В одно королевство, глубокой ночью, приехал цирк. Тяжело дыша, процокали по лунным улицам усталые кони, тянущие за собой загруженные повозки. Свет уличных фонарей выхватывал из мрака измотанные лица погонщиков, борющихся со сном. Негромко и ритмично скрипело какое-то несмазанное колесо.
Вот и центральная площадь королевства. Лошади, получив честно заработанный овёс, положили головы друг другу на спины и задремали, а люди принялись за работу. Круглая луна наблюдала за ними сверху холодно и безучастно.
К утру всё было завершено. Взору ранних прохожих, во всей красе, предстал цирк-шапито. Все тумбы и заборы королевства были оклеены афишами. В них горожане извещались о приезде цирка, и содержалось приглашение посетить его.
Спешите, спешите! — предупреждали афиши, — Количество представлений и билетов ограничено!
Директор цирка — мсье Шарль был невысоким, плотным господином средних лет. Этим утром, надев безукоризненный фрак и галстук-бабочку, он придирчиво осматривал в зеркале своё отражение. Мурлыкая под нос какую-то опереточную мелодию, мсье Шарль поправил на голове пробор, подкрутил пальцами усы и остался собой весьма доволен. Затем, изящным движением, надел цилиндр, взял тросточку, перчатки и отправился во дворец сообщить о своём прибытии. Ведь, что ни говори, Его Величество по мостовым не ходит и афиши на заборах не читает. Король вынужден получать информацию по другим каналам.
Во дворце была суматоха. Туда-сюда, никого не замечая, сновали придворные, и мсье Шарль поначалу даже растерялся. Но затем немного освоился, изловчился и поймал одного из слуг за ливрею.
— Милейший, объясните, в чём дело? Отчего такой переполох?
— Ах! — ответил слуга, балансируя заставленным подносом. — Сразу видно, что вы человек нездешний и издалека. У нас сегодня праздник. Нашему королю исполнилось ровно сорок два года, три месяца и восемь дней! Что ни говорите, а не каждый день такое бывает!
— Хм… В общем-то, вы правы! — согласился директор цирка и сунул в карман слуге монетку. — Будь любезен, доложи юбиляру о моём посещении.
— Не извольте беспокоиться! — заверил тот, исчезая в дверях. — Всё будет сделано в лучшем виде!
И точно, через несколько минут мсье Шарля пригласили пройти в тронный зал. Учтиво поклонившись, директор цирка представился и поздравил короля со столь знаменательной датой.
— Ваше Величество, примите мои поздравления! — сказал мсье Шарль как можно более искренне. Для этого господин директор приложил ладонь правой руки к левой стороне груди. — Убеждён, только Ваша проницательность, Ваша прозорливость помогли не просмотреть этот поистине великий день в длинной веренице буден.
— Это всё мой шут, — бесхитростно ответил король. — Увидел, как я скучаю, и предложил отметить.
— Ваше Величество изволит скучать!?
— Изволю, — кивнул король.
— Приглашаю Вас на представление! — воскликнул мсье Шарль. — От
Вашей скуки не останется и следа! В моём цирке есть на что посмотреть — наездники, жонглёры, фокусники, гимнасты…
— А клоун есть?
— Ещё какой! Весь вечер на манеже любимец публики клоун Бим!
— Право… не знаю… — задумался Его Величество, — Мой шут, признаться, порядком уже надоел…
— Ваше Величество, Вам, как юбиляру, вход бесплатный!
— Тогда приду, — пообещал король. — Тогда обязательно приду. Во сколько начинается представление?
— В семь вечера, Ваше Величество. Для Вас будет приготовлено место в первом ряду…
Ещё никогда королю не было так весело, как в этот вечер. С изумлением смотрел он, как факир глотает шпаги и достает из рукава кроликов. Ужасался, когда хрупкая, миниатюрная дрессировщица бесстрашно положила голову в пасть льву, когда акробаты, без страховки, исполняли свои номера под куполом цирка.
Но больше всего королю понравилось выступление клоуна Бима. Мсье Шарль, похоже, нисколько не преувеличил, назвав его любимцем публики. Зрители умирали со смеха, наблюдая за его озорными проделками, слушая меткие, колкие остроты. Представление шло по плану.
За толстым слоем клоунского грима не было видно, что Бим давно уже был немолод. И хоть работу свою он очень любил и хлеб свой ел не зря, не было уже в его выступлении той лёгкости, что прежде. Хотя зрители об этом даже и не догадывались, партнеры тоже. Пока об этом знал только он один. Об этом ему говорили слабеющие глаза и частые боли в спине, да мышцы, ноющие по ночам. Но до сих пор он был сильнее их…
После очередного кульбита, Бим как-то неловко приземлился, и резкая боль пронзила правую ногу. Ойкнув, он повалился на манеж, но тут же заставил себя подняться. Со всех сторон раздавался дикий, безудержный смех. А Его Величество прямо таки умирал от хохота. Сквозь застилавшие глаза слезы, Бим увидел, как король, топая по полу ногами, обеими руками схватился за колышущийся живот. От обиды клоун скорчил гримасу и показал Его Величеству язык. У того сразу пропал смех, и вытянулось лицо.
Усилием воли, Бим смог в этот вечер отбегать и отпрыгать всё что положено. Думая только о боли и об оставшихся прыжках, он и не заметил, как через несколько минут король поднялся и покинул зрительный зал.
А когда представление закончилось, когда Бим, сидя в гримёрной, снял рыжий парик, красный нос и начал стирать салфеткой краску с лица, открылась дверь и вошёл капрал с двумя солдатами. Биму зачитали королевский указ о взятии под стражу, приказали заложить руки за спину и провели через весь цирк, через центральную площадь и сдали под расписку начальнику тюрьмы.
— Господа артисты, потише! Попрошу потише! Здесь, видимо, какое-то
недоразумение! — пытался успокоить мсье Шарль окруживших его циркачей.
— Я сейчас же поеду во дворец и всё улажу!
Король принял мсье Шарля холодно:
— Да будет вам известно, — сообщил он, — что королевский судья расценил действия вашего клоуна как публичное оскорбление законной власти и призыв к насильственному изменению конституционного строя!
— Ваше Величество… — залепетал директор цирка, раздавленный тяжестью обвинения. — Я и весь коллектив просим выдать Бима на поруки, верим, что Ваша милость…
— И не просите меня об этом! — отрезал король. — Если отпустить клоуна,
народ решит, что можно безнаказанно показывать язык своему государю. Да
мне тогда проходу по улицам не будет. А если Бима расстрелять — всем будет
ясно, что этого делать не стоит.
У мсье Шарля всё похолодело внутри, а король продолжал смотреть на него ледяным взглядом и говорить сухим, официальным голосом:
— А вам, господин директор, я бы посоветовал убираться подобру-поздорову из моего королевства. А то мой судья и для вас что-нибудь подыщет.
У меня в Уголовном кодексе около пяти тысяч статей, из них более половины
— расстрельные.
Выйдя после аудиенции на площадь, мсье Шарль трясущимися руками достал из кармана платок и вытер со лба холодный, липкий пот.
— Чёрт с ним, с этим Бимом! И без него обойдусь. Спокойнее будет, а то эти
клоуны слишком много себе позволяют. Подумаешь, приземлился неудачно! В
прошлом году акробатка из-под купола сорвалась — никому языков не
показывала!
Вернувшись в цирк, господин директор приказал сворачивать шатёр шапито, а артистам упаковывать чемоданы. Так же, ночью, цирк уехал из города…
Казнь была назначена на утро. Когда Бима вывели на эшафот, король не узнал его. Без грима и парика, это был невысокий, почти седой человек с глубокими морщинами на лбу. Только благодаря цирковому костюму — Бим не успел в гримёрной переодеться — признал король своего обидчика.
Старый клоун медленно обвел глазами толпу. Где-то здесь должны быть его друзья из цирка, с которыми он столько лет выступал вместе на одном манеже. Они должны прийти, старые друзья. Если не спасти, то хотя бы проститься. Никого. Только праздные лица вокруг. Лишь тёплый ветерок ласково потрепал волосы старого клоуна.
Зазвучала барабанная дробь, солдаты вскинули ружья, прицелились.
— Подождите! — остановил их король, оглядываясь вокруг. — А где мой шут? Для него было бы полезно посмотреть, а то в последнее время он стал позволять себе некоторые вольности! Шута среди придворных не было.
— Найдите! — дал указание король. Несколько слуг бросились во дворец на поиски и через несколько минут привели шута.
— Смотри! — сказал ему король. — И мотай себе на ус.
Они посмотрели друг другу в глаза, шут и клоун. Как много они могли бы сказать друг другу, но снова загремели барабаны.
— Государь! — оборвал их шут. — Расстрелом делу не поможешь! Чего ты этим добьёшься? Всё равно из поколения в поколение будет передаваться легенда, как какой-то клоун показал тебе язык!
— А что же мне тогда делать! — расстроился король.
— С Бимом надо бороться его же оружием! Он показал тебе язык один раз, а ты покажи ему два, три раза… Сколько захочешь! — посоветовал шут.
— Тогда потомки будут говорить только обо мне? — с надеждой спросил Его Величество.
— Можешь не сомневаться! — успокоил его шут. — Они тебя прославят в веках!
Король подумал ещё немного, почесал затылок, затем повернулся к клоуну лицом и несмело высунул язык. Потом ещё и ещё раз.
— Господа придворные! — крикнул он, входя во вкус. — Помогайте!
Весь королевский двор начал показывать Биму языки и носы, оттопыривать уши, раздувать щёки и корчить рожи. Кто-то прокукарекал по петушиному и
почин был немедленно подхвачен. Придворные замычали, заблеяли, заржали и закудахтали. Это продолжалось около получаса и за это время ни один мускул не дрогнул на лице клоуна. Затем эта какофония стала постепенно стихать — королевский двор начал выдыхаться.
— Уф-ф-ф! Довольно! — король вытер платком раскрасневшееся, вспотевшее лицо, — Теперь, думаю, и без расстрела всем понятно, что я смогу за себя постоять! Можешь идти! — сказал Биму король и махнул платком солдатам. — Пропустите его!
Старый клоун, всё ещё немного прихрамывая, сошёл с эшафота и прошёл через расступающуюся перед ним толпу. Больше его никто не видел. Ходили слухи, что в соседнем королевстве он открыл маленькую сапожную мастерскую, где чинил подмётки и прибивал каблуки.
Что было дальше с шутом — неизвестно. История об этом умалчивает. Видимо, похвастаться ей, особенно, нечем.