Трое братьев днем, как  правило, были вместе: загорали на золотом песке пляжа, купались в прохладной воде Ворсклы, разглядывали проходящих мимо девчонок. В их компании также присутствовала Алла. Ей нравилось быть вместе с такими красивыми парнями, как братья Котовы, приехавшими из Москвы и, безусловно находившимися в центре внимания местной купающейся публики. Обычно к их кружку присоединялись знакомые ребята или просто соседи по улице, а также соседские девчонки в надежде привлечь к себе кого-нибудь из братьев-Москвичей. Иван в их расчёты уже не входил. Они видели, что он сильно увлечен Аллой и понимали, что они не могли составлять ей конкуренцию. Алла здесь считалась признанной красавицей, тем более студенткой театрального училища. Никто из парней, находившихся рядом на пляже, также не мог рассчитывать на взаимность, так как видели, как сильно она увлечена юным Иваном, поэтому никаких приставаний со стороны посторонних ребят не было и быть не могло. В противном случае, можно было нарваться на неприятности со стороны братьев и их друзей.

Вечера братья проводили отдельно друг от друга. У каждого были свои интересы и свои «пассии», с которыми они с удовольствием проводили время в местах, известных только им. Иван и Алла тоже имели «свои» места. Благо, таких мест в нижней части города и у реки  было предостаточно. Это – негустые перелески, ивовые кустарники, растущие прямо из песка в прибрежной зоне, различные полянки и просто проулки, которые становились безлюдными почти сразу после захода солнца. Подолгу глядя в звездное небо, они выбрали свою звезду из созвездия Вега, по крайней мере, они так думали, полагаясь на свои скромные познания в астрономии. Да и какая, в общем-то, разница: Вега это была или другая звезда. Главное – это была их звезда, их путеводный талисман. Их надежда и вера на будущее счастье.

Когда им не хватало вечера, они встречались днем. Это тоже было удобно, тем более что даже в дневное время безлюдных мест было предостаточно. Так, однажды они решили подняться к монастырю, главную колокольню, которой всегда было видно из окна поезда, подъезжая к Полтаве. Ее также прекрасно было видно и от дома Ивана. Она стояла на высоком холме, поросшем зеленой травой и мелкими кустарниками. Редко на этом холме встречались одинокие небольшие деревца. Холм на всем его протяжении окаймляла искусственно сделанная насыпь и на ней железнодорожное полотно, соединяющее два вокзала: Южный, куда приехал Иван, и Киевский, от которого нужно ехать, если хочешь попасть в Киев и далее в западную часть Украины. Наличие двух вокзалов делало Полтаву крупным железнодорожным узлом и потому многие жители города имели отношение к железной дороге. Машинисты поездов, ремонтные рабочие и прочие транспортные профессии были весьма распространены в Полтаве. Здесь даже был свой институт железнодорожного транспорта и такой же техникум. Поступить,   и учится в них, было несложно, и потому значительная часть выпускников школ пользовалась этой возможностью. Здесь даже был самый популярный среди населения праздник – день железнодорожника, который с большой помпой устраивали местные власти.

Поднявшись на насыпь и перейдя железнодорожные пути, пахнущие битумом, они вступили на зеленый травянистый холм. Впереди возвышалась главная колокольня монастыря. Подойдя поближе к стенам монастыря, они увидели довольную унылую картину: кирпичные стены были облуплены, местами выпавшие из них кирпичи валялись здесь же, никем не прибранные. Дорожка вдоль стен монастыря вся заросла бурьяном и крапивой, а вскоре, она совсем кончилась: впереди был глубокий заросший всякой зеленью овраг. Постояв немного в нерешительности, Иван и Алла глубоко вздохнув, повернули назад. «Вот так всегда: большое и красивое видится на расстоянии, а стоит лишь приблизиться к нему, сразу утрачивается всякая величественность и становятся видны все огрехи», – подумал с грустью Иван.

– Я знаю, о чем ты подумал, – сказала Алла, – ты подумал о том, что довольно часто лучше не приближаться к тому, что издали, казалось прекрасным. Ведь так?

– Да, ты угадала. Ведь и ты сама подумала о том же, верно?

Она кивнула головой.

– Но как же тогда любовь, с которой ты думаешь о мужчине или о женщине. Здесь может быть та же картина. Ты видишь в любимом человеке только все хорошее, прекрасное и желанное. А стоит лишь приблизиться, дотянуться рукой, как сразу можно увидеть вот такие же огрехи как на стенах этого величественного монастыря.

– Пойдем туда, подальше от этих стен, – она взяла Ивана за руку и повела его на тенистую лужайку под раскидистой шелковицей, покрытую сочной еще не успевшей пожухнуть под горячим солнцем травой. Здесь была тень и прохлада, и здесь было бы неплохо отдохнуть. Жаль, что еще ягоды шелковицы не успели созреть и получить свой аппетитный черный цвет и сладость.

С этой вершины открывалась интересная картина нижней части города, расположенной в прибрежной зоне. Практически все пространство было покрыто зелеными садами, сквозь которые выглядывали крыши домов. Некоторые были покрыты шифером или черепицей, но большинство –  листовым железом и блестели на солнце.

– Где твой дом, Ванечка, ты можешь его найти? Покажи его мне.

Иван сориентировался в лежащей перед ним картине окрестностей, как по карте, и указал на крышу своего дома.

– Да, вижу. Как отлично все видно. И вон та дорога, по которой мы ходим к реке, и полянка, и роща, за которой пляж и река. Жаль, что эта роща так проросла, что загородила собой реку. Жаль, что реки не видно. Она бы смотрелась так живописно!

Алла при этом медленно и, как показалось Ивану, томно с приглашением откинулась на спину. Он облокотился на правый локоть, левой рукой прикоснулся к ее груди и стал нежно целовать ее в губы.

– Кстати, – прервала его ласки Алла, – к нашему разговору о прекрасном, если смотреть издалека, и об огрехах, которые можно видеть при близком рассмотрении. Ты ласкаешь мою грудь. Тебе она кажется красивой и желанной. Но ведь ты не видел ее. Только в платье или в купальнике. Ведь так? А хочешь увидеть ее всю без прикрытия, как она есть? Хочешь? – при этих словах она стала расстегивать пуговки на лифе платья. Когда платье расстегнулось, Алла ловким движением руки высвободила из одной чашечки бюстгальтера белую грудь с  небольшим нежным розового цвета соском. У Ивана захватило дыхание. Он некоторое время смотрел на нее, не двигаясь.

– Ну как, нравится? Нет разочарования? Если хочешь, можешь прикоснуться к ней и нежно погладить.

Это было непередаваемое блаженство ласкать ее обнаженную упругую грудь. Розовый сосок сразу напрягся, как бы приготовился к любовным играм. Иван со вздохом прикоснулся к нему губами и стал легонько, стараясь не причинить неприятности, теребить его языком, своими губами, слегка посасывать. Алла вся напряглась. Какая-то дрожь прошла по ее телу, и она резко отпрянула от Ивана, убрав грудь на место.

– Ванечка, не надо больше, это  издевательство какое-то.  Неужели ты не чувствуешь,  как я хочу тебя? Грудь – для женщины, наверное, самое сексуальное место.

– И для мужчины тоже, – сказал Иван и с шумом откинулся навзничь. Она нежно поцеловала его в губы.

– Успокойся, прошу тебя. Дальше нельзя. Еще не время.

Больше они сюда не приходили. Это было слишком опасное место для их любви и сохранности.

В другой раз тоже днем они пошли гулять на так называемую Шпортивку. Почему это место так называли, наверное, никто не знал. Там по праздникам железнодорожнику устраивались всякие мероприятия, гулянья, но сейчас в будний день было пустынно. Слева блестела лента реки. Она текла в сторону Днепра. Берег был довольно крутой, за ним небольшие деревца, широкое пустынное поле, сплошь поросшее различными травами и полевыми цветами, за полем  начиналась роща и далее широкая асфальтированная дорога, ведущая от вокзала  в центральную часть города.

Они шли через поле к берегу реки. Под ногами суетилась разная мошкара, издавая тонкий писк. Этим она напоминала идущим о своем опасном присутствии. Когда они подошли к обрыву берега реки, мирно беседуя о чем-то, они увидели лодку, а в ней трех парней. Парни были крепкого телосложения, загорелые, коротко стриженные. Их тела густо покрывала татуировка, символика которой не была видна с берега. Парни вскоре увидели юношу и привлекательную девушку. Похоже, парни были «навеселе». Один из них махнул рукой в сторону берега и крикнул:

– Эй, малый, трахни свою девку, а то мы ее трахнем.

– Дурак! – крикнула в ответ Алла.

– Ах, ты так. Ну, сейчас мы тебе покажем. Давай, Боб, греби к берегу. Швыдче!

Наши молодые, ощутив всю серьезность положения и что помощи ждать неоткуда, не сговариваясь, бросились бежать  через поле в сторону перелеска и дороги: там можно спрятаться и, наконец, там есть люди. Ветер свистел в ушах бегущих. Не разбирая тропинки, они бежали через поле, испещренное небольшими кочками, рискуя упасть и повредить ноги, руки, лицо. К счастью, этого ничего не случилось. Вот и деревья. Густой ивняк скрыл их фигуры. Поле и берег реки остались позади. Зайдя  в заросли ивняка, они оглянулись: где их преследователи?  Двое парней взобрались на кромку обрыва берега, пошатываясь и отдуваясь, долго вертели головами, высматривая молодых, но, не увидев их, что-то буркнули себе под нос и стали спускаться к лодке. Парни действительно были физически здоровыми и под мухой. Иван понял, что в этой ситуации у него не оставалось никаких шансов.

– Да, –  сказала Алла, переводя дыхание, – они здорово бы тебя поколотили.

– А тебя бы точно изнасиловали.

– И ты бы не смог заступиться за меня?

– Как бы я смог  за тебя заступиться, если бы меня здорово поколотили, – с иронией ответил Иван.

Гулять в этой глуши пропало всякое желание.

Другой раз они были свидетелями неприятного инцидента. Дул холодный ветер, но солнце припекало. Молодые отправились на песчаную лужайку, заросшую отдельными высокими ивовыми кустами. Здесь, наверное, промысловики режут прутья и плетут из них корзины. Расстелив небольшое покрывало, они плюхнулись на песок нагретый солнцем  и придались мечтаниям. Иван рассказывал Алле как он поедет в Харьков и там поступит в университет на исторический факультет, найдет какую-нибудь подработку, будет получать стипендию, да папа может быть немного поможет деньгами. Много ли надо для начала. Главное, что они будут вместе, и не нужно будет расставаться. Ивана больше всего огорчала возможная разлука с Аллой и мысль о том, что когда она одна окажется в Харькове в окружении интересных и привлекательных парней, которые будут приставать к ней и соблазнять ее, она не сможет устоять, полюбит кого-нибудь и прощай их счастье. Это была еще одна причина, по которой он считал, что нужно сейчас сохранить ее девственность. Если она станет женщиной, как он потом узнает, изменяла ли она ему? Эти мысли были у него в голове, и он не решался озвучивать их, понимал, что это могло обидеть Аллу. Недоверие всегда обижает человека, а недоверие, высказанное в адрес любимого человека, обидно вдвойне. Пока он так рассуждал, в перелеске в метрах пятидесяти от их укрытия послышался грохот мотоцикла. На мотоцикле было двое. Машина остановилась и тот, что был за рулем подошел к своему пассажиру и вдруг резко ударил кулаком по лицу. Бедный парень свалился с ног, что-то бормоча.

– Ну, теперь понял, за что получил?

Тот поднялся с земли, вытирая разбитое лицо. Потом они оба уселись на мотоцикл и уехали из перелеска.

– Что это было? – спросила Алла, – за что он его. Ведь они приехали вместе и вместе уехали, как приятели.

– Обыкновенный мордобой, «старшой» за что-то наказал пацана. И тот, наверное, знает за что.

Не прошло и пяти минут, как вновь послышалось тарахтение мотоцикла. На этот раз на то же самое место «старшой» привез другого парня. Точно также они слезли с мотоцикла, и «старшой» врезал кулаком в лицо приехавшему с ним. Тот также свалился на землю. Грязно выругавшись, «старшой» сел на мотоцикл и уехал на этот раз один. Побитый парень пошел напрямик через песчаную полянку к реке. Все это повторилось еще один раз. Наши влюбленные, недолго думая, подальше от беды, собрали свою простынку и направились к реке, туда, где больше людей. Выйдя на косогор, они увидели в пролеске компанию во главе со старшим, который что – то выговаривал другим. Вокруг него было человек пять или шесть, и они молчали, понуро кивая головами. Говорил только он, как бы в назидание слушателям. Да, это была типичная разборка, когда главарь наказывал своих подопечных. Вся эта история оставила неприятный осадок. Иван осмотрелся вокруг: на пляже никого из своих ребят не было. Не до купания теперь.