Юрий Прокопенко. Штрихи к портрету (повесть). Глава 1. Свободное плавание. 2.

Олег был старшим братом, старше Ивана почти на семь лет. По рассказам мамы, Олег в детстве  сильно болел, и мать боялась, что он может умереть. Но умер тогда  младший брат Ивана – Витя. Олег продолжал жить и рос он крепким мальчиком с развитой мускулатурой. Учеба ему давалась легко, но характер у него был не простой. «Я бы назвал его характер бунтарским», – решил Иван, вспомнив проделки старшего брата.  Еще в возрасте тринадцати лет, когда Котовы жили на «военной базе» под Москвой, где отец, подполковник, был большим начальником, Олег собрал ватагу себе подобных ребят и соорудил плот, на котором все они перебирались на остров по названию Буян, стоящий посредине небольшого озера на территории «военной базы». Надо сказать, что база эта была обнесена высоким забором с колючей проволокой и с четырех сторон стояли вышки, на вышках несли караул вооруженные солдаты. Так что вся территория  хорошо просматривалась. Что делали ребята на этом островке с небольшим шалашом, никто не знал. Как выяснилось позже, в этом шалаше была найдена литература на русском и немецком языках, рассказывающая о порядках в немецкой армии, вооружении, уставе и прочих вещах, которых не следовало знать подросткам спустя три года по окончании войны. Все эти книги он стащил у отца, который хранил их в обыкновенной тумбочке. И когда отцу доложили об этом, он имел серьезный разговор с Олегом.

– Понимаешь ли ты, что мы воевали с Германией и много наших людей погибли от рук фашистских солдат, что много наших людей было замучено фашистами в концентрационных лагерях. И я там воевал. Имею ордена и медали. Ты должен гордиться нашей армией и страной и нашим народом, а не изучать литературу о фашистской армии. Скажи мне, зачем ты это делал?

– Все, что ты говоришь, это верно, папа. Но ведь правда и то, что у немцев была сильнейшая в мире армия, что они завоевали почти всю Европу и дошли до Москвы и Сталинграда. У них были сильные генералы, которые умели побеждать. И фюрер их был наверно сильный человек, раз сумел подчинить себе всех этих генералов и всю армию. Почему нельзя говорить об этом открыто?

– Так ты восхваляешь фюрера, этого психопата и мерзавца? Может быть, ты еще скажешь «хайль»?

И Олег сказал «да». Отец взбесился от непослушания сына, схватил его за волосы, открыл крышку погреба и толкнул его туда. В погребе было сыро и холодно, там хранилась картошка и солонина. Мать кинулась на помощь Олегу, своему любимцу, и набросилась на отца. В общем, разгорелся настоящий скандал. Мать кричала, что он еще глупый ребенок, что все это детские игры и надо убеждать его, воспитывать, а не бросать его в погреб как врага народа. Отец некоторое время попыхтел, потом поднял крышку погреба и сказал: «Выходи, но чтобы этого больше не было!». И с диким ревом на поверхности пола появилась голова Олега. Он естественно перепугался, что его могут оставить в погребе надолго и теперь, оказавшись на свободе, он громко плакал, а мать его утешала, прижимала его голову к своей груди. Отец плюнул на пол, чертыхнулся и вышел из дома.

На следующий день солдаты разорили шалаш на острове, разломали плот, а отец, на всякий случай забрал хранившиеся у него в тумбочке два пистолета и патроны к ним и унес их куда-то. Инцидент был исчерпан.

Но бунтарский характер Олега продолжал себя показывать. Это уже случилось, когда он учился в девятом классе. Получив паспорт, он почувствовал себя достаточно взрослым и самостоятельным, чтобы не подчиняться требованиям школы. Он отрастил длинные волосы «а-ля Тарзан» и завел усы в виде тонкого шнурка над верхней губой. Парень он был и без того достаточно красивый, хорошо сложенный, особенно нравились девочкам его карие глаза с поволокой. Все это придавало ему уверенности в себе. И когда директор школы вызывал его и предложил ему изменить внешность, в частности, сбрить усы, подстричь волосы как у всех советских юношей, не носить такой яркий галстук и больше внимания уделять учебе, а не своей внешности и девочкам, Олег обиделся. Он ответил директору школы, что он уже взрослый, имеет паспорт, что он гражданин Советского Союза и свободный человек и вправе иметь такую внешность, какую считает нужным. Он не был комсомольцем, поэтому не подлежал комсомольским разборкам. Не помогли увещевания отца, что у него из-за Олега неприятности на службе. Ну как он может быть политработником в армии, воспитывать солдат и офицеров, когда он не может вразумить и воспитать своего собственного сына? Мать на этот раз не заступалась за него. Она молчала, хотя и переживала за судьбу ее любимца. В итоге: Олега исключили из школы, и он остался недоучкой на уровне девятого класса.

Пол – года он провалялся на диване, потом лето провел в Полтаве и там женился на соседской девушке, которую звали Нина. Она была очень хорошенькой: невысокого роста, с хорошо сложенной для ее лет фигурой, а ей тоже было шестнадцать, светлые богатые волосы, голубые глаза, небольшой точеный носик, алые губки. Ну как можно было устоять перед такой красавицей. Вдобавок ко всему у нее был чудесный и сильный голос и, когда она порой вечерам пела украинские песни, а это в те годы часто случалось, эту песню слышала за пару кварталов от нашего дома мать Олега и восхищалась ею. Нина была сирота, жила у тети с дядей, и это обстоятельство также облегчало решение вопроса о женитьбе. Тем более что молодые люди уже успели согрешить, полюбив друг друга. При таких обстоятельствах, разъясняла мать Олегу, он просто обязан был жениться. А Олег вовсе не был против женитьбы. На Украине в ту пору можно было заключать браки с шестнадцати лет. Там же в Полтаве сыграли свадьбу, а жить молодые поехали в Москву, то есть в ту квартиру, где жила семья Котовых. Одну из комнат перегородили, и там поселили молодых. « Ну что ж: в тесноте, да не в обиде, было бы счастье», –  так рассуждала Ольга Григорьевна. Однако с деньгами становилось все труднее. Отец хоть и был полковником, и оклад его был немаленький, но ведь он еще каждый месяц посылал деньги бабе Ганны в Полтаву. И «медовый месяц» для Олега скоро завершился. После небольших поисков работы, он устроился на ЗИЛ, на конвейер, сварщиком, где с помощью автомата варили кабины для грузовиков. Работа была физически тяжелой, нравственно убогой, и это не могло не сказаться на семейной жизни Олега. К жене он потерял всякий интерес. Нина была девочка умная, все поняла, собрала вещи и уехала в Полтаву к тете. Олег продолжал работать на ЗИЛе до лета. Потом он работал корректором в издательстве, окончил школу рабочей молодежи. В армию его не взяли по состоянию здоровья: у него была установлена гипертоническая болезнь. Как он сам объяснял: это все от работы на ЗИЛе. Потом  у него появилась новая страсть – философия. Он изучил множество философских книг, познал основы материализма и идеализма и остановился на осмысливании ключевых понятий философии и мироздания: пространства, материи и времени.

На этом мысли Ивана о жизни, идущего с ним рядом брата закончились, так как они пришли домой, и настала пора ужинать.  К ужину образовались Игорь и Пепик. Оказалось, что на речке они встретили Аллу, которая попросила передать Ивану, что будет ждать его в девять вечера у лестницы внизу. Он должен помнить это место: прошлым летом они всегда там встречались. Было шесть часов и у Ивана еще оставалось много времени до свидания. К месту встречи было идти не более пятнадцати минут.

Когда Иван подошел к нижней площадке деревянной лестницы, Алла уже стояла наверху. Их разделяли сто одна ступенька. Еще прошлым летом он сосчитал их, провожая ее каждый вечер домой. Алла помахала ему рукой и быстро начала спускаться по ступеням. Вот уже первый пролет, второй. Иван любовался ее фигурой в легком платье, подчеркивающим ее тонкую талию. При каждом шаге приподнимался подол платья, и снизу были видны ее стройные загорелые ноги. Еще немного и она оказалась в его объятиях.

– Здравствуй Ванечка, – слегка задыхаясь от быстрого движения по лестнице и волнения, сказала она. – Я давно уже здесь, сгорала от нетерпения скорей увидеть тебя, а ты все не шел и не шел. Я уже стала бояться, что ты вовсе не придешь, не хочешь меня видеть.

Она говорила быстро, торопясь, боясь не успеть высказать всех своих чувств.

– Ведь ты видел меня на пляже и сделал вид, что не увидел или не узнал.

– Не обижайся, любимая, я очень соскучился по тебе и очень рад видеть тебя. Не нужно этих упреков. Мы вновь вместе. Ты помнишь, как мы мечтали об этой встрече в наших письмах?

– Да, прости. Я не права. Это все нервы и страх потерять тебя, моего любимого мальчика.

Она остановилась резко, преградив ему дорогу, и внимательно посмотрела ему в глаза. Потом дотянулась губами до его губ, прижалась к нему всем телом и страстно поцеловала его. Иван крепко обнял ее, и ответил ей горячим поцелуем. Это было прекрасно. Он продолжал обнимать ее, ласкал ее тело, грудь, бедра, целовал губы, шею, впадинку между шеей и плечом. При этом она издавала глубокий вдох и, казалось, стон. Тело ее извивалось в его руках и плотно прижималось к его груди, животу, ногам. Так они целовали друг друга довольно долго, пока не заметили мужчину и женщину, которые шли им навстречу по той же дорожке, где они стояли.

– Ой, погоди немного, те двое – мои соседи, и если они видели, как мы целовались, обязательно расскажут маме.

– А ты боишься этого?

– Нет, не боюсь. Но не хотелось бы огорчать мать. Ведь всякая мать волнуется за свое дитя. Да еще за девушку и такую красивую, – кокетливо поведя глазами, сказала Алла.

– Есть поводы маме волноваться? Как ты там, в студенческой среде? Ребята пристают, ухаживают?

Читайте журнал «Новая Литература»

– Перестань, не до ухаживаний. Знаешь, какой трудный курс. Много тем по специальности, актерское мастерство, гимнастические упражнения, да еще и общие предметы: литература, история, история партии, английский язык. Говорят, что первый курс всегда  труднее других. Нескольких ребят отчислили за неуспеваемость. Вот будешь сам учиться в институте, узнаешь тогда.

– Еще надо поступить. Здесь есть большие проблемы. – И Иван, нежно обнимая ее за талию, стал рассказывать о последнем постановлении правительства, в соответствии с которым до экзаменов в гуманитарные ВУЗы допускаются только те абитуриенты, у которых есть стаж два года.

– Ну, давай в этот прекрасный вечер не будем говорить о плохом. Всякие трудности можно преодолеть. Главное, что мы вместе, встретились, наконец, и у нас почти два месяца. Там что-нибудь придумаем.

И действительно в этот вечер они больше не возвращались к трудным и проблемным вопросам. Они гуляли  по тропкам и дорожкам вдали от фонарей, опять целовались и обнимались, испытывали страсть и желание быть еще ближе друг к другу, но останавливались, не сговариваясь, понимая, что пока этого делать нельзя. Они тогда были уверены в их совместном будущем, что вся их любовь будет всегда с ними. Иван не думал и не хотел думать о практической стороне их взаимоотношений. Ему казалось, что надо сохранить любовь и тогда все будет хорошо. Конечно, это была юношеская эйфория, настоянная на сильной любовной страсти. Он был уверен, что Алла также думала об их любви и их будущем, как и он. Она соглашалась со всеми его рассуждениями. Он непременно сделает все, что необходимо, чтобы быть счастливыми вместе. Иван был оптимист, и у него еще не было опыта сталкиваться с жизненными трудностями.

Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Ответьте на вопрос: * Лимит времени истёк. Пожалуйста, перезагрузите CAPTCHA.