1

 

Зигзаг по небу кончен. Прилетели,

спустились, для дыханья годный воздух

вдохнули – опьяняет не земной,

не корабельной свежестью.

Бегут

шальные мысли.

Тяжело оружье,

щиты носить – отправлюсь налегке,

как на Земле-планете побоялся б.

2

 

Мы, уже обманувшие костлявой

все уловки, нарушившие сроки,

что ж боимся ее, как раньше, больше?

Или жаль стольких выигранных, лишних

череду дней закончить так бездарно,

что и выигрыш весь как будто меньше?..

 

3

 

Эта местность как будто мне знакома,

будто видел такое в старых книгах:

вверх дорога на холм, почти на гору,

вверх дорога, крута, почти опасна.

 

4

 

Непрохожая тропка,

чей-то вой по бокам,

шаг и срыв – и торопко

по камням, по корням;

 

с хриплым свистом дыханье,

и темнеет в пути

как-то быстро; мерцанье

фонарей, подкрути

 

рычажки – только хуже:

этот мрак не пронять

нашим слабым оружьем.

До утра, значит, ждать.

 

Только утром не легче,

успеваешь устать

никуда не дошедший,

возвращаемый вспять

 

весом больше земного,

грузом воздуха здесь;

постарался немного

и лежишь, взмокший весь.

 

5

 

И три зверя – не как земные звери,

а страшны, а сильны, – три ловких зверя

вниз теснят, нападать не нападают,

только чувствуешь – не замедлят трое

одного рвать, когда настанет время.

 

6

 

Так значит, были правдой эти вешки,

так вот куда, полет, пространство-время

сметающий, смещающий, ты смог

нас выбросить. Недвижные светила

как вкопаны уставились на нас,

как были в первый час – Творенья? Взрыва?

 

7

 

Вот сиди тут и жди, когда пришедший

по твою душу, присланный старинной,

позабытой твоей любовью школьной

путь покажет иной – длинней, страшнее;

путь покажет, ты о пути расскажешь –

круг замкнется для нового бродяги.

 

8

 

И я подошел к пятерым им,

рядом встал, слушал речи;

не знаю, как там в раю святые,

а в лимбе уж точно все говорят по-русски,

да и образы все знакомые: бакенбарды, гусарский ментик,

андрогинная внешность Блока,

брезгливые брыли Тютчева,

а вот пятого я никак не ожидал увидеть…