Он с усилием вспоминает начало разговора.
– Ну, вы дети и устроили, – сказала тетя Игоря – одного из «детей».
Второй ребенок – Аня, сидела здесь же, подле тети на белом ковре. Комната сделана под кабинет – черно-серая «стенка», офисное вертящееся кресло, на встроенном в «стенку» столе – компьютер. Бежевые обои, строгая лампа, плоский плафон. У окна стоит раскладывающийся темно-синий диван Игоря. Эту комнату он приберегал для себя, а гостей пускал только в случае серьезных разговоров. Самый-самый, по его мнению, происходил сейчас.
– А давно вы встречаетесь? – спросила тетя.
Игорь просчитал в уме: с месяц как они уже «полностью» вместе, а до этого еще… ну две недели «гуляли».
Тетя посмотрела на Аню:
– Месяца полтора, – сказала та.
Тетя повторила:
– Ну, вы дети и…
Игорь не думал, что все случилось быстро. «Надо знать отношения, а не пустые сроки, – полагал он. – «Внешним» людям не въехать. Тетя, конечно, женщина мировая, и в нашем возрасте у нее такое было, но и ей не понять».
Он посмотрел на тетю. Аня тоже. Потом, Игорь удивлялся, как это они с девушкой за весь разговор не переглянулись. Тетя устроилась на диване с ногами, полулежа – ей было под тридцать, но на вид – скорее, студентка первых курсов; разве что по-женски уж очень ухожена. Аня говорила, что у тети Игоря такие красивые ноги и что зря она их прячет в брюки. Игорь соглашался – зря. Зато тетя в жару носила «топы», и Игорю нравилось идти рядом с ней, когда летом семья выбиралась на прогулку. Игорь мечтал о девушке вроде тети. Поэтому, как только он познакомился с Аней, он и минуты не сомневался в своих чувствах. Она, к тому же, «не прятала красивые ноги в брюки».
Тетя закурила. Она не была мамой, и слово «детская» не воспринимала. Тем более, комната напоминала ей офис. Игорь тоже захотел сигарету, но сдержался. Аня угостилась. Игорю показалось, что курят две подружки, и он случайно подслушивает девичий разговор.
– А почему ты так уверенна? – спросила тетя.
– Это точно, – немного разражено ответила Аня.
Игорь посмотрел на свой шкаф – в нем стояли оксфордские журналы, как намек на то, что времени мало – скоро придет репетитор.
– Ты в этом году поступаешь? – спросила тетя.
Игорь обрадовался – есть хоть кто-то из взрослых родственников, кто о его учебе забывает чаще него.
– Перешел в десятый. Еще два года школы, – ответил он.
– У тебя столько «поступательной» литературы…
– Я хочу в МГУ. Мне сказали туда за два года лучше готовиться, – он искоса взглянул на Аню. Она, скучая, курила, и будущие планы Игоря ее никак не тронули.
Тетя задумывается о ситуации. Она не хотела без «взрослых», решающих слов встречаться глазами с «детьми» и потому принялась рассматривать книжные полки. Собственно – и отсюда ее недавний вопрос – книг она там не увидела. Специальные учебные журналы: компьютерные и по языку, задачники-решебники и буклеты с краткими содержаниями по литературе. Все предельно сжато, словно кому-то стало жаль места, и он поработал архиватором.
– Я понимаю, что рано решаться на что-то серьезное, – первая заговорила Аня. – Мы еще не созрели для взрослой жизни. И я не планировала ничего такого. Я хотела побеседовать, вернее, посоветоваться, где лучше…
– Понимаю, – перебила тетя с вежливой, слегка намеченной губами улыбкой.
Аня вытянула ноги перед собой и чуть одернула невесомую юбку; Игорь с удовольствием разглядывал ее. Он вспомнил: Аня стоит на Крымском мосту и смотрит на воду, и он не рядом с ней, а чуть поодаль: любуется тем, как ветер обдувает ее жилистые ноги; и Игорь видит больше, чем предполагает улица, и как же ему приятно подсматривать, а ей все равно – Аня не отрывает взгляда от тихих волн. Что она находит в размытых контурах, когда он может нарисовать любую ее линию, понять он не может…
Вот и все начало, которое ему удалось вспомнить.
– Я тебя запишу, – говорит тетя. – Вначале на обследование, а там решим.
– Спасибо, – кивает Аня.
Она поднимается: отталкиваясь от пола руками, будто подтягивается на брусьях. Выгибает вперед обнаженную спину – на загорелой коже только красная ленточка – и встает. Игорь опять чуть позади и снова любуется Аней, ошибочно думая, что все движения ради него. На Аниных – широких бедрах белая юбка, по фасону напоминающая набедренную повязку. Аня выглядит, как дикарка. Игорь быстро поднимается следом за ней: они стоят рядом, и Аня дышит в его волосы горячим летним дыханием: когда она на таких высоких каблуках, то становится выше Игоря. Он провожает ее только до двери: Аня живет в десяти минутах, а сейчас день, «да и о чем по дороге говорить». На пороге Игорь тянется к ней целоваться, но она уже успела накрасить губы.
– Созвонимся, – говорит он.
– Звони.
Игорь бредет к своей комнате, чтобы одному пообщаться с тетей. Та курит, опустив голову к коленям – и кажется, что от ее лоснящихся от лака волос идет дым. Он стесняется войти туда, где «хнычут», и уходит в родительскую спальню, ждать репетитора. «Родичи, как всегда, допоздна на работе». Лежа на их кровати, Игорь вспоминает, как он познакомился на улице с Аней и в тот вечер пошел ее провожать. Тогда же признался в любви – «чего тянуть» – и не услышал ничего в ответ. А после недели прогулок по старой Москве – что не дом, то история, или, может, что не дом, то уже история – пригласил к себе. Они танцевали: Игорь ставил только родительские диски, с медленными «скучными» песнями: «своя музыка для любви не подходила». И ворочаясь сейчас на постели, он представляет себя не одним.
Аня идет к своему дому и прекрасно представляет для себя обратное. На нее смотрит каждый прохожий, как будто она вышла на улицу ради них всех. Она вспоминает начало разговора…
