Глава 1.

…Как иногда хочется сказать что-то хорошее, но объективность не позволяет солгать! Вроде и обидеть никого не хочешь, но глаза упорно не дают слицемерить, словно сводя мышцы лица при попытке что-то сказать.

– Ох, и страшён же он! – Покачал головой мой приятель Макс, глядя на стоящий перед нами дом. Сам он лицемерить не любил и не умел, отчего всегда резал правду, даже там, где она была не к месту.

Но в данном случае речь шла именно о доме, то бишь, о неодушевленном предмете, которому было совершенно фиолетово, кто и что о нем говорит. Да и страшен он был поистине. Наверное, мрачности этому дому добавлял и стоящий вокруг него лес, который делал все вокруг каким-то угрюмым и темным. Может, возраст самого дома – построен он был еще немцами задолго до Великой Отечественной (находимся мы в Калининградской области, бывшей немецкой территории). Серые стены, во многих местах обсыпалась штукатурка, в двух квартирах окна были заколочены фанерой. Хотя в действительности вместо восьми семей, которые могли бы занимать этот дом, в нем жили всего две семьи. Точнее, были заняты всего две квартиры. В одной из них жила толпа алкоголиков, чей состав никогда не был постоянным, жители там то уходили, то умирали, то приезжал кто-то новый, продолжая этот безумный круговорот. Во второй жил одинокий мужчина примерно лет пятидесяти. Вся его семья умерла примерно шесть лет назад, отравившись грибами, а ему отсюда деваться некуда. А, может, он просто и не хотел уже куда-то уезжать, решив дожить свой век там, где прожил его вместе с семьей. Кто знает, спрашивать у него это мы, естественно, не собирались.

Время же, когда мы прибыли сюда, было вечерним, особенно по меркам начала января. Прошел Новый год, было второе января, снег оккупировал все вокруг, давая понять, что уходить в ближайшие пару месяцев никуда не спешит. В честь такого события мы и решили приехать сюда покататься на лыжах, да и просто побыть своей компанией. А компания была небольшой, всего из шести человек, хотя изначально планировалась еще меньше. В идеале Макс, чей прадед и жил в этом доме лет десять назад, хотел ехать сюда с двумя закадычными друзьями – мной и Геной. Но тут его сестрица Марина, узнав о наших коварных замыслах, тактично настучала на нас родителям, заявив, что она с подругами сама хотела бы отметить здесь Рождество. Поскольку Марина на полтора года старше Макса – ей уже шестнадцать с половиной – ее голос был главнее, но… Нам на помощь пришла сама мать-природа: что Марина, что две ее подруги были невысокими, довольно субтильными, отпускать их одних за пятьдесят километров от родного дома да еще и в дом в лесу, где по соседству живут алкоголики – не очень правильно. Мы же трое были гораздо более внушительными, Макс в свои пятнадцать и вовсе был метр восемьдесят три, худобой и недостатком силы он никогда не страдал, мы с Геной тоже дохляками не смотрелись и меньше восемнадцати, а то и двадцати (Максу на вид один раз вообще тридцать дали) лет не выглядели. Поэтому было решено: едем вшестером. В принципе, наши планы это сильно не нарушало, по словам Макса в этой квартире две больших комнаты, двумя компаниями мы спокойно расположились бы. Но только Марина, Лика и Алина тоже хотели покататься на лыжах, поэтому мы до автобуса и с автобуса до дома перли на своем горбу (как представители сильного пола) не только свои лыжи, но и еще по одной паре, спасибо санки не захватили! Кроме того, если мы нужные мелочи хотели купить уже на месте, то девушки с собой прихватили целую спортивную сумку всякой «мелочи». Угадайте с трех раз, кто эту сумку тащил по очереди?..

Путь нам выдался нелегкий. Сев в автобус неподалеку от Черняховска (бывшего Инстербурга в Восточной Пруссии), мы поехали в направлении Славска. Автобус нам дали самый паршивый из всех, не буду называть эту прославленную российскую марку, дабы не обидеть его создателей. Видимо, остальные, будучи дизельными, в мороз не завелись, а бензиновое чудо российского автопрома выехало на подмогу. В автобусе было холоднее, чем на улице, трясло так, словно мы всю дорогу ехали по огромным кочкам, хотя в действительности с асфальта не сворачивали. Прибавьте к этому весь наш багаж, особенно по две пары лыж на брата, с которыми ой как «удобно» ехать – и получите полную картину того, с каким комфортом мы ехали. Но при этом ехавшие с нами три подруги всю дорогу ныли, жаловались на холод, портя тем самым наши нервы. В итоге, на половине пути Макс, как самый несдержанный из нас, попросил их замолчать и не зудеть над ухом. Поняв по его выражению лица, что он скоро и на более щедрые слова не поскупится, они вняли предупреждению и теперь только молча вздыхали и демонстративно дули на замерзшие руки, что Макса нервировало еще больше.

Когда мы вылезли из автобуса, болело все. Руки-ноги замерзли, затекли от неудобного сидения на неудобных креслах, наши спутницы снова оживились и стали трещать на все голоса. Пройдя двести метров с их сумкой и со всеми лыжами, мы пришли к выводу, что сначала забросим всю эту красоту домой, а уже потом сходим в магазин. Превращать себя в ишака или другое вьючное животное не очень хотелось. Впрочем, еще ни разу не видел осла, несущего на себе две пары лыж и лыжных палок…

Вот так мы и добрались дома, который из нас всех видел только Макс, и то в далеком детстве, а Марина здесь и не бывала ни разу. Благо, что сами окрестности Макс знает хорошо, а по картам и даже схемам, нарисованным от руки, ориентируется очень неплохо. Да и на доме, как ни странно, сохранились название улицы и номер.

Впечатлил он нас, как уже упоминалось выше, в неприятную сторону. Когда мы вдоволь на него насмотрелись снаружи, вошли в подъезд. Лампочки в нем, понятное дело, не было, да и вообще наличие электричества в квартире было для нас вопросом. Ведь десять лет тут никто не жил. Дядька Макса пару раз в год приезжал сюда проветривать квартиру, но я не уверен, что свет здесь не отрезали.

В качестве фонарика выручало проверенное и ставшее народным средство – мобильный телефон. К тому же, у Макса на нем был и сам фонарик, светивший ярче любого карманного. Когда мы миновали первый этаж, дверь одной квартиры открылась и на лестничную площадку выполз местный абориген алкогольной наружности. Посмотрев на нас, он нагло сказал:

– Дай на бутылку! – Обратившись к Максу, затем для убедительности ухватил его за рукав куртки.

Тяжело вздохнув, приятель отдал мне лыжи и от души треснул алконавта по физиономии. Тот упал обратно в квартиру, Макс захлопнул за ним дверь. Конечно, это не совсем по-соседски, да и можно было просто на словах отказать, но, думаю, финал все равно был бы такой. Алкаш не отцепился бы, решив, что запугает подростков своим «авторитетом», а Макс тогда мог бы и ногой ему двинуть – собственно, в секции тайского бокса мы пять лет назад и познакомились. Именно по этой причине нам так спокойно и доверили охрану Марины и ее подруг.

Подъезд производил еще менее приятное впечатление, чем сам дом. Тут и там валялись какие-то бумажки, а запах давал понять, что обитатели первого этажа используют подъезд еще и в качестве туалета, а в темные кучки по углам лучше не наступать.

На втором этаже, равно как и на первом, было две двери. Обе – древние и страшные, но номер квартиры сохранился только на одной. Как раз в нее, с гордо покрывшейся пылью цифрой «3» нам и было нужно. Пока Макс и Гена возились с замком, я невольно заметил одну интересную вещь. Может, свет от моего мобильника был слабее, чем от фонарика Макса, но лестница, ведущая на чердак, была просто эталоном чистоты. Ни мусора, ни бумажек и кучек сомнительного происхождения там не было, словно выше второго этажа никто не поднимался. Может, они настолько напиваются, что не могут осилить столь длинный подъем по лестнице?..

Но Макс отпер замок, и пришлось мне с остальными заходить в квартиру. Наконец-то мы смогли положить и лыжи, и сумку! Это событие меня настолько обрадовало, что даже темная квартира сразу стала казаться приятной. В коридоре даже загорелся свет! Это событие в завершение такой трудной прогулки казалось чуть ли не чудом! Правда, радовались мы недолго. В кухне лампочка и вовсе отсутствовала, в туалете была перегоревшая, в одной комнате была красивая люстра с тремя пустыми патронами, во второй – с двумя.

– Ладно, сейчас надо в магазин, если хотите – мы вам лампочку перекрутим в комнату. – Предложил Макс Марине и ее подругам.

– Как-то жутковато здесь оставаться. – Поежилась Лика. – Я лучше с вами!

Марина с Алиной тоже не изъявили желания оставаться в квартире без нас. Хотя сама квартира, даже несмотря на то, что в ней давно уже никто не жил, казалась вполне пригодной для обитания. Да, было немного сыро, столик в кухне слегка покрылся плесенью, табуретки вместе с ним и с радиаторами отопления следовало бы подкрасить, но в комнатах на полу лежали ковры, в угловой комнате была широкая кровать, трюмо с зеркалом, письменный стол и два стула, в проходной комнате был диван, два кресла, журнальный столик и большой сервант почти во всю стенку. Была там и тумбочка под телевизор, вполне допускаю, что в ней мог прятаться какой-нибудь допотопный черно-белый агрегат, хотя и не факт, что рабочий. На окне в кухне висела тюль, в спальне (так я невольно нарек угловую комнату) и в зале (комнате с диваном) были даже шторы, хотя карнизы, на которых они висели, повидали еще сталинский режим. Но, без ехидства и сарказма, меня ничуть не пугала перспектива ночевки в этой квартире, скорее даже наоборот. Это было что-то новое, мы словно обживали необитаемый остров, только более чем пригодный для обитания. В туалете находился котелок, а между ним и ванной, а так же небольшими поленницами по всему туалету лежали дрова, возле самого котелка стояли два ведра с углем. В общем, мерзнуть нам ближайшей ночью не грозило, а в подвале, по словам Макса, должно было лежать еще около трехсот килограммов угля, что предвещало вовсе не такие уж плохие новогодние каникулы здесь.

Гена, как один из самых дотошных в нашей компании, выкрутил лампочку и под аккомпанемент мобильника Макса проверил на наличие электричества обе комнаты, кухню и туалет. Ток в сети был, оставалось лишь с лампочками разобраться. Решив купить их в магазине, мы вышли из квартиры, и в относительно неплохом настроении двинулись вниз по лестнице.

Когда мы почти достигли первого этажа, с чердака донесся какой-то непонятный звук, отдаленно напоминающий звериный рык. Затем здание несколько раз сильно содрогнулось, а с чердака до нашего слуха долетело несколько тяжелых глухих ударов, словно кто-то очень большой весом в тонну медленно и гордо вышагивал наверху. Замерев, мы вслушались в темноту, но теперь единственными звуками был лишь человеческий голос с улицы:

– Полундра! Все в укрытие! – С этими словами в подъезд влетел бомжеватого вида мужик и рванулся в квартиру, один из обитателей которой уже пытался попросить у Макса на бутылку. Он так лихо заскочил туда, что мы немного ошалели, а из-за двери донесся его безумный голос: – Задраить люки и никому не пищать! Зло проснулось!..

– Похоже, к мужику «белочка» в гости пришла! – Усмехнулась Лика, – Веселые соседи достались!

– Ладно, зато хоть скучать не придется! – Усмехнулся Гена, даже не подозревая, что о таком понятии как «скука» нам в ближайшее время придется забыть…

Глава 2.

…Магазин нас явно разочаровал. Продавщица двигалась так, словно ее вынули из берлоги, но она все еще пребывает в зимней спячке. Чипсы она искала минут двадцать, лишь потом сообразив, что именно вообще ищет. Минералки в магазине была и вовсе последняя бутылка, а пить лимонад после хорошей лыжной пробежки – не то. Лампочек и вовсе было в продаже последние две штуки, причем самые слабые. Купив пачку макарон и, усомнившись в свежести, добрый кусок сыра, мы вышли на улицу. Запасы мы пополнили чуть больше, чем на половину от того, что планировали. Часть компенсировали в газетном киоске, где были те же чипсы, та же минералка, пусть и в полулитровых бутылках, только вот лампочек там по определению не было. До ближайшего магазина было километра три, а на улице была уже непроглядная темень. Решив, что купленного нам итак хватит, а в сумме две лампочки сумеем как-нибудь правильно распределить, мы направились домой. Вот когда я начал чувствовать безумную усталость, навалившуюся за весь этот день. Шли мы молча, говорить не хотел никто, все желали оказаться побыстрее дома и приземлить пятую точку на диван или кресло, благо, что в квартире это все есть.

Город плавно перетек в окраину, даже двухэтажные дома уже не встречались, местность больше напоминала село, до леса было рукой подать. Метров за пятьдесят до него остался позади и последний деревянный дом. Мы шли по обочине дороги, подсвечивая путь мобильниками, хотя делали это скорее для того, чтобы нас заранее видели проезжающие по этой дороге машины.

Лес был с двух сторон от нас. Высокими стенами тянулись ели и сосны, чаща леса казалась какой-то неприветливой. Хотя именно для того, чтобы побегать по лесным тропинкам на лыжах, мы сюда и приехали.

До поворота в лес, который вел к нашему дому, было около пятисот метров. Все это время мы шли по обочине асфальтовой дороги (пусть и заваленной снегом), и все это время мне казалось, что кто-то наблюдает за нами из леса. Впрочем, не одному мне казалось это и я не совсем уверен, что это вообще казалось. В лесу точно кто-то был и этот кто-то двигался не так далеко от нас. То ветка захрустит, то слышно, как по снегу кто-то шагает. То силуэт какой-то неясный промелькнет метрах в сорока от нас.

Жутко было от этого. С одной стороны, мы по одному-то и взрослому человеку любому отпор дадим неплохо. Макс кроме тайского бокса еще занимается каратэ, я нередко пробую силы еще и в дзюдо, а Гена, как ярый фанат прославленного Александра Карелина, неплохо владеет Греко-римской и вольной борьбой. То есть, в общем-то, мы сами не робкого десятка и не каждый противник с нами сможет совладать, тем более – с троими сразу. Да и всего нас шестеро, девушки тоже в джинсах и шапках, их с дороги в темноте за парней можно принять. Но это все логика, а страх логики не знает. Он просто хватает тебя своими страшными лапами и медленно душит. Мы точно знали, что из леса кто-то наблюдает за нами и идет следом. А по самому лесу дорога и вовсе узенькая, едва на ширину легковой машины, деревья совсем близко подступают. Вот уж где страшновато идти будет!

– Выключаем мобильники, мы ими только себя даем заметить, а от света сами ни фига в темноте не увидим! – Приказал Макс, – Если кто-то хочет испытать нас – пусть рискнет!

Может, это было немного самонадеянно, однако такой настрой подбодрил нас, придал уверенности в себе. Постояв пару минут в темноте, мы смогли лучше различать тьму. Но и тот, кто следил за нами, тоже стал осторожнее. Он теперь двигался намного дальше от нас, словно понимая, что теперь у нас гораздо больше шансов разглядеть его.

Когда мы свернули в лес, в одном наша задача была проще – наш невидимый сосед по лесу был слева от нас, хотя Марине с подругами мы поручили смотреть вправо – мало ли что! К тому же, боялись они гораздо сильнее, чем мы, поэтому они и мышь смогут увидеть теперь за сто метров!

Макс включил фонарь на своем мобильнике, направив луч в лес. Но вокруг было тихо, словно тот, кто шел все это время за нами, решил оставить нас в покое. Половину пути по лесу мы прошли спокойно, однако бдительность решили не терять – во вселенское добро как-то слабо верилось.

– Вон он! – Закричала Марина, едва не оглушив меня и двумя руками вцепившись мне в левое плечо, – Вон он!..

Справа от дороги в лесу металось нечто. Мы видели лишь его горящие глаза, силуэт очень смутно напоминал человеческий, только очень уж здоровый. Он был всего метрах в десяти от нас, но ближе не подходил. Его не то рык, не то смех звоном отдавался у меня в ушах, а горящие глаза словно гипнотизировали, вселяя еще больший ужас. Не знаю, что это было, но радовались мы больше всего тому, что ближе он к нам не подходил. Не останавливаясь, Макс пугал его светом мобильника, то же делал и Гена, я контролировал противоположную сторону от них, не будучи уверенным, что у нас всего один противник. А огоньки мобильников девушек скакали во тьме как взбесившиеся мотыльки, порой больше слепя нас, чем пугая неведомую тварь. Главное было не останавливаться, а продолжать двигаться к дому. К счастью, это нам удавалось, страх не парализовал нас, а скорее придал сил двигаться быстрее, словно забыв про усталость.

Когда лес расступился, мы все еще не могли прийти в себя. Хмурый дом, в одном из окон которого горел свет, казался теперь не хмурым и мрачным, а обителью жизни. Там был СВЕТ!!!

– Привет. – Этот голос, раздавшийся у нас за спиной, заставил всех дружно и в голос заорать. Обернувшись, мы увидели человека, идущего к нам от подъезда. Его выдавал огонек сигареты. Впрочем, прятаться он и не думал: – Вижу, в квартире покойного Василия Степановича наконец-то кто-то появился.

– Мы на новогодние каникулы приехали. – Ответил Макс, я же почувствовал, что наконец-то могу перевести дух. – Меня Макс зовут, это мои друзья Серж и Гена, моя сестра Марина и ее подруги Лика и Алина.

– Георгий Матвеевич. – Представился мужчина, – Я живу в соседнем подъезде.

– Что это было? – Лика еще до конца не отошла от ужаса и продолжала держаться одной рукой за мое плечо. – В лесу кто-то пытался напасть на нас!

– Наверное, это дикие кабаны. – Пожал плечами Егор Матвеевич, – Вы зря испугались, они не опасны, просто они не боятся здесь людей и проявляют любопытство, когда видят кого-то нового. Хотя и дразнить их тоже не советую.

– Что-то это не очень на кабана дикого походило! – Покачал головой я, – Глаза у него как фонари светились, да и силуэт больно человеческий напоминал!..

– Вам померещилось. – Быстро ответил Егор Матвеевич, – У меня есть фонарь с дневным светом, давайте я провожу вас до квартиры.

Мы не стали отказываться, о чем ничуть не пожалели. Его фонарь освещал коридор так, словно мы шли по нему на рассвете, когда солнце уже большей частью вышло из-за горизонта и вполне разборчиво осветило все вокруг. По крайней мере, я нигде не запнулся, как при первом нашем подъеме сюда.

Попрощавшись с соседом и поблагодарив его за фонарь, мы заперли дверь. Из моих легких вырвался вздох облегчения, то, что пугало нас в лесу, осталось там, на улице, а мы здесь – ДОМА!

Чтобы как-то развеяться, принялись вкручивать лампочки. Поскольку количество их было ограничено, решили сделать так: в коридоре без света вполне можно обойтись. Если девушкам понадобится навести красоту перед зеркалом – оно есть в спальне. Там-то мы и вкрутили одну лампочку. Конечно, там должно быть их три, но что поделаешь – не до жиру, надо довольствоваться тем, что уже имеем. Конечно, свет на такую комнату был просто паршивый, от свечи его было бы и то больше. Хотели вкрутить туда лампочку из коридора, как чуть более яркую, но пришли к выводу, что возраста ее мы не знаем, и не факт, что она не перегорит минут через десять. Ее мы, подумав, вкрутили в своей комнате – мужчинам внезапно наступившей темноты не положено бояться. Вторую из новых лампочек вкрутили в туалете, где Гена принялся с остервенением топить котелок, чтобы избавить нас всех от лютого холода, царившего в квартире.

Но, поскольку спать или сидеть по своим комнатам мы еще не собирались, лампочку из нашей комнаты снова выкрутили и понесли ее в кухню, чтобы попить чаю. Газа в доме не было, баллон мы с собой тоже не поперли бы из дома, поэтому наши разумные спутницы прихватили электрочайник и тяжелую старую электроплитку. Плитка-то, как выяснилось, и отбивала нам по очереди спину, когда мы тащили сумку. Впрочем, поняв, что иначе нам ужин не приготовить, я пришел к выводу, что навязанные нам спутницы оказались умнее и предусмотрительнее, чем мы. С одним электрочайником кроме лапши быстрого приготовления мы бы тут ничего точно не поели. Хотя холод в квартире был такой, что рабочей газовой плите все обрадовались бы куда больше.

Когда Гена растопил котелок, мы нагрели чайник и с чаем и коробкой привезенного с собой печенья сели в туалете возле котелка. В квартире это было самое теплое место. Правда, пол в туалете был цементный, но и на эту напасть мы нашли «противоядие» – положили на пол покрывало с дивана. Неэтично – зато тепло! Лика и Алина все шторы в квартире подняли, чтобы они не отгораживали радиаторы отопления от комнаты – терять не хотелось ни градуса тепла. Марина поставила на электроплитку кастрюлю, котелок пару раз закипел, в кухне от плитки тоже стало тепло. Мы закрыли дверь в нее и сели за стол. Шестеро – почти толпа, надышим!

В общем, часа через полтора, когда на нашей двухконфорочной (и оттого такой тяжелой!) плитке были готовы макароны и курица, которые мы с аппетитом уплетали, в кухне было почти жарко. Если первые полчаса после возвращения домой мы вообще расхаживали в куртках – в квартире минусовая температура была – то теперь я спокойно сидел в футболке, а незамерзающему Гене и в ней казалось жарко.

Вода в квартире была, правда, кран до конца завинтили с трудом – чтобы систему не прихватило морозом, его уже месяца два держали чуть приоткрытым и в этом положении он немного заржавел. Был даже титан – бойлер на дровах. Решив, что перед сном можно и ополоснуться горячей водой, растопили и его. Поскольку спальных мест было немного, кинули жребий, кому спать на диване, кому – на двух креслах и журнальном столике посредине (как раз высота одинаковая), а кому на полу. Макс, чертыхаясь, стал готовить место на полу, диван достался Гене, а мне остался промежуточный вариант. Марина, Лика и Алина сильно не заморачивались на этот счет, они втроем спали на одной кровати. При их габаритах это было не так сложно, мы бы там вдвоем-то с трудом поместились, особенно, если бы одним из этих двоих был Макс.

Глава 3.

…По все тому же жребию, в ванну я полез первым. Воды там было – кот наплакал, зато она была горячая, что в этот вечер было просто на вес золота. Едва я разлегся в горячей воде, как над моей головой послышалась какая-то возня. Похоже, соседи-алкаши зачем-то забрались на чердак. Не знаю, что они там делали, но создавалось впечатление, что они пытались перекатывать по полу огромный шкаф. Именно перекатывать, как перекатывают кубик – гранями. От каждого удара лампочка под потолком начинала слегка покачиваться, а мелкие пылинки штукатурки уже сыпались с потолка вниз.

– Вы там совсем офигели?! – Крикнул я, опасаясь, что от потолка может оторваться кусок потяжелее – штукатурка-то старая! А получить по голове куском потолка в мои планы как-то явно не входило!

Грохот на чердаке затих, теперь был какой-то непонятный звук, словно чем-то возили по полу чердака. Что они там, полы грубой кистью щекочут?..

Когда я вылез из ванны, на чердаке вроде как снова было тихо. Обтершись полотенцем, я оделся и вышел в коридор. После ванны здесь было явно прохладнее! Следующей пошла Лика. Я же приготовил себе постель, сдвинув кресла и поставив между ними журнальный столик, как выпало по жребию. Для мягкости под матрац подложил на столик газеты, коих в диване нашлось десятка три. Когда я уже собрался забраться под одеяло, послышался крик Лики, которая как ошпаренная выскочила из туалета (он же – ванная комната), едва успев обернуться полотенцем.

– Что случилось? – Не понял Макс.

– Кто-то смотрел на меня в окно! – Ответила Лика, дрожа от страха, – Я видела! Глазищи такие здоровые!..

– У нас же второй этаж! – Напомнил Гена, а Макс уже шел туда. Выключив свет, он посмотрел в окно. Естественно, никого не было видно за ним. Повозившись с ручкой, Макс открыл окно и выглянул на улицу. Сначала он смотрел вниз, куда светил фонариком мобильника, потом – в стороны. Напоследок он посмотрел и вверх. Я тоже выглянул вместе с ним, но нигде ничего не увидел.

– Похоже, тебе действительно показалось. – Пожал плечами Макс, – Сюда просто так не проберешься, да и кому такой риск нужен? Тут же убиться недолго!

– Но я видела! – Чуть не закричала Лика, нервно сминая пальцы, – Сначала кто-то поскребся в окно, а когда я обернулась, то увидела чьи-то глаза!..

Мы замолчали, Макс снова высунулся в окно и позвал нас:

– Может, вот это поскреблось в окно? – Он указал на болтающийся в воздухе кабель, который ветром мотало из стороны в сторону, – Он вполне мог стукнуть в окно, а после нашей сегодняшней прогулки тебе просто могли померещиться эти глаза!

Лика хотела что-то ответить, но лишь растерянно открыла рот, затем ушла в комнату, а Макс поспешил запереть окно, впускавшее в ванную слишком много холодного воздуха. Чтобы остальные не волновались, что кто-то сможет увидеть их в окно второго этажа, Макс навесил на окно плотное полотенце. Затем, подумав, еще одно.

– Теперь только рентгеном если просветить! – Заявил он.

Когда в доме уже не горел свет, я все еще не спал, хотя к этому были все условия. Было тихо, под одеялом было тепло, да и никакого дискомфорта от спанья на сдвинутых креслах я не ощущал. Макс уже громко и басовито храпел на полу, Гена тоже уснул, а насчет того, спал ли кто за дверью – я сказать не мог. Знал только то, что ко мне сон уперто не шел.

Я перевернулся на другой бок, лицом к окну. Темнота. Кромешная тьма за окном. Если в городе за окном обычно есть какой-то свет – от уличных фонарей, от других домов, то здесь, в лесу, этого нет. За окном кромешная тьма, пусть и такая естественная для природы. Думаю, кому-то это привычнее и спокойнее, я же как-то не привык.

Мне вдруг стало так тоскливо. На неделю мы уехали сюда, в незнакомый дом, стоящий в лесу и еще пять ночей предстоит провести в этой дыре. И что меня сюда потащило? Лыжи? Разве что это: не надо переодеваться в лесу, а можно выйти из дома и сразу бежать на них, поскольку мы УЖЕ в лесу. Больше плюсов что-то не вижу…

Поняв, что меня захлестнула волна пессимизма, я отвернулся от окна. Над нашей головой на чердаке опять кто-то шуршал. Словно кто-то резко и коротко щеткой шаркал по полу чердака, затем отходил в сторону, и снова повторял это действо. Меня это начало раздражать. Не иначе как соседи снизу решили нам так отомстить за отказ «проспонсировать» им бутылку. В таком случае как угодно, но я им это припомню!..

Однако звук уходил от нашей комнаты в сторону спальни. Я замер. Почему-то мне все это не понравилось. Я оторвал голову от подушки и прислушался. За дверью послышался шепот девушек, их явно эти звуки тоже обеспокоили. Их голоса становились громче, я сел, понимая, что спать, похоже, сейчас никому не придется.

– Что это?! – Голос принадлежал, похоже, Марине, поскольку Макс моментом вскочил и понесся в спальню, а я за ним.

– Что случилось? – Спросил Макс, когда мы оказались в комнате.

Ответом ему служило не то мычание, не то стоны, доносящиеся до нас с чердака. Кто-то ходил у нас над головой, ходил громко, топая, словно не двумя, а целыми пятью ногами, при этом поскребывая чем-то пол и громко мыча.

– Такое ощущение, что там кто-то нюхает пол, звук такой, как будто собака землю нюхает громко. – Прошептала Алина, глядя в темноте на потолок.

– Эй, кому там делать нечего?! – Крикнул Макс и зажег свет в комнате. В тот же миг все стихло, словно этим же выключателем отключались звуки с чердака.

– Блин, чертовщина какая-то! – Покачал головой Гена, явившийся следом за нами, хотя глаза у него все еще были сонные.

– Надо пойти на чердак и навалять им по шее! – Вспылил Макс, но Марина чуть не повисла у него на руке:

– Ты сдурел? Там же темнота, ничего не видно! А если ножом пырнут? Нет уж, утром все выясним, нечего сейчас по темноте бегать!..

То ли Макс сам не сильно хотел впотьмах за неизвестно кем гоняться, то ли доводы сестры на него подействовали, но он решил перенести казнь неизвестного хулигана до утра. К тому же, больше с чердака не доносилось ни звука. Оставив дверь между залом и спальней открытой, мы снова легли спать. На сей раз, и сам я уснул без проблем.

 

…Что меня разбудило? Сев на своей постели, я вертел головой по сторонам, пытаясь увидеть во тьме хоть что-то. Поняв, что испытываю природную тягу посетить туалет, я вылез из-под одеяла и вышел в коридор. Ни в нем, ни в кухне лампочек не было, поэтому идти пришлось на ощупь, свет в комнате я не мог включить, чтобы не разбудить остальных.

Именно благодаря кромешной тьме я и увидел то, чего днем мог и не заметить. В кухне было какое-то слабое свечение. Не поняв, что это, я метнулся в комнату за своими очками. Теперь я точно видел, что на столе горит свеча. Но горит как-то тускло, едва заметно, а свет ее освещал кухню как-то однобоко, словно фонарик, чей луч направлен в одну сторону.

Подойдя ближе, я поднес руку к этой свече, но от ее огонька не исходило ни капли тепла, скорее наоборот, какой-то холодок. Сама свеча казалась прозрачной, словно сделана была из тонкого стекла. Казалось, в ней даже были тонкие прожилки, но тоже прозрачные. Никогда еще в жизни мне не доводилось видеть что-либо похожее!..

Но долго любоваться свечой у меня не получилось. Из кладовки, дверь в которую мы так и не открыли вечером, донесся какой-то тихий шум, немного похожий на вой ветра в трубе. Собственно, изначально за ветер я это и принял, пока не увидел, что ручка двери медленно поворачивается. Щелчок – и дверь стала открываться.

Затаив дыхание, я медленно отступил на несколько шагов назад, боясь издать лишний звук. Дверь же медленно открывалась, выпуская такое же свечение, какое давала и свеча на столе. Но это была не свеча. Когда я, открыв от испуга рот, уперся спиной в стенку, из кладовки вышел седой старик, такой же прозрачный, как и стоящая на столе свеча. Он был худой и иссушенный, словно мумия, шаги давались ему с огромным трудом. Дверь он отпустил лишь тогда, когда левой рукой уперся в стол. Затем он довольно быстро сел на табуретку и положил локти на стол. Подперев голову руками, он зажмурился и еле слышно пробормотал:

– Мы ведь не хотели этого… Мы же просто шутили… Это была шутка…

Я начал боком выползать с кухни, в этот момент старик меня заметил и, подняв голову, чуть громче проговорил, словно пытаясь меня убедить:

– Мы не хотели! Это была шутка! – Затем он замолчал, уронил голову на руки, но снова поднял ее и посмотрел на меня. Готов поклясться, я видел под его глазами слезы. Старик вцепился руками себе в волосы и воскликнул так, что задрожали стекла: – Отпусти нас! Отпусти!..

В тот же миг в кухне воцарилась тьма, старик и свеча исчезли, а дверь кладовки с громким хлопком закрылась.

Глава 4.

Я все еще стоял, как обухом ударенный, когда меня уже начал трясти Макс.

– Серега! Ау! Серега, ты с нами?! – Эти слова я поначалу слышал, как из тумана, но затем словно проснулся и, посмотрев на Макса и всех остальных, удивленно спросил:

– Что случилось?..

– Ты у меня спрашиваешь? – Опешил Макс, – Значит, ты уходишь в кухню, потом из нее долетает вопль, что-то где-то громко ударяет по чему-то, а теперь ты же спрашиваешь меня, что случилось?!..

– Дверь кладовки хлопнула. – Это была единственная вразумительная фраза, которая пришла мне в голову.

– Похоже, он во сне ходил! – Предположила Лика, но на всякий случай подошла к двери кладовки и подергала ручку, – Заперто! Не могла она хлопать!

Ничего не отвечая, я вышел из кухни. Что им ответить? Что видел привидение, говорившее какой-то бред? Да кто мне поверит? Лучше уж согласиться с их версией о том, что я ходил во сне! Но завтра – хоть потоп – я открою дверь этой чертовой кладовки!..

 

…До утра все обошлось без происшествий. Я долго не хотел вставать, притворялся спящим, прекрасно понимая, что расспросов мне избежать точно не удастся. Но, как говорится, голод не дядька: придет – кочергой не огреешь…

На завтрак я выполз последним. Лика уже приготовила небольшую горку блинов, которая, правда, очень быстро растаяла. Все молчали, я и подавно вообще ни слова не произносил, старясь стать незаметным. Хотя и упорно косил глаз на дверь кладовки. Не знаю, что я там хотел найти, но мною овладело просто маниакальное желание ее открыть.

– Серж, еще блины будешь, или тебе чаю налить? – Спросила меня Лика, разорвав висевшую последние десять минут тишину.

– Лучше уже чаю, переел малость. – Ответил я, невольно обратив внимание на то, что остальные искоса следили за мною. Скажем прямо, неприятно, когда за тобой так внимательно следят, словно ты душевнобольной, которого нельзя волновать. Поймав эти взгляды в очередной раз, я тяжело вздохнул и, поставив чашку на стол, зло проговорил:

– Не надо на меня смотреть, как на музейный экспонат! Я пока зеленых человечков не ловлю и с тумбочками не разговариваю о жизни!

– Да ладно тебе, мы ж это… просто… – Чем закончить фразу, Макс не нашел, поэтому несколько сконфуженно довершил: – Ну, ты меня понял…

– Хотелось бы! – Рявкнул я, – Народ, может я действительно во сне ходил, может что-то там еще сделал, но я этого НЕ ПОМНЮ! Не надо на меня посматривать, как на сумасшедшего!

Я замолчал, но всегда имел свойство, распалившись вываливать все, что в голове накипело:

– Не спорю, мне действительно привиделась какая-то ерунда, которую я не могу списать ни на что иное, как на сон! Но я не первый человек в мире, который ходил во сне! Новое место, вчерашний стресс, пока мы по лесу пробирались – вот вам и результат.

На сей раз, моя речь иссякла, но теперь я уже чувствовал, что напряженность в кухне пропала. Правда, вместо этого появился интерес со стороны остальных, но лучше быть в роли рассказчика, чем сумасшедшего или подопытного кролика.

– А что ты, все-таки, видел? – Лика села напротив меня, сложив пальцы в замок и подперев ими подбородок. Полотенце при этом она закинула на плечо, светлые волосы немного растрепались, одна прядь свесилась на лицо. Почему-то мне в голову вдруг пришла мысль о том, что это хорошо, что они тоже поехали с нами. Она так внимательно смотрела мне в глаза, что соврать или утаить что-то я просто не смог бы.

Я невольно рассказал ей все, не пытаясь сказать, что мне это все приснилось. Рассказал все, как оно было. А в том, что я на самом деле не спал, я был уверен на двести процентов. Как ни странно, после этой версии никто не смотрел на меня с подозрением, как смотрели, пока я говорил, что просто ходил во сне. Хотя, истины ради, эту версию я просто поддержал, принадлежала она все той же Лике. И какого же черта я смотрю ей в глаза как загипнотизированный?..

– Что ж, думаю, пришло время вскрыть дверь кладовки! – Подвел итог Макс. – Может, нам это и вообще ничего не даст, но хуже не будет – совсем нелишне будет посмотреть, что там вообще есть.

Возражений не было. Да и вообще в нашей компании Макс обычно был голова, в самых бредовых замыслах – в том числе. Можно ли было назвать эту затею бредовой? В какой-то мере – да, если учесть, из-за ЧЕГО в первую очередь мы все это затеяли.

Макс долго пытался подобрать ключи к двери, потом разозлился, несколько раз долбанул по двери ногой. Но от его удара только пыль посыпалась, дверь была слишком мощной, чтобы вот так ее выломать. Тогда мы полезли за отверткой, которой подкручивали крепления на лыжах. Провозились и с отверткой – ноль по компасу, замок был вделал в дверь намертво.

Выглянув во двор, Макс увидел, что один из аборигенов колет дрова на улице, затем заявил:

– Сейчас мы откроем эту чертову кладовку! – И унесся на улицу.

Все уставились в окно. Если учесть, что дрова колол тот самый человек, который вчера получил от Макса на орехи, то разговор их обещал быть интересным. Правда, невольно я бросал взгляд и на Лику. Мне самому это начинало не нравиться, но тут в наше поле зрения появился Макс и все мы уставились на сцену во дворе. Она была интересной, но очень короткой. Наш сосед-алкоголик уже через пару секунд разговора бросил топор к ногам Макса и замахал руками, словно отрекаясь от своего орудия труда. Макс взял топор, судя по его жесту он сказал что-то вроде: «Не боись, товарищ, сейчас верну!», а сосед еще сильнее замахал руками, словно больше всего на свете мечтал этот топор Максу подарить.

Когда Макс вернулся, первым вопросом естественно было содержание их разговора.

– Да все просто! – Отмахнулся Макс, – Я к нему подошел и попросил топор, сказал, что один из нас занедужил, и мы решили его убить, а потом по ритуалу разрубить на части и съесть. А он испугался чего-то, сказал, что топор я у себя могу оставить. Но я, как порядочный человек, пообещал топор вернуть и кусочек им на закуску принести – по-соседски! Надо ж с хорошими людьми отношения наладить!..

С этими словами Макс от души звезданул по двери в области замка. С третьего удара дверь сдалась. Замок свернуло набок, Макс от души рванул дверь на себя (если б она открывалась внутрь, может, тогда и ногой бы смогли ее выбить) и открыл то маленькое пространство, прятавшееся за дверью в правом дальнем углу кухни.

– Вот те раз! – Присвистнул Макс, осматривая этот закуток, по размерам – буквально метр на метр, если не меньше.

Пожалуй, на улице было теплее, чем в кладовке. По стенам от потолка вниз тянулись мощные сосульки, окошко было просто заледеневшее. Из кладовки вверх уходила вентиляционная труба, но пролезть по ней вряд ли смогла бы и сытая мышь: все отверстие было просто затянуто льдом, оставался лишь тонюсенький тоннель меньше сантиметра диаметром.

– Никогда ничего подобного не видел! – Проговорил Гена, – Такое ощущение, словно с чердака по этой вентиляции холод проникает, причем бешенный! Вверху лед толстенный, а к низу тоненький, как перевернутая воронка, снизу края, а сверху именно воронка сама, монолит!

Лед действительно к верху напоминал перевернутую воронку. И смывало все через эту воронку на чердак. Может, именно оттуда и пришел призрак?

– Что с этим делать будем? – Спросила Алина, – Если это все растает – к нам соседи снизу жаловаться прибегут, что мы их залили.

– Соседи снизу теперь эту квартиру стороной обходить будут, чтобы Макс не угостил их кусочком человечины. – Скривился Гена, – Насчет этого можешь не переживать.

– Народ, вношу предложение. – Снова взял в свои руки руководство процессом Макс, – Сейчас мы идем в лес – мы же вроде на лыжах кататься приехали сюда? – а после этого потихоньку раздолбаем лед и выкинем его на улицу. Думаю, все согласны?..

Душевнобольных, готовых утро в лесу променять на возню в кухне, среди нас не обнаружилось, поэтому уже через полчаса все мы вышли во двор. Соседей не было, Макс просто воткнул топор в один из пеньков – спереть его здесь некому, кроме собственных хозяев.

Зато как же здорово было в самом лесу! Снега по колено, горки, тропинки, спуски – все, чего душа пожелает! А какая тишина! Единственного на весь лес дятла за километр услышать можно! С щенячьим восторгом в глазах мы часа четыре не слезали с лыж. Если Марина с подругами почти сразу стали просто скатываться с горки, то мы сначала набегались как чумные наперегонки, а потом уже снизошли до ленивого катания с горки.

По пути назад меня осенило: надо посмотреть следы того, кто вчера шел за нами по лесу. Наш сосед сказал, что это был кабан – тогда должен остаться четкий след. У моего отца брат – охотник – я с ним много разных следов видел, а кабаний довольно острый, его трудно не заметить.

Точно мы не помнили то место, да и темно было. Хотя, признаться, нам было вообще на тот момент не до запоминания чужих следов. Мы хотели просто живыми добраться до дома.

Однако, чем дольше мы бродили вдоль дороги, и рассматривали снег, тем понятнее было, что нет там ничего, даже отдаленно похожего на кабаний или вообще хоть чей-то след. Снег был ровный и гладкий, словно только что выпал.

– Интересно, наш сосед сам-то верит в то, что за нами по пятам шел кабан? – Проговорил я, легонько поставив лыжную палку на снег, тем самым, убедившись, что любой предмет даже с не самой большой массой может оставить на нем свой след.

– А почему он в это не должен верить? Он же нам сам сказал, что это кабан был! – Не поняла Марина.

– То-то и оно, что он нам это сказал. – Скривился я, – На речке тогда летом кто-то тоже сказал всем, что пиявок там нет – чтоб не боялись! А сколько мы их с ног поснимали? Странно это все как-то, не клеится. Если б это кабан был – здесь его следов была бы куча! Да и хоть одна кучКа тоже поблизости бы обнаружилась…

– Надо бы побеседовать с нашим соседом и спросить, давно ли у нас тут завелись чернобыльские летающие кабанчики? Что-то тут не очень вяжется! – Подвел итог Макс, после чего мы направились к дому, надеясь понять хоть что-то из всего произошедшего за минувшие сутки. Хотя узнать про лед в кладовке было бы намного интереснее…

Глава 5.

Вернувшись во двор, мы застали как раз того самого человека, у которого Макс одолжил топор. Увидев, что мы приближаемся к нему, он растерянно посмотрел по сторонам, затем не самым умным взором уставился на нас.

– Любезный, вы нам не поможете? – Обратился к нему Макс, расплывшись в широченной улыбке.

– Дык мы это… того… этого… – Мужик почесал грязную шапку на своей голове, широко и размашисто пожал плечами, затем, решив, что делает что-то не так, в пояс нам поклонился и вдруг четко сказал: – Уезжаем мы! Все!

– Прям все сразу? – Не понял Макс, хотя спросил он это всерьез, или в насмешку, я так и не понял.

– Ага, сразу! – Радостно ответил алконавт, даже несколько раз кивнул. Похоже, тот факт, что мы поняли его, доставил мужику неописуемую радость. Но затем его чуть опухшее лицо стало серьезнее некуда, он поманил нас пальцем и шепотом, словно это имело государственную тайну, сказал: – Его высочество просыпается часто, сматываться надо отсюда! Пусть успокоится, а там и мы вернемся! Не надо его злить!

Поняв, что у мужика явно крыша поехала не в том направлении, мы хотели уйти, но мужик чуть громче добавил:

– Вон, и Жора со второго подъезда утром еще в Правдинск уехал к матери!

– Жора – это Георгий Матвеевич? – На всякий случай уточнил я, хотя прекрасно знал, что кроме нас и квартиры алкашей в этом доме только он и обитает.

– А фиг его знает, как его по батюшке! – Пожал плечами алкоголик, – Только он хитрый больно, не общается с нами.

– Да, очень странный поступок с его стороны! – Громко сказал Макс, демонстративно покачав головой, – Я бы с такими соседями все праздники вместе отмечал!

– Не, мы сами его сильно не звали. – Не поняв шутки Макса, ответил наш собеседник, – Нам чужие не нужны, самим иной раз не хватает.

– Так и кого же вы называете Его Величеством? – Поинтересовался я, больше для интереса, не ожидая услышать от такого собеседника ничего вразумительного.

– Зло на чердаке живет! – Еле слышным шепотом ответил он, осторожно поглядывая на дом, – Уж лет десять там обитает! Из-за него поубегали все отсюда! На первом этаже еще можно жить, а на втором вообще никто долго не может. Нам Валька из третьей квартиры уже сколько раз предлагала обменяться жилплощадью, денег обещала за обмен дать и ящик водки! Только мы не дураки, чтоб сами себя в ад загнать! И он там ходит, нюхает нас через потолки, и мертвые там по ночам…

Какой-то шум, доносящийся из дома, отвлек его, но имел он вполне простое объяснение: из подъезда, ухватив друг друга за грудки, выкатились два мужика. Поднявшись со снега, оба стали, не целясь, валтузить друг друга, хотя по большей части размахивали руками и ногами по воздуху. Со стороны это больше походило на неумелый танец, чем на драку, пусть и тоже неумелую.

– Павлуха! Васька! Ах, черти вы окаянные! – Закричал вдруг наш собеседник, сорвал с себя фуфайку, швырнул ее на землю и, плюнув на кулак, с громким криком понесся на дерущихся.

Конечно, для нас троих разнять эту драку было делом пустяковым, но мы решили не встревать в чужие дела, о чем ничуть не пожалели! На фоне такого шоу и американский реслинг покажется просто скучным зрелищем!

Наш собеседник, которого в ходе драки назвали именем Макар, подлетев к дерущимся, стал без разбора лупить обоих. Сначала ему это удавалось, в один миг он даже усадил обоих на пятую точку. Но с этой точки оба рванули и снесли Макара с ног.

В это же время на первом этаже открылось окно, из которого высунулся бородатый мужик с табуреткой в руках. Этой табуреткой он запустил в Павлуху (так Макар нарек невысокого толстяка, перед тем, как огреть его по лицу), но промазал, зато Павлуха, пока Васька колотил ногами Макара, этой же табуреткой огрел стоящего в окне бородача. Пока он это делал, Макар ударом в лоб свалил с ног Ваську, а следующим пунктом долбанул и самого Павлуху. Тот начал падать, но Макар схватил его за пояс и за шиворот, после чего отправил в открытое окно квартиры покорять ее просторы. Едва ноги Павлухи мелькнули в окне, как из подъезда выбежал все тот же бородач с табуреткой. Видимо, он был на стороне Макара, поскольку бросился бить лежащего на снегу Ваську. Но добежать он не успел, потому что следом за ним из подъезда выбежал улетевший в недра квартиры Павлуха и надел бородачу на голову ведро, по которому тут же со всего маху треснул кулаком. Сам Павлуха тут же огреб кулаком от Макара и снова совершил полет в окно. Только вот окно аккурат в этот момент кто-то закрыл, бедный Павлуха ткнулся фэйсом в раму и отлетел обратно. Из подъезда выскочили еще трое мужиков, двое из них кинулись бить Макара, в чем изрядно преуспели, огрев его медным тазом, а третий в следующий момент стремительно атаковал обоих большой кастрюлей. Но сам он в это время упал, поскользнувшись на наледи перед подъездом, из-за чего все участники драки оказались на земле. Казалось – конфликт стих. Но – ненадолго!

Уже через мгновенье вся эта толпа принялась колошматить друг друга, при этом совершенно забыв о созданных ранее коалициях. Макар и Павлуха на пару валтузили Ваську и бородача, затем Павлуха все-таки вмазал и самому Макару, но дальше драка не пошла. Ее завершением стала необъятных размеров тетка с бигудями на голове и с маленькой сковородкой в руке. Считанных секунд ей хватило, чтобы успокоить всю эту толпу. Удары по голове она раздавала быстро и четко, словно единственным нормально поставленным ударом из всего семейства обладала именно она. Когда мужики в разных позах уже валялись на снегу, она изрыгнула им прощальные слова:

– Алкаши! Уроды! Козлы! – И скрылась в подъезде.

Единственное, о чем жалел я в тот момент, так это о том, что в руках у меня не было камеры – кому расскажу – ни за что не поверят!

– Да, американский реслинг курит в сторонке! – Произнес Макс, по чьему лицу было видно, что он все еще под большим впечатлением от увиденной сцены.

Мужики же медленно пришли в себя, начали подниматься, но желания продолжать драку у них уже не было. Макар докандыбал до нас, поднял со снега свою фуфайку и медленно побрел к дому. Окно первого этажа снова открылось, в нем возникло лицо доброй тетеньки, отвалтузвшей всю честную компанию сковородкой. Только на сей раз, она говорила тихим и приветливым голосом:

– Мальчики, обед готов, идите кушать, нам еще на автобус идти!

«Мальчики», охая и покряхтывая, поплелись в подъезд. Конфликт был исчерпан, все снова красиво, чинно и благородно. Простая русская женщина исправила конфликт и позвала своих мужчин-защитников трапезничать. Странно, что они после этого еще смогли подняться…

Решив не верить в слова человека, который на наших глазах от души валтузил своих не то родственников, не то соседей по квартире, а перед этим утверждал, что на чердаке поселилось зло, мы решили найти Георгия Матвеевича. Войдя во второй подъезд, мы поняли, что на первом этаже точно никого не найдем – на обеих дверях висели наружные навесные замки. Второй этаж встретил нас такой же картиной, разве что один замок был старый, еще времен СССР, а вот второй – новый. Похоже, Георгий Матвеевич точно сделал ноги в неизвестном направлении.

– Странно это все! – Покачал головой Гена, – Вчера он заверял нас, что в лесу мы видела дикого кабана, а сегодня утром куда-то смылся!

– Может, он давно собирался уехать, не станет же он всех за месяц об этом уведомлять! – Не согласился я, – Да кому говорить? Нам, в общем-то, вообще без разницы, что он тут есть, что его нет, а нашим соседям – и подавно! Им хоть тут грибы полуметровые начнут в стекла барабанить – все фиолетово!

– Да, ты прав. – Кивнула Лика, поправив волосы, – Хотя какая-то чертовщина тут точно происходит!

– И живет она этажом ниже нас! – Заржал Гена, уже начав спускаться по лестнице.

– Гляди-ка! – Одернул я всех, Гена чуть не рухнул вниз, умудрившись неведомым образом заплести ноги. Чертыхнувшись, он недовольно спросил:

– Что ты еще там увидел? – Падение его могло быть очень картинным, а быть предметом для насмешек Гена просто ненавидел.

– Скажите мне, как можно такое сотворить? – Я указал вверх, где висел провод для лампочки, освещающей подъезд. Впрочем, там была и сама лампочка, если ее еще можно было так назвать.

– Ни фига ж себе! – Присвистнул Макс, – Это чем ее, бедную, так?..

Было чему удивиться. Если сам провод ближе к потолку сильно не видоизменился, то патрон и лампочка сжались в единый черный ком, словно кто-то смял их, как пластилин, и сжал в один комок. Над тем местом, где провод выходил из потолка, было черное пятно сажи.

– Такое ощущение, словно кто-то сжег это все паяльной лампой или огнеметом, и то не уверен, что они способны дать такую высокую температуру, чтобы это все расплавить! – Макс внимательно осветил фонариком с мобильника лампочку, но батарея на телефоне все-таки села, и смотреть дальше было бесполезно.

– Интересно, а чердака жителям так сильно не хватало? – Лика указала вверх, где валялся всякий разный хлам, начисто заслонивший окно на пролете между вторым этажом и чердаком. Там были и старые кресла, и стулья, и просто всякий хлам, вроде старых журналов, газет, грампластинок, пустых картонных коробок, каких-то досок и даже старого шланга от душа. А начиналось все это великолепие практически со второго этажа, ступеньки с пятой от него. Попасть по этой лестнице на чердак было реально только для какого-нибудь экстримала-самоубийцы.

– Да уж, чем-чем, а аккуратностью русский человек не всегда славился! – Покачала головой Алина, – Ладно, пойдем отсюда, я есть хочу после этих прогулок лыжных!

Аппетит был у всех просто зверский, да и пробегали мы несколько больше, чем планировали – было уже пятнадцать тридцать. Поднявшись на второй этаж в нашем подъезде, я невольно отметил, что у нас окно на пролете между вторым этажом и чердаком свет почти не пропускало. Решив посмотреть, в чем дело, я пошел вверх по лестнице. Все окно было покрыто слоем сажи, словно кто-то закоптил стекло спичками.

Поплевав на пальцы, я его немного оттер, правда, руки вымазал как трубочист. В тот же миг сверху послышался скрип и какой-то хлопок, словно открылась и тут же закрылась дверь. Решив посмотреть, что там, я сделал пару шагов по лестнице, но идти дальше желание у меня пропало. Перила на пролете у окна были покрыты тонким слоем инея. А вот дальше, ближе к чердаку – они были покрыты уже слоем льда! Сама дверь на чердак, как и в соседнем подъезде, была завалена всяким хламом, но одно я видел точно: под большим шкафом, практически закрывающим собой весь обзор, был толстенный слой льда, которым был неслабо покрыт и сам шкаф. Когда ко мне подошли Лика и Макс, по их лицам я сразу понял, что и они не горят желанием туда идти.

– Точно чертовщина какая-то! – Поежился Макс, – Пошли отсюда на фиг! Мне и в квартире неплохо!

Возражений не нашлось, мы вернулись на свой второй этаж, хоть и постоянно оглядывались по пути, словно ожидая со стороны чердака что-то недоброе.

Глава 6.

В квартире снова было холодно, котелок за время нашего отсутствия погас, а старые деревянные рамы тепло в квартире держали еле-еле. Пока Гена топил котелок, Лика тихо тронула меня за плечо и показала в сторону кладовки. Я пошел за ней. Когда мы открыли дверь, то вместо большой наледи, которую видели утром, заметили лишь едва заметные кусочки льда на полу, и те почти растаявшие, а в самой кладовке было ничуть не холоднее, чем во всей квартире. На полу же практически не было воды, которая непременно должна была остаться от таяния такого количества льда. Вентиляционная труба теперь казалась каким-то куцым отрезком, торчащим из потолка. Но ни единой льдинки на ней не было.

– И куда это все подевалось? – Лика удивленно посмотрела на меня. Встретившись с ней глазами, я на мгновенье забыл, о чем мы до этого говорили, но затем опомнился и ответил:

– Похоже, что-то в этом дурдоме не так! – Хотя этот ответ нельзя было назвать ответом в тему.

Услышав на улице голоса, я выглянул в окно. Вся толпа соседей с первого этажа, собрав большие чемоданы, покидала дом. Конечно, они сами по себе немного странные, но их отъезд просто так на ночь глядя нельзя было назвать обычным и нормальным явлением. Макар пытался нам что-то рассказать – хотя, вряд ли мы бы ему поверили – но отвлекся на дружный семейный мордобой.

Закрыв дверь кладовки, я сел за стол. Конечно, Лика еще только начала готовить обед, но идти в комнату, где расположились остальные, мне не хотелось. Хотя находящийся там диван намного удобнее кухонных табуреток. Наверное, мне просто было лень идти туда. Или я остался в кухне из-за того, что там же была и Лика, готовившая наш запоздалый обед? Если так, то зачем я здесь сидел?..

Посмотрев на Лику, я вздохнул и направил взор в окно. Может, я там ничего и не видел – потому что не смотрел туда, а ушел куда-то мыслями – но встретиться взглядом с ней я не хотел. Не знаю, что на меня нашло, но прекрасно понимаю, что бредовее мысли меня пока еще не посещало. Лика на год старше меня, я у нее интереса точно не вызываю, хоть сам лет на двадцать выгляжу, да и не знаю я ее вовсе. Нет, надо просто выкинуть это из головы! Легко сказать…

– О чем призадумался? – Улыбнулась Лика, сев за стол напротив меня. У нее был чистый взгляд, но в то же время чувствовалось, что голову она носит не только для того, чтобы говорить и есть. Наверное, в какой-то мере ее взгляд можно было назвать печальным. Чистым и печальным.

– Пытаюсь понять, что же здесь происходит. – Такой умной и философской фразой я пытался убедить скорее себя, чем ее, что меня это действительно волнует. Находясь рядом с Ликой, мне было совершенно безразлично, что тут происходит, хоть лох-несское чудовище в ванне нашей плавает. Но, естественно, сказать это я не мог.

Пока она готовила сырники, мы с ней просто болтали ни о чем. Мне нравилось говорить с ней, нравилось просто находиться с ней рядом, когда никто не мешает нам общаться. Но все хорошее длится недолго, вскоре весь наш дружный табор слетелся в кухню на обед (или ужин). Было уже шестнадцать часов, день медленно заканчивался, а на вечер нам грозила скукотища. Кроме маленького радиоприемника развлечений вечером никаких не было.

После ужина Макс, обрадовавшись отъезду соседей снизу, решив вкрутить в подъезде лампочку. Мотивировал это просто: спереть ее некому. Что касается самих лампочек, тут мы придумали и вовсе замечательно: позвонили в местное такси (их номер Макс спросил у отца по телефону) и заказали пять лампочек. Правда, таксист содрал с нас за эту услугу так, словно мы сами ездили на его машине километров эдак за сто отсюда! А лампочек оказалось всего четыре. Большего количества в магазине он не нашел, а палить бензин и ехать в другой конец города явно посчитал лишним. Если учесть, что старая лампочка, служившая на нашу комнату и кухню, утром перегорела, то это был просто мизер. Тем более что в коридоре лампочки так и вовсе нету.

Решив, что одной лампочки на подъезд нам хватит, мы вышли из квартиры. Вынесли кухонный стол, Гена держал свечу, Макс менял лампочку, а я как ассистент забрал старую и подал ему новую. Щелкнул выключатель – и чудо! В подъезде загорелся свет! Правда, лампочки, похоже, в этой местности продавали только самые слабые, поэтому от такого освещения подъезд казался еще более убогим. Сразу бросалась в глаза осыпавшаяся и отбитая кем-то штукатурка на стенах, торчащие провода под потолком, нецензурные надписи на стенах, мусор, грязь. Но больше всего бросалось в глаза то, что все это тоже было покрыто сажей, словно дом недавно перенес колоссальный пожар.

– Да уж, красотища! – Картинно воскликнула Алина, – Может, лучше эту лампочку у нас в комнате вкрутим, или в коридоре, там она хоть нужна и такую «красоту» уж точно освещать не будет!

Но Макс был непреклонен. Одну из оставшихся лампочек он вкрутил в нашей комнате, одну отдал в спальню, чтоб у девушек в комнате свет был поярче (о чем они долго его упрашивали), а третью оставшуюся вкрутил в коридор, чтобы менять ее местами с кухней. Самим нам сидеть без света больше не хотелось.

Однако едва мы закончили сей процесс освещения квартиры, как из коридора послышалось какое-то шипение, грохот, словно по лестнице скатили рояль – а затем все снова стихло.

– Это что было? – Макс распахнул дверь в подъезд, но там снова царила темнота. Схватив мобильник, он осветил лампочку – с нею было то же самое, что и с лампочкой в соседнем подъезде. Кто-то просто сжал ее в комок вместе с патроном. Разозлившись, он крикнул: – Убью на фиг! – Метнулся в туалет, схватил тяжелую металлическую кочергу и рванул с ней, как с саблей, наверх.

Мы с Геной только успели пару раз моргнуть, когда с чердака донесся голос Макса:

– Эй… Блин! Ты чего?!.. – И Макс… приехал спиной вперед на перилах.

Мы с Геной едва успели поймать его, благодаря чему нас втроем неплохо впечатало в стену. Втащив Макса в квартиру, мы увидели большой фингал у него под глазом. Едва я потянулся закрыть дверь в подъезд, как по ступенькам к нам прикатилась кочерга. Именно прикатилась – она была завязана на узел. Если учесть, что эта кочерга была в толщину сантиметра полтора и даже просто погнуть ее было непросто, то какую же силищу нужно иметь, чтобы завязать ее на узел?!

Я поднял кочергу с пола, но тут же выронил – она оказалась невыносимо горячая. Заперев дверь, я взял старое полотенце и отнес кочергу в туалет. Когда вышел, Макс снова открыл дверь и смотрел на лестничную площадку.

– Он не любит свет! – Донеслось с первого этажа.

– Кто там? – Не понял я.

– Это Гриша! – Радостно ответил голос из темноты, – Полундра! Это я че, все проспал? Все без меня к Райке умотали? Вот беда!

Через пять минут Гриша, судя по тельняшке, бывший моряк, сидел у нас в кухне. Прихлебывая чай, этот небритый мужичок рассказывал нам историю своей неудачи. Утром он так напился, что уснул не на кровати, а под ней – чтобы никто не мешал отдыхать. Когда проснулся, то увидел квартиру в полном опустошении. Все его родственники и друзья уже исчезли.

– Они к Райке собирались, это Макара тетка. – Пояснил Гриша, – Когда гад просыпается, мы все отсюда деру даем. Хотя, он вообще редко спит, но зима – это его время, ближе к Новому году затихает – Рождество близко, 7 января он вообще тихий, ночью на чердак ломиться можно, как и на Пасху, а так – не буди лихо!

– Так кто ж там живет? – Решила уточнить Лика.

– Зло! – Воскликнул Гриша, затем снова понизил голос до шепота и спросил: – Можно мне у вас до утра остаться, а завтра я первым же поездом за остальными уеду! Я могу в коридоре на бушлате поспать, иль вообще на ковре – мы не гордые!

– Ладно, разрешим, но с одним условием: расскажите нам о том, что там на чердаке, когда это началось и главное – из-за чего? – Поставил условие Макс.

– Да кто ж против! – Воскликнул Гриша, подлив себе еще чаю. – Дело было пятнадцать лет назад, когда все 1 мая отмечали…

Рассказ его был сбивчивый, но общая суть выглядела так: Когда жильцы дома, тогда еще советские граждане последних лет существования Союза Нерушимого, отмечали праздник труда, все собрались в одной квартире на втором этаже. Народу было человек двадцать. Люди были разномастные: от алкоголиков с первого этажа, среди коих был и Гриша, до инжеренеров, журналиста и партийных деятелей. Все крепко выпили, играла музыка, народ говорил на самые разные темы, а старушка, жившая в комнатенке на чердаке, напомнила всем, что через несколько дней Пасха.

Парторг Василий Игнатьевич в ответ рассмеялся, назвал старушку старой дурой, стал пародировать речь священников, искажая и опошляя крепким словцом. Остальные его поддержали, поднялся смех. Старушка отвернулась от пьяной толпы, продолжать разговор в таком духе с пьяными соседями ей не хотелось. Но те увлеклись, журналист и начальник местной газеты «Труд коммунизма»** встал из-за стола и заявил:

– А плевать на все! Забыли, что партия говорила? Атеизм у нас!

– Тьфу на тебя, нечистый! – Не выдержала старушка, – Совсем тебя бес попутал!

– А хоть и бес! Я атеист, бабка, атеист! Плевать мне на все это! Сейчас возьмем вот, советские люди, да руки порежем и нечистой силе на службу пойдем! На весь дом об этом заявим – и ничего с нами не станет!

– Одумайся, безумец! – Вскрикнула старушка, но ее никто не послушал, а четверо представителей тогда еще сильной Партии поддержали журналиста. Кто-то принес им опасную бритву, шестеро мужчин вызвались порезать себе руки. Под пьяный смех толпы, они написали бумагу, в которой говорили, что готовы пойти на службу нечистой силы и дом из ведения города тоже передать нечистому. «Договор» увенчали их подписи, а потом они по очереди порезали себе пальцы и капнули кровью на лист бумаги. Толпа засмеялась, но их смех в то же мгновенье стал как гром среди ясного неба. Музыка вдруг замолчала, с улицы и из леса не доносилось ни звука.

Когда смех утих, всем стало как-то не по себе. Старый магнитофон с бобинами стал отматывать пленку на пол, из динамика неслось лишь шипение, а оконные рамы, открытые из-за сильной жары, с треском захлопнулись. В квартире повисла гнетущая тишина, все сидящие за столом замерли, никто не решался даже пошевелиться. Шипение стало громче, из динамиков вдруг донесся чей-то громкий и басовитый смех, от которого мурашки по коже пробегали, а в коридоре послышалась возня. Затем – звуки шагов. Громкие и тяжелые. Смех из динамиков становился все громче, кто-то выключил бобинник, но звук не прекратился. Смех стал более звонким, голос был чем-то похож на детский, но до жути мерзкий!

В один миг раздался хлопок, в комнате на мгновенье среди бела дня наступила тьма, после которой в комнате все стены были покрыты сажей, а шестерых мужчин, подписавших «договор», в комнате уже не было. Весь стол вместо приготовленных к празднику блюд занимали окровавленные куски плоти, а на шести тарелках были головы пропавших мужчин.

Женщины и мужчины закричали от ужаса, но даже этому ужасу некогда было крепнуть: в квартире, да и во всем доме разом посрывало краны холодной воды, батареи протекли, лампочки стали дымиться, с грохотом лопались и сжимались в комок, а ножки обеденного стола вдруг разъехались разные стороны, из-за чего весь стол рухнул на пол. Оторванные головы мужчин вдруг стали моргать, открывать рот, затем – смеяться все тем же басом. Они запрыгали и стали взрываться в воздухе, забрызгивая стены кровью и месивом из костей, кожи и мозгов.

– Спасите нас! Помогите! – Донеслось вдруг через потолок с чердака, – Мы не хотели, мы же просто шутили!..

Все в ужасе смотрели, как с потолка стала капать кровь, а на чердаке послышалось надрывное рыдание. Народ замер, лишь старушка стала судорожно креститься. Над головой послышались тяжелые шаги, потолок задрожал, раздалось рычание. От него содрогнулись стены, а в потолке появились шесть больших кровавых пятен. Наполняясь чем-то сверху, они провисали вниз, в квартиру, все больше приобретая человеческие очертания.

– Спасите нас! – Донеслось с чердака, а в следующий миг шесть окровавленных тел упали на пол вместе с кусками штукатурки. В потолке образовались дыры, сквозь которые народ увидел прозрачные людские силуэты, размахивающие руками и рвущиеся вниз. Но дыры в потолке затянуло, словно складку, оставив в квартире лишь шесть бездыханных и разодранных тел. Лица были обезображены, зубов не было, а вместо глаз чернотой зияли большие дыры глазниц.

Были визиты КГБ, никто ничего не мог толком сказать на допросах, людей то увозили, то привозили назад, пока следователи всесильной системы не арестовали за это убийство бывшего уголовника с первого этажа и не отдали его под расстрел. Все соседи, вернувшиеся из КГБ избитыми, на допросах подписали против него свидетельские показания, невиновный человек был расстрелян. После этого визиты КГБ закончились и, казалось бы, можно было спокойно жить и дальше, приглушив голоса своей совести. Да только не все было так просто, поселившееся на чердаке зло уже свило там гнездо и стало выкуривать из дома остальных обитателей.

По ночам в дымоходных трубах слышался надрывный кашель, на втором этаже и вовсе жить было невозможно. С чердака то слышались голоса, то кто-то большой громко ходил над головами жильцов. Все кошки и собаки пропадали навсегда, едва выйдя на лестничную площадку после наступления темноты. От некоторых потом находили куски шкуры, от большинства и этого не осталось.

Через три месяца после своего появления в доме, зло показало всем свое лицо. В полнолуние тяжелые шаги часа четыре блуждали по лестницам обоих подъездов. Все, кто осмелился выглянуть из квартиры, увидели нечто, больше всего похожее на мифического дракона. Тварь имела четыре головы с огромными светящимися злобным огнем глазами, массивные руки с кулаками размером с телевизор. Любого, кто не успевал закрыть дверь, тварь била так, что человек потом еще долго не мог прийти в себя. Запугав же весь дом и превратив в хлам несколько квартир, чудовище вернулось на чердак, который избрало своей резиденцией. Всю ночь с чердака жители второго этажа слышали крики и стоны тех самых шестерых мужчин. Они молили тварь о пощаде, просили перестать избивать их, но грохот и стоны на чердаке не утихали до самого рассвета. И так стало происходить довольно часто. Чудовище дуло в дымоходы, выдувая всю сажу в квартиры, стучало в двери, забаррикадировало оба входа на чердак и полностью затерроризировало всех жителей дома.

С годами большинство жильцов поуезжали отсюда. Одни сумели продать свои квартиры, другие их просто бросили, поскольку оставаться дальше в проклятом доме было просто невозможно. Кто-то спился и умер сам, наследники же не спешили заселяться в проклятый дом. Постепенно в нем осталось всего две постоянно заселенных квартиры: на первом этаже жил алкоголик Макар со всеми ближними и дальними родственниками, друзьями, родственниками своих бывших и нынешних жен (а менялись они частенько) и просто посторонними людьми, неизвестно как там оказавшимися; во второй, в соседнем подъезде и на втором этаже – Георгий Матвеевич. Как последний умудрялся спокойно жить в своей квартире и не реагировать на своего «соседа» сверху – для всех было загадкой. Наверное, он был верующим, как и его бабка – та самая, что предостерегала шестерых мужчин от рокового поступка. Правда, время от времени он уезжал к матери в Гвардейск, но каждый раз с упорством танка возвращался в дом в лесу.

 

Наш рассказчик сделал несколько больших глотков чая и вопросительно посмотрел на нас. То ли он не понял, верим ли мы ему, то ли ждал наших отзывов об этой истории, но он сидел и молча смотрел на нас.

– Жуть! – Вздрогнула Марина, – И никто не пытался попасть на этот чердак?..

– Как же, не пытался! – Усмехнулся Гриша, но тут же перекрестился и загробным голосом добавил: – Помню, Игорь Идорин, сын-то Георгия Матвеевича, с другом Васькой Варякиным решили летом вскрыть тот чердак. Зимой там холод лютый, а летом такая жара, что и баня морозилкой на фоне ее покажется! Они завалы перед дверью расчистили, саму дверь водой со льдом обливали, чтобы от жары не подохнуть. Только дверь не поддавалась, Игорь ее кувалдой лупил – а толку ноль! Когда Васька снова за водой стал спускаться, он услышал крик, обернулся и увидел огромную ручищу, высунувшуюся из-за открытой двери чердака и обхватившую Игоря за туловище. Парень кричал и упирался, Вася бросился ему на помощь, но не успел. Дверь хлопнула, Игоря бесследно исчез за ней. Вася принялся лупить по двери ногами, но все без толку, а жара вновь сгущалась на узком пятачке перед дверью. Васька понял, что задыхаться начинает, вот и рванул с ведром вниз, за водой. Когда уже бежал наверх – дверь чердака снова скрипнула. Подняв голову, Вася уронил ведро и чуть сам не укатился следом за ним по лестнице. Перед ним стоял Игорь, только постаревший разом лет на пятьдесят и высушенный, как мумия!

Вася еще долго боялся даже подойти к своему другу, но тот стал хрипло и неслышно просить:

– Помоги!..

Преодолев страх, Вася подхватил Игоря и быстро поволок вниз по лестнице. Вслед друзьям с чердака донесся страшный и какой-то неестественно громкий смех. Вася, спотыкаясь, затащил Игоря в квартиру и побежал в город за «Скорой» – телефонов в то время в домах было мало, а про мобильники тогда еще никто и не слышал. Труднее всего было объяснить, что именно произошло с Игорем. В итоге, Вася туманно сказал им, что его друг пролез на старый чердак, а вышел оттуда в ужасном состоянии. Что именно с ним произошло – он решил не уточнять, сославшись на свою неграмотность в медицине.

Когда приехали медики, старый и опытный фельдшер, наплевав на советскую закалку, перекрестился. Игоря не было на диване, на котором Вася его оставил. На диване было лишь огромное кровавое пятно, а сам Игорь со страшными стонами корчился на… потолке! Его словно затягивало прямо через слой штукатурки и перекрытия, он кричал от боли и ужаса, а какая-то неведомая сила тащила его вверх.

Фельдшер в ужасе выбежал на улицу, Вася решил помочь другу, поняв, что в этой ситуации атеизм и партия – точно уже не рулят! – он схватил в туалете веник и несколькими хлесткими ударами начертил на потолке крест. Игорь мгновенно упал вниз, над головой послышался рев дикого зверя, топот тяжелых ног, с потолка упали тяжелые капли крови и куски штукатурки. Схватив Игоря, Вася вскинул его на плечи и вместе с ним выбежал на улицу. Игоря закинули в машину и увезли в больницу.

Глава 7.

– И что с ними теперь? – Поинтересовалась Лика.

– В родном СССР все делалось не через то место. – Махнул рукой Гриша, – Игорь до сих пор жив – только он в инвалидном кресле, ни ходить, ни стоять не может, ложку с трудом держит, а если с ним кто заговорить пытается – кричит как сумасшедший! Его Матвеевич в Гвардейск забрал, а Ваську – посадили!

– За что? – Опешил я.

– А как ментам было объяснить то, что с Игорем случилось? Вот они и написали, что это Васька его избил! У него ж судимость была за драку за три года до того, вот его и припахали. Говорят, били его, чтоб признаться заставить. Он подписал все, дали ему десять лет, шесть отсидел, вышел, теперь живет в другом конце города. Иногда приходит сюда, постоит во дворе, смотрит на дом этот проклятый, но внутрь никогда не заходит. Наверное, до сих пор помнит все. А ведь за что парня-то осудили? Он же Игоря спас, если б он крест на потолке не начертил – все, утащило бы его чудовище к себе на чердак! Там прямо в штукатурке частицы кожи до сих пор есть, его ж через этот потолок как через мясорубку затягивало!

– А Игорь этот жив? – Поинтересовался Макс.

– Да, я как-то в Гвардейске был на заработках, шел по городу и видел его в инвалидном кресле. Страшно смотреть! Парню сейчас лет тридцать, или около того, а на вид – все двести! Жуть! В общем, гиблое это место, вы лучше с наступлением темноты из квартиры вообще не высовывайтесь, а на чердак и вовсе не рыпайтесь!

На этой фразе Гриша завершил повествование. Спать он лег прямо на полу в коридоре на своем бушлате, сказав, что привык ко всему, может и на снегу зимой устроиться.

Мы спорить с ним не стали и разбрелись на сон по комнатам. Мне выпало спать на сдвинутых креслах, чему я был вовсе не рад. На полу, поверьте, намного удобнее. Кресла двигались, стоило мне повернуться, было жутко неудобно и некомфортно. Проклиная все на свете, я встал и стал в темноте двигать кресла, чтобы снова поставить их как положено. Получилось не слишком удачно, простынь сдвинулась, едва я забрался под одеяло, как понял, что так точно не усну.

Спать отчего-то расхотелось. В квартире было холодно, из коридора доносился раскатистый храп Гриши. Вот уж кому все нипочем! Теперь я поверю, что он и на снегу зимой прекрасно выспится!

Захотелось пить. Я прошел в кухню, в коридоре едва не споткнувшись об спящего Гришу. В кухню я заходил с некоторой опаской. После того, что я увидел там прошлой ночью, было от чего беспокоиться!

Но на сей раз, все было тихо. На первый взгляд. За столом не было привидений, которые просили бы о помощи. Я выпил два стакана воды и хотел уже вернуться в комнату, когда услышал в кладовке какие-то стоны, шорохи. Я осторожно подошел к двери и прислушался. Точно, кто-то стонет и словно скребется по стенам.

Мне стало жутко. Любопытство не могло победить страх, я пятился к дери кухни, когда дверь кладовки приоткрылась. В щель просунулись руки, руки призрака!

– Помогите! – простонало привидение, дверь приоткрылась чуть пошире, показалось лицо, но какая-то страшная сила вновь затаскивала призрака обратно.

Вдруг кто-то взял меня за плечо. Онемев от страха, я обернулся и увидел Лику, Макса и остальных. Теперь-то они мне точно поверят! А призрак продолжал попытки выбраться, рядом с ним появился еще кто-то, словно теперь их было уже несколько.

– Что это? – Прошептала Лика, глядя на это действо.

Но никто из нас ей не ответил. Мы как зачарованные смотрели на то, как из кладовки выбираются привидения, молящие нас о помощи.

– Мать честна! – Мы услышали за спиной голос Гриши, – караул!..

Призраки сделали еще одну попытку, но в тот же миг их снова засосало в кладовку, а дверь с шумом захлопнулась. Лишь громкие стоны пронеслись на чердаке над нашими головами.

– Что это было? – Ошарашено спросил Макс.

– Пленники на волю хотят, а вырваться не могут, держит он их там! – Поднял вверх указательный палец Гриша, – Молодежь, я завтра отсюда сваливаю, вам бы тоже лучше здесь не задерживаться!

Мы переглянулись. Резон в словах Гриши был, с этим спорить глупо, но только не в нашем характере вот так вот взять и убежать. Надо разобраться в этой ситуации, какой бы страшной она нам ни казалась!

– Если б сам не увидел – до конца бы точно не поверил! – Прошептал Гена, – Жесть! «Франкенштейн» и «Охотники за привидениями» отдыхают!

Мне нечего было добавить. Как ни подло это звучит, но лично для меня во всем произошедшем был один большой плюс: никто уже не усомнится в моих словах! Вот только спать теперь как-то жутковато, как и вообще находиться в этом доме!

Как выяснилось, такие мысли посетили всех. Кроме Гриши, разумеется: мы еще дверь в комнате закрыть не успели, когда он уже спокойно разлегся на своем бушлате. Вот уж пофигист! Мы же сели в комнате в некой растерянности. Первой молчание нарушила Марина, предложив всем залечь на ночь в одной комнате. Мы долго прикидывали, как это лучше сделать, диван-то переть в другую комнату не очень удобно!

Когда же над головами послышался бодрый топот и шум втягиваемого воздуха, мы вдруг как-то быстро и синхронно приняли решение всей толпой поспать сидя на большой кровати. Накинув на плечи большое мягкое одеяло, выполняющее роль спинки, второе постелили себе на ноги. Конечно, бок о бок и плечом к плечу было не очень удобно, зато тепло и спокойно. Как ни странно, в таком положении все мы заснули без проблем. Даже доносящийся из коридора молодецкий храп Гриши уже никому не мешал. Хотя сам я время от времени просыпался. То рука занемеет от долгого неподвижного времяпрепровождения, то кто-нибудь рядом повернется и меня заденет. В общем, сон нельзя было назвать крепким и спокойным, хотя при всем при том такой толпой было намного спокойнее.

 

Утро мы встречали не так, как ночь. Если на сон все отходили сидя, то проснулись многие уже лежа. Так у меня на коленях с одной стороны мирно лежала Марина, а с другой увесистая головенция Гены, отдавившая мне все колено. Макс скромно утащил на себя весь плед, что был у нас за спиной и полностью в него завернулся, а Лика и Алина умудрились повернуться спиной друг к другу и обернулись во второе одеяло по диагонали: одна закутала ноги, вторая – туловище и плечи. В общем, что ни говори, а пробуждение было «веселым».

Еще больше нас удивил Гриша. Наш постоялец делал в коридоре зарядку! Когда мы вышли из комнаты, он как раз делал приседания с вытянутыми вперед руками. Не заметив момента, когда мы открывали дверь, он увидел нас уже выходящими из комнаты. Не то от испуга, не то просто от неожиданности он пошатнулся и на очередном приседании грохнулся на спину.

– Вот ёшкино коромысло, совсем старый стал! – Чертыхнулся Гриша, поднимаясь.

– Ничего, со всеми бывает. – Успокоил Макс, – Завтракать с нами будете?

– Не, я сейчас уже на автобус убегаю, надо к своим ехать, а то уже волнуются поди! – Вздохнул Гриша, а я же, припомнив его знатную компанию, вообще усомнился в том, что отряд заметит потерю бойца…

Когда Лика готовила огромную яичницу на всех нас, Гриша уже махал нам рукой со двора. Картинно вытерев несуществующие слезы, Макс воскликнул:

– Он улетел! Но обещал вернуться!..

– Только горючее у этих «Карлесонов» вовсе не варенье! – Усмехнулась Алина.

– Вы будете смеяться, но мне будет его не хватать! – Картинно вздохнул я.

– Его, или его храпа? – Уточнил Гена, – Он так нас всех убаюкивал!

– Ага, что ты и заснул, положив голову Сержу на колени! – Заржал Макс.

– Кто? Я?! – Опешил Гена и от возмущения даже встал из-за стола.

– Ты! – Подтвердил я, – Всю ногу мне отдавил своею репкой бестолковой! Спасибо, что у Марины голова не такая тяжелая!

– Мозгов мало. – Вставил Макс, но его сестра даже не успела обидеться на него, поскольку был ее черед не поверить в то, что ее голова тоже лежала у меня на коленях.

– Не может быть! – Возмутилась она.

– Мне тоже в это верить не хотелось, но увы, как ни печально этого осознавать. – Вздохнул я, – Да еще Макс, зараза, все одеяло из-под спины у нас себе уволок!

– Как нехорошо-то! – Усмехнулась Алина, но для нее уже была заготовка у Гены:

– А кто второе одеяло-то уволок, а?..

– Был грешок. – Тихо отозвалась из-за плиты Лика, – Но я взяла только половину!

– Обиднее всего мне! – Возмутился я, – Мало того, что мне отдавили все ноги и уперли оба одеяла, так я еще и при этом никому никакой гадости не сделал! И как после этого жить?..

– Главное – жить не голодным! – Улыбнулась Лика, поставив передо мною тарелку с моей порцией яичницы, – Тебе первому, как самому пострадавшему от нашего всеобщего ночлега!

– Ладно, подхалимы! – Вздохнул я, – Прощаю!

Яичницу Лика приготовила с молоком и кусочками жареной колбасы, отчего желания возмущаться дальше у меня не стало. Аппетит как-то быстро занял главенствующее положение в моей голове, а желудок и саму голову отодвинул на второй план. Лишь одна мысль прорезалась в голове: а все-таки здесь не так уж и плохо!

Днем мы вышли на улицу. Было как-то немного неспокойно. Теперь мы в этом доме совсем одни. Не сказать, что присутствие на первом этаже соседей-алкоголиков было для нас жизненно необходимым, но как-то чувствовалось хоть еще чье-то присутствие в этом не самом приятном месте. Теперь ни в нашем подъезде, ни в соседнем никого не было. Все, только мы вшестером и такой мистический и страшный сосед на чердаке. Или соседи? Как-то я подзабыл про тех призраков, что обитают у него в плену.

Набегавшись на лыжах до одури, мы переобулись и встали во дворе напротив нашего временного прибежища.

– Интересно, а в окно чердака что-нибудь видно с улицы? – Задумчиво проговорил Гена, глядя на дом со стороны.

– Даже если и видно, то как же ты в него заглянуть-то собрался? – Поинтересовался я, тоже всматриваясь в большое чердачное окно. Обзор в него должен быть хороший!

– Например, можно забраться по лестнице. – Предположил Макс.

– Вместе с которой тварь столкнет тебя обратно? – Уточнила его добрая сестра.

– Не средь бела дня же! – Возразил он.

– Если привести сюда историю про того парня, сына Георгия Матвеевича, то вспоминается мне, что дело-то днем было! Что касается охраны своего логова, то тварь особо ни с кем не церемонится! – Покачал головой я. – Хотя посмотреть туда было бы действительно интересно!

И тут мою дурную голову осенила мысль, о бредовости которой я смог судить лишь потом, когда было уже поздно! Осмотревшись вокруг, я понял, что рядом полно высоких и крепких деревьев, забравшись на которые можно оказаться на одном уровне с окном чердака. Правда, расстояние будет великовато…

– Можно добраться до местного магазина для охотников и рыболовов и купить там хороший бинокль. – Сказал Макс.

– Ты что, мысли мои читаешь? – Удивился я.

– Чего их читать, ты это дерево явно не на дрова присмотрел! – Хмыкнул Макс, – А идея хорошая! Если купить бинокль, мы с высоты сможем прекрасно увидеть, что же там на самом деле происходит!

– А сколько он стоит?.. – На всякий случай поинтересовался Гена.

Мы переглянулись, каждый поковырялся у себя в кармане, после чего мы пришли к выводу, что хватит не только на бинокль. Марина с подругами тоже вызвались идти с нами в город, закупить кое-чего к обеду и ужину. Дружным табором мы прошествовали в город. Назад вернулись нагруженные как верблюды, а на шее у меня вместо колокольчика висел бинокль. Девушки не стали тянуть кота за хвост, а решили закупить продукты сразу на несколько дней вперед. В итоге, один пакет тащили сами по очереди, поскольку рук у каждого из нас оказалось всего по две и взять седьмой пакет было просто физически невозможно.

Назад мы пришли уже в четырнадцать тридцать, есть всем хотелось безумно, Лика принялась готовить обед, а мы втроем стали подбирать наиболее подходящее дерево для нашей затеи. Гена что-то долго и нудно объяснял нам про преломление света и угол, под которым будет лучше всего видно, чем достал нас с Максом до ручки. Макс пригрозил ему, что если услышит еще хоть одно слово про хоть один угол – найдет, об какой угол приложить самого Гену. Геннадий на это замечание ничего не ответил, но доставать нас перестал. К моменту, когда Лика позвала нас на обед, мы уже наметили добротную такую осину. Макс еще во время походов по магазинам приобрел автомобильный буксировочный трос, как он сказал, пригодится для подстраховки.

Лика приготовила обалденную курицу и картошку-пюре, после такого обеда еще час двигаться, а уж тем более карабкаться на какое-то дерево совсем не хотелось. В общем, пока мы вышли из дома, время было близко к вечернему. Зимний день, увы, короток.

– Как думаешь, до темноты успеем? – Спросил Макс, с сомнением глядя на небо, – В пять вечера будет уже темень, надо успеть добраться до квартиры.

– Сейчас пятнадцать пятьдесят, до темноты примерно час десять, а вернуться лучше чуть заблаговременно. В общем, у нас примерно сорок минут на все про все. – Подсчитал наш математик Гена. Не зря я у него контрольные списывал…

– Может, лучше перенесем все на завтрашнее утро? – С сомнением предложила Лика. Но кто ж у нас слушает мудрые советы?..

Глава 8.

Первым на дерево полез Макс с тросом на плече. По деревьям он всегда лазил, как молодая обезьяна в хорошей спортивной форме. Я претендовал в плане древолазания на роль увесистого орангутанга, который лазает-то очень хорошо, но не каждое дерево его выдержит. Хоть я и ненамного тяжелее Макса, но все ветки подо мною почему-то предательски потрескивали. А еще малость кружилась голова, когда я ненароком смотрел вниз. Хотя делать этого по здравому размышлению вообще не стоило…

Когда мы с Максом встали на крепкие ветви, к нам полез любопытный Гена. Вот тут мы, конечно, сами виноваты! Прекрасно знали, что древолаз из него, как из меня балерина, что места на дереве уже маловато, но решили, что он тоже имеет право посмотреть вместе с нами через бинокль в окно проклятого чердака. Если б мы знали, чем это может обернуться!

Когда мы угнездились на дереве и достали бинокль, время уже перевалило за шестнадцать двадцать. Гена карабкался долго, потом чуть не сорвался с этого долбанного дерева,. Макс сбросил ему свой « страховочный трос». Лучше было бы сразу отказаться от этой затеи, но мы ж упертые! Когда Гена с трудом добрался до нас и опасливо сел на ветках, у меня не зародилось вопроса: а как же он вставать-то будет, если ноги-то в воздухе? Но тогда я об этом не задумался, мы стали по очереди пытаться что-то увидеть в свежекупленный бинокль. Истины ради, первые минут десять мы вообще ни фига не видели! Стекло бликовало, было грязным и пыльным. Мы немного потеряли счет временим, то и дело передавая бинокль из рук в руки, пока Марина не окликнула нас:

– Половина пятого, слезайте, орангутанги вы лесные!

– «Орангутанг» с малайского и переводится как «лесной человек»! – Вставил я свои пять копеек. Затем повернулся к Гене и сказал со вздохом: – Ну, дружище, слезай!

Вот тут и началось самое «интересное»! Гена долго вообще не мог оторвать пятую точку от массивного сука, на котором сидел. Мы ему сильно помочь тоже не могли, поскольку стояли на ветвях и имели не очень устойчивое положение. Минут пять мы мучались, пока Макс не перекинул свой трос через ветку над нами и не защелкнул один его крюк на той самой ветке под ногами. Гена ухватился за трос и, почти как барон Мюнхгаузен, сам себя поднял. Только, пожалуйста, избавьте меня от подробного описания того, как мы спускали его на землю! Скажу лишь коротко: обвязали тросом за пояс и страховали, пока он, обняв дерево, как любимую девушку, сползал вниз.

Смеркалось! Я бы даже сказал, темнело! Макс с дерева слез чуть ли не в свободном падении, я готов был проделать то же самое, но решил напоследок посмотреть в бинокль. Когда и вокруг темно, есть шанс хоть что-то разглядеть в темноте за окном чердака.

Лучше б я этого не видел! Сразу четыре пары огромных горящих глаз смотрели через это окно и мой бинокль мне в глаза. Мне от души стало не по себе. На улице темно, в подъезде так вообще хоть глаза выколи! Где гарантия, что мы попадем теперь в подъезд? А ночевать на улице – не самая теплая перспектива!

С криком раненного индейца я спустился с дерева, когда со стороны чердака мы услышали треск и грохот. Окно распахнулось и через него высунулись четыре головы со сверкающими глазами. Каждая была чем-то похожа на обсыпанную овсяной кашей человеческую, только во лбу у каждой из них торчал массивный рог, а изо рта торчали мощные желтые зубы. Шеи были похожи на черный шланг в ногу толщиной. Они высунулись в окно, а затем на раме с двух сторон показались его ручищи. Один палец был толщиной в человеческую ладонь, а венчали их острые черные когти. Тело высовывалось в окно стремительно, вот показались уже и рваные крылья, наподобие тех, что поднимают в воздух летучих мышей. А вот вышли и задние лапы с длинным хвостом, раздвоенным на конце как змеиный язык. Тварь спрыгнула на снег перед подъездом, отрезав нам путь в него. Все четыре физиономии злобно скалились, обдавая нас холодным воздухом. Мы попятились к деревьям, но тварь шла за нами. В темноте мы теперь видели, как светятся глаза лишь на одной голове, остальные три как бы спрятались за ней и лишь шипели.

– Сдается мне, эти глазки мы позавчера вечером и видели! – Прокричал Макс, отступая, а Лика и Алина спрятались за нас. Марина, как самая предусмотрительная, уже отбежала метров на двадцать.

Демон пошире открыл пасть и дыхнул на нас слабой струей огня и сажи. Мы замерли, готовые сорваться на бег. Куда бежать – не важно! Лишь бы подальше отсюда!

– Назад, тварь! – Послышалось слева от нас и из леса выскочил рослый парень в черной куртке с капюшоном. В руке он держал распятье, какое обычно есть у священника в церкви.

Демон зарычал, дыхнул пламенем, но в следующий миг отступил и рывком оказался у окна чердака, в которое и вполз, подобно змее. Мы удивленно посмотрели на нашего спасителя, тот уже держал в руке мощный фонарь и его светом теперь бил в окно чердака.

– Получи, мерзость! Это тебе за Игоря! – Прокричал парень, ударяя лучом фонаря то в окно чердака, то в окно подъезда.

Дом вздрогнул. Именно так это и выглядело. С криком «Берегись!» мы отскочили назад за мгновенье до того, как с крыши съехал весь снежный покров.

– Мстит, зараза! – Сплюнул парень, затем повернулся к нам. Он явно хотел представиться, но Лика его опередила, спросив:

– Вы ведь Василий Варякин? Тот самый, что вместе с другом Игорем Идориным пытался попасть на чердак?

Вася немного опешил и удивленно посмотрел на нас:

– А вы откуда знаете?!

– Земля, знаете ли, слухами полнится, а наши соседи-алкоголики имеют очень хорошую память. – Пояснил Макс.

– Слухи вас не обманули. – Кивнул Василий. По логике, ему должно быть около тридцати, но выглядел он намного старше. Если не сказать – старее. Похоже, все пережитое даром для него не прошло, отразившись не только на его нервах, но и на лице.

– Я так понимаю, осталось желание отомстить, ничем другим я не могу объяснить ваше присутствие здесь. – Заключил я.

– В общем-то, так оно и есть. – Тяжело вздохнул Василий и потянулся в карман за сигаретами. – Я очень давно собираюсь. Очень давно. И часто приезжаю сюда, наблюдаю за этим домом, но… Не могу…

Его руки затряслись, он злобно посмотрел на дом и вымученно признался:

– Мне страшно заходить туда! Это все до сих пор перед глазами, а к Игорю я уже три года не ездил. Мне больно его видеть, а пережить это все вновь – еще страшнее! В тюрьме, куда меня упрятали проклятые менты, я все время думал, как мне уничтожить эту тварь. И я понял! Вернее, понял, почему он так вольготно себя чувствует на этом чердаке. Его породило наше безверие, его туда просто пригласили! А выгнать его может свет и крест! Это все, чего он так боится! Надо войти туда и окропить проклятый чердак святой водой, сделать его непригодным для проживания этой твари! У меня все уже готово, но я не могу решиться на это! Каждый раз, когда я вспоминаю все произошедшее, меня сковывает страх. И сегодня я ни за что не приблизился бы к этому дому, но я увидел вас и увидел, что эта тварь готова с вами разделаться, у меня не было выбора!

Он устало опустился на снег, по щекам скатились слезы. Василий вцепился рукой в волосы и проговорил:

– Эта тварь испортила всю мою жизнь! Сначала на моих глазах этот демон превратил Игоря в инвалида, потом тюрьма! Никому не пожелаю пережить то, что довелось пережить мне! Но я никогда не видел тварь целиком! Я знал о нем, слышал его возню на чердаке, видел эту громадную ручищу, но полностью тварь мне на глаза никогда не попадалась! Я даже представить себе не мог, что это за мерзость на самом деле!

Он поднялся и пошел прочь.

– Куда вы?.. – Спросила его вдогонку Лика.

– Я ухожу. И больше никогда не вернусь сюда. Этот кошмар лучше забыть навсегда! Я должен его убить, но знаю, что никогда не смогу на это осмелиться!..

С этими словами он исчез в темноте леса, а мы остались смотреть ему вслед.

– Фонарь! – Крикнул ему вдогонку Макс, – Василий, вы забыли фонарь и распятье!

– Они мне больше не нужны! – Донеслось уже из темноты.

– А нам очень пригодятся! – Заметил я, взяв фонарь в руки, – Никто же не собирается ночевать во дворе?..

Дураков не нашлось. Мы уперто пошли в подъезд, лучом фонаря буравя тьму. Макс держал в руке распятье, выставленное вперед, Гена замыкал колонну, держа крестом лыжные палки. Сами лыжи мы оставили во дворе – теперь-то их точно некому украсть!

С чердака слышался рык, вниз летела сажа, демон громко топтался наверху. Увидев две его головы, смотрящие на нас сверху, девушки дружно завизжали, а я ударил в глаза демону лучом фонаря. Он взвыл и спрятал свои ужасные морды, но топтался на один лестничный пролет выше нас. До квартиры мы пробирались с боем, рожи дракона то и дело высовывались из-за перил, он не хотел пропустить нас просто так, но луч света и распятье гнали его прочь. Лишь когда за нами закрылась дверь, я смог спокойно вздохнуть, а демон в завершение нашей встречи, завершившейся не в его пользу, от души врезал по двери. Штукатурка возле двери и по всему коридору посыпалась на пол, мы поспешили включить по всей квартире свет.

– Не хочет отступать! – Макс указал на потолок, с которого отлетала побелка от тяжелых шагов демона.

– Не надо! Отпусти нас! Нет! – Донеслось с чердака. Демон от злости начал мучить своих пленников, – Нет! Нет!..

Крики были жуткими, потом пленники и вовсе зашлись в диком и беспомощном крике. Когда все стихло, послышался какой-то шум из туалета, дверь с грохотом раскрылась и к нам хлынуло облако сажи, которое демон выдул из дымохода. Похоже, мучения пленников не успокоили его, он решил-таки доконать нас!

Он начал долбать потолок то в одном, то в другом месте, мы стояли и нервно смотрели вверх. Я держал наготове фонарь – если демон пробьется – я встречу его достойно!

– Не рискнет! – Проговорил Макс, – В квартире слишком светло, он к нам не сунется!

В этот момент повисла тишина. Демон перестал шуметь, словно прислушиваясь. Через минуту послышался чудовищный грохот за входной дверью и свет в квартире погас.

– Язык бы кому-то подрезать за хорошие идеи для врагов! – Вздохнул я, посветив фонарем на Макса, – Тебя кто за язык тянул-то?..

Макс лишь пожал плечами. А что он еще скажет? Сам надоумил демона, что в квартире слишком светло, вот он и придумал новый ход: создал темноту!

– Смотрите! – Лика указала на потолок над нами. Он стал похож на желе, которое медленно раздвигалось в середине.

– Назад! – Скомандовал я, мы выскочили из комнаты за мгновенье до того, как огромная ручища черканула по полу, пытаясь ухватить кого-нибудь из нас. После этой неудачи рука втянулась в потолок, который при этом перестал напоминать желе.

– Что будем делать? – В голосе Гены я уловил паникерские нотки, которые тут же решил пресечь:

– Обороняться! Пусть не надеется нас поймать! Выкурим урода из квартиры, а потом и с чердака!

В ответ на мои слова с чердака послышался раскатистый смех, а затем из котелка снова выдуло в квартиру облако сажи.

– Помогите! – Закричала Алина, я резко обернулся и увидел огромную руку, двумя пальцами схватившую ее за руках.

– Получи! – Макс прислонил распятье к руке демона. Пальцы разжались, руку втянуло в желеобразный потолок. С чердака донесся разъяренный крик демона, громкий топот и, если я не ошибся, удар кулаком по крыше здания изнутри.

– Бесится, тварь! – Сплюнул Макс, – Чувствую, ночка будет адская!

– Не каркай! – Разозлился я, – Итак видим, что на карнавал попали!

– Спасите нас! – Донеслось с кухни и шестеро призраков выбрались из-за двери кладовки. Их призрачное неживое сияние озарило всю кухню, но я тут же отвернулся от них и наугад ударил лучом фонаря в потолок. Я сделал это за секунду до того, как две оскаленные морды едва не впились в меня и Лику клыками. Демон с ревом убрался сквозь потолок в свою обитель.

– Откуда ты узнал, что он сейчас нападет? – Удивилась Марина.

– Я просто понял, что призраков он не просто так отпустил сюда, хотел отвлечь нас! А для чего все отвлекающие маневры делаются? Правильно! Чтобы атаковать!

Глава 9.

Луч фонаря чертил по потолку, Макс держал распятье над собой, лишь меняя устающие руки, но дракон затих. Это затишье нас скорее напрягало, а не радовало. Не просто так это! Если раньше тварь проявляла к нам интерес, но не особо сильный, то теперь мы его очень сильно разозлили! И что-то не верилось, что демон просто так отступит! Скорее, затаился, придумывая какую-то новую гадость!

Призраки из кухни снова исчезли, словно их и не было, над нами тоже царила полнейшая тишина. Как-то неспокойно было на душе. Это ожидание было еще страшнее, чем постоянные атаки. А еще были опасения, что батареек в фонаре может не хватить до утра. Я осторожно спросил Макса, есть ли в доме свечи, он молча подошел к тумбочке и тихо ее приоткрыл. Свечи в ней, к сожалению, отсутствовали, была лишь трехлитровая банка с водой и банка половой синей краски.

– Что это за вода? – Спросил я Макса.

– Это бабка наша, земля ей пухом, в церкви воды святой набрала.- Пояснил приятель, – Сколько лет уж она тут стоит!

И в этот миг с потолка упала голова. Страшная и клыкастая драконья голова, которая, шипя и сверкая глазами, маленькими прыжками двигалась к нам. В тот же миг похожее шипение я услышал и со стороны котелка. Из приоткрытой нижней дверцы выкатилась еще одна голова и тоже направилась к нам. Появлению третьей в коридоре меня уже не удивило.

Гена кинулся в бой и лыжной палкой пробил лоб одной из них, мы с Максом держали на расстоянии две другие. Голова на лыжной палке продолжала злобно шипеть и моргать, затем резко дернулась и высвободилась из рук Гены.

– Святая вода! – Осенило меня, – Надо обрызгать ею полы и потолок!

К сожалению, мы не успели до конца обрадоваться этой мысли. Демон достиг желаемого, он рассеял наше внимание, а огромная рука ухватила Лику. Мы с Максом бросились ей на помощь, но в следующий миг она уже исчезла в потолке, который тут же принял свое нормальное состояние. Одна голова демона удрала через котелок, две другие проскочили через потолок, оставив нам на прощанье лишь лыжную палку. С чердака донесся сдавленный крик Лики. Мне осталось лишь в припадке бессильной злобы треснуть кулаком по стене, но никакого результата, кроме тупой боли в руке, это не принесло.

– Тварь! – Крикнул Макс, затем повернулся к нам: – Что нам теперь делать?! Что?!..

Ответ был перед нашими глазами, прямо в той самой открытой тумбочке. Краска и святая вода. Мало? Но зато как просто и действенно!

– Помнишь, что наш недавний знакомый Вася Варякин сделал, когда демон пытался втянуть через потолок Игоря Идорина? – Произнес я, откупоривая банку с краской. – Он начертил на потолке веником крест. Вряд ли он получился четким, но демона и это заставило отступить. Он боится света и боится креста. А нам теперь поздно бояться его самого, мы должны вызволить Лику из его лап. А заодно – навсегда прогнать эту мразь с чердака!

– И как же ты собираешься это сделать? – Не понял Гена.

– У нас в тумбочке стоит самое верное оружие против него – святая вода. Нам придется войти на этот чердак! Войти и выкурить демона оттуда! Другого выхода у нас нет!

– А как же ты собираешься открыть дверь чердака? Помнишь рассказ Гриши, эту дверь и кувалдой можно не открыть! – Возразил Макс.

– Однако затем она легко открылась! – Напомнил я, – Ее держит не крепкий замок, а сила демона! Только вот ее мы тоже можем нейтрализовать! Видишь эту краску? Мы нарисуем на двери крест, а заодно и святой водой чуток обрызгаем! Это любого демона раскулачит, он ничего не сможет сделать! Но сперва – пощекочем ему пятки!

Я взял лыжную палку Гены и окунул ее в банку с краской. Краска была хорошего синего цвета, ею на потолке я и нарисовал крест, пояснив остальным:

– Марина и Алина останутся здесь! Но мы не можем допустить того, чтобы демон напал на них в наше отсутствие! Конечно, он вряд ли это сделает, ему важнее будет защитить свое убежище, но перестраховаться стоит, ни с ребенком дело имеем!

С этими словами я начертил кресты на полу и стенах, а самих Алину и Марину обрызгал святой водой.

– Теперь вам и вурдалак ни один не страшен! – Заключил я, подхватил фонарь и рванул на лестницу, выкрикивая при этом, как командир отряда: – За мной! Умоем эту тварь посмертно!

Демон ждал нас. Нас. Но он не ждал нашего «подарка»! Луч фонаря теперь казался ему детской шалостью на фоне брызг святой воды. Лестница шаг за шагом становилась для него непригодной, демон отступил на чердак и захлопнул дверь. Я не стал даже пытаться дергать ее на себя. Гена обрызгал дверь водой, а я нарисовал на ней крест. Дверь скрипнула и тихо приоткрылась сама. Похоже, никаких замков на ней отродясь и не было, заперта она была лишь той демонической силой, которую мы теперь рушили.

Я рванул дверь и распахнул ее до конца. Тьма. Страшная и непроглядная тьма встретила нас на этом чердаке. Луч фонаря рассек ее, очерчивая разный хлам, здесь скопившийся. Демон не зря жил именно здесь – в таком бардаке его было непросто найти! Весь чердак был заставлен шкафами, диванами, тумбочками, табуретками, даже ванна здесь нашлась! Потолок был затянут плотным слоем паутины, из-под которой даже не были видны балки и перекрытия крыши.

– Лика! – Позвал я, пытаясь отыскать глазами демона, – Лика, отзовись!

– Берегись! – Крикнул Макс, а к нам с трех сторон ползли огромные змеи. Только у каждой из них было по одной голове демона. Тела их в толщину были как хороший пожарный шланг, они злобно шипели, окружая нас.

– Получайте, гады! – Гена опустил в банку с водой тряпку и брызнул на змей. Они в панике бросились наутек, но одна осталась на месте. Навсегда. Вода попала прямо ей на голову, толстый шланг тут же от нее отвалился, голова задымилась, желтые глаза, как куриный желток, вытекли на пол. Еще мгновенье – и голова рассыпалась горсткой вонючего пепла.

– Один есть! – Макс пнул ногой пепел.

– Спасите нас! Отпустите! – Эти крики прозвучали над нами и были такими громкими, что ничего больше услышать нам не позволяли. Теперь демон мог хоть с барабаном в руках приблизиться к нам! Не сговариваясь, мы рванули в сторону источника криков. Увиденное повергло нас в шок!

Метрах в двух над полом было сплетение паутины, такой же призрачной, какой была и свеча на столе в нашей кухне, и сами призраки. Шестеро матерых атеистов, пригласивших зло в этот дом своей кровавой подписью, были на сплетении нитей этой паутины и беспомощно дергались, пытаясь освободиться. Нити пронизывали их насквозь, они были похожи на толстую прозрачную леску чуть синеватого цвета. Вокруг пленников демона царил такой холод, словно рядом работал мощный холодильник!

– Отпусти нас! – Голосили они, – Мы же шутили!

– Дошутились, идиоты! – Крикнул я, затем снова окунул в воду тряпку и ею брызнул на пленников демона, – Атеисты недоделанные! Сколько бед теперь от вашей выходки!

Паутина почернела и зашипела, как сковородка, на которую попала капля воды, призраки стали еще сильнее рваться из нее. Теперь это стало получаться, паутина рассыпалась прахом и призраки смогли обрести свободу. Они громко закричали и опустились на пол. Несколько раз они бились в крышу, но пройти сквозь нее не могли.

– Пока он здесь, мы не можем выйти! – Заверещали они.

– Хватит голосить! – Шикнул я, пытаясь хоть как-то фонарем выцепить демона или Лику. Вторую я хотел видеть гораздо больше, но как теперь ее найти?

– Лика! – Прокричал Гена, а в ответ до нас долетел лишь злобный смех демона, от которого содрогнулись своды чердака.

– Ай! – Воскликнул Гена, я лишь краем глаза успел заметить, как две массивные змеи хвостами сбили его с ног. Он рухнул на пол, банка с водой разлетелась вдребезги и растеклась по полу. При этом она опалила одну змею, которая незамедлительно сгорела, вторую Макс ухватил за хвост и прижал к нему распятье. Бешенный вопль прошелся по чердаку, третья змея обратилась в прах. Остался лишь демон. Но у нас против него уже нет святой воды. Она теперь вся на полу. Есть лишь распятье и краска с лыжной палкой, да изрядно померкнувший свет фонаря. Похоже, до утра нам аккумуляторов точно не хватит!

– Лика! – Прокричал я, затем решил травить врага. Окунул лыжную палку в краску и нарисовал на полу крест. Призраки вновь возопили и попытались вырваться с чердака. Частично им уже удавалось это, но полностью они не могли пройти сквозь стену и снова начинали вопить.

Признаться, меня совсем не одолевал приступ жалости к ним: никто их за язык не тянул. А теперь по их вине бедный Игорь Идорин прикован к инвалидному креслу и похож на древнего старика, а Вася Варякин ни за что десять лет отсидел в тюрьме. Я еще молчу про человека, которого обвинили в их смерти и расстреляли, списав все на него. Все это произошло по вине этих шестерых напыщенных идиотов. Теперь они, конечно, сполна получили свое, но жалости к ним у меня нет!

Взяв лыжную палку, я начертил крест на крыше чердака с внутренней стороны, паутина кусками опала на пол. Призраки с ликованием бросились на эту брешь в паутине и навсегда покинули свою тюрьму и своего мучителя. Теперь у него остались мы втроем и Лика.

– Лика! – Снова прокричал я, начертив крест на стене одного из шкафов, чтобы исключить нахождение в нем демона, – Лика!

В ответ на чердаке пронесся мощный вихрь, которым нас просто сбило с ног. Когда он стих, слабеющим лучом фонаря я высветил во тьме демона. Он стоял напротив нас, расправив свои крылья. Думаю, именно с их помощью он и сдул нас. Мы поднялись, Макс выставил вперед распятье, я начертил на полу крест. Демон отступил на несколько шагов, затем сделал прыжок и, взмахнув крыльями, просвистел над нашими головами и оказался именно на том месте, где еще недавно висели пронизанные паутиной призраки. Он вцепился ручищами в доски крыши и нагло смотрел на нас. На его страшной физиономии сияла улыбка. Он замер, затем спрыгнул на пол и встал вертикально.

– Чего ждешь, тварь?! – Начал нервничать Макс, – Иди сюда, отправим тебя прямо в ад!

Но мы его недооценили. Очень недооценили. Демон громко засмеялся и вцепился руками себе в живот. Он раздвинул кожу на животе в стороны, обнажив у себя в животе большую клетку. Каков же был мой ужас, когда я увидел в этой клетке Лику. Увидев нас, она стала кричать и звать на помощь, но демон снова свел куски кожи на животе, закрыв ее от нас. Больше мы не могли ее ни слышать, ни видеть.

Демон победно смотрел на нас. Затем он заговорил. Его голос был тихим и хриплым, словно доносился до нас из самых глубин преисподни.

– Хотите, чтобы я навсегда покинул этот дом? – Спросил он, постукивая своими огромными пальцами по животу, – Я сделаю это, только заберу ее с собой! И больше вы никогда не увидите ее и не узнаете, что с ней стало! Хотите знать? Я скажу вам, что с ней будет! Клетку заполнит кислота и ваша подружка умрет в страшных муках! И будет умирать медленно и долго, а ее душу я пленю и оставлю себе на память в каком-нибудь укромном уголке этой грешной земли! Вы хотите этого? – Он смотрел на нас, затем в голос расхохотался. – Ты!

Его огромный палец своим когтем указал на меня:

– Я ведь знаю, что ты гораздо больше, чем они, жаждешь ее освободить! Они дрожат от страха и просто пошли за тобой лишь потому, что должны были это сделать! А ты кипишь от гнева, жаждешь моей крови!

– Ты угадал. – Кивнул я, – Мечтаю повесить твою оставшуюся голову над дверью подъезда! Чего ты хочешь?

– Пусть эти двое уйдут! – Приказал демон, – А ты попытаешься осуществить задуманное! Если убьешь меня – она твоя! А нет – я заберу вас обоих и ваши души займут место тех шестерых призраков, которых ты освободил! Решайся!

– Я согласен. – Не раздумывая ответил я, держа в руке лыжную палку, конец которой все это время держал в луже святой воды.

– Идиот! – Засмеялся демон, – Хочешь биться со мной?! Те шестеро были кретинами, но ты их переплюнул!

– Заткни свою пасть и не тяни время! – Разозлился я, затем повернулся к Максу и Гене: – Уходите, нам с этим уродом надо поговорить.

Не выпуская распятье из рук, Макс и Гена ушли. Мы остались один на один. Без права на ошибку и поражение!

Глава 10.

Едва за Максом и Геной закрылась дверь, демон расхохотался. Он вытащил из своего брюха клетку с Ликой и бросился в бой. Конец лыжной палки оцарапал его, оставив огромную дымящуюся рану. Демон взвыл и отпрыгнул в другой конец чердака. Я снова промокнул конец палки в воде и двинулся на него. Фонарь еще исправно служил мне, но свет его становился все тусклее.

Демон вновь бросился в бой и вновь получил рану, едва он отвернулся, чтобы отступить, как я в прыжке вонзил кончик палки ему в хвост. Демон с воплем бросился прочь, отпрыгнув снова к клетке с Ликой. Я в третий раз обмакнул конец палки в воде и уверенно пошел на демона. Такими темпами заходов за десять я его прикончу!

Едва не споткнувшись об банку с краской, которую Макс и Гена забыли забрать с собой, я подскочил к демону и… был сбит с ног мощным вихрем, который он сделал взмахом своих огромных крыльев. Фонарь вырвало у меня из руки, лыжная палка удержалась лишь благодаря ремешку, меня самого от души приложило всем правым боком об пол. Открыв глаза, я понял, что стою в кромешной тьме. Через закопченное сажей окно чердака лунный свет, которого в эту ночь было предостаточно на улице, на чердак практически не попадал и ничем не мог мне помочь в этой битве.

Я вслушивался во тьму, пытаясь угадать, где сейчас демон. Мне мерещились шорохи и я делал выпад вперед, но раз за разом мое орудие ни на что не натыкалось. И тут я ощутил мощный удар, которым меня отбросило на несколько метров в сторону. По чердаку разнесся хохот демона.

– Победил? – Просипел он, затем от души пнул меня ногой, отбросив в сторону, – И каким же надо быть дураком, чтобы рискнуть драться со мной? Надо было уносить свои ноги, пока была возможность! Глупые люди!

– Не так уж мы и глупы! – Я нащупал на полу что-то тяжелое и прицелился в окно, – Просто вы, демоны, деретесь не по правилам! Сейчас мы уравняем шансы!

С этими словами я запустил этот предмет в окно. По-моему это был роликовый конек, хотя ни это важно. Окно с треском разбилось, на чердак хлынул лунный свет. Демон на мгновенье отступил. Теперь я видел его силуэт во тьме, нашел я и свою лыжную палку. Только вот никак не мог вспомнить, в каком же месте мы разбили банку со святой водой.

Демон кинулся в бой, я воткнул лыжную палку ему в брюхо. Он зарычал и отскочил, палка осталась у него в животе. Покрутившись на месте с диким ревом, он своей ручищей выдернул палку и бросил ее куда-то в темноту чердака. Я остался без оружия, но сдаваться не собирался. На полу чего только не было! Я хватал всякий хлам и швырял его в морду демона, удирая от него кругами по чердаку. От лунного света общие очертания предметов уже можно было угадать, да и глаза мои за такое время успели привыкнуть к темноте. Демон рассвирепел, он несся за мной, сметая все на своем пути. Старый шкаф он отбросил как пушинку, тот едва не прошиб крышу над нами. Было страшно, но теперь я знал, что мне нужно лишь как-то продержаться до рассвета. Убежище демона уже не крепость, через разбитое окно сюда проникнет солнечный свет, который изгонит демона. Но как же теперь дожить до этого рассвета?!..

В один далеко не самый прекрасный момент, когда я потерял демона из виду, я пропустил хороший удар, которым меня бросило прямо на старую ванну. Упав в нее, я от души ударился головой и едва не потерял сознание. Демон вошел в раж и толкнул ванну так, что я вместе с ней просвистел через весь чердак. Когда она налетела на какое-то препятствие (потом я уже увидел, что это были старые чугунные радиаторы отопления), меня словно катапультой выбросило на пол. Рукой я ударился обо что-то круглое. С трудом открыв глаза, я понял, что лежу возле открытой банки с краской. В свете луны она ярко отсвечивала желтым светом. Увидев, что демон уже стоит возле меня, я хотел начертить на полу крест, но успел лишь обмакнуть в краску указательный палец.

Демон схватил меня своей ручищей и поднял. Я мог лишь беспомощно болтать в воздухе руками и ногами, а демон от души сжимал рукой мои ребра. Он вынес меня на самый яркий участок чердака, под самое окно, и крикнул Лике:

– Хочешь увидеть, как он умрет? Этот дурак готов был погибнуть за тебя! Сейчас я просто убью его, мне не нужна его душа, я не дам вам быть вместе, а ты будешь у меня в вечном плену и будешь знать, что он погиб ради тебя!

Лишь в этот момент я понял, что нахожусь далеко от пола, но близко к пузу демона. Зачем же мне тогда печалиться, что я не смог нарисовать крест под ногами, если я могу украсить ими саму причину всех этих бед?..

– Что ты… – Демон не успел закончить фразу и спросить, что я делаю. Он все понял. Его рука разжалась, крест на его животе отразил лунный свет. Демон завыл, забился в судорогах и в момент взорвался огненным столбом. Меня отбросило в сторону, обожгло руки и спину, а затем я ударился об пол и потерял сознание.

 

…Открыв глаза, я увидел лицо Лики. Она улыбнулась мне и радостно сказала:

– Он пришел в себя!

Тут же с разных сторон возникли лица остальных. Над ними я видел солнечный свет, пробивающийся на этот чердак, много лет оскверняемый демоном и не видевший солнца. У меня болело все, что только могло болеть, но даже это не могло омрачить моего настроения. С демоном покончено, Лика спасена. Разве этого недостаточно?..

Мне помогли подняться. Уходить с чердака мы не спешили. Было интересно осмотреть все это, только теперь уже без спешки. Дом был избавлен от своего мучителя, теперь в нем можно жить, не опасаясь вешать лампочки в коридоре или заводить домашних животных. Да и посидеть во дворе допоздна теперь тоже можно спокойно. Единственную опасность для дома представляют разве что жильцы первого этажа, но к этой напасти, на мой взгляд, можно привыкнуть!

Эпилог

Мы с удовольствием провели в доме в лесу остаток рождественских каникул. На чердаке обнаружилось много полезного, как то большие сани, предназначенные для собачьей упряжки. Собак мы искать не стали, а вот скатываться на них толпой с горки было самое то! Под конец наших каникул в дом вернулись обитатели первого этажа. На их лицах застыло неподдельное удивление, когда они увидели горящие в подъезде лампочки. Когда мы пригласили их подняться на чердак, Макар бросился с криками в квартиру, а его законная или не совсем законная половина потеряла сознание.

Гриша долго смотрел на лестницу, а потом с широченной улыбкой спросил:

– Неужели, вытурили гада с чердака? Как же вам удалось-то?

– Мы нашли способы убедить его подыскать себе уголок в аду. – Пожал плечами я.

Уже вечером наши соседи с шумом и грохотом уволокли в свою квартиру старый шкаф и ванну. По тому, что в квартире несколько раз пропадало водоснабжение, я пришел к выводу, что наши соседи эту ванну устанавливали. А из того, что они утащили кучу старой одежды с чердака, я заключил, что шкаф им тоже понравился.

Заходили на чердак вместе Георгий Матвеевич и Вася Варякин. Оба долго и задумчиво смотрели вокруг, после чего молча ушли. Уже потом я узнал, что за день до того сын Георгия Матвеевича умер. Мне было его искренне жаль. Парень не сделал ничего плохого, он всего лишь стал жертвой того, что натворили шестеро глупцов советской закалки. Впрочем, насчет последних, я очень сомневаюсь, что они миновали ад. Если даже и так – они уже пробыли в нем много лет на чердаке родного дома в лесу.

Что касается наших взаимоотношений с Ликой, то здесь все оказалось не так просто и безоблачно. Когда все решили на следующий день отправиться по магазинам, Лика привычно занялась обедом и попросила меня остаться. Я понял, что нам предстоит разговор. И отчего-то чувствовал, что он окажется для меня непростым.

Закинув в кастрюлю картошку, она села за стол напротив меня и тихо сказала:

– Большое тебе спасибо. Если бы ты не рискнул драться с этой тварью, то кто знает, что со мной было бы сейчас. Я помню что сказал демон. Это правда, что ты рискнул только из-за меня? Что именно ты хотел вытащить меня?..

Я лишь кивнул.

– Он говорил, что я… Что ты… – Лика замялась, потом собралась с мыслями и спросила прямо: – Я правильно поняла, что нравлюсь тебе?

Я снова кивнул. Когда тебя об этом долго расспрашивают, то явно не для того, чтобы в ответ сообщить тебе то же самое. Я хотел бы ошибиться, но чувствовал, что это не так. Кивок был в этой ситуации лучшим ответом. Безмолвно и без эмоций.

– Ты тоже мне нравишься, но…

«Как друг». – Закончил я в голове ее фразу, а Лика подтвердила:

– …как друг или даже как брат. Ты очень хороший парень, но я встречаюсь с другом своего старшего брата. Он уехал на Новый год к родственникам в Новосибирск, вот Марина с Алиной и позвали меня отдохнуть с ними. Я очень благодарна тебе, не уверена, что мой парень отважился бы совершить такой поступок…

– Ты ничем мне не обязана. – От долгого молчания голос мой немного охрип и слова давались не очень легко. – Демон боялся драться против троих соперников, вот и выбрал кого-то одного. Думаю, с Максом он просто не рискнул тягаться и выбрал противника чуть послабее. Если бы он выбрал Макса или Гену – они бы тоже приняли вызов.

Сказав эту фразу, я замолчал, не будучи сильно уверенным, что не солгал. Но я не хотел, чтобы она была со мной только из чувства благодарности. Козырять сделанным я вовсе не собирался.

– Не обижайся, – Улыбнулась Лика и взяла меня за руку, – я очень тебе благодарна! Ты хороший парень и….

«встретишь девушку, которая тебя действительно достойна! Я в этом просто уверена!» – Закончил я в уме начатую ею фразу, поскольку прекрасно понимал, что именно так и будет. Когда же Лика договорила, я лишь без особой радости криво улыбнулся. Я не ошибся, увы! Я не мог в этом ошибиться, все было слишком просто и очевидно. Мы не пара, она на год старше меня, а этому другу ее брата наверняка уже лет восемнадцать. Лика предложила мне в знак благодарности сходить куда-нибудь вместе, но я отказался. Каждая встреча – это новый виток надежд. Лишний раз увидеть – это еще больше привязаться, а совместный поход куда-то – лучший катализатор для этого. Не стоит этого делать. Вряд ли мы будем видеться после этих рождественских каникул. Наша компания – это я, Гена и Макс. Мы всегда крутимся втроем, присоединение к нам Марины с подругами – это чистая случайность. Со временем все забудется. Я просто должен был сразу это понять. Что ж, не сложилось. Надо просто об этом не думать. По крайней мере, постараться не думать…

 

…Спустя год мы вернулись в этот дом в лесу. Вернулись втроем, как и хотели сделать годом ранее. Марина осталась на рождественские праздники с друзьями в Калининграде – она стала студенткой одного ВУЗа, Алина уже полгода с ней не общалась – из-за чего-то они там поссорились. Про Лику я даже не спрашивал. В общем-то, без Марины они все равно бы не приехали сюда. Это было главное. Боль немного утихла, с друзьями мыс целыми днями бороздили лес, уходя по снегу на десять километров от дома.

Сам дом был полностью теперь заселен. Разве что Макар сидел в тюрьме за воровство – красть-то теперь было, у кого. Чердак запирался на мощный навесной замок, дверь жильцы сменили. Лампочки в подъездах горели везде, кроме первого этажа – родственники и приятели Макара у себя на лестничной площадке лампочки воровали ничуть не хуже демона. Георгий Матвеевич продал свою квартиру и уехал из города вообще. Наверное, ему слишком неприятно было приходить туда, где была искалечена жизнь его сына.

Впрочем, Макс тоже говорил о том, что его родители одно время подумывали продать квартиру здесь. Но Макс грудью встал на защиту своей базы в лесу. Кроме того, не так далеко от дома есть речка, в честь чего мы всей толпой запланировали явиться в этот дом еще и летом. Макс уже с зимы стал запасаться удочками, Гена приобрел мангал, а я купил два комплекта шампуров.

В общем, жизнь в этом месте пошла своим чередом. Хотя, может быть, она в чем-то потеряла свою особенность. Раньше этот дом был страшным и опасным, но каким-то не таким, как все другие. Теперь это самый обычный дом с самыми обычными обитателями. А над их головами – обычный чердак дома в лесу, а не гнездо того, кто почти двадцать лет никому в этом доме не давал жить спокойно.

Вся эта история уже стала забываться, хоть иногда и царапает мне душу. Наверное, так и должно быть, и где-то в тайных уголках души всем этим воспоминаниям должно найтись свое место. Не знаю. Пожалуй, только время рассудит, а нам надо просто жить и радоваться тому, что эта жизнь у нас есть! Как-никак, а она у нас одна, и разбрасываться ею явно не стоит!

Всё.