Предисловие

Я стоял перед зеркалом и смотрел. Изменения, которые произошли во внешности, нравились.  Дряблая кожа и морщины исчезли. Складки на лице и шее пропали, как и второй подбородок. Густая шевелюра приобрела первоначальный цвет — тёмно-русый. В зеркале отражался крепкий сорокалетний мужчина, а не старая развалина, каким был около года назад.

Да, год тому назад я умирал. В прямом смысле этого слова. Из трамвайного депо, где работал кондуктором, забрали врачи скорой помощи. Сначала отвезли в кардиологию, но там ничего не обнаружили. Потом перевезли в пульмонологическое отделение, где оставили на усмотрение дежурного доктора; у скорой помощи появился экстренный вызов.

Так как мест в палатах не было, поместили в коридоре: в мрачном, грязном, прокуренном. Две ночи лежал, накрывшись одеялом с головой и это хоть как-то спасало от смрада; к сигаретному дыму примешивались ароматы туалета. Высокая температура и неутихающая боль не давали заснуть, а ночные размышления не радовали. Я злился на себя, жизнь и людей. Отгонял, как надоедающую муху, тоскливый вывод: «Что посеял, то и собрал!». Но главное — не находил ответа на вопрос: «Как жить дальше?». Уныние не скупилось на мрачные картины: мучительная болезнь, нищенская жизнь, самоубийство.

Теперь-то знаю, что вернуть здоровье и молодость может каждый: мужчина и женщина, состоятельный и неимущий, в пятьдесят и восемьдесят. И не просто вернуть, а выбрать возраст и жить долго. Вечно не получится, но продлить земное существование лет до двухсот реально. Главное — желать и верить!

Но тогда думал иначе.

 

Часть первая

 

Анализ

Глава первая

Врачи не могли поставить диагноз, а потому одни анализы следовали за другими. У меня брали кровь из вены и пальца. Заставляли сдавать слюну, мочу, кал. Посылали на кардиограмму и рентген, причём дважды. Алексей — сосед по койке, сказал о вредности гамма-излучения, но мне было всё равно. Усталость, накопившаяся за многие годы, погружала в сонливость, отупляла и убивала всякие желания.                                                                       После двух недель капельниц, уколов и дыхательных процедур состояние не улучшилось. Днём температура держалась на уровне тридцати восьми градусов, а ночью поднималась ещё на немного. Меня мучил душераздирающий кашель, который мешал спать больным.

Лечащий врач на каждом утреннем обходе с оптимизмом изрекал:

— Вот теперь понятен характер заболевания и скоро вы пойдёте на поправку!

Но его растерянный вид мог ободрить только слепого, а дежурные слова —успокоить глухого.

Алексей, которого выписывали, протянул визитку и сказал:

— Когда захочешь измениться, позвони.                                                                                   Я ничего не ответил. Этот странный человек постоянно проявлял обо мне заботу. Помогал ходить на процедуры, приносил горячий чай, выводил на свежий воздух. Впрочем, опекал он и других. Поступки Алексей совершал просто и естественно; его ничего не смущало. Сосед мог вынести утку и вынуть из вены иглу опустевшей капельницы. Он не задавал вопросов и не лез с разговорами.   Когда Алексей покинул больницу, проходил очередную бессмысленную процедуру. Вместо облегчения возникли новые боли под лопатками и в боку.

Выписали меня после того, как отказался глотать зонд. Не глядя подписал какие-то бумаги, получил больничный и направился домой. Хоть жил недалеко от больницы, но добирался целый час. Встреча с женой была не просто холодной, а ледяной.                              — Как ты? — спросила она немного испуганным голосом.                                             Тогда не придал значения бегающим глазам и подрагивающим рукам Светланы.            — Нормально.

— А выглядишь неважно.                                                                                                 — Ничего, оклемаюсь.                                                                                                             — Тебе на работу когда? —  поинтересовалась жена.                                                                 — Не знаю. К участковому врачу нужно сходить.

— Чем собираешься заниматься?                                                                                     — Спать лягу.                                                                                                                       Было девять часов вечера. Для ночлега выбрал кухню, где стоял небольшой диванчик. Кашель, который возобновлялся каждый час, затихал после горячего молока или чая. На переход от спальни до газовой плиты требовались силы, которых не осталось совсем.

Около полуночи заболело сердце. Боль пронзила насквозь, будто кто-то воткнул раскаленную спицу в грудь. Потом появился кашель, длившийся минут сорок. Чай помогал кратковременно и только пока сидел или стоял. Стоило прилечь, он возобновлялся.

После очередного приступа на кухню влетела жена.                                                    — Какого чёрта ты выписался из больницы?! — раздражённо завопила она. —Дохаешь тут как старая кляча, только спать мешаешь!                                                                  — Извини.                                                                                                                          — И долго так будет продолжаться?!                                                                              — Не знаю. Наверное, пока не умру.                                                                              — Тогда тебе пора сдохнуть! Пользы больше будет!                                                  — Ты уверенна?                                                                                                                 — Уверена! А если рассчитываешь быть приживалой, то ошибаешься. Я позабочусь, чтобы тебя вышибли с жилплощади.                                                                  Горько усмехнувшись, сказал:                                                                                         — Спасибо!                                                                                                                         — Лучше подобру выметайся и ключи оставь, а иначе посажу!                              Хорошо понимал, что слова жены не пустая угроза. Она, с помощью любовника-мента, упекла родного отца вместо пятнадцати суток на месяц, а потом переселила к дальней родственнице. За себя не боялся, но подумал о ребёнке. Наши безобразные скандалы пугали мальчика. Он плохо спал, просыпался с криком среди ночи, а потом долго не мог заснуть. Я умирал и сил оберегать сына не осталось. Единственное, что мог — это уйти.

— Я подумаю над твоим предложение.

— Чем думать собираешься? У тебя одна извилина и та больная!

— Да, ты права. На тебе жениться мог только человек с больной извилиной, —

тихо проговорил я.

— Нет, это я дебилка! Двадцать лет жизни на тебя угробила!

— Тебя никто на цепи не держал. Сама приходила и уходила.

— А теперь ты выметайся, а то пожалеешь!

— Думаешь напугала?

Я привстал с дивана. Светлана отступила на два шага.

— Падаль! Хоть бы сдох поскорее!

«Если я падаль, то ты стервятник», — подумал, выходя в прихожую.

Взял сумку, которую после больницы не успел разобрать и вышел на улицу. Августовская ночная прохлада вызвала новый приступ кашля. С трудом добрёл до автобусной остановки. Сел на скамейку и усиленно задышал в рукав куртки. Помогло. Кашель прекратился, дыхание выровнялось, но спокойствия в душе не было: не знал, как быть и куда идти.

После часа ночи жизнь на улицах миллионного города замерла. Редкие авто, рыча двигателями без глушителей, проносились на высокой скорости. Яркий свет фар ослеплял, но не прогонял тягостные мысли. Наблюдая за очередным лихачом, вылетевшим на обочину, подумал о превратности судьбы:

«Вот так радостно несёшься по жизни, а через мгновенье — в канаве!».

Выбрасывая чёрные клубы дыма, машина вырулила на дорогу и скрылась за поворотом. Огромная луна медленно выползла из-за серой девятиэтажки. Она приковала внимание к бездонному звёздному небу. Глядя в бесконечность, почему-то подумал о Льве Толстом:

«Он тоже оказался на обочине. В восемьдесят два — ушёл из дома и умер на заброшенном полустанке. Может быть и мне так поступить?»

Осмотрелся по сторонам. Словно впервые увидел улицу Масленникова; широкая и прямая.  Подумал, что поход до вокзала по пустой дороге займёт часа два.  Посмотрел на смартфон, было около трёх ночи. Ждать маршрутку, которая прикатит в начале седьмого, посчитал неразумным. К тому же, не хотел встречаться со знакомыми. Собравшись с духом, встал. С трудом передвигая ноги, пополз к заветной цели. Расчёт оказался верным. В пять утра стоял на привокзальной площади.

Охрана зала пригородных электричек внимания на меня не обратила. Таких как я, похожих на бомжей, набралось предостаточно. Отвращение к кисло-вонючему запаху грязной одежды заставило подняться на второй этаж и сесть поближе к открытому окну. Переведя дыхание, обследовал карманы. Кроме визитной карточки и носового платка ничего не нашёл.

«Да, и уехать-то никуда не могу. Лев Толстой из меня не получился», — невесело решил я, в задумчивости пытаясь смять визитку.                                                                 Карточка была сделана из пластика, а потому не поддалась. После того как едва не поранил ладонь, включилось сознание. Взгляд заскользил по надписи.

— «Алексей Иванович Неверов, «Вселенная для всех», — прочитал я.                                Короткий номер телефона значился как мобильный. После непродолжительного раздумья набрал шесть цифр и сразу услышал:

— На связи Алексей.                                                                                                         Голос принадлежал знакомому из больницы.

— Это Васильев, — едва выговорил я.                                                                           — Да, Александр Петрович, узнал тебя. Слушаю.                                                    — Я на вокзале.

— Где именно?                                                                                                                  — В зале пригородных электричек на втором этаже.                                                        — Хорошо! Скоро буду.                                                                                       Сколько продолжалось ожидание — не знаю. После бессонной ночи часто впадал в дремотное состояние. Помню, что ко мне подходил сотрудник охраны: разбудил, проверил документы. Так как паспорт оказался в порядке, попросил не спать и приглядывать за вещами. Снова погрузился в забытьё, из которой извлёк уже Алексей Неверов. Он потряхивал за плечо и лучезарно улыбался.                                                           — Ну что, поедем? — поинтересовался Неверов без лишних вопросов.                           — Да, — ответил я и медленно поднялся.                                                                      Алексей подхватил сумку и направился к выходу. Побрёл следом. Около двери первого этажа Алексей задержался. Подождал пока подойду, пропустил вперёд и вышел сам.

Два бомжа доставали из урны банки и бутылки. Увидев Неверова, кинулись в рассыпную. Испуг был велик! От страха они побросали пакеты, которые с грохотом покатились по ступенькам.

— Что с ними? — спросил я.                                                                                           — Старые знакомые, — ответил мой провожатый. — Один из них наркозависимый, другой — хронический алкоголик.                                                                                       — Я не то и не другое.                                                                                                      —  Знаю, — спокойно заметил Алексей.                                                                       И тут же поинтересовался:                                                                                                           — Ну что, ехать не передумал?                                                                                        — Нет. Мне некуда идти, — ответил я.

Неверов засмеялся.                                                                                                            — Ну зачем так трагично. Поверь, твоя жизнь только начинается! —  дружелюбно проговорил он.

Я ничего не сказал. Мой жизнерадостный проводник и не ждал ответа. Мы подошли к машине — белой, не очень новой «Ниве». Неверов открыл дверь, подождал пока усядусь и протянул термос. Горячее питьё не походило ни на чай, ни на кофе. Оно обладало приятным медовым ароматом со вкусом мяты.

— Настой подмаренника и мелисы, — пояснил Алексей, подал пакет с бутербродами и выехал с парковки.                                                                                        Есть не хотел, но травяной чай выпил с большим удовольствием. Тепло разлилось по телу и впервые за сутки испытал покой. Плавное покачивание автомобиля тоже подействовало умиротворяюще, а потому не заметил, как заснул.

Проснулся от тряски. «Ниву» бросало из стороны в сторону словно лодку на волнах. Сколько длился сон, понять не мог. Посмотрел на Алексея.

—  Подъезжаем, — сказал он.                                                                                          Автомобиль тяжело взбирался на высокий холм, поросший лесом. Едва заметная колея в пожелтевшей траве указывала направление. Неверов ехал неспеша, но от выбоин «Ниву» встряхивало так, что обрывались внутренности. После крутого поворота, машина остановилась. Кирпичный забор больше походил на частокол и имел множество проходов. Новые массивные дубовые ворота, обитые железом, смотрелись нелепо, но смеха забавное зрелище не вызвало. Наоборот, появилось чувство тревоги.

Алексей Неверов словно заглянул в душу.                                                                                — Рождение связанно со страхами. Не случайно младенцы кричат. Тоже можно поплакать, — сказал он.

В шестьдесят два года стоял перед входом, за которым ожидала неизвестность; у неё могло быть имя — Начало, но не исключалось — Конец. Из глаз обильно текли слёзы.

 

Глава вторая

Мне выделили место в полуразрушенном двухэтажном доме. На половине, где уцелела крыша, находились общая спальня, кухня и столовая.  На другой половине — возводили стропила, ремонтировали лестницу, вставляли в проём рамы.

Когда мы приехали, строительными работами занималось человек двенадцать. Все вежливо поздоровались со мной и Алексеем. Потом здоровяк под два метра, видимо старший, кивнул в мою сторону и басовито спросил:                                                                        — Нам для подмоги?                                                                                                                    — Нет, Михаил, брат нуждается в восстановлении, — ответил Неверов.                 — Понятно, — спокойно произнёс старший и продолжил укладывать кирпичи.             В спальне, где стояло восемь кроватей, лежал человек. Его размеренное дыхание свидетельствовало о глубоком сне.                                                                                           — Недавно поступил. Тоже на восстановительном режиме, — пояснил Алексей.

Холодное сырое помещение не понравилось сразу.                                                                 — Что это за место? —  спросил я.                                                                                             — Вначале прошлого века здесь размешался мужской монастырь. После коллективизации постройки отдали под МТС. Когда в здешних местах нашли уголь, открыли шахтоуправление. Но запасы иссякли, добыча прекратилась, и шахтёры съехали. Спустя двадцать лет развалины передали нам под усадьбу.

— Кому нам, если не секрет?                                                                                          — У нас нет секретов. А нам — это общине «Вселенная для всех».

— А ты кто?                                                                                                                                   — Алексей Неверов, руководитель общины. Для всех её членов старший брат.   — Это секта?                                                                                                                                  Алексей негромко рассмеялся.                                                                                         — Сколько людей, столько и мнений. Мы не навязываем своих суждений, —доброжелательно заметил он, протянул несколько листков и тоненькую брошюру.            — Будет время, прочти. Тут изложены правила, которым необходимо следовать.       Взял книжечку с бородатым человеком на обложке и спросил:

— Если мне не понравится, смогу уйти?                                                                       — В любой момент. Только хочу предупредить, что до ближайшей станции десять километров. Сам не дойдёшь, а в город машина пойдет только через неделю. Если захочешь уехать, отвезу.

— Чему необходимо следовать? —  спросил, разглядывая листки.                           — Вначале отдохни. Потом прочитай и прими решение, но пока ты гость. Семь дней можно ничего не делать. Будет желание, работай со всеми. Или просто наслаждайся тишиной и покоем.                                                                                                              Условия семи дней показались мутными. Хотел сказать Алексею о возникших сомнениях и даже попытался встать, но Неверов удержал.                                                                    — Спи, набирайся энергии, — сказал он и ушёл.                                                         Страх и беспокойство, которые возникли перед входом, не исчезли. Тревога оказалась сильнее усталости и полночи не мог уснуть. Забылся под утро.

Приснился сон, в котором готовлю манную кашу для сына Серёжи. Молоко вот-вот закипит. В кухню входит жена с хрустальной вазой. Бросает в меня. Сверкнув синей молнией, стекло ударяет в стену. Ваза падает на пол и остаётся целой. Молоко убегает, заливает плиту. Чад заполняет кухню.

Я проснулся, но подгорелый запах остался. С трудом приподнялся и сел. На тумбочке стояла тарелка, которая источала дымок костра. Около соседней кровати сидел парень в белой куртке и заботливо кормил старика с ложки. Он чем-то напоминал больничного медбрата. Посмотрев на меня, приветливо кивнул.

—  Я Антон, — жизнерадостно проговорил парень.

Тоже кивнул, но промолчал.

— А тебя как зовут? —  поинтересовался Антон.                                                         — Александр Петрович.                                                                                                    — Вообще-то у нас без отчеств. Вот он, просто Коля, — парень указал на старика.          — Без отчеств, так без отчеств, — вяло произнёс я.                                                      — Нет, но если ты хочешь…                                                                                            Слово «хочешь» Антон произнёс с нажимом.                                                                           —  … мы будем звать тебя Александром Петровичем. А ещё можем использовать твою фамилию. Если ты так хочешь.                                                                                                           Этот многословный и не замолкающий медбрат нервировал, а потому грубо буркнул:

— Мне всё равно. Хоть горшком обзови, только отстать.                                            Антона раздражение не удивило.                                                                                       — Извини, если что не так, — спокойно проговорил он. — Просто, когда сам попал сюда, мне было очень плохо. И если бы не участливый разговор братьев, не знаю, что со мной могло бы случится.                                                                                                                 — Каких братьев? — не понял я.

— К друг другу мы обращаемся по именам или говорим «брат».                               Невольно усмехнулся.                                                                                                 — И вот этот старик тоже твой брат? — спросил я.

Антон покивал.

— Да, — ответил он, — а старик он только пока. Коля имеет сильное желание выйти из этого бренного тела, которое, возможно, скоро осуществится.

Говорить о смерти рядом с умирающим посчитал омерзительным, а потому перевёл разговор.

— Чем ты его кормишь? — поинтересовался я.

— Манной кашей. Специально приготовил для вас двоих. Старший брат сказал, что для восстановления энергии манная каша — это самая подходящая еда.

— Ты что, повар?

— Нет, просто среди братии никто не высказал желания работать на кухне. Вот я и стал.

— Это твоё «хочу»?

— Не то, чтобы «хочу». Скорее чувство благодарности и долга. Когда меня сюда везли, родные думали, что умру. А я вот живу.

— Так ты не сам приехал, а тебя привезли?

— Да, мать привезла! — со злостью произнёс Антон, отвернулся и продолжил кормить старика.

Взял тарелку с тумбочки. Её содержимое мало напоминало манную кашу. Многочисленные жёлто-коричневые комочки пахли горелым.

— Молоко убежало?

— А ты как догадался? — удивился Антон.

— Ты что, раньше кашу не варил?

— Нет, я же бывший наркоман.

— Ты и манку не размешивал?

— А что, надо размешивать?!

— Когда засыпаешь крупу в молоко следует помешивать. Тогда не будет комков.

— Интересно! — жизнерадостно произнёс Антон. — А я и не знал! Это ведь моя первая самостоятельно приготовленная каша в жизни!

— Ну тогда ты молодец, — похвалил я. — Мой первый опыт был гораздо хуже.

— Что правда?!

— Правда.

— А ты покажешь, как правильно? — спросил Антон, с надежной глядя на меня.

— Покажу.

Не желая обидеть Антона, принялся жевать сырую манку. Не знаю, насколько бы меня хватило, но в комнату вошёл Неверов. Появился повод оставить кашу недоеденной. Облегчённо вздохнул и с чистой совестью поставил тарелку на тумбочку.

— Как тут у вас, познакомились? — спросил он.

Антон кивнул.

— И не только познакомились! — воодушевлённо воскликнул он. — Брат Саша обещал научить готовить!

Алексей посмотрел на меня.

— Это твоё желание? — поинтересовался он.

— Да.

— Так тому и быть, — постановил Неверов и ушёл.

 

Глава третья

Следующие две недели провёл на кухне. Не думал, что умение готовить снова пригодится. Мой новый молодой друг Антон не хотел оставаться поваром, а потому перебрался на скотный двор. Его любовь к животным была очевидной. Антон с детской радостью ухаживал за коровами, телятами и козами.

Еда, которую приготовил, братии понравилась сразу. В первый же день ко мне заглянул бригадир Михаил и пробасил:

— Ты, брат Саша, как ресторанный шеф готовишь. Спасибо!

Следом на кухне появился Алексей. Поблагодарил за вкусный обед и вручил список тех, кому требовались дополнительные порции.

— Тогда нужны ещё две кастрюли и сковорода, — сказал я.

Неверов пристально посмотрел и спросил:

— Уезжать не собираешься?

— Нет.

— Хорошо. Буду в городе, договорюсь, — пообещал старший брат и поинтересовался: — Ты где так хорошо научился готовить?

Пожав плечами, неопределенно ответил:

— Жизнь научила.

Алексей Неверов ушёл, а меня удивила мысль:

«Прожив шестьдесят два года впервые занимаюсь тем, что по-настоящему доставляет удовольствие. Почему так получилось?».

Вечером, когда чистил картошку, вспомнил детские годы.

В семь лет на меня легла ответственность за младшего брата, которому было два года. Мать работала на текстильном комбинате, уходила в шесть утра и возвращалась поздно вечером. Отец — слесарь вагоноремонтного завода, обязанность папаши понимал своеобразно. Предок приходил с работы и первое, что делал — проверял как вымыты полы. Ругал семилетнего мальчика, — иногда бил, — когда находил в углах пыль и грязь, а потом стряпал еду. После ужина, состоявшего из жареной колбасы и солёных огурцов, уходил играть в домино. Я мог питаться тем, что ел он, а младший брат — нет. Для него варил каши и молочные супы.

Мать будила рано утром, объясняла в какой последовательности засыпать крупу-сахар-соль, давала рубль и посылала за молоком. Сонный детский мозг плохо запоминал инструкции, а потому готовил, как бог на душу положит. Вермишель или рис, засыпанные в холодное молоко, разбухали и слипались в крутую массу, которую удобно резать ножом. Мы выходили на улицу с полными кульками сладких белых квадратов; их хватало до вечера.

В восемь лет готовил каши и супы с лёгкостью домашней хозяйки.  К тому же, научился жарить каравайцы, блины и оладья. Делал их с яблоками, вишней, творогом. Когда хотел, то добавлял порошок какао, и выпечка становились шоколадной.

Первые котлеты приготовил в девять лет. Мать заболела и не пошла на работу. Температура была под сорок, и она пролежала в постели весь день. Вечером пришёл папаша и стал горланить. Фарш, который мать смогла с большим трудом накрутить, находился в холодильнике. Она попросила отца пожарить котлеты, но тот впал в бешенство. Поток бранных слов лился минут пять. Потом папаша запустил в мать кастрюлей и пригрозил:

— Если через полчаса не сварганишь, то сильно пожалеешь!

Он хлопнул дверью и ушёл в магазин. Мать подняться с постели не смогла. Она подозвала меня и объяснила, как жарить.

К приходу отца, который выставил на стол бутылку портвейна, котлеты лежали в тарелке. Насытившись, он пошёл играть в домино. Выходя из комнаты, добродушно прогавкал:

— Сука, можешь ведь, когда гоняют тебя!

То, что котлеты жарил я, осталось нашим секретом.

К десяти годам научился варить мясные супы. Причём, мой борщ отцу нравился больше, и он говорил матери:

— Твой борщ по выходным, почему-то говённый!

Даже когда папаша уходил к другой женщине, продолжал думать, что обеды готовила мать.

— Самое лучшее, что было у тебя, это жратва, — гавкнул предок на прощание.

Когда остались втроём, все обязанности по кухне легли на меня, что, впрочем, не тяготило. Готовил с большим удовольствием и постоянно искал новые рецепты. Так как их печатали в журналах «Работница» и «Крестьянка», то вскоре обзавёлся солидной кипой, которую часто пересматривал. В восьмом классе появилось желание поступить в училище и получить специальность повара-кондитера. О чём и сказал матери. Та улыбнулась и вроде бы поддержала устремление. Вечером она всё рассказала нашей соседке. Теперь при каждой встрече, та смеялась и называла поварёнком. Однажды услышал, как соседка с возмущением говорила:

— Ну что это за мужики растут! Бабские журналы листают и о бабских профессиях мечтают!

С тех пор к плите не подходил. И сколько бы мать не спрашивала «почему?», ничего не отвечал. Но готовить категорически отказывался!

 

Глава четвёртая

Алексея Неверова в общине любили.  Мягкая улыбка не сходила с лица старшего брата; его благость притягивала. К нему шли с сокровенными разговорами и обращались по бытовым вопросам. Брат Алексей внимательно относился к нуждам насельников, заботился об удобстве и здоровье.

Неверов руководил общиной больше пяти лет, но был не самым большим начальником. В городе работала главная организация, которая занималась сбором средств, благотворительной деятельность и руководила районными общинами. От Антона узнал, что «Вселенная для всех» насчитывает около пяти тысяч человек.

Я не верил молодому другу, да и не интересовался делам общины. Меня волновало собственное будущее; не понимал, что будет дальше, не знал к чему стремиться.

Антон — добрая душа, советовал изучать труды Селивёрстова и встать на путь оздоровления. На еженедельных встречах, которые назывались посиделками Мирослава, знакомили с различными способами. Там же рассказывали о жизни духовного Учителя.

Идейный вдохновитель «Вселенной для всех» родился в позапрошлом веке. Половину жизни провёл — по собственному признанию, в разврате, который убивал. Пережив смертельную опасность, Мирослав понял причины возникновения болезней. Он говорил, что когда обрывается связь с духовными истоками, то внутри возникает пустота. Пустое пространство заполняют пороки и человек попадает под власть недугов. Природа-Мать хранит духовность. Если принять её руководство, то наступит вечная жизнь.

Селивёрстов разработал методику, которая оздоравливала и дарила бессмертие. Сам он прожил сто двадцать лет. Своим последователям Мирослав Селивёрстов оставил наставления и назвал их «Правилами одиннадцати больших «Д». Ещё один его главный труд — «Нужные слова к Природе и Богу», был примером молитвы единения со всем миром. А всего Мирослав Селивёрстов исписал семьдесят ученических тетрадей.

Мой ум не воспринимал поучения человека, окончившего два класса церковно-приходской школы. Идеи, которые прививают маленьким детям, вызывали отторжение и недоумение. Некоторые высказывания Мирослава были, на мой взгляд, списаны с рекламных плакатов:

«Холодной водой умывайся, понимай, как хорошо душе»;

«Чистые зубы — залог здоровья»;

«Алкоголь и табак зло, не употребляй их»;

«Люби окружающую тебя природу»;

«Здоровайся со всеми везде и всюду, особенно с людьми пожилого возраста»;

«Помогай людям чем можешь»;

«Победи в себе жадность»;

«Ходи по земле босыми ногами».

Однажды Алексей спросил:

— Брат Саша, как ты относишься к личности Мирослава?

— Боюсь, что тебе не понравятся мои мысли, — ответил я.

— Ну а всё-таки?

— На мой взгляд, для поклонения следовало бы выбрать фигуру поколоритней. К примеру, Сергия Радонежского. С младенчества тот являл пример святости и целомудрия. А Мирослав — пьяница и бабник, что за святой!? Лишь угроза смерти заставила его в сорок лет устремиться к Богу.

— Многие люди ведут себя подобным образом. Пример Мирослава подтверждает, что никому незаказанно получить дары благодатей Божьих.

— Спорить не стану. В состоянии невесомости плохо разбираюсь в психологии и путях неисповедимых.

— В состоянии невесомости? —  не понял шутки брат Алексей.

— Да. Отстраняясь от постулатов великого Селивёрстова на значительное расстояние, становлюсь пылинкой, не имеющей притяжение, — ответил я.

Старший брат улыбнулся.

— А что пылинка думает о молитве единения и правилах больших «Д»?  — спросил он.

— Восхищён талантом тех, кто на основе детского лепета создал и поддерживает деятельность целой организации, — ответил я.

Неверов снова улыбнулся:

— Посмотрим, что скажет пылинка через месяц, — спокойно произнёс он.

— Разве меня не выгонят?

— Нет.

На первых своих посиделках, где с проповедью выступал Антон, узнал, что соблюдать заветы Мирослава необязательно. Селивёрстов запретил последователям создавать новую религию.

— «Не делайте из моего учения культа, оно не моё, оно от Бога», — этими словами начинались и заканчивались выступления братьев, пожелавших прибавить что-то своё к наставлениям Антона.

Кто-то говорил о благотворном обливании холодной водой. Кому-то нравились длительные прогулки босиком по росе. Кого-то вдохновляли недельные отказы от еды. Всеми братьями, вступившими на тот или иной путь оздоровления, руководило лишь добровольное желание.

— «Я хочу», — говорили они.

Единодушие братьев напомнило партсобрания, на которых одобрительно поддерживалась пустопорожняя болтовня. Когда Антон попросил меня что-нибудь сказать, сердито ответил:

— Я не хочу!

На мой выпад внимания не обратили.

 

 

Глава пятая

Прошёл месяц. Моё отношение к Мирославу и его учению не изменилось.

— В состоянии невесомости воспринимаю лишь детский лепет, — всякий раз отвечал брату Алексею, когда речь заходила о наставлениях.

— Детский, — соглашался Неверов. — Но ты не осознаёшь гениальности простого. Вера приходит через повседневную ребячью игру и ведёт к умению. Сначала распределение ролей — мама, папа, дочка, сынок. Потом выполнение обязанностей — мама готовит, папа зарабатывает деньги, дети учат уроки. Постоянная практика в игре, создаёт творцов реальности. Всё приходит через веру в то, чему следуешь. Вот о чём говорит Мирослав!

— Но мне не требуется вера в Мирослава!

— Не требуется, пока нет нужды.

— У меня нет нужды?!

— Да, брат Саша, ты не испытываешь истинной потребности в чём-либо. Когда она появится, то тебе понадобится вера.

Слова брата Алексея казались бессмысленными. Как это я не испытывал нужды?! Жизнь словно замерла на месте. Позади пустота и развалины, впереди полная неопределённость. Работу на кухне выполнял как запрограммированный робот. Подъём в пять, завтрак в семь, заготовка для первых и вторых блюд, обед в час, мытьё посуды, ужин в семь вечера, уборка столовой и кухни. Чем такое существование могло закончиться?! Ответа я не знал.

Община росла. Почти каждую неделю Неверов вносил изменения в список. Когда братьев стало больше восьмидесяти, Алексей прислал помощника. Им оказался тот старик, которого видел в первый день. Правда, выглядел он не таким немощным и больным.

Брат Коля был неразговорчивым, что устраивало. Он чистил картошку, ходил за молоком, творогом и маслом на хоздвор. Также в его обязанности входило мытьё посуды и уборка помещений.

С приходом старика появилось свободное время, которым не знал, как распорядиться. Часто уходил с кухни, бродил по территории или выходил за ворота; устав не запрещал. Правила позволяли многое: почти всё. Нельзя было играть в азартные игры, распивать алкоголь, курить, употреблять наркотики.

На территории общины стояло шесть полуразрушенных домов. Два из них восстановили недавно. Новенькие крыши, сверкающие серебром, выделялись на фоне облезлых кирпичных стен. В них жили такие же братья, как и мы. Как пояснил Антон, бригады сами решают, каким быть жилью. Дом, в котором ночевал я, тоже приобрёл пристойный вид. Внутренние стены оштукатурили, привели в порядок коммуникации, заработал туалет и душевая.

Каждый брат, если не болел, выбирал занятие по душе. Мог работать в теплице, на скотном дворе, стройке или просто убирать территорию. Как потом узнал, некоторые из братьев уезжали в город и трудились там.

Болезнь братьев определял самый настоящий доктор, приехавший в общину одним из первых. Его звали Кирилл. Он заходил к больному, осматривал, ставил диагноз. Желающих отлынивать от общих дел было мало. Такие, как правило, встречались среди новичков, но они быстро отсеивались — уезжали или уходили.

Впервые осматривая меня, брат Кирилл сказал:

— Ты здоров. Твоё недомогание связано с душевными переживаниями и психологическими перегрузками.

Усмехнувшись, сказал:

—  Врачи на мне крест поставили.

— Лишь Бог не ошибается, а врачи — люди.

—  У меня непроходящие боли.

— Фантомные проявления другой реальности.

— Это как? — не понял я.

— Со временем разберёшься. А пока постарайся руководствоваться правилом Мирослава: «Что случилось со мной, то хочу».

— Не очень ясная мысль. Объясни.

— Думай своей головой.

— Табиб, у меня температура под сорок.

— Табиб?! — удивлённо переспросил доктор.

— Восточный лекарь, — пояснил я.

— Интересно, откуда такие познания.

— Неважно. Так как насчёт температуры?

— Защитная реакция организма, который борется с чужеродной субстанцией. Подобные симптомы не должны беспокоить, — заявил врач и ушёл.

Из рассказов Антона узнал, что брат Кирилл до общины жил в монастыре и был монахом. В своей комнате держал иконы и молился, что не мешало быть последователем Селивёрстова. Антон утверждал, что табиб знал нечто особенное, чем мог бы зарабатывать в городе миллионы. Доктор за месяц поставил парня на ноги, избавив от тяжелейшей наркотической зависимости.

Брат Коля тоже с большим почтением относился к врачу, и каждый вечер проводил в медпункте по сорок минут. Возвращался вдохновлённым и сияющим. Как-то после одного из таких визитов, Коля захотел научиться готовить.

— А ты разве не умеешь?

— Нет, — кратко ответил он.

Старший брат Алексей ничего не имел против, и я стал обучать старика. Большую часть рабочего времени теперь приводили, что называется, плечом к плечу. Невольно в глаза бросались перемены, происходившие с братом Колей.

Вначале внимание привлекли руки. Набухших вен после каждого визита к доктору становилось меньше. Однажды они пропали совсем. Не стало морщин, исчезли складки кожи, ногти заблестели словно их покрыли бесцветным лаком. Руки старика не вязались с лицом, как будто принадлежали другому человеку.

День ото дня брат Коля становился сильнее. Если в первые дни он с трудом передвигал пятилитровые кастрюли, то теперь спокойно заносил со двора по два ведра воды. Дыхание при этом оставалось ровным, словно старик и не поднимался на второй этаж. Как-то попросил принести полведра картошки. Брат Коля приволок сетку, в которой было килограммов двадцать.

Не выдержав, поинтересовался:

— Ты всегда был таким сильным?

— Нет.

— Месяц назад умирал, а теперь скачешь молодым жеребцом. С чего бы?

— Так нужно.

После небольшого раздумья, сказал:

— Нужность я понять могу. Но как у тебя получается?

— Использую с вибрацией «Правила больших «Д».

— С какой вибрацией?

— Если тебе нужно, спроси у доктора, — буркнул Коля, давая понять, что не хочет разговаривать.

Никогда не любил назойливых людей и сам не навязывался, но вибрации больших «Д» пробудили любопытство.

— Доктор меня тоже осматривал, но ни о каких вибрациях не говорил, — тихо произнёс я, словно разговаривал сам с собой.

Честно говоря, хотелось узнать о них от старика. Но брат Коля сделал вид, что не слышит.

Через два дня снова столкнулся с загадкой вибраций больших «Д». Случилось это при обстоятельствах, вначале испугавших меня. Брат Коля передвигал большую кастрюлю с горячей водой и неосторожно поставил её на край плиты. Она наклонилась, и приличная порция кипятка пролилась на ноги старику. Тот вскрикнул от боли. Я усадил брата Колю на табуретку и засучил штанины. Ошпаренные ноги были красными, а кое-где появились волдыри.

Выбежал из кухни и устремился в медпункт.

— Ты куда?! — услышал вопрос старика, прокричавшего вслед.

— Сейчас приду!

— Доктора не надо! — донеслось до меня. Но я уже был во двор.

Как ненормальный влетел в медпункт, где брат Кирилл разговаривал с кем-то из вновь прибывших. Врач общины не любил, когда к нему входили без разрешения. Он строго посмотрел и спросил:

— Что-нибудь случилось?

— Да, Коля ноги ошпарил! — задыхаясь, выпалил я.

Доктор на мгновенье задумался, а потом спокойно проговорил:

— Сейчас закончу разговор и приду.

— Коля ошпарил ноги и у него волдыри! — громко и отчётливо произнёс я, подумав, что доктор не расслышал.

Но тот тихо рассмеялся и сказал:

— Я хорошо понял. Не следует так кричать.

Мой растерянный вид доктора забавлял. Брат Кирилл снова хохотнул, взял за руку и выставил за дверь. Закрывая, шепнул:

— Не волнуйся! Думаю, что Коля уже здоров.

Когда вернулся на кухню, то увидел, как старик спокойно разгуливает в чёрных сатиновых трусах.

— Штаны сильно мокрые. Пришлось снять и отжать, — сказал он.

На верёвке в дальнем конце висели брюки, но не это смущало. Я внимательно разглядывал ноги Николая. Волдырей на них не оказалось, как и красноты. Не было на них выпуклых вен, синюшных бляшек и звёздочек. Его ноги выглядели молодыми и здоровыми.

— Ты так смотришь, слово голую бабу увидел, — усмехнувшись, проговорил Коля.

— Ничего не понимаю! Ты же ноги ошпарил!

— Так уж и ошпарил. Ну пролилось чуток воды. Что за беда?!

— Но я видел волдыри и красную кожу!

— Должно быть тебе привиделось.

— Брат Коля, ты хочешь сказать, что я сумасшедший?!

— Я не доктор, диагнозы не ставлю.

Внутри вскипело возмущение. Этот старик с ногами и руками молодого мужчины явно издевался. Потянулся к ковшу. Захотелось набрать воды и плеснуть Коле в лицо.

— Эмоциями следует владеть, — услышал за спиной.

Оглянувшись, увидел доктора, который улыбался.

— Но Коля изгаляется надо мной! — вырвалось у меня. — Я видел его красные ноги в волдырях! А теперь получается, что у меня глюки?!

— Глюков у тебя нет. Брат Коля не изгаляется. Ему нельзя говорить про изменения, а иначе они перестанут происходить, — успокаивающе произнёс доктор.

— Какие изменения?! Почему перестанут?!

— Ты не слишком любопытный? — поинтересовался доктор.

Голос врача общины прозвучал негромко, но как будто внутри головы. Вопрос подействовал словно загораживающая стена, которую сознание ощутило отчётливо. Даже показалось, что вижу старинную кладку из красных кирпичей. Понимание, что через стену не перебраться, заставило успокоиться и вернуться к плите. На автомате помешал рассольник, выключил закипающий компот, растопил кусок сливочного масла и полил вермишель.

— Обед готов, — проговорил я и голос показался незнакомым.

— Очень кстати, — сказал брат Кирилл, выходя из кухни.

Коля в трусах и с голыми ногами носил чистые тарелки к раздаче, туда же перенёс кастрюли с первым и вторым.

— Ну что, открывать? — спросил старик, указав на дверь общего зала, за которой толпилась братия.

Невольно посмотрел на ноги старика, кивнул и буркнул:

—  Халат надень.

 

Глава шестая

Кое-что о вибрациях больших «Д» узнал поздно вечером.

Закончив с заготовками, мы вернулись в комнату. Бригада уже спала, за исключением Антона. В бледном свете ночника, который висел в коридоре, увидел парня. Он сидел возле спинки кровати и медленно раскачивался из стороны в сторону. Глаза его были закрыты, губы едва слышно творили молитву. Из всех слов, сливающихся в монотонный поток, разобрал только два — «Мой Бог!». Антон с силой выдыхал, а потом медленно втягивал воздух.

Коля, понимая лучше меня, что происходит, осторожно прошёл мимо парня. Стараясь не скрипеть пружинами, лёг.

Попасть к кровати мог только переступив через Антона. Но так как парень продолжал раскачиваться, мы обязательно бы столкнулись. Решив подождать окончания, сел на табуретку.

Шумные вдохи и выдохи с тихими восклицаниями «Мой Бог!» продолжались минут пятнадцать. Хотелось спать и терпение близилось к концу, но тут Антон открыл глаза. Увидев меня, тихо произнёс:

— Извини.

— Ничего страшного.

— Ты давно ждешь?

— Не очень, — ответил я и поднялся.

Мой молодой друг стоял в проходе и продолжал шумно дышать. Попытался его обойти, но брат Антон попросил:

— Подожди!

Пришлось остановиться.

— Я «Правила больших «Д» выполняю, — тихо произнёс парень на выдохе. — У меня начальная стадия.

Стало интересно и спать расхотелось.

— А ты не знаешь о вибрациях?

— Знаю, но мало. Чтобы войти в резонанс с высшим сущностями, необходимо двигаться в диапазоне определенной частоты. В вибрации можно попасть, но после освоения начальной стадии. Понимаешь?

— Да, — ответил я хотя ни слова не понял.

— Второй этап начинается с душевного покоя. Душевный покой — это пятое «Д». Помнишь?

— Допустим. А что дальше?

— Потом дыхание. Дыхание — это третье «Д». С помощью дыхания обретаешь душевный покой и выходишь на нужный диапазон движения. Это начальный путь к обретению силы огромных возможностей.

—  Ну а дальше что? — переспросил я.

— Дальше пока не знаю. Мне необходимо освоить технику трех больших «Д», тогда откроются вибрации.

— А кто знает о вибрациях?

— Коля знает.

— Ему за что такая честь?

— Он готов и переживает сильную необходимость, — тихо проговорил Антон и лёг на кровать.

Постояв ещё какое-то время, спросил:

— О вибрациях всем известно?

— Известно всем, но не всем нужно, — ответил брат Антон. — Ты даже не изучаешь «Правила одиннадцати «Д», а хочешь постигнуть вибрации.

К удивлению, Антон — этот разговорчивый парень, не упускавший возможность поболтать, повернулся на другой бок и сделал вид, что хочет спать.

 

Глава седьмая

Ночью приснился сон. Светлана за рулём моего автомобиля. Едет очень странно: машину бросает со стороны в сторону, иногда крутит словно скользит по гололёду. Приехали на дачу. На грядках с морковью сидит пушистый белый крольчонок. Жена выходит из машины и превращается в лису. Ей навстречу выскакивает кобелёк — жирный, круглый и лысый. Подумал, что сейчас начнётся грызня. Но нет! Лиса и кобелёк обнюхались, потёрлись друг о друга и побежали в кусты.

Проснулся. Наволочка, простыня и майка были влажными от пота. После того как переоделся, заснуть уже не смог. Часа два крутился, пытался разобраться в смысле сновидения, но так и не понял. Встал в половине пятого. Чувствовал себя обессиленным и разбитым. Спускаясь по лестнице, подумал:

«До вечера меня не хватит».

На улице в предрассветных сумерках увидел Колю в одних трусах. Он стоял около колонки и набирал воду. Старик заметил меня, поднял руку и помахал.

— Привет! — бодро произнёс он.

— Привет! — едва слышно ответил я.

Ведро наполнилось, и Коля вылил воду на себя. Вскрикнув, рванул в дом.

Проводив взглядом экстремала, поднялся на второй этаж. Вошёл в кухню и включил электрическую плиту, которая из-за ветхости разогревалась очень долго. В меню на завтрак значились сырники и толстые блины. Из продуктов в холодильнике нашёл молоко и яйца; про творог старик забыл. Поставил дрожжевое тесто. Брат Коля так и не появился. На скотный двор пришлось идти самому.

Антон разносил сено по стойлам. Увидев меня, радостно заулыбался и спросил:

— Ты чего такой кислый?

— Плохо спал.

— Подожди, сейчас твоё самочувствие улучшим! — жизнерадостно проговорил молодой друг и куда-то убежал. Через мгновенье Антон вернулся с табуреткой.

— Присядь, — попросил парень.

— Мне творог нужен.

— Присядь, присядь! — потребовал Антон.

— Зачем?

— Я прочитал про психологию человека и узнал о влияние на подсознание. Психотерапевт может внушить любую эмоциональную конструкцию, которая закрепит в подсознании необходимые ощущения. Так что присаживайся!

Голова плохо работала, а потому ни слова не понял из того, что сказал Антон.

— Мне творог нужен, — повторил я.

— Через пять минут получишь, а пока присядь!

По опыту общения с парнем знал, что тот не отвяжется пока не добьётся своего. Пришлось сесть.

— Закрой глаза!

Чтобы быстрее избавиться от Антона, закрыл.

— Теперь сделай глубокий вдох и задержи дыхание!

Я усиленно задышал.

— Нет, на надо дышать часто. Просто сделай глубокий вдох и задержи дыхание.

Набрав побольше воздуха, замер.

— Хорошо! — одобрил новоявленный психотерапевт. — Теперь представь свою усталость. Представил?

Не открывая глаз, кивнул.

— А теперь медленно выдыхай и представляй, как вместе со всем плохим, ты выдыхаешь усталость.

Я выдохнул и открыл глаза.

— Не так быстро! Давай снова! — распорядился Антон.

— У тебя коровы мычат, доить пора, а мне нужен творог, — проговорил сердито и приподнялся.

Молодой друг схватил за плечи и снова усадил.

— Ну что тебе стоит выполнить простое упражнение три раза!? — умоляюще воскликнул он.

— Ладно.

— Только, пожалуйста, со всей серьёзностью, — попросил Антон.

— Хорошо.

Я закрыл глаза. Сделал глубокий вдох, задержал воздух, попытался представить, как выглядит усталость, но у меня не получилось. Чтобы отвязаться от парня, просто выдохнул. Снова сделал глубокий вдох.

— Подожди, — услышал голос брата Антона. — А как выглядит твоя усталость?

— Старуха с клюкой, бредущая по пыльной дороге, — соврал и посмотрел ему в глаза.

— Хорошо, продолжай!

Закрыл глаза и набрал побольше воздуха. Удивительное дело, но перед мысленным взором появилась пыльная дорога. Но не просто дорога, а хорошо знакомая. Правда, сознание не могло вспомнить, когда по ней ходил. Но откуда-то знал, что по этой дороге ходил много раз! Теперь в пыли брела старуха с клюкой.

Медленный выдох вытолкнул старуху и дорогу из видения. Снова набрал воздух, задержал дыхание и вновь увидел старуху. Выдох, она исчезла. Вдох — старуха, но не в лохмотьях. Выдох — исчезла. Вдох — пустая дорога. Выдох — вместо дороги возникла картина большого озера, берега которого покрывали красные маки. Открыл глаза и увидел улыбающегося парня.

— Ну вот, совсем другое дело, — сказал он и протянул пакет с творогом.

Я встал. Видимо, поднялся резко, а потому кровь прилила к голове. В ушах зазвенело. Невольно прислушался к другим ощущениям. Теплая волна поднималась от живота к груди. По рукам и ногам бегали мурашки. Переступил с ноги на ногу, потряс кистями. Удивительно, но от утреннего изнеможения не осталось и следа! Чувствовал себя великолепно отдохнувшим. Начинающий психотерапевт хлопнул по плечу и жизнерадостно проговорил:

— Понадобится помощь, обращайся!

— Как только, так сразу.

Взяв пакет, в задумчивости пошёл к выходу. Когда вернулся на кухню, то увидел Колю.

— Чем займёмся? — спросил он.

— Ты когда-нибудь делал сырники?

— Нет.

— Хочешь научиться?

— Да.

— Тогда достань большую миску.

— На пять или десять литров?

— Хватит пятилитровой, — сказал я и передал старику пакет с творогом. — Высыпи туда.

Наблюдая за работой помощника, пытался понять, что случилось в коровнике. Обычно, после бессонной ночи весь день чувствовал себя разбитым и усталым; даже холодное умывание не помогало. А тут посидел пять минут, прогнал какую-то старуху и готов к подвигам во славу общины!

«Что же произошло? Может быть дело в Антоне? Нет, он ничего такого не делал. Просто посадил, просто заставил представить», — подумал я.

— Дальше что? — спросил брат Коля, разглядывая меня.

— Ты о чём?

— Творог, миска, сырники.

— Да, сейчас.

Тряхнул головой, стараясь вернуть в память рецепт.

— Итак, разомни творог, насыпь туда большую ложку крахмала, соль и сахар по вкусу. Да, ещё разбей три яйца.

— В творог? — переспросил Коля.

— В творог, а лучше четыре, — ответил я и снова погрузился в раздумье.

«Антон ничего такого не делал. Просто заставил представить усталость. Вначале соврал, что представил. Антон не поверил. А может быть поверил? Нет, он ничего не сказал. Просто снова усадил. Видение дороги и старухи проявилось медленно, как на фотобумаге. Антон стоял рядом.  Нет, он отходил. А иначе откуда мог взяться пакет с творогом?».

— Дело не в Антоне, — обронил брат Коля.

— Ты о чём?

— Вслух болтаешь, — пояснил старик.

— Выходит, что громко думаю, — сказал я и улыбнулся.

— Так бывает по первости, — улыбнулся в ответ брат Коля.

— А ещё как бывает?

— Ты не думай, я не жмотяра какой. Падаван не знает тайн джедая.

— Какой падаван? — не понял я.

Старик засмеялся.

— Тебе бы с моими внуками пообщаться. Они бы вмиг выучили. Это всё из «Звёздных войн». Ты — джедай, только поварской. То есть, учитель. Я падаван, твой ученик. И в других вопросах я только учусь. Поэтому мало в чём разбираюсь. Но то, что тебе помог не Антон, знаю точно. Ты сам себе помог. Вернее, твой ангел хранитель. Что последнее ты видел, когда гнал тоску?

— Я не тоску прогонял, а усталость.

— Это неважно от чего избавляешься. От всего можно, когда научился представлять. Что последнее ты видел, когда прогонял усталость?

Подумав, ответил:

— Синие небо, белые облака, голубое озеро и красные берега.

— Почему красные? От крови?  — спросил брат Коля.

— Нет. Красные берега от цветов, от маков.

— Знакомая картинка?

И вот тут вспомнил!

— Да, из детства, — медленно проговорил я.

Отец иногда брал на рыбалку. До водохранилища было сто километров и добирались с пересадками. Как-то на майских праздниках поехали на три дня. На первый автобус опоздали, а потому сели на следующий. На место прибыли к полудню и около часа шли по пыльной дороге. Сухая глина и песок, словно просеянные через сито с микроскопическими отверстиями, толстым слоем коричневатого порошка устилали просёлок. Солнце припекало. Пыль — нежная как пудра и лёгкая будто пух, взлетала при каждом шаге и долго висела в горячем воздухе. Оглядываясь назад, можно было видеть собственный след, плавающий над землей. Просёлок, измученный жарой, лениво извивался между холмами и одиночно стоящими деревьями. Легкий ветерок едва шевелил листву. Когда вывернули из очередного поворота, то увидели озеро. Ветер стих. Вода, как зеркало, отражала синие небо, белые облака и красные берега. От божественной красоты, вызвавшей восторг, захватило дух.

Это и увидел, сидя в коровнике.

— Всё понятно, — уверенно произнёс Коля. — Эта картинка в твоём мозгу связана с отдыхом, тишиной и покоем, который был редкостью для тебя, а потому памятным.

—  А ты откуда знаешь, что редким?

—  Это не я знаю, а твой ангел-хранитель. Он и прислал старое видение. Ты увидел, твои клетки вспомнили детство и стали отдохнувшими. Так маленькие помощники избавляют организм от всего чего хочешь.

— Клетки?

— Ну да.

— Они такое могут? — недоверчиво спросил я.

Коля покивал головой, как бы указывая на свои ноги.

— Они и не такое могут, — со значением проговорил он.

— Ты про руки и ноги?

— Я только падаван, — напомнил Коля, протягивая миску.

Попробовав творожную массу на соль и сахар, поинтересовался:

— Сколько у тебя внуков?

— Четверо, — ответил Николай. — Вот ради них и учусь готовить.

Увидел, как у брата Коли навернулись слёзы. Он отошёл. Больше вопросов ему не задавал.

 

Глава восьмая

В конце сентября на кухню зашёл брат Антон. Про таких как мой молодой друг говорят: «Душа-человек». От парня исходила доброта, которая согревала. Душевность поступков Антона убеждала в существовании безусловной любви. А его постоянное желание помогать, стало в общине притчей во языцех. Над парнем добродушно подсмеивались, но Антона это не беспокоило, и он всегда находил объект для заботы.

Свет, исходящий от парня, не погасила даже семейная трагедия. О ней молодой друг рассказал под большим секретом.

Отец юноши работал редактором в небольшом издательстве. Самозабвенно любил читать и привил сыну любовь к книгам. Антон рано начал сочинять стихи, рассказы и успел написать небольшую повесть. В семнадцать лет юноша мог бы иметь напечатанную книгу; в издательстве готовили небольшой тираж, но отец погиб.

Через год мать познакомили с Иваном, который был ненамного старше Антона. Тот оказался профессиональным обольстителем и жил за счёт женщин. Причём, молодого бездельника содержали три «мамочки» одновременно. Опытный альфонс назвал Антона ботаником и пообещал наставить на путь истинный. Сказал, что молодость и красота — это товар, который необходимо умело продать. Вначале Антон думал, что Иван шутит, но быстро убедился в обратном; любовник матери познакомил юношу с директрисой магазина. Антон рассказал матери о сердечном друге и чем тот занимается. Она ответила, что обо всём догадывается. Но так как путные мужчины её возраста заняты, то выбрала молодого и красивого.

— Приятней торт сообща, чем экскременты в одиночку, — подвела черту под разговор интеллигентная пятидесятилетняя женщина.

Антон люто возненавидел Ивана и тот избавился от незаконного пасынка: подсадил на тяжелые наркотики. Мать была увлечена молодым любовником, а потому про сына забыла. Когда врачи поставили крест на Антоне, озабоченная вдовица отвезла сына в общину.

Теперь, в конце сентября, мой молодой друг выглядел жизнерадостным.

— Скоро праздник Мирослава Селиверстова, — сообщил он.

— И что?

— Соберётся много последователей, а ещё будут посиделки.

— Много — это сколько? — спросил, подумав о возможном праздничном застолье.

— В прошлом году собралось около двухсот человек. В этом — будет больше. Только в нашей общине уже восемьдесят братьев.

— А в прошлом году сколько было? — спросил я.

— Двадцать или тридцать. Точно не помню. К тому же, могут приехать гости из Центра. Так что человек четыреста наберётся.

Подумав о количестве глупцов, почитающих Селивёрстова за святого, усмехнулся. Брат Антон причину улыбки понял и сказал:

— Зря ты постоянно насмехаешься над Селивёрстовым. Его величие сравнимо с такими гениями как Королёв и Вернадский.

— Странно, но почему-то не заметил ничего особенного в его поучениях.

— Многие не понимают новаторства Селивёрстова. Его учение вбирает в себя всё лучшее, что имеется в других верованиях. Рано или поздно, но человечество придёт к одному общему постижению Высшего разума. Тогда каждый сможет творить силой своего сознания, но пока таких единицы.

— Тебе доводилось с ними встречаться? — поинтересовался я.

— Да и многому от них научился! Только моё желание не такое сильное, как у Коли. Сложно всем существом впитывать понятия главного и не испытывать противоречий.

— И что, по-твоему, самое главное?

— Вселенная принадлежит всем. Земля, вода, воздух, космос, человеческие знания — не могут быть чьей-либо собственностью.

— Подожди! — остановил молодого друга. — Но вот ты написал книгу. Разве она не является твоей собственностью?

— Нет! Моя книга, различные изобретения и всё, что имеется в нашей жизни, появляется не из головы. Все знания содержатся в информационном поле Земли и Вселенной. Сведения, почерпнутые из огромного хранилища, должны служить благом для всех. Всё для всех! Преуспевание каждого, является преуспеванием всех. Каждый делает для других то, что может. Взамен получает необходимое. Бесконфликтное существование создаёт условие для обретения вечной жизни на Земле. Таково назначение.

— Кодекс строителей коммунизма. От каждого по способности, каждому по потребности. Почти семьдесят лет страна созидала, но построить светлого общества не смогла.

— А всё потому, что никто искренне не следовал заповедям! — горячо произнёс Антон. — В сознании возобладала частная собственность!

— Вижу, что главное ты впитал. А в чём противоречие?

Антон вздохнул и ответил:

— Никак не могу отделиться от понятий «моё тело», «моё сознание», «моя душа».

Засмеявшись, спросил:

— Частная собственность заела?

— Зря веселишься! — обиделся брат Антон. — Без осознания единства со всем миром, никогда не станешь творцом! А тебе скоро потребуется выбираться из скорлупы отрицаний. Посмотрим тогда, как ты будешь улыбаться!

Спорить и ссориться с молодым другом не хотел, а потому сменил тему и задал вопрос:

— Послушай, Антон, а кто занимался приготовлением еды на всю приехавшую братию. Ты?

Парень засмеялся и ответил:

— Нет, обед праздничный. Приглашали настоящего повара. Я бы своей стряпнёй всю обедню испортил. Но теперь, думаю, что готовить придётся тебе. Ты у нас классный специалист. Конечно, дадут помощников сколько попросишь, но вся готовка ляжет на тебя.

Мой молодой друг оказался прав. В начале октября появился Алексей Неверов.

— Как ты? — спросил он.

— Сам у себя списываю, сам себя оцениваю, сам себе ставлю отметку.

— Прости, брат Саша, не пойму, о чём речь.

— Ты меня извини, это я так, о своём. А вообще, привыкаю к состоянию невесомости.

— Доброе предзнаменования, но не забывай про землю, — сказал брат Алексей и улыбнулся. — Догадываешься зачем пришёл?

— Могу только предполагать, — ответил я. — Что-нибудь, связанное с праздником.

— Верно. Меня интересует, сможешь ли ты приготовить что-нибудь особенное или необходимо приглашать профессионала?

— Брат Алексей, что ты понимаешь под словом «особенное»? — поинтересовался, отходя от плиты.

— Плов, к примеру, или жаркое.

— На сколько человек?

— Четыреста пятьдесят.

После непродолжительного раздумья, сказал:

— Даже если делать с запасом — пятьсот порций, то ты говоришь о несложной задаче.

Старший брат улыбнулся.

— А какая сложная? — спросил он.

— Если бы ты сказал про четыреста пирожных или тортов, тогда возникли бы трудности.

— Нет, пироги и торты предполагаю заказать в городе.

— Плита у нас старая, долго на разогреве стоит, а вот духовые шкафы отличные. Сто больших пирогов с картофелем, капустой, грибами или мясом сами можем сделать.

Алексей с интересом посмотрел на меня. После недолгого раздумья, кивнул в знак согласия.

— Хорошо, сами так сами, — сказал он. — Ты когда освободишься?

— Обед отведём и буду свободен.

Подошёл брат Николай, тронул за локоть и тихо произнёс:

— Вся еда готова. Раздать и сам смогу. Ты иди, дело-то важное.

— Что, правда обойдёшься? — добросердечно спросил у старика Алексей, обнимая за плечи.

— Спасибо, Иваныч, за всё. Силушка-то, возвращается. Не та, что прежде, но уже достаточная.

— Ну как, оставим брата Колю на хозяйстве? — беззаботно, как мне показалось, спросил Неверов.

Я неопределённо пожал плечами. Как ни как, а старику было семьдесят два года. Взглядом показал Алексею на кастрюлю с первым, в которой было литров сорок.

— Ничего, — успокоил он.  — Коля говорит, что справится.

Старший брат подтолкнул к двери. Снял белую куртку, и мы вышли.

Полуденное солнце висело в небе и нежаркие лучи освещали холм. После раскалённой плиты и душного помещения октябрьский воздух показался особенно чистым и приятным. Легкий ветерок из леса омывал горьковатыми запахами запревающей хвои, мокрой листвы и свежих грибов.

Алексей направился к высокой сосне, посаженной по приданию Мирославом Селивёрстовым. Дерево высотой метров сорок, которое с трудом могли обхватить три человека, верхушкой цепляла проплывающие облака. Столы, приготовленные к празднику, окружали гиганта со всех сторон и ровными рядами расходились, как лучи от солнца.

— Теперь представляешь, сколько народу нужно угостить? — спросил Неверов.

— Не волнуйся, Алексей, у меня имеется подобный опыт.

Старший брат недоверчиво посмотрел на меня.

— Пятьсот человек кормил? — поинтересовался он.

— Восемьсот. Было такое, каждый день готовил на восемьсот человек.

Я не придумывал. Когда учился в институте, нас каждый год посылали собирать хлопок. Размешали в школе, где спали в классах на раскладушках. Еду готовил вороватый завхоз. Он так усердствовал, что в котёл студентов попадал самый минимум, а то и вообще, кроме картошки и воды ничего не было. Наша группа — «Экономика и организация», взбунтовалась. К нам присоединились другие студенты. Меня, как зачинщика, вызвали к проректору. Не будь я старостой и именным стипендиатом, меня бы отчислили. А так, рассчитывая припугнуть, предложили готовить для всех. Я согласился. После этого студенты ходили сытыми и довольными, а вороватому завхозу пришлось отказаться от «Мальборо» и снова перейти на «Приму».

— Не волнуйся, — повторил я. — Накормим мы пятьсот человек. А если ты меня удивишь, то плов будет таким, какого в жизни не пробовал.

Неверов вопрошающе уставился на меня.

— Чем же удивить тебя?  — спросил он.

— Привези курдюк и казы.

— Козу?!

— Казы — это конская колбаса. Братии не запрещено есть конское мясо?

— Сам знаешь, Мирослав Селивёрстов запретов на продукты питания не оставлял. После недельного поста, позволял вкушать всё.

— Ну вот и привези казы и курдюк. Курдючное сало.

— В первый раз о таком слышу, — признался Неверов.

— Поспрашивай в городе на рынках. Кониной там и бараниной торгуют. Значит и курдючное сало должно быть.

— А риса тебе сколько понадобится? — спросил старший брат.

— Полтора мешка. Килограммов восемьдесят. Потом нужна братия — человек шесть, для заготовок. Николая и Антона не считай. Они будут помогать у казанов. Найдутся два больших казана?

— Нужна два казана?! — удивился Алексей.

— Мы же не для цыплят готовить собираемся! Будет стыдно, если кому-то не хватит.

Неверов долго смотрел на меня.

— Ты хоть и нигилист, но мне с тобой расставаться будет жалко, — наконец выговорил он.

— Ты о чём?

— После праздника в город переводят, а мне уезжать не хочется.

Алексей подошел к сосне, погладил шершавый ствол.

— Душа прикипела к святому месту, — тихо произнёс он.

— Разве «хочу» на тебя не распространяется? Ты сам говорил, братия делает только то, что хочет.

— Чтобы одни имели свободу выбора, другим необходимо руководствоваться словом «надо». В городе много неприкаянных душ, которым нужна помощь и забота. Призванные нести свет знания, счастливы единением с Богом.

— А кому нужен свет знания при убогой жизни? — спросил, горько усмехнувшись.

— Рано или поздно потребность света возникает в каждой душе. Необходимо делать так, чтобы возможность его получить присутствовала всегда.

— Я не знаю, что тебе сказать на очередную словесную заумь.

— Ничего говорить не надо. Просто выполни то, что обещаешь.

 

Глава девятая

Прошло три недели после праздника. По словам Антона, который разрывался между заготовками, накрыванием столов и мероприятиями в общине, такого торжества ещё не видели.

Приехали руководители «Вселенной для всех» из самой Москвы. Их интересовали успехи в области омоложения. Они долго беседовали с Николаем, которого пришлось освободить от работ на кухне. Встречались с чудо-женщиной — семидесятилетней сестрой Натальей.

Антон показал её, когда женщина сидела за накрытым столом. На мой взгляд, в сестре не было ничего особенного. Подумал, что Наталья обыкновенная сорокалетняя женщина, изображающая старуху. Антон со мной не согласился. Сказал, что помнит её по прошлому году. Тогда сестра Наталья выглядела старше.

Возражать не стал; не было времени на споры.  Народ за праздничным столом не давал расслабиться. Плова едва-едва хватило. Братья из общин, не очень стесняясь, подходили за добавкой по два-три раза. Бригадир Михаил раскатистым басом прогрохотал:

— Брат Саша, кончай так вкусно готовить. Я на твоих харчах поправляюсь, как на курорте.

Остались довольными обедом и московские гости. Один из них даже пожурил брата Алексея за расточительность.

— Ваш приглашённый повар хорош, но обошёлся, наверное, в копеечку, — сказал он Неверову.

— Нет, повар наш, из общины.

— Не может такого быть! Даже в Москве не везде встречаются такие экзотические яства!

Руководителя из столицы можно было понять. На столе, кроме плова, салатов и пирогов, стояли самса, манты, ханум. Все эти кушанья пришлось готовить диетическими. Алексей сказал, что будут гости, не употребляющие мяса. В течение всего застолья старший брат постоянно подходил и спрашивал:

— Вегетарианское?

— Вегетарианское.

— Как называется?

— Манты с тыквой, ханум с картофелем, самса с капустой, — перечислял я.

Брат Коля, после общения с москвичами, усердно трудился рядом. Он учился делать и эти блюда. В последнее время старик самостоятельно готовил молочные каши и запеканки, пёк пироги и пирожные.

— Раньше ничего не варил, — признался он. — А теперь вот ради внуков стараюсь.

Отношения со стариком оставались ровными, хотя дружескими назвать их было нельзя. Он, по-прежнему, мало говорил, особенно когда речь заходила о семье. Правда, как-то обмолвился, что четверо его внуков живут в приюте.

В перерывах между обедом и ужиным, Коля уходил к доктору. Чем там он занимался, тоже не рассказывал. И его встреча с москвичами осталась тайной за семью печатями. Наблюдая за своим помощником, отметил, что перемены во внешности старика продолжают происходить. К концу месяца брат Коля ходил прямо и не горбился, исчезла шаркающая походка; его тело наполнилось силой.

Когда старик с легкостью положил на плечо мешок с картофелем, не удержался и спросил:

— Коля, а тебе правда семьдесят два года?

— Теперь уже нет, — хитро проговорил он и подмигнул. — Теперь помоложе тебя буду.

— Как это? — не понял я.

Старик засмеялся, ничего не ответил и вышел. Хотел пойти за ним, но в дверях столкнулся с братом Михаилом. Бригадир приобнял и спросил:

— Куда намылился?

— Да так! — отмахнулся, не зная, что ответить.

— Ну тогда не торопись, — сказал Михаил, вталкивая в кухню. — Шесть человек уезжают на работы в деревню. Им нужен паёк с собой. Так что давай, отоваривай.

После непродолжительного раздумья спросил:

— Первое нужно?

— Да.

Взял десятилитровый термос, налил до половины. В кастрюлю положил гречку и котлеты.

— Могу добавить подливку, но прямо в кастрюлю, — сказал бригадиру, который стоял у окна и наблюдал за Колей.

— Тебе он на сегодня нужен?

Я неопределённо пожал плечами.

— У нас народу не хватает, — пояснил Михаил. — Старый в самый раз бы сгодился.

Секунду помолчав, осторожно, чтобы не выглядеть глупо, спросил:

— А тебе не кажется, что Коля как-то изменился?

Бригадир усмехнулся.

— Не кажется, — произнёс он иронично. — Я и так знаю, что он молодеет.

— Действительно молодеет?

— Натурально.

— Разве такое возможно?

Бригадир указал пальцем наверх и сказал:

— Руководство просто так не приезжает. К Коле не зря проявили интерес. Он в процессе преображения.

— Каким образом?!

— Ты что, про одиннадцать «Д» никогда не слышал? — с усмешкой спросил брат Михаил.

— И что, с их помощью можно помолодеть?

— Не только, — ответил бригадир, устанавливая в рюкзак термос и кастрюлю. — А что с питьём?

Пластиковую пятилитровую бутылку наполнил компотом.

— Ты хочешь сказать, что помолодеть может каждый? И даже ты?

— И даже я, — ответил бригадир. — Только это сложно. Мне даровали здоровье, долголетие и слава Богу!

— А в чём сложность?

— Сложность в вере. По вере твоей, тебе и дано будет.

— Ты пробовал?

— Извини, но меня люди ждут. Так что, отдаёшь Николая?

Пожав плечами, ответил:

— Я ему не начальник. Пусть сам решает. Только ему к доктору нужно.

— Брат Кирилл в отъезде. Кажется в городе, — сказал Михаил и вышел.

Привыкнув, что на раздаче стоит брат Коля, с трудом справлялся с голодной оравой.

— Народу ему не хватает, — ворчал в полголоса, едва успевая наливать суп в миски, раскладывать гречку с котлетами. Хорошо, что подошёл Антон. Вдвоем дело пошло значительно быстрее.

Обед закончился. Молодой друг остался и помог с мытьём посуды. Когда работа по кухне близилась к концу, парень спросил:

— А где брат Коля?

— Не знаю, уехал куда-то с бригадой.

— Понято, зимние заготовки угля. Каждую осень кто-нибудь едет на погрузку. Значит сегодня ночью машины придут.

— Какие машины? — не понял я.

— Ну с углем. Ты что, меня не слушаешь?

— Извини, задумался.

— О чём?

— О переменах, которые происходят с братом Колей.

Антон бросил взгляд.

— Всё-таки не веришь, что он молодеет?

— Можно подумать, что ты по-настоящему веришь?

— Веры у меня нет, но я знаю! — твёрдо заявил Антон. — Знания сильнее веры. Когда перед глазами пример, то никакой веры не требуется. Если видишь, то сам меняешься.

С недоумением посмотрел на молодого друга и спросил:

— Может быть, ты тоже старик?

— Нет, — засмеялся парень. — Я не старик, но был наркоманом. Большие «Д» помогли остановиться. Теперь стараюсь перейти на высокие вибрации и тогда смогу лечить людей как брат Кирилл.

— Что значить перейти на высокие вибрации? Так правильно спрашивать?

Антон кивнул в знак согласия и пояснил:

— Постижение высшего «Я» происходит на чистых высоких вибрациях. У меня плохо получается с большими «Д». Сложно сохранять душевное спокойствие, когда воспоминания наваливаются. Не могу простить мать. По сути, она выкинула меня из жизни, заменив молодым любовником.

— Ты ненавидишь мать? — осторожно спросил я.

— Когда отец умер, то оставил мне машину, квартиру, дачу, гараж. Мать, ссылаясь на мою наркозависимость, переписала всё на себя, а потом на своего котика. Душевное спокойствие требует очищения от мирского. Иногда получается руководствоваться безусловной любовью и прощением. Тогда злость уходит, открывается чистота сознания. Но как увижу Альфа-Ромео, так сразу вспоминаю папину машину, а за ней всё остальное. Поэтому и в город не езжу.

Антон снял халат и прощаясь, протянул руку. Пытаясь подбодрить молодого друга, сказал:

— Такое сложно простить, но думаю, у тебя получится.

— Не знаю. Мне даже придуманные обстоятельства не помогают.

— Что за обстоятельства? — не понял я.

— Когда требуется простить человека, который совершил подлость, придумываешь обстоятельства, оправдывающие его.

— Понятно.

— Я пытался найти для матери оправдание, но так и не нашёл. Не даётся мне искреннее прощение. Как ты говоришь, частная собственность заедает.

При этом молодой друг горько усмехнулся. Чтобы отвлечь парня от неприятных воспоминаний, спросил:

— А про какой пример перед глазами ты говорил?

Брат Антон вздохнул и сказал:

— Это я про Колю. Когда старик приехал в общину, в нём жизни оставалось на копейку. Теперь он уголь грузит и мешки носит.

— Может быть, просто выздоровел?

— Нет, я слышал медитацию старика. Он перенастраивает клетки на тридцатилетнее существование, о чём и просит помощи у Высших сил.

— Высшие силы помогают перенастраивать клетки?

— Понимаю, тебе трудно поверить, но ты чаще смотри на Колю. Не пропусти момента и тогда придут знания, рождающие крепкую веру.

 

Глава десятая

Увидеть до конца процесс омоложения Коли не довелось. Как-то на кухню пришёл Алексей Неверов, которого не встречал дней десять. Жизнь в городе, а может быть костюм-тройка делали его, как вначале показалось, официально-отстранённым. Но когда он протянул руку и спросил: «Невесомость прошла?», то понял, что Неверов остался тем же добрым, чутким, братом Алексеем.

Оглядев моё хозяйство, Неверов поинтересовался:

— Как считаешь, Николая можно определять на самостоятельную работу?

— Что за работа?

— «Вселенная» открывает социальную столовую и там нужен повар.

Я задумался. Работать в городе и жить, как делали многие из общины, было заманчиво. Можно встречаться с ребёнком, по которому сильно скучал. И если повезёт с жильём, то забирать мальчика на выходные. Я хотел сказать Алексею, что и сам мог бы поработать в столовой, но вспомнил о внуках Коли, которые жили в приюте. Вздохнув, тихо произнёс:

— Столовая не ресторан, брат Николай потянет.

Алексей ушёл, но быстро вернулся.

— Коля отказался, — сказал он. — А ты не хочешь?

— Как отказался?

— Через три недели Коля уезжает совсем.

— Почему?

— Какие-то семейные проблемы.

— А разве ему можно покидать общину? Ведь брат Коля в процессе омоложения.

Алексей засмеялся.

— У нас не тюрьма. Каждый волен приходить и уходить в любой момент, — проговорил он с долей иронии. — Ну так что, поедешь в город?

— А здесь кто будет?

— Пока Николай, а потом, наверное, брат Антон вернётся на кухню.

Я невольно улыбнулся. Алексей увидел.

— Думаешь, не справится? — спросил он.

— Справится, но только вряд ли он сможет от телят оторваться.

— Брат Антон человек добросердечный и не захочет оставлять братьев без хлеба насущного. А у телят бывать ему никто не запретит. Думаю, всё утрясётся. Если ты решился, то собирай вещи. Завтра утром поедем.

— Хорошо.

— Да, и пожалуйста, к доктору не забудь зайти, — попросил Неверов.

— Зачем? — не понял я.

— Карточку закрой и получи напутственный совет, — улыбнувшись, сказал брат Алексей.

 

Брат Кирилл посмотрел на меня и неодобрительно проворчал:

— Зря ты с городом торопишься. Тебе бы ещё месяц пожить в гармонии с природой. Тогда физические силы восстановились бы полностью.

— Но я себя прекрасно чувствую.

— Следование советам Мирослава тебя оздоровило, но не до конца.

— Подожди, табиб, какое следование?! Ты же знаешь о моём отношении к наставлениям вашего Учителя.

— Знаю. Твой интерес к большим «Д» проснулся с запозданием, но это не означает, что ты не следовал Правилам.

— Я следовал?!

— Да, твоя жизнь в общине проходила в соответствии с наставлениями Селивёрстова.

— Ты насчёт не курить и не пить?

— Не только.

— А что ещё?

— По утрам ты умывался холодной водой. Проводил время в Движении, был окружён Дружелюбием братьев. Добровольно выбрал работу, от которой испытывал Душевный подъём. Правила больших «Д».

— Получается, что без меня, меня женили?

— Нет, это был твой выбор. Насильно никого в общине не удерживают.

— Да, понимаю. Брат Алексей сказал, чтобы карточку закрыл и получил совет.

— Ну, карточку закрывать я не стану. Думаю, что мы ещё не прощаемся. А советы простые и выполнять их несложно. Во-первых, избегай людей злых. Во-вторых, не давай негативным эмоциям владеть тобой. В-третьих, помни о безусловной любви и прощении.

Поблагодарив доктора, ушёл.

 

К вечеру в общине стало известно, что перебираюсь в город. Первым подошёл брат Михаил. Его полновато-округлое лицо выражало искреннее огорчение. Он сжал кисть так, словно хотел раздавить.

— Жаль, очень жаль! — с чувством пробасил бригадир. — Если что пойдёт не так, возвращайся. Ты тут к месту. Я для тебя отдельную комнату подготовлю.

— Спасибо.

— Помни, отдельную комнату! —  повторил брат Михаил и попрощался.

Потом заглянул Антон.

— Ты нас не забывай! Приезжай, когда сможешь. Ты удивительный человек с разрушительным складом ума, и аура у тебя жёлтая с неестественным сочетанием.

—  С неестественным сочетанием? Почему? — спросил я.

— Не знаю. От тебя исходит желтое свечение, но на него накладываются черные с зелено-коричневым оттенки.

— Это плохо?

— Нет ничего плохого в мире, как нет ничего хорошего. Существуют понятия естественного и противоестественного — порождённые человеком метки. Жаль, что не успел до конца понять

— Что понять?

— Куда ум тебя приведёт. Хочется верить, что к созиданию, а не к разрушению, — сказал молодой друг и ушёл.

Последним наведался Николай.

— Думаю, увидимся, — заявил он.

— А разве ты не уезжаешь?

— Уезжаю. Но мне потребуется подпитка, а потому на встречах появлюсь. Не здесь, так в городе. Может через месяц или два.

 

Глава одиннадцатая

Рано утром, когда братия ещё спала, мы с Алексеем тряслись в «Ниве» по знакомой ухабистой дороге. На месте оказались около восьми утра. Офис «Вселенной для всех» находился в центре города. Решетчатая ограда окружала трёхэтажное здание, облицованное жёлтым кирпичом. В чистом дворике, где на ухоженных клумбах всё ещё цвели астры, было многолюдно. На скамейках под навесами сидели какие-то люди и мирно дремали. С появлением Алексея, народ оживился и пришёл в движение.

— Смотритель! Смотритель приехал! — послышалось с разных сторон.

— О ком они? — удивлённо спросил я.

— Обо мне. Должность моя так официально называется, — ответил Алексей, входя в здание.

— А мне теперь как к тебе обращаться? Смотритель или господин? — съязвил я.

Неверов вздохнул.

— Кончай! — сердито выговорил он. — Не мною поименованы служебные должности, самому не нравится, но так установлено Главным Советом.

В приёмной за секретарским столом сидела женщина лет пятидесяти. Увидев нас, встала.

— Здравствуйте, Алексей Иванович, — тихим голосом произнесла она.

— Здравствуйте, сестра Ольга. Что у нас за люди во дворе? — поинтересовался Неверов.

— В среду «Утренний город» опубликовал ваше интервью, где говорится о социальной столовой и бесплатных обедах. Второй день люди приходят к нам за талонами.

Секретарь подала еженедельник, где на первой полосе поместили фотографию Неверова с какой-то дамой.

— Вопросы с обеспечением талонов решает районной Центр социального обслуживания. Вы разве не в курсе?

— Я в курсе, но там ничего не знают. Я четыре раза звонила и каждый раз мне отвечают, что нет никаких распоряжений от руководства.

— Хорошо, сейчас займусь этим вопросом, — сказал Неверов и посмотрел на меня. — Саша, ты пока отдохни. К обеду тебе подберут жильё. Смотреть новое место работы поедем завтра.

— Идёт, — тихо произнёс я.

Уловив в голосе нотки растерянности, Алексей ободряюще улыбнулся.

— Не кисни, — весело проговорил он. — Сестра Ольга поможет освоиться.

Неверов повернулся к женщине и распорядился:

— Помогите брату Александру с жильём и со вселением. Расскажите о наших правилах. Брат Саша возглавит пункт питания.  А меня соедините с Анной Васильевной из городского департамента.

— Да, сейчас.

Неверов пожал руку.

— До завтра, — сказал он, вошёл в кабинет и закрыл дверь, на которой висела табличка: «Вселенная для всех». Алексей Иванович Неверов — региональный смотритель».

Сестра Ольга жестом предложила сесть на диван. После того, как соединила Неверова с кем-то из городского руководства, ушла в подсобное помещение. Вскоре вышла с подносом и направилась в кабинет. Так же быстро вернулась.

— Попьёте чаю? — спросила она.

— Не откажусь.

Поставив передо мной чашку, женщина присела рядом.

— Вы одинокий? — поинтересовалась сестра Ольга.

— Что? — не понял я.                                                                                                       — В смысле жилья. Вы один будите проживать, или с кем-то?

— Один, — ответил я, подумав про неопределённость в будущей работе.

— Вам подселение подойдёт?

— Подселение?

— Да. Есть прекрасная большая комната. Недалеко от общественной столовой. В двухкомнатной квартире проживает женщина — моя мама. Она тихая, вас беспокоить не будет. В вашем распоряжение большая комната с балконом. К тому же, всё есть. Вся мебель — шкаф, комод, диван, постельные принадлежности. Холодильник, стиральная машина, микроволновая печь. Вселяйтесь и живите. Вы ведь без вредных привычек?

— Не пью и не курю. Если вы про это?

— По вам видно, что вы человек спокойный и положительный.

— Спасибо. А сколько будет стоить проживание?

— Вы не волнуйтесь, организация оплачивает. Сейчас вам адрес запишу, и вы может туда поехать. Маме я позвоню.

Сестра Ольга подошла к письменному столу, что-то написала на листочке.

— Вот адрес. Найдёте?

— Да.

Женщина протянула пластиковую папку.

— Здесь свод правил, связанных с жизнью общины в городе, — сказала она. —  Вам, как служащему лицу, необходимо приходить в офис к восьми утра на планёрку. Почитаете, разберётесь. Также тут найдёте деньги на первое время.

 

Вселение на новое место произошло быстро. Дверь открыла пожилая женщина, с отекшим лицом, глубокими морщинами, красными прожилками на щеках. Не здороваясь, она сердито спросила:

— Сектант?

— Что, простите?

— Дочка моя сектант. Каждый раз присылаем мне квартирантов из своей секты. Ты сектант?

— Скорее, я повар.

Женщина удивилась.

— Что, правда?! — воскликнула она.

— Хотите проверить?

— Заходи, — сказала хозяйка, пропуская меня в квартиру. — Нет, проверять тебя не собираюсь. Просто мой покойный муж был поваром. Удивительно! Мужики-повара мне редко встречались. Ты надолго вселяешься?

— Не знаю. Время покажет. Может быть я вам не подойду.

— Подойдёшь! — безапелляционно заявила пожилая женщина. — Я спокойная, и спокойных уважаю. Меня Тамарой Михайловной зовут, но лучше Тамарой и давай на «ты». Не люблю я этих церемоний.

— Хорошо, Тамара. На «ты», так на «ты»

— Ну идём комнату смотреть.

Хозяйка прошла по длинному коридору и открыла дверь с левой стороны.

— Давай проходи, — сказала она, пропуская меня.

Большая чистая комната со столом, диваном, шкафом и телевизором понравилась сразу. После спальни в общине, она показалась раем. Приглянулся и балкон со встроенным шкафом и верёвками для сушки. Третий этаж позволил оглядеть окрестности. Красно-белая постройка на фоне серых пятиэтажек привлекла внимание.

— Там магазин? — поинтересовался я.

— Магазин, — подтвердила Тамара. — Хочешь что-нибудь купить?

— Да, нужно сообразить на счёт еды.

— Пойдём холодильник смотреть.

По дороге на кухню хозяйка показала туалет, ванную и кладовку. Большой двухкамерный холодильник стоял около окна.

— Верхняя полка в холодильнике и ящик в морозилке твои. Борщ будешь есть? —  предложила Тамара.

— Нет. Извини, но я сам привык готовить.

— Совсем, как мой покойничек.

— Твой муж давно умер?

— Семь лет тому назад, — ответила пожилая женщина и ушла в свою комнату.

Я подумал, что женщина расстроилась. Когда собрался уходить, Тамара подала брелок и сто рублей.

— Вот тебе ключ, а это купи мне маленькую, — проговорила она горестно. —  Нужно мне расслабиться. Ты заставил вспомнить о муже.

 

Глава двенадцатая

На следующих день с Алексеем поехали смотреть столовую. Подготовкой к открытию занимались администрация города и благотворительный фонд «Вселенной для всех». Большое помещение находилось на первом этаже швейной фабрики. Когда предприятие по пошиву белья закрылось, перестала работать и столовая. Капитальный ремонт и новое оборудование превратили простую точку общепита в красивое современное кафе.

Открытие столовой, по старой, но незабытой традиции, приурочили к ноябрьским праздникам. В моём распоряжении было десять дней для проверки жарочных шкафов, электроплит, пищевых котлов и другого оборудования.

На мой взгляд, закупили много ненужного, но Алексей сказал:

— Перечь определил городской департамент.

— Это лишние затраты. Тебе так не кажется?

— Думаю, что у администрации далекоидущие планы.

— И «Вселенная» не возражает?

— «Вселенная», как ты помнишь, она для всех. И если город собирается помогать обездоленным, мы не останемся в стороне.

— Тогда нужно подумать об использовании всего оборудования.

— С твоими талантами, мы тут модный ресторан организуем, — с энтузиазмом проговорил Неверов.

— В таком случае нужно добирать штат.

— Доберём. А тебе необходимо пройти медкомиссию и обзавестись медкнижкой.

— Это я понял.

— Завтра на планёрку можешь не приходить, а отправляйся в клинику «Доброе дело». У нас с ними договор. Назовёшь себя и до обеда пройдёшь всех врачей.

— Хорошо, но мне нужны продукты.

— Какие?

— Рис, макароны, мука. И хотя бы один помощник.

Алексей задумался и помедлив, сказал:

— Тогда сделаем вот как. Твой поход на медкомиссию пока отменим. Придёшь на планёрку и познакомишься с руководителями подразделений. С ними будешь решать вопросы поставок. Ну и помощника тебе подберём. Уверен, что одного хватит?

— На первое время, — ответил я.

 

На планёрке, понял, что Антон, называя цифру пять тысяч, несильно ошибался. На расширенную встречу собрались старшие братья из всех районов области. Каждая община для социальной столовой выделяла часть продуктов: начиная от картофеля и овощей, до молока и мяса. Муку и крупы обязался поставлять торговый дом «Русское раздолье».

— Почему он будет это делать? — тихо спросил у Алексея.

— Торговый дом принадлежит «Вселенной», — ответил региональный смотритель.

На планёрке познакомился с братом Марком, который отвечал за снабжение подразделений; всего их было пять. Неверов представил меня как старшего брата Александра, отвечающего за работу социальной столовой. Региональный смотритель назвал мою деятельность перспективной, способной привести к росту доходов.

— Брат Александр профессиональный ресторатор? — спросил один из руководителей.

Неверов жестом предоставил мне слово.

— Нет, — ответил я, поднимаясь.

— Брат Александр, может быть у тебя большой опыт работы?

— Нет.

— Тогда почему ты думаешь, что справишься с этой непростой деятельностью?

Допрашивающий брат вызвал отвращение. Тонкие губы на продолговатом лице складывались трубочкой и выдвигались словно для поцелуя. Назидательный тон, которого в общине не слышал, сопровождался прищёлкиванием языка. При этом незнакомый брат часто подносил платок ко рту и промокал слюни.

Не сдержавшись, с издёвкой ответил:

— Предпочитаю больше работать, меньше думать.

— Прежде чем утверждать брата Александр на такую ответственную должность, нам следует дать ему время на размышление, — прощёлкал руководитель подразделения.

Неожиданно за меня вступился Марк.

— Брат Фома, — проговорил он, выделяя имя. — Ты не посетил праздник Мирослава Селиверстова…

— Я болел и сейчас нездоров!

— Мы это знаем. Ни у кого нет сомнений по вопросу твоей болезни. Но из-за отсутствия на празднике, ты упускаешь из вида важное обстоятельство.

— Какое же?

— Угощения, приготовленные братом Александром, были выше всяких похвал и заслужили высокую оценку руководителей Центра. Такого изобилия не было ни на одном празднике.

Присутствующие на планёрке оживились. Послышались одобрительные высказывания. Один из руководителей воскликнул:

— Брат Саша, тебе необходимо организовать курсы для наших жен! Неделю просил супругу приготовить пельмени с тыквой, так и не смогла.

— Не пельмени, а манты, — поправил кто-то.

Региональный смотритель призвал к порядку.

— Братья, давайте успокоимся! — потребовал Алексей. — Над вопросами курсов, подумаем.   Больше ни у кого нет сомнений в компетенции брата Александра?

Дружное «нет» прозвучало со всех сторон.

— Ну и хорошо.

 

После планёрки Неверов пояснил.

— Фома проталкивал на столовую свою сестру.

— Я не держусь за это место.

— Ты не держишься, но нам людей кормить необходимо качественно. За работой будет постоянно следить представитель муниципалитета. К тому же, Мария не обладает твоим талантом.

— Так уж и талантом, — сердито пробурчал я.

— А ещё, — продолжил Неверов, — брат Фома претендовал на должность регионального смотрителя.

— Понятно, даже здесь идёт грызня за власть.

— Грызни никакой нет. Я не хотел этой должности, но Совет решил, что брат Фома не готов руководить регионом. Амбиции ему мешают.

— Всё как у всех!

— Мы живые люди, и тоже не без греха. А с Марией тебе придётся познакомиться. На первых порах она будет твоим помощником.

— Овощи чистить, посуду мыть, на кухне убирать? — с сомнением спросил я.

Алексей улыбнулся и ответил:

— Ты не в районной общине! Привыкай мыслить иными категориями. Штат у тебя значительный — с уборщицей, подсобным рабочим и поваром-помощником.

— А повар-помощник — Мария?

— Да, и это не обсуждается.

— Захочет ли она работать руками?

— Если не будет справляться, уберём, — сказал брат Алексей.

 

Глава тринадцатая

Опасения, связанные с сестрой Марией, были ненапрасными.  Худощавая, невысокая женщина лет сорока, похожая на брата Фому, вела себя вызывающе. Она говорила начальственным тоном, не забывала напоминать о технологическом образовании и постоянно контролировала закладку продуктов. Старался не обращать внимания на её высокомерие, колкости, откровенную лень. Сестра Мария всегда держала руки в карманах накрахмаленного халатика.

Зато подсобный рабочий — брат Виталий, оказался дельным. Выполнив свою работу, стремился учиться новому.

Наблюдая за моими действиям, как-то сказал:

— Брат Саша, ты как робот.

— В каком смысле?

— Твои руки существуют сами по себе. Они смешивают, наливают, снимают с жаровни, и всё на автомате. При этом твоя голова занята совершенно другими мыслями.

— Привычка, оставшаяся после общины.

— А что было в общине?

— Много работы и один помощник. Чтобы накормить братию, процесс приготовления приходилось обдумывать заранее. Потом уже действовать на автопилоте.

— У тебя здорово получается.

Проверка жарочных шкафов и другого электрооборудования превратилась в дни коллективной дегустации. Сотрудники «Вселенной» пробовали всё, что мы варили, жарили, выпекали.

В первый испытательный день приехал региональный смотритель с мэром города — Татьяной Николаевной Фединой. Градоначальник хотела убедиться, что её детище оправдает ожидания людей. Она придирчиво осмотрела зал и кухню, по списку проверила наличие оборудования, попробовала готовые блюда.

— Всегда так будут вкусно или специально для меня старались? — поинтересовалась Федина.

— Татьяна Николаевна, брат Александр о вашем визите не знал, — ответил смотритель. — Исходя из прошлого опыта, могу заверить, он всегда вкусно готовит.

— Ну тогда я каждый день здесь буду обедать, — то ли в шутку, то ли всерьёз сказала мэр.

 

В торжественной обстановке открыли социальную столовую. На празднике всех гостей, в том числе журналистов, кормили бесплатно. Пресс-конференция, которую давала мэр, подтвердила, что у администрации большие планы. Отвечая на вопросы: «В каком режиме будет работать общепитовская точка? Будет ли она кормить только определённую категорию или станет функционировать, как доступное кофе?», Федина сказала:

— Понадобится время для определения потенциала столовой и потребностей города. Возможно, что количество бесплатно питающихся возрастёт с четырёхсот до шестисот человек.

 

На следующий день, во время планёрки региональный смотритель спросил:

— Брат Александр, социальная столовая могла бы кормить шестьсот человек?

Подумав, ответил:

— Варочных котлов у нас достаточно. Возможно, следует докупить ещё один кипятильник на тридцать литров.

— А если без «возможно»? — спросил руководитель отдела информации брат Фома.

Этот человек продолжал вызывать отвращение. Знакомство с его сестрой любви к семейству Хвостовых не пробудило.

— После приобретения и установки кипятильника на тридцать литров пропускная способность увеличится до тысячи двухсот человек в день, — сухо ответил я.

— И столовая будет успевать функционировать как ресторан? — не отставал брат Фома.

— Этот вопрос в стадии обсуждения и не уместен на сегодняшней планерке! —строго изрёк региональный смотритель.

— Брат Алексей, не забывай, что Совет вынес постановление о рентабельности данного объекта. А потому уже сейчас необходимо выработать концепцию ресторанной деятельности.

— Брат Фома, в постановлении указан срок выхода на рентабельность. Решать вопрос доходности в моей компетенции и сейчас он находится в стадии проработки. Так что, успокойся и займись своими делами.

Руководитель отдела информации демонстративно поднялся и вышел. Когда все расходились, Алексей меня задержал.

— Подожди, — попросил он.

После того как остались вдвоём, региональный смотритель спросил:

— Что ты думаешь про ресторан?

— Ресторан открыть не проблема, но вряд ли можно рассчитывать на его высокую доходность. Лучше подумать о чём-то другом.

Брат Алексей усмехнулся и озвучил:

— Когда наши бонзы и служащие узнали, что ты тот повар, который кормил на празднике, все спят и видят питаться у тебя. Вот и настаивают на ресторане.

— Кормить мы можем и в столовой. Место позволят отгородить небольшой VIP-зал. Кстати, я говорил, что у нас хотят столоваться сотрудники мэрии.

— Да, помню, но Федина не разрешит.

— Почему? Нам выгодно их кормить. Не бесплатно, конечно.

— Мэр хочет, чтобы мы обслуживали не один район, а два. Это восьмисот человек.

— Мы можем кормить до тысячи двухсот человек, — напомнил я.

Брат Алексей недоверчиво посмотрел.

— Ты уверен? — спросил он.

— Разве пылинка тебя когда-нибудь подводила? — вопросом на вопрос ответил я.

Неверов улыбнулся.

— Нет, — сказал он. — Ты говоришь так убедительно, как будто всю жизнь работал поваром.

— К моему хлопковому стажу можешь прибавить два года армии.

— Почему ты об этом раньше не говорил?

— Детская психологическая травма.

— Не понимаю.

— Не важно. Брат Алексей, ответь лучше на вопрос: ресторан — это твоя идея?

— А что?

— Открытие ресторана не сделает общепитовскую точку рентабельной. Хорошо если будет выходить по нулям. А потому думаю, что Фома не просто так подталкивает к его созданию. Мария хорошо знает, что вечернее заведение в нашем городе большого дохода не принесёт. Уверен, что с братом они обсуждали этот вопрос.

— И что? —повторил Неверов.

— Вывод простой. Если ресторан не выйдет на рентабельность, решение Совета останется невыполненным и начнут искать виноватых. Это на твоей должности не отразится?

Региональный смотритель встал, походил по кабинету.

— На должности не отразится, но репутацию подпортит, — ответил он после непродолжительного раздумья.

— Дай мне сутки, и я придумаю, что-нибудь получше ресторана.

— Нужно к завтрашнему вечеру.

— Постараюсь.

 

Глава четырнадцатая

На следующий день встреча с региональным смотрителем не состоялась. С утра Неверов был в мэрии, потом уехал в общину, где случилось какое-то происшествие. После обеда брат Алексей вёл какие-то напряженные переговоры с Москвой.

В воскресенье Алексей вызвал на работу. В офисе кроме регионального смотрителя никого не было.

— Чай хочешь? — поинтересовался Неверов.

— Нет.

— Ну что, открываем ресторан? — спросил Алексей, словно другая возможность не обговаривалась.

Я посмотрел на регионального смотрителя. Он выглядел усталым и как показалось, обеспокоенным. Прошёл месяц после переезда в город, но брат Алексей успел измениться. Нет, он по-прежнему оставался доброжелательным и внимательным, но мягкая улыбка, согревающая собеседника, на лице больше не появлялась.

Захотелось поддержать Алексея, а потому придал словам побольше оптимизма.

— Возникла идея получше ресторана, — бодро проговорил я. — Вложений потребует меньше, а эффект будет значительно выше.

Неверов сел рядом.

— Ну рассказывай.

Из пластиковой папки достал блокнот и ручку.

— Я тут сделал некоторые прикидки по открытию пирожковой.

— Пирожковой?

— Да, вот посмотри, — подтвердил я и протянул записи.

— Голова другим забита. Лучше на словах объясни, — попросил Неверов.

— Я сделал калькуляцию на выпечку исходя из наших возможностей, но требуются уточнения по ценам. Брат Марк должен помочь в понедельник. Поэтому сегодня себестоимость приблизительная.

— Давай вместе считать, — предложил Неверов.

— Хорошо. В настоящий момент торговый дом поставляет муку бесплатно…

— Это для столовой бесплатно, — перебил смотритель. — Мы платим по себестоимости. Десять рублей за килограмм.

— Замечательно. Я заложил в калькуляцию двенадцать рублей. Картофель и другие овощи по десять рублей…

— Овощи мы получаем из общин бесплатно, — снова перебил Алексей.

— Еще лучше. А как насчет мяса? Нам могут поставлять каждый день по десять кило свинины и говядины. На худой конец можно подмешивать курятину.

— У «Вселенной» имеется свинокомплекс и коровник. Мясом сможем тебя обеспечивать, но не бесплатно. Рублей по сто пятьдесят придётся платить.

— Примерно так и рассчитал. Себестоимость беляша двенадцать рублей. Продавать можем по двадцать. Пирожки с картофелем, капустой и грибами в продажу поступят по восемь-десять рублей. Можно выпекать ещё с десяток позиций дешёвого ассортимента.

— Подожди. Десять — я правильно понял?

— Можем и больше.

— А ты не ошибаешься?

— Считай сам. Беляши, пирожки жаренные — с картошкой, капустой…

— Подожди, не так быстро.

— Хорошо. Пирожки жаренные — с картошкой, капустой, яблоками, рисом, луком и яйцом. Печёные в духовке…

— Подожди, — опять остановил региональный смотритель. — Это на основном производстве не отразится?

— Нет. Мы догружаем часть работающего оборудования и задействуем, которое простаивает.

— Продолжай.

— Печёные в духовке — тот же ассортимент, плюс с творогом, ягодами, грибами. Это всё из подручных средств и с минимальными расходами. При незначительном увеличение затрат, начинкой может стать повидло и рыба.

Алексея идея заинтересовала, он взял блокнот.

— Ты рассчитываешь продавать по одной тысячи в день? — удивленно спросил он.

— Первые две недели. К концу месяца объем вырастит до двух-трех тысяч.

— Откуда такая уверенность?

— Ты где-нибудь видел пирожки по десять рублей?

— Нет, — ответил региональный смотритель.

— По десять рублей мы продаём оптом. В розницу — двенадцать-пятнадцать. Беляши — двадцать. При такой цене у нас не будет конкурентов.

Неверов задумался.

— Послушай, — продолжил я. — Открытие ресторана требует значительных затрат. К тому же, ресторан без спиртных напитков существовать не сможет. Как это соотносится с поучениями Селивёрстова, которого ты так почитаешь?

— Давай без демагогии!

— Какая же тут демагогия?! Мирослав запрещает пить и курить. А мы будем спаивать народ.

— С каких пор пылинка превратилась в ярого приверженца Учителя?! — ехидно спросил Алексей.

— Приверженцем я не был и не буду, но считаю, что следует соблюдать последовательность во всём. Сами не пьём и народ спаивать не должны.

— Ты забыл про свободу выбора. Каждый имеет право на собственное «хочу». Пойми, нам необходимо иметь доходную точку, перекрывающую затраты от социальной столовой. Ресторан не способствует спаиванию. Наоборот, люди приобщаются к культурному питию.

— Насчёт доходности понимаю. Только пирожковая куда выгоднее ресторана. Чистая прибыль составит около миллиона в месяц. К тому же, кормить народ недорогими пирожками куда правильнее, чем создавать условия для так называемого культурного пития.

— Вот только не следует язвить, — со вздохом сказал Неверов. — Что же, давай попробуем.

 

На Совете, куда региональный смотритель вынес предложение о пирожковой, разгорелся спор. Фома Хвостов, вооружившись расчётами сестры, вопил о безграмотном работнике.

— Я всегда говорил, что самоучке далеко до образованного технолога! Вот только один пример с приготовлением теста для беляшей. В калькуляцию не заложены ни яйца, ни молоко. Дешевизна конечного продукта липовая! Если проверить по всем позициям, уверен мы везде обнаружим ошибки. Миллион, который обещает брат Александр, цифра эфемерная.  Вы сами в этом можете убедиться! — восклицал он, размахивая листком бумаги.

Попытку объяснить, что тесно для беляшей от молока и яиц утяжеляется, прервала Мария.

— Заявление ни на чём не основано! — саркастически произнесла она. —Насколько мне известно, брат Александр никогда не жарил беляшей. Выпечка у него неплохая. Далека от идеала, но не плохая. Тем не менее, производить закладку по наитию, не всегда можно. Показная дешевизна делает конечный продукт неудобоваримым. Беляши и другая жаренная продукция требует строгого соблюдения процесса приготовления.

Технолог с дипломом долго и нудно рассказывала о приготовлении теста. Мария даже пыталась объяснить, как правильно и при какой температуре жарить, но её остановил брат Марк.

— Нам не за чем знать тонкости жарки, — заявил он, поднимаясь. — Я предлагаю сформировать комиссию, которая проверит продуктовую закладку, предлагаемую заведующим столовой. Потом брат Александр и сестра Мария приготовят беляши. Каждый по своему рецепту! Чьи беляши лучше, тот и прав.

— Это несерьёзный подход к делу! — выкрикнул руководитель отдела информации.

— Не могу с тобой согласиться, брат Фома. Практика всегда лучше теории. Поедим беляшей и решим, как вести дело дальше. Предлагаю свою кандидатуру в комиссию, — сказал Марк и поднял руку, как будто голосование началось.

— Совет ещё не принял решение о комиссии! — снова завопил Хвостов.

Региональный смотритель посмотрел на часы.

— Пора подводить итоги по вопросу о пирожковой, — заключил он. — Мы можем долго выяснять правильность рецептурной закладки и технологические процессы, но у нас масса других проблем, требующих решения. Я прошу всех членов Совета высказать мнение.

Большинство поддержало предложение Марка. Комиссию из трёх человек возглавил руководитель отдела снабжения. А на дегустацию, которую приурочили к обеду, обязали приехать всех членов Совета.

— Я надеюсь на тебя, — сказал Алексей, когда остались вдвоём. — Семейство Хвостовых уже всем надоело. На их необоснованные жалобы и амбициозность обратили внимания. На федеральном уровне рассматривают вопрос о пребывании Хвостовых во «Вселенной». Их поведение и деятельность вредят организации. Если твои расчёты окажутся верными и пирожковая заработает миллион, Фому выведут из состава Совета, снимут с должности.

— Заработаем. Только Марию убери и дай ещё одного сотрудника.

Алексей вздохнул.

— Вот победишь в состязании, тогда и уберу, — пообещал он.

Соревнование не состоялось. Сначала Мария сказалась больной. Потом уехала по каким-то срочным семейным делам. Однако комиссия проверила рецептурную закладку, дождалась результатов жарки и признала беляши вкусными. На дегустацию члены Совета приехали с большим желанием. В этот день выпечка с горячим сладким чаем заменила обед.

— Когда наконец организуют курсы для жен?! — со смехом спросил Марк.

— Организуем! Обязательно организуем! — ответил региональный смотритель. — Вот заработаем миллион на пирожках и организуем.

Миллион на изделиях из теста, которые продавали в розницу и оптом, пирожковая заработала за двадцать дней.

Брат Алексей поздравил меня и сказал:

— Татьяна Николаевна торопит с открытием ещё одной столовой. Мы хотим поставить тебя на должность по развитию и ввести в Совет. Не возражаешь?

— Нужно подумать.

— Сомневаешься, что брат Виталий справится?

— Не в нём дело. Просто для меня много нового и неожиданного. Готовить — это одно, строительные работы — совсем другое.

— Не волнуйся, на первых порах члены Совета помогут.

— Мне необходимо подумать, — повторил я.

— Хорошо, думай. А пока можешь взять отпуск на две недели.

— Спасибо.

 

Глава пятнадцатая

Давно хотел поехать к сыну, но не мог; не было денег и времени. Теперь возможность появилась. Зная, что Серёжа любит игру «Лего Мир», купил большую коробку с поместьем и динозаврами.

Когда подходил к дому жены, увидел у подъезда машину скорой помощи. Внутри появился неприятный холодок. Приоткрытая дверь в квартиру беспокойство усилило. Я влетел в комнату и увидел Серёжу, который лежал на кровати. Около него суетились врачи. Жена посмотрела на меня и воскликнула:

— Вот его отец!

Врач — мужчина лет сорока пяти, не глядя в мою сторону, категорично заявил:

— Мы забираем ребёнка!

— Куда?

— В инфекционное отделение.

— Почему?

— Высокая температура, рвота. Подозрение на кишечную инфекцию.

— Мать положите с ним?

— Нет, он большой мальчик.

— Тогда вы его не увезёте!

Доктор бросил уничижительный взгляд и усмехнулся.

— Это ещё почему?! — спросил он.

— Потому, что у ребёнка может оказаться обычная интоксикация. Один в инфекционном отделении он точно заболеет.

— Вы врач? — неприязненно поинтересовался мужчина.

— Врач! Можете уезжать!

— Тогда пишите заявление об отказе. Дайте ему бланк!

После того, как заполнил и расписался, доктор сказал:

— Скорую не вызывайте, мы в этот бомжатник больше не приедем.

— Запомнил, — сказал я и присел рядом с кроватью сына. Серёжа увидел меня и протянул руки.

— Ты пришёл? — слабым голосом спросил он.

— Пришёл.

— И больше не уйдёшь?

— Нет.

— А мама сказала, что ты умер.

Посмотрел на Светлану, которая моментально испарилась.

— Мама ошиблась. Я тяжело болел, но не умер.

— Ты никогда не умрёшь?

— Пока тебе нужен, не умру.

— Ты мне всегда нужен!

— Значит никогда не умру.

— Мама хотела сдать меня в больницу.

— Не бойся, я тебя никому не отдам!

— Хорошо, — тихо пробормотал Сережа и закрыл глаза.

Лоб и тело ребёнка были горячими. Градусник показал температуру чуть выше тридцати восьми.

Пошёл на кухню, где сидела жена. Увидев меня, Светлана вскочила и загородила проход. Её накрашенные губы, подведённые карандашом, тряслись. Толстый слой макияжа не скрывал синяка под глазом и разбитую губу.

— Ты что творишь!? — закричала она испуганным голосом.

Выяснять причину страха не стал. Подумал об очередном неудачном любовном приключении. Отодвинув Светлану, спросил:

— Уксус где?

— Ты что, меня не слышишь!? — взвизгнула она.

— Прекрасно слышу. Я не глухой и не умер. Зачем врёшь ребёнку?

— Мне свою жизнь устраивать нужно, а ты только мешаешь! — выпалила Света.

— И ребёнок тоже мешает?

— Мне уйти срочно нужно! Я на работу оформляюсь.

— Иди. Меньше дерьмом вонять будет. Загадила квартиру как последний бомж!

— Сволочь! —  гавкнула жена и выскочила из кухни.

Нашёл уксус, но не обнаружил ни одной чистой тарелки. Вся посуда лежали в раковине. Вымыл глубокую чашку, налил кипяченой воды, разбавил уксус.

Сын лежал в комнате один. Жена с кем-то разговаривала по телефону. Закрытая фанерная дверь усиливала звук, а потому каждое слово звучало отчётливо.

— Нет, не могу! Нет! Он пришёл и не дал увезти ребёнка! Не смогу! Он меня убьёт! Вот и разберись с ним! — яростно шептала Света.

Взял из шкафа полотенце, обмакнул в воду с уксусом и протёр тело мальчика. В комнату, двигаясь боком, вползла жена и протянула пузырёк.

— Дай ему! Это детский панадол, жаропонижающее.

— Не надо. Температура уничтожит инфекцию. Что ел Серёжа?

Жена замялась.

— Мне было некогда. Я медкомиссию прохожу, — выдавила она.

— Что ел Серёжа?!

— Колбасу и сосиски.

В холодильнике обнаружил кусок осклизлой колбасы, у который чувствовался неприятный запах.

— Ты что, отравить ребёнка хотела?! — яростно начал я.

Но увидев, как Светлана в страхе попятилась к выходу из квартиры, взял себя в руки. Сделав вдох и выдох, тихо сказал:

— Ты можешь катиться на все четыре стороны, но сначала принеси минеральный воды.

— Что, употел? — спросила с сарказмом Светлана.

— Минеральной воды без газа для ребёнка!

— Хорошо.

— Потом поезжай на рынок и купи курицу у частника. Поняла?

— Да. Что ещё?

— Активированный уголь есть?

— Нет.

— Купи активированный уголь и аптечную ромашку. Когда пойдёшь в магазин, возьми воду и сухарики, — повторил я.

— Ещё что-нибудь?

— Больше ничего. Деньги у тебя имеются?

Жена отрицательно покачала головой. Достал и протянул пятитысячную купюру. Увидев ещё несколько крупных бумажек, Светлана спросила:

— Ты что, разбогател?

— Не твоё дело, — ответил я и вернулся к ребёнку.

Тело мальчика было не таким горячим; градусник показал тридцать семь. Через какое-то время заглянула жена.

— А что ещё можно купить? — спросила она.

— Что нужно, то и купи.

— Я все деньги могу истратить?

— Все.

— Спасибо! — промурлыкала Светлана и закрыла дверь.

«Овца! Нисколько не изменилась!», — со злостью подумал я.

Снова зазвонил её мобильный. Жена торопливо оделась и выскочила в коридор. Хлопнула дверь в подъезде и только тогда Света ответила. Через открытую форточку услышал, как она говорит:

— Я же просила мне не звонить! Нет! Сегодня не могу приехать! Не знаю!

Минут через двадцать Светлана вернулась и протянула бутылку с водой и пачку сухарей.

— На какой срок могу уйти? — спросила она.

— Принеси активированный уголь и можешь быть свободной.

— А курица?

— Курица сегодня не понадобится.

Жена ушла к себе и долго копалась в платяном шкафу. Потом вернулась и протянула две пачки активированного угля.

— Этого хватит?

— Хватит.

— Я могу идти?

— Катись!

— Всё-таки ты скотина! — бросила Светлана и пулей вылетела из квартиры.

В комнате было душно. К тошнотворному запаху духов, примешивался табачный. Посмотрев на подоконник, увидел окурок тонкой сигареты.

«Снова начала курить», — подумал я и выбросил бычок в форточку. Прохлада затекала слабо. Приоткрыл одну половину окна. Спёртый воздух зримо потянул из комнаты. Ребёнок зашевелился. Подошёл к кровати и увидел, что Серёжа открыл глаза.

— Папа, я кушать хочу, — тихо произнёс он.

Улыбнувшись, сказал:

— Кушать завтра, а сейчас только водичка. Договорились?

— Ладно, я же мужчина, могу потерпеть. А ты не уйдёшь?

— Нет. Буду с тобой.

Протянул ребенку полстакана минеральной воды. Сын сделал два глотка и вернул стакан.

— Не хочу, — сказал он.

— Где-нибудь болит?

Сын отрицательно покачал головой.

— Кушать хочу, —повторил он.

— Потерпи хотя бы до вечера. А потом я приготовлю тебе что-нибудь вкусное.

— Как всегда! — обрадовался ребёнок.

— Как всегда.

— Ты и ночевать останешься?

— Конечно.

— Ура! — воскликнул сын, приподнялся и сел.

— Ты как себя чувствуешь?

— Хорошо. Только есть хочу!

— Пей больше воды, а я тебя порадую.

Сын взял стакан и выпил всю минералку.

— Радуй! — сказал он — Я ведь тебя порадовал, теперь твоя очередь меня порадовать!

— Сейчас.

Коробка с игрой «Лего Мир» лежала в прихожей на тумбочке. Красивый фирменный пакет исчез.

«Видимо забрала» — подумал я.

Вернувшись к сыну, попросил:

— Закрой глаза!

— Закрыл!

Положил коробку мальчику на колени и сказал:

— Можешь открыть.

Серёжа увидел конструктор и обрадованно воскликнул:

— Ура! Ура! Я так давно мечтал об этой игре! Спасибо, папочка!

Обнял сына и попросил:

— Потише, ты пока ещё болеешь.

— Нет! Я уже выздоровел!

— Хорошо, но полежать до вечера нужно.

— А можно мне открыть?

— Конечно.

— Тогда дай мне, пожалуйста, ножницы. Они на столе.

Письменный стол, книжную полку и комод устилал толстый слой пыли. Получив ножницы, сын принялся открывать многочисленные пакетики. Вынимая ту или иную фигурку, восклицал:

— Ух ты! Я как раз о такой мечтал! Можно я поиграю?

— Конечно.

Минут за сорок навёл порядок: сменил ребёнку постельное бельё, протёр пыль, почистил ковровую дорожка, вымыл полы. Сын сидел счастливый, но утомлённый.

— Надо отдохнуть, — сказал я.

Серёжа сразу согласился. Я переставил собранный дом и фигурки на стол.

— А историю расскажешь? — спросил сын.

— Расскажу. Про что хочешь?

— Про Мотю.

— Какую Мотю? — не понял я.

Сын показал на стол.

— Про динозавра. Я назвал его Мотей. Годится такое имя?

Улыбнувшись, согласился с мальчиком.

— Годится, — сказал я. — Пить хочешь?

— Не очень.

— Надо немного выпить.

—Ладно. Я помню, что есть такое слово «надо», — нехотя согласился ребёнок.

Мальчик отпил полстакана воды.

— Я молодец?

— Молодец.

— Тогда рассказывай историю.

На ночь всегда рассказывал ребёнку какую-нибудь сказку, связанную с его любимыми игрушками. Мы путешествовали вместе с зелёными поросятами, искали сокровища с юным пиратом Джейком, несли службу со щенячьем патрулём. Сейчас задача усложнилась. Серёжу интересовал Лего Мир и его герои, про которых мало что знал. Уложив ребёнка поудобней, прикрыл одеялом.

— Ладно, — сказал я. — Только дай мне немного подумать.

— Пять минут хватит? — спросил Серёжа.

— Хватит.

Сын взял меня за руку и закрыл глаза. Через три минуты мальчик уже спал.

 

Глава шестнадцатая

Светлана вернулась поздно ночью. Она прошла на кухню и принялась выкладывать продукты.

— Как Серёжа? — спросила жена.

— Спит. Ты что-то долго.

— Устроилась в магазин, стажировалась.  Неделю ещё придётся ходить, а потом график — два через два. Ты сможешь оставаться с сыном на это время?

— Я могу забрать мальчика к себе. У меня есть где жить и кому приглядывать за ребёнком.

— Быстро у тебе получилось. Только зря рассчитываешь, что отдам сына. Вот твоя курица, а это мясо. Мне можно было купить мяса?

— Ты думаешь, что Серёже со мной будет хуже, чем здесь? — спросил я.

— Серёже с тобой будет хорошо, но я его не отдам. Даже не надейся!

Кивнув на смартфон, который жена положила на стол, сказал:

— Тебе же надо жизнь устраивать. Вот и давай! Я тебе руки развязываю и условия создаю.

Жена покривилась.

— Все мужики козлы! — зло произнесла она. — Я своего ребёнка не собираюсь менять на очередного неудачника!

Словно по иронии, зазвонил мобильник. Светлана посмотрела на стол, потом на меня.

— Давай, вперёд и с песней, — бросил я и вышел из кухни.

Серёжа спал, раскинув руки. К вечеру температура поднялась, но не сильно. В комнате стало прохладно, а потому закрыл окно. Огляделся, выбрал свободное место, в которое мог бы поместиться диван. Потом стал потихоньку сдвигать стол и комод. Вошла жена.

— Ты что делаешь? — спросила она шепотом.

— Хочу перенести диван.

— Зачем?

— Спать здесь буду.

— Я сама собиралась с ним посидеть.

— Разве тебе на стажировку не надо?

— Я думала, что ты утром придёшь.

— И больного ребёнка оставлю на тебя?

— Давай на кухне поговорим, — предложила жена и вышла.

Закончив перестановку, пошёл к Светлане. Чайник кипел, на столе стояли тарелки с нарезанным сыром и колбасой. Я взял хлеб, положил на него кусочек сыра.

— Вообще-то, это не для тебя, — заявила жена ледяным тоном.

— За мой счёт кобельков подкармливаешь?

— Ты когда последний раз деньги на ребёнка давал?

— А те, что забрала на квартиру? Где они?

— Тебя полгода не было! Бросил нас в трудную минута, а я крутилась, как могла!

— Ты выгнала меня и ключи забрала. Забыла, как вышибить собиралась?

— Такого я не помню! Ты сам нас бросил!

Наглое враньё жены злило всегда. Первое время пытался напоминать обстоятельства, при которых произносились те или иные слова. Но потом понял, что забывчивость и ложь являлись психологическим оружием. С его помощью Светлана внушала чувство вины.

С ненавистью смотрел на кем-то побитую суку. Понимал, что с женой необходимо рвать, но как это сделать не знал.

— Что молчишь? Нечего сказать?

— По счастливой случайности я не умер под забором.

— Уж лучше бы сдох!

— Не надейся!

— Ты должен уйти!

— Не надейся, — повторил я.— А если хочешь грядку прополоть, сама к нему иди. Не травмируй ребёнка. У него есть отец, которого он любит!

— Только не понятно за что! — выпалила жена и схватилась за смартфон, начавший вибрировать.

Светлана выскочила из кухни и метнулась к входной двери. Открыв замок, жена впустила кого-то в прихожую. Там энергично зашептались. Я вышел и увидел мужчину лет пятидесяти, лысого и жирного.

— Докатилась! — тихо засмеялся я. — И вот этому ты позволяешь себя избивать?! Ничего лучше не нашла?

— Не твоего ума дела! — зло прошипела Света. — Рашид, я же говорю, он не уходит!

— Ми ему поможим, — с нерусским акцентом прохрюкал толстяк.

Сделав два шага на кривых ногах, жирдяй попытался ударить кулаком в лицо. Отбив нападение, врезал ему в челюсть. Сначала правой, потом левой рукой. И не останавливаясь, нанёс удары по рёбрам и в солнечное сплетение. Незваный гость, не ожидавший такого приёма, попятился к выходу, зацепился за порог и упал. Наступил ногой на горло жирдяю.

— Забудь эту квартиру! Забудь эту женщину! Забудь её номер телефона! Иначе удавлю! — с яростью проговорил я.

Светлана стояла в полуобморочном состоянии. Таким меня жена не видела давно.

— Понял?!

Размазывая кровь и сопли, любовник кивнул головой.

— А теперь пошёл вон!

Закрыл дверь и посмотрел на Светлану; её трясло.

— В этом мире существует только один человек, который тебя любит по-настоящему. Это твой ребёнок! А ты сюда всякую шушеру таскаешь. Думаешь ты ему нужна?! Ему квартира нужна.

— Не суди по себе! — вякнула жена, у которой продолжали дрожать губы. — Он меня любит, и я его люблю!

— Тогда иди к нему! — приказал я и открыл дверь. —Думаю, он не далеко уполз.

— Ты зверь!

— Иди, иди, — повторил, подталкивая жену к выходу.

— Не смей меня выгонять из моей квартиры!

— Я не выгоняю. Я даю тебе возможность устроить личную жизнь, но не на глазах у ребёнка. Потрахайся и возвращайся!

— Сволочь! Скотина! Падаль! — со злостью выпалила жена и ушла к себе.

Я вернулся на кухню. Разобрал диван. Вначале перенёс одну часть, потом другую и собрал их, стараясь не шуметь. За постелью пошёл в комнату жены. Светлана лежала на кровати и смотрела в потолок. Услышав скрип двери, приподнялась и выставила на показ обнажённую грудь.

— Чего тебе? — спросила она.

— Возьму одеяло и подушку.

— Попросил бы, я может быть и дала бы.

— Без тебя обойдусь.

— В мою комнату больше не заходи!

— Как скажешь.

— Падаль!

— Шлюха!

 

Глава семнадцатая

Пять дней Светлана ходила на стажировку. Приходила вечером; от неё пахло сигаретами и пивом. Зная, что разбросанные вещи и грязная посуда бесят меня, специально оставляла всё неубранным. Подследники, трусы, лифчики валились на полу по всей квартире. Чтобы не расстраивать ребёнка, сохранял спокойствие и делал вид, что не замечаю ничего.

Серёжа совсем поправился. Мы ходили в кино, гуляли в парке, кормили уток и чаек, которые готовились к отлёту на Юг. Каждая прогулка не обходилась без захода в игрушечные магазины. Финансы позволяли радовать ребёнка любимыми наборами Лего.  Получив очередной подарок, Серёжа торопился домой. При этом мальчик говорил:

— Мне надо мелкую моторику развивать!

Видя покупки, Светлана каждый раз раздражённо бросала:

— Лучше бы про еду для ребёнка подумал!

Заявления делала нарочито громко, стараясь вывести из терпения. И каждый раз мальчик бросался на защиту.

— У нас всё есть! Папа обед приготовил! Тебе тоже оставили! — кричал Серёжа.

— Пусть сам жрёт эту гадость!

— Это не гадость! Папа вкусно готовит! — возражал сын и у него появлялись слёзы.

Мальчик сильно переживал, когда ругались, а потому удерживал себя от жёстких слов и действий. Молча брал жену за руку, выставлял из комнаты и закрывал дверь на ключ. После нескольких грубых выкриков, Светлана уходила к себе. Минут через двадцать она засыпала.

После очередной пьяной выходки, сыну предложил:

— Хочешь переедем на другую квартиру? Там у тебя будет своя комната, игрушки, купим тебе ноутбук.

Серёжа обрадованно засветился.

— И щенка хаски можно купить?! — спросил сын.

— Не знаю. Нужно решить, кто с ним будет гулять. Но думаю, что мы сможем найти выход.

В комнате жены что-то упало, и мальчик сразу потускнел.

— Нет, я не могу. Я маму люблю. Она без меня пропадёт, и я буду в этом виноват, — тихо произнёс он.

Я обнял Серёжу.

— Но ты же от нас не уйдёшь? — с надеждой в голосе спросил он.

— Нет, только иногда буду ходить на работу.

— Когда? — испуганно спросил мальчик.

— Сейчас мама стажируется. Потом начнёт работать. Когда она будет уходить, я с тобой. Когда у неё выходные, работаю я.

— Я не хочу оставаться с дедом. Он всегда пьяный и от него воняет, — сердито сказал сын.

— Ты никогда не будешь оставаться с дедом.

Мальчик обнял за шею.

— Обещаешь?

— Обещаю.

 

К концу недели позвонила сестра Ольга.

— Здравствуйте, Александр Петрович, — тихим голосом произнесла она.

— Здравствуйте!

— Александр Петрович, вам не понравилась комната?

— Почему вы так решили?

— Мама говорит, что вы давно не появляетесь. Хотите я вам другое жильё подберу?

— Нет, не нужно. Просто у меня возникли проблемы. Как только решу, снова появлюсь. Пусть Тамара Михайловна не волнуется.

— Может быть, я могу вам чем-то помочь? —  поинтересовалась женщина.

— Спасибо, сестра, но не нужно. С проблемами уже разобрался и завтра поеду к вашей матушке.

— Вам спасибо, — сказала Ольга и отключилась.

Сын отпустил на день. Твёрдо пообещал, что к вечеру воскресенья вернусь и обязательно расскажу новую историю. Светлана сказала, что с понедельника выходит в смену.

— Два дня работаю, два — отдыхаю. Но возможно ещё придётся на подработки выходить, — торопливо добавила она.

«Подработки на овощных грядках», — подумал я, но ничего не сказал, поцеловал сына и ушёл.

— Сволочь! — прошипела жена в след.

 

Глава восемнадцатая

Тамара Михайловна ждала меня. Увидев, радостно произнесла:

— Ну наконец-то! А то совсем забыл сюда дорогу. Нагулялся?

Я засмеялся и ответил:

— Ох, нагулялся! Теперь бы поспать!

—А кто мешает? Ложись и спи. Только поешь сначала, а то стал худым, как пугало с огорода.

— Почему пугало?

— А пугало и есть! Ты себя давно видел?

— Видел, когда брился.

— А брился когда?

Провёл ладонью по щеке и вспомнил, что последний раз пользовался бритвой три дня назад. Посмотрел в зеркало, где отразился измученный человека, заросший серой щетиной.

— Да, требуется привести себя в порядок, — вздохнув, произнёс я.

— Питайся и спать ложись, а марафет на себя навести успеешь, — сказала Тамара Михайловна и ушла.

Есть не хотел, а вот в отдыхе нуждался. Прохладная комната и мягкая подушка быстро сделали своё дело: через минуту спал.

Но по-настоящему расслабиться не получилось. Из глубокого сна извлёк вызов по смартфону. Покачиваясь, подошёл к столу и взял мобильник. Звонил Серёжа. Он плакал навзрыд и трудно было разобрать его обрывочные слова, которые мальчик выкрывал. Единственное, что звучало внятно — повторяющийся вопрос: «Ты же не умер?! Ты же не умер?!».

— Ты что, сынок?! Конечно, я не умер! Я сейчас приеду!

— Приезжай! — прокричал Серёжа.

Потом у него отняли телефон и ещё одно «Приезжай!» прозвучало издалека. Мобильник отключили. Я набрал номер, но холодный голос сообщил, что аппарат абонента находится вне зоны действия. Вызвав такси, быстро оделся. Когда выскочил на улицу, машина уже стояла около подъезда. Пустые ночные улицы позволили доехать до дома жены за пять минут.

Я ворвался в подъезд, когда из дверей торопливо выходил знакомый толстяк. Светлана поспешно закрылась. Жирдяй попытался ударить меня, но лучше бы он этого не делал. Приступ бешенства захлестнул! Всю злость, скопившуюся за неделю, выплеснул на любовника жены. Я бил жирдяя руками и ногами, долбил головой о стену, и, наверное, убил бы, если бы не соседи.  Меня оттащили.

— Санёк, успокойся! — твердил кто-то.

Окровавленного толстяка увели на улицу. Сознание прояснилось. Увидел рядом соседа Леонида.

— Вызови скорую, — попросил его.

— Тебе?

— Нет, тому.

— Он отказался и уехал на такси, которое стояло у подъезда.

— Повезло ему, — тихо сказал я.

Леонид усмехнулся.

— Не думаю, — проговорил он. — Ты в порядке?

— Да.

— Ладно. Больше не буянь!

— Не буду.

Поглядывая с удивлением и опаской, жильцы первого этажа разошлись по квартирам. Открыв дверь ключом, вошёл в прихожую, где стоял Серёжа.

— Только маму не бей! — закричал он.

Обнял ребёнка и спросил:

— С чего ты взял, что я собираюсь её бить?

— Мама сказала, что ты её убьёшь!

— Это мама сказала, что я умер?

Ребёнок покивал и тихо ответил:

— Да.

— Но ты видишь, я живой. Мама часто ошибается, — стараясь придать голосу веселость, проговорил я.

— Так ты не будешь её бить?

— Нет, конечно.

Мальчик обнял за шею. Взял ребёнка на руки и понёс в комнату. Усадив на кровать, внимательно посмотрел на Серёжу. На бледном личике расплывалось алое пятно.

— Кто тебя ударил?

Мальчик потрогал щёку и снова обхватил меня за шею.

—Ты обещал маму не бить! — воскликнул он. — А первое слово дороже второго!

— Я не собираюсь её бить. Просто скажи, кто тебя ударил.

— Мама, — нехотя произнёс ребёнок.

— За что?

Не отпуская меня, Серёжа ответил:

— Она хотела, чтобы я назвал дядю Рашида папой.

— Он давно пришёл?

— Нет. Мама думала, что я сплю. Позвонила ему. А я не спал. Когда он пришёл, приказал ему чтобы он убирался. Сказал, что у меня есть папа. А мама сказала, что нет. Что ты умер. Когда я не стал называть Рашида папой, ударила меня и закрыла в комнате. Но я утащил телефон и позвонил тебе. Я знал, что мама врёт! Но ты не думай, я всегда тебе защищу.

Поднялся и хотел пойти к жене. Серёжа вскочил.

— Ты куда? — с тревогой спросил он.

— Пойду скажу маме, что не умер.

Мальчик взял за руку.

— Я с тобой! — сказал он.

— Пойдём.

В полутёмной комнате было накурено, воняло затхлостью, грязными носками и алкоголем. Светлана сидела на кровати, забившись в угол. Серёжа забрался к ней, обнял и сказал:

— Мама, не бойся! Папа не будет тебя бить! Он мне обещал! Мы просто пришли сказать, что он не умер! Ты ошиблась!

— Не умер, так сдохнет скоро! Ты посмотри на него! Он же старый! Ему семьдесят лет!

Ярость снова закипела во мне, кровь бросила в голову. Я сделал шаг вперёд, но почувствовал прикосновение мальчика и остановился. Выдохнув, сказал:

— Пойдём, сын, историю тебе расскажу. Мама убедилась, что я живой и больше такой ошибки не сделает.

— Правда расскажешь? — оживился Серёжа. —А про что?

— Про что скажешь, про то и расскажу.

— А про Мотю можно?

— Можно и про Мотю. Иди в кровать, я сейчас приду.

Мальчик убежал к себе. Проверив, что ребёнок лёг, тихо жене сказал:

— Ещё раз ударишь ребёнка, я тебя калекой на всю оставшуюся жизнь сделаю. Поняла?!

— Падаль! —  яростно выпалила Светлана.

— А ты не мать! Как была шлюхой подзаборной, так и осталась!

 

Прослушав очередную историю приключений динозавра Моти, Серёжа не заснул, как обычно. Ребёнок обнял меня и спросил:

— Папа, а сколько тебе лет?

— Ты же слышал, мама сказала, что семьдесят.

Сын засмеялся.

— Нет, — весело возразил он. — Я знаю, мама врёт! Тебе не семьдесят.

— А ты как думаешь?

— Ну не знаю! Иногда ты молодой, иногда старый. Не очень, но старый. У тебя морщины. Так сколько тебе лет?

— Почему тебя интересует мой возраст?

— Я боюсь, что ты умрёшь. И тогда я пропаду совсем. Когда ты долго не приходил, мне было очень плохо. Я и заболел потому, что хотел умереть. Когда тебя не было, мама совсем злой сделалась и кричала на меня всегда. А потом в больницу на опыты сдать захотела.

— Не бойся, я не умру и не оставлю тебя.

— Так сколько тебе лет?

Укутав ребёнка, склонился к нему.

— Хочешь открою тебе тайну? — тихо спросил я.

Глаза мальчика засияли.

— Конечно хочу! — воскликнул он.

— Когда я лежал в больнице, то встретил одного старого доктора, непохожего на обычного. Не то, чтобы он был волшебником, скорее всего он был…

— Шаманом! — воскликнул ребёнок.

— Точно! Так вот, он может делать людей молодыми. Мою старость он уже выкинул, но не совсем. Морщины у меня то появляются, то пропадают. Чтобы помолодеть совсем …

— Чтобы морщины больше не возвращались! — выпалил Серёжа.

— Да, чтобы морщины не возвращались, нужно к нему поездить.

— Тогда езжай! Я тебя хоть сейчас отпускаю!

— Нет, сейчас поздно. К нему нужно утром ездить и очень часто.

— Ладно, я буду тебя отпускать. Но ты точно станешь молодым?

— Конечно. Если хочешь, могу сделаться как ты.

— Ну, пап! Я серьёзно, а ты шутишь. Я же знаю, ты шутишь!

— Нет, я не шучу. При мне к этому доктору…

— Шаману!

— Да, шаману. Ходил старик, которому было восемьдесят лет. И вот, через две недели тот дед превратился в мужика и мог поднимать тяжёлые мешки. А ещё через месяц совсем стал молодым. Если бы он походил к шаману ещё неделю или две, то сделался бы совсем пацаном.

Серёжа засмеялся.

— Пацаном, пацаном, — весело стал повторять он.

— Вот я и говорю, что могу тоже стать таким, как ты.

— Нет, я не хочу, чтобы ты стал пацаном, — серьёзно проговорил сын. — Маме нужен муж, а мне папа. Вот как я хочу!

Вспомнив общину, спросил:

— Это твоё «хочу»?

— Да, моё хочу! — подтвердил Серёжа.

— Ну, значит так и будет.

Сын обнял меня, поцеловал, лёг на подушку и сразу уснул.

 

Глава девятнадцатая

Увидев меня в приёмной, региональный смотритель удивился.

— Что-нибудь случилось? — спросил брат Алексей.

— Поговорить нужно, — ответил я.

Неверов посмотрел на часы, потом на меня. Видимо, мой вид региональному смотрителю не очень понравился. Он вздохнул и сказал:

— Ну заходи.

В кабинете спросил:

— Так что случилось?

— Я хочу помолодеть! — без предисловий выпалил я.

Изумление Неверова было неподдельным.

— Ты, закоренелый отрицатель, хочешь помолодеть?! — вырвалось у него.

— Да.

— Но ты же отвергаешь учение Мирослава Селивёрстова. А молодость на пустом месте получить нельзя.

— Брат Алексей, я готов уверовать во что угодно! Мне необходимо помолодеть!

Уловив в голосе гнев и отчаяние, региональный смотритель предложил:

— Присядь и для начала успокойся.

Я сел, но продолжал смотреть на Неверова. Брат Алексей постоял рядом, потом подошёл к двери и сказал секретарю:

— Меня нет и ни с кем не соединяйте.

— Даже если будут звонить из мэрии? — спросила сестра Ольга.

— Ни с кем! Меня, вообще, нет и когда приеду неизвестно.

— Хорошо.

Региональный смотритель закрыл дверь, отключил смартфон и сел напротив.

— Ты не знаешь, о чём просишь, — тихо произнёс он. — Чтобы получить молодость даже на время, следует пройти через чистилище…

— Такого понятия в православии нет.

— Подожди! Ты опять туда же, спорить начинаешь! Я тебе много раз говорил, что учение Мирослава Селивёрстова не религиозная догма. Он, не имея должного образования, создал собственное учение на основе практик, посланных ему Свыше. Так что не перебивай!

— Извини.

— Под чистилищем Селивёрстов понимал не очищение огнём, а беспристрастное обличение человеком своих злых деяний. Человек, стоя перед лицом Природы, Неба и Бога, должен признаться во всех проступках. Не обеляя, не оправдывая, а только раскаиваясь. Ты готов к обличению?! Ты готов к раскаянию?!

Неверов внимательно смотрел. Я молчал.

— Ты обладаешь сложившимся материалистическим умом, наполненным различными знаниями, — продолжил он. — Твой разум в любом высказывании способен находить критические зерна. Вера не для тебя! Ты рационалист!

— Да, я рационалист! Но мой рационализм способен стать движущей силой. Знания — это сила. А я видел и знаю, что брат Николай помолодел. Я видел сестру Наталью. Она тоже помолодела. Эти знания дадут силы обрести веру и пройти через чистилище!

Брат Алексей задумался. Помолчав, спросил:

— Ты знаешь сколько человек благополучно миновало чистилище?

— Не знаю.

— Всего пять! Это только на первых порах кажется, что обличать себя несложно. Когда доходит до мерзостей, совершенных при тех или иных обстоятельствах, решимость улетучивается. Появляется желание смолчать, сделать память забывчивой. Но нельзя! Наши деяния записаны. Тайных поступков во Вселенной не бывает. Человек промолчал, слукавил, а Небо даёт знать. Ты понимаешь?!

— Да.

— И веришь в это?!

— Верю глазам своим. Николай помолодел на моих глазах.

— Не верь своим глазам, если хочешь помолодеть! Тебе понятна такая установка?

— Нет, — честно признался я.

Неверов указал на зеркало, висящее на стене.

— Посмотри в него, и ты увидишь пожилого человека. Если поверишь в то, что видишь, твое сознание ретранслирует образ в подсознание. Потом для перемены установки может не хватить ни времени, ни сил. Не верь глазам своим, обрети веру в произносимые слова! В слова Мирослава Селивёрстова!

— Сейчас я готов уверовать в любые слова.

— Хорошо, но ты должен знать, что через чистилище пытались проходить десятки, а прошло пять. Из них помолодело только четверо. Пятый не выдержал груза грехов своих и покончил жизнь самоубийством. Ну что, хочешь помолодеть?

— Да.                                                                                                                                              Неверов вздохнул.

— Догадываюсь, что у тебя веские основания желать молодости, — задумчиво проговорил он. — Но хочу предупредить, методика омоложения до конца не отработана. На первом этапе она общая для всех. На последнем — у каждого индивидуальная. Ты можешь пройти через чистилище, но не помолодеть. Вот что страшно.

— Чем?

— Многие деяния, совершённые тобой, забыты сознанием, но сохранились на уровне подсознания. Для освобождения путей к силам творения, тебе придётся вытащить их наружу. Ты давно забыл обо всём плохом. Если и вспоминаешь, то по раздельности. Вначале одно, потом другое. С малым злом сознание может смириться и справиться. Но для освобождения путей придётся вытаскивать всё и сразу. Отсутствие результата станет дополнительным тяжким грузом, ломающим жизнь. Человеческому существу свойственна доброта, зло ему несвойственно. А в подсознании может складироваться так много негатива, что, увидев его, естество умрёт. В прямом смысле слова. Ты готов к такому повороту событий?

—  У меня нет выбора, — спокойно произнёс я.

— Выбор имеется всегда. Если ты этого не понимаешь, то не готов к трансформации.

— Мать внушает ребёнку, что старый отец скоро умрёт. Я дал слову сыну, что стану молодым. Отказаться от обещания, значит поставить ребёнка на грань жизни и смерти. Поэтому у меня нет выбора. Быть просто старым и здоровым сейчас мало. Пусть хоть на год или два молодость возвратится и тогда у мальчика пропадёт страх. Тогда у него не останется желания умирать вместе с отцом.

Неверов встал, заходил по кабинету. Через какое-то время остановился напротив и вздохнув, сказал:

— После случая самоубийства, который произошёл совсем недавно, нам запретили заниматься омоложением. В средствах массовой информации до сих пор можно найти статьи, где говорится что секта «Вселенная для всех» побуждает своих адептов совершать ритуальные самоубийства. Если ты сломаешься, то всю организацию закроют. Хотелось бы, чтобы ты ясно осознавал последствия своего выбора.

— У меня нет выбора, — повторил я. — Но понимание того, что хорошие люди могут пострадать, придаст силы.

— Хорошо, я позвоню брату Кириллу. Можешь поехать к нему завтра.

 

Часть вторая

 

Обретение веры

Глава первая

Серёжа отпустил меня на два дня, но взял слово, что передам привет шаману и наказ.

— Пусть он сделает тебя молодым за один месяц! —  строго сказал мальчик.

— За один не успеет.

— А за сколько?

— Месяца за три.

— Хорошо, но только чтобы за три месяца!

Дав честное слово, уехал.

Моему появлению в общине никто не удивился; каждый волен приезжать и уезжать.

— Ты надолго? —  поинтересовался Антон.

— До завтрашнего вечера.

— Хорошо. Постараюсь рассмотреть твою ауру получше. Временем располагаешь?

— Не знаю, брат Кирилл скажет.

— Понимаю, ты к доктору, — многозначительно произнёс Антон.

Брат Михаил, которой руководил общиной вместо Алексея, сказал:

— Отдельная комната для тебя готова. Можешь отдохнуть с дороги.

Я поблагодарил и выразил желание повидать врача.

— Доктор хоть и не ожидает тебя, но примет.

Оставив сумку, направился в знакомый медпункт. Брат Кирилл приобнял, но радушия в его словах не почувствовал.

— Твоё омоложение — это великая авантюра. Так я и сказал брату Алексею. Он сильно рискует, позволяя убеждённому хулителю переродиться в последователя Мирослава за короткий срок.

— У брата Николая получилось же! —  возразил я.

— Брат Николай не был отрицателем. Учение Селивёрстова он принял сразу и с большой верой. К тому же, у него отсутствовали твои познания, которые используются во зло. Вот уж истина: «Многие знания умножают скорбь».

— Табиб, ты считаешь, что у меня не получится?

— Тебя к молодости может привести только полное духовное перерождение. Необходимо откинуть всё накопленное за годы жизни на земле. Избавиться от привычки мыслить критически и забыть про угнездившиеся штампы. Наставления Мирослава Селивёрстова нужно воспринять как непреложные истины. Я плохо представляю, что способно заставить тебя меняться.

— То же самое, что способствовало изменению в Николае.

— Внуки?

— Любовь к ребёнку.

— Жертвенная любовь? Она противоречит ученью Мирослава.

— Самопожертвование плохо? — удивился я.

— Плохо! — твёрдо произнёс доктор.

— А как же Христос, отдавший жизнь за людей? Разве это не пример жертвенности?

— Брат Саша, кто-то ошибочно сказал, что Христос показал пример безмерной жертвы, а ты бездумно используешь ложное толкование. Если тебе хочется воспринимать жертвенность с позиции христианства, то руководствуйся осознанным пониманием.

—  В чём же оно заключается? —  спросил я.

— Жертвенность противоречит смыслу жизни. Мы приходим на землю не для того, чтобы потакать чьим-то прихотям или становиться игрушкой в руках манипулятора. Необходимо помнить о талантах, данных Богом для их приумножения. Не увеличив дары, мы не исполняем возложенного Творцом.

— А как же Христос?

— Согласно церковному догмату, человечество получило спасение не через смерть Христа, но его воскрешение. Жизнь побеждает смерть. Именно этому и учит Мирослав Селивёрстов.

Брат Кирилл взял карандаш, лист бумаги и написал большими буквами — «ПРИРОДА». От него провёл стрелку вниз.

— Всякая живая суть в природе стремится к жизни и самовыражению, — продолжил доктор. — Цветок старается занять лучшее место под солнцем, распускает лепестки, распространяет благоухание, чем привлекает к себе. Так он способен выполнить своё предназначение: продлить существование, произвести нечто новое, реализовать заложенный потенциал.

Под стрелкой доктор написал — «САМОВЫРАЖЕНИЕ».

— Когда живое поступается собственными интересами, то разрушает свою жизнь изнутри. Нельзя понять своего предназначения, определив себя изначально на роль жертвы.

От слова «САМОВЫРАЖЕНИЕ» пошла ещё одна стрелка, под которой брат Кирилл написал — «САМОПОЗНАНИЕ».

— Природа через самовыражение занимается самопознанием, — сказал он. — Очень бы хотелось, чтобы эти слова, показывающие основную суть учинения Мирослава, стали для тебя руководством к действию.

— А как насчёт больших «Д» — движения, духовного спокойствия и всего прочего?   —  спросил я.

Брат Кирилл выронил карандаш. Поднял его, нарисовал на бумаге большой круг и в центре поставил точку.

— Это ты, — сказал он. — Пустое пространство вокруг тебя — вера. Точнее, её отсутствие. Сознание твоё работает злым контролёром. Собственные умозаключения для тебя являются главным и непререкаемым авторитетом. Но согласно наставлениям Селивёрстова, Природа реагирует на веру, а не на апломб самоучки. Получить желаемое от Природы-матери можно через глубокую убеждённость. А сейчас иди и подумай над вопросом: «Почему остаток жизни ты мог провести в общине?». Вечером придёшь, поговорим. И читай, читай наставления! Может быть Бог сжалится над тобой. Очень надеюсь, что через обладания знаниями ты придёшь к необходимой вере.

 

Вернулся в комнату, лёг на кровать и принялся перечитывать наставления Мирослава Селивёрстова. Раньше относился к ним скептически и не понимал, как такие умные люди вроде брата Алексей или доктора могут воспринимать их всерьёз.  Но потом, когда осознал, что правила Селивёрстова помогли выздороветь, отношение изменил.  Теперь заставлял себя вникать в смысл написанного.

Первое поучение гласило: «Человек осуществляется через совесть, разум, любовь к природе. Любить природу — воздух, воду, землю, солнце, — самое главное. Через любовь к природе, следует возлюбить людей».

Глаза продолжали просматривать текст, но разум отключился.

«Подобные утверждения ведут к душевному спокойствию и здоровью, но не к молодости, — подумал я.  —  Надо бы с братом Николаем встретиться или сестрой Натальей. Пользы будет больше».

Слова «вечная жизнь» заставили сознание вернуться к написанному.

«Моя идея ведёт всех живущих на белом свете к жизни вечного характера. А смерть упразднится, и возродится вечная жизнь», — уведомляло другое изречение.

— В чём твоя идея, брат Мирослав?  —  вслух произнёс я.  — Посмотрим, что ты тут вещаешь.

«В погоне за тленным, перестань губить природу, сделайся с ней единым, края в жизни твоей не станет. Сотворится забытое — жизнь бессмертного молодого, здорового тела».

Последнее предложение перечитывал снова и снова. И при этом каждый раз задавал вопросы:

— Как оно станет молодым?! Как?! Через слияние с природой?!

Пункты поучений ответов не содержали, а только общие слова: «Мы кушать не станем, нужда пропадёт. Умирать отучимся, жить научимся. Обвинять всех — быть жертвой. Преодолевать трудности и благородить за них — быть Творцом. Что встречается, то «хочу». Будь свободным и давай всем быть свободными. Для всех — только «хочу». Не делайте из наставления Религии, оно не моё, оно от Бога. Без Бога ничего не бывает. Бог не храмах, он в безусловной Любви и внутри каждого обитает. Надо услышать Его. Обращайся к Нему с просьбой о помощи. Получи помощь от Бога и всё, о чём просишь. Вечную жизнь, здоровье и молодость получи».

Наставления Мирослава Селивёрстова были не для меня. Я не понимал за что зацепиться и что делать в первую очередь. Снова подумал о том, что необходима встреча с братом Николаем, а для этого требовался адрес.

 

Глава вторая

Кто-то осторожно постучал. Видеть никого не хотелось, а потому крикнул:

— Нет меня!

Но дверь приоткрылась и в проёме показался брат Антон.

— Извини, — тихо проговорил он.  —  Я понимаю, ты готовишься к вечерней встрече с доктором, но необходимо сказать нечто важное.

—  Откуда ты знаешь, к чему готовлюсь?

— Так и брат Коля делал в последнее время. Доктор давал задания, а Коля лежал и обдумывал. Своего рода медитация.

Сел на кровать и пригласил Антона в комнату.

— Входи, — сказал я.  —  Ты не знаешь, где найти Николая?

— Нет, — ответил Антон и сел на табуретку.

— Когда старик уехал?

— Неделю назад.

— Как брат Коля выглядел?

— Очень помолодел. На вид ему больше тридцати пяти лет не дашь.

— Правда?

— Зачем мне обманывать?

— И адреса ты не знаешь?  — повторил вопрос.

— Нет. Молодообращённых уберегают от любопытных. Даже старший брат Михаил не знает. Все адреса хранятся у регионального смотрителя. Только ему известно, где проживает Коля.

— Ты это хотел сказать?

Антон улыбнулся.

— Нет, хочу тебе помочь, — с некоторой загадочностью проговорил он.  — Я помню, ты всегда скептически относился к наставлениям Мирослава. Думаю, и сейчас твоё мнение не сильно изменилось.

Брат Антон показал на листы, упавшие на пол.

— Мой молодой друг, я взрослый человек, имеющий за плечами запас жизненного опыта. Мне трудно в одночасье себя перестроить и проникнуться идеями, изложенными словами ребёнка. Тем более, в них нет ничего такого, чего бы не знал раньше. Родители и школа учили умываться, здороваться со старшими, благодарить, стойко преодолевать трудности. А некоторые поучения, вообще, кажутся несбыточными. Ты сам-то веришь, что когда мы перестанем кушать, то нужда пропадёт?

Антон покачал головой и ответил:

— Брат Саша, я пришёл к тебе говорить не про смысл наставлений. Каждый волен понимать их по своему разумению. И никто не вправе порицать твоих убеждений. Я хочу помочь с противоположной стороны, не затрагивая понимания.

— Каким образом? — не понял я.

— Ты помолодеешь, можешь не сомневаться…

— Откуда такая уверенность?  — перебил Антона.

— Основной цвет твоей ауры — жёлтый. Такой же, как у Николая. Только у него был с красным оттенком, а у тебя пока не пойму. Но в любом случае, жёлтый цвет —признак вечного ребёнка. Вечный ребёнок никогда не стареет! Ты и сейчас в душе не старый! Нужно лишь заставить тело услышать душу. В случае с Колей доктор будил ребёнка через понимание сути, а тебе помогут чувства.

— Не понимаю! Какие чувства?!

— Разные! Подожди, я всё объясню. Только дай разглядеть оттенки твоей ауры.

— Ну, пожалуйста, разглядывай. Мне необходимо лечь, встать или можно сидеть? — спросил я.

— Ничего не нужно. Просто посиди и помолчи.

— Смотреть на тебя?

— Необязательно. Можешь читать, думать, смотреть в окно.

— Хорошо.

Подобрал с пола листки с наставлениями и положил на тумбочку.

«Интересно, — подумал я, — что такого изобрёл Антон? Он, конечно, фантазёр, но отмахиваться от его убеждённости не следует».

Вспомнил случай на скотном дворе, когда молодой друг помог справиться с усталостью и бессилием.

«Тогда у него вышло здорово. Может быть, и правда, чем-то поможет?».

Прошло минут пять. По грустному лицу Антона понял, что у него плохо получается, но не расстроился. Попытка парня помочь, вызывала чувство благодарности и захотелось его поддержать.

— Не выходит? —  спросил бодрым голосом.

— Нет, не то, — несколько виновато проговорил Антон. — Из твоей ауры исчезли чистые коричневые и зелёные цвета. Желтая аура перемешивается с грязными оттенками.

—  И что это означает?

— Только помни, что я люблю тебя, как брата и знаю, как тебе помочь. Договорились?

— Договорились. Так что означают грязные оттенки?

— А потом, я ведь могу ошибаться! Я же не такой опытный, как доктор. Хотя мне тоже хочется помогать людям…

— Что означают грязные оттенки? — повторил, перебивая парня.

— В последнее время тебе приходилось сильно сдерживаться. Твои мысли полны тяжёлых раздумий. Много проблем. Вспышки ярости. В тебе кипит ревность. Живёт идея, способная привести к сумасшествию. Ты поглощён ею, и она начинает поглощать тебя. Но если выводы правильные, я тебе помогу!

— Выводы правильные, — с некоторой подавленностью произнёс я.

— Ты не волнуйся! Я могу помочь тебе! Слышишь?!

Кивнув, спросил:

— Что означает красный оттенок?

Антон улыбнулся.

— Красный оттенок — лучший вариант для внушения, — жизнерадостно проговорил он. — Красным оттенком обладают люди со слабой волей, заниженной самооценкой, плохо развитым умственным аппаратом. Они легко подчиняются чужому влиянию. Вот почему Коля быстро помолодел. Внушить ему правильность идей Селивёрстова оказалось делом лёгким.

— А как насчёт чистилища и своего индивидуального пути?

— Тоже несложно. Доктор без труда привёл Колю к душевному покою и равновесию. Тот каялся, как на исповеди, получая облегчение.

— Тебе откуда известно?

— Наши кровати стояли рядом. Чем светлее становилась душа Коли, тем больше его тянуло к общению. Если бы ты встретил нашего старика сейчас, то не узнал бы совсем. По разговорчивости брат Коля превзошёл меня.

— А мне что делать? У меня не красные оттенки, а грязные.

— Мы разбудим твоего ребёнка не через понимание, а через ощущения!

— Каким образом?

Антон вскочил и возбуждённо заходил по комнате.

— Что ты знаешь о системе Станиславского? — спросил он, не останавливаясь.

— Ничего.

— А про Мейерхольда слышал?

— Знаю, что был такой театральный режиссер.

— Уже хорошо. Просто замечательно! — воскликнул Антон, потирая руки.  — Мы пойдёт не от Станиславского, а от Мейерхольда!

Антон поставил между мной и собой тумбочку.

— Мне обязательно знать про Станиславского и Мейерхольда? — поинтересовался я.

— Конечно, ты же не Коля. Твоему разуму необходимо докапываться самому до всего. Лучше мы вместе во всём разберёмся, чем потом твоё логическое мышление сделает неверные выводы. Положи руку на тумбочку!

— Зачем?

— Ты хочешь помолодеть?! —  рассердился Антон.

— Да.

— Тогда делай то, что тебе говорят!

Положил на тумбочку руку.

— Мы будем учиться отключать сознание и пробуждать ребёнка через чувства и подсознание. Сознательное обращение к бессознательному.

— Слишком сложно для понимания. Нельзя ли как-нибудь попроще?

— Теория сложна, на практике просто. Начнём со Станиславского. Коля пришёл к результату через понимание. Ты должен знать, как побуждать подсознание к действию через понимание.

Я посмотрел на часы и сказал:

— Начинай, а то мне скоро к доктору.

— Хорошо. Смотри на свою руку. Она спокойно лежит на тумбочке. Что заставило бы тебя отдёрнуть её?

— Отдёрнуть?

— Да, быстро убрать.

— Ну, наверное, если бы ей что-то угрожало.

— Конкретизируй! Что именно?

— Если бы ты захотел воткнуть в неё нож, я бы отдёрнул.

Антон усмехнулся.

— Ну и воображение у тебя! — воскликнул он. — Как у мафиози! Давай что-нибудь не такое кровожадное.

— Кипяток пролился.

— Ещё!

— Ну не знаю. Оса захотела сеть.

— Хорошо. Хватит. А теперь отдерни руку!

Я убрал руку с тумбочки.

— Нет! Не верю! — закричал Антон.  — Ты просто так снял руку с тумбочки! Я не вижу, что существовала угроза. Покажи мне угрозу!

— Что за чушь!? — возмутился я.

— Вот! Это твоя суть! Коля бы выполнил требуемое! А тебе необходимо понять, что да зачем!

— Для чего нужны манипуляции с рукой?! — сердито поинтересовался я и встал.

— Для выработки рефлексов, включающих процесс омоложения! Разбудим ребёнка, процесс заработает.

— Не понимаю! Каким образом заработает?!

— Успокойся! Сядь! Давай сначала! Коле сказали: «Прочувствуй, а потом сделай». Коля прочувствовал правила и наставления, взял их за основу, неукоснительно выполнял, включил ребёнка, запустил процесс. Ты ознакомился с необходимыми требованиями, но они твоему сознанию показались примитивными. Даже если ты их будешь выполнять, твоё сознание постоянно будет сомневаться. Сомнения не будят ребёнка. Процесс не запустится.

— И что мне делать?

— Руку на тумбочку!

Спорить не стал, положил руку. Антон неожиданно ударил по ней кулаком. Было больно.

— С ума сошел?! — воскликнул я.

— Если хочешь помолодеть, руку на тумбочку!

Я снова положил. Антон огляделся по сторонам. Видимо, ничто не привлекло его внимания. Он полез в карман и достал перочинный нож.

— Как ты и просил! — усмехнулся он, высвобождая лезвие.

— Ты часом не садист?! — спросил, убирая руку.

— Я начинающий психотерапевт. Хочешь помолодеть, руку на тумбочку! — повторил парень.

С твёрдой решимостью впечатал ладонь в шероховатую поверхность и закрыл глаза.

— Смотри! — приказал начинающий то ли доктор, то ли садист.

Я открыл глаза. Антон размахнулся, и моя рука непроизвольно отдёрнулась. Молодой друг засмеялся.

— Вот теперь верю! —  радостно воскликнул он.  — Понимаешь, что произошло?

— Сработал инстинкт самосохранения.

— А что сознание говорило в этот момент?

— Оно не успело включиться. Прописная истина.

— Сейчас это сказало твоё сознание. Прописная истина! Да. Для сознания важно всё объяснить и упростить. Твоё сознание не даст тебе разрешения на запуск омоложения. Для него данный процесс находится за рамками простого понимания. Вот почему ты должен отключить сознание и довериться чувствам.

— Ты каждый раз собираешься в меня ножиком тыкать?

Антон засмеялся.

— Нет, это пройденный этап, — сказал он. — Теперь встань и попрыгай! Давай! Не задумывайся! Вставай и прыгай!

Я поднялся с кровати и заскакал на одном месте.

— Как ощущения?

— Чувствую себя полным идиотом!

— Не ты чувствуешь, твоё сознание. А ты поищи в подсознании воспоминания о детстве. Как ты играл с мячом, прыгал, радовался. Давай, веселей прыгай! Можешь под музыку!

— Какую музыку?!

— Любимую из детства! Вспоминай и прыгай!

— А может хватит?!

— Нет! Прыгай до тех пор, пока я не поверю, что ты играешь с мячом!

Злость на Антона, появившуюся в сознании, подавил. Едва уловимое понимание правоты начинающего психотерапевта превратилось в твёрдую уверенность. Я подумал:

«А ведь получится! Моё внутреннее состояние молодой друг определил верно. Ненависть к жене трудно сдерживать. Она прорывается в неконтролируемую ярость, которая пока выплескивается на жирного козла. Кто знает, куда очередной приступ направит действия. Я ведь могу убить эту суку в приступе бешенства! А тревога за ребёнка заставляет желать молодости со страстью одержимого! Но имеются и знания. Да, знания! Брат Коля помолодел. Ему требовалось, он выучил урок. Легко и быстро! Отключил мозги и вернул молодость. Я тоже смогу! Антон верит в меня! Нужно только найти выключатель! Отключить сознание и довериться ощущениям! Это и есть необходимое действие!».

— На сегодня хватит! — услышал голос начинающего психотерапевта.

Оказывается, я прыгал с закрытыми глазами.

— Молодец! Главное ты уяснил! Теперь почаще практикуйся.

— В чём?  — спросил, переводя дыхание.

— Потом поговорим. Тебе пора к доктору, — ответил молодой друг и показал на часы.

 

Глава третья

Брат Кирилл посмотрел на меня и не предлагая сесть, спросил:

— Ты кто?

Вопрос удивил.

— Я брат Саша, ты сам назначил встречу на шесть вечера, — растерянно проговорил я.

— Ты кто? — повторил доктор.

— Брат Саша! — теперь уже сердито ответил я.

— Ты не понимаешь меня. Мирослав говорит о творце и жертве. Ты кто, творец или жертва?

Не дождавшись ответа, врач общины усмехнулся и сказал:

— Опять ничего не читал.

Хотел возразить, но подумал, что беглый просмотр нельзя назвать чтением. Пожав плечами, нетвёрдо произнёс:

— Не то, чтобы не читал, но…

— Хорошо. Давай поговорим на тему заданного вопроса. О нём ты не забыл?

— Нет. По какой причине остаток жизни мог провести в общине.

— Присаживайся, брат Саша. Всё правильно. Остаток жизни ты мог провести в общине. Как думаешь, почему?

В медпункте стояла кушетка, на которой восседал брат Кирилл, и стул. Я застыл в нерешительности, не зная где сесть. Обычно, приходящие на приём, устраивались на кушетке.

— Занимай место за столом. Сегодня будешь в роли эскулапа и пациента одновременно.

Сев на стул, спросил:

— Можно начинать?

Доктор слегка наклонился вперёд.

— Брат мой Саша, хочу прояснить ситуацию, — бесцветным голосом проговорил он. — Ты вступаешь в чистилище. Там ты будешь один. На первых порах я присутствую для того, чтобы направить твои мысли в правильном направлении. Дальше пойдёшь один. Поэтому сам решай, когда начинать и что говорить.

Врач общины прилёг на кушетку, облокотился на кожаную подушку и устремил взгляд в окно. Зимний вечер вступил в права. Сумерки сгладили черты лица Кирилла и превратили в статую.

«Лучше бы табиб задавал вопросы, — подумал я.  — Не пришлось бы отматывать время, искать момент начала падения в пропасть».

Стараясь сосредоточиться на вопросе, вспомнил первую встречу с братом Алексеем в больнице. Именно Неверов помог, когда остался без жилья и денег, но это было следствием. Причина крылась в конфликте с женой, который начался гораздо раньше.

Ко мне, довольно успешному сорокалетнему предпринимателю, пришла молоденькая продавщица из магазина при хлебозаводе, который арендовал. Двадцатилетняя особа назвалась Цветиком-Семицветиком и открыто выразила желание заняться сексом. Мне не хотелось. Совсем недавно прополол грядку бухгалтерши, сдававшей выручку. Однако девушка с соблазнительными формами проявила настойчивость, возбудила и добилась своего. Потом выяснил причину, толкнувшую Цветик-Семицветик на этот шаг.  Подружкам Светлана сказала, что больше не будет жрать чёрный хлеб и начнёт новую жизнь; сладкая реальность виделась в постели с хозяином фирмы. Но Бог иногда шутит над самоуверенными людьми и порочными планами. На это раз выбор пал на Светлану, а через неё на меня. Год за годом бизнес стал приходить в упадок.

Вначале отпала сеть привокзальных магазинов; ветку — посёлок Дальний– райцентр, демонтировали. Железная дорога в целях экономии перво-наперво отменила все пригородные поезда, а затем разобрала рельсы и сдала на металлолом. Работоспособное население перебралось в город, жизнь в глубинке замерла и торговые точки стали убыточными.

Потом глава местной администрации захотел, чтобы поставлял ежедневно по тонне хлеба в магазин его брата бесплатно. При таких объёмах хлебозавод переставал быть рентабельным. Я не согласился. Вызовы на комиссию, бесчисленные проверки и немыслимые штрафы заставили отказаться от аренды.

С районной властью лучше дружить; это понял после ночного налёта братков. По указанию того же главы, меня превратили в инвалида. Партнёрша по бизнесу, имевшая магазин в областном городе, уехала.

Прикованный к постели, валялся в пустом доме, когда на горизонте появилась смазливая продавщица. Не говоря ни слова, занялась готовкой, уборкой, ведением хозяйства. Сразу понял, что заставило молодую здоровую женщину прийти к немощному человеку.  Деньги, которые у меня были, привлекли Светлану. И пока лежал, бывшая булочница распоряжалась финансами по своему усмотрению.

Год ушёл на выздоровление. Потом, используя старые связи, устроился экспедитором и начал возить водку с Владикавказа. Светлана мешала. Дал денег, отправил к матери и пообещал поддерживать связь.

За пять лет поднялся: купил машину и дачку. Дела шли хорошо. Светлана жила своей жизнью, лишь изредка появляясь в моей. Брала деньги и вновь исчезала на неопределённое время. В один из приездов сказала, что мать тяжело заболела, к ним перебралась тётка, а ей нужно где-то пожить. Разрешил остаться.

Нет, определённо этот человек приносил неприятности! В душе постоянно иронизировал: «Бог не позволяет Светлане кушать бутерброды с икрой!». Пока жили в разных местах, бизнес процветал. Стоило съехаться, начался развал.

Когда полулегальную торговлю водкой прикрыли, занялся перевозками: обеспечивал население транспортом и грузчиками. Видя, что новое предприятие обладает потенциалом, глава администрации решил и его прибрать к рукам. Под предлогом борьбы с преступным элементом, громогласно пообещал вышибить меня из города. После встречи и короткой беседы, на которой присутствовал один из братков, согласился уехать. Плевать против ветра себе дороже!

Избавиться от Светланы не получилось — умерла её мать, а тётка выписала племянницу из квартиры. К тому же, выяснилось, что Светлана беременна. Большая разница в годах молодую женщину не смущала. Мы поженились и переехали в город, где жил отец Светланы. Следовало сразу купить двушку, но жена уговорила пожить у отца. Она считала, что необходимо подкопить и обзавестись хотя бы трёхкомнатной квартирой.

Найти в чужом городе хорошо оплачиваемую работу в пятьдесят девять, дело сложное. Я устроился на приемлемую зарплату. Но копить и нормально питаться — не получалось. Тогда решили, что жена тоже подберёт что-нибудь. Чтобы подстроиться под неё, перешёл в кондукторы. Начав работать, жена предложила купить квартиру в ипотеку. Я согласился. Жить с папашей-алкоголиком, который страдал манией величия, было невыносимо. Отдал жене деньги на оплату половины стоимости.

Ну а вскоре начались скандалы. У Светланы всплыл любовник, и сука решила от меня избавиться. Главным инструментом по выдавливанию сделался Серёжа. При сыне Светлана кричала, что папа зверь, избивает маму. Ребёнок плакал, а я психовал. Постоянное нервное напряжение и большие физические нагрузки сделали своё дело; из трамвайного депо увезли в больницу.

Какой вывод такая жизнь допускает? Первый — всё зло от женщин! Второй — сам во всём виноват! Ни тот ни другой ответ не нравился. О чём и сказал брату Кириллу.

— Чем ты руководствуешься в настоящий момент? —  спросил доктор.

— Любовью к ребёнку, — не задумываясь, ответил я.

— Мы уже говорили про жертвенность, — напомнил врач общины.

— Табиб, я думал над твоими словами. Это не жертвенность. Уверен, что любовь к сыну, созидательна для нас двоих. Серёжа помогает становиться другим человеком. Я стараюсь приобщать мальчика к добру, любви, красоте.

— Вот теперь ты говоришь, как Мирослав. Любовь! Добро! Красота! Но ты забыл про одно важное слово.

— Какое?

— Прощение!

По лицу пробежала тень ненависти. Брат Кирилл её заметил.

— Ты должен усвоить простую истину! — твёрдо произнёс он. —  Всё хорошее от Бога присутствует в каждой душе: твоей, твоего сына, твоей жены. А потому ты должен найти силы для прощения.

— Брат Кирилл, после всего что она сделала, ты говоришь о прощении?! Нет, я не могу!

— А ты сам безгрешный? Ты что никогда не крал, не врал, не предавал, не прелюбодействовал?

— На мне грехов, как на кобеле репьёв, — вздохнув, проговорил я.

— И Бог прощает! Бог любит тебя безусловной любовью. Он не говорит исправься, а потом я полюблю тебя.

— Но я не Господь Бог!

— Нет, ты не Бог, но хочешь стать творцом. Ты собираешься поменять действительность. Намерен повернуть время вспять. Подумай, на что ты замахиваешься. Такое по силам только творцу. Вот и стань им.

—  Как!?

— Ты должен любить, как Бог! Любить безусловной любовью. Это единственный путь для того, кто желает изменить мир. Жертва не способна на чувства без условий. Как только начинаешь судить ближнего своего, становишься жертвой, которой не по силам влиять на перемены. Отказывая в милости другим, ты, брат Саша, отказываешь себе в прощении.

— Она бьёт ребёнка, — с трудом выдавил я.

—  И что?  Разве сын меньше любит мать?

— Трудно сказать, — ответил я.

Но вспомнив, как Серёжа крикнул: «Не бей маму!», добавил:

— На её защиту мальчик встаёт грудью.

— Ребёнок любит и прощает! Почему? Да потому, что юная душа способна к великому милосердию. Она не судит, она принимает человека таким, какой он есть. Любовь без условий! Вот чему необходимо взрослым учиться у детей. Только они и Бог могут привести нас к великой силе. Так найди же через любовь к сыну прощение ко всем.

 

Глава четвертая

Доктор решил, что двух встреч для начала достаточно. Он посоветовал читать Мирослава Селивёрстова, оценивать действия и поступать по примеру творца.  Особенно брат Кирилл настаивал на безусловной любви и прощении.

— Научить любить безусловной любовью, и сам станешь любим. Научись прощать других, простят тебя, простишь себе многие прегрешения, — напутствовал он, обязав приехать через неделю.

Водитель, который привёз дрова в общину, согласился довезти до станции. Брат Михаил, провожавший меня, пробасил:

— Мне… нам всем не хватает твоих обедов.

— Спасибо, но мне кажется, что Антон неплохо справляется.

Улыбка появилась на большом лице старшего брата.

— Выучившись лечить животных, Антон с азартом принялся за людей, — проговорил он, посмеиваясь. — А к кухне у него душа не лежит.

— Не скажу, что у меня особенно лежала.

— Нет, брат Саша, ты был на кухне, как стрелка в часах. Крутился с большой радостью. Где радость в работе, там и душа.

Возражать не стал. Тем более, что водитель торопил и не зря. На станцию успели к отходу электрички. В пустом вагоне ехал один. В городе из всего состава вышло человек пятнадцать, которые устремились к остановке. Заметно похолодало. В ожидании автобуса промёрз до костей.

«Молодец брат Мирослав! Зимой и летом ходил в одной косоворотке, холщовых штанах и босиком. Надо бы тоже попробовать!», — подумал я.

В старой маршрутке оказалось не теплей, чем на улице. К дыханию людей, клубившемуся белым паром, добавлялся запах выхлопных газов. Полчаса езды в промёрзлой душегубке показались вечностью. Выскочив из неё, с наслаждением вдохнул свежий морозный воздух. Путь от остановки до дома не занял много времени. Чистый подъезд встретил теплом и запахом спиртного. На нижней ступеньке сидел мужчина в красной женской куртке и пил из бутылки. Увидев меня, выскользнул на улицу.

На площадке третьего этажа лампочка не горела. Долго не мог вставить ключ в замочную скважину. Когда это удалось, дверь открылась. В проёме появилась незнакомая молодая особа.

— Ты кто? — спросила она пьяным голосом.

— Извините, кажется квартирой ошибся, — ответил я.

— Это Володька пришёл?! —  услышал голос своей квартирной хозяйки.

— Нет, тётя Тамара! — прокричала в ответ пьяная женщина. — Это мужик какой-то!

Через мгновенье показалась пожилая женщина. Неспешно подойдя к двери, спросила:

— Сашка, ты что ли?

— Да, — ответил, входя в прихожую.

— Ты же должен только завтра приехать!

— Так получилось. Не помешал?

— Не, не, не! Валя, уйди!

— А он выпить не принёс?

— Валя уйди! — повысила голос Тамара Михайловна.

Молодая женщина испарилась. Пошатываясь, квартирная хозяйка побрела в комнату. Поймав руками дверь, остановилась, медленно развернулась и не очень внятно пробормотала:

— Сашка, извини! Мы тихо и только помаленьку. А её я сейчас выгоню. И Володьку выгоню! Ты только Ольге ничего не говори. Договорились?

Не дожидаясь ответа, пожилая женщина зашла к себе. Я снял куртку. Подумав про ужин, направился в кухню. Достал масло. Хлеба не нашёл. В пустом пакете лежали крошки, а самого батона не оказалось. В это мгновенье, как по волшебству, на кухне возникла молодая женщина. Валя держала тарелку с остатками раскрошенной булки.

— Ты извини, но мы съели. А тётя Тамара уже спит. Сказала, что спит! Я сейчас тоже лягу. Можно?

Комичная ситуация вызвала улыбку. К тому же вспомнил о советах брата Кирилла и подумал:

«Прекрасная возможность потренироваться в безусловной любви и прощении».

— Можно, — ответил я.

Молодая женщина поставила тарелку на стол.

— Меня Валей зовут, — сказала он.

— Помню.

— А Володька сволочь! Взял деньги, ушёл за бутылкой и сам в одиночку жрёт где-нибудь! Может быть, его поискать?

— Холода не боишься?

— Боюсь! Куртки у меня нет! Володька забрал.

— На улице мороз. Лучше спать иди!

— Хорошо.

Валентина с важным видом удалилась.

Пустой чай голода не унял. Вспомнив про замороженные блины, разогрел. Быстро заглотил и пошёл к себе. С огромным наслаждением растянулся под прохладным одеялом. Выровняв дыхание, приступил к упражнению, которому когда-то научил доктор общины. Переключая внимание с ног на руки и обратно, постепенно освобождал тело от напряжения.

Занятия продлились недолго. В дверь тихо постучали. Нехотя встал. Полураздетая молодая женщина стояла на пороге и покачивалась.

— Хочу с тобой познакомиться, — зашептала она. —  Меня Валей зовут!

— Я уже запомнил! Что дальше?! — сердито спросил я.

Но тут поймал себя на мысли, что злюсь.

«Нет, так дело не пойдёт, — подумал я. — Надо включить прощение и безусловную любовь!».

— Ну так давай знакомиться! — задышала в ухо пьяная женщина.

Пытаясь обнять, навалилась всем телом. Сделал шаг назад. Валя рухнула на пол и грязно выругалась.

«Прощение и безусловная любовь!», — мысленно повторил фразу трижды.

Молодая женщина, не имея сил подняться, стояла на четвереньках и бормотала какие-то ругательства. Смотрел на неё, а в сознании, как узоры в калейдоскопе, менялись воспоминания. Лет двадцать назад, в подобной ситуации, меня не пришлось бы просить и уговаривать.

Всплыл эпизод из далёкого прошлого: случай с моим партнёром, точнее с партнёршей. Мы вели совместный бизнес и частенько занимались сексом. В свой день рождения, на которое приехали её муж и дочь, попросила сделать вид, что нас связывают лишь деловые отношения. Но я напоил женщину коньяком, который та обожала, и поимел на глазах мужа. Семья распалась, мы сошлись.

Смотрел на Валю, а видел сожительницу. Молодая женщина стояла на четвереньках, как стояла бывшая партнёрша. У той задрал чёрную длинную юбку и взял по собачьи. Её муж, которого сдерживала рыдающая дочь, ушёл злобно сверкая глазами. Мне было плевать на угрозы рогоносца, которые смешили. Теперь, глядя на Валю, почему-то вспомнил плачущую девочку, а потом — собственного сына. На душе сделалось гадко. Почувствовал отвращение и ненависть к себе.

«Как можно быть такой скотиной?! Почему себя так вёл?!», — подумал я.

Молодая женщина продолжала стоять на четвереньках и бессвязно бормотать. Поднял Валю с пола, увёл в комнату хозяйки, посадил в кресло и приказал:

— Отдыхай!

Ночью долго не мог заснуть. Мысли возвращали к событиям прошлого.

«Но разве я один такой?! Все так делают! По крайней мере, многие!», — пыталось оправдываться сознание.

Но утешение было слабым. К тому же подсознание запустило программу очищения и услужливо выносило на поверхность другие скверные воспоминания. В моей жизни оказалось много мерзостей, подпадающих под определение — смертный грех! Раньше такое воспринималось как само собой разумеющееся, а сейчас вдруг сделалось противно.

«Что безразлично жертвам, то невыносимо творцам», — прошептал внутренний голос.

Потом он подбросил вопрос, от которого захотелось повеситься:

«А что, если Серёжа узнает про твои грешки?»

— Нет! Нет! Только не это! Господи, прости меня! — умоляюще воскликнул я.

Долго не мог заснуть Успокоение наступило только тогда, когда вспомнил наставления брата Кирилла: «Научись прощать других, простят тебя, простишь себе многие прегрешения».

Проснулся около десяти. На работу можно было не ходить, но решил позавтракать в столовой и заехать в офис «Вселенной».

Я встал. Тамары и её собутыльницы в квартире не оказалось. В ванной комнате чуть не стошнило. Из небольшого зелёного тазика, наполненного рвотными массами, исходило чудовищное зловонье. Я вышел. Необходимость почистить зубы и умыться, заставила вернуться. Долго не мог найти зубную щетку. Она лежала в центре тазика с остатками непереваренной колбасы и огурцов.

Умылся на кухне. Зубы чистил пальцем, на который выдавил пасту. Завтракать уже не хотелось.

 

Глава пятая

В столовой царило оживление. Зал был переполнен пожилыми людьми. Одни ели и негромко разговаривали. Другие обладатели бесплатных талонов дожидались своей очереди. Между столами прохаживался брат Виталий и вежливо напоминал о необходимости освобождать места.

Увидев меня, заместитель обрадовался.

— Александр Петрович, твой отпуск закончился? — спросил он.

— Нет, не волнуйся. Мне ещё долго гулять.

— Жаль! Я тут хотел поделиться одной идей…

— Давай попьём чаю, — перебил своего зама. — И ты изложишь все идеи.

В социальной столовой дела шли хорошо. За неделю количество получающих продуктовую помощь увеличилось ещё на четыреста человек. Брат Виталий успешно справлялся с обязанностями шефа. Он контролировал приготовление обедов и следил за работой пирожкового цеха. В его подчинении было пять новых сотрудников, обеспечивающих доступной выпечкой ближайшие торговые точки. На изделия поступали заявки из отдаленных районов, и мой заместитель разработал способ, повышающий объёмы производства. Внимательно выслушав его, сказал:

— Действуй.

— А ты когда придёшь? — поинтересовался брат Виталий.

— Привыкни к мысли, что здесь командовать будешь ты. Мне предлагают другую работу.

—  Так ты уходишь?

— Не так далеко, как тебе хотелось бы. Буду твоим начальником.

Новый шеф просиял.

— Тогда хорошо! — радостно произнёс он.

 

Регионального смотрителя в офисе «Вселенной» не оказалось. Его секретарь выглядела расстроенной.

— Здравствуй, сестра Ольга!

— Здравствуйте, Александр Петрович! Сегодня же подберу вам другое жильё, — тихо проговорила она, усиленно разглядывая бумаги на столе.

— Зачем?

— Мама утром приехала за деньгами, требовала на выпивку. Мы ездили к ней. Я всё убрала. Думаю, вы теперь не захотите там остаться.

Я улыбнулся.

— Знаете, сестра Ольга, в жизни всякое случается. Бог терпел и нам велел, — спокойно проговорил я.

Женщина вскинула глаза.

— Вы меня извините, с ней давно такого не было! —  горячо произнесла она.   — Не знаю, что на маму нашло. Я думала, что вас она будет стесняться и совсем избавится от пристрастия к пьянству.

— К сожалению, ваши ожидания оказались неоправданными. Если бы сразу знал, что ваша матушка зависима от зелёного змея, то не совершил бы опрометчивого поступка.

— Александр Петрович, до обеда я найду вам жильё, договорюсь с машиной, и сама перевезу ваши вещи. Вам ни о чём не придётся беспокоиться! — зачастила сестра Ольга.

— Не в этом дело. Когда в первый раз пришёл смотреть комнату, то купил вашей матушке четвертинку.

— Зачем?! Вы же сказали, что не пьёте!

—  А я и не пью. Ваша матушка сильно расстроилась из-за того…

Неожиданная мысль, заставила умолкнуть. Сестра Ольга смотрела с напряжением.

— Скажите, ваш покойный батюшка был поваром?

— Почему покойный?! — удивилась женщина. — Он жив и здоров. Из-за пристрастия мамы ушёл жить к своей родной сестре.

Стало смешно, но глядя на расстроенную Ольгу, постарался сдержаться.

— Ваша матушка поведала, что напоминаю ей покойного мужа, которого она похоронила семь лет тому назад. Для успокоения попросила купить четвертинку, — сказал я.

Женщина тяжело вздохнула.

— Такое с ней впервые, — едва слышно проговорила она. —  Обычно просит взаймы на хлеб.

Помолчав, сестра Ольга добавила:

— После обеда у вас будет другое жильё.

Взяв женщину за руку, попытался успокоить:

— Не надо! Предупреждён — значит вооружен. Думаю, что совместными усилиями мы сможем сдерживать вашу матушку.

— Спасибо!  — горячо произнесла сестра Ольга.

— А теперь, если можно, напоите меня чаем.

—  Да, конечно!

Женщина ушла в подсобку. Когда она выходила, появился региональный смотритель.

— Я вовремя! —  бодро проговорил он. —  Мне тоже чаю!

— Сейчас Алексей Иванович!

Брат Алексей протянул руку, поздоровался и сказал:

— Смотришься молодцом. Даже улыбаешься. Это хорошо.

— Спасибо!

— Проходи в кабинет!

Пошёл следом за Неверовым, прихватив чай. Сестра Ольга принесла поднос, на котором стоял чайник и тарелочка с бутербродами.

— Будешь? — предложил региональный смотритель.

— Не откажусь, — ответил я.

— Сестра Ольга, накормим брата Сашу?

— Конечно! — ответила женщина и вышла.

Региональный смотритель поставил поднос рядом со мной.

— Приступай! — сказал он, а сам достал карту и расстелил на столе.

— Я от мэра, — продолжил он. —  Татьяна Николаевна хочет, чтобы мы побыстрее открыли ещё одну столовую. Или здесь, или вот здесь.

— Что за спешка?

— Она деятельный человек. Стремится показать свою работу. Улучшает положение малоимущих в городе.

— Логично.

Вошла сестра Ольга и принесла ещё один поднос. Увидев, что я ем, посмотрела на регионального смотрителя. Тот подошёл к ней.

—  Спасибо! — сказал он и забрал принесённый завтрак. Женщина вышла.

Рассматривая места, указанные братом Алексеем, спросил:

— В каком состоянии помещения?

— Удовлетворительном, но ремонт необходимо делать и там, и там.

Подумав, поинтересовался:

— Как во «Вселенной» с деньгами?

— А что?

— Организация способна потянуть два ремонта сразу?

Региональный смотритель перестал жевать и внимательно посмотрел.

— Ты понимаешь, что год заканчивается? —  спросил он.

— И в бюджете нет денег, — высказал предположение я.

— Не совсем так. Деньги есть, но на другие цели. Ремонт и обустройство одной столовой реально и согласованно с Советом. Кстати, ты утверждён на должность руководителя отдела. Поздравляю тебя!

— Спасибо!

— Открытие другой точки даже не предполагалось. Обсуждалось место, где открывать столовую. Но Совет постановил, что новый руководитель сам должен решить. Учти, вопроса рентабельности никто не отменял.

— Вот поэтому и предлагаю открыть сразу две точки. Смотри!

Передвинув карту ближе к региональному смотрителю, продолжил:

— Это здание и это — находятся на одинаковом расстоянии от центра города, но в противоположных концах. Открывая пункты питания, мы одновременно запускаем пирожковые цеха. Не такие, как у нас в первом пищеблоке, а значительно больше.

— Уверен?

— Я был сегодня в столовой. Точка работает на пределе. Бесплатно кормим по максимуму. Пирожковый цех завален заказами под завязку.

— Знаю.

— Ставить дополнительное оборудование там негде, а заявки на изделия продолжают поступать. Открыв две новые точки, мы снимем часть нагрузки. К тому же, в пирожковом бизнесе у нас нет конкурентов. Доходная часть «Вселенной» значительно возрастёт в ближайшие два месяца после открытия.

— Насколько возрастёт?

— Чтобы на вопрос ответить с предельной точностью, необходимо время для расчётов.

— Заседание Совета назначено на следующую неделю. Успеешь подготовиться?

— Успею, но мне необходимо встретиться с братом Колей.

Региональный смотритель отложил бутерброд. Помедлив, бережно проговорил:

— Я беседовал с братом Кириллом. Он сказал, что в тебе начали происходить подвижки. Однако, врач не верит, что ты способен проникнуться учением Мирослава Селивёрстова.

— И он ошибается! — эмоционально произнёс я. — Да, поучения Мирослава звучат наивно. В них много общих слов, и трудно найти исходную мысль для начала действия. Однако простота Селивёрстова больше не кажется глупостью, и я почувствовал пользу от его правил. Теперь для проникновения в настрой, который переживает помолодевший, мне необходима встреча с братом Колей!

Региональный смотритель задумался.

— Нет, — со вздохом сказал он после небольшой паузы. — Нельзя! Брат Коля начинающий молодообращённый. Это, во-первых. Во-вторых, делиться опытом ему не дано. Он даже не поймёт того, чем ты хочешь проникнуться. Брат Коля обладает неистовый верой, и движется исключительно благодаря ей.

—  Тогда может быть Наталья? —  с надеждой спросил я.

— Сестра Наталья? Может быть, — согласился брат Алексей. — Но не думаю, что захочешь к ней поехать.

— Поеду.

Региональный смотритель засмеялся.

— Волков и медведей не боишься? — поинтересовался он.

— В каком смысле?

— В самом прямом. Настоящие волки и медведи. Сестра Наталья живёт в тайге.

— Шутишь?!

— Если поедешь, сам увидишь. Ну как, давать адрес?

— Давай.

Региональный смотритель подошёл к сейфу и достал несколько папок. Открыв одну из них, сделал пометки на листке.

— Вот, можешь съездить. Твой отпуск ещё не кончился?

— Нет.

— Тогда счастливого пути! — весело произнёс он.

Как показалось, глаза его светились лукавством.

 

 

Глава шестая

Увидев меня, Серёжа обрадовался.

— Ура! — закричал он, обнимая. — С дедушкой сидеть не придётся! Спасибо, папа!

— Ты что?! Какое спасибо? Я же говорил, что приду через два дня.

— А мама сказала, что не придёшь!

— Мама ошиблась, — сказал, заглядывая в комнату жены.

Та поспешно вскочила с кровати, выключила телевизор и зашипела:

— Я просила в мою комнату не входить!

— Извини, любимая, — спокойно проговорил, закрывая дверь.

Серёжа потащил к себе в комнату.

— Шамана видел?  — спросил он.

— Видел.

— Расскажи!

— Хорошо, только пойдём на кухню. Чаю попьём и поедим.

— Пойдём! Я как раз есть хочу!

На обеденном столе лежал кусок зачерствевшего батона, корки хлеба, пачка растаявшего сливочного масла. Раковину переполняла грязная посуда. На газовой плите стояла закопчённая кастрюля, из которой торчал половник.

— Ты что ел? — спросил у ребёнка.

— Куринную лапшу он ел, — ответила жена, входя на кухню. — И больше ничего не хочет.

— Хочу! Хочу с папой поесть! — закричал Серёжа.

Жена схватила ребёнка за руку и попыталась увести. Я обнял её и тихо произнёс:

— Света, ты чего?! Пусть посидит со мной. Он соскучился.

Удивительное дело, но моё спокойствие передалось жене. Светлана с изумлением посмотрела и с некоторой растерянностью спросила:

— А мне, что делать?

— Хочешь, с нами посиди. Хочешь, иди отдыхай. Тебе ведь завтра на работу?

— Да. Там такие тяжёлые телеги приходят, и целый день бегать от кассы на разгрузку приходится, — запинаясь, проговорила жена.

— Вот и отдыхай!

— Я вам не нужна? Хочу фильм досмотреть.

— Мамочка, ты нам всегда нужна, — сказал, целую жену в щёку. — Но иди и смотри фильм.

Обалдевшая Светлана бросила взгляд на груду грязной посуды.

— Можно я потом помою? — спросила она.

— Можно! — весело сказал Серёжа, подталкивая мать к выходу.

— Потом посуду помою, — повторила Светлана.

Мальчик уселся на стул и попросил:

— Папа, ну расскажи про шамана!

— Хорошо.

Убрав батон, хлебные корки и масло, смёл со стола сухие крошки. Поставил чайник, достал из пакета лепёшку, каймак, брынзу, зелень.

— Бутерброд будешь? — спросил у сына.

— Буду. А с чем?

— Я сделаю тебе бутерброд, полезный для здоровья. Кто его ест, тот никогда не болеет. Хочешь?

— Хочу!

Разрезав лепешку, положил кусочек несолёной брынзы и украсил веточкой укропа.

— Ешь!

— Спасибо, папа. Это самый вкусный бутерброд! — воскликнул мальчик, не откусив ни кусочка. — Расскажи, где живёт шаман?

Сделав себе бутерброд, ответил:

— Шаман живёт далеко от сюда…

— В лесу?

— Да, можно сказать, что в лесу, но на высокой горе, которая достаёт до облаков…

— Понятное дело, он же великий шаман! А все великие шаманы живут в далёких местах. Он тебе помог? Ты помолодеешь?

— Ты сам, как думаешь?

— Думаю, что помог. У тебя морщин меньше стало.

— Нет, он не совсем помог. Он рассказал о волшебных словах, которые помогают. Но для того, чтобы начать молодеть, нужно поехать к его сестре…

— Злой ведьме?!

— Нет. Она даже не ведьма.

— Но у шамана сестра может быть только злой ведьмой!

— Это у злых шаманов, сёстры злые ведьмы. А у добрых — они добрые. И совсем не ведьмы, а просто добрые ведуньи.

— Что такое ведуньи? — спросил Серёжа.

— Ведунья — это женщина, которая про всё на свете знает, ведает. Поэтому её называют ведунья. Вот она-то и живёт в лесу среди волков и медведей.

— Здорово! А ты когда поедешь?

— Через два дня, если ты меня отпустишь.

— А мама, где будет?

— Два дня мама работает, а я буду с тобой. Потом у мамы выходные, а я поеду. Можно?

— Зачем спрашивать?! Конечно, можно! Я бы с тобой хотел поехать.

— Но там же волки и медведи.

— Папа, как же ты не понимаешь?! У доброй ведуньи живут добрые волки и медведи. Я бы на них покатался.

На кухню вошла Света.

— Ты поел? — спросила она у ребёнка.

— Я не хочу, — ответил он.

Бутерброд, сделанный для него, так и остался нетронутым.

— Тогда пора спать! — строго заявила Светлана.

Мальчик встал со стула, взял меня за руку и потянул в свою комнату.

— Идём! Идём! — быстро проговорил он.

Сняв с ребёнка свитер и трико, закутал в одеяло.

— Ты что, мамы боишься? — спросил, обняв Серёжу.

— Нет, нисколько не боюсь! Просто не хочу, чтобы она кричала. Она закричит, ты начнёшь злиться. Вот и ругань! А я не люблю, когда вы ругаетесь.

Обняв покрепче мальчика, спросил:

— Хочешь, никогда больше не буду ругаться?

— Хочу!

— Обещаю больше не ругаться.

— И кричать тоже! Ладно?

— Обещаю, что никогда не буду ругаться и кричать! — торжественно произнёс я.

— Спасибо, папа! Только ты всё равно хитришь.

— Почему? — удивился я.

— Я спросил тебя про другое, а ты стал говорить про маму.

— Про что ты спросил?

— Я хотел прокатиться на медведях и волках. И просил, чтобы ты взял меня с собой!

— Серёжа, я ведь только адрес узнал ведуньи. А как туда ехать, понятия не имею. Вначале необходимо съездить на разведку, узнать, как добираться. Может быть там через густой лес придётся продираться. Через чащобу какую-нибудь.

— Ладно, — согласился мальчик. — Сначала ты съездишь, а потом мы вдвоём.

— Договорились, — сказал, подумав о том, с какими сложностями придётся столкнуться, добираясь до сестры Натальи.

Ребёнок словно понял, о чём беспокоюсь.

— Папа, не бойся, у тебя всё получится. Тебе Бог поможет! Я попрошу, и он поможет.

С удивлением посмотрел на ребёнка.

— Серёжа, а ты откуда про Бога знаешь?

— Ну папа, я же смотрю образовательные передачи! И там Бог помогает всем, кто у него просит.

— Тебе Бог тоже помогает?

— Всегда!

— А как?

— Мама на меня наругалась и сказала, что не даст сладкого. А я тихонько попросил Бога, чтобы мама простила меня. Мама простила и дала шоколадку. Бог меня любит!

— Да, сын, Бог тебя любит. Спи!

— Нет, расскажи сначала историю! — потребовал Серёжа, взяв за руку.

К окончанию истории про динозавра Мотю мальчик крепко спал. Высвободив руку, пошёл на кухню. Посуда из раковины исчезла, пол оказался вымытым. Жена сидела и доедала бутерброд сына. Увидев меня, нетрезвым голосом спросила:

— Можно?

Пожав плечами, сказал:

— Глупые вопросы задаёшь.

— Раньше я всегда боялась взять лишний кусок. Мне казалось, что ты следишь за мной и считаешь.

— Сочувствую.

— Жила постоянно впроголодь. Денег лишний раз боялась у тебя попросить.

Усмехнувшись, спросил:

— А как насчёт ипотеки?

— Это была моя месть тебе! — быстро проговорила Светлана.

— И любовников из мести заводишь?

— Да! Сволочной я стала через тебя. Мне всё время хотелось сделать тебе гадость.

— По-моему ты пьяна.

— Нет, выпила самую малость, но сейчас напьюсь!

— Тебе завтра не нужно на работу?

— Нужно, но это не твоё собачье дело! Я не собираюсь больше перед тобой пресмыкаться. Что хочу, то и делаю!

— Твоё право, только не спейся.

— Пить я тоже через тебя начала! Во всех моих бедах ты виноват!

«Ну да. Я к тебе прискакал, невинную соблазнил и бросил с ребёнком. Комплекс вины включён, теперь очередь за требованием», — подумал я.

— Что ты молчишь?!

— Слушаю историю твоей печальной жизни.

— Ты был падалью, падалью и остался!

— Может быть, поэтому и притянул подобное, — сказал я и повернулся, чтобы уйти.

— Ты куда?!

— Пойду спать.

— И что, не накричишь на меня?!

— Я обещал Серёже больше не кричать.

— Ты заигрываешь с сыном, пытаешься выглядеть добрым папочкой, а ты падаль! Верблюда от горба не избавишь! — услышал в след.

 

Глава седьмая

В течение двух дней играли с Серёжей в путешественников и прокладывали маршрут к ведунье. Сестра Наталья жила на севере области, где начиналась непроходимая тайга. Многочисленные болота делали местность малопригодной для земледелия, а потому там проживали пенсионеры да в сезон наезжали промысловики. От города до райцентра ехал автобус, а до небольшой деревеньки, где обитало двадцать пять человек, регулярного сообщения не было.

Чтобы обернуться за день, выехали ранним утром. Машину с водителем выделил брат Алексей. В десять — попали в районный центр. Небольшая метель перемела дорогу и до деревни добирался своим ходом. Преодолев шесть километров, через час подошёл к дому Натальи. Зная о приезде, таёжная жительница ждала.

В большой светлой комнате, куда провела хозяйка, пахло берёзовыми дровами и разнотравьем. Около печки под потолком пучками висели ромашка, пижма, зверобой и еще какие-то травы, название которых не знал. На столе красовался старинный медный самовар, стояли вазочки с вареньем. Хлебница полнилась домашней выпечкой.

— Значит ты решил помолодеть? — спросила женщина, усаживаясь на скамью около окна.

— Да.

— Давай к столу, в ногах правды нет.

— Спасибо.

— Если твоё решение продиктовано эгоизмом, у тебя ничего не получится, — предупредила таёжная жительница.

— А чем продиктовано твоё решение? — спросил, разглядывая сестру Наталью.

На празднике в общине женщина выглядела выше ростом, полнее, старше. Правда, тогда видел сестру Наталью издалека и в пальто. Вблизи она оказалась не такой высокой — едва доставала мне до плеча, и стройной. Волосы, лицо, шея, руки — вся её внешность свидетельствовала о здоровье и молодости.

— Я стараюсь показать миру подлинную суть общества потребления. Потребитель — это паразит на теле Земли. Мирослав Селивёрстов учил, что люди способны обходиться минимумом. Большую часть необходимой жизненной энергии можно черпать из воздуха, воды, земли, солнца. Живя вдали от так называемых благ, у человека больше возможностей.

Подумав, спросил:

— Можно ли жить в городе и молодеть?

— У братьев получается, значит можно, — ответила ведунья. — Ты, вероятно, знаешь брата Колю?

— Знаю. Только плохо представляю, какой социально значимой идеей он проникся.

Сестра Наталья пододвинула вазочку и сказала:

— Попробуй, это брусничное с жимолостью. А что касается Коли, да и в отношение любого другого человека, то старайся руководствоваться Божьим установлением: «Не суди, да не судим будешь!».

Попробовав варенье, спросил:

— Сестра Наталья, сколько тебе лет?

Женщина вопросу не удивилась, но неодобрительно выговорила:

— Брат Саша, никогда не задавай помолодевшему вопрос о возрасте и сам никому не говори своего. Слова могут повлиять на подсознание, вызвать у человека ненужное самодовольствие и гордыню. Или, наоборот, заставят усомниться в реальности произошедшего. Правда, я способна уберечь себя от негативного воздействия. Скажу тебе, но больше не спрашивай. Мне семьдесят.

— А выглядишь на тридцать.

Женщина усмехнулась.

— Вот только льстить не следует! — заявила она. — Выгляжу я на сорок. Хочу достичь предела двадцати пяти. Думаю, что мой пример сподвигнет людей стать благоразумнее.

После завтрака сестра Наталья повела в тайгу. Мы дошли до заброшенной делянки, которая успела зарасти.

— Природа пытается спасать человека, — сказала женщина, показывая на молодые сосны.

— Каким образом?

— Разве ты не читал наставления Мирослава? — удивлённо спросила сестра Наталья.

— Читал, но до конца не разобрался.

— Нестрашно. Понимание его учения открывается не сразу. По мере наполнения светом, наступает и усвоение. Человек часть природы. Из природы он черпает силы, здоровье и всё что пожелает. Уничтожая природу, человек убивает себя. Срубил дерево — подорвал силы. Повалил пять деревьев — лишился здоровья. Уничтожил гектары леса, как здесь, сократил срок своей жизни. А Природа-мать пытается дать чаду неразумному ещё одну возможность; восстанавливает погубленное, насколько может. Только ведь её силы не беспредельны. Наступит момент, и она погибнет. Убив Природу-мать, человек убьёт себя.

Ведунья подошла к могучему кедру, одиноко возвышавшемуся среди таёжного подлеска. Она обняла ствол руками, прижалась щекой, закрыла глаза и беззвучно зашевелила губами. Понимая, что сестра Наталья произносит медитативное обращение к Природе и Богу, постарался не мешать. Минут через десять женщина открыла глаза и не отрываясь от дерева, сказала:

— Я ежедневно прошу Природу наполнить тело молодостью.

— Это необходимо делать через дерево?

— Нет, любая жизнь включена в единую гармонию и соединяет с Природой-матерью: старый кедр, молодая сосна, зелёная трава. Весной и летом лежу среди цветов. Единая суть проявлена в бесконечном количестве жизней. Обращаешься к ним ко всем сразу или к кому-то конкретно — неважно. Даже малая травинка может наполнить силой Природы. Но получишь эту силу или нет, зависит не от них.

Таёжная жительница пристально посмотрела.

— От Природы-матери? — предположил я.

— Нет.

— От меня самого?

— От мыслей, преобладающих в голове. Ты прошёл через чистилище?

Подумав, ответил:

— Нет, я в начале пути.

— Тогда освободи сознание от накопленного зла, а потом встать на путь света. Иначе не сдвинешься с места.

— Как это? — не понял я.

— После очищения не впускай в себя тьму.

— Тьму?

— Да, тьму. Ибо о чём подумаешь, то и получишь. Начнёшь мыслить о зле, получишь зло. Вернёшься к воспоминаниям о бессмысленно прожитых годах, и дальше жизнь покатится по тем же рельсам. После чистилища любая мысль становится реальностью.

— Понятно.

— Но это не всё. Про безусловную любовь ты уже знаешь?

— Да. Необходимо научиться любить весь мир и всех людей.

— Это одна сторона. Не направлять, не судить и давать полную свободу всем без исключения — это другая сторона безусловной любви. И забудь про силу.

— В каком смысле?

— Если думаешь, что сила поможет добиться желаемого, то потерпишь полное поражение.

Сестра Наталья отошла от кедра, поклонилась и горячо произнесла:

— Благодарю тебя Природа-мать за твою щедрость, доброту и любовь!

Подойдя ко мне, спросила:

— Ты под ноги смотришь?

Опустил глаза и увидел ботинки, облепленные снегом.

— Наверное, нет, — неуверенно ответил я.

— Тогда ты много жизней загубил! — обвинительным тоном проговорила таёжная жительница.

— Каких?

— После дождя на асфальт выползают черви. Ты их видел?

— Приходилось.

— Раздавленных или живых?

— И тех, и других.

— Не задумывался скольких из них погубил?

— Нет.

— То же самое можно сказать о муравьях, жучках, букашках. Человек в своём мнимом величии губит и не замечает. Научись смотреть под ноги! — сказала женщина и пошла к реке.

Неожиданно подумал, что помолодеть, используя опыт таёжной жительницы, не получится: «Под ноги смотри! Силу не применяй! Не для меня всё это».

Сестра Наталья словно услышала мои мысли, и не оборачиваясь, заметила:

— О чём думаешь, то и получишь!

— До тех пор, пока не научусь смотреть под ноги, не помолодею? — спросил, догоняя ведунью.

— Учись смотреть под ноги, учись не применять силу, учись просить прощение.

— Не применять силу?!

— Удивлён?

— Но разве так можно?

— Учись думать своей головой, — ответила сестра Наталья. — Ответы в готовом виде зачастую не содержат истины, а наоборот, уводят от неё.

Какое-то время шли молча. Потом таёжная жительница остановилась, взяла за руку и тихо произнесла:

— Замри!

Я застыл. Недалеко от поваленного дерева увидел лису. Она выкапывала что-то из снега и ела.

— Сегодня Патрикеевне повезло, — прошептала женщина. — Что-то от рыси перепало.

— Рыси?!

— Рыси. Та охотится, а плутовка в стороне прячется. Как кошка насытится и уйдёт, рыжая подъедает.

— Разве лиса кур не ворует?

— Было дело, но теперь старики не держат домашней птицы — кормить нечем. Вот хитрюга по большей части за рысью и ходит. Иногда мышкует.

Лиса, почувствовав присутствие людей, посмотрела в нашу сторону. Не выказав особого испуга, продолжила трапезу.

— Тут волки с медведями водятся? — спросил я.

— Водятся. Медведи по весне к деревне выходят, голодно им. А волки сейчас в стаи сбиваются.

— Сестра Наталья, а тебе не страшно, вот так одной по тайге ходить?

Таёжная жительница ничего не ответила. Мы вышли к руслу замерзшей реки. Ведунья подошла к березе, прижалась спиной и нараспев произнесла:

— «Волк временами будет жить рядом с ягнёнком, леопард будет лежать с козлёнком. Телёнок, молодой гривастый лев и откормленное животное будут вместе, и маленький мальчик будет водить их.  Корова будет пастись с медведицей, и их детёныши будут лежать вместе. Лев будет питаться соломой, как бык. Грудной младенец будет играть над норой кобры, и ребёнок, отнятый от груди, протянет руку к норе ядовитой змеи.  Не будут причинять вреда и не будут ничего разрушать на всей моей святой горе!». Брат Саша, знаешь откуда эти строки?

— Из библии.

— Исаия, одиннадцатая глава. Здесь, на моей горе, пытаюсь воссоздать существование в Духе. Здесь пытаюсь возродить Рай на Земле. Чтобы живые создания не враждовали между собой и не питались друг другом. Всем, в соответствии с наставлениями Мирослава, хватит жизненной энергии солнца, воздуха, воды, земли. Я подаю пример. Я не имею страха перед тварными созданиями, так как сама являюсь тварью Божьей.

Подумал, что таёжная жительница смеётся надо мной. Помолчав, сказал:

— Сестра Наталья, но мы только что видели, как лиса ела там что-то…

— Остатки зайца.

— Да, остатки зайца, которого убила рысь. Ведь так?

— Да.

— В свою очередь на рысь нападают… Кто враги рыси?

— Волки и росомахи.

— Волк ест рысь и боится медведя. Хотим мы того или нет, но в природе существует пищевая цепочка. Одно живое существо питается другим. Так Бог устроил мир! Разве я не прав?

Ведунья покачала головой и укоризненно произнесла:

— Хочешь помолодеть, а ум настроен на тьму. Так у тебя ничего не получится. То, что на первый взгляд кажется злом, имеет объяснение через добро.

— А я не говорю, что естественный отбор — это зло. Волк, догоняет больного зайца, здоровые и сильные выживают, дают более жизнестойкое потомство.

— Брат Саша, используя устоявшийся стереотип, ты перестаёшь упражнять собственный разум. Попробуй подумать своей головой. Что говорит Селивёрстов о Боге?

— Что?

— Бог есть любовь! — проговорила ведунья, как мне показалось, с излишней пафосностью.

— Что правда?! Вот неожиданность! А мне казалось, что христианство давно пользуется подобным стереотипом, — съязвил я.

Сестра Наталья сделала вид, что не услышала и продолжила.

— Вот и подумай, как Любовь может творить убийство? Тем более слабых, беззащитных, больных.

— Зло во имя добра!

— Откажись от стереотипов, — повторила таёжная жительница. — Пока не научишься мыслить самостоятельно, не сможешь двигаться вперёд. Теорию естественного отбора придумали злые и жадные люди. Она служит оправданием для уничтожения инакомыслия и целых народов. Или ты считаешь, что Любовь сродни ненависти?

— Мне кажется, что ты передёргиваешь понятия.

— Почему?

— Естественный отбор и пищевая цепочка существуют в природе. Я видел, как кошка ловит мышь. Она получает удовольствие от охотничьего азарта.

— «Многие праведники желали видеть, что я вижу, но не видели!». Цитата из Библии, может быть не совсем точная, но про тебя. Видишь, но не понимаешь.

— Тогда объясни, — попросил я.

— Духовное существование, существование в духе вернёт на Землю рай.

— Не понимаю.

— В раю не существовало эволюционной теории и сильный не уничтожал слабого.

— А как насчет здорового волка и больного зайца?

— Рай не знает болезней потому, что не имеет страха в живых существах. Естественный отбор создан человеком, захотевшим овладеть общим сокровищем.

— О каких общих сокровищах ты говоришь? — с некоторым раздражением спросил я.

Сестра Наталья посмотрела, как на маленького ребёнка, непонимающего очевидных вещей.

— Я говорю о земле, воде, воздухе, солнце, — спокойно перечислила она. — Мир и Природа должны принадлежать всем. Солнечная система, Галактика, Вселенная — они для всех. Божественное творение не может быть собственностью человека. Бог предоставляет всё сущее в бережное пользование, но не в собственность.

— Но воздух и солнце не являются собственностью, — возразил я.

Ведунья слегка усмехнулась и тихо проговорила:

— Мне кажется, что ты меня не понимаешь.

— Не понимаю, — честно признался я. — Объясни, пожалуйста.

— Разве брат Алексей не говорил тебе, что путь к омоложению лежит через собственное понимание мира?

— Говорил.

— Тебе необходимо научиться непросто превращать плюсы в минусы, но находить в них истинное добро. Убийство — не есть добро и любовь. Оправдание злодеяний привело к времени упырей. Разве этого ты не видишь?

— Вижу, но не понимаю к чему ты ведёшь.

— Бог дал заповедь — «Не убий!», и каждое существо должно ей следовать. Этот закон дан для всех живых тварей и не допускает исключений.

— Но кошка убивает мышь!

Наталья показала указательный палец.

— Один раз, — тихо произнесла она. — Один раз я объясню, как отличать проявления человеческого мира, от Божьего. Потом додумывайся до всего сам.

— Хорошо.

— Ты когда-нибудь слышал про реинкарнацию? — спросила она.

— Конечно.

— И как ты относишься к учению о новом воплощении?

— Учение раннего христианства соответствует моему мироощущению. Оно говорило, что за тяжкие проступки люди перерождаются в животных, а потом могут и вовсе становиться растениями. Для достижения царствия Божьего, нельзя совершать плохих поступков.

— Как ты думаешь, в кого превращается убийца, насильник, душитель в следующем воплощении?

— В жертву своих преступлений.

— Нет, его животная природа берёт над человеческой сущностью верх. В следующем воплощении он становится хищником, которому необходимо до конца избавиться от звериного.

— Не совсем понимаю.

— Жестокость, сопровождавшая человека по жизни, сразу не растворяется. Необходим переходный период. Жизнь в образе хищника помогает избавиться от злобы. Животное не имеет возможности влиять на карму, оно лишь преображает энергию. Волк изживает злобу человека, а потому убивает. Ну и ест убитое, как наказание, впитывая страх и болезни убитого.

— Откуда тогда появляются зайцы?

— Из тех душ, которые всю жизнь боялись, не осознавали причин вечного беспокойства, угасли в страхе. Животный мир наполнен душами людей, не понявших высшего предназначения человеческого существования.

— Ты хочешь сказать, что крысы — это тоже бывшие люди? — спросил я.

Ведунья улыбнулась.

— Да, – ответила она. — В Индии есть местность, где в храме живут крысы, и жители деревни узнают в них своих умерших родственников.

— Коровы, свиньи, куры — тоже люди?

— Души людей, перемещённые в тела животных и птиц. Я же тебе говорила, что в раю агнец и лев возлежали рядом. Тогда лев и агнец являлись творениями Бога Любящего. Ни один Любящий Творец не пожелает созданию своему жестокой расправы. Бог зла не творит! Всё зло в Мире и Природе от тех, кто превращает Землю в собственность.

Вздохнув, спросил:

— Частная собственность порождает зло?

— Именно так.

— Трудно увязать подобное утверждение с реинкарнацией.

— Ты оторван от земли, и не понимаешь происходящих процессов на ней. Пытайся хотя бы по пять минут ходить босиком. Только под ноги не забывай смотреть.

— Зимой тоже босиком?

— Круглый год. Я лежу на земле постоянно. Весной через меня переползают змеи, рядом бегают волки, заходят медведи, но ни одно существо не причинило мне зла. Знаешь почему?

— Подожди, но ты сказала, что животные — это бывшие человеческие души, среди которых имеются злобные. Почему же они тебя не трогают?

— Потому, что я их возлюбила. В моей душе нет места ненависти и страху. Моя душа переполнена безусловной любовью. Теперь ты понимаешь её суть?

— Начинаю понимать.

— У тебя есть дети?

Воспоминания о Серёже заставили улыбнуться.

— У меня сын. Ему пять лет!  — ответил я.

Таёжная жительница пристально посмотрела на меня, а потом сказала:

— Брат Саша, ты не безнадёжен. Тебе лишь необходимо понять величие Природы и самого себя. Ты её часть. Величие Природы-матери состоит в том, что она никого не осуждает и простирает безусловную любовь на всех. Природа ждёт твоего обращения к ней. Хочешь получить здоровье, попроси. Хочешь молодости, проси. Ты уже составил свою молитву из «Нужных слов к Природе и Богу»?

— Нет.

— Составь! Необходимо каждодневное обращение к Природе-матери, к Богу. Только через великую просьбу можно получить желаемое.

 

Глава восьмая

В одиннадцать часов ночи попал к Серёже; мальчик ждал и не спал. Сестра Наталья передала для ребёнка кедровые орехи, сушёные грибы и ягоды, баночку варенья.

— Это всё мне? — спросил сын.

— Тебе.

— Сестра шамана дала?

— Да. Когда хотел отказаться, то ведунья сказала, что даёт не мне, а моему сыну.

— Она знает про меня?! — радостно спросил ребёнок.

— Знает, на то она и ведунья.

— И в гости звала?

— Звала.

— Здорово! Когда поедем?! Завтра?

Я засмеялся, взял сына на руки и поднёс к окну.

— Смотри какая метель на улице. В деревню, где она живёт, все дороги до весны замело.

— А как же ведунья там живёт?  — с тревогой спросил Серёжа. — Она же с голоду умереть может!

— Не волнуйся, она ведь сестра шамана, а значит умеет договариваться с животными. Белки ей орехи и грибы приносят, пчёлы мёда наготовили, а медведи малины нарвали.

— Ты медведей и волков видел?

— Медведей не видел, они уже спят. Волки в глухой тайге бегали, а вот лису видел.

— Ручную?

— Можно сказать, что ручную.

— Она в клетке была?

— Нет, около дерева сидела и мышей ловила.

— А тебя лиса видела?

— Видела.

— И не убежала?!

— Нет. Я же не один был, а с ведуньей. Все животные ведунью знают и не боятся.

— Ты лису гладил?

— Нет, она мышей ловила, а мешать ей нельзя. Спать будем укладываться?

Я попытался укрыть ребёнка, но тот отстранился.

— Папа, подожди! Ты про медведей и волков узнал? Я смогу на них покататься?

— Серёжа, медведи спят, а волки, как я тебе уже говорил, далеко в тайге бегали.

Вот про катание и забылось.

Ребёнок всплеснул руками.

— Ах! — досадливо произнёс он. — Ну что же ты такой забывчивый?! А про кого говорили?

— Про рысь.

— Про рысь?! Там водится рысь?!

— Водится.

— А с кем она дружит?

— Ты как думаешь?

— Рыси с рысями, лисы с лисами! Ведь так?

— Наверное.

— Рысь с лисой дружит?

— Нет, не дружит. Ведунья говорит, что рысь лису не любит. Лиса у рыси еду ворует.

— Но лиса кур ворует! — возразил Серёжа. — Зачем ей рысь обижать?

— В той деревне людей мало живёт. Все они старые, кур никто не держит. Вот лиса и пытается стянуть добычу у рыси.

— Хитрая какая! Рысь обижает!

— Ну, рысь не обидишь. Это ведь очень большая кошка.

— А лиса?

— А лиса по сравнению с рысью просто маленькая собачка.

— Маленькая собачка! — воскликнул сын и засмеялся. — Теперь я понимаю, почему рысь обижает лису!

— Почему?

— Рысь — это кошка! Лиса — это собачка. В жизни собаки гоняют кошек. А рысь — большая кошка. Она любую собаку в два счёта обидит.

— Понятно.

— А рысь можно гладить? Кататься на ней? Играть? Кошки любят, когда с ними играют!

— Серёжа, я не знаю.

Мальчик тяжело вздохнул.

— Эх, лучше бы я с тобой поехал! — разочарованно проговорил он. — А то ты ничего не узнал!

— Летом обязательно поедем вместе! — твёрдо пообещал я. — Теперь давай спать.

Ребёнок снова не позволил накрыть себя.

— Подожди! Ты мне самого главного не сказал! — воскликнул он.

— Ты о чём?

— Ведунья тебе помогла? Ты помолодеешь?

Улыбнувшись, обнял сына и повалил на подушку.

— Это секрет, — тихо произнёс я.

— Ну папа! Я же твой родной сын! У тебя не должно быть секретов от ребёнка!

— Обещаешь хранить тайну?

— Обещаю! И маме нельзя говорить?

— Никому, а иначе магия не подействует.

— Обещаю, никому не скажу! — торжественно проговорил Серёжа.

— Ведунья мне очень помогла. Она показала удивительную способность Природы. Рассказала, какая целительная сила в ягодах и растениях, но, чтобы до конца помолодеть я должен придумать волшебные слова.

Мальчик с недоумением посмотрел.

— Но ты же не шаман, и не ведунья какая-нибудь! —  воскликнул он.

— Нет, не шаман. Но слова должен придумать сам, а ведунья сделает их волшебными.

Серёжа подскочил.

— Тогда давай придумывать! — воскликнул он.

— Нет, такие дела быстро не делаются, — возразил я.— Сначала спать, потом думать будем. Когда всё хорошо продумаем, тогда и запишем.

Сын обнял за шею.

— Давай хоть лису нарисуем или рысь, — попросил он.  — Они нам тоже помогать будут.

— Нет, давай лучше расскажу тебе историю про динозавра Мотю.

— Про Мотю не хочу, расскажи ещё про ведунью. Какая она?

— Хорошо. Ложись.

Мальчик лёг и разрешил накрыть одеялом. Я приобнял сына и стал рассказывать о путешествии. Как добирались до ведуньи и проезжали мимо небольших сёл и деревень. Как ведунья встретила меня. Чем угощала. Как мы ходили в тайгу и на речку. Описал внешность ведуньи и рассказал о правилах, по которым та живёт. Монотонное повествование усыпило мальчика. Через пятнадцать минут Серёжа засопел, уткнувшись в моё плечо. Осторожно высвободившись, пошёл на кухню. Там сидела жена.

— Будешь ночевать? — спросила она.

— Буду. Тебе на работу когда? — поинтересовался я.

— Послезавтра, но могу уйти на подработку.

— Нежелательно. Мне необходимо отчитаться за поездку. Утром поеду в офис.

— Хорошо. Есть будешь? — спросила жена, стараясь на меня не смотреть.

— Не откажусь.

— Я для Серёжи картошку делала. Он не доел. Будешь?

— Буду.

Светлана встала, включила газ и поставила сковороду. Жене было сорок два, но выглядела она хуже, чем семидесятилетняя сестра Наталья. Тусклые волосы с проседью, сероватый цвет лица, мешки под глазами, тёмные круги, морщины.

— Что ты так на меня смотришь? — спросила Светлана.

— Зря курить начала. У тебя зубы пожелтели.

— Можно подумать тебе не всё равно!

— У тебя ребёнок, которому ты нужна. Серёжа любит тебя.

— А ты?

— Что я?

— А ты любишь меня?

Вздохнув, сказал:

— Люблю.

— Врёшь! Ты никого не способен любить! Как был эгоистом, так и остался! Верблюда от горба не избавишь!

— Света, у меня нет желания ссориться.

— Вот я и говорю, что всегда и во всём ты руководствуешься своими желания! Ты не хочешь, а я хочу поговорить!

— У меня такое чувство, что ты не поговорить хочешь, а просто ищешь предлог для скандала.

— Я от тебя не завишу, а потому мне предлог не требуется.

— Тем более, нет причины для крика. Давай поговорим спокойно, как серьёзные люди.

— Да пошёл ты! — грязно выругалась Светлана, выключила газ и хотела выйти из кухни.

Взял жену за руку, усадил на стул и спросил:

— Чего ты хочешь? Сформулируй желание понятными словами, а я постараюсь его выполнить.

Светлана посмотрела с недоверием.

— Любое желание? — спросила она.

— Любое, но не во вред ребёнку.

— Можно подумать ты знаешь, что ему во вред, а что нет!

— Конечно, я не Бог и не могу доподлинно знать, что для него плохо, а что хорошо. Но кое-что понимаю.

Жена встала.

— Опять ты демагогию разводишь! — воскликнула она, собираясь уйти. — Разговоры бесполезны!

— Зато по твоей реакции понимаю, что желание сводится к одному.

— И к чему же?

— Устроить личную жизнь, — язвительно проговорил я.

— А что здесь плохого?! Все устраивают, и я хочу!

— Твой жирдяй разве не исчез?

— И не надейся! Он собирается на тебя в суд подавать!

Наивность жены рассмешила.

— Хочешь поспорим, что не подаст! — усмехнувшись, произнёс я.

Светлана за эту идею ухватилась.

— Согласна! — воскликнула она. — Если он подаст на тебя в суд, то ты исчезнешь с моего горизонта!

— С твоего — исчезну, но не с Серёжиного.

— И сюда больше приходить не будешь!

— Но стану забирать ребёнка к себе.

— А там согласятся?

— Это не твоя забота.

— Будешь забирать ребёнка на два дня в неделю? — спросила Светлана.

— Нет. Ты работаешь, Серёжа со мной. Когда отдыхаешь, мальчик с тобой.

— Договорились, но только без обмана, — довольно произнесла жена и поднялась.

— Ты куда?

— Но мы же договорились!

— Договорились на тот случай, если он подаст. А если не подаст?

— Подаст, даже не сомневайся! Тебе не поможет никакое чудо!

— И всё же, если произойдёт чудо и жирдяй не пойдёт в суд, выполнишь мои условия.

— Хорошо, говори!

— Во-первых, бросишь курить и пить!

— Я не пью! — возразила Светлана.

— Бросишь выпивать!

— Даже по праздникам? — с непритворным удивлением спросила жена. — Но это нечестно!

— Ты же уверена, что жирдяй подаст, так к чему торг. Просто соглашайся и всё.

— Хорошо!

— Пока не подаст в суд, прекратишь водить его сюда и встречаться ещё где-либо.

— Я с ним не трахаюсь! Если ты об этом!?

— Можешь не врать. Мне всё равно!

— И ты не ревнуешь?!

— Мне всё равно, — повторил я. — Но меня волнует душевное спокойствие ребёнка. Серёжа считает нас семьёй, пусть так и будет.

— Ты всё-таки падаль! —  выкрикнула жена.

— И третий пункт нашего договора. Ты хотя бы изредка станешь убирать в комнате ребёнка. Да и в своей тоже.

— Нет, ты точно падаль!

— Хотелось бы услышать другой ответ. Ты согласна?

— Согласна! — зло произнесла жена и вышла.

 

Глава девятая

Ночью повалил густой снег. Его нападало так много, что двери в подъездах домов коммунальные службы расчищали в авральном режиме.

— Что же такое творится?! Как можно ехать на рынок?! — сердито восклицала Светлана, бросая косые взгляды на меня.

Я сидел с сыном на кухне, и мы завтракали.

— Ну и погода! Просто сволочная какая-то! — продолжала жена, стоя у окна.

Хотел сказать, что в Сибири живём и для нашего региона погода вполне уместная, но вспомнив про стратегию Светланы, промолчал.

После очередной порции уже озлобленных высказываний, от которых сын сжался, пообещал:

— Мы с Серёжей погуляем немного, а потом сам поеду за продуктами.

Жена, достигнув свой цели, сразу успокоилась. Она вернулась в комнату и включила телевизор. Семечки и бесконечные сериалы были ещё одним пристрастьем Светланы.

«Лучше грызёт и смотрит, чем выплёскивает негатив на ребёнка», — подумал, выходя с сыном на улицу.

Мы прошли через институтский двор и оказались в парке. Серёже нравилось кормить белок и голубей. Для одних покупали фундук, для других брали остатки хлеба. Регулярные прогулки привели к тому, что у нас появились закадычные друзья.

Вот и сейчас, стоило нам появиться на дорожке, как с сосны спустились две белки и бесцеремонно полезли в пакет. Такая вольность грызунов сына развеселила, и мальчик крикнул:

— А там нет! А там нет!

Потом Серёжа доставал из кармана орехи и протянул рыжим подружкам. Те перебрались на плечо и на руку мальчика. Грызя орехи, милостиво позволили гладить себя.

После кормления белок пошли к голубям. Толстые и закормленные, они не проявили особой радости при появлении мальчика. На что Серёжа философски заметил:

— Сколько птиц не корми, они в клетке жить не хотят.

— Но мы не собираемся сажать их в клетку.

— Они боятся потому, что мало знают нас. Думают, что посадим, — констатировал ребёнок.

Скормив голубям полбуханки, попросил:

— Папа, поймай одного!

— В клетку посадим?

— Нет, хочу на голубёнка поближе посмотреть.

Взять птицу в руки оказалось несложно. Чисто белая голубка с небольшой чёрной шапочкой на голове улететь и не пыталась. Серёжа подержал её в руке, погладил и выпустил. Голубка, подойдя к стае, деловито продолжала трапезу.

— Папа, ты когда был маленьким гонял голубей? — спросил сын.

Подумав, ответил:

— Гонял. Маленькие все любят гонять голубей.

— Тогда сейчас погоняй их!

— Зачем?

— Ну погоняй!

— Хорошо, — согласился я и закричал: — Кыш! Кыш!

Голуби не испугались.

— Плохо ты гоняешь! Надо веселее, — сказал мальчик. — Давай вместе!

Серёжа побежал и потащил меня за руку. Птицы испугались и шумно взлетели, обдав волной воздуха.

— Правда радостно?! — спросил сын.

— Правда!

Действительно стало весело. Вспомнил Антона, его теорию омоложения и подумал:

«Всё-таки в этом что-то есть!».

Мы ещё немного погоняли голубей, полежали в снегу, довольные и счастливые вернулись домой. Оставив Серёжу заниматься конструктором, отправился на рынок за продуктами. Не успел проехать две остановки, как позвонил брат Виталий.

— Александр Петрович, ты не мог бы заехать в столовую? — спросил он.

По голосу заведующего, понял, что произошло нечто важное, а иначе бы брат Виталий не беспокоил. Столовая находилась рядом и через пять минут был на кухне.

Брат Виталий и два подсобных рабочих выглядели удручёнными. Младший повар — сестра Катя, сидела на стуле и рыдала.

— Что у вас? — спросил я.

Заведующий кивнул на мешки с картофелем и пнул ногой ведро.

— Одна картошка с базы, другая — с магазина, и вся никуда не годится! — с досадой произнёс он. — Половину перечистили, а набралось только на суп. Гарнир делать не из чего. К тому же, двадцать точек ждут полуфабрикатов. Что делать — ума не приложу!

— Подожди, а почему картофель на базе закупаем? В общинах запасов не осталось?

Виталий перекинул полотенце через плечо и досадливо махнул рукой.

— Там какая-то чехарда началось, — проговорил он сердито. — Новое начальство новые порядки устанавливает.

— Какое новое начальство?! — удивлённо спросил я.

— Где-то какое-то начальство поменялось. Я точно не знаю. Мне что делать?

Взяв из мешка картофелину, разрезал пополам. Внутри корнеплода оказались широкие черные кольца.

— Так всегда бывает, когда минеральными удобрениями перекормят, — пояснил один из подсобных рабочих.

— И она вся такая! — добавил брат Виталий.

Разрезав ещё две картофелины из другого мешка, попросил пакет.

— Поеду узнаю, что за новое начальство объявилось, — сказал, укладывая половинки.

— А мне что делать? — повторил брат Виталий.

— Получи деньги под отчёт, поезжай на рынок, закупи овощей у частников. Чтобы машину зря не гонять сделай запас на три дня.

— Нам не разрешается брать деньги из кассы, — неуверенно произнёс заведующий столовой.

— Возьми под мою ответственность! — распорядился я.

 

Глава десятая

До офиса «Вселенной» добирался долго. Пробки и светофоры задержали почти на час. Стоянка около организации была занята машинами. Все старшие братья из общин района собрались, как подумалось, на знакомство с новым начальством. Теряясь в догадках, поднялся на второй этаж. В конференц-зале шло заседание.  Неплотно закрытая дверь позволила увидеть регионального смотрителя. Брат Алексей сидел во главе стола, а рядом с ним все знакомые лица. Ещё больше недоумевая, пошёл к секретарю.

— Здравствуйте, сестра Ольга!

— Здравствуйте, Александр Петрович!

— Что здесь происходит?

— Экстренное заседание расширенного Совета, а вас нет, — чуть слышно проговорила секретарь.

— Меня должны были заслушать только через неделю, — пояснил я. — У нас что-то изменилось?

Женщина указала на стул, стоящий рядом. Я сел. Секретарь быстро зашептала:

— Больше месяца назад из Центра прислали Афанасия Лобова и рекомендовали на старшего Азовской общины. Там как раз никого не было и его поставили.  Тот огляделся, попривык и начал самостоятельную хозяйственную политику. Ну а потом стал подбивать другие общины. Многие пошли на поводу и теперь поставили вопрос об экономической независимости. Вот идёт обсуждение и чем дело закончится, трудно сказать.

— Давно начали? — поинтересовался я.

— Нет, минут пятнадцать. Сначала регламентные моменты увязывали, а к сути только приступили.

— Я могу присутствовать?

— Конечно, вы же член Совета. К тому же, о вас спрашивали.

Стараясь остаться незамеченным, проскользнул в зал и сел в предпоследнем ряду. Меня кто-то хлопнул по плечу. Оглянулся и увидел брата Михаила. Тот протянул руку.

— Здорово, отшельник! — тихо пророкотал гигант. —Давай, садись рядом!

Я пересел и спросил:

— Что за волнения среди народных масс?

— Сам толком не пойму. Вот этот, что на сцене, приезжал с бумагой, говорил, что от Центра. Собирал подписи для реализации проекта самостоятельности и вдруг такая каша.

На возвышении, рядом с трибуной, стоял Афанасий Лобов — мужчина лет пятидесяти пяти. Седая шевелюра и высокий лоб придавали внешности вид интеллектуала. Говорил Лобов мастерски, довольно хитроумно расставлял акценты: делал упор на бедственное положение районных общин.

— Проблем на местах достаточно! Достаточно! — дважды повторил оратор. —Перечислять их не имеет смысла. Здесь в зале собрались те, кто про них знает лучше моего. Финансовое и материальное обеспечение, предоставляемое регионом, оставляет желать лучшего! Региональный смотритель не желает думать об исправлении положения. Его больше заботит открытие столовых и различных досуговых учреждений. Скажите на милость, зачем Азовской и другим общинам ресторан в городе?! Мне говорят про рентабельность подобного заведения, а сами забирают нашу продукцию за копейки. Почему те, кто производит, должны отдавать за так то, что достаётся с большим трудом. Я вывез продукцию общины и реализовал с выгодой до трехсот процентов. Заработанные средства помогли закрыть первостепенные проблемы, решение которых откладывалось месяцами. По этой причине я и многие мои братья настаиваем на экономической самостоятельности районных подразделений. Вот письменное обращение к региональному смотрителю и Совету, подписанное всеми старшинами. Данное обстоятельство, уважаемый брат Алексей, я не дам вам замолчать! Копия петиции отправлена в Центр. Прошу Совет рассмотреть пункты заявления и принять правильное решение.

Оратор отошёл от трибуны, передал бумагу региональному смотрителю и занял место в зале. Поднялся брат Алексей.

— То, что петиция передана сразу в Центр, чести вам, брат Афанасий, не делает. Ваша поспешность свидетельствует о непродуманности поступка. Вы могли приехать ко мне, к любому члену Совета, задать вопросы и получить необходимую информацию. К тому же, поговорив с некоторыми старшими братьями, узнал, что их подписи на этой бумаге оказались по ошибке. Братья предполагали, что вы действуете по моему указанию и речь идёт об отделении региона от Центра…

Лобов выкрикнул с места:

— Враньё! Пусть скажут об этом здесь!

Региональный смотритель выпад старшего брата из Азова оставил без внимания.

— Многие братья подумали, что речь идёт об отделении региона от Центра. — повторил брат Алексей. — Вот что по-настоящему обеспокоило и заставило собрать экстренный Совет. Хотелось бы напомнить историю создания «Вселенной для всех». Наша духовная организация возникла как результат учения Мирослава Селивёрстова. Наш Учитель ставил во главу идеи близости с Природой-матерью, простоты существования, минимума потребления, развития в человеке лучших качеств. Безусловная любовь, всепрощенье, доброта, бескорыстие и нестяжательство — качества, которыми должен руководствоваться каждый член организации.

— Демагогия! — выкрикнул брат Афанасий.

— Ввязываясь в экономические расчёты вы, братья, усомнились в Учение Мирослава Селивёрстова. Поставили надобности тела выше духовных потребностей.

По залу пробежал ропот возмущения.

— Моё сетование связано с лёгкостью перехода от духа к телу, — продолжал региональный смотритель. — Но нисколько не умоляю своей вины. Работа по расширению организации никак не должна влиять на поддержание морального климата. Мы меньше стали встречаться, говорить о достижениях в духовной области, заботиться о душевном здоровье. Результатом чего явился Совет с петицией, перечеркивающей Наставления и Правила Мирослава Селивёрстова.

— Хватит демагогии! — снова выкрикнул брат Афанасий. — По существу вопроса лучше выскажись!

— В одно мгновенье забыты наработанные десятилетиями принципы, приносящие здоровье, силу и другие чудесные дары. Вы забыли о животворном Духе. Даже если бы идея отделения исходила от меня, все вы должны были задаться вопросом: «А не со шёл ли с ума региональный смотритель?». Но нет. Ни одного звонка, ни одного вопроса не поступило! Вот что удивляет меня.

— Брат Алексей, прости нас! — стали раздаваться выкрики с мест.

Региональный смотритель поднял руку, призывая к тишине.

— Ни вам просить прощения, а мне! — сказал он. — Я отступил от устоявшихся правил. Наша практика требует выдвигать старшину из братьев, поживших в общине. Но никто не высказал твёрдого «хочу», а потому был назначен Афанасий Лобов, прибывший из Центра. До недавнего времени он занимал влиятельный пост в какой-то структуре, необозначенной «Вселенной для всех». Мне рекомендовали его, как деятельного, разумного и духовного человека. Но петиция показывает истинное лицо брата Афанасия. Духовность и разумение отсутствуют напрочь. Брат Афанасий намерен превратить общины в подобие фермерских хозяйств. Убить духовность, поставить на первое место экономическую выгоду, собственное благополучие.

— А разве не этим вы руководствуетесь?! — выкрикнул Лобов. — Зарплата у регионального смотрителя, как у министра. Зато простой брат трудится за гроши!

В зале дружно засмеялись.

— Что?! Что я такого сказал?!

— Брат Афанасий, ты в общине почти два месяца, а с поучениями Мирослава Селивёрстова плохо знаком.

— Насколько надо, настолько знаком!

— Не буду устраивать экзамена перед братьями, но напомню один из пунктов, оставленных Мирославом. «Не делайте из моего поучения Религии, оно не моё, оно от Бога. В Его мире первый, как последний, а последний, как первый».

— Мог бы и проверить. Я хорошо помню Поучение о равенстве, записанное в пункте семнадцатом.

— Что помнишь — это хорошо. А вот что не усвоил — плохо. Поучение о равенстве во «Вселенной» является одним из основополагающих. Из него исходит получение денежного довольствия. Региональный смотритель получает столько же, сколько и простой брат в общине. Размер их денежного довольствия взаимоувязан. Чем больше станет получать общинник, тем выше оно сделается у регионального смотрителя. У первого, как у последнего, а у последнего, как у первого.

— Это всё на бумаге, а в действительности дело обстоит совершенно по-иному! — в запальчивости выкрикнул Лобов.

— У вас есть доказательства, брат Афанасий? — холодно поинтересовался региональный смотритель.

— Есть!

Брат Алексей непроизвольно отшатнулся, словно его пытались ударить. Помолчав, сказал:

— Обвинение, выдвинутое братом Афанасием, нешуточное. Я предлагаю создать комиссию, которая рассмотрит доказательства. Если они окажутся обоснованными, я уйду с поста.

Региональный смотритель сел. Поднялся брат Марк.

— Какие будут предложения? — спросил он.

— Считаю обвинения против брата Алексея полной чушью! — выкрикнул кто-то из зала. — Мы его уже сто лет знаем!

— Знаем! — рявкнул брат Михаил и поднялся. — В бытность старшего брата наш Алексей отличался воздержанностью и скромностью. Он всегда жил по правилу последнего. Пока всех жильём не обеспечил, ютился в палатке!

Брат Марк призвал зал к порядку.

— Друзья мои! Такого серьёзного обвинения у нас никогда не выдвигалось. Его необходимо рассмотреть всесторонне. Поддерживаю предложение о создании комиссии, которая будет разбираться с доказательствами. Брат Афанасий ты готов их передать?

Лобов замялся.

— Ну до конца они ещё не оформлены, — промямлил он — Мне необходимо время!

— Когда ты сможешь передать доказательства? — настойчиво поинтересовался брат Марк.

— Я затрудняюсь ответить! Мне необходимо перепроверить все данные!

— Выдвигая серьёзное обвинение, ты руководствовался непроверенными данными? Я тебя правильно понимаю? — задал очередной вопрос брат Марк.

— Не то, чтобы данные были не проверенными. Они нуждаются в перепроверке! — ответил брат Афанасий.

Поднялся брат Михаил.

— Хочу говорить! — заявил он.

— Говори, но только выйди на трибуну, — предложил брат Марк.

— Я с места скажу! Мы тут все свои, и обращаемся друг к другу — «брат!». Так вот, братья, нечего напускать туману. Если у брата Афанасия есть что, пусть выкладывает прямо сейчас! Проверенные, непроверенные — не это важно. Пусть прямо говорит, что и от кого получил! Если имеется закавыка, будем обсуждать всем миром. Не требуется никакой комиссии. Но если нет ничего, то пусть брат Афанасий идёт вон! Вот как требую поставить вопрос!

Под дружные аплодисменты брат Михаил сел. Поднялся брат Марк.

— Судя по вашей реакции, все согласны с данным предложением. Пожалуйста, брат Афанасий, выходи вперёд.

Лобов встал, но пошёл не к трибуне, а на выход. Вслед ему звучал гул негодования.

Брат Марк вновь призвал к порядку.

— Тихо! Теперь я хочу сказать! Брат Алексей, не годится региональному смотрителю вот так складывать крылья перед всяким болтуном. А потому высказываем тебе наше порицание, ну и нашу любовь!

Зал неистово зааплодировал.

 

Глава одиннадцатая

Через два дня ехал к брату Кириллу. Мы созвонились, и он назначил встречу на полдень. Так как машина в общину не шла, добирался электричкой. Зимним утром вагон был почти пустым. Моими случайными попутчиками оказались старик со старухой, пожилая женщина с двумя огромными клетчатыми сумками и мужчина лет пятидесяти в генеральских утеплённых сапогах. Раннее утро и приглушённый свет давали возможность дремать.

Время от времени открывал глаза и смотрел в окно. Среди пустынных снежных просторов иногда появлялись огоньки маленьких поселений. Непонятно почему на память пришла стихотворная строчка: «Деревни, деревни, деревни с погостами, как будто на них вся Россия сошлась». Пытаясь вспомнить автора, вдруг подумал о давно забытой работе в театре.

«Странные скачки у моего сознания», — вначале решил я.

Но через какое-то мгновение понял, почему поездка в общину переплелась с далёким прошлым.

«Гастроли!» — промелькнуло в мозгу. — «Ну да, гастроли!».

Каждый год театр выезжал на гастроли. Мы объездили полстраны, но лишь одна поездка оставила особый след.

В целях экономии дирекция купила для технических работников билеты на поезд. Шесть дней пути по бескрайней России, где за окном мелькали деревни, села и маленькие станции, навеяли на городского юношу странную мысль. Глядя на закопчённые дома, из труб которых поднимался дым, подумал, что ни к чему не пригоден. Что не смог бы жить в сельской местности и копать землю, рубить дрова, топить печь, ходить за скотиной. Мысли о беспомощности и бесполезности существования, привели к желанию испытать себя жизнью в глубинке. Когда приехали в город, где должны проходить спектакли, обо всём забылось. Но, как теперь понимаю, что-то прочно осело на уровне подсознания.

Через какое-то время жизнь начала разворачиваться по сформулированной задаче. Год за годом обстоятельства складывались в соответствии с новой программой. Вынужденный переезд, сопоставимый с эвакуацией. Сельская местность и пропитание с собственного огорода. Когда предпринимал попытки менять деятельность, программа заново окунула в условия труда на земле. После того, как понял на собственном опыте, что могу копать, рубить, топить, ходить за скотиной и делать другую работу, жизнь начала меняться. Подсознание доказало нужность моего бытия, показав, что я сильное существо, способное преодолевать любые трудности.

Сейчас, сидя в вагоне электропоезда, пришёл к понимаю:

«Мир меняется в зависимости от моих установок! Значит человеку всё по силам! Я могу помолодеть!  Я творец, а не жертва!».

Когда при встрече поделился открытием с братом Кириллом, врач удивлённо проговорил:

— Странное дело, но ты довольно быстро пришёл к главному в идее Селивёрстова о творце и жертве. Налаживая связи с подсознанием, ты начал развитие в Духе.

После недолгого молчания, доктор спросил:

— Брат Саша, ты помнишь, какие чувства испытал, открыв истину?

— Да, сидя в вагоне, мне показалось, что не еду, а лечу! Восторг, переполнявший душу, уносил туда, в космос!

— Хорошо, постарайся удержать в памяти это состояние. Оно тебя выручит ещё множество раз. А теперь попробуй вспомнить из жизни случаи на опережение.

— На опережение? — переспросил, не понимая врача общины.

— Да. Приведу пример из собственного опыта. Как-то приснился сон. Я выходил из дома и меня накрыла простыня, упавшая с верхних этажей. То есть, сначала был сон, а потом событие.

— Табиб, а для чего это нужно?

— Подсознание помогает стать творцом, но мы зачастую отталкиваем протянутую руку и остаёмся жертвой.

Я задумался. Вначале хотел рассказать про сон, который видел в общине и про встречу с толстеньким лысым кобельком жены. Но потом вспомнил о сновидении, которому долго удивлялся; оно показалось более важным. Подумал, что тот сон больше скажет о работе подсознания.

— Не знаю, можно ли мой пример отнести к событию на опережение или это что-то другое, — задумчиво протянул я и рассказал про удивительное видение.

В дереве, где городской транспорт можно увидеть только по телевизору, приснилась работа в трамвае. Ранние подъёмы, заезды в депо с опозданием, ночной труд. Причём, время во сне тянулось тягуче медленно, со сменой дней и ночей. Лет через пять стал кондуктором и в вечерние часы, попадались знакомые очертания домов, мимо которых проезжал в том сне.

— Пример идеальный. Может быть, ещё что-то вспоминается?

Тяжело вздохнув, сказал:

— Видел, как у меня руках умирает брат. Он младше на пять лет, но умер раньше. Мы находились на развалинах хлебозавода. Я держал его, а кругом покорёженное оборудование, как после бомбёжки. Он умер, а хлебозавод, который забрали, превратился в руины.

— Что ещё? — спросил брат Кирилл

— Собака. Я поднимался в гору. Подбежала стая собак, и самая маленькая из них укусила за ногу. Через какое-то время сон сбылся с поразительной точностью. Стая и маленькая собачонка.

— Что ещё?

— Мы с женой и ребёнком на даче. Все грядки почему-то заняты луком и чесноком. У меня в руках охапка чеснока. К воротам подъезжает машина, из неё выходят два мужика. Жена идёт к ним. Ну а потом у Светланы были два любовника.

— Как ты воспринял лук и чеснок?

— Как горечь.

— Учись в плохом находить хорошее, добром отвечать на зло, менять минусы на плюсы.

— И как воспринимать лук и чеснок?

— Как лекарство, дарованное Природой-матерью, через которое приходит выздоровление.

— Понятно.

— Хорошо. Что-нибудь ещё можешь вспомнить?

— Да, были и другие… необъяснимые совпадения.

— Протянутую руку помощи легче оттолкнуть, чем понять и принять. Сновидение готовило ко встрече с неприятным событием. Вначале малая доза, смягченная нереальностью. Затем реальность, но привитому человеку. Уразумел?

— Подсознание сделало прививку?

— Верно. Теперь можем двигаться дальше и порассуждать о времени.

Такой переход показался странным. Говоря о подсознании и силе мысленного желания, думал, что будем развивать тему творца. Колебания от врача общины не укрылись.

— Тебя что-то смущает? — спросил он.

Пожав плечами, неопределённо пробормотал:

— Да нет, табиб.

Брат Кирилл с недоверием посмотрел, но ничего не сказал. Он нарисовал на бумаге циферблат.

— Время — это главный момент в преображении человека, — медленно и раздельно проговорил врач общины. — Ты хочешь помолодеть, а значит должен понять некоторые основополагающие концепции. Готов слушать?

— Готов.

Врач общины перечеркнул рисунок и сказал:

— Постарайся понять, что времени, как такого, не существует.

Дав возможность усвоить новый постулат, брат Кирилл продолжил:

— В природе мы видим повторяющиеся моменты, связанные с внешними изменениями. Весна сменяет зиму, затем наступает лето, а за ним осень и снова зима. Человека на Земле не было и природные изменения проходили без временной фиксации. Понимаешь на что стараюсь обратить внимание?

— Могу только предполагать.

Доктор улыбнулся.

— Предположи, — сказал он.

— Рождение времени связано с появлением человека. Я правильно понял?

— Совершено верно. Вначале время придумали как помощника, который указывал, когда сеять и убирать. Но в последствии время превратилось из слуги в господина.

Брат Кирилл пристально посмотрел на меня.

— Не понимаю, каким образом.

— Перенеся природную цикличность с растений на себя, человек попал в зависимость от времени. В подсознание человек впустил установку старения вместе с растениями.

Переварив полученную информацию, спросил:

— Разве это не так? Разве мы не стареем, как и растения?

— Сейчас стареем, но раньше такого не происходило.

— А как было?

— Раньше человек считал себя единым с Природой-матерью, но никогда не отождествлялся с растениями.

Понять одномоментно такую установку оказалось сложно.

—  Не понимаю!

Врач задумался, помолчав некоторое время, решил:

— Попробую упростить задачу. Ты можешь представить себе, что твоё тело — это одежда, такая же как костюм, рубашка, майка?

— Могу.

— Что станет с рубашкой, если носить, не снимая месяц или два?

— Рубашка придёт в негодность.

— А если рубашку повесить в шкаф и не надевать?

— Она может спокойно провисеть и двадцать лет. Но я не понимаю, как неодушевлённая рубашка соотносится с живым растением? — недоумённо спросил я.

Врач общины посмотрел на часы и спросил:

— Ты не устал?

— Нет, табиб, не устал. А что?

— Просто ты невнимательно слушаешь!

— Извини, никогда не приходилось думать о времени, как о несуществующем факторе. Продолжай, пожалуйста.

— Я уже говорил, что раньше человек мыслил себя единым целым с Миром и Природой. Такова действительность. Всё сущее в Мире состоит из одних и тех же элементов: молекулы, атомы, электроны, нейтроны и так далее. Мы Единое Сотворённое целое. Бог во время акта Творения многих наделил душой, но в разной степени. Растения получили одну душу, животные — две, а человек — три. Неодушевлённые предметы так называются потому, что они души не имеют. А нет души, нет разумения. Рубашка, висящая в шкафу, разумом не обладает, а потому ни на что не реагирует. Растения, имеющую одну душу, способны изменяться под влиянием природных процессов. Животные, у которых две души, совсем по-другому взаимодействую с миром. Человек, созданный по образу и подобию, обладатель трёх душ, являлся возможным творцом. Это понятно?

— Смутно.

— Ещё раз повторить?

— Нет, давай сам попробую изложить то, что понял.

— Хорошая идея. Попробуй.

— Человек был творцом…

— Нет, имея три души, обладал потенциалом творца, — перебил врач общины.

— Да, потенциалом, — согласился я. — Затем, наблюдая за сменяющимися циклами, перенёс старение растений на себя. Верно?

— Так можно сказать. Отождествив себя с растением, а потом и с животным, человек отказался от более разумных душ, закрыл доступ к творящей силе и стал жертвой.

Немного помолчав, осторожно, чтобы не обидеть Кирилла, сказал:

— Прости, табиб, но твоя трактовка кажется надуманной. Доказательств разумности в зависимости от количества душ, как и наделение сущностей количеством душ, нет.

— Если ты такой дотошный, то посмотри литературу в интернете, где во множестве найдёшь материалы о степенях разумности флоры и фауны.

Усмехнувшись, сказал:

—  Не всему написанному в интернете следует доверять.

Моя дотошность давно перестала возмущать врача общины, но табиб иногда уставал от неё. Мне показалось, что терпению доктора пришёл конец. С видимым раздражением брат Кирилл спросил:

— Хочешь по гамбургскому счёту?

— Что? — не понял я.

— Чьё учение о душе тебе ближе: Платона, Сократа или Аристотеля? — с иронией поинтересовался врач общины.

О философии древних греков практически ничего не знал. Мог только сказать, что один был идеалистом и любовь у него платоническая. Другой — находился в исканиях между духовным и материальным. А третий — считался естествоиспытателем, изучал природу.

— Ну так какое учение тебе ближе? — повторил вопрос брат Кирилл.

— Наверное Аристотеля. Но если быть честным, я не знаю, что он писал о душе.

Доктор общины встал, подошёл к полке и достал скоросшиватель.

— Читай! — сказал он, положив на стол папку. — Твой любимый философ говорит о существовании трёх видов душ: растительной, животной и разумной.

Действительно, древний грек писал о трёх душах. К тому же, более высокая форма надстраивалась над низшей и приобретала дополнительные свойства. Согласно учению Аристотеля у растительной души оказывалось две функции, у животной — шесть, у разумной — семь.

— И как, моя трактовка больше не кажется надуманной?

— Нет, — ответил я.

— Ну слава тебе Господи! Теперь давай вернёмся ко времени, которого до определенного момента не существовало.

— Но растения старились. Значит для них время существовало.

— Природа никогда не существовала во времени: ни в прошлом, ни в настоящем, — медленно проговорил доктор, глядя в окно.

Проследив за взглядом, увидел на крыльце дома братьев, которые нуждались во врачебной помощи.

— Мне, наверное, пора уйти? — спросил я.

— Нет. Скажи, что тебе понятней, закон гармонии или закон сохранения?

— Ты имеешь ввиду закон сохранения веществ? — поинтересовался я.

Доктор усмехнулся.

— Начнём с закона гармонии в природе, — сказал он. — Но прежде всего хочу, чтобы ты уяснил: закон только тогда закон, когда распространяется на всё сущее во Вселенной. Он не может быть отдельным для человека, природы, неодушевлённого мира. Это понятно?

Сразу вспомнил сестру Наталью, которая использовала Божьи Заповеди применительно ко всему живому и тоже говорила о единстве закона.

— Да, — коротко ответил я.

— Так вот, одно из положений закона гармонии природы гласит: «Сколько взял, столько отдай». Не соблюдение правила ведёт к постепенной гибели. С этим твоё сознание согласно?

— Да, табиб.

— Хорошо. Идём дальше. Росту растений способствует питательная почва. Гумус, плодородие появляется за счёт перегнивания растительных остатков. Вот почему в определённый период деревья сбрасывают листву, трава высыхает, ветви отваливаются. На продолжительность влияет не время, а плодородие почвы. Чем оно выше, тем дольше живут растения.

— Но рано или поздно, они всё равно гибнут, — возразил я.

— Нет, жизнь идёт под руку с вечностью.

— Тогда почему растения погибают? Или это каким-то образом связано с законом сохранения веществ?

— Брат Саша, я понимаю, что знать законы физики не является обязательным, но базовыми основами для изменения формы требуется владеть. Закон сохранения энергии… Энергии, а не вещества гласить, что в Природе ничто не исчезает бесследно. Сколько одно тело теряет энергии, столько другое приобретает.

— Да, я это знаю. Но растения свой цикл заканчивают через определенное время.

— Ты плохо понял про рубашку. Когда перестанет существовать рубашка, висящая в шкафу и ту, которую носят постоянно? От чего это зависит? От времени?

— Нет.

— Тогда от чего?

— Сохранность рубашки зависит от владельца.

— Почему? — спросил брат Кирилл.

— У рубашки нет души, а соответственно разума. Её сохранность напрямую зависит от разумности хозяина.

Доктор засмеялся и сказал:

— Тяжело с тобой, брат Саша, ты обладаешь слишком большой разумностью. Наверное, в тебе не три, а четыре души. Но думаю, теперь мы быстрее доберёмся до сути. Возвращаюсь к вопросу о цикле жизни растений. Ты пытался связать конечность со временем, а я говорю тебе о разумном хозяине. Понимаешь, о ком говорю?

— Хозяином растений может быть только природа, — ответил я.

— Ну, не только природа. Теперь вот человек добрался до генетики и сотворил множество монстров. Но изначальный хозяин, вернее хозяйка — это Природа-мать. Она для каждого, в соответствии с гармонией и законом сохранения энергии, определила цикл развития. Природа, на основании длительного отбора, определила необходимые периоды развития и перерождения.

— Необходимость развития и перерождения? — переспросил я.

— Про реинкарнацию слышал?

— Совсем недавно, от сестры Натальи.

— Сам ты как относишься к возможности человека переходить из одного обличия в другое?

— Сознание не отвергает такой возможности.

— Как считаешь, сколько бы тебе захотелось находиться в теле шакала или стоять растением? — спросил брат Кирилл.

— Думаю, не мне решать. Согласен с сестрой Натальей, которая говорила, что душа человека находится в волке пока не изживается злость.

— Правильно. Человек и всё живое находятся в зависимости от Природы-матери. Она решает о периоде пребывании души в том или ином состоянии. Когда человек принимает установки Природы-матери, не нарушает Божественной гармонии, то живёт бесконечно долго. Он становится творцом. Когда человек не следует законам Природы, то попадает в условия циклов рождения и перерождения. Становясь растением — одна душа, реагирует на изменения окружающей среды; развивается или умирает. Превращаясь в животное — две души, живёт ровно столько, пока не освободится от несвойственных человеку вывихов. Изменения в сущностях происходят не по велению времени; в Природе нет такого понятия. Время — это придуманные метки для обозначения событий.

— Брат Кирилл, правильно ли я понимаю, что могу выйти из-под власти времени?

— Не просто можешь, а должен выйти, но не времени. Такого понятия в Природе нет! — повторил доктор. —  Необходимо отказаться от иллюзий, которые заставляют преклоняться перед мнимым господином. Это первый шаг.

— А второй, какой?  — спросил я.

— Про второй поговорим чуть позже. А пока постарайся убрать метки из повседневной жизни.

— Как это?

Видя недоумение на лице, доктор добродушно рассмеялся.

— Забудь про часы, смотри на солнце! — сказал он.

— Но современная жизнь требует иного, — возразил я.

— Никто от творца не смеет требовать. Для него существует свободная воля и свободный выбор.

— А как работать?

— Ты здесь был поваром. Через неделю тебе часы стали не нужны, Ты по наитию знал, когда вставать, когда братию кормить. Разве не так?

— Да, так. Но получится ли в городе жить по такому правилу?

— Тебе решать, тебе выбирать.

 

Глава двенадцатая

Для осмысления полученных знаний сделали перерыв, и брат Кирилл отпустил до вечера.

— Во сколько мне прийти?

— Вечером! — многозначительно ответил доктор и сделал жест, который снимал и отбрасывал ручные часы. — И ещё, попробуй найти в подсознании отчётливое воспоминание из раннего детства. Кем ты был тогда, творцом или жертвой?

Очередное задание доктора показалось странным и трудновыполнимым. Как воскресить те или иные события, которые происходили с маленьким ребёнком?! Можно предположить, что яркий эпизод оставил в подсознании красочную метку, как это было с поездкой на рыбалку; правда тогда мне исполнилось девять. Сейчас табиб требует вспомнить не только событие, но и чувство, которое испытал как творец или жертва. Перечить врачу общины не стал.

Сидеть в комнате не захотел. Настоящего холода не было, а потому решил пробродить в окрестностях.

С того времени, как перебрался в город, община разрослась. К старым отремонтированным зданиям прибавился новый корпус. Кирпичная стена ограждения обновилась. Теперь массивные ворота смотрелись уместно, а всё сооружение —величественно.

Число приверженцев «Вселенной» увеличилось. В общине проживало около двухсот братьев, а потому двор не выглядел пустынным. К тому же, как пояснил Антон, приезжали и простые миряне. Они знакомились с учением Мирослава Селивёрстова и занимались оздоровлением.

Под влиянием доктора, а также встречи с сестрой Натальей, приятие поучений Селивёрстова изменилось. Этому же, своей биомеханикой, поспособствовал и брат Антон. Теперь простые слова Учителя воспринимались не только сознанием.  Иногда звучание, без оценки смысла, уходило вглубь, находило в душе нужные энергии и пробуждало клетки тела. Тогда внутренние изменения влияли на нравственность. Мир виделся иначе, по-другому воспринимались поступки людей. Во мне зарождались безусловная любовь, прощение, терпение.  Исчезала жестокость.

Я подумал:

«Интересно, жестокость — врожденное качество или приобретённое? Когда и почему сделался озлобленным? Может быть, перенял от родителя?».

Мой отец был изувером. Он мог бить маленького ребёнка тонкой резиновой трубкой до крови и колотить жену до потери сознания. Когда отец ушёл, мать, оставшись с двумя маленькими детьми, радовалось. Мы все вздохнули с облегчением; существование в постоянном ужасе закончилось.

Однако в подсознании прочно засели комплексы, мешавшие жить. Страх наказания долго сопровождал меня. Поддаваясь ему, совершал безрассудные поступки. Как-то раз бросился в драку на двух отпетых хулиганов, перед которыми дрожали в округе все. Они пытались отнять деньги. Ярость, граничившая с безумием, напугала их. Я бросался на них, кусал, кидал кусками стекла, изранил руки в кровь, но деньги отстоял. Если бы не принёс домой хлеба в бытность отца, он избил бы сильнее. Папаши уже не было, а я продолжал бояться.

Подумав про задание доктора, попытался определить, кем являлся в тот момент: победителем или жертвой? В десять лет сотворил маленькую победу, но её созидал не я, а страх. Тогда был жертвой.

Если разобраться, то и взрослая жизнь протекала под знаком жертвы. Страх, поселившийся в сознании, заставлял старательно впитывать безопасные условия существования, навязываемые школой, институтом, работой. Разум старался не подвергать сомнению предписываемые требования. Надо — значит надо, а правильно или нет, становилось неважным. Главное, как все и в общей массе!

Сейчас, для решительного изменения собственного мира, необходимо отбросить старые правила и усвоить новые. Из жертвы превратиться в творца! И на первом этапе следует понять, что времени не существует. Нет его!

Попробуй принять такую установку, когда на протяжении жизни постоянно смотрел на часы. Жертва жить в безвременье не может. Безвременье — место обитания творца, который существует вечно. В вечности ничто не исчезает бесследно, а лишь переходит из одного состояния в другое, меняя вид. Для превращения воды в лёд требуется мороз, но не время. Свежий хлеб становится черствым под воздействием окружающей среды. Продукты в холоде хранятся дольше, чем на жаре.

Природа-мать, зная об идеальных условиях, определяет циклы существования и творит Гармонию. Зерно в земле всходит, когда почва увлажняется. Без влаги и тепла зерно не прорастёт, сколько бы времени не прошло. Растёт пшеница, происходит переход из одного состояния в другое: побег, наливание колоса, созревание. И всё увязано, но не со временем, а с жизнью других существ. Гармония царствует в природе. Одни плоды созревают раньше, другие позже и лишь для того, чтобы питать живое равномерно, по мере необходимости. Изменения в материи происходят в зависимости от Гармонии, но не времени.

Неожиданно подумал:

«Жизнь творца проходит среди людей».

В обществе проистекает зависимость одного от другого. Слова брата Кирилла о том, что можно существовать по наитию, показались наивными. Смотреть на солнце и определять время — это лишь другой способ использования часов. Освобождения из временного плена не происходит.

«Но брат Николай и сестра Наталья каким-то образом освободились» — как подсказка, пронеслась другая мысль.

Если для Природы время не является реальностью, то и на человека-творца его действие не распространяется. Общество, состоящее из жертв, движется из прошлого через настоящее в будущее. Такой поток является иллюзорным; жертвами управляют, как и рубашкой в шкафу. В Природе существует другой поток — биологический: прорастание зерна, побег, наливание колоса, созревание. Тоже идёт движение из прошлого через настоящее в будущее.

Мою жизнь допустимо считать биологическим потоком в иллюзии. Как будто снимался фильм, где изменение формы происходили под действием… Чего? Времени? Нет! Условий бытия! Ведь люди одного возраста, в зависимости от образа жизни, выглядят по-разному: одни старее, другие моложе.

А если представить жизнь, как фильм. Сначала находишься внутри экрана. Потом делаешь шаг и выходишь из двухмерной плоскости. Выходишь из иллюзии! Спускаешься в зрительный зал, занимаешь место и продолжаешь просмотр как создатель фильма. За час или два можно увидеть жизнь героя от начала до конца. Изменения произошли там, но не здесь. Ты уже вне иллюзорного потока.

Ближе к вечеру похолодало. Побродив ещё какое-то время, решил вернуться в комнату. Около корпуса ко мне подошёл Антон.

— Минутка имеется? — спросил он.

Улыбнувшись, ответил:

— Такого понятия в моей жизни больше не существует.

Антон понимающе покивал и сказал:

— Доктор приказал выкинуть часы! Такую методику он применял к Коле, но в отношении тебя брат Кирилл ошибается. Я ему говорил.

— Ты о своей биомеханике?

Антон улыбнулся и сказал:

— Не моей, а Мейерхольда! Мы в прошлый раз говорили о возвращении через восприятия.

— Да, помню.

— Ты хоть раз мой метод применял на практике?

— Это ты про ножичек?

— Не только.

— Я шучу! Мы с Серёжей гоняли голубей.

— Ну и как ощущения?

— Согласен с тобой. Приятные воспоминания из детства наполнили душу.

— Вот! К тебе необходим другой подход, ты интеллектуал: думающий, проверяющий, отрицающий.

— Брат Кирилл тоже так говорит. Извини, но мне пора к нему.

— Не буду задерживать. Только одно скажу: твоя аура изменилась! Она сделалась не просто чисто жёлтой, а стала золотой!

— И что это означает?

— Только не смейся!

— Хорошо.

— Ты становишься святым!

Не выдержав, засмеялся, но Антон не обиделся.

— Смейся сколько душе угодно, но запомни этот день. Я первым сказал тебе, что ты обязательно придёшь к молодости и ещё к чему-то большому.

 

Глава тринадцатая

Врач общины заполнял журнал приёма. Посмотрев на меня, сказал:

— По лицу вижу, что прогулка пошла на пользу.

— Да. Теперь я понимаю, что в Природе нет понятия времени, — начал с порога.

Доктор улыбнулся.

— И с чем связана конечность той или иной жизни? — спросил он.

— Природа-мать устанавливает гармоничное существования для всего живого.

Брат Кирилл отложил журнал и нахмурился.

— Не повторяй за мной, — сухо проронил он. — Тебе необходимо не заучить, а прочувствовать всем своим существом простую истину.

— Нет, табиб Кирилл, тут о заучивание речи быть не может. Ты дал направление мысли, а я пришёл к собственным выводам.

Доктор смягчился.

— Интересно послушать, — проговорил без прежней строгости.

Сняв куртку, сел на кушетку.

— Свои размышления связал с изменениями, происходящими в предметах, — вдохновлённо отчеканил я. — Вода переходит из жидкого состояния в твёрдое под действием холода. Для превращения в пар, требуется определённое количество тепла. Под воздействием высоких температур и давления графит становится алмазом, а стволы деревьев преобразуются в уголь. И во всех процессах время не играет никакой роли. Сколько бы прошло — минута или час, год или столетие, но вода не превратится в пар и лёд, графит — в алмаз, дерево — в уголь без температуры и давления.

Доктор подумал и согласился:

— Можно и так подходить к пониманию вопроса, но лучше идти от бесконечной Вселенной. Бесконечность увязана с вечностью. А в вечности нет понятия прошлого, настоящего, будущего.

— Я думал о вечности, как о месте безвременья. В безвременье нет прошлого, настоящего, будущего…

— Подожди, брат Саша, — перебил врач. — Давай не будем касаться безвременья. У Мирослава Селивёрстова мы не находим такого понятия, а в других источниках о безвременье говорится по-разному. Лучше остановимся на вечности, которая существовала в райском саду.

Нет, молодой друг Антон был прав, когда характеризовал мою натуру, как думающую и отрицающую. Доктор не успел договорить, а у меня возникло возражение.

— Извини, брат Кирилл, но вечность, она потому и вечность, что существовала всегда. А райский сад сотворён и вечность на него не изливается.

Врач общины захохотал. Его смех был раскатистым, и Кирилл долго не мог остановиться. Только возникший кашель прервал веселье.

— Ты когда-нибудь меня уморишь! — заметил доктор. — Соединяя в себе малограмотного богослова и буйного последователя Мирослава, ты становишься страшной силой.

— Разве я не прав?!

— Рай кем сотворён?

— Богом.

—Так вот, брат Саша, есть Божественная вечность, принадлежащая Богу. А ещё бывает тварная вечность — это то, чем Бог наделяет свои творения. Райский сад обладает тварной вечностью. Деревья цветут, плоды созревают и жизнь всего проявленного протекает в вечности. Тоже самое можно сказать о Природе-матери. Согласованное изменение в Природе — это физический процесс перехода материи из одного качества в другое. Когда человек чувствует себя телом, на него распространяются законы материального мира и он подвержен изменениям. Но если человек понимает, что он создание Творца и живёт как подобие Бога, то способен переходить из одного состояния в другое по своему желанию. Творить собственный мир — означает жить в любом месте и любой ипостаси.

— Да, теперь я понимаю.

— Хорошо. Тогда давай вернёмся к рубашке в шкафу. Её сохранность зависит от хозяина вещи. Время над ней не властно. Или может быть властно? — спросил доктор.

— Нет, не властно, — ответил я. — Табиб, перестань обращаться со мной, как с ребёнком!

— А ты и есть ребёнок, пробуждающийся в духе. Так что не обижайся. Если время над рубашкой не властно, то почему она желтеет?

— Рубашка желтеет или ещё как-то изменяется под воздействием окружающей среды. Идеальное хранение позволяет оставаться без изменений вечность. Если рубашка пожелтела, то виноват хозяин, но не время.

— Да, время ни на что не влияет. А если оно ни на что не влияет, то его нет вообще. Необходимо в последующих поисках истицы помнить об отсутствии фактора времени. Договорились?

— Да.

— Отлично. Тогда ещё один вопрос: кто является хозяином твоего тела?

После непродолжительного раздумья ответил:

— Наверное, я.

— Чувствую неуверенность в ответе. В чём дело? — поинтересовался врач общины.

— Тело принадлежит мне, но я не хочу, чтобы оно старилось. Однако физические изменения происходят в нежелательном направлении. Следовательно, у него другой хозяин, — нетвёрдо проговорил я.

Моя растерянность медика общины снова позабавила. Брат Кирилл улыбнулся, но иронизировать не стал.

— Когда у тебя возникло желание помолодеть? — спросил он.

— Недавно.

— А что было раньше?

— Раньше по этому вопросу не заморачивался.

— Если ты не заморачивался эксплуатацией бренной оболочки, то твоей тушкой руководил кто-то другой. Кто-то другой её использовал, но от твоего имени.

Озадаченно посмотрев на доктора, спросил:

— Табиб, ты шутишь?

— Нет, — ответил он. — Рубашка не обладает разумом, а у твоего тела он имеется.

Видя недоумение, доктор продолжил:

— Тело состоит из клеток, обладающих разумом. Когда человек не руководит их работой сознательно, тогда они функционируют по заложенной программе.

Мне доводилось читать о разумности органов в теле, но подобная теория показалась глупостью, и я забыл о ней. Высказывание брата Кирилла заставило вспомнить об уровнях сознания.

— Программа в клетках заложена Богом? — спросил я.

— Давай лучше говорить Творцом, — предложил врач общины.

— Почему?

— Творцом человеку стать легче, чем Богом…

— Если программа в клетках заложена Творцом, то под их руководством я должен становиться лучше, а не хуже, — перебил доктора.

— Подожди, ты опять торопишься.

— Извини!

— Достигнув статуса творца, ты сможешь влиять на работу клеток. Но пока они руководствуются программой, учитывающей высшие ценности Мироздания и Природы-матери. Однако человеку дана свобода выбора, и в соответствии с законом причнно–следственной связи его поведение обуславливает работу клеток.

— Как-то не очень понятно — тихо проговорил я.

— Давай чуть упростим.

— Давай.

— Когда ты днём бодрствуешь, клетки тебе внимают. Уныние, страх, неуверенность — действуют на них тягостно, блокируют жизненность. Чревоугодие, тщеславие и другие пороки — отнимают здоровье, сокращают жизнь, ведут к раннему старению. Ночью ты спишь и не совершаешь никаких действий. Тогда клетки включают программу Природы-матери, приводя к гармонии своё, а значит и твоё состояние. Так понятнее?

— Да, — ответил я.  — Только из этого следует, что днём клетки убивают сами себя

— Не убивают, а борются за выживание.

— Значит, руководствуясь Заповедями, можно увеличивать срок жизни? — уточнил я.

— Праведник может жить здоровой, молодой жизнью настолько долго, насколько посчитает нужным. Ему дано управлять клетками тела.

— Праведнику дано управлять клетками? — переспросил я.

— Праведное состояние ставит человека на ближайшую ступень к творцу. Не Богу, но творцу собственного мира. Праведник перестаёт быть телом. Он мыслит категориями духа и тогда полностью контролирует работу клеток.

— Мне кажется, что на земле невозможно стать праведником, — смущённо проговорил я.

— Сразу стать святыми мы не можем, но стремиться к состоянию просветлённости необходимо. Безусловная любовь и всепрощение дадут силы.

Вспомнив о Светлане, невольно содрогнулся.

— И в чём проблема? — спросил брат Кирилл.

— Находиться рядом с женой и руководствоваться безусловной любовью сложно, — с усилием произнёс я. — А прощение мне совсем не даётся. Да, говорю ей, что люблю. Говорю, что она нужна, но в душе чувств нет.

— Тогда оставь её.

— Я пытался. Вернее, жизнь пыталась нас развести. Но ребёнок…

У меня навернулись слёзы. Пытаясь запрятать предательскую слабость, отвернулся. Но от врача общины укрыть что-либо трудно. Он участливо и тихо выговорил:

— А ты не задумывался над тем, что у ребёнка своя карма. И в его жизни нет места для тебя.

Слова брата Кирилла вывели из равновесия. Потеряв контроль, вспылил и чуть ли не закричал:

— Бог есть любовь! Наталья, ты и все кругом говорите об этом! Так неужели Богу необходимо, чтобы мой ребёнок страдал?! Испытывал боль и горечь?!

— У каждого своя карма, — спокойно повторил брат Кирилл.  — Тебе не дано знать, кем был твой ребёнок в прошлых жизнях. Ты только можешь смотреть на него, сравнивать с окружающими людьми и обстоятельствами. Лучше уяснить, что ты, я, твой ребёнок и мы все — никогда не являемся детьми своих родителей! В начале нас создаёт Бог, а потом мы сами себя творим.

— Вот я и люблю своего ребёнка, как творение Божье! Люблю безусловной любовью! Именно эта любовь делает меня лучше и чище. Если же у моего ребёнка какая-то тяжелая карма, то пусть хоть в детстве он узнает про безусловную любовь.  Воспоминания о ней будут скрашивать его последующую жизнь и делать лучше. Насколько смогу, настолько и дам всё от меня зависящее!

Врач общины улыбнулся.

— Что же, похвально, — изрёк он с сочувствием. — Но не забывай про личную безопасность. Безусловная любовь недолжна превращать жизнь в жертвенность. Иначе не сможешь стать творцом.

Взяв себя в руки, тихо произнёс:

— Да, контактировать с женой можно только включив инстинкт самосохранения. Она хитра и лжива, перестала смотреть в глаза. Пытается манипулировать. Даже в мелочах.   Говорит и пришлёпывает губами. Думаю, готовит очередную пакость.

— Брат Саша, почему-то не очень удивляюсь таким обстоятельствам. Слышал о притяжении подобного?

— Когда подобное притягивает подобное? Конечно. Только ведь здесь следует говорить не о подобном, а о противоположном.

— Нет, ты всё-таки плохо знаком с трудами Мирослава Селивёрстова. Обратной стороной закона притяжения, является соединение противоположностей. Если один супруг добродетелен, то другой греховен. Если один — чистюля, то другой — неряха. Но мне думается, что следует искать причины не в ней, а в тебе. Не является ли жена ретранслятором твоих чувств? Может быть, ты себя ненавидишь? Может быть, ты себя в чём-то обманываешь? Она только принимает и возвращает тебе твоё. Подумай на эту тему.

— Подумаю, — пообещал я.

— И ещё, необходимо найти слова для мольбы.

— Какой мольбы? — не понял я.

— Обретение молодости через великую просьбу. Мольбу!

Доктор взял со стола лист бумаги и протянул.

— Здесь «Нужные слова к Природе и Богу», из которых Коля выбирал подходящие. Тебе они, возможно, не подойдут. Даю для понимания и поиска твоих собственных обетов, которые должны убедить Бога, Природу-мать и твоего Духа в необходимости длительного существования на Земле.

 

Глава четырнадцатая

Возвращался в город на электричке. Пустой вагон давал возможность спокойно обдумать слова доктора.

То, что подобное привлекает подобное, знал. Согласился и с обратной стороной закона притяжения — соединение противоположностей. Жену никогда не интересовало то, что мне нравилось. Заниматься бизнесом Светлана не хотела, а деньги любила. Она стремилась к благополучию, но с наименьшими усилиями.

Товарообмен — соблазнительное тело на деньги, нас устраивал. Пиявочная натура Светланы не беспокоила. Занимаясь делами, даже не предполагал, что будет время, когда останусь без средств. Мы жили раздельно и каждый в своё удовольствие.

Как-то приехал не в свой день и застал Светлану с любовником. Ломом раскурочил машину, набил морду обоим и как потом понял, сделал это зря. Следовало посадить сучку в презентабельный авто и благословить на счастливую жизнь. Не знаю точно, что заставило извинить Светлану: слёзы, заверения, клятвы, смерть матери или её тело? Она стояла на коленях, умоляюще прижав руки к обнаженной груди. И я простил.

Потом родился Серёжа. После регистрации Светлана посчитала, что разница в годах даёт право на постоянное валяние в кровати и просмотр сериалов. Ребёнок сделался инструментом шантажа и манипуляций. Новую измену жены воспринял, как наказание за все прегрешения.

Теперь брат Кирилл предложил рассмотреть под микроскопом собственные поступки и задуматься над вопросом: «В чём обманываю себя?».

Догадывался, что с жирным гастарбайтером Светлана продолжает встречаться. Говорит, что задерживается на работе, а сама бежит к нему. Шлёпает губами и старается убедить в святой невинности! Терплю. Ради сына. Сережа любит маму и хочет иметь полноценную семью. Мне неприятен обман, но через него прихожу к пониманию объективности Высшего Разума: как себя вёл, так и получай!

Ревную ли? Нет. Отношусь к поведению сучки с презрением. В своей омерзительности жена перестала быть привлекательной и желанной. Смотрю на неё и понимаю, что поступки накладывают отпечатки на лицо человека. Враньё, похоть, лень и стяжательство проявляются в излишних морщинах, дряблости, провисании кожи. До недавнего времени и у себя замечал проступающие пороки. В какой-то мере Светлана для меня зеркало.

Справедливость Высшего Разума даёт надежду. Через покаяние и безусловную любовь уже чувствую прилив сил и здоровья; дело за молодостью. Правда, иногда плохо удаётся сдерживать гнев, но следует больше работать с подсознанием.

Верю ли искренне, что помолодею? Не обманываю ли себя? Раньше желание изменить возраст походило на отчаянную попытка запрыгнуть в последний вагон уходящего поезда. После встречи с сестрой Натальей пропала лихорадочность, возникло спокойствие. Брат Антон своими «пророчествами» добавил малость, которая наполнила светом детской не омрачаемой радости. У меня получится, но надо упорно идти дорогой безусловной любви и конечно же, прощения. А ещё не забывать молить Бога и просить Природу-мать.

Подумав о словах для мольбы, достал папку, в которой лежал заветный труд Мирослава Селивёрстова. Раньше «Нужные слова для обращения к Богу и Природе» тоже казались наивными. Теперь простодушные изречения звучали приглашением к увлекательной игре.

— «Давай поиграем! Получится — хорошо, не получится — ничего страшного. Игру всегда можно начать заново!» — призывали они.

Исчезла серьёзность, ушло напряжение и сознание сделалось восприимчивым к любым утверждениям.

Первое предложение прочитал едва слышно:

— «Природа-мать, наполни мою голову мыслями о здоровье, молодости, вечной жизни!».

Удивительное дело, но внутри словно что-то вспыхнуло. От макушки до пяток пробежала волна покалываний. Мне показалось, что каждая клетка стремилась выказать радость.

Подождав пока стихнет эйфория, озвучил второе предложение:

— «Природа-мать, позволь моему телу начать молодеть!».

И снова внутри салют, прохлада морской волны, божественное звучание вибрирующих клеток. Непередаваемое словами чувство, наполнило сопричастностью с чем-то необъятным, дало испытать гармонию единства души с телом.

Наверное, поэтому третье предложение произнёс чётко и с выражением:

— «Природа-мать, я твоё творение — молодое, здоровое и красивое!».

Прислушался. Внутри ничего не происходило, клетки безмолвствовали, но где-то в глубинах сознания прозвучало:

«Не для тебя!».

«Игра началась», — подумал, доставая блокнот и ручку.

Выписав утверждение, попытался разобраться, что здесь не моё.

«Я творение? Творение! Молодое, здоровое, красивое?».

Раздумывая над вопросом, посмотрел в окно. Чернота ночи надёжно укрывала от взора заснеженные поля. Зато отчётливо, словно в зеркале, увидел собственное отражение. Разглядывая себя, засмеялся. Творение Природы-матери не отличалось молодостью, здоровьем, красотой. А сознание, словно продолжая игру, выкрикнуло:

— «Обознатушки-перепрятушки!».

Вспомнив наставления доктора, принялся за нахождение собственных слов, способных убедить Бога и Природу-мать. После минутного черкания, проанализировал результат поиска. Слово «молодое», заменил на «молодеющее». Утверждение «здоровое» вычеркнул. Подумал, что у него двойной смысл. Подсознание могло воспринять «здоровое», как нечто большое и огромное. Говорить о красоте, при всей любви к самому себе, не мог. Замена показалась более актуальной. В результате получилось своё понимание третьего утверждения Мирослава. После небольшого колебания, тихо произнёс:

— «Природа-мать, я твоё творение, начинающее молодеть, наполняться здоровьем, становиться гармоничней!».

Яркие цветные вспышки, волна покалываний, радостное звучание клеток подтвердило правильность подобранных слов.

Полный энтузиазма и вдохновения прочитал следующий абзац.

— «Я делаюсь единым с Природой-матерью. Я подобен дуб-дереву. Моё тело наполняется силой Природы-матери. Мои клетки, органы и системы делаются новыми и молодыми, настраиваются на возраст тридцать пять лет!».

Внутренняя тишина. Снова повторил все слова и никакой реакции. Прислушался к сознанию, но и оно молчало. Подумав, решил, что абзац слишком длинный. Наверное, лучше разбить текст на отдельные предложения. Выписав на каждую строчку по одному утверждению, принялся за анализ.

Единение с природой сомнения не вызвало. Сравнение с дуб-деревом заставило снова рассмеяться. То, что тело наполняется силой Природы-матери, успел почувствовать. Программировать клетки, внутренние органы и системы на тридцатипятилетний возраст согласился.

«А почему бы нет? — подумал я. — Сестра Наталья движется к двадцати пяти годам, значит и мне по силам».

Из выписанных утверждений, сознание настороженно отнеслось ко второму и зависло над четвёртым.

Мне доводилось читать эзотериков и довольно часто встречал расхождения в представлениях о строении человека. Одни говорили о семи телах и семи чакрах, другие — о шести телах и таком же количестве психоэнергетических центров. Всегда умиляли экстрасенсы, медиумы, различные контактёры с высшими силами — вершители судеб человеческих, которые блуждали в двух соснах — дух и душа. Путанные объяснения нематериальной сути человека, где дух подменялся душой и наоборот, убивали желание прислушиваться к заумным наставлениям. Моему мировоззрению ближе простое триединство — дух, душа и тело: дух существует в вечности и соединяет с Единым Разумом; душа усваивает на Земле определённые познания и связывает тело с духом. Поэтому подсознание отказалось воспринять «я» на уровне материализма: «Подобен дуб-дереву».

«Тогда как записать, кто я есть?» — задал вопрос и посмотрел на часы. Минут через двадцать электричка должна прибыть на вокзал.

«Потом доделаю», — подумал, убирая листки в папку.

Но не успел засунуть папку в сумку, как электропоезд остановился. Минут пять просидел в тишине и неведение. Потом машинист скрипучим голосом объявил о снежном перемёте пути, который расчистят в ближайшее время.

Сделалось смешно. Подняв глаза кверху, спросил:

— Господи, Твои шутки?

Ответа не последовало.

— Знаю, что Твои! — произнёс весело и снова открыл папку.

Вдохновлённый таким неожиданным принуждением, записал:

— «Я дух, имеющий душу и тело».

Прочитал. Показалось, что значение написанного плохо соотносится с общим смыслом «Нужных слов» Мирослава.  Но, с другой стороны, брат Кирилл говорил, что обращение к Богу и Природе-матери должно исходить от меня.

Как-то очень легко написал последующие утверждения:

— «Тело способствует получению необходимых познаний. Прозревая, душа растёт. Наступает понимание себя истинного».

Подумав мгновенье, записал ещё одно предложение:                                                  — «Природа-мать, твоя помощь делает клетки, органы и системы молодыми и возвращает тело к возрасту тридцать пять лет».

Снова перечитал. Показалось немного коряво. Хотел исправить, но неожиданно для себя дописал:

— «Природа-мать, я чувствую своё единение с Тобой. Меня переполняет радость, и я возношу благодарность Богу!».

Едва успел поставить точку, как вагон дёрнулся, и электричка поехала.

 

Глава пятнадцатая

Вместо десяти попал к ребёнку в начале двенадцатого. В прихожей, скрестив руки на груди, стояла жена.

—  Тебе здесь что, проходной двор?  — спросила она с шипящим присвистом.

Стараясь не обращать внимание на ярость, истекающую от Светланы, поинтересовался:

— Серёжа спит?

— А ты как думаешь?! Время уже двенадцать часов! Мне завтра на работу, а я не знаю, появишься ты или нет!

Разделся и прошёл на кухню. Не успел включить газ и поставить чайник, как прибежал сын.

— Я же говорил, что папа приедет! — закричал он, бросаясь на шею.

Обнял ребёнка и взял на руки.

— Ты почему не спишь? — спросил у него.

— Папа, ты же знаешь, что без истории я плохо засыпаю. Очень стараюсь, но не получается. Мне нужно, чтобы ты рассказал про динозавра Мотю.

— Тебе не кажется, что поздно уже?

— Ну хотя бы не очень длинную. Небольшую такую, где Мотя летит в космос!

— Хорошо, — согласился я.

Проходя мимо жены, почувствовал запах спиртного.

— По-моему мы с тобой о чём-то договаривались, — шепнул ей.

Светлана сделала вид, что не услышала и уползла к себе.

Мы вошли в комнату ребёнка. Серёжа соскользнул с рук, подбежал к письменному столу и взял толстую книгу.

— Вот! — воскликнул он. — Мама мне купила энциклопедию! Звёздное небо называется! Правда классная?!

— Замечательная, — ответил я.

Ребёнок выхватил книгу и начал показывать.

— Тут про луну написано, тут все планеты, тут про ракеты и спутники, — перечислял Серёжа.

— Куда мы твоего Мотю отправим?

— Вот для него специальная карта, — показал мальчик и ткнул пальцем в созвездие Ориона куда вела линия, начерченная карандашом.

— Отличный маршрут, но сегодня для нашего путешествия не подойдёт.

— Почему? —  удивился ребёнок.

— У нас короткий рассказ, а путь динозавра Моти указан до звезды Бетельгейзе. До неё слишком далеко. Долететь не успеем.

— А куда успеем?

— До луны.

— А до неё сколько?

— Давай посмотрим.

— Я сам!

Мальчик торопливо принялся перелистывать страницы, загибая углы.

— Не спеши, Серёжа! Давай аккуратней. Такую книгу жалко портить.

— Правда, классная?!

— Книга замечательная, — повторил я.

— Правда, мама молодец?!

— Правда.

— Ты же её любишь?

— Конечно.

— Спасибо, папа!

Обняв ребёнка, едва слышно произнёс:

— Это тебе спасибо.

— Подожди, не мешай! —  сказал сын, отстраняясь.

Шестизначное число мальчику трудно было произнести.

— Три, восемь, четыре, — стал перечислять он. — Потом снова четыре. Папа, это сколько?

— От Земли до луны почти четыреста тысяч километров, — ответил я.

— Четыреста тысяч! — восхищённо проговорил ребёнок.

— Да.

— Это много?

— Много. До луны лететь, как сто раз в Москву съездить.

— Ужас! А ты успеешь рассказать историю?

— Успею, — заверил мальчика.

— Тогда рассказывай.

— Давай уберём книгу. Я тебе устрою поудобней.

Уложив сына на подушку, прикрыл одеялом.

— Готов слушать? — спросил я.

— Начинаем рассказ! Начинаем рассказ! — нараспев произнёс мальчик.

— Ну, слушай. Однажды динозаврик Мотя нашёл в воде необыкновенное яйцо. Было оно огромным и к тому же не белое, а чёрное.

— Папа, а разве чёрные яйца бывают? — удивился мальчик.

—  Бывают.

—  А у кого?

— Существует редкая порода чёрных кур, которые несут чёрные яйца.

— А как они называются?

— Серёжа, я не помню. Завтра посмотрим в интернете. Договорились?

— Договорились. А какие ещё бывают цветом яйца?

Засмеялся, погладил ребёнка по голове и спросил:

— Тебе историю рассказывать или про цветные яйца?

— Сначала про цветные яйца, а потом история. Ведь в истории не только чёрные яйца будут, но и другие. Динозавру Моте нужно будет искать родителей чёрного яйца. Вот только я не знаю таких кур, которые огромные чёрные яйца снести могут.

— Огромное чёрное яйцо принадлежало не курице.

— А кому?

— Если скажу кому оно принадлежало, то история закончится. Тайна раскроется.

— Нет, не говори! Лучше скажи, какие ещё бывают цветные яйца.

Сын попытался подняться, но я удержал и сказал:

— Лежи! Тогда буду рассказывать.

— Хорошо, рассказывай.

— Я знаю, что у дроздов яйца голубые иногда зеленоватые. А ещё у каких-то страусов бывают яйца такого тёмно-тёмно-зелёного цвета.

— У каких страусов?

— Серёжа, я не помню. Но мне кажется, что у страусов эму. Посмотрим завтра в интернете

— Ладно, завтра так завтра. Рассказывай дальше.

Минут пятнадцать монотонным голосом рассказывал сыну о приключениях динозаврика Моти на луне, где тот нашёл в подземной пещере Лунипуфа. Таинственный обитатель и маленький динозавр подружились и отправились в путешествие по тёмной стороне. К концу поисков ребёнок заснул.

Сел к столу и хотел переключить лампу на ночной режим, но взгляд упал на страницу книги, где была нарисована луна.

— «Почти пятнадцать суток тянется лунный день, который сменяется такой же долгой ночью», — прочитал я.

Мои познания в астрономии трудно назвать глубокими. Они ограничивались пределами нашей солнечной системы и отдельными звёздами-гигантами. Перелистывая книгу, обнаружил, что на Меркурии сутки сопоставимы с земным полугодием. А на Уране от восхода до заката проходит восемьдесят четыре года.

Если раньше книгу на столе ребёнка воспринял бы как случайность, то теперь сомнений не возникло. В жизни всё закономерно! Мысли и поступки получают ответы. Мое сознание научилось улавливать подсказки, посылаемые Единым Разумом.

Отложив книгу, подумал:

«А ведь получится помолодеть. Главное — не терять связи с Духовными Наставниками, жить по принципу безусловной любви и прощения!».

 

Глава шестнадцатая

Увидев жену на кухне, постарался сохранить обретённое умиротворение. Светлана сидела за столом и держала стопку, перед ней стояла на половину пустая бутылка водки.

— Давай выпьем! — предложила жена.

— Нет, спасибо.

— Что, совсем не будешь?

— Совсем не буду.

— Когда это ты успел святошей заделаться? Не пьёшь, не куришь!

Я поставил чайник.

— Что и поговорить со мной тебе противно?

— Не знаю, что сказать.

— Баб ты тоже не трахаешь? — спросила Светлана, опрокидывая в себя стопку.

Нарезал хлеб и сделал бутерброды.

— Что молчишь?

— Не знаю, что тебе сказать, — повторил я.

— Не будь сволочью и скажи, что ты меня хочешь!

Посмотрев на Светлану, усмехнулся. Непроизвольное сравнение с Валей, оказалось не в пользу жены.

Пьяное лицо Светланы исказила злая гримаса. Она выставила вперёд полную грудь и сказала:

— Зря лыбишься, падаль! Меня многие хотят! Ко мне каждый день клеятся! А ты морду воротишь!

Умиротворённость начала таять, и решил пойти спать. Хотел выключить газ, но тут подумал:

«А ведь это Духовные Наставники посылают испытание на прощение и безусловную любовь».

Получив подтверждение, тихо проговорил:

— Да, трудный экзамен.

— Что ты там бормочешь?!

— Тебе сделать бутерброд? — поинтересовался я.

— С сыром не хочу! И вообще, я от тебя ничего не хочу! Я тебя презираю!

— Понятно.

— И я никогда тебя не любила! Трахалась с тобой из-за денег! Хотела в Москву переехать, иметь квартиру и машину! А ты, козёл, только о себе думал!

Светлана налила ещё.

— Будешь? — снова спросила она.

— Нет.

— А я и не предлагаю! Вот ты меня не хочешь, а я, когда жила у матери, с другим трахалась! Ты знаешь об этом?

— Знаю, — ответил я.

— Ничего ты не знаешь! У меня их было трое!

— Любвеобильная девушка.

Светлана снова выпила и сказала:

— Никого я из них не любила, просто хотела в Москву!

— И почему не уехала?

Злое выражение вновь появилось на лице жены.

— Это ты, падаль, во всём виноват! — выкрикнула она.

— Тихо, ребёнка разбудишь!

— А я у себя дома! Что хочу, то и делаю. А вот ты, приживала! Даже своего жилья не имеешь. Квартиру и ту купить не смог!

Я встал, но подумав про испытание, сел. Для продолжения разговора требовался приемлемый повод. Вспомнился брат Антон. Для оправдания неприглядных поступков матери молодой друг придумывал правдоподобные обстоятельства. Глядя на Светлану, которая резала сало и кусочками заглатывала, решил, что мне не по силам изобрести ситуацию, оправдывающую жену.

Духовные Наставники решили то ли помочь, то ли пошутить и на память пришли строчки из Шекспира:

«Весь мир — театр. В нём женщины, мужчины — все актёры. У них свои есть выходы, уходы, и каждый не одну играет роль».

Намёк понял. Каждая душа приходит на Землю, чтобы сыграть свою роль. Кто-то становится Белоснежкой, а кто-то — Злой ведьмой.

— Браво! — воскликнул я, подняв глаза к потолку.

Жена недоумевающе посмотрела.

— Ты чего? — спросила она.

— Трудная тебе роль досталась. Не каждая душа на неё согласилась бы.

Светлана не поняла о чём шла речь, но кивнув, заявила:

— Да, я просто хотела в Москву! Хотела жить нормально, а ты его изувечил!

— Ну, его я не увечил. Только машину слегка попортил.

— А он больше не появился!

— Сочувствую. Но ты сказала, что было ещё два кандидата.

Жена тяжело вздохнула.

— Те, вообще, оказались козлами! — произнесла она огорчённо.

— Понятно.

— Один был мент и просто развлекался со мной. У него жена оказалась.

— Понятно.

— А другой дебил! Ему ребёнок требовался. Он всё талдычил: «Что за женщина, у которой нет дитя. Наверное, с дефектом». Ради него и забеременела.

— Понятно.

— Что ты заладил: «Понятно, да понятно». Ничего тебе не понятно! Я от него залетела!

Меня затрясло от бешенства. Я вскочил, зацепив ногой стол. Бутылка опрокинулась и упала.

— Ну это ты врёшь!  — выкрикнул я. — Серёжа мой сын!

— Что, святоша, достала тебя?! Где же твоё «понятно»?! — со злорадством выпалила Светлана.

Ударив жену по лицу, ушёл к ребёнку. Экзамен на безусловную любовь я провалил.

 

 

 

Часть третья

 

Сознание творца

Глава первая

Дни с ребёнком пролетели незаметно. Серёжа просил, чтобы не уходил и ночевал, но отговорился работой.

Если быть честным, то общество Светланы напрягало. Она приходила с работы в одиннадцать, а то и позднее. Всем своим видом жена демонстрировала независимость. Несмотря на договорённости, Светлана продолжала курить и прикладываться к бутылке.  Мы практически не разговаривали. Каждая встреча превращалась в экзамен на безусловную любовь и прощение.

Постоянно приходилось уговаривать себя. Твердил, что Светлана существует для моего духовного роста. Напоминал о карме и прошлых прегрешениях. Вспоминал слова Христа, который призывал любить врагов и благословлять проклинающих. Обращение за помощью к Духовным Наставникам оставалось без ответа. В такие моменты считал, что несоблюдение правила — безусловная любовь на жену ну никак не исходила, — отбрасывает к прошлому.

Воздействуя через Серёжу, к прежней жизни пыталась вернуть и Светлана. Однажды, когда мы возвращались из парка, мальчик спросил:

— Папа, а чем ты занимался раньше?

— В каком смысле?

— Кем ты работал?

— Да много кем.

— Мама говорит, что у тебя был бизнес. Машины, магазины и много ещё чего.

— Было такое.

— Значит ты был богатым и у тебя было много денег?

Улыбнувшись, ответил:

— Нет, Серёжа, богатым я не был.

Мальчик остановился и посмотрел на меня.

— Как?! — с удивлением воскликнул он. — У тебя были магазины, машины и ты не был богатым?!

Обняв ребёнка, сказал:

— Я не мог быть богатым потому, что не было тебя.

Серёжа попытался вырваться.

— Папа, я серьёзно спрашиваю, а ты шутки шутишь! — воскликнул он.

— Я не шучу! Ты самое большое в мире сокровище, которое не купить ни за какие деньги.

— Это я понимаю! — важно произнёс мальчик. — У тебя сейчас много денег?

— Тебе для чего?

— Ну это я просто так спрашиваю.

— Думаю, что нам с тобой хватит.

— А ты мог бы снова открыть магазин?

— Для чего?

Мальчик помялся, а потом сказал:

— Ну, ты был бы там главным, мама работала продавцом, а я всегда около вас.

— Серёжа, магазин открыть можно, но я тогда никогда не помолодею.

— Почему?

Я стоял и молчал, не зная, что ответить. Для успешного занятия бизнесом требовались качества, от которых старался избавиться. Мне не хотелось иметь дело с тем человеком, которым был. Я не хотел возвращаться к старой жизни!

От ненависти к Светлане, которая для манипуляций использует ребёнка, освободил Серёжа. Мальчик обнял и сказал:

— Я понимаю. У тебя тогда время на Бога не останется и для души тоже. А без души никогда не помолодеешь.

— Сын, откуда ты всё это знаешь?! — спросил я.

— Папа, ну я же говорил тебе, что смотрю образовательные передачи. Там про всё говорят! Так что не надо магазина. Хочу, чтобы ты стал молодым. У тебя получится!

 

Брат Кирилл, к которому ездил не так часто, обратил внимание на моё состояние.

— Твоё физическое здоровье пришло в норму, на очереди — духовное и молодость, — подбадривающе проговорил он.

Познакомившись с обращением к Богу и Природе-матери, счёл его приемлемым и сказал:

— Необходимость слушать меня отпала, теперь внимай Пробуждённому. Он, и только Он, твой руководитель в созидании собственной вселенной. Главное — не переставай повторять слова обращения!

Каждый вечер, где бы ни находился, возносил мольбы к Богу и Природе-матери. Выбирал удобный момент, оставался в одиночестве и повторял слова, записанные в вагоне электрички.

Правда, дважды дорабатывал текст. Новых пунктов не писал, переделывал имеющиеся. Духовные Наставники одобрительно принимали изменения и светлые энергии пронизывали тело. В такие моменты окружающий мир воспринимал единым целым. Меня переполняли добрые чувства ко всем людям, в том числе к жене.

Обращение к Богу и Природе-матери записал на диктофон, наложив фоновые звуки. Журчание лесной речки и пение птиц позволяло чувствовать единение с живой природой. Когда клетки тела обновлялись, наполняясь невероятной силой и здоровьем, голос начинал звучать громче, чем следовало. В комнате сына удавалось себя контролировать, а вот на квартире эмоции иногда брали верх. Слова, произнесённые отчётливо, будили не только подсознание, но и квартирную хозяйку.

Однажды, не выдержав, Тамара заявила:

—  Хороший ты мужик, Сашка! Вот только жалко, что сектант.

К желанию помолодеть Тамара отнеслась одобрительно.

— Тебе есть ради кого жить! — сказала она. — А вот мне, видно, пора умирать.

Квартирная хозяйка рассказала почему пристрастилась к выпивке и какой недуг мучит. Оказалось, что у Тамары в желудке опухоль, которая побаливала, но не особо. Врачи ничего конкретного не говорили, а жить на трезвую голову с непонятным диагнозом было тяжело.

Помня о травяных сборах брата Кирилла, выпросил у него котовник, пустырник и зверобой. Добавив плодов шиповника, приготовил настой, который, по моему убеждению, успокаивал, придавал силы, утолял жажду.

Как-то поздно ночью постучалась Тамара. Я открыл дверь. Пожилая женщина стояла полусогнувшись и держалась за сердце.

— Сашка, у тебя есть нитроглицерин? — спросила она.

— Ты же знаешь, я лекарств не держу.

— В дежурную аптеку не сбегаешь?

— Нет!

— Может мне скорую вызвать? — жалобно поинтересовалась пожилая женщина.

Хорошо понимал причину болезни её сердца. Сначала Тамара напивалась, потом отходила день-другой, а затем рождались страхи смерти. Квартирная хозяйка хоть и говорила, что пора умирать, но её тело сопротивлялось. Однажды не удержался и сказал, чтобы Тамара не обращала внимание на боль, которая пройдёт сама по себе. Но каждому нравится, когда проявляют заботу; пожилая женщина обиделась и какое-то время не разговаривала.

Сейчас решил применить другой подход.

— Не нужно. У меня имеется чудодейственное средство. Правда немного, но с тобой поделюсь.

— Что за средство? — насторожилась квартирная хозяйка.

— Иди ложись, сейчас принесу.

Тяжело переступая, Тамара ушла к себе. Из большой банки перелил настой в мерную бутылочку и капнул туда несколько капель валерьянки. Протерев, взял на кухне стакан и пошёл к пожилой женщине. Она лежала и тихонько постанывала. Увидев меня, привстала. Темноватый напиток привлёк внимание.

— Это что такое? — спросила Тамара.

— Биологически активный стимулятор, влияющий на иммунную систему. Примешь и сердце придёт в норму.

Квартирная хозяйка осторожно пригубила.

— Запах как у валерьянки, а вкус необычный, — сказала она. — Ты для чего его принимаешь?

— Для омоложения внутренних органов.

— И что, помогает? — поинтересовалась квартирная хозяйка.

— Посмотри на меня! Разве не видишь, как я выгляжу?!

— Выглядишь хорошо, не то, что раньше, когда пришёл.

— А ты слышала, чтобы я кашлял или чихал?

— Нет.

— И всё благодаря стимулятору! Выпей и сердце перестанет болеть…

Посмотрел на стенку, где висели часы.

—  … ровно через двадцать минут. Можешь проверить!

— Но тут в бутылочке ещё много осталось.

— Тебе пригодится, а сейчас пей!

Тамара выпила и легла. Забрал стакан и ушёл к себе. Через двадцать минут в дверь постучала хозяйка. Я открыл. Пожилая женщина держала в одной руке бутылочку, а в другой мобильный телефон.

— Как ты сказал, так и получилось! — радостно заявила она. — Через двадцать минут сердце отпустило.

— А ты что, сомневалась? — с напускной строгостью поинтересовался я.

— Ну, знаешь, ты ведь не доктор, а повар. Откуда тебе знать, что да как.

— Тамара, я чудодейственным средством давно пользуюсь, знаю, как оно влияет и от чего помогает.

— А от чего оно ещё помогает?

Взяв из рук женщины бутылочку, посмотрел содержимое на просвет.

— Для всех твоих внутренних органов не хватит, но желудок омолодит! — проговорил с твёрдой уверенностью. — Принимай в течение недели по столовой ложке!

— И что будет?

На какое-то мгновенье почувствовал себя братом Антоном, начинающим психотерапевтом. Сделалось забавно, но от смеха удержался.

— Стенки желудка омолодятся, твоя опухоль рассосётся и боли исчезнут! — уверенно ответил я.

Квартирная хозяйка с недоверием посмотрела на бутылочку и спросила:

— Правда, что ли?

— У тебя в руках что?

— Телефон с часами, — растерянно ответила квартирная хозяйка.

— Через сколько минут перестало болеть сердце?

— Через двадцать.

— А я тебе говорил через сколько?

— Через двадцать.

— Значит я оказался прав?!

— Да.

— Так что не сомневайся! Через неделю ты про боли в желудке забудешь. Только принимай стимулятор в одно и тоже время. Лучше в двенадцать часов дня перед едой. Поняла?

— Поняла.

— Теперь отдыхай! А то мне рано вставать.

Женщина ушла, но через минуту вернулась.

— Ты извини, — сказала она. — А если я захочу омолодиться, ты достанешь для меня стимулятора?

— Хоть и тяжело, но достану. Только ведь дело не одном напитке. Тебе нужно перестать питаться мясом.

Квартирная хозяйка возмутилась.

— Не так много я ем мяса! — воскликнула она.

— Да?! Вчера ты что ела?

— Мясо.

— А сегодня?

— Не пропадать же ему!?  Там такой кусок оставался!

— На кухне у тебя что размораживается?

— Курица не мясо!

— Мясо не мясо, а животный белок. Нельзя в таких количествах поглощать продукцию ферм.

— Моя бабка ела мясо и дожила до девяносто четырёх годов.

— Не следует сравнивать настоящее и прошлое. Твоя бабка ела мясо, которые было совершенно другим. Тогда куры бегали по улице, а скотина паслась на лугу. Сейчас куры сидят закрытыми в клетках, а животные стоят на привязях в коровниках. И тех, и других пичкают гормонами роста и антибиотиками. В мясе больше химии, чем полезных белков и всё это угнетает твой желудок. Поняла?

Пожилая женщина смущённо похмыкала.

— А чем же тогда питаться? — спросила она.

— Фруктами и овощами.

— Я этим не наемся.

— Вари каши, добавляй в них изюм с курагой.

— Гадость какая! — возмущённо проговорила Тамара и ушла.

 

Глава вторая

Дела шли хорошо. В четырёх округах города социальные столовые кормили бесплатными обедами. На очередной встрече мэр и региональный смотритель договорились открыть ещё две точки. Татьяна Федина хотела передать «Вселенной» сеть бывших столовых, но я отговаривал Неверова брать здания на баланс; многие находились в ужасном состояние.

Выбрав два мало-мальски пригодных строения, обсчитал стоимость ремонта. Дополнительные пирожковых цеха позволяли снабжать дешёвой выпечкой основную массу потребителей. Качество и низкая цена делали «Вселенную для всех» привлекательным партнёром; от желающих сотрудничать не было отбоя.

Ко встрече с Неверовым подготовился основательно.  Цифры лучше любых слов свидетельствовали о безрассудности поступка. Но брат Алексей смотреть расчёты не стал.

— Я тебе верю, и мы не берём столовые, — сказал он. — Татьяна Николаевна больше не настаивает. Мы кормим тех, кто нуждается и этого достаточно. Я позвал тебя для решения других вопросов.

Региональный смотритель попросил Ольгу принести чай.

— Кстати, как у тебя дела с омоложением? — спросил Неверов.

Собираясь говорить о столовых, оказался неготовым к такому вопросу.

В последнее время, хоть и продолжал каждый вечер обращаться к Богу, Природе-матери и своему Духу, необходимых действий в течение дня совершал меньше.

Раньше позволял длительные прогулки на свежем воздухе и подставлял лицо под ветер, который заметно омолаживал. Сидя в парке, вёл разговор с клетками тела. Однажды, почувствовав непроизвольное сокращение мышц около губ, подумал, что нервный тик. Но когда посмотрел в зеркало, то увидел, что складки щёк заметно уменьшились. Благодарность, обращенная к Богу и Природе-матери, вернулась знакомыми светлыми энергиями. Мне было за что благодарить Высшие силы; болезни совершенно оставили меня. Об этом и рассказал брату Алексею.

— Вижу, что наметился прогресс, — подтвердил Неверов. — И это радует. Ты мог бы выступить на конференции?

— На какой конференции? — не понял я.

— В конце декабря у нас пройдёт международная конференция «Жизнь по Мирославу Селивёрстову», приуроченная к юбилею организации.

— Почему международная? — спросил с удивлением.

— За последнее годы россияне расселись по всему миру. Последователи учения Мирослава, которые проживают в США, Канаде, Норвегии и Швеции, выразили желание принять участие.

— Мы живём в сибирской глубинке. Почему не в Москве?

— Трудами общин и заботой всех членов наше подразделение считается самым лучшим. Московские братья хотят изучить опыт и распространить его на другие филиалы.

Подумав, сказал:

— Не нравится мне выставлять на показ то, что сам до конца не понимаю. К тому же, в процессе омоложения так много…

Не хотел говорить о жене, но Неверов выжидательно смотрел.

— … много личного и грязного, — закончил я.

— При излечении тяжёлых недугов приходится вскрывать гнойные образования, — тихо проговорил региональный смотритель.

— Могу воспользоваться правом «не хочу»? — спросил я.

— Конечно.

— Я хорошо осознаю пользу братьев, которые помогают начинающим. Без помощи сестры Натальи у меня не получилось бы. Доктор Кирилл имеет больше познаний, чем кто-любо. Найдутся другие, чей опыт значительно превосходит мой.

— Хорошо, нет так нет.

— Пойми, брат Алексей, мой опыт начинающего не может служить примером для других.

Региональный смотритель улыбнулся и сказал:

— Брат Саша, слова «хочу» и «не хочу» лежат, подобно камням, в фундаменте «Вселенной для всех». Так было, есть и будет. Силу творца можно обрести лишь по доброй воле и на основе свободного выбора. Никто тебя не принуждает, и никто не упрекает.

— Спасибо!

— Тебе не за что благодарить.

— Всё равно спасибо, — сказал я и поднялся.

Региональный смотритель поднял руку.

— Подожди, — остановил он.

Снова сел.

— Мне требуется обговорить иные вопросы.

— Слушаю.

— Москва прислала примерный план мероприятий с насыщенной деловой программой. Помимо пленарного заседания, нас просят организовать поездки в общины, круглые столы и секции. На тебе, брат Саша, организация двух непростых дел.

Открыл блокнот и приготовился записывать, но региональный смотритель передал лист бумаги.

— Тут указано количество питающихся, время приёма пищи, примерное меню, — проинформировал он.

Просмотрел цифры и ничего сложного не обнаружил, о чём брату Алексею и сказал:

— Пятьсот человек мы без проблем накормим в наших столовых.

— Ты обратил внимание на время? Мы разойдёмся с социально питающимися? – поинтересовался Неверов.

— Без проблем, — повторил я. — Завтрак и ужин — в восемь. Обед — с двух до трёх. Потоки свободно расходятся.

— Хорошо, — сказал региональный смотритель и что-то отметил в еженедельнике.

— А второе какое дело? — поинтересовался я.

— Делегаты США, Швеции и Норвегии выразили желание посетить сестру Наталью. Всего двадцать человек.

— Действительно трудная задача. Туда сейчас не добраться. Если до райцентра дороги прочищают, то шесть километров до деревни замело напрочь. Правда, можно попробовать договориться с дорожниками, но это обойдётся в копеечку.

— Вот и возьми на себя переговоры. К тому же, меня беспокоит сестра Наталья.

— Что с ней?

— Не знаю, у неё отключен телефон.

— Отключен телефон? — с тревогой в голосе переспросил я.

— Не волнуйся, такое и раньше случалось. Но проведать её не мешает.

 

Глава третья

Через день поехал к сестре Наталье. До райцентра добрался с одной задержкой. Трассу в низине перемело. Участок дороги занесло снегом толщиной метра три. Два гусеничных трактора расчистили дорогу для однопутного движения. Сначала транспорт пропускали в одну сторону, потом в другую. Так как за ночь машин набралось много, простояли больше часа.

Райцентр словно вымер. Пустынные улицы в сугробах, скучающие продавцы в магазинчиках, непривычная тишина. По дороге нам встретилась всего одна грузовая машина с кругляком.

Заметное оживление наблюдалось на автостанции. Небольшая толпа сгрудилась возле окна администратора и пыталась выяснить, когда прибудет следующий автобус. Недалеко от касс стояли две легковушки с желтыми фонарями такси. Внедорожник Тойота был способен, на мой взгляд, пробиться к деревне, в которой жила сестра Наталья.

Водитель — тучный высокий мужчина, оказался разговорчивым. На предложение ответил отказом, но доброжелательно объяснил почему не хочет ехать.

— Туда всего шесть км, — сказал он. — Но я не погоню даже за штуку. В Краёвку зимой никто не возит. Весной и осенью тоже не возят. Зимой снега по крышу, а когда дожди льют, из грязи не вылезешь. Даже на моём танке.

Водитель любовно огладил Лэнд Крузер.

— А за пять штук поедешь? — спросил я.

— И за пять не повезу! Там всю дорогу лопатой придётся махать, а у меня спина. Радикулит — зараза, как с весны прицепился, так отвязаться не могу. А тебе что, очень надо?

— Очень! — ответил я.

— А медленно и без комфорта поедешь?  — спросил водитель.

— Поеду.

— За пять штук?

— За пять.

Тучный мужчина вышел из машины, достал сотовый и вызвал абонента. Музыка играла долго. Наконец ответили.

— Васёк, для тебя работа нашлась. Нет, не тяжкая. Нет! Час или полтора. Не больше. До Краёвки доехать! Да! Мужик пять штук даёт. Да, знаю я, знаю! Ты свою железяку и в сороковник заводил, а сейчас не больше пятнадцати! Кончай трепаться! Да! Всё! Ждём!

Водитель забрался в машину и пригласил меня.

— Присаживайся! — предложил он. — Минут двадцать придётся обождать. Трактор надо прогреть.

Сел рядом с водителем. Тот протянул руку и сказал:

— Меня Владиславом зовут, а младшего брательника — Василием. Мы тут фермерствуем, зерновые растим. В свободное время лес возим, да по мелочам калымим. Брат площадь перед автовокзалом убирает, иногда дорожникам помогает. А ты кто, чем занимаешься?

Немного подумав, ответил:

— Зовут Александром. В последнее время больше по строительной части.

— В Краёвке строить думаешь? — с интересом спросил Владислав.

— Нет.

— А туда зачем?

— С одним человеком встретиться необходимо.

Тучный водитель усмехнулся.

— То, что необходимо, я понял, — заметил он. — А чел этот, наверное, сумасшедшая Наталья?

— Да.

— Ты тоже помешанный раз такие бабки отстёгиваешь, чтобы её увидеть.

Я засмеялся и сказал:

— Брат Владислав, ты ещё больше удивишься, когда узнаешь, что с Натальей хотят встретиться люди из Штатов.

— Каких Штатов? — не понял водитель Лэнд Крузера.

— Тех самых, Соединённых Штатов.

— Америки?! — не поверил Владислав.

— Да. Как видишь сумасшедших везде хватает.

— Брось заливать! Чтобы Наталья интересовала таких челов, она должна быть по крайности порнозвездой или грёбанным Кашпировским.

— Ты почти угадал. Она не Кашпировский, она больше. Её не только в Штатах знают, но в Швеции и Норвегии. Чтобы встретиться с сестрой Натальей они специально приедут в деревню Краёвка.

— Ты прикалываешься?! — поинтересовался тучный мужчина.

— Если Наталья согласится встретиться с ними, то к ней приедет целая делегация. Сам тогда увидишь.

— Во б…, что твориться! — вырвалось у Владислава. — Мы тут думаем, что она припадочная, а её за бугром знают! Чем она знаменита?! Ты не в курсах?

Кивнув, ответил:

— Да, в курсе.

Местный фермер изучающе окинул взглядом. Помолчав, сказал:

— По виду ты мужик серьёзный, а оказывается, что сектант.

— Брат Владислав, а ты думаешь у серьёзных мужиков проблем не бывает?

— Проблем хватает, но решают их по-другому.

— И проблемы со здоровьем?

— Наталья способна решать проблемы со здоровьем? — оживился Владислав.

— Сестра Наталья может излечить себя от любой болезни, даже от старости. А вот насчёт других — не знаю.

Водитель Лэнд Крузера умолк. Он долго что-то переваривал, морщил лоб, едва слышно шептал. По шевелению губ можно было догадаться, что Владислав повторяет одно и тоже: «От старости». Трудно сказать, сколько бы продолжалось молчание, но в конце улицы появился гусеничный трактор.

Лицом Василий походил на брата, но не был тучным. Он постучал в стекло и спросил:

— Ну что, едем?

— Едем! — ответил я, перебираясь из Тойоты в ДТ.

Из машины вышел Владислав. Он остановил брата и подошёл к двери, у которой сидел я.

—Ты насчёт старости серьёзно вещал? — спросил он.

— Честное пионерское!

Владислав махнул рукой, и мы поехали.

Снега оказалось не так много, как думал старший брат. Мы двигались медленно, но без остановок и уже через сорок минут оказались около крайних избушек. Привлечённые шумом двигателя, из домов начали высыпать жители.

Вылез из кабины и пошёл к крыльцу, на котором стояла сестра Наталья.

— Тебя ждать?! — громко спросил Василий.

—  Нет, я часа на два.

— А как обратно доберёшься?

— По твоим следам дойду!

— Ладно, тогда почищу маленько! — прокричал Василий и поехал обратно.

 

Глава четвертая

Моему появлению таёжная жительница удивилась. На лице ведуньи попеременно отразились радость и грусть.

— Я тебя во сне видела, — сказала сестра Наталья, когда вошли в натопленную комнату.

— Молодым? — весело спросил я.

Женщина взяла за руки и серьёзно проговорила:

— Ты находился в сиянии солнечного света и о возрасте речи быть не могло. Твоя душа увлекала вверх. Там среди Божественных существ находилось нечто, которое тянулось ко мне. Ты попросил помочь. Я не хотела, так как видела в нём паразита. А ты сказал, что он недостающая часть. Противилась как могла, но ты втолкнул вовнутрь существа. И мир преобразился. Ты дал то, о чём давно мечтала. А сам устремился ещё выше. Брат Саша, во сне ты стал Творцом! Хотелось следовать за тобой. И этого я боюсь.

Последние слова женщина произнесла с большой тревогой.

— Ты думаешь, что близок переход в мир иной? — спокойно поинтересовался я.

Сестра Наталья положила голову мне на грудь и тихо прошептала:

— Наш переход.

Засмеявшись, сказал:

— Нет, ты неправильно истолковала сон. Не следует прямолинейно воспринимать то, что видишь. Ориентироваться лучше на чувства. Вот мне, например, кушать хочется!

— Извини, сейчас что-нибудь придумаю, — сказала сестра Наталья.

Таёжная жительница отстранилась, подошла к печке и загремела посудой. Снял куртку и сел на скамью за стол.

— Как ты относишься к жаренной картошке?

— Хорошо отношусь.

Потревоженные жители, среди которых оказалось больше пожилых женщин, чем мужчин, всё ещё толпились и о чём-то переговаривались.

— Думали, что автолавка приехала? — поинтересовался я.

Сестра Наталья подошла, посмотрела в окно и ответила:

— Нет. Приезд зимой трактора, сравним с прилётом инопланетян. Для них это просто непонятное событие. Вот стоят и гадают: «К чему бы?».

Присев напротив, женщина принялась чистить картофель. Время от времени поднимала глаза. Я догадывался что волнует сестру Наталью, но молчал. Наконец, не выдержав, таёжница спросила:

— Как мне воспринимать сон?

— Оптимистично воспринимать.

— Оптимистично?

— Да. Просто я знаю некоторые факты, о которых тебе неизвестно. Но хотел бы понять, кто или что для тебя паразит?

Неожиданно женщина залилась краской. Смущённо покашляв, задала вопрос, на который сама и ответила:

— Мы ведь с тобой взрослые люди? Взрослые! А потому можем говорить откровенно на любые темы. Можем! Ещё в первый приезд у меня возникло влечение. Я противилась. Думала, что связь с тобой оборвёт отношения с Природой-матерью. Но потом пришла к другому выводу. Имея Божественное начало, мы продолжаем жить в Природе-матери. Рождение потомства, продление рода является неотъемлемой частью любой жизни. Связь с тобой не рвёт нити, а делает их прочнее. Раньше относилась к сексу, как к чему-то постыдному, грязному — это всё равно, что допускать в себя паразита. Я так думала, а теперь не думаю.

Сестра Наталья перестала чистить картофель и посмотрела на меня.

— Мы с тобой действительно взрослые люди! — сказал я. — Даже очень взрослые, но не с временной точки зрения. С недавних пор отчётливо чувствую изменения в материи, которые не связаны со временем. Его как бы не стало и нет возрастных трансформаций, но разговор не о том.

Помолчав некоторое время, продолжил:

— Я великий грешник и мне до творца, как от Земли до Бетельгейзе! Что касается секса, то подобная тема никогда не являлась запретной. Наоборот, разговоры о нём использовал как лакмусовую бумажку. Встречалась мне, к примеру, дама, которую хотел затащить в постель. После пятиминутного разговора точно знал ляжет она со мной или нет. Раньше секс не воспринимал, как грязное и постыдное. Наоборот, приравнивал к спортивному соревнованию: больше и продолжительнее. Теперь всё обстоит иначе. Пришло понимание гармонии со Вселенной. Чистые вибрации дарят ни с чем несравнимые эмоции, и тогда чувствую необходимость жить по Заповедям. Осознаю неотвратимость действия закона причинно-следственной связи, закона Кармы. Не страх наказания, а желание полёта направляет по пути света. Получив крылья трудно отказаться от Высоты. Теперь хорошо понимаю Мирослава, который сказал: «Будь с одной или не будь ни с кем!».

Сестра Наталья вытерла нож о тряпку, взяла кастрюлю с начищенным картофелем и пошла к печке.

— У тебя есть женщина? — спросила она.

— Нет, но у меня ребёнок, — ответил я. — А Серёжа любит мать и для гармонии его мира мальчику необходимы оба родителя.

— Ты её любишь?

Покачав головой, ответил:

— Как собака палку.

Сестра Наталья вопросительно посмотрела. Засмеявшись, продолжил:

— Это эмоции. Своего ребёнка я воспринимаю, как огромную награду. Он счастье моего существования. А жена — наказание за многие прегрешения. Карма, которую необходимо изжить.

— Разве брат Кирилл не говорил о необходимости менять минусы на плюсы?

— Говорил, но у меня плохо получается. Какое-то время отношусь к ней с прощением, но часто слетаю с катушек.

— Она — это ты. Прощая её, ты прощаешь себя.

— Постоянно твержу себе об этом! Но когда от неё разит сигаретами, перегаром и одеколоном гастарбайтера, рождается презрение.

— Ты ревнуешь, — вздохнула сестра Наталья.

— Нет, мне за ребёнка страшно. Мальчик для неё существует, как все прочие. Она манипулирует Серёжей для достижения целей.

— Действительно, карма! Ты говоришь о недостатках жены, а я вижу твой образ.

— Ладно, Бог с ней! Мой визит связан с тем, что увидела во сне.

— Во сне? — переспросила женщина.

— Да, во сне, который неправильно истолковала. Скоро состоится международная конференция, в которой принимаю деятельное участие, как организатор. Вчера, договариваясь об аренде зала, осматривал сцену и стоял в лучах прожекторов и софитов. Вполне можно принять за сияние солнечного света. На конференцию приедут люди, среди которых обязательно отыщется некто, который потянется к тебе. Так что совет да любовь!

Сестра Наталья рассмеялась.

— Ну и придумщик! — сказала она.

— Не больше твоего.

— Но я рассказываю о том, что видела.

— А я предлагаю ориентироваться на чувственное восприятие.

Женщина помещала шипящий на сковороде картофель и подошла к столу.

— Как ты думаешь, какое понимание правильное? — спросила она.

На некоторое время задумался. За последнее время прочитал множество публикаций на темы пространства, времени, кармы. Довольно часто, один автор пересказывает другого, лишь переставляя слова. Более трудолюбивые, пользуются синонимами, не меняя смысла. Некоторые сайты, претендуя на оригинальность, пытаются создавать видимость собственных теорий. Но когда начинаешь «археологические изыскания», находишь первоначальный источник, который использовался при написании. Бывает и так, что для привлечения подписчиков, некоторые блогеры выдвигают якобы новые теории, которые называют умопомрачительными. Но стоит проявить усидчивость, как обнаруживается древний автор, породивший сногсшибательную гипотезу. Понимание, что в мире нет ничего нового, привело к выводу: «То, что хорошо для меня, то и правильно». Путей к Богу, самому себе, здоровью и молодости множество. Какой близок твоему сознанию, такой и правильный. Главное — быть твёрдо уверенным!

Об этом и сказал сестре Наталье. Женщина некоторое время молчала, а потом спросила:

— А как же быть с пониманием Создателя? Различное трактование Бога приводило к многочисленным войнам.

— Мы не можем влиять на религиозные войны, которые велись или ещё ведутся. Ты создала собственный прекрасный мир, где царит божественная любовь, гармония, единение со всем живым. Каждый новый последователь, создаст подобную вселенную. Всякий, кто следует своим путём, когда-нибудь придёт к пониманию добра через закон любви. Они найдут своего Бога, создадут свои миры. Бог един для всех, но у каждого Он свой, личный!

Сестра Наталья поставила передо мной сковородку и сказала:

— Ешь, фантазёр!

— Я ем картофель, приготовленный повелительницей времени, и становлюсь моложе. В чём абсолютно уверен!

Знакомые светлые энергии побежали по телу. Сестра Наталья улыбнулась.

 

Глава пятая

Обговорив с сестрой Натальей приезд делегации, ушёл пораньше; нужно было зайти в местную администрацию.

Напевая под нос, быстро шагал по укатанной в ёлочку колее. Пройдя полкилометра, увидел внедорожник Владислава. Лэнд Крузер стоял посреди дороги. Когда поравнялся с машиной, дверь открылась, и знакомый тучный мужчина предложил:

— Присаживайся!

В тёплой кабине оказалось накурено, а потому спросил:

— Приоткрою окно?

— Давай! А ты что так быстро? Васёк говорил, что часа два быть собирался?

Отёчное лицо Владислава выглядело утомлённым.

— Ты давно здесь? — поинтересовался я.

— Минут тридцать курю.

Водитель Лэнд Крузера сделал попытку повернуться ко мне корпусом, но ойкнул и схватился за поясницу.

— Радикулит проклятый! — воскликнул он. — Грею, грею, а только хуже делается.

Неожиданно для самого себя спросил:

— С какой стороны болит?

— С правой, — ответил Владислав.

— Отодвинь кресло от руля!

Тучный мужчина с удивлением посмотрел, но спорить не стал и передвинул сиденье.

— Спинку опусти и сними куртку!

Голос звучал незнакомо. Властный, требовательный с низкой хрипотцой. Все последующие действия совершал на грани бессознательного; скользил по поверхности транса, но не проваливался вглубь.

Приподняв свитер и рубашку, провёл ладонью по пояснице Владислава, слегка надавливая. Мужчина оставался спокойным. Но стоило приподнять руку повыше, как почувствовал исходящий из ладони жар, устремившийся в тело водителя. Владислав ойкнул и закричал:

— Ты с ума сошёл!?

— Что чувствуешь? — осведомился тот же незнакомый голос.

— Мне словно заточку всадили!

— У тебя не радикулит. У тебя воспалены почки. Прогревания только ухудшают состояние. Сейчас будет полегче, боль пройдёт, но врачу покажись обязательно.

Я откинулся на спинку. Сознание медленно прояснялось и состояние транса уходило. Потеряв значительную часть жизненной энергии, усиленно дышал и настраивался на единение с Природой-матерью.

Владислав, с опаской поглядывая на меня, заправил рубашку и одёрнул свитер. Надевая куртку, сказал:

— А ведь, правда, отпустило.

— Врачу покажись обязательно, — повторил я.

— Был у него, только вчера.

— Где?

— В районной поликлинике.

— Поезжай в область.

— Ладно. Только не пойму, с чего у меня почки болят. Я ведь уже давно не бухаю.

— Гриппом не болел?

— Часто болею.

— Вот отсюда и почки.

Минуты через две почувствовал прилив сил и дыхание выровнялось. Тучный водитель смотрел с уважением.

— Мы можем ехать? — спросил он, приводя сиденье в первоначальное положение.

— Конечно.

Лэнд Крузер тронулся с места. Помолчав, Владислав спросил:

— А мою маму ты не мог бы осмотреть? Я любые деньги заплачу!

— Извини, но не могу. Не потому, что не хочу, а просто ещё не умею.

— Но меня ты вылечил!

— Не вылечил, а устранил болевые ощущения. Как у меня это получилось, я не знаю. Всё произошло помимо воли. Спонтанно. Я ведь только начинающий… сектант.

Владислав шутку не поддержал. Он очень серьёзно произнёс:

— Сектант не сектант, но я давно не чувствовал себя так хорошо. Может быть, посмотришь мою маму?

— Что с ней? — вздохнув, спросил я.

Помедлив, Владислав ответил:

— Врачи говорят старость. Ей уже восемьдесят шесть. Она одна подняла и воспитала девять детей. Мы до сих пор обращаемся к ней на «вы». Не потому, что боимся, а просто очень любим. Я ведь даже жену выгнал из-за мамы. Та постоянно каркала про смерть. Три года один живу, и маманя живёт. Когда ты сказал, что можно излечить от старости, я не поверил. И когда стоял ждал тебя, тоже не очень верил. А теперь верю! Посмотри мою маму!

— Прости, брат Владислав, по молодости я не спец и в других вопросах ещё мало что понимаю. Но вот Наталья научилась поворачивать время вспять. Попроси её!

Помолчав, тучный мужчина признался:

— Я боюсь её. Она ведьма!

Не выдержав, засмеялся.

— Зря смеёшься! — серьёзно проговорил Владислав. — В прошлом году она одного заготовителя обложила, так он с тех пор в лес ходить перестал. Страх его одолевает, за каждым кустом волки мерещатся.

— А тебе чего бояться?

Помолчав, водитель Лэнд Крузера неохотно проронил:

— Мы с братом лес приворовываем.

— Тогда проблема, — изрёк я и задумался.

Сознание быстро нарисовало образ паразита с лицом Владислава. Посмотрев на тучного мужчину, спросил:

— А ты мог бы оставить своё занятие?

— Какое? — не понял Владислав.

— Лес рубить.

Не задумываясь, он ответил:

— Ради мамы я на всё согласен. Даже сектантом стать!

Я улыбнулся и сказал:

— Такой жертвы от тебя никто не требует. Но если пообещаешь не валить деревья, не губить живую природу…

— Не губить — это что значит? — перебил водитель.

— Не охотиться на животных, не убивать лесных обитателей, не ловить рыбу.

— Конечно!

— Хорошо. Я поговорю с Натальей и думаю, что она захочет тебе помочь.

Внедорожник резко остановился. Оставив руль, Владислав бросился обнимать меня. От переполняющих его чувств, водитель сумбурно произносил:

— Ну брат, спасибо! Прост слов нет! Я для тебя, всё что угодно! Ты только скажи!

— Хорошо, буду помнить. А сейчас отвези в местную администрацию.

Владислав, вопросительно посмотрел на меня.

— Зачем?

— Необходимо в деревню дорогу прочистить к определённой дате.

— Это когда американцы приедут?

— Да.

— Брат Александр, спроси у кого хочешь и тебе скажут, что, если Слава обещает, Слава делает. Я тебе обещаю, что дорога к Наталье будет стоять к приезду чистой.

— Хорошо, договорились.

— Ещё имеются какие-нибудь дела?

— Нет.

— Тогда, может, позвонишь Наталье?

— Сестра Наталья телефон отключила.

Умоляющий взгляд взрослого мужика заставил сказать:

— Ладно, давай вернёмся.

Приезд Лэнд Крузера в деревню оказался не меньшим событием, чем появление трактора. Удивленные старики вновь повылезали из своих избушек. Но моё возращение больше всего поразило сестру Наталью.

— Ты что-то оставил? — спросила она, не глядя на Владислава.

— Нет, но привёз нуждающегося в помощи.

— Ты знаешь, что он паразит?

— Возможно, но в твоих силам помочь ему измениться.

— Короед не престаёт быть короедом!

— А как же реинкарнация?

— Для этого необходимо умереть.

— Любовь меняет человека лучше, чем смерть.

— Разве он способен любить?

— Он любит!

— Никогда не поверю.

— Тогда вспомни о гармонии Природы-матери. Мы части Единого. Он недостающий кусочек!

— Ты принуждаешь меня?

— Вспомни свой сон! — сказал я и втолкнул Владислава в дом таёжной жительницы.

 

Глава шестая

Торопился попасть в город, чтобы застать регионального смотрителя. Но, как сказала секретарь, брат Алексей уехал в районную общину, которая должна принимать гостей из Москвы.

Оставив проект договора на аренду конференц-зала, хотел уйти, но сестра Ольга остановила.

— Александр Петрович, хотите я вам другое жильё подберу? — спросила она.

— Мы уже обсуждали эту тему. Спасибо, но меня всё устраивает.

— Женский алкоголизм не лечится. Так зачем вам мучиться?

Вспомнив прошлое, грустно улыбнулся и ответил:

— Наверное, это Карма! Мой отец пил, брат умер от пьянства, жена выпивает. Ваша матушка недостающее звено в цепи жизни.

— Я не понимаю, — растерянно произнесла сестра Ольга.

— Не важно! Давайте вначале избавим её от ненужных знакомых, потом — от сердечных и желудочных болей. А весной появится травка, которая отбивает желание пить.

— У мамы опухоль в желудке. Врачи подозревают рак, — тихо сказала женщина.

— Вам бы, сестра Ольга, следовало знать, что лечат не врачи, а Природа-мать. Вы не ездили к брату Кириллу?

— Как-то не думала.

— Советую, потеряйте день, но обязательно отвезите матушку к нему.

— Хорошо, спасибо.

Я вышел из офиса. Ночные сумерки окутали дома. Подсветка на фронтонах превращала здания в сказочные дворцы. Из бесконечного небесного пространства падал снег. Крупные снежинки кружили плавно, с достоинством, словно несли важную весть от Самого Творца. Чувство сопричастности со всем Миром наполнило душу умиротворением и силой. Все сомнения исчезли. Впереди виделась жизнь, наполненная Божественной гармонией. Видимо, такое состояние позволяет повелевать горами.

На уровне близком к подсознанию неожиданно подумал:

«Если прикажу дому передвинуться, он сойдёт с места?».

Но очень быстро пришла другая мысль:

«Там же люди!».

Когда сознание заработало в привычном режиме, засмеялся.

«Какие же фантазии могут приходить в голову!», — подумал я.

Из состояния эйфории вывел вызов по мобильнику. Звонил брат Алексей. Сказал ему, что необходимые документы оставил секретарю и насчёт дороги тоже договорился. Региональный смотритель разрешил день отдохнуть.

Сразу же после разговора с Неверовым позвонил ребёнок и встревоженным голосом прокричал:

— Папа, скорее приезжай! Мама заболела!

— Серёжа, не волнуйся, я приеду очень быстро.

— Правда?

— Правда!

— Спасибо, папа! А как быстро ты приедешь?

— Досчитай до тысячи, и я приеду.

— До тысячи не могу! Могу только до ста!

— Хорошо. А десять раз до ста, сможешь?

— Это я могу! — весело проговорил ребёнок.

Чтобы проехать пять остановок, водитель такси запросил триста рублей. Не торгуясь, согласился и через три минуты оказался около подъезда дома, в котором жила Светлана. Когда открыл дверь, Серёжа стоял на пороге.

—  Ты быстро! — радостно закричал он. — Я даже не успел сосчитать!

Снимая куртку, спросил:

— Что с мамой?

— Я не знаю. Она лежит и стонет. Просила позвонить тебе!

— Хорошо, пойдём посмотрим.

— Нет, я не пойду, а то вдруг зараза ко мне пристанет! — сказал сын.

— Мудрое решение! — похвалил ребёнка и протянул конструктор Лего, который купил в районном центре.

Серёжа взял коробку и воскликнул:

— Это же раритет! Я давно о таком мечтал! Можно мне открыть?!

— Конечно, он же твой.

— А с мамой всё будет хорошо? Она поправится?

— Не волнуйся! Я здесь, а значит всё будет хорошо.

— Я это знаю и маме всегда говорю, но она не слушает. Я пойду к себе?

— Иди.

Ребёнок убежал, а я зашёл к Светлане. В полутёмной комнате увидел бледное лицо жены, которое, как мне показалось, выглядело испуганным.

— Что с тобой?  — спросил, присаживаясь на стул.

— Сильная тошнота. Рвота. Трясёт и морозит. Наверное, чем-нибудь отравилась.

— Пила?

Помолчав, жена призналась:

— Только самую малость.

— Что пила?

— Водку.

— А ела что?

— Грибы.

Усмехнувшись, иронически произнёс:

— Чем-нибудь отравилась?! Понятное дело, что грибами.

— Я тоже так подумала, а потому промыла желудок и пью много чая.

— Хорошо, а от меня что требуется? Хочешь, вызову скорую?

— Нет! — быстро и с испугом выкрикнула жена.

Светлана посмотрела на часы и спросила:

— Ты не мог бы сходить в аптеку?

— Без проблем. Что купить?

— Полисорб или смекту. Запомнишь?

— Запомню, — ответил, поднимаясь.

Жена взяла за руку.

— Извини меня! — сказала она. — Последнее время я вела себя неправильно. Злилась сильно на тебя, но ты сам виноват в этом. Ты не захотел открыть магазин. Мы могли бы начать всё сначала. Ты, я и Серёжа…

Светлана продолжала говорить, но как ни старался вслушиваться, сознание отказывалось воспринимать смысл слов. Оно сосредоточилось на жене и подмечало буквально всё. Выступившую испарину на лбу, подрагивающие губы, которые жена постоянно облизывала. Картину беспокойства Светланы довершали бегающие по сторонам глаза, которые смотрели куда угодно, но не на меня. Когда подал кружку с водой, Светлана жадно выпила.

«Кажется, врёт!», — подумал я и светлые энергии, как подтверждение, побежали по клеткам.

Захотел встать, но жена снова удержала. При этом её взгляд устремился на часы, стоявшие на журнальном столике.

— Подожди, аптека дежурная, ещё успеешь, — умоляющим голосом произнесла Светлана.

— Как вижу, ты не умираешь. Пойду уложу Серёжу, а потом в аптеку, — спокойно проговорил я.

— Только перед этим зайди ко мне! — попросила жена.

— Хорошо.

Серёжа распаковал все пакетики и увлечённо трудился над сборкой модельки.

— Классно я собрал?! — спросил он, показывая мотоцикл и сидящего на нём человечка.

— Классно! — подтвердил я.

— Без всякой схемы собирал! Здорово?

— Здорово!

— А мама выздоровела?

— Почти выздоровела. Надо сходить в аптеку, купить лекарство, и она будет совсем здорова.

— Тогда иди!

— Нет, давай сначала тебя уложу. Уже пора. Ты ведь без меня не заснёшь?

— Папа, когда тебя нет, я же засыпаю! Только плохо и долго.

— Вот и ложись.

— А история будет?

— Нет, мне в аптеку идти.

— Ну хотя бы расскажи, где был, кого видел.

Взял ребёнка на руки и перенёс в кровать.

— Зубы чистил?

— Да, я же обещал не забывать, — ответил мальчик.

— Молодец!

— Гордишься мной?!

— Горжусь!

— Я тобой тоже горжусь! Ты совсем молодым делаешься!

— Правда?

— Правда! Только не делайся пацаном. Ладно?

Засмеявшись, ответил:

— Хорошо.

— Ты мне очень нужен и маме тоже.

— Буду помнить это всегда, — тихо произнёс я и вздохнул.

— Папа, а ты сегодня с кем-нибудь познакомился?

— Да, с дядей Славой.

— Он теперь твой друг?

— Да.

— А почему?

— Дядя Слава долгое время жил один, без жены, а я познакомил его с хорошей тётей. Теперь вдвоём их хорошо.

— Папа, ты молодец! Расскажи ещё с кем встречался?

— Серёжа, завтра буду целый день с тобой и мамой. Тогда и наговоримся, а сейчас спать.

— Всей семьёй?! — радостно спросил мальчик.

— Всей семьей, — подтвердил я.

— А в «Курочку рядом» пойдём?

— Пойдём!

— Детский шашлык и коктейль мне купишь?!

— Конечно, а теперь спи.

— Только ты сразу не уходи, — попросил ребёнок.

Серёжа взял за руку и положил под голову мою ладонь.

 

Глава седьмая

Мальчик заснул минут через пятнадцать. Я зашёл к жене и спросил:

— Ты как?

— Всё также, — ответила она. — Мутит. Я снова в туалет бегала.

— До утра не подождёшь?

— Нет, мне нужно абсорбирующее средство.

— После Серёжи должен был остаться активированный уголь.

— Он… он закончился. Так сходишь?

— Хорошо.

— Ты куда пойдешь?

— К кинотеатру «Космос».

— Только побыстрее, — попросила жена и закрыла глаза.

До дежурной аптеки можно было дойти минут за тридцать, а можно — за час. Короткий путь проходил через жилой квартал, железную дорогу, гаражи и заброшенное строительство. Длинный — вёл на мост, потом по автостраде, а затем к аптеке.

Пройдя через двор, вышел к шумозащитному забору, отделявшему жилые дома от железной дороги. Хорошо помнил, что в конструкции существовало три прохода. Один — здесь, другой — около оптовой базы, третий — рядом с мостом. Тот, к которому подошёл, оказался заделанным. Посветив фонариком мобильного телефона, увидел свежие сварочные швы. Вздохнув, направился к мосту.

Около аптеки стояла пожилая женщину. Она посмотрела и спросила:

— Кто у вас заболел?

— Жена, — ответил я.

— А у меня муж. Дети от нас далеко живут — на Левом берегу. Попросила привезти, отказались. Говорят, чтобы терпел до утра. А как терпеть, если от боли всего крутит?

— Наверное, можно скорую вызвать.

— У него температуры нет и давление в норме.

Подошла молодая аптекарша, протянула упаковку женщине, посмотрела на меня и сказала:

— Только за наличный расчет!

— Хорошо.

Увидев, что моя собеседница собирается идти в темноту строительных развалин, спросил:

— Вы где живёте?

— Здесь рядом, на Пархоменко.

— Хотите провожу?

— Нет, не надо, — ответила женщина.

Заплатив за лекарства, направился в сторону гаражей — к проходу рядом с базой.

Я шёл между боксами, когда услышал скрип снега под ногами бегущих людей. Обернулся и увидел двух человек с дубинками. Свет фонаря за их спинами обрисовывал контуры фигур. Лиц разглядеть не мог, но догадался, что толстый и низкий — любовник жены.

«Не уехал жирдяй!», — подумал спокойно.

Встал спиной к гаражной стене и стал ждать нападения. Подбежав ко мне, мужчины остановились.

— Бей, собак! — приказал толстяк, переводя дыхание.

— Ты первый бей! — ответил сообщник, тяжело дыша.

Любовник жены взмахнул бейсбольной битой. Я легко уклонился, выбросив вперёд руку и ногу. Удары пришлись в горло и пах. Жирдяй рухнул как подкошенный.

— Ты что, убил его?! — испуганно воскликнул второй нападающий.

— На всё воля Божья! — отчеканил с угрозой в голосе и сделал шаг в его сторону.           Сообщник бросил бейсбольную биту и припустился со всех ног. Подождав, пока скроется, склонился над жирдяем. Тот едва дышал. Обыскал карманы и нашёл складной нож, деньги, документы. На зелёных корочках значилось: «Узбекистон Республикаси».

Открыл и прочитал:

«Рахимов Шухрат, Узбекистан, регион Ташкент».

«Земляк», — подумал я.

Похлопав по щекам, привёл толстяка в чувство.

— Ты щасливый, — тихо произнёс он. — Ми тут два часа бегаль пока тибя увидель.

— Нет, мне Бог помогает.

— Тогда твоя Бог сильней Аллаха!

— Нет, Бог един для всех. Просто у Него пророков много. Каждый понимает Бога на свой лад.

— Тогда почему мине не помогает?

— Ты, брат, занимаешься неправедным делом!

— Зачем миня брат зовёшь?! Я тебя убиль хотеть!

— Ну, во-первых, все люди братья. Во-вторых, я сам из Ташкента и хорошо помню, как меня — ребёнка, кормили в махалле. Где горячую лепешку прямо из тандыра давали, где кислым молоком угощали. Встать сможешь?

Жирдяй поднялся и сунул руку в карман.

— Не ищи, ножа там нет.

— Аллах тибя любит, а миня нет, — тихо прорычал толстяк.

— Нет, Шухрат, Аллах и тебя любит. Не дал руки испачкать в крови. Грех, за который никогда не отмоешься.

Мужчина лихорадочно шарил по куртке.

— Ты мою крови руки помыль! —  с ненавистью шептал он, выворачивая карманы. — Ты мешать мине!

— Извини, не мог сдержаться. Ты у меня жену увёл, спишь с ней.

— Твой жена собак! Сама ко мне бежал! Сама сказал тебя убивать! Дура, сама не мог. Убивай её!

— Нельзя быть таким злым. Иначе Бог помогать не станет.

— А что говорить твоя Бог про враги?!

— Врагов необходимо любить и прощать.

— Тогда ты и твоя Бог дурак!

— Думай, как хочешь, но твой паспорт тоже у меня.

— Моя понимает. Что делал будишь?

— Ничего, отпущу тебя.

— Паспорт дай, а деньги твой, — произнёс с ненавистью Шухрат.

Протянув деньги и паспорт, сказал:

— Забирай!

— Каерда пчок?

— Ты про нож спрашиваешь?

— Да, нож каерда?

— Себе оставлю, на память.

— Почему?

— Когда-то, очень давно, женщина по имени Матлюба-апа, кормила меня пловом. Дядя Алишер — её муж, резал мясо похожим ножом. Об этом почему-то забыл. Теперь всегда буду помнить.

— Мой мама Матлюба, — тихо сказал Шухрат.

— Вот видишь, мы могли бы названными братьями быть.

Ничего не сказав, толстяк повернулся и побрёл в сторону кинотеатра «Космос». Смотрел ему в след. Дойдя до конца гаражей, Шухрат повернулся и крикнул:

— Твой жена тибя травить. В термос сыпал крысиный яд. Ты больница попал потому!

 

Глава восьмая

Шухрат скрылся из вида, а я всё стоял и смотрел ему в след. Странное чувство овладело мной. Да, знал, что жена меня ненавидит. Понимал причины, старался избегать новых конфликтов. Надеялся, что любовь к ребёнку, поможет наладить приемлемые отношения. Но получается, что Светлана решилась на крайние меры.

То, что любовник жены говорил правду, не сомневался. Откуда бы ему знать, что на работу брал термос с чаем. И про больницу он мог знать только от жены. Мне стала понятна зависимость Светланы от Шухрата. Жена не могла порвать с любовником потому, что тот знал её тайну.

Ненависти к жене не возникло. Не ощутил ярости, не чувствовал страха. Покой и умиротворение наполняли душу. Та сопричастность с Миром, возникшая около офиса «Вселенной», не пропала. Воспоминание двухлетней давности, только усилило радость.

Когда устроился на работу кондуктором, купил металлический термос, который оказался бракованным. Он плохо держал тепло и ко второму обороту чай становился холодным. Выливая его, негодовал и заваривал новый. Где мне было догадаться, что Бог берёг грешника! Полкрышки чая, выпиваемого утром, не убило.

Вскинув руки, прокричал:

— Господи! Благодарю тебя за Твою Любовь!

Кричал громко, от всей души, чем потревожил собак. Многоголосый лай наполнил округу. Я засмеялся и снова прокричал:

— Господи! Я люблю тебя!

Светлые энергии, пробежавшие по телу, сказали, что меня услышали. Однако в сознании возникла мысль: «Бог любит всех одинаково!».

— Я буду помнить это всегда! —  крикнул в небо и пошёл к дому Светланы.

В окне кухни маячила фигура жены. Прикладывая ладони к лицу, она всматривалась в темноту. Увидев меня около подъезда, отшатнулась. Когда вошёл, Светлана лежала в кровати.

— Что так долго?  — подрагивающим голосом спросила она.

— Проход в заборе закрыли, пришлось идти через мост, — спокойно ответил я, выкладывая лекарства.

Светлана взяла упаковку с активированным углём, извлекла пять таблеток и проглотила. Запив водой, поинтересовалась:

— Ты никого не встретил?

— А должен был?

— Нет. Я просто так спросила.

Сел на стул и сказал:

— По странной случайности на меня напал твой толстый знакомый. Не знаешь почему?

Жена затряслась, голос сорвался и громче чем требовалось, она воскликнула:

— Рашид давно тебе отомстить хочет! Он таджик, и мстительный!

Я засмеялся.

— Что смешного?! — зло выпалила жена.

— Не кричи! Ребёнка разбудишь. Света, почему ты с ним встречаешься?

— А что, нельзя?!

— Ты обещала порвать с ним, если не подаст в суд. Насколько мне известно, он так и никуда не обратился. Так почему ты ещё с ним?

— Ты сам виноват!

Агрессивность жены была понятна, но я спросил:

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ты не захотел открывать магазин!

— А разве ты предлагала?

— Серёжа тебе говорил!

— Ну мало ли что может говорить ребёнок. Как догадаться, что это твоё желание? — спросил я.

— Это всё потому, что ты меня никогда не любил по-настоящему!

— А он любит?

— Да!

— И собирается открыть магазин?

— Нет, начнём арендовать торговую точку на оптовой базе.

— На чьё имя будет аренда?

— Это не твоё дело!

— Да, не моё. Просто хочу понять, насколько глубоки ваши отношения. Может быть, мне действительно уйти и больше не появляться?

Светлана недоверчиво посмотрела.

— Ты серьёзно? — спросила она.

— Даже очень. Насильно мил не будешь!

— А как же Серёжа?! —  воскликнула Светлана.

— Наверное, ты считаешь, что без меня мальчику лучше.

Жена задумалась.

— Нет, ты мог бы с сыном встречаться и даже приходить сюда, — неуверенно проговорила она. — Рашид, наверное, будет не против.

Услышав имя, снова засмеялся.

— Что ты всё время ржёшь?! — возмутилась Светлана.

— Извини, на нервной почве. Так на чьё имя планируется аренда?

— На его!

— А деньги у него есть?

— Деньги? — встревоженно переспросила жена.

— Да, деньги на аренду и первоначальный закуп.

— Есть конечно!

По лицу понял, что Светлана врёт.

— Как фамилия твоего друга?

Жена замялась. Помолчав, ответила:

— Он говорил, но я забыла. У таджиков трудные фамилии.

— Он не таджик, а узбек…

— Тебе виднее, ты там жил, — перебила Светлана.

— …  зовут его Шухрат, фамилия Рахимов. Он из Ташкента, как и я.

— Это он тебя сказал?

— Нет, паспорт его посмотрел.

— Ты врёшь! — закричала жена.

— Говори потише! — попросил я и достал нож. — Эта вещь тебе знакома?

Лицо Светланы побледнело. Она промолчала.

— Вижу, что знакома. Сначала забрал у него этот предмет, а потом посмотрел паспорт. Кстати, денег для аренды у него, можно сказать, нет. Видимо, на твои рассчитывал.

Жена продолжала молчать.

— А где ты собиралась их брать?

Взглянув на Светлану, спросил:

— Ты квартиру, случайно, заложить не собиралась?

По выражению лица понял, что попал в точку. Покачав головой, с сочувствием произнес:

— Нельзя же быть такой доверчивой. Ты что, не знаешь про разного рода аферистов? Забрал бы деньги, только его и видела.

— Он со мной так никогда бы не поступил!

— Мы трижды с ним пересекались, и трижды я мог его убить. Почему он не отстаёт? Любовь? Тогда почему не назвал своего настоящего имени? Подумай, как следует!

Жена заплакала. Я ушёл к сыну.

 

Глава девятая

Весь следующий день провели втроём. Серёжу это радовало, и он часто повторял:

— Я так давно мечтал погулять всей семьей!

Мы ходили в «Курочку рядом», потом в кино и долго гуляли по парку. Солнце, небольшой морозец и отсутствие ветра делали пребывание на свежем воздухе приятным.

Вначале Светлана чувствовала себя скованно. В кофе-бистро отказалась от пива, чем порадовала сына и меня. В кинотеатре жена вела себя более непринуждённо и даже покаталась с Серёжей на детской карусели. Только в парке, когда среди убирающих снег увидела выходцев из Средней Азии, на какое-то мгновенье напряглась. Бросив на меня взгляд, помрачнела. Но очень быстро успокоилась и на её лице снова появилась улыбка.

Вечером, когда Серёжа заснул, Светлана позвала к себе.

— Мы можем поговорить? — спросила она.

— Давай поговорим.

Я сел в кресло, жена забралась с ногами на кровать.

— У меня куча проблем, — сказала она. — И я не знаю, как их решить. Ты можешь помочь?

— Тебе, действительно, помощь необходима?

— Не веришь?

— Просто спрашиваю.

— Что нужно сделать, чтобы ты поверил?

— Перестань заниматься манипулированием.

Светлана криво усмехнулась.

— А как же безусловная любовь и прощение? — ехидно поинтересовалась она. — Разве ты не должен по первому зову бежать и спасать?

— А не ем рыбу, но свою жизнь тараканам не дам испортить, — ответил я.

— Не поняла!

— Притчу о талантах знаешь?

— Напомни.

— Бог даёт каждому по его способностям. И Он ожидает, что даденный талант будет реализован в полной мере. Причины, по которым Божий дар закапывают в землю, не служат оправданием. Я стараюсь не причинять вреда Божьим тварям — не ем рыбу и мясо, но, если тараканы мешают жить, от них избавляюсь.

— Не очень понятно.

— Безусловная любовь и прощение необходимы для духовного роста. Но манипуляции уничтожают душу и превращают в жертву.

— Ясно. Так ты поможешь мне? — снова спросила Светлана.

— Давай попробуем. Только думаю, что у тебя нет проблем.

— Как это? — не поняла жена.

— Все наши проблемы лишь видимость. Обычная иллюзия, созданная разумом. Если сознание их создаёт, то оно может всё изменить.

Светлана покривилась.

— Опять несёшь какую-то чушь! — сердито бросила она.

— Постарайся понять и проявить волю.

— Муха, попавшая в паутину, когда дёргается, больше залипает.

Улыбнувшись, сказал:

— Ты не муха. Ты человек, которого любит Бог и которому ты нужна.

— Ничего лучше придумать не мог?! У меня проблем выше крыши, а ты несёшь про какого-то Бога!

— У тебя нет проблем. Тебе только кажется. Если начнёшь разбираться, сама поймешь это. Хочешь попробовать?

Недоверие и презрение читались на лице жены.

— Ты думаешь, что всё можно решить прямо сейчас? — спросила она раздражительно.

— Уверен.

— И что для этого нужно?

— Задавай себе вопросы, связанные с проблемой, и честно на них ответь. Я могу уйти, чтобы тебе не мешать.

Жена бросила настороженный взгляд, подумала и попросила:

— Нет, останься!

— Хорошо.

Помолчав, Светлана сказала:

—Я не знаю с чего начать. Помоги!

— Хорошо. Что ты считаешь самым проблемным на данный момент?

Подумав, жена выдавила:

— Две недели … Нет, три недели я не работаю.

Странное чувство возникло у меня, когда осознал, что не смог заметить вранья Светланы. Вначале — раздражение и досада; должен ведь понимать, с кем имеешь дело! Но почти сразу — радость и умиротворение; во мне исчезло недоверие, растворилась ожесточённость и появилась вера в доброе начало человека!

— Что скажешь? — спросила жена.

— Продавцы требуются постоянно. При желании, ты легко найдёшь место.

— В большие магазины меня не возьмут. Я в чёрном списке.

— Из-за чего?

— Продала пиво несовершеннолетнему.

— Тебя должны были оштрафовать, а не увольнять.

— Повторное нарушение при особых обстоятельствах, — призналась жена.

— Что за особые обстоятельства?

Помолчав, Светлана ответила:

— Я сама перед этим выпила пиво.

— Ты под следствием?

— Нет! Ты что, с ума сошёл?!

Засмеявшись, сказал:

— Радоваться надо, а не огорчаться. Тебе повезло.

— Повезло, что в трудовую запись сделали?

— Тебя, вообще, могли посадить. А запись в трудовой… Ты из-за неё захотела открыть магазин?

— Да.

— И чем планировала торговать?

— Рашид говорил…

— Шухрат! Шухрат, а не Рашид.

Светлана невнятно выругалась.

— Он сказал, что в Таджикистане у него завязки, и оттуда будут слать орехи, овощи и фрукты, — проговорила сердито.

— Даже если бы его слова оказалось правдой, китайцев, с их дешёвой сельхозпродукцией, не перебить. Через два месяца ты прогорела бы.

Жена заскрежетала зубами.

— Я же сказала, что паутина кругом! — воскликнула она.

Улыбнувшись, заметил:

— Всё-таки ты неразумная. Тебя Бог уберёг, а ты не понимаешь. Тебя могли посадить, но осталась только запись в трудовой. Ты могла лишиться квартиры, но Бог отвёл. Тебя могли обобрать до нитки, но ты осталась при своих деньгах.

— Он у меня…

Жена, помолчав, закончила:

— … двести тысяч взаймы попросил.

— И ты одолжила?

— Да, — едва слышно произнесла Светлана.

— И всё?  — спросил я.

— Больше у меня не было.

— Из такой авантюрной истории, ты вышла с малыми потерями. Осталась живой, ребёнок здоров, квартира при тебе, и ты не в тюрьме! Радоваться надо и благодарить Бога.

— А жить как?! Работать где? — зло поинтересовалась Светлана.

Пристально посмотрев на жену, спросил:

— Ты способна выслушать без ненависти?

— У меня нет ненависти!

— Думаю, что ты продолжаешь ненавидеть меня и винишь, что твой бизнес не удался. Но Бог с тобой! Хочу, чтобы слова ты воспринимала не как нотацию или наставления. Ты способна слышать?

— Да, — ответила жена.

— Если не изменишь мыслей, а следовательно, и поступков, то очень скоро встретишь ещё кого-нибудь похожего на своего гастарбайтера. Возможно, теперь будет отставной полковник или какой-нибудь герой из горячей точки. Закон притяжения действует неотвратимо и подобное притянет подобное. Изменись сама и мир вокруг изменится!

— Человек не меняется!

— Послушай, всё что с тобой случилось было предупреждением Духовных Наставников. Если ты не поняла и не услышала, то получишь новое предупреждение. И оно может оказаться с более тяжёлыми последствиями.

— Человек не меняется! — повторила жена упрямо. — Какой есть, таким и останется до конца.

— А ты попробуй!

— На себя намекаешь? А я не верю, что ты изменился!

— Не о себе речь веду, а о тебе. Не хочу, чтобы тебя убили, и ребёнок остался сиротой.

Жена впилась глазами, пытаясь понять, что кроется за произнесёнными словами.

— Сиротой, — прошептала она.

— Да, сиротой. Тебе необходимо измениться. Попробуй!

Помедлив, Светлана спросила:

— С чего надо начинать?

— Положи руку на сердце и от всей души прости себя.

Светлана дёрнулась, словно её ударили по щеке.

— Кого простить?! — воскликнула она.

— Себя. Искренне, от всей души.

— А за что простить?!

— Я не знаю, тебе виднее. К примеру, за то, что била Серёжу…

— Я его не била! Ударили только один раз!

— Света, я тебя ни о чём не спрашиваю. Твоё прощение, оно только твоё! Прости себя за каждый из проступков, и оправдываться не обязательно. Просто прости!

— Зачем это нужно?!

— Так тебе легче прощать других. Я пойду, а ты подумай, вспомни и прости!

— И что, мне простится? — спросила жена.

— Если раскаяние окажется непритворны, то да. Бог всех любит одинаково и всем предоставляет возможность новой жизни!

Помолчав, Светлана спросила:

— Можно мне недели две побыть дома?

— Конечно. Ты этим сильно порадуешь Серёжу.

 

Глава десятая

На следующий день в офисе «Вселенной» меня встретили с каким-то напряжённым интересом. Брат Марк, вместо обычного дружеского приветствия, взял за руки и желая о чём-то попросить, потянул в свой кабинет. Но увидев секретаря, отпустил и быстро закрыл за собой дверь.

Сестра Ольга, смотревшая во все глаза, подошла и сказала:

— Александр Петрович, вас ещё вчера искал брат Алексей.

— Надо было позвонить.

— Я хотела, на Алексей Иванович не разрешил вас беспокоить.

— Я могу зайти к себе?

— Да, конечно, но он вас ждёт.

Сняв куртку, пошёл к региональному смотрителю. В приёмной находилось несколько посетителей. Хотел сесть на диван, но сестра Ольга сказала:

— Проходите, Алексей Иванович ждёт вас.

Я посмотрел на ожидающих. Те приветливо покивали головами, хотя никого из них не знал. Один из них даже встал и крепко пожал мне руку.

В кабинете регионального смотрителя около накрытого стола прохаживался брат Алексей. Увидев меня, спросил:

— Завтракать будешь?

— Нет, спасибо.

— Не настаиваю, — тихо произнёс он, разглядывая меня, словно впервые видел. — Я тебя ещё вчера искал.

— Ты сам дал выходной.

— Помню.

— Договор на аренду оставил секретарю. Дорогу к сестре Натальи прочистили. Если будет непогода, снова расчистят.

Региональный смотритель как-то странно, на мой взгляд, улыбнулся.

— Про дорогу хорошо осведомлён.  Сестра Наталья раз десять звонила, просила, чтобы тебя направили с делегацией.

— Разве она не отключала телефон? —  удивился я.

— Отключала, но теперь включила и тебя видеть очень хочет.

— С какой радости?

— Тебе виднее, — со значением произнёс региональный смотритель.

— Брат Алексей, может быть объяснишь, на что ты постоянно намекаешь?

— Ни на что я не намекаю. Ты вылечил какого-то мужчину, а сестра Наталья пытается врачевать его мать. Они хотят, чтобы ты её осмотрел.

— Они что, с ума сошли?! Я не врачеватель! — произнёс излишне громко.

—  Но мужчину вылечил?

— Я его не лечил! Просто у него вместо радикулита больные почки. Я посоветовал ему обратиться в областную больницу.

— Брат Саша, а как ты узнал, что у него больные почки? — очень спокойно спросил региональный смотритель.

Я задумался, но так и не смог вспомнить, как определил болезнь Владислава. Пожав плечами, ответил:

— Сам не знаю. Провёл рукой и в мозгу всплыло.

— Хорошо, пусть так. Брат Марк считает, что в твоём присутствие у него быстро проходят приступы мигрени. Он утверждает, что твоя аура действует позитивно. Другие братья его поддерживают.

Усмехнувшись, поинтересовался:

— Вы что, по поводу моей персоны совещание проводили?

Агрессивный сарказм на брата Алексея не произвёл впечатления.

— Да, — со смирением в голосе проговорил он.

— Не зря у меня вчера весь день уши горели!

Региональный смотритель сел напротив и спросил:

— Какую настойку ты давал матери Ольги?

— А это здесь причём?

— У Тамары Михайловны прошли желудочные боли.

— Ничего особенного. Простой отвар на основе котовника и пустырника с добавлением зверобоя. Она жаловалась на сердце. Хорошо известно, что многие болезненные проявления возникают в результате беспокойства. Дал ей для успокоения.

— Однако старая женщина утверждает, что её желудок омолодился.

Засмеялся и сказал:

— Простое внушение. Отвар я преподнёс как эликсир омоложения и пообещал, что в течение недели желудок сделается молодым, без опухоли.

Брат Алексей, немного подумав, согласился:

— Эффект плацебо часто срабатывает. Правда, в твоём случае, довольно быстро достигнут нужный результат. Ольга возила мать на рентген. Опухоли нет. Внушение подействовало.

— Не моя заслуга, — растерянно пробормотал я.

Региональный смотритель потрогал чайник. Налив полстакана, протянул и приказал:

— Выпей и успокойся!

Чай оказался горячим и крепко заваренным. Разбавил и принялся пить небольшими глотками, обдумывая сложившуюся ситуацию. Меня совершенно не радовала перспектива прослыть врачевателем.

— Ты знаешь, как Мирослав Селивёрстов стал целителем? — спросил региональный смотритель.

— Целительство не для меня! — твёрдо произнёс я.

— Речь не о тебе. Я спросил про Мирослава. Помнишь, как он стал целителем?

— Не помню!

Брат Алексей понимал, что говорю неправду, но без упрёков продолжил:

— До сорока лет Мирослав жил как обычный человек. Пил, дрался, скандалил с женой. Потом заболел неизлечимой по мнению врачей болезнью. Исцелившись с помощью Природы-матери, получил в дар экстрасенсорные способности.

— Я не болел неизлечимой болезнью!

— Какой диагноз ставили врачи в больнице?

— Они не могли поставить диагноза.

— Об этом и говорю. Тебя выписали домой умирать. С температурой под сорок, причины непонятны.

Теперь-то были известны причины, но сообщать про них не хотел, а потому спросил:

— Ты сам, что делал в больнице?

— Каждый из руководителей общины добровольно становится медбратом на месяц и под видом больного находится в стационаре.

— Для чего?

— Помогать другим и чувствовать единение с людьми.

— И Минздрав области позволяет?!

— Мы щедрые спонсоры, но речь не обо мне.

— И не обо мне!

— Да, я говорю о Мирославе Селивёрстове, который в сорок лет стал целителем.

— Мне не сорок, а шестьдесят!

— Тебе не сорок, — согласился региональный смотритель. — Но и не шестьдесят. Посмотри в зеркало!

В зеркало смотреть не стал. Без того чувствовал, что процесс омоложение идёт полным ходом. С лица уходили складки, пропали морщины, кожа на теле делалась упругой. К тому же, подтягивался на турнике тридцать раз, пятьдесят — отжимался от пола, пробегал десять километров.

— Я не хочу становиться целителем! Или «не хочу» больше не имеет значения для «Вселенной»?

— Имеет. Только ведь не мы выбираем, а нас находит Природа-мать. Мирослав Селивёрстов тоже не думал становиться целителем, но стал. Женщине, которая не могла ходить, он сказал: «Ты сейчас пойдешь!». Тоже простое внушение, но она пошла. Тебе это ничего не напоминает?

— Не хочу становиться целителем! — повторил я.

— Не хочешь, не становись. Твоё право. Только к брату Кириллу съездить придётся.

— Зачем? — с удивлением спросил я.

— Хочешь ты или не хочешь, но сила тебе дана. Ты, как мне думается, не умеешь ею правильно распоряжаться. Когда Тамаре Михайловне внушал, как себя чувствовал?

— Нормально.

— Самочувствие не ухудшилось?

Я задумался. Помолчав, ответил:

— Вроде бы нет. Но…

Вспомнил, что при осмотре Владислава почувствовал упадок сил. Мне не хотелось говорить, но региональный смотритель догадался.

— Значит ухудшение было? — спросил он.

— Нет, не с Тамарой Михайловной, а с Владиславом.

— Тот, что из деревни сестры Натальи?

— Да.

— Ну понятно! Вместо того чтобы брать у Природы-матери, ты отдал собственную энергию. Вот поэтому тебе и нужно к брату Кириллу. Он научит поддерживать баланс. Иначе можешь себя исчерпать, сам того не замечая. Так что собирайся и поезжай.

— А как же международная конференция, поездка к Наталье?

— До конференции времени хватает.

 

Глава одиннадцатая

Человек состоит из трёх «Я» — Святая Троица индивида. Самое первое «Я» — высшее, духовное, которое является частичкой Бога. Оно связано с Создателем всего сущего, но отстоит от души и тела — второго и третьего «Я». Расстояние между ними зависит от развития «Я-души» и поступков «Я-тела».

Почему-то принято считать «Я-тело» — самой примитивной, сдерживающей общее развитие человека, частью Святой Троицы. Но это заблуждение! «Я-тело» играет огромную роль в жизни каждого. Оно позволяет через органы чувств получать определённую информацию, недоступную «Я-душе», что способствует общему развитию.

К тому же, «Я-тело» даёт приют второму «Я».  Находясь внутри тела, «Я-душа» может постигать духовность, как в храме. «Я-тело» на долгие годы становится обителью «Я-души». Приходя к святости через испытания, «Я-душа» растёт, но не наружу, а вовнутрь, в глубь «Я-тела». Там в бесконечности микромира и происходит соединение Души и Духа, что преобразует человека в Творца и навсегда связывает с Единым Целым.

Закончив духовное поучение, брат Кирилл спросил:

—  Ты всё понял?

Моё появление в общине не осталось незамеченным. Во-первых, промёрзлую гостевую комнату, стоявшей пустой, топили целый день, что вызвало массу вопросов. Во-вторых, привезли на автомобиле регионального смотрителя. И, в-третьих, брат Кирилл отложил приём для всех без исключения посетителей; около медпункта собралась внушительная очередь.

Как только приехал, сразу повели к врачу. Брат Михаил, не подпуская никого из толпившихся мирян, смотрел на меня, как на сошедшего с небес ангела.

Брат Антон, откуда-то из-за спин незнакомых людей, выкрикнул:

— Помни, я первый сказал о возрастающей святости!

Такое внимание к моей персоне было неприятным. Размышляя над глупостью положения, в которое попал, всё поучение пропустил мимо ушей. В сознании осталось только последнее утверждение, которое показалось странным. О чём и сказал доктору:

— Табиб, мне непонятно, как бесконечность может находиться внутри ограниченного пространства, каким является «Я-тело».

Брат Кирилл рассмеялся.

— У меня создалось впечатление, что поглощённый собственными мыслями, ты ничего не слышал, — изрёк он. — Но ты себе верен! Всегда ухватишь плохо связующие моменты. Однако, в данном случае, постичь истину просто. Всё сущее и мы в том числе, находимся внутри Единого Целого — Творящего Бога. Бог является всем проявленным и непроявленным, бесконечным, не имеющим начала и конца. В глубине микромира слияние Души и Духа рождает всплеск, соединяющий с Богом. Став подобным Великому Творцу, ограниченное человеческое тело вбирает весь мир, приобретает свойства бесконечности. Понятно?

— Нет.

Врач общины участливо посмотрел и предложил:

— Давай не будем говорить о сложных вещах. Ты не в себе.

— Будешь тут в себе, когда вокруг такая шумиха!

— Мне тоже не нравится ажиотаж вокруг тебя, но не каждый день узнаётся о сбывшихся пророчествах Мирослава Селивёрстова.

— В последнее время мне много приходится перечитывать Мирослава, но ни о каких пророчествах упоминаний не находил!

— Пророчества были высказаны на смертном одре, и они не для всех.

— «Вселенная для всех», а пророчества, значит, для избранных?! — не удержался и съязвил я.

— Первые двадцать лет из пророчества тайны не делали, а потому не проходило и года, чтобы кто-нибудь не называл себя новоявленным Мирославом. Потом, конечно, выяснялось, что воспалённое воображение очередного брата играло злую шутку, но количество самозванцев не уменьшалось. Вот, от греха подальше, и сделали пророчества закрытыми.

— Я не Мирослав!

— Этого никому знать не дано: ни мне, ни тебе. А вот события твоей жизни один в один схожи с биографией Селивёрстова.

— Совпадения ни о чём ни говорят. Бог любит пошутить с людьми. Не один раз в этом убеждался!

— Согласен. Но как быть со словами Селивёрстова?

— Ты о чём?

— Мирослав в пророчестве свидетельствует: «Братия, летом уйду от вас и летом приду. А узнаете вы меня по жизни моей и по делам моим».

— И что?  — не понял я.

— Ты когда родился?

— Летом.

— Мирослав Селивёрстов умер летом. Такое совпадение не наводит ни на какие мысли?

—Табиб, ты говорил, что довольно часто появлялись те, кто объявлял себя Учителем. Следовательно, многие жизни имеют совпадения, а потому это не является доказательством. Если бы я был Селивёрстовым, то хоть что-нибудь вспомнил. У меня было много времени для самопознания и размышлений. Заверяю, я не Мирослав!

— Верю, но попробуй разубедить в этом Антона. Ещё месяц назад сей брат начал вещать, что грядёт Селивёрстов.

— Ему лавры Иоанна Крестителя покоя не дают, — хмуро буркнул я.

— Даже с горяча не следует обижать ближних своих. Брат Антон — чистая душа! Он любит каждую тварь Божью и совсем не грезит о славе.

— Извини, табиб, просто эта шумиха заставляет терять контроль над собой. Давай развеем обманное предположение, и ты скажешь всем, что ошиблись.

— Давай! Такая постановка проблемы меня устраивает. Но ты должен ответить на все вопросы честно. Готов?

Подумав, спросил:

— А если я чего-то не помню или не знаю?

— Так и говори!

— Хорошо.

Брат Кирилл взял со стола исписанный лист и задал первый вопрос:

— Ты когда-нибудь занимался целительством?

— Нет.

— Поспешный ответ! Я понимаю желание избавиться от свалившегося бремени, но ты обещал говорить правду.

— А я и говорю правду!

Брат Кирилл нахмурился и тихо выговорил:

— Мой жизненный опыт свидетельствует, что быстрый ответ всегда ошибочный. Могу выразиться и строже! Быстрый ответ всегда лжив! Поэтому прошу тебя не торопись!

— Но я, действительно, не занимался целительством!

— У тебя семья — жена и ребёнок. Неужели ты никогда их не лечил?

— Ты об этом?! Но ухаживание за ребёнком целительством не является.

— Разреши мне судить, что является, а что нет. Так ухаживал?

— Да, ухаживал за ребёнком.

— Врача вызывал?

— Нет.

— Почему?

— Всегда считал, что лечат не врачи, а природа.

— Откуда такое убеждение?

Подумав, ответил:

— Не помню. Наверное, где-нибудь вычитал.

— А к себе подобное правило применял?

— Всегда старался лечиться сам. За всю жизнь только один раз лежал в больнице. Совсем недавно.

— Откуда твои способности к целительству травами?

Стараясь не торопиться с ответом, подумал:

«А разве у меня есть способности к целительству травами?».

В слух сказал:

— Нет, у меня нет способностей к целительству травами.

— Но матери сестры Ольги ты давал котовник, пустырник и зверобой. Почему?

— Котовник в изобилии рос на моём огороде. Чай, который с ним заваривал, хорошо успокаивал. Про пустырник все знают, что от сердца помогает. А зверобой рекомендуют давать при простудах.

— Ты пьёшь травяные чаи?

— Когда жил в доме на земле, только их и пил.

— А что именно?

— Да всё подряд!

— Пожалуйста, поконкретней.

— Молодые листочки малины, земляники, смородины. Из растений — котовник, мелиса, мята. Цветы календулы, ромашки, фиалки, бархатцев. Собирал иван-чай, зверобой, душицу и многое другое. Хватит, или ещё перечислить?

— Ты можешь назвать ещё?

— Да, могу, но травы собирал для самого себя.

— Ты про них читал?

— Может быть.

— Ответ невразумительный.

— Наверное, что-то читал. Возможно, смотрел познавательные передачи. Вероятно, что-то слышал от людей. Сейчас трудно сказать. В моём сознании имеются определенные познания, но каким образом они там оказались, сказать не могу. Но это не целительство травами!

Доктор отложил листок и предложил:

— Давай о другом.

— Давай, — согласился я.

— С ответами не торопись, вопросы сложные и решающие. Ты можешь думать столько, сколько необходимо.

Только сейчас дошло, что умением готовить растительные настои мог себе навредить. На лице отразилось смятение.

— Волноваться не следует! — успокоил брат Кирилл.

— Табиб, ведь ты не думаешь из-за травяных чаёв, что я Мирослав?

— Сведения о травах можно найти в любой газетёнке. В подсознании осаживается масса сведений, о которых мы не имеем представления. Так что не волнуйся.

— Спасибо, табиб!

— Скажи мне, что заставило обследовать знакомого сестры Натальи?

— Владислава?

— Да.

— Я его не обследовал.

— Но какие-то пассы руками совершал?

— Да, делал.

— Может быть, ты почувствовал к нему душевное расположение?

Подумав, ответил:

— Нет. Мы говорили о его матери. На какое-то мгновенье он показался маленьким ребёнком, страдающим от боли.

— Мать Ольги тоже показалась маленьким ребёнком?

Снова задумался. Нет, мать Ольги не казалась маленьким ребёнком. Но сама Ольга, постоянно переживающая за мать, виделась несчастной девочкой. Об этом и сказал брату Кириллу.

— Твоя реакция, возможно, связана с любовью к сыну, — предположил доктор.

Но неожиданно вспомнил о другом эпизоде из жизни. Перед армией, мы жили в доме рядом с общежитием. Однажды услышал, как там неистово кричит от боли женщина. Я не слышал слов, но почему-то предположил, что женщина убивается из-за погибшего сына-подростка. Не знаю отчего, но подумал, что тот покончил жизнь самоубийством. На следующий день в автобусе случилась потасовка. Какая-то женщина тягала за волосы девушку и кричала на неё. И снова промелькнуло в голове, что одна из них — это убитая горем мать, а другая — та, из-за которой подросток убил себя. Получив подтверждение своим предположениям, испытал сильное потрясение.

Доктор выслушал, неопределённо пожал плечами, помолчал, а потом спросил:

— Что ты можешь сказать о брате Марке?

Не задумываясь, ответил:

— Ничего не могу сказать.

— Брат Марк утверждает, что в твоём обществе у него перестаёт болеть голова.

— Может быть, брат Марк что-нибудь вообразил себе и его недомогание мнимое?

— Нет, я осматривал его. У него типичная мигрень.

— Но в данном случае, я ничего не делал.

— Возможно, ты ничего и не делал, но существуют люди с сильным позитивным биополем, находясь рядом с ними исцеляются.

— Это не про меня! Никогда не обладал ничем подобным.

Врач взял за руки, осмотрел ладони и приблизил к своему лицу. Помолчав, сказал:

— Может быть, не обладал, но теперь обладаешь. Твоё сочувствие к окружающему миру выросло. Кризисный период жизни ты прошёл быстро, освободился от накопленного зла, обрёл позитивность творца и встал на путь омоложения.  Вполне возможно, что целительство явилось побочным результатом.

— Я не просил такого подарка! — вырвалось у меня.

— Целительство не дар, а тяжёлая ноша ответственности за многие жизни. Свобода выбора остаётся, но отказаться ты вряд ли уже сможешь.

— Какое-то принуждение получается!

— Принуждения нет. Способность к целительству получена от Высших Сил за усвоение правил существования в соответствии с Законами Вселенной. Ты осознал единство всех жизней, понял суть безусловной любви и проникся прощением. Эти три фактора побуждают тебя к спонтанной помощи, что опасно.

— Табиб, ты о потере сил?

— Про них, родимых! Ты не умеешь контролировать энергетические потоки. Нельзя отдавать жизненные силы, не умея подключаться к Природе-матери.

— Не собираюсь заниматься целительством, а потому не намерен отдавать свои силы, — заявил я.

Брат Кирилл невесело усмехнулся.

— Сие от тебя не зависит. Возникающий образ ребёнка становится для подсознания сигналом к действию.

С недоверием посмотрел на врача общины.

— Табиб, ты ведь шутишь? — спросил я.

— Нет.

— И что мне делать?

— Для собственной безопасности необходимо освоить практики подключения к энергетическим потокам.

— Ты поможешь?

— Да.

— Табиб, но я ведь не Мирослав Селивёрстов?!

— Нет.

— Хоть это радует!

 

Глава двенадцатая

Туристический автобус Кинг Лонг для поездки в Краёвку стоял около столовой. Я разговаривал с водителем Димой, у которого возникали опасения. Он боялся, что комфортабельный «китаец» застрянет в сибирской глубинке.

— По трассе ничего, а вот от райцентра до деревни можем цеплять за землю, — беспокоился Дима. — Минимальное расстояние у нас всего двадцать три сантиметра.

Гарантиям, что сельская дорога будет укатана не хуже асфальта, водитель не поверил.

— Если не проедем, отвечаете вы! — заявил Дима.

Группа из двадцати человек доедала завтрак, когда подъехал знакомый внедорожник. Из Лэнда Крузера вышли мужчина и женщина, в которых трудно было признать Владислава и сестру Наталью. Тучный водитель с отёчным лицом исчез, а на его месте появился привлекательный атлет. Сестра Наталья, словно скинув ещё лет пять, смотрелась как молодая берёзка.

Подойдя к нам, таёжная жительница весело произнесла:

— Ну привет, сваха! Были в офисе, нам сказали, что вы здесь. Вот приехали пригласить тебя на свадьбу.

Владислав выглядел смущённым. Я приобнял друзей и сказал:

— Совет да любовь, ребята! Могли бы просто позвонить.

— Я собиралась, но Славик настоял на поездке.

— Да, брат, я тебе новой жизнью обязан, а потому хотел, как-то лично, при встрече сказать.

— Спасибо, а мы как раз собираемся к вам. Вот водитель сомневается, что проедем.

Владислав бросил взгляд на автобус и убедительно произнёс

— Спокойно проедете! Дорогу знаешь? — спросил у водителя.

— Так, приблизительно. Рассчитываю на навигатор.

— Подожди немного, я только заправлюсь, а потом можешь ехать за мной. Точно не заблудишься.

Владислав поцеловал сестру Наталью и сказал:

— Ну, я пойду!

— Быстро не гони, — попросила женщина, целуя в ответ.

Мы зашли в автобус и сели на передние места. Сестра Наталья помахала мужчине, а потом повернулась ко мне; лицо сияло от счастья.

— Ну что, сон в руку? — спросил у таёжной жительницы.

— Да, ты привёл ко мне существо и дал то, о чём мечтала. Две половинки соединились.

— Рад за вас.

— А как насчёт тебя? Что с сиянием солнечного света? Дошли слухи, что ты новоявленный Мирослав.

— Сестра Наталья, хоть ты не повторяй подобные глупости! Никакой я не Мирослав.

— Но ты исцеляешь!

— У меня нет способностей к исцелению.

— А как же Владислав?

— Простая случайность.

Помолчав, сестра Наталья попросила:

— Не говори Славе, что не можешь лечить. Он на тебя очень рассчитывает.

— Я советовал ему обратиться в областному поликлинику.

— В этом нет необходимости. Внушение оказалось настолько сильным, что организм довершил излечение. Слава хотел попросить осмотреть маму. Мария Гавриловна теперь живёт у меня.

— Живёт у тебя? —  удивлённо переспросил я.

— Да. Вначале Слава привёз маму для знакомства. Потом выяснилось, что у нас много общего. Она хоть и в городе живёт, но природу любит не меньше моего. Оказалось, что женщины её рода занимались знахарством. Мария Гавриловна захотела остаться, а мне в радость. Кстати, Славик перестал торговать лесом и постоянно прочищает дороги к маленьким деревням.

— Твоё влияние? — улыбнувшись, спросил я.

— Нет, просто он любит маму и не хочет огорчать меня.  А Мария Гавриловна, после наших прогулок, захотела помолодеть.

— В этом вопросе ты лучше моего понимаешь.

— Процесс старения удалось остановить, но остался сухой кашель в сочетании с болью в груди. Думаю, что плеврит и Мария Гавриловна со мной соглашается.

— Ты сказала, что женщины её рода занимались знахарством. Возможно, она самостоятельно себя излечит.

— Нет, Мария Гавриловна считает, что дела сына стали проклятьем для неё и сестры. Они обе лишились дара целительства. Может быть, ты посмотришь?

— Прости, сестра Наталья, но я даже не знаю, что такое плеврит. У меня вряд ли получится.

— Только не говори Славе, — снова попросила сестра Наталья. —  Мне думается, что со временем справлюсь с её заболеванием. Наблюдая за Марией Гавриловной, поняла причину. Долгое время она жила в состоянии безысходности и подавленности. Сын уничтожал то, что дорого ей и содержал семью на продаже леса. Мария Гавриловна считала себя виноватой. Теперь всё изменилось. К тому же, нахождение на природе и желание жить возвращают организму здоровье.

— Всегда знал, что ты умница.

Сестра Наталья засмеялась и укоризненно проговорила:

— Обманщик! В свой первый приезд ты испытывал сильное желание сбежать. Думал, что попал к сумасшедшей.

Я тоже засмеялся и сказал:

— Прости!

— Так приедешь на свадьбу? — поинтересовалась женщина.

— Собираетесь официально расписаться?

— Мария Гавриловна настаивает, чтобы венчались с церкви.

— А когда торжество?

— Через десять дней.

— Обязательно приеду.

— Спасибо.

Группа вышла из столовой и села в автобус. Московский руководитель и переводчик Алла — женщина лет тридцати, по списку проверила наличие. Водитель посмотрел на меня. Я дал сигнал к отправлению и автобус выехал со стоянки. Откуда-то слева перед ним возник внедорожник Владислава и подал звуковой сигнал. Водитель автобуса ответил.

Хотел познакомить участников поездки с сестрой Натальей, но та попросила не торопить события. Сестра Наталья сказала, что с Марией Гавриловной и Владиславом задумали показать небольшое театрализованное представление. Старая женщина встретит гостей и под видом сестры Натальи проведёт по маршруту молодости. В заключительный момент, спрячется за дерево. Потом из-за него выйдет настоящая сестра Наталья.

Идея показалась забавной. К тому же во «Вселенной» каждый имел право на своё «хочу». Сестре Наталье виделся такой показ метода омоложения.

— Как выглядит Мария Гавриловна? — поинтересовался я.

— Вначале она выглядела, как изнеможённый старый человек восьмидесяти лет.

— А сейчас?

— Как человек восьмидесяти лет, который хорошо отдохнул и выспался. Нет, конечно, можно скинуть лет пять, но только при большой доброжелательности.

Помолчав, спросил:

—  Вернуть ей молодость возможно?

— Я работаю над этим. Но пока тело не излечится, запустить обратный отсчёт не удастся.

Автобус проехал по мосту через широкую реку, и мы оказались на трассе, которая вела к районному центру. Меня всегда поражало огромное свободное пространство, незаселенное, но изуродованное людьми. Кирпичные развалины, покорёженные водонапорные башни, ржавые машины и трактора встречались за многие километры от города.

Проследив за моим взглядом, сестра Наталья сказала:

— Даже после того, как у всего появились так называемые хозяева, порядка не прибавилось. Стяжательство способствует лишь разрушению и уничтожению.

— Да, сознание многих людей противится Божьим установлениям.

Женщина с удивлением посмотрела на меня.

— Думала, что ты прошёл периоды сомнения, — сказала она. — В чём проблемы?

— У меня нет никаких сомнений.

— Тогда в чём дело?

— Учусь добром отвечать на зло, любить без условий, находить обстоятельства для оправдания и прощения.

— Этап сложный, но обязательный. Я уверена, что у тебя получится.

Тоже подумал, что получится или даже уже получилось. Сегодня Духовные Наставники послали ещё одно испытание на безусловную любовь.

Рано утром, когда жена была в ванной, зазвонил телефон. Боясь, что сигнал вызова разбудит Серёжу, встал и машинально отключил. Когда посмотрел, то увидел имя — Рашид. Положил телефон на место и лёг. За завтраком Светлана вела себя ровно и спокойно, но, время от времени, бросала пытливые взгляды. Не проявив беспокойства, ушёл, поцеловав ребёнка и жену.

По дороге на работу в сознании появился вопрос:

«Твоё спокойствие подлинное или притворное?».

— Подлинное, — ответил вслух, чем вызвал недоумение у рядом сидящего пассажира.

— Что вы сказали? — спросил он.

— Извините, просто задумался.

Спокойствие, действительно, было неподдельным: «Всё, что ни делается, —делается к лучшему!».

Раньше это изречение воспринимал как народную мудрость и пользовался для оправдания неудач: ну старался, делал и не получилось. Правда, когда случались серьёзные неприятности, искал виноватых. Обвинял родителей, выбравших не то место жительства; судьбу, подкинувшую ненадёжного партнёра; иногда — себя: «Что посеял, то и собрал». В любом случае, оставалось чувство досады, а ещё осознавал неумолимую зависимость от случайностей.

Сейчас, имея поддержку Высших Покровителей, понял истинный смысл наставления. Я просто иду по пути развития. И всё, что происходит на этой дороге, способствует нравственному росту, даже если неудача сразу не воспринимается благом. В один прекрасный момент сознание достигнет такой точки, когда подлинная духовность станет неотъемлемой частью, а потому не следует роптать.

Встреча со Светланой на жизненном пути была неслучайной. Подобное притянуло подобное. Животное начало переполняло и вёл себя по-скотски. Но пока был здоров и успешен, не особо задумывался над поступками. Только пройдя через болезнь и страх, понял свою истинную суть. Светлана создала условия. Я переродился. «Всё, что ни делается, — делается к лучшему!».

Жена не осознает себя частичкой Божественного Духа и продолжает существование на грани инстинктов. Как бы не хотел, но не могу изменить её. Сейчас Светлана разрывается между мной и жирным гастарбайтером, а может быть ищет замену. Мной уже нельзя манипулировать, а по-другому Светлана жить не умеет. Рано или поздно она придёт к Богу, как приходят все. Только у одних путь короткий, у других длинный, растянутый на многие воплощения.

Когда осознал, что следует благодарить жену, а не прощать, светлые энергии наполнили меня.

 

Глава тринадцатая

В зимний воскресный день по свободной трассе мы быстро доехали до районного центра. Чтобы группа могла перекусить и размяться, около автовокзала сделали получасовую остановку. Стараниями Владислава, который убедил владельцев заведений в важности мероприятия, кафетерий, зал ожидания и туалет выглядели образцово-показательными.

Какой-то пожилой финн на ломанном русском языке даже поинтересовался:

— Ми правда есть Россия?

Светлоголовые подростки лет пятнадцати, ехавшие с отцом-американцем, бойко затараторили на финском. Руководитель группы Алла ответ их пересказала:

— Странно, но мальчики с гордостью говорят о новой России, где уходят в прошлое дураки и дороги.

Пожилой финн, однако, не хотел верить в чудесные перемены, а потому сказал:

— Это ни есть кантри. Не деревня, где нам надо бить! Там смотреть дороги!

Подростки снова что-то быстро проговорили и убежали к отцу. Алла смущённо смотрела на покрасневшего от злости финна.

— Что они сказали? — спросил я.

— Понос мешает видеть дальше унитаза, — тихо произнесла руководитель группы. — Как бы господин Ярвинен не потребовал возврата денег.

— Денег? — удивился я.

— Да, иностранцы заплатили по десять тысяч долларов за возможность увидеть чудо омоложения.

Услышанное от переводчика, встревожило. Теперь невинное театрализованное представление могло выглядеть как сознательный обман. Решив разыскать сестру Наталью, вышел на площадь. Рядом с автобусом внедорожника не оказалось. Водитель сказал, что Владислав подробно объяснил маршрут и они с женой уехали. Видя моё беспокойство, заверил:

— Не волнуйтесь, тут и ребёнок не заблудится!

Действительно, заблудится до деревни Краёвка не мог бы никто. Через каждую тысячу метров хорошо прикатанной дороги стояли указатели с надписями: «До Краёвки осталось…», и значилось количество километров. Перед самым въездом стоял билборд. На огромном ярком щите красовался текст: «Добро пожаловать в Краёвку! Здесь сказка становится былью!».

На поляне перед деревней собрались почти всё жители. На пожилых женщинах поверх тёплой одежды были накинуты павлопосадские платки. На фоне белого снега пёстрые уборы выглядели ещё краше и создавалась иллюзия распустившихся цветов. Впереди всех стояла высокая статная женщина и держала на расписном блюде хлеб-соль. В её лице угадывались черты, схожие с Владиславом.

«Мария Гавриловна», — решил я.

Ни сестры Натальи, ни Владислава нигде не было видно. Внимание привлёк молодой парень, стоявший недалеко от динамиков. Когда подошёл к нему, тот протянул руку и сказал:

— Ваш звукооператор на сегодня.

— Тебя как зовут?

— Толик.

Хотел спросить про Владислава и сестру Наталью, но не успел. Руководитель группа взяла за локоть.

— Впечатляющее начало! — прошептала Алла восторженно. — Это и есть хозяйка?

— Я не стал бы называть её хозяйкой, но она здесь живёт, — ответил уклончиво.

Из динамиков, которые включил Толик, полилась музыка. Мария Гавриловна подошла к пожилому финну и громко произнесла:

— Велкам ту Раша!

Тот засмущался, но отломил кусок каравая, макнул в солонку и откусил. Деревенские захлопали в ладоши.

Когда Мария Гавриловна обошла всех членов делегации, музыка сделалась тише. Голос из динамиков, в котором легко узнавалась сестра Наталья, таинственно проговорил:

— Всё что вы увидите и услышите является правдой. Фотографировать, снимать на камеры, записывать на диктофоны разрешается. У нас нет секретов и чем больше людей присоединится к Природе-матери, тем лучше. А теперь прошу за мной!

Статная женщина восьмидесяти лет развернулась. По знакомой тропинке, которая была чистой и напоминала дорожку в саду, медленно направилась в сторону леса. Группа разбилась на пары и устремилась за ней. Замыкал движение Толик с портативной усилительной колонкой.

Минут через десять сделали остановку. Делянка, на которой росли молодые березки и сосны, выглядела окультуренной. Неширокая, но длинная площадка вдоль неё, позволяла членам делегации стоять в один ряд. О чём и попросил голос сестры Натальи.

Встав между людьми и лесом, Мария Гавриловна задала вопрос:

— Чем вызвано желание помолодеть?

Выждав, пока наступит полная тишина, продолжила.

— У каждого оно может быть своим. Кто-то чувствует, что не успел завершить необходимого дела. Кому-то требуется узнать ответ на вопрос, мучивший долгие годы. А кто-то считает важным увидеть чудесные творения Природы-матери, которых на Земле великое множество…

В тишине зимнего леса негромкий голос Марии Гавриловны звучал отчётливо. Господин Ярвинен, плохо владевший русским языком, постоянно переспрашивал Аллу. Старшая группы терпеливо повторяла каждую фразу по два-три раза и объясняла значение непонятных слов.

Мария Гавриловна рассказывала о себе, той причине, которая вызвала желание вернуть молодость. Любовь к лесу, родной земле, к своему краю девочка впитала с молоком матери. Та была травницей и лечила людей. Уже в одиннадцать лет Маша превратилась в известную знахарку, к которой приходили из дальних селений. В тринадцать — увидела парня и женила на себе. Мать предупреждала, что нельзя использовать силу обавницы. Управлять сотворённым миром можно лишь на пользу людям, но не для своей выгоды. В двадцать шесть — осталась вдовой с малыми детьми на руках. Лечить людей больше не могла. Бог забрал чудесный дар. Детей поднимала в одиночку, зарабатывая на хлеб в поте лица своего. Всё бы ничего, но сделался один из сынов лесорубом. Валил дерева он, но матери казалось, что её жизненные корешки обрывал…

От истории Марии Гавриловны отвлекла старшая группы.

— Кто такая обавница?! — торопливо спросила Алла.

— Не знаю.

— Кто может знать?!

— Наверное, она, — улыбнулся, указывая на мать Владислава.

— Мне не до шуток! Господин Ярвинен с ума сходит!

— Ну скажите ему, что обавница — это добрая волшебница. Когда она силу использует во зло, то теряет возможность творить чудеса.

На мгновенье Алла задумалась, а потом воскликнула:

— Сойдёт!

Она побежала к пожилому финну, который снимал Марию Гавриловну на кинокамеру.

— Мне нужно вернуть молодость для искупления ошибок, — закончила свою историю мать Владислава.

На мгновенье повисла тишина, которую нарушили дружные аплодисменты. Мария Гавриловна повернулась и направилась к одинокому кедру. Она зашла за толстый ствол дерева и вышла, но не одна; следом за матерью Владислава бежала лиса. Повторные громкие аплодисменты не испугали животное. Когда Мария Гавриловна остановилась, лиса села рядом.

— Если у кого-то есть вопросы, можете задавать, — предложила старая женщина.

— Лиса ручная? — спросил один из сыновей американца на чистом русском языке.

Группа засмеялась. Мария Гавриловна осталась серьёзной.

— Нет, — ответила она. — Рыжая хитрюга привыкла, что когда прихожу сюда, то подкармливаю.

— А я могу угостить её? — поинтересовался тот же подросток.

— Спроси у моей лесной подруги.

Мальчик достал из рюкзачка чебурек, подошёл поближе и протянул лисе. Та понюхала, но есть не стала.

— Ты прости Патрикеевну, но она мяса не ест, — сказала Мария Гавриловна.

— А что она ест?

— Моя подруга любит пироги с грибами.

— Таких у меня нет.

Старая женщина протянула мальчику пакет, в котором лежала какая-то выпечка. Мальчик достал пирог и протянул лисе. Та охотно съела и посмотрела на Марию Гавриловну.

— Да, это твои любимые, — подтвердила мать Владислава.

Лиса уставилась на мальчика, который уже держал следующий пирог. Пока Патрикеевна ела обожаемое лакомство, подросток гладил её.  Уничтожив содержимое пакета, лиса глянула на Марию Гавриловну. Женщина кивнула рыжей подруге, лиса махнула хвостом и побежала в лес.

Группа зааплодировала. Юный американец церемонно раскланялся. Единственным человеком, выражавшим недовольство, оказался господин Ярвинен. Он что-то сердито выговаривал переводчице.

Подойдя к ним, спросил:

— Что-нибудь случилось?

— Господин Ярвинен говорит, что цирк он мог бы дома посмотреть и гораздо дешевле. Сюда он приехал за молодостью.

— Скажите господину Ярвинену, что пожилым людям не следует торопить время, оно и без того быстро летит.

Алла перевела. Пожилой финн посмотрел на меня с подозрительностью и что-то спросил.

— Его интересует ваш возраст, — сказала Алла.

— Шестьдесят два.

Господин Ярвинен, вероятно, понял и без перевода. Он отрицательно покачал головой и снова что-то спросил.

— Хочет, чтобы вы ему паспорт показали.

Я засмеялся.

— Если хочет, то покажу, но не сейчас. Пусть дослушает Марию Гавриловну и не отвлекает других.

Когда Алла закончила переводить, господин Ярвинен смутился и повернулся лицом к говорившей.

Мать Владислава, отвечая на чей-то вопрос, поясняла, что возврат молодости —это не путешествие во времени. Не получится встретить людей, перед которыми виноват. Не получится что-то исправить в своей уже состоявшейся жизни. Молодость и здоровье необходимы для новой жизни, где идёт оплата долгов. Всё, что было взято у Природы-матери, необходимо вернуть: посадить новые леса, убрать свалки, очистить воду и землю. Добрые дела сделают мир нравственней и светлее.

— А разве нельзя это делать, оставаясь старым?! — выкрикнул один из членов группы.

— Можно. Мы этим уже занимаемся.

Мария Гавриловна указала в дальний конец делянки, освобождённой от валежника.

— Весной мы планируем высадить там около тысячи сосёнок и ёлочек. Конечно, один человек может сделать многое, но для спасения Природы-матери сегодня требуются усилия всех и каждого. Для того чтобы люди озаботились сохранением окружающей среды, одного страха недостаточно. Людям необходимо сказочное чудо. Вечная молодость и здоровье — это и есть чудо.

— Но мы его не видели! — крикнул тот же голос.

— Хотите увидеть? — спросила Мария Гавриловна.

Дружное «да» явилось ответом на вопрос. Мария Гавриловна поклонилась в пояс, повернулась и направилась к кедру.

Ожидая взрыва негодования со стороны пожилого финна, подошёл к нему и спросил:

— Так господин Ярвинен хочет, чтобы показал ему паспорт?

Алла перевела. Пожилой финн напряженно следил за уходящей Марией Гавриловной, а потому отчаянно замахал руками.

— Не сейчас, — сказала Алла.

Мария Гавриловна скрылась за деревом. Через мгновенье вышла, держа за руку сестру Наталью. Финн затараторил.

— Кого ведёт обавница? Это её дочь? — спросила Алла.

— Нет, обавница ведёт хозяйку, к которой мы ехали. Это помолодевшая сестра Наталья.

— Сколько лет? — спросил господин Ярвинен.

— Семьдесят.

— Больше, чем я?

— Наверное.

— Но это есть девочка!

— Сестра Наталья хочет достичь возраста двадцати пяти лет.

— Я сам смотреть паспорт! — закричал пожилой финн и побежал навстречу женщинам.

Многие из группы устремились за ним. Ко мне подошёл американец, чьи дети фотографировали сестру Наталью и Марию Гавриловну.

— Ох уж эти интуристы! — усмехнулся молодой статный мужчина. — Всё бы им руками трогать!

— А вы разве не из Штатов?! — удивлённо спросил я.

Мужчина засмеялся.

— Нет, мы здешние, — ответил он.

— Ваши дети прекрасно говорят на английском и финском языках, — несколько озадаченно проговорил я, вглядываясь в незнакомца.

— Охота пуще неволи! Зимой на каникулах собираются в Эспо, вот и учат язык.

— Эспо? — переспросил я.

— Да, город в Финляндии, где родилась игра Злые птички. Они её фанаты. К тому же, без ума от Звёздных войн. Ради них английский выучили.

Упоминание о Звёздных войнах, заставило задуматься. Я смотрел на незнакомого молодого мужчину и не мог поверить глазам.

— Что, джедай не узнаёт своего падавана? — спросил тот.

— Брат Коля! — вырвалось у меня.

— Ну наконец-то, — сказал тот и обнял меня.

 

Глава четырнадцатая

По словам Аллы, вся группа была в полном восторге. После лесного представления, сестра Наталья долго и подробно отвечала на возникшие вопросы. Гости фотографировали, записывали на диктофоны, снимали видео. Не осталось ни одного, кто не поверил бы в возможность омоложения.

Думал господин Ярвинен забыл про меня, но ошибся. Уже в автобусе он подошёл и смущаясь, попросил разрешения посмотреть паспорт. Фотография в документе, которую пожилой финн рассматривал в течение минуты, его убедила.

— Как долго вы практиковали омоложение? — перевела Алла вопрос.

Я задумался. От момента попадания в общину и до сегодняшнего дня прошло больше шести месяца. О чём и сказал.

— Вы достигли нужного возраста? — задал очередной вопрос пожилой финн.

— Нет. Я совсем недавно начал практику омоложения.

— У вас есть предел, которого вы хотите достичь?

— Пока нет, но думаю остановиться на отметке в сорок лет.

Господин Ярвинен с чувством пожал руку и вернулся на место.

С братом Колей проговорили чуть ли не всю дорогу. Теперь он с внуками жил в Москве. Центральный офис предложила переехать, и брат Коля согласился.

— Для детей там больше возможностей, — сказал он, показывая фотографию.

Четверо мальчиков, удивительным образом похожие на Николая, обнимали пожилую женщину.

— Моя сестра, — пояснил Коля. — Молодеть отказывается. Дети называют её бабушкой, а меня папой.

Помолодевший мужчина, принимает участие в различных мероприятиях, ведёт пропагандистскую работу по сохранению окружающей среды. К нам приехал под видом американского туриста. Если бы у сестры Натальи не получилось произвести впечатление, то Николай должен был удивить всех.

— Меня ты точно удивил, — сказал я.

 

Около девяти вечера приехали в город. Группа направилась на ужин, а я поехал к сыну.

— Мы с мамой для тебя пирог испекли с капустой! — закричал Серёжа, увидев меня. — Ты кушать хочешь?!

— Очень хочу. Я ведь целый день ничего не ел.

— Вот, я же говорил, что папа будет. Я тоже не ел, тебя ждал. Так что, мама, корми нас.

Светлана с каким-то смущением посмотрела на меня.

— Правда, будешь? — спросила она.

— Конечно.

— Мама, ты много говоришь. Ставь чай, а пирог уже на столе, — радостно произнёс сын.

Сняв куртку, пошел мыть руки. Серёжа не отходил от меня ни на шаг.

— Папа, а что интересного ты видел? — спросил он.

— Много чего. Сядем за стол, и я покажу.

— Ты сфотографировал?

— Да.

— На смартфон?

— Да.

— А где он?

— В куртке.

— Можно мне взять?

— Конечно.

Радостный сын убежал в прихожую. Когда вошёл на кухню, мальчик сидел за столом и просматривал снимки. Больше других его внимание привлекло фото с лисой.

— Эта та же самая лиса? — спросил он.

— Какая та же самая? — не понял, усаживаясь на стул.

Серёжа перебрался ко мне на колени.

— Когда ты ездил к доброй колдунье, то у неё была лиса. Ты что не помнишь?

— Вспомнил, — ответил, обнимая сына. — Да, это та же самая лиса.

— И что, она никого не боится?

— Нет.

— Мама, посмотри, — сказал Серёжа, протягивая смартфон Светлане. — Там лиса и добрая колдунья, которая умеет становиться молодой.

Жена посмотрела на меня.

— Это молодая колдунья? — с удивлением поинтересовалась она, разглядывая фото Марии Гавриловны.

— Нет, — ответил я. — Это ученица колдуньи, которая хочет стать молодой. А сама колдунья на другом снимке.

— Где? — спросил Серёжа.

— Давай найду.

— Нет, я сам!

Вода в чайнике закипела. Светлана встала и спросила:

— Чёрный или зелёный заварить?

— Серёжа, какой будем пить?

— Зелёный! Как ты любишь! — ответил сын, просматривая фотографии.

Достав пакетики из коробочки с нарисованной веткой жасмина, жена разложила их по чашкам и залила кипятком. Поставив тарелочки, спросила:

— Кому пирога?

— Всем, а мне самый большой кусок! Я ведь так долго ждал! — ответил Серёжа.

Потом сын протянул смартфон и сказал:

— Вот это молодая добрая колдунья!

Я посмотрел. Сестра Наталья, Мария Гавриловна и лиса были запечатлены возле кедра.

— Правильно. А как ты догадался, что это добрая колдунья?

— Папа, я что глупый по-твоему?!

Засмеявшись, чмокнул ребёнка в макушку.

— Нет, конечно! Просто хотел понять, как ты догадался.

— Лисёнок кому попало доверять не станет. Только доброй колдунье или её ученице. Вот я и догадался.

— Молодец! Только сегодня у колдуньи много учеников было.

— И лисёнок всем доверял?!

— Да. Посмотри там дальше можно увидеть, как мальчик кормит лисёнка.

Найдя нужный снимок, Серёжа чуть не расплакался.

— Папа, ты должен был взять меня с собой! — закричал он.

Обняв сына, сказал:

— Сегодня было много народу. Сам видишь по фото. А через десять дней мы поедем на машине, и никто не будет мешать.

— Правда?

— Правда. Добрая колдунья выходит замуж и нас пригласила.

— Мама тоже поедет?

— Конечно, если захочет.

— Мама, ты же хочешь?! Правда, хочешь?!

Светлана посмотрела на Серёжу, потом на меня и ответила:

— Если можно, то поеду.

— Конечно же, можно! Ты что, плохо слышишь?! Папа сказал, что добрая колдунья нас всех пригласила на свадьбу!

Мальчик вскочил, обнял Светлану, притянул ко мне и воскликнул:

— Как здорово, что мы все вместе поедем!

Жена отстранилась и взяла у ребёнка смартфон.

— А кто замуж выходит? — спросила она.

Хотел показать, но сын отодвинул мою руку.

— Ты пирог ешь, а телефон не пачкай! — строго произнёс он. —  Я сам покажу.

Мальчик указал на сестру Наталью.

— Вот добрая колдунья и она жениться! — заявил он.

Светлана, разглядывая фото, поинтересовалась:

— Сколько ей лет?

— А ты как думаешь?

Помолчав, жена ответила:

— Лет сорок пять.

— Нет, ей семьдесят! — воскликнул Серёжа.

Светлана вскинула на меня глаза.

— Что, правда?! — изумлённо спросила она.

— Правда! Я же говорю, значит правда! — возмутился мальчик.

— А ты откуда знаешь? — спросил я.

— Папа, ты же сам рассказывал. Неужели забыл?!

— Нет, не забыл. Просто удивлён, что ты помнишь.

— Тебя моя память радует? — просиял мальчик.

— Очень радует, — ответил я, обнимая сына.

Жена продолжала вопросительно смотреть на меня. Когда Серёжа занялся пирогом, тихо спросила:

— Правда, семьдесят?

Я кивнул.

Пирог с капустой, действительно, оказался очень вкусным. Запивая сладким чаем, мы быстро расправились с ним. Идти спать мальчику не хотелось.

— Папа, расскажи ещё что-нибудь про поездку, — попросил он.

— Хорошо. Если вы с мамой отгадаете загадку, то будет продолжение. А если нет, то спать. Согласны?

Жена посмотрела на часы.

— Время позднее, — заметила она. — Серёже давно пора спать.

— Ну мам, ещё немного! Только загадку отгадаем, а потом сразу спать.

— Без истории? — поинтересовалась Светлана.

— Без истории! — ответил ребёнок.  — Загадка всегда ведь так интересна! Давай, папа!

Взял смартфон, убедился, что нужная фотография присутствует и таинственным голосом произнёс:

— Здесь есть фото молодого человека, которому тоже семьдесят лет. Угадайте, кто он?

Жена и сын склонились над телефоном.

— Сколько попыток? — спросил Серёжа.

— А сколько нужно?

— Как всегда, три, — ответил сын.

— Хорошо.

После небольшой паузы, жена показала на Аллу.

— Она? — спросила Светлана

Ответить не успел.

— Нет! — воскликнул Серёжа. — Ну ты что, мама!? Папа сказал «кто он», а значит это должен быть мужчина, а не женщина.

Светлана посмотрела на меня.

— Сын прав, молодой человек — это мужчина.

Так как моложе всех выглядел брат Николай, то Серёжа показал на него.

— Я угадал?

— Попал в точку! Это он.

Жена не согласилась.

— Нет, этого не может быть! — возразила она. — У него два сына подростка. Ему никак не может быть семьдесят!

— Эх, мама, ничего ты не знаешь! — заявил сын. — Эти мальчишки могут быть просто пацанами, в которых превратились дядьки. Папа тоже мог пацаном стать, но я не разрешил!

Сын обнял меня за шею, поцеловал в щёку.

— Ведь правда, папа?! — спросил он.

— Правда! — ответил я. — Пойдём, уложу тебя спать.

Мальчик согласно кивнул и взобрался на меня. Мы пошли в детскую, а Светлана осталась сидеть, склонившись над смартфоном.

 

Глава пятнадцатая

Историю на ночь рассказывать не пришлось. Серёжу интересовала предстоящая поездка к сестре Наталье, а потому минут пятнадцать мы обговаривали какой подарок купим. Все мои предложения мальчик отверг. Сошлись на том, что Серёжа выберет сам, я приобрету то, что мне понравится, а мама купит свой.

— Три подарка всегда лучше, чем один, — философски заметил мальчик и успокоенный осознанием своей мудрости заснул.

Вернулся на кухню и увидел Светлану, которая продолжала разглядывать фото.

— Скажи, что всё это неправда! — требовательным тоном произнесла она. — Ты специально придумываешь для сына успокоительные байки про разных помолодевших колдуний.

Сел за стол, придвинул чашку и спросил:

— Как ты думаешь, стали бы приезжать к сестре Наталье иностранцы, если бы всё оказалось неправдой?

— Шарлатанов и жуликов в наше время хватает! — воскликнула жена. — Это может быть простым трюкачеством для выбивания денег.

— Я не стал бы ездить туда ради трюкачества. Посмотри на меня. Разве ты не видишь перемен во мне?

Жена вздохнула.

— Перемены в тебе я чувствую и вижу, но это не означает, что ты молодеешь. Люди после курортов тоже приезжают отдохнувшими и посвежевшими. Вот и всё!

Я засмеялся.

— Ты чего? — спросила она.

— Извини, просто вспомнил внуков брата Николая.

— Которому семьдесят?

— Да. В группе, которая ездила к сестре Наталье, был пожилой финн — господин Ярвинен. Очень недоверчивый субъект высказывал сомнения по каждому поводу. Так ребята ему сказали, что когда у человека понос, то глаза постоянно выискивают унитаз.

Светлана покраснела от негодования.

— Очень умные пацаны! — выдавила она. — Тоже из помолодевших?

— Нет, я же сказал, что они внуки брата Николая, но тебя понять могу. Когда сам в первый раз столкнулся с подобным, сомнения захлестывали больше, чем тебя. Мы не хотим верить в то, чего не понимает. Проще считать происходящее жульничеством, шарлатанством, трюкачеством.

На лице Светланы проявилось раздражение. Понимая, что жена не очень расположена воспринимать необычную информацию, сказал:

— Пойду спать.

Поднялся со стула и направился в комнату ребёнка.

— Подожди, — остановила жена. — Нам надо поговорить.

— Слушаю.

— Лучше присядь! — попросила Светлана.

Побледневшее лицо жены и подрагивающие губы выдавали волнение. Я подумал, что Светлана хочет рассказать об утреннем звонке и не ошибся.

— Мне сегодня звонил Рашид… То есть Шухрат, — сказала она и посмотрела в глаза.

Не дождавшись реакции, продолжила:

— Он уезжал и перед отъездом хотел отдать деньги.

Вопросительный взгляд жены ждал ответа, но я молчал.

— Ты что воды в рот набрал или у тебя язык отсох!?Скажи хоть слово! Я ведь к нему ходила!

— Ребёнка оставлять одного дома нежелательно. Случится может всё что угодно.

— Я не о том! Я про деньги!

— Деньги — не самое главное в жизни. Когда-нибудь и ты поймёшь эту простую истину.

Светлана вскипела и закричала:

— Перестань корчить из себя святошу! Роль праведника тебе мало подходит!

— Разговоры на повышенных тонах не бывают конструктивными. Лучше пойду спать.

— Деньги я заплатила за убийство! Твоё убийство!

— Ну и?

— Ты не понимаешь, что я говорю?! Или дурака валяешь? Деньги я заплатила за твоё убийство!

— Я прекрасно тебя понял. Ты заплатила деньги за моё убийство.

— И тебе нечего на это сказать?!

Вздохнув, пожал плечами и тихо произнёс:

— Света, ты хороший человек.

Видимо, смысл сказанных слов до жены дошёл не сразу. Она стояла и смотрела в недоумении, но поняв разозлилась.

— Ты что, издеваешься надо мной?! — воскликнула Светлана.

— Нет, ты действительно хороший человек раз тебя мучат угрызения совести, — ответил я.

— Хватит! Хватит!! Хватит!!! — истошно завопила жена. — Я не могу больше слышать эту идиотскую чушь!

Чтобы привести Светлану в чувство плеснул ей в лицо остатки холодного чая.

— Успокойся! Что ты хочешь услышать?!

— Правду!

— Какую?

— Самую настоящую правду!

— Но когда я говорю то, что думаю, ты не воспринимаешь такую правду.

— А разве это правда?!

— Правда. Ты хороший человек.

— Но почему?

— Была бы плохой, не начала болезненного для себя разговора. Ушла бы спать и дело с концом.

— А как жить дальше?!

— Ещё один вопрос, который свидетельствует о пробуждении души. Но на него ты сама должна ответить. Безусловная любовь — это свободный выбор, не навязываемый из вне. Кто идёт по пути безусловной любви, не осуждает, не критикует, не направляет.

Жена пристально посмотрела и спросила:

— Но ты понимаешь, что хотела тебя убить?

— Да, понимаю.

— Я хотела тебя убить! Я!

— Света, прекрасно знаю, что ты хотела меня отравить. Знаю, что потом наняла гастарбайтера. Знаю, что была глупой и рассказала о своей попытке избавиться от мужа. Отлично понимаю, что Шухрат в любой момент мог заявить в полицию. Став зависимой от любовника, выполняла все его требования. Отдала деньги, стала оформлять продажу квартиры. Я же говорил, что легко отделалась.

— И ты так спокойно ко всему относишься?! — выдавила из себя жена.

— Я тебя понимаю. К такому трудно относиться спокойно. Особенно в первое время. Только осознание своего истинного «Я» помогает правильному восприятию. Злюсь ли на тебя сейчас? Нет. Я смотрю на тебя, а вижу себя. Ты помогла уяснить многое из того, что раньше не понимал. Карму необходимо принимать с любовью и спокойствием.

— А можно без вот этой всей демагогии?! — со злостью спросила Светлана.

— А можно хоть раз попробовать понять то, о чём тебе говорят?! Для тебя это демагогия, а для меня — образ жизни и смысл существования. На твоих глазах происходят чудеса, но ты не желаешь в них верить! А почему?

— Ну и почему? — переспросила жена.

— Ты мыслишь категориями материального мира. Убийство для тебя понятнее, чем новое рождение. Тебе лучше мучиться страхами, чем осознать безусловную любовь.

— Такой не бывает! — сказала Светлана.

— Серёжа любит тебя безусловной любовью. И если ты этого не понимаешь, то мне жаль тебя.

Жена взяла чашку, сделала глоток и посмотрела на меня.

— Я видела, как ты следил за тем, как завариваю чай, — сказала она. — Ты ведь постоянно думаешь о том, что я тебя убить хотела. Ведь правда?

— Нет. Правда состоит в том, что я искренне тебе благодарен. Если бы не ты, никогда бы не узнал о существовании другого мира. Никогда бы не смог понять своих истинных сил. Никогда бы не почувствовал соприкосновения с Творцом.

— Так ты простил меня?

— Простил, хотя тебя не за что прощать.

— Странно звучит, — сказала жена.

Помолчав, добавила:

— Но у меня всё равно плохо на душе.

— Тебе нужно простить себя и всех остальных вокруг.

Светлана сосредоточенно посмотрела.

— Ты правда хочешь, чтобы мы жили вместе, как муж и жена?

Подумал о Серёже, улыбнулся и ответил:

— У нас очень умный и чувствительный ребёнок. Сохранить его мир гармоничным по-другому не получится.

 

Глава шестнадцатая

Время от времени продолжал встречаться с братом Кириллом. Опасаясь спонтанных исцелений, при которых происходили большие затраты жизненной энергии, доктор учил поддерживать необходимый запас праны.

Также табиб советовал обращать внимание на излучения, которые возникали при каждом чувственном проявлении. По мнению брата Кирилла, моё хорошее настроение позволяло стоящим рядом испытывать приливы радости и здоровья. Не случайно брат Марк и некоторые другие считали, что нахождение в моей компании излечивает от головной боли. Когда раздражался, вокруг появлялось сильное биополе, которое могло вызывать сердечные приступы.

— Будь внимателен к своим настроениям, — советовал брат Кирилл.

Ещё доктор познакомил с несколькими степенями целительства. Как оказалось, при излечении, бессознательно соединял уровни, которые не следовало сводить воедино. Брат Кирилл указал на пример с квартирной хозяйки. Опухоль у Тамары Михайловны прошла, пить она перестала, но от потребления мяса не отказалась, что чревато возвратом болезни.

— Воздействуя на физиологическом уровне, ты вместе с тем пытался как духовный целитель повлиять на негативные проявления исцеляемого. Сначала одно, потом другое, но не всё сразу, — говорил доктор.

Изучая экстрасенсорную степень целительства, экспериментировали с градусником. Поднимая температуру на три-четыре градуса, научился направлять энергию в различные части тела осознанно.

В один из приездов, застал доктора около машины. Табиб собирался куда-то ехать.

— Извини, брат Александр, у пациента случился рецидив и мне необходимо к нему, — сказал он.

— Ничего, я подожду.

— Мне хотелось бы, чтобы ты поехал со мной.

Посмотрев на доктора, покачал головой и тихо произнёс:

— Брат Кирилл, я не целитель.

Доктор проявил настойчивость, чего с ним раньше не случалось.

— Поедем, поедем! — с некоторой требовательностью произнёс он. — Расскажу тебе одну грустную историю.

Вздохнув, согласился и спросил:

— Куда едем?

— В женский монастырь.

Я не удивился. Доктора общины, как искусного врачевателя, приглашали по всей области; в особенности, когда речь заходила о наркозависимых.

В женском монастыре, куда ехали, жили шесть молодых послушниц с тяжёлой судьбой. Все они с раннего возраста, под влиянием взрослых, пристрастились к наркотикам. Двенадцатилетнюю Алёну родители-алкоголики продали родному брату отца. Вначале тот забавлялся с подростком сам, а через год, приучив к травке, стал продавать через интернет. От старого развратника Алёна заразилась ВИЧ-инфекцией. Тогда дядя возвратил племянницу родителям. Осознав свой проступок, мать бросила мужа, ушла в монастырь трудником, а дочь стала послушницей.

От зависимости брат Кирилл освободил Алёну довольно быстро. Также он смог убедить девочку, что излечить ВИЧ возможно, но для этого необходима добрая воля и сильное желание. Всё обстояло хорошо, но сегодня позвонили и сказали, что у подростка высокая температура, сильное сердцебиение, расширенные зрачки, покраснение, зуд тела.

— По всем признакам у девочки наркотическое опьянение, — сказал брат Кирилл. — Но мне не совсем понятны причины высокой температуры.

— Как давно держится температура?

— По словам матери четвертый день.

— А почему раньше не позвонили?

— Вначале думали, что обычный грипп. Только когда покраснели белки и усилилось сердцебиение, вспомнили про меня.

Я закрыл глаза и попытался представить монастырь и маленькую девочку. Через минуту в глубине сознания появилась неясная череда образов: полутёмный храм, заутренняя служба, дикорастущая конопля, стога с сеном, поле, монастырский огород, разлагающийся труп, разрытая могила, погост. Ангельский ребёнок взмахами крыльев разгоняет видения, но рождается новое: в маленькой комнатке девушка под серым шерстяным одеялом горько плачет.

Молчание привлекло внимание брата Кирилла. Оторвав взгляд от дороги, посмотрел на меня.

— Если у Алёны разноцветные глаза, то она скоро умрёт, — сказал я.

— Откуда ты знаешь про глаза?

— Видел, как девочка плачет.

— Что ещё?

— Думаю, что ВИЧ перешёл в заключительную стадию. СПИД убьёт твою пациентку.

Больше брат Кирилл ни о чём не спрашивал и у меня желание разговаривать пропало.

Старенькая «Нива» остановилась около двухэтажного старинного здания. Едва успели выйти, как к нам направилась женщина в монашеском облачении.

— Мать игуменья Ксения! — предупредил доктор.

Ксения, несмотря на чёрное грубое одеяние, казалась очень красивой и молодой женщиной.

— Сколько ей лет? — невольно вырвалось у меня.

— Столько же, сколько и тебе, — шепнул доктор.

Игуменья Ксения подошла, слегка наклонила голову и чистым звучным голосом вымолвила:

— Спасайтесь, братья!

— Спаси Бог! — ответил доктор.

Продолжая неотрывно вглядываться в необыкновенную красоту помолодевшей матушки настоятельницы, не произнёс ни слова.

— Что сие с братом? — строго спросила игуменья Ксения.

— Прости его, матушка, но брат впечатлён образом и годами твоими.

— Верить хочу, что не за подобным привёз сего брата! — ещё строже выговорила игуменья.

— Нет, конечно. Надеюсь, на великие целительские способности брата Александра.

После этих слов мать настоятельница оценивающе оглядела меня; лицо выразило сомнение. Но игуменья промолчала и пошла вперёд.

Сестринский корпус пустовал. Лишь половина келий оказались заселенными; в них проживали монахини. Насельницы, в их числе и Алёна, занимали две большие комнаты, но из-за болезни девушку перевели в отдельную келью.

Рядом с постелью больной сидела пожилая женщина в простой одежде. Увидев нас, встала.

— Нужно чтобы она ушла, — сказал брат Кирилл.

Женщина с тревогой посмотрела на мать игуменью.

— Иди, сестра, — сказала та. — Не волнуйся, я останусь при твоей дочери.

Нехотя женщина вышла. Брат Кирилл снял одеяло с девушки и положил на лавку. Оно соскользнуло к моим ногам. Синие квадраты на сером шерстяном фоне показались знакомыми. Вспомнилось видение.

Доктор притронулся ко лбу, ладоням и ступням девушки.

— Тридцать восемь и семь? — спросил он у матушки Ксении.

— Да.

— Ну-ка, девочка, давай послушаем твои легкие, — ласково проговорил брат Кирилл.

Девушка посмотрела на меня, потом на мать настоятельницу.

— Он тоже врач, — сказала матушка Ксения.

Брат Кирилл по-доброму возразил.

— Нет! — с ласковой твёрдостью изрёк он. — Брат Александр не врач! Он — целитель от Бога. Не видя тебя, брат Александр рассказал про твои разноцветные глаза.

— Что правда? — робко поинтересовалась девушка.

— Правда. Я обещал его привезти, вот и привёз.

— Спасибо.

— А ещё брату Александру про многое ведомо!

— Про что?

— Про то, как ты своё слово нарушаешь!

— Какое? — спросила Алёна и отвела глаза.

— Кто снова начал покуривать?

— Я…Я…

— Ты где-то травку раздобыла! — уверенно заявил брат Кирилл. — Теперь признавайся, кто её привёз?

Девушка не успела ответить, как вмешалась мать игуменья.

— Такого быть не может! — строго возразила она. — Сестры за пределы монастыря не выходили и к ним никто не приезжал. И вообще, в течение месяца никто не наведывался к нам!

Увидев легкое подёргивание пальцев, сел на край кровати и взял ладонь девушки двумя руками. Матушка Ксения опять что-то хотела сказать, но брат Кирилл не дал. Он приобнял мать настоятельницу, чем поверг в изумление, и отвёл в дальний угол.

Глаза закрылись. Сознание унеслось куда-то ввысь. Там — в звёздной вышине, попал в зал без крыши и стен. Сиренево-фиолетовые отблески вспыхивали словно северное сияние. Свет позволял видеть нечто, напоминающее тома книг, но значительно большего размера. На корешке одной из них сияло золотым блеском имя больной — Алёна. Чуть ниже имени светились синий цветок крокус и красноватая нитка шафрана. Мысленно открыл книгу, но вместо букв, увидел пластины из серого металла с туманными видениями. Погост, разрытая могила, разлагающийся труп, монастырский огород, поле, стога с сеном, дикорастущая конопля, заутренняя служба, полутёмный храм — изображения промелькнули в обратном порядке, увиденного в машине. Потом появились два огромных разноцветных глаза, в каждом из которых отражался телевизионный экран с четырьмя красными буквами — СПИД.

Книга медленно закрылась. Из её глубин доносились крики отчаяния и радости. Когда том занял место на полке, почувствовал, как нагревается кровь. К ладоням прилил жар, который свободным потоком устремился в Алёну. Голосом, не принадлежащим мне, тихо изрёк:

— Сон, что ты видела, не про тебя. Ты не умрёшь! Бездыханное тело не твоё. Могила выкопана для твоего обидчика. На погосте похоронят его и твою болезнь. Воспаление легких и ВИЧ уйдут навсегда. А то, что сказали сестры про СПИД — неправда. Им нужна конопля, что ты собрала летом и спрятала в стогу. Твои подруги убежали. Ты правильно поступила, что не пошла с ними.

Жар перестал истекать. Я попытался открыть глаза, но не получилось. Почувствовал, что лечу в бездну и потерял сознание.

Пришёл в себя ближе к ночи. За окном виднелась луна и горели звёзды. Брат Кирилл сидел на своём обычном месте и просматривал записи.

— Как мы сюда попали? — тихим голосом спросил я.

— Очнулся наконец, — радостно произнёс врач общины.

— Как мы сюда попали? — снова поинтересовался я.

— На машине приехали, — ответил брат Кирилл. — Матушка Ксения хотела оставить в монастырской гостинице, но ты отказался.

— Я?!

— Возможно не ты, но твой Дух святой, который говорил за тебя.

— Ничего не помню.

— И не удивительно. Ты израсходовал все жизненные силы и походил на святые мощи.

— Что, сильно напугал?

— Нет, но изумил. Алёна на самом деле видела сон, про который ты рассказал. Сёстры Оксана и Валентина, давно мечтавшие сбежать, нашли в интернете про СПИД и внушили девушке, что у той последняя стадия. Так как смерть не за горами, то и нечего себя сдерживать; Алёна, действительно, летом заготовила коноплю, но не пользовалась. Матушка Ксения нашла огромный сноп в стогу сена. Ну а вечером позвонил отец Алёны и сообщил жене, что его брат умер. Вот такие события произошли, пока ты находился в прострации.

Посмотрев на часы, сказал:

— Мне необходимо ехать.

Брат Кирилл усмехнулся.

— Если сможешь встать, то отвезу тебя в город, — заверил он.

Я попытался приподняться, но ничего не вышло.

— А сюда как попал?

— Антон с братьями занесли. Кстати, брат Антон утверждал, что вокруг твоей головы появился нимб.

— Нимб? — переспросил я.

— Да, огромный желтый шар.

— Только мне этого не хватало!

Брат Кирилл улыбнулся.

— А матушка Ксения почитает тебя великим святым, — сообщил он.

Я закрыл глаза.

— Спать хочешь? — поинтересовался брат Кирилл.

— Нет, слышать этого не могу!

— Слышать привыкай, но не возгордись. Стараясь помолодеть, ты преодолел тяжелый духовный путь. Бог даровал тебя Своё покровительство. Но для достижения полного единения с Творцом, необходимо совершенствоваться и трудиться во славу Его каждый день, час, минуту и до конца жизни своей.

 

Эпилог

Я стоял перед зеркалом и смотрел. Изменения, которые произошли во внешности, нравились.  Дряблая кожа и морщины исчезли. Складки на лице и шее пропали, как и второй подбородок. Густая шевелюра приобрела первоначальный цвет — тёмно-русый. В зеркале отражался крепкий сорокалетний мужчина, а не старая развалина, каким был около года назад.

Приняв идеи целостности мира, безусловной любви и прощения, научился влиять на работу клеток тела. Полгода следования советам Мирослава Селивёрстова избавили от всех болезней. Вернуть молодость удалось через год.

Целительством занимаюсь редко — от случая к случаю. Брат Кирилл говорит, что во мне сильна безусловная любовь к детям. Страдания ребёнка снимают ограничения и тогда отдаю почти всю жизненную энергию. Видимо, жертвенная любовь и состояние жертвы находятся для меня в трудно различимой близости. Вот почему брат Кирилл заставляет работать над приумножением созидательной силы.

Становление творца процесс длительный. Самым тяжелым является не обличение собственных недостатков и грехов — хотя и это даётся непросто, а обретение безусловной любви. Относиться с симпатией ко всем без исключения людям — это условие для дальнейшего развития.

Сложно избавиться от неприязни, видя низменное поведение человека; особенно когда забылось собственное прошлое. Но нельзя осуждать, критиковать, направлять поступки поскольку такие действия противоречат безусловной любви. Принять и простить можно лишь осознавая Единство Всего. Мы Единое Целое! Тогда приходит понимание людей, в которых заключены частички Духа Божьего. А потому каждый есть любовь и добро. Каждый! Только одни это осознают, а другие нет.

Лишь безусловная любовь позволяют творить собственный мир. Став творцом, получаешь доступ ко всем мыслимым и немыслимым благам: здоровью, молодости, процветанию… Список можно продолжать до бесконечности. Желание делиться с ближними, отдавать полученное от Бога и нести свет Божественных знаний умножают силы, соединяют со всем Мирозданием. И тогда отчётливо понимаешь, что Вселенная для всех, а мы для Вселенной. И сложившегося единства не разорвать!

 

16.05.2019 год, г. Омск.