Перевод с английского Олега Кустова
Было уже почти два часа ночи, когда я наконец распрощался со своими друзьями Доном Миллзом и Роном Герхардтом и поехал домой. За пивом и разговорами мы засиделись допоздна. Дон и Рон жили на пристани Саусалито, домом им служил лодочный сарай, стоявший в окружении подобных же хибар, старых фургонов и прогнивших лодок. Между этих неказистых обиталищ рос бурьян, валялись ржавые велосипедные рамы, пустые бочки из-под солярки, стертые автомобильные покрышки и прочие объекты постиндустриального искусства.
Дождь, ливший всю ночь, почти закончился; на ветровой стекло падали редкие капли. На Мариншип-уэй я свернул налево, на Харбор-драйв, затем – еще раз налево, на Бриджуэй. Проезжая мимо автобусной остановки маршрута Голден-гейт Транзит, я заметил стоявшую под навесом женщину, которая голосовала проезжавшим мимо машинам. Порой проститутки таким нехитрым способом подманивают клиентов, но я подумал, что для этого бизнеса время уже слишком позднее, да и погода крайне скверная. Я подъехал, остановился. Насколько я мог заметить, одета она была совсем не по погоде. Росту в ней было примерно метр семьдесят, влажные концы растрепанных рыжих волос прилипли к небрежно накинутому синему дождевику. Она жадно курила, вероятно, просто чтобы хоть как-то согреться.
– Подбрось меня до Лазанья-стрит, – сказала она, сев ко мне в машину.
Я тронул с места, потом, когда мы уже проехали пару кварталов, поинтересовался:
– А где эта чертова Лазанья-стрит?
– Не хочешь малость поразвлечься? – ответила она вопросом на вопрос.
– Не особенно, – сказал я. – Да и денег у меня почти не осталось.
– А сколько у тебя есть?
– Шесть долларов.
– Ну, – помедлив, сказала она. – За шесть долларов можешь получить минет.
Можно подумать я торговался, чтобы сбить цену.
– Если тебе так сильно нужны деньги, – сказал я, – могу дать тебе пятерку просто так. Доллар мне нужен, чтобы заплатить за проезд по мосту.
Она минуту поразмышляла над моими словами, потом сказала:
– Тормозни возле «Севен-элевен», я хочу взять чашку кофе.
К тому времени как мы подъехали к Милл-Вэлли, она уже задремала, привалившись к моему плечу. Я даже слышал, как она легонько похрапывает во сне.
Я проехал по шоссе Шор-лайн, на Тэм-джанкшн повернул налево и вскоре припарковался возле супермаркета. Она проснулась, потерла глаза. Я вышел из машины, она вылезла вслед за мной. Свой дождевик она оставила в машине; я обратил внимание на темные пятна у нее на руках. Они были очень похожи на синяки. Впрочем, эти пятна могли оказаться признаками какого-нибудь заболевания. Уж и не знаю, какой из двух вариантов был бы хуже, совершенно никуда не годная дилемма.
Я купил ей стаканчик кофе за пятьдесят центов и черствый шоколадный пончик за сорок. «Рэйнир эль» закончился, пришлось взять бутылку «Бадвайзера» за пятьдесят девять центов, и еще я купил пакет соленых крендельков «Ролд Голд» за тридцать пять. Я позволил ей забрать всю сдачу с пятерки – набралось три доллара шестнадцать центов. И у меня еще остался доллар в бумажнике – на проезд по мосту.
Мы вернулись к моему универсалу. Я сгрузил покупки на лежавший в багажнике матрац. Он служил подкладкой для всякого барахла, чтобы оно не гремело в багажнике. Хотя матрац можно было использовать с большим толком и приятностью.
Я подумал, что моя попутчица хочет вернуться на автобусную остановку, и повез ее обратно.
– Не надо, – сказала она. – Отвези меня домой.
– Куда, на Лазанья-стрит? – спросил я в полной уверенности, что название улицы выдуманное.
– Нет, я покажу дорогу.
Мы проехали Лорел-уэй, свернули на Марин-авеню, потом оказались возле неописуемо ветхой хибары.
– Идем, – сказала она. Пошла к дому первой, открыла дверь.
– Это ты, Крис? – послышался дребезжащий голос.
– Как ты, па? – отозвалась она.
Я такого не ожидал. Скорее подумал бы, что она живет с черным сутенером или подружкой-лесбиянкой.
Папаша Крис сидел на продавленном диване, смотрел телевизор. Грузный, плешивый дядька, который давно перестал за собой следить. Не знаю, какие между отцом и дочерью были договоренности насчет того, может ли она приводить посторонних мужиков к себе в комнату. Он сидел, курил сигарету и, кажется, ему было все равно.
Крис прошла в свою комнату. Я последовал за ней, чувствуя себя незваным гостем, неуверенным стоит ли уйти, или стоит остаться. Она начала раздеваться, и я снова увидел эти чертовы пятна на ее руках. Папаша ее поколачивал, что ли? Или она была наркоманкой? Пока я терзался раздумьями, она скользнула под одеяло.
И как мне надо было поступить? А как мужчина всегда поступает в таких ситуациях? Я из тех людей, что вечно мучаются сомнениями – что правильно? что неправильно? – мысленно возвращаясь к ним снова и снова, без конца. Вот до чего доводить степень магистра философии.
К счастью, она дола мне верную подсказку, просто похлопав ладонью по одеялу рядом с собой. Я быстро разделся; тело мое уже было наготове. Она притянула меня к себе, стиснула в крепких объятиях.
И долго не отпускала.
