Синопсис исторического художественно-документального романа «Прерванный полет Двуглавого Орла!»(315 рук. Стр.)

Исторического художественно-документального романа “Прерванный полет Двуглавого Орла!” “(Первая книга книги-библии «Рай в Аду!»). Рукопись прошла жесткую конкуренцию-отбор среди многих рукописных произведений на финподдержку для издания в 2023 году.  Книга написана по велении времени: наступили времена, когда историческими и патриотическими книгами заинтересовался Читатель. Автор пользовался услугами консультанта: док. истор. наук, профессора Судовикова М.С.. Мы знаем о последнем Царе нашем Николае Втором больше как Святой Страдалец, а еще больше – плохого: как начали по указке Временного правительства все печатные издания, театры, синематографы ежедневно тоннами выливать грязь на Царя и Царицу, показывать жизнь Царской семьи и особо привязывая их к Распутину, фантастически клевеща про них!.. Продолжилось и при Советах… А то, что Он не только Святой Страдалец, но величайший, умелый руководитель страны, знаем мало. [(Он вытащил  из средневековья на передовой мировой уровень Россию!.  По всем показателям!.. Начал с национализации спирто-водочной промышленности… и не только… 26% бюджета государства были получены за счет этого и он смог сделать медицину бесплатной, учеба бесплатная и доступная… Рабочий в случае травмы обеспечивался пенсией за счет буржуа-фабриканта… Нефть не гнал в сыром виде, а полностью перерабатывал… Построил за короткий срок жел.дорогу от Дальнего Востока до Петербурга (Петрограда) – около 10 тысяч км – самая длин. в мире, на российские деньги – более1,5 млрд «золотых рублей» (был мировой валютой и самой достойной и прочной) – фантастическая быль!.. (Памятник из золота Ему надо поставить только за это, а не только книги писать о Нем!) Заработная плата рабочих и врачей и учителей была достойная и не маленькая – не сравнимо больше, чем сейчас у нас… Флот николаевский (практически весь созданный Им)  спас СССР во время ВОВ… На 80-100 млн человек прирост населения за такой относительно короткий срок Его правления … Все великие достижения и успехи СССР были сделаны учеными, людьми, получившими царское образование … и многое – очень многое правдивое узнает Читатель о наследнике Петра Великого!..И о Его «свержении» русской буржуазией под руководством братков-западников …] И такая информация, поданная в виде художественного, так необходима для понимания и действа в наше грозное время!.. «Россия не поднимется и русский народ не будет един-монолит, пока не осознает, кто был наш Русский Царь Николай!» В этом поможет  эта книга!

Чернов (Возрушин) трехкр. Межд.лауреат лит.премий и конкурсов: «Золотое Перо Руси!» (2018 г., Москва), Германского Межд. конкурса  «Лучшая книга года!» (2020 г., Берлин), Межд. лит. конкурса «Черная Весна» (сезон:2020), Москва; кавалер наград за лит. творчество: золотая медаль  «Св. Бл. В. К. А. Невский», «Григорий Булатов»- «За заслуги в патриот. воспитании молодежи!» и прочее: грамоты, награды, поощрения и бумажно-дипломные отличия;  член  «Ассоциации Союзов писателей («Союз российских писателей» и «Союз писателей России») и издателей России», «Межд. Творческого Союза им. Достоевского», «Союза писателей 21 века»; член «International Police Association»

 

 

 

Обложка…               

 

           

 

                                  

В. Возрушин: 3-х кратный международный лауреат литературных премий и конкурсов; кавалер наград за литературный труд; член «Ассоциации Союзов писателей и издательств России» и международных Союзов писателей; и прочее…

Фон: снежно-белый .(Прозрачный.).

 

 

 

 

——————————————————————————————————————–

 

Р а й  в   А д у !

 

Фон: ярко-сине-лазурно-небесного цвет.  (Прозрачный.) 

                                  

 

 

 

 

 

 

 ——————————————————————————————————————–

Фон: ярко-бардово-красный цвет. (Прозрачный.)         

 

 

 

Прерванный полет Двуглавого Орла!

[ Цветная картина: летящий Двуглавый Орел с золотой  короной на голове. В Него (символ Российской империи) летят стрелы-солдаты краснобатные, стрелы-матросы краснобантные же – стреляющий (русский буржуа – рыжий, чубайсомордый) держит в руках лук (Made in Zapad).] (от автора: не рисовать –оставить «буквенное» описание картины!..) 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

                   

 

 

 

 

В.Возрушин:  трехкратный международный  лауреат литературных премий и конкурсов: «Золотое Перо Руси!» (Москва), Германского Международного конкурса     «Лучшая книга года!» ( Берлин), Международного литературного конурса «Черная Весна (сезон:2020)», Москва; кавалер наград за литературное творчество и прочее; член  «Ассоциации Союзов писателей и издателей России», «Международного Творческого Союза имени Достоевского», «Союза писателей 21 века»; член «International Police Association»

 

Консультант: М.С.Судовиков: доктор истор. наук, профессор.

Переводчик рукописи с рукописного на печатный вариант: А.В.Нохрина.

 

 

 

Рай  в Аду!         (историческая художественно-документальная                                                   книга-библия)

========================================== «Господи! Верни русскому народу Разум и Силушку, чтобы Он, одолев  все трудности, и, переборов  своих ворогов, как внутренних, так и внешних,  возродил свою Родину: чтобы  Она вновь стала Великой Вселенской Державой!!!»

=========================================================

 

Парижская Коммуна просияла 72 дня!                                                                         Советский Союз блистал-рокотал 69 лет!                                                                     Коммунизм неизбежен и будет,  если                                                                         человек из Homo sapiens                                                                                                          перевоспитается в Home saparae aude!..                                                                      =====================================                                    

… Врата Ада всегда открыты для                                                                                             подлецов себялюбцев и гордецов спесивых,                                                                            казнокрадов-деньжатников – грешников!..                                                                                  Вас ждет огонь, кипящая смола – вечные                                                                                   муки!.. О! Безбожники, и в это не верите?!. Не                                                                верьте! Вам уже никто и ничто не поможет!..

 

 

                  

 

 

                            Об авторе и слово автора

 

… Родился и до 17 лет жил-воспитывался в коренных землях Великой Руси: на Вятке, в семье учителя русского языка и литературы и медсестры. Семейный: дочь – профессор (математик); сын – армейский офицер, старший внук с отличием закончил МГУ. Автор имеет два высших образования (советских): филологическое (русский язык и литература) и медицинское, аспирантура по современной антропологии, высшие курсы руководящего состава МВД; военный пенсионер: офицер (закончил две военные кафедры: общевойсковую и медицинскую): согласно воинского предназначения, полковничья должность; кроме того, имеет специальное звание сотрудника МВД: майор (подполковник) внутренней службы. Трехкратный лауреат международных литературных премий и конкурсов: «Золотое перо Руси» (Москва, 2018 г.), Германского Международного конкурса «Лучшая книга года!» (Берлин, 2020 г.), Международного литературного конкурса «Черная весна (сезон: 2020), –  Москва. За литературный труд награжден золотой медалью: «Святой Благоверный Великий Князь Александр Невский», медалью «Григорий Булатов» – «За заслуги в патриотическом воспитании молодежи!» и прочее: грамоты, награды, поощрения и бумажно-дипломные отличия; член писательских организаций: «Ассоциации Союзов писателей («Союз российских писателей» и «Союз писателей России») и издательств России»; международных: «Творческий Союз писателей имени Ф.М.Достоевского», «Союз писателей 21 века».  Член «International Police Association».

Врач, офицер, писатель –  триединство!

Активный участник ветеранских организаций Вооружённых сил и МВД.

 

Публиковаться начал с 17 лет (будучи на Урале на Всесоюзной комсомольской стройке – Качканаре) – как бы жил двойной жизнью: одна реальная: бульдозерист, студент-вечерник горного института, вторая – литературная. Затем: смены мест жительства, учёбы, работы, службы – в девяти краях великого Союза и России.

«Сформировался» на Урале. Пройденные этапы взрослой земной жизни: рабочий, студент – военные кафедры; учеба, стажировка-служба и – воинское звание лейтенанта; главный врач района (одновременно: начальник штаба гражданской обороны района, член райкома КПСС и райисполкома), и вновь – офицерские погоны … – уже погоны офицера МВД и должности, которые обязывали быть организатором-руководителем, выполняя одновременно обязанности хирурга и терапевта, – поэтому пришлось доучиваться и специализироваться много раз в ГИДУВах  по хирургии, пропедевтике, психиатрии… и – всегда писатель!..

 

Впервые документально засвидетельствована родовая фамилия автора в 1841 г. в Вятском Епархиальном архиве, где сказано о строительстве каменного здания церкви в селе Рожки: «… тщанием купца Фёдора Григорьевича Чернова», – уроженца города Елабуги – где открыт музей Чернову Ф.Г.. По материнской линии бабушка автора из русских «староверов».

 

Согласно архивам, прадеда Чернова Лаврентия Ивановича (землевладельца-арендатора и хозяина небольшого производственного предприятия по переработке зерна) Советы, придя к власти, вначале унизили: конфисковали всё нажитое честным трудовым по’том, а затем отобрали и  жизнь (даже нет могилы!..)!.. Деда Чернова, ветерана Великой войны[1], кавалера боевых наград, участника Гражданской войны (вначале вынужден был служить в Белой гвардии, затем добровольно – в Красной…), в тридцатых годах назвали «кулаком и врагом», но он достойно ответил за неправду: в дни Великой Отечественной добровольцем ушел на войну и положил свою жизнь на Заячьих Высотах!..  Даже отец писателя пострадал из-за своего «нетрудового» происхождения ((был лишён звания советского офицера и уволен, – получив соответствующее образование, 9 лет преподавал в школе русский язык и литературу в татарском селе (Татгоньбе – Кировской области) – вот откуда у автора знание татарского – на разговорном … – и высокое уважение к татарской культуре – к народу)) …

 

 

Советская власть срубила ствол родового дерева, обломала боковые ветви, пытаясь помешать появлению на свет автора этой книги и по всем vitaльным  законам он должен был бы стать врагом существующего строя, власти – всё равно даже на генном уровне что-то остается! Но он, перемогая свою боль любовью к русскому народу, будет объективным и честным перед Богом и Читателем, показывая величайшее сотворение Человечества: Союз Советских Социалистических Республик – Державу  созданную Богом (Рай и Ад одновременно – в окружении  Ада: капиталистического мира!), и гибель Великого Союза  из-за предательства страны подлыми безграмотными человечками, оказавшимися в руководстве «хгосударства», в угоду Западу, – наперекор волеизъявлению советского народа!..

 

Автор вынужден был писать под псевдонимами (…Росайте, Возрушин – вызывали к себе большепагонники-широколампасники и предупреждали, стыдили: «Ты чохго писульками занимаешься?!. Ты же офицер, а не пиджак: чохго же позоришь себя!..»). Всё, что было им опубликовано и доведено до Читателя во времена строительства Социализма в нашей стране, сейчас уже потеряло актуальность и значимость – изменился социально-общественный строй, а вместе с этим появились другие понятия, ценности, изказились нравы, культура и т.д., потому автор о тех произведениях советского периода не говорит, не переиздает; теперь он пишет-творит только исторические художественно-документальные произведения: такие как романы: «Разрозненная Русь!», «Упреждающий удар!»  [Был издан в сборнике вятских писателей «Встречи» и издавался отдельной книгой в Волго-Вятском издательстве тиражом 10 000 экземпляров, о книжке были две передачи по радио «Россия», очень восторженно отозвался здравствовавший тогда патриарх современной русской литературы Василий Иванович Белов: «… я только что дочитал Вашу книжку, Спасибо! Позавидовал. (Чуется в ней неистраченные силы Добротного таланта)… От души желаю новых удач…» – в Кировской областной библиотекой создана аудиокнига в исполнении профессионального артиста], «Земля Отцов!» (сборник романов), «Не покорённая Батыем Русь!». В 2017 г. так же при финансовой поддержке  Минкультуры РФ вышел в печать сборник из трёх романов «Земля Русская!» – автор награжден за эту книгу медалью «Григорий Булатов» – «За заслуги в патриотическом воспитании молодёжи!» В 2018 г. в журнале «Нижний Новгород» в третьем номере опубликовали сборник исторических документально-художественных повестей «Руси быть, пока Она куёт мечи и рождает детей!» В том же году за повести: «1471 год, поход на Сарай-Берке столицу Золотой (Большой) Орды – спасение и освобождение Руси!», «Битва при Калке – вековая наша боль-память!» и «Евпатий Коловрат!»  автор получил диплом лауреата  международной литературной премии «Золотое Перо Руси» с вручением золотой медали «Святой Благоверный Великий Князь Александр Невский»  (жюри рассмотрело более 30 000 представителей из 70 стран!..).  В 2020 году книга-сборник «Земля Русская!» победила в Берлине на Международном Германском литературном конкурсе «Лучшая Книга Года!».  Весной 2020 года, когда весь Мир охватила  вирусная пандемии COVID-19, рассказ «Любовь к жизни!» сделала автора  лауреатом  Международного литературного конкурса «Черная весна (сезон: 2020)»…  Кроме того, были написаны и изданы в разное время: сборник повестей «Русский меч! – спаситель и хранитель России!», «Русский храбр Евпатий Коловрат!», «Упреждающий удар русского меча!» и др… В пятом номере журнала «Дальний Восток» за 2021 год выделено 40 страниц произведению автора, подписано с издательством договор на публикации этих произведений …

 

Писатель смотрит и видит мир из-под козырька офицерской фуражки,  слушает и слышит через докторский стетоскоп из ливанского кедра, со стальным острейшим пером-скальпелем в руках!..

 

… Но и Вы, Читатель, будьте объективны, честны перед самим собой и постарайтесь понять-принять Правду, понимание которого всегда зависит от Вашего психоневрологического и сомато-физиологического состояния, социально-биологического происхождения, уровня образования, вероисповедания и личностных особенностей, и тогда выводы будут верными и значимыми!..

Конечно, у Вас могут появиться мысли: «Можно всё в Интернете найти[2]: и тексты, фото, видео, аудио… Что надо – всё найду» – но справедливое, совестливое и сварливое «Я», воскликнет: «Вот именно, выберешь, что хочется и что заинтересует, но не всегда то, что нужно!..» Писателя можно сравнить с врачом: в Интернете – тысячи и тысячи файлов, где расписаны симптомы и патогенез заболеваний и ещё больше – методы лечения и лекарственные средства. Но Вы сможете без опытного врача-практика правильно определить заболевание и назначить лечение?! – Нет!.. В лучшем случае не покалечите себя… Вот так и писатель: поможет увидеть, услышать, почувствовать и подумать о том, о чём надо, а не о том, чего в сию минуту желают гормоны и дурманят голову страсти…

 

Я всю жизнь учился и учусь, тружусь и познал многие профессии и специальности, и вместе с ними приобрёл знания и практические навыки – опыт, стал тем, кем есть. Как писатель, я использую те знания и опыт, добавляя ещё выстраданное, пережитое и передуманное, потому в моих произведениях много такого, что показано, как видит мир и понимает врач, офицер, имеющий особое трепетное отношение к России, к русской культуре, к русскому человеку с его высочайшими нравственными и  психофизиолого-социальными поведенческими особенностями. Пишу только о том, что знаю и понимаю – при этом подкорковый центр, контролирующий мои действия и поступки, всегда импульсирует: «Не навреди!..»                                         Примите меня такого: без рабоче-крестьянских корней, верящего в Объективную Реальность, которую называют и воспринимают люди с здоровой психикой, как Бог, как Вселенский Разум – это доказывает наука и убеждают мои познания и большая личная  практика врача и жизненный опыт!.. (И Рай и Ад существуют!.. в виде космических энерго-информационных полей – куда улетят после смерти биолептоны каждого из нас – частицы наших душ!..)  А Homo sapiens[3]  обречен обучиться-перевоспитаться в Homo sapare aude – иначе смерть нашей человеческой цивилизации!..

 

Я давал присягу Врача служить Людям и – присягу Офицера служить Родине, и продолжаю это делать, но ещё и как Писатель!..

 

К н и г а  П е р в а я:

Продолжение Великой Русской            революции: Вторая (Февральская)                 Буржуазно-Демократическая революция                                         или

Прерванный полет Двуглавого Орла!

 

«Наши дети, внуки не будут в состоянии даже                                                                  представить себе ту Россию, в которой мы когда-то                                                                       жили, которую мы ценили, не понимали – всю эту                                                                        мощь, сложность, богатство, счастье!», – И.А.Бунин.[4]

 

 

 

 

 

…  Великая Русская революция,  находясь в продромальном состоянии, – благодаря накапливающимся социальным противоречиям, которые натирали- нагревали  революционную материю, – зрела и вот с 23 февраля !917 года вспыхнула митингами, бунтами, вооруженными выступлениями, переступившими воинскую клятву, предавшие своего Верховного Главнокомандующего Царя-Императора – свою страну –  солдатами и матросами, вместе со своими обуржуазевшими офицерами, руководимыми и ведомыми  русскими спесивыми демократами и помогавшими им западными вековыми нашими врагами, пока 2 марта 1917 года совместными действиями-усилиями не провели нелегитимное «отречение»  Николая II!..      Вторая (Февральская),  Буржуазно-Демократическая революция  февраля 1917 года  –  это второй этап Великой Русской революции[5]. (Первый этап Великой Русской революции: с 1905 по 1907 гг. – Первая Буржуазно-Демократическая революция – потерпела поражение, но приобрела опыт, выработала новые методы и перешла в латентное состояние.[6])

 

Судя о русском народе  по anamnes vitae, – это один из величайших народов Мира, связанный глубокими корнями – как антропологическими, так и культурно-цивилизационными – с планетой Земля!.. Родился и сформировался, как народ, на Земле Русской – Руссии! – потому в нём уживаются величие и мудрость славян и финно-угорская дикость и воинственность. Русский народ и Россию никогда никто не порабощал (не смогли!). Что-то сделать с русским народом и Россией можно только изнутри: всё хорошее и плохое исходит от самого народа!.. Он велик и гениален, и непобедим пока сам себя не даёт обманывать иногда появляющимся на руководящих должностях страной человеческих мутантов: психоневрологических  уродов,  глупых, алчных до власти и богатства, как это было в феврале 1917 года, когда называющие себя революционерами-демократами (да просто амбициозная дребедень – «из грязи в князи»), подстрекаемые и под овации и при поддержке русских буржуа и Запада, подняли часть народа на революцию: свержение своего Царя-Императора[7], – а в это же время другая (бо’льшая!) часть народа своим невмешательством помогла буржуазии вначале в нелегитимном «свержении» Царя-Императора Николая Второго, потом, не воспрепятствовала ей сослать Его в Тобольск, лишив этим возможность выехать из России и обрекая вместе семьей (с верной прислугой) на мучительную жестокую  смерть-убийство без суда – тайно – по-бандитски! А могучую величайшую Русскую империю позволила буржуазному Временному правительству (с частно-собственнической рефлексией)  начать разваливать и, если бы не третий этап Великой Русской революции, то вся Россия, – а не часть, – исчезла бы  более ста лет назад!..

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

1

 

18 февраля 1917 года.                                                                                          Утро. Царское Село. Низкие серые тучи медленно волоклись по просветлённому небу и постепенно закрывали полуденную сторону. Засумаречнело. У каждой стрелки, расчищенной от снега, стояли солдаты Императорского железнодорожного полка. На плечах на ремнях – винтовки с длинными гранёными штыками – тускло поблёскивали заточенные концы. Иногда просыпался ветерок и сыпал с наваленных снежных горок горсточки льдистого снега на напряжённые усатые лица[8] часовых. Солдаты нюхали-вдыхали сладковатый пресный воздух, пахнущий сосновой хвоей, – лица светлели – смотрели на станцию Царский Павильон, где стоял поезд Николая Второго – синие вагоны поблёскивали солнечными лучиками-позолотой на швах (соединениях между броневыми листами). Там уже солдаты стояли по двое: перед каждым вагоном и бронированным же паровозом, покрашенным также в синий цвет, курящим из трубы дымком и попыхивающим белым паром. Вдали красовались великолепные Екатерининский и Александровский[9] дворцы.

Часовые были в одинаковых серых суконных солдатских шинелях, на головах – мохнатые папахи, голубоглазы, светлолики с бурыми, рыжими, русыми усами, высокорослы – можно принять за братьев.

 

… – Слышь! – это какой вагон?.. Снаружи все одинаковы, – громко спросил молодой (поводя светло-русыми усами, – три дня как прибыл с «учебки») своего напарника.

– А ну, отверни от меня морду и перестань орать!.. Запомни, когда на часах стоишь, рот не розевай и башкой не крути, если на то нет причины. А счас стой и слушай, а ежели будешь говорить, то говори тихо, не поворачиваясь ко мне и не глядя на меня. Остолопина, чему только учат в учебках?!

– Учат, ещё как гонют! Только здесь отоспался… – обиженным голосом.

– Этто-то я заприметил: можешь, рядовой Фёдор, – так тебя зовут?.. Меня – Михаилом. Так вот, когда бреешься, ты неужто не видишь какая харя у тя отъета?.. «Гоньнют», – передразнил гнусаво, голосом Фёдора. – Вот нас гоняли так гоняли, а счас: походите строем месяц два раза в день с ором  да со свистом, – то бишь,  песни поёте, – в трапезную, где, не перекрестившись, напихаетесь каши до мозолей во рту и – обратно, да два раза в неделю чучело потыкаете  и стрельнёте по патрону – вот и вся учёба ваша. Вояааки!.. – Михаил осмотрелся: нет ли патруля. – Давай по перрону вдоль своего вагона прохаживаться и говорить, а то ноги мёрзнут (потопал ногами в новых кирзовых сапогах – впервые «керза» получили в России в 1904 году) … Опеть смотришь!.. – Замолчал. Ходили. Скрипел-хрумкал снег… Смотрели на других часовых. Капралу самому хотелось говорить: с кем, как не с напарником – только начинающему службу, – можно было так вольготно и в охотку это делать: – Мотри, я ведь давно служу – капрала получил!.. В двенадцатом призвали, а потом – война… Я всё знаю, умею и могу. Глянь, как форма на мне сидит, видел, как в марше хожу!.. Учись!..

– А чо на мне не военна форма?! – рядовой Фёдор отошёл и начал усердно рассматривать вагон, пытаясь заглянуть в окно. Дотянулся, провёл длинным розовым пальцем по мытым выпуклостям бронзового орластого герба, надел варежку. Рядом захрустел снег – подошёл Михаил.

– Отколь такой обидчевый?.. Ай?.. Откуда родом-то будешь!? – уже громко.

– С Урала – от вас далече.

– Но не городской, – я зарас отличаю, кто с города… И почему решил, што я тутошный?..                                                                                                         Фёдор повернулся к капралу (розовые щёки ещё сильнее заалели) и удивлённо, по-ребячьи лыбясь:

– Как?! – с придыхом.

– Што как?..Как различаю, так это просто: городские долги, хилы, как древо, выросшее в тени, и лица поскромнее – не как у тебя, как красной девы: чуть што  – ресницами мырг-мырг и – румянец во все щёки, – срамота! – ещё усы носишь… Помню в учебке бывали случаи: с городов каки приходят: вьюноша мясо – в рот и морщится, готов выплюнуть – мяса не едал, и только после страшного окрика унтера с испугу проглатывает… Во как в городах-то некоторы живут – особо в больших!.. И я не «тутошний» – вот как дам! – видишь не чухонец, а тоже, как ты, деревенский…

– Я не «тоже», я сельский…

– Ха-ха-ха!.. – неожиданно даже для себя громко засмеялся, а потом будто закашлялся содат-капрал и также вдруг смолк (сунул себе в рот пальцы в двупалой солдатской варежке). Озлился. Большие синие глаза – навыкат: – Ты, што хаханьки устраиваешь на посту?! Вот тебе!.. – Фёдор успел отшагнуть назад…

– Ты, чо дерешься?! Не вру – вот истинный крест, – сельский я, из села Русская Тавра…

– Русская?!. – сильно удивился Михаил. – А я из Русской Гоньбы с Вятки…  Ежели одна деревня называется русская, то рядом обязательно есть нерусская. Вот у нас пониже по речке Гоньбинке – село – мечеть имеется –Татарская Гоньба, а выше – Мари Гоньба…

– И у нас недалеко – Марийская Тавра…

– Марийсы?!.  Чудно!.. Как они там–то оказались?..  И што они там делают?..                                                                                                                 Фёдор приободрился, поправил папаху, рот его широко распахнулся в улыбке:

– Чо, не знал?!. Живут[10]… Ихни старики-чочои сказывают, что во времена Царя Грозного ушли на Урал и Заурал – не хотели волю терять и Веру Отцов предавать[11]. Они до сих пор своим богам молятся и требы-жертвы приносят, и в церкву ходят…

– Погоди, как, крещеные?!.  Во дают!.. Ты-то ведь тако не делаешь? – Михаил напряжённо посмотрел на своего напарника.

– Чо я нерусь ?..  Хлеб выращиваю, скотину держу и, как марийсы, ещё – охотой… А жито у нас рожает земля! – чернозём – не то, что здесь – песок!..

– Ну,  ты, не очень-то! Поди, выращивалка-та ещё не того!..

У Фёдора выпятилась нижняя губа.

– Ты, ты!.. Ты, дядя, меня не знаешь… Ты бы посмотрел, как я могу под гармон сплясать или же песню громкую… Никому меня не переплясать, не перепеть!..

– Глядя на тебя, не сомневаюсь: можешь, можешь, но – недоверчиво, – как же на Урале хлеб растёт?! – там же горы, скалы – руды добывают?.. (У Фёдора засинели – повлажнели – заблестели глаза от обиды: «Как мариес-чочой какой: не верит ещё!..») У нас хоть не чернозём, как у вас, но умасленная навозом суглинок, а то глина, ох как хорошо плодит. Раньше хватало земли – общинами жили, а счас худо стало: мужики – те, кто побойчей и понаглей – в уезде себе бумаги выклянчивают на отделение в хутора[12] и имям лучшие наши земли отдают, а сенокосные заливные луга вдоль по Гоньбинке, так почти все отдали… Приходится наниматься в хутора… Ладно, не крестись, верю, што там у вас хлеб ростится. И, што хватает?

– Хватает, – баском и – твёрдо, – наши отцы-деды, умеючи много земли пашут неучётную и жито хранят в ямах глубоких, где они в сухости и прохладе годами в утай лежат, а по учётной, как и все, задолжали в казну…

Михаил прикрыл глаза папахой, задумался (вспомнилась  родная сторона – Русская Гоньба: синеокая красавица жена молодая, дочка, – которую успел понянчить в руках, любить до полутора года – пока вдруг внеочередной рекрутский набор не попал. «Сколько дочке-то уж будет?.. Семь в июне … – С тоской и болью: – А малютка-парнишка, без меня родившийся, помер!.. Ведь руки мои до сих пор помнят его ножки, которыми он изнутри – из утробы – по маминому животу стучал..») – глаза  покраснели, выступили слёзы…

– Чо, чо?.. Чо такое?!.  Плачешь?.. – случись что другое не так удивило и огорчило бы Фёдора. Но капрал уже взял себя в руки и, сожалея о своей минутной слабости перед новобранцем, («Што обо мне подумат?!») изобразив на лице гримасу улыбки, заговорил спокойно, нарочито безразличным голосом:

– Во как вы, умеючи-то, а мы, если бы не орехи и желуди иногда б голодали!.. – Вновь возникли-вспомнились до боли родные образы своих близких, как наяву мысленно увидел деревенских русобородых могутных мужиков и синеглазых золотоволосых статных русских баб… Отсюда даже татгоньбинцы казались милыми соседями, а поджарые быстроглазые «марийсы» из Мари Гоньбы вызывали умиление…

Фёдор (толи понарошку или действительно) вновь заинтересованно, по-гусиному тянул шею, пытаясь заглянуть в окно вагона…

– Ты говоришь всё знаешь, дак расскажи про царские вагоны. Наверно, и внутрь заходил, смотрел… Росскажи… – ударяя на «о» тянул он.

– Конешно, приходилось… и с самим Царём Николаем говаривать…

– Ой-ой-ой!.. – чуть не падая, – Говори, говори! – мужикам и бабам росскажу, про то, как ты самого Николая Царя видел и говорил с ним… – вдруг смутился, – замолк, а потом хитро стал смотреть на Михаила: – Врёшь!.. Побожись…

– Вот ещё: я не ты, штоб на каждом слове креститься… – по его крупному породистому лицу как будто скользнула тень, тёмно-русые густые брови сдвинулись к переносице, – взгляд стал строгим: – Ты бы, парень, пошевелил кое-чем и догадался (ведь учили нас!), што младшему составу военнослужащих Императорского железнодорожного полка ни под каким предлогом  нельзя заходить в вагоны Царского поезда, а с Царём Николаем, упаси Бог, заговорить!.. Ох, зря ты так-то счас на меня глядишь… Сказал же тебе не смотри!.. Да погоди глаза-то закатывать и эдак-то ломаться!.. Што знаю, росскажу – не кажному дано такое знать: сколько вагонов знаешь и, што паровоз тоже бронированный, а вот в окна пытаешься заглянуть – не заглянешь – они зеркальны и пуленепробиваемы… Не понимаешь?.. Давай обскажу, а потом, што не понятно, объясню – поймёшь… Ты ещё многово не знаешь и не понимаешь, но главная мудрость, которую должен знать любой, такова: чем больше будешь знать, тем больше будешь знать и понимать, што как мало ты знаешь!.. Закрой рот… Ежели не дурак,  дойдёт, а нет: знать ты не умной и никогда об этом не поймёшь, што ты таковой… Так вот, третий вагон, напротив которого ты топочешься – это для обслуги. В первом – електростанция. Второй – багажный. В четвёртом, в купе, самые важные чины царской семьи ездеют. Пятый занимают министр Императорского дворца, командующий главной императорской квартирой, начальник охраны, гофмаршал, лейб-медик и одно купе запасное. Шестой – дамский: для фрейлин, камеристок Императрицы, прислуги, говорят вагон с особыми нужниками!.. Седьмой называется великокняжеским – для семьи царской и Его ребёнков с гувернёрами… Следующий именуется императорской спальней; в восьмом – Царь и Царица и ихни слуги; в девятом – самый главный вагон – трапезная. Два замыкающих – хозяйственный и для охраны. Чуть не забыл: при надобности прицепляют вагоны с автомашиной и вагон-церковь.

– Господи Иисусе! – церковь и на колёсах… – Фёдор перекрестился.

– Вон видишь: как в вагонах стало сумрачно, так и лампочки зажгли (у нас в вагонах-казармах эдаки же)… Это ещё не всё, и больно уж чудно!.. Будто ванна, где Царица с ребёнками плескаются, серебряна[13]… Умывальники кованы из серебра и … белые[14] позолоченные ночные сосуды… Не дёргайся – потом, потом… Лампочки – в случае аварии на електростанции – будут ещё гореть часа три от батарей каких-то. Даже телефонная связь меж вагонами смонтирована, есть телеграфная станция. Во как!.. Внутри вагонов всё отделано из полированного дуба, ореха и бука и карельской берёзы. Потолки обтянуты белым атласом, стены обиты стёганым штофом малинового цвета. На мебели, столах – бронза, фарфор, мозаика… Двери открываются и закрываются без единого писка – бесшумно, а свежий чистый воздух подаётся по бронзовым вентиляционным трубам, украшенным на концах наверху орлами… Росскажу, росскажу про герб… Трубы отопления сделаны тоже из бронзы. Полы покрыты линолеумом и коврами. Даже воздух внутри вагонов прогревается и поддерживается нужной температуры… Когда ездеют в Заграницу, то меняют скаты: русскую колею 1524 мм на 1435…

– Хей!.. Значит там на Западе-то поуже дороги и вагоны и паровозы похилее наших…

– Дороги поширше специально наши сделали,  штобы  ихни бронепоезда сходу не могли заехать к нам в случае войны и не могли оне своих солдат, грузы перевозить по нашей территории – паровозы и вагоны не проедут без смены скатов… Што опять вылупил?!. Про Царя россказать?.. Што мыкаешь, как телок?.. Да или нет?!.

– Да-а!..

– Значит так: я с им, конешно, как с тобой не говаривал, но видать видывал– как тебя счас … ну, подалее… Да обскажу… Роста он – нам по плечу[15]… Што опять закатываешься?.. Зачем ему рост, што он рождён как мы землю пахать али сено косить и вилами копна кидать? Ему головой работать: Державой править, поэтому у него и лик, а не морда, как у тя, и даже не лицо, как у благородных. Взглянешь на него, на его иконостасный лик: аккуратно подстриженная медная борода отливает бронзой, короткие волосы из-под фуражки золотисто поблёскивают на солнце, но главное, его большущие синие глаза, – над которыми строго зависают тёмно-русые густые брови, – испускающие небесно-лазурный царственный свет, и сразу осенит: пред тобой Царь-Император Российский!..

–  А правда его хотят свергнуть?..

– Кто экое вякнул тебе?.. Мотри за такое!..

– Чо пужаешь, опять кулаком махаешь!.. Испужался…  Все в полке говорят и в Петрограде бастуют, демосрации…

– Кто все-то, што-то я не слыхал?..

– Ванька Кострома и Филька Рыжий со второго взвода давечь говорили …

– Поди ещё рады!? Ох бестолочи!.. Как без Царя-то?! Божьего ставленника! – первого человека на Земле!.. Не будет Его и Руси не будет: тут же богатеи разграбят Рассею нашу! – Им того и надо, штобы всё себе заграбить, вот потому-то они и призывают таких как ты, любителей песен и плясок, не работать, а ходить по улицам с песня’ми… Какая разница про што, лишь бы ор был  громко, при этом махая плакатами вместо хоругвиев и ещё за это деньги получать…

– Кто тут собирается Царя свергать?! Арестовать!.. – громогласно, грозно.

 

.                   .                   .

Шедший под конвоем капрал споткнулся – чуть не упал, матюгнулся и, обернувшись к Фёдору:

– Из-за тебя!.. Не емши!..

.                   .                   .        

 

Дежурный офицер (в полевой форме), – молодой, с рыжими острыми усиками – переспросил, переходя в крик, унтер-офицера: «Ты кого привёл?!» – тот ответил. Дежурный поручик тупо и зло уставился зелёными глазами на унтера. (Привели солдат с его взвода! За такое им – арест, громкое дело: военно-полевой суд!.. А ему, командиру, грозило по минимуму разжалование в рядовые и перевод на фронт в действующую армию!.. Неприятности офицеру были не нужны!)

– Значит, говоришь, что они собирались Царя свергать?.. И как это они делали?..

– Вначале говорили, что нужно царя Николая свергнуть, а потом громко хохотали… Кажись, наоборот: хохотали по дурному – потом говорили…

– Куда поместил?

– Стоят под караулом перед комендатурой.

– Вот и добре… – лицо у офицера посветлело, спало напряжение: – Отведи в ШИВС[16] и никому больше не докладывай. В журнале не буду отмечать, а завтра, когда протрезвеют, я с ними сам разберусь: они с моего взвода, Мишку-капрала давно знаю – он такого не мог… и новенькому не позволит… Ну, что сразу – рапорт!.. Просто пьяны! Иди!..

– Нет! Не пьяны, а опасные государственные преступники и по Законам военного времени подлежат трибуналу!..

Дежурный повернулся к своему помощнику (к пышному молодому офицеру):

– Доложи командиру части, – показал ладонью на унтер-офицера, – он  же с твоего взвода? – о моём рапорте на его имя о ходатайстве о поощрении вот его, – показал на унтера, – за проявленную бдительность и задержание пьяных… – сел и стал писать в журнале…

Не такого ждал унтер, а о рапорте командиру части на предоставлении к награде и длительного отпуска домой за раскрытие особо опасных преступников и за их задержание. (Когда вёл арестованных, он уже тогда мечтал-представлял, как его будут перед всем полком награждать: командир зачитает приказ и, может быть, («О, Господи! – помоги!..»)  сам Николай прикрепит на грудь его парадного кителя медаль – нет, лучше орден!.. Тёртый и пытанный жизнью-временем был унтер-офицер, с большим опытом службы в элитной Императорской военной части. Распрямился, вытянулся унтер перед дежурным и стал похож на большую каменную статую – не отличишь, если бы у него не шевелились, бурые от табака, усища, и не моргал страшно выпученный с красными прожилками чёрный глаз…

– Господпорррутчик!.. – зловещий рокочущий низкий бас, – Извольте принять мой рапо’рт!..                                                                                                                                            .                   .                   .

 

– Куда нас?!. Где это мы?!.

– Да-а, не в вшивку заперли!.. – хмуро полушёпотом – капрал. – А в пересылку для преступников-уголовников запихали!.. (Через небольшое окошечко под низким потолком с железными решётками со двора протекал желтоватый жидкий свет) – Вдруг смолк, заозирался, побледнел – лицо исказилось в гримасе, но усилием воли заставил себя изобразить подобие улыбки, развернулся в тесной полутёмной пересылочной камере и шагнул к окошечку-кормушке – задубасил кулаками: – Эй!.. Што вы делаете: нас не должны сюды!..

Окошечко приоткрылось и знакомый ласковый голос:

– Охлынь Михунь!.. Не нашего ума такие дела разбирать – Бог даст всё уладится…

– За што?! – в голосе испуг, удивление и гнев. Какое-то время тишина и знакомое сочувственное сопение, а потом приглушённый голос-ответ:

– Будто бы вы собрались Царя свергать… Вечером повезут в армейскую тюрягу… – Снова тишина, а потом: – Ни жратвы ни перины не положено, – извиняй!..

– Слыхал?! – Фёдору. – А знаешь какую статью повесят?.. Вот то-то и оно: раскраснелся, вспотел, видать,  дошло  и до тебя, што нам будет: татары бы сказали: «Улям вам урус малаи!..» – и всё из-за тебя, охломон!.. Давай-ка на нары –  холодно – тут никогда не топят… Ладно хоть ребята свои – шинелишки оставили, не отобрали, наручники не надели… Сказал же –  на нары, а то, когда и где нам отдыхать, да и заледенеем до вечера… Повезут нас в карете – в стоячем положении…

–  До Питера стоя?!.

–  Эдак, эдак. Спасибо Царице, –  она говорят, запретила военно-полевой суд здесь, в Императорском полку, творить, а то бы нам счас без всякого вызова на суд написали приговор и завтра с ранья  – на расстрел!.. А так хоть поживём: пока везут, пока… О, господи! –  кишки к спине слипаются!.. Давай свою шинелишку, – чистую, ещё не обкуренную, не пропахшую потом новую шинель Фёдора Михаил положил на тёмные затертые, засаленные, пахнущие чем-то дурным, доски, капраловской укрылись. Повернулись друг к другу спинами – грелись. – Ладно хоть нынче не вешают, а расстреливают, как сказывали… А конвойская карета не спальный вагон Царского поезда – давай поспим…

Загорелась в полнакала красным светом лампочка, закутанная в железную проволоку и прикреплённая к низкому каменному потолку, – стало видно парашу в углу.

– Ну што ты дёргаешься?! Лежи спокойно, а ещё лучше – поспи: нам ох как надо силушки!.. В раз жизни эдакое-то бывает!..

– Слышь, ты обещал про герб…

Капрал зло замычал и вспомнил бога и мать…

– Ну, давай!.. – заканючил уже по-непоприличному молодой солдат, он готов был погибнуть в бою в сражении, совершив подвиг, – чтобы потом послали в Тавру вместе с сообщением о его гибели награду и благодарственное письмо с описанием совершённого подвига. И долго будут помнить и говорить о нём в селе, и не раз будет плакать и сморкаться в подол своего сарафана Тонька, вспоминая о нём и ох, как горько сожалеть, что тогда на сеновале не дала себя поцеловать …  Он очень боялся даже не самой смерти (как и все из честной трудовой семьи он имел, кроме порядочности и высокой нравственности, которая была в генах русского, ясный и практичный ум), а такой: несправедливой, позорной!.. Через свой китель Михаил почувствовал, как мелко задрожала и стала мокрой, холодной от пота спина Фёдора.

– Господи! Связался с малышнёй… Зачем тебе – считай мёртвому – это надо?.. Поди, заплачешь?.. Совсем как титешьный!.. Ладно, росскажу што знаю, ежели тебе поможет… – Михаилу было, наверное, ещё смурнее и тяжельше… («Хоть сам тоже отвлекусь…») Толкнул ногой Фёдора, прижался к его холодной, мокрой, дрожащей спине (так стало жалко его и себя, что еле сдержался, – не зарыдал!.. Спины согрелись, стало теплее, дрожь утихла), немного погодя, Михаил заговорил ровным спокойным низким басом:

– Ты видел, што не петух, сидящий на куре с растопыренными крыльями, изображён на Гербе Российском, а орёл с двумя головами?.. Што молчишь? Понятно это?..

– Аха…

– Когда с тобой говорит старшо’й, надо отвечать, как учили: «Так точно… Есть!» Штобы было понятно: слышал, понял али нет… Да ладно, в эком положении можно и так… Молодец!.. Раньше нас до войны учили и требовали, штоб мы всё знали о Гербе. Говорили, што тот, кто не знает о нём, не имеет права служить в Императорском полку, – да вопще быть солдатом – да како солдатом – не может называть себя русским, а только россиянином!..

– Фуй, какая разница? Одно и тоже…

– Какая?! Большая!.. Россиянином себя называют инородцы и пришлые, да чужие, живущие в нашей стране люди, а мы народ, называем себя русскими! Это также как солдаты, никогда не обзываем себя россиянами, а мы есть русский солдат!.. Даже татарин, одев военну форму, делается русским солдатом… К слову сказать, среди татар (ежели он действительно по воспитанию и духу татарин) нет ни пьянчуг, ни дураков и трусов. Так же, как и русский, он не побежит с поля боя!..

– Таки не побежит… Не пихайся – это так у меня вылетело – верю.

– Што-то у тя всё вылетает: то из рота, то оттуда… На тя глядя, никода не подумаешь, што ты такой вонький… Как с бабой будешь спать?!.

– Да ла-адно!.. – голос смягчился, стал стыдливо гнусавым. Вмиг ушла куда-то тревога у Фёдора, и уже напористо: – Давай россказывай – продолжай…

Михаил про себя понимал, что надо поддержать настроение у своего напарника-товарища («А может и друга – после такого-то!..»), – пусть и временно, вышедшего из реальности, и заговорил нарочито весёлым беззаботным голосом:

– Ты, малой, уже видел очертания и рисунки Герба на деньгах, документах и шевронах, щупал выпуклости на броне царского вагона… Они ведь разные гербы-те: Большой Герб, Средний и Малый – это как ты, ещё не вырос – не стал большим Гербом… што гыкаешь? («Это хорошо: пришёл в себя парень!») Начнём с большого, и запомни сразу: Большой Государственный Герб в первую очередь является общенациональным символом, предназначенный объединять людей, живущих в нашей Империи…Память у меня окаянная: не помню куда кисеть спрятал, а герб долбил-выучил – мне за это капрала дали… Конечно, хотели офицера, но спохватились – нельзя: офицерское звание по закону могут только дворянину дать… А я с такими килами судьбой определён землю пахать али же солдатом, – хотя, продолжил бы учёбу после окончания начальной Русскогоньбинской школы в семилетке в Рожках – это село такое рядом, – а потом в городах: Малмыже, Казани, так не знамо кем стал!..

– Генералом?

– Бестолочь! Говорю: не дворянин я, дак как могу, будучи, не быв офицером, стать генералом?!. Но учёным бы мог: ох как учился!.. Говорил уже какая у меня память… Пропессором… Очки серебряны, а, поди, и золотые носил… Как офицером стать?.. Я уж тебе говорил, што нужно родиться дворянином… За деньги купить?.. Ну это, когда буржуи будут у власти, можно будет: они не только звания, но и страну распродадут!..Вот поэтому-то нам нужен Царь-батюшка, штобы страна-держава была и в ней порядок…А разбогатевшие, безтитульные хомяки хотят, чтобы не было царской власти, и, когда свергнут Божьего Помазанника, тогда они могут, купив себе звания, должности,  ох как поизголяться над народом, заставляя работать на себя от темна до темна, и все будет платным: не только больницы, учеба, а сортиры даже,   – сейчас при Николае законы не дают такое делать… Да, как-то нам во время занятий командир взвода, – молодой, но уже с боевым орденом, – сказал, што за особые заслуги перед Отечеством Царь могет присвоить звание офицерское, да и особо грамотных, обучают в военных школах… Ну, давай слушай про герб и запоминай – на суде, – а теперь, раз в Петроград повезут, то судить будут и дадут тебе последнее слово сказать, – ты и скажи про Герб… Судьи охнут, удивятся и решат, што такой умный не может быть предателем: не пойдёт против Веры и Царя!.. Так вот, Большой Герб – это величайшее сотворение искусства и выражает могущество и особый вселенский статус нашей Державы … Как сейчас перед глазами карта Российской нашей империи… Командир взвода, – усы ещё не окрылились –  не созрели – молодь, закатывая глаза, говорил: «О-о-о! 21,8 млн. квадратных километров – это одна шестая часть суши Земли! – Понимаете, в Мире были только две империи, которые превосходили по территории!..» – а потом переходил на иноземный язык, выговаривая через нос…

– Какие две были больше?

– Какие?.. Знамо какие[17], то, што мы третьи по площади когда-либо существующих государств, мало тебе?! Наша страна разлеглась на Матушке-Земле от Северного Ледовитого океана на севере и до Чёрного моря на юге; от Балтики на закате до Тихого океана на восходе. Да, кроме самой Руси (а это: Великая Русь, Малороссия, Белая Русь), в Российскую империю входят: Абхазия, Азербайджан, Армения, Грузия, Киргизия, Латвия, Литва, Молдавия, Польша, Туркмения, Узбекистан, Финляндия, Эстония, Южная Осетия. Иран[18] скоро будет как Азербайджан для нас, и мы выйдем в Индийский океан. Как только войну выиграем, к тем землям, которые мы уже имеем, добавятся турецкие Босфор и Дарданеллы, и тогда нашим кораблям никто не перекроет дорогу в Средиземное море… У нас проживает 178 миллионов человек – о как много!.. Господи, за короткое время на 80[19] млн человек при Царе Николае народу прибыло в стране!..

– Это как много?..

– Как тьма в тьме!

– Гы, ы, ы… Как мураши!.. Ну а дальше: где орел как петух сидит… в центре герба?..

– В центре – золотой щит с чёрным двоеглавым орлом, коронованным двумя императорскими коронами, над которым висит такая же корона, но поболе, с двумя развивающимися концами ленты Андреевского ордена. Орёл держит золотые скипетр и державу. На груди герб Московский, на золотых краях червлёного щита – Георгий Победоносец в серебряном вооружении в лазуревой мантии, на коняге серебряном, покрытом багряною тканью с золотою бахромою, поражающего золотым копьём золотого с зелёными крыльями дракона. Щит увенчан шлемом Святого Благоверного Великого Князя Александра Невского. Намёт чёрный, с золотом. Щит ограждён по сторонам изображениями святых Архистратига Михаила и Архангела Гавриила. Сень золотая и коронованная императорскою короною, усыпанная российскими орлами, подложенная горностаем, – червлёной надписью: «Съ Нами Богъ!..»

– О, о, о!..

– Это не всё… Главный щит Герба снизу обвешан девятью щитами, увенчанных: Казанским, Финляндским, Польским, Сибирским, Херсониса Таврического, Грузинским и родовым гербом Его Императорского Величества… Все гербы изукрашены изумрудами, алмазами и другими драгоценными камнями – в золоте и серебре! В узорьях… Грифы… Львы…  Над сенью главного щита – шесть щитов: на первом – гербы княжеств и областей великоросских: Псковской, Смоленской, Тверской, Югорской, Нижегородской, Рязанской, Ростовской, Ярославской, Белозерской, Удорской; на втором: – юго-западных княжеств и областей: Волынской, Подольской, Черниговской; на третьем: Литовский, Белостокский, Самогитский, Полоцкий, Витебский, Мстиславский; на четвёртом: Эстляндский, Лифляндский, Курляндский, Карельский, Обдорский, Кондинский… Спишь?..                                                                                                  – Нее.                                                                                                                      – Средний такой  же, как и большой, но нет государственной хоругви и шести над сенью щитов с гербочками земель и областей… Малый сходствует со средним, но без Императорской сени и святых Михаила и Гавриила и без родового герба Его Императорского Величества; цепь ордена Святого Апостола Андрея Первозванного помещается уже на груди орла вокруг щита с гербом Московским.  А гербы царств и великих княжеств – на крыльях орла: на правом крыле: третьем месте – гербы царства Херсониса Таврического, в четвёртом соединены гербы великих княжеств Киевского, Владимирского, Новгородского; на левом крыле в третьем месте – герб царства Грузинского, в четвёртом – герб великого княжества Финляндского…  – Ты што молчишь? Ну как?     ..                                                         – Да так, ничо… Щиты, мечи, когти… Княжества татарски да польски… Только почему две головы у орла?.. Да, хватит, хватит – я уже понял и запомнил…
– Ну, ты это со страху  с первого разу — только потом-то не будешь уж помнить…                                                                                                                              – А чо?..                                                                                                                 – Где видано и слыхано, штобы мертвые помнили!? Они вообще не говорят: они, точнее, ихни души в это время будут в Раю али же в Аду в смоле кипеть!.. Ну, поди,  у тя еще нет таких грехов  за которы Боженька в Ад направляет… Ну што ты, што ты эко как делаешься?!.                                                – Ладно ты пожил, стар, а я-то!..                                                                               – Хватит!..  Эк, што делают: ребенков на войну берут. Перестань сказал! Со мной не пропадешь…

–А чо?.. Убежим?!. – глаз засветился в полутени у Фёдора.
– Могём и так… Да не счас… Господи, помоги!.. «Господи, дай мне с душевным спокойствием встретить всё…» – повторяй…

Кончили молитву. К Фёдору вернулось обычное (беззаботное) настроение. Но вдруг спокойно-равнодушное выражение лица его подъела ехида, заулыбался как-то по-детски (загорелись глаза), приподнял голову:
– Ты, дядя, и впрям с Вятки!.. Про вас у нас говорят: «Вятский народ хватский – семеро одного не боятся…» – продолжал лыбиться.
– Ополоумел?.. Дядей меня называшь… Погоди хихикать. Откуда ты про вятских эдаки небылицы знашь? – Михаил чуть смутился даже.
– Как не знать. Да их на Урале не меньше марийсев будет: как ни рыжий конопатый, то – вятский. Чо жа народность такая, – говорят  вроде по-русски, но только с первого разу и не поймешь что сказали: очень уж быстро и с вяньканьем, – как поясняют оне,  будто Вятка – вюд-кэ (вода-серебро) – слово удмурское?..
– Ах ты, елузень! Мы, што вятски, – народность?!. Да у нас на Вятке, как нигде русских… Посмотри на меня… «Рыжий конопатый?!» Да если бы все были таки, как я, то люди были бы други и жили по-другому: у русского (если он по кровям взаправду русский: из славян) нет ни зависти, чванства, ни жадности-корысти, он честен и добр и никогда не украдёт ни у соседей, ни из казны; он радуется, когда вокруг его счастливы и успешны – это потому, как они всегда общиной, единой семьёй, жили-были издревля… А счас што: всяки столыпины разрушают нашу жизнь: люди богатыми и бедными делаются: врагами становятся друг дружке!..
– Подъём!.. Одевайсь!.. До вечера не стали ждать… Велено вас конвою передать, счас они прискачут… Давайте-ка руки ваши: мы их в железные наручники с цепями… Ты, Михуня, не балуй – мы и то сколь могли, нарушая устав караульной службы, вас вольготно держали… Ладно позвонили, что приедут, а то увидели бы… и нас за такое!..

 

 

 

 

 

2 

… Да, Первая Русская Буржуазно-Демократическая революция с 1905 по 1907 гг не смогла победить, но, уйдя, в латентное состояние, начала постепенно вновь созревать благодаря врагам  Российской империи: внутренним (русская буржуа – «д е м о с к р а д ы!»)  и внешним (Запад и их своры-сателлиты) и вновь повторили (как 1905-ом): Запад развязал мировую войну,  русская буржуа (самая сильная и агрессивная и, – как сказано, – подлейшая в  Мире) спровоцировала народ на революцию (и для этого подло лгала,  кривлялась, изображая себя защитника демократии и  державы, –  «ненасытная волчица в овечьей шкуре»!), применяя все передовые методы того времени: от научного учения Марксизма до организации еврейских погромов, парализации государственных и частных структур, снабжающих продовольствием города и т.д., – т.е. делалось всё, чтобы обострить в стране (а, если их не было, создать…) противоречия в обществе. Война, конечно, помогала и помогла… К февралю 1917 г. революционная ситуация накалилась так, что достигла точки возгорания… Три года изнурительной войны истощили Империю, напрягли народ, появились требования прекратить войну, – часть западных территорий страны (самые густо населённые и промышленно развитые) были захвачены врагами, – донельзя обострились социальные противоречия, благодаря злодействиям этого же класса буржуа и их умелой сволотной агитации и действиям против законной благословленной и веками поддерживаемой трудами и жизнями русского народа власти; часть российского населения (именующие себя народом), ведомые, раболепные и рассуждающие и понимающие «напрямую», что все эти тяжести и невзгоды из-за существующей власти Царя Николая Второго,   «которые с головкой бобо» повторяли и, веря внушениям буржуа, зверея, шли убивать свою страну! Русскую буржуа  активно поддерживали западные  братки,  они делали  всё, чтобы ещё более обострить ситуацию в России – они жаждали смерти всего русского! Даже напрямую оказывали помощь: посылали обученных вооруженных боевиков, которые шли, показывая пример митинговой массе, как провоцировать столкновения, и как при этом проводить силовые действия. Спесивые психопатизированные вожди-демократы алчно-жаждующие власти, надев личины революционных вождей, рулили этими недовольными бестолковыми  «низами»,  уже запрограммированными, как сказано,  что  во всём виноват Царь-батюшка,  не думающих, поддавшихся агитационным призывам,  сбив их  в огромные митинговые стада, погнали на свержение Монарха, благодаря Которому в Российской  империи были достигнуты величайшие достижения во всех отраслях промышленности, в науке и социальном отношении!..                                 Историю делают Личности, но даже такая личность, как Николай Александрович Романов не мог изменить ход событий того времени – остановить революцию[20]… Он, как человек высшего дворянского сословия, обладал прекрасными человеческими качествами, которые позволяли ему, находящемуся под сверхмощнейшим давлением и одновременно ответственностью монаршей короны, оставаясь хорошим семьянином, безумно любящим мужем и отцом своих детей, быть величайшим руководителем огромной державы, умелыми действиями своими поднять империю в социально-научно-экономическом плане – такое возможно, согласно науке, только при более высшем социально-экономическом строе – социализме!.. [Конечно, социализм, развитый социализм, переходный период к Коммунистическому обществу – последнее возможно лишь, когда, организовавшись, мудрый смелый активный  народ во всех странах-государствах откажется от внепланового анархического ведения хозяйства и диктатуры капитала, когда человек (это не относится к буржуа  эксплуататору – истинно! – являющемуся лишь человекоподобным  биологическим животным, поганее и страшнее  любого хищного животного!) поставит в основе жизни в внеклассовом социально-экономическом строе, свою личность с его высочайшими морально-нравственными устоями, где каждый будет делать и жить по своим способностям и возможностям и потреблять только столько сколько требуется, а, не пресыщаясь и не потребляя  целые состояния!.. Но такое произойдет только тогда, когда Homo sapiens перевоспитается в человека мудрого!..]  Для политика – руководителя такого высочайшего уровня, как монарх,  не нужны такие  качества, как величайшая честность и нравственность, порядочность, умение держать слово, благородство (как у Николая II),  а нужны были, наоборот, противоположные: быть мыльно-липким, скользким, подло-хитрым и одновременно жестоким диктатором, то есть те качества, которые дали бы ему руководить страной, вести нужную ему политику и усидеть у власти, постоянно обещая и обманывая народ, а, когда нужно, накинув петли на подставляемые шеи демоса, придушивать (руками буржуа, которым в это же время, открывая все кормушки и банковские ларцы, дать все возможности для паразитарной жизни и становясь этой хищной братве  паханом и другом), – душить не до смерти – иначе кто же страну будет содержать, на ком будут наживаться-наращивать свои капиталы, кого эксплуатировать, как осляти. Жулье  при фраке и в золотом пенсне, изображая из себя человека  (а народу даже нравится, когда затягиваемая петля вызывает из-за недостатка кислорода в мозге – эйфорию, а у некоторых и оргазм), при этом держать такое натяжение, чтобы каждый гражданин трудового социального класса (от рабочего до трудяги-бизнесмена-торгаша и владельца заводика-предприятия) чувствовал себя не заузданным, не привязанным (деньгами) и не униженным таким отношением к нему, а мог шевелить своими членами и делать своё (кажется своё!) дело, жить, иногда развлекаясь и впадая забавы, чувствуя себя будто он защищён от бурь и невзгод, в надежде, что всегда будет сыт…

 

… Революция в обществе, как и всякий процесс в Природе, происходит согласно объективным закономерностям (но через субъективные факторы, т.е. революцию делают люди!). Революция (в отличии от эволюции) – это кровавый  переход от одной общественно-экономической формации к другой силовым преступным способом, принося в жертвы: тысячи и даже миллионы человеческих жизней. «Досовременная» история развития человеческого общества показывала, что, как правило, смена общественных формаций совершалась путём революций: на основе этого марксизм-ленинизм делает вывод, что это закон исторического развития Человечества.               Основная причина революции – экономическое развитие: по ходу которого со временем возникает конфликт между новыми производственными силами и старыми производственными отношениями[21]: феодализм тормозит дальнейшему развитию общества (в частности буржуазному, который, согласно науке, приходит после феодального строя) и в первую очередь не развивается производство-промышленность, но так ли уж не давал развиваться России Царь-Император Николай II?.. Давайте посмотрим!.. (Революция, как правило, приемлема всё же для стран с неразвитыми общественно-экономическими формациями, где люди не способны разрешить противоречия-конфликты никаким другим способом, как вооружённым насильственным методом – это для них самый простой способ[22]!..)

 

Период правления Николая II (1894-1917 гг.) был одним из самых выдающихся и особых в истории и государственном строительстве России после Петра Первого – Его великого предка Романова!.. Это была эпоха Николая Второго… Чего только стоят: существенный прирост населения сопровождающийся строительством большого количества новых городов, ростом старых в разных частях Российской Империи; активное освоение Крайнего Севера, Дальнего Востока, Сибири, Кавказа и Средней Азии; реальные громадье строительства в стране и многое другое о чем пойдет речь ниже …

Мы знаем Николая Второго как святого, но практически не знаем, как государственного деятеля… Всё положительное, все великие успехи СССР были заложены в царствование Николая II: начиная от участковых врачей, родильных домов, детских садов, ночлежки для бездомных, борьба с безграмотностью, начальное образование… заканчивая планами электрофикации всей страны и почти все «великие стройки» социализма начаты-заложены при Нем, освоение Дальнего Востока,  создание научных школ (да и таких – общеобразовательных), благодаря ученым, русской дворянской интеллигенции  в СССР возродилась мощнейшая промышленность, выиграли войну с «западными партнерами» нашими (чего стоили «дизеля», освоенные и модифицированные при Николае Втором и царский военно-морской флот, составивший основу военно-морского флота СССР!.. – «при слабом» Царе враг был остановлен в Прибалтике, а не под Москвой!..), обогнав все страны, выйти в космос!.. И еще (никак не можно не сказать!): покончил с голодом в стране!.. Не просто «покончил», а в отличие «нынешних» времен, простой работяга мог купить на свою зарплату (месячную) более полцентера мяса!..

Царь Николай II был выдающимся реформатором не понятым обществом того и нашего времени. Его реформы были реформами православного государя, то есть он не мог поступать с людьми, как диктатор, тиран, так как для него жители Великой Российской империи были своими родными: братьями и сестрами! Горе-Горбик начал разрушение Советского Союза с захвата-хищения государственной общенародной винной монополии и передачи в частные руки, создав в стране первую антинародную группировку миллионеров-олигархов, так и Император-Царь Николай Второй своё царствование начал с винной монополии страны, но только наоборот: была проведена национализация крупнейших доходных предприятий пищевой винной промышленности, торговых центров, сопровождавшаяся раззорением тысяч и тысяч бизнесменов-буржуа и торговцев, – но не трудового народа: начиная от виноградаря-крестьянина до хлебороба и овощевода, – они получили свободу от экономической зависимости буржуа, – частника-предпринимателя – освободились от эксплуатации, перестали быть наёмными рабами, социально униженными. Свободные, они стали работать для себя – в радость под защитой справедливых законов государства. Николай II (что бы не говорили, как бы не пытались принизить Его высокие личностные характеристики) уже с первых царственных шагов, наживая личных врагов – из русского буржуа и высших клиров РПЦ[23], всё делал для народа, т.е. России!.. К 1901 г. было построено более 500 винных складов для хранения казённого вина, где продукция хранилась в хорошем состоянии годами, т.к. государство не экономило денег при производстве и хранении продукции, чтобы получать сверхприбыли, разрушая здоровье людей, 30000 винных лавок. В стране более чем на четверть сократилось количество «пьяных» смертей (без введения «сухих» законов! – надо добавить, что в снижении алкоголизации населения страны сыграли большую роль и созданные по инициативе Царя так называемые «попечительства о народной трезвости») С 1904 г. доход в бюджет страны от винной монополии превысил 500 млн золотых рублей, – более 26% от всех доходов казны!.. И всё это на фоне стремительного роста экономики, укрепления обороноспособности (одновременно с миролюбивой внешней политикой), выдающихся открытий в науке, успехов в народном образовании; и – передовой для своего времени социальной политики, – всё это за короткий срок!..

Следующими продуманными и умелыми действиями Его были строительство Правового государства и научная революция, и благодаря труду талантливейшего русского народа, были получены феноменальные достижения!.. Основа власти стала практически государственной и под контролем государства; вся буржуа с частным капиталом вынуждена была подчиняться законам и требованиям Указов, которые  создавались и работали для народа. Наука помогла совершить величайшие достижения во всех сферах!.. (В том числе в промышленности и сельском хозяйстве.)

Он, Государь, построил правовое государство Российское, осуществив реформу государственно-политического строя в стране, ввёл Государственную Думу в системе центральных государственных учреждений, Государственный Совет из законосовещательного стал законодательным (к его компетенции было отнесено рассмотрение законопроектов принятых Госдумой, вопросы внутреннего управления, внутренней и внешней политики в чрезвычайных обстоятельствах, рассмотрение бюджета страны), проведена реформа Сената (законом от 26 декабря 1916 г., существенно ослаблялось внимание заинтересованных министерств на решение дел, в сенатское производство вводилось состязательное начало, Сенату давалось право ходатайствовать о назначении ревизий в случаях «законодательных беспорядков либо злоупотреблений»), произошли изменения в министерстве юстиции (Из МВД в Министерство юстиции было передано Главное тюремное управление, созданы два ведущих департамента, – межевая часть, архив; Министерством юстиции в 1897-1904 гг были разработаны проекты законов об изменении порядка возбуждения вопросов об ответственности губернаторов, об условном осуждении, дисциплинарный устав, регламентирующий наказание за служебные проступки и др.), создана передовая для своего времени судебная система (Император Николай II 13 мая 1896 г. утвердил Закон о введении «Судебных Уставов» дополнительно в 21 губернии Российской империи, с этого же года в судебных палатах вводится обязательное назначение защитника, в 1909 г. начали применять в судебной практике условно-досрочное освобождение, 15 июня 1912 г. Николай II подписал Закон «О преобразовании местного суда», который восстановил мировой выборный суд, судам разрешили восстанавливать в правах и реабилитировать, новым явлением стала административная юстиция – прототип современного арбитража), фабричное законодательство призналось лучшим в мире. (В самом начале своего правления Император преобразовал фабричную инспекцию, установив новые правила надзора за ведением фабрично-заводской промышленности, отношениями фабрикантов и рабочих, в 1896 г. Он установил ответственность предпринимателей за несчастные случаи на производстве – лечение, выплата пособий и пенсий – не дай Господь, – когда рабочий получал увечие, тогда владелец предприятия всю жизнь содержал инвалида на свои деньги! – в случае гибели, кормил, одевал оставшуюся семью!.. Законом от 2 июня 1897 г. была ограничена продолжительность рабочего времени на предприятиях, защищён детский и женский труд; серия законов, принятых Николаем II в 1912 г., завершил создание лучшей в мире системы страхования рабочих). С 1894 по 1916 гг. было принято более 4000 новых Законов. Из них надо особо выделить «Свод основных государственных законов» – это фундаментальный законодательный акт, скрепляющий основы обновлённого государственно-политического строя. Большое практическое значение возымели законы о создании Камчатской области, Сахалинского губернаторства, о введении земского самоуправления в 9 губерниях Белоруссии, Правобережной Украины, Оренбургской, Астраханской, Ставропольской губерниях, городского самоуправления – в Новочеркасске, значительно расширились права местного самоуправления.

В годы правления Николая II диплом юриста стал очень престижным и востребованным, подготовка юриста осуществлялась на юридических факультетах 11 российских университетов и 4 юридических ВУЗах, за 1900-1913 гг. эти высшие учебные заведения выпустили 26089 юристов; в 1910 г. адвокатов было 8795 (вдвое больше, чем в 1897 г.)

Понимая роль и значение науки в жизни государства и общества (во всех сферах!), Он приложил все силы и умения, чтобы совершить прорыв – научную революцию!.. (А начал с того, что в 1895 г. Император Николай II распорядился выделить значительную сумму денег для оказания помощи нуждающимся учёным, писателям и публицистам, и их вдовам и сиротам. Заведование этим делом поручил специальной комиссии Академии наук. С 1896 г. ввёл новый устав о привилегиях на изобретения.) Россия высоко подтянулась экономически: возросла и поднялась на недосягаемую высоту её мощь, и вместе с этим стало возможным духовное процветание страны. Николай II не устраивал посиделки-обращения в присутствии шпиней-журналистов с многочасовыми «бла-бла-ха-ха», а за небольшой исторический срок своего правления, как было уже сказано, провёл революцию в науке: почти с нуля были созданы естественные и технические науки высочайшего уровня, созданы уникальные научные школы (высшим руководящим и направляющим научным учреждением страны была Императорская Санкт-Петербургская академия наук – к её структуре относились 5 лабораторий, крупнейших в Европе, 6 музеев, Русский археологический институт в Константинополе, 8 обсерваторий мирового уровня, 34 комиссии и комитета, 11 университетов). Русская наука получила общемировое признание!..

Николай II был избран Почётным членом Академии наук, Председателем Императорского русского исторического общества. Он значительно увеличил расходы на развитие фундаментальной и прикладной науки, содействовал созданию отраслевых НИИ. Высокообразованный (читал, писал, говорил на 5 языках: кроме двух родных: русского и английского, на которых он не только говорил, но и думал – знал немецкий, фронцузский и язык своей мамы – датский), прекрасно знающий русскую (и не только!) историю и искусство, Государь собрал уникальную коллекцию исторических документов, старинных книг, научных изданий (67 тысяч томов!), ставших основой Российской национальной государственной библиотеки.

Невозможно не сказать о Его верной жене (Императрице Александре Фёдоровне), помощнице-подруге, образованнейшей красивейшей[24] и умнейшей, которую Он любил[25] больше себя, своей жизни. Благодаря её поддержке и любви к Нему, Он смог очень многое сделать в жизни как Император и быть Величайшей Личностью и так мужественно принять смерть[26] (и, даже тут Она не оставила Его и своих детей!..).
Её за содействие учёным наградили дипломом Русского археологического института; исключительный интерес для науки представляют коллекции древностей, собрания книг и произведений искусства, составленные Александрой Фёдоровной! За активное содействие в строительстве Музея Изящных искусств имени Императора Александра III, в Москве Пергамский зал был переименован в Её честь. Под личным Её покровительством успешно работало всемирно известное Императорское общество востоковедения. А какого мирового уровня были сделаны открытия в эпоху Николая II!.. Вот только некоторые из них: русские учёные физики разгадали воздействие рентгеновских лучей на электрический заряд, заложили основы радиологии дисперсных систем, мировым значением стало измерение давления света на твердые тела и газы, доказали существование истинной проводимости в кристаллах, открыли ферромагнитный резонанс; астрономы в 1915 г. составили самые точные в мире звёздные каталоги, а наблюдения, выполненные в обсерватории, были включены в известные мировые фундаментальные каталоги, созданная классификация кометных форм Ф. А. Бредихина, сохранила свое значение и в настоящее время. Разработали основы сейсмологии, методы применения астрофотографии для определения параллаксов звёзд, изучения звёздных туманностей и скоплений. Научные работы К. Циолковского по теории реактивного движения и теоретическому обоснованию возможности космических полётов опередили своё время!.. Учёный-математик П. Л. Чебышев, один из основателей теории синтеза механизмов, оставил яркий след: современная теория приближений находит применение буквально во всех сферах науки и техники, сформулированные им законы, до сих пор используются математиками… Император Николай II создал лучшую математическую школу в Санкт-Петербурге, которая была признана всеми учёными мира; её представители внесли огромный решающий вклад в разработку теорий приближения функций и дифференциальных уравнений, теории чисел, теории вероятностей, в математический анализ и математическую физику. Возникла научная школа математической физики, было заложено начало московской школы теории функций. Н. Н. Бекетов развил физическую химию в самостоятельную дисциплину, заложил основы (принципа) алюминотермии. Впервые в мире была создана биохимическая научная школа. В. Н. Ипатьев внёс революционный вклад в органический катализ при высоких температурах и давлениях. Один из ведущих (мирового значения) химиков-органиков Н. Д. Зеленский синтезировал новые циклические углеводороды, открыл дегидрогенизационный катализ. А. Е. Арбузовым впервые осуществлены научные работы в области синтеза и изучения фосфорорганических соединений, открыл универсальную реакцию получения органических производных фосфора. Л. А. Чугаев довёл до мирового уровня изучение координационных соединений. Н. С. Курнаков создал физико-химический анализ и этим внёс фундаментальный вклад в химию. Н. А. Шилов разработал теорию сопряжённых химических реакций. Благодаря научной деятельности А. Я. Данилевского биохимия стала самостоятельной наукой. Отечественные биологи подняли микробиологию на передовой уровень. В это же время основана эволюционная палеонтология, создана школа биофизиков. Основоположниками машиноведения (А. И. Сидоров и др.) заложены основы теории машин и механизмов. А. Н. Крылов впервые в мире разработал ставшие классическими рациональные приёмы и схемы для вычисления устойчивости и плавучести корабля, теорию килевой качки, таблицы непотопляемости судов, создал теорию вибрации судов. Научные открытия А. С. Попова привели к созданию первых радиостанций. Появилась новая отрасль науки и техники – радиолокация, начались исследовательские работы по радиопеленгации. Удачные опыты Б. Л. Розинга по передаче изображения открыли электроскопию – основы телевидения.

Владимир Вернадский (академик Императорской Санкт-Петербургской Академии наук) – основоположник геохимии, биогеохимии, радиологии, гидрологии, организатор и директор Радиевого института, биохимической лаборатории,– в 1915 г. возглавил Комиссию по изучению естественных производительных сил России (КЕПС), которая помогла мобилизации природных ресурсов для нужд обороны, активному вовлечению их в хозяйственный оборот. (Благодаря его научной деятельности впоследствии были открыты 16 отраслевых НИИ, на основе КЕПС создан Совет по изучению производительных сил СССР Академии наук СССР.)

 

Мы видели, что в науке произошёл величайший прогресс, надо для полноты добавить ещё кое-какие цифры и достижения: в 1914 г. в Императорской Санкт-Петербургской академии было 42 академика, 49 почётных академиков, 249 членов корреспондентов. В 1917 г. в России насчитывалось более 300 научных обществ!..[27] Вот некоторые из этих работ: И. П. Павлов, который за свои труды в области физиологии в 1904 г. был удостоен Нобелевской премии, эта же награда в 1908 г. была присуждена И. И. Мечникову за научные открытия по инфекционным заболеваниям и иммунологии; Д. И. Менделеев открыл периодическую систему химических элементов и оформил таблицу химических элементов; К. А. Тимирязев –естествоиспытатель, специалист по физиологии растений, крупнейший исследователь фотосинтеза; большой вклад в развитие генетики внёс И. В. Мичурин.

В конце XIX – начале XX веков в России зародилось такое уникальное явление философской мысли, как русский космизм. Это комплексное учение о взаимодействии человека и мира, построенное на глобальном планетарном мышлении, характерном для плеяды отечественных учёных XIX-XX вв.: Н. Ф. Фёдорова, Вл. С. Соловьёва, К. Э. Циолковского, П. А. Флоренского, В. И. Вернадского, А. Л. Чижевского, Н. А. Бердяева и других. (К сожалению, в настоящее время об этом у нас забыто, хотя весь мир пользуется основами философской мысли, заложенными в русском космизме!)

 

Любой образованный человек знает, что без грамотно организованного банковского дела, укрепления рубля, наведения железной дисциплины и строго умелого порядка в финансовых делах страны, невозможно поднять экономику, создать сильную жизнестойкую промышленную систему, что есть основа основ процветания и могущества державы!.. Вот почему одновременно Он проводил и денежную реформу – Россия заняла лидирующее положение на мировом валютном рынке, что и дало огромные возможности для экономического развития империи. Наступил «Золотой век рубля»!.. Был введён «золотой стандарт». Бумажные банкноты стали свободно размениваться на золото, появились в обращении золотые сертификаты. Это резко увеличило привлечение иностранного капитала. Рубль непросто укрепился, а стал самым «твёрдым» и авторитетным, как на внешнем, так и на внутреннем рынке. В обращении появились золотые монеты («империалы») достоинством 15 рублей, 10 рублей, 7,5 рублей («полуимпериалы») и 5 рублей, серебряные монеты (900-ой пробы) и медные разменные монеты. Основная денежная единица рубль равнялась 1/15 империала (империал содержал: 11,6135 граммов  чистого золота). Только за 2 года (1895-1897 гг.) золотые запасы Державы увеличились на 365%!.. Валютный курс рубля выглядел более чем достойно: 1 рубль стоил 2,16 германских марок, 9,46 стерлингов, 1,94 долларов США!..                                        Перед началом Первой мировой войны наша страна накопила фантастическую сумму: 1,7 млрд рублей («золотых» рублей!), в золоте запас составлял 1,311 тыс тонн – крупнейший в Европе (это были слитки, самородки, российские и иностранные золотые монеты и т.д.).  Драгоценный «дьявольский» металл тек в нашу казну («Не наговаривайте!.. Никто не воровал!.. Потому и совершили буржуойвскую революцию, чтобы убрать Царя Николая и поставить Главой страны подпасонка, исполняющего любую приходь частного капитала» …) двумя способами: свыше половины – золотодобыча внутри страны; экспорт сельхоз продукции: Россия была лидером в мире по экспорту пшеницы и сливочного масла, производила свыше 50% ржи в мире… (Для сравнения: Германия в то же время имела золотой запас: 900 тон золота; СССР только к 1970-м годам заимел такую золотую мошну, какую имела в 1914 году Царская Россия!)

По указанию Императора Николая II была создана устойчивая система банковского кредита и уже в начале 1914 г. в России работало 2402 кредитных учреждения с общей суммой балансов 12,23 млрд золотых рублей; функционировали: Государственный банк (140 филиалов), 50 акционерных коммерческих банков, 1108 обществ взаимного кредита, 319 городских общественных банков, действовало более 300 банковских домов. Крупные банки имели филиалы в Париже, Лондоне, Берлине. Была организована система кредитования и для мелкого производителя: на 1 января 1913 года число учреждений мелкого кредита составило 17802, кредитных кооперативов к 1917 г. – 16573 (более 10 млн человек).
На 1 января 1913 г. Госбанк выпустил золотой наличности на сумму 1,55 млрд рублей – это в два раза выше, чем в госбанках Англии и Германии вместе взятых, выше, чем во Франции!..

Император Николай Александрович не заговаривал, не забалтывал народ, а делал для народа: в том числе национализировал сберегательные кассы (умножая ряды своих личных врагов среди русского – и не только! – буржуа) – передал в ведение Государственного банка. В 1913 г. в стране работали 8553 государственные сберегательные кассы (8991571 счетов – 1,686 млрд рублей остатков во вкладах).

 

Также гениально Он провёл индустриализацию страны, развитие транспорта и энергетики, предоставляя казённые заказы (потому и перечисляли огромные деньги революционерам такие как мешковы-буржуа, чтобы самим строить пароходы и самим богатеть!), резко снизил таможенные и железнодорожные тарифы, льготными кредитами и прямой поддержкой машиностроения (какой ущерб-урон русской – и не только – буржуа!)  обеспечил стремительный рост промышленного производства. Созданием базовых отраслей машинной индустрии – топливной, машиностроения и развитием горно-металлургической отрасли завершилось формирование отраслевой структуры российской промышленности. К 1914 г. Россия из отсталого средневекового феодального государства превратилась в современную могущественную державу и вошла в пятёрку крупнейших индустриальных стран мира!.. Производительность труда выросла в 4 раза!.. Выплавка стали, чугуна и меди увеличилась в 5 раз (1-е место в мире – на Урале и в Армении  начались разработки медных месторождений, построены заводы по переработке медных руд)!.. По добыче нефти, платине и асбесту – тоже первое место!.. В 1913 г. в Российской империи было 27566 крупнейших и крупных предприятий. Из них: 568 – угольной отрасли, 373 – нефтяной, 3081 – металлической (533 – чёрной металлургии, 39 – цветной, 2509 – металлообработки), 2428 – добычи прочих полезных ископаемых, 1979 – силикатной, 3075 – лесоперерабатывающей, 589 – химической, 2587 – текстильной, 1274 – обработки смешанных веществ, 11612 – пищевкусовой. Объём производства вот некоторых видов промышленной продукции достиг: добыча угля – до 34 млн т. ((разработка крупнейших месторождений угля на Урале и в Сибири – в частности, в Кузбассе,  освоение Домбровского угольного бассейна в Польше, привели к небывалому подъёму угольной промышленности, добыча возросла в 5 раз – уже в 1909 г. в Донбасских шахтах появились механические отбойные молотки и врубовые комбайны. Донбасс, как промышленный район, осваивался и развивался: были построены и введены в строй, кроме угольных, металлургические, химические, военные и машиностроительные предприятия …  Да, каждый из сотворенных фантастических проектов для того времени, требует отдельного внимания и чувствования, а не только мозгового статистирования и губошевеления, потому давайте коротко посмотрим для примера крупным планом освоение хотя бы этого «района» при Николае Втором: были проведены гигантские геологические  исследовательские работы и  спроектированы и построены 1200 шахт!.. Среди них рекордно глубокая «Новосмольяниновская» – 745 метров!.. Кроме того, созданы крупнейшие металлургические заводы: Алчевский (1895), Енакиевский (1895), Краматорский (1898),  Харцызский (1898), Макеевский (1898) и два Мариупольских (1896 и 1897)…))  С 1910 г. началась разработка новых мощных залежей Кузнецкого и Черемховского бассейнов; в 1913 г. в топливно-энергетическом балансе уголь в России составлял 50,3%, крупнейшими потребителями угля были железная дорога и металлургические заводы; приток иностранного капитала в угольную промышленность достиг 108,2 млн рублей золотом; в годы Первой мировой войны Россия единственная из воюющих стран увеличила добычу угла на 18,4%; нефти до 11,3 млн т. (Николай II первым из руководителей мировых держав осознал значение нефти для экономики и обороноспособности страны, у Него хватило ума и стратегического мышления, чтобы резко ограничить экспорт сырой нефти: вывозили из страны только продукты перегонки: керосин, бензин, масла и т.д. – нефтепродукты шли: в Великобританию, Австро-Венгрию, Германию, Голландию, Китай, Японию; Россия ещё в 1898 г. обогнала США по добыче нефти; в 1913 г. было произведено 4,2 млн т. мазута, использовавшегося в энергетическом хозяйстве и в качестве топлива для кораблей; удельный вес нефти в энергоресурсах страны: промышленность – 56%, железные дороги – 33%, водный транспорт – 20%, электростанции – 60%; по экспорту смазочных масел Россия занимала 1-е место в Европе, что составляло 21% всего производимого продукта; на Россию приходился 51,6% от мировой добычи нефти, более 94% перерабатывалось – получали нефтепродуктов до 6,7 млн т. – на бензин, керосин, и как уже сказано, на масла, мазут, растворители и т.д., и одна треть этой продукции шла на экспорт – это было в десятки раз выгоднее, чем продавать сырую нефть, переработка нефти стимулировала развитие всех видов транспорта и машиностроения, и всю помышленность страны; Грозный и Баку превратились в мощные индустриальные центры; в 1908 г. в стране имелось 57884 паровых котлов, где использовались тяжёлые фракции нефти, к 1912 г. в стране работало 45449 гидросиловых установок общей мощностью 636856 л.с. – нефтяная промышленность из «осветительной» превратилась в топливную; к 1917 г. в России было построено 1278, 7 км магистральных трубопроводов, керосиновод Баку – Батуми длиной 882,5 км с 16 перекачивающими станциями был самым мощным в мире, нефтепродуктовод Грозный – Петровск[28] имел протяжённость 162 км – все оборудования были изготовлены в России!); кокса до 3,9 млн т.; выплавка чугуна до 4,7 млн т.; стали до 4,92 млн т.; меди до 33,7 тыс. т.; производство проката до 4,1 млн т.; пиломатериалов до 13,2 млн куб. м.(увеличение-рост более 3,5 раза); кирпича до 2,34 млрд штук (рост в 4 раза); портландцемента до 12,7 млн бочек (рост в 15.4 раза); паровозов – 654 шт.; вагонов – 20492 шт.; двигателей внутреннего сгорания – 114 тыс. шт.. Общая стоимость продукции составила более 6,522 млрд золотых рублей!..

 

Особо надо сказать о металлургии. С 1894 по 1913 гг. она практически была заново рождена. Только в Южном промышленном районе построили 17 крупнейших металлургических комбинатов с 41 новейшей домной, которые в 7 раз (!) увеличили объём продукции. На Урале модернизировали Богословский, Выйский и Полевской предприятия цветной металлургии, запустили Пышминско-Ключевской, Калатинский и Таналык-Баймакский заводы.

 

По Указам Царя Николая Александровича было принято пять судостроительных программ, благодаря чему построили в Николаеве, Ревеле и модернизировали Путиловский, Усть-Ижорский, Мельграбенский и другие крупнейшие судостроительные заводы. Построили современнейшие и крупномасштабные верфи на Русско-Балтийском заводе в 1913 году. Это положило началу эпохе судостроения!.. В России в 1908 г. был построен первый в мире паротурбинный миноносец «Новик», работавший на мазуте. В 1897 г. Николай II принял решение о строительстве первого в мире ледокола арктического класса «Ермак», который в 1897 г. был спущен на воду и начал работать во льдах Северного Ледовитого океана, затем построили: «Байкал» (1899 г.), «Ангара» (1900 г.), «Таймыр» и «Вайгач» (1909 г.), «Святогор» (1916 г.). Эти ледоколы прослужили в СССР до 1960-х гг., «Святогор» («Красин») – до 1989 г.!  С 1899 по 1916 гг. в стране появился самый мощный ледокольный флот арктического класса, благодаря чему в 1901 г. впервые были обследованы южные и западные берега архипелага Франца-Иосифа, установлены его размеры, а экспедиция И. Испямого в 1914 г. водрузила там Российский флаг и объявила архипелаг российской территорией. По проекту вице-адмирала О. С. Макарова[29] не только был построен 10000 л.с. (очень мощный для того времени) ледокол «Ермак», но и под его руководством проведена экспедиция в северные широты: достигли 81 градус 28 минут!.. Проведены важнейшие научные исследования в области океанографии и ледоведения – результаты открытий не потеряли научного и практического значения и в наши дни. В 1910-1915 гг. были проведены гидрографические экспедиции с целью изучения областей Северного Ледовитого океана, которые впервые описали подробно побережье Восточной Сибири, открыли Землю Императора Николая II (Северную Землю), остров цесаревича Алексея (Малый Таймыр), остров Старокадомского; в 1914-1915 гг. Б. Вилькицкий совершил первое сквозное плавание из Владивостока в Архангельск – был открыт Северный морской путь!..

 

Большими Его стараниями зародилась и автомобильная промышленность. В 1909 г. Русско-Балтийский вагонный завод начал выпускать автомобили «Руссо-Балт», не уступавшие мировым аналогам. В 1910 г. в Санкт-Петербурге был основан «Русский автомобильный завод И. П. Пузырева». К 1917 г. построили автомобильные заводы «АМО» в Москве и «Лебедев В. Ф.» в Ярославле.

1912 год. В России, благодаря появлению  авиационной промышленности, началось ускоренное развитие авиастроения. К 1917 г. было построено 19 авиастроительных промышленных предприятий, которые выпустили 5665 самолётов, обеспечив их авиадвигателями!..

 

По ряду отраслей промышленности (паровозостроение, производство дизельмоторов – в 1903 г. в России впервые в мире Я.В. Мамин создал  двигатели внутреннего сгорания, работающие на сырой нефти, – фантастика будущего! – массово стали выпускать – в 1900 г. «Русский дизель» получил Грант-При  на всемирной выставке в Париже[30], – теплоходостроение, самолётостроение) Россия вышла на лидирующие позиции в мире в применении научно-технических новаций и серийному производству. Ей же принадлежит приоритет в разработке вопросов научной организации труда. Всё это помогло модернизировать промышленность и провести необходимые реформы, которые вывели экономику России на мировой уровень и в 1907-1914 гг. обеспечили Русское экономическое чудо того времени!..

Такому «чуду» помогла и электрификация страны: создание первых новых отраслей – электроэнергетики и электрической промышленности; было построено 279 городских электростанций, – к примеру, в Московском регионе (станции Москвы, Электрогорска, Павловского Посада, Орехово-Зуево) соурожена единая районная електросистема. Проделав гигантские исследовательские работы по гидрогеодинамике в масстабах империи, спроектированы и сооружены величественные крупнейшие ГЭС в мире!..

… Построено 7 электромашиностроительных заводов, акционерное общество русских электрических заводов «Сименс и Гальске» было крупнейшим в Европе; в 1896 г. в Санкт-Петербурге открыли электротехнический завод, только с 1898 по 1902 гг. в Астрахани, Воронеже, Житомире, Нижнем Новгороде, Николаевске, Самаре, Туле построили дополнительно крупные электростанции, которые смогли обеспечить электроэнергией мощную развивающуюся промышленность; на железных дорогах, заводах, судах установили свыше 1,1 тысячи электродвигателей суммарной мощностью 12,8 тыс. л.с.; с 1904 г. в России запустили промышленно производство турбогенераторов и трансформаторов), давшее мощный толчок развитию индустрии, транспорта, связи, городского хозяйства и т.пр.. Производство электроэнергии ежегодно росло на 20-25 % – Россия вышла на 1-е место в мире по производству электроэнергии! В 1904 г. в Русской империи было 220 электростанций и гидростанций, которые вырабатывали 2 млрд кВт часов!.. Рождение энергосистемы началось после того, как в 1899 г. Николаем Вторым был создан Электротехнический институт имени Императора Александра III и который, благодаря Его личным стараниям, стал ведущим научным учреждением в Европе! В этом ВУЗе сформировались научные школы в электросвязи, радиотехнике, электротехнике, электроэнергетике, электрохимии. В 1904 г. оборудовали лабораторию (200 кВт.). Его ректором стал изобретатель радио Александр Попов. В 1910 г. в институте разработали проект Волховской ГЭС. Благодаря научным разработкам по трансляции низкой частоты на электронных лампах, был решён вопрос дальней телефонизации. Только высокому интеллекту Русского Императора Николая II была понятна необходимость создания в Европе единой электросистемы, и Он начал это делать: в 1903 г. вблизи Ессентуков одновременно со строительством гидроэлектростанции были сооружены 4 крупные трёхфазные воздушные линии электропередачи 8 кВт длиною 20 км к Пятигорску, Кисловодску, Ессентукам, Железноводску. В 1909 г. построили Гиндукушскую ГЭС мощностью 1,35 млн кВт на реке Мургаб. Вступили в строй Сестрорецкая, Алавердинская, Порожская, Тургусунская, Чуйская, Каракультукская и Ереванская ГЭС. В Санкт-Петербурге заработала на полную мощь центральная городская электростанция на 538 кВт, на окраине запустили центральную ГЭС трёхфазного переменного тока мощностью 300 кВт – одна из первых в мире!

В стране началась «всеобщая компания электричества»: для примера: только на российском ВМФ поставили электрооборудования на 7 линкорах, 6 крейсерах и 16 миноносцах, – для выполнения заказов императорского флота принимали участие 6 электротехнических обществ и судостроительных заводов страны; электрический трамвай стал основным видом городского транспорта, они ходили не только в обеих столицах, но и в ряде губернских городов России – так в одном 1916 г. в Москве, Петрограде, Киеве, Варшаве, Ростове-на-Дону, Харькове, Екатеринославе было перевезено 1,1 млрд пассажиров!.. Уличное керосиновое освещение в городах заменили на электрическое: впервые в Европе стали применять трёхфазную кольцевую систему передачи тока, который трансформировался до 120 вт; провели электричество в дома жителям-абонементам (надо отметить, что при этом вдвое снизился тариф за вт./ч и составил 2 копейки, отменили плату за подключение, дуговые лампы заменили на более современные), – кроме Петербурга и Москвы во всех губернских городах; электродвигатели  стали заменять паровые и двигатели внутреннего сгорания.

Были разработаны планы: строительства метро на электрической тяге в столице и большинстве городов страны,  будущего ГОЭРЛО (этими планами Николая II воспользовались, придя к власти, большевики…)… Российская империя стала ведущей электрической державой мира!

 

До Эпохи Николая Второго в России периодически возникали эпидемии голода, которые уносили миллионы граждан (умирало в первую очередь трудовое население и их семьи!..). Страна не только теряла жителей, но и ослабевала военно-экономически, – скатывалась в своём промышленном, социально-культурном и морально-нравственно-духовном развитии вниз!.. Великой Русской империи не было бы, если бы всё оставалось в сельском хозяйстве по-старому. Нужно было, чтобы страна обеспечивала себя продуктами питания!

Царь Николай II начал аграрную реформу в стране с двух Указов: об уравнении крестьян в гражданских правах с лицами остальных сословий (это было сопоставимо с крестьянской реформой 1861 г., когда отменили крепостное право!) от 5 октября 1906 г. и от 9 ноября 1906 г. Величайшим указом Правительствующему Сенату была провозглашена реформа крестьянского наделённого землевладения. Государь так определил Председателю Совета министров главную цель реформы: «Прочное землеустройство крестьян внутри России и такое же устройство переселенцев в Сибири – вот два краеугольных вопроса, над которыми правительство должно неустанно работать».[31]

Последовали новые Указы Царя: Указом от 15 ноября 1906 г. наделил Крестьянский подземельный банк необходимыми полномочиями: крестьянам и сельским общинам разрешалось получать ссуды банка под залог надельных земель; кредит под покупаемую землю выдавался под 90 % её стоимости, размер кредита составлял от 40 до 90% стоимости залога (к 1914 г. в стране действовали 5382 крестьянских сословно-общественных учреждения, 203 земские кассы мелкого кредита, – такая политика способствовала интенсивному росту сельскохозяйственного производства); Указом от 16 ноября 1906 г. все свободные земли Алтайского округа, являющиеся собственностью Царской Семьи, передавались бесплатно (этого тоже Великие Князья и Великие Княгины не простили Николаю II!) Переселенческому управлению для устройства безземельных и малоземельных крестьян Европейской России; на личные средства Государя в округе для переселенцев были построены дороги, народные школы, больницы!.. А  кооперативы крестьянские! – особо сибирские… (Такое возможно только при социализме!)

С 1906 по 1914 г. в Сибирь прибыли 3,8 млн переселенцев. В Сибири и на Дальнем Востоке было создано 10 переселенческих районов. Только в Сибири к 1914 г. выделили 37 млн 441 десятины земли для них, проложено 13857 км грунтовых дорог и 976 км водоотводных каналов. Всего за 1907-1915 гг. вновь появилось 2,755 млн домохозяйств с личной земельной собственностью, ещё 2,009 млн  крестьян вышли из общин и образовали свои личные хозяйства, кроме того, на наделённых землях выросли более 2 млн хуторских и отрубных хозяйств.                                                                                        («… Эй, джан, токта малай!.. А орошение пустынь Средней Азии – Мургабская ирригационная систем в пустынь Каракум, Романовский канал в «Голодной степи»  – ктйо изделыл: можыт Хоттабыч?!.» )   А сколько плодороднейшие земли  включились в севооборот после осушения топких болот Центрального региона и диких непролазных лешачьих в Западной Сибири!..  Аграрная политика проводилась Николаем Алесандровичем умело и грамотно, с привлечением современной науки (было открыто 10 государственных земельных и ветеринарских институтов, 4 частных ВУЗа, 58 сельских ремесленных училищ и более 1000 курсов). С 1900 по 1913 гг. в стране подготовили 7176 агрономов, ветеринаров, межевых инженеров, лесоводов с высшим образованием. Россия одна из первых начала производство и применение искусственных минеральных удобрений (более 8 млн т. в год – стремительно начала развиваться химическая промышленность, стали производить в промышленных масштабах кальцинированную соду, бензол, суперфосфат, минеральные краски; в 1915-1917 гг. было построено 15 коксобензольных заводов – это во время тяжелейшей войны!) Император лично распорядился выделить из казны 29,055 млн золотых рублей на оказание безвозмездной агрономической помощи крестьянам. Труд в сельском хозяйстве стал механизироваться (только в 1913 г. было выпущено 111,2 тысяч зерноуборочных машин, 68,3 тысяч  сеялок, 110,4 тыс. шт. молотилок… на Балакевском тракторном заводе серийно стали выпускать трактора с чудо двигателями, работающими на сырой нефти, – кроме того были построены еще несколько тракторостроительных заводов: в Ростове-на -Дону, Кичкассе, Харькове, Коломне, Брянске и др., которые послужили основой для массового выпуска машино-тракторной техники в СССР и танкостроения…) и дал фантастические результаты: в этом же году собрали 26,7 млн т. пшеницы, 22,82 млн т. ржи, 121,3 млн т. ячменя, 2 млн т. кукурузы, 884 тыс. т. гречихи, 16,3 млн т. овса, 24,7 млн т. картофеля, 8,3 млн т. льна, 424 тыс. т. хлопка; произведено муки 5,2 млн т., сахара 10,53 млн т., пряжи 750,2 тыс. т., растительных масел 263,1 тыс. т.; выросло поголовье скота: лошадей до 34,4 млн (1-е место в мире), крупного рогатого скота до 51,3 млн (2-е место в мире), овец до 78,8 млн (2-е место), коз до 5,4 млн (1-е место), свиней до 16,7 млн (2-е место). Великая Русская империя начала не только обеспечивать продуктами питания растущее население своей страны (народ забыл, что такое голод!), но стала кормить и одевать спесивую Европу!.. Только за 1913 г. было вывезено хлеба в зерне и муке – 11,6 млн т., отрубей – 779 тыс. т., лошадей – 107 тыс. голов, свиней – 110 тыс. голов, домашней птицы – 158,4 тыс. т., яиц – 3,572 млрд  штук, сахара – 114 т.,  масла коровьего – 74,8 тыс. т., льна – 226,2 тыс. т.(!) …

 

А как же без развития торговли!..  Ему ли, потомку Великого Царя-Императора Петра Первого, Николаю Второму Романову не знать, что без   развития  торговли не возможно успешно развивать  экономику страны, и Он начал проводить протекционную таможную политику, создал новые финансовые институты; в годы Его правления внешняя и внутренняя торговля стала значительным источником налоговых поступлений в госбюджет, важнейшим фактором исторического развития России. Указом от 27 октября 1905 г. Он создал Министерство торговли и промышленности – центральное ведомство по надзору за частной промышленностью и торговлей. (В ответ на это буржуа-промышленники и торгаши начали  организовываться в бандитские групповухи; вытрясывали из своих мошнов  золотые купюры и щедро кидали в революционный костер, чтобы, разгорающийся огонь, обжег крылья ненавистного им Двуглавого Орла – прервал полет!) Торговые договоры, заключённые Николаем II в начале XX в. с ведущими странами Европы, означали переход России от автономной к конвенционной таможней политике. Таможние доходы выросли почти вдвое. В стране действовало 18500 ярмарок, 94 товарные биржи. Ярмарки осуществляли посредническую роль в межгосударственных торговых отношениях. Только в одной Нижегородской ярмарке в 1913 г. приняли участие 2919 торговых фирм, 13654 иногородних и зарубежных коммерсантов. Такие успехи связаны с тем, что торговлю поставил Он на научную основу, – в России было открыто 6 коммерческих ВУЗов, 228 училищ, 92 торговые школы, 124 торговых класса, 112 курсов коммерческих знаний, в которых обучались 98135 студентов!..

 

Такого бурного экономического развития, оживлённой внутренней и внешней торговли, освоения дальневосточных и северных территорий Российской империи, укрепления обороноспособности государства во время царствования Николая II не могло бы быть без хорошо развитых кровеносных и лимфатических сосудов государственного тела-страны (то есть сухопутных и водных путей сообщений), без поддержки судостроительной, паровозостроительной и автомобилестроительной отраслей, строительство железных дорог, шоссе!

 

Начнём с шоссе: в начале Его коронации было 23000 км шоссейных дорог, а в 1913 г. – 35939 км (рост на 60 % – очевидцы, побывавшие на построенных-сооруженных Новороссийском и на Амурском «колесном» шоссе и на стратегическом шоссе на западе Империи рассказывали, что осмотревшись, они, удивленные, целыми днями ходили с открыми ртами …)

Государь уделял огромное внимание и железным дорогам, благодаря чему Россия вошла в число ведущих железнодорожных держав мира, что позволило в будущем масштабно развить железную дорогу в Советском Союзе, выдержавшую испытания мирного и военного времени. С 1907 по 1911 гг. железнодорожным транспортом были перевезены 8809,4 млн человек, 55911,1 млн пудов грузов (из них промышленная продукция составила 64 %). Железная дорога – это локомотив экономики!..

… А началось «это» так: май 1891 г. Уссурийский край. Яркий солнечный день. Под громкий рёв-ор и восторженные крики «Уррра!» многотысячной толпы железнодорожных рабочих и местных жителей Цесаревич Николай сам лично вбил первый серебряный костыль в деревянную чёрную, пахнущую дёгтем, шпалу: заложил начало строительства Транссиба. Через год Ему доверяют ответственнейший пост Председателя Комитета Сибирской железной дороги и до конца своего предательского нелегитимного «свержения» Он умело и умно, целеустремлённо и требовательно руководил строительством, а затем работой Транссиба. По быстроте сооружения  Транссибирская магистраль (самая длинная в мире дорога – почти 10 000 км – построена за 9 лет) и  трудностям строительства и объёму работ не только в России, но и в  мире не было подобного-равного!.. А всего за 12 лет, кроме того, построено еще: дорога в Мурманск (самая северная дорога Империи), железные дороги Кавказа, в пустынях Средней Азии. С 1891 – 1916 в россии нашлось (своих денег!)  1,5 млрд золотых рублей  для строительства железных дорог,   не знающих себе равных даже спустя 100 лет: вот что значит царственно-государственный общественно-экономический строй и Правитель!..  (Лишь только за одно это Николаю Второму нужно поставить памятник из золота! Да, Вы не ослышались: прибыль от эксплуатации железной дороги, которую получили: русское государство до февраля 1917, буржуями после захвата власти, люди-народ после октября 1917 года  при СССР, а теперь получают отдельные пресыщенные – от всего! – выражаясь по-народному,  «физиономии»,–  хватило бы на сотни тысяч таких золотых памятно-наградных монументов Царю Николаю II!..)

В 1908–1916 гг. построена была Амурская железная дорога. По личному указанию Николая II в том же году начались изыскательные работы по строительству БАМа – только Он, получивший высшее классическое военно-технико-экономическо-юридическое образование, мог определить высочайшее стратегическое в военно-экономическом отношении значение железной дороги северного Байкала! (И. И. Сталин продолжил… Л.И.Брежнев закончил.)

1914 г. Русский Император принимает беспрецедентное решение о сооружении самой северной в мире железной дороги (1324 км)! – Олоненскую линию: Петрозаводск – Романов-на-Муроме. Впервые в мировой практике сооружение велось сразу из нескольких пунктов. Было преодолено свыше 250 вёрст болот, около 1100 искусственных сооружений и всё это – в рекордный срок: в среднем по 52,5 км в месяц (на Кольском участке по 26). Впервые в мире были построены фильтрующие дамбы. Товарное движение открылось 1 января 1917 г. с пропускной способностью 60-90 вагонов в сутки.

Если взять всю железную дорогу в стране, то она увеличилась с 1902 по 1912 гг. на 10966 км. Железная дорога – это не только рельсы и шпалы, насыпные грунтовые работы, но и сооружения такие как мосты: для сведения: только на небольших (относительно) участках: от Харькова до Донбасса к 1913 году было построено 297 железнодорожных мостов; от Долгинцово до Волновахи – 214 мостов … А сколько по всей великой России!..

В ведомстве путей сообщения работали 846000 человек. Подвижной состав: 18200 паровозов и 28600 пассажирских и 446000 товарных вагонов. К 1917 г. в эксплуатации находилось 81116 км дороги (из них 12000 км было построено в годы Великой войны  и 15000 км строилось!). По протяжённости железных дорог Россия уступала только США. Пассажирские тарифы были самыми низкими: вдвое ниже австрийских и впятеро – наиболее дорогих – английских.

 

Как уже говорилось, в стране в это же время строились и крупнейшие, современные судостроительные заводы, которые к 1913 г. выпустили: 5556 паровых и 24151 непаровых судов для речного флота и для морского торгового флота: 1103 парохода и 2597 непаровых судов, что дало освоить водные пути сообщения; в 1912 г. Николай II своим Указом создал Управление торгового мореплавания (касалось и речного флота) и портов. Через два года (!)  Россия имела 26 крупнейших портов в Белом, Балтийском, Чёрном, Азовском морях и на Тихом океане. Общий грузооборот составлял 44,4 млн т., из них 15,7 млн т. приходилось на экспортные грузы, 5,5 млн т. – на импортные. Число судов по приходу-отходу в порта России составляло 43368. 52 % ввоза и 70 % вывоза товаров осуществлялось водным путём.
В 1914 г. уже к имеющимся судам прибавился ещё один: первый в мире теплоход «Вандал». В 1908 г. также впервые был спроектирован и спущен на воду морской наливной теплоход-танкер «Дело». (Наливной флот России имел 15 самых крупных в мире танкеров!)

Строгость Хозяина Страны (Он не просил, а как положено руководителю страны требовал-приказывал, за провинности увольнял, – часто  даже министров!), Его компетентность и грамотность практически во всех делах и вопросах, активность и обязательность, создавший такую структуру госаппарата, где чиновники (в большинстве – со страхом и ненавистью к Личности Монарха) вынуждены были быть (пусть и внешне) такими же, как Он, – и, не дай бог, кто-то покусился на казённое имущество: терял всё – и материально и морально – легче было физиологически умереть – стать биологическим трупом! – вот почему чиновникам – и частникам! – не оставалось ничего как честно, без мздоимства трудиться на благо народа-государства. Вот так вот работал весь госаппарат и чиновничья структура, а вместе с ними и вся страна, чтобы претворить в жизнь и стратегию развития и водного транспорта. Надо и о речном сказать (по нему тоже перевозились миллиарды тонн грузов и миллионы человек-пассажиров) – общая длина судоходных рек и каналов (без учёта Финляндии) в 1913 г. составляла 387081 км. Ежегодно затраты на улучшение водных путей увеличивались в два раза. Каких трудов и затрат стоили: реконструкция Мариинской водной системы, создание Северо-Донецкой речной шлюзованной системы, углубление рек Малороссии (Днепра, Днестра и Южного Буга). Император лично инициировал проведение работ по шлюзованию рек: Оки, Шексны, Северного Донца, Дона. Объём перевозок по внутренним водным путям с 1894 по 1911 гг. вырос более чем в 3 раза. Взять только один 1909 г.: составил 3,4 млрд пудов. Среди грузов преобладали лес, хлеб и нефть.

Соответственно большое внимание Он уделял подготовке кадров для морского и речного флотов: было вновь (дополнительно) открыто 37 учебных заведений, в том числе 10 училищ дальнего плавания на всех бассейнах и 3 училища малого каботажа.

 

В годы правления Императора Николая II Россия стала и одной из передовых ведущих Держав Мира по освоению Воздушного океана – поднялась в синее небо… Уже при своём рождении русская авиация имела двойное предназначение (также как и автомобиле-, судо-, паровозостроение). От первых опытов по аэродинамике до серийного производства «аэропланов» стоял Сам. С 1909 по 1917 гг. построили 19 авиационных заводов, где было произведено 5665 самолётов (летающие лодки М-5 и М-9 до 1917 г. оставались непревзойдёнными в мире!); в России впервые были построены авианосцы, которые несли на себе по 10 гидросамолётов; авиатехника в основном использовала отечественные авиадвигатели  (1511 авиадвигателей было выпущено!). В 1912 г. Высочайшим повелением вопросы воздухоплавания и авиации были переданы созданному органу – воздухоплавательной части Главного управления Генерального штаба – началась история Военно-Воздушных сил. К 1917 г. в состав Императорского Военно-Воздушного флота России входили свыше 300 авианосных частей и 11 авиационных и воздухоплавательных школ. В авиачастях служили 35000 офицеров и солдат.

В 1909 г. Николай II взял под личное своё покровительство Всероссийский аэроклуб, который стал называться     «Императорским».

Аэроклуб проводил: Всероссийские воздухоплавательные съезды, международные авиационные недели, где показывали полёты, устанавливали рекорды. Например, первые в мире 4-х моторные тяжёлые самолёты «Русский витязь» и «Илья Муромец» установили рекорды по грузоподъёмности, продолжительности и высоте полёта. Я. Нагурский в 1914 г. первый в мире совершил полёт в Арктику. По Его указанию 10 декабря 1914 г. были сформированы эскадры самолётов «Илья Муромец» – первые в мире части дальней авиации. Русские лётчики-истребители П. Нестеров, К. Арцеулов, Е. Крутень разработали основы теории воздушного боя – стали родоначальниками высшего пилотажа.

Во время воздушного боя сбивали самолёты, – да и так, бывало, что откажет техника и аэроплан с воем падал-разбивался, пилот погибал!.. Нужно было придумать такое, что спасало людей, и русские изобрели парашют (Г. Котельников в 1911 г.).

Благодаря только крепкой научной школе и мощной экономической основе, можно стало в России создать передовой в мире военный и гражданский воздушный флот!.. Уже в 1904 г. (первый в Европе) вёл научные и практические разработки Аэродинамический институт – в России сложилась ведущая в мире научная школа теоретической и экспериментальной аэродинамики, конструирования и испытания самолётов, вертолётов (!), авиадвигателей. Русские учёные: Н. Жуковский, С. Чаплыгин, И. Сикорский, Б. Юрьев, Т. Капель определили направление и развитие современной мировой авиации…

 

 

…Нужно сказать, что без развитого передового здравоохранения в стране – нет цивилизованного Государства!.. Во время правления Николая Александровича было почти заново создано в России здравоохранение:  «народное» – с 1898 г. бесплатное – впервые в мире народу стала доступна бесплатная государственная медицинская помощь!.. Благодаря грамотности и строгости (главное: в порядочности[32]) Его, в стране, как и все, законы соблюдались и подвергались жесточайшему контролю и, практически в самой глухой сельской местности люди не оставались без медицинского обслуживания (ещё раз надо сказать: на практике – в жизни – бесплатной!..).

В начале 1912 г. Государь подписал «Проект преобразования центрального и местных органов управления врачебно-санитарным делом в Империи», отметив:   «Внести в Совет министров. Продолжить вести дело ускоренным темпом». К тому времени в России было современных медицинских учреждений 8110; из них: 2686 – врачебных участков , 2620 – фельдшерских (зарплата врача была 80 рублей. 38 – «золотых» рублей  –не «деревянных»! – фельдшера). В 1914 г. в России работало: 22772 врача (на втором месте, после Германии), 28500 фельдшеров, 1494 акушера, 4113 зубных врачей, 3125 дантистов. В 5011 аптечных учреждениях в 1913 г. работало 13357 фармацевтов, в стране было 17 медицинских ВУЗов, где училось 8600 студентов.                                                                                                 Здоровье нации было одним из приоритетов социальной политики, последовательно проводимой Государем, который (не без влияния Александры Фёдоровны!) постоянно, через своих Министров, контролировал обслуживание населения страны; в приказно-указном порядке заставлял улучшать медицинское обслуживание. В годы Его правления русская медицина получила международное признание, в Российской Империи сложились выдающиеся научные школы, далеко опередившие развитие медицины в XX столетии!.. Понятно, что такая медицина (бесплатная, профилактическая, территориально-участковая) не могла бы быть без государственной поддержки – и, в частности, Русского монарха. Он опередил время и социальный строй!.. Благодаря усиленным действиям и помощи Правительства Николая II резко снизились случаи эпидемий инфекционных заболеваний, – в десятки раз, – а некоторые вовсе исчезли – уменьшились летальные исходы от заразных болезней. Расходы были огромны: для примера, только в 1910 г. затраты казны в связи с борьбой эпидемии холеры и чумы составили 1 млн 482 тыс. золотых рублей. Названные инфекции в европейской части России были ликвидированы. (Даже очаги инфекций!) Бесплатная, профилактическая, территориально-участковая земская медицина с сложившейся трёхзвенной структурой: врачебный участок, – уездная больница, – губернская больница была подхвачена и продолжена в СССР. (Благо за короткий период своего зловредного правления буржуазного Временного правительства это не успели разрушить-растащить во вновь открывшиеся в частные лечебные учреждения ­– свергнувшая и пришедшая на смену буржуазно-демократическому строю социалистический общественно-экономический строй, вновь восстановил царские николаевские порядки в медицинских учреждениях, правда, реконструировав административное руководство: в десатки раз увеличив штаты руководителей-указчиков – да чего там: попростому дармоедов и мешальщиков!..)

Нельзя не отметить, что в 1934 г. Гигиенической комиссией Лиги наций врачебный участок был признан уникальной формой организации медицинской помощи сельскому населению и рекомендован для внедрения в других странах…

Если ещё о земской медицине иногда вынуждены были писать и сквозь зубы говорить, то о думской медицине того периода не знают. («Чего?.. С 1898 г. в России медицина стала бесплатной доступной – это при при царе Николашке-то?!.  Не свисти: сказки, такого быть не может!» – «А в городах о думской медицине слыхал и как трудно шло ее преобразование – не только врачи частники-буржуа, но и другие солидарщики типа торгашей аптекарей и заводчиков «выпускателей» пилюль, таблеток и суппозитариев вагинальных и ректальных  своими пуза’ми пытались преградили путь  горожанам  в бесплатную больницу?..» – «Вот то-то и оно: не помнишь, не знаешь, а может не хочешь говорить: ты сам-то кто?!. Вон на какой кадилаке-кобыляке ездишь и не сам кучеришь, а водитель-работник в белой рубахе пальцем руль крутит – не то что мы по бедности сами ездеем на икс-рей–бычке!.. Ой времена, самодостатка и вседозволенности!..») В отличие от сельской местности в городах – особенно крупных – была широко развита частная медицина (конечно, платная и недоступная для большей части городского населения), где работали тысячи и тысячи врачей, фельдшеров, медицинских сестёр-братьев и обслуживающего персонала и плюс к этому аптечные сети с производственными предприятиями – это был огромный бизнес!.. Когда открылись думские поликлиники, больницы, оборудованные за счёт государства – царской казны c современной медицинской аппаратурой и техникой, где работал медперсонал, заинтересованный в том, чтобы больного с первого раза вылечить и как можно быстрее качественнее и радикально (ещё лучше навсегда избавить от недуга), проводить профилактическую работу такую, чтобы человек не болел и не посещал лечебные учреждения.[33] Столкнулись интересы двух непримиримых-несовместимых социальных групп: первая – Николаевский царский режим, начавший бесплатно лечить людей и те (немалое число), кто до этого жили-наживались за счёт нездоровья человека – одно из самых поганых, греховных злопреступлений, что есть в земной материальной жизни!.. О! Сколько врагов непримиримых прибавилось в стане революционеров, желающих свергнуть Русского Царя, личных врагов Николая II, которые при первой возможности-случае готовые лишит Его самого и Его семью жизни!.. Но, всё равно, как бы ни было сильно противостояние буржуа, строящих свой бизнес на медицине и аптечных учреждениях (производящих и продающих), в России сложилась и система думских врачей – это стало первым опытом в Европе, в Мире оказания общедоступной врачебной помощи городскому населению по районному принципу (истоки современной участковости – только в Санкт-Петербурге к 1916 г. было 15 амбулаторий думских врачей). Были включены все средства пропаганды и убеждения населения противниками-врагами такой системы, чтобы доказать, что только при платной медицине пациент получит полноценную медицинскую помощь, где персонал услужливо вежлив[34] и высокообразованный[35] (такая пропаганда реанимировалась и в наши дни!..)

Да, во времена Императора Николая II отношение к здоровью своего народа, который кормит, поит, одевает, строит жильё, заводы и фабрики (и там же работает), защищает страну – содержит на себе державу, было государственным (почти как в СССР!), и, конечно, Он не мог обойти вопрос о фабрично-заводской медицине: в 1912 г. Государем был подписан Закон    «Об обеспечении рабочих на случай болезни» и Закон «О страховании рабочих от несчастных случаев». Основу страховой медицины составляли больничные кассы. Открылись амбулатории и больницы для рабочих, им выдавались пособия по болезни и несчастным случаям. По закону лечение рабочих проводилось за счёт владельцев предприятий!.. На 1 июля 1916 г. медицинское обслуживание получали 1 млн 762 тыс. рабочих.

Понятно, что без развития научной медицины не было бы таких великих достижений! Медицинская наука Царской России признавалась во всём мире (см. о Нобелевских лауреатах), и как было не признать, если русские врачи шли впереди, – вот для примера: они впервые описали клиническую картину тромбоза венечных артерий сердца и нашли способ оказания помощи (спасать от смерти!); научились получать противодифтерийную сыворотку, – при её введении больной получал 95 % шанс выжить; разработали нозологическое[36] направление в психиатрии, новаторские исследования структуры мозга привели к таким открытиям, что на них опирается современная психиатрия; появились новые области медицины: судебная психиатрия, гинекология, гигиена; русские врачи-учёные были основоположниками электрофизиологии и электрокардиографии. Особо стоит подчеркнуть, что были созданы научные школы России в области психиатрии (так  при поддержке Царя Николая II в 1907 г. профессор В. Л. Бехтерев в Санкт-Петербурге основал  психоневрологический институт – первый в мире научный центр по комплексному изучению человека и научной разработки психологии, психиатрии, неврологии), хирургии, физиологии, которые были неоспоримо признаны во всех странах мира! (В начале XX в. в России выходили-издались свыше 150 общественных и научных медицинских журналов.)

 

Чтобы Двуглавый Орёл мог высоко и мощно далеко лететь, ему нужны были два сильных крыла: здравоохранение и образование! И Николай II России к первому крылу соорудил и прикрепил второе: такое же сверхсовременное и могучее…

В 1904 г. создал Министерство образования, которому сразу же было поручено разработать проект всеобщего обучения. С 1908 г. первоначальное бесплатное обучение в стране сделалось обязательным. К 1917 г. 86 % российской молодёжи умели читать и писать. В стране было создано передовое в мире народное образование!.. Суть требований у Государя к своему правительству, как всегда, были ясны и жёстки и, в частности, в области образования: «Чтобы в школе с образованием юношества соединялось воспитание его в духе Веры, преданности к Престолу[37] и Отечеству и уважения к семье, а также забота о том, чтобы вместе с умственным и физическим развитием молодёжи приучать её с ранних лет к порядку и дисциплине». Нужно быть гениальной личностью, чтобы осуществляя такую масштабную и выдающуюся реформу в образовании, понимать суть: образование должно быть народным, те есть бесплатным, общедоступным и стержнем должен быть в нём учитель: не только высокообразованный, культурный, морально нравственно устойчивым, но к нему должно быть особо трепетное и заботливое отношение со стороны государства и только тогда он (народный учитель) сполна выполнит свой долг учителя с большой буквы. Общество, социальный строй, который забывает про своих учителей в школах и заставляет их нищенствовать – это и одновременно оскорбление самого общества, – через какое-то время аукнется через его учеников, которые будут относится к такому социальному строю с неуважением и презрением; возможно, даже могут возненавидеть Правительство и его Главу, и сделают всё, чтобы такой строй вместе с сидящими у руля страны подонками (или глупыми – одинаково вредны, опасны и не нужны…), заменить на более гуманный общественный строй!.. Вот почему Государь-император для учителей народных школ делал очень многое: заработная плата была выше, чем средняя зарплата в стране (существенные доплаты полагались за проверку письменных работ, проведение дополнительных уроков сверх ставки и классное руководство; директора, инспекторы, врачи, библиотекари гимназий жили в казённых квартирах, помимо жалованья получали «столовые» деньги), были льготы в сельской местности по оплате жилья, отопления – бесплатные дрова; хороший отпуск учителям и достойная пенсия (25-летний стаж обеспечивал учителю пенсию в размере годового оклада, каждые 5 лет стажа сверх этого добавляли ещё 1/5 пенсии; после смерти учителя-пенсионера его пенсия выплачивалась его семье) – кроме того, уважение в обществе, положение (учительский персонал мужских гимназий был причислен к рангу государственных служащих[38]. В годы правления Николая II было открыто 33 учительских института, 122 учительские семинарии, 147 педагогических курсов, подготовивших 20000 педагогов для народных школ; расходы на народное образование выросли в 8 раз, в два раза опережая затраты на образование во Франции и в полтора –  в Англии; бюджет народного просвещения к 1914 г. достиг более половины миллиарда залотом; в 1904 г. был принят принцип ежегодного увеличения кредитов по народному образованию на 20 млн рублей,  910 млн на постройку новых школ, 10 млн на их содержание)..

Получить высшее образование стала реальностю для выходцев из всех сословий. («В университет – из деревни!») В 1914 г. 49,7 % студентов составляли дети мещан, купцов, крестьян, казаков – последние освобождались от платы за обучение и были стипендиатами. По количеству женщин, обучающихся в ВУЗах, наша страна занимала первое место в Европе. Высшее образование в России по качеству и доступности стало ведущим в Мире! Если в 1894 г. было 48 ВУЗов, то к январю 1917-го достигло 118 (64 государственных: 11 университетов, 4 юридических ВУЗа, 3 востоковедения, 2 медицинских, 4 педагогических, 8 военных, 6 богословских, 15 инженерно-промышленных, 6 земледельческих, 4 ветеринарных, 1 художественный и 54 частных).

С 1894 по 1917 гг. было подготовлено более 150000 специалистов с высшим образованием. Для сравнения: в 1914 г. в университетах, высших технических школах и академиях Германии учились не более 25 тысяч будущих специалистов с естественнонаучным и инженерным образованием. А в других европейских странах было ещё меньше студентов. Между тем, в Российской империи обучалось не менее 40–50 тысяч человек. Это дало кадровую основу для мощного взлёта отечественной науки и промышленности в 30–60 гг. прошлого столетия, когда выпускники императорских ВУЗов возглавляли знаменитые всемирно известные конструкторские бюро и умело и талантливо управляли гигантскими предприятиями СССР!

Для мощного успешного развития страны нужны были инженеры – от качественного и количественного состава инженерных кадров зависит промышленная, значит, оборонно-промышленная мощность государства и только потом приложится всё остальное – в этом основа и величие страны!.. Высоко образованнейший экономист, юрист и военный[39] Император Николай II знал это и потому лично инициировал открытие 15 технических образовательных ВУЗов, а также создание техникумов.

Об образовательном процессе Николаевского периода говорят вот такие цифры и достижения: в 1917 г. в России было (снова повторим) 118 ВУЗов мирового уровня, где преподавали и занимались научными исследованиями 4477 профессоров и преподавателей с научными степенями, обучалось 135065 студентов. Кроме того, женщины проходили обучение в институтах Благородных девиц (31 ВУЗ), в гимназиях (873), прогимназиях (92). Отдельные ВУЗы были для духовенства (49), епархиальные училища (51).

Высокое качество работы системы высшего образования того периода можно косвенно оценить по масштабному росту числа открытий и изобретений, сделанных в России, а также по появившимся выдающимся писателям, поэтам, художникам!.. – по расцвету русской культуры. Такого мощного, головокружительного взлёта русской живописи, архитектурного зодчества, русской литературы и музыки не знала ни одна страна. Назовём хотя бы некоторые примеры:

— в литературе наряду с Л. Н. Толстым, А. П. Чеховым, И. А. Буниным расцветает «Поэзия серебряного века», ярчайшими представителями которой стали А. А. Блок, К. Д. Бальмонт, А. Белый, Н. С. Гумилёв, А. А. Ахматова, О. Э. Мандельштам и др.;

— всемирную славу получает система К. С. Станиславского, создавшего вместе с В. И. Немировичем-Данченко Московский Художественный театр (славу ему принесла постановка пьесы «Чайка» А. П. Чехова); вместе с тем на сцену приходят великие театральные реформаторы В. Э. Мейерхольд, Е. Б. Вахтангов;

— в живописи и архитектуре появляется знаменитый «русский модерн»;

— открытиями являются музыка молодого С. В. Рахманинова (Второй концерт для фортепиано с оркестром) и экспериментальные опусы А. Н. Скрябина («Поэма экстазов», «Божественная поэма»);

— появляются шедевры немого кино с актёрами Верой Холодной, Иваном Мозжухиным и др.;

— в Париже в 1907 г. стали проходить знаменитые «Русские сезоны», где искушённым парижанам предлагают выставки русской живописи, музыку и балет; восторг вызывает «Умирающий лебедь» в исполнении Анны Павловой…

В русской культуре – «Серебряный век»!

Вот как определили русскую культуру начала XX в. слова французского писателя и литературного критика Поль Валери, названные «одним из чудес света»!..

 

Человеческий организм, кроме центральной нервной системы, вегетативной, имеет проводящие нервные пути, – так и государство: не может без связи… Назовём лишь цифры: с 1984 по 1913 гг. число почтовых учреждений выросло в 5,5 раза; в 1913 г. в России было 65701 телефон, 244118 абонентов, 249224 коммутаторов. Международная телефонная линия Москва–Санкт-Петербург являлась ведущей в Европе. Уже в 1897 г. в Санкт-Петербурге была открыта первая в России телефонная фабрика-мастерская, которая производила более 60 тысяч телефонных аппаратов и несколько сотен коммуникаторов ежегодно. Общая длина телеграфных линий составляла 229593 км. Ежегодно в России отправлялось свыше 40 млн телеграмм. С 1906 г. на линиях, связывающих Санкт-Петербург с Москвой, Берлином, Казанью и Омском начали работать наиболее передовые для своего времени буквопечатающие аппараты. В целом доходы от почтово-телеграфных операций составляли 40-42 млн рублей в год. Всеми телефонными сетями, почтами и телеграфом руководило Главное управление почт и телеграфов России (и снова напоминание: не частно-кумовская компания!), – и предоставляло государственным органам и частным предпринимателям концессии на устройство телефонов, причём на длительные сроки – на 20 лет.

Все районы Российской империи были охвачены регулярной почтовой связью. Если в 1894 г. было 9624 почтовых учреждения, то в 1913 г. их число составило 16213. Каждый дом обслуживал почтальон!..

 

Император Николай II на протяжении своей жизни занимался спортом и поэтому отличался выносливостью и физической закалкой. Он хорошо играл в теннис, занимался греблей, отлично стрелял, увлекался велопрогулками, верховой ездой, лыжами, был одним из первых мотоциклистов в стране.  Вот почему на государственном уровне активно содействовал развитию физической культуры и спорта. А, чтобы Его намерения не остались одними пожеланиями, сиюминутными потугами, Он создал своим решением два крупных государственных органа управления физическим воспитанием и спортом. В 1911 г. образовал Российский Олимпийский комитет (две первые российские олимпиады были проведены в Киеве в 1913 г. и в Риге 1914 г., где в общей сложности состязались 1479 спортсменов из 50 спортивных организаций по 13 видам спорта; преемницами российских олимпиад стали Спартакиады народов СССР), через два года – утверждена Канцелярия Главного наблюдающего за физическим развитием народонаселения Российской империи.

Николай II придавал огромное значение военно-прикладным видам спорта, особо поддерживал авиационные состязания. Под его покровительством находились: Императорский Санкт-Петербургский яхт-клуб (яхт-клубу передавал значительные личные суммы на призы и содержание; клуб имел 533 яхты, объединял 2700 человек, организовал около пятисот гонок, в которых приняло участие более 3000 парусных судов; в 1910 г. за вклад в развитие морского дела в России, пропаганду водных видов спорта присвоил почётное наименование «Императорский речной яхт-клуб») и Императорское Русское автомобильное общество. В 1898 г. при Его содействии прошли первые в России соревнования по автогонкам и пробеги на мотоциклах.

Государь, большой любитель шахмат, в 1909 г. впервые в мировой истории наградил титулом «Гроссмейстер» победителей Международного шахматного конгресса в память М. Чигорина. Содействовал в создании Всероссийского шахматного союза, в проведении 4 всероссийских шахматных турниров, 2 международных конгрессов и 2 международных соревнований по шахматам в России.

В России получили мощное развитие тяжёлая и лёгкая атлетика, плавание, конькобежный спорт, гребля, борьба, бокс, гимнастика, хоккей, образовались сотни спортивных обществ и клубов (в 1914 г. было 360 обществ и 875 клубов), проводились великолепно организованные праздничные чемпионаты страны по всем видам спорта – не только по шахматам. (Рождению и развитию русского спорта помогло то, что физическое воспитание-образование было поставлено на научную основу и большую роль в этом сыграло то, что профессору П. Ф. Лесгафту лично Царем было предоставлено вспоможение в 1896 г.: открытие курсов воспитательниц и руководительниц физического образования, где с 1896–1905 гг. прошли обучение 4847 слушательниц. В 1906 г. курсы были преобразованы в Вольную высшую школу – первый спортивный ВУЗ в России.)

В результате Его усилий наши спортсмены на Всемирных Олимпиадах под звуки «Боже Царя храни!» и трепет российского флага награждались золотыми медалями – становились чемпионами – и получали другие: серебряные и бронзовые медали. (На IV Олимпиаде в Лондоне первым русским олимпийским чемпионом стал Н. Панин-Коломенкин, серебряными призёрами – борцы Н. Орлов и А. Петров. На V Олимпиаде в Стокгольме       «серебро» взяли борец М. Клейн, команда стрелков Н. Мельницкого,      «бронзу» завоевали Б. Глау в стрельбе, яхтсмены команды Э. Белосельского. А по десятиборью командой-победительницей стала российская, которой вручили золотые олимпийские медали и дали высочайший титул: Олимпийские Чемпионы!.. Император Николай II так был изумлён и тронут до слёз, что прислал в Стокгольм русским героям-десятиборцам серебряную ладью, вылитую в натуральную величину…

 

В первый же год своего царствования Николай II взял под своё покровительство Императорское Русское географическое общество, стал его попечителем и почётным членом. Им были организованы крупнейшие экспедиции в Центральную Азию, Арктику, Забайкалье и на Дальний Восток. В 1896 г. Он в два раза увеличил субсидии Императорскому Русскому географическому обществу. В 1901 г. при содействии Государя были выделены средства на строительство здания Общества в центре Санкт-Петербурга.                                                                                                                     Вот некоторые из трудов, проделанные Императорским Русским географическим обществом для науки и России: с 1899 по 1907 гг. на Аральском море работала экспедиция Туркестанского отдела РГО под руководством Л. Берга, по её результатах было опубликовано 14 томов исследований; в 1916 г. Указом Императора Николая II был основан Баргузинский заповедник (площадь 374,3 тыс. га), – основа: научные исследования-экспедиции Г. Доппельмайра в 1914-1915 гг; с 1894–1896 гг. Д. Иванов провёл исследования Сихотэ-Алиня и бассейн реки Зеи (зона Транссибирска); Охотско-Камчатская экспедиция (1896–1989 гг.) К. Богдановича и Н. Лелякина позволила составить карту побережья Охотского моря от устья Амура до Охотска; Следующая Камчатская экспедиция (1908–1910 г.) провела комплексные исследования этнографии, геологии, метеорологии, ботаники, зоологии Северо-Востока Российской империи; А. Герасимов, В. Обручев, А. Гедройц 3 года (1895–1898 гг.) «бродили» с экспедицией «по диким местам Забайкалья», что позволило создать новую карту Южного Забайкалья, точно определить гидрографическую сеть страны; в 1901–1917 гг. экспедициями А. Герасимова, Н. Хондажевского, И. Толмачева изучили западные части Алданского нагорья, Патомского и Северо-Байкальского нагорий; благодаря самой длительной экспедиции 1890–1902 гг. (было пройдено 28,5 тыс. км!) открыли Сибирские Увалы; русские учёные-исследователи работали и за пределами страны: так в 1897–1899 гг. А. Булатович впервые в мире произвёл комплексное исследование западного, центрального и южного районов Эфиопского нагорья, съёмку реки Омо; первая экспедиция П. Козлова (1899–1901 гг) помогла нанести на карту крупнейшие хребты в Восточном и Центральном Тибете; вторая (1907–1909 гг) – при раскопках «мёртвого» города Хара-Хото в южной части пустыни Гоби восстановила историю тангутского государства Си-Ся (982–1227 гг), что стало мировой сенсацией.

 

Император Всероссийский Николай Второй, Царь Польский и Великий Князь Финляндский, согласно    «Своду государственных законов» именовался ещё и как       «Верховный защитник и Хранитель догматов государственной Веры». Он первым из русских монархов за синодальный период одобрил и содействовал подготовке  к проведению поместного собора, который в 1917 г. завершился избранием Патриарха Московского и Всея России[40]. В годы Его царствования достигло своего расцвета храмовое строительство (содействовал возведению в стране свыше 7456 церквей и часовен), были открыты сотни монастырей (211), восстановлены традиции церковного пения и древнерусской иконописи. Проявил особую настойчивость, добиваясь канонизации преподобного Серафима Саровского, возглавил в 1903 г. торжества в Сарове, собравшие 150 тысяч богомольцев. В годы Его правления были сопричислены к лику святых Феодосий Углицкий, Иоасаф Белгородский, патриарх Московский и всея Руси Гермоген, Питирим Тамбовский, Иоанн Тобольский, возобновлено почитание святой княгини Анны Кашинской. Он лично содействовал изданию фундаментальных трудов «Православной богословской энциклопедии» (12 томов) и «Толковой библии» (12 томов). При Императоре Николае II сформировалась структура военного духовенства. В 1914 г. Он утвердил инструкцию для военных священников: «Инструкция обязанностей военного священника на поле боя и в тылу». К 1917 г. в армии и на флоте было около 5 тысяч военных священников. Прилагал огромные усилия к восстановлению единства Русской православной церкви. Так, в апреле 1905 г., накануне Пасхи, издал Указ «Об укреплении начал веротерпимости», которым была положена основа преодоления одного из самых трагических явлений российской истории – церковного раскола… Были распечатаны алтари запустевших старообрядческих храмов и в них разрешено служить. Особо нужно сказать, что активизировалась роль Православной Церкви в государственных делах. (Только в одной Государственной Думе четырёх созывов избиралось 111 священников.) Не без участия Николая II в Царстве Польском в Холмовской губернии 470 тысяч православных русских получили возможность вероисповедоваться во вновь возведённых и отреставрированных православных церквях. Реанимировалась церковная благотворительность: в 1910 г. только половина приходов имели благотворительные фонды, но к 1917 г. уже почти при всех храмах и обителях существовали богоугодные заведения для престарелых и инвалидов, приюты для сирот, в которых содержалось более 600 тысяч человек. Императорская семья Николая II лично принимала участие в этом святом деле: в 1895 г. у Греческой общины была приобретена редчайшая рукопись V в. Пурпурная Евангелия, судьба которой решила резолюцию Государя:    «Прошу распорядиться немедленно о приобретении этой редкости на мой счёт сполна»; Императорское Православное Палестинское общество находилось под покровительством (и практически на содержании) Николая II; при поддержке царской семьи были куплены земельные угодья на побережье Галилейского моря с источником св. Марии Магдалины, в Кане Галилейской, Назарете и других местах, построены Сергиевское, Александровское, Николаевское подворья в Иерусалиме и Назарете, а также паломнический комплекс с храмом Святителя Николая в городе Бари (Италия), открыты больница и пять госпиталей. Организовывалось и поддерживалось паломничество на Святую землю из России (10–12 тысяч паломников ежегодно). Не без российской помощи и лично Русского Царя в Палестине, Сирии и Ливане действовало 102 православные школы и две учительские гимназии.

В самой России Русская Православная Церковь в 1914 г. имела 68 Епархий, 54923 храма, 953 монастыря, 4 духовные академии, 57 духовных семинарий, 185 духовных училищ, 40530 школ, 278 периодических изданий; 157 архиереев было, 68928 священнослужителей, 48987 церковнослужителей, 73229 насельников-монастырей. («Слышь, отец Михаил, это же огромная армия! Вот бы вас всех, обкуренных ладаном, бородатых волосато-гривастых – звереподобных, – на фронт: напугали, крестами забили, закидали-сожгли кадилами бы долговязых конопатых Фрицев и Гансов и – конец войне!..»)

А какие пасхальные подарки русским воинам дарила Александра Фёдоровна!.. Например, на 1916 г. –  дала книжки      «Памятка солдату», где были помещены факсимиле царских детей, молитвы, православный календарь, информация о денежных выдачах Георгиевским кавалерам, пенсиях и пособиях воинам и членам их семей, обеспечении инвалидов протезами; в среде фронтовиков памятка пользовалась большим успехом и была очень нужна.

Император Николай II и Его семья служили живым примером и образцом милосердной помощи ближним. Благотворительные пожертвования Романовых составляли треть расходов на благотворительность в Российской империи – единственный пример в мировой истории! Государь оказывал личное покровительство «Императорскому человеколюбимому обществу», которое объединяло 274 благотворительных заведения в Санкт-Петербурге, Москве и 37 губерниях; только в 1912 г. помощь получили около 159 тысяч человек, в том числе врачебную – 128 тысяч. В 1913 г. по Его инициативе было создано «Российское Попечительство об охране материнства и младенчества» с целью уменьшения детской смертности, устройство приютов для матерей и детей, молочных кухон. Попечительство только 1914–1916 гг. передало  семьям погибших воинов более 25 миллионов рублей. (Вот одна из разгадок прироста населения страны!..) Николай II жертвовал[41] значительные суммы на поддержку образования, науки и искусства. В 1896–1913 гг. Он оказал помощь различным учебным заведениям в размере 66157 рублей золотом. Сначала своего царствования ежегодно передавал (не присваивал!!!) по два миллиона рублей на поддержку российского искусства. В 1895 г. в Санкт-Петербурге были открыты Государственный Русский музей – первый в стране государственный музей русского изобразительного искусства, государственный мемориальный музей А.В. Суворова.                                                Не отставала и Императрица: Александра Федоровна во время голода 1898 г. пожертвовала одну восьмую часть своего личного состоянии (!) на помощь голодающим. Она возглавила Общество «Попечительство трудовой помощи», которое имело на своем попечении 110 домов трудолюбия, 22 детских ясель, 78 богоугодных заведений, 26 школ, 13 амбулаторий и санаториев. Кроме этого, на личные же пожертвования Государыни в Крыму были созданы бесплатные санатории для больных туберкулезом. В годы Русско-Японской и Первой мировой войн Она сформировала для нужд фронта 9 военно-санитарных поездов, четыре мобильных поезда-склада, под Ее личным покровительством находились 11 лазаретов и госпиталей.               Члены Императорской Фамилии в 1914–1917 гг. (великие княгини Елизавета Федоровна, Мария Павловна, принц Александр Ольденбургский и др.) передали больше 20 млн. рублей на содержание 22 лазаретов для раненых, 31военно-санитарного поезда.                                                                           Одна только Императрица Мария Федоровна (мать НиколаяII), через возглавляемые Ею благотворительные учреждения в России для детей, имела на попечение 59337 младенцев, содержала 329 детских приютов (23 тыч. детей), 75 средних и 63 низших учебных заведений (30890 учащихся), 148 сельских школ, 44 школы для слепых и глухонемых, 2 высших и 4 средних учебно-лечебных заведения, 64 больницы и лечебницы (3374 койки), 55 богоугодных заведений (4259 человека), 16 домов для слепых и глухонемых.         Надо договорить о благотворительной деятельности императорских детей (великих княжон Ольги, Татьяны, Марии, Анастасии и Цесаревича Алексея): они, кроме того, в годы Первой мировой организовали благотворительные комитеты, названные в их честь; на личные средства их было оснащено 9 военно-санитарных поездов, 4 поезда-склада, 13 лазаретов для раненых, собрано более 5 млн рублей для оказании помощи семьям павших воинов.

Были, разумеется, у Императора Николая Александровича Романова и увлечения: одна из них – охота. Но странным было бы, если Монарх этого не делал!.. Иногда в выездах на нее принимали участие и Великие князья, княгини, царедворцы и даже Императрица Александра Федоровна. Она брала в руки ружье и упражнялась в стрельбе по зверям и птицам. Когда подросли дочери, Государь стал и их брать.                                                                                     Николай II прекрасно владел оружием (в том числе и холодным), стрелял очень метко, реакция – молниеносная: однажды за день подстрелил 1408 фазанов! Ходил один на один на медведя и зубра! Лично уложил 104 зубра[42]… оленей и мелкую дичь никто не считал. Охотился Он и в   февральские дни семнадцатого года, когда начиналась подлая коварная  революция, проведенная под руководством буржуа, руками народа: небольшой, но очень мерзкой глупой части антихриста-народа, и другой (большей) части: безразличной к политике и общественно-социальному строю и преступного греховного неучастия в политической жизни в стране, создавшие этим условия и возможность проведения революции!..

 

 

Российский Царь-Император умело и действенно проводил и внешнюю политику. В МИД в 1913 г. работало 703 высококлассных образованнейших сотрудников. Было 8 посольств, 192 консульств в 47 государств. Николай II и сам являлся прекрасным дипломатом. В 1894 г. заключил очень выгодный для страны Русско-Германский договор; в 1896 г. восстановил дипломатические отношения с Болгарией; способствовал возвращению Франции в число великих европейских держав; в 1897 г. заключил соглашение с Австро-Венгрией, повлиявшее на завершение Греко-Турецкой войны; содействовал миротворческой операции на Крите; в течение многих лет сглаживал противоречия между Германией, Англией и Францией – был главным миротворцем в Европе; в 1901 г. установил дипломатические отношения с Афганистаном; в 1908 г. первым признал независимость Болгарии; в 1911 г. помог внешней Монголии провозгласить независимость; последовательно выступал за мирное разрешение Балканского конфликта.                   Он первым из русских монархов осознал стратегическую важность Дальневосточного региона, значение таких стран, как Корея и Китай, Япония. «Россия будет прирастать Азией» – Государь определил направление русской геополитики. Став на престол Императора Николай II сразу приступил к разработке «Большой Азиатской программы»: развитие Сибири и Дальнего Востока, экономическое сотрудничество с соседними азиатскими странами. Только благодаря помощи России Китай смог сохраниться как государство; а воздействие Российской империи на Японию заставило ее отказаться от захвата Ляодунского полуострова, лишило ее контроля над Печилийским заливом.

Николай II непосредственно сам руководил внешней политикой и уже, восседая на Трон, заявил в обращении к иностранным государствам, что ни в чем не уклонится от вполне миролюбивой, твердой и прямодушной политики, «столь мощно содействовавшей всеобщему успокоению». Он был единственным из государственных деятелей новейшей эпохи, провозгласившим христианские заповеди основой своей политики. Император Николай II всегда оставался верным союзническому долгу. Взять, к примеру, август 1914 г., когда Франция оказалась на грани поражения, неподготовленные русские войска пошли в наступление на Восточную Пруссию. Немцы перебросили значительные силы с запада на русский фронт, и Франция была спасена.                                                                                          Его принцип: устойчивая безопасность может быть только равной и неделимой, актуален и сегодня в Концепции внешней политики Российской Федерации.                                                                                                                          Благодаря такой твердой и умело-непреклонной внешней политике, Россия одерживала дипломатические победы. Даже тогда, когда проиграла Японии войну, при заключении Портсмутского мирного договора 5 сентября 1905 г. было отказано Японии в выплате контрибуции, не допустила ограничения своего права держать Военно-Морской флот на Дальнем Востоке, не пошла на серьезные территориальные уступки.                                     Так же велась и дипломатия военного времени (во время Первой мировой): Николай II активно содействовал укреплению союзнической коалиции, разрабатывал программу послевоенного сотрудничества; огромным достижением России стали Босфорские соглашения 1915 г. о включении Константинополя и проливов Босфор и Дарданеллы – при условии победы над Германией – в состав Российской империи!..                              Русская дипломатия в годы Великой войны оказывала поддержку (в том числе и гуманитарную) соотечественникам за рубежом и русским военнопленным. МИД организовал при посольстве Испании в Санкт-Петербурге Справочный стол о российских подданных, оставшихся на территории неприятельских стран. По указанию императора МИД выдавал россиянам ссуды и пособия на местах, осуществлял переводы для них по льготному курсу в воюющие с Россией страны и на оккупированные территории.                                                                                                                Император Николай II строго контролировал и требовал с сотрудников МИДа. Чтобы стать даже кандидатом на дипломатическую работу, нужно было пройти тщательный отбор, пройти сложнейшие экзамены. Он постоянно усовершенствовал методику и структуру МИДа. Созданы были четыре политических отдела: отдел печати, юридический, особый  (военнопленных), осведомительный отдел (политическая разведка). При Ставке Главнокомандующего учреждена Дипломатическая канцелярия.          В знаменитом Дворце Мира в Гааге, центральное место занимает портрет Императора Николая II – Государь-Миротворец, Он заслуживает такого! Он стоял у истоков миротворчества. Благодаря Его знаниям, интеллекту и энергии и умелым действиям была проведена в 1899 г. Первая Гаагская Конференция Мира[43] (участвовало 26 государств – 3 конвенции, 3 декларации), был создан Международный арбитражный суд; в 1907 г. – Вторая Гаагская Конференция Мира (участвовало уже 44 государства – 13 конвенций, 1 декларация).[44]      Вот что писали о Гаагской конференции: «Мир был уже поражен, когда могущественный монарх, глава великой военной державы, объявил себя поборником разоружения и мира. Удивление еще более выросло, когда благодаря русской настойчивости конференция была подготовлена, возникла, открылась».[45]Николай  II заслуживает такую честь: только при личном участии и усилиям были введены определения правил ведения войны и мирного урегулирования международных споров. Русский царь предложил ограничить рост вооружений, на полвека опередив эпоху.             В 1907 г. Он утвердил «Наказ Русской армии о законах и обычаях сухопутной войны», где впервые в истории человечества документально изложил принципы гуманизма по отношению к военнопленным и мирным жителям захваченных территорий: запрещалось применять яды, отравленное оружие, разрушать селения и жилища, занятые у противника.

… Великая война остановила беспрецентные стройки при Николае Втором (таких высоких объемов строительства прежде в истории России никогда не было!). Показателем такого являются возникновение новых городов и рост старых: в южных краях из станиц, деревушек и поселков вырастают известные курорты: в 1915 году – Геленджик, в 1916-ом – Туапсе, в 1917–ом  – Сочи, в 1903 –ом – Кисловодск, в 1914-ом Армавир. В северных широтах начинается строительство заполярных городов: в 1896-омвозводится Североморск, в 1899-ом – Полярный, в 1916-ом – мурманск. В Сибири и на Дальнем Востоке закладываются: в 1898-ом Уссурийск, в 1898-ом – порт Дальний (Далянь), в 1903-ом – Новосибирск, в 1903-ом – Бодайбо, в 1905-ом – Южно-Сахалинск, в 1907-ом – Корсаков, в 1915-ом – Камень-на-Оби и прочие.

 

«У России только два союзника: Армия и Военно-Морской флот!» – сказано на все времена, – теперь не определить, кто первый сказал[46], главное – верно. Без сильной Армии и Флота не было бы такой державы: вокруг разлеглись  хищники:  капиталистические страны, переходящие в стадию империализма! Поэтому Николай II сделал всё, чтобы у России они стали сильнейшими в мире. Делалось, как и всё Им, системно-планово, научно и – учёт, контроль и личная ответственность Министров за проводимую работу. Одновременно с появлением новых военно-технических средств вооружения и увеличением их количества и усовершенствованием-улучшением качества в Вооруженных силах, особо уделялось внимание на усиление военно-морского флота. В 1903 г. была построена первая подводная лодка «Дельфин», Указом Императора-Царя в 1906 г. созданы подводные силы флота; начали создавать новые типы подлодок (типа    «Барс»), которые по всем характеристикам превосходили мировые аналоги (!), появились первые в мире подводные минные заградители типа «Краб». В 1911 г. по Его указу было сформировано первое соединение подводных лодок; перед Первой мировой войной Россия имела 43 подводные лодки, которые впоследствии потопили более 60 транспортов противника – без учёта других кораблей; шла подготовка офицерского корпуса  (если до Него офицером мог стать только дворянин, то теперь их было менее 56 %, остальные – из прочего сословия – в том числе буржуа) в современнейших для того времени в военных ВУЗах (7 академий) и училищах (23 военных училища)  и других военных кадров и личного состава (было открыто 7 офицерских школ, 5 классов, 31 кадетский корпус). Улучшены социальные условия жизни военнослужащих (Император значительно повысил довольствие офицерам и военные пенсии).

Было создано 13 военных округов, 2 флота, 3 флотилии; для мирного времени имелось 37 корпусов, 461 боевой корабль.

Количество высшего командного состава было доведено до 1462 (генералов и адмиралов), офицеров 50919 и 1375878 солдат и матросов. Проведённая Им военная реформа была одна из самых эффективных в истории России. Учитывался опыт неудачной войны с Японией, мировая практика войн. Конечно, без умелой организации управления войсками, невозможно было так успешно провести военную реформу. Николай II полностью реорганизовал с 1905 г. управление сухопутными и морскими Вооружёнными силами России. Были созданы: самостоятельное Главное управление Генерального штаба, в ведение которого были переданы основные вопросы подготовки страны к войне, Совет государственной обороны, Высшая аттестационная комиссия, Морской Генеральный штаб; приняты  новые уставы и постановления, в том числе Устав полевой службы. В интересах мобилизации в Европейской части России Он ввёл территориальную систему комплектования, создания корпусных, дивизионных и полковых районов пополнения. В армии были упразднены слабые в боевой отношении резервные войска, составляющие 15 % от общей численности. Были сформированы подразделения и части полевой тяжёлой артиллерии; на вооружение войск поступили более совершенные 122 и 152 мм гаубицы, 107 мм скорострельные пушки. Появились инженерные (сапёрные, телеграфные, понтонные), железнодорожные войска, войска связи, на вооружение которых начали поступать новые понтоны и мостовые конструкции, средства инженерного заграждения, путеукладчики, радиостанции. Как было уже сказано, что Император создал автомобильную промышленность, что позволило оснастить Армию автотехникой – впервые на Белостокских манёврах были проведены испытания автомобилей. В 1906 г. появились бронеавтомобили с пулемётом, а в 1911 г. – бронеавтомобильные роты. К 1917 г. в Русской Армии было 22 автомобильных подразделения, около 10000 автомобилей!

Проявил Он и заботу о солдате: в 1905 г. увеличил жалованье нижних  чинов, впервые солдатам стали выдавать постельные принадлежности, в 1907 г. в армии ввели единое обмундирование. Николай II лично опробовал полевую форму в ходе длительного перехода. Он сократил сроки военной службы: в пехоте и в полевой артиллерии с 5 до 3 лет, в других родах войск с 5 до 4-х, на флоте с 7 до 5 лет.

Вот так оценили военную реформу в Русской Армии наши потенциальные противники (устами начальника германского Главного штаба генерала фон Мольтке) перед самой войной (Первой мировой): «Боевая готовность России со времён Русско-Японской войны сделала совершенно исключительные успехи и находится ныне на никогда ещё не достигавшей высоте».

Вот только несколько цифр и достижения, которые подтверждают сказанное: к 1916 г. Главное артиллерийское управление ввело в строй 15 новых заводов – производство орудий возросло в 8 раз, количество боеприпасов в пять – 9000000 снарядов в год; с 1914 (начало войны) по 1917 гг. было сооружено: 3150 вёрст вторых путей, развито 10 узловых станций. В целом по стране увеличилось вагонопробегов на 1500 вагонов в день. У России было достаточно (их хватило) мобилизационных ресурсов, чтобы военная промышленность смогла обеспечить военной продукцией Армию и Флот: в 1914–1917 гг. было выпущено 3,3 млн винтовок, 28000 пулемётов, 11700 орудий, 4600 миномётов, 11446 огнемётов, 27 млн снарядов, 13,5 млрд патронов, освоила массовый выпуск самолётов[47], лёгких (ручных) пулемётов, ручных гранат, зенитных орудий и др.. Было мобилизовано 16 млн человек, что составляло 8,7 % населения России (Франция – 17 %, Великобритания – 10,7 %, Германия – 20,7 %, Австро-Венгрия – 17,1 %). К концу войны численность Русской армии была около 10 млн человек – из них 217 тыс. составляли офицеры. И не только – патроны, винтовки, пулеметы и орудия … форты и крепости на границах были построены (Брестская крепость, Новогеоргиевская крепость, крепость в Гродно, военный форт Александра Третьего и крепость Петра Великого а Латвии, береговые батареи  Севастополя, форты под Петроградом Тотлебен и Обручев, Кронштадтские минно-артиллерийсие позиции – форты Николаевский и Алексеевский)!..

В 1913 г., учитывая величайшее значение и роль наград, Государь Николай II утвердил (это тоже была подготовка к войне!) новый статус военного ордена Святого Великомученика и Победоносца Георгия (самого ордена, Георгиевского креста, Георгиевской медали, Георгиевского оружия) – это тоже была подготовка к войне. В 1917 г. Георгиевских кавалеров (награждённых Георгиевскими крестами) было более 1 млн солдат и матросов, полных – около 30000. Георгиевские медали получили около 1,5 млн человек. Георгиевские награды давали почётный статус в обществе и существенную прибавку к жалованию и к пенсии. (Самого Императора постарались наградить после коронации единственный раз: орденом Святого Георгия 4-й степени, – но… – заслуженно! – Он был награждён 39 иностранными орденами!..)          А как он спас Россию от поражения в  Великой войне, когда в августе 1915 г., сменив бездарного неумелого Великого Князя Николая Николаевича Романова (своего дядю, который не простил ему такое и подговорил и организовал свержение-предательство высшим генералитетом русской Армии – все командущие фронтами были его личными друзьями-собутыльниками…) с должности Верховного главнокомандующего и, приняв командование на себя, остановил наступление германских войск. (В августе-сентябре 1914 г. Восточно-Прусская операция закончилась разгромом 1 и 2-й русских армий; германские войска наступали по всей линии фронта, русские войска, неся гигантские потери отступали: было отдано противнику Царство Польское, пал Брест-Литовск – началось бегство русских из Литвы, пали Ковель, Владимир-Волынский, Гродно. Оборонительная линия Неман–Буг развалилась – русские армии несли тяжелейшие потери. Весной 1915 г., благодаря страшным недопустимым ошибкам русского командования, противник, создав огромный перевес в войсках и вооружении, прорвал на Юго-Западном фронте широкий участок укреплений и нанёс вновь огромнейшие потери: 150 тыс. убитых русских солдат и офицеров, 700 тыс. раненых, 900 тыс. взято в плен.) Император Николай II реорганизовал Ставку Верховного Главнокомандующего, управление фронтами, были развёрнуты 13 новых армий. Большая площадь Северо-Западного фронта разделена на 2 самостоятельных фронта – Северный и Западный; осенью 1915 г. Государь создал новый стратегический фронт обороны. Успешное проведение Вильно-Молодеченской, Сарыкамышской, Карпатской, Эрзурумской крупных наступательных операций изменило стратегическую обстановку на фронтах; завершение Хамандской операции положило конец германскому влиянию на Персию, предотвратило её вступление в войну против России. На Юго-Западном фронте Русская армия осуществила прорыв глубоэшелонированной позиционной обороны противника; впервые были созданы фронтовые и армейские базы снабжения.

А когда Германия, в нарушении Женевской конвенции начала применять отравляющие вещества – газы, то тут же в России запустили 33 (!) завода по производству серной кислоты и было построено с конца 1915 г. к началу 1917 г. 25 бензольных заводов, – что дало России защититься: наладить производство в  достаточном количестве противогазов…

К весне 1917 г. были созданы достаточно крупные стратегические резервы и, если бы не Буржуазная революция, то Русская армия пошла бы в наступление – начала освобождение своей территории, захваченной врагами, и довела бы победоносную войну в Берлине!..[48]

 

 

 

Он попытался предотвратить Первую мировую войну: во время Сараевского кризиса в июле 1914 г. предложил передать австро-сербский конфликт в Гаагский международный суд. Но Запад для того и создал конфликт, чтобы началась война, где обязательно должна была участвовать и Россия, чтобы ослабить великую империю, и этим помочь русской буржуа, создав в стране революционную ситуацию, совершить революцию – покончить с законной царской властью, которая была на порядок выше в социально-нравственном и политико-экономическом плане, чем пришедшая к власти (путем предательства родного народа, страны, своего Царя, –  власть которого пришла вместе с Православием, основа царствования произрастала из глубины веков Русской истории и народа и предопределилась Судьбой) буржуа, жизнь которой основана на капитале и прибыле – цель которой – нажива путем эксплуатации народа, захвата имущества другого буржуа[49], а,  чтобы легче было такое делать, планировалось разорвав Империю на отдельные клочья-государства (так легче править и грызть «свою кость», прибрав в свою будку). Запад не просто помогал русским нелюдям-буржуа, (по простому: ascaris lumbriceides), засылая для этого в Россию шпионов и провокаторов, и (о, Господи, не пожалели!..) вкладывая деньги свои в Русскую революцию (организовывая фонды помощи русской революции), чтобы остановить усиление России, которая вот-вот выйдет на тропический берег Индийского океана и возьмет в руки ворота-проливы (Босфор и Дарданеллы), Константинополь, выйдет в Средиземное море…

… Все по науке: все равно, в конечном счете, причины Русской Буржуазной революции – экономические!..                                                                   Народу не нужна была революция, но буржуа, обманув народ, заставила одну часть (пусть небольшую), но активную, на время превратившуюся в толпу демонов-антихристов, участвовать в свержении нелегитивными  методами Николая II, а другая часть (большая) своей пассивностью, невмешательством тоже помогла. (И еще как: если бы вмешалось большинство, не желающее никаких потрясений-революций, то мы бы сейчас жили в величайшей – и не только по площади и  по населению – Передовой Державе Мира!)                                                                                 Как уже было сказано и показано, Царь Николай II (вот как определяли Его современники: «У Николая нет ни одного порока, – 27 ноября 1916 г. Палеолог, – его воспитанность воспринимают за слабость, которые не знают, что такое воспитание…») опередил время и вел свою социальную и экономическую политику в пользу своего народа[50]! Он предопределил социализм!.. Нужен был такой Царь?!. Нужен: российскому народу – России – Мировой человеческой цивилизации!.. ((Но буржуям – всем браткам: как своим, так и заграничным – нет!.. И русской интеллигенции (как они сами себя кликухуют и считают себя самым главным классом в обществе, хотя в жизни они являются межклассовой «смазкой» и буржуйовскими суппозиториями, как для rectum et vaginum) тоже – нет…))

 

 

3

 

Полдень. Редкий ряд деревьев на узких тротуарах Цюриха, с нависающими над праздно прогуливающимися прохожими тяжелыми от набухших почек ветками. На высоком сияющем синевой небе солнце спряталось за редкими, отдельно плывущими белоснежными еврооблаками. Сладкий воздух наполнен винной свежестью. На знаменитых черепицах города давно уже нет снега. Приятный ветерок веет с Zurichsee  вдоль Limmat и гладит нежно, улыбчивые лица встречных горожан, одетых по-весеннему.                 – Guten Tag, Genosse! –  журавлиный наклон головы, бархатный низкий мужской бас.                                                                                                                     – Guten Tag! – молниеносный ответ и легкий кивок, чистый сильный голос.                                                                                                                              – Фриц, с кем это ты поздоровался и назвал товарищем? – спросила (по-немецки) ласково, но настойчиво жена своего мужа (долгого, сутуловатого с вытянутым лицом)…                                                                         – Товарищ по партии – тоже член Швейцарской социал-демократической партии Вольдемар Ульяноф-Бланк, – партийный псевдоним: Ленин…                                                                                                             – Ленин – псевдоним?.. Что есть это слово? Говори!..                                     – Мы как-то сидели в вяденсвилере…                                                              – С кем сидел и, что ты там делал?!                                                               – С товарищами… партийные дела, да и пиво там хорошее: нефильтрованное темное с коноплей…                                                                          – Ну, ну! – зеленые глаза жены гневно замигали, – вот ты какой! – с коноплей…                                                                                                                        У Франца дернулось левое веко, но он продолжил таким же ровным басом:                                                                                                                                – И мы тогда решили, что Ленин – от слова Лернен: учитель, только «р» не произносится и не пишется… Из Руссии…                                                        Почти квадратная фигура Ленина резкими сильными движениями удалялась… «Ох, силен!..» –  вслух продолжила:                                                      – Какая необычная внешность: фигура бойца, с дьявольски горящими (о, о, о – сколько в них энергии!) и не по-человечески умными глазами и …             …Вдруг Фрицу вспомнилось (сегодня ровно 40 дней тому назад) выступление Вольдемара  9 января в Цюрихском Народном доме перед молодежью о начале Первой революции в России 1905 г… Добротный вместительный обширный зал Народного дома заполнен молодыми сторонниками Циммервальдского «Союза молодежи», горожанами-швейцарцами, эмигрантами, студентами, рабочими и просто любопытными.  Он занял, оставленное ему место, откуда хорошо было видно: президиум, где сидели секретарь Швейцарской социал-демократической партии Фриц Платтен и вожак молодежи Вилли Мюнценберг, слева от них – Бронский из большевисткой секции и его секретарь Харитонов, Ленин.                                        Товарищи Харитонов и Ленин всегда с собой водили на такие сходки своих жен. «Где-то они должны быть здесь», – вытянул шею (воспарилась  его голова высоко) и прямо перед собой увидел в первом ряду спины и профиль лиц Раисы (жены Харитонова) и Надежды (красивой большеглазой полячки – жены- друга Вольдемара). Ленина знал, но не так, как некоторые товарищи, говорившие, что «нет больше  такого человека, который все 24 часа в сутки был бы занят революцией, у которого не было бы других мыслей, кроме революции, и, который даже во сне видит только революцию». Советовали ему послушать его выступление. Разглядывая его думал: «Ну что такого необычного нашли в нем?!.»                                                     Поднялся Вилли Мюнценберг (рослый стройный блондин, помеченный божьей печатью лидерства на лице), подождал, когда погаснут  сверкающие белозубые улыбки,  прекратятся отдельные выкрики-возгласы –  утихнет гул-шум в зале и заговорил громким рупорным голосом:                                                        – Наш русский товарищ, Вольдемар Ульяноф-Ленин, член Швейцарской социал-демократической партии и политический эмигрант из Руссии, любезно согласился сделать доклад о расстреле выступления рабочих в январе 1905 года. Он свободно говорит по-нашему и переводчик ему не нужен… В конце зала, вон там, сидит французский товарищ, который может переводить для тех, кто еще не овладел немецким – языком европейцев… – переводчик приподнялся, покрутил головой туда-сюда, сел. – Начинаем, а сейчас казначей пускай по рядам большую кружку и просьба: кладите только серебро или бланкноты, – и, улыбаясь, – а то от меди в фонде помощи политическим эмигрантам отказываются: карманы рвутся, – пошутил председатель. Ответом – веселый смех…                                                       Резко встал из-за стола президиума Ленин. Внешне неброский, старше своих лет. Одет – в чуть потертый, но чистенький аккуратно выглаженный костюм-тройку, недорогую рубашку с темным галстуком. Во всей его необычной, как будто наэлектризованной фигуре и принятой позе было предвкушение боевого азарта очень опытного и сильного бойца!.. Из-под высокого двухэтажного широкого лба, очерченных темных бровей, сверкнули и зажглись каким-то особенным гипнотическим завораживающим огоньком необыкновенно выразительные умные глаза и сразу заставили привлечь к себе внимание. Он, улыбаясь, не обнажая зубы, растянул губами свою  рыжеватую профессорскую бородку, повел взглядом по залу, еще больше притягивая к себе внимание. Неожиданно поздоровался и заговорил:     – … Юные друзья и товарищи! Сегодня двенадцатая годовщина Кровавого воскресенья, которое с полным правом рассматривается как начало Русской революции… – голос оратора – мощный: легко долетали, четко ясно сказанные слова, до каждого сидящего. (Для Фрица было неожиданностью то, что Вольдемар говорил на его родном северно-скандинавском диалекте, – «так могут говорить только рожденные в северной  Германии или у кого мамка немка! – но он по матери: Бланк– еврей.») В нескольких словах  выступающий нарисовал трагическую картину этого дня в Петербурге. Перед глазами сидящих возникли образы рабочих (некоторые пришли с семьями: молодыми женами и детьми), идущих напористо прямо на ряды солдат (винтовки с привинченными штыками вскинуты и нацелены на многотысячную толпу), преградившие путь; над головами людей, плескались кумачовые плакаты с не всегда грамотно написанными петициями и мелькала и тыкалась сзади в толпу черная борода руководителя-провокатора попа Гапона, благословляющего про себя свою православную паству на смерть (он-то знал, что людей идущих с наивными петициями и мирными намерениями к Царю, встретят пулями)… – в словах докладчика и в его облике – горечь и  боль от гибели сотен и сотен (будто бы более 4 тысяч человек)[51]рабочих и их семей, утраты сотен боевых товарищей-революционеров – такая печаль выступила на лице Вольдемара, и видно было, как стеснилась его грудь от горя и боли, что в зале некоторые начали хвататься за сердце – им  стало дурно…      Ленин тут же попутно прояснил, кто такие современные социал-пацифисты, раскритиковал, распинал их так, что они, называющие себя социалистами, стали тем, кто они есть: «буржуазные фразеры».     Зал внимал каждое слово, сказанное Вольдемаром. Незаметно он перешел к выводам.                                                      …– Интересно сравнить военные восстания в России 1905 года с военным восстанием декабристов в 1825 году, когда руководство политическим движением принадлежало офицерам, именно дворянским офицерам; они были заражены соприкосновением с демократическими идеями Европы во время наполеоновских войн. Масса солдат, состоявшая тогда из крепостных крестьян, держалась пассивно.         История 1905 года, – свою речь подчеркивал энергичными, выразительными жестами – не только выражением лица, но телодвижениями помогал очень…– дает нам совершенно обратную картину. Офицеры, за небольшим исключением, были тогда настроены или буржуазно-либерально, реформистки, или контрреволюционно. Рабочие и крестьяне в военной форме были душой восстаний; движение стало народным…                                                                        Во всяком случае, история Русской революции, как и история Парижской коммуны 1871 года, дает нам непреложный урок, что милитаризм может быть побежден и уничтожен лишь победоносной борьбой народной армии. Недостаточно только проклинать, «отрицать» милитаризм, нужно критиковать и доказывать его вред. Глупо мирно отказываться от военной службы – задача заключается в том, чтобы сохранить в напряжении революционное сознание пролетариата и готовить его лучшие элементы к тому, чтобы в момент глубочайшего брожения в народе они стали во главе революционной армии…                                                                                            Происходило что-то такое, что нельзя было объяснить одним разумением: сила Ленинского слова и мысли были таковы, что в основном молодые, нетерпеливые и подвижные люди сидели как сомнамбулы, не мигая глазами, едва дыша, не шелохнувшись…                                                                            – Несомненно, формы грядущих боев в грядущей европейской революции будут во многих отношениях отличаться от форм русской революции, – указывал оратор. – Но, не смотря на это, русская революция – именно благодаря своему пролетарскому характеру в том особом значении этого слова, о котором я уже говорил, – остается прологом грядущей европейской революции. Несомненно, что эта грядущая  революция может быть только пролетарской революцией и притом в еще более глубоком значении этого слова: пролетарской, социалистической и по своему содержанию.  Эта грядущая революция покажет в еще большей мере, с одной стороны, что только суровые бои, именно гражданские войны могут освободить человечество от европейского ига капитала, а с другой стороны, что только сознательные в классовом отношении пролетарии могут выступить и выступят в качестве вождей огромного большинства эксплуатируемых… – (И короткая выразительная пауза!) – Нас не должна обманывать теперешняя гробовая тишина в Европе, – убежденно провозгласительно воскликнул Ленин. – Европа чревата революцией. Чудовищные ужасы империалистской войны, муки дороговизны повсюду порождают революционное настроение, и господствующие классы – буржуазия, и их приказчики:  правительства, все больше и больше попадают в тупик, из которого без величайших потрясений они вообще не могут найти выхода. Подобно тому, как в России в 1905 году под руководством пролетариата началось народное восстание против царского правительства с целью завоевания демократической республики, так ближайшие годы, как раз в связи с этой хищнической войной, приведут в Европе к народным восстаниям под руководством пролетариата против власти финансового капитала, против крупных банков, против капиталистов, и эти потрясения не могут закончиться иначе, как только экспроприацией буржуазии, победой социализма      !..                                                                                                                   Ленин  помолчал  и,  вдруг  изменившись,          жутким каким-то внутриутробным  голосом  и одновременно человечно сердечно:                       – «Мы, старики[52], может быть, не доживем до решающих битв этой грядущей революции. Но я могу, думается мне, высказать с большой уверенностью надежду, что молодежь, которая так прекрасно работает в социалистическом движении Швейцарии и всего мира, что она будет иметь счастье не только бороться, но и победить в грядущей пролетарской революции!»                                                                                                         Гром аплодисментов потряс стены Народного дома…                                      – …еще: темно-русая с рыжинкой бородка – русский Люцифер!..Фриц! Ты не слушаешь меня…                                                                                                   – Извини, вспомнил выступление Вольдемара  9 января в Цюрихском Народном доме перед молодежью о начале революции в России 1905 г… Поверь мне: я чуть не побежал со всеми вместе делать революцию после его выступления!.. Вот какова сила его слова!.. Нет, он не Люцифер, а он действительно Ле…нин! Ученый, который теоретически  направляет – определяет путь социального развития человеческого общества – цивилизации. Я читал его труды в виде множества статей, небольших книжек и, представь себе, вырисовывается единая направляющая для человечества – это бесклассовое, плановое общество, где люди равны по социальному положению, сытые, довольные, дружеские и братские отношения между собой, каждый счастлив и доволен жизнью. Без таких,  как Ленин, мы обречены на участие в  диких хищническо-звериных  отношениях буржуазного общества, то есть жить в хаосе, где побеждает и выживает тот у кого больше денег и нет совести!..                                                                                    – Oh, mein Gott! Fritz, Fritz! – du is ein Trottel Mensch: was sagst du?!. Wer bist du ?!.

 

 

4

                                                

… Сегодня Он позволил себе побыть с семьей, как в прошлые добрые времена, а после завтрака даже вместе с женой отдохнуть-вздремнуть на просторном ложе в уютной тихой, теплой (регулируемое паровое отопление) спальне[53], где чистый теплый воздух, пронизанный тонкими ароматами каких-то нежных сказочных цветов с ладанным оттенком – расслаблялось тело, душа испытывала покой и наполнялась радостью бытия…(«Какое неимоверно сказочно непередаваемое  приятное чувство ощущать себя  простым человеком, без тяжелейшего монаршего груза ответственности, возложенного на тебя Богом!.. О, о! какое счастье быть на Земле просто человеком-мужем любящим больше себя и жизни  женщину и быть отцом с нею общих детей – это райское наслаждение просто быть семьянином  и жить на Земле со своей семьей!..») Он был весь пропитан-пронизан любовью[54] к жене,  детям – особо к Бэби – младшенькому – Алексею!.. Если честно, то он никогда не переставал ощущать, всегда все заполняющее любовное чувство-страсть вначале к Аликсу[55] и по мере появления-рождения детей, это божественное непередаваемое блаженно-восторженное чувство возникало к каждому новому ребенку и особо усилилось, когда Бог дал наследника (правда, к этому чувству прибавился страх и боль одновременно: сын родился с наследственной болезнью – гемофилией!..). Во как Бог наказал за то, что не внял советам: женился на родственнице… Но ни капли не сожалеет и тем более не винит свою пожизненную любовь – свою жену. (Медицине было уже известно, что передается это заболевание через женщин – но болели мужчины – в то время неизлечимое – больные погибали от кровотечения: кровь не сворачивается – достаточно царапины!..) Он (христианин, православный) пошел на поводу жены (то же истинно верующей) и разрешил пригласить к себе в дом Григория Распутина – ведуна-знахаря; нашел талантливейших, высокообразованных, одних из лучших врачей того времени: Е.С.Боткина, В.Н.Деревенко и профессора С.П.Федорова. И, когда в 1912 году после тяжелейшей травмы цесаревича Алексея, практически обреченного на смерть, спасли они (все вместе!)!.. Он благодарен Богу, что так надоумил Его сделать, –  воспоминания об этом вновь потрясли Его душу и тело. Глаза Его закрыты, старался  не дышать шумно и глубоко, но сердце громко и сильно стучало в груди и тело заколотило в мелком ознобе…

В 1912 году широко и торжественно отметив столетие Бородинской битвы и победы в Отечественной войне 1812 г., Он вместе с женой и детьми поехал в уединенное западное имение – в польскую Спалу. Все удивлялись, почему царская семья ищет уединения не на юге в тепле и ягодно- фруктовой сытости, а в лесном «охотничьем домике». Объяснялось просто: Они с Императрицей хотели скрыть очередное ухудшение тяжелой наследственной болезни сына от широких общественных кругов, не хотели, чтобы узнали о болезни (которая могла поставить под вопрос о возможности престолонаследия цесаревича Алексея!).                                                                       Императорская семья задержалась в Спалском угодье гораздо дольше, чем планировалось – до наступления зимы. Дело в том, что в Спалу поехали через Беловеж, где во время катания на лодке цесаревич упал и сильно ударился левым боком, что привело к внутреннему кровоизлиянию – образовалась большая гематома в паху, последствия которого с такой болезнью были предречены!..                                                                                     Лейб-медик Евгений Боткин в генеральской форме докладывал Ему (ни до, ни после никогда таким взволнованным и даже чуть растерянным не видел его больше):                                                                                                           – Надо срочно оперировать!..                                                                                         Из Петербурга нарочными были доставлены          профессора Раухфус и Федоров. Но они честно признались, что операцию, которая спасет больного может сделать только хирург Владимир Деревенко. Так познакомился Николай Второй со своим будущим лейб-хирургом. Уже при личной встрече после того как тот, осмотрев Алексея, сказал, что сделает операцию, но просил, чтобы кроме опытных хирургических медсестер, рядом с ним были профессора и доктор Боткин. Он знал, что Деревенко врач-хирург от Бога, из дворянской семьи, отец его боевой офицер. Да и по внешности доктора, как соловья от ворона, можно было отличить, кто есть кто. Особо заставляли обращать на себя лицо и пальцы рук Владимира Деревенко: артистическое интеллигентное лицо и пальцы пианиста-музыканта! Царь сразу же поверил в него, подумав: «На них – служивых дворянах – все держится в России!.. – а потом, – о народе простом: – Как они не видят и не понимают (а может не хотят?), что я для них делаю! Одно то, что приравнял их в обществе даже с их господами… Конечно, много из простолюдинов таких, которые всего себя отдадут православию и мне. Но остальные идут на поводу моих врагов…» Снова – тот ужас. Положение было более чем серьезным. Бэби, Алешенька, пребывал в тяжелейшем состоянии. Вскоре начался у него жар. Николай, онемевщим от ужаса лицом, смотрел широко открытыми глазами (зрачки расширились-слились с синеющими радужками), не отрываясь на своего маленького больного сыночка, который лежал на боку с прижатыми ножками… Завосковелое крошечное личико с заострившимся носиком вдруг показалось похожим на лицо покойника!.. Он на миг потерял самообладание и выбежал из комнаты больного сына и, запершись у себя в кабинете,  разрыдался…

Александра Федоровна в эти дни почти не спала, не раздевалась, не ложилась и не отдыхала. Сама делала перевязки, ставила компрессы, пытаясь успокоить боль, но ничего не помогало.

На следующий день стоны из комнаты цесаревича прекратились, но страдания несчастного только усились: поднялась температура до 39,6 градусов. Врачи осмотрели: сердце стало очень слабо биться. Они, посоветовавшись, пошли к родителям. Профессор Раухфус, сняв очки, чуть кося глазами, пытаясь не смотреть на Александру Федоровну, объявил, что надежды нет – медицина бессильна. И залепетал-заговорил смешивая русские и немецкие слова о том, что внутренние швы из-за несвертываемости крови не заживают, кровь не сворачивается и продолжает поступать из порванных сосудов  в нижнюю часть брюшины, и остановить кровотечение невозможно, кровь распирает изнутри не только пах, живот, а  и ногу…            10 октября Алексея причастили, ожидая, что ребенок с минуты на минуты умрет.                                                                                                                      Алексей смотрел на свою маму уже не своим, а каким-то чужим потусторонним взглядом – как откуда-то издалека, не познаваемого неземного пространства-мира, и спрашивал тихим, как шелест сухой травы голосом (видимо, смирился мыслью, что скоро умрет, и даже желал):                      – «Когда я умру, мне больше не будет больно, правда, мама?..»                            … С воем-воплем ворвалась императрица Александра Федоровна в кабинет Николая, где сидели врачи, граф Фредерикс[56] испрашивал разрешения у Государя публиковать бюллетени о здоровье Цесаревича. Николай прыгнул к ней навстречу, поймал падающую, увидев Ее закатывающиеся побелевшие глаза, приказал, громким железным голосом (многие вздрогнули-удивились):                                                                                          – Срочно!.. Телеграфируйте!.. (Еще утром по просьбе Александры Федоровны была подготовлена телеграмма от имени Ее Григорию Распутину, но Царь колебался и отложил, а теперь, глядя на свою жену, готов был выполнить любую ее просьбу, лишь бы не видеть ее страдания) – и (уже негромко) –  своему Министру Двора: – Посылайте бюллетень в Петербург…         Александра Федоровна встрепенулась. Лицо у Нее ожило, оттолкнула от себя мужа, встала, выпрямилась (высокая, статная), оглянулась вокруг – сориентировалась – и метнулась  обратно к больному дитя…                                      Весть о том, что послана телеграмма с просьбой помолиться об Алексее к «Старцу» в Сибирь родное его село (где он в то время был), стала известна сразу всем и в том числе и прислуге и слугам. Все кинулись к кабинету Царя, заполнили узкие коридоры. Ждали, верные, преданные. Через несколько часов пришел ответ (адресованный лично Ее Величеству Императрице): «Бог воззрил на твои слезы. Не печалься. Твой сын будет жить. Пусть доктора его не мучают».                                                                      … Когда Александра Федоровна с сияющим лицом, придерживая длинное платье, которое Ей мешало, вбежала в комнату, где сидели унылые, подавленные с посеревшими лицами придворные, врачи и прислуга, с тоской ожидая страшного известия о смерти Цесаревича (среди них за столом в кресле с высокой разукрашенной узорами спинкой, как бы вместе, но и в то же время отдельно, с лицом-маской восседал Николай), и объявила, что теперь все в порядке и Алексей будет жить, так как «Друг» послал спасение, многие подумали, что Императрица от горя сошла с ума. Николай вдруг откинулся на спинку кресла, прижался, стараясь влиться-войти в нее, но, услышав, в конце – впервые за много дней – живой спокойный голос: «Бэби выздоровел и уснул, спит…» – повел усами, задергалась бронзо-медная борода – лицо, глаза ожили (Он теперь познал: «Григорий целитель, святой и несет с собой благодать Божию!..»). Глядя на Ее светлое  лицо с сияющими от счастья лазоревым светом очи, уверовал в предстательство Распутина и перед Богом. Но, конечно, Его интеллект, научные познания из глубины безконечного личностного «Я» шептали-говорили, что помогли все вместе: врачи и Распутин.                                                                                                                                                                                                                         … Успокоился. Открыл глаза. Два больших окна спальной комнаты занавешены портьерами, гармонировавшими с драпировками, которые украшали колонны арки. Толстые тяжелые шнуры, чтобы сдвигать и раздвигать занавеси, были похожи на змей из райской кущи. Стена за кроватью обита светло-розовым материалом – подходила по цвету к подкладке арочных занавесей, – под потолком заделана узорчатыми складками. Большая двуспальная кровать состояла из двух сдвинутых кроватей из золоченой бронзы. Матрас обит замшей. Простыни пахли свежестью льна и хлопка – на них имелись монограмма императрицы и маркировка, означающая принадлежность к спальне Александровского дворца. Днем кровать застилалась шелковыми покрывалами с кружевной отделкой, в изголовье ставили большие пышные подушки с кружевными же накидками. На ночь покрывала убирали, появлялись вместо них мягкие одеяла и более привычные, удобные подушки.         Кровать стояла напротив окон.        За кроватью на стене – более сотни икон и образков.        Некоторые были древними и ценными. Посредине стены над кроватью висела большая тяжелая старинная копия иконы Федоровской Богоматери, – которой благословляли  первого Царя из рода Романовых на царствование.        Все иконы были одеты в серебряные оклады, украшенные драгоценностями и покрытые эмалью – были и такие над  созданием которых поусердствовали знаменитые московские мастера серебряных дел Хлебников и Овчинников и прославленная фирма Фаберже.                                                                                        Большинство икон Императорской семье преподнесли известные монастыри и церкви, религиозные организации России и иностранные государства. На каждой иконке с обратной стороны была отметка о дарителе, дате и повод события, по случаю которого произошло дарение. Особо выделялись иконы канонизированных при Николае II святых: Анны Кашинской, Феодосия Черниговской, Иосифа Белогородского и Серафима Соровского. Аликс часто поминала Серефима Саровского и благодарила его за появление желанного наследника на свет.[57]( Много икон Романовы увезли с собой в Тобольск, где они помогли им пережить земные муки, устроенные буржуазным Временным правительством! – которые были несравненно мучительнее и унизительнее, чем муки Вселенского Ада!)           После покушения на Александра III и Его семью 17 октября 1888 г. на станции Борки, когда (удивительно!) все уцелели, появились серии икон святых с именами царского семейства, причем каждый образ имел портретное сходство (например, Мария Магдалина напоминала Марию Федоровну – мать Николая II). В связи с этим Николаю вспомнилась картина дворового юродивого Мити Козельского[58], преподнесшего после окончания революционных событий 1905 года картину, изображающую сон, которую он видел (На лестнице с многочисленными ступенями, уходящими в облака, стоят Николай и Александра. Сонм ангелов окружают Царя, Царицу и огненными мечами обороняют от дьяволов-революционеров). Николай тогда записал в своем дневнике: «14 января 1906 года. К нам пришел божий человек Дмитрий из Козельска около Оптиной пустыни. Он принес образ, написанный, согласно видения, которое он недавно имел. Разговаривали с ним около полутора часов».                                                                                          … По правую сторону от кровати в глубине алькова у императрицы была своя небольшая молельня с Библией и иконами. Там всегда горела лампадка. Аликс  долгие часы проводила в молитвах за своего больного сына Алексея, и за мужа-Императора. В шкафчиках молельни хранились свечи и другие религиозные принадлежности. Здесь приходящие священники (духовники) принимали исповеди всей семьи.                                                               По левую сторону, в углу за занавесями, был встроен обшитый деревом туалет с фарфоровым унитазом и умывальник, присоединенный к водопроводу и канализации. Александра Федоровна полночи бодрствовала, потому каждый вечер на ночной столик рядом с кроватью ставилось блюдо с фруктами и печеньем. По утрам, чтобы разбудить Царя и Царицу, лакей стучал серебряным молоточком три раза в дверь. Традиция будить царственных особ таким образом пошла еще со времен Екатерины Великой. Николай просыпался до стука будильника-молоточка, влезал в халат и бесшумно уходил через коридор на свою половину в ванную и гардеробную. Аликс вставала поздно .         На правой стене спальни висели коллекции предметов, которые она привезла из Италии, где она побывала будучи еще немецкой принцессой – до своего замужества. Тогда Она посетила Флоренцию и наслаждалась беззаботными днями, осматривая все достопримечательности, включая галерею Уффици. Была в монастыре Сан-Марко и видела алтарь работы Фра Анджелико. Глубочайшие впечатления от увиденного и услышанного Она пронесла через всю жизнь. Это видно и по архитектуре нового Ливадийского (Белого) дворца в Крыму. Александра Федоровна в Италии приобрела акварели, копии со скульптурных творений Луки делла Роббиа и копию с «Мадонны» Боттичелли, которая стала одной из немногих личных вещей, взятых с собой Императрицей в свой последний путь и повешенной над своей кушеткой в Тобольске.                                                  Николай повел синими глазами. Взгляд зацепился на застекленной витрине возле окна. Знал, что там хранились изделия фирмы Фаберже (в том числе знаменитые пасхальные яйца), а рядом – шкафчик-горка, где Аликс прятала подарки своих детей.                                                                              На одной из стен висели фотографии родственников и близких лиц («Зачем Она их сюда!?.»); направо – картины и репродукции религиозного содержания. В витринах, ближе к окнам, уложены брошюры и книги из библиотеки Александры Федоровны, деревянные резные ложки монастырской работы, засушенные колосья, половина вяленой рыбы и другие предметы, хранившиеся на память о посещении разных обителей и … книга с портретами Распутина и его изречениями. (Он помнит эту книгу и пророчества Старца. «Господи, освободи меня и Русскую Землю, и семью мою от его пророчеств!» – мысленно обратился к Богу.)     Стало жарко. Рядом с кроватью на ночном столике – кнопка электрического звонка, проведенного в подвал под спальней, где дежурили офицеры охраны.   Он чуть не нажал. Заставил успокоиться себя, снова впал во временный покой: явь-дрему, уйдя в воспоминания…

 

.                 .               .

 

Впервые у Него, наследственного Цесаревича русского, неожиданно и вначале необъяснимо, со сладостно-тревожащей душу и тело болью зажегся пламень любви к обворожившей Его высокой стройной золотоволосой синеокой девочке-девушке, появившейся как будто из сказочного королевства и охватил всего – от пят до кончиков волос, – когда Он (шестнадцатилетний) увидел Ее тринадцатилетнюю (немецкую принцессу Алису Гессенскую), приехавшую в Петербург. (Вот какую запись сделал Он позднее по этому поводу в 1892 году в своем дневнике: «Я мечтаю когда-нибудь жениться на Аликс Г..  Я люблю ее давно, но особенно глубоко и сильно с 1889 года, когда она провела 6 недель в Петербурге. Все это время я не верил чувству, не верил, что моя заветная мечта может сбыться…») Он думал, что уже никогда не будет испытывать более сильное чувство любви, чем тогда, но к радости (и к тайному ужасу!), сейчас эта любовь к Ней, к каждому ребенку, – а дети – продолжение Ее! – возросла в миллионы раз и захватила Его навсегда – пока Он живой! (Да, что на Земле, и там, на Том Свете, – уверен, – у Него не погаснет в Душе огонь любви!) Вот даже дыхание Ее, каждый сонный всхлип трогают Его душевно-сердечные струны…  Сегодня они позволили себе такое… Днем …                                                     Просторная мягкая теплая кровать с высокими спинками с позолотной резьбой и красивой отделкой; на стенах – иконы в золотых и серебряных окладах и лики святых.  «Как покойно!..  И какие могут беды и хаос, кровавые перемены, когда вот рядом сопит родной любимый (больше жизни!) человек!..» – отыскал взглядом икону Божьей матери и осторожно, освободив руку, перекрестился и – шепотом:                                                              – «Пречистая и Благоверная Марие, милость Сына Твоего и Бога нашего излей на страстную мою душу и Твоими молитвами наставь мя на деяния благая!..» – Он вновь поневоле прислушался к Ее дыханию… Как знакомо и непередаваемо милы Ее сонные живительные ангельские звуки, временами переходящие в мелкий храп-мурлыканье… Вспомнил как Он изумлялся, когда Она начинала дышать и вести себя по-другому – знал-догадывался: « Опять беременна!..»                                                                               Когда сестра Аликс Элла выходила замуж за великого князя Сергея Александровича, Николай и Аликс вновь встретились и прониклись взаимной симпатией – влюбились! Но Ему тут же намекнули, что брак нежелателен. (Они были в близком родстве: по отцу принцессы – троюродные брат и сестра.). Через пять лет семнадцатилетняя Аликс вновь появилась при русском дворе. Николаю исполнился двадцать один год. Он обратился к своим родителям с просьбой благословить Его на брак с Ней. Ответ отца был короткий и ясный: «Ты очень молод, для женитьбы еще есть время, и, кроме того, запомни следующее: ты – наследник Российского престола, ты обручен с Россией, а жену мы еще успеем найти». Через полтора года после этого разговора Николай записал в свой дневник: «Все в воле Божией. Уповая на Его милосердие, я спокойно и покорно смотрю на будущее». (Этому браку противилась бабушка Аликс, – английская королева Виктория. Позднее она, познакомившись с цесаревичем Николаем, который произвел на нее очень хорошее впечатление, изменила свое мнение.)                            Николай Второй: Император Российский, Царь Польский и Великий князь Финляндский – по отцу Романов, по матери – внук датского короля Христиана IX, т.е. ближайший родственник всех европейских королей – родился в Царском селе 6 мая 1868 года. Он был с детства «обручен Царству» и это наложило особый отпечаток на все Его воспитание. Образование получил весьма тщательное. Его обучали иностранным языкам, которыми Он овладел в совершенстве. После общеобразовательных курсов, Николай получил высшее юридическое, экономическое и высшее военное образования, причем Его преподавателями были выдающиеся профессора высших учебных заведений: К.П. Победоносцев, Н.Х.Бунге, М.Н.Капустин, Е.Е.Замысловский; генералы: Данилевич, Г.А.Леер и М.И.Драгомиров. По окончании теоретической подготовки, наследник прошел практику военного дела, состоя в рядах лейб-гвардии Преображенского полка и лейб-гвардейской Конной Артиллерии, и начал приобщаться к государственным делам, председательствуя в комитетах, заседая в Государственном Совете и Комитете Министров.       Николай II сознательно воспитал в себе «закрытость» мимики, эмоций и мнений, понимая, что его «мнение» или неосторожное замечание могут превратиться в «высочайшее повеление». Он продолжил традицию сформировавшуюся еще при Александре II, четко разграничивавшего частную жизнь и работу. Этому правилу Николай следовал неукоснительно: с членами императорской фамилии Он никогда не говорил о государственных делах. [(Как в любом правиле, было исключение: жена. Она в детстве, получившая душевную травму, которая навсегда изменила Ее характер, отношения к людям (особенно из высшего общества), очень нуждалась в особо ласковом отношении к ней со стороны близких ей людей (Николай с Его высочайшими человеческими качествами не мог не понимать этого)  и, чтобы не обижать Ее, не только говорил, но и советовался,  выслушивая иногда такое от Ее (любовно смотрящей, временами даже смущающейся), что поневоле про себя восклицал: «Господи,  отжени от меня ее любовные чары,  когда руки моя на  руле  России и Церкви!?.» – соглашался, уверял, что подумает, но, потом,  как всегда, делал так, как считал нужным. («Иначе меня давно бы, как моего деда!..») Правда, когда Она иногда вмешивалась в «царские» дела, никогда не отменял ее Указы или действа.]         Он всегда помнил, каким был его отец: спокойный сознанием своей исключительности, с  величайшею внешностью; в голосе, взгляде – твердость; в словах – ясность; говорил ясно и кратко, отчетливо. Николай понимал, что это было свободное и естественное величие, соединенное с выражением честности и простоты. Его удивляло (ему тоже хотелось быть таким же!) это умение отца владение с собой и в движениях, и в эмоциях и даже управление своим настроением. Старался и у отца учиться такому…               Задумался. С высоты своего положения и образования Он понимал, какую важную роль играет внешность любого человека. А для российских монархов особо имел ряд важных составляющих – в России с ее традициями персонификации власти достойный облик монарха служил важным фактором укрепления самодержавия. Внешний облик монархов имел много слагаемых: от собственно внешних, физических данных, до манеры поведения, прически и предпочтений в одежде. А какой контраст был между свитой его отца и им самим! Конечно, не будь среди свиты такого отца с такой царственной внешностью, то не так неприглядно, некрасиво, неэлегантно смотрелись бы князья и титулованные государственные мужи – они казались густой и толкавшейся в разные стороны массой, состоявшей из согбенных под бременем лет сановников и из маленьких, толстеньких или, наоборот, тощих и комично высоченных старых дам…                                                Перед глазами Николая возник образ Великого Князя Сергея Александровича: недоступного, высокомерного и его взгляд: ненавистный – так бы сжег-испарил!.. «Он же меня!.. Нет, нет – кажется…Я Богом определен с детства быть Царем Российским… – вновь заставил думать об отце: –  А отца и не готовили и сам он никогда не знал и не думал, что будет царем российским, – не стал бы, если не умер его старший брат…»                          Николай вспомнил, что при спокойном осознании силы своей власти Александр III был очень требовательный   и, когда нужно было, мог показать свой твердый характер, добивался своего и пока не наводил порядок не оставлял дела, полагаясь на Бога (при всем своем набожности – православности). Николай  не хотел и не считал нужным в открытую подражать своему отцу,  Николай Александрович, умел продвигать свое,   не попадая под чье-либо влияние (кроме своей жены в семейно-бытовых отношениях, которая своими каблуками, коваными тяжелыми стальными подковами, пыталась затаптывать тяжестью своей значимостью до безумия любимой жены, и сама любя мужа до смерти ). И еще: в отличие от его, отец  всячески подчеркивал свою «русскость» без наигранности, позы или ксенофобии. Это была органически присущая ему черта, которая выражалась и в использовании русского языка в светском обществе, и в его одежде, художественных симпатиях, и в самом внешнем облике. Отец мог «ругнуть иной раз с плеча» и говорить «прямо набело» – это была часть его искренней русской души. (Надо сказать, что его мать, бабушка и прабабушка были немками.) Он был первым бородатым российским императором, возобновив во внешнем облике традицию православных московских царей. Не носил он и ювелирных украшений, кроме венчального кольца. Ввел обращение «вы» со своими подданными. Вдруг перед взором Николая возникло-вспомнилось холеное бородатое  благообразное лицо отца и холодный стальной взгляд его светлых серо-голубых глаз – взгляд человека стоящего выше всех, но который несет чудовищное бремя и который ежесекундно должен опасаться за свою жизнь и жизнь самых близких – грозный, тревожный и укорительный, который произвел на Николая впечатление удара. Перекрестился: «Прости меня, что женился против твоей воли, во время траура по тебе!.. Отец, не все получается, как хотелось и нужно бы!..» Попросил прощения за то, что ослушался и не женился на Елене Луизе Генриетте, как он этого желал… «Но получилось это само по себе, папа’, – люблю Аликса больше себя, жизни!.. Осознаю только глубоко про себя и  в великой тайне от всех (кроме Бога!), что случись оное снова, поступил бы так же… За Нее не только жизнь, а большее… – все отдам, и Господь, зная мою тайну, – непростимый мой грех – наказывает: революции… неизлечимая болезнь сына!..»       Прочитал про себя молитву. Мысли пошли о другом: о сегодняшнем… Ему не хотелось думать о неприятном, тревожном – попытался думать об Аликсе, детях… Любовь к ним вновь породила беспокойство, тревогу за них. Вон что делается-творится в стране – всякое может случится, и, что тогда будет с ними!  Как всегда, когда трудно, невыносимо, обратился к Богу: «Помоги, Господи! Все по воле Твоей, все в руках Твоих и потому дай силу разума и воли  мне, чтобы до конца я смог оставаться подобающим Русским Царем!..» Закрестился, толкнул нечаянно локтем…                                                                                                                               – Ты что, Ники, не вставая с постели, не преклоняя головы (пусть и царской), не перед иконой крестишься?.. – нежный ласковый голос жены вернул Его в реальность. Она повернулась, подняла голову, влажными теплыми губами отыскала,    укрывшиеся в медно-рыжей (не на свету) бороде твердые губы Ники и – нежный долгий страстный поцелуй (пока не затрепетали ее розовые ноздри …)                                                                                   Как все-таки сильно она его любит!.. Любит какой-то особой любовью: как мужа-мужчину и одновременно, как своего родного дитя, не совсем понимая Николая, как царя – императора величайшей державы,  правящего не так, как она считала надо, хотя прекрасно была осведомлена величайшими делами какие проводил (многое было сделано ее советами, помощью – так она думала – считала!)  Николай.  Не раз говорила ему: «Прошу тебя, Ники, ты очень мягок, будь  жестким, строгим, беспощадно карай врагов, кто бы они не были!.. Согласна, на все воля Божья (сама верующая!). Веруй, будь набожным, – а как по-другому! – но мысли трезво и делай так, как требуют земные дела и жизнь. Есть русский пословица (начинала волноваться и белое ангельское лицо ее с редкими мелкими веснушками краснело), где сказано на Бог надейся, а сам не плошай. Он только помогать нам правилно жить и делат дела наши…» Она еще какое-то время продолжала застенчиво-извиняюще улыбаться. Она прощала Ему и это!.. Никто не знал, что к людям она относится с «двойным стандартом»: есть светское общество – это, как правило, не смотря на высокое образование, люди с большим самомнением и спесивы, как правило, разумно верующие, но  при том, могущие совершать подлости (подлость не бывает маленькой и большой – она, подлость – грех!) и есть, которые не обременены такими гадостями, это простые люди (особо из дворцовой прислуги и нянечки-мамочки, воспитатели и учителя ее детей, семейные врачи и прочие придворные). Они чисты душой и живут по совести и по сердцу. Только общаясь с ними, она была искренней и радовалась или горевала…         Как всегда, не во время – воспоминания, иногда до боли в сердце (не заживающая «рана»!): Дармштадт, ей шесть лет, посредине зала на чем-то стоит (уже не помнит) разукрашенный цветами черный гроб, где лежит ее мама; рядом другой, маленький гробик – там  лежит ее младшая сестренка. [Ее тридцатипятилетняя мать и сестренка умерли от дифтерита (дифтерии)] На всю жизнь запомнилась зловещая гнетущая тишина, установившаяся в день смерти родных, самых близких ей людей, которая иногда нарушалась всхлипываниями и плачем няньки за стеной комнаты маленькой Алисы. У нее забрали все игрушки (самое дорогое для нее, что осталось!)  и сожгли – боялись, как бы она не заразилась    ! – и только тогда она поняла, какая беда случилась, и одновременно для себя сделала открытие: какие люди могут быть жестоки – из тех, «высшего общества»! Конечно, потом принесли другие игрушки, но с ними она уже не игралась: она навсегда потеряла доверие к светским людям и даже некоторых возненавидела (если бы ей тогда до отнятия игрушек, объяснили для чего это делается, то, наверное, не была нанесена такая душевно-психологическая рана – на всю жизнь). Исчезла прежняя жизнь, мир и окружающее изменилось вокруг, и она изменилась, стала другой – вместо открытости в ее поведении стали преобладать замкнутость и сдержанность, вместо общительности – недоверчивость и застенчивость, вместо улыбчивости – внешняя серьезность и даже холодность. Только в кругу самых близких, а таких были единицы, она становилась прежней – радостной и открытой. Эти черты характера сохранились у нее навсегда и доминировали даже тогда, когда она стала Императрицей. Она чувствовала себя счастливой только среди своих …              Встала с постели (не стала открывать занавесы на окнах, включила  дополнительный свет) – высокая, стройная, белая, кончики светло-русых волос, собранные под узорным синим чепчиком, посверкивали золотисто. Николай подложил под голову еще одну подушку, чтобы было удобно полулежать-полусидеть и смотреть, как всегда удивляясь красоте и необычному, влекущему его ее «шарму», он пил ее взглядом и сердце его наполнялось пьяною от счастья горячей кровью, душа улетала куда-то ввысь, отделяясь от тела. (Скажи она: «Умри!»– тут же умер бы, даже не успев подумать – он не принадлежал себе в таком состоянии, не владел собой.) Александра Федоровна, как всегда, ведьмячьим чутьем и, одновременно, искренне любящей женской интуицией вычитала все это у мужа. Шагнула к нему и, найдя в глубине бездонно-синих широко распахнутых глаз пульсирующие черные дырки-зрачки, ласково нежно заговорила, посверкивая влажными перламутровыми зубами:                                                         – Ники, мой мальчик!.. Мой солнечный свет!..                                                     «Видимо, что-то серьезное – еще утром пыталась… – Николай взмолился про себя: – Господи! Отжени от меня эти полюбовные разговоры-беседы…»                                                                                                                       – Что такое?!. Мы Россию сделали передовой страной Мира, Она стала вершиной человеческой цивилизации, обладающей политической, экономической, военной мощью, с величайшей культурой и передовой наукой!.. – Лицо у нее стало бледнеть,  искажалось от боли (было видно, что она усилием воли пересиливает свои страдания). Потерла-помассировала пальцами виски, размазывая-втирая выступившие капельки пота. Через какое-то время вдохнула полной грудью (болезнь отступила – дала передышку) и уже заговорила громко повелительно-грозно: – Пойми и поверь, что пока все идет, как предсказал Григорий!.. Ты же знаешь-помнишь, что он нам с тобой – наедине, перед своей последней поездкой в Питербурх – сказал: «Видимся на Этом Свете последний раз!.. –и слеза тогда у него выступила в больших синих глазах – я никогда раньше не видела его слеза!.. – Ныколай! – Ты Царь-батюшка Богом поставленный и узаконенный, и многое дано тебе, Ты можешь еще малой кровью остановить атнтихристовы  действа и богопротивные события: меня, Царицу, и принцесс с наследником спасти, себя и Великую Русскую империю сотворенную Богом спасешь, народ – избавишь от большой крови!..».                                           Николай поднял туловище с подушек без помощи рук, сел в постели. На лице – вновь благообразная бородатая маска-лик Царя-Императора Русского, но опытный привычный взгляд Александры Федоровны смог выявить в пульсирующих зрачках его вспыхивающие «бешенки» (что было очень редко).                                                                                                               – Мне, Православному,  божья заповедь: «любовь и сострадание и служение ближнему» не позволяет пустить даже «малую кровь» с моего повеления!.. – «бешенки» исчезли-растаяли и зрачки вновь налиты непроницаемой внешне спокойной чернотой.                                                                Аликс  заходила, раскидывая, сразу множество едва заметные полутени, на ближней и дальних стенах и по темным углам, опахивая теплым спальным воздухом.                                                                                                      – Так вот, продолжу: у России самый высокий в истории темпы экономического роста, она опережает даже стремительно развивающиеся Соединенные Штаты Америка!.. Нам простят наши потомки все, – и «малую кровь» за спасения такой Русстраны…                                                                       – Не простят!..                                                                                                       – Ники! Прощать будет некому! – остановилась и – длинный шаг к нему, взглянула (так знакомым)  особым строгим белокуро-синим кудрявым взглядом: – если ты имеешь ввиду народ, то в народе уже не останется дворянской культуры. На смену придет вместе с буржа другая культур, то есть – никакой культур, жизнь будет оцениваться сколко золотой монэт в карманах, сколко дворцов и золотой карет, а народа нет – не будет: он будет прислуг буржуа и ее тоже будет интересовать только деньги-мани, и им никогда не расскажут про нас правду, да и тем и тем (а они будут уже не вместе – не единый народ, а богатый и бедняк) не интересен будет Величайшая Русская империя – Руссия с высокообразованной дворянской культурой, во главе с царями-императорами… – И вдруг взъярилась.  (На лице – вновь красные пятна, но теперь уже покрупнее, с лиловым оттенком.) – Зачем в офицеры – не дворян!?– Офицер-буржуа или офицер-тогаш не совместимо!.. Уравнял буржа, торгашей с нами дворянами! Ну, корошо: они богаты и, как русские говорят, у них большой мошна, а крестьян, простолюдинов зачем? Они же только что были рабами!..                                             – Крепостными…                                                                                                  – Одно и тож: их продавали,  отбирали породу, как короф  …                      – Аликс!..                                                                                                               – Нэ смей перебивать, дай все скажу!.. Так и так все иду у тебя на поводу. Все делаешь по себе. Скажешь, соглашаешься, а делаешь по-своему. Тебя надо как литл киндер за руку водить и подправлять… Люди, из грязь в князь, у тебя сидят на больших стул в государственных учреждениях, даже в Правительстве, Дума, привели страна  к  пропасти… Неужели непонятно, что  они недееспособны!?. И еще: про письма договорю: ты их не показывал (а я многое знаю и не говорю тебе и не вмешиваюсь в твои дела)…                                     – Не все:  есть среди них и князья…                                                                     – Это про таких как князь Львов? – (истеричный смех          Аликс заставил Николая, вздрогнуть и с тревогой посмотреть на жену: «Нельзя ей так волноваться!..») – Нэ князь он: князья ворами-коррупционэрами нэ бывают!.. Преступник, вор он!.. И письма Ныколай Ныколаича и  твоего брата Михаила…                                                                                                                      – Давай не будем об этом!..                                                                                        – Нэ будем?!. Ты прекрасно   помнишь, сделанный нам генералом Воейковым устный доклад в конце прошлого года, о четырех центрах, готовящих государственный переворот…                                                                    – Да, был разговор в моем кабинете с дворцовым комендантом о оппозиции, («Тебя там не было …», – но не стал говорить вслух.) которые просто сгруппировались: Госдуме во главе М.В. Родзянко, в Земском союзе с князем Г.Е.Львовым, в Городском союзе возглавил М.В. Челноков, в Центральном военно-промышленном комитете – А.И.Гучков…                                 – Ах! Опять Гучков, – лицо Александры  Федоровны на какое-то время (неожиданно, как всегда, для Николая)  исказилось от злости. – Ты прекрасно понимаешь, но делаешь вид         , что не понимаешь: кто он – во много раз хуже и опаснее, чем Львов!.. Ты прекрасно понимаешь, что это очаги, центры будущей революции!.. Им в ближайшее время надо тебя убрать!.. Понимаешь?!. Свергнуть или совсем убрать!..                                                                  – Успокойся: они просто оппозиция. Революции больше не будет!..                   – Что, Бог поможет?..                                                                                            – Аликс!.. – впервые повысил голос. Лицо Ники стало краснеть. – На счет Бога, ты переигрываешь, прекрасно зная, что я всегда надеюсь только на себя, а говоря о надежде на Небеса, имею ввиду, что прав, и все делаю правильно, – ломая маску на лице, изобразил улыбку и – полушепотом: – Между нами: придуряюсь: пусть думают, что я слабенький, безвольный – таких не боятся, не опасаются… – Помолчал, странно повел взглядом (твердым, волевым): – (Николай Александрович Романов хорошо был осведомлен: что еще в конце 1916 года заговорщики выбрали будущего претендента на Российский Трон: в результате дворцового переворота должны были посадить на императорское место Николая III – великого князя Николай Николаевича. Кроме Войекова о готовящихся против его заговорах в декабре подробно, в деталях докладывал Тиханович-Савицкий, в январе этого года – председатель Совета Министров князь Голицын и флигель-адъютант Мордвинов. Но Николай знал и другое: Ставкой были созданы  огромные резервы и  подтянуты армейские соединения и расставлены вдоль Юго-Западного фронта – по договоренности с союзниками в апреле планировались крупномасштабные наступательные военные действия, которые должны были кардинально решить исход войны… Вот почему Николай II решил отложить действа против либерально-буржуазных революционеров – личных врагов Его и Его семьи – Императрицы. Был уверен: после победы на фронтах,  на войне, он – победитель-герой,– когда вся Армия и Флот в его руках, – одним батальоном сможет загасить очаг, разжигаемого пожара революции в Петрограде. «Как православный – христианин – не хочу крови!.. Хватит того, что пролито… Господи! Ты же знаешь: не по моей воле, а моими врагами, которые сейчас в открытую хотят  меня …») – Получил депешу от Михаила Васильевича: просит срочно приехать в штаб…      (Хотел еще сказать о себе то, что почему он так ведет себя: «идет на поводу», соглашается или иногда не «замечает» что требовалось замечать императору и такой всегда любезный – вид слабенького нерешительного – это все уроки деда… Который, истекая кровью, умирая, сказал: «надо быть таким, чтобы видели и знали, что Царь-Император безвольный, что его всегда можно уговорить, убедить – напугать слабенького, тогда не будет такого как со мной… Гнись, скользи, но делай свое!» И покушение на царскую семью отца, когда только чудо и сила отца – Александра III держал на себе рухнувший после крушения поезда верхнюю часть вагона – спасли от смерти всех, убедили быть его таким какой он есть!..  «Не нужно учить  меня, милая любимая Аликс, и будь я хоть немного пожестче и неуступчивее, то  давно бы не было меня в живых! – Как это не понимает?!. – попробовал рассердиться на нее, – не получилось: – Уже даже хочу, но не могу быть сердитым, обидчивым – до чего довела!..»)

– Он же в Крыму – на лечении, а начальник штаба у тебя Гурко!.. – Судя по появившемуся акценту, Александра Федоровна вновь заволновалась (щеки стали розоветь), улыбнулась, оголив влажные ровные белые зубы. – В Могилев?..                                                                                                                          – В Могилев. «Спешное дело», как пишет, заставило вылечиться и меня зовет…                                                                                                                              – Нэ верю! Никому нэ верю! Особо твоему Протопопу.                                    – Протопопову…                                                                                                   – Он психически больной или круглый турак! Скорее – одновременно тот и тот, потому двойне опасен !..                                                                                 – Аликс!.. – второй раз за день. – Генералу Алексееву  я верю  и буду доверять! Мы привыкли за полтора года друг к другу во время  совместной напряженной работе. Видимо, действительно что-то такое… Правда, не совсем понимаю и сам: почему именно сейчас понадобился, но, просто  так не стал бы: он – сам всем распоряжается и всегда делает то, что нужно и что одобрю… Меня больше беспокоит измена союзников. Их разведка рыскает у нас, как в стране-противника. Посол в Петрограде лорд Бьюкенен это профессиональный шпион. Он имеет полную информацию о готовившемся заговоре в столице своего основного союзника по войне с Германией. Вместо помощи нам, Британия содействует революции в России – хочет избавиться от конкурента в послевоенном вопросе о территориальных приобретениях стран-победительниц. Правительство Британии уже почти открыто, нагло помогает нашим либералам-буржуа, оказывая финансовую помощь нашим революционерам, – золото-деньги – это самое сильное оружие, которое своими действиями может все разрушить, уничтожить, победить любого противника, как бы тот не был силен, и наоборот, создать благо на Земле, осчастливить всех!.. Одновременно британский королевский дом, наши родственники, воздействуют и через великих князей: еще в ноябре прошлого года заставили Михаила Михайловича (он в Лондоне жил) написать мне: «Я только что возвратился из Букингемского дворца. Жоржи очень огорчен политическим положением в России. Агенты Интеллидженс Сервис, обычно очень хорошо осведомленные, предсказывают в ближайшем будущем в России революцию. Я искренно надеюсь, Никки, что ты найдешь возможным удовлетворить справедливые требования народа, пока еще не поздно». И Германия не отстает в помощи нашим внутренним врагам. В общем, Запад объединился против нас!         … Согласен с тобой. С Протопоповым займусь прямо на днях… Нет пока на его место такого, чтобы можно было надеянно опереться. Другой может быть еще опасней: этот хоть бездействием своим может… А  умный, окажется гучковцем?!.                                                                     – Миленкий ты мой!.. – наклонилась, погладила мягкие слегка вьющиеся золотисто-русые (на свету)  волосы Ники. – О тебе говорят, что ты податлив и доступен дурным влияниям, «безвольный, малодушный царь» и даже будто труслив…  О-о! Но я – знаю – это совсем неверно. Ты сам проводишь свои идеи, защищаешь их с постоянством и большой силой, имеешь всегда задолго продуманные планы, которые с большим упрямством (пусть и медленно иногда) осуществляешь. Так как над ними трудишься беспрестанно. Ты добр, великодушен и при этом имеешь сильную и одновременно трепетную душу и мужественное сердце – непоколебимо верное. Знаешь куда идешь, и чего хочешь! Но, кроме того (вместо помощи!), против нас встали пятнадцать великих князей нашего дома, образовали великокняжескую фронду. Как сволощи убили Григорий, за то будто бы он вмешивался в государственное управление! Влияет на нас. Какой гросс плохой люди! – Напряглось  лицо с розовыми пятнышками, временами в  голосе начали появляться высокие нервные нотки: – Удивление мое: кто и как на меня может повлиять!?. Кричат, как простой подлый люд: «Царица-немка… вообще немцы правят страной!..»  Говорят, что ответственное министерство создать, управляемое  парламентом, – то есть в открытую поощряют, – да какой, – призывают к свержению тебя!.. И все это обосновывают интересами «спасений монархии»… Почему ты до сих пор терпишь такого?!.  Давно надо бы Николай Михалыч рот заткнуть – он голова фронда… Я знаю про его письмо, где он пишет тебе: «Так дальше управлять Россией немыслимо… Ты веришь Александре Федоровне. Оно и понятно. Но что исходит из ее уст, есть результат ловких подтасовок, а не действительной правды… Если бы тебе удалось устранить это постоянное вторгательство во все дела темных сил, сразу началось бы возрождение России…» Доскажу все-таки и  про письма твоего дяди Ныколай Ныколаича, великого князя Георгия Михайловича и брата твоего Михаила, который даже публично заявляет, что сочувствует английским порядкам, и Михаил Михалович… Даже муттер твоя!.. Она же требовала у тебя отставки с должности председателя правительства Штюрмера за то, что он немец и будто бы креатура Григорий! Она поручила Павлу Александровичу встретиться с тобой и от имени семейного совета предложить тебе принять новую Конституцию и теперь уже совсем удалить (со двора) Григорий и Штюрмер… Но ты показал карактер, что похвально!.. – передохнула, перекрестилась: –  После того как великий князь Дмитрий Павлович убил Гриша, Она вызвала Родзянко и прямо предложила убрать меня, как главную виновницу во всех бедах!.. – всхлипнула, вытерла нос платочком, положила обратно в кармашек. – Я не понимаю, как родные люди, считающие одной семьей (царской!), говорящие об обожании тебя, о своей верности русской монархии, могут так лекко верить всем распространяемым сплетням, и, главное сами их распространять, возводя всякий неправда на меня, и не понимают, что, оскорбляя меня, они оскорбляют моего Августейшего Супруга, которого якобы обожают!.. Это они всего зачинщики!.. Они во много раз опасней всех вместе взятых: Запад, русская буржуа и русский партийная сволощ, которых мы по тюрмам и по рассылкам расбросали, затолкали, чтобы пыска ихнего не слыхать!.. – хлюпнула носом, (Даже этот звук задело душу Николая: «О! как все-таки она любима, обожаема… Было бы у меня тысяча жизней, все отдал бы по одной за каждый день бытия с ей!..») повернулась к нему – припухшие губы, покрасневший нос: – Ты что?.. Нэ веришь!?.  Кто они тогда твоя родня, когда вместо твой защиты, спасения, сами приходят к убийце Гриши великому князю – великому грешнику (вечно гореть ему в Аду!) – Димитрий,  в его дворец на Невском и изо всех сил убеждают его «довести до конца дело народного спасения»: «поднять на тебя руку!..»                                                                                                                           – Кто они?!.                                                                                                           – Вот видишь, ты даже не помнишь, а я говорила тебе перед Рождеством, когда нам елку ставили…                                                                          – Кто!? – уже громко.                                                                                            – Любимые брадэ твои двоюродные: Кирилл и Андрей Владимирович!..                                                                                                                 Соскочил (босиком, расшитая рубашка – на выпуск, ниже колен, борода всклокочена, задрал голову – на полголовы ниже жены,–  которая – в туфлях) и, стараясь грозно, уведомляя:                                                                      – Я предопределен Богом быть Царем-Императором Рассии! У меня в руках Армия и Флот, отдельный корпус жандармов, личная гвардия, присягнувшие мне на верность!..  Суды – на страже законности в Империи!.. Страну крестьянскую  сделал страной собственников: все получили землю!.. Я – глава Русской Православной церкви – Божий Помазанник, и истинно верующий на меня не только не подымет руку, но не даст такое сделать и соседу, и любому!.. Аликс! Не хотел говорить тебе, но довела меня… Идут расследования  дел Гучкова и Львова, арестованы уже несколько подозреваемых,  связанных с ними, но следствие ведется так (пока в большой тайне), что на прямую не выходят на организаторов и руководителей преступных групп, вот почему мне нужен Протопопов. И все связано напрямую с Западом, который поощряет и направляет и даже защитит, если понадобится гучковых и львовых. Их пока  нельзя брать: нет доказательств и мы приграем, и когда соберем доказательные факты вот  тогда и … Главное, пойдем в наступление на  фронтах, и победим, вот тогда и Запад будет бессилен: не поможет нашим внутренним врагам России, и не будет никакой революции!..                                                                                                                    Николаю вспомнилось, как 2 декабря прошлого года, когда во время мирной беседы с Павлом Александрович, тот вдруг изменился лицом и весь содрогаясь от нервного возбуждения, истеричным голосом потребовал от имени семейного совета Романовых ввести в стране конститутационное правление… Угрожал, которую начали предворять: 16 декабря был убит Григорий Распутин. Все было «свалено» на исполнителей заговора на князя Ф.Ф.Юсупава, В.М. Пуришкевича и других, но Царь Николай Второй знал, что заговор и убийсто было делом  Великих Князей, и Он решительно и с легкостью пресек «фронду»: под разными предлогами выслал из столицы великих князей Павла Александровича, Николая Михайловича, Андрея и Кирилла Владимировичей – «наложил на них опалу».

 

5

… Уже сутки металлические колонны, на которых крепились валы приводных ремней, не сотрясались вибрацией, не грохотали машины и трансмиссии в лафетно-штамбовочной мастерской Путиловского завода. Непривычно и неспокойно было на душе у многих рабочих, ходивших по своему цеху среди дня в мервенной тишине. Завод оборонный и каждый день простоя – это недодача лафетного оборудования для пушек. «Мы что же, выходит дезертиры?..» – спросил один другого, встретившись с товарищами в курилке. Другой – зло: «Во много раз хуже: мы предатели!.. В окопах ждут, надеются на пушки, а мы?!.»                                                                                   Главный мастер Алексей Галанин, цеховой организатор забастовки, вновь собрал мастеров у себя в мастеровой комнате (больше похожей на небольшое складское помещение). Рослый, плечистый, с европейской внешностью,  в чистой одежде, (сочувствующий РСДРП – с его слов) обратился к своим товарищам:                                                                                 – Еще раз надо сходить к начальнику цеха и теперь уже всем нам вместе, получить ответ на наши требования, которые мы ему дали вчера…               Начальник цеха, в форме военного инженера, уже немолодой, полнотелый,  встретил их стоя. На толстом длинном носу – пенсне, на бритом красном лице – недоумение и недовольство:                                                  – Вы думаете, что требуете?!. Вы же знаете, за что они уволены?.. В военное время не прийти на работу – на службу?!. Да за это не только увольнять, но трибунал нужно!.. Ну, а по поводу повышения заработной платы буду говорить с каждым по отдельности. Идите и приступите к работе – иначе всех уволю!..

.               .             .

Забегали профсоюзные лидеры, сочувствующие РСДРП, агитаторы и просто любители шума и передрязг и склочники. В цехе прошел «стихийный» митинг. Всем стало известно, что администрация требования не выполнила, и было предложено обратиться ко всем рабочим всего завода[59] поддержать забастовку цеха, – по другим цехам разошлись активисты, сочувствующие РСДРП, к начальнику завода, генералу Дубницкому, выбрали делегацию во главе с Галаниным.                                                                Некоторые оставшиеся рабочие, от непривычки не работать, смущаясь крутили головами и, как бы по-новому видели свой родной замеревший цех.         Недовольные говорили друг другу: «Зачем эдак-то? Чай немало платят и даже вон сейчас платят, когда цех стоит! Война же!..» – «Ох, Онисим, не администрация платит»… – «А хто же?» – «Какая нам разница. Мне дак нравится: ходишь, зеваешь, иногда что и крикнешь, и опять»… – «Тоже мне, ерои!..»

К понедельнику (20 февраля) стал  уже весь завод– забастовка!..            Генерал Дубницкий, – как и все тыловые офицеры, не отличался ни выправкой, ни бравым видом, – коренастый, большеголовый, с русским светлым лицом – встретил в своем большом просторном кабинете один (если не считать двух офицеров-секретарей, сидящих за столом, и адъютанта, возвышающегося за его спиной), стоя возле своего массивного стола. Делегаты от рабочих (теперь уже представители всех цехов – завода) зашли толпой, вначале некоторые  заробели, но вперед выступил Галанин, стараясь быть грозным, сердитым голосом, заговорил громко: повторил требования,  которые были выдвинуты администрации военного завода. Закончил. Стало тихо. Все смотрели на директора. Тот какое-то время смотрел на чисто одетых рабочих-делегатов и вдруг заметил среди них в солдатской форме. (Несколько тысяч солдат были призваны на работу в цеха на выполнение военных заказов.) («Он как попал к ним?!.») Они должны были быть изолированы от гражданских даже во время работы, – не то, что политобщение, цыгарку нельзя было прикурить от вольнонаемного!.. Полноватое бритое лицо генерала напряглось, начало багроветь, громко кашлянул и заговорил соответствующим голосом генерала: густым басом, громко и правильно произнося слова и слоги:                                                             – Передайте всем и каждому, чтобы с завтрашнего дня все вышли на работу, или я уволю всех вольнонаемных без права принимать  на завод в любые цеха, как бы мы не нуждались в квалифицированных рабочих!.. Так будет правильно: военнослужащие не подведут и фронт получит пушки и польза будет великая: в других предприятиях прекратятся самодурные стачки-забастовки, которые на руку нашим врагам. Я вас не задерживаю – все, кроме вон того в солдатской форме, прошу покинуть мой кабинет! Повернулся к адъютанту:  «Того, – ко мне!…»                                          Галанин в кулаке сжал свой картуз – надо было что-то сказать-делать. К нему на помощь выскочил     высокий, черненьких, размахивая руками, визгливо-высоким голосом закричал:                                                                       – Может, ваше благородие, одумаетесь?!.                                              Один из секретарей нажал кнопку – вызвал патруль, который стоял в приемной кабинета…                                                                                                       Генерал сел в мягкое кожаное кресло, откинулся на спинку. Подвели делегата в солдатской форме. Вблизи было видно, что на нем старая изношенная форма, со следами погон и петлиц. («Фуу!» – продохнул про себя директор.)                                                                                                                     – Как давно на заводе?..                                                                                         – С осени прошлого года. По ранению списали с фронта.                               – Награды?..                                                                                                    – Георгия…да и так…                                                                                              Лицо генерала помягчело-подобрело, появилась отцовская доброжелательность. Уже другим тоном:                                                                      – Чего же с ними – они пороха не нюхали, хотя и оружие делают, они не понимают, что такое Родина, честь и порядочность – если прямо сказать –  это изменники, внутренние враги государства – они больше вреда наносят мощи нашей страны, чем внешние?!. Знаешь же, что я таких как ты фронтовиков-ветеранов боевых наград лично сам принимаю и безо всяких записей, в любое время…                                                                                  Когда за делегатом – бывшим фронтовиком – закрылась тяжелая дубовая дверь, Дубницкий вызвал в кабинет начальника конторы по делам рабочих и служащих, обретавшегося так же в приемной.                                       – Сегодня же подготовьте проект моего приказа на завтра, если бунт продолжится …                                                                                                                                                       .         .         .

Делегаты разбежались по заводу. Сразу же во многих цехах вновь начались митинги. На верфи помощник директора велел согнать рабочих и начал стыдить, ругать и грозить. Ему не дали говорить. Под крики и рев, рабочие бережно увели его за руки за контрольно-пропускной пост. Только паровозоремонтная мастерская все эти дни работала – ответственными, серьезными людьми были во главе со своим старым  авторитетнейшим мастером, понимающие что значит железная дорога и паровозы в такое время для страны… Но ворвались туда  соседи – вагонщики, хмельные диким буйством и вседозволенностью. Схватили мастера, измазали ему лицо нигролом, посадили на тачку и вывезли, сверкающего белками глаз, негрообразного,  во двор и вывалили его в снег возле конторы. Начали было гоняться за паровозоремонтниками, но те обозлились, похватали остро-режущий инструмент и теперь уже сами начали гонять их по мастерской … Выгнали соседей-бандитов, принесли на руках своего мастера, отмыли керосином мордастое черномазое лицо его, переодели в сухое, едва отпоили, отогрели…                                                                                                Администрация завода не стушевалась: вызвала солдат-измайловцев для устрашения рабочих и наведения порядка, и в первую очередь они были посланы в судостроительный, где особенно буйствовали нескончаемые мининги, но бравые в миру измайловцы, увидев накал рабочих, их страшно выкачанные глаза и звереподобные перекошенные от злости лица, услышав низкий мощный рев-ор десяток сотен мужских глоток, отчего стоял гуд, как от десятков заводских труб, солдаты сильно смутились и, не смотря на команды офицеров (да их не слышно было), бесследно растворились в наступающих сумерках…                                                                                         К вечеру по всей огромной территории Путиловского завода, вокруг на улицах под светившими электрическими лампочками буйствовали-митинговали уже все тридцать тысяч. Десятки (если не сотня) ораторов – в основном представители кадетов, эсеров и других разнообразных партий – вдруг проросших на благодатной почве революционных нагнетенных эмоций-страстей, – и десятка полтора – РСДРП (в основном – меньшевики и несколько большевиков, представляющих небольшую большевисткую ячейку завода) выступали в разных местах одновременно.  Как сговорились, кричали, хрипели, орали об одном и том же: начали сразу горячо с обсуждения местных путиловских дел. Решили стоять (бастовать) до конца – до победы, чего бы этого не стоило. Потом – продовольственный вопрос: в столице нет хлеба, других продуктов питания. Во всем виновата оказывается Государственная дума, которая только говорильней занимается «болтай-болталает». Кто-то (то ли пьяный или в состоянии атеистического приступа)  звонко и громко крикнул из толпы: «Боженька виноват: трое ден метелил, все пути дороги завалил! Его надо наказывать!..» На голос повернулись, кто-то  из ближних дал ему под дых от чего тот задохнулся, сел… Но ораторы продолжали, подправились, стали напористо, убедительно доказывать, что корень зла в самодержавии. И что только не было говорено-сказано в адрес Царя Николая и толпа (в таком состоянии человек не принадлежит себе – им руководит и ведет инстинкт стадного животного!) верила и ужасалась: «Как это раньше не понимали, не знали!?..»

6

Государственая дума собралась в частном порядке  в Таврическом дворце, в зале Заседаний.  Все были едины в одном: – правые и националисты (157 мест), октябристы (98), кадеты (59), прогрессисты (48), центристы (32), социал-демократы (14  – 8 меньшевиков во главе фракции с Чхеидзе Н.С. и 6 большевиков во главе с Розенфельдом Л. Б.), трудовики (10), польская группа (9), беспартийные (7), партии разных союзов (мусульмане – 6),  белорусско-литовская группа  (6), Председатель  думы М.В.Родзянко, товарищи председателя: князь В.М.Волконский, князь Д.Д.Урусов, секретарь  И.И.Дмитрюков, товарищи секретаря: Н.И.Антонов, В.П.Басаков, Г.Х.Еникеев, Н.Н.Львов, В.П.Шеин –  не желали и не хотели, чтобы распустили Думу!.. (Прошли  слухи, что Николай хочет распустить Государственную Думу.) У каждого  были свои цели и задачи, не хотели терять доходное нагретое место, высокое положение в обществе…                            … – План государственных закупов хлеба на зиму выполнен лишь на 4%, введение хлебных карточек лишь усугубит положение: увеличит очереди у булочных и вызовет новую волну озлобления в рабочих кварталах!.. – выступающий, брюнет, с седеющей бородой и усами, кавказской внешностью (но с правильной речью и чуть заметным акцентом), с залысинами, продолжал густым сильным голосом, переглушая, шум в зале: – Рабочий класс, являясь решительным противником войны, принимал все меры для ее предотвращения…– повернул голову туда – сюда, будто кого выискивая: – Капиталисты создали легенду: война де развернула перед рабочими большие перспективы относительно заработной платы, о которой трудно было мечтать. Это неправда: несмотря на то, что рабочий день увеличился с 9 до 12 часов, заработная плата далеко отстала от роста дороговизны, да и удлиненная рабочая неделя на 50%, катастрофически повысила всеобщую заболеваемость. С рабочим классом ведут борьбу не только Правительство, но и предприниматели-хозяева, на словах провозглашающие единение, братство во имя высшей цели, во имя освобождения мелких национальностей и других благ, а на деле выгоняют с заводов… Когда рабочие требуют возвращения из каторги своих представителей, социал-демократических депутатов, большинство депутатов Госдумы не только не поддерживают, но проваливают запрос нашей фракции!.. Когда же рабочие начинают по этому поводу волноваться и делать выступления, то здесь, в Думе, все это объясняют провокацией…                        – Хоть господин Чхеидзе несет околосицу, но хоть не твердит, как другие одно и то же: «Царя да Царя надо низвергать – от него все зло…»                 – А что? Надо!.. Власть должна быть у трудового человека, и Чхеидзе член РСДРП и нам «товарищ», а не «господин».                                                           – Ох, ох – насмешил: член… дворянин он…  –  бо’льше: князь, древнейшего рода, а то, что в рабочую партию записался, то там все…нет рабочих: дворяне  или розенфельты – большаки. Я вот родился на земле, и как все мои деды-прадеда, землю ковыраю и ни в какую другую партию, кроме ессеров, не примыкаю, как некоторые, – моргнул черным глазом, шевельнул пышными начинающими седеть усами (с бурыми кончиками от самосадного табака), оскалил в ехидной улыбке крупные желтые зубы: – То же мне: трудовик…  трутневик ты! Второй созыв сидишь в Думе – чай, профессиональную болезнь,  уж заработал?..                                                                – Какую такую болезнь?                                                                                        – Будто не знаешь. Важную, уважаемую, госдепутатовскую: уже у кажного второгодника: гимморрой!.. Царя собрались свергать, который нам, крестьянам землю дал, людя’ми сделал. Ты хоть подумал, почему вот уж десяток лет в деревнях и селах народ смирен и доволен?.. Вот-вот: все сыты и довольны, голода нет, и все это благодаря царю-батюшке… А такие как ты, свергальщики-революционэры, не понимают, что царя-батюшки не будет так власть рабочим перейдет?.. Кабы так! – Богатеи власть в стране возьмут, а вместе с ней и все остальное: будешь голый ходить в батраках или работать от зари до зари у фабриканта за мизерную зарплату, на которую только впроголодь жить, а не дай бог заболеешь или еще чего… Николай ведь бесплатну медицину, учебу сделал, страховку… и много другого – все отберут… Он, Царь, один такой на Руси: Хозяин и нельзя без него: все развалится и беззаконие будет… Согласен, согласен, конечно, законы-то будут, но их соблюдать не будут, а выбранный от богатеев Глава страны какой-нибудь Подгузов будет только говорить, стыдить и уговаривать,  обещать, а наладить страну, как отточенный механизм-машину, что б сама работала,  не сможет… Да не оттого, что малоголовый и вертлявый … Просто он должен будет делать, что скажут богатеи – они же держат вожжи страны вместо подгузовых в своих воньких руках,– они,  человеки без души и совести – одна спесь да страсть: как бы себя показать, – вернее, свои наворованные или нечестно приобретенные путем эксплотации  – все едино!.. Что ты говоришь?.. Да нет у них души, нелюди они: сатаны они: как можно ходить, пить исть, спать-храпеть по ночам, если рядом с тобой живут твои соплеменники, бедные, весь световой день корячущиеся в надсадной работе, чтобы смочь выжить самому и детям своим!.. Звери и те помогают друг дружке, волки’ не бросают своих в беде!..  Неэ, бедный не сможет стать Главой – для этого нужны деньги!.. Тоже мне усач-ковыральщик – всю дорогу ты мне поперек голосуешь!.. Ты что обиделся?..                                                – Тоже мне йо…ессээ’р!..                                                                                      Встал в Президиуме громадный человек. Некоторое время смотрел в зал. Белое славянское лицо, большие глаза его, отсвечивали голубоватым светом, пегими от седины усами и бородой (то ли коротко подстрижены или давно не бриты?) – были всем знакомы.  (И не только членам Госдумы, но и в столице – а может и в Империи – его портреты висели везде в отличие от Николая II, где была возможность, подписанная «Председатель Государственной думы». Люди с глубинки, не умеющие читать, впервые его видя, крестились и кланялись как Государю – думали и путали его с Царем. Россияне, как и все граждане великих  государств, считают и желают, что только с такой внешностью может быть – должен быть!– Глава-Руководитель-Царь!..) В зале стихло. В тишине прозвучал громогласный (ожидаемый) его голос.                                                                                                    – Хгоспода! На сехгодня закончим обсуждение создавшехгося в нашей Империи положение.  Завтра продолжится наше заседание во хглаве с моим товарищем…– подождал, вдруг широко сердечно улыбнулся (так могут улыбаться только очень хорошие люди и ребенки у любящей, сошедшей с ума от любви к своему дитя, матери) и вновь загудел, но уже добродушно-покровительно-благодарно: – Я очень признателен вам, дорохгой Василь Петрович (который, выступая, поздравил его), что помнишь день моехго рождения, как раз по Хгрихгорианскому календарю оно сехгодня, но ныне я не отмечал и не праздновал: времена не те, да и мне уже  59-й пошел  – не радоваться этому надо, а хгде-то в темноте и в тайне  хгорько рыдать, размазывая слезы, и просить Бохга, чтобы время уж не бежало так скоро, а чуть помедленнее …

Растеклись жирными ручейками от Таврического дворца депутаты и исчезли: по улицам и дворам: кто сел в крытые кареты, те, кто попроще, остановили извозчика, а уж совсем простые, еще неодепутаченные, пошли пешком, кто-то даже через пруд, – по снежной тропе…

.         .         .

В большой просторный прохладный кабинет Председателя Думы по принятому обычаю-порядку кинулись было депутаты и просители-ябедники, но Михаил Владимирович попросил своего секретаря и секретарей своих товарищей, чтобы они сказали им, что сегодня приема не будет: «Председатель и его товарищи заняты важными государственными делами»…                                                                                                              Как только всех выгнали, закрылись, Председатель распределил по своим товарищам тему доклада Государю (он собрался завтра – 21 февраля – в Царское Село). Подозвал своего личного секретаря:                                          – Ты, кохгда  хгоспода напишут, уйдут,  разбуди меня: мы с тобой набело перепишем…                                                                                                       В.П.Садыков  (по штатному расписанию он числился канцелярским чиновником в Госдуме) смотрел, как Родзянко уходил в свой «чуланчик», где у него был большой черный диван, на котором он обычно лежал-отдыхал, сидел-думал, глядя в окно (со второго этажа) на ближайшую улицу под окном, Неву закованную льдом и заметанную грязным снегом, на той стороне  проспект, где бесконечным потоком ехали на конках, каретах, санях, шли еще по-зимнему накутанные люди (мужчины, старики, женщины: дамы, бабы, старухи и – молодежь, редко – ребенки…).  «Ох, как постарел – еще больше погрузнел! – Ногами стал табунить… » – пожалел про себя, ставшего родным ему Председателя Думы.  Сколько бессонных ночей проведено с ним за этими письменными столами  (дубовые, крепкие, гопак однажды оттопал на одном из них Глава Думы:  выдержали!), сколько бумаги исписано, чернил трачено (ладно бы по государево-думным делам писать, так ведь пишет письма «нужным» людям»;  подзывает к себе, диктует, заставляет вслух перечитывать, кричит, если что не по нему, – громыкнет: «Ты, Садык, опять за свое!.. Нужно не так к ему обращаться, а любезничая:   дворянин он по роду-племени, и по образованию и интеллекту…                                                         – Четыре класса церковно-приходскую мимо ходил закончил, а потом  бесчестием – обманом и воровством да плутовством  приобрел богатство, – великий поганец и грешник он. Мы с вами на Том Свете никогда не встретимся с ним!                                                                                                   А сколько  вина, настоек, горилки выпито-разлито – лучше бы Михаил Владимирович пытал, бил его, чем так-то, оставшись на ночь для «работы», заставлял пить до изумления (сам Родзянко, – правда,  сейчас постарел  – практически не пьянел, а лишь багровел лицом и глаза светлели-голубели) и слушать  и рецензировать, записывать его умные «думы».  «Пусть поспит: какую ночь домой не едет, все сидит-думает. (Личного секретаря Родзянко позвал князь Урусов.) Хорошо хоть перестал реже для «здоровья» принимать…»

Михаил Владимирович сел. Столетний  кожаный диван приветствовал его радостным  вздохом-скрипом.  Грузное тело провалилось, как в пуховую перину. Закрыл  глаза. Ничего не думалось – не хотелось. В голове – пустота. (Постоянный шум в ушах, усиливающийся с каждым годом, ему уже не мешал – не замечал, привык).  И только в огромном толстом его животе была жизнь: временами волнами что-то («А может кто-то!?.») перекатывалось, слышимо урча, просило есть, пить… Протянул руку, открыл дверцу шкафчика в углу комнатки, нащупал, достал круглую толстую бутылочку, не глядя – в слепую открыл пробку и запрокинув голову, как заправский «спивак», влил себе прямо в глотку – минуя рот – остатки в бутылке. Хватал ноздрями безвкусный пресный воздух. Через какие-то минуты почувствовал  едва ощутимый сладкий, нежный,  возбуждающий   запах духов («До сих пор – как долго! – держится…») – когда-то в этом «чуланчике» была дамская комнатка… Открыл глаза, вдохнул полной грудью. Появились мысли, желания и даже страсти-стремления: жить захотелось!.. Встал, походил – 2-3 шага – вдоль – поперек, заглянул в шкафчики. (Комендант Таврического дворца Б.А.Энгельгард  лично сам прибирался и снабжал его через этот чуланчик  едой и спиртным – ключи были только у двоих.) Все в порядке. Подошел к окну и открыл форточку. «Уже  темнает!» Все было хорошо в Столице, нравилось, – кроме погоды… Поневоле вспоминалась малая родина: Малороссия или по-народному Украина (Окрайна). Снова сел, погрузившись на мягкий диван, ушел в воспоминания-думы…

.         .         .

Он всегда помнил свои корни – знал откуда родом, ощущал свое превосходство над людьми (не только над простолюдинами), чувствовал, что избран Богом (веровал в Бога спокойно, без фанатизма, уверенно). Где бы он не был, на любом отдалении, всегда центром его личностного «Я» была Малороссия, Екатеринославская губерния[60], Новомосковский уезд,  село Попасное, где 9 февраля 1859 г. в родовом поместье отца (богатого малороссийского помещика, полковника гвардии, вышедшего в запас в чине генерал-лейтенанта[61]) родился. По отцовской линии по крови – Михаил Владимирович из древнего великорусского княжеского рода, по жизни связанные с Малороссией, с Запорожской Сечью. Его мать – из рода Витовтовых. (Польско-литовские князья.) Ее внешность и прекраснейшее образование, в сочетании полученными в детстве воспитанием, позволили ей до замужества служить фрейлиной в семье Императора Николая I. Два его брата сделали блестящую военную и придворную карьеру; сестра, как и мать, была фрейлиной Высочайшего Двора.                                                                        Будущий Председатель Государственной Думы получил, как и все дети помещиков такого ранга, хорошее домашнее образование и воспитание (правда, на последнее сильно повлиял учитель француз – по-домашнему: Мосейко). После окончания Пажеского корпуса, в чине корнета был зачислен в один из самых привилегированных полков Русской Императорской Гвардии – Кавалергардский, но проявившийся у него характер «правдолюбца», не дал ему продолжить службу и в 1882 г. поручик  Михаил Родзянко вышел в запас гвардейской кавалерии (с 1885 г. – в отставке «по домашним обстоятельствам» – порвал семейную традицию: не только его отец, а и дед дослуживались до генералов). Ему повезло  в другом: женился на княжне А.Н. Голицыной! Занялся своим огромным хозяйством, одновременно с большой охотой, перезнакомившись с дворянами в округе, закрутился с ними, организовывая организации различного уровня (веселясь после заседаний, конференций и съездов на устраиваемых, после пирушках и банкетах, где он был непревзойденным лидером по количеству выпитого и громогласных речей-выступлений). 1886–1891 гг состоял уездным предводителем дворянства, в 1892 г. был пожалован в камер-юнкеры, затем – камергеры (1902 г.); с 1900 г. руководил работой Екатеринославской губернской управой и к 1905 году получил чин «штатского генерала» – действительного статского советника. (Кроме того,  в 1903–1905 годах был редактором газеты «Вестник Екатеринославского земства».)                                     Занимаясь земской деятельностью, он сблизился представителями либерального дворянства, – особо близко с Д.Н. Шиповым и М.А. Стаховичем и с которыми в годы Первой Русской Буржуазной революции основал умеренно-либеральную партию («Союз 17 октября»). Благодаря М.В.Родзянко, октябристы,  в отличие от левых либералов – кадетов,  были значительно умереннее в своих требованиях и вместо конфронтации с властью предпочитали сотрудничество с ней. Названная в честь царского Манифеста 17 октября, ознаменовавшего, по мнению Михаила Родзянко – смогшего вначале убедить в этом  Д. Шипова и М. Стаховича, а потом вместе с ними и остальных членов своей партии, – что Россия вступила на путь конституционной монархии. Но партия «Союз 17 октября» представленная преимущественно богатыми  помещиками, крупной торгово-промышленной буржуазией, видела и хотела стать политическим «центром»,  и, если вначале боролась как с реакцией, так и с революцией, то в феврале семнадцатого года большая часть членов накренилась  влево, солидаризовавшись с другими либеральными партиями. К сожалению, М.В. Родзянко не был ни теоретиком, ни публицистом сильным, соответствующим своему положению в обществе и политической жизни страны, да и оратором был не ярким, –    для справедливости, надо сказать, что громовым голосом произносившиеся речи, впечатляли   и  сводили с ума курсистков и молодых «мадам»,  – потому постепенно терял он свое влияние на однопартийцев.  Но он был достаточно прагматичный «барин», смогший использовать ресурс партии для отстаивания интересов крупного бизнеса и землевладельцев, так и для саморекламы. В 1906 г. его избрали членом Государственного совета, в 1907 г. в Государственную Думу, где он звезд с неба не хватал, хотя и занимал ответственные посты: возглавлял думскую земельную комиссию, полностью поддерживающую аграрную политику П.А. Столыпина; после того как А.И. Гучкова избрали председателем III Думы, он возглавил бюро фракции партии; а когда во время очередного приступа гнева, Гучков с пафосом снял с себя председательские полномочия и кинул в лицо депутатам, октябристы и кадеты,  от обиды и, пораженные громом речи Родзянко (теперь спокойно стоял  на трибуне с покровительствующей улыбкой – непривычно большой, с выпирающим от добродушия животом), в состоянии аффекта   приняли отречение, Михаила Владимировича избрали Председателем Государственной Думы (1911 г.).  Он сделался довольно популярной фигурой в обществе. Его грузный внушительный вид одновременно интуитивно пугал и вызывал уважение у простолюдинов. Заимел привычку ездить в Царское Село. Вздев на себя с трудом (каждый год приходилось шить или перешивать одежду, которая становилась мала…) с помощью домашней прислуги придворный мундир камергера, взгромоздившись в крытую огромную карету, запряженную парой коней-тяжеловозов, катил медленной рысцой на встречи с Царской семьей  и с самим Николаем II. Однажды на одной из таких встреч, на вопросы,  заигравшегося с ним наследника,[62] вполне серьезно ответил: «Да, я самый большой и толстый человек в России.» На другой вопрос цесаревича: «Значит, ты есть самый главный в России?» – Михаил Владимирович еще больше покраснел, пот выступил на лбу, ничего не ответил и под пристальным взглядом  Александры Федоровны вдруг засобирался домой. Прощаясь, он отдельно поклонился (вернее попытался) Ей, но у Императрицы лишь ледяной синевой сверкнули глаза – ничего не сказала. За его отличный бас, честность, незлобный и правдолюбивый  характер, не смотря многим бросавшаяся в глаза самовлюбленность (и чуть, чуть – в меру – комичность) со вспышками напускной важности, быстро потухавшие, его все-таки любили и, любя, давали прозвища: «барабан», «самовар»… Вот что сказал о М.В. Родзянко его политический противник Милюков: «В сущности, Владимир Владимирович был совсем недурным человеком. Его  ранняя карьера гвардейского кавалериста воспитала в нем патриотические традиции, создала ему некоторую известность и связи в военных кругах; его материальное положение обеспечивало ему чувство независимости. Особым честолюбием он не страдал, ни к какой «политике» не имел отношения и не был способен на интригу. На своем ответственном посту он был явно не на месте и при малейшем осложнении быстро терялся и мог совершить любую gaffe[63]». А знамений писатель В.М. Пуришкевич писал на него обидные эпиграммы, распечатывал и пускал по рядам на заседаниях Думы. (Вот одна из них: «Родзянко Думе не обуза, но, откровенно говоря, нам головой избрали пузо – эмблему силы «октября».) При этом Пуришкевич отдал свой голос за Родзянко,  написав на листке для голосования экспромт: «Хоть на лицо, хоть наизнанку, / Переверни кругом Родзянку, / А как не бейся, хошь не хошь, / Другого лучше не найдешь».                                                    15 ноября 1912 года на первом заседании IV Государственной Думы его вновь избрали Председателем (получив 251 голос «за» – 150 «против»). Тогда он встал-возвысился и вибрирующим от пережитого волнения, раскатистым голосом заявил: «Я всегда был и буду убежденным сторонником представительного строя на конституционных началах, который дарован России великим Манифестом 17 октября 1905 года, укрепление которого должно составить первую и неотложную заботу русского народного правительства»  – покачал щеками, обросшими бородой с  белыми крапинками седины (взял моду носить  коротко стриженую бороду с усами).                                                                                                                           «Великую войну» встретил, болея (в Наугейме, где он лечился). По возвращении в Россию, сразу кинулся разыскивать военного министра. Нашел, схватил В.А. Сухомлинова и повел его к С.Д. Сазонову, чтобы вместе говорить-обсуждать начавшуюся войну.         Бегая (образно выражаясь, – на самом деле, он уже давно не бегал: не хотел и не мог)  к Императору с докладами, убедил его не брать на себя обязанности Верховного главнокомандующего; упрямо, назойливо требовал отставки: министров  В.А. Сухомлинова, Н.А. Маклакова, И.Г. Щегловитова; оберпрокурора В.К. Саблева и председателя Совета министров И.Л. Горемыкина. С горяча в апреле 1915 г. Родзянко совершил инспекционную поездку в занятую русскими войсками австрийскую Галицию, где он громко говорил, давая «ценные указания» (которые военное командование проигнорировало, но, как потом оказалось, – зря: они действительно были ценны!..).                                   Позиционируя себя как ярого убежденного монархиста, в делах на практике Родзянко был конституционалистом и парламентаристом; ратовал за эволюционные изменения государственного строя, путем либеральных преобразований, выступая за конструктивное сотрудничество с властью, но как это сделать, не мог научно объяснить, обосновать и сформулировать – объяснял только «на пальцах» и рокотал непонятливым в лицо слова. Спать ложился убежденным сторонником представительного строя на конституционных началах, а     во сне, забыв кто он, мучительно искал к каким членам партий прислониться, прижаться…                                                                   Спасая репутацию Царя Николая, престижа царской власти, с пафосом заявляя: «Мы, монархисты, больше не можем молчать!» – кинулся в драку с Г.Е. Распутиным, в котором видел чуть ли не главное «зло», губящее монархию, – не понимая, что «антираспутинской» истерией, он помогает врагам Николая II расшатывать основы монархической власти!.. Пользуясь правом личного доклада Императору, он то и дело с папками в руках, в придворном костюме бегал по лестницам Александровского дворца ловил Николая, умоляя принять его.  Николай Александрович с ангельским и в то же время с царственным выражением небесно-синих глаз, терпеливо и вежливо выслушивал длиннейшие докладные речи Михаила Владимировича, не выражая на своем лице-маске ни морщинки-мимики. Соглашался в конце «бу-бу-бу-речи» с ним, благодарил и обещал, чтобы остановить начало разложения русской общественности, падения престижа царской власти, под влиянием на жизнь двора Григория Распутина, он ограничит доступ «Грише Рапутному» во Дворец и поручил Родзянко лично проверить ходившие слухи о многочисленных скандалах, связанных с именем Распутина. Поручение было доверительным, но об этом узнал весь Петербург. Под влиянием-убеждением Александры Федоровны, Царь Михаила Владимировича перестал воспринимать серьезно и уважительно, называя речи Председателя Думы вздором. Обидевшийся Родзянко, кинулся мутузить Григория Распутина на торжественной службе в связи с 300-летним юбилеем дома Романовых в Казанском соборе, куда был лично приглашен Николаем Александровичем Романовым. Побитый «старец», крестясь, покинул православный храм.  Григорий Распутин стал реже появляться в Царском Селе, но иногда все-таки посещал. (Однажды Родзянко сам выследил его. На следующий день вызвал к себе духовника Царской семьи протоиерея Александра Васильева[64].) Разговаривал со священником (в кабинете Председателя), сидя в кресле, протоиерей стоял перед ним. К большому удивлению Михаила Родзянко, поп заговорил первый:                                                – «Мне… Императрица, Александра Федоровна, поручила передать свое высочайшее мнение о старце: «Это вполне богобоязненный и верующий человек, безвредный и даже скорее полезный для царской семьи…»                         Председатель Госдумы начал краснеть, бычиться, перебил:                     – Какая же его роль особенно по отношению к детям царской семьи?                  – Он с детьми беседует о Боге, о вере…                                                              Родзянко взорвался, вскочил и, стоя-нависая горой над отцом Александром, загремел:                                                                                           – Вы мне это говорите, вы, православный священник, законоучитель царских детей. Вы допускаете, чтобы невежественный, глупый мужик говорил с ними о вере, допускаете, чтобы его вредный гипноз влиял на детские души? Вы видите роль и значение в семье этого невежественного сектанта, хлыста, и вы молчите. Это преступное попустительство, измена вашему сану и присяге.        Вы  все знаете и из угодливости молчите, когда Бог дал вам власть как служителю алтаря открыто бороться за веру. Значит вы сами сектант и участвуете в сатанинском замысле врагов царя и России – забросать грязью престол и церковь…»                                                  Городовые старались с Родзянко, – напыщенным, индюковатым, – не встречаться, а если уж … то приветствовали подобострастно, кланяясь, отдавали честь, – самому Императору так не делывали. (Все знали, какие скандалы и разборки устраивает Михаил Родзянко с городовыми, которые, не узнав его, вели себя на улицах, как положено вести себя с гражданами, согласно уставных требований.) А какая ужасная участь ждала кондуктора, не представь ему подобающее статусу место в поезде!..                          «Родзянко избегал публичных выступлений, позволяющих причислить его к вождям оппозиции, но фактически он оказывался знаменем либерального думского большинства, которое становилось все более критично настроено по отношению к исполнительной власти»[65]                                Особо влиятельность Михаила Владимировича возросла во время Первой мировой войны: олицетворяя собою народное правительство, он стал восприниматься как некий символ провозглашенного в 1914 году «священного единения». Став одним из его лидеров. Благодаря Михаилу Владимировичу был создан Прогрессивный блок  (официальный посредник между Думой и Верховной властью), где он, лидер, стал «цукать» министров и это сделалось его потребностью. При этом особы Императора он не трогал публично. Требовал   и от оппозиции, чтобы в своих запальчивых артистично исполняемых речах не переходили за конституционную красную черту и не затрагивали Монарха. А сам, не переставая играть роль посредника,  при встрече с Николаем II, во время своих докладах ему, настойчиво уговаривал Его не слушать правых и ни в коем случае не утверждать диктатуры (пугал страшным шепотом, что произойдет революция, если Он такое сделает!). Предлагал: «…Дайте ответственное (перед Думой) министерство. Вы только расширите права, которые вы уже дали конституцией, но власть ваша останется незыблемой. Только ответственность будет лежать не на вас, а на правительстве…»                     На любом крупном мероприятии, митинге обязательно возвышалась        над людьми его голова с большим породистым лицом, заросшей щетиной. (Так  воспринималась-казалась окружающим  его борода.) Он, Председатель Государственной Думы, «выразитель народной воли», второе лицо после Царя, не мог, не считал себя вправе их обходить и не выступить громогласно. Грандиозно-величественно, как большегрузный фрегат, разворачивался и подплывал к трибуне и, не поднимаясь на нее, умело модулируя голосом сказителя древних былин, подняв указательный перст (с небольшую палицу) и жестикулируя им, перекрывающим все шумы и заглушающим звуки  вокруг голосом, говорил о тяжелом положении страны, делах на фронтах, призывал к стойкости и терпению, взывал к патриотическим и национальным чувствам великороссов… и поучал всех.                  Речь Родзянко всегда впечатляла людей… особо ближних, которые контуженные звуковыми волнами, в первые секунды после окончания ее, крутили головами: «Кто я?!.  Где это я!?.»                                                                                                    И все это время он не переставал докучать Царя своими докладами. Николай II не любил его, хотя продолжал вежливо принимать, терпеливо выслушивать, уже перестав прислушиваться к его советам и предложениям.                 Маклаков возненавидел Михаила Владимировича за то, что тот выдвинулся на первый план в роли рупора Думы и общественного мнения. «Напыщенный и неумный» – говорил Маклаков, слушая очередное выступление Родзянко. Говоря так, Маклаков, как большинство людей, обиженных, был не прав: «напыщенным» Родзянко не был – он просто и честно играл свою роль. Конечно, бывало он «вскипал» и «надувался» сознанием своей великой миссии и «тек во храм». Не по-ученному говорил в своих докладах, упрощал или утрировал положение. Водился с Гучковым и весь был пронизан его влиянием, потому иногда вел себя как шизоидный. Как большой слон боится мышей и, взбесясь мчится трубя, все руша и громя на пути, так, бывало, поступал Михаил Родзянко: мог из-за какой-то фейковой небылицы  зашуметь, раскричаться – запаниковать.                              Посвящен был и в заговор против императора. Впервые это произошло («посвящение») в прошлом году в его квартире. Как-то сидя за длинным столом (звякая фужерами, пили шампанское, рейнские, французские вина, водку чарками, а кто помогутней – покрепче: горилку с перцем), – такие трапезы устраивал Родзянко иногда для своих самых близких друзей-содумцев, чтобы договорить недоговоренное и досказать недосказанное –  пьянства не было:  а обычные «думские» посиделки. Гудел-говорил в перерывах между чарками горилки хозяин, поддакивали-помыкивали, набитыми ртами гости. Вдруг вскочил, до этого сидевший молча, не обращавший ни на кого внимания, – видно было, что он о чем-то размышляет про себя, – генерал А.М. Крымов (держался он по-военному молодцевато, поблескивали, отдавая синевой, черные волосы на его голове):                                        – Господа, господа! Прошу внимания… Хватит нам в Думе говорить полунамеками и загадками. Надо нам всем определиться и сказать и призвать всех, что надо сметить с престола Николая Романова, заменив его другим Романовым – более сговорчивым, определив границы ему конституционными столбами      …                                                                                         Захмелевшие протрезвели, задремавшие проснулись. Шум, говор, звон стекла, фарфора – засуетилась-забегала прислуга в белых передничках.  Все одновременно повернули головы в сторону  Родзянко, притихли и стали смотреть. Затряс щеками Председатель, встал, угрожающе-показательно, качнулся в сторону депутата Крымова и  грозно заревел своим  нечеловеческим голосом:                                                                                              – «Вы не учитываете  что будет после  отречения царя…  Я никогда не пойду на переворот.    Я присягал… Прошу вас  в   моем  доме           об этом не говорить.  Если армия может добиться отречения, – пусть она это делает через своих начальников, а я до последней минуты буду действовать убеждениями, а не насилием…»                                                                                     Самые услужливые, взяв за руки, Крымова, упирающегося, потащили в коридор:                                                                                                                           – Иди, иди – не трави Михаила Владимировича, смотри, он не посмотрит, что ты в генеральских епалетах …                                                                    – Из-за тебя нас приглашать не будет! – кто-то вдогонку.                                      («Верноподданный» Михаил Родзянко о заговоре, обсуждавшемся в его квартире, в известность Императора не поставил, да и саму идею переворота не отметал, прося лишь не втягивать его, позволяя это делать военачальникам!)  Следующий раз – от самой Марии  Павловны, которая заявила ему, что Императрицу Александру Федоровну надо уничтожить.  Родзянко уже внешне спокойно (лишь склонив голову) выслушал и ответил: «Ваше Высочество, позвольте мне считать этот наш разговор не бывшим, потому  что, если вы обратились ко мне как к Председателю думы, то я по долгу присяги должен сейчас же явиться к Государю Императору и доложить Ему, что Вы заявили мне, что надо уничтожить Императрицу». И на этот раз, услышанный разговор  остался «не бывшим». А потом разговоры, споры о принудительном отречении Царя в конце 1916 и начале 1917 года стали обычными и привычными. К Председателю Государственной Думы начали приходить с разных мест и по многу раз    представители высшего общества с требованиями, чтобы Дума взяла ответственность перед страной и спасла Россию. После убийства[66] Григория Распутина заговорили уже об этом все: даже старушонки сменили темы своих вечных сплетен-разговоров о соседках и соседях – перешли на политику: «Как Николая Кровавого – узурпатора – с золотого трона стащить?..» Люди, самонедостаточные, безвольные, спесивые суггестированные пропагандой через СМИ (не десятками, а сотнями выходили газеты, издаваемые по городами весям парубками разного  толка из революционных групповух, – на подаваемые буржуйовские рубежные и зарубежные деньги), плакатными и художественными призывными изображениями и хитроумными речами меньшевиков и другими буржуа-агитаторами, страшных и ярых в своих призывах полудиких многочисленных анархистов, дойдя до сумасшествия, собирались в стаи, орды и митинговали, терпя холод, голод и перемогая усталость, войдя в звероподобное состояние – жаждали крови,  революцию!.. Которые, отрывались от бурлящего многотысячного моря людей исполняющих в состоянии психо-неврозного экстаза революционный танец крови, и, сбиваясь в банды,  шли, браткаясь по пути друг с другом, к Таврическому дворцу, искренне убежденные, что Дума во главе с Председателем готовит переворот, и что в этом помогают многие из гвардейских офицеров и английский посол Бьюкенен… В самом дворце в это время от негодования топал ногами и гремел голосом Михаил Родзянко: «Вновь и вновь говорю всем,  я против того, чтобы Думу впутывать в смуту!.. Я никакую революцию делать не собираюсь – я не революционэр!» – ум  у него работал медленно, тяжеловесно; все внезапное, неожиданно новое требовало времени, чтобы, адаптировавшись, обдумать и принять решение – потом добавлял: «Дворцовые перевороты – не дело законодательных палат».  (Но собственно негодования по поводу самого переворота не было!) Кабинет Председателя Госдумы был фокус всех новостей, – в том числе и сплетен. Родзянко все знал, что делалось и говорилось в столице и в стране, но он никаких действий не предпринимал. (По признанию его самого: «… мне приходилось в одно ухо впускать, в другое выпускать».)     А как он однажды напугал и удивил  Царя и депутатов Думы!.. Лопухин пишет-вспоминает: « Я стоял в заполненном членами думы и вкрапленными в их группы представителями правительства в громадном Екатерининском зале Таврического дворца. Вблизи, в окружении «старейшин», стоял менее небритый, чем обыкновенно, думский председатель Родзянко. Пронесся среди гула разговоров протяжный, как глубокий вздох, покрывший разговоры быстротою своей передачи шепот. Кто-то  подскочил к Родзянко, что-то взволновано сообщил ему. И, как сейчас вижу – картина незабываемая – грузный Родзянко, широко раздвинув ноги, мчится вскачь через Екатерининский зал к вестибюлю Государственной думы… Бежать, как бежал Родзянко, вскачь навстречу царю – несколько     расходится с позою того героического великолепия и достоинства председателя,  которое рисуют его…»  Невообразимо храбрые и смекалистые госдумовцы, когда они сидят на своих затертых депутатских кресла, тут испугались  и,   поразившись   таким  зрелищем,  первые секунды растерялись, но потом у каждого сработал  инстинкт самосохранения:    ловко выворачиваясь из-под  громадных ног Родзянко, бросились в разные стороны, открыв ему прямую дорогу–коридор к Царю.       Разгоняясь-ускоряясь летела живая человекоподобная гора  навстречу  Николаю Второму,  который,  вытянув   руки шел навстречу Родзянко в белых перчатках, замедлял свой шаг, с белым (одинакого цвета с перчатками) лицом… На этом бы закончилась история последнего Русского Царя, не прояви истинное геройство и профессиональное умение лейбгвардейцы из личной охраны царя: пятеро-шестеро, взявшись за руки друг с другом, образовав непреодолимый барьер-стену, особым приемом останови взбесившегося Родзянко…                                                                          Между тем, Михаил Владимирович в Государственной думе вел себя все более и более пристрастно, продолжая покровительствовать либеральной и левой оппозиции, обрывал речи правых, протестовавших против «штурма власти». Так в конце 1916 года не дал слово «правому депутату» Н.Е. Маркову, красочно разыграв инцидент, доведя депутата Маркова до такого состояния, что господин Марков, потеряв ориентиры (нравственные, общественные и просто человеческие), наговорил-накричал такое, что стенографист не смела поместить в тексте стенограммы его ругательные выражения, кроме слова «мерзавец!» «Обиженный» Родзянко превратился в героя! К нему потоком стали идти со всех концов России поздравления, приветствия – пробовали женщины даже по телеграфу целовать. Петербурженки: матерые, солидные дамы и совсем юные       желтогрудые девы несли к нему цветы, утыканными бумажными листочками с посвященными ему стихами.     А оскорбленный «вусмерть»          Н.Е. Марков всю жизнь твердил, что он не мог произнести таких слов, т.к. он попросту не знает их, ввиду того, что он по роду-племени не из худородных и в его окружении таких слов не говорят.               1 января 1917 года. Зимний дворец. Идет торжественный прием. Все в золотом, серебряном блеске, залито светом, сказочные новогодние украшения уводят в нереально-изумительный мир, у всех радостно-восторженное праздничное  настроение. Князья, министры и простородные (но очень богатые)  строго классически одетые, как того требует этикет таких высоких торжеств. Как изваяние, возвышающемуся среди этого великолепия Родзянко, бросается  в радостном приветствии, подняв руку, его  бывший однопартиец и друг Министр внутренних дел А.Д. Протопопов одетый в парадную форму полицейского генерала. Михаил Владимирович демонстративно не подал руки, – громко, слышно всем:                                                                                                                      – «Оставьте меня. Вы мне гадки!..»                                                                         Одобрительным дамским  возгласом наполнился приемный зал:                     –«Бескомпромиссный правдолюб!..»                                                                    –«Патриот!..»

 

21 февраля 1917 года.                                                                                «По сообщениям газеты «Биржевые ведомости» на Петроградской стороне начался разгром булочных и молочных лавок, продолжавшийся затем по всему городу. Толпа окружила пекарни и булочные и с криками: «Хлеба, хлеба двинулась по улицам»…

.                   .                   .

          – Михаил Владимирович! Пора!.. Вставайте!..                                                    Сотрясающий  комнатушку храп  продолжался. (Будто десяток отбойных молотков дробили камни мостовой…)  Секретарь Садыков закрыл форточку, сильно задергал его за руку:                                                                       – Проснитесь!..                                                                                                      – Уй!.. – грозно. И снова – храп.                                                                          На всякий случай, отойдя подальше, Садыков закричал:                                      – Господин Председатель Госдумы!.. (Храп прекратился – только шумное дыхание, подобно морскому прибою.)       Надо идти до Царя!..                       Проснулся, сел, встал Родзянко и пошел огромный, грузный в ванную, где долго фыркал, сморкался страшно, наконец,  с немного опухшим, но без сонинки на лице уселся за стол. Работали до утра…                                                   – Садык! Подай колбасок … Да подогрей их… Хлеба, хлеба белого!..  И пить… Що ты мне даешь?! Ты в уме ли?!.  К Царю-Императору выпимши!..                                                                                                    Одевшись в свой дворцовый мундир с помощью, уложив папки с докладами в большой чемодан-сумку, уехал в Царское Село…

                                                 .                   .                   .

                                                                                        

          Второй день ждали суда-приговора: «вышки». В камере было семь человек. Федором и Михаилом было столько услышано-пережито за это время  о «смертельной петле», от которой самая мучительная смерть: петля передавливает шейные сосуды-артерии и отчего в голову перестает поступать кровь: нервные клетки начинают из-за нехватки кислорода постепенно агонизировать и погибать (все это передавая всему организму) – тело человека, повиснув в воздухе корчится в судорогах и конвульсии, вытаясь вырваться (к тому же перекрыты дыхательные пути), сердце бешено бьется, пока не произойдет обширный инфаркт – рыгая, писяя, какая и даже эйякулируя, в страшных мучительных агониях, борясь за каждую прожитую миллисекунду, долго (очень долго по земным меркам!) умирает человек (время уже в другом измерении: миллисекунды – дни, а секунды – века – какие муки!..)!.. Пуля, в этом отношении более гуманна, если можно так говорить об убийце-пуле. Бывает, конечно, что она, выпущенная  неумело или же дрогнувшей  рукой (палач – тоже человек), причиняет не меньше предсмертных страданий!..                                                                                      Вызвали Михаила и Федора на выход. Они закрутили головами: пытаясь убедиться, что не их … Сокамерники  провожали, как самых близких-родных (за неполные двое суток много было обговорено, вместе пережито – перед смертью люди все становятся ровней и уже понимают жизнь и ценят, как надо: ничего нет дороже своей и жизни детей и матери-отца!..).                                                                                                                            – Прощайте,  братушки!.. (Все знали, что после суда их уже повезут на казнь!) – подходили и по очереди обнимали уходящих, кто-то хлопал по спине…                                                                                                                       Тюремная охрана в освещенном коридоре  «перековала» наручники на руках – теперь стянули руки наручниками за спиной. Федор – бледный –   посмотрел на Михаила. Взгляд был необычный – таким еще не видел капрал своего напарника. Это был уже не «молодь», а муж бывалый, как проживший многотрудную мученическую жизнь…

.                   .                   .

          … Выборгская сторона. Уже не холодно, как зимой, – ветер с моря дул. Во влажном, пахнущем тающим снегом воздухе висела какая-то физически напрягающая тело затаенная непонятная, но сладостно ожидаемая тревога!..     Огромная очередь за хлебом. (В основном – женщины, реже девочки-подростки и мальчики, немолодые мужчины – которые инвалиды – в фуражках, в войлочных шляпах.) Многие уже сняли с себя теплую зимнюю одежду. Изредка кое-кто вскидывал голову и неспокойным взглядом всматривался в низко стелющиеся тяжелые свинцовые тучи, заполнившие все небо, пытаясь понять: «Отчего тревожит – холодит?!.»                                     Толпы шумели, ворчали, то и дело звонкие злые женские голоса пробивались, взвивались ввысь:                                                                                     – Хоть сегодня-то выдали бы хлеб, а то с фонарями стою!..                               Другой голос – охрипший, – еще злее:                                                             – Уж десятый час, но даже не привезли!..                                                                  – Лучше бы морозец, чем такая погода, – немолодой (но еще  мужчина), с темно-бурыми от табачного дыма усами выдохнул хриплым низким басом слова вместе с облаком самосадного дыма. Ближние задохнулись, закашляли, а одна, рыжая, дородная, выскочив из дымного тумана, чихая-кашляя:                                                                                                       – Ты, леший! Причем погода!.. Люди исхудали, ходить не могут с голода, младенцы пальцы иссосали-изгрызли до крови, а ты о погоде… Да перестань на меня дудеть своим смрадом – от него, наверно, у тебя дома все клопы повымерли, а тараканы к соседям ушли…                                                     Кое у кого на лицах обозначились подобие улыбки. Ближние, рядом стоящие, знакомились, говорили, преодолевая шум-гул вокруг. Здоровая рыжая баба оказалась еще не стара и не так дурна. Она теперь только ворчала:                                                                                                                                – Ох уж эти трубодуры: нигде нет покоя от них: дома курят, здесь в рот табачищем пышат! Бога не боисся: в Аду будет душа-то!.. Табак нюхать и то грех, а дым жрать!.. – в женских зеленых кошачьих глазищах вновь сверкнули искорки гнева. Темно-бурые усы засуетились, заискивающе:                 – Верно сказала, ой как верно: «жрать»… Я          ведь, если не покурю, то как будто не поевши, да какой: могу не есть, а курево дай!.. Одна радость: назобаешься,  надышишься-наешься, одурманишься и как будь-то полегчает: забываются на время (пока не в себе) все горечи…                                                          – Чудно! Какие такие заботы-горечи могут быть у мужиков таких как ты: негодяев[67]…                                                                                                              Вмиг у мужика взлетели черные густые брови над широко открывшимися светло карими глазами замерцавшими колюче-гневным блеском.                                                                                                                             – Я два года на фронте был!..  Ранения получил, после которого признан негодяем… На работу – не могу, а у меня семья…                                         Ворчливая соседка строила свои полные губы, пытаясь сотворить извиняющуюся улыбку. (Она, оказывается, была еще высока и стройна.)     Но фронтовик не глядя на нее, продолжал:                                                    – Инвалидность по болезни дали, а не как инвалиду войны, – и вдруг – зло, хриплым громким голосом: – Болесь-то из-за ранения!.. Бюрократы, а у меня же дети!.. Только ради того нужно революцию делать, чтобы уничтожить этих подлецов, сволочей-бюрократов! – кашлянул (в груди у него засвистело), передохнул и еще злее: – Думают, что им опять как пятом–седьмом сойдет с рук?!. На вот! – мужик вытащил из рукава здоровый голый кулак. – На вас-то у меня еще хватит здоровья!.. Вообразили себя дворянами, власть им дали… Что мы быдло!?. С нами так можно?!. До конца пойдем!.. Тут дело даже не в хлебе, – посмотрел на свою соседку и уже негромко: – В ем тоже: как не емши-то, но главное, правды нет!..                                                         Вдруг послышался нарастающий необычно громкий шум, гул множества голосов и возгласы: «Долой войну!», «Восьми часовой рабочий день!», «Хлеба!..» – и еще другие подголоски – не понять, но тоже озверело зло и решительно…                                                                                                    Огромная толпа-хлебная очередь, как по команде повернула головы и, увидев приближающуюся широкую колонну (во всю улицу) демонстрантов с плакатами, кое-где – красные флаги, – на секунду замерла, а потом с криками: «Дайте хлеба!», кинулась навстречу, примкнула, смешалась с ней, – при этом все равно организованность порядок (кем-то руководимый) не нарушился. Забастовщики – точнее: забастовщицы, – в основном текстильщицы Выборгского района, – по ходу продвижения отделяли небольшие группы делегатов и отправляли их по другим заводам и фабрикам, с криками-наставлениями  вдогонку, чтобы они вовлекли всех рабочих воссоединиться с  ними…                                                                                 Вскоре к ним присоединились работницы бумагопрядильной мануфактуры «Невка» и Сампсониевской  бумагопрядильны,  рабочие других  предприятий, продолжали приставать по пути женщины и редко мужчины с хлебных очередей. Прижавшись к домам, стояли также очень неравнодушные к протестующим люди (были среди них и дамы и господа,  парни-подростки и совсем маленькие ребенки с молодыми матерями) – жители ближайших домов. Малышня кричала, ревела, дралась, пытаясь вырваться из рук родителей: хотела идти делать «леволюцию». Матери, шлепая их, уволакивали во дворы – домой, чтобы заперев их, вернуться и снова «болеть» за вышедших на улицы с протестами или же присоединиться к ним.            Все же основной лозунг демонстрантов был еще не политический: «Дайте хлеба!» Люди (там и тут) на миг вскидывались и удивленно смотрели друг на друга и на происходящее. (Удивлялись:  «Почему так долго терпели и почему раньше не вышли на улицы с требованиями!?.»)

.                   .                   .

До кабинета  Николая Второго сопровождал Михаила Родзянко дежурный офицер.                                                                                                 Еще не доходя до Дворца (Александровского), он успел схватить-увидеть  боковым зрением, как по другой, но по такой же вычищенной от снега аллее,  лисьей походной уходил Протопопов. С сожалением и горечью подумал: «Опередил!..» Лицо Родзянко погасло, сникло, исчезло былинное выражение «чудо богатыря».                                                                                    … Вот и элегантная деревянная лестница в Кленовой гостиной (которая поздней весной и летом утопала в фиалках, левкоях  и ландышах), вела на украшенную резьбой антресоль, которая соединяла комнату Императрицы с Парадным кабинетом Императора. Строгость и деловой характер, темная цветовая гамма интерьера всегда поражала его, – он вновь настроился на «деловой» разговор с Императором. Массивные мраморные короткие колонны с бронзовыми накладками, потолок, облицованный красным деревом с бронзовыми склепами, стены с деревянными панелями, мебель красного дерева – вызывало у него ассоциацию с корабельной каютой.                                                                                                                       – Пожалуйста!.. – вежливо-строго: офицер открыл тяжелую высокую дверь кабинета – пригласил.                                                                                             Председатель Думы шагнул решительно… но покорно-преданным взглядом оглядел кабинет (потолок, мебель – из красного дерева; зеленые стекла, вставленные в верхнюю часть окон, создавали в кабинете слегка зеленоватое освещение; на потолке сделаны медные скрепы, в подражании устройству корабельных помещений[68]), ища по привычке икону, чтобы можно было перекреститься; увидев мраморный бюст Александры Федоровны, стоящий на камине, неожиданно (даже для себя!) перекрестился…           Взорви  Родзянко бомбу, эффект был менее действенным: у сидящего за круглым столом в центре кабинета Царя, раскладывавшего документы, готовясь к приему доклада,  как бы треснула маска на лице и по ней потекли кровавые пятна,  рядом сидящий канцелярский секретарь в ужасе вскочил… Николай показал рукой секретарю на дверь кабинета: «Вон!..» Перевел взгляд на растерявшегося ополоумевшего Родзянко и спокойным голосом попросил сесть. Михаил Владимирович, садясь напротив Царя, вспомнил, как совсем недавно за этим столом сидел на заседании Совета  Министров… Николай стал пересматривать, лежащие перед ним бумаги  (красные пятна на его лице постепенно растекались-исчезали)– давал время себе и Родзянко…                                                                                                  На стене, за письменным столом – большой портрет Александра III во весь рост. Как живой!.. Михаил Родзянко очень хорошо помнил отца Николая II и сейчас у него вновь возникли чувства высочайшего уважения и божественного преклонения к Русскому Царю-Императору, как это было, когда он, дворцовый «подпасенок», от одного вида высочайших особ, вдохновившись, готов был на любые жертвы и поступки во имя Русского Монарха – России!..                                                                                                     – Вы обратились с рапортом, чтобы я принял… Слушаю…                                   На лице Николая вновь – врожденная мягкость, благородство. Глаза… (Родзянко не мог никак понять и привыкнуть царственному взгляду – что это было: действительный или наигранно-заученный, но в любом случае его сильно поражал и «доставал» этот взгляд: он переставал владеть собой, готов был к любому приказу Николая.)                                                                                 Вспомнился разговор (где-то, с кем-то), что внешне Николай II поразительно похож на короля Георга Y (двоюродного брата), но кроме глаз: хотя и такие же вроде красивые, но лишены, того неповторимого выражения, которое у Его Величества Императора: в них сливались воедино: грусть, доброта, смирение и трагизм. « Как это я раньше не замечал и не понимал, что самая примечательная черта в Его облике – это Его глаза!.. Избранник Божий!.. Ведь было же однажды (почему забыл?!), когда я еще служил…»           … Государь четким шагом, с блестящей выправкой, подходил  к выстроившимся курсантам и подавал руку, каждый рапортовал. Михаил (курсант) отрапортовал, глядя восторженно в глаза императору. В них была какая-то высочайшая божественная завораживающе-вдохновляющая небесная сила и … – печаль. При всем воодушевлении, которое он тогда испытывал, все же в глубине души у молодого Родзянко возникла смутная тоска: как объяснить Его взгляд?!. Глядя на Государя, хотелось забыть себя, жить только для него!.. Он заметил, что после отъезда  Царя Николая, всех охватило какое-то необъяснимое доселе неиспытанное настроение: подобное счастью «со слезами на глазах»!.. Вечером, уединившись, он плакал счастливыми горячими солеными слезами. Больше он никогда не испытывал таких чувств и старался забыть – не помнить…                                                           Но вот теперь, помимо воли возникло в  памяти… «Да, у Него такие глаза, которых нельзя забыть!.. – (… А сам продолжал смотреть и видеть: декор стен кабинета и большой парадный портрет императора Александра III, датский и русский фарфор, миниатюры, фотографии, ковры и ткани…) – Обманывать можно чем угодно, но только не выражением глаз!.. Они говорят о многом: что у Него добрая и мягкая душа, о Его правдивости и высочайшей человечности!.. О Его необыкновенности и порядочности!.. (… на камине бюст Императрицы Александры Федоровны…) «О, Господи! Что мог подумать обо мне Государь, когда я перекрестился, увидев Ее?!. Какое исключительное самообладание и уравновешенность, терпеливость!.. И эти высочайшие качества мы принимаем за слабость!..» – Родзянко снова чуть не перекрестился. Напротив сидящий царь Николай, положил перед собой чистый лист бумаги, обмакнул перо ручки в чернила: приготовился записывать. У Родзянко вмиг исчезли – как будто их не было! – все сентиментальные чувства-воспоминания  – вновь его голова, его огромное тело заполнили:          «его амбициозность», «его правда» и «его цель»… – он снова был тем, кто он есть. Стараясь тише (все равно громко), тряся небритыми щеками,  с гортанным «хг» заговорил, стараясь не смотреть на Государя:                                                                                                                              – «Высочайшее Императорское Величество! Я имел смелость испросить разрешения явиться к Вашему Величеству, в этот страшный час, который переживает Родина, я считаю своим верноподданнейшим долгом, как Председатель Думы, доложить вам во всей полноте об угрожающей Российскому государству опасности. Усердно прошу вас, Государь … выслушать меня»…                                                                                                   Царь Николай засмеялся (… часть стены украшенная трафаретным орнаментом, книжные шкафы,  коллекция изделий Датской королевской мануфактуры…), встал… Кряхтя, поднялся и Родзянко. Он был похож на медведя, стоящего на задних лапах, особенно, когда начал шарить руками по столу, пытаясь взять в руки свою папку с докладом. Николай улыбнулся и вежливо:       – Можете продолжать, сидя, – так удобнее…(Сам прошелся, развернулся и спокойным, бесшумным шагом подошел вновь к столу, что-то быстро черкнул на своей бумаге.) – Продолжайте.                                                          – «Ваше Величество! Положение настолько серьезное, что нельзя терять ни минуты и спасать Россию надо немедленно!»                                               – «Мне бы тоже с вами хотелось поговорить о том, что происходит и посоветоваться, как поступить. – помолчал, вновь заходил, думая и одновременно слушая. – Хотя, мы отлично понимаем положение. – и вдруг, – неожиданно: – Будет революция?!»                                                                              Родзянко, изловчившись, ловко взгромоздился-встал (огромный живот навис над столом) и истово:                                                                                           – «Из моих рапорто’в Вы, Ваше Величество, могли усмотреть, что я считаю положение в государстве более опасным и критическим, чем когда-либо. Настроение по всей стране такое, что можно ожидать самых серьезных потрясений… вся Россия в один голос требует перемены правительства и назначения ответственного премьера, облеченного доверием народа. – Николай II остановился, повернул голову – стал смотреть на него. Родзянко, ободрено, – уже в полголоса: – Надо при взаимном доверии с палатами и общественными учреждениями наладить работу для победы над врагом и для устройства тыла. К нашему позору, в дни войны у нас во всем разруха. Правительства нет, системы нет, согласованности между тылом и фронтом до сих пор тоже нет. Куда ни посмотришь – злоупотребления и непорядки.     Постоянная смена министров вызывает сперва растерянность, а потом равнодушие у всех служащих сверху донизу…                                                              В  народе  осознают,  что  вы удалили  из  правительства       всех лиц, пользовавшихся доверием Думы и общественных кругов, и заменили их недостойными и неспособными. Вспомните, ваше величество, Поливанова, Сазонова, графа Игнатьева, Самарина, Щербакова, Наумова – всех тех, кто был преданными слугами Вашими и России, и кто отстранен без всякой причины и вины…  Вспомните таких старых государственных деятелей, как Голубев и Куломзин. Их сменили только потому, что они не закрывали рта честным голосам в Государственном Совете. Точно умышленно все делается во вред России и на пользу ее врагов. Поневоле порождаются чудовищные слухи о существовании измены и шпионства за спиной армии. Вокруг Вас, Государь, не осталось ни одного надежного и честного человека: все лучшие удалены или ушли, а  остались только те, которые пользуются дурной славой…Ни для кого не секрет, что Императрица помимо вас отдает распоряжения по управлению государством, (У Императора от удивления поднялась бровь,  но Он продолжал медленно прохаживаться, – теперь уже насторожившись, – слушая доклад.) министры ездят к ней с докладами и что по ее желанию неугодные быстро летят со своих мест и заменяются людьми, совершенно неподготовленными. В стране растет негодование на Императрицу и ненависть к Ней… (Николай II остановился…) Ее считают сторонницей Германии, которую она охраняет. Об этом говорят даже среди простого народа…Сердце русских людей терзается от предчувствия грозных событий, народ отворачивается от своего Царя, потому, что после стольких жертв и страданий, после всей пролитой крови народ видит, что ему готовятся новые испытания».                                                                                             – «Дайте факты… Нет фактов, подтверждающих Ваши слова!»                           – «Фактов нет. Но все направление политики, которой так или иначе руководит Ее Величество, ведет к тому, что в народных умах складывается такое убеждение» и народ, озлобленный пойдет делать революцию, «которая сметет престол, династию, всех Вас и нас…»                                                                    Император Николай II закурил папиросу, и, подойдя к окну, выпуская дым  из ноздрей,  заговорил о погоде… Распахнулась большая тяжелая дверь кабинета, быстро вошел и пошел на свое место секретарь канцелярии (как будто Родзянко уже нет в кабинете), сел. Появился дежурный офицер и стал держал дверь открытым. (Видно было, что подошли еще двое в форме лейбгвардии.) У Родзянко отвисла губа (про себя: «Что я такого сказал?.. Правду! – Кто еще, кроме меня, самого верного и преданного Ему, скажет правду?!.»)

.                   .                   .

 

7                                        

22 февраля 1917 г.

          «Читал, укладывался и принял: Мамáнтова, Кульчицкого и Добровольского. Миша завтракал. Простился со всем милым своим семейством и поехал с Аликс к Знамению, а затем на станцию. В 2 часа уехал на ставку. День стоял солнечный».

.                   .                   .

Среда. Второй час дня. Царское Село. Царский павильон. Собственный Его Императорского Величества поезд Литера «А». (Только что отошел поезд Литера «Б».)  Для провода Его Величества Николая II собрались все обычные в таких случаях (в основном сиятельские) лица. К провожающим и к Свите подошли офицер охраны и полковник Мордвинов. После поклонов и обменов любезностями полковник присоединился к царской Свите. Неповторимые благообразные лица-лики  застыли в ожидании.     Вскоре прибыли на машинах Их Величества. (Приехали из Знаменской церкви.) Николай II по-царски обошел всех собравшихся. Простился в своем спальном вагоне с Александрой Федоровной. Вышел, вновь затоптался вокруг своей Свиты. (И тут многие обратили внимание, что  как-то не так проходят проводы: Государь был более чем обычно подвижен и нет-нет да вдруг уставлял свой взгляд на кого-то и пытливо рассматривал, как бы пытаясь, что-то разглядеть-понять…)  Подозвал своего адъютанта полковника Мордвинова и молча, необорачиваясь, направился в сопрождении его к вагону, вслед за ним побежала Свита, расселась по вагонам.

.                   .                   .

Пишут, что 22.02.1917 г. «Николай II, спокойный в хорошем настроении, попрощался как обычно с Александрой Федоровной, с детьми и выехал из Царского Села…»  Нет!.. Не мог Он, как пишут удалые  всезнайки писатели и ученые-исследователи, быть в «хорошем настроении» и попрощаться «как обычно с Александрой Федоровной, с детьми…» А. А. Вырубова вспоминала, что накануне отъезда «Государь пришел очень расстроенный. […]Пили чай в новой комнате за круглым столом. На другой день утром, придя к Государыне, я застала ее в слезах. Она сообщила мне, что Государь уезжает. Простились с ним … в зеленой гостиной Государыни. Императрица была страшно расстроена. На мои замечания о тяжелом положении и готовящихся беспорядках Государь мне ответил, что прощается ненадолго, что через несколько дней вернется». Это же подтверждает и другая подруга Государыни Ю.А. Ден:   «Государь намеревался остаться с семьей, но однажды (21 февраля 1917 г.) утром, после аудиенции генералу Гурко, он неожиданно заявил:                                               – Завтра я уезжаю в Ставку.                                                                              Её Величество удивленно спросила:                                                              – Неужели Ты не можешь остаться с нами?                                                          – Нет, – ответил Государь. – Я должен ехать».                                       Даже Его флигель-адъютант полковник А.А.Мордвинов, про себя удивлялся тому, что Его Величество так неожиданно решил выехать в Могилев. Адъютант Николая II был достаточно осведомлен, чтобы быть в недоумении: «Внутреннее политическое положение в столице настолько бурно и сложно, что надо находиться в Царском Селе – рядом с Петербургом!.. – который раз вглядывался в царственный лик Николая, пытаясь найти ответ,  но как всегда, на лице Его Величества – непроницаемая маска-портрет, подумал: – Наверное, действительно какое-то архиважное, сверхсекретное дело в Ставке, если так срочно и неотложно просит прибыть Императора начальник штаба Генерал Алексеев…»

.                   .                   .

В поезде ехала Свита: Великий Князь Дмитрий Павлович Романов, двоюродной брат Николая II; адмирал К.Д. Нилов, флаг-капитан, генерал-адъютант; генерал-майор Свиты А.Н. Граббе, командующий Собственным конвоем Его Величества; генерал-майор Свиты К.А.Нарышкин, начальник Военно-походной канцелярии; генерал-майор Свиты В.Н.Воейков, дворцовый комендант; генерал, граф В.Б.Фредерикс, ответственный за соблюдение придворного протокола; князь, генерал-майор Свиты В.А. Долгорукий, гофмаршал; С.П. Федоров, лейб-хирург. («… Предстояло ехать вкруговую: по Николаевской железной дороге до Лихославля, затем Вязьму, Смоленск, Оршу и Могилев…»)  В Литера А Императорский поезд сопровождал лишь  батальон (не в полном составе)  Собственного Железнодорожного Полка. (Неизвестно как, – казачий конвой оказался в поезде Литера Б ?!. Охранять Царское Село, остались привилегированные части – Собственный Конвой, Собственный Полк, Особый отряд охраны, Дворцовая полиция, а также большое количество агентов в штатском – это не полный перечень тех, кого оставил для защиты своей семьи Николай II. На просьбу Александры Федоровны, чтобы Он взял с собой хотя бы Собственный конвой, Николай  морганул по-баловски ожившими синими глазами, шевельнул усами: «Они тут нужнее!.. – и – уже стараясь даже шутить, – спокойно: – Видела,  какая у меня Свита: одни хенералы – они любого врага от меня отобьют своими пузами… – серьезно: – в Ставке у меня имеется собственный гарнизон: Батальон георгиевских кавалеров, одна сотня Собственного Его императорского Величества Конвоя, одна рота Сводного Его Величества Полка, команды Собственного Железнодорожного Полка, обслуживающего мои поезда, и ряд вспомогательных подразделений – противоаэропланная батарея, автомобильная рота, писарские команды…более тысячи одних чинодралов, да в придачу целые армии…»        Кроме них «Государя сопровождали: флигель-адъютант полковник герцог Николай Николаевич Лейхтенбергский; инспектор императорских поездов Ежов. В поезде Литера Б: за начальника Канцелярии министра Двора – церемониймейстер барон Рудольф Александрович Штакельберг; командир собственного Его Величества железнодорожного полка, генерал-майор Сергей Александрович Цабель; прикомандированный к Канцелярии министра Двора для описания поездок Государя, отставной генерал-майор Дмитрий Николаевич Дубенский; заведующий охранной агентурой полковник Василий Харитонович Невдахов; заведующий службой прессы чиновников Канцелярии  министра Двора А.В. Суслов; офицеры Конвоя железнодорожного полка, фельдъегерского корпуса, шоферы, прислуга. Комендантом поезда Литера А был начальник дворцовой полиции полковник Герарди, комендантом поезда Литера Б – полковник Ратко, а при обратном пути – подполковник фон Таль».

– Поеду один, в спальном… –  Николай II –  своему флигель-адъютанту Мордвинову,– Все туда занесите…Будьте в моем кабинете, постоянно держите связь со Ставкой и с департаментом полиции (для чего требовались короткие остановки), – мягко легко бесшумно открывая сам  дверь спального купе, – спокойно и твердо приказал: –  Передайте полковнику Герарди, чтобы на ближайшей станции перецепил Казачий конвой к себе!.. И связь …

…Наконец-то Он один в спальне вагона!..                                                           (Опочивальня Императора была обита сафьяном – интерьеры помещений Императора и Императрицы отличались. Каждая спальня имела три окна. В спальне Императора имелись: стол, диван, небольшой туалетный столик. Двойные светильники на стенах и умывальник. На каждой спальном купе дополнительно оборудованы небольшие комнатушки для камердинеров – у Императрицы – для камер-фрау. В вагоне был размещен паровой котел для отопления; туалетные комнаты, гардеробная.)

Сел на кровать-диван, отделанный кожей, светло-коричневого цвета в стяжку, высокая спинка (так же отделанная) закрывала стенку. Мягко глубоко провалился-прислонился к стенке дивана, голова упокоилась, уйдя по уши в хрустящую и испускающую, непередаваемо-умиляющий запах  кожи. Светло и весело от зеркальных бронированных окон. (Напротив длинный стол – заставленный приборами для письма и пепельницей – отдельно грудно  лежали пачки сигарет, папирос  – во всю спальню под окнами.) Нажал кнопку звонка. Дежурному офицеру велел «без чрезвычайных надобностей» не тревожить.                                                                   Как изумительно хорошо сидеть и смотреть спокойно из окон вагона, когда знаешь, что ты видишь все, а тебя не могут видеть даже напряженно стоящие в железнодорожной форме стрелочники (переодетые охранники), держа в руках жезла. Постепенно, сковавшее лицо статусное выражение «Император Всея Руси!» истаяло-исчезло и вырисовалось настоящее человеческое, данное природой – Его такого никто, наверное, и не видел (он сам трудно представляет себя, так, когда даже спит, не всегда убирается эта прижившаяся выражение-маска). Он очень хорошо запомнил день и час, когда она появилась. (Эта картина: дед с лицом белее простынь полусидит-полулежит на кровати с оторванными ногами – замотанными красными от пропитавшимися кровью бинтами – фантастически ужасающее видение и возникшие адовы чувства никогда не забыты… нет- нет да иногда без ведома и повода появляются перед глазами и тысячами шипастыми иглами пронизывают сердце-мозг!..– Вот тогда впервые и свело у него 12 летнего цесаревича лицо, и тогда все свои чувства он начал скрывать: вошло в привычку, закрепилось …) «Надо еще раз продумать-перепроверить свои  решения: опередить события!..»

… Он хорошо знал теории о революциях, – в том числе и марксистскую… «Все от Бога на Земле и во Вселенной!.. Но Бог не сам делает, а через события, физические процессы, закономерности, которые являются путеводителями и локомотивами всех процессов и явлений. А в человеческом – социальном – обществе делается через людей-личностей или определенных групп…» Вот почему Он в стране провел такие  реформы, так поднял уровень жизни, чтобы устранить противоречия, которые бы являлись причиной революционных событий. Но не учел того, что в обществе, где есть буржуазия, нельзя все у него отбирать или его законами крепко зауздать. Он теперь только понял, что какого врага в лице буржуа нажил!.. Им не нужен феодальный строй, который тормозит развитию промышленности, науки и прочее – средства производства не могут развиваться, благодаря феодальным производственным отношениям – об этом везде пишут и кричать буржуазные революционеры. И это действительно так: буржуазные революции в Европе подтвердили – взяв власть в свои руки, буржуазия построила капиталистические государства и на законных основаниях, не ограничивая себя, наживаются-капитализируются, эксплуатируя народ.   А Он, что сделал: пошел дальше по социальной лесенке: в стране национализировал многое, главное, передав государству ключевые отрасли производства, – такие как машиностроение и прочие;  здравоохранение сделал бесплатным (доступным)  народу – отобрав от врачей-бизнесмено; сделал и многое другое… – опередил время: такие дела могут делаться и создавать только на высшей ступени человеческого развития – выходить монарху и опережать время не нужно: иначе  тоже революция!.. Сел, рука сама знакомо стала нащупывать и доставать из-за пазухи коленчатого вида мундштук – отложил, распечатав пачку, взял папиросу, и судорожно, дрожа от наслаждения, широко раскрывая волосатые ноздри, стал внюхивать в себя еще живую зеленую табачную траву – восточно-сказочный табачный аромат, закурил… Три-четыре глубоких затяжек и Он на миг успокоился, движения стали замедленнее, мысли тоже перестали спешить, толкаться, заскакивать друг на друга…                                                                                                                    За окном холодный пасмурный февральский день, вот-вот начнет темнеть, – и одно и тоже: проплывает знакомый и то же время не знаемый пейзаж-вид, но как будто уже виденное и в то время неповторимое… Хорошо думалось и Он уже который раз про себя «проигрывал» план своих действий…          Теплый вентилируемый воздух очищал папиросный дым. Достал  мундштук впихал туда сигарету. Вновь затянулся. Смотрел как ароматная струйка дыма понималась и таяла… Вспомнил как впервые Он объявил, что национализирует производство вина в стране и монополизирует продажу. Это были первые Его шаги и действия в статусе Монарха – Царя –Императора Российского. Светское общество приняло такое решение весело, шутя: «Что это с ним, с нашим Николаем?..» – не верили, что все это взаправду и всерьез. Но не все  там были такие, которые, получившие свои родовые фамилия и богатые наследства, проводили время в шумных и умопомрачительно-сказочных и в то же время организованных и обставленных на высочайшем уровне балах, были и те:  богатые буржуа, купцы – ставшими таковыми благодаря своим умениям и способностям – уму, и совершенно другого морально-нравственного воспитания – не дворянского – точнее, отсутствия таковой! – кто попадал туда по знакомству, по нужде: заиметь связи, «авторитет» – они, как правило, придуривались, прикидываясь благородными, скрывая свое подлое происхождение и свои буржуазные хищные повадки и свою булимию, – только они поняли какая для них может катастрофа быть.  А когда Он действительно такое сделал, то страна получила столько возможностей материально поддержать социально – только одна бесплатная медицина чего и каких денег стоила!.. Многое другое…  Да, а он еще хотел табачное производство и промышленность также национализировать… Хватило ему и тех буржуа-врагов (смертельных врагов!) виноделов и виноторговцев, которые первые подключились к организациям революционным, наговаривая и натравливая на Русского Царя. А то, что этот Царь раздал бесплатно свои земли, все свои богатства передал в казну для организации военной промышленности, для Победы, то об этом молчат. Народ – по своей простоте и незнанию, а буржуа по подлости: узнай об этом все, то и им, буржуа, надо будет делать так же!.. Они по своей природе должны наживой и за счет эксплуатации жить… Так говорится в библие революционеров: «Капитал»…

Зазвонил телефон. Николай сразу даже не понял, что это – так глубоко и далеко ушел мыслями… После третьего звонка подошел к телефону, наставил телефонную трубку в ухо…                                                                                Докладывал полковник Мордвинов, что они едут без остановок. Император удивленно-возмущенно – в телефонный микрофон:                                – Почему без остановок!?..  Мне нужна телеграфная связь, чтобы знать: исполнены ли приказы о направлении четырех гвардейских частей в Петроград?.. Нужно передать  срочный   приказ начальнику штаба!.. Быть в курсе: началось ли наступление нашей армии на Турецком фронте?.. И как идет?.. Через полчаса доложи мне об исполнении!..                                                        Стоял смотрел в окно, удивляясь: «Как можно не исполнить мой приказ?!.» Уже кое-где замелькали огоньки в окнах домов, домиков,  зажженные фонари  на полустанках, небольших станциях… («И с Аликс надо поговорить – письма-наставления от нее почитать – а как без этого: без наставлений-пожеланий!..»), (постепенно успокоился и поневоле  про себя даже  радовался:  позавчера  Русская армия заняла Кангавер на Хамаданском направлении – все-таки победа – начало!..)

… Спомнил вчерашний разговор с Аликсом о телеграмме Михаила Васильевича, когда Она поймала Его в кабинете. Волнуясь (белея и краснея):     – Нэ понимаю, что могло там случиться такого, чтобы ты обязательно там присутствовал?!.                                                                                                     – Я с ним еще раз связывался: «…генерал Алексеев настаивает на моем приезде. Я съезжу и проверю лично. Я уже говорил тебе, что не задержусь там дольше, чем на неделю… Согласен с тобой, что мне следует быть именно здесь»…

… Вновь – мысли: « … Значит по-научному: должна в России произойти революция:  буржуазная, буржуа будет руководить и организовывать, – сама в драку не полезет, а плодами воспользуется: возьмет власть в свои руки и вместе с ней все что можно прибрать-присвоить – тем паче Мое и родовое династийное Романовых!.. А те, кто сражались за революцию, они будут потом в кровавым по’том зарабатывать им капитал… А сколько трудовых людей, семейных провоцируют-направляют на противозаконные действа!..– дернулся ус от возмущения. Потребовалось минуты 2 – 3, чтобы успокоиться, ввести себя в обычное состояние уравновешенности. Вновь – думы-обдумывания… Задумалось о ней (Аликс): – Много знает она, в курсе всяких дел, благодаря своему уму и положению и связям, но все равно недостаточно, чтобы все знать – тем более знать мои планы и противодействия революционным выступлениям – лишь бы не вооруженным!.. Чтобы кровь не пролилась, а так сил достаточно… Но эти безбожные буржуазные вожди-революционеры типа  гучковых и милюковых армию хотят так же как и часть несмышленого народа направить на свержение «устаревшего царского строя», но!.. Офицеры-дворяне в принципе не могут изменить (не мне лично) Присяге – Государю и Вере!.. – вытащил потухшую сигарету из мундштука и положил на пепельницу и, повернув голову влево (там висела уменьшенная копия иконы «Казанской Божьей Матери» в конце стола на уровне окна), перекрестился с легким поклоном (один – рядом никого нет) и тут же удивленно-восторженно: – Во какая: когда сюда входил, не было – не висело, значит, теперь и мой адъютант у ей в подсобниках ходит!.. Ну, ну!.. Господи! Лишь бы она, беззаветно и безумно преданная мне, не помешала…– Вновь красиво и умело по православному перекрестился и вслух (в полголоса) проговорил (посетовал на Бога):                     – Господи! Если бы не Твоя помощь Западу, то и войн не было бы и революций в России не было бы, так как сами, без католического Запада, русское буржуйство не способно и не в мочь свергнуть Тобой данный мне титул!.. Ведь уже второй раз приступает Запад войной и революцией: вековой наш сосед – больше – недобрый, завидущий, спесивый и корыстный!..»                                                                                                                   У Николая Александровича, согласно поступившим донесениям, теперь уже сложилось представление: что после подлого и зверского убийства Григория Распутина (перекрестился и попросил прощения у Старца, что не смог уберечь, подумал про себя: «Как убивали  жестоко!.. Как после такого могут они себя дворянами, христианами считать?!. Любой истинно верующий после такого ушел бы в монастырь на вечное покаяние!») сложился заговор против Его, во главе встал Александр Гучков, (а Михайло Родзянко по своей бестолковостью и безвольностью поневоле помошником у него становится…)  к нему примкнули бывшие вожди праволиберального «Прогрессивного блока» и партии «Октябристов», а также  деятели Земгора и Военно-промышленного комитета. Активное участие принимал в заговоре и лидер кадетов Павел Милюков. К ним присоединились из Думы Некрасов, Терещенко и другие… Собираясь, они строили различные планы свержения Николая II, до немоты спорили, как избавиться от Императрицы или удалить Ее от власти окружения царя. После расправы с Царской семьей Николая, предполагалось установить в России конституционную монархию. Выделялись члены Думы во главе с Родзянко, которые делая симпатию великим князьям, поддерживали-оправдывали великих князей, оправдывающих свое предательство Царя-Императора НиколаяII тем, что иначе монархия падет от мятежа «плебеев»…                                                                    А.А. Спиридович довел до сведения Царя, что 1 января этого года заговорщики предложили великому князю Николай Николаевичу возглавить Империю вместо своего племянника. Николай Николаевич отказался.  (Но до сего времени о сделанном предложении не рассказал, не предупредил  Николаю II, а царствующий племянник делает вид, что не знает: зачем еще дополнительно травить врага.)  Тогда заговорщики решили, что главой государства может стать брат Николая II Михаил Александрович в качестве регента при малолетнем наследнике престола.  Такой замысел возник из желания совершить бескровный дворцовый переворот, так как представлялось недопустимым заставить сына и брата присягнуть через лужу крови. Надо было вынудить Государя подписать отречение с передачей престола законному наследнику. Без поддержки армии дворцовый переворот совершить было невозможно! Но, со слов генерала Брусилова: «К февралю 1917 года вся армия – на одном фронте больше, на другом меньше – была подготовлена к революции. Офицерский корпус в это время также колебался и, в общем, был крайне недоволен положением дел…» Потому Гучкову удалось привлечь к участию в заговоре командующего Северным фронтом генерала Рузского. (Его в свое время не оценил-обидел – как про себя считал генерал – Николай II, который был очень строг и требователен, – благодаря чему остановил наступление германцев, наладил военную промышленность и подготовил Армию, создав огромные резервы, к победоносному наступлению – дни оставались до победоносного наступления.) Рузский, в свою очередь, подговорил-уговорил еще нескольких командующих фронтами, в том числе генерала Брусилова. («Луцкий прорыв» – современники не знали о «Брусиловском прорыве» – 11 мая 1916 года командующий Юго-Западным фронтом генерал А.А. Брусилов получил приказ Верховного главнокомандующего Николая II в ближайшее время совершить отвлекающие маневренные наступательные действия «с целью оттянуть часть сил противника с итальянского фронта, где итальянские войска потерпели сильное поражение». «Была согласована дата наступления…» За несколько часов да начала запланированной артподготовки перед наступлением начальник штаба Ставки Верховного главнокомандующего генерал М.В. Алексеев сообщил приказ Верховного главнокомандующего, что наступление должно быть только на одном участке фронта. М.Брусилов категорически отказался выполнять приказ – хотел по всему фронту. Генерал Алексеев не смог настоять выполнять приказ Брусилову, хотя знал, что без резервов и, не имея превосходства над противником, идти в наступление по всей ширине фронта без артиллерийской атаки – безумие!.. (Начштаба не хотел рисковать: «Иначе наступление  могло бы быть сорвано».)  В итоге наступления на Юго-Западном фронте летом – осенью        1916 года   «ввиду больших потерь – в ходе боев были израсходованы последние ресурсы русской армии, а моральный дух армии подорван». «Юго-западный фронт Брусилова потерял с 22 мая по 14 октября 1916 г. 1650000 человек». Это превысило потери Германии и Австро-Венгрии. Разложение русской армии связывают с крахом надежд на развитие успеха в результате наступления Брусилова. Если на первом этапе «наступления» Брусилова       русские войска продвинулись в глубь территории противника, захватили пленных, взяли трофеи, ценой иногда донельзя тупой кровопролитной лобовой «мясорубкой», что не могла понизить моральное состояние солдат и офицеров, то второй этап был сокрушительно провальным!..                                                                                        Вот  почему Император Николай II отказался утвердить представление Георгиевской Думы при Ставке Верховного Главнокомандующего к награждению А.А. Брусилова орденом Святого Георгия 2-й степени.               [А. Брусилову не раз говорили, что он дважды предал  свою Родину: вначале Царскую          Россию, затем Буржуазную, перебежав в Рабоче-Крестьянскую Красную   армию. И с наукой (военной) не поспоришь: общепризнанной научной признана тактика ведения наступательного боя c применением артеллерии (для чего она изобретена!), а не кидаться на врага без выстрела с саперными лопатами.]                                                             ((Как потом прояснилось Николаю Второму, судьбу заговора решило практически равносильное присоединению к изменникам-заговорщикам, действия М.В.Родзянко, который убедил начальника Генерального Штаба генерала Алексеева и главнокомандующих фронтами в том, что он он держит всю обстановку в Петрограде в своих руках и ему нужна помощь Государя: создать ответственное Министерство для управления страной, а самому Николаю Второму уйти в отставку, передав престол своему наследнику, и будто бы только это успокоит народ и не будет революции. В свою очередь Николай поверил своему Начштаба Алексееву и рапортам командующим фронтами и Балтфлотом и Н.Рузских. К тому же Алексеев предложил срочно менять Председателя Правительства и распустить-разогнать Госдуму…             Сейчас Его тревожило (Сам Себя Он одергивал и успокаивал – не помогало) то, что так настойчиво генерал Алексеев настаивает на личном присутствие Верховного в Ставке. Николай всяко думал  о чем собирается «переговорить» начштаба (по телефону не скажешь все: прослушивается)…     Правда, на интересные и угрожающие выводы наталкивали Государя ряд обстоятельств, которые Он знал: 4 января генерал В.И. Гурко при посещении Петрограда встречался М.В. Родзянко  и  заявил ему (ополоумевшему от радости), что «если Думу распустят, то войска перестанут драться». («Может это наговор?..»))

Охранное отделение сообщило в Департамент полиции, что здоровье М.В.Алексеева неожиданно улучшилось, что он срочно выезжает  в  Ставку. Не дожидаясь возвращения Алексеева, и.о. начальника штаба Верховного Главнокомандующего генерал Гурко 5 февраля из Могилева убыл в Петроград. С 5 по 17 февраля Ставка Верховного главнокомандования оставалась без руководства! Согласно военного времени, за такое требовалось отдать под трибунал!.. (Задергался правый ус, Николай разгладил, дернул больно – ус улегся, успокоился.) Немного терпения, спокойствия и Он, как всегда неожиданно,  напомнит и все поставит на место, сделает legae artis… «… Подготавливают великие события, которые опрокинут весь уклад русской жизни, и начнется это с уничтожения армии – фронтов – Российской империи!..» Такое совершить и кем!?.  Николай II был в не состоянии верить в такое и представить. («Это же предательство Родины, Веры и своего народа!..») Но, прокручивая в мыслях события и факты, все меньше осталось надежды и веры… «Сомнения прочь: все свои действия Гурко выполнял и выполняет по поручению «заговорщиков… Вот почему Алексеев вышел пораньше: чтобы устранить Гурко от управления Армии – это одна из основных причин срочного ввзова Меня …»                                ((13 февраля Гурко неожиданно появился в Царском Селе и, пугая дежурных офицеров, что у него секретнейшие, срочные  сведения для Государя, прорвался к Николаю II, который внешне спокойно-любезной маской на лице принял его в своем кабинете. Генерал Гурко официально по военному доложил, что Председатель Государственной Думы попросил доложить: «Подготовлен переворот и совершит его чернь». Царь спокойно закурил, встал, прошелся к окну и обратно, стоя:                                                     – И кем он подготовлен?..                                                                                         Грузный Гурко не спеша поднялся с кресла, заговорил-рассказал то, что и без него Николай знал.                                                                                           – И что нужно сделать, чтобы чернь не совершила переворот?..                            Гурко заговорил-загуркал, как по заготовленному, начал убеждать Николая II, чтобы ввел Он ответственное Министерство, что иначе пострадает «наше международное положение, отношение к нам союзников…» Дальше уже Государь его слушал, внутренне взволновавшись, думал… Заявление его было тревожным сигналом. Император не мог не понимать, что он  явно  не от себя говорил, а выражал мнение определенной и весьма влиятельной, уже достаточно организованной и системной группы «свергальщиков», – куда должны примыкать и военные («без Армии меня не смочь не только заставить передать Престолонаследие, но даже что-то малое предпринять!») – и не просто выражал, но предупреждал-угрожал, чтобы Он сам, без борьбы-сопротивления отказался от законной власти, полученной Им по наследованию. («Значит донесения полиции и жандармерии о том, что в войсках активно и подпольно  «работает» Великий Князь Николай Николаевич, чтобы произвести государственный переворот, могут быть верны?!»))                                                                                                                        После, вечером, сделал дневниковую запись: «13 февраля. Начало Великого поста. С 10 час.[ов] принял: […] Гурко. Последний меня задержал настолько, что я опоздал вовсе к службе».  Наш последний Русский Царь-Император писал дневники нам, чтобы мы, «правильно»  прочитав их, узнали то, что Он хотел сказать-передать и для этого нужно «умеючи и знаючи» нам вновь прочитать и перевести для общего правильного понимания-сострадания!..  А  Он писал таким манером и языком («больше о погоде»),  чтобы они (дневниковые записи) не были уничтожены – дошли, и писал главные, узловые, «моменты жизни» Его и его семьи – России. И, читая Его запись: « опоздал вовсе к службе»,  мы понимаем какого громадно-важное было сообщение (намерено-умышленно) от генерала Гурко, что глубоко верующий Царь Николай в первый день Великого поста пропустил богослужение!..                                                                                                                   На второй же день о Гурко по требованию Николая II была представлена докладная из Департамента полиции.  Выяснилось, что Генерал Гурко часто встречается с Гучковым, с союзными представителями, является связным и одновременно исполнителем Николай Николаевича, который практически взял власть и руководство Армией через Гурко – во всяком случае, с Великим Князем не разрывали связи, как с бывшим Верховным, и с ним были большие надежды у начальников фронтов – возможно и Флота. (Не трудно догадаться какие.) А иначе как можно объяснить, что Гурко нагло и безбоязненно стал саботировать приказы Императора. («Вот как оставлять Ставку без внимания!..») Николай II приказал перевести с фронта в Петроград Гвардейский экипаж, но приказ был «не понят» генералом Гурко. Вторичный приказ о переводе тоже был не исполнен: под предлогом карантина, Гвардейский экипаж  Гурко задержал неподалеку от Царского Села.         Только после третьего приказа Гвардейский экипаж прибыл в Царское Село. (Но не в Петроград!) То же самое произошло и с уланами Его Величества. Было ясно, что действия (точнее, не действия) генерала В.И. Гурко – не экспромт, ни следствие его единоличной воли…     Николай II приказал срочно  перевести с фронта в Петроград  четыре полка гвардейской кавалерии. Не успел приказ дойти до командиров частей, а А.И. Гучкова уже уверил герцог С.Г. Лейхтенбергский, что приказ Императора не будет исполнен…                                                                                             …Звонил полковник Мордвинов: докладывал, что комендант поезда, просит не останавливаться, так как поезд Литер Б идет без остановок до самого Могилева и у него с ним нет связи, на станциях не спокойно… Николай положил трубку, нажал звонок: вызвал обслугу. Протиснулся в мундире железнодорожника вагоновожатого Царского поезда прислуга. (Судя по такой внушительной внешности и грозного бородатого лица, конечно, – переодетый полицейский.)                                                                         – Теплого подогретого крымского пунша    и ужин…                                           Сел за стол, перед тем как поднести к губам пунш, перекрестился, глядя на позолоченный блестящий в свете горящих лампочек оклад иконы, прогнусил в полголоса:                                                                                                   – Господи, не для питья-веселья, а как лекарство принимаю…                              Николай понимал, ему надо в эту ночь выспаться, но он выскреб среди стопки книг книгу французского писателя о завоевании Галлии Юлием Цезарем, которую начал читать еще, лежа в теплой домашней постели, подложив под голову две подушки из лебяжьего пуха, продолжил читать, стараясь хотя бы на время уйти из реальности в виртуальный мир…       Не получалось. Позвал прислугу и попросил  разложить на большом диване постель, покурив,  лег спать… (Свет просил не выключать.)

.                   .                   .

Пусть ликуют те, кто хотел заманить в «ловушку» – в Могилев  –Государя: Он едет туда. По тому, как много было тех, кто хотел, чтобы Николай II уехал в Ставку (подальше от Петербурга) можно сказать, кто способствовал и помогал свержения Царя Русского. В первую очередь хотели этого члены Царской Семьи Романовых (во главе с неформальным главой фронды Великим Князем Николай Михайловичем Романовым, прозванным за радикальность своих взглядов Филиппом Эгалите): вот только два примера: 10 февраля Великий Князь Александр Михайлович специально приехал в Царское Село, где, встречаясь с царской четой, «усиленно настаивал на скорейшем возвращении Ники в Ставку». Михаил Александрович убеждал своего Августейшего брата, что «в армии растет большое неудовольствие по поводу того, что Государь живет в Царском и так долго отсутствует в Ставке». Позднее (в пути), в своем телефонном разговоре с Николаем, М.В.Алексеев все-таки намеками сообщил Ему, что срывается подготовка к запланированному наступлению, и по его наблюдению, кажется, в Ставке зреет военный заговор и Его присутствие необходимо!.. (Слышно было, как временами обеспокоенно дребежжал голос генерала Алексеева.) Надо сказать, что 21 февраля, опережая Николая II, в Могилев спешно отправился Гурко. Накануне отъезда на квартире у его брата А.И. Гучков собрал членов Прогрессивного блока с приглашением военных (кроме Гурко там были Рузской, Крымов и некоторые другие и из силовых структур), где еще раз согласовали свои действия и участие в разработанном плане «переворота».    Организаторы и руководители и все исполнители Февральской (Буржуазной) революции действовали синхронно  хладнокровно-умело, – отворачивая свои морды от церковных куполов с крестами и от святых ликов на иконах!.. Ссылаясь на снежные заносы, («Никаких снежных заносов в феврале 1917 года не было!») Петроград снизили снабжение хлебом, в столице запускали слухи, которые ползли по городу, заползая в каждый – особо в рабочих кварталах – дом, что с хлебом будет еще хуже: ограничат выпуск хлеба, потому вот-вот введут карточки, и люди, особо семейные, бросались искать хлебные лавки и, найдя, сметали с прилавок все – вплоть до хлебных крошек. С другой стороны горланы-агитаторы спесивые и одуревшие от вседозволенности, многочисленными группами шастали по заводам и фабрикам: оттаскивали работающих от своих станков, гуртовали их в стада, суггестируя, направляя против  царской власти,  поднимали рабочих на стачки, те от злости («ни работать не дают, ни жить!») выходили с плакатами – где были написаны справедливые на тот момент требования, –  даже кое-где с песнями, а куда деваться: не выйдешь без работы просидишь – ничего не заработаешь, выйдешь как все, – хоть заплатят. К ним приводили и присоединяли страдающих от безделья и скукоты, отъевшихся на каше, солдат из многочисленных тыловых частей, многие из которых уже побывали на фронтах, были ранены и они уже не хотели вновь ходить по колено в снегу в окопах и ночевать в сырых блиндажах – воевать, а такое могло быть, как шептали им в ухо, если не совершить революцию, не убрать Царя. Работали только  в Государственной Думе (круглосуточно, забыв своих жен и детей), где все члены думы, объединившиеся в крепкую оппозиционную коалицию, вели постоянный контроль за событиями, когда нужно и куда нужно посылали, выбрав самых бойких и ярых, своих представителей, которые от имени Госдумы наводили порядок (точнее беспорядок), который был нужен для противников законной государственной власти… Одновременно работал штаб заговорщиков, которые все-таки выпроводили (так им казалось) Государя на фронт, чтобы совершить с Ним величайшее злодеяние (в случае,  если Он не подпишет отречение, стоял вопрос о возможности Его физического устранения!).

.                   .                   .

… Николай II,  как от толчка, проснулся – короткий тревожный сон не успокоил, не дал отдых,– закурил. Он не мог позволить убить себя (урок деда!), а, как будто, идя на поводу у изменников-бандитов-революционеров буржуа, поехал в Ставку (хотя после последнего разговора со своим Начштаба Он уверился, что Ему действительно нужно немедленно прибыть туда), зная, что там они могут попробовать устроить какую-то «ловушку». «Пусть они попробуют такое сделать, когда я издам приказ о начале наступления, согласно уже утвержденного мною Приказа. («1. Нанесение главного удара из районов 11 и 17-й армий в Львовском направлении. 2.Развитие в то же время наступления на Румынском фронте, с целью разбить находящегося перед армиями противника  и занятия Добруджи. 3. Ведение вспомогательных ударов на фронтах Западном и Северном. Собственной Его Императорского Величества рукой написано: «Одобряю» 24 января 1917 года».)  Пусть попробуют не выполнить! Такой приказ не саботируешь: расстреляю, согласно военного времени; всех старых генералов Николая Николаича заменю; в Петроград и в окрестности переброшу войсковые части!.. Сил достаточно подготовлено и стянуто к фронтам, чтобы победить… И тогда притихнут огалделые свергальщики, возликует народ и снова пойдет жизнь в России своим чередом… Господи! Благослови меня на дела державные и помоги!..» Еще раз вспомнились (теперь уже по-хорошему, с надеждой) заверения А.Д. Протопопова о том, что «ситуация в столице находится под контролем» – сопнул носом, уткнувшись в подушку, уснул… (Но все равно спал, видя мутные, вязкие тревожные сны, пытаясь, все что-то решить-сделать.)                                                                                                                 – … Государь, Бологое!..                                                                                     – Ну!.. Договаривай!.. Что, о?!. Нельзя подъехать к вокзалу и соединиться с телеграфной станцией?!.  (Первый раз видел такого – это был не Николай тишайший, со всеми любезный, соглашающийся         – адъютант Мордвинов вздрогнул, ужаснулся: «Вдруг он начнет… Такой  свирепый, – на вепря стал похож!..») – но в следующее мгновение услышал дрожащий, но уже спокойный голос (и лицо Его постепенно приняло обычное царсвенно-любезное выражение).  – Подключайтесь напрямую к телеграфной линии, к проводам. Машинистку посади на прием и печатание!.. Я отсюда буду говорить …  Никого не надо: сам буду расшифровывать-читать и диктовать… (Николай II азбуку морзе мог читать на слух!)                                 Вначале прилетели телеграммы – письма от Александры Федоровны, где она, сообщая  о себе и baby, просила-наставляла – как всегда – как себя вести и что делать. Николай усмехнулся снисходительно (такое можно позволить без нее). Когда прочитал сообщение Охранного отдела полиции, побледнел, еще раз прочитал теперь уже спокойно, уверовав в себя. «Господи! Услышал все-таки мои молитвы! А то чуть до греха не дошел – Протопопов не подвел – все  улаживается и гвардии не требуется …». – Николай перекрестился, глядел на Мордвинова – тот отошел на дальную сторону стола. Теперь Он знал, что все что Он сделает, не будет не по- христиански, Ему не будет совестно перед Аликс (которая для него была в Жизни Всем – в Этом Земном и в Том Вечном!) и своим, – вверенным Ему Богом, –  Народом!.. Глаза ожили, зажглись синим светом, улыбаясь, продиктовал (по телефону) машинистке-телеграфистке письмо Александре Федоровне (пришлось по-русски): поблагодарил ее за письма, написал, что у него все хорошо… Оставшись один, зевнул,  потянувшись – до хруста, крестясь, кося глазом на икону Божьей матери, поблагодарил  Ее…

.                   .                   .        

 

 

                             

23 февраля 1917 года.

Холодно в Петрограде для этого времени года: минус 15 градусов. День начинался как обычно, если не считать, что каждый день то тут, то там собиралась толпа и начинала орать, выскакивали из нее самые ярые, самые горластые и спесивые и, заскочив на какую попадя возвышающуюся ступеньку или, рядом стоящую мужицкую телегу и начинал речь-ор. Вокруг проходящие, любопытствуя, останавливались, слушали вопленную истеричную речь, некоторые «заводились» и сами начинали выступать.   А любопытный и гораздый до шумства и зрелищ народ, терпеливо, преодолевая уличные неудобства, подтопывая ногами (согревая ноги), тешил свою неуемную душу, слушая такие речи, за какие в мирные спокойные времена городовые и толстые могутные жандармы уволокли бы за руки куда следует, а оттуда возвращались люди через годы, уже  притихшие, больные,  седые…

.                   .                   .

Где бы не находился человек, ощущал какое-то жуткое беспокойное чувство и шло оно не изнутри, а с наружи, как будто весь Петроград  пронизан-наэлектризован этой энергетикой… Люди не могли оставаться одни, выходили на улицы, встретив таких же, превращались в буйную толпу и шли, чтобы вместе с такими же возбужденными и решительными «делать» революцию… Но при этом у них очень сильно обострялось понимание к справедливости и они, в обычное время далекие от политики, начинали интуитивно понимать и разбираться в речах выступающих и агитаторов. Уже почти забытые лозунги и призывы Первой революции вновь стали кое-где слышаться. Редкое выступление большевика проясняло ситуацию, заставляло задуматься и понять, что нужно делать – их осталось единицы (редко кто из них уцелел от «посадки» или ссылки), в столице не было ни одного члена ЦК, а лишь бюро, сама партия РСДРП (в свою очередь расколовшаяся на большевиков и меньшевиков), создала два центра для работы и руководства в России и заграницей, и несмотря на всякие устраиваемые ей преграды, продолжала работать, благодаря гениально созданной структуре и системе работы партии в условиях подполья в стране, продолжая набирать новых членов партии (постоянно обучая их даже в тюремных условиях и на  каторге), расширяя территорию и привлекая более глубокие социальные слои населения. Конечно, опыт революции пятого года не был забыть и вновь стал применяться. Вот почему большевики отличались, правда, и меньшевики в то время не отставали еще по теоретическим знаниям и практическим действиям и, главное, последние были тогда в абсолютном большинстве и имели еще какую-то веру среди трудящихся. («А как же: члены социал-демократической рабочей партии!») Да, сторонников большевисткой фракции (ленинцев) относительно было намного меньше в это время в столице и они, казалось, ходили в подсобниках у меньшевиков, но на самом деле это были, истиные руководители – навигаторы марксистко-ленинских учений и для справедливости надо сказать, что обе фракции еще работали вместе, и меньшевики в своих действиях поступали, как истинные марксисты (цель была одна: буржуазная революция: свержение царизма в России). Только партия РСДРП, имея ясные цели (Программы), ставила такие же ясные цели и задачи, ведя за собой трудящихся, объединенные также одной целью: освободиться от невольного наемного труда, который, давая минимальные возможности к жизни, больше обогащал хозяина, чем делал жизнь работного человека счастливым и сытным – хотели работать на себя, а не на хозяина, и не хотели несправедливой жизни, когда одни живут в пренасыщении, а другие, соблюдая «диету» во всем. Люди не должны быть неравными: богатыми и бедными – врагами!.. Во время буржуазной революции большевики и меньшевики  в одной паре-упряге  делали революцию и у них получалось: рабочие восставали, солдаты, нарушив присягу, предав своих командиров, подняли оружие на самое священное: на своего Царя-Императора, которого они должны были защищать (для того их и призвали в Армию, обучили, одели в военную форму и дали в руки москина) – правда, за их шинели хватались эсеры, которых они в первое время, уважая и слушая, не стряхивали с себя. Большевики были своего рода катализаторами, благодаря чему успешно шел революционный процесс!..

 

.                   .                   .

Если первые дни февраля Русское бюро ЦК РСДРП (б) во главе с А.Г. Шляпниковым тормозило активную деятельность всех политических групп и организаций подполья и было против выступления в ближайшие месяцы 1917 года, но под давлением и их активными действиями (участие в демонстрациях) рядовых членов партии,         Шляпников «проснулся» от растерянности и вошел в явь – вместе с ним засуетились-забегали и другие члены бюро.   Теперь в партийных организациях РСДРП постоянно «шли» собрания, в тайных типографиях печатали листовки, которые тут же доставлялись многочисленными добровольными курьерами-помощниками по назначениям. Самые решительные и смелые выступали на митингах, шли с рабочими в колоннах демонстрантов, призывно горланя революционные лозунги. Большевики становились большевиками: Русское бюро ЦК и оставшиеся после ареста члены Петроградского комитета РСДРП(б) дали партийным организациям директиву «максимально развивать начавшееся движение». (Руководство партией во главе с  В.И. Лениным – Заграничное бюро ЦК – находилось в эмиграции.) Надо признать, что у большевиков было недостаточно сил, чтобы в организационном отношении охватить весь массовый революционный поток, но, не смотря на наговоры (уже в то время!..) на них,  они набирали авторитет среди рабочего трудового люда, каждому трезвому человеку они были гораздо ближе и понятливее, чем их многочисленные братья по партии: меньшевики, никем не отстреливаемые, не вылавливаемые  и не сажаемы, продолжавшие полировать сидения думских кресел, отращивая животы за счет казенных денег. Хотя, надо повториться,  в  буржуазной революции пути у них были едины, и они по-братски – иногда – ворча-споря между собой – делали революцию: вели народ за собой и только после того, как активно, подключились революционеры РСДРП (для справедливости: в основе меньшевики), имеющие ясные цели и программы, сделанные на научной основе, «пошла» буржуазная революция!..

.                   .                   .

 

Из сообщения охранного отделения от 23-го февраля 1917 года: «23-го февраля с 9 часов утра, в знак протеста по поводу недостатки черного хлеба в пекарнях и молочных лавках, на заводах и фабриках района Выборгской части начались забастовки рабочих, которые затем распространились на некоторые заводы, причем в течение дня были прекращены работы в 50 фабрично-заводских предприятиях, где забастовали 87,534 человека рабочих…»

.                   .                   .

Официально принято считать началом Революционных событий Второго этапа Великой Русской революции демонстрации 23 февраля в Петрограде, хотя до этого: то тут, то там по всей стране, а не только в столице вспыхивало – загоралось, тушили, но не до конца и продолжало дымить, временами вновь загораясь!..                                                                           Все, кто делал революцию: от организаторов и руководителей (в том числе члены партий, готовивших и участвовавших в перевороте-революции) и до исполнителей знали, что они делают: Революцию!.. Запад: организатор и одновременно спонсер и советник-руководитель и Второй Русской Буржуазно-Демократической революции действовал очень уверенно нагло – агрессивно, без сомнений в своей правоте действий.  Так английский посол Джордж Бьюкенен и английский консул и разведчик Роберт Локкарт очень активно начали общения с лидерами Февральской революции именно перед 23 февралем семнадцатого года. Бьюкенен – с главными думскими заговорщиками: Гучковым, Милюковым и двурушником Родзянко в Петербурге, а Локарт постоянно сидел у телеграфного аппарата и часами держал связь с Москвой:  обсуждал  с князем Львовым, М. Челноковым, В. Маклаковым, А. Мануйловым и Ф. Кокошкиным «революционные» вопросы.  Бьюкенен продолжал, провоцируя,  кричать, что он сомневается в том, «что нынешнее русское правительство будет оставаться у власти».                  За несколько дней до начала Февральской революции Россию покинула английская делегация, во главе военного министра Великобритании лорда Альфреда Мильнера, до этого члены делегации под руководством Мильнера активно общались с заговорщиками. (Понятно о чем они говорили и чему учили профессиональные военные – по совместительству опытные специалисты по смене правительств, шахов, падишахов!..)    Благодарность за науку и помощь князь Львов вручил Мильнеру меморандум, где говорилось, что отсутствие в России конституционной реформы приведет страну к катастрофе; даны были обещания провести революцию с целью свержения монарха,  указаны даже  сроки начала революции. («Во-о, мы, русские буржуа, какие способные подлецы!..»)

.                   .                   .

… Кое-где (еще редко) в Петрограде митингующие и демонстранты к своим лозунгам «Хлеба!» начали добавлять плакаты с надписями: «Долой войну!» и «Долой самодержавие!», самые ярые стали набрасываться и драться с полицейскими (пока еще бойцы из иностранных штурмовых отрядов, наблюдая со стороны лишь усмехались – им еще не был отдан приказ …)  …

.                   .                   .

Да, были и сомнения у некоторых, но не о возможности буржуазной революции в России, а только о сроках ее начала. Даже руководитель РСДРП, ученый – марксист В.И.Ленин (один из его величайших трудов «Материализм и эмпириокритицизм» – является фундаментальным камнем современной научной философской науки, – сразу после издания, стал широко популярным в общественной интеллигентской среде – особенно среди социал-демократов, которые осознав свои действия по отношению махизму, ахнули, и тут же, многие, разругавшись, развелись с отзовистами, ультиматистами и махистами и бросились в объятия большевиков)  сомневался в сроках революции. (Он в своих  научных статьях, работах писал, «что можно знать причины, улавливать тысячи признаков приближения революции, но никому не дано предсказать ее повод, а уж тем более – дату начала».  Ленин не раз повторял, что революция «это – результат «Объективного хода вещей». В «Социал-демократе», вышедшем 31 января 1917 года, Владимир Ильич разъяснял: «Революционная ситуация в Европе налицо. Налицо величайшее недовольство, брожение и озлобление масс ». И все-таки – «таких революций не бывает, чтобы можно было наперед сказать, когда именно революция вспыхнет, насколько именно велики шансы ее победы». За два месяца перед Февральской революцией он еще раз повторил, что ни один, какой бы не был опытен и знающий революционер, не может предсказать:  когда и какой случай взорвет Россию.)  Он, как ученый, разработал и создал теоретическую научную базу марксистко-ленинского учения, опираясь на которую велась активная научно-правильная практическая работа. Уже тогда  четко была разработана структура партийных организаций РСДРП  – от центра до низших звеньев партийных групп, управление, определены функциональные обязанности – система определенная и направляемая Программой и Уставом работала даже в нештатных ситуациях самовосстанавливаясь и поправляясь. (Уже в этом проявилась величайшая гениальность – тысячекратно умноженная его трудоспособностью  – В. И. Ленина – Вождя!)  В январе 1917 года он писал (все-таки сомневаясь), рассматривая возможные политические комбинации, что нам придется «иметь дело с правительством Милюкова и Гучкова, если не Милюкова и Керенского». В том, что в России в скором времени произойдет буржуазная революция Владимир Ильич «теоритически» не сомневался: доказательством служат его записи в записных книжках, где он категоричен: «Der Sturm naht!»

… Запрограммированные, обученные члены партии РСДРП (не посаженные, не сосланные, а это: меньшики) вели трудовые революционные массы на штурм царизма, но без помощи Запада, других партий, в том числе буржуазных, и, в частности,  подлецов-либералов, предательства Царя генералами (высшего командного состава), членами императорского двора, сами планировавшими сменить Николая II, и то, что армия перешла на сторону Русской Буржуазной революции (во время Первой Русской Буржуазной революции Армия в своей основе осталась верна воинскому долгу: не предала своего Царя-Императора!), партия РСДРП не смогла бы совершить революцию, максимум  организовала кровопролитие-бойню, гражданскую войну, которая все равно закончилась бы захватом власти буржуа: объективные факторы не были еще готовы для социалистической революции, где вождями могли бы быть большевики (в феврале 1917 года их в таком понимании, как большевик-революционер-марксист-ленинец, не было!). А так был произведен почти бескровный захват власти русской буржуазией путем нелегитимного  – путем обмана-подделок документов отречения – отстранения от власти Николая II, т.е. был совершен незаконный акт захвата власти, но разве для буржуа (независимо от какого гоминоида его происхождение),  у кого паразитарно-психо-физиологические понятия жизни, это имеет значение!?.

 

.                  .                   .

… Да, вначале день начинался обычно, но все-таки этот день не был  необычным: Царь Николай II выехал в Ставку и он на какое-то время оставался без связи с Петроградом и в неведении, что делалось в столице; и 23 февраля был пресловутым революционным женским «праздником 8 марта», вот почему  в такой день организаторы забастовок так легко и массово смогли поднять женщин, которые вспомнив все свои обиды (бы’ли и небы’ли), вековую эксплуатацию, как домашню, так и общественно-трудовую, – а тут еще хлеба нет! –  («Хлеба досыта и то не поешь: ни дети мои, ни сама!») – доведясь до страшной ярости, уже до обеда выскочили почти все работницы текстильных фабрик Выборгского района на улицы, проспекты и привычно, как заведено, – побежали от них делегатки по другим заводам, чтобы индуцировать  и другим женщинам свою революционную ярость…(Страшнее бабьего бунта, наверное, была только атака монголо-татарской конницы! – правда, вместо татарского «урррах»,  женщины  визжали, оглушая-потопляя  все шумы и звуки вокруг: «Дайте хлеба!»)          Около часу дня к женщинам-демонстранкам стали приставать мужики, – сытые, красуясь, докуривали послеобеденные цыгары, швыряли их тут же на снег, жмурясь от дневного света, весело подхватывали первую попавшую работницу и начинали выкрикивать громко басом: «Хлеба! Хлеба давай!..» – иногда кое-кто добавлял такое, что даже солидные серьезные женщины начинали трястись от бешеного хохота. Но этим не ограничилось веселье: мужики, выхваляясь  (друг перед другом и особо перед женщинами), кинулись производить в местах беспорядки и по пути следования, с криками и ором  врывались в помещения работающих предприятий и цехов, и, схватив за руки работающих, вытаскивали на холод – редко кто оставался после такого покойным, большинство, психанув, вырывались от крепко держащих рук, бросались на толпу: в объятия рук бесноватых бастующих демонстрантов. Через какое время (очень недолгое) сами уже бесновались, не отличаясь от зачинщиков, останавливали трамвай, заскакивали, облапив вагоновожатую, щупали, найдя ключи от электродвигателей, бросали под ноги – топтали, били стекла в вагоне… В толпе бастующих смотрели друг на друга, на зачинщиков, приглядывались – это были чужие с чужеземным выражением глаз и не российскими лицами (без  азиатского налета  монголо-татарского «ига») люди…                                                                                         Забастовщиков встречали усиленные наряды полиции, конные воинские патрули, которые умелыми энергичными действиями           рассеивали их в одном месте  , но они появлялись в другом…

.                   .                   .

Показалась колонна демонстрантов: впереди шли рабочие с огромными пестрыми плакатами, позади к ним пристроились роты две  безоружных солдат, в хвосте плелись с дорожными мешками за плечами мужики в лаптях – по виду деревенские, чухонцы (от любопытства приставшие к демонстрантам) …                                                                                                       – Говорил же наш унтир, чтоб не ездить через Невский, лучше объехать в круговую … – усатый кучер (в форме конвоира, но казачьей папахе),  держа в руках вожжи, правил  парой каурой масти лошадьми,  рысью катившими тюремную санную карету,  – показал рядом сидевшему      на козлах задастому конвоиру-охраннику с коротким японским карабином на ремне (одетого непонятно в какую форму)  налево – куда отходила узкая улица:               – Может  повернем?                                                                                                   – Тупик тама-ка… Давай уж как едем… С протестантами зеленки идут, они уж нам-то дадут проехать: царевы же мы люди…                                             Не дали. Воронок остановили солдаты. Охрану обезоружили, побили для порядка.                                                                                                                      – Ох, зажирел, как бычок, тюремщик царской! – немолодой матерый солдат бил конвоира. –  Харя у тя,  даже не морда – ай! – кулаки отбил…                   – Отпусти его, Степан!.. Не волен он, как и мы – служивый…                  Отпустили. Арестованных (крепко скованных двойными наручниками, окоченевших, полуодетых) освободили; прибежавшие сердобольные женщины-работницы стали отогревать-оживлять их … Лошадей выпрягли и отдали  стоявшим с открытыми ртами  мужикам …                                                                                         .                   .                   .

… Во второй половине дня, разганиваемые беснующиеся демонстранты появились практически по всему Питеру. (По одиночке, организованными группами перебежками преодолевали по льду Неву на большом ее протяжении и – кое-где и через мосты: оказывались на противоположных берегах.) Организовывались и пошли: сняли с работы рабочих 6-ти заводов в районе 3-го участка Рождественной и 1-го участка Литейной части, а потом произвели шумные громогласные демонстрации на Литейном и Суворовском проспектах, где их театролизованно разогнали… (Судя по действиям силовых структур, обязанными навести порядок на улицах и проспектах столицы, и отчасти из сообщений охранного отделения, создавалось впечатление: что власти не понимают серьезность происходящих событий или подыгрывают …)  « В 4 1/2  часов дня на Невском проспекте, вблизи Знаменской и Казанской площадей» демонстранты на глазах двух рот полиции и кавалерийского эскадрона исполнили зулусский боевой танец, держа в руках вместо копий древки знамен и плакатов. Веселились все … А в это время (в другом месте)  бастующие сорвали работу завода «Айваз», где выпекался хлеб именно для рабочих – причем выпекали хлеб хорошего качества и в большом объеме!.. Были нанесены сокрушающие уничтожающие удары по объектам военной промышленности: по Патронному заводу, Снарядному цеху морского ведомства, Орудийному заводу, по заводу «По Воздухоплаванию» и другим!..                                                Пролилась кровь!.. Нет,нет – не демонстрантов, а погибли и получили ранения и увечья: полицейские, заводские охранники, приставы и надзиратели.                                                                                                                  Главная цель  первого дня революции была выполнена: перешагнули «красную  черту» (прошли точку «невозврата») – все: уже, назревшие проблемы,  мирным путем было трудно решить!.. Народ, благодаря неисполнительным чиновникам, – а где-то и злонамеренно – доведенный до стрессового аффекта существующими порядками (правильнее: беспорядками) переполнившими чащу терпения (не только в Петрограде!), взял в руки булыжник!.. Вот как вспоминают очевидцы: «… Уже несколько дней мы жили как на вулкане … В Петрограде не стало хлеба … транспорт сильно разладился … напряжения войны … Уличные беспорядки … Во всем огромном городе нельзя было найти несколько сотен людей,  которые бы сочувствовали власти … власть сама себе не сочувствовала  … Не было, в сущности, ни одного министра, который верил бы в себя и в то, что он делает … Класс былых властителей сходил на нет…»    Действительно, члены Правительства  и Думы  игриво разводили руками: «Ничего такого не происходит: обычные демонстрации.  Они просят лишь хлеба!» Власти  не замечали ни организованных групп боевиков, атакующих военные заводы, ни жертв, среди полиции и военизированной охраны. А вечером, уведомленные, что «усилиями чинов полиции и воинских нарядов порядок повсеместно в столице…восстановлен», сели в крытые кареты и рысцой покатили домой, где ждали их красивые жены и обожаемые до умопомрачения ребенки –  сытость, теплая постель и покой …

.                   .                   .

Проснулся. Необычно: поезд стоит, судя по голосам, вокзал. Поглядел в окно. Смоленск. (Удивился, но вспомнил, что едут не как всегда: в круговую.)  Видны охранники оцепления с карабинами. Вышел. Дежурные офицеры отдали честь. Солнечное утро,  ветрено, холодно. Немного прошелся по перрону вдоль своего вагона. Рассматривал вокзал (состоял из двух зданий вокзала: Рига-Орловского и Александровского соединенных аркой с часами). На часах показывало девять тридцать. Недалеко поблескивал купол Успенского собора, подальше виднелась белотелая Варваренская церковь. По привычке рука потянулась ко лбу, чтобы перекреститься, – спохватился: сделал вид, что поравляет папаху на голове. Смотрел на Александровский вокзал и удивлялся-любовался, поневоле вспоминал отца – было в архитектуре вокзала такое, что что-то напоминало его!..                                                                                                                                          – Ваше Величество! – сзади незаметно подошел один из его личных охранников (тайных агентов-осведомителей). – От Спиридоныча!.. Велено доложить, что в Столице         начались массовые демонстрации, начнутся беспорядки, к ним должны присоединиться солдаты тыловых и резервных частей… Планируется восстание – начало революции…                                                                         .                   .                   .

Долили-дозаправили котел паровоза и цистерны в вагонах водой. Пошли-поехали. Николай сидел, весь переполненный какой-то обидой, непонятной конкретно на что, – скорее всего «зачто»!?. Почему именно ему такое «выпадает» Судьба!?. В таком состоянии не возможно было  правильно и трезво обдумывать и принимать решения: он начал рассматривать из окна  проплывающие вдали правый берег Днепра («Дняпро» – говорят в Могилеве местные), укрытый зарослями прибрежного леса в снегу, чтобы отвлечься… Взглянул на открытую книгу на столе, продолжил читать, вначале даже не совсем понимая смысл прочитанного, потом начали прорезываться и доходить до сознания, отдельные слова, предложения, читаемое, – книга увлекла, захватила и увела от переживаемых ужасных чувств. Но, читая, он все равно продолжал бессознательно обдумывать  и чтение в какой-то мере  помогало  думать… Каким полководческим искусством владел (обладал) Цезарь! Быстрота, скорость его расчетов и принятия решений. Умение быстро передвигаться и при этом сохранять инициативу, неожиданно, застав противника врасплох, хватать за загривку и трясти, дробя и раскидывая его силы. Скор и смел в бою, но не безрассуден. Его успех в ходе боевых действий был обусловлен личными качествами Юлия и огромными знаниями – опытом. Он обладал всесокрушающей энергией, был храбр. В походах сочетал смелость и осмотрительность. Планировал свои сражения. Сильный телом, душой и характером, он, тем не менее, сохранил человечность, чем завоевал любовь военачальников и искреннее восхищение солдат. Цезарь столь же великодушный в поощрении, сколь мягок в порицании, заботится о своих воинах, но равнодушен к cобственным нуждам. («Ну, совсем как я!..») Снисходителен к промахам сподвижников. («У меня их не осталось!..») Но был беспощаден к трусам и своевольникам. Дисциплина, в представлении Цезаря, покоилась на взаимопонимании и взаимоуважении. Любовь к нему армии, как к человеку и солдату была высока. Воины верили ему как в Бога. Огромное значение он придавал поддержанию морального духа в войсках, и, главное, знал, как его поднять и поддерживать. Такая армия, кроме того,  хорошо обеспеченная продовольствием, обученная, превосходно вооруженная, пойдет куда угодно и сделает все, что от него потребует главнокомандующий!.. Николай закрыл глаза, ладони рук приложил к вискам, опершись локтями на стол, задумался…                                                          Таким как Юлий Цезарь надо родиться и стать. Это так же как монарху: мало того, что с рождения он уже предназначен Судьбой-Богом          быть царем, но и с ребячьих лет его воспитывают, учат стать и быть им – вот как его, Николая Второго. Как не понимают те, кто хотят совершить революцию?!. Почему буржуа и Запад этого хотят можно объяснит; понятно и сочувственно и обиженным великим князьям Романовым, а почему не весь народ («Прости, Господи!») толковый – путный?!. Ведь одно дело, когда во главе государства стоит человек, рожденный и воспитанный, обученный для этого, умеющий не только говорить, но и ходить, сидеть и, главное,  думать  и решать вопросы так, как надо, – на него не влияют, как выбранному или назначенному, руководить: происхождение и невоспитанность, недоучка. Только определенный родово-правовым статусом на царствование, может быть государственным, знающим и чувствующим свою ответственность перед народом, страной и Богом Царем –  человеком-личностью!..                            Вагон: стукаток, стукаток и покачивало. И вдруг как молния мысль пронзила от затылка до пальцев ног: «Народ мне не простит, если я сам отдам правление Империей в руки тех, кто потом будет на этом народе, взнуздав стальными удилами, до мяса всаживая шпоры в бока, погонять-гнать,  взмылив работами, строить капитализм (для буржуа, – а не для униженного и оплеванноогой народа, который будет ходит у него – в работниках, – как бы спесиво не смотрел на богатея-хозяина и не крутил башкой[69])!.. А, если силой оружия подавлю революцию, – при этом прольются моря крови в развязавшегося гражданской бойне, – то проклянет меня и  уже никогда не вспомнит, как я из сохасто-бурлакской страны сделал Россию тракторно-пароходной, народ  освободил от социально-кастового неравноправия, уравнял в гражданских и в юридических  правах![70]..» – «Господи! Дай мне  ум и силу тела и души, все решить и сделать по-Твоему – по-разумному!..»                                                                                                           Сидел какое-то время, оцепенев – не было сил даже, перекреститься…                   А мысли летали вокруг,  сталкиваясь друг с другом, а потом вдруг сгрудившись в кучу бились об него, заставляя трепетать тело и душу, кидая то в жар, то в ледяной холод!.. «Все-таки правильное решение: отдать приказ о начале наступления, согласно утвержденного и подписанного мною приказа! – раз Господь допускает такие мысли, значит это по-христиански борение со злом!..» – глядя левым боковым зрением на образ Божьей Матери, троекратно перекрестился красиво и ловко, поводя кистью руки. Но тут же додумал, что одновременно надо  предоставить приказ и о смене руководства Армии и Флота. Уволить Гурко, сменить, Рузского, Маниковского, Брусилова, назначив вместо них молодых полковников, которых знаю и в которых уверен (можно и не молодых, – таких как Иванов) и в свою очередь им приказать немедленно же сменить всех старших офицеров:  буржуазного происхождения – Он их семьям (классу) к  наживным трубопроводам установил контрольные счетчики, краниками ограничил поток капитала в их бездонные карманы’ и действия, а у многих вовсе отобрал в пользу государства (то бишь народа) источники алчной наживы-накопления олигархического капитала, – и дворян, – которые дважды унижены и разорены: первый раз, когда Его дед отменил крепостное право (отобрал у них титул «рабовладельца» и вместе с ним огромные материальные состояния: земли и крепостных, которых можно было, как угодно использовать, что угодно с ними делать: не только продавать, а распоряжаться по своим потребностям и надобностям – они наравне с домашним скотом были бесправны, являлись личной собственностью барина!..); второй раз, когда  Он сравнял крестьян во всех правах со всеми гражданами (в том числе и бывшими хозяевами-барами). Надо, подключив к этому личную службу безопасности, просмотреть и остальной личный офицерский корпус. («Всех обсмотреть, прослушать и пропустить через рентген!..», «Почему Николай Николаич – каланча коломенская! – не на Кавказе, куда он сослан, а в Петрограде по ресторанам-барам и вариетэ костыляет – прикриваясь этим, наладил старые связи и настраивает против меня Армию ?!.») Такой вариант все-таки был очень прост, а что просто, то всегда отрадно-великолепно: уже только одно «действо» (замена руководства высшего армейского руководства),  загасит пламень зачадившегося (вот, вот готового вспыхнуть) революции и не нужно введения войск в Петроград и репрессии – никакой крови и никакой драки – народ успокоится. (Николай II, конечно, тоже знал, что сам народ в большинстве не хочет никаких потрясений-революций.)                                                                                                 Встал. Нажал звонок. Ждал терпеливо. Вначале заглянуло довольное сытое усатое краснощекое лицо, а затем вкатился  и сам Мордвинов. Вкусно пахнуло водочкой, копченостью. (У Николая внешне не дрогнула даже бровь, как всегда, оставаясь в своем образе – Государя всея Руси, подчеркнуто любезно-вежливым, про себя Он подумал и решил: «Последний день со мной!.. Надо найти безобидный, но веский повод и убрать с адъютантов: что позволяет себе на службе!?.»)                                                                                     Полковник Мордвинов дожевал, проглотил.                                                   – Ваше Величество!..                                                                                             – Кто сегодня из адъютантов дежурит в Ставке?                                                – Полковник, князь Щербаков … и полковники Квантакузин и Коцебу – генерал Гурко обычно их вызывает. Полковник, граф Менгден послан к командующему Северным фронтом генералу Рузскому, штабс-ротмистр, князь Голицын в Петербурге… Ротмистр Дерфельден – с нами, в Вашем кабинете дежурит. Я только то с ним сидел – помогал дежурить…                              – Возьмите вон те бумаги, книги и отнеси туда… Это оставьте – табак я сам … Приготовьте контурные карты (копии) фронтов: мне нужно посидеть-поработать… Я сам, если что у телефона… Надо будет вызову…                     Закурил, («Почему Гурко не передал исполнение обязанностей ?!.»), посидел, уйдя мыслями и чувствами в себя… Взял табак, мундштук и прошел в следующий вагон в свой рабочий кабинет.  Внутри, где-то под сердцем, льдисто холодило-тревожило, а снаружи – веяло непонятным и жутким!.. Такое было у него только два раза в жизни: когда умирал дед (ох, как страшно и долго!) и отец,   – приподнявшись в постели, неожиданно страшно начал храпеть и, широко разевая рот, начал кусать и пытаться глотать воздух… Вдруг – тишина и бездыханное огромное тело отца-мертвеца, вместо живого родного незаменимого никем на Свете человека!..  Пытаясь успокоиться и вернуться в обычное состояние, начал рассматривать свой кабинет: отделанные кожей темно-оливкого цвета в стяжку стены, потолок покрытый досками из красного полированного дерева, пол поверх  войлока уложенный однотонными бархатными коврами оливкого цвета с узорами в клетку. Большой диван со съемным тюфаком, превращающийся ночью в лежанку для дежурных офицеров, отделялся от двери стеклянной ширмой с занавеской; меблировка состояла из письменного стола, трех кресел, шкафа и этажерки для бумаг; легкая красивая дверь рядом со столом вела в туалет с умывальником, – отделка:  китайская циновка, бронза – золоченая.    Знакомый кабинет, где столько проведено-сижено времени и думано, принято решений, подписано Приказов и Указов!..     Воспоминания (все же много было сделано хорошего и даже величайшего!) успокоили, – перекрестился (мысленно обратившись к Богу – Высшему Разуму) …       Подошел, сел за стол (к окну притык) и начал рассматривать перебирать карты с пометками и разметками: ход боевых действий, особые значки указывающие номера частей и соединений, а вот и резервы подтянутые к фронту, обозначенные потайными значками. Подергал усы, взлохматил медно-золотистую бороду – думал.                                                       Он был в курсе всех событий-дел, происходивших на фронте, независимо от того, находился в Ставке или нет: генерал Гурко, как и генерал Алексеев, ежедневно посылал Ему доклады-донесения (нарочным жандармом) на больших листах «царской бумаги», где были сводки истекшего дня, после шла административная часть. Перед приездом в Ставку Государю посылался доклад с офицером Генерального штаба, который ехал экстренным поездом и встречал Его в Орше, если Царь ехал с севера, или в Гомеле, если приезд был с юга. Сегодня этого не будет. Не будет и офицера, который посылался на случай, если понадобиться Царю какие-либо разъяснения. (Государь отменил.)

 

Судя по тому какие крупные стратегические резервы были созданы,  подведены близко к фронтам (некоторые отдельные части были в маршевой доступности до передовой), то Русская армия, пойдя в наступление, наверняка, без всякого сомнения, начала бы освобождение своей территории, захваченной врагами, и довела  войну до победы, даже одна!.. Победа! Только она все бы решила и уложила порядок в стране-империи, Европе и Мире! И наступит в душе мир и покой!.. (У Него был свой план наступления, который отличался от им же самим утвержденного – об этом Он еще никому не говорил и ни с кем не советовался: так надежнее!..)  Еще раз посмотрел на районы расположения 11-й и 17-й армий, согласно плана,  две эти армии должны нанести отвлекающие удары  в  Львовском направлении, а Он их сделает не отвлекающими;  одновременно на Румынском фронте,  прорвав оборону противника, окружалась и уничтожалась войсковая группа эрцгерцога  Иосифа; затем, после взятия Добруджи, русские войска не оставались бы на месте сосредоточения, а перегруппировавшись, выделив усиленные соединения, для оккупации захваченных территорий,  развернувшись  на девяносто градусов на север, рысью пошли на соединение с 11-й и 17-й армиями и вместе с юга – на Варшаву. (В это время Западный и Северные фронты наносили бы тоже не отвлекающие удары, как должны были, а самые  решительные полномасштабные всеми имеющимися и резервными силами!) Только так можно было и должно было быть,–  утвержденный  план был для противника сотворен (секретнейшие планы становились известны противнику, благодаря внедрившимся германским агентам, максимум через неделю)… То, что замыслы реального плана наступления будут изменены, конечно,  знали Алексеев и Гурко, – последний недовольный, что Верховный с ним не поделился своими замыслами,  пытался несколько раз «уточнить» план наступления … Николай встал, стоял, руками держась крепко за край черного полированного стола: «Он же обиделся!.. Это же недоверие с моей стороны: нельзя было такое открывать  им!.. Вообще не говорить про свои планы!.. – стало жарко: – Положение таково, что надо отвлечь всех от революционных настроений и замыслов:  сегодня же отдать приказ о начале подготовки к наступательным боевым действиям!..». Бросился к картам, смотрел. Направление главного решающего удара на Варшаву, а оттуда нах Берлин!.. Теперь Ему было очень важно знать: какие изменения произвел противник после того, как узнал о наступательном плане русских. Напротив 10-й и 3-й армий на Западном фронте осталось все по-прежнему: загородила, широко раскидавшись,  германская группировка войск генерала Войрша. На Львов так же ничего не изменилось. А вот по направлению Варшавы в глубине обороны генерала Лимзамгена расширена и углублена эшелонированная линия обороны! И согласно по всем законам военной науки по флангам дойче генерал должно быть установил тяжелую артиллерию… «Уф!» Николай нажал кнопку, еще раз нажал. Полусонные, запыхавшиеся притопали адъютанты.                                     – Кто эту правку сделал?!. И почему мне не доложили?!.                               – Они сами-с и сегодня Начгенштаба и хотели доложить…                      – Можете идти.                                                                                                              Удивительно и чудно: «Какие гениальные люди сидят в германском Генеральном штабе, обладающие  телепатическими способностями, умеющие читать мои потаенные мысли!..»                                                                    Снова начал читать книгу… Французские слова, французская речь вновь зажурчала в голове, отдаваясь в сердце. Он всегда считал французский язык, языком  высшего светского общества и восхищался его фонетическо-музыкальностью и в то же время обладающим поэтическо-философскими способностями: язык высокообразованных культурнейших интеллектуалов!..          Ну не мог Он просто так сдаться, тем более умереть!.. Но и зверем-диктатором  не мог превратиться, спасая себя!.. «Действительно ли так по Варшавскому направлению перекрыто?»  Если это так, то  наступление в этом направлении немедленно не возможно: нужно было время, чтобы сделать перегруппировку, а значит,  приказ о наступлении отпадает!.. Он всегда и сейчас верил Михаилу Васильевичу. («По приезду в Ставку  обязательно доложит».) Он знал о нем почти все: Михаил Васильевич Алексеев родился 3 ноября 1857 году в Вязьме в семье участника-героя Севастопольской   обороны майора Василия Алексеевича Алесеева. После окончания Тверской классической гимназии поступил вольноопределяющимся во 2-й гренадерский Ростовский полк, был направлен в Московское пехотное юнкерское училище и выпущен портупей-юнкером. Служил в 64-м пехотном Казанском полку, где получил чин прапорщика. Воевал с Турцией (1877—1878 гг) – ходил в ординарцах аж у самого М.Д.Скобелева. В бою за Плевну получил первую боевую отметину: ранение.     В 1881 году «за отличие» был произведен в поручики, а в 1883 г. – в штабс-капитаны также с формулировкой «за отличие». В 1885—1887 гг уже водил роту за собой. В 1887 г. прошел конкурс в Николаевскую академию Генерального штаба, которую окончил через три года по 1-му разряду, первым по успехам, с Милютинской премией на руках, что помогло ему стать профессором этой же академии в 1898 г.. С 1890 года – старший адъютант 1-го армейского корпуса. В  1894 был переведен на службу в Главный штаб, (получил подполковника). Через шесть лет стал генерал-майором и одновременно заслуженным профессором Николаевской академии. С гренадерской внешностью, как и все высокоодаренные, был скромен, читал лекции просто и доступно – по  программе, практические занятия проводил превосходно и многое давал сверх положенного, но так нужного и жизненно необходимого. На его занятия приходили и те, кто уже не был слушателем  академии, и это не считалось зазорным.     Его недюжинный талант военного стратега раскрылся по  время Русско-японской войны, откуда он вернулся с награжденным Золотым оружием! [(Войну проиграли руководство страны и буржуа, а русские солдаты, имея в генах силу, мужество и воинское достоинство своих предков-храбров, в бою с японцами всегда побеждали, или погибали, если не возможно было победить, но никогда не отступали, не сдавались, пока были не ранены и в состоянии сражаться! А такие, как матрос Бабушкин (матрос Кошка) и генерал Алексеев, не просто пришли победителями, а, увешанные наградами за мужество и храбрость, – героями!..)] В 1908 г. Михаил Алексеев был произведен в генерал-лейтенанты, назначен начальником штаба Киевского военного округа. Перед войной в июле 1914 года командовал 13-м армейским корпусом. C первых дней начала  Первой мировой войны – начальник  штаба армий Юго-Западного фронта. 6 сентября 1914 года в торжественной обстановке в присутствии боевых знамен, под бравые звуки военного оркестра и с причитаниями: «За мужество и деятельное участие в подготовке успехов Юго-Западного фронта, увенчавшихся занятием Львова 21-го августа 1914 года и оттеснением неприятельских сил за реку Сан!», был награжден орденом Святого Георгия 4-й степени. В том же году его произвели в генералы от инфантерии. Весной 1915 года, когда решалась судьба Русской армии, – быть живу или быть уничтоженной, – генерал Алексеев мужественно и с величайшим  знанием военного дела,  руководя в чрезвычайно труднейшем  положении (катастрофическом!),  организовал  умелое отступление русской армии на восток через Польшу и Литву, закрепился, создав неприступную линию обороны, об которую были измотаны и обескровлены самые передовые напористые части и соединения неприятеля и это решило исход войны: спасло Армию – Россию! Тогда же император Николай II разубедился в полководческих способностях великого князя Николай Николаевича, он снял его с должности Верховного главнокомандующего, не смотря на веские оправдательные причины поражения и отступления, какие приводил, обиженный  и униженный Великий Князь, которого защищала-поддерживала вся Великокняжеская семья Романовых и, оглядевшись вокруг, и, не найдя никого, кто мог бы стать Верховным, принял на себя обязанности Верховного Главнокомандующего  (Николай Николаевича перевел на Кавказ – если до этого дядя только презирал своего племянника, то теперь уже смертно возненавидел; в январе 1917 года из Петрограда были высланы и Великие Князья, подозреваемые в заговоре против Николая)[71], а его, Михаила Васильевича, назначил начальником штаба Верховного Главнокомандующего. Николай II считал, что начальник штаба, его заместитель, должен быть не просто профессиональным военным, а очень глубоко обладать практическими знаниями военного, умеющим применять их… и одновременно быть человеком незаурядным – личностью.    Лучше, чем генерала Алексеева на эту должность не было… Император, полностью доверился и доверял генералу Алексееву. Михаил Васильевич был допущен в царскую семью:  каждое воскресенье, в праздники завтракал и обедал у Государя – был почетным гостем. Каждый ратный день в Ставке начинался с анализа и обсуждения фронтовых дел. Верховный и начштаба легко понимали и дополняли друг друга! Николай II, изобразив на лице любезность и восхищение, сполна использовал знания, высочайший опыт и воеводческий талант Алексеева на выполнение тактических и стратегических идей.  «Господи! Помилуй мя: укроти мое бесовство: не может Михаил Васильевич быть в подозрении даже в сочувствии моим врагам!.. Скромен, сдержан, образован и умен: не безобразен и не беспризорен – с Богом советуется и чтит Высший Разум, – по-простому – по-человечески – богом называемый, – создавший Мир и нас с помощью вселенских нерукотворных Законов и ими же водит нас по Земле, – в Церковь ходит и лоб крестит и поклоны машет! – я же к нему был всегда внимателен и всегда уважал,  каждое его благоразумное начинание поддерживал, и счас я на него ненамысливаю какое-либо подозрение!.. А то, что кроме главнокомандующими фронтов, с лидерами общественных организаций любезничает, то ведь благодаря этому организован уход за ранеными и больными, помощь оказывается в организации снабжением продовольствием, одеждой, фуражом и даже оружием и боеприпасами; и без официальных контактов с правительственными учреждениями, министерствами и с самим Гучковым и заместителем Коноваловым никак не можно»… (Не самому же Государю заниматься!..) Конечно, знал Николай Александрович и том, как при этом Михаила Васильевича они щипали, тыкали и перчили – обрабатывали… В таком же духе обработали и главнокомандующего Юго-Западным фронтом Брусилова (с большим рвением старался в этом Терещенко – глава киевского военно-промышленного комитета), который, согласно донесениям был уже готов-приготовлен.  «Но как вот его уберешь?! Не по законам военной науки воюет, но ведь, старый лис, побеждает и заставляет уважать (хотя я виду не подаю) не только врагов, но и даже меня!..»  Снова мысли о генерале Алексееве. Были донесения и на него, кто и так (всякие бывают недоброжелатели и завистники) утверждали, будто генерал Алексеев восседает в Военной масонской ложе и сидит на самом верху, а так же он один из главных руководителей антимонархического заговора в организации отречения Николая II от Всероссийского престола.  Усмехнулся, глубоко передохнул: до сего времени Он еще что-то бы подумывал, но теперь ясно осознал: «Никакой он не масон и так же, как толстяк Родзянко, никогда  на Русского Царя не подымет руку, по примеру Европы, в конституционную клетку посадить может…» То, что Алексеев не отвечал Гучкову, если вопросы не касались дела, Он знал. Знал по донесениям по личным каналам, что даже когда Алексеев говорит о конституциональной монархии, то о смене Николая II никогда не высказывался, – наоборот, просил оставить Его. Вот только Григория Распутина на дух не переносил генерал от инфантерии.  Однажды, когда  Александра Федоровна заговорила с Михаилом Васильевичем о Грише Распутине, стараясь убедить генерала в том, что старец великого ума человек и провидец и целитель… Алексеев фыркнул и, весь побелев, вибрирующим голосом (дословно!): «Ваше Императорское Величество, я давно составил мнение по этому вопросу, и ничто не сможет его изменить, – взял себя в руки, спокойно и твердо договорил: – Я должен добавить, что как только он появиться в Ставке, я сложу с себя занимаемую должность».         На следующий день (была осень 1916 года) Царица уехала в Царское Село и прислала письмо-телеграмму         : «Человек, который так страшно настроен против нашего Друга (Николай вспомнил письмо и у него  дернулась бровь: «Когда это Гришка  был мне другом?!.»), как несчастный Алексеев,  не может  работать успешно?..»  Николай II выгнал своего начальника штаба на отдых и лечение в Крым, и вдогонку послал телеграмму: «Надеюсь, южное солнце и воздух восстановляют Ваше здоровье».                                                                                                              Михаил Васильевич действительно нуждался в лечении и в длительном отдыхе. (Такое: часами, сутками, ежедневно – месяцы сидеть, держа в руках карандаш – иногда, меняя на ручку, – когда надо было заверить своей красивой каракулевой подписью документы, – выдержит не каждый! – не просто заболеет, а умрет.) Аликс, узнав, обрадовалась, написала-прокоментировала решение Николая: Алексееву «Бог послал болезнь, – очевидно, с целью спасти тебя от человека, который сбился с пути и приносит вред тем, что слушает дурных писем от Гучкова  и людей… а также за его упрямство», – и еще писала о таком, что невозможно было не заподозрить генерала Иванова в том, что он доносит ей не только на Алексеева, но и посматривает и за ним – Государем. (Николая II такое «совместительство» генерала Иванова  очень задело, но… Императрице-жене Он все (абсолютно все!) прощал и позволял… «У меня среди государственных мужей был лишь один друг: Петр Столыпин, которого  и то постарались убрать!..» – Он больше не позволил себе думать о своем умнейшем Министре и преданнейшем друге …  Вновь – о Алексееве: «А вот то, что Михаил Васильевич ничем присягу не нарушил, яснее ясного!»  Простил Алексееву и то, что в последнее время, когда Александра Федоровна находилась в Ставке, Михаил Васильевич демонстративно отказывался от приглашений к царскому столу. («Полагает, что Аликс вмешивается в государственные дела и этим вредит… Почему и он так же как все думает?.. Когда, где мы с ним по повелению Императрицы что-либо на фронте сделали?.. Тем более – во вред!..») Может и надо Ее бы прислушиваться, когда при кадровых назначениях в высших эшелонах власти смотреть на личную преданность чиновника, а не только на деловые и профессиональные качества, как обычно Он делал и делает – тогда и революция не была страшна?.. А генерала Н.И.Иванова (с головы до ног увешанного орденами и медалями) прикомандированного в Ставку по совету императрицы, решил оставить. «Михаила Васильевича на меня не развернуть!.. Господи! Спаси и сохрани!..» Стал собирать карты и укладывать в сейф, стараясь  думать о другом … Такая война! Такие масштабные действия и какие ресурсы участвуют в Великой войне! – более 10 млн  Российская империя  поставила под ружье!  Со времен сотворения Мира человечество так не сходило с ума… Что Чингисхан, что их пращуры гунны, –  захватившие Европу и ассимилировавшиеся там: то-то европейцы меньше похожи на европейцев, чем русские, которые гораздо европеиднее выглядят;  взять тех же гусаковатых немцев: водку пить не могут: косеют быстро подобно манджурцам и японцам (как говорит Евгений Петрович, у них одинаковые ферменты с монголами-азиатами в организме – от  гуннов). Не было еще такого количества войск и техники, поглощаемые материальные ресурсы!.. Вновь мысли: «А что люди русские, которые придут после нас? Оценят ли то, какими вселенскими потугами и усилиями Россия сдержала врагов (более 70% тяжести войны на себя взяла) – считай это: Вторая Отечественная!.. Конечно, как не раз, Запад постарается снизить роль Русской Империи или вовсе все себе приписать… Нет, таким даже отвечать не нужно, а просто каждый раз выписывать и рассылать по миру во время празднований (победа будет за нами!) сколько дивизий участвовало: на русском фронте и там на западном и все: все проясниться!.. («А с дураками и врагами нашими поменьше нужно якшаться, но фактами нужно сильно бить – до крови!»)

.                   .                   .

Современники тех лет, великороссы (русские и финно-угры), белоруссы, малороссы, татары и башкиры, красавцы-джигиты российского Кавказа, потомки Чингисхана – народы среднеазиатской части нашей страны  –  Первую мировую войну называли Великой и воспринимали ее как Великая Отечественная!.. Ее территориальный охват, гигантские силы, задействованные в войне, и моря пролитой крови, судьбоносные исторические последствия должны были бы навсегда остаться в памяти людей многих поколений нашей страны, но она благодаря усилиям историков и «интеллигенции» ((выходцами из трудового народа – лучше называть их служащими, как официально их обзывали, – интеллигенции у нас в России нет: она уничтожена, как сословие, как класс, остались только самозванцы, считающие и называющие себя так, не зная и не соображая значение этого  величайшего и благороднейшего слова, –   которые к ней никакого отношения не имеют, как и к божественному!..))  была полностью забыта. (А что народ?.. Как всегда, ковыряет землю, да на наковальне играет-постукивает молотком: кует железо – ему некогда, – его не интересует ни история, ни политика – тем более литература, – лишь бы у нее колбаса торчала из холодильника, ржануха-хлеб лежал на столе и вино таилось от устатка и на весело’…)  Мало того, усилиями советской пропаганды она превратилась в «позорную империалистическую», а подвиги русских солдат и офицеров не просто  «канули в лето», а не имели права на существование. К тому же, русские генералы, офицеры и верные Царской России солдаты – герои этой забытой войны, многие из которых впоследствии сражались, в Гражданскую с большевиками, не вернулись свои избы, одни погибли, а другие   ушли на чужбину, – так стерлась память о славе русского оружия в Первой мировой… О-о! Но как нужно и важно написать о Первой мировой войне! Автор верит, надеется и ждет, что появиться русский патриот офицер-писатель, имеющий высочайшие знания и опыт военного (одного  таланта писательского не достаточно: нужны знания и опыт, как профессиональный, военный, так и жизненный!), который напишет Большую книгу: «Война и Мир!» (Писатели все же не поэты – помазанники божьи, – не могут, как они, лежа на диване, поглядывая левым глазом в окно, сочинять величайшего мастерства и таланта бессмертные шедевры…) И о генерале Михаиле Васильевиче Алексееве нужно написать, который практически (как было сказано) спас Русскую армию от поражения в Первую мировую, а во время Гражданской сумел организовать  Белое Движение, собрав под чистое  Белое знамя русских дворян-офицеров и верных православию и России русских парней, возглавил Белую Гвардию, которая, брошенная, преданная своим народом, сражалась, гибла, истекая кровью и устилая свою родную  землю белыми костями, за Великую Россию, за ее величайшую национальную культуру, за непередаваемый и непревзойденный русский дух, за Веру нашу, защищая честь… Генерал Алексеев Герой Русской Гражданской войны, как и все офицеры, сражался за истину -справедливость, подобно русским дворянам-белогвардецам (в большинстве погибшим  за свою Родину – какие гены, таланты, элита русской нации полегла! – нашему народу это уже не восстановить!..[72]), был верен офицерской присяге: не предал Царя Русского, Веру и Родину!        Все научно-паскудное сделано было, чтобы о человеке, с которого можно и нужно писать русскую историю Белого Движения и учить людей быть людьми, не помнили его, не знали! Но мы о нем обязательно вспомним и ознакомимся, когда дойдем до Русской Гражданской войны, так как без таких как он, не было бы сопротивления всему холопскому, черному и грязному…   Люди  одной национальности – одной крови, – говорящие на одном языке, и даже одного социального положения всегда очень разные: не только по генам, по воспитанию, способностям, но, главное, по величию Души – или отсутствия оного!..

.                   .                   .

Без четырех минут три часа дня. Царский поезд, сбавляя ход, медленно подходил к вокзалу. Могилев…                                                                                        В 1900 году, перед тем как подписать документ о постройке железнодорожного участка Либаво-Роменск, Николай II внимательно рассматривал проект железной дороги от Витебска до Жлобина, показал на городок Могилев на правом берегу Днепра: «Как близко пройдет от него железная дорога?» – «В трех верстах, Государь». – «Почему не рядом?» – «Грузы и пассажиры перевозятся речным транспортом и на повозках – лошадьми, – город не нуждается в железной дороге». Но уже в 1902 году появилась станция Могилев. Здание станции было спроектировано как пассажирская, вокзал не очень большой, чистый, красивый, аккуратный как снаружи, так и изнутри; построен в стиле неоклассицизма, одноуровневый с коридорной системой планировки; симметричную форму постройке придавали две пристройки в торцах; в центральной и боковых частях строения выступали ризалиты. Окна большие полуциркульной формы; пилястры и полуколонны облицованы рельефной каменной кладкой. Во внешний объем здания вокзала входили три застекленных фонаря, размещенные над вестибюлем и пассажирскими залами. Центральное место занимал вестибюль восьмигранной формы. В стороны от холла уходили коридоры к залам. Жители Могилева и Губернии были в восторге, которые разделились на две неравные статусные социальные группы: первая, малочисленная, но всегда сопровождаемая множеством прислуги, провожатыми приезжала на вокзал, чтобы с комфортом и восторгом ездить в столицу и другие дальние и близкие города и страны; другая трудовая народная многочисленная, приходила, приезжала на телегах, чтобы посмотреть на диво-дивное чудо паровоз, тянущий за собой вагоны на железных колесах, которые катились по чугунным рельсам и открыв рты,  глазели, – которые не выдерживали и крестились… У  последних не было денег и нужды ездить на поездах. Они, как принято еще дедами, на «комонях» разъезжали: так было надежнее, безопаснее и, главное, привычнее-сподручнее, дешево. С постройкой железной дороги Могилев встрепенулся, оживился до неузнаваемости, развилась промышленность (в том числе и крупная), расцвела торговля. Кроме карет, появились на улицах тыркающе-уркающие автомобили, оставляющие за собой клубы дыма и пыли, за которыми в первое время гонялись дворовые псы и босоногая  золотоволосая белорусская ребятня. Иногда проезжал «таксомотор» с набитыми пассажирами, за баранкой которого трясся черноликий водитель (дед Марка Шагала[73] Довид-Мордух Сегал).        На него смотрел из вагона с красным крестом, стоящего в тупике поезда, белокурый синеокий санитар Сергей Есенин.                                                                                                             Император Николай II, взяв        командование Армией  в свои руки, издал приказ  о  переносе  Ставки  в  Могилев.  8  августа    1915    года          Ставка из Барановичей переместилась в Могилев, расположилась в доме губернского правления. Сотрудников штаба (более тысячи человек) и еще свыше полторы тысячи солдат и офицеров охраны, представителей союзных государств, соседних дружественных стран разместили в реквизированные городские гостиницы, поселили на жительство (притеснив или просто попросив хозяев временно освободить место) в дома богатых домовладельцев. А 23 августа 1915 г., в полдень прибыл сам Император. Его сопровождала огромная Свита во главе с Министром двора графом Фредериксом. Была организована торжественная встреча: музыка, звуки труб, барабанный бой, звон литавр оглушили-уложили всю окрестность (сколько жеребцов, вздыбяся, порвав узду, ускакали с коновязей!)…                            За полтора года  Могилев из тихого скромного провинциала  практически чуть ли не стал столичным городом: вместе с Николаем II туда переезжает часть Двора, все командование, тысячи генералов и старших офицеров страны, высший свет, миссии и посольства европейских стран. В Могилеве забурлила-закипела жизнь. Не только продумывались-разрабатывались военные планы, разыгрывались дипломатические ходы, шли переговоры, но здесь и проходили светские рауты, ставились спектакли, сияли звезды оперы, громыхали эстрады. Из Петербурга в Могилев сбежали несколько трупп ведущих театров, переезжает оперетта, открылись два кинотеатра. Улицы города заполнились автомобилями и стали не проезжими для местных жителей на конной тяге (лошади шарахались от стреляющих дымом машин и отскакивали в стороны), а в дорогущих шикарных гостиницах «Бристоль» и «Метрополь» не было свободных мест. Кроме зданий резиденции Николая, были построены отдельные здания управления дежурного генерала, начальника военных путей сообщения, военно-морского управления и коменданта главной квартиры. Пик светской жизни (во время ужасной войны!) в Могилеве достигал, когда приезжала Императрица с детьми. [Царская семья в свободные дни любила отдыхать в Печерске, на берегах Днепра, выезжала на пикники в Полыковичи. (Обычно к Полыковичскому источнику плыли на прогулочном катере вверх по Днепру)] Иногда Царь, весь обкуренный ароматнейшим табаком, уставший, после  буйных дебатов при планировании тех или иных боевых задач (Он заставлял всех офицеров, не взирая на звания и должности, думать и принимать участие в работе штаба), выскакивал на улицу, – за ним адъютант и охрана, на ходу накидывая на себя шинели, кидались на другую машину, заводили,  – как простолюдин, сам крутил-заводил мотор, садился на место водителя в автомобиль и выезжал на нравившиеся ему места недалеко от Шклова, чтобы отдохнуть, додумать – окончательное решение принимал он сам, как это положено Верховному Главнокомандующему. В первое время работать приходилось и по ночам: он принял на себя верховное главнокомандование вооруженными силами России в тяжелейший период Первой мировой войны: Польшу вынуждены были отдать противнику, пал Брест-Литовск, оборонительная линия Неман-Буг развалилась. Русская Армия понесла тяжелые потери и с боями отступила из Литвы; пали Ковель, Владимир Волынский, Гродно… Благодаря умелому и правильному подбору-назначению кадров (в первую очередь начальника штаба Ставки М.В.Алесеева) и принятию жесточайших мер по восстановлению управления войсками, реорганизации фронтов, налаживания бесперебойного снабжения действующих армий вооружением и боеприпасами, успешно проведенным стратегическим операциям: Вильно-Молодеченская, Сарыкамышская, Карпатская, Эрзурумская изменило стратегическую обстановку на фронтах. (Одновременно перестроил и фронты: так, вместо Северо-Западного были созданы два фронта: Северный и Западный.) Завершение Хамандской операции положило конец германскому влиянию в Персии, предотвратило ее вступление в войну на стороне Германии. На Юго-Западном фронте Русская армия осуществила удачный прорыв глубокоэшелонированной обороны противника (Брусиловский прорыв). Эта операция (Митавская) была проведена по инициативе генерала Брусилова вопреки воинским научным канонам: без артиллерийской подготовки, потому при прорыве глубокоэшелонированной обороны, – когда сохранились все оборонительные сооружения противника и личный состав, – русская армия понесла большие потери, превышающие потери австро-немецких войск, но главное враг был остановлен, фронты стабилизировались и уже появилась потенциальная возможность для подготовки к широким наступательным операциям: практически к этому начали готовиться: были созданы фронтовые и армейские базы снабжения.  Проверив и уверовав в величайших способностях своего начальника штаба в руководстве войск, видя, как Алексеев стремительно наладил связь-работу с тылом, активно и умело сотрудничал с представителями общественности и депутатами Государственной Думы, оставаясь при том в стороне от политических дел и интриг, Николай II полностью доверился ему и практически передал в руки все управление русскими армиями, – конечно, Император давал направление и цель при разработке операций, но доводку и «черновую» работу доделывал генерал Алексеев. Начальник штаба обязан был  постоянно докладывал о положениях на фронтах, о проводимой работе, всегда посвящая Государя  во все детали.  («Такая комбинация, когда военные операции… проводятся признанным стратегом, а «повеления» исходят самодержавной власти, была очень удачной»[74].)                                                                                             … В 15-оо Царский поезд подошел к военной платформе. Прибывший за полчаса раньше Литер Б спрятался на стоянке императорских поездов в сосновом леске к северу от вокзала – недалеко от тракта. (Обычно Императорские поезда ходили парами – на 5-минутном расстоянии друг от друга, – неразличимые, – никто не знал в котором находится Николай II, – даже начальники железнодорожного движения.) Здание вокзала было очищено, а вокруг на расстоянии квартала выметено от людей и оцеплено войсковыми подразделениями. М.В.Алексеев и штаб Верховного главнокомандующего (к ним примкнулись штатские: протопресвитер о. Георгий Шевельский и губернатор Могилевской губернии Д.Г. Явленский) встретили Николая II с соблюдением всех почестей: музыка громкая – военный оркестр, почетный караул, вокруг охрана Железнодорожного полка, конные сотни Собственного Его Величества конвоя и штатские (выглядывали с каждого куста)… В стороне от встречающих стояла-ждала приехавшая   первым поездом часть Свиты. Верховный вышел. (За ним скатилась с вагона приехавшая с ним другая часть Свиты, сгрудившись в толпу,  оцепенели  на месте.)  К Государю торжественным шагом, соблюдая все воинские требования,  в кудрявой форменной папахе,  в парадной шинели, отчеканил генерал от инфантерии М.В. Алексеев и густым басом громко отрапортовал. Николай II не отрывал взгляд от своего начштаба: давно Он на его лице не видел выражения такого спокойствия. Приятно удивился и внутренне сам тоже успокоился. Улыбнулся, как только Он умел, величественно – обворожительно,  по-царски, пожал большую,  протянутую широкую холодную вялую ладонь Михаила Васильевича, отметив про себя, что все-таки не до конца отдохнул-вылечился Алексеев,  и направился к встречающим. [В это время за Его спиной две части Свиты воссоединились и развернулись в сторону  встречавших.]  Его стройная фигура пропорционального безукоризненного  сложения, в повседневной шинели, в серой папахе, без оружия, погоны полковничьи, в высоких кожаных сапогах – старых, но чистых, начищенных до блеска,– прошагала-проиграла исключительной элегантностью своего врожденного изящества, которое в соединении с военной выправкой, спортивным совершенством, мягкой плавностью движений являла собой облик Его царственного величия и царственной простоты, заставила вновь всех воспринять,  как Государя!.. Кто-то вспомнил Его, как наездника-всадника, когда человек и конь, воссоединены в единый образ совершенной красоты!.. Другие, рассматривая Его красивое продолговатое лицо обрамленное тщательно подстриженной рыжевато-золотистой холеной бородой (усы и борода благоухали  неземной – райской аромой[75]!..), очарованные улыбкой, утонув, потерявшись, в его сине-голубых  бездонной  глубины этих сказочных глаз, имели счастье увидеть-разглядеть Его прекрасную душу… Остановился перед генералом от инфантерии В.Н. Клембовским. Государь заговорил приятным мягким голосом. Выслушал ответ. Подал руку и крепко пожал, ласково глядел в глаза генералу, – у которого, то ли от боли  (Николай обладал  большой  физической  силой) или же чем-то смущенного, задергались веки, также поздоровался с генерал-адъютантом Н.И. Ивановым, который смотрел на Государя по-собачьи преданными светло-карими глазами, здороваясь с остальными: адмиралом А.И.Русиным, генерал-лейтерантом П.К.Кандзеровским, генерал-лейтенантом А.С. Лукомским, генерал-лейтенантом В.Н. Егорьевым, генералом от кавалерии А.А.Смагиным повеселел, но, когда уткнулся с  темными маслянисто поблескивающими глазами отца Георгия (Шавеленского), вдруг лицом построжел, выслушивая его ответ, стал разглядывать вышитый серебром на клобуке восьмиконечный крест. Николаю докладывали-доносили: Председатель Синода митрополит Владимир сильно обижен на Него за перевод с Петроградской кафедру на Киевскую и он, мстя за это, на заседании Синода проигнорировал просьбу членов «Союза русского народа» выступить в защиту Монарха, призывающих мирян не участвовать в беспорядках и демонстрациях. («Не может Владимир быть Председателем!.. Да быть простым священнослужителем даже в церкви под Витебском не может быть!.. Надо снять с него ризу и клобук и пусть идет в гражданскую службу – не месте таким не только в Синоде, но и в Церкви!.. Отец Георгий тоже стал как-то не так смотреть: надо найти время и поговорить с ним…») Повернулся и – полшага к Дмитрию Георгиевичу. Заговорил дружелюбно. Это был свой: как человек вернейший преданнейший и талантливейший администратор-руководитель, обладающий высочайшими знаниями, умеющий, оставаясь в тени, руководить и вести работы так, что  ни его присутствие, ни его отсутствие не ощущалось – губернская власть   продолжала работать так же четко и уверенно, как при нем, так без него.  (Как не хватало в России таких, как он, сочетающие прекрасные личные качества с блестящими служебными достоинствами. Не зря,  когда в Москве 27 мая 1913 года вручал ему – тогда еще чиновнику МВД Московской губернии – золотую медаль с изображением профили Михаила Федоровича Романова  и императора Николая II в торжественной обстановке в честь 300-летия Царствующего дома Романовых, запомнился Дмитрий Георгиевич своим внешним достойным поведением и видом – Николай его тогда сразу отметил про себя и выделил и, как потом убедился, не ошибся. Конечно, его старались и стараются очернить, оклеветать: не любят посредственные люди тех, кто их превосходит и при этом, не выставляются и не чванятся. « Таким не нужно выставляться – делать на показ: у них все внутри есть, да и внешне…И живут они не для себя: своей похоти – Господи, животные и те живут семейно, стадно, а тут человек, который должен жить по-христиански: для ближних, людей, человечества, а так впустую: тело – в прах, душа неуемная, безбожная – в небытие – в ад!..» Вдруг – мысль: «А что вдруг Могилев  объявить столицей!.. Осталось сюда перевести Правительство и административный государственный аппарат и …»  Но дальше Николай прервал сам себя: как же   он,  потомок-наследник Великого Петра – не только по крови, но и по делам (так же, как и Петр, Он Россию приподнял-вытащил из феодальной отсталости и, встряхнув, заставил ее взлететь и полетела она вперед, обогоняя старые, начинающие костенеть англо-саксонские страны) – ради себя: спасения своего титула и звания, обезглавит страну!.. Без столицы в Петрограде это уже будет не Российская Империя, а что-то другое  – и такое ему не простится в века русским народом!.. Ну, а если  либералы-демократы (казнокрады и горлопаны!)  провозгласят себя премьерами и министрами, то тогда не только империя обезглавится, но может и не быть уже как страны: распадется на княжества, царства, а скорее всего на республики, где в каждом маленьком губернском городке напрямую без уздов, держа народ за изодранные ноздри, заставят раболепствовать!..  Повернулся и смотрел как его Свита наехала- налезла на встречающих и сдивился: «У меня же какая сила у  Царя-Императора: чего же?! – никто меня не сдвинет: все в моих руках, а то, что в Петрограде замитинговали, вышли на улицы на протест, то все естественно:  имеют же  право высказывать народ таким путем свои требования, недовольствия».  Главное, Он теперь поверил в заверения Протопопова Министра внутренних дел о том, что ситуация в столице полностью под его контролем. (Были арестованы члены Рабочей группы Центрального ВПК, занимавшихся подготовкой массовых демонстраций. Министр сам был абсолютно уверен, что ему удалось подавить революцию в зародыше. Вот почему он с таким выражением и убедительностью говорил об этом Николаю II, – при этом его   обычно постоянно сонное, с туповатым выражением, продолгованое рыжебородое лицо, как будто светилось.) Кто, как не Николай II,  прекрасно понимал, – судя по революции пятых­­—седьмых годов, – какую реальную опасность представляют эрэсдээрпешники-большевики. («Вон как организовали!.. Подняли, одурачили простолюдинов: аж баррикады строили, мосина в руки взяли люди!.. Все-таки какую партийную учебу и систему построили в стране: все научно, но, благодаря  активности отделов Министерства внутренних дел, всех их посадили, разогнали по ссылкам, правда, самые верхи,  остались в стороне – по заграницам спрятались – но это хорошо: оторваны от бунтовщиков, без буйного шалого народа они практически выбиты из участников революции – беспорядка, анархии, являющимися врагами Отечества, Страны!..») А остальные партии (буржуазные), многочисленные  в это время в открытую работали: организовывали, призывали к свержению царизма!.. Но Николай был уверен, что они реальную опасность не представляют: они не народные и кроме говорильни у них ничего не получится. Правда, Царь с горечью помнил, как члены этих буржуазных партий мешали ему создать в стране страховую систему для рабочих заводов и фабрик. Должны помнить об этом и трудовые люди – народ – не может же быть в общем русский народ глупым, дураком, чтобы пойти за ними!.. Призывно махнул рукой в белых перчатках. Пришагали торопливо молодцеватой походкой адъютанты.                      – В Ставку!..                                                                                                           Сели в новенькие поблескивающие черной эмалью четырехместные автомобили с поднятыми  «капишонами».

Дорога в два верста  от железнодорожного вокзала до южной окраины  Могилева, где на высоком крутом правом берегу Днепра на возвышении красовался двухэтажный губернаторский  дом (дворец), где жил Верховный  – Русский Царь, – когда работал-пребывал в Ставке, – была очищена от снега. [Лично для себя Он занимал собственно только две комнаты во втором этаже. В одной был Его кабинет, в другой – спальня. Последнее время, – особо летом – вместе с царем-отцом проживал, заметно подросший Наследник (видна была порода!) и спал в одной спальне на раскладной кровати. Он, подражая отцу во всем, старался вникать государевы дела, мешая, конечно, но Николай II, поводя рыже-бурыми усами, терпеливо, оторвавшись от дела, пояснял-учил. Царевич Алексей в военной форме с медалью на груди, довольный и гордый собой, быстро схватывал и запоминал. Обучаем  был, играючи легко и быстро все схватывал. (Было в кого!) Когда оставался один, Алексей, тащил, выбрав «на сегодня» игрушки и свои деловые «документы» в небольшую, но уютную, с большими окнами, комнатку-буфет, продолжал игры-занятия… Подходил к окну и смотрел (оттуда открывался прекрасный вид на заднепровские дали) с недетским напряженным выражением на лице, думая о чем-то о своем…]  Вот и Ставка. Заехали на небольшую площадь, которая соединяла дворец с длинным двухэтажным зданием Губернского правления (в нем находилось управление генерал-квартирмейстера – «святая святых» всей русской армии). Площадь, обнесенная железной решеткой (как со стороны прилегавшего к ней городского сада, так и с улицы), так же была очищена и подметена. К спешившемуся Государю присоединился генерал Алексеев, подбежал с большим черным футляром с документами генерал-майор Пустовойтенко, – моложавое улыбчивое лицо его радостно светилось –за ним – несколько дежурных офицеров…

Верховного с Его сопрождением приветствовали часовые Георгиевского батальона. [(Батальон был скомплектован георгиевскими кавалерами – офицерами и солдатами всех строевых и пехотных частей, по особому выбору: «храбрейшие из храбрейших». В ближайших аллеях сада и на прилегающих к площади улице «прохаживалась» грозная дворцовая полиция. Между ними и среди толпы (подальше)  зевак и проходимцев юркали секретные агенты, прозванные в народе «ботаниками», которые, кабы на себя не обращать внимание, изобразив дурацко-непринужденный вид, вихляли-прогуливались среди людей, останавливаясь почти у каждого дерева или клумбы, обнюхивая цветы, глазами зырили по сторонам, высматривая среди толпы подозрительных. Невдалеке, напротив Управления генерал-квартирмейстера, за садом, в большущем здании окружного суда, помещалось Управление дежурного генерала Ставки. Там уже стояли на часах обыкновенные военные:  солдаты и офицеры,  с нормальными, как и положено, спокойными уверенно-мужественными лицами.                                    Ставка, город Могилев были превращены в укрепленный лагерь, – с глубоко эшелонированными линиями обороны. До 120 км вокруг имелись дежурно-охранные посты, где сидели небольшие хорошо вооруженные подразделения, которые нести разведывательно-осведомительные функции: при появлении противника (в случае неожиданного!..)  в небе, на земле тут же по прямой линии связи докладывалось в Ставку. Поднималась по тревоге авиация навстречу врагу, выдвигались пехотные части, усиленные отдельными моторизированными подразделениями, бесстрашные удалые казаки: рубаки конные, устремлялись галопом навстречу им и пластуны, наводящие ужас своими штыковыми атаками, и, если все-таки удалось бы противнику долететь, доехать, дошагать, доползти до линии досягаемости русской артиллерии, то  зенитные батареи посбивали бы остатки немецких асов в небе, а по наступающим по земле: едущим, шагающим, ползущим прошлись бы огненно-осколочно-фугастым валом, а если кто и проскочил, обезумевший, потерявший страх, продолжал идти или ползти вперед, встретили-добили бы пулеметными очередями и залпами из винтовок, порвали гранатами, изрубили, искололи, зарезали охранно-резервные подразделения личной охраны Верховного Царя-Императора.                                    …Николай II, преодолев упорное сопротивление у себя в царственном семейном кругу, противес мнению своего Правительство и, конечно, высшим армейским чинам, волевым решением Монарха совершил революционный переворот в военном деле: снял с поста Верховного Главнокомандующего Великого князя (своего дядю) Николай Николаевича, назначив себя на эту высшую должность, сменил весь личный состав верховного командования и Штаба Верховного Главнокомандующего (Николай Николаевич, высшие офицеры – особо генерал Рузской, отказанному в назначении начальником штаба Ставки, – обиженные до хронической иконы, когда появилась возможность, отомстили!) – ставил-утверждал лично сам, учитывая лишь деловые профессиональные качества, не смотря на антипаю, – даже тех, кто не был приверженцем монархизма; изменил устройство Ставки: к шести (что было недостаточно) управлениям создал еще шесть: артиллерийское, воздухоплавательное, инженерное, интендантское, походного атамана казачьих войск и протопресвитера военного и морского духовенства –заставил сытых, обкуренных ладанным дымом бородатых и гривастых священников идти с теплых намоленных мест на фронты, где они в яви, а не виртуально любили и защищали православное Отечество.

Представителей английских и французских вооруженных сил (праздно и вольготно  шатающихся в тылах по веселым учреждениям, где наливали и подавали…) согнал всех вместе и потребовал преобразоваться в военные  миссии. Приглашал послов союзников в Ставку, водил с собой по фронтам действующих армий.

Следующим, не менее решительным шагом в Русской Армии, стало восстановление дисциплины. Только что назначенный Алексеев, еще не успевший привыкнуть к своему креслу начальника Штаба Ставки и, не протерев локти за столом, а уже проехался-прошелся по всем фронтам, выполняя приказ Верховного, и навел порядок: прекратились в театрах военных действий до этого чинимые обиды и угнетения населению (грабежи, поджоги, не вызванные требованиями военной обстановки и другие преступные действия). Николай II повелевает не останавливаться ни перед какими строгими мерами для водворения строгой дисциплины в войсках, и, вдохновленные высочайшими требованиями, офицеры навели порядок в своих подразделениях и частях: солдаты и другие чины перестали бегать в самоволки, про мародерство и поджигательство забыли, – как будто такого и не было никогда. Верховный приказал прекратить показывать искажения о потерях и успехах своих войсках, так и противника. В дополнение генерал Алексеев разослал всем командующим фронтов и армий гневные послания с Высочайшим повелением: «Государь император повелел поставить в известность всех начальников, что Он желает в их донесениях читать только истинную правду без умолчания о неудачах, потерях в людях и материальной части, без преувеличения некоторых фактов, особенно относительно силы неприятеля».                                                                                                                 Одновременно с этим Николай II проявил упорство и настойчивость в  улучшении снабжения армии оружием и боеприпасами. Постоянно следил за мировыми достижения науки, – в частности, военной, и прилагал огромные усилия, чтобы перевооружить армию новыми видами оружия. Вот только один эпизод: пригласил адмирала Бубнова на обед к царскому столу, приказав явиться ему к нему в кабинет за полчаса до обеда. Адмирал смущенный такой честью, но больше : «Почему перед обедом в кабинет?!.» – с трепетом кожи (от волнения) на бритом затылке, шагнул в кабинет. Государь приветливо встретил его, подал текст, написанный на английском и чертежи торпед. Заговорил с ним по-английски, – от чего адмирал сильно смутился и сразу не мог понять, что от него хотят (он знал, как все русские дворяне французский лучше, чем свой родной, но плохо ориентировался в языке Туманного Альбиона), Николай тоже удивился: «Как офицеру не знать общеизвестный понятный для любого образованного язык?!», и продолжил по-русски,– перевел текст. Это были новейшие торпеды, разрабатываемые англичанами.                                                                                                                 – Как думаете, адмирал, они лучше наших и можно ли их будет с аэропланов сбрасывать, не долетая  до цели?                                                            – Я не готов Вам ответить, Ваше Величество, не изучив все технические характеристики аппаратов.                                                                       – Хорошо. Изучите, и завтра мне доложите, предварительно, согласовав с моим адъютантом время …

Другой случай (из многочисленных «случаев»): обратились к Нему с предложением наладить производство секретной жидкости (состав известен только изобретателю), обрызгав ею любую поверхность (в том числе и  металлическую), а потом, выстрелив пулей по ней, жидкость загоралась вместе с тем предметом, которая полита. Николай II встрепенулся, загорелся любопытством, как всегда внешне оставаясь спокойным (лишь усы шевелились), любезно заговорил, в конце беседы вдруг сказал:                                      – Вот Мы и посмотрим… Пусть изобретатель приготовит свою жидкость – я сам проверю, – я приглашу его, – вежливо улыбаясь добавил: – и вас тоже, – отвернулся: занялся рассматривать бумаги. Его адъютант открыл  двери кабинета:                                                                                               – Пожалуйста, господа, Его Высочество не задерживает вас!..                        Пролетели короткие дни бабьего лета. Осень. Ветер северный. И в один из холодных дней, когда шел дождь, смешанный со снегом, пригласил Государь испытателя вместе с ходотаями в поле, где среди грязи были сооружены из дерева, железных листов различные конструкции, напоминающие сараи, кузова автомобилей. (Их предварительно полили «секретной жидкостью») Николай, встав на краю поля, взял поданную ему винтовку и начал стрелять в предметы-мишени. Стрелял и стрелял (промок), некоторые пули, чиркая по металлу, высекали искорки…                                             – Попробуйте Вы, – подал винтовку изобретателю, (снег, попадая на горячий ствол таял, парил): – Нужно создать такую смесь, чтобы при попадании и удара она сама воспламенялась и плавила сталь![76] – повернулся, шагнул к своей машине.                                                                                                   В отличие от Николай Николаевича Николай II часто ездил к войскам и посещал не только штабы фронтов, но и передовую. Во время одной из таких поездок вместе со своим сыном Алексеем оказался непосредственно близи от  передовых позиций. Высочайшие, Отец и Сын, засветились желанием подъехать к окопам пехотных подразделений и пройтись по ним. Генерал-адъютант Иванов герой из героев, а тут испугался, дрожа мелко подбородком, по бабьи поводя плечами, запричитал, что он не может Государя водить по окопам, где стреляют… Николай прервал его (он обладал очень зычным громким командирским голосом!), скомандовав выполнять Его требование-приказ. Чуть не плача, генерал-адъютант, сам усаживал: в первый автомобиль посадил Царя с цесаревичем, во второй – Войекова с  Шереметьевым, в третий затолкал Министра двора графа Фредерикса и сам взгромоздился. Путь, по которой им предстояло проехать, обстреливался  германской полевой артиллерией, потому погнали, вихляя, по пологому откосу. (Но обошлось: то ли немчура проспала, не увидела или же Бог миловал – ни одного выстрела с той стороны…) (Николай  приказал своему сыну закрыть рот и на время онеметь.) Вынырнувшие из окопов солдаты, узнав Государя и особо Цесаревича, были до умопомрачения изумлены! (Случись какое чудо: явись потустороннее или инопланетное они, пожалуй, бы меньше были поражены!) Но потом у многих лица осветились радостью, а у которых пособразительнее – появился ужас-боязнь за жизнь Высочайших… Слава Богу, возвращение Их из сферы огня окончилось благополучно! За это Георгиевская Дума Юго-Западного фронта представила Николая II к ордену Святого Великомученика и Победоносца Георгия 4-й степени. Какой повод получила вечно недовольная высшей властью общественность. Какие были красиво поставленные и инсценированы митинги и критические выступления оппозиции. Особо выделались в критике и унижении Николая II «негодяи», которые никогда (в таких душах не приживается и не живет благородство!) не испытывали чувства: мужество, честь, патриотизм, любовь к Отчизме и идти в бой за все это святое и «за друга своя!» До хрипоты крича, брызгая слюнями, что Царь получил орден незаслуженно – сам себе выписал орден. (Николай II был награжден более четырьмя десятками орденами и медалями иностранными международными и одним единственным русским орденом, который Он не дал снять даже перед своим   жестоким мучительным тайным бандитским убийством в Ипатьевском доме ночью 17 июля 1918 года. Он не носил погоны фельдмаршала или адмирала и награды иноземные, – хотя имел право, – кроме погон русского  полковника и белого креста-ордена! Да, он мог себе сделать звания и нацепить ордена и медали, но Он был, высочайшей, соответствующей своему пожизненному званию, Личностью и все у Него было настоящее, в том числе совесть и скромность!)

 

…Особо был доволен Император-Верховный своим начальником штаба (проникся личной симпатией к нему, в состоянии умиления-сентимента, вечером, лежа на диване, писал своей жене, – скучая безумно по ней: «Не могу тебе передать, до чего я доволен ген. Алексеевым. Какой он добросовестный, умный и скромный человек, и какой работник!»): классический штабной офицер,  старательный, честный, способный – выдающийся стратег (теоретик: профессор военных наук, и практик: активный участник войн, – проливавший свою кровь –  в русско-турецкой и русско-японской войнах). Конечно, имел он и недостатки, как и все нормальные люди: скрытность… (Вот и сейчас приходится из-за его недоговоренности, косоговорения ехать сюда, думая-гадая, что он хочет сказать: лично сказать?!. – «По аппарату все не скажешь – только лично!» – говорил, прося Его срочно приехать, – хотя вроде и сказал…), (Николай II в отношении Алексеева в придворном этикете допускал некоторые отступления  на приглашениях к Царскому столу не по роду и статусу привечал: садил его рядом и всегда по правую руку от себя.)                                      Да, как везде, и, как всегда, кадровые назначения делались исключительно царем, при  этом никаких советов, никаких рекомендаций ни от кого не принимал, – хотя внимательно и вежливо выслушивал и обещал учесть…  Для примера: даже Михаила Васильевича не послушал, который категорически был против назначения генерала В.М. Безобразова командиром Особой Гвардейской армии. (Алексеев был так удивлен и, одновременно, удручен и обижен этим, что сказавшись  больным, ушел к себе на квартиру и напился, – что бывало такое с ним очень редко.) Николай знал и высоко ценил генерала Безобразова не только за его умелые решительные и смелые действия: в Галицийской битве 1914 г., когда он со своим корпусом сыграл решающую роль в разгроме австро-венгров в боях у Тарнавки, 3-5 июля 1915 г. нанес поражение прусской гвардии в ходе Красносоставского сражения, но немного Государь имел таких, всем сердцем и душой его любящих, самоотверженно ему преданных. (Оттого-то Безобразова подставили – вину Бросилова за неудачу под Ковелем переложили на командующего «особой» армией – тем не менее, даже если было бы так, то и то, это никак не затмевает  его прежние выдающиеся заслуги перед русским оружием! – и Николая II был вынужден снят его с командования и заменить генералом Гурко, чьей преданности Царь абсолютно был не уверен, – решил про себя: «Временно пост примет, – как только подберу кого, – заменю…»). Жалел очень, что создавшего гвардейские части, генерала Безобразова пришлось сменить. Как бы Он мог при непридвиденных обстоятельствах опереться!..

Гениальность Николая II, как военного руководителя заключалась именно в отсутствии (как бы отсутствии) его руководящих и направляющих действий в принятии стратегических и тактических решений. Так, например, проводя совещания, Император ни на кого не давил, не кричал, не прерывал во время выступлений – давал возможность все высказать (даже наболевшее), горячо поспорить и благодаря этому на таких совещаниях рождались верные и взвешенные решения! И долго потом Он радовался, потирал руки, довольный тем, что результате длительного спора и высказываний между собой генералы взбили правду-истину.                                     Важным последствием было и то, что изменилась аура-атмосфера в Ставке: вместо нервной и импульсивной обстановки при Его Высочестве Великом Князе Николае Николай II только одним своим присутствием вносил такое спокойствие, столько уверенности, что не только страха, но даже какого-либо тревожного чувства не возникало. Он с каждым (с кем нужно!) говорил, для каждого находил красивое доброе слово, от чего у офицера (генерал ли или же капитан) оживало лицо, вспыхивали глаза, – и вот готов, геракл, для боя и труда: взбодрившийся, уверовавший в конечный успех – в победе. Об удивительной способности Царя, успокаивающе воздействовать на окружающих, говорил не раз даже Николай Николаевич. (Он и хорошее говорил о своем племяннике.) Генерал Алексеев в минуты расслабления откровенничал: «С Государем спокойнее. Его Величество дает указания, столь соответствующие боевым стратегическим задачам, что разрабатываешь эти директивы с полным убеждением в их целесообразности. Он прекрасно знает фронт и обладает редкой памятью. С ним мы спелись. А когда уезжает Царь, не с кем и посоветоваться». С ним соглашался седоусый генерал, кивая головой, и – искренне: «Да, Михаил Васильевич, верно, верно сказано!.. Я был в Ставке при Великом Князе и Янушкевиче и хотя с ними рядом не часто  сидел, но многие бумаги через меня проходили: я их собирал в папки, сшивал и укладывал по реестру, и потому могу сказать, заверить: прежняя Ставка регистрировала события, теперешняя, при Вас и Царе-Императоре не только регистрирует, но и управляет фронтами и даже страной. Верховный, ой, как внимательно и строго относится к делам!.. И атмосфэра с приходом Царя другая: легче стало дышать, человечнее стало… Не смотрите так, я хоть генерал, но Бог меня миловал, человечное не потерял. Так вот, что еще меня радует: в августейшем присутствии солдаты в качестве зрителей в кинематограф  допускаются!.. А часто устраиваемые  сеансы кинематографа для ребятни и школьников!.. Как-то я был на очень интересном сеансе в кинематографе – показывали Верден, Государь позволил присутствовать семьям военных, так зал был переполнен: даже боковые ложи заполнились дамами и детьми, стулья в зале не выдерживали мужичьих  задов – ломались, а верх был забит друг на друга взобравшимися солдатами…»

 

А вот как и вот о чем говорили Его недоброжелатели: для примера, возьмем  уже упомянутого  адмирала  Бубнова (не просто не любитель Николая Второго, но очень зло критически настроенного против Него!): «Его приветливость и благорасположенность мне довелось испытать лично на себе: однажды в Ставке, вследствие сильного расстройства нервной системы, я надолго потерял сон, что крайне меня тяготило; узнав об этом, Государь, через своих приближенных, дал мне несколько советов, как избавиться от бессонницы и лично мне их заботливо повторил во время «серкля» после одного из ближайших приглашений к его столу; между тем я был ничем иным, как рядовым офицером его штаба»…

Надо и генерала барона П.Н.Врангеля послушать: «Мне много раз доводилось близко видеть Государя и говорить с ним. На всех видевших его вблизи Государь производил впечатление чрезвычайной простоты и неизменного доброжелательства. Это впечатление явилось следствием отличительных черт характера Государя – прекрасного воспитания и чрезвычайного умения владеть собой. Ум Государя был быстрый, он схватывал мысль собеседника с полуслова, а память его была совершенно исключительная. Он не только отлично запоминал события, но и карту; говоря о Карпатских боях, где я участвовал со своим полком, Государь вспомнил совершенно точно, в каких пунктах находилась моя дивизия в тот или иной день. При этом бои эти происходили за месяца полтора до разговора моего с Государем, и участок, занятый дивизией на общем фронте армии, имел совершенно второстепенное значение».

В наши дни нам трудно поверить, как действительно трепетно с восторгом относились простые люди, солдаты – народ к своему Царю – Божьему Помазаннику – Верховному Главнокомандующему! Особо это просматривается-проявляется во время посещения Императором раненых. Вот навскидку: «Когда Государь объезжал войска на фронте, крепости, порта, заводы и лазареты, было приятно смотреть на то участие и радость, которую он повсюду встречал, в особенности, среди раненых, которых он утешал и награждал»– Адмирал Григорович. Великая Княгиня Ольга Александровна, работавшая медсестрой в киевском госпитале, писала в своих воспоминаниях: «Возбуждение, которое вызвала весть о приезде к нам Ники, было неописуемое. Похоже, одно известие о его появлении породило прилив патриотизма и восторга. Тяжелораненые ни в малейшей степени не замечали боли. Его спокойные, простые манеры, ласковое выражение глаз – все Им были покорены. Когда Ники вошел, он как будто принес ауру единения с Ним – Царем и Верховным Главнокомандующим, готовность к самопожертвованию, поклонение. Я была потрясена: вот она, та крепчайшая нить, что связывает простого солдата с Царем, и она являлась неразрывной… Один калека попытался встать, чтобы показать, что он здоровый. Все хотели казаться здоровыми, как могли, чтобы скорее вернуться на фронт и внести свой вклад в избавлении России от супостата». А генерал Мосолов досказывает. «Перед Государем – запасной 157-го пехотного полка, рядовой Степан Кузнецов. Он тяжело ранен в голову. Лежит мертвенно-бледный с воспаленными глазами. При приближении Его Величества стремиться немного подняться и как-то напряженно, радостно смотрит на Царя. Затем, когда Государь подошел совсем близко к Кузнецову и остановился, послышался слабый протяжный голос раненого: «Теперь легче стало. Прежде никак не скажешь. Ни отца, ни мать позвать не мог. Имя твое, Государь, забыл. А теперь легче, сподобился увидеть Государя. – Затем помолчал, перекрестился и добавил. – Главное, Ты не робей; мы его побьем. Народ весь с Тобою. Там, в России, братья и отцы наши остались». Эти слова простого рядового из крестьян Владимирской губернии Меленковского уезда, деревни Талонова, по роду занятий – деревенского пастуха, глубоко запали в душу всех, кто слышал этот разговор. Государь передал Георгиевский крест Кузнецову. Тот перекрестился и сказал Его Величеству: «Спасибо, благодарю. Поправлюсь, опять пойдем сражаться с германцами».                   Кузнецов был так растроган свиданием с Государем, что говорил даже не как солдат, а как простой русский человек, потрясенный свиданием с царем.                                                                                                                             На Государя слова раненого солдата произвели сильное впечатление. Его Величество присел на кровать Кузнецова и лаково сказал ему: «Поправляйся скорее; такие люди нужны мне»».                                                       Есть еще тысячи и тысячи фактов свидетельства того, как в действительности относился народ к Николаю II, как высоко было духовное значении Царя в Империи и, в частности в Армии, как вождя, Верховного Главнокомандующего, и все это начисто опровергает те фейковые гадости, зловония, что было сделано и вылито на святого святых Божьего Помазанника Русского Царя-Императора Николая Второго русским буржуа – самым сильным и самым злым по отношению к Нему! Только она, русская буржуазия, самая сволотная в Мире, организовав всех врагов России (внутренних и внешних) смогла свабриковать  отречения Николая II, которого юридически не было!.. Взяла власть, не имея на то права (нелигитимно!) и начала разваливать Империю: так кусками только можно было откусывать и  пожирать такую огромную страну, и так бы сожрали вместе со своими корешами западными по бандитскому классу Россию, если бы не большевики, которых в свою очередь поддержал народ российский и помог не только выиграть Гражданскую, но создать СССР.         Не можно не добавить-досказать: самое отвратительно погано то, что к буржуазной демократической стае примыкали и те, кто в первую очередь должен был защищать Верховную Власть, это офицерство-генералитет: они были одеты в офицескую форму защитника Отечества ( а Отечество и Монарх-Император-Царь – едины – одно и тоже!), определены в соответствующий высочайший статус и, в конце то концов, получали довольствие немалое, они же клятву-присягу давали Царю служить и целовали крест – выходит они и Бога обманули, а не только предали Царя, также как гражданская буржуа, утверждали брусиловы и деникины и другие, о якобы существующей огромной пропасти между Царем и армией, о том, что Царь не умел говорить с солдатами и так далее. Да, пропасть была, но между предателями из верхушки армии и Николаем II и между брусиловыми, рузскими и солдатской массой. Величайшая трагедия Царя и народа заключалась в том, что между ними в стране образовалась, как патогенная грибковопаразитарная бюрократическая прослойка из людей-памперсов для буржуазных анусов, враждебная как Царю, так и народу!..           Не пропускалась достоверная правдивая информация (или так искажалась, что выглядела антинародно) от Николая II и обратно: сведения о событиях и жизни в стране. Бюрократы, паразитирующие за счет монархической власти, выглядели (и казались выглядеть!) как представители царской власти: злой, коварной, ненасытной и не по-человечески спесивой в глазах у людей и, конечно, не зная, каков действительно Царь и Его величайшие дела и заслуги, обдуренные пропагандой и не менее спесивые самостийные людишки шли по ложно наговоренной буржуа дороге  революции… И действительно, чем же Он занимался и, как проводил свое время, развлекался Николай II, став Верховным?!. Ни одного верного достоверного источника, одни наговоры, выдумки и побасенки на Царя (даже авторы-писатели унижают царей-королей, показывая их дуриками, – ох и чудеса Господни!.. – да не может народ быть таким, чтобы не отличать сказку от реальности, не понимать: кто такой Царь и кто такой простолюдин Колян!..).  А дневники?.. Могут, но только не Его Самого! В своих дневниках Он сухо заносил лишь очередные  вехи прожитого дня, практически никогда – за очень редким исключением –  и то – вскользь – не касался политических и государственных тем. Исключительно редко в них встречаются приглушенные затушеванные  эмоции и оценки людей и событий. Но за пресно-сухими словами: «принял такого-то», «выслушал доклад от такого», «говорил с таким-то» скрывается колоссальный многовременной труд; по ним можно сделать выводы, как долго и много упорно работал Николай II, в том числе и в Ставке. При этом, вникая в дневники Его, необходимо знать, что слова и выражения у Него приобретают особые значения и смысл: например, «читать» имеет значение не «читка» в запой любовно-развлекательных романов, а работа с документами, деловыми бумагами – опять-таки, напряженный труд!..

Как мы уже знаем, в быту, в кругу семьи,  не было принято говорить о государственных делах (за исключением деловых  бесед-советов между Николаем и Александрой Федоровной), тем более в своих дневниковых записях, которые в любом в конечном случае попадут в чьи-то неизвестные руки, потому Наш Последний Русский Царь писал как писал!.. Больше писал о погоде, уводил мысли от тех остро-больных вопросов, постоянно возникающих благодаря недоброжелателям-врагам Николая. (Значит и нашим врагам-недругам!) Не хотел открывать себя и свою душу  «кому не след»!.. Только осталось, верить не успевшими быть уничтоженными, воспоминаниям независимых (относительно!) людей, например, французский посол Палеолог, наблюдавший Николая II в действующей армии, вспоминал: «… Император ведет меня в свой рабочий кабинет. Это продолговатая комната, занимающая всю ширину вагона, с темной мебелью и большими кожаными креслами. На столе возвышается груда больших пакетов.                           – Смотрите, – говорит мне Император, – вот мой ежедневный доклад. Совершенно необходимо, чтобы я прочел все это сегодня».                                Абсолютно «нейтральный» безобидный Сазонов показывает нам какой был тяжелый труд монарха: объем работы и, главное, что, читая, знакомясь с теми или иными документами и многочисленными «бумагами», – в том числе личными обращениями, – Николай II не только успевал прочитать, разобраться-понять и запомнить, но ответить, принять решение и потом еще проверить о выполнении того или иного поручения, приказа!..    Какому чиновнику-бюрократу понравиться такой руководитель?!.   Император не только мог выступить-сказать (на пяти языках мира!) – свободно, не заглядывая, не кося глазами в листочки-шпаргалки, – громко командным голосом, слышимые далеко за батальонными построениями, но и пройтись красиво чеканя шаг, заставляя одним своим видом, подтянуться офицерам и солдатам, гордо вскинуть голову в форменной фуражке с позолоченной двуглавоорлиной кокардой…                                                                                         (Николай II  чисто и ясно излагал свои мысли, не изрыгая слова, как наши современники, потоком с мыгаканьем и придыхами. Прекрасно владел голосом, манерой речи – не зря с рождения готовился – готовили – стать Царем Всея Руси  !..)

Определенно, без распорядка, расписанного по минутам, четкого планирования, т.е. ясного знания, что такое биоритм и учитывание это в работе и в жизни, невозможно было бы достойно и прилично носить царско-монаршескую титулярную корону каждый день! А какую надо было иметь силу воли, силу духа, чтобы соблюдать, вести Себя как Царь-Император и заставить других, народ, Мир воспринимать Его как таковым и вести себя по отношению к Нему как подобает!.. Мы уже сейчас понимаем, что не доходили (кроме пакостных наговоров на Него!) до российского народа истинные величайшие Его дела, совершенные, выполняемые, и планируемые (и тоже были бы совершены!)… Все хорошее и все плохое в одном народе (как уж он себя поведет- настроит!): он может быть единым и мудрым или разрозненным, частноличностным, тупым и алочным (тупость и алочность-жадность симбиозничают подобно грибам и водорослям в лишайнике). Да знал ли шагающий в рядах демонстрантов полумужик-полурабочий,  надрывно орущий вслед за горлопанами-агитаторами похабные слова, оскорбляющие как своего Царя, так и Православную Церковь – Веру (если ты даже атеист, то, какое имеешь право похабить Святая Святых: Бога!..), как жил-был-служил России Николай II?!.                                                                            [Вставал Он рано и после утреннего горячего «кофэ’» начинал не развлекаться, а напряженно работать: принимал представленных Ему лиц. Затем короткое время уделял внимание Богу: Божественная литургия. (Как Он, Божий Помазанник, не посетит церковь! –Он, Царь-батюшка, не может не быть  истинно верующим и понарошку молится и крестится.) Выходил из божьего дома Верховный  умиротворенный, постепенно возвращаясь в свое величественное  состояние, легкой ровной походкой, одетый соответственно сезону в военную повседневную форму, но неизменно в одних и тех же высоких сапогах (старых, но всегда начищенных до зеркального блеска), внимательно разговаривая с сопровождавшим Его флигель-адъютантом, шел в свой штаб. (За ними, грациозно и устрашающе поводя мохнатой головой, вышагивал вооруженный  конвойный урядник.) Там Он выслушивал доклады генерала Алексеева о положении дел на фронтах; потом вместе разрабатывали планы боевых операций. Николай II при этом внимательно разглядывал карты, составленные штабными офицерами. (Верховный требовал круглосуточно вести мониторинг хода военных действий на фронтах, отмечать и ежедневно утром доводить сведения до начальника штаба, который, в свою очередь, докладывал Царю.) Висящие карты в кабинете Государя, после тщательного  изучения Им, снимались,  поступали в соответствующее делопроизводство, хранились. Возбужденный, раскрасневшийся, продолжая обсуждать-договаривать начатый разговор с Алексеевым. Благодарил и, пригласив его, Верховный около 12 часов, следовал завтракать (в свой дом). (Завтрак подавался в большой зал губернаторского дома. Собиралось ежедевно не менее тридцати человек вместе с приглашенными.)  По мере приближения к трапезной, успокаивался, краснота спадала с бородатого лица, веселел, увидев, уже ждущих Его приглашенных:  лица Свиты, военных агентов союзных государств (английского, французского, бельгийского,  сербского, черногорского, итальянского – японский сам прибегал – черненький, – по-русски просил: «куссять»,  кланяясь), которые к такому приглашению относились очень трепетно и уважительно: не было случая ни разу, чтобы кто-то из них отказался или опаздывал. Завтрак подавался обычно простой: без вин. Государь с интересом завязывал беседы с присутствующими, уделяя внимание каждому, умел и знал что сказать, спросить, кого-то приветливым словом погладить, каждый говорил на своем языке с Верховным, кроме итальянца  говорившего по-французски  и японского представителя, умеющего по-русски сюсюкать. Государь, позавтракав и вволю наговорившись, вставал, за ним поднимались остальные, – довольные, улыбаясь, благодарили, рассыпая любезности, японец чуть не лобызал армейские сапоги Николая, кланялся, чмокал губами.       После завтрака Царь обычно совершал 30 – 45-ти минутную  пешую прогулку, в охраняемом (на расстоянии) пространстве, давая желудочно-кишечному тракту прекраснейшие условия для проведения естественно-физиологических процессов, – а центральная нервная система при этом продолжала работать (да она никогда не выключалась у Него – даже во время сна, видя сны, думал – работал!); сворачивал в свой штаб, где продолжал напряженно работать. Оттуда выходил вечером, не спеша, одуревший от усталости, с припухшими веками и шел на обед. После обеда – снова труд: до 3-х часов ночи у себя в кабинете. Спать ложился Николай II  очень поздно!..

Что только в то время не наговаривали на своего Царя и будто бы Он дурными страстями  страдал Николай II, и в карты играл, и водку стакана’ми пил… Мы теперь знаем, что это не так, но тогда вражья пропаганда пронизывала все социальные слои народа, поражая патриотический дух и веру в Русского Царя-Императора,– а в армии не только  рядовой состав, но и офицерский (в основном выходцы не из дворян и  из дворянской среды, но или из деклассированных–обуржазившихся деньжатников или не родовые дворяне: получивших дворянский чин за службу) состав был повержен революционной коррозией. В наше время осатаневшие: предавшие Веру Отцов на матблаги,  оскверняют-клевещут на  Русскую Православную Церковь, якобы Она предала Николая II, не помогла, не поддержала, но это было действительно совершено: Верхами-синоидалами – Синодом – людьми подлыми: преступившими церковную святость и совершившие грех от слабоумия, от алчности и от другого чего-то, но всеравно – богоотступники!.. – и их вину нельзя никак перекладывать на всю Церковь ­– на всех православных. Для справедливости надо сказать, что нашу Православную Церковь веками обижали наши же Русские Монархи, держа ее в своих когтистых административных лапах, и только Золотоордынские Ханы освободили  Церковь от великокняжеской власти – почитайте грамоты Золотоордынских Царей, – от податей (великокняжеских и ордынских) освободили, защищали от врагов – в том числе и от самих русских богоотступников-воров, и благодаря чему Русская Церковь поднялась сама и помогла Руси подняться и стать Великой!.. За одно только это, что мы говорим по-русски и глаза наши сини, должны мы быть пожизненно и вечно в благодарном долгу перед нашими  Святыми Отцами! – и, конечно, простить все не бывшие  наговариваемые на Нее пошлости… Наша Вера – основа  Всего Русского и пока в нашей душе горит свеча любви к Богу, и пока трепещет сердце от вида наших Церквей, и пока уважительно чувствительно-умно будем относится к Православной культуре и к тем необычным  людям, сжигающие свои жизни на алтаре церковном, мы есть и будем русскими, а вместе с нами буде и – Великоруссия!..   Опять же (о Царе)  еще раз вспомним и поверим адмиралу Бубнову, который божился, что Государь Николая II «не был подвержден никаким страстям и излишествам…и мы в  Ставке никогда не видели,  чтобы он у закуски выпивал больше одной рюмки водки… а в карты не играл»].

… Поднялись на второй этаж, – внутренняя охрана, игриво и красиво, отдав честь, отошла в сторону. Снова этот же звук-скрип, который, – пока шли, – исподволь раздражал-мешал думать. Скосив глаза, посмотрел и понял: скрипели сапоги, но чьи? Позади Его шел начальник штаба генерал Алексеев, за ним – улыбчивый генерал Пустовойтенко  с большим кожаным футляром – чистенький, как новенький. Нет, генерал-квартирмейстер не мог допускать такого… «Надо как-то дэликатно сказать Михаилу Васильевичу, пусть сапоги сменит или денщика!»                                                                      Вошли в кабинет. Поневоле взгляд метнулся и охватил все разом: внешне все было так же как оставил в свой отъезд, но от самой комнаты-кабинета и от мебели веяло отчуждением… Вдруг, участилось сердцебиение ­– стало тревожно и не уютно: захотелось уйти из своего кабинета. Внешне, стараясь оставаться спокойным, уверенным, Он сел, два генерала стояли перед ним. Алексеев насадил очки на нос, откуда-то вытащил телеграммы, и начал разбирать их, читая про себя (при этом толстые его губы шевелились), Пустовейтенко, защелкал замками футляра. Верховный и начальник щтаба встретились глазами. Пронзительный лучезарный лазуревый взгляд с суженными зрачками глаза Государя заставили Алексеева вздрогнуть: Михаил Васильевич хорошо изучил своего царственного начальника и по этому  определил, как напряжен и какие душевные волнения  испытывает Государь – понял, что  лишь благодаря большой силой воли, Он внешне показывает себя спокойным. (Только лицам, особо приближенным к Николаю II, было известно, что Русский Царь играет роль безвольного, а на самом деле Он обладает  огромной способностью управлять-владеть собой – имеет большую силу воли! – разве можно было без величайшего интеллекта, знаний, целеустремления, – если хотите упрямства, – и сильной воли вытащить такую гигантскую страну из средневековья, и даже кое-где и кое в чем приподняться  над Миром, и еще заложить фундаментальные основы для построения социализма (в те времена даже солдаты знали, что такое «социализм» – «не то, что нынешнее племя!») в России – за свое сравнительно не долгое правление! – «Он, если что задумывал, обязательно доводит до исполнения, но этого многие не знают».) Алексеев глазами показал генерал-квартирмейстеру, чтобы он вышел, оставив его с Верховным наедине. Когда Пустовойтенко ускакал с полуоткрытым футляром из кабинета, генерал от инфантерии Алексеев снял свою курчавую папаху, низко склонил седую голову, приложив руку к сердцу, не по уставу обратился:                                                                                                                           – Ваше Величество! Еще раз покорнейше прошу Вас простить меня за то, что я осмелился позволить себе попросить Вас, Государь, как Верховного Главнокомандующего и Царя приехать в Ставку и выслушать меня, как Начальника Штаба и как генерала – Вашего верноподданного…                           У Николая впервые ожило маска-лицо, сморщился нос:                                 – Сядьте, пожалуйста … Меня очень заинтересовало «срочное и безотлагательное дело», хотя Вы уже говорили, что речь идет о наступлении, но оно запланировано на начало апреля и … Слушаю Вас.

– Ваша Величество! Подпишите приказ о вступлении меня в должность …

У Николая вновь сужились зрачки, смотрел на своего начштаба:           – Вы прекрасно знаете, что генерал Гурко исполнял обязанности…                    – Но Ваше Величество, он известил, что Вы приказали ему быть-исполнять до вашего особого приказа …                                                                       – Немедленно примите у него должность и своим приказом отправьте его на фронт, где он пусть приступит к подготовке вверенные ему части к наступлению: Гвардия будет введена в прорыв в направлении главного удара.                                                                                                                        – Государь! Подтягиваемые и разворачиваемые тыловые резервные войсковые соединения и части не могут быть выведены на исходные позиции, чтобы начать действовать согласно утвержденного плана …Мы не можем этого сделать… срывается план нашего стратегического  наступления и катастрофические последствия неизбежны!..

У Николая дернулся ус и моргнул глаз, и необычными для него резкими движениями достал из серебряного портсигара сигарету, всадил в мундштук, пальцы руки забегали  в поисках спичек … Михаил Васильевич ловко и угодливо поднес зажженную спичку. Царь жадно втянул в себя ароматный дым сигареты.                                                                                               – Кто и что мешает это сделать!?

– Вновь прибывающие войсковые части не обеспечены, даже согласно штатного расписания боеприпасами… Продовольственное довольствие только суточное, а Вы знаете, что боекомплекты и продовольствие необходимы минимум на 3 суток…                                                                        – Что же делал ио Гурко!?. Вы обращались к Николаю Дмитриевичу?                   – Так точно! Председатель Совета Министров отослал меня: «Обращайтесь к своему Военному Министру генералу Михаилу Алексеевичу…» Обратился к генералу Беляеву. Он сам в недоумении: говорит, что боеприпасы есть в наличии и по документам уже доставлены. А на счет продуктов, в частности хлеба, говорит: «Разберусь…» Который день разбирается. Только время то на исходе у нас…                                                  Николай II странно как-то посмотрел на Алексеева.                                              – Говорите, продолжайте, слушаю       .                                                                    – Разговаривал я и с Министром продовольствия с Александром Александровичем: неведомо как-то, что хлеба не хватает. Он тоже удивлен такому и сказывает, что как только ввели в январе этого года продразверстку, хлеб потоком в достаточном количестве пошел в Столицу и в войска, а почему не доходит до людей в Петрограде и до наших частей (именно тех, которые должны в наступление идти!), – Алексеев скинул очки, сидящие на носу, и, глядя Императору в синие заслюдившиеся глаза («Занавесился-отгородился и не поймешь, о чем Он думает, что предпримет».), продолжил (на лице у него выступила нездоровая бледность): – Ваше Величество, нужно Ваше немедленное вмешательство!..                                                                              – Завтра до полудня решится данный вопрос.                                                     – Государь! И еще: хочу Вам доложить и предупредить Вас, Ваше Величество, многие командующие фронтов, и не только…  не хотят, чтобы русская армия воевала против своего народа, а фронтовые Гвардейские части в открытую взбунтовались против направления их на Столицу на подавление мирных демонстраций, – голос окреп, поднялся и уже не падал вниз, –  считают, что в данном случае нет необходимости … И для того есть полиция, части Министерства внутренних дел – достаточно – пусть их ведет Александр Протопопов драться с безоружными женщинами, детьми, стариками и мужиками-негодяями… Мне докладывали, что солдаты запасных полков – в том числе и гвардейских – так  отъелись, обленились, что по утрам уже на построения не выходят, – им полезно потрястись по улицам Петрограда, – от одного их вида люди разбегутся, когда увидят таких до неприличия распузырившихся вояк, они даже на фронт не хотят идти – понравилось ничего неделание и спанье до одури в казармах… А пока – по моим данным – нет необходимости еще в дополнительных войсковых сил: достаточно сил округа и полиции… Вам, Ваше Высочайшее Величество, Государь, и России  я буду до конца верен, как солдат и как Ваш подданный!.. – откинулся на кресле, начал отдышиваться, – в груди у него хрипело, свистело.

– Позвать доктора? – обеспокоенный голос Верховного.                                   – Благодарю Вас, сейчас уже проходит – это всегда так бывает у меня в последнее время … Ваше Величество, нам надо как можно раньше начать наступление – у нас все есть, для преломления хода войны и тогда патриотический подъем отвлечет внимание от внутренних раздоров: игры Прогрессивного блока (как они себя называют) и оппозиционных общественных организаций прекратятся – никто не захочет больше играться: народ делом займется… А подготовку к десантированию с целью установления контроля над проливами Босфорским и Дарданелльским я отменил – думаю одобрите: после победы в Константинополе, на Босфор и в Катарро на Андриатике будут развиваться русские военные флаги!.. Польшу вернем[77], Пруссию, Червонную Русь (Галичину), Угорскую Русь (Закарпатье) и Буковину присоедим к Российской империи… И завершите Вы, Высочайшее Императорское Величество, Дело Великого Пращура Вашего Петра Алексеевича Романова собирание Земли Русской!.. Ну уж, если надо, давайте пошлем в Петроград генерала Иванова с бригадой с его георгиевскими кавалерами – пусть погеройствуют… Вот только в столичном округе – еще раз повторюсь – без них почти две сотни тысяч и куда уж более: с такими войсками среднее европейское государство можно завоевать, а не то что с толпой горлопанов справиться!..

 

 

.                   .                   .

 

 

… Далеко за полночь. Николай II закончил читать докладную из Екатеринбурга, где говорилось, что Нижнетагильские домны могут вот-вот потухнуть и тогда дней пять надо будет их вновь раздувать: прервалась доставка коксующего каменного угля из Кузбасса. Это преступление во время военного положения в стране:  без металла  встанут заводы и не только выпускающие вооружения… На докладном листе наверху на углу – сверху вниз вывел резолюцию: «Немедленно организовать доставку угля, найти виновных и передать в военно-полевой суд!» – и подпись. Встал, перед тем как через внутреннюю дверь из кабинета пройти в спальню, вскользь оглянул свой кабинет: посредине – большой резной письменный дубовый стол на тумбах, с ящиками, обтянутый обычным сукном такого же цвета, как туркестанские ковры на полу. На столе скромно горела электрическая лампа с зеленым абажуром.  Вокруг стола сгрудились  кресла красного дерева, – еще несколько таких же кресел одиноко прижались к стенке рядом со старинным диваном. Люстра модерн со стекляшками свисала подобно плакучей иве с потолка. Николай Александрович, резко шагнул – выключил лампу и, не оглядываясь больше – вон из кабинета в спальню.

 

(Спальня была простая – небольшая комната, без признаков царской обстановки, – вот, если бы летом: окна выходили на реку…) Было очень тоскливо и, еще эти нерадивые, безответственные чиновники – фактически враги, которых нужно не просто судить, а по законам военного времени расстреливать, чтобы другие знали, что преступления наказуемы: иначе государство растащат-развалят чиновничье отродье! – про себя – он позволял такое. Осмотрелся в свете ночника: Его железная кровать расправлена-приготовлена, в углу сиротливо прислонилась сложенная детская раскладушка (на нем спал Цесаревич Алексей, когда приезжал к отцу…). Пусто показалось… Уже полулежа на кровати, дотянулся до столика, где лежала тетрадь для дневниковых записей и написал очень просто и коротко как  «влеготу» прошел день у Него в Ставке: о том что приехал в Могилев в 3 часа дня, после приезда провел беседу-разговор с полчаса с генералом Алексеевым, «обедал со всеми иностранцами и нашими. Вечером писал и пил общий чай». (А на самом деле день был тяжелейший – правда, в последующем будут дни и ночи во много раз мучительнее и больнее – до самого убийства Его вместе с семьей, – когда Ему было, как никогда, мучительно больно и ужасно  бандитско-звериное убивание,   одновременно с  ним  самых его близких  родных и любимых, а Он ничего не мог сделать, чтобы им помочь – умирающий, Он не мог уже зрительно видеть, но миллионократно усиленной мучительно-ужасной чувствительностью ощущать происходящее[78]!..)

 

 

 

8

 

24 февраля 1917 г.                                                                                                На 224 предприятиях Петрограда (свыше 214 тысяч рабочих) началась забастовка. Многим современникам того времени приходилось только удивляться и даже восхищаться тому, как умело была организована и проводилась всеобщая забастовка. Люди, в каком-то озверело-одуревшем состоянии, с дикими выражениями на лицах выскакивали на улицы и шли не толпой, а строились в колонны, каждый знал, что нести и что кричать (точнее орать)… Некоторые демонстранты, сметав жидкие цепочки охраны выхода на лед, прорвались через Литейный мост на левый берег Невы; другие через Троицкий мост выскочили на Большой и Каменноостровский проспекты; через Тучков мост на Васильевский остров проникли пьяные от свободы-вседозволенности рабочие Выборгской и Петроградской сторон, где их встречали и присоединялись веселые и радостные местные мужики, до этого спокойно работавшие у себя в цехах и в мастерских. К бесноватым демонстрантам присоединились студенты  университета, курсистки Высших женских курсов (Бестужевских) не утерпели: прибежали, скалывая оледеневший снег своими точеными каблучками на тратуарах и размахивая цветастыми шарфиками, – а как без них-то!.. Беспорядки c новой силой и безумным  весельем продолжились. Бастовали на предприятиях Нарвской и Московской застав, Невского и других районов.                                                  Полиция сегодня не в состоянии была справиться с таким массовым и организованным выступлением, «скоплением народа», потому Петроградский градоначальник А.П.Балк  в 12⁰⁰ лично обратился за помощью к генералу С.С.Хабалову командующему столичным военным округом. Командующий направил к центру города гвардейские запасные полки: Гренадерский, Кексгольмский, Московский, Финляндский и другие. Были перекрыты основные городские магистрали, усилена охрана правительственных зданий, почтамта, телеграфа, всех мостов и переходов через Неву. Но во второй половине дня на Знаменской площади казаки «расказачились»: отказались выполнять приказ градоначальника наводить порядок: не допускать проведение несанкционированных митингов, разганивать нагайками беспредельщиков и хулиганье, – они практически взяли их под охрану: сами не принимали никаких действий к прекращению начавшихся непрерывных массовых митингов и не допускали это делать и полиции.  Краснолампасники  (у некоторых – самых крутых – лампасы шире генеральских), откинувшись на своих седлах со спинками, как в креслах театра,  в усладу смотрели  и слушали выступающих, среди которых были с такими актерскими талантами, что казаки некоторые, увлекшись,  отказывались силой разгонять толпу, нелояльно повели себя по отношению к властям: оттесняли, мешали полицейским остановить митинговые представления. В центре города казаки (1-й, 4-й, 14-й Донские полки) все-таки показали свою удаль: раскидывая людей грудью, обученные рослые дончаки заскакивали в колонны демонстрантов, предоставляя своим всадникам на лету сверху хлестать нагайками, бить плашмя шашками по головам, плечам мужчин, женщин, стариков… Не отставали в жестокости и Гвардейский сводно-казачьий полк, 9-й запасной кавалерийский полк, 3-й батальон Кексгольмского запасного полка. Избитые демонстранты до этого лишь митинговавшие до хрипоты, озверев от боли и, потеряв контроль от обиды, начали в ответ драться… (Есть свидетельства, что кое-где среди митингующих, появлялись люди с нерусской внешности с отрешенными бездумными лицами, которые вытаскивали из-под полы наганы, пистолеты или устрашающие винтовочные обрезы и стреляли в сторону полицейских, казаков, солдат стоящих заслоном на пути беснующихся людей.) Попало не только лихим кавалеристам, полицейским[79], но заодно дубасили и оказавшихся недалеко зевак – любителей посмотреть, послушать …

 

Вечером состоялось совещание военных и полицейских властей Столицы под председательством генерала С.С. Хабалова. С докладом выступил градоначальник. Согласно по итогам совещания, было  отмечено, что силовые структуры справились с задачей (особо был отмечен 9-й запасной кавалерийский полк),  принято решение ответственность за порядок в городе передать в руки военных.

.                   .                   .

 

… Утром, когда доложили, что пришло письмо-телеграмма от Царицы Александры Федоровны, у Царя Николая от былой усталости и горечи не осталось и следа. Он, умытый, причесанные золотисто-рыжеватые волосы поблескивали, несколько темнее цветом подстриженная холеная борода, с бурыми усами, обрамлявшая   Его красивое продолговатое лицо и придававшая Ему статусный вид, тоже посверкивала, очаровательная улыбка – на лице, но украшением были его сине-голубые глаза, где в бездонной глубине  этих чудных глаз жила его  прекрасная светлая душа и неубиваемая бессмертная любовь к Женщине и Ее детям, Он, как бы весь изнутри светился. Протянул руку и взял письмо на  синей бумаге. Пробежал глазами. Лицо погасло, радостная улыбка на миг исказилась в гримасу – но Он тут же справился с собой: принял обычное выражение обаятельного русского Царя, строго посмотрел на дежурного офицера доставившего почту:

– Почему не сразу?.. – обычно мягкий приятный голос Государя напрягся, командно-офицерским тоном повторил: – Почему не сразу принесли?!.                                                                                                                       – Ваше Высочайшее Величество, не мог-с… Вы почивали-с …

– Запомните и передайте мой приказ: письма или другие донесения, сообщения от Императрицы приносить мне в любое время суток и, где бы я не был в это время, и, чтобы не делал!..  Ясно?!.                                                       – Так точно, Ваше Императорское Величество!..

Аликс сообщала: «Вчера были беспорядки на Васильевском острове и на Невском, потому что бедняки брали приступом булочные. Они вдребезги разбили Филиппова и против них вызвали казаков. Все это я узнала неофициально». (Первые хлебные бунты в Петрограде с погромами хлебных магазинов озверевшими толпами прошли 21 февраля 1917 г.)                               – Соединитесь с Петроградом, с градоначальником…– спокойным твердо-решительным голосом, показывая рукой на телефон, сооруженный на тяжелую буковую тумбу, приказал Государь.                                              Офицер, с предельно напряженным лицом, с полковничьими усами – с сединкой, взял в одну руку трубку, – другой  бешено закрутил ручку динамки телефонного аппарата, приложил трубку к уху. Послышался легкий треск, хрипловатый строгий мужской голос:                                                                         – Аллоу, станция слушает, чего вам угодно? – офицер назвал свой (Начальника Штаба)  номер абонента и попросил соединить его с градоначальником Петрограда.                                                                                  – Вызываю… Ваш абонент     занят, а когда освободится, вам позвонят.    Офицер положил трубку, повторил, сказанное диспетчером. При внимательном взгляде можно было заметить, как нервно дернулись ноздри у Царя… Звонко, нетерпеливо-нервно зазвонил телефон.                                                 Офицер схватил трубку:                                                                                         – Здравия желаю, Ваше Превосходительство!  С Вами будет говорить Его Высочайшее Императорское Величество, Верховный Главнокомандующий, – на другом конце провода – замешательство, какое-то время только слышно вместо человеческого голоса лишь потрескивание, затем:                                                                                                                             – Простите, Ваше Высочайшее  Императорское Величество! С Вами говорит секретарь… Господин Градоначальник выехал в штаб Петроградского военного округа к господину-генералу Хабалову…                       – Дайте трубку: я буду говорить: «Передайте господину градоначальнику Балку, что, если не будет Петроград  сегодня обеспечен хлебом, то завтра он – уже не градоначальник!» – спокойный любезный голос Государя в конце чуть вздогнул.                                                                В кабинет без стука, без разрешения (как к себе: Царь Николай требовал, чтобы во время работы – никаких «ужимков»  и  «церемониалов»)  вошел генерал Алексеев, за ним юркнул было Пустовойтенко с большим черным футляром, но его нелюбезно остановил Верховный:                                 – Вы, подождите! – и повернулся к вошедшему Начальнику Штаба: – Михаил Васильевич, поговорите с генералом Хабаловым: спросите: «Каковы запасы хлеба?»                                                                                         Командующий округом на вопрос Алексеева: «Сергей, сколько у тебя хлеба на складах?» – ответил: «12 суточное довольствие…». Михаил Васильевич пересказал Царю Николаю.                                                             [« …На самом деле продовольствия в России хватало – излишек хлеба в 1916 году составил 197 млн пудов». По своим каналам Николай  Второй знал, что на утро 23 февраля в Столице хлеба оставалось на 22 дня, в округе у генерала Хабалова – не менее чем на две недели. То есть не о какой нехватке хлеба не могло быть и речи. Враги Николая – враги России, – специально пустили слух о нехватке хлеба, чтобы напугать, поднять панику, а перепуганных, в состоянии паники, обезумевших, взъярившихся людей можно было легко спровоцировать на волнения и использовать в своих подлых целях… Продуктовая обстановка в России (в военное время!) была такова (во всех других воюющих странах из-за не хватки продуктов питания вынуждены были вводить карточную систему), что карточная система (кроме сахара ­– кусочки которого даже в деревнях уже приучились  грызть за самоварным чаепитием) не требовалась введении. В феврале-марте 1917 года минимальная (минимальная!) зарплата русского рабочего практически равнялась «прожиточному минимуму» (112 рублей), а средний заработок (163 рубля) значительно превышал минимальный,  максимальный – более 400 рублей … На Обуховском заводе в Петрограде минимальная зарплата была 160 рублей, средняя – 300 рублей.                                                                         Хотя цены на продукты питания к концу 1916 году и выросли почти в 3 раза по отношению к 1914 г., но относительно высокая заработная плата рабочих на заводах и фабриках позволяла не бедствовать. (Квалифицированный рабочий получал не меньше пяти рублей в день, чернорабочий – трех, в то время как фунт черного хлеба стоил 5 копеек, говядины – 40 копеек, сливочного масла – 50 и все эти продукты были в продаже!) Покупательская способность российских рабочих при Царе Николае Втором (во время Великой войны!) была намного выше, чем в России 2020 году у таких же рабочих!.. Очевиден  факт, что предпосылок осуществления Февральской революции «с низу» не было: уровень жизни русских рабочих был на уровне европейских, и лишь немногим отставал от американского, – и это при том, что США еще не вступили в мировую войну.  Революция в феврале 1917 года произошла из-за того, что русским буржуа стало «невмоготу», и,  давно готовившая революция с помощью своих лакеев и  подсобников: депутатов госдумников, предателей генералов совершила свой социально-физиологический акт: уничтожила подлым нелегитимным путем Русскую Царственную династию Романовых, а вместе с царизмом и Величайшую Русскую империю – Россию!]                                                            … Генерал Алексеев смотрел на медленно  и мягко и ловко прошагивающегося по кабинету Императора и думал: «Как Он похож на большого кота!.. – потом – о другом: – Не понимают Царя Нашего?!. Его врожденный – скорее воспитанный – такт   принимают за стеснительность; высокоинтеллектуальность воспринимают за нерешительность – Он не хочет со своего небесного положения заставлять людей быть безвольно-бездумными тварями, потому всегда выслушает, даже для приличия какое-то время дает человеку обдумать, показывая при том, что Он, Государь, такой же простой и доброжелательный человек, как и все вокруг Его подданные… А какова у Него внутри властная натура, сила!.. И как Он не прощает обиды и предательства!.. О, Господи!.. Как не понимают, что сменив Его на Михаила Александровича, потом кабы не пришлось каятся!.. Но я всегда остаюсь верен Ему, как Царю-Верховному, – я служу своему народу, России и кто у Власти!.. Конечно, хотелось бы чтобы Он был бы всегда… Но ведь хотят еще лучшего… Может, действительно лучше будет, если будет как во всех передовых европейских странах?.. Пусть это без меня делают, а я буду каков я есть!..»                                                                                                                – А сколько в Петрограде?..                                                                                       – Говорит, что у Балка на складах спрятано 20-ти суточный запас муки.         Верховный закурил взатяг,  прошелся по кабинету туда сюда:                          – Прикажи отпустить хлеб ему на Петроград…                                                     – Взвыл…                                                                                                                – Немедленно!.. Скажите, что мой приказ!.. Пусть войдет с картами: сегодня здесь проведем  и сами доложите …

Алексеев начал  докладывал о положении на фронтах (Пустовойтенко стоял в сторонке, скучая,  обычное  веселое  выражение на его лице исчезло), особо уделил внимание о доставке боеприпасов и продовольствия к резервным частям и соединениям, которые  готовились к подтягиванию  к фронтам.                                                                                                                         – … Стали поступать (это благодаря Вашему приезду, Ваше Величество)… Но темпы доставки таковы, что мы все равно не успеем…                    Николай медленно прохаживаясь, курил, выпуская клубы дыма из ноздрей, рассматривая штабные развешанные карты, со свежими правками. Остановился.                                                                                                                – Что значит, не успеем?! – по тону сказанному, Начштаба понял, что Государь  правильно его понял, сказанное им значение «не успеем» и заговорил прямо:

– Правительство ведет к катастрофе…                                                                 – Не работает?..                                                                                                      – Хуже: не может, не умеет!..                                                                               (У Пустовойтенко прижались уши от услышанного.)                                            Верховный закурил новую сигарету,  вновь медленно пошел, думая …

То, что Его Правительство работало плохо, знал Он. Но в действительности, надо согласиться, оно совсем не работает! («Я сам  это видел!..»)                                                                                                       Николай Александрович Романов сделал много очень и в организации управлении страной – а как же иначе: не поднял бы Русскую Империю на такую цивилизационную высоту!                                                                                 Совет Министров Российской империи – высший исполнительный орган власти – в новом виде – Он создал именным Высочайшим Указом от 19 октября 1905 года для общего «управления и объединения действий главных начальников». Ведомства работали по предметам, как законодательства, так и высшего государственного управления. Министры перестали быть просто чиновниками в госаппарате, а стали ответственными каждый на своем отраслевом подразделе, несли полную ответственность за свои действия (и не действия!) и распоряжения.

[В конце декабря прошлого года начала кричать Аликс. Вначале тихо, – только намеки, просьбы, но потом уже громко и начала устраивать сценки-диалоги – когда с первого разу Ники не пошел на поводу и не исполнил Ее просьбу…                                                                                                                      – Ники! Миленкий мой! Ты меня любишь?..                                                       – Угу…                                                                                                                   – Что гугу?!  Любишь?.. Да отложь бумаги: уже за полночь, завтра…              – Морген, морген – нур них хойте… – и продолжал писать на верхнем углу титульного листа донесения. – Ты же знаешь, как сильно тебя люблю… и чилдрен люблю, очень сильно люблю!..                                                   – Нэ лубишь!.. (Николай отложил ручку с пером, повернулся к жене: «Занервничала… Нельзя Ей!»)                                                                                       – Аликс! Я каждый день тебя люблю, всегда люблю!..                                  – Все балу’ешь … Я одно просил тебя, чтобы ты сменил     Александр Федорыч,  на Георгий Евгеньич!..                                                             Николай странно взглянул на нее: «Ну что за  человек такая: ни днем, ни ночью нет покоя от нее!?. – про себя, конечно. – За что мне такие испытания Господь дал: одновременно – счастье и мученье?..» А ведь Он сам, а не Бог, выбрал жену. (Ведь другая была намечена.) Вспомнил отца, который говорил, что ты повенчан с Россией, потому выбирай в первую очередь Императрицу и потом только супругу…                                                           – Председатель мыш не ловить – что он делает?! – кругом мыш, а он спит. У него под носом бандит-заговорщики собираются и переговаривают, чтоб совершить дворцовый переворот и Ныколай Ныколаич сделать Ныколай Третьим!.. Опять этот Нэ – Нэ!.. Хотел он Григорий повесить!..

– Аликс! А же его убрал с Верховных и тогда действительно нужно было такое сделать, но Трепова нельзя сейчас менять! Придет новый, которому нужно будет время, чтобы в дело войти, связи наладить… Его нельзя трогать. Правда,  постоянно он просит Протопопова сменить, но и его пока тоже не надо трогать: у Министра Внутренних дел очень нужные личные отношения с Родзянко – они как кот с кобелем… Только Протопопов может сдерживать Председателя Госдумы… Да, Министр трусоват, но это даже хорошо: с испугу-то он сильнее больнее царапает…                                                  – А какой толк от этого, если Председатель, Александр Федорович, встречается и пьет с Родзянко… Сколко раз Трепов тащили на карету пьяного как свин!.. Позволяет, попустительствует нашим союзникам бриттам не просто либералничать с русской оппозицией, а в открытую ей помогать: Бьюкенен каждый день, как почтальон, мешками развозит им стерлынги… Английская Корона хочет путем революции в России, избавится   от конкурента в послевоенном вопросе о территориальных приобретениях стран-победительниц!..                                                                                             («Все знает!..»)                                                                                                       – Аликс, дорогая, любимая!.. – Николай прижал ее большое, холодное, но гибкое тело к себе: начал отогревать, гладить горячими  ладонями, ласково выговаривая: – Мы уже много раз говорили о революции, о готовящемся перевороте… Нас, Царей Романовых, давно пытаются убрать: деда моего убили, на отца покушались и чуть не убили вместе с семьей, а со мной они не могут …  не получается: я не повторяю их ошибки и главное: мною сделано столько, что в стране сейчас нет сложных социально-экономических противоречий, которые могли бы вызвать у народа революционные настроения – нет для революции причин и условий. Я всегда говорил одно и тоже тебе, что в Российской империи невозможно это сделать, – ну вспомни 905-й – 907-й годы, когда было  намного труднее и опаснее, но тогда благодаря нашему вековому и самому верному Союзнику: Армии и Флоту мы смогли отстоять Россию, и на этот раз тоже самое будет: русский солдат – тем более офицер, – не предадут меня: они присягу в верности Царю-России давали, крест целовали, так, как они могут быть изменниками Родины?!. Офицер и предатель – это не возможно в принципе! Как он, обесчещенный, предавший Родину, Веру своих Отцов (а Русский Царь-Император для них есть все это вместе!) жить будет?!.  Его не только никто уважать-воспринимать не будет как человека, но он и сам себя потеряет как личность, исчезнет его личностное «Я»!.. Не зря самое крепкое слово для офицера, когда говорит-клянется: даю: «Слово офицера!»… У каждого русского человека, если он живет по-человечески, а не по звериному: только ест, пьет и плодится, в сердце есть боль-память о битве при Калке, где монголо-татары (численностью в две дивизии) разгромили объединенные войска русских и половцев численностью в четыре дивизии.   Так вот там во время битвы Великий киевский князь Мстислав и его сын и зять отсиделись на горе’: не участвовали в сражении, хотя на их глазах татары убивали-громили  русские войска, а после окончания битвы сдались вместе со своими дружинами (более 12 тысяч воинов) полководцам Чингисхана Судэбэ и Джэбэ. Как думаешь, что они с русскими князьями  и русскими дружинниками – предателями – сделали?..                                                           – Конэчно, на службу взяли.                                                                                 – Нет, даже побрезговали в плен взять, на русских князьях положили доски и сидя на них – удавливаемых-умирающих, обгаживаемых вонькими газами, – пирующие враги веселились…  А рядовых (дружинники – по приказу своих князей отдали  свое  оружие  татарам – их обещали отпустить) изрубили, расстреляли из луков…Так вот это напоминание на века нам, русским, что бывает с предателями: ими брезгуют даже враги!..  Так как потом они, предав меня, будут смотреть в глаза друг другу, своим детям, матерям, женам!?. Нет, такое не могут сделать мои верные солдаты и офицеры!..                                                                                                                           – А генэралы твои могут!..                                                                                       –  Они тем более не могут: они все из дворян, а некоторые из князей!..    Вот ты говоришь, что Владимир Михайлович спаивает, да не спаивает он Александра Федоровича: просто сам он никогда не напивается, как остальные (я никогда его не видел пьяным). Многие думают, что мой оппозиционер Родзянко хочет меня свергать. Нет, он  просит меня назначить ответственного человека, который руководил бы страной…                                – Родзянко твой очень нэхороший: он есть мужик с бородой – рус бауэр,  даже… как его: … дурной бык – бугай!..                                                      – Аликс!..                                                                                                     (Доводит!.. Ходили-бродили слухи, что Александра Федоровна имеет сношения с германскими шпионами. Были доносы на Императрицу о ее предательстве Родины, о передаче русских военных планов Германскому Генеральному Штабу… По личному приказу Николая Второго было проведено секретное расследование…

Слава Тебе, Господи! – пустые наговоры. Ему до сих пор страшно: вдруг бы Она действительно оказалась германской шпионкой!..) – («Хорошо хоть не знает об этом: узнает, никогда мне не простит!») Смотрел на Нее. Погладил свои задергавшиеся было усы. Заговорил своим обычным ласково-выразительным, чуть растягивая гласные, голосом (так Он разговаривал только дома, в кругу семьи):                                                                                           – Есть два проверенных классических способа предотвратить революцию: – и я их обязательно применил бы, если бы …Первый вариант: выгнать из страны всех независимо мыслящих, оставшихся услать куда – нибудь в Сибирь, где они успокоятся душевно и телесно. Но тогда для чего я годы положил, чтобы из отсталой страны Российскую империю, планово ведя хозяйство, вывел в передовую Державу Мира! Невозможен прогресс без мыслящих людей… Для меня такое неприемлемо, чтобы Россия, как многие обуржуазившиеся страны, где из-за частно-капиталистического, то есть анархического ведения народного хозяйства,  вновь и вновь через год-два, падала в кризисные ямы и тонула!.. А второй вариант: выстроить институты разделения властей, закона, суда, развратить прессу: то есть пустить ее на бесцензурный курс, как корабль без лоцмана по рифам, никакой  политики  и идеологии государственной – в такой мути легче воровать казну и дурить людей, и замалчивать все гадости и делать вид, что все прекрасно в стране, – о богопомазанном безраздельном самодержавии надо будет забыть, придется     считаться с мнениями толстосумов …  Российские монархи будут сидеть в клетках стальных, выполняя лишь рефлексии, захвативших власть буржуа, – о нас, дворянских сословиях, напишут гадости, вылезшие сами из грязи, зальют роды наши великокняжеские гадостью!.. Русский  народ способен будет лишь мыслить о еде и забавах и роскоши, чего ему так не будет хватать и вот,  тогда он по настоящему поймет , что он стал прислугой и рабочим (от слова «раб»)!..                                                                                                    Но Председателя Совета министров все равно сменил. Хотел Григоровича, но последний поставил условия перед Николаем, да и не так был лоялен, как хотелось бы, потому назначил, как этого просила Императрица, князя Николая Дмитриевича Голицына, милейшего человека (но не государственного деятеля, неподготовленного к роли премьера, бесха

рактерного-безвольного), верноподданного, готового подчиниться любому слову и кивку Государя. Знал о не способностях нового Председателя, конечно, Николай  хотел со временем заменить его. (При этом всегда вспоминал о своем верном друге и гениальнейшем человеке Петре Столыпине – Председателя Совета Министров…)

((Молодой Николай II, призвал 44 летнего Петра Столыпина на пост Председателя Совета Министров и Министром Внутренних дел для борьбы с революцией и проведения важнейших и необходимейших реформ в Российской Империи. Новый Глава Правительства выследил и выловил террористов, опустил их морально: они уже перестали быть в обществе авторитетами.  Умело и смело провел аграрную реформу, благодаря чему сельское население (а это более чем 85% населения страны) удовлетворенное тем, что можно стало выходить из общины и приобретать землю в частную собственность, успокоилось, но после нескольких лет относительно сытых довольных годков, социальные противоречия возникли вновь, и  уже во много раз острее и буйственнее, и только, придя к власти, умно-лукавое (умнейшие по образованности – большинство из дворян – были члены Правительства РФСФР!) Правительство  Ленина-Троцкого-Свердлова по-настоящему удовлетворило-успокоило русского крестьянина, кормившего и одевавшего всю огромную страну.   ( Все крестьяне мечтали-жаждали через десяток годков стать богатыми! – но так не может быть: земля-пашня ограничена – один разбогатеет – десятки-сотни обеднеть должны, и сами плуги, сеялки-веялки, взнуздав и впрягав кобылку, работать не будут: нужны батраки, то есть бедняки – то, что Премьер Столыпин «работал» за буржуазный строй в стране и успел создать в сельской местности,  где проживало большая часть населения, класс сельской буржуазии и сельского пролетариата, Русский Царь это понял уже потом, будучи арестованным, сосланным на смерть вместе с семьей за Урал – в Сибирь, и, конечно, простил.)    Столыпин был личностью! Это была правая рука Императора Николая II, исполняющая Его волю. Благодаря умелому и волевому руководству Главы Правительства, была своевременно и мощно решена политика колонизации Сибири и Дальнего Востока; сделаны решающие шаги вперед Русской Державой во всех сферах по цивилизационной лестнице; Государственная Дума превратилась в настоящий парламент (Госсоветники и думники теперь не только вместе правили страной, но спились, спелись и смолились: так например, в Георгиевском зале Зимнего дворца в день открытия Государственной Думы члены Государственного Совета и думники вместе так пели молитву: «… Богородице Дево: молений наших не презри в скорбех, но от бед избави нас, Едина Чистая и Благословенная Царица моя Преблагая!..» что в зале закладывало уши у дам, полутора метровые стены царского дворца содрогались от мощных басов, а после молитвы вставали в очередь, чтобы целовать Святую Богородицу); в стране возникли ответственные  политические партии и гражданское общество и т.д. и т.д… Враги России (не желавшие перемен и развития, и всякие неудачники в жизни отчего записались  в революционеры – попросту: ненавидящие   все русское) объединились и купили Багрова (могли – и лопатина, топорина – главное: «торгаша»), который ради того, чтобы разбогатеть, продался и за большие деньги расстрелял (1 сентября 1911 г.) в таком месте и в таком положении Премьера Столыпина, что даже бандюган самого низшего сословия  по бандитским понятиям посчитает ниже своего достоинства такое сделать…          И все, что сделано было при непосредственном исполнительном участии Петром Столыпином вошло в жизнь страны, в историю нашу! Значимость этого человека, нужность его можно понять даже по его высказываниям и предвидениям, предложениям; цитаты Петра Аркадьевича, актуальны         и сегодня: «Дайте России двадцать лет спокойного развития, и вы не узнаете ее!» – «Нам нужна великая Россия!» – «Где достаток, там, конечно, и просвещение, там и настоящая свобода». – «Необходимо дать всем народам России почувствовать, что высшее благо – быть русским гражданином». – «Реформы, чтобы быть жизненными, должны черпать силы в национальных русских началах». – «Народы забывают иногда о своих национальных задачах, но такие народы гибнут – они превращаются в удобрение, на котором вырастают и крепнуь другие, более сильные народы».– «Когда мы пишем закон для всей страны, необходимо иметь в виду разумных и сильных, а не пьяных и слабых».                                                  Предупреждал: «Мы должны быть сильны на Дальнем Востоке не столько для борьбы, сколько для прикрытия нашей национальной культуры, которая является и нашей исторической миссией…  отдаленная наша суровая окраина богата золотом, лесом, пушниной, громадными пространствами земли, годными для культуры. При наличии соседнего густонаселенного государства эта окраина не останется пустынной. В нее просочится чужестранец, если раньше не придет туда русский, и это просачивание уже началось. Если мы будем спать летаргическим сном, то край этот будет пропитан чужими соками, и когда мы проснемся, он окажется русским только по названию».]

 

 

… Николай II остановился перед Алексеевым и, глядя ему в глаза (что Он редко такое делал):                                                                                            – После Госдумы… Родзянко… займусь с князем Голицыным – Правительством … Через секретариат доведите до князя, что я к 1 марту жду от него письменную докладную о проделанной работе Председателя … Надо сменить его!.. А продуктовое довольствие – питание, вместе с форменной одеждой – обмундированием – это две основы  с которых начинается армия – мужик превращается в мужчину – солдата!..

.                   .                   .

 

Перед завтраком, когда все собрались, представитель бельгийского короля торжественно вручил от имени Короля военный крест Николаю Второму. Михаил Васильевич отметил про себя, что кроме внешней любезности, никаких внутренних чувств не проявил Верховный. Завтрак прошел как обычно. Алексеев ушел к себе в Штаб. Вошел в натопленный кабинет (после Крыма не мог еще обратно привыкнуть к прохладе, холоду), денщик бросился навстречу Алексееву: помог раздеться, за руки довел и посадил в большое кресло из черной буйволовой кожи, стащил с ног генерала большие утепленные сапоги, поставил их рядом. Михаил Васильевич остался в шерстяных носках. Пошевелил пальцами ног: ну так и есть: опять носки худые – большой палец выглядывал… Посмотрел на своего старого денщика, с которым вот уже много лет как вместе: он был командиром полка – подполковник, а Степан – как был капитаном так и до сих пор… Продвигался по должности, повышали воинские звания Михаилу Васильевичу, но не менял он своего денщика («К собаке привыкаешь, а тут ведь человек, но пора видно менять: стареет, да и ни видом, ни статью  не подходит моему положению и званию!»).  С сочувствием и с жалостью смотрел на Степку-денщика, но ничего не поделаешь: таковы положения и суровые беспощадные требования армейской жизни! – да и вообще жизни…          – Неужто не видишь, что мои сапоги давно износились, и не слышишь, как они  похрапывают и скрипят во время ходьбы?.. И лень носки мне заменить – эти исхудились, не стираешь: от меня псиной воняет!.. Завтра же передай свою каморку поручику Шеину с третьего взвода, а сам – в хозчасть… А счас закрой: я передохну – дежурного предупреди, что я занят и меня по малому не тревожит…Денщик смотрел на своего хозяина (как про себя думал: и «друга») преданными и одновременно озабоченными глазами: «удобно ли лежать ему?» – ждал: не может быть, чтобы вот так вот, взял и заменил (как лошадь ездовую – с нею и то прощаются, гладят, говорят ласковые слова, – а он же человек!..). Никак не мог поверить, что  Михаил Васильевич такой жестокий!.. Не верилось!.. В серых потухших глазах денщика-капитана выступили слезы, набухли, покатились по морщинистым щекам, смочили кончики седых усов, капнули на восщеные плитки   паркета. (За столь долгую службу всякое бывало, но всплакнул впервые: от горькой непереносимой обиды!) Тихонько вышел, чтобы не разбудить задремавшего генерала.

 

.                   .                   .

 

Не дремал Алексеев, а  притворился, что дремлет. Да,  он – генерал, Начальник Штаба Русской Армии, но человек же он, русский, православный, потому ему, конечно, было очень жаль своего верного преданнейшего Степку («О, Господи!.. – забыл его фамилию… теперь уже бывшего денщика моего!»)…                                                                                                            Попытался вздремнуть: последнее время он наловчился урывать время и посопеть в кресле, – так легче дышалось и не перехватывало дыхания во сне, – покряхтывая и покашливая менял позы, но где-то  внутри (как принято говорить, в душе) тревожилось… Начал думать (заставил думать) о другом… Действительно, продуктовое довольствие и форменное обмундирование – это две основы любой армии: как голодный, слабосильный солдат, в рваной одежде, на голове бабьий плат, особо в мороз, – как такое было с Наполеоновской армией, – сможет воевать (пугать может  какое-то время)…  Питание – краеугольный камень, на котором стоит боеспособность воина. Голодного солдата, как ни одень, не вооружи, он себя даже не сможет защитить! Нравился Николай Второй, Алексееву: Царь не просто понимал в военном деле, но делал такое, что до него не было сделано ни одним Правителем, а как Верховный, не было равных… Лично сам Император надевал на себя солдатскую форму и шел со всеми вместе в строю много верст, имитируя бой, продирался сквозь заграждения и препятствия, проверяя на прочность армейскую одежду… А питание: опять-таки сам участвовал не только в создании нормативов продуктов, но и приходил в подразделения без предупреждения, брал солдатскую миску и направлялся к полевой кухне и протягивал миску мордастому растерявшемуся в первые секунды  повару:  просил Ему дать солдатскую норму каши и что положено к ней, садился рядом с онемевшими от неожиданности и удивленными воинами и уминал поправдешнему  (с аппетитом, смакуя, не марая усы и бороды) кашу с маслом, обгладывал мослы. Не только рядовые, но и взводные и ротные офицеры были приятно поражены и горды тем, что вместе с Царем сидят  и едят кашу! (Какой солдат после такого не поверит в своего Царя-Императора, Верховного,  не восхитится, не зауважает Его на всю свою жизнь – и детям и внукам будет рассказывать по праздникам или в другие торжественные дни, выпив одну или две рюмочки водочки или стаканы’ вина  или самогона – смотря по положению и здоровья. Алексеев наизусть знал нормативы довольствия русского солдата, приготовленного на полевой кухне, поедаемого-проглатываемого,  не дав остыть пище на столе окопном. Да, полевая кухня  была самым важным объектом нашего солдата в годы Первой мировой. Пока не прибывала  кухня, на место назначения воинской части, считалось, что часть  еще не дошла до места дислокации. При отступлении мосты взрывали после того, как полевая кухня уже прошла по ней. Если рота пряталась в окопах от обстрела, то специально выделенные «кроты» из подразделения рыли проходы, чтобы донести горячее «хлебово» до солдата: «А-то, как же не емши воевать?!» Ну, а, когда невтерпож и нет времени, то посылали «ходоков» с ведрами и термосами (провожали их и встречали с величайшими почестями: как героев!) Пищу готовили даже на марше – прямо на ходу –  обслуживающими кухню выбранными бойцами  рот батальона, поротно, со сменой рот раз в месяц, вытворяя чудеса циркового искусства. (После обеда, не передохнув и не выкурив цыгарку, сразу начинали закладывать ужин.) Отвечал за питание перед командованием ротный командир, но истиными кормильцами были кашевар (готовил еду – иногда умудрявшийся – из «топора») и артельщик (запасал и закупал продукты), которых выбирали по представлению всех солдат. Они являлись авторитетнейшими и уважаемыми людьми среди рода мужского, воинского! Каждый боец считал за честью, если с ним заговаривал кашевар или артельщик – да что там заговаривал, просто посмотрел в его сторону. Ветераны-бойцы не помнили своих командиров, а кашевара своего не забывали, и много раз,  бывало, повстречаются солдаты и разговорятся и вдруг выясняется, что они ели кашу с одного котла, у одного повара-кашевара и тогда они становились однокашниками пожизненно – это крепче любого братства! А артельщику было особое отношение: ему, а не командиру роты, у которого еще голос не совсем окреп, доверяли свои «смертные» письма бойцы: письма-прощания с родителями (бывает, что на войне и убивают!) и письма-наказы  своим любимым женушкам…

 

[ Рацион-царский (Николаевский),  который был введен в 1914 году в Русской Армии (сразу с началом боевых действий)  был таков: провиант: хлеб ржаной: 2264 гр. (или сухари ржаные: 1639 гр.), крупа (просяная, гречневая, овсяная, рисовая): 238 гр.; за положенные  «приварочные деньги», солдата кормили: мясом: 716 гр.[80] (или мясные консервы: 409,5 гр.), свежими овощами: 255 гр.  (или сушеные: 20 гр. – смесь сушеной капусты, моркови, свеклы, репы, лука, сельдерея и петрушки), давали сливочного масла или сала свиного: 21 гр., муки подболточной – пшеничной: 20 гр.; на «чайные» деньги поили кипятком, насыпая туда: 2 гр. чая на «брата», в руку совали кусок сахара (25 гр.), 0,7 гр. перца.    По современным медицинским требованиям солдату в тяжелых, в стрессовых условиях военных действий (в средних широтах), требуется 4500 – 5000 калорий в день. В Николаевской армии рядовой солдат получал не менее 4300 калорий (что превышало энергетическую ценность питания в РККА во время Великой Отечественной войны!) Надо отметить, пища не только была достаточно калорийная, но в качественном отношении превосходила  нынешнюю, – взять хотя бы хлеб ржаной!  – не зря розовощекие старички с утра караулят хлебные  ларьки: ждут подвоз ржаного хлеба: хотят еще столько же лет прожить на Земле … А мясо? – тогда еще не были изобретены и налажено производство искусственных антибиотиков, потому скотина доходила до мясников здоровой (больная и хилая животина подыхала еще в сосунковом возрасте),        быки и хряки  вырастали на экологически чистых  питательных кормах под стать русским мужикам без всяких гормональных добавок, – вот почему мясо было биологически ценным  и безопасным для питания.  Пища  солдат в  Русской империи при Николае II,  даже при небольшом разнообразии,  была достаточно физиологически полноценной: как в калорийном, так и в качественном отношении! – было вкусно и очень сытно!                                                                                                                           Надо упомянут о картофеле («картошке»): к нему еще в России не привыкли и многие не уважали – после пареной, вареной сладкой с неповторимым вкусом репы картошка не елась, потому и в армии только к концу Великой войны стали кое-где и иногда его давать. Рис стало легче  закупать за границей и, которым начали заменять крупы разных видов. Сильно улучшили пищу (особо в качественном отношении!) солдат, когда стали поставлять для питания продукты «бобовые», чаще всего – чечевицу. (Кроме того, солдат Русской армии – в отличии от Советской – мог купить на приварочные и чаевые деньги еду.)                                                                                       Пищу готовили и давали дважды в день: утром и вечером. Обычно – это была густая, наваристая каша, с кусками душистого (пахнущего дымком) мяса, овощами и специями. Второй раз кормили блюдом, примерно, такого же состава, только  чуть жиже, – но солдатская ложка все равно стояла …  К питанию в Русской армии в годы Первой мировой войны относились весьма цивилизозанно и требовательно-строго. Командование царской армии  пристально следило, чтобы солдат был сыт и накормлен.  (Только в начале войны в Восточной Пруссии и во время «Великого отступления», когда появились проблемы и перебои со снабжением, у солдат начали сползать брюки и тогда появлялись подобные приказы, как, к примеру, приказ командующего 3-м кавалерийским корпусом графа Ф.А. Келлера: «Ввиду уменьшения мяса, предписываю начальникам частей принять меры, дабы это не отозвалось на качестве пищи. Требую, чтобы борщ и щи были наваристы и густы, а каша была достаточно сдобрена салом, и … не была жидка. Начальникам частей своевременно озаботиться заготовкой в достаточном количестве запаса продуктов».) Факт очевиден: вплоть до февраля 1917 года линейные части Русской армии снабжались пищей удовлетворительно!           Рядом с полевой кухней всегда находилась (и не отставала нигде) полевая пекарня, где пекли такой хлеб, что после него солдат уже не мог ести (во рту слипалось и в горле застревало) магазинный, варено-печеный хлеб.           О питании офицеров говорить: понятно, – они господа, благородие!.. А вот о разнице в родах войск надо все-таки сказать: на флоте была своя специфика: при сохранении калорийности некоторые продукты заменяли: например, хлеба давали меньше, зато баловали макаронами. А чтобы морячки не захирели,  им к основному пищевому довольствию добавляли богатыми витаминами (не только аскорбинкой) и микроэлементами продукты: квашеную капусту, свежие  овощи,  фрукты. В  русской армии,  согласно, сухого закона, пьяного солдата отлавливали, арестовывали  и могли (смотря по обстоятельствам) – под трибунал, а тут, развеселый, пьяненький матросик в тельняшке, бескозырке с ленточками с якоречками, мог под гармошку сплясать «яблочко» перед  своим капитаном-командиром: «у флотских сохранялась винная порция» и потайные традиции, когда  пили положенные «морские» через два-три дня «за друга своя». (В кубрике свои порции отдавали – по очереди – кому-то одному, кому подходил «матроскин день».)  В специализированных частях – авиации, бронечастях и др. – рацион также был богаче и разнообразнее. В особых войсках – типа: гвардия и подобные – кормили чуть «погуще», например, этой же крупы по норме насыпали в порцию больше: более 307 гр., потому гвардейцы были покрупнее и покруглее и выглядели всегда сытыми, довольными и солидными.]                                                                                                                     … Заскрипела кожа старого огромного кресла: Михаил Васильевич очередной раз сменил свое положение, – его вдруг поразила и удивила мысль, что германские войска, при таком относительно слабом питании могут так воевать – особенно в первые годы войны. Он был осведомлен, как питались солдаты противника.                                                                         В 1916––1917 годах пищевой рацион солдата-германца не превышал 1500 – 1600 калорий. От такого скудного питания Фрицам и Гансам было уныло и тоскливо сидеть в окопах. Воюющая на два фронта сравнительно небольшая Германия в затяжной войне была обречена на недоедание. Не спасали ни поберушки: «Матка – яйки, млеко!..» – русские женщины жалостливы, потому немцам не отказывали: давали, – ни  грабежи на захваченных территориях, ни  покупки продовольствия в соседних нейтральных странах, ни государственная монополия на закупки зерна. К тому же у немцев были свои хрущевы (с пастушечьими образованиями), которые своими реформами творили рукотворные катастрофы в стране: так в первый год войны правительство Германии отдало приказ: «Истребить всех свиней – пожирателей дефицитного картофеля!» Первые месяцы 1914 года люди в Германии обжирались свининой и салом (из нужников не вылезали одуревшие и ожиревшие от еды немцы!), а потом перешли на суррогатное питание: брюква, маргарин, сахарин, а кофе смаковали, из сваренного, обжаренного ячменного зерна… (Голодные «брюквенные» зимы умирало по 700 000 человек!)                                                                                                                  У Алексеева в полудреме толстые губы поползли в улыбке: вспомнил и о союзничках, с которыми вместе дубасили германца – только русские бились с долговязым (но не хилым!) противником лицом к лицу, а вот французики, британцы и амерканцы – сзади и с боку подскакивали к немцу: слабенькие, а ведь питались не хуже, чем дойч зольдаты. По кухонному делу русские, конечно, были впереди всех – и французов, которые  к началу войны не имели даже кухни в армейских частях, не было у них и центрального питания, потому утонченные и с высочайшим самомнением о себе французские генерали, морща свои гнусавистые носы, от презрения к «азиятам» (русским),  вынуждены были закупать их в России! А вот вина, пива и сидра каждый франзузский солдат получал аж  по 0,7 литра  в день – вот это вояки!..                                                                                                                  Англичане питались попроще, и пили вместо вина лимонный и апельсиновый  соки (цынга им была не страшна!). Амерканцы имели скудный набор продуктов, зато очень калорийный – больше 5 000 калорий, потому как пили диковинное пойло: растворимое кофе.

 

Михаил Васильевич открыл глаз, потом второй, приподнялся, сел прямо: «А ведь наши солдаты при возможности еще охотой промышляют, рыбу глушат!.. Сложив  в окопах печки, варят-парят и жарят, и  греются, – ах, дьяволы: им ни голод, ни мороз нипочем!..»

Позиционный характер войны накладывал свои отпечатки на рацион солдат, но, обычно, в лучшую сторону. А что значит полноценное питание (и не только!)!..  Когда близко узнаешь, познакомишься с  русским солдатом (любой, кто надел военную форму Российской Армии и принял присягу, становится русским!), то от удивления и восторга от природной смекалистости и стойкости русского воина, перехватывает дыхание у человека с нормальной психикой и с неиспорченными нравственно-социальными понятиями! («Никто не видел унывающего русского солдата – тем более враги наши, и – не увидят!..»)                                                                                                            .                   .                   .                                       Противная погода: метель. Чтобы побелить вечерние сумерки зажгли уличные фонари.  Сыплющийся  сверху с  черноты неба снег, летящий вкользь,  сгоняемый порывами морозного ветра  с крыш, искрился на свету,  посверкивал, играл кругами по широкой дорожке садика. Император Николай поднял меховой воротник. За ним потаенно двигались тени охранников в штатском.                                                                                           – Чо это Он поздненько вышел погулять, – вполголоса, между собой (один из троих). – Да и сегодня какой-то не такой …                                                       – Выпимши, наверно.                                                                                             – А ты видел Его пьяного?.. А я вот сколько лет Его пасу и ни разу не видел  выпившего! Это не мы: когда приходим после суточных домой и устаток,  залив крепчайшей домашней гонки сивухой, сутки хрюкаем лежим,  не соображая, где ты и что с тобой, пока жинка не закричит над твоей постелью очертевшим голосом …                                                                                – Сегодня Он телеграмму получил, где сообщается, будто       царевич и царевны – чада в лепешку лежат больные корью.                                                        Николай Александровичу действительно дурно стало, когда  получил        сообщение от Императрицы-жены, что Ольга и Алексей заболели корью, а сегодня Татьяна последовала их примеру. И еще сообщала, что сразу же  после  Его отъезда, Анна Вырубова ушла на свитскую половину Александровского дворца и вся в жару улеглась в постель, заболев корью. Он был и образцовым семьянином, отцом своих обожаемых детей, потому очень обеспокоился болезнью своих детей и искринне возмутился тем, что взрослая дама болеет корью («Что, не могла в детстве переболеть как все – а еще подруга Аликса!?») – и возможно она и заразила. Он имел представление, что такое корь, но, как все высокообразованные и интеллектуалы, хотел дойти до истины, понимая и зная, что могут быть очень опасные последствия и осложнения, потому вызвал к себе лейб-хирурга генерала профессора С.П.Федорова.  (Документально зафиксировано, что профессор Федоров постоянно приглашался к наследнику, так что с полным основанием можно назвать его лечащим врачом цесаревича Алексеея.) Конечно, для Сергея Петровича такое постоянное его выдергивания из биоритма жизни и работы (в том числе научной) в Военно-Медицинской академии и при Ставке, где он совершал чудеса возможности медицины (впервую очередь хирургии), за что «самые знаменитые врачи того времени были вынуждены признать: профессор Федоров – самый знаменитый хирург». Чего только стоит замена общего наркоза эфиром: вдыхание которого проходило через стадию эфирного опьянения, когда пьяный пациент-гренадер, перед тем как уснуть,  забуянив, раскидывал пол-операционной вместе с хирургами и медсестрамим.  Да и каждому нельзя было делать общий наркоз: для хилых много противопоказаний – некоторые впадают в наркозную кому и не возвращаются… других – сердце и т.пр.. Вот почему его открытие-методика введения препаратов внутривенно и доводя больного до метикаментозного сна (это не удушение-одурманивание эфиром!) более приемлимое, безопаснее и удобнее было, вот почему так быстро подхватили и разнесли по миру врачи его методику. А как он делал операции! – после окончания операции коллеги-хирурги, приехавшие «для обмена опытом» и наблюдавшие за ювелирной работой его рук с скальпелем в руках, устраивали аплодисменты. Многие хирургические инструменты изобретенные им (к примеру: кровеостанавливающие зажимы) исползуются в работе врачей до сего времени.     Он, как врач, полностью отдавал себя и при лечении молодого наследника Царя и у него это получалось, но… были и такие ситуации (не раз!), когда он и другие врачи оказывались бессильны перед приступом болезни Алексея и тут на помощь приходил Гришка Распутин – большой, мужиковатый, как все простолюдины, рукастый, в безразмерных кожаных сапогах, бородатый и лохматый (встретишься в отдаленном закоулке с ним и испугаешься, и со страху пристрелишь его: «Вынужденная самооборона!..»), который своими молитвенными бормотаниями, наговорами-заклинаниями и даже просто беседой необъяснимо благотворительно влиял на здоровье цесаревича. С.П.Федоров, как и положено врачу, обладал большим, трезвым умом, далеким от мистических увлечений, потому здраво смотрел на распутинство и не возмущался им, но при этом  не раз заявлял, что с точки зрения медицины исцеление необъяснимо и невозможно!.. И вынужден был «сотрудничать» с Г.Е.Распутиным, – правда, при этом, видя,  как суеверно и набожно воспринимает действия и поведение «старца» Александра Федоровна, потерял уважение и доверие к Ней и к Царю, который во всем потакал и позволял Императрице вмешиваться во все  дела,  – внешне не показывая никак свое истинное отношение, не раз повторяя  про себя: «Я врач, мое дело лечить, а прочее – их дело». При этом он старался быть в стороне от политики и дворцовых сплетен, за что его уважал Николай II, доверял и обращался за советом иногда и не только по медицинским вопросам. Император утверждался в своем уважительном отношении к профессору еще тем, что тот был профессионал: холоден и спокоен при своем деле, все операции проводил успешно, хотя в жизни Сергей Петрович был очень подвижен и активен и даже  был с хитринкой, но  Николай Алесандрович, каждый раз, вглядываясь в его лицо (сразу – при первом взгляде лицо профессора покажется хитроватым), постепенно убеждал  себя (убеждался), что лукавство выступает, а не хитринка-хитрость. С.П. Федорова Он старался при возмолжности содержал при Себе – в Свите, так как Ему нужно  было общение и с врачом,  с таким, как профессор Федоров ( Евгений Сергеевич Боткин – лейб-медик генерал-майор – тоже  свой, но он домашний), а то постоянное кручение верчение среди бравых боевых офицеров и недосегамых простым солдатам генералов уводили Его от реальности. Император Николай II был в состонии высоко оценить,   сделанные научные открытия и изобретения Федоровым в медицине, но особо выделял: новую методику наркоза, путем введения медикаментозные средства в вену, не подвергая человека смертельно опасному общему наркозу с попощью интубации и закачивания в легкие пары (так представлялось Ему), данная методика была человечнее. Сергей Петрович для Него был непререкаемым авторитетом, и из-подволь (неосознанно!) был воздействуемый его влиянию.  Вот и сейчас, когда такое случилось: болезни детей, – Он уже не мог больше ни о чем другом думать и говорить. –пригласить его. Николай Александрович давно приметил, что, когда что-то случается с детьми, то он терял даже первое время способность спокойно и трезво мыслить. «Господи, за что такая напасть – в такое время!..» – резко повернул направо (должен был уже прийти, вызванный профессор), чуть не налетев на тень высовывающийся из-за куста, зашагал своей чеканяющей офицерской походной к себе…                                                                                                  Через недолгое время туда же быстрой поспешаюшей походкой прошагала-пробежала фигура профессора лейб-медика Федорова, таща в руке огромную докторскую чемоданную сумку.  Все три тени удивленно вышли на освещенную дорожку:                                                                                        – Видал, как профессодюлячил док-то: а ведь он всегда ходит важно, с высокодостойно поднятой – согласно его положения и значения – головой.              – Не зря ты давеч говорил, что Царь-от какой-то не такой: а ну вдруг, корь, паскуда, и на Нашего Государя  накинулась: начала грызть и душить!.. – ужасались и тряслись тени.                                                                                 Когда Сергей Петрович шагнул в кабинет Верховного, Царя, и увидел  Его одного и медленно (как обычно) прошагиваюшегося с думой в голове и с сигаретой в зубах, пуская из ноздей дым, успокоился («значит, очередное собеседование, где я должен высказывать свое отношение или же охарактеризовать тот или иной вопрос или событие, действие …») и только продолжал еще часто дышать и сердце тахикардило, но уже был в себе. Государь любезно  предложил доктору сесть и сам устроился напротив. Со стороны, внешне, казалось, Царь выглядел, как обычно спокойным, благообразно. Но Сергей Петрович, усмотрел в Его глазах необычайную  тревогу, и насторожился:                                                                                             – Ваше Высокоуважаемое Величество! Я к Вашим услугам… – встал и не спеша спокойно прошел к вешалке, снял шинель, повесил папаху, остался в халате надетого поверх генеральского  кителя.  (Возможно, даже оторвали его от каких-то серьезных дел в госпитале.) Обратно пришел и сел на свое кресло. Пальцы доктора  пропальпировали  карманы халата; нашли, достали пенсне и насадили себе на крупный с небольшой горбинкой нос. Душка у пенсне заблестела, специальные линзы, усиливавшие  выражения глаз и в тоже время не дававшие возможность «читать» мысли в глазах, носящих эти чудо прибор,  изменили профессора до неузнаваемости: теперь уже совсем по-инопланетному фантастически  смотрелось обрамленное черной холеной бородкой, с торчащими в разные стороны заостренными усиками с хитро-лукавым выражением лицо, где особо выделялись глаза: светло-карие, умные,  пристально-пронизывающие и в то же время веселые (что и сбивало всегда Николая Александровича, не давая ясно понять-разгадать значения слов и мысли профессора, – а Николай Второй всегда думал и был настроен считать людей по себе: умными, воспитанными, порядочными и благородными).                                                                                                                  – Уважаемый Сергей Петрович! Вчера у меня заболели дети. Доктора Евгений Сергеевич и лейб-педиатр Раухфус выявили, что это корь. Они помогают Александре Федоровне и, думаю, кроме них никто лучше не обследует, не проконсультирует и не назначит лечение. Но вопрос такой, в котором они пойдут на поводу и я должен ясно представлять и знать: могут ли дети сейчас куда-то поехать и как это скажется на их здоровье?                           [Аликс сообщала, что ей предложили помощь, если потребуется: отъезд из России с детьми  – через Мурманск. («Теперь понятны Ее частые встречи с  Родзянко, с другими: только перед моим выездом в Ставку, Она 6 раз принимала Протопопова и 5 раз князя Голицина! Не зря Ее активная политическая деятельность  усилилась: значит, решила спасти детей!.. Она лучше меня знает обстановку в стране и истинные дела творящиеся в эти дни в Столице. Это же «Ее люди”, через которых Аликс начала проводить свою политическую линию, решили спасти Царскую семью… Она, не посоветовавшись со мной!.. Cтала фактически соправительницей!  Все мои принимаемые меры и действия сводятся на нет,  потому что у нас разные векторы воздействия и методы, противоречащие!.. Она же мне вредит: мои враги вызнают через Нее все мои планы и опережают меня!..») У Него в голове одновременно: жалость и боль к Ней (у русских так проявляется любовь) боролись со здравым смыслом: победили чувства – любовь к женщине!)…]                                                                                             Доктор переждал, пока Государь уложил свои мысли и чувства, заговорил внушительно с разработанной дикцией, благодаря читаемым лекциям, правильно выговаривая слова:                                                                            – Ваше Высокоуважаемое Величество! Корь такое заболевание, которая опасна развитием осложнений, таких как ларинготрахеит со стенозом гортани, трахеобронхит, пневмония, отит, гнойный ринит, синусит, пиелонефрит, менингоэнцефалит;  больные нередко погибают в периоде болезни от отека мозга и нарушений дыхательной функции.  Эти заболевания вызывает не сама корь-вирус, а патогенная бактериальная флора, которой заполонена атмосфера, вода и земной грунт. Вирус кори открывает, уничтожает защиту организма (иммунитет), потому в органы и ткани человека врываются потоки бактерий, которые, найдя благоприятную среду, размножаются и вызывают смертельно опасные осложнения-заболевания. Вакцину от кори, позволяющую избежать заболевания, еще не удалось создать! Препаратов, воздействующих на вирус, тоже пока нет, так что лечение практически чисто симптоматическое и главное уход, чтобы уберечь от осложнений. Потому рекомендован только постельный режим и никаких прогулок, передвижений и переездов, что есть смертельно опасно!..                         Николай Второй побледнел, на лбу выступили капли пота, нос покрылся  потным бисером:                                                                                              – Благодарю Вас, доктор!.. –  («Никуда они не поедут!..»)       Поздно вечером доложили: «Хлеб роздан». Через какие-то минуты от Министра Внутренних дел поступила телеграмма, что положение в Петрограде под контролем. Личный состав переведен на усиленный режим.         Такие сообщения: от Хабалова и от Министра Протопопова успокоили Государя, – Он им все простил (про себя)… Но, когда улегся в постель, то умиротворенние и спокойствие, как ветром сдуло …     Еще какое-то время думал, затем сел, протянул руку: достал карандаш и, вырвав из блокнота листок, начал писать, перечитал, нажал тревожную кнопку звонка. Тут же прибежал дежурный полковник с капитаном.                                                            – Господин полковник, перешлите вот этот текст моего письма лично Императрице Александре Федоровне…                                                                                                                                                                                                            25 февраля1917 года.                                                                                                 Под утро сменился ветер. Мороз обмягчился. День заявлался истино февральский. Необычно рано (при свете фонарей) были заблокированы выставленными хорошо вооруженными военно-полицейскими заставами Большой Охтинский, Литейный, Троицкий, Николаевский мосты. На других мостах утро встречали, позевывая, небольшие наряды полиции, следя за порядком передвижения  по  ним.        Набережные: Смольнинская, Воскресенская и Дворцовая  патрулировались войсками конными и пешими, казаками на высоких строевых конях и пластунами в бурых мохнатых папахах с нагайками и шашками.                                                                                     Но еще раньще    проснулся Петров Град – столица русской империи. Люди, как будто чем-то одурманенные, в темноте (во дворах не везде был проведен свет) выскакивали из своих квартир, домов и шли торопливо, виляя по дворам и закоулочкам, озабоченные, собирались в группы, толпы – громко говорили, спорили, которым было уже невтерпеж, то кричали – ярились. К таким группам подходили серьезные, с военной выправкой, и вели их: собирали в табуны, где каждому что-то говорили, давали в руки плакаты, флаги и флажки и направляли дальше, где их строили в митинговые колонные, похожие на военные штурмовые.                                                                К 10 часам к мостам, ведущим в центр города, подошли грозные многотысячные колонны демонстрантов с Выборгской, Петроградской сторон, Васильевского острова. С лозунгами «Долой царя!», «Долой правительство!», «Хлеб, мир, свобода!», «Да здравствует республика!» пошли в атаку на военных и полицейских, но были остановлены и тогда отделился от демонстрантов отряд молодых мужчин, которые с необычайным проворством и умением прорвались  на лед реки и, обойдя мост,  устремились в атаку с тыла на заставу. В то же время группы – уже вооруженные самодельными гранатами, с бутылками с зажигательной смесью, петардами (как потом оказалось, некоторые с наганами и револьверами) – вышли из среды мирных протестующих и стали забрасываться на полицейских, жандармов и солдат, а потом кинулись в рукопашный бой с перегородившими  путь по мосту… Колонны демонстрантов с вопленными криками бросились на помощь и окончательно разметали заставников и, пробежав по мосту, вновь построившись, гордо (а как же: революцию делают!) и грозно продолжили победоносное  шествие …      В районе Невского проспекта, примерно, по такому сценарию проходили митинги и демонстраци и махали и кричали те же самые лозунги, – только, кроме ремесленников, разнокалиберных рабочих, служащих и интеллигенции, много было студентов (какие революции без них!..), и при столкновениях, в казаков и полицейских не только кидали  ручные гранаты, петарды и бутылки с зажигательной смесью, но и по ним хлеснули несколько выстрелов, что остановило бравых казаков и смутило активно привычно действовавших полицейских …

  Сегодня бастовало уже 305 тысяч (стоял 421 завод), – это не считая присоединившихся служащих, ремесленников, студентов и многосотенные толпы одичавших невменяемых анархистов. (По простому – бомжей.) Впервые войска отказались разгонять маниакальных минингующих людей.

 

.                   .                   .

 

До 18 часов Царь не получал никакой информации, потому был  спокоен. День субботний. «Встал поздно». Как обычно принял доклад Начальника Штаба. В 14-зо заехал в монастырь и приложился к иконе Божией Матери, молился: за иcцеление детей и просил Ее дать Ему силу духа и разум над преодолением своих страстей и озлобления, чтобы смочь преодолеть испытания, выпавшие на Него… (Он доверял божьей воле, но никогда не принимал все смиренно: через Него «проходит» воля божья и «действует» Бог!)          «Сделал прогулку по шоссе на Оршу». Шел Он, как обычно, одновременно, любуясь природой (живой, информационосимой, приводящей-восстанавливающей в нормальное психофизиологическое состояние от общения с ней),  и наслаждаясь-отдыхая, утверждаясь в том, что все Он преодолеет и уладит. А власть, данную Ему, наследственную, никому не смочь у Него отобрать: ни силой, ни хитростью-коварством, – в крайнем случае, чтобы не допустить межсословной войны и большого кровопролития, он передаст своему наследнику. («Что от этого измениться?!.»)  … Нет, прогулка эта оказалась не обычной: Его догнала машина, Он сел, поехал обратно. (Так закончилась Его – Верховного, Царя –  последняя «прогулка на Оршу», когда еще Он волен был делать, думать и даже чувствовать!..) На ходу, устно помощник дежурного по Штабу доложил, что поступила телеграмма от генерала Хабалова о волнениях и беспорядках в Столице. Начальник Штаба генерал Алексеев более подробно ознакомил с донесением командующего войсками Петроградского военного округа. Николай взял в руки текст донесения, прочитал сам, посмотрел на своего Начштаба, покраснел, достал подзолоченный мундштук, не глядя, как патрон в обойму, всадил сигарету, примял. (Алексеев отдресированными движениями ловко приподнес зажженную спичку.) Верховный чуть ли не полсигареты втянул в себя, прошелся, выпуская, широко раздувая ноздри, густой табачный дым, на какое-то время в котором скрылась голова Царя, оттуда послышался громкий грозный голос:                                                                                                                   – Уже сказано, что у него 160 тысяч личного состава! Что он не знает, как использовать такую силу!?.  Пиши: «Повелеваю завтра же прекратить в столице беспорядки, недопустимые в тяжелое время войны с Германией и Австрией. Николай.» – пошли прямо сейчас!.. (Позднее, на допросе в Чрезвычайной следтвенной комиссии, Хабалов говорил: «Эта телеграмма , как вам сказать? – быть откровенным и правдивым: она меня хватила обухом… Как прекратить «завтра же»…»)                                                        Не прошло и пяти минут, как дворцовый комендант В.Н.Воейков вежливо и напористо ворвался к государю с докладом о том, что от Министра внутренних дел Протопопова поступило сообщения о серьезных беспорядках в Столице, о нападениях митингующих на полицию, которой несколько раз пришлось открывать огонь по беснующейся толпе. Николай II через своего дворцового коменданта приказал Министру внутренних дел и градоначальнику Петрограда предпринять решительные действия по прекращению беспорядка  и анархии. (В ночь с 25-го на 26 февраля по приказу Министра внутренних дел сотрудники охранного отделения произвели массовые аресты: свыше 150 человек, среди них пятеро членов петроградского комитета РСДРП (б).) Николай встал (знали, что Он пойдет ко всенощной). Все стали выходить.                                                                            – А Вы … – к своему коменданту. – Cлышите, чтобы меры были р е ш и т е л ь н ы е !.. Расстрел бунтарей, выступивших против государственной власти – это не расстрел, а вынужденная мера, чтобы остановить так называемую «революцию» в эмбриональном состоянии малой кровью!.. Хватит мне девятьсот пятого, когда из-за  нерешительных наших действий мне чуть не пришлось с семьей выехать из Своей Земли!.. – прошелся, осмотрелся (Алексеев сел на свое  кресле и, наклонившись над столом,  что-то писал – начал работать): – Второе: Председатель Совета министров князь Голицын решил объявить перерыв в работе Государственной Думы и Государственного Совета до апреля. Думу нужно распустить и давно надо было… Согласен, протому приготовьте указ правительственному Сенату – сегодняшним числом – о роспуске Государственной Думы… Госсовет, Председатель, как ни кто, должны были проявить себя в чрезвычайных обстоятельствах, как сегодня, вместо этого – самороспуск!.. Но пусть будет так, мне не нужно распускать, снимать с должности, как не справляющегося Председателя!.. – Повернулся к Воейкову, пальцем «сдул» пылинку с его генеральского кителя: – А Указ о роспуске Государственной Думы попридержать (сам текст Указа передать лично в руки 26-го или позже – по показаниям). Срочно по линии связи доведи до господина Родзянко: пусть он вместе с Михаилом Александровичем и с другими рассмотрят новую кандитатуру Председателя Госсовета, ввиду того, что князь Голицын не справился!.. Надо немедленно поставить у Власти человека, который бы, став главой Правительства, навел бы порядок в стране!.. – усмехнулся (редкое для Него такое) и добавил: но только не Толстяка Родзянко – Второго человека в России!.. Мне хотелось бы, чтобы рассматривалась кандидатура Ивана Константиновича Григоровича…

 

26 февраля1017 года.

Утро выдалось   чудесное в Петрограде: морозец и солнце, лазурное небо. День обещал быть необыкновенным. Потом многие петроградцы (не зависимо от своего социального положения) уверяли, что именно в этот день вдруг интуитивно почувствовали: сегодня должно произойти такое, что изменит жизнь, потому никому не работалось, не думалось,  не хотелось, кроме одного: выбежать на улицы, площади, а у кого нет такой возможности, выйти хотя бы на балкон и похулиганить по-страшному…                                              Факт: Царское правительство, предвидя «неизбежные волнения», в январе 1917 года разработало план борьбы с возможными массовыми беспорядками; за основу плана подавления надвигавшейся революции был взят опыт успешного подавления революции 1905 года. Согласно плану, полиция, жандармерия  и дислоцированные в столице войска были рассредоточены по районам под единым командованием особо назначенных штаб-офицеров. Командующий Петроградским военным округом (выделенный из состава Северного фронта) генерал С.С.Хабалов получил широкие полномочия в борьбе с нарастающим революционным движением. Аксиома: в условиях массовых беспорядков – революций – исход всецело зависит от лояльности войск и других силовых структур!.. ((Численность вооруженных сил составляло почти 160 тысяч, полицейских было всего лишь 3,5 тысяч и несколько казачьих сотен. На практике в подавлении революционных выступлений в Петрограде были задействованы полицейские (3500 человек), казачьи сотни (около 500 шашек) и учебные команды запасных батальонов, насчитывающие чуть более 10 тысяч (из 160 тысячного гарнизона!))                                                                                                       Кормили солдат, как на войне, а вот физической активности, согласно получаемым калориям, – почти никакой: если не считать раз в неделю пробежку на полигоне с винтовкой с привинченным штыком и тыкание чучела Фрица в пробитой каске одетого в шинель германского солдата, и ходьба неспешно в солдатскую столовую, а остальное время – спанье в помещениях, где вместо одной роты было затолкано до 1000 солдат, встречались батальоны по 12-15 тыс. человек – спали в три, а то и в четыр9е яруса!..  В общей сложности 160 тыс. были втиснуты в казармы, рассчитанные на 20 тыс.. Гарнизон состоял, основном, из новобранцев и отставников, зачисленных в пополнение ушедших на фронт запасных полков. Перед отправкой на фронт они в течение нескольких недель проходили общую военную подготовку. Это были мужчины еще далеко до дедовского возраста, потому у них гормоны зашкаливали!..  Из Ставки не раз указывали на недопустимость на такие условия содержания Петроградского гарнизона. Личный состав не был изолирован от населения города; в казармы свободно проникали агитаторы, которые не только приносили с собой революционную агитационную литературу, но откровенные призывные к свержению существующей государственной власти прокломации и вели сердобольные беседы с одуревшимии от условия жизни и скучающим по своим женкам солдатами,  которые за одно ласковое слово      готовые были кого угодно слушать и во что угодно поверить.                                                                                 … Между тем стороны: протестующие-митингующие и защитники Власти сегодня уже были настроены серьезно и по-боевому: несмотря на то, что все мосты через Неву были разведены, демонстранты (сегодня уже почти одни мужчины – редко где мелькнет белая пуховая шаль) натренированными умелыми действия, раскидав воинские оцеплении, преодолев ледяные торосы реки, начали ужасающе быстро скапливаться-разливаться в центре Петрограда. Восставшие (да, это было уже восстание!) размахивали кумачовыми флагами, транспарантами, исполняя призывно-революционные песни, кто-то подплясывал-подтопывал. Было им необычайно романтично  весело-кайфово и … одновременно, ужасно нестерпимо страшно!.. Которые бросились строить баррикады (например, на Литейном), другие просто своими живыми телами перегораживали улицы, третьи, самые безбашенные (из студентов – опять они!)  и самые буйствующие скопища, в ответ на предложения разойтись, начали бросать каменья и куски льда и что под руки попадет в военнослужащих, полицейских и казаков. (Кое-кому из «вояк» разбили лицо до крови, сломали нос…)                                                                             Солдатам роздали боевые патроны. Последовали предупредительные выстрелы в воздух. В ответ из толпы демонстрантов послышались оскорбительные крики, смех, выскочившие студенты театрального училища стали строить комические позы, показывать неприличные для воспитанного человека жесты. Теперь уже вверх громыхнул залп. Но это еще больше развеселило и усилило безумные действия уличных бродников… Тогда офицеры приказывают (унтера дублируют приказ) дать залп на поражение…     Вместо этого  – одиночные винтовочные хлестки (не все смогли просто так взять и выстрелить-убить своего, гражданского, безоружного!), но достаточные, чтобы подбросив, скинуть несколько десяток человек на землю: одних замертво, а другие корчились в агонии, третьи, раненые, громко и долго визжали, подобно закалываемым… (Все – те и те – пораженные случившимся смотрели, не двигаясь, молча, пока не затихли раненые: одни вместе с криками испустили дух, другие впали в кому или обессилели …) Первыми пришли в себя студенты, молодежь – бросились бежать и попрятались во дворах ближайших домов. Возле убитых и раненых остались только мужчины: в основном рабочие, люди солидного вида и возраста.              – Вы, что с ума посходили: своих, родных убиваете!?.                                     – Убийцы! Будьте вы прокляты!..                                                                               – Узнают ваши отцы-матери и что им скажете!?.                                            Молодой русый солдат бросил винтовку, закрыл лицо руками в двупалых варежках, застонал (он точно видел, как от его выстрела подпрыгнул, опрокинулся и упал демонстрант).                                                         Седоусый унтер сорвал папаху с головы (в левой руке – винтовка):                – Отставить «огонь»!.. – громко скомандовал он. Шагнул к стоящему недалеко от него к молодому солдату и тоже громко, чтобы слышала вся рота: – А ну подыми ружье! Оно тебе еще нужно будет!.. Беру командование роты на себя и слушай мою команду: – Первому взводу разнести раненых в ближайщие медчасти!.. А остальным:  за мной марш!..                                      Между тем, со дворов стали выскакивать по одному-по двое – затем группами: убежавшие с испуга студенты, моднячая абциозная молодежь и колонна вновь наполнилась, ожила, забуйствовала … Два взвода примкнули к демонстрантам. (В донесениях того дня отмечалось: «столкновения с армией и полицией становятся ожесточеннее, толпы удается рассеивать только после того, как по ним открывается стрельба, а счет погибших идет уже на сотни»,  что солдаты начинают изменять присяге и переходить на сторону восставших и, что в некоторых районах города начались погромы.)              Самый кровавый инцидент имел место на Знаменке, где рота лейб-гвардии Волвынского полка открыла огонь по, заполнившим площадь, демонстрантам: первыми же выстрелами было убито более 40 человек и в три раза больше вялялось, ползало (кровявя снег) раненых. Огонь вели на поражение и на углу Садовой улицы, вдоль Невского проспекта, Лиговской улицы, на углу 1-й Рождественской улицы и Суворовского проспекта. Баррикады воздвиглись теперь не только на центральных улицах Питера, но особо монументальные – на пролетарских окраинах, обороняемые в некоторых местах семьями.                                                                                                     По статистике в Столице участвовало в митинговых  буйствах 306,5 тыс. человек с 438 предприятий, но практически (по воспоминаниям жителей и  участников событий того дня) весь город был занят: кто маршировал в колонне, махая руками или  плакатами, кто, утаясь за шторы, глазел  из окна своей квартиры или кабинета на чудовищное и интересное зрелище творившееся на улицах, площадях, –  кроме больных, борющихся  один на один со своей смертью, да редких пьяниц, тихих бомжей: единственных людей абсолютно свободных и независимых ни от кого и ни от чего, и  прихожан католического прихода в Петрограде        (несколькими днями ранее Русская Католическая Церковь  опубликовала воззвание к своей пастве, призвав-предупредив не участвовать в демонстрациях и никаких действиях против Царя – ни один католик столичного прихода в событиях февраля-марта 1917 года участия не принял!).

.                   .                   .

По примеру своих братьев по Христу, рядовые члены Святейшего Синода РПЦ[81] потребовали руководство Святейшего Синода 26 февраля[82] созвать Синод и обратиться с  воззванием к пастве не принимать участия в демонстрациях. (Накануне, 22 февраля, Синод проигнорировал просьбу Екатеринославского отдела «Союза русского народа» выступить в защиту монархии.) На заседании Синода за принятие такого воззвания из тех, кто был близок к руководству Синода, выступил  один лишь обер-прокурор Святейшего Синода князь Н.Д. Жевахов. Руководство святейшего Синода во главе   с  Председателем  митрополитом Киевским Владимиром отказалось выпустить воззвание к населению в защиту монарха. Жевахов еще раз проговорил-попросил обратиться хотя бы «словом» усской ЦерквиПраП к пастве, где «вразумляюще и грозно предупредить, влекующее, в случае выступления за свержения Божьего Помазанника Царя, церковную кару» и зачитать с церковных амвонов Петрограда и расклеить по городу. Пять черных и три белых клобука во главе с митрополитом Владимиром отказались это делать. (Многим было понятно,  почему отказался от принятия воззвания или написания «слова» Председатель Синода: он за хищения и воровство Николаем II был переведен с Петроградского на Киевскую кафедру, но почему остальные из руководителей Синода поддержали митрополита-вора и к тому же сводящего личные счеты, было непонятно!.. За такое   митрополита не отлучили от церкви, не лишили даже священного сана – лишь отстранили от возможности наглой, недопустимой  наживы за счет Церкви!)                                                                                                                 Уже после окончания заседания Синода, сидя в столовой, обгладывая жирную баранину, Жевахов – рядом сидящему сотрапезнику (набитым полным ртом):                                                                                                                    – Николай, как истиный христианин, простит сведение личных счетов, устроенное митрополитом Владимиром в такие опасные угрожающие существованию империи дни, но (не дай Бог!) – буде революция и тогда такое ужасное и чудовищное  по подлости и греховности предательство Царя  русскими большими попами  народ  никогда не  простит!..   Русская Церковь в лице Ее Синода фактически отказалась защищать Императора!.. – сотрапезник изумленно смотрел, как Жевахов запил все высказанное, огромной кружкой  белопенно-шипучим квасом.                                               [Роль Русской Православной Церкви в Февральской (Буржуазной) революции, щадяще говоря, очень неприглядна, потому нам, смертным-православным, находясь в здравом уме и глубоко верующим и уважающим Церковь, трудно говорить истину!.. (Это одна из причин редкого  обсуждения в СМИ об этом.) А умный профессор-историк погладит мягкой ладонью свою лысину и, глядя поверх очков на пристающих навязчиво-шаловливо  журналисток  с вопросом: «Произошла бы революция, если бы тогдашние клиры и священноначалие 26 и 27 февраля 1917 года защитили монархию: обратились к своей пастве не богохульничать на улицах и площадях, призвали не брать на душу грех и не революционизировать: не свергать Божьего Помазанника Николая Второго?» – ответит: «Нет, в феврале семнадцатого года, нет! Горожане Петрограда не участвовали бы в демонстрациях и беспорядках, –  в других местах империи  никто же по улицам не шатался и не горланил, а если редкий прохожий вдруг запоет или закричит дурное, то его тут же полиция забирала, чтобы разобраться: оставить у себя или в психбольницу к дурикам отправить… – профессор протерет линзы выпуклых очков, продолжит снисходительным тоном  и поучительно: –  Никаких серьезных социально-экономических причин для падения монархии  Николая II в 1917 году не было. Конечно, война не мать родна: многим надоела, но тяготы войны в России были гораздо меньше, чем в Австро-Венгрии и Германии, меньше чем во Франции, и даже меньше чем в Англии. Даже продуктовые карточки  в России не вводились (кроме как на сахар)… Что, что?.. Конечно, согласен: голодно без сахара-то!.. На чем или на ком остановились?.. Ах да, мы выснили, что Второй Буржуазной революции не было бы у нас в стране, если бы не заговор коррупционеров гучковых и львовых против Царя (контрразведка и МВД вышли на след огромной коррупции в ЗемГоре  и ВПК – и в январе 1917 года начались следствие и аресты, и не позже апреля этого года  организаторов ОПГ Гучкова и Львова  ждали суд и тюрьма, но ведь народ – да ни кто – об этом не уведомлялся: призумция не виновности – высокопорядочность Николая!..) –  им нужно было до апреля свергнуть Николая II (или убить, как Его деда), чтобы спастись… А так мы бы до Берлина дошли в 1917 году – какие силы были подготовлены к наступлению! – а не 1941 году. (Второй мировой не было бы – Полноразмерной Германии  не было бы и Восточная Европа была нашей    западной провинцией, проливы и выходы в Средиземное море тоже стали бы нашими вратами в Мировой океан, так как согласно Босфорского соглашения – при условии победы над Германией в состав  Российской империи вошли бы Константинополь и проливы Босфор и Дарданеллы – да что уж скромничать: само Средиземное море стало бы гостиной великой нашей империи!.. Что «хи-хи-хи»?.. Вы бы не по турецким  пляжам валялись голышом, а к себе ходили отдыхать на вольный чистый райский берег Индийского океана…)]                                                                                                         … По покаянным воспоминаниям протопресвитера Георгия Шевельсакого в обстановке начавшегося Февральской революции, в Святейшем Синоде «царил покой кладбища». Полусонные сытые синодальные архиереи, сидя на своих креслах, подпирая  пузами столы, вели архиважные текущие государственные дела: изучали бракоразводные дела и, с нескромным любопытством пылая, пытали –  от горя посеревшую – дамочку, чтобы она еще раз устно пересказала  подробности причины, вызвавшие семейную катастрофу,  или, заскучав от безделья,  начинали перепроверять документы давно вышедших на пенсию, чтобы, найдя случайные описки, вызвать старичка или  дряхлую старушку повесткой, где указывалось, что они  еще не старые  и потому в пенсии им отказано. (Бывало, что после такого, действительно, пенсия уже не надобна была – уже покойнику!)  На многочисленные поступающие к ним обращения со стороны граждан и высокопоставленных чиновников – в том числе и церковных – с просьбами о поддержке Трона, на письма и телеграммы различных общественных организаций (например, губернских отделений «Союза русского народа») не отвечали – не брали даже в руки, отсылая их к Родзянко, с попутными  словами: «мы, Церковь, политическими делами не имам…»         Вот такими не действиями Русская Православная Церковь показала свое антимонархическое настроение, позволила-благословила народ на  непростительный грех:  свержение Царя Императора Российского Николая Второго!.. Это было Ее первое роковое не выполнение – предательство! – своего Предназначения, которое послужило «толчком» к началу духовной катастрофы и апостасии (массового отхода от веры) русского народа!..

.                   .                   .

В этот судьбоносный трагический холодный февральский день три двухэтажных здания Таврического дворца были как в осадном положении от бесконечного потока людей, которые шли и шли (стекались люди всех рангов и состояний), как бы ища спасения от творимого и творящегося в городе, так и, чтобы высказать, покричать, чтобы власти навели порядок, очистили улицы и площади от сошедших с ума. Пытались пртиснуться-пробиться внутрь, дойди до самого Председателя Государственной Думы Родзянко. (К самому известному человеку в России: символу свободы. Да и сам, Михаил Владимирович, считал себя самой большой политической звездой страны.)       Хотя двери в кабинет Михаила Владимировича не закрывались, к нему невозможно было пройти. Некоторые все-таки, сумев пробиться и пройдя в его кабинет, толкались, ища его, но тщетно: кругом такие же,  судя по приличной одежде и по утонченным лицам,  люди самодостаточные – не извозчики и кухарки. Кто-то натыкался на стол, за которым восседал товарищ Председателя или его секретарь, но хотели видеть Родзянко и только с ним говорить. По рассказам, – а которые уже встречались с ним – знали, что Михаил Владимирович всегда спокойный, как всегда доброжелательный, каждому находил нужные слова утешения, успокаивал (повидимому, и сам успокаивался), при этом не скрывал серьезности положения, но все равно люди действительно успокаивались, и возвращалась уверенность и сила у «потерявшегося» человека…                                                         Председатель Госдумы в это время был у себя в потаенном “чуланчике» и диктовал письмо (очередное) Царю. Его личный секретарь Садыков дописал, по привычке перечитал вслух: «Положение серьезное. В столице анархия. Правительство парализовано. Транспорт, продовольствие и топливо пришли в полное расстройство. Растет общее недовольство. На улицах происходит беспорядочная стрельба.  Части войск стреляют друг в друга. Необходимо немедленно поручить лицу, пользующемуся доверием страны, составить новое правительство. Медлить нельзя. Всякое промедление смерти подобно. Молю  Бога, чтобы в этот час ответственность не  пала на венценосца». – Поднял глаза. Михаил Владимирович откинулся на диване, глаза закрыты. Садыков никак еще не мог привыкнуть к трезвому лицу Родзянко и к новому тону говора, к его поведению: даже его привычка  покрасоваться, присущая Председателю, куда-то исчезла;  честность, правдивость и безграничная доброта – отличительная черта,  за что его любили, ненавидели, а были и такие, что боялись и желание помогать людям, тоже стало небылицей. Он как бы и ростом уменьшился и живот усох. А ведь не помнится случая в многолетнем секретарствовании, чтобы Михаил Владимирович раньше кому-либо отказывал в просьбах (к нему в день обращались люди всех сословий и состояний толпами), после приема отсылал с кратким приказанием секретарю: «Выслушайте подробно и напишите соответствующему министру». Садыков был человек  еще тот – не выжил бы,  умер от дикой эксплоатации – хитрован и умный ленивец, понимая, что выполнить все поручения Председателя невозможно, усомневался в личности просителя и докладывал об этом Михаилу Владимировичу, который очень удивившись, громко – в ухо своему секретарю: «Садык! Какой вы злой: всегда находишь в  человеке что-то плохое, отрицательное, чтобы не помочь!.. Помни одно: пусть я лучше помогу десяти недостойным, чем лишу этой помощи одного несчастного… Я калиф на час и надо пользоваться, пока я у власти. Бог знает, быть может меня завтра сошлют в Сибирь или повесят, а пока я цел – должен помогать ближним!..» А чаще, памятуя, как от громкого голоса Родзянко у него закладывает ухо, Садыков просто никому никаких писем не посылал. Иногда на этой почве Михаил Владимирович, оскорбленный, ссорился с секретарем, но потом в скором времени вновь приходил, таща кучу бумаг, просил прощения: куда без своего секретаря и кто он?! – одним пузом, без головы с быстрыми нейронами и живыми гибкими извилинами, много не надумаешь, не нарешаешь-сделаешь…                                                                                              Напрасно метался Михаил Владимирович в своем «чуланчике», как медведь, попавший в волчью яму, – ждал ответ на свою, только что посланную отчаянную телеграмму…

Кроме того, «Толстяка Родзянко» тревожило (коробило!): с утра в Таврический  дворец зашел и стал бродить по залам и коридорам нежданный  пугающий слух о том, что в кармане у Министра внутренних дел Протопопова лежит подписанный Указ        о роспуске Государственной Думы. Михаил Владимирович          , вдруг понял, что ответа не дождется, что хватит с Николаем Александровичем миндальничать! «Он упрям! – Я еще больше!.. Он еще не знает меня настоящего: я все ходил уговаривал, упрашивал, убеждал, а теперь буду действовать, как того требует жизнь и история!.. Монархию, конечно, нужно в России оставить, но ограниченную конституцией, как во всех цивилизованных странах… Надо Его сменить, а, если нужно – убрать!..» (Перекрестился, ища глазами икону… Вгляделся: «Господи не та икона – не туда смотрю и крещусь!»)  Михаил Владимирович всем огромным телом  чувствовал – до коликов в своем чреве, – что распустить Думу в такой момент– это бросить непотушенную цигару в порохой погреб!.. «Все ведь понимают, ибо, если что еще сдерживает и продлевает относительное спокойствие, так это Дума, на нее обращены все взоры, на которую вся надежда, и только Он один!.. Видите ли, Ему надо свободного полета: лупоглазый Двуглавый Орел… Он, что не понимает, что лучше в клетке жить со своими цыпляти-орлятами, но жить!.. Знал бы Он, что львовы и гучковы тоже хотят свободы (взаправду не хотят сидеть в тюремной решетке)  и не от кого не зависеть и никого не бояться, запрягав Россию с вместе с  народом, заневолив его трудиться на них. А какая поддержка в уничтожении монархии в Российской Империи со стороны «западных портнеров!..» Слово-то нашли: «портнеры»[83]! Да эти «портнеры» такие подлецы, каких еще Мир не видал!.. А мне с ними придется троится… О, мой Бог! Если Ты есть, но не дай мне стать могильщиком Царя Русского?!.»                                                                                                                  Слух подвердился!.. В Сенате опубликовали Высочайший Указ Николая II правительствующему Сенату о роспуске Госдумы. Председателю Государственной Думы М.В.Родзянко об этом сообщили по телефону. Родзянко был в какое-то время непросто в панике, а в состоянии ступора, потерял ореинтацию в пространстве и в мироустройстве. Он, человек от природы добрый, не способный к злости и обиде, никак не мог понять: почему Император не хочет принять от него помощь?!. Ведь только он, Родзянко, играющий главную роль посредника между Им, Царем, и «общественностью», смог бы помочь…                                                                            Всем уже было известно о роспуске Думы. Его искали (только товарищи его и секретари знали, что он в своем «чуланчике» закрылся и переживает).                                                                                                                                                                                                                                                   – Я категорически не согласен с данным Указом и потребую отменить его, в противном случае, анархия погубит и  Армию, и саму правящую династию!.. – Встал, развернулся, подняв ветер в комнатушке, подошел к  распахнутой форточке и, глядя оттуда на творящееся на улице богопротивное, начал диктовать: «Всеподданнейше доношу Вашему величеству, что народные волнения, начавшиеся в Петрограде, принимают стихийный характер и угрожающие размеры. Основы их – недостаток печеного хлеба и слабый подвоз муки, внушающие панику, но главным образом – полное недоверие к власти, неспособной вывести страну из тяжелого положения. На этой почве, несомненно, разовьются события, сдержать которые можно временно ценою пролития крови мирных граждан, но которых при повторении сдержать будет невозможно. Движение может переброситься на железные дороги, и жизнь страны замрет в самую тяжелую минуту. Заводы, работающие на оборону в Петрограде, останавливаются за недостатком топлива и сырого материала, рабочие остаются без дела, и голодная безработная толпа вступает на путь анархии, стихийной и неудержимой. Железнодорожное сообщие по всей России в полном расстройстве. На юге из 63 доменных печей работает только 28, ввиду отсутствия подвоза топлива и необходимого сырья. На Урале из 92 доменных печей остановилось 44, и производство чугуна, уменьшаясь изо дня в день, грозит крупным сокращением производства снарядов. Население, опасаясь неумелых распоряжений властей, не везет зерновых продуктов на рынок, останавливая этим мельницы, и угроза недостатка муки встает во весь рост перед армией и населением. Правительственная власть находится в полном параличе и совершенно бессильна восстановить нарушенный порядок. Государь, спасите Россию, ей грозит унижение и позор. Война при таких условиях не может быть победоносно окончена, так как брожение распространилось уже на армию и грозит развиться, если безначалию и беспорядку власти не будет положен решительный конец. Государь, безотлагательно призовите лицо, которому может верить вся страна, и поручите ему составить правительство, которому будет доверять все население. За таким правительством пойдет вся Россия, одушевившись вновь верою в себя и своих руководителей. В этот небывалый по ужасающим последствиям и страшный час иного выхода нет, и медлить невозможно…» – и подпись… Погоди, поскакал… – Лоб Родзянко исказили страшные складки морщин: думал. – Пошли и командующим фронтам, но с припиской, – продиктовал.– Николай игнорирует все мои послания, и теперь посмотрим, когда командующие фронтов получать копию обращения к Государю  с моей соответствующей припиской-прошением лично к ним, к руководству Армии и Флота!..                                                                                                                         С печальным лицом проводил секретаря В.Садыкова и набожно перекрестил его узкую сутуловатую спину, сам тоже вышел…                                  Михаила Владимировича заждались все. В кабинете его окружили товарищи Председателя, секретари, потянули в актовый зал,  где уже собрались, узнав об Указе,  все члены Думы и гудели-ждали Родзянко. Многие пробивались сквозь бушующий город и были еще под впечатлением происходящего на улицах. Председатель Родзянко шел большими шагами, чуть не задавил попавшего под ноги старичка, все время оглядывался, как будто кого-то или чего-то ждал…                                                                                   Гуд стихал. (Но тяжелое давящее состояние у людей осталось,  – как-будто в огромном помещении с гигантскими люстрами, висящими по средине, кто-то или что-то было и оно напускало на сидящих в зале тяжелое воздействие.) Все смотрели на Михаила Владимировича с надеждой и ждали, что он скажет, а он – на них. Впервые, не красуясь, прошел, взошел на  трибуну.                                                                                                                        – Хгоспода! Я отправил Хгосударю послание от имени вас и всем командующим фронтами, требуя отменить Указ о роспуске Хгосударственной Думы, предупредив, что произойдет, если не будет отменен Указ, – Родзянко вновь оглянулся (только теперь многие заметили, как он поседел за эти окоянные дни, – не просто поседел, а побелел). – Ранние послания Он игнорировал. Это последнее… Давайте до завтра подеждем.                                                                                                                       Было очень неприятно, а некоторым даже противно смотреть на Председателя Думы: он явно паниковал. А как не запаникуешь, когда с одной стороны Указ Императора о роспуске огромной говорильне и кормушке под именем Государственная Дума, куда слетелись самые дерзкие и наглые амбициозные, выбив-отвоевав себе статус депутата; с другой – Таврический дворец оцеплен толпами революционных солдат и рабочих, которые вот-вот могут («Господи, недопусти!»)… И внутри: забушевали правые – отказались подчиниться Указу: с криками-угрозами (непонятно в чей адрес) и вопленным ором, все разметая на своем пути, выскочили на улицу – обниматься-браться с осаждающими; но большая часть членов Думы, уже не представляющие свою жизнь без думских кресел, заявили, что подчиняются Указу, но не разойдутся, а продолжат совещания в частном порядке. Последнее сбодрило не только Родзянко, но и всех: заговорили,  заспорили между собой.  Михаил Владимирович привычно повел плечами, открылся оволосенный рот его (лучше сказать пасть):                                                                  – Вот и ладненько: а пока Совету старейшин надо подумать о выборе Временного комитета членов Думы. Если меня изберут Хглавой Временного комитета Хгосударственной думы, то пусть – я уважу вас, хгоспода: не откажусь. Завтра придет новый Указ Хгосударя, который отменит старый и мы продолжим уже на лихгитивной основе …                                                    Члены Думы, совещальщики,  расходились, говорили между собой:                    – Тут мне в ухо один нашептывал, будто Николай Голицын хочет объявить о приостановлении работы обеих палат парламента до апреля.            – Хоть князь он, но не дурак же …                                                                       – Как знать: князья-то чины и должности родом берут, а не умом, как простые смертные.                                                                                                    – Ну, ты совсем задепутатился: сображать перестал. Ясно, как блин, что нас-то  прикроет государев Указ, но Правительство оставит… В такое время!..                                                                                                                              – Есть еще третья сила…                                                                                        – Скажешь может: Петроградский совет рабочих и солдатских депутатов?!.                                                                                                                      – А что, как в пятом году Советы…                                                                  – Вот ты,  епутат! Да теперешние Советы совсем из других корней: их создали в начале этого года члены РСДРП меньшевики во главе с Гвоздевым – они все члены Рабочей группы Центрального военно-промышленного комитета[84]. Правда, за организованную антиправительственной демонстрации с воззванием: «решительного устранения самодержавного режима» в конце января их, членов, арестовали и заперли в тюрягу.                           – Да ладно, не свисти, только руководителей…                                                – А что рукодители не члены?..                                                                                                    .                    .                   .                                               

Из дневника Николая II.: «10 час. пошел к обедне. Доклад кончился вовремя. Завтракало много народа и все наличные иностранцы. Написал Аликс и поехал по Бобруйскому шоссе к часовне, где погулял. Погода была ясная и морозная. После чая читал и принял сенатора Трегубова до обеда. Вечером поиграл в домино».                                                                                                  Он постоянно думал о больных детях, о том, как с ними водится-ухаживает Аликс («Господи, почему именно сейчас они заболели?!.») Разговаривал с Ней по телефону («напрямую»), просил Ее не переутомляться – знал, что слаба она здоровьем: в лучшие-то времена – то  одно, то – другое. Из врачей говорил только с Евгением Сергеевичем. Корь страшна осложнениями!.. Принимая доклад, отметил про себя, что очень уж тревожная тишина и спокойствие со стороны противника на фронтах. Ощущение такое как-будто Запад стал единым: спарились между собой одной целью– не стало у них каких-либо противоречий… Даже те, кто (иностранцы), которые каждый день слетаются на кормушку к Нему, сегодня вели себя вольгоднее и своевольно… А то, что творилось в Петрограде, было уже опасно, недопустимо, хотя было понято, что многое не договаривается, утаивается от Него администрацией и чиновниками – и не понять: боятся или вредят Ему. (Все равно Он через свою личную агентуру знал реальную обстановку в стране, но главное было другое: Он был уверен в преданности Армии и Флота и Русской Церкви Ему!)                                                                             … Неожиданная телеграмма («Что по телефону не могла сказать?!,») от Императрицы Александры Федоровны больно хлестнула, на время выбила разум вместе со спокойствием и уверенностью в себя: «Если мы хоть на йоту уступим, завтра не будет ни государства, ни России, ничего! Надо быть твердыми и показать, что мы господа положения». Успокоился (не такое Он «проглатывал» от своей жены-Императрицы), написал Ей (хотел еще раз разъяснить Ей, что если Он вел бы себя, как Она этого требует, то давно Она была вдовой, бывшей императрицей, но не стал такое писать: знал, что Она не воспримет, а лишь расстроится, чего очень не хотел Николай)…          Поехал по Бобруйскому шоссе к часовне, где решил «погулял».   Все цареведы-писатели повторяют друг за другом, что «император отправился на обычную прогулку». Нет не на обычную… В те мерзопакостные дни каждый час, каждый миг был для Нащего Последнего Русского Царя-Императора  необычным!.. То место, где  около шоссе  Могилев – Бобруйск на пригорке стоял памятник-часовня в ознаменовании величайших исторических событий  (в память сражения, данного русскими в 1812 году Наполеону)  в окрестностях Салтановки, захотелось сегодня посетить. Государь взял с собой полковника флигель-адъютанта Мордвинова. Со стороны Он казался спокойным, серьезным и задумчивым. Несмотря на  холодный ветер, одет был в легкую неутепленную шинель. Встречающиеся по дороге крестьяне (рослые, русобородые) по особо доброму всыхивали своими такими же, как ясное небо, глазами и достойно низко кланялись, крестились, а потом долго, щурясь от солнца, смотрели Ему вслед. Николай вдыхал  неповторимый сладостно-родной воздух Белой Руси  (чуть морозный), насыщенный запахами хвойных лесов, березовых почек – уже коричневых, начинающих готовиться к  весне–жизни–возрождению и омолаживался-оживал и становился и чувствувовал тем, кто Он «еси»: Царь-Император – Хозяин Русской Земли!..  Осматривался, разглядывая окрестности вокруг часовни,  и, представляя себе, какие значимые исторические события происходили здесь 105 лет тому назад, как всегда, восхитился, поражаясь, какие русские солдаты были и какие офицеры!..                                                                         [В начале июля 1812 года 7-й корпус генерал-лейтенанта Николая Раевского  (в критический момент боя генерал, взяв с собой двух подростков-сыновей, сам повел солдат в бой-контратаку на врагов!..)  сдержал превосходящие силы французов под командованием знаменитового маршала Даву, что позволило 2-й русской армии Багратиона перейти Днепр и соединиться под Смоленском с 1-й армией Барклая-де-Толли. Русская Армия избежала уничтожения, была сохранена и смогла в дальнейшем показать свою удаль и умение под Бородином, а потом и вовсе поколотить-побить 685 тысячную армию захватчиков, а оставшихся (60 тысяч) выпнуть за пределы России. Мало того: русские армии и соединения перешагнули через свою границу и пошли спасать–освобождать  европейские страны  от наполеоновских поработителей… дошли до самого логова французских буржуа – Парижа, где закончили свой поход!]                                                           По военной науке и Уставу офицер не должен сам впереди своих солдат ходить в атаки – в бой. (Николай II, прекрасно образованный и военном деле, знал, что еще при Чингисхане тысячники и темники не ходили впереди своих конных частей и соединений. Они руководили своими войсками с помощью сигналов или, посылая посыльных, с тем или иным приказом, а сами наблюдали-руководили за ходом сражения в тылу.) Да, генерал Раевский не должен был идти впереди своих войск – считай на смерть, и еще детей своих взял с собой, – но он совершил такой героизм-подвиг, ради победы!.. Николай II остановился и стал смотреть на золоченую луковку часовни с  золоченным же крестом («необычные святые места!»)  и по его телу, явственно, пронизав его всего огненными иголочками, прошлись слова-наставления Отца, которыми Он руководствовался в жизни: « Я завещаю тебе любить все, что служит ко благу, чести и достоинству России. Охраняй самодержавие, памятуя  притом, что ты несешь ответственность за судьбу твоих подданных  Перед Престолом Всевышнего.  Вера в Бога и святость твоего царского долга да будет для тебя основой твоей жизни. Будь тверд и мужественен, не проявляй никогда слабости. Выслушивай всех, в этом нет ничего позорного, но слушай самого себя и своей совести».  Красное лицо Царя стало бледнеть. Он почувствовал вдруг холод, хотя борода спасала от сильных укусов морозного ветра в лицо. Подумал: «Как это Бог-Создатель предусмотрел бороды!..» Посмотрел боковым зрением на своего адъютанта. Тот шел позади – чуть в сторонке, – оглядываясь вокруг сторожевым взглядом. Восхитился полковником: «Умный и верный, как пес, были бы все такие мои подданные, тогда я смог Рай создать на своей Земле Русской!..» Вдруг, перед глазами видение: генерал Раевский вместе с сыновьями-подростками идет в штыковую атаку (в летнем омундировании) навстречу французским солдатским рядам (они – в зимнем), выставившим вперед себя длинные ружья со шпагоподобными штыками.  Остановился Император Николай Алесандрович: «Я бы  смог так!?.» – напрягся, стиснул зубы, застонал негромко (но Мордвинов услашал – пристально смотрел на Государя и ждал, сделав полушаг в Нему):  с ужасом понял, что не смог бы!.. Тело Его затрясло, от холода и от – перевозбуждения (первый раз в жизни Он на время потерял власть над собой!)… Подъехала машина, адъютант и водитель бережно усадили Государя, затянули сверху чехол кабины, (сразу стало тепло), поехали… «Будь я им и на его месте, – не мог бы!.. Ну, а я!?. И своем месте!?. Я готов жизнь свою отдать за Родину! И кто меня знает, в этом не сомневается!..» – чуть повернул свое зололисто-бронзовое бородатое лицо, дернулся ус:                                                                                                            – Едем в Ставку, Штаб!.. Доведите до генерала Иванова, чтобы  он  с георгиевскими кавалерами завтра к утру был в полной боевой готовности!.. В 10-00, сам лично, доложил о готовности к исполнению приказа!.. (Николай прислушался совету Алексеева и принял решение отправить свою личную охрану из героев георгиевских кавалеров главе с генералом Ивановым в Петроград, чтобы навести соответствующий общественный  порядок в столице, – облегченно глубоко вздохнул, стал смотреть на летевшую навстречу подсыпанную песком полосу шоссе-дороги.)

.                   .                   .

В (17-оо) в Штабе Государя ждала еще одна телеграмма: Министр императорского двора Фредерикс подал с голубоватым фоном лист с текстом телеграммы. Николай Александрович взглянул-прочитал, внешне оставаясь спокойным, – только дернулся ус –    подумал: «Хотят меня все-таки в конституционную клетку посадить!..»– а вслух:                                                 – «Опять этот толстяк Родзянко мне написал разный вздор, на который я ему не буду отвечать».                                                                                             К аппарату связи срочно просил подойти Государя Военный министр Беляев. На этот раз на невозмутимом лице Николая не только задергались два уса, но округлились глаза, но Он, взял себя в руки: успоился и нарочито медленно не спеша подошел, взял трубку затолкал себе в ухо.                                – Ваше Величество!  Произошел бунт: четвертая рота запасного батальона лейб-гвардии Павловского полка, учавствовавшая в разгоне демонстрации,  отказалась стрелять по нарушителям порядка и открыла огонь по полиции, а потом по собственным офицерам…  По моему приказу силами Преображенского полка мятеж был подавлен, но небольшая часть изменников с оружием в руках сумела вырваться и дезертировать. Их ловят. Арестованные были переданы Хабалову с требованием преступников судить военным трибуналом и казнить… Но Хабалов не выполнил мой приказ и не решился на такие меры – ограничился лишь арестом… – Верховный выдерживал паузу, а потом повернул голову в сторону и кашлянул как простолюдин-курильщик, и негромко спокойно – в микрофон:                                   – Я не отменю действия командующего…                                                            – Прошу Вас, Ваше Высочество!.. Любезнейше выслушайте… Это «фатальное слабоволие» генерала Хабалова, оно приведет к тому, что войска выйдут из под контроля!..                                                                                                 Николай положил трубку, отошел, закурил…

Поздно вечером к играющему в домино Государю бесшумно (по мягкому ковру)  подошел один из дежуривших адъютантов и доложил, что на  совещании у председателя Совета министров князя Н.Д.Голицына было принято решение объявить Петроград на осадном положении, однако властям не удалось даже расклеить соответствующие объявления, так как никто не признает Правительство и не исполняют…                                                    – Одни объяснения!.. Никакой должной деятельной и действенной работы!..

.                   .                   .                                      

[Вот как видел и как понимал происходящие события полицейский  Шурканов (донесение от 26 февраля 1917 года, – незадолго до разгрома здания Охранного отделения буйствующей толпой): … «Движение вспыхнуло стихийно, без подготовки, и исключительно на почве продовольственного кризиса. Так как воинские части не препятствовали толпе, а в отдельных случаях даже принимали меры к парализованию начинаний чинов полиции, то массы получили уверенность в своей безнаказонности, и ныне, после двух дней беспрепятственного хождения по улицам, когда революционные круги выдвинули лозунги «долой войну» и «долой правительство», – народ уверился в мысли, что началась революция, что успех за массами, что власть бессильна подавить движение в силу того, что воинские части не сегодня-завтра выступят открыто на стороне революционных сил, что начавшееся движение уже не стихнет, а будет без перерыва расти до конечной победы и государственного переворота».]                                                                                                                                                                                                  .                   .                    .        

В конце дня, поздно вечером: Председатель Совета министров Н.Д. Голицын объявил перерыв и в работе Государственного совета до 1 апреля 1917 года …

 

9

27 февраля 1917 года.

                                                

 

… «А беспорядки набирали обороты: 27 февраля (в Петрограде) была проведена массовая политическая стачка под лозунгами «Долой войну!» и «Да здравствует республика!». В составе демонстрантов шли одни мужчины и  несли плакаты не с просьбами типа: «Дайте хлеба!» – как днями раньше, – а с требованиями дать свободу, демократию,  прекратить многолетнюю войну… И лица людей были уверенные, смелые и время от времени они хором, дружно, широко разевая рты, изо всех сил кричали, надрываясь, эти лозунги   – видно сразу, что ими руководили и их водили…»

          .                   .                   .

 

Вчера в десять вечера В.П.Садыков смог сбежать домой. С трудом успокоившись после всего виденного и слышанного, он заснул, но злой  телефонный звонок заставил его вскочить в три часа ночи. Нервной рукой наставил трубку в себе в ухо. Так и думал: озабоченный хриплый гудящий бас Михаила Владимировича просил его немедленно явиться к нему…

М. Родзянко красный потный сидел за письменным столом у себя в кабинете. Молча, протянул руку с гербовой бумагой с царственными печатями (кресло под его грузным телом скрипнуло):                                                  – Вчера – по телефону, а сегодня официально…

                                                                                                                                                                       .                   .                   .

                                                

Рано утром прозвучал сигнал «Подъем!», но батальонные роты отказывались выполнять команду – солдаты продолжали лежать, потягиваясь и ухмыляясь. Доложили командиру  штабс-капитану Лашкевичу, что батальон не выполнил команду «подъем» и не выходит на утреннее построение. Штабс-капитан (чернявенький, молодой, горячий) приказал фельдфебелю команды Кирпичникову с младшими командирами  навести уставной порядок в казармах учебного запасного батальона (600 человек) лейб-гвардии Волынского полка и арестовать зачинщиков и затолкать в переполненную, забитую людьми в гауптвахту.                                                   – Вам все ясно?! – вбешенстве заорал на унтер-офицеров во главе с фельдфебелем. Но вместо того, чтобы: ответить, «так точно», повернуться и отдать команду: «За мной по ротам разбежались!» Кирпичников (квадратный, красный, большие рыжие усы – в разлет) продолжал стоять, широко открытые глаза его начали наполняться ядовитой зеленой мутью…              – Идите, – уже спокойно и вежливо, – через полчаса я сам приду с караульной командой и выберу-арестую…                                                            И, когда через полчаса капитан Лешкевич зашел в казармы, то там вовсю миниговали… Офицер приказал арестовать и показал на самых буйных, прыгающих и орущих на своих нарах, но никто из караульной команды не побежал исполнять его приказ. Лашкевич в ярости выхватил револьвер и сам кинулся на зачинщиков (как ему показалось) бунта:                     – Расстреляю!.. Согласно военного времени…                                                   И пострелял бы ребят (ни у кого не было сомнения), если бы офицера ловко и умело не подсек фельфебель  (не зря столько лет учился, а потом сам учил убивать!..) … Многие не видели, но поняли  что произошло-случилось. Стало тихо. Прервал тишину хрипловатый командирский голос Кирпичникова:                                                                                                              – Значит как решили: в демонстрантов не стреляем, берем оружие и идем в ряды минигующих, охраняем их, не даем казакам, полиции срелять по людям… Всех офицеров, которые отказыаются с нами идти, устранить и командования в подразделениях взять унтерам… А сейчас  караульная команда марш в гаупвахту и освободить всех… Выборным, которых избрали,  выполнять: пойти по батальонам Литовского и Преображенского полков  и, ладно уж … которы офицеры не будут исполнять…– усмехнулся: пусть бегут – для них это позор на всю жизнь, пока живы!..                                                                                          .                   .                   .

                                     

Так солдаты и младшие командиры  запасного  батальона Волынского полка подняли мятеж, заставив офицеров покинуть подразделения, часть, а кто  попытался сопротивляться и не подчиниться – сохранить офицерскую честь и верность присяге – были убиты. Мало того, мятежники начали «снимать» соседние части, вынуждая их также присоединиться к восстанию…                                                                                                                    Вооруженные солдаты, потерявшие временные и пространственные координаты, забывшие для чего их Родина призвала, доверила свою защиту от врагов, рвавшиеся захватить Ее, поделить, как добычу ее народ вместе материальными ценностями и богатствами, как сомнамбулы, шли раскачиваясь и горланя: «Долой войну!»… «Да  здравствует республика!» –по Литейному проспекту, где встретились, соединились с  полуодуревшими от многодневного бастования-беснования рабочими Петроградского орудийного и патронного заводов. Восставшие захватили артиллерийские орудия и мастерские Орудийного завода. Арсенал  –  Петроградский главный артиллерийский склад. Рабочие получили оружие: 40 тыс. винтовок и 30 тыс. револьверов!..        Подожгли здание Окружного суда и бегали вокруг, теряя остатки     человеческого разума. Так беспорядки окончательно переросли в вооружённое восстание. Бесконечно огромная толпа рабочих, солдат, молодежи (опять среди них студенты!) и праздноведущие образ жизни городские жители, ведомые,  пакостными желаниями, заторопились к самой большой петроградской тюрьме «Кресты», где содержалось более двух тысяч заключенных. Мятежники пошли на штурм … Охранники оказали сопротивление, потому были разоружены, в сотни раз превосходящими их вооруженными солдатами и рабочими, побиты-поломаны, но все равно открывать камеры отказались. Демонирующие, отобрав у них ключи, выпустили осужденных: вышли, помимо политических, и уголовные преступники, что резко осложнило  положение в столице. Ожесточились   уличные бои. (Ситуация в городе стала неконтролируемой.) Были выпущены осужденные (в основном по уголовным статьям) и из других тюрем.  Ворвались в Дом предварительного заключения, освободив бандитов,  здания сожгли полностью. Такие же паронояльно-преступные  действия произвели восставшие с тюрьмами «Литовский замок».

Путь многотысячным вооруженным колоннам восставших, усиленных уголовниками, на Александровском мосту заблокировала застава 4-й роты Московского полка с пулеметами. Наставленные на людей стволы пулеметов заставили остановиться…После горячей перепалки, убеждений со стороны перешедщих на сторону восставших военных, рядового состава, сотрудников полиции и казаков, пулеметчики убрали в стороны свои грозные «орудия», расступились и пропустили, а потом и сами присоединившись к ним пошли вместе на Выборгскую сторону, где соединились с демонстрантами с Большого Сампсониевского и Безбородкинского проспектов, пошли на Финляндский вокзал и заполнили привокзальную площадь. (Настолько была многочисленна толпа!..) Начались, как принято, вновь митинги и выступления разнопартийных ораторов, в том числе членов РСДРП (меньшиков) и руководителей-дирижеров буржуазной революции.                        В этот день на улицы Столицы вышли рабочие Петроградской стороны, Нарвского, Петергофского, Александро-Невского и других районов (свыше 385 тыс. рабочих с 869 предприятий). К ним присоединись, кроме названных, солдаты сильной заставы Троицкого моста, остальные солдаты Московского полка, Гренадерского полка и другие части и подразделения. (К вечеру уже около 67 тысяч военнослужащих рядового и младшего командного состава перешли в ряды восставших, «действия которых стало приобретать общенародный характер».) В Петрограде восставшими, кроме Арсенала, тюрем, Дома предварительного заключении, здания Окружного суда, Департамента полиции (главари, ворвавшихся в здание революционных отрядов,  приказали найти документы с адресами и личными данными сотрудников полиции и секретных агентов, чтобы по ним можно было разыскать их  и линчевать, но у директора Департамента Васильева хватило ума успеть отдать распоряжение, чтобы все папки с документами служащих в полиции и агентов уничтожить; не найдя бумаги на полицейских,  взбешенные «революционеры» облили внутри здания керосином все архивы и подожгли:  чтобы уничтожить весь имеющийся в руках бывшей власти компромат на бандитов и преступников – в том числе и революционеров – они по юридическим понятиям тоже преступники – еще какие: шли против существующей законной Власти страны!) и множество полицейских участков, были захвачены Мариинский и Зимний дворцы, Адмиралтейство, Петропавловская крепость, Главпочтамт, телеграф, мосты и вокзалы. Были заняты важнейшие пункты города, правительственные здания. Петроград оказался полностью во власти восставших, и началась человекобойня: начали с полицейских и особую жестокость восставшие проявили к ним. Пытаясь спастись, служители Фемиды не организовались, не объединились, а разбежались, как кролики (даже с крысами не сравнишь: крысы кусаются – обороняются, защищаются!), переодевались (некоторые в женские платья), прятались на чердаках, подвалах, конюшнях и в нужниках. Озверевшие банды революционеров все равно их находили и на месте предавали смертной казни… с чудовищной жестокостью: наслаждаясь, смотрели, как только что живой здоровый мужчина, агонирует, превращаясь в окровавленный труп с перреезанным горлом, с выколотыми глазами (были у которых отрезали еще у живых гениталии и выбрасывали собакам!)… Вот что писали очевидцы: «Мятежники рыскали по всему городу, разыскивая городовых и околоточных, выражая бурный восторг, найдя новую жертву для утоления своей жажды невинной крови, и не было издевательств, глумлений, оскорблений и истязаний, которых не испробовали звери над своими жертвами».                                                                                      В это же время, то же самое происходило и в Кронштате: пьяная озверевшая матросня устраивала самосуды над господами (ловили любого прилично одетого трезвого и резали-закалывали кортиками) и своими офицерами – одних только офицеров Балтийцского флота убили более ста!..                                                                                                    Во второй половине дня под контролем властей оставались Василеостровский район и Адмиралтейская часть. Кое-где «зараза» начала распространяться в пригороды Петрограда: Первый пулеметный запасной полк в Ораниенбауме, казнив 12 своих офицеров, выдвинулся в столицу, где присоединился к погромщикам полицейских участков, к убийцам полицейских и офицеров, к грабителям и марадерам. Встретили толпу, идущих сжигать и грабить дом Министра императорского двора (Владимира Фредерикса), как «немецкий». (На самом деле Фредерикс был шведом.) Пристали, подсобили. Вечером часть полка (самые ненасытные к зрелищам и «хуйлиганству») побежали громить Петроградское Охранное отделение…

 

 

        .                .                .                                                                                          

Царское правительство растерялось, проявило неспособность к быстрым и решительным действиям. Разрозненные  немногочисленные (но все-таки достаточные!) силы, сохранявшие верность Царю, оказались не управляемы и неиспользованными, для расправы с дикой анархией, охватившей столицу, а воинские части, (основная – большая часть – вооруженных сил Столичного округа распологались в пригороде) вызванных для подавления восстания, войдя в город, также не были использованы-направлены …                                                                                                             Во второй половине дня все заставы были смяты или рассыпались-разбежались и центр Петрограда был открыт и  проветривался  одуревшили от свободы и всепозволенности людьми (непринадлежавщими себе, искалеченными, обиженными жизнью), сгрудившимися в толпы,  постоянно находившиеся в  броуновском движении.

На сторону восставших в этот день перешли те, кто обязан был бороться с беспорядками. Одни это делали добровольно, другие вынужденно. Присягоотступники и изменники солдаты частей Петроградского гарнизона едва ли не сплошным потоком шли к Таврическому дворцу. Как будто, явившись в Госудрственную Думу, хотели покаяться и принять новую присягу, которая бы очистила и оправдала их от пожизненного непрощаемого согрешения!..

.                   .                   .

Командующий Петроградским военным округом, генерал Хабалов, истерично прокричав-продиктовав телеграмму в Ставку («Прошу доложить Его Императорскому Величеству, что исполнить повеление о восстановления порядка в столице не мог. Большинство частей, одни за другими, изменили своему долгу, отказываясь сражаться против матежников. Другие части побратались с матежниками и обратили свое оружие против верных Его Величеству войск. Оставшиеся верными долгу…боролись против мятежников, понеся большие потери… Мятежники овладели большей частью столицы. Верными присяге остаются небольшие части разных полков, стянутые у Зимнего дворца под начальстом генерала Занкевича, с  коими буду продолжать борьбу.»),  свалил подальше от дел: закрылся в Зимнем дворце … (Эта телеграмма заставила Николая Второго поверить, что революция в России реальна и Он окончательно принял решение снять с фронтов некоторые части и послать в Петроград и самому лично поехать туда.)

.                .                .                                                                                                                                              Все равно Император-Царь наш Николай Александрович был прав в том, что Он верил: что абсолютное большинство офицеров военных, полиции и других силовых структур преданы и верны присяге и до конца будут служить Вере, Царю и Отечеству. Действительно так и было: предали Его – и вместе с Ним и Российскую Империю – высшее руководство Армиии и низшее армейское сословие, состоящее в массе из призванных на службу неграмотных крестьян – солдат и беднейшего пролетария вместе с опущенным (коррумпированным) руководством страны, а пока на отдельных улицах, проспектах и районах Петербурга продолжали сражаться – стоять насмерть разрозненные подразделения, сохранившие Ему верность, ведомыми офицерами-дворянами. Одним из таких был полковник царской армии Александр Павлович Кутепов. (Да! Тот самый: будущий  герой Белого движения.)  Он со своим отрядом (чуть более тысячи штыков) смог перекрыть центр города на некоторое время, разогнал демонстрантов, агитаторов и вооруженных боевиков. Но был забыт (или предан?!) Хабаловым. Пошли Кутепову вовремя подмогу (известно, что батальоны Павловского, Кексгольмского полков стойко держались от воздействий короновирусов-агитаторов и не были использованы в подавлении «мятежа»; в Петроградских юнкерских училищах в это время было сосредоточено несколько тысяч юнкеров, и которые были вооружены и готовы были выступить по первому приказу, также остались в «стороне»), хотя бы батальон безусых молодых сильных телом и духом преданных, готовых (не только по молодости!) идти на смерть ради Веры Царя и Отечества юнкеров, то в тот день неуправляемые и разношерстные революционные массы, не брезгуя убийствами и грабежами, не погрузили бы Петроград в хаос!.. А может даже в 1917 году всеядный подлый хищник-буржуа не смог бы добиться «отречения» Русского Император-Царя, а потом отправить Его вместе с семьей и верными слугами на Голгофу-Тобольск, и захватить власть, чтобы паразировать на русском народе, превращая его постепенно в животноподобное состояние по жизни и по сословному понятию!..                                                                                                                    И генерал Михаил Александрович Романов  оставался верен своему долгу и присяге (не выступил против, как некоторые Великие Князья – были, кто и открыто –  против Николая II!). Он в этот день рано утром на экстренном поезде вместе с Джонсоном (помошником-секретарем) приехал в Петроград (звонил вчера М.Родзянко и просил приехать – но Он и так собирался в столицу)одзянко, когда в городе было еще сравнительно тихо, но потом началась стрельба. Судя по тому, что началось и происходит генерал-майор Михаил Романов, понял, что ему нужно делать: после встречи с Михаилом Владимировичем поехал на Мойку к военному министру и передал по аппарату в Могилев, в Ставку, генералу Алексееву для передачи Николаю Александровичу, чтобы тот (брат-Царь) немедленно принял необходимые меры «для успокоения начавшейся революции, а именно – отставка всего кабинета министров, затем поручить кн. Львову выбрать новый кабинет по своему усмотрению»… Алексеев взял трубку, заговорил… Великий Князь Михаил жестко остановил его и потребовал, что «ответ должен быть дан теперь же, т.к. время не терпит, каждый час дорог»… Через минут десять через Алексеева был получен ответ от Николая: «Никаких перемен не делать до моего приезда в личном составе. Отъезд из Ставки назначен завтра в 2 часа 30минут дня»…                                                                                                          Острая режущая боль в области желудка (начался очередной приступ   язвенной болезни желудка), отдающая даже в область перикарда, заставила согнуться,  закрутила … Михаил Александрович судорожно дрожащей рукой сыпал в рот толченую сместь мела с сушеными травами-спазмолитиками, адъютант Военного Министра Беляева подал ему стакан воды запить лекарство… Боли притупились, можно стало дышать и говорить. Великий Князь (бледный как мел, потный и мокрый  до кончиков гвардейских усов), подошел  к Министру, проговорил осевшим голосом:                                                – Вам надо  (в городе «шла сильная стрельба», то с одной стороны, то с другой рокотали пулеметы, рвались-взрывались ручные гранаты, – ударно-звуковыми волнами заставляя дребезжать уличные стекла на окнах) переехать в Зимний, к генералу Хабалову и вместе с ним продержитесь  до моего прихода:  у нас больше половины гарнизона за городом бездействует –  я поеду  на моторе  и лично приведу войска … Только просьба: дайте нам с Джонсоном конвой до выезда из Петрограда… Через внутренний двор Великий Князь Михаил и Джонсон (с водителем)  выехали  и повернули на Гороховую, выскочили на Набережную. Машина громко рыча и «чихая-стреляя» черными клубами дыма разрегулированным двигателем,  добежала до Николаевского моста, затем повернула налево и разбежалась мимо храма Никола Морского и тут  выскочили вооруженные (гражданские и солдаты), бросились на перерез,  пытаясь загородить путь, закричали страшно: «Стой, стой!» Водитель в черной кожаной курте, фуражке, вглянул, на сидящего рядом  Великого Князя.                                                                                               – Гони! Вперед!.. – приказал шоферу, а Сам выхватил маузер.                         Успели, проскочили. Но ехавший взади охранно-ковоирующий автомобиль был остановлен (и уже не одними криками, а и прицельными выстрелами)… Михаил Александрович  не обернулся назад, не посмотрел и только громко рыкнул: «На Зимний!..»                                                                               Ни Беляев (приехавший чуть раньше), ни Хабалов нисколько не удивились появлению генерала Романова, но очень удивились, когда Михаил Романов сказал, что завтра из Ставки выезжает сам Николай II c личным составом, потому еще раз предложил защищать Зимний Дворец.   Хабалов и Беляев категорически отказались, они решили вывести людей из Зимнего (видимо, между ними уже была сдоговоренность), объясняя это тем, что недостаточно сил.  [А защищать Зимний было чем: только в личном распоряжении у Хабалова было более 1000 человек, кроме того батальон Преображенского полка, одна рота Гвардейского экипажа (командиром которого был Великий Князь, предавший Николая II и перешедший на сторону революционеров – рота ушла от подчинения своего командира-предателя), отказавшаяся подчиняться своему командиру и решившая «до конца сражаться за Царя, за Веру и Отечество и своей кровью смыть позор своих бывших сототоварищей по Гвардии!.», сборный отряд генерала Занкевича сотен пять и Первый Донской казачий полк в полном составе.] Бледный седовласый генерал Комаров от конфуза такими действиями военного Министра и Командующего военным столичным округом потерял дар речи (у него затряслись губы и крупные капли пота выступили на лбу…). Занкевич, глядя на него, нехорошо усмехнулся, отвернулся…                                           Великий Князь Михаил с Джонсоном вынужденно покинули Зимний Дворец и перешли на Миллионную, 12, к княгине Путятиной. Пожилая княгиня-вдова, извинившись через дворецкого, что лично не может встретить, предложила им обед и отдых в своем кабинете. От обеда отказались, но выпили: грек-англичанин стакан водки, а Михаил Романов  кружку теплого молока, насыпав туда свое лекарство, затем подошел к аппарату и попросил связать его с Таврическим с Председателем Государственной Думы Родзянко…                                                                        – Ну, хорошо, бывшим… Как нет его?!. Заседает?.. передайте ему, что звонил (назвался и дал адрес, где он остановился)…                                                           Обслуга постелила отдохнуть им на диванах.      Толстый Джонсон, похудевший за эти жуткие тревожные дни, прошагал босиком по паркету к зеркалу (видно было, как под рубашкой свисал-болтался полуобсохший живот),  стал рассматривать свою рыжую щетину, повернулся к остановившейся служанке (уже приготовившаяся с посудой в руках уйти):            – Есть ванна  горячий вода?                                                                                  – Отопление есть, значит, и вода горячая должна быть  – сейчас проверю… – убежала.                                                                                                             – Давай ложись, отдохнем!.. Потом побреешься …– и – солдатское матерное слово…                                                                                                       Николас, лежа, обиженным голосом:                                                                – Фукинг рашин лэнд: водка и мат!..                                                                – Что, что?.. Водку ты сам пьюшь, и надо сказать у нас солдатский самогон лучше пьется, чем ваша сивуха-виски… А по поводу матерных слов, то тут, примерно, такое же, как водка и виски: у нас мат так мат: кратко, крепко и точно!.. Кстати у вас ругательских слов не меньше, но именно: ругательских, которые больше размазывают, грязуют и потому оскорбляют сильнее и грязнее…– заскрипел диван под князем: ему, большому, было тесно ­– ноги (мощные длинные) не входили… – Скажи мой диаа мэн, как считаешь, действительно правит плохо мой брат?..                                                      – О-о! Ефропа, как Царь, уважать Ныколай и немного даже феар ево… Плеко правил бы вода горячий, отоплений и электра не было – у вас война!.. У нас у бурджуазис в мирное время такого нэ всэгда…                                        – Дак какого  … (мат!) буржуйские мани-манники отстранили у себя Короля от власти, а теперь у нас бойню-революцию зачали, чтобы Царя свергнуть!?.                                                                                                                  – Я воопще-то греческий подданный…                                                                   – Да ладно, я – то знаю какой ты грек …                                                              Задергался, задребезжал звонок аппарата. Михаил Александрович в два шага и уже – у телефона. Отговорился, повернулся к Джонсону.                                     – Вот теперь ты, брат, можешь: в ванне пузыри пускать, бриться, но только больше не пить, – кроме воды, и никуда не уходить, – ночевать я приеду…                                                                                                                                – Что есть не кодить и почему я тыбе брадэ? И почему и куда ты один  ехать?..  Я тоже ехать: охрана буду!..                                                                             –  За мой послали машину уже  с  вооруженной  охраной… – Оделся, сел на кресло, посмотрел на Джонсона и – улыбнулся (впервые за день):                   – Тоже мне охранник: да тебя самого нужно охранять! Посмотри на себя: взаправдешный буржуин, хотя,  живот впал и висит как иссохшийся верблюжьий горб после многомесячного пути, но теперь у всех буржуев так: бегают революцию организовывают…                                                                               Обслуга доложила, что во дворе ждет Его Высочество большая кузовная машина  с вооруженными слугами…                                                              Приехали в Мариинский дворец. («Почему не  Таврический?») В кабинете Государственного секретаря Его встретили  представители образованного к тому моменту Временного комитета Государственной думы во главе с М.В. Родзянко («Опять Родзянко!») и начали каждый и вместе убеждать Великого Князя, что ввиду создавшегося положения и для пресечения надвигающейся анархии Он должен принять на себя диктаторские полномочия и отправить Правительство в отставку, передать власть Государственной думе и назначить ответственного Министра, т.е. Михаил Александрович должен был фактически узаконить произошедший государственный переворот. Великий Князь закаменел на минуту и кинул в белое  бородатое лицо Родзянко: «Нет!»                                                                      Около девяти вечера они Его вновь выловили и  все же (с трудом!) уговорили Его согласиться «принять на себя всю полноту власти – в случае, если это окажется «совершенно неизбежным»…

 

                                       .                   .                   .

… В отличие от вчерашнего, заседание Синода проходило шумно, много было выкриков с мест. Несколько раз приходилось митрополиту Владимиру вставать и говорить, просить, успокаивать. У него и у членов Св. Синода уже не было спесивого выражения на толстощеких обросших сивыми и пегими бородами лицах. Если раньше только пугали революцией, то сегодня это происходило: по улицам толпами и в одиночку бегали, вооруженные обезумевшие от вольности полудикие мужики, и которые не просто бегали орали, а стреляли – убивали, кто не был на них похож: и внешностью и поведением – господ офицеров, людей прилично и богато одетых, как правило, их везли в каретах и на машинах. (В отличие от бедных, они за возжи или за баранку не брались.)                                                                       Взял слово обер-прокурор Николай Раев. Прошагал четко и решительно к Президиуму, где сидели синоидалы и почетные гости (священнослужители – перестарки у которых, казалось, что даже бороды были не живые, а приклееные). Походка- шаг – многое говорит!.. Он был очень настроен на бой–на драку – особо с митрополитом Владимиром Киевским. Это благодаря его, старшего прокурора, стараниям сегодня все-таки еще раз открыли заседание Синода. Встал перед  президиумским столом:  меру дородный, в отличие святых отцов, борода аккуратная «профессорская», еще местами отсвечивавшая вороненой сталью. Облокотился одной рукой на стол, полуоборотом повернулся к членам  Синода во главе с Председателем, взглянул-сверкнул черными грозными (в гневе) глазами, заставив вмиг всех ожить, (некоторые даже откинулись назад, спинами прижались к креслам). Голос достаточно тональный и сильный пронизал зал, доносил до каждого правильно и ясно сказанные (без всякого мычания и хряхтения) слова, – говорил человек большой должности и права, привыкший указывать, приказывать (даже может и повелевать), не принимающий возражения и критику…                                                                        – Если бы вчера прислушались и выполнили все предложения моего коллеги, то сегодня Петроград не был бы поглощен в противоправный революционный хаос и анархию. И, если и сегодня своим бездействием продолжите помогать антихристовому беззаконию, то завтра бунт и матеж охватит, подобно пожару всю страну, и мы можем потерять Империю-Державу нашу!.. Мы смеялись над католиками, когда они выпустили краткое, но определенное обращение к своей пастве, с угрозой отлучить от святых таинств каждого, кто примкнет к антихристовому движению. И что?.. Если вчера еще не так было понятно, то сегодня подвердилось, сказанное еще на вчерашнем заседании: ни один католик не вышел на улицу и не кричал непотребные слова-призывы, ни один не взял в руки плакат и не бегал размахивая им, – не то что наши правоверные – с ружьями… Я поддерживаю вчерашнее прокурорское обращение и вновь призываю Святой Синод осудить революционное движение!.. И не просто осудить, но остановить! – для этого у вас есть многие права и обязанность перед народом-страной, Церковью и Богом!.. Теперь одним только воззванием к населению и расклеиванием бумажек на улицах,  не остановить и не восстановить порядок и спокойствие. Нужно всему роду поповскому выйти на улицы с хоругвиями, святыми иконами и все что положено в таких случаях производить действия и вопленно взывать к умерению и к порядку!.. Мало того, надо грозно вразумляюще предупредить православных от имени Церкви, что чада, нарушающие церковно-божьи заповеды будут отлучены от причастия и пусть тогда те, кто не только примкнул, но и соприкасался с нечистыми революционерами без покаяния с грехами уйдут туда, где им будет место только в Аду!.. Будут накладываться анафемы на «дерзающих на бунт и измену» против православного Царя! Не раз и не два, постоянно напоминать не только о церковной каре, но и о наличии соответствующего богослужебного чинопоследования, о государственно-религиозном долге по защите Престола, о верноподданничестве и присяге… – послышался крик. Обер-прокурор стал искать глазами того, кто из зала, надрываясь, кричал. Увидел вставшего молодого человека в поповской рясе (рыжая борода еще не отцвела) …                                                                                                                   – Повторите, чтобы все слышали.                                                     Молодой поп напрягся (еще более покраснел) и вновь прокричал:           – Руководители этого движения состоят из изменников, начиная с членов Государственной Думы!..                                                                                      Господин Раев вновь, полуобернулся к сидящим в президиуме:                             – Вот именно, вам и всем чинам высшей церковной иерархии надо обратить внимание и принять меры к вождям и вдовновителям этого мракобесия и анархии, – правильно было сказано к изменникам Царя и Верховной законной власти!..                                                                                     Ожили, вскокнули на своих креслах синоидалы, затрясли бородами и дребежащими голосами:                                                                                           – «Этто еще неизвестно, откуда идет измена –сверху или снизу!..»             Вновь встал Председатель Синода митрополит Владимир, повращал туда сюда свое пузатое тело, заговорил… Говорил долго и обиженным тоном:                                                                                                                              – … «Это всегда так, когда мы не нужны, тогда нас не замечают, а в момент опасности к нам первым обращаются за помощью!..»                                      Чудовищно, но и на этот раз Синод отклонил предложения, которые так нужны были в угрожающие Империи дни для спасения России и высшего сословия народа: дворян!.. После Русской Буржуазной революции вместе с Царем Николаем II от власти и рукодства страны они были вначале отстранены, а потом просто принижены, а в последующем (при возникновении Советского государства) вместе с буржуя’ми, как эксплуататорский класс, ликвидированы!.. Этого хотели и добивались буржуа российская и чиновники от духовенства, чтобы быть свободным от всяких законов, ограничивающих свободу эксплуатации, высоконравственных ограничений и человеческой порядочности, – и они, вместе,  добились!.. Буржуа русская пришла к власти, а Православная Русская Церковь освободилась от опекунства и ведомства Царя Монарха и стала свободна не только в своих божьих, но и мирских хозяйственно-бытовых делах: воруйте-богатейте митрополиты владимирские – вы отделены от государства: никто вас больше не будет пресекать!..                                  [В наши дни есть, весьма уважающие и называющие себя учеными, люди, которые приводят оправдательные доводы-выдумки, что Правление Русской Православной Церкви не было в курсе творящихся дел в миру и не  понимало, что возымеет отказ от поддержки Верховного церковного представителя на Земле Царя Православного… Чудес не бывает: дураков нет среди священнослужителей!..  А когда через несколько дней Священный Синод радостно приветствовал самопровозглашенное нелегитивное Буржуазное Правительство, то тоже не понимал?!. Гимн «Боже Царя Храни!» запретил исполнять, благославил (вместо того, чтобы анафему наложить коррупционерам-буржуа захватившими власть!) и призвал  не только  всех православных, но и всех жителей  страны признать  Буржуазное правительство!..                                                                                                                 Да, катастрофа (Февральская революция в 1917 г.)  была  неизбежна из-за порченности “в главе и верховных членах” РПЦ, которая способствовала: вначале бездействием, а потом прореволюционными действиями «заговору коррупционеров (Гучкова, Львова и пр.)» и из-за лавинообразного массового слома веры. Прими Святейший синод воззвание (хотя бы 22 февраля[85]) к горожанам Петрограда не участвовать в  демонстрациях и беспорядках или (более радикально) организуй антиреволюционное выступление паствы с хождениями по улицам и площадям столицы с хоругвиями, иконами и Святыми Мощами, да с молитвенными песня’ми, вполне вероятно, революции в феврале 1917 года не произошло. А то, что совершенный богоотступный грех руководством РПЦ, благодаря чему отобрали Престол у Николая Второго, в своем большинстве народ не простил, и это послужило началом духовной катастрофы и апостасии (массового отхода от веры).] [Как не сказать, что к этому подготовил народ – особо интеллигенцию! – и Лев Николаевич Толстой.  Чего стоит его произведение-сочинение «В чем моя вера»! Мужик по жизни и граф по званию, способствовал массовой апостасии в России: его «христианство» без веры в воскресение Христа сводило веру (вообще христианство) к выдумкам и ересям! Другими словами, мягко выражаясь, он иносказательно толковал Еванглие: его свободоблудные мысли противоречили канонам … А  чтобы не  быть одному, активно искал себе сотоварищей-последователей его «морали» (правильнее «аморали»!). Надо сказать, что известность и авторитетище  писателя, способствовало очень быстрому и широкому распространению антирегилиозных настроений и явлений в народных массах в целом и среди священнослужителей в частности! Он любил правду-истину, так давайте честно скажем, что он не был христианином – православным по своему мировоззрению, по морально-нравственным требованиям (изучите его биографию без посредников!): Лев Толстой был жесток, категоричен и имел множество странных привычек. Его болезненная застенчив в молодости с возрастом трансформировалась в грубость. Был спесив и страдал всю жизнь очень высокой самооценкой своих возможностей и способностей. (Конечно, без последних не был бы таким Большим писателем, но нельзя же, быв младшим офицером, учить генералов, имеющий боевой опыт, теоретические знания полученные в военных академиях, как нужно воевать; нельзя же писать личные письма Николаю Второму,  обращаясь к Нему в оскорбительном тоне: «брат» и тоже учить: как руководить империей, как себя вести и т.д..) А как относился к женщинам  и, в частности, к жене: он вначале хотел жениться на Лизе – старшей дочери – Иславиной и проводил с ней достаточно много времени и, пользуясь беззащитностью Любови Александровны и ее дочерей, вдруг решил отказаться от старшей в пользу средней – Софьи, которой едва минуло 18 лет, а Льву Николаевечу было уже за 34 года. Перед свадьбой он заставил хрупкую, чистейшую в отношениях с мужчинами, набожную девушку – в отличие от будущего мужа, – насильно почитать свои дневниковые записи, где он в безобразном виде, подробно, смакуя детали, описывал многочисленные любовные победы. Софья  была не просто поражена, оскорблена, унижена этим  поступок, но навсегда осталась фрегидной к нему, как мужчине, и, как к мужу, потеряла уважение. Брак уже не мог быть счастливым. Лев Николаевич не проявлял к ней нежность,  забывал о ее существовании – пока не подходило время переписывания и переделывания рукописей на «чистовую» – без профессиональной помошницы-секретарши Софьи не было бы писателя Льва Толстова!..А какую болезненную тягу – не только к женщинам! –имел он к азртным играм: играл яростно и отчаянно, не боялся крупных ставок и значительных рисков… Конечно, у Льва Николаевича были особо личные причины его антирелигизных выступлений: он вел себя в жизни, более чем аморально (так ни один деревенский православный мужик не позволит себе опуститься!): сколько у него во дворе помещечьей усадьбы бегало от его блудных дел с дворовыми девками рожденных ребенков!..  Какие морально-нравственные устои у этого человека?!. Православная Вера не позволяла, осуждала такое дикое поведение, вот и решил он: не самому исправиться и быть–соответствовать православному христианину, а порушить Веру … Известно, «если Бога нет – все дозволено». Пакостно, но гениально!..

Вcеизвестный писатель был отлучен от Церкви и высоко поднят и оценен В.И. Лениным!.. (Еще бы: Лев Николаевич сделал больше для свержения Царя и разуверования народа в Боге, чем все большевики вместе взятые!)]

 

В феврале 1917 года народ массово отошел от Веры; забесовленные буржуа, кося под левых радикалов, с открыми забралами повели эти массы безбожников  на революцию: уничтожение Русской Монархии, а вместе с ней и Российской империи.

.                   .                   .

 … М. Родзянко стал перелистывать и перечитывать проект Временного комитета Государственной думы, повернул, заросшее безобразно, белобородое лицо:                                                                                                         – Видит Бог:  не дождались мы ответа от Государя, накидали уж проект …  Как правильно будет звучать проект?                                                                             – «Временный комитет членов Государственной Думы»…                                  – Воо! Членов… развернуто надо.                                                                       – Вон указано в скобках: «Комитет членов Государственной думы для водворения порядка в столице и для сношения с лицами и учреждениями»…      – Во-во: для сношения… Только я, Садык, не могу сразу так – Председателем комитета… Считай, это Глава страны: выходит я свергаю Царя и беру власть…                                                                                                        – Михаил Владимирович! Но Вы ведь уже решили и вчера сказали старейшинам, что будете Председателем…                                                                   – Это было вчера, да состав комитета надо обговорить с князем Голицыным с Председателем Совета Министров, посоветоваться…                              («Ой, как надоели его нерешительность, колебания – скорее бы уж наступила проклялая революция – все силы измотал мои Барабан!..»)                    Михаил Владимирович впал в глубое раздумье. Иногда чмокал жирными толстыми губами. Пальцами перебирал, лазил по бороде. Затем встал во весь свой рост и начал ходить из угла в угол, огромный, размахивая руками, поднимая ветер.                                                                                                  – «Все кончено… Все кончено!», – повторяя несколько раз.                             Видно было, как он мучался, страдал, передумывая и перечувствовая. («А как он осунулся, постарел за эти дни – и какая глубокая тень печали легла на его открытое, честное лицо!»)                                                                            Вдруг он остановился и – брезгливо и злобно:                                                  – Позвони этому Протопопову!..                                                                         Все попытки связаться с Министром внутренних дел были тщетны.                   – «Очевидно, сбежал хгерой», – зло усмехнулся Родзянко и вновь заходил по кабинету. Он подходил к столу, брал царский Указ, бегло прочитывал его снова и снова. Рассвело. Выключили общее освещение. При дневном свете бросилось в глаза необыкновенная бледность лица Михаила Владимировича.                                                                                                               – «Попробуйте дозвониться до князя Хголицина».                                             В.Садыков нарушил мирный сон Председателя Совета Министров и вызвал его к телефону.         М.Родзянко рванулся   к аппарату, взял в руки микрофон,  постоял и  спокойным ровным голосом загудел в трубку:                     – «С добрым утром, ваше Сиятельство!..», – но вдруг, не отнимая трубки от уха, повернулся к секретарю (по его широко открытым удивленным глазам было видно, что происходит недоброе, бросил трубку и уже другим голосом: – Знаешь, что сказал он мне: «Очень прошу вас, Михаил Владимирович, более ни с чем ко мне не обращаться. Я больше не министр, я подаю в отставку». – М.Родзянко, – чуть не промахнувшись, – грузно плюхнулся на стоящее в углу кресло, – скрежетнуло, но выдержало…         – Пиши телехграмму: «Командующему хгенерал-лейтенанту Николаю Рузскому. («Хгенерал поймет.[86] Придется с Николаем поступить так, как тохгда решили  27 февраля 1917 хгода!..») Правительственная власть находится в полном параличе и совершенно беспомощна восстановить нарушенный порядок. России хгрозит уничтожение и позор, ибо война при таких условиях не может быть победоносно окончена. Считаю единственным и необходимым выходом из создавшехгося положения безотлахгательное признание лица, которому может верить вся страна, и которому будет вручено составить правительство, пользующееся доверием населения. Медлить больше нельзя, ибо промедление смерти подобно»…    Послал?                – Так точно: лично ему…                                                                                      Михаил Владимирович несколько минут сидел, закрыв лицо руками, а потом вдруг начал жудким воющим голосом выводить:                                           – «Боже мой, какой ужас!.. Без власти… Анархия… Кровь…» – заплакал, сморкался, вытащив откуда-то свой (размером с женский платок) носовик, снова плакал… Встал (его чуть качнуло), провел рукой по лицу, позвал:                                                                                                                         – Иди до мэнэ, – и, взяв за руки секретаря, зашептал: – «Нет, нет    все это еще нихчего… Все можно перенести, но меня мучает одно, и эта мысль хгвоздем засела в мою хголову. Скажите скорее, неужели я не сделал всехго, что от меня зависит, чтобы предотвратить этот кошмар? Этот ужас! Ведь это хгибель России!..»                                                                                                          В.Садыков, как мог и как умел, начал успокаивать М.Родзянко и делал это совершенно искренне, от чистого сердца, так как в течении трех с лишним лет он видел безкорыстную, неустанную борьбу за правду, «безгранично честную, глубокопатриотическую деятельность» Председателя Государственной Думы. В ответ на это, вместо успокоения, М.Родзянко начал бить себя кулачищем по лбу и стонать, причитая. («Такое уж не возможно!..») В.Садыков взъярился (впервые с ним такое!): покраснел, на лице выступили даже потайные конопушки. Взвизгнул, закричал высоким пронзительным голосом:                                                                                                 – Перестаньте на себя наговаривать!.. Какой Вы бунтовщик! И никакой не революционэр: революция сама сделалась, именно потому, что нас не слушались… Вы берете верховную власть потому, что Правительство не работает, в стране анархия…Смотри что делается: все бегут, скачут к нам со всех сторон… Все телефоны обрывают. Спрашивают, как, что делать? Вам что отойти в сторону? Оставить Россию без Главы, Руководства? Тогда же конец России!.. Берите Михаил Владимирович     в свои могучие руки власть, Россия не может быть без власти, твердой руки, если Министры предали, сбежали, то должен же кто-то их заменить… Государь назначит  новое правительство, мы ему и сдадим власть…                                                             М.Родзянко уже стоял, глаза высохли от слез, чистейшей голубизны, взмахнул рукой (чуть не задев кулачищем голову своего секретаря), – страшно и громко:                                                                                                         – Верно, положение ясно, я не подберу власть, подберут мерзавцы!.. Собака, Протопопов, сбежал вместо того, чтобы порядок наводить!..                            Сильно застучали в дверь кабинета, заклацали  замки, открылись двери  и толпа думцев с жудким ором ворвалась … От неожиданности и удивления (в кабинете были только М.Родзянко и В.Садыков – оба живы), – остановились как вкопанные, онемели и только смотрели на Председателя и секретаря как на придурков, ничего не понимая… Пока Родзянко соображал-думал, что произошло-происходит, верткий, находчивый Садыков уже распоряжался…                                                                                                                     Пошли все заседать.                                                                                               – Идемте, – послышался запоздало обычный спокойный громовой голос Михаила Владимировича. Сам повернулся, подошел к иконе и, как глубоковерующий человек, опустился на колени и трижды перекрестился.

В Полуциркулярном зале на последнем официальном заседании Государственной Думы был зачитан  Высочайший Указ о роспуске Думы.  Бывшие депутаты  правых партий (примерно четверть) покинули зал, Таврический дворец, вышли на улицу, где их снова,  как героев, встретили возбужденные (толпившиеся уже с утра) буйные революционные солдаты и рабочие. Но остальные, как было решено еще вчера, остались, провели «частное совещание», где поручили Совету старейшин выбрать Временный комитет членов думы и определить дальнейшую роль Государственной думы в начавшихся событиях. Совет старейшин послушно, в полном составе,  вместе с М. Родзянко удалились в кабинет Председателя Думы, закрылись заседать и «придумили» орган власти: Временный комитет Государственной думы («Комитет членов Государственной думы для водворения порядка в столице и для сношения с лицами и учреждениями») в состав которого вошли октябрист Михаил Родзянко (председатель), члены «Прогрессивного блока» Николай Некрасов, Александр Коновалов, Иван Дмитрюков, Василий Шульгин, Сергей Шидловский, Павел Милюков, Михаил Караулов, Владимир Львов, Владимир Ржевский, Иван Ефремов,  меньшевик Николай Чхеидзе, Александр Керенский и  представители некоторых  других левых партий,  а также несколько парочек из бывших президиумщиков Государственной думы.

Чхеидзе вежливо отказался от работы в комитете. Керенский, поправляя свой  полувоенный френч, согласился на определенных условиях, при этом он, как всегда, очень ярко и доходчиво выступил. Хорошо поставленный голос, умело и грамотно доводил свои мысли, правильно выговаривая каждое слово и буквы (иногда голос у него начинал хрипеть, как у старого бывалого фронтовика, обкуренного табаком и выжившего в окопах благодаря только солдатскому самогону).  Глядя на его подтанцовывающую  фигуру в темно-зеленом потертом полувоенном френче, его решительные движения и выражения лица меняющееся от того, что и как он говорит, люди не замечали его ужасный длинный нос и пигментированные конопушки и никогда бы не поверили (если бы узнали), что он ни дня не служил в армии, не курил и не употреблял спиртного, – тем более сивушный самогон, от запаха которого клопы падали на земляной пол землянки и не шевелили больше лапками. Конечно, он, как первый кандидат, стал в составе сформированного Временного комитета ведущим авторитнейшим членом Государственной думы и втиснулся-вошел в состав Военной  комиссии, руководившей действиями революционных сил против полиции, и первым делом, он заменил благовидных с подобающей форменной эпикировкой царских охранников Таврического дворца на революционных солдат и  рабочих (ни разу не умывшихся, как начали делать революцию) от одного  вида которых, люди пугались…                                                                          [Александр Керенский теперь в новом образе продолжил: без сна и отдыха, на ходу перехватив еду и запив крепким чаем, катил-тарахтел на автомобиле в сопровождении двоих-троих на митинги, где выступал перед восставшими, вел руководяще-административную работу в комитете, одновременно участвуя в арестах министров царского правительства, получал конфискованные денежные средства и секретные бумаги и  прятал их в объемистые госдумовские сейфы.                                                                           Личность Александра Федоровича еще недостаточно изучена,   незаслуженно не дооценена, как исполнителя-руководителя  Второй  Русской революции!.. Самых первых дней Февраля цепко держал руки на рычагах управления революционными действами и под окрики-возгласы          хозяев, до мозолей натирая ладони, рулил, – зная, что его попа будет в тепле и в неге, когда он сядет на высокое кресло Главы Правительства Русской буржуазной республики. Вот почему с решительной яростью помогал он А.И. Путилову: председателю правления «Общества Путиловских заводов», директору Московско-Казанской железной дороги, председателю русского общества «Сименс-Шуккерт», председателю Русско-Балтийского судостроительного общества и председателю правления Русско-Азиатского банка – с 629 млн. рублевым капиталом. Путилову, который, «принимая одной рукой значительные авансы в качестве заводчика, присваивал их другой рукой в качестве банкира». Путилов, как и Керенский, членился в той же масонской ложе. Но главное в том, что не только они были в одном ложе масонов, а их крепче любых родственных отношений связывало Бродвейское банкирское сообщество. (Представителем Путилова на Бродвее 120 был Джон Мак Грегор Грант.)  Путилов, дьявол в образе человека, стал роднее отца родного, так как финансовые потоки текущие в поддержку А.Ф. Керенского направлялись и регулировались активными содействиями этого русского бандита-олигарха, а с такими деньгами можно было совершить любой переворот, смену правительства или стащить корону у любого царя. (Без умелой организации и мощнейшей направляющей силы,  возможно было проводить такие массовые движения гигантского масштаба и размаха?!.) Успешная Буржуазная революция в России произошла благодаря и А.И.Путилову и таким как он!.. Путилов не только деньжища отваливал Керенскому, но и своими практическими действиями, собрав вокруг себя пособников (с такой большой мошной кого угодно и кем угодно можно сделать – не только пособником…), помогал совершать революцию: так 22 февраля с Путиловского завода было уволено – «буквально выброшены на улицу» – тридцать тысяч «хорошо организованных рабочих, в большинстве высококвалифицированных». (Это ли не спосбствовало успеху революции!?) На своих заводах он поставил (пусть и не сам) тех самих «пособников»… С февраля 1916 года в ряде военных заводов было введено временное государственное управление, ограничившее права пользования частных владельцев заводов. На Путиловских заводах было назначено новое правление. Председателем стал генерал-лейтенант А.Н. Крылов, начальником Путиловского завода – генерал-майор Н.Ф. Дроздов,  теснейшим образом связанный с начальником ГАУ генералом А.А. Маниковским. (Которого господа заговорщики-революционеры «пророчили в диктаторы!») Так вот, забастовки и увольнения были талантливо  исполнены Маниковским и Дроздовым – только они контролировали ситуацию на заводе, в том числе и революционные группы. (Кстати, они потом, предав поочередно: Царя, Керенского, пришли, низко склонив головы,  к большевикам: просится в Рабоче-Крестьянскую Красную армию!), (Не случайно в октябре этого же года Керенский назначит Маниковского управляющим военным министерством.) У главарей революционного политического центра во всех государственных аппаратах, в министерствах были «свои люди», в силовых структурах шпионили по совместительству и так (профессионалы). В своих мемуарах они, господа-революционеры тех морозных февральских дней семнадцатого года, писали (для примера): «Нам было очень хорошо известно о приготовлениях царских слуг для борьбы на «внутреннем фронте». Нам передавали даже некоторые детали. У начальника петроградского военного округа генерала Хабалова, в его канцелярии «работал» жандармский генерал Гордон, обложенный картами и точными планами Питера. На картах он делал пометки с указанием о том, где, на каких отдельных улицах, перекрестках и т.п. должны быть поставлены полицейские части и пулеметы».     Но более всех старались и вложили (в прямом смысле) в «дело революции» банкиры и промышленники! Они не только кидали в революционную топку рубли, доллары, франки, Deutsche mark, доводя революционный котел до взрыва, но и тем (из февральского сообщения охранного отделения): «40 высших членов финансового и промышленного мира приняли участие в собрании, Собрание имело место в помещении правления одного крупного промышленного предприятия, с участием 3 и 4 представителей больших заграничных банков. Финансисты и промышленники постановили почти единодушно, что в случае нового займа, они дадут деньги лишь народу, но откажут в этом нынешнему составу правительства». То есть прекращают кредитовать царское правительство!..                 Конечно, не меньше пузатых (необязательно) головастых (обязательно) банкиров старались в организации и совершении революции германские агенты. Немцам, так же как и Бродвейской группе,  всей западной буржуазной братве, требовалось крушение Великой Русской империи. Безусловно, они (немецкие агенты-диверсанты) не могли оставаться в стороне, когда громили правительственные и полицейские участки, когда резали и расстреливали высокопоставленных русских (отказывающихся  предававать Царя!)  военных. Тут диверсанты немецкие и боевики-бандиты с Бродвея, сроднились на русской крови. Очевидно, что, только объединившись все вместе, враги всего русского (светлого), православного, смогли преодолеть мощную систему русской контрразведки!..                                      Геродот Кйорйонский (фамилия произошла от названия одного из буртасских племен), доживая свою долгую жизнь на Западе (куда он сбежал, позорно  бросив  своих товарищей по революции в Зимнем дворце в Октябре 1917 года – демократов, либералов –  братков-буржуйо’в), смог – таки выдержать – умолчать о своей позорной предательской деятельности в первые дни Второй Буржуазной  Великой Русской революции, – хотя он много писал о тех исторических наших позорно-тревожно-трагических годах Русской буржуазной революции  семнадцатого года, но о себе придурковато говаривал, стараясь убедить, что он «включился» в политическую борьбу лишь 27 февраля, но тут же многозначительно замечал: «Сцена для последнего акта спектакля была уже давно готова…» (Но многочисленные факты свидетельствовали  другое – вот еще один свидетель: письмо Императрицы Александры Федоровны от 24 февраля 1917 года к Николаю II, где она выразила надежду, что  «Керенского из Думы повесят за его ужасную речь».)  Таким образом, 23 февраля 1917 года начал «большую игру» ставленник Уолл-Стрита и Запада Керенский, которому активно помогали русские буржуазные «патриоты», в том числе партия «старообрядческой» оппозиции во главе с А.И. Гучковым, действовавшая главным образом, через Центральный Военно-Промышленный Комитет. До этого Гучков с Керенским общались тайком, перекидывались «шарами»,  не вытаскивая их  из-под полы. Сотрудничество Гучкова и Керенского в революционные дни февраля не вызывает сомнений. Вот одно из сообщений Охранного отделения: «Сегодня в 8 часов вечера с разрешения А.И. Гучкова в помещении Центрального Военно-Промышленного Комитета (Литейный 40) оставшиеся не арестованные члены Рабочей Группы ЦВВПК устраивали собрание для решения, будто бы продовольственного вопроса, при участии членов Государственной Думы Керенского и Скобелева и 90 рабочих». В.К. Станкевич секретарь ЦК группы трудовиков и личное доверенное лицо Керенского (после февраля Александр Федорович назначил его аж комиссаром Временного Правительства при Ставке) вспоминал, пьяный, глотая слезы, что ему еще в конце января 1917 года «пришлось в очень интимном кругу встретиться с Керенским. Речь шла о возможностях дворцового переворота».                                                                                           Надо договорить и о Керенском на этот день. И так, начавшиеся события были не стихийными выступлениями, а целенаправленной подрывной революционной акцией с целью свержения существующего монархического строя – это основное, – попутно приподнять Керенского и повесить на его полувоенный (не стиранный с прошлого года) зеленый френч, который он носил,  стараясь изображать бывалого кадрового офицера, ярлык-образ вождя революции.]

К 14:00  в Таврический дворец явились освобожденные из Крестов социалисты, меньшевики-оборонцы Кузьма Гвоздев, Марк Бройко, Борис Богданов и другие, и члены Рабочей группы при Центральном военно-промышленном комитете, вместе  с осводившими их из тюрьмы и сопровождавшими-охранявшими революционными  солдатами и рабочими (разномастная толпа заполонившая площадь перед Таврическим дворцом восторженно приветствовала их, как героев-революционеров).  Пришли не к Гучкову, не к Родзянко, председалю Государственной Думы, не к Милюкову лидеру «Прогрессивного блока», а к А.Ф. Керенскому…

Солдаты и рабочие, ведомые  освобожденными из Крестов, кинулись внутрь дворца, пробивая путь своим «пастырям», тут же создавшие инциативную группу во главе  с меньшевиком Николаем Чхеидзе (которого по шепоту Керенского разыскали и привели). Смуглый князь-революционер тут же просветлел ликом, взмахнул рукой:

– «Игнорирование улицы – это свойство и правительства и многих из нас. Но улица уже заговорила, господа, и с этой улицей теперь нельзя не считаться», – в который раз …

Одновременно все в большем и большем количестве, сбиваясь в кучи, растекаясь по залам, заполняя их, прибывали петербургские общественные деятели различных толков и рангов, калибров и специальностей, очень активных и готовых принять и поддержать любые революционные решения и действия. Этим воспользовалась инциативная группа, объявив о создании Временного исполнительного комитета Петроградского совета рабочих депутатов (Петросовета), куда вошли Кузьма Гвоздев, Борис Богданов (меньшевики, лидеры рабочей группы ЦВПК), во главе с Председателем Н.Чхеидзе со товарищами: Матвеем Скобелевым и А.Ф. Керенским (депутаты – бывшие – Государственной Думы), Наум Капелинский, Константин Гриневич (меньшевики-интернационалисты), Николай Соколов, Хенрих Эрлих. (Всего 15 человек – большевиков в составе  Временного исполкома не было.)    Исполнительный комитет тут же приступил к работе: учредил рабочий орган: газету «Известия Петроградского Совета Рабочих Депутатов», обратился с призывом немедленно выбрать депутатов в Петросовет  – по одному человеку от тысячи рабочих и по одному солдату из роты. Кроме того, напечатали листовки с призывом выбрать депутатов и направлять их к 19:00   в Таврический дворец…                                                           (Таким образом, революционер господин Керенский оказался одновременно в двух противостоящих органах власти!)

.                   .                   .

Для  исторической справедливости надо сказать, что многие ученые-историки высказываются о бесспорном положении, «что Государственная Дума IY созыва подготовила, создала, воодушевила и воплотила в реальность формы переворота 27 февраля, а также и самую революцию». Особо накладывают вину за происшедшие ужасные события на ее Председателя, и это подкрепляют беспристрастными картинами  тех исторических событий, основанных на  документальных даных. (Сказанного и показанного и здесь достаточно, чтобы Читатель сам оценит события и сделал собственные выводы… – кому интересно, те могут  дополнить-посмотреть: информации очень много!..)                                                                                                                                                                .                   .                   .                            

… В 12:40 со слезами на глазах М.Родзянко телеграфировал в Ставку Николаю II: «Занятия Государственной Думы указом Вашего величества прерваны…  Последний оплот порядка устранен. Правительство совершенно бессильно подавить беспорядок. На войска гарнизона надежды нет. Запасные батальоны гвардейских полков охвачены бунтом. Убивают офицеров. Примкнув к толпе и народному движению, они направляются к дому Министерства внутренних дел и Государственной Думе. Гражданская война началась и разгорается. Повелите немедленно призвать новую власть на началах, доложенных мною Вашему величеству во вчерашней телеграмме. Повелите в отмену Вашего высочайшего указа вновь созвать законодательные палаты. Возвестите безотлагательно эти меры высочайшим манифестом. Государь не медлите. Если движение перебросится в армию, восторжествует немец, и крушение России, а с ней и династии – неминуемо. От имени всей России прошу Ваше величество об исполнении изложенного. Час, решающий судьбу Вашу и Родины, настал. Завтра может быть уже поздно».

                                       .                   .                   .

          Дрожащими белыми руками Премьер-министр Н.Д. Голицын лично передал телеграфисту (было около 14:00) текст донесения Николаю II, сообщавшее, что он готов уступить место «ответственному министру» во главе с князем Львовым или М. Родзянко, рекомендовал ввести военное положение и назначить ответственным за безопасность популярного генерала с боевым опытом…

Около 16:00 члены Царского Правительства собрались на заседание Мариинском дворце. Князь Н.Д. Голицын внешне,  стараясь быть спокойным, открыл заседание Правительства.  [Видели, что он сегодня не по-княжески ведет себя – тороплив и постоянно, оборачиваясь к своему секретарю, что-то спрашивает, а иногда просто смотрит, как будто чего-то ждет. Так и  есть: он попросил заседание немного подождать, не объяснив  причины. (Но все знали: должен прийти ответ от Государя на его телеграмму –  знали и содержание послания)] Министры сидели в необычной для них позе, невесело, ушла у многих спесивая важность. Включили освещение. Свет от электролампочек свисающих с потолков огромных позолоченных люстр, желтил кожу лица, и холеные бороды и бородки уже не скрывали затаенные выражения растерянности и усилил общее объединяющее членов правительства чувство непоправимой вины и совестливой ответственности перед Царем-Императором и страной-народом за неисполнения своего профессонального долга. (Все же они были людьми из дворянского сословия, где  морально-нравственные качества, образованность-интеллигентность помноженные на высочайшие  человеческие качества ценились и определяли Личность! – к величайшему сожалению вместе с Царской Россией исчезло дворянство, а вместе с ним и русская интеллигенция!..) Втихаря посматривали друг на друга, думали, многое вспоминалось… (О, Господи, разве так хотели закончить свою министерскую жизнь – не хотели, но не смогли, не сумели отстоять-удержать вверенную им державную власть!.. Виноваты в этом силовики: Протопопов и Беляев, да не ко времени заболел Григорович!..)  Глядя и слушая Николая Дмитриевича, все еще надеялись, что они еще побудут царскими министрами: вдруг прозреет как-то князь Голицын. (Князь же!.. Вон какая внешность, манерность и высокочтивость, а уж как может говорить – годить – редко кто, – вдруг сумеет организовывать, решить правильно, – еще есть время и надежда!..) Вот–вот получат высочайшее Указание от Государя и все изменится– поправится!..                    Нет!.. Министры больше не могли так безмолвно сидеть и ждать. Их все сильнее и сильнее раздражали   вон те двое, недалеко сидящие друг от друга силовика-гиревика: Министр Внутренних дел  и Военный Министр. –  судя по истырканой («может пулями!?») – местами с мазутными пятнами – форменной полевой генеральской одежде, – видно, что не за штабным столом прятался в эти буйные февральские дни он, а  сам бегал  организовывал  сопротивление… Правда, Михаила Алексеевича Беляева до сегодняшнего дня продолжают уважать  за его прежние заслуги: он не просто участник русско-японской войны, а за боевые отличия награжден Золотым оружием. (Царь, просто так, такие награды не дает! – и большое уважение имеет к нему: назначил лично Военным Министром.) Знали, что он старался все сделать, чтобы войска Петроградского гарнизона навели порядок в столице, а то, что не смог, то за это в ответе Хабалов – Командующий округом. Рассказывали как генерал Беляев звонил Николаю и  просил к аппарату срочно  подойти  самого Государя, которому доложил, что в Петербурге идут массовые демонстрации, что к ним присоединился, перестреляв своих офицеров, взбунтовавшийся батальон Павловского полка и, как он лично повел на них Преображенский полк и задавил мятеж, изменников арестовал, передал Хабалову, а Командующий вместо того, чтобы их судить военным трибуналом и казнить посадил в гаухвахту из которого уже большая часть дезертиров-предателей сбежала… Просил Верховного послать на столицу карательные войска; Хабалова, за то что он не выполнил приказ Беляева,  арестовать, судить военным требуналом и расстрелять.  Только что выяснилось, что  у Хабалова  были и твердые батальоны Павловского,  Волынского, Кексгольмского воинских частей и Петроградские юнкерские училища – это несколько тысяч!.. Министры все были «годяями» – мужчинами – служили – в офицерских чинах, потому понимали, что Командующий округом в любом случае совершил преступление, что привело к катастрофе (сейчас каждый уже понимал);  уверены были и в том, что направь Государь своевременно войска для  поддержки Военного Министра и Министра Внутренних дел,  то в таком положении и состоянии не сидели бы!..                                                                          Когда утверждали в январе этого года на закрытом заседании план борьбы с возможными массовыми беспорядками и подавления надвигавшейся революции, вроде бы было все учтено, а в жизни – нет: во-первых, качественный личный состав подразделений и частей Петроградского военного округа не соответствовал названиям: это были все же не гвардейцы, а запасники гвардейских полков, воевавших в

действующих армиях, – вот там действительно были гвардейцы. Здесь,  в тылу, были собраны в запасные батальоны призванные из запасников-«второсортников» (если не «третьесортников»), да десяток-два полукалек на роту – израненых-издробленных в боях, у которых не осталось здоровья и патриотического желания мерзнуть в окопы и ходить в штыковые развлечения с немцами. Все жили в переполненных казармах, спали друг над другом  на  4-ех ярусных койках, нарах. Утром встанешь и ни повернуться, ни закряхтеть, ни сесть … – чтобы до нужного места дотерпеть сколько мучений нужно было пережить, а были и такие, которые по слабости не могли «пережить» – опускались до унижения (после чего какое может быть достоинство и уважение!..). А кормили, как  на издевку очень сытно – особо много давали каши – «до самого не могу», а они все-таки – мужики: привыкли работать лопатой, сохой и вилами – физический труд, а тут – спанье… Да и спать привыкли с женками, а не так… Вот и взбунтовались: разве может нормальный человек в здравии выдерживать такие издевательства! Еще тогда, когда зачитывали проект плана, кто-то вслух (невзначай?..) сказал-выдохнул: «Никакими гвардиями и полицаями не остановишь революцию, кроме как социальными мерами! Какие мы наивные и глупы: как можно заставить солдата или полицейского против своего брата-отца – родных и близких идти: им же жить в той же стране, в том городе, улице, в доме – он обязательно повернется и выставит кулак на защиту своих!» Многие про себя вспомнили эти верные, мудрые слова.  А сколько шпионов и провокаторов было заслано в войсковые части и внедрены в ряды полицейских и жандармов! – сейчас выявилось. А какие подготовленные, обученные отряды боевиков воевали на стороне демонстрантов! (Умелые, смелые, применяя в первые дни только бутылки с зажигательной смесью и самодельные гранаты, они громили гвардию, полицию и драли казаков. Потом, когда, вытащив из-под полы оружие: револьверы, наганы и прочее табельное, и стали в открытую стрелять, да еще к ним присоединились вооружившиеся рабочие, силовики – еще тот народец! – тут же перебежали на сторону восставших.)  И Министр Внутренних дел А.Протопопов не поддержал, – вон сидит, крутит седеющей своей головкой – не гиревик он, а гусак-павлин. Все из-за него!.. Почему только он виноват?! – А сколько личного состава было у МВД? – Вот то-то и оно: мало – совсем мало, да и тех поубивали, – как убойную скотину резали… Что говорить об охране и защите государственных учреждений, если свои полицейские участки не смогли отстоять – здание Департамента полиции позволи разграбить, поджечь… Председателя Госсовета не смогли уберечь!..                         Вначале тайно,  втихаря поглядывали друг на друга, дивясь: «Как мы-то еще живы?!.» А потом вдруг все разом оживились, заелузили на своих креслах, некоторые вскочили, а другие так – сидя, заговорили, горластые  и большеротые – громко:                                                                                                           – Вся вина и ответственность за то, что произошло, лежит на Министерстве Внутренних дел – это важнейший орган государственной исполнительной власти Совета Министров Российской империи, в руках которого сосредоточено самые разнобразные задачи, административно-распорядительные функции в сферах государственной безопасности, общественной безопасности, охраны правопорядка, руководства местными органами власти, борьбы с преступностю, охраны мест лишения свободы, разрешительной системы, цензуры в средствах массовой информации и книгоиздания…                                                                                                                   – Вы сир, Петр Людвигович (Барк)[87], не у себя в финансовом отделе деньги пересчитываете, – говорите по существу…                                                          – Господа! Во всем виновен Александр Дмитриевич! Министерство свои основные функции  не исполнило: охраны правопорядка и общественной безопасности…                                                                                        – А Вы, Министэр, давали мани?..                                                                        – Война и кредиты нам закрылись…                                                                    – Оставьте его!.. – встал и с места – Министр иностранных дел Николай Николаевич Покровский. (Член Государственного совета, где возглавлял Комиссию «О мерах борьбы с дороговизною предметов первой необходимости», прозванный со зла взяткодателями и взяточниками: «кристаллически честным», активный участник-депутат X и XI съездов Объединенного дворянства, входил в постоянный состав его экономической комиссии). – Да, вся ответственность лежит на нем, на Министре Протопопове… Разграблено и сожжено Охранное отделение!.. Одного этого достаточно, чтобы определить работу министерства и его самого!..  Он отлично знал о подготовке таких событий, даже предпринимал меры, к сожалению, паллиотивные,  которые не могли помочь, хотя объективные факторы и реалии тоже сказались на его действиях, – точнее не действиях … Вы посмотрите на него, растерянный и жалкий человек. Он уже не способен быть Министром Внутренних дел. Гнать его надо, пусть едет к себе в Симбирскую губернию и занимается в своем поместье курами. Но у нас нет таких прав, – только у Государя… Александр Дмитриевич, да повернитесь Вы ко мне и примите мое соболезнование: Вы, как государственный деятель и тем более политик, – покойник!..                                                                                       – Господа Министры, дайте мне слово. – Министр народного просвещения Николай Константинович Кульчицский, дойдя до Премьера, не стал подниматься на кафедру, повернулся к сидящим. – Господа! Мы, Правительство, и все в ответе… По нашей работе граждане Империи будут судить и анализировать нашу деятельность и действия, и мы не плохо работали, много сделали, а то что Министр, Александр Дмитриевич, не смог …  Но как сражались офицеры и другие сотрудники, какие потери личного состава!.. А какой натиск и штурм выдержали, отбили защитники здания Петроградского губернского жандармского управления во главе с начальником управления генералом Иваном Волковым!.. Погиб геройской смертью генерал, как русский храбр!.. Чрезвычайные, объективные ситуации … Потому нельзя же его так… И  все обвинения на него накладывать, – еще раз обостряю Ваше внимание, что мы все-таки работали …

– Вы лично – да!..                                                                                                  – Почему только я ?!.  А вон, Министерство  путей сообщения …  Не едет, а мчится на всех парах,  и при этом обеспечивает проведение единой политики в сфере водного, сухопутного и железнодорожного транспорта!.. Господин Кригер-Войновский один из  наиболее профессионально подготовленных железнодорожных чиновников для управления железными дорогами. Впервые портфель Министра путей сообщения взял в руки умнейший специалист, с отличием закончивший школу на всех ступенях управления этого ведомства… Вдумайтесь и оцените!.. В военное время было построено более 18 тысяч км железных дорог и еще столько же готовятся!.. Где? В какой воющей стране такое же?.. Это говорит о силе, мощи нашей промышленности, а эта основа державы. Как можно кричать об отсталости Росссии и требовать смены власти!..                                                       – Хвалите: хотите меня послушать?.. – полноватый, спокойный и уравновешенный ( «Как он может в такое время, взвинченной обстановке!..») интеллигентно (без размахивания рук) прошел к Президиуму, поднялся, встал за кафедру. Все знали как он умеет говорить – умно и очень интересно, четко формулируя те или иные вопросы, – считался одним из лучших ораторов, и многих импонировало и то, что он умел находить общий язык с личностями имеющими  разные политические шизоидные признаки и синдромы. Он посмотрел на каждого и одновренно на всех и ясным сильным голосом с отполированной дикцией, слегка красиво картавя чуть-чуть:

– «18 тысяч» – это, как было сказано, показатель не только в одной отрасли промышленности, но показатель всего нашего общественно-экономического строя, его жизненной силы и способности!.. И мне хочется  с трибуны без пафоса и артистического кривляния и воображения,  напомнить вам о титане-человеке Иване Константиновиче, заставить вспомнить сделанное им!.. Вот так вот, вижу, что знаете и помните … Его титанический труд и гигантские успехи еще раз поддверждают только что сказанное мною о русском монархическом строе … А сейчас представьте, что Иван Константинович здесь, с нами… Даже его внешность симпатизирует…– и, вдруг начал говорить тихо – будто про себя – все напряглись в установшейся тишине (у некоторых зашевелись уши). – Не заболей он в такие демонические дни, уверен, нашел бы способ разрешить положение в столице, предложив Правительству методологию в руководстве… Очень жаль, что в прошлом, в шестнадцатом, Государь не смог назначить адмирала Премьером – и все из-за одиозов господ Протопопова, Трепова и Штюмера и нас, – видите ли мы захотели демократического руководства, забыв аксиому, что так руководят те, кто не умеет это делать, или преследует свои антидемократические цели – в стране при таком руководстве – анархия – в лучшем случае «воля вольная»!..– и вновь «на громкости»: –  Быть бы боевому адмиралу с безупречной репутацией, опытному и твердому организатору-государственнику Главой Правительства, то я уверен, что сплотилась бы вокруг его сильной авторитетной фигуры честная светлая патриотическая (как и он сам)  русская сила, которая остановила бы Россию, несущуюся в бездну хаоса!..

[В марте 1911 г. Император Николай II назначил капитана первого ранга Григоровича, опытнейшего морского офицера, героя войны с Японией, морским Министром Российской империи с присвоением звания адмирала,  повелев ему: «Создать Военный флот России – важнейшей составляющей мощи Российской империи – с современными боевыми структурами и с новыми формами управления».

Первая Русская Буржуазно-Демократическая революция, хотя она и не победила, но сильно расшатала государственную структуру своими демократическими перестройками во всех сферах,  и в том числе в военно-морском флоте. Личный состав которого, зараженный демократической революционной пропогандой, был в не в состоянии, согласно требованиям военно-морским уставам, несли службу! Престиж флота упал, его материальная часть была в жалком состоянии.                                                             Выдвиженец Императора, Иван Константинович, имея огромные профессиональные знания, обладая недюжими человеческми способностями, прилагая громадные усилия, начал наводить порядок, реорганизовывать флот, выбивая финансирование, приступил к строительству новых боевых кораблей, одновременно избавляя министерство и штабы от бездельников, интриганов и  воров. Его упорно уговаривали разместить хотя бы часть заказов за границей. (Так можно чиновникам из министерств и отраслей промышленности получать взятки от иностранных компаний, стричь купюры при проведении  банковских операций.) Но Григорович, согласно требованиям Николая Второго, настаивал и добивался, чтобы военный флот строился «руками русских рабочих, из русских материалов и на русской территории». (Он, как дворянин,– в отличие от буржуя’,– был солидарен с Государем, думал не о себе, как богатеть, а хотел, чтобы выросла промышленная мощь России,– только так Она продолжала быть суверенной и сильнейшей державой Мира!)        И тут же получил ожесточенное сопротивление – в первую очередь – со стороны бюрократов-демократов морского ведомства. Подключилась либеральная пресса с злодейственными нападками на Министра Григоровича.

Царь-Император Николай Второй, всегда находившийся в курсе всех дел и событий в своей Державе,  решительно и жестко вмешался: послал телеграмму и потребовал Министру издать приказ по Флоту и ознакомить с содержанием своего Высочайшего послания.

4 ноября 1911 г. громыхнул приказ по Военно-Морскому флоту: «… 1-го сего ноября я удостоился получить от Его Императорского Величества Высокомилостивейшую телеграмму следующего содержания: «Прошу Вас, Иван Константинович, не обращать внимания на нападки на Вас лично и на Морское ведомство. Продолжайте твердо и неуклонно порученное Вам дело воссоздания флота…»»                                                                                                      Благодаря умелому руководству и жестким требованиям Царя Николая,  накануне  Первой мировой войны русский флот имел уже 9 линкоров, 14 крейсеров, 71 эсминец, 23 подлодки и в ходе войны еще было построено 9 линкоров, 29 эсминцев и 35 подлодок! Надо отметить, что эсминцы типа «Новик» и линкоры типа «Севастополь» были лучшими современнейшими военными кораблями на тот период времени! В первые в мире появились авианосцы и тральщики!..                                                                                Морское министерство, поддерживаемое и контролируемое Николаем Вторым, в период Великой войны обеспечило согласованную работу промышленности, системы материально-технического обеспечения и подготовку кадров. Буржуе’вская революция не дала завершить Программу возрождения флота, но что удалось царскому Правительству сделать, вызывает восторженное удивление:  в составе боевых единиц советского ВМФ,   встретивших Великую Отечественную войну, 100% линкоров, 40% крейсеров,  30% эсминцев и половина тральщиков были царскими!..                       Благодаря правлению Николаю II, и таким его исполнителям-министрам,  как Иван Константинович Григорович, был создан сильнейший русский военно-морской флот, который помог защитить  Царскую   Россию  от захвата Австро-Германской коалицей в Первую мировую,  в Гражданскую – от вторжения и раздробления Советскую Россию    западными  интервентами (когда враги и бывшие союзники по Великой войне объединились); во Вторую Великую Отечественную спас нашу Родину от порабощения и уничтожения!.. Россия трижды бы умерла (и мы вместе с ней!), если бы не царский флот..)]

… Не показывая вида, каждый и все вместе, ждали Государев ответ …  Напряжение росло. Выступающие [Министр торговли и промышленности В.Н.Шаховской (древнего княжеского рода, восходящего к династии Рюриковичей), Министр юстиции Николай Алексеевич Добровольский и другие…], уже поняв, что это их последнее заседание  Совета Министров Российской империи, стали говорить смело, дерзко и по-деловому. Ввиду

того, что Правительство не может справиться с создавшимся  положением, предлагалось самораспуститься, тем более  в стране уже созданы два органа власти: Думский комитет во главе с Михаилом Владимировичем Родзянко  (который ни на какие компромиссы не пойдет и не остановиться ни перед чем и не перед кем, ради правды и справедливости и пригвоздит всякого, кто осмелится посягнуть на честь, достоинство и благополучие Родины)  и Советы …

 

Поздно вечером  27 февраля 1917 г. Правительство перестало делать вид, что функционирует (а его члены изображать себя министрами), и прекратило работу.

                    .                   .                   .                            

 

В ночь c 27 на 28 февраля 1917 года, когда уже прояснился весь размер революционного движения, когда Правительство выронило из рук власть и дезертировало – разбежалось, после долгого спорного обсуждения Временный комитет Государственной думы принял решение под предлогом  « восстановления порядка и для сношения с лицами и учреждениями» взять в свои руки  восстановление государственного и общественного порядка (то есть взял на себя функции Правительства – стал высшим чрезвычайным органом государственной власти) и, что «Николай II должен отречься от престола в пользу сына Алексея при регенстве Великого князя Михаила Александровича». До момента образования Нового правительства, назначил комиссаров из членов Государственной думы во все высшие правительственные учреждения, чтобы «немедленно восстановить правильный ход административного аппарата». Он объявил себя единственной властью … .(Позднее писал Павел Милюков: «Вмешательство Государственной думы дало уличному и военному движению центр, дало ему знамя и лозунг и тем превратило восстание в революцию, которая кончилась свержением …»)

.                   .                   .

В 21:00 в левом крыле  Таврического  дворца началось первое заседание Петроградского Совета рабочих депутатов, который утвердил состав Совета, дополнив их новыми членами, принял новые решения и постановления. Открыл заседание Петросовета внефракционный социал-демократ Николай Соколов. В Совет вошли как представители социалистических партий, профсоюзов, так и беспартийные рабочие и солдаты. На общем собрании был вновь пересмотрен и избран Исполком Петросовета, Председатель – меньшевик Николай Чхеидзе, который умело и напористо повел заседание. Помогали ему заместители:  трудовик А.Керенский (к тому моменту входящий и в состав Временного комитета Государственной Думы и еще быв трудовиком, но собирающийся взять себе новую кликуху: «эсер») и меньшевик М.Скобелев. «(Длинные языки» говорили про них троих: «Из думщиков, масонов!..»)  Через полчаса депутаты адаптировавшись, перестали крутить головами, некоторые закурили,  удушая зал крепчайшим табачным смрадом, начали подавать голоса, что-то выкрикивать-поддакивать с места…                                                Были созданы: Военная комиссия в виде повстанческого штаба; в его состав назначены подполковник, сотрудник Военной академии левый эсер С.Д.Мстиславский и старший лейтенант флота эсер В.Н. Филипповский; первый руководил военными действиями повстанческих сил, второй – выполнял обязанности коменданта Таврического дворца, кроме них, в штабе работали: чиновник артиллерийского ведомства П.И. Пальчинский, офицер эсер М.М. Добраницкий и другие офицеры (позднее в состав Военной комиссии вошли: Чхеидзе, Скобелев, Керенский и другие члены Исполкома); и Продовольственная комиссия в составе: меньшевиков В.Г. Громана, И.Д. Волкова и рабочих потребительских обществ. Комиссия тутже установила теснейшие деловые отношения с Временным комитетом Государственной думы и, слепившись с ним, в дальнейшем работала в составе «объединенного органа Совета и думского комитета». Кроме выполнения утилитарной задачи, налаживания продовольственного снабжения Петрограда, меньшевисткое руководство Временного исполкома преследовало и политические цели: подготовку передачи власти буржуа – создание продовольственной комиссии облегчило и помогло достичь соглашения между Исполкомом Совета и Думским комитетом образовать Временное правительство. [Петроградский Совет (Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов) претендовал на высшую власть не только в столице, но и во всей России!.. Практически до созыва Первого Всероссийского съезда Советов рабочих и солдатских депутатов Петросовет был всероссийским центром революционной демократии, органом революционно-демократической диктатуры пролетариата и крестьянства, опиравшимся на рабочую милицию и запасные полки Петроградского военного округа.]

Между ними сразу же начались отношения и самые первые –  с территориального разделения здания и помещений бывшей Государственной Думы: половину дворца, правую от входа, включая буфет, Екатерининский зал и комнаты по обе стороны Большого зала заседаний, захватили пришлые: Исполнительный комитет Петросовета; но другую, левую часть дворца, библиотеку, кабинет М.Родзянко временные комитетчики отстояли.                                                                                                                                                                                   .                   .                    .

… Несколько оставшихся членов Бюро ЦК РСДРП в России (не выловленные спецслужбами и не посаженые, как все активисты действующих  в то время прореволюционных пробольшевитских организаций), неожиданно осмелились выйти из подполья и от имени Бюро ЦК РСДРП опубликовали манифест «Ко всем гражданам России», в котором призвали создать Временное революционное правительство, установить демократическую республику, ввести 8-часовоой рабочий день, конфисковать помещичьи земли, прекратить империалистическую войну».

Два здоровых бородатых (судя по одежде и габаритам – крестьяне – с вещевыми котомками на спинах) мужика заставляли третьего (щупленького, востроносого – бородка мочалкой, – мужичка непородистого) еще раз прочитать манифест, приклееный на столбе.                                                                – Дак уж читал же вам, чо тут непонятного?                                                        – Много тут непонятного, Охрим…                                                                – Вот это же: как это можно ограничить рабочий день, а если… – мужичок, прочитавший своим односельчанам уже несколько раз и кое-что спокойно объяснявший, не вытерпел («Вон кобыляки стоят, понурившись, какое время, а они тут привязались – не понимают простых вещей, а еще солидные мужи – что ты, в деревне авторит!..») закричал (благо хоть возможность, – когда будет такое-то?):                                                                       –  Ты, Епим, чо не понимашь, что это не нам, а рабочим – городским… Они кажный день работают – отличие от тебя и зимой ходят на работу, а не спят, как ты под тулупом со своей Манькой …                                                           Другой помоложе:                                                                                          – Ладно, ты… Все понятно, только скажи кто такие Бюро..                          – Вот кто, не знам…                                                                                               – Видишь, даже ты не знашь, а откуда остальные будут знать…                          – Мать твою, пишут же!..                                                                                      – Ты погодь матькаться, если действительно землю конпискуют и – нам… и войне конец, то эти бюрешники Богом посланы!..

.                   .                   .                                                                                       

… Между тем вовсю шли переговоры  Временного  комитета  и исполкома Петросовета (руководимый эсерами и меньшевиками)  о формировании  Правительства. [До этого высокие стороны  сошлись на том, что должно быть создано Временное правительство, которое объявит всеобщую политическую амнистию, даст населению основные свободы (в первую очередь буржуя’м свободу эксплуатации и ограбления страны – народа!)      и начать подготовку к выборам в Учредительное собрание, которое определит как русские  буржуи’ (наконец-то, в открытую, не закрывая овечьей маской свои плотоядные пасти) будут гуртит народом в  Республике.] Уже начали горячо, эмоционально обсуждать состав Правительства, но тут  громоподобный рев поднял Родзянко («… без князя Львова?!.»  – Не было и других в зале, которых он хотел включить в состав нового правительства, – и, если уж честно, Михаила Владимировича устраивало быть Председателем Временного комитета Государственной Думы… ) и на этом остановились – отложили «на сеголня», не найдя общего знаменателя.   Между тем М.Родзянко особо веселился – тешил душу и свою гордыню (такую же огромную, как и его живот), находясь в данное время на самом высоком положении во Власти Империи Российской, когда к Таврическому дворцу прибывали полки, перешедшие на сторону революции. «Полки (…) прибывают, чтобы поклониться. Все они требуют Родзянко…  Родзянко идет, ему командуют «на караул»; тогда он произносит речь громовым голосом… крики «ура!»… Играют марсельезу, которая режет нервы… Михаил  Владимирович очень приспособлен для этих выходов: и фигура и голос, и апломб, и горячность… При всех его недостатках, он любит Россию и делает, что может, т.е. кричит изо всех сил, чтобы защищали родину… И люди загораются, и вот оглушительное «ура» … – вспоминал В.Шульгин.

                                     

                                     .                   .                   .

 

К 20:00 в Мариинский дворец привезли великого князя Михаила Александровича.  Михаил Родзянко вместе с князем Голицыным стали уговаривать Великого Князя объявить себя регентом и назначить главой нового Правительства князя Георгия Львова. Михаил Александрович  смотрел то на одного, то на другого. (На его лице иногда появлялись мимические выражения боли.) Родзянко начал приставать уже по-нехорошему, повышать голос. Тогда Великий Князь повернулся к князю Голицину:                                                                                                                         – Почему Вам самим не передать власть?..                                                          Николай Голицын по-ребячьи смутился (Великий Князь – про себя: «О, Боже! – И это Председатель Совета министров?!»):                                                        – Я уже подал прошение об отставке и пока она не принята я не вправе передать кому-либо принадлежащую власть…

Тут подскочил один из бывших думников – соглядай-подсобник и ябедник по совместительству, пришедший с Михаилом Родзянко, – и затоналил высоким воющим голосом:                                                                            – Не дождались ответа от Государя да разбежались все мыныстры и нетути уже никакого Правительства,       и власти у Вас княже, бывший Придсыдатель, тоже нет, так что выпрашивать у него нечо, так назначьте Ваше Высочество. Сами!..                                                                        Михаил Александрович, не замечая под ногами маленького колобка, – бывшего депутата Думы, – продолжая смотреть на князя Голицына:

– Я уже с Его Величеством разговаривал. Завтра Он выезжает и будет в Петрограде Сам…                                                                                                         – Завтра будет поздно, Ваше Высочество, –  надо сегодня, сейчас решить!.. – и широко расставляя ноги, большими шагами, размахивая руками, поднимая ветер, М.Родзянко повел всех в аппаратную.                                       По прямому проводу связались со Ставкой. Подошел генерал Алексеев. Михаил Александрович взял микрофон, представился и попросил доложить Государю, что положение за день изменилось и стало таковым, что срочно нужно назначить «Ответственного Министра» во главе с князем Георгием Львовым. (По свидетельству генерал-квартирмейстера Ставки Александра Лукомского: «Государь выслушал и сказал начальнику штаба, чтобы  он передал великому князю, что государь его благодарит за совет, но он сам знает, как надо поступить».)…                                                                                     Великий Князь, продолжая держать слуховую трубку телефона,  уставился в дикое бородатое лицо, подскочившего к нему Михаила Владимировича (роста были одинавого), – думал: «Знает ли Ники, что  убит начальник Петроградского губернского  жандармского Управления  Иван Волков, разграблено и сожжено здание Охранного отделения и с Зимнего дворца спущен Императорский штандарт?.. Что Власть в Столице практически рухнула и, что все дальнейшее развитие событий и их исход зависит от Его?.. Но судя по тому, как ведет себя и, как изменилось Его поведение, видимо, в курсе всех событий, знает, и  Сам стал другим, а то все таился – не показывал настоящего Себя…» – и вслух:                                           – «Вопрос о смене правительства и моего регентства придется отложить до прибытия Государя …», – и непонятно  кому: – Петроград еще не вся Россия!..

 

.                   .                   .

 

 

… Император Николай II был достаточно осведомлен о событиях в Петрограде, в России и на фронтах, был в курсе международных дел …

 

В Могилеве с утра ярко светило солнце, капало с крыш, кое-где по каменным и грунтовым  тратуарам журчали, поблескивая,  прозрачные ручейки. Весенние певчие птицы, принесшие с юго’в на своих радужных крылышках тепло,  настраивали голоса и связи друг с другом. Люди радовались теплу и, конечно, им не верилось, что где-то – протесты, беспорядки и льется кровь…

 

День начался у Императора, как обычно: около 11 часов Он прошел в Управление генерал-квартирмейстера Ставки, где принял оперативный доклад, затем долго беседовал с      М.В. Алексеевым наедине, – в течении второй половины дня начальник Штаба еще несколько раз приходил к Царю-Верховному в кабинет с докладами.  Солнечными лучиками  пронизывало Его сквозь пелену мрачных событий тепло-свет надежды и подогревало  извнутри и светило верой, что все-таки вот-вот (пораньше запланированного) смогут начать наступательные операции и тогда все наладится…

 

Кроме прямого провода в свой кабинет с Петроградом, с Главнокомандующими, у Него была связь Императрицей Александрой Федоровной. Для удобства и отсутствия личного с времени для общения и докладов он требовал, чтобы использовали телеграф.  Вдруг от Императрицы поступило страшное сообщение, что «в Царском Селе взбунтовался военный гарнизон, начались погромы магазинов, мятежные солдаты стреляют на улицах и двинулись в сторону Александровского дворца (в котором находилась Императрица с детьми). Начались потасовки, у входа во дворец был убит часовой…» Далее Александра Федоровна сообщала от своего имени: « Собрав все свое мужество я вышла и обратилась к последним охранявшим дворец солдатам с призывом помнить о присяге и уповать на помощь Бога. Кровопролитие удалось предотвратить путем переговоров и создать нейтральную зону между мятежным городом и дворцом, который стал по сути осажденной крепостью»…                                                                 До сего дня спокойствие в Царском Селе сохранялось. Резиденция монарха и Его семьи была под охраной двух сотен Собственного Его Императорского Величества Конвоя, по 150 человек  каждой, а подступы ко Дворцу охранял Лейб-гвардии Сводный полк, укомплектованный из разных рот гвардейских и армейских частей. И это, казалось, достаточным до сегодняшнего ужасного произошедшего…                                                         На доли секунды Он потерял контроль над собой (это было первый и последний раз в Его жизни, будучи Царем-Императором – Хозяином Русской Земли!..): протянул руку и ладонью сдавил кнопку вызова …                                 Вбежали в бурых папахах, в красно-малиновых черкесках, с сашками наголо… Очень бледный Государь медленно вставал со своего кресла. По мере подъема лицо Его постепенно набирало жизненный цвет. Встал, руками затабанил по карманам, вытащил мундштук, насадил, взяв со стола, сигарету, спокойно, не глядя никому в глаза, подошел к охране и попросил подать огонька… Храбрые георгиевские кавалеры, очень удивленные и растерянные, не знали, что делять и что подумать. (Им, не положено курить на посту, потому у них не должно было быть ни спичек, ни табака. «Что это? Проверка?..») Верховный подал знак: «Можете быть свободными».                     … «Аликс спасла не только себя, детей!..» – Он мыслями чувствами был там (в Царском Селе)  и теперь уже гневно: «Как мог почти сорока тысячный гарнизон Царского Села выступить против меня!?.» Такого Он не ожидал – этого не должно  было быть, это не просто предательство-подлость, а больше, когда они пошли на Александровский дворец, на Его Семью (самое ценное и святое у Него в жизни – после России!..)… Даже по человеческим понятиям такое было не допустимо: на беззащитных женщин и детей, охраняемых относительно небольшими подразделениями лейбгвардейских частей, выступить с оружием, превосходя защитников  в деясятки раз!.. Николай подождал, пока не закроется дверь кабинета. Подошел к прямому телефону Начальника Штаба:                                                                                   – Михаил Васильевич, срочно перепроверте поступившую информацию от Императрицы,  примите меры и доложите! – и о положении в столице… Через час зайдите, жду …

После разговора с Начальником Штаба успоился, вошел (внешне) в свой обычный ритм и, пуская синий табачный дым из ноздрей, напряженно думая, Николай медленным шагом заходил по кабинету. Было странным до подозрения: один за другим после Его отъезда заболели корью дети. Их берегли, следили и никогда не допускали контакта царских детей с незнакомыми, а тут… и в такое время! И сразу же пошел слух, что «источником инфекции, по всей видимости, явились юные кадеты – товарищи по играм цесаревича Алексея». Евгений Боткин лично организовал расследования и проверил юных кадетов, с которыми контактировал Алексей, и среди них не нашел ни одного с подобной симптоматикой … Государь, переговорив по телефону с лейб-медиком Евгений Сергеевичем, передал дело на дорасследование по другим каналам… Все делаемое, происходящее было не случайным – было делом человеческих злодействий. … «Надо еще раз все обдумать и принять окончательное     достойное и правильное решение, как подобает Русскому Царю-Императору, –согласно экзистенциалистического философского учения, всегда есть выбор, – даже в  очень трудных жизненных ситуациях!..» – до прихода генерала Алексеева Он все ходил и ходил, – вспоминал и думал, передумывал и снова вспоминал,  – подстегивая себя   ароматно-дурманным табачным дымом …

[… Третий год грохотала-гремела, сотрясая  планету, война: Мировая!.. Для России: Великая!.. 19 июля 1914 г., как Германия объявила войну Российской  империи, на следующий день Царь-Император Николай II подписал Высочайший Манифест…  где особо подчеркивалось, что «…Мы непоколебимо верим, что на защиту Русской земли дружно и самоотверженно встанут все верные Наши подданные…» Народ действительно поддержал своего Царя и сплотился вокруг Его, восприняв войну, как Великую, Вторую Отечественную!.. 20 июля 1914 года на Дворцовой площади в Санкт-Петербурге собрались тысячи и тысячи людей, прибежавших, приехавших туда по зову своего сердца, объединенные в несокрушимый народ Верой и Любовью к своей Родине – Отечеству… И все это выразили перед Императором и Императрицей, вышедшим на балкон Зимнего дворца, опустившись на колени!..                                                            По всей стране в те дни часто звучали торжественные звуки гимна «Боже, Царя храни»! Сам Николай II всячески стремился поддерживать патриотический настрой. Со слов французского посла М. Палеолога, Император, принимая в столице высших чинов страны, заявил: «… Я торжественно клянусь, что не заключу мира, пока останется хоть один враг на родной земле» . Ценные сведения о проведенных манифестациях и молебнах, объединенных патриотическими и религиозными настроениями, можно найти на страницах центральной печати того времени. Так, по сообщению одной из таких изданий, в столице «23 июля по получении известия об объявлении Англией войны Германии, была произведена грандиозная манифестация на Гороховой ул. перед помещением русско-английской торговой палаты. По просьбе собравшихся из палаты был вынесен редкий портрет Государя Императора и короля Георга, где оба монарха изображены вместе. Склонив перед портретом русские и английские знамена, толпа пропела народный гимн и приветствовала восторженными криками представителей русско-английской организации». Патриотические манифестации проходили в разных уголках страны. Например, из Поволжья сообщали, что 23 июля в Саратове «около 6 часов вечера к памятнику Императора Александра II стала стекаться со всех концов города публика. Оркестр заиграл гимн, покрытый громким «ура». Начались речи, призывавшие постоять за «братушек» славян. Затем толпа с пением гимна двинулась к помещению воинского начальника, где также были произнесены речи и пропет гимн …. У казарм Карсского полка масса солдат встретила манифестантов «ура»…».  Вятка («А как же!.. Конечно!..») тоже откликнулась на призыв Царя Батюшки: впечатляющий патриотический порыв совершили,  буйноголовые:     с большими котомками (с едой) устроивали очереди на призывных пунктах, – рядом толпились, пели под гармон, плясали провожающие. (Богатой,  многолюдной была   Земля Русская Вятская при Императоре Николае II: более 3,3 млн человек, счастливых, проживало в благодатном крае – в три раза больше, чем сейчас, – в олигархо-буржуйовской стране!..)         Взрыв патриотизма в Империи обеспечил массовую явку на мобилизационные пункты. Государем Николаем были приняты гениальные стратегическые решения о мобилизации и перевод промышленности на военное положение  и, даже, когда в первый год войны Армия, руководимая бездарным Великим Князем Николай Николаевичем, стала терпеть поражение и отступать (если не бежать?!.), то Он, выпнул его и,  назначив Себя Верховным,  выправил положение и на фронтах.  Российская империя в ходе войны  росла и укреплялась, и не хватило нескольких недель – дней, чтобы одержать сокрушительную победу над врагом: Западом!.. Да, отмечались и  уклонения среди новобранцев, но это были единичные случаи, когда призванному на войну крестьяниу надо было разобраться с хозяйством (от этого зависела жизнь его семьи – самых близких людей). Так в Ардатовском уезде Симбирской губернии во время призыва (по первичному мобилизационному  вызову) на призывные участки не явилось до ста человек. Желтая пресса сообщала о попытках запасных нижних чинов к самоубийству. К примеру, в Симбирске 19 июля 1914 г. в канцелярии воинского начальника запасной нижний чин принял «большую [дозу] уксусной эссенции». (Как потом выяснилось на следствии, – со слов свидетеля, – «… он с пьяну уксус принял за водку».) Уклонисты, зависимости от социального положения, находили множество способов освобождения от службы, но членовредительство стало основным способом уклонения. На одном из участков Симбирской (снова Симбирская!..) губернии медицинская комиссия обнаружила у 18 призывников в ушах (слуховом проходе) зияющие черные дыры вместо барабанных перепонок!.. Судя по отчетам жандармов с 1915 года уклонистов стало больше. В апреле 1915 г. в Спасском уезде Казанской губернии на сборном пункте двум ратникам ополчения из крестьян (русских) стало плохо, другие заподозрили в них уклонистов и, возмущенные,  выдали «портивших» себя односельчан.  В ноябре – там же – при мобилизации ратников ополчения 2-го разряда задержали членовредителей: первый повредил ухо, второй — ногу, третий же с объявления мобилизации голодал и пил настой табака, отчего «почернел, как черт» – стал иметь нечеловеческий вид: старушенки при встрече с ним пугались, принимая его за «нечистого», крестились – а бывало и падали в обморок со страху. Более умелые уклонисты делали  себе опухоли, «впрыскивая под кожу какого-либо агента». Как отмечалось жандармами, «инородческая, коренная » часть населения – особо татары и мари – «шла в армию спокойно». (Татары от рождения были конники-кавалеристы, а мари, еще в древности, прозванные хазарами «черемисы», – воинственныые люди – генетически – непревзойденные охотники-воины.)

Подданные Российской империи читали Манифест, неумеющие набожно зырили на двуглавоорлиноподобный портрет Русского Самодержца-Царя и закипали благороднейшими гражданско-патриотическими страстями – и не только в столицах, но и в провинциях… Но были и такие (как по пословице: «В семье не без урода!..»), которые хотели жить вольготно: без законов твердых, без высоких морально-нравственных требований в обществе, да просто лодыри, сутяжники  и пакостные неудачников в жизни и обвиняющих в этом всех и вся… Их поддерживали братки: патологически амбициозники, завистники, жизненная ценность для них –  деньги и богатство, до умопомрачения желающих жить в частно-капиталистическом буржуазном обществе-государстве, враги дворянской высокообразованности и культуры (прямо выражаясь: анархисты!) – точнее приверженцы  бескультурия и отсутствия высоко-нравственно человеческих ценностей (в отличие от дворянского сословия). Вот они организовывали забастовки, выступления, трятя на это немалые деньги. Им не нужен был такой порядок в стране и такие законы, ограничивающие их булемические похоти к наживе… Вот почему в Николаевской царской России постоянно шла подрывная работа по разруливанию государственного строя – они объединялись не только внутри страны, а зазывали врагов наших (ненавидящих русского человека начиная от внешности, его культуру и всего, что связано с одним из величайших Богом выбранного народа!) из-за той стороны, где западало солнце…                                                                                                        Правда, в первые месяцы начала войны количество забастовок уменьшилось  в два раза. Бастовали по всей  России. Требования были в основном политические. Это все-таки мешало продолжающему развитию промышленности, надрывающемуся военно-промышленному комплексу особо в военное время  Российской империи, отягащало жизнь (в том числе самих исполнителей стачек, забастовок – беспорядков) в стране. Редко выдвигались и справедливые требования: введение восьмичасового рабочего дня и шестичасового перед праздниками, повышение заработной платы, открытие школ и библиотек для рабочих, улучшение жилищных условий в связи обострением эпидемиологической обстановки … В основном, население было разочеровано такими выступлениями. (Так как в одночасье статечники превращались в погромщиков!..) Вот только один факт: текст из частной переписки жителя столицы: «В Петрограде – гнусные времена. На три четверти все манифестации хулиганские, а что еще хуже, так это заражение рабочей среды националистическим духом»…          Государству наносился невосполнимый ущерб и это в военное время!.. (Только в 1917 году – последние месяцы в царско-дворянской России – были потеряны 3 822 656 рабоче-трудовых дней в промышленности!..) Николай II был строгим требовательным руководителем страны: он не сюсюкался и не просил: «Ребята, давайте жить дружно!..» – Не уговаривал: «Не      выходите на улицу на несогласованные митинги…» А вот как поступал (по описанию подавление выступления рабочих на Путиловском  заводе – не в 1917 г. ): «… Вдруг появился отряд пешей и конной полиции. Он был спрятан на заводе «на всякий случай» еще с утра. Полицейские стали напирать на собравшихся» на митинг рабочих. Засвистели, захлестали нагайки… Командир полицейского отряда потребовал немедленно прекратить митингование и приступить к работе. Рабочие стали выражать свое возмущение: подняли многосотенный ор, в полицейских полетели камни – ранили нескольких … Полиция открыла огонь (стреляли «по-ментовски»). Многих ранило от рекошетирующих пуль, а двоих даже  смертельно…   Путиловский завод заработал: начал выдавать военную продукцию …                         Осенью 1914 года кое-где были попытки организовать антивоенные акции, но в целом антивоенные настроения не подхватывались пролетариатом и народом. Более распространение получило оборончество, «патриотические забастовки», когда рабочие требовали изгнания с предприятий людей немецкого и австрийского происхождения. Так, 12 августа 1914 года забастовал завод «Русского паровозостроительного и механического общества», как один 1500 рабочих оставили свои рабочие места и кинулись митинговать, требуя увольнения германских и австрийских подданных. Администрация завода говорила, объясняла, что эти подданные являются мастерами, что без них никак нельзя: пострадает производство… Забастовку прекратили только после того, как требование было удовлетворено… Подобное происходило по всей империи… А на московском механическом заводе братьев Бромлей – вообще маразм: потребовали уволить мастера-чеха.  Администрация пыталась разяснить, что он не немец и не австриец, но здоровущие русские рабочие, поочереди взгромоздясь на скрипящую под их весом «трибуну» (инструментальный стол), размахивая дубиноподобными кулаками, – как из громкоговорителя:                    – Ну и  чо не немес, все равно католик – двупало осеняется !..                              – Не выпните это чешка’, то тогда вот мы,  с кузнечного, уйдем!..                – Вот, вот выберите: или мы или этот очкарик-человечек!..                                      Пришлось  высочайшей квалификации специалиста          вытолкать за ворота завода…                                                                                                                      Когда в 1915 году русские овладели крепостью Перемышль, прошло шесть грандиозных забастовок (патриотических!): в Петрограде и Ревеле. У русских «иногда ум за разум  выходил» (не у «простых» – трудяг!): 23 августа 1915 г. на заводе в Москве (машиностроительный, товарищества «Дангауэра и Кайзер») управляющий завода запретил допускать на его территорию сборщиков пожертвований русским раненым воинам. Рабочих завода – до этого живших, недружно, неколлективно и не знавшие и не видевшие своего администратора – вдруг прояснило: «Что за мраз сидит там наверху и еще такие антирусские антихристовские указания дает?!.» Эта мысль искрой пробежала по цехам завода и вмиг объединила людей в трудовой коллектив. Возмущенные (больше: оскорбленные) организовали мининг и призвали своего управляющего «поправиться», но он лишь отгораживался-объяснялся от своих приказов, тогда трудяги наперли-придавили своми негодованиями, а в конец совсем добили: сказав, что требуют  его увольнения – иначе никто не будет работать… И  ушел с завода, зыря черными злющими гляделками, таща огромный, как и он сам, черный чемоданище, управляющий!..

В первый год войны пацифистические идеи, а тем более пораженчество в рабочей среде было  невозможно. Нарастали антигерманские настроения: особо обострились в мае-июне 1915 года. Когда русские войска отступали, терпя поражение за поражением. (Верховным был еще не Николай II!..)  Глядя на своих английских братьев-пролетариев, начали устраивать антинемецкие погромы.  В Москве в конце мая произошел самый крупный за время войны погром германских лавок, аптек и магазинов. (В Москве 28 мая не работали около 200 тысяч рабочих…)

Однако вскоре патриотическая эмоциональная волна начала стихать. А потом, когда стало трудновато жить из-за растущей дороговизны, даже начали бастовать, предъявляя антивоенные требования: вспыхнуло в стране статечное движение, которое быстро охватывало все новые территории-промышленные регионы. Это был своего рода  пожар, который мог разгореться и спалить всю страну, потому Верховная власть приняла строгие и радикальные меры, что требовалось в военное время: в июле в Костроме была расстреляна многотысячная демонстрация рабочих большой льняной мануфактуры.  Массовые стачки и демонстрации протеста в Петрограде, Москве, Нижнем Новгороде, Екатеринославе начали  прекращаться уже после соответствующих устных предупредительных мер – до расстрела себя протестующие уже не допускали: выходили на работу, – но, не снимая свои требования…

Буржуи (всем известная аксиома: у них  ничего нет святого, кроме денег, а Родина там, где – прибыль!..) начали нагло откупаться от призыва. Они, выродки, забыли, что живут благодаря народу, и среди народа, который может возмутиться для начала, а потом начать поучать, если надо, заставить, дать отпор: осенью 1915 г. улицы Цивильска были оклеены листовками, призывающими к суду над членами Воинского присутствия, за деньги освобождавшими богатых от военной службы. Уклонение богатых взрывало от возмущения и солдат.  Несколько раз толпа собиралась, чтобы идти побить неверных членов и тех кого они  прикрыли от долга-обязанности гражданина … С 1 июня 1916 г. по 1 января 1917 г. по Казанской бригаде поступили жалобы на 504 уклонистов, «особенно много жалоб было по Казанскому уезду, где отсрочки получили 423 человека». В городе Буинске  жители, возмущенные слухом, что за 500 рублей врач  избавил от призыва несколько человек, дав им справку, что они «негодяи»,  так напугали эскулапа, гоняясь за ним вокруг его частной клиники, что тот навсегда покинул Буинск, оставив даже свою семью. В городе Сызрани, косящие под дворян, местная интеллигенция, несколько раз собиралась и громко обсуждала способы уклонения от службы в армии.  В ноябре 1916 года начальнику симбирских жандармов подбросили сообщение о собрании членов Симбирского биржевого комитета по вопросу образования паевого товарищества для закупок хлеба  армии, чтобы внесших паевые вклады освобождать от призыва на войну. Находились торгаши – уклонисты     и «со стажем»: в том же году в Буинском уезде полицейский урядник выяснил, что 40-летний торгаш Скрипилин отбывать воинскую повинность не собирается. (Накануне похвалялся перед мужиками: «Миня в призывных списках нетути».)  Выслужливый урядник раскрыл, что он должен был поступить на службу еще в 1896 г. На допросе, перепуганный лавочник, лопотал, что в неведении был. Выяснилось, что еще четверо его родственников «к отбытию воинской повинности не являлись, и местное (купленное) волостное правление их не внесло в призывные списки.      А казанские жандармы прославились тем, что обезвредили «шайку», состоявшую из врача и писаря, которая освобождала за вознаграждения от воинской повинности жуликов даже из других городов…

Популярным стало среди граждан безличностных, неблагородных, изменение специальности, поступление на работу, освобождающую от военной службы. Вот список из ратиков 1-го и 2-го разрядов, поступивших на железнодорожную службу, среди 33 человек числилось 10 приказчиков, 7 извозчиков, 7 торговцев. Так в 1915 г. Сенгилевский городской голова избавил от воинского призыва своего племянника, поместив его контролером на собственном пароходе. Народ начинал рычать (голова-тело напитывалось ненавистью) на таких негодяев. Если бы они щли работать к станкам, слесарили – «ишачили», то это одно, но, когда зачисляются служащими, но ничего не делают – то другое… Женки фронтовиков писали о такой дискриминации-обиде своим мужьям, которые читали их вслух в окопах. Солдаты зверели, готовы были с оружием приехать домой и разобраться…         Самые смекалистые (незлобные хитрованы) своих отпрысков отправляли учиться: двух зайцев ловили: специальность на будущее получали их недоросли и от войны косили … А у тех, мобилизованных,  предки и родня которых (головка «бобо» или мошка тоща) не могла освободить их от призыва, то сами о себе промышляли: пускались в бега, как это было под  Сызранью  с начала 1915 г. по 1916 года в лесах часто можно было встретить одичавших мужчин призывного возраста у которых из-за отросших волос на голове шапка  не влезала, из-за бороды не видать глаз и лица. Женщины и дети боялись ходить в лес по ягоды и грибы. Обозленные крестьяне с. Шиловки общественным приговором заставили-заобязали стариков, чьи сыновья укрывались, выполнять тяжелые надсадные общественные работы … С  фронтов приходили не только «похоронки» и вести, что тот или иной  «пропал без вести», но и возвращались сами мужики – только без ног, рук или глаз и с другими страшными невиданными ранениями. К вернувшимся живыми шла родня, соседи и знакомые, неся с собой четвертинку (наполовину  уже отпитую)  самогонки или браги. Поили-угощали счатливого («Жив!..») до пьяну – до умопорачения, потом слушали, сами трезвея от ужасов, которые им рассказывал герой-фронтовик, и некоторые приходили к выводу, что лучше – тюрьма, каторга, чем идти на войну. Подобное случилось осенью 1915 года в деревне Ольховке Тамбовской губернии, когда, наслушавшись мрачные устрашающие рассказы о фронтовой жизни, молодые люди призывного возраста собрались на сходку, где среди них оказался крестьянский сын Мартынова, который убеждал парней пойти вместе с ним и совершить какое-либо уголовное преступление: «Тогда нас на службу, как поднадзорных, не возьмут…» Нашлись стукачи («Ну, как без них-то?!.»), сообщили кому надо и младшего Мартынова, увезли куда следует. Но дурной призыв был услышан. «… Уездный воинский начальник ноябрьским вечером 1915 г. едва не был избит толпой ваооруженных крестьян призывного возраста, но был спасен проходившими солдатами»…                                                                                 К концу 1915 года родители призывников начали настраивать народ против «кровопийц» – чиновников и полицаев – особо, когда началась мобилизация мужчин старшего возраста (30–40 лет), кормильцев, любимых мужей.  Собранные в гурты для отправки, мобилизованные требовали: «Отправьте воевать отсиживающихся в тылу полицаев, которые от неча делать забрюхатели, – ходить не могут: не то чтоб бегом!..» –«У, позорники, а еще мужиками себя вображают!.» – «Для настоящего мужика это заподло!..» – «Да заменить их всех надо ранеными солдатами – вон сколько их и каждым днем прибыват!..» – «Скукота-безделие теперича имям: всех пьянчуг и хуйлиганов немсы перевели, вот и потонули в жире полиссаи…»                   Народ вынудили быть трезвым.  А как не будешь трезв, если в стране был введен «сухой закон». Прообразом этого гениального закона был законопроект «О мерах по борьбе с пьянством» надуманный от скуки депутатами Государственной Думы за год до Великой войны. Он предусматривал ограничение продажу спиртного в количестве и во времени: можно было купить алкоголь только в отведенных и разрешенных для продажи местах и с 9.00 до 19.00 – в городе и  с 9.00 до 17.00 на селе; накладывал полный запрет на продажим водки в дни православных праздников, строгих  постов, в  воскресные дни и дни им предшествующие, предписывал: при появление в общественных местах в нетрезвом виде, улыбающегося  веселого мужичка, заломав  ему руки, помещать в полицеские участки, составлять протокол и накладывать крупный штраф, а, если повторно попадался человечек в таком виде, то, назвав его «алкашом»,  силком помещать на принудительное лечение. Еще более устрашающие и оскорбительно-унизительные меры предусматривались торговцам спиртного, нарушающим закон. Повсюду обязывалось вести антиалкогольную пропоганду (начиная учителями в учебных заведениях и трезвыми попами в церквях). Но… Во время голосования думники проснулись, вернулись в явь: «А как совсем-то без вина – веселья?!.  Главное, наши прибыли?!.» – опустили: не утвердили законопроект. Николай II, удивленный  двурушничаниями  «народных» избранников, – внешне оставаясь, как всегда царственно-невозмутимо-спокойным, – повелел по всем губерниям разослать секретный циркуляр, гласящий, что в случае возникновения военных действий: «Воспрещается на время с первого дня мобилизации впредь до особого объявления: 1. Продажа или отпуск, под каким бы то ни было видом, спиртных напитков лицам, получившими в установленном порядке разрешения на производство торговли питиями.                                                      2. Продажа или отпуск спиртных напитков, как разливочно, так и на вынос, в частных местах; продажа питий всех категорий и наименований в пивных лавках и буфетах, на станциях железных дорог и при театрах и прочих увеселительных местах, за исключнгием ресторанов 1-го разряда, клубов и общественных собраний, однако,  из сих последних мест продажа на внос не допукается.                                                                                              Лица, кои окажутся виновными в неисполнении или нарушении сего обязательного постановления, подвергаются в административном порядке заключению в тюрьме или крепости на три месяца, или аресту на тот же срок, или денежному штрафу до 3000 рублей»[88].                                                                   30 июля 1914  г. поступило уточнение: запрет на продажу алкоголя продлевался до окончания военных дейтвий. 17 августа этого же года последовало новое распоряжение: теперь под запрет попали ром, коньяк, все спиртовые наливки; нельзя стало отпускать водочные изделия с водочных заводов и водочных складов частным физическим и юридическим лицам – только в казну; предписывалось места торговли водки и других перечиленных видов спиртных напитков запереть, а участковые должны были такие помещения опечатать. Попутно запретили продажу      денатурированного спирта в частных торговых заведениях и аптеках…    Война, война, а жизнь – одна!..  Страна жила, благодаря своему трудовому народу (который еще успевал утехаться: рожать  детей!), ковала серпы и мечи, сражалась на фронтах с  врагом, ростила жито и кормила еще и паразитов ораву, насевших на ее шею яремщиков всех мастей и не представляющих из себя ничего, кроме живого мяса и сала – смеси мануре. Люди не только день и ночь трудились, но и ели спали, женили детей, справляя свадьбы, праздновали – отдыхали… но ох как трудно было жить-быть всегда трезвым. Хотелось когда и спеть, сплясать, но как споешь песню, если у трезвого из горла – хрипы или стоны вместо веселой музыки и ноги у трезвого – кренделем, вместо ликующего пляса-топота. Но у власти хоть был не бывший свинячий пастух и не горе комбайнерщик, а Царь, Великокняжеского рода – не недоумок, – который не вырубил  виноградники, и  оставил в обороте спиртного виноградное вино. Согласно закона, владельцы ресторанов и трактиров должны были обучать людей культуре пития: уговаривать «випимших» не заходить к ним и, если уж настырно перешагнуги они порог, то умолять уважаемых посетителей  «не допиваться до свиньячего состояния» …

Выяснялось, что народ резко наглухо разделился на две непримеримые группы и не по классовому признаку, а потому, как относятся к «хмельницкому»: на трезвенников и тех, кто не может жить в «сушняке», – к ним присоединились и винные торгаши (кое-где, не дождавшись буржуазной революции, уже начали появляться), которые активно поднимали народ на свержение царского трезвого режима, чтобы  быть свободными к доступу питию… М-да,         отношение к этому было противоречивым, но поэт не прав: истина не в вине! Даже тот же ломовой извозчик, бывавший раньше почти всегда подхмельком, нынче, благодаря «сухому закону», вставал по утрам сам и не болела у него башка, и не бежал он сразу опохмеляться, а шел к своим  лошадям – кормил-поил, лаская их словом и мозолистыми шершавыми ладонями по мордам и потом только сам принимал, приготовленный женой завтрак. Он, типичный представитель всего грубого, дикого, преобразился: привычная грубость смягчилась, появилось заботливое отношение к семье, своему хозяйству, работа пошла веселее (без вина!), сознательнее. Штрафов     не стало за нарушения правил езды. Карманы шире стали надуваться от заработанных денег, и он их целиком отдавал в руки, вспыхивающей от счастья, жене. Такие положительные личностные сдвиги извозчиков не могло не сказаться в целом на извозопромысле страны – это для того времени своего рода автотранспорт, – где произошли громадные перемены к лучшему. Некоторые в своей трезвости дошли то того, что стали рассылать просительные письма, чтобы этот «закон продлили навечно»…                    Воздержание сказалось (в благодатную сторону) и на внешнем облике городов, сел и деревень: исчезли знакомые картины уличного пьянства, скрылись пьяные растерзанные фигуры, оглашавшие улицы непристойными пьяными  песня’ми, не видно стало всякого рода бывших людей, попрошаек, нищих, темных личностей; в сельской местности стали забываться, когда пьяные  мужики устраиваивали со своими соседями «межевание» земельных участков или делили рыбу в озере. Общий тон жизни стал иной: улыбчивые, вежливые люди; не кабаки, и не пивнушки по воскресеньям  заполнялись народом, но церкви. А для фомов вот некоторые архивные данные, отражающие последствия введения «сухого закона»: если в январе 1914 г. в Москве было составлено 1075 протоколов за нарушения общественной тишины, то в августе – 447;  в январе нетрезвые люди отматерили чинов полиции 255 раз, а в августе лишь – 72. В стране катастрофически падала преступность: в Москве и Одессе она сократилась вдвое, в Костроме, Симфирополе и Симбирске практически исчезла совсем! До нуля упало число пьяных сомоубийств. Впервые в истории России появились трезвенники, которые никогда в жизни не нюхали и не пробовали спиртного! (95% молодежи в возрасте до 18 лет, 90% женщин.) Производительноть труда в среднем   повысилась на 9%, а в металлургической промышленности – на 13%. Количество прогулов снизилось в среднем на 27%, металлургической (самой «пьяной» сфере производства) – на 43%. Не было, как пугали враги трезвости (винные буржуи и врачи частной практики и другие…), ни гибели людей от «сухостоя», ни винных бунтов. Большая часть населения легко и свободно прекратила потреблять алкоголь и только 2,8%, то есть самые заядлые пивнюки, с трудом (абстиненцируя) переносили «сухоядение», а 84%  опрошенных были готовы даже терпеть такое всю жизнь.                                                                                                                29 августа 1914 года в Российской империи впервые был отмечен Всероссийский День Трезвости: на столах стояли не графины с водкой, а пышущие жаром самовары  и пили не водку со льдом, но чай с имбирем и с сахаром вприкуску.  Во     всех православных храмах Москвы состоялись торжественные богослужения. Люди после молебен в кремлевских соборах, в состоянии  параноя, пошли торжественных крестным ходом с хоругвиями, с иконами и с  крестами на Красную площадь. Пришлось епископу, кряхтя от усилий, влезать на лобное место и произносить речь молитвенную. Второй крестный ход был организован из церкви Варнавинского общества трезвости у Семеновской заставы к Ваганьковскому кладбищу и обратно.                                    Массовыми тиражами выходили антиалкогольные открытки, появились бесчисленные впечатляющие до умопомрачнения карикатуры, высмеивающие в оскорбительном виде с красными большими носами мужиков лежащими в обнимку с зелеными голыми женщинами-змеями. В 1915 году вышел на экраны потрясающий художественный фильм «Ужасы алкоголя» …

Попытались «темные силы»   использовать положение и состояние, введения Сухого Закона в своих корыстных целях (у них душа-совесть стали  «рудиментарными», потому не поддаются воспитаю – тем более перевоспитаю!..): подпольно организовать производство и продажу «ханжи», денатурата, древесного спирта, одеколона, спиртосодержащие бальзамы, различные настойки, самогон, но власть была не буржуйовская, а дворянская – царская, которая не прикривалась демократией и не допускала анархии – вседозволенности – в том числе в производстве, торговле и распределении продуктов питания и товаров, – и, где нужно и, когда надо, жестко пресекала незаконно наживающихся на народе, карала взяточников и казнокрадов, конфисковывая преступным путем обогащения!.. (Ох, как ненавидели эти «темные» люди государственно-царскую власть, как жаждали свободы и демократической вседозволенности: встреться в темном переулке «Николашка» – обзывая Царя Русского, они в какой-то степени утолялись мщением, –  так и налетели–напали бы толпой и изрезали-изрубили Его белое тело!..)

 

Враги России, русского,  как только не писали-говорили плохого наговорного о Хозяине Русской Земли, Царе Николае Александровиче, что еще раз придется напомнить: благодаря Его в Царской Россиии было заложено то и такое, что позволило создать большевикам СССР, в первые в Мире, как Богом созданное,   государство, где не было эксплуатации и несправедливости (для честного, трудяги!): действительно народное – социалистическое (первая ступень по цивилизационной лестнице  Коммунистического  общества – Рая на Земле) впервые в Мире государство, – погубленное сталинским шутом микито’й (свинопасом), борькой (тяжелейшим больным хроническим алкоголизмом  последней стадии, которому нельзя было доверять даже работу дворника, не то, чтобы  руководство страной!) и горби (который в возрасте Олега Кошевого прислуживавшего фашистким окупантам) с раболепной психикой перед всем западным, – все они оказались у руля страной, благодаря из-за простой человеской тупости и политеческой неграмотности народа допустившего такого! – и крушили изнутри праведную божественную вселенскую державу, ведомые внутренними анхристовыми паскудными желаниям под «браво бис!» пожизненными врагами нашими из западной стороны, куда закатывается солнце и уходит от нас день.                                                                     («Будущее Человечества – Коммунизм! – это объективная научная закономерная реальность, – эстафету СССР взял в руки Великий Китай – с древнейшей историей и величайшей культурой, мудрейшим поднебесным народом, – честь и хвала ему и пусть вечен будет этот, Богом созданный народ..!» – «Е-е-й, это ты так говоришь, офицер, присягавший перед могилой-памятником погибшей роте китайских интернационалистов-коммунистов во время Гражданской в Нижней Туре на Урале, когда ты, юнец-комсомолец, уходил поступать в военное училище … Сейчас в наше время в нашей стране люди так не обучены и не воспитаны, потому в их головках, высоко качающихся на «стоеросовых» телах, уже никогда такие общечеловеческие желания и мысли не появятся!..»)

… Даже то, что курс рубля во время такой масштабной мировой войны поддерживался на высоком уровне за счет накопленных очень больших золотых запасов и благодаря военным победам на фронтах (когда Николай II взял на себя и Верховное Главнокомандование), говорит-характеризует личность  Последнего Русского Царя – недооцененного и преданного! (В 1916 году биржевой курс рубля в Париже увеличился на 10,5%, в Нью-Йорке на 11,4%, Копенгагене на 14,4%) …

… Как свидетельствуют Воейков, Дубенский, Мордвинов и другие, несмотря на наговоры и фейковые вымыслы о Николае II и о Его семье, большинство из свитских были преданы и верны Ему, – были те, кто обожал, – но даже они не смогли предвидеть такого коварства и подлости со стороны буржуйов, свершивших революцию. (Произошла самая настоящая классическая буржуазная революция со свержением монарха и убийством[89] не только Его самого, но и его семьи, включая детей и несовершеннолетних – русская буржуа и тут по зверству обошла своих западных братанов по банде капиталистов.) Такая неожиданность не дала возможности свитским помочь своему Императору. Хотя, когда Николай II  серьезно обеспокоился о безопасности жены и детей, то в Ставке свитские предлагали помочь вывести семью императора в Ливадию, «что было отвергнуто». При этом Ему напомнили, как во время событий «девятьсот пятого» Царская Семья спасалась от волнений и стрессовых ситуаций, плавала на Балтийском море, на своей яхте «Штандарт». Сейчас, после прошедшего времени, сознавались, что это было практически организовано для удаления Царской семьи подальше от происходящих революционных событий. У Него, Царской особы, была не понятная для многих особенность: Он не позволял себе проявлять радость или гнев, казалось, был абсолютно равнодушен к происходящему вокруг Его. Это казалось. Таким Он  был только при людях. У Императора Николая II было свое happe place: на любимой яхте «Штандарт» он становился самим собой, чувствовать себя счастливым, как у себя дома. Мы знаем, что Он и Его супруга не имели излишнюю ненужную роскошь,  считали это признаком величайшей тупости! И к еде относились, как к пище, а не как к усладе-похоти, потому использовали простые, но в биологическом отношению полноценные  продукты, которые, как правило, стоили недорого и всегда были в наличии и свежи. Выходит, они экономили на всем? Вот и нет. Про Николая II всегда говорили и писали о Его слабости. И тут правы знаменитейшие, умнейшие писатели и ученые. Видит Бог, Он действительно имел слабости, но только две: это мужская «слабость» к своей жене-Императрице, как к женщине, – был влюблен в нее по самые митохондрии всех своих клеток, – и патологическое влечение-хобби к яхте «Штандарт» (к той самой…).                                                                                          Вместе с генами Петра Великого Он унаследовал любовь к морю и испытывал страстную тягу к путешествиям по соленым водам морей и океанов. Потому свататься к принцессе Аликс он отправился на отцовской «Полярной звезде». Прибытие роскошного русского корабля произвело фурор в Лондоне и решило исход похода: принцесса сказала «да», а  Николай понял, что Он должен обязательно заиметь свою личную яхту – и такую!..  И Он заимел: «Штандарт» сошел со стапелей в Копенгагене в феврале 1895 года.    Его заложили и строили вначале как крейсер. Когда уже был готов стальной корпус корабля, установлены мощные паровые двигатели, работавшие на угле, поступила команда допроектировать и достроить его, но  уже как яхта для русского царя и, чтобы судно могло ходить и на парусах. Молодой Император не дал завершить ходовые испытания: вместе с только что венчанной государыней Александрой Федоровной забрался на новую яхту и … навечно влюбился в жену и – в «Штандарт»!..                                          Для Царской семьи «Штандарт» стал настоящим домом, – в отличие от величественных прекрасных дворцов, но неуютных, гулких, – где они часто и много проводили время. По личному распоряжению Государя судно дополнительно с большими стараниями и умением украсили-облагородили:  обшили красным деревом, положили паркет и восточные ковры, – однако по особому указанию Его Величества золочение нигде не применялось. (Такая  яхта была достойна Хозяина Русской Земли! В Европе не было ни одного короля или Руководителя страны, который наслышанный о «Штандарте», хотя единожды не ступал на сверкающую чистотой полированную палубу и убеждался, что увиденное более поражает, чем услышанное!..)

Только на борту своей яхты царская семья могла расслабиться по-настоящему и быть самими собой, счастливыми, жить в Земном Раю. Когда Николай  присоединялся к семье, то работал всего два дня в неделю, а остальные дни наслаждался в неге, как бы чуя, что придется скоро пожить и в Земном Аду (в заточении в Александровском дворце и в Голгофе-Тобольске, где принять вместе с самими близкими родными непомерно мучительную оскорбительную  унизительную осозноваемую смерть – мозг человека какое-то время еще живет – это достаточно много! – и анализирует, понимая все происходящее, как никогда: очень ясно и ярко – каждый из нас убедится в этом – только уж никому не расскажет!..). Министрам и высоким чинам было строго запрещено подниматься на борт. (Что вызывало у них страшную обиду, – такого они Царю никогда не простили, вознавидев Его пожизненно, и, как могли, отомстили впоследствии!) Особо важные донесения, документы и газеты ежедневно доставлял из Санкт-Петербурга курьерский катер. В   свободные дни Николай играл со своими адьютантами в бильярд, курил на палубе, набитые им самим, ароматнейшим табаком папиросы. Императрица и фрейлины грелись на солнце, музицировали и писали письма родственникам. По вечерам Николай читал детям вслух, а Александра Федоровна и Анна Вырубова шили при свете электрической лампы. Дети возились с котятами и даже с самым настоящим осликом, которого цесаревичу Алексею подарил итальянский король. Вот что рассказывал об этом капитан «Штандарта» Саблин :«Осленок был очень ручной и бегал по палубе, как собачка … За обедом играл хор балалаечников нашего экипажа из школы юнг. На маленьком столе, через который проходила бизань-мачта, стояли закуски, и государь, подходя к нему, обращался к присутствующим с неизменной, одной и той же фразой: «Не угодно ли закусить?» Государь очень любил закуски, кроме икры, семги и вообще соленых рыб» – бывший капитан закатывал глаза, крестился:                            – Господи! Дай им всем, безвинно убиенным, антихристами-сатанистами, Небесный Рай! – и хлюпал носом…

Экипаж яхты состоял из безгранично преданных офицеров и матросов. Они не только  отличались прекрасной славянской внешностью,  но и «были чудесно вышколены». С ними у царской семьи постепенно возникли почти  родственные отношения. Обычно замкнутая и несчастная Императрица Александра Федоровна  становилась веселой и разговорчивой, как только поднималась на палубу яхты. А великие княжны – еще ребенки – просто были влюблены в видных молодых морских офицеров.  Начались знакомства офицеров «Штандарта» с игр с великими княжнами, когда те выросли, игры превратились незамедно в целыц ряд флиртов  (не в вульгарном смысле!), вполне безобидных, похожие на отношения пажей с господами…     Нередко императорская яхта курсировала у южного побережья Финляндии, делая остановки на безлюдных диких островах, где члены царской семьи очень веселились. Великие княжны собирали лесные букеты цветов, грибы, ягоды и кусочки разноцветного кварца для своих коллекций. Император, преображался, хватал огромную лестницу и лазил по ней на высокие деревья. Устраивали пикники – только своей семьи, без охраны. (Правда, уединенность Романовых была иллюзией: во время прогулок их сопрождали на почтительном расстоянии  сотрудники службы безопасности императора.)                                                                                                   Бывало иногда и такое: «Штандарт» гремя якорьной цепью неожиданно останавливался на берегу напротив богатых владений русской или  финской знати. Вся дворовая прислуга и охрана которого со страху разбегалась, пряталась куда могла, увидев такой необычный корабль. И только хозяин поместья, поняв, что это сам Царь-Император, трясясь от волнения, но стараясь не показывать свое состояние,    бодро и зычно кричал, призывая своего управляющего и прислугу. Ох, как трудень и разорителен был тот день для счастливого хозяина, у которого гостевал Государь!.. Ладно,  одного мучения бы еще можно выдержать: играть на кортах в теннис с самим Николаем и вполне серьезно умудряться проигрывать все партии, но сколько добра рассходавалось, считай весь полугодой запас продуктов!..

Был случай: лоцман, финн по национальности, сильно о чем-то задумался и не уследил : яхта потерпела крушение – «Штандарт» сел правой стороной на подводный гранитный камень. Команда сработала грамотно-профессионально и быстро: через полторы минуты спасательные шлюпки были спущены на воду, где сидели, не сразу понявшие еще, что случилось, царская семья и прислуга. (Николай II записал вечером в дневнике: «С болью в сердце съехали с милого «Штандарта», лежавшего, как раненое существо, на боку!»)  Дети в шлюпках ждали еще одного чуда – до ужастиков любопытного: как будет тонуть их любимая, ставшая родной яхта. К счастью  не дождались… В это время капитан «Штандарта» громко вопя, что он виноват и что ему больше  не жить, выбежал на накренившуюся палубу, пытаясь вытащить из черной большой кобуры ракетницу, долго не получалось, наконец, выволок огромный наган-ракетницу, трясущими руками наставил себе в лоб черное дуло и ждал …  – тут подбежал, оскальзываясь и падая на дубовый паркет палубы, усатый боцман и выхватил ракетницу из рук капитана, выматерился  (все – которые на воде качались в щлюпках и на палубе, – слышали) и закричал своему другу-капитану:                        – Ты чого  удумал?!. Вон кому надо стреляться! – показывая пальцем на капитанский мостик, где стоял лоцман в глубоком раздумье: «Ч т о           м о г л о    п  р о и з о й т и   ? ! .»  Старый боцман был спокоен: знал, что судно с стальным крессерским  корпусом не такое выдержит.

Вещи – особо такие – похожи на своих обладателей и ведут они себя так же, и в последний путь у них схож был: смерть через расстрел!                  «Штандарт» надолго пережил своего венценосного владельца.  Он служил до конца и верно России: переоборудованный под тральщик, затем под лазарет, в конце 60-х был отдан под мишень по которому стреляли-учились моряки. Советские командиры были удивлены и восхищены: «Какой непотопляемый, старорежимный!..» И приказали: «Расстрелять  оперативно-тактическими!..» Не потопили,  и тогда с большими усилиями заволокли-затолкали  огромную тяжеленную яхту в шлюз, выкачали воду и  в сухости очень долго распиливали-убивали  «Штандарт» на металлом!..

 

А вот как характиризовали и оценивали Царя-Императора его враги-оппоненты разных мастей. Все признавали, что личность последнего русского императора была противоречива и рассудительно примечали: «Уж очень рано, в 26 лет, считай, вьюноша Николай Александрович взвалил на себя такую ответственность и столь тяжелую ношу, надо бы погодить: набраться жизненного опыта, мудрости – все-таки такой огромной Империей править, таким расшатай-раздолбай народом справляться, с которого только-только рабский ошейник сняли …»            Судьба распорядилась так, а не иначе. И опять все, хотя нехотя, вынужденно отмечали Его высокие божественные  душевные качества. Вот некоторое дословно сказанное, – ненавыбор – в раскидку:                                                                                             – «Задача, которая выпала на его долю, была слишком  тяжела, она превышала его силы. Он сам это чувствовал. Это и было причиной его слабости по отношению государыне».                                                                             – «Я уверен, что, если бы безжалостная судьба не поставила императора Николая во главе огромного и сложного государтва и не всесила в него ложного убеждения, что благополучие этого государства зиждется на сохранении принципа самодержавия, о нем, Николае Александровиче, сохранилась бы память как о симпатичном, простодушном и приятном в общении человеке».                                                                                                     –«Николай II, был, неомненно, честным человеком и хорошим семьянином… Николай боялся влияния на себя сильной воли. В борьбе с нею он употреблял то же самое, единственное доступное ему средство – хитрость».                                                                                                                        – «Царь вдумчиво относился к своему сану Помазанника Божия. Надо было видеть, с каким вниманием он рассматривал просьбы о помиловании осужденных на смертную казнь. Он воспринял от отца, – которого почитал и которому старался подражать даже в житейских мелочах – незыблимую веру в судьбоносность своей власти. Его призвание исходило от Бога. Он ответствовал за свои действия только пред совестью и Всевышним».                        – «Император Николай II не  любил торжеств, громких речей, этикет Ему был в тягость. Ему было не по душе все показное, искусственное, всякая широковещательная реклама. При этом Государь обладал совершенно исключительным личным обянием. В тесном кругу, в разговоре с глазу на глаз, он умел обворожить своих собеседников, будь то высшие сановники или рабочие посещаемой им мастерской».

… Вновь думы: «Восстали в Царском Селе часть войск и некоторые подразделения Личной охраны,  Ей самой пришлось выйти к офицерам охраны Дворца и через них обратиться к личному составу … Спасла Себя – семью!.. – вот это Его опять поразило,  возмутило и испугало – усилием воли  Он восстановил внешнее и внутреннее спокойствие: – Правильное принял решение послать Иванова!..»

 

… – Ваше Величество! Поступила телеграмма от господина Родзянко…

«Опять, снова!..»

Через несколько минут Министр Беляев неприятно тревожно докладывал (он успел до своего ареста послать телеграмму), что Министерство путей сообщения не может осуществлять бесперебойную нормальную работу, так как управление железными дорогами блокируется и готовиться смена Министра путей сообщения. Предлагал немедленно передать управление железными дорогами заместителю  Министра путей сообщения при Ставке генералу Кислякову.       Николай II связался по внутренней связи с генералом Кисляковым.                                                                  – Вы в курсе событий своих дел?                                                                          – Так точно, Ваше Высочайшее Величество!..                                                    – Контроль над железными дорогами – дело первостепенной важности, снабжение  больших городов и армии полностью зависит от работы железнодорожной сети . Надо взять Вам под контроль железные дороги. Это важнейшее орудие власти, которое при критических обстоятельствах можно использовать в решении и политического кризиса… Немедленно приступите  к действиям: подготовьте проект Указа о Вашем назначении и, взяв соответствующих чиновников, если нужно, можете привлечь из штабных и – в Петроград!..

 

… Выполнив поручение: «Срочно перепроверить еще раз поступившую информацию от Императрицы,  примите меры и доложите! – и о положении в столице…» – Михаил Васильевич, – щеки еще замеднее спали, подтянулись глубокими морщинами, – не осталось и следов гренадерских булок-щек, – влез в кабинет Верховного боком (один – без адъютанта-секретаря), таща охапку папок с документами, картами, прошел к столу и встал, свесив отяжелевшую голову, смотрел взглядом обеспокоенного усатого няня. (Николай Александрович знал, что из-за недосыпания  и круглосуточной работы, у Алексеева начало подниматься давление – бывали гипертонические кризы и приходилось делать ему венозные кровопускания. Верховный не раз и не два отправлял своего Начальника Штаба отдохнуть, отоспаться, но Михаил Васильевич только тряс в ответ своей большой головой и отказывался идти – просил разрешения еще поработать: «Ваше Величество сейчас никак не могу – такое вокруг, что никак не могу спать…»)         – Садитесь Михаил Васильевич…                                                                           – Я лично связался с командиром одного из батальонов лейб-гвардии и приказал дополнительно создать охранное оцепление Александровского дворца по внешнему периметру… – вмиг на лице Николая прошла лучем светлая полоса, – благодарный взгляд Государя был ответом.          –Уточняю о  положении в Петрограде  … Одна треть  столичного гарнизона восстала … – извините, Ваше Величество, но это есть восстание, – чтобы правильно оценить положение я не могу по- другому воспринимать, – и осложнило военное положение в Петрограде … – Начальник Штаба Верховного Главнокомандования подробно доложил Николаю II о развитии ситуации в столице.

– Я решил направить срочно, через Царское село  в Петроград генерала от инфантерии Николая Иванова с Георгиевским батальоном, который, наведя соответствующий порядок в Царском Селе в обеспечении безопасности Императорской Семьи, последует в столицу, где он, наделенный чрезвычайными полномочиями, возьмет на себя командование Петроградским военным округом и там наведет спокойствие и порядок … Какие Ваши предложения, уточнения? Какие дополнительные «прочные полки» и с каких фронтов можем ему придать для усиления?..                                   – На первом этапе – по бригаде пехоты  и бригаде кавалерии от Северного и Западного фронтов…

 

М.В. Алексеевым был издан приказ (по принятому методу – эффективно!): «Государь Император повелел генерал-адъютанта Иванова назначить Главнокомандующим Петроградским Военным округом. В его распоряжение с возможной поспешностью отправить от войск Северного фронта с Петроград два кавалерийских полка  из находившихся в резерве 15-й кавалерийской дивизии, два пехотных полка из самых прочных, надежных, одну пулеметную команду Кольта для Георгиевского батальона, который едет из Ставки. Нужно назначить прочных генералов, так как, генерал Хабалов растерялся, и в распоряжение генерала Иванова нужно дать надежных распорядительных и смелых помощников (…) такой же силы наряд (…) с Западного фронта…»

.                   .                   .

В Петроград посылалась карательная экспедиция под командованием генерала Н.И. Иванова!..

.                   .                   .

…– Ваше Величество! Генерал-адъютант Иванов прибыл по Вашему…   – Пожалуйста, проходите… – Государь встал, шагнул навстречу и протянул руку генералу Иванову. Седой (66-ти летний), статный генерал выглядел геройски. Он крепко пожал протянутую руку, слегка пригнув приветственно-подчинительно голову и, глядя с высоты своего роста с уважительным обоянием, внимал,  что говорит Верховный. (Верховный Государь ставил ему задачи и предлагал план действий.)                        Иванов до Ставки командовал Юго-Западным и Западными фронтами. Его военный опыт и умения, лояльность и преданность были вне сомнений. Популярен он был среди личного состава. Показал свои умения и одновременно безжалостность при подавлении Кронштадтского восстания в 1906 году. В Сибирском военном округе после войны с Японией усмирил недовольных солдат. Сомнений не было: справится, –  наведет порядок со своими Георгиевскими кавалерами, каждый стоящий сотен бойцов, и приданными для усиления войсками! Появление такого батальона и надежных частей в столице произведут нужный психологический эффект и, не проливая лишней крови, не прибегая к настоящим военным действиям утихомирятся революционные буржуазные либералы-демократы!  Но очень удивили (преданнейший Ему Иванов всегда был  далек от политики!) и заставили задуматься высказывания генерала,  перед уходом, прощаясь с Императором, который посоветовал Николаю («Как он смеет!?.» – но тут же простил: все-таки спасает Его.), что наведение порядка при помощи армии должно сопровождаться с примирением с думской оппозицией и «общественными организациями на базе «правительства доверия…»

При выхода из кабинета Иванов столкнулся с Алексеевым, который привычно выпрямился, подобрался и внушительным официальным тоном спросил:                                                                                                                            – Ваше высокопревосходительство, Вы согласны Вашим назначением?..                                                                                                                  Иванов выдержал паузу и ответил:                                                                       – Воля Государя Императора для меня священна, потому я выполню повеление Государя!..    Вы уж Верховначштаба проследите  своевременную посылку дополнительных войск  для подавления мятежа. (Про себя сквозь зубы, что-то проворчал …)

 

… Николай Александрович так задумался, что пропустил момент, когда в кабинете снова появился Начальник Штаба. Стоя, Алексеев продолжал говорить, что положение очень серьезное, и, что имеющаяся многомиллионная армия хотя и может спасти, но лучше пойти на уступки, что есть сведения, что оппозиция действует по строго намеченному плану и можно все ожидать: вплоть до террористических действий…[Алексеев  по своим разведканалам получил сведения, что у заговорщиков  имеется план захвата императорского поезда и аресте Государя, а затем принудить Его к отречению. Предпологалось даже убить – в случае отказа. Под руководством Гучкова заранее были заготовлены соответствующие манифесты. Перед тем как доложить об этом обстоятельно Верховному, Алексеев поручил еще раз перепроверить и все уточнить, чтобы уже, имея у себя достоверные доказательства, согласовав с Николаем, принять соответствующие меры.] Николай II смотрел на Алексеева: «И он тоже об этом уже который раз – он, который предан мне, Армии и России как никто, – нужно обдумать и в этом, кажется, есть истина!.. И о чем он говорит?.. О террористах?!.  Хотят со мной, как с моим дедом?!.»                                                                                                  – Это Ваши предположения!..                                                                     – Уточняется…                                                                                                            – Когда факты… доказательства будут, приму к сведению.                         – Эта одна из причин, почему я просил Вас приехать в Ставку: здесь Вы, Ваше Величество, в безопасности и Вам, пока не надо выезжать из Ставки… Вы подвергаетесь опасности быть захваченным …                               – Кем!?. – спокойно,  зло (впервые, – Алексеев удивился и обрадовался про себя). – Монарший долг мой выше моей жизни!                                           Тогда Алексеев заговорил быстро, спеша успеть выговорить пока Государь не прервет его и не выгонит отдыхать, – собрав все свои силы и мужество, вновь стал убеждать отменить поездку.                                                      – Тут не просто безопасно, а «под рукой имеется боеспособная, регулярная армия, отсюда можно  организовать управление страной вместо ушедшего правительства, и тогда пусть бунтует Петроград … задушить его, изолировать со всех сторон»… У нас не только Управление военных сообщений театра военных действий, но все Управление путей сообщений в наших руках…Управление инженерных служб… Управление авиационного дела и военно-воздушного флота, Ваше Величесто… Штаб казачьих вйск при Верховном Главнокомандующем и многое другое необходимое… Николай Александрович, Государь,  сделайте, как просит Михаил Владимирович: дайте стране ответственное Министерство,  позвольте перейти к парламентской форме правления по форме: «Вы царствуюте,          а ответственные Министры руководят Империей», на коленях умоляю Ваше Величество!..

Николай мотнул бородой:                                                                                     – Нет!.. – после небольшой паузы, шевельнув усами: – «Я ответственен перед Богом и Россией за все, что случилось и случиться»… Вы хотели доложить о направлении дополнительных войск в Петроград…

– Ваше Величество! Согласно только что полученных телеграмм, головные полки группы Северного фронта, состоящей из 67-й Тарутинского, 68-й бородинского пехотных полков, 15-го уланского Татарского и 3-го Уральского казачьего полков должны прибыть в Петроград около  5 часов утра 1 марта;  34-й Севский и 36-й Орловский пехотные полки, 2-й гусарский Павлоградский и 2-й Донской казачьий полки – части Западного фронта –  вышли на погрузку… Пехота грузится на Станции Синевка, кавалерия – в Минске. Кавалерия должна прибыть в Петроград через 60-65 часов, а пехота – через 75-80 часов. «Ударный кулак» под Столицей будет собран к 3 марту… Ваше Величество! Государь, Николай Александрович! Еще раз  умоляю: сделайте уступку и примите предложение Михаила Родзянко, который владеет ситуацией,  нам надо всего несколько недель – дней до наступления и тогда все изменится – станет наше положение незыблимым!.. – Генерал, приказываю Вам: немедленно вызовите доктора – вид у Вас нездоровый…

Алексеев замычал (трясти головой опасался).

– Ваше Величество! Еще раз по Царскому Селу позвольте доложить. Я с этого хотел начать … По моему личному приказу-просьбе мой старый сослуживец и однокашник по Академии взял под свою  ответственность и контроль организованную вокруг Александровского Дворца круговой фронтовой обороны силами: Собственного полка, подразделения Конвоя Его Величеста, роты Железнодорожного полка и батареи воздушной охраны, двух рот Гвардейского экипажа и некоторыми другими лояльными подразделениями, которые привлечены… Прибыл туда и начальник Охранного отделения Глобачев, бежавший из Петрограда, весь побитый, обвязанный бинтами с несколькими своими бойцами… А атаку на дворец (предположительно) провели боевики, которые тоже прибыли из Петрограда…                                                                                                         Начал смотреть печально и то же время по-собачьи предано на своего Государя-Царя голубыми глазами из-под припухших век. (Михаил Васильевич тоже заметил как изменился Царь: впервые у Него взгляд стал живым, ожило и бородатое лицо, наполненное мужественностью, – еще более прояснились ярко-синие глаза, – перед ним был очень сильный земной человек, – хотя внешне продолжал выглядеть как божество с иконописным ликом двугдавого орла…)

– По организации охраны Александровского дворца принято мною, – спокойный уверенный голос …                                                                                                                           .                   .                   .

 

Николаем II князю Н.Голицыну  была послана телеграмма, где  уведомлялось, что  для Петрограда назначен главный военный начальник генерал-от инфантерии Н.Иванов. Ему дано повеление немедленно прибыть в столицу с дополнительными войсками. «Лично вам предоставляю все необходимые права по гражданскому управлению. Относительно перемен в личном составе при данных обстоятельствах считаю их недопустимыми».

                                       .                   .                   .

 

 

…Начальнику службы связи в Ставке подполковнику Б.Н.Сергиевскому поступило высочайшее повеление:  «предоставить прямой провод» с Царским Селом. Звонила Императрица Александра Федоровна. С первых же звуков Ее сладкого грудного и одновременно музыкального голоса Он понял, что Аликс взволнована очень. Говорила без всяких семейных сюсюканий и «миленкий ты мой» – много ушей слушало, затолкнув телефонные трубки чуть ли не до самых перепонок.                                          – … Только что говорила с твоим Родзянко, через мой камердинер, – он со мной опасается говорить, после того как показал себя кто есть он в самом деле. Он призывал меня вместе с детьми немедленно уеха’ть из дворца: «Уезжайте куда угодно, и поскорее. Опасность очен велика (пугает!)». – Я ответила: «Никуда не поедем: не дам больных детей губить». (Ты же сам сказал, что профессор Федоров не советует больных детей никуда трогать, а то могут быть тяжелые осложнения.) А он – в ответ: «Когда горит дом, и больных детей выносят»… – смыгнула носом: – Состояние детей действительно тяжелое: температур у Ольги, Татьяны и Алексея временам доходит до сорок…                                                                                                   – Я прикажу, чтобы в Царском Селе под паром держали на случай паровоз и поезд с теплыми вагонами и охраной… И сам ночью выеду, жди!.. – Давай перейдем на телеграмм: мне много тебе сказать…

Переговоры с перерывами длились долго. Воейков тяжело дыша и шумно сопя, много раз бегал с ворохами теграфных лент то к Государю во дворец, то в верхний этаж здания Ставки к Алексееву…

 

                                       .                   .                   .

 

Генерал Алексеев полулежал на старом диване в глубине своего кабинета. Отходил от «шторма», который  был. [Хотелось курить (по настоянию врачей бросил несколько месяцев тому назад). Фельдшер принес теплые отвары, которые выпил. Полный состав сбора Михаил Васильевич не знал и не спрашивал – доверял профессору Федорову – но то, что в состав вошли валерианка и пустырник почувствовал: сердце начало бить спокойно и ритмично, без временных аритмий и дребежжаний и спало напряжение в теле и это все передалось в голову – в душу (дожил до седин, но так и не определил для себя, где находится душа, то ли в голове, то ли в сердце!?). Как человек образованный, разумный, был верующим, и достаточно умным и образованным, чтобы не слепо верить, потому иногда у него возникали мысли: «Что такое душа и где, в каком месте она находится у человека?..»]. Государь. Николай Александрович, еще раз просил его, чтобы  он отдохнул, поспал… Сквозь  полуявь-дрему пробивались мысли, продолжавшие роями носится у него в мозгу, плетя замысловатые  и иногда невероятные думы. Судя по тому, как настойчиво предлагал помощь Михаил Родзянко царской семье выехать не только из Царского Села, но из страны, выходило, что положение Николая очень серьезное.  Императрица Александра Федоровна – волчица! – но, что бы не говорили про Императрицу, Она изуверски умна… «Господи, почему надо было им заболеть именно в это время?!.» Слушок дошел и до Ставки, что враги дворян и Царя буржуи, за большие деньги провели спецоперацию: инфицирование царевича Алексея. Михаил Васильевич перекрестился, сменил позу, сон растаял,  задумался: «Почему Он так-то?!.»  Теперешнее поведение Царя  Алексеев никак не мог понять. До сих пор Он успешно уверенно управлял огромной многонациональной страной, занимающей шестую часть Земли. И как управлял!.. Кто, кто, а Михаил Васильевич узнал и узучил Николая II, как никто, когда Он взял на себя в тяжелейшее для России время обязанности Верховного (призвав-назначив к себе Его Начальником Штаба) и благодаря своему высочайшему интеллекту и знаниям, способностям быть скурпулезным, аккуратным, обладая прекрасной памятью и трудоспособностью, усиленные волей (доходящей до упрямства), осведомленный по всем вопросам управления, тщательно взвешивая, принимал самостоятельно (окончательном варианте) решения, доводил все дела до конца, неуклонно проводя их в жизнь – так Он восстановил порядок в Армии, остановил отступление (практически – бегство) русских войск, вынудил германцев с галопа перейти на шаг, а потом заставил их встать и начать окапываться – рыть оборонительные окопы. Заработала мощно военная промышленность, тыловики забегали рысью, обеспечивая фронты оружием и хлебом. Дошло до того, что даже эти заслуги приписывают не Государю, а ему, генералу Алексееву. Хотя практически все  идет от Его подачи, Николай с привычной скромностью, сваливал свои заслуги на своего Начальника Штаба. Господи! (Он свидетель.) Какой труд – равносильный подвигу! – совершил Император Николай (конечно, и он посильно помогал) – при невероятно тяжелых условиях довел Россию до порога победы: осталось только переступить – еще несколько недель – да дней –  надо выиграть, но для этого нужно пойти на уступки (любые), – почти все готово для наступления!.. Почему Он такой уж слишком по-христиански честный, можно же пойти ради победы (а она явно будет: слишком очевидное превосходство русских  при наступлении на том участке, куда стянуты войска из стратегических резервов). Алексеев понимал, что он не понимает Русского Монарха, потому что он всего лишь генерал (хотя и дворянин), но он вновь и вновь содрогался от несправедливости: почему враги Николая (значит и враги России) могут подло поступать, а Государь Император в ответ на подлость-зло не может тем же даже временно ответить!?.   «Царская татуировка!.. – изображение разноцветного грозного дракона Государя вспомнилась Алексееву. – Набил Он себе тату сразу же после покушения, когда считают чудом остался жив, – да не чудом, а благодаря себе: реакции, ловкости и умения боевого искусства самообороны … Ох, как непрост Он и как может!.. Вон в стране навел порядок, организовал, что Россия покатила, демонстрируя ошемляющие темпы роста! И чтобы не говорили наши враги, при монархе, когда так развивается и растет экономика, когда такие социальные условия жизни создаются для народа российского, в неугоду недворян – буржуа, остервенело (любыми путями – вплоть предательства всего русского!..) рвущихся к Власти, это в любом случае прогрессивный руководитель страны!.. Нет, Он не отречется от Престола Царского, – в крайнем случае, передаст!..»                                                           Зло, тревожно громко зазвонил электрический звонок телефона…

.                   .                   .             

         

         

В Петрограде «революционеры» арестовали председателя Госсовета Ивана Щегловитова (и его, «несговорчивого», расстреляли).

.                   .                   .

 

Произошло самое ужасное и ошибочное – судьбоносное:  командование фронтов и балтийского флота, и высшее армейское командование, во главе с В.Алексеевым поверили телеграммам (особо приписке!) М.В.Родзянко, что Временный Комитет думы контролирует положение. В свою очередь генерал Алесеев убедил в этом Николая Второго …

 

.                   .                   .                                                

За полночь, умученный, тяжело больной генерал Алексеев, чуть не ползая на коленях по перрону, «буквально умолял императора не покидать Ставку и войска». [Генерал,  даже находясь на лечении, оставался в курсе событий и принимал участие в разработке плана наступления на апрель 1917 года. Алексеев, наконец-то, по неопровержимым признакам признал приближение революции. Стремясь быть вне политики, вместе с тем, понимая неизбежность крупных перемен в стране, он,  как это положено офицеру-дворянину, был верен  своему Царю-Императору, потому не мог в открытую поддержать Николая II – М.В. Алексеева убрали бы (нашли причину и повод) – знал, что, только оставаясь Начальником Штаба Верховного Главнокомандующего, он сможет помочь Ему, прикрываясь своей «нейтральностью».] Подбежал дежурный офицер с патрульным нарядом. Подхватили, чуть не теряющего сознание Алексеева и увели под руки …                                                                                                          Поднимаясь в вагон, Верховный обернулся:                                                        – «Скажите генералу Алексееву, что я все-таки уехал»…

Отъезд Царя был настолько поспешным и неожиданным, что по перрону  железнодорожного вокзала в Могилеве долго еще бегали тыкаясь друг в друга в полузаревом свете  фонарей  некоторые члены из Царской Свиты  и офицеры Казачьего Собственного Его Императорского Величества Конвоя, а их лошади и личный состав, готовясь к погрузке с вещами и с оружием стояли в стороне, не понимая: почему их не взял с собой Государь?!.          (Может так у Него задумано?.. Более чем 10 часов в Ставке не было  никаких сведений о движении царских поездов, – «из самих поездов в Ставку ничего не сообщалось, а железнодорожные чины, согласно особой инструкции, не имели права никому сообщать о движении императорских поездов».)

                                        .                   .                   .

(«… Вслед за Петроградом  забастовала и Москва. 27 февраля она была объявлена на осадном положении, а все митинги запрещены. Но предотвратить беспорядки не удалось…»)

                                    .                   .                   .

Когда генералу Иванову Николай II  объявил, что он назначается Главнокомандующим войсками Петроградского гарнизона, где начались волнения рабочих и запасных батальонов, и он посылается для усиления гарнизона и наведения порядка, генерал внутренне восторжествовал: «Вот пришел и мой час и день!» Годы не брали его: он все еще был уверен, что время придет, и он покажет себя так, что навечно войдет в историю, войдет в память народную и останется там навсегда. Вот он тот человек, который остановит вахханалию – революцию, начавшуюся в стране, спасет Царя-Императора и потому так возомнился вообразился своим геройским положением, что посчитал обязанным высказать Императору свое мнение о причинах недовольства (в том числе и в войсках) и какие необходимо  немедленно принять меры, которые могли бы удовлетворит разные группы народа. Из краткого разговора так и не понял, что Николай II думает о  переходе к управлению страной «при посредстве министерства доверия в соответствии с желанием большинства Государственной думы и многих кругов населения».        Но в одном у старого генерала не было сомнения, он сможет железной рукой разогнать революцию, восстановить порядок, справиться с политиканами и успокоит население. В Петрограде  28 числа, стоило на Невском пронестись слуху о том, что царские войска уже прибыли в город и выгрузились на вокзале, – и проспект в мгновение обезлюдел. (А вот что записал у себя в тот день Британский военный атташе, генерал А. Нокс: «Посол сказал мне, что Император назначил генерала Иванова диктатором. Итак, он собирается сражаться! В ситуации нынешнего безпорядка пара тысяч регулярных войск с ордиями разделалась бы с революцией». Бывший военный министр, генерал (профессионал) А.Ф. Редигер с горечью вспоминал:   «Будь в столице надежная дивизия – она подавила бы все движение: нестройные толпы бунтовавших запасных  не могли бы устоять против нее». Даже А.Керенский, негласный, но один из значимых лидеров этой революции, не нюхавший солдатских портянок, и то с перепугу начал что-то осознавать: «Врагу ничего не стоит установить контроль над городом силой двух- трех боеспособных полков»…) Тоже самое произойдет, когда карательные части войдут в растерявшийся, ополоумевший город,  достаточно одного панического: «Георгиевцы идут!», как толпы манифестантов мигом очистят улицы. Генерал Иванов служит Царю, а значит России и Православию – вот его личная политика и жизненная установка и он справится с поставленной задачей  Самого Государя! Император Николай II не ошибся в его выборе: он, Николай Иудович Иванов, из простого дворянского рода по своему внешнему облику типичный великоросс, пробивший себе дорогу упорным трудом, не просто генерал, а честнейший, неглупый, настойчивый, глубоко религиозный осторожный преданнейший своему Повелителю генерал (кавалер Манчжурской компании, имевший опыт и славу подавления  мятежей и солдатских бунтов – c поседевшей бородой и характерной русской речью). Он прекрасно понимал какова его роль и важность миссии данной  экспедиции: помимо  разогнать бунтовщиков, восстановить законную власть и накормить Петроград хлебом, была задача: защитить Императорскую  семью, в Царском селе.  Он знал какие силы для этого ему выделяются, что по приказу Начальника Штаба Алексеева сформирован штаб для него в Петрограде и вызвана артиллерия в помощь карательным войскам. Начальника штаба Северного фронта генерала Данилова он лично знал, знал и прочих генералов. Крови Иванов не боялся. Текст приказа о его назначении Главнокомандующим в Петрограде он помнил наизусть. Кроме того Алексеев от своего имени дал право ему предавать гражданских военно-полевым судам. Знавшие Иванова, были совершенно уверены, что более подходящего лица для выполнения поручения столь огромной судьбоносной важности у Николая II рядом не было:  генерал Иванов – не дряхлый старик,  а честный солдат, обладающий достаточными силами, энергией, волей и суровостью, – главное, опытом, дабы быть (пусть временно – этого достаточно) военным диктатором.                                                                       Да-а! Как было уже сказано, в то время многие в Петрограде революционеры, считавшие,  что они уже совершили  революцию, в буквальном смысле пришли в ужас (это потом храбрились и оплевывали генерала Иванова, как могли, не стесняясь выражениях, – буржуазные политиканы никогда никого и не стесняются – таковы законы частного капитала): Родзянко быстро понял, что он как председатель Думы, куда входили явные бунтовщики Керенский и Чхеидзе, организовавшие погромы полицейских участков, поджоги, грабежи и убийства должностных лиц, оказывался как бы их главарём. Приход надёжных воинских частей в город легко бы подавил распоясавшуюся солдатню и штатских, а вместе с ними и Думу. Поэтому призрак карательных войск вызвал панические переговоры Родзянко с Рузским и Ставкой, где он из всех сил уверял, что город полностью под его контролем. Тем самым он и повышал свои акции в глазах революционеров, и старательно вводил генералов в заблуждение, чтобы остановить карательные войска. Вот одна дневниковая запись: «Придет с фронта Дикая дивизия с артиллерией, и от всего восстания мокро место останется», – писал напуганный до смерти Ю.В. Ломоносов – буржуазный революционер, – бывший помошник министра путей сообщения, говорит о состоянии «простых» революцию делателей. Они знали, что, если ничто и никто не помешает профессиональному усмирителю солдатских бунтов, то кончится для них неминуемо катастрофой, и на этот раз Иванову удастся стяжать себе в глазах Государя славу, но теперь: славу спасителя Отечества, России!..

Находясь еще в Ставке, генерал Иванов приступил к выполнению повеления Императора: составил пдан своих действий на посту диктатора, осведомившись о продовольственном и осадном положениях, приказал генералу Хабалову до своего прибытия в Петербург решить 10 вопрос – послал телеграмму;  Иванов в первую очередь потребовал от ответственных министров снабдить город хлебом и углем на двухнедельный срок. Организовать охрану порядка в столице. (Попросил Императора подчинить министров: земледелия, торговли, промышленности и внутренних дел и военного министра  непосредственно себе, но Император расширил полномочия генерала на весь Совет Министров и дал письменное Указание, чтобы требования Главнокомандующего выполнялись беспрекословно.) Алексеев дополнительно продублировал-телеграфировал генералу Беляеву.

 

.                   .                   .

 

28 февраля 1917 г.

 

В 00:35 пришла телеграмма, посланная с просонья, начальнику Морского штаба при Верховном Главнокомандующем адмиралу Русину А.И.: «… Командование принял Беляев, но, судя по тому, что происходит, едва ли он справится. В городе отсутствие охраны, и хулиганы начали грабить. Семафоры порваны, поезда не ходят. Морской министр болен […] Чувствуется полная анархия. […]… замедна некоторая организация, например, кварталы от Литейного по Сергиевской и Таврической обставлены их часовыми.»

                                       .                   .                   .

 

Васильевский остров. Район острова до сего дня еще оставался свободным от разгулявшихся толп демонстрантов, безкомандных солдат, рабочих и анархистов. Но восстали 180-й пехотный и Финляндский полки. Путь на остров вооруженным рабочим и другим раздолбайским солдатам был открыт. К ним присоединились: матросы 2-го Балтийского экипажа и крейсера «Аврора», стоявшего на ремонте у Франко-Русского завода в районе Калинкина моста.                                                                             Революционные (это самозвание самих солдат, а по определению достойных зажиточных жителей Питера – бандитско-уголовный сброд) войска упорно долбили Самокатный батальон и с ними   600 человек пехоты и 500 всадников, которые голодных, но  еще верные  своему Царю, Отечеству и Вере, при 13 пулеметах и 12 орудиях с 80 снарядами, не сдавались и не предавались, бились до последнего!..  К полудню было сломлено сопротивление гарнизона Петропавловской крепости, озверелые толпы солдат, рабочих и анархистов ворвались во внутренние помещения, где сопротивляйщики тут же побросали ружья и подняли руки: сдались в плен вместе с артиллерией, а потом организованно и дружно перешли на сторону революции. В 12:00 к генералу Хабалову  явились вооруженные белозубые зверовидноподобные парламентеры кавказской национальности и потребовали, чтобы он вывел правительственные войска из здания Адмиралтейства. Хабалов, конечно, отказался. Тогда ему начали угрожать:                     –  Вот видишь острый длинный кинжала – шея резать, голова отделять     …                                                                                                                                     – Будем резать и пушка стрелять из крепость!..                               Генерал Хабалов смелый и умный был человек, не стал больше смотреть на парламентеров-страхолюдинов, присланными из Петропавловской  крепости и слушать их речи,  сопрождающиеся  скрежетом сталь об сталь и вывел правительственные войска из здания Главного Адмиралтейства  и перевел их в Зимний дворец, который вскоре заняли войска, посланные Временным комитетом и Исполкомом Петросовета. Видя,  как Хабалов улыбается, встречая комиссаров (представляющих новую буржуйовскую власть), жмет им руки, чуть не целуясь, правительственные войска (все до одного) перешли на сторону новой власти.       (В этот день участвовали в движении 394 тысячи человек – большинство рабочих с 899 предприятий и 127 тысяч солдат-предателей. За многие дни уличного хождения и горлопания на митингах наторели, заматерели «рабочий народ», стали политиками, появились у каждого своя идиология и видение революциионного переустройства и каждый старался это высказать на митингах и просто в толпе. Голоса у всех стали сипловатые, хриплые, поведение важное, рассуждения вдумчивые. Но появились уже признаки поведения новой власти: кое-кому недоплатили на рабочих местах за хождение на массовые мероприятия. Предложили теперь оставаться у своих рабочих станков, чтобы получать полноценную заработную плату. Некоторые удивились поведением своих работодателей и начали понимать, кто они и что они делают-сделали: не только эксплоатируемые, но и  исполнители их воли – а воля хозяев фабрик и заводов такова: взять власть в свои руки, чтобы никто не мешал им всласть узурпировать их…)

 

Единственной верной    царю силой в столице оставались петроградские полицейские, которые пережившие охоту на них, сидели по одному или небольшими группами в потаенных местах. Да, их было численно относительно мало по сравнению с солдатами и рабочими, открыто вытупившими против законной императорской власти, но они были!.. Неменее трех тысяч профессиональных людей умеющих, способных многое очень сделать для наведения порядка!.. Но, кроме большого тела (одну треть которого занимал, как правило, абдоминальный отдел: как же без огромного живота – такого важного и нужного атрибута: достоинства), надо еще иметь праведную душу, честь и достоинство, развитые лобные отделы мозга, чтобы не опустить себя до поведения подонка!..

.                   .                   .                                                         

М.Родзянко взгромоздился на трибуну в главном зале Таврического дворца, где шло очередное заседание (думные кресла не успевали высыхать от липкого вонючего пота заседателей), и громогласно торжественно, весь воссияв, провозгласил-приказал снять висевший портрет Царя. Зал, оглушенный звуковыми децибеллами и смыслом сказанного, вначале онемел, а потом – общий вдох-«ох!» – от ожидаемой неожиданности и удивления…  (Больше всего произошедшим был поражен сам Родзянко!)                                                                                                                                                                                                    .                    .                   .

 

Утром в Таврическом дворце солдаты узнали бывшего Министра внутренних дел Александра Протопопова и привязались к нему.

– Эй, не  ты ли будешь наш полицайский мыныстыр?                               – Бывший … Министр Внутренних Дел генерал Протопопов…                         – Смотри-ко: енерал, протопоп, – да тебе, попенок, надо было у себя в приходе детей крестить и стариков причащать: помогать им в  иной, бесклассовый мир, Рай, отправляться …                                                             – Господа солдаты! Да откуда вы решили, что я из поповского рода? – Дворянин я!..

– Глядь-ко, дворянин, а фамилие-то само по себе говорит: это как Рогозины  или Лаптевы из  дворянского рода …                                                           – А что ж ты сюда-то пришел и еще один?                                                          – Не видишь что ли – спасение ищет, на улице его каждый фронтовик к стенке поставит…                                                                                                      – Давайте выведем его и как дезертира, согласно военного времени!..           – Да я давно уже не Министр – пост отдал и прошу вас отведите меня в Председателю Временного комитета Михаилу Родзянко – я к нему по делу пришел…                                                                                                                               Родзянко радостно засиял, увидев Протопопова, бросился к нему, как самому лучшему другу, чуть не обнял и закричал победно своим необыкновенно громким голосом:                                                                                         – Аррестовать!.. – и пошел, обернулся и, увидев, как затрепетал удивленный и испуганный Министр, довольный Председатель Временного комитета, нежно промычал-пробасил:  – Блахгодари, что от самосуда толпы спасаю… – И тут же приказал найти и вызвать Председателя Правительства князя Голицина и всех министров и тоже арестовать. Арестовали, кроме военного министра. Беляев после того как сдал здание Адмиралтейства комиссарам, отправился к себе домой. Плотно поужинал, поигрался в обнимашки с женой, переночевал, а утром 1 марта пришел в Генеральный штаб, откуда позвонил в Думу и затребовал принять меры по защите его квартиры! Ему ответили:                                                                                                 – Поезжай в Петропавловскую крепость, где тебя надежнее всего защитят…                                                                                                                         У Беляева, как у всех военных, с юмором было туго и побежал он в Таврический дворец выяснять с обитчиками отношения, но ему не дали там пооткрывать рот – арестовали… Вот на этом и закончились  действия военного министра в решающие дни Февраля.

 

(Специалисты, ученые умы, до сего дня спорят: «Что перед нами? Паралич воли, трусость, глупость, несоответствие служебному положению?..» – Другие, которые еще умнее, важно утверждают: « Вряд ли. Вот это как раз не глупость, а измена. Ключевые силовики просто отказались встать на защиту государства. В любом случае,  по их вине произошло восстание, переросло в революцию!..»)

 

          .                   .                   .

         

Созданная в ночь Временным комитетом Государственной думы Военная комиссия  и возглавленная полковником Б.А.Энгельгардтом тут же поставила себе задачу: политически и организаионно подчинить себе войска гарнизона и дружно, с азартом не расходясь, подготовили приказ по войскам Петроградского гарнизона. М.В.Родзянко с ходу размашисто подписал, поданный полковником Энгельгардтом документ, потом стал читать про себя, шевеля губами: «… 1) всем отдельным нижним чинам и воинским частям немедленно возвратиться в свои казармы; 2) всем офицерским чинам возвратиться к своим частям и принять меры к водворению порядка; 3) командирам частей прибыть в Государственную думу для получения распоряжений в 11 час. утра 28 февраля…»                                                             (Позднее была создана Объединенная Военная комиссия, состоящая их представителей Временного Комитета думы и Петросовета.)

 

К Михаилу Родзянко ткнулся депутат Думы А.А.Бубликов. Сопровождавшие Бубликова два массоноватых офицера с «несколькими солдатами» отошли и встали в сторонке ждать. Михаил Владимирович не очень-то и близко был знаком  с этим простым (как и его фамилия) депутатом и потому вначале даже удивился его просьбе–требованию разрешить ему от имени Временного комитета Государственной думы арестовать Министра путей сообщения и взять под свой контроль министерство путей сообщения. У Родзянко были другие кандидаты для замены. Потому у него стал открываться рот, но увидев на себе пристально–гипнотизирующий взгляд массона-капитана, рот у него сам захлопнулся. Э.Б. Кригер-Войновского он хорошо знал и всегда к нему относился с большим уважением, жаль, но министра придется, снимать-заменять а нужно ли его арестовывать он не мог понять сразу (слишком много было в его большой голове-башке мыслей и, чтобы отыскать нужную, требовалось время), но только животом своим осознал, что не надо…                                                          Председатель М.Родзянко протянул мандат:                                                  – Назначаю тебя Комиссаром Министерства путей сообщений!.. И вот текст телеграммы, которую надо озвучить по всей дороге …                                        Воодушевленные А.Бубликов и его «охрана» на автомобилях протарахтели-продымили до здания Министерства путей сообщения.  А.Бубликов, в сопровожении вооруженного отрядика, протягивая руку с мандатом постам охраны, прошел к Министру. Э.Б. Кригер-Войновский долго читал и разглядывал, отпечатанный на машинке и дописанные от руки инициалы  Министра-Комиссара , выслушал и спокойно взял в руки тяжелый коричневый кожаный портфель и передал Бубликову:                                            – Тут печать и штрифты и коды… Я ждал…

 

Помимо железных дорог и всего прочего, министерство обладало собственной теграфной сетью, что было очень важным в данный момент!.. Комиссар Бубликов  вытащил из своей папки, написанную от руки на желтой писчей бумаге текст, протянул  капитану, который одним взглядом охватил лист – прочитал, одобрительно угукнул. Тут же прошли в телеграфный отдел и разослали по всей территории Российской империи телеграмму: «По всей сети. Всем начальствующим. Военная. По поручению Комитета Государственной  думы сего числа занял Министерство путей сообщения и объявляю следующий приказ председателя Государственной думы: «Железнодорожники! Старая власть, создавшая разруху во всех областях государственной жизни, оказалась бессильной. Комитет Государственной думы взял в свои руки создание новой власти. Обращаюсь к вам от имени Отечества – от вас зависит спасение Родины. Движение поездов должно поддерживаться непрерывно с удвоенной энергией. Страна ждет от вас больше, чем исполнение долга, – ждет подвига… Слабость и недостаточность техники на русской сети должна быть покрыта вашей беззаветной энергией, любовью к Родине и сознанием своей роли транспорта для войны и благоустройства тыла». Эта телеграмма имела особо важное значение. Телеграф министерства путей сообщения сработал как «Интернет» для своего времени: о начавшихся событиях узнали практически во многих городах России – далеко за пределами Петрограда!.. Одновременно всем начальникам железнодорожных станций было разослано приказание немедленно сообщать обо всех воинских поездах, направлявшихся в Петроград, и не выпускать их со станций без соответствующего разрешения. Был наложен запрет на движение поездов на 250 верст вокруг Петрограда – в том числе и на Царский поезд!..

                    .                   .                   .

 

В тот же день Временный комитет назначил Командующим Петроградским военным округом генерала Лавра Корнилова; продолжал направлять своих комиссаров-вставленников в различные министерства.  Однако в Столице начала активную бурную  деятельность параллельная, вторая власть, Петросовет. (При упоминании Временного исполкома Петроградского Совета рабочих депутатов во главе с меньшевиками преседательствующим Кузьмой Гвоздевым и секретарем Борькой Богдановым  – жизненными конкурентами в борьбе за власть – Родзянко сотрясало и на лбу у него выступали крупные капельки пота.) Советы обратились к солдатам с призывом «подчиняться распоряжениям Военной комиссии временного комитета Государственной думы и назначенных ею начальников», но вместе с тем призвали все войсковые части «немедленно избрать от каждого полка по одному представителю в Совет рабочих депутатов для создания единой сплоченной воли всех  слоев рабочего класса. Каждый солдат должен проявлять активный интерес к происходящим событиям единой сплоченной воли всех слоев рабочего класса. Каждый солдат должен проявлять активный интерес к происходящим событиям и прилагать все усилия к тому, чтобы никто не мог предпринять действий, противоречащим интересам народа».

 

 

.                   .                   .

 

… Все вокзалы Петрограда были заполнены восставшим народом. Дезорентированные люди во времени и пространстве, в состоянии радостного безумства безпрерывно митинговали, некоторые, не удержав свои эмоции, пускались в пляс… Особое внимание привлекали, отплясывающие на перроне боевую грозную и неподражаемую «топотуху», молодые рослые белокурые парни.                                                                                                             – Это кто такие?..                                                                                                   – Вятские, на заработки приехали и заодно революцию сделали.                       – Что за народность такая?..                                                                                      – Народность… сказал же. Это есть самые русские!.. Потомки великоновгородских ушкуйников…                                                                               – Тех самых, от которых в Золотой Орде татармонголы кричали: «Ах, Алла!» и прятались где и как мог?..                                                                                    – Подойду поближе посмотрю… О, как!.. Во как!.. Вот это по-русски!.. А наши-то – жеребцы питерские – в присядку и об пол задницей … – будто русскую исполняют!..

 

                                       .                   .                   .

 

 

Император ехал кружным путем – Ему было объяснено, что прямой путь оставлен для воинских эшелонов, которые должны были прибыть в распоряжение генерала Иванова.  Еще на станции Орша  в императорский поезд была передана телеграмма (отправленная почти суточной давности) от группы из 23 выборных членов Государственного совета:  «Вследствие полного расстройства транспорта и отсутствия подвоза необходимых материалов, остановились заводы и фабрики. Вынужденная безработица и крайнее обострение продовольственного кризиса, вызванного тем же расстройством транспорта, довели народные массы до отчаяния. Это чувство еще обострилось тою ненавистью к правительству и теми тяжкими подозрениями против власти, которые глубоко запали в народную душу. Все это вылилось в народную смуту стихийной силы, а к этому движению присоединяются теперь и войска … Мы почитаем поледним и единственным средством решительное изменение Вашим Императорским Величеством направления внутренней политики, согласно неоднократно выраженным желаниям народного представительства, сословий и общественных организаций, немедленный созыв законодательных палат, отставку нынешнего Совета министров и поручение лицу, заслуживающему всенародного доверия, представить Вам, Государь, на утверждение список нового кабинета, способного управлять страною в полном согласии с народным представительством»…

Тем временем Царский поезд идет. (Императорским поездам Литера Б и Литера А предстояло преодолеть около  950 верст по маршруту Могилев – Орша – Вязьма – Лихославль – Тосно – Гатчина – Царское Село.)  Рядовые железнодорожной службы,  начальники станций, местная власть, полиция его не останавливают: «Едет Глава государства и пофиг нам, что там, в Петрограде, творится, а здесь мы начальники и перед нами Император, Верховный Главнокомандующий, которого мы не можем не пропустить!..»      Николай II получил ообщения от городских властей, что практически все военные, находившие в столице перешли на сторону протестующих. Захвачены в этот день: Петропавловская крепость, Адмиралтейство, Зимний дворец. Восставшие фактически взяли под контроль ситуацию в Петрограде – сформировали какое-то временное правительство. Исчез генерал-лейтенант Хабалов.

          Николаю II докладывали, что Конвой железнодорожного полка не в полном составе, шоферы, прислуга заменены неизвестными. От двух литерных поездов осталась только половина Свиты. Комендантом литерного А стал (самоназначился) подполковник фон Таль. В ответ у Государя лишь удивленно приподнялась правая бровь и лицо Его вновь приняло обычное  невозмутимое царственное выражение  спокойствия и уверенности. Со стороны виднелось, что Он за себя не опасается, а думает о другом: более важном и нужном!..

 

… У заговорщиков ужас и медвежья болезнь у некоторых – планы рушатся!..  Навалились на Бубликова (незаконными, частно-бандитскими способами не допустили   Кислякова к управлению железными дорогами враги Царя, – Алексеев, поняв что лишились важнейшего орудия власти, которое могло быть использовано в решении политического кризиса, был в таком состоянии, что даже не доложил сразу Верховному[90]), которому пришлось столько усилий приложить, чтобы добром и запугиванием, применяя русскую лексику и атавизмы, прилепившиеся со времен русско-монголо-татарского «союзничества», – мат (быть ему забытым навечно вместе с теми проклятыми временами!), чтобы начали докладывать­­-отслеживать продвижение Николая II. В 23:00 поезд прибыл в Вышний Волочек.  Немедленно было послано донесение на имя коменданта Царского поезда о том, то что дальнейший путь контролируется восставшими. Подполковник Таль тут же ознакомил с донесением Воейкова и предложил остановиться в Тосно, Воейков требовал «настоять на движении в Царское Село»… (Неизвестно кто в дальнейшем вмешался, но в полночь 28 февраля Царский поезд доехал до Бологого.)

 

                                        .                   .                   .

                             

 

… «Около 20:00 восстал уже весь царскосельский гарнизон…»  Благо Александровский дворец был надежно огражден-защищен от повторных  нападений, да и генерал Иванов был не так далек со своими Георгиевскими кавалерами, гвардейские части стягивались в Царское Село, чтобы оттуда, наведя порядок, устремиться на Петроград, где вместе с другими прибывшими частями и подразделениями восстановить власть …

                             

         

 

                              .                   .                   .

          Генерал-адъютат Иванов ехал в первом эшелоне, который состоял из Георгиевского батальона и роты Собственного Его императорского Величества. Уже были выделены в его распоряжение: одна пешая и одна конная батарея, батальон крепостной артиллерии из Выборга и Кронштадта. Переданные для усиления карательной экспедиции части и подразделения Юго-Западного фронта, погруженные в вагоны, ждали приказа к отправке на Петроград. С неожиданным восторгом он принял сообщениие об усилении его войск лейб-гвардии Преображенским и двумя гвардейскими стрелковыми полками из состава Особой армии, а также одной гвардейской кавалерийской дивизией. Прибыла телеграмма за №116/Б, извещающая, что Северный фронт направляет ему отряд войск: «Назначены 67 и 68 пехотные полки во главе с командиром бригады генералом Листовским. 15 Уланский Татарский и 3 Уральский казачий во главе с начальником дивизии генералом Мартыновым». Теперь у него не было никаких сомнений о возможности восстановления порядка военным путем (но нужно сказать, что так думал и хотел – и был уверен – до последней телеграммы от Алексеева, которая разубедила его в этом и он решил подождать, так как дипломатическим путем  навести порядок было куда лучше – он,  как любой боевой офицер, – если нет в этом необходимости,  – не хотел пачкать кровью своих сограждан свой мундир и честь – не полицейский же или не жандармский офицер он!..                                                                 .                   .                   .                                                                                                                                                                      

… – Мы, называющими себя русской интеллигенцией, должны решить: поддерживать ли Царя нашего или взять сторону тех, кто активно работают, чтобы низвергнуть монархическую власть и на его развалинах построить демократию?..                                                                                                – Можно с места?..                                                                                                 – Можно, можно – скоро все можно будет: каждому и всем!.. Дискутируйте господа либералы…                                                                                         – Мне недравиться Царь Николай: слишком мягок, потому при нем так расцвели разной масти революционные партии…                                                     – Нет, это не так!  Николай Второй не уступает в жестокости своему отцу Александру Третьему: вспомните Ходынку и Кровавое воскресенье, Ленские и Бодайбовские расстрелы и многое другое!..                                          – В том у Него нет вины – это все его оголделыми противниками антихристами-атеистами на него наведено, подделанное личными супротивниками Государя в его окружении, а про Его отца не нужно наговаривать …                                                                                                              – Самое главное, Он потерял поддержку общества.  «Более того, просвещенная часть общества в открытую возненавидела Царя и в открытую поддержала революционеров». Русская буржуазная верхушка и Запад в качестве «пушечного мяса» для достижения своей цели (а цель у них одна …) используют не только профессиональных революционеров, но и нас: интеллигенцию, больную Западом, стремящуюся насильно втащить Россию      в западный мир и укоренить ее там. И скажу: в этом смысле российская либеральная интеллигенция – антинародна!.. Она не понимает русской цивилизационной идеи и собственный народ, потому всеми силами старается сокрушить царизм. Господа! Это по сути самоубийство!..

– Главное: просвещенная интеллигенция натравила народ и общество на Царя Николая. Сам Толстой, проповедующий любовь и ненасилие в литературе, а на деле такую пропоганду завел и так приподнял революционеров, оправдывая их действия, что все эти бунтовщики, с оружием в руках выступающие в Первую революцию и сейчас в народе стали  героями!..                                                                                                                         – Да все они, писатели, изверги человеческого рода: я вот лично знаю, что в квартире Максима Горького и Леонида Андреева прячутся боевики, готовящиеся к новым битвам и покушениям! Через счета Горького перечисляются огромные суммы для ведения революционного разрушения России… Творческие интеллигенты, вместо того, чтобы работать на благо общества, государства, делают все, чтобы общество возненавидело царя и жаждала его свержения!..                                                                                           – Какое право имеешь называть себя интеллигенцией, если ненавидишь государство, где ты живешь, твои родовые корни, мать-отец и семья и дети!?. Народ свой – язык!.. У таких не головы, а башки, где гельментируют утопии: что стоит свергнут Царя и в России буйным цветом расцветет демократия… Да, Господи, не демократия, а анархия будет – не всеобщее счастье: где это видано, чтобы беспорядок был радостен для народа!.. Придут бандиты в малиновых пиджаках и быстро установят свои порядки, а вы, интеллигенция, тогда будете сидеть тише воды, ниже травы, – такие бойкие при теперешнем царском режиме, когда действительно есть демократия – иначе сейчас так бы не сидели, не надували  разные губодырочки …                        – Ох,  етить вас интеллигентгильдяи! Второй день с вами егильничаю и все одно и тоже!.. Самых поганых и опасных и ненужных людей, чем вы, я еще не видывал!.. Духа моего больше в вашем обществе не будет!..

.                   .                   .

… Полночь на небольшой станции Вятские Поляны, освещенной редкими керосиновыми фонарями,  с пассажирского вагона почтово-багажного поезда слез тяжело груженный вещевыми мешками и объемистыми узлами Михаил, – в солдатской шинели без погон. Высокий статный, с седыми усами. Закрутил головой и увидев, как  поезд уже пошел, помотал в темноту головой, надеясь, что его, увидит Федор… Пдумал-пожалел своего напарника-друга: «Господи сколько еще ему терпеть ехать в духоте и в тесноте – ни поспать-полежать, ни посидеть вольгодно… А какие муки: ожидание очереди по нужде!..» Как он сам,Михаил, выдюжил!..                            Одноэтажное,  из красного кирпича, красивое, с каменными узорами здание вокзала вызвало ожидаемый восторг: «Сколько лет не был у себя на Родине, на Вятке!.»  Когда входил в небольшой зал ожидания с деревянными крашенными диванами, у него глаза увлажнились. Нашлось место. Теперь ждать до утра, а утром найдет мужика-извощика («Земляка!..») и – домой. Дрожь – по крупному мускулистому телу – от радостных эмоций…

 

.                   .                   .

 

В ночь с 28 февраля на 1 марта  М.В. Алексеев больной, усилием воли, преодолев состояние хронической усталости, пишет телеграмму генерал-адъютанту Н.И.Иванову для информирования о положении в столице – копии телеграммы направил командующим фронтами.                                                  Если в предедущих сообщениях Алексеев довольно точно отражает хаос и анархию в столице, то в этой телеграмме рисует совершенно другую картину: указывает, что по поступившим сведениям, события в Петрограде успокоились. «Войска , примкнув к Временному правительству[91] в полном составе, приводятся в порядок», что Временное правительство, под руководством Родзянки, «пригласило командиров воинских частей для получения приказаний по поддержанию порядка». Временным Правительством выпущено возвание, где говорится о незыблимости монархического начала России, о необходимости новых оснований для выбора и назначения Правительства … «в Петрограде ждут с нетерпением приезда Его Величества, чтобы представить ему все изложенное и просьбу принять это пожелание народа».

Далее в телеграмме говорится: «Если эти сведения верны, то изменяются способы ваших действий, переговоры приведут к умиротворению, дабы избежать позорной междоусобицы, столь желанной нашему врагу». Алексеев просил Иванова довести до Императора текст этой телеграммы и его письмо, где он пишет-умоляет Императора «ради спасения России и династии поставить во главе правительства лицо, которому бы верила Россия и только это может привести мирно к хорошему концу, который укрепит Россию». Алексеев действительно поверил Родзянко, и решил помочь Николаю Второму найти мирный выход из создавшегося положения.

Именно его изложение и интерпретация событий склонили высшее военное командование занять ту позицию, что помогло Рузскому (исполнителю воли русской буржуазии) совершить нелигитивные преступные действия по отношению к Царю!

(Самим же Родзянко руководили честолюбие и страх пред экспедиционнными войсками Иванова, – которые он считает гораздо многочисленнее и сильнее, чем это было на самом деле, – но не разум.)

 

 

10                                  

 

1 марта 1917 года                                                                                                 Стрелки часов перевалили за полночь – пошли первые ночные часы весеннего дня. Столица Российской Империи. Контрастно-ярко высвечивается Таврический дворец, где заседал Петросовет, и, где  под крики депутатов,  потерявшихся в ориентации ин вито, ин витро сколачивали приказ: «Приказ №1 Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов по гарнизону Петроградского округа. 1 марта 1917 г. По гарнизону Петроградского округа всем солдатам гвардии, армии, артиллерии, флота для немедленного и точного исполнения, а рабочим Петрограда для сведения. Совет рабочих и солдатских депутатов постановил: 1) Во всех ротах, батальонах, полках, парках, батареях, эскадронах и отдельных службах разного рода военных управлений и на судах военного флота немедленно выбрать комитеты из выборных представителей от нижних чинов вышеуказанных воинских частей. 2) Во всех воинских частях, которые еще не выбрали своих представителей в Совет рабочих депутатов, избрать по одному представителю от рот, которым и явиться с письменными удостоверениями в здание Государственной думы к 10 часам утра 2 сего марта. 3) Во всех своих политических выступлениях воинская часть подчиняется Совету рабочих и солдатских депутатов и своим комитетам. 4) Приказы военной комиссии Государственной думы следует исполнять, за исключением тех случаев, когда они противоречат приказам и постанолениям Совета рабочих и солдатских депутатов. 5) Всякого рода оружие, как-то: винтовки, пулеметы, бронированные автомобили и прочее должны находиться а распоряжении и под контролем ротых и батальонных комитетов и ни в коем случае не выдаваться офицерам даже по их требованиям. 6) В строю и при отправлении служебных обязанностей солдаты должны соблюдать строжайшую воинскую дисциплину, но вне службы и строя в своей политической, общегражданской и частной жизни солдаты ни в чем не могут быть умалены в тех правах, коими пользуются все граждане. В частности, вставание во фронт и обязательное отдание чести вне службы отменяется. 7) равным образом отменяется титулование офицеров: ваше превосходительство, благородие и т.п., и заменяется обращением: господин генерал, господин полковник и т.д. Грубое обращение с солдатами всяких воинских чинов и, в частности, обращение к ним на «ты» воспрещается, и о всяком нарушении сего, равно как и о всех недоразумениях между офицерами и солдатами, последние обязаны доводить до сведения ротных комитетов.                                                            Настоящий  приказ  прочесть во всех ротах,  батальонах, полках, экипажах, батареях и  прочих строевых и нестроевых командах.                                           Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов»

 

Приказ №1 для Временного комитета думы был не только неожидаемым, но и неприемлимым: во-первых, создан и принят Петроградским Советом без согласования с ним, во-вторых, в третьих и четвертых: этим приказом Совет подчинил Петроградский гарнизон в решении всех политических задач и лишил Временный комитет возможности использовать армию в своих интересах; главным в Приказе был третий пунк, согласно которому во всех политических выступлениях воинские части подчинялись теперь не офицерам, а своим выборным комитетам и Совету, в приказе предусматривалось также, что все оружие передается в распоряжение и под контроль солдатских комитетов; вводилось равенство прав «нижних чинов» с остальными гражданами в политической, общегражданской и частной жизни, отменялось титулование офицеров; фактически власть в столице перешла в руки Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов.

[… Гучков приложил все свои злоказусные способности и возможности, чтобы Советы отменили свой приказ, либо распространили его действие только на тыловые части, так как де-юре власть находится, – уже признанным мировым сообществом (Великобританией и Францией) –  в руках Временного комитета Государственной думы. Все напрасно …]

… Взбешенное такими самовольными решительными действиями Советов, Руководство Временного комитета Думы и члены его  кинулись в свою залу и объявили об открытии расширенного заседания Временного комитета Государственной Думы, пригласив к участию Центральный комитет Конституционно-демократической партии и Бюро Прогрессивного блока, представителей Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов: так было создано Временное правительство и согласован состав первого правительственного кабинета. (О формировании которого будет объявлено 2 марта 1917 года.  Позднее новое правительство на 17 сентября 1917 года объявит  о предстоящих выборах в Учредительное собрание – выборы должны были проходить на основе  всеобщего, равного и прямого избирательного права при тайном голосовании.)  Его возглавил князь Г.Е. Львов. (Знатного княжеского рода,  очень богатый землевладелец, косил – и водился …  – под монархиста, был уважаемый и популярен в стране, как глава  всероссийской земской организации.)  Он стал Председателем Правительства и Министром внутренних дел (до 8 июля 1917 года). А.Ф. Керенский – эсер с марта 1917 года, возглавил Министерство юстиции. П.Н.Милюков – Министр иностранных дел, кадет. А.И.Гучков – военный и морской Министр, лидер «союза 17 октября». А.И.Коновалов – Министр торговли и промышленности, текстильный фабрикант, прогрессист. Н.В.Некрасов – министр путей сообщения, кадет. А.А.Мануйлов – Министр просвещения, кадет. В.И.Терещенко – Министр финансов, крупнейший землевладелец, беспартийный. В.Н.Львов – обер-прокурор    Синода, центрист. А.И.Шингарев – Министр земледелия, кадет. И.В.Горнев – Государственный контролер, октябрист.

[При формировании Временного правительства (состав, главы) и принятий основых статей,  согласно воспоминаниям очевидцев и участников, было столько крика, шума из-за распрей, разногласий и тому прочее, что только благодаря уму и умению руководителей-вождей договариваться, убеждать, сотрудничать, владению психосуггестивными  методиками  (в том числе устрашения) было сделано почти невозможное: Временный комитет думы и Советы: создали Временное правительство!..                                                   Кому-то странным казалось в тот момент, что основным поводом для распри стала судьба «контрреволюционных»  офицеров, за которых выставили свои груди бывшие думщики. Глава делегации Думы монархист Милюков громко кричал с трибуны, размахивая довольно большими кулачищами для интеллигента, чтобы убедить отказаться от ведения выборов офицеров и немедленного учреждения республики. В результате «ночного бдения» уставшие, измученные, полусонные стороны согласились, что Временное правительство объявит политическую амнистию, даст всем гражданам демократические свободы до «самого не могу и не хочу», отменит сословные, вероисповедальные и национальные ограничения и различия, заменит полицию народной милицией («во, когда милиция появилась: при первой буржуйовской власти!»), подчиненной органам местного самоуправления, начнет подготовку к выборам в Учредительное собрание и в органы местного самоуправления на основе всеобщего, равного, прямого и тайного голосования. Согласились пока не разоружать и не выводить из Петрограда воинские части, принимавшие участие в революционном движении. Все это вошло в 8 пунктов программы:                                              1) Полная и немедленная амнистия по всем политическим и религиозным, в том числе террористическим покушениям, военным восстаниям, аграрным преступлениям и т.д..                                                                    2) Свобода слова, печати, союзов, собраний и стачек, с распространением политических свобод на военнослужащих в пределах, допустимых военно-техническими условиями.                                                                3) Отмена всех сословных, вероисповедальных и национальных ограничений.                                                                                                               4) Немедленная подготовка к созыву, на началах всеобщего, равного, тайного и прямого голосования, Учредительного собрания, которое установит форму правления и Конституцию страны.                                                  5) Замена полиции народной милицией с выборным начальством, подчиненным органам местного самоуправления.                                                           6)  Выборы в органы местного самоуправления на основе       всеобщего, прямого, равного и тайного голосования.                                                                             7) Неразоружение и невывод из Петрограда воинских частей, принимавших участие в революционном движении.                                                         8) При сохранении строгой военной дисциплины в строю и при несении военной службы – устранение для солдат всех ограничений в пользовании общественными правами, предоставленными всем остальным гражданам.                                                                                                             Советы настояли и вынудили всех согласиться принять такую «оговоренную приписку»: «Временное правительство не располагает какой-либо реальной властью, и его распоряжения осуществляются лишь в тех размерах, кои допускает Совет рабочих и солдатских депутатов, который располагает важнейшими элементами реальной власти, так как войска, железные дороги, почта и телеграф в его руках. Можно прямо сказать, что Временное правительство существует, лишь пока допускается Советом рабочих и солдатских депутатов. В частности, по военному ведомству ныне представляется возможным отдавать лишь те распоряжения, которые не идут коренным образом вразрез с постанвлениями вышеназванного Совета».]

Не только в формировании Временного правительства, но во всех делах буржуазной революции принимали участие партии (по всей стране насчитывалось их более полусотни), а определяющую рось играли лишь три: кадеты, эсеры и меньшевики-члены  РСДРП.  («А кто такие большевики?» – «Ты чого меня – мужика-пахаря,   –  показал  мускулистые руки с закаменелыми мозолями на ладонях, – спрашиваешь – откуда мне знать …  Слыхивал про большаков … Ох лядь, так это ж разбойники!..»)  Остальные партии или фракции, как дело дошло до кровавой драки-резни, исчезли с политической арены, – разбежались по швейцариям (во главе с главным «большаком» Бланком-Лениным) … (Благодаря эсеровско-меньшевисткому большинству в Советах, Петросовет принял решение поддержать Временный комитет в создании Временного буржуазного правительства …)

Наметившееся  возникновение двоевластия, окончательно прояснилось и утвердилось: власть победившего народа в лице Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов и власть буржуазии – сначала в лице Временного комитета Государственной Думы, а после – Временного Правительства, – цели и задачи которого с самого зарождения были направлены, соответстенно, развив буржуазный парламентаризм, на непомерное обогащение и наживу буржуа, используя все методы (легальные и нелегальные), в том числе, благодаря сохранения империалистической войны…

 

Пусть так, но один из основных  вопросов  революции – вопрос о власти – был решен:  частично – не до конца и своеобразно – Царь-Император Русский продолжал еще сидел на своем троне с золотой короной на голове!.. (Двуглавый Орел, подраненный, но, еще обладая огромной мощью и невероятной силой, продолжал свой полет!..)

 

                                       .                   .                   .

         

«Утром Михаил Александрович подписал, написанный Великими Князьями Кириллом Владимирорвичем и Павлом Александровичем, проект манифеста «О полной конституции русскому народу» («Великокняжеский манифест»), который по планам составителей обязан был подписать Николай II». Великий Князь Михаил Александрович не сразу подписал: колебался, просил у Князей и Родзянко дать ему возможность посоветоваться с Братом. Но Родзянко после случившегося (сорвалась встреча Родзянко и Императора на станции  Бологое) был как невменяем и повторял несколько раз одно и то же:                                                                                                                                    – Я не хочу, чтобы Его Величество Николай Александрович отреклись!..                                                                                                                    Михаил Александрович очень жестко – по-армейски:                                  – Я также не хочу отречения Его!.. Откуда взяли, что Он может отречься?! И кто Его может заставить отречься?!.  Его Царское Величество «приедет в Царское около 6-ти»  вечера!.. – взял протянутую ручку, нагнулся и поставил свою подпись. (Понимал, что Манифест, дающий Конституцию и возлагающий на Родзянко избрание членов нового правительста, надо немедленно подписать!.. – как и все они, опасался и знал, что иначе может произойти.)                                                                                                                                                              .                   .                   .

В 03:45 Царсий поезд подошел к Малой Вишере. Здесь было получено донесение от офицера железнодорожной охраны, только что прибывшего со встречного направления, что станции Тосно и Любань находятся в руках  взбунтовавшихся солдат и что самому ему пришлось бежать из Любани на дрезине.                                                                                                                               Забегали-затрепетали некоторые свитские, заговорили между собой: «Надо бы за генералом Ивановым нам идти – он должен расчисщать путь Императорскому поезду!» – «Военная экспедиция послана впервую очередь обеспечить безопасность Царской семьи и навести порядок в Царском Селе, а затем, опираясь на приданные ему войска, восстановить власть в столице…»   В кабинет Императору с докладом явился дежурный офицер. Два генерал-адъютанта сидящих рядом с Николаем, повернулись к офицеру:                – Допросили?..                                                                                                      – Так точно! Допросил лично натурально-физически: плачет и уверяет, что так и есть, станции захвачены проезжающими эшелонами восставших, пьяных до безумия солдат. Только…                                                                           – Что только? Ну!.. Только уж очень напугали охранника-офицера те солдаты…                                                                                                                         – Еще не известно,  отчего он напуган, – спокойный и твердый голос Царя (так и не повернувшегося к дежурному офицеру). – Приказываю повернуть обратно на Бологое – Дно на Псков, в штаб Северного фронта, к генералу Рузскому!..

 

Бубликов без сна и отдыха, не замечая голода и жажды, следивший за продвижением Царских поездов, узнав, что поезда остановились в Малой Вишере, бросился к телефону и запросил осипшим голосом у Временного комитета инструкцию: что делать?.. Пока там обсуждали и долго думали, из Малой Вишеры сообщили, что поезда ушли на Бологое. Бубликов чуть не тронулся умом. («Ох мать вашу думщики-долгодумщики!..») Наконец из Думы протяжный сонный голос продиктовал распоряжение «задержать поезд в Бологом, передать императору телеграмму Председателя Думы и назначить для этого последнего экстренный поезд до ст. Бологое для встречи с Императором».          Бубликов  отправил подробные инструкции о том, как остановить поезд. Потребовал у сотрудников станции Бологое подвердить как поняли его распоряжение-приказ. Из станции телеграфом сообщили, «что Царь, не останавливаясь,  движется по направлению на Псков». Бубликов и все кто за ним стояли: «Фу!» – вспотели. Пошли строжайщие приказания Буликова не пускать поезда Царя севернее линии Бологое – Псков, – разобрать рельсы и стрелки … Заблокировать и поезда идущие на Петроград!..

Последовал звонок от самого Родзянко, который попросил подойти лично Бубликова к телефону:                                                                                         – Ты чехго не остановил Царя в Болохгом?.. Тогда на станции Дно!..          Со станции Дно ответили, что выполнить приказ не представляется возможным, так  как местная полиция – за Царя… Все с удивлением смотрели на Бубликова, который после разговора со станцией Дно какое-то время онемел и недоуменно озирался по сторонам, придурковато улыбаясь …

             

.                   .                   .

          («1 марта новая власть была установлена в Москве, в течение марта – по всей стране».)

                    .                   .                   .                       

 

Рано утром генерал Иванов прибыл на станцию Дно. Ему тут же принесли сообщение от  железнодорожного диспетчера, что к станции вскоре должны подойти Литера А и Б. Прибежал запыхавшийся седоусый майор c тремя с солдатами в серых измятых шинелях и – прямо к Иванову. Доложил, что он местное военное начальство и попросил помочь навести порядок на путях следования. Генерал Иванов  возмутился:                                                            – Сам должен наводить порядок: ты же начальник!.. Я опаздываю по графику – ты задерживаешь меня!..                                                                                – Ваше Высочайшее Превосходительство! (Длинный нос майора нервно дернулся.). Я практически один – нет личного состава – всего взвод, который раскидан на охранные учреждения, а станция забита подразделениями, частями, которые никому не желают подчиняться… Я не смогу принять даже Императорские поезда: все пути заняты… этими бандитами!..

 

Генерал, взяв взвод георгиевских кавалеров, лично стал обходить стоявшие на путях поезда. Впереди его бежал, по-собачьи поводя носом, военный начальник станции («чисто кобелина»).  Привел к вагонам переполненными пьяными  солдатами, которые увидев майора,  было дерзко заговорили, но, когда разглядели, что за Носатым, появились георгиевские кавалеры в красно-малиновых черкесках с сверкающими и блестящими орденами и медалями, протерев глаза, замолкли, протрезвели от вида таких геройских джигитов.                                                                                                    Несколько десятков солдат генерал арестовал – при обыске у них нашли  офицерские шашки и разные вещи, – и, посадив их в свой поезд увез. Этого было достаточно, чтобы благодаря «солдатскому телефону» стало известно на станции.  Более-менее  на какое-то время на станции Дно был наведен порядок.

 

.                   .                   .                                                         

В 18:00 генерал Иванов со своим отрядом прибыл на станцию Вырица. Остановился и отдал приказ: «Высочайшим повелением от      28-го февраля сего года я назначен главнокомандующим Петроградским военным округом.  Прибыв сего числа в район округа, я вступил в командование его войсками во всех отношениях. Объявляю о се’м войскам, всем без изъятия военным, гражданским и духовным властям, установлениям, учреждениям, заведованиям и всему населению, находящемуся в пределах округа.  Генерал-адъютант Иванов».

 [Как таковое возможно, но кому был адресован приказ, до всех дошло-довеяло, и каждый воспринял по-своему: организаторы-массовики, называющиеми себя революционерами (а в народе – переворотчики-свергальщики – предавшие Царя-Отечество и Веру – Россию), знавшие о посланной карательной экспедиции и до сего времени не верящие, что Иванов реальный и он действительно ступит в свои полномочия, впали депрессивно-амнезо-булимическо-дискинезическое состояние; те кто, поддавшись агитации первых, впав в  анархическую параноя, прикрываясь что они  делают революцию по волеизъявлению народа, бесяся, носились горланя и махая лозунгами и кумачами по улицам Петрограда, помогая буржуа совершать беззакония и подлости и нелигитивные перевороты, напуганные, теперь расхотели  финишировать в революционных событиях – да просто впали в отчаяние – и у них уже не было желаний и сил вновь, войдя в азарт, участвовать  в «политических играх»; а народ мирской, удовлетворенный, для которого – важнее семейное спокойствие и, чтобы никто не трогал-дергал его большое «эго», вновь ушел в отсидку в своем доме, превратившись-возвратившись в огромную фаунную биомассу; подозрительно-странно онемели колокола в православных церквях и соборах! Войска Округа, уже обратно расположившиеся в своих казармах, были готовы принять над собой воинскую власть и даже загладить своим поведением временное сумабродство на грани предательства –           растресясь, набегавшись, посходив с ума, теперь, протрезвев мыслями и засовестившись от проделанного в состоянии суггестивных воздействий буржуйских агентов, размотав портянки и сняв штаны-галефе, вытянув ноги, лежали в неге – ждали… (Никто из них даже не споминали о генерале Корнилове – может и не знали, и сам Лавр Корнилов не подавал голоса.)  Вдруг исчезли комиссары с улиц, предприятий и учреждений – будто никогда их и не было. Практически, судя по (удивительно сохранившимся!) некоторым воспоминаниям очевидцев тех событий, Столица Российской империи в тот день и еще полдня вновь была готова подчиняться Царю и Его Указам!.. ]

… К 9 часам вечера Иванов добрался до Царского Села.  Призвал к себе командование Царскосельского гарнизона, начальника полиции.  (Сами явились некоторые пижонистые людишки из местной администрации, но Иванов с ними не только не разговаривал, но даже и не глядел в их сторону.) Пришли все военные руководящие чины – повинные, с опушенными головами, не смелые, знали, что их геройский генерал не только может арестовать, согласно военного времени, но и расстрелять – суровый был этот седовласый георгиевский «ватаман»!.. Удивительно: он не кричал, не топал ногами, а только смотрел на них как Архангел Михаил и приказал воинским офицерам-недворянам сдать свои должности офицерам георгиевским кавалерам. В сторону отстраненных офицеров  пробасил грозно:                               – Если б не восстановили порядок у себя в Гарнизоне до моего приез–да!.. – грозно и пристально смотрел. – Направляю вас на фронт, чтоб вы там смыли с себя позор и воссияли Честь офицерскую!.. – и ко всем остальным: – Офицеру положено Богом до конца своей земной жизни служить Отчизне, Вере и Царю-Помазаннику Божьему – народу!.. («Настою перед Его Величеством, чтоб Он вновь восстановил своим Повелением, чтоб офицером мог стать-быть только высокородный: дворянин!») А с личным составом сами разберитесь и поступите строго:  согласно военного времени!..

Уединился со своим штабом: знакомился положением, совещался. Обрадовался, что, выделенный в его распоряжение Северным фронтом, Тарутинский полк уже прибыл на станцию Варшавской железной дороги. Это начало создания в районе Царского Села    мощной группировки войск. Осталось подтянуть, выделенные войска, эшелоны которых растянулись между Двинском, Полоцком и Лугой. Рядом сидящий начальник штаба, – негромко в ухо  к генералу Иванову:                                                                           – Бородинский полк, находившийся в нашем распоряжении, разоруже’н     в Луге местным революционным комитетом и отправлен обратно в Псков …                                                                                                                            – Как  разоружен?!. –  громко и грозно, обращаясь ко всем: – Как можно разоружить каким-то негодяям (имеется ввиду негодных к службе в Армии) – пусть и комитетчикам – целый полк вооруженных мужчин-солдат ведомых офицерами?!. Послать приказ в Лугу, чтобы местное военное командование арестовало всех комитетчиков и, согласно военного времени, отдать под трибунал, а Командующему Северным фронтом Рузскому послать телеграмму от моего имени с просьбой арестовать командира части и отодрав с него все эполеты и награды, отправить на фронт рядовым …

 

Когда к Иванову прибыли  полковник Доманевский и полковник Тилле, то он встретил их вначале очень недружественно, но после недолгих переговоров, (их приезд к нему инициировал Временный комитет Государственной Думы),  и сложив смысл телеграммы Алексеева, сообщавший, что есть способ без крови все решить, дав возможность выбрать «ответственное министерство» смягчился … После окончания переговоров с представителями новой власти (пусть и самозванной!):  генерал решил ничего не предпринять, пока до конца не прояснится обстановка. (Сам не хотел стать Иудой и Царя подвести: «Легко устроить бойню-кровопролитие, которое может перейти в братоубийственную гражданскую войну!..»)                                                                                          Прощаясь, полковник Доманевский еще раз повторился:                                   – «Вооруженная борьба с восставшими только осложнит и ухудшит положение… Легче восстановить порядок соглашением с Временным правительством».                                                                                                                                                                                                                                                     «Далее Иванов направился во дворец, где Императрица приняла его среди ночи». Государиня была невозмутимо спокойна, добра и хорошо владела собой.  Она спросила,  где находится ее муж, потому что в тот момент по телефону не могла получить этих сведений и хотела, чтобы генерал Иванов под своим прикрытием провел царский поезд в Царское Село… Она уверяла, что энергичными действиями генерал может легко восстановить порядок в Петрограде  (Иванов помолодел лет на тридцать, – он был ошеломлен  этим разговором, – вытянулся в струнку, голова его буйно закачалась, –  готов был выполнить любой приказ Царицы, а не только умереть за нее!) … Затем Императрица наивно прибавила несколько слов удивления на ожесточение, которое проявляется против нее и Государя … Встречу пришлось срочно прервать, так как поступили угрожающие сведения, что есть возможность  прорыва к Царскому Селу революционного запасного батальона Лейб-гвардии стрелкового полка и,  чтобы заградить ему путь в Царское Село, разоружить,  изменившее Присяге подразделение и арестовать краснобантных  командиров вместе с комиссарами новой самозванной власти, Иванов решил возвратиться в Вырицу, где стоял его состав.

.                   .                   .                                                                                                                                                                       (2 марта  об аудиенции с генералом Ивановым Александра Федоровна сообщила мужу-Царю двумя короткими сообщениями, – когда появилась связь.)

К вечеру Ее как-будто кто-то или что-то осветило-уразумело: она бросилась в свой кабинет, взяла чернила и бумагу и стала писать (в двух экземплярах – как всегда по-английски): «Мой любимый, бесценный ангел, свет моей жизни! Мое сердце разрывается от мысли, что ты в полном одиночестве переживаешь все эти муки и волнения, и мы ничего не знаем о тебе, а ты не знаешь ничего о нас. Теперь я посылаю к тебе Соловьева и Грамотина, даю каждому по письму и надеюсь, что, по крайней мере, хоть одно дойдет до тебя. Я хотела послать аэроплан, но все люди исчезли. Молодые люди расскажут тебе обо всем, так что мне нечего говорить тебе о положении дел. Все отвратительно, и события развиваются с колоссальной быстротой. Но я твердо верю – и ничто не  поколеблет этой веры, – все будет хорошо. […] Ясно, что они хотят не допустить тебя увидеться со мной прежде, чем ты не подпишешь какую-нибудь бумагу, конституцию или еще какой-нибудь ужас в этом роде… Два течения – Дума и революционеры – две змеи, которые, как надеюсь, отгрызут друг другу головы, – это спасло бы положение. […] Бог поможет, поможет, и твоя слава вернется. Это – вершина несчастий! Какой ужас для союзников и радость врагам! Я не могу ничего советовать, только будь, дорогой, самим собой. Если придется покориться обстоятельствам, то Бог поможет освободиться от них. О мой святой страдалец! Всегда с тобой неразлучная твоя Женушка».

[Очень мало писем и дневниковых записей осталось: Александра Федоровна дни и ночи лично пересматривала их (из архива Царской семьи) после нелигитивного лишения престола своего мужа и ареста его вместе с Царской семьей, и оставила только те, где больше говорилось о погоде и бытовых настроениях; кроме того, чтобы убрать свои говенные следы, часть  записей уничтожили господа-мясники-революционеры, участвовавшие в преступном устранении от наследственного царствования Николая Александровича Романова и  присвоении ими царского имущества, богатств и т.п.!.. Эти секретные письма, написанные  мужу-Императору не должны былы сохраниться, тем более дойти до нас, но одно дошло! (Случайность? – Да, закономерная случайность!) И судя по тексту-содержанию мы можем сами сделать свое умозаключение: о сути Личности (частично)  Императрицы Флександры Федоровны…]

.                   .                   .

 

«Пробираясь сквозь вьюгу в первый мартовский день, контр-адмирал и командир Гвардейского экипажа, восседая на коне, рысью шел по Шпалерной улице, направляясь к Таврическому дворцу. За ним организованным строем и в приподнятом духе следовали его матросы и офицеры. Красный бант, который он так ладно приделал с утра перед роскошным золоченым зеркалом Владимирского дворца, совсем растрепался на ветру, но все еще был заметен издали как кровавый символ революции. Спрыгнув с коня и миновав массивные колонны, он растворил тяжелые створки дверей, прямо с порога заявив регистратору: “Я – великий князь Кирилл Владимирович, двоюродный брат императора, вместе со своим подразделением гвардии намерен примкнуть к великому революционному движению”».

.                   .                   .

 

В ночь с 1 на 2 марта Иванов получил телеграмму: «Царское Село. Надеюсь, прибыли благополучно. Прошу до моего приезда и доклада мне «никаких мер не предпринимать. Николай. 2 марта 1917 г. 0 часов 20 минут» и сведения (по линии оперативно-разведовательного отдела ) из Царского Села, что Царскосельский гарнизон в полном составе (это почти 40 тысяч штыков) окончательно перешел на сторону «революционного народа», но пока,– по имеющимся сведениям, – угрозы для Царской семьи в Аледсандровском дворце «от них нет».

 

                                       .                   .                   .

 

«Ночью повернули с М.Вишеры, т.к. Любань и Тосно оказались занятыми восставшими. Поехали на Валдай, Дно и Псков, где остановились на ночь. Видел Рузского. Он, Данилов и Саввич обедали. Гатчина и Луга тоже оказались занятыми. Стыд и позор! Доехать до Царского не удалось. А мысли и чувства все время там! Как бедной Аликс должно быть тягостно одной переживать все эти события! Помоги нам Господь!»                                                                                                                                                                          Около 16 часов железнодорожный вокзал Пскова оцепили войска: солдаты в длинных серых шинелях с винтовками прикрепленными штыками стояли в два ряда – с интервалом на расстоянии двушагового штыкового удара друг от друга. Ждали прибытия Царского поезда.          Редко кого пропускали внутрь оцепления – на вокзал, где среди  одиноких гражданских и военных расхаживали большие тучные полицаи, которые иногда  подходили или останавливали спешащего, требовали документы, спрашивали, что он тут делает. Человек удивленно поднимал голову и смотрел на полицейского. («Что можно на вокзале делать?  Да всякое:  встречать, провожать или просто ехать куда надо. Ох, какой бестолочь – дубостой!» – но вслух ведь это не скажешь ему, пагонистому, гербастому.)                    Прошло три часа. Постепенно сумеречная  тень накрыла вокзал, да и  уже дали стали заливаться темнотой. И, когда в 19:00 появился ползущий вдали поезд из 8 вагонов, солдаты зашевелили усами: «Император едет – Царский поезд!». Это был Литерный поезд Б, который сразу направили на запасные пути – в тупик – на стоянку. А собственный Императорский поезд Литера А прибыл в 19 часов 30 минут.

… Дежурный флигель-адъютант полковник  А.А.Мордвинов стоял у открытой двери площадки и смотрел на приближающуюся платформу: вместо почетного караула – солдатское оцепление, Не совсем темно, но можно было бы включить освещение. Стало как-то не по себе: для встречи Царского  поезда должны были собраться задолго в большом числе военное и гражданское начальство во главе с губернатором. Сейчас почти никого. У него, военного, с опытом боевых действий, атрофировались все рецепторы сентиментальных чувств, но все равно что-то и где-то в груди екнуло дважды: подумал о Государе: «Как будто Его ведут, а не сам руководит собой». Когда уже подъехали и остановились (на главной платформе станции – вагоны темно-синего цвета побледнели, золотистые отводки по рейкам-штапикам, прикрывающие швы, потускнели, светло-серые крыши вагонов обшарпаны; Царский поезд взяли под охрану – выставили часовых), увидел псковского губернатора на фоне мрачного вокзала. Официальной встречи Верховному Императору не было, поэтому губернатор Пскова Б.Д. Кошкаров с вице-губернатором В.С.Арсеньевым пошли в вагон Николая II.                         – Нужно все подробно доложить Государю о беспорядках в Петрограде, – взволнованно предложил Кошкарову Арсентьев.                               – «Родзянко и Дума и без нас смеют сохранить порядок», – ответил губернатор.                                                                                                                            Прием губернатора длился недолго. Императорский поезд перегнали на запасной путь. В.С.Арсеньев остался: он хотел проникнуть в поезд и один на один рекомендовать Императору Николаю II ряд мер по сохранению монархии. (Его удивило поведение губернатора: «Почему он об этом не сказал Государю?.. Ведь многое надо сказать Ему, предупредить Его!..») Однако вице-губернатора не пустили. Оказалось, что для этого нужно специальное разрешение генерала Рузкого!.. С неприятными ощущениями, с тоской повел взглядом вокруг. Увидел на запасных путях (не прибранных от снега) литерный поезд А (Литер Б был еще дальше в тупике) оцепленных вооруженными солдатами-охранниками-часовыми. Это произвело на Арсеньева гнетущее впечатление: «Не знаю почему – этот охраняемый часовыми поезд казался не царской резиденцией с выставленным караулом, а новодил неясную мысль об аресте…»

 

Включили свет на вокзале. И он увидел при неестественном освещении электрических ламп, как по перрону прошёл неспешно генерал Рузский в сопровождении начальника штаба фронта генерала Данилова и ещё какой-то генерал (Саввич). («Государя не встретил!..» – про Рузского.) Рузский шёл согбенный, седой, старый, в резиновых галошах («о, ужас! Это на приём к Императору?!»); он был в форме генерального штаба. Лицо бледное, болезненное, и глаза из-под очков смотрели неприветливо. Арсентьев кивнул – поздоровался с ним, но главком фронта прошёл мимо, даже не взглянув на вице-губернатора – сзади его идущий начштаба фронта вялым кистевым взмахом отчестил приветствие, а незнакомый генерал вовсе отвернул свою сытую красную морду.

Рузский добрёл до Царского поезда, медленно поднялся по ступенькам вагона…

 

Николая Владимировича, генерала от инфантерии, Арсентьев знал по своему служебному положению: второго человека в руководстве Псковской губернии, где расположился штаб Северного фронта во главе с главнокомандующим фронтом генералом Рузским. Арсентьев  поражён был таким поведением-изменением (в худшую сторону) Рузского, которому с первых дней знакомства проникся уважением и даже внешность генерала симпатизировала: среднего роста, ладно сложен, всегда вежливый, аккуратный, интеллигентный при встречах и разговорах-беседах, эрудированный и интересный собеседник – вызывал восторг. Арсентьев знал, что Рузский дворянин, род которого шёл от шотландцев Лермонт, что он с отличием закончил: военную гимназию, военное училище и Царскую Военную Академию, геройски воевал с турками, был ранен не раз, проявил себя как грамотнейший, умелый офицер, множество наград имел, – даже орден Святой Анны 4^й степени; успел показать себя и во время этой Великой войны, как смелый и умнейший военноначальник: чего стоит взятие Львова! – за что получил высшее расположение самого Императора Николая II… («Редко такое-то… А сейчас, что могло случиться?..») – Царь Николай Арсентьеву очень нравился и как Властитель, так и как человек. Покидая перрон, крутя головой, Арсентьев подумал про себя: «хорошо хоть Государь сюда прибыл: в Его распоряжении огромные военные силы целого фронта!..»

 

 

… Николай II ждал прибытия Родзянко. (Сегодня в 15:00, будучи на станции Дно, Ему подали телеграмму: «Станция Дно, Его Императорскому Величеству. Сейчас экстренным поездом выезжаю на станцию Дно для доклада Вам, Государь, о положении дел и необходимых мерах для спасения России. Убедительно прошу дождаться моего приезда, ибо дорога каждая минута, – прочитав телеграмму от Председателя Временного комитета Думы, Государь, оставаясь таким же величественно спокойным, посмотрел на дежурного офицера: «Свяжитесь с Председателем Государственной думы господином Родзянко и передайте, что я жду его в Пскове».– И приказал двигаться дальше, на Псков. Николай встал, закурил и спокойно зашагал в своём кабинете – во всю ширь вагона…

Вместо Родзянко или вести от него принесли из штаба Северного фронта телеграмму от Алексеева, которую он направил своему Императору-Верховному (Николай впился глазами в текст), где сообщалось о начавшихся в Москве беспорядках и забастовках. Далее докладывал: «Беспорядки в Москве, без всякого сомнения, перекинутся в другие большие центры России, и будет окончательно расстроено и без того неудовлетворительное функционирование железных дорог. А так как Армия почти ничего не имеет в своих базисных магазинах и живёт только подвозом, то нарушение правильного функционирования тела будет для армии губительно, в ней начнётся голод и возможны беспорядки в тылу, – знаменует собой позорное окончание войны со всеми тяжёлыми для России последствиями. Армия слишком тесно связана с жизнью тыла, и с уверенностью можно сказать, что волнения в тылу вызовут таковые же в армии. Требовать от армии, чтобы она спокойно сражалась, когда в тылу идёт  революция, невозможно.

Нынешний молодой состав армии и офицерский состав, в среде которого громадный процент призванных из запаса и произведённых в офицеры из высших учебных заведений, не даёт никаких оснований считать, что армия не будет реагировать на то, что будет происходить в России… Пока не поздно, необходимо принять меры к успокоению населения и восстановить нормальную жизнь в стране. Подавление беспорядков силою, при нынешних условиях, опасно и приведёт Россию и армию к гибели. Пока Государственная Дума старается водворить возможный порядок, но, если от Вашего Императорского Величества не последует акта, способствующего общему успокоению, власть завтра же перейдёт в руки крайних элементов и Россия переживёт все ужасы революции. Умоляю, Ваше Величество, ради спасения России и династии, поставить во главе правительства лицо, которому бы верила Россия и поручите ему образовать кабинет. В настоящее время это единственное спасение. Медлить невозможно и необходимо это провести безотлагательно.

Докладывающие Вашему Величеству противное, бессознательно и преступно ведут Россию к гибели и позору и создают опасность для династии Императорского Величества»…

Внешне спокойный, глубоко пронизанный мыслями, Николай сколько-то минут сидел неподвижно…

Телеграмма Его заместителя, Начальника Штаба Верховного Главнокомандования генерала Алексеева, которому Он верил, как себе, вытянула из виртуального состояния в явь – реальность, со всеми неправдоподобными ужасающими событиями!..

 

 

Ужинал один, без приглашённых. Жевал, глотал еду, пил чай с лимоном и не чувствовал ни запаха, ни вкуса, ни удовлетворения и насыщения от пищи…

Вернувшись в свой кабинет, ещё раз вдумчиво просмотрел текст послания от своего начштаба. Мыкнул негромко…

Доложили, что командующий Северным фронтом генерал от инфантерии Рузский просит аудиенции.

– Пригласите…

Когда сковырял Рузский в кабинет, отшлёпав в грязных сырых калошах по коврам, оставляя следы, сел в кресло напротив Николая, у дежурного офицера заходили желваки: это было не только неуважение и презрение к Государю, но и грубейшее нарушение ношения формы одежды, которое недопустимо и простому солдату, а тут – генерал, командующий фронтом! Но его ещё больше удивило то, что Верховный оставался абсолютно спокойно-невозмутимым.

Конечно, Николай сильно поразился: генерал Н. Рузский до неузнаваемости изменился – практически стал другим: внешне выглядел старым, – злой, нервный, кисти рук, лежащие на столе, мелко подрагивали, – даже ростом уменьшился и по-стариковски горбился. Когда на мгновение встретились взглядами, то в светло-карих глазах генерала Николай различил ненависть, просто от злости так не вспыхивают всё сжигающие искорки…

[Перед тем, как отдать приказ коменданту поезда на станции Дно ехать на Псков – не ждать Родзянко, он заглянул в вагон к свитским, которые понуро сидели, молча поглядывая. Царь Николай приветливо-ободряюще улыбнулся и сказал: «Едем на Псков»… В ответ – общий облегчённый выдох и – про себя: «Доберёмся до верного убежища!» – где Рузский располагал практически неограниченной военной властью, который все сделает  срочное и необходимое и поможет Царскому поезду как можно скорее доехать до Царского Села. (Так думал тогда и Николай.)]

… Ситуация, однако, оказалась совсем иной. Ему докладывали о Рузском как о ненадёжном, революционных взглядов, но Он верил, что долг и человеческая порядочность одолеют над прореволюционными настроениями, потому, когда увидел Рузского такого, практически больного, то принял это вначале как должное: борьбу человека с самим собой, – по себе Николай судил о людях: верил в порядочность Рузского…

Рузский начал с доклада об общеполитической ситуации в стране, особо уделил внимание о росте революционного движения в Москве и без всякого перехода и дипломатии грубо резко рекомендовал немедленно принять предложения, указанные в телеграмме Алексеева…

Николай продолжил оставаться таким же спокойным и даже снисходительно-доброжелательным (хотя внутренне насторожился, напрягся – вновь подумал: то, что Ему докладывал Спиридоныч, действительно оказывается правдой), несмотря на то, что генерал превышал все дозволенные приличия, как общечеловеческие, так и служебные. Было понятно, что о создании ответственного Министерства Рузский ведёт уже от имени Родзянко. («Вот почему он не приехал!.. Генерал Алексеев поверил – верит им, значит действительно обстановка и положение требуют этого!..»)

Рузский продолжил отрывисто:

– Надо немедленно приостановить генерала Иванова по вооружённому подавлению мятежа! – Передохнул, кашлянул громко (даже не прикрыл платком рот). Как простолюдин, протёр пальцами стёкла линз очков, шевельнул своими чёрными торчащими усами и продолжил монолог: – Господин Родзянко крепко держит Петроград в руках, ему удалось сдержать революционный напор, потому ему надо всячески помогать укреплять его позицию и немедленно советую принять решение сообразно с проектом Родзянко, поддержанным генералом Алексеевым и мною: учредить Правительство ответственное перед Думой…

Николай ожил, шевельнулся ус, правая бровь приподнялась и – повелевающим голосом покрыл старческий дребезжащий голос Рузского:

– Я не принимаю положение конституционного монарха, поскольку такой монарх царствует, но не управляет. Приняв на себя высшую власть в качестве самодержавца, я одновременно принял, как долг перед Богом, ответственность за управление государственными делами. Соглашаясь передать свои права другим, я лишаю себя власти управлять событиями, не избавляясь от ответственности. Единственное на что я готов пойти – согласиться на назначение Родзянко премьер-министром и предоставить ему выбор некоторых членов кабинета…

Рузский встал, протянул руку, дотянулся до кнопки вызова. На звонок одновременно, толкаясь, в дверной проём втиснулись два генерала: Данилов и Саввич. Начштаба хоть уступал в дородности, но как выше по должности и положению вырвался вперёд и протянул своему непосредственному начальнику большую жёлтую папку:

– Телеграммы от главкомов фронтами.

– Генералы, останьтесь! А Вы, дежурный … полковник (зашел после генералов), оставьте нас… – Распорядился, как у себя Рузский.

Дежурный офицер (весь красный) вопросительно смотрел на Николая, который как будто ничего не произошло, одобрительно кивнул адъютант-полковнику:

– Можете оставить нас… Проходите, садитесь, – любезно предложил Николай стушевавшимся от такой дерзости Рузского генералам, – вон там ещё одно кресло.

– Вот обращения к Вам по тому же вопросу о чём я вам говорил! – И Рузский вывалил из папки на стол ворох телеграмм. – Тут не только от главкомов фронтами, но и от командующего Балтийским флотом, – адмирал Колчак промолчал – очень своеобразная непонятная личность, – некоторых отдельных командующих соединениями. – Вытащил себе лист с текстом телеграммы. – Я зачитаю Вам донесение генерала Брусилова, а Вы рассмотрите другие обращения… – Кашлянул во весь кабинет, – громко, – закашлялся, достав белый ком носового платка, прикрыл рот, губы под чёрными усами, этим же платком протёр отпотевшие стёкла очков и стал читать, чеканя каждое слово:

– «По долгу чести и любви к царю и отечеству обращаюсь к вашему сиятельству с горячей просьбою, – [У Николая дёрнулась бровь, но Он, не меняя выражениям лица, стал спокойно перебирать листы с текстами телеграмм, нашёл от командующего Балтийским флотом вице-адмирала, начал про себя читать (одновременно продолжая слушать Рузского): «Сообщаю для доклада государю императору, что мною получены… телеграммы председателя Государственной думы Родзянко. («Та-ак, значит Родзянко разослал им и дал указания … а они так ответили!»). Эту переписку сообщил для сведения соседям по фронту… это же мною… приказано прочесть командам. Считаю, что только таким прямым и правдивым путём я могу сохранить в повиновении к боевой готовности вверенные мне части. Считаю себя обязанным доложить его величеству моё искреннее убеждение в необходимости пойти на встречу Государственной думе, без чего немыслимо сохранить в дальнейшем не только боевую готовность, но и повиновение частей!..] – доложить государю императору мой всеподданнейший доклад и прошение признать совершившимся факт и мирно и быстро закончить страшное положение дела. Россия ведёт грозную войну, от решения которой зависит участь всего нашего отечества и царского дома. Во время такой войны вести междоусобную брань совершенно немыслимо, и она обозначала бы безусловный проигрыш войны к тому времени, когда вся обстановка складывается для нас благоприятно. Это угрожает безусловной катастрофой и во внутренних делах… Каждая минута промедления повлечёт за собой новые напрасные жертвы и затруднит благоприятное разрешение кризиса…» – Закончил читать и вновь закашлялся. Снова вытащил карманный платок и кашлял в ком материи, по мере кашля цвет которого из серо-белого стал тёмно-жёлтым с красноватым оттенком. Закончил тем, что кашель стал похож на собачий лай. (Николай побледневший, – на лбу выступили бисеринки пота, но продолжал смотреть царственно-спокойно на генерала Рузского  и ждал…) В свою очередь, Николай Рузский, кашляя, боковым зрением продолжал следить за бывшим (как он считал) Царём-Императором и его коробило, злило спокойствие Николая, – кричи Он, дерись, бей кулаками даже, было бы естественно и понятно, а так-то без ора… Генерал Рузский перестал кашлять и зло, с ненавистью – про себя: «Никогда не прощу нанесенное мне пожизненное оскорбление и унижение, когда вместо меня назначил Начальником штаба Верховного командования Алексеева – скуластого щекастого мужлана с внешностью вышибалы в кабаках!.. Я полностью использую его против тебя, Николашка, и сделаю так, что ты лишишься титула Царя-монарха, – пусть это будет нелегитимно, но пока разберутся, будешь уже просто эмигрантом – бывшим Российским монархом, полковником в отставке (Рузский получил заверение от А. Керенского, что в случае свержения Николая, Он вместе с семьёй будет принят английским королём …) … – Взглянул (доли секунды) на Николая: – Он же меня презирает!..» – И вслух (аж первые слова – косноязычно):

– В современном мире власть монархов ограничивают Конституциями и Российская Империя не может отставать от передовых стран!.. По определённым причинам господин Родзянко не смог  с Вами провести переговоры на станции Дно, – сюда он не может приехать, потому я буду с Вами вести переговоры, – всё согласовано с Председателем Временного комитета думы, которая взяла власть…

[Николай, молча слушал, продолжая перебирать и читать глазами телеграммы: от Эверта А.Е. – Западный фронт, от Сахарова В.В. – Румынский фронт («Где же от дяди Великого Князя Николая?» – нашёл, прочитал). Он, один из авторитетнейших членов Царской Семьи также высказался за отречение: «Как верноподданный считаю по долгу присяги и по духу присяги коленнопреклонно молить государя отречься от короны, чтобы спасти Россию и династию».

Николай не удивился (хотя, какая-то надежда у Него теплилась, что в  такое ужасное время дядя всё-таки как-то поддержит, не смотря на обиду (смещения его с Верховного Главнокомандования). Теперь уже не было  сомнения, что подготовленный план дворцового переворота Великими Князьями (сыновья Великой Княжны Марии Павловны): Кириллом, Борисом  и Андреем – реальность!.. На мгновение у Него вспыхнула мысль, как советовал один из свитских, арестовать Рузского и вместо него поставить «своих». Как будто мысль материализовалась и его воспринял генерал Николай Рузский.  Он вдруг посмотрел взглядом собаки, которая, вдруг озверев, окрысилась на своего хозяина и готова броситься и вцепиться в смертельной схватке. Взгляды (второй раз) встретились, но теперь уже задержались, чтобы оценить друг друга… Николай знал, но сейчас утвердился, что Его не убьют: тогда, наконец-то, проснётся народ, Русская Православная Церковь и монархические силы объединятся – восстанут, да убийство Царя, осуществлённое во время войны вызовет сильное возмущение в Армии и тогда, Она, повернув оружие, как собак отстреляет всех  сбесившихся, прикрывающихся «шкурами» революционера, и посмевших выступить против существующего государственного строя!.. Монархию Он сохранит и уйдёт, если суждено, достойно, как завещано Его дедом (Александром II), и уйдя, будет спокоен: престол перейдёт новому Императору Алексею Николаевичу, – Алексею II. (Кстати, одно это уже спасёт его от покушения: не добиться бандитам-заговорщикам в случае Его убийства своих целей!)]

… Дежурный офицер, войдя в кабинет, хотел обойти Рузского, подать текст сообщения Государю, но генерал Рузский ловко, по-кошачьи выцапнул из рук дежурного телеграмму и, не читая, не глядя даже на бумагу, затряс перед лицом Николая:

– Вот проект компромиссного Манифеста Родзянко, его переслал он через генерала Алексеева. Мы с Начштабом полностью поддерживаем Председателя Временного комитета Госдумы, потому как, подписав Манифест,  Вы ещё можете спасти монархию. – Положил на стол, развернул телеграмму и начал читать, поблескивая стёклами очков:

«… Объявляем всем нашим верным подданным. Грозный и жёсткий враг напрягает последние силы для борьбы с нашей родиной. Близок решительный час. Судьба России, честь геройской нашей армии, благополучие народа, всё будущее дорогого нашего отечества требует доведения войны во что бы то ни стало до победного конца.

Стремясь сильнее сплотить все силы народные для скорейшего достижения победы, я признал необходимым призвать ответственное перед представителями народа министерство, возложив образование его на председателя Государственной Думы Родзянко, из лиц пользующихся доверием всей России.

Уповаю, что все верные сыны России, тесно объединившись вокруг престола и народного представительства, дружно помогут доблестной нашей армии завершить её великий подвиг.

Во имя нашей возлюбленной родины, призываю всех русских людей к исполнению своего святого долга перед ней,  дабы вновь явить, что Россия столь же несокрушима, как и всегда, и что никакие козни врагов не одолею её».

(… «Смена Рузского ничего не изменит!.. Надо уступить: отменить все военные меры против мятежников… Я подпишу Манифест!..»)

Рузский, кончив читать, ждал, исподволь наблюдая за Николаем, который встал, закурил и спокойным равномерным шагом прошёлся, подошёл к столу, сел, взял один чистый лист и написал текст, взял второй, и – крупными буквами: «Можно  объявить представленный манифест, пометив его Псковом. Николай». Нажал кнопку «вызов». Вошедшему дежурному офицеру спокойным ровным, но при этом приказным повелительным басом:

– Вот телеграммы. Послать немедленно. – И вслух прочитал: – первая была адресована генералу Иванову, вторая – Петроград, Председателю Государственной думы Родзянко и копия в Ставку, Начальнику Штаба Верховного командования  генералу Алексееву…

У Рузского раза два беззвучно пооткрывался рот, показывая жёлтые зубы и коричневый от табака язык, – потерял дар речи… Генералы, впервые видя своего начальника таким, не могли определиться как себя вести и крутили солидными головами, им всё казалось неестественным, особо взгляд больших сияющих синих глаз Государя, который удовлетворённо торжественно разглядывал Рузского, суетливо вставшего:

– Телеграфные переговоры с Родзянко я сам от дежурного проведу… Подождите, – я должен уточнить и уяснить по ходу…

Ушёл. Государь и генералы сидели беседовали. Верховный интересовался положением на фронте. Он спрашивал о настроении солдат и офицеров, об обеспечении боепитанием, наличии запасов; как снабжается армия продовольствием. Генералы старались:  любезно отвечали.

– А может ли ваш фронт прорвать оборону противника и развить наступление?..

Генералы заспорили между собой. Потом – начштаба:

– Да, можем, но только прорвать оборону первых двух эшелонов, а для дальнейшего наращивания наступления нужны резервы…

Вернулся Рузский. Сел. Выглядел более менее успокоенным, но нервный же – иногда у него мелко поцокивали зубы.

– … При моих первых словах господин Родзянко, заявил, что поздно, что такой манифест ещё два месяца назад мог бы снять напряжение и предотвратить надвигающиеся события, но не сейчас, и раскрыл истинное положение дел: создано Временное правительство во главе с князем Г. Е. Львовым, которое взяло власть в свои руки, – при этом, вооружённые силы Петроградского военного округа подчинены Петросовету; что улицы, рабочие окраины столицы и крупные производственные предприятия – и не только, – живут по своим митинговым законам. Практически анархия в городе… Стало ясно истинное положение дел! Конечно, в таких условиях манифест о даровании ответственного министерства ничего не решит, потому мы утвердились, что только Ваше отречение, Ваше Величество, в пользу Наследника с назначением Великого Князя Михаила Александровича регентом спасет положение… Я послал телеграмму в Ставку генералу Алексееву, где от Вашего Имени просил составить проект Манифеста об отречении от престола…

У Николая по лицу прошлась тень, правая бровь полезла кверху:

– Что это есть?!.

– Практически Вы уже не обладаете властью… – медленно и торжественно произнёс Рузский. (Минутная тишина, – лишь слышно как сопит генерал Саввич.) Единственный выход из создавшегося ужасающего положения – это отречение Ваше в пользу наследника Алексея Николаевича, с регентом Вашего Брата Великого Князя Михаила Александровича, – иначе и такая возможность исчезнет и тогда Российской династии царей… – Не стал продолжать, вопросительно посмотрел поверх своих линз очков на Николая. (Но уже более спокойно и даже сочувственно-уважительно.)

Николай закурил, встал и пройдя по кабинету и выпустив дым из ноздрей, глухо и твёрдо ответил:

– «Но я не знаю, хочет ли этого вся Россия?!.»

… Скрипнула дверь, просунулась усатая голова дежурного офицера, шевельнулись пышные усы и полковничьий бас попросил разрешения войти. Николая поразил звук скрипения двери его кабинета. Невольно подумалось: «Не следят… А может это знак, сигнал к действию!..»

– Телеграмма из Ставки, – хотел подать Николаю, но Рузский вновь с кошачьей ловкостью и дерзостью выцапал лист бумаги с текстом. Начал читать вслух: адмирал Русин докладывал, что в Кронштадте анархия, что военный губернатор Кронштадта вице-адмирал Р. Н. Вирен убит, офицеры арестованы…

Закончил читать и посмотрел поверх стёкол очков на Николая, который внешне почти не изменился, но при внимательном рассмотрении: в глазах Николая появилась жесткость. Рузский знал («Как я мог не помнить?!») какой был на самом деле Николай: в высшей степени мужественный (был рядом с ним на передовой во время боевых действий), и никакой физической опасности Он не боялся, безусловно был Николай храбрым человеком…

Николай встал, взял мундштук и, насаживая сигарету:

– Господа генералы, извольте оставить нас одних с Николаем Владимировичем: мы с ним побеседуем, и передайте дежурному, чтобы без вызова не входил и никого не пропускал к нам.

Генералы закрыли за собой дверь (она уже потом ни разу больше не  пискнула-скрипнула). Николай молча прошёлся, подошёл к Рузскому, который поневоле под повелительным взглядом Николая встал (на полголовы ниже Государя – плюгавенький, чёрненький).

Николай выдохнул в сторону дым и негромко, но чётко и ясно:

– Николай Владимирович! Посмотрите в Свод Законов Российской Империи и Вы не найдёте возможность моего отречения!.. Садитесь. – Сам сделал несколько шагов к своему креслу и продолжил: – Русское законодательство не предусматривает отречение императора от власти… Так что с юридической точки зрения, любое моё отречение, если я вдруг подпишу какой-либо акт, будет незаконным, нелегитимным… – Стряхнул пепел в пепельницу. – Вам должно быть известно, что с началом войны я разрешил своему брату Михаилу вернуться в Россию, его морганатической супруге дал титул графини, незаконнорожденный сын стал графом Брасовым, но Великому Князю Михаилу Александровичу не даны никакие права на управление государством и, разумеется, и его потомство не будет иметь никаких прав на престол…

– Мы предлагаем Вам отречься в пользу Наследника, сына Вашего, а Великий Князь Михаил будет регентом… [Рузский был похож на загнанного волка – у него не было обратного хода, как отречение Николая – любым путём – иначе смерть, если не физическая, то социальная – уволят в солдаты, да ещё посадят… («Лучше уж смерть, чем такое!»)]

На этот раз, Николай перебил своим громким командно-повелительным голосом:

– Вы. услышьте меня, я всё-таки немогу отречься и просто так Престол передать цесаревичу, сыну своему … Я еще живой и в зравом уме…          Рузский забился в кресло, его сухощавое тело в генеральской шинели, начало нервно лихорадить. Николай спокойным шагом прошёлся, затушил сигарету, выбил золу из трубки и уже другим тоном и голосом – назидательно-доброжелательно:

– Я рода Романовых 17^й монарх и правлю Россией по Воле Бога 304-й год и не по собственному желанию, а по Воле Божьей…По зову народа начал царствовать Россией Род Романовых. Монах Игнатьевского монастыря из Костромы в миру боярин Михаил Фёдорович Романов был утверждён Грамотой Великого Всероссийского Собора в Москве Церковного и Земского в 1613 году на царствование Всея Руси. Так Михаил Фёдорович Романов стал  первым Государем, Царём и Великим Князем, Самодержавцем!… Целовали все Животворный Крест и обет дали клятвенно перед Богом, что за Великих Князей Царей, Всея России Самодержавцев и их Царских детей, которых им, Государям, впредь Бог даст, души свои и головы положити и служити Им, Государям нашим верою и правдою, и иного Государя, помимо Государя Царя и Великого Князя Михаила Фёдоровича, и их Царских детей, которых Им, Государям, впредь Бог даст, не искати и на этом стоять за  один… Эта Грамота для каждого русского подобна родительскому благословению, нерушимому!.. Русский человек обязан хранить, как святыню: свою Веру, своего Царя и своё Отечество!.. – Остановился и, глядя куда-то мимо, негромко, будто про себя: – Судьбоопределяющая и вместе страшная Грамота: ею клятвенно связаны с царями из Дома Романовых не только Мы – предки, составители её, но и все их потомки, до скончания веков…  Каждое неправедное действо приведёт к воздоянию… – Прошёл, сел на своё кресло напротив Рузского (позеленевшего, кашляющего) и даже как-то весело и беззаботно – между прочим: – Чисто, верно юридически в этих условиях оформить акт отречения не  возможно: даже отсутствие гербовой бумаги, членов комиссии… не там поставленная точка или запятая, отсутствие какого-либо забытого титула и самой формы оформления и много другого – и самое главное, как уже сказано: отсутствие Законодательства, делают акт нелегитимным!.. Но в сложившейся ситуации выхода другого нет и придется передать …

Шла, шла «беседа»… Рузский постепенно оправился, ожил и уже под утро начал покрикивать, наскакивать на Николая…

 

 

2 марта 1917 г..

 

«… Ночь с 1 на 2 марта Государь провёл почти без сна. Лишь в шестом часу Его Величество написал телеграмму Царице. (По-русски, – обычно личная переписка велась на английском.) Затем долго молился. Перецеловал образки. Целовал фотографию наследника…»

 

.                   .                   .

 

… На утренний чай в столовую пришли только младшие свитские. Старшие остались в своих купе. Тёплый парной воздух, насыщенный ароматами чаёв и специй, кофе и лимона, был пронизан тревогой и неопределённостью. Свитские знали, что идут переговоры между Государем и генералом Рузским, – являющимся представителем-ставленником заговорщиков антиправительственной и антигосударственной оппозиции, пытающиеся низложить Царя, – но они делали вид, что будто ничего не знают и вполголоса общались между собой: придурковато рассуждали о том, когда же тронется поезд к Царскому, исподволь поглядывая: «Не пришёл ли Государь чай кушать?..»

 

.                   .                   .

 

 

… Получив запись разговора Рузского с Родзянко, генерал Алексеев заходил-затопал своими слоновьими ногами. Вызвал генерала Лукомского в 9 утра и приказал ему связаться с Псковом и доложить Царю содержание этого разговора и его (Алексеева) личную просьбу (письмо) к Государю. «Скажите, если спросит, что сам я что-то занеможился, – что-то ей-ей  голова башкой стала: болит и ничего не соображает временами…»

Но из Штаба Северного фронта ответили, что Верховный, Царь, почивают. Лукомский удивился: «Такие дела: престол из-под Него выбивают, а Они изволили «почивать!» – но не стал тревожить больного Начштаба, связался с Рузским, который охотно взялся лично  довести просьбу Алексеева до Царя, – к тому же Государь назначил приём Рузскому в 10:00.

 

Назначенное время неубиваемый, живучий, как кощей, явился на  приём генерал Рузский. Николай встретил его, как обычно: вежливо, приветливо, спокойным доброжелательным взглядом. Только чуть помятое лицо и бледность выдавали недосып и психофизическое напряжение.

Рузский снял шинель, повесил, остался в генеральском кителе – при медалях и орденах (на этот раз не в галошах – начищенные денщиком сапоги парадные зеркально отражали свет лампочек – в кабинете было всё равно темновато, потому и днём в вагонах Царского поезда включали свет.) Он начал бодро и яростно свой доклад ещё раз об обстановке в Петрограде, в стране и на фронтах. (Глаза его горели, стёкла очков поблёскивали.) Вкратце обсказал свой ночной разговор с Родзянко. Тут же вытащил текст телеграммы из папки:

– Вот от…из Ставки, от Начштаба генерала Алексеева, который, ознакомившись с моим ночным разговором, пишет, что «переживаем слишком серьёзный момент, когда решается вопрос не одного Государя, а всего Царствующего Дома и России», и он убедительно просит безотлагательно отречься, «так как теперь важна каждая минута и всякие этикеты должны быть отброшены».

Николай оставался невозмутимо спокойным, продолжая слушать. Рузский, наоборот, взорвался и нервно, с угрозой заговорил, переходя временами на выкрикивание:

– … У Вас нет выбора, кроме как отречься от престола и оно должно состояться!.. По моим сведениям, – только что полученным, – вся Царская семья находится в руках мятежных войск… Дворец в Царском Селе занят войсками… Да знаете ли Вы, что вся Ваша лейб-гвардейская охрана перешла на сторону революции, – у Вас осталась охрана, что с Вами в поезде?!. (Только теперь, услышав о предательстве Его лейб-гвардии, у Николая на несколько секунд погасло лицо, но Он тут же и это перемог и восстановил свой образ.) Если не согласитесь, то произойдут дальнейшие катастрофические эксцессы, которые будут угрозой Вашим детям, а в стране начнётся гражданская война: русские будут убивать русских и Россия погибнет от междоусобной войны и от одновременного удара Германии, и погибнет вся династия и Великая наша Империя… Вам этого никак не простится: ни российским народом, ни Богом!.. Я молю Бога (и он осенил себя крестом), чтобы Он помог мне убедить Вас отречься!.. Временное правительство Вам и Членам Вашей семьи гарантирует выезд из страны…

Наступило молчание, длившееся минуты две (если не больше). Николай «сидел, задумавшись, опустив голову, затем встал, перекрестился и сказал»:

– «Я решился. Я отказываюсь от престола». Тут же начеркал две краткие телеграммы: одна Родзянко, другая – Алексееву. «Отречение было в пользу наследника-цесаревича…»

Это было столь ожидаемо-неожиданным для Рузского, что было ощущение неправдоподобности. У него ослабли руки и ноги, он мог только наблюдать и поддакивать, не веря в произошедшее… Но постепенно его тело – провяленное, прокопченное дымом табачным – вновь наполнилось жизнью, разум его кипел: «Нужно срочно отослать телеграмму, пока Николай решился!..» – Генерал протянул слабые ещё руки:

– Дайте, я их велю отослать…

Николай, как бы спохватился:

– Я должен ознакомить о принятом мною решения Свою Свиту и лично: Министра Императорского Двора Фредерикса и Дворцого коменданта Воейкова – каждого … – По внутреннему телефону Николай пригласил их обоих.

– Оставьте нас одних, – попросил Рузского Николай, когда дворцовый комендант и Министр Императорского дворца явились по вызову. – Вот с этими текстами телеграмм ознакомьте Свиту, – приказал коменданту В.К. Воейкову Император.

Воейков побежал глазами по буквам и словам и вдруг, как будто споткнулся об чего-то, осоловелый взгляд его поплыл… Он по-собачьи затряс головой, как бы пытаясь сбросить вычитанное-познанное…

Министр Императорского дворца граф Фредерикс после сообщения Николая о своём отречении, некоторое время молчал, потом  поднял глаза, которые блестели от слёз:

– «Никогда не ожидал, что доживу до такого ужасного конца. Вот что бывает, когда переживёшь самого себя…»

 

Для членов Императорской свиты «отречение стало полным сюрпризом, и они сочли, что шаг этот сделан с чрезмерной поспешностью». Они уговорили Царя остановить телеграммы…

[Рузский связался с Временным правительством и доложил, икая, о положении с отречением. На том конце провода закричали-запричитали, несколько минут «совещались», наконец, грозный вибрирующий от негодования, голос приказал генералу Рузскому, чтобы он передал Николаю, что к Нему в Псков выезжает «думская депутация» во главе с Гучковым и Шульгиным для официального принятия отречения…]

После продолжительного жёсткого убедительного разговора с Николаем, генерал Рузский пригласил своего начальника штаба и от имени Николая повелел обеспечить безопасную «проводку» членов Правительства до Пскова…

… Профессор С. П. Фёдоров, как и все свитские всё ещё не мог прийти в нормальное состояние, но затем решился идти к Самому… Дежурный не пустил.

– Господин дежурный-адъютант, как Вам известно, я доктор, мне надо пройти к Его Величеству, – и не дожидаясь ответа, сам открыл дверь кабинета Государя. Зайдя в кабинет, он начал проделывать такие дворцовые этикетные извороты, что Николай сморщил свой курносый нос…

– Ваше Величество, Цесаревич Алексей болен и, откровенно, болезнь Алексея неизлечима!..

Профессорская бородка дёрнулась, задралась:

– «Государь, наука говорит нам, что с такой болезнью люди могут достигать почтительного возраста, но жизнь Алексея Николаевича будет зависеть всегда от всякой случайности …»

Рузский врезался в разговор и сказал, что, если наследование будет передано Алексею, то Государю придется  расстаться «со своим сыном», так как в этом случае Николаю придется покинуть Россию – получено приглашение от  английского короля готового принять бывшего Царя вместе  семьей …

Николай встал и грустным, но твёрдым возгласом:

– «Ну раз это так, раз Алексей не может быть полезен Родине, как бы я того желал, то имею право сохранить его при себе…» Я отрекаюсь в пользу Моего Брата Великого Князя Михаила Александровича!..

 

Вновь в Ставку по чугунным проводам побежали электрические искорки-буквы: текст очередной телеграммы Рузского с просьбой составить новый «Акт отречения» Николая II в пользу Великого Князя Михаила Александровича.

 

.                  .                   .

 

В Ставке искали Н. А. Базили (камергер Высочайшего двора, чиновник Министерства иностранных дел, заведующий дипломатической канцелярией в Ставке). Дежурный адъютант забежал в штабную столовую, где ещё сидели обедавшие.

– Господа офицеры, где может быть Николай Александрович?..

– Утром видел его: в столовой, сидел жареные маслины обгладывал, кофэ кушал, жалуясь, что «всю ночь не спал и работал, составляя по поручению генерала Алексеева манифест об отречении от Престола Императора Николая». Мы ещё ему заметили, что такой судьбоносный слишком исторический акт нельзя так за присест ночной составить. Он весь помятый, сонный отвечал: «Медлить было нельзя, надо было срочно установить текст манифеста и передать его в Псков генерал-адъютанту Рузскому для представления Государю Императору».

– И хгде он может быть?.. Да спит, наверное, у себя…

– Нет его у себя…

Кто-то: «В Грецию, – домой, – уехал, – Ха-ха-ха…»

[Н. А. Базили спал в это время в раздевалке-гардеробной – в углу на диване. Устал он: в течение двух суток пришлось ему потрудиться: вначале помогал составить текст телеграммы Алексеева, доложенной Царю 1 марта. Затем под рассуждения и комментарии Свода Законов Российских  генерал-лейтенантом А. С. Лукомским он составил проект манифеста об отречении от Престола в пользу Наследника с назначением Великого Князя Михаила Александровича регентом.]

Между тем Начальник штаба Верховной Ставки генерал Алексеев пытал генерала Лукомского, чтобы заставить его составить проект нового Отречения Николая II, – теперь в пользу своего Брата Великого Князя Михаила Александровича.

– Михаил Васильевич! Не имеется в основных законах указания на право Государя отречься за Себя, тем более за Своего малолетнего Сына от Престола… Да Михаил Александрович потерял право принять Престол, как ушёл в морганатический брак с графиней Брасовой…

– Знаю, но нам надо выиграть время, главное, сохранить Монархию!..

– Все мы присягали Государю и Его законному Наследнику, а законный наследник, – пока жив Алексей Николаевич – только один.

– Государь не частный человек, и, может быть, Учреждение Императорской Фамилии и Основные законы говорят об этом иначе?..

– Конечно, Он Самодержец, но, отрекаясь, Он становится частным лицом и просто опекуном, не имеющим никакого права лишать опекаемого его благ…

(«Ну где же этот негодяй Базили? Он бы без проблем всё решил и написал так как нужно…  Господи, прости уж ему ещё один грех: по великой нужде – поневоле – он это делает!..» – под столом Алексеев перекрестил свой обвисший живот.)

… – И текст отречения должен быть от руки написан Самим Государем, а иначе документ не будет иметь юридическую силу, не будет легитимным…

– Мы… и все знают, что легитимности нет в актах отречений ни с какой стороны, но так нужно нам … Да и их… устраивает этакая мерзопакость в историческо-государственном Вселенском масштабе!.. Учредительное собрание восстановит законную форму правления, тогда положение в стране будет уже благоприятное …

 

Нашли. Привели Базили. Написал (переделал) текст отречения Николая II в пользу Своего брата Великого Князя Михаила Александровича… (Бог-Судьба не простили ему такого: его единственный 18^-ти  летний сын погиб в автокатастрофе и он не раз, – пьяный, размазывая сопли по столу, – рыдал: «Так меня Господь наказал за моё содеянное!..»)

 

.                   .                   .

В 21:45 Александр Гучков и Василий Шульгин[92] прибыли в Псков, вороподобные, вихляющей походкой пошли к Царскому поезду.

Они вызвали гнев: небритые, помятые, лицами каторжан, как будто  «выпущенные только что из сожжённых тюрем». Когда стали подходить к вагону Николая, их до смерти напугали двое из царской свиты, которые с угрожающим видом подбежали к ним и один большой и толстый, схватившись за ручку своей шашки (не вытаскивая из ножен) громко и страшно пробасил-прорычал гортанным голосом: «Вот этих пиджачков мы вам не забудем!..»

[Но эти действа и слова свитского задели до самых кончиков седых волос и Рузского, встречающего делегатов. Николай Рузский изуитским интуитивным чутьём вдруг почувствовал, что нагаданное-предсказанное Всеволодом Сергеевичем: «Будешь большим, большим полководцем… Будешь прославлен на весь мир, но не надолго… Закончишь великой изменой и будешь проклят современниками и потомством», – сбудется. Первая часть сбылась – знал до этого, но что вторая часть сбудется – вот от такой шашки прочувствовал кусочками-клеточками своего тела (через год будет зарублен чекистом)].

Зайдя в кабинет Николая (вагоне), Гучков и Шульгин, не совсем отошедшие от пережитого испуга, увидев Государя в красно-малиновой черкеске с большим кинжалом в ножнах на поясе, как завороженные уставились на холодное кавказское оружие. перед которым в молниеносной схватке в контактном бою нет уверта. (И потом нет-нет да посматривали уважительно на этот кинжал.) Царь  в ответ поздоровался, но не встал и руки не подал. Спросил с чем прибыли. Они поочередно  или разом начали говорить о положении в столице, в России. Обстановка такая, что от революции и почти начавшейся гражданской войны спасёт только отречение Николая…

– Вот, Ваше Величество, проект «Отречения», – Шульгин вытянул руку и подал проект с грифом «Таврический Дворец», – справа в углу бланка пометка: «Проект Шульгина и Аджемова». (Проект просмотрел и внёс некоторые правки и Гучков.)

Николай начал читать: «В тяжёлую годину ниспосланных тяжких испытаний для России, Мы, не имея сил (руководить) вывести Империю из тяжёлой смуты, – у Него сморщился лоб, – переживаемой страной перед лицом внешнего врага, за благо сочли, идя навстречу желаниям русского народа, сложить бремя врученной нам от Бога власти. Во имя Величия возлюбленного русского народа и победы над лютым врагом, призываем благословение Бога на Сына Нашего, в пользу которого отрекаемся от Престола Нашего. Ему до совершеннолетия регентом  Брата Нашего Михаила Александровича…» – Николай отложил в сторону проект, чуть побледнев, пристальным взглядом посмотрел на присутствующих: делегатов, К. А. Нарышкина (Начальника Военно-походной канцелярии при Императорской Главной квартире), Н. В. Рузского (позеленевшего, отбивавшего стальными коронками зубов от нервозности танец  с саблями) и – спокойно и выразительно:

– Значит, кроме передачи власти у меня нет другого выхода… – продолжил другим тоном: – «Нет той жертвы, которую я не принёс бы во имя действительного блага и для спасения России. Посему я готов передать Престол», но … ввиду болезни Моего Сына, Престол передаю Своему Брату, Великому Князю Михаилу Александровичу…                                                         ((Полная неожиданность для прибывших!..) Гучков и Шульгин переглянулись между собой: этот вариант отречения был незаконным – отрекаться можно было только самому, но не от имени  наследника. Гучков не был бы Гучковым, если бы упустил любой шанс-возможность свергнуть Николая II. (В отличие от Шульгина, Гучков являлся личным врагом Царя, именно он был одним из яростных инициаторов антираспутинской компании и в думе, и в печати, порочившей монаршую чету. Как было сказано: он готовил заговор против Николая, поэтому в этот день и час его торжества, готов был ко всему и на всё…) Шульгин, националист, монархист, сам вызвался приехать: не хотел допустить более тяжких обстоятельств, при которых могло произойти отречение, – не исключал и трагический вариант. Вот почему он пас Гучкова – не дал даже один на один встретиться с Рузским, как зайти в вагон Царского поезда, и сейчас он похвалил себя за то, как верно, что приехал. Гучкова начало «крутить»…))

– Ваше Величество, мы согласны и думаем, что и в Петрограде поймут, что в сложившейся ситуации не до юридических тонкостей. Дайте Ваш вариант…

Спешно подали проект манифеста об отречении (двойного) Императора за своего Сына и Себя в пользу Своего Брата Великого Князя Михаила Александровича.

Шульгин и Гучков, почти упёршись друг в друга лбами, читали: в «отречении» Николая II говорилось:  «Мы передаём наследие Нашему Брату Великому Князю Михаилу Александровичу, и благословляем Его на вступление на Престол Государства Российского». Николай «заповедал» Михаилу править делами в «нерушимом единении  с Государственной думой». Это означало, что Михаил становится конституционным монархом, а Россия – конституционной монархией.

Змееподобное тело Гучкова и боровообразное – Шульгина разом обмякли, сникли: их, таких разных, телесами и душами, больше чем устраивало: они, засияв от радости чуть не обнялись…

Шульгин отстранился от Гучкова, метнул хитрый утайный взгляд на Николая: «Телеграмму, посланную Государем в Ставку, начальнику штаба Алексееву переделали…» – уставился на своего занятого дружка-попутчика Гучкова:  – В такой кураж впал, что ничего не замечает или же не хочет замечать?.. – Ещё раз приглядевшись, понял, что – последнее…

– Подайте манифест «отречения», – Николай – к Нарышкину, но вместо него метнулся Рузский и положил на стол перед Николаем два Указа: о назначении князя Георгия Львова премьер-министром и введении Великого Князя Николая Николаевича в должность главнокомандующего.

– Подпишите два последних Ваших Указа, перед тем, как  отречься…

Пронзительный нечеловечески напряжённый взгляд Николая II прожёг насквозь Рузского:

– Николай Владимирович, я никогда не говорил, что отрекаюсь, – даже   если где-то и сказал, то имел в виду передачу Власти-Престола!.. Вам, как и всем, известно, что отрекаться я не имею Прав и о том при коронации клятвенно присягал, – даже лишившись каким-то невозможным нелегитимным способом Власти, остаюсь Царём, Божьим Помазанником, потому как от Своего Главенства над подножием Престола Господня Святой Русью не отрекался!.. – Подписал ручкой Указы.

 

… Белая  широкая ладонь взяла «Акт отречения». Николай ещё раз взглядом прочитал текст, написанный не Его рукой, не на гербовой бумаге, без указания Его Царских титулов… Попросил исправить время: вместо указанного 23:00 поставить 15:00. Выбрал остро отточенный карандаш…

Чёрная узкая ладонь протянула ручку, чтобы подписать чернилами… Белая рука отстранила затрепетавшую руку Рузского с ручкой и вывела подпись…

Гучков и Шульгин – хором:

– Надо, чтоб и Министр Императорского дворца заверил…

 

… Когда, подписанный Николаем «Манифест», «принесли в купе графу Фредериксу … с отчаянием старый Министр, справляясь с трудом, дрожащей рукой долго выводил карандашом свою роспись…»

 

= – = – = – = – = – = – = – = – = – = – = – = – = – = – = – = – = – = – = – =

 

 

Конец Первой книги «Прерванный полёт Двуглавого Орла!» книги-библии «Рай в Аду!»                                                            Продолжение: адовы муки Николая и Его семьи вместе с Его верной прислугой в Александровском дворце Царского Села и Голгофа-Тобольск и убийство-казнь без суда и следствия их в Екатеринбурге шайтанами-кереметами в образе человеков – во Второй книге: «1917. Россия буржуйовская».

 

 

 

[1].  Первая мировая война.

[2] . Читая эту книгу, всё-таки заходите туда: получше изучите те или иные события, личности  людей, предметы; разглядите  фото, картины, видеозаписи, кинофильмы; насладитесь в усладу музыкой, песнями тех времён; содрогнетесь, услышав  голоса давно ушедших людей; распластаетесь в неге на диване от завораживающих аудиозаписей и прочих див …

[3].Человек рождается с генетическими и психо-физиологическими предрасположенностями, чтобы стать мудрым!.. Или уйти в свое филогенетическое прошлое – по-простому: озвереть!..

[4].Иван Алексеевич Бунин: русский дворянин, писатель, поэт – лауреат Нобелевской премии по литературе, академик Санкт-Петербургской Академии наук. Похоронен на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа!..

[5]. Относительно спокойный по сравнению с последним этапом Великой Русской революции, которая  бурлила, клокотала и гремела, извергая моря’ огненной все сжигающей уничтожающей лавы, выплескивая океаны человеческой крови, – содрогалась, обжигаясь  и обрызгиваясь кровью, Россия!..

[6] . Третий – завершающий этап  Великой Русской революции: Великая Социалистическая революция, длившаяся (вместе с Гражданской войной) мучительно-ужасных  пять лет, закончилась победой!

[7].  «Божьего Помазанника!»

[8] . Бороду младшему составу не разрешалось носить, только усы.

[9].  Где жила семья Николая II с многочисленной прислугой и обслуживающим персоналом, казалось она надёжно защищена и ограждена от бушующего вокруг мира: внешнего – войны и внутреннего – начинающей разгораться буржуазной революции.

[10] . Даже по совеменной статистике только в одном Красноуфимском районе Свердловской области  более 20 % населения составляют мари. (Губернатор Свердловской области Евгений Куйвашев (2020 год) – уральский мари.)

[11].  Отказаться от Язычества и принять Православие.

[12]. Столыпинская реформа разделила крестьян на бедных и богатых. Первые ходили в хутора батрачить, но большинство уехали в города, где пополняли пролетариат. Реформа,  принятая народом  вначале с восторгом, уже с началом Великой войны  вновь усилила в России социальное напряжение и приблизила Революцию!..

[13]. Медная, изнутри посеребрена.

[14]. Фарфоровые.

[15].  Пять футов и семь дюймов (167,5 см).

[16]. Штрафной изолятор временного содержания.

[17]. После Британской (с колониями) и Монгольской империи Чингисхана.

[18]. Россия имела военно-политическое и экономическое влияние на Иран.

[19] По точным расчетным подсчетам – на 100 млн человек!..

[20]. Уже почти во всех передовых странах Европы власть была в руках буржуа, а где остались монархи, то они конституциями своих государств были ограничены в своих правах. Но!.. Мы ещё посмотрим: тормозил ли русский монарх Николая II развитию России?..

[21]. Марксистская теория революции также верна и неоспорима, как и теорема Пифагора.

[22]. Для современных общественно-экономических формаций революционные вооружённые восстания — это атавизм! Сейчас всё должно делаться эволюционным путём ярыми депутатами за парламентскими столами, сидя на креслах-стульях — иногда, натирая свои  muskulus gluteus до кровавых мозолей.

[23]. РПЦ – Русская Православная Церковь.

[24]. Есть биологическая научная закономерность: только прекрасное красивейшее создание может быть умным, гениальным! (Непропорциональность и уродство – нет!..)

[25]. Так способен любить только человек: Величайшая личность!..

[26]. Как человек уходит в Иной Мир (умирает), показывает-говорит о нём даже больше, чем какая-либо другая характеристика!..

[27]. Некоторые научные открытия XX века в дореволюционной России сделаны благодаря работам различных научных сообществ, куда входили исследователи-практики и энтузиасты-любители.

[28]. Махачкала.

[29]. Макаров Степан Осипович (родился в 1840г. – умер 1904 г. – похоронен с воинскими почестями близ Порт-Артура):  русский военно-морской деятель, океанограф, полярный исследователь, кораблестроитель, вице-адмирал, разработал семафорную азбуку, изобретатель минного транспорта, разработчик теории непотопляемости, пионер в строительстве и использовании ледоколов.

[30] Задел по дизельным моторам позволил затем в СССР развить самое передовое танковое машиностроение.

[31]. Большевисткий лозунг «Земля крестьянам!» уже начала  выполнятся Николаем II !.

[32].Обычно принято считать, что монархический общественно-экономический строй противоречит тому, чтобы руководство и правитель страны были таковыми!..  (Николай II  был тогда исключением. В наше время появились подобные руководители, как Каддафи, короли Саудовской Аравии!..)

 

[33] Так продолжила работать медицина и в СССР!..

[34] С наигранной неестественной улыбкой!

[35] Не всегда! – но всегда: врач бизнесмен, а это как дьявол в церкви в образе священника!

[36] От греч. nosos – болезнь.

[37] Николай II обучали ведущие учёные с мировыми именами.

 

[38] Профессор университета (согласно Табели о рангах) имел чин генерал-майора!

[39] Воинское звание выше полковника Николаю II не дали в России и делали всё, чтобы Он оставался в этом звании (Верховный Главнокомандующий!), а то, что Он имел звания фельдмаршала британской армии и адмирала флота, признаваемые во всёх странах мира, мы русские, так и не признали, – мало того, после ареста – для большего унижения-оскорбления – даже погоны полковника сняли!.. Ну! Кто мы после этого?!.[Не о русском трудовом народе я – это единственный народ, которому Природой-Богом дано всё: прекрасная внешность, величайший ум, благородное сердце и светлейшая чистейшая душа!.. – а о тех, кто не имея названные величайшие народные качества (есть всегда исключения из правила: мутанты-уроды!), неумело управляют страной, калеча судьбы, унижая людей, – для них место чиновника-руководителя – кормушка, закрома для личного обогащения – это пустышки, живущие для себя!.]

 

[40]. По предложению  И.Сталина  в СССР Патриарх стал  называться: «Святейшим» и «всея Руси».

[41]. Он был очень богат. Сказочно! В огромнейшем государстве была личная собственность: земли, заводы, разрабатываемые полезные ископаемые, хлеб… различная недвижимость, наличные счета, в том числе и за рубежом в различных финансовых организациях. (Вот для примера «кончик айсберга»: только в Лондоне «лежало»  200 млн. российских рублей – более 5 миллиардов долларов по нынешним меркам.)

[42]. Это задокументировано!

[43]. Председателем был избран  русский посол в Лондоне барон Е. Сталь.

[44]. И сегодня несоблюдение международных прав, принятых на этих конференциях, наказуемо.  На основе принятых законов в 1919 г. была создана Лига Наций.

[45]. Альберт Жоффо де Ла Прадель.

[46] …Есть предположение, что подобное высказал Пётр I. Очень даже может быть: вот был действительно Царь-Император Российский!.. И внешность такая, что за Державу не стыдно, а Его Дела Великие на Века определили величие-могущество России!..

 

[47] Уже говорилось: см. об автопромышленности и самолётостроении.

 

[48]Как показывает наша история от боевых дружин Александра Невского до героев в Сирии, русский солдат есть сильный, умелый и храбрый солдат!..

[49]. Волки в этом отношении и то «человечнее»: они защищают друг друга и не загрызают своих.

[50]. Предприниматель-труженник тоже народ!..

[51]. В больницы Петербурга было доставлено 76 убитых и 233 раненых. В 1929 г. в советском журнале «Красная летопись»  опубликована статья, бывшего врача Обуховской больницы А.М. Аргуна, где он  документально опровергает слухи о неучтенных трупах.

[52]. Ему было 47.

 

 

[53]. Спальная Александры Федоровны располагалась рядом с Сиреневым (Лиловым) кабинетом и была самой закрытой и малодоступной для посторонних глаз комнатой в Александровском дворце, и  представляла собой соединение спальни с кельей монахини.

[54]. Способностью к любви могут обладать только Личности, которые генетически предопределены к этому и соответственно воспитаны и обучены (мало одного дара-таланта к любви, но последнее – талант – обязательно!)

[55]. К жене, когда она еще не была Александрой Федоровной.

[56].  Министр Императорского Двора и уделов.

 

[57]. Александра Федоровна была уверена, что после купания в Саровском источнике у скита чудотворца, она забеременела  Алексеем.

[58]. Один из предшественников Распутина.

[59]. Путиловский завод в Санкт-петербурге в то время был крупнейшим артиллерийским предприятием Российской империи.

[60]. Днепропетровская область. Украина.

[61].Впоследствии: помощник начальника Отдельного корпуса жандармов.

[62].Цесаревич Алексей Николаевич Романов.

[63]. Оплошность.

[64]. Ныне канонизированный Церковью.

[65].И.Л. Архипов.

[66]. «Оно всегда подло и греховно!»

[67]. Негодный к военной службе.

[68]. Романовы любили море и часто совершали прогулки на своей яхте «Штандарт».

[69]. Башка слово татарское и подразумевает глупую голову!..

[70]. А мы, как подонки в этом плане: даже не знаем об этом, не то, что помнить!..

[71] … волнения в Армии начались именно в полках, находившихся до этого под патронажем высланных!

[72]. Олигархи-элита ?!. – это кощунство над русской нацией! Они даже не раковая опухоль на теле народа, а паразитарная невежественная невменяемая саркома!.. «Господи! Спаси и верни справедливость моему народу!..»

[73]. Всемирно известный талантливейший русский художник и поет, пишущий на идише!

[74]. Генерал Деникин.

[75].От английского «aroma».

[76].Смесь была изобретена: бутылки с зажигательной смесью более чем успешно применялись советскими солдатами во время ВОВ. («Но причем тут Молотов?!.»)

[77]. Польше Царь планировал предоставить такую же автономию, как Финляндии, в вечном союзе с Россией. При этом к Польше должны были отойти Австро-Венгерские и Германские земли на запад до Одера. Восточную часть Пруссии предполагалось разделить между Россией и Польшей.

 

[78]. Человек умирает не вдруг, не сразу после получения смертельного, несовместимого с жизнью ранения: не менее 8 секунд он еще в оценивает свое состояние, думает, переживает!..  Затем  умирает  мозг… волосы, ногти, продолжают жить-расти  несколько дней…

[79].  «Покалечены 28 полицейских».

[80]. Таким образом, роте в полном составе в день надо было доставлять здорового бычка и закалывать, а в год – целое стадо в сотни голов крупного рогатого скота!

[81].  Святейший Правительствующий Синод: высший орган церковно-государственного управления Русской Церковью в синодальный период, высшая административная и судебная инстанция Русской Церкви.

[82]. Некоторые историки  считают, что Синод не мог собраться в этот день. Почему так читают, если Синод собирался 26 и 27 февраля: решалась судьба Русской Империи!

 

[83] От слова порты…

[84]… созданная меньшевиками в ноябре 1915 года.

[85].Из протоколов Священного синода, следует, что всю первую революционную неделю           регулярно проводились заседания.

 

[86]. 9 февраля в кабинете М.В.Родзянко состоялось  совещание лидеров думской оппозиции. Там присутствовали также генерал Н.В.Рузской и полковник А.М.Крымов. На совещании открыто обсуждался план дворцового переворота.

[87]. Последний Министр финансов.

[88]. Легковой автомобиль амерканский «Форд-Т» стоил 2000 рублей.

[89]. Убийство Царя Николая II и его семьи на совести (только она у них нечеловеческая) буржуйов, которые без следствия и суда, арестовали и сослали Их в Тобольск-Голгофу, зная. что оттуда уже Им не смочь выехать из России, – приготовили к убийству!..  И не произойди возмездие-революция (социалистическая), спасшая часть России от распада-растерзания, добили бы сами!..

[90]. Впоследствии это дало повод для обвинения его в двурушничестве.

[91] . Имеется ввиду Временный комитет Государственной Думы.

[92] Члены Временного правительства.