Вы когда-нибудь били бомжей? Нет? А бомжи вас били? Тоже нет!?
У меня не было друзей. Никогда. Я не видел в них необходимости. По телеку крутили кучу фильмов о дружбе между парнями, девушками или и теми и другими. Там было столько самопожертвования. Сопливый бред для инфантильных подростков. Ни за что не поверю, в то, что один человек будет жертвовать всем, что у него есть ради другого. Во всем есть корысть. Мужчины женятся, чтобы драть свою жену, а те выходят замуж либо по залету, либо за деньги. Вы, конечно же, с пеной у рта будете отстаивать институт брака и святость семейных уз, но у меня нет на вас времени, завтра меня казнят, а мне нужно, чтоб вы знали, как все было на самом деле, да и, если честно, плевать что вы там скажете.
Лирическое отступление. Прошу меня простить.
Итак, бомжи! Самые нелепые, беспомощные и тупые животные в мире. Боятся всего и всех, если их не десять на одного. С ними все получилось само. Точнее они сами виноваты, что начали тянуть ко мне свои грязные, вонючие лапы. Я говорил, что был тщедушным малым? Так оно и было. Но отвращение и злоба, проснувшиеся, вдруг, во мне совершили чудо. Тот баран даже не понял, что ему конец, пока я не вытащил с чавкающим звуком его глаз из глазницы, провернув там заточку, и не забил этот шарик ему в глотку, чтобы он, наконец, заткнулся. Думаете, он заткнулся? Нет! Это грязное животное проглотило помеху и заорало еще громче. Пришлось ударить его в горло. Не помню, сколько ударов я ему нанес, но когда голова запрокинулась назад, болтаясь на позвонках и паре мышц, я остановился. Тогда я убил в первый раз… Хотя, знаете, я не определился, считать ли тех бродячих котов, которых я сжег живьем, когда мне исполнилось шесть лет и я стал доставать до спирта в шкафу… они были похожи на кометы, летающие по двору. С хвостами! Ха-ха! Вы поняли!? Весь праздник испортили вонь и соседи… Ох и получил я тогда… Но это того стоило.
Как звали того бомжа, я не помню… Но меня прозвали маньяком, каннибалом и кем-то там еще. Об этом я узнал из радио на следующий день, сидя с бутером в одной руке и какао – в другой. Я был счастлив. Из одинокого неудачника без дома я в один миг превратился в маньяка-знаменитость!!! Это ли не везение? Я радовался, как может радоваться четырнадцатилетний подросток. Хотелось крикнуть на всю кафешку, где я завтракал, что это я, Я – тот самый герой сегодняшних новостей! Но что–то меня удержало. Я подумал, что эффект от одного никчемного бомжа – это не серьезно. Он, выветрится, как легкий пук на сквозняке. Этак выражался мой отец, когда мать, в очередной раз нажравшись, начинала на нем срываться, а я сматывался в свою «комнату». Нужно было спасать родной город от этого грязного, заразного и никчемного мусора. Я стану таинственным героем, думал я. Буду незаметно улыбаться, как человек-паук, когда услышу восхищенное перешептывание девчонок-поклонниц меня великолепного и таинственного. Я уже ощутил горячее пульсирующее счастье в груди, как меня потрепали по плечу и какая-то вонючая рожа попросила закурить…Вот так всегда.
Убил бы, подумал я тогда. А потом подумал, почему бы и нет… Этого я оставил за углом кафешки, между мусорными баками. Вместо сигарет я дал ему закурить его же пальцы. По одному с каждой конечности. Была мысль еще и член ему в пасть забить, но я побрезговал. От него так воняло, что, мне кажется, даже крысы в ужасе разбежались от тех мусорных баков, где он сидел. Я ж говорю, животное…
Это продолжалось год. Я поднаторел в области общения с людьми и «не очень». Те, что люди, считали меня мальчиком-зайчиком, одиноким, не совсем ухоженным, но при этом грамотным, обходительным и вежливым. Особенно, меня любили старушки. О них некому было позаботиться, и я взял на себя ответственность за них и их сбережения. Они ведь старые и им скоро подыхать, а я так молод и обо мне совсем некому переживать и ждать вечером на ужин. Я покупал им еду, носил газеты, их бесформенные трехтонные сумки, слушал по сто раз на дню нескончаемые рассказы о бурной молодости этих старых шлюх. Иногда очень хотелось, чтоб на середине очередной повести их слабый стариковский язык запал им в глотки и они, выпучив свои мутные глазенки, стекли к моим ногам. Но этого не происходило и мне оставалось лишь кивать и делать заинтересованное лицо, ведь я такой вежливый и замечательный собеседник.
Что же касается тех, что «не очень»… Их было ровно семнадцать. Трое – мои одногодки, семеро – мужики, еще две девочки-проститутки по девять лет и пять шлюх значительно старше меня. Все они были мусором на улицах «моего» города, а я добрым дворником, что этот мусор убирал. За год мой район совершенно очистился. На меня охотились. Сутенеры, мамки, уличные банды, бомжи, менты, дружинники… Бесполезно. Почему-то, они все искали здорового мужика, с перекошенным в злобной гримасе лицом и с пеной у рта, но никак не маленького тощего мальчика с синими, как небо глазами. Даже, когда меня увидели стоящим на трупом фаршированной собственной кожей и шмотками шлюхой и по локоть в крови, меня спросили – КУДА ОН ПОБЕЖАЛ? И последний из погони, а тогда это была доблестная полиция, сказал мне на бегу, что я везунчик, раз не попался этому психопату. Я сказал спасибо, а про себя подумал, что убью его, если еще раз увижу. Я не психопат.
