Валерий Казаков. Местный Левша (рассказ)

В 1989 году я трудился в районной газете «Путь Ильича».

Бывают такие газеты, где всё есть, а в нашей газете ничего не было. Ни хорошей компании для культурной беседы, ни красивых женщин, ни приличного вида из окна. Только три комнаты на втором этаже старого купеческого здания, стулья, столы и главный редактор – человек неопределённого возраста, полноватый и сутулый. Он обладал фигурой посудного шкафа, который несколько лет простоял в коридоре за ненадобностью.

Главный редактор много лет приходил на работу в одном сером костюме, говорил одни и те же слова на всех собраниях и предлагал всем написать чего-нибудь стоящее на злобу дня. Откровенно говоря, злоба в то время у меня порой появлялась, но интересной темы что-то не находилось. Всё казалось  мне мелким, обыденным, застойным и загнивающим.

Однажды утром меня вызвал к себе этот самый главный редактор, которого мы между собой называли Палычем и, постукивая концом карандаша по широкому столу, сказал:

– Ты, пожалуйста, разберись с этим изобретателем. А то люди мне звонят и звонят. Звонят и звонят. Просят узнать, что у нас такое творится?

– О чем это вы? – не понял я.

– Ну, этот наш местный Левша из Петряевки, который на своем самолете чуть не разбился в прошлом году. Мы о нем уже писали. Забыл что ли?

– Ну?

– Он, говорят, сделал какую-то вычислительную машину или компьютер. Теперь соседям спать не дает. Шумит. Дачников пугает.

– Ну и что?

– Узнай, в чем дело там.

– Срочно?

– Разберись, говорю, и черкни пару слов. Люди звонят, покоя не дают.

И вечно Палыч посылает меня черт знает куда. Никогда ничего серьезного. Криминальные новости освещает Володя Батин, о приезжих артистах пишет Светка Похмелкина. А меня на задворки. В глухомань.

Я зашел в бухгалтерию, чтобы получить командировочные и поговорить немного с Эльвирой Петровной. Я всегда к ней по-дружески беседую.  Потому что мы с ней одно время встречались, пока моя жена на курорте отдыхала.

Эльвира Петровна живет одна. Ей далеко за сорок, но она усердно молодится и считает себя очень сексуальной женщиной. Хотя, если честно сказать, пышность её форм уже не компенсирует явную дистрофию молодости. А я уже давно заметил, что противоречивые фигуры излишне эмоциональны.

– Ну и куда ты на этот раз? – спросила Эльвира, когда я уже получил деньги и направился к выходу.

– В Петряевку.

– А что там?

– Муть какая-то. Сам ничего не понимаю.

Читайте журнал «Новая Литература»

– Приедешь, поговорим, – многозначительно пропела  Эльвира, посмотрев на меня своими лукавыми глазами.

Не любою этот её таинственный тон, эти её пространные намеки. Мне кажется, что в последнее время я не давал ей повода для намеков подобного рода.

Покинув редакцию, я заехал домой. Забрал  дорожную сумку, взял легкую парусиновую куртку с накладными карманами, и без большого энтузиазма направился на автовокзал, где купил билет на ближайший автобус до Петряевки. Настроение у меня было скверное. Под крышей вокзала летали голуби. На одном из диванов спал пьяный мужик в сапогах. В углу погибал от скуки однобокий фикус в синей деревянной бочке, опоясанной ржавым обручем.

 

Петряевка надо сказать, встретила меня неприветливо. Дождя  не было, но ветер дул сильный. Возле пруда шумели мелкой листвой ветвистые осины, вороны громко каркали, покачиваясь на сильно провисших проводах. Грязная дорога была пустынна. В общем, всё как у Салтыкова Щедрина в «Истории одного города».

Где икать этого изобретателя мне никто толком не объяснил, поэтому я вынужден был обратиться с вопросом к первому встречному жителю села, который возник на моем пути совершенно неожиданно, вынырнув из-за темной изгороди приземистого дома. Я поздоровался и спросил:

– Где у вас тут местный Левша живет, не подскажите?

– Чего это? – насторожился мужик, глядя на меня недоверчивыми  глазами. Вид у него был неприветливый.

– Изобретатель ваш, где живет?

– Мишка Морковкин, что ли? – переспросил мужик.

– Да, наверное.

– Толы бы ему вытыкать этому Левше! – начал ругаться мужик. – Из-за него у нас на огородах ничего не растет. Всё своими изобретениями заморил. Левша!  Да какая он Левша! Толы бы ему вытыкать!

– Он, говорят, свой компьютер придумал.

– Придумал, придумал… Вон за огородами срубил из осины. А потом железом обшил, – без особого желания пояснил мужик и стал указывать на бугор возле леса, где действительно стояло какое-то темное строение похожее на баню.

– Там у него всё. Всё там. И сам он, наверное, там. Целыми днями ерундой занимается. А баба в огороде одна. И что за человек? Левша! Искали вшу, а наши Левшу.

– А пройти туда как? – снова поинтересовался я.

– Как, как, – недовольным голосом повторил мужик.  – Так и иди – по дороге. Прямо. Потом направо свернешь и всё. Там до леса недалеко. И скажи ему, чтобы не баловался со своей железякой, а то мы ему башку-то отвернем.  Левша!

Сказав это, мужик зло махнул рукой и пошел прочь, бухая болотными сапогами, которые были явно ему не в пору. Я посмотрел ему вслед. И сразу у меня возникло такое чувство, будто он идет не по дороге, не прямо, а по диагонали. Скорее всего, он был слегка навеселе. Все сельские жители в последнее время мне кажутся слегка навеселе. Особенно, когда заговорят. Поэтому я решил не акцентировать на этом свое внимание.

Я направился вдоль улицы, куда указал мне этот странный человек. Я шел по дороге, на которой когда-то  был асфальт, а сейчас от него остались только глубокие ямы.

Надо сказать, архитектура здешних строений навевала мне печальные мысли. На моем пути справа и слева теснились настоящие крестьянские избы, которые так и хотелось назвать хижинами. Кругом были покатые крыши в натеках зелёного мха, выцветшие фасады, покосившиеся палисадники. Зато трава вдоль заборов была густой и юной как на картинах Поленова. И пахло от неё ромашками.

До странного строения за огородами я шел довольно долго.

Наконец  моему взору предстало что-то похожее на баню без трубы. Из задней части этого строения торчал пыльный двигатель трактора  марки «Беларусь». Вместо окна был экран телевизора, украшенный с боков резными белыми наличниками.

У бани никого не было, но на всякий случай я крикнул:

– Э-э-э! Есть тут кто?

И, удивительное дело, после моего крика где-то в задней части строения похожего на баню скрипнула дверь, и на свет божий показался небольшой полноватый человек в синей спецовке и кирзовых сапогах. В одной руке у него был гаечный ключ, в другой он держал смятые рукавицы. Лицо этого человека было широким и флегматичным, но с явной тенью скрытого раздражения.

– Здравствуйте!

– Здравствуйте! – ответил мужик, недоверчиво взглянув на меня.

– Вы и есть Михаил Морковкин?

– Михаил. Но не Морковкин, – ответил изобретатель. – Моя фамилия Меринов. Морковкин – это прозвище.

– Ну, извините тогда…

– Ничего. Меня ещё и не так называют. Я привык.

– А я из районной газеты. Андрей Арматуров.  Вот попросили написать о вас небольшую статью.

– Зачем? Не надо, – отрезал мужик, тут же изменившись в лице. – Ничего не надо писать обо мне.

– Почему? – поинтересовался я.

– Вы напишите, а мне тут жить.

– Ну и что?

– Это вам ну и что, а мне тут жить. Я вам всё покажу, что нужно. Только писать ничего не надо про меня… Мне тут жить.

– Ну… покажите тогда.

– Я ещё не всё наладил, правда, – повеселел мужик. – Коробка передач что-то барахлит пока… Вот сейчас покажу, только пускач  заведу сначала.

И Михаил деловито направился к задней части своей бани, откуда торчал двигатель  трактора МТЗ. Он шел, на ходу вытаскивая из бокового кармана брюк длинную веревочную махалку. Я наблюдал за ним с приличного расстояния. Мало ли что. Может эта штука действительно облучает.

Мужик намотал махалку на моховик пискача. Дернул за неё со всей силой. Пускач громко выстрелил в выхлопную трубу, но не завелся с первого раза. Михаил намотал махалку снова. Ещё раз дернул. Пускач заверещал. После этого смекалистый мужик кинулся в темную кабину трактора и стал дергать там длинные железные рычаги.

Через минуту трактор взревел. Михаил спрыгнул на землю и вытер пот с покатого лба выцветшей кепкой.

– Ну, кажись всё. Сейчас заработает.

Через какое-то время монитор компьютера, который был у бани вместо окна, тускло засветился. Но на его экране ничего не было видно. Михаил строго  посмотрел на экран и сказал:

– Сейчас.

После этих слов он сорвался с места и убежал куда-то в сторону бани. Вскоре оттуда послышался жуткий железный скрежет. На экране монитора в это время возникла цифра  2, потом она на секунду исчезла, но через некоторое время появилась вновь.

– Ну как? – спросил Михаил, показавшись из-за бани с тревожным лицом. – Показывает?

– Нет, – ответил я.

Михаил от бани подбежал ко мне и взглянул на экран.

– Как же нет. Вон цифра!

– Ну и что?

– Но цифры же не было пока я муфту не включил.

– Не было, – ответил я.

– А сейчас есть. А потом появится «Ю», – весело сообщил изобретатель, готовый сорваться с места.

– Что за «Ю»? – переспросил я.

– Знак умножения, – пояснил изобретатель и снова куда-то убежал.

Когда он скрылся за баней, оттуда  снова послышался  дикий скрежет, потом что-то громко щелкнуло, и на экране рядом с двойкой появился знак «Ю».

– Вот видишь! Работает, – похвалил сам себя Михаил и широко улыбнулся, показывая свой большой рот, где не хватало пары зубов. Потом провел широкой рукой по небритому подбородку и победно посмотрел на меня.

– Работает!

– И… это всё? – удивился я.

– Х-м-м! – промычал изобретатель, хитро улыбнулся и снова куда-то побежал.

– Куда вы? – крикнул я ему вдогонку.

– Процессор включать, – на ходу объяснил Михаил.  – У меня не всё сразу  включается пока. Обгонная муфта не срабатывает и клиноременная передача на обдуве барахлит. Сейчас. Ломом подобру её немного. Заработает. Куда она денется.

Михаил снова скрылся за баней. Опять раздался железный скрежет, громкий щелчок  и внутри бани что-то завертелось, набирая обороты. Послышался шум, похожий на тот, который издает мельничный жернов, когда мелет муку. После этого запыхавшийся Михаил подбежал ко мне снова и стал ждать результата. Потом вспомнил, что для результата нужен второй множитель.

Опять убежал за баню в очередной раз. Залез в трактор, дернул какой-то рычаг. На экране после этого возникла ещё одна цифра 2.

Потный Михаил прибежал обратно.

– Ну что? Цифра появилась? Есть цифра-то?

– Да, – ответил я.

– Сейчас будет результат, если муфту не вырубит. Если лом не выскочит из гнезда или ролик не заклинит на клиноременной передаче. Или трактор не заглохнет. Мать его!

– А что результат появляется не сразу? – удивился я.

– Нет. Процессор у меня большой. Пока раскрутится, пока наберет обороты.

– Ну и ну! Как-то  долго это всё.

– А ты чего хотел!? Сейчас схожу ещё в картер масла подолью. А вы кричите, если что.

И Михаил опять убежал к своему трактору. Посторонних шумов после этого больше не было слышно. Ничего не громыхало, не трещало, не щелкало, но на экране неожиданно появилась цифра 8.

– Михаил, Михаил! – закричал я.

– Чего? – отозвался потный изобретатель, выглянув из-за угла бани.

– Идите сюда. Кажется, сработало… Но неверно.

– Вот видите, – хитро улыбнулся изобретатель, подходя ко мне.

– Чему вы радуетесь? Там же восемь?

– Восемь? Да, – повторил  Михаил. Немного подумал и стал объяснять:

– Скорее всего,  в обгонной муфте зуб перескочил. Не иначе. Или вода потекла из радиатора.

И Михаил снова убежал к своей машине ремонтировать перескочивший зуб.

– А если бы зуб не перескочил, – кричал он из-за бани, – результат был бы правильным… Мне бы ещё старый магнитофон, ламповый, на катушках который. Тогда можно бы подумать о более сложных функциях этой машины.

– Да уж куда сложнее, – съязвил я.

Михаил сделал вид, что не расслышал.

– А вы, Михаил, слыхали что-нибудь о кибернетике? – попробовал я иронизировать над сельским Левшой.

– Чего это?

– Наука такая о математических моделях и функциях в микромире.

– О Киберетике этой не слыхал. Нет. Честно скажу. Я до всего сам дохожу, своим умом. Смекалкой… Я какую-нибудь штуку типа радива разберу и вникаю. Куда какой провод идет. От этого принципа и пляшу. Если провод идет – значит в нем есть какая-то функция.  А если на его пути лампа накаливанья или транзистор, то это уже другая ступень. Я так понимаю. А если провода нет, или ручки какой, или рычага, значит туда никакая информация не просочилась. Я так думаю.

Честно говоря, я ничего не понял, но спрашивать больше не стал. Подумал, что Михаил снова заговорит о какой-нибудь клиноременной передаче, рычагах и муфтах.

А Михаил между тем продолжал рассуждать.

– Мы русские всё может, всё знаем, – говорил он, – только нам не надо мешать. Не надо нас без надобности беспокоить. От дела отрывать. А то я тут для всего человечества стараюсь, изобретаю важный инструмент, а мне все только нагадить норовят…  Вчера ночью солярку с двигателя слили. Позавчера кто-то выхлопную трубу тряпками заткнул. Если так дальше пойдет, мне это дело с мертвой точки не сдвинуть. Одному-то.

–  Х-м-м.

– У меня мечта есть, – признался Михаил после недолгой паузы. – Создать компьютер помощнее.  На основе «Кировца» или «Камаза». Загрузить туда все данные о нас, о людях и убежать куда-нибудь на хрен. Спрятаться от греха подальше.

– Для чего? – не понял я.

– А, чтобы не видеть это всё, – завершил свою речь изобретатель, махнув рукой в сторону деревни.

– Вот тебе на! – только и смог выдохнуть я.

У меня, надо признаться, после встречи с Михаилом было точно такое же чувство. Мне тоже хотелось поскорее покинуть Петряевку, чтобы не видеть эти бесполезные и непонятные мне усилия человека, которые явно никому не пригодятся.

 

 

 

Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Ответьте на вопрос: * Лимит времени истёк. Пожалуйста, перезагрузите CAPTCHA.