О, остров Патмос, ты один из многих,
Затерянных твердынь, в морской седой дали.
Средь братьев Додекадес одиноких
В Спорадах был у чести на мели.
Ты был тюрьмой, где узники страдали,
Влача оковы, и опутанные тьмой,
Взывали к небесам и тихо умирали,
Со скрежетом зубов, и с тихою мольбой.
Так Иоанн, один из братьев малых,
Но с большею надеждой на покой,
Был сослан в днях печальных, захудалых,
На остров, что б закончить путь земной.

Слезами ты вскормлен, и в жажде дней,
Печали одинокой, впитав в душе своей,
Безрадостный исход. Лишь только тихою молитвой,
Со смиреньем, себя свой дух земной,
Ты к небу превознес. Так радость неземная совершалась,
Когда врата небес в сиянье отворялись.

И глас услышал грозный, Иоанн 1.
Как трубный звук, как шум бурлящих вод,
Как рокот многих волн и как кипящий пеной океан.
Иди смотри и напиши церквям.
Всем тем, кто в Асии,
В Эфессе прибывает,
Кто в Смирне и в Пергаме, их почти.
Кто в Фиотере и в Сардисе слово ожидает.
А так же в Филлодельфию и в Лаодикию приди.
И тех, кто не покорен и тех, кто развращен,
Под страхом смерти не милосердно осуди.
Как Валаам, Веора сын,
Пророк нечестия и блуда.
Пефор он местом был твоим,
На берегу Ефрата грозным.
От туда путь твой был нечист,
Хоть и осел твой был мудрее.
За мздой глупец спешил скорей,
Но смерть свою нашел быстрее.
Ты не помог увы, напрасный труд,
И Валааку был ты в тягать
Но, твой совет не так уж глуп,
Петлей он станет, для тех, кто будет рядом.

Дела Николоидов, лишь тлен и прах,
Их путь покрыт завесой мрака. 2.
Что пользы в них, они потерпят крах,
Когда знаменье явит очертанья знака.

Сними печать, Ты победил,
Яви знаменье миру.
Лишь у тебя хватило сил,
Пройти весь путь, исполнив все веленье.
Где смерть, куда сокрылось жало,
Где ад, теперь ты побежден.
В стыде остался сильный,
И тот, кому довольство мало,
Кто с жадною душой, и сердцем поврежден.
Кто в гордости своей вершил путями мира,
В бесчестии своем, взирая на порок.
О ком слагал поэт и слезно пела лира,
Но мог ли сей певец, повергнуть с силой рок.
Сними печать, пусть все увидят,
Ты Агнец, Ты кровь свою пролил.
Ты победил и смерть пятой поправший
Повергнул тех, кто клят,
Кто поврежден душей.
А истину устами, ее благословляя,
Ты с силою и в духе, ее Ты возвестил.
Иди смотри, Он снял печать,
Как вдруг в ведение новом, 3.
Отверзлись небеса, и свет пронзил простор.
Сперва стрелой разящей, лучами ослепляя,
С стремительною силой круша неверный строй.
И темнота в унынии, под властью величавой,
С позором отступила, что б свет наполнил мир.
И вот выходит всадник, под ним конь белоснежный,
Украшен златом чистым,
И жемчугом игривым,
Как ясный, чистый отблеск лучами отраженный,
Как утренняя свежесть, росою окропленный,
То образ был его.
И всадник горделивый,
В своей руке могучей, держал он грозный лук,
Как символ власти бренной, над миром, лишь до срока,
Что б прах и тлен могилы, в унынии обрести.

Вновь новый мир воскреснет, восстанет из руины.
И обновятся силы, что б жизни дать исход.
Так новый день он рдеет,
Зарею возжигаясь. Лучами солнца красится восток
И свежестью полей, по всюду влагой веет,
Так жизнь бьет ключом, везде ее исход.
Уже другой на смену, конь рыжий, величавый,
Своей походкой гордой чертил небесный круг.
И всадник царь державный
В своей руке надменной держал холодный меч. 4.
Не мир пришел он дать, но меч окровавленный,
Что б кровь народов гордых, текла от грозных сеч.
Уже тогда в глубинах жизни скорбной,
Когда влачили люди, тяжки времена,
Еврей забитый и безвольный, в своей унылой
Жизни дольной, бросал в надежде семена.
То был ривин служа по Маиссею, своему закону,
Что б свой Ерусалим, в земле чужой, иметь подобно трону
И заповедь своих отцов блюсти,
Что б мир в душе своей, в надежде обрести.
Но, были и другие иудеи,
В своих сердцах, они вскормили совсем иные цели.
Блеск злата и звон серебра,
Теперь для них, желанная пора.
Стяжатель духа, алчного мамона
Души униженной, есть утешения, для тайного их стона.
Когда во тьме, в мечтах и в грезах,
Сердца обиженных и в слезах
Лелеют мысль и лишь одну
Здесь счастье обрести и что б наяву.
Когда надменный Брит и Галл хвастливый,
За честь и трон вели вражду.
В чулане темном в подземелье
Еврей копил свой скарб и мзду.
Что говорить, земная ярмарка пороков 5.
Не будет долгим праздник, нет,
Здесь вся и все, увы до сроков,
И нет ни где достойных мест.
Иди смотри, вновь голос громовой
Прервал фантазии, мечты и мыслей ровный строй.
Что б вновь веление, пророческий глагол,
Заполнил глубину души, как древо в праздничном саду,
Имея благодатный ствол,
Посаженное у ручья что б быть во славе, на виду.
Вот третий всадник, он был на вороном коне.
Он выходил из тьмы, как тать,
Как призрак ночи, идущего в огне.
Он был игрив и видом, как бы прост,
Но берегись, любого он готов, отправить на погост.
С улыбкой нежности, он сладок был в речах,
Но не было пощады простаку в его стольных зубах.
Держал он меру, в своей деснице, на весу,
И лицемерно был готов за друга, вдруг, пролить свою слезу.
Что б ближнего страдание, слезою омочить,
И счет его долгов, ему потом, удачно предъявить.
Все оценил он мерою своей,
Он оценил любовь, всего лишь в грош не стоящих вещей.
И честь свою, он вымарать готов,
Торгаш без совести, лишившийся основ.
Что стыд, молва людей, 6.
Весы души, для нравственных очей.
Всему и вся, своя цена,
Все можно взять, купив и заплатив сполна.
Безмерно возмущается поэт,
Где правда, где справедливости ответ.
Певец поет с тоскливою душой,
О как непросто, в этом мире, быть самим собой.
Когда дельцы повсюду ставят ковы,
И больше нет, упразднены все нравственные основы.
Когда растоптана идея, когда в унынии наш дух,
Тогда скорбит и наше тело, но обостряется наш слух.
Я знаю и уже давно, среди людей есть и такое ремесло,
Искусным быть в словесах, и в речах замысловатых.
Быть вороватым трюкачом, жонглером слов витиеватых.
Вожди слепые, вожди слепых,
Вас гонят тени, где нет живых.
Туда, где дали одичалые, и царство вечной тьмы,
Где власти вьюги сильною, безжалостной зимы.
Ах, морозный ветер, ты силен и сбиваешь с ног.
Странный спутник пришел в этот вечер,
Он пришел, не придти он не мог.
Он всего лишь был тепл, ни горяч и не холоден был,
И принес, он с собою вести, только БОГА он
Тщательно скрыл. 7.
Иди смотри, вновь голос повелел,
И Иоанн узрев его от страха побледнел.
Вот он всадник на бледном коне,
Ожидал тебя видеть в полуночной стране.
Ты пришел, что бы взять, своей вотчины край,
Что б господствовать в ней, засевая поля, собирать урожай.
И кровавую жатву свою,
Ты готов провести. Собирая народ ставя их на краю.
Так народы водимы тобой,
Словно стадо овец с горемычной судьбой.
Ты поборник страдания и слез,
Опустивший завес и лишив даже грез.
Одичалые духом, водимы тобой,
Пьют страдания в горе и гонимы тоской.
Впереди за высокой горой,
Тебя ждет твой гонитель с поднятой косой.
Оглянись посмотри на твой путь, что прошел,
Ты увидишь повсюду, разрушенный строй.
А ведь было, когда то в долине весной,
Расцветали сады, ублажая собой.
Что оставил ты после себя,
Сад засохший, заросший травой,
Над которым кружит воронье, черной стаей горой.
Да корявые ветви весной, что теперь проклинают тебя.
Ты без БОГА решил стать святым, 8.
Сердцем быв, горделиво скупым.
А теперь ты не движем и лежишь под стеклом,
Каждый ходит смотреть, посещая твой дом.
Ты вознесся превыше небес,
Но отмерен ты был, слишком слаб твой отвес.
Я случайно увидел, прошедшую тень,
И смутился я духом, так ходил я весь день,
Вспоминая прошедшие дали,
Когда звали мечты, и все время о чем то шептали.
Когда мудрости блеск, как светящий сапфир,
Словно славы венец, очаровывал мир,
Соблазняя простые сердца,
Что б на веки покинуть свой дом, и забыть наставление отца.
Стали сирыми дети, но довольны собой,
Соблазненные духом и бредовой мечтой.
Так ходили они спотыкаясь порой,
И влачили они, дни со скорбной тоской.
Но лелели надежду, и в мечты уповали,
Так смотрели они, в свои дальние дали.
Зачавши неправду в лукавых сердцах,
Носившие бремя, рождающий прах.
Так ложные духом, со злобой внутри,
Они кроткие видом, но суть бунтари.
А мудрость вершина, разумных венец,
Но в злых и в неверных сердцах, 9.
Оно лишь безумие, где правды конец.
А истина в слове в нелживых устах,
Пребудет во веки, живя в алтарях.
Юродивый в слове, но в мыслях мудрец.
Тебе лишь под силу, достигнуть сердец.
Ты немощный в теле, но духом взращен,
И ты победитель, твой БОГ воскрешен.
А дети безумия, безумных отцов,
Впитавши мечты, своих призрачных снов.
Идущие мимо, цветущих садов,
На зов их зовущих, манящих их слов.
И вот они вместе стоят на краю.
Дрожащие взглядом, ждут участь свою.
И слышат вдруг голос, и спрашивают их,
Кто звал вас, внушая благие мечты,
Он был ли вожатым, дорогой слепых,
Кто он, обманув вас, внушая закон красоты.
И хором они восклицали, вот он.
Он к нам приходил, и мы зрели его,
С ним было свободно и было легко,
Он путником странным на час приходил.
И плату свою он исправно платил,
И души с собой он, как вор уносил.
Вдруг хохот раздался, земля затряслась,
И ад рассмеялся, разинувший пасть. 10.
Я вас обманул, вас только я звал,
Вините себя, и на них указал.
Не долго земле, свою ношу носить,
Устала старушка терпеть и служить.
Грехами наполнилось чрево ее,
Уж время очистить, сие бы хламье.
Однажды стоял я в ночной тишине,
И долго я думал о прожитом дне.
Как миг уносились события в даль
В душе оставляя порез и печаль.
И взгляд я свой пылкий во тьму устремил,
Что б там, мне увидеть величие сил,
В надежде быть может достигнуть вершин,
И сбросить мне бремя, злосчастных руин.
Мечтою своей, не простив, отомстить,
Что б сердце свое, ярким сном одарить.
Своим горьким бедам, подругам былым,
Я песнь посвящаю, пою вас, как дым.
Небесный орнамент, знамений печать,
Кто тайной твоей, может всей обладать.
Постигнуть глубины небес до конца,
Увидеть незримые связи Творца.
Кто может сказать, я достигнул предел,
Законом создания, им овладел.
Увы, и еще раз увы 11.
Так дерзок в стремлениях лишь человек,
И в пытку свою обратил он свой век.
Пророческий глас, откровенных словес,
Лишь может быть послан, с высоких небес.
Ни что, не изменит сей путь роковой
Ни кто, не отменит порядок и строй,
Заложенный в тайне, в начале веков,
И явленных ныне временьем миров.
И там в небесах, высоко в тишине,
В невиданной дали в невинной стране.
В гармонии звуков, чуть слышима песнь,
Мелодией этой доносится весть.
И звезды небесные, воинов ряд,
Не просто они в своем месте стоят.
Они свою тайну свято скрывают,
Лишь только разумным ее открывают.
Да срока владычество бренных границ,
Уж близится чтенье последних страниц.
И вот, приближается знак в вышине,
Что б всем объявить о законченном дне.
Не долгим становится временем час,
Уже ль ли лампада, чей свет не погас,
Изменит тому, чему быть суждено,
И то, что начертано в книге давно.
Вот молнии блеск, так разрезан эфир, 12.
Скользнула звезда, как светящий сапфир.
Недолгим мгновением свет остывал,
Пронзенный стрелою, мечтания прервал.
Ну что, человек с неспокойной душой,
Возри на смиренье, как на лучший покой.