Когда жители небольшого сибирского городка с непритязательным названием Сосновский узнали из выпусков новостей, чтоМорис АврамовичСосновский стал председателем Совета прогресса России, они (не все, но многие) непонятно отчего обрадовались. Конечно, приятно, что один из высокопоставленных руководителей в государстве носит фамилию, полностью совпадающую с названием твоего родного города, но что это даёт? Ведь он даже не является их земляком, более того, он ни разу в городе-то не был, даже проездом. Ну, и что. Пусть он, может,и слыхом не слыхивал про такой город, а всё равно приятно.  Создаётся некое ощущение причастности к недосягаемым в простой жизни верхам и величию Кремля… Кроме того, олигарх Морис Сосновский был одним из богатейших людей страны – во время перестройки и смены общественно-политической формации – социализма на капитализм ему достались крупные куски общенародной собственности, создаваемой долгие годы трудом всего советского народа: нефтяная компания,  телевизионный канал и радиостанция, газеты, журналы, типографии и целые издательские комплексы, транспортные и энергетические объекты, доли в крупной авиакомпании и крупном автозаводе, банках и финансовых корпорациях. И это только крупные объекты, стоимость которых переваливала за миллиарды. А если перечислять объекты помельче, то список их растянется на несколько страниц. Но любой такой «мелкий» объект из списка тянул на десятки или сотни миллионов, и мог обеспечить будущее многих тысяч людей, а не только одного человека и его семью.  Но, скорее всего, Морис Аврамович и сам не помнил весь перечень своего неожиданного богатства, поскольку управлением его имущества занималась специальная,им учреждённая, инвестиционно-трастовая компания«Золотой дождь».  Как же он сумел так быстро разбогатеть? Не то, чтобы он был гениальным бизнесменом, уловившим потребности общества, создающим свой бизнес с нуля, и выводившим его на вершины рыночной экономики, нет, он был гениальным «деловаром», сумевшим подкупом и наглыми махинациями втереться в доверие к откровенно недалёким людям (как он сам считал), бывшим в то время у власти, и сумевшим воспользоваться таким административным ресурсом…«Пока эта командаглупцов, разрушителей, стяжателей и мздоимцев, возглавляемая алкоголиком, у власти, я сумею многое сделать!» – думал он. Сосновский путём хитроумных комбинаций, предельно беззастенчивои нагло, используя постыдные слабости и негативные особенности  власть предержащих,  ухитрился оттяпать самые жирные куски от общего пирога. Став негласно самым богатым человеком в России, он со временем почувствовал скуку. Продолжать накапливать богатства?  Для чего? Уже имеющегося у него денег и имущества хватит ему, его детям, его внукам, его правнукам и всем его многочисленным потомкам от всех его браков и плодам любви от внебрачных отношений: пра…пра…пра…пра…пра…пра…пра…пра…пра…пра…пра…пра…пра… до… неизвестно какого колена. А потомков у известного любителя женщин Мориса Сосновского было много. Впрочем, всем он старался помогать и не забывал ни бывших жён, ни бывших любовниц, ни многочисленных детей. Нет, накопление богатства уже пройденный этап и ему захотелось ещё большей славы и власти. Власти в масштабах страны, а не его, пусть и огромных, владений. Ну, и слава как приятное дополнение…А слава ходит в обнимку с богатством и властью. Богатство есть, нужна власть. Сосновский сумел оказать большие услуги действующему президенту в прошедшую выборную кампанию и тот, победив на выборах, в благодарность назначил Мориса Аврамовича председателем Совета прогресса России, – вновь созданной организации, призванной направить экономику всей России на путь технологического прогресса и снять Россию, как писали в либеральных газетах,  с «нефтяной и газовой иглы».  Эта организация получила большие полномочия и огромные денежные средства, которые должна была направлять на развитие в регионах страны и отраслях народного хозяйства передовых технологий – нано, био, энергетика, ресурсосбережение, утилизация отходов и повторное использование ресурсов,космос…  «Россия должна стать в короткий срок высокотехнологичной страной.  Это ваша главная задача!» – напутствовал президент только что назначенного председателя, скромно стоявшего у большого стола, за которым президент и подписал Указ о назначении. Съёмку этого важного события вели десятки фотокорреспондентов и телеоператоров…  Этот сюжет показали по всем телевизионным каналам.   «Ну, да, пустили козла в огород…с капустой – подумали многие люди, лично знавшие Мориса Сосновского, – знаем, какая у него главная задача…».Не обращая внимание на это злобное шипение завистников и врагов, Морис Аврамович с большим энтузиазмом принялся за новое дело, сулившее России быстрый технологический прогресс.

***

         Мэр города Сосновский Артур СалиховичШарипов, импозантный представительный мужчина сорока лет с густой тёмной шевелюрой, слегка тронутой сединой, с утра уже полтора часа совещался со своими заместителями Робертом Ивановичем Бухгольцем и Аллой Степановной Тевекилиди. Секретарша Марина, эффектная, но несколько грузноватая крашеная блондинканеопределённого возраста в сиреневом платье с бордовыми разводами, грудью стояла на страже, не допуская в кабинет никого: мэр занят! Её грудь из-за выдающихся (в прямом и переносном смыслах) размеров была непреодолимой преградой для посетителей, так и стремившихся проникнуть в вожделенный кабинет главы города…  Роберт Иванович Бухгольц, среднего роста, хлипкого телосложения, белобрысый и невзрачный, былдругом детства, а сейчаспервым заместителем и ближайшим помощником мэра. Бухгольц курировал вопросы промышленности, энергетики, транспорта, строительства, связи, жилищно-коммунальную сферу, а Тевекилиди – социальную сферу: образование, медицину, культуру, а также торговлю и экономический блок.Алла Степановна Тевекилиди, привлекательная худощавая брюнетка лет тридцати, энергичная, с хорошей фигурой – чувствовалось, что она в своё время изрядно занималась спортом – слыла в городской администрации главной законодательницей мод. Ещё бы! Если Шарипов и Бухгольц закончили местный орденов Октябрьской революции и Трудового Красного знамени Политехнический институт, самый большой и гремевший во всём регионе, то Тевекилиди закончила экономический факультетМГУ и, приехав в Сосновский, сумела сохранить тот столичный лоск и налёт неуловимого превосходства, который отличает некоторых выпускников таких вузов, как МГУ, МГИМО, «Плешка»…  Одевалась она строго и с неизменным вкусом.К её облику очень подходило определение «эффектная». Она умела произвести сильный эффект на незнакомых людей, впервые с ней встретивщихся, особенно мужчин… Что её привело в Сосновский? Достоверно неизвестно.Хотя она и была отсюда родом, тут жили её родители (Степан Ильич и Марья Федосеевна Ивановы, местные интеллигенты-учителя, до настоящего времени учившие сосновских детей в школе №1), но после университета она пять лет прожила в Москве, выйдя замуж за АристархосаТевекилиди, советника посольства Греческой республики в России, а приехала в Сосновский четыре года назад с ребёнком – мальчиком, которому сейчас было девять лет. Ходили слухи, что причиной этому было неудачное замужество и развод с ревнивым Аристархосом.   Также по кабинетам администрации ходили другие слухи, что мэра и его красивую заместительницу связывают не только служебные отношения… Впрочем, это были лишь зловредные, ничем не доказуемые слухи.В Сосновском согласно последней переписи населения было 38 405 человек. И хотя городок маленький, население не такое уж и большое, но нерешённых проблем была тьма, а главная проблема – недостаток средств в бюджете города.И тут у мэра возникла идеянайти способ воспользоваться назначением Мориса Сосновского на высокую должность.

– Давайте подумаем, как нам по-умному использовать назначение Мориса Аврамовича Сосновского на должность Председателя Совета прогресса России. Я тут позвонил кое-кому (он сделал движение головой вверх) и выяснил, что бюджет Совета прогресса составляет… раз в сто больше, чем бюджет всей нашей области!

– Сколько, сколько? – удивился Бухгольц, – ты не ошибся, может не области, а нашего города?

– Нет, не ошибся, Роберт – области, а не города. И все эти деньги Совет прогресса будет инвестировать в регионы. И нам нужно получить что-то, ведь это вполне возможно, если мы будем действовать по-умному.

– Ничего себе! – воскликнул Бухгольц.

– Навряд ли это получится, – сказала  Тевекилиди.

– Почему? – спросил мэр.

– Финансирование централизованное, из Москвы, значит всё будет идти через область. А область, как всегда, львиную долю себе, а нам – шиш. С маслом…

– Умеете, вы, Алла Степановна, как никто охладить пыл… – досадливо сказал Шарипов.

– А вы, Артур Салихович, сильно-то не распаляйтесь, разочарование будет не таким обидным.

– Это вы сейчас о чём? – удивился Бухгольц.

– Да всё о том же, Роберт Иванович, – о деньгах, которые в областном центре останутся…в любом случае, – сказала Тевекелиди с ехидной улыбочкой. Все трое удручённо замолчали, обдумывая ситуацию. Наконец Шарипов прервал молчание:

– А нельзя никак область обойти, чтобы деньги к нам напрямую попали?

– Нет, порядок такой – бюджетное финансирование идёт только через администрацию области, управление финансов.

– Вот чёрт, а я уж размечтался, что дороги в городе в порядок приведём, новую школу, мост через Сосновку нормальный поставим…

Город Сосновский стоял на берегахдовольно широкой,  глубокой и очень своенравной реки Сосновки, имевшей такую нехорошую особенность: весной в паводок сносить деревянный мост, соединявший две половины города и тогда невозможно было перебраться через реку, пока не пройдёт паводок. И ужсколько лет эта проблема была неразрешима. На последних выборах мэра города Шарипов победил ещё из-за того, что пообещал эту проблему решить.

– А сколько объектов нуждаются в ремонте: Дом культуры, районная больница, роддом, школы, особенно школа №1, она у нас самая старая… А детский сад мы обещали жителям левого берега построить! А…

– Хватит, Алла, хватит! – остановил её Шарипов, – всем известны наши проблемы… Ты сейчас их столько насчитаешь, что никаких денег не хватит.Тевекилиди замолчала на полуслове, покачала головой и досадливо тихо прошептала:  «Ну, вот, наступил на горло песне…».

– А я думаю, что сейчас самое важное для нас – это новая котельная, – сказал молчавший до этого Бухгольц. – Если мы не построим новую котельную, то через год-два замёрзнем – наша старая котельная выработала все нормативные сроки, оборудование старое, нет, дремучее оборудование… латанное-перелатанное, трубы сгнившие, ещё при Советском Союзе проложенные… при Брежневе, а может и при Хрущёве. Ударят сильные морозы, мы город заморозим! Все тогда по шапке получим…

– Ну, ты скажешь – при Хрущёве! А может – при Сталине? – возразил Шарипов.

– Может и при Сталине, – грустно согласился Бухгольц. – И водопровод, и канализация, и очистные сооружения – всё на ладан дышит, скоро весь городзаср… простите, Алла Степановна, загадим – экологическая катастрофа случится. Надо что-то предпринимать! Если…

– Стоп! – крикнул Шарипов так громко, что Марина в приёмной обеспокоенно посмотрела на дверь кабинета, а ожидавшие в приёмной посетители сочли за лучшее ретироваться и потихоньку выскользнули в коридор. – Стоп. Господа мои хорошие, Роберт Иванович, Алла Степановна, дорогие вы мои, все эти проблемы мы знаем и оттого, что вы лишний раз их здесь у меня в кабинете перечислите, дело не сдвинется с мёртвой точки, хоть двести раз повторите, это будет просто бесполезное сотрясение воздуха… Надо что-то придумать такое, чтобы на нас обратили внимание…

И опять в кабинете нависла напряжённая тишина. Открылась дверь, молча и осторожно вошла Марина с подносом в руках, накрыла специальный чайный столик, стоявший в углу кабинета. Она поставила на стол белый фарфоровый чайник со свежезаваренным зелёным чаем, три блюдечка с тонкими чашками белого фарфора, вазочки с печеньем, маленькими мятными пряничками, выпекавшимися в одной маленькой городской пекарне по тайному рецепту пекаря (их очень любил Шарипов) и шоколадными конфетами.  Когда Марина, закончив своё дело, неслышно вышла, Артур Салихович сделал рукой широкий приглашающий жест в сторону столика, и все так же молча перешли туда, удобно рассевшись в мягких глубоких креслах. Бухгольц разлил чай по чашкам.

– Хорошие пряники, свежие, – сказал Шарипов.

– Да, – подтвердил Бухгольц, – и чай вкусный.

– Марина умеет правильно заваривать…

– Раньше не умела, пришлось поучить.

– А давайте мы ему письмо напишем, – вдруг предложила Тевекилиди.  Мужчины посмотрели на неё.

– А что, мысль…

– Только вот что мы там напишем?

– А про всё и напишем! Больше попросим – больше получим!

В этот же день, вечером, в Москву ушло объёмное – на нескольких страницах – послание с описанием тяжких проблем, доставшимся городу от Советской власти, и наполненное явным желанием, так и сквозившим между строк, превратить проблемы одного Сосновского (города) в проблемы другого Сосновского (председателя Совета прогресса и олигарха).  Письмо ушло, воодушевление спало и работа в городской администрации продолжилась в «кипении будней», как любил говорить мэр Шарипов. Вначале он надеялся и ждал ответа быстро, но проходили недели, а затем и месяцы, а ответа всё не было. «Потерялось, что ли наше письмо, – думал он уныло, – уж все законные сроки прошли…».  Но однажды его срочно вызвали в администрацию области к заместителю губернатора Петру Авдеевичу Строкову на совещание по вопросам жилищно-коммунального хозяйства. Обсудив накопившиеся вопросы и раздав указания, Строков в заключение сказал:

– Обращаю ваше внимание, господа руководители районов и главы городских поселений, что обращаться напрямую в Москву с различного рода просьбами и челобитными о выделении денег – это дурной тон. Мы тут для чего сидим, – только глазами хлопать? Губернатор запрещает писать в Москву через его голову. Предупреждаю…

Шарипов при этих словах похолодел и даже как-то съёжился. Нехорошее предчувствие овладело им. Строков закончил совещание, всех отпустил, а Шарипову приказал остаться.

– Что, Артур Салихович, Сосновского привлекаешь к решению своих проблем? Нехорошо через голову администрации прыгать: можно больно упасть! Ох, как больно…

Шарипов в растерянности молчал, не зная, что сказать, а Строков продолжил:

– Что же это получается: мы тут сами ничего не можем сделать без вмешательства Москвы?

– Э-э-э…– заблеял Шарипов, – мы хотели как лучше, Пётр Авдеевич.

– Так у вас и получилось, как всегда… на вот, читай, – протянул он какую-то бумагу. Это был ответ Совета прогресса России на письмо из мэрии Сосновского. Но адресован ответ был на имя губернатора. Шарипов взял дрожащими руками письмо и с трудом прочитал пляшущий текст. На официальном бланке Совета прогресса было коротко и ёмко разъяснено, что Совет прогресса выделяет деньги регионам РФ только на осуществление конкретных инновационных проектов, дающих реальный положительный результат, подтверждаемый соответствующими расчётами и заключениями специалистов. А для решения хозяйственных, ремонтных, строительных и других текущих проблем городам областного подчинения необходимо обращаться в областную администрацию. В заключение губернатору советовали довести это до сведения руководителей районного звена, чтобы они не обращались в Москву через голову областного руководства, которое обязано у себя в регионе организовывать решение этих проблем с выделением необходимых сил и средств. Письмо подписал заместитель председателя Совета прогресса России академик А.В. Радионовский.

– Ты хоть понимаешь, дурья твоя башка, что ты губернатора подставил? – не выбирал выражений Строков. – А если Сосновский при очередной встрече с президентом – он с ним чуть ли не через день встречается – скажет, что в нашей области губернатор не может организовать работу на местах? И что в Москву пишут с районного и муниципального уровня, и ещё даже тётя Фрося – староста деревни Пупкино из трёх или пяти  полуразвалившихся домов… Понимаешь, что будет? Президент у нас крутого нрава, сам знаешь… В общем, так, если ещё раз такое повторится, то тебе, Артур Салихович, я не позавидую. Всё, свободен, можешь идти…куда тебе надо, – Строков не стал слушать оправданий Шарипова. – На, вот, возьми копию, своим умникам там в мэрии почитаешь. Или у себя в кабинете на стену в рамочке повесишь, чтобы напоминало…Шарипов вышел из кабинета на заплетающихся ногах – он не ожидал такого разноса. Хорошо, что хоть не при всех это произошло – Строков проявил деликатность, не опозорил в глазах коллег. «Пётр Авдеевич хоть груб внешне, но дипломат» – подумал с уважением Шарипов, выходя из здания администрации области.

Когда Шарипов рассказал своим заместителям об ответе на письмо, и какие последствия оно повлекло, все расстроились.

– Очередной раз убеждаюсь в том, что инициатива у нас наказуема, – сказал Бухгольц, перечитывая ответ Радионовского.

– Если эта инициатива через голову руководства, то – да.

– Так если мы сунулись бы с этим в администрацию, то нам мигом это зарубили.

– Алла Степановна, а ты что ж молчишь? – обратился к Тевекилидимэр.

– А что если мы сделаем по-другому, – задумчиво сказала она.

– Как это? – опасливо спросил Шарипов и почему-то покосился куда-то вверх, словно там его слышали, – мне сделали ясное предупреждение. Последнее предупреждение…

– Если главным условием выделения денег из средств Совета прогресса является инновационная разработка, дающая положительный результат, то надо её… найти.

– Так что, мы теперь будем заниматься внедрением изобретений и рацпредложений, разных там… патентов? – недовольно скривился Шарипов, – мы же не ВОИР. А когда работой, своей непосредственной работой заниматься будем?

– Придётся, Артур Салихович, придётся, – улыбнулась Тевекилиди.

– Нет, Алла Степановна, – недовольно  сказал Шарипов, – нет и ещё раз нет! Ты хочешь, чтобы меня теперь за это сняли… Администрация Сосновского – это не ВОИР, не НТО  и не филиал Совета прогресса…

– Погоди, Артур, не возмущайся, – сказал Бухгольц, – я, кажется, начинаю догадываться, к чему Алла клонит…

– Ну, вот, наконец, хоть один догадался! – довольно невежливо сказала Тевекилиди.

– Не понял, разъясните…

– Берём, к примеру, нашу старую котельную, которой сто лет в обед. Котёл там какого года, Роберт Иванович, не помните? Хотя бы приблизительно, – спросила Тевекилиди, обращаясь к Бухгольцу.

– Я точно помню: 1947 года.

– Ну, вот, сто не сто, а больше полтинника точно! И КПД у такого котла соответствующее – процентов пятьдесят…

– Как бы не так, – возразил Бухгольц, – процентов тридцать-тридцать пять: котёл старый, можно сказать старинный, угольно-дровяной… Коптит небо…

– Вот, ещё лучше. А если теперь мы найдём высокопроизводительный современный котёл с применением изобретений и патентов, да ещё газовый, какой у него будет КПД? Процентов восемдесят?

– У современных газовых промыщленных  котлов КПД процентов девяносто, – сказал Бухгольц.

– Вот! – торжествующе сказала Тевекилиди, – что и требовалось доказать. Тридцать и девяносто – есть разница? Отчитаемся и за внедрение энергосберегающих технологий, и за улучшение экологической ситуации, уменьшение вредных выбросов в атмосферу, повышение надёжности теплоснабжения, качества услуг, экономию топлива, прогрессивных тех…

– Ну, ты наговорила, – осадил её Шарипов, но было видно, что её слова произвели на него впечатление.– А что, Роберт, можно найти такую разработку навороченного котла, чтобы это была точно инновация?

– Конечно! – без тени сомнения ответил Бухгольц, ­– у меня есть куча проспектов от производителей.

Все замолчали. НеожиданноШарипов хмыкнул и рассмеялся. Бухгольц и Тевекилиди вопросительно посмотрели на него.

– Да вспомнил…тут недавно… Это ещё хорошо, что у нас котёл сорок седьмого года, а вот вЛесоборске котёл стоит аж тридцать седьмого года выпуска! На десять лет старше, чем у нас! Стоит, и что важно, работает.

– Не может быть! – удивился Бухгольц.

– Может. Сам слышал, глава ЛесоборскаПименов жаловался недавно на совещании, говорил, что этот котёл получен по репарациям от Германии после второй мировой войны! Котёл фирмы «Крупп АГ» – так он говорил, я и запомнил… Он ещё приставал ко всем, показывая написание марки котла на латинице: «KRUPPAG». Его интересовало, что означает это«AG». Никто не знал. Может инициалы – Аксель-Генрих какой-нибудь, у них ведь в ходу двойные имена.

– Так это Крупп! – сказал Бухгольц с уважением в голосе.

– Ну и что, а у нас чем хуже? – обиделся Шарипов за отечественных производителей котлов, – что, у тебя немецкая кровь взыграла?Бухгольц хотел уже что-то резкое ответить с упоминанием татаро-монгольского ига, но Тевекилидибыстро прервала грозящий затянуться спор с переходом на личности:

– Аналогично по другим нерешаемым проблемам: дороги, мост, очистные сооружения, трубопроводы… – заключила она.

– Да, но только твои объекты – соцкульбыт – не попадают под эту схему, – засмеялся Шарипов, – всё Роберту достанется.

– Я надеюсь, он со мной поделится бюджетными деньгами. Со статьи на статью легче перекинуть, чем из Москвы лишнюю копейку выбить…

– Так тогда бюджет надо корректировать в районном Совете депутатов.

– Ну, уж, как-нибудь скорректируем, объясним депутатам, – сказала Тевекилиди. – И потом, к примеру, в больницах тоже необходимо внедрять инновационное оборудование, сами знаете, какое оборудование сейчас у нас эксплуатируется в больницах.  Наверно также, как и котёл, 1947 года выпуска…

– Да, оснащение здравоохранения – непреходящая головная боль, а лечить эту боль негде и нечем, – согласился Шарипов.

– Вот-вот.

– Ну, что, пишем новое письмо? – спросил Бухгольц.

– Нет! – чуть не закричал мэр, – вы что, забыли о чём я вам только что… недавно говорил?  Или специально хотите, чтобы меня выперли?

– Нет, Артур, что ты! – испугался Бухгольц и запричитал как-то по-бабьи,  – что же делать, что же делать…

– Обидно, конечно, упускать денежки, но поймите меня правильно, – сказал Шарипов.

– Да мы понимаем, кому охота места лишаться, – сказал Бухгольц.

– А я знаю, что делать! – вдруг сказала Тевекилиди.

– Что? Что? – в один голос воскликнули Шарипов и Бухгольц.

– Помните, что я через месяц еду в Москву на учёбу в Академию государственной службы при президенте РФ?

– Ну, да, на две недели…

– Так вот, я могу съездить в Совет прогресса и попытаться прорваться к Сосновскому. Кстати, ответ на наше письмо подписал ведь не он, а его заместитель Радионовский. Сосновский, может, его и не видел.

Шарипов и Бухгольц переглянулись.

– Не получится у тебя, – решительно сказал Шарипов.

– Почему?

– Не примет тебя Сосновский. Тебя просто к нему не пропустят!

– Почему?

– Потому. Ну, кто ты и кто он? Без обиды… Он вращается в таких кругах… Заместителю мэра районного города туда не попасть.

– А я попытаюсь, – гордо приподняла красивую головку Алла Степановна, – я всё-таки не тётка с рынка…

– И не пытайся даже, письма я не подпишу, – сказал Шарипов.

– Очень жаль, – сказала Тевекилиди, – мы упускаем такую возможность…

Через месяц Алла Степановна Тевекилиди уехала в Москву. Перед отъездом она сделала ещё одну попытку уговорит мэра подписать письмо к Сосновскому, но тот вновь отказался. «Да, крепко ему в областной администрации шею намылили», – подумала она.

Москва встретила её неприветливо. Шёл дождь, было мрачно и холодно. Но, оказавшись через четыре года в Москве и вдохнув её воздух, Алла Степановна вдруг почувствовала, как что-то ностальгически шелохнулось в груди. Она сама удивилась этому: «Вроде и не сентиментальная, а как…торкнуло».  Она взяла такси до академии. Её неприятно поразила цена, которую назвал московский таксист – в Сосновском большинство работников сферы соцкультбыта такие деньги получали за месяц работы… «Что же ты хочешь, – подумала она, – Москва есть Москва…была и осталась  купеческая, она деньги любит, узнаю её».  Прошло всего четыре года, но что-то неуловимо изменилось в облике города – стало много новостроек и значительно больше дорогих импортных машин. Устроившись в гостинице академии, где ей был предоставлен вполне приличный (даже не ожидала) одноместный номер, она позвонила давней подруге Юлии, с которой прожила в общежитии университета пять лет, и через полчаса уже ехала к ней в метро. Как водится, за разговорами и воспоминаниями засиделись заполночь, и Алла Степановна осталась ночевать.  Утром встала рано, и, выпив вместе с Юлией чашку горячего и сладкого кофе, поехала в академию: сегодня в девять утра начинались занятия, и ей не хотелось опаздывать. Перед началом занятий в фойе происходила регистрация участников и всем были розданы прозрачные пластиковые папки с учебными материалами: расписание занятий, учебная программа с аннотациями лекций, ещё какие-то тоненькие брошюрки. «Потом ознакомлюсь» – решила она. Первая лекция, которую читал профессор Панкратьев, неожиданно очень увлекла. Профессор доходчиво и ярко излагал материал, поощряя участие слушателей в процессе лекции, живо обсуждая в быстрых диалогах вопросы слушателей и не страшась полемики и споров. Алла Степановна тоже поучаствовала в обсуждении, даже увлеклась, приводя примеры из своей практики. Интеллигентный профессор со всеми общался подчёркнуто уважительно и по имени-отчеству. Совсем  незаметно время приблизилось к обеду, длинная лекция закончилась.  За обедом слушатели обменивались впечатлениями, всем лекция понравилась.

– Я слышал, профессор Панкратьев преподавал в университетах Западной Европы и США, – сказал солидный мужчина в очках, сидевший напротив Тевекелиди.

– Теперь понятно, откуда у него такие, прямо скажем, нестандартные приёмы проведения занятий – этакий либерализм и свобода.  У нас в ВУЗах такое ещё не прижилось, – сказал молодой, не больше тридцати лет, щеголеватого вида парень, которого звали Сергей Денисович, и который весьма активно принимал участие в обсуждении материала лекции и даже вступал в полемику с Панкратьевым.

– А как вам, Алла Степановна прошедшая лекция? – обратился он к Тевекилиди, словно они были давно знакомы.

– Понравилась, – коротко, даже сухо ответила она, показывая, что держит дистанцию. Но это нисколько не смутило Сергея Денисовича, он продолжил беседу:

– Интересно, что нам расскажет профессор Сосновский. Уж у него, наверное, много интересных данных, – он произнёс слово профессор с нажимом.

– Сосновский? – встрепенулась Тевекелиди, – какой Сосновский?

– Тот самый, Морис Аврамович, олигарх.  Только сейчас он будет выступать в качестве председателя Совета прогресса.

– Да знаю я, что он председатель Совета прогресса…

– А вы что, программу не видели? Нам же выдали материалы. Там всё расписано: кто, когда, и с какой лекцией будет выступать.

– Не успела посмотреть.

– А-а-а…

Алла Степановна быстро закончила обед и побежала в аудиторию – ей не терпелось взглянуть на программу занятий. Действительно, в программе на сегодняшний день после обеда значилось выступление профессора Сосновского М.А. по теме «Перевод экономики России на рельсы инновационного развития – задача органов власти всех уровней на местах».   «Удивительно, в первый же день занятий и такой сюрприз!  – подумала она. – Теперь надо придумать, как этот сюрприз использовать с пользой».

… Когда закончилась лекция, профессор Сосновский отметил активность и неравнодушие госпожи Тевекилиди Аллы Степановны.

– Кстати, Алла Степановна, откуда вы приехали? Где обитают такие… грамотные и неравнодушные руководители районного звена…

– Морис Аврамович, – засмеялась она, – вы не поверите, я заместитель мэра города Сосновский!

– Что, что? – изумился и насторожился Сосновский. В аудитории рассмеялись. – Никогда о таком не слышал. Где это?

– В Сибири. Районный центр *** области.

Сосновский, опытный интриган, видевший и искавший во всём потаённый смысл,внимательно смотрел на Тевекилиди, подозревая какой-то подвох. Прозвучал звонок, слушатели потянулись к выходу. Алла Степановна подошла к столу, за которым продолжал сидетьСосновский, записывая что-то в большой журнал,и протянула ему два листка бумаги.

– Что это?

– Ознакомьтесь, Морис Аврамович. Чтобы вы не сомневались. Это мы от администрации города писали вам письмо, но ответил Радионовский. (Несмотря на категоричный запрет Шарипова заниматься в Москве этим делом, Алла Степановна в последний момент сделала копии писем и захватила их с собой: на всякий случай).

Сосновский взял письма и внимательно их прочитал. Потом тоже рассмеялся

и спросил:

– Скажите, Алла Степановна, а давно ли возник…э…э… ваш город, сколько ему лет?

– В начале тридцатых годов двадцатого века…в первые пятилетки. На месте глухой деревеньки Сосновки. Необходимо было обеспечить строевым лесом гигантские стройки первых пятилеток, такие, как…ну, вы знаете. Вокруг непроходимые сосновые леса…были, речка Сосновка. Вот так и назвали, не мудрствуя лукаво. Скоро будем отмечать семидесятилетие со дня основания. А что?

– Семьдесят лет – это хорошо. А то меня в чём только не обвиняют…враги. Врагов хватает… Не удивлюсь, если начнут обвинять в том, что я и город своим именем назвал.

Он помолчал с минуту, обдумывая что-тои вдруг сказал:

– У вас занятия закончились? Пойдёмте в ресторан, я сегодня не обедал, голодный, как чёрт… Я приглашаю. Там и обсудим ваш вопрос…

Алла Степановна, с волнением ожидавшая его мнения по злополучному письму, растерялась:

– В ресторан…

– Да, в ресторан.

– Как-то всё неожиданно…Да и одета я не для ресторана…в деловом стиле.

– Не кокетничайте. Вы – умная женщина, а ваш деловой стиль даст фору бальному платью любой…дуры.

– Ну, Морис Аврамович, сравнили!

– Так едем? Там и поговорим.

– Может, завтра? Я подготовлюсь…

– Завтра не получится, завтра я улетаю на Запад в составе правительственной

делегации, тогда только на следующей неделе. Впрочем, если это для вас это так важно, то мы можем заехать в какой-нибудь модный магазин и вы там выберете любое вечернее платье. Хотьот Диора, хоть от этих дружков сердечных…как их… Дольче с Габбанной, хоть от Зайцева …

– Ну, что вы… Я не могу принять…

– Стоп, минутку… – Сосновский взял телефон и быстро набрал номер.

– Алло, Слава, узнаёшь? И тебе не хворать, дорогой. Я сейчас заеду к тебе, тут надо быстро одной эффектной даме подобрать вечерний наряд. Сможешь? Всё, лечу, жди!

Сосновский вскочил с места, бесцеремонно схватил Тевекилиди за руку и почти потащил её к выходу. Она растерялась.

– Куда мы?

– К Славе Зайцеву… На проспект Мира! – сказал он подскочившему к нему начальнику охраны с рацией в руке, – Дом моды Славы Зайцева.

Начальник охраны оперативно передал эту информацию водителю, и когда они сели в машину с мигалкой на крыше, то она сразу сорвалась с места, разгоняя другие машины громкими завываниями сирены. Следом помчался джип с охраной.

Все этисобытия –лекция Сосновского, знакомство с ним, встреча со знаменитым модельером, который самолично выбрал ей платье из своей обширной коллекции, а потом долгий разговор в известном модном ресторане, когда они вдвоём сидели за столиком, и Сосновский долго расспрашивал её обо всём, словно выпытывая сведения о её жизни, и заключительный аккорд этого сумасшедшего дня, когда в конце затянувшегося ужина оннеожиданно сказал: «Алла, выходите за меня замуж!», произвели на неё такое впечатление, что она думала, что это всё ей снится.

– А вы не женаты? – только смогла в изумлении сказать она.

– Нахожусь в процессе развода.

– Так сначала разведитесь, а потом…

– Некогда! Вы сами видите, какой у меня темп жизни. Если я буду ждать когда разведут, а потомискать невесту, ухаживать, и прочее, то я просто выпаду из жизни. Ну нет у меня времени на вздохи при луне, сидение на скамейках,букетно-конфетные отношения! Да я уже из возраста этого вышел…

– А как же Сосновский? – зачем-то спросила она.

– Что с вами, Алла? Это я Сосновский и есть…перед вами, делаю вам предложение, очнитесь!

– Я имею в виду город Сосновский.

– А-а… Совсем забыл про него…  Да всё нормально будет с вашим городишкой. Я помогу.

Но Алла Степановна не могла решиться ответить «да». Надо обдумать, чтобы в спешке и цейтноте не совершить ошибок. Он отвёз её в гостиницу и попрощался. Сосновский смог только получить от неё обещание вернуться к этому вопросу на следующей неделе, когда он вернётся из поездки.

***

         Через десять дней после отъезда Тевекилиди  на учёбу в Москву, мэр Сосновского Артур Шарипов сидел за столом у себя в кабинете и читал какие-то документы из папки с надписью «На подпись». Прочитав, он их подписывал, либо делал пометки, правил, если его что-либо не устраивало, и откладывал в сторону, чтобы потом вызвать Марину и дать указания. Неожиданно дверь кабинета со стуком открылась, и в кабинет с шумом влетела Марина с каким-то изумлённо-дурацким видом, держа в руке листок бумаги. Это совсем на неё не было похоже. Шарипов недовольно посмотрел на неё поверх очков, которые надевал лишь тогда, когда работал с бумагами, и сказал:

– Что такое, Марина, что случилось, что вы топаете, как… носорог, бегущий к водопою?

– Вот, Артур Салихович, телеграмма вам…пожалуйста.

– Ну и что, мало мы телеграмм получаем, нельзя подождать? Что, до завтра не терпит… а то я собираюсь уезжать?

– Боюсь, если я не доложу сейчас, завтра вы меня… Из Москвы телеграмма.

Шарипов прочитал, и брови его поползли вверх.

– Позови ко мне Роберта! Быстро!

Марина вылетела из кабинета так же быстро, как и влетела. Через несколько секунд зашёл Бухгольц, и Артур Салихович протянул ему телеграмму:

– Читай. Вслух, пожалуйста, а то я что-то не понял.

– Телеграмма. Мэру города Сосновского Шарипову А.С. от ТевекилидиАллы Степановны.Заявление. Прошу вас уволить меня с работы по собственному желанию. Тевекилиди. Час, минуты, дата.

Шарипов и Бухгольц смотрели друг на друга, словно спрашивая: «Что это было?».

– Ты что-нибудь понимаешь? ­– наконец спросилШарипов.

– Нет, – ответил Бухгольц.

– И я нет…

***

         Прошло три года. Мэр Шарипов вечером жаркого летнего дня отдыхал на даче. Сегодня был тяжёлый день, впрочем, как и все в последние месяцы. Хорошо, что хоть дача была недалеко от города на живописном берегу Сосновки, добираться после работы недолго. Любимое выражение Артура Салиховича, характеризующее накал работы  -«Кипение будней» как-то незаметно в последнее время превратилось в «Бурление будней», а чтобы подчеркнуть чрезмерное напряжение труда, его последнюю стадию, он применял такое выражение: «Бурление будней под давлением». Если его кто-нибудь спрашивал – обычно гуманитарий – что означает эта замысловатая и не совсем понятная фраза, он охотно объяснял:

– Я закончил наш славный Политехнический институт, теплотехнический факультет, получил специальность инженера-теплотехника, и хорошо знаю процессы теплообмена.  Кипение жидкости происходит при ста градусах и нормальном атмосферном давлении в условиях нормального подвода тепловой энергии. Бурление жидкости происходит при чрезмерном поступлении тепла, вода начинает бурлить, брызгать во все стороны и тогда неосторожный человек может получить ожоги от брызг кипятка. Так вот, если при бурлении жидкости закрыть сосуд герметично, чтобы не было сообщения с атмосферой, в нём – сосуде –резко возрастёт давление, что чревато взрывом. Это и есть бурление под давлением.

Сейчас  администрация города Сосновский переживала такой период. Зима была не за горами – в сентябре в этих краях наступали ночные заморозки, а в октябре уже прочно ложился снег. До зимы нужно было всё успеть. Авральными темпами шла реконструкция городской котельной с заменой старого угольного котла на современный газовый, строились новый водопровод  и новая канализация с очистными сооружениями, укладывался новый асфальт на городских улицах, через реку Сосновку строился новый капитальный и, значит,  стационарный мост – очертания его высокого ажурного пролёта вызвали воодушевление и даже экстаз местного поэта АвдеяЦитромонова, поймавшего вдохновение (он сообщал всем на каждом шагу: «Меня посетила Муза!»), который разродился циклом стихотворений, посвящённых глобальным переменам в родном городе.Этот цикл под несколько фамильярной рубрикой  «Новая жизнь старика Сосновского» с удовольствием печатала городская газета с нестандартным и даже, можно сказать, креативным названием «СОСНОВОСТИ». Злопыхатели, правда, говорили, что у газеты такое название потому, что от её новостей хоть «СОС!» кричи… В стихотворении с символическим названием «Город на рассвете» поэт Цитромоновпризнавался в любви к родному городу и предрекал светлое будущее:

Мой дорогой Сосновский!

Встречаешь ты рассвет

И новые дороги

Пророчат нам расцвет!

Творческое вдохновение посетило не только местного поэта. Изменения, происходящие в родном городе, вдохновили руководителя музыкального кружка районного Дома культуры и самодеятельного композитора ИрекаНизамутдинова сочинить торжественную кантату на стихи Цитромонова под названием «Город, устремлённый в будущее». Можно было смело сказать, что общее производственное оживление в городе привело к бурному всплеску творческой активности горожан.

Весь город с перерытыми улицами, заполненный сотнями, а может и тысячами рабочих, в непрерывном гуле, рёве и тарахтенье десятков машин, экскаваторов, бульдозеров, подъёмных кранов, компрессоров и других механизмов, был похож на одну большую стройку, но, удивительное дело, никто из жителей – даже самые склочные и вечно недовольные, – не жаловался на неудобства: такое в их Богом забытом, раньше полусонном городке происходило впервые. Хилых строительных мощностей города в лице маломощного СУ «СосРемСтрой», захудалого заводика ЖБИ без названияи дышащей на ладан лесопилки явно не хватало для осуществления таких грандиозных планов, и мэрия заключила договоры подряда с мощными областными организациями – строительным трестом «Облстроймонтаж» и мостостроительным трестом с громким и претенциозным названием «Мост в будущее». Местные строительные организации были у них на субподряде – это обстоятельство было обязательным условием заключённых договоров и вдохнуло в  их слабенькие угасающие тельца новую жизнь – таким образом мэр выполнил свои предвыборные обязательства по созданию новых рабочих мест в городе. Во всех проектах обязательно применялись инновации – новейшие достижения науки и техники. Три года, прошедшие с перехода Аллы Степановны Тевекилиди на работу в Совет прогресса России, были заполнены большой работой по обоснованию и проектированию всего того, что сейчас ударными темпами строилось в Сосновском.

Когда в администрации области узнали, что Шарипов не внял предупреждению и вновь через голову губернатора решил вопрос о выделении средств своему городу из Совета прогресса, то возмущению и ярости не было предела. Днём в администрацию Сосновского позвонил Строков.Казалось его крик из телефона был слышен в приёмной.

– Шарипов! Я тебя предупреждал?

– Э…э…бэ…

– Отвечай, не мямли.

– Предупреждали, Пётр Авдеевич…

– Ну так вот, я тебя сейчас воспитывать не буду – завтра чтобы был в администрации к девяти ноль ноль.  Губернатор с тобой разговаривать будет, раз тебе моих слов мало…– и Строков бросил трубку.Шарипову стало нехорошо. Он позвонил в Москву Тевекилиди.

– Алла Степановна! Послушал я тебя…на свою голову. Сейчас звонил Строков и приказал завтра к девяти быть в администрации, сказал, что губернатор вызывает. Что мне делать?– спрашивал он срывающимся голосом.

Но Тевекилиди не проявила волнения.

– Хорошо, Артур, я поняла. Езжай спокойно.

– Ну, как спокойно, Алла? Меня снимать будут…

– Я тебе ещё раз говорю: не волнуйся и к девяти будь в администрации.

…Шарипов не спал всю ночь. Всю ночь он ворочался в постели с бока на бок, вставал то попить воды – постоянно пересыхало в горле, то смотрел в окно, словно пытаясь увидеть в темноте свою завтрашнюю судьбу, мешая спать жене Мадине, которая просыпалась, и это ей не нравилось. В конце концов она встала и ушла спать в другую комнату. В шесть утра Шарипов уже выехал из Сосновского, а в восемь сорок пять его машина подъехала к зданию администрации. Он вышел из машины, разминая затёкшие ноги и глубоко вдыхая свежий утренний воздух. Он помедлил на ступеньках обладминистрации и оглянулся вокруг. Было солнечное утро, бодрила утренняя прохлада, птички щебетали в ветках деревьев, радуясь наступившему прекрасному дню, а у него было ощущение, что как-будто это всё он видит в последний раз, словно шёл на плаху.  Через несколько минут, пересилив себя, он пошёл ко входу. Как только он вошёл в просторный вестибюль здания областной администрации и прошёл через турникет под внимательным взглядом милиционера, почему-то подозрительно долго изучавшего шариповское удостоверение, его встретили:

– Артур Салихович? – обратился к нему щеголеватый молодой человек в дорогом строгом костюме с иголочки, белой рубашке и синем галстуке.

– Да.

– Я помощник губернатора Кирилл Афанасьевич. Прошу следовать за мной, вас уже ждут. Сердце уШарипова ёкнуло – ему неприятно резануло слух это «прошу следовать за мной». Он понуро пошёл вслед за щёголем к лифту. Поднялись на седьмой «правительственный» этаж, где находились кабинеты губернатора и его первого заместителя. Тут же был небольшой зал совещаний, где губернатор проводил заседания с наиболее приближёнными сотрудниками администрации (так называемый «малый круг»), и находились подразделения, обслуживающие руководство: секретариат, комнаты аппарата помощников, советников и референтов, помещение правительственной связи, комната охраны, и небольшой обеденный зальчик, в котором обедали только губернатор с первым заместителем и, при необходимости, их гости.Обед руководству готовил лучший повар в кухне столовой, находившейся в подвале здания администрации, а подавали его из подвала на седьмой этаж  специальным  лифтовым подъёмником, служившим только лишь для одной этой цели.  Шарипов был здесь в первый раз и с интересом, и некоторой опаской озирался по сторонам.Кирилл Афанасьевич завёл Шарипова в приёмную, пригласил сесть в удобное дизайнерское кресло, сделанное по всем законам дизайна с учётом анатомии человека, а сам как-то незаметно и неслышно, как шпион, проскользнул внутрь кабинета губернатора. Артуру Салиховичу даже показалось, что и дверь-то не открывалась. Вышколенная секретарша с кукольным милым личиком заученно предложила:

– Кофе, чай?

– Нет, спасибо, – ответил Шарипов, а сам подумал: «издеваются перед казнью». Он не успел оценить все достоинства кресла, чувствуя, как оно мягко и нежно обволакивает тело, словно всасывая в своё нутро, как предательское болотце: сейчас поглотит, когда помощник всё так же тихо и незаметно появившись из почти неоткрывавшихсядверей кабинета, словно материализовавшись из ниоткуда («ну, и сноровка!» – восхищённо отметил Шарипов), сказал:

– Проходите, вас ждут.

Шарипов вошёл в кабинет губернатора с чувством, что как только он переступит порог, так сразу раздастся залп расстрельной команды.

– Здравствуйте… – сказал он тихо и несмело остановился возле дверей. В огромном кабинете, размерами напоминавшем торговый зал среднего универмага,за длинным столом для совещаний, стоявшим вдоль стены сидели несколько человек и молча смотрели на него с каким-то жадным любопытством, как смотрят на редкую диковинку в кунсткамере. Среди них он узнал Строкова и других заместителей губернатора. Во главе стола сидел губернатор – Вадим ТрифоновичСкалдин-Броваров. Он молча встал из-за стола, в полной тишине медленно прошёл к стоявшему столбом Шарипову и… протянул ему руку!

– Здравствуйте…ммм…Артур Салихович.

Высокорослыйи грузный губернатор с выдающимся вперёд круглым животом, впрочем не особенно заметным благодаря мастерству и профессионализму классного портного, внешним обликом напоминавший вальяжного помещика, стоял перед Шариповым с протянутой для пожатия рукой, а тот не мог двинуть навстречу свою длань: суставы словно окаменели и не гнулись.Возникла неприятная,чрезмерно затянувшаяся пауза. Все присутствующие напряжённо молчали.

– Гм… – сказал губернатор. Наконец Шарипов справился с волнением и сунул свою неожиданно вспотевшую ладонь в пухлую ладонь губернатора. –  Ну что ж, пройдёмте, Артур Салихович, обсудим наши дальнейшие планы, – и губернатор повёл его к столу, указал на стул, и сам занял своё председательское место.

– Так, господа-товарищи – кто как себя самоощущает… – Сообщаю вам, что вчера вечером у меня состоялся разговор с председателем Совета прогресса России Морисом Аврамовичем  Сосновским. Он мне сообщил, что в нашем Сибирском Федеральном округе нужно выбрать районный центр, в котором осуществить комплексную программу модернизации и перевода городского хозяйства на инновационные, так сказать, рельсы. Как мы знаем, администрация города Сосновский наиболее…э-э…как это правильнее сказать… продвинутая в этом направлении и постоянно выступает с инициативами, забрасывает письмами обладминистрацию и даже самостоятельно выходит на федеральный уровень…так, Пётр Акимович? – Строков кивнул головой: «так», – я думаю, будет правильным остановить наш выбор именно на этом городе. Нет возражений? Нет. Пётр Акимович, срочно подготовьте письмо на имя Сосновского с выбором нашей кандидатуры. Я подпишу… В дальнейшем этот город послужит примером для всех остальных районных центров области, да и всего Сибирского Федерального округа. Так сказать, пионер инновационного пути развития…

– А кто выделит средства на этот проект? – вкрадчиво спросил вице-губернатор по экономике и финансам Мохов;в голосе его явственно чувствовалась обеспокоенность, – в бюджете области они не запланированы.

– Не волнуйтесь, Никодим Никодимович.  Средства на это выделит Совет прогресса. Это – внебюджетное финансирование по линии Совета прогресса. Наша сегодняшняя задача- в короткое время, буквально за два, максимум три дня, направить в Совет прогрессапредварительный план с полным расчётом по деньгам инновационного…так сказать… преображения этого районного центра с указанием новых, нет, новейших разработок, технологий, машин, агрегатов и прочего, что там вы хотите у себя внедрить. Есть у тебя это, Артур Салихович?

– Есть, есть, – поспешно ответил Шарипов.

– Ну, тогда можешь не стесняться в запросах. Как я понял, у тебя в Совете прогресса России полный карт-бланш… Куратором от администрации области назначаю Строкова Петра Авдеевича, всех остальных заместителей прошу считать это особо важным заданием и оказыватьАртуру Салиховичу всяческое содействие. Всем всё понятно?Есть вопросы?

Участники совещания сидели молча, переваривая эту неожиданную, как в июле снег на голову, информацию. Губернатор выждал несколько секунд.

– Вопросов нет… Тогда все свободны! –  Скалдин-Броваров не любил долгих совещаний – они его утомляли.

Вспоминая сейчас это событие, так круто изменившее его жизнь и жизнь города Сосновского, Артур Салихович ужинал и рассеянно смотрел новости по телевизору. Одно сообщение его заинтересовало. Немного невнятная информация о том, что прокуратура заинтересовалась, как проходила приватизация ряда крупных объектов госсобственности. Среди перечня этих объектов назывались те, которые достались Сосновскому. И хотя его фамилия не называлась, Артур  Салихович, как опытный аппаратчик понял, куда ветер дует.  Не так давно к власти пришёл новый президент, и ходили неясные слухи, что у Мориса АврамовичаСосновского с ним не сложились отношения. «Интересно, интересно, как дальше будут развиваться события. Не нанесёт ли это вред нам…» – подумал Шарипов.

Утром на следующий день, едва приехав в мэрию, он спросил у Бухгольца:

– Роберт, ты вчера слышал сообщение о проверке прокуратуры по поводу приватизации нефтяной компании и других объектов, доставшихся МорисуАврамовичу Сосновскому?

– Слышал.

– И что ты думаешь по этому поводу?

– Думаю, период фаворитизма  Мориса Аврамовича заканчивается, или уже закончился. У нового президента – новые фавориты.

– То-то и оно. И я так думаю. А как нам быть? Не повредит ли это нам?

– Не думаю. Даже если Мориса снимут, то Совет прогресса останется. А у нас проект в самом разгаре, утверждён на всех уровнях и застолблён во всех планах. Деньги идут исправно – Алла следит за этим. Так что достроим, – сказал Бухгольц, – меня больше волнует, чтобы мы в зиму не ушли… У меня с котельной отставание от графика на две недели, а если зима ударит раньше обычных сроков, что весьма вероятно в наших краях, то…сам понимаешь, что будет. Да и по другим объектам не лучше.

– Да, ты прав. Давай в… – Шарипов посмотрел на часы, – …в семнадцать ноль ноль соберем внеплановое совещание с подрядчиками и поставщиками, и там им хорошенько хвоста накрутим, чтобы ускорялись.

– Давай, – согласился Бухгольц, – пока лето на дворе.

– Займись этим…

– Хорошо, – и Роберт Иванович Бухгольцбыстро вышел из кабинета мэра.