Без слов.
Нам так трудно бывает от страха
Протянуть свою руку судьбе.
Да, увы, мы в преддверии краха,
Мы заранее в пустоте.
-/-/-
Утром ранним, едва распрощавшись
С тихим сном, что нас ночью берег,
Мы стоим, вновь друг к другу прижавшись,
Не шагаем мы через порог.
Ты сожми мою руку покрепче,
Посмотри ты в мои глаза…
Что-то голос мне твой прошепчет,
Но с ресниц не скользнет слеза.
За тобою закрою я двери…
А сама убегу в города…
Где весна? Маи? Марты? Апрели?
Почему все зима, холода?
А морозное солнце на небе,
А вокруг суетящийся мир…
Как глупы мы и, как мы нелепы…
Мы бежим из часовни в трактир.
Мы шагаем по улицам света,
Мы торопимся жить наугад…
Нет здесь тайны и нет здесь секрета…
Знаем, кто из нас прав, виноват.
Мы разбили все сами, что было…
И не склеить уже ничего…
Помнишь, некогда я попросила:
«Уходи, но пойми каково
Видеть этот разрушенный замок
И не слышать, как сердце стучит…»
Повытаскивать фото из рамок,
Разорвать их скорей на клочки
Не могу! Не смогу и не буду!
Я на город вновь взор обращу.
Эту боль, собирая повсюду,
Я скорее по ветру пущу.
-/-/-
-Снег хрустит под моими ногами…
А мороз обжигает меня…
-Я могу рассказать не словами…
Я хочу помогать… вот… рука…
-/-/-
-Ты сожми мою руку покрепче,
Незнакомый, случайный мой друг…
Я сама свое сердце калечу,
Я сама забралась в этот круг.
-/-/-
Нам так трудно бывает от страха
Протянуть свою руку судьбе…
Да, увы, мы в преддверии краха,
Мы заранее в пустоте.
-/-/-
-Что мне делать? Скажи, как исправить?
Я вернуть все на место хочу…
-Ты готова все в прошлом оставить?
Я готова! Готова… прощу…
-/-/-
Разойтись, даже не оглянувшись…
Благодарна, случайный мой друг.
Снова в мысли свои окунувшись,
Все же помню слова чутких рук.
-/-/-
Тяжело так набрать номер этот…
Я волнуюсь. В душе я кричу!
Но слова так легко летят в лето:
«Я люблю тебя. Слышишь? Люблю…»
Просто все мы чуть-чуть повзрослели.
Просто все мы чуть-чуть повзрослели:
В магазин не играем – идем,
Покупаем на ужин тефтели,
А на пятницу суши с вином.
В дочки-матери мы не играем,
И пока не живем мы, увы;
Не руками, в машинке стираем,
Проводя жизни треть у плиты.
И в Мороза мы деда не верим,
В полночь елку мы не стережем.
И давненько те школьные двери
Не впускали нас в суетный дом.
Мы не бегаем больше по лужам
И в снежки не играем давно,
Со вчерашними больше не дружим –
Это все, словно праздник, ушло.
Мы немного совсем повзрослели…
И игрушек в подарок не ждем.
Так стремительно мы пролетели
Мимо нашего детства, тайком.
Сказки на ночь уже не читают,
Колыбельные нам не поют…
Нас давно просто так не прощают,
Не о Бабе Яге уже лгут.
Стать русалками мы не мечтаем,
В мыслях: «Как ипотеку нам взять?»
«В отпуск съездим? А может, слетаем?»
Вот и все – о чем можем мечтать.
Как же жаль, что мы все повзрослели,
И лишь мысль одна не уйдет:
Кто-то точно, на самом деле
Под моею кроватью живет.
Изменилось со времени столько.
Больно в мысли из детства нырнуть;
Сразу страшно становится, горько,
Как посмеешь на фото взглянуть.
Каждому свое.
Мне мало света без торшера,
Воды мне мало без ключа.
Мне мало верить, если вера
Голов сложила без меча
Во сто крат больше, чем болезни.
А в песне музыки едва ль.
Мне мало звезд во всех созвездиях,
И букв для текста просто жаль.
Так мало воздуха в свободе,
Так мало правды в новостях.
В погоде ль дело, не в погоде,
Но мало снежного в снегах.
И в кофе бодрости на йоту.
И мало ценного в словах,
Когда лишь их, а не заботу
Тебе вверяют. А во снах
Намного больше смысла, чести,
Чем в ежедневной суете,
Когда так много лютой лести,
И места нет твоей мечте.
Мне мало места в душном мире.
Глотками воздуха напьюсь.
В больной измученной сатире
Смешного мало – не смеюсь.
Так мало может быть в просторе.
И океан, и космос мал.
Пустого в шумном разговоре,
И мал так бедствия сигнал.
Немного нужно нам для счастья,
Немного требует покой,
Но мало в нас огня и страсти –
Вот, что является виной.
Я не хотела.
Я не хотела писать о любви.
Мне казалось оно слишком пресным,
Несерьезным и легковесным.
Проблемой моей головы.
Я не хотела писать о слезах,
Я тогда их не проливала.
Чувства все в комок плотный связала.
И не было боли в глазах.
Я не хотела писать про тебя,
Ты бы тут же стал так осязаем.
И меня хладнокровьем пронзая,
Был бы там, где спустил якоря.
Я не хотела, чтоб ты был во всем,
Чтоб вмешался во все мои жизни,
Чтобы я не смогла больше мыслить
И теряла себя день за днем.
Я не хотела тебя допускать
К личным и страстным мечтаньям,
Только моим тайным знаньям,
Чтобы не смог распознать,
Как я хотела, чтоб рядом был,
Кофе с утра наливая,
Крепко меня обнимая,
Говорил, как меня ты любил.
О том, что было.
Я много вспоминаю, знаешь?
Хорошего, плохого – все равно.
Как утром от меня ты уезжаешь,
Как смотришь на прощание в окно.
Не плакать, не печалиться. Струною
Все мысли и все чувства натянуть.
А как она ведет себя с тобою,
Ведь знает, с кем ты мог вчера уснуть?
Но все закончено. И дверь я не открою,
Но что-то лопнуло, и снова по кольцу.
И почему я так себя веду – не знаю;
И почему так рада этому свинцу?
Я помню все. И боль я помню эту.
Вы не друг друга мучали – других.
Хотела б следовать я мудрому совету,
Но девочки влюбляются в плохих.
Ну а теперь уже прошло так много.
И видишь, я теперь могу сказать,
Как было мне тогда паршиво. Строго
С самой собою – не позволила страдать.
И можно говорить о страстных вздохах –
Словами, взглядами могли убить.
Мы не плохие. Поступали плохо.
Мы – нелюбимые, хотели полюбить.
Вези меня, трамвай.
Вези меня, пустой трамвай
В свое депо, свою обитель,
В которой заскучавший зритель
Решился перейти на чай.
Вези меня чрез времена,
В которых я смогу увидеть,
Кого, когда могла обидеть
И не осталась прощена.
Давай пройдем по кольцевой,
Хочу вернуться в те мгновенья,
Где в счастье не было сомненья,
Его достоит где любой.
Хочу проехать по проспектам
Давно покинувших людей.
Обнять в сто тысяч раз сильней.
И не спугнув своим аффектом,
Хочу о многом рассказать
И затянуть в вагон с собою.
Была ошибкой роковою
Их остановка «Умирать».
Вези меня, где я ребенок,
Где «Репка», «Колобок» витают,
А позже Маршака читают,
Как «глупый маленький мышонок…»
А я все знаю наизусть
И вторю вновь и вновь рассказам
И диафильмовым показам…
Пусть я увижу снова. Пусть.
Вези меня, пустой трамвай.
Я, может, пережить хотела
И сделать то, что не успела,
Все, что казалось невзначай.
Царь зверей.
В лесу лет двадцать правил бодрый лев.
Наладил дружбу с джунглями, с пустыней.
Мог раскусить с полслова верный блеф,
И стали все в округе той единей.
И начинал он ярко. Обещал
Наладить жизнь и тиграм, и газелям.
О будущем безбедном он вещал,
Служили б все его открытым целям.
О праве выбора, свободе говорил,
Образовании, поднятии окраин.
Но вдруг гонениям подвергся кто не мил.
И стало ясно: лев – не брат, хозяин.
Он сам решал, кого когда убрать,
Он сам решал, кого куда поставить.
И недовольных он легко мог наказать,
Чтоб не мешали ему дальше лесом править.
И вот разграбленный правителем лесок
Уже страшился лишнего заметить,
На выборах бросая голосок,
Чтоб не бояться за него ответить.
А тучи закрывали солнце лесу,
И даже хищники пошли наперекор
Обманом захватившему власть бесу,
Чинившему среди своих террор.
И встали звери в ряд: “Мы выбирали!
И ты – наш представитель! И не смей…”
Прервал их лев: “Наивные. Не знали?
Лев вам не друг. Лев – царь зверей”.
Когда молчать уже нет сил.
Разучились веселиться. А может, не умели?
За столом не поем старых песен, не танцуем рядом.
График забит “делами” с августа до апреля,
Ссылаясь на суету рутинную, называем адом.
Шлифуем неправду, сочиняем зачем-то отмазки.
Восторгаемся глупой песней без драмы, культуры,
Где х*й ради х*я, а не ради бОльшей окраски,
Где бл*дь через “т” пишет всякая дура.
Детям мало читаем, и не то, и не в нужный срок.
Материм школу, садик за уродское воспитание.
На Бога пеняем, не принимая его урок,
В воскресенье бьёмся об пол к Нему в раскаянии.
Скучаем среди вороха разных развлечений,
Тоскуем рядом с Буниным, Данте или Дюма.
Горюем о ежедневных тошнотных волнениях,
Пока жизнь не треснет по неблагодарной шапке сама.
Недовольство в воздухе. Нытье понапрасну.
Недовольство от всего и от смены локации.
Поиск проблем и отказ принимать счастье,
И не жизнь вовсе, а пустая мастурбация.
Человек современный и прямоходящий от пункта до пункта,
Прямолежащий, прямосидящий без повода и оправдания,
Ожидающий пенсии, звука по крышке от мерзлого грунта,
Ничего за собой: ни Завета, ни Завещания.
