В начале – было страдание, и страдание было от Бога, и страдание было Бог.
Я – сумасшедший, он – сумасшедший, она – сумасшедшая, мы – сумасшедшие. Мы все – сумасшедшие, весь мир сошел с ума. Понимаете меня или нет? Ведь это очень важно, чтобы хоть кто-нибудь смог меня понять. Но еще важнее, чтобы я понимал себя сам. А этого я как раз и не умею. Никто не знает обо мне больше, чем не знаю я сам. Почему так сложилось? – Специальности, профессии, постоянной работы, семьи и детей, родины и убеждений, то есть всего того, что можно назвать некоторым привычным набором для определения смысла жизни, у меня нет. У меня нет ничего. Только водка, бессилие и страх.
Кто я, откуда, зачем и почему? Я не могу себя обнаружить. Я не могу себя обнаружить за пределами страха и чувства вины. Нет ни прошлого, ни будущего, ни настоящего. Всегда и везде я вижу одно и то же – выше пространства только пепел, играющий со смертью.
Глаза красные, губы белые, пот заливает лицо. Это похмелье. Руки дрожат. Хочется выпить, хочется выпить. Дайте мне водки, дайте мне водки, водки мне!
Господи! На все твоя воля и власть! И милосердие твое и любовь.
И было так: бутылка водки, три бутылки портвейна и литр пива. И солнце скрылось, как бы на пол часа, а потом – потеря памяти, совести и смысла. Прости меня, Господи и помилуй!
День уже к вечеру а я до сих пор трезвый не знаю почему и зачем впрочем знаю и денег нет и я сегодня на дежурстве хотя и в такой ситуации это поправимо я уже собрал на мусорнике мешок пустых бутылок но сдам их завтра сегодня уже потерплю сдам завтра утром и куплю вина ведь сегодня я нацедил по капле из пустых бутылок 150 грамм вино водка пиво хоть немного но все же сейчас быстро темнеет раньше свет на стоянке включал в 21.30 а сегодня в 19.30 сентябрь осень зима а смерть это старый немецкий маэстро волос твоих золото Гретхен волос твоих пепел Рахиль Целан Рембо как волк хрипит под кустом добычи пестрые перья отрыгивая с трудом так сам себя жру теперь я фонари фонари фонари а на стоянке я дежурю с напарницей которая абсолютная чистюля и солнце рассматривает под микроскопом она правильная женщина если такое вообще возможно и нужно говорит брезгует находиться со мной в одной комнате поскольку я хожу на мусорник собирать бутылки и роюсь во всяких отбросах а сегодня я нашел там хлеб и колбасу упакованные аккуратно и вполне свежие конечно я их сразу же и съел что не мудрено после пятидневного голодания хорошо и очень хорошо что эту колбасу не успели стрескать бродячие собаки а то бы я остался голодным и на шестой день состояние малоприятное я буду весь во французском я в испанском буду весь это сделала наша равнинность посоленная белью песка и измятая чья-то невинность и кому-то родная тоска литровое белое стоит 8 гривен 20 копеек а литровое красное 7.95 я покупаю красное а бутылка 0.7 всего шесть гривен но это уже завтра будет видно на что там хватит а на что нет в любом случае трезвым не останусь бродить по лесу и собирать бабочек это мне нужно это мне нужно вот и лето прошло словно и не бывало на пригреве тепло только этого мало все что сбыться могло мне как лист пятипалый прямо в руки легло только этого мало и где ты есть так хочется тебя услышать увидеть и все равно завтра не хватит оно ведь и выпить хочется и покушать и покурить ну окурки я насобирал буду самокрутки делать листьев не обожгло веток не обломало день горит как стекло только этого мало
одиночество – белая смерть
а черная смерть – отчаянье..
И это везде, и это всегда – одиночество, безысходность, чувство вины и страх.
Но главное: ничего нельзя изменить. Даже если сон отделить от яви. И если звук заполняет пространство – это значит, что вчерашние сказки вбивают гвозди в крышку гроба, лишая последней надежды Иуду. И если не восхищение, то милосердие – где? Звук заполняет пространство. И кажется: мир – это только звук, хотя бы и собственных шагов – в одной из комнат Ада.
Но это не важно. Это не важно. Во всяком случае сейчас. Мне часто кажется, что сейчас я как ядро, выпущенное из пушки. Уже в полете. И ничего, никакие усилия не остановят моего движения.
Иногда мне кажется, что все это подстроено, что нас вот так, просто в наглую, используют для каких-то опытов. Ну не знаю, может инопланетяне или еще кто, но вот так играют с нами, вроде мы куклы. Дать нам кушать или не дать? Напоить нас водой, водкой или мы так обойдемся? А что будет, если нас без еды на семь дней оставить? Мы выживем или просто похудеем? А если две недели без еды — то кто умрет раньше — дети наши или родители? Или мы сами? Или получится как в 1933 году в Украине, когда родители ели своих детей, чтобы не умереть с голоду? Они ели их так — с головы. И по самые пятки. Сначала ели ребрышки и руки, и пальчики рук, и печень, и сердце. А ляжки и задницу солили «на потом». А если в семье было несколько детей — то съедали самого маленького, потому что маленькие дети не понимают что и как происходит. А мясо человека ничем не отличается от мяса коровы. Мы же все кушаем говядину и свинину? Так почему надо во время голода отказываться от мяса своих детей?
ДОМ БЕЗ ОКОН
В этом доме люди ходят друг за другом по кругу, вдоль стен, стараясь как можно больше срезать угол. Когда им кажется, что они не выбиваются из общего строя – они смеются, когда им кажется, что кто-либо шагает не в ногу – они злятся. Бывает, по непонятным причинам, один или два человека из тысячи бросаются на стены и разбивают кулаки свои и лбы до крови. Тогда эти два странных человека садятся на пол, на специальное место, отмеченное чёрным крестом, и начинают плакать. А идущие по кругу плюют на них и бьют их ногами, ведь это считается признаком плохого тона – нарушать гармонию беззаботного хождения по кругу.
Четыре раза в день загорается красная лампочка. После первого сигнала в доме появляются столы, уставленные всевозможными кушаньями и напитками. Люди располагаются за ними и начинают поглощать пищу в невероятных количествах. Они едят и хлеб, и мясо, и сыр, и другую снедь – что кому нравится. После трапезы столы исчезают. А люди всё так же продолжают ходить по кругу, довольно поглаживая надувшиеся от обильной пищи животы.
После второго сигнала лампочки появляются писсуары и унитазы. Все торопливо направляются к ним, на ходу расстёгивая брюки и подтягивая платья. С особым нетерпением жильцы дома ожидают третьего сигнала лампочки, после которого они разбиваются на пары: мужчина и женщина. Некоторые становятся в пару со своим полом. Как кому нравится. Они срывают друг с друга одежды и начинают хлопать партнёра по груди, животу, по заду и между ног. Целуются и обнимаются. Так проходит время до четвёртого сигнала, после которого все ложатся рядышком вдоль стен и засыпают.
Иногда правила хождения по кругу, впрочем, не столько сами правила, сколько стиль движения и обстановка, меняются. Люди ходят по кругу так: стараясь локтем ударить заднего и подставить подножку впередиидущему. Они сжимают в кулаках большие камни, чтобы, когда соседи зазеваются, ударить их по голове или в сердце. Все, кому удаётся одержать победу над соседом, получают огромное удовольствие от ловкости своей, избранности и силы.
Если кто-либо пытается выйти из повиновения всей системе движения, то его, согласно новым правилам, убивают, объявляя во всеуслышание, что это был враг.
Посредине комнаты стоит человек, временами выкрикивающий лозунги. Это пророк. Он держит в руках свечу, воск которой не тает. Свет от неё бросает на стены длинные тени людей. И, независимо от того, как падает свет, каждый человек идёт за своей тенью. Задача каждого – быть достойным собственной тени.
Время от времени кто-то из идущих прыгает пророку на спину и прокусывает ему шею. Пророк умирает. Но движение не прекращается. Победитель забирает у преступника свечу и выкрикивает новые лозунги, в соответствии с которыми люди то убыстряют, то замедляют темп движения. Движение не прекращается. Нет ему начала и нет конца.
И еще. В продолжение темы, наверное. Хотя никакой темы здесь нет. Просто больное воображение. Я много раз представлял себе такую картину — вот идут по пустыне отец и сын. Идут они долго и уже не осталось у них ни воды, ни еды. Но они все идут и идут, незнамо куда. Они потому идут, наверное, что впереди их ждет мама. Она их ждет и думает – а где же мой любимый сыночек, и еще – а где же мой любимый муж? Ну, вот так она их ждет и так думает. А потом сын взял и умер. Нет, он, конечно, не специально притворился покойником, но вот так получилось. Просто еды не осталось и вода закончилась.
И как оно лучше будет, или, если угодно — как правильно поступить? Первый вариант ответа на эту загадку на тему морального самосовершенствования состоит в том, что – отец закапывает ребенка, совершает молитву и идет дальше. Ну а дальше он и сам погибает, воды и еды ведь не прибавилось. И второй вариант — он съедает сына и пьет его кровь. Нет, конечно же, всего сына он съесть не в состоянии, слишком много мяса. Ну, часть съел сразу, а часть засолил, в смысле повялил на солнце. С кровью труднее конечно — закипает на солнце. Зато с мясом — все решаемо.
Так вопрос, собственно, в чем? Вот мама ждет сына и ждет мужа. Она по ним слезы и все что там можно пролить пролила и проплакала. И как ей будет лучше — потерять одного человека или сразу двух? Потерять одного любимого или двух? Сын ведь все равно уже умер, а любимый муж еще может порадовать ее жизнью. Так вот: как этому мужу следует правильно поступить — похоронить своего сына и самому умереть, тем самым оставить женщину без справедливой надежды на лучшее будущее, или съесть своего сына и остаться живым? Чтобы хоть какая-то радость была у женщины, которая их ждала. Вы как думаете? Вы как думаете обо всем об этом? Что скажете?
Так или иначе, но чувство вины, существуя только в одной точке пространства, в точке пересечения траекторий движения Судеб – Судьбы личности и Судьбы общества, способно создавать с одинаковым успехом как миф о Едином Организме и бессмертии, так и миф о самодостаточности личного организма тела, нации или семьи. Кроме того: реальность существования личности в пространстве смерти не оставляет нам возможности отнестись к чувству вины однозначно: принять или отвергнуть. Любая категоричность ведёт к страданию: кто осознаёт свою вину – сумасшедший, кто не ведает её – палач.
Вопрос именно в этом — если человек занимает определенную позицию — либо «да», либо «нет» – либо сумасшедший, либо преступник. И посредине не бывает. Или съесть сына или предать его земле. Тут именно так — помиловать или казнить Христа. И решение — только от меня зависит. Лично от меня. Помиловать? Или казнить?
Большинство людей стараются притвориться бабочкой и не думать о последствиях. Я и сам тоже такой. Я не хочу отвечать на вопросы, которые не имеют ответа. Я стараюсь спрятаться в тени собственного страха, в пространстве своего чувства вины и в алкогольном опьянении. Я стараюсь превратиться в бабочку. А получается гусеница.
И еще. В продолжение темы. Когда я говорю «в продолжение темы», то имею в виду протяженность и длительность пространства морали – где она, эта самая мораль, начинается и где заканчивается. Мы можем дать ответ, которого мы ждем. Или которого опасаемся. Это именно та ситуация, о которой говорил Конфуций – «Трудно искать черную кошку в черной комнате. Особенно, если ее там нет».
Помиловать или казнить Христа? В этой категоричности не следует забывать, что только свое Дао человек может определять в стиле «или-или», только свой путь может определять как некоторый правильный или ошибочный путь. Только себя можно считать правым или виноватым. Но мы не имеем права определять Дао остальных людей и всего окружающего пространства. Только о себе мы можем говорить в черно-белых тонах и в абсурдности перспективы.
Ко всем же остальным надлежит использовать нам и другие тона, а не только черно-белые.
Всякий человек заслуживает благодарности, вне зависимости от социальной пользы своих поступков. Даже убийцу можно и нужно благодарить за то, что в сегодняшний день он убил одного человека, а не трёх, как в день вчерашний. Трудность в том состоит, что страх рождает не благодарность, но только ненависть и проклятия: никто не хочет быть на месте этого одного.
Меня всегда удивляло – почему употреблять мясо коровы в пищу позволено, а употребление мяса собаки считается жестокостью и преследуется законом, в частности, уголовным кодексом Украины. Понимаете? За это могут посадить в тюрьму.
Но одно дело – издевательство над животными, выражаемое, к примеру, в том, что человек выкалывает глаза собаке, или отрезает ей уши, или ноги, или вырывает ей сердце. Он все это проделывает, а потом выбрасывает уже мертвое тело собаки где-нибудь все равно где. В том смысле, что он не стал есть собаку, а просто поиздевался над нею, потешив свои инстинкты к жестокости и к самолюбованию. Это да, это есть жестокость и за это надо человека судить, в смысле отправить в тюрьму.
А вот если человек задушил собаку или перерезал ей горло или еще что-то, а потом разделал ее тушу, зажарил ее мясо и съел его – то какая же это жестокость? Человек просто хочет кушать. Вот в Корее, к примеру, или во многих провинциях Китая, собак едят, и в тех местах поедание мяса собаки не считается преступлением.
Вот я и спрашиваю вас – почему употреблять в пищу мяса коровы считается вполне обыденным и полезным для здоровья делом, а употребление мяса собаки – считается преступлением? А на каком, собственно, основании?
Может, вы полагаете, что корову разделывают с меньшей жестокостью, чем я описывал выше о разделывании собак? А может, вы полагаете, что корове нравится, когда ее тушу разделывают на куски? А может, вы полагаете, что корова должна умереть, для того, чтобы вы набили свой желудок кусками ее мяса? А может, вы полагаете, что Господь именно так и создал мир – чтобы одно живое существо убивало для своего блага другое существо?
Интересно, что бы сказали по этому поводу в Индии, где корова считается священным животным?
Интересно, что бы сказали по этому поводу жертвы нацистских концлагерей – Майданека, Дахау, Освенцима и прочих? Где, конечно, людей не ели, а просто пытали, просто пытали и резали живыми на части?
Что бы сказали по этому поводу жертвы коммунистического ГУЛаГа? Где убивали и насиловали людей просто ради соблюдения инструкции своего ведомства – министерства внутренних дел СССР и в целом – ради блага КПСС? В устах коммунистов это звучало как «благо для всего человечества и во имя морали».
Ну да, ну да. И в концлагерях Третьего Рейха и в концлагерях Советского Союза людей не ели, а просто пытали. Это, конечно, насилие в чистом виде. Вот если бы насильники жарили на сковородке своих жертв, или готовили из них шашлык, или варили суп, то это было бы оправдано. Как вы думаете? Или зачем?
Но если вы допускаете убийство коровы для того, чтобы насытить тело свое белками и прочими углеводами, то будьте до конца последовательны в своей низости. Будьте до конца последовательны в своей низости и в жажде насилия и мести. Мести всем слабым, больным и нищим.
А если вы и не знаете до сих пор деталей убийства коровы, мясом которой вы набиваете себе брюхо, чтобы утолить голод, то вот вам пару запятых на заметку.
Руководство для тех, кто работает на мясокомбинате, скотобойне и в иных местах, в которых считается, что убить и съесть корову – это норма жизни, а съесть собаку – преступление.
Текст скопирован из интернета. Вы можете и сами его найти, если пожелаете. В нем рассказывается, как правильно сдирать шкуру с еще полуживого тела. С мертвого нельзя, потому что если животное перед смертью чувствует страх, то его мясо портится. Поэтому его или оглушают или немного усыпляют.
Технология убоя скота
Убивают скот, предварительно оглушив ударом в лоб деревянным молотком или с помощью острого стилета, вонзенного в ямку, между затылочной костью и первым шейным позвонком. Потеряв сознание, животное падает. После этого ножом разрезают шкуру вдоль нижней части шеи и перерезают поперек крупные кровеносные сосуды. Кровь из сосудов вытекает, пока сердце полностью не прекратит работу, в течение 8—10 мин.
Шкуру начинают снимать с головы. Сначала удаляют уши и разрезают кожу вокруг носогубного зеркала. Затем делают разрез от правой ноздри к левому рогу, от него по верхней линии лба до правого рога. Закончив обработку этой части головы, удлиняют шейный разрез до середины нижней губы и снимают шкуру с остальной части головы. После этого голову отделяют от туши. Чтобы легче было снимать шкуру, тушу переворачивают на спину, для устойчивости укрепляют по бокам. Разрезают ее от шеи по средней линии груди и живота до заднего прохода. Затем выше копыт делают круговые надрезы на конечностях и рассекают кожу с внутренней стороны ног к среднему разрезу вдоль туловища. Освободив от шкуры конечности, передние обрезают по запястные, а задние по скакательные суставы. Затем снимают шкуру с боков туши. Выполняя эту работу, шкуру туго натягивают рукой и подрезают лезвием ножа в положении плашмя, чтобы не было прорезов.
Думаю, дальше продолжать не надо. Сказанного достаточно, чтобы вы, заглянув в зеркало сердца своего, задали сами себе вопрос о том, почему так происходит – в одном случае насилие отвергается, а во втором – ему находится оправдание, то есть: цель оправдывает средства.
Разницу между коровой, собакой и человеком, в плане приготовить бифштекс на завтрак или барбекю для компании вы уже почувствовали? Только не говорите «не буду есть мяса». Хотя бы потому не говорите, что у меня есть еще пару запятых для вас.
Конкретнее – если вы полагаете, что для защиты природы или для того, чтобы обрести моральное самосовершенствование, достаточно отказаться от употребления в пищу мяса говядины, собаки, свинины, кроликов, кур, мяса фазанов, страусов или иной живности, то должен вас разочаровать. Этого достаточно лишь для одного – для самолюбования. Для того достаточно, чтобы низость свою, жестокость и страх свой оправдать традициями, законами и потребностями своего собственного стада, как бы это стадо ни называлось – семья, нация, вера или идея.
И еще. В смысле продолжим. Надо сказать о всякого рода зеленых партиях и прочих гринпис, которые декларируют защиту природы, но действующие как обыкновенное стадо людоедов, пожирающее всех, кто может своей гибелью подтвердить их право на справедливый, но лицемерный и лицензионный мир.
Сегодня ночью выпал снег. Или это не снег? Конечно это не снег, это дождь. Сейчас ведь лето, а летом снега не бывает. Летом жарко, а иногда идет дождь. Ведь вы понимаете – если все в мире обусловлено логически, то откуда летом возьмется снег? Говоря иначе – если за понедельником следует вторник – то почему случилась Хиросима?
***
белые люди идут смотреть дождь
черные люди идут смотреть дождь
желтые люди идут смотреть дождь
зеленые люди идут смотреть дождь
оранжевые люди идут смотреть дождь
а люди с каменной совестью идут его убивать
они кричат америка только для белых
они кричат россия только для русских
а рай только для серо-голубых
они кричат мы уничтожим слабых
они кричат мы уничтожим старых больных и нищих
и всех алкоголиков и всех кто любит ловить бабочек
они кричат мы уничтожим всех
потому что значение имеет только сила
значение имеет только сила деньги и власть
они кричат кричат кричат
в ушах мох гремят барабаны армагеддона
в сердце мое стучит пепел клааса
в душе моей страдание и жалость
и к самому себе жалость и к миру
а дождь все не прекращается дождь все идет
он все идет и идет
независимо от того что о нем думают окружающие
окружающие его люди и окружающие его предметы
окружающие его слезы и радость и плач и вечная жажда справедливости
вечная жажда справедливости милосердия и любви
дождь идет уже сто миллионов лет до моего страдания
и будет идти еще столько же после того как мои страдания закончатся
но в этом и суть — вечность длится не больше секунды
а страдание не заканчивается никогда
Так я это о чем? Я хотел бы продолжить. Вот смотрите, что получается.
Есть общества защиты китов, дельфинов и белых акул. Они призывают отказаться от уничтожения этих животных. Или от уничтожения рыбы? Не знаю, как правильно сказать. Акулы это животные, или рыбы, или где? Но что-то такое. Есть общества защиты собак и кошек. Они призывают проявить максимум заботы и милосердия о всех бродячих собаках и обо всех кошках, сколько их ни обнаружится. Строить им приюты, кормить, холить их и лелеять. Они о них стараются заботиться, ведь общества защиты человека еще не придумали. Ну да, ну да: до человека пока еще нет никому никакого дела. Есть общества защиты лисиц, песцов и норок. И бобров, и выдр, и нутрий. Они призывают к тому, чтобы носить не натуральный мех, но только искусственный. Есть общества, которые призывают беречь окружающую среду и ездить не на автомобилях, а на велосипедах. Есть общества вегетарианцев и прочих сторонников жизни, приближенной к природе. Они призывают отказаться от мяса и прочих жиров. Есть множество и других подобных обществ.
Все эти общества словно забывают, что 70 % людей в мире голодает, живет в нищете и в невежестве, в невежестве, которое предполагает, что значение имеет только сила, жажда власти и страх смерти.
О китах и кошках они призывают заботиться, призывают заботиться лишь потому, что все это не мешает им вкушать блага цивилизации, произрастающей из нефти, газа, из добычи железной руды и прочего никеля, дарующие им самолюбование собственной персоной и дивиденды. Хорошие дивиденды защитников слабых, больных и нищих. Хорошие дивиденды еще даже при жизни.
Понимаете о чем я? Они забывают о людях. Они забывают о том, что люди нуждаются в защите еще больше, чем кошки и собаки. Вы можете себе такое представить, чтобы мама заботилась о чужом ребенке больше, чем о своем собственном?
И здесь, наверное, в значительной степени, имеет право на жизнь вот какое обстоятельство. Я говорю сейчас о некоторой правильной жизни, к которой призывают вегетарианцы и прочие защитники бабочек и китов. Часто можно услышать, что «сейчас жизнь вот «такая», сейчас нужно все успеть и за всем проследить и все контролировать». Имеется в виду что? Всех защитить и всех спасти за счет государственного бюджета, не принимая в расчет бюджет собственной совести? И все это вроде бы необходимо для счастья.
Я даже пропущу этот вопрос Мандельштама. В смысле – «а кто вам сказал, что вы должны быть счастливы?».
Если все так быстро и понятно у вас происходит в жизни, если вы знаете, зачем живете и знаете, как поступать правильно, а как нет, то лично у меня другие ассоциации и представления об этом. Когда у человека понос – то ему таки да: главное добежать до унитаза. Но разве жизнь и совесть сама ограничиваются нашими физиологическими потребностями? Или вы хотите уподобить жизнь унитазу, а совесть – поносу своих потребностей? Даже если эти потребности завернуты у вас в красочную фольгу гуманизма и милосердия.
Так я думаю где? Если бы все эти организации и люди, в них состоящие, практиковали образ жизни Альберта Швейцера, то я мог бы поверить в их призывы.
«Живя такой жертвенной жизнью, он никогда никого не упрекал. Наоборот, очень жалел людей, которые не могут в силу обстоятельств посвятить свою жизнь другим. И всегда призывал таковых пользоваться любой возможностью делать добро. «Нет человека, которому бы не представился случай отдать себя людям и проявить тем самым свою человеческую сущность. Спасти свою жизнь может всякий, кто использует любую возможность быть человеком, делая что-нибудь для тех, кто нуждается в помощи — какой бы скромной ни была его деятельность». Швейцер считал, что человек не вправе судить никого, кроме себя, и единственное, что он может проповедовать — это собственный образ жизни»
Это цитата из интернета об Альберте Швейцере. Наивно, глупо и сентиментально. Именно так: сентиментально. Потому что он был романтиком. Он был романтиком и верил в то, что добро победит зло. Что гусеница превратится в бабочку. Что белое и черное начнет отражаться всеми цветами радуги. Во всем своем неподражаемом абсурде.
Именно так: хотел бы я на вас посмотреть, милостивые господа, когда вы, проведя 20 лет среди дикарей (прошу меня извинить за резкость формулировки), сохранили бы по отношению к окружающим такой уровень милосердия и любви.
В итоге – это я о чем? О том, что если бы все эти люди и организации были бы последовательны в своих заявлениях о том, как поступать правильно, а как нет, то все они питались бы только цветочной пыльцой и воспоминаниями о будущем. А не гордились бы своими «аьфа-ромео» или «порше». Даже до наступления ночи.
Поэтому говорю вам: все эти люди, призывающие к благости в отношении с природой, в отношении с природой в том именно, чтобы не есть мяса, не носить натуральные меха и любить цветок ромашки за пол часа до рассвета – все они лицемеры, ханжи и лжепророки. Лжепророки, имеющие только одну цель: утвердить собственное самолюбование и собственное представление о должном во всем окружающем пространстве. Они хотят заставить весь мир жить по правилам своего собственного организма, по правилам своей собственной личности и веры. Именно так: сознаться в собственных ошибках для них гораздо страшнее, чем даже страх смерти.
Все эти люди – такие же насильники и гробовщики природы, как и те, кто отказывается делиться последним куском хлеба со слабым, больным и нищим.
Как это выглядит?
Давайте посмотрим хотя бы только на двух примерах.
- Хотим ли мы обезопасить себя от ситуации, которые случились на АЭС в Чернобыле в 1986 году или в 2011 году на Фукусиме? Хотим. Но разве, если мы прикуем себя цепями к ядерному реактору, это что-то изменит? Разве изменит это наше желание – жить в неге и во благе, которое дает нам цивилизация? Давайте, давайте закроем все АЭС. И все тепловые и все гидростанции. И будем жить при лучине, сохраняя природу и прочих бабочек. Вы готовы к этому? Вы, защитники природы, готовы к этому? Или вы хотите получать свет, хотите получать тепло и прочую горячую воду? И все это – просто по вашему желанию, как в русской сказке о Емеле? – «Печка, печка, по щучьему велению, по моему хотению, а сделай-ка, чтобы мир избавился от насилия без потери моего самолюбования». А мир тут взял вдруг – и развернулся перед вами ковром всего своего ширпотреба. Или есть другие варианты у вас, господа хранители природы, варианты, которые позволят убивать, то есть я хотел сказать сохранять природу (что одно и то же) и чувствовать себя обладателем Нобелевской премии?
- За велосипеды. Это в том смысле, что на автомобилях не надо ездить (загрязняют окружающую среду), а только на велосипедах. Экологически целесообразно. В атмосферу не выбрасывается СО2. Только ребята, «защитники нашей природы», будьте последовательны до конца. Разве для того, чтобы сделать велосипед, не требуются металлургические предприятия, обогатительные фабрики железной руды и прочие производства, которые загрязняют окружающую среду при изготовлении велосипеда точно так же, как и при производстве автомобилей? Требуются? Ладно, тогда закроем все эти производства. Ходите пешком. Так ведь полезнее для окружающей среды. И велосипед пусть вам только снится.
Но вы же на все это не соглашаетесь. Вы ездите защищать природу на катерах и прочих пароходах, которые уже созданы с ущербом для той же самой природы.
Говорю вам еще и еще раз – хорошо демонстрировать добродетели души своей, когда за них не нужно ложить голову под нож гильотины.
Именно поэтому, господа «любители природы», и говорится: человек способен увидеть абсурд очевидного, но не способен заметить очевидный абсурд, в особенности, если дело касается его личных интересов и представлений о должном.
***
Посмотрел как-то вечером в холодильник, увидел там только минералку и решил, что пора жениться. Потом сходил в продуктовый и передумал.
***
Бойкот женщины невозможен в принципе – как только вы перестаете с ней разговаривать, она решает, что вы начали ее слушать.
***
– Вчера на меня напали бандиты. Отобрали кошелек, часы.
– Но у тебя же медаль чемпиона по боксу!
– Медаль они не нашли.
***
Практика – это когда все работает, но непонятно как. Теория – это когда все понятно, но ничего не работает. Но все же, иногда теория с практикой совмещаются: ничего не работает и ничего не понятно.
***
Затевая ссору с женой, подумайте несколько раз – вам минут через 10-15 надоест ругаться, а ей – нет!
***
Объяснительная: “Опоздала на работу потому, что утром перелезала через мужа и немного задержалась.”
***
Фортуна улыбается тому, кого не замечает Фемида.
***
Блондинка жалуется подружке:
– А он мне и говорит, что мне нужно пополнить свой силикон. Все ему мало!
– Дура, не силикон, а лексикон!
***
Приходит к хирургу благодарный пациент, вынимает из пакета и ставит на стол армянский коньяк, французское шампанское, икру, сёмгу… Доктор в бешенстве:
– Послушайте, кто вам дал право распоряжаться моими деньгами?
***
– Как живешь?
– Ничего. Когда плохо себя чувствую, забирает “Скорая”, когда хорошо
милиция.
***
– А вы любитель выпить?
– Я не любитель! Я профессионал!
***
– Ты чего такой уставший и печальный?
– Работа… Работа… Одна работа… Утром и вечером… И все работа…
– И давно ты так работаешь?
– Завтра начинаю.
***
– Доктор, я буду жить?
– А шо, без этого никак?
***
-У тебя есть деньги, чтобы так себя вести?
***
Автограф Билла Гейтса победил на международном конкурсе самых коротких резюме.
***
– Кать, а тебе сколько лет?
– У девушки возраст спрашивать неприлично!
– Хорошо. Зададим вопрос по-другому. Если мы с тобой переспим, меня не посадят?
***
Муж говорит жене:
– Я на ипподром!
– Скачек не будет: я кобыле морду разбила.
***
В 1975 году академик Сахаров получил Нобелевскую премию мира. То есть, человек, придумавший водородную бомбу, получил премию мира имени человека, придумавшего динамит… Миру мир.
***
Вы кто?
– Я? Добрая фея!
– А почему с бейсбольной битой?
– Вот видите, как мало вы знаете о добрых феях!
***
– Я сегодня не выспался.
– А причина?
– Причина тоже.
Это я о чем хотел сказать? Не помню. Давайте еще о насилии пообщаемся. Украина, Россия и прочий Советский Союз. Не стану говорить, что насилие в славянских странах воспринимается иначе, чем насилие в странах Европы. Но, все же, отличие есть и присутствует.
Царь Иван Грозный. Людей варил в котлах, жарил на сковородках, травил медведями и собаками, сажал на кол, резал, убивал и вешал. А его почитают основателем государства российского. И оправдывают его и молятся ему в храмах.
Царь Петр 1. Людей считал за мясо – для ублажения своих желаний, считал людей необходимым кормом для блага государства российского. Весь Петербург, в буквальном смысле, стоит на костях. Нет, не так. На штабелях костей он стоит. На штабелях костей всех тех, кого Петр вогнал в кабалу своих желаний и своих страстей. А его почитают как лучшего правителя России. И сейчас всякий русский человек гордится своим тираном. Называют его «Петр Великий».
Почему немцы сейчас не гордятся Гитлером и Гимлером? Почему камбоджийцы не гордятся сейчас Пол Потом? Почему Господь не гордится Сатаной? Почему? Как вы думаете? Или где?
Князь Владимир. Это тот Владимир, который крестил Русь. А он ее крестил так: каленым железом. Каленым железом по живому мясу. Именно так он делал – ел людей живьем. Со всеми потрохами. Прости меня Господи и помилуй.
Представьте себе это и задумайтесь – как вам самим такое бы показалось. А его объявили святым и стали называть «Красное Солнышко».
А он, по сути, уничтожил веру предков. Вот верили люди во всех своих прежних богов – в Перунов и во все прочее, что там надо. А Владимир вроде как сказал «вот вам новая и правильная вера, будете верить в Христа, а не в веру своих предков». Правильно он сделал или нет?
Разве Христос говорил: постройте мне дом и убивайте всякого, кто откажется в него войти?
Вы представьте себе, что оно и почему. Вот вы, к примеру, христианин, к вам приходят и говорят «вся ваша вера – обман и ересь, теперь ваш Бог называется 12345». Что вы ответите на это? И как ответите на то, что вашу веру отнимают под угрозой смерти? И смерти вашей собственной и смерти ваших детей? Правильно: вы ответите «Владимир красное солнышко». Или почему?
Может, я и преувеличиваю, да, наверное, наверное, я преувеличиваю. Но разве убить одного человека это меньшее преступление, чем убить миллионы людей? Понимаете, о чем я говорю или где? Потому что страх рождает бессилие. Страх рождает бессилие, злобу и смерть. Вашу собственную смерть. И смерть ваших детей. Прости меня, Господи и помилуй.
А вы знаете, что Гитлер проводил эксперименты над психикой и совестью человека? Он в концлагерях эти эксперименты проводил. Ну не сам, конечно, но с его согласия эти эксперименты проводили его последователи – в Майданеке, Дахау и в Освенциме. Его последователи и почитатели, которые называли его «основателем государства Германского». Да будет вам известно, уважаемые читатели, что Германию в централизованное и целостное государство объединил не Фридрих Барбаросса и даже не Отто фон Бисмарк, а именно Адольф Гитлер.
Его последователи называли его и «красное солнышко» и «великим» – теми же восторженными именами, как русские люди называли своих правителей. Животные – они всегда в цене. Особенно домашние.
Было это так. В смысле эксперименты над психикой и над совестью в Третьем Рейхе. Сейчас – эксперименты над психикой. Приведу только один пример. О всех остальных и прочих вы сможете прочитать или в интернете или еще не суть важно где. Так вот: двух людей привязывали к столбам. Их привязывали к столбам друг напротив друга. Одному вспарывали живот ножом, да так, чтобы все кишки наружу. Второй это все видит и понятно, что у него страх начинает диктовать условия жизни. Потом этому второму завязываю глаза. Ждут. Пока страх заполнит все сознание его и всю Душу его заполнит. Потом проводят монеткой по его животу. Просто монеткой. Пять гривен это или пять шиллингов или пять рублей – не суть важно. Ему проводят монеткой по животу. И кишки вываливаются, они вываливаются точно так же, как и у первого подопытного: свисают на колени и падают на пол. Понимаете? Он готов был к тому, чтобы его живот вспороли ножом, как первому подопытному.
Сейчас – эксперименты над совестью. И опять – только об одном эксперименте. Об остальных – вы уже знаете, где их найти. Так вот: расстрел заложников. Люди моего поколения помнят, как нам рассказывали в советской школе о зверствах фашистов вообще и о расстреле заложников в частности. И вот пример – партизаны убили немецкого офицера. Комендатура берет в заложники 20-30 человек и делает сообщение по радио (или не суть важно где) – если не будет найден виновный (или виновные) в смерти немецкого офицера, то эти 20-30 заложников будут расстреляны. Соблюдение справедливости. Хоть к справедливости это не имеет никакого отношения. Но не суть важно.
Здесь, собственно, вот в чем дело. Что бы вы сделали с теми людьми, которые убили вашего ребенка? А ведь у этого немецкого офицера, пусть даже он захватчик, тоже была и мама, и сестра была, и дети. Он тоже был кому-то нужен. И как после этого вы будете общаться со своей совестью?
Или вы обратитесь к государству и скажете, чтобы оно, в смысле государство, осудило его по закону и наказало на пять лет тюрьмы?
Вы представьте себе ситуацию.
- на ваш дом напали маньяки и убийцы
- ваш сын защищает и вас самих и ваш дом
- ваш сын убил захватчика и маньяка
- от вас требуют выдать сына,
в противном случае убьют 30 невинных людей
И вот вопрос: вы убьете сына или 30, ни в чем не повинных людей, позволите расстрелять? Выбор за вами.
Это и есть тот эксперимент с совестью: помиловать или казнить Христа. Когда только от воли и власти конкретного человека зависит – сохранить правила приличия и всеобщее уважение или сохранить сына. Вы как поступите?
То же самое делали и большевики. Те же самые опыты с совестью. Просто разница между фашистами и большевиками состояла в том, что: что фашисты расстреливали определенное количество заложников, а большевики, для достижения той же цели, расстреливали всех. Всех – слабых, больных и нищих, женщин, детей и еще не родившихся. Прямо в утробе. Во имя славы и блага большевиков и КПСС.
Авиценна: резать трупы для того чтобы узнать – как и что устроено у человека. Гитлер: резать трупы и делать эксперименты над психикой для того же. Сатана: стараться изменить этот, по его мнению, плохой мир, на лучший. Господи, Боже мой, неужели для того, чтобы жить лучше, нужно идти по трупам, нужно идти против своей совести?
Против своей. Против своей совести. Вы заметили, как я сказал? А между тем – совесть – она ведь не моя и не твоя и ничья, она просто совесть. Одна на весь мир. Но при всем при этом – совесть определяется только в категории «я».
Это моя совесть, это мое чувство вины, это мой страх, это моя радость и моя боль. И это правильно. Я понятно объясняю?
Я собираюсь бросить курить. И это хорошо – для здоровья и всего прочего, что вдруг ни обнаружится. А курить я пытаюсь бросить так: постепенно. Вместо пачки сигарет в день, курю половину, вместо того, чтобы курить в комнате – курю на балконе.
Правда, я все же курю иногда в комнате. К примеру, в понедельник. Потому что у меня верстка газеты и приходиться придумывать всякие приемы, чтобы уложить текст статьи или текст объявлений в пределы, заданные начальством. А текст не укладывается. То ему мало страниц в газете, то много. Вот поэтому нервничаю и поэтому курю в понедельник. Приходиться изворачиваться.
Во вторник я тоже курю в комнате. Потому что вторник – это самый сумасшедший день в моей рабочей неделе. Сдать газету в типографию: согласования, изменения, исправления. Я не хочу, чтобы из-за меня пострадали люди. А вечером у меня смена в типографии. Вот поэтому нервничаю и поэтому курю во вторник. Приходиться изворачиваться.
В среду я тоже курю в комнате. Потому что я после ночной смены и у меня все болит и я не могу ни думать о чем-то, ни делать что-то. Просто устаю. Вот поэтому нервничаю и поэтому курю в среду. Приходиться изворачиваться.
В четверг я тоже курю в комнате. Потому что четверг для меня – это вроде как середина жизни: прошлого уже нет, а будущее еще не наступило. То есть напряг по работе уже прошел, а счастье затерялось в прищепках будней. Вот поэтому нервничаю и поэтому курю в четверг. Приходиться изворачиваться.
В пятницу я тоже курю в комнате. Потому что пятница – у меня день получки. Это повод (или причина, не суть важно), купить хорошие сигареты, картошку, чай, водку и мед. Вот поэтому нервничаю и поэтому курю в пятницу. Потому что пятница повторяется только раз в неделю. А мне хочется, чтобы пятница не повторялась. Или повторялась? Я пока не разобрался. Приходиться изворачиваться.
В субботу я тоже курю в комнате. Не потому, что я нервничаю. Просто у меня похмелье.
В воскресенье я тоже курю в комнате. Просто потому, что хочется курить. Ну могу я хоть один день в неделю покурить в свое удовольствие?
«Суета сует, сказал Эклезиаст, суета сует, все суета. Что пользы человеку от всех трудов его, которыми трудится он под солнцем? Род проходит и род приходит, а земля пребывает во веки. Восходит солнце и заходит, и спешит к месту своему, где оно восходит. Все реки текут в море, но море не переполняется. К тому месту, откуда реки текут, они возвращаются, чтобы течь опять. Все вещи в труде. Не может человек предсказать всего, не насытится око зрением, не насытится ухо слушанием. Что было – то и будет, и что делалось – то и будет делаться. И нет ничего нового под солнцем. Нет памяти о прежнем, да и о том, что будет – не останется памяти у тех, которые будут после. И увидел я все дела Божии и нашел, что человек не может постигнуть того, что делается под солнцем. А посему: иди, ешь с веселием хлеб твой, и пей, в радости сердца, вино твое, когда Бог благоволит к делам твоим. Наслаждайся жизнью с женою, которую любишь, во все дни суетной жизни твоей. Все, что может рука твоя делать, по силам делай – люби, надейся и помогай. Все же остальное – суета. Суета сует и томление духа».
***
Я всегда твердил, что судьба — игра.
Что зачем нам рыба, раз есть икра.
Что готический стиль победит, как школа,
как способность торчать, избежав укола.
Я сижу у окна. За окном осина.
Я любил немногих. Однако — сильно.
Я считал, что лес — только часть полена.
Что зачем вся дева, раз есть колено.
Что, устав от поднятой веком пыли,
русский глаз отдохнет на эстонском шпиле.
Я сижу у окна. Я помыл посуду.
Я был счастлив здесь, и уже не буду.
Я писал, что в лампочке — ужас пола.
Что любовь, как акт, лишена глагола.
Что не знал Эвклид, что, сходя на конус,
Вещь обретает не ноль, но Хронос.
Я сижу у окна. Вспоминаю юность.
Улыбнусь порою, порой отплюнусь.
Я сказал, что лист разрушает почку.
И что семя, упавши в дурную почву,
не дает побега; что луг с поляной
есть пример рукоблудья, в Природе данный.
Я сижу у окна, обхватив колени,
в обществе собственной грузной тени.
Моя песня была лишена мотива,
но зато ее хором не спеть. Не диво,
что в награду мне за такие речи
своих ног никто не кладет на плечи.
Я сижу у окна в темноте; как скорый,
море гремит за волнистой шторой.
Гражданин второсортной эпохи, гордо
признаю я товаром второго сорта
свои лучшие мысли, и дням грядущим
я дарю их как опыт борьбы с удушьем.
Я сижу в темноте. И она не хуже
в комнате, чем темнота снаружи
Мама здравствуй как тебе живется после жизни не болеешь? Дедушка гриша здравствуй бабушка маня здравствуй и бабушка маша и бабушка наташа и дедушка миша хочу у вас попросить прощения за все то, что я не смог сделать дедушка гриша ты помнишь когда ты лежал в больнице а я пришел к тебе а ты говорил миша не пей миша не кури а я дурак тебя не послушал я был последним кто видел тебя живым а сегодня андрей забыл очки у меня и я ему относил но только забыл отдать погода сегодня хорошая пора картошку копать да ее уже всю выкопали а как там после жизни страшно или почему я сейчас спать буду с перепугу выставил все новости на сайт и все объявления вроде свободен на целый день даже купил пельмени не знаю зачем осень а лист такой желтый аж в глазах рябит
Бог не познается в учении, Бог познается в участии – и в судьбе мира всего и в судьбе каждого человека в отдельности.
Это я о чем хотел сказать? Не помню. Совершенно банальный, до невозможности, вопрос – что такое для меня счастье?
Счастье для меня это вот что. Я в кресле, смотрю телевизор у себя дома. Пью водку с гранатовым соком. А если без гранатового сока – то помидорами солеными закусываю. Кушаю салат оливье, можно еще картошку-пюре с котлетами. И чтобы со здоровьем было в порядке, и чтобы никакие милиционеры и прочие чиновники не доставали. Лег поспать, после водки и оливье, проснулся и пару часов пишу свою книжку. А потом – читаю книги других писателей, на все и прочие темы по истории, географии и так далее, о Ван Гоге и других Шнитке, о Сунине и Тарковском. О Сталине и Гитлере готов читать бесконечно. Или что-то вроде «Утро магов» Повеля и Бержье, или книги Борхеса, Зюскинда или Экзюпери. Но перечитывать хочется только Чехова, Довлатова и Ажара. Ну, вот примерно так оно, наверное, да.
Вот это и есть мое представление о собственном счастье. Это и есть все то, чего я желаю и жду от жизни – пить водку, кушать, что мне нравится и читать книги, которые мне интересны. Мне так жить хорошо и комфортно. Я понятно объясняю или где?
Еще за совесть. Или не за совесть, а не знаю за что. За чувства свои, наверное, не знаю. Я не знаю что такое любовь, что такое верность и привязанность. У меня нет никаких сентименталий. Мне все равно – кто меня любит и зачем. Я никого не люблю. Чувства, которые я испытываю, это только страдание и страх. И еще чувство вины.
Вы понимаете, о чем я? Я не очень. Но не суть важно. Характер у меня малопривлекательный… Я такая скотина, что мало никому не покажется. Чего стоит только то, что я тогда брата не стал защищать, а он за меня – и в огонь и в воду.
Было так. Два отморозка на нас напали. Не помню, по какой причине. Но не суть важно. И вот брат с ними дерется, а я испугался. Рядом со мной сестричка была маленькая и я, дескать, должен о ней заботиться. Я был просто предателем и трусом. Было мне тогда, не помню – лет 12-15. До сих пор стыдно. А брат мой потом повесился. Не после этого случая, но все равно повесился. Я себя виню в его смерти. Может если бы я тогда поддержал его в драке, то все иначе получилось бы? Не знаю.
Водки не хватает. Хотя я купил 07. Может, хватит? Чувство вины меня преследует всегда. Даже комара убью и чувствую себя недочеловеком и убийцей.
Всех жалко. Но при этом я никого не люблю. Я думаю только о себе и всегда переживаю. Из-за брата, из-за того, что комара убил, из-за того что соседям не так сказал, из-за того что предал Христа. В смысле Его ведь распяли не по воле Понтия Пилата, а по решению народа. А в этом самом народе большинство было таких же предателей как я. Из-за того переживаю, что сегодня начальнику написал что я сумасшедший. А разве оно не так?
Часто мне приходится слышать, что трагедия и страдания измеряются внешними признаками, как то: человек голодает, или замерзает от холода, или у него ноги нет, или глаза, или что-то подобное. Но я думаю иначе. Страдание – это не зрелище, это внутреннее переживание, реакция организма на происходящее, в чем бы это происходящее ни было выражено – в том, что ребенок теряет любимую игрушку, или в том, что можно определить как гибель нации и Бога. У меня страдания остановились на уровне ребенка. Большего страдания я и не смог бы вынести. Если меня даже при убийстве комара преследует чувство вины, то что бы происходило при убийстве Бога?
А вы знаете эту притчу, когда страдающий человек пришел к Господу и стал просить облегчить ему участь? Вот пришел некоторый человек к Богу и просит, чтобы дали ему крест поменьше. А то тяжело эту ношу в жизни нести. Господь и предоставил ему на выбор несколько, в смысле много других крестов, дескать, выбирай. Человек мерил, мерил – и тот тяжелый, и тот не подходит, наконец, нашел по своим силам и по потребностям души своей. И говорит – «вот этот возьму». А Господь ему и отвечает, что он пришел к нему с этим самым крестом. Понимаете меня или где?
Никто не знает, сколько мы можем выстрадать. Но крест свой необходимо нести до конца. Что с нами случается – то и быть должно. И даже, если случается наоборот. На все твоя сила, Господи, и власть. Прости меня грешного и помилуй.
Ладно. Дальше пойдем. Хоть и не знаю куда, странности мои выражаются во многом.
Да вот к примеру: я не перестаю удивляться – сколько нужно каждый день выполнять прочих разных работ… Очень разных… и в течении всего дня… Как оно начинается? Нужно подняться. Потом проснуться. Посмотреть в окошко, умыться, побриться, выкурить сигарету, выпить кофе… И это еще не все… Заправить постель, помыть посуду, сходить на горшок, подтереть задницу, прислушаться к шагам и шорохам за дверью – а нет ли там врагов из энергонадзора или милиции, которые хотят доставить мне беспокойство… И еще – одеться, обуться, посмотреть на себя в зеркало – такой ли хороший и привлекательный я, как и в прежние годы… Огорчиться, что не такой – лысина, зубов нет.. Посмотреть в пепельницу – нет ли там горящих окурков, посмотреть – выключен ли газ… А вода? А свет? Найти ключи, сигареты и спички… Продолжать не буду… Ведь это какой труд… И каждый день… И почему оно так? И зачем? Не знаю… Кроме того – существует еще то, что принято называть работой… то есть выполнение некоторых обязанностей перед работодателем, который платит деньги – считать цифры, закручивать гайки и прочее.. А после этой самой работы – уже дома – стирать, гладить, готовить кушать и опять… чистить зубы, подтирать задницу и прочее, прочее. Зачем? Не понимаю.
***
Было три шарика.
Три воздушных шарика.
Сначала взорвался один.
Потом – другой.
Остался последний.
Надолго ли?
Самое удивительное, что со мной происходило прежде и что до сих пор происходит в жизни, это сон. Но удивительность эта выражается, собственно говоря, только одним обстоятельством. Я не вижу никакой разницы. То время, когда днем я хожу на горшок, ловлю бабочек и собираю цветы, ничем для меня не отличается от того времени, когда я сплю и как бы ничего не делаю. Происходит это так: я ложусь спать, потом солнце скрывается как бы на пол часа и я опять просыпаюсь. И в том месте, где я просыпаюсь все происходит как днем – в других, правда, обстоятельствах, но в тех же мотивах и в тех же надеждах и в том же пространстве чувства вины. А утром все возвращается обратно – я просыпаюсь в своей постели, иду ставить новости на сайт или просто смотрю в окно на дерево под окном моей квартиры на третьем этаже. И все повторяется снова и снова. И так вот уже 50 лет.
И в этом смысле, наверное, Луис Бунюэль – самый близкий для меня режиссер и художник. Если помните, случилось ему снять фильм «Скромное обаяние буржуазии». Сюжет фильма обусловлен некоторой чередой снов, в каждом из которых происходит следующий сон. И так до бесконечности. Еще мне нравятся книги Довлатова Чехова и Эмиля Ажара, картины Ван Гога, Сунина и Шиле, песни Битлз, Высоцкого и Эдит Пиаф, стихотворения Мандельштама, Цветаевой, Пастернака, Рембо и Аполлинера.
Но это ладно. Давайте вернемся, а то меня, кажется, не туда занесло. Хотелось вспомнить одни из лучших снов, с которыми я встречался в жизни. Помнится, был такой случай. Еду в метро, читаю стихотворения Шелли в переводе Бальмонта. В переводе Бальмонта – это важно. Потому что уже много после того мне довелось перечитывать то стихотворение в переводе других русских поэтов не единожды. Однако никакого впечатления они на меня не произвели. Стихотворение называлось «Музыка». И вот ситуация. Я читаю себе и читаю. И ничего не происходит. Просто я еду к себе на работу и читаю Шелли в метро. Я тогда в Харькове работал почтальоном. А надо сказать вам, что в конце этого стихотворения есть одна строчка, ну в смысле стихотворение заканчивается этой сточкой – «я дрожу, я плачу, задыхаюсь». И вот когда я только произнес последнее слово «задыхаюсь» – чувствую мне дышать нечем. В горле спазмы или не знаю как сказать, слезы из глаз, а соседи по палате, в смысле по метро, смотрят на меня и не могут понять, почему я посинел и не могу вздохнуть. Ну, по спине меня ударили пару раз и дали водички испить. Тогда отпустило.
Был еще один случай со стихотворением. Это уже дома я читал «Цветы зла» Бодлера. Чей перевод сейчас не вспомню. И есть у него стихотворение «Падаль». Что-то вроде убитая гниющая лошадь раскорячила ноги в шикарном зале Эрмитажа. Что-то такое да. И вот тут происходит некоторая странность – из меня выходит и поднимается надо мною под потолок некоторое Нечто. А надо сказать вам, что читал я в кресле, поджавши ноги под себя, а рядом с креслом шкаф стоял, сверху которого лежала всякая разность, я даже не помнил, что туда набросал. И вот я читаю стихотворение и куда-нибудь растворяюсь. И увидел я все, что лежало на верху шкафа, хотя, повторюсь, не помнил, что там было. И увидел себя самого, сидящим в кресле и читающим книгу. И тогда я удивился. В смысле как такое возможно? Ведь я вон тот, сидящий в кресле и читающий стихотворения. А если тот читатель – это не я, то кто же такой вот этот – парящий под потолком, с книгой в руке и тоже вроде читатель? Но как только это удивление произошло во мне, ну или где оно там происходило, то все вернулось на круги своя и пропало. Я сижу в кресле с книгой Бодлера. Но мне уже расхотелось читать. Неинтересно стало.
По этому случаю с Бодлером можно достаточно много сказать. Мне случалось читать и об астральных телах и о Душах, которые выходят из Тела нашего подышать свежим воздухом свободы, мне случалось читать и об алкогольных видениях в период белой горячки и о прочих навязчивых видениях в периоды депрессии, о многом еще доводилось читать. И не то, чтобы я не верил ни тому, ни другому, ни всем прочим сказкам из книг, нет. Я где-то понимаю и согласен, что левитация возможна, что человек может перемещаться быстрее скорости света и все прочее. Но что это понимание и согласие мне дает?
Псалом страданий.
Я как оскалившийся зверь,
забившись в самый тёмный угол,
рычу на собственную тень,
что пляшет под ножом хирурга.
Из пасти сыпется труха
иных миров и прежней жизни,
а ужас завтрашнего дня
всё беспощаднее и ближе.
И где мне свет, и где мне ночь,
и где – надежды имя?
Я умереть здесь не могу
и жизнь принять – бессилен
Что мне дает это знание? Разве я смогу нищему дать немного денег, чтобы он купил себе кусок хлеба или еще что он хочет? Разве это знание дает мне возможность в шесть часов утра купить алкоголику бутылку пива на опохмел, потому что его трусит так, что больно на него смотреть? Разве это знание дает мне возможность остановить насилие в мире и помочь всем слабым, больным и нищим? Нет. Вот поэтому мне и неинтересны такие знания, такое понимание знания или как угодно еще. Ну, летает человек. И что? Мне нужно к этому стремиться? Ну, выходит астральное тело человека из тела материального. И что? Разве нужно это практиковать? Мне больше всех других истин, знаний и возможностей человека значит истина и слова Радхакришнана, которые он сказал своему ученику Вивекананде, когда Вивекананда начал практиковать все эти таинственные перемещения из мира сознания в мир иной реальности. Радхакришнан сказал ему: если хочешь помочь Богу – помогай людям. И это единственное знание, которое я приемлю и чту: милосердие.
Давайте пойдем дальше. Я помню свои сны, начиная с 5 лет. Вру, конечно. Но не суть важно. Тут вот какая ситуация. Я уже писал об этом прежде в главе «Меланхолия», но позволю себе коротко напомнить о том сне, который мучил меня до 30 лет. Но это не суть важно. Давайте пропустим. Я лучше расскажу о самом важном сне в моей жизни. Да, были и сны ужасов – это продолжалось до какого-нибудь времени. Не вспомню сейчас, где оное время этих снов закончилось, а где началось время снов, которое я имел случай (благодаря Господу) передать в цикле миниатюр «Обломки сновидений». Не суть важно, пропустим. Да, были и сны, которые просто отмечают и сам факт иной реальности. Это как сейчас у меня – я живу постоянно: и во сне и наяву. Просто днем одно, а ночью – некоторое третье. Сейчас я не знаю ни сна, ни реальности. Все происходящее – происходит в том же месте, где и его отсутствие. Я не могу заснуть, я не могу выспаться. У меня бессонница. Я не могу отдохнуть. Я просто схожу с ума. Но мне очень не хочется, то есть совсем не хочется повторить судьбу Ницше, который, уже в последних временах своей жизни бегал на четвереньках по сумасшедшему дому и постоянно кричал «я козленочек, дайте мне молочка». Сифилис – довольно непривлекательное и мало предсказуемое заболевание. Это сейчас его лечат, вопрос только в количестве денег, а во времена Ницше сифилис не умели лечить вовсе. Сегодня у нас в мире другая проблема. Отсутствие Душевного тепла и отсутствие понимания и внимания к людям. Это тоже в чем-то напоминает сифилис, только человек гниет изнутри.
Говорю вам: чтение – это тоже работа. Чтобы понять сочинения Кьеркегора, Ницше, Кафки или Рембо – мало одного любопытства, нужно почувствовать, пережить то, что пережил автор. Но кто осмелиться пережить чувства Ницше, зная, что в итоге придётся сойти с ума?
Но не об этом речь. Тот сон – это действительно самое важное и удивительное событие в моей жизни. Говоря по сути, я свою задачу в жизни уже выполнил – после создания книги «Этюды ахимсы» в 1997 году. И я до сих пор не могу понять, почему Господь до сих пор меня не убил. Ведь если человек выполнил свою задачу, то он умирает. Мне так думается. И вот я вроде выполнил, что от меня спрашивали, а до сих пор живу. Это из-за этой вот книжки или из-за того, что я еще хочу рисовать и фотографировать? А может нам не дано понять – что и для чего мы должны сделать и что должны выполнить? Я просто живу без завтрашнего дня и стараюсь жить без прошлого. Но ничего у меня не получается. Я такой же алкоголик, с чувством вины перед всем человечеством за весь этот Ад, который с нами происходит. Прости меня и помилуй, Господи, и за гордыню прости, когда я написал о создании. Извини, но это не суть важно. Хотя здесь есть два обстоятельства, о которых нужно сказать пару запятых.
- Что такое гордыня? Однозначно – она имеет отношение к Сатане. В смысле гордыня имеет отношение к Сатане. Потому, что именно Ангел света, в те времена, которых и не было вовсе, возмутился несправедливостью Божьей и захотел создать свой новый мир, справедливый и милосердный. А что значит несправедливость Господа – мы можем слышать и сейчас, даже от многих верующих. Младенец умер или убили его шести месяцев от роду. Причины или повод (как вам будет угодно) могут звучать по разному – мама не знает как его прокормить, маме он мешает трахаться (такое уродство и мне довелось встретить в своей жизни), папе он нужен не больше, чем бутылка пива на похмелье. Вы себе представляете такую ситуацию, чтобы еще живых детей закапывать в погребе или выбрасывать в мусорный контейнер? Лично у меня кровь в жилах закипает. Но только не от ненависти, а от бессилия и отчаяния. А вот это и есть грех. Единственный и самый тяжелый грех – отчаяние. Отчаяние в справедливости устроенного Богом мира.
Ладно. Пусть что угодно. Ты забери насильника и убийцу, а детей зачем? Младенцев зачем, которые не только нагрешить не успели, но еще и не отдают себе отчета в том, что они лишились чрева матери и оказались в мире страданий и слез? Вот Сатана, мне думается, по этой причине и возмутился. Если ты всемогущий и праведный наш Господь Бог, то почему допускаешь такую несправедливость, что гибнут младенцы и лучшие люди? Гибнут в концлагерях, в ГУЛАге и просто на улице от разрыва сердца? Или ты не всемогущ? Ты не можешь остановить несправедливость и насилие? Тогда зачем мы Тебе молимся и славим Тебя и просим о помощи? Вот примерно так думал и Сатана, когда отчаялся в мире Божественной реальности и задумал устроить свой мир и свою реальность. Более справедливую реальность и более милосердную. Вы заметили, во что это превратилось? Говорю вам и говорю еще раз: благими намерениями искромсана дорога в Ад. Прости нас Господи и помилуй.
И я вам еще так скажу, уважаемые читатели. Если вы относитесь к Господу как к продавцу в магазине, с которым можно поторговаться и сбить цену за продажу своей совести, то вы и получаете то, что получаете. Но с Господом не торгуются и не просят у него два раза. ЕСЛИ ВЫ ПРЕДАЛИ – ТО ПРЕДАЛИ НА ВСЕ ВРЕМЕНА. Господь – это не есть некоторое существо, которое вы воспринимаете конкретно как продавца в магазине, решения которого вы можете оспорить в суде. Это не так. Уверяю вас. Господь – это то, к чему и вы сами имеете отношение. И вы и все остальные и прочее население всей нашей Земли. И то, как вы относитесь к людям – это и есть Господь Бог. А если вы забыли про свою Совесть – то и получаются все эти смерти детей и другие несправедливости. Нам дано то, что воздастся по нашей несправедливости.
Сатана был не прав, когда говорил «мне дано и аз воздам». Ну да ну да это не он говорил, но не суть важно. Вы понимаете, о чем я говорю?
Весь мир – это просто Единый Организм, и этот организм – организм Бога. Как в теле нашем печень связана с почками и сердцем – так и в мире во всем каждый человек связан со всем другим человечеством. Просто нужно ко всему происходящему относиться честно и с милосердием. Понимаете, о чем я говорю? Господь – это не отдельное от нас существо, у которого мы можем попросить помощи или которому мы можем помочь. Господь это и есть мы с вами, весь мир и даже его отсутствие. И если мы кому-то не помогли, хотя у нас и была такая возможность – это все равно, как если бы у нас самих, у нашего собственного тела отрезали руку. Воистину говорится – «если колокол звонит, то он звонит по мне».
- Страх сегодняшнего дня сильнее страха завтрашнего. Поэтому: часть – больше целого.
- Вечная жизнь заканчивается за границей пространства сегодняшнего дня: то, что существует обусловлено – ограничено страхом.
И еще 2. То есть второй пункт о Сатане, который возжелал создать свой мир, отличный мир от Божественной реальности. Это о работниках искусства. Что в их работе самое главное? Создать свой мир. Мир своего восприятия. Мир своего стиля. За то мы и любим Фолкнера, Достоевского и Рембо. Оригинальность и красота своего мнения. И собственный, ни на кого другого не похожий стиль. Но между тем актеров хоронили за пределами кладбища. Потому что актерство, литература и прочая живопись – это дань Сатане, который вдруг захотел создать свою собственную реальность. Но нет реальности, кроме Бога, нет реальности, кроме чувства вины и милосердия. Все остальное – лукавство и ложь.
Понимаете меня или где? Еще раз: задача любого художника создать в своем собственном стиле свой собственный мир. В пространстве актерства, в пространстве живописи, в пространстве прочего лукавства. Не суть важно. Вот поэтому я и не создаю своих метафор и своих и прочих. Предпочитаю оставаться «на бобах». В смысле ничего не иметь. Не хочу. Не надо.
Но мы ушли очень и очень в строну от моего сна, когда мне приснилась АХИМСА. Давайте вернемся. Было так: солнце скрылось, как бы на пол часа, и явился мне Ангел, который сказал мне: записывай, я буду диктовать. Вот я и записывал. На протяжении семи лет записывал, хотя само видение было, наверное, секунду. Или две или десять, не знаю. Но не суть важно. То есть Он мне не диктовал, конечно, но и показал – весь наш мир в его отсутствии и в его милосердии. Но чтобы выразить этот сон, продолжавшийся секунду, мне потребовалось семь лет.
Вы думаете, что я пациент для психбольницы? Мне иногда и самому так кажется. Но я увидел там свет. И радость. И пусть даже в каких-то онтологических нюансах я ошибся. Не суть важно. Скажу честно – некоторые свои аксиомы и прочие утверждения, которые я сейчас перечитываю из той книги, я понять не могу. Потому что к теперешнему времени я отупел и все позабыл. А что вы хотите? Время.
Но не суть важно. Пропустим.
Что я хотел сказать – так это лишь то, что всегда и везде есть радость и свет. И это единственное, что надо практиковать в жизни. Даже когда рвут зубы или лишают бутылки пива на похмелье. Радость – от того, что человек делает. Или от того, что не делает. Поступать честно на своем месте. Здесь и сейчас. Именно это важно: милосердие и радость.
Это все. Я устал.
***
Что-то случилось?
Что-то случилось?
Да, случилось.
Вот так вдруг
жизнь прошла.
Родились Вася, Петя, Коля, Оля, Галя, Таня, Саша. Пошли в садик, потом в школу. Получили аттестаты. Вася, Петя, Оля пошли работать. Коля, Галя, Таня, Саша поступили в институт. Вася, Петя, Оля обзавелись семьями. Коля, Галя, Таня, Саша остались без семьи. Вася, Петя, Оля состарились. Коля, Галя, Таня, Саша тоже состарились. Сели все в круг и стали ждать, когда она придёт – смерть.
