Меня не хватит надолго, точно
и я не успею, прости,
спасая себя денно и нощно,
еще и тебя спасти.
Не стоит верить в меня, честно,
зачем ты следишь за мной?
Как я, ты не знаешь свое место?
…
Дай лапу, пойдем домой.
Осенним погожим днем она собиралась на встречу. Аккуратно собрала волосы в пучок, подвела брови, немного глаза, губы не трогала, они и без того хороши. Читать далее
Моему другу и соавтору Е.В. Смирновой
Лёнька и сам точно не знал, как его зовут. Простая история на самом деле – когда он родился, мама предложила назвать его Леонид, считая, что такое имя и отчество Ильич, которое у Лёньки было, ему поможет в жизни. Но оформлять свидетельство о рождении пошел отец и записал его Алексеем, в честь своего давнего друга. Тем более, что к тому времени, когда Лёнька вырос, ни имя Леонид, ни отчество Ильич, ему уже никак не могло помочь в жизни. Так и повелось – мать называла Леонидом, а отец Алексеем или Лешкой. Но иногда они путались и звали его как получится. Читать далее
Если смотреть сверху, с пика той вершины у подножья которой находился Клетес[1], то памятники на кладбище выглядели как фигуры, расставленные на шахматной доске. Он – единственный, кто был тут живой – казался основным игроком, способным рассуждать, кто и зачем сделал ход напрасно. Вокруг него – чередование белых, черных скульптур и саркофагов посреди неотступной темноты, которая для большинства здесь уже наступила… Читать далее
Я хотела любить, но не знала, как,
вроде, ясная вещь, вроде, мелочь, пустяк,
вроде, мы рождены с осознанием дела,
вроде, все гармонично – душа и тело.
Вроде, умная женщина, в зодиаке – рак.
Я хотела любить, но не знала, как…
Я оказалась плохой любовницей, совершенно некудышной, немыслимой, невыносимой. Кто знал, кто представить мог, что то, что началось с легкого флирта, игры, закончится болью. Моя вина, я всецело и бесконечно виновна. Но как выиграть гонку, когда набрали разгон, где эта финишняя прямая, и откуда взять силы, чтобы ее пересечь. Читать далее
В прекрасный день и верное мгновенье
Я посылаю вам стихотворенье.
Намеренья мои, увы, смешны.
Кому стихотворения нужны…
В ближайшем будущем,
вне зависимости от времени, в котором живёте.
Набережная святого Христофора была как на ладони: извивались узкие переулки, со всех сторон зажатые каменными лачугами, оплетенные зелеными, мощными лианами; брусчатка, политая садовником, сверкала на предзакатном солнце. Море лениво облизывало берег, раскачивая словно люльку. Немногие закрытые окна пылали от света, будто на пожарище; по улицам бродил морской ветер, приносивший летнюю прохладу. Читать далее
На столе моем множество книг. Здесь и любовные романы, книги о животных, география за седьмой класс, кажется, даже сборник сочинений Владимира Высоцкого. Я смотрю на них каждый день, я смотрю и планирую начать одну вот прямо с завтрашнего дня, истинно с завтрашнего. Долго выбираю, провожу рукой по обложке. Открываю, вдыхаю запах страниц. Перелистываю, разглядываю картинки. Останавливаюсь на одной из, читаю первые несколько строк. Закрываю, достаю блокнот и записыаю название той, что выбрал на этот раз. Читать далее
За последнее время я приобрел стоящего собеседника – он внимательно слушает, вытягивая шею, и вдумчиво молчит. Он знает об этом мире все. И, скорее всего, не доволен «Ледниковым периодом». Там много насочиняли, – мог бы он авторитетно заявить. Но он не обижает творческих людей: как и я, он к ним снисходительно добродушен. Они что-то рисуют, и им линии кажутся важными…О-ля-ля, за одно это их стоит любить. Читать далее
Он с усилием вспоминает начало разговора.
– Ну, вы дети и устроили, – сказала тетя Игоря – одного из «детей».
Второй ребенок – Аня, сидела здесь же, подле тети на белом ковре. Комната сделана под кабинет – черно-серая «стенка», офисное вертящееся кресло, на встроенном в «стенку» столе – компьютер. Бежевые обои, строгая лампа, плоский плафон. У окна стоит раскладывающийся темно-синий диван Игоря. Эту комнату он приберегал для себя, а гостей пускал только в случае серьезных разговоров. Самый-самый, по его мнению, происходил сейчас. Читать далее
В ближайшем будущем,
вне зависимости от времени, в котором живёте.
Дело было так.
Я тогда служил адвокатом в скромной, но амбициозной конторе, которой в свои двадцать три года вполне соответствовал. Сидя около окна, в ожидании интересного случая, я гадал, когда он соизволит упасть с неба. На своего шефа я не рассчитывал – лучшие дела доставались лишь старшим по званию, а спрашивали так, словно мы были в равных условиях. Читать далее
Маленькая печаль красноречива, великая – безмолвна.
Сенека.
Эту картину я написал пять лет тому назад – балерина в снегу исполняла на пуантах фуэте. Многие решили, что я изобразил зиму, потом зарисовывал девушку в теплом доме. Ну а затем добавил для верности пар изо рта и нежный румянец на впалые щёки. Но они забыли про легкую скованность, которая была ей не свойственна, но стянула движения на морозе, словно корабль во льду. Этого бы я придумать не мог – не такой уж я реалист, чтобы сделать хуже, чем просится. Читать далее
Мы помним лишь то, чего никогда не было.
I часть
Действительность прояснялась, словно кто-то включил свет и навёл резкость.
Теперь он смог увидеть кадр именно таким, каким он и был. «Кадром» он называл то, что другие именовали действительностью – фотоаппарат или камера были здесь не при чем
Вокруг стояли люди: большей частью ещё молодые по возрасту, но назвать их таковыми не поворачивался язык. Согласно времени прожитой жизни им было не больше 35 лет. Если судить по лицам и осанке – все 50.
Раздался громкий визг, словно десяток детей высокими голосами выкликнули какой-то лозунг или девиз, и комната наполнилась деловитой и суетливой малышней.
– Школа, – пронеслась у него мысль. Читать далее
Домой
Мглистая даль.
В тумане далёкий свет.
На переезде фонарь
На прощание смотрит мне вслед.
Лес полосой чернеет.
Поля, покрытые пеленой,
Заснеженные белеют.
Вокруг тишина и покой. Читать далее