Ночи в Верлене тихие, даже очень тихие, по сравнению с теми местами Южного Сараганда где предвечернюю идиллию нарушают лишь только храпнув раз иль два. Нет, тут было спокойно, настолько спокойно, что Верлен назвать должны были Эдемовым садом. А трактир «Зеленая роща» Чистилищем.

Всадник шел, аккуратно переступая с ноги на ногу. Под узду вел навьюченную поклажей лошадь. Та была серого цвета с несколькими черными пятнами на морде. Лошадь звали Баррой, а хозяина Толмер. Лицо человека скрывало темное тряпье, на голове шляпа с широкими измятыми полями, так что можно было видеть только его глаза, синие, даже не голубые как у обычных людей, а синие, контрастом они выделялись среди черной гаммы одеяния незнакомца.

Дул западный ветер, что в простонародье зовется «Ийерри», он несет в себе дух настороженности и страха. Вот и незнакомец насторожился, прибавив шагу. Лошадь, фыркнув, поплелась за ним с неохотой, явно уже устала в пути и жаждала отдыха. В воздухе чувствовался трупный запах. Толмер скривил нос от ужасной вони, что резко появилась, казалось из-за угла длинной изгороди, что скрывала поселение.

– Ну и вонь. – Заметил всадник. – Так пахнут лишь мертвецы.

Он посмотрел на Барру и, молвив «Двигаемся дальше», устремился к воротам, маленьким, что годятся лишь как ворота для загона свиней.

Приблизившись к изгороди, путники остановились.

– Гости мы незваные, поэтому вряд ли нас тут ждут. – Сказал Толмер и постучал в прогнившие ворота, что заросли плесенью и грибами.

Ответом им была тишина, привычная здешнему месту. Всадник постучал вновь, но и в этот раз ничего.

– Не ждут, точно.

Толмер  приложился к воротам, желая отворить их собственными силами, но те не поддавались, хоть и были прогнившими. Тогда он, подпрыгнув, взобрался на изгородь и перелез на другую сторону. Отодвинув засов, всадник впустил лошадь.

Стояла тишина.

Толмер осмотрелся вокруг. Барра, пофыркивая, переступала с ноги на ногу, она явно была взволнована, взволнован был и Толмер. Мало того, что здесь было тихо, так и еще эта смрадная вонь округ. Что же касалось поселения, куда они забрели, то оно представляло собой упадок. Домики, крытые соломой, расположились в ряд по несколько линий. Каждый из них – покосившееся развалюха, несколько выгорели дотла, оставив лишь крошечные угольки, из которых делают краску в Барригольде. Разбитые окна – разверзли черные пасти. Стояла атмосфера пустоты и отчаяния.

Поселение, казалось, изгнало из себя всех жителей разом, оставив лишь вонь и тишину.

– Ну что, – тихо проговорил Толмер в нерешительности. – Идем? – ответом ему была тишина и легкое пофыркивание Барры.

Лошадь не двигалась с места. Человек же, осмотревшись, двинулся к небольшому покосившемуся, как и все, домику, из трубы на крыше которого, казалось, шел дым. Он приблизился к двери и постучал. Толмер надеялся на ответную тишину, как и тогда, когда он стучался в ворота на входе в поселение, но в этот раз двери отворились и на пороге вырисовывались очертания нескольких людей.

– Ты кто такой? – Спросил один из хозяев, лица его видно не было.

– Низко кланяюсь и приветствую вас, друзья. – Заговорил Толмер, а сам лихорадочно думал, что бы еще такого сказать, что бы они впустили его внутрь.

– Мы тебе не ханы какие-то и не короли, тем более, вельможи из нас никудышные, так что кланяться не нужно. Что тебе нужно, друг? – Подал голос второй из хозяев, он курил трубку.

– Заплутал я в лесах, лошадь со мной. Выйти-то вышли, но местность незнакомая, карта в прок не пошла, возможно, перекупщик нам солгал и продал бесполезную.    Увидели дым с трубы у вашего дома, решили заглянуть.

– Ты как забор миновал? – Поинтересовался первый хозяин.

– Ничего сложного, пусть он и закрыт. Взобрался и открыл затвор с другой стороны, уж больно плутать в округе не хочется, мало ли на кого набрести можно. Жизнь у меня одна, терять пока не хочется.

– Ладо, заходи, а лошадку то свою оставлять на улице не советую.

– Куда же мне ее? – Взволнованно молвил Толмер.

– В стойло надо бы. Я позову Хлантера, он отведет. – Сказав это, мужчина с трубкой удалился вглубь дома и появился снова, но уже с мальчиком, казалось лет одиннадцати.

– Хлантер. – Хозяин кивнул на мальчишку, дав понять Толмеру, что беспокоиться нечего. – Слышишь, малыш? Отведи лошадь в стойло и возвращайся.

– Будет сделано, отец. – Тихо пропищал мальчишка и скрылся в темноте за порогом.

– Ну а ты, входи. – Теперь уже кивнув Толмеру, произнес хозяин с трубкой.

Войдя вслед за мужчинами, Толмер выдохнул. Дверь затворилась с всхлипом. На улице, по прежнему, завывал «Ийерри».

 

Убранство комнаты оставляло желать лучшего, как и дом полностью. В каждой вещице, что находилось около Толмера, чувствовалась бедность и аскетичность. Но главное все же не убранство и красота, а практичность и тепло. В округлом камине трещали поленья, а посему горячий воздух тепло омывал Толмера, что стоял в широкополой шляпе и при оружии.

– Ты того, незнакомец, плащ и шляпу сними, да оружие приставь к стенке, а то смотри чего, поранишь детишек наших. – Заговорил один из хозяев, что курил трубку.  – Нам этого не надо, да и тебе тоже.

– Не надо. – Ответил Толмер и начал снимать с себя одежду.

Сняв шляпу, на плечи Толмеру упали длинные, черные, засаленные волосы, некоторые локоны были сплетены в косички, как это делают гномы с Тарнарата, вот только не волосы они заплетают, а бороды, такие же длинные и черные, это были единственные гномы Южного Сараганда, что имели черные покровы, остальные гномы, с Блинстардта и Лориана были рыжие.   На теле довольно легкая накидка, под накидкой кольчуга и кожаная рубаха. На ногах изодранное тряпье и такие же изодранные сапоги, с острым носком. Под поясом кинжал. Отстегнув меч, Толмер приставил его к стене у входа, кинжал же оставил при себе, лишняя осторожность не помешает.

– Странно ты одеваешься. – Заметил один из хозяев, что смотрел на Толмера, одновременно накрывая на стол.

– Странно? – Переспросил Толмер и хмыкнул.

– Как воин какой-то. – Уточнил мужчина, продолжая возиться с посудой.

– Мало ли чего произойдет, мало ли кто нападет и мало ли что мне придется на себе ощутить, кольчуга не даст мне лишний раз страдать от очередной раны. Эта кольчуга спасала мне жизнь не единожды. – Толмер не знал куда себя девать, а лишь переступал с ноги на ногу, приближаясь к камину.

– Ты того, незнакомец, иди к столу, не топчись, сейчас есть будем. – Хозяин с трубкой указал кончиком носа на стол. – И звать-то тебя как?

– Толмер, а лошадку мою Барра. – Ответил Толмер и уселся за стол, рядом со вторым хозяином дома, что, казалось, недоверчиво на него глядел.

– Толмер значит, а с каких ты земель, Толмер? – Не унимался мужчина.

– Со Сталькона путь держим, куда не скажу, это уже мое дело. – Отвечал Толмер.

– Ясно, дело конечно твое. Меня Долмам зовут, а его, – хозяин указал, опять-таки, кончиком носа, на сидящего около Толмера мужчину, – Толмам. Мы Братья, у меня сынишка еще, Хлантер, что лошадку твою в стойло повел, хороши мальчик, умный.

– Долго нет его, Хлантера. – Заметил Толмер, и тут дверь отворилась, вошел мальчик, щеки розовые, улыбка до ушей.

– Славная у вас лошадка, славная. Брыкаться не брыкается, а норов показать умеет. – Говорил он, и такое чувство, будто в пустоту, ибо смотрел он на стену, а не на Толмера, ведь именно ему принадлежала норовистая Барра.

– Ее Баррой звать. – Так же с улыбкой произнес Толмер, обращаясь к мальчику.

– Красивое имя. – Молвив это, Хлантер разулся и касаясь левой рукой стены, приблизился к сидящим у стола.

– Он слепой у меня. – Тихо произнес Долмам, нагнувшись к Толмеру. – Зрение потерял, от матери видать перешло, она у него тоже слепая была, жена моя.

– Что с ней стало, почему ее нет в доме? – Любопытствовал Толмер, все больше проникаясь интересом к этой семье.

– Умерла Асиль. – Только и сказал Долмам, после чего разлил горячую похлебку по тарелкам, сделанным из листьев «Свирты», произрастающей на острове Мар, и привезенную в Верлен «дальноходцами».

– Благодарю. – Молвил Толмер.

– Ешьте. Вы, думаю, голодны. А о Барре не беспокойтесь, в стойле полно сена  и воды. – Заметил Долмам и подал Толмеру ложку, сделанную все из тех же листьев «Свирты».

 

Долмам постелил Толмеру рядом с камином, дал несколько одеял из меха карлеаганской «пусницы» и набитую перьями подушку, обтянутую тканью, что завезли в Верлен наскианцы с Поранарта, Северного Сараганда.

– Большое спасибо. – Только и ответил Толмер ибо спать хотелось ему сильнее чем разговаривать, а разговаривал он и без того мало, да и разговор у него с хозяевами не клеился. Они все расспрашивали его о месте, куда он держал пусть с Баррой и месте, откуда он явился.

– Не бойся шума за окнами, это ветер играет. – Предупредил Толмера Толмам, что говорил редко и по делу.

Толмер кивнул и закрыл глаза.

 

Очнулся он поздней ночью от голосов. Но голоса принадлежали не только хозяевам дома, что приютили его. Он различил грубый тембр и посвитывающий тембр напротив. Они о чем-то говорили и говорили норовисто. Толмер прислушался к их разговору, так как уже проснулся окончательно, но выдавать себя не хотел, еще чего выгонят за неблагодарность.

– Профессор Кольдридж соорудил достаточно прочный рычаг, мисс Хатсон проверила сама, вроде держит. На самом деле и прошлый рычаг был хорош, но что-то не понравилось Эрнесту и он запустил очередной проект. – Выдал грубый тембр.

– Этот профессор меня убивает. – Заговорил посвистывающий тембр напротив. – Вроде с мозгами парень, а иногда шарики за ролики заходят. Что вбредет в голову, так клином не выбьешь, да что там клином, топором хрясь и ничего ему не будет.

– Топором говоришь? – Грубый усмехнулся. – Эй, Долмам-Джон, хватит курить и сними эти шмотки. У тебя есть топор?

– Топор? А? – Заговорил Долмам, во всяком случае, голос принадлежал именно ему. – Топор есть, тебе-то зачем? А шмотки я не сниму, мало ли, очнется этот бродяга, да и вам советую убираться уже.

– Я пошутил, про топор, стало быть. А убраться-то мы уберемся, но не сейчас, разговор есть. – Грубый заговорил шепотом. – Сыночка своего одолжи нам, позарез нужен мальчишка.

– К чему он вам? Слепой ведь. – Подал голос Толмам.

– А тебя и не спрашивают, я Джону говорю, помалкивай.

– Ты язык придержи, Артур, сбавь обороты. – Настаивал Толмам.

– Виктор, послушай. – Грубый произнес это медленно и тихо. – Что ты здесь делаешь?

– Выполняю указание профессор Кольдриджа. – Отвечал Толмам.

– Профессора Кольдриджа значит? А я кто по важности после него?

– Сразу после него и идете.

– Вот, сразу после него и иду, так что помалкивай и не встревай.

– Да уж, пожалуйста. – На этом голос Толмама затих.

– Идеально. Я что хотел-то, Джон, сынишка нужен твой. – Подолжил разговор Грубый.

– Не дам. – Отрывисто произнес Долмам.

– Я тебя не спрашиваю Джон, считай, что это приказ.

– Я выполняю указания профессора Кольдриджа.

– Считай, что это приказ профессора Кольдриджа.

– Нет,так не пойдет, Артур, не пойдет. Сына своего я вам не отдам. – Голос Долмама явно дрожал.

– Смотри, что у меня есть, парень. – Судя по звукам Грубый что то достал, так как это «что-то» металлически звякнуло.

– Убери пистолет, Артур. Меня запугивать не нужно, проблем после не оберешься. – Заметил Долмам.

– Джон, уж поверь мне и моему опыту, таких как вы отскребают от стен чуть ли не каждый месяц и все почему?

– Почему?

– Потому лишь, что они не выполняют указаний от компетентного лица, а компетентное лицо здесь я. Я, Джон, а посему отдай мне парня и дело с коном.

– Нет, Артур. Вам пора уходить. – Долмам нервничал.

– Уходить, Джон? Уходить? Нет, Джон, я уйду отсюда лишь в том случае, когда получу мальчишку. А ты отдашь его мне, не по хорошему, так по плохому. Пуля в животе и ребенок идет со мной, лучше не рыпайся и будь пай мальчиком. Отдай ребенка нам.  – У металлического предмета в руках Грубого вновь что-то звякнуло.

– Ребенка я не отдам и хватит об этом. Время свидания кончилось. Идите. – Голос Долмама дрожал, пуще прежнего.

Прогремел хлопок, как если бы со всей силы ударили камнем о камень и то, наверное, более громкий. Тогда Толмер подпрыгнул с места у камина и наконец, взглянул на собравшихся. Их было четверо, не считая мальчика, что так же проснулся и теперь стоял позади Толмама и испуганно озирался по сторонам, силясь увидеть хоть что-то слепыми глазами.

– Что здесь происходит? – Любопытствовал «воин», медленно отходя к стене, где был приставлен его меч. – Долмам, Толмам.

– Этот перец умеет разговаривать, мать его. – Выговорил со смешком Грубый. – Стой и не рыпайся, парень. – Обратился он к Толмаму, выставив на него руку с продолговатым металлическим предметом. – А не то стреляю. Будешь валяться как сволочуга отказная. – Грубый кивком указал на распластанное тело Долмама, что лежало у стола, бездыханное.

– Что здесь происходит? – Вновь непонимающе спросил Толмер, казалось у пустоты, нежели у кого-то определенного.

– Тебя не должно это волновать. Стой, где стоишь, а хотя нет, лучше убирайся, пока не поздно.   Я даю тебе шанс. Иди, иначе пуля в лоб и ты мертвец, как эта падла. – Грубый снова кивнул на тело Долмама, что лежало неподалеку.

– Эти люди приютили меня… – Начал Толмер, но вдруг сменил тему. – Что вы собираетесь сделать с мальчиком?

– Тебя это не касается и кто ты вообще такой? Бомж в обносках? – Грубый усмехнулся. – Волчонок, забирай свой кухонный ножик и убирайся.

– Что вы собираетесь делать с ребенком? – Голос Толмера принял нотки ярости.

– Тихо, парень, мне страшно. – Грубый ухмыльнулся, в который раз. – Если ты не уберешься отсюда на счет три, я мечу тебе в живот. – Грубый начал считать.

– Оставьте маль… – Не успел Толмер договорить, как вновь прозвучал этот ужасающий хлопок и «воин» упал, как упал некогда Долмам, распластавшись посреди комнаты.

– В этом мире все такие храбрые? – Спросил Грубый человека, что сидел напротив.

– Судя по всему. – Отвечал Посвистывающий. – Этот мир полон героев в шляпах, кольчугах и с мечами наперевес.

– Как это местечко зовется? Верлен? Точно Верлен. Странное название, учитывая, что людей тут поназывали еще страннее. Роман, черт побери. – Грубый издал противный смешок. – Ладненько, Чарли, бери слепого и идем отсюда. Нужно успеть к Кольдриджу, нужно успеть к испытанию «двери». Мальчик пройдет через нее первым, даже хорошо, что он слепой.

– А как же я? – Заговорил Толмам, все это время сидевший подальше и молчавший, как и советовал Грубый.

– Ах да, Виктор. Мой дорогой Виктор. Ты смотрел фильм Джеймса Уэйла с Колином Клайвом, Мэй Кларк, Джоном Боулсом «Франкенштейн»?

– На что ты намекаешь, Артур? – Боязливо спросил Виктор.

– Догадаться не трудно, перец. – Сказав это, Артур выстрелил.

– Ишь, как упал. – Пропищал Чарли. –  Настоящий актер, Голливуд плачет.

– Накрапай сценарий, Чарли, может и купят, разбогатеешь, а пока, хватай слепого. Пора идти. Кольдридж заждался.

– Идем, парень. – Чарли взял мальчика на руки, то плакал. – Ну-ну, не хнычь. Я тебе расскажу историю. «Ночи в Верлене тихие, даже очень тихие, по сравнению с теми местами Южного Сараганда где предвечернюю идиллию нарушают лишь только храпнув раз иль два. Нет, тут было спокойно, настолько спокойно, что Верлен назвать должны были Эдемовым садом. А трактир «Зеленая роща» Чистилищем…»