Рожденные в СССР

Аня проснулась очень рано. Ей даже показалось, что она и не спала вовсе – просто ненадолго закрыла глаза, а когда открыла – за окном уже было светло.

Голова раскалывалась от выпитого ночью вина, а сердце разрывалось на части от пережитых воспоминаний. Хотелось плакать. Но за последние полгода уже столько слез по этому поводу выплакано, что с уверенностью можно утверждать – слезы не облегчат душу, а только еще больнее разбередят незаживающую рану.

Катя снится. Чуть ли не каждую ночь во сне приходит – улыбается и молчит. Аня понимает, что подруга умерла и просит: «Катюха! Ну, хватит молчать!.. Расскажи – как ты там? Тебе не страшно?..» Но Катя игриво вздыхает и уходит. Уходит, чтобы следующей ночью снова прийти – улыбаться и молчать…

«Чего же ты хочешь, Катя?.. Осуждаешь ли, что я назвалась твоим именем? Но ведь мы обе знаем, что я и есть ты, а ты – это я!.. Ты написала: «Живи за нас двоих…» Вот я и живу!.. Помнишь, ты рассказывала мне о братьях Диоскурах, сыновьях Зевса и Леды?.. Кастор умер, а его брат Полидевк подарил ему часть своего божественного бессмертия и теперь они Звезды, по очереди появляются на небе в созвездии Близнецов – утренняя и вечерняя!.. Ах, как здорово ты тогда рассказывала!.. Неужели ты уже тогда знала, что скоро уйдешь?.. Почему же ты сейчас молчишь? Скажи хоть слово! Ты же видишь и знаешь КАК МНЕ БЕЗ ТЕБЯ ПЛОХО!!!»

Анютка уткнулась лицом в подушку и подавила в себе истеричный крик, который рвался наружу!.. Через минуту-другую она успокоилась…

 

Всё! Хватит киснуть! Надо чем-нибудь отвлечься.

Ах, если б можно было забыться! Но Аня и не знает, что это такое «забыться»? Да и разве такое забудешь?.. Ну, пусть не забыться, а хотя бы переключиться на что-то повседневное. Да, это идея! Проверенный способ – сначала постоять под прохладным душем, а затем – прибраться в квартире… и читать…

 

***

 

Что такое ФЕНОМЕН???

Почему природа награждает (а может «наказывает»?) того или иного человека какими-то из ряда вон выходящими способностями? И это дается при рождении, то есть сразу и даром – бери и пользуйся!!!

 

В двухлетнем возрасте (!) Аня уже читала. Да, да – на третьем году жизни она уже самостоятельно читала и никто ее этому не учил!!! Мать Ани дочерью не интересовалась, а отец был вольным кобельком – «поматросил и бросил» маманю, едва узнав, что она беременна.

Какое-то время Аней занималась сердобольная соседка по коммуналке – некрасивая толстая дама бальзаковского возраста, у которой своих детей не было и она показушно «любила» чужих. Но однажды соседка скоропостижно «выскочила замуж», опечатала свою комнату и куда-то с кем-то уехала. Маманя Анюты, по-прежнему, черт-те где шлялась (занималась «модным» и чуть ли не «единственно доходным» в то время «челночным бизнесом»), а девочка целыми днями «обслуживала» себя сама.

Так она научилась (как это «так»?!) читать, писать и, самое удивительное, моментально запоминать увиденный текст – будь это хоть детская книжка, хоть научный трактат. До трехлетнего возраста Анечка практически просидела дома, и никто не знал о ее талантах.

Феномен ее фотографической памяти открылся случайно…

 

Жарким июньским вечером 1993-го года Анютка в одиночестве барахталась во дворе в песочнице и вслух развлекала сама себя, монотонно цитируя (слово в слово!) роман Федора Михайловича Достоевского «Бесы». Эту книгу она «прочла-сфотографировала» еще год назад у сердобольной некрасивой соседки…

И надо же такому случиться, что именно в этот момент мимо детской песочницы проходил подвыпивший пожилой профессор философии. Он размышлял о своем и мысли его небыли веселыми. Он думал о растоптанной российской культуре и торжестве бандитизма на всех уровнях, о психологии люмпенов и грабительской приватизации, которая, по большому счету, началась с горбачевской «Перестройки»… Но вдруг (!!!) профессорский слух резанули знакомые фразы великого русского писателя. И подвыпивший профессор вполне мог бы принять услышанное им за слуховые галлюцинации его собственных мыслей, если б голос не принадлежал маленькой девочке!!!

Вполне конкретный трехлетний ребенок – девочка, перепачканная с ног до головы песком и глиной, стряпала пластмассовой формочкой «песочные пироги» и, шепелявя, наизусть шпарила из «Бесов»:

– «…прищев в углу на штуле и упершищь обеими ладонями на колени. «Ненавищть тоже тут ешть, – произнещ он, помолчав ш минуту, – они первые были бы штрашно нещаштливы, ешли бы Рощщия как-нибудь вдруг перештроилась, хотя бы даже на их лад, и как-нибудь вдруг штала бежмерно богата и щаштлива. Некого было бы им тогда ненавидеть, не на кого плевать, не над чем иждеваться! Тут одна только животная, бешконечная ненавишть к Рощщии, в органижм въевшаящя… И никаких невидимых миру шлеж иж под видимого шмеха тут нету! Никогда еще не было шказано на Рущи более фальшивого шлова, как про эти нежримые шлежы!» – вшкричал он почти ш яроштью. «Ну уж это вы бог жнает что!» – жашмеялщя я…»

Профессор не верил ни ушам, ни глазам своим!!! (А вы бы поверили?..) Ноги его подкосились, и он тяжело опустился на край песочницы. Тысячи самых разных мыслей пронеслись в его ученой голове от «Белая горячка!..» до «Откуда этот феноменальный ребенок?..»

В конце концов, мигом протрезвевший профессор решил проверить – феномен это или ему все-таки пора лечиться?..

– «Низвожу бога до народности? Напротив, народ возвожу до бога…» – тихо начал он один из самых ярких монологов Шатова. Этот монолог профессор знал почти наизусть, потому что он за свою многолетнюю преподавательскую карьеру уже несколько сотен раз вещал его для студентов с кафедры.

– И вовще не так!.. – спокойно поправила девочка, не отрываясь от своих песочных «пирогов», и процитировала дословно, монотонно шепелявя, – А вовще так: «Нижвожу бога до атрибута народношти? – вшкричал Шатов, – напротив, народ вожвожу до бога. Да и было ли когда-нибудь иначе? Народ – это тело божие. Вщякий народ до тех только пор и народ, пока имеет швоего бога ошобого, а вшех оштальных на швете богов ишключает бежо вшякого примирения; пока верует в то, что швоим богом победит и ижгонит иж мира вшех оштальных богов…»

От радости профессор чуть не закричал в голос!.. Он вызнал у местных старушек: «Кто эта девочка?.. Как ее зовут?.. В какой квартире она живет?.. Кто ее родители?..» и уже на следующий день с утра спозаранку заявился к Аничкиной мамане, которая накануне вернулась из турецкого «челночного» турне. Они о чем-то побеседовали на кухне и даже немного бурно пошумели. Потом взрослые прошли в комнату, всю заставленную нераспечатанными клеенчатыми баулами, и профессор дал Ане «прочесть» из книги, которую он принес с собой – девочка легко повторила «сфотографированное». Возбужденный профессор и маманя снова ушли на кухню, где они долго разговаривали.

Анечка слышала, как ученый дядя убеждал ее нерадивую родительницу:

– Да поймите же вы! Ваша дочь – феномен!!! У нее уникальная, природой дарованная фотографическая зрительная память!!! Такие уникумы рождаются раз в тысячелетия!!! Психофизиологии утверждают, что до трехлетнего возраста человек накапливает до 70-ти процентов всей жизненно-важной информации! И за все оставшиеся годы жизни – не более тридцати!.. А теперь представьте – СКОЛЬКО информации усваивает ваша дочь?!

В конце концов, материнское согласие на обследование феноменальных способностей ребенка было-таки получено.

 

Ученые дяди «изучали» Аню в университетской лаборатории и девочка демонстрировала «чудеса»! – запоминала тексты любой сложности и любого объема чуть ли не с первого взгляда, а затем без запинки (хоть и не всегда охотно) воспроизводила «прочитанное» и просила «Дай еще печеньку!..», которым ее подкармливали, ради «чистоты эксперимента», изумленные лаборантки и студенты-практиканты.

После экспериментов весь профессорский состав собирался на шумный многоголосый консилиум, который нередко начинался «за здравие», а заканчивался, как правило, взаимными обидами…

 

В те смутные для России постперестроечные времена интеллигенция разбилась на два непримиримых лагеря. Одни слепо верили в то, что грядущие перемены несут на себе не только избавление от ветхосоветского идиотизма, но и счастливую возможность свободного творчества, развитие научной мысли, прогресса и мирового сотрудничества. А другие интеллигенты (которых было подавляющее большинство!) воочию наблюдали схоластическое пустозвонство псевдоперемен и уже на себе испытали массу унижений – любой полуграмотный прохиндей чувствовал себя «хозяином жизни», а они – профессора, доктора наук, деканы факультетов, всю свою жизнь, знания и силы отдавшие науке и просвещению – сегодня оказались на обочине. Интеллигенты-пессимисты тем и отличались от оптимистов, что были реалистами. А реалии были катастрофичными: все они остались без средств к существованию, без уважения к их заслугам, без перспектив… Увы и ах!..

 

Вот и сейчас в словесном поединке сошлись два непримиримых лагеря и спорили они не столько о феномене Анечки, сколько о том «Кому на Руси жить хорошо»… Пять ученых мужей говорили одновременно, перебивая друг друга и брезгливо морщась от речей оппонентов. Когда их спор разгорался (то есть почти что сразу) и уходил далеко от первоначальной темы дискуссии, аспирантка Вера вздыхала: «Это надолго!..» и за руку отводила Анечку в маленькую соседнюю лаборантскую комнату.

В лаборантской Вера поила девочку травяным чаем из термоса с домашним вареньем и скармливала ей свой бутерброд, завернутый в промасленную салфетку. После того, как бутерброд был съеден, аспирантка, как добрая волшебница, обязательно доставала из ящика стола заветный батончик «Сникерса» или «Марса». Вера съедала совсем маленький кусочек, неубедительно утверждая, что она совсем не любит шоколад, и Анечка, смачно чавкая, лопала весь оставшийся деликатес, запивая его все тем же вкусным и пахучим чаем из термоса.

Они сидели в лаборантской тихо-тихо, как два мышонка, и до них доносились только громкие реплики профессорского консилиума:

– Трансцендентальный ребенок!..

– Ах, профессор, да оставьте вы в покое своего любимца Канта!.. Что вы носитесь с ним, как со списанной торбой?.. Старик Иммануил заблудился в трех кенигсбергских соснах, а вы реанимируете его идеи, как единственно верные!..

– А я утверждаю, что время перемен для того и существует, чтобы рождались новые идеи и дети с формацией обновленного сознания!.. Только что мы с вами наблюдали ребенка будущего!.. А очень скоро такие дети будут рождаться повсеместно!.. И, помяните мое слово, через двадцать-тридцать лет эти дети создадут новое общество!..

– А покуда довольствуйтесь тем, что время перемен породило новую породу Шариковых! Вот вам Чубайс, Немцов, Хакамада, Явлинский и Жириновский! Кушайте их теперь без хлеба на постном масле!.. 

– Но, позвольте, Антон Вениаминович! Вы же не станете отрицать, что любое познание начинается именно с опыта и формируется лишь под воздействием априорных форм созерцания времени и пространства и трансцендентальных представлений!.. Никто еще не отменял этических норм, автономии морали и категорического характера моральных проявлений!..

– В этом я с вами целиком и полностью согласен!.. Даже Сталину и Гитлеру не удалось низвергнуть этику! Их идеологам пришлось выдумывать новые моральные принципы, которые, впрочем, только выдавались за новые, и только формулировками отличались от низвергнутых!!! Но кантианство, как таковое, ошибочно в зародыше!..

– А куда же прикажете девать «Категорический императив»? – который, как известно и есть всеобщий обязательный нравственный закон, коему должны подчиняться все люди, независимо от социального положения, национальности, происхождения или вероисповедания…

– Так вы предлагаете нивелировать сознание? – и пусть яйца учат курицу?

– Однако же, господа, действительным и истинным предметом познания являются сверхчувственные идеи, составляющие в своей совокупности основу бытия! Материальные же предметы существуют исключительно благодаря реализации в них идеи Бога!!! Бога! – а не ницшеанского сверхчеловека с его феноменами!..

– Ну, так мы с вами черт знает до чего договоримся!.. Любезнейший, Лев Викторович, это идеализм!.. Что же далее? Что вы нам предлагаете?.. – давайте все дружно бросим науку и станем дни и ночи напролет изучать шарлатанов – всяких Кашпировских, Джун, Чумаков!.. Их сейчас много расплодилось! На землю плюнь – в экстрасенса попадешь!..

– Очень… очень верное замечание!!! Человечеству необходимы ноумены, постигающие разумом, а не этим вашим сверхчувственным восприятием!.. Словечко-то какое выдумали: «экстрасенс»?! Даже мои студенты первокурсники знают, что «Феномен – это субъективное содержание нашего сознания, не отражающее объективной действительности»!.. Подчеркиваю: «СУБЪЕКТИВНОЕ»!!! Стало быть, так называемые экстрасенсы находятся вне объективизма!..

– О-о-о!!! Вместе с грязной водицей, уважаемый Петр Петрович, нельзя выплескивать из купели ребеночка! – непозволительная, смею заметить, ошибочка теоретиков!..

– Повторяю свою мысль – этот ваш идеализм сломает старое, но забудет построить нечто новое!.. Вот и будут ваши хваленые трансцендентальные дети жить на руинах!..

В какой-то момент профессора вдруг вспоминали о феноменальной Анечке, и тогда их дебаты ненадолго прекращались. Девочке давали печенье, и она вновь «фотографировала» и озвучивала любые мудреные тексты с абсолютно непонятными ей «заковыристыми» словами.

 

Надо отметить, что как бы горячо не спорили меж собой питерские светилы науки, все они, во время экспериментов, восхищенно качали головами, и… обреченно разводили руками – «ЧТО ДЕЛАТЬ ДАЛЬШЕ?..» – этого никто из них не знал. В советские времена можно было постараться «выбить средства» на изучение феномена Анечки в так называемых «закрытых лабораториях». А сейчас?.. – кому это нужно?.. Вся страна «кишит» потомственными колдунами, дипломированными (?) ведьмами, магами в седьмом поколении, целительницами-знахарками и сибирскими шаманами, которые заговорами «лечат»-калечат доверчивых невежественных обывателей от «порч», «сглазов» и «проклятий»…

На дворе 1993-й год! – кого сегодня удивишь трехлетней девочкой с «фотографической памятью» и умением читать?.. Ну, вундеркинд! – а толку-то от нее? Анечка ведь не «предрекает будущее» и не «снимает венец безбрачия»!..

 

Скоро эксперименты под «печеньки» прекратились – о девочке забыли. Только пожилой профессор философии приходил еще какое-то время к Анечке домой. Он ласково гладил девочку по головке и, тяжело вздыхая, повторял одно и то же: «Нагадал же черт – с умом и талантом родиться в России!..», не поясняя, однако, кого же конкретно он имел в виду – себя или Анютку? Потом профессор с маманей шли на кухню – пили вино, а иногда и водку, и на чем свет стоит, кляли «бардак», творящийся в стране и нынешние устои, горбачевскую «псевдоперестройку», ельцинскую «прихватизацию» и, обязательно, «рыжего кота» Чубайса!.. Если на кухне появлялась Анечка, то ей совали в ладошку печенье или конфетку, и маманя гнала девочку: «Дуй в комнату!.. Не видишь? – взрослые разговаривают!..»

Профессор приходил все реже и реже. Однажды пропал и он…

 

То, что она обладает сверхъестественным Даром, сама Анечка осознала только на десятом году жизни.

Вера (та самая аспирантка, которая семь лет назад в лаборантской комнате поила девочку травяным чаем с бутербродами и шоколадными батончиками), теперь уже кандидат наук и завлаборатории крупного НИИ, отыскала Анютку и, убедившись, что ее феномен не пропал, «пропиарила» вундеркинда по Питер-ТВ.

Так Анечка стала знаменитостью!..

Отныне о ней частенько писали в питерских и московских газетах. Ее феноменальному дару аплодировали на всевозможных ток-шоу, но Аню всё это мало забавляло. Самое главное, что ее опекала Вера – добрая красивая фея!..

Отныне Вера частенько наведывалась к Анечке в гости («Просто так! – шла мимо и решила зайти…»), и они, держась за руки, выходили гулять по Питеру. В кафешках Вера угощала девочку вкуснейшим мороженым, и молча глядела, как Анюта жадно поедает одну порцию за другой. Потом они бродили по аллеям парка, бегали наперегонки, прыгали через лужи, катались на качелях и карусели, и болтали «Обо всем, обо всем…» Вера была озорной красавицей и веселой доброй феей…

Только однажды случился у них весьма странный разговор.

Они сидели в кафе и Вера долго молча смотрела, как девочка уплетает десерт, а потом мило и немного грустно улыбаясь, тихо сказала:

– Если б ты была моей дочкой, я бы назвала тебя не Аней…

– А как?..

– Любовь…

И Анечка догадалась, что Вера назвала не имя!..

Это слово было произнесено негромко и не торжественно, не крича об этом на вес мир, а спокойно, буднично, лирично и очень уверенно. И оно – это замечательное слово! – окрасилось множеством ярких нежных красок, от которых на душе и сердце сразу стало тепло, легко, уютно, светло и чисто, будто помыли душу, поцеловали сердце…

Прежде Анечка никогда ни с кем не говорила о любви, поэтому сейчас она оторвалась от «вкуснятины», пристально посмотрела на Веру и спросила не по-детски серьезно:

– Вера, ты меня любишь?

– Люблю!.. – опять же тихо ответила Вера и совсем уже полушепотом добавила, – Очень-очень!..

– А ты меня не бросишь?..

От этого вопроса Вера чуть не расплакалась. Она хотела что-то сказать, но прикусила губу и промолчала.

– Не бросай меня, Вера! – попросила Анечка и, склонившись над чашкой с мороженным, тоже чуть не заплакала.

И прошептала:

– Мы друг без друга пропадем!..

 

Но буквально через месяц Вера уехала – в Испании ей предложили возглавить научную лабораторию и преподавать на кафедре Университета. В России Вера «задыхалась» от бесполезного абсолютно никому ненужного труда, катастрофического безденежья и безнадеги…

Перед отъездом зашла проститься. Они сидели в сквере на лавочке. Вера прижимала девочку к груди, нежно целовала ее лицо и волосы, плакала и говорила, что будет скучать, звонить и писать, просила, чтобы Анечка ее не забывала. И чем больше она говорила, тем больше плакала. А девочка повела себя довольно-таки странно. Очень долго она, насупившись, молчала, потом освободилась от объятий Веры, с чувством поцеловала ее руки, сказала тихо и коротко «Прощай!..» и ушла.

Дома Анечка разрыдалась так, что от истерики упала в обморок…

Вера не звонила и не писала. Много позднее Аня совершенно случайно узнала, что ее добрая и красивая фея так и не доехала тогда до Испании – через день после их прощальной встречи Вера погибла в Подмосковье в автокатастрофе.

Так Аня опять осталась в одиночестве…

 

Подружек у нее не было ни в школе, ни во дворе, а мальчишки казались ей какими-то недоразвитыми слюнтяями и маменькиными сыночками. За ее спиной (и она это знала) взрослые соседи и родители одноклассников нередко с пренебрежением говорили о ней: «Ой, уж знаменитость!.. От горшка два вершка, а нос задирает, как звезда экрана!..» Аня чувствовала, что рано или поздно, но кто-нибудь когда-нибудь из ее сверстников во дворе или в лицее обязательно повторит то, что говорят о ней их родители.

И однажды Анечка вышла во двор, а соседский мальчишка показал ей язык и очень обидно (даже оскорбительно – потому что при всех!) сказал: «Запоминалкина-Галкина!..» Другие дети, играющие во дворе, почему-то засмеялись, и это сильно разозлило Аню. Она взяла в руки палку и со всей силы шарахнула автора насмешки по лбу!.. Мальчишка упал, схватился за голову и, увидев кровь, истошно заверещал, как недобитый поросенок. Но Анюта посчитала процесс воспитания не вполне законченным, и замахнулась палкой еще раз – теперь уже на детей – свидетелей этого побоища! Дети с визгом бросились наутек, и только тогда Аня, победоносно и брезгливо усмехнувшись, отбросила в сторону орудие возмездия…

Конечно же, разразился грандиозный скандал дворового масштаба!.. Но с того дня больше никто не рисковал смеяться над Анечкой. Впрочем, и она сделала для себя определенный вывод: Аня захотела «быть, как все». Вернее сказать, она захотела выделиться из общей скучной толпы не умом и феноменальными способностями, а тем, чего боятся и что уважают – дерзкими кулаками.

 

Нельзя сказать, что, взрослея, она стыдилась своей уникальности. Но и практическое применение-то было одно-единственное – «сфотографировала» учебник или чужой конспект и «пятерка» в дневник!.. В лицее «преподы» настаивали, на ее участие в разных школьных олимпиадах, но Аня категорически отказывалась от этих настойчивых предложений, а иногда «специально» получала «двойки» или «тройки», лишь бы от нее отстали. Лицейские «преподы», как и те ученые с «печеньками», махнули на феноменальную девочку рукой…

 

Фотографическая зрительная память, как феномен – это именно фотографический образ. Что называется: «Сфотографировал – проявил!» Чистой воды техника, а не мышление… Как компьютер, который выдает сохраненную информацию.

И только дружба с Катей расставила все по местам. Катюха научила Аню наслаждаться (!) информационной пищей, а не глотать все подряд, как голодная глупая акула, страдающая потом от несварения желудка!..

И когда Аня этому научилась, тогда-то систематизирование и анализ, запоминаемых ею текстов, предоставили ей возможность на выбор: или «фотографировать», или вдумчиво читать написанное. Вдумчиво – значит, осознанно следить за сюжетом, наслаждаясь юмором повествования или фразеологическими оборотами речи, или красотой стихосложения, или мудростью философских притч…

Теперь Аня знала, что такое «сопереживать героям». Раньше она умела только моментально запоминать…

 

***

 

Алексей Николаевич спал в своей комнате, гостиная сияла чистотой, в кухне на плите варился борщ со свежей капусты для Марка, в духовке томилось мясо. Аня пила кофе, вдумчиво читая на ноутбуке «Поцелуи падшего ангела»…

 

***

 

Демидова взяли прямо перед офисом. Едва его джип подъехал на стоянку, бойцы ОМСН с дикими криками и матами выволокли из машины Романа, Михаила и Мартына.

– Лицом на землю!.. Быстро!.. Руки за голову!.. Лежать, блядина!.. Ноги шире расставил!.. Лежать!..

– Ну что, Роман Григорьевич? – услышал Демидов над собою чей-то гнусавый голосок, – Тебе казалось, что ты из железа, а я тебя заломал!.. Но это еще только первое отделение балета! Второе я тебе устрою в кабинете!..

Такими аляповатыми фразами, подслушанными в дешевых детективных сериалах, мог говорить только один мент – капитан Щеглов…

 

Опер УБОПа капитан Щеглов был жутким карьеристом и редким неудачником. Его отец, бывший полковник милиции, пристроил Андрюшу Щеглова сначала в Школу Милиции, а потом участковым. Но лейтенанта Щеглова поперли из участковых по многочисленным письменным жалобам «общественности, возмущенной его милицейским беспределом». И отец нашел сынку еще одно теплое местечко – ППС. Андрей и там не задержался. Отец выбил ему очередное звание и попросил за сына у своих старых друзей из УВД. Однако Щеглов, как только получил звание капитана, стал писать на всех доносы и очень скоро нажил себе врагов среди сослуживцев. Отец вновь вынужден был искать для сыночка место под милицейским солнцем. С огромным трудом Щеглова перевели опером в УБОП.

 

Капитан Щеглов, тщеславный неудачник, давно ждал момента, чтобы отличиться на каком-нибудь громком деле. Он дождался своего «звездного», как ему казалось, часа и теперь капитан лез из кожи вон, явно подражая какому-то отважному киношному сыщику.

– …Смотреть в глаза! – орал он на Романа, – Ты заказал Киргиза, ты заказал Ганса, а вместе с ними твои люди перестреляли еще семь человек. Но ты ошибся – Ганс только ранен! Он пришел в сознание и дает показания! И сейчас только дело времени и техники – кто из вас двоих быстрее и больше наговорит друг про друга!..

Демидов невозмутимо смотрел на кривляния капитана и улыбался. Он именно улыбался, а не усмехался, потому что усмешку еще заслужить надо, а улыбка – она или от Любви, или (как в данном случае!) из жалости…

Да, все происходящее походило на жалкую балаганную пародию, разыгранную плохим актеришкой. Настроения Демидова взбесили Щеглова. Он побагровел от гнева, и дешевые ментовские «штампы» сами собой вырывались наружу:

– А-а! Ты смеешься!.. Но до смеха ли тебе будет, если ты узнаешь, что сегодня у тебя на квартире был обыск и там нашли полкило героина и два ствола… В соседнем кабинете сидит твоя жена!.. Она трясется от страха!.. Она не при делах, но ей тоже светит крупный срок за хранение наркотиков…

Роман Григорьевич по-прежнему молчал и улыбался.

– Ты че лыбишься?.. Че лыбишься?..

– Давно я в цирке не был и клоунов не видел! – мотнув головой, спокойно сказал Роман.

– Че-е? Как ты меня назвал?..

Только сейчас Демидов перестал улыбаться и, смачно сплюнув в сторону, брезгливо поморщился:

– Капитан, не рви глотку и не фантазируй. На все твои сраные вопросы я буду отвечать только в присутствии своего адвоката – это, во-первых!.. А во-вторых, самое большое – через три часа ты, несолоно хлебавши, выпустишь меня на волю!..

Щеглов пришел в ярость. Он замахал перед лицом Романа своими женскими кулачками. Захлебываясь от негодования, капитан даже вспотел. Но Демидов больше не проронил ни слова. Роман Григорьевич понимал, что капитан Щеглов его просто дешево «разводит»…

Ганса завалили, и показания он сейчас дает на том свете – это РАЗ! Дома нет никакой наркоты – это ДВА!! Вряд ли менты сами подбросят наркоту – побоятся Демидовских столичных адвокатов, которые могут раздуть такой информационный скандал, что погоны полетят, как ноябрьские листья! Менты это знают и побоятся! Итак – это ТРИ!!! Поэтому Ольга сейчас преспокойно летит с дочерью в Париж – это ЧЕТЫРЕ!!!!

Ну, а бездарная клоунада капитана Щеглова придала Роману Григорьевичу еще больше уверенности в своей защищенности – значит, он все правильно проанализировал, и у ментов на него ничего нет. Поэтому и послали на «операцию по задержанию» и «допрос» этого шута горохового, а не кого-нибудь посерьезнее…

 

Через два часа Демидов вышел на улицу. У дверей его встречала гвардия. Мартын и Мишаня (немного «помятые») стояли впереди бригады. Обнялись.

Пацаны ржали:

– Папа, а нам сказали, что ты уже генерал милиции!..

– И что у тебя отдельный кабинет!..

– С толстой секретаршей!..

Из окна за ними наблюдал беспомощный капитан Щеглов, жуткий карьерист и редкий неудачник.

 

***

 

Сейчас на том самом стуле, на котором несколько минут назад сидел Роман, восседал, нога на ногу, следователь прокуратуры. Он с любопытным ехидством наблюдал за мечущимся туда-сюда по кабинету Щегловым.

– Ничего!.. Ничего!.. Я его все равно упрячу!.. – стонал капитан.

Следователь наигранно-печально вздохнул:

– Я тебя, Андрюша, предупреждал: Демидов – сильный мужик. И с ним нельзя себя так вести! К нему подход особый нужен!..

Следователь встал, потянулся и вполголоса пропел из Высоцкого:

Я ответил ему.

Я сказал: «Капитан,

Никогда ты не станешь майором!..»

И, напевая, он скрылся за дверью…

 

А в это время Роман Григорьевич Демидов уверенно шагал уже по другим милицейским коридорам. За ним семенил Пал Ваныч. Замыкали процессию Мартын и Мишаня.

Остановились перед кабинетом с надписью:

 

майор

МАСЛОВ Михаил Николаевич

оперуполномоченный

 

Демидов постучал и, не дожидаясь разрешения, вошел. За ним вошли и его помощники. Маслов сидел за столом и, близоруко щурясь, что-то выстукивал одним пальцем на клавиатуре допотопного компьютера. Увидев вошедших, майор кивком головы показал Роману на стул. Демидов сел за стол, напротив хозяина кабинета. Остальные стояли возле двери.

Маслов закончил писать, распечатал текст, сложил листы в папку и убрал свой труд в древний, видавший виды, сейф с облупившейся краской, сел и только теперь, закуривая, майор сказал:

– Не для протокола пригласил я тебя, Роман Григорич!.. Просто, по-мужски поговорить с тобою хочу! Тет-а-тет! Поэтому отправь своих бойцов и адвоката – пусть погуляют…

– Давай поговорим!.. – согласился Роман и показал «братве», чтобы ждали его внизу.

Когда Демидов и Маслов остались с глазу на глаз, майор тихо, но сурово спросил:

– Что вы творите, ребята?.. Вы почему опять весь город на уши поставили?.. Что? – опять беспредел?.. Опять Челябинск превратили в Чикагинск?!

Роман придвинул к себе пепельницу и молча закурил, без гнева и понтов глядя на майора.

Сию секунду Маслов и не ждал от него оправданий или раскаяний, поэтому продолжал в том же тоне:

– Роман Григорич, я было порадовался за тебя – слышал, что ты отошел от криминала, занялся легальными делами, развернулся не только в России, но и в Европе… А ты? – вновь за старое?..

Роман курил, и со спокойным молчанием смотрел на Маслова. Майор тем же тихим, но уже менее суровым голосом продолжил свою мысль:

– Неужели в войнушку не наигрался? – не верю!.. Наигрался!!! Годы не те и покоя душе хочется! Но кто же тебе спокойно жить-то не дает? А, Роман Григорич?..

Вместо ответа Демидов, глядя исподлобья, тихо спросил:

– Михаил Николаич, ты случаем не знаешь – зачем живет человек?..

Маслов, недоумевая, прищурился:

– Не понял?..

– Простой вопрос, казалось бы… А никто не знает на него ответа… Всех он врасплох застает… – невесело улыбнулся Роман.

 

Майор, не в пример другим ментам, умел не только говорить, но и слушать. Когда человек хочет что-то сказать – не надо давить на его психику! Пусть сам расскажет все, что хотел! И если ты профессионал, если умеешь читать между строк, то ты «услышишь» именно то, что тебя интересует! В начале разговора оперу необходимо сделать правильную вводную (пролог, так сказать), чтобы затем «разговорить» человека. И «разговорить» его можно только наводящими короткими вопросами, но никак не прессингом.

Такая методика ведения допроса в форме ненавязчивой беседы со свидетелями и подозреваемыми, помогла Маслову раскрыть много самых запутанных преступлений. 

Вот и сейчас майор молча ждал, когда Роман Григорьевич Демидов сам объяснит – что сегодня происходит в разворошенном осином гнезде криминального мира и какую личную выгоду он преследует?.. Поэтому Маслов приготовился слушать слова, «читая» подтекст сказанного…

 

Роман Григорьевич, подумав немного, усмехнулся и продолжил:

– Есть у меня любимая притча… Завоеватель мира Александр Македонский долго ждал, пока Диоген сам придет к нему выразить свое почтение, но философ преспокойно проводил время у моря – в бочке элитный коттедж себе обустроил… И Александр решил навестить его. Прыгнул на коня и с дюжиной воинов поскакал к морю. Они нашли Диогена, когда тот грелся на солнце. Александр подошёл к философу и гордо сказал: «Я великий император Александр!..» «А я – собака Диоген…» Воины захохотали, и Александр спросил: «И за что же тебя прозвали собакой?» Диоген отвечает: «Кто бросит кусок – тому виляю, кто не бросит – облаиваю, кто злой человек – кусаю!» «Ты боишься меня?» – спрашивает философа великий полководец. «А что ты такое – Зло или Добро?» «Добро!..» «А кто же боится добра?..» Наконец, Александр приказал: «Диоген, проси у меня чего хочешь!..» «Отойди, ты заслоняешь мне солнце…» – флегматично ответил Диоген и продолжил греться… Так вот, когда Александр и воины возвращались обратно, они долго вспоминали философа. Один из воинов сказал: «Глупец! Он мог бы попросить и получил бы всё, что только пожелает!» Но Александр усмехнулся: «Это ты глупец, а он – СВОБОДНЫЙ ЧЕЛОВЕК!!! И если б я не стал императором, то обязательно стал бы Диогеном!!!»

Маслов «переваривал» притчу, а Роман вновь усмехнулся, оглядев убогий ментовский кабинет:

– Мда!.. Допотопная у тебя обстановочка, майор… Как у Диогена… Может тебе помочь? – стол приличный поставим, стулья офисные, компьютер сменим…

Маслов в упор пристально рассматривал Демидова. Майор ждал от него еще и других слов. И Роман сказал эти слова:

– Успокойся, Михаил Николаич!.. За других говорить не стану, а от себя – гарантирую: не будет никакого передела, беспредела и стрельбы не будет. «Любимый город может спать спокойно, и видеть сны, и зеленеть среди весны!..»

Майор укоризненно покачал головой:

– Ох, Роман Григорич, Роман Григорич!..

Они посмотрели друг другу в глаза. Маслов, выдержав небольшую паузу, тихонько, но жестко постучал крепким кулаком по столу:

– Не знаю, в каком месте тебе дорогу перебежали Киргиз и Ганс, но я тебя предупреждаю – если в городе начнутся гангстерские разборки, то я таких конкретных собак на всех вас спущу, что вы от меня по всему миру по всем щелям прятаться станете! Но я вас все равно найду, из щелей достану, и от вас один хер полетят клочки по закоулочкам! Ты меня хорошо понял?.. Поэтому, Роман Григорич, мой тебе совет – прекращай беспредельничать, ложись «на дно» и не отсвечивай!.. А покуда… чтобы в городе – тишина полнейшая и чистота стерильная – ни одной гильзы на асфальте!..

Роман еле заметно кивнул:

– Ты знаешь, Михаил Николаич, я всегда говорил, что среди людей вашей профессии есть «менты» и есть «козлы»! Вот ты – настоящий «мент»! За это я тебя уважал, уважаю и уважать буду!..

Демидов затушил сигарету в пепельнице, встал и, не прощаясь, вышел.

 

Когда Роман Григорьевич закрыл за собою дверь и когда в гулком коридоре стихли его шаги, майор пинцетом аккуратно взял демидовский окурок, и положил его в небольшой плотный целлофановый пакетик с зип-застежкой…

Вчера ночью Михаил Николаевич побывал возле заброшенного склада и на самом складе, где Бобон и Сиплый «завалили» Ганса и пятерых его бойцов. А потом, рядышком с этими жертвами, кто-то «уложил» еще и Бобона, и Сиплого.

Маслов собрал на месте преступления много свеженьких «бычков», которые уже «ушли» на экспертизу. Вот и сегодняшний (демидовский) «пойдет» туда же.

Майор был абсолютно уверен, что Роман Григорьевич причастен к этой кровавой «бойне». И еще Маслов знал, что Демидов из тех, кто не только руководит и приказывает, но и сам во всем участвует, лично все проверяет и контролирует.

А значит, он был у склада и на складе. Нервничал и курил…

 

О-о, окурок!

Тебе надо поставить золотой памятник перед всеми полицейскими школами и юридическими ВУЗами! Сколько раз за историю мировой криминалистики во время следствий и на судебных процессах ты был самой главной (неопровержимой!!!) уликой, самым главным фактом, аргументом и доказательством обвинения?!

О-о, окурок!

Ты умеешь говорить убедительнее любого самого красноречивого свидетеля! До поры до времени на месте преступления ты лежишь себе (никого не трогаешь!), но всем своим видом просишь:

– Нагнитесь, поднимите меня!.. Я хоть и истлел до фильтра, но для вас, господа опера, я лучший друг! Я – ваши новые звездочки на погонах, ваши новые грамоты, медали и ордена, ваше новое продвижение по службе, ваши более высокие оклады!..

О-о, окурок!!!

 

***

 

СОН ДЕМИДОВА

 

Восток.

Уже наступило утро.

Учитель и ученик по-прежнему сидели в позе Лотос на том же месте – в горах возле бурлящей реки.

С закрытыми глазами Учитель заунывно что-то напевал.

– О чем Вы поете, Учитель?

– Все песни на свете о Любви… – ответил Учитель, не открывая глаз, и добавил, – Но я не пою, а молюсь.

– А почему Вы молитесь без слов?

– Великий Махатма Ганди сказал однажды: «В молитве лучше иметь сердце без слов, чем слова без сердца». Запомни это. Молитва служит для того, чтобы успокоить сердце и унять в человеке страсть.

– Но разве Страсть и Любовь – это не одно и тоже? – недоумевал ученик.

Учитель заунывно пропел еще немного и рассказал ученику притчу:

– Однажды сильный Ветер влюбился в прекрасную Розу. И Ветер так воспылал страстью, что сначала превратился в Вихрь, а затем и в Смерч. И, не рассчитав своей неуемной страсти, Ветер вырвал прекрасную Розу из земли и погубил ее…

Учитель помолчал и добавил:

– Сила настоящей Любви не в страсти, а в бережном отношении. ЛЮБИТЬ – это значит БЕРЕЧЬ!..

   

***

 

Москва.

На бешеной скорости из аэропорта Домодедово в столицу мчится «Лексус». За рулем Владимир. Рядом сидит Роман. Михаил устроился на заднем сиденье.

Демидов звонит по телефону:

– Аленка! Девочка моя! Я в Москве!.. Скоро увидимся! Люблю тебя!.. Целую!!!

Владимир, недоумевая, посмотрел на Романа:

– Ху из ит Алена?

– Девушка! – счастливо улыбнулся Демидов.

– Ну вот, объяснил, и все сразу стало понятно!.. Неужели та актриса с Санькиного дня рождения?..

Роман молча кивнул, и Владимир поинтересовался:

– У тебя с ней серьезно?

– Ты сейчас спрашиваешь, как друг или как брат моей жены?

– Как друг мужа моей сестры!.. У тебя с этой Аленой серьезные отношения?

– Вовка!.. По-моему, я влюбился, как школьник!.. – расплылся в улыбке Демидов.

– А-а! Ну, это не беда!.. – засмеялся Тучинский, – Я-то думал: «Седина в бороду, бес в ребро», а у школьников это называется «пубертатный период»!..

Роман промолчал и набрал номер Аслана.

– Здравствуй, Аслан!

– Здравствуй, Рома!

– Ты в Москве?

– Нет, Рома, я на Кавказе. Завтра буду в Москве… А что хочешь?..

– Да встретиться надо…

– Ну, если надо, значит встретимся! Какие проблемы?..

– Аслан, я хочу с тобою встретиться один на один, без свидетелей!

Роман услышал (нет, даже не услышал, а нутром почувствовал!), как Аслан усмехнулся:

– При нашей встрече, если ты так хочешь, будет лишь один свидетель – Аллах, да светится имя его!..

– Договорились!.. Этому свидетелю я доверяю!

 

Аслан солгал. Он был в Москве. Роман Григорьевич понял это по усмешке «чеха». И ложь, и усмешка убедили Демидова в том, что Аслан при встрече пойдет ва-банк!..

 

***

 

К ресторану «Храм дракона» Алена приехала на такси.

Роман сгреб любимую в охапку и так сильно прижал к себе, что у Алены захрустели косточки.

– Родная моя!.. Девочка моя!.. – захлебывался он от блаженства.

А она смеялась и причитала:

– Ромочка!.. Как я соскучилась по твоим рукам!..

Они долго сидели в ресторане. Смеялись и целовались. Как дети, дразнились смешными рожицами, и кормили друг друга с ложечек деликатесами. И снова смеялись, и снова целовались. А напротив них сидел архангел Михуил и невозмутимо пожирал все, что жевалось.

Потом они ходили по бесконечным московским бутикам, и Демидов сорил деньгами. В бутиках влюбленные тоже дурачились, не замечая никого вокруг – ни продавцов, ни покупателей, ни Мишаню. Выходя из очередного магазина, Алена с визгом и хохотом запрыгивала Роману на спину, обвивала его за шею руками, и так они шли до машины. А следом топал Михаил, держа в руках огромные пакеты.

Влюбленные были бесконечно счастливы!!!

 

Роман и Алена гуляли по улицам ночной Москвы. Они шли пешком, а Михаил медленно сопровождал их путь на «Лексусе».

– Когда-то, в сопливой молодости, я тоже мечтал стать актером, а стал… тем, кем стал. И сейчас, в общем-то, не жалею об этом!.. – Демидов усмехнулся, поясняя, – Среди актеров столько педиков, а я их не люблю! Я – неисправимый лесбиян!!!

Алена озорно засмеялась:

– Я это оценила!..

– Короче, Мельпомена тридцать раз перекрестилась, когда узнала, что я больше не грежу сценой. В театре играют вымысел, а мне нравится жить!

– И, тем не менее: «Искусство – это ложь, которая помогает нам узнать правду жизни»!.. – процитировала Алена, – Так утверждал Пабло Пикассо…

– Да?.. А, по-моему, жизнь гораздо интереснее театра!!! В жизни ты и режиссер, и актер, и драматург… а в театре?.. – Демидов хмыкнул и тихо произнес, – Знаешь, над чем я давным-давно думаю? Вот Шекспир сказал: «Вся жизнь театр и люди в нем актеры»! Так?.. Но если есть актеры, то у этого спектакля должны быть и режиссер, и зрители! Ну, или хотя бы один зритель!.. Мы, люди, играем спектакль, и за всем этим действом с интересом наблюдает Некто…

Алена внимательно слушала Романа. Он продолжил свою мысль:

– Бог и Дьявол… Но кто из них Режиссер, а кто Зритель? – Вот в чем вопрос!..

Девушка восхищенно глядела на своего любимого мужчину:

– Рома, я до сих пор напеваю твою песню:

 

Создать дешевенький уют

И пред сильнейшим падать ниц

И пить, где больше подают,

В кругу вальяжных важных лиц…

 

Демидов хмыкнул, а Алена поинтересовалась:

– А это правда – твоя песня?..

Роман Григорьевич коротко ответил:

– И музыка, и слова…

– Сильная песня! А от слов – аж мурашки по коже!.. – восхищенно сказала девушка и, помолчав, улыбнулась, – Я уверена, что ты писал и другие стихи…

– Писал… когда-то… – неопределенно ответил Роман и как-то даже немного смутился.

– Прочитай, пожалуйста!.. Ну, прочитай, прочитай, прочитай!.. – закапризничала Алена, прыгая перед ним.

– Ладно! – не сразу, но все-таки согласился Роман, – Мне лет двадцать было и я, тогда еще нищий и бестолковый, написал:

 

Часто кажется мне – я задействован в чьем-то спектакле,

Я на сцене один и с надеждой гляжу в темный зал.

Если зал опустел, очень больно актеру, не так ли?

А я очень хотел все сказать, что пока не сказал.

 

Я хотел говорить без повтора себя с каждым разом.

Обнажить свою душу и всем показать свою боль.

Но я должен твердить лишь избитые пылкие фразы.

Для кого и зачем я играю бездарную роль?

 

Я не справился с ролью и скоро другого назначат

Веселиться, грустить и сказать все, что я не сказал!

Никому не понять, как актер за кулисами плачет,

Не сыграв свою роль, принимая печальный финал!

 

Алена остановилась и восторженно зааплодировала, а Роман, немного смутившись, усмехнулся:

– Да хрень это все!!!

– Почему? Очень даже сильное стихотворение!

– Хрень!!! «…обнажить свою душу и всем показать свою боль…» – передразнил он сам себя и пояснил, – Нельзя ни перед кем обнажать свою душу и уж тем более нельзя никому показывать свою боль! Никому не нужна твоя боль, а в обнаженную душу каждый норовит плюнуть!.. Это я сейчас понимаю! В молодости не понимал…     

 

***

 

Аслан назначил встречу за городом в пятнадцать часов.

Ранним утром, оставив Михаила в гостишке, Демидов на такси (зачем же «светить» машину Владимира?) съездил на место будущей встречи и сразу обратил внимание, что поляна простреливается по периметру. При таком раскладе Роман Григорьевич превращался в живую мишень. Аслану достаточно будет поставить своих бойцов в разных местах, чтобы по первой же команде «чеха» превратить Демидова в дуршлаг.

– Ну, что ж! – расхохотался Роман Григорьевич, потирая руки, – На хитрую жопу у нас всегда найдется хер с винтом! Поиграем в «кошки-мышки»…

 

Демидов прибыл на встречу в пятнадцать десять. Он был один и приехал на такси. Машина развернулась и тут же укатила обратно в город.

– Привет, Аслан!

Роман был в длинном кожаном плаще. Руки в карманах, на лице – беззаботная улыбка.

– Заставляешь себя ждать!.. – несколько раздраженно процедил сквозь зубы Аслан, мельком взглянув на часы.

– По Москве пробки – сам знаешь!

– Ну, так о чем ты хотел поговорить, Рома?

– О тебе… и обо мне… о нас!

Аслан скривил губы в усмешке. Демидов говорил спокойно и уверенно:

– Рано улыбаешься, Аслан! Сегодня я задам тебе вполне конкретные вопросы и хочу получить на них исчерпывающие ответы!

Аслан прожигал Романа диким взглядом:

– Рома, ты рамсы не попутал? Ты с кем базаришь? Ты с вором толкуешь!!!

Но Роман был абсолютно хладнокровен и намеренно избегал в своей речи «блатных» словечек:

– Я разговариваю с человеком, который долгое время отслеживал все мои банковские счета. А дальше – схема традиционная! Правда, я еще не знаю, как ты собирался это делать, но со времен выясню и этот вопрос… Итак… По липовым документам ты хотел перевести мои активы на себя, а это сто с лишним миллионов евро. Но живой я тебе мешал. И ты заказал меня Киргизу и Гансу…

Аслан презрительно выслушал Романа и поднял вверх правую руку. Чеченец издевательски улыбался. Однако, простояв с поднятой рукой несколько секунд, Аслан несмело опустил руку и опасливо огляделся по сторонам.

Демидов весело спросил:

– Аслан, ты ждешь, когда в меня начнут палить?.. Как я тебя понимаю!!! Вместо Аллаха в свидетели ты решил взять своих бойцов. Но они уже на пути к твоему Аллаху… да светится имя его…

И в этот момент из кустов, из-за деревьев на поляну вышли десять гвардейцев Романа во главе с Мартыном. Последним нерешительно появился архангел Михуил.

А Демидов стоял с вороненым ТТ прямо напротив обескураженного «чеха»:

– Аслан, не дергайся! Ответь мне еще на один вопрос, и я отпущу тебя живым и невредимым. Скажи – кто в моем банке сливал тебе информацию о моих счетах?

Аслан молчал, потупив глаза.

– Кто?.. – жестко повторил вопрос Роман.

Чеченец попробовал смочить слюной пересохшее от страха горло и еле слышно ответил:

– Тихомиров…

Демидов, конечно, догадывался, что это мог быть сам Виктор Николаевич, но все равно скрипнул зубами от обиды, что его догадка подтвердилась. «Не верь, не бойся, не проси!» – это, конечно же, формула правильная. Но сколько же можно разочаровываться в людях?..

С минуту длилась немая сцена. Молчание прервал Аслан:

– Ты обещал отпустить меня…

Роман зло посмотрел на «чеха» и приказал своей гвардии:

– Пропустите его!.. Пусть уходит!..

Чеченец повернулся и, не спеша, пошел к дороге. Он медленно удалялся, а гвардейцы, недоумевая, глядели то на него, то на Демидова.

– Аслан!.. – окрикнул Роман.

И, когда «чех» обернулся, Демидов отрезал:

– Я передумал!

В то же самое мгновенье он вскинул ТТ, и с первого же выстрела повалил наземь чеченца. Мартын подбежал к уже мертвому, но еще дергающемуся в судорогах «чеху» и выстрелил «Контроль» в голову.

Мишаня, трясясь от возбуждения, стал выговаривать Роману:

– Папа, я уж подумал, что ты его и, правда, отпустишь!..

Разговор поддержал Мартын: 

– Ну-у! Я, блин, охерел!.. За что, думаю, мы его бультерьеров в кустах завалили? Чтобы этого отпустить что ли?..

– А сколько их было? – спросил Роман.

– Пять!..

– Молодцы, братья! – похвалил гвардию Демидов, и, в какой уже раз, поблагодарил судьбу за то, что с ним работает бывший кадровый спецназовец и надежный во всех отношениях Мартын, который создал великолепную Службу Безопасности из своих старых боевых товарищей. «Вот уж профи, так профи!» – подумал Демидов и распорядился:

– Приберите за собой и вечером встречаемся в «Викинге»…

 

***

 

Вечером уральская гвардия сидела в ресторанчике на берегу Москва-реки. Ресторан был выполнен в виде лодки древних викингов с драконом на носу корабля.

Роман Григорьевич понимал, что его бойцы очень устали и всем им необходимо срочно разрядиться. Поэтому он выкупил отдельный зал и заказал для своей гвардии полный стол закусок и выпивки.

Подняв первый бокал, свою речь он начал с серьеза:

– Братва! Сегодня я вновь убедился, что мы одна команда! Поэтому я долго говорить не буду, а скажу лишь – ЗА КОМАНДУ!!! Один за всех и все за одного!

С разных концов дружного стола «братва» загудела:

– Папа, мы с тобой!..

– Мы порвем всех!..

– За тебя, папа!..

Залпом выпили, и Роман тут же предложил вновь наполнить рюмки и бокалы.

– Мудрый и сильный Аль Капон сказал однажды, что «Доброе слово звучит, конечно, убедительно, но гораздо убедительнее – доброе слово и пистолет!..» Давайте выпьем за то, что наши безотказные стволы всегда поддерживают наши слова и дела!..

Все с одобрением выпили и, едва закусив, опять налили, потому что Демидов вновь поднял бокал с коньяком:

– И еще, пацаны, я хочу сказать вам!.. Запомните! – чтобы не случилось с любым из вас, я вытащу вас из любой деляги, из любой беды!!! Я пью за вас, моя гвардия!!!

И, не успел он выпить свой коньяк, братва заголосила:

– Папа, ты лучший!..

– За тебя, папа, мы любого вальнем!..

– Порвем, как мокрую промокашку!..

 

Через полчаса, когда гвардия уже хорошо приняла на грудь, Демидов отозвал в сторонку, пьющего наравне со всеми, но абсолютно трезвого Мартына. Мишаня тоже было поднялся из-за стола, но Роман Григорьевич показал ему жестами, мол «Сиди, ешь! Все нормально! Нам с Мартыном переговорить надо наедине!..»

Вышли на свежий воздух.

– Как себя вели гвардейцы? – тихо спросил Роман, прикуривая.

– Да, молодцы пацаны! Только твой Миша трухнул «не по-детски»…

Демидов пожал плечами:

– Ну, оно и понятно – все-таки впервые в такой ситуёвине… Одно дело – в тире по мишеням и в лесу по баночкам-бутылочкам, а другое – когда в человека!.. Ты когда своего первого вальнул – тоже, поди, неделю трясся от «кондрата»!..

– Первым у меня был душман на перевале!.. – ухмыльнулся Мартын, – В феврале 85-го мы груз сопровождали! И моджахеды нас со всех сторон обложили!.. Я к скале прижался, а этот «дух» прёт прям на меня, что-то по-своему лопочет – матерится, наверное! – а сам рожок из «калаша» никак изъять не может – переклинило!.. Ну, я в него весь магазин и разрядил с дуру! – в решето!!! Первую ночь, действительно, спалось херово! – даже фляга водяры не оросила!.. А потом – ничего, нормально!.. Ну, а второй, третий, двадцатый – эти уже пошли, как «Спокойной ночи, малыши»!..

Роман Григорьевич тоже разоткровенничался:

– А я своего «первенца» в мае 86-го – с одного выстрела… с трех метров из ТТ прямо в переносицу!

– Сильно! – со знанием дела тихо восхитился Мартын.

– Сильно!.. – криво усмехнулся Демидов, – У него аж фонтан из затылка брызнул, и мозги на молодую травку вытекли!.. Снился, падла, почти полгода, а потом перестал!.. Наверное, душа успокоилась…

Они помолчали минуту-другую, вспоминая каждый – «сколько, где, кого, когда и как»…

Первым из этих невеселых воспоминаний вышел Демидов:

– Ладно, будем считать, что «окрестили» Михуила!..

Мартын догадался, что, судя по всему, именно о «боевом крещении» Мишани Роман Григорьевич и хотел с ним поговорить наедине.  Но у Мартына на этот счет было свое мнение, и он неодобрительно покачал головой:

– Если по-чесноку, то я все равно не понимаю, Рома, какого хера ты Мишу возле себя держишь!!! Давай я тебе реальных пацанов дам!.. А че твой Мишаня? Он здоровый, но навыков у него никаких!!! Сегодня он хоть при нашей поддержке был!.. А завтра, когда один на один с кем-нибудь останется? – хер его знает, как он поведет себя в такой ситуёвине!.. И, как хочешь, но не доверяю я ему…

Роман Григорьевич хмыкнул:

– Мартын! Мы с тобою о многом никогда не говорили!.. Сейчас, видимо, настало время! – «День открытых карт»!!! Окей!.. Тогда послушай еще одну «веселенькую» историю… Очень много лет назад Мишаня был лучшим дзюдоистом страны. Он легко стал Чемпионом Европы, а потом и Мира. И впереди маячило Олимпийское Золото, о котором он мечтал чуть ли не с пеленок… Но в Москве функционеры из олимпийского комитета решили, что на игры поедет не он, а кто-то другой. И Мишаню, хоть он и был лучшим, жестоко «побрили» – оставили в резерве… Ту Олимпиаду русские дзюдоисты с треском просрали, а Мишка смотрел телевизор и рыдал от горя. А потом он запил. И за год пропил все: и машину, и квартиру, и даже свои медали… – ВСЁ!!! Я нашел его под забором! Причем, не в фигуральном, а в прямом смысле этого слова – под забором! И с тех пор мы вместе… И вот уже седьмой год чуть ли не каждое утро, прежде чем заехать за мной, он идет в церковь и грехи свои тяжкие замаливает!.. Ну, и уж коли наш с тобою сегодняшний базар по-чесноку, то я понимаю, что он хоть и «архангел», но защитник из него, как из говна – пуля!.. Но если сказать ему сейчас: «Миша, твой номер СТО ВТОРОЙ, потому что у меня есть бойцы получше тебя!..», то он снова опустится до подзаборного алкаша… Разумеешь?.. Так что я ему этого никогда не скажу и буду с ним, а он со мной!.. И без обид! Окей?..

– Окей!.. – с неохотой согласился Мартын, и они пошли к столу, за которым гоготала пьяная уральская гвардия.

Кто-то из гвардейцев попросил:

– Папа, давай нашу?.. – про Орла…

– Про Орла!.. Про Орла!.. – загудели бойцы.

Демидову подали гитару. Роман сел, усмехнулся, но гитару принял и с чувством запел:

 

Жизнь моя несчастливая,

Суета суетливая!

Выхожу поохотиться!

Очень хочется!

Я Орел, что в небе кружится!

Кто со мной не задружится,

Я того не прощу!

Кровь пущу!!!

 

Жизнь моя невеселая,

Но зато не осёдлая

Если черное красить в белое –

Станет серое!

Что ж раскаркались вороны?..

Я лечу во все стороны!

Я все время лечу,

Куда хочу!!!

 

Ну, а вы? – псы безродные,

Вечно полуголодные

Вы ж от падали падали

И не впадлу вам?..

Что глядишь озабоченно?

Убедишься воочию

Камнем с неба спущусь

И кровь пущу!!!

 

Я – Орел, птица вольная!

Своей жизнью доволен я!

На любую земную власть

Мне накласть!

Чтоб там мне не пророчили

Воронье и все прочие

Я же вижу – завидуют

Все Демидову!..

 

Последние слова гвардейцы горланили нестройным хором, подпевая «папе», а когда он ударил по струнам последний аккорд, бойцы громко благодарно заголосили.

Демидов, отложил гитару в сторону, налил себе «Хеннесси» и сказал:

– Пацаны! Секунду внимания! Сейчас мы с вами берем самых лучших московских сосок, и едем в баню!!!

– А-а-а-а!!!!! – опять восторженно взревела пьяная братва.

  

***

 

К Алене Демидов завалился уже под утро – пьяный, растрепанный и взлохмаченный.

– Ромочка, родной мой!.. Где же ты был?.. – шептала Алена.

Но невменяемый Роман, сжимая сильные кулаки, только рычал:

– Все нормально!.. Все нормально!..

И, добравшись до постели, он упал и мигом заснул.

 

Когда Демидов проснулся, и пока он принимал душ, Алена приготовила легкий завтрак. Роман вышел из душа свежий, бритый, с мокрой головой. Поцеловал девушку и сел за стол.

– Коньячку выпьешь? – улыбнулась Алена.

Демидов поморщился:

– Бр-р-р!!! Даже видеть его не могу!

– Ты когда улетаешь?

– Сегодня.

– А когда вернешься?

– Скоро, девочка! – успокоил ее Роман, – Очень скоро!!!

Демидов встал, подошел к Алене и крепко прижал к себе. Он целовал ее губы, глаза, волосы. Одной рукой залез под халатик и аж зарычал от возбуждения!

– Девочка моя! Сладкая!..

И они занялись любовью прямо на кухонном столе.

 

***

 

Челябинск.

Из аэропорта Баландино в сторону города движется эскорт из четырех джипов. Впереди идет «Хаммер». За рулем – Демидов, рядом сидит Мартын, на заднем сиденье – Мишаня.

Роман Григорьевич дает указание Мартыну:

– Найди мне этого мудака Тихомирова! Хоть с Луны, хоть из под земли!

– Ты будешь смеяться, но его уже нашли!..

– Когда успели?.. – изумился Демидов.

Мартын засмеялся:

– Зря что ли я здесь людей оставил?! Гвардия не дремлет ни в Москве, ни в Челябе!

– Ай, маладца!.. Мартынушка, ты незаменим!!! Тогда – сейчас в офис, а вечером попьем банкирской крови!!!

 

В офисе Демидова ожидал Пал Ваныч Скорняков.

– Роман Григорьевич, Вам надо подписать бумаги!.. Подписать… Так вот эти и эти!.. А по Черногории я все вопросы решил! Все вопросы… Через недельку надо оплатить там налоги…

– Хорошо! – одобрил Демидов, изучая и подписывая документы.  

Пал Ваныч переминался с ноги на ногу:

– И еще…

– Говори, Паша! Что ты скромничаешь, как девственница? Тоже мне – Клара Целкин…

– Роман Григорьевич, я, когда «чехов» отмазывал, то… десять тысяч своих денег одному прокурору сунул. Дайте распоряжение главному бухгалтеру, чтобы я получил эти деньги.   

Демидов рассмеялся:

– Знаешь, Паша, почему тебя родители Пал Ванычем назвали?

– Почему?.. Очень… очень интересно будет узнать!..

– Потому что ты напоминаешь Чичикова! Тот тоже был Пал Ванычем, и тоже мечтал разбогатеть на мертвых душах…

Скорняков хихикнул и хотел было что-то сказать, но Роман грозно цыкнул на него и набрал по внутренней связи номер главбуха:

– Ирина Петровна, платежи в Черногорию прошли?.. Так… А по Испании у нас что?.. Так!.. Хорошо!.. Понятно!.. С меня шампанское и шоколадка!.. Сейчас в бухгалтерию подойдет Пал Ваныч Скорняков, занесет вам этот презент, а вы перечислите на его счет десять тысяч евро – в рублях по сегодняшнему курсу ЦБ… Что?.. Нет, это не за доставку презента!.. Проведите, как «Премиальные»… Ну, все!.. Спасибочки!..

Довольный Пал Ваныч с шампанским и шоколадом побежал в бухгалтерию, а в кабинет вошла с отчетом секретарь Демидова:

– Позавчера звонил Тимирхан Абдулхамидович, просил Вас, как только Вы появитесь в Челябинске, сразу же связаться с ним. Та-ак!.. Приходила директор детского дома. Благодарила за помощь и очень сокрушалась, что опять не смогла Вас застать… Та-ак!.. Вчера утром звонили с телевидения. У них там послезавтра какой-то «круглый стол» в прямом эфире по вопросам инвестиционного бизнеса. Сказали, что перезвонят. Та-ак!.. Еще звонил врач из городской больницы. Говорит, что Вашему отцу совсем плохо…

Роман Григорьевич в сердцах что есть мочи брякнул кулаком по столу и грозно рявкнул на секретаршу:

– Дура!!! Бестолковая кукла!!! С этого и надо было начинать!!! Я тебя уволю к чертовой матери!!! Когда он… ну, врач этот, когда он звонил?..

– Примерно час назад… – испуганно отшатнулась секретарь, бледнея и чуть не плача.

 

Злой Демидов вышел из кабинета и увидел, что секретарша сидела за своим столом и, прячась за большим монитором компьютера, горько рыдала, уткнувшись в ладони.

Роман Григорьевич подошел к ней, погладил по волосам, чмокнул в макушку и молча вышел. А девушка зарыдала еще громче…

 

***

 

Через двадцать минут Демидов уже шагал по жуткому вонючему коридору больницы.

Отец лежал в отдельной палате. Ему только что поставили капельницу, но он был очень бледный и его губы высохли и потрескались.

– Привет, батя!

– Привет, сынок!

– Как ты?

– Да, ничего… не сдаюсь.

– Коммунисты не сдаются? – улыбнулся Демидов-младший.

– Сядь, Рома!.. Поговорить с тобой хочу…

Роман Григорьевич придвинул к кровати отца стул и сел. Отец посмотрел на сына глазами полными слез. Потрескавшиеся губы дрожали:

– Сынок, исповедаться хочу! Верующие попам исповедуются, а я вот тебе… Вот ты спросил меня тогда: «Зачем мы живем?..» И я все думаю: «Правда… А зачем?..» Странную какую-то жизнь я прожил! Вроде бы и сделал много для людей, для партии… а ничего не осталось… ничего… «Жизнь моя? Иль ты приснилась мне?..»

– Да, нормально все, батя!..

– Да у тебя-то, конечно, все нормально!.. – махнул обессиленной рукой отец, – Ты ведь не знаешь, как простые люди-то живут!.. Вам, богатеям, плевать на людей!..

Демидов-младший не обиделся, улыбнулся:

– Ну, что ты опять разошелся? Успокойся!

– Эх, Ромка!.. Тяжко мне признавать, что я мало успел… Может я жил неправильно?..

– А какая жизнь правильная?.. – задумчиво ухмыльнулся Роман, спрашивая толи отца, толи себя самого.

Демидова-старшего понесло:

– Товарищ Сталин прожил яркую красивую жизнь!!! И, если б, его жиды не отравили, глядишь – сейчас был бы коммунизм!!!

– Эка, куда ты, батя, хватанул!..

Григорий Константинович зашептал, словно их могут подслушать враги:

– А ты не смейся, сынок, не смейся!.. Проживи Сталин еще хотя бы десять-пятнадцать лет, и не было бы ни Хрущева, ни Брежнева, ни Горбачева… и нынешних «дерьмократов» Педведева и Мутина не было бы!.. А был бы коммунизм и страною управлял бы сейчас народ…

Демидов-младший скрипнул зубами:

– При Сталине был бы один сплошной концлагерь!..

– Да что ты понимаешь?.. – захрипел отец, – Тебе прихватизаторы эти доширак на уши навесили… Они страну, как липку, обобрали… И ты вместе с ними… Прочь!.. Прочь, сучье отродье!..

Роман встал и направился к двери.

– Стой, сынок! – вдруг услышал он тихий сдавленный голос отца, – Прости меня, Рома!.. Умираю я… Нельзя с обидой в сердце умирать!.. Прости!..

 

***

 

Тебе ли утверждать, что мир ничтожен,

Когда ты сам и низок, и смешон?!

Тебе под силу слышать свой лишь стон!

Чужие беды пусть других тревожат…

 

Но на пороге горький час расплаты:

Ты стар и одинок, и на исходе сил,

Твой круг забот и узок, и уныл,

В твоей стальной душе – одни заплаты.

 

Ну, вот и все! Ты выбрал свой удел!

Теперь зови… авось, тебя услышат.

Хотя, навряд ли, под твоею крышей

Хоть кто-нибудь остаться б захотел!

 

***

 

Когда Демидов садился в машину, ему позвонил его старинный друг – уральский криминальный авторитет «Мага». Тимирхан Магомедов был веселым человеком с внешностью Фреди Крюгера на пенсии.

– Здравствуй, Рома! Здравствуй, брат!

– Привет, Мага!

– Что такой голос невеселый?

– Отец у меня болеет очень… Как у тебя дела, братишка?.. Ты где сейчас?

– Я в Челябинске! Уже третьи сутки жду встречи со своим братом!

– Мага, давай тогда я дела свои порешаю, и вечером увидимся… Окей?

Роман отключил телефон и обратился к Мартыну:

– Ну, что? – где у нас рандеву с банкиром?

– На природе… Поехали по Уфимскому тракту – я покажу!

 

Они отъехали от города километров тридцать и свернули в лес.

Потом шли пешком, пока не нашли своих. Гвардейцы топтались возле двух машин, и вид у пацанов был, как у побитых собак.

– Что носы повесили? – спросил Демидов.

– Беда у нас, папа…

Роман Григорьевич напрягся:

– Что случилось?

Кто-то из «братвы» вяло пробурчал:

– Банкир убёг…

 

***

 

СОН ДЕМИДОВА

 

Восток.

Солнечный день. В небе – белые облака бегут по своим неотложным делам. Горы украшают себя разнотравьем и разноцветьем.

Учитель и ученик на том же месте в тех же позах.

– А почему, Учитель, ты отделяешь человека от природы? Ведь человек тоже создан природой!

– Потому, что природа создает нас Богами, а мы хотим быть людьми. В природе все неповторимо, все стремится к Совершенству. Посмотри на эти облака, они постоянно меняются. Посмотри на эти цветы, и ты увидишь – насколько они не похожи друг на друга. В природе нет ничего одинакового… И лишь человек мечтает о том, чтобы быть, как все. Люди не понимают, что общее у них только одно – все они разные… Разум сыграл с человеком злую шутку: умерли инстинкты, и на смену им пришел холодный расчет. А холодный расчет – это уничтожение в себе Бога. Это программа уничтожения бессмертия. Это программа самоуничтожения. Люди смертны, потому что они убили в себе Бога… 

  

***

 

Роман взревел:

– Мартын, это что за новости?.. Как этот ублюдок мог сбежать?.. Вы что охренели?..

Мартын обескуражено молчал, а его гвардейцы, потупившись, оправдывались:

– Папа, мы его, вроде, надежно связали…

– А он как-то развязался…

– Или его кто-то развязал…

– Я вас поздравляю!!! – зло рассмеялся Демидов, – Ну, пацаны, не ожидал я от вас такой лажи!.. Тьфу, вашу мать!!! Да, что за день-то сегодня за такой?..

Гвардейцы, с виноватыми лицами, утешали Романа:

– Да ладно, пап…

– Мы это… мы исправимся…

– Мы, бля, пошутили!!!

И пацаны заржали во весь голос.

Двое гвардейцев открыли багажник машины и извлекли оттуда связанного по рукам и ногам Виктора Николаевича.

Демидов облегченно выдохнул и покачал головой:

– Ай, засранцы!.. Разыграли папу!!!

Тихомиров испугано глядел на гогочущих гвардейцев и Романа.

– Развяжите этого уебка!.. – приказал Демидов.

Как только Тихомирова развязали и отлепили скотч, он упал на колени, и жалобно монотонно заскулил:

– Не убивайте… Роман Григорьевич… я все расскажу… не убивайте…

Хваленого банкирского лоска сейчас не было и в помине. Виктор Николаевич был жалок, ничтожен, мерзок.

Мартын презрительно сплюнул, а Роман кивнул головой:

– Рассказывай!..

 

***

 

Генерал-майор Артем Михайлович и полковник Гринько (сегодня оба были в цивильных штатских костюмах) неторопливо прогуливались по набережной.

Артем Михайлович блаженно вздохнул и выдохнул:

– Ах ты, Господи! Погода-то какая!.. А?.. Эх, сейчас бы где-нибудь с удочкой на берегу тихой речки посидеть! Вот не люблю я охоту! Мне охоты и в жизни хватает!.. А рыбалочка – это ж совсем другое дело! Сидишь на бережку и любуешься!.. Вода в реке спокойная-спокойная – бежит себе потихонечку, легкий ветерок дует, поплавок на волнах с боку на бок переваливается, в небе птички поют, в пахучих травах кузнечики стрекочут, а солнышко так и припекает! – хорошо!.. А?.. Хорошо?..

– Хорошо!.. – согласился Игорь Александрович.

– Что ж тут хорошего?.. – изменился в лице генерал.

И в голосе Артема Михайловича зазвучал холодный металл:

– Комары, клещи, да мошки, да сырость от реки, да еще и коровьи блины вокруг тебя, как мины?! А ты сидишь на берегу, балбес-балбесом! Вонючий завод рядом! – в реку отработанные химикаты сливает!.. Рыба по течению кверху пузом плывет! Но ты сидишь – на поплавок часами пялишься! – а дела стоят!.. Кто ж за нас с тобою дела решать-то будет?.. Итак!.. Что там у нас? Давай – докладывай!.. 

 

Полковник понимал, что его командир озлобился только потому, что обстановка в городе заставляет Артема Михайловича целыми днями торчать в душном кабинете и дышать городским смрадом. А так уже давным-давно отдыхал бы наш генерал душой и телом, но не в России, а в Испании на собственной латифундии, оформленной на тещу.

За высоким глухим забором одиноко «пригорюнился» на той испанской латифундии скромный трехэтажный особнячок. А перед ним теннисный корт, два бассейна, и «небольшой» сад на «–дцать» гектаров с огромным прудом. Вот возле этого пруда Артем Михайлович и любит вечерами посиживать с бутылочкой виски «Bourbon» и, вылавливая удочкой жирную серебристую форель, кишащую и на крючок с хлебом бросающуюся!..

 

Игорь Александрович тихо докладывал:

– Демидов начал беспредельничать! Словно с цепи сорвался!.. Боюсь, что мы теряем клиента…

Артем Михайлович уже совсем вышел из лирического настроения, и при обсуждении деловых вопросов он, как всегда, был хладнокровен и немного ироничен:

– Ну, зачем же терять хорошего человека?.. Хотя… даже если мы его потеряем – необходимо заранее выстроить надежную схему отъема его активов… особенно испанских… Позаботься об этом!.. Но пока что Демидов нам нужен живым!..

– На днях в подмосковном Одинцово была воровская сходка!.. – для верности «обрисовал» ситуацию Гринько, – Они хотят казнить Романа Демидова за смерть кавказского вора Аслана!..

– Демидов нам нужен живой!!! – тихо, но строго повторил, как отрезал, Артем Михайлович.

Полковник послушно кивнул:

– Понял!

– Ты вот что, Игорь Саныч… Слетай-ка ты в столицу, завези двести штук «зелени» – сам знаешь кому! – и пусть он даст команду, чтобы его лучшие опера провели с ворами разъяснительную беседу!.. Что им кроме Демидова казнить больше некого что ли?.. Пусть оставят нашего парня в покое!..

– Слушаюсь!.. Только в Москве предпочитают евро, а не доллары… В прошлый раз так и сказали…

Генерал раздосадовано покачал головой:

– Ох, уж мне эти москвичи!!! Ну, зачем им евро? – валюта ненадежная, курс неустойчивый… Того и гляди, все европейские государства от него откажутся и снова каждый народец на свою валюту перейдет!.. Э-хе-хе!.. Ладно! – что ж делать-то?.. Занеси ему евро… И от меня «привет» не забудь передать!..

Гринько на мгновение подобострастно вытянулся в струнку и, вновь зашагав рядом с начальником, продолжал:

– Далее… Агент, из окружения Демидова, сообщает, что наш фигурант может за границу податься!..

– Агент – надежный?..

– В общем, да! Только жадный очень!..

Артем Михайлович удовлетворенно хмыкнул:

– Жадный – это хорошо!.. Это правильно!.. Сколько лет служу, еще ни разу не встречал бескорыстных агентов!.. А вот альтруистам фанатикам никогда доверять не стоит, иначе они измучают тебя своей исступленной идейностью!..

Полковник подобострастно хихикнул, а генерал посерьезнел:

– Но, впрочем… Вернемся к нашим баранам! – Демидов пусть побеспредельничает, и тогда он от нас вообще никуда не денется!.. А вот со схемой по всем его активам ты, Игорь Саныч, поторопись, поторопись!.. Но поторапливайся не спеша, чтобы дров не наломать!..

 

***

 

Москва.

Алена вышла из театра и замерла – на стоянке перед служебным входом стоит «Тойота» ее бывшего друга Антона. Он выглянул из окна машины и рукою подозвал девушку к себе.

Алена медленно приблизилась к автомобилю.

– Садись в машину!.. Поговорить надо…

– Я не сяду!.. Я спешу!.. Говори, что хотел.

– Хорошо! – ухмыльнулся Антон.

Выйдя из машины, он вплотную подошел к Алене:

– Давай поговорим здесь!.. Куда пропала?.. Почему на звонки не отвечаешь – сбрасываешь?.. Хоть бы СМСочку какую написала – «так, мол, и так… Я подженилась на время!..» Ведь подженилась?..

Антон пристально смотрел на Алену. Она отвела взгляд:

– Прости, Антоша! Ты замечательный парень и я уверенна, что ты найдешь еще свое счастье…

– Ты что мелешь? – взорвался Антон, – Ты что сейчас мелешь?.. Какое счастье?.. За три года я убил на тебя кучу времени и бабок! А ты… с этим?..

Девушка прошептала:

– Я люблю его! Понял?.. ЛЮБЛЮ!!!

– Любишь?.. Ах, ты сучка!.. Да ты знаешь – кто он?..

Антон свирепо потряс возле ее носа блатной распальцовкой. Алена даже отшатнулась, но он грубо схватил ее за кисть руки и приблизил к себе, продолжая орать:

– Зачем ты ему?.. Он тебя потрахает и швырнет!!! Швырнет!!!

Алена уже смело смотрела в глаза Антону:

– Пусть… даже на это я согласна!..

Он замахнулся, чтобы дать ей пощечину, но рука его зависла в воздухе. Антон опустил руку и озлобленно прошептал:

– Я даю тебе время… до завтра! Подумай хорошенько!..

– Я уже все обдумала…

– И ты ко мне не вернешься?!

– Я ЕГО ЛЮБЛЮ!!!

Антон сжал кулаки и пошел к машине. Прежде чем сесть за руль, он крикнул:

– Завтра я приеду к тебе вечером! Приготовь все мои подарки!.. Всё, что я тебе, сучке, подарил – заберу!!! Оставайся с голой жопой!!! А когда он тебя швырнет, тогда ты меня вспомнишь! – сама… на коленях приползешь!!! А я еще подумаю – простить тебя или нет!..

Он сел в машину и на дикой скорости пронесся мимо Алены, едва не зацепив ее бампером. 

 

***

 

Челябинск.

Мартын презрительно сплюнул, а Роман кивнул головой:

– Рассказывай!..

Виктор Николаевич застонал, словно лишался девственности:

– Роман Григорьевич… Вы ведь сохраните мне жизнь… я ведь еще пригожусь Вам… Роман Григорьевич…

Тихомиров подполз к ногам Демидова, но Роман ткнул его в рыло носком ботинка.

– Говори, блядина!!!

– Роман Григорьевич! Я не знаю когда и не знаю как, но Ваша супруга, Ольга Львовна, она… Аслан ее запугал!.. Он ей угрожал каждый день!.. И она пообещала ему пятьдесят процентов всех Ваших активов… Она ведь прямая наследница!.. Я когда понял это, я Вам сразу и сообщил… Хотя Аслан и мне угрожал!.. Но я… Я ни в чем не виноват!!! Меня заставили…

Роман стоял с закрытыми глазами и окаменевшим лицом. Слова Тихомирова прозвучали, как гром среди ясного неба. Через минуту Демидов развернулся и пошел к своей машине.

– Рома! – догнал его Мартын, – А что с банкиром-то делать?

– Что хотите…

 

***

 

Через час Демидов встречался с Тимирханом Магомедовым. Мага ждал Романа в VIP-комнате грузинского ресторана.

Крепко обнялись.

– Привет, Мага!

– Здравствуй, Рома! Здравствуй, брат! Я третьи сутки в Челябинске и тебя увидеть не могу!.. Ты прямо Летучий Голландец!..

Демидов усмехнулся и недоверчиво прищурился:

– Неужели ты ради меня приехал?

– Да и свои терки, конечно, есть, но и с тобою давно не виделись! – поговорить хочу!

– Давай!.. Поговорим!..

Тимирхан перешел на полушепот:

– В подмосковье у воров толковище было… Порешали, что в лапшу искромсают того, кто завалил Аслана!..

– А что?.. – Аслана завалили?.. – вполне искренне удивился Роман.

Мага опешил, но быстро пришел в себя:

– О, брат!.. Растревожить улей легко, успокоить сложно!.. Когда-то я предупреждал Сашку Солоника: «С огнем играешь!..» Но он меня не послушал!.. Помнишь, чем Солоник закончил?.. – вот то-то и оно!.. Я тебе так скажу – если человек считает, что круче его только яйца, а выше только звезды, то ему хана!..

Демидов хладнокровно выслушал этот монолог и улыбнулся:

– Я недавно зашел в туалет одного ресторана, а там висит большая надпись над писсуаром: «Приятель, не льсти себе! – подойди поближе!..»

– Уже смешно… – даже не улыбнувшись, тихо произнес Магомедов, напряженно ожидая – что же Роман скажет дальше?!

– Я подошел поближе и писсуар сломался…

Тимирхан молча качнул головой – одним движением выразив и свою тревогу за друга, и восхищение его дерзновенной «безбашенной» силой натуры.

Мага хорошо понимал, что эти слова Романа Григорьевича не были позерством – Демидов не умел «рисоваться». И он действительно был таким – сильным и дерзким, уверенным в себе и не желающим идти на трусливый компромисс.

– Когда у тебя проблемы начались – почему ко мне не обратился?..

– Мага, ты же в курсе, что свои проблемы я решаю сам!.. Знаешь, как меня в детстве дразнили?..

– Как?

– Ромка Носорог!.. А знаешь – почему?..

– Почему?..

– Потому что у носорога плохое зрение и он очень неуклюжий, но при его массе – это проблемы окружающих!..

Демидов поднялся:

– Прости, Мага! Мне надо ехать! Береги себя!..

Друзья обнялись, и Роман Григорьевич решительно вышел.   

 

***

 

Увези меня, извозчик,

Где царит ночная тьма

Пусть твердят, что этой ночью

Я, увы, сошел с ума.

Пусть сегодня я бездомный.

Я хочу увидеть явь!

А рестораны и притоны –

Это все другим оставь.

 

Эй, извозчик,

Понужай плетьми коня!

Этой ночью

Некому жалеть меня.

Надоели сны святые день ко дню!

Неужели я себя не догоню?!

 

Увези меня, извозчик,

Поскорей из этих мест!

И ведь был до этой ночи

Я совсем не тем, кто есть.

Воют ветры – злые черти

На пахабную луну.

Неужели круг очерчен

И я у прошлого в плену?..

 

Увези меня, извозчик.

И не думай о грошах.

Пьяный голос этой ночи

До сих пор стоит в ушах.

Наконец-то лопнул чирей –

В этом мире я чужой!

Мне тоскливо в этом мире!

Увези меня в другой!..

 

***

 

«Хаммер» остановился возле убогой пятиэтажной «хрущевки».

– Ждите здесь! – приказал Демидов Мартыну и Михаилу.

Роман взял пакет и вошел в подъезд…

 

Перешагивая через ступеньку, поднялся на пятый этаж, и позвонил в квартиру №79. За дверью – тишина. Демидов настойчиво позвонил еще раз. Послышались шаркающие шаги.

– Кто? – спросил из-за двери заспанный мужской голос.

– Бандит Демидов!.. – развязно громко представился Роман.

Дверь открылась. По ту сторону порога стоял хозяин – Михаил Николаевич Маслов. Сейчас он был в майке с эмблемой «Динамо», потертых спортивных трекушках с пузырями на коленках и древних войлочных тапках.

Секунд пять Маслов с заспанным удивлением молча рассматривал своего ночного визитера. Убедившись, что «бандит Демидов» ему не снится, сладко зевая, спросил:

– Роман Григорич, ты часом дверью не ошибся?..

– Уезжаю я, Михаил Николаич! По твоему совету – «Ложусь на дно!..» Проститься пришел!..

Маслов подтянул повыше сползающие трекушки и, хмыкнув, пожал плечами:

– Ну, заходи – раз пришел!.. Только тихо – мои спят…

 

Они сидели на шестиметровой кухоньке. Демидов достал из пакета «Хеннесси», шоколад и мандарины, а Маслов порылся в холодильнике и извлек оттуда банку с маринованными огурцами, рыбные консервы и целлофановый кулек с квашеной капустой.

Роман открыл бутылку и разлил по чуть-чуть в два стакана.

– Роман Григорич, я офицер и помалу не пью!

Демидов налил для Маслова полный стакан.

– За что?.. – спросил одомашненный майор, поднимая стакан.

– За Россию! – совершенно серьезно предложил Роман.

– Ну, что?.. Патриотично!..

И они выпили залпом. Демидов отломил шоколад, а майор закусил капустой, изрядно полив ее подсолнечным маслом. С хрустом жуя, Маслов показал на «Хеннесси»:

– Ты прости меня, Роман Григорич, но, по-моему, твой элитный коньяк – говно!.. Я лучше водки выпью!..

И, не вставая с табурета, он достал из холодильника початую бутылку «Русской» водки.

– Видишь, как удобно – кухонька маленькая, мы с тобою рядом и все под рукой! – улыбнулся Маслов, наливая себе полный стакан.

Они снова выпили, закусили, и майор хитро прищурился:

– Куда ж это, если не секрет, уезжаешь-то?

– Сначала в Черногорию, потом в Испанию, потом еще куда-нибудь… Мир большой!..

Маслов, почесывая щетинистый подбородок, улыбнулся:

– Вот ты за Россию выпил, а из России бежишь!.. Как так?

Демидов ощерился:

– В интернете недавно статья была… «В 2009-м году за рубеж на постоянное место жительства эмигрировало примерно 70 тысяч россиян…» Как ты думаешь – кто уехал?..

– И кто?.. – почти равнодушно поинтересовался снова сладко зевающий Михаил Николаевич.

– 70 тысяч человек! Из России свалили и легли на «дно»!.. – горячо повторил для лучшего понимания Роман Григорьевич, добавляя, – И это не колхозники, не рабочие… Это бизнесмены! И, поверь, что там – за бугром – их знания, опыт, силы и таланты будут востребованы! Они там нужны!!! А здесь их попросту задушили!..

Маслов иронично замотал головой:

– Ой-ё-ёй!.. Кто ж это их здесь задушил, бедненьких?..

– Князь всея Руси Владимир Ясно Солнышко со своими опричниками и наместниками!.. – злобно рыкнул Роман Григорьевич.

Михаил Николаевич хитро улыбнулся. Ему явно было что на это ответить, но покамест он промолчал, давая возможность собеседнику выговориться.

– Россия!!! – шепотом выдохнул Демидов.

Масса горьких интонаций прозвучала в этом произнесенном вслух слове – и боль, и разочарование, и обида, и безответная любовь!.. А сам Демидов, всегда такой подтянутый, спортивный и сильный, сейчас как-то зажался, даже сгорбился:

– Я все надеялся: «Вот коммунистов сбросили – сейчас перемены начнутся!» Ага! Жди!!! В 93-м, когда Ельцин Белый Дом из танков расстреливал – вот тогда я и понял: «Хрен вам, дарахие рассияне, а не перемен, панимаишь!..» Россия!.. Даже Гимн новый придумать не можем – до сих пор «советский» хором горланим! Только «Сталина» на «Бога» заменили!.. Вот тебе и вся Россия!.. Надоело все! Покоя хочется, а здесь никогда покоя не будет!..

Маслов молчал, а Роман Григорьевич выпрямился, наконец-то, и оскалился:

– У нас даже дети знают, что главу МЧС зовут Сергей Шойгу. Один из самых популярных людей правительства – чуть ли не каждый день по телевизору его видим. А почему? Да потому что Россия – это Страна Чрезвычайных Ситуаций…

 

***

В машине сидят двое: Мартын – за рулем, а рядом дремлет Мишаня.

Телефон Демидова, который он забыл или намеренно оставил, звонко «запел» на «торпеде».

– А-а-а!!! – испуганно подскочил в кресле проснувшийся Михуил.

Мартын усмехнулся:

– Че ты?.. Это Ромкин телефон!..

– Фу-у!.. – тяжело выдохнул Мишаня, протирая сонные глаза, – Сон херовый, да еще и этот орет, как недорезанный!..

Телефон «пропел» несколько секунд и умолк.

– Что снилось-то?..

Михуил помотал туда-сюда головой, с хрустом разминая шею:

– Выхожу на татами и вдруг понимаю, что я голый! Все ржут, а я не знаю что делать? – бежать в раздевалку или бороться?.. Аж в пот бросило!..

Мишаня вновь (теперь уже облегченно) выдохнул, откинулся на сиденье и, расстегнув несколько пуговиц на рубахе, протер огромной своей ладонью шею и грудь.

– В церкви давно был?.. – поинтересовался Мартын.

– Сегодня утром!.. – закрывая глаза, ответил Мишаня, и блаженно улыбаясь, пояснил, – Я без церкви не могу…

– Ладно… Спи… – тихо посоветовал Мартын и, оглядев еще раз богатырскую грудь и мощную шею Михаила, отвернулся.

Глядя в окно, Мартын как-то странно ухмыльнулся.

 

***

 

А на крохотной кухоньке страсти накалялись.

Демидов налил майору водки, а себе – элитного «говна».

– Ты знаешь, Михаил Николаич, вот я всю Европу вдоль и поперек исколесил. И в любой стране мне рады, как родному! Отели предлагают покупать, земли, заводы!.. Так везде!.. Везде, кроме России… Наше земельное законодательство чиновники сочиняли для себя, а не для людей. Насрать им и на Россию, и на россиян с высокой горы огромную кучу!!!

Они выпили еще по одной. И пока Маслов с отсутствующим видом закусывал капустой, Роман продолжил, входя в раж:

– Давай сядем сейчас с тобой в машину и поедем в любую сторону нашей необъятной родины. И слева, и справа будут бескрайние просторы! И везде на полях и в лесах мы увидим одно и то же – хлам, ржавый металлолом, бесхозяйственность!.. Давай зайдем к любому местечковому чиновнику! Зайдем и скажем: «Продай нам землю, и через год мы на ней сделаем рай! Уберем мусор, поставим отели, взрастим сады, засеем поля!..» Ты догадываешься – что нам ответят?.. То-то!.. На российской земле никогда не было хозяина!!! До революции – крепостное право, а после революции – колхозы!.. Появился Столыпин – пристрелили!.. Да что далеко ходить? Влад Листьев решил было порядок на ОРТ навести, так из него в 95-м дуршлаг сделали – свинцом нашпиговали!.. И до сих пор дело не раскрыто! – значит, кто-то из Кремля заинтересован в том, чтобы это убийство «зависло» в архиве!.. А это уже, как показательный урок всем остальным! – мол, «Появится еще кто-нибудь из реформаторов – мы и этого хлопнем, как муху!!!» Такое ощущение, что Бог отвернулся от России…

Маслов крякнул и усмехнулся – пришла его очередь выговориться:

– Ну, ты, Роман Григорич, хоть Бога-то всуе не поминай!!! У тебя же руки по уши в крови!.. Я ведь помню, как вы с братвою, по молодости, чурок на «Зеленом» и «Центральном» рынках бомбили! И если кто-то не отстегивал вам, то вы его в лесу закапывали!.. Или думаешь, я забыл, как твоя бригада головорезов по всей челябинской области на трассах подчистую грабила фуры?! Или как вы рэкетировали местных и заезжих «коммерсов»!.. Вы ж тогда, как печенеги, всех кооператоров непомерной данью обложили, а на непокорных совершали разбойничьи набеги!.. И пять лет «строгача» ты именно за рэкет получил!.. Вот только легко ты тогда отделался! Ведь твой адвокат (жук столичный!) тебя из под «расстрельной» статьи увел!.. Ну, а после отсидки ты сколотил новую «бригаду»! И все прохвосты – колпачники, валютчики, каталы – все под «демидовской крышей» ютились!.. А ты целыми составами крал металл с завода «Мечел», продавая его москвичам и заграницу… И тебе, как и тем чиновникам, насрать было и на Россию, и на россиян!.. – с высокой горы огромную кучу!.. Бога он тут вспомнил!!!

Демидов изменился в лице:

– Да, я – бандит с большой дороги! Но я граблю БОГАТЫХ!.. А потом детским домам помогаю…

– У-тю-тю-тю-тю!.. – отмахнулся Михаил Николаевич, – Ты мне-то уж не рассказывай байку про благородного разбойника с челябинской помойки!.. Тебе напомнить факт из твоей биографии? – как ты наладил наркотрафик через Казахстан и такие огромные бабки поднял на наркоте – что будьте нате!.. Детдомам он, видите ли, помогает… В любой подъезд заходишь, а там шприцы, шприцы, шприцы!.. Узнаешь свою работу, Робин Гуд Демидов?..

Захмелевший Роман заиграл желваками:

– Майор, а зачем же ты пьешь-то сейчас со мной? Раз уж я такой страшный…

Маслов тихо засмеялся:

– Я тебя умоляю!!! Да какой ты страшный?.. Тебя боятся только те, кто сам нечестно живет!.. А пью я с тобою сегодня, потому что выговориться тебе надо! Запутался ты! Сам себя в угол загнал!!!

Роман Григорьевич прикусил губу, сверкнув на майора злыми глазами, и в тихом голосе Демидова зазвенел холодный металл:

– У моего отца был ротвейлер Руслан – умный, надрессированный до «не могу»! Я совсем еще мальцом был, а хорошо помню, как отец любил всем фокус показывать: положит псу на нос кусочек сахара, а Руслан замирает и сидит так – хоть час, хоть два! Потом отец командует: «Возьми!», и только тогда пес подбрасывает носом сахар и съедает!.. Никого Руслан не слушал – ни меня, ни мать!.. Только хозяина – батю!.. Однажды папаня мой крепко выпил. Пришел вечером домой, положил на нос Руслану куриную косточку и забыл про пса. Утром просыпается, пошел в туалет, глядь – а Руслан так и сидит с той косточкой на носу…

– Трогательная история! «У попа была собака…»

Роман Григорьевич пьяно покачал головой и, оскалившись, с вызовом спросил:

– Знаешь в чем разница между мною и тобою? И почему мы никогда не поймем друг друга?.. Да потому что ты – пес государев! Тебе хозяева кость обглоданную на нос кладут, ради забавы, и знают, что ты на слюну изойдешь, но не тронешь хозяйского!.. Таким тебя выдрессировали, а ты и рад служить, верный Руслан!!!

– Я – пес!.. – утвердительно кивнул Маслов, – А ты?..

Роман Григорьевич подходил к стадии кипения:

– А «я Орел! – Птица вольная!..» Я сам себе добычу добываю! Нашел жрачку – сытый, а нет – спать ложусь голодным! Но с чужой руки кормиться – для меня впадлу!!! Понял?..

– Что ж не понять?! Я давно тебя понял… – спокойно усмехнулся майор, – Но и ты заруби себе на своем распрекрасном орлином клюве, что ты – ВОР! И я, пес государев, буду грызть тебя везде и всегда, как только увижу, что ты снова над чужим добром кружишь и крыльями машешь!..

И вот здесь Демидов вскипел – забурлила кровь:

– А что же ты, Шерлок Холмс хренов, не ловишь воров, грабителей и убийц из Кремля? Вот где мафия настоящая!.. Газ, нефть, золото, алмазы, лес, редкоземельные металлы – все это, эшелон за эшелоном, каждодневно (чух, чух, чух – по рельсам) идет за «бугор»!.. А Чечня?.. Толстожопые московские генералы (щеки на погонах) сначала «чехам» оружие и боеприпасы продают, а потом сопливых русских пацанов под чеченские пули бросают!.. А Дальний Восток?.. Там сегодня вся Россия под китаёзами! – и русские на китайцев за гроши работают! И это потому, что «узкоглазые пекинесы» регулярно отстегивают в эту сраную Москву жирную «кремлевскую доляшку»!.. Александр Лебедь и Михаил Евдокимов задумали на этот счет с Кремлем пободаться! И что?.. С обоими губернаторами – «несчастный случай» приключился!..  

Роман Григорьевич жадно хлебнул коньяка, смочив пересохшее от гнева горло, и брезгливо поморщился:

– Ну? И что же ты сидишь? – зенки на меня вылупил!.. Беги – лови кремлевских воров и убийц?.. Или ты дурачком прикинешься и скажешь, что не знаешь ничего этого?.. Знаешь!.. Все ты знаешь!.. Но против ветра ссать – себе дороже!.. Уж если с «губерами» в России не церемонятся, то тебя-то, шавку, и подавно удавят!.. Вот ты и сидишь на своей метровой кухоньке, картоновый Пинкертон, пьешь паленую водяру и жуешь кислую капусту!!! Жуй, пей и помалкивай, а то хозяева и это отберут!..

Демидов резко поднялся и вышел вон. Через секунду после того, как за ним захлопнулась входная дверь, майор Маслов ухмыльнулся:

– Орел – птица вольная! Словно бита бейсбольная!.. – сказал он, зевнул, и вылил остатки «Хеннесси» в раковину.

 

***

 

Как только злой Роман сел в машину, Мартын показал на телефон, который опять радостно сиял экраном и весело подпрыгивал на «торпеде»:

– Пятый раз звонит…

Звонила Алена:

– Рома, любимый, я очень соскучилась…

Демидов тут же словно оттаял сердцем:

– Девочка моя! Я скоро приеду… Жди меня!!!

– Рома, я в Челябинске…

– Где-е?

– В Челябинске, в аэропорту… Только что прилетела!..

– Я сейчас приеду за тобой!!! Безумная моя, как я тебя люблю!!!

Он отключил телефон и скомандовал Мартыну:

– Жми!!!

 

Аэропорт Баландино.

Роман сгреб свою Аленку в объятья.

– Родная моя!.. Как вовремя ты появилась в моей жизни!..

– Я знаю, Ромочка!.. Я все знаю!.. – задыхаясь в сильных объятьях, шептала девушка, – Мне сон приснился, что ты идешь на Голгофу, а я бегу за тобою, падаю, поднимаюсь и снова бегу… Я знаю, что мы погибнем, но с тобою мне ничего не страшно – ни жизнь, ни смерть!.. Лишь бы с тобой!..

– Ну что ты, девочка моя!.. Жить надо!.. Жить, а не умирать!.. Будем жить! Ты даже не представляешь, как мы с тобою будем жить!!!

 

***

 

Мага звонит по телефону. Говорит на чеченском:

– Мусса, я знаю Романа девять лет!.. Рома – воин, а не чабан… Да, я говорил с ним… Да… Мусса, он смертник – прятаться не станет… Ждите его в Москве…

 

***

 

Демидов и Алена садятся в «Хаммер». Роман командует:

– Мартын, труби общий сбор для гвардии – выезжаем в столицу!..

Мартын усмехается:

– Рома, а все уже в строю! Только ждут твоей команды!

– Тогда – вперед!!! Нас ждут великие тела!!! Поедем на двух машинах. Остальных бойцов отправь в Москву на самолете. Пусть ждут нас в домодедовском «Аэротеле»…

– Сделаю…

Алена недоумевая посмотрела на Демидова:

– Мы едем в Москву?..

– Да!.. Сначала в столицу, а потом – куда глаза глядят!..

 

***

 

В Уфе челябинцев встречал местный авторитет Салават.

– Рома, братан! В кои-то веки посетил башкирскую землю!.. Куда путь держишь?…

– Здравствуй, Салават! На Волгу… – соврал Демидов.

– Значит, на пару дней у меня остановишься! Раньше не отпущу, я тебя уже год не видел!..

– Спасибо, братишка, но не могу – дела срочные… пацаны в Нижнем ждут…

Салават понимающе кивнул:

– Тогда так – сейчас мы кушаем, затем вы отдыхаете часок-другой, а потом мои воины проводят тебя до Челнов… Там мой братишка Тимур тебя встретит, как родного!!! Годится?..

– Годится! – согласился Роман, но поправил, – Только без отдыха!… Некогда отдыхать…

 

Челябинцы и уфимцы остановились у придорожного кафе. Кавалькада огромных джипов, из которых вышли несколько десятков крепких бойцов и одна красивая блондинка, привели в бегство дальнобойщиков и в шок – хозяев кафушки. Салават подошел к хозяину – маленькому, толстенькому, испуганному башкиру.

– Сто шашлыков из самой лучшей баранины, свежий лаваш, зелень, овощи и фрукты… Через двадцать минут чтобы все было готово! Столы накроешь на улице!

Толстенький башкир несколько раз угодливо поклонился грозному Салавату и в ужасе схватился за голову.

 

Когда братва смачно жевала шашлыки, Салават отозвал Романа в сторонку:

– Рома, брат, я немного в курсе – какая у тебя канитель и в Челябинске, и в Москве!.. Ты – это… будь осторожней!… Мои воины проводят тебя до Челнов – там встретишься с Тимуром!.. Из Челнов Тимуровская братва сопроводит вас до Казани!.. В Казани тебя встретят или Батыр, или Самурай – они доставят вас до Нижнего!.. Дальше – сам…

Демидов прижал ладонь к груди:

– Спасибо, Салават! Никогда не забуду!…

– Брось херней заниматься, Рома! Это я твой должник!.. Думаешь, Салават не помнит, как ты его от ментов три года в Челябинске прятал?! Я все помню!.. Так что до Волги тебя довезут без приключений! Все менты на всех постах тебе честь будут отдавать по стойке смирно!.. За это я ручаюсь!..

Роман Григорьевич огляделся по сторонам:

– У меня к тебе только одна просьба!..

– Говори, брат! Ты же знаешь, я все для тебя сделаю!!!

– Посади мою девушку на поезд до Москвы. Дорога у меня не столько дальняя, сколько сложная!..

– Все понял!.. Дальше не продолжай!!!

 

– Аленка!… Родная моя!.. Я не могу взять тебя с собой!.. Мы увидимся в Москве!.. Пойми меня и не расстраивайся!..

– Ромочка, любимый!.. Я все понимаю!.. Береги себя!.. И дай мне слово, что в следующей жизни мы будем всегда вместе!..

– Обещаю!!!

– Всегда-всегда?..

– Всегда-всегда!!!

– Господи, как же я тебя люблю!!!

 

***

 

Салават сделал все: и в Набережных Челнах, и в Казани Романа встречали по «высшему» разряду и сопровождали почетным эскортом до следующего города. Если где-то местные гаишники останавливали машины с челябинскими номерами, то татаро-башкирская братва обступала ментов плотным кольцом и что-то внятно и быстро разжевывала им. Менты отдавали честь, и эскорт двигался дальше.

А Алена под охраной архангела Мишани ехала в столицу в СВ скорого поезда. Она целовала иконку пресвятой девы Марии, и еле слышно шептала молитвы-обереги…

 

***

 

Челябинцы подъезжали к Москве.

Долго ехали молча. Первым заговорил Демидов:

– Мартын, как думаешь, менты нас ведут?

– Конечно, ведут… У них работа такая!..

– А почему же они нас не принимают?..

Мартын сладко с хрустом потянулся, зевнул и спокойно (даже как будто весело) предположил:

– Вероятно, мы, со своим беспределом, идеально вписываемся в какую-то мутную ментовскую схему! Стало быть, рано или поздно, нас либо примут по самой полной программе, либо попросту завалят!.. А пока что – всё у нас ровнёхонько!..

– Мда, человек – очень странное существо!.. – горько усмехнулся Роман Григорьевич, – Подчас мы сами идем на заклание, на бойню, и радуемся, что у нас так ровно все получается!..  Кто-то взял и объединил крысиные бега и пир во время чумы!!! А мы, как марионетки!.. Нас за ниточки дергают, а мы – прыг-скок, прыг-скок… Послать бы все на хер, да поздно!.. Ты знаешь, я начинаю понимать Диогена…

Мартын брезгливо покривился:

– А мне по хрену любая философия! Говорят, что нельзя в одну реку войти дважды, а я уже двести двадцать два раза в одну и ту же реку входил!..

– Тогда – это не река, а болото…

– Может и болото! – не знаю… Я, когда из армии уволился – денег нет, своего угла нет, ни хрена нет! – одни только ордена да медали на полгруди!.. Ну, чё? – делать не хер! Ордена на хлеб не намажешь, а жрать хочется! Да и спать на чердаках и в подвалах остопиздело!.. Вот и пошел я на завод работать… ЧЗТТ, бля – Челябинский Завод Тракторных Трансмиссий. Один товарищ выбил там для меня убогую комнатушку в общаге… Проработал я на том заводе ровно три месяца! Вот где болото!!! Все грязные, злые, да еще и за эту гребаную работу платят копейки! Утром – злые на работу, вечером – злые с работы!.. Тоже, как ты говоришь: «прыг-скок, прыг-скок»!.. – едут на трамвайчике заводчане-зайчики!.. И не один заинька не скажет: «Хуиньки!» И одна радость у тех зайчат – напиться, чтоб забыться!.. И базары у всех одни и те же: «Скорее бы выходные… Скорее бы в отпуск… Скорее бы на пенсию…» Вот тогда-то я и понял, что слово «Рабочий» произошло от слова «Раб»!..

Помолчали. Через несколько секунд Мартын продолжил:

– А потом уже с тобой свела судьба!.. И я понемногу снова стал себя человеком чувствовать!.. – он улыбнулся и пожал плечами, – Может быть, наша с тобою жизнь тоже кому-то кажется болотом! Но по мне уж лучше так, чем работать на заводе и жить в общаге!.. Этот мир придуман до нас! И я – человек войны! У меня это в крови! – передалось по отцовской линии!.. Я умею защищать и умею убивать!.. Даже если я марионетка, и по чьей-то злой воле мне надо будет убить еще сто или тысячу человек – я сделаю это профессионально!..

– Это, кстати, тоже философия!.. – серьезно заметил Демидов, – И, по-моему, Диогену очень повезло, что он, в свое время, встретился с Сашей Македонским, а не с тобой!.. Ты бы не стал долго базарить с этим бочкомаринованным философом!!!

 

***

 

СОН ДЕМИДОВА

 

Восток.

Сгустились сумерки. Учитель и ученик молчали каждый о своем. Послышалась чудесная музыка. Сначала тихо-тихо, потом все ближе и ближе, громче, громче, громче…

– Что это за музыка, Учитель?.. И откуда она?.. – спросил удивленный ученик.

Учитель ответил, не открывая глаз:

– Эта музыка родилась вместе с тобой! Это музыка твоей души…

Вдруг чудесная музыка превратилась в дикую какофонию негармонирующих звуков и аккордов.

– Что это? – в ужасе схватился за уши ученик.

– А это музыка твоих мыслей! – ответил Учитель, – Перестань думать и тогда ты научишься слышать свою душу!!!

И какофония плавно превратилась в волшебную мелодию.

Ученик блаженно закрыл глаза и под чарующую музыку услышал голос Учителя:

– У каждой души своя прекрасная мелодия! Но человек живет в какофонии бездарных мыслей, которые заглушают эти аккорды…

Учитель замолчал, и неземные божественные звуки восторжествовали над засыпающим в сумерках миром.

 

***

 

Москва.

Пролетарский переулок, 14-169.

В дверь позвонили и Алена, схватившись за сердце: «Ромочка!..», бросилась открывать. Но это был Антон.

Алена опешила.

– Ну, и долго я тебя буду вылавливать?.. Ты что – скрываться от меня вздумала?..

– Зачем ты пришел?.. Оставь меня в покое!..

Алена попыталась закрыть дверь, но Антон не дал ей этого сделать. Он вломился в квартиру и захлопнул дверь.

– Поговорим?.. А может потрахаемся?..

Алена отступила.

– Уходи, я прошу тебя!..

– Ну, уж не-ет!!! – гадливо прошептал Антон, приближаясь к девушке.

Алена прижалась к стене и, закрыв лицо руками, истошно закричала:

– Не трогай меня!..

Когда Антон подошел к ней вплотную, он услышал за спиной:

– Ты потрахаться хочешь что ли?.. Я тебя сейчас трахну!..

Антон обернулся и в этот же миг получил нокаутирующий удар в голову. Архангел Мишаня остался доволен своей работой – Антон рухнул на пол, как подкошенный. Михуил взял его за ногу и, словно мешок с дерьмом, выволок бессознательное тело сначала в подъезд, а потом по лестнице (Антон стучал головой о ступеньки) – на улицу. Мишаня дотащил Антона по асфальту до «Тойоты» и оставил его возле машины.

 

***

 

Владимир и Роман встретились на Старом Арбате.

Присели в небольшом ресторанчике. Заказали кофе.

– Рома, ни хера не пойму, что у вас с Ольгой случилось?

– Да не парься ты, Вовчик – бани не будет!.. – отмахнулся Роман, – Сами разберемся!.. Вернее, уже разобрались…

Но Тучинский настаивал:

– Что произошло-то, ты мне можешь объяснить?..

– Не могу… и не хочу!.. – покривился Демидов.

– Детский сад!.. – недовольно усмехнулся Владимир, – «Забирай свои игрушки и не писай в мой горшок…»

– Ну, что-то вроде того!.. Ты, Вальдемар, скажи мне лучше – где она и почему у нее оба телефона отключены?..

– А ты мне лучше ответь, почему она тебя боится?..

– Ага!.. – зло сверкнул глазами Демидов, – Значит, Ольга в Москве!!!

Тучинский молчал, но взгляд не отводил. Роман заскрипел зубами:

– Вова, ты мне мозги не ебай – у меня в штанах бабай!.. Она в Москве?

– В Москве!

– У тебя?..

– У меня!

Демидов горько усмехнулся, подумал несколько секунд и, тяжело выдохнув всей грудью, сказал, будто подытожил:

– Передай ей, чтобы она возвращалась домой, в Челябинск! Деньгами я ее не обижу и беспокоить не буду – пусть живет спокойно… И дай ей Бог никогда больше не впрягаться в мужские игры!!!

В этот момент в кафе вошли пять веселых туристов-французов в сопровождении маленькой плохо одетой русской тетки-гида. Было заметно, что женщина очень суетится, нервничает и просто из кожи вон лезет – лишь бы угодить своим зарубежным подопечным. Когда французы, беззаботно гомоня меж собой, уселись-таки за стол у дальнего окна, тетка-гид в полуприказном тоне прокричала через весь зал двум официанткам, стоящим у бара:

– Девочки, быстро обслужите нас… у меня французская делегация, и мы не можем ждать!..

Непонятно почему, но Романа взбесили эти слова, это неприкрытое вечно холопское «совковое» желание выслужиться перед иностранцами. Демидов со всей силы грохнул кулаком по столу, подскочил и дико заорал на тетку:

– Эй, мышь церковная!.. Ты чё перед ними стелешься, как отставная шлюха?.. Ты можешь себе представить, чтобы во Франции перед русскими так спину гнули?.. Так почему эти девочки, твою мать, – Роман Григорьевич показал на официанток, – должны перед лягушатниками прогибаться?..

– Рома, угомонись!.. – утихомиривал грозного друга Владимир, встав (на всякий случай!) между Романом и притихшими французами.

Но Демидова уже трясло:

– Да чё угомонись?! Чё угомонись?.. Мы что – пальцем деланные?.. Кто нас в мире уважать станет, если мы сами себя не уважаем?! 

Официантки благодарно застенчиво улыбались. Французы, ничего не понимая, испуганно хлопали глазами. А тетка-гид, и без того маленькая, съежилась до молекулы.

Роман бросил на стол деньги за кофе:

– Ёб-тыть, даже в Москве сами себя в говно втаптываем!!!

 

Демидов и Тучинский вышли на улицу.

– Ты чего взорвался, как фугас?.. Это же я – «Динамит», а не ты!..

– Как же так?.. – не унимался Роман Григорьевич, – Что же это?..

Владимир улыбнулся:

– Остынь, кипяток!.. Чё ты взъелся на эту тетку?.. Может, она с детства в совершенстве знает французский, а во Франции никогда не была! – и вообще, дальше Южного Бутово не путешествовала!.. У этой «мыши» в кои-то веки выпал шанс за чужой счет в Париж смотаться, а ты ей весь кайф обломал!..

Демидов скрипнул зубами:

– Да, я даже не на нее!.. Я на всех нас – на русских – взъелся!!! Ох, не любим мы себя! Ох, не любим!!!

Тучинский хитро прищурился:

– Есть такое стихотворение о матушке-России и обо всех нас!.. Геннадий Шпаликов написал:

 

Не верю ни в Бога, ни в черта,

Ни в благо, ни в сатану,

А верю я безотчетно

В нелепую эту страну!

 

Она, чем нелепей, тем ближе!

Она толи совесть, толь бред

И вижу я, вижу я, вижу,

Как будто бы автопортрет…

 

Демидов зло усмехнулся:

– Да уж! Это точно! – «как будто бы автопортрет»!.. А в блядскую эту страну лично я уже не верю!..

– Эх, Ромка, Ромка!.. Сколько лет тебя знаю, ты не меняешься!.. – живешь с шашкой наголо!.. Емелька Пугачев!..

– Ой, Вовчик, ты только из себя аристократа не строй! – ты свою морду лица в зеркале видел?.. Такой если приснится – хер лопатой отмашешься!!!

Демидов вдруг резко повернулся к Тучинскому – лицом к лицу – и почти простонал:

– Володя, предала меня Ольга!..

– Изменила что ли?..

– Да, не изменила, а именно ПРЕДАЛА!!! Понимаешь?..

– Понимаю… что ничего не понимаю…

Наступило горестное тяжелое молчание. Владимир почувствовал, что говорить больше не о чем и Роман хочет уйти.

– Ты куда сейчас, Рома?..

Демидов неопределенно дернул плечом, потом, словно опомнившись от своих свинцовых дум, легонько хлопнул Тучинского по плечу:

– Куда глаза глядят!.. Плохо только, что «автопортрет» не поменяешь и от себя не убежишь!.. Ладно, давай прощаться!.. Будь, Володька! Береги себя!.. Классный ты мужик! Настоящий!!! Прощай!..

– Прощай, Ромка!..

Они крепко пожали друг другу руки, обнялись.

Демидов пошел прочь, размашисто шагая и не оборачиваясь, а Тучинский долго смотрел ему вслед.

 

***

 

Уральская братва весело ужинала в ресторане.

Демидова попросили спеть «Про орла». Принесли гитару. Но Роман Григорьевич усмехнулся:

– Я недавно в Испании другую песню написал!.. У Жени Маргулиса есть строка об эмигрантах: «Мы не диссиденты – мы покойники! Мы хотим найти себе покой!» Вот… А я ему написал, вроде как бы ответ…

Демидов, скалясь, ударил по струнам и запел:

 

Женька, ты не прав: мы не покойники!

Нам не нужен сытенький покой.

Нас, как скот, сгоняли по отстойникам,

Чтоб мы знали: наша жизнь – отстой!

 

Рано мне пока рыдать над ранами,

Матеря квасной патриотизм…

Я не целовал березки рваные,

Презирая общий онанизм.

 

Я пошел проторенной дорогою.

Гонят нас, и значит я гонец…

И таких гонцов уБОГих много нас,
Кто билеты взял в один конец:

 

Бунин, Бродский, Галич и Тарковский…

Список можно вечно продолжать!

Гнали в шею всех, кто «нетаковский»,

Прочим – шоры или паранджа…

 

Впрочем, это – сопли, а не мысли,

Каждому начертан свой удел.

Будут изучаться наши письма…

(Сам придумай рифму к слову «где»)

 

Я сбегу. И вроде б не юродивый,

Только снится часто по утрам,

Что бегу от Родины-уродины

С голым задом, прикрывая срам.

 

Гвардейцы уважительно (но сдержанно) зааплодировали – песня им не очень понравилась. Один лишь Мартын «услышал» смысл новой демидовской песни…

 

Гвардейцы весело гоготали, пили, пели, дурачились, уморительно танцевали, без пошлости заигрывали с официантками и четырьмя девчонками, празднующими что-то за соседним столиком…

Роман и Алена сидели молча, прижавшись друг к другу, но Мартын отметил, что Демидов кривится, скрежещет зубами и, судя по всему, его мучают какие-то тревожные думы. За полчаса Роман Григорьевич выпил почти бутылку коньяка и заказал себе еще.   

Архангел Михуил уплетал за обе щеки, и гвардейцы подшучивали над ним:

– Мишаня, ты хоть пореже мечи – рожа треснет!..

– Тебе на шею табличку повесить надо: «Осторожно! Этот рот не закрывается!»

– Проще убить, чем прокормить!..

– Жрёшь всё, что не приколочено!..

– Вкусно?.. – спросил его кто-то.

– Не-а!.. – простодушно лыбясь полным жующим ртом, коротко ответил Мишаня.

Мартын наклонился к Демидову, прошептал:

– Рома, токмо на коньячок не налегай! – лады?.. А то ты уже на взводе!.. Пошли лучше немного прогуляемся по Москве, по Арбату!!!

– Пойдем, погуляем!.. – согласился Роман и подозвал официанта, – Рассчитай нас!..

 

***

 

Зная, что и я уйду,

Об одном прошу Судьбу:

Дай мне хоть за день

До смерти знать – когда

И меня коснется смерти тень…

 

В день, назначенный Судьбой,

Я прощу врагов за боль!

Жизнь так коротка,

Зачем же право нам

Делать из нее кровавый бой?!

 

Мысли и дела мои сплелись,

И в мечты вдохнул я слово «Жизнь»

Я б дарил цветы

Прохожим всей Земли

И твердил бы: «Как прекрасна жизнь!»

 

Зная свой людской удел,

Я бы спел все то, что не допел…

И за этот день

Я столько б сделать смог,

Что при жизни сделать не успел!!!

 

***

 

Они гуляли по Старому Арбату.

Алена каталась на лошадях и кормила их сахаром. Архангел Мишаня одним ударом сломал и кувалду, и аппарат для измерения силы. А Роман купил у цветочницы огромную охапку свежих роз и тихо сказал Алене:

– Девочка, выполни мою просьбу… подари людям все эти цветы!!!

– Кому-у??? – изумилась она.

– Людям!.. – пояснил Демидов, – Прохожим…

Алена на мгновение задумалась и попросила:

– А можно я буду дарить только девушкам и женщинам?

– Конечно, можно… Тебе все можно!!!

Так они и шли по Арбату – Михуил нес огромный букет, а Алена дарила розы.

Принимая цветы, прохожие девушки в основном улыбались и благодарили. Женщины вели себя уже более сдержано – одни удивленно пожимали плечами и с недоверием брали розы, другие цветы принимали, но тут же оглядывались по сторонам – не снимает ли их скрытая камера?.. А некоторые и вовсе шарахались от Алены, словно она вручала им не букет свежих цветов, а растрепанный веник, которым надо вымести грязную улицу…

 

***

 

Пролетарская 14-169.

Роман и Алена лежат в постели.

Еще пять минут назад был бурный секс, море эротических фантазий с дикими криками и сладкими стонами… но сейчас они лежат, утомленные счастьем, крепко обнявшись, и их сердца постепенно отходят от бешенного сексуального темпа.

– Ты мне снишься!.. – сказала она полушепотом, – Каждую ночь снишься… родной мой!..

– А я очень хочу увидеть тебя во сне, но никак не могу!.. Все, что угодно вижу, только не тебя…

– А что тебе снится?..

Демидов грустно улыбнулся:

– Иногда снятся монахи… Но, в основном, одно и тоже – погони, стрельба… То я за кем-то гонюсь, то за мною кто-то…

– Страшно?..

Роман покрепче прижал к себе Алену, и ласково засюсюкал, словно разговаривал с маленьким ребенком:

– В детстве мне Гудвин дал много-много Храбрости!.. – и чему-то усмехнувшись, через мгновение добавил вполне серьезно, – Девочка моя, я в своей жизни столько раз встречался со смертью, что начинаю думать, будто я заколдованный… Наверное, я везунчик!.. Тебя вот встретил, счастье мое!..

Он поцеловал ее в макушку, а девушка, нежно потерлась щекой о его атлетическую грудь и тихо засмеялась:

– А меня в детстве мама называла «Аленка – тридцать три несчастья»!.. Мы жили в Новосибирске, и я постоянно попадала в какие-то истории: то в колодец упаду, то на гвоздь наступлю, то в сосновом бору заблудилась… один раз чуть в реке не утонула…

Демидов сел в постели, закурил:

– Алена… мне надо уехать…

– Надолго?..

– Не знаю… может на полгода, может на год…

Алена молчала, будто ждала какого-то чуда – вот сейчас он объявит: «Ты поедешь со мной…» Но – НЕТ!!! И без слов было понятно, что чуда не случится!.. Она знала – Роман скажет совсем другое…

И Демидов сказал, словно огласил приговор:

– Я не могу тебя взять с собой… Я не могу тебя подставлять!.. Меня могут завалить в любую минуту… либо менты, либо бандиты… – он усмехнулся, – Они же не знают, что я везунчик…

Она не плакала. Ей даже самой показалось это странным – почему же она не заплакала?! А Роман продолжал:

– Дождись меня… Я тебе оставлю деньги… Много денег… Только дождись! – прошу тебя!.. Если буду жив, то я обязательно вернусь!.. За тобою вернусь…

Алена встала. Накинула халатик. Зачем-то посмотрелась в большое зеркало на стене, небрежно буднично поправив волосы, и села на край кровати.

Она была абсолютно спокойна. Даже улыбалась:

– Рома, мне кажется, что я беременна…   

 

Демидов вышел на улицу, где его ждали гвардейцы.

Он оглянулся на ее окно. Раздвинув шторы, Алена стояла, сложив руки на груди, и смотрела на него, уходящего. Смотрела как-то очень просто, слегка отрешенно, словно он вышел в магазин за хлебом и скоро вернется…

Но она прощалась с ним. И понимала, что это навсегда…

Роман скрипнул зубами и сел в машину, зло хлопнув дверкой.

– Куда мы сейчас?.. – тихо спросил Мартын, видя, что в глазах Демидова застыли слезы.

– Гони в Челябинск!.. У меня отец умер…

 

***

 

Они уже выехали за город, и их кортеж остановился у придорожного кафе. Дорога дальняя – гвардии надо основательно подкрепиться.

Мартын подошел к угрюмому Демидову – решился прервать его горькие думы:

– Рома, понимаю, что не время, но нам поговорить нужно…

Демидов вдруг будто очнулся и рассеянно посмотрел по сторонам:

– А что это я Михуила не вижу? Где архангел?..

– Спёкься твой Михуил!.. Вот об этом и базар…

 

– Сам в курсях, что я никогда Мишане не доверял, хоть и старался не лезть в ваши отношения!.. – издалека начал Мартын, – Но интересно мне стало однажды, почему это в Челябинске он чуть ли не каждое утро в церковь ходит, а в Москве на храмы даже не глядит, не крестится, да и нательного крестика у него на груди нет… Почему так?.. И вот буквально перед нашим отъездом сюда, я утречком заслал одного мальчонку, чтобы тот поглядел – что же Мишаня в церкви делает?.. Мальчонка смышленый попался – записал видео на свой телефон. И вот тогда я неслабо охерел! – Миша в церкви какому-то чуваку в штатском большой конверт сует – явно документы какие-то, а чувак ему – другой конверт – явно с бабосами…

Демидов остолбенел от услышанного, а Мартын продолжал:

– Тогда я пробил Мишаню по своим каналам – куда звонит, с кем общается, кому СМСки шлет?.. И еще разок охерел – за прошлый месяц десяток звонков и дюжина СМС по одному и тому же номеру!.. «Кто это? – думаю, – Телка?.. Так нет у него постоянной телки, вроде бы…» А вчера вечером мне «лесняки» сдали, что телефончик этот агентурный и принадлежит полковнику Гринько Игорь Санычу!.. Знаешь такого?..

Роман Григорьевич нервно усмехнулся и коротко кивнул. В ответ кивнул и усмехнулся Мартын:

– Мишаня сливал ему всю информацию о тебе: где ты, с кем ты, что ты делал и что собираешься делать?.. Ксерокопии документов, твои планы насчет Европы, фотографии: где ты в Испании, в Черногории, где ты в Москве со своей Аленой, ну, и прочая лабудень… Но и это не всё!!! «Лесняки» сдали, что точно такую же информацию от Мишани получал еще и Аслан!.. А «чех», не будь дураком – продемонстрировал Ольге фотографии твоих любовных похождений, как веский аргумент, что ты скоро семью швырнешь… Такие вот, Рома, у нас делишки…

– Где он?.. – прошипел Демидов, багровея пятнами.

– Мы его в лесу закапали, паскуду…       

 

***

 

Челябинск.

Успенское кладбище.

Шел мелкий дождь.

Демидов стоял у могилы отца.

На холмике – железный темно-синий памятник с ярко-красной звездой на пике, немного дешевых венков и совсем чуть-чуть алых гвоздик. На черной ленте одного из веночков Роман Григорьевич прочел: «Настоящему коммунисту – от товарищей по партии».

Неуверенно подошла скромно одетая старушка в допотопных очках с изолентой на дужках и старомодном ситцевом платочке, словно из песни Шульженко. В руках старушка держала небольшой букетик садовых цветов. Она осторожно и опасливо-удивленно посмотрела на Романа, потопталась чуть-чуть в сторонке, но осмелилась – подошла и положила цветы к памятнику.

Встала неподалеку от Демидова, робко спросила:

– Вы знали Григория Константиновича?

– Немного… – неопределенно ответил Роман.

Старушка понимающе закивала и, как по бумажке на траурном митинге, выпалила:

– Кристальной души был человек!!! Настоящий коммунист и общественник!.. Верный ленинец!..

– Сталинец!.. – с едва заметной усмешкой, тихо поправил старушку Роман, не глядя на нее.

– Что? – не поняла она.

Но Демидов промолчал.

Старушку вдруг осенила догадка:

– А-а-а… Вы, наверное, сын Григория – Роман?!

Демидов молча кивнул, но и сейчас не сказал ни слова.

– Таким я вас себе и представляла… он о вас много рассказывал… Вы очень похожи на Гришу…

Роман с горькой иронией поморщился, протяжно и тяжело выдохнул, и пошел к «Хаммеру», который ждал его на обочине узкой и горбатой кладбищенской дороги.

– Роман Григорьевич!.. – негромко окликнула старушка.

И, когда он остановился, она, переминаясь с ноги на ногу, робко попросила:

– Мне очень неудобно, но… вы не могли бы дать немножко денежек?.. – Гришу помянуть…

Демидов молча достал из кармана пачку денег – сколько было в кармане. Решительно вернулся, сунул купюры в ладони старушки и пошел прочь. А старушка, не веря своему счастью, протерев платочком очки, разглядывала деньги. Кучу денег!!!

 

***

      

Неподалеку от «Хаммера» Роман Григорьевич увидел две черные наглухо тонированные «Волги» с голубыми «ментовскими» номерами. Возле этих машин стояли шесть строго одетых и крепко сложенных типа. Один из них направился навстречу Демидову.

Как только бдительный Мартын и трое гвардейцев вышли из машины, «менты» сразу же показали им свои красные удостоверения и почти ласково попросили:

– Не надо мешать!.. Пусть они поговорят!..

 

Полковник Гринько подошел к Демидову вплотную:

– Примите наши соболезнования, Роман Григорьевич!..

– Вы за этим сюда приехали?..

Демидов ничуть не удивился появлению «ментов», поэтому был внешне спокоен, хотя противная рожа Гринько сразу напомнила ему о предательстве Мишани.

– Простите, забыл представиться… Я…

Полковник полез было в карман за удостоверением, но Роман успокоил его:

– Я знаю – кто вы, Игорь Александрович…

– Тем лучше!.. Но у меня для вас плохие новости… Не сегодня-завтра все ваши счета будут арестованы!.. Да и вы сами!..

Демидов молчал. Полковник продолжил:

– Мы можем помочь вам избежать всех этих неприятностей!..

– И что же для этого нужно?..

Игорь Александрович демонстративно крутил в руках какую-то визитную карточку:

– Сущие пустяки!.. Завтра в одиннадцать часов утра вы подъедите в нотариальную контору по указанному здесь адресу со своим юристом Павлом Ивановичем и подпишите трастовый договор о передаче всех ваших дел в доверительное управление нашей фирме!..

Роман хитро прищурился:

– Всего-то?..

– А нам много и не надо – только лишь семьдесят пять процентов ваших активов!..

– А потом? – что?..

– «Пото-ом»?.. – нараспев протянул Игорь Александрович, словно обдумывая ответ, который у него давно уже был заготовлен.

Полковник многозначительно улыбнулся и сладенько-сладенько (до приторности!) залепетал:

– А потом вы свободны! Причем, «свободны» – во всех смыслах этого замечательного слова!.. Можете жить себе, поживать, да новое добро наживать!.. А можете путешествовать по миру припеваючи этаким беспечным европейским бонвиваном!.. Ведь оставшиеся двадцать пять процентов – это почти тридцать миллионов евро!.. У-у! Вам с лихвою хватит этих денег до конца ваших дней!..

И полковник Гринько (явно издеваясь!) наигранно огорченно вздохнул, раздосадовано качая головой:

– Эх-х!!! Только вот жаль, что рядом с вами не будет Михаила Сибирякова! Прославленный спортсмен, молодой парень! – мог бы жить, да жить!..

– Жадность фраера сгубила! – хладнокровно констатировал Роман.

– Вот и я о том же! «Его пример – другим наука!..» Впрочем, если вы все сделаете правильно, то мы закроем глаза и на эти ваши сугубо корпоративные разборки!.. Итак, завтра – в одиннадцать!..

– Завтра воскресенье… нотариальные конторы закрыты…

– Ну-у, об этом не беспокойтесь!.. – заверил полковник, дружески улыбаясь, – Наш нотариус сделает нам одолжение…

Демидов внимательно и спокойно посмотрел в маслянистые глаза Гринько и тихо спросил:

– Игорь Александрович, вы не знаете – зачем живет человек?..

Вместо ответа полковник пренебрежительно хмыкнул и протянул Роману визитку нотариуса:

– Здесь адрес… Завтра – в одиннадцать ноль-ноль!.. И, кстати, не забудьте сегодня перевести часы!.. Помните, что случилось с тремя палестинскими террористами? – они не перевели свои часы и взорвались на час раньше намеченного срока!.. Вместо теракта, получилось самоубийство!.. И смех, и грех… Поэтому я и прошу – не делайте глупостей!.. Не будет вас – мы все равно договоримся… с вашей супругой! И это, как вы понимаете, гораздо проще, но… не хотелось бы обострять!.. В душе мы пацифисты и гуманисты!..

Роман молча взял визитку. Полковник удовлетворенно кивнул, и вновь премило улыбнулся:

– Итак, до завтра!.. Всего хорошего!..   

 

***

 

Улететь бы к чертям!!! или на небо

Птицей белою или мошкою…

Я не думаю, что когда-нибудь

Буду я сожалеть о прожитом.

 

Я простился со всеми вроде бы…

Улечу на излете дня…

И не думаю я, что кто-нибудь

Загрустит на Земле без меня.

 

***

 

Демидов сел в машину. Секунд десять разглядывал визитку, потом аккуратно порвал ее и эффектно выбросил в окно.

Мартын, с интересом наблюдавший за этими многозначительными манипуляциями, тихо спросил:

– Рома, у нас все нормально?..

– Ты со мной… или?.. – вопросом на вопрос загадочно ответил Демидов.

Мартын обиженно дернул головой и ухмыльнулся:

– Может тебе еще разок сходить к Гудвину? – попросить мозги?.. – и через пару секунд добавил, – Будем считать, Рома, что ты этого не спрашивал, а я ничего не слышал!..

Роман озорно поглядел на верного друга, и похлопал его по плечу:

– Тогда у нас все супер!..

Демидов обернулся, оглядел троих гвардейцев, притихших на заднем сиденье, весело и громко скомандовал:

– Поехали, бродяги! Здесь нам больше делать нечего!..

И, скрипнув зубами, сам себе прошептал:

– Прощай, Челябинск! «Прощай, немытая Россия!..» Увидимся ли еще?..

Мощный «Хаммер» рванул с места.

Демидову порядком уже осточертело «грузиться», размышляя и о прожитом, и о будущем! И, чтобы отвлечься, он усмехнулся: 

– Кстати!.. Стесняюсь вас спросить: гвардейцы мои, а что вы сделали с банкиром?

Гвардейцы дико заржали. За всех ответил Мартын, давясь от смеха:

– Рома, они его по кругу пустили… в самых разных позах!.. И в Роттердам, и в Попенгаген по самое «не хочу»… Засняли все это на видео и пообещали, что если он не сделает оргвыводов, то они выложат этот порноклип в интернете, а наиболее удачные фото – в желтой прессе… 

Демидов захохотал:

– Ах, кобели, кобели, кобели! – до чего же вы банкира довели?! Как же у вас встал-то на него?..

«Братва» заголосила:

– Ради дела у нас всегда встает!..

– Ванька-встанька, в Дуньку всунь-ка!..

– Но, самое смешное, папа… по-моему, ему понравилось…

И они снова дружно заржали…

 

***

 

СОН ДЕМИДОВА

 

Восток.

– Учитель, я познал очень многое!.. Не могу понять только одного: почему Бог допускает, чтобы Дьявол правил нашим миром?

– Уходи… Мне больше нечему тебя учить!.. Когда-нибудь ты сам поймешь, что Бог и Дьявол – это одно и тоже!!! Важно лишь то, в кого из них ты веришь…

 

***

 

Через несколько дней на сайте www.74.ru появилось короткое новостийное сообщение:

«На трассе Челябинск-Москва неизвестные расстреляли машину известного челябинского бизнесмена Романа Демидова. Вместе с бизнесменом в машине находились четверо его охранников. Все погибли на месте…»

И далее – небольшое резюме начальника пресс-службы УВД области о том, что:

«…По факту гибели Р.Г.Демидова возбуждено уголовное дело. Единственная версия – криминальное прошлое погибшего. В целом обстановка в городе и области полностью контролируется сотрудниками прокуратуры и милиции, поэтому челябинцам не стоит волноваться…»

 

***

 

Трасса Челябинск-Москва.

По трассе на огромной скорости мчится большой черный джип с челябинскими номерами. В машине двое накаченных бритоголовых «братков», один из них жадно пьет из бутылки пиво (видимо, вчера «перебрал»). Тот, что за рулем, спрашивает другого:

– Ну, и как та телка?..

– Да-а… – морщится пассажир с пивом, – Худая, блядь, как велосипед в холодную погоду…

– А мне худенькие нравятся! Они в койке прям аж скачут!.. – мечтательно улыбается браток.

– Худая корова еще не газель!.. – отвечает пассажир, выбрасывая через окно пустую бутылку на обочину.

На обочине дороги стоит большой памятник. Рядом с памятником – гора свежих живых цветов.

– Здесь что ли Демидова и Мартына с бойцами завалили?.. – спрашивает браток, открывая новую бутылку.

– Здесь… – равнодушно зевая, отвечает водитель.

– Из-за бабок, наверное!..

– Ясен пень…

Немного помолчали.

– Слышь, а ты бы меня из-за бабок завалил?..

– Ты чё, братан? – какие бабки меж своими?.. Я бы тебя за так грохнул…

Они весело и громко захохотали.

 

 

КОНЕЦ.

 

***

 

Фомин давно уже проснулся, но лежал в кровати, не двигаясь, и с закрытыми глазами. Равномерно тикали настенные часы, будто капли воды падали из прохудившегося водопроводного крана и стучали о днище раковины.

Излюбленный писательский прием – сравнивать ход времени с водою: «Время течет» или «Бежит, как вода», или «В бурном потоке лет», или «Водопад времени»… Банально до примитивизма, но, увы, пока еще никто из писателей не предложил ничего более оригинального, никто не придумал ничего лучше этого графоманского набора сравнений.

Сейчас же для Фомина время застыло! Даже мерное тиканье часов не говорило о движении. Все замерло! Остановилось! Окаменело!.. Застыло!..

Жизнь продолжается! – это понятно! Но нет больше Кати…

 

***

 

Когда Алексей Николаевич вышел из спальни, Аня робко произнесла дежурное «Доброе утро…», но это было сказано так, словно она спрашивала: «Это утро ДОБРОЕ?.. Или…»

После вчерашних воспоминаний они оба находились в глубочайшей прострации. Восклицательный знак их взаимоотношений опять превратился в жирный вопросительный «?..». Но, слава Богу, после этого знака шло неопределенное многоточие, и это значит, что сам вопрос не фатален…

 

– Доброе утро!.. – улыбнулся Фомин, как можно ласковее, и попросил, – Приготовь кофейку!..

– Много, покрепче и без сахара?..

Алексей Николаевич кивнул и полушепотом сказал, будто подвел черту под вчерашним исповедальным разговором:

– Анечка… Нам обоим сейчас плохо… очень плохо… Но давай жить с этим… Так надо… Так хотела Катя… Она нас соединила…

Фразы были отрывистыми, но прозвучали достаточно уверенно. Аня поняла, что Фомину очень трудно далось принятие этого решения, но он его принял. Дальнейшее было еще весьма призрачно, но самый первый и самый главный шаг сделан! И этот шаг НАВСТРЕЧУ!!!

В благодарность Анюта молча ткнулась лицом в его плечо…

 

***

 

За утренним кофе они обсуждали «Поцелуи…»

Алексей Николаевич почувствовал, что Аня хочет сказать ему что-то не очень приятное, поэтому уже в самом начале обсуждения, он попросил:

– Не деликатничай! Не надо подыскивать нужные слова – говори, как думаешь!..

Анюта кивнула и выпалила «правду-матку»:

– Если ты написал это для американского издания – тогда все окей!.. Конечно, есть опасность, что при переводе исчезнет диалоговый колорит, но русскоязычные эмигранты эту повесть зачитают до дыр!.. – а, значит, читательская аудитория у книги уже есть!.. Но на РТВ несколько другие критерии оценки жанра! В их понимании, для криминальной драмы в твоей киноповести слишком много лирики и философии…

– Вот уж никак не думал, что это плохо!..

– Я и не говорю, что это плохо! Хорошо! Замечательно!! Отлично!!! Только… российский телезритель, любящий такого рода фильмы, привык бездумно следить за сюжетом, а не за душевными терзаниями главного героя. Ну, а те, кто любят философию в чистом виде, не принимают (и никогда не примут!) вульгарной психологии бандюганов. Согласись, что это так?..    

– Согласен, но лишь отчасти… Выскажись более конкретно.

– Не стану повторяться по поводу того, что киноповесть написана совсем не в твоем стиле, но… когда я читала, то просто постаралась отвлечься от личности автора… И, уж коли ты хочешь конкретики, то… Объединив философию и криминальную драму, ты ломаешь два жанровых шаблона!

Фомин усмехнулся:

– Скажи, а какой жанр у шекспировского «Гамлета»?

– «Драма»… Ну, или, как тогда это называлось – «Трагедия»… – не очень уверенно произнесла Аня.

– Точно! – «Трагедия»!!! – смеясь, подтвердил Алексей Николаевич, и также весело продолжил свою мысль, – А можно смело назвать и «детективом», и «криминальной драмой», и даже «боевиком»! Ведь по ходу действия пьесы погибает девять человек! ДЕВЯТЬ!!! Считай!.. Отец Гамлета отравлен! Полония, Гильденстерна, Розенкранца, Клавдия и Лаэрта убивает принц! Офелия сходит с ума и топится в пруду! Гертруда выпивает отравленное вино! И, в конце концов, гибнет сам Гамлет!.. О-о, сюжетец!!! Казалось бы – реки слез и крови!!! Но… разве за это мы любим Шекспира и его пьесу?.. Нет! Мы любим его трагедии за философию!!!

Аня уже не церемонилась – говорила (чуть не кричала!) на чистоту:

– Папка! Ума палата №6!!! Окстись!!! Сейчас в кинотеатры ходит молодежь от тринадцати до двадцати пяти!!! Кому из них будет понятна философия сорокапятилетнего бандита с его надрывной болью о России?

– Ты забываешь, что это телевизионный проект!.. – спокойно возразил Алексей Николаевич, намекая на то, что у экранов телевизоров собираются люди всех возрастов, а не только те, кто смотрит лишь MTV.

– Нет! Это ты забыл, что это проект РТВ!!! А этот телеканал никогда не станет показывать «Гамлета» или «Короля Лира», или «Братьев Карамазовых»!.. РТВ создает свой рейтинг за счет бездумных «боевиков» и тошнотворных «криминальных мыльных опер», типа «Албанец», который смотреть невозможно! – ни четкого сюжета, ни внятных диалогов, ни сопереживания героям!!! Это и есть – РТВ!!!

– И что?

– Как «ЧТО»?.. – отпрянув, изумилась вопросу Анна и завелась, – Да они НИКОГДА не пропустят твою киноповесть в том виде, в котором она у тебя написана! Не станет РТВ вкладывать деньги в фильм с философскими притчами!!! В лучшем случае, они оставят в титрах твою фамилию, как бренд – для рекламы, а сами, на основе киноповести, напишут такой идиотский сценарий, что ты замаешься потом открещиваться от этого фильма!!! Ты безнадежно отстал от русской жизни!..

– Я «не отстал»… – немного обидевшись, заметил Фомин, – Просто я живу в другом измерении и пытаюсь говорить правду, какой бы горькой она не была!

– Эта твоя «ПРАВДА» никому на РТВ не нужна! – ни горькая, ни сладкая!.. И философия тоже не нужна!.. Вдруг их телезрители ДУМАТЬ станут, а не глотать эту телевизионную жвачку! Представляешь – ЧТО тогда начнется?.. Поэтому и кормят стадо телезрителей всякими «ужастиками»… Вот смотри! – я специально для тебя сегодня скачала из инета телепрограмму двенадцати общедоступных телеканалов…

Аня достала листок и стала перечислять:

– Называю только публицистические и документальные передачи! Следи внимательно! Итак… «Суд идет», «Час суда», «Честный детектив», «Криминальная хроника», «Хроника происшествий», «Особо опасен», «Следствие вели…», «Программа «Максимум» скандалы, интриги, расследования», «Из зала суда» и так далее, и тому подобное!..

И, помахивая в воздухе листом, как неоспоримым доказательством своей правоты, Аня сурово озвучила зловещие цифры:

– Двенадцать не кабельных, а общедоступных российских телеканалов выпускают в эфир тридцать восемь подобных передач-«страшилок», которые идут с повторениями чуть ли ПЯТЬСОТ РАЗ в неделю!!! Ну, и, чтобы не заскучали, в перерывах между этими судилищами, телезрителей подпитывают бездумными сериальными «боевиками» и «криминальными мылодрамами»!.. Так кого ты хочешь удивить своей философией? – телезрителей? Я тебя умоляю!.. Они зомбированы!!! Понятно, что не все! – есть и здравомыслящие! Но в подавляющем большинстве своем телезрители разучились самостоятельно мыслить! У них нет своего мнения!!! Они не умеют сопереживать!!! Вот именно поэтому на любом российском телеканале тебе скажут то, что скажу сейчас я: «Философия – не телевизионный формат!» Хотя… Ты знаешь, даже не в философии дело…

– А в чем же?..

Аня была поражена наивности Алексея Николаевича, поэтому стала объяснять этому «неразумному ребенку»:

– Все дело в том, что ты кричишь на весь свет: «А король-то ГОЛЫЙ!!!» Для Европы и Америки – это не секрет! А для России – это страшная тайна за семью печатями!.. И РТВ, как и любой другой русский телеканал, является чуть ли не главной ширмой голого короля!..

Фомин скептически поморщился и пожал плечами:

– Не уверен, что все настолько плохо!..

От досады Аня даже хлопнула себя ладошками по коленкам:

– Ты все еще не понял?.. О-о-о! Тяжелый случай!.. РТВ – телеканал Газпрома, то есть дочерняя фирма Правительства Российской Федерации!.. А ты в своих «Поцелуях…» на чем свет стоит костеришь и страну, и Президента страны, и Премьера!.. Хочешь анекдот?..

– Давай… – заранее улыбнулся Алексей Николаевич.

Аня подняла вверх указательный палец:

– Слушай и вникай… Роберт де Ниро и Никита Михалков плывут на яхте по Атлантическому океану. «У тебя есть такая яхта?» – с иронией спрашивает Роберт Никиту. «У меня еще круче!» – ухмыляясь в усы, отвечает Никита. «А самолет у тебя есть?» – настороженно спрашивает де Ниро. «Три штуки!» – озорно шевелит усами Михалков. «Вот же, блин! – думает Роберт де Ниро на чистом английском языке, – Чем бы мне поддеть-то этого русского парня?..» и, гордо так, заявляет: «Зато у нас в Америке настоящая демократия! Я хоть сегодня могу придти к Белому Дому в Вашингтоне, собрать журналистов и во всеуслышание заявить, что Барак Обама – мудак!!!» А Никита, в ответ, смеется, дружески хлопая Роберта по плечу: «Де Нирушка, я тоже могу выйти на Красную Площадь в Москве, собрать журналистов и во всеуслышание заявить, что Барак Обама – мудак!!!»

Фомин улыбнулся и повторил старейшую мудрость:

– Все это было бы смешно, когда бы ни было так грустно!..

– Помяни мое слово – по-настоящему грустно тебе станет, когда ты прочтешь сценарий, который тяп-ляп состряпают на РТВ по твоей киноповести!.. Ты для России пишешь! УЯСНИ – ДЛЯ РОССИИ!!! Кто же на российском телеканале пропустит такие откровенные нападки на Путина или Медведева?.. Да еще и милицейские «оборотни» у тебя – один другого краше!.. Да еще и бандит Демидов у тебя этакий провинциальный российский Гамлет – убийца-правдолюб…

Аня на мгновение осеклась, и Алексей Николаевич услышал, что в комнате звонит его телефон.

 

Звонил из Москвы Николай Петрович Серов – радостно басил:

– Ляксей Николаич, усё зашибец!!! Все в полном восторге!..

– На РТВ киноповесть тоже понравилась? – спросил Фомин и специально включил громкую связь, чтобы Аня могла слышать ответ Серова.

– Я про эРТэВэшников и говорю! – «гудела» телефонная трубка голосом Николая Петровича, – «Понравилось» – не то слово!.. Телепузики говорят мне: «Быстро давай заключай с Фоминым авторский договор, пока он на другой канал не отдал свою чудесную киноповестюху!» О, как!.. А?.. Я те сбросил договор на «мыло»… Прочитай и тут же мне отзвонись!.. Нормалдык?..

– Хорошо, позвоню!.. – ответил Алексей Николаевич и, поглядев на обескураженную Анюту, чуть не подавился от смеха.

А Серов все еще басил:

– Ты мя прости, брат, но я уже пару интервью дал: «Так, мол, и так! РТВ, мол, запускает фильму по гениальной киноповести известного русского писателя Алекса Фомина…» Ну, и далее тя пропиарил! Ты мя знаешь!.. Все, брат! Бегу на кастинг – тамагочи ждут!.. Зашиваюсь, ёк-макарёк!..

Триумфально отключив телефон, Фомин усмехнулся и тихо сообщил Ане:

– «Один-Ноль» в мою пользу!.