Беспросветные костыли старости. Обугленные провода стационарных телефонов. Условные маски и пыльные морщины. Румянец безумных щёк. Гортань смертоносного хохота. Асфальтовая композиция травяных эскизов. Пятнистая шкура и меткие выстрелы в тире. Горбуны с мутными глазами и бархатные выси облаков. Миротворцы и военные преступления. Кошачьи лапы и непроизвольные танцы. Станки для производства бесплодной спермы. Глухие переулки нищих городов. Душевные пустыни и пышные порталы. Заклинания, записанные на папирусах. Завоеватели и беспокойные сны. Тревожные сигналы усиливающегося фундаментализма. Раскаты неколебимого грома. Аккорды и розетки. Солнечные сквозняки и паршивые рыбы. Злобные гримасы рассеянных клоунов. Автомобили, уезжающие в близкую даль. Безликие массы потребителей. Циркуль, наводящий ужас на благочестивых муравьёв. Бессмысленные утверждения человеческого разума. Констелляция имеющихся вариантов. Токсичные последствия карнавалов. Будущее и прошлое, разделённые на отсеки. Штаны из парусины и облезлые мешки. Кофейные рецепты и траурный звон. Низкие поклоны перед высокими постами. Тростниковые вафли и бисквитные флейты. Пастбища мух, из которых раздувают слонов. Размеренность и многосоставность. Смердящие лужи искажённого восприятия действительности. Объекты иронии и детской жалости. Пенсия по выслуге лет. Растраченная самостоятельность. Транзитное опьянение. Кожура противозачаточных пилюль. Склады и банки с икрой. Праща, поражающая смирную лысину. Галлюцинации в нагом доме. Страждущие души на адской сковороде. Пинцет депутатской важности. Сахарная вата и правдивые призывы. Новейшие декреты и разработки. Отречение от всего человеческого. Сабельная мутация. Истончающиеся отголоски жидких пророчеств. Царская тирания и общение посредством переводов. Хирургия размашистых идеологем. Списки предполагаемых воров. Стога парнасского сена. Мыльные осколки перцептивных таинств. Безобразный звонарь. Эра, бегущая по пятам. Абстрактные тряпки и склянки на столешнице. Теоретические системы, теряющие рельсы и тормоза. Бык, выпрыгивающий из озера чистейших слёз. Пластмассовое милосердие. Панацея упрямого морока.

Перец запретного вкуса. Сожжение имущества и порча осанки. Шкатулка природной подлости. Неподъёмная кавалерия. Стадии перерождения прыщей. Плуг и окружность невесомости. Наседка, глядящая в подзорную трубу. Морозные предпосылки. Индивидуализм и анархия. Вид на жительство и споры гротескной чумы. Ложе из пальмовых листьев. Архетип инициации. Инцест в малиновой кофте. Гроздья морского пожара. Процесс поедания салфеток. Огнетушитель непредставимых феноменов. Штык карточной игры. Горбатый лоск винного патриотизма. Винтовая лестница, ведущая в царство бессмертия. Полёт мотылька и настойчивый стук в дверь. Одиозные цитаты и социалистическая лингвистика. Песочные стопы и театральный грим. Упадок, дарующий дополнительные возможности. Произвольное нарушение континуальности. Неукоснительное соблюдение регламентов. Пчелиный рой и голубиные крылья. Квитанции тающих ледников. Заметный акцент и нонконформизм. Чистая столовая ложка и химическая утопия. Рупор прогрессивных веяний. Право на образование и половая самоидентификация. Неоколониализм и гуманитарные конвои. Безмерная слава в затхлом подвальном ущелье. Стопки предписаний и инструкций. Глазные капли для шёлкового оргазма. Мотылёк, никогда не имевший крыльев. Плодоносные конфетные обёртки. Сумчатые карлики и гнёзда любовных историй. Далёкие события и границы. Подкидыши и рюкзаки, полные могильных свечей. Сиротливые взмахи бритвой. Бездонное ожидание праздника и радости. Небоскрёб в тисках камеры. Плюшевые мышеловки и выпитые соки мозолей. Прожорливые траншеи. Клин осинового катарсиса. Позорные колпаки и озорные бубенцы. Хронологический асбест. Пульсирующий дух сомнения, нуждающийся в оправдании. Долины ленивого хронотопа. Экзистенциальная тревожность и господствующая архитектоника. Гонцы с оптимистичными ступнями. Трагедийное покрывало интриги. Атомы, кусающие пустоту. Спираль экономической структуры. Подпольные сопла шоколадных встреч. Эфирные откровения и проблемы социализации и отчуждения. Скобки и союзы. Маргинальные явления. Колоссальная мощь. Уровни позитивных шкал и воспитательные сообщества. Крысиные бега и внеофициальные сферы. Чувственность массовой культуры. Восемь павших вождей. Герольд с тигриной лапой. Несоразмерные кометы и восковые музеи. Каждый человек может быть героем для себя.

Постоянство спортивных газонов и предприятий. Картофельная кожура в остывающей золе. Бассейны, брюки, ржавые подносы, тепловые удары, самопожертвования, связующие пустыри, кустарная одежда, роботизированная червивость. Человеческий капитал и школьный потенциал. Слова, преломляющиеся через откровенный комизм. Эвакуация монет и автономные генераторы. Конвульсивный нарратив. Разносторонний аттракцион. Корсет со швами и изящный эксгибиционизм. Дрожжи и кровавые салфетки. Напольное покрытие и ванильная дымка. Вербальная порка и порядок судопроизводства. Безобидный таракан, просящий извинений. Интегралы и клокочущее бешенство. Разбитый лоб фанатизма. Мертвящий утилитаризм и утиная роговица. Штормовая клюква и развесистые деньги. Пузатые линейки и сумбурные отчёты. Мудрёная окаменелость. Измерение восторга. Зыбкий бульон стандартизированного конвейера. Подмена понятий и идиллический контекст. Лишние телодвижения и номерные прыжки. Гнилые приюты равенства. Синтаксис неловких краж и срединные овраги. Нефтяные разливы под шляпой лунного круга. Тоскливая смола посвящения. Центробежные приоритеты террора. Диалектика отношения к добровольным жертвам петли. Психоаналитическая шаровая молния. Колчан с роковым напитком. Клюв хулительных грамот. Завеса расступающегося гарнизона. Клубок односторонних аргументов. Экстатические пляски около алтарей. Кошмарные плоды и венценосцы, закрывающиеся плащами. Океанические конечности и микроскопическая эпилепсия. Токарные станки с бойким прицелом. Абсурдность мусора, заталкиваемого обратно в ящик. Пелена шизофренического снега. Звёзды, сорванные с неба и превратившиеся в ассоциативные гвозди. Объективный идеализм и скоропостижный паром. Комитет обязательной нравственности. Придатки рабочего процесса. Складень искренней скорби. Гонор и внешняя конфиденциальность. Турбулентность сменных колод. Экземпляры оградительных решений. Овладение тайной эфирной кладки. Моральный облик нетленных коммун. Гаражи сатирических следопытов. Ревизионизм тучных свиней. Опахало в левой руке древней рабыни. Ссылка и обратное рождение. Губная гармонь кукольного младенца. Подкожные лабиринты и обличье анекдотического скорпиона. Открытка с изображением мстительного кентавра. Литавры и миннезанг. Томный визуальный ряд. Похвальные листы и беглые узницы. Предрассветные ягоды, дальнозоркие радары, старомодный эпатаж и робкие лазутчики. Конюх, упавший на землю. Движение времени подобно течению воды.

Колокольный звон, пробуждающий оглушительные подвески. Конические ливни и вдохновенные абажуры. Рюмка стадного поведения. Бедуины, осваивающие навигацию. Грёзы, испачканные в миссионерстве и учительстве. Зловещие ремесленники. Чахнущие растения. Официоз, покрытый злостным воском поперечных долей. Арест тюленя и мыслительный хаос. Катафалк мрачного философствования. Бархатное желе. Зонт континентальной жары. Древесный амулет. Свобода и удушье. Плоды развивающего просвещения. Сингулярности и различие зон обременения. Иероглифическое письмо и потерянные пловцы. Оленьи рога варварской медитации. Кредиты, выдаваемые под честные обещания. Криминальная ирония и благодатная изморозь. Грамматисты и метаморфозы. Хлыст неправомочной параболичности. Модальность винокуренной железы. Спартанские застолья. Сеятели вредных откосов. Обидчивые погромщики и достоверный хронометраж. Мелкая птица и голодные уличные пикеты. След жилья бродяги. Тень сомнения и обмен эквивалентами. Обыватели и тандемы политических игрищ. Знаки, копирующие самих себя. Эфиопские фурункулы и холст, по которому шагают немытые ноги. Гекзаметр и китайские пагоды. Береговые патрули и чумные оковы. Преграды на пьяных подсказках. Прорванные плотины. Измельчённый наст. Розовый комплекс текучих идей. Почёт и амбивалентность рощи. Падение кокоса с малой высоты. Нервные ощущения культурного героя. Проблематичность уходящего в бездушное небо автобуса. Сотворение машины времени. Вексель и кабинетный свист. Правдоподобное оправдание некрасивого деяния. Дуло когнитивного расстройства. Летние приюты. Потребность в терапии. Гипертрофированное жжение крапивы. Деловые кивки головой. Мундир разомкнутой формы. Тысячерукий властелин упоительной державы. Перегон и факел стонущей домашней дичи. Пробирка с рыхлой плазмой. Болезненно-страстная нежность. Гносеологический цветник из фольги. Дряблые печати институционального несовершенства. Королевский гарем и развратные девственницы. Нательный шовинизм. Бесконечность взаимных уступок. Эрзацы и оборванные ветви повестей. Погрешность любого знания. Монтажи физиономий и интеллектуальная база. Дискретная бессюжетность и ковровая эмаль. Хребет психиатрического вердикта. Госпиталь и венки, уносимые соляными колготками. Плащи, сделанные из ушей. Трудовые песни и обеление преступников. Щепетильная мишень. Дедукция и индукция. Потерянный здравый смысл. Нагромождения выборочных посещений. Сомкнутые ряды абортированных задатков. Бифштексы, стенгазеты, рупоры, медаль паучьей банки и терпкое средство заработка. Басни, нарисованные на лубочных кальсонах. Оттенки свиста дотошного сторожа. Дезинфекция ланцетов. Компенсация утраты родимого пятна. Забавные сыщики. Серебряные подсвечники и стигмы. Исключения созданы для того, чтобы подчеркивать правила. Правила же сотворены для того, чтобы быть нарушенными.

***

В небольшой комнате писатель сидел за маленьким деревянным столом и писал художественный текст. Пространство вокруг было наполнено звуком работающей печатной машинки. Пальцы творца неустанно бегали по её клавиатуре, заставляя литеры появляться на чистой бумажной поверхности. Сочинение становилось длиннее, всё больше и больше листов заполнялось словами, знаками препинания и пробелами.

Вдруг в комнате писателя возникли несколько муз. Их неожиданное появление изумило и испугало его, заставив прервать свою работу. Прекрасные музы с улыбкой обласкали его, успокоив, а затем внезапно ослепили, лишив глаз. Ослеплённый писатель, сопровождаемый музами, вышел из своего жилища и пошёл по лугу, укрытому ночной темнотой. В руках он держал свою пишущую машинку. Около маленького, мелодично звучащего ручья слепец неглубоко закопал её. После этого он направился обратно домой, по-прежнему окружённый заботами муз.

В скором времени закопанная печатная машинка претерпела метаморфозу. Она превратилась в стройного молодого воина, который вылез наружу. Красивый воин был весь в белом одеянии, вооружение его составляли стремительный разящий меч и компактный скорострельный мини-автомат.

***

Очень давно марсиане жили на поверхности своей планеты. Однако радикально изменившиеся климатические условия на Марсе вынудили этот древний народ покинуть поверхность, спешно эвакуируясь в создаваемые глубоко внизу новые жилища. Под марсианской поверхностью находились многочисленные заселённые и даже перенаселённые бункеры, обеспечивающие комфортные условия существования. Эти бункеры соединяла между собой протяжённая сеть лабиринтов.

Марсиане выглядели почти так же, как и земляне. От людей их отличали лишь розовый цвет кожи и несколько более высокий рост, а также полное отсутствие растительности на теле.

В один день правитель Марса в своём подземном дворце стоял перед зеркалом. Самовлюблённый владыка любовался собственной красотой. Его отражение казалось ему совершенным. Вволю насмотревшись на себя, правитель лёг на мягкий диван и предался размышлениям. Им владело сильное волнение, тревога, смешанная с радостным ожиданием. Властитель Марса уже долгое время не расставался с грандиозной мечтой: завоевать Землю. Он желал уничтожить города землян, сокрушить их государства, а самих землян, тех, кто останется жив, превратить в рабов. Завоёванную планету с превосходным климатом марсианский правитель планировал застроить и заселить своими подданными. Он знал, что у марсиан достаточно сил для быстрого захвата Земли, жители которой серьёзно отставали от них в техническом плане, но всё не мог решиться отдать приказ о наступлении. В этот день он, наконец, решил действовать. И, тем не менее, правитель всё ещё медлил, лёжа без дела на своём диване. Но вот настала важная минута. Правитель Марса отдал распоряжение о захвате Земли. В кратчайшие сроки все марсианские армейские силы были приведены в режим боевой готовности. С подземных космодромов, пользуясь специальными огромными туннелями, взлетали десятки тысяч больших и малых военных кораблей. Все они устремились к Земле, которую должны были окружить и подвергнуть мощнейшей бомбардировке.

***

Все земляне спали или предавались своим повседневным делам, в то время как марсианские звездолёты окружали планету и готовились к обстрелу. Приказ о начале бомбардировки отдал лично властитель Марса. Сиё же мгновение все звездолёты открыли массированный огонь. Мириады снарядов стремительно летели к Земле и покрывали её множеством огненных вспышек. Значительная часть снарядов падала в Мировой Океан, но остальные обрушивались на материки. Бомбардирование было весьма длительным. После началась широкомасштабная высадка десанта.

***

Ослеплённый писатель, рядом с которым уже не было муз, лежал на полу. Он был в состоянии глубокого сна. Писатель видел в своём сновидении всю неисчерпаемость собственного духовного мира. Исписанные листы он беспорядочно прикрепил к стенам, создав таким образом инверсию и дискретность текста.

Недалеко от его жилища на ночной луг приземлились несколько марсианских космических кораблей овальной формы. Звездолёты имели серебристый цвет. Специальные двери раскрылись, и из кораблей в боевых комбинезонах и шлемах вышли марсианские солдаты. Их здесь высадилось чуть больше полусотни. Некоторые бойцы были вооружены винтовками, но у большинства имелись лазерные излучатели, очень мощные по своей разрушительной силе. Разбившись на отряды, инопланетные захватчики принялись исследовать местность.

Вскоре воин в белом одеянии вступил с незваными гостями в бой. Он открыл по ним шквальный огонь. Броня не спасала марсиан от его пуль, он же успевал уклоняться от выстрелов и сжигающих всё на своём пути толстых лазерных лучей. Лазерные излучатели оставляли на земле глубокие дымящиеся следы; луг наполнялся также всё увеличивающейся совокупностью гильз и телами убитых марсиан. Три раза боец в белом перезаряжал свой мини-автомат. Четвёртый раз на перезарядку уже не оставалось времени. Бросив своё огнестрельное оружие в ближайшего противника (это сбило вражеского солдата с ног), воин в белом обнажил меч и бросился в рукопашную схватку. Он проявлял чудеса ловкости и сноровки, сражая противников одного за другим. Меч и одежда его обагрились инопланетной кровью (она была ещё более алой, чем человеческая), клинок вспарывал комбинезоны и плоть, кому-то отсекал конечности и голову. Боевая группа марсиан на Земле, едва высадившись, была сметена лишь одним врагом. Марсиане запросили подкрепление. Почти сразу же на помощь атакованной и быстро тающей группе прилетели ещё два звездолёта, откуда выбежали новые десантники.

Воин в белом не смог одолеть всех противников. Обезображенный попаданием множества пуль, обугленный из-за воздействия лазеров, он остался неподвижно лежать на лугу. Оставшиеся в живых инопланетяне (таких было меньшинство) принялись собирать тела своих павших собратьев. На поле жаркого сражения, которое только что прекратилось, приземлялись всё новые звездолёты. Ряды марсианских солдат быстро пополнялись, убитые транспортировались в космос, где их кремировали, совершая погребальный ритуал. До обугленного трупа врага никому из марсиан не было дела.

Через считанные минуты хижина писателя была уничтожена. Но вновь появившиеся рядом с ним музы успели унести его и его рукописи в безопасное место.

***

Посреди превращённых в пылающие и тлеющие руины городов многочисленным отрядам марсианских завоевателей пытались противостоять полицейские и солдаты, а также немногие ополченцы. Они строили баррикады, стреляли, не жалея пуль, бросали гранаты и бутылки с зажигательной смесью. Однако справиться с инопланетными войсками не было никаких шансов. С лёгкостью марсиане сметали все преграды, нещадно уничтожая противников. При этом они не несли существенных потерь. Все очаги сопротивления оперативно подавлялись войсками победоносного Марса.

***

Нападение марсианских полчищ привело к тому, что из всех зоопарков сбежали животные. Они бродили и бегали посреди огня, пепла и всеобщего хаоса.

По огромной автомобильной дороге, преодолевая препятствия из обгорелых остовов машин, бежала многочисленная стая тигров. На высоте нескольких десятков метров над ними медленно летели марсианские корабли, по форме своей похожие на треугольники, лежащие плашмя. Они были буквально усеяны маленькими отверстиями. Их этих дыр постоянно вылетали пули, наполненные мощнейшей кислотой. Эти капсулы вонзались в тигриную плоть, затем почти мгновенно разъедали тела несчастных животных. От поражённых тигров часто не оставалось даже скелета. Тигры погибали в недолгих, но жестоких мучениях. Быстрые лапы не могли спасти их от истребления. Ни один из них не спасся. После гибели тигриной стаи убившие животных летательные аппараты продолжили свой полёт, разойдясь только на большую дистанцию.

Земляне вынуждены были покориться. Порабощённых людей сгоняли в спешно создаваемые концентрационные лагеря. Кое-где, однако, ещё продолжались бои.

***

Марсиане завоевали Землю полностью через сутки. Правитель Марса ликовал, ибо мечта его сбылась. Многочисленные роботы уже начали уничтожать остатки разрушенных земных городов и возводить на их месте новые населённые пункты.

На один из обширных оазисов Сахары в середине жаркого дня налетела исполинская стая саранчи. Саранча быстро поедала пальмовые листья и траву. Очень скоро была съедена почти вся зелень в этом месте. Завершив трапезу, саранча уселась идеально ровными рядами и начала петь песню, в которой не было слов, но наличествовала странная, практически бессвязная, но необъяснимо притягательная мелодичность. Песня была очень долгой. Когда затихли последние её звуки, стая саранчи превратилась в железное воинство. Непобедимые его солдаты были вооружены мечами, стрелами и копьями.

Повсюду на разорённой пришельцами Земле из стай нахлынувшей саранчи рождались такие армии. Они атаковали марсиан, и инопланетные оккупанты ничего не могли с ними делать. Марсианские боевые силы несли огромные потери и вынуждены были отступить. Покорившиеся было люди теперь поднимали массовые восстания и при помощи надёжных союзников сбрасывали с себя гнёт, установленный совсем недавно. Через считанные часы марсиане полностью покинули Землю.

Когда врагов на Земле больше не было, железные солдаты превратились в мирных строителей и врачей. Они старательно и умело отстраивали поверженные в руины города, восстанавливали сокрушённые дома и воскрешали погибших землян. Постепенно жизнь на Земле возвращалась в обыкновенное своё русло.