Однажды (за неделю до курсов), мне довелось случайно попасть в кампанию, которая с первого взгляда была очень милой. Юноши и девушки были из очень обеспеченных семей. Это было видно и в манерах, и в позах, с какой-то чопорностью, или отстраненностью, что – ли. Да и одежда была дорогая. Мы оказались на пикнике рядом с этой кампанией. У нас был свой кружок, и мы отдыхали неподалеку. Но понадобилось попросить соль. И я отправилась к ним. Молодой человек выслушал мою просьбу, и согласился дать соль, но с одним условием. Если я отдам им что-то такое же незаменимое, и самое распространенное. Тут я обратила внимание, что вся кампания выглядела весьма странно. Они были разрозненны, каждый сам по себе. Не было никакой непосредственности и открытости. Не было естественности у этих людей. Каждый из них выглядел то ли серьезно озабоченным, то ли печально задумчивым, а скорее все были отрешенными. Не было слышно ни шуток, ни просто разговоров. Да и не было у них никакой компании, хотя они были вместе! Никто не смотрел друг на друга, а каждый смотрел куда-то вдаль, или перед собой. Просто не было никакого общения у них между собой! Холодок пробежал у меня по спине, когда я присмотрелась к этим людям, похожим на привидения. В голове мелькнуло: «Наркоманы, обкурились, наверное!». Но надо было как-то закончить свою миссию, с которой меня отправили друзья, и я ответила, что готова поделиться, но не могу взять в толк, что он имеет в виду. Юноша посмотрел на меня каким – то пустым взглядом, и сказал: «Например, самое незаменимое – это ваше тело, и самое распространенное – оно же. Для каждого свое тело – самое незаменимое, и в то же время множество подобных тел встречается повсюду. Готовы ли вы поделиться им?». Несмотря на то, что юноша изложил мне циничное предложение, выглядел он при этом деликатно, но от его отрешенного взгляда, и от монотонной, нечеловеческой интонации, в меня закрался дикий страх. Он делал скабрезное предложение, но не с сальной и наглой улыбкой, которая была бы естественна в этом случае, а серьезно, и как-то отчужденно. Словно он обсуждал со мной правильность математической формулы. «А может он – робот?». Я стала незаметно пятиться от этого странного круга. Никто при этом не обращал ни малейшего внимания на наш разговор, и на меня. Кто-то шевелил угли костра, кто-то помахивал веткой. Одна девушка просто лежала, и смотрела в небо. Я поняла, что смогу легко отсюда выбраться, т.к. каждый занят собой. Я попятилась назад, сделав пару шагов, и резко повернулась, чтобы быстро – быстро побежать, но наткнулась на другого юношу, который откуда-то вдруг взялся, и перегородил мне дорогу, но при этом смотрел вдаль, словно не замечая меня. Я испугалась еще больше. Первый юноша повторил: «Так что, вы согласны?». Я вдруг поняла, что так просто меня не отпустят, и мне необходимо найти какой-то особый, неожиданный выход из этой ситуации. Затаив свой страх, с пересохшим горлом, я вымолвила: «Конечно, я не соглашусь на такой обмен, т.к. он совершенно не равнозначен. Соль – это неодушевленный предмет, и отдав ее часть из своих запасов, вы ничего не теряете. Вы потом легко купите ее в любом магазине. А если я вам оставляю свое тело, значит, я становлюсь вашей рабыней. Можно ли купить новое тело взамен этого? Ответ ясен. У меня другое предложение. Я вам оставлю часть своей души взамен за соль, а вы мне вместе с солью передадите часть своих эмоций. Только эмоции должен передать каждый. Обратите внимание, душа-то дороже тела!». Мой визави озадачился, и не знал, что ответить. Он явно не мог вникнуть в мой вопрос.
Наташа поправила волосы, и вновь заговорила: «Юноша, услышав мои соображения, как-то опешил, и не сразу ответил: «А что это такое душа? И как ее увидеть, измерить?». Мне было трудно объяснять, но я старалась: «Душа – это нечто противоположное телу, ее нельзя пощупать, и увидеть глазами. Но душа управляет телом. Хотя часто бывает и наоборот. Душа также реальна, как и тело. И она проявляется в действиях тела. Если душа радуется, то лицо человека светится счастьем, и тело испытывает удовольствие. И человек стремится поделиться своим счастьем с другими людьми. Если душа страдает, то и тело тоже мучается. Посмотри на своих товарищей. Я не могу понять, что испытывает каждый из них. Страдание, или радость? Каждый из них занят собой. Каждому из них безразличны окружающие. Есть ли у кого-нибудь из них душа?» – Юноша отодвинулся от меня, и стал обходить круг своих товарищей, пристально всматриваясь в них, делая это старательно и серьезно, словно робот выполнял задание. Он ходил от одного к другому, менял угол зрения, заходил сбоку, со спины, он о чем-то спрашивал каждого. Но вместо ответов, судя по всему, получал недоуменные взгляды, и встречные вопросы, и выглядел при этом комично. Мне стоило большого труда, чтобы не рассмеяться этой невольной клоунаде – он стремился увидеть невидимое. И, наконец, возвратившись ко мне, ответил: «Да, я не нашел душ у этих тел, да и раньше об этом ничего не слышал». После этого ответа мне стало ясно, что это роботы, или какие-то зомби. Страх сковал мое сердце, но я решила продолжить наступление, и еще энергичнее стала говорить: «Да ты в себя загляни, и скажи — а у тебя самого-то душа есть?» – Он на мгновение замер, перефокусировал свой взгляд с меня к небу, а затем куда-то внутрь себя, сведя зрачки к своему носу. Приложил руки к груди, похлопал себя по плечам, животу, недоуменно пожал плечами и ответил: «Нет, не нахожу». Тогда я продолжила: «А теперь прикинь: каждый из вас, и ты в том числе, имеете необходимость в душе. Ведь без соли человек может прожить несколько дней, а без души он не живет, а существует». Юноша вновь посмотрел на меня пустыми глазами, но уже чуть встревоженными, и заинтригованными, и сказал: «Но если ты оставишь нам частицы своей души, и мы их поделим между собой, то твоя душа уменьшится в семь раз. Или ее не останется совсем. Как же тогда ты сможешь жить без души? И хватит ли каждому из нас одной седьмой части твоей души?» Мой страх уже отступил в процессе беседы с этим существом, а после этого пространного рассуждения я уже более напористо продолжила: «Вот с этого и начнем. Душа в теле не уменьшается, если ты ею делишься. Это такое странное свойство души. Бывает даже наоборот — душа становится больше, если ты ею делишься. А вот реально каждому вашему чуваку нужно по целой душе. Ну и каждой чувихе тоже. Поэтому не лучше ли пойти к нашему костру, и договориться с нашими десятью душами».
– А что такое чувак, и чувиха?
– Молодое тело с душой называется чувак, или чувиха, в зависимости от пола.
– А тело без души?
– Просто тело, биомасса.
– Или клон?
– Да, вот именно, клон – подтвердила я, и при этом смутная догадка запала мне в душу, а он продолжил:
– Клон, это понятно. Но объясни, пожалуйста, что же такое душа, и что такое эмоции? И зачем они нужна? Мне незнакомы эти — он замялся — какие-то дополнительные комплекты для тела. И я не замечал их у себя и у моих товарищей.
– Душа — это то, что управляет любым телом, и это то, для чего тело живет. А эмоции – это движения, и проявления души. Ну, например, если погода – это душа, то снег, ветер, жара – это проявления, или эмоции погоды. А эмоциями могут быть: веселье, или грусть, скука, или восторг. Ну, и так далее.
– Получается, что душа может быть настолько же разнообразна, и непредсказуема, как погода?
– Вот именно, душа бывает непредсказуема.
– Но ведь непредсказуемость это опасно. Это трудно контролировать. Пожалуй, нам ни к чему будет твоя душа.
Я заволновалась:
– Но зато, представь, сколько неожиданных и приятных сюрпризов дает наличие души! Сколько разнообразных эмоций! Посмотри на своих друзей! Они всегда скучают. Им нечего сказать друг другу, нечем поделиться. А если у каждого будет душа, им сразу станет интересно. Прикольно! Понимаешь? Да и просто представь себе: жили, скучали без души, а тут вдруг – ни шло, ни ехало, а к каждому телу подкатилась еще и душа. Причем на халяву. И веселее стало, и обновка у каждого. Но, если ты боишься непредсказуемости, можно дать каждому не целую душу, а часть ее – маленькую душонку, а ведь оно к тому и идет. Я ведь вам оставлю только часть своей души.
– А мы не нарушим правила, если приобретем душонки?
– Ну, уж извини – не согрешишь, не покаешься! Покажешь мне потом свои правила, и я тебя научу, как с ними обходиться.
– Скажи, а как ты собиралась отдать нам часть своей души? Из каких частей состоит твоя душа?
– Душа целостна, и неделима, в отличие от тела, которое состоит из частей: рук, ног, туловища, и т.д. Но душа может выплеснуть и вызвать столько эмоций, что это равносильно тому, что в других людях остается ее часть. Да, чего тебе париться? Пойдем к нашему костру, и для начала ты сам лично увидишь чуваков с душами, и получишь эмоции.
– А сколько?
– Это зависит от тебя. Но пойдем уже к нам. Ты там познакомишься с целыми душами.
– Так мы пойдем к чувакам, так ты сказала?
– И чувихам – добавила я. Скоро мы подошли к нашему костру. Здесь все было по-иному. Один пел под гитару, другой подпевал ему. Две пары сидели, обнявшись. Кто-то хлопотал возле костра, варил ужин. Увидев меня с незнакомцем, все оживились, и посыпалось со всех сторон:
– Вот это кавалер!
– Где ты его подцепила?
– Чем он нас порадует?
– А мы уж заждались. Ну, представь нам своего принца.
Я обернулась к своему новому товарищу, и подтолкнула:
– Это физик. Он с причудами. Ну, говори свое имя.
– Модель «Д-18» – глядя в пространство, голосом киборга произнес он. Все дружно рассмеялись, кто-то похлопал в ладоши, аплодируя оригинальному «выходу».
– А вот и уха готова, извольте отведать. Ну, давай скорее соль – народ загалдел, оживился, и двинулся ближе к костру. Я успела шепнуть своему «физику»:
– Говори, что тебя зовут – Эдик, и откликайся на это имя. Не позорь меня – прошептала я ему с нажимом.
– А что значит – не позорь?
– Потом расскажу, а сейчас ешь и нахваливай.
Выпили и принялись за еду. Мой вновь нареченный Эдик ел серьезно и неторопливо. Он тщательно и задумчиво пережевывал пищу. Весь его внешний вид, какой-то сосредоточенно-серьезный, невольно вызывал интерес нашей компании. При всей обычной человеческой внешности, он воспринимался инопланетянином. После выпитых 100 грамм было интересно наблюдать, как алкоголь действует на него. Судя по всему, он выпил впервые в жизни. Пока поглощали пищу, была небольшая передышка, я лихорадочно искала выход, но, в конце концов, махнула рукой. Пусть все идет само собой. Кому я чем-то обязана? Меня же отправили за солью, и мне же расхлебывать?
– А где вы потеряли модель Д -17? – Вениамин, испытанный шутник, не заставил себя долго ждать с каверзой. Все ожидали остроумного ответа, но прозвучала ровная, с оттенком помпезности, декларация:
– Модель Д – 17 благополучно переместили на высший уровень – от этого ответа движения челюстей и ложек остановились, как по команде. Да и ход мыслей участников нашей кампании направился в одну сторону – в сторону гостя.
– Э-э, батенька, как тут у вас все запущено! – подхватил Веня – И где же производят такие модели? – Весь народ со вниманием ждал ответа.
– Доктор Вайль клонирует лучшие образцы, и создает шедевры. Наш центр клонирования лучший в мире.
– Так значит вы из тех, кого пальцами делают? – Веня озвучил догадку, и не унимался. Но вульгарный намек, вытекающий из реальной ситуации, никого не рассмешил, и явно не смущал гостя. Мы все поняли, что имеем дело с клонами, которые случайно оказались рядом с нами. Один из них, модель Д-18, или Эдик, давал нам интервью.
– Прекрасные руки доктора Вайля, и его гениальная голова создали нас из бросового материала.
– Так он для вас и мать и отец?
– Он наш создатель, творец. И мы ему обязаны всем – если можно было заметить у этого существа – Эдика – какие-то эмоции, то они были именно в эту минуту, и могли называться только благоговением.
– Да, вот так: посидел, поковырялся человек у микроскопа, и стал богом – обращаясь ко всем, завистливо произнес Веня. И спросил у модели Д- 18:
– А что вы должны сделать для своего создателя, доктора Вайля?
– Каждый из нас должен отдать доктору Вайлю всего себя, до последней клеточки, служить ему, и выполнять правила, которые он для нас написал – и он без запинки произнес правила.
Правила.
- Мой создатель доктор Вайль. Он самый прекрасный, потому что дал мне жизнь, и моя жизнь принадлежит ему полностью.
- Прекрасно жить в этом мире, и знать, что тебя создал доктор Вайль.
- Еще прекрасней тот момент, когда доктор Вайль заберет у меня мое тело, и все его клетки, и перенесет меня в новый, более совершенный мир.
- Я должен стремиться только к тому, чтобы сохранить в целостности мое тело и все мои клетки для доктора Вайля. У меня есть две главные задачи – правильно питаться и достаточно двигаться. А также мне необходимо соблюдать гигиену.
– А как же тогда душа? Про душу доктор Вайль вам ничего не говорил?
– Про душу мне говорила эта девушка. Она меня обещала познакомить с нею… с ними – он замешкался.
– А что вам говорил доктор Вайль про других людей, которые созданы не им?
– А разве есть кто-то созданный не им?
– На земле живет гораздо больше людей, которые созданы не им, и не из бросового материала, и не под микроскопом.
– Наверное, это какие-то одичавшие клоны, сбежавшие из плохих клиник. Мне это неизвестно. Я не видел таких людей.
– Но вот все мы и есть такие люди.
– Да, пожалуй, вы какие-то необычные, странные. В вас есть что-то лишнее.
– А может быть, это у вас чего-то не хватает?
– Доктор Вайль создает только самые совершенные творения, а значит, в нас есть все, что нужно, а вот в вас кто-то вложил странный комплект под названием душа. Душа приводит к непредсказуемости поведения, и перепадам настроения, а это очень плохо.
Тут я поспешила вмешаться:
– Эдик, но ведь я хотела оставить тебе только часть моей души для тебя и твоих товарищей.
– Да, я согласился. Но нам больше подойдут не души, а душонки. Целая душа может сделать непредсказуемым.
– Давайте уже прекратим выяснять отношения. Веня, бери гитару, и давай нашу любимую.
Мы с подъемом спели нашу походную песню. Эдик слушал молча, но стал меняться. Он покачивался всем телом в такт песни, и не отрываясь, смотрел на меня. Может он опьянел? Мне даже стало неловко, так он пялился. Мои друзья тоже стали понимающе поглядывать на нас двоих, а девчонки выразительно кивали в сторону Эдика. Я же делала вид, что ничего не замечаю, но, когда включили музыку, чтобы выйти из неловкого положения — он продолжал смотреть на меня, как в ступоре – пригласила Эдика на танец. Он явно повелся на меня, или это просто был первый романтический эпизод в его жизни? Во время танца я сказала ему:
– Ну, нельзя же так откровенно и долго смотреть на одного человека, Эдик. Что с тобой?
– Вначале я ощутил, что ты мне дала целую душу, а потом почувствовал, что ты ее у меня забрала. Поэтому какая-то сила тянет меня к тебе, и я не могу оторваться от тебя. В тебе есть что-то особенное. Такой как ты, я представлял свою маму. Я хочу всегда быть с тобой. Чтобы мы были всегда вместе. Я потерял контроль над собой. Я не хочу думать про доктора Вайля. Это опасно. Мне не хочется на высший уровень, я хочу быть с тобой.
Он говорил монотонно, и в тоже время прочувствованно, почти со слезами на глазах. Я слушала его тираду, и не знала, что делать. Похоже он потерял голову. Я повторила:
– Сейчас танец кончится, и ты, пожалуйста, прекрати на меня смотреть. Сядь в сторонку, успокойся, и повтори свои правила. – Он как-то понуро ушел в сторону после танца, и сел, отвернувшись ото всех. Такое поведение еще больше приковывало к нему внимание. Эдик сидел, опустив голову и закрыв лицо руками. Лицо его было грустным, и отрешенным. Было видно, что он напряженно о чем-то думает. Но вот в какой-то момент он встал, вышел на середину круга, и заговорил, обращаясь ко всем:
– Я обращаюсь к вашему коллективу за помощью. Вот эта девушка сперва дала мне душу, а потом забрала. От этого я испытываю страдание. Я хочу отдать всего себя ей, а не доктору Вайлю. Я нарушаю правила, и меня надо наказать. Я не знаю, как меня зовут — Эдик, или модель № 18 ? Я потерялся, помогите мне.
Можешь представить себе эту мизансцену? Полное недоумение и светлая грусть.
Не знаю, чем бы мог кончиться этот странный вечер, как вдруг раздался звук подъехавшей машины, и зычный голос человека из нее:
– Детки мои, все ли у вас в порядке, все ли вы на месте?
При этом он хлопал в ладоши, обращался напевной и требовательной интонацией воспитательницы из детсада, которая собирает своих заигравшихся детишек к столу. Эдик, услышав этот голос, очнулся, вздрогнул, вытянулся в струнку, и быстро пошел на зов, успев только бросить мне:
– Я иду к своему создателю и повелителю.
Но повелитель уже сам подошел к нашему костру. Этакий энергичный колобок с лысиной, он окинул взглядом нашу кампанию, своего питомца в ней, который напоминал плюшевого мишку среди живых зверей в зоопарке, и напористо произнес:
– Бьюсь об заклад, что мой воспитанник заморочил вам голову клонами и биороботами. Мои детки обучаются в театральном училище, и отрабатывают тему искусственного интеллекта. Как вам их способности к перевоплощению? А это мой лучший ученик.
Наш тесный круг, словно очнувшись ото сна, собирался с мыслями, и поворачивался к новому, вполне нормальному собеседнику. Кто-то намеревался пригласить его к столу, кто-то готовился задать ему вопрос. А он уже тащил за руку Эдика на соседнюю поляну, где отдыхали остальные его детки. Напор, с которым это все произошло, не оставлял времени на раздумья. Мы так и остались с разинутыми ртами. А новоявленный отец вместе со своими странными детками погрузился в микроавтобус, и быстро отъехал. Мы остались с яркими впечатлениями.
– Дружная семейка: волк и семеро козлят.
– Счастливый папаша отыскал блудных сыновей.
***
Второй раз я встретила этого странного молодого человека в театре, куда мы пришли с Веней на «Фауста». Во время спектакля главный герой продекламировал:
– Вот назначенье жизни молодой –
– мир не был до меня и создан мной!
И сделал выразительную паузу. Вдруг молодой человек, сидящий на втором ряду передо мной, поднялся во весь рост и прервал паузу громким протестом:
– Да нет же, вы заблуждаетесь! Вы что-то перепутали. Назначенье жизни молодой отдать себя всего доктору Вайлю, и перенестись с его помощью в новый, более совершенный мир.
После этих слов на сцене воцарилась гробовая тишина, артисты остолбенели, а зал затих. Глаза зрителей с напряженным вниманием нацелились на собрата во втором ряду, который явно намеревался изменить сюжетную линию бессмертного творения Гете. А возмутитель спокойствия с вызовом смотрел на сцену, где главный герой опешил, и не знал, что делать.
– Кто вас создал, в какой клинике вы увидели впервые свет? Неужели вы забыли об этом? – продолжал зритель. Суфлер, изумленный до нельзя своим конкурентом, впервые в жизни высунулся из своей будки на публику, и разглядывал артиста в зрительном зале. За кулисами собиралась вся труппа и администрация. Похоже, теперь они становились зрителями. Неожиданный поворот представления заводил всех. А юноша продолжал пафосно обращаться уже к зрителям:
– Вы только посмотрите этого эгоиста! Он думает только о себе, о своих удовольствиях! А как же наш создатель? Тот, кто создал нас, и заменил нам отца и мать? – зрительный зал начинал шуметь и гудеть, как потревоженный улей, ведь действие спектакля перенеслось уже в зрительный зал, и реакция на это была крайне противоречивой, раздавались крики:
– Уймите его!
– В поэме Гете нет ничего подобного! Это нонсенс!
– Да нет же, это очень забавно! И артист такой симпатичный!
– Выведите его из зала!
– Нет, пусть он выйдет на сцену!
– Да он пьян!
– Посмотрите на него, он очень мил, и хорошо декламирует.
Мы с Веней узнали в этом молодом человеке Эдика — модель №18, и единственные в зале понимали подоплеку этого эпатажа. Но мы не не могли к нему обратиться, т. к. он был увлечен спором с героем спектакля, а затем и со всем зрительным залом. Стоял такой галдеж, что до него невозможно было докричаться.
И, как в прошлый раз, в этот самый напряженный момент, в зале откуда-то вдруг появился тот самый холерик — доктор Вайль, и, взяв под руку свою модель – 18, повел его из зала, деловито и уверенно успокаивая окружающих:
– Господа, это студент театрального училища на подработке, он слишком увлекся своей игрой — Кто-то смеялся, кто-то даже хлопал в ладоши, но все быстро успокоились, и спектакль продолжился. А Эдик со своим «отцом» исчез.
***
Пролетело два месяца. Мы с Вениамином прогуливались по городу, когда заметили, что за нами прицепилась иномарка. Она ехала медленно, и кто-то упорно разглядывал меня через тонированные стекла. Я почувствовала себя дичью, за которой ведется охота. Вскоре машина притормозила, из нее вышел телохранитель, и торжественно вручил мне громадный букет со словами:
– Хозяин приглашает вас на прогулку – Я испытывала гораздо больше страха, чем желания «прогуляться» с невидимым хозяином. Но хозяин не заставил себя долго ждать, и уже подходил ко мне, лучезарно улыбаясь. Я c удивленной радостью смотрела на него, т. к. узнала в нем того самого Эдика – модель №18.
– Эдик — модель 18 – неужели это ты?
Какое-то замешательство мелькнуло в его взгляде от прозвучавших двух имен, но только на мгновение, и он тут же, словно отбросив наваждение, ответил с сильным акцентом, уверенно и вальяжно:
– Дэвущка, меня зовут Артур, ты мне ошшень нравишься, я лублу тэбя. Садысь в мащин, пракачу!
Он почти хватал меня за руки, и намеревался затащить в свою машину. А я прекрасно видела перед собой хорошо знакомое, юное лицо Эдика, которое знала неуверенным и робким. Передо мной стоял Эдик, который разительно изменился: выражение его лица стало самоуверенным и властным. В нем не было ни тени задумчивости, которая мне так запомнилась в нем с нашей первой встречи на пикнике. Я всматривалась в его лицо, и пыталась понять, что же с ним случилось. Эдик — модель — 18 – был клоном, и мы с Веней это прекрасно помнили. Но сейчас это был совершенно другой человек, судя по акценту и манерам — иностранец. А, возможно, хозяином этого тела стал уже другой человек? Пока я терялась в своих догадках, Эдик — Артур с телохранителем уже плотно поддерживали меня под локти, с явным намерением затащить в машину. Стало страшно, так как я понимала, что не смогу от них отбиться. Мое счастье, что рядом со мной был Веня, который долго не мог вмешаться в разговор, и тоже разглядывал Эдика с изумлением. Наконец он воскликнул:
– Ара, тебе что — жить надоело? Я уже зову пацанов, они тебе наваляют.
Веня сделал вызов на мобильнике и кого-то звал «разобраться». Громадный телохранитель Артура выступил вперед, отодвигая хозяина, и навис над тщедушным Веней. Обстановка накалялась. Вот-вот могла начаться драка. Я растолкала их, и обратилась к тому, в котором узнала Эдика — модель №18, я была в этом уверена:
– Эдик, ты ведь переместился на новый уровень, не так ли? Эдик, вспомни меня, ты же был моделью №18? Напряги свою память! – на эту команду, которую я почти прокричала, он среагировал словно переключился механизм: отшатнулся, вытянув перед собой руки, и уже неуверенно, другим голосом зашептал:
– Что такое ты сказала? Почему ты здесь? Я тебя помню, где-то видел — эти слова он произнес совершенно чисто и без акцента, и, как будто во сне. В нем вдруг проснулся прежний Эдик, задумчивый и мягкий. Памятуя свою первую с ним встречу, и свой урок от общения с ним, я стала быстро переходить в нападение:
– Эдик, очнись! А как же твоя душа? Где твоя душа, Эдик? Вспомни, ведь тогда, в лесу я отдала тебе всю свою душу! – услышав эти слова, Артур — Эдик еще больше погрустнел. Взор его подернулся печалью. Веня и телохранитель тоже застыли, держа друг друга за руки, наблюдая поразительные изменения Артура — Эдика, и вникая в мои странные слова. Напряжение от ожидания драки уже исчезло, стало ясно, что ее не будет, пока идет разборка. И главные события происходили с Артуром — Эдиком. Мы с Веней уже догадывались, что имеем дело с тем самым клоном — моделью №18 — Эдиком, в тело которого уже пересадили новую личность — личность заказчика. Но, судя по всему, остатки прежней памяти — личности Эдика, хоть и слабые, но еще сохранились в его мозгу, и давали о себе знать.
– Да, я вспомнил, ты мне дала свою душу, и затем отняла ее у меня. Мне было… – он подбирал слово – больно. Но где это было, помоги мне вспомнить? — он напрягся, и стал тереть лоб, пытаясь вспомнить. Посмотрел вокруг, на телохранителя, на иномарку. Стал приходить в себя, в свой новый, нынешний образ. Лицо становилось более собранным, и сосредоточенным. Но рассеянность еще не покинула его. Он стал злиться, вновь переключился, и заговорил опять с акцентом:
– Дэвущка, я от тебя голову потерял, я дам тебе ошшень много денег! – но вторую половину этой фразы он произнес уже не самоуверенным тоном, а механически, в каком-то грустном ступоре.
Тут в разговор вмешался Веня, и требовательным тоном произнес:
– Модель № 18, вспомни, ты нарушаешь правила Доктора Вайля. На новом уровне надо еще больше уважать и любить Доктора Вайля, и не терять голову от девушек. Но эта девушка особая, и она подарила тебе душу, и назвала тебя Эдиком. Ты ведь помнишь ее душу? А песню? – и он напел фразу из нашей походной. Артур — Эдик еще больше смутился, и даже помрачнел. Судя по всему, продолжалось невольное раздвоение его личности. Он был охвачен бурей чувств. Привычка по-хозяйски брать от жизни все подавлялась какими — то смутными воспоминаниями, и запретами. Артур — Эдик — Модель №18 стоял, как в трансе, обводя пустым взглядом окружающих. Телохранитель первым прервал паузу, и окликнул хозяина, но тот молчал, и ощупывал самого себя, как тогда на пикнике, когда он искал у себя душу. Затем Эдик вопросительно посмотрел на нас, и вдруг бросился на проезжую часть улицы. Холерик – доктор Вайль появился в момент, когда красное пятно растекалось от изуродованного тела.
30.11.12. Юрий Генч.
