле пробивается сквозь штору, и с улицы может показаться, что в комнате пусто. Но нет! Старушка, примостившись на любимом потертом диване, перебирает письма, со слезами умиления вспоминая ушедшую молодость, первое свидание, неумелый поцелуй в 18 лет…
Рядом в окне видно чей-то силуэт. Сидя на подоконнике, с неровным, как от свечей, светом за спиной и тихо горящей елкой в углу, парниша высматривает в толпе прохожих свою нежную добрую снегурочку. Видимо, долго ждет. Уже затекла рука, держащая на весу гардину, но ему все равно. Он будет ждать и надеяться, пока не уснет. Но он верит, что она придет. И вот, его радость достигла даже противоположной стороны дороги, откуда за ним наблюдала девушка. Он помахал рукой кому-то вниз, дождался ответа, а потом стремительно спрыгнул с подоконника. Наверно, забыл шампанское в холодильнике или воск со свечи капнул на скатерть.
А в другом окне видно девушку. Она никого не ждет. Каждый день у нее проходит по четкому расписанию: подъем, работа, курсовая. В холодильнике между полуфабрикатами одиноко мерзнет бутылка пива. Она еще верит, что он вернется. Она потеряла счет дням без него, но она почти смирилась с одиночеством. И лишь изредка она достанет потрепанный сборник своих стихов, и пара слезинок скользнет на пожелтевшие страницы, отражая грусть. А внизу, в толпе, стоит паренек и смотрит на ее окно. Уже решается в который раз пройти мимо, но вдруг останавливается, и, вздохнув, набравшись смелости, почти бегом бросается к ее подъезду. Перед самым входом останавливается, оглядывается, разворачивается и бежит в противоположном направлении. За цветами и шампанским. Ну что, в наступающем году будет на одно счастливое окно больше…
Девушка встает с заснеженной лавочки и идет в парк. У нее уже вошло в традицию встречать новый год именно в этом парке, именно на этой аллее, именно под этим фонарем, который никогда не горит. С этого места видно часы на городской башне. Она стала лицом к ним и стала следить взглядом за секундной стрелкой, отсчитывавшей секунды уходившего года.
– Ну вот, я стала старше еще на год… – шепотом вырвалось у нее.
– Посмотри на это с другой стороны – ты отвоевала у жизни год времени.
Кто-то стоял у нее за спиной, но она не могла найти в себе сил, чтобы обернуться. Неподвижно стоя под внезапно похолодевшим ветром, она пыталась собраться с мыслями.
– Не стоит бояться меня, – она почувствовала, как его руки легли ей на плечи. – Если бы я хотел сделать что-то плохое, я бы уже это сделал, ты не находишь?
– Д-да, наверно, – теперь она говорила шепотом от страха, на который не подействовали бы никакие аргументы.
– Расскажи мне, что с тобой, – полу попросил, полу приказал он, склонившись к самому ее уху, так что его дыхание щекотало ей шею.
Она невольно поежилась, вздохнула, и из нее вырвался поток слов, сбивчивый рассказ о ее жизни.
С первого класса она стала осознавать, что она не такая, как все. И не только в плане учебы. Она постоянно задумывалась над смыслом жизни, о предназначении человека. Философ в душе, она не находила отклика у других, не находила тени понимания, даже когда повзрослела. Она пыталась не думать, не искать ответов, так как подсознательно понимала, что их нет, пыталась слиться с толпой, сделаться серой мышкой, жить ради каких-то мелких целей, но хватало ее ненадолго. У нее опять происходил срыв, она металась в истерике, силясь понять лишь одно – зачем? Не находя ответа ни на один вопрос, не принимая ни одной теории, она шла, спотыкаясь, временами ползая, по дороге жизни. Она хотела просто жить – и не могла. Почему? Никто, даже она, не знал ответа. Она считала себя сумасшедшей, больной, но не могла никому этого объяснить. Все те, кого она в жизни любила, ее не понимали. Не видя смысла продолжать отношения, она уходила. Она жила, но не жила. Она умирала, но воскресала. Ее душа требовала покоя, но не могла его нигде найти. Нигде. Ни с кем. Существуя в мире с одной надеждой – найти ответ, она встречала в людях лишь отчуждение, какое-то искусственное равнодушие, пренебрежение. И она со временем перестала обращаться к людям. Шли года, и надежда на избавление от этой муки таяла, как воск церковной свечи. Медленно и неотвратимо. И когда свеча догорела, она перестала искать. Она закрылась в своем мире, куда не было доступа никому. Она утратила стремление к истине, той первозданной истине, мудрее и старше которой нет ничего. Она потеряла нить, за которую держалась всю жизнь, и которая не могла закончиться. Она потеряла веру, жизнь, время. Она потеряла все. Все. Все…
Рассказ перешел в глухие рыдания, робкие, неумелые, сдерживаемые годами.
– Хочешь, я сделаю тебя другой? Тебе не нужно будет искать ответы – ты будешь знать их. Ты не будешь терять время – оно будет не властно над тобой. Тебе не нужна будет вера – то, что ты будешь видеть, будет неоспоримо. Ты не будешь воевать с жизнью за право жить – ты будешь самой Жизнью. Тебе не нужно будет искать смысл… – его голос обволакивал сердце и разум девушки, наполнял все ее тело теплом, расползался по воздуху вокруг нее и собирался вновь…
– Да!
– Подумай…
– Да, пожалуйста, да!
– Ты готова на все ради этого?
– Да.
– Обернись…
Она медленно обернулась, стараясь не потерять равновесие. Первое, на что наткнулся ее взгляд, это его глаза. Серые, поразительно, нереально серые, с серебряным отливом. Они выражали то, к чему она стремилась всю жизнь, – понимание. Его глаза, так же, как и голос, обладали удивительным свойством обволакивать. Резкие, черные ресницы обрамляли эти первые понимающие глаза, порезами выделяясь на бледном, как луна, лице. Точеный, аристократический нос идеально сочетался с глазами. Его губы… Его губы, тонкие, точно очерченные, бледно-розового цвета приоткрывали снежно-белые клыки. Он улыбнулся.
– Готова?
Вместо ответа девушка размотала шарф, расстегнула верхнюю пуговицу куртки, и, откинув назад волосы, посмотрела на вампира. С улыбкой, скорее растроганной, чем сочувственной, он приблизился к девушке.
– Так вы действительно существуете… – полу спрашивая, полу утверждая произнесла девушка.
Вампир склонился к ее шее, не отводя взгляда от ее глаз, где не было заметно ни тени колебания. Она смотрела ему в глаза до последнего, словно силясь впитать их боль, запомнить до мельчайших подробностей их выражение. Сердца, бившиеся в унисон, не хотели расставаться…
Вампир оторвался от девушки, быстрым движением ногтя разорвал себе вену и приложил к ее приоткрытому рту. Подождав, пока она выпьет достаточно, чтобы выжить, он встал с колен, посмотрел на лежащую на снегу девушку и собрался уйти. В последний миг он обернулся, окинул ее еще раз взглядом и ушел, точно уверенный, что никогда не забудет ее рассказ, глаза и улыбку, с которой она осталась лежать под нерабочим фонарем. И еще он точно знал, что не оставит ее без присмотра.
Она открыла глаза с первым ударом курантов, возвещавших о приходе нового года, который теперь ничего для нее не значил. Она сразу же оценила ту разительную перемену, которая с ней произошла. Девушка знала, что должна найти его. Обернувшись, она впервые в жизни не почувствовала себя одинокой…

1.01.2008г.
3.00-5.00

DANGER