Моему другу и соавтору Е.В. Смирновой

Лёнька и сам точно не знал, как его зовут. Простая история на самом деле – когда он родился, мама предложила назвать его Леонид, считая, что такое имя и отчество Ильич, которое у Лёньки было, ему поможет в жизни. Но оформлять свидетельство о рождении пошел отец и записал его Алексеем, в честь своего давнего друга. Тем более, что к тому времени, когда Лёнька вырос, ни имя Леонид, ни отчество Ильич, ему уже никак не могло помочь в жизни. Так и повелось – мать называла Леонидом, а отец Алексеем или Лешкой. Но иногда они путались и звали его как получится. Ему самому больше всего нравилось имя Лёнька. И не так сурово, как Алексей (это имя звучало обычно перед наказанием от отца) и не так просто, как Леха, как звали его мальчишки и девчонки во дворе. Вот Лёнька – самое то. Но у Лёньки была еще и сестра, на год младше Лёньки, которую также, на удивление, звали по-разному – то Ольга, то Олька, то Леля. Лёнька звал ее созвучно своему имени Лёлькой. Так и жили Лёнька с Лёлькой с родителями в трехкомнатной квартире на рабочей окраине большого сибирского города. Зимой их водили в детский сад, а на лето отправляли в деревню к бабушке с дедушкой. Однажды только, по непонятной причине, их отправили на детсадовскую дачу. Где им очень не понравилось. По сравнению с деревенским летом это было ужасно.

Если в деревне Лёнька мог купаться в речке с друзьями сколько душе угодно, до озноба, то на детсадовской даче их запускали в воду всего на пять минут. В деревне Лёнька мог взять удочки, подаренные ему дедом и уйти на весь день на речку удить рыбу и предаваться мечтам, глядя на поплавок и бегущую воду. На даче их кормили все тем же, что и зимой в детском саду. А Лёньке с Лёлькой до жути надоели и манная каша и молочный суп с вермишелью. Бабушка же их кормила вкусными пирожками, блинами и варениками. Правда иногда верующий дед заставлял Лёньку поститься вместе с собой и тогда он ел с дедом похлебку из кваса и редьки. Но зато потом, после поста вся другая пища была настолько вкусной и необычной, что Лёнька говел даже с удовольствием, ожидая окончания поста. Лёльку дед почему то поститься не заставлял. Только заставил их родителей окрестить обоих. Сказал, что с нехристями водиться не будет. Родителям ничего не оставалось, как согласиться. И в один из приездов деда в город он повел их обоих в церкву, как говорил дед, и их там покрестили. Потом еще не раз, когда дед приезжал к ним в гости, он брал с собой Лёньку в церковь. Но Лёнька ничего там не понимал, сначала смотрел на строгие лики и горящие свечки, а устав, забирался на ворох из шуб и пальто, сваленных в углу у колонны, и засыпал. Не замечая, как все вокруг смотрят на него с радостью и нежностью, а иногда кто-нибудь из бабушек, которых и было больше всего здесь, подходит, чтобы погладить его по голове и перекрестить.

Больше всего в деревне Леньке нравилось быть одному. Он брал удочку, шел через высохшее болото к реке сквозь редкий лес, думая и мечтая о чём придётся. А то ложился на траву и, вдыхая запах влажной травы и земли, наблюдал, как под какой-нибудь болотной кочкой происходит волнующая воображенье жизнь. И этот запах мокрой травы, мха и распустившихся цветов навсегда остался в его жизни, как запах детства. Cвободы. Счастья, несравнимого ни с чем.  Букашки жили своей жизнью. Траву таскали мураши. В глубоких норах исчезали мелкие жуки. И снова появлялись. Лениво гусинки по лепесткам цветов ползли. Увидел Ленька как-то раз, как муравьи напали на жука и потащили с собой куда-то. Взял Ленька тонкую соломку и принялся жестоких муравьев от жертвы отгонять. Затем подумал, что им же тоже нужно что то есть. И он оставил свои попытки  в чужие отношенья влезть. Но после наблюдений своих стал по тропинкам передвигаться осторожно, боясь кого-нибудь сгубить.

Леньке очень нравилось рыбачить – можно было днями напролет сидеть на берегу, смотреть на поплавок и никто его не спросит, о чем  это он думает все время – да ни о чем, рыбачит человек. Но это занятие вскоре разонравилось ему – поймал рыбешку как то Ленька и обратил внимание, как хватает ртом открытым мучительно она как будто воду. И вспомнил, как недавно недалеко отсюда он  у пристани купался  и, скользя ногами по илистому дну наклонному, ушел под воду.  И так же ртом пытался воздуха вдохнуть. А вместо этого воду мутную глотнул. Еще успел заметить руку чью то сверху, как она схватила за волосы его и вытащила на поверхность. Он так и не узнал, кто спас его тогда.

Теперь вот рыба так же извивалась в мученьях  на траве. Он взял бидон, носил в котором питьевую воду, набрал в него воды из речки, пустил туда им пойманную рыбу. Затем принес домой и запустил ее в большую бочку, из которой поливали огород. Но на следующий же день всплыла вверх животом она и еле-еле плавниками шевелила. Пытался Лёнька покормить ее размокшим хлебом. Она не ела. От прикосновения его нырнула. И тут же снова появилась кверху пузом и плавниками уже совсем не шевелила. Так понял Лёнька, что рыбачить больше он не будет.

С другой же стороны, одиночество ему необходимо было. И он придумал – брал удочки, на речку уходил. Но не рыбачил – сидел на берегу, смотрел на пробегающую воду мимо, которая, как жизнь его текла, неспешно, тихо, безвозвратно. И убегала в неизвестность.

В начале лета у  соседа ощенилась сука. Сосед позволил Лёньке с Лёлькой посмотреть на них. В избе был отгорожен угол, в котором на телогрейке лежала собака на боку, подставив свой живот с набухшими сосками шестерым щенкам. Они размером были со взрослую ладонь. Еще слепые. Увидев Лёньку с Лёлькой собака зарычала и показала зубы.

И с этого момента почти что ежедневно Лёнька с Лёлькой  упрашивали деда взять щенка. К  середине июля добились своего – дед разрешил им взять щенка, с условием,  что  он быть должен кобелем. В помете двое оказалось таковых.

Снова Лёнька с Лёлькой  пришли к соседу. И выбрали щенка. Сосед пошел к собаке и сразу двух зачем то взял. Одного из них дал Лёньке, сказав:

– Под живот его держи. За лапы брать нельзя.

Второго щенка отнес обратно суке:

– Она считать же не умеет, – пояснил он им.

Лёнька прижал к себе щенка, как драгоценность и наслаждался неповторимым запахом щенячьим. Затем они неделю спорили о том, кому щенок принадлежит. Пока Лёнька не привел железный аргумент:

– Я с ним служить пойду.

– Куда? – пыталась Лёлька съязвить, уже конечно понимая, что проиграла битву за воспитание щенка.

– Вот вырасту, мы с ним границу будем охранять, – поставил точку в споре Лёнька.

И нечего на это было Лёльке возразить. Так Лёнька стал главным воспитателем щенка. Хозяином.И придумал ему кличку – Дозор. Конечно Лёнька временами разрешал сестре  играть с щенком, следя однако тщательно за тем, чтобы она его не пеленала, словно пупса. Он тотчас же Дозора отбирал и строго говорил:

– Это тебе не кукла! Испортишь мне служебную собаку.

После появления щенка Лёнька стал самым счастливым человеком на свете. Они ни на минуту не расставались. Лёнька даже спать меньше стал, потому что сон отбирал время на общение с Дозором. Но еще одна забота появилась у Лёньки вскоре – этой осенью ему предстояло  идти в школу. И мать, с отцом приехав в одни из выходных, начала его учить читать по букварю.  Лёнька, как мог занятий избегал. Но в следующие выходные его мама привезла толстую книгу, на обложке которой была фотография пограничника с овчаркой. И Лёнькина мама сказала, показывая ему эту книгу:

– Вот, смотри Лёня, эта книга называется « Служебное собаководство». Прочтешь ее и сможешь обучать своего Дозора разным командам. Но как ты ее прочтешь, если читать не умеешь?

И с этого дня Лёнька изучал букварь с утра до ночи. Через две недели выучил все буквы. А к осени уже прочел букварь. Но тут в Лёнькиной жизни случилась трагедия – родители ни в какую не хотели брать Дозора в город. Как не упрашивал их Лёнька. И даже Лёльку  к уговорам подключил. Все бесполезно.

И увезли их в город без Дозора.

Но Лёнька так скучал по другу своему, что  две недели в школе не обедал, а на  вырученные деньги купил билет на электричку и уехал в деревню к деду. Дозор, увидев Лёньку, так завизжал и кинулся к нему, что Лёнька сам едва не разрыдался.

Родители, конечно, сразу догадались, куда он мог сбежать. Приехали в деревню  вслед за ним. Отец сначала хотел выпороть Лёньку. И даже снял ремень. Но передумал отчего то. И, Лёньку взяв за плечи, поставил его  лицом перед собой:

– Ну вот что, Алексей, – сказал он сыну, – Дозора мы взять с собой не можем. Но если ты не будешь делать больше глупостей и хорошо учиться, то сможешь приезжать сюда на каждые каникулы в течение всего учебного года. На том  и порешили.

Лёнька оказался очень способным. Учился  хорошо. Больше всего его, конечно, привлекало чтение. И уже к концу первой четверти  он прочитал из подаренной мамой книги основное –  самым необходимым командам собаку можно обучать  с трех месяцев. А стало быть, на зимних  каникулах Лёнька этим и займется.   Тем более,  Дозору к тому времени исполниться полгода. А Лёнька уже прочтет, как обучать его командам.

Зимой в деревне Лёнька с Лёлькой не бывали  никогда. Конечно, все оказалось не так безмятежно – весело, как летом. Но и в это время года они нашли кое-какие развлечения для себя. На второй же день, к примеру, во дворе соорудили огромного снеговика. А затем ходы и норы вырыли в сугробах.

Но все это конечно было баловством. Перед Лёнькой стояла важная задача – Дозора выучить командам.  И первая из них – «Ко мне». Команду эту пес должен выполнять беспрекословно и без повторений, так  написано в книге . Вторая  важная команда – «Фу», От этих двух команд, как Лёнька в книге прочитал, зависела, быть может, жизнь щенка. Поставил Лёнька цель себе– за зимние каникулы обучить Дозора командам этим. Но обучение обоим  давалось крайне  нелегко. И неизвестно, кому трудней пришлось – Лёньке или щенку. Ибо Лёнькиного терпения едва хватало иногда, чтобы не прикрикнуть на Дозора, или даже его ударить. Но Лёнька видел, что Дозор старается изо всех своих щенячxих сил и рука у него не поднималась. Себя винил. И хорошо, что книгу взял с собой – сверял по ней, что делает не так. В итоге к концу второй недели Дозор команды эти – «ко мне» и «фу» выполнял беспрекословно.

Но счастье, как известно, кончается внезапно. И пролетели две недели, и снова Лёньку с Лёлькой в город увезли. И потянулись резиновые дни. До следующих каникул. Школа Лёньке не нравилась. Она ограничивала свободу. А это было то, чем Лёнька больше всего в жизни дорожил. Но уроки он не пропускал – опасался, что его не отпустят в деревню на каникулы. И учиться тоже старался хорошо. Что ему давалось без труда.

Настало счастье долгожданное – явилось лето. Друг Лёнькин основательно подрос и был прикован цепью к будке, которую дед построил, иначе пес, как дед поведал, вытаптывал напрочь огород. Родители купили для Дозора ошейник, поводок. И утро каждое теперь, как можно раньше, Дозору Лёнька надевал ошейник,  цеплял его за поводок и шли они на реку, через пересохшее болото. По пути уча команду «рядом». Шли по деревне, гордые друг другом. На болоте Лёнька спускал Дозора с поводка и тот прыгал через кочки, едва земли касаясь. Но выполнял команду « ко мне», как только Лёнька скажет. И оба счастьем наслаждались.

Вот так гуляя по болоту, они нашли  однажды якорь. Огромный, настоящий. Такие видел Лёнька в книжках про пиратов. Сел Лёнька возле него, обнял Дозора и они вместе представляли, как здесь когда то разливалось море, и корабли большие его просторы бороздили. А сейчас они на дне морском сидели, и Дозор  повизгивал чуть-чуть  со страха, так живо все представив –   вот море здесь  появится внезапно. А они от волн бушующих не успеют убежать.

Якорь их общей тайной стал. Они приходили на это место каждый день. И размышляли, каждый о своем. О взрослой жизни Лёнька думал. Ему ребенком надоело  быть. А Дозор о том, что лайка рыжая, пушистая, с загнутым хвостом, живущая через дорогу от него, очень даже ничего.

За месяц  Дозора Лёнька обучил командам «апорт», «барьер», но вот чтоб обучить командам главным для собаки пограничной: «охраняй», «ищи» и «фас», помощник Лёньке нужен был. И он привлек для этого своего друга закадычного  Бориса. Теперь втроем работали они. Через месяц команды эти Дозор отлично выполнял.

Мальчишки деревенские, у которых собаки были, завидовали Лёньке и многие его просили обучить командам основным их псов. Так Лёнька стал авторитетом по воспитанию собак среди деревенских пацанов.

Кончалось лето. За день до своего отъезда собрал мальчишек Лёнька и рассказал, как дальше им воспитывать своих друзей четвероногих. И  уехал.

К осенним каникулам выпал снег. Когда Лёнька приехал в деревню все  друзья его, у кого собаки были, запрягали в санки их и катались вдоль деревни наперегонки. Дозор, прикованный к будке,  с тоскливой завистью взирал на них. И оттого особенно обрадовался Лёньке.  Достал Лёнька из чулана санки и они с Дозором  присоединились к своим друзьям. И счастливы неделю были, пока не кончились осенние каникулы.

А в городе Лёнька продолжал штудировать книгу по служебному собаководству. Внимание особо уделяя таким разделам, как поиск преступника по следу и задержание его. А еще Лёнька записался в секцию самбо и каждое утро, зарядку сделав дома и отжавшись пятьдесят раз, совершал пробежки на школьном стадионе, невзирая на погоду. И в спортзале школьном подтягивался на турнике. Так за зиму он существенно окреп.

А в деревню приехав летом, обучил своих друзей некоторым приемам самбо. Поздним вечером, почти что ночью, сквозь сон услышал  Лёнька, как в дверь дедовского дома усиленно стучат. Дед нехотя открыл. И Лёнька из своей комнаты услышал, как деду говорят:

-Алексея позови!!

– Он спит уже давно, – ответил дед.

– Буди!!!

Дед к Лёньке подошел:

– Алексей, тебя хотят. Лёнька быстро соскочил с кровати. Оделся, вышел в сени. Оттуда на крыльцо. Перед крыльцом стояли взволнованные люди. Впереди всех, с большим  фонариком в руке, мужик, знакомый Лёньке, у которого была маленькая дочь. Он чуть не плакал:

– Алексей, Настюха моя днем за ягодой ушла и нету до сих пор. Помоги.

Лёньку упрашивать долго не пришлось. Он освободил  Дозора от цепи, прицепил к ошейнику длинный поводок и сказал отцу вести к их дому. Там попросил какую-нибудь девочкину вещь  и, дав ее понюхать Дозору, приказал ему: «Ищи». Дозор все понял сразу – натянул без промедленья поводок и  Лёньку за собою поволок. Лёнька только успел взять у Настиного отца фонарик и ринулся за псом. За ним бежал отец девчонки, а далее отряд гуськом человек из десяти. Дозор  бежал сначала вдоль деревни. Потом тропой широкой к лесу через поле, и в лесу уже тропинкой узкой. Свернул затем с тропинки в чащу леса и сквозь кусты, через буреломы без устали бежал. Но не даром все же Лёнька  на стадионе школьном  каждый день тренировался –  он от Дозора ни на шаг не отставал. А вот отец Настёны уже затравленно дышал, однако тоже из последних сил за ними все-таки бежал. Остальные же давно отстали.  И  долго так они уже бежали, что даже Лёнька начал уставать.  Но вот  Дозор, чуть снизил темп, а выбежав на поляну небольшую, совсем остановился. И сел, огромный высунув язык. Лёнька приблизился  к нему:

– Ну ты чего, Дозор, след потерял? – спросил его. Но, пес лишь тяжело дышал. А отдышавшись чуть, морду вверх задрал  и гавкнул на ближайшее к поляне дерево. Лёнька направил луч света фонаря в ту сторону и на ветвистой березе разглядел  девчонку в двух метрах от земли. Она на  ветке дерева сидела,  держась за ствол. Тут на полянку выбежал отец Настёны и тоже дочку увидал. Он сразу бросился к березе и начал Настю звать. Она откликнулась, рыдая, и упала на руки к отцу. Он дочь обнял, сам всхлипывая уже, и бросился к Дозору с Лёнькой. И благодарил обоих, уже не сдерживая слез. Затем  вбежала на поляну вся поисковая группа.

Проснулся Лёнька знаменитым. Через пару дней приехал даже корреспондент районной газеты вместе с районным военкомом и написал про Лёньку материал и сфотографировал его с Дозором. Дозор как будто тоже что- то понимал и гордо в объектив смотрел, навострив свои большие уши. А военком  его спросил:

-Уже определился, где служить то хочешь?

На что Лёнька не задумываясь, ответил:

– Конечно! На границе.

И военком пожал ему ладонь, и на прощание сказал:

– Как в армию пойдешь, найди меня, я помогу, если не раздумаешь еще границу охранять.

Что удивительней всего, дед Лёнькин стал к Дозору по-иному относиться. И перестал смотреть на их занятия, как на баловство. Теперь он   гордость чувствовал за внука.

И долго еще  со всей деревни люди ходили   на Дозора посмотреть – героя поисковой операции по спасению Насти.  И Лёнька гордился своим псом. А для семьи спасенной девочки он   навсегда  желанным гостем стал.

Когда приехали родители и увидели статью о Лёньке и Дозоре, отец сказал:

– Ну что же, Леонид, пожалуй, можешь взять с собой Дозора в город.

Обрадовался Лёнька поначалу. Но задумался затем: «Мне то хорошо с Дозором дома будет, друзья завидовать начнут. Но вот Дозору каково? Он здесь хоть на цепи, но относительно свободен, на улице все время. А вот в квартире, в четырех стенах, один, пока я в школе буду, как будет он?» И Лёнька эти мысли родителям поведал. Отец, послушав, уважительно сказал:

– Как ты, Леня, повзрослел, я даже не заметил.  И еще сказал:

– Ты, Алексей, газету эту сохрани. Где ты будешь потом, через столько лет, искать этого военкома. А статья поможет, если не передумаешь еще на границе служить.

Да и к тому же у Настены проблемы с речью от испуга начались – она перестала говорить,  могла общаться  лишь с Дозором и что то на ухо ему мычать. Врач, которому показывали ее, сказал, что может все пройдет, но пока вот будет так. Еще сказал – общение с собакой это терапия для нее. А она к Дозору постоянно приходила. И он как будто понимал без объяснений все и с ней общался и облизывал ее. Отец Настены, видя это,   пришел к ним в воскресенье с Настей, когда приехали родители Алексея и попросил отдать Дозора им.  И пообещал  за это Лёньке подарить велосипед. Но как  ни мечтал о велосипеде Алексей,  предать друга он не мог. Ему и Настю было жалко тоже. И вот стоял он перед ними, глядящими на него с мольбой, и  как поступить не знал. Он чуть уже не плакал сам. Но мудрый дед все разрешил. Он к Насте подошел, погладил по русой голове ее и просто ей сказал:

– Настёна, ну ты же можешь приходить сюда и с ним общаться хоть дни и ночи напролет. Зачем его к себе то забирать?

Она повеселела сразу. И этим все решилось.  И так прошло четыре года, в течение которых Лёнька каждые каникулы в деревню приезжал.

Возвращался как то  Лёнька после школы домой. И услышал слабый писк со стороны помойки. Подошел поближе и увидел  на снегу  крохотного, продрогшего щенка. У щенка были толстые лапы, что говорило о том, что он вырастет не  маленькой собачкой. Порывом первым было взять его и сунуть под пальто.  Но затем он начал размышлять и понял, что это невозможно. Куда его потом? Себе? Но у него же есть уже  собака. Родители больше не позволят. И все же он придумал. Взял щенка, сунул его за пазуху. И сразу же почувствовал облегчение оттого, что не оставил замерзать живое существо. Принес щенка домой, помыл и покормил его. Щенок голодный был настолько, что съел все макароны,  оставленные мамой  Лёньке на обед. Но Лёнька голода не чувствовал, видя как щенок повеселел и носится по комнате, играя с резиновым маленьким мячом, который Лёнька ему из старых игрушек откопал.

Сначала с работы вернулась мама с Лёлькой. Мать Лёньке не сказала ничего, лишь укоризненно взглянула, а Лёлька радостно кинулась к щенку, его к себе прижала  и сказала:

– Это мой!

Но Лёнька отобрал щенка, раскрыв ей свой план. Она расплакалась, но с доводами Лёньки согласилась.

Отец, вернувшийся с работы, так помрачнел, щенка увидев, что Лёнька сразу поспешил ему план свой рассказать. Отец конечно согласился. И в ближайшие же выходные они поехали в деревню, взяв щенка с собой. В деревне, как приехали, Лёнька тут же пошел к Насте в гости  и показал щенка. Она обрадовалась, засмеялась, к щенку руки протянула и сказала:

-Дозор.

И так весело расхохоталась впервые  за последние несколько лет, что родители ее сами заулыбались и тут же согласились взять щенка.

Но Лёнька ей сказал:

-Нет, Настя,  это не Дозор, ему придумать  другую кличку нужно. И целый вечер Лёнька с Настей и всей ее семьей, обрадованной, что Настя окончательно вернулась к жизни , щенку придумывали имя.

Настя больше всех участвовала в этом. Она словно наслаждалась тем, что может снова жить весело, как прежде, и щенка ни на секунду не спускала с рук. Но Лёнька ей сказал:

– Так, Настя, если ты хочешь, чтобы твой пес был таким же, как Дозор, тискать его нельзя. Мы же будем воспитывать его как служебную собаку, а не как декоративную. Вот он подрастет немного, и я научу тебя, как с ним заниматься и обучать его командам, чтобы он стал таким же, как Дозор.

Настя все поняла и отпустила щенка на пол.

За несколько часов они перебрали не один десяток вариантов. И где то уже к ночи остановились на имени Булат, предложенным Настиным отцом.  Настя тотчас же придумала ему ласкательные : «Булатка» и «Булка-булочка».

А Лёнька отправился домой с чувством выполненного долга и очень довольный тем, что сделал еще одно доброе дело. Даже два – спас щенка и помог Насте. А ее родители, увидев дочку совсем здоровой, не знали, как его отблагодарить. Он еле-еле из их дома без подарков убежал.

Дома его  не ругали за то, что он так поздно возвратился. Особенно после его рассказа о том,  как все прошло. Лёнька видел, что и его родители рады за Настю  и даже почему то за него.

К зимним каникулам Булат уже должен был подрасти и Лёнька, приехав в деревню, сразу отправился в гости к Насте, чтобы научить ее, как  нужно  воспитывать собаку.  И увидел крайне раскормленного и избалованного щенка.  Это был настоящий колобок с хвостиком сзади  и ушками и черной мочкой носа спереди. Лёнька лишь укоризненно посмотрел на родителей Насти. Но те только руками развели:

– Мы его и  так нормально кормим , а она еще и сама не доест,  ему все тащит со стола.

И Лёнька понял, что воспитание нужно начинать с  хозяйки щенка.

– Настя, сказал он ей, – это же собака, а не поросенок. Ты хочешь, чтобы Булат был таким же, как Дозор? Она молча кивнула.

– Тогда прекрати его подкармливать. А то он не лаять будет, а хрюкать. И не людей в лесу искать, а  помои за огородом. Настя засмеялась, видимо представив, как ее Булатка,  задрав хвостик, словно поросенок, роется в помоях.

– Не будешь больше его подкармливать? Настя отрицательно помотала головой.

– Дай слово.  И Настя  очень серьезно сказала:

–  Даю слово, что не буду больше его подкармливать.

– Вот и хорошо, – сказал Лёнька. И еще, – гуляй с ним побольше, бегайте вместе, ему теперь нужно мышцы укреплять. Только в санки пока не запрягай – ему еще рано.

 

В следующий раз Лёнька приехал в деревню уже летом. И увидел, что Настя сдержала слово – Булат вытянулся, похудел и стал высоким псом – подростком. И Лёнька начал учить Настю, как воспитывать собаку. Но это оказалось не так просто –  Настя была категорически против всякого наказания ее любимого Булатки. Даже самого легкого. И Лёньке пришлось придумать новый способ дрессировки – не пряник и кнут, как обычно, а пряник и отсутствие пряника. То есть при выполнении команды пес получал лакомство, а при невыполнении, нет. Но когда Булат не получал лакомство, он делал такую жалостливую морду, что Лёнька сразу понял – Настя нормально дрессировать его не сможет – будет отдавать ему лакомство в любом случае. Так и вышло. Когда Лёнька предложил Насте самой попробовать дрессировать собаку, у нее ничего не получилось.  Вот только команде «фу» придуманным Лёнькой способом научить Булата было невозможно – для обучения этой команде при ее невыполнении обязательно должно следовать  наказание. И Лёньке пришлось забрать собаку к себе на пару дней. А Настя  в эти дни приходила к Лёнькиному дому, стояла за забором и тянулась на цыпочках, задирая голову, чтобы увидеть своего любимого Булатку. Но все же Лёньке удалось обучить собаку этой важной команде.

Когда Лёнька вернул собаку, Насте показалось, что ее любимец похудел, и она принялась таскать ему вкусности, которые сама не доедала. Пришлось Лёньке вновь с ней провести беседу о вреде такого кормления. Впрочем, он уже ясно видел, что нормального служебного пса из Булата не выйдет – Настина любовь к нему его испортила совсем. Он оказался очень умным, и к тому же хитрым, псом. И делал с Настей, что хотел. Особенно в Лёнькином отсутствии.

Но, немного поразмыслив, Лёнька решил, что, в конце концов, это не его дело – пусть Настя и Булат наслаждаются общением друг друга, а он в их отношения лезть не будет . Не хочет Настя воспитывать из Булата служебного пса – не надо. Основные команды он знает, а остальное им обоим ни к чему.

И оказалось, что и Настя и Булат были только рады этому.

 

И Лёнька дорогу к Настиному дому позабыл. Но она сама пришла через неделю и сказала, что согласна на воспитание Булата Лёнькой. Вот только чтобы он его не сильно бил. Хотя и до этого Лёнька щенка не наказывал почти. Спустя неделю занятия с щенком, почувствовал Лёнька – что то здесь не то. Заметил он, что Настя обращает внимание  больше не на дрессировку пса, а  на Лёньку самого. Вот тут то и заметил запоздало он, что Настя незаметно из девчонки угловатой  в молоденькую девушку превратилась. К тому же,  судя по всему,  всерьез заинтересовалась им. И Лёнька стал стеснительным и робким, в движениях зажатым, во взгляде осторожным. И так он понял, что Настя тоже нравится ему. А Настя, по женской сущности своей, конечно это тотчас поняла.

Настали для Лёньки тяжелые дни. С одной стороны он стремился бывать у Насти, а с другой чувствовал себя крайне скованно в ее присутствии, и ничего поделать с собой не мог.

Однако Настя оказалась не только прозорливой, но и мудрой не погодам. Когда он появился у нее в очередной раз, она ему очень обрадовалась, обняла его и прижалась  к нему. Но, увидев, как Ленька тотчас напрягся, отстранилась, посмотрела на него внимательно, и, нежно глядя в глаза, ему сказала:

– Леня, давай пока просто дружить, а вырастем когда, там видно будет.

И Лёнька после этих слов с облегчением вздохнул. И все пошло почти как прежде.

Вот только именно почти – неожиданно как то понял Лёнька, что он мужчина и имеет власть над Настей. Она это тоже поняла и совсем теперь не вмешивалась в процесс воспитания Булата. Но Лёнька чувства к псу ее щадил. И дрессировал Булата даже осторожнее, чем прежде.

Но лето кончилось. Уехал в город Лёнька. И дома он  затосковал. Так это было непривычно. Буквально место он себе не находил. А через две недели пришло письмо от Насти. Писала Настя, что скучает по нему. Конечно,  нужно было отвечать. Вот только что ей написать, не представлял. Признаться, что он по ней тоскует тоже, не по-мужски ему казалось как то.  И ничего он лучше не придумал, как написать советы по воспитанию Булата. Хотя отлично  понимал, что она совсем не это ждет.

И это подтвердило ее следующее письмо. Так завязалась переписка. И постепенно Леонид раскрепостился, и стал в ответ писать Анастасии ласковые слова. Как мог конечно, с суровостью мужской. И оба ждали каникул с нетерпеньем. А когда осенние каникулы пришли, уехал тотчас в деревню Лёнька. И там он снова ясно понял, что Настя очень нравится ему. Но слово заветное «любовь» он даже про себя не говорил.

На каникулах они встречались каждый день. С собаками гуляли вместе, ходили в сельский клуб на танцы и в кино. В деревне Лёньку уважали,  и потому никто не смел дразнить их: «жених и невеста».

А после каникул вновь остались  только письма.

И с каждым следующим письмом смелел все больше Лёнька, пока наконец не написал, что Настя нравится ему. В ответ Анастасия написала, что долго этих слов ждала, и что он также нравится ей. И следующих каникул они ждали еще с большим нетерпеньем.

И Новый Год встречал Ленька в деревне с Настей. Они ходили на каток, на зимнюю рыбалку, катались с деревенской горки. И на этой горке впервые  Алексей Настю обнял и к себе прижал. Она к нему прильнула, как маленький прирученный зверек. А он почувствовал ответственность за нее и радость оттого, что они друг друга любят. По крайней мере в отношении себя он в этом уже не сомневался.

Пришел он к Насте в гости как то. Она готовила обед. Сидел на кухне Ленька, и словно неожиданно прозрел –  увидел, что Настя стала настоящей девушкой, стройной, симпатичной, домовитой. Она кормила его вкусным борщом потом. Представил Лёнька, что  Анастасия его жена, а он, уставший, пришел с работы и ужинает в кругу семьи. И так ему стало хорошо. Спокойно, уютно и тепло.  Похоже, Настя испытывала то же.

Только быстро кончились и зимние каникулы.

И вновь привычно в обе стороны полетели письма. В эпистолярном жанре Лёнька уже поднаторел. И если раньше  с трудом подыскивал слова. Теперь  писал  он письма без усилий. А может, случилось это оттого, что все условности ушли. И поняли они, что по-настоящему друг друга любят.

Пришла весна и Лёнька вновь затосковал. Он был готов в деревню ездить ежедневно. Но дорога  заняла бы целый день. И лишь это останавливало его. Он даже близок был к тому, чтобы из дома убежать. Но поразмыслив, понял, что сделает так только хуже.

Учиться плохо стал. Пока отец не пригрозил, что с такой учебой он в деревню вовсе не поедет. Собрался Лёнька и с учебой все пошло как прежде. На одном из уроков русского языка им дали задание написать сочинение на тему «кем я хочу быть». И Лёнька по-настоящему задумался впервые, кем хочет быть и куда он будет после школы поступать. Военным, как думали родители и многие одноклассники его, он быть точно не хотел. И после размышлений долгих, копания в себе, понимание пришло, что хочет быть ученым. Физиком. Открывать неизведанное, новое. Но сначала, конечно, нужно в армию сходить. А потому сразу после школы он поступать не будет никуда. Профессию получит лучше, для дальнейшей жизни нужную.

И как только Алексей определился с будущим своим, он стал учиться лучше. А по физике так вовсе получал одни пятерки. Стал изучать не только учебник школьный, но и дополнительную литературу. Мечта появилась у него, о которой он никому не говорил – настолько  казалась непостижимой самому. И так увлекся он учебой, что не заметил, как каникулы весенние пришли. Но в деревню засобирался еще за два дня до них. На это раз Настя удивила его тем, что Булата обучила командам, которых он не знал. И вообще к собаке стала гораздо спокойнее  относится, всю ласку сердца своего перенеся на Алексея словно.

В эти дни они все так же ходили на зимнюю рыбалку. А еще на санках гоняли на – перегонки, запрягая в них собак своих. И все четверо довольны были. Они, конечно,  оставались все еще детьми.

Но строили уже на будущее планы. Так Настя как то раз сказала Алексею:

– Лёш,  может  ты не будешь  в военное училище поступать? Пять лет так долго ждать.

И он единственной открылся ей:

– Да не собираюсь я военным быть. Я хочу стать ученым физиком. Ты не смейся только, но у меня мечта – изобрести машину времени.

А Настя и не собиралась смеяться. Совершенно серьезно сказала:

– Мечта и должна быть такой, почти невыполнимой. Но у тебя все получится, я верю.  Затем призадумалась чуть и почти грустно произнесла:

– А у меня нет такой мечты. Я только очень хочу выйти за тебя замуж, когда мы вырастем и родить нам детей.

Впервые они заговорили всерьез об этом. И Алексей не мог не признать, что стремление ее приятно для него.

А еще он почувствовал огромную ответственность за нее. И понял, что детство кончилось у них. Так неожиданно и резко. И с этого момента он перестал быть Лёнькой.  Теперь неизвестно почему его все звали Алексеем, быть может  внутри него произошел какой то перелом. И это почувствовали все окружающего. И только Настя Лёшей звала иногда его.

Теперь Алексей и Настя с удовольствием строили планы на будущее. Мечтали. И верили в свои мечты.

Алексея радовало то, что Настя, так же, как и он, верующей была. И они решили, что обязательно венчаться будут. А  будущих детей крестить. Так далеко они в мечтах зашли. Это стало любимым занятием для них. Прошлым летом в деревне всем миром построили церковь. Пасха  пришлась как раз на каникулы в этом году. Сходили и Лёнька с Настей на праздничную службу. А затем стали храм посещать и в будние дни. Но кончились каникулы и Лёнька вновь уехал.

И после недели этой понял Алексей, что стал спокойнее гораздо к Насте относится. Ушли тоска и грусть. Он просто ждал каникул летних и  от Анастасии писем. А еще, поддержки Настиной благодаря, вплотную начал заниматься воплощением своей мечты – изучил все материалы о машине времени, которые мог только отыскать. И ясно понял – ее еще никто не изобрел и мечта его трудна безумно. Почти невыполнима. Но Алексей не зря всегда упрямством отличался. Он начал конспектировать все лекции и книги, что отыскал по этой теме. Да и не только по этой. Физика заняла все время свободное его. А учителя школьного по этому предмету Алексей  так замучил вопросами своими, что тот ему сказал:

– Послушай, Алексей, ты можешь не ходить уже на мои уроки – пятерку я и так тебе поставлю за год.

Но Алексей упрямством отличался с детства – он  так работой своей увлекся, что не заметил, как кончился учебный год и наступило лето.

А летом в деревне благодать.  Пока в лесу не выросли ни грибы, ни ягоды, ходили Лёша с Настей  на рыбалку, собак с собою прихватив. Построили шалаш на берегу и на костре уху варили. Сидели  как то у костра, и Настя Алексею рассказала про случай тот, когда с Дозором он ее в лесу нашел. Со слов ее история звучала так. Она заблудилась незаметно для себя. И лес в округе знала хорошо. Но в этот раз так сбором ягод увлеклась, что не заметила, как сумерки ее накрыли. Она запаниковала. А на поляну выйдя, решила  остановиться и определиться, в какую сторону идти. И села под березу отдохнуть.  А через несколько минут услышала, как кто-то  ломиться сквозь чащу и  увидела, что это волк к ней мчится. Как оказалась на березе, она не помнит. Затем Алексея увидала, за ним следом своего отца. Но с дерева спуститься уже не могла сама. «Естественно, – подумал Алексей, – Дозор на длинном поводке был, она и не заметила его. А в сумерках попробуй различи, собака это или волк».

Они  плавали  ночами. Дорожкой лунной  плыли  и в серебре ее купались.

А когда грибы и ягода пошли. Они днями целыми в бору сосновом пропадали. И Настя Алексея поражала знаниями своими о произрастающем в лесу. Алексей уверен был, что знает он о лесе все. Но по сравнению с  Настей оказалось, не знает почти что ничего. Она рассказывала ему, какие травы от каких болезней помогают. И, удивленный, он спросил:

– Откуда ты это знаешь все?

– Так у меня же бабушка на всю округу знаменитая травница была, она и научила, – сказала Настя.

А уж грибы она подавно знала все. И где растут они тем более.  И не было такого, чтобы они с неполными корзинами из леса приходили.

Но иногда они все также на рыбалку уходили с ночевой. И любовались звездами, расположившись у костра, и слушали плеск волн речных. Однажды Настя спросила Алексея:

– А почему ты именно физиком стать решил? Он не задумался с ответом. Ответ давно готов был у него:

– Я хочу с помощью науки доказать существование Бога, – ответил он, – видишь ли, все пытаются с ее помощью Его опровергнуть, а я хочу наоборот, доказать, что Он есть. Тебе и мне не нужны эти доказательства.  Мы и так знаем, что Бог есть. Но многим людям нужны именно доказательства. Иначе они не поверят никогда.

– А у тебя и мысли есть на этот счет? – спросила Настя.

– Да есть кое-какие. Понимаешь, я считаю, и не я один, что наука зашла в тупик, пытаясь объяснить появление вселенной. Вот существовала  теория большого взрыва.  После нее еще несколько подобных. Сейчас это  квантовое туннелирование. Последняя теория всех устраивает, кроме одной  детали: эта теория  опирается на те же физические законы, что и образовавшаяся затем вселенная. Стало быть,  законы должны  существовать еще до образования хоть чего-то.  А разве могут  законы существовать независимо от матери, которую они описывают,   сами по себе? Значит,  материи должен предшествовать некий «ум», который хранит чистую информацию? Это Творец или нечто иное? И вот на этот вопрос у науки ответа нет.  А точнее, вопрос этот в науке считается некорректным. Так вот по хитрому ученые  уходят от ответа на вопрос. Некорректный, мол, и все. И незачем вообще об этом спрашивать. Вот потому я и считаю, что наука в этом вопросе зашла в тупик. Потому что у нее нет ответа.  И не будет никогда, пока ученые научно не докажут себе и другим Его существование. Потому что Бог он есть, и был всегда.  Все остальное от Него. И таким как ты и я  доказывать не нужно ничего. Вот остальным….

– А зачем тебе это надо вообще? – спросила Настя, – ну не веруют они, их дело.

– Понимаешь, мне их жалко. Они отказываются от жизни в пользу смерти. Сами, своею волей. А убедить их невозможно, им факты подавай. Хотя, ты знаешь, никто ведь с фактами в руках не доказал, что Бога нет. Они сами себе противоречат. Верят, что Его нет, не имея на то никаких доказательств, а чтобы поверить в Него требуют факты.

– Как все запутано то, Лёша, -сказала Настя.

– Да нет на самом деле просто все, – ответил он, – это люди сами стремятся все запутать. И это получается у них. А вспомни – отцы святые насколько все простые люди и так же в простоте своей мудры.

 

И Настя втуне гордилась Алексеем. Хотя  почти ничего не поняла из сказанного им.

 

Чередовались дни – вечерняя рыбалка, походы по грибы.

Анастасия с Алексеем друг другу самыми близкими друзьями стали. Помимо юношеской любви.  Притом, ни разу  они еще не целовались. Не говорили о любви. И так все ясно. И хорошо вдвоем. А поцелуи, обнимания,  слова о чувствах, разрушить могут все, казалось им.

И интуитивно поняв это, они, конечно,  правы были. Куда спешить, когда вся жизнь, казалось, впереди. А день сегодняшний уже не повторится.

Так наслаждались каждым днем они.

Пришли Анастасия с Алексеем однажды вечером  на свое место  и увидели на нем троих ребят лет десяти. Двоих мальчишек и девчонку. Они лежали у костра, который развели на костровище старом   и  курили. Дозора и Булата испугались. Но  не шелохнулись. Дозор к ним подошел, обнюхал, затем вернулся  и посмотрел на Алексея, как будто вопрошая – что делать с ними.

Алексей подошел поближе к ним:

-Вы кто такие, – спросил.

– А тебе какое дело? – нарочито грубо ответил один из них. Но видел Алексей, за этой грубостью неуверенность таилась и даже страх.

– Это наше место, – сказал им Алексей.

– Вы что, его купили? – последовал ответ все от того же паренька. Похоже, он заводилой был у них.

– Да нет. Но просто мы всегда рыбачим здесь.

– И что? А остальным нельзя?

– Ну почему, всем места хватит, – сохранял спокойствие Алексей.

– Закуривай, – протянул Алексею пачку сигарет подросток.

– Я не курю, – ответил Алексей.

– Спортсмен что ли, – ехидно улыбнулся все тот же паренек.

– Да, спортсмен.

– И чем ты занимаешься? Бабслеем или литроболом?

– Самбо.

– Да ладно… И приемы знаешь?

– Конечно.

– Покажи.

– Подходи.

Паренек как будто нехотя поднялся, подошел. Алексей поднял с земли обломок ветки, дал в руки пацану:

– Представь, что это нож, ударь меня. Мальчишка замахнулся, и через секунду его ноги взмыли выше головы, а еще через мгновенье он  на земле лежал. Не успев понять, как это с ним произошло.

– А ты попробовать не хочешь? – обратился Алексей ко второму пареньку. Тот поднялся, бросил сигарету и сам взял в руки обломок ветки, побольше, чем у первого. Но вскоре также очутился на земле рядом с приятелем своим.

Поднялись с земли мальчишки притихшие уже. И почти хором спросили Алексея:

– Научишь?

-За один – два раза ничего не выйдет, – ответил Алексей, – этим  заниматься нужно.

– Мы будем заниматься, все лето, каждый вечер, – наперебой они заговорили,- этого хватит?

– Посмотрим, – сказал им Алексей, – если упорно заниматься, то может быть и хватит.

-Вы так и не сказали, кто такие и откуда, – спросил их снова Алексей.

Они познакомились затем. И ребята рассказали Насте с Алексеем, что сами из детдома, а  на лето их определили в летний трудовой лагерь, здесь, поблизости. Один мальчишка и девчонка оказались братом и сестрой, погодками, десяти и одиннадцати лет, а третий, их приятель, который заводила, постарше их.

Чуть позже, познакомившись поближе, они рассказали истории свои. У Лены и Олега, как звали брата и сестру, родители погибли оба, сразу, в ДТП. А у Сергея отца и мать лишили прав родительских за пьянку. Как поняли потом Настя с Алексеем, Сергею Лена приглянулась, и он в детдоме, на правах старшего и сильного, взял под покровительство ее. А стало быть, и брата  тоже.

Вот так они и находились постоянно все втроем.

А теперь у них появились еще два старших друга.

Конечно, сначала Алексею с Настей некомфортно было, что их привычное пространство посторонние нарушили. Они не могли уже свободно говорить, о чем хотелось им. Но постепенно, понемногу, они с ребятами сдружились. И даже интересно стало общаться с ними и  чему-то их учить.

Алексей, как обещал, показывал ребятам из самбо различные приемы. Поставив жесткое условие сразу – ни до тренировки, ни после, не единой сигареты чтоб не видел он в руках у них. И мальчишки согласились. А Настя с Леной во время тренировки их шептались о чем то о своем. И Настя Лену еще учила уху варить.

Потом они рыбачили все вместе и готовили затем.

– А вас в лагере искать не будут? – спросил их как то Алексей.

– Да кому мы там сейчас нужны, – ответили они, – главное, чтобы на утренней поверке были и на работу выходили.

– И чем вы занимаетесь на этой работе?

– Да кто чем, но в основном сельхозработы всякие.

– Сильно устаете?

– По всякому бывает. Смотря какая работа. Иногда вообще  делать нечего.

И еще заметили Алексей с Анастасией, что кормят в этом лагере ребят не очень хорошо – все, что варилось в котелке, а впятером они ловили теперь рыбы много больше и всю ее варили тут же, они съедали подчистую. А после съеденной ухи заваривали чай со смородиновым листом и долго его пили. Иногда Анастасия или Алексей  приносили домашнюю стряпню,  и этот вечер для ребят становился праздничным, особым.

Еще заметил Алексей через неделю, что друзья их младшие бросили курить. Все трое, сразу. Но лето близилось к концу. И Алексей пообещал им, что в городе  придет к ним в детский дом.

И обещанье выполнил свое. Для начала  отвел мальчишек в секцию, где занимался сам. Они записались в секцию, и теперь занимались самбо постоянно. Затем сходили всей компанией в кино. А в выходные как-то раз пригласил их в гости и познакомил с родителями и Лёлькой. Мама Алексея накормила всех борщом с блинами, и после такого сытного обеда ребята не могли пошевелиться целый час и только отдувались.

Затем они все вместе еще ходили в кино и на каток.

А еще Алексей в течение года ездил в деревню на осенние, зимние и весенние каникулы. Но ребят с собою  конечно взять не мог. Они Насте передавали через него привет от них. А она  передавала им.  И радовалась, что у них все хорошо.

В этом году Алексей закончил восемь классов и объявил родителям и учителям, что дальше в школе учится он не будет. Конечно, это вызвало шок у всех. Особенно среди учителей. Родители и раньше знали, что он хочет в армию пойти. А вот руководитель классная  пыталась долго Алексея от непродуманного поступка, как ей казалось, отговорить.

– Куда ты, в ПТУ пойдешь? – спросила с ехидцей Алексея.

– Да, – сказал серьезно Алексей. И от ответа этого   улыбка  с ее лица исчезла.

Но, как оказалось, она тоже серьезно настроена была и характеристику ему долго не давала. А без нее он никуда поступить не мог. И все же Алексей добился своего. Он поступил в ближайшее от  дома ПТУ на специальность газоэлектросварщика, логически размыслив, что специальность эта всегда ему в жизни пригодится.

Учеба в ПТУ была так легка и далека от школьной, что Алексей всерьез обеспокоился об образовании своем. Школьные учебники  за девятый класс купил и за первый год учебы в ПТУ все их изучил. На второй год с десятым классом так же поступил. А на третий год все за два года повторил. Теперь уверен абсолютно был, что после армии в любой ВУЗ он сможет поступить.

В течение трех лет, что Алексей в училище учился, он так же ездил на каникулы в деревню. И так же они с Настей ходили на берег свой. Только без друзей уже своих. Их детский дом на эти годы в лагерь трудовой не привозили. Но Насте с Алексеем, пожалуй, так даже лучше было. Они вдвоем с собаками своими лежали у костра и строили на будущее планы.  После второго курса Алексея они в мечтах уже построили жизнь свою после того, как он  из армии придет.

А через год  Алексея в армию призвали. Вновь вспомнили они эпистолярный жанр, с которого у них все началось. Служил Алексей, как и хотел, в погранвойсках, а Настя его с нетерпением  ждала.

Но это уже другая история.

Конец первой части