/ Взгляд на современный патриотизм через призму Великой Победы /
Вот и отсалютовал Великий День Победы, самый холодный за последние пятьдесят лет. Но под непрекращающимся снегопадом и на пронизывающем ветру колонны Бессмертного полка нисколько не поредели даже, несмотря на ранний час прохождения акции: в Костроме она началась в половине девятого утра! Я смотрел на одухотворённые лица земляков и в очередной раз убеждался в том, что народный патриотизм, сколько его ни эксплуатируй, всегда был, есть и будет точь-в-точь таким, как описывал его граф Толстой ещё в середине позапрошлого века – хоть в рассказах про оборону Севастополя, хоть в эпопее про войну с Наполеоном. Он не терпит фальши и весьма избирателен в отношении патриотизма официального, при помощи которого пыталась и пытается овладеть обществом, в сущности, любая российская власть: монархическая, капиталистическая, большевистская, советская, демократическая, олигархическая… Просто, нынешнее время в силу своей социальной и этической специфики обозначает это «отношение» наиболее выпукло и контрастно.
Это понимание впервые пришло ко мне ещё в давнюю советскую пору, когда я занимался с абитуриентами литературным анализом толстовской эпопеи. Помните патриотизм столичных салонов в преддверии монарших назначений и патриотизм бородатых мужиков, солдат и офицеров, заслонивших Москву под Бородиным? Толстой специально сводит эти два типа отношений к Отечеству и существованию вообще, поскольку они вольно или невольно преследуют любого мыслящего русского человека на протяжении всей его жизни: искренность и лукавство, любовь и притворство, духовное и материальное, совесть и карьера и, наконец, истина и ложь, то есть, как учили в советской школе, патриотизм истинный и патриотизм ложный. И вот всё это, что мы сообща находили у Толстого, удивительным образом перекликалось с главным противоречием брежневской эпохи: между произносимым публично от лица власти и имеющим место быть в повседневной жизни рядового советского труженика. А потом это осмысленное однажды противоречие так и шло со мною по жизни – через горбачёвскую перестройку, гайдаровскую терапию, чубайсовские эксперименты (едва не написалось «экскременты») и ельцинский волюнтаризм. Поэтому к началу нового века я уже окончательно усвоил, что во власть у нас идут, как правило, ради персонального осуществления, так сказать, банального обывательского бренда: чтобы у меня всё было, и мне за это ничего не было! Кто считает иначе, тому вряд ли следует читать эту статью далее, поскольку она строится на принципах логического соответствия декларированных программных установок и жизненных реалий. К сожалению, весьма внушительная часть депутатского корпуса нынешней ГД в своей жизни и законотворческой деятельности руководствуется не логикой текущей российской действительности, а идеологией правящей партии, которая (идеология), согласно искреннему признанию её нынешнего спикера, – «это наш президент» (так Володин ответил на утверждение оппонента, что у ЕР нет конкретной идеологии). Исходя из этого многие члены и сторонники «ЕР» дописались и договорились до вещей, умом которых не понять, а верить в них – значит не верить ни Толстому в частности, ни в народное мироощущение в принципе.
Итак, Вера. Когда я смотрю на стоящего в стенах Храма Христа Спасителя Дмитрия Медведева с женой и свечкой, то испытываю досадное чувство неловкости, и мне хочется самоустраниться от этого невольного созерцания главы российского правительства, который таким вот неестественным образом отбывает свою должностную и партийную повинность. Его предшественники в близкой ситуации просто взорвали этот храм – и дело с концом, и никаких тебе укрытых платками смиренниц жён и покаянных свечек! Экспроприировали экспроприаторов, грабили награбленное, а чтобы не мучила совесть, учиняли от неё полную свободу… методом подрыва культовых зданий и избиения церковных служителей. Примерно так поступили большевики в моём родном селе Андосово Нижегородской губернии: разграбив и испепелив барский дом и всё казённое имущество, они затем забрались в местную церковь времён Екатерины и, вытащив оттуда все иконы и прочую утварь, учинили на центральной площади огромное кострище, в свете которого до глубокой ночи сладострастно рвали церковную парчу и испражнялись на связанного по рукам и ногам священника. Возможно, меня захотят обвинить в ложной и даже провокационной параллели, только зря, господа, поскольку, как говорится, история развивается по спирали, и что не успели спереть вчера, то сегодня поспирали! Ещё вчера мы очень любили ездить вниз по Волге, в живописный Плёс, до недавнего времени чрезвычайно свободное для прогулок и доступное в смысле проживания и пропитания место. Однако, после того, как это Божье место облюбовал господин премьер, прогулки по набережной в нём пресеклись огромным забором, а цены, как на проживание, так и на пропитание поднялись в разы. Говорят, теперь в Плёсе всем заправляют москвичи. Поэтому мы стали спускаться несколько ниже по Волге, до Кинешмы, где покамест не угнездились ни чиновники, ни депутаты. Кстати, выше Плёса по течению, всё волжское побережье вокруг Трифыныча, стало для туристов вообще недоступным – по причине передачи его в руки другого известного в прежнее время представителя федеральной власти. А что такое низовья разделяющей Костромскую и Ивановскую земли рек Нёмды и Унжи? Это вереница угодий правящей элиты с богатыми причалами для катеров и яхт и просторными беседками для разнообразных гуляний и забав, включая выступления духовых оркестров. И если в нескольких верстах от Волги вам повезёт услышать какую-нибудь оркестровую штуковину, то будьте уверены: её музыкальный пафос, прежде всего, поразит вас своим бескомпромиссным российским патриотизмом! Стоят солидные господа во фраках с манишками и бабочками и дуют самозабвенно «Боже, царя храни!», «Вещего Олега» или «Москву златоглавую». А где-то там, во глубине, на фоне увитых плющом апартаментов лакеи разносят гостям игристое вино с ананасами и французским сыром. Как видим, у официального патриотизма есть физически осязаемые и воочую созерцаемые предпосылки: чем громче и последовательней ты кричишь «Слава, России!» и «Мы вместе!», тем круче твои наделы общероссийской земли! Дошло до того, что Никита Михалков уже открыто хвастает по ТВ своим «барским имением», где живут вполне счастливые «крепостные», которые в благодарность барину усердно обихаживают все его хозяйственные постройки и наделы. По-моему, Никита Сергеевич, пришла Вам пора один из «Бесогонов» полностью посвятить вредности либеральной реформы 1861 года. Как говорится, «народ освобождён, но счастлив ли народ?». А он нынче, увы, не счастлив ни в Плёсе, ни в низовьях Нёмды и Унжи, ни близ Валдая, где иные угодья российских патриотов ещё обширнее медведевской Миловки и зурабовского Трифыныча!
Но главная неприятность для российского общества заключается не в том, что наши номенклатурные патриоты получают за свой патриотизм щедрое вознаграждение, а в том, что, во-первых, будучи при ключевых должностях, они, так сказать, освобождают от мук совести своих многочисленных подчинённых, потакая проявлению их далеко не лучших человеческих свойств, а во-вторых, патриотизм и сам по себе является для всего этого многочисленного российского истеблишмента идеальным оправданием и прикрытием его эгоизма, ограниченности и доселе не виданной в стране коррупционности, которая заключает в себе все мыслимые и немыслимые людские несовершенства и пороки. В сущности, я веду речь о деформации нравственности в кулуарах власти, где нравственно здоровая, полноценная личность ощущает себя как минимум неуютно, не в своей тарелке, в связи с чем теряется, выпадает из процесса управления страной, регионом, отраслью. Более того, этот губительный процесс «рыбак рыбака…» проникает глубже, практически во все сферы как минимум гуманитарного сознания: в правовую, образовательную, кино – теле, искусство, СМИ, культуру и т.п. Только что в очередной раз с редким удовольствием просмотрел два фильма: наш – «Они сражались за Родину» и американский – «Гладиатор». При этом впервые обратил внимание на объёмные титры – перечни имён людей, занятых при изготовлении этих замечательных кинолент. Понятно, что всем занятым в работе над картинами профессионалам пришлось платить и, вероятно, особенно американцам, немалые деньги. Но подлинное искусство того стоит. Эти картины будут жить вечно! Вместе с тем, ко Дню Победы наша современная теле – индустрия «выкинула» российскому зрителю около десятка новых телевизионных художественных фильмов, из которых не запомнилось ни одного. И уж смотреть их повторно нет никакого смысла! Над ними работали «узкими группами специалистов»: то ли денег мало отпустили, то ли экономили, чтоб из отпущенной суммы самим больше получить. И вообще, если пристальней глянуть на современную индустрию кино, то легко заметить, что продукты, которые она готовит и поставляет, уже изначально обречены на неуспех, поскольку в основе большинства нынешних патриотических фильмов лежат никудышные сценарии, кое-как сработанные «групповым методом». Лично знаком с одним из подобных сценаристов – специалистом по любовным коллизиям, который работает в «творческом сообществе» со специалистами по природе и погоде, по производственным коллизиям и бизнесу с экономикой, а ещё там есть целые группы, которые занимаются так называемыми «стрелялками», массовками, «войнушкой», политикой и так далее. Короче, каждый пишет свой отдельный кусок, а куски потом собирают воедино и склеивают, спаивают, корректируя и исправляя при этом выбивающиеся из общего контекста детали. Следует также заметить, что нечто подобное нынче стало применяться и в литературе. Это когда добившемуся читательского признания, а главное – коммерческого успеха писателю, так сказать, надоедает писать самому, и он нанимает на этот процесс литературных рабов, специализирующихся на литературной имитации. В результате мы всё чаще сталкиваемся со странным, на первый взгляд, явлением стремительного вырождения того или иного таланта, особенно в жанре фантастики и детектива. Вот, к примеру, я прочёл с десяток романов фантаста Л., которые, с моей точки зрения, явились прямым продолжением творчества братьев Стругацких. Естественно, я стал выискивать на магазинных полках новые вещи Л., даже, несмотря на то, что они, обретя популярность, стали стоить значительно дороже. Только вот чтение на сей раз меня скорее раздражало, чем вдохновляло, поскольку и стиль, и язык, и сам смысл романов Л. изменились необычайным образом! И, полагаю, что если эти, так сказать, новые романы Л. подвергнуть серьёзному анализу, то можно доказать либо то, что они написаны вовсе не Л., либо факт его откуда ни возьмись взявшейся душевной болезни (известно, что психическое расстройство меняет даже почерк человека). В читательском кругу нынче даже такой упрёк укоренился: «И этот (эта) исписался!». Спросите, отчего сие происходит? А всё оттого же, что и Миловка в Плёсе, и виноградники в Тоскане – от развивающейся как вглубь, так и вширь духовной деформации. Она буквально парализовала деятельность всех наших некогда чрезвычайно популярных и весьма состоятельных материально толстых журналов. Нынче они либо вообще ничего не платят своим авторам, либо авторы сами должны заплатить за публикации своих произведений. Дошло до того, что журнал «Российский Колокол» бросил клич ко Дню Победы: дескать, присылайте в редакцию свои воспоминания о фронтовиках, и мы их готовы напечатать… за деньги. На это я предложил членам редколлегии воспоминания ветерана «СС», заверив, что неплохо заплачу. И знаете, возмущений на это не последовало… Мне осталось лишь написать по этому поводу заметку – «Почём звонит колокол?». Впрочем, нашлось одно совестливое издание, которое, принимая мою повесть к публикации, честно предложило написать заявление на имя главного редактора о том, что я не претендую на гонорар… Но и такое нынче встречается крайне редко, ибо во всех столичных структурах, в том числе и в изданиях, уже давно никого не интересует провинциальная Россия как таковая: Миловка ли, Валдай ли, новые ли Астафьевы с Беловыми, Горины ли с Тарковскими (последний родился совсем недалеко от Плёса)… Получат они гонорар – не получат, обидятся – не обидятся, выживут – не выживут. Какая разница?! О ситуации в СМИ, в которых я долгие годы работал, даже писать не хочется. Если бы такое было возможным, то я наградил бы Владимира Соловьёва, Дмитрия Киселёва и их коллег самыми высокими партийными наградами и щедрыми грантами для написания мемуаров и, с учётом права российской нации на выживание, убрал бы их с телеэкранов. Впрочем, ради справедливости, следует заметить, что в провинции сегодня журналистики нет как таковой вообще. Есть рутинная подёнщина по заполнению неких газетных площадей и отпущенного Центром времени под местные телепрограммы и эфиры. Просто, из Москвы спускается так называемая сетка с заданными темами и возможными выводами, а дальше – чисто технический процесс. Предлагать местным редакциям нечто эксклюзивное, оригинальное – безнадёжная трата времени и душевных сил! О культуре могу сказать лишь то, что подданные министра Медынского, библиотекари в областной библиотеке, молодые в общем-то женщины, зарабатывают едва ли больше десяти – двенадцати тысяч рублей в месяц. Интересно, делится ли министр этим свои «горем» с патроном Медведевым где-либо на брегах некогда бурлацкой реки? Что касается образования, то вот вам всего одна цифра. В былые годы известнейший костромской профессор, автор многих книг и монографий Юрий Лебедев читал свои замечательные лекции по истории русской литературы курсу из 80 – 90 студентов. Сегодня его слушает… восемь человек. Недавно «в целях оптимизации» и ещё чего-то там были слиты в одно целое бывшие Костромской педагогический и Костромской технологический. Что получилось при этом, никто понять до сих пор не может! Но, как говорят преподаватели известного ранее на всю страну костромского «технолога», который в своё время закончил Сергей Собянин, КГТУ, как дефиниция высшей школы, исчез с радаров высшего образования РФ на 100 процентов! Поскольку сегодня стали весьма чувствительными некие усилия по очередному восстановлению «доброго имени» Сталина, то замечу к слову, что процесс слияния КГТУ и КГУ имени Некрасова в сталинское время назвали бы вредительством, а его инициаторов – врагами народа. К сожалению, ни федеральным, ни провинциальным «патриотам» подобные мысли в головы не приходят. Видно, не зря им за это щедро «отстёгивают» из госбюджета и привлечённых капиталов разного рода нуворишей, заблаговременно усаженных властью на нефтяные трубы, угольные шахты и иные добывающие и перерабатывающие добытое производства. «Мы – вместе!» – самозабвенно кричали на торжествах, посвящённых Дню Единства, народные избранники и патриоты Исаев, Яровая и иже с ними. С кем, господа, вы вместе? С сорока миллионами пенсионеров, более половины которых едва-едва сводят концы с концами и то в основном за счёт выращенного на приусадебных и дачных участках? Пусть та же Яровая прямо ответит на такой наипростейший вопрос: может депутат оставаться депутатом, зная о том, что на его содержание госбюджет отпускает до полумиллиона рублей, а на содержание какого-нибудь бывшего колхозника или слесаря десять – двенадцать тысяч? Никогда Яровая на такой вопрос не ответит, ибо в орбиту её, как народного избранника, интересов де-факто не входит проблема качества жизни народа России. А ведь это главная причина создания собственно самого института парламентаризма! Но не в России, где, повторюсь, номенклатурный и народный патриотизм, в основе которого лежат любовь и уважение к людям своей страны, практически не пересекаются, поскольку наша номенклатура всегда держала свой народ за некий компост, перегной, на котором там что-то этакое должно вырасти: то самый продвинутый чемпионат мира по футболу, то керченский мост, то восстановленная Пальмира, то арктические ВС… Единственный день в году, когда эти два патриотизма не перечат друг другу, есть 9 Мая, хотя, если задуматься, то и Победу нашу в российском народе не зря считают «праздником со слезами на глазах». Совсем иначе смотрят на победу во второй мировой англичане и американцы. И не потому, что у них короче память, а, прежде всего, потому, что их потери в этой войне несоизмеримы с нашими. На днях канал «История» рассказывал о боевых действиях союзников в Европе. Огромную ставку союзное командование делало на так называемые «ковровые бомбардировки», которые наша пропаганда всегда порицала за неоправданные разрушения немецких городов и бессмысленную гибель мирного населения. И в самом деле, на один только Кёльн Англия отправила единовременно около тысячи (!) самых мощных в мире бомбардировщиков. После этого города не стало, как не стало и Дрездена. Так они «ломали дух» немецкого народа и устраняли препятствия на пути к своей победе. Наши почти всё брали штурмом: Будапешт, Бухарест, Софию, Вену, Варшаву, Прагу, Берлин. В результате миллионы наших остались там… в братских могилах. Может, поляки благодарны русским мужикам за спасённый от фашистов красавец Краков? Нет, они больше порицают нас за своих офицеров, расстрелянных сталинскими патриотами в Катыни, и массово сносят памятники советским воинам-освободителям. Но я сейчас не об их короткой памяти, а о нашей – однобокой. Если англичане и американцы за всю вторую мировую – а они кроме Европы ещё активно воевали в Африке и в акватории Тихого океана – потеряли по нескольку сот тысяч убитыми, то наши только под Ржевом – два миллиона солдат и офицеров. А есть ещё Мясной Бор и иные местечки российского захолустья, поглотившие, каждое в отдельности, сразу по нескольку кёльнов и дрезденов! То есть я об отношении нашей власти к нашему народу. Она, наша самая патриотичная в мире власть, не тратила необходимого количества бомб, она почти всегда обходилась «неучтённым количеством» своего народа: «За Родину! За Сталина!» – в рост на самые скорострельные в мире пулемёты! Я родился ровно через десять лет после войны и успел запомнить родное село, в которое с войны не вернулось более двухсот молодых мужиков. Сейчас там не живёт и десятка больных стариков. И это тоже, увы, индикатор нашей победы и, в значительной степени, подлинной сущности нашего номенклатурного патриотизма. Может, поэтому и выдался таким холодным и снежным этот весенний май 2017-го? Только возле Вечного огня и удалось согреться, под сенью обелиска памяти о ста с лишним тысячах не вернувшихся с войны костромичей.
Виктор СБИТНЕВ
