Прикоснись сердцем к небу – чудными красками наполнится твоя грудь… Ты выздоравливаешь, друг. Отбрось все свои склянки и микстуры: боль ушла от тебя. И синее небо в душе.

Крылья, крылья над головой! – белый лебедь, птица небесная счастья, возвращается на землю. Ледяные цепи гор рассыплются под ударами могучих крыл, закипят, вспенятся освобождённые моря…

Новый, неведомый берег!

Лодка ткнётся сейчас в песок, я шагну на россыпи мокрой разноцветной гальки. И золотистый туман охватит меня, спрячет, вырвет из мира, в котором я жил, и мне не вернуться назад и не увидеть, что впереди, если в круговороте сновидений, пленивших мой разум и моё сердце, мне не отыскать, не вспомнить самое главное, что есть для меня в этой странной жизни…

 

Михаил проснулся. В синее окно падали потоки света. Какая-то необыкновенная лёгкость и сила, какой он, кажется, никогда не испытывал ранее, наполняла его изнутри. Он отбросил одеяло. Встал. Тело немного слабое, чуть не послушное, чуть не его… Но он почему-то знал, что это только временно, он как будто сбросил с себя груз, давивший на него долго-долго… Он неуверенно подошёл к окну и распахнул створки…

Радость! Свобода! Сила!…

Кедры, сосны раскинулись зелёным ковром внизу, уходили вдаль, взбегали на невысокие плоские холмы впереди, а справа окружали подковой сверкающий бело-голубой залив – озеро, океан? – противоположного берега видно не было – только золотисто-молочная дымка – что за ней? Горы, моря, вселенные, где скачут крылатые кони и клубятся туманности созвездий?.. Да и сам дом его, а не только вид из окна,   был не его прежним домом – высокий резной терем на высоком холме. Михаил перегнулся через подоконник – от самого крыльца к лесу спускается блестящая дорожка из синих и голубых камней. Что-то необычное, забытое давно шевельнулось вдруг в памяти Михаила, но вспомнить он ничего не успел.

– Миша, Миша, ты проснулся?

Это её голос! Там, за дверью, её…

Он в недоумении разглядывал свою комнату. Она была его – картины на стенах, кресло, шкаф, зелёные обои, груды исписанных, исчёрканных стандартных листов на столе… И в то же время не его, какая-то другая, и он не мог понять смысл, суть этого отличия.

– Миша, пока ты спал, приходили Дингвис и Фея, звали в гости в Кивеж. Может, начнём собираться?

– Да, я сейчас, – пробормотал ошеломлённо Михаил, – Дингвис, Фея… А Уголь, Деис – я обещал им тоже… – И сам не понял, почему это вырвалось у него.

Медленно подошёл к столу, взял ручку и чистый бумажный лист и так же медленно вновь приблизился к окну.

Лес, океан, звёзды!

– Я только напишу самое последнее… Даша, я напишу только самое последнее! Слышишь?! И мы пойдём.

 

СЛОВО, ЛЕТЯЩЕЕ БЕЛОЙ ПТИЦЕЙ

 

А откуда смысл?

Откуда ладони любящие, несущие нам рождение?

Откуда лучик первый – крик младенца?

Откуда покров Матери Небесной и желание Отца

Вседержителя ввести нас в сад Божественный,

Где добро и свет?

В сердце нашем – птицей белой, вздохом молитвы

взмывающим вверх, в звёздном дожде, в радуге,

объявшей мир. В Любви – которая объединяет всё

и вмещает и даёт. И которой учимся мы

ежечастно и чудные покровы тайны её открываем.

И счастлив тот, кто произнесёт вслед за тем, кто

тихо сказал миру когда-то:

«Я люблю тебя».

 

 

 

 

Андрей Харламов